Темпераментная, любвеобильная маркиза Лали была яркой красавицей. Не отличаясь скромностью, она с легкостью наставляла мужу рога, находя утешение в объятиях юных любовников, словно яркая бабочка, порхающая от цветка к цветку в поисках нектара страсти.
Утро в доме модистки начиналось с обжигающего кофе и пары хрустящих булочек. Хозяйка, синьора Мара, владела небольшой, но процветающей мастерской, старалась угодить капризным модницам городка, и успеть выполнить заказы к балу во дворце графа. Ее клиентками были титулованные дамы, в чьих жилах текла голубая кровь, и Мара относилась к своей работе с трепетом, требуя от швей безупречного качества и аккуратности.
Ей было чуть больше сорока, и она делила кров с взрослым сыном, Радом, которому передавала секреты мастерства, чтобы в будущем оставить ему свое дело. После внезапной смерти мужа Марой завладел страх одиночества, и она отчаянно боролась с любой женщиной, посмевшей посягнуть на сердце её единственного сына, оберегая его от любой близости.
Подойдя к двери спальни Рада, она толкнула ее, но та, к удивлению, оказалась запертой. Возмущенная Мара гневно забарабанила в дверь.
– Рад, пора вставать! Открой! – властно произнесла она, напряженно прислушиваясь к малейшему шороху. Но в ответ – тишина. – Рад, открой, – с тревогой повторила Мара, недоумевая, почему сын впервые заперся в своей комнате, забывая, что ему давно не десять лет.
Обычно Рад сам поднимался с рассветом, но в этот раз что-то изменилось: он проспал, да еще и заперся.
– Да, мама, я уже встаю, – пробормотал он, надеясь, что мать услышит его сквозь дверь и оставит в покое. Но любопытство Мары было неутолимо, и она хотела узнать, что скрывается за этой дверью.
– Открой дверь немедленно! – настоятельно потребовала мать.
Едва голос матери пронзил тишину, в спальне, словно по тревоге, встрепенулись двое: Рад и Делия, бывшая швея, которую Мара с треском выгнала за безнадежно испорченное платье. Если Мара увидит в постели сына эту наглую девицу, да еще и ту, что была изгнана с позором, Раду несдобровать.
Испуганная, словно загнанный зверь, голая Делия соскочила с кровати и заметалась по комнате, тщетно пытаясь надеть одежду. Рад понимал, что не сможет долго удерживать мать за дверью, не вызвав еще больших подозрений. Он принял решение, закинув одежду и обувь любовницы под кровать.
– Лезь туда! – приказал он шепотом, и Делия, зная крутой нрав Мары, не посмела возразить. Она, дрожа от холода и страха, скользнула на пол и затаила дыхание.
– Открой же! – нетерпеливо требовала мать.
Наспех запахнувшись в одеяло, Рад отворил дверь, подпертую спинкой стула, и в комнату, словно туча, ворвалась Мара. Ее пышные формы, казалось, поглотили собой все пространство маленькой комнаты.
– Зачем ты запер дверь? – подозрительно спросила она, окидывая взглядом комнату. Она заглянула в шкаф, за ширму, распахнула окно, словно пытаясь поймать таинственную беглянку, и даже принюхалась к воздуху, словно ища чужой запах.
– Кошмар приснился, – невинным голосом ответил Рад, оправдываясь, словно провинившийся мальчишка.
– Ах, ты мой малыш, – проворковала Мара, чмокнув сына в нос. – Ты уже совсем большой мальчик, а все еще боишься кошмаров. Что же приснилось моему малышу?
– Мне приснилась женщина.
– Ведьма, что ли?
– Не знаю… но она была голая и очень красивая, – мечтательно и глупо улыбнулся Рад.
– Да… и впрямь дурной сон, – проворчала Мара, осознавая, что в душе ее сын жаждет любви и женского тепла.
Делия, затаившись под кроватью, слушала разговор Рада с матерью, и губы ее скривились в гримасе отвращения. Неужели этот слащавый маменькин сынок и есть тот самый мужчина, что творил с ней безумства в постели? Это были два совершенно разных человека. В спальне, наедине, он был жестким и властным, а рядом с матерью превращался в жалкого, послушного сынка.
– Забудь об этом. Думай о работе. Пора в мастерскую. Я оставила тебе завтрак на столе. Пойду проверять швей. Сегодня мы с тобой поедем к маркизе. Ее платье должно быть готово к обеду, – проворковала мать, чмокнула сына в лоб и вышла, прикрыв за собой дверь.
Когда стук ее каблуков затих в коридоре, а входная дверь громко захлопнулась, Рад откинул одеяло и принялся торопливо одеваться.
– Делия, вылезай, она ушла, – прошипел он.
Девушка с отвращением выбралась из-под кровати, натягивая платье на ходу.
– Фу, что это сейчас было? – поморщилась она.
– Мать хочет видеть во мне послушного сыночка. Зачем ее разочаровывать? Пусть и дальше так думает. Если она узнает, что ее мальчик по ночам развлекается с девицами, она перетащит свою кровать ко мне в комнату. Как любая одинокая и любящая мать, она не желает делить меня с другими женщинами.
– Хитрец, да ты артист! – Делия улыбнулась и обвила шею Рада руками, пытаясь поцеловать его в губы.
– Все, хватит, убирайся, – грубо оборвал ее Рад и оттолкнул навязчивую девицу. Делия хмыкнула и поспешила к двери, но Рад остановил ее и кивнул в сторону окна: – Как вошла, так и выходи.
Вылезая из окна, она еще надеялась на продолжение их романа. Рад, как оказалось, был великолепным любовником, да и по меркам этих мест обладал неплохим наследством. Какая же бедная девушка не попытается его охмурить? Только Рад – не рохля, как все думают. Он умный парень и ведет двойную игру.
– Ты поговоришь с матерью, чтобы она взяла меня обратно? – спросила Делия, ведь именно ради этого она залезла в постель к Раду.
– Ты же знаешь, она меня не послушает. Ты не успела устроиться, как за два дня испортила платье и умудрилась поругаться с моей матерью. Она властная женщина. И ты видишь, даже я стараюсь с ней не спорить.
– Но ты же мне обещал! – возмутилась девушка, чувствуя себя обманутой и использованной.
– Я тебе ничего не обещал. Ты сама залезла ко мне в спальню и в кровать.
– Маменькин сынок, – фыркнула Делия.
– Пошла вон! – рявкнул Рад и захлопнул окно.
После недолгой паузы, когда уже казалось, что обиженная девица ушла, в окне снова показалась ее милая головка.
– Можно, я сегодня ночью к тебе приду?
– Нет, сегодня и завтра я буду занят. Твой брак исправлять надо. Приходи через два дня.
– Хорошо, приду, – радостно улыбнулась она и убежала, пробираясь через кусты, чтобы не попасться на глаза хозяйке швейной мастерской.
Хитрый Рад умело перевоплощался, понимая, какой эффект производит его поведение. Молодые швеи привыкли, что сын хозяйки – тихоня, рохля, в общем, бесполое существо, которое никак не проявляло себя как мужчина. Они часто забывали о его присутствии в мастерской и без стеснения поправляли чулки, мерили платья, переодеваясь прямо на месте, и многое другое. Но стоило попасть к нему в спальню, и не оставалось никаких сомнений, что он – настоящий мужчина.
Когда платья маркизы и баронессы были готовы, хозяйка швейной мастерской, Мара, уложила их в большие красивые коробки, перевязав сверху огромными бантами. Осталось доставить по адресу и примерить. Если что, на месте подогнать, подшить, пришить, убрать. Заказчицы всегда находили работу для модистки, чтобы улучшить свой наряд, пока не расплатятся.
К парадному подъезду дворца маркизы подкатилась коляска модистки, и из нее вышла пышная разодетая дама. Следом, словно тень, выскользнул худенький юноша, сын модистки, едва достигший двадцатилетия, с огромной коробкой, перевязанной алым атласным бантом, и они прошли во дворец. Маркиза Лали, завидев их в окно, не дожидаясь доклада, в одном шелковом халате, сбежала со второго этажа и, всплеснув руками, бросилась к коробке.
– Мара, неужели мое платье готово? – воскликнула она, притоптывая ножкой в нетерпеливом ожидании увидеть свой наряд для грядущего бала. Модистка распахнула крышку, и Лали, увидев кружевные оборки, издала радостный визг. – Я хочу его немедленно примерить!
Маркиза, словно ветер, понеслась в гардеробную, а модистка с сыном, как верные слуги, поспешили за ней. Они вошли в просторную комнату, где царил легкий хаос будуара: огромное зеркало отражало безголовых манекенов, облаченных в платья, а на стульях и тумбочках живописно валялись чулки с подвязками, корсеты, кокетливые панталончики с рюшами и прочее дамское исподнее. Лали готовилась к балу, и выбор лучшего варианта для столь важного события был мучителен, хотя под длинной юбкой мало что было видно. Но только не для любовников маркизы…
Лали было тридцать лет – возраст расцвета, когда женская красота в самом зените. Белокурые кудри обрамляли ее милое лицо, а стройная фигура была словно создана для роскошных нарядов. Шить для нее было истинным удовольствием. Модистка Мара обожала создавать платья для таких женщин, воплощая в них все свои швейные фантазии, порой даже перебарщивая с рюшами, бантами и кружевами. Полные дамы избегали подобных излишеств, боясь казаться еще более грузными, а на стройной фигуре, можно было сшить любой шедевр.
Молодой сын модистки поставил коробку на стул и украдкой, с нескрываемым интересом, изучал разбросанное по комнате женское белье. Рад не раз подглядывал в примерочной мастерской своей матери, любуясь молодыми, стройными дамами в полупрозрачных одеждах. Он мог часами стоять за ширмой, наблюдая, как они примеряют новые панталоны, нижние корсеты, приподнимающие грудь, и нарядные платья. Мать не раз ловила его за этим непристойным занятием и сурово отчитывала, предупреждая, что если клиентки заметят подобное бесстыдство, то больше никогда не переступят порог ее мастерской. Но Рад, не прислушивался к ее предостережениям, продолжая тайком наслаждаться видом обнаженных дам.
– Рад, подожди за дверью, – строго сказала Мара, заметив, как сын не сводит глаз с панталон и чулок маркизы.
Он слегка поклонился хозяйке и, направляясь к двери, будто невзначай прихватил кружевные панталончики маркизы, оставив небольшую щель в двери.
– Ну что, примеряем? – радостно воскликнула Лали и скинула халат, оставшись лишь в коротеньких панталонах и прозрачной маечке на тонких лямках.
Ее грудь едва прикрывал тонкий батист, сквозь который отчетливо проступали яркие соски. Любопытный Рад облизнулся и тяжело задышал, чувствуя, как его будоражит вид тела маркизы с ее тонкой талией, стройными ножками и соблазнительной грудью. Его похотливое созерцание прервал стук приближающихся каблучков. Рад прикрыл дверь и замер в ожидании служанки, которой маркиза махнула рукой, когда они направлялись в гардеробную. Молоденькая девица приблизилась к двери, и Рад, поддавшись внезапному порыву, обхватил ее в свои объятия. Он был на взводе и жаждал почувствовать в своих потных руках женское тело.
– Что вы делаете? – удивленно спросила служанка, но не спешила вырываться.
Не собираясь останавливаться, Рад стал жадно целовать ее шею, медленно оголяя ее плечи. Когда показались соски, он замер, любуясь ими, и его горячие ладони легли на нежную, упругую грудь. Едва он облизнулся, чтобы попробовать ее на вкус, как раздался звон колокольчика и возмущенный голос маркизы.
– Да где же эта копуша! – донеслось из гардеробной. Служанка, разгоряченная желанием, оттолкнула Рада и торопливо натянула на плечи платье.
– Рад, пусти, а то мне влетит от хозяйки, – прошептала Стела и чмокнула его в щеку.
Рад и его мать были частыми гостями в доме маркизы, так как Лали предпочитала приглашать модистку к себе для снятия мерок, примерок и получения готовых платьев. Богатые и знатные дамы редко посещали мастерские, и поэтому Рад не впервые пытался добиться расположения Стелы.
Служанка вошла в гардеробную и стала помогать своей госпоже надеть платье, бросая украдкой взгляды на щель в двери, за которой стоял Рад. Его похотливый взгляд возбуждал Стелу, и она вызывающе крутила бедрами, пытаясь привлечь к себе внимание. Но Рад, казалось, не замечал ее уловок, его взгляд был прикован к тому, как одевали и раздевали маркизу. Ее стройное, красивое тело в дорогом белье выглядело так соблазнительно, что служанка, заметив его интерес к госпоже, демонстративно фыркнула и прикрыла дверь.
Что происходило в гардеробной далее, осталось недоступно взору Рада, и он нервно расхаживал по коридору, прислушиваясь к обрывкам разговора. Через полчаса служанка открыла дверь, и он услышал, как мать обещает маркизе дополнить платье пышным бантом.
– Рад, зайди, – позвала мать. – Сейчас спустишься со мной, возьмешь в коляске коробку с бантами, вернешься, маркиза выберет, какой ей больше понравится, и ты пришьешь его вот сюда, на поясе, сзади на встречной складке. Понял?
– А может, сюда? – предложила Лали, показывая на свою грудь.
– Это будет вообще прекрасно, как вам будет угодно. Вы пока подумайте, где бант будет смотреться лучше, а сын вернется и все сделает. А вы меня извините, я должна отвезти платье баронессе.
Женщины попрощались. Рад, спустившись, подхватил коробочку с бантами, и коляска модистки укатила, оставив Лали наедине с вопросом: что лучше подчеркнуть – грудь или бедра? Она кружилась перед зеркалом, словно танцовщица, когда в дверь постучали. Стела впустила Рада, который, не церемонясь, шлепнул ее по попке, и хозяйка, бросив на служанку многозначительный взгляд, поспешила отправить ее по делам, желая остаться наедине с сыном модистки. Лалит заметила, что этот юный портной приглянулся ее служанке, и, захотела, развлечься, соблазнить его, заодно проверив, на что способен этот маменькин сыночек.
От скуки маркиза решила поиздеваться над нерешительным юношей. Лали попросила его приложить бант к поясу сзади, оценивая результат в зеркале. В коробочке пестрели банты всех форм и цветов.
– Голубой? Нет, совсем не то. Белый? Тоже не подходит… – капризничала Лали, наблюдая, как дрожат руки Рада. – А теперь приложи красный, ниже, еще ниже… – командовала она, и бант послушно скользил по юбке вниз, пока не остановился на соблазнительном изгибе ее ягодиц. Она играла с ним, словно кошка с мышкой, наслаждаясь его смущением. – Нет, все это не то. Давай-ка приложи розовый бант к моей груди.
Рад взял бант, и взгляд его невольно утонул в глубоком декольте. Приставив кружевную розочку, он едва не выронил ее, и в панике схватил его вместе с грудью маркизы.
– П-простите… я не хотел… – прошептал он, заикаясь от волнения. Было непонятно, искренен ли его испуг, или это часть тщательно разыгранного спектакля.
– Не хотел? – нагло переспросила Лали, прижав его руку с бантом к своей груди. – А это ты хотел? Можешь потрогать. Не бойся. Я не буду тебя ругать.
Рад умело играл роль кроткого и невинного юноши, зная, что такие мужчины не вызывают у женщин подозрений, и те сами, порой, идут на сближение, не подозревая, что за маской робости скрывается опытный обольститель.
Робко касаясь груди маркизы, он скромно опустил глаза, изображая смущение.
– Вы хотите пришить бант сюда? – спросил он, сжав ее грудь, и сглотнул слюну, чувствуя, как в его брюках нарастает волнение.
– Ах, бант… Нет, не сюда, а вот сюда, пришей голубой бант, – Лали повернулась к нему спиной, указывая на пояс.
Дрожащими руками Рад приложил бант, взял иголку с ниткой, но не решался начать работу.
– Мадам, вам лучше снять платье и переодеться. Я боюсь уколоть вас, – лукаво предложил он, демонстративно тряся в руках большой иглой.
– Хорошо, тогда расстегни мне платье, поможешь мне его снять.
Пуговица за пуговицей освобождались от петель, и платье Лали сползло с плеч и медленно слетело вниз, оставив ее в нижнем белье и чулках. От этого зрелища Рад покрылся испариной, и был готов к решительным действиям, но продолжал играть скромника. Обольстительница Лали, в полупрозрачном белье, сквозь которое просвечивали сочные формы, расхаживала перед молодым портным, пытаясь разбудить мужчину в этом забитом юноше. Вдруг она заметила в его кармане свои украденные панталоны.
– Ах ты, воришка, – ласково проговорила она, извлекая из кармана свое белье. – Зачем ты их взял? Признавайся. – Она прильнула грудью к плечу сидящего Рада, нежно схватила его за белокурые кудри и провела пальчиком по его губам. – Ты у всех дам воруешь белье, шалун?
– Нет, что вы… Это получилось случайно… – пролепетал Рад виноватым тоном.
От его смущения и своих дерзких действий, маркиза почувствовала, как в ней разгорается пламя. Она небрежно отбросила свое платье и уселась на колени скромному обольстителю, лаская его лицо кончиками пальцев и нежно касаясь его губ. Развязывая бант на его вороте, она стала расстегивать пуговицы, оголяя бледную грудь Рада.
– Хочешь получить на память мои шелковые панталоны прямо с меня? – прошептала она, касаясь губами его уха.
– Вы смеетесь надо мной, госпожа?
– Нет. Можешь сам снять их с меня прямо сейчас.
Лали встала перед портным и ждала его действий, смело смотря ему в глаза. Сквозь тонкий батист проступал темный треугольник внизу живота, и Рад, дрожащими руками, потянулся к ней, медленно стягивая панталоны, с вожделением разглядывая обнаженный живот, а затем и рыжий кудрявый островок. Панталоны упали на пол, и перед молодым портным предстала соблазнительная женщина в белых кружевных чулочках с ярко-красными подвязками, в маечке, едва скрывающей грудь. Наглая Лали играла с молодым портным, и эта игра заводила ее больше, чем секс. Она не собиралась заходить слишком далеко, но соблазнить нерешительного юношу было для нее делом принципа. Она небрежно подняла с пола свои панталоны ножкой и протянула их Раду.
– Я могу их взять? – спросил он, и, не дожидаясь ответа, схватил и приложил их к своему носу, вдыхая аромат женщины. Не сдерживая возбуждение, он спрятал панталоны в карман, встал и, прижав обнаженную Лали к себе, обхватил ладонями ее обнаженные ягодицы. – Я люблю вас, – прошептал он с придыханием, стараясь звучать убедительно, и перешел к активным действиям.
Он не скупился на слова и нерешительно чмокнул ее в губы, крепко сжимая упругие ягодицы маркизы. В нем словно боролись двое: настоящий мужчина, жаждущий ее, и скромник, не решающийся на полноценный поцелуй.
К гардеробной неслышно подошла служанка Стелла, слегка приоткрыла дверь, чтобы взглянуть на Рада, и замерла, пораженная увиденным.
– Ах ты, змея! Мало ей своих мужиков, за чужих принялась? – прошипела она, стиснув зубы от злости, и, прикрыв дверь, поспешила удалиться. – Я тебе сейчас устрою!
И снова они одни, без свидетелей. Рука Рада скользнула ниже, но вдруг маркиза оттолкнула портного.
– Ишь ты, разгорячился! Попридержи коней, жокей! Получил панталоны – и с тебя хватит! Пришей сюда бант и убирайся вон, – сказала она, ткнув пальцем в декольте, продолжая щеголять перед ним в полуобнаженном виде.
От этой игры Лали получала истинное удовольствие, ощущая власть над мужчиной, демонстрируя свою наготу, но не позволяя прикоснуться к ней, не говоря уже о большем.
– Простите меня, госпожа, за мою несдержанность, – прошептал Рад приглушенно, словно боясь нарушить хрупкое молчание, и, подхватив платье, принялся за дело, ловко орудуя иголкой.
Бант был пришит на диво быстро. Рад помог маркизе облачиться в платье, и едва была застегнута последняя пуговица, дверь распахнулась, впуская в будуар супруга маркизы, Элиаса.
– Милый, ну как тебе мое новое платье? – спросила она, едва скрывая волнение от внезапного появления супруга, и кокетливо поправила бант на груди, словно предлагая ему полюбоваться собой. – Нравится, дорогой?
– Ты всегда была красавицей, Лали. Но, признаться, без платья ты нравишься мне гораздо больше, – промурлыкал он, окинув её оценивающим взглядом.
В дверях застыла служанка, искоса поглядывая на Рада. Что она шепнула маркизу, осталось за завесой тайны, но, к счастью, Лали не дала волю своим порывам. Интуиция никогда не подводила её, и она умела вовремя остановиться. Маркиза желала от портного большего, но чувствовала опасность, что не сейчас, не сегодня.
– Всё прекрасно, мне нравится, – произнесла Лали, бросив быстрый взгляд на портного. – Можешь идти. Передай своей матушке, что я осталась довольна её работой.
Рад учтиво поклонился и, поймав на себе хитрый взгляд маркизы, поспешил удалиться из будуара.
Дверь захлопнулась, и молодой портной, оставшись наедине со Стеллой, ощутил, как похоть жгучим пламенем охватывает его. Маркиза разожгла в нем неутолимое желание, и теперь ему не терпелось выплеснуть страсть, неважно на ком. В его юной крови кипела жажда, и каждая женщина пробуждала в нем голод. Попытавшись обнять обиженную Стеллу, он встретил отпор, но Рад не был гордецом, он готов был унижаться и щедро сыпать красивыми, полными обещаний словами, лишь бы добиться своего.
– Что с тобой? – спросил он, хватая Стеллу за руку, когда она попыталась уйти. – Что за надутые губки? Что случилось с моей маленькой крошкой?
Он прижал её к себе, попытался запечатлеть поцелуй на её губах, но гордая девушка отвернулась.
– Ты обманщик. Я всё видела, – пробурчала она, но не спешила вырваться из его объятий, тая в них, как воск от пламени.
– Что ты видела? – удивленно вскинул брови Рад, словно и вправду не понимал, о чём идет речь, или не считал свою близость с полуобнаженной маркизой поводом для обиды.
– Видела, как ты лапал мою госпожу, как ты целовал эту… эту распутницу, – обиженно процедила Стелла сквозь зубы, но не торопилась освободиться от своего обольстителя.
– Глупенькая, это не я её целовал, а она меня. Не мог же я её оттолкнуть! Она бы тогда и заказывать платье у моей матери не стала. Это всего лишь бизнес, – спокойно объяснил Рад, медленно подводя её к двери кладовки и затаскивая внутрь наивную девушку, чтобы им никто не помешал.
Рад часто бывал в этом доме и знал каждый его уголок. Помимо платьев, они с матерью шили постельное белье, шторы, полотенца, салфетки и прочие мелочи. Не успел он закрыть дверь, как резко сбросил с плеч Стеллы платье, обнажив её молодую, упругую грудь. С ней он не играл комедию неопытного маменькиного сынка, а был самим собой. Хоть Рад и был молод, опыта ему было не занимать. В мастерской матери работало много женщин, вдов и просто любительниц молодого мужского тела, которые его соблазняли, и он часто уединялся с ними в подсобке, отдавая им всю свою страсть со всеми вытекающими последствиями. Он был словно лис в курятнике, но в глазах матери оставался невинным малышом. Мара часто меняла швей, чтобы её сыночка не охмурила какая-нибудь девица. Большее предпочтение она отдавала дамам в возрасте, но и в этом были свои прелести: никаких обязательств и никаких последствий. Каждая из швей считала, что он только был с ней и ни с кем больше.
С Лали Рад старался быть осторожным, чтобы не вызвать подозрений, вынуждая её самой проявлять инициативу. Какому простому парню не хочется стать любовником маркизы или другой знатной дамы? Это всё равно что ездить верхом на породистой белоснежной кобылке, а не на дешёвой лошади непонятного цвета. Тут дело престижа, гордости за себя, за то, что смог соблазнить женщину из высшего общества. И кто знает, чем может закончиться его попытка сблизиться с такой женщиной? А вдруг найдётся такая дама, и на одного маркиза или барона в этом мире станет больше?
Ревнивая Стелла по своей глупости могла совершить непоправимую ошибку, направив в будуар маркиза. Конец этой авантюры мог быть совсем другим, если бы супруг вошел на пять минут раньше. Она просто подставила своего любимого, и ему бы не поздоровилось. Ревность могла сослужить плохую службу.
В кладовой комнате на полках высоких стеллажей лежало чистое белье, полотенца и прочие вещи. Рад взглянул на обнаженную грудь Стеллы и стал страстно целовать её, заваливая наивную девушку в грязное белье, которое огромной кучей лежало на полу.
– Я люблю тебя, – шептал он, продолжая давать девушке призрачную надежду. – Ты такая красивая.
– А как же маркиза? Она разве не красивая? – спросила Стелла, ожидая гадости, которые она надеялась услышать о своей госпоже из уст своего возлюбленного.
– Она красивая, но старая.
– Какая же она старая? Ей всего тридцать лет.
– По сравнению с тобой это целая пропасть. Твоя бархатная кожа светится молодостью и красотой, – возбужденным голосом шептал Рад, покрывая поцелуями шею и грудь Стеллы, и ей это нравилось. – Твоя грудь крепкая, упругая, а у неё мягкая и уже теряет форму, – эти сравнения были словами знающего, опытного любовника, и они ласкали слух служанки.
— Что это? — возмущенно воскликнула Стелла, выхватив из кармана Рада лоскут белого шелка. — Это ты украл у моей госпожи?
— Глупышка, — прошептал он, лукаво улыбаясь. — Это мой подарок тебе. Я сам сшил.
— Мне? Неужели? Какой красивый, шелковый! — Стелла прижала ткань к обнаженной груди, блаженно зажмурившись от нежной ласки скользящего шелка. — Правда, мне?
— Конечно, тебе. Я ради тебя на все готов, — прошептал он, осыпая поцелуями ее грудь и пробираясь под юбку.
Его взгляд с досадой скользнул по длинным ситцевым панталонам. Маркиза носила кружевные чулочки да шелковые короткие панталончики, а тут… Разочарованно вздохнув, он грубо задрал юбку и, не церемонясь, стянул ненавистные панталоны. Вспыхнувшее желание, стало меркнуть. Но стоило ему увидеть темный кудрявый прячущий островок сладострастия, как кровь закипела с новой силой. Обхватив ладонями упругие ягодицы, он ощутил, как Стелла встрепенулась. Страх затмил восторг от дорогого подарка.
— Нет, не надо, — прошептала она, капризно поджав губы.
— Почему не надо? Я люблю тебя, Стелла. Безумно люблю. Только о тебе и думаю. Ты так прекрасна, так соблазнительна… Неужели тебе жалко доставить мне удовольствие? — Рад готов был осыпать ее любыми комплиментами, лишь бы добиться желаемого.
— Тогда пообещай, что после этого мы поженимся, — выпалила Стелла, надеясь услышать заветное предложение.
В порыве страсти Рад готов был поклясться в чем угодно, хоть звезду с неба достать, но только не в этом. Он отпустил ее ягодицы, и в голосе прозвучала досадливая горечь:
— Ты же знаешь, мама решает, на ком мне жениться. Я бы хоть сейчас повел тебя под венец, но я не властен над своей судьбой. Ты же знаешь ее… Вряд ли она благословит наш союз. — Он умело играл роль страдальца, прикрываясь деспотичной матерью. Мара, впрочем, считала его незрелым юнцом, панически боящимся женщин. — Значит, ты меня не любишь. Скажи прямо.
— Нет, нет, люблю, но… боюсь, — прошептала Стелла, и это был сигнал, означавший капитуляцию.
— Чего бояться? Это не больно. Я сделаю тебе хорошо.
Стелла откинулась на кучу грязного белья, отдаваясь во власть искушения.
— Я готова доказать свою любовь. Я вся твоя, — выдохнула она.
Они закрылись в кладовке, даже не удосужившись проверить, нет ли здесь посторонних. А за стеллажами, за аккуратными стопками свежевыглаженного белья, затаилась молоденькая гладильщица Фифика. Она раскладывала белье по полкам, когда в кладовку ворвалась влюбленная парочка и свалилась в кучу грязного тряпья. Вместо того чтобы деликатно ретироваться, Фифика замерла за полками, ловя каждое слово признаний и наблюдая за их действиями, чувствуя, как краска стыда заливает ее лицо. Боясь упустить хоть малейшую деталь, она осторожно отодвинула стопку полотенец и увидела, как Рад расстегивает штаны и спускает их, обнажая свои ягодицы. Фифика невольно едва слышно ахнула и прикрыла рот ладошкой, чтобы не выдать себя.
Раздвинув ноги Стеллы и согнув их в коленях, Рад прильнул к ее трепетной плоти, но в последний момент его пыл охладила ее нерешительность.
— Подожди, — испуганно прошептала она, не решаясь сделать этот роковой шаг.
— Ну что еще? — раздраженно спросил Рад, едва сдерживая себя.
— Я не против… Просто мне страшно. Это у меня будет в первый раз.
— Милая, у меня тоже, — солгал Рад и, навалившись на нее всем телом, принялся осыпать поцелуями ее набухшие соски, а рука тем временем скользнула между бедер, лаская влажную возбужденную плоть.
— Правда? Я у тебя первая? Ты меня не обманываешь? — наивно спросила Стелла, жадно ловя каждое его слово.
— Конечно, первая. Я не лгу. Разве можно делать это без любви? А люблю я только тебя, — пробормотал Рад, зарываясь лицом в ее грудь и сжимая ладонью мокрую киску, разжигая в ней пламя желания.
От грубого прикосновения Стелла застонала, и все сомнения отступили. Но страх все еще сковывал ее. Если мать Рада против их брака, кто возьмет ее замуж после этого?
Сомнения терзали Стеллу, но Рад настойчиво целовал ее в губы, лаская мокрую киску и медленно проникая пальцами внутрь. Почувствовав ее нерешительность, он действовал хитро. Резким движением он лишил Стеллу девственности пальцами. Она вскрикнула от внезапной острой боли.
— Что это было? — испуганно спросила Стелла.
— Любимая, ты только что стала женщиной, и тебе больше нечего бояться. Теперь мы можем насладиться друг другом, моя карамелька.
Находясь на пике возбуждения, Стелла не сопротивлялась, и раздвинула свои колени, замирая в ожидании продолжения.
За полками с бельем застыла Фифика, словно зачарованная увиденным. Каждый жест, каждое слово любовников пронзали, и отдавались трепетом в ее собственном теле. Сладкие речи звучали в ее сознании, словно предназначенные лишь ей одной. Обнажая плечи, она касалась своей груди, сжимая соски, и чувствовала, как волна сладостной боли охватывает низ живота.
Не отрывая взгляда от переплетенных тел, Фифика приподняла юбку, скользнула рукой под ситец панталон и коснулась своей набухшей от возбуждения киски. Закусив губу, чтобы сдержать стон, она увидела, как Рад вонзился в Стеллу. Его движения, ее стоны, его звериный рык – все это опьяняло, кружило голову.
В унисон движениям Рада, Фифика терзала себя, представляя, что это он ласкает ее, ища в своей киске источник нестерпимого наслаждения. Она разжигала себя все сильнее, жаждая того же проникновения в себя собственными пальцами, но страх потерять невинность удерживал ее.
Рыча от страсти, Рад вбивался в Стеллу, погребая ее в ворохе грязного белья. Она отбрасывала простыни, полотенца, халаты, стремясь освободиться от всего, что мешало ей отдаться наслаждению. Они катались по полу, и с каждым толчком Рада они приближались к полкам, пока не уперлись в них, прямо в том месте, где затаилась Фифика.
Она стояла с задранной юбкой, со спущенными панталонами, поглощенная зрелищем. Чувствуя приближение оргазма, Фифика закрыла глаза, пытаясь достичь вершины блаженства своими ласками.
Стоны любовников и их яростные объятия приближали ее к заветному мгновению. Фифика не спешила, желая продлить это сладостное мучение как можно дольше.
Рад двигался неистово, каждое его движение вызывало у Стеллы истошные стоны, и она жадно облизывала пересохшие губы.
– Да, милый, да! Не останавливайся! – шептала она, когда Рад замедлил темп, увидев сквозь узкую щель между полотенцами обнаженные женские ноги со приспущенными панталонами.
Поднимая взгляд выше, он узрел колени, округлые бедра, а венцом этого зрелища стали черные кудряшки пушистой киски, прикрытые женской рукой, которая ласкала себя. Остальное тело скрывалось за ворохом белья и задранной юбкой. Загадочное зрелище так возбудило Рада, что его движения стали жестче, яростнее, выбивая из Стеллы крик блаженства.
Чем громче она кричала, тем быстрее двигалась рука Фифики между ног. И вдруг рука замерла, бедра судорожно сжались, и из-под ладони брызнула струя, обильно окропив полотенца маркизы. Видя, как по ногам гладильщицы стекают струйки, Любовники крепко обнялись, и в два голоса закричали, захлебываясь в наслаждении. Рад никогда не испытывал такой остроты чувств, и его глаза наполнились слезами. Эротическая картина похотливой гладильщицы добавила пикантности.
– Какая ты вкусная… – прошептал Рад, задыхаясь, и увидел, как панталоны за стеллажом поползли вверх, скрываясь под длинной юбкой. – Я люблю тебя, моя крошка.
– И я тебя люблю! Это было так хорошо! – улыбаясь, прошептала Стелла, обнимая любовника и не желая выпускать его из объятий. – Давай еще раз повторим!
– Повторим, конечно, повторим, но не сейчас. Мне нужен небольшой отдых, – сказал Рад, желая избавиться от Стеллы и увидеть, кто прячется за стеллажом.
– Хорошо, отдохни. Тебе пяти минут хватит? – поинтересовалась Стелла, чувствуя, как пульсирует ее киска и жаждет продолжения.
К счастью Рада, за дверью раздался строгий голос маркизы, и все надежды Стеллы на продолжение любовных утех рухнули.
– Где Стелла? – спросила Лали своего мужа, пытаясь открыть запертую дверь кладовой. – Милый, если увидишь ее, прикажи этой дряни, чтобы она пришла ко мне, – сказала она недовольным тоном.
В коридоре все стихло. Стелла надела панталоны, чмокнула Рада в губы и поспешила к выходу.
– В следующий раз продолжим, – прошептала она и скрылась.
К тому, что произошло дальше в кладовой, мы вернемся позже. А сейчас узнаем, что случилось между супругами, после того как маркиза выгнала портного.
Когда маркиза выставила вон портного, она осталась наедине с мужем. Кровь бурлила в её жилах от дерзкой игры с молодым Радом, и Лали жаждала продолжения, пусть и в другом ключе. Маркиз, словно хищник, мерил шагами гардеробную, взглядом ощупывая каждый уголок в поисках чужого присутствия.
— Элиас, что ты ищешь? – промурлыкала она, лукаво приподнимая юбку платья, являя взору отсутствие нижнего белья. – Не это ли?
— Я тебя, бестию, насквозь вижу, – прорычал маркиз, ощущая, как на его ревнивой голове пробиваются новые рога. – Почему без панталон? Портного соблазняла?
— Фу, что за мерзость! Как ты мог такое подумать? Я их только что сняла, специально для тебя. Когда я вижу тебя, мои панталоны сами собой падают к ногам,
Вы прочитали ознакомительный фрагмент. Если вам понравилось, вы можете приобрести книгу.