Дикий. Элла Савицкая

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47

АННОТАЦИЯ

Его боятся. Обходят стороной. Он непредсказуемый, бешеный, дикий.

   Казалось бы, от такого нужно держаться подальше, но если копнуть глубже, можно увидеть, что даже он умеет любить.

   В этом мире она не видела ничего, кроме нищеты и равнодушия. Одинокая и никому не нужная выпускница детского дома. Марина не выносит таких, как ОН. А он захотел её в свою постель.

   Она приложит максимум усилий, чтобы не подпустить его ближе, ведь волей случая им придётся жить под одной крышей.

ГЛАВА 1

Матвей

   — Это че за беспредел? – киваю в сторону придурков, рассевшихся на наших местах.

   Рыжий прослеживает мой взгляд и недовольно кривит рожу.

   — Это Жека Кулак со своими шавками. Они уже месяц как здесь тусуются.

   — И? В чем проблема подвинуть?

   — Я пытался, Мот. Мы с пацанами ему объясняли. Не доходит.

   Неподалеку газует мотоцикл, и врубаются на полную катушку колонки, из которых несется хреначить в барабанные перепонки рок.

   Подкуриваю сигарету, тяну шею в стороны, разминая мышцы. Как много поменялось за полгода, что меня не было. Похоже, все успели сильно расслабиться. Но ничего. Это легко поправимо.

   Поднимаюсь по нескольким ступенькам вверх и подхожу к идиотам, усадившим свои задницы на самые козырные места скамеек, откуда отлично видно весь трек. На НАШИ места.

   Свищу им, привлекая внимание.

   Самый борзый, откинувшись на спинку, лениво поворачивает ко мне рожу.

   — Че надо?

   Скалюсь и встаю прямо перед ним.

   — Встал и пересел!

   В ответ мне летит желчный ржач.

   — Попутал парень? Здесь сижу я и мои друзья!

   — А еще полгода назад здесь сидел я.

   Теперь начинаю ржать я. Громко и продолжительно, так что лицо хмыря вытягивается.

   — Ну, так это было полгода назад. Свали!

   — Ты че?

   Вытаскиваю сигарету изо рта и с характерным шипением тушу её о его повисшую на спинке скамейки ладонь.

   Мудак отдергивает руку, а я его в этот момент хватаю за затылок и бью коленом в рожу. От неожиданности он не успевает сгруппироваться. Мычит и хватается за нос, а его дружки подрываются с мест. Нагибаюсь, слыша свист летящего над головой кулака, и впечатываю свой в печень дрища. Бросаю взгляд вправо и вижу, как Рыжий расправляется еще с двумя. Проснулся, бл*дь.

   Приседаю на колени перед тем, кому, судя по количеству крови на его роже, сломал нос, и усмехаюсь.

   — Свали! – возвращаю ему его же слова.

   Встаю и, схватив его за шкирку, подталкиваю к ступеням. Сам заваливаюсь на свое место и закидываю ноги на скамейку впереди. Дом, милый дом. Оказывается, я успел соскучиться.

   Рыжий удовлетворенно падает рядом. Подкуривает сигарету и, подобно мне, упирает ноги в скамью.

   — И че? Так сложно было без меня все решить? – хмыкаю не без издевки и кошусь на трек.

   Справа падает Юлька, телка, чье имя я запомнил только благодаря её сиськам четвертого размера. Вчера устроила мне знатную встречу. После приезда я еще так сказать прохожу акклиматизацию, а хороший секс и друзья мне в этом помогают. Не то, чтобы за границей я не трахался, но их долбанные “Ес, ес, фак ми” порядком достали.

   — Мооот, — тянет хриплым прокуренным голосом блондинка, укладывая ладонь с длинными ногтями мне на бедро, — а ты сегодня приедешь?

   — Не знаю. Я еще не решил как собираюсь провести вечер.

   Умелые пальцы медленно скользят в сторону ширинки. Её даже не стесняет, что рядом Рыжий отпаливает все движения и скорее всего уже в красках представляет, как сам трахает ее во всех позах. Я в принципе друг хороший, всегда делюсь с близкими тем, кого имею. Почти всегда. Настей не делился, хотя сучка именно этого и заслуживала.

   Пока Юля пытается тщетно привлечь мое внимание, я подкуриваю сигарету и осматриваю трек. Кое-что за время моего отсутствия изменилось. Парни расширили границы трассы, добавили пару новых поворотов и притащили новую аппаратуру для афтепати.

   Теперь музыка звучит без репения и подхлестывает адреналин.

   — На треке новые правила отмашки, — Рыжий орет мне в ухо, так как перед заездом музыку сделали еще громче.

   Я вопросительно выгибаю бровь.

   — Щас увидишь. Тебе понравится! – с неприкрытым восторгом вещает Саня, кивком головы указывая на старт трека.

   Перевожу глаза вниз и замечаю девчонку, направляющуюся к середине дороги. Брюнетка в обтягивающем топе, коротких шортах, открывающих половину подтянутой задницы, сексуально покачивающейся на каждом шагу. На ногах красные ботфорты выше колена. Кивает участникам гонки и становится прямо напротив них. Навскидку ей лет девятнадцать. Стройная талия, плоский живот и да, неплохие сиськи.

   Юлька начинает облизывать мое ухо, нависая справа. Откидываю ее руку и отталкиваю от себя локтем.

   — Иди погуляй! – я в конце концов гонку пришел посмотреть.

   Под обиженный выдох блондинки опираюсь локтями на расставленные колени. Обоих гонщиков я хорошо знаю. Пацаны давно тренируются и показывают отличные результаты. На них хорошие бабки можно поднять, что я иногда и делаю.

   Возвращаю взгляд на брюнетку. Обжигающий летний ветер треплет длинные волосы. Она широко улыбается, демонстрируя два ряда ровных белых зубов. На запястьях кожаные перчатки, обрезанные на пальцах. Музыка резко сменяется. Девчонка расставляет ноги, медленно поднимает руки, левой оттягивает ворот топа, а правой резко дергает замок вниз. Топик расстегивается, и гонщики срываются с места, как только ее сиськи, спрятанные в кружевной красный лифчик, оказываются на свободе. Нихера себе, шоу!

   Рыжий довольно свистит, публика подхватывает его восторг, пока брюнетка утопает в вихре поднятого ветра. Я впиваюсь взглядом в эту волшебную картину. Медленно обвожу глазами небольшую грудь и чувствую, как у меня встает. От стараний Юльки толку не было, зато сейчас член налился и больно уперся в джинсы. На лице девчонки в эту секунду столько кайфа, словно она сделала затяжку марихуаны. И я даже понимаю почему. Бешеный адреналин оттого, что мимо тебя несутся на всей скорости. В любую секунду каждый из них может потерять управление и размазать грид-герл по асфальту. Туда спускаются только самые безбашенные. И в этом нескрываемом удовольствии на ее лице я узнаю себя. Пухлые губы растягиваются в упоительной улыбке, прикрытые глаза демонстрируют, как она впитывает этот кураж в себя. У меня руки начинают зудеть от желания разделить его на двоих.

   Ухмыляюсь, откидываясь обратно на деревянную спинку. Когда мотоциклы сворачивают на повороте, девчонка застегивает обратно топ и быстро сходит с дороги, чтобы дальше гонщики могли проехать беспрепятственно.

   — Ну как тебе? – с горящими глазами интересуется Саня. Его взгляд не отпускает брюнетку весь путь, пока она идет к своему месту внизу.

   — В разы лучше флажка, — констатирую факт и потираю напряженный член.

   — Я же говорил, ты заценишь. Я от Маринки тащусь!

   — Марина, значит. Давно на треке? – сверлю ее затылок глазами, пока она что—то обсуждает с другой грид-герл, которую я хорошо помню.

   — Нет, третий раз. Она крутая!

   — Чем же?

   — Всем. У меня встает каждый раз, стоит ей выйти на дорогу.

   Да, похоже, по реакции публики тут парад членов сейчас начнется в ее честь.

   — Ну так трахни ее. Как будто не знаешь, что любая грид-герл парой фраз или купюр легко превращается в шлюху.

   — Ага, щас! Думаешь, я не пытался? Точнее не я один. Она отшивает всех, кто переступает определенные границы.

   — Цену набивает, — поясняю и так понятные вещи. У всех баб есть цена, только одним достаточно пары купюр, а другие закидывают удочку на рыбу пожирнее.

   — Не знаю, брат. Сам попробуй, увидишь, — хмыкает со знанием дела рыжий.

   Пф, проблему нашел. Если она готова нескольким десяткам парней сиськи на обозрение выставить, то ни о каких других преградах речи идти даже не может.

   — Легко.

   Словно почувствовав, что мы ее обсуждаем, брюнетка разворачивается и встречается со мной взглядами. Меня простреливает мгновенно. Под кожей растекается первобытное желание сделать ее своей и стекает прямо в область паха. Непокорность в зеленых глазах рождает желание подчинить себе.

   Хочу! Эти губы, по которым спешно пробегает языком, сиськи небольшие и то, что может продемонстрировать мне под шортами. Уверен, там тоже все четенько.

   Рыжий, как полный придурок, машет ей рукой и едва не скулит от счастья, получив в ответ мимолетную улыбку. Пронзительные глаза отрываются от меня, а потом ее внимание привлекают подошедшие парни. Один из них целует любительницу щекотать себе нервы в щеку, а второй обнимает подружку.

   — Все еще уверен, что это будет легко?

   Ухмыляюсь в хищном оскале. Люблю охотиться на послушную добычу. А если она будет непослушной, то так даже интереснее. В любом случае исход всегда один – все пойманные трофеи оказываются на коленях перед моим членом.

ГЛАВА 2

ТРИ НЕДЕЛИ НАЗАД

   Марина

   — Марииин, что мне делать? – слезы абсолютного страха катятся по щекам моей недавней знакомой.

   Лана – светловолосая девчонка, которой еще даже нет восемнадцати, рыдает уронив голову на барную стойку, благо ту я совсем недавно протерла после того, как один из клиентов щедро разлил на нее дядюшку Дэниелса.

   — Во-первых, успокойся! – требую я. Всегда считала, что бесполезное нытье ни к чему не приведет. — Во-вторых, из твоих всхлипов я поняла только, что ты разбила чей—то дорогущий мотоцикл.

   Лана всхлипывает и, как беспомощный котенок, поднимает на меня зареванные глаза.

   — Девушка, я дождусь своего пива? – по-хамски зовет меня парень в потертой подмышками косухе.

   — Дождешься, если потерпишь, видишь у девчонки горе! А с тобой ничего не случится. Это допей сначала, — рявкаю я, то и дело поглядывая на часы в ожидании окончания смены.

   Как достали это пьяные рожи. Интересно, у них вообще дно имеется? Иногда мне кажется, что клиенты бара «Мэдс» могут заливать в себя алкоголь безмерными порциями.

   — В общем, помнишь, я рассказывала о Дэне? – пару раз всхлипнув, девчонка пытается связать слова в полноценный рассказ. — Он учил меня кататься на мотоцикле. А сегодня я попросилась у него на трек. Он сначала сопротивлялся, но в итоге пустил с тем условием, чтобы я не снимала шлем. Слушай, не будь букой, ну налей мне выпить! – нос на ее лице морщится, словно она опять собирается разразиться в истерике, и я соглашаюсь. В конце концов ей скоро восемнадцать, а от стакана мохито еще никто не умирал.

   — Рассказывай давай! – насыпаю в стакан горсть льда, листья мяты, заливаю все это дело ромом и чуть большей долей спрайта, пока она продолжает.

   — Короче говоря, я не вписалась в поворот и упала! – полные губы девчонки обхватывают трубочку и делают несколько жадных глотков коктейля, — поцарапала его сильно, погнула какую-то деталь, я не разбираюсь, но теперь Дэн требует с меня денег на ремонт, а их нет. Я ведь тебе тогда отдала последние.

   Ее подбородок снова начинает дрожать. Лана в ужасе качает головой.

   Да уж, дела. Эта девчонка порой напоминает мне наивного ленивца из мультика. Ей кажется, что мир вокруг прост, как пять копеек. Да что рассказывать, если она мне – на тот момент абсолютно незнакомому человеку, дала в долг несколько тысяч только потому, что я случайно проболталась о том, что мне нечем заплатить за квартиру и уже через несколько дней буду жить в подсобке бара. Собственно, с того дня наши ничего не значащие беседы приобрели более глубокие отношения. Девчонка захаживала почти каждый день, рассказывала о себе, а потом тянула в кино или в парк, а я и сама не поняла, как успела пропитаться к ней сестринскими чувствами. И это всего за каких-то три месяца. Наверное, все потому что таких знакомых у меня еще не было. С детства мое общение сводилось с узкому кругу, в котором если ты не выживал, то загибался в подвале или замерзал на морозе. А Лана... она словно солнце. Светлая, чистая и теплая. Рядом с ней и мне хочется согреться.

   — Слушай, ну ничего страшного не случится, если ты расскажешь отцу или брату. Они ведь помогут в любом случае. Да, выхватишь, но денег-то дадут, — пожимаю я плечами, отправляя по барной стойке пиво нетерпеливому идиоту, уже машущему мне пустым стаканом.

   — Нет, ты что! – до этого большие карие глаза девчонки приобретают размеры планеты Земля, стоит мне упомянуть ее семейку. — Отец если узнает, что я вообще училась ездить на мотоцикле, отправит меня в частный женский университет, а брат и вовсе убьет. Он же псих! Больной!

   Лану распирает каждый раз, когда она рассказывает о своем братце. Я уже наслышана разных страшилок о том, как он поджег дом одного парня только потому, что тот увел его девчонку, а перед этим сломал ему руку.

   — Лан, ну не будет же он тебе ломать конечности в конце концов! – пытаюсь воззвать к ее здравому уму, на что получаю отрицательное мотание головой.

   — Марин, ты не понимаешь! Он возвращается скоро! Стоит только подумать об этом, меня в дрожь бросает. Ты ведь не знаешь его. Человека ужаснее не существует! Он ненавидит меня с детства! Матвей способен на что угодно. Если уж он любовницу отца спустил с лестницы, то и меня не постесняется.

   По истерике в огромных глазах вижу, что знакомая не преувеличивает. Видимо братцу с детства многое позволяют, раз он возомнил себя царем мира. Я бы на месте этой подавленной девчонки давно ему устроила сладкую жизнь. Часы на стене показывают ровно двенадцать. Пора закругляться.

   Разворачиваюсь и, взяв пульт в руки, выключаю плазму на стене. Меня тут же награждают разочарованные мужские выкрики и требования включить обратно. Но мне плевать. Бар работает до двенадцати, и ждать, пока их пьяные морды напьются в хлам, я не собираюсь. У меня будильник на шесть утра.

   — Расходимся! – выкрикиваю, забираясь ногами на барную стойку. — Эй, парень, и друга своего забери, или ты хочешь, чтобы я сама вытаскивала этого громилу из-за стола? – указываю пальцем на развалившегося байкера, уже давно перебравшего и не находящего в себе силы даже подняться.

   — Куколка, пойдем с нами, мы умеем быть нежными, – подмигивает Казанова с потертыми подмышками, – тебе понравится!

   — А я умею быть грубой, – отрезаю, кивнув им на дверь. — И вам это точно не понравится! Валите давайте!

   По – началу я пыталась быть с ними вежливой, но таких бугаев если не возьмешь за яйца, они потом расслабятся и развалятся, как куры на жердочках. А завтра уставшие после трудового дня все они все равно возвращаются, а иногда даже с цветами или шоколадками. Идиоты.

   Когда подтолкнув в спину последнего, я закрываю дверь изнутри и переворачиваю табличку со словом «закрыто», натыкаюсь на восхищенный взгляд Ланы.

   — Слушай, мне бы так научиться. Их же тут человек десять было. Не страшно тебе?

   — Нет, — веду плечами, забирая из—под стойки кофту и переобуваясь в уличные кроссовки, — они же еле стоят все. Думаешь, способны на что-то кроме того, что трепать языком?

   Скептически заламываю бровь, а потом крикнув Марии, посудомойке, что ухожу, проверяю закрыла ли кассу, подхватываю Лану под локоть и замыкаю за собой дверь.

   — Не знаю. Я бы так не смогла.

   Это точно. Лана как милый домашний хомячок. Пушистая, может укусить, но не больно. Мы выходим на темную улицу, она по своему обыкновению вызывает такси.

   — И где деньги будешь искать? – возвращаюсь к нерешенной проблеме, напоминая Лане о происшествии, от чего слезы снова собираются в ее глазах.

   — Не знаю, — шепчет обреченно. — Дэн предложил мне отработать их, если не найду сумму. А именно бесплатно заменять одну из грид-герл на треке.

   — А он в курсе кто твой брат?

   — Да. Именно поэтому и предложил. Парни в контрах, и он знает, если я встану на трек в той шлюшской одежде, Матвею снесет крышу. И мой сумасшедший братец поубивает и их, и меня. Провались он пропадом этот Денис.

   — И сколько работать нужно?

   — Три месяца, — вздыхает, утыкаясь глазами в землю. Тонкие пальцы теребят поясок маленькой кожаной сумки, перекинутой через ее плечо.

   — Как часто?

   — Раз или два в неделю. Они иногда устраивают незапланированные гонки.

   Прикинув, что в принципе могла бы ей помочь, особенно если учесть, что будь у девчонки деньги, отданные мне на жилье, она бы легко заплатила ими за ремонт и не было бы проблем, я решаюсь на единственный правильный вариант.

   — Я отработаю за тебя!

   Карие глаза удивленно взметаются на меня.

   — Марин, ты серьезно сейчас? Потому что если шутишь, то ты - ужасный человек.

   Я хмыкаю и треплю ее по голове, как ребенка.

   — Конечно, серьезно. Что может быть страшного в том, чтобы помахать фонарем перед участниками гонок раз в неделю?

   — Боже, спасибо тебе! Ты моя спасительница! – Лана наваливается на меня с объятиями и поцелуями. – Я обязана тебе по гроб жизни!

   Я смеюсь и отлепляю ее от себя. Все эти телячьи нежности вгоняют меня в ступор.

   Когда я приезжаю вместе с ней к тому самому Дэну, оказывается все не так просто. Они решили сменить кое-какие правила, и теперь выходя на трек, грид-герл обязана отдавать старт не фонариком или флажком, а расстегивать топ. И самое главное в этот момент быть без лифчика. Зачем? Ослу понятно, что таким образом они привлекают озабоченных придурков, делающих ставки, лишь бы иметь возможность беспрепятственно поглазеть на грудь девчонок.

   Особо не раздумывая, я соглашаюсь, но решаю в итоге поступить по-своему. Хрен им, а не моя грудь. Дэн просто так от Ланы уже не отвалит. А судя по тому, как загорелись его глаза, стоило сказать, что отрабатывать вместо нее буду я, эта идея ему пришлась по душе.

   Мне же стесняться нечего. Плюсов добавляет то, что после гонок на треке устраиваются вечеринки, где можно хорошо оторваться. А мне это просто необходимо.

   Сегодня третий раз как я приезжаю на трек. Половина кобелей, с которыми успела познакомиться за прошлые вечера, летят навстречу капая слюнями, но мне они не интересны. Я ищу глазами того, о ком говорила Лана. Ее братец вернулся якобы из лечебницы, в которой проходил реабилитацию, хотя на самом деле его семейка отправила сыночка в закрытую клинику, где его и лечили, и давали пользоваться любыми другими мирскими благами, кроме алкоголя и наркотиков. Неплохо так лечиться, наверное.

   Я нахожу его только тогда, когда чувствую неприятное жжение на затылке. Оборачиваюсь и встречаюсь с острыми как лезвие бритвы голубыми глазами. Его взгляд издевательский, надменный и… устрашающе дикий. Мне хватило всего доли секунды, чтобы понять, что имела в виду Лана. Даже само выражение лица говорит о том, что с таким связываться не стоит. Один внешний вид может сказать о человеке многое. Я научилась читать людей несколько лет назад, когда оказалась на улице. Иногда смотришь на приближающуюся личность и уже чувствуешь, что у него под кожей. У этого внутри был хаос, который он нес в люди и заражал им каждого, кто рискнет оказаться в кругу его знакомств.

   Вот только даже таких можно поставить на место. Работая в баре, приходится сталкиваться с разными психами, способными на многое в алкогольном опьянении. Так что экземплярчик конечно интересный, но не такой уж ужасный, как меня пугала Лана. Хотя для нее возможно он именно такой. Девчонка паука в углу боится, что уж говорить о братце бывшем наркомане.

   — Ри, привет, — Сергей, один из гонщиков, подходит к нам с Лерой и целует меня в щеку.

   — Привет, Сереж, сегодня принимаешь участие?

   — Нет, я в следующем заезде. Хотели предложить вам остаться на афтепати. Хотим замутить немного выпивки, музыки, потанцевать. Прямо здесь, как смотрите на это??

   Я утвердительно киваю головой, не согласовывая ответа с Лерой, знакомой грид-герл. Девчонка мне не подруга. Знаем друг друга всего ничего, поэтому думаю каждый сам вправе решать, чем хочет заняться остаток ночи.

   — Я за.

   — Я тоже.

   — Тогда отлично. Я щас еще подтяну народ.

   — Окей.

   Киваю и прослеживаю глазами за тем, как парни поднимаются на самую верхнюю ступеньку, чтобы скорее всего, позвать Сашу и Матвея. Так, кажется, Лана говорила, его зовут.

   Если Сашка с готовностью кивает, то второй сначала переводит глаза на меня и, кажется, интересуется чем-то, потому что все они вдруг смотрят в мою сторону. Сережа отвечает, и физиономия братца Ланы расплывается в довольной улыбке. А потом я читаю по его губам:

   — Я буду.

ГЛАВА 3

Марина

   Пока одни ребята отодвигают в стороны скамейки, мы с девчонками помогаем накрыть импровизированные столы. Накрыть – это конечно сильно сказано.

   Наливаю себе в стакан бренди и делаю несколько глотков. Горло обжигает, и горячительная жидкость плавно стекает в желудок. Нужно держать себя в руках и не перебрать, потому что завтра попросили помочь в клинике.

   — Иди-ка сюда, девочка! – раздается сзади довольно грубым тоном, а потом вдруг мой локоть обхватывают мужские пальцы и тащат в сторону.

   Резко оборачиваюсь и вижу Дэна. Опять недоволен тем, что оставила лифчик. Он еще в первый раз, когда понял, что его требование осталось невыполненным, пытался запугать меня и угрожать. Выхватываю руку и останавливаюсь.

   — Не надо тащить меня, как куклу!

   Парень разворачивается и тычет мне в лицо пальцем. Не будь Лана должна этому паршивцу, я бы ему уже палец сломала. Терпеть не могу, когда машут перед лицом конечностями.

   — Марина, что непонятного в том, что ты должна снимать лифчик и оставаться под топом голой?

   — Я не собираюсь демонстрировать всем свои прелести, Дэн! Тебе не кажется, что ребятам и так вполне хватает сисек Леры?

   — Нет, не кажется. Правила здесь устанавливаю я! И если я сказал без лифчика, значит без лифчика! Не собираешься выполнять это условие, значит, будем прощаться, и на это место я поставлю овцу Лану.

   Вот же козел! Стаканчик начинает хрустеть в моей руке, потому что желание плеснуть ему в физиономию бренди становится невыносимым.

   — У тебя последняя возможность исправиться.

   Разворачивается и уходит, тут же сменяя угрожающую маску на лицемерную, когда в поле его зрения попадается Лера. Вообще не понимаю, как он может с ней спать после того, как она уже только при мне два раза удалялась с гонщиками в их машины.

   Черт, вот и что теперь делать? Я думала, он поорет и махнет рукой, удовлетворяясь хотя бы тем, что я стараюсь менять лифчики. Кстати, дорогим бельем меня снабжает именно Лана. У меня за всю жизнь их было штук пять, а содержимым ее комода можно покрыть небольшую плантацию, защищая от дождя.

   — Ри, — от неприятных мыслей меня отвлекает Саша.

   Довольно приятный парень с рыжеватым оттенком волос и заразительной улыбкой. Он обратил на меня внимание с моего самого первого выхода на трек. Только я и понятия не имела, что этот симпатяга знаком с братцем Ланы.

   Матвей

   Музыка басит как оголтелая на весь район. Ничего не меняется. Зимой и летом одним цветом. Именно так живет трек. Только в сильный ливень и метель отменяются гонки, вся остальная погода не помеха.

   Мы спускаемся вниз по ступеням, вливаясь в толпу. Даже не рассматриваю присутствующих. И так примерно знаю, кто любит затусить на афтепати. Хотя все же по физиономиям пробежаться надо будет. Может, кто новенький добавился за время моего отсутствия.

   — Здорова, Кэш, ты когда вернулся? – какой-то чудило наваливается на меня прямо из толпы, пытаясь похлопать по спине, как будто мы знакомы сто лет. Я его даже не узнаю.

   — На днях, — отвечаю, с улыбкой принимая это панибратство.

   Такие как он всегда ищут к кому примкнуть. Сзади наваливаются еще двое, утапливая меня в щедрых приветствиях. Ха. То, что мое отсутствие заметят, это я знал, но чтобы его ждали - удивляет. Не верю ни одному их лицемерному рукопожатию. Но пусть стелятся. Кто ж я им такой, чтобы запрещать?

   Мы проходим дальше к пластиковым столам с тусующимися около них телками. Шведский стол, мать их. Блондинки, брюнетки. С длинными угольно черными волосами и короткими стрижками под пацана. Одно время меня заводили именно такие.

   — Привет, Мот, — Алина, бывшая моего брата, подходит и виснет на моем плече. Младший застукал нас, когда я трахал её в гостиной, нагнув прямо над столом. Полез на меня с кулаками, придурок. А мне всего лишь хотелось показать ему, что искать телку на треке не самый лучший вариант. Не оценил поступка. — Ты вернулся?

   В пьяных глазах похоть и неудовлетворенное желание. Острый ноготь скользит по моему подбородку, по всей вероятности, желая добиться внимания. Пресноооо. Здесь я уже все видел.

   — Вернулся. Вспоминала меня?

   — Конечно!

   — А я тебя нет.

   Констатирую с широкой улыбкой и сбрасываю с себя женскую руку.

   Фыркнув, Алина возвращается к таким же, как и она сама, и тут я замечаю ту самую брюнетку, о ком говорил Рыжий. Она стоит в гордом одиночестве поодаль от остальных и, судя по выражению лица, чем-то озабочена. Делает глоток коричневой жидкости из прозрачного стакана. Обычно это виски или коньяк, но телки не пьют такого. Максимум на что их хватает — это на коктейли или водку с соком. Тогда что? Кола?

    По довольной роже Сани вижу, что он тоже её замечает и, расталкивая народ, несется, как кобель к сучке. Кажется, его уже можно на поводок сажать и слюнявчик надеть не помешает.

   — Кэш! – оборачиваюсь, замечая Примата.

   — Здорова! – жму протянутую руку.

   Примат — мой человек на боях без правил, в которых я принимаю самое активное участие, и раз он хочет внимания, значит, имеет что мне предложить.

   — Ты как вообще? – подкуривает сигарету и внимательно осматривает меня с ног до головы. Прикидывает, в какой я форме после долгого отсутствия.

   — Отлично. К месилову готов, — ухмыляюсь, впечатывая кулак в открытую ладонь.

   На самом деле я дико соскучился по рингу. По запаху крови противника и боли по всему телу от ударов тех, кому удается меня перехватить. Адреналин давно копится в моих мышцах и требует извержения. Месяцы вдали от места, где я обычно выплескиваю негатив, не усмирили желание драться, а наоборот. Все то время, пока мне втирали о поисках самого себя и необходимости погрузиться в тот момент, когда я потерял связь с нормальным миром, получалось думать только об одном: о том, что когда вернусь, первым делом выйду на ринг и уничтожу каждого, кто захочет посоревноваться.

   — Ну вот и ладненько. Я тогда наберу тебя на днях, есть у меня достойный парень на примете. Будет проездом в нашем городе, можно вас столкнуть. Рэджа помнишь?

   Конечно, я помню его. До отъезда ему одному из немногих удалось меня завалить.

   — Еще бы. Буду рад встретиться с ним снова.

   — Вот и порешили. Тогда на связи.

   — Давай.

   Жмем еще раз руки, а сзади как раз раздается голос Рыжего.

   — Мот!

   Оборачиваюсь и удостаиваюсь внимания самой желанной брюнетки на этой пати. Пока мы смотрели гонку, пацаны все уши про нее прожужжали, сетуя на то, что дамочка кормит с руки сухарями, а нормально пожрать не дает.

   — Знакомься, это Мот, — вещает Рыжий.

   — Для своих Кэш, — тяну уголок губ вверх, без стеснения рассматривая породистую сучку.

   А девочка охуенная. Вблизи она мне нравится еще больше. Немного раскосые зеленые глаза, пухлые губы, о которых я и сам думаю последние полтора часа, небольшой нос. Грудь уже успел заценить, но глаза сами валятся в призывное декольте. Интересно, у нее соски розовые или коричневые?

   — А я слышала, что тебя называют Кеша.

   — Кеша — это мой брат. А меня так называют те, кто не в курсе.

   — А я Марина. Для своих Ри.

   Забираю стакан из прохладных пальцев и делаю несколько глотков. Бренди. Чистый. Удивлен.

   — Ри, а не уползешь ли ты на четвереньках после таких доз?

   — Для тебя Марина, Матвей! – дерзит стерва, копируя мой взгляд и намеренно исследуя меня с ног до головы.

   О как! Склоняюсь к её темноволосой головке и говорю на ухо:

   — Думаю, после того, как я загоню в тебя свой член, ты согласишься даже на Р!

   Отстраняюсь, выжидающе режа её взглядом. Плеснет в лицо бренди? Залепит пощечину? Развернется и свалит куда подальше? Но нет. Ри награждает меня сочувственным взглядом, подходит вплотную и прижимается ко мне всем телом. Трется о мой пах, покачавшись из стороны в сторону бедрами. Кровь приливает к стволу, накачивая его похотью, и я уже представляю, как чертова соблазнительница через какой-нибудь час заглотнет его поглубже.

   — Не хочу тебя огорчать, Матвей, но судя по размеру содержимого твоих штанов, тебе придется звать меня Мариной Игоревной, ибо даже если бы ты загнал в меня ЭТО, боюсь, я бы ничего не почувствовала.

   Зато чувствую я. Внушительную волну предвкушения, зародившегося внутри и ударяющего в голову. Прищуриваюсь, прикидывая как же вкусно будет ее трахать. Она, наверное, и кричит громко, когда кончает, и царапается как кошка. Люблю, когда мне противостоят. Таких гораздо приятнее ломать и нагибать, чем тех, кто делает это по собственной воле.

   Ухмыляюсь и накручиваю темный локон на палец.

   — О, ты не просто почувствуешь. Ты будешь молить меня остановиться, но я этого не сделаю.

   — Марин, — к нам вдруг подходит парень из моего универа, прерывая обмен любезностями, и по-идиотски тянет лыбу, — здоров, ребят, — Марина воспользовавшись моментом, отходит от меня на расстояние вытянутой руки. Хрен жмет нам с Рыжим руки и обращает на нее внимание, — помнишь, я обещал тебя прокатить? Готова?

   Ри оживает, начиная сиять, как новогодняя елка, и дарит ему ответную улыбку. Не такую как мне, а искреннюю и открытую.

   — Еще бы. Я всегда готова.

   — Тогда вон мой байк, — я прослеживаю за тем, как он указывает на красный дешевенький моцик, — ты иди, а я за шлемом сгоняю. У друга в машине бросил.

   — Хорошо, — Ри одним глотком допивает бренди, слегка зажмурившись от крепости, и оборачивается за долькой лимона. Отправляет цитрус в рот и, чмокнув Сашу в щеку, бросает: — Пока, мальчики.

   Я зависаю на ее заднице. Интересно, она специально ею виляет, или это ее обычная походка? Доходит до моцика, перебрасывает ногу, открывая нам с Рыжим вид на внутреннюю часть бедер. Ох чееерт.

   Оборачиваюсь и вижу парня, который, судя по всему, уже в красках видит развитие сегодняшнего вечера с этой стервой, потому что шкерится он так, будто ему гарем сам шейх подарил. Секунду поразмыслив, подхожу к нему, пару минут разговора по душам, и трусливая шкура уже вручает мне шлем и свою кожанку. Закрепляю ремешки под подбородком, накидываю куртку и быстро подхожу к байку.

   Марина встряхивает волосами и, дождавшись пока я сяду, обхватывает меня за талию.

   — Куда едем?

   — Кататься!

   Отвечаю и, заревев байком, стартую с места, пока девчонка не успела сообразить, что голос принадлежит не ожидаемому знакомому.

ГЛАВА 4

Матвей

   Сначала мы рассекаем трек, а потом я выезжаю на трассу, намереваясь увести девчонку куда подальше. Её довольный визг вызывает у меня улыбку, а горячее тело, прижимающееся к спине, вынуждает отвлекаться от дороги. Так и хочется остановиться, пересадить её к себе на колени и впиться в губы, а потом заставить снова визжать, но на этот раз от того, как я буду насаживать желанные бедра на себя.

   Вообще у меня редко бывает, чтобы хотел какую-то конкретную телку. Чаще всего хочу просто секса, а кто его будет давать особо не имеет значения. Главное, чтобы раскрепощенная и умела хорошо сосать. Ну и конечно с симпатичной мордашкой.

   Ри подходит под все категории, а тот факт, что никому из парней еще не удалось ее завалить, делает эту особу для меня сладкой целью номер один.

   Отъехав примерно километра на два от трека, я останавливаюсь, съезжая с дороги. Вижу боковым зрением, как Марина раскидывает руки в стороны и вскидывает голову к ночному небу.

   — Это такой адреналин, — восхищается, рассматривая звезды, — я как будто летела над землей.

   Снимаю шлем, готовясь подавлять ожидаемый бунт, и оборачиваюсь к ней лицом.

   — Рад, что смог доставить удовольствие, Ри!

   Девчонка резко опускает глаза, в которых в долю мгновения зарождается буря.

   — Ты?

   — Сюрприиииз!

   Широко ухмыляюсь, наслаждаясь моментом. Зеленые глаза с неверием скользят по моему лицу.

   — А где Юра?

   — Понятия не имею. Главное, что я здесь. Со мной будет интереснее.

   Марина, наконец осознав ситуацию, складывает руки на груди, вынуждая меня демонстративно облизаться. Топ слишком узкий. Предназначен именно для того, чтобы на телок глазели, глотая слюни. Что я не стесняясь и делаю.

   — Разворачивайся, прогулка окончена! – требует, пальцем поднимая мой подбородок и заставляя оторваться от созерцания просящихся наружу сисек.

   Надо же. Она еще и приказывать не боится. С каждой минутой становится все интереснее.

   Ставлю байк на подножки и встаю, чтобы иметь возможность оказаться к ней лицом. Ри вскидывает подбородок, пристально следя за каждым моим движением. Натянута так, словно готовится отбивать нападение.

   Подкуриваю сигарету. Красный огонек вспыхивает в ночной глуши. Девичье лицо на мгновенье освещается небольшим пламенем от зажигалки и позволяет увидеть ее взгляд на себе. Интересно, о чем она думает? Судя по взгляду о чем-то нелицеприятном.

   — Прогулка только начинается, — констатирую я, убирая зажигалку в карман, — ты откуда здесь взялась вообще? Не видел тебя раньше.

   — А ты решил наконец познакомиться? – бунтарка фыркает, наблюдая за колечками дыма, что вылетают из моего рта. — Неужели тебя заинтересовало что—то помимо секса?

   — Нет, — честно признаю я, — на самом деле мне плевать кто ты и откуда, интересуюсь больше для общего развития.

   — Для общего развития почитай Харуки Мураками. “Норвежский лес” очень хвалят.

   Губы вытягиваются в усмешку.

   — Не люблю читать.

   — А зря!

   — Хотя, если хочешь знать мое мнение, сцен секса в книгу можно было вставить и побольше.

   Даже в темноте я замечаю, как удивленно округляются глаза Марины. Да, мне есть чем удивить заигравшуюся скромницу помимо большого члена. Эту книгу и еще несколько из списка о поиске себя меня заставляли читать в клинике, а потом обсуждать и выносить для себя какие-то уроки. Только все это полная херня. Моя жизнь преподнесла мне урок, запомнившийся мне на всю оставшуюся жизнь.

   Как подумаю про оплаченных отцом докторов, только делавших вид, что им есть дело до таких как я, так тошно становится. Учить меня они пытались. Психологи хреновы. Рассказывали о ценностях жизни и старались откопать в моей памяти момент, когда меня переломило. Как будто я сам не знаю, в какой именно миг выпал из реальности. Помню с точностью до миллисекунд, как это произошло. Момент перелома сознания и хруст костей то ли моих, то ли сестры ни разу не покидал памяти. Трясу головой, отгоняя воспоминания, и выкидываю сигарету.

   — Но мы ведь не в книге, — говорю, ступая к девчонке вплотную, — в жизни можем трахаться гораздо чаще. Хоть на каждой странице.

   Нагло кладу руки на тонкую талию и провожу языком по шее, пробуя на вкус. Не горькая. Брызгалками не пользуется. Кожа немного терпкая и прохладная после ночной гонки. Вкусная, однозначно.

   Горячее тело мгновенно напрягается под моими ладонями.

   — Расслабься, Риии, тебе понравится, — обещаю я, таща вниз замок на её топе. В паху разгорается похоть, а ладони покалывает в местах, где я соприкасаюсь с нежной кожей. Накрываю рукой небольшую грудь, чувствуя под пальцами твердый сосок, и уже собираюсь дернуть лифчик вниз, как зараза внезапно сильно бьет меня по руке и ведет плечом так, что цепляет мой подбородок, отчего челюсти звонко клацают, ударяясь друг о друга.

   Перед глазами звезды рассыпаются от силы удара. Ни хера себе. Хватаю девку за горло и грубо стаскиваю с байка. Дикарка начинает вертеться, цепляя носками сапог землю, и вонзает мне в руку острые ногти. Вот дрянь.

   — Угомонись, дура! – рычу я, сильнее сжимая тонкое горло.

   — Пусти меня, ублюдок! – шипит фурия, еще сильнее вгоняя мне в кожу короткие, но острые ногти.

   Вижу, как на запястье выступают капли крови. Меня начинает накрывать от возбуждения и желания нагнуть ее над байком и хорошенько трахнуть, не изощряясь на прелюдии. Еще никогда меня так не возбуждало противостояние. А то, как она борется за себя, скорее реально, чем наигранно, и вовсе затуманивает сознание.

   А потом происходит то, чего я никак не ожидал от такой миниатюрной сучки. Она откуда—то вытаскивает нож и приставляет его к моему горлу. Холодное лезвие впивается в кожу, и судя по тому, что в этом месте начинает жечь, она ее распорола.

   — Я клянусь, что у меня рука не дрогнет прирезать тебя, козел! – шипит, испепеляя меня глазами, в которых отчетливо читается готовность стоять за себя до конца.

   В висках пульсирует с такой силой, что соображать становится сложно, но я разжимаю ладонь и отступаю. Провожу пальцами по собственной шее и размазываю выступившие капли крови. Дикарка смотрит на меня исподлобья держа нож наготове. Глупая. Глупая. Глупая.

   — Ты считаешь, что я не смогу выбить из твоей крошечной ручки эту игрушку? – желчно ухмыляюсь. Нашла с кем соревноваться. С неоднократным победителем в боях без правил. Нагнуть ее сейчас для меня проще простого, вот только жгучая ненависть в глазах останавливает. Не потому что я боюсь какой-то телки с ножом для разделывания фруктов, а потому что становится еще интереснее. А я люблю, когда мне ставят преграды. Тем занятнее их ломать.

   — Попробуй! И узнаем, как ты выглядишь изнутри.

   — Ох, ох, какие угрозы, — начинаю ржать, а потом намеренно близко прохожу мимо нее, цепляя плечом лезвие ножа, сажусь на байк, надеваю шлем и завожу мотор. — Если ты такая смелая, то дорогу домой легко найдешь, угадал?

   Несколько раз газую на месте, а потом медленно объезжаю обезьянку с гранатой. Смятение на симпатичной мордашке умиляет.

   — Ты что оставишь меня здесь одну? Посреди дороги ночью?

   Киваю и, подмигнув на прощанье, срываюсь в сторону трека. До ближайшей заправки меньше километра, пусть пройдется ножками.

ГЛАВА 5

Марина

   Урод. Скотина. Подонок чертов.

   — Чтоб ты провалился, кретин! – ругаюсь вслух, сжав кулаки.

   Водитель такси в очередной раз бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида, не преминув при этом зависнуть на моей груди. Озабоченный идиот. Закатываю глаза и утыкаюсь в ночную темноту.

    Злость на брата Ланы таких масштабов, что ее можно было бы использовать вместо топлива для запуска ракеты в космос. Все же девчонка была права, он реально конченный. Мало того, что помешан на сексе, так еще и насколько нужно быть полным отморозком, чтобы оставить девушку одну посреди трассы. Мало ли что со мной там могло случиться. Но похоже его это мало волнует. Повезло, что машины на тот момент мимо не проезжали. Зато такси пришлось ждать добрых полчаса и теперь нужно выложить не отрывающему от меня липкого взгляда водителю почти все свои деньги за эту поездку.

   И словно услышав мои слова, мужчина предлагает:

   — Девушка, если у вас вдруг нет с собой наличных, можете расплатиться другим способом. Я не откажусь от…

   — Обойдетесь. Деньги у меня есть, а на остальное не надейтесь.

   Даже слышать не хочу о его грязных фантазиях. Кольцо на безымянном пальце противно режет глаза, поблескивая от уличных фонарей. Повезло же кому-то с таким муженьком.

   Доехав до моего подъезда, расплачиваюсь и поднимаюсь на второй этаж. Дома стаскиваю с себя сапоги, которыми натерла жуткие мозоли, пока шла до заправки. Он – то за несколько минут доехал до трека и сейчас, наверное, весело проводит время, трахая какую-нибудь шлюху. Попадись он мне еще раз, уничтожу.

   Принимаю холодный душ, потому что горячей воды в это время уже нет, надеваю пижаму и открываю холодильник с намерением перекусить. Желудок требует ужина, но бедолаге сегодня перепадет только стакан кефира и дешевая лапша. Зарплату обещали через несколько дней, а деньги на продукты пришлось отвалить за такси. Сжимаю зубы, стараясь успокоиться. Черт, даже пива нет.

   Забив голод заваренной Ролтон, укладываюсь спать, плотно укутываясь в простыню. Привычка с детства. Когда в доме малютки зимой не хватало отопления, мы все укутывались в одеяла, оставляя только носы, сбивались в комок и засыпали. Теперь даже летом, не смотря на удушающую жару, я плотно оборачиваю себя простыней и только так могу уснуть. Иногда воспитатели ложились рядом с теми, к кому подолгу не приходил сон, и поглаживали наши плечи. Такие моменты я особенно любила. Периодически даже притворялась что дрожу, лишь бы ко мне легла Дарья Владимировна, прижала к себе и утопила в такой необходимой каждому ребенку заботе. Я тогда вовсе дышать переставала, чтобы продлить этот момент, и лежала тихо-тихо, нюхая ее сладкие духи, казавшиеся самыми прекрасными на свете.

   Это было так давно, что я уже и забыла каково это, когда о тебе заботятся. Пусть чужие люди, у которых есть собственные дети, но мы с ребятами это ценили. А когда выросли, подобным теплом нас перестали баловать, и мы научились греться сами. Некоторые согревались друг другом, и уже к выходу из детского дома родили малышню, которую потом в итоге там же и оставили. Я же не хотела подобного своему ребенку. Зачем? Подвергать его такой же жизни, как была у меня? Ну уж нет. Именно поэтому никого к себе не подпускала даже в алкогольном опьянении, ставшем моим источником тепла номер один. Раз уж не получалось согреваться иначе, я пила водку, которая никогда не подводила. Потом нас отпустили «на вольные хлеба». Без должного образования, навыков, умений. Идите куда хотите, и мы пошли. Прожив с ребятами год на съемной квартире, я поняла, что никуда не двигаюсь. Мы пили, пытались работать, но никто нигде не приживался, именно поэтому я съехала от них и решила попробовать найти себя самостоятельно. Пока что перспектива так себе, но я очень стараюсь.

   А благодаря таким, как Матвей, хочется становиться сильнее. Эти богатые мажоры напоминают о том, что мой отец ведь был одним из них и когда-то очень давно оставил меня двухмесячную на пороге детского дома со свидетельством о рождении. Я пыталась его найти, но так и не смогла. Все данные о нем исчезли, как будто его и не существовало вовсе. А я так – найденыш из ниоткуда.

ГЛАВА 6

Матвей

   Я просыпаюсь ближе к обеду. Летняя пора за окном позволяет спать сколько угодно. В сентябре обратно в универ, надо добить последний год обучения, который я просрал из-за козла Борзого. Мудак сдал меня бате, хотя отчасти я ему благодарен. Если бы не он, кто знает, где бы я сейчас был по милости сучки Насти. А в клинике меня хотя бы немного привели в чувства и напомнили о том, что если не откажусь от наркоты, могу закончить так же, как и сестра. Невольное воспоминание о Ксюше захлестывает привычной волной тоски, но я быстро отгоняю его.

   Встаю, поправляя в трусах утренний стояк, принимаю душ и спускаюсь в столовую, откуда уже несет жареным беконом с яичницей. У некоторых уже обед, но Верочка знает мое расписание, поэтому готовит завтрак как раз к моему подходу.

   — Утро доброе, — бодро здороваюсь, заваливаясь на кухню.

   — Доброе утро, Матвей Дмитриевич, — женщина ставит на стол тарелку с яичницей, беконом, спаржей и помидорами.

   — Доброе, — сдержанно отвечает Лана, запихиваясь своей гранолой с молоком и ковыряясь в телефоне.

   Я усаживаюсь на свое место и выхватываю ее айфон.

   — Эй, дай сюда, — возмущается младшая, но я уже роюсь в личных сестринских переписках.

   — Кто такая Рина? – вопросительно изгибаю бровь, наткнувшись на довольно длинный диалог, где крайняя тема обсуждения какой-то Марк. Заношу руку с гаджетом назад, чтобы мелкая не дотянулась.

   — Какая тебе разница? Дай сюда! – требовательные кулачки дубасят меня по плечам, но меня это скорее забавляет, чем злит. Толкаю ее на стул, чтобы не мельтешила перед лицом.

   — Я спросил кто это?

   Вера опускает передо мной стакан со свежевыжатым соком и предусмотрительно испаряется с кухни. Умная женщина, единственная кто сумел приспособиться к нашей семье и именно поэтому в течение пяти лет все еще благополучно получает свои кровно заработанные.

   Лана психует и разводит руками в стороны.

   — Подруга.

   — У тебя появилась подруга? – искренне удивляюсь, так как друзей у сестры не было почти…. Никогда.

   — Представь себе. За полгода твоего отсутствия много чего изменилось. И да, у меня наконец появилась подруга.

   — И что же конкретно изменилось?

   Не то, чтобы я не в курсе, просил Рыжего присмотреть за малолетней дурой, вечно попадающей в неприятности, но о подруге он мне ничего не говорил.

   — Например то, что мне скоро восемнадцать, Матвей, и я не собираюсь перед тобой отчитываться о собственной жизни!

   Я делаю резкий выпад вперед, хватаю сестрицу за волосы, игнорируя жалобный писк, и дергаю к своему лицу.

   — Значит так, если ты забыла, Лана, всех своих друзей ты проводишь через меня. Парней, телок, всех! – цежу ей в зажмуренные глаза. — Если хочешь с кем-то общаться, приводишь ко мне, и я решаю, будешь ли ты с ними тусоваться или нет. Если ты забыла за шесть месяцев как правильно себя вести, то я напомню! Поняла?

   Младшая молчит, вцепившись в мои руки, и я вижу, как у нее из глаз начинают течь слезы. Ничего, пусть поревет, это полезно. В следующий раз будет думать стоит ли заводить дружбу черт знает с кем.

   — Повторить вопрос? Поняла? – рявкаю ей в лицо, дернув за волосы.

   — Да, — дрогнувший голос сестры почти меня не трогает. Я научился не обращать внимание на вынужденные, рожденные обидой слезы. Это как постоянно ревущие дети, чьи родители постепенно наращивают броню, чтобы не вестись на их жалобные всхлипывания.

   — Матвей, пусти ее, — раздается сзади не слишком решительным голосом.

   Оооо, братец пожаловал. Вся семейка в сборе, отлично! Отпускаю Лану и оборачиваюсь на топчущегося на пороге Кира.

   — Проходи, что стоишь! – указываю ему на место, негласно закрепленное за ним.

   Брат окидывает хмурым взглядом сначала меня, потом зареванную сестру, умудрившуюся выхватить у меня телефон и запихнувшая аппарат в передний карман джинсов, наивно полагая, что там я его не достану.

   Кир наливает себе сок и садится рядом.

   — Ну что ж, семейство, думаю самое время поговорить. Пока меня не было, вы, я смотрю, слишком расслабились. Ты, — тычу пальцем в младшую, — познакомишь меня со своей так называемой подругой, а ты, — перевожу его на Кира, — в курсе, что она с кем—то общается? Кто такие Рина и Марк?

   Кирилл сначала бросает быстрый взгляд на сестру, как бы уточняя можно ли мне говорить. Ну пиздец. Шесть месяцев отсутствия, а они уже спелись.

   — Слушай, Мот, я все понимаю, конечно, — переводит на меня глаза, пытаясь звучать решительно, — но Лана и правда уже достаточно взрослая, чтобы контролировать каждый ее шаг. Пусть общается с кем хочет, тебе-то что? Ты же не отец нам, чтобы вершить правосудие.

   Намеренно медленно отрезаю кусок бекона, нанизываю сверху на вилку спаржу и отправляю в рот. Объяснять им что-либо не намерен, да и времени у меня на это нет.

   — Действительно, а где отец? – склоняю на бок голову, а потом громко кричу так, что эхо разносится по дому: — Паааа!

   Лана с Киром синхронно вздрагивают, а я демонстративно прикладываю к уху ладонь, слушая как в ответ мне орет тишина.

   — Кажется, его как всегда нет, — развожу руками, а потом отбрасываю в сторону шутки и опираюсь локтями на стол, по очереди переводя глаза с брата на сестру. — Значит так, слушайте внимательно, ваш релакс закончился. Не знаю, что вы успели натворить за время моего отсутствия, но теперь все вернется на круги своя. Никаких тусовок, гулянок и так далее. Хотя ты, Кир, можешь тусоваться со мной, если я направляюсь на какую-нибудь пати, — брат заметно оживляется, Лана же напоминает злобного кролика, плотно сжимая губы, — а ты, младшая, сидишь тихо-мирно дома. И если я узнаю, что ты где—то прохлаждаешься позже десяти вечера, пеняй на себя.

   Сестра резко вскакивает, опрокидывая стул, и буквально кремирует меня красными глазами.

   — За что ты так меня ненавидишь? Что я тебе сделала?

   — Ничего, — констатирую факт, не уступая ее пристальному взгляду.

   — Тогда почему?

   — Просто так, — пожимаю плечами.

   Девчонка сжимает кулаки. Подбородок дрожит, по щекам текут слезы, давая мне ощутить на себе всю сестринскую ненависть в полную мощь.

   — Лучше бы тебя вообще не было! Ненавижу! – выкрикивает и, всхлипнув, срывается с места и убегает. Судя по тому, как хлопнула входная дверь, убежала из дома. Сжимаю зубы и швыряю вилку, та со звоном стукнувшись о тарелку, падает на пол. Дура малолетняя.

   Настроение завтракать пропадает.

   — Кто такой Марк? – перевожу взгляд на брата, который не смотря на то, что пытался защищать сестру, в итоге всегда принимал мою сторону.

   — Не знаю, я впервые о нем слышу.

   Несколько секунд зависаю на его лице, пытаясь понять врет или нет, но Кир никогда не умел врать. Тем более мне. Он даже когда сдал меня Борзому, сам признался, что это был именно он. Но я его не виню. Пацану только предстоит научиться противостоять другим, сейчас он все еще слаб, хоть и пытается казаться независимым.

   — Хорошо, я выясню. Поехали в зал, потреним.

   Встаю, залпом выпивая сок, и отправляюсь в комнату, чтобы переодеться. Брат идет следом, и уже через полчаса мы входим в качалку. Мне эти тренажеры не нужны, поэтому я оставляю Кира здесь со знакомым тренером, а сам направляюсь в дальний зал, где отрабатываю удары перед боем. Луплю некоторое время по груше, а потом забираюсь на ринг, чтобы провести спарринг со знакомым бойцом. Он тоже тренируется здесь, только с тренером.

   Я уже не могу дождаться настоящего боя. Предвкушение горит в теле, стоит представить, как зал вопит и скандирует, требуя крови и зрелищ. И я даю им эти зрелища. По полной окунаю в настоящую драку, выходя всегда победителем. Ну... почти всегда. Если бы не наркота, из—за которой я потерял на время сноровку и перестал быстро реагировать на противника, планировать удары и ориентироваться на ринге, я бы все еще был бойцом номер один, а так меня подвинули другие. Но это временно. Хорошо, что Примат выборол для меня место и не дал полностью дисквалифицировать. Теперь-то я снова в форме и готов рвать каждого!

ГЛАВА 7

Марина

   На следующий день я проснулась ближе к обеду и сразу отправилась в хоспис. Примерно раз в неделю стараюсь навещать пациентов, а сегодня еще и подарила крошечную радость Ольге Павловне в виде долгожданной книги из библиотеки. Пожилая женщина с неизлечимым диагнозом никогда не читала, всю жизнь горбясь на заводе и зарабатывая копейки, чтобы обеспечить семью. Теперь же стоя лицом перед неизбежностью ей ничего не остается, кроме как радовать себя историями о любви, которые я читаю ей вслух.

   Год назад я познакомилась на улице с девушкой по имени Валя. Она оказалась волонтером в городском хосписе и предложила мне так же помогать тем, у кого практически ничего не осталось от жизни. И я согласилась. В первую очередь, потому что как никто понимаю, что значит быть никому не нужной. Чувство брошенности никогда не покидало меня, и, наверное, именно поэтому есть желание проводить с этими людьми время, читать им, играть в шахматы или просто слушать их рассказы о жизни. Опытные, наполненные счастливыми минутами или, наоборот, печалью. Они всегда делятся пережитыми эмоциями с благоговением и, самое главное, ждут меня. Когда я вижу в глазах, обрамленных глубокими морщинами, радость от очередной встречи, меня согревает каким-то воздушным коконом. Именно чувство, что я хотя бы кому-то помогаю, не дает мне скатиться в глубокую яму, в воронку которой порой неизбежно затягивает со страшной силой.

   Еще в прошлом году я попыталась поступить на медицинский, но с треском провалила экзамены. Сложно совмещать работу и подготовку к вступительным, особенно когда учиться пытаешься сам, без чьей-либо помощи. А тех знаний, которые нам давали хватает разве что на то, чтобы писать смски практически без ошибок.

   Мы проболтали с Ольгой Павловной полдня, но стоило выйти на улицу, как обнаружила семь пропущенных от Ланы. Ого. Девчонка обычно звонит один раз, и если у меня нет возможности ответить, то ждет, пока я перезвоню.

   Поправив пластырь под змейкой босоножки, напоминающий мне ноющей болью о вынужденной ночной прогулке, набираю Лану.

   — Марин! – знакомая отвечает почти сразу же, даже не дав до конца прозвучать первому гудку.

   — Да, Лан? Что такое?

   — Я под твоей квартирой сижу на ступеньках уже два часа, ты когда дома будешь?

   Пытаюсь понять по голосу плачет или нет, но судя по всему, нет. Скорее встревожена.

   — Я сейчас на работу собираюсь, подходи в бар, — из-за поворота показывается автобус и, вовремя заметив его, ускоряю шаг.

    Сюда ездят строго по расписанию. Если опоздаю, придется ждать следующего еще полчаса или топтать асфальт в сторону центра, а еще одной пешей прогулки мои ноги не переживут.

   — Хорошо, я только заеду домой переоденусь.

   Сбросив трубку, я подбегаю к автобусу, а уже через сорок минут выхожу на своей остановке.

   В баре в это время народу не очень много. В основном толпа подтягивается после семи и ближе к ночи. Вообще мне сложно понять для чего открывать его в одиннадцать утра. Днем в заведении не настолько большой поток клиентов, чтобы сидеть здесь практически целыми сутками. Хорошо, что работаем посменно с девочками. Сегодня ночью снова моя очередь. Мне больше по душе все же работать именно в ночные часы. Днем от тоски хоть на стены лезь, а вечер можно разбавить работой и не несущей смысловой нагрузки болтовней с посетителями. Не всегда попадаются отпетые алкоголики, порой ребята очень даже адекватные.

   — Привет, Кать, — здороваюсь с барменшей, которую сейчас должна заменить.

   — Привет, Мариш!

   Мы даем друг другу пять, и я боковым зрением замечаю, что сейчас в баре только трое клиентов. Парочка, поедающая бургеры, и одинокий мужчина с пол-литровым стаканом пива и тарелкой чипсов. Мой желудок стонет, напоминая о том, что сегодня я в него забросила только дешевый пирожок из ларька и пару кусочков шоколадки, подсунутых мне к чаю Викой, молоденькой медсестрой в хосписе.

   — Слушай, Кать, подождешь пять минут? Я перекушу, а то мои внутренности начнут переваривать сами себя.

   Получив в ответ улыбку и благословение на утоление аппетита, ухожу на кухню.

   — Ооо, кого я вижу, — Миша, местный повар, добрый Карлсон, как мы называем его, разводит руками, — неужели принцесса пришла за своей половиной зернышка?

   Здоровяк называет меня Дюймовочкой за небольшой рост и, как он сам говорит, костлявое телосложение. Но я не обижаюсь. Сама порой удивляюсь как еще не звеню костями при ходьбе.

   — Именно так, — улыбаюсь в ответ, благодарная ему за то, что он в тайне от Натальи Ашотовны всегда подкармливает меня бесплатно. — Я без твоего ползернышка боюсь не доработаю до конца рабочего дня!

   Мужчина в белом кулинарном колпаке хохочет, удовлетворенный комплиментом, и выуживает из холодильника заранее приготовленный бургер. Разогревает в микроволновке и ставит передо мной мой гастрономический оргазм. Не то, чтобы после разогрева он был таким же вкусным, как только что приготовленный, но я не особо привередлива.

   Набрасываюсь на булку с котлетой и не могу сдержать стона удовольствия.

   — Миша, тебе нужно вручить мишленовскую звезду! – говорю на полном серьезе, не переставая жевать и получая в ответ громкий смех.

   — За бургер, Рина?

   — За самый лучший бургер на свете!

   Он смотрит на меня с теплом, к которому я не привыкла, поэтому немного смутившись, я утыкаюсь в тарелку и проглатываю несколькими укусами вкуснятину. Запиваю чашкой кофе и, похлопав его по плечу в знак благодарности, мою руки и отправляюсь в зал.

   — Все, Кать, спасибо, батарейки заряжены, и я готова работать.

   Катя как раз выставляет на барную стойку два стакана пива паре парней, которые судя по всему, только подошли, и передав мне кассу с ключами, улетает за дверь, звякнув колокольчиком на стене.

   — Теперь нас будете обслуживать вы? – расплывается в липкой ухмылке один из них со стильной щетиной на лице.

   — Да, — цепляю на футболку бейджик с именем и указываю на него пальцем. — Марина. К вашим услугам.

   — Очень приятно, Марина. Я Костя, а это мой друг Алексей. Что посоветуете к пиву?

   — Ну так как выбор у нас небольшой, либо сухие закуски, либо бутерброды, я бы на вашем месте остановилась на фирменном Бургер Кинге, — на языке все еще ощущается вкус горчичного соуса, и не посоветовать сие великолепие я бы не могла.

   — Отлично, заказывать у вас, или здесь только бар?

   — Здесь только бар. Занимайте любые места, официантка к вам подойдет.

   — А разве официантка не вы?

   — Нет, — огорчаю ребят, пока те, одарив меня расстроенными выдохами, сползают с барных стульев и занимают места за одним из столов.

   Проверяю стаканы, по очереди поднимая каждый из них и направляя на свет. Катька хоть и хорошая девчонка, а все же водится за ней грешок делать все выкладываясь не по полной. Так оказывается и сейчас. На стаканах белые пятна, что значит либо она их после Марии вовсе не протирала, либо сделала это на скорую руку.

   Тщательно протираю их еще раз. В подобном заведении это конечно роскошь, и вряд ли бы пьяные рожи вообще заметили настолько крошечные пятнышки, но мне слишком нужна работа, чтобы относиться к ней халатно. Наталья Ашотовна хоть и не очень честная хозяйка, зато справедливая. Иногда мне кажется, что она просматривает видео с камер наблюдения не на перемотке, а в замедленной съемке, и видит косяки каждого работника, именно поэтому моей зарплаты в конце месяца оказывается на пару купюр больше, чем Катькиной.

   Спустя пару часов дверной звонок переливается мелодией, возвещая о новом посетителе, и я, бросив взгляд на вход, замечаю Лану.

    Какой раз подряд отмечаю про себя ее умение выглядеть стильно и со вкусом. На девчонке белые джинсы, розовый топ, сумочка в тон и завершают весь этот образ инстабарби снежные босоножки на высоком каблуке. Была бы я парнем, точно не пропустила бы такую няшу.

   Девчонка подлетает к барной стойке и целует меня в щеку, перегнувшись через нее. Когда Лана только начала так меня приветствовать, я несколько раз подряд оттирала щеку от липкого блеска, не понимая для чего все эти фамильярности. Думала, она так пытается показать остальным, что имеет привилегии знакомства с барменшей, но потом, узнав посетительницу поближе, поняла, что для нее это просто искреннее желание здороваться именно так. Друзей у нее кроме меня практически нет, только знакомые, и мне даже в один момент стало приятно, что такая девчонка из высшего общества, куда мне никогда не добраться, нашла подругу именно во мне.

   — Привет, Марин. Ты где была днем?

   — Привет. По делам моталась, — равнодушно пожимаю плечами, не раскрывая истинного местонахождения. Не нужно ей этого знать. — Почему не сказала вчера, что ко мне собиралась?

   Девчонка вздыхает, и только сейчас я замечаю, как опухли светлые голубые глаза. Как будто она плакала несколько часов подряд.

   — Я не собиралась. Только утром Матвей меня довел, и я сбежала. Не знала куда пойти. Марк был занят, я поехала к тебе, — тонкие пальцы Ланы тянутся к боксу с салфетками, достают одну и начинают нервно складывать.

   При воспоминании о ее брате меня и саму начинает одолевать угасшая злость.

   — Я вчера имела счастье познакомиться с твоим Матвеем.

   Лана вскидывает на меня сочувствующий взгляд.

   — О, Боже. Надеюсь, он вел себя нормально?

   Хмыкаю, занимая руки приготовлением коктейля. Четкие картинки того, как самоуверенный ублюдок откровенно лапал меня, проносят под кожей покалывание.

   — Ну как тебе сказать. Похоже твоему братцу не занимать самовлюбленности. Давно не встречала настолько отвратительных личностей, прости.

   И это если учесть, что в своей жизни видала много разного, все же ее братец возглавляет топ говнюков.

   На лице блондинки отражается неприкрытое удовлетворение, будто я сказала что-то волшебное.

   — Наконец-то хоть кто-то разделяет мою точку зрения. Все девушки, кого я знаю, готовы на колени перед ним падать. А я не понимаю почему! Он же грубый, мерзкий! Марин, Матвей не позволяет мне завести друзей. Потребовал с тобой познакомить, и я боюсь, что теперь он и нам запретит общаться.

   Голос Ланы срывается, и подняв глаза, я вижу, как ее подбородок начинает дрожать. Ну вот, снова слезы. Пододвигаю к ней мохито и, преодолевая личностный барьер, обхватываю ее прохладную ладонь.

   — Перестань, Лан. Кто он такой, чтобы запретить это? Успокойся, я не собираюсь вестись на поводу у твоего засранистого братца.

   — Ты его не знаешь, Рина! Если он захочет, может и вовсе в комнате меня закрыть, проходили и не раз.

   Если раньше было предположение, что девчонка преувеличивает, наговаривая на брата, то после вчерашнего я увидела картину целиком. В Матвее нет даже доли того тепла, которое присуще его сестре. Не знаю, что его таким сделало: наличие денег и вседозволенности или же внутренняя сломленность, но то, что для парня не существует рамок – это факт.

   — Я знаю одно: что не собираюсь падать перед ним на колени и предавать тебя. У тебя, в конце концов, есть отец, способный сам решить с кем тебе общаться. А уж точно не Матвей.

   Знакомая грустно улыбается, награждая меня тем, что кладет сверху на мою руку свою ладонь.

   — Пообещай, что не оставишь меня, Марин! Ты единственная, кто не боится его и не раздвигает перед ним ноги. Если я лишусь еще и тебя, то не смогу пережить это.

   В женском голосе столько неподдельной мольбы, что на мгновение мне кажется, что для нее действительно нет ничего важнее того, чтобы хотя бы кто-то предпочел ее братцу именно ее.

   Осторожно забираю руку, чувствуя, как близость девчонки заставляет внутри меня что—то шевелиться, и треплю Лану по волосам, как делаю всегда, когда хочу подбодрить.

   — Обещаю. Твой Матвей вызывает во мне только самые неприятные чувства. И даже если он сильно захочет, поссорить ему нас не удастся!

ГЛАВА 8

Марина

   — Пойдем! – перекрикивая сумасшедший гам, Саша тащит меня за руку сквозь толпу.

   Народ поглощен ожиданием предстоящего зрелища, на которое меня и вытащил сегодня друг Матвея. Оказывается, говнюк активно принимает участие в боях без правил и до своего отъезда являлся чуть ли не основным победителем. Слышала, что в последнее время он начал сдавать позиции, а сейчас решил вернуть себе титул первенства.

   Отказаться от подобного представления я бы не смогла. Не раз была свидетелем уличных драк, да и сама за себя стояла в детском доме, если находились те, кто хотел казаться сильнее, но на настоящем бое еще не бывала.

   Мне буквально передавалась эта атмосфера всеобщего куража. Одни скандировали «Рэдж», другие, рьяно перекрикивая их, орали «Кэш». Народ визжал, пил и, как я успела заметить, делал немалые ставки.

   Я стараюсь осторожно продвигаться между оголтелой молодежью, чтобы не пасть жертвой слишком рьяных болельщиков. Рука Саши крепко сжимает мою ладонь, а потом вдруг отпускает, когда мы, наконец, выбираемся из эпицентра и, пройдя по небольшому коридору, входим в одну из комнат.

   Матвея я замечаю сразу. Да и не заметить наполовину обнаженного парня в небольшой комнате с железными шкафчиками для переодевания просто невозможно.

   Бывший чемпион стоит к нам передом и закрепляет на ладонях красные кожаные перчатки. Невольно пробегаюсь глазами по подтянутому крепкому телу. Не сказать, что он слишком накачен, скорее наоборот. Худощав, даже слишком как для бойца. Я даже на мгновение колеблюсь, способен ли этот парень победить кого-то с гораздо более мощной мышечной массой.

   Но тем не менее, мышцы живота и рук четко очерчиваются под блестящей от капелек пота кожей. Белые шорты низко висят на бедрах, не оставляя мне шансов обойти вниманием косые мышцы живота, прячущиеся под резинкой. Вздергиваю взгляд вверх, отрываясь от созерцания его персоны, и сталкиваюсь с дерзкими глазами, выжигающими во мне дыру.

   — Заценила, Ри? – подонок скалится в довольной ухмылке и подходит к нам с Сашей. — Здорова, Рыжий.

   — Здорова, Кэш, готов?

   — Еще бы. Я полгода мечтал кого-нибудь убить, — в хриплом голосе нет и толики страха, только неприкрытое предвкушение. Матвей поворачивается ко мне и вопросительно вскидывает бровь. — Ты не ответила. По-моему, ты только что кончила, облапывая меня глазами.

   Фыркаю в ответ на его самодовольный вид.

   — В тебе нет ничего такого, чего бы я не видела в других, Матвей. Не стоит набивать себе цену, — а потом склоняюсь и говорю ему на ухо так, чтобы это слышал еще и Саша: — И если ты думаешь, что кончаю я настолько тихо, что ты даже этого не услышал, то очень ошибаешься. Только вот проблемка: тебе никогда не узнать, как это происходит на самом деле.

   Отстраняюсь, на мгновение потеряв бдительность и забыв с кем имею дело. Матвей рывком притягивает меня к себе за шею и упирает собой в один из ящиков. В поясницу больно вонзается небольшой ключ, а влажные губы самым хамским образом утыкаются мне в ухо:

   — Я узнаю это сегодня же, Рииии! После того, как поставлю на колени сначала Рэджа, проделаю тоже самое с тобой и клянусь, ты будешь орать моё имя и молить трахнуть тебя еще раз!

   В горле становится сухо, как в Сахаре, когда я чувствую его дико бьющееся сердце и горячее тело, прижимающееся ко мне вплотную так, что даже дышать становится тяжело. Влажный язык медленно проходится по моей скуле, и пока сволочь одной рукой держит меня за шею, второй сжимает щеки.

   Пульс начинает зашкаливать. Отвращение вперемешку с чем-то очень странным захватывают тело, пока я изо всех сил пытаюсь отодвинуться от его наглого языка. Ноздри щекочет запах мужского тела без примесей одеколона, и этот аромат насквозь пропитан победой. В каждом слове, взгляде, даже на физическом уровне сейчас находясь так близко, я чувствую в нем это несгибаемое стремление добиться своего. Матвей уже чувствует себя победителем. Не только в предстоящем бою. Не зная исхода уверен в себе, как сам чертов Дьявол.

   За его спиной Саша, даже не собирающийся дернуться на мою защиту. Просто сверлит нас взглядом исподлобья, отчего становится неприятно. Чувствую себя игрушкой в руках богатеньких мальчиков.

   Сжав зубы, отпихиваю от себя недобога.

   — Мечтай, Матвей. Твоя самоуверенность играет против тебя же. Ты слеп полагая, что все вокруг пешки, а ты — король. Все победители рано или поздно оступаются и расшибаются в кровь.

   Разворачиваюсь и прохожу мимо Саши, задевая его плечом, потому что он стоит у самого входа в комнату. А еще потому что мне просто хочется сделать ему больно за то, что он такая бесхребетная медуза.

   Злость течет по венам, когда я снова выхожу в озверевший зал и отыскиваю глазами ребят с трека.

   Матвей

   — Не побежишь за ней? – интересуюсь у Рыжего после того, как борзая сучка пулей вылетает из раздевалки.

   — А смысл? Она только что увидела на чьей я стороне.

   Вижу, что он немного расстроен. Ри, похоже, его зацепила, раз Саня везде её таскает с собой. Но разве не он предложил мне трахнуть эту неприступную девку? Думаю, если бы она была для него действительно важнее пачки сигарет в кармане, дружище бы сто раз подумал перед тем, как швыряться подобными предложениями, от которых я не отказываюсь, если мне интересно. А в случае с этой острой на язык девицей – мне оооочень интересно. Стерва заводит одним своим взглядом полным презрения и ненависти. Чертовски вкусно – питаться ее эмоциями.

   — Кэш, ты не передумал?

   В дверях показывается рожа Мирона, тая надежды на несбыточное. Бл*дь, он меня выбесил за сегодня. Толкаю дверь и зажимаю его башку в проеме с такой силой, что толсторылая свинья едва не визжит.

   — Мирон, мне тебе на каком языке сказать, что я не собираюсь сливать этот бой? — впечатываю сильнее дерево ему в стремительно краснеющее ухо. — Если Рэдж меня сделает, значит, так тому и быть, но сегодня его сделаю я. Передай своим — нехер меня покупать. А если еще раз рыпнутся, пусть потом боятся засыпать по ночам. Усек?

   — Да! Да, Кэш, я понял, отваливаю!

   Слышу, как он с противоположной стороны тарабанит руками, и резко отпускаю свинью из загона.

   — Заебали, бля, — психую, но быстро беру себя в руки. Сейчас не время тратить злость на мелких рыбешек. На кону акула покрупнее.

ГЛАВА 9

Матвей

   Под озверевший шум толпы выхожу в зал. Глаза слепит прожектором, визг телок оглушает.

   Рэджа поддерживают не так, потому что это мой город. Народ знает своего победителя, это ощущается по вибрациям в воздухе.

   Черт, как же я скучал по этой атмосфере. Не могу не улыбаться, направляясь к импровизированному рингу, если так можно назвать пятачок в центре зала, не огражденный даже сеткой. Местные бои без правил нелегальные, поэтому здесь вряд ли можно найти влиятельных людей, но они есть. Присылают своих шавок, таких как Мирон, чтобы срубить бабок.

   Меня хлопают по плечам, мое имя звучит со всех сторон, и это мать вашу кипятит кровь. Именно здесь я чувствую себя вершителем судеб. Своей в том числе. Выхожу в центр, где уже ждет Рэдж, и оскаливаюсь. Мы уже дрались в прошлом году, и тогда он победил. Но его радость была напрасной, ведь истинной причиной была не его сила и превосходство, а моя слабость к наркоте. От последней я благополучно избавился, именно поэтому сегодня громила будет валяться у меня в ногах.

   Просканировав зал, натыкаюсь на знакомую фигурку, усевшуюся на плечи Сереге. Отлично, с высоты ей будет виднее, как я получаю свое. Пусть удостоверится и запомнит. Посылаю Марине воздушный поцелуй, получая в ответ взгляд полный отвращения. Отлично, девочка, ненавидь меня.

   Рефери свистит, знаменуя начало боя, и Рэдж сразу идет в наступление. Отбиваю его выпад и применяю отточенную до мелочей тактику. Сначала наношу несколько ударов по лицу, успевая отскочить в сторону. Мое преимущество в ловкости и скорости. Его туша огромная, и по ней легче попасть, чем поймать меня. Передвигаясь мелкими шагами захожу ему за спину и делаю подсечку.

   — Давай, Мооот, — визжит какая-то телка, в то время как Рэдж быстро встает и начинает действовать по—другому.

   Делает отвлекающий маневр правой рукой, я изворачиваюсь, но тут же приглушенно стону, когда чувствую под спиной жесткий мат. Мудило завалил меня. Боров валится сверху и начинает душить. Адреналин раздирает вены, когда в глазах растекается помутнение. Вот они – минуты, ради которых я здесь. Тонкая грань, и только я решаю сдаться или переть дальше. И я пру. Собираю всю силу и, уперевшись ногами, бью левую плюху в рожу придурку. Использую секундное послабление, чтобы перекатиться и теперь уже сдавить его горло локтем. Ору во всю глотку, вернув себе превосходство. Народ вокруг беснуется, превращая шум в монотонную кашу. В висках пульсирует, пока я, игнорируя его попытки вывернуться, продолжаю сжимать горло. Сердце хреначит в грудную клетку, мозг напоминает подпаленный фитиль, который еще немного и рванет нахрен от переизбытка напряжения в мышцах.

   — Тайм! – орет рефери, отдирая мои руки от Рэджа.

   — Даааа! – подскакиваю, оттолкнув от себя его хватающее кислород тело. Бешеная энергия катится волнами под кожей.

   — Кэш победил!

   Со всех сторон несутся одобрительные возгласы. Тех, кто сегодня проиграл, поставив не на меня, я не вижу. Мне насрать на них. Я вернулся! Дааа!

   Знакомые стараются протиснуться, чтобы поздравить, и я в этой давящей толпе снова натыкаюсь на Марину. Она уже не на плечах Серого. Проталкивается вместе с ним ко мне. Точнее проталкивается только он, а она просто придерживается его, чтобы не потеряться.

   — Круто ты его размазал, Кэш! – добравшись до меня, орет на ухо Серый. Довольный, как слон, трахнувший только что слониху. Еще бы. Ведь он всегда делает на меня крупные ставки, а значит сегодня срубил хороший куш.

   — Как и всегда! – ухмыляюсь, не отводя глаз от стервы, которая теперь смотрит на меня иначе. В темных глазах толика уважения, но презрение никуда не пропало. Даже стало еще более ощутимым.

   Ее толкают в плечи, продвигаясь ко мне. Недовольно поправляет лямку белой майки, сползающую с плеча каждый раз, когда ее зацепят. Член тут же отзывается на это движение. Адреналин все еще хреначит под кожей, и сейчас как никогда я хочу трахаться. И не абы с кем, а именно с этой стервой. Стереть с ее мордашки высокомерное выражение и увидеть, как пухлый рот округляется, когда я загоняю в нее себя.

   — Слушай, мы сейчас едем ко мне, давай и ты с нами, — на ухо орет сопляк, который судя по всему, сегодня намерен заняться с Мариной тем же, чем я сейчас в своих мыслях, — предки уехали, замутим тусу.

   — Окей, — соглашаюсь, потому что сейчас это именно то, что мне нужно.

   Трачу полчаса на то, чтобы перекинуться с народом парой слов, на скорую принимаю душ и вместе с пацанами отправляюсь по нужному адресу.

   Музыка басит на весь район. Большой двухэтажный дом Серого один из самых роскошных на этой улице. Он любитель устроить вечеринки, когда предки уматывают заграницу.

   Входим внутрь с Рыжим и еще двумя нашими. Оказавшись сразу в огромной гостиной, до отказа забитой бухим народом, движемся на кухню. Меня приветствуют как подобает победителю. Расплывшись в улыбке, принимаю все их лестные поздравления. Не буду скрывать, мне это нравится.

   Выпиваю стакан вискаря и осматриваюсь.

   — Не видел Марину? – Рыжий приподнимается на носках и пробегается глазами по дергающимся под музыку телам.

   — Ты же сказал, что сделал свой выбор на чьей ты стороне, — напоминаю ему его же слова, сам тем временем выискивая ее же. Интересно, Серый уже завалил эту недотрогу? Если да, то мне руки о нее марать не охота. Жаль, конечно, разок завалить все же можно, но это уже будет не так интересно, как если бы она была недоступной.

   — Я всегда буду на твоей стороне, Мот, но перед ней все же извинюсь. Она классная.

   — Ты уже это говорил, — хохотнув, я таки нахожу стройную фигурку.

    Марина стоит рядом с Лерой, второй грид-герл, и о чем-то оживленно болтает. Небольшую задницу плотно обхватывают шорты, не такие короткие как на днях, но вид все равно что надо.

   — Я ее нашел. Но извинишься позже, у меня на нее другие планы. — Бросаю Сане, и направляюсь к сексуальной цели. Темные волосы распущены по плечам, она то и дело их поднимает к верху. Как только я подхожу к болтающей парочке, собираясь прилипнуть сзади к стройной спине, идиотка Лера все портит. Завизжав, бросается ко мне с объятиями.

   — Матвеей, ты крутооой! Я так болела за тебя. Поздравляю с победой!

   Марина оборачивается и закатывает глаза на выпад блондинки. Я мысленно проделываю тоже самое, а на деле шлепаю повисшую на себе телку по заднице.

   — Спасибо, красотка. Принеси мне выпить, детка.

   Лера с готовностью летит в сторону кухни, наконец оставляя нас с Ри наедине.

   — Как бой? – интересуюсь, бросив взгляд на стакан в женской руке.

    Опять бренди? Беру ее руку в свою и подношу к лицу. Тяну носом запах. Виски.

   — Занимательный. Но я в отличии от Леры болела за твоего противника.

   — Вот как? Ты должно быть очень расстроена его проигрышу.

   — Да. Прорыдала в туалете час, а потом Сережа меня утешил. Теперь наслаждаюсь вечеринкой.

   Упоминание о сопляке неприятно режет слух. Правда утешил, или врет? По лицу хрен поймешь, умеет держать выражение полного равнодушия, стерва.

   — Видно плохо утешил, раз пьешь и вообще можешь стоять. После меня бы лежала с раздвинутыми ногами, будучи даже не в состоянии их свести, — демонстративно опускаю взгляд на майку, из—под которой замечаю два торчащих соска. Это ее так разговор со мной возбудил.

   — Иди к черту, Матвей, — заметив предательство собственного тела, Ри разворачивается, чтобы сбежать, но я хватаю её за талию и кидаю на рядом стоящий диван. Сучки, на которых падает брюнетка, возмущенно каркают и раздвигаются в стороны.

   Марина стряхивает с рук расплескавшийся виски и со злостью оттягивает ворот майки, на который разлились остатки алкоголя.

   — Черт, ты в своем уме, придурок? Я теперь вся липкая!

   — Это поправимо!

   Скалюсь, присев перед ней на корточки. Беру мокрую руку за запястье и провожу языком по покрытой каплями напитка ладони. Огромные глаза в бешенстве впиваются в меня. Всасываю в рот сначала один палец, потом второй, чувствуя, как мой член рвется на волю от привкуса её кожи на языке. Грудная клетка Марины начинает учащенно подниматься, выдавая то, что ей определенно нравится мой язык.

   Хочу тоже самое проделать с её сосками. Ощущаю, как кто-то выжигает в моем затылке дыру.

   — Как насчет покурить? – Серый по ходу не в восторге от того, что именно я облизываю малышку, раз прерывает мою прелюдию.

    Поднимаю на него голову, а Ри в этот момент оживляется.

   — А что вы курите?

   — Много чего. Есть потяжелее, чтобы унесло, а есть более лайтовые варианты.

   — Давай полегче. Синтетику не тащи.

   — А что так? Помнится, ты любил закуражить по-крупному, — заговорщицки заламывает бровь, намекая на те времена, когда я подсел на колеса.

   — Времена меняются, — отвечаю ледяным голосом, после которого больше у него не должно возникнуть вопросов в этом направлении.

   Серый умный парень, быстро исчезает и возвращается с косяками марихуаны. Раздает девчонкам, пока меня отвлекает Дэн, предлагая принять участие в следующей гонке. Один из гонщиков укатил заграницу, и сейчас ему нужна замена. Я давно не гоняю, в основном только для того, чтобы развлечься, но сейчас соглашаюсь. За полгода отсутствия хочется догнать все то, чего меня лишили.

   Когда возвращаюсь к диванам, установленным по центру гостиной, вижу, как Ри как раз затягивается. Собирается выдыхать дым наверх, и в этот момент я подхожу к ней сзади, кладу ладонь на горло и тяну к спинке. Встречаюсь с зелеными глазами. Склоняюсь и упираюсь в желанные губы, дожидаясь, пока она выдохнет мне в рот.

   Девочка догадливая, понимает, чего я хочу. Открывает ротик, и я ловлю её запах вперемешку с привкусом бренди и дури. Оказывается, дыма очень мало. Скорее всего курит не в затяг. Позволяю этим крохам поселиться в легких, а потом выдыхаю в сторону.

   По-хорошему мне и курить не надо, чтобы в очередной раз не слететь с катушек, но этой порции хватило бы разве что муравью. А вот девочка молодец. Отдает себе отчет в какой компании находится, правда наивно полагает, что если не затягивается, то её не возьмет. В гораздо меньшей степени, но возьмет. И в этот момент я буду рядом.

ГЛАВА 10

Марина

   Потемневшие глаза Матвея сверлят меня сверху. Наглые, дикие и самоуверенные. Его ладонь все еще на моей шее, и от этого сердце ускоряет ритм. Не люблю пускать чужих в свое личное пространство. А особенно его.

   Сбрасываю мужскую руку и передаю косяк сидящей рядом девчонке. Вообще к травке у меня двойственное отношение. После того, как мой хороший знакомый загремел в больницу с переломами рук и ног по причине того, что под кайфом сиганул из окна, я стараюсь держаться от наркотиков подальше. От знающих людей слышала, что к синтетике вообще лучше не притрагиваться, а марихуану можно в небольших количествах. С этой заразой я уже знакома. Живя на улице невозможно оградить себя от всякой дряни, которой балуются друзья. Вот и я было время втянулась. Вытягиваться сложно оказалось, но я смогла.

   Сережа протягивает руку, предлагая потанцевать с ним, и я иду. Все-таки отрываться сюда пришла. Да и подальше от этого ненормального нужно держаться. Мне кажется, я у него теперь как идея фикс.

   Сережа обнимает меня за талию, прижимает к себе, рядом кто-то задевает меня рукой, дергаясь в танцах. Я позволяю парню себя отвернуть и увести на пару шагов от слишком активных.

   — Ты как? – кричит на ухо папенькин сынок, как я его про себя называю. Нет, Сережа в принципе нормальный, но даже идиоту понятно, где он берет деньги на всю эту роскошь. Не сам ведь зарабатывает. Такие, как он, рожденные в золотых рубашках, по наследству получают место в семейных компаниях, усаживают свои задницы в дорогие автомобили и катятся по жизни, как сыр в масле. Я не презираю их, ни в коем случае. Лана ведь нормальная, хоть на счетах её отца покоятся круглые суммы. Все зависит от человека.

   — Нормально, — кричу ему на ухо, пока он прижимает меня крепче.

   Мужские губы опускаются мне на предплечье, ладонь скользит вверх по спине. Они все думают, что если моя задница наполовину голая, то к ней легко получить доступ. Черта с два. Интересно, если бы я им открыла заманчивую правду о том, что еще ни разу не занималась сексом, они бы вели себя так же? Хотя нет. Для многих парней переспать с девственницей это прямо-таки честь, достойная лучшего. Надо же потом дружкам рассказывать о подвигах.

   Перед глазами начинает знакомо плыть, когда спустя несколько минут меня начинает уводить после пары затяжек. Музыка звучит более резко, мерцающие настольные стробоскопы слепят. Судя по тому, что действия Сережи так же стали более настойчивыми, его тоже уже взяло. Парень ощутимо вдавливает меня в себя, не сдерживаясь целует шею. Ощущение его влажного языка вызывает отвращение, несмотря на то, что обычно под кайфом возрастает желание. Упираюсь ему в плечи и выскальзываю из кольца рук.

   Забираюсь на стеклянный стол ногами и начинаю двигаться сама в ритмы битов. Интересно, сколько стоит предмет мебели под моими ногами? Сколько тысяч я сейчас топчу каблуками?

   Какая—то девчонка забирается следом, и теперь мы танцуем вдвоем. Взмахиваю руками, лаская собственное тело, провожу ладонями по талии, бедрам. Запускаю пальцы в волосы и уплываю в музыку. В какой-то момент моя спина начинает гореть. Такое ощущение возникает в основном тогда, когда кто-то пристально сверлит взглядом. Оборачиваюсь в поисках раздражителя и, только встретившись глазами с Матвеем, понимаю, откуда такая обжигающая сила.

   Парень сидит на диване, раскинув руки на спинке и широко расставив ноги. Смотрит на меня исподлобья, на губах полуулыбка. Он чем-то напоминает мне Джокера Джареда Лето. Во всяком случае по ощущениям. Такой же безбашенный, беспринципный и сумасшедший.

   Наглый взгляд демонстративно скользит по моему телу, вынуждая кожу покрываться мурашками, словно он поглаживает ее руками. А потом к нему подсаживается какая-то девица с вываливающейся из декольте грудью, тянет к себе за подбородок и целует. Матвей не отстраняется. Даже с такого расстояния я различаю, как его язык скользит к ней в рот, а ее рука накрывает его грудь, сгребает пальцами футболку и ведет ногтями по накаченному животу.

   Отворачиваюсь и спрыгиваю со стола. Вот и отлично. Пусть отвлечется на эту доступную шлюшку. Она-то ему как раз по зубам, в отличии от меня.

   Организм требует порции кислорода. Иду к лестнице, приподняв рукой волосы в попытке остудить кожу. Поднявшись на второй этаж осматриваюсь. Вдоль стены стоят тумбы с дорогими вазами. Провожу по горлышку одной из них пальцем. Любопытно, если ее разбить, Сереже влетит? Не зря ведь он строго настрого запретил всем подниматься выше первого этажа. Щелкаю ногтем по дорогому фарфору. В династиях не разбираюсь, но эта вещица должно быть стоит как вся моя арендованная однушка на окраине города.

   Иду по коридору дальше, по очереди открывая двери, чтобы понять в какой из комнат находится балкончик, замеченный мной с улицы. Найдя, наконец, что искала, ступаю в спальню, у стены которой располагается огромная двуспальная кровать. Ноги погружаются в мягкий ковролин. Разуваюсь, освобождая ступни от неудобных сапог, и позволяю себе потоптаться немного в длинном ворсе. Он приятно щекочет кожу, а я, пораздумав несколько секунд, делаю то, о чем всегда мечтала: с разбегу прыгаю на кровать и утопаю в мягком покрывале. В нос ударяет аромат кондиционера для белья, заставляя наслаждаться им сильнее, чем кислородом. Переворачиваюсь на живот и затягиваю в легкие цветочный запах. Никогда прежде не бывала в таких домах. Собственно, вторая причина, по которой я согласилась отработать за Лану, была возможность потусоваться с золотой молодежью. Узнать какого это быть их частью. Провожу ладонями по атласному покрывалу, рецепторы на коже впитывают это волнующее ощущение. Это вам не накрахмаленные по сотому кругу простыни на кроватях в детском доме. Они мягкие, как сами облака. Голову немного кружит, но я все равно запомню эти ощущения. Обязана запомнить. Кто знает, когда в следующий раз мне удастся поваляться на такой постели. Да и вообще удастся ли.

   Настолько погружаюсь в мирское наслаждение, что прослушиваю момент, когда кто—то входит в комнату. Осознаю, что больше не одна, когда кровать прогибается, и на меня сзади наваливается тяжелое тело. Волоски на коже поднимаются, потому что уже успела запомнить запах того, кто вжимает меня в покрывало. Горький, терпкий он заполняет собой все пространство, как угарный дым.

   — Рииии, — тянет хриплый голос, а мужские пальцы погружаются в мои волосы и оттягивают, поворачивая к себе лицом. Голубые глаза Матвея пронзают до самого нутра, — девочка устала и решила отдохнуть?

   — Да. В одиночестве.

   Бью его локтем в бок и пытаюсь извернуться, но тщетно. Глыба мышц крепко вдавила меня в покрывало.

   Порочные губы братца Ланы приближаются к моему лицу. Напрягаюсь, задерживая дыхание. Мне не нравится его напор. Не нравится то, что чувствую, как его член упирается в мой зад, и еще больше не нравится волна необъяснимого ожидания внизу живота. Точно такая же, как была там в раздевалке. Острое предвкушение чего-то запретного.

   — В одиночестве не интересно. Ты же видела, что я смотрю на тебя. А потом сбежала. Хотела, чтобы я тебя нашел.

   Что? Что за самонадеянный бред?

   — Я не играю в прятки с теми, с кем не хочу играть. Отпусти меня!

   Он приподнимается на локтях, а я, неправильно расценив его движение, уже собираюсь встать, как сволочь толкает меня обратно, только уже спиной. Грубо сводит руки над головой и наваливается сверху между раздвинутых ног, лишая возможности двигаться.

   Охнув, я дергаюсь, когда мне в промежность упирается твердая эрекция.

   — Отвали от меня! – рычу ему в лицо, а в ответ получаю смех.

   — Сопротивляйся, мне нравится! Люблю брать силой!

   Он точно псих! Кошусь на сумку, оставленную рядом с сапогами. Там нож, мой верный друг, с которым никогда не расстаюсь. Именно по этим причинам. И кто просил сейчас оставить его у входа? Дура.

   Одной рукой удерживая мои запястья, Матвей задирает майку, едва касаясь пальцами кожи. Медленно, словно смакуя скользит вверх, отправляя высоковольтное электричество по моим ребрам. Когда ткань оказывается у моего горла, резко стаскивает вниз лифчик. В голубых глазах вспыхивает пламя, стоит груди покрыться мурашками от дуновения летнего ветра с открытого балкона.

   — Не трогай меня, скотина! – рычу, тяжело дыша.

   В голове заметно плывет после двух затяжек, и я в который раз проклинаю себя за то, что покурила. Знала ведь, что за этим следует.

   — Ммммм, — острый язык ублюдка облизывает губы, а потом склоняется к моей груди и втягивает левый сосок, вынуждая меня громко охнуть.

   Боже. Сама не понимаю почему выгибаюсь навстречу. Опускаю глаза, наблюдая за тем, как он оттягивает затвердевшую вершинку зубами, порождая в моем теле немыслимое возбуждение. Я конечно девочка взрослая, не раз доводила себя до оргазма, все же физиологию никуда не денешь, но чтобы ощущать нечто подобное – такого еще не бывало. Матвей ударяет языком по второму соску и кусает его, встречаясь со мной взглядом. Никогда на меня не смотрели с таким голодом. Первобытная алчность, ощутимая на физическом уровне.

   — А ты говорила, что не узнаю никогда, как ты кончаешь. Мне нравится твой голос, Риии. Можешь кричать.

   Наверное, именно так выглядят хищные звери, когда подкрадываются к жертве. В выражении лица Матвея читается нечто животное. Только это не благородный зверь типа льва или тигра. Скорее дикий койот. Сильный. Властный. Готовый рвать на части.

   Каменный член упирается мне прямо в чувствительный клитор и начинает тереться собой, вверх и вниз сквозь несколько слоев ткани. Ох, чеееерт, перед глазами плывет, яркие вспышки взрываются под кожей, подобно языкам пламени. Не замечаю, как начинаю тихо постанывать. И самое главное не понимаю почему не сопротивляюсь. Всегда умела вовремя оттолкнуть козлов, пытающихся ухватить что им не положено, а сейчас улетаю. Будь проклята эта марихуана. Именно из-за нее нервные окончания будто оголились, и даже горячее дыхание, вырывающееся из порочного мужского рта, возбуждает.

   —Ты же собиралась вырываться! Или передумала? Хочешь я тебя трахну, Рииии? – губы Матвея оказываются около моих, в то время как он начинает быстрее скользить собой по мне.

   Дааа, хочу. Я хочу, чтобы то, что сейчас накапливается в моем организме, нашло чертов выход, иначе я разорвусь. Отрицательно мотаю головой и одновременно с этим подаюсь вперед бедрами.

   Хриплый смех щекочет мою щеку, явно удовлетворенный реакцией моего тела. Гад. Когда томление в животе достигает пика, меня швыряет в океан чистого удовольствия. Тело бьет дрожью, сознание разорвано, а Матвей рычит на ухо, сильнее впиваясь мне в руки своей хваткой.

   Не давая до конца насладиться искрами удовольствия, подносит средний и указательный пальцы к моим губам и надавливает на них, проталкивая в рот. Рецепторы ощущают солоноватый привкус грубой кожи, в ушах шумит, пульс несется как ненормальный.

   — Соси, — приказной тон отрезвляет мгновенно, похлеще электрошокера. Распахиваю глаза и со всей силы впиваюсь зубами в фаланги.

    Лицо напротив в секунду звереет, искажаясь в гримасе боли и ярости.

   — Ах, ты ж… — отпустив мои запястья, Матвей больно сжимает скулы второй рукой, заставляя разжать челюсти. Отпускаю, в этот момент отталкивая подонка, и соскакиваю с кровати, несясь к двери. Хватаю сапоги с сумкой и дергаю на себя дверную ручку.

   — Приказывать будешь своим шлюхам, — бросаю на пороге, а потом сбегаю вниз, слыша громогласное «С*ка».

   Обуваюсь, то и дело оборачиваясь назад. Перекидываю сумку через плечо, захватываю с собой бутылку Империала со стола и пару бутербродов с красной икрой. Стараясь не привлекать внимания, проталкиваюсь сквозь танцующую толпу к двери и покидаю дом. Проходя по газону, инстинктивно поднимаю глаза наверх. Матвей вышел на балкон и курит, опираясь на дверной косяк. Чувствую его взгляд на себе всю дорогу, пока иду до ворот. Только покинув это место, могу нормально выдохнуть. Вызываю такси, и пока жду наслаждаюсь бутербродами.

   Уже дома опустошив наполовину бутылку и приняв по-быстрому душ, падаю на жесткую кровать и укутываюсь в простыню. Сквозь тонкие стены слышу, как ругаются соседи сверху и, кажется, занимаются сексом снизу. Различить трудно, потому что в голове плывет, а я почему-то подношу руку к губам и провожу по ним подушечками пальцев, вспоминая те несколько секунд, когда Матвей прижимался к ним. А потом отключаюсь.

ГЛАВА 11

Матвей

   Марина исчезает за воротами, а я запускаю руку себе в штаны и сжимаю у основания член.

   Возбуждение граничит с аномальным. Когда эта дикарка меня укусила, я подумал она мне пальцы нахрен оттяпает, дрянь. Хотел сначала следом дернуть после того как её задница скрылась за дверью, но решил, что устраивать представление для присутствующих не стану. Да и гоняться за ней со стояком не комильфо. Откинулся тогда на подушки и заржал, рассматривая выемки на коже пальцев от острых зубов. Кожа посинела, а член не прекращал ныть. Так меня еще не кидали. Стерва.

   Стоны и движения бедрами Ри превратили мозг в липкий сироп. Горячая сучка. Еще немного и я бы сам спустил в штаны только от одного ощущения власти над ней и ее податливым телом. Думаю, фурии отдыхают в сравнении с Мариной в момент когда она трахается. И мне до ошизения хочется увидеть это и почувствовать самому.

   Вниз по позвоночнику стекает жидкий металл, опаляя нервные окончания, пока я сжимаю в кулаке член.

   — Мооот? – прокуренный голос Юльки звучит так внезапно, что я дергаюсь. Оборачиваюсь и встречаюсь с поплывшим от алкоголя взглядом.

   Шлюшка направляется в мою сторону виляя задом, как ей видимо кажется сексуально. Видок так себе, надо сказать, но ее рот сейчас как нельзя кстати.

   — Иди сюда, детка! – протягиваю руку и тяну к себе за затылок.

   Полные губы открываются, наивно надеясь на поцелуй, но я давлю на голову, склоняя ее к паху и недвусмысленно намекаю на нечто другое.

   — Отсоси мне!

   На мгновение в пьяных глазах мелькает трезвая мысль о том, что внизу хренова туча народа, а балконы здесь не располагают на уединение.

   Балюстрада состоит из тонких металлических прутьев и если кто-то из прогуливающихся снизу поднимет голову, то станет свидетелем того, как Юля работает ртом. Но мне плевать. Я хочу кончить. А она в любом случае сделает это. Поэтому не тратя времени на лишние разговоры, дергаю левой рукой ширинку, а правой упираю ее губами в свой адский стояк.

   Девка плюхается на колени, облизывает губы и, обхватив член рукой, вбирает в себя головку. Ох, бл*дь, да! Наконец-то!

   Сразу же толкаюсь глубже, заставляя её расслабить горло.

   — Бери глубже! – требую, когда блондинка начинает трясти головой и пытается отстраниться, чтобы хватнуть носом воздуха.

   Позволяю ей это сделать, а потом обхватываю голову обеими руками и начинаю трахать влажный рот. Мне нужно буквально несколько долбанных секунд. На языке все еще привкус сосков Марины, что гораздо ускоряет процесс.

   — Эй, может в бассейн заглянем? – снизу доносится чье-то оживленное предложение.

   — Серый запретил идти на задний двор, — басит второй, пока я, приоткрыв рот от растущего кайфа, вдалбливаю себя во влажный рот. Юля упирается ладонями мне в бедра и сощурившись старается расслабиться, пока я толкаю член в заднюю стенку.

   — Да похер. Он в доме, и не узнает. А мы по-быстрому. Не очкуй.

   — Ладно, идем.

   Поясницу простреливает молния оргазма. Удерживая голову подстилки, я бурно кончаю ей в рот, наслаждаясь вспышками экстаза по всему телу.

   С Мариной это было бы в миллион раз мощнее, потому что именно ее я сейчас представлял на месте Юли, но пока и так сойдет.

   Выдыхаю, отпуская наконец часто сглатывающую девчонку, и засовываю член в штаны.

   — Спасибо, красотка, очень помогла! Пойдем перекусим чего-нибудь, жрать хочу как волк.

   Трахать ее мне не хочется. Все, что нужно было я уже получил, поэтому игнорируя ее невразумительное блеяние, направляюсь к двери и выхожу в коридор.

   — Мооот, но я тоже хочу! – доносится мне в спину, а потом я слышу стук ускорившихся каблуков по ковру. Догоняет меня, виснет на руке, и тянет обратно.

   — Тогда иди, я пришлю тебе кого-нибудь! – стряхиваю с себя назойливую идиотку.

   — Но я тебя хочу!

   — А я тебя нет.

   Могла бы даже не стараться корчить это обиженное выражение лица. Оставляю неудовлетворенное создание так и стоять на лестнице, а сам иду на кухню.

   Реально жрать охота. Наливаю себе полстакана дешевого виски и выпиваю залпом. Закидываю в рот бутерброд и несколько сырных чипсин.

   Народ как будто на батарейках орет песни и уже сосется на диванах.

   — Кэш, ты не видел Марину? – Серый нарисовывается из ниоткуда и также как и я, закидывается чипсами.

   — Домой поехала, — наблюдаю за его реакцией. Выпившая мина расстроенно плывет. Все же я угадал, он реально хотел закончить сегодняшнюю ночь моим диким десертом. Облом.

   — Жаль.

   — Слушай, а кто она вообще такая? Марина эта. Откуда взялась?

   Раз уж на то пошло, можно узнать о ней хоть что-то. А то кроме того, что стерва таскает с собой нож и кусается как дикая кошка, я больше ничего не знаю.

   — Без понятия, — дятел пожимает плечами, — я с ней на треке познакомился. Три недели назад. Но откуда она у нас не в курсе.

   — А учится где? Работает?

   — Не в курсе, Мот. Я ее только на треке и вижу или на тусах. Ри никогда не рассказывает о себе. Я даже бл*дь не знаю есть ли ей восемнадцать.

   Придурок ржет, отпивая виски из бутылки.

   — Есть ей восемнадцать. На трек не берут несовершеннолетних, — поясняю простые истины, сам в этот момент обдумывая информацию. А точнее ее отсутствие.

   — Да? Ну тогда отлично. Потому что у меня на нее такииие планы, — и как бы в подтверждение, его рука ложится на пах и демонстративно сжимает его.

   Долбоёб. Предпочитаю промолчать. Пусть мечтает, фантазер любитель.

   — Но блин, Кэш, она такая неуловимая, — возвращаясь из мира грез, Серый сводит брови к переносице, — когда кажется, что вот-вот завалю ее, она испаряется. Как сквозь пальцы вытекает. Но от этого еще круче, понимаешь?

   О да. Понимаю.

   — Слушай, там на втором этаже Юлька грустит, пойди развесели девчонку.

   Указываю головой в сторону лестницы, завершая диалог. Надо найти малого и валить.

   — Что? Я же бл*дь говорил никому на верх не идти, дура.

   Недоделок срывается с места под мой громкий ржач. Кидаю ему вслед:

   — И бассейн проверь!

   Нахожу Кира, вытаскиваю из-под какой-то телки на диване, которая присосалась к нему своими утиными губами и тащу в сторону выхода.

   — Мооот, давай еще побудем! – малый вяло упирается, а когда мы выходим на улицу и вовсе отталкивает меня от себя. – Мот, я не хочу домой.

   — Что за истерика, Кир? – удивленно всматриваясь в лицо брата. Он всегда уходит по первому зову.

   Черная ярость в секунду охватывает мозг, когда до меня вдруг доходит. Зрачки расширены, на губах полуулыбка несмотря на то, что он злится.

   Хватаю кретина за грудки и встряхиваю.

   — Что принимал?

   Лицо в мгновение приобретает виноватое выражение, но тем не менее он отрицательно качает головой.

   — Ничего.

   — Не делай из меня дебила. Что?

   — План. Пол косяка, Мот, клянусь, — вижу, что не врет. Сжимает зубы, хватаясь за мои запястья и отдирая от себя, а потом сгибается, застонав от боли, потому что я резко засаживаю ему кулаком в солнечное сплетение.

   — Это на будущее. Если узнаю, что принимаешь что-то тяжелее, убью. Понял? – еле сдерживая себя, цежу сквозь зубы.

   Говнюк кивает не разгибаясь.

   — Домой! – приказываю и иду к машине.

   В следующий раз будет думать перед тем, как совать в рот всякую дрянь. Совершить ему свои же ошибки я не дам.

ГЛАВА 12

Марина

   Утром я просыпаюсь от того, что кто-то неистово тарабанит в мою дверь. Зажмуриваюсь и забираюсь с головой под подушку. Кто бы это ни был, пусть идут к черту. Будь то проверяющие счетчиков или свидетели Иеговы.

   Надежда на то, что нежданные гости ретируются, не дождавшись какого-либо ответа, гаснет, как только до приглушенных подушкой барабанных перепонок доносится звук открывающегося замка.

   Вот черт. Хозяйка. Только у нее есть ключи. Она пользуется ими в случае, если я не открываю или же просто отсутствую дома.

   Нехотя выбираюсь из-под подушки, готовая к истерикам женщины, которая легко могла бы посоревноваться за звание самой скандальной в радиусе сотни тысяч километров. Встаю с кровати как раз, когда слышу скрип открывшейся двери и вижу ее тучное тело в коридоре.

   — Ага, дома значит, — недовольным тоном с порога заводит затертую пластинку.

   — Доброе утро, Нина Павловна, — сонно здороваюсь, пытаясь угадать причину, по которой Большая Мамочка могла покинуть свою берлогу и наведаться раньше срока. Обычно причина одна – арендная плата, но пока рано. Еще неделя точно, я успею получить зарплату, — чаю хотите?

   — Чаю она мне предлагает, посмотрите на нее. Значит так, милочка, послушай меня внимательно. У тебя есть час на то, чтобы оплатить за месяц, собрать вещички и освободить квартиру.

   Опрокинув на меня ушат холодной воды, с громким хлопком закрывает за собой дверь и входит в единственную комнату, ставя руки в боки.

   Сон как рукой снимает.

   — Что значит освободить? – по её внешнему виду нельзя сказать, что этот человек способен на шутки в принципе. От осознания этого становится еще хуже.

   — То и значит. Мне надоело ждать, пока ты мне заплатишь. То три месяца ждала с моря погоды...

   — Но я ведь потом оплатила.

   — Да, потом оплатила. А в прошлом месяце снова задержала.

   — Потому что зарплату дали позже, — объясняю в третий раз, потому как еще двадцать дней назад рассказывала, как в баре всем задержали деньги.

   По позвоночнику начинает стекать липкий пот.

   — Зарплату, ну да. Знаю я, каким местом ты зарабатываешь! – яд из язвительно искривленного рта жалит, но не смертельно. Жизнь закалила подобным домыслам, поэтому просто сжимаю зубы, надеясь, что женщина сейчас выпустит пар и свалит в свою берлогу, потому что за такую цену найти квартиру просто не реально, а на более дорогую средств банально нет. — В общем, ничего не хочу слушать. Я здесь сделаю ремонт и возьму нормальных жильцов, способных платить стабильно. И не водить к себе клиентов. В мою квартиру!

   — Что? Каких клиентов? – не выдерживаю лживых обвинений. — О чем вы?

   — Ой, вот не надо строить из себя невесть кого. Денег возьму не за целый месяц, хотя надо было бы. За моральный ущерб.

   Чувствую, как злость накатывает невидимыми волнами. Пульс шкалит, ладони вспотели. На голову сваливается осознание, что еще немного и мне даже некуда будет вернуться после работы.

   — Мне некуда идти, — говорю как есть, смотря прямо в заплывшие жиром глаза.

   — Это уже не мои проблемы, — фыркнув, Нина Павловна разворачивается и, схватив с тумбочки мой шарф, швыряет его в моем направлении. — Собирайся!

   Ловлю единственную дорогую для меня вещь, не позволяя упасть на пол.

   — Не смейте швыряться моими вещами, — предупредительно цежу сквозь зубы.

   — А ты их собирай быстрее, и швыряться не придется.

   Если бы можно было убивать взглядом, я бы ее уже расчленила на мелкие кусочки. Да пусть подавится своей квартирой! Этот человек за лишнюю копейку мать родную продаст!

   Рывком достаю из-под кровати спортивную сумку, с которой уезжала еще из детдома, и начинаю бросать туда свои скромные пожитки. Благо вещей у меня немного, справлюсь быстро, лишь бы не лицезреть ее расплывшуюся физиономию хотя бы одну лишнюю секунду.

   Разворачиваюсь спиной и меняю пижамный топ на первую попавшуюся футболку. Наклоняюсь, стаскивая шорты и выставляя ей на обозрение зад в черных танго, как наглядный пример того, куда ей нужно идти.

   Сзади прилетает недовольное кряканье, пока я тяну вверх по ногам спортивные штаны.

   — Никаких манер! – ворчит бегемот.

   Ну да, её – то манеры я имела возможность слышать, когда прямо перед ней бабулька с четвертого этажа случайно разлила пакет с молоком. Точнее просто уронила, а он лопнул, шмякнувшись о бетон. Уж эта дамочка не поскупилась на выражения, обходя лужу царской походкой и на весь подъезд извергая проклятия.

   Кидаю косметику следом за вещами, забираю свою посуду, из которой всего-то чашка и чайная ложка. Мыльные принадлежности и кроссовки. Сверху на все это аккуратно раскладываю шарф цвета голубой волны и, застегнув сумку, отправляю в коридор.

   — Деньги где? – вопит Нина Павловна, шаркая следом.

   — Вы прекрасно знаете, что зарплата у меня через неделю, за полгода должны были уже выучить, — наспех завязываю шнурки на кедах и собираю на макушке хвост. Стараюсь выглядеть равнодушной и показать, что мне плевать на то, что как, словно щенка выбрасывают из квартиры, но дрожащие руки выдают с головой. Черт.

   — Ты мне не умничай. На что-то же ты живешь! Значит, есть чем и заплатить.

   — Вы серьезно? – от шока я даже не могу контролировать открывшийся рот. — Если я вам отдам последние деньги, мне будет не на что даже купить себе дешевый пирожок с рынка. Получу зарплату и принесу за двадцать дней, как вы и сказали.

   — Нет уж, дорогуша, заплатишь сейчас!

   Только я оказываюсь шустрее. И пока эта бессердечная пытается схватить меня за руку, подхватываю с пола сумку и выскакиваю в подъезд.

   — Стоять, дрянь!

   Черта с два. Я не собираюсь с голода сдохнуть, пока она сегодня на мои кровно заработанные пойдет покупать себе торт к чаю.

   — Верну все через неделю! – кричу снизу, быстро спускаясь по ступенькам.

   Включаю игнор, чтобы не запоминать несущихся вслед мне лестных слов, и только оказавшись на улице под жарким июньским солнцем, вдруг осознаю, что теперь у меня даже нет крыши над головой, чтобы от него спрятаться.

   К глазам подступают слезы отчаяния. Сжимаю веки и приседаю на корточки, уронив сумку на землю. Бегемот за мной на улицу вряд ли побежит. Слишком много телодвижений.

   Минутная слабость душит, но это скоро пройдет. Я не плачу. Никогда не плачу, потому что от слез легче не становится. Они бессмысленны в своем проявлении. Ком в горле режет, грудную клетку распирает. Делаю несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Все будет хорошо, Рина. Жизнь просто испытывает тебя на прочность. Не поддавайся. Ты кремень и разбить себя этой стерве не дашь.

   Почему-то именно сейчас приходит в голову мысль о том, что я ведь никогда могла не знать финансовых проблем, если бы мой собственный отец от меня не отказался, оставив в доме малютки.

   Воспитатели по секрету рассказывали, что он приехал тогда на последней модели мерседеса, весь такой холеный, и с брезгливым видом передал меня в люльке директрисе. По их словам, только часы на его руке стоили как их годовая заработная плата, а то и больше.

   Он просто оставил меня, как ненужную игрушку, которыми нас баловали с барского плеча другие. Отказался от родной дочери. Я всегда задавала себе вопрос почему? Что могло случиться, чтобы заставить человека поступить так с ребенком? Возможно, у него были проблемы? Или что-то другое заставило так поступить? Принимать мысль о том, что он сделал это по собственному желанию, мне не хотелось. Я создала себе сказку и наивно верила в нее и по сей день. Хотя бы какая-то сказка в моей жизни должна ведь присутствовать. А так и живется легче…

   Вот и сейчас, посидев пару минут, я собираюсь с силами. Встаю, смаргиваю отголоски так и не проступивших слез и отправлюсь к остановке, чтобы доехать до бара. Пока поживу там. Наталье Ашотовне, конечно, не скажу, но надеюсь это ненадолго.

   Днем в бар наведывается Лана. Когда у меня послеобеденная смена, она всегда старается приехать пораньше. Дома ей делать нечего, коротает время здесь. А я и не против. Сама не заметила, как стала ждать ее приездов.

   — Привет, Рин, — девчонка в легком розовом сарафане привычно целует в щеку и плюхается на барный стул.

   — Привет, — киваю в ответ, на мгновение оторвавшись от ноутбука. Пока в баре пусто, решила пробежаться по объявлениям о сдаче квартир.

   — Как ты? Слышала, вчера была вечеринка у Сережи, ты была?

   Вытесненное утренними событиями воспоминание о старшем брате Ланы вихрем встает перед глазами. Его наглые глаза, язык, блуждающий по коже, зубы на моих сосках. Неожиданное возбуждение пронзает тело, стоит вспомнить, как он терся об меня своим членом.

   Вина перед Ланой подтачивает как червяк, и, прогнувшись под её тяжестью, я отвожу взгляд. По сути, не за что винить себя, ведь то, что сделал этот козел, произошло не по моему желанию, но вот только полученное острое и ни с чем несравнимое удовольствие никак не умаляет моей вины.

   — Мхм, была. Все как обычно, ничего интересного, — пожимаю плечами, чувствуя, как от вранья заливает щеки. Вообще я редко чего стыжусь, а перед этой девчонкой стыдно.

   — Марк был? – как бы невзначай спрашивает Лана, всматриваясь в мое лицо.

   — Может и был, но мне на глаза не попадался, — отвечаю честно, точно зная, что его присутствие бы заметила.

   Они с парнем уже больше месяца вместе, и иногда мне доставляет удовольствие видеть, как она его ревнует, хотя на деле старается не показывать.

   — Ясно, — не скрывая радости, улыбается девчонка, а потом заглядывает через барную стойку в ноутбук. — Ты что там смотришь?

   Обрадовавшись, что тема о Матвее закрыта, вымученно улыбаюсь в ответ.

   — Квартиру ищу. Я сегодня осталась без крыши над головой, — киваю на одиноко стоящую у ног черную потертую сумку.

   Лицо близкой знакомой вытягиваются, а глаза округляются.

   — Как это? Неужели грымза тебя выгнала?

   Лана всего лишь один раз столкнулась с Ниной Павловной, когда та уходила от меня с деньгами, не преминув при этом назвать это милое создание “Еще одной шалавой”, даже не стесняясь того, что мы это слышали.

   — Да уж, — подтверждаю ее догадки и вздыхаю.

   — А где ты жить будешь?

   — Здесь временно, пока не найду квартиру.

   — Как это здесь?

   — Ну, вот так. В подсобке. Главное, чтобы хозяйка не засекла, но я буду осторожной.

   Не совсем понимаю, зачем я ее успокаиваю, ведь волноваться должна именно я, но по выражению лица Ланы можно подумать, что случился апокалипсис.

   — Это невозможно, чтобы человек спал в подсобке! – в сердцах выпаливает моя милая единорожка, живущая в сказочном мире и, к счастью, не знающая, как бывает в реальной жизни.

   — Ну, значит, возможно, — беспечно веду плечами и перевожу взгляд на дверь, когда входит посетитель.

   — Нет. Ты же не собака! – продолжает довольно громко возмущаться блондинка. — Я не понимаю как это. И не хочу, чтобы ты здесь ночевала.

   — Я тоже не хочу, но выхода другого нет.

   Кажется, я впервые вижу, чтобы она так серьезно что-то обдумывала. Лана пару секунд жует губы, пристально всматриваясь в меня, потом словно решившись, достает из сумочки телефон и начинает в нем копаться.

   Пока она проделывает все эти манипуляции, я подхожу к мужчине, занявшему место за стойкой, и принимаю заказ на пиво. Открываю кран бочонка, наполняю стакан пенной жидкостью, когда вдруг замираю, услышав слова Ланы:

   — Пап, привет, не занят? Занят? Я быстро. Слушай, можно у нас несколько дней поживет моя подруга? Мы так давно не виделись, она приехала на лето к родителям, но кататься по всему городу не охота туда-сюда, не против, если она у нас остановится на неделю – другую?

ГЛАВА 13

Марина

   — А это обязательно?

   Сидя в такси, скептически осматриваю подобие одежды, в которую меня нарядила Лана. Короткие джинсы скинни белого цвета с небольшими разрезами на коленях и свободный топ цвета Тиффани. Черт, я даже двигаться в них боюсь. Никогда еще на мне не было одежды стоимостью в мою месячную зарплату.

   — Конечно обязательно! Я сказала отцу, что ты моя подруга. Если он узнает, что ты простая барменша, он меня к тебе и близко не подпустит, прости! — виноватая мордашка тщательно осматривает мою прическу.

   Попросив Катю поменяться со мной сегодня, чтобы не ехать домой к Лане посреди ночи после смены, я чувствую себя так, словно меня везут на какую-то выставку. По сути, так и есть, поэтому чтобы понравиться вершителю судьбы в лице отца Ланы, я позволяю знакомой все эти манипуляции.

   — Ничего, я понимаю, — ободряюще отвечаю.

   — Слушай, я тебе хвост сейчас тугой затяну, хорошо? Просто волосы не очень блестят.

   Да они и вовсе не блестят, хочу ее поправить, но молчу.

   — Я и сама могу.

   — Можно я? Мне приятно сделать что-то для тебя, — искренняя улыбка Ланы находит отклик в моем сердце, и я не придумываю ничего лучше, чем кивнуть в ответ.

   В моем сердце бесконечная благодарность этой девчонке за то, что уже во второй раз за короткий срок она спасает мою задницу от перспективы жизни на улице. Конечно, пересекаться с ее сволочным братцем мне совсем не хочется, но если поставить на весы ночлежку в подсобке или возможность впервые в жизни пожить в нормальном доме, я выберу второе. С этим подонком разберусь как-нибудь.

   Где-то глубоко в подсознании сквозит мысль, что это будет довольно непросто, если учесть, что сволочь прет, игнорируя все выставленные баррикады, но я затыкаю ее. И не таких обламывала.

   Мы приезжаем в район на другом конце города. Где-то здесь живет Сергей, точно помню, что ехали в этом же направлении вчера.

   Трехэтажный дом цвета слоновой кости встречает нас своим ужасающим величием. Ого. Думала, Серега шикует, а он так, средний класс по сравнению с этим роскошным громилой. Все окна фасада дома панорамные, и уже отсюда можно увидеть и гостиную, и столовую. И даже ступени, ведущие наверх.

   — Пойдем, — потащив меня за руку по дорожке, Лана открывает дверь. Замираю прямо на пороге.

   Господи, да здесь можно разбить лагерь фанаток Массимо Торричелли, собранных по всему миру.

   Детский дом и тот был меньше размером.

   — Заходи, — подталкивает девчонка, вдруг выхватывая мою сумку и пряча её за спину, — привет, пап.

   Резко перевожу взгляд вправо. В нашу сторону направляется мужчина среднего возраста, холеный, статный, в дорогом костюме цвета вороново крыла, но отстраненный. Кешнов старший даже не задерживается рядом с нами. Проходя мимо, только бегло мажет по мне взглядом и кивает.

   — Добрый вечер, девочки. Проходите. Вера как раз накрывает на стол. Я поужинать с вами не успею, у меня самолет через два часа.

   — Хорошо, пап, — щебечет сзади хитрая лиса и толкает меня в сторону столовой, располагающейся справа от лестницы, — подожди меня здесь, я быстро вещественное доказательство спрячу и вернусь, — ткнув пальцем на сумку, наследница сего богатства, выстукивая каблуками по полу, отправляется к ступеням.

   Окей, подожду здесь. Вхожу в просторную столовую с овальным столом посередине и шестью стульями. На идеально белой скатерти уже выставлены четыре столовых прибора. Взгляд падает на нарезку из бастурмы и хамона. Во рту мгновенно собирается слюна. Бургер, съеденный в обед, давно переварился, и теперь мои вкусовые рецепторы сходят с ума, глядя на это гастрономическое великолепие. Долго не думая, подцепляю тонкий слайс бастурмы и отправляю в рот. О, Боже... Всегда мечтала попробовать что-то кроме варенки и сервелата.

   Жую быстро, даже не успевая разобрать вкуса и уже тянусь за хамоном, когда слева раздается тихое покашливание, а потом в столовую входит миловидная женщина средних лет в фартуке чище только что выпавшего снега.

   — Здравствуйте, — замираю с протянутой рукой над тарелкой и проглатываю кусок мяса.

   — Добрый вечер. Вы должно быть Марина? Дмитрий Олегович говорил, что вы к нам присоединитесь.

   Никак не реагируя на мое наглое воровство продуктов, женщина тепло улыбается.

   — Да, спасибо.

   — Если хотите, могу вам еще подрезать? Сегодня закупила свежайшее вяленое мясо.

   В щеки бросается краска, но я тут же киваю. Разве можно отказаться от подобного предложения?

   — Буду вам очень благод..

   Мою благодарственную речь прерывает громкий хлопок входной дверью. Мы с Верой синхронно вздрагиваем и оборачиваемся. Причину шума обнаружить не сложно. Я вся подбираюсь, стоит увидеть, как в нашу сторону тяжелой походкой направляется Матвей.

   Светлые джинсы, наполовину расстегнутая рубашка, как будто только что сексом занимался и не соизволил до конца одеться.

   — Здравствуйте, Матвей Дмитриевич, ужин почти готов, – ставит в известность прислуга и, получив в ответ короткий кивок с барского плеча, быстро возвращается на кухню.

   Кажется, он замечает меня только сейчас. Сначала голубые глаза проходятся по мне без интереса, начиная путешествовать снизу-вверх, и только когда доходят до лица, замирают. На лице с короткой щетиной мелькает неприкрытое удивление, сменяющееся циничной ухмылкой.

   — Ри? Охренеть.

   Теперь его взгляд проделывает весь путь обратно, но только на этот раз гораздо медленнее и изучающе.

   — Что тебя так удивляет, Матвей? – складываю руки на груди, потому что чувствую, как соски начинает покалывать от его замершего в этой области взгляда.

   — За добавкой пришла? – двинувшись вперед, хам останавливается прямо напротив меня и демонстративно облизывает губы. — Настолько понравилось, что сама меня нашла? Впечатляет.

   Не удержавшись, смеюсь в надменную физиономию.

   — Много чести. Я здесь не из-за тебя, расслабься.

   Широкая бровь удивленно изгибается.

   — А из-за кого же?

   — Из-за твоей сестры.

   — Ланы?

   — А у тебя есть другая сестра?

   Выражение лица Матвея в долю секунды меняется с расслабленного на жестокое и таящее угрозу.

   — Что тебе нужно от нее?

   Голос звенит металлом. Не знаю почему, но я внутренне вся сжимаюсь. Впервые вижу в нем такую перемену. Даже когда он дрался, не переставал улыбаться, а сейчас как будто внутри что—то переключили.

   — Ничего. Она мне предложила пожить у вас, и я согласилась. Мы дружим, — вздергиваю подбородок.

   — Дружите? Ты и Лана? – презрение в голосе даёт хлесткую неосязаемую пощечину.

   — Да, какие-то проблемы?

   — Что может быть общего у моей сестры и тебя?

   Последнее слово выделяет так, чтобы не осталось сомнений в том, что для него я — второй сорт. Ну конечно, еще бы. Ведь подобная одежда на мне впервые, а он уже успел собрать за предыдущие встречи собственное мнение. Но мне плевать, что он там думает.

   — Если не ошибаюсь, еще вчера ты сам пытался найти в моих трусах что-то интересное, — едко напоминаю о его провальных попытках поиметь меня. — Так что тебя удивляет в том, что и другим людям я могу нравиться?

   Лицо обжигает острой болью, когда ублюдок вдруг больно хватает меня за скулы и сжимает, рывком дергая к себе.

   — Оставь свой острый язык на потом, Ри. Я спрашиваю, что ты делаешь в моем доме и откуда знаешь мою сестру?

   — Отпусти меня, — шиплю, сжимая массивное запястье и вздрагиваю, когда Матвей вдруг рявкает:

   — Вера, выйди.

   Ох, черт, здесь еще и прислуга была. Когда только успела вернуться?

   Звук удаляющихся быстрых шагов стихает. Сволочь дергает меня за лицо и цедит сквозь зубы, обдавая горячим дыханием кожу. Запах сигарет проникает в легкие, а сумасшедшие глаза светят как рентгеновские лучи, выискивая ответ на вопрос.

   — Отвечай!

   — Отпусти ее, Матвей!

   Лана внезапно привлекает к себе внимание, заставляя этого дикаря обернуться к ней, но меня не отпустить. Не будь её здесь, я бы уже воспользовалась своим верным другом ножом, на этот раз не обойдясь мелкой царапиной.

   — Лана, как давно ты общаешься с Ри? И что вас связывает? Советую отвечать честно, — чеканит ледяным голосом ненормальный.

   Да что это с ним вообще?

   Девчонка переводит испуганный взгляд с меня на брата и почти бегом подскакивает прямо к нам.

   — Мы дружим, Матвей. Уже несколько месяцев.

   — Дружите?

   — Да! Отпусти ее, я все расскажу.

   Опалив меня устрашающим взглядом, Матвей, наконец, разжимает пальцы, позволяя сделать нормальный глоток воздуха.

   — Придурок, — шиплю, быстро растирая щеки, чтобы не осталось синяков.

   — Рот закрой! – летит приказ, а потом точно такой же в сторону Ланы. — Я слушаю. Каким, бл*дь, образом ты связана с Ри? И почему она в нашем доме?

   — Рина поживет у нас немного, — несмело отвечает девчонка, тушуясь под напором сумасшедшего братца.

   Боже, он реально её третирует. Цветущая девушка, знакомая мне вот уже несколько месяцев, прямо на глазах превращается в пожухлый лист. За что он с ней так?

   — С чего вдруг ей у нас жить? Ты хоть знаешь кто это, Лана? Это грид-герл с трека.

   — Я знаю.

   — Знаешь? Тогда мне еще интереснее, что же тебя может связывать с местной шлюхой?

   Ладонь сама взлетает и отвешивает подонку звонкую пощечину. Ярость шипит, пузырями лопаясь под кожей.

   — Ты ничего не забыл, Матвей? Тебе-то как раз я не дала.

   Не знаю, чего я ждала от такого психа как этот, но точно не того, что он вдруг схватит мою руку, больно её выкрутит и уложит лицом на стол, сваливая при этом один из бокалов прямо в тарелку с овощами.

   — Я сказал рот закрыть, что непонятного? — тяжелое тело накрывает меня сверху и вдавливает в столешницу. — С тобой я разберусь потом. А сейчас, Лана, я даю последний шанс на объяснения. Иначе эта девка вылетит отсюда прямо в твоих брендовых вещичках. Да, не удивляйся, я узнал твои любимые джинсы.

ГЛАВА 14

Матвей

   — Марине негде жить, — бросив в Ри взгляд полный сомнения, оправдывается мелкая.

   Меня бесит, когда она общается хер знает с кем, полагая, что все вокруг на свете вдруг чудесным образом становятся её друзьями после пары дней общения. Малолетняя дура совсем не умеет разбираться в людях. Пару раз я видел сестру с университетскими блядями, потом в компании, привыкшей баловаться наркотой. Всякий раз подобная дружба заканчивается тем, что я выволакиваю мисс наивность и тупость за шкирку домой, а она вопит о том, что не даю ни с кем общаться.

   Вот и сейчас. Кто такая эта Ри, бл*дь? Откуда она вообще взялась в наших краях? Одно знаю точно, девка хоть и пытается казаться недоступной, всем своим поведением показывает, что на самом деле представляет собой. Мне вкусно с ней играть в выбранную игру “нагни и трахни”, но игра остается игрой. Мнимая дружба с мелкой меня не устраивает.

   — И что? Ты решила побыть матерью Терезой и приволокла сбежавшую из дома сучку?

   Глаза мелкой вспыхивают, но предупреждение в моих собственных гасит этот слабый огонь противоречия.

   — Все не так. Марина помогла мне. Понимаешь, — запинается на мгновение, словно решаясь говорить или нет, Лана прикусывает губу и выпаливает: — Я разбила мотоцикл Дэна. Денег заплатить за ремонт не было, он предложил отработать грид-герл на треке, но я знала, что ты взбесишься. Была в отчаянии, не понимала как поступить, рассказала все Рине, и она предложила отработать за меня. А теперь я должна помочь ей! Не могу бросить, ты бы видел тот гадюшник, где она собиралась ночевать!

   О.Х.Р.Е.Н.Е.Т.Ь.

   Кажется, тишина не может быть еще более ощутимой. Даже Валя на кухне перестала греметь тарелками. Я даже почти не улавливаю смысла последних слов, застопорившись на моменте о байке и Дэне.

   — Что ты, мать твою, сделала?

   Рявкаю и отпускаю прижатую к столу брюнетку. Ри, воспользовавшись случаем, быстро выпрямляется и отскакивает назад, пока я теперь уже хватаю за локоть дуру, с которой нас связывает один генный материал, и встряхиваю её.

   — Какого хрена ты была на мотоцикле Дэна?

   Зажмурившиеся веки должны бы ознаменовать о том, что ей больно, но мне, мать вашу, насрать.

   — Мне больно.

   — Будет еще больнее. Как ты связалась с Дэном?

   — Матвей, отпусти ее, — без прежней уверенности вмешивается брюнетка, но я одним взглядом осаждаю неудавшуюся попытку помочь своей спасительнице.

   — Не лезь в семейные дела!

   Рина отшатывается, как будто я ударил ее наотмашь, и отступает на несколько шагов назад.

   — Матвей, — младшая вся в комок сжалась, — я хотела научиться кататься, пошла на трек, там познакомилась с некоторыми парнями и девчонками. Одним из них оказался Дэн. Он предложил меня поучить за определенную плату.

   — Натурой?

   — Нет, что ты! Я платила ему своими карманными деньгами. А потом, когда научилась, попросилась на трек, и он пустил.

   С каждым произнесенным словом, меня кроет все сильнее. В висках начинает долбить, а фантазия уже в красках рисует, что я сделаю с этим мудаком.

   — Только на повороте меня подрезали, я упала и поцарапала его мотоцикл, еще сломала что-то. Оплатить ремонт было нечем, и поэтому он предложил отработать по-другому.

   — А что же он не предложил еще третий вариант? Например, как ты становишься раком, и он тебе трахает во все отверстия?

   В карих глазах рождается ужас, но я не собираюсь ее успокаивать. Дура тупоголовая. Живет в своих сказках, забывая о реальном мире, где бабы платят по-другому.

   — Не знаю. Он не смог бы, — лепечет искусанными губами.

   — И ты решила попросить Ри за тебя отработать?

   — Нет, она сама предложила. Я познакомила ее с Дэном, он был не против.

   Бросаю взгляд на дикарку, впечатавшую пустой взгляд в стол. Тонкие пальцы мнут салфетку, нога нервно постукивает по полу. С ней разберусь после.

   — Слушай сюда, Лана, — до боли сжимаю руку взвизгнувшей от боли идиотки - сестры, — сидишь дома, никуда не выходя. Ты теперь под арестом, раз не умеешь вести себя в социуме. Если надо будет, я тебе и домашнее обучение обеспечу, а экзамены сдавать будешь онлайн, усекла?

   Подбородок на лице мелкой начинает дрожать, а из глаз дорожками стекают слезы.

   — А с тобой, – оборачиваюсь к Рине, — поговорим потом.

   Выпускаю покрасневшую руку Кешновой младшей, ошибки нашей семьи, и выхожу из дома, громко хлопнув дверью.

   Вот же с*ка Дэн. Знает, мразь, как меня выбесить. Мы давно общаемся на ножах, еще с момента, когда я заметил, что он подкручивает байки некоторым гонщикам, чтобы те случайно приехали позже или вообще съехали с трека.

   Сомневаюсь, чтобы говнюк не знал кто такая Лана. Знал и именно поэтому устроил ей обучение и выпустил на трек. Понимал, что начинающая дурочка точно разнервничается и свалится. Не знаю, на что он рассчитывал, на то, чтобы она покалечилась или просто выставить её на всеобщее обозрение, но ему это так с рук не сойдет.

   Сажусь в тачку и гоню в его гараж. Меня распирает желанием свернуть ублюдку шею и отправить в больницу на вытяжку. Сжимаю руль так, что кожа скрипит под ладонями. Выкуриваю две сигареты, не тормозя на красный и проносясь по перекресткам.

   Подъезжаю к нужному месту в промзоне, с ноги вышибаю дверь и вхожу внутрь. Два его подсобника как раз возятся в байках и, завидев меня, боязливо переглядываются.

   — Дэн где?

   Откидываю носком кроссовка валяющуюся под ногами арматуру и подхожу ближе.

   — Его нет, — тот, что ближе решается ответить. Знают твари, что не просто для общего развития интересуюсь.

   Не расшаркиваясь на разговоры, хватаю его двумя пальцами за ноздри и тащу вверх. Дятел скулит, выкручивая голову, чтобы не дать сломать себе его и тянется за моей рукой.

   — Я не спросил здесь ли он. Я спросил где?

   — Не знаю. Ему позвонили сегодня, и он уехал. Сказал, что на несколько дней.

   Бл*дь. Мудак как чувствовал.

   Сзади звякает что-то металлическое, а потом доносятся шаркающие осторожные шаги.

   — Положил арматуру, или я тебе ее в жопу засуну и проверну несколько раз, — рявкаю не оборачиваясь. Звук шагов резко прекращается, а потом снова слышится звон падающей железки.

   — Куда уехал? – сильнее давлю на нос, заставляя дятла корчиться от боли.

   — Не знаю, он не сказал. Может по вопросу байков. Он хотел купить несколько.

   Вижу, что не врет. Убираю пальцы и, протерев их тряпкой, валяющейся на ремонтирующемся моцике, натыкаюсь глазами на канистру.

   Под пристальными взглядами пересекаю расстояние до стены, поднимаю её и, удостоверившись, что не пустая, откручиваю крышку.

   Выливаю содержимое на каменный пол, обливая бензином еще и мотоциклы, чьи владельцы будут очень не рады потере дорогостоящих любимчиков.

   Под звенящую тишину отшвыриваю пустую канистру и возвращаюсь к двери.

   — Передадите ему привет от Кэша.

   Две пары глаз шокировано распахиваются, наблюдая за тем, как я достаю из кармана зажигалку, чиркаю ей и бросаю в середину лофта.

   Быстро выхожу за дверь, боковым зрением замечая, как оранжевый цвет охватывает здание, и, не оборачиваясь, возвращаюсь к машине. Сзади, спасая свои задницы и матерясь, выскакивают двое.

   Стало ли мне легче? Однозначно. Считай, за ремонт поцарапанного байка расплатился. Теперь козлина миллион раз подумает, прежде чем выпускать на трек малолеток. И ведь уже не впервой. Сначала случай с дочкой декана, теперь Лана. И если первый все спустил уроду с рук, то я не собираюсь поступать также.

   Звоню Рыжему и отправляюсь в наш бар. Выпить хочется до усрачки. Пару стаканов, не больше, потому что впереди разговор с Ри.

   Только сейчас, выпустив ярость, начинаю задумываться о словах мелкой. Значит, дикарка не грид-герл вовсе. Ну теперь, во всяком случае, понятно, почему так рьяно от меня отбивается. Будь она на треке давно и по собственному желанию, сама бы уже отсосала и дала себя поиметь во всех возможных позах.

   Так поступают все грид-герл. Дают гонщикам без разбора. Местная шваль, используемая всеми подряд, когда хер встает и надо сбросить напряжение.

   Сегодня встал даже у меня, когда я увидел её в тех джинсах обтягивающих и топе, не скрывающем плоский живот. Хвост, собранный сверху и открывающий шею, пришелся как нельзя кстати. Его бы на кулак намотать, наклонить еще раз над столом, чтобы брыкалась как сегодня, сорвать штаны и отодрать сзади.

   Надо признать тот факт, что теперь, зная, что Ри не шлюха, я хочу ее еще сильнее. Одно дело трахнуть доступную телку, а другое ту, о которой вообще ни хрена не знаешь. Это кстати главный вопрос, который я сегодня и выясню. Что там мелкая говорила о том, что ей жить негде? Постучав большим пальцем по рулю, врубаю музыку. Из колонок начинает бить жесткий рок. Интересно, она из дома свалила, бунтуя против семейных правил, или тут что-то другое? Не знаю, почему меня это интересует. Обычно о телках думаю только в одном направлении, но ее история заслуживает внимания. Особенно если учесть, что дикарка пошла на трек вместо мелкой.

   Посидев в баре пару часов и услышав от народа, что гараж Дэна спасти не удалось, мое настроение взметнулось на прежнюю отметку.

   Я вернулся домой и сразу отправился по гостевым комнатам. Судя по тишине на втором этаже, Лана уже спала. Прошел по трем пустым спальням и, увидев в одной из них разбросанные по кровати вещи, вошел внутрь. За дверью ванной комнаты шумела вода.

   Отлично. Значит мокрая и голая. Ммм.

   Заваливаюсь на кровать прямо в обуви и, подцепив пальцами топ, который еще насколько часов назад терся о сиськи Рины, подношу его к лицу. Тяну носом аромат, впитавшийся в ткань, но кроме кондиционера для белья ничего не чувствую. Отшвыриваю его на пол, а потом замечаю валяющиеся рядом трусики черного цвета. Вот это уже интереснее. Сгребаю их в кулак и втягиваю пряный аромат. Ох, бля. Член за несколько секунд наливается так, что металлическая ширинка больно впивается в кожу. Поправляю его, как раз когда вода перестает шуметь, а спустя несколько секунд дверь открывается и в комнату входит мокрая бестия.

   Белое полотенце обтянуто вокруг совершенного тела, оставляя место для воображения. Стройные ноги осторожно ступают по ковру. Позади нее из-за открытой двери струится пар, а по лицу стекают капли воды с мокрых волос. Сексуальная чертовка. Еще и какая сексуальная!

   — Ну, привет! — привлекаю к себе внимание и закидываю за голову руки.

   Вздрогнув, Ри резко останавливается. На лице ни капли косметики. Ей так даже лучше. Боевой раскрас делает из нее шлюху, а так прямо…девочка!

ГЛАВА 15

Марина

   — Что ты здесь делаешь? Комнату перепутал?

   Вздергиваю бровь. Матвей нагло развалился на моей кровати так, словно это его комната. Или все же его? Да нет, вряд ли. Лана сказала, что выделит мне гостевую.

   — Неа, не перепутал. Полотеничко снимешь?

   — С чего бы?

   — Чтобы разговор плодотворнее полился.

   — Иди к черту, Матвей. И выметайся отсюда.

   Прохожу к своей спортивной сумке и достаю оттуда белые стринги. Меня абсолютно не смущает присутствие говнюка в комнате, но внутренний голос отдает четкое указание одеться. Находиться рядом в одном лишь полотенце не комфортно, особенно если учесть каким взглядом он следит за каждым моим движением.

   — Нам поговорить нужно. А когда мне уйти я сам решу.

    Фыркнув, натягиваю трусики, стараясь сильно высоко не поднимать полотенце. Схватив пижамные шорты с топом, разворачиваюсь спиной, чтобы переодеться.

   Сбрасываю полотенце, отчетливо ощущая, как спина и ягодицы начинают гореть. Наверное, я рискую находиться перед ним в таком виде, но показывать слабость перед зарвавшимся подонком не собираюсь. Особенно после того, как он поступил с Ланой.

   Девчонка полвечера проплакала. Уснула еще часа два назад, а я потом смогла в кой—то веки полноценно поесть. Впервые кстати, за день. Желудок рвался наружу от голода, но я не могла бросить обиженного ангела в таком состоянии. Пришлось налить ей вина, найденного в холодильнике, и успокоить бурлящий желудок нарезкой из бастурмы.

   С одной стороны, отчасти, я понимала, почему Матвей взбесился, мне даже показалось, что парень волнуется за нее, но то, с какой грубостью братец вел диалог с сестрой, не оправдывает волнения. Девчонка, как бабочка, к ней даже дотронуться страшно, чтобы не стереть с крыльев напыление, с помощью которого она может летать, а он ведет себя как настоящий ублюдок.

   — Ри, может передом повернешься?

   Немного хриплый голос вызывает волну томительных мурашек по телу, потому что я очень хорошо помню этот голос. Он у него приобретает характерные нотки, когда возбуждается.

   — А может еще наклониться?

   Бросаю через плечо, быстро натягивая топ и шорты.

   — Я был бы только рад.

   Оборачиваюсь, встречаясь с потемневшими глазами. Мужская рука потирает пах, не стесняясь демонстрировать степень возбуждения и заставляя меня сглотнуть. Смущаться не в моей природе, но рядом с ним кажется, я начинаю понимать, что означает это слово. Пальцы начинают мелко подрагивать, пока я стараюсь не смотреть на нахальное движение его руки.

   — Знаешь, радовать тебя у меня нет ни малейшего желания, — отрезаю и подхожу к столу, на котором еще осталось полбутылки красного вина. Усаживаюсь на край и наливаю себе полный бокал. Под прицелом прищурившегося взгляда делаю несколько глотков. — Ты же пришел что—то спросить. Вперед. Или будем и дальше играть в гляделки?

   — Я бы поиграл. В догонялки. Хочу, чтобы ты убегала, а я буду ловить, — острый язык порочно пробегается по губам, а я в который раз чувствую нечто странное и мощное в животе от его дерзости и похабщины.

   — В кошки – мышки поиграешь с кем-нибудь другим. Об меня только зубы сточишь.

   Громкий смех вдруг прокатывается по комнате, когда Матвей возвращает руку обратно под голову.

   — У меня стальные зубы, Рииии, — взгляд темных глаз задерживается на моем бокале и медленно путешествует по руке к лицу.

   Мелкие искорки ползут по коже вслед за движением его взгляда. Потираю руку ладонью в попытке избавиться от них.

   — Раз уж ты будешь жить в моем доме, — наконец доходит до главной темы, по причине которой и пришел среди ночи. Обещание о том, что поговорит со мной позже, я хорошо запомнила. — Хотелось бы услышать твою душещипательную историю о том, как бедную девочку не понимают родители, и бунтарка сбежала из дома, чтобы доказать, что чего—то в жизни способна добиться сама.

   — Ты хочешь розовых соплей? – склоняю на бок голову, ядовито усмехаясь. — Боюсь тебя разочаровать, Матвей. Подобных сентиментальностей жизнь меня лишила. Никаких родителей и желания доказать, что я чего-то стою. Мне вообще иногда кажется, что кто—то там сверху ошибся и отправил меня сюда зря, потому как если бы это было не так, меня никогда бы не оставили в детском доме.

   Обычно после признания о том, откуда я, на лицах собеседников возникает либо выражение сочувствия, либо брезгливость. Лана даже рот от удивления прикрыла ладонью, а потом потянулась мягко гладить мои руки, стоило рассказать ей историю своей жизни, а выражение лица Матвея осталось таким же безразличным, как и несколько секунд назад.

   — Вот оно что. И почему ты осталась без крыши над головой?

   — Потому что хозяйку квартиры не устраивает, что я плачу за аренду с опозданием, — делаю несколько глотков самого вкусного вина, которым наслаждаюсь целый вечер. Никогда раньше не пила такого. Легкое и приятное, без ядреного запаха спирта, как из дешевого супермаркета.

   — И ты решила поплакаться Лане?

   — Никому я не плакалась, — со звоном ставлю бокал на стол, раздраженная беспочвенным обвинением. — Если ты думаешь, что я общаюсь с твоей сестрой только из-за денег, то сильно ошибаешься, Матвей. Такого светлого человека, как Лана, я еще не встречала. И ты ведешь себя по-свински по отношению к ней. Ценил бы хотя бы немного, возможно она бы от тебя не шарахалась, как от стихийного бедствия.

   Матвей вдруг резко встает на кровати и, пройдя грязными кроссовками по покрывалу, спрыгивает прямо передо мной. Отшатываюсь, едва не падая. Сильная рука ловит меня за шею и притягивает к себе.

   — Послушай меня, Рина. Не тебе меня учить как вести себя с мелкой. Если ты думаешь, что пробрала меня своей историей, то ни черта подобного. Каждому в жизни достается то, что если не сломает его, то закалит. Будешь сильной – выживешь, нет – сломаешься.

   Губы психа цедят это в непозволительной близости к моим. Я даже вдыхать перестаю, чтобы не втягивать в легкие его разъедающий запах. Ладонь на шее жжет, а тепло от крепкого тела натягивает струной. Сердце замедляется, а потом начинает гулко биться в ушах.

   Похоже, Матвей тоже чувствует нечто подобное, потому что вдруг кладет большой палец мне на губы и надавливает на них, рассматривая произведение собственного искусства.

   — А ты сильная девочка, Рина, я вижу это. Закаленная, — говорит медленно, а потом вдруг тянется в сторону.

   Слышу звук скользящего по столу бокала. Через мгновение он оказывается у моих губ. Правая рука Матвея стягивает волосы на затылке, запрокидывая мою голову назад. Теплое вино тонкой струйкой льется в рот. Темные глаза гипнотизируют, по-особому хищно наблюдая за своими манипуляциями, пока жидкость стекает по моему языку. Живот стягивает жгутом от власти в его движениях.

   Господи, что ж за реакция такая ненормальная? Почему все действия этого выскочки вызывают внутри какую-то необъяснимую бурю противоречий?

   Псих внезапно убирает бокал, приникает к моим губам и давит на голову, склоняя ее вперед так, чтобы вино перелилось в его рот. Горячие губы вжимаются в мои, опьяняя на короткое мгновение. Голова идет кругом, земля покачивается.

   Короткая колючая щетина царапает, а я не могу понять почему позволяю это делать. Резко дергаюсь назад, и ярко красный алкоголь выливается на мой топ и его белую футболку, оставляя рваные пятна на ткани.

   — Очень сильная, Матвей! Советую не проверять эту силу на деле.

   Голос хрипит, как несмазанные петли, но я выдерживаю темный взгляд. Большой палец его правой руки проводит по своему подбородку, собирая остатки алкоголя, и наглец облизывает его.

   — Было вкусно, Ри. Но будет еще вкуснее.

   Не знаю, что в этот момент его заставляет с упоительной ухмылкой на губах отойти к двери. Мое требование или звонок, раздающийся из кармана его джинсов. Прямо на пороге Матвей останавливается и бросает:

   — Спасибо за мелкую, Ри!

   Только когда дверь захлопывается, я могу присесть на корточки и, обхватив себя за голову, сделать несколько спасительных вдохов.

   Боже, это какое-то наваждение. Сумасшествие. Реакция предательского тела вполне объяснима, но не оправдана. В животе больно пульсирует, а мозги напоминают непроглядный туман. Рина, приди в себя, черт тебя дери! Не смей поддаваться его грязным подкатам. Ты же не одна из тех гусениц-однодневок, что крутятся под его ногами!

ГЛАВА 16

Матвей

   — Да? – отвечаю на звонок отца, проходя по коридору.

   — Матвей, что ты там снова устраиваешь? – басит батя, врезаясь нервными вибрациями в барабанные перепонки.

   Вхожу в комнату и закрываю дверь.

   — О чем ты?

   — О Лане. Я звонил ей вечером, она еле говорить могла. Вся зареванная, в истерике.

   — Сама виновата, — стаскиваю футболку, отводя телефон в сторону, и бросаю её на кровать. — Связалась с местным уродом.

   — Значит слушай меня внимательно, ты перестанешь ее контролировать сегодня же. То, что ты треплешь ей нервы и запрещаешь общаться с другими, никак не убережет ее от того, что случилось с Ксюшей.

   — В том, что случилось с Ксюшей, виноват ты, — сжав зубы, цежу обвинение, всю жизнь висящее топором над нашей семьей. – И если бы не Лана, я бы давно уже съехал от тебя, только ты же хер будешь за ней смотреть. Тебе насрать как на нее, так и на меня с Киром. Как было насрать на Ксюшу в свое время. Поэтому нехер мне ставить условия как себя вести с сестрой. Приедешь, будешь с ней нянчиться сутками, тогда и поговорим!

   Скидываю звонок и швыряю смарт на кровать. Заботливый сильно. Когда мелкой нужны бабки, только отчет ему и предоставляй на какие именно траты, а на свою очередную шваль тратится без раздумий. Мудак.

   По пути в ванную комнату зависаю на фотке матери, стоящей на тумбочке около кровати. Провожу костяшками пальцев по холодному стеклу.

   — Знаю, ты не гордишься мной, ма. Но уж какой есть.

   Утро встречает раздражающим свечением лучей прямо в рожу. Морщусь и переворачиваюсь на бок. В голову вдруг прокрадывается мысль: как же сладко было бы сейчас зажать Ри в кровати и поиграть с ее кукольным телом. После того, что она вчера рассказала, стало немного понятнее ее поведение, нож в сумочке и дикий затравленный взгляд. Девчонке пришлось несладко, с самого рождения не знать какого это спать в собственной комнате, но в ней есть стержень. Стальной и несгибаемый. Наверное, именно он и привлекает меня.

   Другие сучки охотно раздвигают ноги и соглашаются на что угодно, только чтобы угодить и получить удовольствие от бурного секса, эта же вроде сопротивляется, но при этом легко поддается нажиму, если сама себе позволяет отпустить поводья.

   Стоит только вспомнить вчерашнее вино. Привкус пухлых мягких губ шибанул прямо в мозг, когда притянул ее к себе. Даже в трусы не успел залезть, а пробки уже выбило. Странное ощущение, чем-то схожее на то, которое ощущал к Насте в свое время.

   Встаю и, не отказывая собственному желанию, иду в сторону двери Рины, оказавшейся приоткрытой. Ну вот, бля. Похоже, девочка уже проснулась. Торможу около двери и прислушиваюсь к голосам.

   Марина

   — Лана, я не могу, — неверующе качаю головой, в ужасе смотря на всю эту кучу вываленных на кровать вещей, принесенных девчонкой из собственного шкафа.

   — Можешь, Рин! – блондинка в розовой пижаме с котятами сует мне в руки серебристую футболку. — Я уже все решила. Мне одной их ну никак не сносить. А отец даст еще денег потом. Мне хочется тебя порадовать, да и все же когда он приедет, нужно чтобы ты носила мои вещи. Вот кстати сумка от Луи Виттон, — плюхает на простыню дорожную сумку бренда, который я видела раньше только в витринах магазинов, — а от твоей черной нужно избавиться.

   Маленький нос морщится, пока Лана вытаскивает мою видавшую виды сумку из-под кровати и вытряхивает из нее оставшиеся нераспакованные вещи.

    У меня даже дар речи пропадает. Просто наблюдаю за ней, не веря, что все эти вещи теперь мои. Трепетно касаюсь пальцами бежевых шорт. Мягкие, как перышко, не покашлаченные. Восторженная радость просится на волю, сочась изнутри и вынуждая всеми силами ее сдерживать. Так не бывает. Я же не Золушка в конце концов, чтобы вот так просто мне дарили роскошные вещи. Они обязательно превратятся в тыкву рано или поздно, причинив боль. И гораздо сложнее будет отказаться от них потом, когда тело привыкнет носить качество после ширпотреба.

   — Лана, — пытаюсь не рассматривать красивые пуговки на блузке, замок с камушком на топе, выглядывающем из-под кучи одежды, — это слишком много. Мне не нужно столько. Даже носить ведь некуда. На работу такое я не одену, а в клинику...

   — Какую клинику? – карие глаза с интересом впиваются в мое лицо.

   Черт!

   — Да так, навещаю одну знакомую. Да и не привыкла я к таким подаркам, — быстро меняю тему, чтобы не давать ей пищу для размышлений.

   — Привыкай! Все, это не обсуждается, — девчонка звонко чмокает меня в щеку и, навалившись с объятиями, чуть не заваливает на кровать. — Просто скажи, что тебе приятно и ты будешь их носить.

   Мне приятно? Черт возьми, да меня распирает от чувства благодарности. В носу щекочет, а в груди сосет. Обо мне так никогда не заботились. Пусть для Ланы все это тряпье ничего не значит, но это большой жест для меня.

   — Спасибо, Лан! Я конечно буду их носить, потому что как можно отказаться от этой вот юбки? – свожу все на шутку, вытаскивая из кучи разноцветных вещей черную юбку. Не совсем короткую, ведь как я поняла слишком коротких вещей у нее и нет. Семья бдит за внешним видом младшей Кешновой похлеще надсмотрщика в камере.

   — Ну вот и отлично, — оставив на другой щеке еще один звонкий чмок, который я тут же поспешила стереть тыльной стороной ладони, Лана подскакивает с кровати и направляется к двери, на ходу озвучивая просьбу: — Завари, пожалуйста, кофе, если не сложно? У Вали сегодня выходной, а я жутко проголодалась.

   — Окей, — встаю следом и догоняю подругу у двери.

   Выходя, Лана вдруг спотыкается, и через секунду я понимаю причину. На пороге стоит ее братец, сложив на груди руки. Из одежды на нем только боксерки. Девчонка быстро семенит в свою комнату, оставляя нас наедине.

   Невольно опускаю глаза, прослеживая путь кубиков, успешно зацененные мной во время боя, но тут же отвожу взгляд в сторону, успевая заметить, что под боксерками у него все очень нескромно. Я, конечно, помню ощущение твердой эрекции между своих ног, но тогда была возможность лишь чувствовать ее, а наглядная демонстрация все только подтвердила. В щеки ударяет краска. Снова. Почему? Я видела парней и без трусов, когда делила квартиру с ребятами, а те не стеснялись выхаживать перед нами в том, в чем мать родила, но в то время это не вызывало у меня чувства раздражения. Наверное, потому что знала тех с детства, и они мне были как братья. А Матвей…

   — Доброе утро. Раз уж ты идешь на кухню, Ри, завари кофе и мне, — сволочь тянет вверх уголок губ, а я вдруг вспоминаю, как он вчера ими ко мне прижимался.

   — Сам себе завари, я тебе не прислуга, — фыркаю, обходя его и быстрым шагом направляясь вниз.

   Матвей за мной не идет, что значительно облегчает способность дышать.

   Где находится кофе - машина я запомнила еще вчера. Обратила на нее внимание, когда искала вино для успокоения Ланы. У нас в баре стоит подобная. Конечно менее навороченная, но куда нажимать я примерно знаю.

   Ставлю чашку на подставку, тяну за кран, но вместо подачи кипятка, меня едва не обдает горячим паром.

   — Черт, — от неожиданности отдергиваю руку.

   На мою ладонь, все еще удерживающую кран, внезапно ложится мужская и переносит её на другой с противоположной стороны.

   — Ри, здесь же написано Хот Стим, — напрягаюсь всем телом, когда голый торс вжимается сзади в спину, а голос мурлычет, как лев на выгуле.

   Когда успел так бесшумно подойти только?

   Оборачиваюсь и вижу, как Матвей берет мою едва не ставшую вареным мясом руку, подносит к губам и дует на кожу. Совсем как заботливый старший брат, вот только в глазах у него творится нечто не по-братски темное. Замираю, прекращая дышать. Интересно, он бывает заботливым по-настоящему? Без сексуального подтекста, или подобное поведение ему не присуще вообще?

   Не понимаю, почему задаюсь этим вопросом. Доказано поступками ведь, что это животное не может быть нормальным. Матвей проводит языком по моей коже и наигранно заботливо интересуется:

   — Уже не болит?

   — И не болело! – выдергиваю руку и спешу отойти подальше. — Можно было сказать об этом, не лапая меня, Матвей, — говнюк облокачивается на шкафчик так, что теперь для того, чтобы забрать чашки, мне нужно будет протиснуться мимо него.

   — А мне захотелось тебя полапать. Кто мне запретит?

   — Я.

   — Ммм, можешь начинать. Это будет занятно.

   Отворачиваюсь, игнорируя почти что голое тело, и беру с подноса вторую чашку.

   — Матвей, что тебе от меня нужно? – поднимаю на него глаза, тут же замечая, что он смотрит на мои пижамные шорты. Впервые в жизни чувствую себя обнаженной, хотя они дотягивают до середины бедра.

   — А как ты думаешь, Ри? – острый язык облизывает губы, как он всегда делает, намекая на грязные фантазии.

   Бесит.

   — Трахнуть меня.

   — Как вариант.

   — Этого не будет.

   — Почему же?

   — Потому что ты мне не интересен!

   — Врешь!

   — С чего бы?

   — Потому что сама себе не хочешь признаваться, что соски у тебя сейчас торчат явно не от сквозняка.

   Опускаю глаза вниз и сжимаю зубы. Только в эту секунду понимаю, что действительно торчат. Кофе - машина издает сигнал о том, что кофе готов, но я остаюсь стоять на месте.

   — Что полночи вспоминала мои губы на тебе и что сейчас упрямо не хочешь подходить забирать чашку, чтобы не ощущать возбуждение от моего близкого присутствия.

   Вот же скотина. Протест рождается из самых недр. Вскидываю бровь, встречаясь с насмешливым взглядом голубых глаз. Уверенно шагаю вперед и протискиваюсь мимо него. Плевать, что трусь бедрами о мужские ноги, а талией о трусы и то, что в них. На слабо меня брать не надо. Намеренно чуть наклоняюсь, выставляя зад, и забираю чашку.

   Ставлю на её место вторую и, запустив кран, отхожу подальше. Будучи на расстоянии снова встречаюсь глазами с Матвеем. Не знаю, как бы поступил на его месте другой, но эта скотина ухмыляется. Просто лыбится своей надменной ухмылочкой, а потом проходит мимо меня и шлепает по заднице.

   — Еще раз так сделаешь, и я оболью тебя кипятком, — психую на его вседозволенность.

   Кэш останавливается на полпути, медленно оборачивается, бросает мимолетный взгляд на чашку на столе, а потом на меня.

   — Этим? – склонив на бок голову, делает несколько шагов обратно и без размышлений окунает указательный палец в только что приготовленный кофе.

   Удивленный возглас застревает где-то в горле. На мужском лице нет и доли боли. Секунда, две, три, четыре. Я бы уже визжала, а он как будто не в кипятке палец держит, а под проточной водой комнатной температуры. Вот же псих.

   — Как видишь, Ри, я не боюсь боли, — достает покрасневший палец и облизывает его. — Сегодня у нас дома вечеринка у бассейна. Попроси Лану выделить тебе купальник. Желательно как можно более открытый. Хочу полюбоваться на твои прелести, прежде чем вечером наведаюсь в твою комнату!

   — Мечтай, Матвей!

   — Мечты сбываются, Риии! – одарив меня дерзким взглядом, Матвей выходит из кухни, бросив напоследок: — Кстати, передай мелкой, что ей тоже можно прийти.

   Какое великодушие! Закатываю глаза и тычу в ответ средний палец. Хочешь развратный купальник? Черта с два. Я приду так, как посчитаю нужным!

ГЛАВА 17

Матвей

   Вечеринка начинается ближе к вечеру. Когда отец сваливает, я люблю закуражить и замутить что-то адовое около бассейна.

   Телки в открытых купальниках щеголяют от бара к диджею, парни мостят площадку для волейбола. Благо места у нас предостаточно, есть где разгуляться. Клубная музыка рвет негромкими битами, создавая атмосферный фон, чтобы можно было нормально общаться.

   Курт – ротвейлер Рыжего носится по газону, а завидев меня, начинает вертеть своим купированным хвостом и несется в мою сторону. Обожаю этого зверюгу. Народ старается обходить его стороной, потому что парень бывает непредсказуем, но мне этот чертяка знаком с его первых шагов. Мы с Рыжим забрали его у Насти, которой было наплевать на свою разродившуюся сучку. Зверь жил некоторое время у меня, а когда пришлось уехать в клинику, я отдал его Сане. Забирать теперь не намерен, кажется, эти двое неплохо поладили.

   Слюнявая морда тычется в мою ладонь, я приседаю и треплю его за ушами.

   — Ах, ты ж зверюююга! – ржу, когда он лезет мне в рожу языком. — Место, место, я сказал!

   — Развлекаешься? – Рыжий усмехается, наблюдая за нашей игрой, а потом протягивает мне стакан с колой. — Уверен, что не хочешь чего покрепче?

   — Не хочу пока, — выпрямляюсь и, подкурив сигарету, забираю стакан, — я в завязке.

   — Это я вкурил. Но водка - это не дурь.

   — Сначала водка, потом дурь. Не хочу.

   Рыжий кивает, точно помня, как несколько месяцев назад я ужирался в хлам, а ему приходилось вытаскивать меня из помойных клубов. Не имею желания проходить этот путь снова. Кола тоже неплохо, а если сильно прижмет, можно плеснуть туда коньяка.

   — Эй, Кэш, Рыжий, играем? – Серый зовет с импровизированной площадки и подкидывает мяч.

   Я бросаю взгляд на выход из дома. Поймал себя на мысли, что вот уже полчаса как жду появления Рины. Вечеринка началась час назад, а их все нет. Сомнительно, чтобы дикарка решила не прийти. Как я успел понять, она тащится от подобных мероприятий. Неужели готовится для меня? Цунами предвкушения проносится под кожей, стоит представить, как бестия выйдет в охуенном купальнике на тонких лямках. Я уже видел ее в шортах и даже в стрингах, но похоть от этого меньше не стала.

   Отворачиваюсь и, проходя мимо сучек, шлепаю двоих по заднице. Силиконовые куклы хохочут и тут же отбегают в сторону, стоит Курту гавкнуть на их противный смех.

   — Отлично, парень! Так их, — ржу и, отставив на столик стаканчик, присоединяюсь к игре.

   Минут десять так называемой разминки, игры в неполную силу, чтобы разогреть мышцы, а когда я в очередной раз подаю мяч, замечаю, как пацаны внезапно одновременно зависают. Моя смачная подача прилетает в бубен Серому, заставляя того схватиться за голову.

   — Ай, бл*дь, — орет придурок.

   — Играть надо, дебил, а не по сторонам глазеть.

   — Да я не по сторонам.

   Парни начинают улюлюкать, глядя в одном направлении. Прослеживаю их капающие слюной взгляды и охереваю.

   Поступью амазонки вдоль бассейна направляется Ри. Первое, что бросается в глаза, это ни хрена не развратный купальник. Плоский живот спрятан за сдельным куском ткани черного цвета. Зараза специально выбрала такой, бросая мне ответный ход, но сильно прогадала, полагая, что выглядеть будет как монашка из монастыря. Купальник хоть и цельный, но внизу неслабо так натягивается, впиваясь тонкой материей в её гладкую промежность, заставляя всех кобелей вокруг глотать слюни.

   С трудом отлепляю взгляд от подтянутого тела, чтобы подтвердить собственные догадки. Обвожу пацанов взглядом и хмыкаю. Да здесь сейчас пройдет парад из двенадцати членов, салютующих фейерверк из спермы в её честь. И я, кстати, не исключение. Буду маршировать первым, так как стояк уже активно бьётся башкой в шорты.

   — Лежать, придурки! — гаркаю пацанам, которые тут же начинают ржать. — Эта дикарка моя, поэтому соберите с подбородка слюни и пойдите пристройтесь к породистым болонкам.

   Снова возвращаю глаза на Ри. Девчонка берет со стола стаканчик с шампанским и залпом его опустошает. Мне кажется, или закидывается она довольно часто? Еще ни разу не видел ее без алкоголя. Бренди, виски, вчера вино, теперь шампунь. Это привычка или скрытая зависимость?

   — Эй, Курт, сидеть, — от размышлений отрывает приказной тон Рыжего.

   Ротвейлер, проигнорировав указание хозяина, подбегает к Рине и останавливается прямо напротив. Новый человек, он обязан познакомиться. Влажный нос тычется в стройные ноги и обнюхивает бедра. Никогда не думал, что буду завидовать псине. Хочется также уткнуться между ее ног и попробовать на вкус каждую розовую складку.

   Надо отдать долгожданной гостье должное. Ни визга, ни истерик. На ее месте другая бы уже канючить начала и просить убрать монстра подальше. Эта же спокойно приседает перед псом на корточки и очень осторожно протягивает руку, позволяя себя изучить. Курт ведет носом по руке, доходит до локтя.

   — Курт, — орет Рыжий, вынуждая собаку вздрогнуть.

   — Заткнись!