Лихо. Только твой. Галина Чередий

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Как же все замечательно стало в моей жизни в последнее время. Наладилось все, устаканилось. Клинику открыла собственную, обросла постоянной клиентурой, доход пошел стабильный, кредиты выплачиваю, копейки не считаю больше. Личная жизнь… да все и с ней хорошо. Именно так, как мне нужно — никаких страстей и страданий, слез в подушку, бесплодных ожиданий и обманутых надежд. Одна тишина, благодать и комфортный покой. Но не зря же говорят, что тридцать — это некий переломный возраст. Ой не зря. Так понесло и переломало, что и нарочно не придумаешь. Клянусь — не поверила бы никому, кто такое рассказал бы…

ГЛАВА 1

    — С кем ты там опять так активно переписываешься? — проворчала я, когда Светка, и не подумав спросить моего согласия, подняла над головой телефон, сняла нас обеих и тут же кому-то отправила фотку.

    Сестра ввалилась ко мне без звонка буквально через пятнадцать минут после того, как я проводила последних посетителей клиники. С бутылкой шампанского в одной руке, пакетом мясной нарезки из ближайшего супермаркета в другой , она осияла меня широченной улыбкой, облобызала, подарила очень стильные и лаконичные серьги с моим любимым аметистом и заявила, что на воскресенье, когда я и планировала отметить свой день рождения, у нее другие фееричные планы.

    — С офигенским парнем, — уточнила Светка в своей излюбленной манере.

    У нее каждый второй офигенский или же суперский, правда недолго. Потом они все быстро становятся всевозможными представителями животного мира, типа: кошак драный, козлина конченый, кобель облезлый или хомяк унылый.

    — С Патриком что ли? — я с трудом подавила желание поморщиться, вспомнив манерно растягивающее слова ухоженно-бородатое нечто с идеально уложенной челкой. Которое к тому же на голубом глазу пыталось мне доказать, что теория эволюции и генетика — полная чушь.

    Сто процентов он тратил в разы больше времени на сборы, подбирая носки к туфлям и карго, укладывая всю эту свою растительность волосок к волоску, чем сама Светка. А уж она и мусор вынести или курьера встретить не выйдет, не приведя себя в полную боевую форму. Вот уж оптимистка в вечном поиске счастья.

    — Пф-ф-ф! Патрик — это уже прошлый век! К тому же он был тупой, достал меня ежевечерними часовыми торчаниями в ванной для ухода за своей рожей и отказывался ходить хоть куда-то гулять днём в солнечную погоду. УФ излучение, видишь ли, слишком быстро состарит его чувствительную кожицу. Задрал! — пренебрежительно отмахнулась сестрица. — Сейчас я с реально суперским парнем замутила.

    — Прошлая неделя, ты хотела сказать, — рассмеялась я и допила свое шампанское. Пора закругляться, завтра три только плановых стерилизации, пятнадцать записей на прием, плюс ещё наверняка случится куча экстренного. Всегда случается.

    — Кстати, у него есть несколько очень перспективных друзей, с которыми они сейчас сидят в спорт баре, — не обратив никакого внимания на мое ехидство, продолжила Светка на своей волне.

    — А имя у этого суперского парня есть? И почему это кстати? — вздохнула, прекрасно понимая, к чему всё идёт. Светкино стремление к счастью не ограничивалось только попытками найти его для себя. Она с завидной регулярностью и мне старалась причинить добро, устроив мою безусловно несчастную на данный момент (на ее взгляд) судьбу. Вот сто пудов и свой визит с шампанским, чтобы подрасслабить меня, и эти “случайные” посиделки в баре она продумала заранее.

    — Потому что ты им понравилась, и с тобой уже жаждут познакомиться.

    — Жаждут? — фыркнула, отметив новое словечко в лексикончике сестры. От нового кавалера что ли подцепила?

    С ней такое частенько случается, и хорошо, если только словами все ограничивается. А то случалось мне ходить с ней к венерологу в качестве моральной поддержки.

    — Ага. Поэтому мы тебя сейчас быстренько переоденем, подкрасим и выведем в люди.

    — Не-а, Светусь. Сейчас ты вызовешь такси и упорхнешь к своему реально суперскому парню недели, а я приберусь тут и пойду к себе наверх. Вытяну ноги в кресле и задрыхну под телек.

    — Да Софка же! У тебя днюха, алле! И между прочим, тебе тридцатка стукнула, а это тот возраст, когда нужно уже как-то активизироваться, а то скоро сиськи обвиснут, рожа и жопа морщинами пойдут, и кому ты тогда уже нужна будешь? Или все ждёшь, что твой прекрасный принц к тебе прям на дом или работу завалится, сходу на колено бухнется и кольцо с булыжником за лям на палец цеплять начнет?

    Я своими чуть хмельными мозгами живо представила эту картинку и зафыркала.

    — Ну а вдруг! Судьба возьмёт и вознаградит меня за терпение и ожидание.

    — Ага, одинокой старостью! — раздражённо огрызнулась Светка, — Других наград для нас у судьбы этой не бывает. Это мужики, знаешь ли, чем старше, тем востребованнее.

    — Ну не знаю. Если он и молодым никому не сгодится, то на стареющего ворчуна-пердуна с эректильной дисфункцией и преждевременной эякуляцией кто позарится?

    — Да кто угодно, балда! Оглянись, бабы готовы за любое непотребство с членом хвататься. А если оно ещё и чуть-чуть со статусом, то глотку рвать могут.

    — Это смотря какие бабы.

    — Нормальные, Софка, нормальные. Те, кто семью хоть какую-то хотят и детей.

    — Я тоже хочу этого однажды. Но не какую-то. А детей, в конце концов, не проблема завести, и не впуская в свою жизнь то самое непотребство с членом, чтобы потом страдать.

    — Дура ты и идеалистка наивная. Так и останешься наедине с телевизором, вибратором и этими кошками и собаками, среди которых нет ни одной твоей.

    — Верно, мне их и по работе хватает. А ещё мне птиц и рептилий тоже носят, — пожала я плечами, не усмотрев ни в чем трагедии. — Почему ты считаешь, что быть одной, но спокойной и в зоне своего комфорта это хуже, чем быть с кем-то, кто нервирует тебя, вносит в твои мысли и жизнь хаос, а то и неприятные переживания?

    Например, лжет, как дышит, пользуется твоим желанием заботиться, живя чисто в свое удовольствие, и изменяет постоянно, как было у наших родителей. До сих пор меня передёргивает, как вспоминаю это мамино покорное “Такая наша женская доля”. И сама ведь чуть такой не стала. Терпела, ждала, верила… Да ну нафиг!

    — Потому что, балда ты такая, само-блин-достаточная, не все эти переживания неприятные. И что ты в старости, кроме этих самых переживаний, вспомнишь? Как котам и кобелям яйца феерично чикала? Или сладострастно прививки колола и понос с запором лечила?

    — Ещё не забудь про эйфорию от удаления опухолей, — рассмеялась я.

    — Ой, все, ты безнадежна! — закатила глаза сестра. — Хочешь быть одна даже в собственную тридцатую днюху — будь. А я сваливаю. Иди целоваться!

    — Ты маме звонила уже? — спросила у меня Светка уже в дверях.

    — Вот черт! — хлопнула я себя ладонью по лбу. — Закрутилась и забыла. Сейчас тебя провожу и позвоню, может ещё пронесёт.

    — Это вряд ли. — посмотрела на меня сестра с сожалением и погладила по плечу. — Наверняка она уже всех подруг обзвонила и нажаловалась на такую-сякую тебя и ты ей больше не дочь. Забей, знаешь ведь как это лечиться.

    Конечно знаю. Путем перевода энной суммы на мамину карту. С сообщением полным раскаяния, что ее непутёвая и неблагодарная дочь посмела не поздравить свою так тяжело страдавшую в родах и бесконечными бессонными ночами мать с моим же днём рождения, который превратил ее дальнейшую жизнь в бесконечное самоотречение и жертвенность. Как-то так у нас заведено.

    Мы вышли на крыльцо моей маленькой клиники, дождались Светкино такси, обнимаясь. Я ей пожелала, чтобы все у нее в этот раз получилось, как она хочет, и помахала вслед.

    Вернувшись внутрь, убрала оставшуюся сырную и мясную нарезку в холодильник, вазу с фруктами поставила на тумбу у лестницы, намереваясь забрать ее наверх, собрала мусор в пакет и вздохнула. Спину ломило, ноги гудели после долгого рабочего дня, так что я ни капли не лукавила перед сестрой — больше всего сейчас мне хотелось сходить в душ и упасть в свое любимое глубокое кресло, вытягивая уставшие конечности, и полностью расслабить мозги. Какие, к чертям, знакомства и общение, где нужно будет насиловать себя, притворяясь милой и заинтересованной!

    Пронзительный звук дверного звонка заставил меня вздрогнуть, а из комнаты с боксами для послеоперационных раздался визгливый лай сегодняшней стерилизованной пациентки мопсихи.

    — Не-е-ет! Померла я уже! — протянула страдальчески, но к дверям все же поплелась.

    Многие владельцы моих пациентов из ближайшего жилищного комплекса знали, что я живу прямо в клинике, так что, бывало, что прибегали без звонка в любое время суток.

    — Какого черта… — пробормотала, увидев сквозь стеклянную дверь, что на крыльце темнота. Только что же, когда Светку провожала, светильник был в порядке.

    На крыльце смутно угадывался чей-то темный силуэт, и я приоткрыла дверь только на длину цепочки. Мало ли, может, нарик какой-нибудь явился в надежде, что у меня есть чем поживиться.

    — Вы по како… — только начала, но меня прервал грубый голос, больше похожий на рык.

    — Доктор ты?

    — Что? — аж растерялась я.

    — Доктор, спрашиваю?

    — Да. Ветери…

    Удар в дверное полотно был таким мощным, что я рухнула на спину, получив им по лицу, и цепочка тут же жалобно тренькнула, выдранная с корнем. Закричать не успела — меня грубо вздернули на ноги. Попыталась ударить, лягнуть, вырываясь, но агрессор развернул меня к стене, заламывая руки, и навалился, буквально размазывая под собой, и запястья обожгло болью. Их зафиксировали чем-то похожим на пластиковую стяжку.

    — Помогите! — заорала уже я и снова попыталась лягнуть нападавшего.

    — Кончай! — хрипло рыкнул он и натянул мне что-то на голову.

    В следующую секунду мои ноги потеряли опору, в живот упёрлось твердое плечо, на которое меня бесцеремонно вскинули и куда-то понесли. Снова хотела закричать, но рот и нос при резком вдохе залепило, а тем временем меня куда-то усадили, захлопали двери, и меня вжало в сидение, когда авто, куда меня и сунули, сорвалось с визгом с места.

ГЛАВА 2

Пакет, эти сволочи натянули мне на голову пакет, в котором стремительно становилось тяжело дышать. Из пострадавшего от удара дверью носа текло, отчего целлофан прилипал все больше.

    — Снимите пакет, иначе я сейчас задохнусь, — сказала тому, кто сидел рядом и подпирал меня плечом, минут через пять пути.

    — Потерпишь, — ответил мужской голос, но не тот, что слышала раньше.

    — Не потерплю. Дышать уже почти нечем, — упрямо возразила я.

    Насчёт того, как больно было стянутым за спиной рукам и неудобно из-за этого сидеть в раскачивающейся на ухабах машине, пока промолчала.

    — Этим завяжи! — последовал приказ уже от того, кто на меня напал, и через мгновение что-то упало на мои колени.

    Рядом досадливо выдохнули, пакет сдернули, но тут же обзор перекрыло нечто мягкое, явно трикотажное, от которого пахло тем, кто его только что носил. Потом, парфюмом, явно не из дешёвых, и чем-то тревожно мускусным. Почему-то сердце заколотилось ещё сильнее прежнего, как будто уровень угрозы из-за этого аромата начал ощущаться в разы острее, хотя и так куда уж больше.

    — Что вам от меня нужно? — спросила ещё через минуту.

    Но вместо ответа в салоне оглушительно, до хрипа в колонках, загремел рок, отчего я вжала голову в плечи. Мысли хаотично метались, хоть разум и отмечал как-то отстраненно, что почему-то паники настоящей нет. Может потому, что ну не знала я за собой ничего такого, вины какой-либо, за что со мной могли бы обращаться подобным образом. Хотя, с другой стороны, это и пугало, раз факт подобного обращения налицо. Успокаивают немного только эти усилия с завязыванием мне глаз, ведь если бы сразу меня приговорили, то зачем утруждаться. Но вот за что, за что?

    К счастью, дорога не затянулась, хоть руки и успели изрядно онеметь. Орущий дурниной рок никто выключать не стал, просто авто затормозило, сидевший рядом со мной человек выскочил из салона и сразу же потащили меня наружу. Была середина весны, но ночи стоят все равно ещё прохладные, а у меня под халатом была только тонкая футболка и хэбэшные удобные штаны, так что мигом пробрало, хорошо хоть кроксы не на босу ногу.

    — Шагай быстрее! — меня так сильно дёрнули за локоть, что вырвался вскрик.

    — Аккуратнее! — рыкнул мой захватчик своему подручному. — Она нам целая пока нужна.

    “Целая нужна” радует, а вот “пока” — пугает.

    Судя по ощущениям, грунт под ногами был ровным и твердым, а сквозь ткань на лице стал проникать яркий свет.

    — Ступеньки! — предупредил практически у самого моего уха грубый голос захватчика, вынудив чуть шарахнуться и таки споткнуться. Пальцы, больше похожие на пруты арматуры, обхватили мой локоть, придержав и причинив новую боль одновременно.

    Пахнуло теплом, чем-то мягко-цветочным, корицей и ванилином, и позади хлопнула дверь. Повели сначала прямо, потом налево, опять по ступенькам, но уже вниз, ещё вперёд и новый поворот направо. И наконец мы остановились. В нос ударил густой запах медикаментов и крови, а с моего лица наконец сняли повязку. Яркий свет, отражающийся во множестве стеклянных и гладких стальных поверхностях, вынудил прищуриться, привыкая. Запястья обожгло болью, и тут же и мои руки стали свободными.

    — Не стой! — настойчиво, но не сильно пихнул меня в спину мой конвоир. — Лечи их давай!

    Я проморгалась, двигая плечами и вертя кистями, чтобы вернуть подвижность, и брови мои поползли вверх в изумлении. В помещении, что было оборудовано как самый настоящий полноценный мед кабинет, кроме меня и захватчика была только хрупкая девушка блондинка в буквально залитых кровью и местами прорванных камуфляжной футболке и штанах. Она сидела на высоком круглом табурете для процедурных у стального хирургического стола, оглаживая окровавленной рукой по густой шерсти просто исполинских размеров собаку, что там лежала на боку, свесив огромные когтистые лапы. Животное дышало с болезненным посвистом, а судя по багровой луже, что натекла под стол, кровопотеря у него была чудовищная. Под “ лечи их”, очевидно, и подразумевалось оказание помощи этим двоим.

    — Я ветеринар, — обернулась к своему конвоиру, разумно предположив, что он требует в первую очередь помощи для девушки, это ведь логично.

    Пришлось слегка запрокинуть голову, потому что мой захватчик оказался тем ещё дылдой. Толком рассмотреть не успела, натолкнулась на какой-то дико-гневный взгляд, полыхнувший из под упавших ему на лицо прядей длинной челки.

    — Вот и заштопай его первым! — приказала блондинка низковатым, с отчетливой хрипотцой голосом, вынуждая резко обернуться к ней.

    — Херни не городи! — рявкнул тоном человека, не терпящего никаких возражений захватчик-каланча. — Если он в себя придет, когда она в тебе ковыряться станет, то мы его всей толпой не угомоним. Слышь, ты, докторица, чини давай девушку, не стой на хрен!

    И он снова настойчиво пихнул меня в поясницу.

    — Вы что, не в своем уме? — резко развернулась я к нему. — Я — ветврач! Я не имею права лечить людей и не стану ни за что этого делать. Это преступление! Вызывайте Скорую!

    — А так будешь? — холодное твердое дуло ткнулось в мой висок.

    — Ты чего творишь, Лихо! — дернулась со своего места девушка и тут же со стоном рухнула назад. — Почему у нее кровь вообще?

    — Я сказал лечи кого велено! — проигнорировал девушку бешеный громила, наклоняясь к моему лицу и вжимая ствол в кожу сильнее. — Сделаешь все путем — заплачу вдесятеро против обычной твоей таксы.

    — Какой ещё, к чертям, таксы? Я никогда ничего подобного не делала и знать не знаю, сколько за подобное даже платят.

    — А ты не боись, докторица, сумма тебе понравится. Но только если результат твоей работы понравится мне. А упрешься или накосячишь — уж извиняй, порешаю тебя тут.

    — Лихо, долбанат, прекрати сейчас же! Пугая, ты не помогаешь! — снова вмешалась девушка и застонала.

    — А это смотря как пугать, — ответил он ей, продолжая сжигать глазами меня. — Ну!

    А со мной вдруг приключилась странная вещь — весь мой страх испарился.

    — Не понукай, придурок! — рявкнула дылде и решительно отпихнула его запястье с оружием от своей головы. — Мне ни ваши деньги нафиг не сдались, ни статья уголовная! Сказала — не буду и точка.

    — Да я тебя нах… — зароколал он, но его перекрыл голос блондинки.

    — Помогите нам, умоляю! Простите за такое обращение с вами, но мы не можем обратиться за официальной медициной. Обещаю, вам ничего не угрожает, не слушайте этого… — собравшись с силами, она с трудом встала и, по-прежнему не убирая руки с туши своей псины, шагнула в мою сторону.

    Ее колени тут же подломились, и она стала оседать. Импульс был безотчетным и моментальным, я рванулась к ней, чтобы не дать упасть и разбить себе ещё и голову, и мы с каланчей столкнулись лбами, потому что он кинулся вперёд за тем же.

    Он вскинул голову, оскалился совсем не по-человечески, а я внезапно отзеркалила эту его гримасу.

    — Ты не успокоишься, пока мне реально сотрясение мозга не устроишь?

    — Было бы что сотрясать, — огрызнулся он и, легко пихнув меня плечом, вернул блонди на стул.

    — Учти, если что не так будет, то виноват ты, а не я. Мало того, что у меня нужных знаний нет, так ещё и покалечил меня и руки связывал, — заявила ему, внутренне смиряясь с неизбежностью как-то действовать. — Где инструменты, медикаменты и перевязочные материалы?

    — А я откуда это, на хрен, знаю?! — снова огрызнулся, но куда более спокойнее грубиян.

    — Я знаю. Все покажу, — слабо откликнулась девушка.

ГЛАВА 3

— Посторонние должны немедленно покинуть помещение, — велела, тщательно намыливая руки.

    — Да хрен там! — тут же набычился дылда.

    — Нельзя, — поддержала его и девушка. — Иначе мы не сможем гарантировать вам безопасность.

    — Это полное нарушение стерильности. И кто мне тут может угрожать? Вы едва стоите на ногах, а ваше животное вряд ли сможет мне навредить, судя по его травмам и кровопотере. Честно сказать, даже бегло взглянув, я не думаю, что смогу ему помочь.

    — Умрет он, сдохнешь и ты! — тут же ожидаемо среагировал мой похититель.

    — Да кончай ты, Лихо! — одернула его девушка. — Пожалуйста, разберитесь скорее со мной, и я вам помогу с моим… псом. Он очень живучий, честно.

    Я натянула перчатки и окинула беглым взглядом медикаменты.

    — А где у вас препараты хотя бы для местной анестезии?

    — Они не нужны.

   Я в изумлении обернулась к девушке.

    — В смысле?

    — В прямом. Делайте все так, я потерплю, не впервой. Вам всего лишь нужно извлечь пули. И не бойтесь резать, если будет нужно.

    Потерпит? Пули? Серьезно? Да кто они вообще такие-то? Какие-нибудь грабители банков, скрывающиеся от правосудия? Или вовсе киллеры наемные? Но сейчас вроде уже не те времена, когда целые расстрельные команды наемников гастролировали по стране, устраняя каждого, за чью смерть достаточно заплатят. Во что я влипла?

    Отбросив размышления, взялась за дело. Срезав с девушки футболку, действительно обнаружила два пулевых несквозных ранения. В плечо и чуть ниже ключицы, на удивление, оба без признаков раздробления костей, что крайне удивительно, но при этом окружающие ткани были очень сильно воспалены, что смущало.

    — Как давно вас ранили?

    — Меньше часа назад.

    Ну да, по степени интенсивности кровотечения было похоже, но почему же выглядит все так? Какая-то химия была на пулях, что вызвала такую стремительную отечность и воспаление? Не видела бы рану, подумала бы, что ожог.

    Ещё удивительнее оказалось то, что первая же извлеченная мною пуля оказалась сильно расплющенной, как если бы попала в каменную стену, а не человеческое тело. Ну или же серебристый металл, из которого ее отлили, был очень мягким. Я до сих пор сталкивалась лишь с ранениями из мелкашки, даже повреждений из охотничьих дробовиков не попадалось, так что рана после извлечения, да ещё на теле хрупкой девушки, человека в принципе, почудилась просто чудовищной. Даже замутило слегка. Но быстро собралась и продолжила. Ещё одна пуля, уже в бедре, чудом не попавшая в артерию, вообще каким-то образом разломилась на осколки и мне пришлось долго ковыряться, извлекая их все.

    — Все-все! — неожиданно рявкнула блондинка, как только я извлекла очередной осколок, и резко выдохнула с явным облегчением, хотя ей сейчас должно быть больно просто адски. — Со мной закончили.

    — Но я не уверена, что извлекла все оско…

    — Я уверена. Помогайте ему.

    Она и до этого переносила все удивительно стойко, а сейчас и вовсе оживилась, и даже как будто бледность болезненная с лица сходить стала.

    Я хотела возразить, раны ведь требуется промыть, зашить, наложить повязки, но она решительно оттолкнула меня к столу с псом, а сама соскочила с табурета и бодро поковыляла, встав напротив меня и обхватив морду животного ладонями.

    — Вы все тут чокнутые, — пробормотала я, приступая к осмотру псины. — Я отказываюсь нести ответственность за любые последствия, ясно?

ГЛАВА 4

— Ясно-ясно, — закивала блондинка. — Пожалуйста, скорее.

    У собаки, породы которой я не определила сходу, оказалась та же проблема, что и у девушки — четыре пули, плюс огромные поверхностные рваные раны, будто бедолагу целый тигр трепал. Крови он потерял очень много, дышал тяжело, но ровно. А мне осознание, что работаю уже с привычным, а не совершаю преступление, придало сил и сосредоточения.

    В теле животного все пули оказались разрушенными, причем раскололись на гораздо более мелкие осколки, чем в первом случае. Но при этом вошли они совсем неглубоко, видимо, расстояние было гораздо больше при выстреле или типа того, я не великий знаток таких вещей.

    Я как раз перешла уже к последнему ранению в правой задней лапе, когда пёс впервые завозился на столе.

    — Тш-ш-ш! — девушка резко подалась к нему, склоняясь к самой окровавленной морде. — Тише, малыш мой, уже скоро, скоро, потерпи ещё чуть-чуть.

    — Осторожнее! — предостерегла ее я. — У животного шоковое состояние от боли и потери крови. Даже если он никогда не тронул бы вас в нормальном состоянии, то сейчас может просто не узнать.

    — Об этом не волнуйтесь, — беспечно ответила блондинка. — Просто закончите поскорее.

    Я пожала плечами и продолжила извлекать осколки. Если ей не страшно обзавестись шрамами во все лицо, то мне какое дело.

    Последний осколок звякнул, брошенный в кювету, и я выдохнула, поведя задеревеневшей шеей и плечами.

    — Похоже все, только зашить оста…

    Пёс резко вскинул мощную башку, мотнул ею и задел плечо блондинки, отчего она болезненно вскрикнула. Жуткий рык, грохот опрокинутого стола, удар в грудь, от которого пресеклось мое дыхание и потемнело в глазах, я упала на спину, огромная тяжесть навалилась сверху. В следующее мгновение тяжесть пропала, и прежде чем я смогла перевести дух и проморгаться, меня рывком поставили на ноги, и оказалось, что в помещении ни блондинки, ни ее пса уже нет. Только я и хам дылда.

    — Извините! — донёсся голос девушки от дверей, но ее саму я уже не увидела. — Спасибо вам огромное.

    — Цела? — спросил мой похититель, впиваясь пристальным взглядом в мое лицо.

    Я быстро оценила свое состояние, но особого ущерба здоровью не ощутила. Всего лишь на спину упала, потому что псина громадная терпеть устала и взбрыкнула. Хотя я думала, что в подобном состоянии это уже невозможно, откуда силы только взялись? Впрочем, животные могут удивлять, а в смысле травм мне от котов часто куда как больше прилетало, ничего экстраординарного.

    — Нет, конечно. Ты мне практически нос сломал, забыл уже? — напомнила я своему похитителю.

    — До свадьбы заживёт, — огрызнулся он и приказал. — Пойдем!

    — Что значит пойдем?! — возмутилась я. — Верните немедленно и девушку, и собаку, я же не закончила с обработкой ран. Нельзя оставлять все так!

    — Не хипишуй, докторица. Если чё не так, за пару дней узнаем, и ещё их посмотришь. А пока посидишь, отдохнешь…

    — Где посижу?

    — В подвале у нас. Не боись, там тепло и диван есть с телевизором.

    — Да какой к черту диван! — не выдержав, взорвалась уже я. — Вы меня из клиники утащили, дверь выломали. А у меня там мало того, что животные после операций в боксах без присмотра, так ещё и куча ценных инструментов и оборудования, за которые мне кредиты банку ещё три года выплачивать. И препаратов дорогих уйма. Немедленно везите меня обратно!

    — Закончила выступление? — издевательски спросил дылда. — Ну а теперь давай, шуруй ножками.

    — Никуда я не пойду! Мне нужно домой.

    — Да отвезу. Но позже. Как увижу, что все норм с нашими, так и отвезу.

    — Не подходит. Немедленно. А если что — привозите в клинику. Так и быть, я помогу, чем смогу, если что.

    Громила заржал, зло и презрительно.

    — А-а-ага, мы же тут все лохи вчерашние. Чтобы ты нас сразу ментам и сдала?

    — Нафига мне это делать, идиот! Я из-за тебя и так уже под статью залетела. Сдавать вас и самой прицепом идти?

    — Лихо! — окликнул голос блондинки откуда-то издалека. — Сюда иди.

    Дылда зыркнул на меня зло напоследок и стремительно вышел из комнаты, не забыв шарахнуть дверью. Я же стала стягивать перчатки и вдруг заметила, что левая повреждена в районе основания большого пальца. Под перчаткой обнаружилась ранка, даже прокол. Маленький, но глубокий по ощущениям. Очевидно, я умудрилась сама напороться на клык пса в момент падения. Надеюсь, он у них хоть от бешенства привит. Быстро вымыла руки и обработала ранку, которая сразу перестала кровить.

    Дылда вернулся минут через десять, в течении которых из-за двери до меня доносились приглушённые голоса, обладатели которой явно жарко спорили.

    — Повернулась! — рявкнул громила, который выглядел изрядно взбешенным. Интересно, это его базовое состояние?

    Глаза он мне снова завязал чем-то тем самым трикотажным.

    — Попробуешь снять — руки тоже свяжу. Поняла? — рыкнул он.

    — Поняла.

    — Шагай, значит, раз поняла, — последовал новый приказ, а его пальцы опять прихватили меня за локоть. На этот раз чуть мягче, ровно настолько, чтобы не вырваться, но боли не причиняя.

    Мы проделали обратный путь, и меня опять ещё сильнее пробрало уличной прохладой.

    — Я сам ее отвезу! — сказал Лихо кому-то мне невидимому, и ему что-то проворчали в ответ.

    Скрипнула дверца, широкая ладонь легла мне на макушку, вынуждая согнуться, чтобы не удариться головой, и я очутилась на сидении, на этот раз кожаном, по ощущениям.

    Хлопнула вторая дверь, рядом заскрипела кожа, завелся движок, очень мощный, если судить по глубокому раскатистому звуку, и меня резко вжало в спинку, как только тронулись. И почти сразу сиденье подо мной начало нагреваться, а в лицо подуло теплым воздухом.

    Поездка закончилась быстрее, чем в прошлый раз, или просто сидеть было комфортнее. Дылда ни о чем со мной не говорил до самой остановки, только сопел. Однако мне то и дело чудилось, что чувствую его тяжёлый взгляд на своем лице.

    — Короче так, — проворчал он, уже вытащив меня из салона, — к ментам не суйся. А то ведь я и вернуться могу запросто, если что.

    Неожиданно я ощутила его ладонь на своей ягодице, и он резко прижал меня всем телом к себе. Задохнулась от возмущения, попытавшись оттолкнуть, но это было бесполезно.

    — Да не рыпайся, — выдохнул мерзавец мне в макушку, и я почувствовала вторую руку у своего другого бока. — Толку то уже…

    Захват исчез так быстро, что я и крикнуть ничего не успела. Хлопнула дверца, взревел двигатель, и вот уже я стою одна, а левый карман халата что-то заметно оттягивает.

    Резко сдернула ткань, оказавшуюся кашемировым шарфом, и огляделась, обнаруживая себя у крыльца своей клиники.

    Задние габариты тачки хама похитителя моргнули в конце квартала и скрылись за поворотом. Я ещё секунд тридцать стояла, осознавая, что же такое со мной случилось, и это понимание прямо-таки размазало меня усталостью по асфальту. Шаркая ногами, как старушенция, поднялась на крыльцо и вошла в предбанник. Стекло на двери треснуло, цепочка вырвана, но сама дверь устояла и замки оказались целы. Заперлась, прошла на кухню и только тогда сунула руку в карман, вытаскивая пачку купюр, перетянутых жёлтой резинкой.

    — Ого, — сказала и даже присвистнула. — Надо же как хорошо за всякий криминал платят. Но лучше ну его нафиг. Дверь чинить, синяки завтра набегут под глаза, и нос опухнет. Не-а, не стоит оно того, София, не стоит.

ГЛАВА 5

Спала я как убитая, никакой тебе тревожной бессонницы, кошмаров или прочих последствий после случившегося однозначно чрезвычайного для меня происшествия. Разбудил звук сообщения, пришедшего на телефон. Разлепив один глаз, я сощурилась на экран, читая. Отмена плановой кастрации сиба ину, что была назначена на девять утра.

    “Я очень извиняюсь, София, но муж категорически против. Грозит разводом” писала владелица рыжего домашнего террориста.

    — Оспадя-я-я, вечно мужики истерят, будто это их бесценные тестикулы должны отчикать. — знаю о чем говорю, ситуация ведь повторяющаяся с незавидной регулярностью. — Хорошо, что хоть предупредили, а не пропали молча. Но плохо, что сделали это за полчаса до будильника. Всю ночь они что ли не спали, решая резать или нет?

    Висело и ещё одно непрочитанное сообщение и я скривилась, тыкнув в значок, прекрасно зная, что там будет. Угадала, к сожалению.

    Абонент Мамуля: “Так тяжело осознавать в мои года, что родная любимая дочь с такой лёгкостью отказалась от меня. Понимаю, что все мы нужны только тогда, когда молоды, здоровы и приносим пользу. А стоит постареть и стать немощной и ты никому становишься не нужна. Мне так горько, но не кончать же жизнь самоубийством, буду как-то жить дальше со своей болью…”

    И так далее в том же духе. Длиннющая простынь душераздирающего содержания, если не знать, что мама моя ещё молодым фору в сто очков даст по здоровью, а при личной встрече никогда не дослушивала даже первую мою фразу в ответ на свое равнодушно-дежурное “ну и как твои дела?”. Перебивала на полуслове, заводя рассказ о себе любимой с неизбежным переходом к тому, что вот у Натальи Сергеевны-Людмилы Георгевны-Лидии Степановны дети — настоящее золото, по три раза в год мать отправляют по месяцу в санаториях отдыхать и целебные процедуры получать. Мне чего-то сразу кощунственно думалось, что все эти упоминаемые всуе дамы так достали родных, что в санатории их отправляли, чтобы пожить спокойно. Спасибо хоть о внуках родительница песню не заводила, потому как, она “и так свою жизнь и здоровье на нас со Светкой положила”. А мы же, два недоразумения и неудачницы безрукие, если и родим, то всенепременно детей на нее взвалим. Признаюсь, что во времена бунтарского пубертата я как-то заявила маме, что лучше с внебрачным ребенком жить пойду под мост на выезде из города с бомжами и цыганами, но ей точно своего “ублюдка” не принесу. С годами стало стыдно, но чисто за несдержанность, а не за сам общий смысл, потому что мое мнение в данном вопросе не поменялось. Если уж у меня и будет ребенок ( к чему до сих пор вот вообще не готова), то это будет исключительно моя забота, без вариантов. Да Бог с ним пока!

    Дочитывать до конца сообщение я не стала, отвечать тоже. Зашла в онлайн-банк, перевела денежку, впервые в жизни забив на извинения. Достало, блин, все что-то и башка трещит.

    Будильник и оповещения на телефоне заранее отключила, глаза закрыла, решив, что, в конце концов, вообще-то пострадала, утро субботы, которая у нормальных людей выходной, и имею право поспать чуть дольше обычного, тем более, что отмена. Но куда там, мочевой, сволочь такая, стал настойчиво требовать посещения санузла. Вот мало мне внешних раздражителей, так ещё с собственным организмом ни грамма консенсуса.

    Горестно вздохнув, я отбросила одеяло, собираясь встать и тут же охнула. А спиной то я вчера не слабо приложилась об пол, да ещё два раза подряд. Кряхтя и охая, встала и поплелась в туалет, щупая где болит на ходу, а потом и в ванну.

    — Да-а-а ужжж… — прокомментировала собственное отражение в зеркале, крутясь и пытаясь получше рассмотреть спину. — Загляденье просто.

    Обе лопатки — сплошной синяк. На переносице ссадина маленькая, но сама она распухла очень заметно, прямо втрое, губа нижняя почему-то треснула, хотя не помню в какой момент она могла пострадать, под обоими глазами синяки. И никакого тебе варианта за темными очками спрятаться. Не буду же я в них прием вести или вовсе оперировать. А с другой стороны, не пофиг ли, что обо мне подумают незнакомые люди.

    Приняв душ и одевшись, я все же постаралась свести репутационный ущерб к минимуму. Порывшись в косметичке, с досадой обнаружила, что мой качественный консилер, что все нормально бы перекрыл, кончился. Очень вовремя. Набежавшие под оба глаза фингалы и переносицу тщательно замазала тональником, но вот с тем, что сам нос распух сделать ничего невозможно. Да и синяки полностью скрыть не удалось, просвечивали немного сквозь слой косметики, а мазать гуще — ещё течь начнет.

    Выглянула на улицу, отпирая дверь и поежилась. Резко похолодало, небо затянуло сплошной свинцовой пеленой и сыпал мелкий, но противный дождь, который явно зарядил на весь день. Вот тебе и весна.

    Первым принесли сегодня очень толстого рыжего котяру на плановый осмотр. Его хозяйка — Клара Федоровна, сухонькая бабулька очень интеллигентного облика, похоже никогда не покидавшая квартиру без одной из своих причудливых шляпок. Я каждый раз удивлялась, как она умудряется дотащить это жирное туловище, с ряхой шире ее лица, в сумке-переноске на прием. У самой же ручки, как палочки, а веса в котожиробасе — девять кило с копейками, как показало очередное взвешивание.

    По завершению осмотра традиционно уже выдала рекомендацию ограничить рацион рыжего нахала и выслушала причитания, что сделать это нет никаких человеческих сил, ведь он так смотрит, так смотрит, кусок самой в рот не лезет. Ага, в это верю, зато коту вон все лезет, что хозяйке не пошло.

    Уже в дверях, когда провожала своих первых посетителей, Клара Федоровна очень аккуратно тронула меня за рукав халата.

    — София, деточка, я знаю, что давать советы, о которых тебя не просят чрезвычайно бестактно, но вы же нам уже не совсем чужая. Позвольте вам сказать, что насилие никогда не имеет свойства сходить на нет, если его прощать. Только усугубляется.

    — Что? О, нет, это не то, о чем вы подумали! — помотала я головой, все же смущаясь. — Это чисто производственная травма. Не все мои пациенты такие мирные, как ваш Бумбараш.

    — Ох, правда? — пожилая женщина так откровенно смутилась, что мне неловко стало даже. — Тогда прошу меня извинить тысячекратно, София! Берегите себя, деточка, берегите всенепременно! Вы ведь тут остаётесь совсем одна по ночам? Только не подумайте, Бога ради, что я опять сую нос в чужую личную жизнь! Вы такая хорошая девушка, наверняка же у вас есть прекрасный молодой человек, который способен защитить вас.

    — Клара Федоровна, я сама достаточно осторожна, не стоит переживать. — ага, вчера сильно мне помогла осторожность.

    — Ай-яй-яй, все же одна живете. — покачала головой старушка. — Будьте осторожны, Софиюшка, у нас в округе что-то неспокойно стало.

    — Неужели?

    — Да-да-да. У меня подруга-ровесница в семьдесят восьмом доме живет тут неподалеку, но вы ее не знаете, она живность любую смолоду не любит. Вот вроде и человек хороший, добрый, отзывчивый, а как в гости зайдет, так все ей Бумбарашик то воняет, то шерсть с него летит, то голос у него… О чем это я? А! Так вот, у Валентины, подруги этой, внук — местный участковый.

    — Сергей Кравцов. — кивнула я, — Он несколько раз приходил ко мне.

    Внук, в отличии от своей бабули, животных любил. Они с его милой стеснительной девушкой Катей взяли травмированного пса из приюта и подобрали на улице котенка, так что, тоже регулярно посещали мою клинику.

    — Да-да-да, Серёженька. Очень хороший мальчик. Вежливый, воспитанный, не курит, не пьет, всегда здоровается, на дачу Валентину возит, по магазинам, пакеты носит, лекарства… О чем я? Ах, да! Серёженька рассказал Валентине, что прошлым вечером в районе гаражного кооператива тут неподалеку страшная стрельба была, представляете! Сначала люди подумали, что фейерверк кто-то запустил, а потом бегать кто-то стал, кричать прямо страшно, даже говорят, вроде звери какие-то ревели, Господи прости! Мужики, что в гаражах тех все это услышали, наружу соваться испугались, вызвали полицию. А когда приехали, стали искать, никого не нашли, представляете? Лужи крови нашли, пули в стенах, следы волочения всякие и ничего больше. И только утром уже на пустыре на окраине машина какая-то загорелась. Пожарные приехали, потушили, а там трупы, представляете? Ужас просто!

    — Ужас. — согласилась я.

    И я знаю, кажется, куда этот ужас потом откочевал из тех гаражей. Ну не то, чтобы знаю прямо точно территориально, и на все сто процентов(мало ли совпало и в одну ночь еще где стреляли), но в общих чертах. Вот и кто они всё-таки такие? Что и с кем не поделили, если вот такую бойню в стиле лихих девяностых устроили?

    От мыслей этих меня отвлекла целая компания зоозащитниц, ввалившихся в клинику с десятком коробок и переносок, в которых они притащили аж пятнадцать истощенных и грязных кошек разных возрастов. Коммунальщики пытались своеобразно решить проблему с бродячими животными на своей территории — просто наглухо заварили все подвальные окна, не потрудившись для начала хотя бы выгнать из подвалов кошек. Пускать зоозащитниц туда они почему-то уперто отказались через двери, в итоге решительно настроенные дамы раздобыли инструмент и тупо вскрыли дверь самовольно. Само собой, был страшный скандал, даже до мордобоя дошло, но коммунальщики и наряд росгвардии не выстояли против разгневанных и малость навеселе для храбрости пяти дам, дрогнули и дали им убраться восвояси вместе с выжившими после недельного заключения кошками, пригрозив протоколами вслед.

    В клинике на несколько часов стало очень шумно, людно, а чтобы выветрить запах, после того, как гомонящая и истошно мяукающая компания покинула помещение, пришлось настежь открыть все окна, дверь и протереть по быстрому пол и все поверхности в приемной и процедурной.

    Уже после обеда пришла семейная пара с кошкой канадского сфинкса, тоже из моих постоянных клиентов. Я как раз сходила умылась, потому что реально употела от всей суеты, забив уже на маскировку. Глянув мне в лицо, женщина жалостливо нахмурились, зыркнув косо на супруга, который, наоборот, почти в открытую злорадно ухмыльнулся. Была у меня с этой парой, точнее с их кошкой, история одна, после которой этот тип не испытывал ко мне добрых чувств. Хотя совершенно незаслуженно, ведь косяк был целиком и полностью его собственный.

    Около полугода назад он сам примчался с кошкой под мышкой ко мне в клинику и потребовал оказать помощь. Мол, эта чертова скотина похоже решила подохнуть, а она страшно дорога его жене, что как раз укатила в отпуск и должна вот-вот вернуться. И если я срочно кошку не спасу, то ему грозит секир башка натуральная. Случай оказался и правда серьезным, полная закупорка кишечника инородным предметом, без операции не обошлось и животное я оставила у себя для наблюдения за состоянием и прокапать. Забирать кошку в клинику прибыла уже сама супруга. Строгая дама в мехах и сверкающих каменьях стала требовать у меня отчёта по всем пунктам и самых подробных рекомендаций, как впредь не допустить повторения. Может игрушки виноваты или какая-то мелочевка в доме? Корма дорогие вдруг сменить надо? На что я ей крайне вежливо, но честно посоветовала исключить возможность доступа животного к использованным средствам контрацепции, они же презервативы обыкновенные. Мария, так звали даму, изменилась в лице и застыла на пол минутки, а потом на нее сразу стало страшно смотреть. Страшно за ее супруга.

    — Вы абсолютно уверены, что это были именно они? — ледяным тоном спросила она. — Мы с мужем пытаемся как раз завести ребенка, так что, даже в доме не держим.

    — Я сохранила все, чтобы не быть голословной. — я направилась к рабочему морозильнику, но Мария остановила меня решительным жестом.

    Кошку она попросила ещё сутки подержать и умчалась, а на следующий день забирать животное приехали оба супруга. И физиономия незадачливого гуляки тогда выглядела куда как живописнее моего нынешнего состояния, а зыркать он стал на меня кровожадненько. Я думала после такого больше не увижу их, но нет, стали постоянными клиентами. Мне кажется, Мария таким макаром припоминала муженьку каждый раз о его попадалове.

    К вечеру дождь усилился, случились ещё две отмены приема, а одни записанные не пришли просто молча. Я убрала в приемной и кабинете, выключила верхний свет, оставив только бледную подсветку, чтобы не натыкаться на мебель. Пошла на кухню, соображая чего бы не слишком замороченного сварганить по быстрому на ужин. Вытащила из морозилки пакет овощей, поставила на плиту сковородку и тут звякнул колокольчик, оповещая о новом визите.

    — Да блин! — выдохнула я, зашвырнула овощи обратно, крутанула регулятор на плитке, пошла встречать нового посетителя и буквально влетела лицом в огромный букет из темно-красных роз.

    — С днём рождения, девочка моя. — бархатисто пророкотал мужской голос, который я не слышала больше двух лет и очень бы хотела, чтобы так и оставалось.

ГЛАВА 6

— Что в фразе “ не хочу видеть тебя больше никогда” показалось тебе непонятным, Чазов? — спросила, подняв взгляд от цветов к лицу бывшего и невольно попятившись.

    — Здравствуй, Софи. — с нажимом произнес Павел, выступая из полумрака прихожей в приемную. Он это всегда умел и любил — навязывать нужную ему манеру и тон общения.

    Я припомнила, что в сердцах когда-то желала, чтобы он сдох, сквозь землю провалился и тому подобное. Сейчас та острая злость и обида прошли, но все же лицемерно-вежливо желать ему здравия или изображать радость приветствия не хотела категорически, так что только молча изогнула и приподняла левую бровь.

    — Никогда — это слишком долгий срок без тебя. — а вот с лицемерием у Пашеньки проблем никогда не было. Это прямо-таки его родная стихия. — Прошло уже достаточно много времени, чтобы ты успокоилась по моему.

    — Это только по твоему. Уходи. — для того, чтобы не случилось недопонимания, я ещё и указала на дверь, выжидательно упёршись в бывшего взглядом. Надеюсь, что очень решительным и непримиримым.

    Пашенька почти не изменился. Строгий светлый костюм на заказ, лаконичный ёжик русых волос с серебром редкой седины на висках. Чуть резковатые, но от этого неумолимо цепляющие черты лица скандинавского божества; вечный, будто приросший намек на будущую обаятельную улыбку в изгибе рта.

    — Софи… — начал Пашенька, вздохнув и наградив меня взглядом бесконечно терпеливого и страдающего человека, но я вскинула ладонь, обрывая его заготовленную речь.

    — Прекрати! Я всегда терпеть не могла, когда ты называешь меня так. Как шлюху в борделе.

    — А я надеялся, что ты достаточно повзрослела, чтобы перестать выдумывать себе обиды на пустом месте и искать во всем оскорбительный смысл.

    — Рада не оправдать твоих надежд на мой счёт. — огрызнулась я, ощущая, что неумолимо начинаю заводиться, а значит проигрывать ему, как всегда. — Уходи.

    — Может ты мне хоть чаю предложишь? На улице сырость, я бы не отказался выпить горячего.

    — Чаю тебе жена нальет, Паша. У меня нет ни времени, ни желания привечать чужих мужиков.

    — Мужиков. — чуть заметно поморщился подлец. — Деревней лапотной попахивает.

    — А от твоего “Софи” — дешёвым борделем. — возразила я, злясь все больше.

    Нельзя с ним спорить, нельзя вообще говорить. Выгнать к чертям и все. Но этот козлина явно был не намерен уходить так просто, а выталкивать у меня силенок маловато, да и нельзя мне к нему прикасаться. Ни за что нельзя, проходили.

    А Павел тем временем огляделся, явно выискивая, куда бы свой букетище пристроить.

    — Бог с ним, с чаем, давай так поговорим. — с новым, полным терпеливого упрека вздохом, когда-то производившим на меня такое мощное впечатление, произнес он и снова огляделся. — Только может ты хоть присядешь, ведь весь день же на ногах наверняка. Спина и шея ноют же.

    О, ну вот в ход пошла и тяжёлая артиллерия в виде псевдозаботы. Я чуть зубами от раздражения не скрипнула, ощутив на своих плечах фантомные прикосновения, мягко разминающие затёкшие за день плечи и шею, а потом и щекотку дыхания за мгновенье до того, как кожи под ухом коснуться ласковые губы. Расслабить, заставить поплыть, это бывший умел, а потом лежишь и пялишься в потолок не понимая, какого черта-то позволила, пока он не торопясь одевается, собираясь уйти и оставить меня ни с чем. Последнее время во всех смыслах, между прочим, прелюдия-массаж не в счёт. Хотя чего уж душой кривить, прикосновения привычные, знающие, знакомые, это то, по чему я очень тоскую.

    — Паш, я не хочу с тобой разговаривать ни о чем. Ни стоя, ни сидя, ни лёжа. Я не хочу тебя в принципе больше слышать и видеть. Никогда. Так доходчиво?

    — Вполне. Особенно то, что ты бы очень хотела бы этого хотеть, потому что обижена на меня, причем заслуженно, признаю. Но хотеть не значит действительно испытывать такие чувства, девочка моя. Тем более, что обстоятельства очень изменились.

    Да ни черта не изменилось. Я тебя слышать не хочу, а ты меня никогда не мог и учиться не намерен.

    — Так, стоп! Хватит этого дерьма с утверждением, будто ты знаешь меня лучше меня самой! Этого никогда не было. Ты просто давил и навязывал, а я любила и поддавалась. Потому что верила вранью, что все в наших общих интересах, а на самом деле только в твоих. Но этому больше не бывать никогда. — отрезала я и для усиления эффекта, сама от себя не ожидая, соврала. — У меня давно уже другая жизнь, другой мужчина, который не лжет и не манипулирует моими чувствами, а тебе пора уходить. Да и приходить не стоило, даже из якобы вежливости, чтобы поздравить. Мог бы просто черкнуть в мессенджер, я бы и читать не стала, но приличия соблюдены и все на этом.

    Насмешливо и пренебрежительно, да, именно так должно было звучать мое заявление. Был же момент, совсем не краткий, когда я то мечтала действительно пересечься с Павлом в обществе этакого успешного роскошного самца, чтобы лицо его вечно самоуверенно-невозмутимое перекосилась. А потом ревела, осознавая насколько же это смешно, мелочно и по-детски. Смотри кого потерял, козлина, типа. Ведь я никогда этого самого мужчину и не представляла себе четко, как личность с лицом и чертами характера, поступками, только как некий абстрактный инструмент для уязвления бывшего. А значит, все для меня по прежнему продолжало вокруг сволочи Павла и вращаться.

    Со временем конечно в ум пришла. Слезы кончились, как и фантазии о глупой показушной мести. Наступило исцеляющее безразличие, когда одиночество — это покой и отсутствие душевной боли. И вот Павел явился опять и принялся запросто ломать этот мой хрупкий, не крепче тонкой корочки льда на воде в первый заморозок, как оказалось, покой.

    — Ты совершенно не умеешь мне лгать, Софи…я. — покачал головой Павел, раскусив меня запросто. — Так к чему усилия сделать это вообще? Девочка моя, мне без тебя плохо, я тосковал все это время. Тебе без меня тоже тяжко, я же это сердцем чувствую. Зачем тогда нам и дальше быть врозь, тем более теперь все так поменялось и препят…

    — Слышь, дядя с веником, у тебя чё, русский не родной? — раздался из сумрака прихожей ещё один мужской голос, от которого я невольно вздрогнула. — Тебе же девушка прямым текстом говорит: вали отсюда, покуда ветер без камней.

    В сумраке что-то звякнуло и в приемную вошёл вчерашний психованный дылда-похититель с каким-то пластиковым объемным кейсом в руке.

    — Чё у тебя тут за интимный полумрак, а? — хозяйским тоном поинтересовался новый визитер, хлопнул по выключателю, ослепив меня ярким светом и пока щурилась, привыкая, подошёл, грюкнул ношей о тумбу, поставив и тут же беспардонно ляпнул свою тяжелую длинную конечность на плечи, нахально приобняв. Я от неожиданности и наглости дара речи лишилась, только вытаращилась на него, ожидая чего угодно. А дылда подмигнул мне, улыбнулся жутковато-приветливо, сверкнув полным набором идеально-белых зубов и вдруг чмокнул в лоб.

    — Привет, малыш! Заждалась?

    Тут я поняла, каково это стать участницей той самой пресловутой немой сцены. Что сказать или сделать понятия не имею, только и остаётся стоять столбом и ожидать развития событий. Недолго.

    — Слышь, чудило, третий лишний, не в курсах ты что ли? — мгновенно перестав имитировать радость нашей встречи, киднеппер вернул внимание к Паше и сразу же проступил облик того вчерашнего жестокого психа.

    К чести Павла надо заметить, что он почти моментально вернул себе самообладание, по лицу только краткая нечитаемая гримаса скользнула, оставив после себя отпечаток презрения в изгибе губ и взгляде.

    — Это и есть твой новый мужчина без моих недостатков, Софи? — спросил он. — Серьезно? Хотя нет, не мужчина. Мужик, верно?

    — А у тебя возражения имеются? — фыркнул дылда, приобняв меня покрепче, хоть я и упёрлась незаметно локтем ему в бок. — Так ты забирай их с собой и имейтесь сколько влезет в другом месте.

    — Девочка моя, неужто все так плохо, чтобы … вот с этим? — Павел явно целенаправленно исключал моего названного гостя из беседы, глядя только мне в глаза. — Или это уже нечто возрастное, с молодым покувыркаться из любопытства захотелось?

    Ах ты мерзавец!

    — Да хоть бы и так. — процедила я, все же вывернувшись из под лапы дылды. — Ничего из этого тебя больше не касается. Уходи, Паш.

    — Оно того стоит, Софи? — наконец самообладание бывшего дало трещину, он повысил голос, швырнул букет на пол и ткнул пальцем, указав мне в лицо. — Так хорош, что даже такое терпеть готова, да? От него. Может ты его ещё и содержишь, а, Софи? Приплачиваешь, чтобы это молодое мясо в постели потом отрабатывало хорошенько!

    — Слышь ты, черт верёвочный, это только таким, как ты надо мокрощелкам щедро башлять, чтобы ноги раздвигали. По другому то на такое вторсырьё не поведутся ни в жизнь. А моей девушке хватит и глянуть на мужика разок, чтобы у него кукуху сорвало. За таких, как она, глотки соперникам рвут зубами и ноги всю жизнь целуют, чтобы не прогнала и на других не смотрела, понял? — я даже слегка опешила и бросила на дылду краткий взгляд. Надо же, актер он ничего так, смотришь и веришь почти в то, что несёт. — Так что давай, кончай тут клянчить и вали отсюда, пока вперёд ногами не вынесли. Мотани на трассу, там плечевые дадут поюзанный вареник тебе нюхнуть , за бабки, само собой.

    — И кто же это меня выносить будет? — напрягся, набычиваясь Павел — Не ты ли, щенок?

    Дылда развел руками, будто говоря “ а ты тут ещё кого-то видишь” и шагнул навстречу к Павлу. А я внезапно полностью опомнилась и решительно рванула вперёд, становясь между ними.

    — А ну прекратить! — рявкнула так, что в горле запершило. — Павел, уходи!

    — Это твоя ошибка, Софи. — произнес бывший, покачав сокрушенно головой и взяв себя в руки почти мгновенно. — Ты не осознаешь этого пока, к сожалению. Что же, с днём рождения тебя, девочка моя и всего самого наилучшего.

    Развернувшись, он исчез в сумраке коридора, а через пару секунд скрипнула входная дверь. И вот тогда до меня дошло, что я выгнала хоть и жутко бесячего, но безопасного относительно бывшего, оставшись наедине с психом, который угрожал мне убийством и похитил буквально прошлой ночью.

    — Какого черта тебе тут нужно? — потребовала я у дылды ответа, на всякий случай начав тоже пятится к входной двери.

    — Косяк вчерашний исправлять пришел. — непонятно ответил он, прихватил свой кейс и стал надвигаться на меня.

    Я продолжала пятиться, судорожно соображая, что он имеет в виду. Косяк — это то, что он не пристрелил меня, оставив свидетеля? Но чего я свидетель то? Я же понятия не имею, куда возили. А может это потому, что слышала его… как это… кличку… псевдоним… погоняло? Лихо. Но теперь же его и Пашка видел, а значит он тоже…

    Размышления пронеслись в моем разуме с бешеной скоростью, потому что длины коридора всего-то ничего и лопатками я упёрлась в дверь за спиной. И так отбитые места отозвались вспышкой боли, следом плеснула паника и я с визгом буквально вывалилась наружу вперёд спиной и сто процентов бы пересчитала головой ступеньки, если бы псих молниеносно не подался вперёд, выкинув длинную ручищу и не сгреб меня за халат на груди, предотвращая падение.

    Но вместо благодарности, только обретя шаткое равновесие, я его треснула по кисти, отбивая свою собственную и вырвалась, отскочив к перилам крыльца подальше.

    — Ты с головой не дружишь что-ли ? — спросил недавний похититель, мрачно сверкнув глазами из под свисающих на его скуластую физиономию темных прядей. — Повезло же мне.

    И тут же отвернулся обратно к двери. Поставил на плитку крыльца свой чемоданчик, щёлкнул застёжками, распахнул, и я увидела его содержимое. Всяко-разные инструменты, а не пистолет с глушителем, что я себе успела уже придумать.

    — Это я то с головой не дружу?! — возмущённо вскрикнула в его широкую спину. — Это я что ли к тебе в дом ворвалась на ночь глядя, по голове треснула, связала, похитила и под статью подставила?

ГЛАВА 7

— Строго говоря, по голове тебя твоя же дверь треснула. — не оборачиваясь ответил дылда, присаживаясь на корточки и принимаясь в той самой двери раздора ковыряться отверткой. — Но в остальном — признаю, виновен. Психанул реально, очково за друзей было, торопился, нагрубил. Так что ты извиняй.

    Друзей? Во множественном числе? А-а-а, пофиг сейчас!

    — Извиняй? Ты простить тебя просишь или приказываешь мне тебя извинить? — язвительно уточнила, поежившись от порыва холодного ветра, пробравшего до костей.

    — Хм… — псих почесал отвёрткой висок и покосился через плечо. — Настоятельно советую это сделать. Тем более, что за беспокойство было уплачено, а свой этот косяк сейчас починю, и следов не останется.

    Что-то в нем изменилось после ухода Павла. В тоне, в манере говорить, смотреть. Будто вчерашняя и недавне сегодняшняя психованно-быдлоковатая версия выключилась, уступив место какой-то другой, на вид более адекватной. Ха-ха, фиг только я на это поведусь.

    — Да супер, а переносицу ты мне тоже отвёрткой ковырнешь, чтобы починить, а фингалы изолентой в тон заклеешь? — и не подумала смягчиться я.

    — Нет, они сами заживут, а я за них извинился. И, кстати, отработал вроде как.

    — Это как же? — опешила я и чуть не лязгнула зубами, когда новый порыв ветра прихватил с собой ещё и дождевые капли, кинув их мне в спину.

    — Оленя твоего бывшего спровадить помог. — меж тем пояснил наглец, встал и принялся по частям вытаскивать куски треснувшего по его вине стекла и складывать их рядом на крыльцо.

    — Ой, вот тут уж помог, так помог, спасибочки. Теперь все знакомые будут в курсе, что я так отчаялась после расставания с Пашкой, что стала на мальчиков помладше вешаться, спать с ними, ещё и получать от них по лицу.

    — Ну свечку он нам не держал, чтобы трепать о том спали мы или нет. Хотя я вообще не против, учти. Опять же, паспорт я ему не предъявлял с годом рождения, вдруг хорошо сохранился просто в отличии от всяких унылых душнил-импотентов. И если он такое чмошное трепло, то на хрена ты с ним мутила в принципе? Разве кого нормального выбрать тебе проблема? — дылда снова глянул, задержав на мне взгляд чуть дольше и только потом сунулся внутрь помещения, чтобы взять там новое целое стекло, которое видимо принес с собой. И как я его не разбила, когда пятилась и вываливалась только.

    — Это — не твое дело! И что, разве у парней на лбу весь список недостатков при встрече можно прочитать? Или вы о них сами на первом же свидании честно сообщаете? Корчите же из себя вначале мачо и романтиков, заботливых, честных, щедрых и способных на красивые поступки. А все дерьмо потом только вылезает, когда понимаете, что мы попались.

    — Ой, да ладно, а вы тел… девушки прямо всю душу перед нами наизнанку сходу, ага. — огрызнулся вторженец, — Тоже прикидываетесь все из себя белыми пушистыми зайками до последнего, только потом зубы змеиные показываете и норовите яйца отхватить.

    — Змеи ничего не могут отхватить. — фыркнула я. — у них устройство челюстей такое, что они не откусывать, не жевать ничего не могут. Только целиком глотать, а потом отрыгивать то, что не подлежит перевариванию.

    — Да охереть какая бесценная информация! И как я без нее жил до сих пор. Ты это, может зайдешь-то внутрь, пока не околела тут на ветру в своей тонкой тряпке почти на голое тело.

    — Ну да, я же совсем из ума выжила, чтобы такое сделать. — насмешливо сказала… ладно, хотела сказать я, потому что с откровенно уже постукивающими зубами нормальную качественную насмешку не изобразить.

    — А в чем проблема?

    — В том, что тогда между мной и выходом будешь стоять ты, само со…

    Договорить не успела, потому что дылда внезапно оказался прямо передо мной и не успела я и пискнуть на выдохе, как дёрнул, на мгновенье прижав к себе, как вчера в самом конце. Шагнул назад раз, другой, будто увлекая в танце с полным контактом, отчего у меня все, что могло ещё дыбом встать на теле и встало. И тут же отстранился и практически впихнул внутрь помещения.

    — Типа это что-то решает. — прозвучал его голос в моей отчего-то опустевшей до звонка голове. — Иди, блин, согрейся, зубами уже цокотишь. Мне тут минут на двадцать ещё возни. Трону тебя я ещё или нет — неизвестно, а вот воспаление лёгких запросто схлопочешь. И кто тогда твоих блохастых вонючек лечить будет?

    Я пару раз моргнула, прогоняя странное наваждение и вместо того, чтобы ломануть вглубь клиники и запереться на всякий случай где-нибудь, развернулась и спросила.

    — Как себя твоя подруга чувствует и ее собака?

    — Собака? — зыркнул на меня из под своей дурацкой челки, которую мне вдруг захотелось убрать рукой к чертовой матери, возившийся с дверью дылда, наморщил нос, фыркнул-кашлянул пару раз и неожиданно нашелся в хриплом смехе. Очень весело-искреннем, надо сказать, заразном таком, когда невзирая на обстоятельства начинаешь тоже улыбаться. — Со-ба-ка-а-а… П…псина сутулая прямо.

    Что его так развеселило я не понимала, поэтому просто смотрела и ждала ответа.

    — Да в порядке они в полном уже. Спасибо, что все же помогла.

    — В порядке? — изумилась я несказанно. — После таких то ранений и кровопотери? Вы все же обратились в клинику нормальную? Им швы наложили? Капают? Антибиотики колят?

    — Тшшш! Не части! — махнул на меня рукой с отверткой дылда. — Говорю, что все норм, значит так и есть.

    — То есть ни за какой помощью вы больше не обращались? Что это, черт возьми, за безответственность?! Мне вчера не дали все до ума довести и сами ничего не сделали. Соображаешь, какие могут быть последствия? Да к черту могут! Они будут, наверняка уже сейчас заражение полным ходом…

    — Эй! Все нормально, я сказал! — оборвал меня псих.

    — Да быть этого не может! Ни за что не поверю! Вези меня сейчас же, чтобы я убедилась собственными глазами! Я не хочу жить дальше и мучиться от чувства вины за чужие жизни.

    И снова дылда оказался впритык внезапно, вот только что сидел на корточках и ковыряться отвёрткой и вот стоит напротив, чуть наклонившись, максимально сблизив наши лица.

    — А ты поосторожнее с приказами, детка. Если я тебя сейчас к себе отвезу, то все, это с концами уже.

    — Кто вы такие? — почти шепотом, растеряв мигом весь свой пыл, спросила его. — Преступники?

    — Знать хочешь? — он опять улыбнулся в своей жутковатой манере и я тут же поняла, что с желанием знать тоже стоит поостеречься, ибо грозят уже озвученные последствия или чего похуже.

    — Не хочу. — буркнула и отвернувшись, пошла в приемную, а потом уже на кухню. Мне сейчас чай точно не помешает.

    Я уже сидела в мягком кресле приемной и прихлебывала быстро согревающую жидкость, когда явился дылда со своим кейсом.

    — Как и обещал — все в прежнем виде. Светильник, стекло, цепочка. Хотя, чего это за дурость, если честно, с такой дверкой хлипкой, да ещё в таком месте глухом на отшибе? Ночью залезть — нефиг делать, даже с учётом того, что я тебе теперь бронестекло поставил.

    — До тебя попыток не было. — ворчливо огрызнулась я, не совсем понимая, как реагировать.

    За работу людей благодарить нужно или платить, тоже не без благодарности, если все устраивает. А тут что? Спасибо говорить за то, что починил то, что сам же и сломал самым хамским образом? Обойдется.

    — Не было, не значит, что не будет. Надо внешнюю стальную устанавливать.

    — Я подумаю.

    Не вру, реально после такого происшествия подумаю и буду деньги собирать. Я только недавно стала в плюс ощутимый себе пахать, лезть в ещё один кредит мне никак сейчас, а стальная дверь не пять копеек стоит.

    И новая немая сцена. Он стоит и смотрит, как будто ждёт чего-то, я сижу и тоже смотрю, жду когда уже уйдет наконец, а то что-то какой-то непонятный градус в помещении возрастает.

    — Ну раз с моим косяком мы вроде как разобрались, то как насчёт отметить факт примирения сторон в горизонтальной плоскости? — и он указал в сторону лестницы, ведущей наверх.

ГЛАВА 8

— Что, прости? — у меня чай, который как раз прихлебнула, чуть носом не пошел.

    — Мириться по-взрослому давай, говорю. Опять же, днюха у тебя, а олень благородный скрылся в тумане, так что я готов самоотверженно порадовать тебя хорошей дозой полезных для здоровья и настроения гормонов, как их там бишь хитро обзывают.

    — Что, блин? — у меня в голове, видимо, замкнуло от такой фееричной наглости.

    — Ну ты же доктор, хоть и звериный, должна же знать, что когда женщина кончает, то у нее в организме сразу всякие полезные гормоны фигачат фонтаном. Стресс лечиться и даже омоложение по полной происходит, кожа-ногти-волосы, опять же калории горят — фитнес отдыхает. Я читал об этом.

    — Вот уж не подумала бы что ты умеешь. — фыркнула, отойдя наконец от офигея.

    — Умею заставить женщину кончить? — скривил насмешливо губы волонтёр, блин, секса.

    — Нет, читать, блин! — я вскочила, почти бросив кружку на столешницу. — Ты реально что ли больной? Я по-твоему кто, чтобы согласиться вот так запросто переспать с первым встречным? Как тебе в голову вообще пришло выкатить мне подобное предложение?!

    — Нормальное предложение. Конкретное. — пожал он невозмутимо плечами, скрипнув кожей своей косухи. — А встречаемся мы уже второй раз.

    Вот с этим не поспоришь.

    — И что, с кем-то у тебя такое прокатывало? — ехидно прищурилась я. — Хотя чего это я спрашиваю? Нет конечно, иначе тебе бы так спермотоксикозом мозги не отсушило — ляпнуть такое!

    — Я тебе не потаскуха в штанах, чтобы всем подряд предлагать! — моментально набычился дылда, становясь снова тем самым опасным психом.

    А меня как приморозило к месту от понимания: вот пожелай он сейчас со мной сделать что-то, что угодно и как я ему помешаю? Чего я расслабилась и разболталась то так отважно?

    — Слушай, я ничего такого в виду не имела. — сменив тон на примирительный, я нашарила в кармане халата смартфон. Бесполезный сейчас. Уже ведь убедилась, что он двигается быстро — ойкнуть не успеваешь, а уж о том, чтобы полицию вызвать и речи не идёт. — Просто я принять это твое предложение совершенно не готова.

    — Почему? Ты же хотела секса.

    Чего-чего? Я хотела? Нет! То есть… ну вспомнилось, как было с Пашкой, мурашки, опять же не было ни с кем после него, не до того было, в работе самоутверждалась… Но ему откуда знать-то?

    — Да с чего ты это взял?

    — Знаю. — ответил он, явно не собираясь что-либо еще пояснять.

    — Слушай, уже довольно поздно и тебе лучше будет уйти.

    — Боишься? — самовыдвиженец в мои случайные любовники чуть склонил голову набок, сверкнув глазами сквозь частокол темных прядей. — Поэтому?

    — И это тоже, на что, согласись, имею право после вчерашнего. — дылда кивнул, будто спокойно признавая мою правоту. Он и спокойно, да-да, конечно. — Но и в принципе взять и спонтанно переспать со встреченным сутки назад незнакомцем, чьего имени даже не знаю — это не мой подход к сексу. Да вообще спонтанность — это не мое.

    О том, как состоялась наша встреча, как и о том, что незнакомец псих какой-то я уже умолчу. Не надо его раздражать, пусть только уйдет и все.

    Еще очень долгих полминуты где-то длилось молчание, пока бывший похититель смотрел на меня сквозь эту свою раздражающую челку-ширму, делающую выражение его лица практически нечитаемым. У меня от стремительно возрастающего панического напряжения аж мышцы поясницы свело, как в судорогах и дыхание я затаила, ожидая чего угодно, судорожно соображая, чем смогу отбиваться. Или с ним драться не вариант, только больше бесить? Зараза, ну нафига я Пашку прогнала? Черт с ним, пусть бы посидел, чаи погонял, донимая меня унылыми разговорами, а теперь-то…

    Дылда так резко развернулся на месте, что я чуть не взвизгнула от неожиданности. Да что же ты резкий такой, как понос! Он пошел к выходу, а я не смогла сдержать облегченного вздоха. Или рано? Может он дверь запирать? Но я уже рванула с места в кухню, проход куда освободился, намереваясь вооружиться чем-то из утвари. Вот дура, почему не сделала этого когда он с дверью копался?

    — Макс! — донеслось мне в спину.

    — А? — испуганно развернулась я с ножом для хлеба(какой уж первый попался) в руке, но в ответ только звякнул колокольчик и хлопнула входная дверь.

    Макс… Это что , он мне представился на прощание? Да пофиг, главное — свалил.

    Я продышалась, потом сбегала и заперлась, отстраненно заметив, что моя дверь теперь обзавелась цепочкой даже на вид более солидной и крепкой, чем была прежняя, и только тогда внезапно задалась вопросом как так этот… Макс смог бесшумно войти, когда мы с Павлом общались? Или я даже на бряканье колокольчиков внимания в тот момент не обратила, сосредоточившись на необходимости выставить бывшего?

    — Макс… — повторила, возвращаясь в приемную. — Мириться по-взрослому… Нет, ну это надо же, а! Какой наглец фееричный! Небось девчонки малолетки виснут на плечах как эполеты, ведутся на косуху и мордень смазливо-мрачную, вот и набрался борзости.

    “ Свечку он нам не держал, чтобы трепать о том спали мы или нет. Хотя, я вообще не против, учти” всплыло в голове сказанное ещё раньше, на что сразу и внимания не обратила.

    — Нагле-е-ец, оборзевший в корень хам самоуверенный! Не против он, надо же. Самоотверженно дозой гормонов он меня готов обеспечить! Да спасибо, уже и так обеспечил — на год вперёд хватит кортизола с адреналином в придачу. Да какой там год! Читал он…— страх отхлынул и стало внезапно смешно, до икоты прям. — Чита-а-ал… А практику в поле… в теле хоть проходил?

    Утерла заслезившиеся от смеха глаза и заметила дорожку блестящих капель на полу. От выхода к столу, на котором стояла пустая ваза, в которую я пристроила брошенный Павлом букет. Цветы же не виноваты, что мой бывший — чудак на букву “м”.

    — Нет, ну реально наглец, краев не видящий, да ещё и вор. — возмутилась вслух. — Букет спёр. Нафига? Побежит какой-нибудь глупындре подарит, авось выгорит с сексом, раз со мной с кавалерийского наскока не вышло? Ой, да и фиг с тобой, свалил и спасибо. Надеюсь теперь с концами.

    Я взяла швабру, подтерла дорожку из капель, выключила свет и только успела сделать шаг в сторону кухни, как в дверь заколотил кто-то так, будто собирался ее снова вынести. Я цапнула нож со стола, куда его только что положила, вытащила из кармана телефон и набрала сто двенадцать, начав подкрадываться к двери вдоль стеночки и присматриваясь. Кажется маячат сразу два силуэта.

    — София, деточка моя! Открой, это мама! — раздалось с новой серией громогласного стука и я даже подпрыгнула на месте, совершенно не ожидая услышать ее голос. — София-а-а! Дочка-а-а! Открой или я немедленно вызываю полицию!

    — Да что за дурдом такой сегодня! — с досадой пробормотала и торопливо открыла замки и цепочку.

    Мама с нечленораздельным возгласом раненой чайки кинулась мне на грудь, а позади в дверном проеме появилась широкоплечая фигура, мигом мною осознанная.

    — Чазов, ты серьезно? — закатила я глаза. — Маму притащил?

ГЛАВА 9

— Где он? — мама не стала затягивать нервные обнимашки, разжала руки, отстранившись заглянула мне в лицо и практически отпихнула с своей дороги, ломанувшись вглубь помещения, — Где этот мерзавец?

    — Что за черт? Что ты тут делаешь, мам, да ещё и с Павлом?

    Спрашивать кого она разыскивает, голося на всю клинику, я не стала, и так понятно. Как и с чьей подачи эта суета.

    — А чего ты ещё бабушку мою из деревни не привез? — зашипела я бывшему. — Ты совсем что ли, Паша?

    — Ты мне не чужой и не безразличный человек, чтобы я оставил все как есть. — так же шепотом ответил бывший, но я угрожающе подняла указательный палец и войти он не посмел.

    — Да просто ты привык к тому, что все всегда должно быть, как тебе нужно и в средствах достижения желаемого никогда себя не ограничивал! — бросила ему и пошла-таки за родительницей, что уже стучала каблуками наверху, — Мам, да кого ты ищешь? Что за визит истерический без звонка и предупреждения?

    — Софья, я, твоя мать родная, не имею право приехать к своему ребенку без предупреждения? — показалась мама на верхней площадке лестницы, начав спускаться. — Для чего предупреждать?

    — Ну я бы хоть стол накрыла.

    — Если бы ты проявляла чуть больше внимания к матери, то могла бы уже и запомнить за столько лет, что я никогда так поздно не ем, что и тебе настоятельно рекомендую. И о какой еде речь, если у тебя такой ужас твориться! — она указала на мое лицо. — Так, собирайся, мы немедленно едем снимать побои и потом писать заявление на этого твоего мерзавца. Пашенька уже обо всем договорился.

    — Ах, Пашенька договорился? А давно ли он Пашенькой опять стал? Вроде ещё совсем недавно именовался меркантильным подлецом.

    — Софья! Потише! — шикнула на меня мать, стрельнув глазами в сторону двери, где так и топтался мой бывший. — Многое изменилось, как и мое отношение к нему.

    — А мое — нисколько. — и не подумала понижать я голос.

    — Просто ты многого не знаешь пока.

    — И если это связано с ним, то и знать не желаю.

    — Я говорил, Любовь Алексеевна, Софи абсолютна закрыта для адекватного диалога. — подал голос Павел, подхлестывая уровень моего раздражения. — Вы же понимаете, что это значит.

    — Ну конечно понимаю, дорогой мой! И это катастрофа просто. Как хорошо, что ты хоть не остался равнодушен. Надеюсь только ещё не поздно.

    — Эй, я тоже тут стою! Не заметили? Мне сообщите, что же вы оба обо мне такого важного понимаете?

    Мама подошла ко мне, вдруг взяла под руку и погладила по кисти пальцами, начав говорить вкрадчиво и до изжоги неискренне.

    — Доченька, ты сейчас запуталась и не совсем верно воспринимаешь все вокруг.

    Ой, ну надо же какая деликатность с ее стороны невиданная! Обычно она впрямую говорит какой рукожопой безолаберной неорганизованной лузершей меня считает.

    — Например что, мам?

    — Эммм… Скажем, когда ты воспринимаешь всерьез отношения, которые такими не являются, с человеком, который тебе совершенно не подходит.

    — Так и есть. Я столько лет всерьез воспринимала отношения с человеком, который мне вообще не подходил. — и я не церемонясь указала на Чазова, подражая при этом тону родительницы. — Но мы расстались и тебе не о чем больше беспокоиться, мам.

    — София!

    — Да, мам?

    — Я пытаюсь тебе растолковать, что быть неудачницей это ещё не конец жизни, с некоторыми бывает. И обманчиво влюбиться на фоне краха долгих отношений в какого-то недостойного типа — это случается, хоть и сильно роняет тебя в глазах окружающих. И моих, само собой. — о, да неужели? Есть ещё куда урониться? Вот уж не знала. — Но не стоит завязать в подобном болоте, тем более, когда твои близкие готовы помочь тебе выбраться из него, да и все совсем не безнадежно в смысле тех самых отношений.

    — Спасибо конечно, за твою готовность помочь, мама, но я себя ни в каком болоте не ощущаю. У меня все хорошо, я свое уже отстрадала.

    — Я говорил. — снова вякнул от двери Павел, добавив в голос надрыва. Вот же сволочь!

    — Хорошо?! — мигом потеряв самообладание почти взвизгнула родительница. С терпением у нее всегда было туго. — Ты лицо свое видела?

    — Видела. Скоро заживёт. В чем трагедия?

    — Не видишь трагедии в побоях? Да ещё от какого-то… убогого мастера … что он там ремонтирует?

    — А, то есть от какого-нибудь олигарха или высокопоставленного чунуши получить по лицу норм, а от какого-то плотника — стрёмно? — не сдержалась я, взбесив родительницу ещё больше. — А я вот считаю, что без разницы, хотя у меня, конечно, прецедентов не было.

    — Господи, Пашенька прав, все зашло так далеко, что нам понадобиться помощь психолога. Этот мерзавец не только избивает тебя, но и совершенно подавил морально! Зомбировал совершенно! Ты его готова покрывать.

    — Психолога? — фыркнула я, теряя терпение и выдергивая свою конечность из захвата родительницы. — А чего сразу уже не психиатра-то? Пашенька же меня в чокнутые жертвы насилия зачислил? В зомби прям, да? Ну так подойди ближе, я твои мозги сожру.

    — Не утрируй и не ерничай, Софи. — отозвался Чазов.

    — Он просто очень переживает, как и я. — тут же поддакнула мама.

    — Да о чем вы можете переживать? Никто меня не избивал! Я работаю с животными, а это чревато иногда травмами! Меня толкнули, я упала и ударилась. Все на этом! Нет у меня никакого мерзавца парня, что руки распускает. Нет!

    За то, что привираю, я угрызений совести не испытывала. Если бы Чазов не торчал тут, развесив уши, я бы сказала, что у меня вообще никакого парня нет. Но фиг ему, а не подобные разведданные. Да и по большому счету маме плевать же, что я там скажу, она всегда на своей волне и со своим исключительно твердым мнением обо всем. И, как известно, есть только два мнения — ее и неправильное.

    — Упала и ударилась. Ну конечно. — язвительно-горько капнул на нервы Павел. — Раз, другой, а потом хоронить тебя будем в закрытом гробу.

    Вот же достал!

    — Да кончай ты лезть не в свое дело, Чазов! Я же сказала, чтобы ты свалил и не возвращался! А ты что за цирк устроил? Мать мою всполошил на пустом месте и сюда притащил. Случайно ещё всех общих знакомых не оповестил о моем бедственном положении и не призвал спасти от жестокого несуществующего абьюзера? — бывший промолчал, но я и так все поняла. И тут же телефон в кармане задёргался от вибрации. Выдернула и глянула на экран. Сестра. — Да серьезно что ли? Ты совсем рехнулся? Какого хрена ты припёрся и начал мне жизнь опять собой засирать?

    — Софья! Следи за языком! — строго приказала мама, но я была уже не в том состоянии, чтобы по обыкновению устыдиться и подчиниться.

    — А я ещё слежу, мам. Из уважения к тебе. И поэтому вежливо очень прошу вас сейчас уехать. Немедленно! У меня был нелегкий день, я устала и хочу отдохнуть, а не стоять тут распинаясь и доказывая, что вы несёте полную чушь.

    — Мать родную гонишь? Устала? А я тебе всегда говорила, что твой выбор профессии просто отвратителен! Что это вообще за работа — сутками напролет возиться с болячками всех этих тва… животных. Отдыха нет, дохода достойного нет, статуса никакого, запахи эти… Когда ты в салоне была последний раз? На что волосы похожи! А ногти! Запустила себя, ещё и травмы. Да мне вечно из-за тебя неудобно перед знакомыми.

    — Любовь Алексеевна, немного перебор. — решил сыграть в моего защитника Чазов. Ну да, сначала все это замутил, а теперь типа спасаешь. Да шел бы ты!

    — Да в чем перебор? Ей уже тридцать. Тридцать, а чего добилась? Дочери моих подруг в Дубае зимуют, по показам модным разъезжают. Особняки, яхты свои имеют даже после разводов. Матерей подарками, путевками на курорты засыпают, достойную старость обеспечивают. А Софья в кошачьем дерьме ковыряется за копейки. Ладно сама не выбрала престижной профессии, так хоть бы мужчину себе нашла состоятельного, замуж вышла и…

    — Так, все, хватит! — хлопнула я обеими ладонями по столу. — Мама, настоятельно прошу: не хочешь от меня сейчас правды наслушаться, которую ты наверняка обидными гадостями сочтешь — уходи немедленно.

    — Ты мать гонишь? И что это за правда такая…

    — Любовь Алексеевна, давайте я вас и правда обратно отвезу. — оборвал очередной виток скандала Чазов. — Мы с вами сегодня сделала, что могли, пока нет смысла дальше говорить, это только приведет к серьезной ссоре.

    Ну ещё бы ты лично не сделал все, что мог. Если бы у меня и правда романтический вечер назревал, то после подобного вторжения вся романтика вдребезги, а любовник нервами пожиже постарался бы свалить в туман и дел со мной больше не иметь.

    — О Господи! За что мне это! — схватившись за грудь в районе сердца мама подошла к Павлу и якобы обессиленно повисла на его локте, позволяя себя увести. — За что? Я же на них со Светланой всю молодость и здоровье положила, Пашенька! Я же хороший человек, никому в жизни ничего плохого не сделала, слова дурного не сказала, как я могла вырастить таких бездушных и жестоких дочерей? Грубость, безразличие — это все, что я теперь получаю от них за всю свою заб…

    Я захлопнула дверь, отрезая себя от быстро затихающих театральных причитаний, сжала кулаки, запрокинула голову и натурально зарычала в потолок.

ГЛАВА 10

Снова затрясся в вибрации телефон в кармане, глянула на экран — опять сестра. Я бы сейчас с таким удовольствием забила на все разговоры, люблю родных, и маму, какая она есть, люблю и Светку, но бывают же в жизни моменты, когда ты хочешь побыть сама в себе и без никого вокруг. Но, зная дочь моей матери, плюс способность этой же матери накручивать себя и окружающих, если я сейчас забью и не отвечу, то очень скоро буду иметь под дверями Светку с таранным орудием наперевес, возглавляющую толпу всех, кого она сумеет вдохновить на мое спасение в субботний вечер. А народ вокруг чуть выпивший в честь выходного, готовый на любой движ… М-да, просто ответить дешевле себе выйдет в разы.

    — Со мной все хорошо. — сходу оборвала я все вступительные домыслы. — Это все финты Чазова, который внезапно решил возобновить наши отношения.

    — Что?! — завопила сестра так, что я поморщилась. — Ах он скот! Мало он тебе душу за эти годы повымотал! Опять припёрся?

    — Ага. С букетом, поздравлениями и своей обычной твердой уверенностью, что я без него не живу, а прозябаю в горе и унынии.

    — Ты же его послала? Вот прям на хрен послала?

    Ну не прямым текстом, но в общем и целом это направление подразумевала.

    — Послала, не сомневайся.

    — Ай ты моя умница! Люблю тебя, Софка! Так его, паскудника хитрожопого. — в голосе сестры прозвучало такое ликование, будто это с ее бывшим я так поступила. Но она всегда все, что меня касалось, близко к сердцу принимала. — Стоп… А мама тут каким боком тогда и что там были ещё за рыдания мне в трубку про маньяка, тебя избивающего и контролирующего, полицию и психиатрическую клинику?

    — Господи, как все запущено-то. — хлопнула я себя ладонью по лицу, задела переносицу и зашипела. — Светка, я за сегодня устала, как та Жучка, хочу тишины, жрать, в душ и спать, поэтому рассказываю один раз четко по пунктам и отключаюсь.

    — Поняла.

    — Вчера, после твоего ухода, у меня случилась парочка внезапных и … немного агрессивных крупных пациентов. В итоге — производственная травма в лёгкой форме. — сгенерировала я версию событий, которая должна была меня избавить от кучи наводящих вопросов прямо сейчас. Правду сестре как-нибудь потом расскажу, при личной встрече, а матери — никогда. — То бишь — нос был расквашен и к утру фингалы под глаза набежали, знаешь ведь у меня гематомы мигом как появляются, так и рассасываются. А сегодня вечером, как на беду, Пашка заявился со своим букетищем. Я его выставила, а он вот это вот все в отместку устроил. Ну или чтобы продавить меня с помощью мамы.

    — Вот он паскуда! — возмутилась сестра. — Всегда таким был и ни черта не изменился. Но как мама то с ним спелась? Она же его после второй его свадьбы прям ненавидела.

    — Да черт его знает, мне плевать, Свет. Все, давай я…

    — Погоди-погоди! А про какого уголовника она мне что-то плела? А рядом кто-то поддакивал. Чазов, стало быть, козлина безрогая.

    — Да какой уголовник! Свет, мастер, этот… муж на час зашёл как раз, дверь починить, Чазов себе что-то там надумал, а я его выставила и разубеждать не стала.

    — Серьезно? — сестра захохотал мне в ухо. — А-а-а, круто. Надеюсь этот мастер симпатичный был, как в кино для взрослых и Чазов сейчас желчью давиться и на дерьмо исходит.

    — Да мне наплевать, если честно. — сказала и внезапно осознала — вот не вру ведь в этом.

    После стольких моих мстительных мечтаний о причинении боли Павлу, сейчас, когда пронять его случайно получилось, мне плевать на это. Конечно, я ни капли не верю в то, что от понимания, что я с другим Чазову прям больно стало, не-е-ет. Но реакция какая-то имеет место быть, иначе зачем вся эта суета с мамой. Как это так вышло не то, на что он рассчитывал, непорядок.

    — Вот это хорошо, Софка, так и надо. Так а насчёт мастера то что? Стоящий экземпляр?

    Ну да, эту гончую любви не сбить со следа.

    — Я не присматривалась. — вот тут опять подвираю.

    — Софка!

    — Симпатичный вроде. Но молоденький совсем.

    — Так это же самое то! Лекарство от депрессии и для поднятия самооценки. Надо брать. — приказала сестра безапелляционным тоном.

    — Ой, все, кончай! Давай, доброй ночи тебе.

    — И тебе, роднуля. Только ты же в курсе, что сегодняшний концерт — это ещё не конец гастроли?

    — Естественно. — с сожалением подтвердила я и наконец разорвала связь.

    С минуту постояла, наслаждаясь желанной тишиной и одиночеством, даже подумала, что может ну его нафиг этот ужин, но желудок так люто запротестовал, что я, не сходя с места, заказала доставку пиццы.

    Успела смотаться в душ до того, как ее привезли, а потом свирепо сожрала половину здоровенного кругляша, сладострастно слизывая с пальцев тягучие нити расплавленного сыра и дьявольски ухмыляясь при воспоминании о том, как мама нас беспощадно гоняла от любых продовольственных запасов после шести в детстве и юности, пугая толстыми ляжками и неохватными задницами. Сижу тут, жру на ночь жирное и ни черта не полезное, не на кухне за столом с прямой спиной, а развалившись прямо в кресле перед телеком (о, ужас-ужас!), а хорошо то как! Прям захотелось ещё и вчерашним недопитым шампусиком заполировать для полного счастья, но спускаться за ним в кухню слишком лениво.

    Воскресенье я обычно делала почти свободным днём, чтобы хоть в магазин за продуктами успевать смотаться, так что принимала только в экстренных случаях, да занималась обитателями моих боксов. С утра приехали за мопсихой, которую я выписывала домой после стерилизации. А ее соседку — не юных уже лет спаниельку с переломами ребер и рваными ранами, попавшую под колеса бешено несшегося курьера, я вынесла на руках на улицу, впервые после операции и выгуляла на поводке вокруг клиники, наблюдая за координацией и общими реакциями. Думаю можно уже и ее отдавать на руки хозяину, с условием регулярных посещений для наблюдения, само собой.

    Погода все ещё не радовала, дождь не шел, но было сыро и пасмурно, вообще не по весеннему. Топать даже в ближайший супермаркет ужасно не хотелось, но практически пустое нутро холодильника вопияло, ему подпевала и жлобская сторона моей натуры, бурча, что пицца на ужин и на завтрак это конечно очень вкусно и легко, но больно уже не дешево питаться готовой едой из доставки постоянно, да вон и в новостях пугают всякими массовыми отравлениями.

    Отражение в зеркале на удивление порадовало. Отек на переносице спал совершенно, а ещё вчера темные круги под глазами стали бледно-желтыми, будто неделя прошла с момента травмы, а не чуть больше суток. Зато место прокола на руке

   , заживая, зудело ужасно, хоть и не болело совсем, оставшись визуально малюсенькой точкой на коже.

    Сдергивая с вешалки куртку, я случайно сорвала с крючка и давешний кашемировый темно-зеленый шарф дылды… Макса. Мягкая ткань упала мне на лицо, окутав тем самым ароматом своего владельца — каким-то тревожащим, вызывающим мощный волнующий импульс, а ещё мгновенное воспоминание о каждом мимолетном контакте, случившемся между нами. О том, как он практически размазал меня по стене в этой прихожей, как тащил на жёстком плече, как сжимал мой локоть, когда вел в дом и из дома, как беспардонно прижался напоследок, сунув в карман деньги. И как по-хозяйски обнимал за плечи, изображая перед Чазовым моего любовника, а ещё как схватил на крыльце…

    — Вот это нифига не правильно. — швырнула шарф обратно на вешалку и раздражённо пробурчала, комментируя свою реакцию, точнее ее окраску. Не то, чтобы прям импульс приятный, но и не однозначный негатив. — Подумаешь, извинился он. И дверь починил. Сам же сломал. А с Чазовым я бы и сама прекрасно разобралась. Нахал и хам беспардонный с дебильными своими предложениями. Хотя… что-то я и правда давно одна. Но нет. Что попало не едим, да, София? Да!

ГЛАВА 11

Народу в магазине было немного, я потому и люблю закупаться в первой половине дня воскресенья. А то с вечера пятницы и всю субботу толкотня страшная, телеги свободной не найдешь, а в очереди к кассе черт знает сколько торчать приходиться. Сегодня же торговый зал был почти пустым, видимо ещё и гадкая погода сыграла свою роль. Поэтому одинокую фигуру высокого широкоплечего мужчины в темном пальто до колена я выцепила взглядом сразу же, как только выкатила свою тележку из ряда с молочкой. А все потому, что это мой некий пунктик, ну очень мне нравятся высокие мужчины, одетые вот так, с претензией на простую элегантность. Смотреть на них что ли приятно, по крайней мере с безопасного расстояния.

    Вздохнув и помянув недобрым словом про себя ещё раз долгую засуху на личном фронте, я оборвала просмотр и свернула в ряд с холодильниками, где раскинулось все имеющееся в магазине мясное разнообразие. Я не была никогда вегетарианкой, однако и отчаянной мясоедкой тоже не являлась до сих пор, но внезапно прям зависла, оглядывая разложенные куски. Аппетитную нежно-розовую свинину, темно-красную говядину с причудливым рисунком тончайшей жировой прослоечки, тощенькие, но наверняка жутко вкусные кроличьи тушки, массивные куски индюшатины, а вон целая баранья нога…

    — Буквально в квартале отсюда есть уютный ресторанчик, где просто замечательно готовят любое мясо. — раздался совсем рядом незнакомый мужской голос.

    Резко повернувшись, я увидела того самого мужчину в пальто, стоящего теперь в паре метров от меня. Навскидку — мой ровесник, где-то сантиметров на десять пониже дылды, короткий ёжик светлых волос, голубые глаза, правильные черты лица, бледные тонковатые губы чуть искривлённые в намеке на улыбку, шрамы на правой щеке, переносице, подбородке, а на шее — полоска лейкопластыря телесного цвета.

    — Что, простите?

    — Вы так долго любовались местным мясным запасом, что я подумал — имеется неплохой шанс получить от вас согласие на совместный ужин в месте, где это все могут прекрасно приготовить.

    — По вашему, я голодной выгляжу?

    — По моему, вы выглядите девушкой, с которой я хотел бы познакомиться. — намек превратился в полноценную улыбку, которая ему очень шла. Очень. Настолько, что я ощутила странное волнение и невольную симпатию.

    — В мясном отделе супермаркета? — отвела я взгляд, чтобы не пялиться слишком уж пристально.

    — Ну, судя по содержимому вашей корзины, в молочном вы уже побывали, так что, если мясной не подходит, можем перейти в рыбный. — носитель пальто подошёл ближе и я уловила аромат его парфюма — что-то дымно-восточное, с едва уловимой цитрусовой ноткой и ни малейшего следа того тревожного-мускусного, чем пах… так, стоп! — Или к фруктам. Фрукты вокруг более располагающий к романтике фон?

    — Только если они совершенно свежие, а тут иногда от них гнильцой может попахивать. Тут есть стеллаж с цветами комнатными ещё, маленький правда совсем и цветы там частенько больше на мумии похожи. А вы с какой целью желаете меня расположить к романтике?

    — Само собой, исключительно с самой порочной. Внушить симпатию, втереться в доверие, коварно соблазнить и похитить ваше сердце.

    — Нет, вот хитить не надо, обойдёмся без уголовщины. А в остальном…— соблазниться уже похоже совсем пора, а то скоро начну сама на мужиков бросаться, судя по всему. Причем на совсем не безопасных. — Ну ладно, пробуйте, внушайте, но никаких гарантий результата дать не могу.

    — Руслан. — кивнул кандидат в соблазнители, представляясь.

    — Очень приятно. Но я не Людмила — София.

    — А мне то как приятно. Могу настолько обнаглеть, чтобы предложить перейти на ты?

    — Настолько — наглей.

    — Ну что, София, ты определилась с выбором мяса?

    — Думаю … — я оглянулась на холодильный прилавок, вспоминая зачем я тут в принципе — А ладно, возьму всякого понемногу.

    — Хм… беспроигрышное решение.

    Через минут тридцать мясо было выбрано, фрукты-овощи-специи-орехи отправлены в тележку, как и крупы с макаронами и мы направились к кассам. За это время я узнала, что Руслан в городе недавно, прибыл по службе (непосредственно название организации не прозвучало, но был явный намек, что данная информация разглашению не подлежит) на неопределенный пока срок. Знакомств тут еще не завел, но разведал, где достойно кормят, живет в съемном доме в частном секторе недалеко отсюда.

    — Предложить сейчас оплатить твои покупки будет неуместно с моей стороны? — поинтересовался Руслан у касс.

    — Да, рановато для такого. — подтвердила я его предположение.

    — Как скажешь. То, что ты не исключаешь этого в будущем сочту обнадеживающим признаком.

    В четыре руки мы выложили товары на ленту, потом закидывали в пакеты, прямо как обычное семейство на еженедельной закупке.

    — Стоп! — опомнилась я уже в дверях, топая за Русланом, забравшим все пакеты. — А сам ты-то зачем в магазин заходил?

    — Ну… вообще-то за тобой. Я мимо ехал как раз и увидел, как ты через стоянку к дверям идёшь.

    Я глянула на свое отражение в здоровенном стекле витрины. От сырости волосы черте на что обвисшее похожи, из всей косметики — тональник, чтобы фингалы посветлевшие перекрыть и бесцветный бальзам на губах, одета в удобный, но отнюдь не красящий меня свободный спортивный темно-зеленый костюм и серую повседневную куртку, на ногах кроссовки, а совсем не шпильки. Что-то не тянет мой образ на облик романтической героини, способной зацепить мужчину с первого же мимолётного взгляда. Да и Руслан этот… какой-то уж слишком весь из себя хороший.

    — Ты маньяк или женат? — спросила в широкую спину, неожиданно насторожившись.

    — Чего? —- обернулся мужчина, уставившись на меня в недоумении.

    И взгляд же такой изумлённо-открытый, покупаешься прям мигом.

    — Что-то же должно быть не так. Всегда бывает. Пальто, чувство юмора, не жлоб вроде и не урод. Что все это уравновешивает или портит?

    — Хм… пальто? С ним что-то не так?

    — Нет, с ним как раз все подозрительно так. Потому и вопрос: в чем подвох?

    — Думаю, тебе это придется выяснить в процессе нашего общения, София, потому что оба твоих предположения насчёт меня не верны. — пожал мужчина широкими плечами, развернулся и пошел вперёд по парковке с моими продуктами в руках.

    — Ну да, а то бы ты признался, если бы был маньяком. — проворчала себе под нос и принялась догонять его, — Мы куда идём?

    — К моей машине.

    — Я выгляжу настолько наивной, чтобы добровольно сесть в машину к возможному маньяку через полчаса знакомства? — уточнила деловито и Руслан снова резко остановился, я чуть лицом в его спину не влетела.

    — Хм… Ну тогда показывай дорогу. — велел он, оборачиваясь. — Далеко идти?

    — То есть я такая дура, чтобы привести маньяка к себе домой, получается?

    Руслан несколько секунд смотрел на меня, а потом вдруг расхохотался.

    — Черт, а это я очень удачно тут проезжал. Похоже с тобой, София, скука не грозит.

ГЛАВА 12

— Значит, ты ветеринарный врач и живёшь прямо в клинике?

    — Прозвучало так, будто я уныло бомжую и сплю ночами на хирургическом столе. — фыркнула я, раскладывая продукты по местам на своей небольшой кухне. — На самом деле на втором этаже тут есть нормальная квартира, именно там я и живу.

    — Учитывая заявленные мною коварные намерения, интересует меня больше не то, где ты спишь, а делаешь ли это ты одна. — Руслан стоял в дверях кухни, чтобы не быть мне препятствием и продолжал оглядывать все вокруг.

    — А для тебя это принципиальный вопрос?

    — Так и есть.

    — Почему же?

    — Во-первых, это позволит мне чётче понимать степень сложности стоящей передо мной задачи. А во-вторых, я таким образом намерен произвести на тебя более благоприятное впечатление, заявив о серьезности намерений и моей категорической склонности к моногамии в отношениях.

    Где-то в глубине сознания заворочалось, задергалось, пробуждая некое ощущение дежавю. Щемящее чувство давней-давней радости, которую уже было и не рассмотреть под толстым слоем накрывавших ее многочисленных слоев пепла-боли.

    — Так, давай-ка уточним. — я захлопнула холодильник и развернулась к Руслану. — Ты — парень, с которым я еще и часа не знакома, к тому же командировочный и можешь раствориться в тумане в любой момент, как только твоя контора прикажет, но сходу начинаешь упоминать моногамию?

    — Почему мне чудиться, что это вроде бы удачное упоминание сейчас играет не в мою пользу? — мужчина пытался опять улыбнуться, но я не позволила ему так разрядить обстановку.

    — Тебе совсем не чудиться, Руслан, меня подобное конкретно напрягает. У меня уже есть очень негативный опыт отношений, в которых от меня требовалась моногамия, бесконечное терпение, ожидание и доверие, но было это все исключительно в одностороннем порядке.

    — Тогда мне стоит узнать об этом твоем опыте, думаю. Расскажешь?

    — Напоминаю: мы едва знакомы. Ты слишком торопишься и напираешь.

    На секунду или даже ее долю мне показалось, что наш прямой визуальный контакт стал острым и тяжелым, отчего мое сердце тревожно дернулось, но это морок исчез настолько быстро, стоило только Руслану моргнуть, что как-то проанализировать я его не успела.

    — Хм… — мужчина поднял светлые брови, наморщив лоб, что удивительным образом сделало выражение его лица озадаченным и совершенно… безопасным что ли. — Мне кажется, я уже получил твое официальное разрешение на соблазнение и завоевание твоего доверия. Действую исключительно его в рамках. Чтобы не делать ошибок мне же нужно знать негативные факты из твоего прошлого. Все логично?

    — Да. Кроме одного. Ты слишком торопишься, порождая тем самым и у меня логичный вопрос — зачем? В смысле, я не наивная и понимаю, что настоящая цель этого нашего общения в итоге — секс, и что мужчины всегда хотят максимально сократить путь от знакомства до постели, я тоже понимаю. Просто… — я вдруг потеряла мысль под все таким же неотрывным прямым взглядом Руслана, в котором на удивление не увидела подтверждения своей гипотезы и махнула рукой. — Короче, помедленнее.

    — Как скажешь. Но все же, я надеюсь на твой рассказ о прошлом.

    — Не на трезвую голову уж точно.

    — Тогда очень удачно, что в том самом мясном ресторанчике еще и замечательный выбор вин. А мы пока можем поговорить о твоей работе.

    — Да что о ней говорить-то? По большей части ежедневная рутина. Стерилизация, кастрация, вакцинация, дегельминтизация, чистка зубов. Слава Богу тяжелые и экстренные случаи бывают далеко не каждый день, как и такие, где я уже бессильна что-то сделать.

    — Тяжело такое переносишь? Разве не привыкаешь ко всему со временем? Неизбежная же вещь, всех не спасешь.

    — Не спасешь. — согласилась я, заканчивая с рассовыванием покупок. — Но привыкать к этому тоже нельзя. Неправильно. Это закрывает сердце и ожесточает, порождает равнодушие, а вот оно, как известно еще тот убийца.

    — Понятно. Но все же, скажем, в последнее время у тебя были прямо интересные случаи в практике?

    О, один вот был, да не то, что интересный, а прямо-таки экстраординарный и, очень надеюсь, единственный в моей практике. Но не рассказывать же об этом Руслану, парню из госструктуры, которую такое может весьма заинтересовать, причем с неприятными последствиями для меня, вплоть до уголовного дела.

    — Знаешь что? У нас общение какое-то однобокое выходит. Может теперь ты мне о себе что-то расскажешь?

    — Да я, в принципе, это уже сделал. — пожал Руслан плечами, отлипая от дверного косяка, к которому привалился. — О работе болтать не в праве, не женат, не маньяк.

    — А что, вне работы у тебя жизни нет? Футбольный болельщик? Коллекционер? Рыбак? Охотник? Любишь на машинах погонять? Читать? Путешествовать? Зависать в сети? Пить пиво с друзьями? Или твое хобби как раз на скорость кадрить женщин в каждом населенном пункте, где оказываешься?

    — Нет на три первых вопроса. Гонять, много читать, путешествовать и зависать в сети приходиться и по работе. Насчет посидеть с пивом с друзьми — с удовольствием, но очень уж редко мы с ними совпадаем. И последнее: я не монах, София, но и спортивным съемом женщин тоже не увлекаюсь. И не вступаю в новые отношения, не завершив прошлых.

    — И как у тебя в принципе получаются эти самые отношения, если ты на месте не сидишь?

    — Да нормально получаются. Между заданиями я волен пребывать где хочу. Своим домом пока не обзавелся, так что, закончил с делами и полетел туда, где быть хочу и ждут. Это к твоему замечанию о командировочном, что в любой момент может пропасть. Как пропаду, так и найдусь. Ну что, ты закончила с продуктами? Могу я теперь отвезти тебя поесть?

    Черт, вот что не так? Почему нечто во мне на ту симпатию, которую вызывает Руслан реагирует тревогой? Почему я не могу перестать выискивать в нем что-то плохое? Может это все на фоне анамнеза моих отношений с Чазовым? Он же вот такой же был. Красивый, как зараза, каждое слово правильное, чтобы точно в сердце било, и тоже, гад, весь загадочно-брутальный и из органов. Налетел, окружил собой, завертел, задарил, под кожу сходу влез, мозги скособочил, продавливал, впечатывал в меня, что без него мне никак…

    Но мне сейчас не девятнадцать, а Руслан — не Чазов. Прививка от дурости и магии брутального обаяния у меня есть высочайшей пробы, хоть какую-никакую критичность мышления отрастила, а волков бояться, в смысле целибат блюсти — голодной и несчастной ходить, опять же на радость Пашеньке с его планами на возрождение наших чувств.

    Ну пойдет у нас с Русланом что-то криво — так формулу “вот Бог, вот порог” никто не отменял. Хотя, мне все же кажется, что он и сам вскоре исчезнет. Смотрит в глаза так честно, говорит складно, но только чую я — ходок или, скорее уж, тот самый пресловутый моряк, у которого в каждом порту по подруге. Да и плевать. Пора мне хоть вспомнить, что в жизни есть не только работа и как встречаться с мужчиной, который не мой бывший. Не с психованным же дылдой такое пробовать в самом деле.

    — Можешь. Дай только пятнадцать минут переодеться.

ГЛАВА 13

Вечер прошел замечательно. Ресторан был небольшим, но уютным. Еда без выпендрежа и особых изысков, но очень вкусной. Вино ароматным, лёгким, будто компотик, однако быстро наполнило мой разум беззаботной расслабухой, которой мне настолько не хватало. Руслан тоже вел себя практически идеально. Был галантен, шутил без намека на пошлости, не позволял нашему общению провисать или стать напрягающим. Рассказывал о городах, странах, где случилось побывать, обычаях и достопримечательностях, очень красочно, нужно заметить, при этом не выдав мне о себе больше ни капли новой информации. Виртуозно и ни капли не обидно обходил мои наводящие вопросы, запросто отшучивался и переводил мгновенно тему на что-то другое. Чаще всего — конкретно на меня, так что, я всё-таки постепенно выболтала ему все и про Чазова с нашим долгим романом с перерывами, и о маме, что надёжно обеспечила нас с сестрой кучей комплексов и негативных установок и о работе много чего рассказала, разве что о случае с Лихо-Максом умолчала, ну мало ли потому что. В общем, к концу ужина Руслан знал обо мне почти все, а я о нем из нового только названия мест, где он побывал. Ну и ладно, не привязывать же его к стулу скатертью и не пытать, загоняя зубья вилки под ногти, чтобы получить побольше личной информации. Наоборот, учиться у таких, как он нужно, как можно мило общаться, рассказывая о чем угодно, кроме фактов о себе.

    — Как тебе местная кухня?

    — Очень вкусно. Этот смородиновый соус к мясу нечто потрясающее. — признала я, даже жмурясь от наслаждения вкусом. — Теперь я хочу узнать его рецепт.

    Дважды Руслан отвлекался на то, чтобы ответить на сообщения, несколько раз и мне пришлось ответить на звонки насчёт будущих приемов. Радовало, что закон подлости не проявил своих подлых качеств и не произошло какого-нибудь экстренного случая, чтобы пришлось срываться и нестись в клинику. В кои-то веки я смогла реально отдохнуть от ежедневной рутины. Как же хорошо, что согласилась на этот ужин с Русланом.

    — Как ты относишься к идее пройтись до твоего дома пешком? — предложил Руслан, когда мы уже заканчивали с десертом. — Или погода не слишком шепчет для прогулки?

    — Вино во мне поддерживает эту идею, аннигилируя неудобства погоды. Сто лет уже не ходила просто для того, чтобы прогуляться.

    — Тогда идём?

    Дорога неторопливым шагом от ресторана до клиники заняла минут двадцать. На улицах натянуло тумана и уже стемнело, наш путь был чередованием зон света, темноты и объединяющих их полос сумрака, за пределами которых как будто скрывалось нечто загадочное, прорываясь к нам только приглушенными звуками чужих голосов, влажным шуршанием шин и мутными проблесками автомобильных фар.

    — Такое чувство, что мы то и дело переходим из одного мира в другой. — произнесла сама не поняла зачем. — И из их пространств на нас зыркают своими светящимися глазищами разные чудища.

    — А ты веришь в чудищ, София?

    — В двуногих, которые люди от рождения — запросто. Нет ужаснее чудовищ на Земле, чем некоторые люди.

    — А как насчёт тех, кто вообще не люди? От рождения или в силу определенных обстоятельств.

    Прозвучало как-то… хм… слишком серьезно что ли.

    — Ты о мистике какой-то что ли? Серьезно? Парень, работающий в серьезной госконторе верит в мистических монстров?

    — А ты нет? Совсем-совсем? — Руслан резко остановился, потянув меня чуть за локоть, разворачивая к себе, причем так как-то хитро, что свет ближайшего фонаря падал мне на лицо, а вот его собственное скрывал сумрак. — Не сталкивалась, скажем, по работе с чем-то странным?

    — Со странным и чудЫм— бывало, но не таким, что заставило бы подумать о чем-то сверхъестественным или поверить в него.

    На несколько секунд мне внезапно стало чудиться, что неразличимый сейчас взгляд Руслана потяжелел, начав ощущаться на моем лице как физическое прикосновение, отчего хмель из головы стал стремительно выветриваться. Пришло вдруг в голову действительно странное: он меня сейчас поцеловать попытается или ударить?

    Я даже головой тряхнула, отгоняя дурную мысль. С чего бы ему захотеть меня ударить? Чушь какая.

    — Добрый вечер, граждане! — раздался незнакомый мужской голос из тумана и тут же из него проступили две фигуры в форме и при погонах. — Майор полиции Покровский. Предъявите пожалуйста документы для проверки.

    Руслан отпустил мой локоть и обернулся к ним.

    — А в связи с чем аж целый майор полиции улицы патрулирует? — с лёгкой ноткой пренебрежения спросил мой спутник. — Спецоперация какая-то или как?

    Один из полицейских затоптался как-то нервно на месте и заозирался, будто стараясь кого-то высмотреть.

    — Вас Чазов натравил? — мигом догадалась я.

    — Не понимаю о чем вы, девушка. Документы предъявляем, гражданин.

    Второй полицейский отошёл от нас с Русланом и на мгновение мелькнул светящийся экран его телефона. Пашеньке звонит? Раздражение, подхлестнутое алкоголем стало мгновенно настоящей злостью и я даже кулаки стиснула. Да как он смеет? Серьезно решил начать мне жизнь отравлять по всякому? Ну какой же мерзавец! Мало он моей крови попил и нервов вымотал, нужно все, до самого дна вычерпать? Ни с ним, так и ни с кем?

    — Я ещё вашего удостоверения не видел. — тоже совсем недружелюбно ответил людям при погонах Руслан. — Мало ли кто тут ряженый ходить может.

    Полицейские вытащили корочки и продемонстрировали их Руслану. В ответ он достал из внутреннего кармана свои документы и позволил их изучить.

    — А ваши, девушка? — спросил меня майор, вернув Руслану удостоверение, рассмотреть которое я не успела.

    — Она со мной. — ответил мой спутник, шагнув так, чтобы оттеснить полицейских от меня. — Заканчивайте это, идите к кому-то ещё пристебыватся.

    — Я настаиваю. Ваши документы, гражданка. — однако упёрся рогом майор, утверждая меня в догадке, что это все подлянка от Чазова.

    — У меня нет с собой. — практически огрызнулась я, еле сдерживаясь уже. — Зачем бы мне их было брать в ресторан на ужин? Но если вы пройдете со мной буквально сто метров, то я их вам предъявлю.

    — Мне кажется или от вас алкоголем пахнет? — будто и не услышав моего предложения продолжил нагнетать полицейский. — Думаю стоит вам пройти с нами до отделения до выяснения вопроса с вашей личностью.

    И он стал обходить моего спутника, явно демонстрируя намерение схватить меня, хоть я никуда бежать не собиралась. Стало быть Чазов дал четкое указание в участок меня доставить, а там промурыжат, типа разбираясь, вечер коту под хвост, какое уж там его романтическое продолжение с испоганенным настроением.

    — Майор, ты берега попутал? — рявкнул Руслан. — Тебе же сказано: доки дома лежат, а дом рядом.

    — А к вам у нас нет вопросов, вы можете быть свободны. — уже не скрывая наглой насмешки вякнул второй полицейский.

    — На твоём месте я бы переживал о том, что у меня вопросы возникнут насчёт превышений. — угрожающе набычиваясь, шагнул к ним Руслан. — Или так уверен, что тебе задницу прикроет тот, кто сюда прислал? Так ты на это сильно не рассчитывай.

    — Я должен ваши слова расценивать как угрозу должностному лицу? — прямо таки обрадовался майор, видимо и добивавшийся этого обострения.

    — Как обещание проблем лично себе это расценивай.

    — Да как вам угодно, но девушка сейчас едет с нами в отделение. А если вы попытаетесь препятствовать этому, то я вызову подкрепление и тогда уже вас удостоверение не спасет. — майор схватил меня за руку и дёрнул к себе. — А вам, гражданка, советую не усугублять и не дергаться, а то ещё и наручники одену.

    — Да ты охерел? — взвился Руслан. — А ну отпусти ее!

    — Так, стоп! — чуть не рыча, процедила я. — Надо в отделение — везите. Я как раз там заявление напишу по факту преследования бывшим сожителем с использованием связей в силовых структурах. — и повысив голос крикнула в туманную темноту, одновременно выдергивая у майора свою конечность и чисто автоматически делая шаг в сторону. — Слышишь, Чазов?! Ни черта ты не добьешься!

    — А ну стоять! — заорал майор и ломанулся на меня, зачем-то сшибая на землю.

    Я приложилась боком о асфальт и болезненно вскрикнула, а полицейский номер два навалился, перевернул на живот и стал руки заламывать. Это было реально больно, я заорала уже в голос и тут же из тумана появилось ещё одно действующее лицо, о присутствии которого я и так догадывалась.

    — Какого черта тут происходит? — грозно рявкнул Чазов, — А ну прекратить это немедленно!

    Тяжесть чужого тела с меня исчезла, Павел резко поднял меня, разворачивая и я краем глаза заметила, как Руслан резко вскинул руку, направив ее в район головы Чазова, но тут же молниеносно ее и опустил. Его лицо исказила краткая гримаса при этом, а мне показалось, что в его пальцах нечто тускло блеснуло, но не факт.

    — Софи, ты в порядке? — заглянул мне в лицо Павел, загораживая вид на Руслана.

    — А то ты не знаешь что тут происходит! — вызверилась я на Павла, оттолкнув его руки и принявшись отряхивать пальто. — Какой же ты жалкий, Чазов! Думаешь, если будешь шпионить за мной и подстраивать гадости, обламывая с каждым свиданием, я соглашусь с тобой все заново начать?

    — Не понимаю о чем ты. — ответил мне Паша и развернулся к полицейским и потребовал, — Имя и звание! Повод для подобных действий в отношении девушки?

    Я тем временем глянула на Руслана и с удивлением обнаружила, что он вообще не смотрит в мою сторону, а вертит головой, как будто прислушиваясь и пытаясь нечто разглядеть.

    — Произошло недоразумение. — внезапно резко сменил тон майор. — Нам поступил сигнал о девушке делающей закладки. Решили проверить. Чуть перестарались. Приносим свои извинения!

    И прежде чем кто-то успел что-то сказать, полицейские едва ли ни бегом растворились в тумане.

    — Какого черта это было вообще?! — возмущенно возопила я.

    — Ну нет, я этого так просто не оставлю! — рыкнул Руслан, — София, ещё увидимся. Доброй ночи!

    И он тоже быстрым шагом умчался вслед за полицейскими. Вот это финт! Офигенное завершение вечера. Такого еще со мной не случалось. Пару раз моргнула, глядя вслед растворившимся в темноте мужчинам, справилась с недоумением и повернулась к Павлу.

    — Тебе тоже пора, Чазов. — махнула я рукой, показывая направление. — Беги, спасай своих приятелей от неприятностей, в которые их втянул.

    — Да я понятия не имею кто они такие, Софи! — тут же открестился Павел. — И никого я ни во что не втягивал.

    — То есть ты так “вовремя” тут совершенно случайно оказался? Не смеши!

    — Да почему случайно? Вчера у нас нормального диалога не вышло, я дал тебе время остыть и приехал сегодня. Тебя на месте не оказалось, но я же знаю, что ты надолго не уходишь из клиники. Решил дождаться, вышел из машины покурить, услышал твой голос, крик, свою фамилию. Само собой, побежал посмотреть что происходит.

    — Ой, как же все складно-о-о! Жаль я в курсе, что верить тебе нельзя ни в чем. Хотя нет, не жаль. Так что ты выручай все же своих дружков. Ты же небось просил их меня в обезьянник какой-нибудь законопатить, чтобы ты, весь из себя такой рыцарь, приехал и меня спас. А тут Руслан тебе все планы порушил.

    — Да клянусь, я совершенно тут был не причем!

    — Ну-ну, имей в виду, Руслан тоже из вашей системы, так что на тормоза все не спустишь. И кончай ко мне таскаться. Ничего у нас не будет, вообще без вариантов!— пригрозила я и решив, что хватит с меня уже приключений, развернулась и зашагала в сторону клиники.

    — Софи, я развелся с Ириной! — крикнул вслед Чазов, но я даже с шага не сбилась.

    Прошли безвозвратно те времена, когда я больше всего на свете желала услышать эту фразу. Ну разве что “выходи за меня” чуть сильнее.

    — Да плевать мне на это.

ГЛАВА 14

Конечно Чазов окликал меня и пытался догнать, втянуть в разговор, но я захлопнула перед ним дверь. Игнорируя крики и стук, поднялась сразу наверх и пошла в душ. Плевать на Павла, но такой вот уход Руслана… Ну такое себе нечто, что я должна об этом думать? Что послушав мою болтовню в ресторане, мужчина решил — да ну нафиг связываться даже ради короткой интрижки? Или рассмотрел получше и понял, что не нравлюсь? А тут такой повод стремительно свалить в туман, пользуясь в качестве повода местью за полицейский беспредел. Или его Чазов отпугнул? Типа: на черта эти трудности, с бывшим бодаться, не настроенным так просто отстать. А может Руслан вовсе какой-нибудь уголовник, типа профессиональный альфонс или мошенник и понял, что с меня нечего брать, кроме анализов, да ещё и бывший имеется, способный обеспечить неприятностями? Или…

    — Да пошло оно все! — буркнула, закручивая вентили. — Ещё я себе мозг не сворачивала, гадая что и почему. Ушел и ушел. Как прибился внезапно, так и пропал. Покормил вкусно, вывел в люди, отдохнула чуток и на том спасибо. А то сейчас додумаюсь запросто до “что же со мной не так”, а оно мне надо?

    Утром жизнь пошла обычным чередом. Зеркало прямо порадовало, показав, что от фингалов остались лишь бледные желтоватые тени. Да и вообще я почудилась себе какой-то посвежевшей, даже уже наметившиеся морщинки пропали. Вот что значит отдохнуть от рутины в кои-то веки.

    Дальше тоже все пошло спокойно. Три плановые вакцинации, кесарево у английской бульдожки, опять же заранее запланированное, позже принесли двух почти одинаковых черных котов на кастрацию и обработку ран — ночью они устроили эпичную драку на кухне с битьем посуды и даже опрокидыванием стульев, не говоря уже о страшных воплях, и терпение хозяйки лопнуло. Владельцы животных все как на подбор, были адекватные, общаться приятно.

    А вот ближе к вечеру явилась посетительница из разряда тех, кого терпеть прямо не могу и с кем дел категорически иметь не желаю, ибо стыжусь, что с ними мы единый биологический вид. Нет, не потому, что выглядят такие, как пластиковые куклы с кроенными как по одному лекалу лицами, дутыми губами, скулами и сиськами. И даже не потому, что ведут себя с порога так, словно вокруг одни их холуи, обязанные угождать, кланяться и мухой метаться, исполняя любой каприз.

    — Иди давай, скотина! Эй, как вас там… Пофиг, короче, усыпите мне побыстрее его!

    Вот за это.

    Ярко и дорого, но весьма скудно, для такой сырой погоды, одетая девица процокала по приемной на высоченных каблучищах, волоча на поводке отчаянно упирающегося гладкошерстного щенка. Навскидку — где-то четырехмесячного стафорденка. Головастого и толстолапого, редкого лилового окраса, с забавными складочками-морщинками на выпуклом лбу. Щенок был упитанным, с блестящей шерстью и чистыми, но испуганными глазами, короче, выглядел на первый взгляд абсолютно здоровым, полностью соответствующим стандартам породы, с идеальным поставом ушей и крепким широким костяком и явно однажды должен был вырасти в роскошного и мощного кобеля .

    — Добрый вечер. — сухо поздоровалась я с плюхнувшей в кресло девицей. — Что вас привело в клинику?

    — Ты тормозишь что ли или глухая? — взмахнула искусственно мохнатыми ресницами посетительница, вскинув глаза от экрана телефона, куда уткнулась, едва успев присесть. — Я сказала — усыпить этого пришла, достал он.

    Ах ты ж… дочь самки собаки, значит мне не послышалось. Так, главное держаться в рамках профессиональной вежливости.

    — У щенка имеются проблемы по здоровью? — спросила, присев рядом с псовым ребенком и быстро его поверхностно обследовав.

    Щен тут же радостно полез со мной обниматься и целоваться. Запаха из пасти, предупреждающего о том, что болезнь имеется, хоть пока и скрыта, я тоже не ощутила.

    — Да какие нахрен проблемы? — хозяйка грубо дернула щенка, чуть оттянув от меня и брезгливо поморщившись. — Он у меня до сих пор в таких клиниках и за такие бабки обслуживался, что тебе в этой дыре и не снилось. Просто эти твари неблагодарные отказались его усыплять. Типа этика им не позволяет здоровое животное усыпить. Этика-херетика, короче хрен им, а не мои деньги больше. Буду теперь в другую клинику ходить, а им негативных отзывов настрочу. Ну чё стоишь?

    Я глубоко вдохнула-выдохнула, справляясь с необычайно острым в этот раз желанием схватить эту овцу, прости Господи, за ее нарощенные патлы и выволочь вон из моей клиники, и только после этого поднялась с корточек, спокойно спросив:

    — Какие причины вашего решения? Раннее проявление агрессии? В таком возрасте это очень легко поддается корректировке. Могу посове…

    — Я тебе что, ещё отчитываться буду? — подалась девица вперёд, оскаливаясь покруче любой зверюги. — Ты кто такая вообще?

    — Специалист, к которому вы решили обратиться. — ледяным тоном ответила ей. — И я желаю знать причину.

    — Да он нафиг мне не нужен больше, поняла? Мне его бывший подарил, а позавчера кинул. Запросы у меня, видишь ли, скотина жлобская! Я ему дешёвка, что ли, какими-то тремя сотками в месяц обходиться? Я только всего лакшери-люкс достойна, понимать надо, что не лохушка какая-то вставать с утра и завтраки ему готовить, да ещё и посуду мыть потом. На это прислуга есть, а я ресурсная, для вдохновения и статуса! — я с трудом не поморщилась от потока ее эгоцентричного сознания. — И вообще, я хотела булли американского или чихуахуа, в идеале — котенка саванны, они сейчас в тренде, а не этого крокодила! Понимать такие вещи нужно. Даже цвет не такой, как мне нравиться! И он мои Баленсиага лимитированные сожрал! Так что давай, усыпляй его по-быстрому и я поеду из этого твоего захолустья, пока мне тут зеркала не открутила местная шпана. Район — отстой полный.

    — То есть вы решили, что раз моя клиника на окраине и не такая навороченная, то понятия этики и порядочности мне не присущи?

    — Чё? Какие сущи ещё? — зависла на секунду посетительница. — Озвучивай давай, сколько стоить будет мне от него избавиться, у меня дел что ли больше нет, тут торчать?!

    — Я не буду усыплять ваше животное.

    — Чего-о-о?!

    — У вас проблемы со слухом или с восприятием? Я сказала: не буду усыплять молодое и абсолютно здоровое животное, только потому, что он вам надоел или породой модной не угодил. Есть приюты, объявление можно подать о пристрое и уверена, такого замечательного парня с руками оторвут …

    — Даром отдать?! — чуть не на визг сорвалась девица, вскакивая и оказываясь гораздо выше меня и от природы, плюс ее ходули. — Ты хоть знаешь, сколько такой щенок стоит? Он у меня из самого крутого питомника…как там его… Кинг чего-то там. Что-то королевское, блин. А сколько бабок в него вкинуто, соображаешь? И я должна взять и подарить кому-то?

    Вот, самое главное, что я трындец как ненавижу в таких вот людях. Отдать — ни за что, жаба давит, что кто-то получит даром то, на что его кровные потрачены. Лучше уж убить, уничтожить, в землю закопать, сжечь.

    — Прошу вас покинуть мою клинику. — отчеканила я, чувствуя прилив злости от собственного бессилия в данной ситуации.

    По закону собака — имущество этой тупой жадной курицы и она вольна делать с щенком что пожелает. И, как ни прискорбно, проявив упорство, найдет того, кто убьет для нее малыша за приличное вознаграждение. А отними я сейчас его силой и через десять минут под моей дверью будет наряд полиции с заявлением о грабеже. Разве что зоозащитников радикальных на нее натравить, но с такими свяжешься и сто раз пожалеешь, у большинства