Купить

Кухарка тайного советника. Марианна Красовская

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Мне сегодня исполнилось сорок, и я неудачница по жизни. Нет, это слишком сильное слово. Я просто никто.

   Незнакомец из соцсети предлагает мне изменить жизнь. А почему, собственно, нет? Терять-то мне нечего. Сейчас кааак забросит меня в тело молодой и талантливой магички... Нет? Я и в новом мире останусь сорокалетней неудачницей без образования?

   Ничего не поделать, придется выживать. Уж кухаркой-то работать я точно смогу.

   

ПРОЛОГ

Я бодро ковыляла по лесу и выразительно материлась себе под нос. Под нос – потому что лес был незнакомый, и кто его знает, какие здесь звери водятся. Я, конечно, только белку видела, но вдруг тут кто покрупнее есть? Не материться и вовсе не получалось, я все же не леди, а обычная женщина. К тому же безработная. Чуть ли не маргинал.

   Удобнейшие в момент покупки кроссовки жали во всех местах. Ноги были мокрые и холодные – бодрящее сочетание. Куртка до пояса – тоже не самый удобный вариант для прогулки. Это в метро хорошо, тепло и не дует. А когда скачешь по кочкам, она постоянно задирается, оголяя поясницу. В моем почтенном возрасте за здоровьем надо следить особенно тщательно. К тому же почки не казенные, они и так значительно подпорчены неумеренным потреблением алкоголя и жесткой московской водицей. Не хватало мне сейчас их продуть. Тогда я точно вылечу с этого несчастного шоу на выживание.

   Исходя из логики, меня не должны закинуть совсем уж в тайгу за много километров от цивилизации, да и растительность была наша, среднерусская. Сосны там, ели, папоротники всякие. Пару раз видела и грибы, похожие на съедобные. Но сырые грибы едят только белки и ёжики, а спичек у меня не было. Да и отличить белый гриб от ложного я не смогу.

   Во всяком случае, организаторы не обманули: апатию и сожаления о прошлом как рукой сняло. Вон как скачу по кочкам, словно мне и не стукнуло вчера сорок.

   ©Марианна Красовская 2025 Специально для feisovet.ru­

   

ГЛАВА 1. "Ты нам подходишь"

– Не звони мне больше, слышишь? Я не хочу тебя знать. Никогда. Как ты вообще узнала этот номер?

   – Маша, послушай...

   – Забудь! У тебя нет дочери и никогда не было. Живи своей жизнью, а меня оставь в покое!

   Я сжала телефон в руках, не в силах слышать ее голоса. Было больно. Говорят, время лечит. Это не так. Ни черта оно не лечит. С каждым днём всё больнее.

   Маша, доченька моя! Почему ты так со мной?

   Впрочем, мне ли не знать! Предала, продалась, прогнулась!

   Я родила дочь от папиного друга.

   Отец орал, мать рыдала. Еще бы – дочь мэра города, образцовая семья – и такой скандал!

   Я ведь была такой тихой, такой послушной девочкой... Умная, как папа, красивая, как мама. Круглая отличница, участница конкурса мисс города. Не победительница – это было бы слишком вызывающе, но приз зрительских симпатий был мой. Я собиралась поступать в медицинский, выбрала вуз, занималась с репетиторами. И тут все планы пошли прахом.

   Я так и не призналась, кто Машин отец.

   Я сбежала из дома.

   Я уехала в Москву с дагестанцем Замиром. Всё же я была по-прежнему молода и красива. Правда, оказалось, что в Москве у него не только братья, но и жена с детьми, но я была не в обиде. Он помог мне найти квартиру и устроил на работу в шашлычку.

   Мне всегда нравилось готовить. Еще в родительском доме я научилась печь торты и даже сходила на несколько мастер-классов. Оказалось, торты могут приносить некоторый доход, особенно если у тебя на руках постоянно болеющий ребенок. Сначала мою выпечку заказывала родня Замира, потом я нашла работу в кафе поближе к дому. Пару раз приносила торты на работу, руководство попробовало, и ему понравилось. Через два года я была главным кондитером в кафе.

   Машка много болела, росла капризным и упрямым ребенком. Сейчас я понимаю, что ей было мало моего внимания, вот она и закатывала истерики. Но мне едва исполнился двадцать один год, я неплохо зарабатывала, но очень уставала. Приходила домой, хотела посидеть в тишине, а дочь требовала с ней рисовать, играть, рассказывать сказки. Я была плохой матерью.

   Когда Маша пошла в школу, наши отношения были далеки от идеальных. Мы почти не разговаривали, постоянно ссорились, спорили. Я пыталась покупать ей игрушки и красивую одежду, предлагала сходить в кино, но после краткого момента перемирия война начиналась с новыми силами.

   Маша не любила учиться, не хотела делать уроки. Я, когда-то круглая отличница, не могла ее понять. Я видела, что учеба дается ей легко, но оценки все равно были хуже некуда. Единственное, что ей нравилось – иностранные языки. Я нанимала ей репетиторов, водила в языковые клубы. К десяти годам Маша сносно говорила на английском и начала учить итальянский. Казалось, всё начало налаживаться. У меня уже была кондитерская студия, я присмотрела небольшую квартирку в новостройке, дочка, кажется, начала прислушиваться ко мне. Но потом случилось самое страшное событие в моей жизни: Маша заболела. Врачи поставили диагноз: лейкоз. Нужна была терапия и впоследствии пересадка костного мозга.

   Никакой квартиры я, конечно, не купила. Все финансы уходили на лечение. В один день я поняла, что не справляюсь. Подруги – у меня еще были тогда подруги – нашли клинику в Германии, где готовы были нас принять. Но у меня не было такой суммы денег, и даже кредит я взять не могла – ведь мне пришлось бы уволиться с работы и ехать с Машей в Дрезден.

   Я позвонила родителям. Я клялась себе, что никогда не попрошу их о помощи, но в тот день я рыдала и выла в трубку, я готова была на коленях ползти из Москвы до их дома, только бы они спасли моего ребенка.

   Они спасли.

   Вот только потребовали, чтобы я отдала Машу им и навсегда исчезла из ее жизни.

   Говорят, что не бывает безвыходных ситуаций. Бывают ситуации, выход из которых нам не нравится.

   Я согласилась на их условия. Маша при таком раскладе получала лучшее лечение. У нее были высокие шансы выжить. Если бы я отказалась, она бы, скорее всего, умерла. Единственное, что я могла – заставить их пообещать, что они не будут мешать Маше учить языки. Быть переводчицей тоже неплохо.

   Они думали, я ничего не буду знать. Но тетка, мамина сестра, регулярно писала мне письма и присылала фото. Я знала, что Машу вылечили, что она увлеклась бальными танцами и даже выиграла несколько конкурсов. Я знала, какие у Маши оценки и когда у нее начались месячные. Пару раз я ездила на ее выступления.

   Иногда мне хотелось коснуться ее, обнять, услышать ее голос, но звонить ей было бессмысленно.

   Училась она по-прежнему неважно, но уже знала итальянский и французский.

   Тетка писала, что мои родители обожают Машу. Что ей с ними хорошо. Что она обо мне не скучает. Пусть. Главное, что она живая. Эта мысль и сейчас служит мне утешением.

   Она живая, и она счастлива. Два года назад Маша вышла замуж за итальянца. Вчера тетка сообщила мне, что я стала бабушкой – Маша родила близнецов.

   У нас в роду это нередкое явление: тетка с мамой тоже двойняшки. Я рада, что эта чаша миновала меня. С двумя я бы не смогла.

   Я до боли хотела услышать Машин голос. Что ж, услышала.

   Жизнь продолжалась, но без дочки она имела мало смысла. Кондитерскую студию я продала. Квартиру так и не купила – на что она мне? Проживу и в съемной. Было время, когда я много пила. Выкарабкалась, но хорошую работу потеряла. Теперь моя жизнь пуста. Я ни к чему не стремлюсь. Мужчины у меня нет. С подругами идем разными дорогами.

   Я вышла на балкон и, свесившись через перила, поглядела вниз – на мокрый асфальт, блестящий в свете фонарей. Прыгнуть, что ли?

   Нельзя, завтра на работу. Завтра банкет. Подставлю неплохих в принципе людей.

   Вернулась в комнату, залезла в телефон.

   Жаль, что Маша свою страницу Вконтакте закрыла. Раньше у меня хоть какие-то фотографии были.

   Контекстная реклама снова и снова предлагала мне "изменить свою жизнь", "начать сначала", "уйти от проблем в другую реальность".

   Но я давно для себя знала, что ничего в прошлом менять бы не стала. Самые печальные моменты в моей жизни так или иначе связаны с дочерью: тяжелые роды, скитание по подругам и мужикам, болезнь Маши. Я не хочу, чтобы что-то изменилось. Я просто счастлива уже тем, что она жива и, судя по всему, любима своим итальянцем.

   Как я устала... выживать. Каждый день барахтаться. Москва – город не для слабаков. Не для таких как я – глупых доверчивых женщин со склонностью к алкоголизму. Но если прожил тут пятнадцать лет – уехать сложно. Привыкаешь к зарплате, к доступности благ цивилизации. В Москве не так уж и плохо с работой, во всяком случае, лучше, чем в провинции. Особенно если у тебя нет никакого образования, кроме пары прослушанных курсов по кулинарии. Ой, ладно, кому я вру. Поваром я в любом городе могу устроиться. Только зачем? Мне сегодня исполнилось сорок лет. И я совершенно одна.

   У меня нет никаких целей в жизни.

   Я растеряла всех подруг.

   Моя единственная дочь меня ненавидит.

   Я хочу выпить. Прямо сейчас. И что с того, что алкоголя у меня в квартире нет? Внизу есть круглосуточный магазин.

   С бутылкой водки жалеть себя будет значительно приятнее.

   Уйти от проблем в другую реальность – это наркотики что ли? Не, это слишком дорогой способ самоубийства. Хотя, наверное, приятный.

   Я накинула плащ и надела резиновые сапоги, задержавшись у зеркала в прихожей.

   Хороша!

   Коротко остриженные волосы непонятного бурого цвета, ввалившиеся­ глаза, длинный нос. Когда я последний раз ела? Вчера утром на работе? А до этого? Позавчера утром на работе.

   Себе я давно ничего не готовила. Черный хлеб, шоколадка Альпен Гольд – 43 р. по акции, иногда йогурт. Мне хватало.

   Отражение меня напугало. В зеркале отражалась изможденная страшная тетка лет пятидесяти с хвостиком.

   Наверное, это было последней каплей. Я съехала по стенке на пол, сжалась в комочек и разрыдалась – громко, с подвываниями, со всхлипами. Все же я надеялась, что дочь со мной хотя бы поговорит.

   А сейчас... сейчас у меня в груди словно дыра. И ничем ее не закрыть.

   Слезы иссякли, а дыра осталась.

   Вытащила телефон из кармана, нашла навязчивый рекламный пост про другую реальность. Нажала на кнопку "сообщение ".

   – Вы одиноки? Ваша жизнь не имеет смысла? Хотите что-то поменять? Если да, напишите нам.

   Что написать? Начну с простого:

   – Привет.

   Ответ пришел мгновенно:

   – Привет, Ольга. Тебе плохо?

   – Да уж ничего хорошего

   – Позвони друзьям, родным. Одиночество губительно для людей.

   – У меня никого нет

   – Серьезно? Так бывает?

   – Я сирота

   – И сколько тебе лет, сирота?

   – Сегодня исполнилось 40

   – Многовато... Ну поздравляю что ли. Здоровья тебе, Ольга, и долгих лет жизни!

   – Зачем?

   – Всё понятно, Ольга. Хочешь уйти? Хочешь, я помогу изменить жизнь так, что прошлое будет казаться сном?

   – Надеюсь, не кошмарным? *смеющийся смайлик*

   – Как знать... всё зависит от тебя. Ты хочешь начать новую жизнь?

   – Кровью подписываться не буду. И душу не продам

   – А ты с юмором. Это плюс. Готова ответить на несколько вопросов?

   – Это обязательно?

   – Да!

   – ОКэй

   – Ты русская? У тебя в порядке документы?

   – Да на оба вопроса

   – Образование?

   – Кулинарный техникум

   Бессовестно вру, но писать "средняя школа 21" стыдно.

   – Прекрасно! Работаешь? Где?

   – В кафе поваром

   – Твой вес?

   – Интересные вопросы. 54 кг.

   – Так мало?

   – Ну уж сколько есть!

   – Хм. Ну попробовать можно. Жильё?

   – Съемная хата

   – Терпимо.

   У меня звонит телефон: Гаюля. Мы зовем ее Галя, но в телефон я занесла полное имя – мало ли что случится.

   – Ольга, завтра не выходи, – быстро говорит моя сослуживица. – У нас хозяина взяли за наркоту, кафе прикрыли. По ходу навсегда. Денег не дали пока, может когда-нибудь...

   – Постой! – перебиваю я. – А свадебный банкет?

   – Не повезло ребятам, – спокойно отвечает Гаюля. – Всё, пока.

   По-русски эта маленькая татарка говорит правильнее, чем половина наших работников. Хорошая женщина. Из наших никто не предупредил.

   Со вздохом открываю диалог:

   – Привет еще раз. Теперь я безработная.

   – Очень хорошо.

   – Серьезно?

   – Да. Ольга, у тебя есть проблемы с законом, кредиты, долги?

   – У меня вообще никаких проблем нет. Я никто. Меня не существует.

   – Ты нам подходишь. Мы свяжемся с тобой в ближайшее время.

   – Эй, ты что? Кто вы такие вообще?

   *Абонент ограничил отправку сообщений*

   Куда я только что вляпалась? Хорошо, что адрес не написала и скан паспорта не отправила.

   Одна радость, что эта болтовня немного меня успокоила. Я встала с пола, разделась и поплелась на диван. Как-нибудь переживу без выпивки. По телеку шла какая-то ерунда. Глаза после нервного срыва закрылись сами.

   

ГЛАВА 2. Чек-пойнт

Проснулась я от холода. В лесу.

   В осеннем лесу. Когда я хотела изменить свою жизнь, я, признаться, думала о другом: ну там о вилле на Гавайях или в крайнем случае о пансионате в Подмосковье. Всё понятно, это шоу. Меня снимают. Выкрали из квартиры, перетащили в лес и в прямом эфире обсуждают, какая я идиотка. Надеюсь, в конце пути меня ждет солидный денежный приз. Если он будет, конец пути. Внезапно я вспомнила все те книги, которые я зачем-то читала, типа "Голодных игр" или "Путь воина". Неужели меня могут просто закинуть в лес и делать ставки, сколько я продержусь? В современном мире может быть всё, что угодно. Вполне возможно, я здесь не одна. Может, нас тут сразу десять негритят. Похоже, моя задача – выжить и выйти к людям. Спасибо, что хоть кроссовки и куртку на меня надели, а не выкинули в том, в чем я уснула.

   Хотелось плакать и ругаться матом, но мысль о том, что меня показывают в прямом эфире, не позволяла раскиснуть. Сдохну, но выживу. Хм, это называется оксюморон. Со школы помню. А аттестат за одиннадцатый класс я так и не получила.

   Представляю, как про меня рассказывает ведущий: Ольга, 40 лет. Образование 9 классов. Безработная. Алкоголик. Истеричка. Хотя нет, первых трех пунктов хватит.

   Лес был сухой, сосновый. Земля под ногами, усыпанная хвоей и покрытая желтым мхом, мягко пружинила. Небо над головой синее-синее, без единого облачка.

   Я городской житель, и в лесу последний раз была лет тридцать назад. То есть, можно сказать, никогда не была.

   Когда-то я считала себя оптимисткой. Смотрела в будущее с надеждой, радовалась мелочам. Любовники говорили, что со мной легко.

   Вот и сейчас откуда-то из потаенных глубин души выплеснулось забытое ощущение. Я не сразу поняла, что это восторг. Лес был прекрасен. Запах сосен кружил голову, вытесняя из легких прописавшийся там московский смог. Дышалось настолько легко, что в голове звенело.

   Я ходила и трогала чешуйчатые сосновые стволы. Я утыкалась в них носом, жадно вдыхая запах смолы.

   Боже, я и забыла, что природа может быть такой живой, настоящей, чистой.

   Стоп!

   Чистой!

   Ни бумажки на земле, ни пакета какого-то. В небе нет следов от самолетов. Куда, в какую глушь меня закинуло?

   В голове настойчиво заиграла песенка:

   "Десять негритят пошли купаться в море.

   Десять негритят резвились на просторе,

   Один из них утоп, ему купили гроб,

   И вот вам результат: стало девять негритят"

   Так, Виноградова, успокойся. Отставить истерику! Спой что-нибудь другое!

   Типа "Весь мир у наших ног, мы звезды континентов"...

   О да, под бодрую песню шагалось веселее.

   Вспомнив свои школьные познания по биологии, я довольно быстро определила, где север. Вот только это было совершенно бессмысленно. Я пошла на юг, во-первых, потому что надо было куда-то идти, а во-вторых, хотелось тепла. Я уже основательно подмерзла.

   Вообще-то в таких шоу обычно дают спички и компас. Наверное. Карманы куртки были абсолютно пустые.

   По моим прикидкам прошло около двух часов – недостаточно, чтобы смертельно устать, но вполне хватило, чтобы ругаться матом вслух, громко, с удовольствием, – когда я почувствовала горький запах дыма.

   Жильё?

   Было страшновато. Неизвестно, куда меня этот запах выведет. Может, здесь какие-нибудь зэки костер жгут. Может, тут лесоповал недалеко. А может, избушка на курьих ножках, ха-ха!

   Идти к источнику дыма оказалось проще, чем я предполагала. Шаг в сторону – и запах меньше. Идешь прямо – вроде усиливается. Я даже взбодрилась.

   Совсем скоро я вышла на просеку, где стоял небольшой бревенчатый дом, из трубы которого и валил дым. Дыма было даже слишком много. Даже мне, городской жительнице, было понятно, что это непорядок.

   Я так понимаю, домик – мой чек-пойнт? Тогда почему он горит? Очередное испытание? А вдруг там люди?

   Дом был не похож на времянку, скорее на довольно старое, но ухоженное жилище какого-то лесника. Стены были серые, щели между рассохшимися бревнами заткнуты бурым мхом, а кое-где ближе к земле мох был на бревнах вполне зеленым. Окна небольшие, крыша крыта каким-то дерном.

   Я подбежала к дому, с трудом распахнула тяжелую деревянную дверь, откуда, надсадно кашляя, вывалился человек. Очевидно, надышался дыма и ослабел так, что не смог выбраться самостоятельно. Человек был старым, седым и с бородой, но совсем не маленьким, не сухим. Я едва не надорвалась, таща эту тушу подальше от избушки. Живой, и ладно.

   Заглянула в домик – там очень дымно, но огня не видно. Значит, проблема в печке, из которой этот дым и валил. Что делать с печкой, я не знала, я вообще печку первый раз в жизни видела. Единственное, что я сообразила сделать – это раскрыть пошире дверь, схватить с лавки какую-то тряпку и начать разгонять серую хмарь. Хорошо бы окна открыть, но, скорее всего, их только с рамами выставить можно.

   Мне повезло. Что бы там ни горело в печке – оно закончилось. В комнате стало свежо, дым почти ушел. Надо поглядеть, что с дедом. Не простыл бы на холодной земле.

   Дед уже сидел, мотая головой. Я внимательно присмотрелась к нему. Опасным он не выглядел, но кто знает? Видимо, я погорячилась, назвав его стариком. Он был на вид крупным и сильным, хоть плечи уже ссутулились и лицо покрыто морщинами. Я бы дала ему лет семьдесят, не больше.

   – Дед, ты в порядке? – осторожно спросила я.

   Он что-то промычал, закатил глаза и упал.

   За-ши-бись!

   Я решилась подойти и прикоснуться к нему. Ба, да он пылает как труба у паровоза (помню, в детстве руку ошпарила)! У деда жар. Простыл, видимо. Я не врач, но температура, наверное, под сорок. Надеюсь, в домике есть телефон, и можно вызвать скорую помощь.

   Бурча под нос про неугомонных пенсионеров, я приподняла старика, закинула его безвольную руку на плечо и потащила обратно в дом. Интересно, на лавку его или куда? Хотя на печку мне его всё равно не затаранить.

   Оля, будь оптимисткой! Ты нашла жильё. Ты умеешь сбивать температуру – любая мать умеет. А еще ты сильная и выносливая. Потому что, что ни говори, ты женщина не слабая. 179 см – это вам не Дюймовочка. Это практически модельный рост. Вот что бы сделала на твоем месте татарка Гаюля, которая ростом метр пятьдесят два, и то на цыпочках?

   Ну и что теперь делать? Оглядела жилище. Как и подозревала – никаких признаков цивилизации. Электричества здесь явно нет. Зато есть вода в бочке у двери, какие-то травы висят в вениках над лавкой, на грубом столе у окна глиняный горшок. Организаторы шоу, конечно, постарались – всё аутентичное. Прямо-таки ручная работа. Хэнд-мейд, чтоб его!

   Дед в себя не приходил. Тяжело вздохнув, принялась его раздевать. От одежды воняло потом, она была тяжелая, заскорузлая. Интересно, а в туалет он как-то доходил? Углядела у печки сундук, нашла в нем чистые вещи: мягкую холщовую рубаху и такие же штаны.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

179,00 руб Купить