Оглавление
Аннотация: Мне тридцать пять, я не замужем и работаю участковым. Звучит так себе. Живётся ещё хуже. Судьба из категории «Домечталась» – меньше надо было детективов в юности читать. Но всё изменилось, когда меня послали разбираться с очередной рутинной жалобой. Вы знали, что мы не одиноки во Вселенной? Вот и я не знала. А пришлось не только узнать, но и познакомиться. И даже влюбиться. В общем, вот вам совет: не трогайте искрящие коробки, если не хотите выйти замуж за инопланетянина.
ПРОЛОГ
– Викусь! Кусь!
Я привычно двинула локтем куда-то себе за спину и так же привычно угодила во что-то мягкое. Раздавшееся в ответ ругательство тоже открытием не стало. Проходили уже.
– Да что ж ты злая такая?! – как всегда, возмутился мой бывший однокашник и нынешний начальник, потирая обширное брюхо. – Так ты никогда замуж не выйдешь.
– Это не в твоих интересах, Андрей, – отозвалась я, не отрывая взгляда от монитора и продолжая быстро набирать набившие оскомину фразы. – Если я выйду замуж, тебе придётся самому разбираться с шумными соседями, чокнутыми бабками и музыкой в ночное время суток.
– Согласен, замуж отменяется. Я с такими клиентами со скуки сдохну. Понятия не имею, как ты их выносишь.
– Можно подумать, у меня есть выбор, – проворчала я. – Ты чего хотел-то?
– А, точно! Совсем забыл. Ты из меня своими локтями все мысли выбила.
– Не вали со склерозной головы на здоровую. Я тебя по мыслям не била, только по брюху. А оттуда если и можно что-то выбить, то…
– Ну ладно, ладно! – перебил начальник. – Я сейчас на здоровом питании! Салатики всякие, кашки. Жена на диету посадила. Кстати, у тебя сахара нет, а то мой она заб… То есть, закончился он.
– Нету, – я поняла, что начальство просто так не уйдёт, и, со вздохом отодвинув клавиатуру, повернулась. – Слушай. Тебе чего? У меня тут ещё три заявы на шумных соседей, которые, вообще-то, в командировке, и одна на нападение инопланетян. Травят, видишь ли, честную пенсионерку страшными излучениями, никакой управы на них нет, кроме родной милиции.
– Полиции, – машинально поправил Андрей.
– Ты это ей скажи, а не мне, – фыркнула я. – Хочешь, передам дело? Хотя что это я. Ты ж потом обратно отдашь.
Издёвка угодила в цель. Андрей с постоянством, достойным лучшего применения, выдёргивал у меня всё, что вызывало хоть какой-то профессиональный интерес. Сначала я обижалась, потом привыкла. А вот к тому, что пустышки возвращались обратно ко мне на стол, только уже под другой фамилией, привыкнуть так и не смогла.
– Ну ладно тебе, – Андрей попытался изобразить раскаяние. – И было-то всего пару раз.
– Проехали, – махнула рукой я. – Было, есть и наверняка ещё не раз будет. Что тебе сейчас надо?
– Твои профессиональные навыки! – с пафосом возвестил он.
– Не подлизывайся, – скривилась я. – Опять квартальный отчёт прос… проспал?
– Да не! Слушай, Вик. Ты у нас с бабками управляешься гениально…
– О нет! Нет, нет, нет! Пенсионерок с весенним обострением мне своих хватает!
– Ну, Викусь! Ну пожалуйста! У меня дел – во, – он чиркнул ребром ладони по горлу, – а тут эта…
– Шаблон дать? «Злостные нарушители порядка в лице зелёных человечков с Альфа Центавра и их сообщники из иностранных спецслужб вместе с опасной аппаратурой были арестованы соответствующими органами. Дальнейшее расследование засекречено Президентом. Благодарим за активную гражданскую позицию».
– Ви-ик! Ну какой шаблон?! Мне потом этот шаблон, знаешь, куда засунут?! Бабка – доктор околовсяческих наук, во внуках у неё московский прокурор ходит.
– А мне, значит, не засунут?! – возмутилась я.
– Ну, Вик! Выручай! По дружбе, а?
– Дружба не булькает, – буркнула я, прекрасно понимая, что очередную поехавшую от большого ума бабулю всё равно спихнут на меня. Участковый – это даже не приговор, это диагноз.
– Премию выпишу! – посулил начальник. – Квартальную!
– И три недели отпуска, – ввернула я.
– Без ножа режешь…
– Без отпуска получишь заключение о преступной группировке на стол.
– А статья за шантаж?
– А привет от московского прокурора за халатное отношение к службе?
– Неделя.
– И квартальная премия.
– На, шантажистка, – Андрей хлопнул мне на стол тонкую картонную папку, которую всё это время держал в руках. – А ещё друг называется.
– Угу. Именно так и называется. Недруг бы тебя давно подсидел и занял твой кабинет. Там из окна не дует.
– Зато батарея течёт, – заржал начальник и был таков.
«Продешевила, – вздохнула я, открывая папку. – Хороший, видно, внук у бабули, любящий. Можно было весь отпуск выбить. И может быть, даже летом. Эх…»
За окном чирикали птицы. Мерно гудел старенький компьютер, а электронные часы, натужно мигая благодаря подыхающей батарейке, отмеряли последний день моего пребывания в этой Галактике. Только я об этом ещё не знала.
ГЛАВА 1. Продешевила
«Под такую бабулю можно было ремонт в кабинете выбить. А с учётом внука и окна в процессе заменить», – с тоской думала я, третий час бездумно пялясь на портрет упомянутого внука.
Почему пялилась? Да всё просто. В качестве альтернативы в том направлении находились только он и большая школьная доска, исписанная формулами и графиками, а попытки посмотреть в окно, на часы в мобильнике или хотя бы на жирного кота в кресле хозяйка квартиры, она же доктор физико-математических наук и бывший преподаватель областного университета, пресекала на корню. Она меня даже в попытке списать пару раз уличила! Хорошо, хоть пока зачётку не потребовала.
Часа полтора назад я ещё пыталась найти во всём этом положительные стороны. Ну, там ностальгию по студенческим временам или мечты о грядущем отпуске. Увы, этого хватило ненадолго. Голос профессиональной лекторши ввинчивался в мозг с неотвратимостью победитового сверла, вышибая все лишние мысли.
«И ведь не послать же её… И туалетным освежителем воздуха с наклейкой «Отпугиватель инопланетных форм жизни» не отделаться, – усилием воли я заставила распахнуться почти закрывшиеся глаза и снова изобразить внимание. – Господи… Ну почему мама не выкинула в окно все детективы? Почему я не передумала поступать на юрфак, когда увидела, сколько это стоит? Почему я вообще не передумала куда-то поступать?! Сидела бы сейчас в какой-нибудь «Пятёрочке» на кассе, и максимум, что эта госпожа профессор могла бы от меня потребовать, это пакет и товары по акции!»
Увы, я слишком поздно поняла, что главное в жизни – это вовремя передумать. Именно поэтому и в институт поступила, и юрфак на красный диплом вытянула, а теперь пожинала плоды.
Плод был всего один, основательно подсохший и сморщенный в лице восьмидесятилетней госпожи Дубовой, которая обнаружила в подвале своего многоквартирного дома электрическую аномалию. Когда даму в более-менее вежливой форме – про внука-прокурора помним, да? – послали соседи, сотрудники родного института, электрики ЖЭКа и члены местного общества любителей НЛО, дама решила, что это вселенский заговор, и обратилась в милицию. И вот я, бедный участковый тридцати пяти лет, без семьи, детей и перспектив по службе пытаюсь заполнить протокол, который бы устроил всех, включая внука-прокурора, моё начальство и врачей-психиатров.
– Поймите, Береснева, – вещала дама, – это явный! Я обращаю ваше особое внимание на это слово: явный! Явный заговор различных структур. А, возможно, первый этап захвата нашей планеты. Но это пока только гипотеза, поэтому я на ней не настаиваю. Однако такое слаженное нежелание ответственных лиц заняться опасной аномалией настораживает, согласитесь!
– Соглашаюсь, – механически кивнула я, грешным делом уже начиная жалеть, что научную бабку вообще не прибило током в том подвале.
А дело-то выеденного яйца не стоило! Всего-то бабулю слегка стукнуло током, когда она выискивала в своей выгородке в подвале банки с соленьями к приезду любимого внука. И всё! Не представляю, какие шарики у неё замкнуло в голове, чисто физически она никак не пострадала, но с тех пор упорно бредит про инопланетную лабораторию, куда её чуть не утащило! И как слаженно бредит… С формулами, графиками и схемами.
– Но теперь я могу взглянуть на аномалию поближе? – мне удалось вклиниться в микроскопическую паузу в потоке высоконаучного бреда.
– Нет, – профессорша взглянула на старомодные механические часы, а потом почему-то на те, что висели на стене. – Сначала я должна дать вам теоретическую базу.
– Но, Маргарита Львовна! – взмолилась я. – Ну какая теоретическая база? Я простой участковый. Мне бы на месте посмотреть, чтобы знать, каких специалистов вызвать.
– Вы всё равно там ничего не увидите, – отрезала учёная дама.
Я чуть не взвыла: это, оказывается, вообще глюки!
– До точки пикового напряжения по моим расчётам ещё четверть часа, – продолжала между тем дама. – Можно не спешить. Я никогда не ошибаюсь в расчётах.
– Ну, слава Богу, четверть часа я ещё как-нибудь вытерплю, – ляпнула я.
– Простите? – дама посмотрела на меня поверх старомодных очков в тяжёлой роговой оправе.
– Просто беспокоюсь, как бы кто-то не оказался там вперёд нас во время этого пикового э… – выкрутилась я. – Опасно же!
– Полиция… – закатила глаза к потолку бабуля. – Никакого внимания к науке. Идите, стерегите. Но я спущусь только к пику. У меня времени на бесполезную беготню нет!
«Так что ж оно у тебя нашлось, чтобы мне три часа мозг выносить?!» – чуть было не выругалась я, Но в последний момент спохватилась и молча вымелась из слишком гостеприимной квартиры.
Подвал ничем примечательным не выделялся. Нужная выгородка, единственная из всех, кстати, была отмечена большой табличкой с номером квартиры владельца. И внутри тоже ничего необычного не было: банки, коробки, картошка. В общем, всё то, что и ожидаешь найти в подвале у старой бабки.
«Что бы такое выдумать, чтобы она поверила и угомонилась, – задумалась я, оглядываясь. И тут краем глаза заметила какой-то голубоватый отблеск в углу. – Неужели тут всё-таки есть неучтённая проводка, и она действительно коротит?»
Я подошла ближе, достала с аккуратного стеллажа какую-то коробку, чтобы переставить её на соседнюю полку, и свет погас. Доктор физико-математических наук, профессор и просто старая зануда Маргарита Львовна всё-таки ошиблась в своих расчётах.
***
– Старт нуль-транспортировки, – раздалось как будто из ниоткуда и в то же время со всех сторон одновременно.
– Что?! – взвыла я, размахивая руками в попытке снова нащупать стеллаж, стену, да хоть что-нибудь!
– Рекомендуется уменьшить физическую активность во избежание потери конечностей, внутренних органов и прочих частей объекта, – бесполый голос снова врезал по нервам.
– Потери чего?.. – ошалела я, всё ещё пытаясь сообразить, что происходит. Правда, руками размахивать перестала. До меня дошло, что за коробкой я влезла на полку едва не по пояс. И раз уж я до сих пор не нащупала стеллаж если не бедовой головой, то хотя бы руками, это что-нибудь да значит.
Невидимка словно только этого и ждал:
– Старт деинсталляции объекта. Рекомендуется уменьшить умственную активность во избежание потери воспоминаний, логических цепочек и прочих…
Я икнула, пропустив мимо ушей остаток фразы, и совсем уж дёрнулась прочь, но не успела. Вокруг меня вспыхнуло солнце. Тело рассыпалось на отдельные клеточки, те, в свою очередь, на атомы и ещё что-то более мелкое, а потом меня сдуло порывом ветра.
«Это что ж в протоколе писать, – мелькнула идиотская мысль, – убита сквозняком? Эх… Как чувствовала. Недаром окно в кабинете вечно заклеить норовила…»
Впрочем, расстроиться всерьёз, как и усомниться в своём психическом здоровье, я не успела.
– Финал нуль-транспортировки, – сообщил бесполый голос, и я почувствовала, что у меня снова есть тело. Руки, ноги и даже отбитый о полку стеллажа затылок: «Живём!»
– Проверка комплектности… – тело, которое я всё ещё не видела, но уже хотя бы чувствовала, словно мелкими иголками закололо. Даже мозги, и те зачесались.
– Зафиксирована недостача, – так же безэмоционально сообщил невидимка. – Отсутствуют базовые понятия и навыки. Произвожу дозагрузку пакета самых распространённых понятий в соответствии с общим значением по местности.
Я даже выругаться не успела, не то что испугаться. По башке словно кувалдой врезали. Перед глазами замелькали какие-то значки, картинки, вспышки… Когда я пришла в себя достаточно, чтобы открыть глаза, то обнаружила, что сижу на большом матово-чёрном ящике. С потолка лился яркий бестеневой свет. Вокруг рядами стояли открытые стальные стеллажи, набитые коробками и пакетами самого сюрреалистичного вида. В общем, совершенно незнакомая обстановка. Но вот запах! Этот вездесущий запах пыли и канцелярского клея показался мне невероятно знакомым. Словно во сне, я понялась на ноги и подошла к ближайшим полкам. На каждом предмете красовался большой синий штамп: «Полицейский участок Южного материка».
В глубине коридора что-то противно пискнуло, а потом заскрипело.
– Фьёрковы вибрисы! – явно выругался кто-то. – Опять дверь коротит!
– Да плюнь ты на эту дверь! – отозвался ещё один голос. – Вызовем техника, починит.
– Ага, починит! А оплачивать кто будет?! Материальная база участка…
– Вот сдадим эту контрабанду, нам не только ремонт, нам премии выпишут!
– Да-а? – с ярко выраженным скепсисом протянул первый. – Это что за контрабанда такая в нашей дыре завелась?
– Артефакты Предтеч! – с придыханием сообщил второй, более молодой голос. – Пошли, покажу!
– Ну, покажи, покажи. Но если это опять обломки ржавого бура или куски старой спас-капсулы, или ещё какое-нибудь окаменелое дерьмо первопроходцев, то я тебя…
Я попятилась. Шаги приближались. А я не только не понимала, куда удирать, но и до сих пор не сообразила, откуда.
– Не, босс! На этот раз никакого дерьма! Гарантирую. Ща я открою. Увидишь – упадёшь!
Перед решеткой, которая отделяла моё сомнительное убежище от коридора, появился высокий грузный мужчина в сером основательно потёртом комбинезоне.
– Упал… – процедил он, смерив меня долгим тяжёлым взглядом с головы до ног. – Ты, Решма, совсем контакты попутал… Ты какого фьёрка бабу в вещдоки определил?!
– Бабу?! Где баба, – из-за поворота коридора выскочил его собеседник.
– Мама! – пискнула я и, отскочив назад, плюхнулась на тот самый ящик, с которого только что встала.
Парень был тощий, юркий, синий и с хвостом!
ГЛАВА 2. Внештатная дикарка с отсталой планеты
– О! Точно, баба! – синего мой испуг ничуть не смутил. Он подошёл ближе к решётке, картинным жестом пригладил волосы на голове кончиком хвоста и сказал. – Моё почтение, гражданка. Вы по какому вопросу… там… э…
До него так медленно доходило, что упомянутая «гражданка» находится совсем не там, где ей положено, а точнее, там, где совсем не положено, что я невольно хмыкнула, а первоначальный испуг отошёл на второй план.
– Вы кто?
Одновременно со мной тот же вопрос, наконец, сподобился задать и громила, появившийся первым.
Синий почему-то посчитал это смешным и тоненько захихикал. За что тут же огрёб подзатыльник и скривился:
– Ну вот! Почему ты меня постоянно перед женщинами унижаешь?! Так я никогда не женюсь!
– Ты сам себя унижаешь, – отмахнулся мужик. – К тому же, если ты женишься, кто работать будет? Знаю я ваши боссарианские замашки: женитесь и больше даже хвостом не шевельнёте от важности.
– А зачем шевелить, если уже женился? – пожал плечами синий и перевёл взгляд алых глаз на меня. – Правда, гражданочка?
– Неправда, – буркнула я.
– Почему же? – неподдельно удивился он. – У нас с самых давних времён бытует другое мнение. Только давайте обсудим прелести боссарианского брака в более интимной обстановке. Сейчас я…
Синий боссарианин достал из кармана комбеза какую-то карточку и потянулся к вмурованной в стену решётке.
– Стоять! – рявкнул громила, всё это время хмуро наблюдавший за ужимками подчинённого. – Сначала разберёмся. Гражданка, вы кто такая и как туда попали?
На меня повеяло чем-то родным и здорово осточертевшим. А именно работой.
– Понятия не имею, – я скрестила руки на груди и присела обратно на край чёрного ящика.
Давно известно: добровольное признание если и смягчает наказание, то точно не подозреваемому. В чём меня подозревают, я не представляла, Но принцип работает и в этом случае.
– Понятия не имеете, кто вы? – прищурился дядька.
– Виктория Береснева, – отзеркалила кривую гримасу я. – Как здесь оказалась, не знаю. Не была, не видела, не участвовала.
– Понятно… – что ему было понятно, не знаю, но он тут же потерял ко мне всякий интерес и развернулся к синему. – Решма! Опять твои игры с контрабандистами?! Сколько раз я тебе объяснял, что это противозаконно?! Мало того, так ты всё равно никогда не женишься. Тамошние дамочки за лучшей жизнью едут: сами норовят мужу на шею сесть и ножки, хвосты и прочие щупальца свесить!
Синий, с трудом увернувшись от очередного подзатыльника, взвыл:
– Да не я это! Я её в первый раз вижу! Я другую заказывал – покрупнее и в холодных тонах!
– Значит, всё-таки заказывал?! – взревел мужик и дёрнулся было за удирающим боссарианином, но вовремя вспомнил о неучтённом элементе на складе вещдоков.
Я продолжала сидеть на краю ящика, наблюдая за этим театром абсурда и лениво гадая, где заблудилась моя законная истерика. Дело в том, что пока дядька объяснялся с Решмой, у меня в голове сложилось некое понимание ситуации. Особой гениальностью я никогда не страдала, как и прочими сверхъестественными талантами, так что во всём, включая ненормальное спокойствие и непонятно откуда взявшееся знание чужого языка, следовало винить странный бесплотный голос из самого начала моего глюка. Впрочем, насчёт глюка я уже тоже сомневалась. Очень уж яркий и складный глюк получался – не бывает таких.
Дядька, между тем, завершил мыслительный процесс и, ткнув массивным браслетом, который, как я теперь знала, называется комм, в какой-то экран на стене, открыл решётку.
– Выходи, Виктория Вещдоковна.
Выйти я вышла, но остановилась тут же в коридоре, выжидательно глядя на дядьку.
– Что, совсем некуда пойти? – тот вздохнул, правильно растолковав заминку.
– Не-а, – покачала головой я и неожиданно даже для себя самой призналась, – я даже не знаю, где я сейчас.
– Вот тупаноид, – проворчал мужик, запуская пальцы в короткий ёжик волос на затылке. – Значит, так… Обратно я тебя отправить не могу. Фондов нет. Придётся запрашивать из центра, пока решат, пока пришлют… Ну, лет пять стандартных тебе обождать придётся. Это, конечно, если ты координаты своей дикой планетки знаешь. Знаешь?
– Нет, – не стала врать я.
Что-то мне подсказывало, что адрес Солнечная система, планета Земля мужик не поймёт. Солнечной здесь называли любую систему, обладающую светилом. Название «Земля» на свежевыученном языке звучало настолько абсурдно, что я и сама мимоходом задумалась, какому идиоту пришло в голову обозвать родную планету комком грязи.
– Тогда рассчитывай лет на десять. И то, если срез ДНК твоей расы есть в республиканских базах, что далеко не факт. Ты хоть знаешь, что такое ДНК, нелегальная ты моя?
– Знаю!
– Ну хоть не совсем пропащая, – вздохнул он. – В общем, расклад такой. Ты, конечно, можешь выдвинуть обвинения против этого идиота. И даже на какую-то компенсацию рассчитывать. Лет через десять, когда головной офис всё рассмотрит и раскачается. Вот только я останусь без помощника сразу. А он у меня один, и участок – большой. Когда ещё из центра замену пришлют… Смекаешь, кто будет в проигрыше первым?
– Вы? – хмыкнула я.
– Ты, дорогая, – осклабился дядька. – Ты – нелегальная переселенка, а участок у меня большой, и без помощника ну вот совсем никак. Смекаешь?
– Ну, в общих чертах, – поморщилась я. – И что теперь? Неопознанное тельце в ближайших кустах?
– Соблазнительно, но нет. Уж не знаю, из какой дыры тебя сюда привезли, но у нас тут цивилизация имеется. Проще говоря, найдётся, кому стукнуть, и останусь я не только без помощника, но и без кресла. А мне до законной пенсии всего три стандартных года. Смекаешь?
– Вполне. Мне до ранней пенсии пять оставалось.
– Ну и чего тебя, дуру, на приключения потянуло? Нормальная же баба. Что, дома замуж выйти не смогла?
– Не хотела! – взвилась я. Не признаваться же, что действительно не смогла. Сначала учёба, карьера, потом рутина… Не успела, в общем. Но этому громиле об этом знать совершенно необязательно.
– А сейчас? – прищурился он.
Вообразив, что нарвалась на ещё одного озабоченного брачными планами дармоеда, который мечтает сесть на шею хоть какой-нибудь жене, я отшатнулась:
– Тем более не хочу!
– Что ж, это всё меняет, – довольно потёр широкие ладони он. – Значит, слушай сюда. Я тебя оформляю по всем правилам, как переселенку. Запрос, подтверждение, карантин, все дела. А ты сидишь тихо, перед местными мужиками хвостом и прочими конечностями не крутишь и языком про Решмины делишки не ляпаешь. А то смотри, доки и потеряться могут. Сбой системы, и законопослушная мигрантка превращается в злостную нарушительницу правил пребывания. Это понятно?
– Более чем, – поморщилась я.
– Тогда пошли оформляться, – кивнул он, подталкивая меня к полукруглой двери с неестественно перекошенной створкой. – Я, кстати, начпуч Янош Съеловский.
– Нач кто? – переспросила я, с трудом сдержав неуместный смех.
– Начальник полицейского участка, – поморщился громила. – И не смей ржать! Сокращения для удобства граждан не я придумываю!
– Никакого смеха, – вскинула руки я, на всякий случай прикусив кончик языка. – А этот… Решма?
Мы уже добрались до второго этажа, и сквозь узкое окно были прекрасно видны буйная сине-зелёная растительность и удирающий прямо в самую гущу боссарианин.
– Что, понравился? – хохотнул дядька. – Тоже, конечно, вариант. Но ты имей в виду, по их обычаям мужики после свадьбы не работают. А помощник мне всё равно нужен. Так что работать будешь ты, а зарплату получать он.
– Это ещё почему?
– Потому что у него допуски и разрешения есть, а у тебя нет. Ну а мне в принципе без разницы, какого цвета помощник. Ему, впрочем, тоже. Традиции у них такие.
– Ну и традиции, – покачала головой я.
– А что такого, – легко пожал плечами громила. – У нас тут право на самоопределение наций чтут и уважают. Это тебе не Империя или, оберегите, Предтечи, отупевшее Кольцо. В Республике цивилизация. Да что я тебе рассказываю, дикарка… Замуж пойдёшь?
– Точно нет, – помотала головой я.
– Тогда заполняй бланки, – он обежал меня глазами и скривился. – И комма нет... Одни расходы с тобой!
Он порылся в ящике стола и вытащил на свет толстый браслет, в двух местах перемотанный клейкой лентой.
– Что это? – уточнила я, хотя в мозгу снова всплыло незнакомое слово «комм». Я знала, что это средство коммуникации. Этакая помесь компьютера, мобильного телефона и банковской карты. Но на том мои познания и заканчивались. Впрочем, ожидать большего от подобия толкового словаря с картинками, который закачал в мою невезучую голову бесплотный нуль-транспортировщик, явно не стоило. Хорошо, что хоть это знала. Оказаться на положении «моя твоя не понимай, твоя моя в Грязь отправляй» мне совсем не хотелось. Вдруг поймут и отправят. В грязь…
Ругая сквозь зубы любвеобильных ленивых боссариан и хитрых контрабандистов, таскающих народ с совсем уж отсталых планет, Янош объяснил, как пользоваться коммом. Я оценила. Действительно удобная штука. И приватный режим есть, так что никто не видит, чем ты там в своих вирт-окошках занимаешься и что смотришь-слушаешь.
Бланков оказалось много. Но я за свою жизнь так привыкла ко всякой бумажной бюрократии, что бюрократия виртуальная меня ничуть не испугала. Пока я возилась со своей частью, Съеловский быстро разобрался с тем, что предназначалось ему, как единственному представителю власти на весь континент.
Загвоздка вышла только в одном. Мне, как законопослушной переселенке, полагалось сразу устраиваться на работу. Но я ничего нужного не умела! Я даже уборщицей не могла устроиться, потому что не представляла, с какой стороны включается робо-мойка!
– М-да… Проблема… – протянул Съеловский, с сомнением рассматривая полтора десятка вирт-окошек с местными вакансиями. – Ну хоть что-то ты умеешь? О! Животных любишь? Смотри, какие кисы! Им кормильца ищут.
Он толкнул в мою сторону вирт-окно.
– Всеорианские коты… Два метра в холке. Смерти моей хочешь? Тогда я выбираю тельце в кустиках. Этим кисам не кормильца, им корм ищут!
– Ну ладно, ладно, – ухмыльнулся Янош, с которым мы в процессе заполнения документов успели обменяться парочкой анекдотов на профессиональные темы, незаметно перейти на «ты» и даже слегка подружиться. – А как насчёт подавальщицы в бар? Хотя нет. У них ограничение: от четырёх рук и больше. Не годится. Что с тобой делать-то?
– А к себе возьми. Я всё-таки в аналогичной конторе служила. И образование, и опыт есть…
– И на кой ты мне нужна? – поднял брови он. – У тебя допусков нет. И работать ты не сможешь. Ты с ДНК-сканером обращаться умеешь? А с нюхачом? А с анализатором грави-полей?
– А что, мозги на этой работе уже не котируются? – отзеркалила его гримасу я.
– Котируются, как не котироваться. Только ставка для мозгов в участке одна. И она уже занята, – Съеловский похлопал себя почему-то по животу. – Смекаешь?
– Да уж как не смекнуть, – проворчала я.
– Но взять тебя всё-таки придётся. Я уже твои данные в систему загнал. Кто ж знал, что тебя с такой дикой планетки сняли… А обратно файлы выцарапывать – себе дороже…
– У меня же допусков нет, – съязвила я.
– А мы тебя внештатным сотрудником оформим. Зарплаты, конечно, нет, зато жить можешь в участке. Бесплатно. Ну и поесть тоже, когда нам приготовишь. Заодно будешь за порядком следить. А то у нас робо-уборщик вторую неделю как сдох, а на нового фонды пока согласуешь…
– Угу… – мрачно кивнула я. К этому всё шло с самого начала. И даже не особо ориентируясь в новых реалиях, я это поняла ещё час назад. Планеты разные, уровни развития тоже, а ухватки у начальства всё те же.
– Ну и отлично! – заметно обрадовался Янош. – Давай я тут сам закончу, а ты можешь уже приступать. А то этот синий тупаноид только инвентарь ломать способен.
Посмотрев в указанном направлении, я слегка обалдела. Космическая цивилизация! Инопланетяне! Коммы! Дополненная реальность! И мятое ведро со сломанной шваброй!
«Моя карьера всегда готова покорять новые глубины!» – проворчала я про себя, переводя взгляд на свежеиспечённого начальника, который с преувеличенным вниманием пялился в очередное вирт-окно. Видно было, что он достиг того, чего хотел, а значит, к этому и вёл, гад такой!
«Может, всё-таки самой поискать работу? – задумалась я. – Вдруг он специально все самые хорошие вакансии как-то спрятал, чтобы бесплатной уборщицей обзавестись?»
Голос здравого смысла быстро закопал розовые мечты. Что бы там ни хитрил Янош, я действительно ничегошеньки не смыслила ни в местной технике, ни в местных порядках. И знакомиться со всем этим лучше из полицейского участка, а не с улицы.
– Ну хоть на новую швабру я могу рассчитывать? – сказала я наконец.
– Швабру? Ах, швабру! А что, этой никак? Она вроде ничего ещё, не сильно поломана. А на новую фонды в этом квартале точно не предусмотрены… В общем, подумай, прояви находчивость.
В этот момент распахнулась входная дверь, и в помещение вошёл высокий моложавый мужчина лет сорока. На нём был такой же комбез, какие, как я поняла, тут носили все подряд. Вот только на госте одёжка сидела как влитая, обрисовывая рельефные мышцы, широкие плечи и узкие бёдра атлета. Я даже на мгновенье залюбовалась, хотя никогда не была особой ценительницей мужской красоты.
Увы, только на мгновенье, потому что секунду спустя гость рявкнул:
– Съеловский, я тебя пристрелю!
ГЛАВА 3. Кто не грави-доской синт-пайки хлебает
– Ты что себе позволяешь, Росвар?! – огрызнулся мой новый начальник.
Получилось почти внушительно. Если бы он ещё не вжимался так в спинку кресла, вообще было бы хорошо.
– Пока ничего! Пока! Сегодня ночью у меня опять три шьерка из загона исчезли! Смека-а-аешь, что к чему?!
– Это не повод, чтобы мне угрожать! Я при исполнении! Видишь – занят. Сядь подожди!
– Ах, ты занят. Хорошо, Янош, хорошо, мой друг, я подожду. У тебя всё время мира, – издевательски протянул Росвар. – Только не думай, что я куда-нибудь отсюда уйду, пока ты не освободишься!
Он вернулся в небольшой предбанник за стеклянной перегородкой. Жалобный скрип откидного стула, на который он с размаху плюхнулся, было слышно даже здесь.
Мужики так рычали друг на друга, что у меня зазвенело в ушах. Понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что они уже давно молчат, а начальник так яростно теребит комм, поглядывая на меня, что это явно неспроста.
Звенело, оказывается, не в ушах. Точнее, в ушах, но виной тому вовсе не вопли обозлённого Росвара. Просто я получила свое первое в этом мире сообщение. И сразу не одно, а десяток. Сперва Янош пытался до меня достучаться, а потом просто ругался.
«Что?» – коммнула я, кое-как разобравшись, как управляться с вирт-клавитурой.
«Сто фьёрков в шапито! – огрызнулся начальник. – Не ставь комм на полный беззвук, жизнь проспишь!»
«Да я не…» – начала было я, но мысленно махнула рукой. Говорить, что просто не опознала, что там пищит, показалось мне ещё более глупым, чем признаваться, что вообще не представляю, как выключать этот «беззвук».
«Короче, – Янош, походу, тоже решил, что разбираться себе дороже. – Ты вроде говорила, что у себя там здорово с проблемными потерпевшими управлялась?»
«Иногда», – обтекаемо отозвалась я, мгновенно заподозрив какую-то гадость.
«Вот тебе такой же! Уведёшь его отсюда – новую швабру со своих куплю! А если вообще меня от него избавишь – две швабры куплю!»
«Зачем мне вторая швабра?» – опешила я.
«Э… Про запас?»
«На кой мне такой запас? Лучше в штат возьми».
«Как?! Ты ж без допусков!»
«Оформи допуски!»
«Да как я тебе их оформлю?!»
«Прояви находчивость», – отрезала я.
Путь домой был явно закрыт, а провести остаток жизни на птичьих правах уборщицы в полицейском участке я не хотела. Потому на гневный взгляд Съедальского ответила не менее злобным взглядом – хватит! Уже один раз продешевила. И где оказалась?!
Наверное, мы препирались бы ещё долго, но в таком случае это стоило делать менее активно. А так, нашу пантомиму заметил Росвар и поднялся. Этого хватило, чтобы Съедальский, побурев как свёкла, коммнул:
«Будут тебе допуски! Но чтобы этого шьерка я больше не видел!»
«Кто такой шьерк?» – спросила я, уловив знакомое слово, но не найдя в загруженной бесплотным голосом памяти ничего похожего.
«Он тебе скажет», – ответ прилетел одновременно с возвращением Росвара.
– Если ты решил тут непонятно что спланировать, чтобы от меня… – начал он, но Янош не дал ему договорить, демонстративно отвернувшись ко мне.
– Всё. Документы готовы. Поздравляю, Береснева! Испытательный срок начинается с этой минуты. А вот и твоё первое самостоятельное дело. Опросить, осмотреть, разобраться, решить, – начальник ткнул пальцем в посетителя. – Чтоб, пока не решишь, я вас обоих тут не видел.
Я посмотрела на Росвара.
Росвар посмотрел на меня.
А потом мы оба синхронно шагнули к Яношу.
– Эй-ей! – тот вжался в спинку кресла. – Я при исполнении!
– А я в ярости! – рыкнул Росвар. – Ты кого мне подсовываешь? Жену Решмы?!
– Она не замужем! – пискнул Янош и, походу, так обозлился на собственный предательский голос, что вскочил на ноги. – Ты чего от меня хочешь?! Вот. Целого сотрудника для твоих проблем нарыл. Будет заниматься исключительно твоим делом! Чего тебе ещё надо?! И ты не грызи меня глазами, Береснева! Мечтала служить в участке? Служи! А зыркать маньяком на кого другого будешь. Всё! Оба к фьёркам! У меня обед. А в обеденный перерыв участок закрыт. Значит, вы оба – захватчики в преступной группе!
Словно в подтверждение его заявления из потолка выехала стационарная пулемётная турель и хищно повела стволом.
Мы с Росваром переглянулись и вышли на улицу.
– Ну и где он тебя взял? – не глядя в мою сторону, поинтересовался Росвар.
– Где взял, там уже нет. Да это и неважно, – вздёрнула нос я.
Не то чтобы я отличалась повышенной наглостью. Вот только за годы работы успела усвоить, что фамильярность в общении с потерпевшими, тем более с проблемными потерпевшими, никогда не доводит до добра. Сама не заметишь, как на шею сядут и ножки свесят. Правда, в моей практике проблемы в основном возникали с поехавшими бабулями и склочными домохозяйками. В обе категории Росвара отнести было бы сложно. Откровенно говоря, он вообще не производил на меня впечатления психа, которых начальство, походу, в любых мирах любит спихивать на подчинённых. Но не зря же Съеловский так от него шарахается…
Мужчине моя отповедь заметно не понравилась. Тёмные брови сдвинулись, а губы сжались в тонкую нить. Он ускорил шаг, и теперь мне приходилось почти бежать, чтобы держаться с ним вровень.
– Гражданин Росвар! – окликнула я. – Если вам не нужна помощь полиции, то, может быть, подпишете отказ, и на том мы распрощаемся? Что я за вами бегаю, как собачонка?!
– Отказ? – обернулся он.
Я понятия не имела, есть ли что-то подобное в местном законодательстве. Но его и в нашем мире не было, а угроза срабатывала в двух случаях из трёх.
– Да, именно. Напишете, что помощь полиции вам не требуется, укажете причины и…
– Ну уж нет, – хмыкнул Росвар, смерив меня насмешливым взглядом. – Обойдётесь. Вам Республика за что деньги платит?
«Ну, мне она, положим, пока не платит, и неизвестно, будет ли», – мысленно огрызнулась я, но вслух, разумеется, сказала совсем другое.
– И за что, по вашему мнению? – я изобразила неподдельное внимание.
– За то, что вы решаете проблемы законопослушных граждан, – отрезал Росвар.
– Правильно! – я постаралась, чтобы в моём голосе звучал восторг, которого совсем не испытывала. На один возглас моего актёрского таланта хватило с лихвой. Насмешка в глазах Росвара сменилась подозрительностью. Я не стала его разочаровывать. – Но у вас, похоже, проблем, требующих внимания полиции, нет. Иначе почему мы обсуждаем всё вплоть до моего семейного положения, только не эти гипотетические проблемы?
– Потому что я прекрасно понимаю, что решать мои проблемы вы не собираетесь.
– С чего вы взяли? – возмущённо округлила глаза я. – Я же здесь! Бегу за вами и просто горю желанием узнать все подробности.
– Прям так и горишь? – явно невольно ухмыльнулся он.
– Горю, – с самым честным видом кивнула я.
– А я вот не очень.
– Почему?
– Потому что не понимаю, кого Съеловский пытается обдурить этим финтом. Меня или тебя?
– А что, других вариантов нет? – поморщилась я.
– Почему же? Возможен ещё ответ: «Нас обоих», но он мне нравится ещё меньше.
Меня терзали примерно такие же мысли. Увы, ничего другого и не предполагалось, поэтому пришлось изображать праведное возмущение. Впрочем, оно не произвело на Росвара никакого впечатления:
– Не старайся. На ферму всё равно со мной поедешь. И слушать будешь, и записывать, и что там ещё у вас в таких случаях делать полагается. Мне страховка нужна. А её без вас, дармоедов, не выплатят. Вездеход там.
Росвар мотнул головой на большой цилиндр, в котором от машины были только колёса. По шесть с каждой стороны.
Но очередной признак развитой цивилизации я едва отметила, зацепившись за его оговорку. «Страховка! Страховой аферист – это куда лучше, чем проблемный псих. Хороший шанс показать, что я тоже не грави-доской синт-пайки хлебаю! Фу! К местному языку ещё привыкать и привыкать. А от народной мудрости отвыкать. С поправкой на здешнюю специфику она звучит уж слишком сюрреалистично!»
До вездехода мы дошли в полном молчании. Внутри, несмотря на внушительные габариты, было тесновато. Большую часть пространства занимал грузовой отсек, оставляя пассажирам только короткий огрызок спереди и пару не слишком удобных кресел. Зато система ремней безопасности была тут на зависть Формуле 1.
Росвар не стал ждать, пока я разберусь с путаницей ремней и застёжек, перегнулся через какой-то рычаг и сам застегнул всё что требовалось.
– Вот эту кнопку не трогай, – приказал он. – Это система экстренного катапультирования.
– Зачем?! – опешила я.
– Всякое бывает, – неопределённо пожал плечами он и, скользнув кончиками пальцев по с виду гладкой панели перед собой, завёл мотор.
Мне стало неуютно: «Ну вот и что ты опять творишь, Вика?! Ехать чёрт знает с кем непонятно куда, да ещё примотанной к сиденью как крыса, которую затянуло в упаковочный агрегат и примотало к куску ветчины. С ума сошла! Дались тебе эти допуски, которые, может, всё равно не дадут!»
Я покосилась на спутника. Тот в мою сторону не смотрел, полностью сосредоточившись на дороге. Его пальцы так и летали по гладкой панели, и я сообразила, что там наверняка расположена какая-то управляющая проекция с комма, только в приватном режиме.
– А зачем тут это? – спросила я, заметив, что к нескольким рычагам и педалям Росвар не прикоснулся ни разу.
– Дублирующее механическое управление, – коротко отозвался он, даже не обернувшись.
– Ого, – я попыталась завязать разговор. – Зачем так сложно?
– Всякое бывает, – ответил он и снова умолк.
С одной стороны открывался вид на скальную стену, которая сейчас слилась в серую полосу. С другой – красовалось такое же однотонное небо с сиреневым отливом. Впереди эти плоскости просто сходились в одну точку, даже не намекая, что пейзаж изменится в ближайшую пару часов. Попытка побеседовать провалилась на старте. Оставалось только разглядывать спутника, чем я и занялась.
Ну что тут скажешь? Мужик как мужик. Волосы тёмные, глаза тёмные, кожа и та загорелая до черноты. Именно загорелая, я успела увидеть светлую полосу, когда Росвар потянулся чуть дальше, чем обычно, и рукав комбеза сдвинулся назад. То есть, не на пляжах разлёживал товарищ, а пахал на свежем воздухе долго и вдумчиво. Впрочем, о пляжах я даже не задумывалась. Явно не тот типаж. Зато крупные мозолистые руки, едва заметный шрам на подбородке и ещё один тонкий, розовый, уходящий куда-то за линию волос, подсказывали, что передо мной совсем не неженка.
«Но и неряхой не назовёшь, – вынуждена была признать я. – Кожа чистая, ногти аккуратно подстрижены, траурной каймы под ними не видно. Да и физиономия гладко выбрита, явно с утра хорошенько бритвой поработал. На психа не тянет. У тех с личной гигиеной, в основном, беда. Неужели, правда, страховой аферист?»
Почему-то эта версия отозвалась в груди отголосками неприятия. «А лучше пусть будет психом? – одёрнула я саму себя и, сделав над собой некоторое усилие, перевела взгляд на дорогу впереди. – И вообще, какая тебе разница? Тебе бы в новом мире устроиться поудобнее!»
Ехать пришлось часа три, не меньше. Я не сразу разобралась, где в комме банальные часы, поэтому точнее сказать не могла. Зато нашла настройки запросов и убрала упомянутый начальником «беззвук». Получила ещё одно напутствие Съеловского с пожеланием «с этим громилой не возвращаться в любом случае» и странное послание от синего Решмы, в котором он цитировал какие-то параграфы миграционного законодательства. Цитировал так обрывисто и неудачно, что я даже понять не смогла, подбадривает он меня так или угрожает.
ГЛАВА 4. Ящерка
Горный серпантин сменился перевалом, а точнее, извилистой щелью между острыми скальными уступами, и неожиданно упёрся в сине-зелёное море. Мне потребовалась почти минута, чтобы понять, что дорога не заканчивается, а просто ныряет в кущу пышной местной растительности. Какое-то время вездеход ехал в зеленоватом сумраке, пока, наконец, не выкатился к широкому прозрачному ручью.
– И зачем мы сюда… – начала было я и осеклась, рассмотрев на краю просторной поляны довольно большой дом и ещё какие-то постройки, более приземистые. Неведомый дизайнер так искусно вписал всё это в окружающую среду, что на первый взгляд складывалось впечатление совершенно нетронутого уголка.
– Как красиво, – не сдержалась я.
Росвар бросил в мою сторону недоверчивый взгляд. Но, видимо, что-то подсказало ему, что я говорю искренне, и он чуть заметно улыбнулся:
– Шьерки не любят искусственные условия. Им нужна природа.
– Тебе тоже? – я кивнула на дом, почти невидимый среди лиан и причудливой сине-зелёной листвы, и только потом сообразила, что именно ляпнула.
«Вот как пошлёт тебя сейчас», – мелькнула в голове быстрая мысль. Но Росвар отреагировал на удивление спокойно:
– Мне тоже, – усмехнулся он. – С этого, собственно, всё и началось.
Я вопросительно посмотрела на мужчину: «Всё – это твои проблемы? Или твоя жизнь здесь? Или, может быть, конфликт с Яношем?»
Росвар на мой молчаливый вопрос не ответил. Выбросил наружу увесистый рюкзак, зачем-то тщательно осмотрел пол в машине, скрупулёзно проверил окна и только потом запер двери. Его взгляд расфокусировался. Я уже знала, что так бывает, когда кто-то работает с коммом в приватном режиме, а потому приставать не стала.
На крыше вездехода что-то негромко хлопнуло, и в воздух взметнулось сине-зелёное облако маскировочной сети. Механизм сработал безупречно, машина словно мгновенно обросла листвой, превратившись из творения человека в элемент пейзажа. Но Росвар всё равно обошёл её по кругу, где-то подоткнул, где-то поправил, и только после этого, закинув на плечо рюкзак, мотнул головой в сторону дома:
– Поговорим там? Не знаю, когда там у вас на самом деле обед, но у меня с утра ни крошки во рту не было.
Мой живот громко забурчал, напоминая, что моя «последняя крошка» осталась не только на бешеном расстоянии отсюда, но и, возможно, за пару миллионов лет в прошлом.
– Заодно и поужинаем, – кивнул Росвар.
Он никак не прокомментировал позорные звуки, и я ему была за это благодарна. Меня и без того вдруг начало накрывать осознанием случившегося и более чем мрачных перспектив. То ли начало отпускать успокоительное нуль-транспортировщика, если оно было. То ли до меня, наконец, «дошло». Не знаю. Но я вдруг почувствовала тоску по ипотечной студии, обшарпанному рабочему столу и подначкам Андрея. Не то чтобы я это всё так уж любила. Но оно было насквозь знакомым, понятным и грозило разве что лишней занозой или очередным безвредным ударом по самолюбию. А тут…
Я тряхнула головой, отгоняя пораженческие мысли, и поспешила за Росваром. Он, по крайней мере, обещал ужином накормить.
Дом показался мне странным, и я сильно подозревала, что местные посчитали бы так же. Вот как в одном помещении могут соседствовать навороченный синтезатор пищи и дровяная плита? Климат-контроль с виртуальным управлением и камин? А вот соседствовали! И самое удивительное, что делали это вполне органично. Мне даже понравилось. Ну, почти всё понравилось. Кроме массажного кресла, куда я уселась, не подозревая о дополнительных функциях.
Сижу себе спокойно, никого не трогаю, отдыхаю от треволнений этого безумного дня, даже глаза прикрыла на расслабоне. И вдруг чувствую, что на плечи ложатся уверенные ладони и начинают мягко массировать кожу. Я чуть не замурлыкала от удовольствия, но вовремя спохватилась и, поведя плечами, буркнула:
– Вы что себе позволяете, Росвар?
– Простите? – голос мужчины раздался совсем с другой стороны, и я, наконец, открыла глаза.
Росвар стоял от меня на расстоянии нескольких метров. И в то же время мои плечи кто-то продолжал массировать.
– Ну всё, хватит, – проворчала я, заподозрив, что в дом пробрался Решма и поставил меня в идиотское положение.
– Оно вас не слышит, – сообщил Росвар, поглядывая на меня как-то странно.
– Оно? – переспросила я и скосила взгляд на собственное плечо, которое как раз очень нежно и со знанием дела разминали. – Мама!!!
Мой визг, с которым я выдиралась из нежных объятий десятка розовых щупалец, растущих прямо из спинки кресла, наверное, услышал даже Съеловский.
Больше всего меня взбесило даже не очередное столкновение с инопланетной реальностью, а то, что, пока я пыталась высвободиться, Росвар даже не пошевелился и смотрел на меня как на идиотку!
– Ты что, в самом деле жена Решмы? – спросил он, пока я вертелась на месте, не имея сил избавиться от гадкого ощущения чужих прикосновений на коже.
– Нет! – я так возмутилась, что даже про щупальца забыла. – Не жена! Не невеста! Совершенно свободная и самодостаточная женщина!
– Тогда что ж ты такая дикая, свободная ты наша? – прищурился Росвар.
– Я не дикая!
– Оно и видно, – фыркнул он. – Это – обычное массажное кресло. Такие по всей Республике продаются. Недорого, полезно, удобно и электричества не требует. Организмы, на базе которых их делают, питаются мельчайшими частицами пыли и отмершей кожи. Причём любыми.
– Оно ещё и живое?! – не сдержалась я, передёрнувшись от отвращения.
– И говоришь, что не дикая? Откуда тебя Янош достал такую?
– Со склада вещдоков, – съязвила я.
– Что?! – настал его черёд таращиться.
– А что ты смотришь, как дикий? Склад вещдоков – это такое место, где чего только не валяется. Специфика такая. Это все знают. Ну, кто сталкивался, конечно же.
– Ладно, ладно, извини, – намёк он уловил и вскинул руки в примиряющем жесте. – Просто странновато.
Адреналин слегка схлынул, и я уловила приятный аромат тушёного мяса и ещё чего-то незнакомого, но тоже вкусного. Желудок громко и недовольно заурчал. Росвар было опять усмехнулся, но тут его собственный живот издал такую же руладу. Ему хватило совести слегка смутиться, хотя я, разумеется, ни слова не сказала. Буркнув что-то невнятное, он махнул рукой:
– Пошли ужинать.
Ели мы молча. Что бы я там ни говорила, а к дикарям Росвара явно причислять не стоило. Ножом и непривычной трёхзубой вилкой он орудовал без проблем и даже мимоходом за мной ухаживал. Миску с лепёшками, к которой я потянулась, пододвинул поближе, сладкий вязкий сок в стакан подлил. И всё это получалось у него настолько легко и непринуждённо, что я даже не успевала толком заметить, что мне чего-то не хватает. Но при этом я не видела, чтобы он делал над собой усилие или как-то специально следил за мной.
«Вот что значит хорошее воспитание, – на сытый желудок меня потянуло на философские размышления. – Непривычно как…»
В той, ещё докосмической жизни я привыкла заботиться о себе сама, и такая ненавязчивая, словно сама собой разумеющаяся забота оказалась неожиданно приятной.
«Бывают же мужики на свете, – с долей меланхолии подумала я, из-под ресниц рассматривая чётко очерченные губы и непривычно сиреневые глаза гостеприимного хозяина. – Как в той старой песенке – вот бы мне такого».
Осознав, о чём думаю, я смутилась, а следом и разозлилась: «Ага! Как раз такого мне вдобавок ко всем сегодняшним приключениям и не хватает: красивого, культурного и ненормального! С нормальным-то потерпевшим Янош бы сам разобрался, не стал бы от дармовой уборщицы отказываться!»
Я аккуратно промокнула губы салфеткой и отодвинула тарелку:
– Спасибо, было очень вкусно.
– Не за что, – пожал плечами он. – Всегда приятно поесть в хорошей компании.
Я на мгновенье задумалась, а чем, собственно, моя компания была такой хорошей, но, тут же отбросив досужие размышления, вернулась к деловому тону.
– Давайте всё-таки разбираться, что у вас случилось. Мне ещё обратно ехать…
– А обратно – это обязательно? – поморщился он.
– В каком смысле? – вспыхнула я. На ум тут же пришёл любвеобильный боссарианин. Росвар вроде бы никаких поползновений в этом смысле не делал, но кто их знает, этих инопланетян. – Если вы подразумеваете какие-то неформальные отношения, то…
– Да не в том же смысле! – возмутился Росвар, и я тут же почувствовала себя дурой. – Ехать далеко, а посреди ночи на перевале делать нечего. Переночевала бы тут, комната свободная есть.
– А, вот вы о чём, – я мигом припомнила напутствие начальства и выкрутилась. – Извините. После общения с Решмой уже в холодные дюзы дую.
– Бывает. У боссариан после определённого возраста мозги только в одном направлении работают. Так-то они ничего, понятливые.
– Тогда давайте к делу, – кивнула я. – Что случилось? Где? Когда? В общем, всё по порядку.
Блокнота с ручкой у меня не было, пришлось пользоваться достижениями цивилизации: разворачивать вирт-окно и такую же призрачную клавиатуру. Росвар наблюдал за моими неуверенными манипуляциями с лёгким недоумением, но говорить, к счастью, ничего не стал.
«Ещё один пунктик ему в копилочку, – помимо воли подумала я. – Тактичный. Янош бы уже достал своими плоскими шуточками. Впрочем, не только Янош».
– Итак. Я вас слушаю.
– У меня пропадают шьерки, – Росвар выложил на стол сцепленные в замок большие руки и нахмурился. – Как и почему, не понимаю. Знал бы, вы бы мне не понадобились.
Он скрипнул зубами, а кожа на костяшках побелела от напряжения. Сомнений, почему и кто ему бы не понадобился, не возникало.
– Это противозаконно, – на всякий случай напомнила я.
– Ничего подобного! – вскинулся он. – Это моя земля. Я в своём праве!
Я отвесила себе мысленную оплеуху: «Это у тебя там было противозаконно! А тут только звёзды знают, что законно, а что не очень!»
– На основании одних ничем не подтверждённых подозрений – всё равно противозаконно, – выкрутилась я.
– А шьерков воровать не противозаконно?! – выплюнул он, но на этот раз оспаривать моё мнимое знание законов не стал.
– Давайте всё-таки начнём сначала. Кто пропал, когда, почему вы считаете, что имел место злой умысел?
– Ну, давай начнём, – проворчал он. – Я поставил новый загон ближе к скалам. Почему-то там шьеркам больше нравится. Месяца два никаких проблем не возникало – приходили, уходили, всё как положено. Им понравилось. Но когда они окончательно привыкли к новому месту – началось. Вошли трое и никто не вышел. И шкурок нет. Я решил, что техника сбойнула. Но нет. Через неделю история повторилась. Я насторожился. Несколько дней отсидел там, но всё было тихо. Однако стоило мне уйти, как на следующий день пропала молодая самка.
– Эм-м… То есть, эти животные приходят и уходят по собственной воле? – уточнила я. – Так, может быть, вы просто не заметили, как кто-то из них…
– Не заметил?! – возмутился он. – Вы уж с Яношем из меня дурака не делайте, пожалуйста! Тем более слепого дурака. Я не заметил, сенсоры не заметили, и следов не осталось?! Так не бывает.
– Чего только ни бывает, – вздохнула я, пропустив его возмущение мимо ушей. – Давайте сходим туда и на месте посмотрим.
– Посмотрим? Там могут быть шьерки.
– Мы им помешаем?
– Это вряд ли.
– Тогда пошли, – пожала плечами я. – Так будет куда нагляднее.
– Ну, это да, – он вскинул брови. В его глазах мелькнуло неподдельное уважение, и он едва ли не впервые с момента знакомства обратился ко мне на «вы». – Что ж, давайте посмотрим.
Я заподозрила, что сотворила что-то не то, но отступать было некуда. Пришлось подниматься.
Снаружи уже начинало темнеть, но оказалось, что местная растительность слегка светится, поэтому натыкаться на деревья не приходилось. Росвар повёл меня какими-то едва заметными тропами через заросли, и я в очередной раз испытала его ненавязчивую заботу. Он приподнимал и отводил мешающие плети лиан, поддерживал меня под локоть, а один раз даже спас от позорного падения носом в землю, когда я споткнулась о выступающий из земли корень. И всё это спокойно, без шуточек и подколок. Мне понравилось. Я даже пожалела, что тропа закончилась и перед нами появилось одно из уже знакомых приземистых строений, которые вполне можно было спутать с творением самой природы.
– Там немного темнее,
