Ученица и наездник. Небесная академия. Элис Айт

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3. Силвейн
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7. Силвейн
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12. Силвейн
• ГЛАВА 13. Эйри
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15. Силвейн
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22. Силвейн
• ГЛАВА 23. Эйри
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32. Силвейн
• ГЛАВА 33. Эйри
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Украла яблоки, чтобы накормить малыша-грифона? Расплачивайся обучением в Небесной академии! Так, по крайней мере, решил Тарен Силвейн – красавец, один из лучших наездников на грифонах и преподаватель этой самой академии.

   Теперь я стала студенткой и будущей наездницей. Мои мечты исполнены. Но и помощь Силвейна была не бескорыстной. Он интересуется загадкой моего происхождения и хочет от меня того, чего я ему не могу дать…

   От автора: книга вышла на бумаге.

ГЛАВА 1

   – Эйри! Где ты, несносная девчонка! – орали во дворе.

   Мимо, тяжело дыша, пробежал здоровенный повар. В его руках весьма недвусмысленно раскачивалась скалка. Я притаилась за бочками и, придерживая набитый яблоками фартук, юркнула в приоткрытую дверь напротив.

   Авиарий – огромная клетка для больных, не поддающихся укрощению и прочих «неправильных» грифонов. Даже грифоньи наездники из академии на вершине горы не рисковали подходить к нему близко. А уж из простых людей сюда сунулся бы только сумасшедший.

   Что тут сказать? Я определенно не в своем уме!

   Потолок в здании заменяла сеть, через которую лился свет. Он освещал несколько «загончиков», почти все из которых были пусты. Я спряталась возле одного из них, перевела дыхание и прислушалась к тому, что происходит снаружи.

   Ага. Угрозы, издаваемые злющим поваром, постепенно стихали в другой стороне.

   Я с облегчением выдохнула, шагнула вперед и тут же на чем-то поскользнулась, с трудом удержавшись на ногах. Но яблоки всё же рассыпала. Сверкнув на солнце блестящими ярко-красными боками, они покатились по земляному полу авиария.

   Шепотом ругнувшись, я бросилась их собирать. Одно упало прямо под доски загона. Я потянулась к нему рукой и, услышав какой-то шорох сверху, медленно подняла голову…

   На меня внимательно смотрел огромный карий глаз. Прямо возле моего уха застыл загнутый клюв, способный расколоть камень легким ударом.

   Я вздохнула и протянула ему яблоко. Грифон довольно заурчал, ловко его подхватил и, перед этим подбросив воздухе, проглотил целиком.

   – Давай-давай, Кусачка, красуйся, – сердито проворчала я. – Вымогатель…

   Он встряхнулся и хитро мне подмигнул.

   Многие считали, что у грифонов не больше разума, чем у лошадей. Я бы с этими людьми ой как поспорила!

   – Так… – пробормотала я, оглядываясь.

   Кажется, яблок было больше, но искать укатившиеся не хватало времени. Мне еще как-то нужно успеть вернуться на кухню, прежде чем повар обежит всю академию и поймет, что меня нигде нет. А я в этот момент должна ждать его там же, где и была, с самым невинным из заготовленных взглядов. «Вот же я, господин повар. Всё время тут и стояла. А? Какие яблоки на преподавательский стол? Ничего не знаю и не видела!»

   Но сначала – найти Заката.

   Я осторожно двинулась между загонами. Здоровые, сильные грифоны жили на вершине, в гнездах, которые свивали сами. Тех, кто не мог это делать, помещали сюда, в авиарий, где они содержались в загонах, как овцы или коровы. Как оскорбительно для гордых крылатых полульвов-полуорлов! Неудивительно, что сверху пришлось натянуть зачарованную сеть, а к клетке никто не желал подходить.

   Загон Заката был пуст. Я растерянно оглядывалась, когда меня дернули за юбку.

   Ну конечно! Мелкий проказник залез в соседний загон, выломал доску внизу, просунул туда клюв и теперь тянул меня за подол. Я присела, ласково потрепала неуемного грифоненка по пернатой голове, затем выпрямилась, перегнулась через ограду и сунула ему яблоко. Издав радостный клекот, Закат захрустел фруктом.

   – Давай, малыш, вот так, – подбодрила я, сразу же подавая ему второй.

   Сама не знаю, что меня привлекло в этой крохе. Он родился таким маленьким, что собственная мать отказалась от него, выкинув из гнезда. Другие грифоны тоже отказались его принять. Ему даже имя не дали. Закат – это придумала я сама, а остальные сочли бессмысленным заморачиваться над выбором. Ведь лекари в академии развели руками – птенец вряд ли выживет. Выкармливать его вручную? Ха, попробуй сунься! Это тебе не щенок. Даже совсем юные грифоны опасны – нечаянно откусит тебе руку по локоть и не поймет, что не так сделал.

   А я рисковала, таскала яблоки с кухни, где работала, лучшие кусочки мяса, и наблюдала, как малыш день ото дня растет. Может, однажды в него все-таки поверят и снова возьмут наверх, в академию.

   Не то что меня. Со мной уже всё давно ясно…

   Может, я выдумывала, но мне казалось, что между мной и Закатом возникло нечто вроде связи. Он отверженный, и я такая же. На него все махнули рукой, и на меня тоже. Нам обоим не видать Облачных вершин как своих ушей. Но вдвоем было как-то легче, что ли. Я носила Закату вкусняшки, а он в ответ смирно выслушивал все мои жалобы на жизнь.

   Поток печальных мыслей прервали раздавшиеся у входа шаги. Проклятье! Я торопливо присела, прячась за загонами. Еще не хватало, чтобы меня здесь кто-нибудь засек. Тогда точно прощай все мечты о полетах на грифонах. Выкинут меня с работы на кухне – и на Облачные вершины можно будет только издалека любоваться. Из соседнего города!

   Кто мог сюда заглянуть, я понятия не имела. Студенты на каникулах, преподаватели и всадники к «неудачным» грифонам не лезут. Кто-нибудь из лекарей или уборщиков? Все они должны быть заняты в этот час.

   Человек прогулялся возле входа и замер. Давай, проваливай уже…

   Но он стоял на месте. Закат зашуршал сеном, пытаясь дотянуться до оставшихся яблок в моем фартуке, но я прижала палец к губам. Грифоненок тут же стих, уставившись на меня сообразительными золотыми глазами. Я немного сдвинулась, чтобы через доски видеть гостя и понимать, когда он уйдет.

   Тот вдруг наклонился и поднял с земли красное яблоко.

   Ох, демоновы вилы!

   – Выходи, Эйри, – произнес мужской голос. – Тебя же так назвали, верно?

   Я не шевельнулась.

   – Вылезай, – повторил мужчина. – Иначе я позову повара, и вытаскивать тебя оттуда будет он.

   В воображении сразу нарисовалась картина, как толстый Мабон протискивается между загонами и застревает там, только скалка сверху торчит. Это было бы смешно, если бы мне после такого не грозило четвертование вместо увольнения. Пряча серую косу, я выпрямилась и наконец увидела, кого так не вовремя принесло в авиарий.

   Вот это я влипла…

   Тарен Силвейн – самый красивый мужчина в академии. Лучший грифоний наездник, наверное, во всей стране. Лично знаком с королем и королевой. Благородного рода, богат, умен… В общем, недостатков у него не было, одни достоинства. Его окутывал еще и легкий флер скандальности – не только потому, что женщин он менял как перчатки, но еще и потому, что никто не знал, с чего бы такой многообещающий всадник, окончив Небесную академию, сюда вернулся. Все студенты жили одной мечтой – попасть в столицу, служить во дворце, в легендарной Грифоньей страже. Это и почет, и богатство, и всё что вздумается!

   Но Тарен Силвейн ее бросил, покинул столицу и уехал обратно – работать здесь преподавателем. Официально считалось, что он сделал это из чувства долга – надо же кому-то обучать молодых наездников. В то же время все понимали – что-то там, в столице, а может, и в самом дворце, случилось. Никто не знал, что именно, но какие слухи ходили… ух!

   Всё это пронеслось в моей голове за миг. Каждая девушка в округе с ума бы сошла, если бы этот синеглазый красавец с безупречной улыбкой обратился к ней по имени. А мне, похоже, предстоит честь еще и быть выгнанной им из академии. Ну прямо повод для гордости!

   Я одернула платье. Терять, кажется, уже нечего. Я даже не кухарка, а всего лишь младшая помощница повара. Без гроша в кармане и без знакомств. Поймана на воровстве. Повезет, если просто вышвырнут, а не в темницу отправят.

   – Наверное, без толку просить вас не говорить об этом Мабону, господин? – буркнула я, даже не пытаясь выглядеть соблазнительно.

   У негласного короля Небесной академии все окрестные красавицы в постели перебывали. Моей в прямом смысле слова серой внешностью его не купить. И стараться нет смысла.

   Он окинул меня смешливым взглядом.

   – Ты влезла в авиарий, где содержат самых злобных, не поддающихся дрессировке грифонов. И боишься какого-то там Мабона?

   – Никакие они не злобные! – возмутилась я. – Кормите их почаще, тогда добрее будут!

   – Этим, значит, ты и занималась? Задабривала их? – мужчина многозначительно подкинул в ладони изрядно запылившееся яблоко.

   – Просто принесла им поесть. Кто-то же должен этим заниматься.

   – Их кормят три раза в день. И далеко не отбросами.

   – Им это расскажите, – я отвернулась.

   Зачем стараться, что-то объяснять, если всё равно моя судьба уже ясна?

   Однако Тарен Силвейн не мчался звать повара и вообще не шевелился, только с прищуром смотрел на меня. Под таким пристальным взглядом я начала краснеть. Синие, как летнее небо, глаза задержались на моих серых, почти белых волосах, затем спустились к простенькому, такому же серому наряду. Я никогда не надеялась привлечь внимание Силвейна, но вдруг отчего-то стало стыдно за пятна на фартуке и истертый до дыр подол.

   Мужчина сделал шаг ко мне. Неожиданно очнулся Кусачка и, оправдывая свою кличку, клацнул клювом прямо рядом с ухом Силвейна. Тот ловко увернулся и кинул своенравному грифону яблоко. Мгновенно раздался довольный хруст, и Кусачка снова исчез у себя в загоне. Предатель!

   Силвейн бесстрашно оперся плечом на столб загона и засунул руки в карманы, продолжая со странным выражением оглядывать меня.

   – С грифонами раньше имела дело?

   – Нет, господин, – ответила я, неуверенно посматривая на него в ответ.

   – И хочешь сказать, ты лучше опытнейших наездников Небесной академии знаешь, что нужно тем, на кого уже давно плюнули? – насмешливо поинтересовался он и обвел рукой авиарий, не оставляя сомнений в том, что имеет в виду.

   «Нет», – уже собиралась сказать я, но не успела.

   Грифоненку надоело, что ему не дают яблоки. Он неумело, на неразвитых крыльях взлетел над загоном и бросился, выпустив когти из всех четырех львиных лап, на того, кого считал виновником отсутствия «десерта». То есть на Силвейна.

   Сердце у меня екнуло. Еще не хватало обвинений в том, что я натравила грифона на преподавателя!

   Но схватить, остановить зверенка я не успевала. Только выкрикнуть:

   – Закат, нельзя!

   И тут случилось чудо. Грифоненок, уже готовый расцарапать симпатичное лицо Силвейна, неожиданно развернулся назад. Конечно же, для его слабых крыльев это оказался чересчур сложный пируэт. Закат, пискнув, неуклюже брякнулся на землю. Я бросилась к нему, но грифоненок гордо отвернулся и посеменил обратно к своему загону. Теперь уже с обиженным видом – дескать, ну что за люди, даже отгрызть никому ничего не дали!

   А Силвейн как стоял с засунутыми в карманы руками, так и продолжил стоять. Только синий взгляд стал суровее.

   – Ты дала ему имя, – сухо сказал он.

   – Больше никто об этом не позаботился!

   – Только наездник имеет на это право, – отчеканил Силвейн.

   Я осеклась. От осознания, что я сейчас натворила, начали холодеть ладони.

   Мои игры с Закатом были невинными, пока о них никто не знал. Связь с грифоном, которая выстраивалась между ним и его наездником, считалась священной и длилась всю жизнь. Кое-кто из наездников отказывался ездить на других грифонах, если с его собственным что-то случалось. В Небесной академии обычно даже студентов набирали ровно столько, сколько этой весной родилось грифонят. На первом курсе ученик привыкал к выбранному зверю и только в конце года давал ему имя. Так формировались узы, необходимые для слаженной работы зверя и человека. В конце концов, именно благодаря тому, что наше королевство научилось приручать грифонов, оно стало сильнейшим среди всех…

   И тут появляюсь я. Мелкая прислуга, еще и незаконнорожденная, о чем свидетельствовали серые волосы. Выскочка, которая настолько обнаглела, что дала грифоненку имя, даже не обучаясь в академии!

   Меня не просто выкинут отсюда. Меня прямо здесь и закопают.

   – Я н-не хотела н-ничего плохого! – выпалила я.

   – Не сомневаюсь, – насмешливо ответил Силвейн. – Только, по моему опыту, с этих слов и начинаются все катастрофы.

   «Это конец». Мысль о том, что в академии мне работать больше не дадут, была вполне отчетливой.

   Под смеющимся взглядом преподавателя я стрелой вылетела из авиария. Но кинулась не на кухню, где мне положено было находиться, а еще дальше – к подножию горы. Там, позади всех важных построек, располагалось жилье прислуги.

   Моя комнатушка представляла собой узкое пространство длиной в несколько шагов. Всё в нем было в единственном числе: одна койка, одно окно, один сундук для вещей. Тем не менее пожитки я сгребала долго – всё валилось из рук. Когда наконец сумка была набита, я закинула ее за плечи и прислушалась к тому, что происходит снаружи.

   Вроде бы охрану за мной еще не прислали? Лучше успеть сделать ноги до того, как это случилось.

   Я уже вышла во двор – и не выдержала, замедлилась, глядя ввысь.

   Это место не зря называли Облачными вершинами. У горы было две головы со «шляпками» из облаков. Шутили, что это из-за грифоньей двойственности: одна вершина нужна их львиной сущности, а вторая – орлиной. Постройки вились спиралью по первой, низшей главе, и поднимались к линии облаков, под которой находилась собственно Небесная академия. А еще выше, на второй вершине, – гнезда грифонов.

   С самого детства я грезила о полетах в небе. О ветре в лицо, облаках, которые на самом деле ничуть не мягкие, а очень даже мокрые. Но еще больше – о чувстве свободы, которое дарит полет. Однако нищенке этого никогда не испытать. Чтобы быть ближе к мечте, я устроилась мыть полы на кухне Небесной академии. И вот так по-идиотски всё угробить…

   Ну, Эйри, только так ты, похоже, и можешь.

   Поправив лямку, я направилась к выходу из академии. Никто ни о чем спрашивать не будет, однако лучше на глаза людям не попадаться. Поэтому я решила обойти здания с другой стороны, завернула за угол…

   И, разумеется, врезалась прямо в необъятное пузо повара Мабона.

   В глазах заплясали звезды. Я как будто с бочонком пива столкнулась.

   – Ты что натворила, несносная девчонка? – заорал повар.

   – Что? – переспросила я, приходя в себя, и скрестила за спиной пальцы. – Ничего. Честное слово.

   – Тогда зачем на кухню приходил господин Силвейн расспрашивать о тебе?

   Ох ты ж…

   – Н-ничего, – промямлила я, пытаясь бочком пролезть мимо него. – Совсем ничего…

   – В таком случае это что такое? – рявкнул Мабон и сунул мне под нос какую-то бумажку.

   Я поморгала, вчитываясь.

   Демоновы вилы…

   Витиеватым шрифтом на гербовой бумаге было выведено: «Получатель сего письма приглашается к обучению в Небесную академию».

   А ниже стояло мое имя.

ГЛАВА 2

   Я вусмерть запыхалась, когда добежала до основных зданий академии. Пришлось остановиться на несколько мгновений, чтобы успокоить сердце и не вваливаться к Силвейну, задыхаясь.

   Хотя что ему говорить, я все равно не знала. Приглашение казалось изощренной насмешкой над моей бедностью и происхождением. Ну и что, что текст написан на дорогущей бумаге, а внизу печать? Может, это подделка. Я же не разбираюсь! Обучение на грифоньего наездника – это ведь только для избранных. Даже аристократы туда попадают не все! Другие студенты ни за что на свете не станут мириться с тем, что вместе с ними учится помощница повара. Да и преподавателей мне чем поражать – умением выпекать маковые витушки? Ну да, конечно, это же любимая еда грифонов, ха-ха!

   В общем, когда я прошла через ворота бывшего замка, где находились классы и жили преподаватели, в голове была полная каша. Я понимала лишь одно – мне срочно надо пообщаться с Силвейном.

   Но его не было ни на тренировочной площадке, ни в столовой. Когда я попыталась зайти в учебный корпус, привратник остановил меня еще у дверей, окинул презрительным взглядом и сообщил, что Силвейна нет и там.

   Оставались два варианта: либо жилой корпус, либо Орлиная Голова – вторая вершина, где находилась святая святых академии – гнезда грифонов.

   Я задрала голову, вглядываясь в подернутую облаками гору. День сегодня был ясным, лето напоследок радовало солнцем и теплом. Но даже в такую погоду вершину словно окутывало мягкое белое одеяло. Говорили, что это магия – так грифоны в древности скрывали свое жилище от людей. Вряд ли это было правдой. Люди давно научились соседствовать с гордыми полуорлами-полульвами, и академия стояла здесь уже добрых двести-триста лет. Но одно оставалось неизменным – к гнездам абы кого не пускали. Студентов – и то не всех.

   Поэтому мне оставалось только направиться к пышно украшенному двухэтажному зданию. Почти все преподаватели Небесной академии жили прямо здесь, поскольку каждый день подниматься из города у подножия было нелегко. И они явно не скромничали. Хотя ректор всё равно их обогнал – он жил в отдельном доме, вход в который «охраняли» два каменных грифона в полный рост.

   Я набрала в грудь воздуха. Я впервые заходила в академию настолько далеко. До сих пор самое большее мне приходилось бывать в столовой, куда повар отправлял меня с тележкой еды. У нас, на кухне, ее только готовили, а красиво сервировали уже там. Считалось, что резкие запахи человеческой еды, и особенно дым из печей, раздражают грифонов, поэтому кухня и столовая располагались дальше от учебных построек.

   И вот я тут, не могу набраться смелости, чтобы зайти в преподавательский корпус. О боги, как я здесь учиться-то хотела!

   Усилием воли я заставила кулак подняться и уже поднесла его к двери…

   – Ищешь кого-то? – спросил сзади насмешливый голос.

   Я вздрогнула и обернулась. Конечно, это был Силвейн. Руки в карманах, на губах играет улыбка, в синих глазах веселье – и не скажешь, что это преподаватель.

   – Вас, господин Силвейн, – сухо сказала я, протягивая ему приглашение. – Пожалуйста, объясните, что это значит.

   Он приподнял бровь.

   – А мне говорили, что ты умеешь и читать, и писать. Это твой пропуск на обучение в академии.

   – Я вижу… – я нервно переступила с ноги на ногу. – Но я же прислуга!

   – Ну да, – спокойно ответил Силвейн. – Поэтому я надеялся на благодарность. Как насчет того, чтобы начать с простого «Спасибо, господин, это именно то, о чем я мечтала всю жизнь»?

   Я сглотнула.

   Откуда ему это известно? Я ни единой душе в округе ни словом не намекала на свою тайную страсть. Над моей наивностью только посмеялись бы. А когда я стала тайком навещать в авиарии Заката, таская ему вкусности, раскрывать секрет стало еще и опасно.

   Разумеется, о нем знала моя мать. Но она в сотнях миль от Облачных вершин и вообще никогда бы не стала иметь дел с аристократами после того, что с ней случилось!

   Должно быть, все мои мысли отразились на лице. Силвейн всмотрелся в него, по-хозяйски взял меня за плечо, развернул и подтолкнул к двери.

   – Так. Идем-ка ко мне. Там и поговорим.

   Я послушно шагнула в темный прохладный холл. Вокруг никого не было – все, наверное, ушли на обед.

   Вдруг проскочила мысль, что Силвейн в таком случае может делать со мной всё что вздумается. Никто не услышит и придет на помощь. У аристократов и так не принято миндальничать с прислугой, а за что Силвейна попросили из Грифоньей стражи, неизвестно. Может, мне пора развернуться и бежать отсюда? Я уже оглянулась на дверь, затем посмотрела на зажатое в ладони приглашение.

   Такой шанс выпадает раз в жизни. А я не только не обрадовалась, но и думаю, как бы поскорее избавиться от него. Я что, испугалась встречи с собственными мечтами? Да ни за что!

   Я уверенно пошла следом за Силвейном. Он повел меня на второй этаж и распахнул одну из дверей.

   – Ну, на мой фамильный особняк это, конечно, не похоже, – скромно кашлянул он. – Но вполне сносно для преподавателя.

   – Ох, – только и сказала я.

   Ничего себе «сносно»! А умывальник у него тоже из золота?

   Пока я рассматривала шикарную обстановку прихожей, Силвейн устроился в кресле и небрежно махнул рукой, указывая мне на соседнее сиденье.

   – Садись. И расслабься. Никто тебя здесь не укусит.

   И улыбнулся при этом так кровожадно, что я снова вздрогнула. Хоть и красавец, а получилось… впечатляюще.

   Все заготовленные слова сразу пропали. Хитрец, похоже, на то и рассчитывал, если судить по ухмылке. Я мотнула головой, пытаясь прийти в себя.

   – Господин Силвейн, без сомнений, я вам очень благодарна. Но обучение в академии стоит целое состояние. Я никогда не смогу выплатить вам эту сумму.

   – И не нужно, – равнодушно ответил он. – Я возьму все расходы на себя.

   Я уставилась на него.

   – Но господин… Это же пошив формы, полное содержание и меня и, главное, грифона…

   Силвейн пожал плечами.

   – Как видишь, я богат.

   – Но зачем это вам? – не выдержав, я вскочила на ноги и невольно сжала кончик своей длинной косы. – Я же…

   – Та-хей, – закончил он за меня. Бесстрастный взгляд ничуть не изменился. – Полукровка. Твоя мать согрешила…

   – Ее заставили! – прервала я.

   Да, за такую грубость меня имели полное право наказать. Но и промолчать я не могла.

   – Хорошо, – невозмутимо согласился Силвейн. – Твою мать вынудили согрешить с магом. Отсюда и цвет твоих волос – приговор, раскрывающий тайну твоего внебрачного рождения. А судя по тому, что ты всего лишь помощница повара, дар у тебя так и не проснулся. Тебе известно, кто твой отец?

   Я подобралась. Мама предупреждала, что однажды так может случиться. Появится кто-нибудь, кто полезет в мое прошлое. Маги – седовласые ар-хеи, в чьих жилах текла эльфийская кровь, – находились в обществе на особом положении, даже еще выше аристократов. А соответственно, и богаче, и ближе к трону. Так удобно манипулировать одним из них через его внебрачную дочь…

   – Если вы подумываете о шантаже, то вы зря тратите время, – холодно сообщила я. – Мою мать с позором вышвырнули из ар-хейского дома еще до моего рождения. Она никогда не говорила мне, кто мой отец. Хоть пытайте – я не смогу ответить на этот вопрос.

   – Сядь обратно, – нарушить спокойствие Силвейна, казалось, не могло ничто. – Мне глубоко неинтересен твой настоящий отец. Сегодня ты доказала, что у тебя появились зачатки ментальной связи с грифоном – вот что важнее всего.

   Ноги стали ватными. Я не очень-то грациозно плюхнулась обратно в кресло.

   – Связь?

   – Закат тебе подчинился, – пояснил он. – Ты сказала ему, что нельзя меня трогать, и он развернулся.

   – Но я же просто крикнула: «Нельзя». Это еще не связь!

   – Девочка, – ровно произнес Силвейн. – Если ты собираешься окончить академию, а не вылететь из нее в первые же дни, хорошенько запомни первое правило студента: никогда не спорь с преподавателем. Тем более с тем, кто служил в Грифоньей страже.

   Я прикусила язык.

   – Простите, господин. Я… немного не в себе от таких новостей.

   Он кивнул.

   – Тогда вернемся к нашим делам. Я спрашивал о тебе на кухне. Мабон сказал, что у тебя неплохое образование – лучше, чем у обычной прислуги. Он был удивлен, когда ты попросилась работать у него.

   По выдержанной паузе я поняла, что на самом деле это вопрос.

   – В дома ар-хеев необразованную прислугу не берут. Мама научила меня всему, что умела сама. Читать, писать, считать, немного географии и истории… Но… еще раз простите, господин… Разве этого хватит, чтобы обучаться езде на грифонах?

   Силвейн усмехнулся.

   – Хочешь открою тебе самый страшный секрет Небесной академии?

   – Да, – не слишком уверенно ответила я.

   Он наклонился ближе ко мне и сделал страшные глаза.

   – Самое главное в том, чтобы научиться летать на грифонах, – это наладить с ними тесную ментальную связь. А для этого даже чтение и письмо не требуются.

   Силвейн откинулся обратно на спинку кресла и засмеялся, глядя на мое лицо. Смех у него оказался неожиданно звонким, задорным и заразительным. Словно не грозный преподаватель смеется, а студент.

   Хотя он вроде бы и не сильно старше меня? Ему даже тридцати быть не может. Он выпустился из академии всего четыре-пять лет назад.

   – Только не радуйся преждевременно, – «успокоил» насмешник. – Другие студенты будут образованны гораздо лучше тебя. Самое важное – это, конечно же, умение быстро найти общий язык со своим грифоном. Те, у кого это не получается, прощаются с академией. Но преподаватели будут судить тебя по успехам и в других науках. Мы выпускаем лучших из лучших. Неграмотные девицы к ним не относятся, вне зависимости от происхождения. Поэтому если не будешь успевать за учебным планом, то тебя тоже выпроводят.

   – Понимаю. Но всё же не понимаю, господин, почему вас так заинтересовала моя связь с Закатом. На нем же все поставили крест.

   – Именно. И на тебе тоже, верно?

   Синий взгляд прожег меня насквозь. Я прижалась к спинке кресла, не зная, куда от него деваться. Откуда у меня такое ощущение, как будто мужчина передо мной знает все мои секреты? Включая те, о которых неизвестно мне самой?

   – Да, – тихо сказала я.

   Внебрачный ребенок. Без крохи магии, которой обладал отец. Я не человек, а ходячий позор. Конечно, на мне поставили крест.

   – Хорошо, – произнес Силвейн так, будто во всей этой трагичной ситуации действительно было что-то хорошее. – У тебя есть прекрасная возможность доказать, что весь мир был неправ. У тебя редкий талант – студентам дают год на то, чтобы установить ментальную связь с грифоном, и не у всех это получается. А ты смогла за сколько? Два месяца? Ты ведь пришла к Мабону в начале лета, так? Это очень быстро. Выучись сама, обучи Заката, и если не вылетишь из академии по глупости, то сможешь подняться в обществе на такую высоту, о которой раньше и подумать не могла. Выйдешь замуж за какого-нибудь простолюдина-богача, – он вновь внимательно посмотрел на меня. – Или поступишь на государственную службу.

   – В Грифонью стражу? – робко уточнила я.

   В воображении уже нарисовались гордые ряды гвардейцев на еще более гордых грифонах, слава и почет…

   – Ты та-хей, – припечатал Силвейн.

   Греза разбилась на осколки, не успев оформиться. Я вздохнула.

   Ладно, Эйри. Нечего раскатывать губу. Радуйся тому, что есть, и благодари богов.

   – То есть вы оплатите мое обучение просто по доброте душевной, – подытожила я. – Потому что ратуете за молодые таланты.

   – Нет.

   Это слово повисло маленькой грозовой тучкой под потолком. Я снова подсобралась.

   – И чего вы хотите взамен? Даже если я окончу академию, то не смогу вернуть вложенные в меня деньги еще очень долго.

   – Ничего страшного. Подпиши контракт с моей семьей, – Силвейн поднялся и достал из ларца несколько сшитых между собой листов бумаги. – В случае неудачи я устрою тебя на работу в родовое поместье той же помощницей кухарки. Ты ничего не теряешь, а сколько можешь приобрести…

   Он не стал заканчивать фразу, позволив ей многозначительно протянуться в воздухе и подразнить мои ноздри ароматом исполненных мечтаний.

   Я быстро просмотрела врученный мне документ, при этом с подозрением поглядывая на стоящего передо мной мужчину. Он снова превратился в ходячую беспечность – руки в карманах, небрежная поза.

   Впрочем, так ведь и должно быть. Это не его судьба сейчас решается, а моя. Суммы, необходимые на содержание грифона, баснословны. Ничего удивительного, что человек, который вкладывается в мое обучение, хочет со временем их вернуть. В конце концов, род Силвейн не был бы богат, если бы разбрасывался деньгами во все стороны.

   Да и контракт в целом был стандартным. Мне не раз приходилось подписывать подобные. Разве что впервые указанная сумма была такой, что я крякнула, обомлев.

   М-да. Я знала, что обучение – это дорого. Но что настолько дорого… Даже если меня повысят до кухарки, придется выплачивать всю жизнь!

   Я нервно подергала себя за косу.

   – Грифоны что, золотыми слитками питаются?

   – А ты думала, их всю жизнь можно яблоками кормить? – Силвейн усмехнулся. – Я не обещал, что будет легко. Окончи академию – и выплата долга займет всего пару лет. Грифоньи наездники ценятся очень высоко.

   Еще бы. Грифоны так редки, что долгое время вообще считались мифом. В нашей стране они живут только здесь, на Облачных вершинах. А если учесть, что не всех удается выдрессировать…

   Я уже собралась поставить размашистую подпись, когда обратила внимание на странный пункт.

   – Постойте. Что значит «См. в приложении пункт о браке»? – возмутилась я.

   – «См.» – это значит «смотрите», – великодушно пояснил Силвейн.

   – Знаю! – я бросила на него мрачный взгляд. – В договоре нет никаких приложений!

   – Ах, прости, забыл вытащить, – с невинным видом сообщил он и вернулся к ларцу. – Там ничего необычного. Обычное уточнение, что если ты выйдешь замуж и родишь детей, то они будут обязаны выплатить твой долг, если с тобой что-то случится.

   Я вцепилась в протянутый мне лист, на котором было выведено: «Приложение».

   Пункт действительно стандартный. Однако неожиданно «забытые» документы наводили на определенные размышления.

   – Вы больше никакие дополнения к контракту не забыли мне показать? – сощурившись, осведомилась я.

   – Всего лишь небольшую пачку, исписанную мелким шрифтом, – очаровательно улыбнулся он.

   Шутник… Хотя выбор у меня все равно был небольшой. Либо рискнуть ради шанса получить всё, либо отказаться – и всю оставшуюся жизнь квакать в болоте, где я родилась. Как бы кто ни хотел иного, мир принадлежит надменным ар-хеям и аристократам вроде Силвейна. Если ему приспичит меня обмануть, ни один контракт меня не спасет.

   Поэтому я даже не стала особенно вчитываться, макнула любезно предложенное Силвейном перо в чернильницу и подписала договор своим именем. Мужчина довольно кивнул, подождал, пока чернила высохнут, и убрал документ.

   – Теперь я твой попечитель, – он внимательно посмотрел на меня. – Ты понимаешь, что это значит?

   Я неопределенно пожала плечами. Вряд ли Силвейн захочет играть роль моего отца. Ловеласы вроде него не жаждут заводить детей. Пусть и взрослых.

   – Это значит, – терпеливо растолковал он, – что я не просто даю тебе деньги, а за тебя отвечаю. Я сделал тебя студенткой – и если ты будешь плохо учиться, это отразится на мне. Если ты поссоришься с кем-то из студентов или нахамишь преподавателю – претензии тоже пришлют мне. Нам обоим выгодно, чтобы ты училась хорошо и без эксцессов. И лучше всего тебе беспрекословно выполнять то, что я говорю. Всё ли тебе понятно?

   – Всё, – подтвердила я.

   – Хорошо. Чуть позже я предупрежу коменданта общежития, что у нас есть новый студент. Но так быстро комнату подготовить не успеют, поэтому сегодня тебе придется ночевать в старой. Завтра въедешь в общежитие. Если там что-то окажется не так, например чего-то не будет хватать, не замалчивай, сразу иди ко мне. Ты будущая наездница, а к наездникам должны относиться с уважением. Вообще, если в чем-то засомневаешься или почувствуешь неладное, не будешь знать, как себя вести, в тот же миг ищи меня.

   Я кивнула, стараясь не слишком откровенно таращиться на Силвейна. Получалось, должно быть, плохо. Впрочем, он наверняка привык к тому, что женщины с него глаз не сводят…

   Но я уже сейчас не знала, как себя вести, только вряд ли мне стоило сообщать об этом своему новоявленному попечителю. Он не поймет. Ему неведомо, что это такое – получать всю жизнь издевки из-за того, что твоей матерью попользовались и выкинули на свалку, а ты вынуждена из-за этого жить в нищете, потому что на «порченой» женщине никто больше не женится.

   И вдруг в тебя поверили.

   Дали шанс на лучшую жизнь.

   Ясно, что Силвейн преследовал и корыстные цели – заработать на мне, но все же…

   Все же…

   Мне вдруг стало ужасно жаль, что на такую, как я, мужчина вроде него никогда не обратит внимания. Ну, по-настоящему. Со свадьбой и всем вот этим вот, что полагается. А повторять судьбу матери у меня точно не было желания.

   В эти синие глаза можно смотреть целую вечность. Я не встречала больше ни одного человека с таким глубоким и ярким оттенком радужки.

   Силвейн еще что-то рассказывал, какие-то важные мелочи. Я кивала, по большей части механически. Потом не выдержала и прервала:

   – А Заката мне дадут забрать из авиария?

   – Пока нет.

   – Почему? – огорчилась я. – Я же студентка, и у нас есть ментальная связь.

   – Он еще недостаточно развит, – мягко ответил Силвейн. – Повезло, что в авиарии его приняли за «своего», но на свободе другие грифоны его заклюют. Подожди немного, уделяй ему больше внимания – и если не наделаешь больших ошибок, то вскоре он вернется на Орлиную Голову и совьет собственное гнездо. Связь с тобой дает ему гораздо больше шансов на то, чтобы не зачахнуть и вырасти до размеров собратьев, – он помолчал. – Вроде бы я сказал всё необходимое. Можешь идти.

   – Спасибо, – я встала с кресла и замялась, смущенно разглаживая фартук. Просто уйти казалось неправильным. – Э… Увидимся завтра?

   Силвейн уже успел отвлечься на какую-то бумагу на столе и удивленно приподнял брови, глядя на меня.

   – Господин, – поспешно добавила я.

   Он усмехнулся.

   – Надеюсь, ты не настолько быстро влипнешь в проблемы, чтобы понадобилось мое вмешательство. Но если тебе так угодно – до завтра.

   И снова уставился в исписанный лист бумаги, потеряв ко мне интерес.

   Выход, очевидно, мне следовало искать самой. Логично. Я, может, и стала студенткой, а он – моим попечителем, но между нами по-прежнему бездна.

   Стараясь не шуметь, я покинула комнату, однако к выходу из преподавательского корпуса пошла не сразу. Воспользовавшись тем, что вокруг пусто, я прижалась спиной к холодной стене, зажмурилась и медленно выдохнула.

   Сегодня не мой день рождения, так отчего же жизнь приготовила такой подарок? Поступление в академию, собственный грифон, самый красивый попечитель в окрестностях… Ну и что, что мне потом придется отрабатывать, мой грифон – слабый малыш, а попечитель окутан флером скандальности. Кажется, еще никогда лучшими студентами Небесной академии не были нищие полукровки?

   Пора исправлять эту ситуацию!

   Улыбнувшись, я прищурилась и наконец зашагала к выходу.

ГЛАВА 3. Силвейн

   Когда Эйри ушла, я перестал прикидываться и со вздохом отбросил подвернувшуюся под руку бумажку.

   Девчонку было жаль. Юная, наивная, глазищи – в пол-лица, синющие, и смотрят с такой преданностью, что хочется порубить в капусту всех, кто посмеет ее обидеть. Неудивительно, что даже Кусачка из авиария, «прославившийся» тем, что пробил череп собственному наезднику и оставил того на всю жизнь дурачком, ее не трогал. Еще и ведет себя девчонка так свободно, как будто уже давно знает, что она не просто служанка. Если поставит себя, как следует, за ней не только грифоны – половина студентов будет шлейфом бегать. А там, глядишь, какой-нибудь из них поступится родовой гордостью и женится на ней.

   Жаль, это не ее судьба.

   Я достал чистый лист бумаги, пододвинул ближе чернильницу и начал выводить:

   «Ар-хею Коллару.

   Девочка там, где вы и ожидали. Признаки уже начали проявляться. Взял ее под крыло».

   Без подписи – подальше от греха. Затем я запечатал письмо, убрал под камзол и поднялся с кресла. До начала учебного года осталось около недели. Послание нужно отправить сегодня же, иначе будет слишком поздно.

   А затем – получше спрятать контракт с Эйри. Во-первых, чтобы его никто не нашел и не уничтожил. А во-вторых, чтобы не вчитался и не обнаружил, какой там подвох…

ГЛАВА 4

   Неделя до начала занятий была самой счастливой в моей жизни. Меня заселили в студенческое общежитие, и, хотя Силвейн фыркнул, что комната могла быть получше, я была ей страшно довольна. В ней могли поместиться сразу три моих прошлых каморки! Ну да, вид из окна открывался на стену соседнего здания, а не на долину у подножия, но не могут же в жизни быть одни молочные реки с кисельными берегами.

   Заката я каждый день – совершенно законно! – посещала в авиарии и играла с ним до упаду. Честно говоря, я сомневалась, что между мной и грифоненком существует какая-то связь. Слушаться он меня не хотел ни в какую и радостно сгрыз подол почти нового платья. Но если уж Силвейн так считает… Ему всяко виднее.

   По крайней мере, я была уверена, что Закат растет. Хотя, когда я с восторгом сообщила об этом попечителю, он по своей любимой привычке только посмеялся и подарил мне линейку.

   Шутник проклятый.

   На кухне я больше не работала, поэтому свободного времени стало навалом. Пользуясь возможностью, я заранее взяла в библиотеке учебники и проверила, что мы будем изучать в первом полугодии. Содержание книг повергло в легкое уныние – большая часть была непонятна. Ну, может, в процессе станет яснее.

   Постепенно в общежитие с каникул возвращались студенты. На меня никто из них не обращал внимания – наверное, принимали за новую прислугу. Девушка ар-хей в Небесной академии оказаться не могла. Будь я рождена в законном браке, который благословлен богами, то обладала бы колдовским даром и училась в магической академии – Белой. Носила бы белоснежную мантию, а мое лицо украшала бы татуировка, усиливающая природный талант.

   Иногда случалось чудо – та-хеи наследовали кроху отцовской силы. Тогда их отца находили, заставляли признать ребенка и затем тоже забирали его в Белую академию. О некрасивом происхождении юного адепта мгновенно забывали. Ар-хеи – высшие, чистейшие маги, среди них не может быть недостойных.

   Но это был не мой случай. Три раза в детстве меня проверяли разные ар-хеи – в шесть лет, в восемь и десять. Если дар к тому времени не проявлялся, то потом о нем уже можно было забыть. Единственное, что мне светило – это стать инструментом для политического давления на моего отца. Поэтому мама уехала на другой край страны и никогда не вспоминала о прошлом.

   Она не хотела, чтобы мы высовывались. Верила, что так будет лучше для меня. Поэтому, покидая дом два месяца назад, я и не говорила ей, куда на самом деле устроилась работать. Если бы она узнала о предложении Силвейна, потребовала бы бежать как можно дальше от Облачных вершин.

   Я думала об этом в тот самый миг, когда рассматривала разложенную на кровати форму студента Небесной академии, сшитую специально для меня. Коротенькая коричневая курточка с «усиленными» плечами и воротником – защитой от пронизывающего ветра, необходимой, когда летишь под облаками. На плече шеврон с вышитой золотой нитью эмблемой академии – орлиными крыльями. Обтягивающие штаны – в юбке грифона не оседлаешь. Высокие черные сапожки, аж сверкающие на солнце.

   Как только я надену всё это, ни у кого не останется сомнений в том, кто перед ними. Та-хей – полукровка, бастард. Служанка, которая взлетела слишком высоко, причем во всех смыслах. Отношение ко мне мгновенно изменится: слуги будут ненавидеть за то, что я выбилась наверх, а аристократы никогда не признают своей.

   Но небо…

   Я закрыла глаза, представила себе бесконечную синюю даль – и тут же потянулась к куртке.

   Дело было кончено быстро. Не прошло и нескольких минут, как я крутилась перед медным блюдом, игравшим роль зеркала. Вроде наряд сидит хорошо. Отлично даже!

   Довольная, я сделала последний штрих – пригладила успевшие выбиться из косы волосы – и подошла к двери. Мелькнула глупая мыслишка найти Силвейна и покрасоваться перед ним в новенькой форме.

   Я тут же отбросила эту идею. Он здесь уже год преподает. Что – студенток за это время не видел? Решит еще, что я с ним заигрываю. Да и вряд ли я для него чем-то отличаюсь от других девушек. Каждый раз за эти дни, когда я к нему приходила с какими-либо вопросами, попечитель подшучивал надо мной, стремился побыстрее отделаться и тут же обо мне забывал.

   Что ж, он ясно дал понять, что его волнуют только вложенные в меня деньги и его репутация. Буду слишком часто надоедать, еще лишит своего расположения. А мне этого не хотелось. Заката уже начали кормить лучше, чем раньше, – вместо порченого зерна с затхлым запахом я находила в его кормушке кусочки свежего мяса. Грифоны, в отличие от своих львино-орлиных родственников, могли питаться и овощами, и злаками, и даже сапогами проходящих мимо людей, если попадалась такая возможность, но все-таки это явно не то, что требовалось растущему малышу…

   Так, хватит. Я поняла, что оттягиваю момент выхода из комнаты – вот чем на самом деле я занимаюсь, стоя перед дверью и думая о чем угодно, лишь бы не делать шаг вперед. Страх, годами вбиваемый матерью, никуда не делся. Пора встретить его лицом к лицу.

   Хотя в первый день ношения формы, пожалуй, стоит ограничиться прогулкой до Библиотечной башни.

   Я набрала в грудь воздуха, толкнула дверь и уверенной походкой зашагала по коридору. Несколько встретившихся студентов проводили меня удивленными взглядами – и только. Я мысленно помолилась, чтобы так было и дальше. Может, мама вообще зря меня запугивала?

   Но, конечно же, проблемы меня настигли. Случилось это, не успела я отойти от крыльца.

   – Эй! – донеслось сзади. – Девчонка! Отнеси мои вещи прачкам.

   Я медленно повернулась. Под сенью скрюченного дерева, росшего возле крыльца, стояли трое парней примерно моего возраста. Двое – в коричневой форме, у одного она была черной. Это значило, что передо мной два первокурсника и один старшекурсник, получивший разрешение на полеты.

   Обращался ко мне один из младших. Долговязый, бледный, словно солнца не видел всё лето, он протягивал мне сложенную грязную одежду, даже не глядя на меня.

   – Я не служанка, – ответила я и уже собралась идти дальше, как меня остановил возмущенный возглас.

   – Это шутка какая-то?

   Говорил всё тот же юноша. Его товарищи с интересом смотрели на меня. Старший при этом фамильярно толкнул долговязого и кивнул на мою форму – гляди, дескать, потеха какая.

   – Нет, не шутка, – повторила я. – Если тебе нужна служанка, поищи в другом месте.

   – Но ты же та-хей!

   Он уставился на меня так, будто я оскорбляла его одним своим существованием. Или как будто его мир перевернулся с ног на голову.

   – Я в первую очередь студентка, – старательно сохраняя спокойствие, ответила я. – Такая же, как и ты. Могу подсказать, где прачечная, но сама туда ни за кого другого бегать не стану.

   Силвейн сказал, что я талантлива. За два месяца добилась того, чего этот самый выскочка, может, не достигнет и за год. Я молодец, и мне вовсе не нужно сейчас обмирать от страха, верно?

   Долговязый, кажется, собирался что-то сказать, но неожиданно к нему обратился старшекурсник, намеренно меня игнорируя.

   – Помолчи, Хит. Видишь, кто-то решил пристроить в теплое место свою незаконнорожденную дочурку. Не трать на нее время. После первого полугодия такие сами сбегают отсюда в слезах, потому что не в силах угнаться за остальными. А тебе неплохо бы и самому прогуляться до прачечной, – он с усмешкой хлопнул младшего по плечу. – Какой-то ты совсем тощий стал. Пора немножко подкачаться, а то на грифона залезть не сможешь.

   Сам он тренировками явно не пренебрегал. Форма красиво облегала мускулистое и при этом стройное тело. Привлекательностью боги этого юношу тоже не обделили – под густыми темными волосами сверкали жгучие глаза, а такие правильные черты лица могли быть только у аристократа. Пожалуй, он легко мог бы поспорить с Силвейном за место первого красавца академии.

   Хотя Силвейн все равно бы выиграл. Просто потому что он старше и умнее. И не издевается над девушками. Да и внешность у него приятнее. А у этого что-то жесткое, даже жестокое есть в лице.

   Приобняв долговязого за плечо, красавчик повел его вниз, к хозяйственным постройкам. Я проводила студентов хмурым взглядом.

   Наверное, нужно радоваться, что всё закончилось так просто. Они могли бы издеваться надо мной еще долго, а может, и применить силу. С недоумков станется…

   Однако сердце отказывалось успокаиваться и билось в груди. Сколько еще подобных сцен меня ждет?

   Подавив трусливое желание вернуться в комнату и запереться, я не торопясь зашагала туда, куда и собиралась раньше – в Библиотечную башню. Я сообразила, что забыла о третьем студенте, только когда за спиной раздался топот, заставивший меня вздрогнуть.

   – Прости, не хотел напугать, – парень обогнал меня и дружелюбно улыбнулся. – Ты правда та-хей?

   Он был пониже своих товарищей, и во внешности было меньше аристократичности, как если бы мельника нарядили в дорогой костюм. Вроде бы всё чин по чину, но широкие плечи, открытое загорелое лицо и нос картошкой не замаскируешь никакими шелками.

   – А кем я еще могу быть, по-твоему? – неласково осведомилась я, подозревая, что впереди ждет новая очередь издевок.

   – Извини, – смутился парень. – Я вечно как брякну невпопад… Не хотел обидеть. Просто не видел тебя на вступительных экзаменах и удивился, что на курсе будет девушка. Меня зовут Уин. А тебя?

   Я неуверенно посмотрела на широкую и мозолистую ладонь, протянутую мне для рукопожатия. Это точно была не рука аристократа. Они лишний раз пальцем шевельнуть не хотят, а незнакомец передо мной работы не чурался.

   – И снова прости, – уже третий раз повторил он, неуверенно засмеявшись. – Не знаю, как тут правильно здороваться с девушками. Мне сказали, что вас мало и что преподаватели разницу между мужчинами и женщинами не делают. Дескать, грифоны под нас подстраиваться не будут, поэтому и нормы для всех одинаковы. Хочешь учиться на наездника – честно их выполняй.

   – Я тоже не знаю, как здесь принято, – призналась я, пожимая ладонь, и мысленно упрекнула себя, что следовало получше расспросить Силвейна о негласных правилах академии. – Меня зовут Эйри. И да, я действительно та-хей. Тебя это не смущает?

   – Я и сам не благородных кровей, – поделился Уин. – Мой отец в детстве пас овец, а потом разбогател на торговле шерстью. Он всегда говорит, что мы не должны забывать своих корней. Даже титул себе покупать отказался, хотя денег хватает. Сказал нам с братьями, что если мы хотим, то сами должны заработать себе состояние.

   Я покивала, несколько сбитая с толку его словоохотливостью. Впрочем, это было даже приятно. Значит, я не одна такая буду на курсе – без роду и племени. Может, мы с этим парнем подружимся и общение с однокурсниками не будет таким ужасным, как мне уже начало казаться.

   – А кто были те двое? – поинтересовалась я.

   – Хит и Мэйлир, сыновья виконта Кеффила. Не обращай на них внимания. Они такие же выходцы из простонародья, только их дед был возвышен до барона благодаря верной службе королю. Их отец уже дорос до виконта, – Уин заговорщицки понизил голос и даже немного склонился ко мне. – Они ужасно этим кичатся и верят, что это совсем не то же самое, нежели нынешняя знать, которая покупает себе титулы и из свинопасов становится лордами. Мэйлир – старший – задерживаться в виконтах не планирует и целится по меньшей мере в графский титул. С такими, как мы, он за руку не здоровается.

   – Понятно. А откуда тебе столько известно? – удивилась я.

   – В начале лета проходили вступительные экзамены. Там-то мы и перезнакомились. Желающих было в два раза больше, чем мест, и кое-кто не скрывал, что рассчитывает проскочить благодаря связям. Надо мной только смеялись. У некоторых действительно получилось, но большинство, кто даже не пытался готовиться к экзаменам, пролетели, а я тут, – подмигнул Уин.

   – О. Поздравляю! – вот и всё, что смогла я на это выдать. Затем подумала и добавила, чтобы не выглядеть такой же нахлебницей, как те ребята: – А я здесь потому, что у меня заметили талант к общению с грифонами.

   – Магический? Ар-хейский?!

   У Уина аж глаза округлились. Я тут же осознала, что ляпнула, и поспешила исправиться:

   – Нет, что-то вроде склонности. Как некоторые прекрасно рисуют с детства, хотя их никто не учил, или поют. Честно говоря, я пока не знаю, не ошиблись ли во мне, но собираюсь старательно учиться.

   – Грифонья стража, да? – мечтательно вздохнул Уин.

   Не понадобилось пояснять, что он имеет в виду. Видение бравых гвардейцев на грифонах преследовало меня всю последнюю неделю. А ведь там и женщинам позволяли служить! Этот элитный отряд выполнял самые опасные задания. Для них не существовало ничего невозможного. А уж какие слава и почет им доставались!

   Но главное – всё небо безраздельно принадлежало им.

   – Ага, – кивнула я.

   Уин отвернулся и смущенно кашлянул.

   – Когда ехал сюда, я был уверен, что придется учиться среди чванливых аристократов. Приятно выяснить, что не все такие. И особенно, что среди однокурсников есть красивые девушки.

   На сей раз я не нашла, что ответить. Лишь чувствовала, как щеки медленно заливаются жаром.

   От неловкой ситуации меня спас незнакомый студент, который выбежал с крыльца и помчался по дороге вниз, ко внутренним воротам академии, с воплем:

   – Новый ар-хей едет!

   Мы с Уином растерянно оглянулись, не понимая, что происходит. Похоже, мы такие были одни. Студенты сразу начали высыпать из общежития, торопливо спускаясь вслед за первым из них. Потянулась вереница даже с тренировочной площадки – прямо в доспехах и с оружием в руках.

   Я потеряла терпение раньше Уина и остановила проходящего мимо нас старшекурсника.

   – Извините. Разве в академии служит ар-хей?

   – Ну конечно! – не успев повернуться, воскликнул он таким тоном, как будто это что-то настолько же очевидное, как зеленый цвет травы.

   – А что случилось со старым? – тут же спросила я.

   Юноша не ответил – он уже разглядел, кто перед ним, и с недоумением уставился на меня. То ли он не понимал, что та-хей делает в студенческой форме, то ли еще что, но старшекурсник лишь тряхнул головой, будто прогонял какое-то наваждение, и молча поспешил дальше. Мы с Уином проводили его изумленными взглядами.

   – Пойдем сами посмотрим, – предложил он.

   – Идем, – согласилась я, поглубже пряча нехорошее предчувствие.

   Мне в спину бросают, что я пристроенная ар-хейская дочка, и вдруг в академии появляется новый ар-хей. Жрецы говорят, что совпадений не бывает – это боги ведут нас неведомыми нам путями к своей судьбе.

   Но что-то мне этот путь не нравился…

ГЛАВА 5

   Карету ар-хея было видно издалека. Она ехала мимо хозяйственных построек ко внутренним воротам академии по узкой дороге, которая опоясывала гору. Уставшие кони тянули экипаж так медленно, что, кажется, во внутреннем дворе успела собраться вся академия. Даже те старшекурсники, которые проведывали своих грифонов на скалах, спустились со второй вершины. Теперь они зябко ежились – им пришлось пройти через Туманный венец, как иногда поэтично называли нависшие прямо над академией облака.

   Сначала мы с Уином наблюдали за приближением кареты с возвышения, затем присоединились ко всем остальным во дворе. Там мы и узнали, что присутствие ар-хея в академии – дань традиции, тем временам, когда люди только приноравливались жить рядом с грифонами.

   Раньше лишь маги умели устанавливать ментальную связь с этими животными. Затем выяснилось, что это под силу почти любому человеку, нужно только натренироваться. Жизненная необходимость в ар-хеях отпала. Когда предыдущий, почтенный старец, почил в бозе около полутора лет назад, все были уверены, что нового ему на замену уже не пришлют. По крайней мере, весь прошлый учебный год столица даже не чесалась. И тут – на тебе!

   Эта новость явно стала неожиданностью даже для ректора. Все ахнули, когда цепляющееся за Библиотечную башню облачное полотно рассекла золотая стрела. На мостовой взметнулась пыль, мне на глаза упало несколько сдутых ветром прядей, а Уин совсем не аристократично присвистнул – над площадкой завис золотой грифон.

   Пока он опускался, я не могла оторвать от него глаз. Расцветка грифонов чаще всего была коричневой, иногда черно-коричневой. Золотые были страшной редкостью, настоящими королями своего рода. Когда-то из-за них люди охотились на всех грифонов, считая, что они охраняют залежи золота. Такой зверь мог принадлежать только одному человеку – ректору.

   «Правитель» Небесной академии сам уже был немолод. На вид ему исполнилось лет пятьдесят, но он оставался все еще крепким мужчиной, летал без седла и легко спрыгнул со спины грифона. Зверь тотчас взмахнул крыльями и поднялся к небу, за облака, вновь взметнув женщинам юбки и подняв в воздух нападавшую за день листву.

   В этот миг карета въехала во двор. Лошади процокали копытами по серым булыжникам и остановились в начале площади.

   Все затихли. С запяток экипажа соскочил слуга и раскрыл скрипнувшую дверь экипажа. Не склоняя головы, из кареты вышел ар-хей.

   Это был мужчина лет сорока с жесткими, словно высеченными из камня чертами лица. Хотя он мог быть и младше – сбивали с толку его седые волосы. Такие же пепельные, как у меня.

   Я невольно сжала кончик длинной косы. Такова была плата за использование магии – она забирала у хозяина все цвета. Но если я родилась лишь с седыми волосами, то на ар-хеях проклятие колдовства отражалось в полной мере: белые волосы, белая, как молоко, кожа, даже глаза белые. Радужка сливалась с белками, из-за чего взгляд ар-хеев наводил жуть. Немногие могли его выдержать, не дрогнув.

   Татуировка на левой щеке мага заползала на висок, спускалась до подбородка и пряталась под белой мантией. Черный узор напоминал паутину и вызывал неприятные ощущения, вдобавок отчего-то казался знакомым. Я поежилась, но в следующий миг хмыкнула, услышав тихую реплику Уина:

   – Надо же, столько проехать – и ни пятнышка на балахоне. Хотел бы я себе такую магию, а то мамка в детстве вечно лупила меня за то, что в грязи извожусь.

   Мы с этим парнем определенно подружимся!

   А ар-хей продолжал нагнетать, не двигаясь с места и обводя знаменитым «безглазым» взглядом собравшихся во дворе людей. Все по-прежнему молчали. Последний раз мне доводилось видеть магов девять лет назад, во время последней проверки. А многие вообще ни разу в жизни не видели их так близко, чтобы рассмотреть лица. Это же живая легенда! Не хуже грифонов. Только грифоны – вон там, каждый день летают над головой, а магов здесь не было уже полтора года.

   – Это Коллар по кличке Каэлданский Паук! – выдохнул незнакомый юноша, стоящий чуть впереди. Тоже в черной форме старшекурсника. – Он же прямо из столицы. Говорят, он был приближен к королю и его прочили на место главного ар-хея.

   – Значит, не так он и хорош, – фыркнул другой студент рядом с первым. – Или провинился чем-то. Многообещающего мага валяться на кровати в академии и поглядывать в окно на неумелых студентов, которые валятся с грифонов при попытке на них залезть, не отправят. Чем еще ему здесь заниматься?

   Да уж, так себе характеристика.

   Ар-хей Коллар тем временем сделал замысловатый жест пальцами левой руки. Сплетает нити волшебства, поняла я. Так маги и колдовали – использовали энергию, текущую по миру и доступную только им одним.

   Когда он заговорил, его дребезжащий голос чудодейственным образом разлился по всему двору и был прекрасно слышен даже в дальних уголках.

   – Меня зовут Коллар, и я новый ар-хей Небесной академии. Рад с вами познакомиться, – сообщил он, хотя воодушевления в тоне не звучало. – Помимо этой, я принес и другую весть. Оракул Мавеннара сделал предсказание.

   Вся толпа разом ахнула, включая преподавателей. Этот оракул никогда не ошибался! И предсказания у него всегда были судьбоносные для всего королевства. Потому монархи и держали его поближе к себе – в Мавеннаре, нашей столице.

   Коллар не торопился оглашать слова провидца, выдерживая паузу и внимательно глядя на присутствующих.

   – В этот год будет явлен эн-хей – ар-хей над всеми ар-хеями, – медленно произнес он. – Оракул видел небо и золото в нем. Мы ожидаем, что это произойдет в Небесной академии.

   Новый жест – и звук резко оборвался. Над внутренним двором повисла тишина. Коллар как ни в чем не бывало махнул рукой слуге, чтобы тот стаскивал с кареты дорожный сундук, и направился к ректору.

   А ко мне поворачивались головы всех, кто находился на площадке. Кажется, на меня уставились даже лошади и вон тот грач на заборе. Глаза Уина округлились, и парень отодвинулся от меня.

   Эн-хей – самый могущественный из магов. Человек, который рождается раз в сто лет и сражается бок о бок с королем, чтобы прославить нашу страну в веках.

   Или превратить ее в пепел.

ГЛАВА 6

   Из внутреннего двора, некрасиво бросив Уина, я с позором бежала в тот же миг, когда начался этот хаос с переглядками. Они там все с ума посходили? Чего на меня таращатся? Я обычная девчонка без капли волшебного дара! Только волосы серые из-за того, что магия коснулась моего отца.

   «Проклятье, а ведь в них-то и вся проблема!» – вдруг дошло до меня. Чтоб эту седину демоны побрали! Советовала ведь мама – не жмись, покупай у торговцев краску из листьев чужеземного дерева хена. Будешь рыженькой – никто не поймет, что ты та-хей. А я такая: ой, да ну зачем, эта краска целое состояние стоит, еще и смывается за пару раз, а я своего происхождения не стыжусь…

   Допрыгалась. Похоже, все решили, что раз я в академии единственная с признаками того, что у меня в роду маги, то я и есть первый кандидат в эн-хея.

   В голове против воли прокручивалось всё, что я знала о величайших магах. В них ярче всего проявлялась кровь эльфов, давно ушедших с континента, а уж эльфы были, считай, целиком сотканы из магии, совсем не то что люди! Потому и легенды об эн-хеях в большинстве случаев были очень даже воодушевляющие. Вот как раз один из них остановил истребление грифонов, научился с ними общаться и подарил королевству такое чудо, как Небесная академия. Ариану Наезднику здесь до сих пор молились как святому, а щит с его изображением висел на главных воротах.

   Имя Эмхира Кровавого, наоборот, превратилось в проклятие. Он всего за шесть дней подчинил соседнее королевство, с которым мы много веков были заклятыми врагами. А на седьмой день сжег его дотла – ему показалось, что жители в городе, где он остановился, что-то замышляют. Прошло уже двести лет, но путники рассказывали, что в тех местах земля гладкая, как стекло, и на ней до сих пор ничего не растет. Закончил Эмхир, соответственно, плохо. Его отравили соратники, испугавшись его мощи.

   Хорошо, конечно, если я окажусь доброй магессой. А если кто-то решит, что я злая? Меня тоже отравят, пока натворить бед не успела?

   Хотя на самом деле больше всего я боялась, что мне не дадут учиться в академии и разделят с Закатом. А без меня малышу не жить. От одной мысли о том, что он навсегда застрянет в авиарии, так и не ощутив на крыльях ветер, на глаза наворачивались слезы.

   К кому еще обратиться, кроме как к Силвейну, я не представляла. Да, наверное, меня никто другой и слушать бы не стал.

   Оставалась одна проблема – найти его. Силвейн по своей любимой привычке опять как под землю провалился – его не было во дворе ни рядом с ректором, ни среди студентов. Тренировочная площадка пустовала, если не считать словно погрустневших деревянных болванчиков для отработки ударов и побросанного абы как оружия. В столовой тоже никого, лишь шушукающиеся поварята, сразу замолкнувшие при виде меня.

   Я сжала зубы. После того как я из служанки резко выросла до студентки, со мной и так никто из бывших знакомых не рвался общаться. Дескать, больше не нашего полета птица, хочется поболтать – трепли языком с людьми своего положения. А теперь еще и это! У меня хоть единственный друг появится? Надеюсь, хотя бы Закату на всё это плевать.

   С Силвейном мы встретились скорее случайно. Я наткнулась на него возле учебного корпуса. Попечитель быстрым шагом направлялся к дому ректора. Брови его хмурились, синие глаза опасно сверкали.

   – Господин Силвейн! – пискнула я.

   – Знаю, – оборвал он. – Не успел спуститься на площадь из Библиотечной башни – был в хранилище на самом верху. Но эту чушь об эн-хее, похоже, слышал каждый таракан в академии.

   Я бы засмеялась – если бы сердце не билось так безумно и не было так тревожно.

   – Они все подумали, что это я! Но у меня ни капельки, ни искорки, ни пылинки колдовской силы! Я проходила проверку три раза и…

   – Тише ты, – Силвейн успокаивающе положил ладонь на плечо. – Я всё решу.

   Как ни странно, мне действительно стало чуть легче.

   Я не одна.

   – И как вы всё решите? – на всякий случай уточнила я. – Меня не выгонят из-за несоответствия?

   – Чему? Туманному предсказанию оракула, в котором не называется ничье имя? – он фыркнул и склонился ко мне, крепче сжав мое плечо и внимательно глядя в глаза. – Послушай, Эйри. Коллара не зря прозвали Пауком – он старый интриган. Наш новый ар-хей – частый гость в королевском дворце, и я тебя уверяю: если бы он не считал, что предсказание о нем самом, то духу бы его здесь не было. Да и что в этом предсказании говорится – небо и золото? Хеденова лысина, да это может быть о чем угодно! Хоть о ректорской грифонице Заре, хоть просто об осеннем закате…

   На слове «закат» я вздрогнула. Силвейн это заметил, вздохнул и выпрямился.

   – Предсказание оракула может вообще не сбыться. Пройдет год, и жрецы просто-напросто подгонят под него какие-нибудь события, а эн-хеем объявят одного из тех, кто и так давно заглядывается на пост главного королевского мага. Я тебе гарантирую, от восемнадцатилетней девчонки – та-хея никто ничего не будет требовать.

   – Мне девятнадцать, – возразила я.

   – Серьезный возраст, – засмеялся он, заставив меня надуться и сложить руки на груди. – Девятнадцать, девять, тридцать девять – не важно. Ар-хеи думают только о себе. Тобой никто интересоваться не станет. Если будешь вести себя так, будто тебя это не касается, то скоро все об этом дурацком предсказании забудут.

   – Вы уверены? – засомневалась я.

   Он легкомысленно отмахнулся.

   – Так же как в том, что я лучший наездник на грифонах в ближайших ста милях. И вообще, тебе делать больше нечего, кроме как забивать голову глупостями? Займись учебой. Или хотя бы налаживанием личной жизни! Из Библиотечной башни я видел рядом с тобой какого-то юнца…

   Силвейн не договорил, уставившись на меня с многозначительной ухмылкой. Я вспыхнула.

   – А какое дело, господин попечитель, вам есть до юнцов рядом со мной?

   – Никакого, пока они не отвлекают тебя от прилежного изучения наук, – он с показной строгостью погрозил мне пальцем. – Тебе нужно догнать и перегнать людей, которые читали книги, пока ты мыла полы – или чем ты там занималась, пока не пришла в академию. Так что будь добра, возвращайся в свою комнату и берись за учебники. На вот тебе.

   Вдруг Силвейн сунул мне яблоко, вытащенное из кармана. Я в растерянности посмотрела на красный фрукт, буквально впихнутый мне в руки. А затем подняла возмущенный взгляд на попечителя.

   – Господин Силвейн, мне не девять лет! Не надо обращаться со мной, как с маленьким ребенком!

   – А это и не тебе, – спокойно ответил он. – Иди Заката угости.

   И ушел.

   Несколько мгновений я пораженно таращилась ему вслед. Серьезно? Это всё, что он может мне сказать?!

   Хотелось кинуть яблоко ему в спину и посмотреть, что он сделает тогда. Но здравый смысл победил. Я закрыла глаза, медленно вдохнула и выдохнула десять раз. Так учила мать. Прислугу всегда отчитывают за то, чего та не делала. С этим не получится спорить, это можно только вытерпеть. А для Силвейна я навсегда останусь прислугой.

   В конце концов, урок усвоен. Попечитель хотел отвлечь меня от мыслей о выступлении Коллара, у него это получилось. И он показал, к кому действительно стоит обращаться в таких случаях – к моему грифону. Всадник и его зверь – это одно целое. Что бы мне ни готовили боги, я должна пройти это вместе с Закатом, иначе я кто угодно, но не наездник. А Силвейн разберется с остальным. Это же ему важно, чтобы долг был отработан.

   Интересно, кстати, есть ли где-то в его договоре пункт, что делать, если я окажусь магом?..

   Кружными путями, стараясь не сталкиваться с другими студентами, я спустилась к авиарию. В последние дни у входа начали ставить стражника. Он кисло оглядел меня и отпер дверь.

   В ноздри сразу ударил запах сена. В дальнем углу сетку, натянутую над загонами, царапал и кусал грифон по кличке Гордец. На меня он не обратил никакого внимания, зато из своего загона вытянул шею Кусачка, высматривая, не принесли ли ему вкусняшек.

   – Прости, – честно сказала я ему. – В следующий раз угощу.

   Он обиженно заворчал, совсем как человек, и спрятался за забором.

   Я вздохнула. И вот это – опаснейшие грифоны, которых понадобилось запирать в клетке, красиво названной авиарием? То ли я чего-то не понимаю, то ли преподаватели боятся грифонов сильнее, чем нужно.

   Я неторопливо зашагала по проходу между заборами. Конечно же, Закат опять воспользовался своими маленькими размерами и перебрался в соседний загон. Он перерыл там всю землю, и застала я его за складыванием большой груды из почвы и сена. Услышав меня, грифоненок поднял голову, смешно встопорщил перья и запрыгал на одном месте.

   Радуется и хвастается тем, какую высокую гору построил, догадалась я.

   – Умничка, – похвалила я его. – На, держи. Подарок от Силвейна.

   Яблоко тотчас было прожевано и проглочено. Закат еще и хвостом завилял – ну точно щенок, а не царь зверей и птиц. Я не удержалась и потрепала его по макушке.

   Мой самый верный друг. Нет, пусть обо мне говорят что угодно, а обучение я пройду до конца – причем как наездник, а не какой-то там эн-хей…

ГЛАВА 7. Силвейн

   Я вошел в ар-хейские покои размашистым шагом, без стука, почти уверенный, что Коллар тут же выставит меня вон. Перед крыльцом мы столкнулись с ректором – он был на редкость злой и даже не взглянул в мою сторону.

   Я ему сочувствовал. Не каждый день в вотчину, где ты безраздельно правишь, без предупреждения вваливаются чужаки, которые очень энергично действуют по собственному уставу, без оглядки на тебя. И если большинство нахалов ректор мог не задумываясь выставить из академии или пригрозить серьезными последствиями, после чего смутьяны обычно успокаивались, то с ар-хеем такой номер не проходил. Это он мог испортить ректору жизнь, а не наоборот. Ну а я Коллару вообще не указ.

   Тем не менее он хмуро глянул на меня, отвлекшись от слуги, с котором в этот момент разговаривал, и выслал его вон. Мы остались одни.

   Не утруждая себя формальностями или смущением, я сел в ближайшее кресло и закинул ногу на ногу. Коллар приподнял бровь.

   – Вы в академии уже год, Тарен, а гонору не уменьшилось.

   Конечно же, он обходился без «господинов» и титулов. Банального «здравствуйте» и ждать не стоило. Спасибо еще, что на «вы», а не «эй ты, мальчик».

   – Я вынужден здесь торчать по вашей милости, Коллар, – парировал я. – Так что будьте добры, потерпите «гонор» человека, которому вы растоптали карьеру.

   – Вы прекрасно справились с этим сами, – спокойно ответил он, поправил кипенную мантию и сел напротив, устремив на меня неприятный белый взгляд. – Зачем вы пришли? Повспоминать прошлое? Рад бы освежить вам в памяти пару самых смачных эпизодов из тех, по причине которых вы в итоге оказались именно здесь, но у меня нет времени. Надо привести эту халупу в божеский вид. Милостивая Энеда, здесь беднее, чем в монастыре.

   Ар-хей с пренебрежением оглядел выделенные ему покои. Обстановка в них и в самом деле была аскетичной. Они принадлежали старому ар-хею, а он никогда не стремился к излишествам. Вдобавок после его смерти в комнатах не торопились делать ремонт, рассчитывая на то, что обязательное присутствие магов в Небесной академии отменят. Поэтому крыша немного подтекала, местами голые стены покрывали плесень и трещины. Ни о каких модных в столице обоях, разумеется, говорить не приходилось. Сущий кошмар для таких людей, как Коллар!

   – Вы давно не бывали в монастырях, – заметил я.

   Он оторвался от созерцания копоти под потолком и раздраженно посмотрел на меня.

   – Вы пришли в остроумии упражняться или всё же по делу?

   – Я пришел спросить, какого демона вы творите, Коллар. Мы договаривались, что всё будет сделано тихо. Я нашел девочку, устроил ее в академию и предупредил вас, что у меня всё под контролем. Вы же, вместо того чтобы ждать новостей, внезапно покидаете столицу и приезжаете сюда с новым назначением, не считая, что об этом стоит известить хотя бы ректора. Мало того, вы начинаете знакомство со студентами и преподавательским составом, зачитывая на всю академию чушь про величайшего мага всех времен. Ни на грош не поверю, что интриган вроде вас не мог предусмотреть, как это скажется на Эйри. Она единственный та-хей в академии. Девочка, бастард, простолюдинка. Как, по-вашему, после вашего спектакля мне обучать ее на наездника? Другие преподаватели теперь будут критиковать каждый ее шаг, а студенты заклюют яростнее грифонов из-за одного подозрения, что человек не из их круга может оказаться лучше них!

   Я так сжал ладонь на подлокотнике, что старое кресло жалобно скрипнуло от натуги. Белое, лишенное эмоций лицо Коллара так и оставалось ничего не выражающим.

   – Если девочка – эн-хей из предсказания, то испытания только закалят ее волю…

   – Вешайте эту лапшу на уши тем, кто не знает вас много лет, – перебил я. – У вас что-то не получилось во дворце, и вы приехали сюда, чтобы подогнать предсказание оракула под себя и хотя бы так заполучить пост главного мага. Но испортить при этом жизнь ни в чем не виноватой девочке я вам не позволю.

   Он поджал тонкие губы – на щеке дернулась «паутина» татуировки.

   – Тарен, мальчик, вы хорошо подумали, прежде чем угрожать ар-хею?

   Я оскалился.

   – Кажется, это вы плохо понимаете, кому решили отдавить хвост. Маги умеют многое, но вас человек сто на всю страну. Нас, наездников, три сотни. Это мы охраняем самые сложные границы королевства. И мы поддерживаем тесные отношения друг с другом, потому что так нас воспитали именно в этой академии – быть командой, единым организмом, потому что только так можно победить врага. Вы – одиночки, каждый заинтересован только в своем собственном продвижении. Если я брошу клич, как вы думаете, к кому король прислушается охотнее – к одному ар-хею или ко всем грифоньим наездникам?

   Коллар прищурился и подался вперед, упершись локтями в колени. По «паутине» вновь пошла рябь.

   – Как интересно. Я справился о вас, Тарен, когда проезжал через город внизу. Всё, что там могли сказать, – это перечислить список ваших любовниц, включая, между прочим, дочку бургомистра. Что вдруг случилось с ветреным молодым лордом, что он забыл о развлечениях, о том, как я его вытаскивал из дерьма полтора года назад, и бросился грудью защищать незнакомую безродную девушку?

   Я холодно улыбнулся.

   – Вы меня вытащили только потому, что вам это было выгодно. И раз уж об этом зашел разговор, тогда напомню кое-что о причине, по которой я вместо Грифоньей стражи оказался здесь. Если я приду к королю и расскажу о вашем участии в тех событиях, это его обеспокоит даже больше, чем волна возмущения от наездников.

   Магия лишала кожу ар-хеев цвета, но я был уверен, что Коллар побледнел. Бесцветные губы дрогнули и сжались плотнее.

   – Вы играете в опасные игры, – наконец произнес он.

   – Просто не хочу, чтобы вы изуродовали еще одну жизнь. У девочки талант. Не мешайте мне ее обучать, и в конце концов вы получите то, о чем просили с самого начала. Ваша она дочь… – я окинул его пристальным взглядом, однако Коллар дураком не был. Он ни единым намеком не выдал свои чувства, оставаясь равнодушным. – …или кого-то из ваших товарищей, в любом случае Эйри станет одной из лучших наездниц.

   – Значит, решено. Замечательно, – ответил ар-хей.

   На долю мгновения я поверил, что это правда.

   Идиот беспросветный.

   Белое, словно гипсовая маска, лицо Коллара разрезала улыбка.

   – Тарен, то, что девки сами лезут вам в штаны, гением вас не делает. Не играйте в карты, а то просадите всё ваше состояние. Хотя, если уж быть совсем откровенным, две недели назад я бы с вами согласился. Но тогда оракул еще не произнес предсказания. Пока я не знаю, кто в этой академии потенциальный величайший маг. Но если Эйри в самом деле эн-хей, который не проявил свою силу в детстве, то это меняет всё. Она поедет в Мавеннар и будет делать то, что ей прикажут.

   – Вы прикажете, – поправил я сквозь зубы.

   Уже было ясно, что этот подонок, даже если он настоящий отец Эйри, признавать ее не станет, а собирается только пользоваться ее силой.

   Он расслабленно откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.

   – Знаете, что меня удивляет? Вы так полны прекраснодушных устремлений, что даже не почесались спросить, чего хочет сама девушка. Она дочь ар-хея. Незаконная. Вполне вероятно, она всю жизнь мечтала о том, что в ней проснется огромная колдовская сила. Это же слава, признание, могущество! Кем лучше быть – всего лишь наездницей или человеком, к которому прислушивается сам король? Риторический вопрос. Надеюсь, вы закончили с вашим благородным порывом. А теперь послушайте меня очень внимательно.

   Коллар сделал быстрый жест пальцами. Татуировка на щеке как будто шевельнулась сама по себе, и внезапно все звуки вокруг умерли.

   Я напрягся. Ткань рукава зашуршала о подлокотник, но не было слышно ничего, что происходило снаружи. Только что с тренировочной площадки доносился стук оружия – и вот он полностью стих. Жужжала где-то в углу муха – и она тоже смолкла.

   Я не первый раз сталкивался с магией, поэтому знал, что это кокон тишины. Безопасная штуковина, единственная цель которой – поговорить наедине, чтобы никто не подслушал. Но это не значило, что она не нервировала.

   Взгляд Коллара стал жестче.

   – Вы чересчур громко говорите о своем секрете, из-за которого больше не служите в Грифоньей страже, а прозябаете вдалеке от столицы. Кажется, вы запамятовали о том, что его раскрытие с высокой вероятностью будет стоить вам жизни. И похоже, вы забыли еще одну вещь: я вам помог в прошлом, но могу и передумать. Вы мой должник, Тарен. Давайте не будем усложнять ситуацию из-за совершенно чужой для вас девушки. Вы, наверное, усмотрели сходство в ваших судьбах, однако не обольщайтесь – его нет, – припечатал ар-хей. – Судя по вашему же предыдущему письму, вы уже заметили, что Эйри – магесса, а ее сила связана с грифонами. Я имею полное право забрать ее отсюда и отправить в Белую академию хоть сейчас. По закону там обязаны обучаться все маги, и вы можете хоть всю Грифонью стражу, хоть кого угодно поднять – против закона и вякнуть не получится. Но пока девушка здесь, и если вам хочется, чтобы так и продолжалось, то в ваших интересах поменьше трепать языком. Обо всех делах, которые нас связывают. В конце концов, это из моего кошелька уходят деньги на ее обучение и содержание ее грифона, а не из вашего. Всё, вы свободны. А если кто-то поинтересуется, зачем вы ко мне приходили, объясните свой визит желанием проведать давнего знакомого из столицы.

   «Пузырь» тишины лопнул. Коллар холодно улыбнулся.

   – Еще увидимся, лорд Тарен. Приятного дня, – произнес он тоном, не оставляющим сомнений, что это сказано для проформы, на тот случай, если нас кто-то подслушивает.

   Мои зубы скрипнули. Я не стал доводить до того, что меня выпроводят отсюда магией, и вышел сам. Пристальный взгляд Паука провожал меня, пока за мной не закрылась дверь – я не мог быть в этом уверен, поскольку не оборачивался, но, зная Коллара, наверняка так оно и было.

   Только на крыльце я позволил себе остановиться и вдохнуть прохладный воздух, сыроватый от того, что облака к вечеру спустились ниже и уже окутывали Библиотечную башню.

   Уже ясно, что вокруг Эйри плетутся интриги. Причем явно большого масштаба, раз ар-хеи аж при трех проверках «не заметили» ее дар, затем Коллар выложил огромную сумму, чтобы я стал «попечителем» юного дарования. А теперь тот же самый Паук из-за какого-то пророчества готов начисто об этом забыть.

   Что ж. Первый раунд, может, и за тобой, Коллар. Но насчет второго мы еще посмотрим.

   Девочку я тебе не отдам. Мою судьбу она не повторит и игрушкой в чужих руках не станет.

ГЛАВА 8

   В первый же день учебы нас макнули лицом в грязь.

   Всех.

   Не было никаких красивых церемоний, знакомства с ректором и преподавателями. Накануне вечером по комнатам прошелся комендант, который напомнил, где и во сколько начинается первое занятие и что с собой брать. Я удивилась – учебники и письменные принадлежности не требовались, а собирали нас почти в самом низу горы, еще даже до завтрака. Тогда-то я и подумала, что всё ограничится знакомством с академией.

   Ага, раскатала губу.

   – Среди вас больше нет лордов и леди! – рявкал на нас коренастый преподаватель с уродливым шрамом через все лицо. На левой руке у мужчины не хватало нескольких пальцев. Он сказал, что его зовут Куланн. Просто Куланн, без фамилии и титула. – Нет больше юношей и девушек! Вы – студенты Небесной академии, и вы должны доказать, что ее достойны! Бегом марш отсюда и до тренировочной площадки!

   Все заозирались. Нас было восемь человек – весь первый курс. Мы стояли шеренгой у Лазурных ворот – так назывался первый, нижний вход в академию. Влево и вправо уходила высокая каменная стена. Не чета крепостной, конечно, но все равно немаленькая – просто так не перелезешь. Впереди находились кухня, жилой корпус для слуг, собственный аптекарский огород и прочие хозяйственные постройки. В общем, заподозрить где-то здесь наличие тренировочной площадки было сложно. А я точно знала, что ее нет.

   Было серо и сыро. Никто ничего не понимал. Кое-кто из студентов давил зевки. Почти все приехали издалека и к раннему режиму не привыкли. Им же не приходилось вставать на рассвете, чтобы успеть сварить яйца и кашу на завтрак преподавателям…

   Я первая заподозрила подвох, однако подать голос не осмелилась. За меня это сделал Хит – тот самый долговязый парень, который вчера пытался отправить меня в прачечную с его грязным бельем.

   – До какой тренировочной площадки, господин преподаватель? – растерянно уточнил он.

   Куланн так грозно на него уставился, что тот аж съежился.

   – Ты видишь рядом какую-нибудь тренировочную площадку?

   – Н-нет…

   – Значит, беги к той, которую знаешь! Наверху!

   Все замерли, как по команде, задрав головы. Площадка находилась там же, где и академия, – на Львиной Голове, нижней из Облачных вершин. Туда и пешком было непросто подняться.

   – Нам прямо в этой одежде бежать? – уточнила единственная девушка среди студентов, если не считать меня.

   Видимо, аристократы считали, что это неженское дело – летать на грифонах, и не рвались оплачивать обучение своих дочерей. Поэтому я ожидала от студентки несколько иного. А та выглядела бы настоящей принцессой, если бы не коричневая форма. Белокурые волосы, пухлые щечки, томные карие глаза, аппетитные формы – я в детстве тоже мечтала так выглядеть, пока не подросла и не осознала, что некоторым просто не суждено рождаться красавицами.

   – У тебя есть под рукой другая? – спросил преподаватель.

   – Нет…

   Куланн помолчал, обводя нас взглядом. Никто не шевелился.

   – Вы все небось мечтаете после учебы служить в Грифоньей страже?

   – Да… – раздались неуверенные голоса.

   Окончить престижную академию, выдрессировать своего собственного грифона и после этого грезить о работе курьером – глупость какая-то.

   – Грифонья стража – это элитное войско! – неожиданно заорал преподаватель. Все вздрогнули. – Войско – это солдаты! А солдаты что делают? Сражаются с врагом! Вы правда думаете, что враг будет ждать, пока вы подберете соответствующий наряд? Бегом марш к тренировочной площадке!!!

   Мы с Уином сорвались с места одновременно. Нас обогнал только незнакомый юноша, который трусцой побежал вверх по дороге. Остальные медлили, наверное, надеясь, что Куланн отменит свой странный приказ. Но тот молчал, и вскоре к вершине устремились уже все.

   Я не торопилась, но и темп не сбавляла. За два месяца работы на кухне мне приходилось слишком часто ходить вверх-вниз, так что, пожалуй, я запросто могла бы обогнать того парня впереди. К тому же в штанах бежать оказалось гораздо удобнее, чем в длинной юбке. Только стоило ли спешить?

   После вчерашнего на меня не таращились лишь слепые. А пока мы собирались перед первым занятием, я поймала на себе столько многозначительных взглядов, что сбилась со счета. Причем далеко не все из них были доброжелательными. Приду первой – и меня начнут уже открыто ненавидеть.

   Поздоровался утром со мной один Уин. Вот и сейчас он бежал рядом со мной. По покрасневшему лицу было заметно, что бег в гору дается ему не очень легко. Впрочем, остальным – еще хуже. Кое-кто попытался прибавить скорости, но не сумел догнать даже нас, не говоря уже о том бегуне впереди. Бледный, тощий Хит и вовсе плелся последним, уступив презрительно фыркнувшей «принцессе».

   Уин повернулся ко мне и вымучил улыбку.

   – Интересно учеба начинается, да?

   – Ага, – коротко ответила я. Дыхание уже начало заканчиваться, тратить его не хотелось.

   Скоро впереди показались внутренние ворота. К этому времени кое-кто сдался и пошел шагом, как хрипевший, безнадежно отставший Хит. Мы с Уином по-прежнему держались вторыми, хотя обогнавший нас парень постепенно начал сдавать темп. Прикидывая, получится ли у меня ускориться и надо ли вообще это делать, я вдруг поняла, что Уин на самом деле не прилагает особенных усилий. Да, у него порозовели щеки, но он даже не запыхался.

   – Почему… – я хватанула воздуха, сбившись с ритма. – …не обгоняешь?

   – Не могу. Я больше привык мешки таскать, чем бегать, – ответил он.

   – Врешь!

   – А ты почему позади тащишься? – подмигнул Уин.

   – Не опережу… его… – чтобы не сбивать дыхание, я махнула рукой, указывая на номера один.

   – Вот и я не опережу.

   Это была откровенная чепуха. Я нахмурилась, не понимая, почему Уин не хочет прийти первым. Стесняется, что ли? Или тоже боится, что его травить начнут?

   Над головой пронеслась арка внутренних ворот. Я из последних сил сделала рывок. Уин тоже подбавил жара, держась наравне со мной. Но и студент впереди, заметив, что мы его догоняем, в два раза резвее понесся к площадке.

   Он и финишировал первым. Следом – мы с Уином, шаг в шаг.

   – Молодцы, – скупо похвалил Куланн.

   У нас глаза полезли на лоб. Преподаватель, которого мы все оставили далеко внизу, облокачивался на небольшой столбик, отмечающий границу тренировочной площадки. На лбу у Куланна не было ни капельки пота. Дыхание оставалось ровным, словно мужчина всё это время здесь и стоял.

   – Как он успел?! – обалдело спросила я.

   – На грифоне, может, прилетел? – так же ошарашенно предположил Уин.

   Но грифонов рядом не было. Нам оставалось только гадать.

   Пока мы пытались отдышаться, один за другим подошли все студенты. Куланн нетерпеливо поглядывал на солнце, которое лениво поднималось над горами и светило сквозь дождевые тучи. Когда до площадки дополз Хит, преподаватель рявкнул:

   – Вы все слишком медленные! Даже ты! – он ткнул пальцем в финалиста, и у парня сразу сделался испуганно-болезненный вид. Куланн упер руки в бока и мрачно нас оглядел. – Грифоны – короли этих гор. Самые сильные и могущественные существа, которые долгое время не подчинялись людям. И сейчас не подчиняются – мы с ними сотрудничаем. А грифоны не прощают слабость. Они заклевывают своих сородичей, тех, кто родился слабее других.

   Я поежилась, вспомнив Заката. В авиарии малышу было не очень хорошо, но всё же лучше, чем смерть…

   – Грифоны не различают среди наездников мужчин и женщин, лордов и поломоек. Если грифон почувствует в вас слабину – физическую или моральную, он никогда не станет вас слушать. Он будет видеть в вас добычу или помеху, которую всё равно надо убить. Вот это, – Куланн поднял изуродованную руку с отсутствующими пальцами, – сделал грифон.

   Все ахнули.

   – Чтобы с вами такого не случилось, вы обязаны тренироваться. Это первый урок, который вам преподаст академия. Каждое утро вы должны начинать не с умывания, не с завтрака, а с пробежки по горе. Всё поняли? Вопросы есть?

   – А у нас разве не будет посвящения? – робко спросил кто-то.

   – Посвящение – для тех, кто выдержит первый семестр! – гаркнул преподаватель. – Только тогда вас официально представят всей академии и познакомят с грифонятами. А сначала вам потребуется доказать, что вы достойны гордого звания студентов Небесной академии и не сбежите обратно под мамкину юбку, где тепло и спокойно! Еще вопросы?

   – А почему нас больше, чем родившихся в этом году грифонов, господин преподаватель? – уточнила «принцесса».

   Куланн зловеще засмеялся.

   – Потому что не все из вас продержатся даже до посвящения. Ну, еще какие-нибудь гениальные вопросы?

   Все нервно молчали. Преподаватель неожиданно смягчился и улыбнулся.

   – Значит, вы умнее, чем предыдущий курс. Итак, у вас есть полтора часа. Прямо сейчас специально для вас накрывают завтрак в студенческой столовой. После этого у вас будет время вернуться в комнаты, привести себя в порядок и взять письменные принадлежности. Ровно в десять начнется занятие. Госпожа Бранвен, профессор истории, будет ждать вас у крыльца и проведет в класс сама. Если же кому-то нужно успеть помолиться, часовня Всех Богов вон там.

   Мы разом повернули головы в ту сторону, куда он указывал. Часовня примостилась рядом с учебным корпусом и сверкала в лучах восходящего солнца витражами.

   Особенно религиозной я никогда не была. Ходила в обязательные дни в храм, отмечала праздники, приносила богам дары, если хотела их благоволения в важном деле. Но вот сейчас проскочила совершенно серьезная мысль последовать совету Куланна и пойти зажечь свечу. Хотя бы для того, чтобы этот преподаватель как-нибудь пореже вел у нас занятия…

   – Ну, удачи! – напутствовал он и ушел.

   Мы молча смотрели, как Куланн уверенно направляется к часовне.

   – Надеюсь, он там не за наши души собирается свечки ставить, – сдавленно выдал кто-то из студентов.

   Раздался нервный хохот. Я тоже не удержалась от истерического смешка.

   – Это что вообще было? – выдохнула «принцесса». – Этот человек точно преподаватель?

   – Точно, – кисло ответил Хит. – Куланн Сангербрин, участник Идвальской войны. Говорят, он со своим грифоном в одиночку переломил ход сражения, но после этого стал калекой, и его отправили сюда.

   – Ого! – раздалось сразу несколько голосов.

   – А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросил студент, прибежавший к площадке первым.

   – Брат рассказал. Он уже на четвертом курсе, – похвастался Хит.

   Вид у него при этом был такой, словно он знаком не меньше чем с самим королем. Я едва слышно фыркнула. Нет своих заслуг – примажься к чужим.

    – А давайте переместимся в столовую, – громко предложил Уин. – Кто-нибудь еще голоден так же, как я?

   Ему ответил хор согласных голосов, и весь первый курс зашагал к столовой.

ГЛАВА 9

   В столовой мы все и перезнакомились. Хотя сначала, как водится, было напряженно.

   В зале, кроме нас и кухонной прислуги, никого не было. У старших курсов занятия сегодня начинались позже, а преподаватели, очевидно, не захотели мешать сплочению новых обитателей академии.

   Я чувствовала себя странно из-за того, что теперь сидела среди людей, которых раньше обслуживала, поэтому устроилась с краешка. Уин – снова рядом со мной. Мне стало приятно и одновременно неловко из-за того, как на нас сразу начали поглядывать. Словно мы влюбленная парочка, а не просто два студента, познакомившихся только вчера.

   Хит, разумеется, влез посередине стола. «Принцесса», к моему удивлению, тоже отодвинулась ото всех и заняла самое дальнее место. Остальные уселись кто как.

   Первые минуты звучал только стук ложек о тарелки. Я внимательно наблюдала за соседями и повторяла за ними, чтобы не сильно опозориться. Кажется, оплошала я всего раз, когда принялась вытирать тарелку от каши хлебной коркой. Сидящий напротив юноша скривился и тихо фыркнул, а коситься на меня стали аж с другого конца стола. Я тут же прекратила привычное занятие, мысленно себя отругав. Студентов-то кормят хорошо, больше не нужно крошки подбирать!

   Когда подали компот и десерт – маленький яблочный пирожок, все наконец-то разговорились.

   Больше всего интереса у юношей, разумеется, вызвала «принцесса». Оказалось, ее зовут Мади. Это теплое имя удивительно подходило ее белокурым волосам и мягкой внешности – оно означало ту сладкую пору в начале осени, когда солнце еще светит по-летнему, но уже поспели все самые вкусные фрукты и ягоды. Однако характер у Мади оказался по-зимнему холодным. Она скупо отвечала на вопросы, зачем-то громко объявила, что уже давно помолвлена с сыном какого-то там графа, залпом выпила компот и вышла из-за стола раньше всех.

   «Колючка», – сошлись на мнении несколько парней, когда девушка исчезла в дверях. Думаю, если бы не мое присутствие, они выразились бы и погрубее. Ну а мне показалось, что девушке просто не по себе из-за того, сколько внимания ей уделяет противоположный пол. Еще бы, с такой фигурой…

   Победителя «гонки» звали Хоэл. Он был вторым баронским сыном и признался, что отец давно хотел пристроить его куда-нибудь на военную службу. Поэтому Хоэл неплохо фехтовал и, как все уже догадались, бегал. В целом этот черноволосый парень мне понравился – он рассказывал о себе без хвастовства и охотно поддерживал разговор со всеми, включая меня.

   Где-то на четвертом студенте я начала путаться. Все, кроме нас с Уином, имели благородное происхождение и вместе с именем называли титулы своих родителей, земли, которыми те владеют, знаменитых предков… Запомнить это было невозможно. И ужасно скучно слушать.

   Я окончательно потеряла нить в тот момент, когда двое юношей на другой половине стола вдруг обнаружили, что они дальние родственники благодаря тете мужа третьей дочери двоюродного брата.

   Уин общался со всеми легко. Его как будто ни капли не задевало то, что не все ему отвечают или окидывают долгими взглядами. Я так не могла. Моя родословная была «написана» моими волосами, так что впечатляющее выступление у меня всё равно бы не получилось. А поскольку разбираться в хитросплетениях чужой генеалогии у меня желания было, я сунула несъеденный пирожок в карман, чтобы потом отдать его Закату, и поднялась с лавки. Как мне казалось – незаметно.

   – Подожди! – встрепенулся Хоэл. Скулы у него были такими острыми, что делали некрасивым всё лицо. Впечатление искупали глаза – черные и живые. Я невольно задержалась, разглядывая их. – Ты сегодня прибежала второй, вместе с Уином. Прекрасный результат! Где ты тренировалась раньше?

   – На кухне шваброй орудовала, – едва слышно хмыкнул Хит.

   Я вспыхнула и сердито уставилась на него.

   – Некоторым это может показаться зазорным, зато грифоны вряд ли сочтут меня слабой.

   – А ведь и правда, – Хоэл перевел взгляд на Хита. – Ты последним пришел. Разве у тебя здесь не учится старший брат? Он не предупредил тебя, какими будут испытания в первый месяц?

   – Ну, он многое рассказывал…

   – Почему ты тогда не подготовился летом, если всё знал заранее?

   Голос у Хоэла был таким искренне удивленным – не подкопаешься. А я едва сдержала ядовитую усмешку. Хорошо подколол!

   Но и Хит тоже не был кретином и быстро выкрутился.

   – Мэйлир как раз и раскрыл мне секрет: главное – это крепость не тела, а духа. Хотя преподаватели будут убеждать новичков в обратном, грифона можно подчинить одной силой разума.

   Он задрал нос и оглядел всех с явным превосходством. Я лишь вздохнула.

   Всё ясно с этим высокомерным болваном.

   – Эйри! – снова повернулся ко мне Хоэл. – А правду говорят, что у тебя уже есть собственный грифон?

   – Ну… – я смутилась. Уже так быстро слухи пошли? Ничего себе! – Это не совсем так. Но господин Силвейн считает, что у меня уже начала образовываться связь с грифоненком.

   – А ты его подчиняла разумом или физическая сила тоже понадобилась? – выспрашивал парень.

   Вот теперь я уже перестала понимать, действительно ли ему интересно или он меня искусно поддевает, так же как Хита. Из-за Хоэла все глаза обратились ко мне, и это немного раздражало. Да, мне бы хотелось оказаться в центре внимания, но не став целью непонятной мне шутки.

   – Я его не подчиняла, – поправила я, надеясь, что настырный собеседник после этого отстанет. – Всего лишь о нем заботилась. Похоже, так и возникла наша связь.

   – А как ты о нем заботилась? – спросил юноша, о котором я не запомнила ничего, кроме того что его дядя служил во дворце. – Никого же не пускают на Орлиную Голову. Он сам к тебе оттуда спустился?

   – Правда, что молодые грифоны постоянно норовят искалечить своих хозяев? – перебил его сосед.

   Я растерянно переводила взгляд с одного на другого. Признаваться, что я прокрадывалась в авиарий к «порченому» грифоненку, от которого все отказались, вдруг показалось стыдным. Рука сама потянулась к кончику косы и начала его нервно теребить.

   – Неправда, – я кашлянула, решив ответить только на самый удобный вопрос. – Они царапаются, но не намеренно, а от непонимания, что творят. Как обычные котята или щенки. И точно так же любят лакомства. А теперь извините меня, пожалуйста, я хочу успеть проведать Заката перед занятиями.

   Я успела развернуться, когда в спину прилетело ехидное:

   – Лакомства – это пирожки, что ли?

   Ну конечно, Хит. Он никак не мог смириться с тем, что кто-то, кроме него, может привлечь всеобщее внимание. Я уже понимала, что грядет очередной подвох, когда с языка сорвалось:

   – А ты предпочел бы, чтобы я ими кормила с рук тебя, а не грифоненка?

   Хоэл прыснул, Уин и еще пара человек хихикнули. Остальные были более сдержанны: либо делали вид, что увлечены компотом, либо посматривали то на меня, то на Хита. Дескать, чья возьмет?

   – Только если руки ты перед этим хорошенько вымоешь, – спокойно согласился Хит. – Лучше ты пирожками отравишь меня, чем молодого грифона. Им нельзя сладкое – от него клюв становится хрупким. А если он разрушается, грифоны не могут есть и погибают. Но откуда об этом знать девушке, которая еще неделю назад работала посудомойкой?

   Все вновь уставились на меня, больше уже не пытаясь притворяться незаинтересованными. А мое сердце бухнулось в пятки.

   Вот же крысеныш! Выяснил где-то, что я не пристроенная ар-хейская дочка. Впрочем, меня больше всего испугало не это, а его слова о том, что у грифонят от сладкого ломаются клювы.

   Мысли панически заметались. Вкусняшки для Заката я всегда протаскивала «контрабандой», даже не задумываясь о том, можно ли их ему. Известно, что грифоны всеядны, пусть и предпочитают мясо. Ну, я и баловала его всем подряд. Что если я уже нанесла непоправимый вред его здоровью?

   Злость на Хита разгорелась пламенем до небес. Я бы швырнула в него этим несчастным пирожком, если бы не понимала, что тогда последствия будут непоправимыми. Проклятый аристократишка как будто заранее знал, как меня больнее всего поддеть!

   В то же время я осознавала, что ссору стоит поскорее свернуть. И потому, что скандалы в моем положении не нужны, как и предостерегал Силвейн, и потому, что больше всего на свете мне сейчас хотелось помчаться к Закату и проверить его клюв.

   Так что разговор я оборвала пусть некрасивым, зато быстрым способом.

   – Не посудомойкой, а помощницей повара, – поправила я. – Хотя откуда тебе об этом знать? Ты и швабру от метлы не отличишь. И уж извини, но я лучше знаю, что полезно моему грифону, чем человек, который о них слышал только по рассказам брата.

   И вышла из столовой.

   Что творится в зале после моего ухода, представлять было страшно. Я быстро шагала прочь, словно это избавило бы меня от пересудов за спиной. Запоздало накатило чувство вины – могла ведь и помягче слова подобрать, а то ведь сама себя выставила хамкой. Ух как Силвейн обрадуется, что его подопечная в первый же день разругалась с сыном виконта…

   – Эйри! Подожди, Эйри!

   Я остановилась не сразу. Уин нагнал меня уже возле внутренних ворот и склонился, уперев ладони в колени. Позавтракал он по-мужски плотно, и теперь бежать за мной ему было тяжело.

   – Почему ушла? – спросил парень, отдышавшись.

   – Там же одни аристократы. Я себя не в своей миске чувствовала, – уклончиво ответила я.

   – Тарелке, – поправил он. – Правильно: не в своей тарелке.

   – Ну вот. Я же говорю, мне там не место.

   – Да ты больше на аристократку похожа, чем я!

   И он в подтверждение протянул ко мне широкие, как лопаты, ладони и пожал квадратными плечами. Да, грации Мэйлира или Хоэла ему недоставало, но у Уина было достаточно и собственного, простого обаяния.

   – Ты же понимаешь, что я не про внешность, – поморщилась я.

   – Про Хита? Да зачем ты его вообще слушаешь! – с досадой бросил парень. – Он намеренно тебя задевает. Как ты думаешь, кто экзамены хуже всех сдал? А взяли его, потому что старший брат блистает в академии и потому что денег у их отца – с Облачные вершины. Хит это понимает, вот и ищет, кого бы ниже себя опустить.

   – Уин. Я вообще не сдавала экзамены.

   Он недоверчиво посмотрел на меня. Затем его лицо прояснилось.

   – А, так у тебя же магический дар…

   – И дара у меня нет, – перебила я. – По крайней мере, магического. Во мне ни капли волшебства – вот вообще.

   Уин сдвинул широкие брови.

   – Значит, про тебя и ар-хея Коллара говорят правду? Ты его дочь?

   Я вздохнула. Скрывать истинное положение дел не было смысла – рано или поздно всё станет явным. Да и Силвейн не советовал так делать.

   – Если и его, мне об этом неизвестно. Я никак не связана ни с ар-хеем, ни с предсказанием, которое он тут вчера зачитывал.

   Мы молча стояли друг напротив друга. Над нами нависали арка ворот и щиты с гербами академии. Из низко нависших туч закапал мелкий дождик, и Уин был вынужден сдвинуться ближе ко мне, чтобы не промокнуть.

   – Ты же к своему… Закату, да? – тихо спросил он. – Грифона так зовут?

   Я кивнула.

   – А… это… – Уин замялся. – Мне можно на него посмотреть?

   Склонив голову, я наблюдала за тем, как он смущенно отводит глаза. Это выглядело забавно с учетом его простецкой внешности. Крепким парням-простолюдинам вроде него смущение редко было свойственно.

   Но сильнее всего меня удивляло, что он до сих пор здесь. Я ведь уже призналась, что пророчество оракула не может быть обо мне. И если с Силвейном всё было просто и ясно сразу, то в случае с Уином меня, похоже, ожидала загадка.

   Поколебавшись, я снова кивнула. Как и в случае с магической одаренностью, тянуть с этим не было проку. Хиту понадобилось полдня, чтобы узнать, кем я работала раньше. На выяснение, где живет мой грифоненок, понадобится и того меньше. Лучше мне самой это раскрыть, чем потом меня подловят на вранье, которого не было.

   – Идем.

   – А разве грифоньи гнезда не наверху? – уточнил он, когда я направилась вниз, к хозяйственным постройкам.

   – Наверху, – согласилась я, продолжая спускаться.

   Повторять приглашение не потребовалось. Через несколько мгновений раздался звук быстрых шагов, и Уин поравнялся со мной.

   – Тебе когда-нибудь говорили, что ты девушка-тайна? – спросил он.

   – То же самое могу сказать о тебе, – я показала язык.

   Уин рассмеялся.

   – Да какие у меня секреты? Я тебе всё в первом же разговоре выдал. Странная ты всё же. Но так интереснее.

   Я отвернулась и украдкой улыбнулась.

ГЛАВА 10

   Когда мы дошли до авиария, дождик перестал капать. Из-за туч выглянуло солнце, на миг ослепив нас золотым диском. Уин, судя по слегка вытянувшему лицу, уже всё начал понимать, однако пока молчал, а я не спешила оправдываться. Он же хотел повидаться с грифонами? Ну так вот они! А что отбракованные – это уже дело десятое. Я тоже не из высшего света.

   Стражник у ворот авиария бросил на нас хмурый взгляд.

   – Вход в авиарий разрешен только тем, кто ухаживает за грифонами внутри, – сказал он. Будь у него алебарда, наверное, еще бы ей и вход перекрыл, словно королевский гвардеец.

   – Добрый день! – бодро начала я. – Я и есть та, кто ухаживает за грифоненком. Вы меня разве не помните?

   – Тебя – да. А его, – стражник указал на Уина, – в моем списке приказов не было.

   – Э-э… – промычал тот, склонился ближе ко мне и почти на самое ухо прошептал: – Может, мне в самом деле не стоит туда идти?

   – Но ты ведь хотел, – удивилась я.

   Затем проследила за его взглядом.

   Ага. Гордец, о характере которого прекрасно говорила его кличка, опять рвался из авиария наружу. Но поскольку на воротах, как оказалось, висело заклятие, пропускающее лишь людей, грифон бился о натянутую сетку. Это продолжалось каждый день и ничем хорошим не заканчивалось – Гордец добивался только того, что ранил сам себя. Остановиться и прекратить бессмысленное занятие ему, видимо, мешала… ну да, гордость.

   В любом случае зрелище взрослого грифона, размером с лошадь, который бился о сетку, кусал ее мощным клювом и с лютым скрежетом царапал длиннющими когтями, было впечатляющим.

   – Да его не надо бояться, – успокоила я. – Он на людей внимания не обращает.

   – Ага, – как-то не слишком уверенно согласился Уин.

   Я вернулась к стражнику.

   – Мы одним глазком посмотрим – и сразу назад. Вы же знаете, меня в авиарии не трогают.

   – Нет уж, брать такое под свою ответственность не стану, – отрезал тот.

   Я вздохнула и засунула руки в карманы, проверяя, что там есть. Денег, разумеется, не оказалось. Ну а пытаться подкупить дюжего мужика пирожком – это даже звучит глупо. Стражник же не грифоненок-сладкоежка.

   – Пожалуйста? – испробовала я последнюю попытку, заглядывая ему в глаза и невинно хлопая ресницами. – Мы быстро и никому ничего не скажем. Я только покажу моему другу Заката. Это совершенно безопасно!

   Наконец-то к уговорам присоединился и Уин.

   – Честное слово, – добавил он. – Мне еще год учиться, чтобы меня подпустили к гнездам на Орлиной Голове. А здесь грифоны на расстоянии вытянутой руки. Я об этом всю жизнь мечтал!

   Стражник сердито запыхтел, угрюмо посмотрел на него, потом на меня и всё же буркнул:

   – Ладно, проходите, пока никто не видит. Но к грифонам, парень, слишком близко не подходи. И тут же назад!

   Он приоткрыл массивную створку, и мы скользнули в щель. В ноздри сразу ударил запах свежего сена, за последнее время ставший родным. Я невольно улыбнулась и смело направилась к проходу между загонами.

   – Идем, Закат облюбовал себе один из дальних загонов. Вот тут у нас живет Кусачка…

   Оглушительный клекот заставил меня замолчать. Я растерянно посмотрела на Кусачку, который впервые на моей памяти издавал такие громкие звуки. Больше того, он встал на задние лапы, передние упер в верхние доски забора, выпустив длинные острые когти, и злобно щелкнул клювом на Уина.

   Побледнев, друг прижался спиной к закрытой створке ворот.

   – Да не бойся, – успокоила я. – Он так взятку выпрашивает.

   – В-взятку? – заикнулся Уин.

   Наверное, в его воображении нарисовалась оторванная нога нерадивого студента.

   – Яблоки, мясо, – пояснила я. – Говяжью вырезку любит и сливки. Губа у него не дура. Клюв, вернее. Давай, не трусь.

   Но стоило Уину сделать робкий шаг вперед, как на «сцену» вышел Гордец.

   Обычно он игнорировал людей в авиарии – гораздо больше его увлекали попытки разорвать сетку и выбраться наружу. А те, кто менял ему подстилку и наполнял кормушку, – это так, вошки какие-то. Поэтому было страшно удивительно, что он со смертельной грацией хищника приземлился на небольшую площадку перед загонами, распахнул гигантские крылья, забил львиным хвостом по земле и угрожающе заклекотал на Уина.

   Моего бедного однокурсника как ветром сдуло из авиария. Я даже окликнуть его не успела.

   – Что тут происходит? – нервно сунулся внутрь стражник. – Эйри, всё хорошо?

   Я растерянно оглянулась на грифонов. Гордец как ни в чем не бывало взлетел обратно под «потолок» и принялся кромсать сеть. Только Кусачка все еще высовывал шею из своего загона.

   – Всё просто прекрасно, – мрачно ответила я.

   Стражник скрылся. Обращаться к Гордецу не было никакого смысла, поэтому я с упреком посмотрела на Кусачку.

   – Я, значит, вам лакомства тайком таскаю. А вы, неблагодарные, решили моего друга отпугнуть?

   – Уру-ру, – сказал грифон.

   Н-да. Трактуй как хочешь.

   Я вздохнула и попыталась пройти мимо, но Кусачка ткнулся в меня головой, не пуская в проход. Большой карий глаз уставился на карман с пирожком.

   – Унюхал, разбойник. Не дам. И потому, что ты Уина напугал, и потому, что вам, оказывается, нельзя сладкое.

   Кусачка обиженно щелкнул клювом и оттолкнул меня лбом к воротам, взлохмачивая коричневые перья. Дескать, проваливай и без вкусностей не возвращайся, а то не пущу.

   – Ты нахал, – сурово отчитала я. – И попрошайка!

   Глаз продолжал смотреть на карман.

   – Ох, святые воды Фиреннэна! – простонала я. – Ну на, на.

   Пойманный в воздухе пирожок исчез в бездонной глотке грифона. Хотя лакомства было на «один зуб», Кусачка заурчал и тут же спрятался.

   Бандит.

   Я медленно пошла по проходу, разыскивая Заката. Настроение окончательно испортилось. Как будто мало было некрасивой сцены в столовой, боги ниспослали мне еще и этот спектакль с грифоньими оболтусами. Что на них нашло сегодня? Почему при мне подобного не случалось ни разу? Ревность такая у грифонов, что ли? Ладно, понимаю еще, Кусачка взбесился, а Гордецу всегда на меня было плевать. Он-то с чего взбеленился?

   Возможно, стоило догнать Уина, но я не представляла, что говорить в такой ситуации. Извиниться за поведение грифонов? Смешно. Каждого посетителя еще внизу, у Лазурных ворот, предупреждают ни в коем случае не соваться в авиарий, потому что там самые непредсказуемые грифоны. Попросить прощения за то, что я привела Уина сюда? Тоже глупость. Он сам на этом настоял.

   Я опасалась, что если начну прямо сейчас оправдываться перед парнем, то сделаю лишь еще хуже. Поэтому решила не делать вообще ничего.

   Закат обнаружился в одном из дальних загонов. Он в последние дни взял в моду разрывать землю и строить целую гору, с которой потом с восторженным писком прыгал. Видимо, представлял, что летает, потому что крылья его пока держали плохо. Когда рабочие разравнивали «трамплин» в одном загоне, малыш просто перебирался в другой и начинал всё заново.

   От излюбленного занятия грифоненок оторвался только затем, чтобы ткнуться клювом мне в ладони. Сообразив, что сегодня подарочка не будет, он недовольно фыркнул и попытался вернуться к горке, но я схватила его и подгребла к себе.

   – Подожди, мне нужно проверить твой клюв.

   Ага, разбежалась. Месяц назад Закат помещался мне в руки, и удержать его было несложно. Но, как бы ни подтрунивал надо мной Силвейн, за это время малыш здорово подрос. Попробуй удержи тушку весом с теленка! Закат вывернулся, развернулся ко мне задом и ткнул кисточкой на конце хвоста в нос. Фиг тебе, а не осмотр, хозяюшка.

   – Я серьезно, Закат!

   Теперь в меня еще и задней лапой землю кинули. Очень недвусмысленное «не мешай важным делом заниматься». Я начала терять терпение.

   – А ну сидеть!

   И тут случилось чудо. Закат плюхнулся на попу и с видом, выражающим искреннее недоумение, повернул голову ко мне.

   – Потерпи немного, – примирительно сказала я и осторожно, чтобы мне не отхватили палец, коснулась клюва.

   На первый взгляд, с ним всё было в порядке. Твердый, блестящий, без трещинок. Разве что в земле перепачкался после рытья, но это мелочь.

   Вот только много ли я понимаю в клювах? Сегодня меня и так уже ткнули в то, что в правильном ухаживании за грифонятами я ничем не лучше дырки от бублика.

   – Придется просить Силвейна тебя осмотреть, – пробормотала я, выпуская малыша.

   Он, мгновенно забыв обо мне, понесся на горку, прикрытую сеном. Только на сей раз не слетел с нее, а с не менее восторженным писком скатился прямо на попе, плюхнулся в яму перед склоном и горящими глазами уставился оттуда на меня.

   – Молодец, – похвалила я на всякий случай, хоть и не понимала, чего на самом деле Закат от меня ждет.

   Ему этого хватило. Он сделал несколько гребков лапой, выбрасывая из рытвины наружу землю, и вновь стал карабкаться на гору. Я еще немного понаблюдала за его развлечением, но думала на самом деле о другом.

   Нужно узнать о грифонах больше, пока я нечаянно не причинила Закату вред. Если нам не начнут сразу давать важные знания об уходе за ними, придется опять идти к Силвейну. И надеяться, что он в этот раз не запросит еще какой-нибудь контракт…

ГЛАВА 11

   Занятия прошли скучно. Профессор Бранвен оказалась сухонькой старушкой. Она никогда не летала на грифонах, зато досконально знала, в какой год кто из королей правил в Аэнвине, нашем королевстве. Свое повествование преподавательница начала вообще с доисторических времен, важно объявив, что каждый уважающий себя аэнвинец должен знать, с чего начиналось его государство.

   Затем была лекция по географии. И снова ни слова о грифонах. Мы полтора часа таращились на карту и преподавателя, который скучно перечислял, какие в стране есть провинции и каков в них ландшафт. Под конец один из студентов не выдержал и поднял руку.

   – Скажите, пожалуйста, а когда нам начнут рассказывать о грифонах?

   – Госпожа Бранвен на соответствующем курсе поведает вам об основании академии…

   – Простите, – перебил студент, – я имел в виду, когда нас начнут учить анатомии грифонов, особенностях их характера и прочим вещам, которые касаются непосредственно полетов?

   Преподаватель поправил очки.

   – Терпение – одно из важнейших качеств при дрессировке грифона. Как только вы докажете, что обладаете всеми необходимыми качествами, вас допустят к королям небес. Не раньше и не позже.

   Вот так вот.

   После географии нас ждал обед, а потом – еще одно не менее «увлекательное» занятие.

   С Уином мы так толком и не поговорили. На обеде мы немного разминулись, и рядом со мной успел сесть Хоэл, так что Уину пришлось занять место напротив. А когда я поймала его после окончания лекций и попыталась извиниться, он немного потерянно улыбнулся.

   – Да не за что тебе просить прощения. Меня много раз предупреждали, что грифоны – это не верные дворовые псы. Сам дурак, должен был догадаться, что без подготовки лезть не стоит. А ты… ты действительно волшебная девушка.

   Я замерла с открытым ртом, не зная, что на это ответить. В этот момент Уина отвлек Хоэл, который предложил ему вместе потренироваться после лекций, и больше нам пообщаться не удалось.

   Я пожевала нижнюю губу – и отправилась совершать другой важный разговор. С Силвейном.

   Раз «законное» получение по-настоящему важных знаний о грифонах откладывалось, надо было искать другие способы. Неспроста же судьба сделала моим попечителем лучшего наездника в округе, да?

   Но Силвейн, похоже, тоже был наделен особым магическим даром – умением никогда не находиться там, где его ищут. Мне сказали, что он где-то в учебном корпусе на занятиях, однако я обошла все аудитории и его там не нашла. Ну что за неуловимый человек! И утренние пробежки ни к чему – я накачаю ноги в попытках встретиться с собственным попечителем…

   Голова, переполненная новыми знаниями, гудела. То, что большинство однокурсников считали занудным повторением прописных истин, для меня было не самым очевидным материалом. Всё же, невзирая на старания мамы, я больше привыкла работать руками. Так что я не стала перегружать мозг еще сильнее и решила пойти самым простым путем – дождаться Силвейна возле его комнат.

   Привратник в преподавательском корпусе уже привык ко мне и пропустил без вопросов. По той же причине сопровождение мне не предложили, и я побрела по коридору сама, с тоской думая о том, какой нужно выполнить объем домашней работы. Хорошо, что я начала читать учебники заранее!

   Меня уже предупредили, что Силвейна в его покоях нет. Я не подумала о том, что его может ждать кто-то еще, поэтому вздрогнула, увидев напротив его двери девушку.

   И даже, признаться, оробела.

   Это была аристократка в демоны знают каком поколении. Только так можно было объяснить идеальность ее черт. Прямые брови, пухлые губы, чистая кожа – «принцесса» Мади, которую я с утра сочла красоткой, закачалась бы от зависти. На осиной талии, стиснутой корсетом, можно было сомкнуть ладони в кольцо. Мягкие каштановые локоны обрамляли прелестное личико. Весьма фривольное платье обнажало плечи, едва держась на груди. И все равно девушке было жарко. Она обмахивалась веером, который мелькал быстро-быстро, как крылья бабочки, и распространял вокруг душный аромат роз.

   То, что передо мной дама из высшего общества, подтверждала не только внешность. Рядом с незнакомкой с покорным видом застыла ее горничная – женщина сильно старше возрастом, в белом чепчике и невыразительном платье. На меня она бросила ничего не выражающий взгляд. Зато ее хозяйка от возгласа не удержалась.

   – Великий Хеден! В академию принимают та-хеев? Как низко она пала!

   – Извините, – зачем-то сказала я.

   Девушка закатила глаза, продолжая яростно обмахиваться веером. Я поколебалась и все же спросила:

   – А вы давно ждете господина Силвейна?

   – Конечно! – воскликнула она, снова закатив глаза. – Он избегает меня!

   Я замолчала. Какой мужчина станет избегать такую красавицу и зачем бы ему это понадобилось, мне в голову не приходило.

   Однако девушка резким движением сложила веер и прищурилась на меня.

   – А ты зачем к нему пришла?

   – Я его студентка, – промямлила я. – Хотела уточнить насчет дополнительных занятий.

   – Ах, ну понятно! – выразительно ответила незнакомка и раскрыла веер.

   В отличие от нее, мне ничего понятно не было. Я постояла с минуту рядом, чувствуя себя в такой компании крайне неуютно, и переменила мнение.

   Лучше поискать Силвейна завтра.

   Мое исчезновение томная красавица вряд ли заметила. А мне изрядно полегчало, когда я оказалась на свежем воздухе. Всё-таки как некоторые особы из высшего света обливаются духами – это нечто. Моются они в них, что ли?

   От сильного запаха роз голова разнылась еще сильнее. До общежития я дошла морщась, не обращая внимания почти ни на что вокруг. У крыльца стояли старшекурсники, которые скосили на меня взгляды, но после всех сегодняшних перипетий мне было уже плевать. Да пусть хоть открыто таращатся!

   Дверь в свою комнату я толкнула так же машинально. И остолбенела, увидев незваного гостя.

   Силвейн стоял у окна, прислонившись к стене и листая один из учебников. Льющийся в окно свет делал его ореховые волосы золотыми, создавая нимб вокруг попечителя. Золото плясало искрами и на его ресницах, делая и без того привлекательный облик мужчины волшебно притягательным. Я невольно им залюбовалась.

   Да-а, Уин – парень приятный, но как же до Силвейна ему далеко…

   Попечитель поднял голову.

   – Здравствуй, Эйри.

   Он не улыбался. Тон тоже был строгим. Я внутренне сжалась.

   Конечно, я прекрасно понимала, что не пара такому, как Силвейн. Однако желание ему нравиться, хотя бы просто не разочаровывать его, никуда не девалось. И теперь я испугалась – что могло заставить попечителя явиться ко мне самому? Кто-то доложил, что я опять нарушила запрет и попыталась протащить Уина в авиарий? Или что поцапалась с Хитом? Чувство вины за утреннюю перепалку нахлынуло с новой силой. Ну вот кто меня просил в первый же день учебы заводить врагов!

   – Здравствуйте, господин, – заставила я себя выговорить. – Не ожидала вас здесь увидеть. Что-то случилось?

   Он ушел от прямого ответа, кивнув на мой стол с письменными принадлежностями и разложенными книгами.

   – Вижу, ты последовала моему совету и начала заранее изучать программу академии.

   – Ну да, я очень хочу успешно сдать экзамены, – растерянно проговорила я.

   – Тогда зачем поддерживаешь слухи о том, что ты магесса?

   – Что?!

   Силвейн задумчиво посмотрел на мое лицо.

   – После окончания занятий я нечаянно подслушал разговор студентов в учебном корпусе. Они обсуждали то, как ты управляешь взрослыми грифонами. Тремя сразу. Причем один из болтунов убеждал, что ему это якобы рассказал очевидец – другой студент.

   Проклятье! Уин!

   – Прошу прощения, господин, – залепетала я. – У меня и в мыслях не было порождать какие-то слухи о том, что у меня есть магический дар. Я не хотела ничего плохого и всего лишь…

   Силвейн с хлопком закрыл книгу. Я испуганно замолчала.

   – Эйри, – мягко произнес он. – Что я тебе говорил насчет того, с каких слов начинаются самые страшные катастрофы?

   «Я не хотела ничего плохого». То же самое я ему сказала в тот день, когда Силвейн застукал меня в авиарии. Ох, милостивая Энеда!

   Попечитель вздохнул и опустился на единственный стул в комнате, приняв излюбленную позу – с закинутыми одна на другую ногами. Вид у него в такие моменты становился непринужденно-уверенный. Аристократ, что с него взять.

   – Сядь, – сказал он мне.

   Я покорно устроилась на краешке кровати, только сейчас заметив, как криво утром ее застелила. Ну, Эйри, молодец, со всех сторон прекрасно показываешь себя Силвейну!

   – Если бы ты могла выбирать, что бы ты предпочла: учиться в Небесной академии или в Белой? – внезапно спросил он.

   Я уставилась на него.

   – Но я никогда не смогу учиться в Белой академии. У меня нет…

   – Да-да, – перебил Силвейн. – Нет ни крохи дара. И все же представь, что перед тобой лежали бы два пути. Первый – обрести колдовской дар, стать ар-хеем, войти в высший свет. Второй – выучиться на наездника, заботиться о своем грифоне, стать королевским курьером. Но навсегда остаться бастардом, простолюдинкой, которую не возьмут в Грифонью стражу и не примет знать.

   Я пожала плечами.

   – Ну, вообще-то можно купить титул…

   – Купленный титул не сделает тебя равной в глазах аристократов. Хотя если ты заодно прославишь свое имя каким-нибудь подвигом, в Грифоньей страже могут и задуматься о том, чтобы поступиться правилами ради талантливого та-хея, – согласился Силвейн. – И все же ответь на вопрос.

   – Выбора нет.

   Он вопросительно вскинул брови.

   – Хорошо, если это слишком сложно, то представь, что ты еще ребенок. Тебе десять лет – время последней проверки на обладание даром. И тебе делают такое предложение: либо Небесная, либо Белая академия. Что бы ты выбрала?

   – Вы не поняли, – пояснила я. – В том, что вы предлагаете, на самом деле нет выбора. Детей, у которых находят хотя бы искру дара, забирают в Белую академию. Я ни разу в жизни не слышала о магах, которые там не учились. Или которые сбегали бы, чтобы жить своей жизнью. С того момента как у тебя находят дар, ты служишь короне и не можешь ей не подчиняться.

   – М-м, – озадаченно промычал Силвейн, с удивлением глядя на меня. – Я об этом в таком ключе не думал.

   – Потому что вы не та-хей. Моя мама… она до сих пор тяжело переживает то, что с ней случилось. Она заставляла меня скрывать, кто я, и в детстве насильно выкрашивала мне волосы хеной, чтобы из седых они становились рыжими. И в то же время она учила меня не стесняться моего происхождения. Если бы во мне проснулась магия, у меня был бы всего один путь. А сейчас у меня есть возможность выбрать, кем я хочу стать, где быть и чем заниматься. Даже если всего лишь работать на кухне в Небесной академии. Главное, что это мой собственный выбор, – твердо ответила я.

   – Вот почему ты так испугалась пророчества мавеннарского оракула, – тихо сказал он. – Если оно окажется правдой, то лишит тебя выбора.

   – Да. Быть та-хеем тяжело. Но еще тяжелее – всю жизнь плясать под чужую дудку. И мне хотелось бы… – я замялась.

   Было неловко раскрывать перед кем-то вроде Силвейна свои чувства. Красивые мужчины жестоки – избегает ведь он зачем-то ту дамочку, которая небось так и торчит под у него под дверью. Однако потом я решилась – не смеялся же он надо мной раньше. Ну, вернее, смеялся, но не так. Просто подшучивал, а это совсем иное, чем издеваться над искренностью другого человека.

   – Мне хотелось бы, чтобы у Заката тоже был шанс, – закончила я. – Не умереть в авиарии, не быть заклеванным сородичами, а вырасти и доказать, что он ничем не хуже остальных, пусть и родился слабым.

   Силвейн не отвечал, только смотрел на меня таким странным взглядом, что я смутилась.

   Опять глупость какую-то брякнула, что ли?

   – Знаешь, – наконец произнес он, – хотел бы я, чтобы все студенты, кто приезжает сюда учиться, подходили к этому настолько же осознанно. Обычно они говорят что-нибудь вроде «Мой отец мечтает, чтобы я служил в Грифоньей страже» или «Мои родители решили дать мне самое престижное образование в Аэнвине».

   – А вы почему сюда поступили?

   – Потому что мать настояла, – рассмеялся Силвейн. – «Ты получишь самое престижное образование и будешь служить в Грифоньей страже», – сказала она.

   Я улыбнулась.

   – Забавно вышло. А отец хотел от вас чего-то другого?

   – Он погиб вскоре после моего рождения, – посерьезнел попечитель. – Если он и рассчитывал, что моя судьба не будет связана с Облачными вершинами, мне об этом неизвестно.

   – О, простите…

   – Ничего страшного. Ты тоже росла без отца. И в гораздо худших условиях, чем я.

   – Да… – протянула я, опять испытывая неловкость из-за того, как повернулся разговор. Решив его перевести, я прочистила горло. – К слову об образовании. Мне сегодня весьма доходчиво показали, что об уходе за грифонами мне ничего не известно, а занятий на эту тему на первом курсе не предвидится еще долго. Вы не могли бы… ну… начать учить меня этому?

   Выпалив просьбу, я с силой сцепила ладони на коленях и уставилась на Силвейна.

   Согласится? Нет?

   Тот неожиданно хмыкнул. В умопомрачительно синих глазах опять заплясали странные огоньки.

   – Всё ради Заката?

   – Ну да, – смущенно повторила я. А он о чем подумал? – Вы не могли бы… его осмотреть?

   – Зачем? – Силвейн искренне удивился. – Рабочие из авиария говорят, что он здоров и полон сил.

   Я задержала дыхание.

   – Я его кормила сладким. У него не потрескается клюв?

   – Тебе пришлось бы завалить его сахаром с головой, чтобы с этим обжорой что-то случилось. Но раз ты просишь, – попечитель опять бросил на меня нечитаемый взгляд, – я проверю. Собственнолично.

   – Спасибо. И еще, – спохватилась я. – Вас ждет леди в преподавательском корпусе.

   – Какая? – насторожился он.

   – Молодая, красивая, темноволосая… И душная.

   – С запахом роз? – вздохнув, уточнил Силвейн.

   Девушке он явно был не рад. Даже поморщился. Правда, что ли, избегает ее?

   – Она самая, – подтвердила я, гадая, кем могла быть та леди.

   Родственница? Нет, сестры и кузины обычно так себя не ведут. Любовница? Наверняка еще и брошенная, вот почему Силвейн так кривится. Интересно, чем она ему не угодила? Красоты ведь сумасшедшей, и явно от него без ума.

   Хотя в закрытой комнате с ней вряд ли долго можно выдержать. Тут я попечителя понимала прекрасно.

   – Тогда пойду с ней разбираться, – неохотно произнес он, вставая и одергивая камзол. – Заката я проверю сегодня, а насчет учебы…

   Силвейн выдержал паузу и так сдвинул брови, как будто принимал тяжелое решение.

   – Даже если бы я очень хотел, не могу. Учебный процесс выстроен так, чтобы сначала студенты избавились от восторженной чуши в головах и начали воспринимать учебу серьезно, затем перешли к теоретическим знаниям и только после этого могли бы попасть к грифонам. Так постановил еще Ариан Наездник. Мне не всё нравится в этой системе, но попытки ее изменить я видел собственными глазами. Сказать, что эксперименты не увенчались успехом, было бы очень мягко. Это был полный провал.

   У меня поникли плечи. И на что я надеялась?

   – Только не плачь, – спохватился он и подошел ближе.

   Моей руки неловко коснулась мужская ладонь. Она была уже, чем у Уина, изящнее, но в ней чувствовалась немалая сила. Я невольно отвлеклась от своей печали, глядя на выступающие жилы.

   Было легко представить, как эти крепкие руки обвивают тебя и прижимают к мужской груди, всё теснее и теснее. Как ложатся на талию и касаются обнаженной кожи, вызывая на ней мурашки. Тайная мечта каждой девушки в академии…

   Интересно, а ту душную фифу Силвейн тоже так тискал? Стонала ли она от счастья в его объятиях?

   Я покраснела, сообразив, что думаю не о ком-нибудь, а о собственном попечителе. Что за непристойности! И плевать, что между нами не такая уж большая разница в возрасте. Зато в статусе огромная.

   Силвейн, как будто что-то почувствовав, убрал ладонь и прокашлялся.

   – Эйри, – мягко произнес он. – Не подумай, что я пытаюсь отделаться или не хочу тебя учить. Дело не в этом. То, что процесс обучения выстроен лучшим образом для студентов, подтверждают два века практики. Закат тоже должен успеть сформироваться. И физически, и ментально. Он ребенок, а ты уже взрослая. Если ваши разумы соединятся сейчас, вы оба сойдете с ума. То, что я позволяю тебе с ним видеться, и так уже гигантское послабление, которым ректор был недоволен. Поэтому давай так. Если ты хочешь улучшить свои знания о грифонах – пока только теоретические! – и случайно не перекормить Заката сладостями, возьми в Библиотечной башне книгу под названием «Повадки грифонов» за авторством Ифана Тарского. Она для второкурсников. Если библиотекари заартачатся, скажи, я разрешил. Хорошо?

   Я шмыгнула носом.

   Конечно, идея с личными занятиями у Силвейна мне нравилась гораздо больше. Но, наверное, он прав. Если начну слишком сильно обгонять однокурсников, меня затравят. Разве мне исходящего на мыло Хита не хватает? Буду поражать их теоретическими знаниями. Этого вполне хватит, потому что у Хита и того нет, только слова брата. Утру высокомерному болвану нос, действуя по его же тактике – непринужденно вворачивая замечания о грифонах то тут, то там.

   Вдобавок учебник – это не лекция, на которую нужно прибегать строго в указанное время. Его можно читать, когда вздумается. Хоть ночью, хоть на перемене. Удобно!

   Да и сойти с ума не хотелось. Если я тоже буду рыть ямы и, хохоча, съезжать с горы на попе, подобно Закату, вот будет потеха!

   – Хорошо, – в конце концов согласилась я. – Завтра же схожу за этим Ифаном Тарским.

   – Молодец. Тогда прощаемся, если у тебя нет других вопросов?

   – Нет, господин.

   Он кивнул и подошел к выходу, но почему-то задержался. Стройная фигура в модном атласном костюме и белой рубашке застыла в дверях, пронзительный синий взгляд устремился на меня. Силвейн как будто бы собрался что-то сказать, однако лишь качнул головой – и вышел.

   Когда он исчез за дверью, я прошлась по комнате, бесцельно переложила учебники на столе, поправила связку писчих перьев. Потом забралась на кровать с ногами и выдохнула.

   Одним лишь присутствием покровитель всегда смешивал мои чувства. Успокоиться после встречи с ним было нелегко. И каждый раз я только и могла думать, что о его сильных руках, пронзительных глазах, улыбке…

   Ты уже сошла с ума, Эйри. Никакое слияние разумов с Закатом не понадобилось. Где Силвейн и где ты?

   Да и что мне известно о нем, кроме того что он писаный красавец? Не маленькая, знаю уже, что влюбляться в мужчину из-за одной только внешности нельзя. Душа – вот что в человеке главное. А душа Силвейна для меня потемки. Я до сих пор даже не понимаю до конца, почему он мне помогает. Как будто нет других талантливых ребят, в кого можно вложить деньги. Зачем ему понадобился та-хей?

   – Я ему не пара, – вслух произнесла я.

   А ведь если бы я оказалась эн-хеем, то мой статус поднялся бы даже еще выше, чем у Силвейна…

   Нет. Нет! Усилием воли я прогнала эту мысль из головы. Разве не я только что с упоением вещала, что ни за что не выберу Белую академию взамен Небесной?

   Кажется, кто-то зарвался и забыл свое место. И это отнюдь не Хит.

   Я встала с кровати, раскрыла учебники и заставила себя сесть за выполнение домашней работы.

   Думай об учебе, Эйри. О мужчинах подумаешь после того, как окончишь академию. Вот тогда времени на это будет предостаточно…

ГЛАВА 12. Силвейн

   Я смог выдохнуть, только когда отошел достаточно далеко от студенческого корпуса. Первокурсники, болтавшие возле крыльца, наверное, здорово удивились тому, с какой скоростью из их общежития вдруг вылетел преподаватель.

   Эта девчонка творила со мной что-то дикое. Мне одновременно хотелось ее поцеловать и придушить самого себя за это желание. Когда она вдохновенно рассказывала о том, что мечтает о шансе для Заката, я едва удержал себя в руках. Чуть пухлые нежные губы, трепетные пушистые ресницы, очаровательные завитки белых волос, огромные синие глаза, такие восторженные, такие невинные…

   Это, наверное, меня и остановило. Эйри девятнадцать, но ее чистоте можно только позавидовать. Сам я в ее возрасте, прямо скажем, не о грифонах думал. И первое место среди учащихся каждый год занимал не потому, что ради Урагана старался – грифон и так бы не пропал, а просто потому, что меня так воспитали.

   Быть самым быстрым. Самым умным. Лучшим. Достойным сыном своего отца.

   И теперь какая-то девочка заставляет меня стыдиться самого себя.

   Что с тобой, Тарен, а? Где тот прожженный кутила, который несколько лет назад в столице швырялся деньгами и каждую ночь проводил с новой девицей, смазливее предыдущей? Я даже их имен не запоминал. И после этого – пасть жертвой двух милых ямочек на щеках?

   Плохо на тебя влияет это место, Тарен. Стареешь. Скоро еще и брюзжать, как профессор Бранвен, начнешь.

   Я потер лицо, пытаясь прийти в себя. Совратить собственную подопечную – последнее дело. Слишком низко даже для меня. А после всех ее признаний – еще и подло. Пожалуй, впервые за всё время студентка просит меня о дополнительных занятиях, не подразумевая, что я должен сводить ее в лучшую таверну города внизу или опрокинуть в постель. Эйри действительно хочет учиться, а я – снова впервые – сомневаюсь, что смогу ей это дать. На других мне было наплевать с высокой башни. А этой стоит повести ресницами – и я, как клятый подросток, теряю способность думать о чем-либо ином.

   Магию она ко мне, что ли, применяет? Коллар в письмах предупреждал, чтобы я остерегался девушки-та-хея, которую он заставил меня отыскать в академии. Эйри понятия не имеет о том, что в детстве на ее дар закрыли глаза специально, и может сплетать силу непреднамеренно, не осознавая, что делает.

   Нет. Тогда она была бы бесцветной, как сам Паук. Не только волосы, но и глаза, кожа – всё. Магия не оставляет людям выбора, как и сказала Эйри.

   Может, мне просто этого и не хватало? Впервые красивой девушке передо мной нравился не я, а кто-то другой. Мелкий, проказливый и в перьях.

   К грифонам я, кажется, еще ни разу не ревновал. Да и ревновал ли я вообще хоть раз в жизни?

   Я знал одно. Коллар получит эту девочку только через мой труп. Она свой выбор сделала – в пользу Заката и Небесной академии. А раз уж я подписал с Эйри контракт, то мне ее и вытаскивать. Слава Хедену, что у Паука не нашлось здесь других шпионов, кроме меня.

   Задумавшись о самой Эйри, я напрочь забыл о ее предупреждении о том, почему, собственно, трусливо пережидал бурю не где-нибудь, а в комнате своей студентки. Вспомнил, только когда уже вошел в преподавательский корпус и учуял запах розовых духов в коридоре. А следом обнаружилась и их хозяйка.

   – Тарен! – капризным тоном воскликнула она. – Ты что, меня избегаешь?

   – И вам здравствуйте, леди Лорна, – кисло ответил я, мысленно послав ей проклятие.

   Дочка бургомистра – самая настырная женщина из всех мне известных. Она в этом превзошла даже мою мать. И ведь это тот случай, когда я девушку даже в постель не тащил!

   Зашуршали пышные многослойные юбки. Не успел я подойти к собственным дверям, как одна-единственная Лорна накинулась на меня, словно целая стая коршунов.

   Или скорее чаек.

   – Я жду тебя уже несколько часов! Опять!

   – Какая жалость, что вы не догадались посмотреть учебное расписание, – ответил я, бочком пролезая мимо нее. – Тогда бы вы заметили, что у меня всё это время были лекции.

   Она застыла. В густо подведенных глазах появилось замешательство. Такая очевидная идея явно ее не посещала. Но эту очаровательную и совершенно пустую головку ничто не могло занимать дольше, чем пару мгновений. Ну, за исключением мыслей обо мне.

   – Ты обещал прийти вчера на ужин! – уже через миг снова набросилась Лорна на меня.

   В конце коридора из комнаты высунулся преподаватель Куланн. Он окинул нас взглядом, красноречиво хмыкнул, дескать, всё с вами ясно, и скрылся.

   Проклятье. Как будто мне слухов мало!

   – Вообще-то я ничего не обещал, – громко произнес я, чтобы Куланну в дальней комнате точно было слышно. – Позавчера в разговоре с вашим отцом я упомянул, что, возможно, прогуляюсь по набережной перед ужином, если будет хорошая погода. Ни слова о визите к вам домой не звучало!

   – Ты сказал об ужине. Потом упомянул мой дом. Как еще это надо было понимать! – прошипела девица.

   – Как то, что вы необычайно талантливы, леди Лорна, и умеете связывать между собой совершенно несочетаемые вещи, – парировал я и наконец протиснулся мимо пышной юбки к своей комнате.

   Победа!

   – До свиданья, леди! – радостно попрощался я, как проскальзывая внутрь и захлопывая за собой дверь.

   Вернее, пытаясь ее захлопнуть.

   Маленькая ножка, вставшая на ее пути, помешала мне запереться. И хотя я абсолютно бестактно подтолкнул дверь, чтобы та скорее закрылась, туфелька Лорны не сдвинулась ни на волосок.

   Может, эта девушка тоже магесса?

   Хеденова лысина, Тарен, тебе скоро маги будут даже в отражении мерещиться.

   – Ну уж нет! – решительно сказала Лорна. – Вчера ты заставил меня проторчать под дождем на набережной, но больше это не повторится! Мой отец устраивает бал в честь приезда нового ар-хея. Тебя ждут. Если ты не явишься, отец будет разочарован и очень зол!

   В щель влетела бумажка. Поскольку я ее поймать не удосужился, она упала на пол и скользнула под стол.

   – Я буду твоей парой на вечере! – поставила перед фактом Лорна и наконец убрала ногу.

   В просвете мелькнуло усталое и бесконечно терпеливое лицо горничной. Затем дверь захлопнулась.

   На всякий случай я закрыл ее на замок. И окна занавесил, хотя с этой стороны здание стояло на скале и поднималось на два этажа над землей, так что вряд ли бы стоило ожидать, что Лорна туда допрыгнет.

   Только потом я прислонился к стене и медленно задышал, чтобы успокоиться.

   Что за демоны меня попутали год назад сделать этой сумасшедшей пару комплиментов и пригласить на прогулку? С тех пор Лорна вбила себе в голову, что я должен стать ее женихом.

   Ох уж эти провинциалки…

   Естественно, не было и никакого длинного списка соблазненных мной вайльских девиц. По той элементарной причине, что если бы я всерьез подбил клинья хоть к какой-нибудь, то на следующий день Лорна выцарапала бы ей глаза. Подобный эксцесс уже чуть не произошел однажды, и я понял, что не готов стать невольным соучастником чьего-то убийства.

   Кстати, об убийствах. Похоже, в Вайле планировалось одно – убийство вкуса.

   Я нехотя наклонился и поднял бумажку, которую перед уходом сунула Лорна. На шершавом картоне витиеватым шрифтом было напечатано мое имя. Так и есть, официальное приглашение на бал. Явно не подразумевалось, что его мне должна доставить лично дочь бургомистра, но она не смогла отказать себе в этом удовольствии.

   Празднество уже через неделю. Бургомистр расстарался ради дорогого гостя. Проклятье, и ведь если пропустить, то будет еще больше слухов – отчего это Тарен Силвейн, не пропускающий ни единого повода поразвлечься, вдруг проигнорирует бал в честь ар-хея Коллара.

   Придется там быть. И надеюсь, это не какой-то хитрый ход в игре Паука.

ГЛАВА 13. Эйри

   – Эйри! Пойдешь сегодня в город?

   На лавку рядом уселся кто-то тяжелый, так что доска крякнула. Я на миг оторвалась от учебника.

   Конечно же, Уин. Почти единственный, кто меня удостаивал внимания всю прошедшую неделю.

   Я перелистнула страницу, притворяясь, будто не заинтересовалась его предложением, и скучающим тоном спросила:

   – Зачем?

   – Сегодня бал у бургомистра, – заговорщицким шепотом сообщил он. – Весь преподавательский состав соберется там. Даже кое-кто из старшекурсников приглашен. Вечерние занятия в честь этого отменили.

   Я все-таки закрыла книгу и взглянула на него.

   – И что?

   – Ну! – Уин сделал круглые глаза, поражаясь тому, какая я недогадливая. – Вечером в академии будет пусто! Ребята собираются удрать в Вайль и поразвлечься там.

   О, ну конечно. Главная мечта тех, кто планировал урвать от учебы всё, включая отвязные вечеринки в городской таверне. Которые вообще-то были запрещены. Как и любые самовольные отлучки из академии. Я постоянно забывала об этом, потому что прислугу частенько гоняли в город по мелким поручениям. Но если на этом ловили студента, то первый раз выносили предупреждение. Второй раз – провинившийся отправлялся на ковер не к кому-нибудь, а к самому ректору. Третий – и можно было смело укладывать вещи в дорожные сундуки.

   – Что-то мне подсказывает, коменданта общежития на бал не пригласили, – заметила я. – Вместе с охраной.

   – Хоэл говорит, это не проблема.

   – Ах, Хоэл…

   Я выглянула из-за окружающих меня завалов учебников на юркого парня, который о чем-то шушукался с половиной курса. Победитель забега оказался любителем быть первым во всем. Похоже, и в развлечениях тоже.

   – Тебя тоже зовут, – доверительно шепнул Уин. – Если ты хочешь, конечно.

   – А много тех, кто не хочет? – сразу заинтересовалась я.

   Одно дело – когда на преступление идет весь курс. И другое – всего треть или даже четверть. Особенно если того курса – восемь человек.

   – Хит и его старший брат, как и некоторые старшекурсники, приглашены на бал, – пояснил Уин. – Из остальных кое-кто сомневается. Думаю, ты сама понимаешь, что чем нас будет больше, тем лучше. А еще, – он понизил голос до едва различимых звуков, – кое-кто из старшекурсников тоже собирается в Вайль. Они покажут нам место, где можно перелезать через стену, и прикроют нас.

   – Чтобы, если что, свалить всё на нас, ага.

   – Ректор же всех нас из академии не выкинет! Соглашайся!

   Глаза у Уина горели жаждой приключений. А я колебалась.

   Их-то не выкинут. Но я же не аристократ. Силвейн будет сильно недоволен, если обо всем прознает. К тому же он намекнул на днях, что, дескать, ректор был недоволен «послаблениями», которые мне оказывают. Логично – я пока ничем свой талант наездницы не подтвердила, а пользуюсь возможностями, которых нет у гораздо более привилегированных учеников. Не примут ли ко мне чересчур суровые меры в назидание для остальных?

   Неожиданно над «стеной» книг, окружавшей меня, возникло смуглое и острое, похожее на беличье, лицо Хоэла. Юноша мне подмигнул.

   – Идешь с нами? Не волнуйся, главного зануды не будет, веселье никто не испортит.

   Зануда – это, видимо, о Хите. Что ж, без него всяко лучше, но Силвейн…

   Я вдруг рассердилась. Силвейн сегодня будет отплясывать на балу с той душной красоткой. А я всю неделю головы от учебников не поднимаю, чтобы догнать по учебе сокурсников. Можно же и мне хоть один выходной?

   А что важнее всего – когда еще выдастся такой случай, чтобы однокурсники сами куда-то позвали меня, та-хея? Пошла неделя, а они не торопились включать меня в свой круг. Уина, впрочем, тоже, но он в каком-то смысле тоже был магом – обладал даром со всеми найти общий язык.

   Хотя, наверное, если бы он не общался со мной, ему было бы проще влиться в команду. А я ничем не помогала, только чуть хуже не сделала, когда попросила не распространять глупые слухи о том, что я магесса. Уин тогда здорово обиделся и сказал, что он хотел как лучше.

   Я взглянула на него и твердо ответила Хоэлу:

   – Иду.

   Парень весело хлопнул в ладоши, оглядывая учебную аудиторию. Профессор Бранвен уже давно ушла, и мы были предоставлены сами себе.

   – Ну что, мы почти все в сборе, – объявил Хоэл. – Мади, осталась одна ты. Пойдешь с нами?

   – Для тебя – леди Мади, – отсекла она, отточенным движением поправив белокурую прядь. – И я приехала сюда не развлекаться, а учиться. Удачно всем вам… провалиться на экзаменах.

   Девушка подхватила свои учебники и с гордо поднятым подбородком вышла из аудитории. Хоэл присвистнул, но скорее печально.

   – Что ж, увы, леди Осенняя Стужа отпадает. Займемся разгулом в неполном составе.

   – А она нас не сдаст? – спросил Гвиллим, тот самый юноша, чей родственник служил в королевском дворце.

   Неожиданно Мади высунулась из-за двери, за которой успела скрыться.

   – Я отличница, а не крыса! – возмутилась она.

   – Верим-верим, ты зубр, потому что постоянно зубришь, – успокоил Хоэл и оглядел нас всех. – Собираемся сразу после захода солнца в общежитии, в моей комнате. Всем быть готовым к разврату!

   Кто-то засмеялся, кто-то поддержал шутку боевым кличем. Я хихикнула и поймала на себе улыбающийся взгляд Уина. Всеобщий подъем вселил хорошее настроение и в меня.

   Закат, как и утверждал Силвейн, оказался полностью здоров, лакомства ему не навредили. А если сегодня всё пройдет хорошо, то я по-настоящему стану частью курса. И тогда, пожалуй, еще одна маленькая мечта сбудется…

ГЛАВА 14

   Когда живешь в горах, заход солнца становится сложно вычислимой штукой. Внизу, в долине, ночь наступала раньше, чем у нас, на Львиной Голове. А на Орлиной – еще позже, поскольку это была самая высокая вершина среди всех окрестных гор. Когда преподаватели говорили, что бал у бургомистра Вайля начнется на закате, это было совсем не то же самое время, когда мы собирались в комнате Хоэла, хотя делали это тоже на закате.

   Я прошмыгнула к нему одной из первых и с интересом разглядывала обстановку. Забавно, что она ничем не отличалась от моей – та же самая простенькая мебель, та же расстановка. Всех студентов одинаково держали в ежовых рукавицах. Только учебники Хоэл раскладывал аккуратнее меня, будто по линейке.

   Наши собрались быстро. Запыхавшийся Гвиллим ворвался с последним лучом солнца, который сверкнул за горами.

   – Видел, как комендант идет к себе, – сообщил он.

   – Прекрасно, – Хоэл со зловещим видом потер ладони. – У него время традиционного вечернего чая. А там ему кое-кто из старшекурсников подлил сонное зелье. Комендант продрыхнет без задних ног до полуночи. К этому сроку мы обязаны вернуться.

   – Это что у тебя за друзья такие? – удивился Гвиллим.

   – Лучше не знать их имен, – подмигнул Хоэл. – Опоить коменданта – это не то же самое, что погулять пару часиков в городе. Наказание будет строже.

   – Дело ведь не только в том, чтобы опоить коменданта, верно? – прищурилась я.

   Сонные зелья – вещь недешевая. Ее еще и не в каждой аптеке найдешь. Повар Мабон жаловался на бессонницу, и я знала, что аптекарь Вайля специально извещает его, когда туда заводят это лекарство. Конечно, студенты здесь учатся обеспеченные, кто-то мог купить зелье и привезти с собой. Но что-то мне подсказывало, что история совсем иная.

   Хоэл сделал вид, что задумался.

   – Признавайся, это ты сейчас с помощью магии мои мысли прочитала?

   На миг я испугалась, что он спрашивает всерьез. После того случая с Уином мне стоило огромных усилий убедить всех, что никакими грифонами я не управляла. Но в глазах Хоэла плясали такие веселые огоньки, что я сразу поняла – он шутит. И с облегчением выдохнула.

   – Я же тут проработала два месяца. Кому, как не мне, знать, что в академии туго с сонными зельями?

   Юноша картинно воздел руки к небу.

   – О, у нашего та-хея столько скрытых талантов – она еще и умна! Ладно, я вам расскажу, но молчок, – он прижал палец к губам и дождался наших кивков. – Эйри права, дело чуть посерьезнее. Кое-кто из студентов покопался в запасах старого ар-хея, когда тот умер. Никто не вел учет его склянкам, и пропажу не заметили. Но если новый ар-хей выяснит, что у старшекурсников запас магических сюрпризов, да еще полученных незаконным путем, мало не покажется всем. Поэтому осечек с нашей стороны быть не должно.

   Все закивали. Коллар ни у кого симпатии не вызвал. Преподаватели странно кривились, когда кто-то упоминал его имя, а студентов он немного пугал. Ар-хей, похоже, вознамерился во что бы то ни стало найти среди учащихся академии эн-хея. Он без предупреждения приходил на тренировки и равнодушным «безглазым» взглядом наблюдал, как старшекурсники учатся летать на грифонах.

   Присутствие незнакомца тревожило молодых грифонов, но еще хуже, что оно вселяло неуместное рвение в студентов. Так, по крайней мере, считали преподаватели. Они говорили об этом между собой, но не пытались принизить тон, так что большую часть подобных обсуждений слышали и мы. Произошло уже несколько несчастных случаев из-за того, что студенты пытались выделиться перед ар-хеем и выполняли трюки, к которым еще не были готовы – ни они сами, ни грифоны. Кто-то сломал руку, кто-то – ногу, один грифон повредил крыло. Вопли преподавателя Куланна, распинающего нерадивых учеников, с тренировочной площадки на Орлиной Голове были слышны аж у нас внизу. Вина лежала, разумеется, на самих студентах, однако ректор тихо ругался, что, если бы не молчаливое подзуживание отдельных личностей, учебный год начался бы так же спокойно, как и всегда.

   К нам Коллар пока не пришел ни разу. Кажется, ар-хей был уверен, что величайший маг должен быть наездником, а первый курс еще даже в глаза грифонов не видел. Ну, вернее, видеть-то мы их видели – в небе, когда над головой стремительно пролетали старшекурсники или матюкающиеся на них преподаватели, но подходить к королям небес нам по-прежнему запрещали.

   Для всего курса это было страшное разочарование. Вот они, уже на Львиной Голове, за образование выложены огромные деньги, а грифонов даже потрогать нельзя! Наверное, потому Хоэл и решился на отчаянный шаг в отсутствие преподавателей.

   Я думала, что он выложит нам план действий, но юноша молчал, к чему-то прислушиваясь. Когда за окном каркнула ворона, его смуглое лицо просветлело.

   – Пора. Комендант выпил свой чай. Итак, нас шесть человек. Делимся на пары и вылезаем из окна. Встречаемся внизу, за кухней. Я пойду последним, обязательно дождитесь меня. Надеюсь, деньги все взяли? – спохватился он.

   При этом Хоэл посмотрел на меня. А вот это было уже обидно, так что я его взгляд проигнорировала. Может, для богатеньких мальчиков я нищенка, но лето честно отработала на кухне, и причитающееся мне выплатили. Да и контракт с Силвейном подразумевал, что, хоть я ему и должна, деньги на карманные расходы мне давали. В общем, на кружку сидра в таверне мне точно хватит.

   – Не такие уж мы дураки, – проворчал веснушчатый Брейт – юноша, который с первых дней стал закадычным другом Гвиллима.

   Оба были высокими, худыми и темноволосыми. Первое время я не могла отличить одного от другого и запомнила лишь благодаря веснушкам, которыми был густо покрыт Брейт и которые отсутствовали у Гвиллима. Именно эти двое в первый день учебы обнаружили, что они дальние родственники.

   – Да кто вас знает, – честно ответил Хоэл и скомандовал: – Ну, первые пошли!

   Все засуетились, потому что никто не успел разбиться на пары. Я вопросительно взглянула на Уина. Он сразу, не церемонясь, взял меня за ладонь. Но Гвиллим и Брейт успели раньше, начав залезать на подоконник.

   – Ветра вам под крылья, – напутствовал Хоэл традиционным пожеланием наездников, словно два товарища уже окончили академию.

   Ребята бесшумно спрыгнули на землю и скрылись за углом. Хоэл отсчитал в уме сколько-то мгновений.

   – Следующие!

   Мы с Уином были готовы. Он первым выбрался наружу и галантно подал мне руку. Это было очень кстати. Быстро темнело, и я плохо видела, что под ногами. Широкая, крепко держащая меня ладонь придала уверенности.

   – Шевелитесь! – прошипел сверху Хоэл. – Мы должны успеть до окончания сумерек!

   Замечание было разумным. Сумерки здесь, на Облачных вершинах, были короткими. Замешкаемся – потом уже попросту ничего не увидим, а надо еще как-то перелезать через стену, которая окружает академию.

   Мы с Уином, который по-прежнему держал меня за руку, заторопились к углу здания. Дальше дорога вела на площадь перед главным – учебным – корпусом и затем к воротам. Фигуры Гвиллима и Брейта виднелись впереди – парни быстро шли под аркой. Я уже двинулась следом, но Уин вдруг меня остановил. Глаза его блестели.

   – Ты же здесь работала? Может, есть другой путь к кухне, покороче?

   Я с опаской глянула на него.

   – Если и есть, мне об этом неизвестно.

   – Жаль, – вздохнул он. – Могли бы попасть туда первыми. Но вторыми, пожалуй, даже лучше.

   Я пожала плечами. Вот уж в чем не видела разницы, так это в том, какими поспеть к кухне.

   – Идем, пока следующая пара нам в спину не уперлась, – поторопила я.

   Уже выйдя на площадь, я поняла, что Уин в чем-то был прав. Ночной сторож, присматривающий за студенческим общежитием, не видел никого из нас спускающимися с крыльца. Но остальным ничто не мешало заметить, как студенты парочками на ночь глядя минуют внутренние ворота. Все здания на Львиной Голове – учебный, преподавательский корпуса, даже ар-хейский и ректорский дома – были повернуты к воротам: кто фасадом, кто боком.

   Слава милостивой Энеде, почти нигде не горело ни огонька. Окна оставались темными – все, кроме прислуги, уехали на бал. А если кто-то из оставшихся и удивился, что студенты по парам спускаются с горы, то значения этому не придал.

   Тем временем тьма сгущалась. Облако, кольцом окружавшее Орлиную Голову, к ночи спустилось ниже, опять «съев» вершину Библиотечной башни. Я невольно подумала, что она похожа на привязь, за которую держится туча-конь, чтобы не улететь в небо и не развеяться.

   Это было нам на руку. Тех наших товарищей, кто пойдет следом, уже с трудом получится разглядеть, хотя вокруг горы сумерки еще сливками растекались в воздухе.

   Мы с Уином молчали, сосредоточенно перебирая ногами и при этом стараясь выглядеть расслабленными на тот случай, если нас заметил кто-то из прислуги. Получалось не слишком хорошо даже на мой непритязательный вкус. А тут еще и голоса рабочих, как назло, раздались впереди. Переговариваясь, мужчины неторопливо поднимались на Львиную Голову.

   Проклятье! Дорога ведь всего одна, и она узкая!

   Уин замер, нервно оглянувшись назад. Следующая за нами пара пока не появилась. Может, они успеют спрятаться. Но нам-то что делать? Правила академии не предполагали, что после сумерек студенты могут свободно разгуливать по территории.

   Я сориентировалась первой. Слева путь обрывался. Туда нельзя было идти, если мы не хотели свернуть себе шею, проехавшись по крутому склону. Справа росли кусты. Тоже не самое приятный вариант, но если продраться сквозь них, то чуть дальше будет авиарий. А там уж я знала все тропки.

   – Сюда, – на сей раз я сама взяла Уина за руку и потащила вправо.

   – Спрятаться хочешь? Кусты низкие и редкие, – уперся он. – Нас будет видно. Рабочие точно что-то заподозрят.

   Я набрала в грудь воздуха, но времени на объяснения катастрофически не хватало. Рабочие, подсвечивающие себе дорогу фонарем, уже почти добрались до нас. Вот-вот – и луч света выхватит наши фигуры из темноты.

   – Доверься мне!

   Я снова дернула его за руку, однако друг не сдвинулся с места, продолжая стоять на дороге и сопеть. Меня это рассердило.

   Ну и дурак! Сама спрячусь, а он пусть расхлебывает как хочет!

   Я ринулась в кусты, стараясь не слишком громко шуметь листвой. Трудностей это не доставило. Я и так не отличалась пышностью, а за неделю учебы, кажется, еще больше похудела, так что через зеленую изгородь просочилась почти беззвучно. Лишь руку оцарапала сухой веткой. Повезло, что это не барбарис, а то еще и форму разодрала бы колючками.

   Стоило выбраться на свободное пространство, как позади раздался шум. Уин! Он все-таки одумался! Ну, или побоялся торчать на дороге и решил последовать моему совету. Только друг был намного шире меня в плечах, поэтому о такой же аккуратности, как у меня, и речи не шло. Я всерьез испугалась, что он сейчас там или застрянет, или сломает всю зеленую изгородь, но, к счастью, обошлось.

   Добежать до авиария мы уже не успевали. Когда Уин продрался сквозь первую линию зарослей, я схватила его за руку и дернула вниз, присаживаясь сама. Если на то будет воля богов, нас не заметят!

   – Что за шум? – удивился один из рабочих, проходя мимо нас и оглядываясь на кусты. – Как будто косуля промчалась.

   – Какие тут косули, – рассмеялся второй. – Академия огорожена. Может, глухарь залетел. Или другая какая птица. Мало их тут, что ли?

   – А с той стороны не авиарий? – засомневался третий и зловеще добавил: – Там грифон днем и ночью сетку рвет…

   – Уже несколько лет рвет, – беспечно объявил второй, видимо, работавший в академии дольше всех. – Новый ар-хей только сегодня утром плетения магии на авиарии обновлял. Я сам видел, как он там ходил вокруг и руками водил в воздухе.

   – Может, зарядку делал, – проворчал первый. – Много ли ты в магии соображаешь?

   – Да я сам слышал, как он ходил на днях к ректору жаловаться, что плетения на авиарии еле-еле держатся и что преподаватели запустили защиту, – обиделся тот. – Вот, наверное, его и отправили дела в порядок приводить.

   Рабочие прошли мимо, и голоса стихли. Я с облегчением выдохнула, но слова второго слуги породили легкое беспокойство в глубине души.

   Вроде бы в интересе ар-хея к авиарию ничего удивительного не было. Если такой вредный грифон, как Кусачка, вырвется наружу, мало никому не покажется, поэтому обновление магической защиты – задача, без сомнений, важная.

   Только вдруг Коллар на самом деле присматривался к Закату? Задуматься там было о чем. Несколько месяцев назад все дружно махнули рукой на грифоненка и сплавили его в клетку, чтобы он там тихо и незаметно умер. А он набирается сил, растет, как по часам, еще и хозяйкой обзавелся. Подозрительно? Конечно подозрительно.

   Впрочем, прямо сейчас передо мной лежала другая проблема, а об ар-хее можно будет поразмышлять и завтра.

   – За мной, – шепотом позвала я и потянула я Уина к авиарию.

   – Точно? – с сомнением уточнил он таким же тихим голосом.

   С каждым мгновением мрак сгущался. Уже совсем перестало быть видно, что находится под ногами, а мы шли отнюдь не по мостовой, как раньше.

   – Точно, – заверила я. – Видишь, впереди темнеет бок здания? Это авиарий. Обогнем его и вновь спустимся на дорогу, а потом уже к кухне. Если вернемся на дорогу сейчас, рабочие могут услышать, как ты с шумом продираешься через кусты. И теперь уже обязательно пойдут выяснять, что тут происходит.

   На сей раз Уин колебался недолго.

   – Веди. Если застукают, скажем, что ты хотела показать мне авиарий.

   Мне это снова не очень понравилось – получалось, что вся вина будет на мне. Однако спорить я не стала и мнение свое придержала при себе.

   Может, Уин всего лишь неудачно сформулировал мысль. Да и если нас не застукают, то вообще ничего говорить не придется.

   Время поджимало, и мы торопливо зашагали к зданию впереди. На фоне горы нас не должны были заметить, поэтому больше мы не пригибались. В темноте за обувь цеплялись ползучие травы. Еще и ветер подул неприятный, куснув за руки осенним морозцем.

   Я поежилась. Воодушевление от предстоящего веселья вместе с однокурсниками стремительно таяло. Как-то всё неудачно начиналось. Еще и холод этот… Я уже слышала, что снег в горах выпадает рано и держится долго, а на некоторых вершинах и летом не сходит, но возникло странное ощущение неправильности. Что-то шло не так, как должно. И дело даже не в том, что мы чуть не попались рабочим.

   Взгляд поднялся к небесам. Глупая затея – из-за вечно зависших над Орлиной Головой облаков звезд было не увидеть. Но мне вдруг будто пощечину дали. Я пораженно уставилась вверх.

   Туманный венец Облачных вершин опустился еще ниже. В нем, словно проглоченные, пропали внутренние ворота, он полностью накрыл Львиную Голову и медленно сползал ниже по склону, почти догнав нас с Уином. А ведь вечер был ясным. И вдалеке еще получалось разобрать края чистого звездного неба. Не было никаких причин, почему туча начала окутывать всю гору, но это происходило.

   И этот странный холод, который покусывал меня за руки. Он поднимался всё выше и выше… пока не схватил меня за горло.

   Я вскрикнула, вполне отчетливо ощущая, как мою шею что-то сдавливает. Взмахнула рукой, но там не было ничего. Ничего!

   – Что с тобой? – взволнованно спросил Уин, обернувшись. – Споткнулась?

   Я помотала головой, хотя не была уверена, что он заметит это движение в темноте. Но из горла шел только сип.

   На глазах выступили слезы. Сердце от испуга заколотилось так, будто было готово выскочить из груди. Я ничего не понимала. Что со мной – приступ неизвестной болезни? Я не раз слышала, что люди, бывает, без причин умирают во сне или падают прямо на улице, а потом уже не встают. Но обычно все эти истории рассказывались о тех, кто значительно старше. Неужели и мне суждено вот так внезапно умереть?

   Или это какая-то магия?

   Невидимые когти, сжимавшие мою шею, отпустили ее так же неожиданно, как вцепились. Я тяжело задышала, приходя в себя. Перед глазами плясали яркие пятна. Я с трудом разобрала сквозь них Уина, который, оказывается, махал ладонью у меня перед лицом.

   – Эйри! Эйри! Ты чего встала как вкопанная? Ты обидела моего ребенка!

   – Что? – ошарашенно переспросила я.

   У Уина есть дети?

   «ТЫ ОБИДЕЛА МОЕГО РЕБЕНКА!»

   Прозвучавший прямо в голове крик был таким громким, что я дернулась. Только теперь я поняла, что фраза о ребенке принадлежала не моему другу, который продолжал растерянно стоять рядом. Кто-то ментально на меня воздействовал!

   Такое умели только маги, но Коллар сейчас должен был находиться на балу. Да и детей вроде бы у него не было. По крайней мере, нигде в Небесной академии. Как я могла обидеть кого-то из них?

   К тому же вопль, все еще эхом отдававшийся в ушах, был женским.

   Запоздало я вспомнила, что еще на слияние разумов способны грифоны…

   В лицо ударил порыв ветра. Я отпрыгнула инстинктивно, хотя уже начала понимать, что именно происходит. А когда на траву, разорвав плотное полотно тумана, приземлился взрослый грифон, в голове озарением сверкнула догадка.

   Это же мать Заката! Кто еще из королей неба мог бы накинуться на меня из-за своего ребенка?

   Я взвизгнула, пошатнувшись из-за того, что почву тряхнуло. Грифоница рухнула камнем, а весила взрослая особь никак не меньше откормленного тяжеловоза. В темноте она казалась упавшей рядом с нами скалой. Черные глаза зловеще сверкали обсидианом.

   Уин заорал. Я его за это ничуть не осуждала. Сама бы так вопила, если бы с ног меня не сбил удар крыла.

   Перья Заката на ощупь были мягкими, как шелк, но близкое «знакомство» с крыльями взрослого грифона мне не понравилось категорически. В бок словно врезали битой. Я кубарем покатилась по склону. Только это меня и спасло от клюва, который понесся ко мне отнюдь не с добрыми намерениями. Грифоница, промазав, ткнулась мордой в землю и возмущенно заклекотала.

   Моя «поездка» по траве закончилась почти у стен авиария. Было больно, расцарапала я себе уже не только руку, а отбила, кажется, вообще всё, что можно. Но вместо того, чтобы лежать и стонать, тут же подскочила и понеслась к авиарию.

   Когда за тобой гонится разъяренный грифон, не время валяться на травке!

   О том, чтобы дать грифонице отпор, не могло быть и речи. Задохлика вроде меня она располовинит одним ударом когтистой лапищи. Единственное, что я могла сделать, это спрятаться. Авиарий не только находился ближе всего – на нем лежала защита от грифонов. Правда, подразумевалось, что они не должны выбраться наружу. Но ведь и снаружи внутрь они в таком случае вряд ли попадут, верно?

   Мне оставалось только завернуть за угол. И там – спасение.

   Заскользив по гравийной дорожке, которая быстро намокала из-за опустившейся ниже обычного тучи, я ринулась к дверям, над которыми болтался тусклый фонарь…

   Святые воды Фиреннэна! Закрыты! Мало того, на них висело сразу три цепи с массивными замками! А стражник, который днем следил за порядком, видимо, давно ушел спать.

   Изнутри слышались клекот и царапание. В створки с той стороны кто-то толкался, причем так слабо, что ворота едва шевелились. Закат, милый… Услышал мать и помчался к ней…

   А она уже настигла меня.

   Одним прыжком зверь сократил между нами расстояние. Я развернулась и прижалась спиной к деревянным воротам. От страха начало трясти, но сжиматься в калачик и плакать я не собиралась. Умру, глядя в глаза той, кто бросила своего сына, а теперь нападает на единственного человека, который о нем заботился!

   Ах, если бы грифонов можно было усовестить всего лишь взглядом! Тварь взмахнула лапой, намереваясь размазать меня по стене. В свете фонаря зловеще сверкнули острые когти…

   «СТОЙ!»

   Приказ прозвучал и в моих ушах, но голос больше не принадлежал грифонице. Он был мужским – и при этом знакомым.

   Туман колыхнулся, расступаясь. Из темноты выскочила гибкая мужская фигура. Фонарь на воротах авиария высветил синий камзол. Человек не был вооружен, но бесстрашно встал между мной и зверем и уже вслух повторил:

   – Стой, Забава!

   Силвейн!

   Грифоница действительно остановилась, но лапу опускать не торопилась и угрожающе урчала, не спуская с меня злых черных глаз. Неожиданно Силвейн шагнул к ней и смело схватил ее за лапу.

   – Успокойся, Забава! Лети домой!

   Грифоница мгновение смотрела на него, затем втянула когти, опустила лапу и неуверенно попятилась. Затем воровато оглянулась, будто проверяла, не заметил ли кто-нибудь устроенной ею сцены, и…

   Просто взлетела в небо, мгновенно исчезнув в облаке.

   Ноги больше меня не держали. Я сползла вниз по воротам, прямо на усыпанную мелким гравием дорожку. Сердце колотилось так, что впору выскочить из груди.

   Силвейн развернулся и склонился надо мной. Сильные руки тряхнули за плечи, синие глаза с беспокойством всмотрелись в мое лицо.

   – Ты в порядке, Эйри? Не ранена?

   – Нет, – я замотала головой, все еще пребывая в шоковом состоянии.

   Почему грифоница на меня накинулась?.. Как это вообще могло произойти?..

   Снова зашуршал гравий. Я встрепенулась, сообразив, что от испуга начисто забыла о Уине, но это был не он. К нам с ошалевшим видом бежал ночной сторож.

   – Господин Силвейн! Что здесь случилось?

   – Авиарий открой! – не ответив, приказал тот.

   Покровитель подхватил меня на руки, не успела я охнуть или воспротивиться. Легко, как тряпичную куклу, он перенес меня в сторону и аккуратно положил на траву.

   – Тебя точно не зацепило? – вновь мягко спросил Силвейн.

   – Точно, – уверила я и попыталась встать на ноги.

   – Куда несешься? – тут же прикрикнул он. – Лежи! Сейчас вызову лекаря, пусть он сначала тебя проверит!

   – Но там…

   Силвейн проследил за моим взглядом и издал мученический вздох.

   Сторож уже снимал последний замок с ворот и распахивал створки. Как я и думала, с той стороны шкрябал Закат. Он не перестал этим заниматься, даже когда его мать улетела. Наоборот, завидев меня, он стал подпрыгивать и издавать отрывистые звуки, похожие на карканье и одновременно на лай.

   Волновался за меня? Или это злость?

   Мне ужасно хотелось еще побыть в объятиях Силвейна и чтобы он вот такими встревоженными глазами смотрел на меня. Но сейчас были дела поважнее. Неловко извернувшись, я попыталась встать на ноги. Они были такими ватными, что, наверное, я ляпнулась бы обратно, если бы покровитель не поддержал.

   – Иди, – неохотно сказал он. – Беги к Закату.

   Голос его прозвучал как-то странно, но думать об этом было некогда. Я в самом деле поспешила к грифоненку – он-то ко мне выйти не мог из-за заклинания, перегораживающего вход.

   Стоило сделать шаг внутрь, как Закат напрыгнул на меня, сбивая с ног. Я плюхнулась на землю, а грифоненок навалился сверху и, пища, принялся тереться о мою щеку пушистой и теплой головой. Мелкий разбойник был цел и абсолютно здоров, он всего лишь по мне соскучился.

   Вот тут я наконец сдалась и расплакалась.

ГЛАВА 15. Силвейн

   Девчонка сидела на моей кровати прямо с ногами, держа в руке большую кружку с горячим шоколадом. Смотрела она на него так, как будто видела впервые в жизни. Я этого не исключал – лакомство было слишком дорогим для бедняков, – но ни капли не жалел отдавать его Эйри. Сверху я еще и укрыл ее пледом.

   Прошел уже почти час, а девочку до сих пор потряхивало. Какой бы бесстрашной она ни казалась в тот миг, когда, словно древняя воительница, перед воротами авиария развернулась ко взбешенной грифонице, Эйри была всего лишь юной девушкой.

   А я едва не опоздал…

   Раздался стук в дверь. Почти сразу она распахнулась, и в проеме показался Куланн. Эйри вздрогнула, дернулась встать с кровати, но я положил ей ладонь на плечо.

   – Сиди и пей. Я скоро вернусь.

   Она кивнула и вновь сгорбилась над кружкой, осторожно дуя на источающую пар жидкость. Я с трудом подавил желание погладить девчонку по волосам. Она бы поняла это неправильно. Вернее, как раз таки правильно, но…

   Не ко времени это сейчас.

   Я последний раз бросил взгляд на Эйри. Меньше всего хотелось сейчас оставлять ее одну. Однако Куланн пришел не просто так, и проигнорировать того, кто его прислал, я не имел права. Поэтому я вышел в коридор, плотно затворив за собой дверь, и приветственно кивнул старому вояке.

   Лицо у него было не в пример серьезным, в отличие от того случая с Лорной. Ситуация была совсем иной, и можно было не сомневаться, что в этот раз слухи насчет девочки, сидящей на моей постели, не пойдут. А даже если пойдут от кого-то другого, плевать. Я сейчас был готов что угодно сделать, не только одеялом ее укрыть, чтобы из огромных невинных глаз Эйри пропал страх.

   – Всё хорошо? – скупо спросил Куланн.

   – Терпимо, – так же немногословно ответил я.

   Когда это было необходимо, старый вояка становился удивительно понятлив.

   И снова без лишних разговоров он отступил в сторону, открывая стоящего за ним человека ростом пониже. Я склонил голову перед ректором.

   – Освальт.

   – Тарен, – он махнул рукой. – Идем сюда.

   Для разговора Куланн уступил нам собственную комнату, а сам встал снаружи удостовериться, что никто не подслушивает. Но ректор, вольготно сев в чужое кресло, всё равно понизил голос.

   – В общих чертах мне уже известно, что произошло. А теперь хочу услышать твою версию.

   Должно быть, ему всё рассказали по пути к преподавательскому корпусу. Академия стояла на ушах. Вернее, та ее половина, которая не уезжала на бал бургомистра или успела оттуда вернуться. Еще бы, беспричинное нападение грифона на студентку-первокурсницу, да еще на Львиной Голове, а не на Орлиной, – такое не случалось уже… Я сам не знал сколько. Может, и никогда. За пределами Облачных вершин всякое бывало, но не здесь, где преподаватели старательно поддерживали в равновесии договор, заключенный Арианом Наездником с королями неба еще двести лет назад.

   Разумеется, это произвело… определенный шум. Я и сам принял участие в его создании, что уж там. Не оставалось иного выбора, кроме как сразу же после нападения отправить к ректору гонца. Освальта выдернули прямо с бала, он даже нарядный атласный костюм, расшитый золотом, не успел сменить.

   – На Забаву наслали морок, – сказал я.

   У ректора расширились глаза. Такой прямоты он от меня вряд ли ожидал.

   Морок был заклинанием, призванным помутить разум жертвы. Она видела то, чего нет, слышала то, чего нет. Такое колдовство использовали и на поле боя, и в политике. В битве – посылали впереди войска иллюзорный отряд, чтобы выявить вражеские засады. В кулуарах дворца – перекраивали расстановку сил всего одной удачно состряпанной сценой измены, которой на самом деле не было. Какой-нибудь граф видел соратника в объятиях своей обнаженной «жены», вспыхивал ревностью – и долой крепкий политический союз.

   То, что Забава набросилась на Эйри, можно было объяснить только мороком. Грифоница не вспоминала о детеныше несколько месяцев, а если бы и вспоминала – девчонка Заката пальцем не тронула. Случись такое, малыш к ней не ластился бы сразу после нападения.

   Единственный человек на много миль вокруг, который мог бы устроить нечто подобное, это Коллар. Проще говоря, я обвинял его в нападении на Эйри.

   – Хочешь под монастырь нас всех подвести? Надеюсь, ты еще ни с кем своими сумасшедшими догадками не поделился? – прошипел ректор.

   – Нет, только с тобой. Или тебе тоже врать прикажешь, чтобы вообще никто не был в курсе, что на самом деле происходит в академии? – огрызнулся я.

   Серые глаза Освальта приобрели стальной оттенок.

   – Прости, – тут же извинился я, осознав, что сболтнул лишнего. – Не знаю, что тебе рассказали по пути, но я-то всё видел сам. Забава ее чуть не убила. Если бы не я, у нас на руках сейчас был бы растерзанный труп ни в чем не повинной девочки.

   Взгляд ректора смягчился.

   Он не хуже меня понимал, что для академии тогда настали бы тяжелые времена. Одно дело – когда студенту сначала дают основательную подготовку. Тогда если он и получит травму от собственного грифона, можно объяснить это тем, что он не следовал инструкции или нарушил правила дрессировки. А когда грифон без видимой причины убивает только-только поступившего студента, к тому же на нейтральной территории, а не возле гнезд, это уже совсем иная история. Сколько богатеньких родителей задумаются о том, что может случиться на Облачных вершинах с их драгоценным чадом?

   – Так, давай-ка начни с начала, – Освальт сцепил пальцы и положил руки на колени. – Ты ответил на приглашение на бал согласием. Какого демона ты оказался в это время в академии?

   – У меня было дурное предчувствие, – неохотно признался я.

   – Предчувствие, – выразительно повторил он.

   – Да, это к делу не подошьешь, но оно же оправдалось.

   Освальт вздохнул.

   – Мы и так явно ничего к делу не пришьем, поэтому давай дальше. У этого твоего… предчувствия были предпосылки?

   – Только намеки Коллара, что он твердо намерен отыскать эн-хея среди студентов. А сегодня они оставались, считай, без присмотра. Сам знаешь, что в такие дни обычно бывает. Я почувствовал, что неспроста всех преподавателей уводят из академии, и решил задержаться, плюнув на этикет.

   Ректор поморщился.

   – Ну, как бы я ни относился к «предчувствиям», ты оказался прав. Комендант уже ко мне примчался. Сообщил, что студенты пытались его опоить сонным зельем.

   – Опять? – хохотнул я.

   Ректор тоже позволил себе улыбку.

   – Ага, каждый год одно и то же. Почему каждый курс думает, что он умнее предыдущего?

   – У бедняги Шуана, наверное, на это зелье уже аллергия.

   – Почти. Запах он за милю чует. Но тревогу поднимать не стал. Сказал, надо же дать ребятам расслабиться. Расслабились, – мрачно закончил Освальт.

   Я покачал головой. Да уж, неудачное совпадение.

   – Будешь их наказывать?

   Он не думал ни мгновения.

   – Если сами не начнут трепать языками – нет. Студенты должны думать, что у них есть свобода воли, а для создания крепкой команды нет ничего лучше, чем совместная попытка обдурить преподавателей и потом надраться. Хотя первокурсники что-то рано распоясались – всего неделя прошла. Обычно они ждут хотя бы пару месяцев.

   Я хмыкнул.

   – Да ладно?

   Когда на первом курсе учился я, мы продержались пять дней, после чего воспользовались первой же возможностью и смылись в город. Точь-в-точь, как это сегодня пытались сделать однокурсники Эйри. Она, разумеется, упорно молчала в ответ на все вопросы, что сегодня делала после наступления темноты у авиария. Но у того, кто восемь лет назад сам линял под покровом ночи в Вайль, сложить два и два проблем не составляло. Я даже знал, к какому именно участку стены Эйри и Уин шли в тот злополучный момент.

   – Ваш курс был исключением. Еще бы, с тобой-то в заводилах, – Освальт развел руками. – Не удивлен, что именно твоя ученица тоже оказалась замешана в чем-то подобном в первые же дни. Но мы отвлеклись, – его голос посуровел. – Надеюсь, ты будешь очень тщательно выбирать слова, потому что такими обвинениями, как в начале этого разговора, без весомых доказательств не бросаются.

   Я кивнул и помолчал, собирая мысли в кучу.

   Говорить не хотелось. Во-первых, потому что придется посвящать ректора в некоторые тайны, которые его не касались… раньше. Увы, это дополнение было критически важным. Мое противостояние с Колларом оставалось исключительно нашим с ним делом, пока от этого не страдала Небесная академия. А слух, что у нас здесь грифоны нападают на зеленых новичков, пойти ей во благо никак не мог.

   Во-вторых, доказательств-то как раз у меня и не было. Только слова.

   Весь мой расчет основывался на том, что Освальт – человек надежный и далеко не дурак. Когда я бросил Грифонью стражу и вернулся сюда, он не стал спрашивать, в чем дело. Многозначительно обронил, что истории в столице бывают разные, особенно с теми, кто носит высокий титул и лично знаком с королевской семьей, а здесь, на Облачных вершинах, всегда рады талантам. Когда я неожиданно пришел к нему с просьбой принять в академию та-хея, и это незадолго до начала учебы, ректор тоже не сдал допытываться, зачем мне это надо, потому что девочка явно не была ни моей любовницей, ни внебрачной дочерью. Единственное, о чем он тогда попросил, это чтобы были соблюдены формальности, поскольку незаконных отпрысков богатеньких папаш к нам пристраивали учиться не раз. В том числе через самого Освальта.

   В общем, он всё понимал. Оставалось молиться богам, чтобы и сейчас он всё понял правильно. Потому что, в-третьих и в-главных, Паук был проблемой не только для меня.

   Коллар – ар-хей, то есть один из сотни самых могущественных людей в Аэнвине. Бумаги о его назначении в Небесную академию были подписаны самим королем. Я пригрозил Пауку, что при обострении конфликта король прислушается к наездникам, а не к магам, но в действительности не было никакой гарантии, что именно так и произойдет. В любом случае ар-хей мог устроить всей академии очень неприятную жизнь. А Освальту, естественно, это было не нужно.

   И кто станет козлом отпущения, если что-то пойдет не так? Конечно, я. А еще прежде меня – Эйри. И если мне падать в грязь с высоты было не впервой, то девочке рушить судьбу не хотелось. Простолюдинка она или нет, я видел, с какой нежностью она смотрит на Заката и как набирает себе груду учебников, чтобы поспеть за однокурсниками. С учетом сегодняшних событий оставлять Освальта в полном неведении насчет того, что происходит, было попросту неразумно.

   Ректор же должен бороться за своих, верно?

   Я собрался с духом и стал выкладывать:

   – Это Коллар вынудил меня пристроить девочку…

   – Вот это совпадение, учитывая цвет ее волос и неожиданный приезд сюда ар-хея, – не пытаясь скрыть язвительность, перебил Освальт. – Тарен, я тебя умоляю, время уже позднее, а дел невпроворот. Расскажи что-нибудь, о чем я сам не догадался.

   – Хорошо. У Эйри есть магический дар.

   А вот этого ректор не ожидал и удивленно посмотрел на меня.

   – Чушь. Та-хеев всегда проверяют в детстве…

   – Да-да, три раза, – перебил я. Пришла моя очередь подпустить желчи в голос. – Подтверждений у меня нет, но не сомневаюсь, что опять же Коллар устроил так, что во время проверок ничего не нашли.

   – Извини, но тогда выходит какой-то бред. Зачем ему сначала беспокоиться о судьбе ребенка, а потом устраивать на него покушение с помощью грифона?

   Я поморщился.

   – Здесь что-то, чего я не вполне понимаю. Как будто не хватает кусочка мозаики. В чем я точно уверен, так это в том, у Эйри дар. Слабый, неконтролируемый, но он есть. Ты давно заходил в авиарий?

   Он фыркнул.

   – Мне, по-твоему, заняться нечем?

   – Загляни, – серьезно ответил я. – Тебя ждет большое удивление. Недоносок, на котором даже ты сам поставил крест, вымахал так, что уже догнал братьев по размерам.

   Ректор устремил на меня настороженный взгляд серых глаз.

   – Быть не может. Я его сам видел. Там было без шансов, иначе бы я не засунул его в авиарий. Мне казалось, Закат – предлог, чтобы ты мог доказать комиссии необходимость учебы девчонки. Грифоненок сдохнет – она просто выберет себе другого.

   – Изначально я на это и рассчитывал, пока не обнаружил, что у них связь. Связь, Освальт. Не как у домашнего пса и его хозяина, а как у наездника с его грифоном. В противном случае Закат давно бы зачах. Сам знаешь, как это бывает. Здоров наездник – здоров и грифон. Я осматриваю его сам на протяжении нескольких недель. Не веришь мне – спроси ответственного за авиарий лекаря. Он подтвердит.

   Освальт медленно кивнул, и я, выдержав паузу, продолжил:

   – А теперь самое важное. Эйри слышала голос Забавы в своей голове. Грифоница упрекала ее, что она обидела ее ребенка. Ту же самую фразу слышал и я. Куланна спроси, он подтвердит. Он тоже не пошел на бал и был неподалеку, когда всё случилось.

   Ректор не рассмеялся. Это только для непосвященных звучало смешно. А у наездников это означало существование ментальной связи с питомцем. Причем многие выпускники академии не слышали ни одного голоса, кроме того, что принадлежит их собственному питомцу, а некоторые не могли похвастаться и этим. Однако мы с Куланном оба служили в Грифоньей страже, а это значило, что мы умеем чуть больше, чем большинство.

   Усидеть в кресле Освальт больше не смог. Поднялся и принялся ходить по комнате туда-сюда.

   – Доказательства? – коротко бросил он.

   – Никаких, – я покачал головой. – Всё по-прежнему только на словах.

   Освальт замер у окна, отодвинул занавеску и многозначительно взглянул на клубящийся снаружи густой туман.

   – Не думал, что придется напоминать историю кому-то вроде тебя, но многие века назад Туманный венец создавался эльфами именно для того, чтобы сбивать с толку людей, пытающихся подняться на Орлиную Голову. Ариан Наездник ослабил эффект, но не уничтожил его. А девочка успела вдосталь надышаться паров перед нападением…

   – Да стал бы я тебе врать? – оскорбился я. – Эйри эти слова никто не подсказывал. Она первым делом кинулась к Закату проверять, чем она умудрилась его «обидеть». Я сам не понимал, что происходит, пока она мне в слезах всё не рассказала.

   – А мальчишка? – вдруг спросил Освальт, буравя меня взглядом. – Мне сказали, рядом с ней был однокурсник.

   – Он ничего не слышал. Бестолковый парень, как по мне. Сразу удрал в кусты и сидел там, пока я его буквально за уши не вытащил. Сидит сейчас в общежитии, у себя в комнате, ждет твоего вызова.

   – Завтра с ним пообщаюсь, – отмахнулся ректор. – Так ты пытаешься мне сказать, что у нас под носом та-хей, которая безо всякой подготовки может наладить ментальную связь почти с любым грифоном?

   – Ну, было бы хорошо провести дополнительные эксперименты, поскольку подтверждений моим словам нет, – не удержавшись, едко заметил я. – Но в целом да.

   – Допустим. И почему, по-твоему, Коллар создал морок? Почему, кстати, ты вообще винишь в чем-то именно Паука? – с некоторым раздражением осведомился он. – Его даже в академии в этот момент не было. Он выехал от бургомистра следом за мной.

   – Этот тот самый пропавший фрагмент мозаики, о котором я упоминал. Коллар показался мне одержимым идеей найти эн-хея. Если это Эйри, ей будет очень удобно пользоваться – она еще молода, ее легко подмять под себя и навязать свою волю. Но зачем натравливать на нее Забаву… – я пожал плечами. – Если не брать в расчет первоначальные намерения Паука, то на самом деле это идеальный способ избавиться от Эйри. В обращении с грифонами она неопытна, поранила Заката, это почувствовала его мать и тут же отомстила за сына. Не подкопаешься.

   – А ты уверен, что она действительно не причинила вреда малышу? – Освальт приподнял бровь. – Застукали ребят возле авиария. Ночью.

   – Замки сторож открывал при мне. Закат был цел-целехонек и кинулся не к матери, которая о нем всё это время и не вспоминала, а к Эйри, ластиться и курлыкать.

   Ректор вздохнул.

   – Столько лет здесь работаю, а всегда этому удивлялся. Вроде и звери на вид, а нрав – что у людей…

   Видимо, он имел в виду Заката и Забаву. Такого имени грифоница удостоилась не зря. Ее дрессировка проходила с большим трудом – Забава предпочитала забавляться, а не выполнять задания. Ее пытались использовать для курьерской службы, но наездник быстро отказался от всех прав на нее и вернул грифоницу на Облачные вершины. Никто другой дрессировать Забаву даже не пытался, памятуя о ее легкомысленном характере. Благо что проблем она не доставляла, в отличие от Кусачки или Гордеца, так что запирать ее в авиарии не требовалось. И о недоношенном сыне Забава забыла быстро, хотя потерю детей грифоны переживают не легче, чем люди. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон. А грифоненок, похоже, теперь видел мать в Эйри.

   – Значит, ты подозреваешь морок, – пробормотал Освальт.

   – Без чар Забава о сыне бы не вспомнила, как не вспоминала последние два месяца. А сторож сказал, что утром Коллар заходил в авиарий и какое-то время отирался вокруг. Сторож подумал, что ар-хей проверяет качество магической защиты.

   Ректор замолчал, наблюдая, как туман клубится за окном.

   – А что если мы с тобой ошиблись в первоначальных выводах и Коллар ей не отец? – вдруг произнес он.

   – Ну, это объясняет, почему ему на нее плевать. Но убийство? – я покачал головой. – Мне это сложно представить.

   – Тебе-то? – Освальт усмехнулся, странно глянув на меня. – С твоей историей?

   Я встретил его взгляд с внешним спокойствием, но внутри меня укололо неприятное чувство.

   Ректор не может знать правду обо мне. Я ему никогда не рассказывал.

   Хотя у человека, который выпустил половину нынешней Грифоньей стражи, наверняка есть связи в столице. И кто-то мог передать пару слухов о том, почему мне на самом деле пришлось покинуть королевский дворец, а не потому, что якобы в меня влюбилась молодая королева…

   Впрочем, какая разница. Знает Освальт что-то или нет, пока он молчит, всё хорошо.

   – Ты предполагаешь, что Коллар хочет избавиться от Эйри, пока ее не нашел настоящий отец? – уточнил я.

   – Может, и так, – неопределенно ответил он и резко перевел тему: – Эйри сама знает, что у нее магический дар?

   – Нет. Она уверена в обратном. И она не хочет в Белую академию, я спрашивал.

   – Мало ли чего она хочет, – недовольно отозвался ректор. – Если ее дар проявится, мы будем вынуждены ее сдать. Дальше наступит ответственность Коллара, а не наша.

   Раз так, в качестве последнего довода придется надавить на ту мозоль, к которой даже прикасаться желания не было.

   Я тоже встал, подошел к ректору, и тихо заговорил:

   – Ты не можешь не видеть, что дела в академии в последнее время плохи. Раньше сама мысль об авиарии казалась кощунственной, а сейчас там «прописаны» три грифона. Грифонят с каждым годом рождается всё меньше и меньше. Академия была рассчитана на двести человек, сейчас учится сорок. Наш престиж падает. Эйри нужно защитить, Освальт. Она может стать великолепной наездницей. Лучшей из всех.

   Он смерил меня косым взглядом и ухмыльнулся.

   – Потому что у тебя не получилось?

   Я нахмурился.

   – Ее судьба мне небезразлична вовсе не поэтому. Я ей не отец, чтобы видеть ее продолжателем своего дела.

   – Поверь, очень часто такие желания возникают вне зависимости от отцовства, – вздохнул ректор. – Вот у меня тут сорок с лишним детей, например… И всех нужно защитить. Не только одну особенную девочку.

   Я уже собрался продолжить спор, но Освальт покачал головой.

   – Не волнуйся, Тарен. Коллар у меня восторга не вызывает, и на поводу у него я не буду идти до тех пор, пока это вообще возможно. Девочка твоя еще никому, кроме тебя, не ляпнула, что слышала грифоницу?

   – Никому.

   – Вот пусть молчит дальше. Значит, сейчас делаем так. Доказать мы ничего не можем, в том числе и то, что Эйри не выявленный в детстве маг. К слову, я не думаю, что это правда. Ну слышит она других грифонов – и что? Ты тоже слышишь, уже на первом году обучения начал. А Куланн только на четвертом услышал кого-то кроме своего Клыкача. Ты знал?

   Я отрицательно покачал головой. Старый вояка о таких вещах не распространялся. В той битве, где ему отчекрыжили пальцы, погиб и Клыкач. Куланн был так к нему привязан, что нового грифона заводить не стал и вообще предпочитал тренировать студентов на Львиной Голове, пореже поднимаясь на Орлиную.

   – В любом случае девочку надо учить, иначе она по незнанию натворит бед. Слава Хедену, Закат пока еще слишком мал для ментального воздействия, но если, при ее-то способностях, вдруг произойдет слияние разумов, потеряем обоих. А раз ты ее в это втянул, по своей воле или нет, – острый взгляд Освальта был готов проткнуть меня насквозь, – то тебе и расхлебывать.

   Я чего-то такого и ожидал, поэтому не расстроился.

   – Хорошо. Еще что-нибудь?

   – Не обостряй ситуацию с Колларом, – строго сказал ректор. – Не знаю, что за кошка между вами пробежала, но не забывай, что он одним движением пальца может здорово осложнить Небесной академии жизнь.

   Тут уж я не выдержал и вздохнул.

   – Ладно. К Эйри сейчас пойдешь?

   – Надо, – он устало дернул вышитый шейный платок.

   Никуда идти, Освальту, естественно, не улыбалось. Подготовка к балу сама по себе была изнурительной, потом еще сам бал, вежливые расшаркивания перед горожанами и бургомистром, а вишенкой на торте – едва не случившаяся гибель студентки и срочное возвращение. То, что я поведал ректору об Эйри и Колларе, его тоже не могло порадовать.

   Он вышел первым, сделав знак Куланну. Тот понял всё без слов и подбадривающе улыбнулся мне. В коридоре собралась, наверное, половина преподавательского состава, и то, что нам никто не помешал, было заслугой грозного ветерана, который со сложенными на груди руками всё это время охранял дверь.

   Но одного человека он остановить не смог бы.

   Люди расступились, пропуская Коллара. Он принарядился для бала, однако выбор костюма и его цвета сложно было назвать неожиданным – белая рубашка, белые брюки, белый же шейный платок. Только камзол оторачивала черная лента. Когда Паук двигался, казалось, что это продолжение татуировки-паутины на его щеке.

   При появлении ар-хея гомон в коридоре сразу стих. Коллар и не пытался наладить отношения с преподавателями, поэтому бросаемые на него взгляды сложно было назвать приязненными. Видимо, Паука целиком и полностью устраивало, что у окружающих он вызывает страх и отторжение.

   – Мне надо осмотреть девушку, – сказал он. Не попросил – поставил перед фактом. – Она может быть ранена.

   – С ней все в порядке, – отрезал я.

   Освальт тут же бросил на меня такой уничтожающий взгляд, что я замолк. В самом деле, только меня попросили не усиливать конфронтацию с Колларом, и я сразу же именно это и делаю.

   – У Эйри уже был лекарь, – ответил ректор. – Она цела. Ссадины от падения ей обработали и смазали, опасности для ее здоровья нет.

   – Не все травмы видны на поверхности, – Коллар отступаться тоже не собирался. – Я должен проверить, нет ли ментальных повреждений.

   – Применение магии только еще больше потревожит Эйри, и вот тогда у нас точно могут возникнуть проблемы с ее психическим здоровьем, – непререкаемым тоном произнес Освальт. – Я сам поговорю с ней и удостоверюсь, что всё хорошо. А вас, достопочтенный ар-хей, попрошу заняться Туманным венцом. Разве вы прибыли сюда не потому, что кто-то из ар-хеев должен следить за тем, чтобы древняя эльфийская магия вела себя, как положено? Сегодня явно что-то пошло не так, и вы сами можете это наблюдать, выглянув за окно. Жду вашего отчета о происшествии и предложений, как это можно исправить.

   Намек был весьма недвусмысленный. Лицо Коллара исказилось – и мгновенно вернуло выражение безразличия. Не сказав больше ни слова, ар-хей поклонился и вышел.

   Кажется, я один заметил, как с облегчением выдохнул Освальт.

   – Прошу всех разойтись по комнатам, – громко обратился он к преподавателям. – Завтра учебный день, и он будет тяжелым. Все официальные объявления также будут сделаны завтра.

   Все, кто здесь работал, уже знали, что это означает: сегодня к ректору подходить бесполезно, он предложит вернуться на следующий день. Люди, ворча, начали расходиться, а мы с Освальтом вошли в мою комнату, где до сих пор сидела Эйри.

   Шоколад она давно выпила, но продолжала держать кружку в руках. Завидев ректора, девчонка испуганно пихнула ее на комод и вытянулась по струнке, как солдат перед офицером. Освальт невольно усмехнулся.

   – Вижу муштровку Куланна, – пробормотал он едва слышно и мягко улыбнулся студентке. – Здравствуй. Твой попечитель сказал, что ты не пострадала. Это правда?

   – Здравствуйте, господин ректор! Правда! – отчеканила она.

   Ректор рассмеялся, хотя я чувствовал, что это стоит ему усилий. Ситуация была такой, что не до смеха.

   – Меня можно не бояться. Я пришел не ругаться, не отчитывать, а узнать, не нужно ли тебе чего-нибудь.

   Лоб Эйри прорезала морщина. Девчонка, похоже, не верила, что ее не накажут за самовольную отлучку из общежития после захода солнца.

   – Не нужно, – осторожно произнесла она.

   – Хорошо. Я бы рад на этом и закончить, но сегодняшний инцидент потребует официального оформления. Поэтому, Эйри, завтра я вызову вас с Уином, чтобы мой секретарь записал всё, что вы помните о происшествии. У вас будет достаточно времени, чтобы обдумать свои слова, – выразительно подчеркнул он.

   Эйри вскинула на него удивленный взгляд, поняв, что Освальт имел в виду.

   – Спасибо, господин ректор.

   – Засим вас оставляю и прошу не задерживаться, – теперь уже Освальт внимательно посмотрел на меня. – Лекции и домашнее задание завтра никто не отменит.

   Намек я проигнорировал. У меня не было и мысли делать ничего такого, о чем он подумал. Не тот случай, чтобы «успокаивать» студентку, заваливая ее в свою постель.

   – Да, господин ректор! – вновь отчеканила девчонка, не сообразив, что фраза о лекциях была обращена не к ней.

   Освальт направился к выходу, но уже возле двери остановился и повернулся к нам.

   – Одна душа на всех, – сказал он.

   Эйри непонимающе установилась на него, а я ответил:

   – Одна на всех.

   Девиз Грифоньей стражи. Туда брали не только тех, кто мастерски держится на грифоне, но в первую очередь тех, кто способен на ментальное слияние сразу с несколькими грифонами. Не зря во время учебы в академии из курса пытались создать единое целое. Потом, во время службы, у них действительно становилась одна душа на всех, потому что каждый чувствовал не только собственного грифона, но и всех, кто находился рядом с ним.

   Еще эта фраза означала, что своих наездники не сдают.

   Лучшего способа успокоить и придумать было нельзя. Я с облегчением сел на кровать и сказал Эйри, которая мялась рядом:

   – Садись.

   Она так устроилась на краешке, будто до этого не забиралась туда с ногами, еще и под плед. Застеснялась меня, что ли?

   Смешная девчонка. Некоторым вон и приглашения не нужно, сами запрыгивают.

   – Насколько всё плохо? – убитым голосом спросила она. – Меня выгонят из академии?

   Я фыркнул.

   – И не надейся. Ты встала лицом к лицу со злющей грифоницей – мало у кого на такое хватит выдержки. Жди, что Куланн теперь будет гонять тебя больше прочих. Это верный признак его любимчиков, а он любит смелых. Тех, у кого есть шанс попасть в Грифонью стражу.

   – Но я та-хей. Таким, как я, там не место, – напомнила она.

   Я многозначительно пожал плечами.

   – Как я уже говорил, ты можешь совершить какой-нибудь подвиг, и ради тебя сделают исключение из правил.

   А для женщин существовал и еще один способ – выйти замуж за аристократа. Но упоминать об этом при Эйри сейчас я не рискнул.

   – Ректор точно не будет ругаться? – с болезненной гримаской уточнила она.

   Соблазн ее поцеловать в этот момент был ужасным, так мило она выглядела. Я едва удержал себя в руках.

   – Не будет, раз пообещал. Но советую очень хорошо продумать, что ты завтра ему скажешь. Зачем вы с Уином выбрались среди ночи из общежития, да еще без разрешения коменданта?

   Подлинную причину я, конечно, уже знал. Но что ответит сама девчонка?

   Она помялась.

   – Я хотела еще раз показать Уину авиарий…

   – Хватит, – раздраженно прервал я. – Всё то время, пока за тобой гналась грифоница, парень просидел в кустах, а когда я стал его оттуда вытаскивать, он еще и попытался удрать. Уверена, что хочешь взять всю вину на себя?

   Эйри насупилась.

   – Но так оно и было.

   – А на самом деле?

   Она отвернулась.

   – На самом деле.

   Я вздохнул. Нежелание сказать правду кольнуло ядовитой иглой. Попечитель я Эйри или нет? С другой стороны, наездники своих не сдают…

   Хотя, пожалуй, неприятнее всего было то, что девчонка заступилась за этого бестолкового мальчишку. С ним я уже пространно пообщался, и он взять на себя вину даже не подумал.

   Выбрала же Эйри себе товарища. А может, и не товарища вовсе. Не зря же они всю неделю едва ли не за ручку ходят…

   Зачесались кулаки, захотелось сплюнуть. Я сдержался, лишь хрустнул шейными позвонками, разминая шею.

   Низко ты пал, Тарен. То к грифоненку ревнуешь, то к сопляку-первокурснику. А сам, как прыщавый подросток, боишься признаться девушке, что она тебе по душе.

   Я запрокинул голову и, сам не ожидая этого от себя, выдал:

   – Если этот парень пытался тебя соблазнить…

   – Нет-нет, что вы, – испугалась девчонка. – Всё было совсем не так! И вообще ничего такого между нами нет!

   Взгляд у нее был честный. Я вздохнул и перевел тему:

   – Пока никому не говори, что ты слышала голос Забавы. Это яркий признак твоего таланта, но не все поверят, что это правда. Обычно студенты начинают слышать грифонов только после долгих медитаций и упорных тренировок. Будешь распространяться об этом сейчас – тебя поднимут на смех или сочтут выскочкой.

   Ее это не обрадовало, однако девчонка послушно кивнула.

   – Ладно.

   – А теперь хорошая новость. Узнав об этом, ректор разрешил тебя учить. Именно тому, о чем ты и просила недавно.

   Только что Эйри сидела поникшая, тусклая, и тут – засияла утренним солнцем. Глаза распахнулись, засверкали, губы тронула улыбка, от которой появились очаровательные ямочки на щеках. Я залюбовался ее юной, нетронутой красотой и с трудом вернулся в реальность.

   – Когда начнем занятия? – воодушевленно уточнила девчонка.

   Хотя какая она девчонка, почему вообще я ее так называю? Она давно уже девушка, и наверняка не у меня одного при взгляде на нее возникают неподобающие для преподавателя мысли. И как вот личные занятия с ней проводить…

   Я прокашлялся, но сказать ничего не успел.

   – Завтра? – Эйри заглянула мне в глаза с умоляющим выражением. Вольно или невольно, изогнулась она при этом так, что страшно захотелось положить ладонь ей на гибкую талию.

   С губ сорвался невольный стон. Ох, Эйри-Эйри, что ж ты со мной делаешь…

   – Завтра, – подтвердил я. – А теперь беги к себе и ложись спать. Если ты помнишь, лекции и домашку никто отменять не будет, а тебе еще у ректора торчать.

   – Бегу!

   Она действительно за миг собралась и, не успел я моргнуть, встала у двери комнаты.

   – Господин Силвейн…

   – Тарен, – поправил я. – Раз уж всё зашло настолько далеко, называй меня просто Тарен.

   – Спасибо, – протараторила она – и хлопнула дверью, закрывая ее.

   Настала тишина. В комнате после ухода девушки стало пусто. Я лег на кровать, которая еще хранила ее тепло, и, глядя в потолок, медленно выдохнул.

   Каждым движением Эйри сводила меня с ума. Долгое воздержание не пошло мне на пользу. Между тем ситуация оставалась прежней – если я проявлю к подопечной мужской интерес, только испорчу ей жизнь. А я не подонок.

   Верно?

   Дрогнул огонек догорающей свечи. Час уже был поздним. Но вместо того, чтобы раздеться и лечь, я заставил себя сползти с кровати, сесть за стол и придвинуть поближе письменные принадлежности.

   Чтобы учить кого-то азам профессии, нужно самому их вспомнить. Вынув из связки перо и окунув его в чернильницу, я принялся набрасывать список книг, которые помогут и мне, и Эйри. Раз мы начинаем обучение уже завтра, то с утра пораньше вместо традиционной пробежки придется сходить в Библиотечную башню.

   И еще стоит написать пару писем в Мавеннар, раз дела приобрели такой скверный оборот, как сегодня. Ректор, без сомнений, свалит всё на Туманный венец, чтобы не обострять отношения с Колларом. Но Освальт не единственный, к кому я могу обратиться за помощью. Есть еще связи в Грифоньей страже, да и не только там. Подстраховка никогда не помешает…

ГЛАВА 16

   После вчерашней нервотрепки на занятиях я клевала носом. Преподаватель Куланн нисколько не помог, на утренней пробежке отправив меня гонять вокруг тренировочной площадки лишний круг на пару с Хоэлом. Всё, как и предупреждал Силвейн. Но если Хоэл, которого уже за глаза начали называть Белкой из-за худобы и заостренной формы лица, к этому был привычен, то я здорово выдохлась и поэтому опоздала на завтрак. Пришла к самому концу, сгребла пирожки и ушла.

   Как выяснилось на обеде, к лучшему.

   Весь день и сокурсники, и кое-кто из старшекурсников недобро на меня поглядывали. Честно говоря, я заметила это не сразу, потому что на косые взгляды уже перестала обращать внимание. Но если раньше на меня так смотрели из-за цвета волос и происхождения, то теперь причина явно была иной.

   Лишь в первый день нам накрывали отдельный стол. После этого все приемы пищи проходили у всех курсов в одно время. Сесть разрешалось с кем хочешь, поэтому Хит частенько подсаживался к своему брату и его друзьям с четвертого курса, а Хоэл каждый раз занимал новые места, заводя широкие знакомства среди студентов.

   Я пришла в столовую одной из первых. Уина не было. Нас только что вызывали к ректору, чтобы «запротоколировать», как это назвал секретарь, вчерашние события. Сначала опросили меня, потом принялись за Уина, вот он и задерживался.

   Обычно ко мне подсаживался кто-нибудь из однокурсников или старшие ребята, которым не хватило места за другими столами. Но в этот раз я осталась одна.

   Совсем одна.

   Стало обидно. Да, из-за меня сорвалась попойка. Но я же в этом не виновата!

   Есть в одиночестве было неприятно, еда от обиды приобрела горький вкус, но показывать этого я не собиралась. Достала из сумки пару книг, положила рядом с собой, открыла верхнюю – «Повадки грифонов» Ифана Тарского – и принялась демонстративно читать. Пусть все считают, что мне плевать на то, как они ко мне относятся.

   И вскоре почувствовала, что на лавке кто-то устраивается. Опустив книгу, я обнаружила, что рядом со мной ставит тарелку Мади.

   – Привет, – сказала она будничным тоном. – А что это за книжка? Нам таких вроде бы не выдавали.

   – Это я взяла в нагрузку, чтобы заранее начать готовиться, – ответила я, решив не говорить о том, что книгу посоветовал Силвейн. – По этому предмету в конце года экзамен. Слышала, что очень сложный.

   – О, – задумчиво протянула Мади. – Надо мне тоже тогда взять.

   Ее взгляд упал на остальные книги, лежащие на столе. Она повернула к себе учебник географии.

   – Судя по закладке, ты уже дошла до теории Эфриддила о магическом разделении материков?

   – Ага, – невнятно отозвалась я, зажевывая слишком горячий суп куском хлеба.

   Мади это не смутило.

   – Я еще только начала ее читать. Ну и как тебе его версия?

   Я отложила ложку и серьезно посмотрела на «принцессу».

   – Ты не злишься на меня из-за того, что случилось вчера?

   – Злиться? – удивилась она. – На что? Если кто-то недоволен тем, что приехал сюда учиться и – о боги! – ему пришлось провести один вечер за учебой, а не за пьянством и разгулом, то мне-то какое дело?

   – Ну… – протянула я, не зная, как отреагировать на такую честность.

   Мади поняла это по-своему.

   – Я слышала, как преподаватели говорят, что на тебя напала грифоница из-за того, что ты стала заботиться о ее сыне, от которого она сама отказалась. А ты нисколько не испугалась. И ты читаешь очень много книг, – она задумалась и невпопад спросила: – Так как тебе теория о магическом разделении материков? Я в ней почти ничего не поняла.

   Я пожала плечом и отломила себе еще кусок хлеба.

   – Там главное – разобраться в системе потоков, а дальше всё просто.

   – Поможешь мне? А я тебя по математике подтяну, если хочешь.

   Я настороженно уставилась на Мади. Она ни с кем не заводила дружбы, даже с Хоэлом, который весьма недвусмысленно к ней навязывался, – и вдруг сама предлагает вместе делать домашку?

   Голубые глаза «принцессы» смотрели на меня вполне искренне. Да и ее холодность по отношению к другим студентам как раз таки и свидетельствовала в пользу того, что Мади подсела ко мне без злого умысла. Эта девушка ценила превыше всего учебу, а я гораздо больше всех остальных сокурсников зарывалась в книги, и Мади не могла этого не заметить.

   – По рукам, – с облегчением сказала я.

   Весь дальнейший обед прошел в обсуждении географии. И пожалуй, мне даже начал нравиться этот предмет.

    Следующий сюрприз ждал меня на лекции по истории. Приятный или неприятный… Наверное, это зависело от того, с какой стороны взглянуть.

   В первую очередь всех здорово удивила профессор Бранвен. Она обвела нас блеклыми старческими глазами, поправила седую буклю и важно произнесла:

   – Сегодня по плану мы должны были разобрать периодизацию эпох. Однако это не очень сложная тема, вы в состоянии разобраться с ней сами, поэтому подробнее остановимся на другой, более актуальной для вас теме – эльфах.

   Все оживились. Пока никто не понимал, почему эльфы, которые триста лет назад покинули человеческий материк и обосновались на далеком острове, закрывшись от других рас, для нас актуальны, но это в любом случае было гораздо интереснее, чем сухое перечисление дат, так любимое старой профессоршей.

   Она вывела тему лекции: «Эльфийское государство».

   – Эльфов невозможно обойти, изучая историю нашей страны и, особенно, историю Небесной академии, – голосом таким же скрипучим, как звук мела, танцующего по грифельной доске, сказала преподавательница. – Эльфы первыми населили этот материк, войны между светлыми и темными эльфами не раз перекраивали его вид. Есть предположения, что нашим предшественникам мы обязаны существованием ар-хеев, поскольку в них течет кровь светлых эльфов.

   В аудитории наступила полная тишина. Все внимательно слушали – наконец хоть что-то о грифонах! Да еще о Туманном венце!

   – Мастерство эльфийских магов было столь велико, – продолжала Бранвен, – что сила Туманного венца почти не ослабла за века. Даже сейчас, невзирая на то что Ариану Наезднику удалось изменить магию Облачных вершин так, чтобы она не приносила вред людям, туман иногда «своевольничает» и сбивает с толку как людей, так и грифонов. Вчера некоторые студенты могли наблюдать прекрасный пример того, как это бывает.

   На этих словах почти все головы повернулись к нам с Уином. Мы по обыкновению сидели за партой рядом, и оба притворились, как будто не заметили всеобщего внимания.

   После обеда ректор зашел в столовую и сделал объявление. Вчерашнее происшествие объяснили тем, о чем и говорила профессорша, – воздействием Туманного венца на разум грифоницы, не имеющей наездника. Ректор напомнил, что правило не покидать студенческое общежитие после наступления ночи появилось не зря и что не каждый раз рядом может оказаться преподаватель, но нас с Уином даже не стали отчитывать. Хотя то, что мое имя использовали в качестве примера, тоже вызывало ощущения так себе. Особенно я не понимала, что в этом примере «прекрасного», по выражению Бранвен…

   Преподавательница сухо кашлянула в кулак, прочистив горло.

   – Подробнее о принципах действия Туманного венца расскажет ар-хей Коллар, который будет преподавать вам историю магии во втором семестре. А сейчас вернемся к принципам государственного строя эльфов. Итак, в 1302 году старой эры…

   По аудитории разнесся тихий стон. Бранвен в своем репертуаре. Как только упомянет что-то интересное, так сразу «подробнее вы это изучите на другом курсе» – и опять давай талдычить любимые даты!

   Я почесала кончиком пера висок и пролистала учебник до нужной главы. На одной из иллюстраций был эльф с древней фрески – высокий красивый блондин с длинными ушами. Хрестоматийное изображение наших предшественников на этой земле.

   Жаль, их самих уже не увидеть. Только немногочисленные темные эльфы живут где-то на севере, а светлые уже четыре века не кажут нос из-за магической завесы, которой окружили таинственный остров где-то далеко на юге, свою новую родину. Никто из человеческих мореплавателей понятия не имел, где та находится. Да и опасно было ее искать. Эльфы ушли с материка, потому что им не нравилось соседство с такой разрушительной расой, как люди, и повторять историю не желали, предпочитая жить в полудиком состоянии, зато в гармонии с природой.

   Зато остались грифоны. И разные другие магические чудеса. Тот же Туманный венец, чтоб ему кануть в водах Фиреннэна…

   В таких мыслях и прошла лекция. По традиции, когда прозвенел колокол, обозначавший конец занятия, профессор Бранвен попрощалась с нами и покинула кафедру, оставляя нас в аудитории одних.

   Мы принялись собирать учебники и письменные принадлежности. Уин не слишком торопился, крутя в пальцах перепачканное гусиное перо и поглядывая на меня. Настроение у меня было далеким от восхитительного, поэтому я прикинулась, будто поглощена запихиванием книг в сумку. Захочет – сам начнет разговор.

   – С тобой это вчера и случилось? – наконец разродился он. – На тебя повлиял Венец?

   – Раз все так говорят, это и случилось, – равнодушно ответила я. – А у тебя есть сомнения?

   Уин неуверенно повел плечом.

   – Ты вчера так резко замерла, а потом схватилась за свое горло, что я испугался.

   Я поежилась, вспомнив эти ощущения. И правда, отвратительные. Вот почему за два месяца работы на кухне меня никто не предупредил, что такое может произойти?

   Впрочем, я упахивалась так, что к наступлению заката уже дрыхла без задних ног. А по утрам летом тумана никогда не бывало.

   – Да и вообще я глупил вчера сильно, – признался Уин, пристыженно глядя в пол. – И до сих пор не сказал спасибо за то, что ты взяла всё на себя. Хотя это я убедил тебя пойти, и выходит, что и вина на мне.

   – Ты ее благодаришь там, что ли? – неожиданно раздался голос прямо за спиной. – Да это она перед нами всеми извиниться должна!

   Я скривилась. Кто бы сомневался, что это тявкает Хит. Нашел повод и сразу вцепился зубами, как мелкая шавка.

   – Из-за нее бал оказался испорчен, – не унимался он. – Вот что бывает, если считать, что можно играться с грифонами, не зная их повадок и правил поведения. Рано или поздно они нападают!

   – Ты был так занят жеванием, что не слышал на обеде ректора, Хит? – угрюмо осведомился Уин. – Разум Забавы был замутнен из-за тумана.

   – Действительно так? – ехидно уточнил тот. – Или так сказали, потому что нельзя выставить виноватой внебрачную дочурку ар-хея и любовницу Силвейна?

   Кто-то присвистнул, а у меня сердце стукнуло невпопад. К щекам от гнева прилил жар. Я подскочила с лавки.

   – Да как у тебя язык поворачивается!

   – Ну да, ты, конечно, будешь уверять, что всё это ложь, – Хит закатил глаза. – А мне брат сказал, что за три года его учебы таких случаев, как вчера, никогда не было, хотя Туманный венец не раз опускался с Орлиной Головы до внутренних ворот.

   – Брат сказал то, брат сказал это, – передразнила я. – А собственное мнение у тебя есть? Или можешь только за другими повторять?

   Пришел через Хита идти пятнами. Быстро придумать колкий ответ у него не получилось, и нашу ссору прервала Мади, которая резко встала из-за стола, заскрежетав лавкой по полу, и направилась к выходу.

   – Лучше бы к завтрашнему семинару готовились вместо того, чтобы собачиться, – раздраженно бросила она на ходу. – Там от нас, между прочим, командной работы ждут.

   – Между прочим, да, – встрял Хоэл. – Чего вы так ополчились на Эйри? Да мы все ее благодарить должны за то, что она приняла удар на себя! Сонное зелье, оказывается, не сработало, и комендант не спал. Прочухай он, что нас нет, сегодня всем курсом – ну, за исключением нашего зубра Мади – на ковре у ректора тряслись бы. А уж заявлять, что слова ректора – ложь, – парень сердито зыркнул на Хита, – это надо очень много о себе думать. Ты в самом деле веришь, что ты умнее человека, который сначала отслужил в Грифоньей страже, а потом больше десяти лет руководил академией и явно знает побольше, чем ты и твой брат вместе взятые?

   Из пятнистого Хит стал пунцовым. Жаль, не от стыда. Он весь так налился кровью, того и гляди – лопнет.

   – Поосторожнее со словами, Белка, – прошипел юноша. – Ты не девчонка и не простолюдин. Тебя я могу и на дуэль вызвать, чтобы ты ответил за свои слова.

   Хоэл, нисколько не обидевшись на кличку, рассмеялся.

   – Ты на дуэли – и против меня? Побойся богов, Хит! Да ты двух ударов не выдержишь!

   – Это вызов? – еще пуще вскипел тот.

   – Хит, – нерешительно позвал веснушчатый Брейт, переводя взгляд с одного спорщика на другого. – Ты бы не торопился с дуэлями, а то скоро придется на них вызывать половину академии. Уже пошел слух, что Мэйлир приударяет за дочкой бургомистра, а у той все мысли только о лорде Силвейне. Говорят, твой брат вчера весь вечер на балу увивался вокруг нее, а леди Лорна его игнорировала и показательно вздыхала над тем, что Силвейн опаздывает. Если ты оскорбляешь Эйри, пытаясь через нее задеть Силвейна и так набрать очков своему брату… Ну, извини, конечно, но Мэйлир от этого леди Лорне нравиться не начнет.

   – Да с чего вы взяли, что дело в Мэйлире? – почти закричал Хит.

   Ему никто не ответил. Мади уже ушла, и весь оставшийся курс выразительно смотрел на него. Прошла всего неделя учебы, однако все уже усвоили, что он на своего брата чуть ли не молится. И все понимали почему. Преподаватели понадеялись, что в младшем проснется такой же талант, как у старшего, но пока Хит только бравировал именем брата и хвататься за учебники не спешил.

   Вот и сейчас он налитыми кровью глазами обводил аудиторию и ничего в свою защиту сказать не мог, кроме как снова вспомнить имя Мэйлира.

   – Ай, да о чем с вами говорить, подхалимы! – выдал он, махнув на нас рукой. – Нашли любимицу ректора и Силвейна и подлизываетесь к ней, чтобы выбить потом себе местечко получше. Зря надеетесь, в Грифонью стражу по знакомству не берут. Но можете тешить себя иллюзиями сколько хотите!

   Хит схватил сумку, но покинуть аудиторию красиво, с видом оскорбленной невинности, не получилось. Связка писчих перьев вылетела из кармашка и рассыпалась по полу. Подбирать их юноша, разумеется, не стал, задрал нос и выскочил в коридор.

   – Хорошо, что это была не чернильница, – хохотнул вдогонку Хоэл.

   Шаги ускорились и скоро совсем стихли. Однокурсники со вздохами вернулись к сборам. Я тоже помялась и, чувствуя себя ужасно неловко, принялась перебирать книги в сумке, как будто бы укладывая их поудобнее.

   Вроде как причиной свары была я, но что теперь делать и как себя правильно повести, не знала.

   – Зря ты с ним так, – Гвиллим первым нарушил молчание, укорив Хоэла. – Он же мстить будет.

   – Да он и так, и так устроил бы всем веселую жизнь, – досадливо ответил тот. – Думаете, нам просто так с первого дня преподаватели твердят о том, что мы должны быть командой и что среди нас нет больше лордов и леди, а есть только студенты Небесной академии? Сработавшийся курс после выпуска берут в Грифонью стражу одним взводом. У кого-то может быть не слишком благородное происхождение или навыки полета не все отточенные, но если он превосходно действует в команде и сокурсники ему доверяют, то есть шанс, что на недостатки в страже закроют глаза. А если курс не сработался, в нем есть «паршивая овца», то есть риск, что даже прекрасного наездника отправят в курьерскую службу, потому что в «семьях» Грифоньей стражи ему не найдется места.

   – Ты откуда столько знаешь? – поразился Брейт.

   – Отец спит и видит, как я там служу, – отмахнулся Хоэл. – Главное вот в чем. Одна душа на всех – слышали этот девиз? В Грифоньей страже это действительно важно. А Хит пока думает только о себе. Вы полдня бухтели на Эйри, что якобы из-за нее сорвалась попойка. Но разве Эйри призналась ректору, почему оказалась среди ночи на улице? Почему та-хей может нас прикрыть, а нам поступить точно так же зазорно?

   Как ни удивительно, но его отповедь произвела на ребят впечатление. На устремились взгляды однокурсников, и неожиданно в аудитории прозвучало тихое «Спасибо, Эйри» от Гвиллима. Следом за ним то же самое произнес Брейт. И пусть я услышала это не от каждого, но это все равно было приятно. Я краснела, на сей раз от смущения, и кивала всем в ответ.

   – Спасибо, Хоэл, – шепнула я ему в свою очередь, перед тем как выйти из аудитории.

   – Ой, да брось, – поморщился он. – Я же в самом деле думаю именно то, что сказал.

   – Вот за это и спасибо, – серьезно ответила я.

   Парень удивленно посмотрел на меня, но я ускорила шаг и выскочила из аудитории. Объясняться не было желания – я сомневалась, что смогу подобрать верные слова. Да и Уин поглядывал так, словно вдруг заподозревал нас с Хоэлом во влюбленности, а мне этого точно не хотелось. Не после того, как меня прилюдно обвинили в любовной связи с Силвейном.

   А ведь впереди меня сегодня еще ждало личное занятие с ним…

ГЛАВА 17

   Силвейн сказал, что наше занятие начнется в одной из учебных аудиторий. Я бежала туда со всех ног, уже представляя, как всё будет. Он даст немного теории, а потом мы пойдем в авиарий и наконец-то вытащим оттуда Заката… Или даже поднимемся на Орлиную Голову…

   Я уже чувствовала порывы ветра на своем лице и сильные руки, которые удерживают меня за талию на спине грифона. От предвкушения я едва не подпрыгивала во время ходьбы. Заранее заплела косы, чтобы не растрепались волосы, поправила форму, чтобы не продуло горло. Умылась, подкрасила губы… Ну, это уже не для грифонов, конечно, а для Силвейна. Я понимала, что не ровня ему, и все же хотелось, чтобы он видел во мне девушку, а не сопливую девчонку, и относился ко мне серьезно, а не как к ребенку.

   Пока, увы, у меня это явно не выходило. Первым делом вчера в своей комнате Силвейн вручил мне плед и кружку с горячим шоколадом, словно мне десять лет, а не девятнадцать. Напиток был вкусным, а плед – теплым и мягким, вкусно пахнущим, но…

   Я не могла сформулировать, что именно «но». Точно знала лишь одно – я хочу, чтобы на меня смотрели другими глазами. Даже если мне с этим мужчиной никогда не суждено быть вместе.

   Поэтому в аудиторию я прискакала, затаив дыхание и полнясь ожиданиями. Силвейн уже ждал. Сегодня он нарядился в строгий черный камзол, элегантно сидящий на подтянутой фигуре. Увидев меня, преподаватель сразу встал за кафедру.

   – Хорошо, что ты пришла чуть раньше, – сухо сказал он и указал на стопку учебников, выложенную на первой парте. Очевидно, для меня. – Нам многое предстоит освоить. Открывай сразу десятую страницу.

   Я замерла возле порога и уставилась на гору книг. Они в мою сумку даже не влезут! Да и не это главное.

   Опять учебники, чтоб их драные Хеденовым топором демоны сожрали!

   – Нет, – твердо ответила я.

   Силвейн, уже сам уткнувшийся в трактат, повернулся ко мне и изящно изогнул бровь.

   – В смысле – нет? Не хочешь учиться? Появились неотложные дела? Ты же сама вчера настаивала на том, чтобы мы начали заниматься как можно быстрее.

   – Да – заниматься чем-нибудь настоящим! А не ковырянием в книгах, подобно червяку!

   Он захлопнул учебник, облокотился на кафедру и ехидно глянул на меня.

   – Настоящим, значит. Сегодня вообще-то я собирался дать тебе азы медитации. Без нее невозможно наладить ментальную связь со своим грифоном, а соответственно, и управлять им в полете. Надеюсь, тебе уже известно, что простое дерганье за вожжи, как с лошадьми, в случае с грифонами не работает?

   Я оскалилась в ответ.

   – Работает, – и шлепнула на парту «Повадки грифонов». – Вы сами рекомендовали мне прочитать Ифана Тарского. Я это сделала. И там написано, что грифонами можно управлять даже без ментального единения.

   – Можно, – невозмутимо согласился Силвейн. – Только грош цена такому наезднику. Его даже в курьерскую службу не возьмут. Будь ты аристократкой с высокими доходами, могла бы кружить время от времени на грифоне над своим поместьем, отвлекаясь от балов и лени. Только ты не аристократка, Эйри. И поместья у тебя нет.

   Я насупилась. Умел он наступить на больную мозоль.