Подарок единорога. Ольга Свириденкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Ему обещали меня в жёны с рождения. И когда мы встретились, я влюбилась в него безоглядно. Но мой отец-король нарушил своё слово. Он унизил Фэймора, а меня саму сделал предательницей.

   В ответ отец Фэймора, наш вассал, поднял мятеж. Отнял полстраны и сам стал королём. И у них всё было хорошо. А у нас…

   После смерти отца престол занял бастард – сын чародейки. Он отдал меня в жёны своему дружку и подельнику.

   Звон колоколов в день свадьбы казался мне погребальным. Всё кончено! И спасать меня некому. Это мог бы сделать только Фэймор. Но он меня ненавидит. А тот амулет, что остался у меня от него, похоже, пустышка.

   Роман написан в жанре европейского фэнтези. История происходит в мире, несколько похожем на Францию начала 16 века. Хотя костюмы героев больше стилизованы под итальянскую и германскую моду того времени.

ПРОЛОГ

Пять лет тому назад герцог Гренфур, вассал моего отца, отказался признавать своего короля королем. Отец был уверен, что мятеж удастся подавить. Но к мятежному герцогу примкнули другие вассалы, и восстание охватило весь юг государства. Началась война, в которой мы проиграли. Королевство раскололось надвое.

   Оставалась надежда на совет верховных жрецов в Вандервиле. На то, что они не признают новое государство законным и призовут других королей выступить против него. Такое случалось в истории.

   Но совет верховных признал мятежника Гренфура таким же законным правителем, как и мой отец. Вассальное герцогство Гренфур в составе нашей страны исчезло с карт. Взамен появилось королевство Гренфур.

   Дочь Гренфура вышла за короля богатой южной страны.

   Его старший сын Фэймор был еще не женат. Хотя в двадцать два года наследнику жениться пора…

***

А у нас… У нас все было плохо!

   Сначала отец никак не мог найти мне жениха, а моему старшему брату – невесту.

   А потом мой старший брат погиб. Следом умер отец. Мой юный брат Лорант должен был занять трон. Но сразу после смерти отца власть захватил его сын от любовницы – бастард Рейн. Он заточил Лоранта в тюрьму, а меня решил выдать за своего дружка графа Клинтуса – мерзавца, каких поискать.

   Жестокая, горькая судьба! Но я заслужила ее. И моя вина, что сейчас нас с Лорантом некому защищать и спасать.

   Мятеж Гренфура случился из-за меня – надменной юной принцессы без ума и сердца. По моей вине мой отец обошелся с Фэймором ужасно. И его отец нас не простил. Мы остались без сильных вассалов, сделав их врагами.

   Да разве посмел бы бастард так наглеть, будь у нас надежные вассалы? Не посмел бы. Не смог бы. И никакая чародейка-мамаша ему бы не помогла. Не такая уж она и сильная. Говорят, у Гренфуров есть маг посильнее…

   Но нас с Лорантом они не спасут. Наверное, наблюдают сейчас за тем, что у нас тут творится, и радуются.

   Кстати! Интересно, что мятежниками называют лишь тех, кто потерпел поражение, а не победителей. Помню, как смущались послы иностранных держав, когда мой отец называл Гренфура мятежником. А один поэт даже сочинил стих:

   Мятеж не может кончиться удачей, –

   В противном случае его зовут иначе(1).

   Когда Рейн укрепится на троне, его тоже не будут звать мятежником. И жрецы в Вандервиле признают его власть.

   Но они не могут, пока жив законный наследник. Рейн сказал – Лорант будет цел, пока я буду оставаться послушной. Но я знаю, что Рейн нагло лжет. Он убьет Лоранта после моей свадьбы.

   Как мне спасти брата?!

   Про себя молчу – со мной уже, наверное, все кончено.

ГЛАВА 1

Рейн не стал ждать окончания траура после смерти отца. Выждал пять недель, а затем объявил о моей свадьбе. Жених укатил в свой замок или по делам, а моей камеристке и нянюшке Клоринде было велено поскорее сшить мне свадебный наряд.

   По традиции, платье должно быть красным или розовым. А какую ткань выбрать, решали невесты или их родные. Я просила Клоринду купить все самой. Но она уперлась и повезла меня в лавку торговца тканями. Не в простую, конечно, а для самых богатых людей нашей столицы.

   – Почему ты не вызвала этого торговца во дворец? – ворчала я по дороге. – Вытащила меня из дома в такую непогоду.

   – Что вам непогода, когда вы в теплой карете? – возразила Клоринда. – А из дома вас вытаскивать нужно. Нельзя без конца сидеть в четырех стенах и убиваться. Вы за этот месяц подурнели.

   Я колко рассмеялась и взглянула на нее с горечью.

   – Подурнела – ах, какая беда! Зачем мне теперь красота? Очаровывать мерзкого Клинтуса? Да лучше бы я стала уродиной, чтобы он не домогался меня. Или умерла. Смотрю на метель и думаю… Вскочить бы сейчас на коня да поехать в лес. А там лечь на снег и уснуть. Навсегда.

   Клоринда негодующе фыркнула.

   – Хорошо придумали! А кто будет спасать принца Лоранта?

   – Рейн его убьет все равно. Не сейчас, так позже.

   – Но пока еще не убил! И свадьба – не конец вашей жизни. Что вообще за вздор – умирать, если выдают за немилого? Да пусть лучше он умирает и делает женушку вдовой. Так гораздо честней и справедливей.

   Болтовня Клоринды слегка разогнала мое уныние. Но в лавке торговца оно снова охватило меня. А попутно – и злость на судьбу. Вспомнилось, как мы вместе с Клориндой приезжали сюда в сентябре. Я купила нежный белый мех и светлый лазурный атлас с бархатным узором, чтобы сшить нарядный зимний плащ. Он сейчас на мне. Но я до последних минут не замечала. Только в лавке заметила. Вспомнила, как все было три месяца назад и как все ужасно изменилось. Ощутила горечь, боль и злость…

   Не в силах видеть прилавки с роскошными тканями, я отвернулась и даже отошла. И заметила, что мы здесь не одни. Мужчина в черном плаще с капюшоном стоял у стены, на которой висели меха, и внимательно смотрел на меня. Точнее, рассматривал, скользя взглядом по лицу и фигуре.

   – Как ты смеешь на меня глазеть? – раздраженно обронила я. – Отвернись и… убирайся вон. Слышал?

   Я тут же устыдилась своей грубости. И какая нелепость – запрещать подданным рассматривать королевских особ. Для чего же мы тогда наряжаемся, носим драгоценности и делаем сложные прически?

   Но я не успела загладить свои слова милостивой фразой. Он шагнул ко мне, сбросив капюшон. По плечам рассыпались волнистые темно-русые волосы. Синие глаза блеснули из-под бровей, взлетающих от переносицы вверх, словно крылья бабочки. Тонкий нос, красивые губы, чуть заметный шрам над левой бровью… Нет, не может быть!

   – Ты не изменилась. Такая же надменная, вздорная. Ничего, прекрасная роза! Скоро твои шипы обломают. Даже жаль немножечко тебя.

   – Фэймор, – промолвила я.

   И была не в силах сказать что-то еще. Лишь смотрела на него в изумлении. Слишком невероятно – встретить его здесь. Не сошла ли я от горя с ума, и он мне мерещится?

   – Узнала, – его губы изогнулись в усмешке. – Ну еще бы. Я, наверное, снюсь тебе в кошмарах со времен войны.

   – Это я тебе, наверное, снюсь, – ответила я в том же тоне. – Раз ты с риском для своей головы явился сюда. Зачем? Неужели только ради того, чтоб сказать мне что-нибудь обидное?

   – Нет, конечно. Но не скрою, что хотел повидаться. Посмотреть, какой стала девчонка, которую мне когда-то прочили в невесты.

   Последнюю фразу Фэймор произнес с издевкой, и я ощутила себя такой униженной, что мне захотелось расплакаться. Да, он прав. Я невеста для него не по чину. А когда-то наоборот было.

   – Ты обиделась? А чего не кричишь, не топочешь? Можно стражу позвать, пусть мне наваляют за дерзость. Или схватят, и я окажусь вашим пленником. То-то будет радость для тебя! Да, Розальба?

   – Вот глупец! – прозвучал рядом голос Клоринды. – Да какая ей выгода, если тебя схватят? И ты зря злорадствуешь, узнав, что мою голубку выдают за мерзкое чудовище. Как только бастард укрепится, – она понизила голос, – он пойдет на ваш Гренфур войной. Вам не выстоять против чародеев и дикарей, которых уже вербует на востоке граф Клинтус. Если вы с отцом об этом не знаете, то у вас негодные шпионы.

   – Не волнуйтесь, нам известно все, – улыбнулся Фэймор. – Лучше о себе думайте. Или поздно? Мышеловка захлопнулась? Где те принцы, что хотели на тебе жениться? – он устремил на меня колкий взгляд. – Видно, белых коней не нашли, потому и не спешат на выручку.

   – Как не стыдно! – вскинулась Клоринда. – Говорить такое ей сейчас! Вот уж не ждала от тебя. Была лучшего мнения.

   – Ладно, дамы, прощайте. Удачи вам!

   Он пошел к дверям. Клоринда метнулась за ним и загородила дорогу.

   – Фэймор! – долетел до меня ее шепот. – Неужели у вас с отцом нет сердца? Ну нельзя быть настолько злопамятными. Вы нас наказали, оттяпали полкоролевства. Спасите же теперь мою девочку…

   – Клоринда! – закричала я в ужасе. – Не смей унижаться перед ним!

   Клоринда отступила от Фэймора. Он послал мне насмешливую улыбку и вышел. А я бросилась следом, испугавшись, что его задержат. Со мной стражники, им приказано смотреть в оба, и они должны были никого не впускать в лавку.

   Я выскочила на крыльцо. Но Фэймора уже не было. Он бесследно исчез, будто растворился в воздухе, где кружились редкие снежинки. Метель улеглась, хотя небо оставалось хмурым. Ни малейшего проблеска солнца, ни одного лучика. Как и в моей жизни.

   Наш кучер, два лакея и стражники прогуливались возле кареты, ведя между собой разговор. Как странно! Неужели никто не заметил, как Фэймор вошел в лавку и вышел? Ну не мог же он сделаться невидимым. Или мог?!

   Но что мне до этого. Я поняла главное: Фэймор и его отец не спасут нас. Если честно, то у меня теплилась надежда. Совсем робкая, сотканная буквально из воздуха. Однако разговор с Фэймором полностью развеял ее. Не простил. Ненавидит по-прежнему. И желает всей душой мне зла.

   Я вернулась в лавку, и мы быстро купили все, что нужно. То есть взяли, что совал торговец, потому что было все равно. В карете Клоринда молчала, потом я услышала всхлипы.

   – Перестань, – я взяла ее за руку. – Ну что ты раскисла? Будто сразу было не ясно, что никто не придет нам на помощь.

   – Я наделась, он вас украдет. Что он для того и явился. Так смотрел на вас. И вдруг – не забрал.

   – О, боги, – я прикрыла глаза. – Да ты словно влюбилась в него, раз несешь такую чепуху. «Так смотрел»… Да, я видела, как. Я стояла ближе и видела лучше тебя. И как будто я могу бежать! Захоти мне кто устроить побег, я бы все равно осталась из-за Лоранта.

   – Нет. Предложи вам Фэймор бежать, согласиться стоило. Если рассудить по уму…

   – Что тут рассуждать? Он не предлагал мне бежать. И не мог такого предложить! А раз так, то и говорить не о чем.

   – Но зачем же он тогда приехал? Это большой риск, и должна быть веская причина, а шпионство к ним не отнесешь. Он же теперь – принц, а принцам не по чину шпионить.

   – Все, довольно. Ни слова больше о Фэйморе! Слышишь?

   – Да, – Клоринда издала новый всхлип.

***

Этот разговор меня вздернул, и, вернувшись во дворец, я решила поговорить с Рейном. Спросить прямо, какие у него замыслы. Через восемь дней моя свадьба с ненавистным Клинтусом. А что дальше? Я отправлюсь в замок жениха. А мой младший брат? Мне нужны какие-то гарантии, что он будет жив. И мне очень не нравится, что Рейн его держит в тюрьме. Держать пленника можно в охраняемом замке, то есть в лучших условиях. А в тюрьме он может заболеть или умереть. И на что тогда все мои жертвы?!

   Клоринда убедила меня одеться на ужин нарядно.

   – Забудьте о трауре, – сказала она. – Вы должны выглядеть достойно: как принцесса, а не как служанка. Чтоб Рейн помнил, с кем имеет дело, и проявлял больше почтения.

   Я послушалась. И изрядно сглупила, как выяснилось! Рейн оценил мой туалет и мою красивую прическу. Делал комплименты за ужином, галантно ухаживал. Но от серьезного разговора уклонялся, ссылаясь на то, что мы сейчас не одни, а в компании его приближенных.

   – Мы поговорим, но чуть позже, – пообещал он. – Я приду в твои покои к полуночи. Пожалуйста, сделай так, чтобы эта гадкая Клоринда не подслушивала наш разговор. И вообще отошли всех служанок.

   Не подозревая подвоха, я сделала, как он сказал. Даже улеглась спать для виду. А когда все затихло, поднялась с кровати и закуталась в просторный халат из коричнево-красного бархата с куньим мехом. Зажгла свечи в спальне и небольшой гостиной перед ней и принялась ждать.

   Рейн явился в полночь. И сразу полез обниматься, не дав мне сказать даже слова. Я сперва растерялась от такого нежданного натиска, потом пришла в ужас, когда он попытался поцеловать меня в губы.

   – Что ты делаешь? – возмутилась я, отталкивая его. – Ты что, пьян? Перебрал вина в компании дружков?

   Наглец рассмеялся, глядя на меня игриво и снисходительно.

   – Глупышка! Ты чего испугалась? Мы с тобой не совсем родные брат и сестра. Только по отцу. А раз так, то можем стать любовниками.

   – Если ты за этим пришел, убирайся, – отрезала я. – Я не запятнаю себя кровосмешением.

   Рейн досадливо сморщился.

   – Слушай! Я бы мог тебя силой взять. Но боюсь, ты поднимешь визг на весь дворец. А мне вовсе не нужно, чтобы все об этом узнали, и пошли нехорошие толки. Давай полюбовно! Клинтуса не бойся. Я посыплю ему кое-что в вино, и всю брачную ночь он продрыхнет. А когда проснется, увидит на постели пятно и не заподозрит подвоха.

   Рейн сделал красноречивую паузу и спросил:

   – Ну, Розальба, как? Ты согласна? Или предпочтешь, чтоб тебя лишил невинности Клинтус? Уж наверное, это будет хуже. Как ты думаешь?

   – Уходи, – я отошла дальше. – Я не лягу в постель с родным братом.

   – То есть Клинтус тебе все же милей?

   – Вы мне оба противны.

   – Что? – глаза Рейна полыхнули гневом. – Ах ты, дрянь! Значит, я противен тебе? Ну что ж, ладно. Подожду, пока Клинтус собьет с тебя спесь и научит хорошо уму-разуму. Вот тогда ты на все согласишься! И сама меня будешь ублажать. Охотно и радостно – лишь бы защитил от тирана. Помяни мое слово, сестра, – так и будет.

   После этих слов он ушел. А я заметалась по комнате, сокрушаясь о том, что наделала. Нет, конечно, я с ним лечь в постель не могла. Но зачем сказала, что противен? Он обижен и зол. Теперь и мечтать нечего, чтоб добиться от него уступок.

   Но я просто не ждала такого. Растерялась… и сказала правду! Рейн противен мне как человек. И кажется таким же на внешность. Раньше не казался. Ну, обычная внешность, как у всех. Не красавец, но и не страшила. Но теперь он кажется мне мерзким. Эти светлые волосы сосульками. Белесые брови, блеклые голубые глаза, неприятные тонкие губы.

   Кстати, он совсем непохож на отца. Тот был кареглазым шатеном, как и я. Лицо – круглое, круглей моего. А у Рейна узкое лицо. Говорят, он пошел внешностью в мать. Но обычно у детей есть черты обоих родителей.

   И если Рейн в мать, почему он тогда не красавец? Я его мамашу не знаю. Но, наверное, она должна быть красавицей. Иначе зачем бы мой отец с ней связался, да еще и бастарда признал? Взял его к себе. А ей подарил замок возле гор. Я видала любовниц отца. После смерти жены он уже не стеснялся, крутил с ними на глазах детей и придворных. Они все были очаровательны. Значит, и мать Рейна такая.

   А может… Рейн мне вовсе не брат?! Потому и полез ко мне сейчас. Смотрит, как на женщину, а не на сестру.

   От подобной догадки мне стало слегка дурно. Я загасила все свечи, а затем распахнула окно. Небо было серым, и с него падал хлопьями снег. Не метель, но сильный снегопад. Под моим окном был дворцовый парк. Сейчас его словно накрыли огромной снежной мантией. Дорожек не видно. Если их расчистят завтра утром, то я буду гулять средь сугробов.

   А Фэймор… Как он выберется из наших владений? По сухим дорогам до границы можно доскакать за два дня. Но сейчас и за три не управишься. Хотя если дороги занесло, то по ним не проедешь вообще. Я не знаю. Откуда мне знать? Отец запретил мне кататься на лошади зимой. С тех пор, как однажды я чуть не разбилась, а потом меня пришлось искать.

   Это было пять лет назад, в декабре. Вот тогда я и познакомилась с Фэймором…

ГЛАВА 2

В тот день было солнечно, а мороз был слаб. Подходящий денек, чтобы прокатиться за город. Но отец был занят, а мне разрешались прогулки верхом только вместе с ним. Я решила нарушить запрет, рассудив, что отец не узнает. А если и узнает, то ничего страшного. Братья получали за такие проделки розгами по заднему месту, но меня отец всегда жалел. Посердится и простит.

   Улизнуть из дворца было просто. Баронесса Ришвиль, которой поручили мое воспитание после смерти матери, заболела и сейчас находилась в своем городском доме. Я осталась под присмотром служанок, которые мне не перечили. Клоринда, конечно, ворчала, одевая меня на прогулку, но опасной мою затею не сочла. Я ехала не одна, а с конюшим и двумя стражниками.

   – Только возвращайтесь скорее, – просила Клоринда. – Король передал, что обедать будет без детей, но вдруг передумает? Лучше не рисковать, а вернуться домой до обеда.

   – Не волнуйся, – улыбнулась я, – конюший рассчитает время и дорогу.

   Он все рассчитал. Еще в первый раз, две недели назад. Тогда была моя первая прогулка без отца, а сейчас – вторая.

   И все бы прошло хорошо, но меня потянуло резвиться. Пустить лошадь в галоп через поле и оставить своих спутников далеко-далеко позади. Так чудесно было скакать по сугробам, когда из-под копыт лошадки летит снежная пыль, а вокруг все сверкает, искрится…

   Я и не заметила, как оказалась в лесу. Замечталась и неслась вперед. Но вдруг лошадь споткнулась. Заржала, закрутилась на месте. Потом взвилась, встала на дыбы. И я вылетела из седла, не успев испугаться и вскрикнуть. Испугалась уже на земле, осознав, что произошло.

   К счастью, я упала в сугроб. Неглубокий, но довольно мягкий для того, чтобы не побиться о землю. Радостно убедившись, что цела, я поднялась, отряхнула одежду. Кликнула лошадку, но ее уже и след простыл.

   Я принялась громко звать своих спутников. Никто не отозвался, и вокруг было тихо, не считая щебетанья птиц. Я стояла на краю поляны, окруженной деревьями. Куда-то идти невозможно. На мне был мужской костюм с сапогами, но почти везде снег выше колен, только вокруг низких сосен и елей его мало. И разумней всего стоять здесь, ждать, пока мои спутники найдут меня.

   Поначалу я почти не тревожилась. Но минуты текли, а вокруг было по-прежнему тихо. Напрасно я вслушивалась, чтобы в нужный момент закричать. Ни людского голоса, ни ржания. Ничего!

   Мне стало тревожно, а потом и страшно. Я знала, что в окрестных лесах нет ни кабанов, ни волков. Но бывает так, что сегодня нет, а завтра вдруг объявились. И ведь я замерзну! Моя рыжая курточка теплая. Но от желтовато-зеленого плаща толку мало. Он короткий. Не подбит изнутри куньим мехом, а только отделан вверху. Капюшона нет, потому что я в охотничьей шапочке с пером. Наряд для недолгих прогулок.

   Я уже начала впадать в панику, когда услыхала за спиной легкий шум. И быстро забралась под елку. Всадник был один. Явно кто-то чужой, а не из моих: они бы не ехали молча, а звали бы меня.

   Поэтому моим первым побуждением было спрятаться. Сейчас всадник выедет на поляну, и я рассмотрю его. Решу, окликать или нет. Казалось бы, нужно окликать всякого. Но пока я ждала спасителей, мне вспомнились страшные истории о дамах, повстречавших в лесу разбойников или упырей. И сейчас я просто испугалась.

   Всадник спешился. Затем двинулся прямо к моей елке. Я не видела его, только слышала. Сердце гулко стучало, паника росла. Он заметил меня! Нужно что-то делать, пока он не повел себя грубо.

   – Стой! – крикнула я, стараясь говорить властно. – Я принцесса Розальба, дочь короля Филибера. Потерялась во время прогулки, потому что меня сбросила лошадь. Если ты не причинишь мне вреда, а спасешь, тебя ждет награда. Если ты разбойник, то ты будешь прощен – клянусь своей красотой! И тоже получишь в награду кучу золота – верь мне!

   – Верю, – долетел до меня приятный молодой голос. – Как не верить даме, которая поклялась красотой. Выходи, Розальба, не бойся! Я повстречал стражника, с которым ты была на прогулке. Узнал, что случилось, и отправился искать тебя.

   Я шумно вздохнула, чувствуя облегчение и радость. Выбралась из-под ветвей, которые он приподнял. Подала ему руку, вышла на открытое место. Подняла глаза и застыла в немом изумлении.

   Не просто красивый, а сказочный! Это сложновато объяснить. Он не показался мне писаным красавцем – в моем представлении, красавцами были мужчины совсем другой внешности. А он был необычным. Не красивым, но очаровательным. Поэтому мне и пришло на ум слово «сказочный».

   Поверх серой одежды на нем был темно-синий бархатный плащ с мехом соболя. Серебряное шитье, застежка с крупным сапфиром и алмазами. И такое же украшение на шапочке с белым пером.

   – Ты богатый? – удивилась я. – Да, весьма богат, судя по наряду. И, мне кажется, я тебя раньше не видела. Ты случайно не принц соседнего королевства, приехавший к нам погостить?

   – Нет. Меня зовут Фэймор. Я сын герцога Гренфура, вашего вассала.

   – Ах! – воскликнула я, не в силах скрыть огорчения.

   Фэймор наклонился ко мне, всматриваясь в лицо.

   – Ты расстроилась?

   – Да, – сказала я, забыв о приличиях, потому что и впрямь сильно расстроилась. – Принцессам положено выходить за принцев. Но ведь хочется красивого мужа, а не только равного тебе!

   – Понимаю, – улыбнулся он. – Но неужто нет красивых принцев?

   – Нет, – вздохнула я.

   – Кошмар, – Фэймор покачал головой. – И что было дальше?

   – Что? Да… ничего. Я прогнала мышь и привела госпожу Ришвиль в чувство.

   – А бедняга принц? Он, наверное, сгорел со стыда после этой истории и поспешно уехал?

   – Как же, – хмыкнула я. – Он пытался оправдаться тем, что побежал за подмогой. Но я-то все видела и все хорошо поняла! Не стала с ним больше общаться, хоть отец и сердился.

   Фэймор рассмеялся, глядя на меня с любованием.

   – Какая ты милая. И как здорово, что я повстречал тебя здесь, а не во дворце. Смог увидеть такой – настоящей. Но пора нам ехать! Тебя ищут.

   – Постой, – я взглянула на его кудряшки, падавшие на соболий мех и казавшиеся столь же прелестными. – У тебя необычные волосы. Я хочу потрогать! Наклонись.

   Фэймор улыбнулся и слегка назидательно сказал:

   – Так не говорят. Когда хотят посмотреть, а тем более – потрогать что-то чужое, нужно попросить разрешения.

   Я опешила от столь дерзких слов. Вспомнила, как велела поступать в таких ситуациях госпожа Ришвиль. Застыла с неподвижным лицом. Потом медленно подняла взгляд на Фэймора и с надменным удивлением спросила:

   – Граф Фэймор, вы собрались учить меня хорошим манерам?

   Подобный прием заставлял собеседника опустить глаза и пробормотать извинения. Но Фэймор лишь рассмеялся. Не нагло, а задорно и ласково, так что я совсем растерялась и уже не знала, как держаться.

   – Розальба, – Фэймор взял меня за руки, – ну кто тебя научил таким штучкам? Это некрасиво и смешно. Я знал твою маму, она себя так не вела. Ты не помнишь?

   – Помню. Ведь она ушла всего три года назад. Но… Фэймор! Ты же сам повел себя дерзко. Не слишком почтительно.

   – А я не слуга в твоем доме, чтоб смотреть на тебя снизу вверх. Хочешь моей дружбы – относись, как к равному. Или… ничего не получится, – прибавил он как-то странно, словно с неким намеком. – Что молчишь? Опять разобиделась?

   – Нет, – ответила я, так как не могла понять своих чувств.

   Фэймор посадил меня в седло впереди себя, и мы двинулись в сторону дороги. Встретили по пути людей Фэймора, которые тоже рыскали по лесам в поисках меня, и беднягу конюшего. Потом повстречали отряд, посланный из столицы отцом, а затем и его самого.

   Отец был не в шутку встревожен. Пожалуй, мне бы крепко досталось, но присутствие Фэймора умерило родительский гнев. Отец не видал Фэймора лет пять, а с его отцом не встречался уже года два. И ему хотелось о многом расспросить Фэймора. Они ехали шагом, беседуя, и за час пути злость отца прошла.

   Меня не наказали. Но как было досадно не попасть на ужин! Отец рассудил, что мне нужно сразу лечь в постель. И валяться там остаток дня, принимая целебные бальзамы. А мне так хотелось видеть Фэймора! Я не насмотрелась на него. Всю дорогу слышала лишь голос.

   Как же я ругала себя, что не попросила потрогать его волосы. А теперь – когда? На людях нельзя, а наедине нас никто не оставит.

   И теперь я уже не смогу. Мне будет неловко. Не знаю, почему, но я чувствую. Вот подумала об этом сейчас и поняла. Что-то произошло за то время, пока мы добирались до города и я ощущала спиной тепло Фэймора.

***

Это была лучшая зима в моей жизни. Хотя первое время после приезда Фэймора я частенько бывала сердитой.

   Во-первых, обнаружилось, что у меня нет приличных нарядов. Только два заслуживали такое название. Остальные были слишком коротки – платья девочки, а не взрослой девушки. К счастью, госпожа Ришвиль считала, что в четырнадцать лет пора одеваться по-взрослому. Она мне уже говорила: «Вам минуло четырнадцать, а вы до сих пор одеты, как ребенок». И чего я ее не послушала? Теперь пришлось в спешке все шить. А это непросто, потому что сперва нужно купить ткани, кружева, да еще и фасоны продумать.

   Во-вторых, мы виделись с Фэймором мало. Он жил в том крыле дворца, где и мои братья. Слишком далеко от меня. И наша семья уже давно собиралась вместе только за ужином. Завтракали все у себя, обедали, как правило, тоже. Ну и получалось, что я видела Фэймора лишь по вечерам.

   Но главное – он не уделял мне столько внимания, сколько мне хотелось. Тут я не могла его винить. Он держался в рамках этикета. Но мне очень не нравилось такое положение вещей, а как его изменить, я не знала.

   И эти несносные дамы, чтоб им провалиться. Фэймор многим понравился, и они старались его очаровать. Юных фрейлин удалось приструнить. Я поговорила со статс-дамой нашего двора, сделала ей щедрый подарок, и с тех пор фрейлины не смели кокетничать с Фэймором. Но против графини Бельмонт я была бессильна. Эту замужнюю даму двадцати трех лет ценил мой отец. Говорили, что она обольстила посла наших соседей, и он подписал договор, который был выгоден нам, но невыгоден его королю. Наверное, у нее имелись и другие заслуги. Я не знала. Но зато заметила, что она положила глаз на Фэймора. И кто помешает ему приезжать к ней в дом по ночам, если он в нее влюбится? Уж точно не ее муж-рогоносец.

   Из-за этой графини я расстроилась на новогоднем балу. Мне и так было очень досадно, что Фэймор танцевал со мной лишь два раза, а потом приглашал других дам. Но когда он начал танцевать с графиней Бельмонт, я не выдержала и ударилась в слезы. Выбежала из зала, свернула в коридор с черной лестницей и понеслась вверх, едва не сбив с ног дежурного стражника. Ворвалась в свои покои. Бросилась на кровать, потом соскочила с нее. Велела уйти всем, кроме Клоринды, и поведала ей причину своих слез.

   – Какой ужас! – вскричала Клоринда. – Разве можно так вести себя? Хорошо, что король не видал. Должно быть, пирует в другом зале: что ему на танцы глазеть? Но если он узнает, будет худо. Нужно поскорей успокоиться, привести в порядок себя и идти назад.

   – Не хочу, – насупилась я. – И Фэймора не хочу больше видеть! Пусть он уезжает от нас!

   Раздались шаги. Я взглянула на двери и застыла в глубоком смущении. Фэймор. Он все слышал! Какой стыд-позор. Но я не могла и подумать, что он дерзко явится сюда, в личные покои принцессы.

   – Что такое, Розальба? Ты желаешь, чтобы я уехал? Почему?

   Клоринда поспешно вышла и закрыла двери. Я осталась с Фэймором, не зная, как держаться и что говорить.

   – Я сделал что-то не так, – Фэймор подошел ближе. – Ты обиделась. Пожалуйста, скажи мне, в чем дело.

   – Не могу.

   – Как же я тогда смогу понять? – он взял меня за руки. – Ладно! Не говори. Но давай вернемся в бальный зал. Я там пропаду без тебя.

   – Почему?

   Фэймор так забавно нахмурился, что мне стало смешно.

   – Да боюсь, что ко мне опять подойдет графиня Бельмонт. Навяжется танцевать и задушит своими духами.

   – Как? – опешила я. – Тебе не понравились духи графини Бельмонт?

   Фэймор еще больше нахмурился.

   – «Не понравились» – это не то слово. У меня от этого запаха запершило в горле и чуть не начался насморк. Представляешь?

   – Кошмар, – промолвила я. – А сама графиня? Она кажется тебе очень красивой? Или не она, а кто-то из других дам?

   Я вдруг испугалась. Ну зачем я спросила его! Лучше мне не знать.

   – Не отвечайте, сударь, это был бестактный вопрос, – выдала я фразу из арсенала баронессы Ришвиль. – Давайте вернемся в зал.

   – Погоди, Розальба. Теперь я хочу тебя спросить.

   Он подвел меня к окну, затем посадил на подоконник. Наши лица оказались вровень. Так чудесно. И немного страшно.

   – Розальба, – Фэймор озорно улыбнулся, – ты хочешь, чтоб я не смотрел ни на кого, кроме тебя? Чтобы ты была моей единственной дамой?

   Мне стало так радостно, что перехватило дыхание. Будто в полутемной комнате сделалось светло, и в воздухе закружились снежинки вперемешку с лепестками роз. Но вдруг я опомнилась, и все это померкло.

   – Нет, – ответила я. – Это невозможно! Я не вправе требовать такого. Подобное обещание можно взять лишь от жениха. А ты им не можешь стать.

   – Почему же? – прищурился он. – Ты так хочешь быть королевой?

   – Да, – сказала я. – Но дело не только во мне. Отец никогда не отдаст меня за сына вассала. Нечего и мечтать.

   Я чуть помолчала и прибавила:

   – Да, такие браки случаются. Когда власть короля некрепка, и ему нужна поддержка сильных вассалов. Вот тогда бывает, что наследные принцы женятся на дочерях графов и герцогов, а принцессы выходят за герцогов. Но у нас другое положение.

   – То есть власть твоего отца крепка. И так было всегда, с самого начала правления?

   – Да, конечно. А ты разве этого не знал?

   Фэймор промолчал. Глянул в сторону со странной усмешкой, снова посмотрел на меня.

   – Ну что ж. Ты ответила на мой вопрос. Теперь я скажу. Мне никто не кажется красивым при вашем дворе, кроме тебя. Поэтому не бойся, что меня завлечет какая-нибудь графиня Бельмонт… Что, Розальба?

   – Фэймор, – я вздохнула и грустно усмехнулась, – ты мне кажешься умным, но ты немного наивен. Похоже, ты не знаешь, что такое «арсенал обольщения» и как трудно перед ним устоять.

   – Ужасно, что ты это знаешь. И видишь много такого, чего в твоем возрасте видеть вовсе не нужно.

   – Фэймор! Как ты смеешь?! Извини, – промолвила я, заметив, что он хмурится.

   Он опять улыбнулся. Потом взял меня на руки и ссадил с подоконника. Мы вернулись в зал, где, на мою радость, по-прежнему не было отца. И вообще стало меньше людей, так как гости постарше перешли в другой, банкетный зал. Вскоре туда позвали и всех остальных…

   С этого вечера началось безмятежное счастье. Я не взяла с Фэймора клятвы не смотреть на других. Но он сам так держался с дамами, что меня не терзали ревность и досада. Не холодно, а, наоборот, слишком вежливо, без малейших намеков на игривость.

   – Не могу понять: он что, девственник? – услышала я как-то раз фразу одной дамы.

   – Нет, не может быть, он же побывал на войне, – ответила ее собеседница. – Да и странно в семнадцать лет быть невинным. Наверное, у него есть в Гренфуре невеста, и он, как болван, не решается ей изменять.

   Последняя фраза оставила меня равнодушной: я-то знала, что невесты у Фэймора нет. Но что за война, где? Почему я о ней не слыхала?

   Я спросила баронессу Ришвиль.

   – Война? – удивилась она. – А, я знаю, что она имела в виду. Год назад были небольшие волнения на юго-востоке. Кто-то влез на нашу территорию. Но это быстро закончилось, и до войны дело не дошло.

   Только много позже я узнала, что война там все-таки была. Мой отец повел себя безответственно, предоставив сеньорам дальних земель отбиваться от нападавших самим. Они не могли справиться, им на помощь пришел герцог Гренфур. У нас эти события замалчивались, будто их и не было вовсе.

***

Клоринда узнала, что Фэймор почти каждый день бывает в библиотеке. Идет туда после завтрака и проводит там примерно час.

   – Вот прекрасная возможность вам видеться, – хитро улыбнулась она. – Там сидит летописец, но он вам не будет мешать. Он в соседней комнате, которая отделяется аркой.

   – А баронесса Ришвиль? Она же за мною увяжется.

   – Не увяжется, если я пойду с вами. Заодно и отвлеку летописца, чтобы он не слушал вашей болтовни.

   – А вдруг Фэймор будет недоволен? Он занят серьезным, а тут я пришла и мешаю.

   Клоринда опять улыбнулась и лукаво подмигнула мне.

   – Нет. Он будет доволен, уверяю вас.

   Фэймор, в самом деле, был рад мне. Прямо просиял, оглядывая с головы до ног. А я, надо сказать, вырядилась. Платье изумрудного атласа, с квадратным декольте, отделанным золотым кружевом. Такие же драгоценные кружева украшали небольшие буфы вверху рукавов, а на лифе была тонкая вышивка золотистой нитью, и на ней сверкал рубиновый кулон. Прическа была сложной, с золотистой сеточкой и жемчугом.

   Шла в библиотеку и думала: «Только бы не встретить отца. Начнутся расспросы, и достанется нам с баронессой». Конечно, госпожа Ришвиль – дама умная, но помешана на пышных нарядах. Наверное, потому, что она была дочкой бедного рыцаря и ходила в обносках, пока не окрутила барона. С тех пор меры не знает. Но те, у кого мера есть, понимают, что с утра не носят пышных платьев. Я тоже понимала. Но мне так хотелось пленить Фэймора!

   – Какая красивая, – он легонько сжал мои ладони. – Я прямо дар речи потерял, когда ты вошла. Давай сядем рядом, поболтаем.

   Мы уселись вдвоем на диван. О чем говорили, не помню. Фэймор что-то спрашивал, а я отвечала ему, рассказывала о себе что-то. Час прошел так быстро, что я не успела опомниться. Когда вошла Клоринда и сказала, что пора идти, я вскочила с дивана и топнула в досаде ногой.

   – Розальба, это что за манеры? Выйдешь замуж за принца, тоже будешь так вести себя?

   – Но… – я растерянно взглянула на Фэймора, – я пока живу у своего отца. И в браки нельзя вступать раньше пятнадцати лет.

   – То есть у тебя есть куча времени, чтоб избавиться от дурных манер, – Фэймор глянул на меня с усмешкой. – И когда начнешь?

   Я хотела опять топнуть ногой, но сдержалась. Сделала надменное лицо, но вдруг поняла – это без толку. С ним не совладаешь! Не добьешься должного почтения.

   – Фэймор, ты опять забываешься, – промолвила я почти жалобно. – Ну нельзя со мной так говорить!

   – Прости, я повел себя резко, – он коснулся моего плеча. – Не будешь обижаться?

   – Нет.

   Я помедлила, а потом сказала:

   – Мне уже весной будет пятнадцать. Совсем скоро! Отец обещал, что не выдаст меня замуж сразу. Но ведь меня могут с кем-то обручить! Что же делать, как помешать этому?

   Я почувствовала желание прибить всех женихов. Фэймор рассмеялся.

   – Какой грозный вид. Я бы испугался на месте бедного принца, увидев тебя сейчас.

   – Да, – кивнула я, – их нужно отпугивать. Казаться невоспитанной, грубой. Надевать лишь то, что не идет. Заранее нашить таких платьев! Тут мне госпожа Ришвиль должна помочь. Она хорошо видит, что кому к лицу, а что нет. В общем, цель ясна: стараться изо всех сил не понравиться. Чтоб никто не думал ко мне свататься, а все без оглядки бежали.

   – Как же ты мила, – промолвил Фэймор. – Мне даже не верится.

   Я не поняла, о чем он. Хотела спросить, но забыла, так как он шагнул ко мне. Наши руки встретились, лица оказались совсем близко.

   – Так, все, нам пора, – прозвучал строгий голос Клоринды. – Не хватало, чтобы кто-то застал вас вот так. Фэймор! – она посмотрела на него внушительно. – Держи на плечах голову – я тебе уже говорила. Ты слишком самонадеян и не хочешь понимать, где находишься.

   Мы встречались еще несколько раз. А потом…

   Наступило время зимней охоты, на которую отец ездил каждый год. Дней на десять, в глухие края, где у нас был замок. Как всегда, с отцом ехали старшие сыновья и несколько приближенных дворян. В этот раз с ними ехал и Фэймор. Отец его пригласил, и, конечно, он не мог отказаться. Да и было бы странно – это дело любят все мужчины.

   Я заранее знала обо всем. Но старалась не думать об этой охоте до последнего. До того, как дворец опустеет, и нельзя будет ничего изменить. То есть попросить Фэймора, чтобы он не…

   Дело в том, что мужчины ехали не только охотиться. Одна из моих фрейлин расспросила своего поклонника, а затем и рассказала мне. О том, что в том замке происходят оргии. Вот поэтому дам и не берут! Там другие есть, и мужчины с ними развлекаются.

   Во мне все кипело при мысли, что и Фэймор будет это делать. Спать с этими дамами, позволять им ублажать себя. Но я знала, что должна молчать. Если Фэймор станет уклоняться от оргий, то его же просто засмеют. Но хуже всего – мой отец начнет его презирать. Нет! Пусть Фэймор ведет себя, как все. В конце концов, не съедят же его эти женщины.

   После отъезда мужчин я весь день была мрачнее тучи. Назавтра мне стало лучше. Госпожа Ришвиль повезла меня в свой особняк, и там я развеялась в обществе ее веселого мужа. Но вечером у баронессы разболелся живот по причине, о которой говорят шепотом. Она отпросилась на пять дней…

   И за эти дни случилось нечто ужасное.

ГЛАВА 3

Мой средний брат Рейн, ровесник Фэймора, не поехал с отцом на охоту, так как накануне простыл. Спустя пару дней Рейн поправился, но охотников догонять было поздно.

   Узнав, что я одна, Рейн предложил проводить время вместе. Мы встретились утром, позавтракали, затем погуляли по парку. Хотели пойти туда и после обеда, но вдруг начался снегопад.

   – Ух ты, как метет, – Рейн глянул в окно. – Как бы наших не занесло в пути. Но они уже, наверное, в замке. А там, – он лукаво прищурился, – даже в непогоду будет чем заняться.

   Он чуть-чуть помолчал и прибавил:

   – Вот не повезло мне! Умудрился заболеть не вовремя. И болезнь была какой-то странной, раз уже прошла. Не навел ли кто на меня чары? Я подозреваю одну даму. Могла навести, чтоб я на охоту не ехал.

   – Да зачем?

   – Ревнивая. Знает, как на той охоте развлекаются, вот и не пустила.

   Я встала с дивана. Подошла к окну, за которым бушевала вьюга. Прислонилась к решетке, отпрянула с досадливым вздохом.

   – Что ты мечешься? – усмехнулся Рейн. – О Фэйморе думаешь? Да ведь он не растает, если кто-то его нежно потискает.

   – Рейн! – вспыхнула я. – Как тебе не стыдно?

   – А тебе? – его взгляд стал серьезным и скорбным. – Ты не видишь, что позоришь себя? Посмотреть на вас со стороны, так кажется, это он – принц, а ты – дочь вассала, которую он решил осчастливить.

   – Не выдумывай! Фэймор не ведет себя так.

   – Ну конечно. Он – сама почтительность. Как он обращается к тебе? «Принцесса», «ваше высочество», да?

   Я отвела взгляд, ибо отвечать было нечего. Фэймор называл меня так, лишь когда вокруг было много людей.

   – Он ведет себя наглее некуда, – продолжал Рейн. – А как ловко он тебя приручил! Сперва очаровал. Затем начал с другими крутить, чтобы возбудить твою ревность. Довел до истерик, до слез. И только тогда смилостивился. Обещал быть твоим, если ты ему будешь послушна.

   – Рейн!

   – А что, я неправ? Погоди, это ты еще у себя дома. Окажешься в Гренфуре – вот тогда тебя научат и хорошим манерам, и покорности.

   – Как я там окажусь, что ты мелешь? Отец говорил, что отдаст меня лишь за принца или короля.

   Рейн прошелся по комнате с хмурым лицом.

   – Да, отец говорил. Но герцог Гренфур требует, чтоб тебя отдали за Фэймора. За его любимого сыночка.

   – Требует? Как это? – удивилась я. – Ведь от короля нельзя чего-то требовать, можно лишь просить.

   – Ну а герцог требует, представь.

   – За какие заслуги?

   – Да ни за какие! Просто он богат и возомнил себя равным королю.

   Рейн шагнул к столу и отпил из кубка вина. Потом продолжал:

   – Ты не знаешь, какой это страшный человек – отец Фэймора. Он жесток и коварен. Не надеясь лишь на одну силу, он решил прибегнуть к колдовству. Ведь Фэймор околдовал тебя! Потому и кажется красавцем. Это наваждение.

   – Неправда! Фэймор очень красив.

   – В каком месте? Ну, давай, скажи, – Рейн ехидно прищурился. – Тебе нравится его длинный нос крючком?

   – Как ты смеешь! У Фэймора не такой нос. И разве… – я взглянула на брата победно, – разве б он понравился графине Бельмонт, будь он некрасив?

   Рейн протяжно вздохнул.

   – Вот это и есть наваждение. На шее у Фэймора висит колдовской амулет, помогающий привлекать женщин. Берегись его! Не давай Фэймору обнять тебя и прижать к груди. А то действие амулета усилится, и может случиться любое.

   – Да что может случиться! Надоел уже меня запугивать.

   – Мало ли. Вдруг Фэймор предложит тебе бежать, и ты согласишься? Опозоришь семью и окажешься в полной власти Гренфуров.

   Это было уж слишком. Я топнула ногой и взглянула на Рейна свысока.

   – Сударь, вы забылись. Не смейте оскорблять меня, высказывая подобные домыслы.

   – Все, не буду, – Рейн отвел глаза. – Просто соблюдай осторожность.

   – Хорошо, – ответила я.

   Вскоре мы расстались. Мне хотелось побыть одной и обдумать все. Амулет… Фэймор, в самом деле, носил на шее цепочку, которая уходила под платье. Золотая, толстая, красивая. Такие напоказ носят. Но, конечно, если там амулет…

   Мне стало не по себе. Не хотелось думать, что Фэймор привлек меня так. Но ведь он очаровал и Клоринду! Она ему помогает. А госпожа Ришвиль не видит, что творится у нее под носом. Будто тоже хочет помочь Фэймору.

   Но это казалось мелочью по сравнению с тем, что тревожило меня гораздо сильней. Неужели он не любит меня? Я нужна ему лишь как дочь короля, чтобы тешить свое самолюбие? И для этого были все уловки, включая любовный амулет.

   Меня с детства готовили к браку по расчету. Я знала, что, скорее всего, не буду любить мужа. Хорошо, если он полюбит меня – тогда мне удастся загнать его под каблук и помыкать. И хорошо, если муж не будет мне совсем противен, а то как же делить с ним постель хоть изредка?

   В общем, никакой взаимной любви я не ждала. Боялась, что отдадут за страшилу или дурака. И если бы отец вдруг привел мне такого жениха, как Фэймор. Сказал: «Он не сын короля, но я должен отдать тебя за него, потому что обязан его отцу многим»… Я была бы рада до безумия. Наверное, мое самолюбие было бы немного задето. Но, как говорится, долг есть долг. И легко же его исполнять, когда это еще и приятно!

   Но здесь все не так. Фэймор – не жених, которого мне выбрал отец. И как же он смеет добиваться меня, раз не любит?!

   Да еще так гадко приручать. Мне хотелось забыть слова Рейна, но попробуй. Они вспоминались, вызывая чувство унижения. Под конец я даже разрыдалась, упав на кровать в спальне и прогнав служанок.

   Клоринда пыталась узнать, что со мной, но я не сказала. Какой в этом прок, раз она очарована Фэймором. Будет защищать – это ясно. Лучше подождать встречи с ним и пытаться все понять самой.

***

Ко дню возвращения охотников я была так измучена, что не вышла встречать их. Сказалась больной и осталась в своих личных покоях. Но утром не утерпела и решила пойти в библиотеку. Фэймор был там.

   Он сразу заметил, что я не такая, как всегда. Принялся расспрашивать. Я сказала ему что-то резкое. Он замолк. Посмотрел так пытливо, будто силился заглянуть в мою душу. Потом вдруг сказал:

   – Я не изменил тебе за эти дни.

   Я застыла в немом изумлении. Затем ахнула и брякнула первое, что пришло на ум:

   – Ты с ума сошел! Что ты натворил?!

   Он так резко встал, что я вздрогнула. Вскочила за ним вслед с дивана.

   – Рози, это ужас какой-то, – Фэймор обернулся ко мне. – Я еду с твоим отцом на охоту. Ты знаешь, что там происходит, и сидишь страдаешь. А когда я говорю, что не изменял…

   – Но ведь ты упал в глазах отца. А другие? Как ты выносил их насмешки?

   – Никак. Потому что их не было.

   Я снова изумленно застыла. Фэймор усмехнулся.

   – Вообще, они были – первые два дня. Но потом внезапно прекратились.

   – Почему?

   – Не скажу. Попробуй угадать.

   – Ты себя хорошо показал на этой охоте? Таким смелым и ловким, что было бы глупо упрекать тебя в нехватке мужественности?

   Фэймор рассмеялся – чуть самодовольно, но мило.

   – Наконец-то ты вспомнила, что мы ездили не только в притон. Пошли сядем, я тебе расскажу, что там интересного было.

   Час нашего общения опять пролетел незаметно. Мне было так хорошо, что я позабыла все дурные мысли. Не упрекнула Фэймора за нахальство и стремление приручить меня. Не потребовала поклясться, что его амулет не любовный. А лучше – отдать амулет мне, чтоб я съездила к одной колдунье и она рассказала, что это за штука.

   Все это я вспомнила, лишь вернувшись к себе. Мне стало тревожно, а затем и стыдно. «Дочь вассала, которую он решил осчастливить»… Рейн был прав, Фэймор именно так со мной держится. А я на него смотрю снизу вверх. Вот же он поставил себя! И он явно меня приворожил, теперь почти не было сомнений.

   Мне хотелось развеяться, но жизнь во дворце замерла. Наверное, отец слишком устал на охоте. Не было ни приема гостей, ни семейного ужина. Все сидели по своим покоям, мы ужинали вдвоем с баронессой.

   На другой день было так же. Клоринда сказала, что идти в библиотеку не нужно: Фэймор чем-то занят с моим старшим братом Филибером. А госпожа Ришвиль сообщила, что гостей и сегодня не будет. Странно! После возвращения с охоты должен быть прием с пиршеством. Ведь всем интересно узнать, как она прошла, особенно дамам и мужчинам преклонного возраста, которые уже не могли участвовать в таких развлечениях. Наверное, мой отец и впрямь сильно устал, раз надумал отложить прием. За последний год он располнел. Слишком много ест и на лошадь почти не садится. Ездит все в карете, как старик, хотя ему только сорок.

   За окном шел снег – не погуляешь. Видя, что я скучаю, баронесса позвала учителей истории и изящной словесности, живших во дворце и учивших братьев и меня. Точнее – моего младшего брата и меня, когда у нас было желание. Потом мы с баронессой и фрейлинами обсуждали фасоны модных причесок и способы их украшения, болтали о пустяках, и так, наконец, прошел день.

   Засыпала я в мрачном настроении, но с надеждой, что хоть завтра повидаюсь с Фэймором. Иначе не знаю, как переживу еще один день без него.

ГЛАВА 4

Я проснулась рано и тотчас нарядно оделась. Оказалось – не зря. Едва я закончила завтракать, как Клоринда шепнула, что Фэймор меня будет ждать.

   Я сообщила госпоже Ришвиль, что иду читать в библиотеку.

   – Тогда я побуду во фрейлинской, – сказала она.

   Мы остались с Клориндой. И уже хотели идти, но тут пришел паж моего отца и сообщил, что Клоринду требует статс-дама. Ей нужен совет в одном деле, прямо вот сейчас.

   – Никуда не ходите без меня, – шепнула Клоринда.

   Она вышла из моей гостиной. И пропала! Прошло полчаса – ее нет. Я уж начала заходиться, как раздались шаги в коридоре. Я метнулась к дверям и столкнулась с Рейном.

   – Доброе утро, сестра, – произнес он глухим, скорбным голосом. – Хотя вряд ли его можно назвать добрым. Я узнал такое, что… наверное, должен был идти к отцу. Но решил к тебе, потому что к отцу просто боюсь.

   – Что случилось? – всполошилась я.

   Рейн достал клочок листа бумаги.

   – Это письмо Фэймора. Точнее, обрывок письма, которое он выбросил, потому что залил лист чернилами. Пришлось переписывать, чтоб отправить в Гренфур. А этот листок Фэймор разорвал и бросил в камин. Но один клочок упал на пол и попался слуге, который его отдал мне.

   – Что там? Дай прочту!

   – Погоди, – Рейн прошелся по комнате. – Сперва соберись с духом. Где служанки? Вдруг тебе станет плохо, что я буду делать?

   – Не станет. Да и что там такого ужасного?

   Рейн взглянул на меня с мрачной торжественностью.

   – Фэймор оскорбляет тебя, называет глупой и испорченной. Это ж надо так не уважать! Про любовь и речи не идет. Никто не напишет такого о любимой девушке. Не скажет, что ее нужно поучить уму-разуму, прежде чем жениться.

   Рейн вдруг рассмеялся, затем протянул мне письмо.

   – Ну, читай сама.

   Я шагнула к окну и с волнением развернула листок. После первых же строк мои щеки начали пылать.

   «…но испорчена дурным воспитанием. Представь: ее даже не учат ничему. Розальба зовет учителей, лишь когда ей скучно и больше нечем заняться. Хорошо, что она любознательна, иначе бы уже отупела. Ей повезло с няней: это мудрая женщина, и она одна не боится рассердить Розальбу, сказав что-то нелестное. Наставница добра и порядочна, но все, чему она может научить Розальбу – это одеваться к лицу.

   Но если бы Розальбу учили лишь этому! Все гораздо хуже. Даже хуже, чем ты говорил мне. Если не забрать Розальбу прямо сейчас… Они ее испортят совсем! И как мне тогда с ней справляться? Быть с ней строгим я ведь не смогу, потому что…»

   Здесь письмо обрывалось. Но того, что я уже прочла, мне хватило с лихвой, чтоб почувствовать себя оскорбленной. Я не смела поднять глаз на Рейна, смотревшего на меня с жалостью. А как он еще мог смотреть после вот такого позора.

   – Знаешь, что забавней всего? – сказал Рейн. – Фэймор не считает высокой честью на тебе жениться. Пожалуй, согласись наш отец на ваш брак, он еще подумает, нужна ему такая жена или нет. Хотя, если поскорей тебя забрать и заняться твоим воспитанием…

   Я бросилась к дверям и помчалась по коридору к лестнице. На моем пути кто-то встречался. Кто-то окликал меня, но я не отзывалась. Ворвалась в библиотеку, швырнула на стол письмо.

   – Читай! – крикнула я Фэймору. – И скажи мне: это ты писал?

   Фэймор взял листок, пробежался по нему глазами.

   – Мерзавцы, – выдохнул он. – Подлые и грязные ублюдки! Да, это мое письмо, – он поднял на меня взгляд: взволнованный и пылающий. – Я послал его в Гренфур с курьерами. Боюсь, их убили… чтобы завладеть письмом и подсунуть тебе его часть!

   – Значит, ты, – я взглянула на него сквозь слезы. – Когда я бежала сюда, у меня мелькнула надежда, что это не ты писал, просто Рейн решил гадко надо мной подшутить.

   – Рейн? Твой сводный брат? Ну, теперь все ясно, – его пальцы сжались в кулаки. – Рози! Умоляю тебя – успокойся. Дай мне объяснить…

   – Ненавижу! – закричала я, топнув ногой. – Как ты смел меня так оскорбить? Назвать глупой, испорченной!

   – Я не называл тебя глупой!

   – И какое нахальство, – продолжала я, все более злясь, – обсуждать меня так, будто я обычная девушка. Ты забыл, кто перед тобой! Ведешь себя, будто это ты – принц, а я – дочь вассала. Проси у меня прощения, если хочешь уйти безнаказанным!

   Его лицо вспыхнуло, взгляд стал оскорбленным и гневным. На мгновение я даже испугалась, но Фэймор умел держать себя в руках.

   – Прощения? За что? Я тебя ни разу не обидел. А это письмо… Давай перечтем его вместе, и я…

   – Замолчи! И не смей подходить ко мне, стой!

   Я подалась назад, потому что он шагнул ко мне, и я вспомнила про амулет. Сейчас прикоснется и опять напустит свои чары.

   – Рози, – Фэймор посмотрел на меня с растущим отчаянием, – как мне успокоить тебя и уговорить выслушать? Пожалуйста! Девочка моя…

   Он снова шагнул ко мне, и я заорала во весь голос. Отбежала назад, топая ногами и крича:

   – Не смей! Убирайся! Уходи отсюда!

   Вдруг я увидала Рейна и отца. А за ними в библиотеку ввалилась целая толпа стражников, придворных кавалеров и дам. У дверей теснились мои фрейлины и испуганная баронесса Ришвиль.

   – Как ты смел обидеть мою дочь? – возмущенно произнес отец. – Довести до крика и до слез? Нахальный щенок! Я долго терпел твои выходки, но сейчас ты получишь за все. Взять его! – кивнул отец стражникам. – И сорвите с него амулет, которым он приворожил принцессу.

   – У меня защитный амулет, им нельзя приворожить кого-то, – Фэймор отстранил стражников. – И… Розальба! – он взглянул на меня. – Я обидел тебя? Оскорбил? Сделал что-то плохое? Скажи, это так или нет!

   На несколько секунд все застыли, видимо, опешив от его дерзости и простого обращения ко мне. И вот тут бы мне и крикнуть: «Нет!» Но я промолчала. Промолчала, опустив глаза.

   – Что стоите! – крикнул отец стражникам. – Или амулет такой сильный, что и на мужчин действует?

   Я не видела, как стражники срывали амулет с Фэймора. Смотрела под ноги, не в силах сдвинуться с места и чувствуя себя все хуже и хуже.

   – Сестра, успокойся, – Рейн обнял меня, ласково погладив плечо. – Не плачь! И не вздумай жалеть наглеца, возомнившего, что он твой господин.

   Мы куда-то пошли всей толпой. Я не замечала дороги. В моих мыслях царил полный сумбур, а на сердце было очень тяжко. Я опомнилась лишь... в этой страшной комнате! Куда приводила тайком новых фрейлин и гостивших во дворце ровесниц. Им было любопытно, хотелось увидеть, как здесь все устроено. Некоторые забирались на «скамью для порки», чтоб представить, что чувствует мальчик или юноша в таком положении. Хотя это была не скамья. Тяжелый маленький стол, а внизу – скамейка, прибитая к нему. На нее становились коленями, затем нужно было лечь на стол животом…

   Меня бросило в дрожь, когда я поняла, зачем мы все здесь и что хочет отец сделать с Фэймором. Нет, только не это, о боги! Он убьет его. Ведь такого позора, такого запредельного унижения Фэймор не вынесет!

   Я окинула взглядом толпу. Нет ни старшего брата, ни младшего. Только Рейн стоит рядом со мной.

   – Рейн! – я в отчаянии впилась в его руку. – Сделай что-нибудь, этого нельзя допустить!

   – Тихо, – он обнял меня крепче. – Не вздумай вмешаться. Ты уже уронила себя из-за Фэймора. Хочешь уронить еще больше, опозорить нас?!

   Отец вскинул руку, призывая всех к тишине. Повернулся к Фэймору, который стоял в центре комнаты, посреди толпы, предвкушавшей пикантное зрелище. Ведь публичных порок у нас не было! Тем более – в присутствии дам. Лишь два года назад отец высек младшего брата при мне, чтоб я видела, как может влететь за проделки. Я стояла близко, наш камергер держал меня за руки, не давая сбежать. А Лорант потом избегал меня долгое время, ему было стыдно мне в глаза смотреть.

   – Ну, любезный граф, – издевательски произнес отец, – сейчас вы получите… урок хороших манер! Таких взрослых парней обычно не секут розгами. Но что делать, если они забываются и ведут себя излишне дерзко. Прошу вас! – он кивнул на стол. – Спускайте штаны, забирайтесь на скамью для порки.

   Фэймор оглянулся на дверь, где стояли стражники с мечами. Схватился за бок, но кинжала у него уже не было: его отобрали вместе с амулетом. А через окно с глухим переплетом не сбежать.

   – Что вы медлите? – усмехнулся отец. – Вам нужно помочь?

   – Нет, – ответил Фэймор.

   Он вдруг вскинул голову и с презрением оглядел толпу. Столкнулся глазами со мной, тут же отвернулся с брезгливостью. Подошел к скамье, принялся расстегивать пояс…

   Мне хотелось сбежать, но я почему-то не могла. Наблюдала это с чувством ужаса, ощущением, что все происходит во сне. Так не может быть! Это наваждение, морок.

   – Начинайте, сэр Марсант, – произнес отец.

   Один из придворных подошел к Фэймору, держа в руках розги. Послышались ахи, испуганный шепоток дам. Марсант взмахнул розгами…

   Наверное, я хотела кричать, потому что Рейн зажал мне рот. Я не помню. Помню – Рейн тащил меня к дверям, пробираясь позади толпы, закрывшей от меня Фэймора. Зажимал мне рот, пока мы не оказались в коридоре.

   Вслед за нами туда выскочила баронесса. Захлопнула за собой дверь, вырвала меня из рук Рейна.

   – Уходите! – крикнула она. – Оставьте ее хоть теперь, вы уже натворили делов!

   – Я? – хихикнул Рейн. – Это вы виновны, что так плохо смотрели за принцессой. Оправдать вас может лишь одно: то, что он и вас околдовал.

   – Идемте, ваше высочество, – баронесса всхлипнула. – Давайте… поскорее отсюда!

   – Нет! – я остановила ее. – Я никуда не уйду, пока они мучают его!

   – Не волнуйся, его никто не убьет, – сказал Рейн. – Да и сечь не будут слишком сильно, чтобы дамы не грохнулись в обморок. В этом нет нужды: он уже опозорен на весь свет. И этот позор будет с ним всегда!

   После этих слов Рейн вернулся в комнату для порки. А госпожа Ришвиль повела меня в сторону лестницы.

   – Прошу вас, – убеждала она, потому что я все упиралась. – Вам не нужно быть здесь, когда его выпустят. Ему и так худо, вы добьете его окончательно!

   Клоринды в моих комнатах не было. Прошел целый час, прежде чем она появилась.

   – Где тебя носило до сих пор?! – закричала я. – Если б ты пришла…

   – Меня заперли в темном чулане, – сказала она. – Втолкнули туда и замкнули дверь на засов. И только сейчас отпустили.

   – Ты знаешь, что случилось?

   – Да. Я знаю все.

   Она обняла меня и разрыдалась. А я уже не могла. Мы с баронессой Ришвиль наплакались за последний час.

***

Ночью Фэймор исчез: со слугой и тремя дворянами из Гренфура. Они приехали с ним, но жили в гостинице: им не разрешили жить во дворце под предлогом того, что нет места. А еще двух людей Фэймор послал в Гренфур с тем злосчастным письмом. И, наверное, их убили, да.

   Три недели спустя, в конце марта, в Гренфуре вспыхнул мятеж. К ужасу моего отца, его поддержали все соседи герцога. Началась война, которую мы продули за месяц. Были опасения, что мятежники захватят столицу. Вот от нас все драпали тогда! Большинство придворных испарились, особенно те, кто наблюдал порку Фэймора.

   – Он нас перевешает: за то, что мы были там и все видели, – услышала я однажды фразу и сразу поняла ее смысл.

   А кто-то из придворных не драпал, а в свои владения отправился, чтоб примкнуть к мятежникам. Например, граф Трейлон, которого Фэймор спас во время охоты на кабанов.

   Муж баронессы Ришвиль был вассалом Трейлона. Поэтому моя наставница с мужем потихоньку собрались и уехали в свой родовой замок. Проститься со мной госпожа Ришвиль не могла, но оставила трогательное письмо с кучей мудрых советов, которые мне будет лучше прочесть, когда я чуть-чуть повзрослею.

   Хотя мое детство той весной закончилось. Или еще раньше – зимой. В тот проклятый день, когда я предала Фэймора. Дала отцу повод обойтись с ним так, как он хотел. Промолчала в роковой момент, не решилась на защиту встать. В общем, сделала то, за что невозможно простить. За что можно только презирать, питать отвращение и ненависть…

   Позже я узнала, почему герцог Гренфур «возомнил», что я могу стать женой его сына. Мой отец такую клятву дал! Никто с него этой клятвы не тянул. Просто накануне свадьбы отца – тогда еще молодого короля – его родственник устроил заговор. Захватил столицу и дворец, но убить короля не успел. Его спас верный друг и вассал. Проник во дворец и сумел оттуда как-то выкрасть, а затем и из столицы вывезти. Бежали, конечно же, в Гренфур, под защиту тамошнего войска. Скрывались от погони в лесах, ночевали на сырой земле.

   Вот тогда отец и дал такую клятву. Что если у них с другом родятся дети подходящего возраста, и они приглянутся друг другу, их поженят…

   Волнения улеглись. Мой отец вернулся в столицу, сыграл свадьбу. Следом герцог женился. У обоих родились сыновья. Потом родилась я – на три года младше Фэймора. Отец подтвердил свою клятву. А потом…

   А потом он решил, что много будет с Гренфуров чести – породниться с ним. Его власть серьезно укрепилась, и поддержка стала не нужна. Да еще этот герцог – наглец. Не желал понимать, что у королей не бывает друзей, а бывают только раболепные подданные. Давней дружбе наступил конец.

   Отец не решался прямо отказаться от клятвы и нарушить слово короля. Разрешил герцогу прислать Фэймора к нам, чтобы он со мною познакомился. Скрепя сердце, но все ж разрешил. Был уверен – мы с ним не сойдемся. Я ему едва ли приглянусь, а уж он мне точно не понравится. Он в отца, с такими же замашками, да еще и вовсе не красавец.

   Мой отец, король Филибер, просчитался. Фэймор не «понравился» мне – я влюбилась в него с головой. И король возненавидел Фэймора так, что решил его жестоко унизить. Ну и преподать урок бывшему другу. Пусть сидит в своем Гренфуре и не смеет…

   Он там и сидит. Только там теперь – столица королевства, враждебного нашему. Город Бренвиль, не хуже нашей Массанты.

   А могло все сложиться иначе. Я бы вышла за Фэймора и была б сейчас графиней Гренфур. Зачем выходить за принца или короля? Моя матушка не была счастлива. И таких королев – большинство.

   Но о чем я вообще рассуждаю? Меня не за принца выдают. Мой жених – граф Клинтус, свадьба скоро. А потом… Рейн сказал, что я буду делить с ним постель. Он, видать, давно хотел того, но помалкивал. Теперь я в его власти. И что его остановит? Ничто.

   Странно, что он вчера ушел, а не взял меня силой. Заткнул бы мне рот – кто б услышал? Но он хочет со мной «полюбовно». Надоело, что я нос ворочу. А я его ненавижу с тех пор! Знаю, что он по указке отца действовал, но это ничего не меняет.

   Я опять распахнула окно. Ну, совсем светло. Сколько времени? Часов десять, наверное. А я до сих пор не легла. В моей небольшой столовой легкий шум. Наверное, накрывают стол к завтраку. Поем и тогда лягу спать. А что мне еще делать целый день?

   Снег не шел, но сугробов намело выше пояса. Интересно, где же сейчас Фэймор? Далеко ли от нашей столицы? Надеюсь, что да.

   – Прости меня, – прошептала я в пасмурное небо. – Хоть когда-нибудь… когда меня уже не станет на свете.

   Я закрыла окно и слегка потрясла колокольчик, вызывая служанок. Клонит в сон, нужно поскорей завтракать.

ГЛАВА 5

Чуда не случилось, и день моей свадьбы настал.

   Как все было печально в это хмурое зимнее утро! Клоринда была так подавлена, что не помогала мне одеваться. Это делали служанки и фрейлины. Облачили меня в наряд из красного атласа с золотым шитьем, жемчугом, прорезями на рукавах, сквозь которые виднелся белый шелк рубашки. Потом на слегка завышенной талии застегнули драгоценный пояс. Надели на меня колье, серьги, изящную тиару с рубинами и алмазами. Накинули поверх платья красный бархатный плащ с горностаем и обильным золотым шитьем и сказали, что пора идти – во двор, где меня ждет карета.

   И вот я уже в храме. Рядом – мерзкий толстяк, разодетый в золотую парчу. Румяное круглое лицо, жирные черные волосы, широкая борода – так коряво подстрижена, словно это мужик из глуши, а не дворянин. Раздувается от самодовольства, горделиво оглядываясь и выпячивая сильней свой живот.

   Мой жених. Точнее – уже муж. Мы выходим из храма. Звон колоколов – почему-то не погребальный, а праздничный. Нас чем-то осыпают. Зернышки, монетки, лепестки цветов. Одна монетка попала мне по тиаре. Так дурацки звякнула, что я рассмеялась. Подумала: взял бы кто большую монету да зарядил Клинтусу в лоб. Была бы потеха, а то как-то уныло совсем.

   Я надеялась, что мы сразу домой. Но пришлось прокатиться по городу в открытом экипаже.

   – Как это – быстрей во дворец? – удивился Клинтус. – Так нельзя. Нужно, чтоб народ на нас полюбовался.

   Я опять едва не рассмеялась. О да – любоваться. Такой расчудесной парой, как мы с ним. Тут можно только дивиться да отпускать шутки.

   Но усмешек не было. На меня смотрели с сочувствием. Я заметила, что многие люди переглядываются и сердито говорят о чем-то. Присмотрелась – поняла причину. Они оскорблены в своих чувствах. Из-за моего брака и из-за всего, что сейчас творится здесь.

   Я вспомнила про мешочек с деньгами. Встала, начала бросать деньги в толпу, переходя с одного края экипажа на другой. Но раздать все, что было, не смогла. Клинтус выхватит из моих рук мешочек.

   – Спятила? Так все деньги можно размахать! Хватит с них уже.

   – Сразу видно – не принц! – крикнул из толпы кто-то. – Да и граф не настоящий-то. Был виконтом, пока не отправил кузена на тот свет.

   Я перепугалась. Подумала, что сейчас смельчака схватят и не бросят в тюрьму, а повесят за такую дерзость. Но стража ждала знака от Клинтуса или от меня. Я, конечно, никакого знака не дала, сидела с милой улыбкой, будто ничего не случилось. А Клинтус так растерялся и разозлился, что забыл про все. Крикнул: «Задержать!», когда мы уже отъехали от того места и ловить кого-то было поздно.

   Вернувшись во дворец, я пошла к себе, чтобы отдохнуть перед пиршеством. Велела всем удалиться. Нет сил! Нужно хоть немного поплакать и облегчить душу, чтобы выдержать «праздник» до конца.

   Появилась Клоринда. Не такая убитая, как с утра, а повеселей.

   – Не плачьте, – прошептала она. – Я нашла возможность отсрочить вашу брачную ночь. Сегодня средство сработает, а, если повезет, то и дальше. Вот, смотрите! Дорогое вино из Вандервиля. Но оно не простое, а с секретом.

   – Напрасно стараешься, – покачала я головой. – Клинтуса не свалить этим с ног, он устойчив к винному влиянию.

   Клоринда нахмурилась.

   – Знаю: еще тот выпивоха. И поэтому не откажется от такого отличного винца. А его как выпьешь – упадешь. И не потому, что оно крепкое! Оно легкое, но в него кое-что подмешали.

   – Снотворное? Ты, наверное, считаешь Клинтуса олухом. Он же все поймет утром! И не будет в одиночку пить из страха, что отравят.

   – Правильно, – кивнула Клоринда. – Вы выпьете вместе. Пару глотков вы, остальное он. Вам от двух глотков ничего не станет, а он рухнет.

   Клоринда рассказала, как я должна действовать. Потом меня позвали на пир. Он тянулся просто бесконечно. Можно было сто раз свалиться под стол, но Клинтус осторожничал.

   – Мне еще супругу ублажать. И ей меня тоже, – говорил он, пропуская очередной тост в нашу честь – с такой мерзкой ухмылкой, что хотелось дать ему по роже.

   И я бы, пожалуй, дала, забыв о хороших манерах и о том, что потом супруг отплатит мне с лихвой. Но Рейн пригрозил, что не разрешит мне повидаться с братом, если я испорчу праздник. А я не могла уехать в замок Клинтуса, не увидев Лоранта.

   Пир закончился. Меня стали готовить к брачной ночи. Одели в дорогую рубашку, набросив поверх атласный пеньюар кремового цвета в изысканных тонких кружевах. Появился Клинтус – в халате, походившем на мое свадебное платье. Ярко-красный и сверкает золотом. Ну, ей-богу, сшит из той же ткани. Так нелепо.

   Я сделала над собой усилие и любезно улыбнулась мужу. Слуги вышли из спальни и соседней гостиной. Все, кроме Клоринды, подошедшей к нам с большим бокалом из горного хрусталя. Там плескалась розовая жидкость, от которой шел приятный запах.

   – По давней традиции, молодые должны выпить вина из одного кубка, – молвила она сладким голосом. – А потом поцеловаться, конечно… Ну а дальше остаются одни, и что будут делать, это никого не касается.

   – Славная традиция, – Клинтус потянулся к бокалу, поводя ноздрями.

   – Сперва новобрачная, – Клоринда отдала мне бокал.

   – Ах! – промолвила я, вдохнув сладковатый аромат.

   Отпила чуть-чуть и блаженно прикрыла глаза. Клинтус выхватил у меня бокал и опорожнил его залпом. Шумно отдышался и крякнул. Хотел что-то сказать, но вдруг зашатался.

   Клоринда подскочила к нему. Стянула халат, подвела к кровати. Помогла рухнуть так, чтоб его голова оказалась на подушке, а туловище в короткой рубашке на простыне. Накрыла одеялом, затушила в комнате все свечи.

   – Посидим в гостиной, а то вдруг он пока не уснул, – сказала она. – Да, вино не забыть! Оно нам еще пригодится.

   Мы сидели в полной темноте и пили остывший чай, который принесли служанки, когда раздевали меня. В сон совсем не клонило.

   – Вино действует с третьего глотка, – сказала Клоринда. – После пятого сваливает с ног. Так мне объяснили.

   – Кто?

   – Тот, кто мне продал это вино. Один из купцов. Повстречал на улице и позвал в свою лавку. А там рассказал про такое вот вино с секретом. У меня бутылка есть в запасе!

   Я грустно вздохнула.

   – Дорогая, это не поможет. На одну ночь, на две или три. Потом Клинтус поймет, что его водят за нос. Или не поймет, а заметит, что это вандервильское вино валит с ног, и не станет его больше пить.

   – Да, наверное, – согласилась Клоринда. – Но ведь нужно до конца бороться! Нельзя просто так сдаваться злой судьбе. И вдруг чудо все-таки случится? Вдруг вас кто-то спасет?

   Я взглянула на нее с сочувствием. Почему-то сейчас мне было жальче Клоринду, чем себя. Я ей – как родная, дороже никого нет. Когда-то у нее были муж и ребенок, но их унесла эпидемия. Клоринда решила не выходить больше замуж. Перебралась из деревни в Массанту, попала во дворец, потом – в няньки принцессе. Привязалась ко мне, и сейчас ей так же тяжело.

   – Давай ляжем спать, – сказала я. – Разбуди меня завтра пораньше, до того, как Клинтус проснется. Чтоб к тому моменту я оделась.

   – Хорошо, – кивнула Клоринда. – И все-таки нельзя падать духом даже в самой скверной ситуации.

   Я не стала спорить, а молча пошла в спальню. Посмотрела на Клинтуса, с отвращением отвернулась к окну.

   Ну и влипла я, надо сказать! Как случилось, что мне не нашлось жениха до целых девятнадцати лет? Хоть какого-то завалящего принца. Хоть младшего сына короля, которому не светит престол. Или бедного, который унаследует королевство размером с наше графство. Да любого…

   Но отец любого не хотел. Мой брат Филибер говорил, что нельзя так сильно привередничать. Зато Рейн поддакивал отцу. Высмеивал всех, кто приезжал ко мне свататься. То есть – тех немногих, что еще приезжали.

   Тут бы мне подумать головой. Понять, что я уже не такая ценная невеста, как была до войны с Гренфуром. И требовать от отца, чтобы выдавал замуж, настаивать, доводить слезами и капризами.

   Но разум не подсказал мне такого. А сердце билось спокойно при общении с принцами. Они не казались противными. Я была к ним просто равнодушна. Мне было без разницы – этот ли, другой. Поэтому я не печалилась, когда отец им отказывал. Что печалиться? Это же не…

   – Нет! – воскликнула я, отпрянув от окна, где мы с Фэймором когда-то стояли. – Не думай о нем – ты растратишь последние силы. Он давно потерян для тебя, пойми! Вон твой муженек спит. Не дала б ему Клоринда вина, тебе б сейчас было не до глупых мыслей и мечтаний.

   Я разделась и легла в постель: подальше от Клинтуса, накрывшись другим одеялом. Какое-то время мне мешало заснуть его сопенье, но потом усталость дня взяла свое.

   Проснулась я оттого, что меня будила Клоринда. Услышала храп. Посмотрела направо, и мне снова захотелось спать.

   – Нет, вставайте, – велела Клоринда. – А то скоро Клинтус проснется и тогда уж примется за вас.

   Я слезла с кровати и бросилась в соседнюю комнату, где уже собрались служанки. Проклятая брачная ночь не состоялась. А о том, что случится дальше, пока не хотелось и думать.

ГЛАВА 6

Меня успели одеть и причесать, а Клинтус все дрых. Зато в мои покои вдруг явился Рейн. Вошел в небольшую столовую, где накрывали стол к чаю, велел выйти всем. Подошел ко мне с гадкой ухмылкой.

   – Ну, сестра, как прошла твоя первая ночь с красивым и ласковым мужем? Ты довольна?

   На пару секунд я застыла. Затем так разозлилась, что мне захотелось на него наброситься. Крепко сжала руки за спиной, чтоб сдержаться. Не ударить Рейна и не крыть последними словами. Ведь тогда он сделает так, что я не увижусь до отъезда с братом.

   – Да, похоже, не очень, – усмехнулся Рейн. – А я тебя убеждал десять дней назад отдаться мне. Но ты отказалась! И за все эти дни не одумалась. Так что некого винить, кроме себя.

   – Я и никого не виню.

   – Кстати, что мой зять? Еще спит? Видно, утомился, бедняжка.

   – Зачем ты пришел? – я старалась изо всех сил быть сдержанной. – Клинтус может в любой миг проснуться.

   – Ну и что? Мы ж не обнимаемся. Я пришел на завтрак вас позвать. Вы ведь уезжаете, – Рейн подошел ближе. – И лишь от тебя зависит, сколько ты пробудешь в замке Клинтуса.

   Он понизил голос и прибавил:

   – У меня есть для него задание. Оно важное, но с ним можно чуть повременить. А можно уже вскоре вызвать Клинтуса назад, в столицу, и задать работу. Услать далеко. А ты будешь жить вот здесь, как раньше, – Рейн игриво улыбнулся мне. – Только напиши, что соскучилась, и я прилечу тебя спасать.

   Он ушел. А я села в тревожных мыслях пить чай. «Спасать»… Мне, конечно, очень мерзок Клинтус. Но я все же надеялась как-нибудь к нему притерпеться. А Рейн убежден – не смогу. Соглашусь на все, лишь бы реже видеть муженька. Не нравится это мне, ну совсем.

   Вскоре я услышала сердитый голос Клинтуса и вернулась в спальню.

   – Что такое? Я вчера уснул? – спросил он меня. – Не успел лишить тебя невинности?!

   – День был трудный, – отозвалась я невозмутимо. – Я тоже быстро уснула. И, наверное, до сих пор спала бы, но меня разбудили, потому что Рейн зовет нас завтракать.

   – Проклятье! Опрохвоститься в брачную ночь! Да еще этот завтрак не к спеху, – Клинтус пнул с досады табуретку. – Ладно, ничего, наверстаем.

   Он обнял меня и обслюнявил щеку. Потянулся к губам, но я уклонилась и высвободилась.

   – Одевайтесь, сударь, прошу вас, – я пошла к дверям. – Рейн будет сердит, если мы задержимся.

   За завтраком Рейн был так любезен с Клинтусом, что тот перестал грустить и расцвел. Когда трапеза кончилась, Рейн велел мне идти, а Клинтуса попросил задержаться. Я вышла за двери, закрыв их за собой. Огляделась. Не увидела вокруг никого и приникла к дверям.

   Чутье подсказало, что речь пойдет обо мне. И я не ошиблась.

   – Жиром, друг мой, – доверительно заговорил Рейн, – ты заметил, что Розальба слишком избалованна? Капризна, горда, любит помыкать и командовать?

   – М-м-м… Да, я заметил, – кивнул Клинтус не совсем уверенно.

   – Так вот. Будь с ней строгим, если не желаешь угодить под каблук.

   – Под каблук? Я? – Клинтус малость опешил. – Монсеньор! Мы ж не первый год уже знакомы. Вы знаете…

   – Знаю, – кивнул Рейн. – Но вдруг ты будешь стесняться, потому что Розальба – принцесса? Нет, не вздумай. Обращайся с нею, как с другими. Не бойся, что она побежит ко мне жаловаться. Я не заступлюсь. Ведь я знаю, что с ней можно сладить только плеткой…

   Он понизил голос, и дальнейшего я не слыхала. Да и ни к чему, все ясно. Рейн задался целью загнать меня в угол. Довести до того, чтоб я была рада стать его любовницей. То есть – довести до отчаяния. Иначе ничего не добьешься.

   А он не боится, что я его просто убью? Если я смогу… Мне за это ничего не будет. Я – принцесса, а Рейн – самозванец, захвативший трон. Меня никто не осудит, а, напротив, станут восхвалять.

   Только… Рейн на днях сказал, что его чародейка-мать уже в Массанте. И теперь ему не грозят совсем никакие опасности. Говорил не мне – своим друзьям. Но я слышала. И думаю – не врет. А раз так, то как его убьешь? У него, наверное, амулеты есть, которые от всего защищают.

   А мой амулет… Он, похоже, пустышка. Я возьму его с собой, но лишь потому, что он – память о Фэйморе, и я не хочу, чтоб Рейн его нашел.

***

Мы двинулись в путь. Муж – верхом, мы с Клориндой – в карете. С нами ехал небольшой отряд Клинтуса. Я хотела взять пару служанок, но Клинтус не разрешил. Сказал, у него хватает в замке слуг, а лишние рты не нужны. Ну и ладно! Это мелочь по сравнению с главным.

   Мне дали побыть с Лорантом всего десять минут. Я общалась с ним через решетку, не смогла его даже обнять. Вышла из темницы в слезах.

   Лорант не казался больным. Но его слова рвали мое сердце на части.

   – Сестра! Заклинаю тебя, беги, если будет возможность, – говорил он. – Обо мне забудь. Пойми: Рейн меня прикончит все равно. Моя жизнь – угроза для него, он не может поступить иначе. Так зачем нам погибать двоим? А ведь ты погибнешь, если не сбежишь. Рейн тебя сломает.

   Я рыдала целый час в карете. От жалости к брату, пониманья того, что он прав. Клоринда молчала, потом принялась утешать.

   – Погодите отчаиваться, мы еще амулет не проверили, – сказала она. – А он должен быть на что-то годен.

   – Сомневаюсь, – усмехнулась я. – Ведь Фэймору амулет не помог.

   – Может, Фэймор не успел им воспользоваться. Или амулет защищает лишь от магии. Жаль, мы никому его не показали. Ни колдунье, ни хотя бы знахарке. В Массанте они есть. Но проклятый бастард не пускал нас никуда без стражи. Ничего! В графстве Клинтуса должна найтись колдунья. Я узнаю, где она живет, и поеду с амулетом к ней. А пока…

   Клоринда ненадолго задумалась.

   – Носить амулет при Клинтусе нельзя. Он заметит и отнимет сразу. Дайте его мне, пусть он у меня пока побудет.

   Я сняла амулет и еще раз оглядела его. Небольшая вещица с сапфиром кабошоном – гладким камнем с шестью лучами, расходившимися от центра к краям. Сапфир обрамляли белые кристаллы горного хрусталя. На обратной стороне амулета была надпись: мелкая и на чужом языке.

   Этот амулет попал ко мне недавно. Я думала, отец его выбросил, и уже забыла про него. Но буквально накануне смерти отец вдруг позвал меня. Повел в комнату, где хранились сокровища.

   – Дочка, мне осталось недолго, – сказал он. – Я серьезно болен. И уже ничего не соображаю, моя голова затуманена. Но сейчас я вспомнил… про те украшения, что носили твоя мать и бабушка. Три шкатулки. Одна пусть останется для супруги Лоранта, но две забирай. Спрячь их и не отдавай никому, скажи – так отец велел.

   Он отдал мне ключ. Не мог вспомнить, какой ящик железного шкафа нужно отомкнуть. Я начала пробовать, и нужный ящик открылся. Достала одну из шкатулок и застыла в немом восхищении. Колье, диадемы, сережки, длиннющие цепи с самоцветами – их цепляют на платья, возле декольте и на груди, оставляя концы свисающими. В остальных шкатулках было то же. Я оставила самую большую, а те, что поменьше, забрала.

   И попутно взяла амулет. Он лежал в том ящике, позади шкатулок, в уголке. Я узнала его с первого взгляда – ведь Фэймор мне его показал! На нашем последнем свидании. Заметил, что я смотрю на цепочку у него на шее, и достал амулет. Я боялась к нему прикоснуться, но зато успела рассмотреть. Узнала… И поспешно спрятала в шкатулку. Отец не заметил. Он вообще не смотрел на меня. Стоял у стены, прислонившись к ней в усталости.

   Неделю спустя отец умер. Рейна во дворце не было. Но уже в ту ночь он захватил город и дворец. Бросил в тюрьму Лоранта, не дав проводить отца в последний путь.

   Потом Рейн явился ко мне. Велел отдать драгоценности, а когда я отказалась, приказал своим людям искать их. Они быстро нашли две шкатулки. А вот амулет не нашли! Я его в другое место спрятала. В щелочку в стене, под обои из плотного шелка.

   И Рейн не смекнул, что амулет может быть у меня. Что он мог храниться с украшениями. Да и странно, что отец его туда положил. И забыл! Рейн пытался вызнать. Отец говорил: «Я не помню. Кажется, я его кому-то подарил. Одному из придворных, но кому – никак не вспоминается».

   Рейн все-таки искал амулет. Перерыл все хранилище, личные покои отца, моих братьев. Потом успокоился…

   – Принцесса! – встрепенулась Клоринда. – Мы же не решили, как провести Клинтуса вечером. В замок мы приедем только завтра. А сегодня будем ночевать в гостинице, в одном городке. И нужно подумать, как напоить Клинтуса. Уловка, как вчера, не сработает, нужно что-то другое.

   Мы придумали. За ужином в той гостинице я велела Клоринде принести вина. А когда она принесла, то сказала:

   – Налей только мне. Жирому не нужно. Он – мужчина, пусть пьет что-то попроще. Не столь дорогое…

   – Да как так? – возмутился Клинтус. – Вот ты наглая – точно Рейн сказал! Никакого почтения к супругу. Мне давай! – велел он Клоринде. – А жена сегодня обойдется.

   Я приняла обиженный вид, но в душе ликовала. И не зря. Выпив бокал вина, муж свалился со стула. Его тотчас подхватили слуги и понесли из трапезного зала наверх, в наши комнаты. Когда я пришла туда, он лежал на кровати и спал.

   – Молодец вы, – сказала Клоринда. – Так сыграли, что он не почуял подвоха.

   Я улыбнулась, но следом тяжко вздохнула.

   – Боюсь, это все не кончится добром. Он же будет в ярости с утра! Задаст мне тогда.

***

Клинтус, в самом деле, бушевал. Особенно потому, что проснулся один, без меня. Я оделась и была внизу.

   – Как ты смела уйти из спальни без спросу? – набросился он на меня. – Не дождаться, пока я проснусь? У меня был отменный стояк, я б тебе…

   Он выдал столь похабную фразу, что смутились все, кто был вокруг.

   – Замолчите! – прошептала я. – Мы здесь не одни.

   – Да плевать, что меня кто-то слышит! – заорал он уже во весь голос. – Кто тут есть? Паршивые холопы, при которых нечего стесняться. Накрыть стол быстрей! – крикнул он хозяину гостинцы. – Не впускать никого, пока здесь я и принцесса!

   Зал в одну минуту опустел. Никому не хотелось попасть под горячую руку королевского зятя, который бушевал и ругался, словно грубый мужик иль бандит. Но о чем я? Он и есть бандит. Рейн отдал ему меня на усмирение. И не он ли устроил ловушку моему старшему брату? Я гнала от себя такую ужасную мысль. Но чем еще Клинтус заслужил великие милости Рейна? Что это за заслуги, которых нельзя назвать вслух?

   Клинтус наспех поел и велел мне идти в экипаж. Мы ехали быстрей, чем вчера. Остановились лишь раз, чтобы пообедать в трактире. Затем двинулись дальше. Лошади так неслись, что карету трясло на ухабах. Вокруг быстро темнело, было ничего не видать, кроме леса и снежных сугробов. Мрачные места! И у нас с Клориндой было так же мрачно на душе.

   Вдруг стало светлей. Деревенька, затем – стены замка. Мы проехали по мосту через ров и оказались в просторном дворе. Нас встретила толпа слуг, одетых столь убого, что я удивилась. Клинтус же – не бедный дворянин. Значит – скупердяй законченный.

   – Надеюсь, в замке натоплено, а ужин готов? – рявкнул Клинтус, слезая с седла. – Берите сундуки с той повозки и несите в комнаты принцессы. Нижний сундук – мой. Не вздумайте уронить, а то я вам! Клоринда, где ты там? – он шагнул к карете. – Вылезай живей. Иди в покои принцессы и проверь, все ль там хорошо. Иди, я сказал! Госпоже ты сейчас не нужна.

   Мы переглянулись с Клориндой.

   – Не бойтесь! – прошептала она и поспешно вышла из кареты.

   Следом выбралась я – сама, так как Клинтус не дал мне руки.

   – Ну, любезная женушка, – произнес он с недоброй ухмылкой, – вот ты, наконец, у меня. В моем доме, где я властелин. И сегодня ты это поймешь – обещаю. Идем!

   Он пошел вперед меня к крыльцу. Я смотрела на слуг, ожидая увидеть улыбки и приветливо улыбнуться в ответ. Но улыбок не было. Все стояли, опустив глаза, с почтительно-грустными лицами.

   Скверный знак! Запуганы так, что боятся проявить любопытство. Не знают меня, но уже ожидают плохого. Как и от хозяина.

ГЛАВА 7

Почти сразу мы уселись ужинать. Наверное, все было вкусным, судя по тому, как довольно причмокивал Клинтус. Но я была так встревожена, что не оценила стараний поваров. Да и муж не дал мне оценить. Наелся и велел слугам все уносить, а взамен подать крепкого чаю.

   – Надобно взбодриться, – он красноречиво прищурился. – Я две ночи продрых, как дурак, так хочу сегодня наверстать.

   Я ничего не сказала, только обреченно вздохнула. Что поделать! Я его жена и должна делить с ним постель. У меня нет выбора.

   Мы выпили чай, и Клинтус повел меня наверх. Привел в комнату, обставленную довольно изящно. На обоях цвета майской зелени из рытого бархата висел портрет дамы, совершенно непохожей на Клинтуса. Белокурая и миловидная, с добрыми и умными глазами.

   – Почему она до сих пор здесь торчит? – спросил Клинтус служанок. – Убрать! И чтоб я не натыкался на портреты родственничков, от которых насилу избавился. Что? – он взглянул на меня вызывающе. – А ты думала, со мной можно шутить? Это я в Массанте был ягненком. Но Рейн мне сказал, чтоб я не стеснялся с тобой. Слышала?

   – Да, – сказала я, ибо нужно было что-то сказать.

   – Разденьте мою жену, – велел Клинтус двум девушкам. – А ты, старая ведьма, убирайся вон, пока я не приказал тебя выпороть, – он окинул грозным взглядом Клоринду. – Сиди в комнатах слуг. Явишься к госпоже только утром, когда тут не будет меня.

   – Клоринда, уходи, я прошу, – промолвила я, видя, что она собралась возражать. – Я сама позову тебя завтра.

   Клоринда вышла за дверь. А я пошла в спальню, где были такие же обои, как в гостиной, и стояла кровать под балдахином. Служанки помогли мне раздеться, оставив в нижней рубашке.

   – Где моя ночная рубашка и халат? – огляделась я.

   – Какой еще халат? – раздался от дверей голос Клинтуса. – Ты что, собираешься лечь в постель одетой?

   – Нет, – ответила я. – Но ведь нужно сперва принять ванну.

   – Что? – Клинтус на мгновение опешил. – Ты что, спятила?!

   – И вам тоже, сударь, – я старалась говорить уверенно. – Мы с дороги и давно не мылись.

   Клинтус снова опешил, потом возмущенно вздохнул.

   – Как не мылись? Что ты чушь несешь! Я мылся перед свадьбой, всего трое суток назад. Так, идите, – махнул он служанкам. – Вы здесь не нужны больше.

   Я отвернулась, желая скрыть свои чувства. Но такого следовало ждать. Ладно, шут с ним! Только б он не мучил меня долго.

   – Наконец-то мы совсем одни, – проговорил Клинтус, раздеваясь за моей спиной. – Ну, жена, готовься! Сейчас ты меня будешь ублажать.

   Он бросил что-то на кресло и красноречиво, громко кашлянул.

   – Так! А что это я сам все снимаю? Ну, слуг незачем звать. А вот ты – давай! Стяни с меня штаны. И приласкай моего усталого дружка. Чтобы он взбодрился. И резво заскочил в твою…

   Он выдал столь похабную фразу, что я вспыхнула, схватившись за щеки.

   – Вы в своем уме? – возмущенно закричала я. – Не смейте говорить мерзости!

   Клинтус подбоченился. Оглядел меня с наглой усмешкой.

   – Я в своем уме. А вот ты забылась! Ты здесь – не принцесса. А моя жена, которой надлежит выполнять любой мой каприз. Ясно?

   Я ничего не сказала. Лишь смотрела на него с растущим ужасом. Клинтус расстегнул пояс, а затем – застежку на штанах.

   – Так, иди сюда, – приказал он. – Стань передо мной на колени и стяни с моей задницы штаны. А потом… Я скажу, что делать. Подойди!

   Я сглотнула, ощутив тошноту. От страха, а еще оттого, что я понимала, чего Клинтус хочет. Я росла во дворце, где царили фривольные нравы. И я многое знала. Не была наивной, как иные знатные девицы.

   – Ты оглохла? – нахмурился Клинтус. – Подойди ко мне!

   – Сударь, – я собрала остатки достоинства, – так нельзя обращаться со мной. Я принцесса, хоть вы это забыли. И я еще невинная девушка.

   – Это поправимая беда, – хмыкнул Клинтус. – Сейчас я нагну тебя, задеру рубашку, и невинность твоя испарится. Но сперва мне хочется другого! И ты это сделаешь. Или…

   Он зашел за кресло со своей одеждой. Наклонился, что-то доставая, затем повернулся ко мне.

   Я вскрикнула, увидав у него в руках розги. Клинтус рассмеялся.

   – Рейн сказал, что тебя ни разу не секли. Поэтому ты такая нахальная. Ничего! Я тебя избавлю от этого. Начинать сейчас?! Или будешь слушаться меня?

   Из глаз потекли слезы. Как же страшно и горько! Больно, унизительно, мерзко. И не бросишься на этого гада. Он сильней, и он у себя дома. Я здесь в клетке, некуда бежать.

   Лишь сейчас я до конца поняла, что чувствовал Фэймор тогда. Поняла, почему он не стал им противиться. Потому что было б только хуже! Еще унизительней. И он знал, что должен вернуться живым к своему отцу. Даже вот таким, опозоренным, потому что это – его долг.

   – Что молчишь? – с ухмылкой спросил Клинтус. – Понимаю: ты такого не ждала. Итак, выбирай! Будешь ублажать, или мне сперва тебя учить?

   – Хорош выбор, если его нет, – обронила я в сторону. – Уберите розги, я сейчас к вам подойду.

   Клинтус спрятал розги. Встал возле окна, прислонившись задом к подоконнику.

   – Ну, иди сюда, – он взглянул на меня с предвкушением. – Становись на колени и знакомься с моим милым дружком.

   Я вздохнула, собираясь с духом. Двинулась вперед…

   – Ну все, хватит, – вдруг раздался другой мужской голос. – Принцесса, отойдите назад, за кровать.

   – Что такое?! – возмутился Клинтус. – Кто…

   Это были его последние разборчивые слова. Спустя пару секунд он был скручен и мог лишь тихонько стонать. Затем я услышала резкий звук свистка, и в комнате появилось еще пять мужчин.

   – Покончите с ним, – прозвучал бесстрастный приказ. – Не здесь, в другом месте. Двое пусть остаются в соседних покоях, охранять принцессу.

   – Принц, замок полностью наш, – сказал один из мужчин.

   – Прекрасно. Но про осторожность забывать нельзя.

   Все вышли из спальни, кроме…

   Я потерла глаза, потому что не верила им. Здесь горело несколько свечей, и было не слишком темно. Но я все равно не верила, что передо мной Фэймор. Это нереально, невозможно!

   – Я сейчас уйду. Но скоро вернусь. У меня есть разговор к вам, – он смотрел на меня без эмоций, спокойно и вежливо. – Наденьте халат. Чтоб не переодеваться потом, если вас устроит мое предложение.

   Не в силах прийти в себя, я молчала. Фэймор подошел ближе.

   – Вы слышите меня, ваше высочество?

   – Да, монсен…

   – Можно называть так, – кивнул он. – Обращение «монсеньор» подходит. Или – просто «принц». У вас есть костюм для верховой езды?

   – Да.

   – Женский?

   – Нет, мужской.

   – Ну, прекрасно.

   Он пошел к дверям и едва не столкнулся с Клориндой.

   – Наконец-то! – вскричала она. – Хвала небесам, вы приехали! А то я уже думала – все, мы пропали.

   И, к моему ужасу, она обняла Фэймора и звонко чмокнула в щеку.

   – Добрый вечер, Клоринда, – проговорил он и поспешно скрылся за дверями.

   Клоринда метнулась ко мне, оглядела с головы до ног.

   – Как вы? Надеюсь, Клинтус не успел ничего с вами сделать?

   – Не успел. Хотя…

   – Что?!

   – Да нет, ничего, – я взглянула на нее с улыбкой. – Зажги яркий свет, надоела эта темнота.

   Клоринда подошла к канделябру и зажгла все свечи на нем, а затем еще и на другом. Натолкнулась на ведерко с розгами.

   – Что это? Клинтус собирался вас пороть?!

   – Грозился, если я не буду послушной.

   – Вот же гад! Но это хорошо, что он не спешил тащить вас в постель, а решил сначала покуражиться. От вас не убыло, но зато невинность сохранили.

   – Клоринда!

   – А я так боялась, – возбужденно продолжала она, не видя, что я хмурюсь. – Рвалась сюда бежать, как начали захватывать замок. Но мне говорили: нельзя, я могу вам только навредить. И Фэймор уже наверху, не даст вас в обиду злодею.

   – Все, довольно, – рассердилась я. – Поищи скорее мой халат. Красный, с куньим мехом. А то меня позовут для разговора, а я не одета.

   Клоринда ушла в будуар, где стояли мои сундуки. Зажгла свечи там…

   Вот откуда появился Фэймор! Там есть дверь, она ведет в коридор или к лестнице. И, наверное, Фэймор вошел в спальню не сразу. Для чего спешить, если замок был уже захвачен? Лучше постоять и послушать. Посмотреть, как девушку, по вине которой он когда-то сильно пострадал, точно так же загоняют в угол. Такой дивный спектакль! Как целебный бальзам на его незажившие раны.

   Я не осуждаю Фэймора. Но какое позорище, боги! Надеюсь, он хоть видел не все, а лишь часть.

***

Клоринда облачила меня в халат, потом причесала и достала ларчик с косметикой. Я успела припудриться и немного подрумянить щеки, когда к нам постучали. Идти вниз не пришлось: Фэймор был в соседней гостиной. Сидел в кресле перед низким столиком, под портретом белокурой дамы, который никто не унес. На столе стояли два бокала.

   – Присаживайтесь, ваше высочество.

   Он кивнул на кресло напротив. Взглянул на своих приближенных, и они ушли, оставив нас вдвоем. Взял один бокал. Я было потянулась к второму, но раздумала. И так голова кругом, не хватало запьянеть еще

   – Возьмите, – произнес Фэймор. – Это такое вино, что бодрит и снимает усталость. Вам не помешает.

   – Спасибо, – отозвалась я, чтоб не молчать.

   Я терялась с ним. Держится так чинно, будто мы на светском приеме. Будто не видались пять лет, и не было встречи в Массанте, в лавке торговца, когда он обращался ко мне по старой привычке на «ты». Тогда он говорил колкости, но казался ближе, чем сейчас. Намного.

   – Так, – Фэймор посмотрел на меня. – Пора объяснить, для чего я здесь. Мой отец прислал меня, чтобы я забрал вас в Бренвиль. Не насильно, только по согласию. Не как пленницу. Как почетную гостью и союзницу.

   – Против Рейна?

   – Да. Он и наш враг тоже. Вас что-то смущает? Говорите. Нужно прямо сейчас все решить, другого шанса не будет.

   Я вздохнула, глядя вниз, на стол. Смущает? Да, еще бы. И не «что-то», а многое. Но об этом не скажешь. В этом даже себе признаться не хочется. Можно лишь назвать главную причину.

   – Я боюсь за младшего брата. Рейн убьет его, если я сбегу. Он мне говорил: «Лорант будет жив, пока ты мне будешь послушной».

   – И вы верите?

   – Нет. Но все-таки питаю надежду.

   Фэймор философски вздохнул.

   – Рейн уже убил вашего старшего брата. Если он захочет убить Лоранта, ваше послушание не поможет. Вот, вы вышли за Клинтуса. Ну и что? Рейн пошел вам где-то на уступки?

   – Пока нет. Но я все же надеюсь, что он выпустит Лоранта из тюрьмы и поселит в охраняемом замке.

   Фэймор посмотрел на меня, как на дурочку.

   – Нет, ну что вы. Рейн не совершит такой глупости! Из любого замка проще убежать, чем из столичной тюрьмы. Если Рейн вам это обещал…

   – Он не обещал, – сказала я.

   – Ну вот видите, – развел Фэймор руками. – Даже обещать такой чепухи не решился. И на что же вы тогда надеетесь? На то, что он подобреет, когда вы сдадитесь и начнете делить с ним постель?

   – Откуда вы знаете, что Рейн этого хочет?!

   Фэймор усмехнулся.

   – Это его давняя мечта. Но не воображайте, что сумеете прибить его в спальне. Повторюсь: Рейн – совсем не дурак. Он умен, хитер и осторожен. Опаснейший тип.

   – Но одну промашку он сделал, – заметила я. – Отпустил меня сюда, в замок Клинтуса.

   Фэймор покачал головой.

   – Это не промашка. Рейн не мог представить, что я поспешу спасать девушку, которую не хочу вспоминать.

   – Зачем же тогда вы здесь?

   Фэймор глянул на меня с холодной иронией.

   – Да уж не затем, чтоб к вам свататься. Я же говорю: мой отец решил, что вас нужно забрать к нам.

   – Из-за соображений политики?

   – Да. Ну и просто он вас пожалел. Не бойтесь его! Он вовсе не такое чудовище, как вам кажется.

   – А что будет с Лорантом?

   Фэймор на секунду задумался.

   – Возможно, его шансы на жизнь возрастут, когда вы окажетесь в Бренвиле. Его станет невыгодно убивать, чтоб не сделать вас наследницей трона. Понимаете?

   – Не совсем, но… да.

   – Итак, что вы решили? – спросил Фэймор, не глядя на меня. – Вы едете в Гренфур или остаетесь? Решайте! Нам нельзя медлить.

   – Я поеду.

   – Тогда собирайтесь. Сможете в седле?

   – Да. А Клоринда как?

   – Поедет в санях. Карету не возьмешь: она на таких дорогах завязнет. Ну, ступайте! Возьмите только самое нужное.

   Мне не пришлось собираться. Клоринда уже оделась и сложила в два мешка мои вещи. В них поместилось содержимое всего одного сундука из трех, привезенных в замок.

   – Жалко оставлять, но что делать, – вздохнула она. – В санях мало места.

   – Ты уже и сани посмотрела! До того, как я решилась ехать.

   – Да куда же вам деваться-то? – простодушно удивилась Клоринда. – Сидеть и ждать Рейна? Вот бы он был рад! Клинтуса ему, конечно, жаль терять, зато кувыркайся с вами, сколько хочешь. Родится малыш – никто и не скажет, что не от покойного мужа. Законный граф Клинтус…

   – Я сейчас оставлю тебя здесь, – пригрозила я, облачаясь в костюм для верховой езды. – Помоги мне лучше. И где амулет?

   – Вот он, – Клоринда приподняла перину. – Я его засунула сюда. В надежде, что он лишит Клинтуса мужской силы. А теперь… Наденете в дорогу?

   – Да. Хотя от него толку нет.

   – Как же? Ведь вы целой остались. Клинтус ничего не успел.

   – Это не заслуга амулета. Ну да шут с ним. Подумай: не забыли чего?

   – Вроде нет.

   Клоринда позвала слугу, велела нести мешки, и мы пошли. Я вдруг осознала, что еду в Бренвиль как нищенка. Даже драгоценностей нет, кроме пары сережек, колец и одного колье матери. Остальное Рейн мне не отдал, сказав: «Вот вернешься в Массанту, тогда будешь блистать в них». Будто мне нужны украшения при такой-то жизни.

   Да и в Бренвиле будут не нужны. Мне там очаровывать некого. Я вообще не знаю, с какими глазами заявлюсь туда. Как взгляну на герцога… То есть короля Эрвина. Так его зовут. Не назвать бы его мессиром, вот будет позор. Хотя тут и так позора выше крыши.

   Да, я мечтала, чтобы Гренфуры меня спасли. Будешь тут мечтать – жить-то хочется. В окружении людей, а не чудищ, которые над тобой измываются. Но как унизительно, когда помогают те, кого ты когда-то предал! Хотелось надеяться, что Гренфуры делают это больше из расчета, чем жалости. Что я им на что-то сгожусь. Рейн болтал, что пойдет на Гренфур войной. Вот тогда, наверное, пригожусь, хотя непонятно, как.

   Мы двинулись в путь. Отряд был большим, наверное, полсотни людей. Как им удалось попасть сюда незаметно? У них боренгардские эмблемы – белоснежная лилия на красном. Но все равно странно. Ведь им нужно было пересечь границу, от которой до замка Клинтуса два-три дня пути. Наверное, на наших юго-восточных рубежах нет охраны. А мы движемся именно туда, а не прямо на юг. Будем добираться в Бренвиль кружным путем.

   Спустя час мы проехали мост через реку. Отряд остановился. Причину я поняла, когда услыхала грохот и увидела, как обломки горящего моста летят в воду, ломая непрочный лед. Подъехала к Фэймору, посмотрела на него с вопросом.

   – Разрушать мосты – дело скверное, – проговорил он. – Но у нас нет выхода. За нами будет погоня, и нужно создать ей преграды.

   – Но мосты есть и в других местах, – сказала я.

   – Только два. Их тоже разрушат к утру.

   Я взглянула на него с изумлением.

   – Откуда вы так хорошо знаете эти края? И вы взяли замок слишком быстро. Как вам удалось?

   – Мы готовились к этому походу. Больше месяца, с тех пор, как стало известно, что Рейн выдает вас за Клинтуса. Все разведали и подкупили слуг, которые откроют ворота.

   – Вот как, – промолвила я. – Но… если вы давно решили меня выкрасть, то зачем дотянули до свадьбы? А раньше нельзя было?

   В моем голосе прорвался упрек. Фэймор усмехнулся, но тут же опять стал серьезным.

   – Нельзя. Мы хотели устранить и Клинтуса. Потому и тянули. Ждали, когда он привезет вас в свой замок, чтоб решить все разом.

   «А если бы он успел заделать мне ребенка?» – хотела спросить я, но сдержалась. Ну, заделал бы. Что за печаль Фэймору? Он уже сказал, что не женится. А то вдруг я начну воображать, что у них с отцом такие планы.

   – Все, мосты сожжены! – раздался возглас Клоринды, которая вышла из саней размять ноги. – Теперь не вернешься назад, даже если б вам пришла такая глупая мысль.

   – Придержи язык, – шепнула я. – И молчи в присутствии Фэймора, я тебя прошу.

   – Да как? Почему?!

   – Потому что я велела так.

   Клоринда надулась, но затеять спор не успела, потому что ее позвал кучер. Мы двинулись дальше. Фэймор велел одному из молодых дворян ехать рядом со мной и вести разговор, чтоб меня не поклонило в сон. Сам он не хотел это делать и старался держаться подальше.

   Но с его отношением ко мне все понятно. Представляю, как он развлекался, наблюдая за мной и Клинтусом, и сколько приятных чувств испытал. Даже странно, что вмешался рано. Не дождался самого пикантного. Наверное, рассудил, что это будет уж слишком и что он уронит себя, допустив насилие над беззащитной девушкой.

   Для Гренфуров очень важно уважать себя. Они избегают поступков, способных пошатнуть это чувство. И, наверное, король Эрвин отнесется ко мне великодушно. Но мне все равно будет тяжко.

   И я знала, что буду страдать. Уже начала… Дальше станет хуже.

ГЛАВА 8

Мы сделали остановку, когда уже рассвело. Заехали в усадьбу дворянина средней руки, напугав там всех. Правда, хозяева успокоились, когда Фэймор заплатил за убытки, и на кухне закипела работа. Дело это не быстрое – наготовить на такую ораву, и мы улеглись часа на три спать. Нас с Клориндой разместили в комнате хозяйки, остальные спали, где придется.

   В полдень мы отправились дальше. И до темноты не делали больших остановок. Ночевали в трактире, где нам были так рады, будто постояльцев у них сто лет не было. Наш отряд стал больше: нас догнали те, кому было поручено спалить два моста через реку. Но в трактире места всем хватило.

   За ночь я отдохнула. Но когда забралась утром в седло, ощутила, что все тело ломит. Хоть выбрасывай один из мешков, чтоб сесть в сани. Но как явишься в Бренвиль без самых нужных вещей, когда будет не в чем даже выйти к обеду?

   И мне не хотелось, чтобы Фэймор злорадствовал, видя, что мне тяжко. Он не подошел после завтрака, не спросил, как я. Ему все равно, и не хочется лишний раз заговаривать. Позавчера ночью он еще общался со мной, но вчера избегал этого. Наверное, так пойдет и сегодня.

   Мой прогноз оправдался. Хорошо хоть рыцарь, которому Фэймор поручил опекать меня, оказался не совсем чужим мне. Племянник барона Ришвиль – надо же! Нам было о чем поболтать, я узнала, как жила пять лет моя наставница. У Ришвилей все шло хорошо. Только…

   – Тетушка скучает в своем замке, – поведал юный Ришвиль. – Наш сюзерен, граф Трейлон, устраивает балы и охоты, когда приезжает к себе. Но он большую часть года живет в Бренвиле.

   – А ваши родные почему не едут туда?

   Винс Ришвиль вздохнул.

   – Они бы поехали. Но тетушка опасается попасть на глаза принцу.

   – Кому?

   Винс замялся, и я обругала себя за недогадливость.

   – Да, я поняла. Далеко ли ваш замок от Бренвиля? Хотелось бы повидать баронессу…

   Бестактность была сглажена. Но я знала, что допущу новые, если не отвыкну называть Фэймора по имени. Однако легко сказать! Привычку долгих лет непросто бросить.

   И Клоринда привыкла звать его по имени. В мыслях, в разговорах со мной. Вот так где-то брякнет: «Слушай, Фэймор», и это уже будет не бестактность, а такая наглость, которую можно простить лишь дуракам.

   Места, по которым мы ехали, сделались пустынными. Ни замков, ни городка в отдалении, ни одной придорожной харчевни. Даже деревушки попадались редко. Местность стала холмистой, слева, на востоке, поднималась горная гряда. Вокруг были равнины, покрытые снежным полотном, и хвойные перелески. Я смекнула, что это пограничное графство. Но не могла вспомнить названия.

   – Графство Таринвал, – подсказал Ришвиль. – Когда-то оно было оживленным, но из-за набегов дикарей, которые поселились в горах лет десять назад, обезлюдело. За горами есть интересные королевства: Руджения, Нельвия. Раньше мы дружили. Если не ошибаюсь, ваша бабушка была принцессой Руджении. Но в последние годы связи оборвались: дорога в те края стала очень опасной.

   – Откуда вы все это знаете? – подивилась я.

   Винс чуть горделиво улыбнулся.

   – Я люблю историю и географию. Мне всего восемнадцать, я учился в школе год назад.

   – Как? В семнадцать лет?

   – Да. А что странного? Занятия военным искусствам и другим наукам можно совмещать.

   Я кивнула. Затем отвернулась, чтобы скрыть от Винса свои чувства. Скажи он такое в Массанте, во дворце, его бы подняли на смех. Наши семнадцатилетние дворяне уже не учились ничему: ни наукам, ни военным искусствам, так как все это считалось изученным. Стоит ли удивляться, что мы продули Гренфуру войну всего за один месяц. Тут другое дивно – то, что Эрвин не захватил столицу и не скинул моего отца с престола. Кстати, почему? Ну, спрошу у него. Чего уж стесняться теперь.

***

Вечером мы опять заехали в небольшую усадьбу. Свернули с дороги налево и вскоре были там. Уже совсем стемнело, но мы не плутали. Фэймор явно знал, куда ехать. Точнее, дорогу указывал один из его людей. Видимо, он и изучил эти места, а все остановки были намечены загодя.

   Нас встретила хозяйка – пожилая дама. Поначалу она смотрела на нас очень недобро, хотя Фэймор с порога обещал щедро заплатить за постой. Но когда он снял плащ, дама вдруг всплеснула руками и бросилась к нему.

   – Да неужто вы, монсеньор? Я видала вас шесть лет назад, во время войны с горцами. Вы сильно возмужали, но я вас узнала.

   – Приятно это слышать, – улыбнулся он.

   Дамы улыбнулась в ответ и вздохнула.

   – Как ужасно, что граф Таринвал не встал под ваши знамена. Лучше б нам быть в Гренфуре! Пять лет жили плохо, а теперь… Но что говорить, вы все знаете.

   К моему изумлению, Фэймор обнял ее, будто хотел утешить.

   – Ничего, госпожа Водмон. Может, все изменится.

   – Да, надейся, – усмехнулась она. – Мы уж потеряли надежду. А во всем виноват лишь покойный король Филибер! Если бы…

   Тут она заметила меня. Прищурилась, ахнула, растерянно посмотрела на Фэймора.

   – Мы с принцессой, – проговорил он. – Прошу вас, позаботьтесь о ней, мы два дня в пути.

   – Да, конечно, – закивала госпожа Водмон и устремилась ко мне с немного виноватой улыбкой.

   Зная, что до ужина долго, я спросила, нельзя ли помыться. Оказалось – можно. Воду быстро нагрели, и я нежилась в деревянной лохани, радуясь тому, что высушу волосы до сна.

   Госпожа Водмон купала меня сама, отослав прислугу.

   – Когда еще доведется такое, – сказала она. – Вы на меня не серчайте за нелестные слова об отце. Но мы ж знаем все, хоть и живем в глуши. Да и не была у нас такая глушь раньше.

   – До того, как оказался закрыт путь в Руджению?

   – Да. Тогда через наши края постоянно ездили купцы. Теперь все заглохло. А узнала я вас, потому что бывала в столице, – пояснила она. – Сын погиб от рук горцев. Невестка нашла нового мужа, перебралась в Массанту. Я ездила навещать внука, вот тогда-то и видала вас.

   – А внук маленький?

   – Нет. Большой, ему уже семнадцать. Я его забрала, потому что отчим обижал. Зря, наверное. А может, и не зря.

   Почему «не зря», я узнала за ужином, когда госпожа Водмон попросила Фэймора забрать ее внука Берка с собой.

   – Он крепкий, выносливый. Хороший наездник и отлично стреляет из лука. Мечом плоховато владеет, но ведь этому можно научить. Пригодится вам на что-нибудь.

   – Как я брошу тебя? – прошептал Берк. – Оставлю одну, без защиты.

   – Какая защита, милок? – усмехнулась госпожа Водмон. – Не с кем защищать наши края, все бароны и графы сбежали. Явится вот такой отряд, и что сделаешь? Захотят – прибьют. Или загребут в армию бастарда. Нет уж! Лучше ехать в Гренфур, коль возьмут, и служить достойным, честным людям.

   – Возьмут, как не взять! – вскричала Клоринда прежде, чем Фэймор открыл рот. – А ты, парень, не бойся. Бабушке будет спокойней, когда ты окажешься в свите графа Фэймора.

   Я чуть не сгорела от стыда. Как назло, Клоринда сидела не рядом, и я не могла незаметно дернуть ее за руку. Назвать Фэймора графом при таком количестве людей.

   – Да, возьмем, конечно, – Фэймор встал и подошел к Берку. – Бабушка права: ты ее не сможешь защитить. Мало быть отважным! В одиночку против толпы не выстоишь.

   Фэймор пригласил Берка за стол. О чем-то расспрашивал, познакомил с Винсом, попросив того стать Берку другом. После ужина госпожа Водмон повела нас наверх, отдав нам с Клориндой свою спальню.

   – Клоринда! – воскликнула я, когда мы остались одни. – Я тебя просила молчать в присутствии Фэймора. А ты что творишь?

   – Да, я знаю, – она виновато вздохнула. – Назвала его графом. Но я ж не нарочно, а случайно!

   – Да еще и влезла в его разговор с хозяйкой дома. Кошмар!

   – Но ведь Фэймор, вроде, не обиделся.

   Я возвела глаза к потолку.

   – Дело не в обидах, а в злостном нарушении приличий. Ты позоришь и себя, и меня. И пойми, наконец, что Фэймор – не наш вассал. Он – сын короля, и нельзя к нему обращаться, как раньше.

***

Мы легли на кровати госпожи Водмон. Я уснула быстро. Но внезапно проснулась, будто кто-то разбудил меня. Открыла глаза, приподнялась.

   В комнате, кроме нас с Клориндой, никого не было. В окно напротив кровати светила огромная луна. Такие бывают зимой. Но эта показалась мне слишком крупной и яркой. И она была в черных облаках! К вечеру стало морозно, небо потемнело. Но эти облака выделялись черным пятном даже на таком небе. Красиво, но зловеще.

   Я слезла с кровати, чтобы занавесить окно. И вдруг услыхала странный шелест и шорох – не здесь, а в комнатах справа, будто по ним кто-то пролетел. А затем почувствовала, как жжется на груди амулет. Он и разбудил меня. Я проснулась от его тепла.

   Но сейчас он был не просто теплым. Я потрогала его рукой. Поняла, что это мне не кажется. Амулет был почти что горячим.

   Мне стало не по себе, потом – страшно. Я хотела разбудить Клоринду. Но вместо этого пошла в соседнюю комнату, словно кто-то вел меня туда.

   На диване спала госпожа Водмон с книжкой в руках. Рядом тускло горели оплывшие свечи в шандале, будто дама уснула, не успев загасить их. На полу разлеглись две служанки.

   Я двинулась дальше. Оказалась в комнате Берка. Там был Винс и несколько парней. Крепко спят. Но как?! Ведь шум за стеной слышен явно.

   Я открыла дверь в другую комнату. И едва не вскрикнула от изумления. В комнате было светло из-за луны и огня камина. А еще свечение исходило от женщины, которая сидела на Фэйморе.

   Именно сидела. Верхом на его бедрах, хотя и поверх одеяла, закрывавшего его снизу до пояса. Голая. С копной ярко-рыжих волос, густых и прелестных. И она сама была прелестна. Демонски красива! Такие аппетитные формы, как у всех любовниц моего отца. Не сравнить с моими.

   Подумав об этом, я чуть было не закрыла дверь. Но тут до меня донеслись ее слова.

   – Сними амулет, милый мой. Он мешает мне ласкать тебя. Гладить твою крепкую грудь, целовать эту сладкую шейку…

   Она наклонилась над ним, но не прикоснулась губами. Казалось, ее руки скользят не по его коже, а поверх. И она сама была прозрачной. Не сильно, а чуть-чуть. Если мне, конечно, не мерещится.

   – Ты ведь хочешь меня, я же вижу, – ее голос звучал страстно и вкрадчиво. – Я красивая?

   – Да, – сказал Фэймор, не открывая глаз.

   – Хочешь моих ласк?

   Фэймор промолчал. Помотал головой, словно уклоняясь от ее рук или губ. Хотя она не касалась его, а по-прежнему скользила над ним.

   – Сними эту штучку, – снова попросила она. – Никто ее не возьмет, ты же у друзей. Ну, давай, мой хороший, мой сладкий! А потом я тебя так приласкаю, что ты улетишь к небесам. Знаешь, как?

   Она выдала фразу, от которой я залилась краской. А затем ужасно разозлилась. Вот же дрянь! Лезет все и лезет, будто без нее любить Фэймора некому.

   Забыв обо всем, я ворвалась в комнату и шагнула прямиком к кровати.

   – Ну-ка пошла вон! – сказала я тихо, но грозно. – А то я тебя приласкаю, что ты будешь кубарем лететь по лестнице.

   Она повернулась ко мне. И вдруг зашипела так яростно, что я испугалась не в шутку. «Это же суккуб! – мелькнуло в голове. – Демон похоти, а не земная женщина». У нее не было ни рогов, ни перепончатых крыльев, но кто это еще может быть?

   – Убирайся, если хочешь жить! – прошипела она таким голосом, что мне захотелось бежать. Нестись без оглядки отсюда, от этой демоницы с холодными светлыми глазами, излучавшими горячую ненависть.

   Но я не сбежала. Как оставить Фэймора с суккубом?! Достала из-под рубашки амулет и, поборов страх, двинулась к кровати.

   – Сгинь, исчезни, растай, уходи туда, откуда пришла и не возвращайся назад, – бормотала я слова, которые мне словно кто-то подсказывал. Подняла амулет выше, направляя прямо на нее.

   Она зашипела сильней. Приподнялась, растопырив пальцы с длиннющими, острыми ногтями. В голове мелькнуло: мне конец. Сейчас прыгнет на меня и задушит…

   Но вдруг из моего амулета вылетел сапфировый луч. А затем и целый сноп лучей. И тотчас из амулета Фэймора вылетел такой же сноп лучей, но малиновый. Прямо в демоницу, как и мой! Она взвилась, принялась шипеть сильнее прежнего, даже приглушенно кричать. Но теперь в этих звуках была уже не угроза, а бессильная злоба и ненависть.

   И она с каждой секундой становилась более прозрачной. Будто таяла от этих лучей. Превратилась в сгусток темного облачка, который рассеялся, а затем и полностью исчез.

   Вслед за этим распахнулось окно. Струя свежего воздуха с запахом мороза пронеслась по комнате. А затем окно затворилось – вот так просто, само по себе.

   Наши амулеты уже не светились. Я заметила, что мой остывает. Вскоре он остыл полностью. Я спрятала его под рубашку и подошла к Фэймору. Потрогала его амулет. Да, тоже холодный.

   И он в точности такой, как мой! Будто парный. Только в нем – рубин с шестью лучами. Сейчас его цвет был нежней, чем тогда, когда амулет боролся с демоном. Такая вещица больше подошла бы женщине.

   Зато у меня мужской амулет с синим камнем. И он тоже – Фэйморов! Нужно будет отдать. Или подождать приезда в Бренвиль и отдать не Фэймору, а королю. Да не важно! Главное – не это, а то, что амулет ожил. Это ж он привел меня сюда. Без него я бы крепко спала и не оказалась здесь в нужный момент.

   Но почему Фэймор спит и все не просыпается? Не успела ль демоница навредить ему?!

   И как он мог знать, что она красива, если не открывал глаз? А он точно их не открывал.

   Я села рядом с ним на кровать. Дышит ровно, спокойно. Как он мил сейчас! Похож на себя прежнего. Хочется поцеловать…

   Нет. Что за детское слово? Я хочу его не «поцеловать». То, чего я хочу, называется совсем по-другому. Лечь к нему в постель и заняться любовью. Ласкать, целовать, обнимать. И чтоб он со мною это делал. Проснись он сейчас и начни, я забыла бы страх перед первой близостью с мужчиной. Отдалась бы ему, не задумавшись.

   Только Фэймору это не нужно. Как и я сама…

   Я потрогала его кудряшки. Коснулась губами щеки. Потом встала. Зашторила окно, чтоб убрать яркий свет луны. Заметила, что черных облаков уже нет. Вместо них луну окружали светлые.

   – Принцесса! – услыхала я за спиной шепот.

   Госпожа Водмон. В меховом халате и встревожена.

   – Здесь что-то случилось? Кто-то проник в дом?!

   – Почему вы решили?

   – Я слышала странные звуки, но никак не могла пробудиться. А потом удивилась, как вообще умудрилась заснуть. Да еще не затушила свет! Я давно не сплю по ночам, страдаю бессонницей. Но сегодня…

   Мы вышли в соседнюю комнату, оставив открытой дверь. Я поведала о том, что случилось. Госпожа Водмон не напугалась. Сказала, что посидит с Фэймором до рассвета – так, на всякий случай. А мне нужно спать, ведь завтра – снова в путь.

   – Держитесь рядом с принцем, пока не достигнете Гренфура, – сказала она. – В горах живет чародей. Вдруг опять устроит что-нибудь? Это явно он прислал суккуба. Хотя мне сдается, что это был не суккуб.

   – А кто же тогда?

   – Я не знаю. Но, боюсь, что кто-то посильней. Не тревожьтесь! Вы забрали у нее силу с помощью амулетов, она не вернет ее быстро. А раз так, не сможет вам вредить.

   Я легла в кровать рядом с Клориндой. Уже в полусне меня осенила догадка, кто это мог быть. Глаза – как у Рейна. Неужели это его мать?! Но ведь ей должно быть где-то сорок. А этой злобной красотке я бы не дала тридцати. И яркие рыжие волосы. Как мог Рейн родиться блондином у темноволосого отца и такой матери? Точно он не брат мне никакой. Непонятно, как отец поверил, что это – его сын. Так все странно…

ГЛАВА 9

Я проснулась бодрой. Заметила, что спину не ломит, как было вчера. Наверное, госпожа Водмон была права. Я забрала у рыжей злодейки часть силы через амулет. Интересно, а Фэймор?

   Меня мучил вопрос: помнит ли он то, что было ночью? За завтраком я не удержалась, посмотрела на него прямо и пристально. Он заметил мой взгляд, чуть нахмурился. Потом будто смутился.

   Значит, что-то помнит. Но воспринимает все это как сон.

   Мою догадку подтвердил Винс Ришвиль, когда мы двинулись в путь.

   – Скорей бы достигнуть границы, – проговорил он. – Там нас будет ждать другой отряд, и тогда уж нам никто не страшен.

   – Разве есть причины для тревог? – спросила я.

   – Вроде нет. Но меня встревожили вопросы принца. После завтрака он спросил, не слыхал ли я ночью шума в его комнате. Вдруг он говорил или кричал во сне? Я сказал, что ничего не было. Дверь была закрыта неплотно. Если б что-то случилось, я проснулся бы и всех разбудил.

   – Ясно, – кивнула я. – А чего вы волнуетесь?

   Винс вздохнул.

   – Да ведь это значит, что ему приснился дурной сон. А мы едем по плохим местам. Тут недалеко живет чародей. Когда мы сюда ехали, то наш гренфурский маг отвел ему глаза. Да и не следил за нами чародей. Но теперь-то он, небось, узнал, что мы вас похитили…

   Винс внезапно замолк.

   – Ну, болван я – распустил язык. Не бойтесь! Ничего не случится: у принца есть сильный амулет против магии.

   Я и не боялась: ведь мой амулет был холодным. Мы болтали с Винсом и Берком. Они ехали с двух сторон от меня, и я уделяла внимание каждому из них. А попутно любовалась природой, которая нас окружала. Укутанные снегом холмы, хвойные леса, замерзшие ручьи и озера. Как, наверное, летом здесь красиво. Построить бы тут замок, чтобы приезжать отдыхать.

   День был ясным и солнечным. Но внезапно все переменилось. Небо затянули густые белые тучи. Пошел снег, а затем и ветер поднялся.

   – Метель, – долетел до меня чей-то голос. – Принц, дальше ехать опасно. Впереди все темно, а там – перевал. Нужно переждать где-то. Справа есть деревни. Сейчас их не видно, но я знаю, что они там есть.

   – Нет, Жильбер, – отозвался Фэймор. – А если перевал занесет? Тогда будет еще опасней идти. И мы можем вообще здесь застрять.

   – Я тоже за то, чтобы ехать, – вмешался в разговор другой рыцарь. – Да, это опасно, но уж лучше рискнуть, чем застрять и дождаться погони.

   Мой амулет потеплел. И теперь стало ясно – не кажется. Он уже был теплым, но слегка. А сейчас он словно давал мне какой-то знак.

   «Держитесь рядом с принцем, пока не достигнете Гренфура», – вспомнились мне слова госпожи Водмон. А затем пришла на ум идея.

   Только как решиться? Фэймор будет в бешенстве. Хотя…

   «Хуже вряд ли станет», – подумала я и подъехала к нему, пока он не успел улизнуть.

   – Принц, – сказала я громко, – я сейчас чуть не упала с лошади. Спина так болит, что нет сил в седле держаться. Возьмите меня к себе, прошу вас!

   Я потупилась, чтобы не встречаться с ним взглядом. Вот же он сейчас меня ругает! Про себя, конечно, вслух нельзя.

   – Хорошо, – ответил он и спешился.

   Затем подошел ко мне и помог слезть. Посадил в свое седло, сел сзади. Велел одному рыцарю вести мою лошадь.

   Мы двинулись дальше. Я вспомнила, как мы ехали так пять лет назад, когда познакомились. Тогда я была в тонком плаще. И Фэймор меня кутал в свой, чтоб согреть. Так чудесно, волнительно!

   А сейчас я сама в теплом плаще. И не в шапочке, а в капюшоне с мехом. Без толку вертеть головой, чтоб коснуться лица и волос Фэймора.

   Но о чем я вообще, что за мысли? Еще не хватало лезть к нему. Он и так, наверное, не поверил. Решил – я соврала, что болит спина. Нарочно, чтобы сесть к нему в седло и заставить вспомнить те события. Выбрала неподходящий момент, потому что вот такая глупая.

   – Прислонись ко мне, – сказал он вдруг. – Расслабь спину, не сиди так прямо! И не бойся, я тебя не съем, – он обнял меня одной рукой. – Болит сильно?

   Я чуть не спросила: «Что?», но вовремя опомнилась.

   – Нет, терпимо. Благодарю вас.

   – Не за что. Ведь тут моя вина. Не подумал, что такая дорога в седле будет не по силам тебе. Ничего, перевал уже близко! Держись как-нибудь. Слышишь?

   – Да, – сказала я.

   – На границе будет ждать карета. И бьюсь об заклад, ты в такой не ездила еще.

   – Да не может быть!

   – А вот увидишь. Кстати, посмотри – метели нет! Как по волшебству развеялась.

   Я взглянула на небо и ахнула. Оно снова стало голубым. Нет противных туч. Снег идет, но не хлопья, а всего лишь нежные снежинки.

   – Просто чудо. Надеюсь, перевал не засыпало?

   – Нет, – ответил Фэймор. – Не должно, метель быстро прошла.

   Я пыталась понять, как мой амулет. Кажется, остыл. Значит, я все верно угадала. Это чародей наслал метель. Но она прошла… Потому что я прижалась к Фэймору? Но тогда выходит – эти амулеты точно парные. По отдельности не шибко помогают.

   Дорога пошла между скал и немного вниз. Здесь был рыхлый и высокий снег, по которому трудно идти. Подумав, что лошадка Фэймора устанет, я вернулась на свою, и мы просто поехали рядом.

   Это и был перевал, который могло занести. Когда мы его миновали, скалы расступились. А потом раздвинулись холмы, дорога стала шире и тверже. И вот мы уже скачем по равнине с елями и соснами. Кто-то протрубил в рог, затем Фэймор велел ехать шагом.

   – Хватит загонять лошадей, мы почти что дома, – сказал он. – Сейчас наши подъедут.

   И действительно, вскоре появился еще один гренфурский отряд. Я издалека узнала их эмблемы. Белый единорог на ярком синем поле, с золоченым рожком, такими же золотыми копытами и красным язычком.

   – Нам осталось ехать где-то час, – сказал Фэймор мне. – То есть – до границы. Как ваша спина? Не болит?

   – Нет, опять болит, – соврала я жалобно. И тотчас раскаялась, но, как говорится, было поздно.

   Фэймор спрыгнул на снег. Подошел ко мне, и я соскользнула из седла ему в руки. Коснулась губами щеки и в смущении отпрянула.

   – Не пугайтесь, – Фэймор колко прищурился. – И поверьте: мне все это еще досадней, чем вам. Но я обещал отцу о вас заботиться. Идем! – он подвел меня к своей лошадке. – Или вы в санях хотите ехать?

   – Но там места нет…

   – Ну тогда и нечего ломаться.

   Он сверкнул глазами и помог мне сесть в свое седло. Злится. Но за что? Хотя я сама виновата. Зачем соврала, что спина болит, если в этом не было нужды?!

   Мы ехали шагом. Всадники оживленно болтали, делясь впечатлениями. Я заметила, что рыцари из другого отряда с любопытством смотрят на меня. Сняла капюшон. И едва не вскрикнула, ощутив на волосах губы Фэймора. В одном месте, в другом. Затем – на щеке возле уха…

   Я застыла. Потом встрепенулась, вздохнула. Хотела повернуться к нему, но он вдруг подался назад и сказал:

   – Волосы сухие. Но лучше надеть капюшон. До Бренвиля еще далеко, я вас должен привезти здоровой.

   Я почувствовала такую досаду, что хотелось выругаться вслух. Вот зачем он целовал меня! А точнее, и не целовал, просто трогал волосы губами. Боится, что я простужусь, и отец его будет ругать.

   Скорей бы граница. Там я сяду в карету, и нам с Фэймором обоим станет легче, потому что будем редко видеться.

***

Следующие три дня прошли быстро. Хозяева замка, где мы ночевали, подарили мне несколько книг. Среди них две с цветными картинками – «История герцогства Гренфур» и «История королевства Гренфур». Так что было чем заняться в дороге, кроме разговоров с Клориндой.

   Карета на полозьях оказалась большой и удобной. С мягкими диванами и столиком, который, при желании, можно было сложить и убрать. И здесь даже имелся туалет! Комнатка в задней части кареты, где стояло специальное кресло с горшком, спрятанным внутри. Ничего необычного, но я первый раз ехала в карете, где можно справлять нужду, не выходя наружу.

   Вечером третьего дня мы остановились в усадьбе виконтессы Шевран – элегантной темноволосой дамы лет сорока. Утром она пришла ко мне с камеристкой, чтоб помочь одеться.

   – До Бренвиля всего два часа, – сказала она. – Вы приедете среди бела дня, и нужно выглядеть так, чтоб произвести впечатление на всех.

   Она поинтересовалась, что я собираюсь надеть. И поскольку я сама не знала, то выбрала все за меня. Достала мой лазурный плащ с белым мехом, такое же платье, белые перчатки и толстую накладную косу, которую Клоринда, к моему удивлению, тоже запихнула в мешок.

   Меня облачили в платье, затем камеристка занялась прической. Уложила косу на макушке, выпустив три длинных локона: сзади и с боков. Перевила косу золотистой нитью с жемчужинами. Завила щипцами короткие прядки волос по бокам от пробора, уложила пышно надо лбом. Втиснула между шиньоном и челкой золотистую сеточку с рубином, который поместился в центре пробора и сверкал, как звездочка на лбу.

   Потом на меня надели висячие жемчужные серьги, надушили нежными духами. Напудрили, нарумянили, подвели глаза.

   – Можно выходить, – сказала виконтесса. И надев на меня плащ, воскликнула: – Как чудесно вышло, надо же! Наряд в цветах Гренфура: голубой, серебристо-белый и немного золотого с красным.

   Я застыла с приоткрытым ртом. Потом робко заметила:

   – Но ведь ваш герб синий.

   – Это не имеет значения, – улыбнулась моя собеседница. – В геральдике все оттенки цвета считаются за один. А вы разве не знали?

   – Я забыла, – промолвила я.

   Ну не говорить же, что не знала. Позор для принцессы – не знать таких важных вещей. И сейчас мне за это достанется. Фэймор будет в бешенстве, когда я появлюсь во дворе.

   – Немудрено позабыть после таких тяжких испытаний, – вздохнула виконтесса. – Ну, идемте, принцесса, вас ждут!

   Я взглянула в окошко и ахнула.

   – Не стоило мне выряжаться. Принц одет все так же, как и был! И рыцари тоже.

   – Так они ж мужчины. Возвращаются домой из похода, полного опасностей. Им и полагается выглядеть немного потрепанными. Вы – дело другое. Не волнуйтесь, – виконтесса обняла меня. – Король сам попросил меня приодеть вас перед въездом в столицу, чтоб всем было видно, кто вы.

   Мы вышли во двор. И я утонула в восхищенных взглядах и улыбках. Приветливо помахала рукой всем своим спасителям и неспешно двинулась к карете.

   Фэймор подал мне руку, чтоб помочь забраться. Я взглянула на него и тотчас отвела взгляд. Он умеет владеть собой, да. Но сейчас ему изменило терпение, и лицо отражало все чувства, которые он скрывал эти дни.

   Или он был просто возмущен. Его синие глаза метали такие молнии, что я поспешила заскочить в карету, усевшись рядом с Клориндой, а не как обычно, напротив.

   Мы поехали. Я болтала с Клориндой, стараясь не думать о грустном. Ведь понятно, что подумал Фэймор, увидав меня в таком наряде. Решил – я хочу польстить его отцу. Подластиться. Вот же стыд-позор!

   И я не нужна Фэймору. Я ему как кость в горле. Отец рассудил, что меня нужно забрать, вот он и отправился спасать. А теперь – терпи мое присутствие. Вспоминай при виде меня то, что отчаянно хочешь, но никак не можешь позабыть.

   Леса расступились, и пошли деревни и поля. Снег сверкал на солнце, замерзшие озера искрились серебристым и розовым. Затем показалась белая крепостная стена с башнями. Бренвиль…

   Темно-синяя лента реки, широкий каменный мост. И вот мы уже едем по улицам. Везде – толпы людей, одетых довольно богато. Машут мне руками, и я делаю то же в ответ.

   Чугунная ограда дворца. Мы въезжаем в ворота. Карета еле плетется, затем едет быстрей. Остановка…

   – Как мне страшно, – выдохнула я.

   Клоринда всплеснула руками.

   – Да помилуйте – чего ж тут бояться? Не волнуйтесь, герцог вас не съест.

   – Клоринда, умоляю, молчи! Он давно не герцог, а король.

   Дверь открылась. Мне кто-то протянул руку, я оперлась на нее и вышла. Подняла глаза.

   Как похож на Фэймора! Такие же волнистые волосы, только с сединой. Небольшая корона с рубинами, короткое платье: темно-серое, а поверх – бордовое на рысьем меху. Стройный и красивый.

   – Ну, принцесса Розальба, добро пожаловать в Бренвиль, – сказал он с теплой улыбкой. – Я рад, что вы здесь. Я за вас ужасно волновался.

   – Благодарю, сир, – промолвила я робким голосом.

   Он обнял меня и поцеловал. Внимательно всмотрелся в лицо.

   – Вылитая бабушка! Принцесса Розальба Рудженская. Правда, Тамлин?

   – Да, – кивнул пожилой мужчина в пурпурном одеянии. – Очень сильное сходство. И не только по внешности.

   Он сказал это будто с намеком, и я вскинула на него глаза. В ответ он прищурился: добродушно и слегка лукаво. Местный маг! Дворяне в наши дни не носят длинных бород и одежды длиной до земли.

   – Идемте, принцесса, провожу вас до ваших покоев, – произнес король. – И вы не обидитесь, если я буду обращаться к вам запросто, когда мы одни?

   – Нет. Конечно, сир, как вам будет угодно.

   Он замедлил шаг и легонько стиснул мою руку.

   – Не бойтесь меня. Я намного безопасней Рейна. И того чудовища, с которым вы столкнулись в пути.

   – Откуда вы знаете?! – изумленно ахнула я.

   – Потом расскажу. Не сегодня. Сегодня вам нужно просто отдыхать и осваиваться на новом местечке. Как хотите обедать? Со мной или у себя в комнатах?

   – Лучше у себя. Если вы, конечно, не обидитесь.

   – Не обижусь. И еще раз прошу вас: не бойтесь. Сказать что-то не то или сделать что-то не так. Хорошо?

   Я кивнула, хотя понимала, что едва ли смогу не бояться. Но с ним легче, чем с Фэймором. Он не ненавидит меня. И не презирает как будто. Говорит свободно, смотрит прямо. Да, с ним легче, нечего и сравнивать.

ГЛАВА 10

Я не выходила из своих покоев весь день. К счастью, король Эрвин этого не требовал. Он зашел ко мне после обеда. Сказал, что вечером будет ужин с участниками похода. Спросил, хочу я быть там или нет.

   – Как прикажете, – отозвалась я. – Если нужно, то пойду, конечно.

   – А сама как хочешь? Похоже, не очень, – усмехнулся он. – Ничего. Это не официальный прием, и там будут лишь одни мужчины. Кстати, при нашем дворе женщин нет. У меня есть младшая дочь, но сейчас она в замке подружки, ее фрейлины дома. Если заскучаешь, мы их позовем. А как тебе дама, у которой ночевала сегодня?

   – Виконтесса Шевран? Да, приятная дама.

   – Тогда я ее позову, чтоб она тебе здесь помогала. И, наверное, ты хотела б видеть свою добрую старую знакомую.

   Я взглянула на него с непониманием.

   – Ну, Розальба, – улыбнулся он. – Такая лишь одна в Гренфуре. Кто?

   – Я не знаю. Ведь не можете вы иметь в виду баронессу Ришвиль.

   – Да как раз про нее говорю.

   – Сир, вы что!

   Я смутилась, осознав, что повысила голос. Король рассмеялся.

   – Какая горячность! А можно узнать, в чем причина? Только честно. Как ты думаешь, я имею право на то, чтобы ты со мной не хитрила? – он подошел ближе.

   – Да. Конечно, имеете, ведь вы вытащили меня из адского пекла.

   Я собралась с духом и прибавила:

   – Баронессу Ришвиль звать нельзя. Она, как и я – свидетельница того ужасного, что случилось с Фэймором пять лет назад. Ему будет тяжко ее видеть. Неприятно или даже больно. Понимаете?

   – Да, – кивнул король. – Ну, мы сделаем так, чтобы он ее не видал. В этом крыле дворца есть свободные комнаты, а в твоих покоях есть столовая. Выйти из дворца можно прямо отсюда, спустившись на первый этаж. Так что не волнуйся за Фэймора.

   Пробыв со мной час, он ушел. Я вздохнула свободно. Хотя не сказать, что мне было тяжко с королем. Просто я к нему еще не привыкла.

   И конечно, я его боялась. У меня сложился его образ как человека надменного, резкого, сурового, нетерпимого к несогласному мнению. Я могла представить, как он усмехается, наблюдая за тем, как противник бежит с поля боя. Но не ожидала, что он может вот так улыбаться. То тепло, то с добродушной иронией, то слегка лукаво. Это так напоминало Фэймора! Но не нынешнего, а такого, каким он был раньше и каким я его полюбила.

   Я позвала Клоринду, и мы заново обошли мой уголок. Это было приятно и весело. Тут же почти все, как у меня! Во дворце в Массанте. Такие же обои и мебель, только новые. И в моей гостиной на стенах был темно-красный бархат. А здесь – только мебель такая, а на стенах – золотистый шелк. В столовой обои зеленые, в спальне – голубые из чудесного узорного шелка, и такой же балдахин над кроватью. Его украшали фестоны с золотыми кисточками, возле изголовья были занавески. На полу – роскошный ковер с гирляндами роз.

   Еще здесь есть ванная, будуар, гардеробная. И комнатка для прислуги. Все, что полагается в наши дни знатным дамам. То есть в своих замках. Не в гостях: ведь гостей в таких покоях не селят, даже знатных.

   Насчет желтых обоев Эрвин пояснил. Мастер убедил его, что так лучше. Сторона восточная, с темными обоями будет мрачно днем. И не стоит копировать все до мелочей, потому что…

   «Честно говоря, я не понял, – признался король. – Но решил послушать того, кто знает в этом толк. Ничего?»

   Я сказала, что мне очень нравится. Приятно, что здесь многое так, как в моих покоях в Массанте. А что есть отличия, то это как раз хорошо. Иначе бы мне казалось, что я там, а это ни к чему.

***

За ужином на меня напала тоска, так что даже не хотелось есть.

   – Надо было туда идти ужинать, – сказала Клоринда. – Зачем отказались, ведь король вас звал?

   – Посчитала, что так будет лучше.

   – Да чем лучше? Такая нарядная – и сидите здесь, без общества.

   – Не хочу мозолить глаза Фэймору. Ему тяжко видеть меня, как ты не поймешь?

   Клоринда ненадолго задумалась.

   – Подождите. Но как же вы тогда собираетесь его завлекать? Чтобы завлекать, нужно видеться.

   – Боги, – я поднялась с кресла. – С чего ты взяла, что я думаю его завлекать? У меня и мыслей таких нет.

   – Но, помилуйте. Ведь вы ж его любите! Да и он не ровно дышит к вам.

   – Не придумывай! И довольно говорить о нем. Неси мои вещи, я пойду немного погулять.

   Клоринда ушла и вернулась с моим лазурным плащом.

   – Другого ничего не нашла? – проворчала я.

   – Нет другого, – развела руками Клоринда. – Один зимний плащ целых полмешка занимает. Пришлось взять лишь новый, а два постарей оставить в замке Клинтуса.

   – Ясно, – ответила я, надевая сапоги и плащ.

   – Может, мне пойти, чтоб вам было не скучно? – спросила Клоринда.

   – Нет, не нужно, – возразила я.

   Я дошла до лестницы и спустилась вниз, в вестибюль. Из него можно было выйти во двор или в парк. Я выбрала второе. Стражники открыли мне дверь. Я сошла с крыльца и двинулась в левую сторону. Дошла до угла и опять повернула налево.

   Дворец походил на массантовский. Такой же большой, белый, и построен в виде буквы «П» – главный корпус и два боковых крыла, обрамляющих парадный двор. Мои комнаты были в правом крыле. И сейчас, обогнув угол здания, я вышла к фасаду, за которым находилась большая часть парка.

   В свете фонарей это место выглядело сказочно. Я решила прогуляться здесь. Сняла капюшон, под которым было жарковато. Начала рассматривать дворец и тихонько вскрикнула, чуть не поскользнувшись на льду.

   – Ну, давай, Розальба, упади. Чтоб я к тебе бросился, подхватил на руки и… Что дальше? Как советует действовать в таких случаях «арсенал обольщения»? Ты мне говорила про него пять лет назад. Но тогда ты не владела им, а сейчас, конечно, научилась.

   – Фэймор…

   Я взглянула на него растерянно. Почему он здесь, разве пиршество уже закончилось?

   – Теперь ты делаешь вид, что заметила меня только сейчас, – усмехнулся он. – Нет, не верю! Я уже давно здесь стою и…