Наташа и волшебное пальто. Лилия Малахова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20

АННОТАЦИЯ

Всем привет. Меня зовут Наташа. Нет, я не та Наташа, у которой коты. Я совершенно другая Наташа, и жизнь у меня совершенно другая, и вообще всё по-другому. Дело в том, что я потомственная ведьма. Ну, в смысле должна быть потомственной ведьмой, потому что моя мама ведьма, мои бабушки с обеих сторон ведьмы, мои прабабушки ведьмы и так далее до царя Гороха - все женщины в нашем роду были ведьмами. И только меня угораздило родиться без колдовского дара. Всё семейство было жутко разочаровано, и лишь прапрабабушка Рогнеда поддерживала меня. И однажды в качестве наследства я получила от неё зеленое пальто...

ГЛАВА 1

Ну, в общем, из аннотации вы всё поняли. Колдовской дар в нашей семье наследовался только по женской линии. И мама, бабушки, прабабушки были чрезвычайно горды собой и своим родом. Ну ещё бы! Целая династия! Хоть почётную грамоту выдавай. И так они бы и гордились собой и дальше, если бы в один прекрасный день в этой замечательной семейке не родилась я. Девочка, напрочь лишенная хоть каких-то колдовских способностей. Выяснилось это на обряде посвящения. Когда мне исполнилось три года, по традиции надо мной должны были провести обряд посвящения. Отпраздновав мой день рождения в кафе, мама, обе бабушки, три прабабушки и единственная бывшая на тот момент в живых прапрабабушка вечером привезли меня на Лысую гору, стоящую в глухом лесу в пятнадцати километрах от города. Именно здесь проходили обряд инициации все ведьмы района. Пока одна из прабабушек читала заклинания, остальные развели костер, водрузили на него котёл и наполнили его зельем. Я была маленькая, наблюдала за ними из машины и помнила только то, что зелье было сиреневого цвета и светилось, как будто внутри зажгли гирлянду. Мои обожаемые родственницы водили хоровод вокруг котла, что-то пели и выкликали. Я хотела спать, но в то же время было жуть как интересно, что же они там такое выделывают? Рядом со мной на блюде лежал жареный петух, и у него была такая аппетитная румяная корочка, что я решила, что как только бабушки закончат свои свистопляски, я оторву кусочек этой корочки и съем. Удивляло только то, что пожарили его с головой, с ногами и с перьями на хвосте. Тут я увидела, как прабабушка Люда посмотрела на небо, ткнула в него длинным узловатым пальцем и сказала "Пора". Я во все глаза смотрела на них, потому что было понятно – именно сейчас начнется самое интересное. И оно началось. Жареный петух, который только что лежал на блюде и естественным образом не подавал признаков жизни, зашевелился, чем до истерики меня напугал. Я заревела в голос, ко мне тут же кинулись все бабушки разом.

   – И кто додумался дитя с петухом оставить?! – грозно вопрошала бабушка Веста, подхватывая меня на руки.

   Никто не сознался, а я была слишком напугана, чтобы сказать, что это она и поставила блюдо с птицей рядом со мной. Пока они спорили, петух поднялся на свои жареные ноги, похлопал лысыми крыльями, выбрался из машины, упал, пропахав клювом борозду по траве, опять встал на ноги, вытянул тощую шею и огласил окрестности хриплым "кукареку". Бабушки замолчали как по команде и торжественной процессией направились к котлу. Произнеся что-то на непонятном мне языке, прабабушка Добрава посадила меня в котел, от чего я заорала ещё громче, испугавшись кипятка. Но страх мой оказался напрасным. Зелье было вовсе не горячим, а приятно тёплым. Родственницы встали вокруг котла, воздели руки к небу и замерли в ожидании чего-то. Они стояли с благоговейным выражением лиц, смотрели на звезды и ждали. Но ничего не происходило. Простояв так с минуту, они начали переглядываться. Прабабушка Добрава вновь повторила своё заклинание, все опять подняли руки и... И ничего.

   – Дай, я скажу! – прабабушка Чёрнава оттолкнула Добраву в сторону, громко и отчетливо произнесла заклинание, руки поднялись к небу.

   – Ты наверняка что-то забыла положить в котёл! – воскликнула прабабушка Чёрнава, поворачиваясь к другой прабабушке.

   – Ничего я не забыла! – рявкнула в ответ прабабушка Зареслава. – У меня с головой, в отличие от некоторых, всё в порядке!

   – А почему тогда сила не приходит к малышке? – грозно подбоченилась прабабушка Чернава.

   – Спроси себя, – огрызнулась Зареслава. – Ты наверняка перепутала заклинания! У тебя всегда по заклинательному делу стояли трояки, а контрольные ты списывала у Марушки. Дай сюда ребенка! Иди ко мне, моя шлаткая! – засюсюкала она. – Эти бапки ну нисего не могут, дулы набитые, а мы сисяс с тобой всё-всё сделаем плавильно, моя дефотька халёсяя!

   Я опять разревелась, потому что мне надоело, что меня то опускают, то сажают в непонятный котёл, а бабушки, настроенные провести обряд любыми силами, вновь встали в круг и подняли руки вверх.

   – Ну и? – спросила бабушка Бояна. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Добрава Мстиславовна, вы точно ничего не перепутали?

   – Нет, ничего! – помрачнела лицом та.

   Она приходилась свекровью Бояне и, само собой, замечаний от невестки потерпеть не могла.

   – Наверняка Зареслава Вадимовна что-то забыла положить в зелье, – добавила она.

   – Вот не надо! – взвилась Зареслава Вадимовна. – Чтобы я да родной правнучке что-то забыла в зелье силы положить? Это вам на ребенка наплевать, а я делаю для неё только самое лучшее!

   – Ага. То-то ты ей шоколадных конфет на Новый год подсунула! – съязвила Бояна. – её всю с ног до головы обсыпало! "Скорую" вызывать пришлось!

   – Всё из-за имени! – сказала бабушка Веста. – Говорила же – надо называть ребенка нашим обычным славянским именем! Столько наших красивых родовых имён! Ну к чему нам какая-то Наталья?

   – Прекратите! – раздался вдруг скрипучий неприятный голос, и в свет костра, опираясь на кривой деревянный посох, вышла прапрабабушка Рогнеда. Сгорбленная, с редкими седыми волосами, завязанными в пучок на макушке, со страшным крючковатым носом, украшенным бородавкой. Она была старшей в семье, матриархом, её боялись и слушались. Честно говоря, именно из-за неё от всех моих бабушек, прабабушек и мамы сбегали все мужья. Уж больно грозная была.

   – Нашли время выяснять отношения, – сказала Рогнеда. – Вы всё делаете правильно.

   – Почему же сила не приходит? – спросила Зареслава Вадимовна.

   – Однажды я такое уже видела, – проскрипела прапрабабушка. – Было это при царе-батюшке Александре Николаиче-Освободителе... Я была совсем юной, лет мне было шестнадцать. Мы тогда жили на Медвежьих балунах...

   – Простите, Рогнеда Борисовна, но нельзя ли побыстрее? Время уходит, – сказала Добрава Мстиславовна.

   Прапрабабушка что-то пожевала сморщенными губами и продолжила:

   – Да... Время уходит... О чём это я... Ах, да. Однажды я уже видела такое. Мы стояли вот так, как вы сейчас, и призывали силу, а она не приходила. Точно так же, как сейчас.

   – И? – спросила бабушка Веста. – Что это значит?

   – Это значит только одно: у девочки нет колдовского дара.

   Слова прапрабабушки произвели эффект громового удара. Родственницы начали переглядываться.

   – Не может быть, – наконец, сказала прабабушка Зареслава. – Мы так ждали эту девочку... Она же наша, как у неё может не быть дара?

   – Ещё как может, – возразила прапрабабушка. – Такое иногда случается в ведьмовских кланах. Генетика, ничего не попишешь. Говорила вам – не путайтесь с обычными мужиками. Рожаете не пойми от кого, а потом "Ах, у девочки дара нет!"... Ладно... Сворачивайте тут всё, пора по домам. А то спать хочется...

ГЛАВА 2

Вот так на этой жизнеутверждающей ноте всё и закончилось. Я росла, мама какое-то время возила меня по знаменитым волшебникам, но те только качали головами: я начисто была лишена хоть каких-то способностей к колдовству. Честно говоря, это меня тогда, да и потом особо не беспокоило. Я не понимала, какой смысл во владении волшебством, если жизнь современных ведьм ничем не отличается от жизни простых смертных. Если вы думаете, что колдуньи по-прежнему живут в непроходимой лесной чаще, варят зелье в огромных котлах и закусывают заблудившимися странниками, то вы глубоко заблуждаетесь. Современные ведьмы переселились в мегаполисы, продукты покупают в супермаркетах и уже лет пятьдесят как не летают на мётлах – они пересели на автомобили. Ну а учиться десять лет только для того, чтобы уметь взмахом волшебной палочки заставить кипеть воду в чайнике мне казалось напрасной тратой времени.

   Когда мне было семь лет, у мамы вдруг начал расти живот. Заметив это, я испугалась, потому что подумала, что мама заболела, но бабушка Веста объяснила мне, что с мамой все в порядке, просто у неё в животике растет ребёночек, и скоро у меня появится братик или сестричка. Появилась сестричка. В отличие от меня Лада оказалась даровитой ведьмой и мгновенно стала гордостью семьи. Все бабушки-прабабушки тут же как будто забыли о моём существовании и дружно принялись нянькаться с ней. Отныне для Ладочки было всё самое лучшее, а мне, как старшей сестре, вменялось в обязанность следить за ней и по первому писку исполнять её капризы. Стоило мне чуть замешкаться с исполнением очередного "дайте-принесите", как на меня набрасывалась мама и кто-нибудь из бабушек: она же маленькая! И чем дальше, тем хуже: Ладочка могла запросто выхватить у меня леденец, отнять фломастеры, изорвать мой рисунок для школы – все только умилялись и запрещали мне хоть как-то высказывать неудовольствие – она же маленькая! В результате к трём годам сестры мы получили неуправляемое чудовище, возымевшее манеру при каждом удобном и неудобном случае падать на пол и заходиться в диком ореве, сопровождаемом дрыганьем руками и ногами. Надо ли говорить, в каком "восторге" я была. Единственная, кто разделял моё отношение ко всему этому, была прапрабабушка Рогнеда. Она только хмурилась, наблюдая очередную истерику Ладочки, а её зеленые глаза под страшными косматыми бровями темнели. К пяти годам Ладочка возымела манеру колотить и кусать всех подряд. Она подбегала к намеченной жертве и наотмашь била кулаком, стараясь попасть по лицу, либо напрыгивала на человека и вцеплялась зубами в руку, в плечо, в щёку – до чего удавалось дотянуться. Доставалось и маме, и бабушкам, и мне. Удивительно – мы все ходили в синяках, но никто не смел сделать замечание распоясавшемуся ребёнку. Полагалось только умиляться. Ведь это наша Ладочка, наша опора и надежда, наследница всех магических даров семьи, будь они неладны! Сделать Ладочке замечание – ну что вы! Ребёнка нельзя травмировать, с ребёнком нужно договариваться! И вообще – она ещё маленькая! Я, чтобы избежать скандалов, просто молча принимала её выходки как данность, ибо проще было сделать, как она хочет, чем потом полтора часа выслушивать от мамы и от бабушек нравоучения. Даже не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не прапрабабушка Рогнеда. Именно она положила конец этому безобразию. Когда мне исполнилось тринадцать лет, она пришла поздравить меня с днём рождения и вручила подарок – набор маркеров для скетчинга и скетч-бук. Это был дорогой набор, в очень красивой бархатной коробке, перевязанный атласной ленточкой. Я точно знаю, что мама мне такой никогда не подарила бы. Я расцеловала прапрабабушку и только хотела открыть подарок, как на меня налетела Ладочка и с криком "Это мне, это моё!" вцепилась в коробку. Обидно было до слёз – маркеры ей совсем не нужны, она их просто переломает, а что не сломает, то расшвыряет по комнате, ей было важно отнять у меня. Я, твердо намеренная подарок не отдавать, потянула коробку на себя, и тут услышала голос мамы:

   – Ну отдай ей, она же маленькая!

   И тут меня прорвало.

   – Нет! – крикнула я. – Это мой подарок! Это мне подарили!

   – Как тебе не стыдно?! – ужаснулась бабушка Бояна. – Тебе тринадцать, а ей только шесть!

   Вдохновленная такой поддержкой Ладочка огласила дом ввинчивающимся в мозг визгом. Она визжала во всю глотку, топала ногами и продолжала тянуть коробку на себя. И тут ей в живот уперся посох прапрабабушки Рогнеды.

   – А ну-ка, отойди от сестры! – прозвучал грозный старческий голос. – И не смей без разрешения трогать её подарок!

   Опешившая Ладочка замерла с открытым ртом и, ища поддержки, оглянулась на мать и на бабушек. Те тоже были шокированы поступком Рогнеды Борисовны, но выступить против матриарха никто из них не посмел, уж больно крут был характер у прапрабабушки. Поняв, что защищать её никто не собирается, Ладочка выпятила нижнюю губу, засопела и вдруг наскочила на прапрабабушку и замахнулась, чтобы ударить её в лоб. Но костлявая старческая рука ловко схватила сестрицу за плечо, развернула, задрала подол платья и нанесла всего один смачный шлепок по заднице. Все дружно ахнули и затихли, и в этой тишине прозвучал голос Рогнеды Борисовны:

   – Противная девчонка!

   Лицо Ладочки сморщилось, губы скривились, но даже она не решилась зареветь, опасаясь получить второй поджопник. А прапрабабушка встала и сказала, уткнув ей в нос крючковатый сухой палец с длинным жёлтым ногтем:

   – Ещё раз так сделаешь – превращу тебя в гусеницу.

   Сказав это, она кликнула своего толстомордого чёрного кота Маркиза, с которым никогда не расставалась, и направилась к выходу.

   Я торжествовала. Ну наконец-то сестрица получила по заслугам! А у меня появилось прекрасное "успокоительное средство" для неё: как только она переставала видеть берега, я говорила, что пожалуюсь бабушке Рогнеде. Действовало безотказно. Ладочка теперь побаивалась меня, и мы наконец-то нашли способ мирного сосуществования под одной крышей. Я не трогала её, она не трогала меня. И пусть мать и бабки считали меня эгоисткой, зато мои вещи были отныне в полном порядке, не сломаны и не разбросаны. А в семь лет Ладочку отвезли в закрытую магическую школу, откуда она приезжала только на выходные и на каникулы. Семья связывала с ней большие надежды. Расположение звёзд в момент её рождения указывало на то, что она обладает очень сильным даром. И вся родня почему-то решила, что именно моя сестра сделает наш клан самым могущественным российским ведьмовским кланом. Мама и все бабушки самозабвенно прислуживали ей. Стирали её вещи, прибирались в её комнате, кажется, даже сахар в чашке ей размешивали. В мои обязанности входило "помогать" Ладочке делать задания, которые ей давали на каникулы и на выходные. Я постоянно что-то лепила, рисовала, склеивала, причем зачастую забив на свои уроки. А как иначе? Ладочке надо! Что касается меня, то вся семья дружно отправила меня в теневой бан. Они посчитали предательством то, что я вроде как выступила против сестры, да ещё и бабушку Рогнеду подключила. Открыто меня не прессовали, но всегда, как только вставал вопрос выбора, то варианты даже не обсуждались – Ладочке надо, а Наташа сама, сама. Все мои желания и нужды игнорировались, никакой помощи от родственников я не получала. Без помощи репетиторов закончила школу, одного балла не дотянув до золотой медали, и поступила в художественную академию на бюджет. Так в клане ведьм появилась вольная художница. Что поделать, в семье не без урода. И пусть они теперь с этим живут. Впрочем, иногда я всё-таки чувствовала себя виноватой и думала, что, может, я на самом деле не права? Как ни крути – сестра, всё-таки... А та отжигала по полной. Оказалось, что одного ведьмовского дара маловато будет. Ещё и учиться надо его применять. А училась Ладочка из рук вон плохо, потому что не привыкла трудиться, но любила получать всё на халяву, просто за то, что она есть. Со скрипом окончила четыре класса начального курса, и то только потому, что маменька и бабушки заваливали классную даму дорогими подарками. Ладочке, так и быть, вывели тройки в аттестате начальной школы, чтобы она не осталась на второй год, но классная намекнула, что на среднем курсе у неё уже будут разные учителя, и решать вопрос с учебой девочки будет несколько сложнее. Родителям бы прислушаться, но куда там! Очарование Ладочкой было столь велико, что они не желали видеть в ней хоть какие-то недостатки. Я продолжала учиться в академии, а Ладочка совершенствовалась в делании пакостей окружающим. К концу шестого класса девица вдруг вообразила себя первой красавицей школы. Честно говоря, она была симпатичная: блондинка с ослепительно голубыми глазами и кудрявыми волосами, обрамлявшими кукольное личико. Но не сногсшибательная красавица. Однако её самомнение дорисовало всё необходимое и вуаля! – звезда родилась. Она начала заигрывать со старшеклассниками, чем вызвала неудовольствие их девушек. её предупредили раз, предупредили два, а потом просто какая-то твердая девичья рука поставила фингал под глаз. Скандал был страшный. В школу нагрянула родня чуть ли не всем составом, угрожали заклятиями и жалобами в департамент, хотя директор школы прямо заявила, что шестикласснице надо думать об учёбе, а не о мальчиках.

   – Но она же маленькая! – хором закричали мама и все бабушки.

   – Вот именно! – подтвердил директор. – Вам не кажется, что двенадцатилетней девочке рано забивать себе голову отношениями? Вы бы лучше обратили внимание на её успеваемость!

   Обо всем этом прапрабабушке Рогнеде с возмущением рассказывала мама, когда они привезли свою ненаглядную "из этой ужасной школы" домой на недельку отдохнуть после полученной физической и психической травмы. Бабушка Рогнеда только хмыкала в ответ и с плохо скрываемым злорадством посматривала на Ладочку, сидевшую в кресле у камина и сиявшую "фонарем".

   – Что вы хмыкаете, Рогнеда Борисовна? – возмутилась родительница, доставая волшебную палочку. – Я считаю, что вы вообще должны были поехать с нами!

   Она произнесла заклинание, и фингал под глазом сестры исчез. Ладка с облегчением вздохнула и пошла краситься.

   – С чего бы это? – хмыкнула бабушка. – Вас пятерых там было мало? И получила эта лентяйка то, что заслужила. Ещё и мало – в моё время её дёгтем бы обмазали и в пуху изваляли бы за такие проделки. На что она рассчитывала, пытаясь отбить чужих парней?

   – Ах, Рогнеда Борисовна! – бабушка Веста даже вскочила со стула. – Как вы можете так говорить, она же...

   – Маленькая, ага, – продолжила за неё бабушка Рогнеда. – Вы сами сажаете её себе на шею. И сами же взвоете от неё потом, лет через семь. Она сейчас уже берегов не видит.

   – Ну знаете ли... – мама надула губы. – Вы ведете себя не по-родственному.

   – Зато меня никто не считает сумасшедшей, – отрезала Рогнеда Борисовна, подхватила под мышку кота, щелкнула пальцами и исчезла.

   В общем, скандал кое-как замяли. Я старалась сводить контакты с сестрой к минимуму, она тоже не горела желанием иметь со мной нежные отношения. Так мы и существовали под одной крышей – не замечая друг друга. Надо сказать, что из-за постоянного желания не быть замеченной, я росла молчаливой и стеснительной. Я боялась сказать лишнее слово, возразить из-за боязни, что меня сейчас будут стыдить. У меня напрочь отсутствовало умение отстоять свои интересы и желания, мне было легче уступить, чем спорить. Из-за этого у меня не было друзей. А когда в институте начали складываться пары, мальчики меня как будто не замечали. Так все мои однокурсницы к окончанию учёбы были замужем или хотя бы имели парней. А я была одна.

ГЛАВА 3

Время пролетело быстро, и вот я новоиспечённый графический дизайнер. Работу пришлось искать долго – вчерашнюю студентку никто не хотел брать, не помогало даже отличное портфолио. Год я перебивалась разовыми заработками, которых едва хватало на еду. Наконец, мне удалось устроиться на место какой-то декретницы в небольшое проектное бюро, занимавшееся дизайном жилых помещёний. Зарплата была не особо приятной, но кто ж мне будет больше платить? В ночь перед первым рабочим днём я даже неделю плохо спала – так волновалась. А утром меня охватила паника – а вдруг я не смогу? Вдруг не справлюсь? И надо мной все будут смеяться. И меня будут стыдить. И будут показывать пальцем. Я то и дело вздыхала и даже не смогла допить кофе. Что ж, надо собираться.

   Я немного подкрасилась и вышла из дома. Десять шагов до калитки, повернуть направо и прямиком сто метров до автобусной остановки. Ноги слегка подкашивались, но идти надо. Стоило мне очутиться на улице, как в мои уши вонзился звонкий безостановочный лай. Ну конечно! Соседка Алла Владимировна выгуливает свою Дусеньку. Алла Владимировна была пышнотелой дамой возрастом за шестьдесят, женщиной глубоко одинокой: с мужем она развелась лет тридцать назад, дети выросли и разъехались по миру. Оказавшись лицом к лицу перед перспективой беспросветного одиночества, она всю свою невостребованную любовь и заботу вложила вот в эту Дусеньку, избаловав её до предела. Дусенька представляла собой тонконогий сгусток злобной субстанции весом два килограмма с выкаченными смотрящими в разные стороны глазами, с количеством агрессивности, которой хватило бы на десяток кавказских овчарок. У неё была милая манера бросаться на людей и хватать их за ноги. Мелкие зубы Дусеньки не могли нанести серьезного урона, но колготки женщинам она рвала постоянно, да и укус сам по себе малоприятная вещь. Сколько ни просили соседи Аллу Владимировну как-то контролировать свою любимицу, например, выгуливать её на поводке, их обращения не находили отклика. Алла Владимировна впадала в недоумение: Дусеньку на поводок? Это как? В её понимании посадить собачку на поводок значило нанести ей смертельное оскорбление, которого Дусенька не пережила бы и скончалась бы в жестоких муках от инфаркта. Более того, Алла Владимировна совершенно не понимала, от чего это люди не прыгают от восторга, когда Дусенька хватает их за ноги. По её мнению, это было очень мило. Вот и сейчас она стояла и улыбалась и не делала ничего для того, чтобы предотвратить покушение. Я вздохнула. Проскочить незамеченной не получится – Дусенька сразу меня засекла, умолкла на пару секунд, а потом из недр щуплого тельца раздался звук, похожий на тот, что получается, когда очень быстро проводят пальцем по зубьям расчески – Дусенька зарычала. Я посмотрела на Аллу Владимировну, но та по-прежнему стояла с умильной улыбкой на лице. Понятно. Значит, всё будет как обычно. Я сделала шаг. Зубья расчески затрещали громче. Колготки жалко. И ноги тоже. Я сделала второй шаг, и микроскопическое тельце, упакованное в нелепую курточку, ринулось вперед. Мгновение – мелкие остренькие иголки впились в мою лодыжку. Дусенька начала жевать мою ногу. Я замерла, не зная, что предпринять. Алла Владимировна не двигалась с места и с умилением смотрела на висящую на моей ноге собачонку. Дусенька продолжала глодать мою ногу, и я чувствовала, как рвутся колготки. В душе у меня всё кипело от возмущения, но я так и не смогла высказать его вслух. Собаченция увлеченно мусолила мою лодыжку, и оставалось только трясти ногой в надежде, что она сама отвалится.

   – Собака! – радостно выдохнула Алла Владимировна. – Что с неё взять? Она меня так защищает!

   Я наконец-то стряхнула Дусеньку с ноги и пошла дальше. "Что с неё взять!" Действительно... Она же маленькая.

   В бюро работало четверо дизайнеров, все женщины, я пришла пятой и была моложе всех. Остальным было под тридцать или чуть больше тридцати. Из них две – Оля, она же начальница, и Таня – были замужем, одна – Алёна – в разводе, четвертая – Вера – как я поняла, родила вне брака от любовника, который шестой год обещал ей вот-вот развестись с женой, с которой у него "уже давно ничего не было". В первый же день девочки разузнали обо мне всё: что я только что из института, что не замужем, что детей нет, парня тоже нет. Отнеслись ко мне дружелюбно, во всяком случае, никаких косых взглядов я не заметила. Два дня мне дали на то, чтобы освоиться, а на третий мне уже поручили первый заказ – проект дизайна квартиры-студии для молодоженов. Конечно, я страшно боялась – всё-таки мой первый самостоятельный проект. Но у меня всё вышло! Я успешно с ним справилась и сразу получила второй заказ. После того, как и его сдала, Ольга меня похвалила:

   – А ты молодец. Упорная и делаешь хорошо. Тренируйся пока на дешевых заказах, а через годик, если выдержишь, на более сложные перейдешь.

   Что и говорить – это было приятно. Конечно, я мечтала о мировой известности, о крупных заказах, о состоятельных клиентах, но... Всё это были фантазии начинающего художника, и пока моими клиентами были молодые парочки с ограниченным бюджетом, желавшие хоть как-то приукрасить свои однушки. Даже двухкомнатные квартиры попадались редко. Тут я узнала, насколько тяжело работать с людьми. Половина клиентов не знала, чего хотят, вторая половина знала, но не могла описать словами. Работать приходилось больше полагаясь на интуицию, но все равно каждый заказ приходилось переделывать по несколько раз. Но главное – я всегда успевала уложиться в сроки и по большому счету работала наравне с опытными коллегами. Всеми, кроме Веры. У нас не было принято сплетничать друг о друге, но всё очень быстро стало понятно и без сплетен. Вера работала хуже всех. На каждый проект у неё уходило гораздо больше времени, чем у остальных, а поскольку мы к окладу получали процент от сделки, то и зарплата у неё была меньше всех. Её сильно злило то, что я, пришедшая на место на три месяца позже неё, получала больше. Знаю, что она пару раз просила о прибавке, но Ольга ей отказывала. Вера злилась, обижалась, но ничего поделать не могла.

   – Она будет просить тебя помочь с работой – не вздумай помогать, – предупредила меня Алёна месяц спустя. – Она любит на шею присесть. А ей за это платят. Пусть работает как положено.

   Ну что сказать – Алёна как в воду смотрела. Прошло ещё недели три, и Вера подошла ко мне.

   – Ты не глянешь мой проект? Что-то вроде всё сделала, а что-то не так.

   – Давай гляну, – согласилась я, даже не подумав, и только потом вспомнила слова Алёны. Но пути назад не было – сказала, значит, сказала. Я пришла за стол Веры, посмотрела проект.

   – Ну смотри, у тебя мебель в викторианском стиле, а помещёние оформлено в романском стиле. А камин вообще шале. И золотистые обои сюда никак не подходят. Здесь нужно что-то натуральное – дерево, кирпич, пробка, камень.

   – Спасибо! А я всё думаю, что не так? – заулыбалась Вера.

   Я пошла к себе и встретилась взглядом с Алёной. Она покачала головой, а я отвела глаза в сторону. Я, конечно, надеялась, что Вера этим и ограничится. Но увы. Она стала обращаться ко мне на постоянной основе. А мне не хватало мужества отказать ей.

ГЛАВА 4

Вот так и пошло время. Взрослая жизнь, о которой я мечтала в детстве. Но что кривить душой – всё было не так уж и плохо. Я наконец-то стала самостоятельной, и теперь не надо было унижаться и просить маму что-то купить. Работа мне нравилась, и в целом меня всё устраивало. Конечно, жизнь была не без печалей – за год одна за другой как-то разом ушли наши бабушки, и только прапрабабушка Рогнеда всё ещё жила. Даже не знаю, сколько лет ей было. Кажется, не меньше двухсот. Она уже перестала выходить из своего дома на опушке леса, я раз в два дня навещала её, привозила продукты, готовила, убиралась. Ни мама, ни Ладочка ни разу не съездили к ней после того скандала – обиделись. Я отчетливо понимала, что скоро и её не станет, единственного человека, который охранял и защищал меня, поддерживал в трудную минуту, с которым можно было откровенно поговорить, не боясь, что поднимут на смех или растреплют всем и каждому. Каждую свободную минутку я стремилась приехать к ней с чем-нибудь вкусненьким, порадовать её. Она не подавала вида, но я видела, как загорались жизнью её выцветшие глаза, стоило мне переступить порог. Она доставала из старинного буфета две синие с золотым ободком чашки из тонкого фарфора, ополаскивала их и взмахом волшебной палочки заставляла вскипать воду в чайнике. Я заваривала чай, и мы сидели за старым дубовым столом у окна, слушали, как шумит по крыше дождь и пили горячий чай с печеньем... Бабушка была молчалива, больше говорила я, а она слушала. Но это ведь так ценно, когда кто-то может тебя выслушать! Закончилось лето. И буквально в первый же день сентября, когда я была на работе, меня словно толкнули: бабушка! Мною овладело странное беспокойство, бабушка Рогнеда как будто звала меня. Каждой частичкой своей души я понимала – надо срочно мчаться к ней. Промаявшись с час, я все-таки выключила компьютер и отпросилась у начальницы. Дом стоял за городом, добраться до него можно было либо на электричке, потом три остановки на автобусе и километр пешком, либо на такси. Я позвонила в такси – оказалось слишком дорого. Дождь, видите ли, спрос на машины повышен. Что ж, придется добираться на перекладных. Благо, вокзал недалеко от работы. Электричку пришлось ждать всего двадцать минут, через две остановки я шагнула из вагона в ливень. Бегом добежала до автобусной остановки – даже зонт не спасал от лупящих капель дождя. А вот на автобусной остановке я застряла минут на двадцать, и за эти двадцать минут я промокла насквозь. Наконец, подъехал автобус, дымящий так, словно все пассажиры разом решили закурить махорку. Скрипя и стеная на каждом ухабе, как будто жалуясь на тяжелую жизнь, древнее средство передвижения всё же довезло меня до деревни Большие Змеюки и выплюнуло фактически в голое поле. Что ж, вон он, бабушкин дом, виднеется сквозь дождевую завесь. Последний рывок... Лишь бы с бабушкой всё было в порядке.

   Ещё за сотню шагов я увидела около забора мамин автомобиль. Значит, я не ошиблась – с бабушкой на самом деле что-то случилось. Охваченная волнением, я вошла во двор. Неужели я опоздала? Я огляделась. На заборе и на крыше сидело несколько воронов. Нет, не опоздала... Фу-ф... Я вошла в дом, поставила зонт у порога и замерла, ибо услышала голос матери.

   – ... Вы должны сказать, где он...

   Возникла довольно долгая пауза, а потом бабушка ответила:

   – Понятия не имею...

   – Рогнеда Борисовна, – настаивала мать, – вы же понимаете, что это для блага всей нашей семьи. Мы так долго искали этот артефакт. Магия указывает, что именно вы держали его в руках в последний раз...

   – Бабушка, ну будет вам капризничать, – послышался голос Ладочки.

   Она тоже здесь. Значит, всё очень серьезно.

   – Ну пообижались и хватит, – сказала сестра. – Ну извините, не права была. Ну я же была маленькая! Мы же родственники, а в жизни чего не бывает.

   – Рогнеда Борисовна, прошу вас, – опять заговорила мать. – Это же наша семейная реликвия. Она должна быть у нас, в наших руках. Только подумайте – ведь она может попасть в совершенно чужие руки. Это несправедливо по отношению к нам. Ладочка наследница и хранительница дара. Артефакт должен остаться у неё.

   Чего они добиваются от бабушки? Приехали аж вдвоём, сестрица даже поборола свою неприязнь к прапрабабушке. Что-то очень важное стоит на кону. Тут под моей ногой скрипнула половица. Послышались шаги, и мама выглянула в прихожую. По её удивлению стало понятно, что она не ожидала увидеть меня.

   – Наташа? – она даже нахмурилась. – Что ты тут делаешь? А мы вот с Ладочкой приехали проведать нашу Рогнеду Борисовну.

   – Я тоже приехала её проведать, – ответила я и прошла в спальню.

   При первом же взгляде на бабушку моё сердце сжалось, ибо было понятно: конец близок. Бабушка лежала на кровати бледная, с заострившимися чертами лица, Маркиз лежал рядом с ней и беспокойно мурлыкал, словно хотел утешить сам себя. Мать и сестра переглянулись и вышли в коридор.

   – Бабушка!

   Я кинулась к ней, взяла её за руку и ужаснулась – её пальцы показались мне ледяными.

   – Наташа, – голос бабушки прозвучал совсем тихо, но в нём была слышна радость.

   – Я здесь, бабуля, – сказала я. – Что я могу для тебя сделать?

   Бабушка медленно повернула ко мне голову и сказала:

   – Принеси мне чаю... Горячего... Попьём чайку... Как раньше...

   – Да, конечно!

   Едва сдерживая слезы, я метнулась на кухню. Пользоваться магией я не умела и поэтому поставила чайник на газовую плиту под молчаливо-презрительные взгляды матери и сестры. Чайник закипал невообразимо долго – целую вечность. Наконец, свисток зашипел, закашлял, выплюнул сноп горячих капель и выдал сиплый свист. Я быстро наполнила две чашки и кинулась к бабушке.

   – Спроси у неё про артефакт, – шепнула мать, когда я пробегала мимо неё.

   Я подбежала к кровати, поставила одну чашку на тумбочку, а вторую... Я заметалась, не зная, что делать. Надо как-то приподнять бабушку...

   – Поставь сюда, под руку, – сказала она.

   Я осторожно поставила чашку на матрас, бабушка обняла её ладонью и вдруг счастливо заулыбалась.

   – Как тепло... – сказала она. – Ты всегда приносишь тепло... Хорошо...

   Она лежала с закрытыми глазами и улыбалась чему-то такому, что видела она одна. Может быть, она вспоминала детство и своих маму и папу. Или юность и первую любовь. А я сидела рядом и не сводила с неё глаз, боясь упустить что-то очень важное. Вдруг бабушка открыла глаза.

   – Мой дар... Я так хотела бы передать его тебе...

   – Ты можешь передать его моей сестре.

   Бабушка поджала губы и покачала головой:

   – Это противная девчонка ничего от меня не получит... Как я счастлива, что в моей жизни была ты...

   Тут Маркиз перестал мурлыкать и поднял голову вверх. Я тоже посмотрела наверх и увидела, что потолок исчез, а вместо него открылось что-то вроде портала, как их показывают в кино. Портал светился холодным синим светом, и в нем кружились такие же синие холодные огоньки.

   – Что ж, – сказала бабушка, – мне пора. Не бросай Маркизика.

   – Нет, нет, бабулечка... Не надо! – вскрикнула я, хватая её за руку, но пои пальцы прошли сквозь нее – бабушка начала исчезать, как будто растворяться.

   – Пальто... – тихо прошептала она.

   – Что? – я наклонилась ближе.

   – Никому не отдавай пальто, – сказала бабушка.

   – Мама спрашивает, где артефакт, – всхлипнула я.

   – Пальто-о-о... не отдава-а-ай... – тихо прошелестела бабушка и в тот же миг исчезла. Чашка с чаем упала, и чай разлился по кровати. Маркиз удивленно оглядывался по сторонам, не понимая, куда делать любимая хозяйка. В комнату вбежали мать и сестра и замерли на пороге.

   – Она сказала, где артефакт? – спросила сестра, обведя взглядом комнату.

   – Нет, – с раздражением ответила мама. – Она всегда была невероятно упрямой.

ГЛАВА 5

Маркиз на новом месте освоился быстро. Он сразу с деловым видом обошёл весь дом, моментально определил холодильник и выходную дверь – две самых важных вещи в жизни кота. Проведя инспекцию жилья, кот привалился пушистым боком к моей ноге и начал обтираться. Я протянула руку, кот привстал на задние лапы и боднул головой мою ладонь. Я похлопала по колену, и Маркиз запрыгнул мне на руки. Комната огласилась басовитым урчанием.

   – Хороший, хороший, – сказала я, поглаживая шелковистую шерсть.

   Маркиз затарахтел ещё громче и начал мять лапами моё плечо. Вот так мы и начали жить – я и Маркиз. Я каждый день уходила на работу, оставляя коту корм и воду. Пока было тепло – держала открытым створку окна, чтобы он в любой момент мог уйти на улицу или вернуться с прогулки. Маркиз проникся ко мне дружескими чувствами и редкий день не встречал меня у крыльца. Услышав мои шаги, он радостно бежал навстречу, держа хвост вертикально, и обязательно здоровался довольным "Мыр-р-р". При этом он явно испытывал негативные чувства к моей сестре – при каждом удобном случае он подскакивал к ней и прыскал ей на ногу. Сестра приходила в бешенство, визжала, топала ногами, но Маркизу, кажется, это только доставляло удовольствие. Отбежав на безопасное расстояние, он садился и со злорадным видом наблюдал, как истерит моя младшая сестра. Он в принципе обнаглел. Спать укладывался где хотел, и никто не смел его прогнать. Он беззастенчиво воровал еду со стола, причём выбирал лучшие куски, и никто не смел на него прикрикнуть – он же был фамильяром, и кто знает, на что он был способен. Стоило ему первый раз выйти на улицу, как буквально через пять минут до нас донеслись страшные рыки – котик навёл шороху среди местной кошачьей мафии. Удивляться было нечему – видом Маркиз больше походил на исчадие ада, нежели на милого домашнего питомца: он был в два раза крупнее обычных котов, его довольно длинная угольно-чёрная шерсть торчала клоками, одно ухо было порвано, и он умел одним взглядом сквасить желание пообщаться у любого оппонента. А походка? У него была тяжелая походка чемпиона ММА. Поэтому прежний лидер сдал свои позиции практически добровольно да ещё и был рад, что не получил леща от чёрного монстра. С тех пор, едва Маркиз показывался в саду, как все коты моментально исчезали из боязни нарвать себе пачку неприятностей. Его боялась даже соседская овчарка – она благоговейно замирала при появлении Маркиза и боялась лишний раз вздохнуть. Меня всё это вполне устраивало, но имелось одно обстоятельство, делавшее жизнь в доме малоприятной – стоило мне переступить порог дома, как в мозг вгрызался бубнёж Ладочки – она постоянно зудела, что хочет машину. Я не вмешивалась в их с матерью беседы – пусть делают, что хотят, лишь бы нас с Маркизом не трогали. Они ждали оглашения завещания, чтобы сразу продать дом с землей. Я даже не сомневалась, что Ладка таки выбьет у матери машину. А когда было иначе? А вот лично я ни на что не рассчитывала. Всё будет как обычно – Ладочке надо, она маленькая, а ты, Наташа, сама, сама. Ну и пусть. Пусть забирают себе всё.

   Когда, выждав положенные тринадцать дней, я приехала в дом, чтобы разобрать оставшиеся от бабушки Рогнеды вещи, то обнаружила, что в доме все перевернуто верх дном. Содержимое всех ящиков от тумбочек, комодов и шкафов было вытряхнуто на пол, напольные ковры сдвинуты, кое-где даже отодрали обои со стен. Все магические книги и предметы исчезли, что дало мне повод думать, что мать и сестра что-то искали. Наверное, тот самый загадочный артефакт. Я понятия не имела, о чем речь, но, судя по всему, эта вещь на самом деле была очень важна для них. Интересно, они нашли его? Я прошла по дому, расправила ковры, подобрала всё, что валялось на полу. Когда я хотела закрыть дверцу платяного шкафа, то заметила в его глубине нечто непривычно яркое для этого дома. Я достала вещь. Это оказалось пальто. Осеннее пальто приятного салатового цвета. Оно было какое-то странное – не модное, но в то же время очень красивое, такое надень – люди оборачиваться будут: длиной чуть ниже колен, приталенное и расклешенное к низу, с отложным воротником. Очень даже элегантное. Было видно, что его не носили, но понятно, что висит оно в этом шкафу очень давно и при этом сильно выделяется из всех остальных старых, почти древних вещёй. Старушки такое не носят. Да я никогда и не видела его на бабушке. И я, кстати, не отказалась бы от такого. Мне, творческой личности, как раз. Я хотела повесить пальто на место, но услышала, что кто-то поднялся на крыльцо, и спустя секунду в дом вошли мама и Лада. Они явно не ожидали меня здесь застать.

   – Что это ты тут делаешь? – спросила сестра.

   – Сегодня же тринадцатый день, я приехала вещи забрать.

   – А мы пришли вещи на помойку отнести, – ответила мама. – Что ты тут забирать собралась – непонятно. Мы будем дом продавать, всё это барахло надо выкинуть. Что получше заберём, а остальное на выброс.

   – Что это у тебя? – спросила Ладка. – Пальтишко прикупила?

   Она выхватила пальто у меня из рук и начала рассматривать.

   – Ну и старьё! В таком сейчас никто не ходит! – презрительно фыркнула она.

   Я забрала пальто назад и отошла подальше. Сестра скривила губы и отвернулась. Мама взмахнула волшебной палочкой, и разбросанные по полу вещи начали укладываться в пакеты.

   – Фотографии-то хоть не выбрасывайте! – сказала я, поймав стопку старых фотокарточек на пути к пакету.

   – Можешь забрать их к себе, – сказала мама.

   Я молча достала из сумки пакет и начала складывать в него фотокарточки. Была бы моя воля – я не выбрасывала бы ничего. Мне был дорог здесь каждый предмет, каждый клочок, даже если это вырванный из тетради лист. Но, конечно, я понимала, что всё это некуда деть и незачем хранить. В общем, из дома я забрала только фотографии и те самые синенькие с золотом чайные чашки. Прежде чем уйти, я постояла на пороге, прощаясь с домом. Жаль, конечно, что мама решила его продавать... Но жить в этой глуши невозможно. Тут даже магазина нет.

   – Наталья, ты идёшь? – донесся из прихожей голос мамы.

   – Да, сейчас, – отозвалась я, сделала шаг к порогу и тут меня осенило. Пальто! Бабушка же говорила про пальто! Но какое? Я быстро распахнула шкаф. Пальто в нем было одно – то самое, зелёное. Я обежала весь дом, заглянула в чулан и даже на чердак. Больше никаких пальто в нём не было. В пакеты мы точно ничего такого не складывали. Выходит, это то самое пальто? Хм... Странно, что бабушка так заботилась именно о пальто. Кажется, она о Маркизе переживала меньше.

   – Ну что ты там возишься? – крикнула мама. – Мы сейчас уедем без тебя!

   – Иду! – ответила я, подхватила пальто и пошла к выходу.

   Стоило мне сесть в машину, как она наполнилась запахом нафталина и ветоши.

   – Чем это так воняет? – сморщила нос сестра. – Фу! Ты это старье с собой взяла? – с ужасом спросила она, заметив пальто. – Ну это вообще! Выкинь эту гадость! Мало нам её кота, теперь ещё и это!

   – Нет, не выкину, – возразила я.

   – Мам! – обратилась Ладочка к маме. – Ну скажи ей!

   – Да, Наталья, – спохватилась мать. – Зачем оно тебе? Кот этот, теперь пальто. Выкинь, а то весь дом провоняет.

   – Я взяла его на память о бабушке.

   – А что разве мало фотографий и чашек? – спросила мама. – Зачем?

   – Носить буду! – брякнула я первое, что пришло в голову.

   – Ты настолько обнищала, что не в состоянии пальто себе купить? – фыркнула сестра. – Тараканов не занеси в дом с этим хламом.

   Я ничего не ответила. Всё равно Ладку не переубедить. А дома я закрылась в своей комнате, взяла пальто и подошла с ним к окну, чтобы как следует рассмотреть. Ткань была очень приятная – мягкая, чувствовалось, что она из натуральной шерсти. И цвет очень приятный. И размер... Как на меня. Я немного подумала и надела его. Удивительно – оно село точно по фигуре. Я подошла к зеркалу, повертелась перед ним. А что, ничего. Вполне можно носить. Ну и пусть не трендовое. Оно красивое и мне как раз – вот что главное. Решив, что пальто завтра же надо будет отнести в химчистку, я положила его на стул, и занялась другими вещами. Поставила чашки на стеллаж с книгами, фотографии убрала в тумбочку – надо будет купить для них большой альбом. Постояла перед стеллажом, поплакала. А повернувшись, увидела, что Маркиз устроился на том самом пальто. Я подошла к нему и начала гладить по круглой голове. Кот совсем по-человечески вздохнул.

   – Ну что, Маркизик, – сказала я ему, – нету больше нашей бабушки.

   Маркиз на мгновение приоткрыл глаза и глянул на меня двумя зелеными огнями. Я не стала беспокоить кота и забирать у него пальто. Пусть поспит на единственной знакомой ему вещи, бедолаге так будет проще привыкнуть к новому дому. Порыдав ещё раз, я выпила две чашки горячего чая и легла спать, с головой укутавшись одеялом. Я думала, что мне приснится бабушка, но мне почему-то снился какой-то мужчина в старинной одежде, красивый, как кинозвезда. Он улыбался мне и протягивал руку, но даже во сне я жалела, что это был всего лишь сон...

ГЛАВА 6

На следующий день, который по счастью был выходным, я решила почистить пальто. Погода была отличная. Я вышла во двор, разложила пальто на скамеечке. Ну что. Да, оно, конечно, слегка запылилось, но вид у него вполне приличный. Но в химчистку отдать все-таки надо – пахнет от него старым, сестра была права. Счистив шерсть кота и как следует вытряхнув вещь, я вернулась в дом и, переступив порог, едва не была сбита бегущим ночным горшком. Горшок на кривеньких ножках промчался мимо меня, с грохотом врезался в стену, завибрировал и исчез. Тут послышался голос сестры:

   – Я хочу машину!

   – Ну, Ладочка... Ты же ведьма, ты вполне можешь летать на метле.

   – Да? – возмущенно ответила сестра. – А что же ты сама на метле не летаешь? Себе-то машину купила, а мне на метле позориться? Сейчас на мётлах только неудачницы летают!

   – Да это же старая машина, ты же сама знаешь. Ей уже семь лет, я хотела поменять...

   – А-а! Понятно! Тебе, значит, новую машину, а дочери фиг? Ну нормально...

   Судя по интонации, Ладочка собиралась закатить традиционную истерику. Мамочка тут же пошла на попятную:

   – Ну доча, ну что ты так расстраиваешься?

   Раздался металлический стук – Ладочка что-то швырнула в стену. Понятно. Действие первое, акт первый. Всё те же на манеже. Я заглянула на кухню. Всклокоченная и красная как рак Ладочка сидела за столом, а мама металась по кухне, пытаясь поймать летающие вокруг железные кружки и миски.

   – А что это у нас горшок по дому бегает? – спросила я.

   – Ладочка готовится к контрольной, – пояснила мама. – Ей задали наколдовать фарфоровый сервиз.

   Понятно. Ну, ночная ваза вместо супницы это ещё ничего. Прошлый раз, помнится, у неё получилось металлическое судно.

   – Продадим дом, а там посмотрим, – продолжила уговаривать маменька младшую дочь. – Может, и купим что-нибудь. Не расстраивайся раньше времени.

   – Не что-нибудь, а я хочу нормальную машину! – капризным тоном произнесла сестра.

   Я не стала вмешиваться и тихонько проскользнула в свою комнату. Две недели всего прошло, а они уже имуществом распоряжаются. Я вздохнула. Мне-то точно ничего не достанется. Маменька сейчас зубами вырвет для Ладочки всё до последнего гвоздя. А я лучше займусь своими личными делами. Например, решу вопрос – надо ли мне покупать новое осеннее пальто или можно будет носить бабушкино.

   Спустя два дня я получила аванс и решила сразу сдать пальто в чистку. Вернувшись с работы домой, я обнаружила его расстеленным на кресле, а Маркиза возлежащим на пальто. Ума не приложу, как кот смог снять его с вешалки и разложить на кресле. Я была уверена, что оставила пальто на вешалке. Наверное, Ладка заходила в комнату и сняла его. Я подошла к коту. Кот сделал вид, что крепко спит.

   – Маркиз, – обратилась я к сотонинскому отродью, – отдай пальто.

   Кот не отреагировал. Я хотела снять кота, но тот, словно прочитав мои мысли, выпустил когти на ближайшей ко мне лапе, подержал их так с четверть минуты и убрал.

   – Маркиз, – сказала я, собравшись с духом.

   Кот, не открывая глаз, повернул в мою сторону одно ухо.

   – Видишь ли, – продолжила я, – это пальто мне нужно отнести в химчистку. А то оно долго висело в шкафу, запылилось и... вообще. Я понимаю, что оно тебе дорого как память о бабушке, но я хочу его носить. Поэтому, будь добр, уступи мне его. А я куплю тебе лежанку. Фирменную. С бортиками.

   Маркиз выслушал меня, немного подумал, потом зевнул, лениво поднялся, потянулся, выгнув чёрную лохматую спину горбом, нехотя спрыгнул с кресла и тут же переместился на мою кровать. Ну вот и ладненько.

   – Спасибо, – сказала я коту.

   Тот в ответ вильнул хвостом и развалился на подушке. Я взяла пальто, и тут произошло нечто странное. Я в нём запуталась! Пальто словно прилипло ко мне, обвилось вокруг меня, из-за чего я не могла сделать ни шагу. Да что такое?! Наэлектризовалось оно, что ли? Я попыталась отодрать его от себя, но эта попытка окончилась полным провалом: пальто плашмя кинулось мне на лицо, полностью перекрыв обзор. Размахивая руками, я металась по комнате, пытаясь хоть что-то сделать с вещью, вцепившейся в меня как лицехват из "Чужого". При очередном пируэте я рухнула на пол как подбитая кегля. Да уж. Красоты в моём падении было мало. Я растянулась на полу, обхватив руками пальто, а оно лежало на мне, раскинув рукава, и со стороны могло показаться, что мы обнимаемся в страстном порыве любви. Дверь открылась, в комнату заглянула сестра. Окинув взглядом поле битвы, она презрительно скривила губы.

   – Ты чего это? – спросила она.

   – Да вот, упала, – пояснила я.

   – А-а... – протянула Ладка и осмотрелась по сторонам.

   Хоть бы руку подала, помогла стать! Но нет, это не в её правилах.

   Сестра ушла, а я поднялась с пола, потирая ушибленное самолюбие. Встряхнув пальто, я свернула его и засунула в пакет.

   В эту ночь я плохо спала – мне всё время мерещилось, что в моей комнате кто-то есть, и сквозь сон я ясно слышала, как шуршит пакет. Видимо, Маркиз пытался лечь на пальто в пакете. Пару раз я крикнула коту, чтобы он перестал безобразничать, и заснула только часа в четыре утра. Едва разлепив глаза в половине восьмого, я увидела за окном Маркиза – он просился домой. Я открыла створку, кот прыгнул в комнату и пробежал к миске, а я стояла и соображала: кто же ночью шуршал пакетом? В доме завелись мыши? Просто ирония судьбы – мы никогда не держали кошек, и мышей у нас не было. Стоило завести кота, как сразу объявились мыши.

   – Кажется, у нас завелись мыши, – сказала я маме, когда мы встретились на кухне.

   – Да? – удивилась она.

   – Шуршали сегодня ночью пакетом.

   Мама достала палочку и взмахнула ею. Заклинание рассыпалось на семь огненных змеек и разбежалось по всему дому. Прошло минут пять, и змейки начали возвращаться.

   – Раз, два, три... – считала мама. ... – Шесть, семь. Все вернулись. Мышей у нас нет. Может, это кот шуршал?

   – Что, у нас мыши? – спросила вошедшая на кухню Ладочка.

   – Наталья говорит, что шуршали ночью в пакете, – пояснила мама.

   – Ах, Наталья говорит! – саркастически фыркнула сестра, наливая в чашку чай. – Ну, ей ещё и не то может примерещиться. Она тут, представляешь, с пальто танцевать вздумала и грохнулась с ним на пол.

   Мама внимательно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Тут на кухне появился Маркиз. Лохматая бестия остановилась на пороге, потянула носом, мгновенно оценила обстановку и расстановку сил, а потом чёрной молнией метнулась к столу. Одним прыжком кот очутился на коленях Ладки, ювелирно точным движением схватил с её бутерброда ломтик ветчины и исчез в коридоре.

   – Мерзкий кот! – завопила сестрица. – Сделайте с ним что-нибудь!

   Мама в панике наколдовала ещё два кусочка ветчины и положила ей на ломоть хлеба.

   – Ладочка, ты же знаешь, что он непростой кот. К сожалению, нам придется потерпеть все его выходки. Фамильяра трогать очень опасно. Потерпи, доченька.

   Доченька... Меня она доченькой ни разу не назвала.

   – Я не буду это есть! – орала сестра. – Он это кусал! Наверняка у него куча глистов! Дай мне другой хлеб!

   Я допила кофе, запустила сыто облизывающегося Маркиза в свою комнату и подхватила пакет с пальто.

   – Наталья! – окликнула меня мама.

   Я обернулась.

   – Ладочка права – кота надо показать ветеринару. Пусть ему дадут таблетки какие-нибудь.

   – Хорошо, – ответила я и выбежала из дома.

ГЛАВА 7

Я едва успела переступить порог офиса, как Ольга позвала меня и Веру к себе в кабинет.

   – Ну что, – сказала начальница, когда мы вошли, – час икс настал. Вот вам проект, считайте это за экзамен, – она вручила каждой из нас по флешке. – Проект оригинальный, клиент капризный. Это двухкомнатная квартира, и имеет место проблема с коридором.

   – И что с ним не так? – спросила я.

   – Он узкий и длинный. Фактически пенал. К тому же он своеобразной формы. Клиенты уже перебрали кучу вариантов обоев, но им не нравится, вот, решили обратиться к нам.

   Ольга вставила флешку в компьютер, открыла файл, покрутила модель квартиры и так, и сяк. Коридор на самом деле был странный – Т-образной формы. И "перекладинка" была в два с половиной раза короче основной части.

   – Почему у них такой коридор? Первый раз такое вижу, – спросила я.

   – Там кладовка была, они её снесли. За счет этого получили дополнительную площадь. Хотят там спортивный уголок сделать. Ваша задача – придумать, как выкрутиться.

   – А светлые обои не решат проблему?

   – Решат, но клиенты не хотят светлые обои. У них ребенок учится ходить, они боятся, что он моментально захватает светлые обои.

   Понятно. Да, дети клиентов вносят свои корректировки в наши проекты.

   – В общем, – сказал Ольга, – та из вас, что предложит лучшее решение, которое устроит клиентов, перейдет на более сложные, а значит, на более дорогие проекты. Соответственно, зарплата увеличится на пятьдесят процентов. Сроку вам даю как в сказке – три дня. Сегодня вторник, среда, четверг – в пятницу в одиннадцать они придут смотреть проект, и я хочу, чтобы представили что-то такое, от чего они ахнули бы. Дерзайте.

   Мы с Верой вернулись за свои столы. Я смотрела на модель с разных углов. Да. Тут и не знаешь, что придумать... Действительно, коридор производил впечатление какого-то подземного хода – при ширине два метра его длина составляла аж шесть метров плюс этот злосчастный аппендикс. Все оставшиеся полдня я пыталась подобрать цвет обоев. Со светлыми вопросов не возникало, но беда в том, что клиенты не хотят светлые! А любые тёмные усиливали эффект тоннеля.

   – Ты что-нибудь придумала? – спросила Вера, когда мы начали собираться домой.

   Я помотала головой.

   – А ты?

   – Тоже нет. Дурацкий коридор. Напридумывают, а нам мучиться. Надо будет дома полистать журнальчики по дизайну.

   По пути домой я забежала в зоомагазин и купила обещанную лежанку и переноску. Маркиз лежанку оценил сразу, а вот на переноску посмотрел с подозрением.

   – Кис-кис-кис, – нежно заворковала я.

   Кот, выпучив глаза, посмотрел на меня. В его взгляде отчетливо виднелись сомнения в моем психическом здоровье.

   – Маркиз, иди сюда! – позвала я его.

   Кот одарил меня презрительным взглядом и начал демонстративно вылизываться. Ладно. Попробуем действовать более решительно. Я протянула к коту руки. Он перестал вылизываться и посмотрел на меня так, словно хотел сказать "Ты что, мать, с дубу рухнула?" Но меня это не смутило. Я схватила его поперек спины и начала засовывать в переноску. Ха, не тут-то было! Кот зашипел и растопырил лапы. Он и без этих-то лап с трудом умещался в переноске, а этот финт свел мою идею к неясной точке в туманной дали. Спустя две минуты отчаянной борьбы я сдалась и отпустила Маркиза. Кот сиганул с дивана на шкаф и занял там оборонительную позицию на тот случай, если мне вздумается повторить попытку. Придется действовать хитростью. Я сделала вид, что не собираюсь его запирать в переноске и принесла с кухни чай и бутерброд с колбасой. Кот, унюхав колбасу, перестал вылизываться и заинтересованно уставился на бутерброд. Колбасы тем временем становилось всё меньше.

   – Маркиз, хочешь колбаски? – спросила я, снимая с хлеба последний кусочек.

   Кот оживился. Я показала ему колбасу и бросила её в переноску. Маркиз недовольно мотнул хвостом, спрыгнул на кресло, принюхался ещё раз и прыгнул в переноску. Я тут же захлопнула крышку.

   – Кто это у вас там? – спросил ветеринар, тщедушный молодой человек в очках в старомодной оправе.

   – Котик, – ответила я, с трудом водружая переноску на стол – кажется, кот весил целую тонну.

   – А рычит как кавказская овчарка, – сказал звериный эскулап.

   – Он немного нервничает.

   – И что с ним случилось? – спросил ветеринар, поправив указательным пальцем очки, чем напомнил мне Кролика из мультика про Винни-Пуха.

   – Я думаю, что ему надо дать таблетку от глистов.

   В этот момент переноска сотряслась от могучих ударов – кот пытался головой выбить крышку.

   – Валера! – крикнул док куда-то в сторону. – Иди сюда и неси краги!

   Валера представлял собой полную противоположность ветеринару: толстенький увалень без очков. Они натянули краги, врач взял таблетку и скомандовал:

   – Открывайте!

   Я протянула руки к переноске, и в тот же миг крышка отлетела в сторону от мощного удара. Из пластиковой корзины, как из адской бездны восстало косматое чёрное чудовище, а красный цвет переноски только усиливал это впечатление. Ровно полсекунды коту хватило на то, чтобы оценить ситуацию, после чего из переноски молниеносно высунулась лохматая лапа, нанесла единственный удар и исчезла.

   – Хватай его за шкирку, – сказал ветеринар, посмотрев на художественную бахрому, в которую превратился рукав его халата.

   Валера самоотверженно сунул руки в переноску, док схватил отрезок прозрачной трубы со шнурком на одном конце и попробовал надеть на Маркиза это приспособление, призванное защитить руки ветеринара от органолептической пробы со стороны кота. Увы, попытка не увенчалась успехом – нахарничек попросту не налез на маркизовое личико. Кот вцепился в инвентарь зубами, и какое-то время док и Маркиз тянули его каждый в свою сторону. Наконец, ветеринару удалось отобрать своё имущество у пациента.

   – Хорошо, – сказал ветеринар, осмотрев четыре аккуратных дырки, появившиеся на наморднике, – будем действовать дедовским методом, – и протянул руки к коту.

   Раздалось громкое шипение, док воспользовался тем, что Маркиз открыл рот и ловко засунул ему в пасть таблетку.

   – Готово! – с облегчением объявил он и отпустил Маркиза.

   В то же мгновение таблетка по изящной дуге пролетела в дальний угол кабинета. Ветеринар только поморщился, проводив её взглядом. Я глянула на Валеру – на его лице ясно читалась мысль о бегстве, пока не поздно. Но увы, то самое «поздно» уже настало. Док, полный решимости накормить гипотетических глистов таблеткой, вооружился каким-то пластиковым гаджетом, похожим на шприц, но с зажимом на конце. В зажим он вставил новую таблетку и скомандовал Валере:

   – Держи!

   Едва руки Валеры сжались на загривке кота, как кот завибрировал от злости. Вместе с ним завибрировала переноска и даже металлический стол, на котором она стояла. Кабинет наполнился нарастающим звуком, похожим на шум приближающегося самолёта.

   – У него в роду медведей не было? – спросил ветеринар, прицеливаясь получше.

   Он протянул руку к Маркизу, намереваясь раскрыть ему рот, но кот его опередил. В лохматом месиве шерсти разверзлась огромная пасть, сверкнули белоснежные клыки, и в следующий момент зубы кота сомкнулись на гаджете. Раздался хруст, одна половинка зажима улетела куда-то за шкаф, вторая, бешено вращаясь, подпрыгнула до светильника на потолке и оттуда шлепнулась на голову Валере. Валера взвизгнул и отпрыгнул в сторону. Кот, угрожающе мотая хвостом, произнёс "Ряу-ряу-ряу-ря!". На кошачьем это, должно быть, означало что-то вроде "пасть порву, моргала выколю".

   – Вы знаете, – сказал ветеринар после минутной паузы, – я успел рассмотреть его слизистую – она у него здорового розового цвета, так что я думаю, что никаких глистов у него нет.

   – Да с таким котом ни одни глисты не уживутся! – поддержал его из своего угла Валера.

   Понятно. Что ж. Я посмотрела на переноску. Крышка не просто отлетела – от удара кошачьей головы сломались её крепления. И как я понесу кота домой? Но Маркиз решил проблему сам. Поняв, что на его глистов больше никто не покушается, он выбрался из переноски и запрыгнул мне на плечо.

   К тому моменту, когда через двадцать минут я подошла к калитке, мой позвоночник жалобно гудел, а плечо просто отваливалось – Маркиз был очень тяжелым! А когда он спрыгнул на землю, я в полной мере ощутила значение поговорки «гора свалилась с плеч». Я стояла и разминала затекшее плечо, а «гора», держа хвост трубой, подлетела к двери и начала истошно голосить – котик желал срочно заесть стресс. Я открыла дверь, и кот ворвался в дом и исчез в моей комнате. Секунду спустя до моего слуха донеслось довольное чавканье. Что-то стукнуло за спиной. Я резко обернулась. В углу стряслась от страха посудина, представляющая собой смесь половника и щипцов для барбекю. Понятно. Ладочка опять пытается сделать домашнее задание. Я взяла бедолагу на руки.

   – Не бойся, не бойся, – сказала я, гладя дрожащую глянцевую ручку.

   Тут в коридор выскочила сестра.

   – Ты не видела… – начала она, но заметила половник у меня на руках. – Исчезни! – выкрикнула она и взмахнула волшебной палочкой. Половник распался на маленькие огоньки и исчез.

   День спустя я забрала из химчистки пальто. И поняла, что всё-таки сэкономлю в этом году на осенней одежде: оно стало выглядеть гораздо свежее и наряднее. Скоро октябрь, вот и буду носить. Между тем наступил последний день, отведенный нам на выполнение проекта. Я так загрузилась этим заданием, что даже во сне продолжала придумывать варианты, но ничего путного в голову не шло. Получить повышение очень хотелось, но как победить в этом соревновании? Два дня подряд я не вылезала из компьютера, все время просматривала различные решения в схожих планировках. Удивительно, но по запросу Т-образный коридор поисковик отвечал, что ничего не найдено. Зато узких коридоров было хоть отбавляй, но всё вновь упиралось в цвет: все они были выкрашены в светлые тона, начиная от салатового и заканчивая снежно-белым. И по мере того, как приближался последний третий день, мое настроение с угрожающей скоростью неслось вниз, как машина, сорвавшаяся с тормозов. А вот у Веры настрой был боевой. Видимо, она нашла решение. Вера, которая вечно обращалась ко мне за помощью. Что ж, это было очень обидно. Выходит, зря я думала, что у меня есть талант и творческий подход. И на утро четверга я проснулась в совсем унылом расположении духа. Идти на работу совсем не хотелось, и меня даже посетила мысль, а не сказаться ли больной? К тому же заметно похолодало, небо заволокло тучами, и поднялся сильный ветер. Но нет. Свой позор надо принимать с достоинством. Даже кофе пить не хотелось. Зато сегодня есть повод первый раз выгулять новое старое пальто. Я вытащила его из шкафа и встряхнула. От него приятно пахло ароматизатором. Я надела его, покрутилась перед зеркалом. Ничего, очень даже ничего. И, подхватив сумку, я вышла из дома.

   По дороге на остановку я купила пакетик кешью, и это и был мой завтрак на сегодня. Хорошо хоть дождь не идет. До работы я добралась первая. Открыла массивную дверь и поздоровалась с охранником Мишей. Мише было сорок с хвостиком, несимпатичный худущий мужчина. О нём говорили, что он был спецназовцем, а потом получил ранение и был вынужден уйти в отставку. Вот и подрабатывал теперь охранником.

   – Какое у тебя пальто, – улыбнулся Миша, протягивая мне ключи от нашего офиса.

   – Какое? – удивилась я, потому что от Миши я точно не ожидала внимания к своей одежде.

   – Интересное, – ответил он, чуть подумав.

   Я взяла ключи и пошла к нашей двери. Пальто интересное. Наверное, на самом деле интересное, раз даже Миша заметил. В любом случае это было приятно. Войдя в офис, я не стала раздеваться и сразу включила компьютер. Войдя в программу, я начала крутить модель квартиры. Уже не знаю, какой по счету раз я рассматривала этот злосчастный коридор. Ну как, как можно сочетать несочетаемое? Я побарабанила пальцами по столу, вздохнула и сказала сама себе:

   – Ну и что тут придумать можно? Не коридор, а гроб какой-то.

   Я смотрела на экран, соображая, что можно придумать, и вдруг перед моими глазами возникла картина: коридор оклеен тёмными обоями, а на их фоне огромные "окна" из светлых обоев-компаньонов в рамках из такого же бордюра. Забыв обо всем, я кинулась на сайт обоев. Вчера там мелькнуло что-то похожее... Я крутила страницу с образцами вниз. Не то, не то, не то... Вот! На светло-желтом фоне красные маки с эффектом перспективы. Главное, выбрать правильную высоту, тогда будет казаться, что лежишь в маковом поле! А вот и компаньон – пастельного тона красные обои...

   – Ты чего это не разделась даже? – голос Татьяны раздался так неожиданно, что я едва не подскочила.

   – Ой, да вот увлеклась. Идея пришла, делаю, чтобы не забыть, – немного смущенно ответила я.

   – Идея это хорошо, – ответила Татьяна, проходя на своё место. – Идея в нашем деле очень важна. Самой нравится?

   Я посмотрела на неё и расплылась в глупой улыбке:

   – Да!

   Татьяна улыбнулась.

   – Давай-давай. У тебя всё получится.

   Я опять уткнулась в монитор. Так. Скопировать картинки и наложить маки на красный фон. Шикарно! То, что нужно! Создается иллюзия необъятного пространства. Мои руки порхали по клавиатуре сами собой. Я переносила обои на модель. Два "окна" на одной стене, на второй, там где будет шкаф, сделаю одно "окно". Обвести бордюром... Я задумалась. Что делать с поперечным куском коридора? Я задумалась, и решение пришло тут же само собой: на метр от пола сделать красные обои, выше – с маками, разделив их бордюром. Так и ребенок их не испортит, и можно применить светлый тон!

ГЛАВА 8

Весь день я оформляла макет, доводила до идеала пропорции. На удивление всё удавалось легко, как будто чья-то невидимая рука водила моей рукой. Мне самой очень нравилась моя задумка, почему-то я была уверена, что это именно то, что нужно. Я, довольная, растянулась в кресле и тут же встретилась взглядом с Верой. Она сидела за своим столом красная, как помидор. Кажется, дела у неё идут не очень – выглядит она недовольной. Сильно недовольной. А мой счастливый вид её недовольство усугубил – она поняла, что у меня получилось. Я смутилась, и почувствовала, как в душе возникает это неприятное чувство – вина за свой успех. И почему мне всегда было неловко перед людьми за свои достижения? Ничего не сказав, я взяла сумку – пора идти на перерыв. Обедали мы в столовой через дорогу. Здесь с двенадцати до часу дня можно было взять неплохой комплексный обед по очень демократичной стоимости, именно поэтому перерыв у нас начинался в двенадцать, за что следовало сказать спасибо Ольге.

   – Вера, мы тебя ждём, – сказала Алёна.

   – Идите, я не пойду, – буркнула та и уткнулась в монитор.

   Мы вышли из здания и направились к дверям столовой.

   – Что она такая? – спросила Алёна.

   – Да, небось, опять ничего придумать не может, – фыркнула Татьяна. – Вот увидишь – опять будет ребёнком прикрываться. А что ребёнок? У нас у всех дети. Раньше она всё ко мне приставала "помоги-помоги", а теперь вон, на Наталью наседает.

   – Да я уже заметила, – ответила Алёна. – А ты, Наташ, зря ей помогаешь. Ей за это деньги, между прочим, платят. Пусть работает. Не может – пусть ищет другую работу. Мы тут все в равных условиях.

   – Правильно-правильно, – поддержала её Татьяна. – Ты, считай, её работу делаешь, а деньги она получает? Нечего себе на шею сажать.

   Мы пообедали, даже ещё и потрепались за столом, а парень на раздаче улыбался, урывками подслушивая нашу болтовню. Потом Татьяна посмотрела на телефон и вздохнула:

   – Ну ладно, девочки. Пора в офис. Хорошо посидели, но работа ждёт.

   Едва войдя в офис, мы услышали, что работает принтер. Оказалось, что это Вера что-то распечатывает.

   – Что это ты печатаешь? – спросила Алёна.

   – Проект, – ответила Вера, густо краснея.

   – Как это ты так быстро управилась? Перед обедом у тебя ничего не было, и вдруг готово? – усомнилась Алёна.

   – Почему ничего не было? – поспешила оправдаться Вера. – Вы что, следили, что ли, было или не было?

   Мы ничего не ответили и прошли за свои столы. Я ещё раз проверила свой проект, подчистила все огрехи, скопировала его на флешку и, когда принтер освободился, пошла распечатывать общий вид. Хоть мы и живем в век неумолимого прогресса, а у нас вместе с электронной версией по старинке надо было представить и планшет с бумажным вариантом – клиентам это нравилось, они сразу чувствовали себя важными, ценными и богатыми. Я распечатала свой проект, наклеила его на планшет, и, весьма довольная собой, остаток дня провела в брожении по разным сайтам с декором в поиске оригинальных идей – вдруг пригодится? А перед тем, как уйти домой, ещё раз осмотрела свой проект на планшете и пришла к выводу, что поправлять в нем нечего. Мне в нем нравилось всё. Что ж, осталось дождаться завтрашнего дня.

   Утром я шла на работу в приподнятом настроении. И пусть лил дождь и было холодно – я с гордо поднятой головой вышагивала по мокрому асфальту, мечтая о том, что смогу купить после прибавления зарплаты. Придя в офис, я составила и напечатала свою речь – подобная презентация была первой в моей практике, хотелось, чтобы всё прошло идеально. Время от времени я поглядывала на конкурентку – Вера молчком сидела за монитором, не поднимая головы. Тоже переживает. Ничего. Борьба будет честной. Наконец, без пятнадцати одиннадцать пришли заказчики. Ольга пригласила их в свой кабинет. Минут через пять она вышла к нам и спросила:

   – Ну, кто первый?

   – А давайте по алфавиту! – вскочила Вера и, подхватив свой планшет, рванула в кабинет.

   Что ж, я следующая. Глянув в зеркало и поправив прическу, я открыла свой шкафчик и замерла: планшета не было. Но я же прекрасно помнила, как положила его вчера на полку! Руки задрожали, во рту появилась неприятная сухость. Его не было! Кто-то взял мою работу! Я в полной растерянности стояла перед шкафчиком.

   – Ты чего, Наташ? – спросила Татьяна.

   – Вы не видели мой планшет? – срывающимся голосом спросила я.

   Девочки переглянулись.

   – Пропал, что ли? – спросила Татьяна и подошла ко мне.

   Мы с ней вместе ещё раз заглянули в шкафчик, словно планшет размером шестьдесят на сорок мог где-то там затеряться.

   – Ты же его вчера сюда клала, – уверенно сказала Татьяна.

   Я молчала, потому что мне уже начало казаться, что ничего я никуда не клала, и что планшета вообще не было.

   – Ты не могла его переложить?

   Я покачала головой. Татьяна заглянула за шкаф, убедилась, что планшета нет и там.

   – Ну так распечатай заново быстренько. У тебя же флешка осталась.

   Я воткнула флешку в компьютер, открыла папку и обомлела. Папка была пуста. Алёна заглянула в монитор через мое плечо и позвала Татьяну. Мы стояли и молчали, Алёна поглядывала то на меня, то на Татьяну.

   – Иди в кабинет и посмотри, что там показывает Вера, – наконец, сказала Татьяна.

   Я сильно покраснела.

   – Если это то, что мы думаем, то она мерзавка, – резюмировала Алёна, быстро подошла к кабинету и заглянула внутрь через стекло.

   – У неё твой проект! – сообщила она. – А ты, главное, не молчи. Разберись с ней!

   Легко сказать – разберись. Да мне в жизни смелости не хватит устроить скандал. Едва сдерживая слезы, я надела пальто и стала застегивать пуговицы. Руки предательски дрожали.

   – Ты куда это? – спросила Татьяна.

   – Домой, – едва слышно ответила я и закусила губу, чтобы не разреветься.

   – Какое домой? Ну-ка вернись! Ты что? Такое нельзя оставлять!

   Ничего не ответив, я вышла из офиса, краем глаза заметив, что довольная Вера выпорхнула из кабинета. Уволюсь. Приду домой, отревусь и уволюсь. Сюда больше ни ногой... За мной закрылась дверь. Щелкнул замок. И в тот же миг мной овладела злость. Весь страх и неуверенность пропали, я развернулась на каблуках и, полная решимости, шагнула назад в офис, прошла к Вере и отчеканила так, что слышали все:

   – Это – мой проект! А ты его украла!

   Вера, выпучив глаза, смотрела на меня – она явно не ожидала такого напора. Татьяна и Алёна замерли, на шум из кабинета вышла Ольга и спросила, что случилось.

   – Она украла мой проект! – заявила я, хватая планшет с её стола.

   – Это твой проект? – с сомнением спросила Ольга.

   – Да! Я вчера его доделала и положила в свой шкаф!

   Тут я присмотрелась к правому нижнему углу, где должна стоять подпись.

   – Да вот, смотрите – она мою подпись лезвием срезала и закрасила! А сверху свою поставила!

   Действительно, на бумаге хорошо были видны следы "хирургического" вмешательства.

   – Хорошо. Потом разберемся, – сказала Ольга. – Сейчас я подпишу договор с клиентами, отпущу их и подойду. В любом случае – проект им очень понравился.

   Ольга вернулась к нам через пять минут. Красная как рак Вера сидела за столом притихшая.

   – Ну и зачем ты так сделала? – спросила Ольга.

   – А что? – начала оправдываться Вера. – А мне надо! У меня ребенок!

   – У нас у всех дети, – ответила начальница. – Ты не одна такая здесь. Но никто из нас не подставляет других.

   – Да Наталья за неё часто проекты делает, – сказала вдруг Алёна.

   – Это правда? – повернулась ко мне Ольга.

   Я кивнула.

   – Вот как. Понятно. Вера, ты свободна. Сюда можешь больше не приходить. А ты, Наталья, идешь со мной.

   Мы прошли к Ольге в кабинет, и она плотно прикрыла дверь.

   – Поздравляю, клиенты твои, – сказала Ольга. – Ты молодец. Я ещё удивилась – как это Вера смогла такое придумать. Больше не позволяй никому собой пользоваться. Иди домой сегодня, а завтра жду тебя здесь, полную идей и энергии.

ГЛАВА 9

Ну что, надо говорить, в каком настроении я возвращалась домой? Мир вокруг меня сиял разными цветами, жизнь казалась прекрасной. Моросящий дождь казался цветным, и даже автобус пришел сразу, стоило мне оказаться на остановке. Я смогла! Я сумела защитить себя! Первый раз в жизни! Значит, я всё-таки не тварь дрожащая. Дома я подошла к зеркалу и осмотрела себя. Хорошее все-таки пальто. Только вот... Кхм... Всё, что ниже талии – просто прекрасно. А вот всё, что выше... Ну как вам сказать... Не богато у меня там. Я даже намеренно покупала свободные блузочки, чтобы складками компенсировать отсутствие желаемых объемов. Честно говоря, это был серьезный повод для комплексов. Вот и пальто как-то немного просело в этом месте. Эх, хоть бы на размерчик побольше. И только я это подумала, как прямо у меня на глазах мой бюст заметно увеличился. Я в панике зашарила по своей груди и даже скинула пальто, чтобы получше рассмотреть главную женскую красоту. Нет, ошибки быть не могло. Моя грудь на самом деле стала больше! Это было совершенно очевидно, потому что она теперь не вмещалась в чашечки бюстгальтера, а вторая сверху пуговичка так натянула петельку, что того гляди, расстегнется! Нет, это не на размерчик побольше... Это на два минимум. Вот это да! Что, бабушка всё-таки передала мне свой дар? Я теперь могу колдовать и исполнять желания? Я сосредоточилась на своем письменном столе и сказала:

   – Пирожные "эклер" с шоколадным кремом, появитесь!

   И сделала пасс руками. Сама не знаю, зачем я его сделала. Во всех фильмах волшебники делали именно так. Однако пирожные не появились. Я подождала три секунды и повторила запрос, добавив количество. Может быть, с этой опцией сработает? Может, конкретика нужна? Как с нейросетью?

   – Пирожные "эклер" с шоколадным кремом две штуки, появитесь!

   Не помогло. Стол как был пустым, так таким и остался. Зато мне показалось, что кто-то хихикнул за моей спиной. Я резко обернулась, но никого не увидела. Решив, что это Ладка подсматривает в замочную скважину, я шагнула к двери и резко распахнула её. За ней никого не было. Значит, всё-таки показалось. Но что там с пирожными? Почему, пардон, сиськи появились, а пирожные нет? А вдруг бабушка сделала так, что я могла выполнить одно единственное желание? Но она предупредила бы меня. Я бы попросила, скажем, миллиард. Долларов. Красивая грудь это, конечно, здорово, но не самое главное в жизни. А так получается, что я как-то бездарно потратила своё желание. А вообще всегда три желания исполняют, а не одно. Я осмотрелась по сторонам, но ничего необычного в комнате не увидела. Неужели на этом всё? Жалко. А пирожные сейчас и не помешали бы. Как раз собиралась чаю попить.

   Невероятно гордая своим новым бюстом, я вышла в коридор и застала там Ладку – она гонялась за какой-то кастрюлей. Кастрюля, вращая единственным глазом и размахивая короткими ручонками, металась по коридору, а сестра посылала одно заклинание за другим, пытаясь её нейтрализовать. На помощь ей вскочила мама. Вдвоём они скрутили беглянку.

   – Что за заклинания вам там преподают? – возмущенно спросила мама. – Ни одно нормально не работает!

   – А, по-моему, дело не в заклинаниях, а в том, что кого-то оставят на второй год за неуспеваемость! Ты узнала, почему она не едет в школу и сидит дома? Учебный год-то давно начался! – неожиданно для себя самой сказала я и тут же прикусила язык. Сейчас начнётся.

   Ладка засопела – она всегда сопит, когда изображает оскорблённое достоинство, а мама повернулась ко мне.

   – Как тебе не стыдно! – начала она свою любимую песню. – Девочка старается изо всех сил! У них такая сложная программа! А преподавателей хороших нет! Приходится разбираться самой! И их с этого года перевели на дистант!

   Она повернулась к Ладке.

   – Девочка моя, не расстраивайся! А ты думаешь, у меня всё с первого раза получалось? Нет, я тоже училась. И у меня тоже не всегда получалось. А вот иди, попей чайку, отдохни, а потом повторишь.

   Разговаривает с ней как с пятилеткой. Я, краем уха слушая эти сюсюканья, прошмыгнула в ванную, радуясь, что обо мне забыли. В то, что сестру перевели на дистант в выпускном классе, я не верила. Небось, опять дел наворотила, а мама как всегда не желает замечать очевидного. Помыв руки и умывшись, я прошла на кухню. Сестра была уже там и по своему обыкновению хомячила сладости. На мои шаги она повернулась, и ей хватило четверти секунды, чтобы понять, что в моей фигуре произошли перемены. На лице Ладки отразилась целая гамма чувств – от изумления до зависти. Она замерла, не донеся до рта бутерброд. Скажу по секрету, что ей тоже похвастаться особо было нечем, но грудь у неё всё равно была больше, чем у меня, и это был ещё один повод отпускать в мой адрес едкие шуточки. И вот теперь она, выпучив глаза, смотрела на меня, не понимая, как такое могло случиться.

   – Ты чо, вату в лифчик засунула? – спросила она, справившись с удивлением.

   – Почему вату? – переспросила я. – Всё своё, родное.

   Ладка опять зависла и просто смотрела, как я завариваю себе чай.

   – Это бюстик пуш-ап? – наконец, выдала она вторую версию.

   Я пожала плечами и изобразила удивление.

   – Говорю же – своё родное.

   – Хватит мне голову морочить. У тебя всегда там прыщики были. Кого ты обмануть хочешь?

   – Я тебя не обманываю.

   – Ты что, силикон вставила? – выдала она, наконец, самую очевидную версию. – Когда?!

   – Ничего я не вставляла. Отстань, – ответила я.

   Ладка замолчала, но по её лицу было видно, что она никак не может найти объяснение случившемуся. Я села за стол и откусила бутерброд. Только бы не сдулись! Кто его знает, как это колдовство работает. Неторопливо жуя бутерброд, я листала ленту новостей в телефоне. Чай как-то очень быстро закончился. Хочу ещё. И бутербродик. Ещё один. И только я потянулась за чайником, как вдруг из коридора раздался сигнал почтового рожка. Сестра кинулась в коридор и едва не столкнулась с мамой. Я поспешила за ними. Мы все трое замерли по стойке смирно, потому что звук этот мог означать только одно: нам пришла какая-то магическая корреспонденция. И точно – в воздухе возник искрящийся вихрь, из которого вывалилось официальное письмо с печатью. Оно шмякнулось на пол, откашлялось, чихнуло, отсморкалось в платочек и вновь поднялось вверх. Верхний уголок открылся и письмо спросило:

   – Здесь ли проживает семейство Кудеяровых?

   – Здесь, здесь! – кивнула мама.

   – Что ж, отлично, – сказало письмо, ещё раз откашлялось и возвестило торжественным голосом:

   – Настоящим сообщаю вам волю покойной Кудеяровой Рогнеды Борисовны относительно распоряжения её имуществом. Итак, шестнадцатого августа две тысячи пятнадцатого года, находясь в здравом уме и твердой памяти, Кудеярова Рогнеда Борисовна первого сентября одна тысяча восемьсот пятьдесят третьего года рождения завещает всё своё движимое и недвижимое имущество, кое будет у неё в собственности на момент её отхождения от бренного земного жития, а так же чёрного кота Маркиза своей праправнучке Кудеяровой Наталье Ивановне две тысячи первого года рождения. Вопросы есть? – поинтересовалось письмо, закончив оглашать волю усопшей.

   Мы, совершенно опешившие, промолчали.

   – Прекрасно, – презрительно фыркнуло письмо. – Распишитесь в получении. А то бумага официальная, чтобы потом неприятностей не было, – из конверта вынырнули почтовая квитанция и шариковая ручка.

   Мама протянула руку, но квитанция увернулась от неё.

   – Да не вы, а наследница, – с раздражением сказало письмо.

   Квитанция подплыла ко мне. Я поставила подпись, бумажка и ручка вернулись в конверт.

   – За сим позвольте откланяться, – попрощалось письмо и растворилось в воздухе, а на его месте возник свиток с сургучной печатью. Он медленно подплыл ко мне. Я подставила руку, и свиток опустился на мою ладонь. Сломав печать, я развернула его. В самом верху красивыми буквами с завитушками было написано "Завещание". Мама и сестра кинулись ко мне. Они вместе со мной пробежались глазами по тексту, а потом Ладка выхватила завещание:

   – Ну-ка, дай сюда...

   Разумеется, мама ей слова не сказала.

   – Всё имущество... Кудеяровой Наталье... – ещё раз перечитала завещание сестра и, демонстрируя сильнейшее расстройство, бросила лист на тумбочку и отошла в сторону.

   Мама кинулась к ней.

   – Просто поверить не могу! – сказала Ладка, потирая пальцами лоб. – Она всё отдала Наташке! Так и знала! – она со злостью пнула пуфик.

   – Ну, ну, Ладочка, – начала утешать её мама. – Ну что ты... Всё образуется.

   – Ничего не образуется! – сестра даже оттолкнула её. – Я так и знала! Ещё ездила к ней, время своё тратила... А эта старая маразматичка всё отдала Наташке!

   Лада, как лев в клетке, ходила туда-сюда по коридору. Она была очень зла.

   – Я – верховная ведьма в семье! – начала кричать она. – Она должна была всё оставить мне!

   С верховной ведьмой это она, конечно, малость преувеличила – верховная ведьма избиралась предшественницей. А поскольку бабушка Рогнеда ни на кого не указала, то верховной становилась старшая в семье женщина. В нашем случае – мама. Но мама не посмела приструнить любимую дочурку и опять начала её уговаривать.

   – Ну кто она такая?! – продолжала кричать сестра. – У неё же вообще ведьминского ничего нет! Художница! Картинки рисует! Вот за что ей, за что?!

   Мама, как наседка, бегала вокруг Ладочки, не зная, чем успокоить любимую доченьку. А та разошлась так, что у неё началась настоящая истерика. Она кричала, выла и топала ногами. Мать с трудом усадила её на пуфик и повернулась ко мне:

   – Воды принеси быстрее! Не видишь – девочке плохо?!

   Я пожала плечом и отправилась на кухню за водой. Вернувшись со стаканом, я протянула его маме, а та стала пытаться напоить сестру водой. Но Ладка внезапно выхватила стакан из её руки и швырнула его через весь коридор. Маркиз шарахнулся в угол, стакан врезался в стену и разбился.

   – Ненавижу! Ненавижу! – кричала Ладка, глядя на меня горящими злобой глазами. Потом она схватила завещание и порвала его. Но кусочки тут же соединились, и целехонький документ опять лежал на тумбочке, как ни в чём ни бывало. Сестра опять схватила его и опять разорвала, но завещание вновь склеилось само собой, но при этом раздался какой-то угрожающий звук.

   – Ладочка, успокойся, – испуганно пролепетала мама.

   – Не может этого быть! – закричала сестра. – Проверь! Наверняка она подделала завещание!

   – Да как она могла подделать? – даже мама удивилась. – Она же не колдунья!

   – Проверь! – рявкнула Ладка и даже топнула ногой.

   Мама поспешно выхватила палочку и провела ею по завещанию.

   – Нет, завещание настоящее, – сказала она.

   Мне показалось, что она была разочарована, и ей было бы легче, если бы завещание оказалось подделкой. Ладка начала молотить кулаками по стене. Мама обняла её за плечи и повела в комнату.

   – Идём, доченька, идём...

   Я проводила их взглядом. Ну надо же, Ладочка первый раз в жизни не получила желаемого. И как же она это теперь переживет? А мне первый раз в жизни не было стыдно. Даже и не знаю, что со мной произошло, что я не переживала из-за того, что сестре чего-то не досталось, и легла спать в хорошем настроении. Странно, но мне опять приснился тот же самый мужчина. Он улыбался и подмигивал мне, словно говорил "Всё будет хорошо".

ГЛАВА 10

Сестра рыдала две недели – ну ещё бы, ей пришлось расстаться с мечтой о собственном автомобиле. Встретив меня на кухне или в коридоре, она демонстративно отворачивалась и строила страдальческое лицо. Всей душой я чувствовала, что будет продолжение. Мои опасения были не безосновательны – один раз, придя с работы, я поняла, что в моих вещах рылись. В первое мгновение хотелось устроить скандал, но… это желание тут же пропало – всё равно это ни к чему не приведет, своё мнение они не изменят. Придется поставить замок. Вдруг в дверь постучались.

   – Наташенька, можно?

   Голос матушки звучал непривычно заискивающе. Это не просто так.

   – Конечно, – отозвалась я.

   Мама осторожно, словно чего-то боялась, вошла в комнату.

   – Доча, – она со вздохом, присаживаясь за стол. – Я пришла поговорить.

   Я села напротив. Сейчас