Оглавление
АННОТАЦИЯ
Я строила грандиозные планы на жизнь и ожидала существенный рост в карьере. И казалось, всё будет только протяни руку, но в тридцать жизнь сделала крутой поворот. Такой, что на подобном вираже большинство бы сломалось...
И что самое страшное, я бы никогда не подумала, что можно и потерять, и обрести одновременно!
Это не про меня!
Это где-то там… не мой сюжет, чтобы тот, кого люблю — предал! Чтобы родная сестра, которую поднимаю уже несколько лет, вонзила нож в спину!
Что предательство меня едва не уничтожит! Что потеряв самое дорогое, что было, мне придётся меняться самой!
Но это случилось! И вот моя совершенно неоднозначная трагично-счастливая история!
ПРОЛОГ
Мне казалось, что я живу очень счастливо. Неприлично счастливо, но заслуженно, ведь всего добилась сама!
И вообще, почему не иметь всё самое лучшее?!
Рядом достойный, красивый мужчина.
Помогаю встать на ноги единственной и любимой младшей сестрёнке.
У меня обожаемая работа.
Светлое, распрекрасное и перспективное будущее…
Но главная ошибка заключалась в том, что я была убеждена на все сто — все, кто рядом, тоже счастливы!
Я строила грандиозные планы по упорядочиванию личной жизни и ожидала существенный рост в карьере. И казалось, всё будет только протяни руку, но в тридцать жизнь сделала крутой поворот. Такой, что на подобном вираже большинство бы сломалось...
И что самое страшное, я бы никогда не подумала, что можно и потерять, и обрести одновременно!
Пфф!
Я железная леди!
Это не про меня!
Это где-то там… не мой сюжет, чтобы тот, кого люблю предал! Чтобы родная сестра, которую поднимаю уже несколько лет, вонзила нож в спину!
Что предательство меня едва не уничтожит! Что потеряв самое дорогое, что было, мне придётся меняться самой!
Но это случилось! И вот моя совершенно неоднозначная трагично-счастливая история!
ГЛАВА 1
Виктория
Командировка сложилась очень удачно. Со счастливыми мыслями я возвращалась домой чуть раньше времени. Очень уж хотелось удивить жениха и отпраздновать удачно сданный проект.
Сидя на заднем сидении такси, я нервно теребила лямку сумочки и поглядывала на пакеты, которые прихватила в ресторане по дороге домой. Несколько коробок вкусной еды, чтобы романтично посидеть с любимым. И вообще, в свете последних событий, я очень надеялась на то, что мы наконец-таки поженимся.
Теперь я была к этому готова!
Денис делал мне предложение год назад, но я ему тогда отказала, сославшись на то, что очень занята по работе. Да и хотелось, чтобы наши отношения немного окрепли. Хотелось убедиться, что Денис — тот самый!
И вот сейчас я была готова к серьёзным отношениям! Теперь была готова мечтать о совместном будущем! Теперь ощущала, что уверенно стою на своих ногах, и мне не страшно будет немного подвинуться, чтобы уступить место рядом с собой человеку, которому доверяю.
В лифте едва не пританцовывала от предвкушения встречи. Домой входила осторожно, чтобы не испортить сюрприз, но какая-то тягучая обстановка меня насторожила.
Тишина?
Не сказала бы...
Прислушиваясь к звукам квартиры, оставила на полу в коридоре сумочку и пакеты из ресторана, и ступила в сторону нашей с Денисом спальни.
На миг замялась у двери. Сердце пробило волнительные удары, потому что звуки, раздающиеся из комнаты, однозначно, принадлежали любовникам!
Стоны, шёпот...
Наверное зря, но толкнула дверь. Она неспешно и без единого скрипа открылась… Я ступила в комнату.
Не знаю, что для меня случилось большим ударом — узнать, что жених мне изменяет, или то, что изменяет с моей сестрой! Моей младшей! Любимой сестрой! Которую я несколько лет назад после смерти родителей забрала себе, чтобы она не оказалась в приюте… Ей было тогда всего шестнадцать! И вот, спустя три года… она мне отплатила за любовь!
Никогда не думала, что окажусь в такой ситуации. И не знала, как себя вести! А так как я не самая сдержанная из женщин, умеющих в подобные моменты предложить кофе любовникам, отчеканила:
— Ладно он, — зло кивнула на Дениса, точно нарочно застонавшего в преддверии накатывающего удовольствия, — но как могла со мной так поступить ты? – естественно сцену я испортила!
Шаблонно, как в фильмах, парочка с испуганными возгласами отшатнулась друг от друга.
— Вик! — Денис чуть не упал с постели, не зная, что делать первее, прикрываться или скрываться. Сестра натянула на себя простыню:
— Это не то... – банально причитала, но я её грубо перебила:
— Да, я уже поняла, что его хозяйство в тебе не побывало! Это у меня проблемы с глазами и ушами!
— Вик, — опять брякнул Денис, не то подступив ко мне, не то досадливо мотнув головой.
— Уже разобрались, — отрезала я холодным тоном, но на грани сорваться на крик, — а теперь будь добр, зачехляйся и вали сюда! И ты, стерва, вали следом за ним! Ты мне больше не сестра. Надеюсь, вы будете счастливы своей змеиной семьёй, — меня переполняла боль, отчаяние, обида и яд.
Так как парочка оставалась на местах, я не придумала ничего лучше, как спокойно пройтись до нашего с Денисом шкафа. Широким жестом выгребла оттуда его шмотки и с тем же спокойствием вышвырнула их прямо с порога на лестничную площадку.
— Ну что ты делаешь?! — возмущённо покряхтел Денис, скача в каких-то брюках и пытаясь меня остановить.
— А на что это похоже? — облила его холодом, собираясь продолжить.
– Вик, давай поговорим, — нагло перегородил дорогу бывший и упёрся руками в обе стены узкого коридора, не давая мне пройти.
— Обязательно! — кивнула с обманчивой готовностью и только он выдохнул, ударила звонкую пощёчину: — А теперь закончили! — ладонь горела, в голове звон, но сердце яростно выколачивало «ненавижу!».
Воспользовавшись моментом, пока Денис приходил в себя, вновь принялась очищать квартиру от его присутствия.
Лучше сделать немедленно! И не слушать оправдания обоих!
А к Денису и Алина присоединилась — уже платье домашнее надела. Переминалась с ноги на ногу и глотала слёзы, словно не она замешана в грязи, а я не разобравшись, беснуюсь.
Её рыдания меня ничуть не тронули.
Следом за крупными шмотками в коридор полетели и мелкие вещи: носки, трусы, футболки...
– Вик! — схватил меня за руку Денис, когда я махом сгребла его рыльно-мыльное в пакет, собираясь богатство швырнуть в общую кучу: — Вик! — требователь подвыл, умоляя остановиться, — это по-детски. Нам нужно поговорить!
– Что конкретно ты не понял? — сузила я глаза, пиля его гневным взглядом. — Ты — тварь! — ткнула ему в грудь. — Она — паскуда! — невнятно кивнула на сестру. — Вы оба — к чёртовой матери из моей квартиры! — чеканила островные пункты. — Остальное бессмысленная трипотень. Мне некогда выслушивать пустые оправдания. Не интересно! — категорично взмахнула руками, показывая насколько мне плевать. — Всё, что вам остаётся, убраться отсюда! А разговаривать по душам теперь будете с моей сестрой!
Подтверждая свою решительность, швырнула в коридор ряды многочисленной обуви, а напоследок к хламу на площадке прибавилась и верхняя одежда Дениса.
— Теперь довольна? — развёл руками бывший, будто я истерила на пустом месте, а он весь такой терпеливый, наконец дождался, когда успокоюсь.
Вместо очередной перебранки, я окинула квартиру беглым взглядом, но только глазами наткнулась на рыдающую у стены сестру, поняла, что и её шмотки тоже надо отправить туда же:
— Не совсем, — шагнула в сторону комнаты Алины.
– Вика! — за мной поспешила сестра, — прости нас! Пожалуйста, пожалуйста, ну прости нас! Мы не специально! Не хотели… Так получилось...
— Ну да, сочувствую, — кисло подытожила я, махом сгребая вещи Алины из шкафа, — спать с женихом сестры без желания... — ёрничала, не скрывая желчи, — прям повинность. Ещё скажи, что ради меня старалась!
Грудой вещей потеснила сестру прочь.
— Зачем ты так?! — посмотрела на меня бессовестными зарёванными глазами Алина. Полные губы дрогнули: — Ты можешь нас ненавидеть. Вправе! Но у нас... любовь…
– Любовь?! — поперхнулась я наглому заявлению. — Так никто не запрещает — любитесь и дальше! Но не в моей квартире! — грубовато втесала её в стену, желая пройти мимо.
— Э-э-э, — меня от Алины отстранил Денис, загораживая стерву собой. — Не смей её трогать! — невнятно пригрозил мне, но его голос дрожал.
— Ого! — опешила я от заступничества. — Думаешь, опущусь до рукоприкладства? Перебьёшься! — выплюнула негодование. — Отпускаю с миром! Счастья вам! Хотя нет! Я не из тех, кто через собственное горе желает счастья другим. Желаю вам такого же счастья, которое доставили мне! Предательства, лжи побольше… Ах и да, — нарочито кивнула, будто только вспомнила самое главное, — и сдохните в один день! А теперь пошли оба из квартиры, иначе вызову полицию! — проскрежетала зубами и протаранила парочку собой и грудой шмоток Алины.
– Нельзя быть такой... злой, — в спину кинула сестра. — Мы ведь не хотели тебе сделать больно.
– Не поверишь, — бросила ей ответку через плечо, — я тоже не хочу вам сделать больно, поэтому лучше уйдите!
Вслед за вещами выпихнула обоих. Хлопнула перед их носами дверью, и только тогда позволила себе зарыдать.
Не знаю как так получилось…
Вроде к людям со всей душой и открытым сердцем.
Доверяла, ухаживала, обеспечивала, а они поступили вот так.
Наверное правду говорят: «От добра добра не ищут! И если ты хочешь выйти замуж, никогда не знакомь лучшую подругу или сестру своим будущим мужем!»
А я привела её в свой дом!
Дала кров… Кормила, одевала, оплачивала образование…
И даже в страшном сне не могла допустить мысли, что моя младшая сестра, которой едва исполнилось девятнадцать посмеет запрыгнуть в постель к моему жениху!
Вряд ли он соблазнял…
Плевать!
Оба виноваты!
Ну и я… раз не доглядела!
Но теперь мне с этим жить!
Только как?
Начать личную сначала!
Я смогу!
Я такая...
Никогда не была нежной, милой, тихой и послушной девочкой. В детстве мне не хотелось возиться с куклами и в играть дочки-матери.
Я была взрывной, своевольной и упрямой. Мои наряды вечно — грязными и рваными. Коленки и локти сбиты в кровь, со лба не проходили шишки.
Но я дышала свободно и счастливо парила в мире детства и вседозволенности. Всё время играла с пацанами: наравне с ними бегала, прыгала, проказничала и, естественно, дралась. Поэтому была завсегдатаем местной банды, практически единственной девчонкой, с которой считались.
Не уступала в дерзости, и была без скромности умнее остальных, потому со мной и дружили.
Вот тогда сложился мой стальной характер.
Я точно знала чего хочу и шла к этому целенаправленно.
В общем, восторг для отца и ужас для матери.
И повторной “ошибки”, как она выражалась, больше не совершила. Младшую сестру воспитывала не по принципу: это её жизнь — пусть растёт какая есть. А как хотела видеть дочку: розовые платьица, барби, косички, бантики и только воздушные замки и милые пони вокруг.
Вот такой идеальный мир мамы… в лице Алины.
Поэтому мы с Алиной росли совершенно разными.
Я — темноволосый сорванец и задира. Зеленоглазая, невысокая и бойкая. И Алина — голубоглазая, светловолосая, худенькая и послушная.
Несмотря на различие воспитания и мировозрения, разницу в возрасте, я сестру очень любила, хоть и недоумевала, как она будет жить дальше? Но потом отмахивалась — всё же каждой крышечке найдётся своя кастрюля! А такой красивой… как Алинка — и подавно!
Я тоже была не последней девушкой в городе, но предпочитала не выгодным замужеством мерить удачность жизни, а собственными достижениями, главный показатель которых — карьера и достаток. И уделяла внимание не внешности, хотя и о себе не забывала, а уму и образованию. Так что работу выбирала себе по просто душе, а по амбициям и престижности.
Мне был нужен размах!
Я жаждала масштаба и красоты! Значимости!
И раз мне нравилось крутиться в мужском коллективе, легко давалось с ними общение, алгебра, геометрия, черчение, рисование — я решила совместить приятное с полезным!
Проектирование… и желательно не просто домов, а желательно целых районов, посёлков. Мне нравилось разъезжать по местам будущих построек, нравилось днями и ночами проводить время над чертежами и макетами проектов.
Я очень хотела стать ведущим архитектором!
ДА! Амбициозно, гордо, достойно!
Поэтому к своим тридцати годам в этой области добилась довольно высоких результатов. А после последней командировки была уверена, что меня наконец-таки повысят до начальника отдела. И мне больше не придётся заниматься мелкими проектами, вроде «торгового центра с крытой и открытой парковкой».
Я собиралась выйти на новый уровень.
Будущее играло новыми радужными красками.
Я была на таком подъёме сил, что была готова свернуть горы.
Была…
Спасибо самым близким, опустили на землю.
ГЛАВА 2
Виктория
Конечно, как бы я не была сильна, как бы не пыталась уйти от душевных переживаний, закапывая себя на работе, боль меня всё равно не отпускала.
И каким бы стальным характером не обладала и как бы себя не уверяла, что всё отлично — я потеряла самых близких и родных людей. Единственных, кого называла семьёй.
Нет, не мучилась мыслями, как их вернуть или простить. Не собиралась впадать в отчаяние или заливаться спиртным. Просто отчётливо осознавала — теперь я одна!
А я не из тех кто проглатывает и возвращает.
Нет!
Такие как я… скорее сдохнут в одиночестве, чем переступят через себя ради блага других, потому что никто и никогда ничего подобного не делал ради меня.
Я выживала сама!
Я всего добивалась сама!
И я… пыталась быть им родной.
Я искренне любила и всецело отдавала себя…
Они уничтожили мою веру в порядочность людей.
Нет! Такое не прощается!
На работе о моём разрыве с Денисом узнали быстро, и это неудивительно, ведь мы с ним работали в одной фирме.
Поэтому я была так же категорична, как и всегда. И для того, чтобы его больше не видеть, чуть было не перешла в другой филиал, но потом решила по-другому, и даже пошла на конфликт с начальством, отстаивая своё место под солнцем.
Мне совершенно не нравилась мысль, что придётся видеться с Денисом впредь, и, не дай бог, потесниться, уступив своё место начальника, на которое так рассчитывала.
Ну уж нет! Я не собиралась ему уступать свою должность! Свой кабинет! Свою жизнь! Свои планы на будущее!
— Ты уйдёшь из этого офиса! – нагло заявила, решительно войдя в его кабинет.
Мне было глубоко плевать, чего он хотел и на что надеялся.
— Если ты этого не сделаешь, я сделаю всё для того, чтобы тебя выгнали. И поверь, мне есть чем апеллировать! Мне есть что рассказать и показать!
— Это грязно… — тотчас спасовал Власенко, судорожно схватившись за папку, лежащую перед ним на столе.
— Не смей мне вменять непорядочность, — грозно сузила глаза. — Я отпустила тебя с миром, вычеркнула из своей жизни и выдрала из сердца, но это не значит, что и тут буду так же добра. НЕТ! Это моё место! Я не отдам тебе свою работу. И если придётся, с лёгкостью закопаю твою карьеру и сделаю это так гротескно, что ни одна уважающая себя фирма не пожелает с тобой связываться. Не доводи до этого! — значимо добавила и мой тон не сулил ничего хорошего.
— Ты жестока, Вик, а мне нужно… — замялся бывший, заметно побледнев.
— Ты сейчас серьёзно? — на миг опешила от его простоты. — О жестокости хочешь поговорить? Может ещё о справедливости?
Уперевшись руками в стол, подалась к нему, да так, что бывший, точно загнанный кролик, вжался в спинку своего офисного кресла, пытаясь быть как можно дальше от меня.
— Нет, — мотнул головой Денис, пряча взгляд.
— Отлично! — кивнула властно. — Тогда не путай берега, у тебя и без того шаткий плот! Не я тебя предала. Не я шла на конфликт. Это был твой выбор, поэтому дальше крутись сам! Но подальше от меня! НЕ позволю больше о меня вытирать ноги!
Мои слова были резки, но их бросала не просто так.
Многие проекты Власенко были завершены мной, но я об этом молчала во благо жениха и в надежде на его карьерный рост, и теперь не собиралась отпускать на самотёк свою работу и его некомпетентность.
Чего не хватало?!
Кто-то из нас двоих должен уйти — и это буду не я!
– Вик, ты же понимаешь, что это совершенно недопустимо. Я хочу... — начал было он, но я вновь его грубо обрывала:
– Мне глубоко плевать на твои желания, Власенко. Нам двоим здесь не ужиться. Если я спокойно тебя отпустила из своей жизни, место в этой фирме я тебе не уступлю. Это моя территория!
— И куда мне… — нервно развёл руками Денис.
– Думаешь меня это колышет? — изумилась его непрошибаемой наивности. — Да хоть дворником, грузчиком, но если уйдёшь по-хорошему, я поговорю с шефом. Слышала, что под Питером открывается офис. Рекомендую напроситься туда!
Не собиралась быть хорошей и удобной девочкой — мне без зазрения совести испортили жизнь, но и предпочитала помочь с отчаливанием из моей зоны комфорта. Чтобы быть уверенной — меня больше не потревожат!
Нужно отдать должное, Власенко прислушался к моему совету, и в течение нескольких дней покинул офис, переведясь за город.
– Не знаю, что между вами произошло, – это мне уже шеф на личной встрече сказал, – но, надеюсь, это не уничтожит нашу фирму.
– С чего вдруг?! — ровно уточнила я. — Проблемы нет! У меня всё в порядке! И вы всегда знаете, что на меня можно положиться. А Денис — пройденный этап.
– Хорошо, — кивнул Дмитрий Сергеевич, — я тебе доверяю. К истеричным выходками ты не предрасположена, нервным срывам тоже, поэтому от меня вопросов о нём ты больше не услышишь. А теперь за работу, — коротким жестом дал понять, что разговор закончен.
Всегда знала что с Дмитрием Сергеевичем лёгко работать.
Нет, он не был душкой и няшкой. Он был сложным, требовательным и беспринципным начальником, отдающим всего себя своему делу. Этого требовал от других. И это мне в нём нравилось!
Поэтому мы сработались…
Я собственноручно хоронила себя на работе, и ничуть об этом не жалела.
С чего вдруг?! Я была в любимой среде! Занималась любимым делом! И всё было отлично!
Даже новость, что Денис с моей сестрой поженились не смогла меня добить.
Я уже выкинула их в своей жизни.
И приглашение на свадьбу даже не открывала.
Предпочла работу над новым, пусть и мелким проектом.
По-прежнему встречалась со своими знакомыми. Редко, но посещала какие-то вечеринки, избегая вопросов о том, что случилось, и не стремилась завести какие-то новые отношения.
И дело было не в боли, которую мне причинил Денис и Алина, а в том, что я просто не была готова к чужому вторжению в свою зону комфорта и уюта.
Если честно, мне жизнь с Денисом тоже давалась нелегко.
Встречи, привыкание, притирание, мелкие неудобства. Можно сказать я себя ломала под то, чтобы жить с другим. Я честно понимала, что заточена на работу, а не семью, и уж тем более детей. И сейчас к расставанию относилась именно так – из моей жизни ушёл неудобный момент, а с ним и заморочки, которые должны были последовать по закону жанра.
Возвращать «ЭТО» не «МОЁ» не спешила.
Да, знакомые, конечно, посмеялись, что я так умру на работе за очередным проектом, но я на это не обращала внимания.
Каждому из нас в жизни нужно что-то своё.
В моей жизни большее место занимает карьера. Мои дети — проекты. И здесь я могла разгуляться и позволить себе много, к чему упорно стремилась. Хотя долгожданное повышения я не получила.
Так шеф меня наказал за перевод Дениса и как всегда рассудительно пояснил своё решение:
– Ты безгранична талантлива и невероятно трудолюбива. У тебя есть все качества для того, чтобы стать начальником. Все! Кроме одного — нужно уметь уживаться даже с теми, кого ты ненавидишь, особенно если это не твоя компания, а человек здесь нужен!
— Не бывает незаменимых, — отчеканила я свою точку зрения.
— Не бывает, но ты по своим личным мотивам, вынудила довольно хорошего специалиста уйти на другое место. Я тебе это простил! — значимо кивнул Дмитрий Сергеевич. — Можно сказать, позволил. Но теперь тебе нужно понять, как себя вести дальше, чтобы вновь доказать мне, что это место твоё!
Расстроилась ли я?
Несомненно!
Я до последнего надеялась, что этот инцидент никак не коснётся моей карьеры, ведь сделала всё, чтобы замести следы и расчистить дорогу.
Что ж! Ошиблась! Но это не страшно — это был небольшой шаг назад. Поэтому я положила все свои силы на то, чтобы как можно быстрее вернуться на исходную.
– Виктория, – очередное собрание понедельника перед рабочей недели началось официально и с моего имени, – ты будешь возглавлять команду с новым крупным проектом.
Сегодня шеф прохаживаясь по своему широкому кабинету вдоль длинного стола, за которым собрались ведущие специалисты фирмы, собственноручно раскладывал перед каждым папки, хотя этим обычно занималась его секретарша.
— Сама понимаешь, от качества, срока выполнения и удовлетворения заказчика зависит твоя дальнейшая карьера, — сев на своё место, глядел на меня в упор Дмитрий Сергеевич.
Моё сердечко лихорадочно отстучало счастливый ритм.
— Всё, как всегда, будет на высшем уровне, — ни на миг не усомнилась в своей работе.
— Посмотрим, — брякнул шеф и ещё минут тридцать расписывал суть дела и объяснял основные позиции, заверив, что с заказчиком вскоре будет встреча, но для начала, они, — как я поняла, их несколько человек, — хотели бы увидеть и услышать наши предложения.
Что ж, это действительно был огромный проект. Правда не в черте городе, а за...
Полноценный посёлок с продуманной инфраструктурой: сады, школы, детские площадки, несколько торговых центров и даже небольшой спорткомплекс.
На всё про всё — сроки сжатые, но я уже прикидывала, что ориентировочно на работу уйдёт полгода точно. Но не только проект, макет, но детальные чертежи с всеми договорённостями администрации и остальными инстанциями.
И я с наслаждением закопались на несколько месяцев в работу.
– Агафонова Виктория Романова? – выдернул меня из сна ранний звонок, хотя я легла только несколько часов назад, вернувшись из затяжной командировки.
– Да это я, — автоматом выдала, не в силах продрать глаза.
— Вас беспокоит с городской больницы. Скажите, пожалуйста, Власенко Алина Романовна ваша сестра?
– Нет, — отрезала сурово и чуть было не скинула звонок, но почему-то рука дрогнула: — Простите, да. Она недавно вышла замуж и я не привыкла к новой фамилии, — солгала, чтобы хоть как-то оправдать свой резкий ответ.
– Власенко Алина, — повторила женщина, — так она ваша сестра или нет?
– Я же говорю, сестра, а что случилось? — несмотря на терпение звонившей, у меня начинала подкатывать злость.
— Тогда, вам нужно заехать и забрать её вещи...
– Зачем? — праведно озадачилась я, распахнув глаза. — Пусть муж забирает!
На другом конце повисла жуткая тишина.
– Мне прискорбно вам это сообщать, — вновь раздался голос звонившей, — но Власенко Денис Юрьевич и его жена Власенко Алина Романовна скончались, так и не приходя в себя.
Я, словно током шибанутая, села на постели — сна как не бывало:
– Что значит скончались?
– Мы пытались вам дозвониться несколько раз, но телефон не отвечал…
— Д-да, я была в командировке, мобильный разрядился… — невнятно бурчала я, оглашённая диким боем сердца.
— Сожалею, но ваши родственники несколько дней назад попали в больницу после страшной аварии за городом. Денис Юрьевич умер при поступлении, а Алина Романовна провела в реанимации два дня, но, к сожалению, мы не смогли её спасти.
Мысли стали хаотично носиться в голове. Я не знала, что сказать, не соображала, что делать, и если бы не здравомыслие звонившей, не уверена, что вообще среагировала, как нужно.
— Вам нужно приехать сюда. Забрать вещи, в морге получить… — она очень чётко говорила, что мне делать.
– Да, конечно… – напоследок буркнула я. — Я спасибо, скоро приеду.
Вот так меня оглушила очередная новость.
Не знаю, что я в этот момент больше испытала: ужас, боль или отчаяние, что сложилось всё не так, как думала, но так, как пожелала в гневе.
Нет, я не из тех, кто занимается самобичеванием и самокопанием. Быстро отмела мысль, что я в чём-то виновата, быстро умылась, оделась и погнала в больницу.
ГЛАВА 3
Виктория
Процедура длилась недолго и показалась бездушной и шаблонной, словно не живого человека вещи отдали, а просто ненужный хлам. Хотя, наверное, так и было — сестры же больше нет.
Мне передали пакет с вещами, которые были на Алине и Денисе в тот злополучный день аварии, вернее то, что можно было вернуть, и драгоценности, в том числе обручальные кольца обоих. Так как у Власенко тоже никого не было, и он считался моим родственникам, его телом и вещами тоже пришлось заниматься мне.
Пока оформляла бумаги, мне в двух словах рассказали, что случилось. Медсестра в свою очередь посочувствовала моей утрате, как-никак больше родственников у меня не осталось, и перед уходом я ещё раз уточнила последовательность моих дальнейших действий. Морг, справка, свидетельство о смерти, ритуальное агентство...
– Спасибо, — брякнула я напоследок, толком не прощаясь, потому что встречаться не хотела ни при каких обстоятельствах.
— Всего хорошего, — женщина была более сообразительной и знала верные слова.
— И вам, — кивнула я, отворачиваясь.
— Кстати, Виктория Романовна, вам ещё что-то надо решать с малышом.
– К-каким малышом? – опешила, но чтобы задать этот вопрос, даже пришлось вернуться, хотя я, на автомате кивнув, вышла в коридор.
– Как? — женщина озадачилась не меньше моего. — Вам разве не сообщили? – сморгнула недоумённо.
– Кто сообщил и что сообщил? — в очередной раз тупила, и как никогда остро это понимала.
– Ваша сестра… — замялась женщина, заметно побледнев. — Она была на седьмом месяце беременности. Врачи, как могли, поддерживали в ней жизнь, но когда поняли, что малышу грозит смерть, приняли решение и сделали экстренное кесарево.
Повисло молчание.
У меня в голове случился коллапс.
– Он… жив? — ухнуло сердечко куда-то в пустоту. — Пострадал? — добавила упавшим голосом, толком не зная, какого именно ответа ждала, и чего опасалась больше всего.
— Жив, — мило улыбнулась медсестра. — Мальчик, — кивнула в тон. — Почти не пострадал, но всё-таки вам подробности лучше уточнить в больнице, куда его перевели сразу же после операции.
— Д-да, хорошо, — не то качнула головой, не то кивнула, спеша прочь.
Это стало новым оглушающим ударом.
Я машинально шагала по улице в сторону парковки, где оставила машину, а в голове было столько мыслей, что ничего внятного не рождалось.
Пока крутилась с оформлением документов, получала свидетельства о смерти и договаривалась о похоронах, всё время была в коматозе.
Даже работой некогда было заниматься, хотя о трагедии в семье начальнику сообщила, не забыв подтвердить, что от своих обязательствах не отказываюсь, и только разрешу вопросы с похоронами, сразу же вернусь в строй.
Меня не волновали знакомые Дениса и Алины, такими мелочами не занималась, поэтому похороны прошли тихо и в одиночестве.
Не было ни слёз, ни причитаний, хотя в душе я осознала страшную вещь: отвернуться и вычеркнуть из своей жизни человека, не то же самое, что потерять его навсегда.
Смерть — значит больше никогда его не увидеть!
Больше не поругаться, не помириться.
Больше на него не обидеться, за него не порадоваться.
Шанса вернуть больше не будет!
Это конец!
Это точка!
И теперь я реально осталась одна!
В душе образовалась пустота.
Это воронка была невыносимой, и я по-настоящему испугалась, что меня может затянуть в омут отчаяния, поэтому поспешила вернуться на работу.
Там я была нужна! Была не одна! Я чувствовала себя живой!
И даже почти смогла забыться, но у судьбы были другие планы на мой счёт.
– Агафонова Виктория Романовна? – Голос звонившей показался дежавю, жутким повтором кошмарного сна.
Последний раз, когда я принимала звонок и женский голос ронял эту фразу, следовала череда страшных новостей.
Перед ответом я немного замялась:
– Да, это я, слушаю.
– Вас беспокоит из детской городской больницы…
Сердце вновь пропустило удар.
— Из перинатального центра, — продолжала женщина. — У нас находится ваш племянник. Мы не могли до вас дозвониться...
– Да-да, я совершенно забыла. Мне говорили, что у сестры был ребёнок, — пробормотала я не в себе. — Что вы хотите от меня?
На конце провода явно замялись:
– Вообще-то вы ближайшая родственница, и мы бы хотели знать, какие у вас планы на его счёт?
– Никаких… — выдохнула ошарашено и это было искренне.
Опять на проводе повисло недолгое молчание:
– В любом случае, вам бы нужно подъехать к нам в больницу, и подписать необходимые документы, по отказу или согласию...
– Это обязательно? — скривилась я. Опять оказаться в больнице, пусть и не по своим болячкам — совершенно не хотелось — атмосфера угнетала, а мне никак нельзя впадать депрессию или хандру. — Я просто занята… – заткнулась, осознав, как это некрасиво, бестактно и тщедушно звучало. – Да, конечно, — тотчас переиграла свою реплику, — сегодня можно подъехать?
– Как вам удобно, — ледяным тоном отозвалась женщина, — но постарайтесь успеть до пяти, после администрация уже не работает.
Как назло, сбежать с работы пораньше не смогла: провозилась с подготовкой первой презентации для шефа, с документами, и с подчинёнными, разбирая детали проекта.
В детскую больницу приехала уже после шести и еле уговорила меня пустить в отделение. На всё про всё мне дали полчаса — я заверила, что этого вполне хватит.
— Мне бы просто увидеть малыша, — покивала, но самом деле, у меня не было цели на него смотреть.
Я хотела поговорить с персоналом и узнать подробности, что и как оформляется, чтобы наконец-таки быстрее разобраться с этим делом. Может у них уже шаблоны и формы подобных документов и заявлений есть.
В отделении наткнулась на медсестру.
— Простите, но вы опоздали, — девушка копошилась с документами за своим дежурным столом.
— Да, работа, — жевала я оправдание, испытывая непривычное для себя чувство стыда. — Но может я бы могла написать заявление и оставить…
— Боюсь вам нужно не со мной такое решать, я занимаюсь пациентами, — покачала головой девушка. — Нести ответственность за потерю или подписание документов не буду. Не мои обязанности.
— Да ладно вам, — выдавила улыбку я. — Некоторые сбегают из роддома и ничего не оставляют, а я пришла, и готова официально подтвердить отказ.
— И если вы настолько ответственная, то сделаете всё по правилам. Придёте в положенное время, оставите документ начальнику и не забудете поставить подпись… — девушка явно было не в духе, и разговор со мной её раздражал. Нет не язвила, не хамила, но была предельна холодна.
— Хорошо, спасибо, а форма заявления какая-то есть? — напоследок уточнила я.
— Свободная, но в шапке желательно указать кому и от кого, — покивала девушка, глазами уже шаря по строчкам в раскрытом перед ней документе.
— А увидеть мальчика не хотите? — вопрос меня нагнал в спину, когда чеканила шаг в сторону лифта, чертыхаясь про себя.
— Нет, спасибо, — брякнула мрачно я. — Этого не нужно! — это под нос, совершенно чётко понимая, что не хочу видеть ребёнка тех, кто меня предал. Кто скоропостижно ушёл из жизни и, будто издеваясь над моими чувствами, оставил после себя малыша.
Мне!
Мне?
Что мне с ним делать???
Его воспитывать?
Нет уж!
Я не нянька!
Я не мать!
Я слишком эгоистична и обижена, чтобы ввязываться в подобную историю!
Я просто не готова!
Чёрт!
Я просто не справлюсь, потому что материнством — не моё!
На следующий день я вырвалась в обед и примчалась в больницу с явным намерением быстрее поставить точку, но в отделении меня встретила уже другая медсестра.
Услышав, кто я и зачем пришла, девушка перестала шаблонно улыбаться и хмуро сообщила, где найти заведующего отделением.
Светлакова Антонина Викторовна.
Но найти её оказалось нелёгким делом.
Я пробегала по этажам, в поиске неуловимого начальника, пока устало не обустроилась перед его дверью. Самое верное решение, рано или поздно заведующий придёт к себе в кабинет!
Логично и практично!
Мой план сыграл! Увидев, решительно шагающую по коридору женщину лет пятидесяти, среднего роста, крепкого телосложения, светловолосую, с тяжёлым взглядом, сразу поняла — это она!
Угадала!
Женщина остановилась перед дверью:
— Вы ко мне? — В её руках брякнула связка ключей.
— Да, моя фамилия Агафонова, я сестра погибшей Власенко Алины Романовны, — встала со стула я и поправила сумочку на плече: — У вас в отделении её сын…
— Да, проходите, — кивнула женщина, распахивая дверь и ступая в кабинет.
— Рада, что вы наконец-таки откликнулись, — ровно продолжила, устраиваясь за своим столом.
— Простите, была занята, а новость о ребёнке — шокировала, — я села, куда мне рукой указала заведующая отделением.
— Вы не общались с сестрой? — строго смотрела она.
Я замялась. Вопрос был бестактным, но интерес понимала.
— Мы были в ссоре, — размазала ответ я, — и почти год не общались.
— Сожалею, — сухо брякнула женщина.
— Всё нормально, — кивнула в пол я.
Её взгляд мне сразу не понравился. Колючий, надменный — она меня словно осуждала.
– Так вы хотите отказаться от малыша? – без мягкости бросила прямо в лоб.
ГЛАВА 4
Виктория
– Да, так будет лучше.
— Интересная оценка, лучше кому вам или ему? — этот тон строго учителя меня, мягко сказать, вгонял в едкий стыд.
— Ему! — слегка опешив от такой прямолинейности, кивнула я. – С ним всё нормально? — тотчас попыталась уйти от темы, которая меня и ранила, и пугала.
– Если вас это действительно интересует, — женщина чуть помедлила, будто взвешивала необходимость говорить мне подробности или нет.
— Ну я же спросила, — холодно уточнила я.
— Он родился семимесячным, это не критично, хоть ребёнок и считается недоношенным. Основные жизненно важные органы работают хорошо, но есть небольшие проблемы с печенью…
— Врождённое? — брякнула я, не особо в этом разбираясь.
— Нет, травма после аварии матери, он же был в утробе, — сухо пояснила женщина. — Если работа не наладится, то, возможно, в дальнейшем потребуется операция.
— Но сейчас он в норме? — настаивала я на положительном ответе.
— Ему требуется постоянный присмотр, время от времени переливание крови, и пока дело осложняется тем, что у него редкая группа...
– Редкая? — на автомате вторила я.
– Да, — шаблонно кивнула Светлакова, — а в нашей базе кровь с этим резусом на исходе, если не сказать точнее — её критически мало.
– Четвёртая положительная? – язык опередил мысль. Я не просто так об этом спросила, мне по наследству от бабушки досталась эта редкая группа крови. И когда в школьном возрасте я попала в больницу с аппендицитом, некоторые сложности у нас были.
– Да, – впервые с момента нашего разговора в глазах Антонины Викторовны мелькнул не то интерес, не то надежда.
И зачем-то ляпнула:
– Просто и у меня четвёртая…
– Странно что вы со своей редкой группой не являетесь постоянным донором? Разве вам не предлагали? — пристально меня рассматривала женщина, будто надеялась, что упаду в ноги и стану каяться в грехах.
– Возможно, предлагали, — я опять замялась, — но настолько занята, что некогда ездить по больницам и этим заниматься, — это не было оправданием, я просто констатировала факт. – И, простите, не задумывалась о том, что кому-то могу помочь. Если очень нужна, я могу сдать...
Словно нарочно на столе завибрировал телефон, который заведующая положила рядом с собой. Светлакова выверенным движением тотчас его взяла. Её глаза быстро бегали, читая входящее сообщение.
– Это было бы замечательно, – без сарказма в голосе, кивнула она, вновь подняв на меня взгляд. — И сейчас самое время, — демонстративно встала, всем видом показывая, что ей пора. И мне тоже! — Увы, вашему племяннику срочно нужна помощь, — она сжала в руке телефон. — И желательно, прямо сейчас!
— Что-то случилось? — я тоже поспешно встала со стула. Предчувствуя нехорошее, сердце пробило волнительный ритм. В ожидании ответа, я судорожно сжала лямку сумочки через плечо.
— Да, но надеюсь, ничего критичного, — махнула на выход Светлакова.
Я понятливо вышла из кабинета, но сбегать не собиралась.
— Если у вас сейчас есть время, мы будем очень благодарны за помощь, — стремительно шла по коридору женщина, я за ней едва поспевала, при том, что мой шаг тоже не был медленным, а каблуки — привычная обувь. При моём образе жизни, почти беговая...
— Настя, — прикрикнула Светлакова, чуть не доходя до пункта медсестры, где за столом разбирала папки миловидная девушка, — проводи… — на меня покосилась завотделением, явно позабыв фамилию и имя.
— Агафонова Виктория Романовна, — услужливо напомнила я.
— Викторию Романовну, — подхватила реплику Светлакова, — в процедурный! — отдала распоряжение. — Она теперь наш донор четвёртой! — значимо добавила, и если вначале девушка выслушивала указание спокойно, то услышав заветные слова, заметно оживилась. Глаза распахнулись, словно ей посулили огромную премию, даже улыбка на губах скользнула.
— Да, конечно! — торопливо закивала, убирая папки на полки и покидая рабочее место.
— А теперь простите, меня ждут, — сухо со мной распрощалась Светлакова, и не дожидаясь ответа, скрылась за дверью: «Не входить! Операционная!»
Я так и осталась стоять и смотреть вслед.
Опустошённая, в полном раздрае и недоумении.
Что это было? И мысль начинала беспокоить: я что-то забыла… И это что-то важное!
— Пойдёмте, — вырвала меня из болота задумчивости медсестра, — здесь недалеко, — невнятно кивнула в сторону.
Пока шли, она о чём-то непрестанно болтала: о важности донорства, о том, сколько детей в отделении, и какой хорошенький у меня племянник.
Может быть, я бы прислушалась к её словам, но меня отвлекали СМС от моего начальника и от Василия, моей правой руки по действующему проекту.
Они не могли найти документы, я хаотично соображала, куда они пропали… Василий паниковал. Таранил меня сообщениями в духе: «Нас четвертуют!» «Сейчас должны прийти заказчики!» «Ты где???»
Я уже понимала, что мне моё «донорство» на работе встанет боком, но отказываться от обещания не собиралась.
«Я скоро!» — отправила ответ аккурат остановке перед дверью «процедурный кабинет».
— Проходите, — широким жестом меня пригласили.
— Не волнуйтесь и не бойтесь, всё будет отлично! А главное, вы можете спасти не одну жизнь! — с улыбкой меня встретила другая девушка. Фельдшер…
Я не боюсь ни вида крови, ни иголок, но процедура не самая приятная. Делать нечего! Назвалась груздем…
Шумно вздохнула и забиралась на специальное кресло.
Не собиралась казаться лучше, чем есть, добрее, милее и отзывчивей. Я не из тех, кто тает от вида няшных зверюшек в сети, не ведусь на рассказы о тяжёлом прошлом. Чего греха таить, ни разу не схватилась за телефон, видя рекламу «помоги!»
Не чёрствости благодаря или безразличию, а просто, я до такой степени зациклилась на работе и карьере, что абстрагировалась от всего другого. Шла к своей цели, не отвлекаясь ни на что вокруг.
А крови мне никогда не было жалко, всего лишь — некогда, та это другая грань равнодушия.
И сейчас для маленького человечка, которого пока не могу воспринимать, как единственного близкого и родного, как племянника, готова пожертвовать. Готова найти время в ущерб работе, а битой мне быть!
Процедура была недолгой и безболезненной. Немного тягучей и расслабляющей, и я почти уснула под приятную музыку в кабинете. Только завершили, тотчас выдали шоколад и дали попить:
– Это уже давно непринято, – пояснила медсестра и мило улыбнулась. — Но в вашем случае, мы решили, что лучше к вам подлизаться, вдруг согласитесь ещё прийти, — честно заявила она с таким очаровательным видом, что я улыбнулась в ответ:
— Подкупаете? Взятка?
— А то, — с готовностью хмыкнула девушка. Она была очень милой, даже не знаю, что на меня нашло, но я кивнула:
– Как часто можно сдавать? И можно ли это делать в удобное для меня время?
Фельдшер заметно оживилась:
— Конечно! Правда, есть правила, но мы готовы принять любые ваши условия, лишь бы не потерять вас, как донора!
— Честно, — вновь оценила искренность девушки я, — не очень гуманно, но вполне честно, а это достойно уважения!
Мы договорились на несколько дней в месяц, я вбила информацию себе в рабочий график, чтобы не забыть и так же попросила девушку, чтобы и она, — или другой персонал, — не забывали мне сделать контрольный дозвон перед процедурой, чтобы напомнить о сдаче крови.
Не со зла, не от безответственности, но в жизни всякое случалось… Напоминалка лишней не будет!
– А племянника увидеть не хотите? – Девушка опять улыбнулась.
– Нет, спасибо, — перестала улыбаться я и категорично помотала головой. – Я совершенно не подхожу на роль заботливого родственника.
— Перестаньте, вы же женщина, а мы очень…
— Неа, — опять мотнула головой, — я только выгляжу как женщина, на самом деле я — трудоголик и материнский инстинкт мне чужд.
— Вы на себя наговариваете, — опять попыталась переубедить девушка, но улыбка на её губах была натянутой.
— Боюсь, это вы мне льстите.
— Может просто, ещё не пришло ваше время? — она совсем погрустнела. — Может, вам нужно попробовать и тогда… ваше сердце дрогнет?
— Увы, я себя знаю! Я не таю от улыбок детей! Не умиляюсь их смеху… Скорее избегаю, и считаю помехой для карьеры. Я циник до мозга костей. А ещё есть кое-какие нюансы, о которых я не хочу распространяться, и они делают процедуру усыновления, невозможной. Я не смогу переступить через себя. Так что мне нечего ему дать!
– Ему всё равно, что у кого случилось, — промямлила девушка, совсем помрачнев. — Ему нет дела до ваших заморочек и опасений. Он не виноват, что он есть. И всё что ему нужно… в этом возрасте только забота и любовь. И желательно близкого человека. Родного! А в вашем случае — единокровного!
Я немного помолчала, пережёвывая нравоучение молодого специалиста. Её слова не были лишены смысла, вот только я знаю себя!
– О чём и говорю: любить я не умею, а заботиться о ком-то мне некогда. Здесь ему будет лучше. Вернее, вы быстрее найдёте подходящую семью, которая с радостью его возьмёт.
Девушка погрустнела:
– Дело, конечно, ваше, — покивала мыслям, — но как человек, который воспитывался сначала в детдоме, а потом в приёмной семье, скажу, сколько бы рядом не было хороших, любящих людей, своя кровь — роднее. И как бы себя не убеждал, что от тебя отказались, ты была не нужна, где-то глубоко в душе теплится надежда на лучшее. И как бы не говорил другим, что тебе плевать, себе шепчешь, это всего было лишь стечение обстоятельств. Недаром изымая детей из неблагополучных семей, наглядно видно как они цепляются за родных, несмотря на их пороки и откровенную нелюбовь! Нужно уметь прощать! Нужно уметь принимать! Нужно уметь любить! — девушка робко пожала плечами, словно извинялась за свои слова. — Не рубите дрова сгоряча. Вас не гонят… не заставляют любить. Дайте ему шанс, вы не представляете какой силой обладают малыши. Они умеют растопить самые ледяные сердца! — на глазах фельдшера блеснули слёзы.
Я покосилась на неё в задумчивости, но у меня были свои мысли на этот счёт.
— Я подумаю, конечно, но пока не готова к такой ответственности.
— Конечно, — шаблонно отозвалась девушка, всем видом показывая, что разговор окончен.
ГЛАВА 5
Виктория
Я вновь вернулась в перинатальное отделение, но Светлаковой до сих пор не было, медсестры на посту тоже. Я бесцельно подождала хоть кого-нибудь, но не выдержав, поспешила на работу, где уже рвал и метал шеф.
Выговор мне влепили суровый.
— Это первое и последнее предупреждение! — значимо понизил голос Дмитрий Сергеевич. — Мы еле выкрутились, благо в твоём кабинете порядок, и заказчику вполне хватило того, что у тебя там было набросками…
— Он был в моём кабинете? — в свою очередь вскинула брови я.
— Не дождался нас, пошёл искать, — пробормотал шеф, досадливо помотав головой. — Мы с Василием копошились на твоём столе и в компьютере…
— Странно, что не нашли, папка была на верхнем поддоне, и в компе проект прямо на рабочем столе! — хмуро пожевала губу я, уже мыслями в деле.
— Вот и разберись, что да как, — усталым жестом отправил меня прочь шеф, тоже погружаясь в другие проблемы.
Да и у меня их было столько, что голова дымилась.
Несмотря на угрозу Дмитрия Сергеевича, уже на следующий день приехала в больницу опять, но с решительной мыслью, что нужно заканчивать с этим делом быстрее.
– Что значит уехала в командировку? – следуя за медсестрой, шла по коридору я.
Новость о том, что Светлаковой нет в больнице, стало для меня неприятной неожиданностью.
– На конференцию, — услужливо поправила меня девушка, не сбиваясь с шага.
– И когда вернётся? — нетерпеливо продолжила допрос я.
– Обычно такие мероприятия длятся не больше недели, но лучше не у меня уточнять, а у секретаря зав отделением, – шаблоны отозвалась медсестра.
– Это уже ни в какие рамки, – высказала своё недовольство я. — И почему я не могу оставить заявление вам?
– Потому что я не знаю нюансов этой процедуры.
— Тогда, может, мне тогда лучше к главврачу обратиться?
– Дело ваше, а теперь простите, мне нужно заняться своей работой, – без толики вины отозвалась девушка, почему-то меня этим пристыдив. Сразу ощутила себя прилипалой, мешающей жизненно важной миссии порядочного человека.
— У меня тоже есть работа, но вместо этого… я вечно околачиваюсь здесь, пытаясь решить дело в которое и не собиралась ввязываться! — отчеканила я, уже теряя терпение.
– Не переживайте, — ничуть не смутилась девушка, — и заявление всегда успеете написать, — повела плечом.
– Просто хотелось бы как можно быстрее, — парировала я, радуясь, что ещё не всё потеряно, — хочу со здоровой головой заниматься своим делом.
– Так занимаетесь! — фыркнула медсестра, словно я загонялась с проблемами, которые не были таковыми. — А теперь простите, – вновь пробормотала.
Я только сейчас осознала, что вместе с девушкой оказалась в светлом помещении, разделённом наполовину застеклённой стеной.
– К сожалению, вам туда не нельзя, – медсестра виновато кивнула, проходя в дверь между комнатами.
Не знаю, зачем… но я подошла к окну, с удивлением взирая на просторное помещение с большим количеством маленьких люлек-капсул из прозрачного стеклопластика на высоких ножках и на колёсиках.
Не все были заняты, но всё равно казалось, что малышей в этом отделении много! Словно лаборатория младенцев!
Они были такие… беспомощные, такие крошечные, хрупкие, беззащитные...
Стало не по себе!
Вроде нужно было уйти, но я не могла. Точно приклеенная стояла и смотрела… как медсестра прохаживалась между рядами люлек, поправляя то маску, то капельницу, то изучая данные пиликающих приборов.
Это больно! Не физически, а душевно. Знать, что есть больные дети и видеть их воочию — разные вещи. И сейчас — перед лицом реальности, осознала, как это неправильно, что так…
И это невозможно видеть!
А когда девушка подошла к очередной прозрачной постельке, где на мой взгляд лежал один из самых крохотных младенцев, под маской искусственного дыхания, и казался каким-то нереальным существом, затаила дыхание.
Не знаю почему.
Но его вид меня завораживал. Такой крошечный, тощий, словно новорождённый котёнок.
– Это ваш племянник, — словно зная, что я смотрю на них, улыбнулась медсестра, кивнув младенца.
Её голос звучал точно бульканья из-под воды.
Но сработал выстрелом над самым ухом!
Он?!
Я уставилась на него во все глаза, пытаясь понять, что чувствую в этот момент: благоговейный страх, удивление, отвращение, интерес, восхищение, отторжение…
Но ответа не находила. Скорее всего, я просто продолжала недоумевать, как возможно… чтобы такие беспомощные детки страдали и болели? Как это допускал бог, если он существовал? Почему природа так наказывала нас! И как… из этого человечка потом вырастет взрослый и крепкий! Мужчина!
Магия…
Нечто за гранью понимания, потому что малыш слишком уж казался нежизнеспособным, невероятно хрупким, немощным.
Так и стояла, смотрела, боясь дышать.
Медсестра убрала капельницу, которая ему была введена, проверила данные на мониторе, вписала что-то...
– Правда они хорошенькие?
Из текущих мысли меня неожиданно выдернул голос девочки.
Я с недоумением покосилась в сторону — рядом со мной на стуле, который не пойми откуда взялся, стояла малышка, крепко прижимая к груди небольшого светлого медвежонка. Она, как я, прислонилась лбом к разделительному стеклу, и во все глаза жадно следила за происходящим в комнате с младенцами.
– А ты не слишком мала, чтобы здесь быть? – нарочито строго брякнула я, озадаченная неуместным появлением девочки и нашим странным разговором.
Малышка на меня покосилась с какой-то взрослой задумчивостью, даже прощающим упрёком:
– Нет, конечно, я уже взрослая! И скоро это будет моей работой. Поэтому смотрю. Учусь! — деловым тоном заявила, подтверждая слова частыми кивками.
Важность малышки нелепо смотрелась в совокупности с невинным обликом и мягкой игрушкой, которую она так крепко обнимала, словно это была её неотъемлемая часть.
— Ого, — опешила я, с уважением посмотрев на девочку.
Навид ей было не больше пяти. Худенькая, бледная, с невероятно длинными, тёмными волосами, водопадом ниспадающим до талии.
Кукольно красивая…
Будто из другого мира… ангелочек!
И только белая пижама ясно говорила о том, что девочка — пациент больницы, просто из другого отделения.
– Хочешь стать врачом? — зачем-то уточнила я.
– Конечно, — опять кивнула девочка. — Хочу работать с детьми. Особенно спасать вот таких маленьких…
Её целеустремлённость меня, честно сказать, покорила.
Уважаю людей, которые знают, чего хотят от жизни.
Просто, казалось, что в таком юном возрасте, иметь такую глобальную и ясную цель, это что-то невероятное.
– Там ваш малыш? – кивнула девочка на разделительное окно.
Меня в очередной раз покоряет её прямолинейность.
– Нет, — на автомате брякнула и я, и тотчас поправилась: — Да, — тихо, на выдохе, путаясь в мыслях.
— Странная вы, – пожала плечами девочка, — и да, и нет, — пожевала губу и подытожила: — Какая же вы мама, если ещё не определились ваш малыш или нет?
– А тебя точно не будут искать? – Вместо ответа на неудобный вопрос перешла в наступление я, продолжая смотреть в разделительное окно на сына Алины и Дениса.
– А зачем меня искать? — фыркнула легкомысленно малышка. — Я здесь, — пожала плечами, — я никуда не денусь, — похлопала удивительно длинными, тёмными ресницами.
Я даже немного растерялась такой непосредственности.
Не успела задать следующий вопрос, входная дверь в наше помещение распахнулась и на пороге застыл мужчина лет сорока — сорока пяти. Видный, симпатичный и очень… хмурый.
– Вот ты где, — шумно выдохнул мужчина, совершенно не походя на врача. Скорее как взволнованный родитель.
— Папа! — радостно взвизгнула малышка, лучась как солнце и подтверждая мою догадку.
— Нюта, — нарочито строго понизил голос мужчина и стремительно вошёл к нам, — нельзя же так… Я уже всё отделение обежал в поисках тебя. Сколько можно нарушать больничный режим? – приблизился к девочке, но на лице не было злости, скорее деланная хмурость, которой очень старался хоть как-то пристыдить дочь.
– Папочка, — опять похлопала ресничками малышка, невинным ангелочком, крепко-крепко прижимая несчастного мишку к груди, — мне было жутко скучно в палате одной, вот я и пришла посмотреть на малышей, — и так сердечно, чисто, искренне улыбнулась, что даже я хмыкнула, принимая отговорку.
— Ты не развлекаться сюда приехала! — строго напомнил родитель.
— Знаю, а ты не волноваться! — парировала с удивительной заумностью малышка. — Ты же знаешь, я никуда не денусь. Я люблю здесь бывать, — она вновь повернулась к разделительному окну. — Они такие хорошенькие. Правда? Правда? – Частила и мишку к окну приложив, уверенная на все сто, что никто не думал по-другому.
Несмотря на всю мрачность, и казалось бы несвойственную ему улыбчивость, мужчина смягчился.
Даже его холодные глаза, стали не такими ледяными как были в начале. Скорее удивительно нежными, светлыми, как летнее небо, на котором сияет солнце.
– Ладно, миссис будущий врач, — сдаваясь, проворчал он. — Нам пора.
Ступил впритык к дочери, ловким движением подцепил её, усаживая себе на руку и прижимая к себе. Она с готовностью обвила его за шею одной рукой, другой по-прежнему обнимая мишку, и с любовью чмокнула папу в щёчку:
– Я так рада, что ты пришёл. Мне сегодня обещали последний курс. Скоро поедем домой, — продолжала сиять своей невероятной улыбкой малышка.
– Да, знаю, медвежонок. Поэтому и пришёл — тебя поддержать.
– А потом опять на работу? — девочка заметно взгрустнула.
– Ну ты же знаешь, как это необходимо для нас. Но я к тебе ещё раз приеду вечером, — носом побурил-пощекотал шею девочки, и она заразительно засмеялась, пытаясь увернуться от странной и в то же время милой ласки отца.
Никогда не видела такой нежности к ребёнку.
И сама никогда не испытывал ничего подобного. Родители меня любили, но не так чтобы излучать столько чувств и топить нежностью. Это скорее испытывала и получала Алина.
Не скажу, что я от этого страдала, но глядя, как отец, может искренне и трепетно любить дочь, я действительно озадачилась.
Не пыталась примерить шкуру на себя, но осознала — не всем женщинам даётся инстинкт материнства, и редким мужчинам — тот самый, который отвечает за привязанность и желание оберегать своё чадо. Огромное сердце… И, видимо, я сейчас вижу мужчину именно этого редкого вида.
– Извините, – это для моих ушей бросил незнакомец. Чуть шаблонно, скорее так, чтобы показать своё воспитание и повиниться за сцену с дочерью. – Пошли, нас уже ищут, — а это уже малышке, шагая к выходу.
— Пока, — помахала мне девочка. Я на автомате ответила, к удивлению ощутив на губах улыбку. Они ушли, а я ещё несколько секунд зависала в прострации, а только вырвалась из паутины мыслей, вновь повернулась к разделительному окну.
ГЛАВА 6
Виктория
Медсестра уже занималась другими младенцами…
Я ещё немного помялась в комнатке, уже было собралась уходить, как девушка вышла:
– Вы ещё здесь?
— Да, но мне пора…
— Может, хотите на него посмотреть ближе?
— Я? — опешила очередному предложению. Покосилась на разделительное окно, где хорошо виднелись прозрачные кроватки малышей, и моего племянника, в том числе.
— НЕТ! — покачала головой категоричней, чем стоило бы. — До свидания, — торопливо шагнула прочь, но уже ногой за порогом, оглянулась: — А я ещё чем-нибудь могу помочь?
– Было бы неплохо, — замялась теперь девушка, – если бы вы привезли хотя бы немного памперсов, несколько пелёнок, распашонок, — пожевала мысль. — В больнице есть небольшой запас, но лишним не будет.
Я вновь кивнула, и уже по дороге домой, заехала в магазин. Но стоя в отделе для младенцев, столкнулась с тем, что совершенно не знала что нужно и в каком количестве.
За этим обратилась к продавщице.
– Бюджет? — взялась она меня проконсультировать.
— Без золотых сосок, но главное купить всё необходимое, — дала понять, что сорить деньги не намеряна, но и скупиться не стану.
— Ок. Какой возраст ребёнка? – уточнила она с шаблонной улыбкой, останавливаясь возле рядов с памперсами. – Рост? Вес?
Я на секунду замялась — откуда мне знать? Мелкий точно котёнок!
– Вот такой, – руками изобразила примерную длину ребёнка, который навскидку запомнила, глядя в разделительное окно.
– Что-то уж совсем маленького показываете? – нахмурилась женщина.
– Ему нет восьми месяцев. И он совершенно крошечный… — поделилась наблюдениями я.
– Хм, — помычала женщина, — тогда понятно, — перестала улыбаться, уже глазами шаря по полкам с упаковками памперсов. – Сейчас, — прошлась вдоль рядов. — Количество штук? — покосилась на меня.
— Самую большую… — состорожничала я.
— Тогда лучше сразу коробку! — заключила продавщица со знанием дела. — Они хорошо растут, но не настолько, чтобы сразу на десять кг, так что этих хватит на несколько месяцев.
Так и пошли вдоль стеллажей, нагребая всякое-разное. В итоге корзина забилась доверху. Тут и соски, и бутылочки, и смеси, и салфетки, и одежда…
Буф!
Голова кругом, но кто его знал, сколько времени малышу придётся провести в больнице, а потом в приюте прежде, чем его заберут в семью.
На следующий день, перед работой заехала в больницу, отдала купленное.
– Ой, сколько много, – ахнула медсестра, увидев пакеты с покупками.
– Я не знала что нужно и в каком количестве. Ничего страшного, если что-то останется от племянника, и потребуется кому-то другому, вы спокойно можете использовать.
– Спасибо, – девушка благодарно покивала, и я поспешила на работу. Шеф меня и так из постели выдернул:
— Вик, ты нужна! Срочно!!! Общий сбор!
И уже в офисе Дмитрий Сергеевич сделал важное сообщение:
– У нас проблемы в смежном офисе, — сухо без эмоций начал шеф. — Вы уже в курсе, что Власенко погиб...
В гробовом молчании были недолго, но и того времени хватило, чтобы на себе испытать все взгляды команды. Впервые спокойствие далось с таким трудом.
— У него был действующий проект, сроки по нему горят. Наброски есть, но нужна проверка и доработка материала. Есть желающие?
Сотрудники тотчас закопошились, взгляды гуляющие, оно и понятно — мы и без того загружены своими проектами под завязку. Но я была готова с удовольствием ухватиться за любую работу, лишь бы забыться.
– Я могу! — махнула рукой, привлекая внимание.
– Вик, ты и так на себя взвалила огромную ношу, – с недовольством покачал головой шеф.
– И что? — пожала плечами я. — Команда сейчас будет занята сборкой макета. Я не очень нужна, поэтому могу неделю потратить на проект Власенко.
Наверное цеплялась за возможность уехать из города, как за спасительный круг, не ухватить за которой, утону в навалившихся на меня проблемах… к решению которых пока не готова.
— Тем более мне необходимо сменить обстановку. Свежий воздух, нет суеты мегаполиса.
Там кислород! Там никого из знакомых!
Только я и работа!
Шеф несколько минут завис в мыслях, но всё же кивнул:
— Хорошо, но по нынешнему проекту недопустимы никакие задержки! — строго и пальчиком погрозил. — Контракт нас связал по рукам и ногам!
– Конечно, — без промедления отозвалась я. – Всё будет отлично!
В течение дня собралась и уже к вечеру была в области.
Как и думала, Власенко не только погряз в ошибках, но откровенно халтурил.
К этому готовилась, поэтому работала на износ, и всё же немного задержалась. Ничуть не переживала, и даже радовалась, максимальной занятости и привычной среде.
По возвращению домой, мысленно прикидывала, как пройдёт очередная встреча со Светлаковой. Уж больно женщина была себе на уме. Казалась понятной и спокойной, но она куда продуманней и хитрее. Нужно с ней быть осторожней…
Но выбраться в больницу сразу не получилось, на работе провозилась с командой над доработками по макету.
Презентация была на носу, и только я осталась довольной, позволила себе отлучится по личным делам.
– Здравствуйте, Светлана Викторовна, – со стуком вошла в кабинет заведующей отделением детской больницы.
– Здравствуйте, Виктория Романовна, — узнала меня Светлакова. — Проходите, присаживайтесь, — кивнула на стул перед собой. – Что ж вы всё-таки не решили менять своего решения?
— Да, я бы хотела написать отказ. Оформить все нужные документы…
Она по столу протянула мне белый лист, но прежде, чем отдать бумагу, придержала её пальцами, прижав к столу.
Посмотрела на меня строго-строго:
– Знаете, у меня нет полномочий переубеждать каждую из матерей не отказываться от ребёнка. За столько лет работы в этом месте, я почти безошибочно могу определить, стоит оно того или нет. Вы не потеряны для племянника как родственница. Вы женщина, больше, чем думаете, и матерью стать можете. Зря себя хороните.
– Вы путаете, я не его мать! — категорично покачала головой и, чтобы отмести любую мысль, что меня можно переубедить, притянула к себе лист бумаги.
Светлакова сдалась, задумчиво кивнула:
– Хорошо, это ваше решение. Но можно ли вас попросить об одном?
- О чём? — без особого интереса уточнила я.
– Думаю, вы уже в курсе, ваш племянник идёт на поправку.
— Нет, не знала, — пробурчала, оформляя заявление.
— Он уже отключён от аппарата искусственного дыхания, последние переливание крови показала, что у него нормализуется работа печени, эту неделю он показал себя просто замечательно.
— Отлично, — покивала я в своих мыслях.
— Несмотря на юность, он вполне готов к жизни вне больницы.
– Отлично, — вторила я без особого энтузиазма, озадаченная внесением в заявление своих данных. – Значит ему будет проще найти себе родителей.
– Да, это так, хотя таких маленьких берут даже с врождёнными дефектами.
— Каждому своё, — отозвалась я на своей волне.
– Прежде, чем его усыновят, ему придётся какое-то время провести в доме малютки. Сами понимаете, пока найдётся семья, оформятся документы...
— Не десятилетия же, — пробурчала я, расставляя последние сведения. Дата, подпись, расшифровка.
— Нет, что вы, но я не могу не спросить — есть ли у вас возможность на это время забрать малыша себе?
– Вы в своём уме? — махнув последнюю закорючку, тороплюсь я. — Я такой занятый человек, что мне просто некогда им заниматься! Меня почти не бывает дома! Так что передержкой лучше заняться специалистами в доме малютки.
– Вы обеспеченный человек, — нахмурилась Светлакова.
— И?
— Нанять няню для вас не проблема.
– Вы предлагаете мне взять ребёнка, чтобы нанять няню? — опешила я очередному предложению зав отделением.
— А что не так?
— Я не поняла логики…
— Внимание к малышу, — терпеливо пояснила Светлакова, — более тщательный присмотр няни. Ну и вы рядом…
– Это ничего не поменяет между нами. Я не люблю детей!
Я порядком устала от этой ситуации и от попытки персонала меня обременить малышом тех, кто меня предал. Он, может и не виноват, но я тоже не железная. У меня есть чувства, у меня есть желания, а главное — я знаю, что такое ответственность.
— И не уверена, что когда-нибудь смогу его полюбить, — заключила, по столу вернув лист заведующей отделением. Ещё и ручкой по заявлению клацнув, как бы ставя точку в своём ответе.
Светлакова опустила глаза на лист, чуть помолчала, а потом сухо улыбнулась:
– Давайте так, я приму ваше заявление, но вы подумаете над моим предложением. Поверьте, няня, которая будет смотреть за малышом всё время, намного правильнее и лучше медперсонала, работающего в доме малютки.
— Не вижу разницы. И вообще, мне не нравится, что меня пытаются переубедить, навязывая то, что мне чуждо! — отрезала я, злясь на ситуацию и приставучих женщин. Хотя слова Светлаковой не были лишены смысла.
Да и сама мысль, что крошечного младенца отдадут туда, где за ним не будет должного ухода, меня мягко сказать напрягала. Передачи о детдомах, приютах, патронажных семьях видела, и ничего хорошего и доброго не запомнила. Впрочем, как и семья может попасться не из порядочных… Риски, риск, риск…
ГЛАВА 7
Виктория
– Я воспитывала сестру, — решилась на откровенность я, — но она была уже довольно взрослая, когда родители погибли. А её сын — совершенно крошечный! Я правда не знаю, что с ним делать.
– Интуитивно поймёте, — заверила Светлакова таким тоном, словно была во мне уверена большем, чем я в себе.
— А если нет? — скептически вздёрнула брови я.
Уж я-то себя знаю...
— Раз вы не можете позволить себе няню? — хмуро уточнила завотделением.
— Могу, — состорожничала я.
— Хороший вариант! — кивнула мысли Светлакова. — Она возьмёт большую нагрузку на себя. Будет заниматься малышом, а вы при любой возможности учиться.
— Сомнительно…
— Вы очень грамотная, честная, порядочная женщина, — мягко напирала зав отделением. — Ко всему подходите с точки зрения рациональности, и это делает вам чести, но с детьми иногда нужно больше доверять сердцу. Позвольте ему подсказать верный ответ, и у вас всё получится! Тем более, это ненадолго. Уверяю вас, родители для племянника найдутся очень быстро.
— Надеюсь, — нахмурилась я, почему-то озадачившись словами Светлаковой, хотя, казалось бы, ещё минуту назад категорически была против такого варианта.
— Проблема в не хочу… Проблема в отсутствующем времени, — нашлась я секундой погодя.
— Но даже тех минут, что вы сможете ему уделить, было бы полезно и ему и вам! По крайней мере, на тот случай, если с ним, не дай бог, что-то случится… А вы близкий, родной… человек. Единокровник.
– То есть вы меня просите быть для него личным донором? — подивилась бестактности заведующей.
– Не совсем, — покачала она головой, — я говорю о том подсознательном, что связывает близких людей…
— Я подумаю, — торопливо встала, не желая больше здесь оставаться и уж тем более говорить со Светлаковой. Пятой точкой чувствовала, что чем больше слушала, тем больше задумывалась над таким поворотом событий.
— Не затягивайте с решением, — с достоинством приняла мой побег зав отделением. — У нас в больнице вот-вот может грянуть карантин, и если есть шанс выписать детей, не заразив гриппом, мы за него цепляемся.
— Карантин? — слегка опешила я.
— И такое случается, — досадливо покивала Светлакова.
Я чуть пожевала губу и поспешила на выход:
— Всего хорошего!
Но уже шагая по коридору, остановилась возле двери в другое крыло — явно в отделение с малышами. Оттуда раздавался такой надрывный разноголосый плач, словно ножом по сердцу.
Собиралась пройти мимо, но ноги будто жили своей жизнью. Не отдавая себе отчёта, толкнула дверь в другое крыло отделения.
Шаг… второй…
Остановилась возле первой палаты. Заходить не было необходимости — через стеклянную дверь было всё видно, и картина потрясла.
Просторная, светлая палата с маленькими постелями. Аккуратно, мило… если не считать стоящего в палате крика.
Несколько малышей заходились истошным визгом, а медсестра прохаживалась между постельками и, словно не замечая криков, неторопливо проверяла каждого.
Сначала хотелось войти, и высказаться, мол, вы что не видите, кто требует внимания??? Но потом осознала, что не мне говорить сотруднику больницы, как работать.
Они в этом варились долгие годы…
Лучше знали, как правильно...
Но в душе остался неприятный осадок.
Я повернулась к другой двери в соседнюю палату. Там тоже были детки — может, чуть постарше, их не так много, как младенцев, но и они хныкали. Несколько из них, стояли на крохотных, толстых ножках в колыбельках, держались за решётчатые бортики, качались и рыдали…
Чудовищное зрелище!!!
Скрежетнула зубами и поспешила прочь.
Окончательное решение приняла только, когда посетила дом малютки. Да, спонтанно получилось — ехала на работу, но вместо здания офиса, быстро прогуглила, где ближайший. И через полчаса уже говорила с директором. Она скептически отнеслась к моей странной просьбе показать, как и где содержаться грудные детки… Испугалась, что я с проверкой, но я заверила, что интерес чисто женский, и немного обрисовала суть, чуть преврав, мол, выбираю, где племяннику будет лучше.
Но даже это не сработала — директриса отказалась…
А проходя по коридору здания, я видела редких детишек — и больше всего на свете меня потрясли их глаза…
Все! Все без исключения с надеждой смотрели на меня!
Словно ждали… что я пришла по их душу!
За ними! Что я их мама!
— Вас беспокоит Агафонова, — чтобы не откладывать вопрос на потом, позвонила заведующей отделением городской детской больницы, только вышла из дома малютки.
Меня ещё одолевали злые эмоции. Я задыхалась… болью.
— Да, я вас слушаю, — осторожно отозвалась Светлакова.
— Когда я могу забрать племянника? — решительно зашагала в сторону парковки, где оставила машину.
– Забрать? — неверующе вторила зав отделением.
— Вы говорили… «на время». Я о таком варианте, — пояснила я, чтобы развеять сомнения насчёт себя и своих планов на малыша.
— А, — понятливо протянула она. — Как только вы заполните все необходимые документы на временную опеку, мы с удовольствием передадим ребёнка вам, а не дому малютки, но в дальнейшем вам придётся поддерживать связь именно с ними…
— А где мне найти координаты именно того дома малютки, куда определят племянника?
— Сейчас…
Мы ещё немного поговорили о деле. Светлакова была очень вежлива и добра, разъяснив процедуру, которая мне предстояла… По пунктам расписала последовательность, подсказала хитрые ходы по ускорению дела.
Что ж, оказалось, меня ожидал ещё тот геморрой!
Уже проклиная свою сговорчивость, заверила Светлакову, что сделаю всё максимально быстро, и чего бы мне это не стоило!
На работу ехала с лёгким ощущением, что у меня как-то ловко и продуманно обвели вокруг пальца.
Как я согласилась на то, что осилить не смогу?
И всё никак не могла понять, почему моё каменное сердце дрогнуло...
Не то, чтобы меня разжалобил вид детей. Но от мысли, что племянником будут заниматься посторонние, совершенно равнодушные к его судьбе люди… неприятно корежило.
Как представлю, что он кричит… а к нему подходят лишь когда руки дойдут, серпом по сердцу.
А потом он оказывается в первой попавшейся семье…
Увольте! С этим тоже что-то нужно сделать!
Себе сделала отметку обязательно внести пункт о выборе будущих родственников для ребёнка.
По крайней мере, прежде чем им отдать малыша, я бы хотела самолично с ними пообщаться…
– Вик, ты уверена в том, во что вляпалась? — скептически нахмурился шеф, когда пришлось рассказать о проблемах, как есть. — Взять малыша… Из этого так просто не выбраться! – Недоумение Дмитрия Сергеевича было понятно.
Когда я ему сообщила, что мне нужно пару дней для того, чтобы уладить семейные проблемы, на его немой вопрос пришлось более глубоко пояснить суть дела.
— И квартиру хотя бы немного нужно переоборудовать, — со знанием дела подметил шеф. — Дети и работа — несовместимы! Тем более ты занята, кто за ним будет смотреть?
— Няня, — выдохнула я. — Пока работаю — будет сидеть она… Я уже узнала, есть фирмы трудоустраивающие нянь с разным графиком работы и условиями найма. Возьму полное обеспечение и предоставление жилья…
— Если только так, — продолжала качать головой шеф. — Потому что, пока ты работаешь над проектом, малышу делать у нас в офисе — нечего! У нас нет комнат ребёнка! Да какая комната?! За ним глаз да глаз! — категорично дал понять, что такого не потерпит. — А ещё, ты и дети — это разные полюса! Вот если бы ты устроилась ещё на несколько работ, я бы вполне понял, но обременять себя ребёнком… Глядя на которого ты будешь испытывать боль… — он опять замялся, явно подыскивал верные слова. — В общем, ты уж прости, но это единственное в чём я сомневаюсь относительно тебя.
– Самое смешное, — но мне было не до смеха, — я им также сказала.
— Женщины, — пожевал губу Дмитрий Сергеевич, прекрасно понимая в чём «перец», — такие женщины… — рассудил заумно.
— Да, — кивнула я. Мне было с ним легко. Я понимала его, он меня… И несмотря на возможную резкость, категоричность, он разумно говорил, но у меня была дурная черта — если берусь, умру, но выполню!
— Дело облегчает то, что это ненадолго! Месяц-два — не больше, — пробормотала я себе в оправдание. — Если для того, чтобы он смог устроиться по жизни хорошо, мне всего лишь немного нужно с ним повозиться, я это сделаю!
— Дело твоё, — развёл руками шеф, — но график работы тебе хорошо известен. Никаких сбоев! Никаких отсрочек! Через две недели у нас полная и окончательная презентация! Будет главный заказчик и его свита!
— Вы во мне до сих пор сомневаетесь?
— Не в тебе, — пожевал мысль шеф. — В новых обстоятельствах… С появлением малышей женщины меняются. Боюсь, как бы ты теперь не была потеряна для нашей работы!
— Я? — изумилась глупому предположению Дмитрия Сергеевича. — НИКОГДА!
ГЛАВА 8
Виктория
Процедура по оформлению временного опекунства отняла уйму времени. И это при том, что мне везде шли на уступки! Несмотря на ворчание — шеф дал самую лестную и позитивную характеристику, приятно удивила завотделением детской больницы — она уже подсуетилась и отправила рекомендацию на моё имя.
И пока я носилась с бумагами, слегка недоумевая: мне всего лишь месяц ребёнка у себя держать! Я же его не устанавливаю! Мою кандидатуру так тщательно рассматривали, словно я была замечена в насилии, и они дискуссировали, стоили ли мне дать шанс или нет!
Спорными моментами стали: загруженности на работе, отсутствие мужа, отсутствие навыков обращения с детьми!
Я даже опешила.
Не то чтобы рвалась забрать племянника, но признаться вот такая дискриминация, подогревала нехилый интерес, таки довести дело до конца. И в свою пользу! Здесь уже было дело принципа! Я желала доказать всем и особенно самой себе, что я куда более состоявшийся и ответственный человек, чем многие полноценные семьи, жаждущие стать родителями.
Но, как потом пояснила смягчившаяся сотрудника отдела опеки:
— Неважно «временное опекунство» или «простое опекунство» — процедура для всех одинакова! Вы тоже берёте за него ответственность. У вас есть обязательства! У нас есть требования и нормы! Мы должны знать, что ребёнок будет жить в адекватной и достойной семье. А в вашем случае, если вдруг, вы решите племянника оставить у себя насовсем, для более быстрого и положительного ответа, было бы лучше, если бы вы находились в законном браке. Потому что матери-одиночки, это не лучшая категория… — доверительно сообщила женщина, ставя последние закорючки в документах.
– Даже здесь дискриминация, – проворчала я, но не столько сожалею о том, что мне бы не дали ребёнка, как о том, что быть женщиной-одиночкой в мире крайне сложно. Даже в таком вопросе как усыновление её ждёт масса сложностей и препятствий! — Можно подумать, семья полна только тогда, когда рядом есть мужчина! — мрачно подытожила мысль.
В наше время это уже не так актуально! Женщины привыкли влачить на себе большую часть не только семейных домашних хлопот, но также — не уступать в нормо часах на работе. Хорошо это или плохо не мне судить, я всего лишь живу в том мире, который мне достался.
И выживаю, как считаю возможным!
Сотрудница лишь развела руками, сообщив, что теперь всё в порядке, и я могу забрать племянника. При этом напомнив, что меня ждут плановые проверки… и услужливо ткнула в бумаги, где был отмечен график прихода представителей опеки.
— Спасибо, — буркнула я, торопясь на выход.
Я люблю всё делать быстро и качественно, поэтому с подготовкой квартиры к приезду племянника готовилась тщательно и небольшие изменения сделала без промедлений.
Если уж я решила, доведу дело до конца!
Не то чтобы я забабахала везде супер-ремонт, мне не до этого! Но одну комнату слегка переделала под детскую. Убрала лишнее, заказала несколько предметов мебели, в том числе детскую кроватку. Пару комплектов постельного белья, развивающие музыкальные игрушки и прочие мелочи, которые я уже как-то покупала для больницы: пелёнки, распашонки, соски и прочую фигню.
И конечно я была благодарна шефу за оказание помощи.
Пусть не своими руками, но своего племянника в нагрузку мне дал. Андрей Вачовски, был по совместительству его замом и на мой прямой вопрос Дмитрию Сергеевичу: «А-а-а зачем он мне нужен?», шеф знающе кивнул:
– Мужские руки тебе не помешают! Не самой же болтики и винтики вкручивать. Сама сказала, что мебель разобранная, значит нужно собирать. Ты, конечно, женщина хоть куда, и в горящую избу и коня на себе, но если есть возможность попользоваться мужчиной, не отказывайся, — по-отцовски ворчливо наставлял.
— Вы сейчас точно об Андрее говорите? — скептически уточнила я. Андрей Вачовски не был самым одарённым парнем на свете, да и среднестатистическим для меня казался с натяжкой. Несмотря на европейское образование, на работе он не выделялся особыми талантами. Не отрицаю, у него были неплохие задумки, но, как правило, заимствованные у европейских компаний… На этом всё! Он был рядовым сотрудником, и только родство с Дмитрием Сергеевичем помогло ему забраться на карьерную ступень выше остальных, где и за особые заслуги не всем суждено оказаться.
К Андрею относилась скептически и не только из-за его сомнительных знаний нашего дела, но и за его пристального внимания к моей скромной персоне.
Ещё когда я встречалась с Власовым, Андрей делал несколько попыток за мной ухаживать. Я категорично дала понять, что он мне не интересен как мужчина. И вроде как, Вачовски отстал, но его масленые, порой сальные взгляды на себе по-прежнему ловила. А с тех пор, как мы с Власенко расстались, он считал необходимым, отпустить в мой адрес какую-либо колючку.
Вроде безобидную, но такую, с двойным подтекстом, что волей-неволей я себя чувствовала облитой грязью.
Я не грубила, не хамила, но несколько раз его на место ставила. Так умела...
Так что помощь такого человека для меня была сомнительной, но не отказывать же шефу в подобной мелочи. Я согласилась, ни на миг не поверив Дмитрию Сергеевичу в бескорыстности порыва.
Шеф догадывался о симпатии племянника ко мне, и сейчас, вероятно, рассудив, что я одинока, в печали, горести и нуждаюсь в мужской мужском плече, поспешил навязать мне своего племянника.
А вдруг я смягчусь к Андрею за то время, пока он будет крутиться рядом, помогать.
Можно нанять «Муж на час», но как подула, что дома будет хозяйничать совершенно незнакомый мужик… Предпочла помощь Андрея!
И поначалу всё вроде шло хорошо… Андрей завершал сборку детской постели, я быстро раскидывала вещи, которые вынесла из этой комнаты. На мою удачу их было не так много, впрочем, как и мебели. Поэтому справилась довольно быстро. И остальное время потратила на приготовление простенького ужина.
Только он подоспел, я решила отблагодарить Вачовски за помощь. Не выставлять же его не солоно хлебавши, поэтому заглянула в комнату:
– Ты ужинать останешься? – поинтересовалась так, чтобы у него не сложилось впечатление, что упрашиваю остаться или предлагают чего-то больше. Скорее, с намёком на то, что это просто жест вежливости.
— Не откажусь, — пропыхтел Андрей, словно сборка постели от него потребовала супернагрузки. Он даже от пиджака избавился, галстук снял… расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава. Видимо, создавая видимость работы, хотя на деле возился не более часа.
Нет, он вполне привлекательный мужчина, но всё равно не в моём вкусе. Слишком лощённая внешность, утончённая, чересчур ухоженная. Такие мужчины опасны, потому что заботятся больше о себе и своей внешности, чем о своей женщине.
– Тогда, давай, руки мыть и к столу, — отдала тихо распоряжение. — Если что, остальное доделаешь уже завтра.
– Я могу повозиться ещё после ужина… остаться, — улыбнулся Андрей, словно не понял моего посыла, и всё-таки продолжал надеяться на мою благосклонность. – К тому же здесь осталось пару болтиков.
— Пару — делай, но на этом всё! — отрезала я, спеша прочь.
Мне с ним было неуютно несмотря на дистанцию. Я даже плечами передёрнула, будто избавлялась от липкого взгляда Вачовски.
На кухне сидели тихо, мирно, по разные стороны стола и практически ни о чём не говорили. Андрей пытался меня разболтать и так и сяк, но я ограничивалась короткими фразами, желая как можно быстрее завершить вечер.
Вачовски же напротив, неспешно поглощал еду и смаковал красное вино, которое я ему сдуру предложила, будучи уверенной, что он откажется. Ведь он за рулём!
Но Андрей неожиданно согласился.
— Ты же понимаешь, спать у меня не будешь! — в очередной раз дала понять, что на ночь у меня точно не останется!
Аж до скрежета зубов!
Андрей кивнул, но в своей манере за ужин уговорил пару бокалов.
Когда моё терпение закончилось, встала. Демонстративно взяла свою тарелку, чашку... Андрей тоже подорвался с помощью. Пока устанавливала в посудомойку грязное, ощутила за спиной мужское дыхание. На талию легли тяжёлые ладони:
— Что же ты такая… неприступная, Вик, — мне в затылок шептал Вачовски. — Предал Власенко тебя, а я не предам. Знаешь ведь, как давно я тебя хочу…
Мне были совсем неприятны его прикосновения, его порывы, не трогали его признания и отчаянно не нравилась ситуация...
— Андрей, ты выпил, — постаралась выбраться из его объятий, но он лишь усилил хват, бесцеремонно прижимаясь ко мне всем телом и пытаясь поцеловать не то в шею, не то в щёку.
– Андрей, — вновь дёрнулась прочь, но он забылся в своей похоти и тогда я взбрыкнула, как умела.
А вырываться я умела! Особенно когда реально не хотела близости!
Поэтому не поскупилась на силу и точность — метко угодив локтем в живот Вачовски. Он сдавленно выдохнул, а я для завершительного аккорда, не церемонясь, заехала ему по лицу ладонью. Да так, что она тотчас задалась огнём.
— Чокнулась совсем? — гневно шикнул Андрей не ожидав от меня подобной прыти. — Бешеная! — ненавидел меня взглядом.
И пока приходил в себя, растирая ушиб от затрещины, я отошла на безопасное для себя расстояние:
— Ты перепутал ужин-благодарность с сексом. Я не предлагала тебя себя. Только поужинать! Так что выкинь из своей головы, что между что-то может быть! Я не трахнуть с тобой, будь ты даже единственным мужиком на свете! Ты мне не интересен. Если этого до сих пор не понял, впредь я не буду стесняться в выражениях.
– Неужели не боишься остаться одной?
— Нет! Я вполне самодостаточна, а для разового перепиха всегда найду кого-нибудь и это точно будешь не ты! — сразу отмела любую мысль, что уступлю.
— Что же ты такая принципиальная и холодная? — зло сощурился Андрей. — Женщина должна быть тёплой и уютной!
– Если я не подхожу даже по этим показателям, зачем ты пытаешься затащить меня в постель?
– Чёрт его знает, — плюнул в сердцах Вачовски. — Запал, как увидел. И верил, что любую женщину можно растормошить.
– Увы, — цыкнула нарочито раздосадовано, — растормошитель из тебя никакой! – в очередной раз дала понять, что он опять мимо кассы.
– Таких, как ты, женщин не бывает! Ты холоднее морозильника! — Вачовски разозлился не на шутку. Вон как ненавистью сверкали глаза, губы искривились в презрительной ухмылке: — Наверное, ты фригидная, поэтому Власенко тебе изменял..
Я шумно вздохнула, устав от не нужной мне перепалки с переходом на личность.
– Если ты пытаешься задеть и вывести меня на какие-то более яркие эмоции, спешу тебя разочаровать, мне глубоко плевать, почему мне изменил Власенко. Также мне глубоко плевать, что обо мне думаешь ты! Я тебе не навязываюсь. Поэтому, если ты уже поужинал, спасибо за помощь, но тебе пора. Я хочу спать! Одна!
Нужно отдать должное, Андрей ушёл. Был мрачен, недоволен, но рук не распускал.
—Всего хорошего, — попрощался так, будто ставил подпись на моей увольнительной.
Уже закрывая за ним дверь, в душе закралось нехорошее предчувствие — теперь мне стоит остерегаться Вачовски. Он из тех, кто при случае обязательно подставит подножку! Такие мелкие, гадкие мужчинки обязательно отомстят. И как-нибудь подло… исподтишка, в спину… как можно грязнее. И как бы меня не уважал шеф, если возникнет конфликт сторон, думаю он примет сторону своего племянника. Оно и понятно. Кто я и кто для него Андрей!
И как бы я не была хороша в своей сфере, незаменимых людей не бывает!
ГЛАВА 9
Виктория
В день икс проснулась рано утром.
Умывалась и одевалась тщательней, чем обычно. И сильно волновалась, чего отродясь не было.
Перед больницей на парковке простояла лишних минут пять, собираясь с мыслями. А когда пришла в отделение, Светлакова спешила на срочный вызов, поэтому копию документов на «опеку», и уже подписанное мной заявление, передала ей на ходу.
— Вы молодец, — ободрила, на миг притормозив и коснувшись плеча. — Редкий человек наступит на глотку своим желаниям и привычкам. И как бы дальше не сложились ваши отношения с племянником, я искренне вами восхищаюсь.
— С-спасибо, — в который раз за день, непривычно для себя замялась. И мне не нравилось себя чувствовать школьницей, которую похвалила строгая учительница.
Я вернулась на пост медсестёр, где меня с приветливой улыбкой встретила Настя. Оно вообще одна из немногих в больнице, кто мне казался жутко душевным и искренним человеком.
– Ваш племянник почти готов, – медсестра кивнула, торопливо встав из-за своего рабочего стола.
— Антонина Викторовна уже звонила. Документы у неё. Так что смело можете забрать малыша себе, — и опять так лучезарно улыбнулась, будто её делала счастливой одна только мысль, что ребёнок наконец попадёт в мои надёжные руки. А это… запредельно прекрасно! Прямо-таки лучшее, что с ним могло случиться!
— Чего же вы стоите? — похлопала длинными ресницами, в голубых глазах бултыхнулось недоумение. — Пойдёмте, я вам его отдам!
Я, увы, её радости не разделяла…
— Вам в палату нельзя, — чуть виновато обронила Настя, остановившись перед одной из множества дверей в этом крыле отделения.
— Это все отказники? — уточнила я с упавшим сердцем.
— Нет, что вы, — горячо заверила Настя. — Один, как и ваш — у нас после аварий. Пара — после домашних травм. Есть те, чьи родители заняты, а до выписки ещё время...
— Ждите здесь, – вошла, а я шагнула к двери так, чтобы видеть происходящее.
Несколько детских постелей, в одной из которых лежал… как сразу догадалась, мой племянник. Не то чтобы узнала, просто он был одет в голубой вязаный костюм, шапочку и пинетки — их ещё вчера привезла в больницу на выписку, предупредив во сколько приеду за малышом.
Костюм великоват…
В сердечко словно попала заноза.
Заныло как-то в груди.
Я смотрела на него и никак не могла понять, разве могли быть детки такими маленькими. Что-то нереальное… Сон или кошмар! Я в нём… и этот крошечный человечек. Словно игрушка, одна из тех, перед рядами которых останавливалась в магазине, пока отоваривалась.
Настя ловко подхватила несколько пакетов, стоящих рядом с его постелью, и поспешила с ними на выход.
– Вот держите, это его вещи, — дежурно улыбнулась девушка, собираясь было обратно, но я резонно подметила:
– Какие вещи?
– Как же?.. – изумилась Настя, сморгнув недоумение. — Вы же столько всего купили. Мы не успели и малой доли из этого израсходовать.
Я покосилась на дверь, за которой лежал малыш и прикинула как это будет, если понесу его и вещи. И рассудительно кивнула:
– Нет уж, пусть останется. Вам пригодится, а я дома уже запаслась новыми. Давайте просто малыша. И если можно, быстрее, а то я опаздываю. Мне нужно на работу, а ещё за няней ехать...
Настя чуть помялась, но забрав вещи, вернула их обратно в палату. Ловко малыша упаковала в конверт, закрепила ленточкой, и торжественно вынесла.
– Ну вот и он! — вновь улыбнулась, вручая мне мелкого.
Я к этому столько настраивалась, но когда он оказался в моих руках, остро осознала, что… не готова к такому подвигу.
Даже одеревенела на миг.
Сдавленно выдохнула…
Раз назвалась груздем, от своих слов не откажусь!
– Спасибо, — брякнула, выбираясь и паутины сомнений, словно она мне не ребёнка вручила, а неожиданный подарочек с подвохом.
– Всё будет отлично! — бодро заверила Настя.
— Конечно, — отозвалась на автомате, а уже выходя из отделения, столкнулась заведующей.
Светлакова улыбнулась:
– Не накручивайте раньше времени, вы справитесь.
– Надеюсь, семья для найдётся быстрее, чем я сдамся, — парировала я. Шагом от Светлаковой остановилась: — У меня есть одна просьба, — памятливо обернулась, — я бы хотела знакомиться с кандидатами на роль его родителей. Это как-то можно устроить? Я, конечно, не самый лучший психолог.
«И в людях, судя по своей сестре и жениху, не лучшим образом разбираюсь», — проглотила ремарку.
— Но мне было бы спокойнее, знать, что я видела и говорила с теми, кто готов взять на себя ответственность за ребёнка. Мне важно знать, что я сама одобрила их кандидатуры!
– Да, — секунду помолчав, кивнула Светлакова. — Думаю, возможно, но эти пункты вам надо будет прописать уже непосредственно в отделе опекунства и попечительства. Там, где оформляли «временное опекунство».
– Спасибо, – шаблонно пробормотала я. — Всего хорошего,- и зашагала в сторону лифта.
Сердце отбивало чуть тревожный ритм. Я себя успокаивала.
Но минуя лестничный проём, столкнулась с… со знакомой девочкой. Той самой... ангелочком/будущим врачом/любительницей мишек.
Она с грустным дичком шла наверх под конвоем суровой медсестры, но увидев меня, тотчас засияла:
– Здравствуйте, — и её ясные глазёнки засверкали неприкрытым счастьем. Словно мы были очень хорошо знакомы, давно не виделись и вот, наконец-таки, встретились.
– Здравствуй, — я выдавила улыбку с кивком, больше сосредотачиваясь на куле с младенцем, который держала в руках, и на мыслях: «не раздавить бы его нечаянно».
– О, — восторгу малышки не было предела, — вы уже забрали своего малыша? — от переизбытка эмоций девчушка даже попрыгала на месте, крепко-крепко прижимая к груди медведя.
– А можно на него посмотреть? — похлопала длинными ресницами.
— Прости, он так… упакован, а я очень спешу, – повинилась на автомате и свернула к лифтовой.
– А меня тоже папа скоро заберёт, — мне в спину бросила девочка, но медсестра её поторопила:
– Анна Вадимовна, да пошли уже… Ух, пострелёнок! — в строгом тоне медсестры сквозила безумная нежность. — Давай, давай, — подгоняла она малышку вверх по ступеням. — Нам нужно успеть к приходу твоего отца. А то опять тебя не будет в палате, он очень расстроится, — ворчание женщины звучало уже лестничным проёмом выше. — А у него времени в обрез. И так к тебе при любой возможности приезжает. Хоть на минутку… Эх и любит он тебя!
— Любит, — с гордостью поддакнула малышка.
— А зря, ты вон, какая непослушная. Ремня бы тебе…
Я нервно нажала на кнопку вызова лифта и нетерпеливо следила за лениво сменяющимися цифрами на табло.
Малыш закряхтел. Я повела носом — почудился неприятный запах.
Моё сердечко тревожно ёкнуло.
Племянник словно нарочно мякнул. Пукнул…
Чёрт!
Я принюхалась тщательней — и правда от мелкого стало пахнуть сильнее.
В панике огляделась — никого. Осторожно приподняла уголок конверта и глянула на малыша. Крохотное личико покраснело. Он сморщился, открыл ротик…
— Не-не-не, — зачастила, умоляя его не кричать. — Умоляю, потерпи… мы быстро...
Раздался странный звук… из конвертика.
— ЧЁРТ! — в голос ругнулась я, уже понимая, что малыш сходил побольшому. И ладно бы просто… ему ещё и не хотелось в этом оставаться, вот он и принялся недовольно скрипеть и мякать. И судя по нарастанию его недовольства, он собирался вот-вот закричать.
— Давай не будем истерить по пустякам, — шикнула я… наверное, себе, а не ему.
И тут к моей радости приехала кабинка. Створки разъехались…
Не то чтобы я совсем брезговала, но прижимать к себе дурнопахнующее существо, казалось выше всяких сил. Я в дорогом костюме, не дай бог испачкаю… Мне на работу нужно…
Потому вошла в лифт, держа малыша на вытянутых руках, судорожно раздумывая, что мне с ним дальше делать.
Изловчившись, локтем… нажала кнопку первого этажа...
Створки закрылись, кабинка с тихим гудением поехала… наверх… судя по сменившейся цифре на маленьком экране.
— Куда? — озадаченно негодовала я, но не успела остановить лифт, кабинка вновь остановилась.
Дверцы разъехались…
— Ладно, всё, мне пора! — на пороге знакомые лица.
Девочка, её папа и медсестра. Малышка с расстроенным лицом, стояла напротив отца, надув пухлые губы.
Мужчина быстро чмокнул её в лоб, нежно огладил огромной ладошкой щёку дочери и ступил ко мне:
— Вечером приеду… — коротко помахал.
— Угу, — шмыгнула она носом, на глазах сверкали слёзы. Она казалась маленьким птенчиком… потерянным, хрупким, обездоленным. Прижимала к себе мишку и с тоской во взгляде провожала отца.
— Нют, не реви! — мягко потребовал мужчина. — Клянусь… вечером приеду надольше, — добавил значимо, и их разделили сомкнувшиеся створки. – Здравствуйте, — теперь брякнул явно мне, но покосился с каким-то суждением.
Даже не знаю, чем успела провиниться… Может тем, что оказалась невольной свидетельницей прощальной сцены.
– Здравствуйте, — не осталась в долгу, но продолжать разговор не собиралась. Уж больно запах от мелкого становился невыносимым.
Резкий, бьющий в нос.
Я держалась от племянника максимально на удалении, по крайней мере, насколько это было возможно и тихо радовалась, что хоть от мужчины пахло приятно.
Да и выглядел он очень дорого, изысканно…
Лифт плавно становился.
Уф!
Только створки разъехались, я глотнула воздуха, радуясь близкой свободе и спасению.
Но мужчина шагнул на выход первее. Правда, прежде чем выйти, обернулся:
— Вы так держите младенца, словно это не ребёнок, а куль с протухшей рыбой.
Мой шок был коротким:
– Если вы не заметили, это и правда куль. И воняет от него ничуть не лучше, чем от протухшей рыбы! – заверила мужчину, чуть уязвлённая тем, что он посмел высказаться по этому поводу.
– Вам всего лишь надо сменить памперс, — не унимался мужчина.
– Если уж умничать, тогда для начала не «мне», а «ему», – быстро нашлась с ответом я.
Незнакомец нахмурился:
– А что «на конец»? — бестактно уточнил, не сводя с меня тяжёлого взгляда.
Не привыкла мямлить и теряться, даже перед лицом самой смерти!
– Не давать советов тому, кто их у вас не просил! – отчеканила я и с гордым видом прошла мимо мужчины.
– Какая же вы мать, если уже воротит нос от своего ребёнка? — его наглая реплика меня остановила несколькими шагами за пределами лифта.
Я вобрала воздуха, не желая ругаться, но и не в силах промолчать:
– Выше мнение меня интересует не больше, чем ваши советы! — он меня откровенно раздражал. Насколько помнила, я к нему не лезла… Жить не учила, с дочерью обращаться!
– Я это запомню, а вам бы поучиться манерам! — Мужчина поравнялся со мной, продолжая как ни в чём не бывало: — И пока вы будете устранять пробелы в воспитании и образовании, для малыша наймите няню. У него хотя бы будет шанс вырасти в какой-никакой любви! — подытожил мрачно. Это замечание мне показалось сверх циничным… невообразимо наглым. И пока я утопала в негодовании и подыскивала ответ поострее, незнакомец был таков: — Всего наилучшего! — швырнул прощание, но так, будто послал меня к чёрту!
И этот раз явно не собирался дожидаться от меня реплики — стремительно покинул больницу. Я ещё пребывала в шоке от общения, глядя ему вслед…
Не догонять же, чтобы что-то колючее брякнуть в отместку.
Вот ещё нервы тратить! И без того навалилось...
Да пошёл он!
Я просто провожала его злым взглядом, сделав отметку на будущее — если мы ещё когда-нибудь встретимся, не дай бог, конечно, сделать вид, что с ним не знакома!
– Надеюсь, ты в этом доедешь до дома? – пробурчал я малышу, хотя это были просто мысли вслух. — И даже если нет — придётся! — заключила, выдохнув бурлившее негодование из-за обидных реплик незнакомца. — Мы с тобой сами разберёмся! — кивнула коротко, будто ставила жирную точку в этом неприятном инциденте и поспешила на улицу, к машине, припаркованной совсем недалеко от входа в здание.
В авто чуть дольше, чем ожидала, провозилась с перевозкой для младенцев, которую тоже благоразумно купила, и уже установила на переднем сидении.
Пристегнула племянника всеми ремнями безопасности.
Села за руль, покосилась на соседние кресло, на котором устроила малыша, упакованного по самое не хочу.
— Ну, что погнали?
Он продолжал недовольно кряхтеть и крутиться.
— Да. Ты настоящий мужчина, — бормотание под нос начинало входить в привычку.
Волнение нарастало.
Я всё-таки полная дура!
Шумно вздохнула и завела авто.
ГЛАВА 10
Виктория
По дороге домой, забрала няню. Мы с ней встречались вчера. Перекинулись несколькими словами, я оценила её внешний вид и умение держаться. Она мне показалась милой, воспитанной, общительной женщиной лет сорока. Что она доказывала, пока ехали ко мне. Первым делом, попросив малыша себе. Мне это показалось неудобным, но всё же… он так плакал, что я притормозила, врубив аварийку и торопливо передала переноску Екатерине Николаевне.
К моей радости, она быстро успокоила малыша. И даже если не спал, то уже по крайней мере, не драл горло — поскрипывал недовольно.
Я вздохнула свободней, но всё равно утонула в собственных мыслях, не в состоянии зацепиться за какую-то конкретно, а Екатерина Николаевна пыталась меня вывести на продуктивный диалог.
– Простите, — сокрушенно покачала головой я из чистой вежливости, — но я... отвечу на ваши вопросы вечером, просто очень опаздываю на работу, — глазами уже зацепилась за поворот к дому.
И уже в квартире быстрым экскурсом знакомила её с обустройством:
— Детская, — войдя в комнатушку, кивнула на кроватку, на пеленальный столик и кушетку, куда няня тотчас поставила переноску с притихшим малышом.
— Это ваша комната, рядом с детской, — прошли дальше. Моя, — махнула в конец коридора, — последняя. Здесь туалет, ванная, а это кухня. В холодильнике можете брать всё, что хотите. Вот это полки, куда я поставила всё по детской кухни! — распахнула несколько дверок у вертикального многоярусного шкафа. — Если что-то нужно докупить, вы можете мне позвонить или отправить сообщением. По дороге домой обязательно прихвачу.
– Если вы очень заняты, не проблема, — заверила услужливо Екатерина Николаевна. Мы всё равно будем много гулять, и при необходимости, сами купим.
— Тоже вариант, — соглашаюсь я. И услышав во фразе скрытый смысл, быстро достала кошелёк. Отсчитала пару купюр.
— Надеюсь этого хватит, — кладу на стол.
— Не волнуйтесь, — отмахивается няня. — Все чеки буду предоставлять.
– Да, хорошо! — киваю.
Очень надеюсь на то, что няня через агентство меня не подведёт, в страхе испортить репутацию! Всё же не с улицы подбирала. У Екатерины Николаевны и рекомендации имелись.
– Ах, да, — уже шагая к входной двери, из верхнего ящика тумбочки в прихожей выудила дубликат ключей, которые когда-то принадлежали Власенко. – Это вам! — положила сверху тумбы. И прежде чем уйти, обронила: — Очень надеюсь на вашу ответственность и порядочность. Если вас что-то будет не устраивать, или, не дай бог, что-то случится — надеюсь, вы не сбежите без предупреждения, оставить ребёнка одного.
– Что вы?! — ахнула женщина. — Бог с вами! Всё будет отлично! Как говорится, не первый раз замужем. Идти на работу, я присмотрю за малышом! Я очень люблю деток! — заверила Екатерина Николаевна и я немного упокоившись, поспешила на работу. Тем более у меня уже горело.
На работу не опоздала… но, как оказалось, найти толковую няню — ещё тот геморрой.
С первой распрощалась уже через несколько дней, когда устала от беспорядка в квартире. Знаю, что не нанимала уборщицу, но и не нанималась уборщицей.
Не заставляла следить за порядком у себя, но средства личной гигиены, вещи, посуда, которыми пользовался наёмный работник, были на его совести. И когда с каждым днём посуды в раковине, при том, что есть посудомойка, становилось всё больше, а вещи уже грудились на спинках стульев и даже валялись в коридоре… я не выдержала!
Вторая продержалась на несколько дней больше. Но когда стала замечать отсутствие некоторых вещей, а сумма чеков из магазинов подозрительно увеличилась, я призадумалась. И пока няня с племянником гуляли, мне установили в квартире несколько видеокамер. Вуа-ля! Подтверждения догадок стали лицо. Женщина подворовывала, а пакеты с продуктами передавала какой-то молодой девушке, которая приходила в тот момент, когда меня не было дома.
Третье меня стала раздражать своим сюсюканьем.
Я редко бывала дома, но в те короткие часы… мне начинало казаться ненормальным общение взрослого человека с малышом подобным манером, причём… при изучении записи видеокамер, стало очевидным — женщина играла роль няни, а на деле стоило мне уйти, менялась и даже покрикивала на малыша.
Возможно, это я такая придирчивая, но мне казалось, что мои требования были вполне обычные, стандартные: аккуратность, внимательность, знание дела, адекватность, порядочность, умение работать с детьми!
Видимо, я чего-то недопонимала! Видимо, хотела чего-то нереального, но четвёртая рабочее и свободное время занималась исключительно собой. И только я выходила за порог, она тотчас принималось заниматься посторонними делами. В особенности любила выгрести из холодильника что повкуснее, усесться перед телевизором... и так проводила почти весь свой день. Изредка отвлекаясь на крики младенца. А порой, он мог кричать так долго и сильно, что у меня едва не сдавали нервы, при просмотре записи видеокамер. Зато у неё таких проблем не было — хоть кол на башке теши! Няню куда больше волновало, что происходило на экране.
И уже через неделю поисков добросовестной няни, я заметила, что племянник стал вести себя гораздо тревожнее. Конечно же я решила заходить к подбору персонала с другого края.
Но следующая была поймана на злоупотреблении алкоголя. Она неплохо смотрела за малышом, и пила в ночное время, но пагубная привычка могла аукнуться в дальнейшем!
Последней стала Антонина Петровна.
Женщина в возрасте и при первом общении она показалась довольно строгой, вместе с тем близких мне взглядов на жизнь и воспитание детей. И я решила, что она подойдёт гораздо лучше, чем предыдущий.
Но через несколько дней, отметила, что Антонина Петровна больше напоминает строго учителя из лагеря, который не приемлел ни одного отступления, предпочитая держать ситуацию в ежовых рукавицах, не делая поблажек на возраст подопечного.
Я терпеливо наблюдала за этой методой присмотра и воспитания младенца, потому что несмотря на строгость, Антонина Петровна выполнила свои обязанности хорошо.
Главным раздражителем был частый плач ребёнка. А трель — выдающаяся, Басков отдыхает. И я правда пыталась понять, почему нельзя заткнуть его пустышкой, в конце-концов, взять на ручки и покачать лишний раз…
Зачем няня какое-то время давала малышу проплакаться?
Садизм?
Лютая любовь к этому звуку?
Какая-то изощрённая месть ни в чём неповинным соседям?
Что бы то ни было — мне это казалось — жестокосердием!
И когда я уточнила, чем обусловлена такая методика, Антонина Петровна сказала очень интересную мысль:
— Пусть немного поплачет. Ничего страшного не случится! Золотая слеза не прольётся.
— А что если ему больно? — предположила я навскидку.
— Ему разве кто-то делает больно? — вопросом на вопрос ответила она.
— Нет… — состорожничала я.
— Вот именно! Вы должны понять, он не всегда плачет тогда, когда ему плохо или больно. Иногда он просто требует внимания! А оно бывает излишним! И если вы не хотите вырастить нюню и соплежуя, он должен привыкать к тому, что возле него не будет постоянно кто-то сидеть и выполнять его прихоти, по первому зову. Тем более это парень. Будущий мужчина! Выплакается сейчас, потом будет кремень!
Это казалось разумным, но почему-то неприятно чиркало душу.
— А может он просто хочет есть? — однажды предположила я.
– Даже если так, я придерживаюсь старых, добрых, проверенных методов воспитания. А раньше нас воспитывали гораздо правильнее! Был верный подход приучения ребёнка к определённому графику еды. Да, вначале он будет капризничать, зато потом привыкнет, и вам будет намного проще!
— На самом деле я в этом совершенно не разбираюсь, — повинилась в очередной раз. — Но, раз уж на чистоту, меня больше волнует тишина в квартире, чем приучение ребёнка к какому-то графику. Я вас предупреждала, что жутко занята, а он у меня временно. И каким методом его будут воспитывать приёмные родители — не мне и не вам решать! Это уже будет по их усмотрению.
– Я понимаю, но они вам потом скажут спасибо, потому что им достанется ребёнок, который перетерпел капризность и больше не требует, чтобы рядом с ним сидели днями и ночами.
Я проглотила довод, решив дать ей ещё времени.
Тем более других нареканий к няне не было.
Дома чисто! Все вещи на своих местах. В холодильнике много продуктов, в основном для правильного рациона: фрукты, овощи, молочное, мясное, детское питание. Ребёнок много гуляет. Она ему и читает, и музыку ставит… и не абы какую, а классику!!! и проводит с ним усердно ровно по часам детскую гимнастику.
Ни одна камера не показала, чтобы Антонина Петровна занималась чем-то таким, за что стоило бы её уволить. Наоборот, записи были весьма поучительными, благодаря им легко обучаться уходу за младенцем.
ГЛАВА 11
Виктория
Но мне этим некогда было заниматься — я по-прежнему зашивалась на работе. И домой приходила с надеждой на тишину и покой, а здесь меня встречал... плач ребёнка.
Не то чтобы племянник срывал горло, но порой я нервно поглядывала на двери своей комнаты, которой отгораживалась, чтобы побыть одной… что-то доделать по работе и считала минуты, когда же няня среагирует на вопли малого.
Она реагировала… аккурат, когда уже мои нервы сдавали, и я была на грани выйти из своей комнаты. А только малыш умолкал, я шумно вздыхала и продолжала заниматься своими делами.
Подобные случаи становились регулярными, и это… напрягало! Но я себя убеждала: «Время! Немного потерпеть, и я снова вернусь к своему порядку! Тишине! Идеальной жизни труголички!»
И держалась. Правда, меня едва не добил выходной… отгул на вечер попросила Антонина Петровна, важно сообщив, что у подруги день рождения.
— Я приготовила три бутылочки со смесью. Они в холодильнике, — чинно покивала няня, — перед кормлением её нужно прогреть.
— Как?
— Не волнуйтесь, я для вас оставила подробную инструкцию. Что, когда, сколько, как, — в своей деловой манере заверила Антонина Петровна, вручив мне лист бумаги с аккуратными пунктами от руки. — Там всё подробно. Проблем не возникнет. А если что, я на связи, — чуть улыбнулась няня.
— Да, спасибо, — прикусила губу я, до сих пор досадуя, что дала добро на отгул ещё несколько дней назад. Но я ведь тогда не знала, что грянут очередные существенные изменения в проекте!
— Простите, но остаться не могу, у подруги юбилей! — уже одеваясь, бурчала Антонина Петровна. — И такой день пропустить нельзя! Особенно в нашем возрасте! — добавила строго.
— Я… понимаю, — выдавила кивок. — Вы и так… всего на несколько часов…
Антонина Петровна имела право на отдых, и конечно же её отпустила, но мне было очень нужно внести кое-какие изменения на простыне-чертеже по просьбе подрядчика.
И, как назло, это случилось на носу презентации!
Презентации, между прочим, ИХ ПРОЕКТА!
А как иначе?!
И без того, казалось бы, уверенная платформа шаталась и дело медленно летело в трубу: один помощник отравился, другой — заболел, ответственная за дизайн представлений проекта и копирайт — уволилась, не выдержав нагрузки. А если учесть, что нас было всего семеро, то отсутствие троих значимо ударяло по общему настрою и продуктивности команды. Найти новых членов команды сейчас было не вариантом, потому что каждый сотрудник фирмы — на счёту, и уже по самое не хочу завален своими делами.
Вот я всеми силами и заполняла пробелы, беря большую часть нагрузки на себя… но уже ощущала приближающийся нервный срыв, если вновь что-то пойдёт не так…
Но вместо работы, мне пришлось часть воскресенья провозиться с племянником, словно манну небесную ожидая возвращения Антонины Петровны.
Нет, я по возможности занимала себя важными мелочами: проверяла документы, раскладывая в нужной последовательности, чтобы заказчику было легче находить материал по ходу презентации. И таких папок было ровно по числу людей, которые завтра должны прийти. А раз у меня пунктик на подобные мелочи, из которых складывалась вся работа, я несколько раз проверяла каждую папку.
Всё должно быть на своих местах!
И ровном по плану презентации.
Самое сложное — переделку проекта оставила на ночь, потому что для внесения правок на главном чертеже нужна колоссальная сосредоточенность. Такая работа требовала внимания и аккуратности. А когда тебя постоянно дёргал плачем малыш, не до рисунка!
Так что решила этим заняться ночью!
Когда все будут спать!
Тишина!
Мне нужно всего ничего — несколько часов тишины!
Вот только… хоть Антонина Петровна и вернулась, как и обещала точно ко времени, что несомненно было очередным плюсом в её резюме — пунктуальность, — она оказалась слегка навеселе. И пройдя мимо меня вдоль стеночки, пожелала спокойной ночи и… закрыла за собой дверь!
— Бли-и-ин! — шикнула я, воздев глаза к потолку. — Да вы издеваетесь?! — Тихо проскулила сама себе, потому что из соседней комнатки раздалось недовольное кряхтение племянника. — Да, добей меня, — скрипнула зубами и поплелась к нему. — Прошу, — склонилась над кроваткой, где беспокойно возился малыш, — давай сегодня без затяжной вечеринки. Мне хватило отгула Антонины Петровны!..
Вроде услышал…
Немного поукачивала, он уснул… я окрылённая тишиной, расположилась в своей комнате на полу, корпя над огромным чертежом будущего посёлка. Сначала нужно внести крупное изменение, а потом останется подправить мелкие недочёты...
Настроилась, увлеклась, и даже основные линии нанесла, как квартиру наполнил детский плач!
По-моему, я даже рыкнула от накатывающей злости.
«Не баловать вниманием! — вспомнила совет Антонины Петровны. — Если накормлен, переодет, значит просто требует рук! Не потакайте!».
Секунду спорила с совестью и всё же закрыла дверь, отрезая себя от остальной части квартиры.
Вернулась к рабочему месту на полу.
Но племянник не унимался.
Я посопела и запихнула в уши затычки из ваты.
Увы, они не сильно спасли.
Какое-то время честно пыталась сосредоточиться на работе, но малыш всё орал и орал.
Я зло покосилась на часы, уже глубоко за полночь. Мне бы пару часов на доработку, и можно будет поспать хотя бы несколько часов. Но как это сделать, когда племянник за стенкой пронзительно заливался криком?
Я вновь попыталась отключиться, всеми мыслями погружаюсь в проект, но через какое-то время поймала себя на том, что сижу перед ноутбуком и изучаю на каком-то форуме статьи по воспитанию грудных детей.
«Тревожные симптомы: плачь. Основные причины: болит живот, нужно поменять пелёнки, мучают газики, режутся зубки, ребёнок хочет есть»...
До фига всего! И ни строчки, что ему нужно дать наораться в волю!
Хм!
Чертыхнувшись, поплелась в комнату малыша, походу заглянув в спальню к Антонине Петровне, которая спала мёртвым сном, то похрапывая, то что-то бурча.
Я ей искренне позавидовала.
Стальные нервы!
Выдержка как у киллера.
Хотя, вероятно, алкоголь усугубил дело, плюс возраст, вот и дрыхла, не слыша ора младенца. Я решила её не будить...
– И что мне с тобой делать? — склонилась над племянником, понимая, что строгий выговор ему влеплять как-то совсем уж глупо. Я не привыкла общаться с человечками его размера и возраста. Уж лучше такие… кого тебя понимает и в состоянии адекватно ответить!
Да и не подчинённый он мне! Но нужно как-то дать понять, что тётя недовольна его поведением!
И как это сделать?
— Ну что ты плачешь? — прошептала в бессилии, смотря, как малыш телепался в детской кроватке, дёргая ручками и ножками. Так завёлся, что даже личико от натуги покраснело.
— Не подскажешь, что именно тебя не устраивает? — И ведь прекрасно понимала, что он не ответит.
«Малыши не могут сказать, поэтому плачем дают понять, что их что-то беспокоит».
Эту строчку запомнила из прочитанного.
– Ты обкакался? — наморщила нос. Пока отсутствовала Антонина Петровна, меня такая младенческая радость миновала. Да и чего греха таить, я с ним погуляла пару часов перед основным сном, накормила по времени. Покачала на руках, напевая какой-то мотив, которого и не помнила толком. Племянник уснул, я помылась, перекусила… морально готовясь к работе, а вот дальше всё пошло не так.
— Тебе надо поменять памперс? — склонилась над малышом, повела носом, чётко помня, что в первый раз, когда он был замечен за этим делом — знатно воняло. И точно… не такой резкий, как тогда, но запах был.
— Ок, сейчас разберёмся, — проворчала, с готовностью повернувшись к пеленальному столику. Быстро приготовила всё необходимое. Несколько секунд решалась, чтобы взять малого на руки, и всё-таки выудила его из кроватки.
— ФУ! Знаешь парень, — брезгливо скривилась. — Ты такой мелкий, а наваливаешь знатно! И почему оно такое… жидкое? Не-е-ет! — глухо взвизгнула, закрываясь руками от струи, которую он запустил, пока я, открыв рот, мялась возле него. Даже отпрыгнула, позволяя закончить дело… но уже без меня. — Это нечто! — задыхаясь возмущением, салфетками промакивала с себя последствия его выходки. — Я стараюсь для него как лучше, а он меня…. — видимо, начинала сходить с ума, говоря сама с собой, хоть и адресуя негодование племяннику. — Закончил? — потопталась в сторонке несколько секунд. — Хорошо. Надеюсь, ты сделал все дела и готов к сухости и чистоте, — шумно и резко выдохнула, ступая обратно к столику, где недовольно кряхтел полуголенький мелкий. Только ноги расставила, чтобы не стоять в небольшой лужице на полу.
— Господи, — чуть скривила нос, — и впрямь мужик. Хозяйство на месте… Обалдеть! — даже хмыкнула находке. — Ладно, альфа-самец, побуду твоей прислужницей, — пробормотала глупость. — Но только сегодня! — грозно добавила и принялась тщательно салфетками протирать засранца и засанца, правда, по неумению использовала целую кучу и по неаккуратности испачкала несколько пелёнок.
— Фигня, постираем, — крякнула я, мотнув рулон бумажных полотенец и бросив полотно на пол, чтобы промокнуть саки мелкого.
Упаковывая обратно племянника, чуть переборщила с тальком, решив, что от белого порошка хуже не будет. Кое-как запечатала памперс.
— Для первого раза неплохо, — констатировала, чтобы успокоить свою совесть, но так как была критичной донельзя, брякнула: — Неправда! Жутко коряво и ты теперь словно мелом намазан… Надеюсь, это не смертельно… — поморщилась, вспоминая, что тальк на теле — не опасен…
— Пойдёт, всего ночь скоротать, а потом тебе всё подправят, — кивнула мыслям. Натянула ползунки, распашонку и шапочку. — Так лучше! Ты опять как цивилизованный человек! Одет, не орёшь! Значит… просто просился в туалет? Занятно… Хотя, правильно! Нечего лежать в грязном, — подытожила, больше радуясь, что оказалась права.
— А теперь спать! — вернула его в постельку, наивно полагая, что малыш тотчас уснёт. Но он, по-моему, больше не собирался спать.
Вновь задёргался, рвано кряхтя и шлёпая губами.
Это бы позабавило, если бы… не ночь, дикая усталость, пьяно/спящая няня и недоделанная работа!
ГЛАВА 12
Виктория
— Ты меня расстраиваешь, — вновь принялась вести «заумные» беседы с грудничком, всё сильнее сомневаясь в своей адекватности.
Он как-то обиженно покряхтывал, губками мацал, и я неуверенно предположила:
– Может, ты кушать хочешь? — опять озадачилась.
Слегка посомневалась в собственной догадке, взяла его и пошла на кухню. Сначала хотела и переноску прихватить, но прижав малыша, неожиданно для себя отметила, что он невыносимо милый и невероятно тепленький. Да и казалось, от моих рук он немного успокаивался.
— Чёрт! — пробурчала, заглянув в холодильник, где обычно была батарея детской смеси, но запоздало вспомнила, что перед сном ему скормила последнее.
— Ладно, в помощь Гугл.
Продолжая говорить сама с собой, покачивала племянника на одной руке и изучала в телефоне, как правильно готовить детскую смесь.
Дело оказалось несложным и даже не хлопотным, поэтому справилась быстро. Кое-как налила в бутылочку, проверила на горячность, и только приложила её к губам малыша, он с таким жадным чавком заглотил сосу, что я даже улыбнулась.
– Значит всё-таки голоден, – мне уже доставляло чистое удовольствие находить подтверждение своим догадкам. – Вот и отлично! — бормочу под нос, укладывая мелкого в постельку и чуть покачивая, чтобы он уснул.
Через несколько минут он и правда заснул.
Теперь я понимаю родительскую радость, когда дети спят!
Вот оно счастье!
Нет его слаще…
Вымученно плетусь к себе в комнату, но только ложусь на пол, чтобы продолжить чертёж, вновь раздаётся детское отрывистое кряхтение.
Зажмурилась, тихо молясь, чтобы это было лишь мимолётное капризничество. Короткий всплеск довольства… Но малой продолжал кряхтеть всё настойчивее и громче.
– Боже, дай мне сил, — в сердцах бросила, подняв глаза к потолку.
Втянула воздух и встала.
Проходя мимо комнаты няни, едва переборола дикое желание поднять Антонину Петровны, чтобы она занялась своим делом. Но вместо этого, взяла мелкого на руки:
– Что в этот раз? Сказку почитать? Спинку почесать?
Прямого ответа не получила — лишь капризное кряхтение, переходящее в похныкивание.
Попытка заткнуть малыша пустышкой не увенчалась успехом. Он её сплевывал, продолжая вопить всё громче.
— Опять голоден? — это даже мне показалось абсурдным, ведь он уже ел. Хотя… бутылочка не пустая…
Но уговорить малого поесть в постельке и уснуть, не удалось.
Пришлось взять на руки...
— Ого, — восхитилась его аппетиту. Племянник сразу же с жадностью хапнул соску. – Ты, капец, обжора, — проворчала я, но почему-то улыбаясь. — Решил добрать всё, что недобрал по сроку? — и секундой погодя: — Хм, а ведь правильно! Нужно вырасти крепким, сильным мужчиной...
Он опять стал усыпать.
Но только стоило его вернуть в постельку, тотчас принялся возиться и хныкать.
Через несколько таких заходов, я поняла — всё!
Хватит!
Я уже себя не помнила от усталости.
Опустошённо шикнув, уложила мелкого в переноску и пошла к себе в комнату, краем уха слушая, как он аппетитно чавкал…
Уместила его рядом с собой на полу.
Пока возвращала внимание к чертежу, слегка покачивала люльку, и только сосредоточилась… оказалось, что малыш уже спал.
– Да. Я это сделала, — скрипнула от усталости, блаженно растягиваясь на полу, словно кошка.
Кошусь на часы.
Запоздала с работой больше, чем на час.
Но на сон у меня ещё есть несколько, а это уже хорошо.
Поставила будильник с запасом, чтобы успеть ещё раз перепроверить документы поутру.
Мысль, отнести мелкого в детскую, отмела — у меня просто нет сил. Его переноску поставила рядом с собой на постели, забралась под одеяло…
Я устала так сильно, что кажется, усну, только сомкну глаза, но нет. Словно нарочно назойливые мысли таранили голову, и сон всё не шёл.
Я открыла глаза и в полной темноте смотрела малыша в его тесной переноске. Вот же упрямый?! Постелька куда удобнее, а ему… бутылочку дай, да компанию. И ведь даже свет, пока я работала, не мешал!
– Не подскажешь, где для тебя найти толковую няню? — раздосадовано пробормотала, но так и не найдя ответа, вновь закрыла глаза. В этот раз сон меня настиг очень быстро…
– Виктория Романовна, — взволнованный крик разбудил меня ещё до сигнала будильника. – Виктория Романовна! — раздался топот няни, и секундами погодя, аккурат со стуком в дверь, ко мне в спальню, заглянула Антонина Петровна: — Виктория Романовна, он пропал.
— Кто? — я протирала глаза, пытаясь понять, о чём она.
– Ваш племянник! — выпучила глаза няня.
И я тотчас вспомнила ночные «приключения»:
– Чшш, — шикнула, палец к губам приложив. — Он тут где-то, — кивнула на свободную сторону своей постели.
Правда племянник обнаружился под одеялом… Даже не помнила, когда его вытащила и положила себе под бок.
— Слава богу! — пробормотала Антонина Петровна было ступив к моей постели, но я её остановила:
— Не трогайте его, – протирая глаза, покосилась на часы.
Уже скоро вставать — осталось несколько минут, и сработает будильник.
— Но как же…
— Пусть спит, — Так как смысла больше спать не было, встала.
— Я видела, что вы… хозяйничали в детской и здесь, — намекая на беспорядок, недовольно кивнула Антонина Петровна уже на кухне, куда последовала за мной. — Но зачем же вы его взяли к себе в постель? Это неприемлемо! Он не должен привыкать...
– Потому что больше не могла слушать, как он плачет, — не дала ей делать очередные нравоучения я. На автомате клацнула чайник, достала чашку. — Я работаю много! Очень много, и это мой выбор! — мой голос стал деловым и решительным. — А вас я наняла, чтобы вы разгрузили мою нагрузку дома, и занялись малышом...
Нужно отдать должное, Антонина Петровна выслушала меня с достоинством. Ни один мускул не дрогнул на её каменном лице.
— И для меня «неприемлемо», — нарочито выделила это слово, чтобы подчеркнуть его применение в своём понимании, — когда ребёнок долгое время орёт. Требует он что-то, беспокоит его что-то или он просто капризничает...
— Но малыши правда капризничают, — настаивала на своём няня.
— Я этого не отрицаю, — отрезала ледяным тоном я. — Но попытаться исключить все возможные варианты, чтобы его успокоить, как мне кажется, входит в ваши обязанности… После отгула вы или нет. Я чётко обозначила свои требования, я заранее оговорила сроки. Я была готова платить большую сумму, но в итоге малышом пришлось заниматься мне!
Я собиралась было выйти из кухни, чтобы умыться, но меня остановила фраза:
— И как же вы его успокоили?
— Очевидно, — метнула взгляд на мойку, где с ночи осталось немного посуды. — Дала ему поесть и переодела.
Антонина Петровна как-то сдержанно кивнула:
— Ясно! Я вас поняла, этого больше не повторится…
— Знаю, — я была настроена предельно решительно. — Вы пока можете собирать свои вещи, вечером я вас рассчитаю. А теперь, прошу меня извинить, мне нужно готовиться к работе!
Не собиралась учить уму разуму взрослого человека, но ночью я осознала, как мне жаль детей, которые страдали по вине подобных бездушных женщин. Из-за их чёрствости и закостенелым убеждениям. Строгость в воспитании нужна, даже необходима, но наравне с этим нужна и гибкость мышления, сострадание… душа в конце-концов!
Нет, я не винила во всём Антонину Петровну. Если только отчасти, но больше себя! Потому что её выбрала именно я!
Что ж, моё понимание опекунского дела кардинально ломалось.
Но никак не ожидала, что выйдя из душа, меня настигнет очередной сюрприз!
Антонина Петровна… с чемоданом!
— Бросите меня вот так? — не поверила её угрозе.
— Мне нужен расчёт! И немедленно!
Что ж… умолять её не собиралась, рассчитала быстро…
А только захлопнула за ней дверь, схватила мобильный. И пока собиралась на работу, набирала агентство...
— Мне нужна няня! И срочно! Прямо сейчас! С утра! — чеканила в трубку.
Но… Они извинялись, убеждали, что это практически невозможно. Тем более, я уже отклонила столько кандидатур, что им мне и предложить нечего!..
— Попробуйте другое агентство! — дали совет. И я не сдавалась — принялась обзванивать других.
Мне не отказывали, но находя миллион причин, заверили, что если что-то найдётся, тотчас известят.
И пока я спешно готовилась к работе: одевалась, красилась, собиралась, как мантру твердила:
— Найдись! Найдись! Найдись!
Тем более, племянник не спал, кряхтел всё настойчивее, а я вместо проверки документов провозилась с ним: переодевала, подмывала, готовила ему еду…
И когда уже была на грани паники, услышала долгожданный звонок.
— Боже! Боже! Боже! — бросилась в свою комнату, где оставила телефон. Мне повезло это правда звонили из агентства. И вроде как, пообещали прислать девушку. Дали её координаты, и я с ней, конечно же, созвонилась.
— Дело в том, что я студентка, — мялась она. — У меня учёба…
— Меня бы устроила няня даже на несколько часов. Но сейчас! У меня важная презентация, — давила я на жалость и совесть девушки.
Она ещё немного покочевряжилась, но в итоге заверила, что скоро будет!
Я ждала… нервно покачивала плачущего племянника, и гипнотизировала часы.
Нервы сдавали. Я решила его накормить — что уж терять время?! Но пока он чавкал бутылочкой, запачкал мне пиджак...
– Не-е-ет, — в отчаяние глухо подвыла и, опять чертыхнувшись, с мелким поспешила к себе в комнату.
Только положила его на постель, собираясь переодеться, как раздался звонок.
ДА! — отбило счастливую дробь сердце, но к моему огорчению это был шеф:
– Ты где? — вот так в лоб и даже без шаблонного «доброе утро»!
– Скоро буду, — заверила я, уже шваркая вешалками, в поиске, что надену вместо испорченного костюма.
— Ты уже должна быть здесь! — отчеканил Дмитрий Сергеевич.
Я прекрасно понимала его недовольство. Он привык меня видеть на рабочем месте раньше всех. Особенно, когда дело было таким важным, как сегодня.
Но презентация назначена на определённый час, и до него ещё есть время!!!
– Говорю же, скоро буду! — Только сбросила звонок, телефон опять запиликал.
– Да, — отзываюсь резче, чем стоило бы.
– Виктория Романовна, — рыдала в трубку, судя по голосу, та самая няня, которую я с нетерпением ждала.
– Да? — настороженно отозвалась я, а в душе разрасталось предчувствие недоброго.
– Я попала под машину. Меня везут в больницу.
ГЛАВА 13
Виктория
– Надеюсь, ничего страшного? — брякнула на автомате и, уже раздумывая, как быть мне. Судя потому, что девушка звонила сама, голос звучал достаточно бодро, а мысли она излагала вполне адекватно — ничего смертельного не случилось.
– Нога… говорят перелом, — опять зарыдала несостоявшаяся няня. — Простите, я не смогу...
– Я это уже поняла, выздоравливай, — сбросив звонок, я несколько секунд пребывала в ступоре.
– Ну и что мне делать?
Скрипнув зубами, снова принялась названивать в агентства, но, увы, попытки найти няню хотя бы на несколько часов не увенчались успехом.
– Хорошо! Будь что будет! — ворчала я, собирай малого с собой на работу.
В сумку от коляски запихнула необходимое: памперсы, салфетки, пару бутылочек со смесью.
Чёрт его знает, что может пригодиться и что может случиться за эти несколько часов.
Так и не успев проверить документы, схватила пакет с папками, сумку с детскими вещами, переноску с ребёнком... И со всеми баулами поспешила к машине.
Малыш словно ощущал мои тревоги, понимал суету и, страшась попасть под горячую руку, вёл себя очень хорошо.
Пусть не спал, но и не орал — водил глазками, что-то мило гулил.
Уже за это я ему была благодарна!
— Если будешь таким лапочкой, может мне и не влетит от шефа! — бубнила, заводя машину и кося на мобильный, который уже разрывался от гневных звонков шефа.
Как назло, приходилось тормозить на каждом светофоре, при этом маневрировать в густом потоке машин. Судьба словно ополчилась против меня, вынуждая ехать медленно.
Вот почему предпочитала выезжать заранее!
Я не привыкла опаздывать, у меня пунктик на это, а сегодня к зданию офиса подъезжала впритык. И будто нарочно все парковочные места к этому времени были заняты.
Я неспешно ехала вдоль рядов машин и жадно водила глазами в поисках «дырки» для своей. Вроде углядела — и плевать, что парковка была закреплена за другой фирмой! Можно сказать — соседи! И они тоже имели наглость ставить свои тачки на наши места, ведь наша парковка была самой удобной и близкой к входу в здание. Но уже поворачивая к тому ряду, передо мной с другой стороны вывернул высокий, чёрный Лексус и ловко юркнул в пустующую ячейку.
В шоке от простоты водителя и своей нерасторопности, ударила по тормозам, негодующе шмякнула кулаком по клаксону, выражая негодование по этому поводу.
– Нет! Нет! Нет! — забормотала, как заведённая я, не собираясь отпускать ситуацию.
Быстро клацнула ремнём безопасности и выскочила из машины, спеша к паркующемуся. Тем более мне горело — я не могла отдать это место кому бы то ни было.
Я опаздывала чуть ли не на самое важное мероприятие за последнее время! Готова была бульдожьей хваткой вцепиться в это место.
Чёрт возьми, я не могла подвести шефа и испортить свою репутацию! В конце-концов от этого зависела моя карьера!
Ругаться не собиралась — вежливо… попросить…
На улице моросило, но наплевав на непогоду, я торопливо добежала до Лексуса и постучала в слегка затонированное окно со стороны водителя.
Хапнула воздуха, уже подыскивая верные слова... но только окошко немного опустилось, с изумлением шикнула:
— Опять вы?!
За рулём тот самый мужчина! Хам из больницы!
– Я… — хмуро отозвался мужчина, окатив меня недовольством.
— Вы меня что, преследуете? — выпалила я, хотя вопрос скорее риторический и вообще не собиралась его озвучивать — так, мысли вслух!
– Я? Вас? — изумился мужчина с таким лицом, словно я умственно отсталая и пыталась ему вменить какую-то дичь!
Его взгляд брезгливо прогулялся по моему лицу, ниже… затормозив где-то в области груди.
— Ну знаете ли?! — от такой красноречивости у меня всё разумное из головы вылетело. Да, пиджак не застёгнут, топик под ним с глубоким декольте, но это чисто…
Чисто???
Чёрт!
Тотчас накатило воспоминание, что у меня там огромное пятно от молочной смеси племянника.
Чёрт! Чёрт! Я же не успела переодеться?!
Ну и плевать!
Не впадать же в стыд из-за житейского!
Тем более не извиняться за подобное.
И перед кем?!
Я гордо вскинула брови:
– Конечно преследуете! Иначе как объяснить тот факт, что мы опять встретились? У нас огромный город! А вы… оказались на парковке здания, в котором я работаю. Тем более заняли место работников одного из офисов! Мне оно нужнее...
– Вы себе льстите! — хмыкнул мужчина. — Встречаться с вами… меня совершенно не улыбает. Не хочу вас расстраивать, но я тоже приехал по делам, — цинично кивнул мужчина. — И именно в это здание, — делая вид, что разговор окончен, нажал кнопку стеклоподъёмника, и тогда я к своему стыду горестно выдохнула:
— Простите, — опять постучала в окно, но уже не собираясь наезжать, а потому что готова умолять.
— Что-то ещё? — надменно уточнил мужчина, и таким тоном, что у меня внутри всё перевернулась от недружелюбия.
— Правда, простите меня, — искренне, едва сдерживаясь чтобы не перейти на позорный крик, — но у меня очень срочное дело! Я опаздываю на работу! На важную встречу! А это единственное парковочное место.
– Нет, ближе к выезду у будки сторожа, я видел ещё пару, — безразлично отозвался мужчины, выключая зажигание и подцепляя ручку кожаной деловой сумки.
Я нервно глянула туда, где предположительно было место… приличных несколько рядов дальше!!! При том, что продолжал моросить дождь! Не думаю, что будет ливень, но всё же...
Вот теперь уже накатило зло.
— Ближайшее к этому зданию! — пояснила я, скрипя от разгорающейся во мне бури.
— Вам полезно пройтись, — продолжал издеваться мужик. — Пар спустите… Чуть освежитесь, — кривенько усмехнулся, явно намекая на дождь.
— Возможно, — кивнула, подбирая слова, чтобы не выводить мужика из себя, и постараться снизить градус нашего спора. — Это было бы полезно, если бы я была одна. И я бы не упиралась, но у меня с собой грудной ребёнок. Помимо него — куча документов. Погода — не прогулочная! И я была бы признательна, если бы вы поступили как истинный джентльмен и уступили это место мне! — восхитилась своей выдержке и умению надавить на разные рычаги совести.
И это сработало.
Нужно отдать должное, мужчина больше не спорил. Коротко выглянул из окошка, озираясь на мою машину, в которой уже довольно громко мякал племянник. Ему подпевал мой мобильный…
– Раз так, — кивнул покладисто. — Скажите спасибо вашему ребёнку...
— Он… — во время заткнулась, — непременно, — выдавила улыбку.
Мужчина вновь включил зажигание. Плавно выехал с парковки, уступая мне место, но с таким видом, словно вот-вот покажет «фак».
Но нет!
Даже не бросил прощального взгляда.
– Спасибо, — крикнула ему вслед, и быстро процокав каблуками, вернулась к своей машине. — Я уже здесь! — коротко заверила шефа, сбрасывая звонок, чтобы Дмитрий Сергеевич перестал срывать мобильный. — Мой ребёнок?! Ну надо же… — ворчала, пока парковалась. — Мелкий, не думала, что ты можешь оказаться таким полезным, — нырнула в машину с его стороны, взяла переноску, но когда собиралась взять сумку и пакет с документами, разочарованно проскулила:
— Не-е-е-т.
Папки частично выскользнули из пакета, и теперь веером лежали на ворсовом полу машины.
— Чёрт! Чёрт! — бурчала под нос, пока собирала хозяйство.
В здание мчалась и итого быстрее. В лифте пританцовывала, нетерпеливо поглядывая на циферблат, как назло, лениво отсчитывающий этажи, и молилась, чтобы часовые стрелки замедлили ход.
К себе в офис ворвалась на последних секундах до начала рабочего времени. И чуть не налетела на шефа, который злее сатаны караулил меня у лифта:
– Да ты издеваешься?! — прошипел он, меча разгневанные взгляды то на меня, то на переноску с малышом. И судя по его реакции фраза относилась ко всему сразу.
— Ничуть, — дёрнула плечом я и обогнув шефа, поспешила дальше.
— Ты мне фирму под удар подставляешь! — гневно орал шёпотом Дмитрий Сергеевич, преследуя меня до моего кабинета и, даже не предложив помощи, хотя прекрасно видел, как мне тяжело и неудобно нестись по коридору со всеми моими баулами.
– Я говорил, что это дети и работа — несовместимы! И тем более ему не место в офисе! Тем паче — в день важнейшей презентации!!! — никогда ещё шеф не был так разъярён.
Я его понимала. Честно! И не считала ханжой, циником… бездушным гадом.
Он на своём месте! Это его выбор!
И я думаю так же!
Только у меня аврал! Всё «посыпалось»!
