Зелье моей судьбы. Виктория Серебрянская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ:
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ:

Я всегда и во всем была самой-самой. Самая любимая в семье, самая лучшая адептка, самая сильная среди ведьмочек. Я так привыкла быть самой лучшей и самой непогрешимой, что однажды допустила ошибку. Одну-единственную, крошечную ошибку. Всего лишь замечталась о том, каким будет мое выпускное зелье.

   Но все мгновенно изменилось. И вот уже в перспективе маячит не работа на кафедре под крылом любимого декана, а в лучшем случае лишение силы и каторжные работы. Пожизненно...

ПРОЛОГ

В воздухе остро пахло чужой страстью. Запах сладковатый и пряный, он сразу забился в ноздри пришедшим, едва они вышли из слабо светящегося портала. Под Перводревом кто-то был. Какая-то очередная парочка, мечтающая о младенце, исчерпав все возможности, прибегла к последнему средству – соитию у корней священного дерева. Один из пришедших тяжело вздохнул. Каждый эльф знал, что его жизнь и благополучие неразрывно связаны с Перводревом. А Перводрево умирало. Уже пару лет, как не было новых ростков. Сегодня повелителю донесли, что на земле, у кореньев, нашли несколько опавших листьев. Магия иссякала. И стремительно. А сила магии напрямую влияла не только на силу и качество плетений. Но и на рождение новых эльфов. Именно потому они здесь. Чтобы проверить. Чтобы увидеть своими глазами. Убедиться. И принять меры.

   Ночной тихий воздух постепенно наполнялся звуками хриплого рваного дыхания и стонами. Пара приближалась к кульминации. Пришедшие тихо переместились так, чтобы их точно никто не заметил. Не то, чтобы они опасались вспугнуть любовников. Просто не хотели, чтобы раньше времени пошли слухи. Паника и отчаяние, навеянные грустными новостями о магии, никому не были нужны.

   Эльфийка, прижатая к стволу священного дерева, вскрикнула, выгнулась дугой в руках своего мужчины. Ее длинные, изящные ноги, жемчужно мерцающие в свете полной луны, с силой сжались вокруг его бедер. Следом за ней кульминации достиг и ее любовник. Хрипло застонал, прижал женщину всем телом к дереву, уткнулся лицом ей в шею. На несколько длинных томительных мгновений они замерли. Все затихло. Только рваное дыхание эльфа, казалось, шевелило листья на умирающем Перводреве.

   Пришедшие терпеливо ждали. Парочка здесь долго не задержится. А потом можно будет спокойно изучить магический фон и состояние святыни.

   И точно. Вскоре мужчина с коротким довольным смешком отстранился, бережно поддерживая свою любимую под бедра. Оправил на ней платье. Ласково погладил по щеке. Ноги девушку не держали. И она снова привалилась к дереву. Мужчина заботливо поддержал ее под локоток. До наблюдающих донесся его ласковый голос:

    – Потерпи, Сати, сейчас будем дома.

   Эльфийка ничего не ответила. Только слабо кивнула. А мужчина торопливо поправил свои штаны, бережно пряча в них свое главное оружие, а потом сжал в руке амулет, открывая переход. Мгновение, и эльф, подхватив свою пару, исчез в сияющей воронке перехода. На поляне под священным деревом воцарилась тишина.

   Двое, прячущиеся в тени священного дерева, подождали для верности несколько минут. Все было тихо. Только жемчужный свет ночного светила умиротворенно лился со спящего неба. Словно дышала ночь.

   Двое тихо приблизились к тому месту, где совсем недавно парочка любила друг друга. Один стал делать пассы руками, сплетая невидимые потоки в заклинания. Второй просто запрокинул голову, словно к чему-то прислушиваясь. Буквально через минуту они озадаченно переглянулись:

    – Все еще хуже, чем я думал. У нас почти нет времени.

    – Значит, жертва?

    – Другого выхода нет. И как можно быстрее.

    – Хорошо. Я сейчас же дам задание своим людям. К рождению новой луны подходящая девушка будет найдена. Но знаешь, после последнего жертвоприношения прошло совсем мало времени. Тебе не кажется, что события ускоряются?

    – Мне не кажется. Я знаю это точно. Последний обряд проводил я. Всего тридцать лет назад. А предыдущее жертвоприношение было за пятьдесят лет до этого.

    – Если так пойдет и дальше, то скоро нас уже и обряд не спасет.

   В голосе говорившего прозвучала такая тоска, что его собеседник невольно передернул плечами.

    – Я старательно гоню от себя мысль, что о преемнике мне, возможно, и не стоит беспокоиться. Что я так и так буду последним. И эльфы скоро совсем исчезнут из этого мира.

    – Иногда я жалею, что мы враждуем с драконами. Они же как-то умудряются сохранять свою численность, хоть у них такая же проблема с рождаемостью, как и у нас. Если бы не эта вражда, возможно, опыт драконов нам был бы полезен.

    – Скорее преисподняя замерзнет. И демоны попросят прибежища в Вечном лесу. – Голос говорившего был настолько ледяным, что казалось, даже Перводрево ежится от холода. – Уверен, в нашей проблеме виноваты именно драконы. Им известно, что происходит. Поэтому-то они и могут поддерживать свое нормальное существование. А мы вынуждены прибегнуть к проклятым знаниям. И все равно все ближе к краю. За которым ничего и никого нет.

    – Скорее бы исполнилось пророчество. – Тоска в голосе говорившего полоснула острым лезвием по нервам.

    – Ты в эту глупость веришь? Как там? «Когда трое добровольно наложат на себя узы и подарят священному древу нектар наслаждения, вновь взойдет на небосклоне звезда первородных. И не будет недостатка в магической энергии, пока трое будут беречь покой своих народов» Какая чушь! Идем. У нас много дел.

   Говоривший сделал небрежный пас, и прямо перед ним развернулось тусклое зеркало портала. Его сопровождающий завистливо вздохнул. Ему не хватало сил, чтобы открывать переходы без помощи амулетов. Хоть он и числился вторым по силе в Вечном лесу. Еще немного, и магия окончательно отвернется от своих детей. Уже сейчас все больше и больше эльфов вынуждены были отказаться от любых видов магии, кроме стихии земли. Когда и родная стихия их покинет, эльфы просто исчезнут. Мужчина вздохнул, и торопливо шагнул в переход вслед за своим спутником.

ГЛАВА 1

– Так, девочки! Не спим! Время идет! За вас никто не создаст зелье для роста волос! – Зычный голос профессора Миранды ветерком пролетел над нашими головами. – Кто быстро справится, тому можно поэкспериментировать над заготовкой выпускного зелья!

   Девчонки тотчас зашушукались. Предложение было более, чем щедрым. Конечно, нам всегда предоставлялись лаборатории для экспериментов. Но одно дело возится в пустой лаборатории, на своих ингредиентах, и на ощупь искать нужный результат. И совсем другое дело – лаборатория профессора Миранды. Профессор никогда не запрещала пользоваться академическими ингредиентами. У нее можно было даже выпросить редкий или дорогой компонент. Если грамотно подойти к вопросу просьбы. Но для меня, никогда не знавшей нужды, и всегда имеющей запас самых разнообразных составляющих, ценным было не это. Больше всего я ценила возможность посоветоваться с профессором. Иногда в наших с ней диалогах рождались совсем уж невероятные вещи. Так я изобрела состав для окрашивания волос в золотистый блонд, обсуждая с профессором возможность выведения пигментных пятен с кожи. Когда об этом узнала моя матушка, то тут же потянула меня регистрировать патент. И теперь деньги к нам текли рекой. Все хотели походить на изящных эльфиек. И неважно, что в твое платье, если зашить ворот и рукава, можно отсыпать зерна достаточно, чтобы крестьянской семье хватило хлеба на пол зимы. А карету, в которой ты собралась навестить дорогих подруг, тройка лошадей с места не сдвинет. Главное, волосы светлые и золотистые. И никто не догадается, что цвет тебе не родной. Если конечно, состав вовремя обновлять.

   Я хищно прищурилась на свой котелок. Зелье для роста волос невозможно передержать или не доварить. Но не даром его изучают на последнем курсе, уже почти перед выпуском. Есть у этого простенького состава очень хитрый секрет – закрепляющий наговор. Юные ведьмочки, как правило, еще слишком нетерпеливы и порывисты для такого сложного наговора. Помню, как за полгода до поступления в академию я стащила у матушки ее поваренную книгу и решила что-то попробовать сварить. «Чем-то» оказалось именно зелье для роста волос. Вчитавшись в состав, я решила, что мне это на один зуб. Хотелось чего-то посложнее. Но все остальное было слишком для меня сложным. И я взялась за него. А чтобы хоть как-то разнообразить простоту состава, я добавила к прописанному в книге рецепту еще пару хитрых травок, с помощью которых окрашивали ткань в богатые багряно-золотистые оттенки. Подумаешь, волосы отрастут чуть-чуть другого оттенка. Главное, что отрастут!

   Легко справляться даже с самой сложной задачей, если у тебя за плечом стоит кто-то более опытный и внимательный. До сих пор, чтобы я не варила, меня всегда страховали мама или бабушка. И у меня все всегда получалось просто на загляденье! Даже составы, сложнее бесового зелья для роста волос раза в три.

   Кое-как прибрав следы катастрофы, я спряталась в своей комнате, печально размышляя о том, как буду оправдываться. А на утро меня разбудили громкие звуки нарастающего скандала. Ругались моя бабуля и матушка с той самой соседкой, хозяйкой подлого козла. Привлеченная шумом, я выглянула в окошко. И увидела самое потрясающее в мире зрелище: рядом с истерично орущей соседкой гордо потряхивал роскошной гривой кудрявых багряных волос тот самый козлище, из-за которого мне пришлось вчера торопливо залечивать ожог. Грива была настолько пышной, что жидкая козлиная бороденка и крутые острые рога почти скрылись в закатных переливах тугих локонов. И только желтые наглые глазенки гордо выглядывали из багряных кучерей. Мол, знай наших!

   Я усмехнулась воспоминаниям и принялась за наговор. Тогда меня наказали знатно. И попало мне даже не за взятую без спросу поваренную книгу. А за то, что во время ответственного дела мысли гуляли не пойми где – снять действие зелья с соседского козла не смог никто. И вредная животина еще три года шокировала окружающих львиной гривой роскошного багряного оттенка. Пока однажды зимой не повстречался на пути соседского козла оголодавший волк.

   Долго читать наговор я не собиралась. Все равно употреблять зелье внутрь не буду. Главное, чтобы работало. Завершив с наговором, я начала вводить закрепитель. Это была своя, особая изюминка нашей семьи, придуманная в свое время матушкой – зелья с нашим закрепителем обновлять нужно было гораздо реже. Потому и стоили они дороже. Но все равно это было выгоднее, чем каждые две седмицы заново подкрашивать те же волосы.

   Закрепитель, простенькое заклинание с хитрым действием, был доведен у меня до автоматизма. И потому, творя плетение, я позволила своим мыслям снова ускользнуть в сторону. Уже который день подряд я вынашивала идею совершенно особого зелья для своей выпускной работы. И даже заготовку сделала. Была только одна закавыка.

   Идея была навеяна подслушанным дома разговором. Красавчик Ирэк, о котором я в свое время мечтала, год назад выгодно женился на вдове с тремя детьми и постоялым двором в придачу. Это ей я в тот памятный день продавала амулет удачи. И она до сих пор благодарит меня за него, считая, что именно благодаря этому амулету она избавилась от старого и сварливого мужа и женила на себе Ирэка. Хотя молодость и не помогала Ирэку в исполнении супружеского долга. Я сама слышала, как дородная вдова призовых размеров жаловалась моей матушке, что при живом муже живет соломенной вдовой: Ирэк засыпал по вечерам, едва чмокнув ее в щечку.

   Посмеявшись над несчастливой судьбой Ирэка, а сочувствовать ему у меня не получалось – знал ведь куда лезет, я задумалась. А что, если бы существовало такое зелье, выпив которое тот же Ирэк воспылал бы вечной страстью к своей вдове? Насколько бы легче и счастливее была бы их жизнь!

   Конечно, такое зелье должно обладать не снимаемым эффектом. Иначе толку от него немного будет. Но даже простейшее приворотное зелье, действие которого заканчивалось через сутки, было запрещенным. А если еще и наносило вред, не важно кому или чему, то и вовсе можно было угодить на каторгу в лишающем силы ошейнике.

   Поломав над этой проблемой голову, я пришла к выводу, что зелье должны пить оба из пары. И обязательно добровольно. Осознавая, что они делают и зачем. Вот тут-то и была проблема. Я никак не могла придумать, как же сделать так, чтобы зелье действовало только если будет выпитым добровольно. А если подольют, то никакого эффекта чтоб не было. Иначе меня просто казнят за такое изобретение. Я представила, что будет, если нашему молодому принцу кто-то, да даже и не враги из соседней Ории, а собственные подданные, подольют такое зелье с целью возвыситься. И содрогнулась. И кстати, нужно будет сделать еще так, чтобы зелье действовало только раз в жизни. То есть, привязать себя можно было только к одному человеку. Мдааа…. Задачка…

    – Далли, ты о чем мечтаешь? Небось о Регноре? – Ехидный, полный яда голосок моей сокурсницы Толании, остановившейся со своим зельем прямо возле меня, вернул меня с небес на землю. – Так только помечтать тебе и осталось! Я не допущу, чтобы Регнор в твою сторону хотя бы посмотрел!

   Толания, младшая дочь самого известного в нашем городе ювелира, единственная из родни родилась со слабым ведьминским даром. Зато с огромным запасом желчи и зависти. Папаша Толании сумел все-таки пропихнуть дочурку на обучении в академию. Но дар девушки был настолько слабым, что она вечно ходила в отстающих. Ей редко хватало силы выполнить академическое задание полностью.

   Зато Толания всегда блистала в самых модных и дорогих нарядах. И сумела привлечь внимание Регнора – лучшего из студентов-боевиков. Ходил слухи, что Регнор – сын наместника короля в нашем городе. Но точно никто не знал.

   Толания, задрав нос, отошла от нашего с Марикой стола. И подруга осуждающе покачала головой. А я ощутила раздражение. Вся академия была в курсе, что профессор Миранда настоятельно рекомендовала мне отложить инициацию до выпуска из академии. И что я до сих пор вынуждена носить ограничитель силы. Историю с тем, как в столовой вся еда превратилась в слабительное, когда Толания разозлила меня на первом курсе, помнят все. И до сих пор. Меня тогда чуть не отчислили. Будь мой потенциал хоть чуть-чуть послабее, я бы тут уже не стояла. Но при проверке выяснилось, что Пресветлая наградила меня ведьмовской силой такого уровня, что даже без инициации я могла легко стереть в порошок пол города. При этом даже не вспотев.

   Академики переглянулись между собой. И решили, что меня слишком опасно выгонять. Неумеха с огромной силой хуже, чем армия противника под стенами города. Надели на меня самый сильный ограничитель, запретили до выпуска проходить инициацию под страхом лишения силы, и стали обучать.

   И вот теперь через месяц выпускные испытания. У меня есть месяц, чтобы разобраться с дипломным зельем. И найти подходящего кандидата для прохождения инициации. И пройти обряд. Решительно встряхнула головой. Я со всем справлюсь! И моя ночь инициации будет самой лучшей! Я не хочу, чтобы меня поглотила тьма.

    Марика, моя подруга с первого дня в академии, сочувственно вздохнула:

    – Не обращай внимание на эту дуру. Пусть брызжет своим ядом на кого-то другого. Да на того же Регнора! Он не заслуживает другой участи, если связался с этой ведьмой!

   Я рассмеялась:

    – Мари, ну а кто она? Ведьма и есть! Так же как ты и я!

   Марика смущенно хмыкнула:

    – Ну да. Но я не то имела ввиду.

    – Да знаю я! Не волнуйся, Толания беспокоит меня в последнюю очередь. Других забот и без нее полно.

    – Инициация? – Марика понимающе заглянула мне в глаза.

   Сама Марика прошла инициацию со своим парнем еще три года назад. А теперь, после выпуска, они собирались пожениться и вместе отправиться на границу. Парень Марики заканчивал факультет боевиков. Если бы и для меня все так было просто!

    – Хочешь, я узнаю у Горша, кто из боевиков еще свободен?

   Марика знала о том, что я крайне щепетильно отношусь к этому вопросу. Не хватает еще влюбится в помолвленного, или и того хуже, женатого! Я отчаянно замотала головой. Вот только подачек от друзей мне и не хватает!

    – Сама разберусь! Пошли лучше сдаваться. Мы последние остались. И давай ты первая. Мне с профессором Мирандой нужно посоветоваться на счет моего зелья.

    – Посоветоваться? Оу! Теперь это так называется? Не знала! – Деланно сочувствующий девичий голосок за спиной заставил нас с Марикой подпрыгнуть на месте. – Скажи лучше, что боишься, что вместо волос твое зелье вырастит рога! Сочувствую тому бедняге, который рискнет попробовать твое пойло!

   Я вскипела мгновенно. Да, у меня, как и у всех девчонок в нашей группе, бывали неудачи. Но почему-то именно мои помнили дольше всех. Никто уже не помнит, что без пяти минут выпускница Хейза три дня назад после ссоры со своим парнем с горя на лабораторной перепутала порошок сушеного мухомора с вытяжкой из рога нарвала. И вместо мази от болей в спине у нее получилось… Ну, в общем не вовремя заглянувшая на наш факультет с жалобами на боли в спине повариха приобрела модный в этом сезоне, жизнерадостный апельсиновый цвет кожи. Адепты и рядовые лекари помочь поварихе не смогли. Декан лекарского был в городе у родственников. В общем, Хейза до сих пор прячется от озлобленной поварихи по углам. Но об этой истории уже все забыли. А вот мне до сих пор припоминают все ошибки еще с первого курса!

   Наверное, я бы рискнула хорошим настроением профессора Миранды, возможностью получить развернутую консультацию, и вцепилась бы стоящей позади нас Итике в волосы. Но вмешалась всегда тихая и спокойная Марика:

    – Итика, а ты уже сдала свое зелье? Или надеешься отработать и эту лабораторную мытьем полов в доме у ректора академии? Ах да, прости-прости, я забыла! Ты же не отрабатываешь! Ты пытаешься соблазнить господина ректора и выгодно пристроиться замуж! Наверное, потная и растрепанная, на четвереньках моющая полы в холле у его кабинета, ты дьявольски привлекательна! Еще разочек помоешь, и ректор точно не устоит перед тобой!

   Итика побагровела от злости. Не известно, чем бы все это закончилось, если бы у профессора Миранды не иссякло терпение.

   – Девушки! Я долго вас буду ждать?

   Резкий окрик потерявшей терпение Миранды мигом охладил и меня, и Итику. Последняя так вообще голову в плечи втянула и торопливо протиснулась мимо меня, устремившись к профессору.

   Я с шумом выдохнула, наблюдая за удаляющейся девушкой. Марика рядом со мной покачала головой:

    – Не похоже на Итику вот так запросто дразнить тебя. Она ведь гораздо слабее. И в случае чего отпор дать не сможет. Что на нее нашло?

   – Понятия не имею. Пошли, пока профессор Миранда не разозлилась. Потом будем с Итикой, и ее непонятным поведением разбираться.

   У кафедры все еще стояла, понуро опустив голову Итика. И хмурилась профессор Миранда. Что-то ей не нравилось в зелье адептки.

    – Далли, поставь свое зелье и иди сюда. Помоги мне.

   На самом деле, я в этом была уверена, помощь профессору не была нужна. Она просто под благовидным предлогом хотела показать мне зелье другой ученицы.

   Я огляделась, выискивая место для моего горшочка. Кафедра Миранды была заставлена горшочками с зельями адепток моей группы, реактивами, пустой посудой, и еще Пресветлая знает чем. Свободного места не было.

    – Далли! Не копайся! Постав гоблинов горшок туда, - Миранда раздраженно ткнула пальцем себе за спину, – и иди ко мне!

   «Туда» – это на стол сбоку от входа. Обычно туда складывали предметы и зелья, мешающие занятиям. Сейчас там одиноко стоял высокий алхимический стакан с непонятной рубиновой жидкостью. Я пристроила рядом свой горшочек и устремилась к Миранде.

   С зельем Итики было что-то непонятное. Марике давно надоело стоять безмолвно радом, и она, с разрешения профессора, счастливая, умчалась. Я молча ассистировала, вглядываясь в уверенные пассы Миранды. И мечтая о том дне, когда и я смогу вот так управлять потоками магии. Пока из-за ограничителя для меня это было недоступно.

   В тот самый момент, когда Миранде все-таки удалось вычленить чужеродное плетение из зелья Итики, входная дверь в лабораторию распахнулась и над нами пророкотал сочный бас главного боевика академии:

    – Рани, дорогая, ты еще долго?

   Миранда нетерпеливо отмахнулась:

    – Не будешь мешать, скоро закончу.

   Боевик смиренно вздохнул:

    – Ну ладно, не буду мешать. Попить только что-то дай. А то сегодня похоже погодники завалили зачет – жарища невыносимая.

   По академии давно ходили слухи, что Миранда и Баррет, декан боевого факультета, любовники. И сегодня я, кажется, убедилась в этом. Профессор Миранда, не отрываясь от процесса разложения на составляющие чужеродного плетения и шикнув на меня, чтобы стояла смирно, отмахнулась:

    – Там, на столе, стоит холодный ягодник. Можешь забирать весь.

ГЛАВА 2

Вопль ужаса раздался как раз в тот момент, когда профессору Миранде наконец удалось задуманное: чужое плетение было разложено на составляющие, и среди тающих остатков магии было выделено три характерных участка. Мне это ни о чем не говорило. Но, судя по хмурым бровям и закушенной губе, Миранда знала кому принадлежит это плетение.

   От крика я вздрогнула и выпустила силовые нити. Магия мгновенно развеялась. Но, к счастью, это было уже не важно. Мы втроем обернулись на крик. Не знаю, как остальные, а я просто оцепенела: у дверей, рядом с деканом Барретом, стоял его любимчик Октаэль и растерянно ощупывал на своей голове… рога. Крутые, острые, изящно загнутые назад, как у барана-трехлетки, и блестящие, как зеркало.

   Рядом сдавленно охнула Итика. У дверей ругался Баррет. Жалобно поскуливал Октаэль. А для меня весь мир сузился до горшочка в руке Октаэля. Моего горшочка. Во имя неба, неужели этот болван выпил мое зелье?! Неужели это последствия…

   Мне на секунду стало дурно. Во рту появился странный горький привкус. Этого просто не может быть. Мне это снится. Точно, это просто кошмар. Я сейчас проснусь и будет все хорошо…

    – Баррет! В чем дело? Что происходит?

   Боевик на мгновение прекратил плеваться ругательствами:

    – Да чтоб я знал, Рани! Мы выпили твой ягодник. Я из твоей лабораторной посудины, кстати, заведи себе нормальные кружки наконец, Октаэлю оставил горшок. Все было нормально, ягодник вкусный. И тут адепт начал скулить и схватился за голову. А потом появились… появилось…это.

   Профессор Миранда прищурилась. И я похолодела. Этот взгляд хорошо знали все ведьмочки. И он не сулил ничего хорошего провинившейся. У меня мгновенно увлажнились ладошки и пересохло во рту, когда Миранда сначала осмотрела горшочек в руке боевика, а потом оглянулась на меня:

    – Далли, ничего не хочешь мне сказать? Что это еще за новости? Я давала задание сварить зелье для роста волос.

    – Да лучше бы я каждый день стригся! – Взвыл несчастный боевик.

    – Я все сделала по правилам! – Это уже взвизгнула я.

    – Тихо!

   От грозного окрика профессора Миранды, кажется, застыло даже время. Она тяжело приблизилась к боевику и отобрала у Октаэля горшочек.

    – Ну-ка, посмотрим!

   Один пасс рукой. Миранда что-то прошептала себе под нос. И я поняла, что профессор очень взволнованна. Обычно она творила волшебство молча. Иногда даже обходясь без невербальных действий. Раз слова и движения, значит, все очень плохо. А в следующую минуту стало еще хуже. Профессор хмыкнула:

    – Далли, я бы тебе посоветовала не молчать. Это твой горшочек и твое зелье. Имей ввиду, то, что простительно для первокурсницы, никогда не простят выпускнице. Тем более, с твоим уровнем силы.

   Отмерший Октаэль меня добил:

    – Я… Вы… Это нападение! Я пожалуюсь батюшке! Вы все будете казнены за нападение на особу правящей крови!

   Боевик развернулся и с гордо поднятой головой бросился вон. Но эффектное его выступление было напрочь испорчено обидным и издевательским: «Вжжиик!», с которым его рога проехались по верхней дверной перекладине. Лабораторные двери оказались не приспособленными для триумфального шествия двуногих козлов.

   Когда за Октаэлем захлопнулись двери, профессор Миранда недоуменно посмотрела на декана боевиков:

    – Баррет, о чем это он? Что это еще за глупости про нападение на особу правящей крови?

   Мужчина неловко дернул ворот рубашки:

    – Рани, я не могу…

    – Баррет!

   Одно только слово. И даже сказанное не особо громко. Но боевик сдался:

    – Октаэль – сын наместника в нашем городе. А наместник – кузен нашей королевы. Таким образом получается…

    – …что мы все в дерьме по самые уши! – Миранда зло сверкнула на меня глазами. – Адалия, вспоминай, что ты туда намешала! Баррет, излови этого идиота! Необходимо как можно быстрее избавить его от этого королевского украшения! Итика, ты можешь идти! Но, если хоть слово просочится за эти стены, ты проклянешь тот день, когда поступила в академию! Ты меня поняла?

   Итика мелко закивала и бочком попятилась к двери. Глядя ей вслед, я с тоской понимала, что меньше чем через час о происшествии узнает вся академия.

   Следом за Итикой лабораторию покинул и главный боевик. Мы с профессором Мирандой остались одни. И я невольно поежилась под ее недобрым взглядом:

    – Профессор, клянусь своей силой, я все делала строго по инструкции!

   Взгляд Миранды после моей клятвы мягче не стал:

    – Адалия, я хочу тебе верить. Но в прошлом ты столько раз ошибалась, действуя «строго по инструкции», что ты сейчас самый вероятный подозреваемый. И не я одна так буду думать! Ты и сама знаешь, что вся академия в курсе твоих «милых шалостей»!

   Про шалости было сказано таким тоном, что я чуть не взвыла. Миранда была уверена в том, что я допустила ошибку при приготовлении зелья. Мне стало холодно. Если придурок Октаэль донесет своему отцу, что у него выросли рога после выпитого в лаборатории «ягодника», мне конец! Ему, конечно, тоже попадет за то, что тянет в рот непонятно что в ведьминской лаборатории. Но, учитывая, кто его отец, скорее всего, просто погрозят пальчиком. А вот у меня проблемы. Племянника королевы с большой натяжкой можно отнести к правящей крови. И если бы дело было в столице, то это можно было бы с легкостью опротестовать. Но то в столице… А я нахожусь в провинции. Почти на границе с эльфийским Вечным лесом. В двух днях конного пути от столицы. И то, если коня загнать насмерть. А так и побольше будет.

    – Адалия!

   Резкий окрик вернул меня к действительности. Я непонимающе заморгала и преданно уставилась на сердитого профессора Миранду.

    – Адалия, очнись! Ты где витаешь? У нас очень мало времени! Нужно установить причину и найти противоядие до того, как родитель Октаэля подаст официальную жалобу! За работу!

   Я кивнула, соглашаясь. И жалобно добавила:

    – Можно, я к своему столу пойду? Мне так проще будет вспомнить, что за чем я делала.

   Миранда раздраженно дернула головой:

    – Давай! А я попробую разложить на составляющие остатки зелья в котелке.

   Минут десять мы с ней работали в полной тишине. Профессор колдовала над брошенным перепуганным боевиком горшочком. Я старательно воспроизводила свои действия по приготовлению зелья. На краю моего стола пристроился фамилиар профессора Миранды - сварливый старый ворон. И не отрываясь следил за каждым моим действием.

   Стараясь не встречаться с пронзительным взглядом черных глаз-бусинок, я перебирала запасы на своем рабочем столе. Хвала Пресветлой, что профессор приучила нас начинать работу каждый раз с одинаковым набором базового сырья. Если требовалось что-то посложнее, мы брали необходимое из какого-то одного из трех шкафов, стоящих позади столов вдоль стены. Благодаря этому, казалось бы, глупому, навыку, я теперь точно могла определить сколько и чего я израсходовала. Внутренний голос ехидно фыркнул: «И это несмотря на то, что мечтала непонятно, о чем, все время, пока готовилось зелье» Я шикнула на саму себя и под немигающим птичьим взглядом стала быстрее перебирать ингредиенты. Профессор уже свою работу закончила. И теперь хмуро смотрела в окно, обдумывая полученные результаты.

   Я уже перебрала весь ученический набор, и тщательно записала все результаты. Выходило, что ни одного лишнего грана, ни одной лишней семечки в зелье не попало. Все было на местах. Неужели я отвлеклась настолько, что нечаянно внесла изменения в читаемый над зельем наговор? Ужас ледяными пальцами вцепился в сердце. Пресветлая, ну почему я была такой дурой и эгоисткой? Давно нужно было обзавестись фамилиаром! Как Миранда. Проще было бы контролировать свою силу. И сейчас можно было бы сравнить воспоминания. А теперь, если профессор докажет, что я изменила наговор, меня ждет ментальное сканирование. И миндальничать при этом со мной никто не будет.

   Ноги подкосились. Об ужасах тайной канцелярии знали все. Пресветлая! Умоляю! Что угодно, но только не застенки мастеров дознания!

    – Адалия! – От окрика профессора я встрепенулась. И тут же втянула голову в плечи. Я еще занята. Я еще перебираю травы. – Когда закончишь, иди сюда! Я тут кое-что обнаружила. И хотела бы знать, где ты это взяла.

   До ужаса, до жути я боялась идти к профессору. Но на меня пристально смотрел ворон. Бездельничать и тратить время даром не позволит. Тут же сообщит Миранде. Чтобы занять себя хоть чем-то, я начала перебирать собственные заготовки к выпускному зелью, которые я хранила в отдельном туеске. Обычно, я держала все это добро в своей комнате, под защитой сильных заклинаний. Там была пара весьма и весьма редких ингредиентов. Но сегодня я прихватила туесок с собой. Собиралась посоветоваться с профессором. Посоветовалась…

   Чуть не плача, я распотрошила туес и разложила все на столе. Список помню наизусть. Помимо самых обычных травок у меня тут был довольно редкий и дорогой огневик болотный. Его очень сложно собирать. Поэтому ведьмы берут за один стебель не меньше золотой монеты.

    Сушеная лапка аранской лягушки – самый лучший любовный амулет. Но с Аранией мы почти не торгуем, слишком сложно добраться. Арания находится за Вечным Лесом, с одной стороны которого высятся Драконьи горы. Драконы не запрещают их посещать, но маги и люди сами избегают отвесных скал с глубокими ущельями. Слишком опасно. Слишком многие оттуда не вернулись.

   С другой стороны Вечного Леса располагалась Долина Болотных Туманов. Я не знаю никого, кто бы добровольно отправился туда. А потом вернулся обратно. Поговаривали, что там есть портал в Нижний мир, откуда ползет несметное количество нечисти. Если честно, я в это не верила. Разве что нечисть была разумная. И пообедав несчастным путешественником, возвращалась домой. В противном случае, нас бы уже давно пожрали вырвавшиеся за пределы Долины жители Нижнего мира.

   В академии нас учили, что в Долине были гиблые эманации и отсутствовала магия, как таковая. То есть, попавший в беду маг не мог себе помочь. И просто умирал на месте. Я склонна была в это верить. После четвертого курса нас возили на практику на границу Долины. Так вот там попадались места, где магии не было вовсе.

   Повертев в руках лапку аранской лягушки, я отложила ее в сторону. Эльфы, хозяева Вечного Леса, не разрешали людям посещать его территорию. И только арлинты, жители Арании, иногда прорывались к нам с караваном товаров. Встретить таких купцов было настоящей удачей.

   Оставался самый ценный мой ингредиент – кровь дракона, отданная добровольно. И попал он ко мне, скажем так, случайно. Я порозовела, вспомнив, как его добыла.

   В тот день я получила неудовлетворительно по истории магии. За резкие высказывания в адрес проклятых эльфов. Мы проходили становление границы Великого Леса и окончательное отделение эльфийского государства от человеческого. Вследствие чего значительно ослабели магические потоки. Особенно сильно пострадали целители. Магии жизни стало так мало, что целители уже не могли излечивать одной магической энергией. Именно тогда на первый план вышли мы, ведьмы, умеющие лечить зельем и наговором. Казалось бы, это очень хорошо, что мы так нужны. Но светлой магии, магии жизни не хватало и ведьмам. И очень многие стали поддаваться искушению, и уходить на темную сторону, навсегда утрачивая целительские способности.

   Шутника долго ненавидела вся академия. Особенно боевики старались с засылом проклятий. Но я надела специальный амулет и только невинно хлопала ресничками.

    – Адалия!

   Я подпрыгнула на месте, выныривая из воспоминаний. Надо мной стояла раздраженная Миранда. Любопытно склонив набок голову смотрел ворон.

    – Ты уснула, что ли? Зову-зову, а она не реагирует! Долго еще?

   От стальных ноток в голосе профессора Миранды я невольно поежилась. И не смогла соврать:

    – Нет-нет! Я почти закончила! Вот смотрите сами!

   Я вывернула почти пустой туесок вверх дном, лихорадочно соображая, как объяснить своему декану наличие у меня драконьей крови. Это не запрещенный ингредиент. Просто очень редкий. Как же он мог у меня оказаться?..

   В следующую секунду все мои судорожные размышления оказались совершенно ненужными: из туеска выпала только завернутая в белую тряпицу сушеная болотная муха. У меня оборвалось сердце. Крови дракона не было! А сушеных мух применяли в приворотных зельях и в родовых проклятиях! И то, и другое было под запретом.

   Кажется, теперь я точно влипла.

ГЛАВА 3

– Что это у тебя тут?

   Миранда, подозрительно прищурившись, склонилась над моим столом и осторожно отодвинула тряпицу.

    – Болотница?! – Под разъяренным взглядом наставницы я невольно поежилась. – Адалия, ты рехнулась? Ты зачем эту гадость притащила в учебную лабораторию?! Это же прямая путевка на каторгу в лучшем случае! Или ты решила покончить с собой столь экстравагантным способом? Меня тогда зачем за собою тащишь? Или ты думаешь, что ректор будет разбираться, кто прав, а кто виновен? Я отвечаю за вас всех! И если моя лучшая ученица промышляет родовыми проклятиями, то этому ее научила я! Так ты меня благодаришь за все?

   К концу тирады голос наставницы уже гремел словно весенний гром. А я втянула голову в плечи. Какие проклятья? О чем она? Моя несчастная голова шла уже кругом. А Миранда, подбоченясь, зло смотрела на меня. Словно пыталась взглядом расчленить, и таким жутким способом добраться до правды. Ничего не соображая от ужаса, я пискнула:

    – А почему сразу родовые проклятья?

   У опешившей наставницы руки опустились, кажется, сами собой. Пару мгновений она просто хватала ртом воздух. И таращилась на меня не в силах выдавить из себя хотя бы звук. А до меня медленно доходило, что я ляпнула, не подумав. Окончательно дошло, когда профессор, более или менее придя в себя, рявкнула на всю академию:

    – Ты хочешь сказать, неблагодарная девчонка, что это не единственная пара мух у тебя? Сколько приворотных ты уже сварила? Адалия!!! Ты чем думала, когда до инициации связывалась с темными силами?!! Ты понимаешь, что тебя теперь без разговоров запечатают?! А меня, дуру старую, на каторгу упекут!

   Запечатанный маг – это еще куда ни шло. Такие люди часто становились блестящими теоретиками в магической науке. Но запечатанная ведьма… Мы же живем в единстве с природой. Потому практически ничего и не утратили, когда демоновы эльфы возвели границу. Но если лишить ведьму силы… Это, как мне кажется, все равно что зашить человеку рот и посадить у стола, заставленного разнообразными деликатесами. От такого можно сойти с ума. И ведьмы сходили. Своим же приходилось уничтожать лишившихся разума сестер. А перешедшим на темную сторону до инициации силу не оставят никогда. Слишком опасно. Для окружающих. Считается, что после инициации ведьма пользуется силой осознанно. А до инициации – интуитивно. Как ребенок. Потому и стремились ведьмочки как можно раньше войти в полную силу. Чтобы не зависеть ни от кого. Чтобы выбор был. Меня этого выбора лишили. Ужас накрыл с головой. Ведь меня даже не спросят: делала или нет!

   Я беспомощно посмотрела на наставницу. Глаза застилали слезы, будь они неладны. Но удержать рыдания оказалось выше моих сил. Все мое блестящее будущее, так долго и кропотливо выстраиваемое матушкой и бабулей, рушилось у меня на глазах. А я ничего не могла поделать!

    – Профессор Миранда! Я этого не делала! Я даже не прикасалась к демоновой тряпке! У меня ее вовсе не было в туеске!

   Наставница недоверчиво прищурилась:

    – Не смей мне врать, Адалия Голлу!

    – Клянусь своей силой!

    Клятва вырвалась непроизвольно. Но я не жалела. Терять мне было нечего. А так, может быть, Миранда хотя бы задумается.

   И точно. Профессор примолкла, что-то обдумывая. Подтащила к себе ближайший стул и грузно на него опустилась. Я с трудом удержала облегченный вздох: раз Миранда успокоилась и села, значит время необдуманных поступков и наказаний сгоряча прошло. У меня появился шанс уцелеть в этой дикой истории. И я за него уцепилась зубами:

    – Профессор, клянусь, я никогда не занималась темным искусством! Я же не инициированная! Да и потом… Не интересно мне это. В косметологии, где трудятся мои матушка и ба, темное искусство не ценится. А меня до сих пор ждут после академии на работу в лавку. Я, - я повесила голову и показательно шмыгнула носом, - так и не смогла признаться родительницам, что меня могут оставить на работу в академии. Это конечно престижно. Но лишит лавку дополнительной пары рук.

   Миранда хмыкнула:

    – Лиса хитрющая. – И ловко передразнила: – Лавка лишится дополнительной пары рук! Рассказывай давай, что у тебя там было такого секретного, что ты туесок переворачивала, белее простыни. Или тоже что-то запретное?

   Я отчаянно замотала головой:

    – Не запретное! Просто очень редкое. И попало ко мне, скажем так, не совсем законным способом.

    – Бывший владелец может подать официальную жалобу?

   Я вспомнила панталоны, и ректора, утирающего окровавленное лицо, и леди Селию. Сильно сомневаюсь, что ректор станет официально жаловаться. Скорее, прикопает меня где-то под кустиком в академическом саду. Чтоб не повадно было подглядывать. Уверенно покачала головой. Не станет бывший владелец жаловаться.

    – Хмм?.. Ну ладно. Поверю на первый раз. Но имей ввиду: если поступить жалоба, то придется все рассказать. Дознавателям.

   Я вспомнила плющ, недовольно тянущий на крышу теплицы чужое эльфийское бельишко, и густо покраснела. Сдавленно пискнула:

    – Совсем все?

   Миранда фыркнула:

    – Ты чего это зарделась, как заря? А ну-ка! Покажи амулет! Ты все еще девица?

   Возмущенно фыркнув, я выдернула из-под платья ограничитель. Камень по-прежнему светился ровным молочным светом. И наставница успокоилась. При инициации без предварительного подготовительного обряда камень стал бы багровым. Хотя, в моем случае, наверное, и вовсе не выдержал бы напора. Мне же кроме обряда и самой инициации обязательно нужен фамилиар! Чтобы подхватывать излишки магической энергии. Я покосилась на ворона Миранды и впервые задумалась: неужели наставница действительно настолько сильна? Или птица привязана к ней не магически?

    – Ты чего на Гракхха таращишься?

   В голосе наставницы слышалась легкая насмешка. Я покраснела, застигнутая врасплох:

    – Простите, профессор Миранда! Но мне вдруг подумалось: почему ворон за вами следует? Магически привязан? Или…

    – Или. – Миранда потянулась и погладила ворона по перышкам. Птица счастливо прищурилась. – Сначала Гракхх спас жизнь мне, вовремя предупредив о засаде. А потом, после боя, я уже возвращала ему долг, залечивая рану от стрелы. Нормально летать Гракхх так больше и не смог. И остался со мной. Со временем мы обнаружили, что между нами образовалась связь. Теперь Гракхх уже летает. Излишки моей магии его излечили. Но покидать меня насовсем не хочет. Нам хорошо вместе.

   Миранда остро взглянула на меня:

    – Задумываешься о необходимости привязать к себе фамилиара?

   Я просто кивнула. Какой смысл скрывать? Но все же сочла необходимым пояснить:

    – Если бы у меня был фамилиар, то мне сейчас было бы гораздо проще доказать свою невиновность.

   Взгляд Миранды посуровел:

    – Если бы у тебя был фамилиар, то сейчас ничего доказывать не пришлось бы. Он бы присмотрел за твоими вещами, пока ты витала в облаках! Небось, кандидатуру на инициацию подбирала?

   От суровой правды я сначала смутилась. А потом возмущенно возразила:

    – Нет!!!

   Миранда фыркнула:

    – Ой ли?

   Я возмутилась:

    – Да чего там выбирать? Лучше продумать в деталях свое выпускное зелье! Чтоб меня надолго академия запомнила! Я и туес принесла потому, что хотела с вами посоветоваться. У меня кое-что не получается. Вернее, мысли, как этого добиться есть, но я не уверена в их правильности.

   Глаза наставницы блеснули любопытством. Ведьма, она и есть ведьма. Мы никогда не можем отказаться от новых знаний.

    – И что же ты придумала?

   Я прикусила губу от досады. Не вовремя подошедшая Толания нарушила ход моих размышлений. И схема, казавшаяся почти завершенной и идеальной, ускользнула. И теперь я, сколько ни старалась, не могла восстановить ее в памяти.

    – Что такое, Далли?

   Ага, я уже Далли! Это очень хорошо. Пожалуй, стоит рискнуть, признаться. Если наставница будет на моей стороне, то это уже три четверти дела. Миранда наказывала нас безжалостно. Но перед другими, а особенно перед боевиками, защищала до последнего.

    – Понимаете, профессор…

   Договорить мне не дала внезапно распахнувшаяся дверь. Решится на признание мне было нелегко. И я с облегчением умолкла, радуясь отсрочке, и оглядываясь на вошедшего. Вошедших… У порога я с ужасом увидела разъяренного вельможу в богатых одеждах и скулящего рогатого боевика.

   Ой, вляпалась я!

    – Вы! – От бешенства у наместника короля, а это был папаша незадачливого боевика, дрожали крылья носа, а из глаз сыпались искры. – Как вы посмели покуситься на моего сына?! На отпрыска правящей крови?! Да я вас!..

   Ледяной голос наставницы слегка охладил пыл вельможи:

    – Я бы сказала наоборот: как посмел ваш сын извести экспериментальное зелье, предназначавшееся отнюдь не ему? Его разве не учили, что без спросу в ведьминской лаборатории в рот ничего тянуть нельзя?

   Боевик прекратил на секунду скулить и взвизгнул:

    – Вы сами сказали, что можно выпить ягодник, стоящий на столе!

    – А где вы, юноша, видели, чтобы ягодник хранили в ведьминском котле? – Сарказм в голосе наставницы был такой густой, что хоть ложкой черпай. Не заметить его было невозможно. И боевик несколько растерялся.

    – Но… вы же сами…

    – Хватит! – Наместник от злости стал багровым. – Немедленно расколдуйте моего сына! А не то я вас обоих на каторгу упеку! Пожизненно! Там будете свои зелья варить! – И ехидно добавил: – Если сможете. Лишенные-то сил.

   Помрачневшая профессор Миранда прикусила губу:

    – Поосторожнее с угрозами ведьмам. Отправите на каторгу, и Октаэль так и останется со своим милым украшением до конца своих дней. Впрочем, – Миранда встала и слегка потянулась, – это даже полезно будет: остальные боевики сразу и навсегда запомнят, что можно тянуть в рот, а что нельзя. Пойдем, Далли. Нужно сварить противоядие. А вы, – повелительный жест в сторону незваных гостей, – домой отправляйтесь. Противоядие – дело не быстрое. Нечего мне тут лабораторию захламлять. Я пришлю к вам с известием моего фамилиара, когда все будет готово.

   Вельможа побагровел еще больше. Но только открыл рот возразить, как моя наставница его добила:

    – Впрочем, можете оставаться и тут. Но в таком случае я снимаю с себя всякую ответственность за вашу безопасность. Повторяю, посторонним не место в ведьминской лаборатории. Если только они не подопытные кролики.

   Под насмешливым взглядом главной ведьмы нашей академии наместник сдулся. Нерешительно покосился на наши столы, заставленные всякой всячиной. Потом на сына. Боевик скулить прекратил, но выглядел по-прежнему жалко. Я даже хмыкнула про себя. А ведь какое-то время я рассматривала Октаэля, как возможную кандидатуру для инициализации. Пока он меня не поцеловал. Испробовав его слюнявый поцелуй в темном закутке под лестницей, я сразу же вычеркнула боевика из претендентов.

   За спиной наместника Гракхх, неловко и тяжело взмахивая крыльями, взлетел на приоткрытую дверцу шкафа с лекарственными травами. Дверца скрипнула. Наместник и боевик обернулись, как по команде. Гракхх, вежливо склонив набок голову, блеснул в сторону гостей темным умным глазом и хрипло каркнул. Дверца снова покачнулась под тяжестью птицы, издав новый противный скрип. И тут случилось то, чего я никак не могла ожидать. Думаю, Миранда тоже.

   Неожиданно Октаэль тоненько взвизгнул и запулил в шкаф фаерболом. Я рот открыть не успела, как на месте массивного шкафа осталась только горстка пепла. Годовой запас лекарственных трав канул в небытие. Хорошо хоть Гракхх успел в последний момент перелететь на другой шкаф. И уже оттуда возмущенно ругался на боевика во все свое воронье горло. В руке Октаэля засветился новый сгусток энергии:

    – Эта демонова птица меня проклинает!

    – Уймите своего питомца! – Вторил ему более осторожный папаша.

    – Гракхх, прячься! – Это я.

    – Стоооояяяять! – Какофонию воплей перекрыл властный голос наставницы. – Адалия, успокойся! Гракхх – фамилиар. Он достаточно защищен и его не так просто убить. Наместник, ваш сын уничтожил годовой запас редких трав и ингредиентов! Даже если сейчас закрыть глаза на то, что ведьмочкам не с чем будет работать, остается еще одна проблема: нам с Адалией просто не из чего готовить противоядие. Так что пусть Октаэль скажет себе спасибо. Придется ему еще походить рогатым. Пока мы не добудем нужные составляющие.

   Я с трудом подавила смех при виде физиономии Октаэля, когда до него дошел смысл сказанного наставницей. Наместник помрачнел.

    – Нам в конце следующей седмицы нужно быть во дворце в столице. До этого времени успеете?

   Миранда торжественно склонила голову:

    – Только из уважения к вам, наместник, мы сделаем все возможное. Главное, чтобы необходимое сырье доставили быстро.

    – Я заплачу!

    – Как скажете, наместник! Тогда, с вашего позволения, после того, как мы с Адалией произведем расчеты, моя студентка обратится к своим родственницам. Мать и бабушка Адалии держат в городе известную косметическую лавку. У них есть свои, проверенные поставщики. Если им заплатить, я думаю, все получим гораздо быстрее, чем по официальным каналам. Академии, дай Пресветлая, в лучшем случае через месяц все привезут.

    – Никакого месяца! – Нервно подпрыгнул наместник. – Я не могу венценосной сестре показать рогатого сына. А она специально оговорила присутствие Октаэля на приеме. Адалия, насколько быстро ваши поставщики могут прислать то, что нужно?

   Я, уловив задумку наставницы, сделала вид, что раздумываю:

    – Обычно мы получаем свои заказы через седмицу. Но матушка как-то упоминала, что есть возможность срочных заказов. Правда, это намного дороже. И мы ими никогда не пользовались. Это не выгодно.

    – Заказывайте срочно! Я оплачу!

   Я склонилась:

    – Как скажете!

    – Хорошо, я ожидаю от вас известий! Идем, Октаэль!

   Вся напускная покладистость слетела с наставницы сразу же, как только за боевиком и его папашей закрылась дверь. Миранда выпрямилась и тяжело на меня посмотрела:

    – Молодец. Сообразила вовремя! Немного времени мы выиграли. Этот дурачок очень вовремя испепелил шкаф. Надеюсь, за это время мы успеем создать противоядие. Хотя, ректора все равно придется поставить в известность. Не верю я в то, что наместник так легко отказался от идеи упечь нас обоих на каторгу. Скорее, отступил ненадолго. Чтобы мы его кровиночку расколдовали. А потом опять начнет с пеной у рта доказывать, что мы преступницы. Не любит знать ведьм. Не любит и боится.

   После ухода наместника и Октаэля на меня, не смотря на всю мою браваду, накатило какое-то оцепенение. События катились как снежный ком, против воли увлекая меня куда-то, не давая времени опомниться.

    – Далли! Ты опять спишь на ходу! – Наставница раздраженно сверкнула в мою сторону глазами. – Просыпайся уже! А не то обе обзаведемся антимагическими украшениями и отправимся на горный «курорт». Пошли разбираться с твоим зельем! Мне удалось выделить сок оборот-травы, прикрытый обманкой. Но чем все закреплено? Узел словно спаян драконьим пламенем – концов не найти!

   Наставница по пути к кафедре раздраженно отшвырнула стоящий на пути стул. А я вздрогнула. Значит, все же мою драконью кровь украли! Перед глазами все поплыло.

   Впервые за все время я ассистировала Миранде без особого интереса, едва замечая, что делает наставница. Просто я уже поняла, что все усилия профессора тщетны. Сначала нужно было распустить узел закрепителя. А снять плетение можно было только тем, чем оно закреплялось – драконьей кровью. Которой у меня больше не было. От предчувствия неминуемой катастрофы у меня дрожали пальцы. Чудо еще, что наставница до сих пор не заметила моего состояния, увлеченная работой. Поэтому я с трусливым облегчением оттягивала момент признания. Но рано или поздно признаваться придется все равно. Хотя бы уже потому, что Миранда все равно не сможет создать противоядие без снятия плетения закрепителя.

   Был еще момент, которого я боялась до жути. Если ничего не путаю, то оборот-трава в сочетании с цветами зверобоя, которые присутствовали в рецепте зелья для роста волос, дает непредсказуемый результат. А тут еще и количество добавленной травы не известно. Как ни крути, но вряд ли Октаэль избавится от своего украшения к приему у тети-королевы.

    – Далли! Хватит уже пыхтеть и дрожать! Рассказывай! Вместе подумаем, как будем выкручиваться!

   Я вздрогнула и жалобно посмотрела на наставницу. Профессор Миранда отпустила удерживаемые плетения и внимательно на меня посмотрела:

    – Я многое в своей жизни видела. Но так идеально сплетенный закрепитель мне не попадался ни разу. Словно выплавленный в драконьем огне. Когда-то, когда я сама была адепткой, моя наставница давала мне почитать один фолиант. Я бы и тебе его дала. Но нельзя. Ты не инициированная. А значит, не можешь контролировать поток своей силы. Следовательно, не можешь защитится. И фолиант тебя просто выпьет.

   Я ахнула. А Миранда мрачно кивнула:

    – Да, это древний Травор. Там много есть полезного. Но еще больше опасного. И я дам тебе к нему доступ только после того, как ты пройдешь обряд, привяжешь к себе фамилиара и пройдешь наконец демонову инициацию. Только после этого ты сможешь открыть эту книгу без вреда для собственной жизни. Так вот. В Траворе указано, что в древние времена закрепителями почти не пользовались. Магии было больше, чем воздуха. И достаточно было внести нужное условие в плетение, чтобы оно не развеивалось определенное время. Или становилось вечным. Закрепителями пользовались в ряде боевых плетений. А еще в магических заготовках.

   Я с любопытством приоткрыла рот:

    – Как это – магических заготовках?

   Миранда грустно усмехнулась:

    – Даже во времена моей юности магическими заготовками уже никто не пользовался. Слишком много магической энергии на это уходит. Но теорию я знаю. Магическая заготовка – это некое плетение, чаще всего громоздкое и многоуровневое, лишенное силы. Что-то вроде скелета заклинания, помещенное в оболочку, контейнер, или просто прикрепленное к ауре. Чтобы в нужный момент наполнить его магией и получить какое-то действие. Так вот, такие заготовки всегда обязательно закрепляли. Так как их нельзя было сделать цикличными по очень простой причине: в них не было силы. Они были лишены магии, как таковой. Запереть заготовку можно было тремя способами. И первый, если честно, мне кажется слишком уж нереальным, сказочным. Это – слезы Пресветлой. Одной крохотной слезки хватало по поверьям на несколько десятков заготовок. Но даже в Траворе было написано, что живых свидетелей использования слез богини никто не знает.

   Еще бы. Это же слезы не кого-нибудь! А Богини. Я, затаив дыхание, ждала продолжения. И оно последовало.

    – Второй способ: это пепел напоенной кровью звездчатки обыкновенной. Но напоить растение кровью мог только эльф. Или вампир. Первые могли уговорить растение выпить чью-то кровь. – У меня екнуло сердце. Мой дар слабый. Но все равно разумнее его скрывать и дальше. Целее буду. – Вторые могли заставить саму кровь проникнуть внутрь растения. Ибо им, как никому, подвластна магия крови. Тоже способы в наши дни так себе. Эльфы из своего леса и кончик своего острого уха просто так не высунут. А живы ли еще вампиры давно уже никто не знает. Для нас самый реальный и осуществимый способ поставить магический запор – это выпросить у первородного капельку крови. Особенно ценится в этом отношении добровольно отданная кровь дракона. Она самая сильная. Потому что драконы в некотором роде и сами являются магическими источниками. Правда, магическую энергию они продуцируют только для собственных нужд. Но ценность их крови это не уменьшает. – Наставница посмотрела мне, кажется, прямо в душу. – В твоем зелье я не увидела классической картины закрепления плетения драконьей кровью. И это позволяет мне надеяться, что визита к ректору все же удастся избежать. Потому что в противном случае… – Миранда тяжело сглотнула. – Я не знаю других драконов в этом городе. И, если все же потребуется драконья кровь, то помоги нам Пресветлая! Потому что однажды лорд Солльер пожалел одну ведьму. И пожертвовал ей капельку своей крови. Всего одну. В благодарность ведьма прокляла лорда ректора. И теперь, – Миранда снова тяжело сглотнула. Словно у нее в горле стоял ком. – Я очень сильно сомневаюсь, что ректор Солльер снова даст кому-то каплю своей крови.

   Я непроизвольно втянула голову в плечи. Пресветлая! Ну почему ты меня не остановила, когда я принялась отделять те злосчастные капли от чужих панталон! Или хотя бы сегодня. Когда я вздумала принести сохраненные в стазисе капли на занятия в лабораторию! Пресветлая! Я такая дура! Если поможешь мне выпутаться из этой истории с минимальными потерями, я каждый седьмой день на заре буду приносить к твоему алтарю самую толстую свечу, какую только смогу создать!

   Пресветлая не вняла моим молитвам. В лаборатории все так же тихо стояли по столам склянки и пробирки. На некоторых столах нерадивые адептки оставили свои горшочки и котелки. На кафедре, найдя себе место среди склянок и колб, сунув голову под крыло, тихо дремал Гракхх. В луче солнца бесшумно и изящно танцевали пылинки. Профессор пристально смотрела на меня. Я вздрогнула.

    – Далли, – голос наставницы звучал глухо и устало, – рассказывай уже чего ты там намешала.

   Отчаянно хотелось втянуть голову в плечи посильнее. Съежится. Сложиться. Стать незаметной и маленькой. Но несправедливое обвинение в намеренной фальсификации зелья заставили выпрямиться и возразить:

    – Я ничего не мешала! Клянусь магией!

    – А кто мешал?

   Под пристальным взглядом наставницы я неловко переступила с ноги на ногу:

    – Профессор, я ничего не мешала. И в моих запасах не было сушеных болотных мух. Кстати, а почему вы сразу обвинили меня в наведении родового проклятья?

    – Раз спрашиваешь, значит не делала. А если бы делала, то знала бы, что для наведения родового проклятья нужна только одна болотница. А вот для приворота - всегда пара. И продаются они попарно. Так их проще ловить.

   Я открыла и закрыла рот. Сказать было нечего. Я действительно этого не знала.

    – Далли! Ты опять витаешь непонятно где! У нас нет времени! Нужно решать проблему. Ты сказала, что не мешала. А кто мешал? Ты кого-то подозреваешь?

   Я судорожно облизнула внезапно пересохшие губы. Подозрения – это хорошо. Но доказательств у меня нет. А Толания из очень богатой семьи. Мне пока и наместника с сыночком хватит во врагах.

    – Профессор, у меня нет доказательств. Но к моему столу во время занятий подходили двое: Толания и Итика. С Толанией мы постоянно враждуем. Так что в ее поведении не было ничего необычного. Опять оплевала меня с ног до головы ядом и, счастливая, пошла дальше.

   Миранда фыркнула.

    – А Итика?

    – А вот Итика была какой-то странной. Она ведь обычно ни с кем не конфликтует. А тут прям словно просилась дать ей трепку.

    – Хммм… Странной была, говоришь? Это может быть интересным.

   Припоминая все нюансы, я подробно описала, что происходило, когда к моему столу подходила Толания. И как вела себя Итика. Наставница задумчиво потирала висок, хмурясь и глядя в окно.

    – На Толанию можно было бы подумать. Вы с ней постоянно враждуете. Толания завидует твоей силе. – Я хмыкнула: чему тут завидовать? Необходимости носить ограничитель, как несмышленой школярке? Отложенной до последнего инициации? – Да-да, Дали, не фыркай! Это хорошо видно со стороны!

   Я не стала спорить, просто пожав плечами. А наставница вздохнула:

    – А вот поведение Итики меня пугает. Не хватало только ментала до полного счастья, и тогда нас даже ректор не спасет.

   Я вздрогнула. Ректор спасет? Но на этот раз наставница либо сделала вид, что не заметила моих ужимок, либо не сочла нужным что-то пояснять. Вместо этого в лоб спросила:

    – Далли, что у тебя было в лукошке? Я видела твое лицо, когда ты его переворачивала. И видела, какое оно стало, когда ты увидела болотницу. Рассказывай уже! Будем решать, что делать дальше.

   Говорить было страшно. До одури. До черных мушек в глазах. Я ведь ничего дурного не хотела! Я всего лишь хотела сварить особое зелье! И он сам ее отдал! Добровольно!

   Последняя мысль была самая сильная. Это я и выкрикнула в лицо Миранде:

    – Я ничего не крала! Он отдал ее добровольно!

   Наставница недоуменно моргнула:

    – Кто – он? Кого отдал?

   Осознав, что ляпнула, я прикусила язык. Но было уже поздно. Слово вылетело. Да и все равно нужно рассказывать. Потому что я точно знала: без крови дракона мы ничего не сможем. Да и у воришки наверняка остались еще капли. Не все же он в зелье вбухал! Не известно, что еще он натворит, обладая столь редким и столь мощным колдовским ингредиентом.

    – Ректор… отдал добровольно … свою кровь.

   Профессор Миранда, видимо, ожидала всего чего угодно, но не такого провокационного заявления. Хотя, мое блеяние на заявление не тянуло. Я с трудом выдавила из себя признание.

    – Далли! Не молчи! С чего бы это лорду Солльеру добровольно давать тебе кровь?

   А вот тут к страху добавился удушающий стыд. В лицо словно кипятком плеснули. Мамочки! А можно, я не буду рассказывать, как ко мне попала кровь дракона?

    – Далли?! – Изумление в голосе главной ведьмы академии было таким густым, что хоть на хлеб мажь вместо варенья. – Что произошло? Почему ты покраснела? Что такого совершил Солльер, что ему пришлось откупится от тебя кровью?!!

   Ой-ой-ой! Кажется, наставница подумала, что лорд ректор сделал со мной что-то нехорошее! А профессор Миранда за своих ведьмочек всегда стояла горой. Передо мной замаячила заманчивая перспектива выйти сухой из этой истории. Стоило только соврать половчее. Но от этой идеи я тут же отказалась. Ведь была еще вероятность ментального вмешательства. Да и возможность проверки у менталиста еще никто не отменил. Поэтому врать слишком опасно.

   Я отчаянно замотала головой, отрицая любую возможную вину ректора. Так замотала, что моя коса тяжело поднялась в воздух и, описав полукруг, хлестнула меня по спине:

    – Нет-нет! Ректор ничего мне не сделал! Просто… просто я оказалась не вовремя и не в том месте. А кровь… ректор отдал ее не мне. Но ведь это не играет никакой роли? Если другой ее не взял?

   Миранда тяжело прищурилась:

    – А ну-ка! Рассказывай! Кому и за что отдал кровь лорд ректор? И почему ты сочла возможным взять чужое?

   Меня словно плетью по голым плечам хлестнули. Я даже подпрыгнула на месте от возмущения:

    – Я не воровка!!!

    – Рассказывай! Я сама решу кто ты!

   Рассказывать было стыдно. Очень стыдно. Ну, то есть, я спокойно рассказала о том, как мастер Муртон преподнес историю о становлении границы с Вечным лесом и как я получила неудовлетворительно за то, что противоречила преподавателю. Почти спокойно вспомнилась обида и желание где-то спрятаться. А вот когда я вспомнила забавы парочки в беседке, то со мной что-то случилось. Стоило только воскресить перед внутренним взором полуобнаженных Селию и лорда ректора, как у меня внутри словно огонь затлел, выжигая все внутренности. Груди снова, как тогда, стало тесно в ученическом платье. А переступив неловко с ноги на ногу, я обнаружила еще один стыдный момент – между ногами стало мокро.

   С трудом выравнивая постоянно норовящее сорваться дыхание, я кое-как, в двух словах, описала чем занимались ректор и леди. И с облегчением перешла к их ссоре. На лице наставницы проступило задумчивое выражение. Впрочем, тут же сменившееся потрясением, когда я описала, как лорд ректор утер панталонами расцарапанное лицо, и как он отшвырнул в мою сторону чужое белье. С особой гордостью я описала, как и каким способом отделяла и собирала кровь. Еще бы! Не все опытные ведьмы способны на подобные плетения! Это только магам-универсалам под силу. Только маги такой направленности в нашем королевстве чрезвычайно редки. И все служат короне.

   Я ожидала похвалы за свои умения. А услышала:

    – Дура!!! Адалия Голлу! Чему ты только училась в академии пять лет??? Я уже начинаю сомневаться в правильности твоих оценок!

   Моя челюсть с грохотом и звоном встретилась с полом академической лаборатории. Потрясение от услышанного было столь велико, что я даже не обиделась на наставницу. А Миранда продолжала бушевать:

    – Чему тебя только учили на теории магии??? Я вот побеседую с профессором Крейгом! Я научу его преподавать!

   Я едва слышно хихикала. Уррен Крейг получил профессорское звание, когда я училась на первом курсе. Молодой, обаятельный полуэльф, лишенный надменности своих ушастых сородичей, невероятно красивый для мужчины золотистый блондин с зелеными глазами, профессор Крейг был любимчиком ведьмочек. Мы часто варили ему разные зелья за просто так. Я это точно знаю. Потому что и сама недавно варила для Крейга противозачаточное зелье. По его словам, для его сестры. Но я-то догадывалась, что красавчик не настолько эльф, чтобы силой желания противостоять зачатию. Впрочем, чтобы не портить с мужчиной отношения, я сделала вид, что поверила. Думаю, к выпуску Крейг придет ко мне еще раз. Ведь любое зелье имеет неприятное свойство заканчиваться.

   На мое несчастье наставница уловила мой смешок. Ее злость пошла на новый виток:

    – Ты над чем смеешься, ненормальная ты ведьма! Ты хоть понимаешь, что ты натворила???

   Я насторожилась. Похоже, что все несколько хуже, чем я думала.

    – Это была ритуально отданная кровь первородного!

    Я чуть не пожала недоуменно плечами. Ну и что? К счастью, сдержалась. К моему счастью. А то бы Миранда меня, наверное, точно прибила бы на месте. Потому что все оказалось очень плохо.

    – Далли, о чем ты только думала??? Это же ритуально отданная кровь дракона! У чешуйчатых и без того самая сильная среди первородных кровь. А тут добровольно отданная для смытия обиды! Да в ней силы немерено! Ох, Далли! Что же ты натворила!

   Я ошеломленно моргнула. Профессор Крейг нам такого точно не рассказывал. Помню, как он, коснувшись темы магии крови, мечтательно рассказал, что с помощью одной-единственной капельки крови чистокровного эльфа смог бы войти в семью отказавшегося от него отца. Я тогда слушала очень невнимательно, потому что мне были неинтересны родовые дрязги преподавателя. Я обдумывала очередную каверзу для Толании. Выходит, профессор Крейг не все нам рассказал? Или я невнимательно читала учебник?

   У меня вдруг появилось очень неприятное чувство: словно кто-то холодными и склизкими пальцами обнял меня за плечи. Я невольно передернулась и глухо поинтересовалась у наставницы:

    – Имеет значение, сколько капель попало в зелье? Ну, то есть, мы сможем его сами нейтрализовать? Если добудем кровь дракона?

   Миранда устало опустилась на ближайший стул, с которого она вскочила, начав на меня орать:

    – Мы ничего не сможем сделать, даже если туда попало всего четверть капли. Нужна магия чешуйчатых. И кровь, естественно.

    – И что же такого натворила ваша подопечная, декан Вэллройс, если вам требуется моя магия и моя кровь?

   От ледяного голоса подскочили мы обе. Не знаю, как наставница, а у меня душа провалилась в пятки при виде каменного лица стоящего на пороге лаборатории ректора. Запоздало вспомнила, что драконы считают смертельным оскорблением, если их назвать «чешуйчатыми». Обморок, где ты?

ГЛАВА 4

Ни я, ни наставница не заметили, как лорд Солльер появился в лаборатории. Скорее всего, пришел порталом. А мы увлеклись, и не заметили бледной вспышки. Не поняли, что уже не одни в лаборатории. А теперь ректор шел к нам обманчиво спокойной походкой, и мне было холодно от страха при виде его невозмутимого лица.

   Профессора Миранду, кажется, тоже проняло. Я услышала, как она нервно сглотнула.

    – Итак, декан Вэллройс? – Ректор Солльер остановился так близко от нас, что до меня донесся чуть горьковатый аромат его парфюма. – Я жду. Что у вас произошло?

   Поднять глаза на ректора я не рискнула. Скосила глаза на бледную наставницу.

    – Эмм… Из-за глупого стечения обстоятельств боевик Октаэль…

    – В письме вы менее осторожно подбирали выражения. Не трудитесь, я в курсе, что племянник королевы обзавелся скандальным украшением головы, не успев женится. Или вы, профессор, запамятовали, что подробно все описали мне в письме? В том числе и то, что виновницу произошедшего вы решили отчислить. С решением я согласен. Единственное, вы не указали насколько сильна девушка. Блокировка нужна?

   Я не сразу осознала услышанное. Зато, когда поняла, весь мой страх перед лордом-драконом куда-то делся. Я взвизгнула, заглушая его голос:

    – Как отчислить?!!

    – Какое, к демонам, письмо? – Наставница тоже, похоже, растеряла свое смущение.

   Ректор прищурился:

    – То есть, как это какое? Обычный магвестник. Все преподаватели такими пользуются. Вот он.

   Неуловимо-изящное движение кисти, и лорд извлек откуда-то из воздуха сложенный листок зачарованной бумаги. Наставница некультурно выхватила его из рук ректора, развернула, вчиталась. Глаза ее расширились. На бледных щеках расцвели алые пятна.

    – Я этого не писала!

   В ее голосе проскользнули какие-то странные нотки. Я даже поежилась. И попыталась заглянуть в листок, скосив глаза. Мне не повезло. Профессор заметила мои маневры, и решительно сложила послание:

    – Я этого не писала, лорд Солльер! И даже не планировала отчислять Далли! По сути, ее вины тут нет. Это я приказала ей поставить злосчастный горшок на стол рядом с ягодником. В свое оправдание могу сказать, что мне и в голову не могло прийти, что какой-то идиот рискнет попробовать содержимое горшка в ведьминской лаборатории! А Далли отчислять нельзя! Она сильнейшая! И одна из лучших учениц!

   Каменное выражение лица лорда ректора мгновенно пропало. Словно кто-то пальцами щелкнул.

    – Это та адептка, которая носит ограничитель?

    – Именно, ректор Солльер.

    – Но ведь, если не ошибаюсь, она скоро заканчивает обучение. Так? Почему она до сих пор с ограничителем?

    – Все не так просто, ректор. Поскольку Далли сильнейшая, то обычной инициации для покорения силы, как всем ведьмам, ей будет недостаточно. Перед этим, или сразу после, ей нужно будет пройти специальный обряд, который поможет уравновесить поток. А меня одной для проведения этого обряда недостаточно. Я жду свою наставницу. Она приедет к выпускным экзаменам. Вот после практики и проведем обряд и инициацию.

   Ректор кивнул, принимая ответ моей наставницы. А я чуть поежилась. Говорят обо мне, словно я какой-то предмет. Да и страшновато становится объектом неведомого обряда, не зная его сути. Но наставница почему-то упрямо не говорила, что произойдет во время обряда, и для чего он служит.

    – Что касается этого злосчастного послания, – наставница кивнула на листок, – то я хочу попросить вас, лорд ректор, чтобы вы проверили, кем было отправлено это сообщение.

    – Я не менталист, декан Вэллройс. – Лорд-ректор холодно посмотрел на нас обоих, по очереди. – Но все же кое-что умею. Можно попробовать.

   С этими словами лорд Солльер протянул руку, требуя вернуть письмо. Наставница охотно вложила бумагу в протянутую руку. А у меня появилась возможность понаблюдать как магичит первородный.

   Я ожидала чего-то необычного, зрелищного. Не знаю почему, но мне почему-то казалось, что драконья магия выглядит куда эффектнее, чем человеческая. Которую и рассмотреть-то можно, натренировав специальное, магическое зрение.

   Так называемое второе, или попросту магическое зрение мне покорилось давно. Еще до поступления в академию я видела тонкие потоки. Вот и сейчас я заблаговременно перешла на второе зрение, приготовившись наблюдать. Но меня ждало разочарование. Лорд ректор просто подержал раскрытую ладонь над сложенным письмом. И поморщился. Светло-карие, почти янтарные глаза, в упор уставились на меня:

    – А вас кто-то люто ненавидит, Адалия. Раз ради мести рискнул связаться с темным искусством.

   У меня мороз по спине пробежал. Но ректор уже отвернулся к наставнице и будничным тоном сообщил:

    – Тот, кто это писал, хорошо заэкранирован. Менталистов звать бесполезно.

   Наставница поморщилась, но молчать не стала:

    – Но ведь сильный менталист может даже за драконий полог проникнуть!

   Я навострила ушки. А ректор вздохнул:

    – Не в этом случае. Тот, кто писал это, – лорд Солльер брезгливо, кончиками пальцев, как дохлую мышь за хвост, поднял за уголок письмо, и слегка встряхнул, – ради мести не пожалел даже собственную душу.

   Я затаила дыхание в ожидании ответа. А наставница побледнела еще больше. В ее глазах отчетливо проступил ужас. Кажется, профессор Миранда уже догадалась, что мы сейчас услышим.

    – На авторе этого послания одет амулет Прокаженных. – Миранда тихо и болезненно охнула. – Он укрыт тьмой так, что я не могу даже понять – это девушка или парень.

   Судя по реакции наставницы, которая обхватила себя руками и с тоской смотрела куда-то вдаль, ничего хорошего нас не ждет. Но мне, честно говоря, название «амулет Прокаженных» ничего не говорило.

   Хмурый ректор подошел к наставнице поближе и положил руку ей на плечо:

    – Мне жаль, Миранда, что все так обернулось. Я понимаю, насколько вам сейчас тяжело. Но вам придется взять себя в руки. Иначе, снова будут жертвы. Как тогда. Вы же этого не хотите?

   Я с изумлением заметила, что у моей несгибаемой наставницы глаза блестят от непролитых слез. Пресветлая, что происходит?!

    – Миранда, соберитесь! – Ректор чуть наклонился и заглянул главной ведьме академии в лицо: – Вы же всегда за своих подопечных стоите горой! Неужели сейчас допустите, чтобы с ними случилась беда?

   Наставница горестно всхлипнула. А потом как-то встряхнулась, что ли. И выскользнула из-под руки ректора:

    – Умеете же вы, лорд Солльер, находить точки соприкосновения!

   Ректор хмыкнул и отступил:

    – Работа у меня такая.

   Профессор Миранда судорожно вздохнула. И, смахнув с глаз непрошенную влагу, поинтересовалась:

    – И что теперь? Далли нужно как-то защитить. Боюсь, что она будет первой жертвой. И, к сожалению, моих сил и умений не хватит для ее защиты.

   Ректор хмыкнул, но кивнул, соглашаясь.

    – Я разберусь. Ваших ведьминских сил в любом случае не хватит для борьбы с Прокаженными. Но даже в этом случае ваша помощь будет неоценимой. И в первую очередь нужно попытаться вычислить источник заразы в академии. Вы кого-то подозреваете?

   Профессор Миранда кивнула:

    – Да, две девушки на подозрении. Одна – извечная соперница Далли. Как ведьма – очень слабая. Одна из слабейших на потоке. Но очень амбициозная. И из богатой семьи.

    – То есть, – ректор нахмурился, – возможностей масса?

   Наставница кивнула соглашаясь, и продолжила:

    – А вот вторая кандидатура и заставила заподозрить ментальное вмешательство. Девушка сама по себе очень скромная, тихая. По силе – середнячок. Очень прилежная. Никогда ни с кем не конфликтовала. Врагов у нее тоже нет.

   В этом месте я не выдержала и фыркнула. Наставница строго покосилась на меня. Но отчитать не успела. Вмешался ректор:

    – Что такое, Адалия? Вы не согласны с характеристикой декана?

   Ведьминская несдержанность не одну хорошую девушку довела до беды. Если бы я промолчала, то ректор бы сейчас не прожигал меня хищным взглядом янтарных глаз. Я поежилась. Но отвечать все равно пришлось. Чувствуя себя, как на помосте перед казнью, я тихо пояснила:

    – Итика очень бедная. К тому же сирота. Вечно нуждается в деньгах. Из-за этого над ней часто издеваются. Та же Толания очень это любит. Как и жестоко подшутить над бедняжкой.

   Глаза ректора опасно блеснули:

    – Хмм… обида иногда перерастает в ненависть. Особенно, если ее умело раздувать. На эту Итику нужно глянуть. Пока не поздно. Идемте.

   Я запнулась:

    – Я тоже?

   Ректор только кивнул, открывая портал. И первым шагнул в клубящееся марево. Холодная дымка, напоминающая ночной туман на кладбище, словно слизнула мощную фигуру ректора. Я дрогнула. Такими порталами пользоваться мне еще не приходилось. Вот только наставница моих опасений не разделяла. Толчок в плечо. И я головой вперед влетаю в ледяную мглу. По-настоящему ледяную. У меня даже дыхание перехватило. А сердце пропустило удар.

   Из портала я не вышла, как полагается. Я вывалилась. И если бы не руки ректора, который меня подхватил, то… Жадно хватая ртом холодный, затхлый воздух и безвольно обвиснув на руках лорда Солльера, я с ужасом рассматривала открывшуюся картину. Надо было бы что-то сказать. Может быть, закричать. Но горло словно тисками перехватило.

    – Пресветлая!!!

   Вышедшая из портала наставница за меня выразила весь ужас открывшейся картины. В этой комнате я уже бывала раньше. Хотя, крохотный закуток, который Итика делила с еще одной не особо обеспеченной адепткой с факультета бытовой магии, и комнатой назвать можно было только с большой натяжкой. Две кровати. Между ними, под окном, стол. Пара стульев. Напротив окна, справа от двери, шкаф. И по книжной полке над каждой кроватью – вот и вся обстановка этих хором. В пользу девушек можно было сказать, что в комнатенке всегда было чисто и солнечно. На подоконнике пышно цвели цветы в горшках. Независимо от времени года. Заслуга Итики.

   Сейчас же почерневшие растения безжизненно лежали поверх горшков. Оконное стекло словно пылью припорошено. А стены, стол, кровати… Меня вдруг затошнило, когда я поняла, что бесформенный, окровавленный обрубок посреди комнаты – это все, что осталось от Итики. В комнате стоял тяжелый, затхлый дух тлена. А кровь на стенах выглядела жуткой, оживающей на глазах слизью.

    – Назад!

   Ректор выпихнул в коридор наставницу и выскочил сам, выдернув меня. Я старалась дышать ртом, чтобы не ощущать ядовитых миазмов.

    – П… проф… профессор Миранда, что это? Что произошло?

   Мне не сразу удалось выговорить имя наставницы. Но профессор Миранда не обратила на это никакого внимания. Остекленевшими глазами она смотрела куда-то в пространство. Пояснения я получила от лорда-ректора:

    – Прокаженные забрали свою плату. Это всегда так происходит. Правда, обычно крови нет. Или совсем мало. Судя по всему, не Итика связалась с силами Тьмы. Ее просто отдали в качестве жертвы.

   Ректор поджал губы. А я, широко открыв глаза, с ужасом изучала комнатушку. Здесь, в коридоре, не чувствуя запах, мне было легче. Но я почти не сомневалась, что увиденная картина будет преследовать меня до конца дней.

   Под моим взглядом один особо крупный сгусток на стене вдруг шевельнулся. И… словно повернул голову в нашу сторону, принюхался. От ужаса у меня дыхание перехватило. Я только и смогла, что тыкать пальцем в ту сторону, беззвучно разевая рот.

   К счастью, ректор меня понял. Вовремя заметил происходящее. А дальше… Дальше, как в кошмарном сне, я наблюдала, как его руки вдруг покрылись черной чешуей. Вместо ногтей остро блеснули не маленькие когти. Я в ступоре наблюдала за трансформацией мужских рук, еще недавно удерживавших меня от падения. Крепко, но в то же время бережно.

   Пока я пыталась привыкнуть к виду ректорских рук, прямо над ними вдруг пролетела струя пламени. Такого яркого, что черные когти окрасились в золотой цвет. Словно магическим огнем загорелись. Я икнула и медленно подняла глаза. На знакомом и привычном ректорском лице янтарным огнем горели глаза с вертикальным зрачком. Я растерянно оглянулась. Ну да, он дракон. Теперь я уже не сомневалась в этом. Но жутко же!

   Но это было еще не жутко. Жутко стало, когда я заметила, что комната Итики не горит. Кровати, стол, стулья, книжные полки – все было словно облито какой-то черно-багровой гадостью. И это нечто плавилось и корчилось, как живое, под воздействием драконьего огня.

   Не знаю, сколько бы я так наблюдала за этой картиной. Очнулась я в один момент. Когда меня кто-то взял за плечи. Опустила глаза. И обомлела: на моих плечах покоились страшные, размером с не маленький кинжал, черный когти. Показалось, еще немного – и они проткнут меня насквозь. Вопль вырвался из груди сам собой. А потом темный коридор вдруг завертелся, словно укушенная блохой собака. Я, кажется, в что-то врезалась. Дыхание перехватило. И в этот момент мое сознание решило, что с нас хватит. И отключилось.

***

– … спасибо! Если бы не вы, лорд Солльер, мы бы с Далли обе попали в ловушку. Какими бы мы сильными не были, но мы всего лишь ведьмы. И не способны видеть метки Прокаженных.

    – Перестаньте, Миранда.

   По моим ощущениям ректор неприязненно поморщился. В комнате наступила тишина. А я прислушалась к своим ощущениям. Лежу. Кажется, на диванчике. Голове не очень удобно. Руки-ноги вроде бы целы. И даже, как ни странно, нервы в порядке. Во всяком случае, комнату с ожившими кровавыми сгустками вспоминаю без содрогания.

    – Далли! Хвала Пресветлой, очнулась!

   Голос профессора Миранды раздался над головой до того резко и неожиданно, что я подскочила из положения лежа и одним махом впечаталась лбом во что-то твердое. Чем-то твердым оказалась челюсть главной ведьмы академии. Наставница взвыла и схватилась за челюсть. Я испуганно ойкнула, большими глазами глядя на своего декана:

    – Простите, профессор Миранда! Я не специально!

    – Еще бы не хватало специально! Далли, сознавайся, за что ты мне мстишь?

   Подумать мне не дали. Вмешался лорд-ректор. Вклинившись между нами, он поморщился:

    – Ведьмы – они и за гранью ведьмы. Избавьте меня, пожалуйста, от ваших выяснений отношений! Потом решите, кто кому и за что мстит. А сейчас послушайте меня!

   Глупо хлопнув ресницами, я вдруг осознала, что валяюсь на диванчике в кабинете ректора. А сам хозяин кабинета вместе с моим куратором стоят надо мной. Стало неловко. И я попыталась встать. Но ректор поймал меня и надавил на плечо, не давая вскочить на ноги:

    – Лежите, Адалия! Вы попали под удар одной из ловушек Прокаженных. Косвенно, но вам досталось. Магические потоки несколько дней не будут вам подчиняться.

   Я растерянно опустилась обратно. А наставница горестно вздохнула:

    – И это порождает новую проблему: если Прокаженные оставляют на ком-то свою метку, то преследуют меченого до тех пор, пока не убьют. Или пока не погибнет тот, кто отметил. – Я вздрогнула и встретилась взглядом с наставницей. Это что же, я теперь цель? Миранда кивнула, подтверждая мою невысказанную догадку. – Да, девочка. На тебя теперь открыта охота. И я, если честно, не знаю, как тебя защитить. Но не прощу себя, если ты пострадаешь.

   Вниз по моему позвоночнику устремилась холодная липкая струйка. По коже пробежал мороз. Но полностью проникнуться своим положением я не успела.

    – Не разводите панику раньше времени, Миранда. – Ректор скривился, словно жука раскусил. – К счастью, не все так плачевно, как вы тут расписали. Хотя да, не могу не согласиться, Адалия сейчас в опасности. Поэтому – никаких походов в город. Переписываться с родственниками через магвестники тоже не желательно. Если, конечно, не хотите остаться сиротой. На академии достаточно надежная защита. Нужно только проверить ту вторую девушку, что подходила к вашему столу во время занятий. Уверен, вся проблема в ней. Снимем с нее амулет Прокаженных, угроза исчезнет сама собой. Так что, Адалия, вы сидите мышкой в академии. Желательно, поближе к профессору Миранде. И все будет хорошо. – Неожиданно лорд Солльер мне подмигнул: – Потом пригласите в благодарность на свадьбу!

   Я икнула. А профессор Миранда возмущенно засопела. Ведьмы редко обременяли себя семьей. Тем более, щедро одаренные силой. Я замуж точно не пойду. Ковен не допустит. Да и сила после инициации будет диктовать совсем другие условия.

   Мы с наставницей переглянулись и молчаливо решили не посвящать лорда-ректора в свои дела. Меньше будет знать – крепче будет спать. И так первородные ведьм не любят. Зачем еще лишний повод для неприязни давать?

   Мы с наставницей послушно согласились с планом лорда-ректора. И я уже открыла рот, чтобы попросить разрешения удалиться в свою комнату. Что-то вокруг меня слишком много сегодня событий. И ни одного хорошего. Да и Марика наверняка уже нервничает и гадает где я запропастилась. Но, по всей видимости, день сегодня был кем-то проклят. Я даже пискнуть не успела, как вдруг дверь в кабинет ректора со страшным грохотом распахнулась.

   В этот раз страха почему-то не было. Только вялое любопытство: кто там такой скромный, дверь в кабинет ректора-первородного открывает с ноги? Да обреченное понимание, что ничего хорошего лично меня от этого визита не будет.

   А на пороге кабинета стоял белый, как только что выпавший снег, комендант мужского общежития господин Нулак. Я его запомнила с тех самых пор, как после очередной проказы едва не угодила к нему в лапы. Поговаривали, что Нулак очень строг. И с его подачи отчислили не один десяток адептов. Обычно комендант, крупный, жилистый мужчина с совершенно седыми волосами и рваным шрамом через всю левую щеку, ходил важно, а смотрел чуть презрительно. Словно перед ним не адепты, а существа второго мира.

   Сейчас же Нулак был бледен, растерян и смотрел с непередаваемым ужасом:

    – Господин ректор! Беда!

   У лорда Солльера потемнело лицо. И он очень натурально рыкнул:

    – Что еще? Если адепты устроили потоп в общежитии, или в очередной раз понавешивали иллюзий на двери, то разбирайтесь без меня! Мне сейчас не до глупых развлечений ваших подопечных. Накажите на свое усмотрение от моего имени.

   Нулак очумело затряс головой. Словно был не в силах поверить услышанному. Ответ его поразил, по-моему, всех:

    – Если бы, господин ректор! Уж я бы с ними разобрался! Но все гораздо хуже! В общежитии знаки Прокаженных!

   Я отчетливо услышала, как ректор скрипнул зубами. Прямо перед моими глазами его руки снова обзавелись украшением из бритвенно-острых страшных когтей. Нулак попятился, с ужасом глядя на лорда-ректора. Рядом со мной обессиленно опустилась на диван наставница и съежилась, когда в нее впились пронзительные драконьи глаза, горящие янтарным огнем:

    – Декан Вэллройс, остаетесь здесь, в моем кабинете, вместе со своей подопечной. Никуда не выходите, пока я не вернусь. Вам все ясно?

   Вопрос предназначался не мне. Но я механически кивнула, не в силах оторвать взгляд от ярких мужских глаз с вертикальным зрачком. Промелькнула глупая мысль: а каков ректор в истинной ипостаси? То, что он черный дракон, я уже поняла. Но насколько черный? Есть ли другие оттенки? А насколько он большой?

    – Декан Вэллройс! – Я вздрогнула. Ректор требовательно смотрел на наставницу. – Вы меня слышите?

   Миранда заторможено кивнула. Но ректора это не удовлетворило:

    – Повторите, что я сказал!

    – Оставаться вместе с Далли в вашем кабинете до вашего возвращения.

   Взгляд ректора смягчился. Стал похожим на текучий янтарный мед.

    – Не волнуйтесь, Миранда, все будет хорошо. На этой комнате стоит моя личная защита. Никаким силам тьмы сюда не проникнуть. Адалии ничто тут не грозит. Я и вас тут оставляю только для того, чтобы ваша ведьмочка не натворила глупостей. А так она в полной безопасности.

   Не знаю, как наставница, а я поверила сразу и безоговорочно. Свое драконы стерегут очень хорошо.

   Лорд Солльер шагнул к двери и за руку втянул в кабинет трясущегося Нулака. Запер дверь. А потом уже знакомым мне движением открыл портал. Миг, и мы с наставницей остались в кабинете одни, а мужчины скрылись за сияющей завесой.

   Кабинет ректора обняла тишина. Словно портал, свернувшись с легким хлопком, унес с собой все звуки. Наставница так и сидела рядом со мной. Безмолвная, поникшая, словно постаревшая. Мне было ее жаль, хоть я и не понимала, что с ней происходит. И в то же время меня терзало любопытство. Как так получилось, что, отучившись почти полный курс, я так ни разу и не услышала о Прокаженных? Кто они? Судя по всему, это грозная темная сила. Тогда почему нас не учат с ней бороться? Как распознавать? Какие у этой силы есть уязвимости?

    – Далли, перестань ерзать. Даже твоих сил не хватит для борьбы с адептами Прокаженных. С ними не всякий первородный может справится.

   Я замерла на месте под тяжелым взглядом тусклых глаз профессора Миранды и тяжело сглотнула:

    – А кто такие, эти Прокаженные? Почему я раньше я о них не слышала?

   Наставница вздохнула и отвела глаза.

    – Не слышала, потому что о них не принято говорить. Потому что нам, магически одаренным, стыдно, что среди нас появились такие… – Наставница запнулась, видимо подбирая определение. Да так и не подобрала, продолжила говорить дальше: – Это самые гнусные существа в нашем мире. Слабые маги, продавшиеся в рабство темным силам за увеличение собственного могущества.

    – Но ведь это невозможно! Невозможно усилить данные тебе от рождения каналы!

    – Верно, девочка. Отсюда и название этих существ – Прокаженные. Потому что насильственное увеличение темного потока приводит к постепенному разрушению телесной оболочки. Сначала разрушается кожный покров. Появляются болячки и язвы – проказа. Потом – внутренние органы. Последним разрушается мозг. А когда личность погибает, то… с таким существом опасно встречаться даже лорду-ректору. Именно поэтому Прокаженных нужно уничтожать как можно раньше. Чем дальше заходит проказа, тем сложнее уничтожить темное существо. И тем оно опаснее для окружающих.

    – Но почему? Неужели никого не пугает то, что с ним произойдет в будущем?

   Миранда снова вздохнула:

    – Когда маг обделен силой настолько, что в душе не остается ничего, кроме зависти к более сильным товарищам, то он пойдет на все. Хорошо, если эти товарищи вовремя разглядят, что с ним происходит. А если нет? Тогда беда ждет всех…

   Слушая тихий, ломкий голос наставницы и с ужасом глядя на выкатившуюся из глаз ведьмы одинокую слезу, я вдруг поняла: Миранда потеряла кого-то из близких. Кто-то бесконечно ей дорогой попался Прокаженным. И погиб.

    – Скудость магии и магических потоков в мире, Далли, приводит к тому, что с каждым годом рождаются все более и более слабые маги. Сейчас для нас это уже стало нормой. Все привыкли. Уникумами считаются скорее такие, как ты. А раньше все было наоборот. Преобладали сильные маги и сильные ведьмы. Слабых почти не было. И их… не любили.

   Голос наставницы затих окончательно. А я не выдержала:

    – Кто это был для вас, профессор Миранда? Кого у вас отняли Прокаженные?

   Глаза наставницы распахнулись широко и изумленно. Но смотрели словно в никуда. Как будто профессор внезапно ослепла. Миранда молчала всего лишь секунду. А потом хрипло выдавила из себя:

    – Старшую сестру…

   Я не успела еще толком осознать услышанное, как Миранда заговорила снова:

    – Лаиса была старше меня на десять лет. Наша мама была вполне довольна дочерью и больше детей заводить не собиралась. Довольно сильная ведьма, она могла себе позволить менять мужчин без последствий. Но потом что-то случилось. Мама никогда на эту тему ничего не говорила. И появилась на свет я. – Наставница судорожно вздохнула. – Шло время. И к семи годам, когда окончательно проявляется ведьминский дар, стало понятно, что я намного сильнее не только Лаисы, но даже всех своих родственниц. Лаиса к тому времени уже прошла инициацию. И было понятно, что ее сила больше не будет увеличиваться. А я… Я тоже, Далли, как и ты, носила ограничитель. Без него не могла справится со своей силой. Однажды… – Миранда всхлипнула и зажмурилась. Словно хотела еще раз все это увидеть. Да так и продолжила говорить, не открывая глаз: – И мама, и Лаиса, потом не раз говорили, что я была еще слишком маленькой, не могла отвечать за свои поступки. Но я с этим не согласна. Я хорошо помню тот день. У меня была заклятая подружка. Вот совсем как у тебя – Толания. Оринья всегда меня задирала. И ставила мне в укор то, что я без ограничителя опасна для окружающих. Тот день ничем не отличался. Оринья опять принялась зло дразнить меня. И я, – очередной судорожный вздох, – сняла ограничитель. – Я ахнула и затаила дыхание. А наставница закрыла ладонями лицо и глухо продолжила: – А дальше… дальше было все как в кошмарном сне. Пришла сила. Сырая, не управляемая… Огненным смерчем охватила не только подружку. Я и две другие юные ведьмочки тоже попали под удар. Скорее всего, мы все бы погибли в тот день. Если бы не Лаиса. Сестра была слабее меня. Но сумела удержать огненную стихию. Ценой собственной магии. Сестра выгорела. Ее магические потоки схлопнулись. Навсегда. И сама Лаиса словно посерела. Утратила краски. Серые, словно присыпанные пеплом, волосы. Бесцветные губы и глаза. Бескровная кожа. Но мама не обращала на это внимания. Она лечила мои ожоги. И помогала лечить других девочек. Их мамы тоже были ведьмами. Но виновата в произошедшем была я. И маме приходилось делить свои силы, компенсируя причиненный мною вред.

   Глухой, едва слышный голос наставницы стих окончательно. А я не выдержала и возмутилась:

    – Но ведь это было неправильно! Вы не просто так сняли ограничитель! Вас к этому подтолкнули!

   Миранда медленно отняла от лица руки, посмотрела на меня и горько усмехнулась:

    – А кто об этом знал? Я была вся в ожогах и долгое время молчала. Целители вообще опасались, что я никогда больше не смогу говорить. А Оринья, естественно, всем говорила, что виновата я. Сняла ограничитель специально. Чтобы похвастаться. Маму тогда едва не отправили на каторгу. Пожалели только потому, что ее старшая дочь отдала свою силу, чтобы спасти детей от ужасной силы младшей. Но мою силу собирались блокировать. Немая ведьма с большим потенциалом – это как боевой неуправляемый пульсар. Никогда не знаешь где рванет.

   Я в ужасе смотрела на наставницу, начиная понимать, почему она так меня опекала. И так беспокоилась о том, чтобы я не снимала ограничитель. Миранда не понаслышке знала, к чему может привести подобная глупость.

    – Пока мама возилась со мной и другими девочками, Лаиса оказалась предоставлена сама себе. У мамы не хватало на нее времени. Да и что толку было о ней беспокоиться? Магии нет. А значит, навредить никому не сможет. Мама упустила момент. – Наставница снова вздохнула. – Она потом до самой смерти себя винила, что не углядела за Лаисой. А сестра очень тяжело переживала свое выгорание. Стала пропадать часто из дому. А однажды пришла ко мне вечером, после заката. Создания тьмы в это время наиболее сильны. И с горящими глазами поведала, что нашла человека, который вернул ей силу, помог отомстить нашим обидчикам. А сейчас она, Лаиса, поделится этой силой со мной. И вылечит меня от всех болезней. Раз и навсегда. – Профессор Миранда снова немного помолчала. И продолжила иным, абсолютно безжизненным тоном: – Я не понимала того, о чем говорит сестра. Но жутко испугалась ее горящих багровым светом глаз. И рук, испещренных ужасными гноящимися язвами. В тот вечер я впервые за несколько месяцев смогла издать хоть какие-то звуки. Я сначала замычала. А потом и вовсе завопила. Прибежала перепуганная мама. А с ней наш сосед-боевой маг. Лаису уничтожили. До того, как она смогла передать силу Прокаженных мне. Все метки утратили силу с ее смертью. – Я в ужасе, широко открытыми глазами, смотрела на наставницу. Какой кошмар ей довелось пережить! Миранда невесело усмехнулась: – В тот год случилась самая масштабная зачистка города от сил тьмы. Наш сосед был совсем не прост. И подробности тебе не нужны. Но в городе были выявлены и уничтожены несколько десятков адептов Прокаженных, вошедших в полную силу. То есть, смертельно опасных для горожан. И почти три сотни таких, которые только ступили на этот путь. Кто-то по глупости предложил попробовать их излечить. Но чтоб ты знала, Далли, если кто-то принял хоть каплю силы Прокаженных, его уже не спасти. Количество жертв сильно увеличилось. Но в итоге все зачистили. А я поклялась себе, что верну Лаисе долг, обучая таких, как ты, справляться со своими силами. Чтобы не допустить повторения той трагедии. Я даже вместе со своей наставницей разработала обряд, который позволяет часть силы юной ведьмочки передать магу. Но это возможно только раз в жизни. Когда между мужчиной и женщиной существует особая связь – сразу перед или после инициации.

   Наставница умолкла. А я сидела, как громом пораженная. Так вот что за обряд меня ожидает! Какому-то идиоту вроде Октаэля отдадут мою магию?! Не отдам! Ни капли! Чего бы мне это ни стоило!

   Я вскочила с места и взволнованно заметалась по комнате. Да, у меня были срывы до академии. Но теперь-то я научилась справляться с любым потоком! Я не безвольная идиотка! И не малолетняя дурочка! Не отдам! Еще не зная, что конкретно сделаю, я приняла решение – никаких обрядов! Фамилиар – это максимум, на который я согласна. А раз так, то инициацию нужно обязательно пройти во время практики. Подальше от Миранды. Потом она уже ничего не сможет сделать. Хорошо, что ее наставница и сообщница в этих делах, приедет только на экзамен. Время еще есть.

   Пытаясь хоть как-то привести в порядок сумбурные мысли, и выработать хоть мало мальский приличный план действий, я замерла у окна.

   Во дворе академии что-то происходило. Ректорский кабинет находился на самом верхнем этаже. Видно было не очень хорошо. И на таком расстоянии я могла точно сказать только одно: у ворот академии какая-то потасовка. Но уже через минуту клубок дерущихся тел расшвыряло в стороны какой-то явно магической силой. Смешно и забавно было наблюдать, как выпускников боевого отделения нашей академии раскидывает по сторонам, как беспомощных котят. Как они барахтаются, пытаясь встать.

   Я хихикнула. И вгляделась в пришедших. Через мгновение мне уже было не до смеха: во двор академии прорвался небольшой отряд боевых магов. А во главе отряда стоял расхристанный, багровый то ли от злости, то ли от натуги, отец Октаэля.

ГЛАВА 5

– Профессор Миранда! – Я сама не узнала свой голос, когда позвала наставницу. – Кажется, у нас с вами проблемы.

   Мой голос противно дрогнул. И я поспешила прикусить губу. Нет, это не то, о чем я думаю. Наверняка, что-то еще случилось. Это не по мою душу боевики пришли. Но по спине уже полз предательский холодок, когда наставница подошла ко мне и встала рядом. Вглядываясь в суматоху у ворот:

    – Что там, Далли? – Усталость в голосе Миранды и какая-то странная покорность заставили меня оторваться от наместника и посмотреть на главную ведьму академии. – Тебе не кажется, что для одного дня неприятностей уже слишком много?

   Я пожала плечами:

    – Кажется. Но, похоже, наместник другого мнения. Надеюсь, что он столь экстравагантно прибыл не по наши души, просто где-то случилось еще что-то.

    – Сейчас попробуем узнать. – Миранда выбрала один из стеклянных шариков, подвешенных к ее браслету и начала катать его между пальцами. Словно от грязи оттирала. – В любом случае, у ректора в кабинете мы в безопасности. Сюда наместнику не добраться. Но это временно. Пока ректор не узнает.

   Шарик под чуткими пальцами ведьмы начал светиться ровным жемчужным светом. И я поняла, что все подвески на браслете скорее всего являются вот теми заготовками, вместилищами силы, про которые рассказывала Миранда. А наставница поднесла шарик к губам и что-то шепнула.

   Стекло раскололось с легким звоном. По кабинету ректора словно ледяной ветер пролетел. Я поежилась и вдруг услышала:

    – … не морочьте мне голову! Где эти проклятые ведьмы? Я покажу им как зачаровывать беспомощных мальчиков! Они…

   Я не сдержалась и хихикнула. Это Октаэль - беспомощный мальчик?

   Неожиданно вспомнилось, как боевик, набиваясь в кавалеры, как-то вечером затащил меня под лестницу в центральном корпусе. Я не беспомощная кисейная барышня. И с физподготовкой у меня все отлично. Но некоторое время я только и могла, что беспомощно извиваться под сильным мужским телом, притиснувшим меня к стене. Мои руки были крепко зажаты в широкой мужской ладони где-то у меня над головой. Ноги мерзавец надежно зафиксировал своими сапожищами. А рот закрыл банально – полез целоваться. И именно в тот момент, когда я открыла рот, чтобы проклясть его.

   Боевик затрепыхался, как курица под ножом, и неосмотрительно выпустил из плена мои ноги. А мне только того и было надо. Юбки у ученического платья никогда не были пышными. Поэтому я без проблем резко подняла ногу и приласкала то, чем Октаэль безмерно гордился.

   К сожалению, моя несдержанность развеяла хрупкое заклинание. И мы больше ничего не смогли услышать. Но нам и этого хватило. Мы переглянулись. Что могло произойти? Вроде бы мы договорились с наместником. Он нам поверил. Согласился ждать. И вдруг возвращается с отрядом городской стражи, экипированной против магических нападений. Это не шуточки!

    – Я очень надеюсь, что ошибаюсь, – наставница тяжело отвернулась от окна и пошла назад, к удобному диванчику, – Но если Прокаженный один раз успешно использовал прием, то он никогда от него не откажется. И будет использовать снова и снова. Пока есть эффект.

   Я непонимающе посмотрела на усевшуюся наставницу. А Миранда горько вздохнула:

    – Не понимаешь? Далли, Прокаженный уже написал одно письмо. Ректору. И слава Пресветлой, что мы быстро во всем разобрались. Так что ему мешает написать еще одно клеветническое послание? Наместнику?

   От осознания масштаба возможных неприятностей я поежилась. Если этот ненормальный Прокаженный действительно написал наместнику, то я даже не знаю, что на с наставницей может спасти.

   Я огляделась по сторонам, в попытке быстро придумать куда бежать и где прятаться. Окно, утопающее в пышных складках тончайшей полупрозрачной шторы, под ногами темно шоколадный, с длиннющим ворсом ковер, в котором нога утопала по щиколотку. Большая часть стен скрыта за массивными шкафами, наполненными тяжелыми, потемневшими от времени фолиантами и свитками. Почти вплотную к окну – массивный, как скала, стол из полированного дуба. И кресло, больше похожее на трон. В том же стиле, что и кресло, но гораздо изящнее и легче, диванчик у единственного свободного от шкафов куска стены, сбоку от стола. Пресветлая! А я и забыла, что нахожусь в кабинете у ректора. Здесь не спрятаться! И вряд ли отсюда легко сбежать! Да и, похоже, я уже не успеваю скрыться.

   Пространство у двери прорезала алая злая вспышка. Из портала нам навстречу шагнул хмурый ректор и огляделся. Найдя взглядом наставницу, лорд сдержанно поинтересовался:

    – Видели, что происходит во дворе?

   Миранда просто кивнула. А я постаралась слиться с обстановкой.

    – В мужском общежитии полно знаков Прокаженных. Но, к счастью или нет, это все обманка. Развешенная хоть и второпях, но очень продуманно. Я отдал приказ найти эту Толанию и привести ко мне. Мне сейчас некогда этим заниматься. – Ректор поморщился. – Нужно успокоить наместника. Миранда, – лорд Солльер внимательно посмотрел на наставницу, – вы меня слышите? Вы готовы действовать, чтобы защитить вашу подопечную?

   Удивительно, но профессор Миранда, все это время находящаяся в какой-то прострации, вдруг встала, и собранно и четко кивнула, давая свое согласие.

    – Очень хорошо! По моему приказу, наместнику сообщат, что у нас тут нападение Прокаженных. По моим расчетам, это если и не напугает его, то пыл охладит точно. В ликвидации нападения участвовал весь преподавательский состав. И кое-кто даже пострадал. – Я открыла рот, чтобы поинтересоваться, когда остальные преподы успели узнать о том, что происходит в родной альма-матер. И тут же его закрыла, сообразив, что ректор рассказывает нам то, что сообщат или уже сообщили наместнику. Он нас защищает! В груди родилось тепло. Но это не помешало мне продолжить прислушиваться: – Среди пострадавших и вы, Миранда. Это естественно, так как вы защищали своих подопечных. Так что отправляйтесь сию минуту в целительское крыло. Главный целитель уже в курсе, он вам поможет.

   С этими словами лорд-ректор открыл переход и приглашающе кивнул главной ведьме академии на пламенеющее пространство. Миранда встала с диванчика и на минуту замешкалась:

    – А Далли, лорд-ректор? Ее тоже нужно защитить!

   Лорд Солльер поморщился:

    – Миранда, вы же умная ведьма! Ну подумайте сами: очень глупо будет выглядеть, если адептка, пусть и выпускница, тоже пострадает в схватке с Прокаженными.

   На щеках наставницы появился слабый стыдливый румянец:

    – Я понимаю. Но и удалять Адалию с территории академии нельзя. Во-первых, тут наиболее сильная защита. А во-вторых, будет очень подозрительно, если она исчезнет в неизвестном направлении.

   Ректор нетерпеливо склонил набок голову:

    – Миранда, вы зря тратите мое время. Поверьте, у меня все под контролем.

   Наставница поверила. И, не говоря больше ни слова, шагнула за пылающую пелену. А вот интересно: в прошлые разы порталы, созданные лордом Солльером, были куда спокойнее и бледнее. Неяркие, золотисто-жемчужные завесы магической энергии не раздражали зрение. А сейчас полыхающий огненный полог так и бил по глазам.

   Как только главная ведьма академии скрылась за алым сиянием, портал схлопнулся. В кабинете стало сумрачно. И я даже вздрогнула, когда ректор резко обернулся ко мне:

    – Теперь вы. Пойдете к некромантам. Они сумеют вас скрыть, не удаляя с территории академии, даже если наместник решится самолично вас поискать.

   Я не успела испугаться такому экстравагантному решению проблемы, а лорд-ректор не успел открыть для меня переход. Во входную дверь, запертую собственноручно хозяином этого кабинета, что-то глухо бухнуло с такой силой, что несколько статуэток, украшавших собою шкафы, подпрыгнули, а забытая кем-то на подоконнике изящная чашечка эльфийского фарфора испуганно звякнула. В коридоре кто-то рявкнул:

    – Именем короля! Откройте! В этом кабинете находится опасный магический преступник!

   Я вздрогнула. И невольно сделала шаг в сторону лорда Солльера. Сомневаться в личности разыскиваемого преступника не приходилось. Это точно была я.

    – Как они так быстро сориентировались где искать?

   Я покосилась на ректора, сосредоточенно трущего в этот момент лоб. Мне это тоже было интересно. Но еще больше мне было интересно, когда ректор отправит меня к некромантам. Что-то мне уже совсем не страшно. Даже интересно посмотреть, как у них там все устроено. Скелеты по учебному корпусу точно ходят? А зомби в услужении есть? Я умоляюще посмотрела на ректора:

    – Лорд Солльер, быстрее отправьте меня к некромантам! Не то вам из-за меня еще и дверь в кабинет сломают!

   Дракон вздохнул:

    – Не могу.

   Я даже на месте подскочила.

    – Как?! Почему не можете?! Ведь магия первородных всегда сильнее человеческой!

    – Не могу не потому, что мои силы куда-то делись. А потому, что это будет равносильно признанию вины. И не только вашей, Адалия. Если я сейчас отправлю вас куда-то порталом, то сразу признаю и свою вину. А заодно и вину вашего декана. Поэтому нет, никаких порталов. Будем разбираться так.

   Не успела я осознать, что означают слова ректора, как он махнул рукой, снимая защиту с двери. Но открыть ее не успел. С той стороны снова что-то ухнуло. Да так, что пол под ногами содрогнулся. А дверь на секунду тускло засветилась неприятным багровым светом, от которого мороз побежал по коже. Но уже в следующую секунду свечение погасло. А дверь осыпалась вниз крупными хлопьями пепла. Я потрясенно уставилась на серую пыль на пороге. Не в силах поверить в произошедшее, перевела взгляд на первородного, к которому уже едва не прижималась бочком. Да, он дракон. Да, я натворила достаточно, чтобы опасаться гнева ректора-первородного. Но если выбирать между тем, кто имел глупость испепелить дверь в логово дракона и самим разъяренным драконом, то я выбираю второго. По крайней мере, так у меня появляется шанс уцелеть в этой безумной истории.

   А лорд Солльер действительно был зол. Невероятно. Сверхъестественно. Просто взбешен. И на холеном аристократическом лице играли желваки. А глаза с вытянувшимися в ниточку зрачками постепенно разгорались бешеным янтарным светом.

    – Что вы себе…

   Лорд Солльер не договорил. Его вкрадчивый, полный невысказанного обещания голос, потонул в вопле наместника:

    – Вот она!!! Адептка Прокаженных! Уничтожить! И тогда мой сын станет таким же, как и прежде! И больше никто от ее чар не пострадает!

   Я слышала слова. Но их смысл ускользал от моего сознания. Будто говорили не обо мне. А о еще одной девушке, стоящей рядом. Какое-то странное оцепенение овладело моим телом и разумом. А потом и вовсе с пальцев боевиков слаженно, как по беззвучной команде, сорвались боевые пульсары. Кажется, первого порядка. Я их видела обычным зрением. Что-то такое нам говорили на основах боевой магии. Вроде бы пульсар первого порядка выжигает все до основания. А от человека даже косточек не оставляет.

   Понимание того, что сейчас произойдет, пришло в мою глупую голову почти одновременно с развернувшейся в воздухе прозрачной золотистой дымкой. Пока я судорожно пыталась понять, что это еще за напасть, пульсары дружно, один за другим, врезались в центр этой дымки. И… Словно растаяли. Как кусок масла, упавший в чашку с горячим чаем.

   Сквозь золотистую завесу хорошо было видно, как вытянулись лица боевиков. Как подскочил на месте наместник. И заорал на всю академию:

    – Что вы встали, болваны?! Не видите, что ли, она же сейчас собственного преподавателя уничтожит! Взять ее! В антимагические кандалы! В другом месте общаться будем!

   Один из боевиков сдвинул брови и хмуро посмотрел на наместника:

    – Ваша милость, господин наместник, вы не маг, поэтому вам простительно. Но мы видим, что щит поставлен мощный, по всем правилам. Нам его не пробить. И этот щит принадлежит не темному искусству Прокаженных.

    – Это мой щит вы пытаетесь пробить! – В тихом гневном голосе ректора отчетливо слышался драконий рык. – Это меня вы пытаетесь атаковать в моем кабинете!

   Боевики побледнели. И слаженно сделали шаг назад. Я даже умилилась: как единый организм действуют. А вот наместник успокаиваться не спешил. Папаша Октаэля вытянулся в струнку. И, раздувая щеки, выдал:

    – Но господин ректор…

    – Лорд ректор. – Сказано было тихо, но веско. Вот только наместник не проникся.

    – Вы не можете видеть…

   Я чуть не захихикала. Неужели наместник так привык прикрываться венценосным родством, что считает королеву, простого человека без грамма магической силы, выше и сильней первородного? Или просто не знает, кто перед ним? Оказалось, знает.

    – Я, Рэйнард Вильянель Николас Солльер, лорд черных драконов не могу видеть? – От ледяного вкрадчивого голоса ректора у меня кровь в жилах застыла. И я попятилась. Очень зря.

   В следующую секунду наместника просто перекосило. С нечленораздельным воплем он вскинул вверх руку, что-то вытаскивая из складок бархатного плаща. Сухой щелчок. Вытянувшиеся лица боевиков. И рука лорда-ректора напротив моего собственного лица. С торчащим из ладони арбалетным болтом. И рубиновые капли крови, выступившие на смуглой коже.

   Мир дрогнул. Краем глаза я видела, как замерли в ужасе боевики. Видимо, ожидая неминуемой расплаты. Как в бешенстве топнул ногой наместник. Наверное, досадуя, что не смог в меня попасть. Но для меня все это было не существенно. Почему-то важнее всего в этот миг был ректор. И его ладонь, поймавшая предназначенный мне арбалетный болт. Я бросилась к ректору, на ходу пытаясь нащупать в карманах хоть что-то, что подошло бы для перевязки.

   Я обо что-то больно оцарапалась. Но даже не задумалась о том, что такого острого может быть у меня в кармане. Потому что мне попался под пальцы платочек. Отлично. Я потянулась к раненной конечности, с намерением помочь. Хотя на собственных пальцах видела выступившую кровь. Но это была ерунда. Пустяки по сравнению с ректорским ранением.

   А лорд Солльер, выдернув стрелу из ладони, этой же окровавленной конечностью схватил меня за протянутую руку. Царапину на пальцах словно огнем обожгло. Я замерла, растерянно глядя на мужчину, и неосознанно теребя свободной рукой беленький платочек. Глаза ректора уже не просто горели янтарным огнем. Они полыхали, как лесной пожар. Но вот что странно: мне почему-то больше не было страшно рядом с этим жутким мужчиной. Я только волновалась о том, что не успела перевязать его рану.

    – Вы! – Я не видела, но догадывалась, насколько убийственным был взгляд ректора, обращенный к наместнику. – Только что не просто атаковали и ранили меня в моем собственном кабинете! Вы. Посмели. Угрожать. Жизни. Моей. Невесты. Уничтожу!

   Все дальнейшее происходило словно во сне. Чеканные слова ректора упали в пустоту сгустками чистой магической энергии. Я не видела этого. Но было такое ощущение. А еще в воздухе вдруг запахло озоном. Как после грозы. Боевики вдруг, как один, слаженно опустились на одно колено и склонили перед нами головы. Утративший всякие краски в лице наместник попятился, не отрывая от ректора взгляда. Ожидаемо споткнулся о склоненного боевика. И… просто сел на него сверху, нечленораздельно бормоча что-то вроде: «Прошу меня простить, мне пора идти»

   Образовавшаяся куча мала из наместника и парочки завалившихся набок боевиков несколько разрядила обстановку. Во всяком случае, ректор перестал стискивать мои пальцы так, словно мечтал их сломать. И общее напряжение его немного отпустило. Я уже не ощущала себя бредущей в густом облаке покалывающей энергии. А голос лорда Солльера, когда он обратился к кое-как поднявшемуся на ноги наместнику, был уже не ледяным, а просто холодным:

    – Я прощу вам вашу выходку, наместник, но только при условии, что вы отныне даже смотреть не будете в сторону моей академии и моей невесты. Чары с вашего сына будут сняты. С Прокаженными я разберусь самостоятельно. У меня побольше будет сил для этого, чем у всего элитного отряда, который сейчас валяется у ваших ног. Если у вас больше нет вопросов, то покиньте территорию академии. И помните, в следующий раз я уже не буду столь покладист. И уничтожу на месте. Мне все равно, чей вы родственник. Ваша королева, да даже и сам король, не имеют власти над первородными!

   Мы молча подождали, пока боевики соберут в кучу все свои конечности, и, прихватив с собою ошеломленного и дезориентированного наместника, покинут разоренный кабинет. Еще некоторое время, после того, как мы остались одни, лорд ректор молчал, словно к чему-то прислушиваясь. А потом повернулся ко мне и устало выдохнул:

    – Вы слишком дорого мне обходитесь, Адалия. – Он обвел кабинет грустным взглядом. – Защита здесь уничтожена, кабинет разорен. – Ректор вздохнул. – Но я все равно обязан обеспечить вам безопасность. Идите к себе. Так будет лучше и безопаснее всего. Никому не открывайте дверь. А мне нужно привести в порядок кабинет и найти вашу подружку, проверить. И обезвредить ее, если она и вправду имела глупость связаться с культом Прокаженных.

   Я растерянно посмотрела прямо в ставшие самыми обычными, человеческими, глаза лорда Солльера:

    – А как же… - Слова не находились. А во рту вдруг пересохло. – Вы же… вы назвали меня…

   Мужчина устало потер переносицу:

    – Ах да! Не берите в голову, Адалия. Пока я не надел на вас свой родовой браслет, слова ничего не значат. Это среди людей слова – уже обещание. И фактически – помолвка. У первородных не так. Потом что-нибудь придумаем. Чтобы люди не ждали завершения помолвки между нами. Идите же!

   И я пошла. Развернулась, молча проглотив обиду про равнодушное «потом что-нибудь придумаем». Уууу, драконище! Люди для тебя существа второго сорта? Ну погоди у меня! Старательно сдерживая непрошеные слезы от разлившейся в груди нежданной боли, я поплелась в свою комнату.

   Я не помню, как добралась до своей комнаты. Не помню, как отбивалась от любопытных девчонок. События этого бесконечного, насыщенного неприятностями дня вконец вымотали. Меня хватило только на то, чтобы умыться. И выпить подсунутый Марикой отвар. А потом словно черная бездна поглотила мой разум.

   Наутро вся академия гудела от новостей: Толания все-таки оказалась адепткой Прокаженных. Никто не знал, что с нею сталось, но кто-то из девчонок нашего курса видел, как ранним утром двор академии покидали ее убитые горем родители.

   Целительское крыло было переполнено пострадавшими от нападения Прокаженных. И туда никого не пускали.

   Все это я узнала уже за завтраком, после первой чашки тонизирующего зелья, более-менее придя в себя. Дело в том, что после вчерашнего убойного варева, которым меня угостила Марика, девчонки сегодня никак не могли меня добудиться. Я не слышала сигнал к утреннему подъему. Не реагировала на перышко у носа и холодную воду. Отчаявшись, девчонки просто сдернули меня с кровати. И в состоянии полутрупа, ничего не соображающую, заставили одеться и идти на завтрак.

   Тонизирующий отвар привел меня в чувство. И теперь я вместе со всеми ахала и охала над новостями, ловя на себе жадные, любопытные взгляды тех, кто делил со мной комнату. И силясь на ходу придумать, что же им рассказывать.

   Мы засиделись за болтовней. И это было благом. Потому что опаздывать на занятия категорически не рекомендовалось. Особенно мне сейчас. И потому девчонкам пришлось спрятать свое любопытство куда подальше. А у меня появилось время до вечера, чтобы придумать стройную историю моих вчерашних приключений. И я усиленно этим занималась, по большей части пропуская мимо ушей то, что говорили преподаватели. К счастью, сегодня было три теоретических пары и физическая подготовка. Не то, если бы была практика, я представляю каких бед бы я натворила в довершение к уже сделанному.

    Мысли мои сегодня постоянно витали вокруг ректора и его обидных слов. Знаю, что первородные не женятся на ведьмах. Разве что на неодаренных людях. Неодаренных можно к себе привязать и поделиться жизненной силой, таким способом продлив жизнь супругу. А с одаренными так не получается. Одаренный может прожить только свою собственную жизнь. Поэтому первородные и стараются обходить стороной таких, как я. Никому не хочется похоронить супругу или супруга, а потом еще целую вечность существовать в одиночестве. Но мне все равно было обидно и больно. Даже несмотря на то, что уже очень давно не было браков первородных даже с простыми людьми.

    – Далли, ты где вчера пропадала?

    – И что с тобой случилось?

   Звенящие голоса подружек вырвали меня из состояния задумчивости. И я едва не застонала. Даже просторная светлая комната, в которой мы переодевались перед занятиями по физподготовке, стала для меня темнее и теснее узилища. Горящие любопытством глаза девочек знаменовали для меня конец спокойствия. Подружки зажали меня в углу, и теперь не выпустят, пока не выпытают все подробности.

   Спасла меня Марика:

    – Девочки, если мы сейчас еще хоть на минуту тут задержимся, то мастер Уоррас снова будет нас стыдить за опоздание перед всеми. А вы не забыли, что сегодня у нас совместное занятие с боевиками? Лично мне совсем не хочется, чтобы Уоррас снова ставил мне в пример этих самодовольных болванов. При чем, прямо перед их ухмыляющимися рожами.

   Последние слова возымели действие. Девчонки дружно скривились. Видно, никому не хотелось, чтобы их позорили перед строем наглых боевиков. Меня неохотно выпустили из угла. Но Ниода, живущая в самой дальней на этаже комнате, дерзко заявила:

    – Хорошо, идем на занятия! Но вечером, после ужина, мы ждем тебя, Далли, в комнате для отдыха. Не придешь – тебе же хуже будет. Наше любопытство жестоко отомстит тебе за такое издевательство!

   Девчонки захихикали, закивали головами в знак согласия, и потянулись на выход. А я тихонько перевела дух. Казнь через допрос сокурсниц откладывалась.

   Но, как оказалось, сокурсницы и их любопытство – это пустяки.

   Занятие прошло относительно мирно: девчонки глазели на меня так, словно знали какую-то тайну, и хихикали, боевики заигрывали в меру своих сил и способностей, мастер Уоррас злился и сыпал ругательствами. Несколько хуже стало к концу занятия, когда мастер задал нам задание на выносливость. Разозленный до невозможности препод заставил боевиков бежать десять кругов. Остальным досталось шесть. Ведьмочки дружно выдохнули в ужасе.

   Надо сказать, что количество необходимых кругов напугало только нас, ничуть не охладив пыл разгоряченных боевиков. Бугаи толстошкурые! Такие и в болото к нечисти полезут с шуточками и заигрываниями.

   Обычной нашей нормой было три-пять кругов. В зависимости от настроения мастера Уорраса.

   Мне было даже на руку подобное состояние. Глядишь, и допрос не состоится. А если и состоится, то я буду не так остро переживать прошедшие события.

   Вот в таком меланхоличном настроении я и плелась позади всех ведьмочек в раздевалку, когда меня кто-то за шкирку утащил сначала в кусты, а потом и вовсе поволок в какие-то заросли. Я не успела сообразить, что происходит, когда мне безжалостно заткнули рот.

   Очень странно, но я не испугалась. А только разозлилась на похитителя. Отбиваясь изо всех сил, я старательно пыталась вспомнить все, чему учил мастер Уоррас, и нанести похитителю хоть какой-нибудь вред. Пока не рассмотрела, кто меня тащит. После этого едва не захлебнулась истерическим смехом: матерясь на чем свет стоит и ежесекундно застревая в ветках деревьев, меня тащил… Октаэль.

   – Чего ржешь, ненормальная ведьма? – Это было первое, что я услышала от боевика, когда мы остановились наконец на какой-то полянке. И меня не слишком ласково сгрузили на землю. – Это так ты мне противоядие готовишь? Шаришься непонятно где?

   Давясь смешком, и стараясь говорить ласково, я заметила:

    – У тебя в рогах веточки и листочки остались.

   Лучше бы я этого не говорила! Поток брани после моих слов стал таким, что я покраснела.

   Закончив возиться с очисткой своего украшения, Октаэль злобно на меня зыркнул:

    – Когда будет готово противоядие? Ты почему до сих пор ничего не сделала? Надо мной все смеются! А я – племянник королевы! Не подобает, чтобы над королевской кровью насмехались!

   Наверное, я бы испугалась бешеного взгляда боевика. Возможно бы заплакала или стала уверять его, что уже все почти готово, теперь зелью нужно только настояться. Вот только мне почему-то не было страшно. И присутствовала странная уверенность в том, что Октаэль не сможет причинить мне вред. Поэтому я спокойно пояснила:

    – Профессор Миранда в целительском крыле, если ты не в курсе. А без нее никто не может мне выдать ингредиенты для зелья. Да и от уроков меня никто не освобождал. Вот, занятия закончились. Я сейчас переоденусь, и пойду пока работать с теорией. Чтобы, когда наставница выйдет от целителей, можно было сразу составлять зелье.

   Наверное, все бы на этом и закончилось. Боевик начал успокаиваться и рассеянно потер основание правого рога. Жест вышел необычным. И очень смешным. Я не сдержалась. И захихикала. Октаэль мгновенно озверел.

    – Ах ты, вертихвостка! Смеяться надо мной будешь? Да я тебя! – Неожиданно Октаэль сорвался с места и всем телом притиснул меня к дереву, под которым мы стояли. – Ты мне заплатишь за насмешки! Ты же еще не инициированная? Так вот, в качестве компенсации пройдешь инициацию со мной! – Боевик мерзко ухмыльнулся мне прямо в лицо: – Я умею укрощать строптивых девиц! Ты у меня еще скулить будешь и просить прощения за все свои грешки! А если хорошо попросишь, то я, возможно, – его лицо приблизилось к моему настолько, что я чувствовала его дыхание у меня на губах, – сделаю тебя своей постоянной любовницей. Если хорошо будешь себя вести!

   Еще в начале этой тирады я съежилась от отвращения в руках боевика. Пусть помечтает! Ведьмы никогда ничьими игрушками не становились! Пусть ищет покорную постельную грелку в другом месте. Без меня. Но к концу фразы Октаэль решил, так сказать, застолбить территорию, и потянулся к моим губам. То, что случилось дальше, ошеломило нас обоих.

   Едва его губы коснулись моих, а я приготовилась вцепиться зубами в наглый слюнявый язык, пытающийся проникнуть в мой рот, как Октаэля безжалостно отшвырнула от меня неведомая сила. Сверкнул неяркий магический разряд, в воздухе запахло озоном, а мое запястье словно тисками стиснуло.

   Я вскрикнула. И схватилась за пострадавшее место. Октаэль, бешено матерясь, барахтался в тех кустах, через которые тащил меня, словно мешок с овсом. А на полянке появилось третье действующее лицо. Появился. Как говорит Марика: упс!

   Посреди полянки, прямо между мной и боевиком, сверкнула неяркая, уже знакомая вспышка магического перехода. И из портала вышел… лорд-ректор! Очень злой лорд-ректор, если судить по играющим на скулах желвакам:

    – Что тут происходит, господа адепты?

   Тихий голос ректора ураганом промчался по маленькой полянке. Я замерла, боясь даже вздохнуть. Октаэль перестал барахтаться. И, похоже, нас обоих занимала одна и та же мысль: что тут делает ректор? Кто его позвал?

   Не дождавшись от нас ответа, ректор повернулся к Октаэлю. Небрежный жест, и магия не слишком любезно выдирает Октаэля из гостеприимных объятий кустарника. Боевик даже скривился, наверняка ему было больно. Но не издал ни звука даже когда магический поток поставил его перед ректором. Лорд Солльер чуть прищурился и холодно поинтересовался:

    – Ну? Я долго буду ждать ответа? Или вы хотите отдохнуть как следует на вечерних отработках? – Лицо боевика вытянулось. Вечерняя отработка залетов в академии была привычным дисциплинарным инструментом. И степень гадкости места отработки целиком зависела от настроения преподавателя, который отработку назначал. – Учтите, Октаэль, родство с королевой, и ваше поистине королевское – быстрый взгляд на рога боевика – украшение, не спасут вас от отработки, если я сочту нужным ее назначить.

   И так это прозвучало, что стало понятно: уборкой в спортивных залах боевик не отделается. Октаэля немедленно перекосило. Но он быстро справился с собой, и гордо задрал подбородок:

    – Это только наше с ведьмой личное дело, что здесь происходит, господин ректор.

   Зря он так. Лорд Солльер не скривился. Но сразу как-то стало понятно: боевик вляпался. И точно:

    – Лорд-ректор, Октаэль. Тебя тоже не учили этикету? Как и твоего папашу? Или ты считаешь, что первородные ниже тебя по положению?

   До боевика дошло, что он ляпнул. И он отчаянно замотал головой. Но было уже поздно.

    – Очень хорошо, что ты так не считаешь. Но знание нужно закрепить. Седмица отработки в прачечной! Приступаешь с сегодняшнего дня!

   Боевик взвыл в голос. Ректор заломил бровь:

    – Мало? Могу добавить!

    – Нет-нет, лорд-ректор! Разрешите идти в прачечную?

   Ректор молча кивнул. И через мгновение боевика и след простыл. А лорд Солльер медленно повернулся ко мне:

    – Адалия, вы в принципе не умеете не попадать в неприятные истории?

   Безукоризненная вежливость и светский тон ректора сыграли со мной злую шутку. Я не сразу поняла, о чем он меня спрашивает. Ректор усмехнулся:

    – Понятно. Кажется, я зря понадеялся на ваше благоразумие. Ладно, моя ошибка. Мне и исправлять ее.

   Я испуганно вытаращилась:

    – Что? Нет! Я не искала встречи с этим рогатым идиотом! Он сам меня подкараулил, когда я шла с занятия по физподготовке переодеваться!

    – И зачем?

   Простой вопрос. Заданный спокойным тоном. Вот только когда я начала рассказывать о претензиях Октаэля, лицо ректора потемнело.

    – Ладно, я понял. В ближайшие дни Октаэлю некогда будет думать о своих притязаниях. А вы поторопитесь с противоядием. – Я открыла было рот, чтобы напомнить об одном очень важном ингредиенте. Но ректор, оказалось, и сам помнит. – Составляйте зелье. Проверяйте, чтобы все было идеально. Когда придет время, позовете меня, я поделюсь кровью и магией. Вам все понятно?

   Я судорожно кивнула. Все-таки правду говорят: драконы очень благородные. Наверное, самые благородные из первородных. Сердце в груди вдруг как-то странно встрепыхнулось. И я неожиданно поняла, что конкретно этот мужской образчик первородных не только весьма благороден, но и невероятно привлекателен. Я словно другими глазами увидела лорда Солльера: его широкие плечи, крепкую, поджарую фигуру, невероятно мужественное, и в тоже время очень привлекательное лицо. Скользнув взглядом по четко очерченным мужским губам, я вздрогнула от окрика:

    – Адалия! Вы что, спите на ходу?

   Глупо хлопнув ресницами, я недоуменно уставилась на лорда-ректора. Он мне что-то говорил? Дракон только головой покачал и вздохнул:

    – О чем вы только думаете все время? Я спрашивал: откуда у вас кровь дракона, попавшая в зелье? И как вы вообще додумались ее туда добавить?

   Я вздрогнула. Перед глазами в очередной раз промелькнула сценка в беседке. Но на этот раз никакого стеснения в груди меня не настигло. А покраснела я оттого, что представила, как беспечно говорю ректору: «Да я случайно присутствовала при ваших забавах с мачехой Октаэля. А потом отчистила от ее панталон вашу кровь и забрала себе.»

   Под недоуменным взглядом мужчины от прилившей к щекам краски коже стало больно. Лорд Солльер ошеломленно уставился на меня. И для меня открылась новая истина про драконов: насколько они сообразительны.

    – Панталоны Селии на крыше теплицы! Это ведь моя кровь в том демоновом зелье?

   Раньше я думала, что больше уже покраснеть невозможно. Кожа на щеках уже болела. Но под ошеломленным взглядом ректора кажется даже кончики моих пальцев стали свекольного цвета. Боже, какой стыд!

   С минуту на полянке висела удушающая тишина. Я не смела поднять глаз на ректора. Не представляла, что делать дальше и что говорить. И вдруг… тишину разорвал громовой мужской хохот. Я даже про смущение позабыла и посмотрела на лорда Солльера. Дракон хохотал! Даже не так! Он ржал, как мерин господина управляющего хозяйственными делами, обнаруживший в кормушке вместо отборного овса нагло квакающую жабу!

   Отсмеявшись, лорд-ректор утер выступившие слезы, и весело посмотрел на меня:

    – Адалия, у вас ужасное чувство юмора! Рога нужно было приделывать не Октаэлю. Ему еще рано. Это его надутому от собственной важности папаше такое украшение будет к лицу.

   Икнув от неожиданности, я растерянно уставилась прямо в искрящиеся весельем янтарные глаза:

    – Лорд-ректор, но я не специально! Я вообще не собиралась никого поить своим зельем!

   Мужчина мягко остановил мой протест:

    – Я помню. И Прокаженных на территории академии уже нет. Но в город вам пока лучше не ходить. И с родными лучше не связываться. И практику, Адалия, вам придется проходить на территории академии. Здесь есть я. Здесь есть опытные боевые маги. Вы всегда можете позвать нас на помощь, случись какая беда. Тут вы в безопасности.

    «Ага, а еще и в непосредственной близости к неведомому обряду, который заберет мои силы и отдаст кому-то вроде Октаэля! Ждите, как же, так я и согласилась стать добровольным донором!» Мысль мелькнула в моей голове и пропала. Потому что ректор задал очень неожиданный вопрос:

    – Кстати, Адалия, а как вам удалось вызвать меня сегодня?

   Э? Не поняла.

    – Лорд-ректор, но я вас не звала!

   Красиво очерченные брови дракона сошлись на переносице:

    – Но вызов шел именно от вас. Я чувствовал, что вы в опасности!

   Я фыркнула:

    – Никакой опасности! Октаэль всего лишь забылся и собрался украсть у меня поцелуй. У меня все было под контролем! Я бы просто укусила его за наглющий язык, а потом еще и коленом бы приласкала то, чем боевики дорожат больше всего!

   Вот правду говорят: язык мой – враг мой. Я сначала ляпнула, а потом только поняла, что ляпнула. И кому. Ректор-то не боевик, но точно такой же мужик, как и остальные. Поспешно прикусив язык, я виновато покосилась на лорда Солльера. Но дракон, кажется, и вовсе не обратил внимания на мои слова. Он задумчиво хмурился, разглядывая меня, словно какую-то диковинку из эльфийского леса, выставленную в витрине за стеклом. Хмм… Что это с ним?

   Неожиданно на меня снова нахлынули какие-то неясные, смутные желания и ощущения. Но разобраться в себе я не успела. Ректор вдруг сделал шаг вперед и вкрадчиво попросил:

    – Адалия, а покажите-ка мне свои руки!

   Млея под теплом янтарных глаз с узким зрачком, я доверчиво протянула мужчине обе руки ладошками вверх. И едва не заскулила от удовольствия, когда мои ладони оказались в больших руках лорда Солльера. А его пальцы ласково скользнули вверх по моим запястьям.

   Из состояния неги меня вырвала очень экспрессивная тирада. Я ошеломленно уставилась на ругающегося как последний конюх ректора. А он разъяренно уставился на мои запястья. Словно там было что-то, что я у него украла. Не поняла? Я посмотрела вниз.

ГЛАВА 6

В первое мгновение у меня возникло стойкое желание отдернуть руки, спрятать за спину. Словно это поможет. Словно от этого детского жеста исчезнут, как дурной сон, и ругающийся ректор, и вызывающе горящий на моем запястье… браслет.

    – Что это?! – Шок у меня был такой, что в горле мгновенно пересохло. А голос стал похож на полузадушенное карканье.

   Поток цветистых ругательств мгновенно иссяк. И ректор, видимо осознав, что только что себе позволил, отвел глаза.

    – Это, Адалия, брачный браслет. Мой родовой брачный браслет.

   Мне дико захотелось заорать на него. Можно подумать, я не отличаю обычную побрякушку, пусть и дорогую, от украшенного родовым гербом и знаками артефакта. Не знаю каким чудом я в последний миг прикусила язык. И, несколько раз глубоко вздохнув, сумела сдержать не менее экспрессивную, чем у ректора пару минут назад тираду.

    – Лорд Солльер, я понимаю, что на мне надет родовой артефакт. Меня интересует другое – как он оказался на моей руке?

   Неожиданно совсем рядом раздался ржач очередных боевиков. Только они, эта элита магов, могут вести себя столь несдержанно и развязно. Мы оба вздрогнули. И лорд ректор выпустил мои руки.

   Я солгу, если скажу, что мне было все равно, держит мужчина мои ладони в руках или нет. Когда руки безвольно выскользнули из расжавшихся мужских пальцев, мне показалось, что поздней весной вдруг наступила осень. И стало очень холодно. Возникла непреодолимая тяга вернуть их назад. И дальше наслаждаться теплом и негой. Я даже качнулась вперед, ближе к лорду Солльеру. Но, к счастью, вовремя опомнилась и вернулась назад. А дракон, занятый установкой полога, ничего не заметил.

    – Извините, Адалия, за вот это, – ректор виновато обвел поляну рукой, но я не думал, что мой кабинет может мне так быстро понадобиться. Его только начали приводить в порядок. А в моих апартаментах вам точно