Ведьма в плену, или 33 неприятности. Кристина Фант

Оглавление

• ГЛАВА 1. Лови ведьму!
• ГЛАВА 2. Она моя!
• ГЛАВА 3. Придорожная таверна
• ГЛАВА 4. Благородный охотник
• ГЛАВА 5. Не верь нищенкам
• ГЛАВА 6. Награда
• ГЛАВА 7. Раздевайся!
• ГЛАВА 8. Не стоит злить ведьму
• ГЛАВА 9. Что ты такое?!
• ГЛАВА 10. Несправедливый мир
• ГЛАВА 11. Охотничья тропа
• ГЛАВА 12. Чувство юмора
• ГЛАВА 13. Высокие чувства
• ГЛАВА 14. Договор
• ГЛАВА 15. Огни столицы
• ГЛАВА 16. Есть ли жизнь после свадьбы?
• ГЛАВА 17. Ученик превзойдет учителя
• ГЛАВА 18. Натуральный ад
• ГЛАВА 19. В гостях хорошо, а дома лучше

ГЛАВА 1. Лови ведьму!

   Я бежала, высоко задрав пышный подол и неприлично оголяя колени. Неудобные туфли скинула в первые минуты, благо, камни на мощеной дороге нагрелись за день, простуда мне не грозила.

   Зато грозило нечто намного серьезнее…

   За мной, радостно улюлюкая, неслась толпа. Вслед мне летели веселые выкрики:

   — Лови ведьму!

   — Ату! Ату ее!

   — Эй, красотка, остановись, я непременно на тебе женюсь!

   Последняя фраза вызвала столь сильную волну гнева внутри, что я притормозила, развернулась и… оказалась лицом к лицу с разношерстной, отнюдь не дружелюбно настроенной компанией. Впереди всех стоял мой несостоявшийся жених, за ним девицы, подлые и высокомерные, лишенные всех моральных устоев и нравственных принципов. Ведь кто из порядочных девушек будет бегать по спящему городку за полночь?!

   Рядом с моим женихом плечом к плечу встали его дружки, от которых вечно несло кислым, навсегда впитавшимся в их одежду, запахом местного паба. А уже за их спинами столпились те, кто присоединился к травле по пути: я успела опознать молочника, служанку из соседней харчевни, остальные прятались в ночных тенях.

   — Ну, что, добегалась, ВЕДЬМА?

   Гнусаво улыбаясь, шаг вперед сделал Томас. Тот, за кого я планировала выйти замуж. А ведь я даже один раз позволила ему поцеловать себя в щечку. Фу, мерзость! Откуда же я знала, что он такой подлец?

   Правой рукой нашарила в кармане мешочек с колдовским порошком.

   «Остановись! — заверещал в голове голос разума. — Еще можно оправдаться!»

   Я усмехнулась, достала мешочек, быстро высыпала на ладошку порошок.

   — Повтори еще раз, — глухо произнесла я.

   — Ведьма! — насмешливо и гнусно выкрикнула моя будущая жертва. — Что, будешь спорить, что это не так?

   — Не буду! — я постаралась усмехнуться не менее гадко. — Свинья ты, Томас! Так и покажи свой истинный вид. Поркус!

   На последнем слове я выкинула вперед руку. Слабо мерцающий в темноте порошок плавно приземлился на головы моих преследователей.

   В первые две минуты ничего не происходило. Но зато потом…

   — Ха, ничего у тебя… хрр… не выйдет… хрю

   Все скрестили взгляд на враз покрасневшем Томасе. У него за секунды вместо носа вырос здоровенный свиной пятачок.

   Я радостно хлопнула в ладоши.

   Его друзья загоготали над приятелем:

   — А-а, свиное рыло!

   — Теперь будешь вымаливать у нее прощение… хрр… хрр… Хрю!

   Еще через несколько минут все, на кого попала частичка моего порошка, уже не могли разговаривать по-человечески. Они могли только хрюкать.

   Но мне было не до смеха...

   Представьте, тишина, ночь, а на вас надвигается пара десятков злобных полухрюшек. В их глазах горит красным огонек, означающий, что колдовство действует великолепно.

   Я в панике шарила по карманам, но в ужасе поняла, что все мешочки забыла в моем повседневном платье. Повезло, что этот завалялся. Не думала же я, что мое позднее свидание обернется полномасштабным побоищем.

   Я гордо расправила плечи, рассчитала, что до меня хрюшкам еще с десяток шагов и громко произнесла:

   — Все смотрите!

   И… задрала подол до середины бедра. Все, кто послушно вперил в меня взгляды, замерли в ступоре.

   Ой! Не все!

   Оказывается, на женский пол природное обаяние ведьм не действует! Черт, черт! Как же плохо учиться колдовать без наставников и практик…

   Зато приблизительно половина противников временно обездвижена.

   Но девушек ни на миг не смутило внезапное выбывание парней из игры. Одна из них выразительно хлопнула кулаком по раскрытой ладони и угрожающе хрюкнула. Тут даже слова не нужны, понятно без них.

   Не успела первая нападавшая коснуться меня, как раздался негромкий звук колокольчика. Все разом обернулись на него, и я в том числе. Угораздило же. Стражи!

   Вскоре перед притихшими нами появился во всей красе главный страж города Вистан. Его огромное пузо было обтянуто красной атласной рубахой, пуговицы которой едва держались, буквально из последних сил. Фуражка на голове чуть съехала в бок. До меня донесся аромат хлебных дрожжей. Очевидно, Вистан ехал домой после полуночной вечеринки. Лошадка, оставленная не привязанной, всхрапнула, страж повел бровью и, тщательно выговаривая слова, произнес:

   — А. Что. Тут. У нас. Происходит. А?

   К сожалению, чары действовать на парней перестали, они к тому моменту уже могли двигаться. Зато действие порошка длилось до сих пор…

   Два десятка полухрюшек одновременно тыкнули в меня указательными пальцами. Я порадовалась, что свет единственного фонаря на улице хорошо освещал лишь мое лицо…

   Вистан близоруко сощурился, посмотрел на меня недоверчивым взглядом:

   — Кассандра, это ты? А отец знает, что ты гуляешь в столь поздний час?

   — Добрый вечер, Вистан, — я даже изобразила реверанс.

   Я уже поглядывала в сторону темной подворотни, подсчитывая, смогу ли успеть сбежать, но тут все жертвы колдовства одновременно яростно захрюкали, привлекая внимание стража.

   — А что…

   Мужчина вперил взгляд в лица, точнее, в свиные рыла людей. Румянец, красовавшийся на его щеках вследствие обильных возлияний, резко спал. Он повернулся ко мне и едва слышно прошептал:

   — Ведьма!

   Окружающие одобрительно захрюкали.

   Не успела я подхватить юбку, как меня тут же схватили. Вистан пронзительно свистнул, буквально тут же послышалось цоканье копыт. Надо отдать должное, стража в нашем городке не дремлет, бдительно пресекая любые правонарушения.

   Уже через пару минут вокруг меня стояли не только злобные хрюшки и резко протрезвевший глава городской стражи, но и не менее десятка грозных, одетых в форму мужчин.

   — Ведьма! — сразу сделал правильный вывод один из них.

   — Сжечь ведьму! — пронзительно заверещала одна из девиц.

   После ее крика я поняла: действие порошка заканчивается…

   — Сжечь ведьму! Сжечь ведьму! — заскандировала разозленная толпа.

   Я вжалась спиной в холодную стену и закрыла глаза.

   Самосуд в наших краях проходил быстро…

***

   Несколькими часами ранее…

   — Волос долог, да ум короток, — проворчала Вильма, расчесывая спутавшиеся волосы.

   Я вздохнула. Когда женщина начинала говорить поговорками, плохо дело, жди бурю.

   — Мне уже двадцать два, — твердо произнесла я, глядя в глаза Вильмы через зеркало. — Ну, что мне, до конца жизни в девках сидеть? Под лежачий камень вода не течет, — припечатала я одной из ее фраз.

   Она, мягко говоря, удивилась и пробубнила, продолжая терзать мои волосы:

   — Любовь зла, полюбишь и козла.

   — Вильма!

   Я вскочила со стула и обняла женщину.

   — Ну, ты что? И не козел он вовсе…

   — А я от товарок слышала, что он с Оливией шашни крутит! — выдохнула Вильма, но меня все-таки обняла.

   — А и ладно, — махнула я рукой и, лукаво сощурившись, выдала, — сегодня вечером обязательно мне предложение сделает.

   — Чего удумала!

   Вильма вновь усадила меня на стул и принялась доделывать прическу, не прекращая ворчать себе под нос. Но я уже ее не слушала, я погрузилась в грезы о своем будущем свидании. Томас назначил мне встречу на девять вечера, поздновато, конечно, отец бы в жизни меня не отпустил. Но кто его будет спрашивать? Я уже давно совершеннолетняя, захочу и пойду.

   Знала бы я тогда, чем закончится для меня вечер, залезла бы в сундук с платьями и не вылезала из него до завтрашнего дня как минимум. Но я не знала и поэтому спорила с Вильмой:

   — Не надену я эту ужасную шаль! — я скинула с плеч старомодный платок.

   — А вот и наденешь! — Вильма накинула его назад. — Приличные девушки не ходят с оголенными плечами.

   — Приличные девушки замуж давно повыходили, я одна до сих пор даже не помолвлена! — сняла, смяла и кинула шаль на кровать.

   — Береги платье снову, а честь смолоду! — грозно проговорила Вильма, цапнула платок и вновь натянула мне на плечи.

   Я запыхтела от возмущения, не желая сдаваться, выпалила:

   — Да, может, если б эту честь не берегла, давно бы замужем была!

   Женщина всплеснула руками, затем уперла их в бока и ласково прошептала:

   — Ах, ты так! Никуда тогда не пойдешь! Да и отец тебя так поздно не отпустит.

   — Отпустит, — помедлила слегка, решая, делиться с Вильмой полученной информацией или нет, и, поняв, что она все равно скоро узнает, добавила, — Он сегодня вечером занят будет. К нему важный гость приедет.

   — Кто это? — сощурившись, вопросила Вильма.

   — Охотник! — выпалила я. — Поэтому он и рад будет, если я за ужином не появлюсь.

   Женщина схватилась за сердце, перепугав меня до ужаса. Наверное, надо было помягче сообщить.

   Вопреки людским страхам и прочно засевшим в головах жителей нашего города стереотипам, Вильма, зная, что я ведьма, нисколько меня не боялась. Боялась она, наоборот, за меня. И не зря…

   Отношение к ведьмам в нашем мире особое. «Каждая ведьма должна стоять на учете!» вопили со всех сторон глашатаи. Ага, конечно, так все и разбежались вставать на тот самый учет. Ни один же потом замуж не возьмет! Да и коситься все будут, да извести пытаться. Ведьмы это быстро на своей шкуре прочувствовали еще три десятка лет назад, когда приказ вышел. Дуры они, что ли? Нет, очень даже умные, поэтому и скрываются, кто может, и живут жизнью обычных женщин.

   Только вот, если кто из соседей ведьму изловит, да обличит, самосуд обычно быстро происходит, особенно, до столицы если далеко. Сжечь, да и делов-то. И самим спокойнее, и лишний раз следователя королевского слать не будут. А то, вон, ходили слухи, кто побеспокоит столичного следователя, покоя тому городу не будет, потому как считается, что поодиночке ведьмы не живут, всегда образовывают ковен.

   Так это или нет, я, к сожалению, не знаю. Отец берег меня, как зеницу ока, и на подобные вопросы ответов не давал. Он надеялся, что я тоже сумею прожить жизнь обычной женщины. Я и старалась, честное слово! Только вот замуж очень хочется. А что делать, если никто не берет? Поэтому я и решилась немного подтолкнуть события, не куковать же мне в девках до старости! Но я очень осторожно. Старалась…

   — Ох, горе ты луковое-е-е, — заголосила Вильма, — Я же тебя вот такусенькую на ручках носила, — она развела ладони, показывая, каких именно я была размеров. — Я ж в тебя всю душеньку вложила-а-а, — не успокаивалась она.

   Я поспешила к ней подойти и вновь обнять. Уж лучше пусть снова поговорками своими меня закидывает, чем плачет.

   — Не отдам тебя Охотнику! — вдруг категорично заявила та, что заменила мне мать. — Не отдам свое дитятко!

   — Вильма! — я чуть сжала ее плечи. — Никто меня не забирает. Отец велел мне носа из комнаты не показывать, пока гость не уйдет.

   — Да? — тут же успокоилась женщина. — Вот и ладно. Тогда носа и не показывай. И на свидание к хмырю этому не ходи.

   — Вильма!

   — А вот не ходи! — упрямо повторила она и погрозила мне пальцем. — А то розги достану. Маленькую не лупила, так сейчас уму-разуму научу.

   Я прыснула в кулак. Все, кто знал Вильму, прекрасно осведомлены, что женщина даже мухи не обидит, она всех окрестных кошечек, собачек по вечерам ходила подкармливать. Если кто и страдал от ее тяжелой руки, так это тот, кто посмел скотинку какую обидеть. В памяти сразу всплыло лицо соседа Пафнутия, он на глазах Вильмы хворостиной корову решил поторопить. Я прыснула снова. Вот досталось тогда бедному мужчине! Она той хворостиной долго его по всему городку гоняла.

   — Смешно ей, — вновь погрозила мне женщина. — Я пойду на стол собирать, а ты тут сиди. И чтоб ни шагу!

   Я покорно склонила голову.

   Стоило Вильме выйти, я тут же обула новые туфли и, аккуратно приоткрыв дверь, прислушалась. До меня донеслись звуки, ставшие давно мне привычными: хлопанье кухонных шкафчиков, громыхание котелков и кастрюль и немного фальшивое, но слуху приятное пение Вильмы.

   Я вдохнула поглубже и на одном дыхании пронеслась вниз по лестнице, распахнула дверь, выбежала и… тут же врезалась, по моим ощущениям, в скалу.

   Подняла голову, наткнулась на насмешливый взгляд стальных глаз.

   — Простите, — промямлила я и попыталась обойти неожиданную преграду.

   — А если не прощу, — на полном серьезе проговорил незнакомец.

   Я удивилась неожиданной грубости, подняла на него взгляд. Интересный. Это первое определение, которое пришло в голову при виде довольно молодого лица с тонкими чертами и абсолютно седых волос. Наверное, жизнь у него была насыщенной… всякими ужасами. Никогда не встречала еще таких.

   А еще мне послышался чарующий аромат, исходящий от мужчины. Я невольно принюхалась, закрыв глаза. Ах, как он пах! Костром, тлеющим, едва уловимым ароматом…

   Я всегда остро реагировала на запахи. Каждому человеку свойственен его собственный неуловимый аромат, который не перебьешь ничем, хоть литрами духи на себя лей. Например, Вильма пахла сдобными булочками с корицей, отец – кедровыми прожаренными орешками, а вот мой избранник Томас, к сожалению, благоухал прокисшими щами, но я надеялась, что с помощью зелий смогу изменить эту неприятность.

   — Что ты делаешь? — удивился голос.

   А я очнулась. Словно в дурмане была. Поняла, что все это время принюхивалась к незнакомцу. Внезапно к приятному моему обонянию запаху примешался противный запах… псины!

   — Ррав! — раздалось громкое.

   Я от испуга подскочила, впечатавшись в подбородок мужчины. Вот же великан! Я ему едва до плеча доставала.

   — Сидеть! — грозно проговорил он.

   У меня дрогнули коленки, но тут я повернула голову вправо и… едва не грохнулась в обморок.

   Огромный черный пес сидел и, не моргая, сверлил меня взглядом.

   — А ты красотка, — неожиданно прошептал мужчина, склонившись к моему уху, — не ожидал от старого хрыча.

   Я вспыхнула, сразу забыв про собаку. Во-первых, заметила, что незнакомец бессовестно пялился на мою едва прикрытую грудь, а, во-вторых, ясно осознала, кого именно он назвал старым хрычом.

   — Мой отец не хрыч! И не старый! — возмутилась я.

   — Отец? — явно опешил незнакомец.

   — Баз! — раздался радостный возглас. — Вот ты и приехал, сорванец. Сколько лет, сколько долгих зим!

   Я отпрянула от мужчины.

   — Кассандра?

   Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять – отец сердится.

   — Ты куда это собралась на ночь глядя?

   — А это я ее за… солью послала, — откуда ни возьмись выскочила Вильма с той самой шалью в руках. — Вот как спешила, даже платок забыла. На, деточка, замерзнешь ведь.

   Она накинула мне на плечи старомодную шаль, я послушно запахнулась. Похлопала глазками, потопталась.

   — Ну, я пойду? — я избегала взглядов и отца, и этого незнакомца.

   — Иди, дочка.

   Получив разрешение, я едва не побежала, но вовремя спохватилась и пошла чинным шагом, чувствуя спиной укор отца и негодование Вильмы. Теперь не обойтись без ее нотаций.

   Уже почти вышла на главную площадь нашего городка, как до меня дошло. Этот незнакомый мужчина был Охотником! Именно его ждал отец. Мороз продрал меня до самых костей.

   — Кассандра! Моя сладкая кошечка.

   Я скривилась, но, нарисовав на лице широкую улыбку, повернулась к Томасу. Терпеть не могла его слащавые комплименты и всякие неприличные эпитеты.

   — Добрый вечер, Томас, — я протянула ему руку, он тут же припал к ней слюнявым поцелуем.

   Едва сдержалась, чтобы не вырвать руку. Может, я все-таки поспешила, выбрав его в качестве своего будущего мужа? Но, к сожалению, других кандидатов на горизонте не наблюдалось.

   — Прогуляемся?

   Согласилась.

   Томас отвлек меня беседой. В чем, в чем, а именно в этом ему не было равных, по-моему, он просто не умел молчать.

   Опомнилась я, когда мы завернули на улицу, о которой ходили нехорошие слухи.

   — А куда ты меня ведешь? — задала я запоздалый вопрос.

   — Предложение тебе делать, — заявил парень и без разрешения попытался обнять меня.

   Я выставила ладонь перед собой, тот обиженно засопел.

   — Разве, чтобы сделать предложение, нужно идти в… — я подбирала приличное слово, но сложно подобрать приличное к неприличному, — в заведение, куда водят непритязательных барышень?

   — Ну, я же должен оценить товар, — гнусно ухмыльнулся он.

   Вот тут бы мне сообразить, что дело дурно пахнет, но я упрямо продолжила гнуть свою линию. Очень мне хотелось замуж.

   — Вот в брачную ночь и оценишь, — я даже обиженно выпятила губу, чтобы показать, насколько он меня задел своим неприличным предложением.

   — Ну, ладно, — притворно вздохнул Томас, а потом вдруг крикнул в сторону. — Эй, выходите.

   — Кто…

   Я тут же осеклась, увидев, как из темной подворотни выходят дружки моего несостоявшегося жениха, а с ними под ручку идут девицы, не обремененные моральными принципами. Оливия тоже была, с ее слов все и началось:

   — Чего, не обломилось тебе, Томас, а? — она мерзко захихикала. — Сегодня ты проставляешься.

   — Ты что, спорил на меня? — глухо проговорила я, в груди медленно вскипал гнев.

   — С паршивой овцы хоть шерсти клок, да, Томас? — грубо хохотнул один из его дружков.

   Я не сводила взгляда с Томаса.

   — А ты что, думала, я на тебе и правда жениться собрался?

   Его слова были словно ушат ледяной воды, я вмиг прозрела. Все его ухаживания, дешевые подарки… Все лишь бы затащить меня в койку!

   — Негодяй!

   Я размахнулась и от души залепила ему пощечину.

   — Ах, ты!

   Он схватил мою руку, замахнулся… Не знаю, что его остановило, но вдруг у него побелело лицо, он отступил на шаг, замотал головой. Я пожала плечами и развернулась, собираясь уйти с достоинством.

   Мне, естественно, не позволили.

   — Что ты увидел, Томас? — раздался противный голосок Оливии.

   — Глаза… — донеслось до меня бормотание негодяя. — Глаза, как у кошки!

   — Я говорила, она ведьма! — взголосила девица. — Вон, у соседки моей после ее слов все цыплята померли, да корова перестала молоко давать! А еще…

   И тут мои нервы не выдержали. Я подхватила пышный подол и побежала. За мной побежала улюлюкающая толпа.

***

   И вот я стояла, дрожа и проклиная себя за неправильное поведение, и молилась, чтобы прямо сейчас здесь оказался мой отец. Только он один смог бы вытащить меня из неприятной ситуации.

   — Сжечь ведьму!

   Я открыла глаза. Поздно, сейчас даже отец не поможет…

   Меня выволокли на середину дороги и бросили на землю. Откуда ни возьмись в руках у стражей взялись зажженные факелы. Предусмотрительные…

   Медленно сужалось кольцо разозленных людей, я закрыла лицо руками и приготовилась к смерти.

   — Всем стоять на месте!

   Голос, привыкший командовать. Голос, который я уже слышала сегодня.

   — Ррав!

   К тому моменту я уже открыла глаза и увидела, что все стражи от грозного «гав» выронили факелы.

   Ко мне подошел седовласый мужчина, на его губах играла кривая усмешка, он протянул мне руку…

ГЛАВА 2. Она моя!

   Я протянула в ответ дрожащую руку, мужчина дернул меня, поднимая, и тут же сделал странное: он достал из кармана какую-то штуку, поднес ее к моей шее. Раздался щелчок. Я сразу почувствовала покалывание и холод, исходящий от нее.

   — Эта ведьма – моя! — категорично заявил мой спаситель.

   Все сделали шаг назад, но, думаю, что не от грозного вида Охотника, а от оскалившегося пса. Из них двоих последний точно страшнее. Он встал, широко расставив лапы, и ощерился, в темноте ярко сверкнули острые клыки.

   Я стояла за спиной мужчины и всматривалась в лица людей, почти все отводили взгляды. Кроме Томаса… Его похабная усмешка вызвала вспышку гнева во мне, я, выбежав из-за спины своего защитника, бросилась к своему несостоявшемуся жениху и с размаху заехала ему коленом прямо… ну, вы понимаете, парни после этого девушку никогда не забудут. Его друзья зароптали, но свирепый пес тут же образовался рядом со мной, от его рыка я вздрогнула, а вместе со мной все остальные. Кроме его хозяина, разумеется.

   — Я сказал, — голос Охотника был груб, интонация не допускала даже мысли о непослушании. — Эта ведьма – моя! А сейчас быстро все по домам, и чтоб, как мыши у меня!

   Смотреть, как исполнялся его приказ, он не стал, подошел ко мне, схватил за талию и… закинул через плечо, словно мешок с картошкой.

   — Эй! — возмутилась я. — Поставь меня обратно немедленно!

   — Тихо! Чтоб ни слова до дома!

   С ужасом я поняла, что язык мне больше не повинуется, промычав нечленораздельно все, что я думала о грубом неотесанном мужлане, я изо всех сил стукнула его по спине. Бесполезно! Только ладошку отбила…

   За нами бежал, злорадно ухмыляясь, пес. Честное слово, готова поклясться, именно такое у него было выражение морды: злое и радостное одновременно.

   Так мы и дошли до моего дома.

   Только он занес меня внутрь, как уши разом заложило от причитаний Вильмы:

   — Ой, что делается, что делается! А ну, отпусти ее, чурбан бесчувственный! Да разве с девушками так обращаются! Отпусти, я сказала! Джеймс! Джеймс!!!

   Она звала моего отца, но вместе с этим не теряла времени даром, Вильма цапнула стоящую рядом со входом метлу и угрожающе наставила ее на Охотника.

   — Не по рылу каравай! — крикнула она мужчине. — А ну, отпусти ее немедленно, а то так отхожу тебя, что мать родная не узнает!

   — Да! — я так порадовалась возвращению голоса, что от радости пнула Охотника в живот, но, как вы понимаете, он этого даже не заметил. — Поставь меня на пол!

   На крики и вопли вниз, почти кубарем скатился взъерошенный отец.

   — Баз? Что происходит?! — рыкнул на мужлана мой любимый папа.

   Наконец, меня поставили на пол. Я отряхнула подол, поправила съехавшую лямочку на плече и… ничего не успела сделать, потому что в дверь затарабанили.

   Отец цыкнул сразу на всех нас троих и впустил в дом Вистана. Вильма спрятала метлу за спину.

   — Ведьма… — выдохнул уже трезвый, но все еще донельзя перепуганный глава городской стражи. — Она! Она ведьма!!!

   Увидев меня, он заверещал, словно баба, обнаружившая пропажу кошелька на рынке.

   Мой отец невозмутимо цыкнул и на него тоже, полез рукой в карман, достал мешочек (вот точь-в-точь, как мои), ссыпал из него содержимое на ладонь, и бросил все в лицо стражу. Тот сразу притих.

   — Вистан, моя дочь никакая не ведьма, а добропорядочная девушка, — ласково проговорил отец. — Сегодня вечером ты и… — он оглянулся на База.

   — Пара десятков людей, — подсказал ему Охотник.

   Отец с осуждением посмотрел на меня.

   — Томас, Оливия, дружки его… — промямлила я.

   — Ты и все, кто видел колдовство, напились просроченного вина в пабе близ Красной улицы, потому вам и померещилось. Черт знает что!

   Я переминулась с ноги на ногу, последние слова точно мне предназначались.

   Успокоенный глава городской стражи вышел из дома. Где-то минуту в нашем доме стояла пронзительная тишина.

   — Отец, ты колдуешь?! — дошло до меня.

   — И часто ты это делаешь? — ехидно спросил Охотник.

   — Меньше знаешь, крепче спишь, — проворчала Вильма, а я не поняла, мне это она ответила, или нам обоим. Помедлив чуть, женщина добавила, — Мало прокукарекать, надо обеспечить рассвет.

   — Ты права, Вильма, — кивнул ей отец. — Присядем, предстоит серьезный разговор.

***

   Мы уселись за небольшой чайный столик, но не успел отец сказать и слова, как очень громко заурчало у меня в животе.

   — Прошу прощения, — смутилась я.

   — Соберу на стол, негоже голодными на серьезные темы разговаривать.

   Вильма вышла из-за стола. Отец в упор смотрел на Охотника, тот отвечал не менее тяжелым взглядом.

   — Сначала я…

   — Сначала сними с меня эту штуку, — перебила я мужчину.

   — Не могу, — развел руками нахал.

   — Баз, — прорычал мой отец.

   — Я заклял кольцо подчинения, теперь она сможет снять его только тогда, когда я добьюсь своей цели.

   — Это не кольцо! — возмутилась я. — Это ошейник!

   — Баз, — угрожающе произнес отец.

   — Я ехал к тебе за советом, Джеймс, но, судя по всему, — он хищно улыбнулся, — ты помог мне решить проблему.

   — Как-кую проблему? — заикнувшись от волнения, спросила я. Внутреннее чутье подсказывало, что это у меня начинаются очень серьезные проблемы.

   Охотник не обратил на меня внимания, он смотрел прямо на отца:

   — Она вернулась, Джеймс.

   Из кухни показалась Вильма с тяжело нагруженным подносом в руках. Отец тут же поднялся помочь ей.

   Ели молча, ответа на животрепещущий вопрос, кто такая «она», я не услышала. Конечно, я и не спрашивала. Вообще, сделала вывод еще в детстве, когда молчишь, можешь узнать намного больше…

   Я протянула руку за куском хлеба, как вдруг из-под стола выползла страшная морда и легла на мои колени. Замерла, боясь даже вздохнуть. Может, мне показалось, но пес явно косился на мою котлету!

   — Фу, собака страшная! — воскликнула Вильма, обратив внимание, видимо, на мое перекошенное от страха лицо, а затем заметив причину моей гримасы. — Иди, иди…

   Она встала из-за стола и, подгоняя пса, отправила его… на кухню. Я обреченно вздохнула, доброе сердце Вильмы было известно каждому в нашем городе. Этот наглый, страшенный пес чуть ее любимое дитятко не сожрал, а она ему сейчас еще еды даст…

   И точно, некоторое время спустя пес вышел из кухни с самым умильным выражением на страшной морде.

   — Вильма, спасибо за прекрасный ужин. Прошу тебя, собери вещи Кассандры, она уезжает прямо сейчас.

   Я едва не подавилась вишневым желе, услышав такие новости. Отец кинул на меня предостерегающий взгляд, сразу после наградив таким же побледневшую Вильму. Женщина молча пошла на второй этаж.

   — Итак, — проговорил отец, когда услышал, что дверь моей спальни хлопнула, —продолжим…

   — Папа! Я не хочу никуда уезжать!

   Аппетит пропал вовсе, я отодвинула от себя лишь наполовину съеденное блюдо.

   — Дочка, — устало выдохнул в ответ мой отец, — слишком часто я в последнее время подчищаю за тобой. Совсем скоро правда о тебе может выплыть наружу. Баз проводит тебя до столицы, где ты сможешь встать на учет. Так у тебя будет шанс…

   — Нет!

   — Нет.

   Мы сказали одновременно. Отец махнул на меня рукой, повернулся к Охотнику.

   — Ты не хочешь помочь своему наставнику? — он нахмурил брови.

   — Знаешь, Джеймс, а я все гадал, почему же ты никогда не зовешь к себе, почему всегда приезжаешь сам, — мужчина бросил на меня мимолетный взгляд. — Вот, оказывается, причина. Ты воспитываешь ведьму!

   — Так ты отказываешься? — отец проигнорировал сказанное.

   — Я сказал, она вернулась.

   — Я услышал тебя с первого раза, Баз.

   — Каргала в столице. Ходят слухи, что она собирает новый ковен. Ты знаешь не хуже меня, Джеймс, что ее нужно остановить, — Охотник сделал небольшую паузу и выдал, — Только ведьма может легко учуять другую ведьму…

   — Не смей даже думать вмешивать в свою вендетту мою дочь!

   — Это не только моя вендетта, Джеймс. Или ты успел позабыть свою жену?!

   — Ты надел на нее ошейник! Ни одна ведьма в здравом уме к ней не подойдет!

   — Она не в здравом уме, и ты это прекрасно знаешь!

   Я поерзала на стуле, но замерла, боясь привлечь к себе внимание. Может, мужчины выпустят пар, и все решится само собой, а я останусь дома? Я скрестила пальцы под столом, экстренно вспоминая все молитвы. Пусть, пожалуйста, пусть все будет, как прежде! Я даже больше не буду никому подсыпать любовного порошка. Честно-честно!

   — Моя дочь не сможет тебе помочь. Она не обучена.

   — Ты воспитал ведьму, но не обучил ее?!

   — Я хотел, чтобы она прожила нормальную жизнь!

   — Она, — мрачный тип ткнул в меня пальцем, — ведьма! Рано или поздно, но она войдет в силу. Что может быть страшнее ведьмы-недоучки?

   — Сбрендивший шаман? — предположил отец.

   Но гость шутки не оценил.

   — Ты – Охотник, Джеймс! Лучший, во всяком случае, был им. Сейчас ты адепт Безликого. В твоем городе порядок, слов нет. Но дочь-ведьма? Как думаешь, кто заинтересуется этим фактом в первую очередь?

   — Смеешь угрожать мне? Мне? Щенок!

   Я вся съежилась и прижала ушки. Никогда не видела отца в таком гневе. Но судя по лицу База, он не был впечатлен силой ярости своего наставника.

   — Мы не выбираем, кем родиться, Баз!

   — Она твоя приемная дочь! Ведьмы – зло во плоти.

   — Кто из вас зло во плоти, видно невооруженным взглядом. Она – невинная девушка, сколько крови на твоих руках?

   Я перевела взгляд, полный ужаса, с отца на Охотника.

   — Я не убиваю женщин, — поморщился Баз. — На моих руках также нет крови обычных людей. А крови нечисти и нежити на моих руках не больше, чем на твоих! Вурдалаки, оборотни, безумные колдуны, до сих пор воскрешающие кровожадных богов, призраки…

   Отец поднял руку в предостерегающем жесте, Охотник осекся, посмотрел на меня и хмыкнул. Он впервые обратился ко мне за весь ужин:

   — У тебя такой вид, будто ты впервые слышишь об этих тварях… — мужчина перевел взгляд на моего отца. — Твоя дочь не знает о мире, в котором живет?!

   — Чего именно ты хочешь от моей дочери? — вновь проигнорировал вопрос наглого типа мой отец.

   — Она поможет мне найти Каргалу, я убью злую ведьму, и твоя дочь свободна!

   Я прикусила язык, чуть было не ляпнула, что он только что говорил, что будто не убил ни одной женщины. Через мгновение до меня дошло… А вдруг он ведьм и за людей не считает?! Ой, что-то мне очень страшно стало!

   Между тем, Баз продолжил:

   — Я уверен, со столь сильными способностями к колдовству твоя дочь быстро справится. Я, в свою очередь, замолвлю за нее словечко перед королем. Будет ведьмой золотой сотни…

   У меня помрачилось сознание. Королевская сотня! Та самая сотня избранных ведьм, которых сам король одобрил. Их возносили над простыми ведьмами, их холили и лелеяли. Но попасть в эту сотню было нереально. Хотя бы потому, что живут обычно ведьмы не один век…

   Я быстро пришла в себя. Не нужно мне никакой золотой сотни! И на учет я вставать не хочу! Я хочу, чтоб как прежде… Ох, как я кляла себя за все, что натворила! Ах, если бы повернуть время вспять…

   — Дочка, иди переодевайся. Я отдам распоряжение, через десять минут карета будет готова.

   — Мы поедем верхом, — поморщился Баз.

   — Моя дочь не ездит верхом, — отрезал отец.

   — Ты не посвятил ее в наши знания, ты не обучил ее нормально колдовать, ты что, ее даже на лошади ездить не научил?

   — Ну…

   Я поднялась.

   — А меня вы не хотите спросить? Я никуда не поеду!

   Отец хмуро глянул на меня:

   — Дочка, иди переодевайся, я после поговорю с тобой наедине.

   — Но папа!

   — Я сказал.

   Я понуро побрела на второй этаж. Там меня ждал не менее эмоциональный диалог с Вильмой.

***

   — Ты как ушла, и он сразу следом за тобой ушел, — всплеснула руками Вильма.

   Мне поплохело. Он что, следил за мной все те часы, что мы гуляли с Томасом?

   — Вильма, помоги мне, — взмолилась я. — Отец приказал мне ехать с этим Охотником!

   Женщина побледнела, подбежала, крепко прижала меня к груди.

   — Деточка, девочка моя, ты самое дорогое, что у меня есть, но…

   — Но?

   Я заглянула ей в глаза. Что такое? Мне стало еще хуже от ее взгляда.

   — Но ты должна послушаться отца. Поверь, я знаю его много дольше, чем ты. Если он решил отправить тебя с этим мужчиной, значит, так будет лучше. Они одного поля ягода.

   — Но как же так? Ты же сама его метлой… Это не мужчина! Это Охотник, Вильма! Он хочет с моей помощью поймать своего давнего врага, какую-то Каргалу…

   Я протараторила все это очень быстро, но, увидев, как побледнела еще больше Вильма, осеклась.

   — Ты знаешь ее?

   — Знаю, — едва слышно вымолвила женщина, затем засуетилась, подбежала сначала к одному шкафу, затем к другому, после открыла сундук с моими платьями. С криком, — Ага! — она подлетела к моей кровати, скинула подушку, одеяла и, покопошившись в недрах постели, вытащила что-то оттуда.

   — Вильма?

   — Вот! Возьми это, — она протянула мне маленькую булавку с изящным украшением в виде черного кота.

   — Что это?

   — Твой оберег, — женщина приколола, было, булавку к моему платью, потом всплеснула руками, — Скорее переодевайся в дорожное! А булавку приколешь к отвороту, да не забудь переставлять ее каждый раз на платье, которое будешь надевать. Поняла?

   — Вильма… — простонала я.

   — Давай! Береженого Бог бережет, — настойчиво проговорила она. — А я пойду тебе в дорогу соберу.

   И вышла за дверь! Та, которая заменила мне мать. Просто отпустила меня со странным мужиком, который не умеет себя вести с девушками. Никогда не забуду, как он нес меня, словно мешок картошки.

   Я быстро переоделась, булавку все же приколола. Никогда не верила ни в какие обереги, но вдруг…

   У меня оставалась последняя надежда, я очень верила, что смогу убедить отца передумать.

***

   Он пригласил меня в свой кабинет, где и состоялся решивший мою судьбу разговор.

   Едва отец прикрыл дверь, как я кинулась к нему в объятия с мольбой:

   — Папа, прошу, не отпускай меня с ним. Я обещаю, что больше никогда, честное слово, не буду колдовать!

   — Дочка, — он нежно взглянул на меня, — ты не сможешь противиться своей сути. Сила все равно найдет выход. Единственное, я верю, что воспитал достойного человека, ты сумеешь сделать правильный выбор.

   — Но папа…

   — Дочка, я слишком долго закрывал глаза на всплески твоей Силы, я упорно видел в тебе ту маленькую девчушку, которую вырвал из лап волков. Ради тебя, дорогая, я покончил с охотничьей жизнью. Я очень люблю тебя, но тебе пора повзрослеть. Возможно, я был не прав, что не обучил тебя.

   — Так обучи! Обучи меня сам, отец, — я едва сдерживала слезы, впервые в жизни он был глух к моим просьбам. — Не отдавай меня ему.

   — Я размяк, дитя, я стал слаб. Негоже учиться у слабаков, даже если когда-то они были лучшими. Баз – хороший человек с добрым сердцем, пусть тебя не пугает его внешний вид и грубые манеры…

   — Он пленил меня! — я двумя руками схватилась за ошейник. — И после этого ты называешь его хорошим человеком?! Он хочет использовать меня!

   — С его методами я не согласен, да, — отец взглянул мне в глаза. — Но так или иначе, сама судьба столкнула вас вместе. Отныне вам и идти вдвоем.

   Я подняла на отца испуганный взгляд.

   — Ну, пока не разберетесь с ведьмой, — добавил он, помедлил немного и выдал, — Он мой ученик. Я знаю его лучше, чем он сам знает себя. Он не даст тебя в обиду. Он защитит тебя.

   — Да, — с горечью заметила я. — А кто защитит меня от него? Он сам меня обидит.

   — Я решил, Кассандра. Ты едешь с ним. Я жду тебя дома, но только после выполненного задания. У меня нет сына, но пусть дочь доведет до конца дело, которое не смог довести я…

***

   Пусть все окажется дурным сном!

   Я словно в тумане зашла в кабину кареты, следом поднялся Охотник, а уже потом залез и его страшный пес.

   Я была в таком шоке, особенно после слов Вильмы: «Долгие проводы – лишние слезы». Они с отцом не вышли даже на улицу! Я находилась в таком состоянии, что мне было все равно и на мрачное выражение лица неотесанного мужлана, севшего прямо напротив меня, и на наглого пса, развалившегося в фривольной позе на полу.

   Я закрыла глаза и молила – пусть все окажется дурным сном! Ведь не может так быть, чтобы отец выгнал меня из дома! А еще, что на меня надели ошейник подчинения!

   Не может быть…

ГЛАВА 3. Придорожная таверна

   Резкий рывок кареты заставил меня полететь вперед прямо на Охотника. Полудрема мгновенно спала, я широко открытыми глазами в страхе смотрела на невозмутимое лицо, невольно отметила приятные черты: прямой нос, практически идеальный овал, по-мужски узкие губы… Я судорожно вдохнула глубже, его аромат был мне до странного приятен, запах костра… Затем я перевела взгляд на свои руки, которые судорожно сжимали широкие плечи. Я вспыхнула, осознав неприличность ситуации. Мужчина хмыкнул, приподнял меня со своих колен, пересадил рядом с собой и вылез из кабины.

   Я прижала руку к груди, сердце колотилось столь сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из хрупкого тела. Волнительно, знаете ли, оказаться на коленях незнакомца. От него исходило тепло и… Я задумалась, пытаясь проанализировать собственные ощущения, а затем натолкнулась на ехидный взгляд пса, тут же подобралась. Почему-то мне не хотелось показывать свой страх, да и другие эмоции, животному. Пес нарисовал на страшной пасти ухмылку, глухо рыкнул и выскочил следом за хозяином.

   Я выдохнула. Очень странный этот пес!

   — Кассандра, выходи из кабины, — через несколько минут раздался приказ.

   Я торопливо вышла, на миг лишь оторопев от осознания того, как он произнес мое имя. Почему-то я не ждала от него подобной вежливости. Думала, что будет что-то типа «ведьма» или вообще без обращения.

   Не об этом думаешь! Одернула я себя и поинтересовалась:

   — Что случилось?

   — В яму заехали, — ответил пожилой кучер. Он недавно устроился к отцу на работу, и, к своему стыду, я не запомнила его имя. — Поломка серьезная, несколько часов провожусь точно. Но вы пока можете отдохнуть в придорожной таверне.

   Мужчина вскинул руку, показывая на одноэтажное небольшой здание.

   — Тебе помочь? — хмуро спросил Охотник у кучера.

   — Сам справлюсь, господин хороший, — отмахнулся тот и, погладив по голове пегую лошадку, дал ей кусок сахара. Затем проделал то же с конем База, который не вез карету, а просто скакал рядом.

   — Добро, — кивок ему. — Пошли, — а это уже мне.

   Пес увязался за нами.

   Мы уже почти дошли до таверны, как меня словно молнией поразило. Я вспомнила!

   — Баз, — ну, вот и я впервые позвала его по имени.

   Только вот мрачный тип даже не повернул головы в мою сторону.

   — Баз! — я встала, скрестив руки на груди.

   — Что? — соизволил обернуться он. Его страшная собака склонила башку вбок, будто тоже приготовилась внимательно слушать, что я хочу сказать.

   — Этой таверны здесь быть не должно.

   Мужчина недоверчиво поднял бровь, на его упрямом лбу образовалась морщинка, видимо, должная свидетельствовать об упорной мозговой деятельности. Он подошел ко мне совсем близко, настолько, что я вновь уловила его приятный аромат.

   — Объяснись! — потребовал он.

   Меня передернуло от его приказного тона, но не показывать же свой характер ночью посреди дороги…

   — Я уверена, никакой гостиницы тут быть не должно. Мы с отцом часто ездим в гости к родственникам в соседний город. Поездка занимает несколько часов. Так вот, — у меня почему-то пересохло в горле. Этот угрюмый тип просто сверлил меня взглядом. — Дорога между городами одна. Мы же едем в Хэлтон?

   Охотник кивнул, продолжая буравить меня взглядом.

   — Между моим родным городом и Хэлтоном никогда не было остановок, почему-то местные не желают ставить здесь даже харчевни, не говоря уже о тавернах.

   Мужчина склонил голову вбок, точь-в-точь, как его жуткий пес.

   — И что? — буркнул он.

   — Мы ездили в Хэлтон буквально неделю назад. Я уверена, никакой постройки тут даже не намечалось.

   Охотник повернул голову к таверне. Здание гостеприимно светило всеми четырьмя окнами, даже дверь была приоткрыта.

   Мужчина вновь повернулся ко мне и, скептично сощурившись, выдал:

   — Ты уснула практически сразу, как мы отъехали от твоего дома и мирно проспала часа три. Ты всегда спишь в пути?

   Я вспыхнула.

   — Конечно, нет! Тем более, мы всегда выезжаем с рассветом…

   Охотник снова склонил голову вбок.

   — Мне она не нравится, — неуверенно произнесла, стушевавшись под двумя парами глаз.

   Это все, что я позволила себе сказать вслух. Ну, не говорить же ему, что у меня от одного взгляда на таверну все внутренности скручиваются в узел, озноб пробирает до костей и хочется сбежать. Он же непременно высмеет меня. Он и его пес, у которого было непередаваемое выражение морды, он будто говорил: «Давай, давай, говори дальше всякую ерунду, а мы с хозяином послушаем и похохочем над глупой девушкой».

   Я расправила плечи и твердо заявила:

   — Я не пойду в эту таверну. Я лучше останусь с кучером.

   Пес недоверчиво пошевелил острыми ушами, мужчина нахмурился.

   — Пойдешь.

   — Не пойду.

   Он подошел ко мне очень близко, я сдерживала себя из последних сил, чтобы не отступить назад. Охотник дотронулся до моего подбородка и, прямо глядя в глаза, процедил:

   — Я скажу один только раз, Кассандра. Для нашего общего душевного спокойствия, модель твоего поведения следующая: я сказал – ты сделала. Поняла?

   Я смахнула его руку со своего лица и упрямо посмотрела на него.

   — Не поняла, — вздохнул Баз. — Пойми, Кассандра, я тоже не в восторге от твоего общества, ты мне нужна лишь для того чтобы поймать моего врага. Я не буду тратить время на женскую мнительность. И тебе советую впредь всегда иметь доказательства своим словам…

   — Но… — я хотела возразить, ведь у меня как раз и были причины для тревоги. Ну, не было тут никакой таверны неделю назад! Откуда она могла взяться? Явно что-то нехорошее происходит.

   — Нет, — обрубил мужчина. — О женской невнимательности и фантазиях ходят легенды. И к тому же, день назад я сам проезжал мимо этой вот, — он ткнул рукой в пугавшее меня здание, — таверны.

   — Но не заходил туда?

   Он громко и тяжело вздохнул, вновь приблизился ко мне.

   — Чтоб больше ни слова, пока не разрешу. Иди за мной.

   Снова! Он снова это сделал! Я почувствовала, что язык абсолютно мне не повинуется. Мало того, и ноги тоже!

   Баз повернулся и мерно зашагал к таверне. А мое тело, словно я стала марионеткой, пошло за ним.

   «Не знаешь броду, не суйся в воду» прозвучало в моей голове голосом Вильмы, я могла лишь мысленно выругаться. Вот ведь мужлан! Даже не прислушался ко мне, не соизволил дотерпеть до конца мой речи. Чтоб… Я вовремя осеклась, даже мысленно не стоит желать чего-то плохого, потому что, к сожалению, это все может исполниться. А сейчас этот невыносимый тип – моя единственная защита.

   От кого защита, я старалась не думать, но вот все равно вспоминались самые разные страшилки про внезапно появляющуюся таверну. Шептали, что появляется она…

   — Здравствуйте, гости дорогие!

   На порог вылетела средних лет женщина необъятных размеров. Я с испугом всмотрелась в ее лицо, а там, поверьте, было чего испугаться: фиолетовые тени, толстой черной линией обведенные глаза, а губы будто натерты алым лаком. Одета она была в странного вида балахон, наверное, призванный скрывать некоторые недостатки фигуры, но со своим предназначением он явно не справлялся…

   — Ах, как мы рады вас приветствовать!

   Следом за женщиной на улицу выкатился и мужчина. И, да, шарообразный невысокий человек именно выкатился – колесом из дома. Циркачи они, что ли?

   Когда вышел третий человек, мои догадки стали казаться мне вполне логичными. Разукрашенная дама хорошо подошла бы на роль клоуна, первый мужчина – на роль акробата, пусть и с непривычными в данной профессии габаритами, а вот третий…

   Я с интересом осмотрела высокого худощавого брюнета сверху донизу, и у меня в голове почему-то возник образ циркуля, а не представителя какой-нибудь цирковой профессии. Он и правда, словно циркуль, имел очень длинные ноги, тело было коротким, а еще на голове у него красовался цилиндр. Одет он был в парадно-выходной костюм, у меня похожий отец надевал, когда мы ходили на праздники – черные узкие штаны, пиджак и обязательно галстук.

   Циркулеобразный не сказал ни слова, лишь любезно скинул шляпу, а затем вновь надел на голову.

   — Нам бы пару часов… — начал, было, Баз, но его тут же перебили.

   — Конечно, конечно, — радостно завопила женщина и наклонилась к псу поближе, — а кто это тут у нас такой хорошенький?

   Я почему-то думала, что страшный пес ее хотя бы цапнет, ведь это же вопиющая фамильярность! Он все-таки не комнатная собачка.

   — Глас, к ноге, — тихо произнес Охотник, пес тут же оказался рядом с хозяином, вытянувшись в струнку, только большие уши чуть шевелились.

   — У нас есть все для прекрасного отдыха! Проходите, проходите.

   Нас буквально затолкали внутрь здания. Женщина вещала без остановки. Если честно, я даже уже не пыталась улавливать смысл ее речи, у меня создалось впечатление, что она просто не умеет молчать. Она все болтала и болтала…

   Мужчина, фигурой похожий на шарик, приказал худому помочь кучеру, тот кивнул и вышел. Шарообразный закрыл дверь таверны на ключ. Вот тут у меня прошла первая дрожь по телу. Вот зачем они закрылись?

   Второй жуткий момент наступил, когда говорливая женщина подошла ко мне ближе, я только вдохнула и… тут же зажала нос пальцами. Плевать на приличия. Ну, и смердило же от нее! Уверяю, выгребная яма благоухает изящнее.

   Говорить я еще не могла, поэтому пыталась показать мимикой лица Охотнику, что здесь явно что-то плохое творится! Но мрачный тип, где-то минуту посмотрев на мои кривляния лицом, пожал плечами и потребовал две комнаты.

   Я с удивлением перевела взгляд на пса. Уж если я чувствую отвратительную вонь, то уж пес-то точно должен это слышать! Ведь у животных, как говорят, намного острее и слух, и обоняние.

   Но страшный пес вполне себе нормально попил водички из миски, предложенной гостеприимной болтушкой, и даже виду не подал, что рядом такие ужасные запахи.

   Насколько я поняла, гостевых комнат в гостинице и было всего две, потому что из небольшой прихожей мы вышли в маленький коридор, где двери располагались друг напротив друга. Женщина протянула нам ключи.

   Как только я, пес и мужчина зашли, я резко развернулась и почти приперла Охотника к стенке, одной рукой держа его за плечо, второй тыкая себе на рот. Тот закатил глаза, но произнес:

   — Хорошо, можешь говорить.

   — Здесь опасно! — сипло прошептала, в этот раз голос вернулся не сразу. — Ты разве не чувствуешь ужасной вони?!

   Баз отрицательно качнул головой.

   — А ты? — я повернулась к псу. — Ты же собака!!!

   Пес от моего крика расширил глаза, но тоже отрицательно мотнул башкой.

   — У вас что? У обоих насморк? Носы заложены?

   — Кассандра, — тихо проговорил мужчина, но я не дала ему возможности вновь меня заткнуть.

   — А ты! Не смей больше никогда лишать меня голоса? А то… — я задумалась над тем, чем же ему пригрозить.

   — А то что? — выгнул бровь мужчина.

   — А то… А то! А то я подсыплю вам обоим такого в еду порошка, что вы потом вдвоем будете под одним кустиком…

   — Стоп! — прервал мои страшные угрозы Охотник, а затем так странно на меня посмотрел, ну, знаете, с интересом что ли – так на букашку какую иногда коты смотрят перед тем, как лапой придавить. — Скажи, Кассандра, ты что, совсем не боишься…

   — Конечно, боюсь! — я даже схватила его за грудки, но вовремя опомнилась, пригладила его рубашку и отступила на шаг. — Я тебе о том и говорю! Ну, не должно здесь быть никакой таверны, странно это. И от этих людей смердит! Воняет! — я повернулась к псу за поддержкой, потом вспомнила, что и он не почувствовал отвратительного смрада.

   — Кассандра, — вздохнул мужчина. — Мы здесь пробудем не более пары часов. Поверь моему жизненному опыту, нет ничего опаснее, чем находиться ночью на тракте. Уж лучше здесь. Возможно, ты несколько устала, тебе чудится…

   — Мне. Не. Чудится. — тщательно выговаривая каждое слово, я одновременно смотрела ему прямо в глаза.

   Вот непрошибаемый тип! Отец ошибся, доверив ему самое драгоценное – меня. Сожрут нас, точно сожрут. Ведь далеко не все легенды врут, одна из них гласит…

   — Все, я тоже хочу пару часов отдохнуть. И тишины, — добавил Охотник и поманил за собой пса, собираясь выйти из комнаты.

   — Подожди!

   Мужчина замер, предостерегающе посмотрел. Я вздохнула, поняв его без слов.

   — Оставь со мной своего пса, пожалуйста, — обреченно произнесла я, почему-то в тот момент решив, что пес в случае чего встанет на мою защиту.

   — Глас?

   Охотник и его пес обменялись странными взглядами, второй кивнул. Баз вышел, я только хотела закрыть дверь, как обнаружила, что на двери нет замка. Вот точно проклятая таверна, о которой ходят жуткие легенды!

   — Слушай, — я подошла к насторожившемуся от моего к нему обращения псу, села с ним рядом прямо на пол. — Ты, конечно, очень страшная собака…

   Пес посмотрел на меня, приподняв одну бровь, вот точь-в-точь, как делал его хозяин.

   — Нет, я не к тому, что ты некрасивый, — поспешно добавила я. — Я к тому, что ты наверняка внушаешь страх своим внешним видом, наверняка все твои противники впечатляются сразу одной лишь твоей улыбкой.

   Глас довольно кивнул. Я тяжко вздохнула, до чего дошло – я уже на полном серьезе разговариваю с псом и даже понимаю, что он говорит в ответ. Но молчать было еще хуже, страх проник в мою душу и никак не желал уходить. А что надо делать в таком случае? Правильно – напугать другого. Поскольку из слушателей рядом был только пес, я решила рассказать ему страшилку.

   — Однажды трое путников забрели в таверну…

   Пес поднял голову, видимо, он успел уже задремать, но от звука моего голоса встрепенулся.

   — Тебе спать нельзя, — объяснила я, — ты же меня защищаешь.

   Теперь тяжко вздохнул пес.

   — А чтобы нам не было скучно, я тебе одну стр… легенду расскажу, ага?

   Я сделала вид, что не заметила, как пес несколько раз мотнул головой, отказываясь от моего щедрого подарка. Ведь интересная история – это же, вне сомнений, отличный подарок.

   — Как я уже сказала, в одну таверну забрели трое путников, — начала я страшный рассказ, который сама услышала несколько лет назад от одной приятельницы. — Хозяева встретили их очень гостеприимно, накормили, напоили и выделили комнаты. Только наутро путники признались, что у них нет денег заплатить. Вот тут-то… Эй, ты что, уснул?!

   Я растолкала сладко сопящего пса, тот закатил глаза, но башку на лапы назад не положил.

   — Те мужчины оказались честными и предложили отработать…

   За окном раздался странный скрежет, я в ужасе вжалась в бок пса. Тот вновь поднял бровь, посмотрев на меня, как на испуганную барышню. Хотя, я и была испуганной донельзя…

   — Вкратце говоря, схарчили тех путников хозяева таверны, за это их проклял Безликий, и теперь они вынуждены вечно скитаться по трактам, ибо только на дороге может появляться их проклятая таверна, — протараторила я на одном дыхании. — Страшно, да? — спросила я пса, изо всех сил прислушиваясь к подозрительным шорохам уже за дверью.

   Глас в ответ насмешливо фыркнул.

   — А я вот посмотрю, когда они за тобой придут, — прошептала я, уловив смрадный запах. — Они уже здесь, — последнюю фразу я сипло прошептала, отползая подальше от входа.

   Тут же раздался невообразимый грохот, недовольный вопль… На секунду все стихло, а затем с громким стуком, почти разлетаясь на щепки, распахнулась дверь, и в меня кинули Охотника. Почти попали, я вовремя успела увернуться.

   Я уставилась на База, то ли мне показалось, что потасовка была короткой, то ли за те пару минут его успели так отделать: из уголка рта стекала красная струйка, под глазом наливался синяк, но глаза сверкали яростно.

   Я перевела взгляд на вошедших следом:

   — А-а-а-а!

   — Чего орешь?! — возмутилась женщина. Только теперь вместо яркого макияжа у нее на лице проявился истинный облик: подгнившая плоть висела на щеках лохмотьями, вместо носа вообще сияла дырка.

   — А-а-а-а!

   — А ну, замолчи немедленно! — рявкнул шарообразный, щеголяя трупными пятнами по всему телу, он еще и рубаху снял зачем-то…

   — А-а-а-а!

   — Ну, все!

   Не успела я опомниться, как меня спеленали, словно куколку, а в рот запихнули кляп. Хорошо бы еще и нос чем-нибудь заткнули, но нет. Я едва не задохнулась от смрада оживших покойников. А кем они еще могли быть, такие красивые?

   — Аха, Охотник! — женщина театрально развела руки в стороны. — Вот ты и попался! Смотри, что у нас есть.

   Она вытащила из кармана своего объемного балахона склянку с чем-то мутным.

   — Кровь твоя, кровушка! — почти пропел шарообразный.

   Мой защитник и последняя надежда (таявшая с каждой секундой, как вы понимаете) поднялся с колен и встал перед двумя мертвецами. Он не сказал ни слова, только ехидно ухмыльнулся. Но от легкой улыбки двое его противников отошли на шаг.

   Я перевела заинтересованный взгляд на притихших покойников. Что же будет дальше? Наверное, невозможно бояться так сильно, как я, это чревато остановкой сердца. Поэтому мой умный организм трястись перестал, а я ждала развития увлекательнейшего представления.

   — Мы долго тебя выслеживали, Охотник, — первым опомнился мужчина, подошел к Базу, проверил надежность веревок на нем, а затем глумливо произнес, — Что, не ожидал? Мы злопамятны. Мы помним, как ты вырезал больше сотни наших на Вербергском кладбище, ублюдок!

   — Да! Мы несколько месяцев шли за тобой след в след, добыли даже твою кровь, договорившись с цирюльником… А где та страшная псина? — опомнилась женщина.

   Я, полусидя и облокотившись на кровать, краем глазом заметила мельтешение над головой. Подняла взгляд и увидела… парящего под самым потолком Гласа! У него были огромные черные крылья, вроде как у нетопыря. Он завис над всеми нами и с самой умильной физиономией следил за происходящим.

   Видимо, заметив мой внезапный интерес к потолку, двое покойников тоже принялись лицезреть прогнившие доски. Да, морок снят, не осталось ни белых свежеокрашенных стен, ни чистого постельного белья на кровати. Вместо них красовались облезшие и прогнившие доски и грязные лохмотья.

   Когда они опустили головы и с подозрением уставились на меня, я поняла, что собаку они по какой-то неизвестной мне причине не заметили.

   Я попыталась вытолкнуть языком кляп, и у меня получилось, я сплюнула тряпку на пол и мрачно посмотрела на мертвецов.

   — А ты и ведьму с собой приволок, глупый Охотник, — плотоядно причмокнув, выдала женщина. — Люблю ведьм, они вку-у-усные.

   — Все, хватит болтать! — резко высказался шарообразный и достал огромную палку (уж не знаю, где он ее прятал все это время). — Узри же наш истинный облик в свою последнюю минуту жизни!

   Я опасливо отшатнулась. Если не это их истинный облик, то какой? Еще более страшный?!

   Женщина и мужчина одновременно скинули высокие сапоги с ног, представив всеобщему вниманию свои… козлиные ноги.

   — О! — громко удивилась я. — Вы оборотни, что ли? Я читала о таких в сказках. Только там вроде волки всякие были, медведи на худой конец. А вы козлы, да? — искренне поинтересовалась я.

   — Мы гули! — обиженно взвыла женщина.

   — А гули – это козлы-оборотни? — уточнила у нее.

   Они оба вперили в меня негодующие взгляды.

   — Хотя… — я задумчиво посмотрела на их странные ноги (лапы?), от колена вниз покрытые шерстью и переходящие в копыта. — У козликов же вроде раздвоенные копыта, да? А у вас такие сплошные. Как у ослов, — вспомнила я.

   Охотник хохотнул рядом.

   — Значит, вы оборотни-ослы! — радостно сообщила я.

   Двое гулей, встав плечо к плечу, начали надвигаться на нас. И тут Баз рявкнул:

   — Глас, фас!

   Пес тут же рухнул на головы не ожидавших ничего подобного гулей. Пес База был довольно крупным, поэтому он их хорошенько так придавил своей тушей.

   На моих глазах Охотник легко освободился от веревок, шагнул ко мне, снял путы и… подмигнул.

   Баз достал из-за голенища сапога нож (странные существа не догадались даже разоружить его!) и шагнул к добыче Гласа.

   Первый удар, я отвернулась, не желая смотреть на жуткое зрелище.

   — Зря р-р-радуешься, мерзавец, — прошипела женщина. — Совсем скоро здесь будут все наши, вам не уйти…

   Еще один удар прервал ее пугающие предсказания.

   За окном раздался звук, сильно напоминающий взрыв, я обернулась и тут:

   — Драпать надо!

   Это произнес незнакомый мужской голос, я подпрыгнула на месте, повернулась вновь лицом к Охотнику и тихонько спросила:

   — Кто это сказал?

   — Я, — невозмутимо ответил он и добавил, — Побежали!

   Конечно, я побежала вслед за ним, но готова биться об заклад – первую фразу сказал не он! Хотя, может, у меня временное помешательство от шока. Или… вдруг у него пес говорящий?! Да ну, бред, такого не бывает…

   Я бы еще много чего надумала, но жизнь вновь внесла свои коррективы. Порой думать некогда, надо срочно действовать!

   Мы успели добежать до кареты, пегой лошадки нигде не наблюдалось.

   — *** дети! — грубо выругался Баз и сплюнул на землю, а затем еще кое-что добавил, что открыло мне глаза на происхождение гулей, непрерывное противозаконное кровосмешение между их предками и прочие прелести.

   Глас вытянул уши в стороны (крыльев на нем уже не было) и осторожно шагнул к карете.

   А я только тут заметила, что из кабины непрерывно что-то капает. Но подойти туда Охотник мне не дал.

   — Быстро на моего коня!

   Его конь тут же оказался рядом, я опасливо покосилась на громадное животное.   

   — Кстати, на, — как бы между прочим проговорил мужчина и вручил мне нож. — Бьешь только один раз. Один!

   — Почему?

   — Потому что со второго удара эти твари оживают.

   Я сглотнула, хотела еще поинтересоваться, не смогут ли те, кого ждали те двое, таким вот образом оживить своих, но…

   — Кассандра! Залезай на коня!

   — Я не умею, — я со страхом взирала на лощеный бок.

   Охотник запрыгнул первым, а затем втащил меня, усадив сзади себя. Я вынужденно обняла его сзади.

   — Осторожнее!

   Ой! Я по примеру База тоже спрятала нож за ремень сапожка. Ну, не внутрь же его пихать, в самом деле?

   — Держись крепче!

   — Стой! — спохватилась я. — А наши вещи!

   — Купим новые, — отозвался Баз и пришпорил коня.

   Едва мы выехали на тракт, как путь нам преградили, я от страха вжалась в спину мужчины, пытаясь вспомнить хоть одну подходящую молитву. Вспомнить не получилось…

   Вот теперь стало настолько страшно, что я забыла, как дышать.

   Перед нами ровными рядами стояли озлобленные гули, сверкая в лунном свете трупными пятнами…

   — Вперед! — заорал Охотник и пустил коня прямо в самую гущу страшных мертвецов.

ГЛАВА 4. Благородный охотник

   Я очень смутно запомнила, что произошло после боевого клича База и нашего врезания на коне в толпу гулей. Вроде бы Охотник, как заправский воин прошлых столетий (в наше время войн, к счастью, нет), вопил непристойности и одновременно размахивал ножом направо и налево, хотя может и взад-вперед, не уверена, ведь я со всей силы вцепилась в него и крепко зажмурилась.

   Потом мы долго скакали. Точнее, очень-очень долго. Глаза я, на всякий случай, не открывала, а руки, казалось, приросли к спине База. Все тело превратилось в одну большую боль. И как некоторые люди любят кататься верхом? Хотя, может, они едут на лошади не спеша, а не галопом, вальсируя между страшными гулями…

   Как я уже говорила, все события после дикого вопля моего спутника спутались в моем сознании, смешались, я даже не старалась вспомнить их последовательность, если честно. Так спокойнее.

   Но момент пробуждения я запомнила навсегда. Я открыла глаза и тут же услужливое обоняние сообщило обо всех витающих вокруг ароматах. Самым ярким оказался теплый, древесный аромат, я сразу узнала его – сандал, только он имеет одновременно сладковато-пряные и сливочные полутона, плавно переходящие в мускусные нюансы.

   Следом пришло понимание, что совсем рядом горит свеча, но далеко не простая, я почувствовала вложенную в нее Силу. Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Ведь стоило понять, какое именно колдовство ко мне применили. Пусть меня никто и не обучал, но ведь травы сами всегда рассказывали мне о своих свойствах. Надо только внимательно слушать. Да и замки на запрещенных книжках в отцовской библиотеке я научилась снимать, наверное, раньше, чем правильно делать реверанс.

   В состав свечи вошли четыре травы. Я услышала дурманящий аромат жасмина, его часто используют лекари при работе… с душевнобольными, особенно буйными. Странно, это кто же обо мне такого мнения?!

   Следом пришло свежее и прохладное звучание, а с его приходом я поняла, почему отдельно использовали сандал – именно он сглаживает остроту пряных нот. Лаванду часто используют, чтобы снять внутренние страхи или, чтобы внушить доверие одного человека к другому.

   Еще более странно!

   Третья трава напугала меня уже всерьез. Едва я почувствовала сухой дымный оттенок, как страх сковал внутренности. Ведь полынь является главным средством для снятия всех магических воздействий, не только сглаза, порчи, но и всех защитных!

   Оставалось определить четвертую траву, но тут дверь с шумом распахнулась, я открыла глаза и села. Смысл прислушиваться, если все вокруг заполонил теперь один аромат – псины!

   На мою кровать запрыгнул огромный черный пес и нагло уселся, свесив язык набок. Я аккуратно убрала одеяло и увидела на себе белую рубаху, длиной почти в пол.

   — Это кто же меня переодел? — подозрительно уточнила у Гласа.

   Тот отвел взгляд в сторону и засунул язык в пасть, будто смутился.

   — Я все знаю! — тыкнула ему указательным пальцем почти в морду. — Ты говоришь! Я слышала!

   Я стояла над псом где-то минуту, уперев руки в бока, пока не поняла, как глупо выгляжу со стороны. Ну, кто в здравом уме будет разговаривать с животным? Может, и правда лишь показалось…

   Что бы сказала Вильма? Наверняка, что-то типа: «Не буди лихо, пока оно тихо». И впрямь, вот если бы пес сейчас заговорил? Да я бы сама себя связала и отваром из жасмина отпаивала. Да-да! Что может быть страшнее, чем сойти с ума?

   Теперь настало время осмотреть комнату, в которой я оказалась. Светлые стены, решетчатое двустворчатое окно, посередине комнаты кровать, а еще в углу небольшое зеркало. Все! Негусто, чтобы понять, кто хозяева апартаментов.

   Я подошла к зеркалу и… отшатнулась. Это ж надо. Провела с наглым типом всего одну ночь, а уже сама на себя не похожа. Я с грустью смотрела на себя, накручивая локон рыжих волос на палец. Даже цвет волос, казалось, потускнел! Бледное лицо, синяки под глазами, бескровные губы и… Я со злостью сначала сжала кулаки, а потом вцепилась в тонкий обруч на шее. Со стороны он казался украшением, даже и не подумал бы никто, что это ошейник! Или, как сказал мужлан, кольцо подчинения.

   Снять мне его, конечно, не удалось. Зато в отражении я заметила, как пес крадется к выходу.

   — Куда?

   Глас почти с пинка открыл дверь и был таков. Я побежала за ним. Мы с ним еще не закончили!

   Пробежав за собакой вниз по лестнице, я с разбегу впечаталась в скалу. Во всяком случае, ощущения были похожи на то.

   — Ой! — потирая ушибленный нос, я задрала голову вверх.

   На меня с мрачным выражением на лице смотрел Охотник.

   — Вижу, тебе лучше. Пойдем, нужно поговорить.

   Он жестом пригласил меня присесть в кресло, сам устроился напротив в другое. Украдкой бросив взгляд по сторонам, я увидела мерно горящий камин, небольшой чайный столик и стеллаж во всю стену, полностью заставленный книжками.

   — Начнем, — он раскрыл тетрадь, взял в руки перо, поднял взгляд на меня. — Почему ты на меня так смотришь?

   Вот как ответить на этот вопрос? Да и не хотела я на него отвечать!

   — Как? — почти искренне удивилась я. — Никак я не смотрю.

   — Говори правду, — тихо проговорил он.

   — Ты в этой одежде кажешься нормальным мужчиной. А еще я раздумывала, где оказалась. А еще о том, что так много книжек. Не могу поверить, что ты их читал. Ты не кажешься умным…

   Я замолчала не потому, что все сказала, а потому, что Баз произнес тихое:

   — Стоп.

   А у меня обмерло сердце. Это что, получается, он так легко может мной управлять?! Уж и не соври теперь…

   Но одежда и впрямь может изменить до неузнаваемости. При нашей первой встрече на нем были кожаная куртка, плотные брюки и сапоги с высокими голенищами. Сейчас же мужчина щеголял в светлых брюках и свободной рубахе в полосочку. Он казался таким… неопасным.

   — Я кажусь тебе нормальным? — на его лице появилась кривая усмешка.

   — Конечно, нет! — парировала я, дотронувшись до ошейника. Он был едва теплым. — Нормальные не похищают людей!

   — Я тебя не похитил, — поморщился тот. — Твой отец дал согласие на твою помощь.

   — Мой отец не знал, что его ученик опростоволосится в первые же часы! Из-за тебя нас чуть не сожрали гули!

   — У меня все было под контролем…

   — Да неужели! — перебила я его. — Там погиб человек.

   Баз пожал плечами:

   — Лес рубят, щепки летят.

   Мне стало нехорошо от его невозмутимости. А еще от того, что он говорил, как Вильма, пословицами.

   — Ты же Охотник! Ты же должен защищать людей от… от… — и тут я внезапно поняла, что те сказки, что рассказывал отец, вовсе не сказки.

   — От нежити и нечисти, — подсказал мужлан.

   — Да!

   — С чего ты это взяла?

   — Отец рассказывал…

   — Что Охотники благородны душой и светлы помыслами? — подхватил Баз и от души расхохотался.

   Я мрачно смотрела на него и ждала, пока он отсмеется.

   Он оборвал смех резко:

   — Забудь, что говорил тебе отец об Охотниках. Целью моей жизни не является защита людей.

   — А что тогда?

   — Мне нравится убивать. Я хочу истребить всех монстров в нашем мире. И да, в каком-то смысле, я спаситель человечества.

   Он сказал это таким спокойным тоном, что я поняла – не врет. Внутри все сжалось от нехорошего предчувствия.

   — Я расскажу тебе одну историю, Кассандра. И очень надеюсь, что разговоров о светлой и чистой душе больше не будет.

   Я отвернулась к камину. Уж лучше смотреть на пламя, чем на этого мужчину. Он сам не понимает, что является монстром много худшим, чем те, кого он так яростно желает извести.

   — На окраине столицы, в одном из рабочих кварталов жила семья, — тоном заправского рассказчика начал историю мужчина. — Они не бедствовали, но и не были богачами. Может, потому что считали главным богатством любовь и семейную идиллию?

   Я все же посмотрела на него, странно слышать подобное от того, кто только что признался в страсти к убийствам.

   — Жили они хорошо, воспитывали восьмилетнего мальчугана, ему, кстати, пророчили большое и светлое будущее. Ведь он с малолетства обладал одной особенностью…

   Мужчина сделал театральную паузу. Я не выдержала:

   — Какой особенностью?

   — Упорством, — немедленно откликнулся Баз. — Ведь в любом деле, за какое бы человек не взялся, нужно стремление и умение довести дело до конца. Упорством можно достичь многого…

   — Да ну, — перебила я его. — Разве если захотеть, можно стать королем? Или, например, из ведьмы обычной женщиной?

   — Вполне, — нисколько не разозлившись на то, что я засомневалась в его словах, ответил Охотник. — Разве ты плохо знаешь историю нашего королевства?

   Тут же вспомнила, что прадед нынешнего короля был ни много ни мало – свинопасом.

   — Допустим, королем можно стать, если захотеть.

   — Ведьма может отказаться от своей сути и стать обычным человеком. Другое дело, что такого ни разу не было. Ты бы смогла? — он кинул на меня задумчивый взгляд.

   — Я впервые слышу о том, что это возможно, — пожала я плечами.

   Он не сводил с меня взгляда.

   — Да, — осторожно проговорила я. — Я бы хотела прожить жизнь обычной женщины, выйти замуж, родить детей, стать счастливой.

   — И много ты знаешь счастливых обычных женщин?

   — Но я и счастливых ведьм не знаю ни одной! — парировала я.

   — В том-то и дело, Кассандра, счастье – понятие эфемерное. Но отвечая на твой невысказанный вопрос – ни одна ведьма не отказалась от своего дара потому, что, отказавшись, лишилась бы рассудка от осознания, что больше не чувствует мир.

   Я фыркнула.

   — Ты только что говорил, что это возможно.

   — Я и сейчас не отрицаю.

   — Отказаться от Сил, но стать сумасшедшей – это не выбор!

   — Чаю? — неожиданно предложил Баз.

   — Было бы неплохо, — вежливо ответила ему. — А который час? — я обернулась, но окна были завешаны тяжелыми портьерами.

   — Почти пять утра.

   Мужчина вышел из залы, а я пыталась рассчитать – вот выехали мы из моего родного дома за полночь… Нет, с учетом ночных приключений и большого расстояния между городами, не успели бы мы приехать уже к утру. А это значит, что я проспала сутки?!

   Баз вернулся, расставил на столе приборы, чай, бутерброды, пирожные. Я поняла, как сильно проголодалась.

   Пока я уплетала еду за обе щеки, мужчина молчал, изредка попивая из кружки. И только когда я промокнула губы салфеткой и отодвинула опустевшие тарелки, он проговорил:

   — Не хотел портить тебе аппетит. Готова слушать историю дальше?

   Вот умеет же нагнать человек жути! Но делать нечего, кивнула.

   — Прекрасно. Так вот, жила-была семья, не знала бед, пока не пришла в их дом нищенка. Она молча стояла перед воротами, пока ее не заметили. У родителей мальчика были добрые сердца, они не только накормили пожилую женщину, но и пригласили ее на ночлег. Погода в ту ночь стояла просто невообразимо ужасная: свирепствовал ветер, небо затянули свинцовые тучи, непрерывно лил холодный дождь.

   Он замолчал, у него появилось отрешенное выражение на лице, словно он воочию видел то, о чем рассказывает. Я не решилась потревожить такое его состояние и терпеливо ждала. Благо, что ждать оказалось недолго.

   — Как ты понимаешь, это была последняя ночь для родителей мальчика. Старая нищенка оказалась злобной ведьмой, имя которой мальчик запомнил навсегда. Она не убила того мальчика, нет, она хотела провести ритуал над ним. Но ей помешали. Мальчика успел спасти Охотник, но упустил ведьму.

   — Ты был этим мальчиком? — осторожно спросила у него.

   — Та ведьма оказалась мстительной, — не отвечая на мой вопрос, продолжил мужчина. — Вскоре она нашла Охотника, который вырвал из ее рук мальчугана, — он взглянул на меня, я поежилась от его мрачного выражения лица. — Каргала не забрала жизнь у Охотника, но она убила его душу – его жену.

   Враз в моей голове сложился пазл. Отец никогда не рассказывал о подробностях гибели своей жены, но теперь я ясно увидела и осознала, какую боль перенесли оба.

   — А теперь о тебе, Кассандра.

   Я вздрогнула, глубоко уйдя в свои мысли, и посмотрела на мужчину.

   — На тебе надето кольцо подчинения. Ты уже, наверное, поняла, как оно действует, — он вопросительно посмотрел, но я достойно промолчала. — Ведьма, на шее которой подобный артефакт, полностью подчиняется приказам хозяина. Если она ослушается – кольцо начнет нагреваться. Если продолжит сопротивляться – кольцо расплавится на шее, оно сожжет ведьму. Даже! — он поднял указательный палец вверх. — Если ведьма находится на значительном расстоянии от того, кто эти приказы отдает.

   — К чему ты клонишь?

   — К тому, Кассандра, что даже не думай о попытке побега. Я много чего могу приказать, — он гнусно усмехнулся, от чего у меня кровь прилила к щекам.

   — Зачем тебе я?

   — Именно ты – незачем. Мне была нужна любая ведьма. Но ты очень вовремя подвернулась под руку. Как только ты поможешь мне найти Каргалу – я отпущу тебя. А знаешь, — он уперся локтями на стол и оценивающе осмотрел меня с ног до головы, — Я, если честно, думал отправить тебя домой почти сразу. Думал, чего с тобой возиться? Да и отец твой мне дорог. Но в той таверне ты поразила меня своими способностями. Глас! — неожиданно рявкнул Охотник.

   Пес тут же материализовался рядом с его ногой.

   — Исчезни, Глас, и поднимись на крыльях, — ласково попросил Баз.

   У черного пса тут же возникли крылья, и он, усердно ими размахивая, поднялся к потолку. Я проводила его взглядом.

   — Ты его видишь? — тихо спросил у меня Охотник.

   — Кого? — тут же откликнулась я. — Твоего крылатого пса? Конечно.

   — А не должна.

   — Как это?

   — Так! Глас, спасибо, — Охотник потрепал пса по ушам и только после соизволил объяснить, — Этот пес не простой пес, это демон. Очень сильный демон. Он умеет становиться невидимым. И никто, кроме меня, его раньше не видел. В боевом обличье, я имею в виду. Он еще щенок, кстати.

   — Боевое обличье – это крылья? — уточнила я, на миг оторопев от информации, что Глас еще маленький.

   — Крылья и невидимость.

   — Ну, не знаю… — растерянно пробормотала, что еще я могла сказать?

   — А еще ты уловила запах гулей, даже когда мы еще не подошли к таверне.

   Я снова промолчала. Молчание – оно такое, на вес золота, говорят.

   — Подытожим, — усмехнулся мужчина, а у меня мурашки побежали по коже от его выражения лица. — Ты мне помогаешь, я взамен обеспечиваю тебе защиту и даю необходимые знания. Естественно, твое содержание тоже входит в твою… мгм… заработную плату. Мы задержимся на несколько дней в этом городе, затем поедем в столицу.

   — Но зачем задерживаться?

   — В Хэлтоне мне тоже нужно кое-кого найти. И ты поможешь.

   — Ты говорил, что тебе нужна моя помощь в поисках Каргалы! — возмутилась я.

   — Раз мы с тобой такая замечательная команда, Кассандра, зачем упускать возможности? — Баз впервые на моей памяти широко улыбнулся. — Разве ты не горишь желанием помочь людям? Вот и будешь выискивать для меня ведьм. Поверь на слово, любая ведьма много опаснее других видов нечисти.

   Я хмуро на него глянула.

   — И да, не стоит заблуждаться, Кассандра. Я люто ненавижу ведьм, всех без исключения. Любая другая на твоем месте после выполненной работы была бы умерщвлена. Ты же останешься в живых лишь благодаря твоему отцу. Тебе все ясно?

   — Куда уж яснее, — буркнула я.

   — Вот и отлично! — он хлопнул в ладоши. — Собирайся, скоро откроется рынок, купишь там все необходимое.

   Я недоуменно на него посмотрела.

   — Я же обещал возместить тебе убытки. Вот. Я всегда держу слово, Кассандра.

***

   Ах, рынок! Я обожала ходить за покупками. Длинные ряды с всевозможными товарами, горластые продавцы, запах выпечки и прочих лакомств.

   Я почти вприпрыжку добежала до первой палатки, торгующей платьями. К моему изумлению, мое собственное я нашла в той комнате, где очнулась. Оно было выстирано и отутюжено. Не хватало одной детали, но тогда я не обратила на это никакого внимания, пропажа нашлась много позже. Но сейчас не об этом. Сейчас о волшебных палатках на огромном Хэлтонском базаре.

   — Какая красивая девушка! — похвалила меня румянощекая продавщица. — Тебе непременно нужно примерить вот это платье.

   — Да!

   Я схватила темно-синее чудо и уже направилась вглубь палатки для примерки, как мой взгляд упал на ценник. Ого! Продавец явно знала, что предлагать в первую очередь. Оглянулась на хмурого База, стараясь прикинуть, что он подразумевал под «содержание». У меня даже промелькнула мысль уточнить у него сумму, которую можно потратить. Промелькнула и исчезла! Была не была.

   Платье село по фигуре так, будто было сшито специально для меня. Особенно мне понравилась ткань, она будто ласкала кожу. А еще высокий воротник, скрывающий досадный ошейник. А еще рукава фонариком, это самый последний писк моды. И рюшечки по подолу, и бантик сзади на талии. К платью прилагались похожего оттенка чулки и корсет.

   Я не стала скромничать и прикупила несколько комплектов нижнего белья.

   Когда продавец озвучивала Базу цену, я не сводила с него глаз, даже закусила губу в предвкушении его реакции.

ГЛАВА 5. Не верь нищенкам

   Его реакция меня разочаровала, даже проблеска удивления не проскользнуло в серых глазах! Отец бы за сердце схватился и прочитал нотацию, что девушка должна быть скромнее. Нет, я ни в коем случае не хочу сказать, что мой отец – скряга. Я никогда ни в чем не нуждалась: ни в платьях, ни в украшениях. Но все же папа прививал мне правила экономии.

   Этот Охотник с правилами моего отца был явно незнаком. Он расплатился, молча взял большой бумажный пакет с моими покупками и обернулся ко мне.

   — Тебе нужно только одно платье? — спросил он.

   Я в упор наблюдала за выражением его лица, надеясь разглядеть подвох. Но нет, видимо, он спрашивал на полном серьезе.

   — Ну, не могу же я в первой палатке закупиться всем, — деланно всплеснула я руками. — Я ограничена по времени?

   — Нет, сегодня у нас свободный день, — пожал плечами мужчина.

   Ах! Разве можно такое говорить девушкам: покупай что хочешь и не спеши? Сам виноват, хмыкнула я мысленно, и медленно пошла вдоль первого ряда. Кстати, их тут не менее двадцати, а в каждом до полусотни палаток.

   Я шла, уже более спокойно рассматривая товар, и не могла не думать о Базе. Не потому, что он шел след в след за мной, отнюдь. А потому что я вдруг подумала… Вот бы замечательный муж вышел из него. А что? Он по-мужски красив, силен, не стеснен в средствах, готов тратить время на женские походы по рынку. Да он редкость среди мужского пола. Бриллиант чистой воды!

   Если бы не два «но». Во-первых, он ненавидит всех ведьм. А, во-вторых, легко жертвует людьми ради достижения своих целей.

   И если первое казалось возможным изменить. Скажу по секрету, что вот ни разу не заметила я, чтобы он смотрел на меня с ненавистью, а я ведь ведьма! Скорее всего, он понимает, что нельзя всех грести под одну гребенку. Точнее, не понимает, а чувствует. Но кто сказал, что нельзя преподнести ему истину под правильным углом, да так, чтобы у него открылись глаза?

   То вот второе «но», увы, вряд ли поменяется. Если человек ступил на стезю убийств, страха и боли, вряд ли его что-либо отвернет от нее. Так отец говорил. Стоп. Ведь сам отец перестал быть Охотником, когда удочерил меня. А вдруг все возможно?

   — Понравилось это платье? — раздался сзади насмешливый голос База.

   Я развернулась к мужчине, тот одарил меня скептичным взглядом.

   «Понравился ты» едва не выпалила в ответ. «Еще больше бы понравился, если бы снял ошейник, извинился, встал на колени, попросил моей руки и всю оставшуюся жизнь заглаживал свою вину покупками». Даа, вот это фантазии у меня!

   Я, на всякий случай, отвернулась от Охотника и уткнулась носом в воздушное чудо, сплошь из бантиков, рюшечек и воздушных петель.

   — Ах! — невольно вырвалось у меня.

   Конечно, подобную вещь не надевают на каждый день. Такое платье покупают для особенных случаев. Но… как же оно мне понравилось! Очень-очень!

   — Хочу примерить, — проговорила я, аккуратно шагнула внутрь палатки в поисках продавца, но никого не увидела. — Никого нет, — разочарованно протянула я.

   — Пока ты будешь примерять платье, продавец вернется, — логично сообщил мне Баз и слегка подтолкнул меня к примерочной.

   Кто же будет спорить? Точно не я.

   Я зашла в тканевую кабинку, повесила плечики с платьем на крючок и только подняла подол, как…

   — Ой! — громко вскрикнула я, когда когтистая рука схватила меня за запястье.

   — Все хорошо? — раздался грубоватый голос База. — Тебе помочь?

   А вот в последнем вопросе мне почудилось…

   — Тсс, моя хорошая, — прохрипели из-за тканевой стены.

   Миг, и прямо возле меня оказалась старушка в сером плаще с огромным капюшоном, натянутым на лицо.

   Еще мгновение, и я недоуменно глубоко вдохнула. Странно, но впервые в жизни я почувствовала ровно… ничего.

   — Вижу, ты попала в беду, — просипела нищенка (я уже успела оценить ее залатанный плащ, кто бы такой надел?), — я могу помочь тебе, — она коснулась пальцем ободка на моей шее.

   — Правда? — недоверчиво переспросила я.

   — Правда, моя хорошая, я многим ведьмочкам помогла, — быстро закивала она.

   — Но…

   — Ты не хочешь свободы?

   Мысли наперебой забились в моей голове, а потом вперед вырвалась одна:

   — Конечно, хочу. Спрашиваешь!

   — Приходи после заката на это же место. Я буду ждать тебя.

   И исчезла.

   Я, примерив платье, в полной задумчивости вышла из примерки. Дальнейший поход по рынку потерял прежние краски, я стала с нетерпением ждать вечера.

   Ну… не прямо вот совсем потерял все краски. Мы еще пару часов походили по рядам. Вдобавок к синему платью и белому чуду, состоящему из рюшечек и бантиков, я купила еще пять платьев. Затем мы пошли по обувным рядам, там я приобрела изящные лодочки, пару туфель на высоком, тонком каблучке и…

   — Вот эти еще заверните, — попросил Баз продавца.

   — Это ты себе? — я с сомнением рассматривала коричневое нечто на толстой подошве.

   — Тебе, Кассандра, в твоих сильно не побегаешь.

   Я поджала губы, даже не стала уточнять, что он имел в виду. Какая мне разница? Уже сегодня ночью я буду на свободе!

   Я даже придумала план дальнейших действий. В первую очередь, навещу сестру отца, она всегда относилась ко мне с теплотой и любовью. Останавливаться у нее, конечно, не буду. Лишь одолжу немного денег, чтобы добраться до столицы. Вряд ли меня будут там искать. К отцу назад не вернусь, во-первых, я все же обижена, что он драгоценное свое дитя практически первому встречному без боя отдал; а, во-вторых, он сам сказал, чтобы я не возвращалась, пока не будет покончено с Каргалой.

   Ну, и не буду возвращаться. Очень надо! А в столице, ходили слухи, можно вполне хорошо устроиться. Той же компаньонкой к какой-нибудь богатой незамужней даме. Она себе будет мужа искать, ну и я в стороне не останусь. Я не я буду, если в ближайшее же время замуж не выйду! Не нужны мне всякие городские олухи типа Томаса, и всякие наглые мужланы тоже не нужны!

***

   — Возьми.

   Неулыбчивый Охотник протянул мне яблоко в карамели. Я осторожно взяла угощение, мы отошли в сторонку, чтобы не быть задавленными нахлынувшей разряженной толпой. Время подходило к десяти, как раз проснулись богатые дамочки, а пузатые кавалеры вывели их погулять. Ведь чем можно завоевать сердце девушки, как не покупками?

   Мы присели на узенькую лавочку без спинки, я аккуратно лизнула сладкий слой, а затем легонько прикусила. Чудесно! Вкуснее яблок в карамели, чем в Хэлтоне, я не пробовала нигде. Здесь их готовят с очень тонкой карамельной оболочкой, если откусывать небольшими кусочками, можно съесть яблоко целиком, нет нужды разрезать его на части.

   Следующий мой укус не был удачен. Часть карамели отвалилась и упала мне на подол. Почти… Баз успел перехватить грозящий испортить мой наряд кусочек белым платком. Когда он это делал, он слишком приблизился ко мне, его лицо оказалось на расстоянии не более ширины ладони от моего лица, я успела разглядеть в серых глазах золотистые вкрапления, маленькую морщинку между бровей, едва заметную паутинку возле глаз, говорящую о том, что человек часто щурится. А еще я вновь вдохнула полной грудью его аромат. Тлеющий костер. Он был мне очень приятен.

   Мужчина протянул руку и пальцем что-то смахнул с уголка моих губ. После этого его жеста все звуки вокруг притихли, я зачарованно прислушалась к своим ощущениям. Только лишь легкое касание, а я уже представила, каково это – почувствовать его губы на своих.

   Мне неловко признаваться, но в свои двадцать два я ни с кем не целовалась. Не то, чтобы я была сторонницей прямо-таки жестких моральных устоев, ну вот как-то не случилось у меня. Были попытки со стороны парней, Томас даже как-то поцеловал меня в щеку. Но вот поцелуй в губы… Ни разу не возникало у меня такого желания, точнее возникало, но, когда дело доходило до дела, я всегда отстранялась.

   А вот его, я задумчиво посмотрела в глаза Базу, который и не думал отодвигаться от меня, его я бы хотела поцеловать.

   — О чем ты сейчас думаешь, Кассандра? — хрипло спросил мужчина.

   Я все же чуть отодвинулась от него, насколько позволяла небольшая лавочка.

   — Ни о чем, — почему-то и мой голос сел, — разве можно сказать о чем думаешь? Ведь мыслей так много в нашей голове.

   — Твои глаза потемнели, зрачки расширились, дыхание участилось, — продолжал говорить Баз, а я невольно повертела головой, не слышит ли никто из прохожих, мне стало неловко за то, что он заметил мои реакции. — Я тебе нравлюсь?

   Вот чего-чего, а такого вопроса в лоб я точно не ожидала!

   — Конечно, нет, — выпалила я, а потом добавила, — разве может нравиться тот, кто тебя ненавидит?

   Он усмехнулся, взял меня за подбородок, поворачивая мое лицо к своему:

   — О чем ты думала в тот момент, Кассандра, скажи мне пр…

   Я быстро запечатала его рот ладошкой, почувствовав, что ошейник начал нагреваться.

   — Пожалуйста, не надо, не приказывай мне говорить правду. Я скажу сама.

   Он кивнул, я убрала ладошку, но не решилась произнести то, о чем думала пару минут назад. Я сделала глубокий вдох, еще один. Ну, вот как сказать этому грубому мужлану, что мне вдруг захотелось его поцелуя?

   Но он же применит ошейник, если я продолжу молчать!

   — Возможно, на долю секунды ты показался мне привлекательным, — теребя подол, едва слышно проговорила я. — Тем более, твой запах мне очень приятен, у меня такое впервые… Но! — тут я взглянула ему в глаза. — Ты меня пленил и заставляешь делать то, чего я не хочу! О каких симпатиях тут может идти речь?!

   Я встала, выкинула недоеденное яблоко в ближайшую урну и поспешила к выходу.

   — Скажи, — я даже вздрогнула от неожиданности, как он успел оказаться так близко? — Чем я для тебя пахну?

   — Тлеющим костром, — пожала я плечами. — Конечно, к этому аромату примешиваются другие, но, чтобы различить все нюансы, мне нужно время… Точнее, не нужно! Я не собираюсь тебя нюхать!

   Охотник рассмеялся, я тоже невольно улыбнулась. Вот в таком благодушном настроении мы почти вышли из торговых рядов.

   Почти, потому что на самом выходе появилась еще одна палатка, полная всевозможных трав. Я замедлила шаг, украдкой бросила взгляд на Охотника, который он тут же поймал.

   — Если тебе очень хочется, Кассандра, — прошептал он мне на ухо, — можешь взять. Но не дай Безликий ты используешь против меня хоть один порошок.

   На угрозу я лишь похлопала ресницами и радостно закупилась самыми разными травками. Баз обещал меня обучить, а мне, наконец-то, выпал шанс колдовать, не опасаясь быть пойманной строгим отцом.

***

   Остаток дня прошел в приятных хлопотах, я разбирала обновки, пересыпала травы в тканевые мешочки.

   Удивлением для меня стало, когда Баз показал мне дом. Сама я постеснялась бы просить о подобном.

   На первом этаже располагалась уютная зала с камином, где мужчина поведал мне о своем детстве, из залы было четыре выхода: на улицу, на кухню и в спальню, точную копию моей. Четвертый выход вел во двор, где находилось небольшое помещение для гигиенических процедур.

   Я отдала должное хозяевам дома, все было добротно сделано, я бы сказала, основательно. Каменный фундамент, крепкие бревна, достаточно большая купальня. Огромная бочка с горячей водой, которая нагревалась от железной печи. Предложение использовать ее по назначению я восприняла с радостью.

   Вернувшись в выделенную мне спальню, я задумалась, ведь первый этаж состоял из большой гостиной, кухни и еще одной спальни. А на втором этаже была лишь небольшая площадка…

   Вопрос настолько меня занял, что ближе к ужину я все же решилась поинтересоваться у База. Мужчина вновь удивил меня, не став отнекиваться, он жестом предложил мне подняться, остановился у двери в мою комнату, но повернулся к противоположной стене, достал из кармана ключ и… вставил его прямо в стену! Тут же каменная кладка разошлась, явив моему взору самую большую библиотеку, которую я когда-либо видела в обычных жилых домах.

   Охотник довольно хохотнул, увидев мою реакцию, да я и не думала скрывать изумление.

   — Если хочешь, Кассандра, можешь пользоваться библиотекой, — он протянул мне ключ.

   — Я могу прочесть любую книгу? — аккуратно взяла ключ.

   — Конечно, — пожал плечами Баз, будто это было в порядке вещей. Он уже начал спускаться вниз, по ступеням, но обернулся, — Ужин через час. Буду рад, если ты спустишься.

   Вот подозрительное поведение, правда? Он вел себя так, будто я находилась у него в гостях, а не являлась его пленницей. Но ошейник не давал мне забыть о такой значительной детали.

   Именно поэтому свободный час я не посвятила изучению библиотеки, как бы мне этого ни хотелось. Я готовила порошки из трав, благо, Баз разрешил, помимо трав, купить небольшую глиняную ступу и пестик. Котелок для варки зелий приобрести не разрешил…

   Справилась с задуманным я быстро, а затем очень долго выбирала наряд для ужина.

   Ровно через час я спустилась вниз по лестнице, где вновь чуть не налетела на База, он даже вынужден был придержать меня за локоток.

   — Ты очень красивая, Кассандра.

   Он сделал шаг ко мне, я невольно отшатнулась, прижавшись спиной к прохладной стене. Вдруг подумалось, что платье для ужина я выбрала неудачное: открытые плечи, низкое декольте, почти голая спина… Причем совсем недавно, рассматривая себя в зеркало, мне показалось оно довольно скромным. Но сейчас, когда совсем близко от меня стоял Баз, мне казалось, что я почти раздета.

   — Не бойся.

   Мужчина взял локон моих волос и завел его за ушко, затем едва провел пальцами по шее. Это было очень эротическое переживание для меня, вызвавшее небывалые эмоции, заставившее мое сердце громко и быстро биться в груди. Я вжалась в стенку сильнее. Охотник, видимо, заметил мою реакцию.

   — Пожалуй, я погорячился, сказав, что ненавижу всех ведьм, Кассандра. Ты, — он протянул руку, облокотился о стену возле моей головы, а сам наклонился ко мне, — ты мне даже очень нравишься.

   Вот тут я испугалась. Он что собрался делать?!

   Я положила обе ладошки ему на грудь и попыталась оттолкнуть, но куда там! Он даже не шелохнулся. Сердце в груди застучало сильнее уже от страха. Вместо того чтобы отойти, он вторую руку положил на стену возле моей головы, словно пленяя меня еще и таким образом.

   — Не бойся, Кассандра, — прохрипел он, шепча мне прямо в ухо. — Я никогда не сделаю ничего против воли женщины.

   Почему-то я поверила, но не могла не съехидничать, тыкнув пальцем на мой ошейник.

   — Это другое, — улыбнулся мужчина и… наклонившись еще ближе, поцеловал меня.

   Едва он коснулся моих губ своими, весь мир вокруг растворился, остался лишь он, его нежные касания, его жаркое дыхание, я чувствовала ладонью, как бьется его сердце… громко… быстро.

   Сначала он целовал нежно, я плавилась, полностью отдавшись неземным ощущениям, я млела, с радостью познавая первую близость с мужчиной.

   Но когда он стал целовать настойчивее, а его горячая рука легла мне на спину, вернулся страх. Вдруг он не остановится на поцелуе?!

   Я изо всех сил толкнула его в грудь. В этот раз он уступил.

   — Ты сказал, что не сделаешь ничего против воли женщины! — возмутилась я.

   — Ты сама этого хотела, разве нет?

   Я отвела взгляд в сторону и робко попросила:

   — Баз, сними с меня ошейник.

   Я посмотрела ему прямо в глаза, где увидела ответ на свой вопрос.

   — Ты мне нужна, — глухо проговорил он, а затем махнул рукой на накрытый стол. — Давай ужинать.

   Я все равно попыталась настоять на своем. В мою голову вдруг пришла мысль, что у нас могло бы что-нибудь получиться…

   Я схватила его за руку и быстро проговорила:

   — Я помогу тебе по своей воле. Сними эту штуку, она пугает меня.

   Он резко развернулся, вновь схватил рукой меня за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Я попыталась вывернуться из захвата, но он был поистине железным!

   — Пугает? — переспросил со странной интонацией мужчина. — Ты не знаешь, что такое настоящий страх. Давай ужинать.

***

   За ужином атмосфера царила напряженная. Даже пес как-то слишком нервно грыз кость на ковре возле камина. Я пожалела о своей просьбе. С одной стороны. А с другой, ясно поняла – надо бежать. У База был шанс…

   Я не собиралась становиться его игрушкой! Компаньоном – да, возможно. Он и правда мне сильно понравился, я еще ни разу не испытывала подобных чувств к мужчине. Но он отказался.

   Поэтому пока я несла поднос с чаем из кухни, подсыпала порошок в чашку База, благо, за несколько часов до ужина я успела подготовить его. Это был самый простой сонный рецепт. В миску с водой его страшному псу я тоже немного подсыпала. Много ли надо животному?

   Мужчина, ничего не подозревая, выпил чай, бросил хмурый взгляд на меня, от которого у меня тут же задрожали все поджилки в теле. Вдруг догадается?

   Но нет, он даже виду не подал, хотя впоследствии, конечно, я узнала правду…

***

   Я переоделась в свое самое легкое и темное платье, обула лодочки, заранее проверив, что в них можно передвигаться легко и бесшумно, и замерла перед дверью комнаты, прислушиваясь к звукам первого этажа. Когда там все стихло, я подождала еще около получаса и решилась.

   Я сбежала по лестнице вниз, стремглав пробежала к входной двери и замерла перед ней. Это был самый волнительный момент во всей моей жизни! Я протянула дрожащую руку, открыла замок и… толкнула дверь. Та открылась легко, без малейшего скрипа.

   Пока шла по ночным пустынным улицам, успела сто раз пожалеть о своем решении. Меня бросало то в жар, то в холод. Мне то хотелось бежать как можно скорее к вожделенной свободе, то вдруг ноги становились словно ватными, и мне было трудно идти.

   На что обрек меня отец, отдавая этому мужлану! Никогда не смогу простить его за это! Я вынуждена вздрагивать от каждого шороха, ведь кто может гулять ночью? Только криминальные элементы да стражи порядка. А у меня всего пару колдовских мешочков с собой…

   Может, лучше было бы остаться? Баз сегодня проявил себя с лучшей стороны, а его поцелуй… Не думать об этом! Одернула я себя. Узнал бы кто-нибудь о моих мыслях, высмеял бы. Еще не хватало влюбиться в того, кто похищает девушек и позволяет гибнуть невинным людям.

   Ни за что не влюблюсь в такого… такого… наглого, грубого мужлана. Даже несмотря на то, что он потрясающе целуется.

   Наконец, добежала до рынка. Ночью тут, оказывается, очень пусто…

***

   Я брела по первому ряду палаток, судорожно вспоминая, в какой именно мне встретилась нищенка.

   — Ксс, — раздалось тихое справа.

   Я ощутимо вздрогнула и повернула голову. Пожилая женщина в явно снятом с чужого плеча плаще манила меня пальцем. Я тут же юркнула в палатку.

   — Пришла, моя хорошая, — зашептала она. — Вот и умница. Айда сюда.

   Я колебалась лишь мгновение, а затем смело сделала шаг в ту примерочную, в которой буквально несколько часов назад примеряла понравившееся мне платье.

   — Сюда, давай, ага.

   Она командовала, отдавая приказы свистящим хриплым голосом, а я все ускоряла шаг, чтобы не отстать от нее.

   Когда нищенка резко остановилась, я едва не врезалась в нее.

   — Пришли! — торжественно произнесла она. Но также тихо, будто нас кто-то мог услышать.

   Не знаю, как далеко мы отошли от первого ряда, но оказалась я в одной из сотен торговых палаток. Только она не была пуста, прямо посередине, на затоптанной многими сотнями ног земле стоял довольно крепкий с виду деревянный стол.

   — Ложись, девочка, ложись, — прошептала женщина.

   — Зачем? — впервые поинтересовалась я, скептично рассматривая не совсем чистый стол.

   — А хозяин твой где? — задала она встречный вопрос.

   — Хозяин? — я настолько удивилась этому слову, особенно примененному ко мне, что не сразу сообразила. — А! Тот, кто пленил меня? Спит. Надеюсь…

   — Хорошая ведьма, умная, — похвалила она меня. — Сама догадалась, что нельзя убивать его? Али подсказал кто? Давай, давай, ложись. Чем быстрее твой ошейник снимем, тем быстрее свободной станешь.

   Интуиция внутри просто разрывалась от крика, что не то, что ложиться, бежать надо как можно скорее от странной бабки. Но свободы хотелось сильнее, чем слушать голос разума.

   — А ты кто? — запоздало поинтересовалась я.

   Бабка усмехнулась и сняла капюшон, откинув седые косматые волосы за спину.

   — Такая же, как ты, моя хорошая. Только за свое спасение я заплатила цену много большую.

   Я с ужасом вперила взгляд в ее шею, там красовался огромный поперечный шрам на шее, будто…

   — Кольцо подчинения расплавилось прямо на мне, — усмехнулась нищенка и поторопила меня, — Давай быстрее, а то хозяин твой проснется вдруг.

   — Да, хорошо.

   Я легла на стол, как было приказано, у меня по спине пошел холодок от очень-очень плохого предчувствия.

   Когда она коснулась моей руки, я едва не вскочила.

   — Смирно лежи, моя хорошая, мне тебя связать надо, — невозмутимо выдала бабка.

   — З-зачем? — заикаясь, выдала я.

   — Ритуал такой, — услышала в ответ. — Необразованная, что ли? Не знаешь, как кольца подчинения снимают?

   В ее голосе явно слышалось удивление, и вот именно из-за этой ее интонации я ей поверила.

   Она связала мне руки и ноги, привязав к ножкам стола. Связала на совесть, я не могла пошевелиться.

   — Ну, а сейчас, — громко произнесла она каркающим голосом. — Ты умрешь, моя хорошая.

   До меня не сразу дошел смысл ее слов.

   — Что? — выдохнула я, паника начинала пробираться в душу.

   — То! — лаконично ответила бабка.

   Затем она наклонилась над моим лицом, очень невовремя луна вышла из-за туч, осветив морщинистое лицо и черные-черные глаза. Я крепко зажмурилась, искренне надеясь, что все это неправда, не может со мной такого произойти!

   А когда открыла глаза, луна отразилась в широком лезвии изогнутого кинжала, занесенного прямо над моим лицом.

   — Бред какой-то, — невольно вырвалось у меня.

   — Ась? — откликнулась старуха.

   Она странно повела носом, будто ей не понравился аромат, исходящий от меня. Между прочим, от нее никаких запахов я до сих пор не улавливала.

   Нищенка вновь склонила свое лицо прямо над моим.

   — Девочка, ты, кажется, не поняла. Прямо сейчас я зарежу тебя.

   Я молча смотрела ей в глаза, пытаясь сообразить, чего она от меня хочет, в самом деле?! Уж если собралась убивать, то чего медлит?

   — Где стрррах? — рыкнула она на меня. — Почему не боишься?

   — Очень боюсь, — честно призналась я. — А зачем ты хочешь меня убить? Обещала помочь…

   — Кольцо подчинения, — она подцепила обруч на моей шее изогнутым когтем, — невозможно снять. Ты откуда такая недоучка? Молодежь пошла…

   Последнюю фразу она произнесла совсем тихо, отвернувшись. Потом вдруг как повернется, как заорет:

   — Мне нужна твоя Сила! Я чувствую, — она глубоко вдохнула, я даже увидела, как затрепетали ее ноздри, — ты очень сильная ведьма. Я заберу у тебя Силу-у-у! — последнее слово она провыла.

   Я закрыла глаза, не в силах больше видеть эту сумасшедшую. Очень обидно заканчивать свою жизнь вот так…

   — А все же хорошо, что ваше поколение такие неучи, — мое лицо обдало горячим дыханием, ведьма слишком близко наклонилась ко мне. — Ты уже десятая, кто отдаст свою Силу мне-е-е.

   Я поморщилась, неприятно, когда старуха почти коснулась своим длинным носом моего.

   — Готовься к смерти, о дщерь Тьмы!

   Она вскинула руку, высоко занося над своей головой кинжал, кривая усмешка искривила ее губы.

   Лезвие медленно приближалось ко мне, эта сумасшедшая старуха явно наслаждалась предвкушением моей скорой смерти…

ГЛАВА 6. Награда

   Лезвие медленно приближалось ко мне, а я не могла отвести взгляда от лица ведьмы. Луна в ту ночь настолько ярко светила, что я запомнила каждую ее черточку. А эти глаза! Черные, в них свила гнездо сама Тьма. Они мне еще долго снились в кошмарах.

   — Я заберу твою жи-и-изнь! — продолжила завывать нищенка, вновь заводя уже поднадоевшую пластинку.

   Слишком медленно, очень медленно изогнутое лезвие приближалось ко мне. А, может, время замедлило свой бег лишь для меня? Как бы то ни было, у меня создалось впечатление, что я участвую в каком-то фарсе, дешевой театральной постановке. Хотя, вот реквизиты были вполне себе реальными: кинжал в руках ведьмы, развевающийся черный плащ, крепкие веревки на моих запястьях и лодыжках. Стоит добавить к этому ее заунывные угрозы, страшенную гримасу на лице и горький привкус безысходности…

   — Я заберу-у-у…

   Старуха резко осеклась, лезвие ее ножа замерло, почти коснувшись моего лба, ведьма вновь склонила свой длинный нос к моему лицу и обиженно заявила:

   — Ты недостаточно боишься!

   — Мне поднатужиться? — искренне удивилась я. — А вот если я очень постараюсь, ты меня отпустишь?

   Нищенка еще где-то минуту буравила меня взглядом, потом выдохнула, тихо ругнулась, использовав редкие непечатные выражения и, не отстраняясь от моего лица, произнесла:

   — Вот молодежь пошла. Или ты того… блаженная? Да хотя, вряд ли. Не похожа. Я тебе еще раз говорю – бо-о-ойся меня! Я тебя сейчас заре-е-жу…

   И все это время водила лезвием туда-сюда от моего лба, то чуть отстраняя его, то почти касаясь кожи.

   Я промолчала. Ну, что сказать? Как говорила Вильма «Нет ума, считай, калека». Вот кто в здравом уме пойдет ночью на встречу с нищенкой, поверив в то, что она избавит от ошейника?!

   Как же меня угораздило? За что мне такие удары судьбы? Я всего лишь хотела выйти замуж. Даже колдовала всего лишь несколько раз, и то с помощью порошков… А не как настоящие ведьмы, я знала, я читала, что сильные ведьмы могут одними лишь вербальными заклятьями творить такое! А еще наводить сглазы, порчи, делать привороты и много чего другого. Но я-то подобного не делала!

   Пока я искренне себя жалела, мысленно, разумеется, старуха разошлась не на шутку. Она стала завывать еще громче, корчить рожи еще страшнее, а ее нож уже несколько раз касался моего лба.

   — Тьфу на тебя! — в сердцах выкрикнула нищенка и со злостью воткнула нож возле моего лица.

   Я попробовала дернуть рукой, но куда там! Связала она меня на совесть.

   — Ты странная, — заявила она мне, а я невольно усмехнулась. Кто бы говорил!

   Пожилая женщина провальсировала вокруг стола, на котором я лежала, все это время ведьма усиленно принюхивалась. Если вдруг вам показалось это комичным, уверяю, когда я наблюдала за раздувающимися ноздрями старой ведьмы, мне было очень страшно. Даже более того – жутко.

   Она остановилась возле меня справа, задумчиво склонила голову набок, а потом вдруг:

   — Ага! — и порвала тонкую ткань платья на моем плече.

   — Эй! — возмутилась я.

   — Я обучу тебя! — торжественно, даже пафосно провозгласила ведьма и острым ногтем провела по моему плечу.

   От ее прикосновения сразу резануло болью.

   — Эй! Прекрати! — это уже ни в какие ворота! Я вновь попыталась дернуться. Безрезультатно.

   Я скосила глаза на свое пострадавшее плечо и увидела, как с него тяжелыми каплями вниз уходит кровь. Моя кровь. Вот тут мне подурнело. И страх, что так ждала ведьма, выплеснулся наружу.

   — Отпусти меня немедленно! Сумасшедшая старуха! Грязная нищенка! — я перевела дыхание и выпалила первое, что пришло мне в голову, — И на старуху бывает проруха!

   Я умолкла, пытаясь сообразить, к месту ли это выражение. Вот оно – влияние Вильмы.

   Ведьма недовольно закудахтала и неуверенно заявила:

   — Негоже так разговаривать с наставницей.

   — С кем?! Отпусти меня немедленно! — проорала я, втайне надеясь, что мои вопли будут услышаны случайными прохожими.

   — Ты удостоена великой чести! — убеждала меня старуха.

   А я замолкла. Внезапно до меня донесся ее запах, да такой, что я несколько мгновений пребывала в прострации. Это было невероятно, но на меня повеяло чем-то свежим и прохладным с терпкими нюансами. Абсолютно точно я смогла различить аромат лаванды. И тут же в памяти всплыло, что используют ее для усиления обаяния, для снятия напряженности при первом контакте, но, прежде всего для того, чтобы влиять на людей, убирая подозрительность.

   Вопрос в другом. Почему я услышала это только сейчас?!

   — А-а-а!

   — Ну-ка, тихо тут мне! — уже менее уверенно вскрикнула ведьма.

   — Помогите! — блажила я. — Убивают!

   Старуха вновь схватила кинжал, только замахнулась, как:

   — Я бы не советовал тебе этого делать, Каргала.

   Спокойный мужской голос, от звука которого внутри прошла горячая волна. Еще совсем недавно я и помыслить не могла, что буду рада его слышать.

   — Ты-ы-ы! — прошипела ведьма, в один миг преобразившись.

   Вот если бы я не лежала привязанной, точно бы упала от удивления! Ее волосы из косматого седого нечто почернели, на лице разгладились морщинки и даже глаза… А, нет, глаза остались черными-пречерными. И плащ остался прежним. А вот осанка из согнутой стала горделивой, руки из скрюченных превратились в изящные, ножки… их видно не было из-под плаща.

   Все это длилось очень недолго, но впечатлилась я вполне.

   — Что, Каргала, силенок маловато? Твои фокусы сейчас даже слепых не впечатлят.

   Я в изумлении повернула голову и вновь пожалела, что была привязанной. Слишком хотелось упасть от удивления. И, поверьте на слово, было от чего.

   В ярком лунном свете перед нами предстал полуобнаженный крепкий мужчина с натянутым на лицо капюшоном. Его плечи, руки были плотно обтянуты черной плотной тканью, зато голый торс был выставлен на всеобщее обозрение! В правой руке он держал небольших размеров череп. На шее База висели тяжелые цепи, с такого расстояния материал было, конечно, не определить, но почему-то я была уверена, что они серебряные. Венчал образ Охотника тяжелый амулет, раскачивающийся на цепях при каждом его шаге.

   — Баз-з-з! — просипела ведьма, а затем выдала, — Ты вырос, мой мальчик. Скучал?

   Мне послышалось, или я правда уловила кокетливые интонации в ее голосе? Фу-у-у.

   — Отпусти девушку, Каргала, и прими достойно свою смерть! — отрывисто приказал Охотник, а у черепа на его ладони глаза засветились ярко-красным.

   Нищенка, хотя, конечно, никакая она не нищенка, а самая сильная ведьма современности (по утверждениям моего отца и База) театрально рассмеялась.

   — Ха-ха-ха! — медленно продекларировала она и подняла руки вверх.

   Кинжал завис над моим лицом. Завис! Над моим лицом! Он висел сам, без какой-либо поддержки!

   Я ошеломленно скосила глаза на острие. Это же какой Силой надо обладать, чтобы быть способной на такое!

   Стыдно признаться, но на миг мне подумалось, что было бы неплохо и в самом деле поучиться у Каргалы. Это была мимолетная слабость, в памяти тут же всплыл рассказ База. Эта ведьма убила его родителей и жену моего любимого отца! Ей место в самом жарком костре в аду.

   — Тебе нужна эта девушка? — мимоходом бросила она. — Что ж ты с ней так обращаешься? Кольцо подчинения нацепил, ночью одну гулять отпускаешь…

   — Не твое дело, Каргала! Убери свой ножик! — грозно бросил Баз.

   — Ножик? Ножик я уберу, — невозмутимо ответила ведьма.

   В ту же секунду кинжал вонзился в стол возле моего лица. Щеку полоснуло острой болью.

   Мужчина зарычал, да так, что я тут же забыла о боли и попыталась как можно сильнее вжаться в стол.

   — Я заберу ее себе, — все с теми же интонациями оповестила База нищенка.

   — Размечталась! — бросил ей мужчина.

   — О такой ученице и впрямь можно только мечтать, — отвесила мне комплимент Каргала и, склонившись над моим лицом, прошептала, — Я буду тебя ждать, девочка. Придет время, и ты сама найдешь меня.

   Пока я осмысливала сказанное, Баз крикнул:

   — Игнис!

   И началось форменное светопреставление. Из глаз черепа вылетели два столпа огня, направившись прямиком к Каргале. Но та оказалась не промах, она всплеснула руками, затем проорала:

   — Эванэскэт!

   Столпы огня рассыпались мелкими искрами.

   — Думал, все будет так просто, мальчик? Неа, — она погрозила ему пальчиком. — Сейчас я уйду, попробуешь пойти за мной, и она умрет.

   Я судорожно сглотнула, попытавшись вывернуться, потому что перед моим носом снова завис кинжал.

   Да что ж такое?!

   Старуха медленно сделала шаг назад, еще один, развернулась и так драпанула бежать между палаток, что я бы вне сомнений сильно удивилась такой прыти, если бы… лезвие ножа не стало медленно опускаться мне на лицо.

   Охотник, не бросив на меня даже короткого взгляда, откинул ставшим бесполезным черепок, обежал стол, на котором я лежала распластанной, и бросился вслед за нищенкой.

   — Баз! — изо всех сил крикнула я.

   Расстояние между моим лицом и ножом медленно, но неуклонно сокращалось.

   — Баз!!! Пожалуйста!!! — почти прорыдала я, ведь нож уже коснулся кончика носа.

   Я закрыла глаза и приготовилась к смерти, который раз уже за сегодняшний вечер. Умоляю, Безликий, спаси меня! Я клянусь, никогда, никогда больше не поверю ни одной нищенке! Никогда!

   Когда я уже простилась с жизнью, возле уха послышалось свирепое:

   — Как же ты, … (непечатное выражение) могла … (крайне непечатное выражение)!

   Баз отвязал мне только запястья, а затем встал рядом со столом с мрачным выражением лица и молча наблюдал, как я дрожащими руками пыталась развязать узлы на щиколотках.

   Справилась я не быстро, краем глаза успела заметить, что Баз спрятал кинжал ведьмы себе под голенище сапога.

   Я освободила ноги и уже стала медленно спускаться (мышцы успели затечь от долгого лежания, но больше онемели, наверное, от шока).

   И тут Баз проговорил:

   — Пошевеливайся.

   Конечно, я тут же соскочила на землю, рванулась к нему и… подвернула ногу. Да так сильно, что пронзившая резкая боль заставила меня тут же рухнуть на землю и издать жалобный стон.

   Лицо Охотника появилось прямо перед моим, а тон мужчины не предвещал ничего хорошего.

   — Ты издеваешься надо мной, ведьма?

   — Мне очень больно! — возмутилась я его вопросу.

   Баз зло сплюнул, схватил меня за талию, посадил на тот же самый стол, стянул туфельку и осмотрел стопу. Держал он ее аккуратно, я бы сказала даже нежно, но я все равно вся сжалась от страха, что он сделает мне еще больнее.

   Хвала Безликому, мои опасения оказались напрасными. Мужчина сделал странное, он поднес мою стопу к своим губам, что-то прошептал, достал из кармана склянку с сухим порошком, высыпал ее прямо на мою стопу. Мелкие черные лохмотья облепили ногу.

   Я заинтересовано смотрела на действия База. Даже боль начала проходить.

   Он тем временем наклонился уже к моему лицу и прошептал:

   — Ну, какая из тебя ведьма? Да как ты дожила до своего возраста? Тридцать три неприятности!

   — Неправда, — обиделась я и скрестила руки на груди. Нашел, какую сказку вспомнить.

   — Правда, — припечатал мужчина и, подхватив меня, вновь закинул себе на плечо.

   Я молчала весь путь до дома, грустно болтаясь на плече у База, нет, он не приказывал, только говорить совсем не хотелось. Я вспоминала детскую глупую сказку.

   Жила была милая девушка, все у нее ладилось, за что бы она не взялась: хозяйство вела, училась прилежно, а уж как умела одеваться, глаз не отвести. Но случилась как-то раз оказия. Пришли к ее дому незваные гости да попросились на ночлег. Удивилась девушка их крохотному росту – были они не больше мизинчика, но к себе пригласила, ужином накормила (много ли им надо?) и спать уложила (подушки хватило).

   На следующий день проснулась девушка поздно, глядь в окно – а там уже солнце высоко. Непорядок! Что же случилось? А случилась с ней первая неприятность, и виной тому оказался один из невысоких гостей, он удобно устроился в кровати в изголовье и сладко спал.

   — Эка неприятность! — воскликнула девушка и засобиралась, ведь дел невпроворот.

   Едва она самовар вскипятила и хотела чаю себе налить, как сломался краник. Вот и вторая неприятность подоспела. А виной был крохотный человечек, спрятавшийся за солонку.

   — Эка неприятность! — покачала головой девушка.

   Только она платье надела, как порвался подол. Вот и третья неприятность, и тоже виноват, конечно, маленький человечек, притаившийся в шкафу.

   — Эка неприятность! — в сердцах воскликнула девушка, и вот тут-то в ее светленькую головку пришло понимание, кого она в дом пустила.

   Встала она посреди комнаты и крикнула:

   — А ну, выходите ко мне, гости дорогие!

   Вечером пришли к ней, она точно помнила, пятеро, а теперь их было и не сосчитать! Они шустро бегали туда-сюда, мельтешили, ни на минуту на месте не стояли.

   — А ну, говорите, зачем ко мне пожаловали? Не любы вы мне. Уходите!

   Враз остановились человечки, в один момент каждый из них нижнюю губу оттопырил и руки на груди скрестил. Обиделись.

   — А вот каждый нас из дому своего гонит! — выкрикнул один из человечков.

   — Да-да! Никто доброго слова не скажет! — добавил другой.

   — Пожалей нас, добрая девушка! — заламывая руки, причитал третий.

   — Пожа-а-алей! — хором отозвались другие.

   Ничего не ответила им девушка, села за стол, долго думу думала. Затем решилась на разговор.

   — А вас вообще сколько? — обратилась она к человечкам, которые вкруг от нее на столешнице сидели и смиренно ждали своей участи.

   — Нас – многие тысячи, — ответил седобородый человечек. — Но приходим мы к человеку числом тридцать три. Обычно ему этого хватает…

   — Для чего хватает?

   — Помереть чтоб, — неохотно ответил тот же седобородый. — Ты пойми, красавица, мы ж не со зла, нас такими создали. И задача наша – людям вредить да со свету их сживать.

   — Ах, вы какие! — возмутилась хозяйка. — А зачем же мне вас жалеть?

   — Устали мы от зла, — вздохнул старичок.

   — Устали-и-и! — подхватили остальные.

   — Но ничего поделать с собой не можем.

   — Не може-е-ем!

   — Помоги нам, добрая девушка!

   — Помоги! Помоги! Помоги-и-и!

   Шикнула на разошедшихся негодников девушка и крепче призадумалась. Была она умной, как сказала бы Вильма – семи пядей во лбу. День она думала, два. И таки придумала выход. Догадалась она о том, что из любой неприятности обязательно можно приятность сделать!

   Вот разбилась у нее любимая кружка – а в него же цветочек можно посадить. Эка красота, приятность получилась!

   Вот платье порвалось, а на него заплатку цветную, вручную вышитую. Еще прекраснее наряд стал. Эка приятность!

   Научилась эта девушка из каждой неприятности приятность делать. Она и других людей пыталась обучить этой нехитрой мудрости. Да только мало кто ее слушал.

   А крохотные человечки покумекали, посовещались, да решили – кто ж там сверху (снизу?) разберет, ведь делают-то они неприятности! А коль умный человек в свою сторону их обращает, так, то не их, человечков, вина.

   Остались тридцать три неприятности у девушки жить-поживать, выделила она им в собственность целый чердак.

   Но другие неприятности все равно ходят по свету, редко они находят человека умного и доброго, готового измениться и избавиться от ненавистного «не». Чаще встречаются люди глупые и злые. А таким поделом!

***

   Баз так и зашел в дом, не снимая меня с плеча. Выбежавший, было, навстречу нам пес, увидев бесподобную картину в нашем исполнении, поджал хвост и благоразумно скрылся на кухне.

   Мужчина поднялся на второй этаж, пинком открыл дверь, и только после этого поставил меня на ноги. Я пошатнулась от неожиданности, но быстро выпрямилась. О подвернутой ноге я вспомнила лишь на следующее утро, то ли колдовство База имело столь сильный эффект, но, скорее всего, я почувствовала исходящую от Охотника агрессию, и все мое существо сосредоточилось на нем.

   В комнате стоял полумрак, почти ничего не было видно, луна ярко светила в ту ночь, но, видимо, именно в тот момент она гуляла в другой от нашего дома стороне.

   — Ты все испортила! — безапелляционно заявил мужлан.

   — Неужели? — мне было очень страшно, если честно, много страшнее, чем я чувствовала себя на столе под острым ножом. Но я высокомерно задрала подбородок и скрестила руки на груди.

   — Из-за тебя я упустил Каргалу! Если бы ты вела себя умнее, уже сегодня твоя работа была бы завершена.

   Я на минуту потеряла дар речи, ведь меня настигло озарение…

   — Ты что? Сделал из меня наживку?!

   — А ты думала, что от меня так просто сбежать?

   Он говорил спокойным тоном, но я всей кожей чувствовала скопившееся в комнате напряжение. Оно исходило от Охотника, я ощущала от него столь сильную агрессию в свой адрес… Надо было прикусить язык, я понимала. Но не смогла.

   — Какой же из тебя Охотник, Баз? — ядовито осведомилась я. — Мой отец тебя явно перехвалил, ты никудышный!

   Это было лишнее, не стоило оскорблять и без того разочарованного и обозленного мужчину. Но меня было уже не остановить.

   — В той таверне тебя легко провели вокруг пальца гули! Твой пес явно самый глупый пес во всем мире! Он даже не учуял опасности. Каков хозяин, таков и питомец…

   Я осеклась, потому что мужчина в мгновение ока приблизился, сгреб меня в охапку и прорычал прямо в ухо:

   — Тебе не понять моих действий, потому что в твоей голове лишь побрякушки да желание выскочить замуж.

   — Пусть так, — прошипела я в ответ, — но это не помешало мне почувствовать опасность в той таверне. А ты даже не выслушал меня!

   — Я никогда не буду слушать женщину, — он сжал меня сильнее. — Вы эгоистичны, вероломны и в каждом встречном видите потенциального жениха…

   — Не в каждом, — я попробовала высвободиться из медвежьих объятий, но не тут-то было, его захват был поистине железным. — На такого, как ты, я бы даже не посмотрела.

   То, что произошло дальше, стало для меня полной неожиданностью.

   Мужчина резко бросил меня на кровать, я даже не успела охнуть, а он уже придавил меня своим тяжелым телом.

   — Ты очень-очень меня разозлила, Кассандра, — прорычал он, одной рукой прижимая обе мои над головой. — Знаешь, почему нельзя злить мужчин?

   — Нет, — пискнула я, перепугавшись вусмерть.

   — Они перестают себя контролировать…

   Я почувствовала другую его руку у себя под юбкой на бедре, дернулась, но он держал крепко. Горячая ладонь двинулась выше по бедру.

   — Отпусти меня немедленно! — крикнула я, попытавшись ударить его лбом в подбородок.

   Увернулся.

   — Никуда я тебя не отпущу, — пригрозил он и сжал мои руки сильнее.

   Тогда я стала яростно сопротивляться ногами, но, когда он одним движением раздвинул мои колени в стороны и навалился сверху, я перестала дергаться.

   В темноте я не видела его лица, но судя по дыханию, он был зол, очень зол.

   — Ты не можешь этого сделать! — крикнула.

   — Почему?

   Я почувствовала его дыхание на своих губах и, к своему ужасу, поняла, что он настроен серьезно.

   — Ты говорил, что не сделаешь ничего против воли женщины, — уже тише прошептала я.

   — Я тебе уже не нравлюсь? А как же благодарность за спасение твоей жизни? Разве не положено красавице отдаться своему спасителю? — усмехнулся он и впился в мои губы поцелуем.

   Это был не тот нежный поцелуй, что он украл у меня вечером, это был агрессивный, подчиняющий акт. Он терзал мои губы, а сам принялся развязывать шнуровку у меня на корсете. Сделал он это быстро, я опомниться не успела, как почувствовала свободу в груди.

   Развязывая шнурки, он забыл, что тем самым освободил мне руки.

   — Не смей меня трогать, мерзавец!

   Я со всей силы ударила его по лицу. На этот раз он не успел увернуться. Но это не помешало ему тут же пригвоздить мои руки к кровати.

   Баз вновь склонился над моим лицом и прошептал:

   — Ты разбила мне губу, как я теперь буду тебя целовать?

   Он вновь одной рукой залез мне под юбку.

   — Пожалуйста, не надо, — всхлипнула я.

   Его рука замерла на моем бедре.

   — Ты плачешь? — сипло проговорил он и провел пальцем по моей щеке. — Прекрати немедленно.

   — Конечно, я плачу! — выкрикнула в ответ и разразилась еще большим ревом. — Потому что мне страшно! Я боюсь тебя! Лучше бы меня та ведьма убила, чем ты сейчас надругаешься надо мной!

   Свободу я почувствовала сразу, еще через пару мгновений хлопнула дверь в моей спальне.

   Ушел.

   Я всхлипнула еще раз и зло вытерла щеки.

   Обязательно найду способ избавиться от этого ошейника! После его поступка ничто не заставит меня остаться рядом с ним. Негодяй, мерзавец и подонок!

   Ненавижу его!

ГЛАВА 7. Раздевайся!

   Мне снилось странное: клубы дыма без огня, витиеватые узоры на руинах неизвестного города, а затем очень долго из Тьмы на меня смотрели черные-черные глаза…

   Я проснулась в холодном поту, но мне было не до осмысления снов, потому что тут же на меня обрушились воспоминания вчерашнего вечера. Я села в кровати, до боли в пальцах сжала простыню и… не смогла больше ничего. Мне так хотелось кричать от обиды, страха, но я не сумела, во мне будто поставили железный затвор, ограждающий холодный разум от чувств. В те минуты во мне умерло то наивно детское, что до сих пор хранилось в душе, его поддерживали забота отца, любовь Вильмы.

   Я сидела, и с меня будто слезала кожа, слой за слоем, только это были слои моей души. Я оглядывалась на свою жизнь и понимала – такого больше не будет. Не будет безопасного отчего дома, в котором я могла спрятаться от всех проблем, не будет долгих разговоров с Вильмой, не будет ее чудесной стряпни, не будет пустопорожних, но таких милых бесед с приятельницами и даже… не будет больше желания бегать на свидания или планировать, кто же из нашего небольшого городка может стать мне супругом.

   Вчерашнее поведение База открыло мне глаза. Для него я не человек, и, конечно, он не видит во мне девушки, все его слова о симпатиях в мой адрес – наглая ложь, а, возможно, он просто смеялся надо мной. Для Охотника я лишь средство достижения цели. Он убьет Каргалу, а меня выкинет прочь, как использованную вещь.

   Пренебрежение, с которым он относится к человеческим жизням, вдруг стало кристально ясным. Мне стало стыдно перед самой собой, но стоило признать честно – я почему-то думала, что пренебрежение не коснется меня. Во мне откуда-то взялась и до последнего момента была уверенность, что я ему дорога. Нет, речь не о влюбленности, хотя и подобные мысли мелькали… Но ведь он ученик моего отца! А мой отец очень высоко его оценивал.

   Отец… Я не смогла развить мысль в его направлении, потому что твердо решила для себя разобраться для начала с текущей проблемой. К отцу я приду за ответами, но лишь тогда, когда стану свободной и буду твердо стоять на ногах. То же самое касалось и Вильмы. Та, что заменила мне мать, не могла столь легко отказаться от меня. Должна быть очень весомая причина.

   Я встала, подошла к окну. Сделала это очень вовремя, темное небо озарялось первыми лучами рассвета. Я стояла и наблюдала за пробуждением Хэлтона, не в силах даже плакать. В те часы я слишком быстро повзрослела, слишком ясно осознала, что, кроме меня самой, никто обо мне не позаботится.

   Сколь бы ни была комичной вчерашняя ситуация со страшной ведьмой, но нож висел над моим лицом. Лишь несколько секунд – и меня бы не стало. Баз повел себя показательно – он предпочел погоню за Каргалой.

   Думается, он спас меня лишь по одной причине – Каргала пометила меня. Я задела зарубцевавшийся порез на плече и подошла к зеркалу. Если вчерашним утром я могла пожаловаться на изможденный вид, то сейчас вид был таким, словно я вернулась с войны: синева под глазами, большая царапина на щеке, следы от веревок на запястьях, сильно спутанные волосы. В той, другой своей жизни, до плена, я бы немедленно бросилась варить заживляющее зелье и приводить прическу в порядок.

   Но сейчас… я лишь вернулась на кровать и начала думать. Очень долго пыталась найти решение. Как мне снять ненавистный ошейник? Как сбежать от жестокого Охотника? Я должна найти выход!

   Я пыталась продумать всевозможные варианты, но мыслями возвращалась во вчерашний вечер. Мужчина, который украл мой первый поцелуй, едва не взял меня силой… Все смешалось в душе: страх, стыд, осознание собственной вины.

   Даже если он вообразил, что понравился мне, это не повод так себя вести.

   Но как подобного избежать в дальнейшем?

   Вот на этом моменте слезы полились из глаз и никак не хотели останавливаться, я бурно плакала и некрасиво шмыгала носом. Я беззащитна. Совсем. Полностью. Я не в силах защитить не только свою жизнь, но даже честь.

   Даже, когда, казалось, слез больше не осталось, боль не ушла.

   Стоит запереть на замок все чувства и эмоции. Надо, чтобы разум возобладал над кровоточащим сердцем прямо здесь и сейчас!

   Я встала, полная решимости встретиться лицом к лицу с Охотником. Подошла к двери, коленки дрогнули, но я не позволила предательской слабости в ногах помешать мне, распахнула дверь и быстро сбежала по лестнице вниз.

   Меня встретила звенящая тишина.

   Я простояла в нерешительности несколько долгих минут, затем неуверенно сделала пару шагов, замерла посреди зала, прислушиваясь. Нет, мне не показалось, дом был пуст.

   К входной двери я даже не подошла, не стоит искушаться кажущейся возможности убежать. Пока на мне проклятый ошейник, мне нигде не скрыться от Охотника.

   Решила привести себя в порядок, мне не терпелось смыть с себя грязь, поэтому, недолго думая, я направилась во дворик.

   После водных гигиенических процедур, смены белья и платья я почувствовала себя значительно лучше.

   Вернулась в дом и сразу прошла на кухню в надежде найти травы, которые было позволено мне приобрести. Вдруг Баз все выкинул? Логика подсказывала, что так поступил бы любой на его месте.

   Но мой взгляд сразу же наткнулся на накрытый стол. Большое плоское блюдо было разделено поровну красивой салфеткой в виде цапли, на одной половине лежали крошечные бутерброды, на другой – пирожные. От стоящей рядом чашки едва исходил дымок. Я потрогала глиняный бок. Горячий. Значит, мужчина ушел буквально вот-вот, раз чай еще не успел остыть. Хотя… О чем это я? Ведь прошло довольно много времени, пока я приводила себя в порядок. Неужели он заколдовал напиток или кружку, чтобы мне не пришлось пить холодный чай? Нет, глупости. Не стоит питать иллюзий о том, что Баз таким образом решил доставить мне приятное.

   Я не стала скромничать и приступила к трапезе. Думала, съесть всего лишь пару бутербродов, но как говорит Вильма: «Аппетит приходит во время еды». Очевидная истина, судя по тому, что совсем скоро на огромном блюде остались лишь крошки. Даже странно, учитывая мое эмоциональное состояние…

   У меня возникло необычное ощущение, оно впервые посетило меня: я как будто могла видеть себя со стороны. И мне крайне не нравилось то, что я вижу: напуганная, в вынужденной загнанной позе, будто дичь, предчувствующая свою скорую гибель, такая потерянная слабая девушка. Я уговаривала саму себя собраться с силами и заняться делом, самыми простыми вещами. Прямо здесь и сейчас у меня нет возможности сбежать, не хватит умений противостоять Охотнику, но я могу помочь себе, пусть это и коснется лишь внешнего вида.

   Вильма учила – когда на душе плохо, бери кастрюлю и вари суп, или начни вышивать. Ничто не способствует душевному равновесию более, чем самые простые действия. Моя проблема, конечно, этим не решится, но красоваться с расцарапанным лицом перед другими людьми я не собиралась.

   Странно, но все мои баночки с травами стояли на тех местах, куда я их и поставила. Мало того, они сохранили прежний порядок расстановки. Баз настолько в себе уверен? Пусть я и недоучка, у меня не было наставницы, но разве не любая ведьма может интуитивно соединить травы, чтобы получить желаемый результат?

   Что ж. Ему же хуже.

   Я только успела в глубокой миске смешать лепестки ромашек и корень ядовитого плюща, как громко хлопнула входная дверь. Я так и замерла в той позе, в которой стояла. Почувствовала себя, будто вор, пойманный на месте преступления.

   Раздались тяжелые шаги, я встрепенулась – в конце концов, он ничего мне не запрещал!

   — Вижу, ты в добром здравии, — глухо поприветствовал он меня.

   Я развернулась и не смогла сдержать едкое:

   — Твоими молитвами.

   Он смотрел на меня долго, мне показалось, прошла целая вечность прежде, чем он заговорил вновь:

   — Твои услуги не понадобятся мне в Хэлтоне, поэтому пару дней посидишь взаперти. К тому же я считаю правильным не допускать в дом других людей.

   Я легко пожала плечами. Что на это сказать? Он же хозяин дома и положения.

   — Обязанности кухарки и уборщицы будешь исполнять ты.

   — Что? — искренне удивилась я.

   — Готовь! — он швырнул в меня чем-то.

   Увидев, что именно, я в ужасе отпрянула. Дохлая курица шмякнулась об пол. Из-за ног Охотника выглянула страшная черная морда. Его пес с интересом посмотрел на бедную птицу.

   — Глас останется с тобой, — бросил он напоследок и, быстрыми шагами преодолев расстояние до входной двери, вышел из дома.

   Я с омерзением посмотрела на курицу, перевела взгляд на заинтересованную морду и громко предложила:

   — Голодный? Хочешь есть? Она твоя! — щедро разрешила я и отвернулась к столику, за которым готовила нужный порошок.

   Я услышала странный горловой звук за спиной, но не обернулась – требовалось смешивать ингредиенты в течение ровно тридцати секунд. Домешав, я не выдержала и повернулась.

   Черный пес с крайне довольной физиономией развалился в фривольной позе прямо посреди кухни. Я внимательно осмотрела пол, но не нашла даже единого перышка или чего-либо другого, свидетельствующего, что тут лежала целая (!) тушка курицы.

   — Ну, ты прожорливый! — похвалила я пса и занялась дальше своим делом.

   День пролетел незаметно. Прежде всего, я сделала себе лечебную мазь, научила меня ей, как ни странно, именно Вильма, часто сетуя, что у меня вечно разбитые коленки и содранные руки. Только я добавила туда хвою, так мазь подействует гораздо быстрее. На кухне зеркал не было, поэтому я наощупь густо намазала царапину, затем тонким слоем нанесла на все лицо, а остатки растерла на плече.

   Когда проходила мимо мирно сопящего пса, нечаянно задела его ногой, он сонно встрепенулся, взглянул на меня и… состряпал на своей морде крайне испуганное выражение.

   — Вот не надо мне тут! — погрозила ему, а сама улыбнулась. Видимо, Глас впервые увидел девушку с зеленой массой на лице.

   Затем я сделала несколько заготовок-порошков, мне оставалось лишь заговорить их и ссыпать в тканевые мешочки. Я не умела многого, но уже легко мне удавались порошки сонные, временно парализующие и… умеющие превращать в полухрюшек. Увы, на этом мои знания заканчивались.

   А после я наткнулась на замечательный котелок! Очень обрадовалась его правильно толстому дну, тонким стенкам. Он был идеальным для варения в нем зелий. И откуда такое чудо в доме Охотника? Хотя, скорее всего, это не его дом, но все же… Я несколько минут обдумывала вероятность случайного обнаружения мной котелка, но пришла все к тому же выводу – Баз слишком уверен в себе. Что ж. Пришла пора это исправить.

   Конечно же, в тот день я не анализировала свои поступки, это случилось много позднее. В те часы мне не казалось странным, что к тому, кто буквально вчера едва не взял меня силой, я внезапно перестала испытывать страх. Много позже я сделала вывод, что страх перед мужчиной прошел после нашего короткого разговора, я увидела в его глазах что-то очень близкое к сожалению. Нет, он не извинился, наоборот, был сух и даже груб. Но женская интуиция и ведьмовское чутье ясно подсказали – он не опасен. Баз может легко жертвовать жизнями других людей ради достижения цели, это да, но он не тот, кто столь же легко может причинить боль и страдание слабым. В первую мою встречу с Каргалой мы оба испытали слишком сильное эмоциональное потрясение: я, чуть не расставшись с жизнью, а он – упустив ту, за которой охотился многие годы.

   Но в тот день, как я уже говорила, ни о чем подобном я даже не задумывалась, причины своего поведения выяснять желания не возникало, зато появилась жажда действия, мне до зуда внутри захотелось испытать на Охотнике некоторые из своих заклятий.

   Да, отец запрещал мне колдовать, и он накладывал на многие книги в нашей домашней библиотеке магические замки. Но я была довольно шаловливым ребенком, веселым – так точно. Я периодически устраивала розыгрыши, невинные и смешные: взрывающиеся хлопушки перед носом, когда человек открывает баночки (чаще доставалось Вильме); убегающие стулья, именно в тот момент, когда на них почти уже сели; нестираемые с пола черные следы. И многое-много другое.

   На такие мои шалости отец закрывал глаза, лишь строго просил не применять подобное на других людях. А дома у меня была свобода.

   Мне не нужна была книга рецептов, чтобы вспомнить былые прелестные розыгрыши, тем более они были донельзя просты. Например, чтобы получить несмываемые черные следы, достаточно ровно двадцать минут варить в слабосоленой воде листья крапивы, затем, аккуратно помешивая, остудить, произнести строгим голосом приказ и нанести на любое место.

   Этим местом стал порог, я на расстоянии метра от входной двери покрыла пол тонким слоем зелья.

   Пока варила следующее зелье, убедилась в эффективности первого. Буквально через полчаса все полы в зале и на кухне были красиво истоптаны черными отпечатками собачьих лап. Я усмехнулась и намазала все стулья в двух комнатах (в спальню к Охотнику я не заходила, даже не знаю, чем это объяснить, не стала и все). Теперь, стоит на них присесть, одной мягкой части тела точно не поздоровится. Моя ухмылка стала злораднее, я почти видела перед собой картину падения База.

   Настала очередь третьего зелья. Чтобы смесь взрывалась именно при открытии баночки, ее непременно нужно готовить правильно, иначе можно взорвать котелок вместе с печью. Были прецеденты…

   Я провозилась с зельем-хлопушкой достаточно долго, но была собой крайне довольна. Черная густая жижа налилась золотым свечением и совсем скоро должна была принять насыщенный болотный цвет. Ее лишь следовало хорошо остудить. Я не нашла места лучше, чем в зале у стеллажа с книгами, в том месте довольно сильно дуло из-под пола.

   Отряхнула руки и направилась туда, куда давно мечтала пойти.

***

   В библиотеку я заходила с трепетом. Ах, как я любила проводить время за чтением книг! Мне нравилось выбирать их, медленно читая названия, рассматривая обложки, а затем сидеть в мягком уютном кресле и погружаться в интересную историю. Меня привлекали абсолютно разные произведения, я могла выбрать на вечер легкий любовный роман с нежной героиней и смелым героем, а могла неделями штудировать сложные философские выводы мудрецов прошлых столетий. Я увлеченно читала книги о морских приключениях, но ровно с такой же страстью могла погрузиться в алхимические опыты знаменитых ученых.

   Я читала и историю, с удовольствием окуналась в невероятные биографии, особенно великих ведьм прошлого века, когда по всему миру еще не отгремели войны. Время смут было и временем расцвета ведьмовского величия. Как так получилось, что в данный момент на ведьм до сих пор идут гонения, и лишь золотая сотня может чувствовать себя спокойно, ну и те, кто встал на учет, я не знала. Точнее, не знала некоторых деталей. Официальная версия гласила, что самые сильные ведьмы сами поняли опасность, которую они представляют для всего человечества, и добровольно согласились сотрудничать с людской властью и охотниками. Но звучит как бред, верно? Ни за что не поверю, что уверенные в себе, честолюбивые и вспыльчивые ведьмы могли на это пойти.

   Увы, на многие книги отец наложил магические замки. И, к моему большому сожалению, все же не все я смогла вскрыть. Но очень-очень многие.

   Здесь же, я медленно повернулась вокруг себя и втянула непередаваемый библиотечный запах, здесь не было ни одного магического замка.

   Я несказанно обрадовалась. Я принялась ходить вдоль высоких стеллажей, туда-обратно, я засунула нос даже на самые верхние полки, благо, тут же стояла стремянка. Бережно брала в руки книжку, бегло читала краткую характеристику, и откладывала понравившиеся. Совсем скоро на столике, стоявшем в углу, скопилась достаточно большая стопочка отобранных мной произведений.

   Но едва я уселась в кресло и открыла первую страницу, как внизу раздался хлопок двери. Твердые шаги все явственнее приближались.

   Дверь в библиотеку я не закрывала, поэтому первым ко мне ворвался страшенный пес с высунутым из пасти языком наперевес. Вторым вошел хмурый Баз.

   — Во-первых, — начал он без лишних предисловий, — где ужин?

   Я даже встала, не в силах находиться в расслабленной позе. Встала и приготовилась, мое чутье вновь говорило о надвигающейся опасности.

   — Ужин не получился, — как можно ровнее ответила ему. — А, знаешь, говорят, что есть на ночь вредно…

   — Где курица? — мрачно осведомился Охотник.

   Мы с псом одновременно отвели взгляды, нас обоих внезапно заинтересовала пыль в дальнем углу библиотеки. Причем у пса артистичные способности были явно выше моих.

   — Во-вторых, — не стал настаивать на ответе Баз, — что это?!

   Он тыкнул пальцем на черные следы, оставшиеся от его обуви и лап Гласа.

   Я повела плечами. Что тут непонятного? Совсем человек без чувства юмора.

   — Убирай! — коротко приказал он и швырнул в меня тряпку (он ее, видимо, с собой притащил с первого этажа).

   Я схватила тряпку и честно попыталась оттереть его след. Нет, не потому что я вдруг воспылала любовью к чистоте или мне захотелось угодить Охотнику. Причина моего рвения в том, что ободок на моей шее начал стремительно нагреваться.

   Мужчина тем временем вальяжно прошелся к креслу, уселся на него и вперил в меня тяжелый взгляд.

   Я терла все усерднее.

   — Тапочки подай!

   У меня из рук выпала тряпка, которой я безуспешно пыталась убрать грязные следы. Я медленно обернулась и наткнулась на смеющийся взгляд ненавистного Охотника.

   Повернулась обратно, наклонилась, сделав вид, что ничего не слышала.

   — Тапочки, — тихо проговорили за спиной, а ошейник чувствительно нагрелся.

   Я бросила тряпку на пол, схватила тапки (несколько пар стояли возле двери) и швырнула их в него.

   — Плохая девочка, — угрожающе произнес он и начал подниматься с кресла.

   — Да иди ты в ад! — и кинула в него тряпку.

   Попала. В лицо.

   — Я там уже был, — пророкотал мужчина.

   Он в мгновение ока приблизился ко мне, навис скалой и неожиданно:

   — Глас, пошел вон!

   Пес черной молнией вылетел из библиотеки и даже каким-то невероятным образом закрыл за собой дверь.

   — А ты! — мужчина обошел меня, встал за моей спиной и пробормотал едва различимо, — Да что с тобой не так?

   Я стояла, не смея шелохнуться, от него вновь разило агрессией. Я ожидала чего угодно, его криков или издевок, но Охотник выдал:

   — Раздевайся! — грубо приказал он.

    У меня от досады на собственную глупость и недальновидность выступили слезы, зачем я его провоцировала?! Неужели мой первый раз случится с этим… этим… Неужели он все же готов совершить насилие?

   — Но…

   — Я сказал, раздевайся!

   Он обошел и встал прямо передо мной, ошейник начал вновь нагреваться.

   — Пожалуйста, не надо, — пискнула я, а по щеке покатилась первая слеза.

   — Не смей! — он смахнул слезу с моего лица. — Думаешь, я не знаю, как слезы ведьмы действуют?

   Я решила предпринять последнюю попытку к сопротивлению. Прямо посмотрела в его черные глаза и расстегнула пуговицу на блузе.

   — Ты за дурака меня держишь, ведьма? — вкрадчиво уточнил он.

   — Пожалуйста… — пролепетала я.

   — Раздевайся!

ГЛАВА 8. Не стоит злить ведьму

   — Я не буду перед тобой раздеваться! — выкрикнула ему в лицо, а сама залилась слезами.

   Причиной столь бурной реакции стала не столько эмоциональная ситуация, сколько слишком быстро нагревающийся ошейник. Нежную кожу шеи, казалось, вот-вот расплавит ненавистное кольцо подчинения.

   — Я должен выяснить, — припечатал Баз.

   — Иди в ад, мерзавец! — от всей души пожелала ему и застонала, боль становилась невыносимой.

   — Упрямая ведьма! — вспылил он и схватил меня за плечи. — Ты что, не чувствуешь, что с тобой творится неладное?!

   — Конечно! Потому что ты надел на меня эту штуку!

   Я двумя руками схватилась за тонкий ободок и яростно взмолилась Безликому, чтобы стоящий передо мной негодяй прямо вот сейчас провалился в самое пекло, туда, где жарятся на огромных сковородах отпетые грешники.

   — Я. Ничего. Тебе. Не. Сделаю, — чеканя каждое слово, проговорил Охотник.

   После он еще что-то говорил, но я уже не улавливала смысла его слов. Раздирающая изнутри обида, острая душевная боль, соревнующаяся по силе с телесной, яростный гнев, – все перемешалось, я только и могла, ухватившись за ошейник, молиться о скорой гибели моего обидчика. Молиться про себя, но вслух выражать свои чувства:

   — Чтоб ты прямо сейчас провалился в самое сердце ада! — бормотала я из последних сил, — Чтоб сам Сатана истязал тебя! Чтоб все черти выстроились в очередь, изнемогая от жажды испытать на тебе все самые страшные наказания! Чтоб они истязали тебя каждый день, чтоб каждую ночь…

   — Хватит! — громко крикнул Охотник мне в лицо. — Прекращай истерику!

   Он щелкнул пальцами, ободок на моей шее стремительно охладел, я пошатнулась от избытка эмоций, мужчина подхватил меня за талию.

   — Кассандра, — вдруг мягко проговорил он, ни на дюйм не отстраняясь, меня вновь настиг его неповторимый аромат, — Я не причиню тебе вреда, клянусь. С тобой что-то не так. Давай выясним это, хорошо?

   — Я не буду перед тобой раздеваться, — перед глазами все плыло, я едва различала лицо База.

   — Мне нужно проверить метки на твоем теле…

   — Что за бред? — возмутилась я, мой взор, наконец, прояснился, передо мной маячило хмурое лицо База.

   Вертикальная морщинка появилась на его упрямом лбу, он помолчал несколько мгновений и выдал:

   — Пусть на тебя посмотрит пес, — и не дав мне времени даже осознать его слова, крикнул, — Глас, быстро сюда!

   Страшная собака в мгновение ока ворвалась в библиотеку и села, преданно вглядываясь в лицо хозяину.

   — Его ты не стесняешься? — поинтересовался мужчина.

   — Нет, — осторожно ответила ему.

   Баз наклонился и что-то прошептал на ухо своему псу, тот кивнул.

   — Итак, — тяжело вздохнул Охотник. — Я хочу, Кассандра, чтобы ты сняла с себя все украшения, всю одежду и, полностью обнаженной, повернулась вокруг себя ровно один раз. Затем можешь сразу одеваться.