Оглавление
Супружеский договор
АННОТАЦИЯ
Любовь – как яркая вспышка, обожгла душу и вот-вот готова потухнуть. Страстное танго подошло к концу или есть шанс закружить любимую в новом танце? На что готов пойти мужчина ради сохранения своей любви?
Генрих Тамино готов на всё! Это у него семейное. Он никогда не отпустит ту, что поселилась в его сердце, как бы строптиво она ни сопротивлялась, поэтому он заключит с ней супружеский договор. Пусть так, но Михаэла останется с ним!
ГЛАВА 1
Генрих
В семье Тамино есть страшная тайна. Я, Генрих Тамино, как наследник своего отца, никогда не забывал о ней, в отличие от моей сестры-близнеца. Порой мне казалось, что Эльза только делала вид, что не помнила, кем на самом деле приходилась нам Кэйт. Что она не настоящая мать, а лишь мачеха. Я помнил, всегда, хоть и был тогда четырёхлетним ребёнком, помнил, как однажды наша биологическая мать исчезла и появилась её точная копия – Кэйт. Она сказала нам с сестрой, что она наша тётя, а затем прошли годы, и всё это словно стёрлось из памяти всех. Даже сама Кэйт называла нас теперь родными детьми – сыном и дочерью.
Я всё это помнил, не позволял себе ни на секунду расслабиться, чтобы не стать таким же монстром, как мой отец. Да, да, мой отец самый настоящий монстр, который так тщательно хранил свои секреты, что даже сыну не позволял и близко подобраться к ним.
Подростком я не мог не попытаться найти ответ на мучавший вопрос: куда пропала настоящая мать, Берта, и не появится ли она однажды на пороге нашего дома, разрушив наше семейное счастье. Я был неопытен и слишком открыто проявил любопытство, за что и поплатился. В четырнадцать лет я воочию узрёл чёрную душу своего отца. Прижав меня к стене в пустом коридоре большого особняка, он очень вкрадчиво объяснил, что выбирая между сыном и женой, выберет Кэйт и только Кэйт. А я, пусть и наследник, но всего лишь сын, а их, если очень постараться, у Алиаса Тамино может быть больше одного.
Я очень сильно испугался отца. Алиас Тамино всегда был со мной суров, он воспитывал из меня настоящего мужчину, способного дать отпор любому и защитить свою женщину. Но никогда его лицо не пугало холодной маской настоящего убийцы. Именно тогда я прозрел и осознал, куда делась настоящая мать, и что она точно никогда не появится вновь, потому что с того света не возвращаются. Только этим объяснялось спокойствие отца.
Этот случай был единичным. Я никогда не считал себя глупцом, чтобы нарываться. Мой отец чистокровный шиянарец. Унжирцы создали нас опасными убийцами. Шиянарцы хранили свои истинные натуры под маской ледяного хладнокровия. Мы выделялись из общей массы других рас ССР. Нам не могли противостоять даже манаукцы, в чьих жилах текло немного меньше манны, чем у альбиносов.
А я полукровка, пусть и сильный, но против отца мне не выстоять, как бы усердно я ни занимался с самым искусным мастером на Новомане. Если будет нужда, отец уберёт любого со своего пути, даже своего янарата, которому обязан жизнью. Именно этому – несгибаемой силе воли, бескомпромиссному упорству – и обучал меня отец. Не бояться сложностей, презирать слабаков, не оставлять за спиной врагов.
Так и построен ювелирный бизнес Тамино: на разбитых чужих иллюзиях, на растоптанном чужом тщеславии. Наша семья имела власть, признание, богатство, была несокрушима. Такая жизнь могла показаться для кого-то раем, но у статуса наследника была и неприглядная сторона – я желанный кусок торта для алчных дамочек, завидный холостяк Новомана. Но ещё ни одна шиянарка или манауканка не смогла покорить моё сердце, пока я не встретил её! Свою Михаэлу!
До неё многие пытались объявить меня своим покровителем, и находились те, кто объявлял, мечтая стать фавориткой. Кто-то даже пытался присвоить меня, сделать своим фаворитом, но такие поползновения на свободу я не приемлю. Неприятности, что начинались у наглых дамочек, моментально отрезвляли их расчётливые умы, и они быстро остывали. Конечно, интерес они не теряли, но не действовали нахрапом, пытались повлиять через сестру и мать.
Кэйт была мудрой женщиной и никогда не лезла ко мне с расспросами о девушках и сердечных делах. Она всегда говорила, что нужно просто слушать сердце, оно не обманет, при этом с нежностью смотрела на мужа. Я мечтал о том, чтобы моя женщина была такой же кроткой, такой же чуткой, как Кэйт. Правда, скрывал это от всех, особенно от отца, глубоко прятал свою зависть, потому что не хотел вызвать ревность Алиаса Тамино, тем самым подписав себе смертный приговор.
И вот я встретил Михаэлу, и сам готов от ревности рвать и сметать своих соперников за любой похабный взгляд. Я ненавидел, когда на неё оценивающе смотрели другие мужчины. Совсем потерял покой после встречи с ней, но и молился звёздам, что свели наши судьбы, а ещё благодарен Эльзе, ведь если бы не она, мы бы и не встретились с моей нежной землянкой. Моя сестра считала, что я уже стар, и мне давно пора завести семью, или хотя бы заиметь наследника. Именно поэтому и сватала всем подряд, пыталась устраивать свидания и просто сводила с ума своей бестактностью и назойливостью. И ведь не выругать её матом, не осадить, особенно если Кэйт всё видела. Мы с сестрой заучили с детства, что нельзя расстраивать мать ни словом, ни делом. За каждую слезинку матери мы получали от отца строгое наказание. Нам прощались только слёзы радости.
В общем, нам с сестрой скоро по сорок лет и Эльза разошлась не на шутку. Детей не было ни у меня, ни у неё. Это очень сильно расстраивало сестру, хоть доктора и обнадёживали Эльзу, что шанс родить у неё был, просто нужен правильный партнёр.
Именно поэтому у неё было полно поклонников среди манаукцев и шиянарцев. Все её видели яркой, взрывной, избалованной и баснословно богатой дочерью самого Алиаса Тамино, но никто не видел её отчаянных попыток забеременеть. А я слышал, как порой она тихо рыдала одинокими ночами, наверное, поэтому и прощал её, считающую себя правой решить судьбу своего брата, терпел её сводничество. Ей нужен был мой ребёнок, мы же близнецы, у нас один набор генов. Мой ребёнок считай её ребёнок. И, пообщавшись с нашей доминантной бабулей, Эльза вполне могла претендовать на моего ребёнка, если увезёт его на Шиянар, где главенствовали женщины. В своё время бабуля хотела купить нас у нашей биологической матери, и только появление Кэйт спасло нас с Эльзой. Точнее, меня спасло, потому что жизнь мужчин на Шиянаре, я слышал, ужасна. Отец же не зря оттуда сбежал, как и многие другие мужчины.
По этой причине я стал скрывать своих пассий, которых покупал за деньги вдали от дома, но Эльза меня раскусила. И вот когда я решился в очередной раз расслабиться, взяв билет на круиз, где было полно богатых и важных для бизнеса клиентов, а также ночных звёздных бабочек, которые слетались на блеск денег, сестра увязалась за мной, прихватив с собой какую-то подружку, которую рьяно сватала мне. Я даже знакомиться с ней не стал, намекнув, что они не на Шиянаре, а на земном лайнере, и здесь совсем другие порядки.
Конечно, Эльзе это не понравилось, она впала в истерику, крича о том, что я позор семьи, раз до сих пор не завёл наследника. Да, у мужчин-шиянарцев больше шансов завести детей, но от землянок, а не от своих женщин. Что я и пытался донести до сестры, но разве она меня слушала? Нет. Эльза считала, что я её опозорил перед знакомой, должен извиниться, должен молить о прощении, должен, должен, должен…
Почему Эльза думала, что мне подходила роль послушного мальчика? Я всегда доминировал в наших отношениях. Всегда, с самого детства. Я защищал её от матери, которая била нас. Почему она этого не помнила?
И вот когда я слушал истерику Эльзы, чьи-то тонкие пальчики неожиданно коснулись моих волос, а до обоняния донёсся приятный цветочный аромат. Я замер, удивлённый, что пропустил момент, когда кто-то чужой оказался так близко. Но, услышав слова, сказанные мягким женским голосом с ехидными нотками, вдруг понял: меня пытались спасти от сестры. Очень необычно. Кто-то решил влезть в наш разговор с сестрой. Кто-то слишком храбрый, а может быть, просто пьяный?
Подняв голову, я закусил губу, сдержав улыбку. Красивая пьяненькая земляночка-блондиночка открыто улыбалась мне и весело подмигивала. Подавала знаки, намекая, чтобы подыграл. Тот миг я запомнил навсегда, высек его себе на сердце. Звали её Михаэла, и она очень хотела танцевать. Так началась наша с ней история яркой страсти, приправленная откровенными танцами и жарким сексом.
Короткий отпуск закончился предложением руки и сердца, всё как в розовых сказках для девочек. Но моя алчная душа была счастлива, я заполучил самый ценный приз в своей жизни и вёз его домой!
Наш прилёт на Новоман вызвал огромный интерес у всех, как у семьи, так и у общественности. На свадьбу я кредитов не жалел, моя госпожа должна быть настоящей принцессой в этот день. Я был рад, что Кэйт легко приняла невестку, отец на Михаэлу отреагировал достаточно спокойно, но я не увидел того, о чём так мечтал – одобрения. Его не было ни на словах, ни во взгляде. Наверное, уже тогда я мог бы что-то заподозрить, просто подойти с вопросом, но не стал. Не обратил должного внимания, хотя теперь понимал, что стоило сделать это сразу, а сейчас уже поздно. Михаэла моя жена и моя ответственность.
Страсть угасала постепенно, как цветок, что не поливали. Или, наоборот, слишком сильно заливали. Ужасно было видеть, как хрупкая и обожаемая женщина грустнела день ото дня. В её глазах тух свет, она становилась холодной, и её улыбка больше не появлялась при моём появлении.
Не прошло и года, как мой мир начал скатываться в чёрную дыру. И сколько бы я ни старался, нас с Михаэлой засасывало в удушающую пучину отчаянья. Я не знал, что мне делать. Не видел выхода. Не видел врага, который затаился, чтобы уничтожить меня. Это стало моей ошибкой. Все события, что произошли с нами, только моя ошибка. Но я всё исправлю и не дам Михаэле уйти из моей жизни. Ведь она и есть моя жизнь.
ГЛАВА 2
Михаэла
Звук будильника вывел меня из состояния бездумного рассматривания потолка. Механический женский голос умного дома рапортовал о прогнозе погоды, об атмосферном давлении, о частичках пыли в атмосфере и пыльце. А я сама чувствовала себя пыльцой, которая просто осела на кровать Генриха и по непонятной причине до сих пор не убрана.
Муж опять ушёл на работу с утра пораньше, даже не разбудив. Мы женаты с ним всего семь месяцев. И я думала, что в моей жизни наступила светлая полоса. Но то ли я какая-то невезучая, то ли неуклюжая, но жизнь моя стала пугающе унылой. Я не ожидала что жизнь жены миллиардера такая… никакая. Наверное, богатой надо уметь быть. Ею надо родиться. У кого-то это в крови. Но только не у меня. Я умирала от скуки, тупела от вседозволенности. Я просто не знала, чем я могла заняться, а чем нет. Столько странных правил, которые никак не укладывались в голове, но обязательны к исполнению.
Хуже всего, что я просто не вписывалась в размеренную жизнь семьи Тамино. Я пыталась, но не смогла завоевать расположения отца Генриха, Алиаса. Глава семьи хоть и был уже в годах, как-никак семьдесят пять лет, но выглядел всего на шестьдесят. Я его, если честно, побаивалась. Порой как уставится своими алыми глазами, такими же родными, как у Генриха, аж оторопь брала. Мой муж смотрел на меня с нежностью и заботой, а его отец прожигал холодным и расчётливым взглядом. Словно оценивал, взвешивал, решал: достойна ли ты общения или нет.
Я так терялась каждый раз! Не знала, что и сказать ему. Все заготовленные слова вылетали из головы. Поэтому я пыталась лишний раз ему на глаза не попадать, Генрих и не заставлял часто присутствовать на семейных ужинах. Но факт оставался фактом: я знала, как будет выглядеть муж лет через тридцать пять. Статным, властным и для всех неприступным, с непередаваемой аурой опасности.
Я вздохнула, перевела взор на залитое утренним светом окно. Ответила умному дому, что желаю на завтрак. Стандартная процедура, от которой уже тошно. Ела только потому, что искусственный интеллект следил за приёмом пищи, за калориями, за здоровьем, контролируя каждый мой шаг.
С сестрой мужа, Эльзой, у меня негласная война, которую в последние дни я стала проигрывать. И если раньше её словесные нападки меня не трогали, то сейчас я стала чувствовать, что устала. Её слова больно кусали за душу. Может, я и вправду недостойна Генриха. Кто я, собственно, такая. В глазах Эльзы я приживалка. Моя семья бедна по сравнению с ними. Тамино не просто богаты, а до неприличия богаты. Они не просто элита, а входили в правящую верхушку общества. Они там, где решались судьбы людей.
Только мать Генриха, Кэйт Тамино, изредка подбадривала меня долгими разговорами за чаем. Она старалась обучить меня быть уважаемой шией. Рассказывала о соседях, о последних новостях элиты общества Новомана, в которую теперь входила и я. Мы с ней иногда посещали званые вечера, но только когда Алиас мог нас сопровождать. Свою жену он одну от себя ни на шаг не отпускал. Особенно следил, чтобы младший брат Генриха, Карл, не донимал мать.
Женщины здесь тоже странные, общаться с ними у меня не выходило от слова «совсем». Манауканки смотрели на землянок как на грязь под ногами. Редко в их глазах можно увидеть хотя бы немного тёплых эмоций. Они все очень жестокие и избалованные. Все их разговоры только о рейтингах и детях.
С землянками тоже не могла найти общий язык. Они обычно любили хвастаться своими мужьями и кредитами, а ещё покупками. Я не считала себя далёкой от моды, но на Новомане иные предпочтения, чем на станциях. Другие брэнды, другие понятия. Возможно, я нашла бы себе подругу, если бы Генрих позволил мне посещать магазины без охраны. Жила как в клетке. Для манауканок это нормально, они сидели дома и занимались этим самым домом. А я не знала, чем себя развлечь. У Генриха есть всё, чтобы я не придумывала. Муж рубил на корню любую мою задумку, перехватывал инициативу в свои руки, заставляя меня лишь наблюдать.
Ощущение, что я постельная игрушка Генриха. И всё что ему от меня надо – лишь секс. А ещё ребенок, как заверяла меня Эльза. Каждый раз как виделись, у неё один вопрос: когда я забеременею, и почему этого не произошло, возможно, мне стоит обратиться к врачу. Вдруг я бракованная.
Один раз мне показалось, что у нас получилось. Но выяснилось, что из-за акклиматизации организм шалил. Переезд мне дался не так просто, как казалось. Новоманское притяжение отличалось от искусственного, многим землянкам тяжеловато было привыкнуть. Мне прописали курс витаминов, чтобы укрепить здоровье и усилить иммунитет. Я была счастлива, когда думала, что у нас получилось. Ровно день незатуманенного счастья, а потом горькое разочарование. Именно с того момента я поняла, что слова Эльзы стали задевать за живое. Может, я и вправду бракованная. А для богатых наследник очень важен.
Мне кажется, я поспешила…
Не стоило так сразу вступать с Генрихом в брак. Мы по сути чужие друг другу люди. Я толком о нём ничего и не знала. Ни его любимую еду, ни какие фильмы он любил. Он ювелир из очень богатой и влиятельной семьи Новомана. И все манауканки хотели видеть его своим покровителем, а меня тихо ненавидели, потому что я его жена. И он меня любил. Меня и камни. Или камни на мне. Он часто меня сравнивал с драгоценными камнями. Вечно мечтал сделать для меня идеальное украшение. Уже два показались ему несовершенными, хоть и были безумно красивыми. Сейчас придумывал дизайн для третьего.
Мечтала ли я до встречи с Тамино, что стану богатой женщиной, буду купаться в шелках, носить целое состояние на шее? Нет. Я только и могла мечтать, что об отпуске. А теперь сходила с ума от безделья. И пора было признать своё поражение. Генрих меня не подпускал ближе ни к себе, ни к чему бы то ни было. Я устала бороться за право быть с ним рядом, быть достойной его.
Вчерашний званый вечер тому подтверждение. Я устала видеть, как на моём муже вешались манауканки, как нежно трогали его за руку, строили глазки под ехидный голос Эльзы, что я неровня им. Всё, что я могла ему дать, лишь ребёнок.
А я не хотела себе такой жизни. Пора принимать ответственные решения.
Номер коммуникатора лучшего адвоката по разводам мне подсказала галосеть. Позвонив по номеру, я села на кухне, положив вирт перед собой на стол. На экране появилось слегка высокомерное лицо землянки, брюнетки лет сорока. Овальные очки с заострёнными кончиками в оправе золотого цвета скрывали серые глаза прожжённой многими судебными разбирательствами женщины.
– Приветствую вас, шия Тамино. Очень приятно познакомиться. Меня, как вы поняли, зовут госпожа Тейлор Бланш, и я специализируюсь на разводах с манаукцами. И я правильно понимаю, что вы решились развестись с мужем не по обоюдному согласию, раз нуждаетесь в помощи специалиста?
– Доброе утро, госпожа Бланш, да, я хочу развестись. Вы правильно поняли.
Я разнервничалась. Не думала, что решение уйти от мужа вызовет во мне столько противоборствующих чувств. Умом понимала, что давно пора прекратить свои страдания, но сердце разрывалось от мысли о разлуке.
– Я смело могу сказать, что отсудить у вашего мужа мы можем не так уж и много, так как адвокаты семьи Тамино очень сильные. Но мы постараемся.
Я вздрогнула, напоровшись на злорадный оскал адвокатши. Она разве что ручками не потирала.
– Нет, нет, – постаралась остановить её разбушевавшееся воображение, – я ничего не хочу отсуживать. Я просто хочу развестись, а всё имущество Генриха пусть останется у него.
Бланш изумлённо приподняла брови и посмотрела на меня поверх очков.
– Давайте-ка разъясним ситуацию. Вы просто хотите развестись. Не претендуете на имущество мужа. А почему? Обычно ради наживы и выходят замуж за манаукцев. Они же готовы отдать бывшим последнее. Почему вы не хотите?
– Потому что это не моё. И я не хочу навредить Генриху. Я не претендую на его имущество и состояние. Мне от него ничего не надо, только развод.
– Причина? Я не совсем понимаю, почему вы позвонили мне. Я немного другого профиля специалист. С простым разводом справится и обычный адвокат.
Я опустила голову.
– Мне нужен сильный и опытный, потому что, уверена, Генрих меня не отпустит.
– Он вам так ненавистен, что вы решили сбежать от него?
– Нет, нет, я не ненавижу его. Просто мне кажется, я ему не подх…
Прикусив губу, отогнала образ Эльзы, чьими словами чуть не стала говорить. Нет, я не признаюсь в этом. Нет. Другая причина. Тряхнув головой, я произнесла:
– То есть я думаю, что я поспешила.
– Поспешили с чем? – настойчиво продолжила допрос адвокат.
О, Создатель, почему я мямлила? И мои слова казались детским лепетом!
– С замужеством, – с трудом выдавила из себя, прямо смотря на экран вирта.
– Причина? Не сошлись характерами? – удивлённо уточнила Бланш.
– Характер у Генриха хороший. И муж он замечательный. Дело во мне.
Мне не нравилось, как упорно эта женщина пыталась очернить мужа. Он ведь не виноват ни в чём, это я хочу развода. Это моё личное решение.
– Знаете что, шия Тамино, – с усталым вздохом ответила Бланш, сняла очки и потерла переносицу, – мой внутренний голос подсказывает мне, что вы не мой клиент. Вам бы к семейному психологу сходить и с ним пообщаться. Мне звонят, когда муж осточертел, когда хотят отсудить у него всё подчистую. А вы явно любите своего мужа и просто запутались. Давно на планете?
– Больше полугода, – внимательно следила за женщиной, слегка разочарованной нашим общением. К психологу отправила, думала, что я сошла с ума? Возможно, на фоне её обычных клиенток моя просьба о помощи казалась сущим бредом.
– Понятно. Давайте так. Вы всё же обратитесь к специалистам, они попробуют вам помочь с вашими переживаниями. Вы явно ещё не адаптировались к новой реальности. Адаптация переселенок, говорят, может длиться несколько лет. Так что настойчиво рекомендую обратиться к специалистам в этой области. А вот через полгодика, если всё же решитесь отсудить у мужа половину его огромного, смею заметить, состояния, я к вашим услугам. А если просто развестись, то дам номера своих коллег помладше. Договорились, шия Тамино?
Я кивнула, прерывая нашу связь. Уж этой точно больше звонить не буду. Потому что точно не захочу отсуживать у Генриха ничего. Как-то неудачно я позвонила. Может, стоило кого другого поискать. Или всё же послушать совета и обратиться к специалисту. Что там эта Бланш говорила об адаптации?
Набрав запрос, я удивлённо присвистнула. Надо же, офис отдела адаптации мигрантов располагался в столице. На рекламном посте стоял альбинос-манаукец в сером стильном костюме. Рядом с вывеской, гласящей, что за чёрной стеклянной дверью расположен отдел адаптации. Альбинос опирался на алый зонт, и снимок выглядел так стильно, что притягивал взор. А что я, собственно, теряла? Надо слетать в столицу и попробовать удачу там.
ГЛАВА 3
Михаэла
Яшам, столица Новомана, встретила меня пробками. Я сама лично не водила флаер, обычно со мной всегда летали два сопровождающих. Сегодня я не смогла придумать причину отказаться от них, да и какой смысл скрывать от Генриха свои планы. Может, я даже хотела, чтобы он знал о них, так как то, что творилось у меня в душе, не выразить словами.
Я впервые встречала осень на планете. Дождь, который обычно видела исключительно на релакс-заставках, что закрывали иллюминаторы на станции, теперь стал обыденностью. Приятного мало. Как ни крути, но дождь – это падающая из облаков вода. К нему надо привыкнуть, а ещё к зонтам, которые надо носить с собой, чтобы не промокнуть. Наверное, в дожде есть своё очарование, но я в этой серости его не видела. Мне нравилась ясная погода и яркое светило. Я очень любила купаться и наши совместные с Генрихом поездки на море. Но в последнее время он был так занят, что приходилось довольствоваться бассейном.
Когда рядом не было моего мужа, всё казалось унылым заменителем настоящих чувств. Я словно неживая кукла. Меня пугало это чувство. Всё искусственное, и я тоже.
Снова открыла рекламный пост на коммуникаторе. Альбиносы среди манаукцев назывались шиянарцами, они выходцы с другой материнской планеты – с Шиянара, и правила ими шиямата. Мата по-манаукски мать. Они были сильнее простых манаукцев, которых модифицировали уже на Манауке.
Лично я, как обычная землянка, не видела разницы между ними. Ну да, одни брюнеты, другие альбиносы. Вот только мне, оказывается, повезло отхватить в мужья именно шиянарца. Потому что среди них царил матриархат. Но это всё неправда. В семье Тамино никакого матриархата нет и в помине. Мужчины решали и управляли в ней всем.
Я устала от того, что мне все только и говорили, как мне повезло. Я думала так же. И до сих пор думаю.
Да, мне повезло встретить Генриха, повезло стать его женой. Но что-то у нас всё же сломалось. Мы стали чужими друг другу. И с кем бы я ни поделилась своими переживаниями, меня не понимали или не слышали. Даже сейчас летела туда, куда послала та, что не поняла моих чувств. А я пошла на поводу чужого мнения. Самой себе уже противна, словно я бесхребетная. Но что уж поделать, я уже прилетела в Яшан и отстояла пробку на влёт в город. Осталось совсем немного поплутать и приземлиться у нужного здания.
Мои охранники бросали на меня косые взгляды, никто, правда, со мной не заговорил. Это тоже одно из правил, которое установил Генрих. Моя охрана молчаливые безликие солдаты, у которых даже имён не было, вернее, нас не представили. Они просто молча появлялись и так же молча исчезали, когда я заходила в дом. Я могла у них что-то спросить, и мне ответят, но лучше не стоило. Правильнее сразу позвонить мужу. Я считала это ревностью, но Эльза уверяла, что это только ради репутации семьи, что я не должна их позорить. Не знаю, почему ей не верила. Генрих меня любил и ревновал.
– Вы прибыли в пункт назначения.
Механический голос навигатора заставил выплыть из тяжёлых дум и начать сильнее нервничать. Одно дело только планировать обратиться к специалисту, другое прилететь к нему. Наверное, стоило просто позвонить. Зачем я сама прилетела?
Борясь с собой, я всё же вышла на улицу. Телохранитель расторопно раскрыл надо мной зонт. Дождь сегодня был мелкий, я его даже не замечала. Только влажность воздуха намекала, что скоро станет совсем холодно и простого плаща будет мало.
Поискав глазами на указателе этаж и номер кабинета отдела адаптации, я направилась к лифтам. Оба охранника за мной. Нервно кусала губу, смотрела на своё отражение. С тех пор как прилетела, я осветлила свои волосы, чтобы хоть немного быть похожей на Генриха. Мне очень шли абсолютно белые волосы, хотя видела, что Генрих не одобрил мои изменения. Это было обидно, я же для него старалась. Я и так слишком сильно выделялась среди манауканок. Но все мои старания в последнее время улетали в чёрную дыру. Я просто не знала, что мне сделать ещё, чтобы вернуть расположение мужа.
Модная одежда сделала меня стильной, эффектной и роскошной женщиной. Я сама себе нравилась. Мне нравилось носить украшения, потому что все они сделаны им для меня лично. Что во мне не так? Смотрела на своё отражение и не понимала. У меня нет ответов.
Дверь лифта открылась, я вышла, ища нужные указатели. Ждать приёма не пришлось, меня записали в этот же день. Время было обеденное, народу в коридорах много. Телохранители легко лавировали, оттесняя от меня других манаукцев. Я стала привыкать, что дорога передо мной всегда расчищалась сама собой. Это привилегия богатых.
Войдя в нужный кабинет, приказала телохранителям оставаться в коридоре. Не хотела, чтобы они слушали наш разговор. Встретил меня тот самый альбинос с рекламного постера. Он был высоким, но не таким красивым как мой муж. Ему не хватало мужественной стати Генриха, животного магнетизма. Хотя это не вина незнакомца, просто все мужчины недотягивали до моего мужа. Абсолютно все, кроме его отца.
Краем глаза, пока меня провожали в кабинет к начальнице, неожиданно заметила алые зонты. Интересно, альбинос и вправду им пользовался? Видимо да.
– Присаживайтесь, шия Тамино, – я отвлеклась от зонтов на хозяйку кабинета.
Молодая девушка с цветными волосами вызвала сомнения в правильности моего прихода сюда. Больно на унжирку похожа, хотя и обычная землянка, как я.
Генрих терпеть не мог ничего унжирского, и с некоторых пор приучил меня относиться к ним с большой долей недоверия. Даже обычный вирт земного производства мне купил, хотя я хотела нанотоп. Всё в целях безопасности, как он мне объяснил.
Села на предложенное кресло, сложила перед собой руки и нервно дёрнула плечами, заметив пропущенный вызов от мужа. Наверное, ему уже доложили. Значит, времени у меня мало.
– Добрый день, – поздоровалась в ответ, не зная с чего начать, но госпожа Тропова решила этот вопрос сама.
– Итак, что привело вас сюда?
Хороший вопрос. Я задумалась над ним и вздрогнула, когда брюнет-манаукец поставил передо мной чашку с кофе. Я поблагодарила его, невольно потянулась к чашке. Она была белая, горячая, и чёрный кофе в ней отражал белый потолок и лампы. Что же меня привело сюда? Отчаянье? Глупость? Страх? Что?
Долго подбирала слова, затем подняла взгляд на Божену.
– Мне кажется, я поспешила, – решилась я сказать ей то же, что и адвокату.
– Поспешили в чём?
Ответ госпожи Троповой не отличался оригинальностью от вопроса госпожи Бланш. Если и эта пошлёт меня к психиатру, то я по-настоящему уже сошла с ума от своих переживаний. И как объяснить незнакомому человеку, что у тебя на душе? Как облачить свои муки в слова? Если не можешь это сказать родному мужу!
– Всё так быстро закрутилось, я... мне кажется, я поспешила с замужеством.
Создатель, да почему я опять мямлила, как девственница в брачную ночь. Я же не была такой размазнёй. Как я докатилась до такого?
– Могу предложить вам курс семейного психолога.
Я чуть не закатила глаза. И тут я отгадала. Только семейных посиделок у мозгоправа мне не хватало, чтобы ещё больше опозориться!
– Нет, нет, что вы, Генриху это не понравится.
Девушка оторвала взгляд от своего планшета, в котором что-то упорно тыкала, и я приготовилась к новой порции бессмысленных предложений, как вдруг глаза девицы расширились от удивления, а мой нос уловил знакомый аромат мужского дорогого парфюма. Я даже могла не оглядываться. Муж всё же прилетел, но быстрее, чем я планировала. Ничего толком и не успела. И как теперь объясняться перед ним?
Я медленно обернулась.
– Михаэла, что ты здесь делаешь?
Генрих не выглядел расстроенным или сердитым, только слишком собранным. Внимательно смотрел на меня, а я на него. Надо что-то придумать. Как-то объяснить ему. Но все слова застревали в горле, а в это время хозяйка кабинета уже познакомилась с Генрихом.
– Ши Тамино, я так понимаю.
– Да.
Я предприняла очередную попытку заговорить:
– Генрих, я…
Но девица меня перебила:
– Прошу вас сесть и не мешать нашему приёму. Если ваша жена сюда пришла, значит, ей нужна помощь, и вы ей оказать её не смогли. А вы, шия Тамино, скажите, почему вы решили, что поспешили с замужеством? Вас насильно заставили выйти замуж?
Да что она такое говорит? Создатель! Я видела, как удивился муж, как его белые брови поползли вверх от изумления, а глаза стали такими выразительными, задавая мне немой вопрос: правда это или нет? Нужно было спасать ситуацию. Выпутаться из этой паутины недопонимания.
– Нет, нет, что вы, я люблю Генриха, – выпалила, всем своим сердцем чувствуя дикую тревогу. Зря всё же я решила сюда приехать. Я теперь ещё больше всё испортила, и сама затупила, и людей ввела в смятение.
Ответ госпожи Троповой удивил меня и немного успокоил.
– Он вас, вижу, тоже.
Я обернулась к Генриху. Да, он тоже любил меня, наверное. Просто с нашей любовью что-то случилось. Она угасла, как звезда, перестала согревать.
– Тогда почему вы считаете что поспешили? Что вас тревожит?
Я посмотрела на Генриха, вспоминая нашу первую встречу, наши жаркие ночи, наше счастье, которое я всё ещё трепетно хранила в сердце. Я видела непонимание в алых глазах мужа. Он давно уже не смотрел на меня вот так вот прямо. Поймать его взор в последний месяц стало практически невозможно. Он словно не хотел смотреть на меня! Это ранило моё сердце! Слёзы навернулись на глаза.
– Я не знаю. Я запуталась. Я так устала. Я не понимаю, что со мной.
Слова признания вырвались сами собой.
– Генрих меня любит и я его. Но мне кажется, что я не на своём месте. Он задарил меня подарками, я могу позволить себе всё что захочу, а я уже не знаю, чего хочу. Я словно в болоте, которое засасывает меня каждый день. Прислуга, вечные приёмы, незнакомые лица. Все эти разговоры о драгоценных камнях и акциях, а я ничего в этом не понимаю. Но и оставить Генриха нельзя, вы посмотрите на него, его же все хотят.
Я всё это выплеснула, глядя прямо в лицо девушке, пытаясь донести до неё свои проблемы. А она ответила странным удивлением. Бросила оценивающий взгляд на моего мужа и словно не поверила моим словам. Я и забыла, что для многих землянок манаукцы непривлекательные. Я и сама не сразу разглядела мужественную красоту Генриха. Это сейчас для меня лучше него никого не существовало на планете. И меня даже отпустило, что не все хотели моего мужа. Ревность притупилась.
– Хорошо, я поняла суть вашей проблемы. Вам просто скучно. У вас здесь нет подруг, с которыми вы могли бы поделиться своими переживаниями.
Лучше бы я не расслаблялась, слушая госпожу Тропову. У неё оказался острый язык и слова её очень болезненно жалили, но в них была огромная доля правды, на которую я старалась закрыть глаза.
– И, думаю, вы раньше работали, а сейчас в этом отпала нужда, и вы просто не знаете чем себя занять. Это обычное явление при смене места жительства. Если вам не надо работать, то есть ли у вас какое-нибудь хобби или увлечение? Может, стоит заняться им?
– Хобби? У меня его нет, – растерянно мотнула головой, оглядываясь в поисках ответа к мужу.
Всё чем я занимаюсь, это сексом с Генрихом. Порой он у нас выходил за рамки нормальности, когда муж делал снимки меня обнажённой в его новых украшениях. Но это даже хобби не назвать.
Вдруг к хозяйке кабинета подошёл брюнет, протягивая ей планшет. Уж не знаю, что мужчина ей показал, но девушка внимательно на нас посмотрела, затем задала новый вопрос:
– А танцы? Разве это не хобби? Разве танцы не приносят вам удовольствие?
– Танцы? – растерянно повторила за ней. – Да, я люблю танцевать.
– А почему не танцуете здесь? Вы можете открыть танцевальную школу и для детей, и для взрослых. У нас много молодожёнов, которые хотели бы научиться танцевать свой первый танец.
Её предложение отозвалось теплом в груди. Я не задумывалась о танцах, так как не стала профессионалом. А после того как переселилась сюда, танцы ушли на задний план с новыми переживаниями. Но почему бы и не ухватиться за предложение госпожи Троповой. Я кивнула ей в ответ:
– Я могла бы обучить, да.
– Нет, – неожиданно жёстко оборвал мою радость Генрих.
Я растерянно моргнула, видя, как сурово сжал губы муж. Почему он против? Именно танцы связали нас вместе. Я чувствовала, как на глаза наворачивались слёзы. Почему-то больно кололо в груди. Хотя я знала, что так и будет.
Я сильно зажмурилась, подавила порыв расплакаться. Взглянула на девушку, желая принять решение мужа. Но Тропова не смотрела на меня, а жёстко начала отчитывать Генриха:
– А вашего мнения никто и не спрашивал. Это будет решение исключительно вашей любимой жены, которая сходит с ума от скуки. Она хочет заниматься танцами, она будет заниматься танцами. Вы не на земной территории, здесь Новоман и решение женщины закон.
Затем она резко обернулась ко мне, и я приосанилась. Её взор был суров и не скажешь, что дама младше меня.
– Вы, шия Тамино, можете открыть свой бизнес, для этого у нас есть пакет поддержки стартапов. На первое время государство вам поможет кредитами и выделит специалистов, чтобы вы разработали бизнес-план танцевальной студии и фирмы по организации благотворительных вечеров. Вы ведь богаты и можете внести свою лепту в благотворительность. Представьте, сколько людей мечтают танцевать, но не имеют возможности из-за той же бедности. А таланты мы должны поддерживать. Например, на организации концертов или фестивалей вы можете неплохо заработать, и это будут ваши кредиты, а не мужа. Вы не будете чувствовать себя бесполезной. Вы станете бизнес-леди, и ваш муж может поддержать вас. Познакомит вас с инвесторами, которые вложатся в ваш бизнес.
Её слова рождали во мне надежду. Я вдруг вспомнила себя до встречи с мужем. Да, я умела мечтать, я умела воплощать свои мечты. И я хотела вернуть себя ту, прежнюю.
– Никаких инвесторов, – Генрих опять прервал госпожу Тропову.
Но она лишь дерзко усмехнулась ему в лицо, словно не боялась его ни грамма. Она цепко посмотрела мне в глаза, и я задержала дыхание. Создатель, сколько в этой девушке было силы воли. Я словно заряжалась от неё, как от аккумулятора.
– Раз ваш муж такой собственник, но готов вам выдать любую сумму денег, то как насчёт того, чтобы привлечь его инвестором? Вы составите бизнес-план и предоставите ему. Он как опытный финансист поможет вам, подскажет, где что исправить.
Чего? Какой ещё бизнес-план? Тут я начала мысленно буксовать. Я в мыслях уже была директором целой школы танцев, и не про какие бизнес-планы ведать не ведала. Нет, я слышала о них, но я не финансист. Я всего лишь бывший работник туристического агентства!
– Мне это нравится. – Генрих положил руку на спинку моего кресла и заставил развернуться к нему. Выражение его лица было мне предельно знакомым, обычно он так смотрел на меня во время фотосессии, а потом у нас с ним был обязательно очень жаркий секс. И сейчас я невольно сжалась от предвкушения и плохо понимала, о чём он мне говорил. – Но скажу сразу: привлечь меня как инвестора сложно, Михаэла. Тебе стоит постараться и быть прилежной ученицей, моя госпожа.
Это точно был сигнал, что меня ждало очень долгое объяснение с мужем. Стало жарко, и соски болезненно сжались от предвкушения. Что уж говорить о пожаре внизу живота. Я не могла не реагировать на такого Генриха, заводилась с пол-оборота. Готова была простить ему что угодно…
Быстрого прощания у нас не вышло. Ещё немного обсудив основные моменты, как начать танцевальный бизнес, я с Генрихом всё же покинула кабинет. А в коридоре, где нас ждала моя охрана, муж, приобняв меня за талию, тихо прошептал:
– Жду от тебя, моя госпожа, объяснений, что это сейчас было.
Я испуганно воззрилась на него, осознавая, что вступила на шаткий путь к своей свободе. Потому что одно дело говорить с ним в присутствии посторонних, а совсем другое тет-а-тет.
ГЛАВА 4
Генрих
Загорелая кожа, бархатистая и мягкая на ощупь, с умопомрачительным ароматом самой желанной женщины, не оставляла моё воображение. Я представлял на ней жёлтые агаты в золотой оправе. Как бы они красиво блестели в ложбинке ключиц от каждого рваного вздоха. Как бы они переливались от каждого моего толчка в податливое сладкое лоно жены.
Мечтательная улыбка растягивала мои губы. Рядом неожиданно кто-то испуганно вскрикнул, я лениво перевёл взор на нонарскую даму, которая жалась к руке мужа, прячась от меня. Им хватило одного моего взгляда, чтобы отойти подальше и не мешать разглядывать лот на выставочном экране. Шум зала меня не отвлекал от рассматривания красивых камней, достойных моей жены. Никогда не любил толчею и шумиху, но на аукционы требовалось прилетать лично. Хорошо, что эта станция была недалеко от границы. Правда, пришлось лететь ночь, чтобы успеть к началу. Всё из-за того, что этот аукционный дом за транспортировку ответственности нести не хотел, только за продажу и оценку лота.
За этими камнями я охотился уже два месяца. Нонарский восьмой принц решился-таки продать немного сокровищ из своего наследства. То, что он был обязан преподнести своей невесте, сейчас уйдёт с молотка.
Жёлтые агаты не редкость во всей Галактике, но именно в нонарских преломление света особенно прекрасно. Чистые камни, прозрачный цвет и большой размер каждого камня. Всего их было шесть, но принц выставил только три, так как понимал, что отец его за это по голове не погладит. Но младший сын сейчас был в самом невыгодном положении: после коронации его старшего брата он потеряет статус принца и многие привилегии императорской семьи. Весь Нонар ждал смены отца-императора. Как только жена старшего сына родит, так сразу на голову кронпринца ляжет императорская корона.
Я любил нонарцев за их умение создавать прекрасные шедевры. Огранка этих камней вводила меня в экстаз. Я хотел их себе и ждал начало аукциона.
– Да продлятся твои дни в благости, ши Тамино! – услышал я надоедливый голос моего главного соперника на этом аукционе. Тан Янг, молодой фаворит янары, мой двоюродный брат по отцу.
Оглянувшись через плечо, постарался незаметно смахнуть картинку на экране.
Тан был высок, широк в плечах, очень похож на тётю Лим. Особенно в выборе одежды. Алый – цвет крови – был обожаем на Шиянаре, хотя, казалось бы, куда уж больше. Там из-за света звезды и камней манны всё и так красное.
Но я не любил тётю Лим, пусть она одна единственная никогда не претендовала на нас с Эльзой, но поддерживала идею купить нас у отца. Поэтому я не общался с роднёй с Шиянара. А вот они жить не могли без нашей семьи. Вечно появлялись, когда не надо.
– Приветствую, Тан. Смотрю, опять сбежал от своей покровительницы, ещё и без охраны?
То, что брат стал фаворитом янары, сестры Кошира Шияны, стала главным событием на Шиянаре среди нашей родни. Это был прорыв, как считали тётушки. Отца это никак не впечатлило, потому что сам он был приближённым самого янарата, первого наместника Новомана. Своим равнодушием он, конечно же, оскорбил тётку Лим и самого Тана. Теперь брат всячески пытался превзойти меня, делая гадости. Чувствую, кредитов за агаты придётся выложить много, но ничего, так даже интереснее будет.
– А ты от своей сестры, – вернул мне шпильку брат.
Я усмехнулся, поворачивая голову к экрану, там были крупные бриллианты, которые так нравились землянам.
– Как поживает твоя жена? Ещё не решила сбежать от тебя, как делала ваша мать?
Я на миг прикрыл глаза, мысленно успокаивая себя, что никто не знал правды о побеге матери, для всех она вернулась. Но слова брата больно царапнули за живое, как астероид обшивку нового скайта.
Я развернулся к Тану, понимая, что тот не отстанет, пока не сцедит положенную долю яда. Убрал руки в карманы, чтобы не сорваться и не подправить скалящуюся наглую физиономию. И почему говорили, что мы с ним похожи? Вот ни грамма. Он смазливый зализанный подкаблучник, который ради своей выгоды готов стать секс-игрушкой самой неуравновешенной пожилой дамочки, что мне известна. Сестра бывшего наместника прославилась паскудным характером, на который повлияло большое количество манны в крови.
– А ты не боишься, что в твоё отсутствие твоё место займёт кто-то другой? Или ты окончательно сбежал? Надоело вместо ласковых поцелуев чувствовать только поцелуи плети?
Тан перестал улыбаться, глаза налились злобой. А я, склонив голову набок, мягко ему улыбнулся.
– Все прекрасно знают, чем занимается янара со своими любовниками и почему так часто сменяются её фавориты. Мне жаль тебя, Тан. Жаль, что твоя мата тебя совсем не любит, раз позволила тебе стать фаворитом такой женщины. Мой отец знал, какой приговор тебе этим подписали, потому и не поздравил тебя тогда.
– Не надо меня жалеть! – сорвался Тан, приближаясь ко мне впритык, чуть носом не клюнул. Вот смешной. Сам первым начинал каждый раз, а получив сдачи, злился. И я, и он прекрасно знали, что из нашего поединка чести я выйду победителем. Знал и бесился ещё больше.
– Не смей, слышишь! Это великая честь служить женщине. Я всё вытерплю ради этого, а ты… Сможешь ли ты удержать свою женщину? Ты же никогда не был фаворитом. Ты столько лет был никем не признанным. Ты ничтожество. Полукровка! А я…
– А ты заносчивый мальчишка, который никак не может себе простить, что какой-то полукровка лучше тебя по всем статьям. И чтобы быть богатым и уважаемым, ему не надо унижаться перед толпой сошедших с ума женщин, подставлять свою спину под их плети и наслаждаться своим унижением. Так ведь? – осадил я надоедливого брата.
Я видел, как около нас образовалась зона отчуждения, потому что мы на территории землян, потому что мы шиянарцы, и потому что мы разговаривали на повышенных тонах на своём манаукском языке. Нас всегда боялись, и из-за одного самоутверждающегося придурка нас могли выгнать с аукциона, а мне нужны мои агаты.
– Так что рот закрыл, а то опозоришься в сетях, и твоя покровительница тебя накажет. Нас уже давно снимают на камеру, ждут, когда мы подерёмся.
Тан оглянулся, поправил пиджак и выдохнул.
– Мы не закончили.
Я закатил глаза, даже не стал ничего отвечать. Как говорил отец: проблемы лучше устранять молча. А брат мне уже изрядно надоел. Ещё и эти его намёки, что Михаэла могла от меня сбежать. Слишком болезненная тема. Надо сделать ей подарок, чтобы вновь увидеть радость в её серо-зелёных глазах. Да, так и сделаю.
Вернувшись на своё место, я с нескрываемым недовольством отметил, что аукционный дом не заботился о приватности мероприятия. Земляне в последнее время стали опускать планку. Если бы за организацию взялись унжирцы, то и покупатели бы друг друга в лицо не видели и не знали. Полная конфиденциальность и за доставку бы взялись. А ущербные… Столько гонора, а толку. Я давно понял, что у землян только одно прекрасно – их женщины. Мужчины полные моральные уроды, общаться с ними противно и унизительно. Ещё унизительнее, что мне часто намекали на то, что я полукровка, на вторую часть землянин. Но я не чувствовал её в себе. Я люблю и уважаю женщин, чтобы там Тан ни придумывал себе. Просто я избирательный и женщина моя особенная. Такой точно ни у кого нет.
Наконец аукционист, известная и уважаемая в своих кругах личность, Аарон Слэт, вышел на сцену, поправляя чёрную бабочку, оглядывая зал, пока не увидел меня. Скалился землянин будь здоров, вечно сама любезность, хотя я прекрасно знал, как он ненавидел манаукцев и делал всё, чтобы насолить нам. Так что пришлось встретиться с ним заранее, перехватить перед входом в зал и мягко намекнуть, что я не потерплю избирательной слепоты в мою сторону. Аарон, надеюсь, меня понял, так как говорили мы при свидетелях, и мои слова слышали многие, извратить и перевернуть нашу встречу в свою пользу он не сможет. Уже не раз он подкладывал мне свинью, делая вид, что не заметил поднятой таблички. Агаты должны стать моими. Я пойду на всё ради них.
Открывали аукцион бриллианты с унжирской планеты Фаорэс системы Уругун. На планете суровый климат, но она богата залежами драгоценных камней. Бриллианты, предложенные аукционистом, были слишком маленькими, чтобы привлечь моё внимание, но я такие тоже брал с некоторых пор для создания рисунка, потому что моя жена очень нежная и украшения может носить только лёгкие. Наверное, стоило приобрести и эти, потому что никто не решался начать торги, как бы ни расписывал их достоинства Аарон. Всё ждали коронного лота – «Сердца Ундины» – голубого бриллианта с крупное куриное яйцо.
Этот бриллиант очень старый. Он с самой Земли, которой уже нет. Хранился в королевской семье. Некогда был центральным камнем в колье раджи. Я не особо верил, что камень насколько старый. Да и настоящих ценителей старины не видел среди гостей аукциона. Так что не удивлюсь, если камню приукрасили историю, чтобы повыгоднее продать. На торгах не присутствовал унжирский миллиардер и коллекционер Хаз Деян, который коршуном налетал на всё мало-мальски старое и баснословно дорогое. О его страсти к раритетным украшениям ходили легенды. Похоже, все присутствующие об этом не слышали.
Итак, я решился взять бриллианты, когда Аарон уже вспотел, пытаясь убедить хоть кого-нибудь поднять табличку.
Ценник был немного завышен, но не для меня. Стоило мне только едва заметно приподнять табличку, как вдруг я услышал радостный голос Аарона:
– Вижу номер семнадцать! Сто тысяч кредитов – раз, сто тысяч кредитов – два…
Я приподнял бровь, удивлённо осознав, что номер семнадцать это Тан, который оглядывался на меня, помахивая своей табличкой. Он специально сел недалеко, чтобы видеть меня.
Проблема…
Я сощурил глаза. А может, и не проблема. Поднял свой номер.
– Номер девять поднимает ставку до ста десяти! Сто десять тысяч – раз!
Тан поднял свою.
– Номер семнадцать…
Ну что за детское поведение, ещё и улыбался так радостно. Я-то тратил свои деньги, а он свой лимит! И я очень хотел понять какого он размера. Насколько сильно он вылизывал свою покровительницу и как тщательно.
Тан повёлся. В итоге, когда выставили агаты, я заставил брата хорошо потратиться. Теперь он был хозяином и бриллиантов, и старинного браслета какого-то разорившегося унжирского дома, и чайного сервиза, ценного, настоящий земной фарфор. Теперь такой нигде не делали. Старая технология. Я издевался над Таном, радуясь его победе как своей. Мягко хлопал, поддерживая в нём злость, когда он понял, что я не расстраивался проигрышу.
Итак, агаты. Здесь я, улыбаясь, кивнул брату, мол, будем играть дальше, и поднял свой номер. Аукционист обрадовался мне как родному. Да уж, казалось бы, обычный мини-аукцион, который не должен был принести особой прибыли, стал жемчужиной сезона. Давно сам так не веселился.
Тан зло сощурился, но вызов мой не принял. Другие гости стали на нас оглядываться. Один землянин в почтенных летах даже посмел поднять свою табличку. Я с усмешкой закатил глаза, отвернулся от брата и лениво поднял свою. Затем как бы украдкой оглянулся на Тана, всё с той же улыбкой мотнул ему головой: что, неужели не хочет потратиться ещё?
– Ну же, номер семнадцать, неужели вы упустите такие роскошные агаты?
Тан нервно дёрнул плечом, но сдержался. Я расстроенно опустил свою табличку. Что, всё? Цена на агаты была изначально приличной. Не всякий готов раскошелиться, бриллианты ценились у землян намного больше.
– Триста двадцать тысяч – два…
Медленно считал Аарон, а я его мысленно подгонял.
– Надеюсь, ты так же будешь смирно сидеть, когда выставят бриллианты, – молча, шевеля только губами, сказал я Тану, давая ему мнимую надежду на месть.
Он насмешливо хмыкнул. Я отвернулся от брата, неожиданно услышав:
– Я вижу номер пять. Ну же, номер пять, смелее! Ставка всего триста тридцать тысяч за имперские агаты. Триста тридцать тысяч – раз! Триста тридцать тысяч – два!
Я поднял руку с табличкой и указал ею на Тана, а затем показал, что перережу ему шею.
– Номер девять!
Я удивлённо оглянулся на аукциониста. Тан громко рассмеялся, нарушая важную в такие моменты тишину. А я смотрел на свою табличку, которую якобы поднял ненамеренно, мысленно подгоняя счёт.
Три моих удара сердца. Заодно я нашёл взглядом номер пять. Старик безмерный? Нет,
