Не время для драконов. Анастасия Мамонкина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

   Всем давно известно, что драконы – почти миф. Легенда, растворившаяся в веках. Но Аристарху не повезло встретиться с легендой. И ладно бы просто встретиться... В сказках, что он читал будучи ребёнком, отважные богатыри обычно сражались с огнедышащими ящерами, а его угораздило влюбиться. С первого взгляда, с первого прикосновения – и как в омут с головой. Магия, не иначе. Но всякую магию можно развеять. И если задаться целью, поверив в собственные силы, то у него обязательно получится разлюбить дракона.

   Или наоборот?

ГЛАВА 1

   Шепотки и косые взгляды преследовали с самой городской площади, только Аристарх Сигизмундович Фаровинский, столичный чиновник пятого ранга, вышел из почтового дилижанса, бегло поправив модный сюртук и шляпу. За прошедшие с отъезда в Петербург годы изменился он мало, а городок N маленький, так что интерес был обращен явно к его персоне, но реакция встречных прохожих – и знакомцев, и неизвестных ему личностей, – мало походила на удивление его визитом. Когда любопытствуют, глаза судорожно не отводят, через плечо не сплевывают и кукиши за спиной не прячут.

   И даже за кирпичными отчими стенами не было ему покоя – не раз и не два он ловил взгляды, обращенные прямиком на окна родного дома, так что в столовой, за куцыми занавесочками в мелкий горошек, кусок в горло не лез, хотя готовила кухарка отменно, точно, как помнилось из детства – сытно и не жалея пряностей.

   Баба Фёкла, взрастившая и вскормившая его с самого младенчества, недовольно взирала на полные тарелки и поджимала губы – прежде её стряпнёй молодой хозяин никогда не брезговал. Исхудал в своих столицах, сбледнул с лица, да и руки трясутся, а ведь всего тридцать пять годков ему минуло, далеко до немощной старости.

   Пожалуй, именно взгляд кухарки, незаслуженно обиженной его нервозностью, заставил Аристарха Сигизмундовича обратиться к ней с вопросом о странном поведении встречных горожан. Но лучше бы он промолчал, развернулся и уехал обратно в столицу, а то и куда-нибудь за границу – подальше от слухов и человеческих домыслов, имеющих мало общего с разумным видением мира.

   – Да неужто вы не знали?! – всплеснула руками женщина, разом успокоившаяся, что ни форели не пересолила, ни пирога не загубила, а просто служба молодого хозяина доконала, кругом заговоры мерещатся. – Ужо весь город, поди, судачит, что батюшку Вашего, Сигизмунда Леопольдовича, ведьма соблазнила. Но только вы слухам этим не верьте – брешут. Местные бабы, да и мужики иные, любят такое дело. Ну и завидуют маленько. Мужики особенно. Никакая Аристочка не ведьма, уж поверьте моему опыту – глаз у меня наметанный, да и жизнь я долгую прожила. Да и дала б я батюшку вашего в обиду? Вы и сами с ней можете знакомство свести, слова мои проверить – батюшка ваш как раз сейчас у неё обретается, раньше заката и не воротится даже! – и адресочек чиркнула огрызком карандашным на листке из блокнота, подле телефонного аппарата лежащего.

   Если Аристарх и удивился неожиданному появлению у отца пассии, то виду не подал. Только кивнул, взял листок и с аппетитом принялся за рыбный пирог, удавшийся на славу, запивая прохладным брусничным морсом.

   Но мыслями при этом был далеко. Аж за четверть века до текущих событий. Отец его, Сигизмунд Леопольдович, хоть и считался де-юре вдовцом, де-факто почти всю жизнь прожил холостяком, неосознанно привив единственному сыну схожий взгляд на мир. Брак его родителей продлился меньше года, матери своей Аристарх не знал – молодая супруга умерла вскоре после родов, оставив в душе двадцатилетнего юноши болезненную рану, залечить которую неспособны были ни время, ни душевные лекари, ни многочисленные невесты навыданье, считавшие мрачный флёр вдовца на диво романтичным.

   Первые годы, пока Аристарх был маленький, Сигизмунд Леопольдович достаточно болезненно воспринимал всякие матримониальные планы в свой адрес, а потом... после тридцати невесты как-то сами собой испарились, уступив место куда более деятельным дамам, короткие отношения с которыми никак не могли привести к браку. Это удовлетворяло всех, даже юного Аристарха, которому кроме отца и кормилицы Фёклы никто не нужен был, особенно какая-то мачеха.

   И вот, на старости лет – а ведь Сигизмунду Леопольдовичу давно минуло полвека! – роман? Причем такой, о котором весь город судачит? В самом деле подумаешь о привороте. Весной всяческие зелья и иные запрещенные вещества, пробуждающие так называемую «любовь», на пике популярности, даже высокие штрафы и неотвратимость отката от подобных чувственных эликсиров никого не волнуют.

   Закончив с трапезой, Аристарх тотчас отправился на разведку. Но официально, разумеется, просто решил поприветствовать отца, не дожидаясь вечера. Искомый дом находился недалеко – четверть часа пешим ходом, в тихом и дорогом районе, где селиться себе могли позволить люди лишь самого высокого происхождения, либо знатно разбогатевшие во времена недавнего промышленного бума. Даже их родовое поместье рядом с местными особняками виделось скромным и непритязательным.

   Дом возлюбленной Сигизмунда Леопольдовича оказался чистеньким, беленьким, с ухоженным палисадником, пышущим всеми цветами радуги за ровненьким белоснежным частоколом. Да, если в таких домах проживают ведьмы, то он плохо знает свою работу. Тем не менее на пороге он помялся, даже пот со лба утер – уж больно день жаркий выдался, – и теперь комкал в пальцах тонкий батистовый платочек, не находя в себе сил постучать в дверь. Столь же белую и идеальную, как и сам дом, даже колотушкой не омраченную.

   – А вы что на звонок не нажимаете? – раздался за плечом звонкий голосок. Аристарх обернулся резко, моментально сложив пальцы в отвращающем жесте, но чудное видение лишь удивленно хлопало голубыми глазищами, а не корчилось у его ног в муках, изгоняемое обратно в Преисподнюю. А затем, поудобнее перехватив корзинку, размерами своими и объемом явно превышающую носительницу, видение тонким пальчиком нажало на какой-то рычажок, вызвав тем самым за дверью перезвон наподобие соловьиной трели. Вслед за трелью раздался громкий щелчок, и дверь открылась. Сама собой. По спине Аристарха невольно пробежала нервная дрожь, а в голове завертелись мысли о том, что и ведьмы, должно быть, бывают разными. Даже такими ангелоподобными, в струящихся светлых одеждах и с открытым взором прелестнейших глаз цвета чистого летнего неба.

   – Вы, верно, Аристарх Сигизмундович? – будто бы не замечая его испуганного взгляда, продолжила ясноглазая ведьма, радушно пропуская в дом. – Ваш батюшка много о вас рассказывал. И встретить намеревался, вот только так и не дождался телеграммы, когда же именно вы прибудете. А матушка наотрез запретила ему стоять и дожидаться вас на площади – там же даже навеса нет от солнца палящего, а у Сигизмунда Леопольдовича давление, да и сердце слабое, не мальчик уже всё-таки. А они в саду сейчас, чаевничают – третий час же уже, после обеда как раз. Меня, кстати, Кариной зовут, будем знакомы – как-никак, породнимся вскоре, – и ручку протянула, по-мужски, для рукопожатия.

   Прикасаться к незнакомцам, учитывая его специализацию, было опасно – за время службы он пережил уже с десяток покушений, исполнителями которых были самые неожиданные личности, но здесь отчего-то решил поступиться принципами. И, пожимая маленькую горячую ладошку, Аристарх впервые разглядел как следует её обладательницу.

   Волос светлый, золотистый, будто солнцем поцелованный. Лицо по-детски округлое, с задорными ямочками от улыбки и небольшим вздернутым носиком, усыпанным веснушками. Да и сама кожа не бледная, а будто бы загорелая – ни капли томной бледности столичных модниц, таящихся от солнечных лучей под кружевными зонтиками, и ни грамма белил, добавляющих возраста и ранних морщин. Золотая коса спускается по плечу, огибая высокую грудь, явно не стянутую корсетом. Да и одета она… странно. Не то платье короткое, едва по колено, не то рубашка, перехваченная на талии пояском с множеством мелких сумочек и мешочков. А из-под подола выглядывают ножки в узких светлых штанишках – длинные, тонкие.

   Все домысли сограждан стали вдруг ясны, как никогда – благовоспитанные дамы так точно не одеваются. И первыми не представляются. И рук не жмут. Вот только выпускать из мягкого захвата тонкую ладошку ой как не хотелось. Да и не моглось. Взгляд его будто прикипел к кобальту девичьих глаз, а шероховатая ладонь – к нежной маленькой кисти, пальцы которой он стал безотчетно перебирать, дивясь их тонкости и длине.

   – Аристарх Сигизмундович? – ангелоподобная девушка слегка нахмурилась, силясь освободить свою руку из мужской ладони, но не тут-то было – мужчина не отпускал. А потом внезапно резко вздохнул, припал на колено, ни на мгновение не отрывая взгляда от девичьего лица, и дрожащим голосом выпалил, не в силах совладать с одновременной борьбой холодного разума и пламенного сердца:

   – Дорогая Карина, это может показаться скоропалительным, но вы отрада глаз моих, и я не вижу иной жизни, кроме как быть подле вас… выходите за меня замуж!

   Огромные голубые глаза, казалось, стали еще больше, а в глубине их таился явный испуг. Золотистая кожа побледнела, даже веснушки как-то померкли. И горячие пальцы опаляли холодом, задеревенев в мужской руке. Но вместо упоительно-сладкого согласия либо убийственного отказа, от которого бы разом остановилось сердце, Аристарх услышал панически-взволнованное:

   – Матушка!!! – и меньше, чем через минуту крохотная прихожая наполнилась людьми, наперебой интересующимися происходящим. Аристарх не желал отпускать руки Карины, но её у него мягко отняли, пока он ошарашенно разглядывал отца, сильно изменившегося за годы – седина посеребрила виски и бороду, у глаз и губ наметились морщины, особенно заметные за увеличивающими стеклами очков. Умом он понимал, что отец давно не молод, но память запомнила молодого мужчину в расцвете лет, и разум отказывался принимать суровую реальность.

   – Ну здравствуй, сын, – Сигизмунд Леопользович протянул ладонь, которую Аристарх автоматически пожал, жадно вглядываясь в изменения, случившиеся с отцом за десяток лет. Хоть они общались решулярно, не реже раза в месяц, но переписка, а затем и телефонные звонки не передавали внешности, а голос у отца остался тем же, что и прежде – молодым и сильным, в отличие от подуставшего тела с опущенными плечами и наметившимся брюшком.

   – Здравствуй, отец, – наконец, отозвался Аристарх. И тут же попросил, жадно вглядываясь в коридор, куда ушли мать с дочерью: – Расскажи мне о Карине.

   – О Карине? – нахмурился Сигизмунд Леопользович. – Зачем тебе?

   – Затем, что я хочу на ней жениться, – чистосердечно признался Аристарх, вскинув на отца шальной взгляд. – И чем быстрее, тем лучше.

***

Традиционное послеобеденное чаепитие не складывалось – несмотря на аромат роз и тенистую зелень, скрывавшую от зноя, за столом повисла нервная и напряженная обстановка, и от каждого из сидящих будто морозным холодом веяло. Ариста Артэмовна, подливая горячий чай в чашки, куталась в тонкую ажурную шаль и обводила присутствующих немного виноватым взглядом, хотя вины её в случившемся быть не могло, ибо она даже не присутствовала в момент столь опрометчивого предложения Аристарха Сигизмундовича в адрес её собственной дочери.

   Сигизмунд Леопольдович тем временем хмуро взирал на сына, и во взгляде его сквозила неприкрытая ревность – к юной Карине почти с самого момента знакомства он относился как к родной дочери, оттого любого мужчину рядом воспринимал в штыки, будь то даже его собственный отпрыск, которого он тем не менее любил и уважал за все его жизненные достижения. Но отдать милую Кариночку мужчине, почти в два раза старше её, прежде закоренелому холостяку с весьма обширным «послужным списком»? Нет, Сигизмунд Леопольдович не мог поступить подобным образом – и из любви к обожаемой Аристочке и её кровиночке, и из вполне праздных рассуждений и жизненного опыта. К семейной жизни сын его был не пригоден, это однозначно: работа сплошь командировки, дома своего нет, как и капитала значительного, чтобы таким домом обзавестись, да и человек он неуживчивый, эгоистичный и упрямый. В работе эти качества ему помогали, а вот в личной жизни скорее только вредили… Женщине нужны внимание и забота, и если вечером, а то и ночью, мужа не будет дома по долгу службы, его место займет кто-нибудь другой, более внимательный и заботливый. Да и рано ещё Карине в семнадцать лет о замужестве думать – в прогрессивном же обществе живем!

   Карина сидела тихо, как мышка, бочком прижавшись к матери, на которую была похожа буквально как две капли воды – те же золотые волосы, нежный овал лица, изящная фигура и цвет глаз. Но если Ариста хоть немного, но выглядела сродни современным аристократкам – со светлой, почти прозрачной, кожей, в изысканном наряде, обмахивающаяся веером из павлиньих перьев, – то дочь в пух и прах разбивала каноны женской красоты, выделяясь своей индивидуальностью – легким загаром и нарядом, непривычным даже столичному жителю.

   Аристарх не спускал с Карины глаз. Внимательно и неотступно следил за каждым движением, каждым вздохом, каждым взмахом ресниц, чем исправно вгонял в краску как предмет своих мечтаний, так и её матушку, а отца, и без того напряженного от сложившейся ситуации, всё больше злил.

   – Гизик, – решилась нарушить всеобщее молчание Ариста Артэмовна, обратившись к поклоннику, – думаю, это просто солнце сыграло злую шутку. Ведь такой зной на улице, а Аристарх вышел на прогулку без головного убора. Мне однажды тоже голову напекло, да так, что прямо до галлюцинаций – привиделось, что не лошади в двуколку запряжены, а верблюды горбатые! А то и вовсе это была такая шутка. Скажите, Аристарх, вы же просто пошутили? – с надеждой взглянула на молодого мужчину, добавив взгляду толику лукавства, а голосу – мёда. – Всякий мужчина знает, как женщина мечтает о свадьбе, так что на этом её слепом желании можно выстроить дивный водевиль – а вдруг и за первого встречного пойдет, ни дозволения родителей, ни даже имени не спросив! Признайтесь, Аристарх, это же была сцена из какого-то модного спектакля?

   Аристарх закусил губу, насупившись. Его худощавая, но подтянутая фигура некрасиво искривилась, будто позвоночник сразил запущенный сколиоз, а поясницу некстати прострелило, поэтому обычно высокий, красивый и уверенный мужчина скорее напоминал тень самого себя, скромно пристроившись на краешке скамьи. Сейчас, в саду, в окружении благоухающих цветов, фарфора и под сердитым взглядом отца нежный образ Карины в его сердце несколько померк, хотя еще в холле девичью ладошку с превеликим трудом освободили от его захвата.

   Та пылкость, что двигала им в тот миг, когда он предлагал руку и сердце совершенной незнакомке, куда-то запропастилась, да и вовсе не была ему прежде свойственна. Но, странное дело, никаких магических эманаций, сопровождающих приворот или иные заклинания, он также не ощущал. Прямо-таки помутнение рассудка. Так и вправду можно грешить на излишнюю солнечную активность – недаром, видимо, ученые ежегодно предрекают катаклизмы из-за неких вспышек и солнечных бурь. Его явно одна из этих самых бурь и сразила. Как обухом по голове. Правда, никаких симптомов теплового удара он также не ощущал – голова была ясной, хотя от недавнего поступка и звенело в затылке, но то скорее от стыда, кровь пульсировала.

   – Я… эм… не знаю, что на меня нашло, достопочтенная Ариста, – с трудом ворочая языком, пробормотал Аристарх. Сейчас он чувствовал себя пьяным. Точнее, как на утро после пьянки, когда весь угар уже выветрился, а вот организм страдает от последствий. Его излишней дозой алкоголя стала Карина, одно лишь прикосновение к её коже – гладкой, горячей и удивительно-притягательной. И сейчас, лишенный близости, он испытывал новую жажду.

   Нервно облизнув губы, Аристарх всё также не сводил глаз с девушки, прокручивая в голове то единственное прикосновение, а в памяти – всё, что когда-либо читал или слышал о любовной магии. Вот только ничего схожего на ум не приходило, кроме строк из бульварных романов о любви с первого взгляда и встречи «того самого человека». Правда, было что-то на грани сознания, отдаленно похожее, но сконцентрироваться и додумать не получалось – всё отвлекало: и взволнованно глядящая на него Ариста, и нахмуривший лоб отец, и сжавшаяся в комочек Карина, буквально поедающая его взглядом. Она явно тоже что-то почувствовала, но перепугалась и молчит. Впрочем, для девицы её возраста и положения вполне нормально не бросаться мужчине на шею, невзирая на желания и возможности. Но всякие тайны имеют свойство становиться явными – им только время нужно. А время тянуть он умел, по долгу службы именно этим и промышляет:

   – Я… давайте считать случившееся недоразумением. Пожалуй, я и вправду перегрелся на солнце. Поверьте, в столице у мужчин не принято в столь раннем возрасте терять свободу, – с ироничной ухмылкой прежний Аристарх вернулся на место, играючи сменив свою тень на самого себя – уверенного и чуть-чуть высокомерного.

   Ариста натужно улыбнулась и, наконец, пригубила окончательно остывший чай. Хмурая складка на отцовском лбу немного разгладилась, а из серых глаз ушел колючий и недобрый холодок. И только Карина сидела, не шелохнувшись – от неё не скрылся тот факт, что прозвучавшие слова были ложью, в которую и сам Аристарх-то ни на йоту не верил.

***

Отпускная неделя минула, как один день, и каждый день был похож на предыдущие – Аристарх, как и его отец, регулярно навещали чету Дайритских. Мать небольшого семейства была рада визитам, улыбаясь и поддерживая беседу, а вот дочь сторонилась, причем как отца, так и сына, хотя прежде к Сигизмунду Леопольдовичу питала исключительно нежные чувства, радуясь тому, что сей импозантный мужчина собирался вскорости стать её отчимом.

   Аристарх же потихоньку утолял любопытство. И жажду. Жаль, не прикосновений – Карина старалась держаться от него как можно дальше, но и видеть предмет мечтаний было для него, как оказалось, жизненно необходимо. В тот самый первый день после злополучного визита он долго не мог уснуть, ворочаясь в постели. Заснул лишь под утро, и проснулся глубоко за полдень, когда отец уже покинул дом, отправившись в гости к своей зазнобе. Часов до трех пополудни всё было нормально – он пообедал, перебрал привезенные с собой бумаги, а вот затем скрутило и словно магнитом потянуло к тому самому белоснежному палисаднику. Аристарх сам не понял, как его ноги очутились на пороге, а палец – на таинственном рычажке, вызывающем соловьиный щебет. Очнулся лишь, увидев лицо, не дававшее ему заснуть. Глаза, захватившие душу в плен…

   – Что вы тут делаете?! – прошипел ангел, не предпринимая, однако, попыток выставить его вон. Правда, скорее из-за страха прикасаться, так как даже руки за спину завела и отошла на полшага.

   – Не знаю, – честно ответил мужчина. Он и вправду не представлял, что за сила привела его к этому дому, к этой вот девушке. Но противиться не мог – потребность видеть, ощущать рядом была просто физической, до боли! Обычная любовь так точно не выражается, будь она даже не с первого, а с половинчатого взгляда.

   Однако, с того дня он не расставался с Кариной долее, чем на ночь – приходил в их дом едва ли не с петухами, а уходил не ранее заката, а то и по темени возвращался к себе. Объяснялся тем, что интересуется жизнью отца – Ариста как-никак грозилась стать его мачехой в обозримом будущем, а часто вырываться на родину возможности у него нет, служба на государя Императора не радует выходными и отпусками. Вот и любопытствовал – откуда родом, чем занимаются.

   Ариста оказалась вдовой. Довольно молодой – ей и сорока ещё не было, всего на четыре года старше самого Аристарха, а отец его и вовсе ей мог в отцы годиться. Приехали они с северо-востока, со стороны Уральских гор, так как семья покойного мужа просто-напросто выставила новоиспеченную вдову за дверь. Дочь, разумеется, хотели оставить, но тут уже Карина заартачилась, не желая расставаться с матерью, и благодушные родственники с легким сердцем отправили двух женщин на все четыре стороны.

   Карина как раз закончила домашнее обучение и собиралась осенью поступать в столичный Университет, благо у Сигизмунда Леопольдовича имелись знакомые репетиторы, чтобы подготовить к успешной сдаче вступительных экзаменов, а леди Ариста промышляла ценными бумагами – деловая хватка ей досталась от отца, известного северного промышленника, как и стартовые капиталы. Ситуация обнадеживала – по сути, ни мать, ни дочь к провинции не привязаны, да и отец Аристарха запросто мог бы перебраться в столицу, а там в любом особняке ближе к центру можно и на две семьи жить, места хватит. Конечно, он ещё не заручился согласием на то своё внезапное предложение, да и Карина его по-прежнему сторонится, но в столице, да в одном доме... Как говорится, время и труд всё перетрут. А времени, как и желания трудиться во благо поставленной цели, у Аристарха хватит, если убедить отца на переезд.

   А убедить его вышло легче простого – оказалось, достаточно лишь намекнуть, что Университетское общежитие не лучшее место для молодой благовоспитанной девушки. Так что к осени всё семейство благополучно переберется в столицу. А до этого времени он придумает, как можно завоевать неприступную крепость по имени Карина.

***

В день предполагаемого отъезда поначалу всё шло, как обычно – тот же чай на веранде, среди цветов и зелени, те же неспешные, текучие разговоры ни о чём, начиная от погоды и заканчивая налоговой политикой N-ской губернии, те же любезные улыбки. Но с окончанием чаепития закончилось и то, что создавало атмосферу вокруг. Карина сказалась больной и, сжимая виски побелевшими пальцами, удалилась к себе. Отец отговорился делами и ушёл в кабинет – даже в гостях он завел привычку не забывать о работе, перенеся несколько папок с отчетами к Аристе. Та, кажется, не возражала, предоставляя собственный кабинет для его нужд, понимая, что отцу необходима хотя бы видимость занятости. Аристарх также собрался куда-нибудь выйти прогуляться, пока Карина не вернется в общие комнаты, но хозяйка дома не дала ему такого шанса, перехватив у порога.

   – Аристарх, вам стоит прислушаться ко мне, это важно. Поверьте, я не желаю вам зла и искренне люблю вашего отца. И вы мне нравитесь, сколь предубежденной я бы ни была, ибо ваш отец любит описывать столичный быт в весьма мрачных красках, хотя я уверена, что столица может развратить лишь слабого человека, а вы сильны, несомненно. Тем не менее, вам нельзя уезжать!

   Если бы Ариста смотрела иначе... или в голосе её была фальшь... он бы просто развернулся и ушёл, не слушая. Но нет, она казалась искренней – взволнованной, и о чём-то явно переживала, и это что-то бередило её душу, заставляя теребить манжеты муслинового платья.

   – Простите?

   – Вам нельзя уезжать!

   – Почему это?

   Женщина вздохнула. Печально и тягостно, с тихим стоном, словно под тяжкой ношей. Голубые глаза её – куда как менее выразительные и притягательные, чем у дочери – смотрели виновато и немного испуганно. Она боялась. То ли своих слов, то ли реакции Аристарха на них. Боялась, но всё же озвучила:

   – Если вы уедете к себе в Петербург, то умрёте.

   – Умру? Отчего?

   – От тоски...

   Тут бы посмеяться – эк необычно матушка сватает свою дочь, узрев явный мужской интерес, – вот только ни в голосе, ни в лице женщины не было ни капли смеха или иронии. Просто констатация факта, как само собой разумеющееся. И это было жутко. Даже дрожь по позвоночнику прошла.

   – Что вы имеете ввиду?

   Ариста совсем опечалилась, но ответила, едва-едва слышно, почти шепотом:

   – Запечатление.

   Аристарх сперва не поверил ушам, усмехнулся, но уже через секунду нахмурился, осознавая, что сказанное – чистая правда. Вот же ж! Теперь ясно, отчего он не чувствовал магии – ни заклинаний, ни приворота. Хотя приворот в каком-то смысле всё-таки случился...

   – Но ведь запечатление это свойство...

   – Её отец был из них, – перебила его Ариста, не дав закончить вопрос. Казалось, что слово «дракон» для неё табу.

   – И вы – тоже?

   – Что именно?

   – Запечатлены.

   – О, нет. Точнее, думаю, что нет – через какое-то время уже трудно вспомнить, откуда пришло то самое, первое чувство. Но будь я запечатлена, то не говорила бы сейчас с вами – с момента смерти моего мужа прошло уже шесть лет. А я не слышала ни о ком, кто продержался бы дольше пары месяцев...

   Аристарх тоже не слышал о таких уникумах. Хотя, о драконьем запечатлении вообще не говорилось в открытых источниках. Драконы жили далеко и обособленно, в дела Российской Империи не встревали и над городами косяками не летали. Все знали, что древние ящеры не вымысел и не пьяный бред, знали, что драконы имеют вторую ипостась, сродни человеческой, но о таинственной драконьей любви с первого взгляда, именуемой запечатлением, сведений имелось крайне мало.

   Мужчина поспешно перебирал в голове всё то, что знал о драконах. Легенды, в основном, потому как даже с его уровнем допуска реальных сведений о жизни драконьего племени не давали, приходилось довольствоваться слухами. Но ведь и слухи не на пустом месте рождаются, а он умеет делать выводы из, казалось бы, мелочей.

   – И что же, с этим ничего нельзя сделать?

   – Сделать?

   – Ну да. Распечатлить так сказать.

   Женщина смутилась. Сильно. Даже глаза отвела и губу прикусила. Пробормотала еще более виновато:

   – Видите ли, Аристарх, Карина… она же не совсем… ну, вы понимаете, я-то человек. И её никто не обучал. С вами это вышло… спонтанно. Она не хотела. Потом пыталась что-то сделать, как-то отдалиться, но… Простите меня.

   – За что?

   – Это моя вина. Стоило оставить её с родственниками мужа, чтобы научилась контролю… А я почему-то посчитала, что смогу воспитать её, как обычного ребенка, как человека...

   – Дракона – как человека? – едко фыркнул Аристарх. На его взгляд её слова были сродни тому, чтобы волка вместо пса на привязь посадить.

   – Она не дракон! – запальчиво воскликнула Ариста Артэмовна. Но быстро опустила взгляд и добавила: – Не совсем дракон точнее. Кариночка не имеет второй ипостаси. И отец её не имел. Он говорил, что драконы давно выродились, смешавшись с людьми. Что нет больше той магии, что поднимала их в небеса. Я и представить себе не могла, что Карина способна на запечатление... Это ведь почти сказки! Легенды!

   – Но мне вы предрекаете смерть от тоски якобы от этой самой легенды.

   – Я беспокоюсь о вас, Аристарх! Ваше поведение... оно же не похоже на обычные чувства. Я не знаю, что и думать...

   – Поэтому решили, что я запечатлён на вашу дочь? Это ведь первое, что приходит в голову, – желчно усмехнулся Аристарх, но в глубине души сразу поверил словам Аристы. Он ведь и вправду сам себя не узнавал. Эта тоска, томление, желание видеть Карину день ото дня... не похоже это на влюблённость. От любви нет боли, когда больше суток не видишь предмет страсти. А от запечатления – есть. И боль эта тем сильнее, чем дольше и дальше разлука. Вплоть до мучительной смерти, если верить легендам. Причем умирал лишь человек, а дракон спокойно продолжал жить дальше, привязывая к себе кого-то нового, ведь жизнь его куда длиннее человеческой.

   Умирать Аристарху не хотелось. Значит, нужно действовать.

ГЛАВА 2

   Отъезд в столицу пришлось перенести. Аристарх срочно телеграфировал на службу, предупредив о задержке, вернулся домой к отцу и крепко задумался. Драконы, магия, возможное запечатление... его короткий отпуск в провинциальном городе N заиграл новыми красками! А ведь как его начальство уговаривало посетить родные пенаты, вернуться так сказать к корням и наполниться силой родной земли. Дескать, отдохнёшь, Аристарх Сигизмундович, развеешься, воздухом свежим подышишь. Ну, воздухом он и вправду надышался – за неделю в саду семейства Дайритских и цветочными ароматами вдоволь напился, и заморским чаем. Но проблем и хлопот по итогу оказалось куда больше, чем желанного спокойствия и умиротворения.

   Самой главной проблемой было запечатление. Настоящее драконье, как из легенд, или какая-то хитрая подделка – не суть важно. Главное, Аристарху жизненно необходима та, что связала их магией.

   Карина.

   Внешне – чистый ангел во плоти, будто с иконы списанный. Но какова она на самом деле? Так ли светла её душа? В ней определённо есть какая-то магия, хотя при встрече Аристарх ничего не почувствовал. И мать, и дочь показались ему пустышками, без грана магических сил. Он и сам не великий умелец, но опыт на службе научил чувствовать магов и ведьм за три версты. И тут он ничего не почувствовал. Ничегошеньки! И ошибся.

   От собственной слепоты хотелось кричать во всё горло. А затем каяться наставнику, столько сил вложившему в своего нерадивого ученика.

   Но криками и покаянием делу не поможешь. Нужно во что бы то ни стало стряхнуть с себя паутину наведённых чувств, вернуть ясность ума и свободу действий. В городе N с магами не густо, необходимо поскорее вернуться в Петербург. Там, если поискать как следует, наверняка и драконологи найдутся. Драконы всё-таки не миф, а реликтовые ящеры, почти наравне с динозаврами, но в отличие от последних, вымерли не миллионы лет назад, а всего пару веков как. А местами, говорят, драконы до сих пор процветают. Клан чёрных драконов даже государство своё образовал в самом сердце Африки, но община у них закрытая, чужаков к себе не подпускают, вот и неизвестно обычным людям ничего об иной расе. Может, и к лучшему – вон сколько проблем у Аристарха появилось от одной-единственной драконицы, которая даже силы своей толком не осознаёт.

   Уснуть Аристарх не смог – голова работала на сто двадцать процентов, ища выход из сложившейся ситуации, но это и к лучшему. Наутро в особняк Дайритских он пришёл с синяками под глазами, но при полном параде и с готовым планом собственного освобождения. Даже улыбнулся не вымученно, а искренне, когда навстречу ему выплыла Ариста Артэмовна, зябко кутаясь в цветастую шаль и хмуря светлые брови:

   – Доброе утро, Аристарх Сигизмундович, – неловко поздоровалась женщина, вовсе не представляя, как воспринимать столь ранний визит. Провинция хоть и просыпалась раньше столицы, а солнце к лету поднималось рано и уже вовсю жарило мостовую за окном, но Ариста Артэмовна как-то не приучена была вставать в семь утра.

   – Доброе утро, – откликнулся Аристарх. – Простите, не мог ждать, хотел поскорее сообщить вам новости.

   – Какие новости?

   – Намедни я возвращаюсь в Петербург, – безапелляционно заявил Аристарх, прямо глядя Аристе Артэмовне в глаза. Глаза распахнулись удивлённо, во всю ширь, и мать на короткий миг стала почти точной копией дочери. – Надеюсь, там найдутся те, кто справится с этой противоестественной связью.

   – Думаете? – женщина взволнованно закусила губу.

   – Я при самом государе Императоре служу, – напомнил Аристарх со снисходительной полуулыбкой, – если где-то и получится найти выход, так только там. Но Карина должна поехать со мной.

   – Понимаю, понимаю, – закивала Ариста Артэмовна, соглашаясь. – Мне понадобится день на сборы, и я тоже отправлюсь с вами...

   – Нет, это лишнее.

   – Лишнее? Вы о чём? Я не отпущу дочь одну с вами в Петербург, будь вы хоть трижды запечатлены друг на друга. Это неприлично!

   – Я всё продумал. Все приличия буду соблюдены. Вот, читайте, – Аристарх протянул женщине свежую газету. Пришлось, правда, посреди ночи отправляться в типографию и выложить тройной тариф за срочность, но заметка о помолвке располагалась точно там, где положено – на второй полосе. В ажурной виньетке, с цветочками, и имена новобрачных отпечатали каким-то замысловатым, кудрявым шрифтом. На вкус Аристарха выглядело слащаво, но его заверили, что дамам такое оформление обязательно придётся по душе.

   Кажется, и вправду пришлось. Ариста Артэмовна чуть не всплакнула, читая короткую заметку о помолвке. Все матери одинаковы – радуются до слёз, когда счастье дочери устраивается самым благовидным образом. И неважно, что помолвка та – фикция, просто отвод глаз, чтобы не судачили, если вдруг у Аристарха ничего не выйдет и придётся связать свою жизнь с драконом.

   – Значит, помолвка, – Ариста Артэмовна подняла взгляд от газеты и посмотрела на Аристарха уже по-новому, как на потенциального жениха. Миг – и измерила с головы до ног, сделала какие-то выводы и прищурилась. – Имейте ввиду, насильно моя дочь никуда не поедет. Если уговорите – так и быть, отпущу вас вдвоём. Она у меня девушка разумная, бед не натворит. Но повторяю – только при её согласии и никак иначе.

   – Позовите, я всё объясню, – беспечно пожал плечами Аристарх, чувствуя, что половина дела уже сделана.

   – Нет уж, пусть спит. Такие новости спозаранку выбивают из колеи, а ей нужно думать ясной головой. Мы нанесём вам визит ближе к полудню, ждите.

***

Мать и дочь прибыли, как и обещали – к двенадцати. Ариста Артэмовна в гостиную вышагивала гордо, а Карина тенью держалась за её спиной, хотя такой красавице, как она, трудно держаться в чьей-то тени, но ссутуленные плечи и опущенная голова способствовали. На осчастливленную вестями невесту девушка, увы, совершенно не походила – не бросилась в объятия, не потребовала с порога кольца, которого Аристарх и не подготовил...

   Странно, очень странно. Неужели Ариста Артэмовна решила оставить утренние новости в тайне? Не может же такого быть, что ажурная виньетка с цветочной рамкой оставила девушку равнодушной?

   – Доброго дня, Ариста Артэмовна. Здравствуйте, Карина, – раскланялся с дамами Аристарх, с трудом скрывая волнение. – Рад вашему визиту. Желаете чаю?

   – Спасибо, но нет, – качнула головой Ариста Артэмовна и отошла в сторону, пропуская дочь вперёд и кивком указывая на диван, на который та послушно села. – Мне кажется, вам стоит поговорить вдвоём, без лишних ушей и без возможности скрыться за чашкой с чаем. А я пока навещу Сигизмунда Леопольдовича.

   Карина была непривычно тиха и инертна, сама на себя непохожа. Аристарха её поведение сильно тревожило, потому что упорно казалось, что виной тому – именно он. С самой первой встречи она переменилась кардинально. Куда-то пропала та бойкая девушка, встретившая его у порога – шумная, говорливая, улыбчивая. Вся затихла, сжалась, будто пытаясь стать незаметной.

   Глупая.

   Поздно скрываться. Шила, как говорится, в мешке не утаишь. Как и дракона в гостиной.

   Их оставили наедине, но разговор не клеился. Аристарх не знал, с чего начать, и Карина молчала... так и сидели они друг напротив друга, перебрасываясь короткими взглядами. Карина – робкими, Аристарх – волнительно-жаркими.

   Дурная всё-таки идея оказалась остаться наедине. Близость этой девушки странно на него действует. Вроде на отдалении всё в порядке, лишь зудят на подкорке настырные мысли, точно осы вокруг улья, но к ним можно притерпеться, не замечать, лишь отмахиваться порой, когда жужжат слишком громко. А вот если оказаться в двух шагах, вдыхать притягательный аромат девичьих не то духов, не то шампуня, видеть напротив изящное тонкое лицо, небесно-голубые глаза и пухлые губы, то всё. Он становится не властен сам над собой, будто кто-то другой управляет телом, захватывает разум. И бороться с этим наваждением мучительно сложно. Только зажмуриться покрепче, сжать кулаки, чтобы ногти впились в кожу почти до крови и...

   – Простите, – наконец, пискнула Карина и потупила взор, явно заметив его мучения. – Я не хотела.

   Хотела, не хотела – какая теперь разница? Аристарх сейчас сам себе не был способен верить, не то что другому человеку. Он сидел напротив хрупкой девичьей фигурки и не мог разобраться в собственных мыслях.

   Сердце набатом стучало в груди, пальцы дрожали, как у припадочного – так и тянулись к белым рукам, лежащим поверх коленей. К коленями руки тоже тянулись. И не только руки. В общем, любовь к дракону у него вышла вовсе не платоническая, а самая что ни на есть обыкновенная, земная.

   Это немного примиряло с запечатлением – знакомые, привычные эмоции. Их Аристарх привык контролировать, не показывать на людях. Он и сейчас держал себя под контролем – лицо, поза, мимика выражали спокойствие, хотя внутри кипел настоящий вулкан чувств.

   От одного мимолётного взгляда на нежные розовые губы хотелось смять их поцелуем, и тонкие пальцы хотелось расцеловать – каждый, с упоением. И тронутые румянцем щеки, и шею с трогательно дрожащей жилкой... Да что там, хотелось расцеловать её всю. Схватить и не отпускать. Но вместо этого Аристарх лишь вальяжно перекинул ногу на ногу, скрывая неуместные желания, и сообщил:

   – Я принимаю извинения. Ваша матушка заверила, что вы не со зла и не корысти ради влюбили меня в себя... Невесте своего отца я склонен верить.

   – А мне вы не верите?

   – Вас я слишком мало знаю, Карина, – любезно улыбнулся Аристарх, хотя от обиды, проскользнувшей в девичьей голосе, внутри у него всё узлом стянуло, как от боли. – И в иной ситуации я предпочёл бы подумать, познакомиться поближе, но... Но выбора у нас с вами нет, Карина. Сразу обозначу свою позицию – я намерен избавиться от запечатления. И, надеюсь, вы мне в этом поможете.

   – Но как? Я пыталась, но... не понимаю, как это вообще получилось.

   – В Петербурге у меня есть связи. Мой наставник – Эдуард Валерьянович Вяземский – талантливый маг, в прошлом учёный, я попрошу его о помощи. Уверен, он не откажет. Главное, чтобы вы тоже способствовали нашему... разъединению.

   – Я постараюсь... Но вы сказали, что ваш наставник в Петербурге?

   – Да, это второе мое условие – вы отправляете со мной в Петербург.

   – Я? В столицу?! Но...

   – Никаких «но», Карина. Я здесь пострадавшая сторона. Если мы не уладим все полюбовно, придётся обратиться к закону, а он на моей стороне, хоть прецедентов, наверное, не случалось.

   – Отец не рассказывал, что кто-то сумел снять запечатление...

   – И многое вам рассказывал отец? – мигом заинтересовался Аристарх, подавшись вперёд всем телом. Карина, наоборот, резко отшатнулась, прижавшись к спинке дивана и держа дистанцию.

   – Нет. Он не был полноценным драконом. Он просто рассказывал сказки, то, что слышал от своего отца и деда. Вот дед, если верить его рассказам, умел отращивать крылья. И жил чуть ли не тысячу лет! Но это выдумки, наверное, люди столько не живут.

   – Люди – нет, а вот драконы... О драконах нам слишком мало известно. Так или иначе, Карина, но вы отправитель со мной в столицу. В качестве невесты, объявление в газете я подал аккурат сегодня утром.

   – Не... Невесты?! – ахнула девушка. – Зачем мне быть вашей невестой? Вы же хотите снять запечатление, а не наоборот.

   Аристарх дёрнул уголком губ. В его голове – тяжелой и звеняще-чугунной после бессонной ночи – все решения и поступки сегодняшнего утра казались единственно правильными. Нужно ехать в Петербург, непременно вдвоём, а раз вдвоём, то как жених с невестой – как же иначе? И почему никто не понимает элементарной логики? Он ведь не вздумал жениться, как раз наоборот. А Карина и так собиралась в столичный университет. Парой месяцев раньше, парой месяцев позже – какая разница? Зато успеет познакомиться с городом, с людьми... потом и в учёбе будет легче, когда окружение всё изучено.

   О том, что сам же подтасовывает факты, Аристарх старался не думать. Это не его мысли. Или, наоборот, как раз таки его? Тихий голос разума в какофонии сумасшедшей влюблённости.

   Нет, ему однозначно нужно в Петербург. И желательно – с причиной сумасшествия под рукой и точно без её дуэньи-матушки. Уж там-то, в столице, наставник с первого взгляда определит, запечатление на нём или мудрёный приворот, с которым не справилась защита.

   – Разумеется, я хочу снять запечатление, – заверил Аристарх со всей искренностью.

   – Тогда к чему помолвка?

   – Для общества, Карина, чрезвычайно неприлично, когда мужчина и женщина встречаются ежедневно. А мы с вами иначе жить не сможем – меня к вам тянет, как магнитом, и вам это прекрасно известно. День разлуки – и всё, конец. Но мы же не будем всех и каждого оповещать о нашей щекотливой ситуации, верно? Вы – дракон. Представляете, что начнётся, если люди узнают?

   – Что?

   – Паломничество. Всем захочется поглядеть на диковинку, посмотреть, чем вы отличаетесь от человека. А кто-то может и навредить захочет – сумасшедших, увы, хватает, особенно в столице. Так что ради вашей же безопасности и сохранения инкогнито нам лучше быть для всех влюблёнными женихом и невестой, а не драконом и запечатлённым на него человеком.

   – Это... разумно, – задумчиво отозвалась Карина, в невинном, почти детском жесте коснувшись кончиками пальцев приоткрытых губ. Вот только жест этот вызвал у Аристарха совсем не невинные мысли. Может ли так быть, что она лишь играет? Что вся эта напускная робость – маска умелой искусительницы?

   Прежде Аристарх ни на кого не смотрел... так. Жадно, алчуще, ловя каждое движение, каждый взмах ресниц.

   Наваждение.

   Сумасшествие.

   Аристарху для службы нужен ясный разум, поэтому всё это – лишнее. И чем скорее он избавится от наведённых чувств, тем лучше.

   – Значит, вы согласны?

   Карина кивнула, смущенно потупившись. Кончики ушей, едва заметные в светлых волосах, трогательно порозовели, вызвав в груди Аристарха очередной спазм, на сей раз от умиления.

   – Замечательно, – выдохнул Аристарх, и напряжение немного отпустило. – Сколько вам нужно на сборы? День? Два? Неделя?

   Неделе он бы не удивился – дамы страсть, какие медлительные. И гардероб у них не чета мужскому – все эти бесчисленные платья, шляпки, туфельки и сумочки, идущие наборами к каждому наряду.

   – Если необходимо, я могу быть голова к вечеру, – огорошила Аристарха девушка. Он даже подумал сперва, что ослышался, удивлённо моргнул, откашлялся и поспешил осадить Карину, готовую вот-вот сорваться в путь:

   – Ехать в ночь смысла нет. А вот если отправимся ранним утром, успеем на экспресс до столицы.

   – Это хорошо, – кивнула Карина и даже робко улыбнулась, явно смирившись и с неотвратимостью поездки, и с его компанией. Аристарх в ответ на эту улыбку улыбнулся в ответ и, как зачарованный, сделал шаг, преодолевая разделяющее их расстояние. Протянул руку и сам подался вперёд с однозначной целью...

   – Кариночка, милая, добрый день! Как приятно видеть тебя в гостях, – Сигизмунд Леопольдович возник на пороге гостиной так резко и неожиданно, что Аристарха от застывшей тушканчиком девушки буквально отбросило. Страшно подумать, чем всё закончилось, если бы не отец.

   Или не страшно, а сладко?

   Аристарх упрямо мотнул головой в тщетной попытке выгнать из неё липкие мысли. Пока Карина рядом – эти мысли тоже с ним, никуда от них не деться. Если контролировать себя, не давать им затмевать разум – жить можно. Но с каждым днём кажется, что бороться с ними всё сложнее. Бороться с самим собой и желаниями, которые неотличимы от своих собственных.

   Может, оберег какой есть? Или зелье? Надо хотя бы успокоительного из аптеки попробовать выпить – должно помочь.

   Ариста Артэмовна проскользнула в гостиную вслед, держась за локоть своего кавалера. А кавалер этот нежно поглаживал тонкие женские пальчики. На одном из них – безымянном, кажется, – блеснуло кольцо с прозрачным камнем.

   Аристарх нахмурился, попытался рассмотреть повнимательнее, но Ариста Артэмовна, будто почувствовав его интерес, отцепилась от седовласого кавалера и убрала руки за спину.

   – Что вы решили, дети? – поинтересовалась она, в некотором волнении поглядывая на дочь.

   – Отправляемся завтра утром, – ответил за них обоих Аристарх. – Если не будет задержек в пути, завтра же окажемся в столице.

   – Уже завтра, – вздохнула-всхлипнула Ариста Артэмовна, и взгляд, направленный на дочь, подёрнулся печалью. Ох уж эта женская сентиментальность! Его в своё время отец отпустил на учебу в Петербург с лёгким сердцем, хотя был Аристарх в ту пору младше, чем Карина сейчас – едва шестнадцать минуло. И никто его в столице не ждал – до всего приходилось доходить своим умом и талантами. Сам в университет поступил, сам устроился в гостевом дворе неподалёку, сам регулярно посещал банк, обналичивая отцовские чеки, выданные на время обучения, а затем и переводы получал, потому что жизнь в столице – дорогая штука. И соблазнов куда больше, чем в родной провинции.

   Отец приехал лишь после первой сессии. Не столько поглядеть, как родной сын устроился в Петербурге, сколько просто заглянул по пути, отправившись по делам в Мурманск. Так они и виделись с тех пор – пару раз за год, не чаще, а потом встречи сменили письма и короткие звонки по праздникам. Отца Аристарх уважал, как и заведено в Библии, но особых родственных чувств не испытывал. И было это взаимно и обоих мужчин вполне устраивало.

   Так почему же сейчас так тяжело смотреть, как родной отец обнимает трепетно чужую дочь, приговаривая, что всё у неё непременно сложится? Аристарха он, кажется, и в далёком детстве не обнимал – лишь по плечу хлопал в знак наивысшего расположения.

   Карина доверчиво прижалась к груди Сигизмунда Леопольдовича, тот ласково провёл по её волосам – всего раз и едва-едва, – а у Аристарха внутри аж заклокотало от ревности. Вот только кого и к кому он ревновал неясно. Чудилось, что вовсе и не отца.

   И весть об их совместном отъезде в Петербург отец его воспринял на удивление спокойно. Видно, Ариста Артэмовна успела посвятить его в ситуацию, рассказав, кем является её дочь и что она натворила по недоразумению и неопытности.

   Натворила она, а разгребать ему, Аристарху.

   Впрочем, не впервой.

***

Отправляться в итоге решили из отцовского особняка. На дороге это никак не сказалось бы, зато слухов меньше – междугородний экипаж у дома четы Дайритских привлёк бы слишком много соседского внимания и вопросов. А о его скором отъезде обратно в Петербург каждой собаке известно.

   Карина не солгала – собралась за один вечер, да и объемом багажа изрядно удивила. Два чемодана и небольшой ридикюль – да какой это женский багаж? И оделась для дороги она непривычно, в светлую блузку с кружевом и стекающую по бёдрам тёмную юбку. Настоящая институтка. Даже аккуратную соломенную шляпку нервно теребила в пальцах, явно непривычная к этому аксессуару. И зачем, спрашивается, пошла против себя и собственных привычек? В столице эмансипированных дам четверо на дюжину, женскими брюками в Петербурге третий год никого не удивить.

   Но спрашивать о причинах кардинальной смены стиля Аристарх не стал. Только полюбовался исподволь – нарочито женственный наряд шёл Карине ничуть не меньше вызывающе-облегающих штанов. Друзья и сослуживцы, кому доведётся повстречаться с его временной невестой, позавидуют, непременно.

   В иных обстоятельствах он и сам себе позавидовал.

   Наверное.

   Если бы Карина хоть немного соответствовала его ожиданиям идеальной супруги.

   Сейчас же она была на неё похожа только внешне, и то отчасти – на лице ни белил, ни румян, губы припухли от покусываний, а на ногах вместо аккуратных туфелек выглядывали из-под юбки привычные Карине ботинки. Впрочем, для дальней дороги такая обувь и впрямь удобнее каблуков.

   Прощание с родственниками много времени не заняло. Отец пожал руку Аристарху на прощание, пожелал счастливого пути и потребовал позаботиться о невесте в столице. Ариста Артэмовна вздохнула и прижала к уголкам глаз кружевной платочек с анаграммой, глядя, как немногочисленный багаж дочери загружают в экипаж.

   Карина на упакованные вещи тоже глядела с какой-то тоской. А потом на мать. А потом снова на чемоданы. Не верила, что всё это взаправду – запечатление, помолвка, отъезд... Не бывает такого, чтобы за несколько дней жизнь кардинально переменилась.

   Аристарх вот тоже так думал до недавнего визита в N. Считал, что всё у него под контролем, а будущее расписано на сто шагов вперёд, аж до самой пенсии по выслуге лет. Ошибся. С кем не бывает? Вот и Карине следовало принять, что как прежде уже не будет, а за свои поступки надобно отвечать.

   Но это Аристарх понимал разумом, а Карина в свои семнадцать полагалась не на доводы рассудка, а на чувства. И сейчас она чувствовала слишком много, чтобы равнодушно покинуть город, ставший за годы жизни в нём почти родным.

   – Вот я и уезжаю, матушка, – в голубых озёрах глаз заблестели слёзы. Всхлипнув, Карина бросилась в объятия матери, и Аристарх почувствовал себя чрезвычайно неловко, прямо-таки третьим лишним, чужаком на пороге собственного дома.

   – Не плачь, милая, ты же знаешь, так надо, – Ариста Артэмовна погладила дочь по голове, успокаивая. Провела ладонью меж острых лопаток, торчавших словно крылья желтопёрого цыплёнка.

   Аристарх вдохнул, с тоской глядя на ласковые материнские объятия, как всегда достававшиеся не ему. Его мать умерла, оставив после себя на память лишь несколько портретов, тягучие парижские духи на туалетном столике да шаль-паутинку, насквозь пропахшую стойким цветочным ароматом. Воспитывали Аристарха гувернёры и баба Фёкла – единственная, от кого он в детстве получал столь желанную ласку. Отец пропадал на работе, а гувернёры лишь учили премудростям, не считая тактильные контакты с учеником обязательными.

   – Как же я не хочу от тебя уезжать, матушка, – горько всплакнула Карина, уткнувшись матери в плечо.

   – Я понимаю, – спокойно отозвалась Ариста Артэмовна и быстро покосилась на Аристарха. – Но иначе никак. Там вам помогут. А если не получится...

   – А если не получится, мы с Кариной поженимся, – сухо объявил Аристарх, сглотнув неприятный комок в горле. Будущее виделось... смутно. Уже не столь ярко и красочно, как до судьбоносного визита в родной город N. И о возможной неминуемой свадьбе, ясное дело, думалось в самую последнюю очередь.

   Но дивное видение в белом подвенечном платье всё равно промелькнуло перед внутренним взором. И лик таинственной невесты, хоть и скрыт был за кружевом фаты, угадывался безошибочно.

   Ох уж это коварное подсознание!

   Карина обернулась на его голос, на миловидном личике мелькнуло какое-то испуганное выражение, а бездонные голубые глаза заново наполнились слезами. Счастливые невесты так не выглядят, однозначно. Но Аристарх до последнего надеялся, что вся эта история с запечатлением – фарс, игра, не по-настоящему. Женщины коварны, это любому умному мужчине известно. Особенно такие вот наивные провинциалочки. Как увидят столичного аристократа, так и вцепятся, что силой не отодрать.

   Его наставник, князь Эдуард Валерьянович Вяземский, так и говорил:

   – Все лгут. А женщины так и вовсе сотканы из лжи и обмана. Они хитры, Аристарх, и смерть тебе, если попадёшься в их сети.

   Аристарх наставнику верил без оглядки. И от страстей старался держаться на отдалении. Невестой, правда, послушно обзавёлся, когда для дальнейшего продвижения по службе понадобилось стать семейным человеком. Но выбирал её не сердцем, а разумом – удобную, из хорошей семьи и не претендующую на его чувства. И тем обиднее, что сейчас его невестой стала девица, диаметрально противоположная Людмиле – спокойной, рассудительной, настоящей леди.

   Воспоминание о вот уже бывшей невесте царапнуло и заставило скривиться, как от кислого. Помолвку с Людмилой, которую он тщательно планировал долгих полгода, со всех сторон рассматривая их будущий семейный союз, расторгла одна-единственная телеграмма, отправленная на следующее утро после знакомства с Кариной. Как в бреду, он написал всего пару строк, сообщив, что расторгает помолвку, ибо нашёл свою истинную любовь.

   Истинную, как же! Ему же с детства блондинки не нравились. Слишком они слащавые, карамельные, аж зубы сводит. И Карина не исключение. Хрупкая, как фарфоровая кукла, со своими сахарными устами и глазами цвета неба.

   Ненастоящая – просто картинка. Потому что не могут такие девушки быть настоящими, полноценными личностями – только красивым фасадом, за которым лишь внутренняя пустота.

ГЛАВА 3

   Обратный путь в Петербург поначалу прошёл, как в тумане. Сперва в трясущемся по колдобинам экипаже до ближайшей железнодорожной станции, потом на почтовом экспрессе до Смоленска и только оттуда с новенького, пахнущего свежей краской и дымом вокзала до столицы, на роскошном скором поезде с блестящими алыми вагонами и локомотивом, будто вчера выпущенным с завода.

   Карину отпускать от себя далеко Аристарх не рискнул, но купе всё-таки взял раздельные, для соблюдения приличий. Пускай они официальные жених с невестой, но это ненадолго. В идеале – до встречи с наставником, в умениях и опыте которого Аристарх не сомневался. Эдуард Валерьянович Вяземский маг первой величины и верный советник государя по делам магической науки. Если кто-то из людей и сумеет снять драконье запечатление, так это он.

   Аристарх в талант наставника верил всем сердцем. Иначе, если не оставить себе никакой надежды, можно вконец отчаяться, а отчаянье – прямой путь к неудаче. Эту нехитрую мудрость он тоже давно усвоил.

   Дорога до Петербурга им предстояла недолгая – каких-то двенадцать часов с четвертью. Аристарх без труда выдержал бы этот срок в разных купе, не встречаясь до самой конечной станции, но отчего-то, противореча самому себе и здравому смыслу, каждый час заглядывал в соседнюю дверь. Успокаивая себя тем, что просто проверяет, не сбежала ли новоявленная невеста на какой-то станции обратно к матушке под юбку.

   Невеста не сбегала. Сидела себе тихонько у окошка с томиком немецкого поэта и на интерес Аристарха её самочувствием и настроением в пути всякий раз отвечала, что всё прекрасно и помощь не требуется. И Аристарх, прощаясь, уходил к себе. А через час стучался снова, видя всё ту же привычную картину дивной белокурой девушки у окна.

   Но на исходе пятого часа привычная уже картина внезапно изменилась. Открыв дверь купе, Аристарх с изумлением остановился на пороге, даже заранее заготовленный вопрос о самочувствии застыл на губах.

   Мальчишка в форменной ливрее железнодорожного работника вскочил с обитого плюшем диванчика, тараща глазищи и запунцовев от макушки до подбородка, обезображенного редким юношеским пушком. Аристарх с трудом сдержался, чтобы не вытолкать наглеца взашей, аж кулаки зачесались. Но нашёл в себе силы искривить губы в подобии приветственной улыбки, вот только мальчишка, взглянув на получившийся оскал на его лице, заметно вздрогнул и побледнел, плюхнувшись обратно на плюш.

   – П-п-простите, господин, – проблеял мальчуган, не моргая глядя на Аристарха. – Я только об остановке предупредить зашёл, а госпожа Карина...

   – Ах, госпожа Карина, – Аристарх перевёл прищуренный взгляд на девушку, всё также невинно и спокойно восседавшую у окна. Если бы он сам, собственными глазами не видел этого безобразия... Он не ревнует, вовсе нет – не к этому сосунку точно! – но нужно же соблюдать элементарные нормы приличия.

   – Аристарх, простите великодушно, Павлик просто рассказывал мне об устройстве вагона. Вы знали, например, что электричество в купе вырабатывают сами колёса, когда поезд мчится по рельсам? Там какая-то динамо-машина, я не очень поняла...

   – Я вам всё объясню, драгоценная невеста. Сам, – заверил Аристарх, небрежным взмахом руки отсылая мальчишку с глаз долой.

   Павлик, не будь дурак, споро вскочил с диванчика и пулей метнулся в коридор, прикрыв за собой дверь. Даже не попрощался, настолько спешил.

   – Вы и вправду знаете об устройстве железнодорожного вагона? – как ни в чём не бывало поинтересовалась Карина. И глаза такие голубые-голубые, невинные-невинные. Истинно, ведьма. Или по крайней мере дракон.

   – Знаю, – кивнул Аристарх. – Желаете послушать?

   – Не откажусь, – улыбнулась девушка, и от улыбки этой в груди Аристарха что-то дрогнуло и забилось чаще. – В N нет железнодорожной станции, не у кого было спросить. Мне просто нравятся поезда. И дирижабли. И корабли на паровой тяге. Инженерия – это же так увлекательно! Вы со мной согласны?

   Аристарх задумчиво склонил голову набок. Не шутит ведь. И не кокетничает. Что-то тут нечисто.

   – А на какой факультет вас пророчил батюшка в университете?

   – Инженерно-технический, разумеется. Он узнавал, там с прошлого года как раз девушек набирать начали. Конкурс, правда, большой, но Сигизмунд Леопольдович обещал поспособствовать и найти мне репетиторов. Ещё больше двух месяцев до экзаменов, успею.

   – Вам действительно интересны поезда?

   – Не только, – призналась Карина. – Мне интересны всякие механизмы, особенно связанные с электричеством. Тесла всё-таки гений, вы не находите? Энергия без проводов, идущая просто по воздуху туда, куда требуется, это же почти как магия!

   И они разговорились. Как ни странно – именно о поездах, потому что электрическими опытами сербского учёного можно только восхищаться, слишком сложны они для обывателя. То ли дело железнодорожные составы. Нет, они тоже сложны, но их может изучить любой желающий – увидеть, потрогать, оценить в деле изнутри и снаружи.

   Аристарх вовсе не был из тех чудиков, помешенных на поездах и локомотивах. Но историей и развитием техники увлекался, как и всякий мальчишка. Как иначе то? И рассказать мог многое, имея большой опыт железнодорожных путешествий.

   А Карина умела слушать. Смотреть, распахнув глаза, задорно смеяться и ахать в нужные моменты особенно напряжённого рассказа. В общем, Аристарх сам не заметил, как минуло три с лишним часа и вагон, чуть дернувшись и заскрипев от натуги, остановился на конечной станции.

   – Петербург, Петербург, – застучал в двери вагоновожатый, будя зычным голосом и громким стуком всех тех, кто успел прикорнуть в пути. За окном давно бы сгустились сумерки и поздний час – почти десять вечера! – был бы наглядно виден любому, но с приходом лета наступила пора белых ночей, а в эту пору даже полночь в Петербурге была неотличима от дня.

   Солнце, маяча на самом краю небосвода, ни в какую не желало скрываться из глаз, лишая горожан и гостей столицы одного из самых завидных зрелищ – заката над Финским заливом. И знаменитой питерской архитектуры, подсвеченной где газовым, а где и новомодными электрическими фонарями.

   Аристарх выбрался из вагона, подал руку Карине и глубоко вдохнул тяжелый, влажный воздух, намекавший о недавнем дожде. Петербург – город болот и дождей, это всем известно. Но, в отличие от туманного серого Лондона, столица Российской Империи сверкала – золотом куполов церквей, пышным убранством дворцов и отблеском Невы и бесчисленных каналов, в которых каждодневно отражалось небо. То прозрачно-синее, то с барашками бегущих от ветра облаков, а то и наглухо затянутое низкими тучами. Петербург – город контрастов. Такой разный и непредсказуемый, как бы маги-погодники не старались отрабатывать своё немаленькое жалование.

   Этим Петербург Аристарху и нравился. Город-вызов, где планировать что-то – вплоть до утреннего выбора штиблет и сюртука – было своего рода лотереей, выиграть в которую дорогого стоило.

   Карина же от влажности воздуха поёжилась. Порыв ветра, неприветливо ударивший в лицо, выхолодил щеки, забрался под ворот блузки, скользнул ниже и пощекотал меж лопаток. Жаркое лето осталось где-то позади, в городе N, а столица жила в каком-то своём времени года с дикой помесью вечной осени к любому сезону.

   Белая ночь также не пришлась девушке по нраву. Где мерцание далёких звезд? Где синий бархат небосвода? Непривычно. И холодно.

   Как-то грустно и одиноко, хотя рядом вышагивает жених, на поверку оказавшийся не таким уж сухарём, но всё одно чужим и незнакомым. Карина с самого начала пыталась исправить свою ошибку. Разорвать странную связь, что связала их воедино. Не замечать слепого обожания в мужском взгляде, желаний прикоснуться, оказаться ближе, чем дозволено приличиями.

   Странно, ведь приличия её прежде заботили в самую последнюю очередь. Там, за Уралом, откуда она родом и где росла в отеческом доме до отцовской смерти, люди были проще. Вся жизнь была проще. Без лишних церемоний, правил, условностей...

   Но жизни той пришёл конец. Началась новая веха. Осталось только смело шагнуть вперёд, навстречу счастливому будущему.

   Ведь если думать о хорошем, что-то хорошее обязательно случится.

***

Аристарх проснулся прежде будильника. Глянул в окно, но по затянутому белым маревом небу и не понять, наступило ли утро. А тишина за окном этому способствовала.

   Покой дома его, расположенного вдали от торговых улиц и широких проспектов, не нарушали ни выкрики газетчиков, ни тяжелый рыбный душок, ни толпы зевак у ограды. А до службы – каких-то два квартала, при хорошей погоде можно и пешком прогуляться.

   Туда Аристарх и отправился, малодушно пропустив завтрак. Иначе пришлось бы встречаться с невестой, которую он по прибытию определил в гостевое крыло, под присмотр экономки Наины Викторовны.

   Наина Викторовна, зорко глядящая за хозяйством уже лет пять, при первом же взгляде на Карину растеряла всю свою строгость. Заворковала, закудахтала, как квочка, что надо де устроить девочку со всеми удобствами: с мягчайшими перинами, с широкой медной ванной и лучшим видом из окна на цветущий вишневый сад. Но уступать временной гостье собственную комнату Аристарх не пожелал, чем смертельно оскорбил экономку, хотя Карине по чести досталась отличная комната – просторная, с окном на пол стены и удобной кроватью. А что медной ванны нет и из окна вид не вишнёвый сад, а на изгородь, увитую диким виноградом – так то мелочи. Карина по крайней мере опечаленной не выглядела, разве что немного уставшей.

   Её облик – призрачный, но навязчивый – преследовал Аристарха вплоть до служебных ворот. И только там, за высокими каменными стенами мысли о невесте отпустили, а голова заработала в нужном направлении. Любимая работа с мужчинами творит настоящие чудеса – с порога отбрасывает всё напускное, оставляя в распоряжении лишь холодный разум, опыт и профессиональное чутьё. Этому их учили со студенческой скамьи – думать головой, не сердцем. Проявив чувства, слишком легко ошибиться, принять желаемое за действительность. А в их деле защиты государя Императора нет ничего страшнее совершённой ошибки.

   Трудился Аристарх не в императорской гвардии, не в личной охране дворца, а в закрытом ведомстве, занимавшимся «людскими настроениями». Они расследовали попытки покушений, терактов и иные поползновения пошатнуть власть в стране. Таковые случались, увы, но пресекались строго. Поначалу строгость эта пугала, отвращала, но ко всему привыкаешь, даже к изнанке государственной службы. При государе Императоре Аристарх служил вот уже шестой год, и за время службы успел заматереть и покрыться твёрдым панцирем, не позволявшим эмоциям брать верх над разумом.

   Всё было прекрасно до того самого дня, пока он не встретил Карину. Их встреча – ошибка, а её последствия и того хуже. Даже в рабочем кабинете, среди привычных бумаг и доносов он нет-нет, да и вспоминал её. Волновался, как она там – одна, в чужом доме, с чужими незнакомыми людьми. А ведь думать нужно о работе. Об очередных письмах, авторы которых сомневались, что нынешнее правление в России единственно верное и допускали всякие трактования новой Конституции, дававшей куда больше прав и свобод.

   Сколько лет прошло, а некоторые всё не успокоятся, всё планируют устроить очередной бунт, будто последствия прежнего уже забылись и стёрлись из памяти.

   В новый, двадцатый век Российская империя вступила также обновлённой – абсолютная монархия сменилась конституционной, как того требовало время и народные настроения. Поговаривали, могла и революция случиться, но обошлось. Его наставник, Эдуард Валерьянович, в ту пору трудившийся в ведомстве на ведущей позиции непосредственно участвовал в мягком подавлении бунтов и искоренении революционных кружков. Без магии не обошлось, конечно – с тем, что зарождалось в сырых подвалах и респектабельных гостиных, могли справиться только менталисты. Маги, читающие чужие души и способные переписать их начисто. И они с поставленной задачей справились, чему страна была несказанно рада.

   По итогу Император по-прежнему остался для народа символом власти, а для людей знающих – главой парламента. Но на бумаге изменения были куда весомее, да и в целом мир менялся, и Россия вместе с ним.

   Эдуард Валерьянович, как и всякий хороший начальник, подающий пример молодежи, прибыл вовремя – без трёх минут девять. Но Аристарх до тех пор успел порядком известись, ожидая наставника. Уж больно много хотелось ему поведать и услышать вердикт знающего человека. Он бы и сразу по прибытию прямо к нему домой отправился, но следовало разместить Карину, да и бестактно как-то за полночь по гостям расхаживать. Днём раньше Эдуард Валерьянович его осмотрит или днём позже уже не столь важно, когда с момента запечатления больше недели минуло.

   – О, вернулся, голубчик! – поприветствовал Аристарха Эдуард Валерьянович, всей своей монументальной фигурой возникнув в дверном проёме. Высокий, широкоплечий, до сих пор не потерявший молодецкой стати маг недавно справил полувековой юбилей, но для таких дарований, как он, это даже не возраст. Иные маги и до двух-трёх сотен доживали, но это прежде. Сейчас магии в мире стало меньше, а вместе с ней и сократилась и жизнь волшебников. Благо, и медицина за это время шагнула вперёд – теперь не только маги, но и простые люди могли рассчитывать на долголетие. Отец его вот в пятьдесят пять жениться собрался и явно не планирует в ближайшее время умирать, хотя лет двадцать назад его не только за глаза величали бы стариком, отмеряя оставшиеся годы.

   – Доброе утро, Эдуард Валерьянович!

   – Доброе, доброе, – покивал наставник, сощурив тёмные глаза. – А ты что же вернулся так рано? Намедни предупреждал, что задержишься по семейным обстоятельствам... что за обстоятельства, кстати?

   – Серьёзные, – хмуро известил Аристарх.

   – Женился что ли? – хохотнул Эдуард Валерьянович.

   – Почти. Помолвка у меня случилась.

   – А ты времени зря не теряешь, – разулыбался князь. – Впрочем, у молодых всегда дело спорится. Свадьба когда? На длинный отпуск не рассчитывай, но недельку-другую я тебе выторговать смогу.

   – Не будет свадьбы.

   – Как не будет? – озадачился маг. – Поссорились уже что ли?

   – Не в этом дело, Эдуард Валерьянович. Невеста моя – почти подставная, понимаете? Временная проблема, так сказать. И я очень хотел бы обойтись без свадьбы. Если получится. Если вы мне в этом поможете...

   – Темнишь ты что-то, Аристархушка.

   – Темню. Потому что даже и не знаю, как рассказать вам о том, что со мной приключилось.

   – Говори, как есть. Я выслушаю, – Эдуард Валерьянович махнул рукой в сторону двери, запирая не только на замок, но и на слово чародейское и присел напротив, готовый выслушать всё, что угодно. И Аристарх рассказал. Не таясь, не скрываясь, вывалил всё, что терзало его и мучило. Все подозрения свои, все страхи, особенно пожаловавшись на невесту – диаметральную противоположность его идеала.

   Разговор вышел долгий, затянулся аж до самого обеда. Эдуард Валерьянович даже секретаря кликнул, чтобы принёс им кофе с бутербродами – негоже на голодный желудок дела важные решать и думу думать. Наконец, Аристарх выговорился, а наставник задумчиво пробарабанил холёными пальцами по столу.

   – Думаешь, тебя пытались вывести из игры?

   – При помощи дракона? – усмехнулся Аристарх, отставив недопитый кофе в сторону. – Не думаю. А вот при помощи хитрой подделки...

   – Провериться хочешь?

   – Разумеется. На мне ведь щитов немерено, Эдуард Валерьянович, да и своя защита имеется. А я как голову потерял... неделю жил, как в бреду. Только сегодня в столице, кажется, смог открыть глаза и посмотреть на случившееся здраво. И прямо волосы на голове дыбом встали от того, что натворить успел за эти дни.

   – Так это ты помолвку с Людмилой Васильевной расторг? Я в газете заметку видел, от их семейства.

   – Расторг, – кивнул Аристарх. – Ещё из N телеграфировал. Они мне в ответ тоже написали... всякого. Не Людмила, разумеется, её отец... что опозорил я их, что слова не держу. Неприятно, в общем.

   – Не мудрено. Три года почти за девицей ухаживал, предложение сделал, а потом, как гром среди ясного неба, отказался от помолвки. Что хоть в телеграмме написал?

   – Что влюбился без памяти, – скрипнул зубами Аристарх. – Что возлюбленная моя – чисто ангел во плоти. И судьба моя – быть рядом с ней душой и телом.

   – Красиво сказал, – цокнул языком Эдуард Валерьянович. – Может, ты и вправду того, влюбился?

   – Не знаю. В голове сумбур, в чувствах раздрай. Когда вижу её – сердце из груди рвётся, руки так и тянутся прикоснуться и мысли... всякие. А вот на службе, если перетерпеть немного, то вроде бы и нет ничего, никаких чувств. Мы же совершенно разные, Эдуард Валерьянович! Она мне даже по возрасту не подходит, молодая слишком. Ей восемнадцати ещё нет, даже поговорить не о чем. Не о куклах же, право слово! Или поездах... И блондинка к тому же. Нет, не любовь это. А вот запечатление ли, надо выяснить. Сможете?

   – Смогу, чего не смочь. Давай, садись вон туда, на кушетку, глянем как следует, что там с тобой приключилось.

   Глядел Эдуард Валерьянович долго. И глазами смотрел, и руками водил, и даже сандаловыми палочками возле головы Аристарха окуривал, приговаривая что-то себе под нос. Не меньше часа заняло обследование, под конец Эдуард Валерьянович и кровь из вены под микроскопом изучил, чтобы точно не ошибиться в диагнозе.

   – Ну что? – поинтересовался Аристарх, застегнув снятую для осмотра рубашку и выбросив в урну вату, обагрённую кровью. Специальная урна, зашипев, сожгла влажный комок, уничтожив всякие улики. По-другому магам нельзя. Кровь мага – слишком сильный ингредиент и для порчи, и для зелий, не дело оставлять её без присмотра.

   – Что-то есть, – вздохнул Эдуард Валерьянович, поправив на носу очки с магическими стёклами.

   – Запечатление?

   – Да откуда ж мне знать, запечатление это, порча или ты, дружок, каким-то чудом умудрился выстроить из собственной ауры нечто неудобоваримое и это нечто тянется куда-то прочь. Всё, что могу сказать – воздействие определенно имеется.

   – Снять сможете?

   – Не рискну, – покачал головой Эдуард Валерьянович. – Говорю же, визуально это щуп твоей собственной ауры, направленный вовне. Что само по себе противоестественно.

   – Странно, я думал запечатление это что-то другое...

   – Метка какая? Или узелок на ауре? Ну-ну, наивный. Это же не любовное зелье и не приворот. Собственно, после детального осмотра оба этих варианта мы можем исключить.

   – А жаль...

   – Жаль?

   – Проще решать привычные проблемы, а не пытаться перебороть что-то кардинально новое.

   – Скорее, хорошо забытое старое, – усмехнулся в усы Эдуард Валерьянович. – Раньше даже в наших широтах драконы водились. Бывало, и трёхглавых встречали.

   – Как в сказках? – удивился Аристарх, припоминая Горыныча и бабу Ягу, которыми пугала в детстве баба Фёкла.

   – Сказки, они же не все придуманы. Какие-то и на правде основаны. Лешие, кикиморы, змеи летучие... все, все они на землях наших жили прежде.

   – А потом?

   – А потом тут поселились люди. И выгнали всех, кто мешал жить привольно. Болота осушили, леса вырубили, в горах драконьих самоцветы добывать начали... Вымерли все диковинные существа. Хотя, может, и остались где в девственных лесах Сибири и горах на дальнем востоке. Оттуда, наверное, отец твоей зазнобы и наведался к её матушке.

   – С востока? Почему вы так решили?

   – Потому что южные драконы другие. Сам говоришь, что твоя блондиночка, светленькая вся, белокожая небось. А те драконы в человечьем обличии сплошь смуглы, темноволосы и темноглазы. Не вышло бы у южного дракона такой дочки, тут и гадать нечего.

   – Но драконы же теплолюбивы, разве не так?

   – Всё верно, – кивнул Эдуард Валерьянович. – Южные драконы живут небольшой общиной возле горы Килиманджаро, в самом сердце Африки.

   – Откуда же взялись драконы у нас на востоке? Там африканской жары не бывает.

   – Зато там есть вулканы, – усмехнулся князь. – В их жерле куда жарче, чем в Африке. И драконы те восточные не такие, как южные ящеры, нет. Они по небу будто не летают, а плывут. И не ящеры они по виду, а скорее змеи. Да-да, змеи летучие.

   – Как змей Горыныч былинный?

   – Ну, тот был о трёх головах, а драконы всё же в людей обращаются и голова у них лишь одна природой заложена. Но да, есть в былинах и легендах сходство с реальностью. Говорят, раньше много их было над Японским морем, лет сто-двести назад. Но тогда и вулканы горели жарче, извержения шли друг за другом, но восточные маги огня покорили стихию, действующих вулканов с тех пор осталось всего ничего. Потухли они, а вслед за ними и драконы исчезли. Иссякла, видимо, сила, что питала их род.

   – Нерадостно как-то звучит.

   – А разве много в том хорошего? Мир, он же разнообразный. Сколько в нём неизведанного, таинственного, но жуть, какого интересного... было. Сейчас уже мало осталось того, что составляло жизнь людей прошлого. Фениксы больше не восстают из пепла, русалки больше не разумны, двуипостасные вырождаются, и драконы вот тоже вымерли почти. Наши потомки уже не увидят ни домовых, ни леших с кикиморами. Только сказки детям своим прочтёшь о том, что прадед твой воочию видел.

   – Зато у нас на глазах строится новый мир – мир технологий, научного прогресса...

   – Ага, ага, – закивал болванчиком Эдуард Валерьянович. – Для вас, молодых, всё новое отрадно. А нам, старикам, только и приходится, что тосковать об ушедшем.

   – Никакой вы не старик, Эдуард Валерьянович! Вы половине столичной молодежи фору дадите – и внешностью, и манерами.

   – Скажешь тоже, – усмехнулся наставник, залихватски подкрутив усы. – Льстишь и не краснеешь.

   – Это не лесть, а чистая правда, – заверил Аристарх со всей честностью. Князь давным-давно бы успешно женился – желающих хватало и хватает до сих пор, вот только он с юности женат на работе и делить службу во благо отечества с семейным бытом не желает совершенно. К печали немалого числа дам самых разных возрастов.

   – Отрадно слышать. Познакомишь, кстати, меня со своей невестой? Если она даже не дракон, всё равно поглядеть любопытно.

   – Отчего не познакомить? Заглядывайте к нам вечером, гостем будете.

   – Верно говоришь. Её надобно поскорее высшему свету представить. Ты же у нас завидный жених, не простых кровей.

   – Что вы такое говорите?

   – А ты хотел помолвку свою в тайне оставить? Не дело, Аристарх Сигизмундович, не дело. О разрыве с Людмилой в столичных газетах сообщил, а о новой помолвке тишина?

   – Фикция это, а не помолвка, – поморщился Аристарх. – Как появится возможность, мы обязательно расстанемся.

   – А если не появится возможности? Что делать будешь?

   – Женюсь.

   – Вот и представь невесту обществу, – Эдуард Валерьянович от души хлопнул Аристарха по плечу. – Не попирай правила приличия.

   – Вы так не верите, что мы сможем найти выход? Вы же маг! Великий маг всея Руси, я бы сказал. И вы не верите в успех?

   – Я реалист, Аристархушка. Драконы – почти миф. Если и остались ещё где, навряд ли они откроют нам свои секреты. Понимаешь? Так что готовь приглашения гостям. Лично я свободен по четвергам и субботам, с удовольствием навещу вас с невестой.

   – Я вас понял, – скрипнул зубами Аристарх, но спорить с наставником не стал, переубеждая в своей непоколебимой уверенности вернуть собственную свободу. – На днях ждите приглашения.

   – С нетерпением буду ждать, – довольно ухмыльнулся маг, вставая и тем самым показывая, что пора Аристарху покинуть начальственный кабинет и вернуться к работе. – И передай моё почтение молодой невесте.

***

Четверг наступил как-то особенно внезапно, а с ним и ужин – скромный, почти в дружеском семейном кругу. Пара сослуживцев Аристарха с супругами, ближайшие соседи, Эдуард Валерьянович... не больше дюжины гостей набралось. И все, как один, поздравляли с помолвкой, улыбались и жаждали подробностей знакомства, столь скоропалительно приведших к узакониванию отношений.

   Аристарх не знал, что и отвечать на провокационные вопросы. Не правду так точно. Да и кто поверит, что хрупкая светловолосая девушка в нежно-голубом платье – Наина Викторовна успела озаботиться гардеробом гостьи по столичной моде и погоде – не просто удачливая девушка из провинции, а самый настоящий дракон. И не любовь между ними, и даже не симпатия, а странная магия, именуемая запечатлением.

   За эти дни в Петербурге Аристарх почти привык к сменяющимся чувствам. К немыслимой тяге, преследовавшей подле Карины, но отпускавшей в стенах рабочего кабинета, когда голова занята делами государственной важности. Отдушина, казалось бы, можно дневать и ночевать на службе, но домой тянуло, как магнитом, каждый вечер, и не воспротивиться было этому желанию.

   Аристарх и не боролся с собой. Понял всю тщетность упрямой борьбы. Да и невеста оказалась на диво ненавязчива – скромна, тиха, молчалива, будто вовсе не та девушка, что он встретил в родном N. Только вечером четверга мелькнуло в ней что-то знакомое – в улыбке, расточаемой гостям, в звонком смехе, в блеске сияюще-голубых глаз...

   Шумных празднеств и увеселительных вечеров Аристарх не любил, но приходилось мириться, поддерживая статус. Он вежливо приветствовал гостей, поговорил с соседями о переменчивой столичной погоде, но расслабился лишь с приходом наставника, которому крепко пожал руку и провёл за собой, на низкий диванчик в отдалении от шумной толпы.

   – Мило, очень мило, – Эдуард Валерьянович с интересом огляделся, рассматривая убранство гостиной. Комнату и вправду украсили дивно – свежими цветами, и тюль на окнах как будто бы новый, шёлковый, весь в разводах пастельных оттенков, напоминавших дымку рассвета.

   – Благодарю, – откликнулся Аристарх, не припоминая, что отдавал распоряжение об украшениях и тем паче новом тюле. То ли Наина Викторовна расстаралась, то ли сама Карина вызвалась...

   – Небось, невеста твоя украшала? – усмехнулся маг, закрутив ус и стрельнув глазами в сторону. Аристарх проследил за взглядом и как-то напрягся. Вот странное дело – с самого начала Карина сновала среди гостей, улыбалась, щебетала, но ревности этим не вызывала. А стоило князю только глянуть в её сторону, как внутри всё вдруг забурлило кипящим варевом.

   – Ей семнадцать всего, – сквозь зубы напомнил Аристарх, непроизвольно сжав кулаки.

   – Да заметно, – не подозревая о грозящей ему опасности, улыбнулся наставник, лаская взглядом хрупкую девичью фигурку. – Дивное создание. Может, и вправду дракон.

   – Думаете?

   – Предполагаю такую возможность. Драконов я, увы, не встречал, но есть в ней что-то такое, нечеловеческое... Представишь нас?

   Подавив в себе клокочущую ревность, Аристарх на пару минут оторвал свою временную невесту от гостей и торжественно представил начальнику, цепко удерживая Карину под локоть и собственнически прижимая к боку. Но хитрый Эдуард Валерьянович всё равно исхитрился поцеловать тонкие белые пальчики, вызвав короткий смешок и смущенное:

   – Щекотно.

   Князь подкрутил усы и довольно усмехнулся. И взгляд его с этого момента преобразился – разгладилась хмурая складка меж бровей, исчез настороженный прищур... верный слуга государя будто разом скинул добрый десяток лет и груз тяжких забот с плеч. А Аристарха, как ни странно, тотчас отпустила ревность. Потому что не было ничего романтического в новом взгляде мага, только отеческие забота и участие.

   Как и в последовавшим за этим разговоре – о коварных столичных ветрах, об оставленной в провинциальном N семье и далёком Урале, откуда Карина оказалась родом. Аристарх слушал её ответы и удивлялся тому, сколь мало, оказывается, знал о девушке, которую назвал невестой. Которую приютил в собственном доме и с которой – что уж греха таить? – может вскоре связать жизнь.

   Разговор у них вышел недолгий – пожаловали новые гости, – но Карина Эдуарду Валерьяновичу успела понравиться сразу и безапелляционно, причём симпатия эта оказалась глубоко взаимной.

   – Женись, – шепнул на ухо наставник буквально спустя пять минут знакомства.

   Аристарх указание проигнорировал. Он сам решит, на ком ему жениться. И ни драконье запечатление, ни слова уважаемого начальника ему не указ.

ГЛАВА 4

   Весть о помолвке Аристарха с никому неизвестной провинциальной девицей разлетелась по Петербургу следующим же утром. Не хватало только статьи на первой полосе в бульварной газетке, но её успешно заменили кумушки-соседки, растрезвонившие новость о скорой свадьбе сперва по их тихому кварталу, затем по центру столицы, а после весть растеклась, точно вода по каналам, по всему городу. И запашок от новости был столь же гнилостный, как вода в этих мелких речушках, потому что добросердечные знакомые не забыли упомянуть об иной невесте – брошенной и отвергнутой.

   Людмила Васильевна на взгляд Аристарха на брошенную невесту ни капли не походила. Встретились они в выходные, в театре, и «бывшая» сияла улыбками ничуть не меньше «нынешней». И наряд её, и украшения, и выражение лица абсолютно не выражали досады. Как и новенькое кольцо на безымянном пальце – куда более увесистое, чем преподнёс в своё время Аристарх.

   Столкнулись они вроде бы случайно, в фойе во время антракта, но Аристарх никак не мог отделаться от странного ощущения, будто их встречу подстроили нарочно. Всё оттого, что спектакль сегодня шёл совершенно не в утончённом вкусе бывшей невесты – комедия каламбура, а не дворцовая опера и не европейский балет. Людмила Васильевна такие представления презирала и называла грошовыми оперетками, которым недостойно быть поставленными в стенах драматургического театра.

   Да и в целом публика в этот вечер собралась на редкость аристократическая – куда ни глянь сплошь князья да бароны. Столько знакомых лиц, что на ином балу меньше встретишь. И все, как один, желали выказать своё почтение Аристарху и его новой избраннице.

   Лощеные князья и бароны целовали пальчики Карины, будто им там мёдом намазано, а Аристарх подспудно радовался, что Наина Викторовна заставила Карину облачиться в перчатки по старой театральной моде. Иначе кто знает, что бы приключилось? Ревность и без того бурлила в крови, заставляя всё крепче и крепче прижимать невесту к своему боку, будто кто-то мог нагло схватить и забрать её у всех на глазах.

   Но самым неприятным оказался случившийся вскоре разговор, когда Карину обступили любопытные дамы и забросали вопросами, а Людмила Васильевна как-то незаметно подкралась ближе, выступив из-за спины, как чёртик из табакерки.

   – Ваша новая невеста весьма занятная особа, – вскользь заметила Людмила, остановившись возле Аристарха с бокалом белого вина. То, как она выделила интонацией фразу «новая» наглядно показывало, что Людмила сравнивала. Пыталась, видно, понять, почему он выбрал Карину, а её отверг. Так резко, неожиданно, короткой телеграммой – верх неприличия, если брать во внимание длительность их помолвки и высокий статус обоих.

   – Да, Карина необычная, – максимально обтекаемо ответил Аристарх.

   – Где вы её вообще нашли? – скривила губы Людмила. И как он раньше не замечал этого выражения брезгливого высокомерия на её холёном аристократичном лице? Этот высоко вздернутый нос, взгляд свысока, надменная поза... Да, происхождению Людмилы Васильевны Трубецкой многие бы позавидовали, но в современном мире родовитость – вовсе не показатель успешности. Скорее, хороший старт, бонус, а успеха в жизни следует добиваться собственным трудом и усилиями.

   – Где нашёл, там больше нет, – попытался отшутиться Аристарх, но не тут то было – Людмила вцепилась ему в предплечье своими тонкими пальцами и прошипела змеёй на самое ухо, обжигая горячечным дыханием и душа тяжёлым ароматом цветочных духов:

   – Не играйте со мной, Аристарх. Я не люблю игры.

   – Никогда бы не подумал, что вы не любите игры, – нервно хохотнул Аристарх, поморщившись от боли в руке и аромата, заползшего в нос. – Со мной вы умело играли все эти годы. И не со мной одним, как я погляжу, – он демонстративно скосил взгляд на крупный бриллиант, сверкавший в электрическом свете.

   – Вы сделали мне предложение! Просили руки у моего отца!

   – Не отрицаю. Но жизнь, знаете ли, переменчивая штука. Помолвка – вовсе не свадьба. Да и свадьба сейчас вовсе не означает совместную жизнь до гробовой доски.

   – Хотите сказать, ваша новая избранница тоже не навсегда? – кармитово-алые губы Людмилы разъехались в едкой усмешке. Красная помада чуть отпечаталась на зубах, но Аристарх отчего-то вздрогнул – показалось, во рту бывшей невесты мелькнули окровавленные клыки. Чего только не привидится от духоты и от нервов. И от тошнотворного аромата клумбы, пропитавшего Людмилу с головы до ног.

   А вообще, она красивая, конечно. Настоящий идеал – высокая, статная, с тёмным шёлком волос, уложенных в сложную причёску. Глаза, как омуты, и губы такие призывно-манящие...

   – Аристарх, вам плохо? Вы вдруг так побледнели... – Карина подскочила к нему очень вовремя – Аристарх чуть не совершил того, чего высший свет Петербурга ему бы не простил. И, странное дело, рядом с Кариной красота Людмилы померкла, выцвела, даже треклятые духи напрягали гораздо меньше, уже не до головокружения.

   Бывшая невеста от невесты нынешней отошла с плохо скрываемым неудовольствием на лице, а по губам Аристарх прочитал даже беззвучное: «плебейка». И пусть слово это не было произнесено, всё внутри возмутилось от оскорбления, от самого отношения, что Людмила питала к Карине, ничегошеньки о той не зная. Да, род Трубецких мог похвастаться воистину высоким положением, но и Карина вовсе не плебейка. И во внешности, и в манерах, и в воспитании сквозили благородство, которому некоторым обладателям родовитых грамот следовало бы поучиться.

   – Не беспокойтесь, просто голова закружилась, – мягко улыбнулся Карине Аристарх, благодарно сжав в руке тонкие пальчики. Рядом с ней даже дышалось легче. И мир вокруг виделся в более ярких красках, словно озарённый её светом.

   – Да, нынче летом просто невыносимо жарко, – капризно протянула одна из дам, нервно обмахнувшись веером из страусиных перьев.

   – И дожди... целую неделю уже не было дождей, представляете? Мыслимое ли дело для Петербурга? – подхватил её кавалер – совершенно незнакомый Аристарху тучный господин средних лет. Вокруг вообще было множество незнакомых лиц, привлечённых любопытством и сплетнями.

   – Говорят, это всё маги-погодники виноваты, – вклинился в разговор тощий, как щепка паренёк с криво повязанным галстуком. Судя по студенческой бляхе с изображением молнии – из тех самых погодников, толку от которых на взгляд Аристарха меньше, чем от иных гадалок да пифий.

   Предсказать дождь, когда над городом и без того склублились тучи – много ума не надо. Как и грозить снегом посреди вьюжного февраля. Кто-то, правда, был по-настоящему талантлив и в самом деле умел управлять погодой, меняя направления ветра и даже разгоняя тучи буквально руками – сложными магическими пассами, – но таких уникумов на всю империю всего трое и силы их не безграничны. Остальным выпускникам оставалось лишь предсказывать погоду, как судьбу по кофейной гуще. Аристарх предполагал, что используют в своих предсказаниях они вовсе не магию и знания, а известные всем народные приметы вроде дыма столбом и низко летящих к дождю ласточек.

   – Да разве погодники вообще на что-то способны? – хохотнул один из сослуживцев Аристарха, присутствовавший на недавнем ужине по поводу помолвки. – Это не в них дело, а в глобальном изменении климата. Слышали о таком? Леса вырубают, реки мелеют, заводы коптят небо дымом... не доведёт такое до добра, Лондон вон вообще весь в ядовитых туманах погряз и Петербург за ним на очереди.

   – Да ну тебя, Сильвестр Захарович! – замахал руками Эдуард Валерьянович, неожиданно также очутившийся в театре. – Пугаешь нас страшными сказками. Я намедни бывал в Британии по долгу службы – там чудная погода, зелено всё, и небо кристально-синее, как очи прекрасной невесты Аристарха Сигизмундовича. Все страхи лишь в головах, а у природы, как известно, нет плохой погоды. Носите зонтики, господа – и от палящего солнца спасётесь, и от внезапного ливня.

   – Мудрый совет, Эдуард Валерьянович, – похвалил начальника Сильвестр. – И большая благодарность, что напомнили о звезде сегодняшнего вечера, а то она уже вздумала потихоньку скрыться от нас в толпе.

   Карина, и вправду успевшая отойти чуть в сторону и за спину Аристарху, очаровательно покраснела под всеобщим вниманием. Аристарх вслепую нащупал её руку и ободряюще сжал, но его поддержка была лишней – никто, кроме Людмилы Васильевны, незаметно и к счастью покинувшей их, не был настроен к Карине враждебно.

   Её