Калейдоскоп. Мира Форст

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. ДОБЕРМАН
• ГЛАВА 2. СЕМЬ ЛЕТ СПУСТЯ
• ГЛАВА 3. ВОРОВСТВО
• ГЛАВА 4. ВНЕ ЗАКОНА
• ГЛАВА 5. ГЛЕБ
• ГЛАВА 6. ЯНА
• ГЛАВА 7. КОЛОМБИНА
• ГЛАВА 8. ВИКЕНЗО
• ГЛАВА 9. ГЛЕБ
• ГЛАВА 10. ЯНА
• ГЛАВА 11. КОЛОМБИНА
• ГЛАВА 12. ВИКЕНЗО
• ГЛАВА 13. ГЛЕБ
• ГЛАВА 14. ЯНА
• ГЛАВА 15. КОЛОМБИНА
• ГЛАВА 16. ВИКЕНЗО
• ГЛАВА 17. ГЛЕБ
• ГЛАВА 18. ЯНА
• ГЛАВА 19. КОЛОМБИНА
• ГЛАВА 20. ВИКЕНЗО
• ГЛАВА 21. ГЛЕБ
• ГЛАВА 22. ЯНА
• ГЛАВА 23. КОЛОМБИНА
• ГЛАВА 24. ВИКЕНЗО
• ГЛАВА 25. ЯНА
• ГЛАВА 26. КОЛОМБИНА И ВИКЕНЗО
• ГЛАВА 27. ГЛЕБ

АННОТАЦИЯ

Яна Черникова – работает в парке проката дирижаблей, кайтов и воздушных шаров. Водит рабочую машину марки Лада Ларгус Кросс и одна воспитывает сына.

   Глеб Соколов – опытный ветеринар, увлечен своей работой, холост, детей нет.

   Коломбина Аллегретти – обвиняется в воровстве, девушке грозит суровое наказание.

   Викензо Веккьони – отчаянный пират, морской разбойник, за чью голову объявлена награда.

   Неведомыми хитросплетениями мироздания, калейдоскопом случайных событий переплетутся судьбы героев.

ГЛАВА 1. ДОБЕРМАН

Яна Черникова – двадцать два года. Улыбчивая кареглазая брюнетка среднего роста. Выпускница престижного факультета Академии Управления. Любит путешествовать. Увлекается спортом. Не боится ответственности и редко унывает.

***

Яна Черникова вела свой автомобиль марки Лада Ларгус Кросс по пустынному участку дороги. Автомобиль был не совсем ее. Служебным. Но лояльный шеф разрешал пользоваться машиной в личных нуждах. Она и пользовалась. Постоянно.

   Яна направлялась в родильный дом. Пару часов назад ей показалось, что начались схватки. Совсем слабые, может быть, и не схватки вовсе. Да и по срокам еще рано. Но в полузаброшенной деревне, где она проводила отпуск, подсказать было некому. Три старухи, да дряхлый дед – вот и все население. А личного опыта у нее не имелось. Приходилось руководствоваться подсказками мобильного интернета и внутренними ощущениями.

   Девушка внимательно смотрела по сторонам и не превышала скорости. Специальные знаки, установленные вдоль дороги, предупреждали о возможности появления лосей.

   Боковым зрением уловила движение. Справа на обочине.

   Страх попасть в ДТП с участием крупного зверя поторопил переместить ногу на педаль тормоза.

   Яна включила аварийный сигнал, опустила автомобильное стекло до упора и присмотрелась.

   Сбитая собака.

   Нет, она не станет выходить. Животное, скорее всего, мертво, а движение ей просто померещилось.

   Опровергая ее предположение, пес пошевелился.

   – Черт, – отвернулась Яна, закрыла стекло и поехала прочь.

   Не проехав и двести метров, переключила управление на заднюю скорость и вернулась к месту, где лежала раненая псина.

   Вновь поставила аварийку. На этот раз выбралась из машины, аккуратно придерживая одной рукой большой живот.

   Пес был жив.

   Породистый. Настоящий доберман. По виду молодой, но уже не щенок. Кобель.

   Яне никогда не нравились такие собаки. Слишком опасные. Много историй об агрессии и злости. На ее взгляд, доберманов могли заводить исключительно опытные собаководы.

   – Выбросили тебя, что ли? – пыталась она рассмотреть характер повреждений, не приближаясь к собаке слишком близко. – Или сам убежал, да попал под машину? Ошейника на тебе нет.

   Пес лежал в зеленой траве на левом боку, поскуливал, лапы его подрагивали, острые уши, наоборот, застыли в неподвижности. Он тяжело и часто дышал. Зрачки черные, словно нефть, наблюдали за Яной.

   Заметила неглубокую рану на шее и еще одну возле выпирающей лопатки. Видимо, основные повреждения внутренние, оттого животное и не может встать.

   Она не могла теперь уехать и бросить добермана.

   – Как же мне тебя поднять? Особенно в моем положении? – оглядывалась Яна в надежде остановить любую проезжающую машину.

   Но эта дорога – не трасса. Населенных пунктов поблизости – несколько вымирающих деревень. На интенсивное движение можно не рассчитывать. Повезет, если вообще за ближайший час кто-нибудь проедет мимо в одну или другую сторону.

   – Ты слишком большой и тяжелый, – продолжала разговаривать Черникова с несчастным кобелем. – Я тебя точно не донесу до машины. Но, знаешь, у меня есть одеяльце. Не для тебя, конечно, покупала, – вздохнула она и открыла заднюю дверцу Ларгуса.

   На кожаном сиденье громоздились пакеты с детскими вещами. Из одного Яна с сожалением вытащила стеганое сиреневое чудо младенческой индустрии с веселенькими аппликациями Лунтика и разложила его перед огромной псиной.

   – А ты меня не укусишь? – боялась она дотронуться до гладкой блестящей шерсти.

   Пес не мог ей ответить, лишь глядел на Яну безотрывно. И этот пронзительный взгляд придал беременной девушке решимости.

   Кое-как подтащила собаку на одеяльце, затем доволокла до машины. Пришлось ползти на коленках, волоча за собою тяжелую ношу. Пес вел себя смирно. Скулил. Ему было больно.

   – Часть дела сделана, – выпрямилась Яна. Поправила мятый сарафан, прислушалась к себе. Ребеночек толкнул живот ножкой или ручкой. Улыбнулась, с малышом все в порядке.

   Дальше дело застопорилось. Она не может рисковать, брать на руки такую тушу. Поднять добермана с земли и переложить на сиденье в машину виделось задачей непосильной.

   Оставалось надеяться на чужую помощь. И минут через десять по встречной полосе наконец-то показался свет фар. Грузовик.

   Яна замахала руками со своей полосы.

   – Что случилось, девонька? – к ее радости водитель затормозил и теперь взирал на нее с высоты водительской кабины.

   – Собаку сбили. Хочу в клинику отвезти, а поднять не могу.

   – Ты сбила?

   – Нет. Я мимо проезжала. Увидела его на обочине.

   – Сердобольная, значит, – спрыгнул мужчина на асфальт, отодвинул Яну в сторону и без видимых усилий поднял добермана на руки.

   Судя по комплекции случайного помощника, ему не привыкать поднимать грузы и потяжелее.

   – Может, вы его заберете? – с надеждой спросила она.

   – Не могу, красавица, – уложил он пса на заднее сиденье Ларгуса.

   Яна поспешно переставила пакеты с детскими вещами вперед.

   – Рад бы помочь, но у меня график. И так уже на таможню запаздываю. Как бы штраф не огрести. А ты мужу звони, пусть выручает.

   – Нет у меня мужа, – пробормотала Яна, когда водитель грузовика уже уехал, пожелав ей удачи.

   Прежде чем тронуться в дальнейший путь, вбила запрос в поисковую строку навигатора. Ближайшая ветеринарная клиника не так уж и далеко.

   – Ты там не смей помирать, – завела она двигатель. – Я за твое погребение платить не собираюсь.

   В клинике пришлось ожидать не менее часа, пока животное осмотрят. За это время короткие болевые прострелы в пояснице стали повторяться чаще, и Яна уже не сомневалась в их природе. Совершенно очевидно, у нее начались предродовые схватки. Она читала, что длится они могут и несколько суток. Каждый случай индивидуален. Но все же хотелось успеть попасть в руки опытного акушера, а не рожать в поле.

   Из-за раздвижных дверей наконец показалась женщина ветеринар. По ее сдержанному лицу трудно было определить, каков окажется вердикт. Яна надеялась, что не зря проваландалась с доберманом и до сих пор торчит тут, а не в нужном ей медучреждении.

   – Что скажете? – поднялась она с удобного кресла. В этой клинике вообще все выглядело удобным и респектабельным.

   – Скажу, что собака стала жертвой садиста, – ответила ветеринарша совершенно неожиданное. – Пес сильно избит.

   – Но как же…, – растерялась Яна. – Разве собака такой серьезной породы не могла дать отпор?

   – Ему предварительно раздробили челюсть, – дрогнул голос у врача.

   – Ох…, – только и смогла вымолвить Яна, затем недоуменно уточнила. – Я нашла его на обочине. Получается, над ним поиздевались и выбросили?

   – Нет. Пес полз, сколько мог. Полагаю, мучитель на какое-то время оставил его, и собака попробовала сбежать.

   – Боже, – трудно было Яне вообразить подобную жестокость. Еще девушка испугалась за себя. Она ведь довольно долго находилась на дороге совсем одна. А поблизости, выходит, бродил садист.

   – Шанс поставить собаку на ноги реален, – вывела ее из внутренней паники ветеринар. – Но характер повреждений таков, что потребуется три операции, одна из них – на нижней челюсти. После этого он не сможет какое-то время кушать сам, только принудительно через стому. Он должен будет находиться под постоянным наблюдением в стационаре не меньше месяца. Если вы готовы взять на себя расходы, мы подпишем договор.

   Яна немного напряглась. Она уже внесла сумму за осмотр, анализы, обезболивающие уколы и МРТ. И это не копеечный расход. А тут речь идет об операциях и последующей реабилитации.

   – Понимаете, это не моя собака. Нельзя ли обратиться в союз волонтеров за помощью или в какие-то благотворительные организации?

   – Мы этим не занимаемся, – сухо ответила женщина.

   – И куда же его тогда? – не верилось Яне, что в ветклинике попросту откажутся помогать раненому животному. Но по взгляду собеседницы она вдруг догадалась. – Усыпление?

   Врач кивнула.

   – А лечение? Сколько будет стоить? Все эти операции и последующий уход?

   Ветеринар принялась перечислять все, что предстоит сделать, заглядывала в прайс лист и выводила сумму на калькулятор.

   – Предварительно столько, – показала она Яне расчет. – Но, учтите, могут потребоваться и дополнительные расходы. Отека мозга нет, но собаку все равно желательно показать неврологу. Специальные корма, витамины.

   Яна колебалась. Сумма лечения пса составляла три ее месячных зарплаты. Но деньги у нее были. На работе заплатили хорошие декретные, часть из которых она намеревалась потратить на отдельную палату в роддоме. Если она сейчас отдаст эту часть на собаку, которая не факт, что и выкарабкается, придется забыть об индивидуальном обслуживании и комфорте одноместной палаты.

   – На него можно взглянуть?

   – Конечно, – вздохнула врач-ветеринар. Вопрос девушки предполагал, что красавца добермана придется усыпить.

   Пса устроили на широком поддоне, застеленном влаговпитывающей клеенкой. Под воздействием уколов длинные лапы перестали подрагивать. Удивительно, но он отреагировал на появление Яны, даже попытался приподнять голову.

   – Эх ты, Лунтик, – придумала она совершенно неподходящее имя для такой собаки.

ГЛАВА 2. СЕМЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Глеб Соколов – двадцать девять лет. Высокий шатен спортивного телосложения. Окончил Ветеринарную Академию. Работает по специальности. Любит животных и биатлон. Участвует в любительских соревнованиях по биатлону.

***

– Глеб Дмитриевич, поступил вызов, – заглянула в дежурку Людочка. – Координаты я сейчас вам скину.

   – Ну что за ночь? – проворчал Андрей. – Только вернулись и сразу срываться.

   – Это наша работа, Андрюха, – поднялся Глеб с неудобного стула. Неудобного для его тяжеловесной комплекции.

   Снял с крючка кожаную куртку, подхватил внушительную сумку, набитую всем необходимым для оказания первой помощи животным, и вместе с Андреем направился к выходу из ветеринарной клиники.

   – Крупная собака. Доберман, – поспешно вводила в курс дела Люда. Молоденькая операторша вынуждена была почти бежать за врачами. Слишком широкий у них шаг, но мужчины не останавливались, в их деле зачастую дорога каждая минута. – Псу восемь лет. Что-то у него там с лапами.

   – На моей тачке?

   – Ага. На твоей поедем, – кивнул Глеб. – У моей Subaru бак почти пустой.

   Возвращаясь с предыдущего вызова, не получилось разжиться топливом. Две заправки по пути, и обе оказались закрыты.

   До нужного адреса добрались за двадцать минут. Вот за что Глеб любил ночные дежурства – никаких заторов на дороге.

   Андрюха припарковался у громоздкой Лада Ларгус Кросс с броской рекламой на кузове. Пока Глеб вылезал, друг фотографировал.

   – Ты что делаешь? Пошли, давай.

   – Телефончик хочу сохранить. Парк проката кайтов, парапланов, паромоторов. Прикольно. Можем сходить как-нибудь, развлечься, – Андрей убрал смартфон в карман джинсовой куртки.

   – Прикольно, – хмыкнул Глеб.

   – У тебя завтра днюха. Нет, уже сегодня, – глянул Карлов на наручные часы. – Почему бы не махнуть в этот парк?

   – Я дорожку в боулинг-клубе забронировал. Ты же знаешь, – остудил его пыл Глеб. – Семь вечера. Не опаздывай.

   – Как я могу, Соколов, – набрал Андрюха номер квартиры на заляпанном краской домофоне.

   Сигнал открытия преграды в подъезд запищал после первого же гудка. Так часто бывало, обеспокоенные хозяева заболевшего питомца дежурят у окон и входных дверей в ожидании ветеринара и спешат побыстрее впустить Айболитов.

   Подниматься на пятый этаж пришлось пешком. Лифт в доме не предусмотрен.

   Глеб слегка удивился, завидев на лестничной площадке заплаканную молодую женщину, по виду его ровесницу или чуть младше. Все известные ему хозяева доберманов являлись крепкими серьезными мужиками. А тут такое хрупкое создание. И мальчик из дверного проема выглядывает. Судя по рюкзаку, брошенному в коридоре, ученик начальной школы. Не спит малец, понятное дело, за собаку переживает.

   – А у нас Лунтик заболел, – посторонился школьник, пропуская мужчин в квартиру.

   – Что ж, раз заболел, будем лечить, – улыбнулся Глеб пацаненку.

   Хозяйка провела их в комнату, где на детском одеяле лежал пес. На приход чужаков не отреагировал. Правая задняя лапа сильно тряслась.

   Богатый опыт позволял определить – доберман чистокровный, без помесей. Красивый пес. И ухоженный.

   – Рассказывайте, – присел Глеб перед собакой.

   Пока девушка говорила, он и Андрей проводили визуальный осмотр – зрачки, пасть, уши, живот.

   – Мне Лунтик вялым уже с утра показался, – дрожал у нее голос. – Но я не придала значения. У него никогда раньше проблем со здоровьем не было. Да и торопилась я сильно. С сыном в школу, потом на работу. А как вернулась, он лежит. От еды отказывается. Воду ему с ложечки влила. Скулит. И лапа вот… как в тот раз.

   – Как в тот раз? – перевел Соколов взгляд на хозяйку добермана. Даже заплаканной, даже в мешковатой футболке и обрезанных старых джинсах она показалась ему красавицей. Темные, почти черные волосы спускались ниже лопаток. Богатое на эмоции лицо. Носик аккуратный, маленький. В больших карих глазах застыла тревога. Тонкие пальчики с бежевым маникюром на ногтях теребят колечко. Не обручальное. И колечко на указательном пальце, не на безымянном.

   – Я его семь лет назад подобрала в ужасном состоянии, – пояснила девушка. – Раненого. Со сломанной челюстью. Тогда тоже лапа тряслась. Но после всех операций и реабилитации Лунтик был в полном порядке.

   – Сильное отравление? – предположил Андрей.

   – Согласен. Все симптомы, – расстегнул Глеб молнию на сумке, переваривая услышанное. – Мы сейчас сделаем несколько уколов, – принялся пояснять он для нее план действий. – Обезболивающее, жаропонижающее, противосудорожное. Возьмем анализ крови и поставим капельницу. Ему должно стать легче.

   Девушка всхлипнула, закивала головой.

   – Лунтик поправится? – спросил ее сын. Мальчик прижимался к матери, держа в руках резиновый мячик, вероятно, игрушку добермана.

   – Мы постараемся сделать так, чтобы поправился, – не стал давать утвердительных надежд Глеб. В его практике случалось всякое.

   – Вы сказали отравление? – уточнила красавица. – Но я Лунтику ничего такого не давала. Все как обычно. Каша с вареным мясом.

   – На улице отраву слизал, – объяснил ей Андрей. – Такое часто случается. Люди разбрасывают яд против грызунов, а съедают кошки и собаки.

   Уколы начали действовать, и Глеб принялся ставить капельницу.

   – Вы смотрите, как я делаю, – сказал он девушке. – Потом сами будете ставить. И завтра обязательно на МРТ свозить. При отравлении ядами может пострадать мозг.

   – А он завтра уже сможет спускаться по лестнице? – внимательно следила она за последовательностью действий ветеринаров.

   – Вряд ли, – догадался Соколов к чему она задает подобный вопрос. Поднять добермана на руки и преодолеть пять этажей с таким тяжелым грузом ей явно не по силам. А мужчины в доме, похоже, нет. – Вам сможет кто-нибудь помочь?

   – Я попрошу, – на миг растерялась она. – Попрошу. Договорюсь с кем-нибудь.

   – Могу вас отвезти, – предложил Глеб.

   Карлов метнул на него быстрый взгляд, но Глеб сделал вид, что не заметил.

   – Спасибо большое. Я все оплачу, – обрадовалась девушка. На ее щеках появились очаровательные ямочки. Прелесть просто.

   У Андрюхи затрезвонил мобильник, и собака отреагировала на посторонний звук, зашевелила ушами, попыталась приподнять голову. Хороший признак, обнадеживающий. Глеб всегда переживал за мохнатых пациентов, но этого добермана особенно хотел спасти во что бы то ни стало. Ради его милой хозяйки и ее лопоухого сынишки.

   – Людмила звонит, – сообщил Карлов. – Спрашивает, когда освободимся. Вызов на Поварскую.

   – Кто там?

   – Кошка.

   – Тогда поезжай, а я тут закончу, – предложил Глеб. – Заедешь потом за мной, или я такси вызову, сам до клиники доберусь.

   Андрей взял с собой сумку с медикаментами, выложил лишь лекарства и растворы, которые потребуются Лунтику еще до наступления рассвета. Выписал квитанцию.

   Девушка оплатила и проводила его до двери, затем поспешно вернулась в комнату.

   – Вы можете пока уложить сына, – кивнул Глеб на мальчишку. Тот прилег на диван и силился не закрывать глаз, но сон брал свое. Было видно, что ребенок скоро уснет. – Капать еще десять минут. Я буду здесь.

   – Сева, идем, – позвала она. – Тебе давно пора спать.

   – А песенку споешь? – сонно попросил пацаненок. – Про машинки.

   – Спою.

   Через некоторое время Глеб услышал тихое пение из соседней комнаты. Прислушался. Голос у нее приятный – мягкий, нежный. Он не знал той песни, что она пела.

   – Все машинки спят,

   Спи и ты малышка!

   – Заснул, – вернулась она.

   – Ваш пес тоже уснул, – выпрямился Глеб. На его фоне девушка смотрелась дюймовочкой. – Как вас зовут?

   – Яна. Яна Черникова.

   – Вот что, Яна Черникова. Заведите будильник. В четыре утра надо обязательно сделать уколы и поставить Лунтику капельницу. Я заеду в десять.

   – Хорошо, – стояла она сейчас совсем близко, но смотрела не на Глеба, а на спящую собаку. Он улавливал аромат ее духов – что-то ягодное, свежее.

   – Пиратка на картине немного на вас похожа, – взял он с дивана свою куртку. – «Коломбина Аллегретти и Викензо Веккьони», – прочел надпись на раме картины, которую приметил сразу, как они с Андрюхой пришли сюда.

   Девушка и мужчина на фоне грозного пиратского фрегата. Полотно погружало, впечатляло атмосферностью, живостью героев. Художнику удалось передать некую правдивую историю. Историю любви и морских сражений.

   – Да. Пиратская парочка, – улыбнулась Яна. – Все замечают наше сходство с Коломбиной. Я картину давно купила. На Мальте. Как увидела, не смогла мимо пройти.

   – На Мальте? Той самой, что была пожалована во владения госпитальерам императором священной римской империи Карлом Пятым? – блеснул Глеб познаниями.

   – Точно, – взглянула теперь Яна на него не только как на спасителя четвероногого друга. – Мальта была грозной пиратской базой. И Коломбина с Викензо жили именно там. Я собираю о них информацию. Получается целый увлекательный роман.

   – Интересно, – старался Глеб откровенно уж не пялиться на Яну. – Я пойду. Такси уже подано, – увидел он оповещение в приложении на смартфоне.

   – А что за песенку вы пели сыну? – обернулся, стоя уже на пороге. – Я такую раньше не слышал.

   – Сама сочинила, – смутилась она.

   – До завтра, Яна Черникова, – попрощался Глеб. – Надеюсь, Лунтик справится.

   – Я тоже надеюсь, – прошептала девушка. – Мы с Севой его очень любим.

ГЛАВА 3. ВОРОВСТВО

Коломбина Аллегретти – двадцать лет. Циркачка и мошенница. Рыжеволоса. Цвет глаз – небесно-голубой. Живет вдвоем с тетей в бедном районе Калабрии, Италии начала шестнадцатого века. Ничего не боится.

***

– Коломбина, ты вновь пошла на поводу у той богачки?

   – Тетушка, я ни у кого не иду на поводу. Смотри, сколько лир мне заплатили только лишь за то, чтоб я притворилась другой, – выложила Коломбина монетки на обшарпанный кухонный стол.

   – Дорогая, но тебя могут поймать. И в таком случае наказание будет суровым, – покачала головой Беатрис. – Не спорю, внешнее сходство между тобой и Делфиной определенно имеется. Но неужели ты и правда думаешь, будто синьор Дюзза настолько слеп, что примет тебя за свою дочь? Даже, если он и взаправду подслеповат, ваши манеры, речь, тембр голоса…

   – Тетушка, перестань! – эмоционально всплеснула руками Коломбина. – Я просто лежу в кровати Делфины и притворяюсь спящей. Я не разговариваю, не хожу, не сижу, не демонстрирую своих манер простолюдинки. И что видит синьор Дюзза, если заглядывает в спальню дочери? Он видит спящую девушку с рыжими волосами и белой кожей. В ночной сорочке его обожаемой доченьки. Все отлично.

   – Зачем ты это делаешь, Коломбина? – вновь принялась причитать Беатрис. – Мы разве настолько плохо живем, что ты рискуешь жизнью ради пары-тройки лир? Ради разврата Делфины?

   – Тетя! – сгребла девушка заработанные лиры в ладошку и сунула деньги в тайник, устроенный во вздувшемся от влаги полу. – Почему сразу разврат? Делфина и Энрике любят друг друга, а синьор Дюзза ничего не хочет слышать об Энрике, вот они и встречаются тайно.

   – И правильно, что не хочет слышать об Энрике, – проворчала Беатрис. – Синьор Дюзза богат. В его руках сосредоточена торговля шелка по всей Калабрии. Не такого зятя ищет он для своей единственной дочери.

   – Пусть они сами разбираются, тетушка, – обняла Коломбина женщину. – А нам лиры не помешают. Это легкие деньги. Лучше накорми меня завтраком и расскажи, как там твой русский граф.

   – Скажешь тоже… граф, – смутилась Беатрис. – Ты же знаешь, Ян обычный переводчик.

   – Пока да, – весело улыбнулась Коломбина, наблюдая за тем, как родственница начала суетливо накрывать на стол. – Но в округе болтают, им весьма доволен виконт. Кто знает… Возможно, Ян Черников в скором времени станет бароном. А там и до графского титула недалече.

   – Если он станет бароном, а тем более графом, то в мою сторону вовсе не посмотрит, – разлила Беатрис крепкий чай в две кружки.

   – Не говори так, – надкусила девушка пшеничную лепешку. – Ты у меня красивая и еще молодая. К тому же понравилась его дочурке.

   – Гортензии все нравятся, – рассмеялась тетя. – Такой открытый и очаровательный ребенок. Еще и пяти лет нет, а смышленая какая. И она, кстати, ждет, когда ты ей снова покажешь какой-нибудь фокус.

   – Обязательно покажу, – пообещала Коломбина и поднялась из-за стола. – Придешь на представление?

   – Сегодня не смогу. Извини, милая. Срочный заказ. Двадцать скатертей для виконта.

   – О! А заказ, надо полагать, раздобыл Ян? – радовалась Коломбина тому, как ловко ей удалось перевести тему со своих проделок на саму тетю.

   – Да, – игриво хмыкнула Беатрис. – Он самый.

   – Про новые ленты для меня не забудешь?

   – Уже пошила, Коломбина. Отнесла в твою комнату.

   – Вот спасибо тебе, – поцеловала циркачка женщину в щеку. – Значит, сегодня на арене я буду блистать.

   – Ты всегда блистаешь, дорогая моя, – с нежностью и грустью глядела Беатрис на племянницу. – Марио давно пора поднять тебе жалованье.

   – Я так ему и передам.

   – Да-да, скажи, мол Беатрис передает хозяину цирка, что он жмот.

   – Так и скажу: Марио – жмот, – смеясь, скрылась Коломбина за дверью своей маленькой комнатушки.

   В этом доме все было маленьким и ветхим – две комнаты, гостиная, кухня, прихожая, веранда. Крыша кое-где протекала. Все требовало ремонта. И она мечтала накопить денег на хороший ремонт. В этот дом еще можно было вдохнуть жизнь. Оттого и соглашалась время от времени притворяться синьориной Делфиной Дюзза. А еще не гнушалась подворовывать. Там ложка серебряная, там чашка фарфоровая, там кошель в чужом кармане или кулон на чужой шее. Она ведь акробатка и фокусница. Гибкость, ловкость и красивая улыбка в качестве отвлекающего маневра. Ее никогда не уличали. Продать украденное несложно, в гавани всегда найдется какой-нибудь купеческий корабль. Вопросов там не задавали. А тете знать об этом совсем ни к чему.

   Новые ленты веером укрывали застеленную постель. Зеленые, синие, красные, желтые. Все из атласа.

   – Отлично, – сняла она с вешалки костюм, в котором будет сегодня выступать. Сегодня у нее как раз номер с лентами. А прежние выцвели и обтрепались.

   Коломбина аккуратно уложила в тряпочную сумку реквизит, алый корсет, длинные перчатки ему в тон, короткую синюю юбочку и самую большую свою ценность – туфельки из тончайшей кожи с пробочным мыском.

   Неясное предчувствие кольнуло где-то под ребрами, но так быстро, что она не успела подумать о нем. Девушка оглядела свою спаленку. Рассеянные лучи осеннего, но по-прежнему теплого солнца проникали сквозь прорехи в шторах. Взгляд задержался на букете из красных кленовых листьев. Его собрала Гортензия. Маленькая девочка. Собрала и подарила Коломбине. Ее это тронуло, и она поставила листья в треснутую вазу. Другой вазы в доме не было.

   – Я ушла, – заглянула в комнату тети. Та уже занималась шитьем. Белоснежные скатерти для виконта.

   – Пока, милая. Удачного выступления, – пожелала Беатрис.

   Коломбина добралась до циркового шатра на телеге в компании других попутчиков, большинство из которых были ей знакомы. Телегу тащили лошади тяжеловозы, понукать их не требовалось, они хорошо знали маршрут, пролегавший вдоль пальмовых и оливковых рощ.

   У шатра, как всегда, царили толчея и оживление. Яркие афиши, ароматные запахи, очередь в кассу – своя особая атмосфера.

   Девушка обогнула гудящую площадь и прошла к деревянному ангару, где репетировали, переодевались и гримировались артисты.

   – Аллегретти! – вырос на ее пути Марио. – Я же просил приходить заранее!

   – Я здесь. Незачем волноваться, – подмигнула она эквилибристке, протиснувшейся в дверь вслед за ней. Марио переключился на новую опоздавшую.

   Коломбина спряталась за ширмой, скинула с себя бордовый сарафан, нижнюю белую рубашку.

   – Салют! – выросла над ширмой голова атлета Нико.

   – Не глазей, – кинула она свою рубашку ему в лицо.

   – Слышала, что цирки в скором времени могут закрыть? Да и не только цирки, а вообще все увеселительные мероприятия могут запретить, – не думал Нико слушаться и откровенно пялился на полуобнаженную девушку.

   – И почему же нас должны закрыть? – подтянула Коломбина лиф корсета и расправила складки на крошечной юбке.

   – Церковь считает неправильным веселиться, когда на наши земли посягает Франция и Испания. А инквизиция с ней заодно.

   – Пресвятая дева Мария! Что же мы тогда станем делать? Молитвы целыми днями читать? – от возмущения Коломбина излишне резко выдернула шпильку из прически.

   – Да… Не хотел бы я, чтоб ужасы испанской инквизиции докатились и до нас. Слышала про Торквимаду? Зловещий человек, с темной душой.

   – Ты про Великого Инквизитора говоришь? Он же помер давно.

   – Не так уж и давно, – не согласился Нико. – Последователей-то у него полно. Говорят, Торквимадо придумал инструкцию пыток. Говорят, в Испании инквизиция карает людей не за действие, а за одни только помыслы.

   – Инструкцию пыток? Нико, ты сейчас серьезно?

   – Аллегретти! – не дал договорить им Марио. – Быстрее на сцену, милочка. Твой выход. Сегодня полный зал. В гавани полно кораблей, полно матросов с дукатами. И все хотят посмотреть наше представление.

   – Нико, я побежала, – подхватила цветные ленты Коломбина. – Потом договорим.

   Она обожала вот этот самый миг – мгновение, когда выходишь на арену. Волнение, смешанное с адреналином. Яркий свет подвесных светильников, направленных только на нее одну, гул в зрительных рядах, заполненных до отказа.

   Стоило Коломбине взмахнуть лентами, и волнение пропало. Улетучилось. Зато появился кураж. Кураж всегда помогал отработать программу безупречно. Мостики на канате, шпагаты в воздухе, когда ее руки удерживаются лишь перекинутыми через канат лентами, верчение в обруче, финальное сальто. Но на этом еще не все. Зрителей ждет сюрприз. Циркачка умеет не только грациозно кувыркаться. Фокусы. Незамысловатые, но все равно вызывающие восторг у публики. Как трюковым, так и оптическим фокусам ее научил покойный батюшка. В прошлом – цирковой акробат и фокусник. Когда-то они выступали вместе.

   – Отлично, Аллегретти! Блеск! – удосужилась похвалы от Марио. – Ты великолепна.

   – Как насчет прибавки к жалованью? – мило улыбнулась Коломбина.

   – Подумаю, – не дал коротышка утвердительного согласия, но все же…

   Она укрылась за ширмой, сняла со ступней сценические башмачки и задумалась. Марио сказал – в гавани полно кораблей, полно матросов с дукатами. Скорее всего, не только матросов, но и богатых купцов. У нее была возможность разглядеть публику в зале в ту минуту, когда ей аплодировали и не хотели отпускать за кулисы. Там было полно мужчин в нарядных одеждах. Такие мужчины приезжают в каретах и имеют привычку таскать с собой ценности. Вполне возможно, в каретах, которые сейчас пустуют, получится чем-нибудь разжиться.

   Коломбину охватили азарт и жадное предвкушение. С поспешностью переоделась она в свой повседневный наряд и выскользнула из ангара. Сумку со сценическим облачением оставила висеть на крючке. Заберет позже. Вернется после охоты и сделает вид, что никуда не ходила. Попадется на глаза другим артистам, дождется Нико, обеспечив себе тем самым алиби.

   Кареты, в ожидании пассажиров, выстроились рядком в тени раскидистых пальмовых листьев. Кучеров поблизости не наблюдалось. Она верно рассчитала, возницы не станут два часа сидеть без толку на козлах. Наверняка отправились в ближайшую таверну промочить горло.

   Бегло осмотрелась. Никого. Юркнула в самую крайнюю карету. Улыбнулась довольно. На бархатном сиденье обронен перстенек с синим камушком. Хозяин драгоценности и не вспомнит, где обронил цацку. Сунула кольцо в карман сарафана и уже сделала шаг бежать в обратную сторону. Но алчность остановила ее. Такой шанс. Столько пустых карет и возможностей. Представление будет идти еще около часу. Никто не вернется.

   Коломбина влезла в следующий экипаж.

   – Ничего себе, – трудно было поверить в подобную удачу. Здесь оставили шкатулку.

   – До чего же вы наивные, господа купцы, – откинула она крышку ларца. – Боитесь быть обчищенными среди толпы, но не допускаете мысли о том, что кто-то посмеет забраться к вам в карету.

   В шкатулке лежали документы. Бумаги Коломбину не интересовали. Она надеялась обнаружить под их ворохом что-то более интересное. И обнаружила. Золотой медальон. Только вот, когда она уже извлекла его на свет, на ее запястье сомкнулись наручники.

   – Поймана с поличным, воровка, – расползлись радостные морщинки у глаз карабинера.

   – Вы ошиблись. Я приехала на представление в этой карете, и кое-что забыла, поэтому вернулась, – пыталась выкрутиться Коломбина, запоздало жалея, что не послушалась внутреннего чутья и не сбежала сразу, как нашла перстенек. Не надо было сюда лезть.

   – Ах, приехала на представление, – гаденько улыбался карабинер. – В этой карете.

   – Вот именно, – все еще не теряла девушка присутствия духа, хотя по мундиру и цвету лосин, уже догадалась, что перед ней не обычный рядовой, а более высокий чин.

   – Ты забываешь, милая девушка, что по роду службы мне полагается знать в лицо жителей вверенного мне участка. Знать, чем они занимаются, как и чем живут. Так вот, Коломбина Аллегретти, артистка цирка, ты никак не могла пожаловать сюда на этой карете.

   – Договоримся? – сменила тактику циркачка.

   – Поверь, – усмехнулся страж порядка. – За сохранность купеческого имущества и поимку воровки я получу гораздо больше.

   Карабинер оказался несговорчивым и приволок Коломбину в крепость.

   – Сиди здесь. Вечером узнаешь приговор, – запер он ее в камере.

   – Как вечером? – не успела пока она осмыслить произошедшее.

   – А чего ждать? Сегодня день доклада виконту. Синьор Санторо сразу решения принимает. Не любит откладывать дела на потом. К тому же синьор ночью отбывает в Рим. Надеюсь, замолвит за меня словечко.

   При упоминании Рима, глаза карабинера заблестели, и Коломбине стало ясно, мужчина спит и видит, как бы его перевели на службу в Рим, поимка воровки накануне доклада виконту пришлась ему как нельзя кстати. Спасти ее теперь мог только русский переводчик Ян Черников, ухаживающий за тетей. Но как связаться с тетей, будучи за решеткой?

   Карабинер отсутствовал несколько часов, и все это время она провела в полном одиночестве. Никто и не подумал покормить ее.

   Коломбина пробовала уснуть, но от матраса воняло, пришлось либо прохаживаться по тесной клетушке, либо сидеть на привинченном к полу табурете. Она все еще надеялась выкарабкаться.

   Законник вернулся, когда в узком окошке под потолком отражалось звездное небо.

   Вернулся не один. С палачом. Все местные знали палача в лицо.

   – Мне отрубят правую руку? – слыхала Коломбина о подобном наказании для воров.

   – Нет. Виконт постановил отвести тебя в пыточную, где твое тело закопают в землю, а голова останется на поверхности. Будешь так сидеть до его возвращения в Калабрию.

   – И когда он вернется?

   – Месяца через два, – захохотал карабинер.

   Лицо палача оставалось сурово и непроницаемо.

   – Но почему? – ударила Коломбина кулачком по железному пруту решетки. – Так наказывают жен изменниц. И то им дают семь дней на осознание своей вины. У них есть шанс выжить. А я никому не изменяла. И кто выживет два месяца без движения, еды и воды?! Это несправедливо!

   – Решения синьора виконта не обсуждаются, – отпер замок камеры карабинер. – И ты должна быть благодарна синьору. Тебя закопают не прилюдно на площади, ты понесешь свое наказание в подвале крепости среди других преступников.

   – Дайте мне хотя бы увидеться с тетей, – пыталась вырваться Коломбина из жесткой хватки палача.

   – Твою родственницу оповестили. Все уже в курсе. Не забивай свою прелестную головку пустяками. Лучше подумай о Боге и помолись.

   – Подумать о Боге!? Помолиться!? – пнула Коломбина палача под коленку и вознамерилась ударить карабинера, но силы были слишком не равны.

   Ее мигом скрутили, отволокли в подвал, запихали в земляную яму и невероятно споро утрамбовали землю вокруг головы.

   Даже шеей не повернуть. Пресвятая дева Мария! Что же это с ней приключилось?

   Утешением послужил свет. В подземелье не царила кромешная тьма. Горели факелы. И она была тут не одна.

   Еще два узника. Худосочные мужчины. Судя по их облику – оба на последнем издыхании. Один привязан к деревянному стулу с высокой спинкой. Руки, ноги и шея зафиксированы ремнями. Факел освещал бешено бьющуюся венку на его лбу. Бедолага был без сознания. Второй находился в клетке, которую притапливали через одинаковые небольшие промежутки времени. Стоило несчастному отдышаться, как клетка вновь погружалась в воду.

   – Ты за что тут? – спросила Коломбина.

   – За убийство рыцаря, – плевался водой и тяжело дышал арестант.

   – А он? – хотела кивнуть на привязанного к стулу, но забыла, что в ее теперешнем положении этого сделать невозможно.

   – Покушался на жизнь барона, – и без подсказки понял утопленник о ком она спрашивает.

   – Интересно получается, – недовольно фыркнула девушка. – Меня пытают наряду с убийцами. А я всего лишь украла перстенек, а медальоном даже полюбоваться не удалось.

   – А что за стул такой? – поинтересовалась после очередного появления убийцы над водой. – Почему обидчик барона привязан к нему?

   – Крысиный, – просветил ее собеседник. – Под стулом нагретый горшок с двумя крысами. Крысы ищут выход.

   – Через его тело!? – ужаснулась Коломбина изощренности пытки.

   – Точно, – подтвердил тот, кто лишил жизни рыцаря.

   Ночь прошла ужасно. Получалось немного шевелить локтями, коленками, но не более того. Шея затекла. Спать хотелось неимоверно, еще больше пить. Мужчина в клетке больше с ней не разговаривал. Он так пучил глаза, что она старалась не глядеть на него. В какую-то секунду очнулся мученик с пыточного кресла. Очнулся для того, чтобы дико заорать и испустить дух. Коломбина не хотела знать, удалось ли крысам выбраться наружу.

   Пришел палач. Вероятно, утром. Дневной свет не проникал в подвал, потому не понять, какое сейчас время суток. Без единой эмоции оглядел троицу, пощупал пульс умершего и ушел.

   Чувства Коломбины притупились, она будто впала в отупелое созерцание. В животе сжимались голодные спазмы, в горле неприятная сухость, тело чесалось, преследовало ощущение, что под одежду заползли насекомые.

   Волосы лезли в рот и глаза. Она пыталась сдуть их, но пряди словно издевались над ней, налипая обратно на лицо.

   – Надо было видеть знаки. Надо было прислушаться к интуиции, – пробормотала девушка. Не зря Нико завел разговор о Великом Инквизиторе. Она должна была испугаться и остаться в цирке.

   Шаги. Мерещится или кто-то идет?

   Знакомый аромат цветочных духов.

   – Делфина? – испугалась Коломбина, что видит галлюцинации.

   – Аллегретти! Нашла время попасться! – полыхала яростью синьорина Дюзза.

   Похоже, все-таки не галлюцинация, нашла в себе силы улыбнуться циркачка.

   – Делфина, как ты попала сюда?

   – Палач друг Энрике, – поджала губы синьорина.

   – Палач!? Кто дружит с палачом?! – если бы только могла, всплеснула бы руками Коломбина.

   – Тише ты, – шикнула гостья. – Слушай внимательно. Я тебе помогу. Но и ты должна мне помочь.

   – Конечно, – на что угодно была согласна Коломбина, лишь бы выбраться из этой жуткой норы.

   Делфина подобрала юбки пышного платья, присела возле головы пленницы и зашептала:

   – Отец нашел мне жениха и уже назначил дату свадьбы. Я должна бежать. Мы с Энрике должны. Но у папеньки большие связи, он точно найдет меня, если только я не пущу его по ложному следу. А ложный след – это ты.

   – И в чем твой план? – пока не понимала Коломбина, чего от нее хочет богачка.

   – Завтра в полдень из гавани в открытое море выходят два корабля. Я переоденусь в мужское платье и поднимусь на борт того, что плывет в Англию. Ты оденешься в мою одежду и вместе с Энрике на глазах у свидетелей ступишь на трап второго корабля. Пиратского.

   – Пираты!?

   – Да не кричи ты так, – вновь шикнула Делфина. – Это те пираты, что состоят на королевской службе. Добывают ценный груз по заказу властей. В общем, вы с Энрике сядете на тот корабль. Затем мой жених тайком на шлюпке переберется на другое судно, где уже буду ждать я. Мы с ним бежим в Англию. С капитанами все обговорено и по счетам уплачено.

   – Но в чем смысл? И как я выберусь отсюда?

   – Говорю же, палач друг Энрике. Он тебя ночью вытащит отсюда, а кому надо сообщит, будто ты умерла. Мол, тебя с остальными мертвяками, – с отвращением мотнула она головой в сторону убийц, – захоронили. – А смысл в том, что моему отцу обязательно и немедленно доложат о бегстве обожаемой им доченьки на пиратском судне. Отец отправит погоню. Рано или поздно он найдет Викензо Веккьони, и тот скажет ему, что меня съели акулы во время шторма.

   – Викензо Веккьони? – переспросила Коломбина. – Кто это?

   – Капитан пиратской шхуны, на которой уплывешь ты.

   – Я что, буду плавать с пиратами?

   – Доплывешь до Мальты всего-то, – нетерпеливо пояснила Делфина. – Останешься там. Переждешь какое-то время, да вернешься назад.

   – А моя тетя?

   – Энрике предупредит ее, не волнуйся. Беатрис будет знать, что ты жива.

   – Идет. Это гораздо лучше, чем помирать тут, – повеселела Коломбина.

   – Вот и прекрасно. Смотри, продержись до ночи. Не смей помирать. Иначе без тебя у меня ничего не выйдет.

   – Не помру. Я чувствую прилив сил после твоих слов. Делфина, а у тебя не найдется воды и чего-нибудь съестного?

   – Прости. Совсем не подумала. Могу леденец предложить, – извлекла девушка из поясной сумочки конфету.

   – Давай, – была рада Коломбина хоть чему-то.

   До наступления ночи случилось еще два события. Клетка перестала опускаться под воду, что могло означать лишь одно – из тройки узников жив теперь только один.

   И ее навестила маленькая девочка.

   – Гортензия?! Тебя что, пропустили ко мне? – изумилась Аллегретти.

   – Не пропустили. Тут лаз есть, – улыбнулась девчушка. – Кошки прорыли. Взрослому не пролезть, а я смогла. Тетя Беатрис тебе воды передала и лепешку.

   – Спасибо, – застлали глаза слезы. – Ты поможешь?

   – Конечно. Открывай рот, – скомандовала девочка. – Папа хотел помочь тебе, – говорила она, пока Коломбина пила и жевала лепешку. – Он ездил к виконту, но виконт уехал куда-то далеко и надолго. Не помню куда.

   – Да, я знаю, что уехал надолго, – слизала девушка с губ крошки и попросила: – Гортензия, передай тете Беатрис, чтобы она не верила в мою смерть, когда о ней объявят.

   – Ты не умрешь? – простодушно спросила девочка.

   – Не умру. У меня есть план.

   Хотя Делфина и пообещала, что обо всем расскажет ее тете, Коломбина не доверяла хитрой и изворотливой богачке. Пусть лучше Гортензия намекнет о спасении, тогда, когда разнесется весть о бегстве дочери синьора Дюзза, тетя Беатрис догадается, кто на самом деле поднялся на борт пиратской шхуны.

ГЛАВА 4. ВНЕ ЗАКОНА

Викензо Веккьони – тридцать лет. Сероглазый брюнет. Промышляет пиратством. Обманывает королевскую власть. Отчаян. Любит свободу и готов бороться за нее. Домом считает море и остров Мальту.

***

Викензо наблюдал за погрузкой. Вино, оливковое масло, фасоль, рис, вяленое мясо – для нужд команды. Материя, зеркала, украшения – для товарообмена. Ящики с золотом и оружием погрузили еще ночью.

   Корабль слегка покачивало на несильной прибрежной волне. Капитану все больше нравился трехмачтовый голландский флейт, купленный им пару месяцев назад. Прочный корабль с интересной конструкцией. Его длина в шесть раз превышает ширину, что позволяет смело ходить под парусами при крутом встречном ветре. Десять вращающихся пушек. И штурвал, конечно. Отличное изобретение.

   – Отчаливаем, как погрузимся? – спустился с трапа Маттео.

   – Нет, – покосился Викензо на новенькую щегольскую рубаху приятеля.

   – Нет? – картинно изогнулась правая бровь аристократа.

   – Двух пассажиров примем на борт. Предупреди Оттавио, когда парочка объявится, парня надо в шлюпку посадить. Лодку за ним с английского галеона пришлют.

   – А второй пассажир?

   – Пассажирка, – поправил Веккьони. – Она остается.

   – Подготовить каюту?

   Викензо на секунду задумался.

   – Не стоит, – решил он. – Дама у нас не задержится.

   – Значит, в бочку? – понимающе усмехнулся Савонарола.

   – В бочку, – кивнул капитан. – Но не сразу. Пусть покрасуется на корме, ее должны хорошенько рассмотреть с берега.

   Викензо не раз доводилось выполнять подобные заказы. Обиженные родственники, заклятые враги, политические соперники обращались к пиратам с просьбой убрать с дороги то или иное лицо. Платили хорошо. И ничего сложного. Жертву в бочку, затем за борт на корм акулам. Так будет и в этот раз. Причины, отчего одна синьорина заказала другую, его не интересовали.

   Он решил подождать гостей на берегу. Очаровательная Делфина предупредила, нужная девушка будет похожа на нее, потому Викензо высматривал среди праздной публики рыжеволосую. А когда высмотрел, передумал держать девчонку в бочке.

   Он узнал ее. Видел накануне в цирке. И имя запомнил, специально на афише прочел – Коломбина Аллегретти. Ловкая трюкачка. И прехорошенькая. Издали девушку и правда можно было принять за синьорину Дюзза, но не вблизи. Делфина из той породы девиц, чья красота быстро увянет, а вот неповторимый шарм Аллегретти, скорее всего, сиял бы до глубокой старости. Легкая, грациозная, с лукавым взглядом и дерзкой улыбкой на устах. Не стоит держать голубку в бочке. Пусть проведет последние часы жизни на свободе, наслаждаясь соленым ветром и безбрежным морским простором.

   – Приветствую, капитан. Я Энрике, – сильно нервничал спутник девушки. Его пальцы, удерживающие ручку саквояжа, заметно дрожали.

   Викензо безошибочно распознал в нем испанца и едва не поморщился. Он следил за восхождением Карла Габсбурга, коронованного короля Голландии, Швейцарии, Австрии и Бельгии. Недавно Карл прибыл в Испанию и явно нацелился на итальянские земли. Этот парень подданный Карла, и в следующий раз они могут встретиться уже в бою. Лучше бы его сбросить за борт, а не итальянскую циркачку.

   – Тебя проводят, Энрике, – не стал расшаркиваться перед ним Веккьони. – Шлюпку с берега не видно. Отцу синьорины Дюзза доложат, что его дочь бежала с возлюбленным на пиратской шхуне.

   – Хорошо. Покончим с фарсом побыстрее, – взял испанец за руку Коломбину и повел ее к трапу.

   Девушка не выглядела напуганной. Она с любопытством осмотрела сначала самого Викензо, а затем и добротный корабль. В незабудковых глазах прыгают чертики. Ясно, наслушалась романтических россказней о славных пиратах.

   – Баттиста, поднимай якорь, – велел он боцману, поднявшись вслед за парой.

   Энрике боязливо озирался по сторонам, а Коломбина задрала голову и, придерживая шляпку, украшенную пестрыми лентами, восторженно следила за тем, как надуваются паруса.

   – Спасибо тебе за помощь, – неуклюже поцеловал ее испанец в щеку. – Мне пора.

   – Пока, Энрике, – беспечно бросила она. – Может, еще свидимся.

   – Да, может, – поспешил ретироваться жених Делфины.

   Корабль приходил в движение, все были заняты своим делом, но Викензо знал, стоит им выйти в открытое море и взять нужный курс, команда в полном составе побежит знакомиться с девчонкой. Надо предупредить Маттео насчет бочки.

   Савонарола обнаружился на капитанском мостике.

   – И куда это ты смотришь? – отнял Викензо у него подзорную трубу. Так и есть, пялился на Коломбину. Та продолжала стоять на палубе. Опиралась о бортик и не отрывала взгляда от удаляющегося берега. Извилистый пейзаж Калабрии с чредой мысов и равнин, со скальными замками и монастырями постепенно уменьшался и исчезал из виду.

   – Она радует мой взор, – проскользнуло сожаление в голосе Маттео.

   – Бочка отменяется, – вернул ему трубу. – Пойду, отгоню от нее парней.

   Даже не сомневался в том, что блондинчик тоже идет.

   Когда они подошли, девочка уже стояла в окружении команды и весело смеялась над сыпавшимися шутками и остротами.

   – У моряков три команды, – удалось перекричать боцману остальных. – Полный вперед! Полный назад! И – Полный Звездец!

   – А меня одна цыпочка спрашивает. Скажи, Лука, что такое море?

   – И что же, кок, ты ей ответил? – предвкушая шутку, смеясь, спрашивали дружки.

   – Я ей объяснил. Сказал, вот плывешь, цыпа, плывешь… и ни одного бара в округе.

   Викензо поразила храбрость и доверчивость девочки. Смеется голубка, будто среди своей братии артистов находится, а не среди пиратов.

   – А знаете, кого теперь на военные корабли принимают? – взял слово одноглазый Оттавио. – Только тех, кто плавать не умеет! Такие намного лучше свой корабль защищать станут!

   Моряки гоготали, и акробатка от них не отставала. Вот так… признание коллективом. Полное, безоговорочное.

   – Всем разойтись, – разогнал сборище. Нечего им привыкать друг к другу. Жалеть еще начнут, заступаться, чтоб акулам не скармливал.

   Решил отвести Коломбину в каюту. Пусть саквояж там оставит, отдохнет. Делфина просила вещи сохранить, чтоб потом ее папеньке доказательства предъявить, чтоб не сомневался, была тут дочурка. Синьору Дюзза придется поверить в неосторожную ночную прогулку и падение за борт. А куда жених делся? От отчаянья сам в воду спрыгнул.

   – Я вещи отнесу, – вызвался Давиде, самый молодой из команды. Его взяли с собой в плавание по одной причине – отменный музыкант, несмотря на юный возраст. Парню на днях семнадцать исполнилось. – В какую каюту нести?

   – Пойдем, покажу, – отлепился от мачты Маттео.

   Девушка идти не торопилась.

   – Вы вещи отнесите, а я здесь останусь, – неожиданно сказала она. – Целые сутки в норе провела, до сих пор надышаться не могу.

   Маттео одарил Викензо многозначительным взглядом, но капитан едва уловимо покачал головой. Позже разделается с ней, после острова пряностей. Куда спешить?

   – Значит, ты циркачка? – задал вопрос, когда Давиде и Маттео ушли с ее саквояжем.

   – Был на представлении? – догадалась Коломбина.

   – Точно.

   – Тогда, ты, наверное, слышал, что со мной приключилось в тот день?

   – Не слышал. Поделишься? – поймал Веккьони себя на мысли, что любуется девчонкой. Ему нравилась ее непосредственность. Да и прав Савонарола, она радует взор – женщина-ребенок, чувственна, пленительна и в то же время так естественна.

   – Меня поймали на краже, – призналась она. – Залезла в карету богатея. Я на ремонт дома коплю, вот и подумала помочь себе немного.

   – И что было потом? Откупилась? – не сомневался Викензо, что девушка могла предложить себя, свое гибкое тело ради свободы.

   – Карабинер от денег отказался. Он карьерист. И, знаешь, какое наказание мне дали? Посадили в подвале крепости в земляную яму. Это когда одна голова на поверхности торчит.

   – Тебе дали такое суровое наказание за несостоявшуюся кражу? – понятно теперь, про какую нору она говорила и почему отказалась идти в каюту.

   – Ты тоже возмущен? – увидела Коломбина в его лице поддержку. – И я возмущена. Я могла там умереть. Повезло, что синьорине Делфине приспичило бежать именно сейчас. Она и Энрике меня спасли.

   – Спасли… да, – наблюдал Викензо за богатой мимикой на прелестном личике.

   – Я могу осмотреть твой корабль? – попросила она. – Могу походить тут везде?

   – Почему нет? Смотри, если хочешь, – не видел капитан причин препятствовать ей. – Только будь осторожна. Не свались в море.

   Коломбина сделала быстрый шаг и перевернулась в акробатическом колесе, приземлившись мостиком. Прямо так – в шляпке и платье с широкой юбкой.

   – Видишь, какая я ловкая? – рассмеялась она, выпрямляясь. – Даже, если свалюсь, успею за что-нибудь зацепиться.

   Девушка ушла, а он все стоял, ему все еще чудился ее счастливый смех.

   – Может, стоит подумать…, – голос Маттео за его плечом.

   – Не стоит думать, – не дал договорить он приятелю. – Нам заплатили.

   – Всегда бывают исключения, – проворчал Савонарола, но спорить не стал.

   В следующий раз девочку увидел за трапезой. Лука приготовил поздний обед или ранний ужин, кому как больше нравится называть.

   Она появилась в компании Давиде.

   – Коломбина пообещала исполнить номер под мою музыку, – сообщил парнишка. Он то краснел, то бледнел в ее присутствии.

   Веккьони нахмурился. Зря все-таки сразу не засунул Коломбину в бочку.

   За столом царило оживление. Парни, понятное дело, распушили хвосты перед гостьей. Травили байки, воздерживались от слишком уж фривольных шуточек и непривычно мало ругались.

   Викензо ел молча, исподволь наблюдая за циркачкой. Что-то подозрительно у нее глаза блестят. Вином вроде не угощали. Тем не менее в голубизне омутов пляшут озорные искорки. Смеется, болтает, а под густыми ресницами скрывается хитрая лисица.

   Он вышел на палубу вслед за ней. Услал под благовидным предлогом музыканта.

   – Аллегретти, тебе следует знать, – счел нужным просветить он ее. – Романтический облик пиратов, что, по всей видимости, сложился в твоей голове, не соответствует действительности. В пираты идут самые отчаянные и рисковые. Ради наживы, ради вольной жизни. Многие за пиратским флагом попросту скрываются от правосудия. Это опасное занятие – нас поджидают экзотические болезни, смертельные ранения, нам не всегда удается своевременно пополнить запасы воды и еды. В перспективе для каждого из нас – виселица.

   – Да? – искренне удивилась девчонка. – Делфина сказала, вы из тех пиратов, что состоят на службе короля. И вся твоя команда выглядит прилично. И корабль у тебя обалденный.

   – Это все обман, – польстили ему ее слова о корабле. – Мы и правда имеем грамоту корсаров. Благодаря корсарской грамоте, нам не задают неудобных вопросов и дают спокойную стоянку в портах. И с властями мы сотрудничаем, правительству не выгодно содержать флот, намного выгоднее нанимать пиратов. Но для нас – это ширма. Притворство. Наши настоящие лица другие. На самом деле – мы вне закона и за наши головы назначена весьма существенная награда. Властям невдомек, что флотилия Викензо Веккьони по щелчку пальцев превращается в псов смерти.

   – Флотилия? Псы смерти? – ошарашенно уставилась она на него.

   – Так и есть, голубка. Под моим началом вовсе не один корабль. И когда требуется, я сам и те, с кем ты сейчас так любезничала за столом, надеваем на голову меховые маски двухголовых псов и грабим торговые суда.

   – То есть вы часто участвуете в самых настоящих битвах? – изумленно произнесла она.

   – Настоящие битвы случаются редко, – Викензо тоже был изумлен. Изумлен восхищением в ее глазах. Ни малейшего страха.

   – Редко? – не поверила она. – Но я столько слышала о «Псах смерти».

   – Слава отчаянных пиратов идет впереди нас, – усмехнулся Веккьони. – Репутация работает на нас. Людям достаточно увидеть пиратский флаг, особенно наш пиратский флаг, и противник сдается без боя. Они боятся расстаться с жизнью, они отдадут все сами, а нам только и остается, что нагнать побольше страху, побольше сквернословить, посильнее размахивать оружием. Мы загоняем всех в трюм, обчищаем корабль и уходим. Но сопротивления все же случаются, тогда, конечно – да, деремся.

   – А почему это вдруг ты мне такое рассказываешь? – видимо, что-то щелкнуло в голове у Коломбины. – Признаешься в тайном незнакомке?

   Их взгляды переплелись, столкнулись. В ее голубых глазах заштормило море, в ее изумительных глазах отражались его, где царили полный штиль и обманчиво тихая гавань.

ГЛАВА 5. ГЛЕБ

– Соколов, Людочка просит у меня денег, – вернулся Андрюха в клинику позже приятеля. Глеб за время его отсутствия уже успел помочь подавившемуся рыбьей костью коту, хозяева которого самостоятельно привезли питомца в круглосуточную ветстанцию. – Не знаю, стоит ли давать? В прошлый раз она возвращала мне долг слишком долго.

   – Обязательно дай, – посоветовал Глеб.

   – Почему это обязательно? – взглянул Карлов на него с подозрением.

   – Иначе она у меня попросит.

   Мужчины рассмеялись. Водилась за администратором Людмилой такая особенность – занимать денег у коллег с неизвестным сроком возврата.

   – А ты чего сам вызвался добермана на диагностику везти? – снял Андрей пиджак и налил воды в чайник. – Спать когда будешь?

   – У меня же выходной, – отмахнулся Глеб. – После дежурства отвезу собаку, потом высплюсь.

   – Как думаешь, вытянет? Не молодой все же пес, – вполне не напрасно сомневался друг и напарник.

   – Ну… мы его стабилизировали. Надеюсь, мозг не затронут, тогда шансы хорошие.

   Чай попить не удалось. Они еще дважды грели воду, но сначала в клинику привезли таксу с клещом в шее. И где только подцепила в начале осени? Затем два выездных вызова.

   Их смена заканчивалась в восемь утра. Андрюха сразу отбыл домой, а Глеб отправился на заправку. Потребовалось сделать крюк, так как ближайшие бензоколонки по-прежнему не работали.

   Несмотря на будний день, пришлось покружить вокруг своей многоэтажки в поисках парковочного места. Пока поднимался в лифте, читал сообщения с поздравлениями. В зависимости от отправителя отвечал кому шутливо, кому смайликом, кому простым «спасибо».

   На пороге квартиры ожидал Маркиз. Обрадовался хозяину, сам поводок вручил.

   – Соскучился? Гулять хочешь? – потрепал Соколов огромного лобастого пса и застегнул на его мощной шее широкий ошейник. – Идем.

   Маркиза подкинули щенком во двор ветклиники пять лет назад, и Глеб забрал малыша к себе домой. Уже тогда было ясно, собака вырастет большой, но габариты пса превзошли все ожидания. Если бы не чересчур добродушная морда, его можно было бы принять за алабая или кавказскую овчарку.

   Получасовая прогулка, бодрящий душ, завтрак, крепкий кофе. Пора выезжать к Яне.

   Глеб надел свежую рубашку, черные брюки. Передумал и переоделся в спортивный костюм. Все-таки Лунтика нести.

   – Скоро вернусь, – погладил рыжего волкодава. Они вдвоем занимали собою все пространство маленькой узкой прихожей.

   Когда Яна открыла дверь, едва уловимый ветерок коснулся волос девушки, усилив уже знакомый аромат ее духов. Глебу нравился запах – женственный, ягодный, с добавлением какой-то сласти.

   Она была одета в голубые джинсы и белую хлопковую футболку с длинным рукавом. От Глеба не укрылись красиво завитые локоны и свежий макияж. Он видел ее заплаканной, успел заметить, какими длинными были ресницы и без туши.

   – Как дела у Лунтика? – прошел вслед за ней в комнату.

   Собака лежала, но не на прежнем месте. И высоко задрала шею, когда он вошел, повертела головой, одарила гостя пронзительным, глубоким взглядом.

   – Думаю, лучше, – наклонилась Яна над питомцем. – На лапы еще не встает, но сюда он сам переместился. Воды попил и реагировать на все звуки стал.

   – Да, это я вижу, – присел Глеб перед псом, давая привыкнуть к себе. Доберман обнюхал мужские ладони и опустил голову обратно на подстилку. – Мне прислали результаты анализа крови, – сообщил Соколов. – Диагноз подтвердился. Сильное отравление. Мощный удар по печени.

   – Я все сделала, как вы говорили. Уколы, капельница, – немного дрожал голос у Яны.

   – Хорошо. Когда вернемся, повторим курс, если после томографии не потребуется корректировки лечения.

   Он поднял пса, тот вел себя спокойно, не вырывался, не пытался огрызаться и не скулил.

   Яна быстро влезла в кроссовки, подхватила джинсовую курточку, такую же светлую, как брюки, и поспешно распахнула входную дверь.

   Доберман был тяжелым, но физическая форма Глеба, богатырская комплекция и регулярные занятия спортом позволяли не слишком париться из-за веса ноши.

   – Где ваш сын? – спросил, пока спускались по лестнице.

   – В школе. Сева первоклассник. А у вас есть дети? – поинтересовалась она.

   – Нет. Только собака.

   – Наверное, большая собака, – предположила Яна.

   – Очень большая, – улыбнулся Соколов.

   На улице у них возникла небольшая заминка. Девушка намеревалась ехать в клинику на своей машине.

   – А, так это ваш автомобиль, – узнал он давешний громоздкий Лада Ларгус Кросс с рекламой парка проката кайтов на кузове.

   – Служебный, – пояснила она. – Но мне разрешено пользоваться им в личных целях.

   – Ясно, но мы поедем на моей машине, – кивнул Глеб на соседнюю белую Subaru. – На заднем сиденье специальная клетка для перевозки крупных собак. В правом кармане моей кофты ключи. Доставайте.

   Яна запустила руку в карман его толстовки. Даже сквозь ворсистую ткань он явственно ощущал прикосновения ее пальцев – легкие, аккуратные.

   Она нажала кнопку на брелоке, разблокировав дверцы.

   – Ну вот, поедешь со всеми удобствами, – устроил Глеб добермана. Пес заметно нервничал, тянул воздух носом, беспрерывно шевелил ушами. Но успокоился, стоило только Яне устроиться на переднем сиденье.

   – Почему Лунтик? – спросил, заводя двигатель.

   – Из-за рисунка на детском одеяле, – улыбнулась девушка своим мыслям. Глеб смотрел в боковое зеркало, выруливая со стоянки, и не сразу переключился на управление, залюбовался миловидным личиком пассажирки.

   – Я в роддом ехала, – продолжила говорить она. – У меня схватки начались, а он на обочине лежал, едва живой. Как мне было его до машины дотащить? Вот на одеяльце и доволокла. Лунтик до сих пор на нем спит.

   Глеб невольно сжал челюсти, представив избитую собаку и беременную девушку в той ситуации.

   – Значит, вы его спасли? – спросил ровно, без злости, хотя в душе все кипело. Он за людей не считал тех, кто издевался над животными.

   – Спасли в клинике. Но привезла его туда я. Пришлось пожертвовать одноместной палатой и индивидуальным обслуживанием в роддоме. Операции и реабилитация Лунтика обошлись мне в кругленькую сумму, – без сожалений рассказала она. – Кстати, Глеб Дмитриевич, сколько будет стоить МРТ?

   Знает его имя? Удивление сменилось мгновенным пониманием. Он же оставлял ей рецепт на бланке с личной печатью. Наверняка Яна прочла имя на штампе. Интересно, а номер мобильного телефона, что он также записал на обороте рецепта, она внесла в список своих контактов?

   – Бесплатно, – коротко сказал Глеб.

   – Бесплатно? – не поверила девушка. – Я смотрела расценки. Это дорогая процедура.

   – Договорился с хорошим знакомым. Не думайте об оплате. И за доставку вас туда и обратно тоже платить не надо. У меня сегодня выходной. Я просто вам помогаю.

   – Выходной? Вы тратите свой выходной на помощь Лунтику? – угадывал он, что Яна безотрывно смотрит на его профиль.

   – Я всегда переживаю за своих пациентов, – мог бы добавить Глеб, что обычно не тратит свое личное время на перевозку чужих собак и уж тем более не договаривается с бывшим однокурсником о бесплатном МРТ в качестве подарка к своему дню рождения. Но ничего такого он не сказал, все это требовалось для начала осмыслить самому.

   – Мы едем в ту клинику, где вы работаете? – продолжала глядеть она на него.

   – Нет. У нас томографию не делают. Я везу вас в ветеринарный диагностический центр. При центре открыта аптека, там сможете купить все необходимые лекарства.

   Дальнейший путь прошел в молчании, если не считать музыки, льющейся из динамиков магнитолы, и возни Лунтика на заднем сиденье.

   Глебу хотелось бы знать, о чем думает девушка, так скоро и внезапно завладевшая его мыслями. Хотелось разузнать о ней как можно больше, но прежде следует спасти ее собаку.

   – Привет, дорогой! С днем рождения! Рад в такой день оказать тебе услугу, – радушно встретил его Николай Одинцов в кабинете, оборудованном новейшей аппаратурой. – Кого ты мне принес? – с профессиональным интересом оглядел приятель студенческих лет добермана. – Какой красавец. А вы, барышня, неужели хозяйка этого свирепого зверя?

   – Вовсе не свирепого, – успокаивающе поглаживала Яна собаку, устроенную Глебом на специальной каталке. – Лунтик очень добрый.

   – Видимо, вы с ним добры, потому и пес платит вам ответной монетой, – улыбнулся Одинцов и перешел к делу. – Во время процедуры необходимо соблюдать неподвижность, поэтому диагностику будем проводить под анестезией. Вам придется подождать в коридоре минут сорок.

   – Да, я знаю, – кивнула Яна.

   Она выглядела испуганной, Глеб взял ее за руку и вывел из кабинета в круглый холл.

   – Посидим здесь, – первым сел он на небольшой диван.

   Девушка устроилась в кресле напротив.

   Вся мебель была тут однотипной, темно-синей, с обивкой из эко-кожи.

   Он раздумывал над тем, как бы отвлечь ее от переживаний, но Яна сама нашла тему для разговора.

   – Значит, не только выходной? Еще и день рождения?

   – Как-то так, – пожал плечами Глеб.

   – Сколько вам лет?

   – Двадцать девять.

   – Мне в прошлом месяце тоже двадцать девять исполнилось, – не скрывала Яна свой возраст.

   – Мы могли с вами учиться в одном классе, – пошутил Глеб.

   – Я бы вас запомнила, – сорвался смешок с ее вишневых губ. – Будете праздновать с семьей?

   – Мои родители уже достаточно давно живут в Астрахани. Они звонили мне утром. Так что праздновать буду с друзьями. Снял дорожку в боулинг-клубе, – поделился он с ней достаточно личной информацией.

   – Успеете выспаться? – явно все еще беспокоилась она о том, что Глеб тратит свои нерабочие часы на нее с Лунтиком.

   – Конечно. Времени предостаточно.

   – Глеб Дмитриевич, я хочу вас как-то отблагодарить, поздравить с днем рождения, – появилась решимость на точеном личике Яны, будто, если он откажет, она все равно осуществит задуманное. – Я подарю вам сертификат в парк кайтов на двоих. Там много всего интересного. Можете приехать в любой день.

   – С удовольствием. Но тогда вы пойдете со мной, – не собирался упускать он возможность провести время с ней.

   – Ну… для меня и без сертификата все услуги в парке бесплатны, – возилась Яна в своем смартфоне. – Так что берите кого-то еще. Все, я вам отправила.

   Выходит, его номерок она все же сохранила, – удовлетворенно отметил Глеб, открывая сообщение с прикрепленным электронным сертификатом.

   – Спасибо, Яна, – поблагодарил он девушку, попутно рассматривая ее аватарку в мессенджере.

   Она отвлеклась на переписку с кем-то еще, на гладком лбу девушки появились морщинки, и Глеба это взволновало. Что или кто заставляет ее хмуриться?

   – Плохие новости? – не удержался от вопроса.

   – Нет. Вовсе нет, – оторвала Яна взгляд от экрана. – Просто в школе у сына учительница пожилая. Из таких, знаете, совсем старой формации. В классе нужно тщательно прибраться и вымыть четыре больших окна. Силами школьной уборщицы там не обойтись. На собрании родители предложили нанять клининг, и все согласились. Кроме учительницы. Раиса Львовна настаивает на том, чтобы пришли сами родители.

   – Вы сказали, ваш сын учится в первом классе, – пришла глупая идея в голову Глеба, но он все равно ее озвучил. – То есть, учительница пока плохо знакома с родителями детей. Можете нанять клининг, и пусть ваша Раиса Львовна остается в неведении, пусть женщины, которые придут убираться, представятся родственницами школьников.

   – А это прекрасная подсказка! Очень хорошая идея! – оживилась Яна. – Предложу другим родителям. Вдруг согласятся?

   Так-то лучше, – думал Глеб, наблюдая за яркой мимикой девушки. Ей идет радость. Такую добрую человечку нельзя расстраивать.

   – Меня поддержали, и в чате началось голосование, – довольно сообщила она.

   Он собирался пошутить по этому поводу, но к ним вышел Одинцов.

   – Выписка, – отдал Николай распечатанный лист Яне. – Могу вас порадовать, мозг Лунтика не пострадал. Никаких отклонений. Так что, лечите печень. Пес еще не отошел от анестезии, у него висит язык. Не волнуйтесь, скоро пройдет.

   Глеб облегченно выдохнул, для него подобный диагноз был не менее важен, чем для хозяйки добермана. Если он не вылечит собаку, вряд ли Яна Черникова захочет продолжить знакомство с ним самим, а он хотел его продолжить.

   – Что у вас за духи? – поинтересовался Соколов, когда они ехали обратно к дому Яны. – Приятный аромат.

   – Хотите подарить своей девушке? – неверно истолковала его интерес красавица.

   – У меня нет девушки, Яна, – посчитал нужным сказать он, обозначить, что свободен.

   – Burberry, – смущенно ответила она. – Когда-то первый флакон этих духов мне подарила Лиля, жена моего шефа. Лиля очень смешная девушка. В хорошем смысле этого слова. Она все свои действия трактует предсказаниями из гороскопа. И мне подарила Burberry со словами, будто гороскоп посоветовал ей привнести в чью-то жизнь коктейль из черной смородины, абрикоса и персика. Сказала, что нашла такой состав именно в этом парфюме, потому дарит мне. Я влюбилась в этот аромат и с тех пор другого не жалую.

   Историю Лили Каштановой и шефа Яны Черниковой можно прочесть в романе «Штучка»

   Похоже, он тоже влюбился в этот аромат, – мысленно усмехнулся Глеб, тщательно следя за дорогой и надеясь, что видит Яну не в последний раз.

   – Пока я здесь, могу поставить Лунтику капельницу, – предложил, занося собаку в квартиру.

   – Поезжайте домой, Глеб Дмитриевич, – не дала она ему шанса задержаться. – Вы и без того сильно помогли. Дальше я сама справлюсь. А вам необходимо поспать.

   – Хорошо, – потрепал Соколов острые уши добермана. – Но, если что с Лунтиком, сразу звоните.

   – Позвоню, – пообещала она.

ГЛАВА 6. ЯНА

Яна проверила Севу и Лунтика. Мальчики спят. Можно теперь и себе время уделить.

   Ванна с пенкой. Чай с шоколадкой. Книжка перед сном.

   Сюжет исторического авантюрного романа был весьма захватывающим, но она отвлекалась. Уносилась мыслями к прошедшему дню. У Лунтика все шансы поправиться. И она сможет купить присмотренный для Севы финский осенний комбинезон. Благодаря Глебу Дмитриевичу. Если бы не его помощь, деньги, отложенные на комбинезон, были бы уплачены за МРТ.

   Надо же…, когда с любимой собакой случилась беда, Яна позвонила по первому попавшемуся на глаза номеру телефона скорой ветеринарной помощи. Когда двое врачей приехали, она могла думать исключительно о добермане и о том, как ему помочь. Сегодня паника немного отступила, а в калейдоскопе привычных дум о сыне, доме, работе появилась еще одна. Настойчивая. Настолько настойчивая, что Яна отложила электронную книгу, взявшись за смартфон. Пролистала список контактов, остановилась на последнем добавленном.

   Увеличила снимок на аватарке, приблизила, чтоб рассмотреть получше. Глеб Дмитриевич в каком-то парке с огромным золотисто-рыжим псом. Морда у его питомца добродушная, умильная. А мужчина выглядит немного усталым, но в то же время расслабленным. Он очень симпатичный. Легкая щетина и отросшая челка совсем не портят чудо-доктора. Яна задержала взгляд на крепких руках и выразительных темно-карих глазах. Вот бы им встретиться вновь.

   Она вдруг замерла, забыв вдохнуть. На дисплее под его именем забегали точки, как бывает, когда человек пишет сообщение. Он пишет ей сообщение? Если секунду назад Яна не дышала, то теперь, наоборот, пульс ускорился, а вслед за ним и дыхание.

   Точки прекратили бежать, никакого сообщения не появилось.

   – Пожалуйста, пожалуйста, не передумай, – прошептала Яна. Одиннадцать вечера. Подумал, что слишком поздно? Неуместно?

   Вибрация мобильного оповещения мгновенно изменила состояние смятения на жадное нетерпение.

   «Могу позвонить?», – коротко и предельно лаконично.

   «Да», – запуталась Яна в одеяле, выбираясь из постели.

   Побежала на кухню, не вспомнив о тапочках. Прикрыла дверь. Сева обычно спит крепко, Лунтик чутко. Но сейчас пес под воздействием лекарств, вряд ли проснется. Но она все равно побоялась их растревожить.

   Давно так не волновалась, ожидая звонка мужчины. Последний раз подобные предвкушающие эмоции накрывали ее с отцом Всеволода. Столько лет прошло с тех пор…

   – Прости, что так поздно.

   – Я не спала.

   – Обойдемся без лишнего официоза?

   – Конечно, ведь мы могли бы быть одноклассниками, – улыбнулась Яна.

   – Точно, – угадывала она, что и он улыбается. – Как Лунтик?

   – Пробовал вставать. Но пока ему тяжело. Слизал с моих рук чуточку мясного пюре. Пытался дотянуться до катетера. Боюсь, как бы не выдрал.

   – Я заеду завтра. Привезу специальный воротник на шею. С ним он не сможет дотянуться до лап. – Во сколько лучше приехать?

   Он сам предложил, – млела Яна. Ведь она и сама может купить воротник для Лунтика. Но он хочет приехать. Потому что хочет видеть ее? Или все-таки дело в пациенте?

   – Яна? – напомнил Глеб о себе, так как она не отвечала. – Понимаю, завтра суббота. Возможны планы…

   – Нет-нет, – не дала договорить ему. – Мы с Севой только на пару часов уйдем. Днем. Сына одноклассник на день рождения пригласил. Остальное время будем дома.

   – Тогда в семь вечера, – твердо сказал Глеб.

   Он завершил звонок, а она еще какое-то время сидела на кухонном диванчике, поджав под себя босые ноги и прижимая к груди телефон. Затем удостоверилась, что будильник не отключен, Лунтику требовалось ставить уколы строго по времени, и только после вернулась в разобранную постель.

   Она плохо спала. То мечтала, то прислушивалась, как дышит Лунтик, то проверяла, чтоб у сына не сбилось одеяло.

   – Сева, ты оделся? – крикнула Яна, убрав мокрую пеленку из-под добермана.

   – Сейчас оденусь, – стихли в соседней комнате громкие звуки мультяшной песенки.

   – Джинсы, носки и рубашка на твоей кровати, – напомнила Яна.

   Она обтерла Лунтика влажной губкой, вытерла шерсть сухим полотенцем.

   – Мы ненадолго, – бережно погладила домашнего любимца по голове и за ушами. – Не скучай без нас.

   Пес лизнул ее ладонь и передвинулся, отполз значительно от того места, где только что лежал.

   – Вот молодец, – похвалила его усилия Яна. – Нечего разлеживаться, старайся двигаться.

   Она выбросила пеленку, вымыла руки и надела заранее приготовленное платье – черное, но с такими яркими алыми маками, что смотрелось оно не мрачно, а нарядно.

   – Застегнуть пуговицы? – собралась помочь сыну и невольно охнула: – Сева, что это такое!?

   На днях мальчик выпросил у нее акриловые фломастеры и теперь разрисовывал ими новые джинсы.

   – У Винтика на брюках нарисован мотоцикл, я хотел такой же, но не получилось, – признал Сева, что его художества далеки от идеала.

   – У Винтика из мультика про машинки? – гадала Яна, как исправить ситуацию. Есть еще джинсы, только они сушатся после стирки. Спортивные штаны для детского праздника не годятся. Можно надеть школьные брюки, в таком случае другие мамочки могут подумать, будто у ее ребенка совсем нет одежды.

   – Ты угадала, – не печалился Сева о порче наряда. – У Винтика.

   – Так, давай, сделаем вот что, – достала Яна из платяного шкафа сундучок с принадлежностями для шитья. – Выбирай, – разложила перед сыном термонаклейки. Покупала еще в прошлом году, когда ребенок постоянно являлся из детского сада с дырами на коленках. Невероятно удобная штука, прижал наклейку горячим утюгом к штанине и забыл о дыре.

   – Эту! Как у Винтика, – обрадовался Сева лимонному мотоциклу.

   Благословен тот человек, кто придумал термонаклейки, – достаточно быстро справилась Яна с неприятностью.

   Они уже немного запаздывали, надо бы поторопиться.

   В подъезде поняла, забыли взять подарок – планшет для рисования, красиво упакованный в фольгированную коробку. Пришлось спешно вернуться.

   По пути к кафе, куда их пригласили, машину Яны остановил патруль ДПС.

   – Вот почему именно меня? – вздохнула, доставая из сумки водительские права и страховой полис.

   Мужчина в форме проверил ее документы и бесцеремонно просунул голову в окошко, удостоверился, что мальчик на заднем сиденье пристегнут.

   – Не пьете? – без тени шутки спросил он у Яны.

   – Нет, – немного стушевалась она под тяжелым взглядом.

   – А почему глаза красные?

   – Плакала, наверное. Собака у меня заболела.

   – Поезжайте, – кивнул полицейский и отошел от Ларгуса.

   Яна посмотрела на свое лицо в водительское зеркальце. Пожала плечами.

   – И ничего не красные. С чего он взял?

   В кафе уже собралась вся компания. Яна хорошо знала и мамочек, и их отпрысков. Вместе водили детей в детский сад, теперь в одну школу.

   Сева сразу убежал в игровую комнату, с шумом присоединившись к одноклассникам.

   – Детей займет аниматор, – обняла ее Ольга, мама именинника. – А мы пока посидим за столом, посплетничаем.

   – Рада тебя видеть, Оль, – улыбнулась Яна.

   Они не были подругами, но хорошими приятельницами точно. Между ними с первых дней знакомства установились теплые отношения. Возможно, взаимной симпатии поспособствовал общий статус мам-одиночек. Или просто культурная совместимость, Яна и Оля всегда были на одной волне.

   Историю Ольги Николаевой можно прочесть в романе «Рокировка счастья»

   – Идея выдать работниц клининга за мам учеников не прокатила, – сообщила Наташа Тимченко, когда Яна заняла место за праздничным столом. – Львовна обо всем догадалась. Но догадалась поздно, женщины успели все перемыть, включая окна.

   – Вот и отлично, что успели, – весело рассмеялись девушки. – Пусть Раиса Львовна не рассчитывает на нашу покорность.

   – Она мне сегодня звонила, – поделилась Оля. – Я-то думала, хочет Кирилла с днем рождения поздравить. Оказалось, Львовна жаждала сообщить плохое о моем сыне. Сказала, будто мальчик проблемный, из тех, кто много шумит и плохо учится. С самого утра настроение испортила. Так после ее звонка еще папашка Кирилла явился с подарками.

   – Оль, хорошо, что он хотя бы вообще появляется, – заметила Наташа. – О дне рождения сына помнит.

   – Так-то да, – кивнула Николаева, но с таким гневом, что даже ее каштановые кудри взметнулись от возмущения. – Знаете, что этот пустозвон подарил Кирюхе?

   – Велосипед в разобранном виде? Конструктор для десятилеток? Одежду на размер меньше? – посыпались предположения.

   – Хуже, – фыркнула Оля. – Игрушки на батарейках, в которых нет батареек.

   – Это настоящий бич, – подхватили девочки. – Нам свекровь тоже машинку подарила, а к ней аж шесть батареек требуется. Шесть! И что вы думаете? Они садятся за день. Всего за день!

   Яна улыбалась. Ей было комфортно и нравилось уютное кафе, выбранное Олей. Но все ее мысли занимала предстоящая встреча с Глебом. Она ждала ее и заметно волновалась.

   – Янка, о чем мечтаешь? У тебя телефон гудит, – кинула в нее салфеткой Наталья.

   На дисплее высвечивался номер декана факультета страноведения Историко-архивного института и так совпало – давней подруги ее мамы.

   – Валентина Федоровна, – поспешила ответить на звонок Яна.

   – Дорогая моя, мне удалось раскопать кое-какие материалы о той пиратской парочке, что тебя так интересует. Выслала документы на твой электронный адрес.

ГЛАВА 7. КОЛОМБИНА

Ноздри Коломбины раздувались от ярости. Ну Делфина… Попадись только! Голыми руками придушу! – бушевала буря в каждой мысли, в каждом жесте девушки.

   Не зря не доверяла богачке, ох, не зря. А как синьорина Дюзза сладко пела – «Мы тебе поможем, только ты мной притворись». А на деле что? Задумала избавиться от свидетельницы! И тетю Беатрис явно не собиралась посвящать в затеянную авантюру, попросту наврала Коломбине, обвела вокруг пальца. Да может, она из той ямы сама как-нибудь выбралась бы. Не стоило ей покупаться на обманчивые речи Делфины.

   И что теперь? Этот разбойник пират скинет ее за борт?

   Прямо не сказал. Но смотрит так, что слов и не требуется. Не спроста же правдой о «Псах смерти» с ней поделился. Такой правдой с посторонним делятся лишь в одном случае, когда точно знают, этот самый посторонний вскоре замолчит навечно.

   Аллегретти не собиралась сдаваться. Будет бороться за жизнь до последнего. Стоило лишь представить, как она превращается в рыбу-камень, по телу пробежала дрожь. Коломбина слышала байку об участи утопленников. Их всего две – быть съеденным морскими хищниками или окаменеть навечно.

   – Я не стану кормом! И рыбой-камнем не стану! – с вызовом задрала она подбородок.

   Викензо молча разглядывал ее.

   Красивый мужчина, – признала бы Коломбина, будь она в иной ситуации. – Темные густые волосы ниспадают до самых плеч, небрежная щетина придает ему дополнительного шарма. В выразительных серых глазах – угрожающие вибрации. Опасный мужчина, со злодейским налетом во всем своем облике.

   – Рыбой-камнем? – вопросительно изогнулась правая бровь пирата. – Пожалуй, действительно не станешь, – усмехнулся Веккьони. – Эта рыба самая ядовитая из всех известных. Прячется за коралловыми рифами и жалит незадачливых ныряльщиков за жемчугом.

   – Пресвятая дева Мария! – эмоционально воскликнула Коломбина, на миг позабыв, с кем разговаривает. – Так она еще и жалится?

   Стать безмолвным камнем, да еще наполненным ядом…, – ужасная перспектива.

   – Ты такая смешная, – рассмеялся капитан корабля.

   Его смех насторожил девушку. Пытается усыпить ее бдительность? Хочет, чтоб она размякла, расслабилась, позабыла об осторожности?

   На всякий случай принялась отступать.

   Один шажок назад, еще один. И еще. Глядела на него с опаской, он же следил за ее передвижениями с ленцой, забавляясь. И не делал попыток догнать.

   Коломбина отвернулась, вознамерившись бежать, но…. уткнулась носом прямиком в грудь светловолосого Маттео.

   Дьявол и ангел, – промелькнуло сравнение в ее голове. И еще неизвестно, кто из них пострашнее будет – черт Викензо или херувим Маттео.

   – Далеко собралась, милая? – крепкой хваткой держал ее ангел. Слишком крепкой. Не вырвешься.

   – Я обещала Давиде исполнить номер под его музыку, – храбрилась Коломбина. – Собираюсь сдержать обещание.

   – Маттео, – вкрадчивый голос за ее спиной. – Отпусти-ка нашу гостью. Пусть выполнит свое обещание.

   – А разве я кого-то держу? – спрятал блондин руки в карманах фасонистых брюк.

   Коломбина бочком обошла пижона-херувима и устремилась к своей каюте. Запереться и не выходить? Но, если она сейчас не выйдет и не выступит перед пиратами, Викензо или его дружок попросту выбьют дверь и уже не оставят ей шанса.

   Раскрыла саквояж Делфины в надежде подобрать более подходящую одежду для акробатики, чем то платье, что сейчас надето на ней. Она-то, наивная, удивлялась щедрости синьорины Дюзза. Думала, та ей просто так тряпки свои подарила. Но теперь-то все стало предельно ясно. Коломбина догадалась – саквояж должен был остаться на борту пиратского корабля в качестве доказательства пребывания на нем синьорины. Отец Делфины непременно узнает вещи своей дочери, а уж капитан Веккьони сумеет убедить несчастного папашу в произошедшем несчастном случае.

   Как же выкрутиться? Как сбежать? Доплыть до Мальты ей теперь всяко не удастся. Да и на острове затеряться она вряд ли сможет. Друг Нико бывал там, говорит, там все, как на ладони.

   Коломбина вынула из вместительного саквояжа мужской костюм для верховой езды, переделанный на женскую выкройку. Верхняя амазонка не подойдет. А вот рубаха с фалдами и шелковые панталоны на высокой талии, с рюшами по нижней строчке – вполне. Ее не смущал такой полунаряд, она давно делила одежду на повседневную и сценическую. В сценическом облачении любой девушке дозволяется пошалить.

   Жаль, любимых балетных туфелек нет. Их она год назад выменяла у русского купца на украденную золотую брошь.

   Придется босиком.

   Надевая костюм, она вдруг поняла, как сможет спастись. Понимание вернуло Коломбине спокойствие и привычное бесстрашие.

   – Конечно же…, – обрадованно пропела Аллегретти. – Что это я паниковать вздумала? У меня все под контролем. А демон и ангел пусть катятся в преисподнюю.

   Сегодня, когда она исследовала корабль, компанию ей составил музыкант Давиде. Повезло, что она успела напихать в карманы широкой юбки золота из обнаруженного сундука до того, как парнишка ее застукал бы.

   Пылкий юноша просветил циркачку относительно маршрута пиратского судна. Выяснилось, прежде чем высадиться на Мальте, они сделают крюк к острову пряностей. Точное его название Коломбина позабыла.

   – На том острове живут туземцы, – пояснял Давиде. – Туземцы никого не интересуют, а вот гвоздичное дерево, что там растет – это же настоящее сокровище.

   Коломбина понимала, о чем говорит мальчишка. В Калабрии все слышали о морских путешествиях Колумба и Васко да Гама, после которых мир открыл для себя существование специй. Специи добавили огня в приготовление обычной пищи. Привычные блюда, приправленные пряностями, оказались намного вкуснее. Настоящий переворот в кулинарии эти самые специи. Но стоили они немыслимых денег. Богачи расплачивались за мускатный орех, перец, имбирь и гвоздику золотом. А иногда и наоборот, расплачивались перцем за золото.

   – То есть, Викензо нужна гвоздика? – уточнила в тот разговор Коломбина.

   – У него хороший заказ от виконта Санторо, – доверчиво выкладывал сведения Давиде. – Синьор не желает переплачивать португальцам за гвоздику. Португальцы монополизировали торговлю пряностями и заламывают втридорога, – то ли пересказывал Давиде чужие слова, то ли сам был таким всезнайкой. – Услуги капитана Веккьони обходятся важным господам гораздо дешевле.

   Коломбина поморщилась при упоминании имени синьора Санторо, по чьей вине она очутилась в земляной яме.

   – И долго плыть до того острова? – поинтересовалась Аллегретти, слегка обеспокоившись, что у Викензо будет время обнаружить недостачу золота в сундуке.

   – Боцман сказал, причалим, когда солнце встанет. Мы успеем позавтракать.

   Тогда Коломбина еще не знала, что волноваться надо не о дукатах, а о собственной жизни.

   Теперь же важным было попасть на шлюпку, которую Викензо отрядит к острову пряностей. У Коломбины появился план по своему спасению. Она спрячется у туземцев. Пираты не станут искать ее. Вряд ли они планируют задерживаться там, где есть риск столкнуться с вооруженными силами португальцев. Они совершат сделку с туземцами и сразу уберутся с острова. А она останется. Украденная горсть золота поможет ей купить место на каком-нибудь корабле.

   – Я выберусь отсюда, – довольно оглядела себя Коломбина в мутное зеркало. Панталоны и рубашка сидели на ней идеально. В каюте валялся кем-то позабытый котелок. Почти новенький. Возможно, какого-нибудь бедолаги, сброшенного в море. Она водрузила шляпу себе на голову и спрятала под фетром цилиндра свои густые волосы.

   На палубе собралась вся команда. Дьявол Викензо расположился на капитанском мостике, а херувим Маттео вальяжно расселся на большой пузатой бочке. Даже в такой вальяжной позе спина его оставалась прямой, а небрежно убранные в хвост волосы смотрелись модной прической. Коломбина могла поклясться, Маттео – самый настоящий аристократ и никакой пиратской вольнице не под силу вытравить голубую кровь и личные вензеля на носовых платках.

   Псы смерти, завидев циркачку, принялись активно подбадривать ее.

   – Давай, малышка!

   – Мы приготовили для тебя канат между реями!

   – Море спокойно, корабль не кренится. Ты не упадешь!

   – А если упадешь, мы поймаем!

   Да, Средиземное море сегодня действительно спокойно, – вдохновилась Коломбина красотой и умиротворенностью пейзажа. Вечерело, но небо еще оставалось ясным, особенно яркое над морем солнце пока не спешило совсем скрыться за горизонтом, соленая вода стелилась гладко, отсвечивала лазурными бликами.

   Она представила, что выходит на настоящую сцену и выпорхнула в центр пиратского круга.

   – Самые чудесные зрители! Сейчас перед вами выступит знаменитая на всем побережье Калабрии акробатка и фокусница Коломбина Аллегретти! – сама себя представила девушка и эффектной пантомимой сняла с головы мужской котелок.

   Рыжие пряди пышным каскадом рассыпались по плечам.

   – Ну-ка, Баттиста, подсади меня! – велела она здоровяку боцману.

   Под заливистый свист товарищей, Баттиста поспешил подставить ей спину.

   Аллегретти ловко вскарабкалась на широкие плечи, и когда моряк выпрямился, уцепилась за плотно натянутый канат.

   – Играй, Давиде! – крикнула она юноше, грациозно растягиваясь в шпагате.

   Мальчишка тотчас провел длинными пальцами по тугим струнам лютни.

   Вдвоем они составили прекрасный тандем. Давиде играл хорошо, а Коломбина всегда хорошо чувствовала музыкальный ритм и умело подстраивала движения тела в такт лютне.

   Раскручиваясь на канате, цепляясь одними лишь пальцами ступней, она кувыркалась в воздухе и крепко цеплялась за канат. Ее ладони никогда не становились мокрыми, ее пятки никогда не соскальзывали вниз.

   Исполнив номер, Коломбина спустилась по рее, вращаясь вокруг нее.

   Лютня затихла. Пираты, молчавшие до того, зааплодировали разом.

   Маттео хлопал скупо, но во взгляде падшего ангела сквозило восхищение. Она обернулась на капитанский мостик. Там никого не было.

ГЛАВА 8. ВИКЕНЗО

– А фокусы будут? – поинтересовался Веккьони.

   Девушка так резко обернулась, что задела его лицо кончиками своих волос. Не ожидала, что он окажется за ее спиной.

   – Точно, Коломбина, – вмешался одноглазый Оттавио. – Требуем фокусов.

   – Фокусов! Фокусов! – принялись выкрикивать и остальные.

   – Что ж, – мило улыбнулась циркачка, отводя испытующий взгляд от Викензо. – Будут вам фокусы.

   – Может, вернешь нашему Оттавио глаз и мизинец? – поддел девчонку Маттео.

   – А может, тебя оставлю без глаза? – дерзко парировала она.

   – О-у, о-у, о-у, – засмеялись парни.

   – Смотри, Савонарола, – лукаво пожурил блондина боцман. – Лучше бы тебе не шутить с нашей гостьей. Разве не слыхал? Тот, кто умеет показывать фокусы – самый настоящий колдун.

   – Иди к дьяволу, Баттиста, – хмыкнул Маттео. – Все колдуны обычные шарлатаны.

   – Твоя фамилия Савонарола? – заинтересовалась голубка.

   – Верно, – кивнул аристократ. – И судя по всему, тебе она знакома, – ничуть не удивился он.

   – Хорош болтать! – возмутился Лука. – Темнеть начинает. Пусть Коломбина нам поскорее фокусы покажет.

   Девочку не надо было упрашивать. Она вдруг обняла горбатого кока за шею. Буквально на долю секунды. А когда отстранилась, на ее раскрытой ладони лежали серебряные часы Луки.

   – Но как? – изумился калека. – Я ничего не почувствовал. И твои руки обвивали мою шею, а не карманы.

   – Фокус должен оставаться загадкой, – пожала хрупкими плечиками Коломбина и приблизилась теперь к Маттео. – Не боишься, херувим? – дерзко спросила она, вновь рассмешив команду.

   Викензо тоже не удержался от улыбки, его друг и правда внешним обликом напоминал безгрешного ангела.

   – Херувим!? – возмутился Савонарола. – Какого черта ты меня так называешь?

   – Это твое? – картинно похлопала длиннющими ресницами ловкачка. На ее пальчиках покачивалась цепочка с медальоном. Еще мгновение назад цепь украшала шею Маттео.

   – О…, – кажется, впервые видел Викензо своего приятеля настолько озадаченным.

   Коломбина оставила блондина рассматривать свою цацку, а сама встала рядом с Давиде и крикнула весело:

   – Эй, капитан! Теперь ты тут музыкант?

   – Что? – не понял он ее выпада и проследил за изумленным взглядом Давиде.

   Мальчишка таращился на сапоги Викензо, а точнее на то, что лежало подле них. Лютня.

   Моряки довольно гудели, а девочка подхватила под руку Давиде, попросив юношу проводить свою персону до каюты. Босой и в панталонах с рюшами она выглядела одновременно и смешной, и трогательной.

   – Ты слышал? Назвала меня херувимом, – недовольно проворчал Савонарола.

   – Это было потешно, – сказал Веккьони то, что думал на самом деле.

   – Потешно!? Да они, – кивнул Маттео на разбредающихся по палубе товарищей, – дразнить меня теперь станут.

   – Но ты и правда похож на херувима, – подколол его Викензо.

   – Вот только ты этого не делай, – прошипел аристократ.

   – Почему?

   – Потому что ты единственный, кому я не дам в глаз за подобную насмешку, – честно ответил Савонарола.

   – Да, я помню о твоем конфликте с церковью, безбожник Маттео, – краешком губ улыбнулся Викензо и сменил тему. – Девчонка что-то задумала.

   – С чего ты взял?

   – Она стащила монеты из нашего сундука с золотом.

   – Серьезно? – трудно было поверить Маттео в подобное безрассудство. – Стащила золото у пиратов? И много?

   – Немного, но достаточно для того, чтобы им кого-нибудь подкупить или выкупить себе место на торговом корабле.

   – Думаешь, задумала бежать?

   – А что ей остается? Она боится превратиться в рыбу-камень, – старался сохранять невозмутимость Викензо, что было сложно, учитывая, как уморительно Коломбина об этом ему сообщила.

   – Рыба-камень, – медленно повторил Савонарола. – Ясно. И как ты поступишь?

   – Пойду, послушаю, о чем она там говорит с нашим юным музыкантом, – сунул Веккьони свою подзорную трубу в руки Маттео. – А ты пока тут понаблюдай.

   Он не ошибся, предположив, что Коломбина захочет перед сном поболтать с Давиде. Но ошибся в том, что разговор пойдет о побеге. Стоя у ее каюты, они беседовали совсем о другом.

   Викензо затаился на ступенях лестницы, ведущей с малой палубы в трюм. Парочка не могла его видеть.

   – Давиде, у тебя талант, – пылко говорила Коломбина. – Я разбираюсь в музыке. То, как ты играл на лютне… Это бесподобно.

   – Ты правда так считаешь? – уловил Викензо смущение в голосе парня.

   – А зачем бы мне врать? – эмоционально воскликнула девушка. – Твое место в кругу великих музыкантов, а не средь пиратов. Тебе учиться надо.

   Тут Веккьони был с ней полностью согласен. Он уже и сам не раз пытался убедить Давиде отправиться в Рим или венецианскую композиторскую школу. А недавно прошел слух об открытии первой консерватории в Неаполе, Давиде вполне мог стать одним из первых учеников этого заведения. Викензо намеревался оплатить его обучение, но натыкался на упорное сопротивление со стороны мальчишки. Может, циркачке удастся уговорить упрямца?

   – Коломбина, мне приятно слышать похвалу из твоих уст, – твердость сменила смущение в голосе юноши. – Но ты не понимаешь.

   – Чего я не понимаю?

   – Не понимаешь, отчего я и все остальные идем за Викензо.

   – Пресвятая дева Мария! Не смеши меня, Давиде, – фыркнула Аллегретти. – Отчего пираты идут за своим капитаном? Ясно, как божий день. За наживой. За ощущением опасности.

   – Ты говоришь про других пиратов, Коломбина. Но не про флотилию Викензо Веккьони.

   – Если ты про псов смерти, то я в курсе.

   – Нет, я не про то, – не стал заострять Давиде внимание на осведомленности собеседницы. – На кораблях Викензо плавают не просто пираты-разбойники или, в зависимости от обстоятельств, корсары на службе у правительства.

   – А кто тогда? – теперь уж действительно изумилась девушка.

   – Прежде всего, свободные люди, – чуток пафосно произнес музыкант. – Ты ведь в курсе того, что Испания воюет с Францией за земли Италии? – риторически спрашивал он. – Карл воюет с Франциском, а мы помогаем им перегрызть друг другу глотки, чтобы земли Италии не достались никому!

   – И как же это вы помогаете?

   – Нападаем на военные суда Габсбургов и Валуа. Сжигаем их дотла. Подрываем мощь чужого флота. Иногда по заказу правительства. Вражеский корабль в обмен на дукаты. Но Викензо часто бьет чужаков по своему почину, он ненавидит всякие оковы, ограничивающие свободу. И все пираты идут за ним, потому что хотят оставаться свободными людьми и жить в свободной Италии.

   – Благородно, – согласилась Коломбина.

   – Теперь ты понимаешь, почему я не могу идти учиться? Как я смогу учиться, зная, что мой народ сражается за свою свободу, а я отсиживаюсь в классах консерватории?

   – Сможешь, Давиде, – Викензо не мог видеть лица парнишки, но предположил, тот сильно удивлен отсутствию поддержки в лице Аллегретти и жесткости ее слов. Девочка, меж тем, продолжала разъяснять диспозицию. – Не просто сможешь, а должен это сделать, – твердо говорила она. – Посмотри на себя, Давиде. Какой из тебя воин? Не обижайся, но твои руки созданы для перебирания струн, а не оружия. Ты должен не воевать, а восхвалять в музыке тех, кто воюет. Должен увековечить славу героев, пусть этими героями и будут даже пираты.

   Веккьони был впечатлен. Какие верные слова удалось найти этой страстной девушке. Давиде посчитал точно так же.

   – Ты говоришь убедительно, Коломбина. Я подумаю. В любом случае, у меня целый год в запасе. Пока мне не исполнится восемнадцати, все равно никуда не примут. Знаешь, – вновь появилось смущение в интонации молодого дарования. – Я не только придумываю музыку. У меня неплохо получается писать портреты и сочинять оды. Я напишу оду в честь тебя, Коломбина.

   – В честь меня еще никто не слагал оды, – засмеялась циркачка.

   Викензо невольно улыбнулся. Она такая естественная, эта девушка. И смелая. Очень смелая. О том, что она еще и чрезвычайно привлекательная, он старался не думать.

   – Давиде, разбуди меня перед завтраком, – попросила Аллегретти. – Только обязательно.

   – Разбужу, – пообещал борец за свободу, после чего Коломбина скрылась за дверью каюты.

   Музыкант ушел, а Веккьони еще некоторое время оставался на месте, в задумчивости потирая переносицу. Его отвлек шум в каюте, где скрылась девушка. Он уж было бросился ей на помощь, но быстро сообразил – она придвигает к двери тяжелый комод. Да…, девочка просто так не сдастся.

   Проснулся Викензо привычно рано. Умылся, надел ту же одежду, что и накануне. Постоял на капитанском мостике, перекинулся парой слов с рулевым. Затем наведался в епархию горбуна.

   – Пахнет вкусно. Слишком вкусно. Лука?

   – Так гостья же у нас, капитан, – разгладились морщинки на лбу кока. – Такая девочка славная.

   – Поэтому ты переводишь продукты?

   – Обижаешь, капитан. Не перевожу, а готовлю кашу по особому рецепту. Ягодную.

   Постепенно к камбузу стали подтягиваться и остальные члены команды. Коломбина и Давиде явились последними. Девушка сонно зевала. Не выспалась, голубка, – странно защемило сердце у Викензо Веккьони.

   – Коломбина, ты пойдешь с нами на остров пряностей, – поставил он ее в известность относительно ближайших планов.

   – Чудесно, – полыхнули радостью незабудковые глаза.

   Неужели просчитался? – задумался Викензо, исподволь наблюдая за девчонкой. Что у нее на уме?

   Коломбина охотно уплетала ягодную кашу, охотно слушала морские байки и старательно избегала подозрительного взора капитана.

   – Ты зачем ее на остров берешь? – не мог не спросить Маттео после того, как все разошлись по кораблю исполнять свои обязанности.

   – Чтоб не сбежала. Так она на виду будет. А если здесь малышку оставить, не сомневаюсь, уболтает Давиде или еще кого, удерет на шлюпке.

   – Одна? В открытое море на шлюпке? – прищурился Савонарола.

   – Она отчаянная. Точно уплывет.

   – Отчаянная. Твоя правда, – согласился Маттео.

ГЛАВА 9. ГЛЕБ

В боулинг-клубе царила расслабленная и непринужденная атмосфера. Все дорожки и столики были заняты.

   На день рождения Глеба собралась чисто мужская компания. Мальчишник из школьных товарищей. В пятом классе они впятером объединились в тайное братство и с тех пор крепко дружат.

   – Как твоя Кира? Не родила еще? – сделал бросок Карлов.

   – Ты бы об этом уже знал, – усмехнулся Димка Головачев.

   – Чего ты ее с собой не привел?

   – Жена сейчас старается избегать людных сборищ, потому и не пришла лично поздравить Соколова, – чертыхнулся Дима, так как брошенный им шар снес всего одну кеглю.

   – Я не в обиде, – заверил Глеб. – Все понимаю. К тому же Кира мне звонила. Сказала, кстати, тебя ждут капитанские погоны.

   – Давно пора, – как за себя самого, обрадовался Саня Дорофеев. – Сколько можно в старших лейтенантах ходить?

   – А ты чего к Димкиной карьере все время цепляешься? – наехал на брата Алексей. – Ну выбрал он военную стезю, тебе какое дело? Лучше бы за своей актрисулькой следил.

   Мы с Андрюхой переглянулись. Прыснули. Близнецы Саша и Алексей Дорофеевы крутые программисты. И полные противоположности. И постоянно спорят. Алексей убежденный холостяк, заядлый фанат ипподрома, обожает учиться. Нет таких курсов по программированию, которых он бы не окончил. У Саши язык без костей, фонтан черного юмора, дочь от первого брака и вторая жена – актриса театра. Вечеринки с участием друзей мужа утонченная фифа предпочитает игнорировать. Прежняя супруга Сани намного проще в общении и нравилась Глебу гораздо больше заносчивой примы.

   Глеб выбил страйк и вернулся в забронированную ложу с празднично накрытым столом, уселся в авангардное кресло, обтянутое броской краснокирпичной тканью. Весь антураж клуба стилизовался под футуризм. Глеб знал владельца заведения, тот был большим поклонником Маяковского.

   – Ты чего в телефон уткнулся? – хлопнул его по плечу Карлов.

   – Да вот, хозяйка добермана сертификат на двоих подарила, – развернул Глеб экран смартфона так, чтобы другу было видно. – В парк кайтов. Ты ведь хотел туда съездить?

   – Супер! – обрадовался Андрюха. – У нас следующее воскресенье свободно. Я проверял график. Сгоняем?

   – Сгоняем, – кивнул Соколов. – Мне самому интересно.

   – А это она? – выхватил Карлов гаджет из рук Глеба и увеличил картинку профиля отправителя сертификата. – Ей идет пиратская шляпа. А ты, случаем, не запал на нее? – проницательно заметил друг детства.

   – Еще не знаю. Но точно хочу позвонить.

   – Так звони, – вернул ему телефон Андрей. – Повод есть. Спроси, как там пес.

   – Поздно уже, – сомневался Глеб. Не в том, чтобы звонить или нет, а в том, что действительно поздний час.

   – Одиннадцать всего, – демонстративно уставился Карлов на наручные часы. – Она наверняка не спит. И сына уложила. Она точно ответит на твой звонок.

   – Ну ладно, – решился Глеб, предварительно все-таки набрав сообщение.

   «Могу позвонить?»

   «Да», – ответ пришел без паузы.

   – Поговоришь и, давай, потом еще один фрейм, – подмигнул Андрюха и вернулся к дорожке, где яростно спорили между собой близнецы. Нормальное для братьев состояние.

   Глеб вышел в фойе, куда громкая музыка и тяжелые удары шаров о деревянное покрытие доносились только, когда открывалась дверь в зал.

   Разговор вышел коротким, но все потому, что Яна сразу дала ему повод увидеться с ней вновь. Лунтику требовался воротник, и Глеб пообещал его привезти. Если бы воротник не требовался, он бы нашел другой предлог для встречи.

   Домой вернулся во втором часу ночи. Маркиз, как обычно, встречал у двери.

   – Всю воду вылакал? – прошел мужчина на кухню, потискал пса за мощную шею и налил в пустую миску прохладной воды. Маркиз с жадностью принялся ее лакать. Неудивительно. Несмотря на теплую дневную погоду и плюсовую отметку на уличном термометре ночью, отопительный сезон уже открыли, оттого в квартире было ощутимо жарко.

   Глеб хорошо выспался. Как владельцу собаки, ему сильно повезло. Маркиз не требовал прогулки строго в определенный час. Волкодав подстраивался под график хозяина. Лишь иногда шумно вздыхал, желая напомнить Соколову об обязанностях.

   Он собирался многое успеть до суточного дежурства, прежде всего, заняться домашними делами. Закупил продуктов, тщательно отдраил весь санузел, вымыл плиту и столешницу на кухне, вкрутил в люстру недостающую лампочку, укрепил болтающийся карниз, смазал заскрипевшие петли у шкафа в прихожей и выбросил хлам, давно пылящийся на антресолях.

   Глеб прекрасно сознавал, что сподвигло его на подобное стремительное наведение порядка в доме. Слишком много думал о Яне. Постоянно думал. Не исключено, что он пригласит ее к себе. И, как и любой другой мужчина в аналогичной ситуации, Глеб хотел произвести впечатление на понравившуюся ему девушку.

   Ровно в семь часов вечера он стоял у дверей ее квартиры. В руках – защитный пластиковый воротник-конус для добермана.

   В груди стало тепло от одного лишь ясного взгляда Яны Черниковой.

   – Проходи, Глеб, – посторонилась она, пропуская гостя.

   Пока он снимал ботинки, в коридор выбежал мальчик с рогатым шлемом на голове.

   – Здрасти, вы к Лунтику? – поправил Сева шлем, сползший на глаза.

   – Точно, – улыбнулся пацаненку Глеб. – А ты во что такое играешь?

   – У меня челлендж. Выполняю