Вне рамок приличия: Друг моего сына. София Устинова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41

АННОТАЦИЯ

   Я перепутал её с одной из фанаток, жаждущих моего внимания. Повёл себя как полный кретин с необузданным либидо, а потом... потом уже было поздно останавливаться.

   Руслан один из лучших нападающих своей команды. И как привык штурмовать ворота, врываясь в штрафную зону соперника, так и протаранил мою жизнь... Вот только у его отца на меня большие планы, и он ни перед чем не остановится, желая меня заполучить!

ГЛАВА 1

ЛИЗА

   — Елизавета Сергеевна, вы пойдёте на этот вечер! — голос замдиректора клиники «Лекарь» звучал не просьбой. Настоятельным, категорическим требованием. — И будете улыбаться Громову! И будете флиртовать! — Анисимова Маргарита Львовна, сидя за своим рабочим столом, крутила в руках ручку и пилила меня грозным взглядом. — И молитесь, чтобы его интерес к вам только укреплялся, иначе...

   — Иначе, что? — вскинула брови я, выслушивая этот, мягко сказать, вопиющий, противозаконный ультиматум.

   — Иначе бюджет клиники сильно провиснет, а в тех чёрных дырах могут премии и зарплаты исчезнуть. А с ними и место на вашей должности освободится. И туда встанет куда более сговорчивый человек.

   — Представляю, как Ильичев будет раздвигать ноги перед Громовым, — холодно подметила я. — Или сразу зад подставлять? Хотя, лижет их отменно, судя по его карьерной лестнице...

   Понятно, глумилась. Но как-то вышло, что Герман Громов, довольно известный в нашем городе предприниматель и меценат, положил свой зоркий глаз именно на меня. А я никогда не давала повода. Ни разу не ответила взаимностью на его ухаживания, какие-либо приятные слова в свой адрес. Я была сдержанна, как к любому другому мужчине, который показывал мне расположение. Так уж получилось, что после гибели моего любимого, никому не удалось занять его место в моём сердце, а стало быть и в постели им делать нечего.

   Но Герман Громов был упрям в навязчивом желании меня заполучить. Не скрывал этого, не гнушался откровенно благими жестами, например, когда внезапно навестил частную клинику, в которой я работала. Нагрянул, изъявив желание сделать значительное пожертвование, пообещав его перевести в постоянную строку расходов, взяв нас под покровительство. И даже был готов нам помочь с клиентской базой, только с одним условием...

   Я!

   Да, вот так прямо в лицо и заявил: «Мне нужны вы! А я всегда добиваюсь, чего желаю!»

   Терпеть не могла самовлюблённых, настырных, наглых мужиков, не принимающих отказа, но уважала прямолинейных людей. И единственное, что работало в его пользу, ни одного пошлого жеста в мою сторону Герман себе не позволял. Никаких диких и вульгарных выпадов, намёков на секс. Вежливость, учтивость, восхищение, уважение и терпение, которое было просто невозможно не оценить.

   Громов был воспитанным мужчиной в годах, приверженцем старой школы завоевания женщины — тех времён, когда их добивались ухаживаниями и делами. Если бы не это, я бы его послала грубее. И дело не в личной неприязни, Громов очень привлекательный мужчина, и только бы ханжа это отрицала. Как, впрочем, и его достаток не мог служить пафосной причиной для отказа. Я не из тех, кто бьёт себя в грудь: «Меня не купить!».

   Я прекрасно знала цену деньгам, и с молодости привыкла биться за каждый рубль. Так уж вышло, что золото на меня не сыпалось и я заработала, всё, что имела долгим, кропотливым трудом.

   Но меня смущало внимание столь влиятельного и известного в нашем городе мужчины, потому что, не была кем-то важным. За мной не стояли богатые родители. Я была простой, целеустремлённой женщиной ближе к сорока. Квалифицированным специалистом в своей области. Матерью-одиночкой, хотя и вполне симпатичной.

   По сути, я обычная!

   Поэтому меня и настораживала его одержимость, и вопрос вечно запинался о: ПОЧЕМУ Я?

   — Елизавета Сергеевна! — в сердцах возмутилась Анисимова, по-совместительству не только начальница, но и единственная подруга. — Как вы можете? — Марго негодующе бросила на стопку бумаг ручку. — Вы, же... Чёрт, — забыв о субординации, Марго порывисто встала: — Лиз, нам это нужно, — горячо кивнула. — Тебе это нужно! Мне! Как воздух! И что ты потеряешь? — всплеснула руками. — Не девочка уже давно. Да и секса у тебя сто лет не было. Совместишь приятное с полезным: и мужчину ублажишь, и для клиники помощь, о которой не забудем!

   — Представляю, премию выпишите! — знающе покивала я с изрядной порцией сарказма.

   — Да ну тебя?! — вскипела Маргарита. — Другим бы за радость и даже если через постель.

   — Ты себя слышишь? — подбоченилась я. — Ты меня из-за выгоды подкладываешь под...

   — Не под локомотив же! — отмахнулась Маргарита. — Под крутого мужика! Он сила, власть и достаток. Воспитанный, красивый, да он секси! — закатила глаза.

   — Если он тебе так понравился, вот бы и замутила с ним, — резонно подметила я.

   — И замутила бы! — кивнула значимо Марго, подперев задом стол. Скрестила руки замком и таранила недовольным взглядом. — И даже наплевала бы на мужа. И в постели бы такое учудила, что ни с кем и никогда и всё во благо КЛИНИКИ! Это наш дом! Наше всё!

   Это не были громкие слова. Для нас клиника – дом. И мы обе повёрнуты на работе. Мы болеем делом, и начинали почти одновременно. Она на пару лет старше. Наши пути чуть было не разминулись, когда мы каждый в свою область окунулись, но потом Марго познакомилась с «нужным» для дела мужчиной.

   Любовная связь продлилась недолго, зато дала плоды в карьерном росте. И именно она меня когда-то перетащила в клинику из госучреждения. Мой путь был куда сложнее и тернистей, но я не роптала. Меня устраивало всё, потому что я точно знала — то место, на котором я сейчас, заслуженно! Я его заработала кровью и потом, его пробивала. А слабой женщине в мужском мире амбиций, самолюбования и яда, ой, как сложно выживать.

   И дружба с Марго меня сильно выручала.

   — Лиз, Громов сегодня как раз занят сбором средств. Для нас!!! Поэтому будет неправильным отказать в такой малости, как явиться на мероприятие.

   — Так и пошла бы сама! Может Громов глянет на тебя ещё раз, и поймёт, что теряет.

   — Да иди ты! — фыркнула Марго, покачав головой. — Я из трусов вылезала, чтобы его заполучить, но все его реплики сводятся к тебе. Он меня даже не видит, только тебя. А если тебя нет, глазами водит, выискивая. Ну, прошу, уважь его! — перешла на мольбу. Да, Маргарита, как умела от плётки к прянику переходить, так и от пряника к плети, поэтому качели её эмоций меня не впечатляли.

   — Марго, я после полутора смен! Сложный пациент. У меня дел в отделении сегодня много.

   — Не изображай из себя умирающую. Такая лошадь ещё пару смен будет пахать.

   — Спасибо за доверие, — пробурчала я и как бы невзначай уточнила: — И что из всей клиники только я? — вскинула брови.

    — Нет, там уже Светлана Бондоренко, Екатерина Ланина, Фёдор Петрович, Иличев...

   — Так в чём проблема? — за мысль ухватилась я. — Светка холостая, молодая, красивая.

   — Знаю, поэтому она там с начала вечера. И она, в отличие от тебя, готова. Да какое там, она горит, как готова его трахнуть. А кроме неё, там с чего-то ошивается подстилка Шекского.

   — Алина? — уточнила я.

   — Да, вот и подумай, что этой акуле нужно от НАШЕГО кошелька!

   — Никого не удержать за штаны, Марго, уж ты-то знаешь.

   — Да, но Громов пока держится и уже несколько раз спрашивал о тебе! — укором бросила Марго. Вздохнула негодующе, словно кобыла в стойле: — Ты пойдёшь! Отказ не принимается. Пойдёшь, потому что об этом тебя прошу Я!

   Значимый довод!

   Ни одного веского аргумента против, но с Маргаритой часто так — против лома нет приёма!

   — Знаешь, милая подруга, — тяжело вздохнула, — я много на что была готова ради того, места на котором сейчас. И по головам шла, ибо только так можно было пробиться, но, чтобы трахаться за деньги.

   — Не просто деньги, дура. За большие!!! — Анисимова протянула так, словно для меня это имело значительную разницу.

   — То есть я не просто блядь, а дорогая, — подытожила я, с короткими задумчивыми кивками. — Заманчиво. — сарказм не скрыть. — Не думала, что опущусь до подобного, — досадовала тихо, уже понимая — если откажусь, Марго меня просто свяжет и Громову привезёт, как есть. Хотя, может расщедриться на красную, подарочную ленточку и бантик. — Секс отменяется, но для вида потусуюсь. Поулыбаюсь, — заверила подругу.

   Марго чуть не затанцевала и, судя по блеску карих глаз, она уже в мыслях меня выдала замуж, а все финансовые статьи нашего семейного «громовского» бюджета согласовала с главбухом клиники «Лекарь».

   Домой ехать уже не было времени. Душ приняла на работе, а потом на своей малышке без приключений догнала до особняка Громова — он был в элитном районе города, правда его отыскала только с помощью умного навигатора.

   И по ходу раз десять находила причину для отказа, но раз согласилась, то...

ГЛАВА 2

ЛИЗА

   На дорожке перед особняком, возле парковочной будки, машин гостей не было, что не удивительно — я из опоздавших. Хотя на парковочной зоне, было много дорогущих авто. Водители группками болтали, посмеивались в ожидании хозяев.

   Остановила малышку, мимолёто глянув на великолепный домище в три этажа. Внутри звучала музыка, стоял гул людских голосов.

   Оглянулась на работников парковки, меня словно и не заметили. Двое. Один возраста моего сына, другой чуть старше. Он смотрелся внушительней в сравнении с первым, невысоким и худощавым.

   На меня не обратили внимания, даже когда вышла из машины. Смеялись очень заразительно, и явно шутке высокого и загорелого. Дело молодое — болтать, ржать, но работа прежде всего, раз уж нанялись. Тем более такая работа — минутное дело.

   — Ну я и...

   — Молодые люди, если вас не затруднит, обратите на меня внимание. — Я демонстративно хлопнула дверцей, и только теперь высокий окатил меня беглым взглядом. Зато второй в белоснежной форме натянул шаблонную улыбку, было шагнул ко мне, но его порыв остановил, властным жестом высокий:

   — Секундочку, — слишком панибратски кинул мне.

   С высока что ли...

   — И я... — было продолжил, да я не позволила:

   — Молодые люди! — непререкаемым тоном дала понять, что никакой секундочки нет. Махнула красноречиво ключами от машины.

   Высокий удивлённо вскинул бровь, хмыкнул в этот раз до неприличия странно на меня посмотрел, нетактично как-то:

   — У вас странный метод привлечь внимание, — у него был приятный голос.

   — А как ещё отвлечь от беседы столь милых, но, увы, невежественных людей? — не осталась в долгу я.

   — О, и вы готовы преподать урок, — покивал понимающе. — И ключики, от квартиры? — глазами указал на покачивающуюся связку в моей руке.

   — Рус, это тебе всё равно, а меня уволят, — прошипел второй. И его страх был оправдан, во мне как никогда разгоралось желание поставить на место кое-кого с зашкаливающим самомнением.

   — Да погоди, — осёк его высокий. И его явно не невинный взгляд по мне прогулялся — с головы до ног и обратно. Неправильно, потому что слишком медленно, изучающе, оценивающе.

   Вопиющая бестактность!

   От которой удушливой волной накрыло, и сердце припадочно забилось.

   — Блин, Рус, — заскулил первый парень, побледнев как полотно. Опять качнулся ко мне, но наглый его вновь остановил рукой:

   — Дай поговорить.

   А я вот не желала больше дискуссий. И приближаться к хаму тем более! Поэтому аккуратно кинула им ключ:

   — Будьте добры, — как можно холоднее, отметив, что ключи забрал высокий:

   — Сам отгоню, — услышала за спиной, уже чеканя шаг к входу в особняк. Красивый, просторный, аккуратные клумбы, зелёные газончики, мощённые плиткой, идеально ровные дорожки до дома и вокруг.

   Только вошла в особняк, меня тотчас на прицел взгляда поймал Герман, словно учуял моё появление и как хищник ждал. И, естественно, в страхе потерять жертву, сразу сцапал в свои жадные руки, и плевать, что касался едва ли:

   — Я уже и не надеялся, — с завидной учтивостью улыбнулся, но ореховые глаза опасливо сверкнули.

   Именно это сочетание в Германе всегда настораживало: он улыбался так, что у меня холодело внутри. И говорил так сдержанно, тихо, вкрадчиво, точно удав, подбираясь к кролику. Ни разу не слышала его крика — зато его тихий вкрадчивый тон пробирал до кишок.

   А я не любила себя чувствовать безобидным кроликом для голодного удава. И что самое неприятное, как бы не брыкалась и отнекивалась, я всё глубже увязала в его гипнозе — все больше поддавалась внушению.

   Он водил меня по залу, представлял гостям и придерживал за талию, как бы сразу показывая, что я с ним.

   Ничего, я тоже умела быть невозмутимо приветливой, но несгибаемой в своих решениях. Мне главное продержаться вечерок, нейтрально.

   — Я вас на минутку оставляю, — повинился с кивком Герман, когда уже шла голова от количества новых лиц, их имена естественно большей частью не запомнились.

   — Конечно, — шаблонно отозвалась, уже продумывая побег.

   — Точно шампанского не желаете? — никак не отходил Громов, топя своим внимание.

   — Нет, спасибо, я за рулём.

   — Но от глотка разве что-то будет? — усмехнулся, покосившись на мужчин, которые явно ждали ЕГО.

   — Нет, но проще не пить. Часто бывает, где один — там и другой. А сев хоть раз выпившим, подобная практика затем войдёт в норму, — высказала свою позицию.

   — Что ж, — очередной понимающий кивок. — Не скучайте, я быстро, — опять ладонью по спине провёл до талии, где чуть задержав, не осмелился, ни на что более, и отошёл.

   Солгала лишь в одном — пить хотела очень сильно. И от воды бы не отказалась, только, где её найти? Прицельным взглядом искала поблизости официанта, но они все, как назло, были в глубине зала или вообще далеко, в противоположной стороне.

   Не найдя воду и на фуршетном столе, совсем расстроилась. И с чётким намерением покинуть особняк, покосилась на выход, но улизнуть не удалось.

   — Елизавета Сергеевна, — не заметила, как ко мне со спины подошла Светлана. Протягивала таким тоном, что захотелось скрипнуть зубами. Мы с ней не совсем в дружеских отношениях, но никогда не ругались. По крайней мере, в области наших рабочих интересов нам делить нечего — мы совершенно разные. Она — секретарь. Я – зав отделением и ведущий специалист.

   — У вас такое лицо, что вас опасаться нужно, — хихикнула, качнув бокалом с шампанским.

   — А что с ним не так?

   — Словно у вас пожар, а толпа вокруг не даёт пройти.

   — Можно и так сказать, — задумчиво пробормотала я.

   — Только не говорите, что решили сбежать, и выискиваете самый простой маршрут, где прольётся минимум крови, — тихо хохотнула в бокал.

   Во вне рабочее время, Светлана позволила себе переходы на уважительное «ты» и панибратское «вы, как впрочем, и подколы о моём затворничестве.

   Если бы хоть слово с её губ слетело в клинике — я бы не мешкая поставила девицу на место, но сейчас мы были обе приглашены на вечер и о субординации речи не шло. По крайней мере, она так точно считала.

   — Я всего лишь хочу пить, а ничего кроме спиртного нет, — досадовала ровно.

   — Разве? — Света посмотрела на свой фужер.

   — Безалкогольное, — пояснила я мысль и немного сдвинулась к столику, вдруг проглядела и всё же что-то для меня сыщется?

   — А я тут заприметила красавчика, — мурлыкнула Светлана. — он такой, что я уже устала шампанским охлаждаться.

   — А разве алкоголем охлаждаются? — сильно засомневалась в адекватности девушки.

   — А то, льда туда побольше и...

   — Герман конечно ничего, — начала было, но Света с коварной улыбкой и змеиным взглядом, покачала головой:— Это не Герман. Молодой мужчина. Высокий, крепкий, красивый и судя по темпераменту, очень активный малый, — пропела, вновь пригубив шампанского девушка, — м-м-м — клацнув зубами по пустому фужеру, недовольно нахмурилась: — я сейчас. — знакомая отошла к фуршетному столу за следующей порцией охладительного, плавно покачивая бёдрами, а они у неё очень крутые в соотношении с тоненькой талией.

   — Молодой человек, не подскажете, где у вас наливают мартини? — за спиной раздался глубокий голос, сопровождаемый низким смехом.

   — А мне покрепче, двойную и льда, — подпел, первому второй голос. Тягучий женский и тоже с нескрываемыми игривыми нотками.

   От счастья, что рядом официант, и я могу озвучить свой заказ, повернулась:

   — И мне... — да так и застыла, глядя на нахала со стоянки.

   Опешила на миг. Пока он меня рассматривал из-под задумчивого прищура, я суматошно соображала, а разве можно совмещать две работы на вечере.

   Он опять поймал мой взгляд.

   — Просто воды, раз уж вы и здесь крутитесь, — добавила, еле совладав с потоком неуправляемых мыслей.

   — И это всё? — парень вопросительно вскинул брови. Дамочки на меня покосились, как на чумную, поэтому великодушно кивнула:

   — Всё, и побыстрее, если можно, — избегая взглядов дамочек и самого парня, отвернулась.

   Не смотрела, куда ушёл, но краем глаза заметила, что в коридор, куда часто сновали официанты. Видимо, в зале и впрямь нет ничего из того, что мы заказали, вот и пошёл искать по закромам.

   — Ах вот вы где? — с улыбкой приблизился Герман. И я к нему шагнула, чтобы больше не слышать тех самых дамочек, которые начали обсуждать красивый зад парня, его улыбку и обходительность.

   Для меня это было, по меньшей мере, дико.

ГЛАВА 3

ЛИЗА

   — Скучаете?

   — Просто очень устала. Да и к началу опоздала, к главному мероприятию, простите, но я чувствую себя не в своей тарелке, — не любила лгать, но расщедрилась на смягчение мысли.

   — Да сбор уже завершён. Идёт подсчёт. Думаю, сумма будет хоть и не грандиозная, но вполне приятная, но это не всё.

   — Да? — с деланным интересом брякнула, опять подумав, как вода бы меня спасла от сухости во рту.

   — Во-первых, я приглашаю вас на небольшое мероприятие — вот так, не «хочу», а сразу «приглашаю». — Завтра, — на последнем вновь сделал паузу, продолжая таранить меня внимательным взглядом.

   Мой ответ был однозначен.

   Видимо, Громов его прочитал на моём лице, поэтому добавил:

   — Отказ не принимается, Елизавета Сергеевна, — мягко, но было в его тоне что-то такое, непререкаемое, железное и категорическое, что я послушно кивнула:

   — Хорошо, спасибо.

   — Вам нужно будет приехать сюда и желательно без машины, — улыбнулся шире.

   — Вы меня интригуете, — зачем-то поддержала флирт.

   — Очень надеюсь, — шире улыбнулся Громов. — И если позволите, мой шофер за вами заедет.

   — Лишнее, — обмен глупыми любезностями.

   — Мне будет приятно, — и вот опять этот тон, таинственный оскал и жуткий взгляд убийцы.

   — А второе, — решила с темы съехать.

   На вопросительно взлетевшие брови, пояснила:

   — Вы сказали, во-первых. По логике должно быть что-то ещё...

   — Ах, да, подарков не надо. Это всего лишь помолвка.

   — Чья? — похолодело внутри, и воды захотелось так, словно не пила несколько дней, а вокруг пустыня и жара.

   — Сына, — короткой фразой вернул меня к жизни. Я даже вздохнула с облегчением. — Я вас как раз хотел познакомить, — повертел головой Громов, кого-то выискивая. — Но его, увы, нет. Неуловимый, — виновато буркнул.

   — Ничего, дело молодое, — понимающе улыбнулась, коснувшись его предплечья ободряющим жестом.

   Зря! Он на это сразу среагировал. Глаза опустил, оценив мою глупость. Отдёрнула руку, но он мягко её поймал, бережно сжав в своей:

   — И третье... Мне нужно с вами поговорить...

   От нехорошего предчувствия сердце лихорадочно забилось, ноги ослабли. И я орала про себя: «Нет! НЕТ!!! Не хочу услышать. Не хочу говорить!»

   Герман было рот открыл, но настойчивый звонок явно его мобильного сбил с реплики:

   — Простите, — досадливо бросил. Глянул на экран, и ещё сильнее помрачнел: — Я на минуту, — повинился и, отвечая на звонок, спешно пошёл в сторону тёмного коридора, куда гости не ходили.

   «Бежать! Бежать!!!» — билась отчаянная мысль.

   — Уже уходите? А как же вода? — знакомый голос, о хозяине которого уже забыла. Что странно, ведь он для меня сейчас был спасителем. По крайней мере, я на это надеялась.

   Повернулась с самым хладнокровным видом, на которой была способна в данный момент:

   — Надеюсь это вода и без каких-либо примесей? — с сомнением покосилась на высокий бокал с прозрачной жидкостью.

   Не припомнила за собой такого беспричинного желания упрекнуть, и сейчас моя фраза прозвучала резко и неуместно.

   Я себе опротивела — вела себя, будто ворчливая барыня, гоняющая холопа куда-то незнамо куда, за тем, незнамо чем, а теперь ещё и заранее обвинившая во всех смертных грехах, при этом вменив, что даже это он сделал очень медленно.

   Светлые глаза парня зло сверкнули, во взгляде прочитала мешанину из негодования, удивления, восхищения и чего-то неуловимого, но жуть как опасного для меня.

   — Спасибо, — решила исправить ситуацию. Забрала бокал и отвернулась, чтобы больше его не видеть, прекрасно понимая, что повела себя очень некрасиво.

   Мысль сбежать немедля укрепилась. И чтобы больше парня не видеть, из-за него неприятно стыд разгорался, и из-за страха опять попасть в руки Громову. Поэтому иду прочь, на выход. Уже на подходе к входной двери натыкаюсь на другого официанта, не мешкая, поставив пустой стакан на поднос в его руках.

   Шаг чеканила. И да, думаю, если бы передо мной выросли преграды, снесла бы, не раздумывая. Люди — падали бы на пол, как недавно пошутила Светлана.

   Высоченными каблуками отбивала шаги по дорогущей плитке дворовой территории, не оглядываясь и не сомневаясь, что поступила правильно. Не дай бог на кого-нибудь нарваться.

   — Ключ, — возле парковщика остановилась, нестерпимым жестом назвав марку, цвет и номер машины.

   Парень встрепенулся, видимо помнил, как мы встретились в первый раз и за этот момент очень переживал.

   — Да, конечно, — заглянул в висящий ящик. Побледнел. — П-простите, — его голос волнительно дрогнул. — Нет ключа...

    — Как нет? — опешила новости. Посмотрела на доску, пробегая глазами по рядам с дорогущими брелоками от машин гостей, но, не найдя своего, метнула недовольный взгляд на парня.

   Он был очень напуган, растерян, в ужасе и меня осенило.

   Наглец!!!

   Его рук дело!

   Больше некому. Не думаю, что Герман опустился бы до такого ребячества. Это же смехотворно, нелепо, глупо!

   А этот молокосос он что решил со мной поиграть?

   Запиналась на сбивчивой мысли.

   Что он хотел?

   И чего добивался?

   Путаясь в вариантах, поспешила обратно в особняк, проклиная этот затянувшийся день, который всё никак не заканчивался.

    ЕГО увидела сразу, как вошла.

   НАГЛЫЙ ТИП стоял на лестнице на второй этаж, несколькими ступенями возвышаясь над всеми и будто высматривал кого-то — обшарил толпу глазами и, судя по тому, как встретились наши взгляды, нашёл!

   Я обещала быструю расправу.

   Он, ничуть не боялся. Вызов принимал и даже больше. Он, с чего-то был уверен, что ничуть не слабее меня по характеру.

   Нет, от битвы наших взглядов искры по залу не летели, звон не стоял, но невидимая молния пробежала.

   Ненависть? Желание поставить друг друга на место.

   Он криво улыбнулся.

   Сердце предательски ёкнуло, а в животе нечто непонятное томилось. Но злость на парня перекрывало всё. Я жаждала мести. Чего не хватало, чтобы мне мальчики игры навязывали!

   Но этот ничуть не смущался, не робел. Смотрел на меня внимательно, пристально, как самоуверенный тигр, знающий, что дичь не убежит. Это было до дикости странно. Неправильно по ощущениям.

   Я не привыкла к подобным законам в мою сторону от столь юного парня. Не то чтобы я стара или он сильно молод, но разница была и, судя по ощущениям, лет десять. И плевать, что выглядел внушительно и взросло, а я моложе своего истинного возраста.

   Тут дело во внутренних часах.

   И мои явно обгоняли его!

   Я злилась. Не успела разгадать истинную причину гнева, негодования, возмущения, парень, напрочь отметая сомнения о его непричастности, покачал ключиками перед лицом, мол, они тут. И не дожидаясь моей реакции, как ни в чём не бывало, неспешно по лестнице поднялся на второй этаж.

   Я тихо всхлипнула от гнева.

   Это уже ни в какие рамки!

   Как по мне сверх неприличия!

   Во мне бурлило праведное негодование и возмущение.

   Только он исчез с глаз, шумно втянула воздуха, настраиваясь на войну, и за ним заторопилась, не позволяя себе отвлекаться на других гостей.

   Ловко маневрировала между ними, мимо длинного стола. Шустро каблучками перебрала ступени. На втором этаже остановилась, ища куда НАГЛЕЦ пропал, но его нигде не было.

   Что ж, кошки и мышки!

   Несмело двинулась по длинному коридору ближнего крыла. С искренним непониманием происходящего. Шла по ковровой дорожке, с замиранием сердца, озираясь на закрытые двери и сомневаясь в правильности поступка, пока на очередной меня не словили.

    Даже пискнуть не успела, как оказалась в плену крепких, мускулистых рук. В тёмной комнатке, и уже прижатой к двери с обратной стороны. Света скудно мало — лишь тот, что проникал в комнатку от уличных фонарей, но даже в таком полумраке, различила силуэт парня. Кривую усмешку, хотя скорее по резкому хмыку, дыханием долетевшим до моей кожи, я для достоверности нарисовала её на наглом лице. Но когда глаза парня хищно блеснули, я нашла в себе силы возмутиться:

   — Да как вы... — остаток бурлящего негодования мычала в рот парня, а это точно был наглец! ОН!!! Чувствовала всеми трепещущими жилками тела. Это яростно билось в голове. Парень с таким пылом хапнул мои губы, что растерялась от борзоты, наглости, бестактности.

   Да он совсем ополоумел?!

   С ума сошёл!

   Псих!

   Кретин.

   Углубил поцелуй с бархатным рыком и вместо членораздельного горячего мата, выбил из меня ответный стон..

   На миг опешила от собственной реакции.

   Да я вообще была не я.

   Я не из мягкотелых, легко глупеющих от поцелуев нимф.

   Я прагматичная, старой закалки тётка.

   ДА! Я сама льдина! Неприступная стена.

   Очень здравая и уместная мысль. И подоспела вовремя — я тотчас протрезвела и забилась в его руках. Вроде брыкалась, лупила по парню, что было сил, но как-то мне ещё не приходилось сражаться с разгорячённым, сильным молодым мужчиной за МОЁ тело.

   Обычно любого по-сягнувшего — останавливала быстро и «до». Потому и дралась невнятно, не понимая, как вести себя в подобной ситуации.

   — М-м-м, — яростно брыкалась, но вместо реального сопротивления почему-то обвивала насильника ногой, позволяя его шершавой, крупной и горячей ладони шариться по моей ляжке.

   Ещё и прогибалась!

   Он урчал нечто неразборчивое, но очень возбуждающе — такое бархатное, интимное, что кровь бурлила, мозг плавился, и трусики намокли от желания. И в итоге вместо достойного отпора: сильных ударов, дёрганий — больше стонала и всхлипывала, шлёпала по широким плечам, по настырной голове, всё чаще цепляясь за волосы и дёргая за них, словно вымаливая продолжения.

   И он таранил меня поцелуями — я плыла, утопала в водовороте непривычно удушливых чувств. Мир вращался, я себя уже не помнила. Да и парень словно озверел. Урчал, рычал, бесцеремонно тискал мои ягодицы, и качался ко мне, имитируя акт. Это было, так невыносимо сладко, что позорно скулила, захлёбываясь его ласками. Отвечала на дерзкие, властные поцелуи и вгрызания. Сжимала тёмные волосы в кулаках, не позволяя отстраниться.

   Бум и швах, ненормальной силы желание так шибануло в голову, что если бы он не подпирал меня, как покалеченная рухнула бы на пол.

   Но он уверенно держал.

   Уже с задранным подолом, меня спиной растирал по двери, торопливо избавляясь от трусиков и колготок. И я ёрзала от нетерпения.

   Ни стыда, страха и сомнений.

ГЛАВА 4

ЛИЗА

   Он потратил всего пару секунд на расчехление презерватива.

   Я-то вообще о предохранении не вспомнила, пока не раздался характерный скрипящий звук. Яростное сопение, отблеск упаковки в скудном свете уличных фонарей, едва проникающих в комнатку.

   Ещё несколько секунд, чтобы раскатать по длине члена, приправляя ловкие движения недовольным, пыхтящим ворчанием.

   А на себя насадил с яростным утробным рычанием.

   По мне жаркая волна прокатилась. Судорожно вцепилась в него, не то оттолкнуть, не то не позволяя отстраниться — пытаясь собраться с мыслями и разобраться с ощущениями.

   Внутри было так непривычно.

   Член был во мне глубоко, заполнял до предела, до приятной, тягучей боли.

   Толчок, я ахнула, от новой волны удовольствия.

   Ещё один. Парень в меня вбивался с надсадным сопением. Без нежности, без осторожности. Толкался резко, грубо, с шумным выдохом-вдохом, словно делал физическое упражнение на пределе сил.

   И я утонула в бешеном танце дикой, необузданной страсти.

   Я была во власти парня и впервые в моей жизни меня не спрашивали, а брали, не ласкали, а трахали. Не нежно, а голодно и жадно. И поцелуи такие же были наглые, властные и подчиняющие.

   Стыд накатил потом, когда обкончалась, ёрзая на его члене.

   А такого никогда не было. И даже с мужем, хотя с ним было безмятежно хорошо. А с парнем, по-другому. Неправильно, ненормально, непередаваемо хорошо! Он витра*л из меня оргазм за оргазмом. Будто демонстрировал свою способность доставлять непрекращающуюся вереницу удовольствия.

   Волна — вспышка — волна. Только стихает — и новая поспевает.

   Это было неправильно! Аморально. Распутно.

   Остро до сладости. Больно и до отвращения к себе потрясающе приятно.

   Не думаю, что этот парень был настолько охренительно умел, скорее дело в моём затянувшемся воздержании. После мужа лишь двоих допустила к себе и оба раза — это было никак, поэтому и продолжать не видела смысла. А секс ради секса — не про меня!

   Но парень. Он из меня выбивал оргазмы, как чеканная машина монетки. И когда я уже чуть ли не теряла сознание, вернее не могла ухватиться за реальность, он тоже кончил. Глухо рыкнув, вошёл поглубже и укусил за шею, продолжал в меня урчать. Меня от вибрации его тела и голоса мелко, сладостно передёрнуло. Но не в силах открыть глаза и связно мыслить, лишь шумно сопела в него, до сумасшествия приятно пахнущий, висок.

   Даже несколькими минутами погодя, собрать крошево мыслей не получалось. Да какое там, я себя-то не могла собрать.

   — Интересный метод знакомства, — хрипло хмыкнул парень. — Так ко мне ещё никто не подкатывал, — носом черканул по скуле до губ, коротко поцеловал, прикусив напоследок и вновь вызывая томление внутри.

   — Под... Что? — непослушным языком пролепетала, запоздало среагировав на странную фразу.

   — «Молодой человек, машинку отгоните», «воды принесите, и побыстрее», — глухо поржал парень. — Ты умеешь привлекать внимание, поэтому с меня призовой секс за находчивость, — продолжал странный монолог тоном щедрого, самодовольного мачо.

   — Ты о чём? — выдала сумбурную мысль.

   Парень шумно выдохнул. Отступил, поставив меня на ноги.

   Ловко стянул презик:

   — Чтобы не додумалась потом меня беременностью шантажировать, — огорошил очередной шокирующей репликой, уже несколькими шагами в стороне. Открыл дверь. Скрылся из вида в темноте. И пока я в неописуемом недоумении и капитальном раздрае чувств и эмоций, подпирала собой стену, чтобы не рухнуть от слабости, парень вновь оказался рядом.

   — Зря ты так запарилась, — с явной усмешкой. Брякнул ключами, пока я дрожащими руками приводила себя в порядок. — Я бы и так тебя трахнул.

   Он был настолько откровенен, прямолинеен и нагл, что в который раз опешила. Да так, что даже не среагировала на звон ключей, летящих ко мне. Парень мне их швырнул тем же жестом, которым себе позволила кинуть связку ему на парковке.

   Это вообще нормально? Такая манера возвращать вещи.

   Как «тормоз» проследила за их полётом до меня. Чуть не долетев, связка ухнула с бряцанием на пол.

   Я что, собачка?

   — Спасибо. Было мило... — Не успела мысль озвучить, парень хлопнул дверью.

   Меня никогда так не унижали! Хотя чего ждать от нахала, насильника последнее тотчас отмела, потому что, сомнительно. Тут ведь даже не пожаловаться в полицию! Засмеют, застыдят. Я же вроде жертва, да не жертва. Сопротивлялась, да как-то не особо.

   Билась-напрашивалась, отталкивала-прижимала, кричала-стонала.

   Всё никуда и мимо!

   И боюсь, случившееся придется переживать самой, наедине с собственным, горем? Стыдом?

   Да, так! Похоронить глубоко в себе.

   Не вспоминать. И больше никогда! НИКОГДА НЕ ВИДЕТЬСЯ С ЭТИМ ГАДОМ! Секс сексом, но то, как он себя повёл потом, ни в какие рамки приличия!

   Унизил, растоптал. А я не привыкла к таким чувствам! Я самодостаточная, уверенная в себе женщина! Не позволю впредь меня так бесчестить!

   Перевела немного дух, прекрасно понимая, что до конца осознать всю глубину случившегося так сразу не смогу, если вообще найду хоть какое-то разумное объяснение своему поведению и его.

   Всё ещё дрожа от волнения, на негнущихся ногах, выглянула в коридор, нет ли кого. Убедившись, что нет, сбежала вниз, пряча взгляд, и бросилась прочь из особняка.

   Дома мылась с остервенением, словно пыталась с себя шкуру содрать, очиститься. Отмыться от грязи, которую ощутила, а скорее запах парня, которым будто насквозь пропиталась.

   На постель упала, лишь краем глаза глянув на звонки и СМС.

   Если бы не ждала известия от сына, выключила бы к чёртовой матери. Но, увы, куча звонков от Светы, от Анисимовой СМС-ки.

   От сына только короткая:

   «Завтра ещё один матч, но уже несущественный. Мы в финале!»

    Уснула прежде, чем хорошенько обдумала, как поступить дальше.

    Просыпалась не хотя. Было так хорошо и блаженно, что впервые не хотела вставать. В теле приятная боль. Томительная, сладкая нега. С ленцой глянула на мобильный. И в следующий миг уже была на ногах.

   НЕТ! Я, проспала! А я никогда не просыпала!

   На телефоне с десяток звонков и гневных сообщений от Анисимовой.

   Отвечать некогда. Быстро умылась, оделась.

   Завтрак решила перехватить на работе.

    Гнала в клинику, выжимая из тачки неприличных лошадей для города. В больницу влетела, для эффекта не хватило только метлы.

   — Да, знаю, — категорично махнула рукой, отметая лишнюю болтологию сотрудников, поймавших меня на опоздании.

   Обычно я их отчитывала, а сегодня, ни в какие ворота!!!

   Не успела переодеться в робу, как меня на ковёр вызвала Анисимова.

   И разговор не был тёплым, понимающим, приветливым.

   — Он сегодня меня ждёт, — в своё оправдание буркнула я Маргарите.

   — Знаю, — тоном сурового начальника заявила Анисимова. — И вот что, милая, я ему дала твой номер!

   — Что? — опешила от новости.

   — То! — припечатала непререкаемым тоном Марго. — Я за тебя радею больше, дура ты, растакая..Дай ему шанс, — чуть смягчила тон.

   — Он меня пугает, — призналась я в сокровенном.

   — С чего вдруг? — выпучила глаза Маргарита. — Неужто сплетен начиталась и поверила?

   — Сплетни они... — пожевала мысль. — В общем, не верю я, что честный и порядочный, такой обходительный человек сможет добиться таких высот, не закопав ни одного скелета, — рассудительно пояснила свою точку зрения. — Он красив, обходителен, но это и настораживает. Разве может мужчина с такими достоинствами и плюсами до такого возраста оставаться одиноким? Как по мне, это уже приговор!

   — У него были жёны. Куча любовниц. Читала ведь о нем подробности. — нахмурилась Марго.

   — И обе жены умерли. Красивыми, молодыми, — не хотела наговаривать или паниковать на пустом месте, но я лишь озвучила свои опасения: — Он мне напоминает Синюю Бороду. И я не хочу оказаться ещё одной.

   — И не будь, — фыркнула Марго. — Просто не лезь, куда не просят. Не открывай дверей, на которых написано «Не входить», — кинула совет, и он был жизненными.

   — И всё же странно! У многих есть секреты и странности, но богатый красивый, успешный, и холостой — диагноз! — вторила мысль.

   — Овдовевший! — значимо протянула Марго. — А теперь вали работать! И не смей опаздывать к нему на вечер! Юбку короче, декольте глубже, шпильки, чулочки. Трахни его уже. Или ты уже? — прищурилась Маргарита. И то, как сверкнули подозрением её глаза, мне, ой, как не понравилось.

   — Нет! — нервно мотнула головой я.

   — Врёшь! — уличила уверенно. — А я всё думаю, что с тобой не так. Ты какая-то... — запнулась, подбирая верное слово Марго. — Ты светишься!!! — таранила взглядом Анисимова, и чем больше по лицу шарилась дотошно-колючими глазами, тем сильнее они распахнулись в удивлении.

ГЛАВА 5

ЛИЗА

   — Я? — с моргнула непонимающе.

   — Да!

   — Ерунда, ты...

   — Я психолог, не забыла?

   Я помолчала с секунду и вынужденно признала:

   — Нет.

   — Вот! — кивнула Марго, словно это самое веское доказательство всему. — И ты сейчас выглядишь такой счастливой, что аж завидно и тошно! Ты... — запнулась Анисимова. — Ты трахалась, и не отнекивайся! — прямо в лоб, вынуждая краснеть. А я не привыкла смущаться. Мне, вообще, чужда эта способность. Но сейчас краска прилила к щекам, выдавая мой жгучий, постыдный проступок.

   — Я не осуждаю, Лиз, — с понимающей улыбкой заверила Маргарита. — Кто угодно, только не я! Я за лечебно профилактический СЕКС! — напомнила в который раз. Эта фраза была излюбленной у Анисимовой, и если бы она её не произнесла, она бы звучала между строк или в молчании. — Лиз, но для нас было бы лучше совместить полезное и приятное. Поэтому кто бы не был таинственный любовник, свои сексуальные порывы перенаправить на Германа.

   — Я тебя поняла, — кивнула, мечтая сбежать и забиться в пещеру. Спасительную, мою родную и привычную пещеру. Пещеру — работу! Где нет лишних проблем, где некогда думать о постороннем, где не нужно переживать о левом. Только я и работа!

   Вечером, когда уже ног не чувствовала, от потока информации голова гудела, меня поймал на секундном перерыве, вернее за бумажной работой, звонок от неизвестного абонента.

   — Да, — брякнула в мобильный, глазами пробегая по строчкам отчёта.

   — Вечер добрый, Елизавета Сергеевна. Это Герман Анатольевич, — размеренно тянулся голос Громова.

   — Добрый вечер, — брякнула шаблонно.

   — Как ваши дела? — продолжал вести светскую беседу Громов.

   — Спасибо, отлично.

   — Вы вчера так быстро убежали. — Пауза. — Я вас обидел? — опять молчание.

   — Нет, всё замечательно. Прошу мне простить, но я так устала, очень...

   — Надеюсь, что причина была в этом, — отозвался Громов, я себя ужом на сковороде ощутила.

   — Простите за навязчивость, но хотел напомнить — сегодня мероприятие в семь. Я очень хочу вас видеть!

   — Да, помню, — до приторности вежливый разговор.

   — Тогда, мой шофёр за вами заедет.

   — Может, лучше я сама.

   — Нет, позвольте мне такую прихоть, — мягко перебил Громов.

   — Хорошо, — проглотила недовольство. — Адрес...

   — Я его знаю. — огорошил Герман. Мы немного помолчали и на щекотливой ноте простились.

   Отложила мобильный, зло про себя чертыхаясь.

   Ему даже не нужен мой адрес, этот мужчина знал, где живу!!! Страшно представить, что ему ещё известно.

   — Ты ещё здесь? — ахнула Марго, пока я за компом добавляла важные данные для будущего совещания.

   — Уже почти. — заверила я, торопливо клацая по клавишам.

   — Быстро вон с работы! — заорала Марго, властным жестом руки указывая на входную дверь. Я аж забыла, что хотела написать. — Сколько можно себя хоронить? — прямо с порога моего кабинета вопила подруга, наплевав, что секретарь в приёмной и скорее всего, наша сцена завтра будет обсуждаться всей клиникой.

   — Я уже... — непривычно для себя проблеяла.

   — Лиза! — наконец благоразумие победило и Марго хлопнула дверью, отрезая нас от лишних ушей. — Хватит из себя железную бабу со стальными яйцами строить! Марш домой! Переоденься и наконец, решайся на отношения с самым офигенным холостяком нашего города.

   Это было дружеское пожелание, сильно завуалированное непререкаемым приказом закостенелого начальника.

   В такие моменты я была вполне внушаемая. Посмей на меня кто-то другой голос повысить, узнал бы сотни оттенков моего не ангельского характера, но Анисимова умела меня наставить на путь истинный.

   Домой отчалила за рекордные несколько минут. Рекордные, потому что такого раньше никогда не случалось! Пока собиралась, меня успевали десять раз вызвонить по пустякам, сотню — по делу отвлечь, и пока шла к выходу, со всеми прощаясь, уже можно было смело оставаться, чтобы через несколько часов обратно не катить.

   Иногда я так и поступала.

   А сегодня бы с радостью, но, увы, всё было против меня.

***

   Одевалась быстро, красилась и того быстрее. С причёской не возилась — заколола шпильками, позволяя редким прядям чуть выбиваться из пучка.

   Чёрное короткое платье — всегда беспроигрышный вариант. Скромно, элегантно, со вкусом. Нет истерии «трахни меня», нет чопорного «не тронь!». Всё в рамках приличия, ну и доступности, если всё же решусь...

   Это уже нагнало, когда я на губы вишнёвую помаду наносила.

   Тотчас вспомнилось безумство с парнем в темноте. Где не нужно было видеть друг друга, где мы питались эмоциями, звуками и тактильными ощущениями. Это было химическое сумасшествие, гормональный взрыв лишь бы без последствий.

   Исправить момент не могла, а вот забыть, Господи, как я об этом мечтала.

   Шумно вздохнула, аккурат с пиликаньем телефона.

   СМС от Германа:

   «Машина вас ждёт».

   Звонок сына прозвучал, когда уже ехала в мерседесе Громова.

   — Мам, всё круто! Мы победили. Приеду, расскажу подробней!

   — Я рада. Во сколько ждать?

   — С утра. Самолёт в семь прилетает, а там, каждый своим ходом. В общем, как доберусь.

   — Жду тебя. Что-нибудь приготовить? — вдогонку.

   — Нет, пиццу закажу, не парься, — хмыкнул Евгений.

   Сын знал, что я не кулинар и не повар. Изыски не готовлю, только самое простенькое и необходимое, чтобы с голодухи не умереть. Да и некогда мне было по жизни этим увлекаться. Какая жизнь такая и культура еды. Какая работа — такое и питание.

   На том и распрощались.

   Уже на подъезде к дому, начала волноваться сильнее прежнего. А следом и воспоминая дурного поведения нахлынули точно цунами.

   Смахнула подходившее наваждение, открыла окно, свежестью притупить жар от волнения и только подъехали к дорожке, ведущей в особняк, с облегчением заметила, что того самого парня, нахала, насильника нет!

   Это сил придало, самообладание вернулось, и я уверенно цокая высоченными каблуками по плитке, вошла в особняк.

   Гвалт звуков наполнял помещение, смех, гул, голоса.

   Герман встречал меня у порога. Он явно был в курсе моего прибытия.

   — Безмерно рад, что вы всё же пришли, — тёмные глаза пристально нацелены на меня.

   — Я обещала, — формально улыбнулась, старательно не показывая волнения.

   — Обещать, не жениться, — парировал Громов. И его тон вновь по-особенному прошёлся по моей нервной системе, всколыхнув неприятные чувства.

   — Я всегда держу своё слово, — заверила холодно. Ему не удастся сбить меня с толку.

   — Это замечательно, — продолжал таинственно улыбаться Герман. — Пойдёмте, познакомлю вас с гостями, — галантно придержав за локоть, побудил углубиться в зал, кишащий людьми.

   Толпа богатеев. Изысканные наряды, стильные причёски, миллионные улыбки, море доброжелательности и учтивости. Даже странно. Обычно бывая на мероприятиях элиты, натыкалась на заносчивость и высокомерие, а в особняке Громова оказались приятные люди: моего возраста, чуть постарше и даже молодёжь.

    Вспомнила, что Герман о помолвке сына что-то говорил. Странно, что мы его до сих пор не видели. Вроде со всеми, на кого натыкались, знакомил, но Громова младшего среди них не было. Не то чтобы переживала из-за этого, но казалось странным — виновника вечеринки и его невесты НЕТ!

   И пока с шаблонной улыбкой изображала учтивый интерес, знакомясь с энным количеством людей и смутно понимая, к чему подводил Герман, глазами по официантам шарила, нет ли среди них того насильника?

   Не от желания, а от страха с ним столкнуться вновь!

   Пока не знала, как бы среагировала. Орать бы не стала, скандалить тоже, обвинять, угрожать и подавно, но поставить на место, объясниться и если не поймёт, как был неправ, груб, неотёсан и вульгарен.

   С этими горькими мыслями, о том, «что бы» и «как бы», незаметно для себя уже шампанское потягивала, радуясь милой обстановке, приятной музыке, ненавязчивой беседе в компании весьма милых людей.

   Светские разговоры, тихий смех, звон бокалов.

   Мы с Германом плавно перетекали от одной толпы к другой. И чем больше было во мне шампанского, тем интересней Громов вставал в моих глазах. Может, и зря я на него наговаривала. С ним хорошо, удобно, легко. Он умел расположить, и люди на него хорошо реагировала. Лжи или заискивающей любезности не увидела — все к Герману относились уважительно и были любезны, улыбчивы. Шутили без пошлости и смеялись искренне. В основном на темы: сложности удержаться на плаву, когда со всех сторон наступали молодые и наглые; как быстро дети растут, вот и его сын скоро женится, а там и внуки не за горами.

   А Громов меня всё крепче обнимал за талию. И если мелькала мысль, возмутиться, то Герман управлял моментом — переводил все темы к нуждам клиники, демонстрируя потрясающую осведомлённость во всех нюансах и тонкостях дел.

   Чёрт! Это реально действовало.

   Он умел, мог и делал.

   Анисимова права, мне стоило бы ему дать шанс.

   Поэтому и позволяла невинные обнимашки, прекрасно понимая, что в конце концов либо уступлю его ухаживаниям, либо расставляю точки над «и» в более категоричной форме. Тут «либо», «либо» — третьего не дано. На этой мысли всё рухнуло. Вернее мир обрушился после...

   — Елизавета Сергеевна, наконец-таки этот момент настал.

   Я уже была расслаблена и довольна как сытая кошка. Вечер мне очень нравился, перспективы по работе очень воодушевляли, и даже такая фраза не показалась страшным предзнаменованием.

   — Познакомьтесь, это мой сын, Руслан, и его невеста. — Громов смотрел за меня и, я пригубив шампанское, обернулась.

   Следующий миг будто стоп кадр в кино.

   Красивая, улыбчивая девушка модельной, но не запоминающейся внешности. И ОН!!! Обаятельный нахал с парковки! Ужас тёмной комнаты! Кошмар вчерашнего вечера. Злой герой моих сегодняшних опасений. Мой тайный грех. Смутьян моего покоя!

   В белоснежной рубашке, как и вчера. Несколько верхних пуговиц расстёгнуты. Чёрные, слегка зауженные брюки идеально сидели, подчёркивая атлетичность фигуры.

   Ослепительная улыбка. Пронизывающий взгляд.

   Он был нереален, невыносимо красив!

   Вот только его светло-зелёные глаза на фоне загорелой кожи казались нечеловечески восхитительными. И злыми! Почти унижающими — как опасные ледышки, обещающие смерть!

   — Руслан, это Елизавета Сергеевна, — пока таращилась на него, он на меня, продолжал Герман, крепко прижимая меня к себе. — Я тебе о ней говорил. — Громов коротко помолчал, обозначая, как неловко получилось и его досаду по этому поводу. — Чудесный человек. Прекрасный специалист. Совершенная женщина, на которой я собираюсь жениться!

   Это всё длилось несколько мучительных секунд. Пару, грёбаных мгновений чистейшего Ада. Шампанское стало поперек горла: ни глотнуть и дыхнуть. Но с последней фразой Германа, я сделала это позорно, с кашлем фыркнула газированный напиток в Руслана.

ГЛАВА 6

ЛИЗА

   — Лиза, — ко мне на помощь подался Громов. Услужливо стучал по спине, спасая, хотя в случившемся его вины предостаточно. Я бы ни за что... Я бы удавилась, но проглотила. Но последняя фраза меня убила.

   Да, я знала о каких-то планах на меня, но мы ведь даже не встречались официально, а он уже такие заявления озвучивал!

   Самонадеянно. Непростительно самонадеянно!

   И слёзы у меня отнюдь не от радости или горя и неуправляемые из-за алкоголя.

   — Я вас шокировал? — волновался Герман. — Так лучше? — мягко постукивал, а я к Руслану тянулась, покашливая:

   — П-прос-ти-те, — на его белоснежной рубашке следы красного шампанского расползались. Будто размытые капли крови.

   Парень статуей не стоял, чуть отступил, конечно, во взгляде было больше ярости, чем желания простить.

   Рядом его невеста суетилась, причитала об испорченной вещи.

   — Я случайно, — ещё зачем-то пыталась коснуться ткани пятен глупый порыв как если бы промокнуть их салфеткой, но без неё. вот и отдёрнула руку, будто получила разряд тока.

   — Никто не сомневается, — меня приобнял Герман и так внимательно в глаза заглянул: — Лиз, это не страшно. Это всего лишь вещь! Сменит...

   — Простите. — я была искренна. — Герман, — сглотнула, не желая обострять ситуацию и делать момент ещё более неловким, на нас и без того косились, шептались, явно обсуждая случившееся, — где у вас уборная? Мне бы себя...

   — Да, конечно, — Громов было махнул на коридор первого этажа, но быстро сменил ориентиры: — Пойдёмте наверх. Вам что-нибудь из одежды на смену нужно? — придерживая за локоть, увлекал на лестницу.

   — Нет, — мотнула головой. — Я вашего сына... — оглянулась на Руслана, но их с невестой уже и след простыл.

   — Пошли, — побудил идти дальше Громов.

   Уже на втором свернул в противоположное вчерашнему крылу. Провёл по длинному коридору, пропустив первые двери, и толкнул самую массивную, двустворчатую. Мы оказались в просторном, я бы это назвала президентским номером в лучшем отеле мира. Зал, спальня и кабинет. Шикарные апартаменты в королевских тонах, в минималистическом стиле по обстановке. Ничего лишнего.

   Герман явно притащил меня к себе.

   — Не стесняйтесь, — подтолкнул вглубь. Сам указал направление, пройдя насквозь зал, спальню. Я несмело шла за ним, пока Громов не распахнул дверь в уборную.

   — Я подожду.

   — Нет, — отрезала резче, чем следовало, — прошу, дайте время. Приведу себя в порядок, соберусь с мыслями, — пробормотала сбивчиво.

   — Но вдруг вам...

   — Ничего, Герман! Правда! Больше ваш сын пострадал. — провинилась в который раз.

   — Я вас шокировал?

   — Да, — не лукавила, — но об этом не сейчас. Герман Анатольевич, мы поговорим, обязательно, но потом, и это не обсуждается

   — Вы заранее хотите разрушить мою мечту?

   — Объясниться, — озвучила более точное слово. — Понять вас. Теперь прошу меня извинить, — не желала больше говорить на эту тему, закрылась в уборной.

   Щёлкнула замком, прижалась спиной к двери и, закрыв глаза, поорала сквозь зубы.

   Не желала такой сцены!

   Не хотела всего этого!

   Я мечтала обо всем забыть!

   И уж тем более не думала, что ещё когда-нибудь увижусь с парнем!

   И конечно НЕ при таких обстоятельствах!

   Чёрт! Чёрт! ЧЁРТ!!!

   Шумно вздохнула, открыла глаза.

   Я должна прийти в себя!

   Ванная была просторной. Зона с огромной угловой ванной, с гидромассажем, зона с душевой, ближе к выходу подвесные туалетные полки, тумбы — одна с широким умывальником-ракушкой. Над ним подвесное зеркало.

   упёрлась руками в раковину в бессилии глядя на своё отражение. Тушь потекла, помада размазалась, а я ведь вишнёвой губы выделила. Причёска катастрофически испорчена.

   Страхолюдина!

   Потасканная шалава.

   Зло включила кран, но не успела лицо охладить, раздался стук и голосочек девушки:

   — Елизавета Сергеевна, я Марина, невеста Руслана.

   Я скрипнула зубами, выключила воду и приоткрыла дверь, вежливости ради.

   — Я вам тут косметики принесла, если не брезгуете, — красавица протянула мне мягкую, прямоугольную, ядовито-розовую косметичку. — Освежить макияж, — глазами по мне жалостливо мазнула.

   — Спасибо, — неосознанно взяла. Не уверена, что воспользуюсь, но девушка была очаровательно искренней и бесконечно милой.

   — Простите. — не ожидая от себя такой злости на юную, красивую, ни в чём не повинную особу, чуть дверью не грохнула перед её носом.

   — Вам бы ватные диски, салфетки, — жалобно пропищала Марина за порогом. — Я сейчас принесу.

   Теперь я сильно-сильно зажмурилась, мечтая провалиться в этот кошмар поглубже. Утонуть в нём, чтобы потом распахнуть глаза и вырваться на свободу.

   Я сильная, переживу!

   Косметичку на тумбочку бросила, опять к зеркалу подступила.

   Махом выдернула одну за другой шпильки, освобождая впряди, чтобы сделать пучок туже.

   Вновь глянула на себя в зеркало. Встряхнула волосами.

   Да, Лиза, ты потасканная красотка.

   Опять раздался стук в дверь.

   От бессилия ругнувшись про себя, открыла, да только вместо милой девушки с салфетками и ватными дисками, за дверью оказался Руслан.

   Злой, хищный, опасно сверлящий меня колючим взглядом.

   Не успела затворить дверь — лишь сделала невнятный порыв, как меня отшатнуло вглубь уборной. Руслан чуть ли не со мной дверь вышиб, так сильно её толкнул.

   Я нервно хапнула воздуха, плохо понимая, как себя вести в такой ситуации. Накатывала паника, а сердце едва ли не через горло выпрыгивало.

   Руслан смотрел с какой-то циничной ненавистью.

   — Невеста отца? — не сводя унижающего взгляда, медленно подступал, я от него.

   — А ты его сын, — и хоть была на грани истерики, не собиралась пасовать, — и сейчас он...

   — Развлекает гостей, — за меня закончил Руслан.

   — Твоя невеста... — голос всё же дрогнул.

   — Отстреливается за нас обоих на вечеринке. — Качнул упаковкой салфеток и ватных дисков: — Я взялся тебе это принести, — в его светлых глазах прочитала приговор.

   — Не стоило.

   — Скромность тебе не к лицу! — небрежно бросил упаковки со средствами гигиены на тумбочку возле раковины.

   — Я не скром...

   — Заметил! Знал, что у бати нормальной бабы не будет, постоянно каких-то шалав выбирает.

   — Мальчик, ты бы поосторожней с выражениями, иначе...

   — Иначе, что? — хмыкнул с презрением.

   — Ударю!

   — Горю от нетерпения.

   — Расскажу твоему отцу, что ты меня оскорблял и за слова ответишь.

   — Отвечу, — с убийственным спокойствием кивнул Руслан, — доказав, что ты от одной мысли, что я рядом и вот-вот всажу в тебя член, течёшь.

   И я ударила. Так хлёстко, что ладонь тотчас обожгло огнём. Но парень едва ли заметил, что это было. Ни один мускул не дрогнул. Лишь глаза полыхнули с большей яростью:

   — Да, ты огонь в отличие от других подстилок бати. — Криво усмехнулся, шагая ближе, и я вновь ударила. И ещё раз и ещё. Меня аж разрывало от переизбытка чувств, вот и хлестала, выплескивая всю ненависть, недоумение, страх и желание.

   Не знаю, как у него выходило, но приближаясь ко мне, не оказывая сопротивления гасил мой пыл:

   — Я кричать буду, — отчеканила тихо, яростно дыша, как после долгой пробежки.

   — Надеюсь, — шепнул с чувством и набросился.

   Я точно мышь, попавшая в загребущие лапы голодного кота, дикого, обезумевшего. Пискнула глухо, когда меня по стенке спиной размазывая, собой подпёр, протискиваясь между ног.

   Колотила руками и кулаками, даже укусила за язык, когда обрушился с поцелуем. Я не шутила не собиралась сдаваться и позволять меня тр*ть, когда ему взбредёт в голову!

   Руслан тихо взвыл, с пущим бешенством тараня мой рот языком, а губы мои почти жевал. Я гневно мычала в него, звала на помощь, извивалась и дёргалась до тех пор, пока ему это явно не надоело — и тогда Руслан одной рукой пленил мои, припечатав над головой к стене, а свободной шарил, до болезненного сумасшествия изучая моё тело: ноги, ягодицы, грудь. И когда его ладонь в очередной раз по ляжке скользнула вверх до промежности, я нервно всхлипнула уже понимая безвозвратность очередного насилия.

   Ох, зря я сегодня в чулках.

   — Да ты подготовилась, — хрипло посмеялся. Наглец тоже подметил, и естественно опошлил под себя и такую распутную меня!!!

   Не успела ни звука издать, ловко к мойке прокрутил да лицом в тумбу прогнул.

   — НЕТ!!! — взвыла, задом юзая, но Руслан одним махом подол до талии задрал.

   Было ли мне смешно? Играла ли?

   НЕТ! Я была в ужасе!

   Меня собирались опять насиловать!

   Тот же парень!

   С той же наглостью!

   С тем же циничным презрением.

   В том же доме.

   Это даже не дежавю, это...

   Чёрт! Чёрт! ЧЁРТ!!!

   Нужно остановить, иначе в привычку войдёт.

   И я забилась ещё яростнее, истерично махала руками, но Руслан был сильнее. И тогда я вновь открыла рот, заорать: «Помогите!». Но аккурат с грубым толчком, таранящим мою плоть, на губы легла безжалостная ладонь, заглушив мой вопль, перешедший в сдавленный стон уже со следующим толчком.

   Он так яростно вбивался в моё изнывающее от его насилия лоно, что вместо крика, дыхание из меня выколачивал. Но дикость в его жестах, жестокость в движениях быстро сошли на «нет».

   Его трясло, как и меня, но если первые вторжения были злые, властные, в необузданной жажде подчинить, причинить боль, указать место, то с каждым последующим толчком Руслан терял ярость. Его всё больше захватывало первобытное желание обладать мной. Сбросить пар, тяжесть, выплеснуть дикую похоть.

   Продолжая зажимать мой рот, в два лёгких движения, намотал мои волосы на кулак, да к себе прогнул, с тихим рыком вколачивая себя до упора. Да и я уже вместо брыкания и драки — стонала, принимала, подчинялась.

   Это всё было неправильно, аморально и грязно. Я не мазохистка, не жертва, чтобы изнывать от вожделения под насильником. Но текла и кончала до отвращения к себе. До тошноты себя презирая.

ГЛАВА 7

ЛИЗА

   Животный акт голодных существ закончился быстро очередным ослепительным фейерверком: тут звезды, звон и полёт в нирване.

   Меня на время вышибло из реальности, пока Руслан меня напоследок не вколотил в жалостливо скрипнувшую тумбу, распластав животом по столешнице. Замер, как и я, подрагивая от оргазма и жадно дыша в мой взмокший затылок.

   Возвращалась на землю медленно, зато как! Со жгучим стыдом и едкими отрезвляющими мыслями: что это было?! Как можно?! Что если бы невеста Руслана зашла?! А ведь могла! Или чего хуже — Герман, чтобы узнать, как я...

   Не знаю, о чём думал Руслан, но благоразумно от меня отцепился. Подступил к мойке, включил воду.

   Ноги и руки плохо слушались, но я обернулась, задом тумбу подпирая, чтобы не упасть. Подол платья нервно одёрнула, только сейчас осознав как между ног влажно.

   Покосилась на Руслана, взгляд на его член скользнул, а парень как раз его омывал.

   — Ты что в меня без резинки? — сбивчиво пробормотала, плохо владея голосом.

   — Прости, — буднично брякнул Руслан, утерев хозяйство маленьким полотенцем.

   — Как ты посмел?! — опешила новости. — Я на тебя сегодня же заявление напишу.

   Он словно и не замечал моего праведного буйства.

   — Таблеточку примешь, — хмыкнул Рус, швырнув его в корзину для грязного белья, — медик вроде.

   — Да причём тут таблетка? Ты... ты... — шипела зло, — вдруг заразил какой-нибудь дрянью.

   Он вскинул бровь:

   — Я? Тебя?

   — Ну не я же! — негодовала праведно.

   — Я бы с этим поспорил.

   Пока я в шоке хлопала ресницами, не находя слов, Руслан, как ни в чём не бывало продолжил:

   — Ты легкодоступная, и я бы не взялся утверждать, что и с другими так просто ноги не раздвигаешь, — окатил меня таким взглядом, что опять прописала ему затрещину:

   — Да пошёл ты! — только ладонь не успела его щёку обжечь, Рус поймал мою руку за запястье, стопоря в нескольких сантиметрах от своего циничного лица, и рывком подтянул к себе:

   — Кто из нас блудлив ещё поспорю. Но чтобы убедилась в моей чистоте, я тебе справку покажу, — толчком оставил в покое. — А насчёт заявления, я бы поржал над твоими объяснениями: «Не давала, сам взял. Не соблазняла, только внимание привлекала. Кончать не хотела, так вышло. Невиноватая я!.. Накажите его!» — хмыкнул с презрением.

   — Ну ты и тварь! — задохнулась возмущением, рука опять чесалась прописать парню пару-другую пощёчин, хотя я не из драчливых. За мной вообще не водилось махать руками. По большому счёту, Руслан первый, на ком сорвалась. — Я тебя видеть не хочу! — яростно отчеканила, сжав кулаки. — И я не невеста твоего отца! Мы с ним даже не встречаемся!

   Руслан задумчиво помолчал, его глаза недобро сверкнули:

   — А он в курсе?

   — Да, — неуверенно кивнула. — Но с маниакальным упорством делает вид, что это не так! Впрочем, у вас это семейное, не слышать других, делать, что в голову взбредет и думать, что хочется.

   Руслан продолжал странно смотреть. Колюче, но уже без прежней ненависти:

   — Ты бы ему тогда не потакала, а сказала, как есть, чтобы потом хуже не было. Он жуть как ненавидит разочаровываться в том, что для себя идеализировал.

   — И поговорю, — заверила рьяным кивком, для себя раз и навсегда решив, что с этой семейкой знаться не желаю. — Тронешь меня ещё раз, я тебя убью, — обронила прежде, чем он вышел.

   — Не дразни лихо. Уже говорил, ты умеешь привлечь внимание. А раздразнив дракона мяском, веганом его уже не сделать.

   — А ты не разевай рот на чужое! — швырнула гневное ему в спину.

   — А ты задом не крути! — бросил через плечо, застыв на пороге и придерживая дверь.

   — А ты на него не смотри!

   — Как же не смотреть, если крутишь?

   — Ты напрашиваешься, — процедила чётко понимая, что впервые в жизни НЕНАВИЖУ! И разговоров больше не желала, поэтому придала парню ускорения, толкнув его прочь — в этот раз успев захлопнуть дверь и щелкнуть замком.

***

   Приводила себя в порядок быстро. Умылась.

   Уже стоят перед зеркалом без макияжа, скрутила пучок на скорую руку. И только последнюю шпильку вставила в волосы, в дверь настойчиво постучали:

   — Лиза, — Герман подоспел. — Вы ещё тут?

   — Да, — шмыгнула носом, опять плеснув ледяной воды в лицо.

   Как бы не охлаждалась, я всё равно горела как в огне. И губы, как назло, были вызывающе припухшими. В глазах ненормальный блеск.

   Права Анисимова — у меня на лице написано: «ТРА*СЬ!»

   — Лиза, — продолжал волноваться Герман, — всё нормально?

   — Да, я... — сглотнула сухим горлом и нехотя открыла дверь: — Мне так неудобно перед вами и гостями, — прислонилась плечом к дверному косяку. Я была очень искренна в признании.

   — Вы ищите повод сбежать с вечеринки или разговора со мной избегаете?

   — Герман Анатольевич, я выгляжу отвратительно. — чуть скривилась.

   Громов меня внимательно рассматривал, взгляд темнел, и глаза всё чаще на мои губы опускались:

   — Вы на комплимент напрашиваетесь? — обронил спокойно. — Я не лгу! Вы даже вот такая не накрашенная, по-домашнему уютная, самая красивая женщина из всех, кого видел, а я встречал их очень много.

   — Красота это...

   — Это первое, на что обращают внимание, как бы этого не отрицали, — не дал договорить Герман. И его тон был категоричным. — А второе — ум.

   — Для того чтобы оценить насколько я умна, мы мало знакомы.

   — Это я и хочу исправить, но вы упорно меня избегаете! Но это бессмысленно! Вы станете моей женой, потому что я всегда добиваюсь своего, и от вас зависит, как быстро моё желание исполнится.

   — Значит, я всего лишь прихоть? — вскинула брови.

   — Цель. — переиначил Герман. — Я хищник и пока вы — мой самый лакомый трофей.

   — А если трофей будет сопротивляться?

   — От этого игра станет интересней, — вот теперь в его взгляде мелькнул тот самый опасный огонёк, пугающий меня с самого начала.

   — То есть, если скажу, что вы мне не интересны как мужчина. И что мы общаемся, только потому что от вас зависит будущее клиники, вас это не охладит?

   — Я не идиот, верить в бескорыстие и чистую любовь! — ровно парировал Громов. — Каждому в отношениях что-то нужно: МНЕ ВЫ! ВАМ мои деньги и связи.

   — Не мне, — мотнула головой, поясняя тонкость момента, — клинике!

   Герман подступил, оказавшись ближе, чем обычно. От него пахло резко — не так как от Руслана. У Громова старшего был подавляющий и грубоватый запах.

   — Вот и решайте, готовы ли вы к взрослым отношениям, где предельно раскрыты карты, и обозначены желания и возможности. — Ладонью нежно погладил мою скулу, заправив за ухо, выбившуюся из причёски прядь.

   — Не надо, — увернулась от поцелуя, позволив его губам коснуться щеки. — Я не готова, — пробурчала. — Прошу, отпустите меня, — это говорила чётко, без паники, радуясь, что голос меня слушался и не подводил. — Взамен пообещаю встречу на ваших условиях, но без шумных вечеринок, кучи гостей. — сдалась, лишь бы удрать отсюда поскорее.

   Герман вначале нахмурился, но оценив мою сговорчивость, согласился:

   — Три! И первым будет ужин.

   — С удовольствием, — не собиралась менять обещания.

   — Я позвоню, чтобы конкретней обговорить нюансы.

   Уже радовалась, как легко отделалась, да не тут-то было, он, всё-таки меня поцеловал, грубовато придержав за подбородок. Коротко, но жадно.

   Я даже оттолкнуть не успела. Недоуменно хлопнула ресницами, следя как смаковал мой вкус:

   — Да, ты вкусная. И губы у тебя мягкие как раз для поцелуев!

***

   Особняк покинула со стойким ощущением, что вляпалась во что-то смердящее, вязкое, от чего просто так не отмыться.

   Чёрт! Каких-то пару дней, опустилась ниже некуда. Не то чтобы высокоморальной особой была до сего, но как-то вступить дважды в половую связь против воли, при этом сгорать от желания. Ненавидеть парня и продолжать уступать — не сильно тянуло на присущую мне адекватность.

   Никогда себя слабой на передок не считала, а вышло, что так!

   Грязь! Теперь это чувство обострилось до предела.

   Аморально и гадко было трахаться с незнакомым, молодым, наглым парнем. Вдвойне, зная, кто он! Трижды, зная, что он СЫН ГРОМОВА!

   Степень моего падения зашкаливала.

   Чёрт! И почему я их фоток вместе не видела?

   Или видела, но не придала значения?

   Озадачилась на миг вспоминая информацию о Германе. Может и видела лицо Руслана раньше, но сто процентов не знала о существовании сына у Громова! Я вообще не помнила никаких заметок о Громове младшем.

   Что уж, я и о Германе-то бегло просматривала информацию — поверхностно, так, знать, кто и что.

   Нужно будет погуглить, но не сейчас.

   Пока тошно, мерзко и сердце беспокойно билось.

   Герман опасный человек, и если узнает, что я, что мы с его сыном, это для меня и клиники плохо закончится. А я не имела права на такие поступки. Я всегда была рассудительной и холодной. Это спасало по жизни.

   И я гордилась своим характером, выдержкой, стальными нервами, и всегда знала: только потеряешь мозг, все пойдёт в тартарары!

   Так и случилось...

   Ладно, мне нужно выдержать три свидания с Громовым. Предельно честных, на расстоянии. Потерплю! А затем разойдёмся.

   Он поймёт, что я неприступная, занудная медичка, которую ничего кроме работы не волнует.

   Сработает!

   Всегда работало.

   Мужчины только на словах готовы делиться любимой женщиной с её работой, а на деле — не выдерживали подготовленного для себя второго или третьего места и сбегали к другой — более внимательной и любящей ЕГО.

   Громов не тянул на тех редких, готовых на незначительную роль в жизни ЕГО женщины.

   Тем более между нами ничего не случится из-за его сына.

   Я не смогу. Руслан дал понять, что не угомонится, пока меня сильнее не унизит, после мяса, овощи уже не то. Да и не смахивал он на совестливого человека, кто попытается забыть момент.

   Так что, зачем дразнить и стравливать обоих?

   Громовы – в стороне! Навсегда!

   Уже дома, стоя под ледяными струями, собиралась мыслями.

   Всё правильно рассудила!

   Три свидания, и свобода.

   Решено!

   Врубила горячую, и когда тело разнежилось, со спокойной душой легла спать. И спала крепко, безмятежно ровно до звонка будильника.

   Умылась быстро, завтрак приготовила на скорую руку. И уже за чашечкой кофе меня застал звонок Жеки:

   — Мам, я прилетел! Сейчас с приятелем на его тачке еду домой.

   — Рада, что увидимся до моего ухода на работу, — искренне улыбнулась, сделав глоток горячего, ароматного напитка. Не лгала, соскучилась очень-очень. Женя почти две недели был в разъездах, и это только начало сезона! Я конечно и без того, не самая внимательная мать, но даже для меня такие расставания — болезненны. Всё же после смерти его отца, сын — единственное, что меня удерживало на плаву.

   — Пиццу заказать или сам?

   — Нет, слушай, я забыл сказать, — замялся сын. — Я с другом должен встретиться. Он тоже сейчас к нам домой подтянется, но своим ходом. Ты же на работу?

   — Д-да, — немного смутилась.

   — Вот, мы с ним перекусим. А потом по делам.

   — Каким?

   — Ну как — опять запинался Жека, — на стадион заскочим, решить дела. Потом в городе несколько встреч, ну и... — очередная заминка, — намечается вечеринка по поводу нашей победы.

   — Понятно, — кивнула мыслям. Жека у меня не гуляющий, не запойный. По малолетке было пару раз напивался с плохой компанией, но только любовь к футболу не позволили встать на неправильную дорожку. С тех пор, как он это для себя уяснил, вечеринки были очень редким явлением.

   — А кто друг?

   — Я тебе говорил. Ахметдинов.

   У меня, как назло, звонок на другой линии.

   — Хорошо, Жень, — поглядывая на экран, с неудовольствием увидела номер Марго. — Мне тут звонят.

   — А, ну ладно. Мам, — поспешил слиться сын, — но если он первым за меня прикатит, впустишь?

   — М-м-м, — озадаченно промычала.

   — Я уже рядом, может, не опоздаю, но его предупредил, чтобы он не волновался, ты у меня крутая. Вы поладите!!!

   Что-то меня это смутило.

   Я? Крутая???

   Ко мне такое выражение не применимо, но раз сын говорит.

   — Ладно, Жек, жду. Тебя перед работой очень хочу увидеть. Люблю!

   — И я тебя, — брякнул напоследок Женя, и я ответила Марго.

ГЛАВА 8

ЛИЗА

   С мобильным возле уха завершила завтрак. Анисимова как пиявка, вцепилась и кровь сосала. Я не была готова к её очередной атаке. Тем более с утра! Но лучше сделать вид, что слушаю, и потом будет меньше разговоров на эту тему, чем отключусь, и она мне мозг мелкой ложечкой выест за оставшийся день.

   А Марго умела. Могла. Практиковала. И сейчас торопливо рассказывала о сумме, которую собрал «щедрый, великодушный Громов»! В красках расписывала, как это поможет делу, плавно переходя к тому, что нужно ещё и к перечислению, что нам в клинике не хватает.

   Я всё это знала! Но подруга без злого умысла — реально больна нашей темой, вот и могла сутками напролёт о ней говорить.

   — А ещё Громов обещал подумать насчёт обслуживания его фирмы у нас, — с восторгом сообщила Анисимова. Я слушала в пол уха, уже в шкафу перебирая, чтобы надеть.

   На улице солнышко золотило землю, небо было светлым, чистым, поэтому платье с запахом показалось очень удачным выбором.

   Но только завязала поясок, брякнул сигнал вызова домофона.

   На автомате прошлёпал к двери.

   — Марго, секунду, сын должен приехать. Да? — в домофонную трубку.

   — Здравствуйте, я Жекин друг Р...

   — Да, конечно, — не дослушала, потому что Марго на проводе опять что-то вещала. Я торопливо нажала кнопку «откр», и опять ответила Марго:

   — Слушай, давай на обеде договорим, у тебя ведь нескончаемая тема, — проворчала я. — Но не сильно на что-то рассчитывай, — не хотела рушить её далёкие надежды, но, по-моему, куда неприятней, когда мечта разваливается уже в руках. Я стояла возле двери, в ожидании друга Жеки.

   — Не смей этого с нами делать! — рявкнула Маргарита. — Прошу, нам нужно отжать ещё немного. Заключить пару контрактов, а потом...

   В дверь позвонили.

   — Всё, Марго, до работы! — сбросила звонок, распахивая дверь.

   НЕТ!!!

   У меня аж сердце биться перестало. Морозом окатило с ног до головы, а потом обдало удушливым жаром, да так, что я едва в обморок не хлопнулась.

   Мгновение шока, и порывисто захлопнула дверь, но тяжёлая створка не грохнула металлом — мягко спружинила, а в следующий миг распахнулась от грубоватого толчка плеча Руслана.

   — Я предупреждала, — шарахнулась прочь спиной к стене. Меня трясло от ужаса, от паники. Судорожно держала телефон, а пальцем пыталась по экрану мазнуть, чтобы разблокировать, при этом бегло вскидывала глаза на парня, вошедшего в квартиру, как к себе домой.

   В руках пара коробок пицц, пакет с банками газировки.

   На этом отчаянная мысль «пришёл насиловать», сменилась на «этого не может быть!».

   Я тотчас забыла о телефоне и неверующе вытаращилась на парня:

   — Ты не можешь быть его другом! — и это не вопрос и возмущение, скорее категоричное «ни в коем случае!».

   — Ты ведь не его мать? — зло процедил Руслан. И он не спрашивал, требовал немедленно заявить: «нет конечно!»

   Молчу.

   — Твою мать, я не знал, — окатил меня дотошным взглядом с примесью недоумения.

   Сердце грохотало как сумасшедшее. Я не могла собраться с мыслями, поэтому всё, на что меня хватило, решительно ткнула на дверь:

   — Уходи!

   — С чего вдруг?! — зло прищурился Рус.

   — С того, — гневно воздуха хапнула, — что такой как ты, Жене не друг!

   — Да ну?! — ухмыльнулся парень. — А чем это я плох?

   — Ты насильник и хам... – запиналась на словах, путаясь в мыслях. — Не дай бог, он пойдёт за тобой.

   Моё невнятное блеяние заткнули приближающиеся громкие торопливые шаги и скрип распахнувшей двери:

   — А чё дверь открыта? — сиял улыбкой Жека, весь загруженный сумками, как вьючный мул. — О, Рус уже пригнал, — с меня на Руслана взгляд перевёл. — Вы уже познакомились? — его синие, как у отца глаза счастливо светились.

   Так уж вышло, сын был копией Андрея и от меня унаследовал лишь тёмные волосы.

   Высокий, крепкий, улыбчивый малый. Такой, весь свой в доску парень, хотя с первого взгляда так и не скажешь. К тому же в гневе сын был истинным русским медведем, как и его папа.

   Андрей... моя первая и единственная любовь. Со школьной скамьи. Мы с Андрюхой сразу влюбились друг в друга. У нас не было ссор, сложных хождений, вокруг да около, не было скандалов, любовных треугольников. Я увидела его и поняла — он! Он увидел меня и сказал: «Ты моя!» У нас всё было хорошо! Я тихоня и заучка. Он видный, перспективный спортсмен. Ему пророчили больше будущее.

   И я не сомневалась в нём!

   Дрон — гроза района, звезда школы! Славился не плохими делами, а достижениями в спорте, стальным и упрямым характером.

   Он всегда хотел работать в МЧС. К этому шёл семимильными шагами. И я знала, что с ним могла ничего не бояться.

   Он был моей стеной. Щитом! Моим героем и любовью!

   У нас разница всего пару лет, и когда Андрюха уже учился на втором курсе, я особо остро почувствовала, как со всех сторон к нему лезут красотки, мечтая увести. Я на тот момент была уже в выпускном классе, и именно я настояла на сексе! Не боялась, не стеснялась. В Андрее была уверена совершенно точно!

   Что он и доказал, узнав, что я беременна.

   Но однажды, накануне свадьбы, возвращаясь с работы его протаранил пьяный водитель КАМАЗа — мужик вильнул на встречу, где на мотоцикле ехал Андрей.

   Шансов не было, хоронили в закрытом гробу.

   Мы держались вместе: мать Андрей, моя и я. Три одинокие женщины, недавно радующиеся за то, что мы под защитой самого лучшего на свете мужчины.

   Но вначале, не выдержав смерти сына Алевтина Владимировна слегка от сердечного приступа. Моей маме приходилось ходить за ней и мной с малышом, а когда матери Андрея не стало, открылась жуткая правда — моя тоже была смертельно больна.

   Сгорела быстро, но до последнего дня всеми силами помогала мне и внуку.

   Она умерла, когда Жеке было два, и вот тогда началась моя жизнь матери-одиночки, борющейся за место в мире амбициозных мужчин.

   Мир мужчин!!!

   Где мне и теперь приходится выживать.

   И я это делала с достоинством, пока не встретила Громовых!

   — Да, познакомились, — обогнула Руслана, и поспешила с приветствием к сыну: — Я скучала по тебе, медвежонок. — ласково потрепала по щеке.

   Он ловко бросил на пол огромные, спортивные сумки и сгрёб меня в медвежьи объятия:

   — Я тоже скучал: — хмыкнул сын, чмокая в лоб: — И не позорь перед другом, — шепнул, лицо скривив.

   — К-как? — не поняла его упрёка.

   — Поздно, — за спиной раздался голос Руса. — Медвежонок — это сильно! Войдёт в историю клуба.

   — Ну вот! — Жека закатил глаза, я озадаченно нахмурилась:

   — Ну прости. Ладно, — не хотела под пристальным взглядом Руслана находиться, да и сына стыдить сильнее, чем уже. — Мне уже пора, а вы, — принципиально не смотрела на друга сына, — располагайтесь! — ещё раз чмокнув сына, поспешила в свою комнату, лишь бы быстрее не ощущать присутствие Руслана.

   РУСЛАН

   Я в беспредельном ах*е.

   Лиза, то есть Елизавета Сергеевна, потому что язык не поворачивался тыкать простым именем, ушла, а меня до сих пор не отпускало.

   Мать Жеки!!!

   Бл*, как меня угораздило в это вмазаться? Я неизлечимый кретин!

   Твою мать?! Даже представить не мог, что у него такая молодая мать!

   — Сколько ей? — запоздало понял, что звучал.

   — Ты о матери? — озадачился с улыбкой Женька, проталкивая меня на кухню.

   — Да, я чёт как-то дважды два сложить не могу, — признался, почесав затылок. — Тебе двадцатник.

   — Девятнадцать! — поправил Женя, услужливо стаканы на столе расставил. Выключателем чайника кликнул.

   — А ей... — запнулся на мысли я, — на вид, тридцать! — не кривил душой. Я реально больше не дал и то с превеликой натяжкой.

   — Ей тридцать шесть! — покивал Женя, сев рядом и распахнув первую коробку с пиццей.

   Я задумчиво присвистнул, совсем потеряв какие-либо разумные мысли.

   — Я же говорил, что она у меня, как девчонка выглядит. Генетика. Ты видимо, прослушал. — пока я выпал из реальности, друган дожал очередной кусок пиццы. А мне не очень лезло. Я вчера сильно накидался алкоголем, да так, что с утра еле встал. И вообще меня штормило, и я бы не рискнул нарваться на гайцов. Уверен, алкотест будет против меня.

   — М-да, наверное, просто не думал, что вот так... — жевал слова я. — Я реально думал, что она если не моего возраста, то на пару тройку лет старше, не больше. Даже решил, что твоя сестра, о которой ты умолчал.

   Повисла щекотливая пауза. Женя даже есть перестал:

   — Надеюсь, ты ей об этом не сказал?

   — Нет, а что? — с замиранием сердца.

   — Смертельный приговор! — без улыбки припечатал Евгений. — У неё пунктик насчёт возраста и того, что по её мнению может позволить в её сторону мужчина.

   — Да? — я холодным потом умылся.

   — Угу, — вновь принялся жевать друг. — Она у меня, капец, строгая, зато офигенно красивая, — широко и абсолютно искренне улыбнулся.

   — Заметил, — брякнул я, вновь пытаясь собрать мысли в кучу.

   — За ней знаешь, сколько мужиков бегает?! — цыкнул Жека не без гордости. — Но она у меня в этом плане, — криво усмехнулся, — не подкатишь! Всех отшивает!

   — Прям такая, вся, неприступная? — что-то мне совсем не по себе становилось.

   — Типа того! — покивал Жека. — Я уже с ней говорил. Пытался убедить, что ей нужно замуж, красавица ведь, умница. Да и специалист, знаешь какой. Ого-го, — опять преисполненный гордостью, присвистнул. — Зав отделением. Ведущий невропатолог. Короче, — отмахнулся с набитым ртом, — сложная и упрямая. Ей бы мужика дельного, а то я об отце только слышал. Пора бы уже не память о мёртвом любить, а жить, я ведь, того, своей жизнью жить хочу, но как я смогу жениться, зная, что у меня мать одна.

   — Стой, ты, что не видел никогда отца? — мы эту тему никогда не поднимали. Да и какое там?! Знакомы не так давно, но как-то быстро к этому улыбчивому, доброму парню, симпатией проникся. Новенький, зато очень спортивный и душа у него чистая. Это подкупило.

   — Не видел, — мотнул головой Женька, ловко чай по чашкам разливая. Сахарницу на стол, ложки, пакетики чая. — Он погиб до моего рождения, — опять сел за стол.

   — Твою мать! — пробормотал я, уже ковыряясь в мыслях. — Но ведь получается, она ещё мелкая была, когда осталась с тобой. Да и вообще их отношения судом попахивали.

   — Да, она говорила, что их осуждали, но у них любовь, — ничуть не смутился друг. Продолжал лучиться счастливой улыбкой. — Правда, отец погиб накануне свадьбы. Так что матери сложно пришлось.

   Я себя последней тварью ощутил. Ладно, в первый раз с ней как имбецил с разнузданным либидо повёл и то, потому что тупо перепутал с фанаткой, ищущей моего внимания. А они, желая забраться в постель к такому, как я, на фантазию богаты.

   Вообще-то я редко реагирую на подобные уловки, а с ней, сразу, с парковки, зацепила надменностью, строгостью, никак не сочетающиеся с обликом «ходячего секса», который источала.

   Как она вообще без охраны ходила?!

   НЕЛЬЗЯ!!!

   Она же на километр пахла самкой, готовой к спариванию! При этом совершенно не выдавливая из себя эротику!

   И как раз это сочетание, не сочетаемого пробрало до костей.

   Неприкрытый, на вид неприступный секс!

   Это как, мясом перед пастью голодного тигра покачать.

   Не шутил! Во мне дракон тотчас пробудился, возбудился.

   И планку сорвало напрочь!

   Жаль гости часто отвлекали, а так бы я проследил за ней, узнал, что и как. Может, нашёл бы подвох, ложь, изъян, а вместо этого, нарвался на очередной вызов и всё, оказался в её сетях.

   Был уверен, что я хищник. Так наивно полагал, равно до момента пока она в моих руках не оказалась.

   И то, как сопротивлялась, как отвечала, меня окончательно свело с ума.

   Очнулся, лишь когда наступило облегчение, а следом злость накатила — мало мне короткой ебли. Я ведь на спортивной диете пару недель сидел. И не только я! Вся команда!

   Специально, чтобы на игру выходили злыми и напряжёнными!

   И вот, первая вечеринка после воздержания, и она мне под руку попала вернее, под член. Потому и разозлился. Вроде трахнул, поддался искушению, а значит, не устоял перед той что давала, изменив Маринке.

   Даже был уверен, что фотки какие-нибудь мелькнут, но нет.

   Было плюнул, но никак не ожидал, что уже на следующий день батя огорошит знакомством с невестой. В смысле, он меня ещё перед этим вечером взбесил новостью о предстоящей свадьбе с женщиной, которую я ни сном, ни духом, но я никак не думал, что это окажется ОНА!

ГЛАВА 9

РУСЛАН

   Как увидел её гордый затылок, думал, там же грохнусь. Замертво!

   Благо, мой шок Елизавета Сергеевна переплюнула в прямом смысле слова — плюнув в меня.

   Я бы может и отпустил момент, но под предлогом отнести бабскую фиготень для макияжа, к ней пошёл что бы: поговорить, извиниться, договориться. Не думал, что как только она откроет дверь, я опять себя потеряю.

   Столько гадостей ей наговорил, волосы у самого дыбом.

   Вновь одичал, набросился и только за порогом уборной протрезвел, но было поздно.

   Мне лечиться нужно!

   И как после этого жить?

   Как продолжать улыбаться?

   Как продолжать с Маринкой обниматься?

   И отца возненавидел ещё сильнее!

   От тугой ревности и чёрной зависти.

   И пусть Лиза сказала, что ему не невеста, но я-то знаю, как ветреные красотки и падки на больший счёт в банке!

   И в этом мне с батей не тягаться!

   Мелькнула мысль, опять с ней поговорить, расставить точки над «и», но Елизавета Сергеевна ушла с вечеринки!

   Хотя, что я ожидал? Я бы тоже на её месте убежал. Прямо в полицию, заявление написать!

   От горя сорвался в беспробудную попойку.

   На встречу с Жекой катил без задней мысли, и никак не ожидал, что увижу Лизу! С утра пораньше! В квартире друга! В неприлично милом платьице, выгодно подчеркивающим полную грудь, тонкую талию и потрясающе длинные ноги, сегодня эротично обнажённые ступни.

   Она огонь!

   Даже ступни идеальны настолько, что член тотчас восстал, готовый на подвиги!

   И если бы не Женя, я бы не взялся с точностью утверждать, что не попытался бы опять заняться с ней сексом. Даже если бы пришлось принудить! Даже если бы мне за это светил пожизненный срок или смертельный приговор.

   А я хотел.

   Дико, ненормально хотел!

   Тупой, быстрой мыслью уже сдирал с неё трусики, вминая стройное тело в стенку, алчно дышал её крышесносящим запахом и зверел, зверел. Слушал стоны, жадное дыхание и пил нереальные ощущения, которые она дарила и которые сносили крышу.

   Мозг отключился напрочь.

   Рядом с Елизаветой Сергеевной у меня только единственный инстинкт работал — спариваться! Вот и вёл я себя как гиббон в период размножения!

   Во всём она виновата!

   Её вид, голос, запах, и воспоминания того, как пьянительно кончала.

   Хочу её в постели! Голую! Только для меня!!! И надолго... Без страха быть застуканным!

   Думаю, мы бы до утра тра*сь, а я упивался её оргазмами и подыхал от своих.

   Член опять до боли налился кровью.

   Я чертыхнулся, и пока Женя отвернулся, что-то в холодильнике выискивая, позорно сбежал в ванную:

   — Я на секунду!

   Только дверь затворил, хуже малолетки-фетишиста, точно конченый на башку извращенец, затрясся от перевозбуждения! Даже порычал, кулаки сжимая. Хотел охладиться, а вместо этого, увидев в корзине её вчерашнее платье, по-старинке выдрочил напряжение.

   Туго сжимая член в кулаке до приятной боли. И был так перевозбужёен, что шипел сквозь зубы — ведь успокоения не наступало.

   Слишком напряжён телом!

   Слишком обострён инстинкт.

   Слишком оголён на эмоции.

   И я, словно последний задрот, её платье из корзины взял. Закрыл глаза, как наяву помня его на ней. Этот сводящий с ума запах, её влагу, тот взрыв, что между нами и с глухим стоном, наконец-таки, кончил в два рывка.

   — Рус, — чуть настороженно протянул Жека, стукнув в дверь, пока я звёзды созерцал, и сквозь зубы скулил от болезненного наслаждения. — Ты как там? — искренне волновался друг.

   — Норма, — еле совладав с языком, солгал я, но лучше ложь, чем горькая правда. В моём случае именно так. Только так! — Вчера перебрал. Нехорошо. Щас выйду!

   Обговорив с Евгеном дальнейшее и особенно вечеринку, дал себе зарок раз и навсегда забыть его МАТЬ! Просто вычеркнуть из воспоминаний, вырвать из сердца.

   И члену приказал не реагировать на неё НИКОГДА!

   Всё же не сестра друга! Не левая знакомая.

   ОНА ЕГО МАТЬ!

   НЕВЕСТА ОТЦА!

   Просто буду максимально избегать встреч, и заглушать сексуальную потребность другими. Как до неё. Благо девчат вокруг много и на раз, Маринке не так больно, чем знать о постоянной любовнице, из-за которой отношения могли оказаться под угрозой.

   Разумно!

   Отлично!

   Только почему-то тошно и зло!

   ЛИЗА

   — Доброе утро, — обронила шаблонно, но, уже проходя мимо, остановилась возле стола секретаря: — Наташ, это откуда? — кивнула на шикарный букет роз, смешанных с маленькими белыми цветочками. Совершенно не разбиралась в видах и названиях, и, вообще, считала их покупку — лишней тратой денег. К тому же бедные растения скоро погибнут. Так что да, я из редких женщин, не любящих цветы. У меня даже дома нет долгоживущих.

   — Доброе утро. Так это для вас передали, — улыбнулась Наталья, оторвавшись от документов.

   Я вновь окинула букет скептическим взглядом:

   — В урну, — брякнула, но прежде, чем дальше пойти, карточку из цветов выдернула: — У нас всё же больница. Не дай бог, аллергик зайдёт.

   Секретарь изумлено распахнула светлые глаза:

   — Елизавета Сергеевна, да вы что? Выкинуть такое чудо, — жалостливо скривила личико. — Можно я лучше себе заберу?

   — Как пожелаешь, — равнодушно дёрнула плечом: — только здесь их быть не должно! — позволила я, входя к себе в кабинет.

   Сумочку на тумбочку поставила. Короткий плащ на вешалку в шкаф повесила и садясь за стол, открыла мелкий конвертик с запиской:

   «Елизавета Сергеевна, спасибо, что вчера осчастливила своим приходом.

   К сожалению, вынужден уехать на пару дней, но по возвращению надеюсь на обещанные три свидания.

   С уважением, Громов Г.А.»

   Наверное, я очень непорядочная и гадкая, но вместо досады, разочарования, испытала радость и облегчение.

   У меня есть несколько дней отдышаться, привести мысли в порядок.

   Записка показалась хорошим знаком. И день проходил бодро. Дневная суета меня совсем успокоила — привычный мир, где всё размеренно, разложено по полочкам, где знаю, кто я, что умею, к чему стремлюсь!

   Ближе к вечеру позвонил сын, отчитаться о проведённом дне:

   — Мамуль привет.

   — Привет, медвежонок.

   — Ма-а-а, — протянул Женя. Так и вижу, как он пятерней смахнул со лба длинную челку. Она вечно лезла ему в глаза, а я постоянно советовала её состричь, ведь неудобно бегать по полю, когда она мешает. Но Женя упирался — мода и то да сё. — Мам, тут такое дело... — мялся сын, — знаю, ты бы хотела поболтать дома, но у нас вечеринка вот-вот начнётся. Так что, если ты не против, поболтаем завтра.

   — Да конечно, — кивнула слегка расстроено. — Голову не теряй, — зачем-то брякнула напоследок. Конечно, я не могла запретить — дело молодое, да и парень уже взрослый. Просто мне бы с этим свыкнуться.

   — Отлично, — явно разулыбался сын. — Тогда до завтра?

   — Да, — тяжко на душе, но пересилила эгоистичный порыв, надавить на совесть Жени и как можно бодрее распрощалась: — Хорошо отдохнуть. И я тебя люблю, — сердечко билось сильно-сильно.

   — И я тебя, мамуль.

   На работе сидела до привычного «допоздна», выискивая причину остаться на дольше, но подменять никого не пришлось, поэтому домой поехала без особой радости.

   Спать легла в расстроенных чувствах, а проснулась из-за настойчивого трезвона звонка в квартиру.

   Смаргивая липкий сон, кутаясь в коротенький, домашний халатик, прошлёпал до двери. В квартиру уже не просто стучали, а пытались пробиться. И если бы не знакомый, хоть и искажённый хмелем голос, вместо «открыть» вызвала бы полицию. Но это был...

   — Мам, — взревел медведем Жека. — Мама, — судя по грохоту, то ли головой, то ли плечом долбился в дверь. Мне аж дурно стало. Ночь! Сын пьян! Орёт, как тур во время гона. Вот позорище!

   Соседи у меня очень ворчливые, если не я, то они первее вызовут правоохранительные органы.

   На этом мысль вильнула в пучину дикого страха — померещился другой голос. Уже щёлкая замками, торопливо глянула в глазок, сердце биться перестало. Руслан!!!

   Зло чертыхнувшись, с щелчком замка и лёгким скрипом открыла дверь, с ярым недовольством смотря то на Женю, то на Руса.

   — Ма, — широко лыбился сын, еле держась на ногах, и то, благодаря услужливо подставленному плечу Руслана. Судя по пьяной физиономии и тому, как шатко стоял сын, он был невменяемо бухой. И я никогда его таким не видела. Рус тоже был сильно пьян, но однозначно трезвее, потому и поддерживал:

   — Мы тут. — жевал слова, качнувшись ко мне огромной массой, двух невменяемо пьяных парней, а они были настолько неустойчивы, что испуганно отступила, чтобы не оказаться у них на пути.

   — Ма-а-а, — опять идиотски протянул сын, явно путаясь, что вообще хотел.

   — Он сказал, — подал голос Руслан, — как бы ни был пьян, ночевать — домой! — разъяснил за сына мысль.

   В душе потеплело, Женя тотчас реабилитировался в моих глазах.

   — Ну и... — хмыкнул Рус, подперев собой Жеку к стене в коридоре. Сын, по ходу на радости, что добрался домой, вырубился окончательно, потому и обвис. Если бы не Рус, Женя бы сполз на пол.

   — Дальше, — махнула в сторону комнаты сына, шлёпая в том направлении босыми ногами. За мной не то бурча, не то посмеиваясь, шатался Рус.

   — Лиз... веее... та... Сер... ееевна, — голос Руса в спину невнятностью нагнал аккурат с грохотом и я недовольно обернулась. Два красавца валялись на полу, и если сын Громова кое-как вставал, придерживаясь стеночки, то Женька так и остался обездвиженной тушей дрыхнуть. И даже такому лосю, как Руслан, его поднять на ноги было крайне сложно, что он, чертыхаясь, пытался сделать.

   — Чёрт! — Нехотя поспешила к нему на помощь.

   Вдвоём тоже намучились, но всё же справились.

   — Это ты во всём виноват, — бурчала, пока тащили Женю в его комнату.

   — Ага, ещё скажи, я напоил. Вливал в горло.

   — И скажу. Он до этого, редко выпивал

   — А типа сейчас зачастил?!

   — Нет, но до такого состояния, — в сердцах кивнула на невменяемо довольного и беззастенчиво храпящего Жеку, — НИКОГДА!

   — Так повод был, почему бы и не выпить?

   — Упиться! — пояснила мысль я.

   — Ну, просто не все, как ты алкоголя избегают, и только ядом харкают.

   — Ты это о чём? — опешила заявлению.

   — Да об умении общаться, — хмыкнул нагло Рус.

   Из последних сил Жеку до постели дотянули. На раз, два, три взвалили на покрывало. Даже не укрывала, не раздевала, лишь обувь сняла, чтобы постель не замарал, и деловито Руслана вытолкала в коридор:

   — Тебе пора.

   Он без лишних возражений, шатаясь от стеночки к стеночке, пошёл к выходу. Я зло следовала за ним, тараня взглядом широкую спину, пока неожиданно для себя не ляпнула:

   — В зале есть место, если...

   Рус не остановился, и даже не запнулся. Казалось, он вообще не расслышал предложения, но уже близ двери, буркнул:

   — Мне лучше подальше, от тебя, — добавил, и я замерла несколькими шагами от него, зябко в халатик кутаясь. Фраза заставила сердце трепыхаться в дурном счастливом порыве, и кровью умыться из-за понимания, как неправильно реагировала на парня.

   Поэтому и согласилась — зря брякнула глупость, сама же решила, что между нами должно быть расстояние! Вон, даже пьяный Рус это понимал, видимо, не всё потерянно с совестью и нашей моралью. Так что, пусть уходит — алкогольное опьянение не причина оставлять его у меня дома.

   — Конечно, но может вначале такси вызвать? — нашлась здраво.

   — Нет, я на своей, — буркнул Рус, выходя их квартиры.

   — Пока, — обменялись безликими фразами.

   Я закрыла дверь, запоздало хватаясь за мысль:

   — Рус, — выглянула впопыхах, — ты же пьян! Какая машина?!. — бросила вдогонку, глядя как было обернулся парень, несколькими ступенями ниже. Но в следующий миг сдавленно охнул, нелепо взмахнув руками и, под аккомпанемент устрашающего грохота, ухнул на цементный пол между лестницами.

ГЛАВА 10

ЛИЗА

   У меня сердце припадочно кувыркнулось. Душа в пятки ушла.

   — Руслан, — не помня себя, как была, босиком, метнула к мальчишке.

   Он скрипел от недовольства, матерился глухо, потирая затылок, а я, неизлечимая дура, волновалась, хлопоча над ним:

   — Что, где болит?

   — Зад и ч...

   — Умолкни, — отрезала гневно, присаживаясь на корточки рядом. — Не желаю слушать очередную грязь. Я спросила, что болит?

   — Ну так я и хотел сказать, черепушка, — прошипел Руслан. — Затылок и нога, — скривил лицо.

   — Черт, — ощупала его голову, уточняя, где больнее, наспех проверила ногу, но не находя явных повреждений, кроме шишки на затылке, встала: — Пошли, — руку протянула, помогая ему встать.

   Подставляя хрупкое плечо, очень высокому и довольно тяжёлому парню, довела его до квартиры.

   — Лучше скорую вызвать, пусть в больницу отвезут. МРТ сделают, — дверь затворила, пока Рус спиной к стене привалившись, шипел. — Не хватает, чтобы травмы.

   — Да перестань, — скривился сильнее Руслан. — Отосплюсь, норма будет.

   — Но ты хромаешь, — пояснила мысль. — Не дай бог...

   — Ой, да сильнее прикладывали.

   — Тогда, — сдалась, — не стоит в таком состоянии ехать. Спать у нас останешься! — ткнула на проём в большую комнату.

   У меня трёшка в пятиэтажке нового района города. Квартиру купила сравнительно недавно, несколько лет как, и она меня, более чем устраивала.

   — Ок, — Руслан больше не отнекивался, послушно до зала дохромал, позволяя за ним поухаживать.

   — Сюда, — к широкому дивану подвела. Скрипя зубами, помогла лечь. — Сейчас, — прошлась до своей комнаты. Взяла покрывало и одну из своих подушек. На ходу переодела её в новую наволочку.

   — Вот, на. — услужливо склонилась над парнем, придержав за затылок и, поместила подушку ему под голову. — Если хуже станет, обязательно... — забыла, о чём говорила. Застыла, встретившись с ним взглядом. Мы были так близко друг к другу, что опять что-то непонятное, но до мурашек осязаемое на эмоциональном уровне прострелило. Волнительное, щекотливое, наэлектризованное. Такое, что меня нешуточно пугало. И я до жути боялась, что искра сильнее полыхнёт, и тогда нас с парнем вновь накроет безумством, а этого было нельзя допустить!

   Больше!

   Никогда!

   Уж не знаю, о чём думал Руслан, но, судя по тому, как потемнели его глаза, а на губах расползлась ухмылка, его мысли от моих недалеко ушли. Разве что, финал куда ярче и развратней устраивал нежели меня.

   Что и подтвердил бесстыдным взглядом — глаза опустились на мои губы, а потом красноречиво ещё ниже, на полуобнажённую грудь, видневшуюся в вырезе халата.

   Меня такой волной возмущения накрыло, что не думая, что и как, хлёстко ударила ладонью по небритой щеке. Без злости, просто выплёскивая негодование.

   — Ты не исправим! — не собиралась извиняться за свой поступок. Это была нормальная реакция на его наглость! Поэтому преисполненная гордости, выпрямилась: — Спокойной ночи! — тихо отчеканила и в свою комнату поспешила, но, уже затворив дверь, с досады прикусила губу — защёлки-то нет!

   Как-то раньше не было нужды запираться, а вот теперь я испугалась за свою сохранность.

   Если Руслан раньше до меня добирался, где ему приспичило, то теперь, когда мы в соседних комнатках, так непростительно близко друг к другу. Когда сын спал, и больше не было никого, чтобы ему помешать. Я слишком открыта, обнажена и доступна! Действительно как лакомый деликатес для хищника. Бери — не хочу! Что делать? Как защититься?

   Не думаю, что Руслана остановит то, что в соседней комнате его друг — мой сын! Его и раньше ничего не останавливало! Даже разница в возрасте! И тем более то, что нравлюсь его отцу! И то, что у Германа на меня планы. Что я не хочу, в конце-концов! Грожу, сопротивляюсь.

   Да что уж там, невнятно сопротивляюсь и нелепо грожу!

   Поэтому «да», Руслан мог стать для меня проблемой ещё и потому, что, реально реагировала на него. Не я — тело, но какая разница, если находясь в опасной близости к нему, уже текла от мысли, что Рус мог опять меня трахнуть! И он это чувствовал каким-то животным инстинктом. Потому и пользовался моими заминками, растерянностью, откровенным непониманием, что делать!

   Это было жутко и скверно, осознавать, что я подсаженная на аморальный секс с мальчишкой!

   Долго не могла уснуть. Глохла от волнения, вздрагивала, когда мерещились шорохи, скрипы рядом с дверью. И сердце истерично билось в груди, оглушая своим безумным бегом.

   Но зря переживала и грязно думала о парне — Руслан не посмел вторгнуться в мою комнату. А когда проснулась, в зале на диване его не обнаружила.

   РУСЛАН

   — Здоров, — звонок от Жени разбудил ближе к обеду, а я дрых без задних ног.

   — Здоров, — собственный голос охриплостью резанул слух, как если бы скрежет лезвия, медленно чертящего по стеклу дорожку.

   — Как вчера? — Жека тоже звучал не айс и, судя по протягиванию слов, он, как и я, ещё не вышел из коматоза. — Я там ничего не учудил?

   — Да вроде был хорошим, медвежонком, — в трубку хмыкнул я, но лицом в подушку.

   — Да ну тебя, — разобиделся Женя. — Так и знал, что теперь жизни не дашь.

   — Не я реально от милоты растекаюсь, — без злорадства поржал я: — Двадцатилетний лоб — медвежонок, — пшикнул на последнем.

   — Иди ты! — буркнул Жека.

   А меня распирало от смеха:

   — Не, ну а чё? Даже завидую, меня так не называли, — на этом ржать перестал. Меня в лучшем случае батя называл нахлебник, дармоед, ушлёпок, ублюдок.

   — Тогда завидуй молча, — смилостивился Жека, — а то в клубе всем без разбора об этом рассказывал, — пожурил, но меня уже было не остановить:

   — Так для тебя старался! Твою личную жизнь налаживал.

   — Ну да, — хмыкнул Женька.

   — ДА, — упирался через смех я, — всем девушкам нравятся ласкательные названия: «зайка, лапуля, киса». А от твоего они вообще сразу начинали урчать как готовые к спариванию кошечки. Считай, у тебя такая фишка. Пользуйся случаем, девчата любят всё мимишное.

   — Да я не жаловался на их невнимание, — поворчал Жека.

   — Конечно, — фыркнул я, — поэтому девчонки нет. Разовые неплохо, но тебе нужна такая, чтобы ждала.

   — Зачем? — тупил Жека. — Маринка у тебя клевая, но разве это тебя останавливает? — реплика несколько секунд эхом звучала в голове. Я даже проснулся окончательно, перевернулся на спину, уставившись в потолок:

   — Ты Маринку не путай с другими. У нас отношения договорные, для пользы дела. Ей пиар, а от меня часть фанаток сбривается.

   — И что? Не любишь? — зачем-то уточнил приятель.

   Я немного помолчал, собирая мысли в кучу.

   — Любовь — сложная штука, она не поддаётся рациональности. Либо вспыхивает, либо нет, раскачать с «ничего» её невозможно. Можно родить, разве что уважение, симпатию. А любовь — ненужная штука для брака. Браки по-любви не так долговечны, как по обоюдной выгоде, — говорил не абы красивого словца. Чувства для меня больная тема.

   Недополучил внимания в детстве, я всегда мечтал любить и быть любимым, упорно этого искал, пока не набил шишек. А потом для себя решил, что любви нет! Она вообще не нужна, есть страсть, есть выгода, уважение, этим и нужно ограничиваться.

   — То есть вы, по выгоде? — опять мычал задумчиво Жека.

   — Да, — кивнул я, садясь на постели. — Давай не будем обо мне. У меня с этим всё просто и сложно, — проворчал нехотя вставая. — Но точно выгодно! — почесал затылок, шлёпая в уборную. — А твоя, мама, как? — старался не сильно интерес выдать.

   — А что с ней? — озадаченно повторил друган.

   — Не сильно на меня злится?

   — С чего вдруг?

   — Ну, — протянул я, выискивая как бы вернее озвучить мысль, — она вчера меня обвинила в твоём состоянии и...

   — А-а-а, нет, — поспешно заверил Жека, — я её ещё не видел. Проснулся недавно, её уже нет, она ведь рано уходит.

   — Ок, — покивал я уже у двери в сортир. — Просто не хотелось бы проблем для тебя.

   — Да ты не бери в голову, она, наверное, в шоке была, я ведь такого никогда не выкидывал. Но ничего страшного, всё объясню, она поймёт.

   Мне полегчало, правда ненадолго, почему-то следом разочарованием накрыло. Даже не понять с чего вдруг, а потом и злость подкралась.

   — Ладно, сейчас глаза продеру, наберу, — брякнул я, сбрасывая звонок.

   Уже в душе врубил прохладную воду, желчно осознавая, что без драчилова не снять не пойми откуда взявшееся напряжения. Нужно было не домой ехать, а к Маринке.

   Руками по телу скользнул, пену сгоняя, но задев член, уверенно вернул на него ладонь.

   Опять стоял колом!

   Сдавил до приятной дрожи, по длине провёл, вызывая острое удовольствие и разгоняя пульсирующую кровь.

   Лиза во всём виновата.

   Особенно в моём невменяемом возбуждении.

   Я из её квартиры сбежал, потому что промучился большую часть ночи. Не мог больше дышать Лизой, а там всё ей пропахло. С ума сводило, хоть вой.

   Как быть рядом и не касаться ее?

   Бухой и пиз*ц возбуждённый — лучший набор на ночь глядя, рядом с той, кто сводила с ума.

   Член больно пульсировал, а снять возбуждение некем.

   Чуть к ней не вломился. Она виновата – пусть бы и помогала. И ведь меня реально накрыло тупой идеей. Остановился себя возле её комнаты. Почти за шкварник себя поймал возле двери, где как извращуга-кобель обтирался рядом, уже рыча от перевозбуждения и придумывая дельную причину какого х*а к ней вломиться.

   Кроме «хочу трахнуть», ничего на пьяный ум не приходило, поэтому скрипя зубами, выкинул себя прочь.

   Даже был горд собой. Зол и горд — не совершил проступка, а так бы, чёрт его выдал, чтобы натворил, и как бы потом перед ней и Жекой оправдывался.

   Х*р знает, что в ней такого, но ЭТО самое меня сводило с ума.

   Я конечно лёгок на стояк и до Лизы был, но с ней, вообще на ненормально остром уровне происходило. Кровь в венах лавой обращалась. Сердце в груди неистово долбило. А мозг словно улетучивался, и только сперма в теле бушевала, ища выход.

   Как сейчас!

   Даже от мысли о Лизе внутри всё кипело. Лихорадка одолевала.

   Хотелось простых движений — толкаться членом глубже, резче, быстрее.

   И я в первобытном инстинкте сдавливал ладонью ствол, качаясь бёдрами, и когда, наконец, разрядка произошла, зарычал от болезненного удовольствия.

   Так пронзительно хорошо, кончать, лучше бы в Лизу, но в кулак тоже сойдёт, чтобы по-быстрому снять напряжение.

   Полегчало. Пусть несильно и ненадолго, но мне стало лучше! Настолько, чтобы какое-то время не думать о чём-то кроме матери Жени, о своей нездоровой озабоченности к ней. И о сопернике, об отце...

   Только футбол! Дела на стадионе, где я вроде как хозяином значился. И уже к вечеру понял, что затылок все ещё болел, да и в ноге странно тянуло.

   Клубному врачу об этом не сказал, не дай бог, на скамью посадит. Где я ярость выплёвывать буду?

ГЛАВА 11

ЛИЗА

   День проходил в сумасшедшем режиме. Впрочем, как всегда. Помня о незащищённом сексе, обратилась за помощью к гинекологу. Галина Матвеевна меня проверила, проконсультировала и дала спасительную таблеточку. А потом уже было некогда беспокоиться: зашивалась то с пациентами, то с бумагами, то отбивалась от начальства, вернее Марго, а когда добралась до своего кабинета, вновь обнаружила на столе в приёмной букет.

   — Если это мне, в урну, — категорично распорядилась.

   — Вам, — пискнула Наталья. Равнодушно вытащила карточку и, на ходу, прочитала:

   «Буду завтра. Мечтаю о завтраке с вами, об обеде, об ужине, но раз обещан только ужин, согласен и на него. Завтра в девятнадцать часов. С уважением Герман».

   Настроение упало сильнее.

   Небрежно бросила карточку на стол, но не успела сесть, как Наталья заглянула:

   — Елизавета Сергеевна, а можно я букетик заберу?

   — Коллекционируешь? — скептически уточнила.

   — Нет, — раскраснелась секретарша. — Вадим, мой жених, — пояснила торопливо, — ревнует, когда у нас дома цветы не от него появляются. Мне это нравится, чувства подогревает, — повела плечиком.

   Странная логика, но дело не моё:

   — Понятно, — отстранённо кивнула я, — конечно, забирай, — устало осела на офисное кресло, уставилась в мигнувший экран компьютера.

   — Елизавета Сергеевна, вас тут спрашивали. И молодой... — реплика оборвалась из-за пиликнувшего служебного телефона. — Простите, — секретарь быстро покинула кабинет, и за дверью раздался её деловой голос: «Приёмная Лазаревой», — а через секунду мне просигналил коммутатор:

   — Елизавета Сергеевна, вас из приёмного покоя спрашивают.

   Автоматом трубку сняла:

   — Лазарева, — отчеканила шаблонно, слушая в пол уха одну из сестёр на посту.

   — Елизавета Сергеевна, вы бы могли спуститься?

   — А в чём дело? — перестала в экран таращиться, изучая отчёт по отделению за месяц.

   — Пациент требует именно вашего прихода.

   — И что? — не поняла прикола.

   — Говорит, что только вашим рукам доверяет.

   — Сейчас разберусь, — приложила трубкой по аппарату чуть жёстче, чем стоило, и недовольно поспешила на выход.

   Пациенты разные случались, и такие «только ваши руки» не редкость. В основном мужики с чего-то решившие, что мне кровь из носу хочется с ними познакомиться ближе.

   Была бы государственная больница, посылала бы лесом и грубее, но у нас частная клиника. За средства граждан существуем! Поэтому приходилось более корректно, с улыбкой, доносить своё «между нами ничего!», глядя глаза в глаза и так, чтобы ухажёр был рад далёкому месту, куда послали, без левой мысли, что хотели оскорбить.

   — К вам ещё Микушин заглядывал, — уже в спину нагнал крик секретарши.

   — Спасибо, — зубами скрипнула, чеканя шаг по коридору.

   И на него, как назло, наткнулась, уже подходя к приёмному покою.

   — Елизавета Сергеевна, — протянул Микушин, расплываясь в широченной улыбке. — А я вас искал.

   — Нашли, Константин Игоревич, — и я выдавила шаблонную улыбку. — Простите, я сейчас очень занята.

   — Я займу всего пару минут, — заверил мягким тоном, точно кот, вылизывающий сливки с лапы.

   — Если только по ходу, — согласилась, уже видя цель – дверь в приёмный покой.

   — С вами и на лету, — пропел Микушин. Меня мысленно перекосило от его реплики.

   — Вы ведь слышали о предстоящем корпоративе? — поспевал следом Константин.

   — Да, что-то слышала, — отстранённо брякнула и, заглянув в приёмку, бросила: — Кто меня спрашивал?

   Анастасия Максимовна, молоденькая медсестра, светилась как медный таз:

   — В третьей, — махнула на ряд кабинок с кушетками для «тяжёлых» поступающих. Бывало, наша клиника принимала много пациентов после крупной аварии, массовой эпидемии, поэтому и ввели за правило, в приёмной ряд кабинок разделить тканевыми занавесками по евро стандарту.

   — Хорошо, — прошлась до нужной.

   Микушин за мной:

   — Елизавета Сергеевна, — напомнил о своём присутствии Константин Игоревич, — я был бы рад, если бы вы согласились со мной пойти на праздник.

   — Боюсь, мне его придётся пропустить, — взялась за полог.

   — Почему вы меня избегаете? — упрекнул Микушин. — Я ведь не скрываю, как вы мне интересны. Я делаю вам постоянно предложения, а вы...

   — Кость, — перешла на ты. — Я на работе, это первое. Второе, прости, но стоящего предложения не услышала, а ходить по вечеринкам, мне, увы, некогда. Третье, я уже говорила, но видимо, прослушал, ты меня не интересуешь как мужчина. Пригласив в клинику вторым хирургом, я не имела в виду, что влюблена в тебя. Я ценю твои руки, ты шикарный специалист, но на этом всё! А теперь прости, мне нужно работать, — задёрнула шторку, да так и замерла, уставилась на... «смертельно» больного, которому очень нужны мои руки, но скорее неисправимо наглого и бессовестного Руслана.

   Парень лежал на кушетке, руки за головой, одна нога согнута, глаза закрыты:

   — Всего хорошего, Константин Игоревич, — с категоричной демонстративностью распрощалась с навязчивым сотрудником и отрезала нас с Русланом от расстроенного Микушина, резко швахнув тканью на кольцах.

   — Не лучшее место для смерти! — тотчас бросила Руслану.

   — Убьёшь? — приоткрыл один глаз, и то, как смотрел, аж до мурашек пробрало. Не то ненавидел, не то насмехался...

   — Поверишь, не ожидала от себя, но да, желание просыпается.

   — Желание? — кривая ухмылка поползла по его чувственным губам, в глазах сверкнули злые смешинки.

   — Не дождёшься! — процедила, уже на грани поорать. — И если ты думаешь, что можешь вот так... — взмахнула рукой, отчеканила строго. — Мне не до игр! Мне не до тебя. Прекрати меня преследовать! — отвернулась, собираясь уйти, да голос Руслана остановил:

   — Вообще-то я по делу, — без насмешки.

   — И? — травила прежнее недовольство.

   — У вас всегда такой приём пациентов? — нахмурился, но смешинки возле глаз играли.

   — Какие пациенты, такой и приём!

   — Я думал, для врачи все одинаковые.

   — Одинаковые, пока рот не откроют.

   — Но ведь для платной клиники должно быть всё равно, что-то там со ртом, — продолжал глумиться парень, но удерживая серьёзное выражение лица. — Как по мне, если мы платим, тактичность от специалиста обязательна.

   — Тактичность! — кивнула я. — К пациенту! — нарочито разделила для значимости понятий. — А ты не пациент. Ты прилипала и... — запнулась, вновь желая его обругать, но вместо этого проглотила грубость. — Если ты меня вызвал, чтобы это сказать, предупреждаю, ты на грани вылететь из клиники со скандалом! У меня уйма работы, и в данный момент моего внимания ждёт сложный пациент, огромный отчёт, но вместо этого я, точно девочка на побегушках, по прихоти навязчивого самовлюблённого сопляка, с комплексом бога, стою здесь. А я жуть как не люблю тратить время на абы что и кого! И не имею привычки носиться по вызову к пациентам до приёмки! Если у тебя всё, прощай! А в идеале, подыхай по-спартански – молча и не дёргая других! — крутанулась, чтобы уйти, но в спину нагнало:

   — Лиз, — спокойно, без прикола, подкола, издёвки. Я опять зубами скрипнула:

   — Елизавета Сергеевна, — дала понять, что перехода на «ты» нет!

   — Простите, Елизавета Сергеевна, — протянул Руслан и, судя по тону, он осознал, как был не тактичен его непонятный выброс с вызовом меня в отделение. — Но я правда по делу.

   Шумно вздохнула:

   — И в чём оно твоё дело? — нехотя обернулась.

   — Башка гудит после вчерашнего...

   — Издеваешься? — прищурилась, выискивая подвох, но парень оставался серьёзным:

   — Нет, я не о пьянке и похмелье, — мотнул головой, тотчас скривившись и помассировав затылок: — От удара, здесь болит. Бывает, перед глазами плывёт, голова кружится, и нога...

   — У вас клубный врач есть! — не купилась на его уловку.

   — Ага, а теперь прикинь, если я расскажу, как травму получил, — этой горестной реплике поверила сразу и безоговорочно.

   — Это не шутка, меня накажут.

   Мои брови от изумления на лоб полезли.

   — Да, знаю, — поморщился Рус, — но вот такие у нас правила. Травмы вне стадиона, даже для хозяина клуба чреваты. Меня дабы проучить на банку посадят.

   — Банку?

   — На скамейку запасных. А я играть хочу. Футбол моя жизнь, сдохну ведь.

   Я пару секунд помолчала, осмысливая услышанное. Нюансов жизни футболистов не знала, поэтому страдание парня оказалось весьма правдоподобным.

   — И что ты от меня хочешь?

   — Я оплачу, а ты помоги.

   — Вы, — мимоходом поправила.

   — Вы, — миролюбиво согласился Рус, — помогли бы, что там сделать нужно? МРТ? Травматолог.

   — А я зачем? Деньги есть, обратись.

   — С тобой быстрее, у меня времени мало, — и взгляд такой щенячий.

   Я купилась. Может, дура, но купилась.

   — Ладно, пошли, — недовольно буркнула, но язва во мне тоже была не промах, поэтому не преминула уточнить: — Или ты так тяжело травмирован, что на каталке?

   — Ради «поржать» можно, — кивнул Рус с широченной улыбкой.

   У меня аж сердце трепыхнулось в счастливом припадке и словно масло на раскалённой сковороде, потекло. В лицо жар ударил. До чего же парень красив! И глаза дивные, со смешинками и коварным блеском.

   Хорош, зараза! Так хорош, что залипаю на его сияющей физиономии и путаюсь в совершенно безнравственных мыслях. Скорее аморальных и сугубо развратных.

   — Без проблем, — нахожусь непослушным языком, — и сэлфи на фоне МРТ кабинета. А потом это запостить по соцсетям, и обязательно отправить в личку админам клуба, — не осталась в долгу.

   Белозубая улыбка с губ смазалась с лица Руса:

   — Опять ядом плюёшься, — кивнул с горечью.

   — Прости, — буднично цыкнула, не отрицая своей любви к едким замечаниям. — Просто ты слишком лучишься, и это раздражает, — пожала плечами.

   Руслан смотрел мягко, улыбался тихо. В повисшей тишине громко звучало: между нами есть нечто, что я упорно отвергала, чего старательно избегала. Та самая пресловутая химия! Притяжение. Даже если оно было неправильным и аморальным. И то, что оказалось, мы умеем не только ругаться, но и вот так, интимно и мило молчать, смущало сильнее чем, если бы Руслан отпустил пошлую шуточку.

   Страшась выдать смятение, брякнула:

   — Хватит валяться, — но бросила без прежней язвительности, — шагай быстрей. У меня и, правда, много дел.

   И уже на ходу уточнила:

   — А почему у тебя фамилия Ахмадулин?

   — Это фамилия матери, — без юморка отозвался Рус. — Странно, что даже этого не знаешь.

   — Почему странно?

   — Обычно хищницы за состоянием очередного холостяка копают так, что и скелеты валятся из шкафов и могилы вскрываются.

   — Осторожно, мальчик, — даже не притормозила хода, но суровостью голоса дала понять, что он опять на шатком плато. — Прежде чем совершить очередную ошибку, пораскинь мозгами, если они у тебя, конечно, есть, реально ли я подхожу на роль хищницы за сокровищами, — остановилась возле огромной двустворчатой металлической двери. — Может тебе и прощается всё и всеми, но я не прощаю беспочвенных выпадов в свою сторону. Особенно от подобных тебе сопляков! Если есть аргументированные претензии, выскажи, а в холостую обвинять, чревато войной. И поверь, — чеканила ровно, — я воюю так долго, сколько ты не живёшь!

ГЛАВА 12

ЛИЗА

   — Уважаю достойных соперников, — подступил ко мне Рус с самодовольной ухмылкой, воинствующим блеском в светлых глазах. Парень был гораздо выше и массивней меня, но я не из тех, кто шарахается от вида противника. Тем более на своей территории, а клиника – моя вотчина!

   Здесь я бог и царь.

   И пасовать не собиралась!

   Встретила его уверенно и решительно, ткнула пальцем в грудь:

   — Ты мне не соперник, мальчик. Так, избалованный сынок, такого же папаши.

   — Не заблуждайся, — он тоже не сдвинулся с места, так и продолжал пилить колючим взглядом, — мы с Громовым совсем не похожи.

   — Ошибаешься! Для меня вы «яблоко» и «яблоня»! И ты не представляешь, как сильно мечтаю распрощаться с вами обоими раз и навсегда.

   — И чем же это мы тебе так не угодили?

   — Не люблю напыщенных, самоуверенных индюков! Привыкли получать всё, что пожелаете. Не по доброй воле, так насильно. Не угрозами, так деньгами! А я не продаюсь!

   — Может, просто мало предлагали? — умел ужалить и наслаждался нашей пикировкой Рус.

   — Не зацикливаюсь на цифрах, но если ты меряешь всё достатком, меня вполне устраивает моя жизнь.

   — Тогда какого х*ра с ним мутишь? — обвинение и злой упрёк.

   — Я говорила, что ему не... — не собиралась оправдываться, само сорвалось.

   — Слова пусты, — нагло перебил меня Рус, — я вижу, что ты с ним.

   — Разве была замечена? — вскинула брови, не дав ему бросить очередную опрометчивую фразу. — Я одна из сотен гостей, а то, что Герман выделял меня из толпы — не моя заслуга. Я его прихоть, а не иначе. Так что не придумывай то, чего нет! Знай своё место и не лезь не в свои дела!

   — Он мой отец! И семейные дела — ко мне имеют прямое отношение, но не думай, что я счастливый, избалованный и любимый сыночек. Громов никого не любит кроме себя. А я всего лишь пытаюсь сообразить, кто ты и что от тебя ждать!

   — Боишься, что отожму наследство? — обронила смехотворную догадку.

   — Мне плевать на наследство, но и с очередной... — ругательство не озвучил, но и «с очередной» прозвучало неуважительным плевком гораздо громче, чем если бы договорил, — не хотелось бы породниться. А я таких повидал много-о-о-о, — покивал для убедительности. — Я тоже воюю давно. С рождения! Каждый день сражаюсь за своё место под солнцем. Жить пытаюсь своими мозгами. И делать выводы исходя из того, что вижу и слышу.

   — Надеюсь, ты не так слеп и глух, как твой отец, — чуть смягчила тон, потому что место для разборок было не самым удачным, да и времени, увы, в обрез. Не шутила, у меня аврал по работе. Некогда «разговоры по душам» вести. Хотя, признаться, нам повезло, что в этот поздний час в клинике толпы не бегало, и наша рычащая война осталась между нами.

   — А теперь, будь добр, если тебе реально нужна моя помощь, молча прими и свали с миром! — отодвинула бугая с дороги, и с гордым видом вошла в кабинет МРТ. Благо Геннадий Петрович был на месте.

   Поворчал, что аппаратуре отдыха нет. Но мне не отказывают, поэтому он принял Руслана. Парень попытался что-то ещё в мою сторону смешливого кинуть, да я холодно отрезала:

   — Опять сияешь, не вынуждай грязью затирать! — и пока он хмуро переваривал услышанное, оставила его со специалистом.

   Вернулась до приёмки.

   Дала задание Насте — сопроводить парня до травматолога, а с Галиной Анатольевной договорилась по ходу, к своему отделению.

   Вроде отлично решила дело — от Руслана избавилась, при этом не бросив на произвол судьбы важного для клиники пациента. Выслушала лестности о себе. Немного высказала своё мнение о нём и его отце. Может, погорячилась, но зато расставила точки над «и».

   Теперь чувствовала облегчение и свободу, словно уже порвала с обоими и плевать, что ни с кем из них ничего не крутила!

   Всё в ажуре.

   Даже гордилась собой, но дойти до кабинета не успела, на полпути до цели меня перехватила Марго. С ней поспорила на «тему» нужды и реальность, и в злом расположении духа, наконец, добралась до своего отделения:

   — Ко мне никого! — отчеканила яростно, но фраза выветрилась, когда я встретилась взглядом с Русланом.

   От бессилия чуть не взвыла.

   Да что же такое?! Он уже в приёмной на мягком диванчике в уголке ожидания сидел. Скучая, журнал листал.

   — Надеюсь, всё отлично? — нарочито сладко уточнила, хотя в этом не сомневалась и до начала его «театральной деятельности».

   — Сказали к тебе, то есть к вам, — исправился Руслан, бегло покосившись на секретаршу, — результаты направили.

   — С какого перепугу? — насторожилась, не поняв шутки. — Я не твой лечащий врач. — но спорить уже было бессмысленно, поэтому кивнула: — Ладно, пойдём, — а проходя мимо Натальи, обронила: — Меня нет! Только если клиника горит, началась эпидемия, взяли заложников, все вымерли. — отдала распоряжение и уверенным шагом устремилась в кабинет.

   — Ты такая суровая, — за спиной хмыкнул Рус, аккурат с хлопком двери.

   — Ко мне не приближайся, — с угрозой бросила, строгим жестом стопоря его у дверей. — Это всего пару минут. И садиться не обязательно, — отрезала любую мысль, что он может располагаться в ожидании заключения. Даже не обернулась, проверить, понял ли он мою фразу.

   Не садясь, крутанула экран к себе, мышкой крякнула по входящим сообщениям от травматолога и специалиста по МРТ.

   Читала по диагонали.

   — Лёгкое сотрясение, ничего страшного, но пару дней отлежаться нужно.

   — С тобой?

   — Что? — опешила от наглости, но зря обернулась в злом желании, высказать негодование. Парень так пристально на меня смотрел, что я застыла с открытым ртом.

   — Я говорю, а с ногой? — с усмешкой перековеркал фразу нахал.

   — Не смешно, — прищурилась, ясно осознавая, что в первый раз он сказал совсем другое. — Уверена, у тебя травмы и посерьёзней были. —Руслан демонстративно замком клацнул, вышибая из моей головы разумные мысли. — А ну открой, — сердце как в припадке заполошило.

   — Не паникуй, — коварней улыбнулся Руслан, шагнув ближе.

   — Кому сказала, — испуганно ахнула. — Рус... — Голос надломился, когда сын Громова ко мне впритык подступил, а я уже задом стол подпирала, не имея возможности сбежать. — Не смей, — шепнула в отчаянье. Руслан, меня пленил, по обе стороны ладонями в стол упёрся:

   — Постельный режим может заменить тренировочный процесс, на время.

   — До чего же ты мерзкий, — толкнула его в грудь. Да он ни на шаг не отстранился — хапнул меня за талию, вынуждая быть к нему всё так же близко:

   — Зато честнее. В отличие от тебя я не боюсь признаться, что хочу.

   — Психолог доморощенный, — шикнула гневно. — Не тебе говорить мне, чего я хочу! Я...

   — Борешься со своим желанием, — кивнул Руслан. — И поверь, я тоже с собой сражаюсь, потому что прекрасно понимаю в какой мы ситуации.

   — Нет ситуации! — зло рычу, но тихо, чтобы не дай бог, Наталья нашу ссору не услышала. — Нет тебя для меня! И нет меня для тебя! Я вообще хочу, чтобы тебя в моей жизни НИКОГДА не было!

   — Но я есть, — просто обронил Руслан, шумно дыша и гипнотизируя потемневшим от желания взглядом. — И мы случились.

   дёрнулась прочь, но лишь смогла покрутиться на месте, оказавшись к нему спиной, зато избегая его губ, дыхания, жара.

   Руками в стол упёрлась, удушливо хватая ртом воздух и остро понимая, что на грани шлёпнуться в обморок от его близости и нашего сумасшествия. От нашего ненормального химического столкновения.

   И запоздало осознала, что поза по сути ничем не лучше первой — это доказал Руслан в уборной особняка отца. Но я хотя бы мимолётно спаслась от слабости, которая накатила, когда его губы оказались в опасной близости от моих.

   — Ничего не могу с собой поделать, — шуршал его голос. Рус говорил тихо с надрывом, словно каждое слово давалось с трудом и болью. — Я пытаюсь держаться на расстоянии, но тянет меня к тебе. Сама видишь и чувствуешь. Я ненавижу себя за то, что происходит. За то, как повёл с тобой вначале, а теперь, не могу остановиться. Хер знает, что в тебе такого, но я с ума схожу, ты меня сводишь. Хочу тебя дико. Так хочу, что тупею. — продолжал меня удерживать в плену своего тела и рук, своего желания. Подпирал к столу, нагло прижимаясь возбуждённым хозяйством в мой зад, и жадно дышал в затылок. Его руки касались меня едва ли но почти обжигали. — Помоги. Скажи, как излечиться? Как перестать думать о тебе. — я зажмурилась, ненавидя себя за слабость перед ним. За то, что мои разумные мысли выветривались быстро и безапелляционно — так, что рядом с ним не могла вообще здраво думать. Обнажалась до неприличия, и становилась маленькой, слабой, хрупкой женщиной.

   А его энергетика разрядами в меня ударяла, потому меня и лихорадило.

   — Лиза, ну же. — носом по затылку чертил зигзаги, вышибая из моих лёгких последний воздух, — признайся, что горишь, как и я. Скажи, что хочешь. Лиза, прошу, поговори со мной.

   — Не о чём говорить! — сдавленно шикнула. Злилась. На себя и его! За то, что он с нами делал. СО МНОЙ! — Не смей на меня свои извращённые фантазии обливать, утверждая, что и я ими заражена. Я не ты! И я ни разу не говорила, что ты мне симпатичен! Или не дай бог, ты меня привлекаешь! — уж не знаю, откуда сила, откуда язвительность, но была рада, что не промолчала. Лучше укусить больнее, может, разозлится, обидится, и больше не приблизится! — Мне плевать на тебя. Я даже почти смогла тебя забыть! Так что радуйся, что насилие осталось между нами и я тебя не засудила!

   Боднула сильно задом в его напряжённый пах. Рус сдавленно охнул, отступив и явно претерпевая боль. А я воспользовалась моментом, вырвалась из плена и с гордо вскинутой головой отчеканила:

   — И прежде чем в следующий раз подобную чушь озвучивать, подумай, кому говоришь, и стоило ли тратить на это время! Я тебе не очередная девочка на разок! И если тебя не останавливает интерес твоего отца ко мне, то, может, протрезвеешь, вспомнив, что я мать Жеки. Ты ведь его друг! Или нет?

   Руслан яростно дыша, смотрел на меня задумчиво, но зло.

   — А теперь уходи! — решительно ткнула на дверь.

   Но мы продолжали вести борьбу взглядами. Долгую, волнительную: я прогоняла, он упирался.

   — Вон! — рявкнула, теряя терпение. Руслан шумно выдохнул, словно ему врезали под дых. Кивнул, не пойми чему, и двинулся к двери.

   Я отвернулась. Сердце аккурат его размашистым шагам отколачивало бешеный ритм в груди. Меня лихорадило. Душа в смятении трепыхалась, но я ждала, когда в кабинете станет не так взрывоопасно, и я смогу глотнуть воздуха.

   Обхватила себя руками и ждала. А потом вздрогнула аккурат с грохотом закрывшейся за Русланом двери.

   Меня накрыло такое опустошение, что точно подстреленная, осела на офисное кресло, и на несколько минут утонула в прострации, в оглушающей тишине.

   Так и висела в беспокойных мыслях, пока селектор не пиликнул:

   — Елена Сергеевна, я домой. — отчиталась секретарша.

   — Конечно, Наташ, до завтра, — отозвалась я, и заставила себя дочитать отчёт.

   Не то чтобы домой не рвалась, но точно не спешила, мы ведь с сыном договорились поболтать. Но он, вроде как, был в городе по делам. Обещал, как освободится, меня набрать, чтобы вместе поехать.

   Поэтому и ждала. Работала и ждала.

   Он позвонил, когда вспомнил, а за окном темнело.

   Обижаться не было смысла — он молодой, ему жить горело, и как бы меня не любил, личное счастье само не наладится.

   Ни словом не упрекнула, и когда он опять набрал: «Уже внизу, на проходной», — торопливо собралась и побежала навстречу.

   Уже на парковке, возле машины с удовольствием отметила, что Руса поблизости нет. Чмокнула сына, и мы погнали домой.

   Правда поговорить толком не успели. Уже на подъезде к дому, его в гости сорвал звонок. Жека конечно пытался отмазаться, мол, я дома хочу побыть, но весёлые голоса ребят вызывали у него улыбку. Было бы эгоистично этого не заметить. И как бы я не желала побыть с ним, поболтать, кажется, настал час, отпустить.

   Женька уже взрослый парень.

   Пусть живёт: пробует, ошибается, вновь пробует. Когда это ещё делать?

ГЛАВА 13

ЛИЗА

   Я даже расщедрилась доставить Женю к месту гулянки.

   — Мам, неудобно, — ворчал сын, но мне домой уже не горело, поэтому настояла:

   — Я же не в клуб с тобой пойду, только довезу. Никто и не узнает.

   И сын смилостивился — позволил мне такую блажь.

   Не обманула, остановила до поворота к популярному в городе клубу, чтобы Жеку друзья не спалили. Прямиком дальше поехала, но перед этим убедилась, что он без приключений пересёк проезжую часть, выходя на нужный тротуар.

   Ночью проворачивалась в маетных мыслях, и крутилась до тех пор, пока сын не вернулся. И в этот раз на удивление трезвый и мрачный.

   Пока собиралась на работу, толком ничего вытащить из него не могла. Жека смотрел в никуда, задумчиво размешивал сахар в чашке.

   Было досадно, что так ничего и не узнаю, как сын огорошил:

   — Мам, ты реально крутишь роман с батей Руси?

   Я чуть кофе не подавилась.

   Прокашлялась немного, чашку на стол поставила:

   — Пока ничего не кручу.

   — Пока? — пристально из-под бровей зыркнул на меня Женя.

   — Да, — немного замялась. Не привыкла к допросу от сына. — А кто тебе это сказал? Руслан? — попыталась тему немного в сторону увести.

   — Нет, — мотнул головой Жека. — Его невеста.

   Я кивнула, вспоминая красивую, милую девушку.

   — Марина, — всплыло её имя.

   — Да, — брякнул сын.

   Опять повисло тягучее молчание. Я пыталась в нем расслышать то важное, о чём недоговаривал Женька, и сообразить, не догадался ли сын, что и я не до конца откровенна.

   — И что значит, пока? — не унимался сын. — Пока «нет» — «вообще» или «скоро буду»?

   Разговор не нравился, но сын имел право знать правду:

   — Герман имеет на меня виды, — решилась на признание, — но я пока не готова.

   — Мам, — оборвал мою сбивчивую речь сын, — почему бы и нет? Громов вроде видный мужик. Не последний человек в городе. Денег полно и если ухаживает, если он тебе приятен, дала бы ему шанс.

   Я секунду помялась:

   — Жек, ты же взрослый парень, понимаешь, что чувства из пальца не выжать, а как без них?

   — Дело не в чувствах, а в твоей голове, — постучал по своему виску сын, — и упрямости! Ты просто зациклилась на бате, уж прости, — опередил моё обычное негодование Женя. — Знаю, — скрипнул зубами, требуя моего молчания, потому что сейчас говорил ОН — мужчина! — Для тебя это больная тема, и я не хочу оскорблять тебя и твои воспоминания. Не хочу принижать достоинства папы, о которых столько лет мне твердишь, но, чёрт возьми, жизнь продолжается. Его больше нет, а ты есть! Не пора ли уже прекратить нести этот крест? Не кажется, что ты уже отдала дань памяти и теперь имеешь полное право на собственную жизнь?

   — Жек... — сдавленно буркнула, не зная, что хотела конкретно сказать, но сын вновь потребовал слушать:

   — Ты такая красивая, умная. Ты хорошая, замечательная и ещё можешь быть счастливой.

   — Я и так...

   — С мужчиной! В браке! С мужем! — яростно чеканил сын, предугадав мою привычную реплику «ты тоже мужчина». — Позволить ему быть главой семьи! Наконец-таки жить для себя. А не на себе тащить всё. Ты же женщина! Красивая, хрупкая, нежная.

   Я нахмурилась, потому что его эпитеты на меня с трудом натягивались.

   — Женщины должны быть такими, даже если очень сильные, — слова сына вбивались в меня точно гвозди в стену. Жека встал: — Короче, если что, я не против, и очень даже «за». Тем более у меня брат появится. Пусть не родной, сводный, но всё равно веселее, чем поодиночке. Семья расширится! — тихо улыбнулся сын, но с какой-то грустью. — И с Русом подружишься. Он классный. Может показаться ветреным и наглым, но это не так.

   — Правда? — сдавленно подала голос.

   — А то, — кивнул сын, улыбаясь шире. — Ладно, пойду чуть поваляюсь, а ты не хорони себя, — чмокнул меня в лоб и вышел из кухни. Аппетит пропал. Мысли сына в меня как яд проникали. Въедались под кожу, отравляли кровь, мозг. Впервые я каждой частичкой нутра ощутила, себя болезненно одинокой, в обострённой форме несчастной, потому что загоняла себя в строгие рамки долгие годы. Воздерживалась от многого почти двадцать лет. Я так боялась переступить грань морали и нравственности. Разрушить то, что с таким трудом создавала. Потерять связь с любимым, бессовестно затмив воспоминания о нём жизнью с другим. Живым, здоровым кто в отличие от Андрея мог быть со мной рядом! Я так боялась быть предательницей, что сжилась с ролью затворницы-одиночки-матери.

    Может, сын и прав?

   Может, сорок ещё не приговор?

   Может, не стоило ставить крест на личной жизни?

   Может, мне ещё улыбнётся счастье?

   РУСЛАН

   Несколько дней жил с окончательным решением больше не приближаться к Лизе.

   А то вёл себя, как глупый щенок. Обижался, порыкивал, покусывал, сидя на цепи, но увидев строгую хозяйку, которая меня уже пару раз прикладывала палкой, напрочь забывал о дистанции, зачем-то вновь к ней бежал и опять огребал.

   Может сам виноват.

   Может она не со зла.

   Но оказалось, если её сразу не брать силой, шансов прикоснуться или добиться её расположения, из разряда невозможного.

   Никогда не встречал столь кусачих и неприступных особ.

   Жека прав!

   Она железная леди! И я прекрасно представлял х*у тучи воздыхателей и задоротов, кончающих от одной мысли о ней, как тот в клинике, блеющий о свидании. И её, отшивающую каждого.

   Вот длинный ряд ухажеров. Лиза у окошка кассира. И каждый, приближаясь к ней, словно к кассе в магазине, улетал в небытие, стоило ей врубить «неприступность».

   Потому услышав мужика в клинике, я в начале был готов вставить веское слово, но Лиза и без меня отлично справилась.

   Если она так резка и категорична с каждым.

   Я даже предположил психологическую травму: мол, она пережила и физическое и моральное насилие, но Жека уверял, что она всегда такая была. Никогда не позволяла гулянок по ночам, мужиков ни на стороне, ни, тем более, дома. Как я понял, любовников к себе не водила.

   Всегда неприступная крепость! Женщина со стальным характером!

   И как же я умудрился её трахнуть, и после этого остаться живым?

   Дважды.

   Шок!

   Тогда для неё.

   Теперь для меня!

   Да, точно! Я её шокировал, взял нахрапом и теперь тонул в этих жгучих воспоминаниях. Задыхался от волн ненормального, совершенно неуместного желания. Как подросток с наплывами неуправляемого стояка, при созерцании чего-нибудь неожиданно возбуждающего.

   С*а, член, словно своей жизнью жил!

   И если ему пох*у как я с ним маялся, то мне с ним как-то уживаться приходилось. Уже задолбался дрочить, что я тёлок не мог себе позволить?! Но переспав разок с Маринкой, с горечью понял, что дрочить невестой совершенно не то, что трахать Лизу.

   Секс стал каким-то пресным и безвкусным! Чтобы не пробовал. Девчата на раз не спасали, а проституток не хотелось от слова «совсем».

   Я Лизу до сумасшествия хотел. До умопомрачения!

   Как вспоминал, сразу выискивал способы обойти все преграды между нами. Даже был готов башкой прошибать монолитные стены, лишь бы добраться до вожделенной цели. Уже и Жека был не помеха. И отец. Только одно оставалось непоколебимым, и как миновать крепость «бывший возлюбленный» я не знал.

   Это же, дико! Ревновать к умершему.

   Это бред!!! Соперничать с тем, кого уже давно нет!

   Как мне заставить её обратить внимание на меня?

   Как, если она до сих пор любила мужа. Вернее память о нём.

   И вообще, разве это возможно, двадцать лет любить того, кого уже нет?!

   Женщины подвластны чувствам, эмоциям, и если нет рядом мужчины, дающего любовь, тепло, заботу легко увлекались другим.

   Я так думал.

   Тупая теория вдребезги разбилась при столкновении с Елизаветой Сергеевной.

   Моей идеальной, прекрасной мечтой!

   Невысокая брюнетка. Мягкие карие глаза, в которых горела страсть. Идеальный овал лица, прямой нос и умопомрачительно-чувственные, полные губы.

   Она прекрасна не только лицом, но и стройной, женственной фигурой.

   Не худая, как Маринка, но моей нельзя набирать вес — карьера модели развалится. А у Лизы нет болезненной худобы, поэтому аппетитные формы, что я бы её всю изучил. Никогда раньше не щупал женщину с таким удовольствием, как её!

   Мне аж горело, как нравилось и хотелось.

   Я бы её руками, губами, и языком всю исследовал. Сверху донизу.

   М-м-м, во рту пересохло от прилива животной похоти.

   Чёрт! Воспоминание о её полной груди мне теперь ночами снится.

   И плевать, что не видел целиком, но в вырезе халатика, тяжёлые полушария покачивались очень волнующе. Даже пощёчина не сразу отрезвила. Я глазами ещё продолжал ощупывать её грудь. И, мать его, идиот, что отступил. Нужно было идти дальше, даже если бы убила.

   Мёртв, зато счастлив и удовлетворён!

   М-м-м-м-м-м-м, член вновь судорожно пульсировал. В башке завис гул дико бьющегося сердца. Она моя смерть! Если не придумаю, как излечиться – сдохну!

   Поздравляю, Елизавета Сергеевна, вы свели меня с ума!

ГЛАВА 14

ЛИЗА

   Третий букет в приёмной ничего кроме раздражения не вызвал.

   Наталья без слов поняла, куда его определить, но записку предусмотрительно достала и вручила мне.

   «Ресторан «Венеция» Громов».

   До чего же настырный мужик!

   День пролетел быстро и с головой в делах, поэтому звонку от Германа не то чтобы обрадовалась, но однозначно была благодарна, как спасительному будильнику поутру, когда утопаешь в крепком сне.

   — Надеюсь встреча в силе? — без лишнего волнения, но явно беспокоился за свидание Громов.

   — Конечно, уже закругляюсь, — брякнула, закрывая доки в компе.

   — За вами машину отправить? — был как всегда услужлив Герман.

   — Нет, я на своей, — формальный разговор аж до скрипа зубов.

   — Тогда, — секундой погодя сдался Громов, — до встречи в ресторане.

   С какой неохотой шла, и как замечательно вечер вопреки ожиданию прошёл.

   Герман действительно умел расположить, и говорить с ним было о чём. Тонкий юмор, обширные знания, понимание проблем и стратегический подход к решению многих из них.

   Я даже забыла, что собиралась держаться от него подальше!

   Ловила себя на том, что ему улыбалась, отвечала и не из-под палки, а потому что он располагал к этому. И сама с интересом задавала вопросы.

   Мои вкусы в еде он знал так, словно мы знакомы очень давно.

   Поэтому вечером наслаждалась, расслаблялась и узнавала Германа всё лучше.

   Он умел мягко убеждать, я не заметно для себя поддавалась его обаянию.

   Руслан прав, теперь я видела существенную разницу между ними.

   Степенная уверенность Германа против импульсивной самонадеянности Руслана.

   Мягкая настойчивость Громова — нахрап Ахметдинова.

   Умение держать себя в руках — отца.

   Против сына — его порывов души и юношеского максимализма.

   Размеренность голоса, тихий тон, в противовес наглому и интимному, от которого у меня кровь бурлила и дыхание сбивалось.

   Герман знал и понимал, был готов мириться.

   А Руслан много выдумывал, сам обманывался и не желал уступать!

   Однозначно с Громовым старшим мне проще и свободней.