Звезды падают во тьму. Айрин Бран

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ первая. Проклятье Тир-на-Ног
• ГЛАВА первая
• ГЛАВА вторая
• ГЛАВА третья
• ГЛАВА четвертая
• ГЛАВА пятая
• ГЛАВА шестая
• ГЛАВА седьмая
• ГЛАВА восьмая
• ГЛАВА девятая
• ГЛАВА десятая
• ГЛАВА одиннадцатая
• ЧАСТЬ вторая. Последний удар проклятья
• ГЛАВА двенадцатая
• ГЛАВА тринадцатая
• ГЛАВА четырнадцатая
• ГЛАВА пятнадцатая
• ГЛАВА шестнадцатая
• ГЛАВА семнадцатая
• ГЛАВА восемнадцатая
• ГЛАВА девятнадцатая
• ГЛАВА двадцатая

АННОТАЦИЯ

Тир-на-Ног содрогается. Морриган, испившая из Котла Забвения, ничего не помнит и начинает жизнь заново. Только эта жизнь не будет спокойной. Богини-защитницы Тир-на-Ног исчезают, природа сходит с ума, а Грань истончается. Что предпримут боги, чтобы спасти свои жизни и божественный мир? Им предстоит нелегкий путь сквозь круговерть событий, чтобы остановить трагедию.

***

(Легенда о богине войны)

   Каждый выбирает по себе

   Слово для любви и для молитвы.

   Шпагу для дуэли, меч для битвы

   Каждый выбирает по себе.

   Юрий Левитанский

   Тир-на-Ног содрогается. Морриган, испившая из Котла Забвения, ничего не помнит и начинает жизнь заново. Только эта жизнь не будет спокойной. Богини-защитницы Тир-на-Ног исчезают, природа сходит с ума, а Грань истончается. Что предпримут боги, чтобы спасти свои жизни и божественный мир? Им предстоит нелегкий путь сквозь круговерть событий, чтобы остановить трагедию.

ЧАСТЬ первая. Проклятье Тир-на-Ног

ГЛАВА первая

Воздух заполнился храпом лошадей, нетерпеливо переступающих с ноги на ногу, роющих копытами землю и то и дело резко опускающих головы в попытках выдернуть поводья из рук своих всадников. Они раздували ноздри, готовые в любой момент сорваться с места, лишь только всадники позволят им это. Собаки заливались звонким лаем, извещая всю округу, что они уже идут и найдут всех, где бы те ни прятались, ведь они куда опаснее и сильнее любого из лесных зверей. Всадники в таком же нетерпении сжимали поводья, сдерживая лошадей, танцующих на месте, ожидая долгожданного сигнала к началу лесной скачки, которая закончится славным трофеем, или же проигрышем. Наконец весь этот гвалт перекрыл низкий, вибрирующий и оттого тревожный и опасный звук охотничьего рога, возвещающий о начале охоты, и собаки, а за ними и лошади сорвались с места, устремляясь в сторону леса. Они неслись вперед, обгоняя ветер, словно от этого очень многое зависело. На расстоянии двух полетов стелы, спасая свою жизнь, бежал красавец-олень, почти цепляя ветвистым рогами листву. Он петлял среди стволов, выискивая едва заметные тропинки, пытался запутать преследователей, но это ему не удавалось. Собаки висели у него на хвосте, яростно щелкая зубами, стараясь схватить за ногу, вцепиться в оленью плоть, повалить на землю и отдать трофей хозяевам. Всадники держались чуть поодаль, стараясь не поддаться коварству лесной тропы, которая норовила сбросить их с седел.

   Ветер пытался догнать охотников и их жертву. Он ярился, но не поспевал за разгоряченными погоней всадниками, прижавшимися к шеям лошадей и азартно их подгоняющими. не давая им сбавить темп. Только двое участников охоты не поддались всеобщему безумству погони, охватившему всех. Они ехали размеренным шагом следом за кавалькадой охотников, продирающихся через подлесок, и, казалось совсем не поддавались витавшим в воздухе флюидам азарта. Их лошади горячились, но они не позволяли им сорваться в галоп.

   – Ваше величество, вы думаете, что это безопасно устраивать весеннюю охоту сейчас? – поинтересовался один из них. – Сейчас не самые благополучные времена для Тир-на-Ног.

   – Это не опаснее, чем прогулка по королевскому саду. Не паникуйте, капитан, – отозвался Нуаду. – У нас всегда будет опасное время. Такова наша природа и судьба.

   – Мы до сих пор не знаем, что планируют неблагие, – упрямо повторил капитан королевской гвардии. – А еще в Тир-на-Ног творится что-то странное и безумно опасное. И мы не знаем, что именно. Разведка вашей сестры ищет хотя бы какие-то сведения о том, но они, похоже, применили древнюю магию Грани. Нам не дано проникнуть за нее. А значит мы слепы, как новорожденные котята.

   – Разве что обратимся к Лугу… – вздохнул Нуаду.

   Он прекрасно понимал, что это будет трудное решение, поскольку бог света отличался замкнутостью и даже особой тягой к одиночеству. И Нуаду казалось, что таким Луг был всегда, еще до того, как отправился на таинственный остров, который невозможно было обнаружить. Возможно, что это отшельничество было связано с тем, что как Благой, так и Неблагой двор желали заполучить в свои руки Луга, который по легенде не подвергся ограничениям богини Дану, наложенными ею на своих детей. Бог света, можно сказать, сам себя наказал, удалившись прочь и не подпуская к себе никого из богов. Исключение он делал только для Морриган, но богиня войны и раньше не особо жаждала общаться с бывшим мужем, что уж говорить о нынешнем времени. Теперь это стало еще менее вероятным. Впору самому Нуаду ринуться на уединенный остров Луга и упасть ему в ноги с мольбой о спасении вверенного ему мира. Как тот уже сделал однажды, приняв на время корону у покалеченного в бою Нуаду. Король племен богини Дану вздохнул и скользнул взглядом по азартным охотникам, мелькающим среди деревьев. Впереди маячила его неистовая как лесной пожар сестра – богиня справедливой войны Морриган. Ее красно-рыжие волосы буквально горели в свете утреннего солнца, буквально сплетаясь с серой гривой Солаш Гэлея. Она ему пока не помощник, сокрушенно покачал головой Нуаду. Она даже не помнит Луга. А как она сможет уговорить его помочь бога Тир-на-Ног, если не знает, какие струны бога света необходимо затронуть, чтобы он откликнулся на просьбу о помощи. А в том, что Луг не придет добровольно, учитывая, насколько плохо прошло расставание светлых Туата де Данаан с этим богом, король был вовсе не уверен.

   – Знаешь, Маккон , – внезапно нарушил молчание, повисшее в воздухе, Нуаду, – все как-то навалилось не вовремя. Слишком не вовремя. Мы к этому совсем не готовы.

   – Простите, ваше величество? – непонимающе посмотрел на него капитан гвардии, пытаясь уловить смысл слов.

   – Ничего, – натянуто улыбнулся король. – Это просто мои мысли вслух. В них нет никакого смысла.

   Капитан кивнул и промолчал. Он понял, что его ответ королю не требуется. Нуаду продолжал рассуждать вслух о том, как выйти из сложившейся в Тир-на-Ног напряженной ситуации. При этом он не высказывал каких-то конкретных предположений, требующих ответа или оценки. Маккон слишком давно служил его величеству королю богов из рода Туата де Данаан, великому, как считал гвардеец, Нуаду, чтобы лезть своему господину в душу и расспрашивать о том, о че тот не желал говорить. Капитан снова посмотрел на несущуюся среди деревьев охоту. Затем тяжело вздохнул.

   Внезапно мир изменился: солнце скрылось за облаками. и им показалось, что наступили сумерки, свет стал призрачным, скрадывая очертания деревьев и ярко одетых всадников, что гнались за лесным зверем, превратив их в неясные силуэты. Все звуки разом исчезли, словно кто-то накинул на лес звуконепроницаемое покрывало, не слышно было даже топота копыт нескольких десятков лошадей, участвующих в погоне. Капитан Маккон завертел головой, оглядываясь и пытаясь понять, что происходит вокруг. Он ожидал внезапной атаки неблагих, пытался услышать ее приближение, чтобы успеть защитить короля. Нуаду тоже озирался по сторонам, чувствуя себя неуютно. Но ничего не происходило, никто не нападал на них, намереваясь убить короля, просто мир, окутанный серой пеленой, только лес, внезапно онемевший, лишенный своего уникального голоса.

   Облако медленно, почти незаметно, казалось, целую вечность плыло через пылающий лик солнца, окрашивая мир в странные, призрачные цвета, а порой и вовсе лишая его красок. Посеревшая листва безвольно повисла на ветвях, словно кто-то безжалостно высасывал из нее жизнь, перекрасив в неестественный оттенок. Нуаду почувствовал, как быстро бьется его сердце, словно желая вырваться из груди, как гулко стучит в висках кровь. Стало не по себе. Верховный бог из рода Туата де Даннаан почувствовал, как его лоб покрылся мелкими бисеринками пота, словно он спал всю ночь на траве или скакал в летний зной. Его тело почувствовало странную пустоту, и ему показалось, что он смертельно устал и хочет вернуться в замок, в постель, чтобы забыться глубоким сном. Нуаду выпустил из рук повод и повернул голову к своему гвардейцу, словно ища поддержки. Но лицо капитана Маккона было серым, со впалым щеками и темными кругами вокруг глаз и больше походило на лик призрака. Нуаду вздохнул. В этот момент последний лоскут серой пелены сполз с солнечного диска и в мир вновь вернулись краски и звуки, хлынув вниз потоком воды, буквально оглушив всадников. Кони захрапели от неожиданности, затанцевали на месте, мотая головами в попытках выдернуть поводья из рук всадников.

   – Это снова повторилось, – пробормотал король. Его конь то и дело всхрапывал, укрощенный уверенной рукой всадника. – Что же будет дальше?

   – Из южных крепостей докладывают, что у них такое происходит каждые десять дней, – встревожено произнес Маккон. – И началось это три месяца назад. Сначала интервалы были больше, а теперь каждые десять дней.

   – А почему мне не доложили? – уточнил Нуаду, нахмурившись.

   – Это было слишком странно, ваше величество. Мы решили не беспокоить вас, пока не разберемся в том, что происходит. Слишком непонятное творится в нашем мире, а потому пока не стоит бить тревогу, – Маккон поклонился своему королю, перехватив повод одной рукой. – Госпожа Морриган отправила на юг свою гвардию, чтобы они проверили все и выяснили причины происходящего.

   – Ну, раз за это взялась Морриган, думаю мы скоро выясним, почему природа сошла с ума и столь явно взбрыкивает, – согласился Нуаду. – Моя сестра слишком упряма, чтобы отступить перед трудностями.

   Он, наконец, совладал со своим конем и заставил его направиться в сторону одинокого всадника, застывшего на небольшой прогалине, зияющей в лесу словно проплешина на темени старика. Его жемчужно-серый жеребец переступал с ноги на ногу, танцевал и привставал на дыбы, пока туата в седле тянул носом воздух, словно гончая собака. Казалось, что всадник пытается почуять затаившуюся где-то там беду, ощутить опасность, прежде чем станет слишком поздно. Вернувшееся солнце высекало красные искры из заплетенных в косу красно-рыжих волос, которые не оставляли и доли сомнения в том, кто этот всадник. Морриган не обратила внимания на подъехавшего в сопровождении командира гвардии брата, она продолжала изучать лес, словно в чащобе крылись все ответы.

   – Мне на миг показалось, что ушла жизнь из всего вокруг, – заявила она с места в карьер, не позволив ему произнести и слова. – Что творится с природой, брат? Я такого еще не видела. Но чувствую, что это очень опасно. Можно сказать, разрушительно. Что скажешь, брат?

   Она только три месяца назад начала вновь называть его братом, до этого почти столько же он слышал от нее лишь «ваше величество». Нуаду не хватало взбалмошности, дерзости и, да что там говорить, твердости и порой жестокости, присущих прежней Морриган. Лишившись воспоминаний и превратившись в чистый лист, богиня справедливой войны стала мягкой, почти кроткой, что было вовсе на нее не похоже. Это была совсем другая Морриган. Нуаду уже начал было тревожиться, пока в один прекрасный день в него не впился твердый, обжигающий взгляд Морриган. Такой родной и привычный взгляд прежней богини справедливой войны. Морриган тогда привычно упрямо сжала губы, затем знакомо фыркнула, заставив Нуаду с облегчением улыбнуться: сестра вернулась к нему. Через три месяца холода и отчуждения, слово «брат», сопровождаемое привычным твердым взглядом, оказалось для него мечтой, исполнение которой наполнило его сердце мягким теплом. Он так этого ждал и так на это надеялся, что разве что не светился от странного простого счастья, переполнявшего его душу.

   – Пока не знаем, – покачал головой Нуаду. – Нам нужен совет. Без него никак. Диан Кехта или Луга, неважно.

   – Кто это такие? Имена мне смутно знакомы, но я не могу припомнить, кто они? – богиня войны склонила голову к плечу.

   – Диан Кехт наш врачеватель, которому подчинены все лекари, знахари и травники, а Луг… – король богов замялся.

   – А Луг? – эхом повторила вопрос Морриган.

   – А Луг – бог света, величайший ремесленник, и невероятно талантливый ученый муж, – Нуаду как-то тяжело вздохнул. – Если кому-то и известно о том, что творится с природой, так это ему. Во всяком случае, я так думаю.

   – Значит нам следует обратиться к нему, – улыбнулась Морриган. – Ведь его ученость может помочь нам ответить на все вопросы, что поставил перед нами Тир-на-Ног. Пусть мир и лихорадит, но неразумно будет обращаться к лекарю с таким вопросом. Можно и не получить ответа.

   – У этого лекаря одна из самых больших библиотек в нашем мире, – возразил Нуаду. – Потому он знает не меньше Луга. Во всяком случае мне так кажется. Ведь Диан Кехт почти всю жизнь провел в этой библиотеке. Я уже говорил о том, какая она огромная?

   – Брат, сколько по-твоему, мы будем копаться во всех этих книгах, прежде чем найдем ответы на все наши вопросы? – изогнула бровь богиня войны. – И нельзя понять и узнать все только из книг. Иногда надо и в мир выбираться.

   – Морриган… – с нажимом произнес Нуаду.

   – Я поняла тебя, брат. Я съезжу к нему, чтобы попросить помощи, – Морриган подняла руку, призывая его не возражать ей. – Ты только скажи куда мне ехать. Ведь я не знаю, где мне его искать. Такая вот ирония судьбы.

   – Если бы я знал, – верховный бог пожал плечами. – Он прячется где-то на острове, а найти его удалось только тебе, Морриган.

   – Правда? Я не помню, – покачала та головой, виновато улыбаясь. – Я вообще мало, что помню.

   Нуаду лишь улыбнулся ей в ответ. Рассказывать Морриган какие-то моменты из ее долгой жизни было бессмысленно, она почти мгновенно забывала обо всем, что ей говорили о прошлом. Лишь то, что она вспоминала сама задерживалось в памяти навсегда. Нуаду помнил, как почти каждый день был вынужден ей напоминать, кто он такой и почему не следует быть с ним столь официальной. Но богиня войны поняла лишь то, что он ее брат, а потому говорила с ни соответственно.

   – Ладно, о погоде подумаем позже, а сейчас я собираюсь изловить этого оленя, – глаза Морриган сверкнули азартом, и она дала шенкелей своему коню, позволяя Солаш Гэлею сорваться в резвый галоп.

   Тот не заставил просить себя дважды, прыгнув с места на добрых пять ярдов вперед. Рыжеволосая всадница быстро скрылась среди деревьев, оставив Нуаду и сопровождавшего его Маккона на той небольшой поляне, где они вели свой разговор. Король несколько обреченно вздохнул, глядя вслед сестре. Его тревожило ее состояние и он клял себя последними словами за то, что не остановил ее тогда, позволив выпить из проклятого котла.

   Адар появился внезапно, словно призрак, материализовавшийся в коридоре древнего замка перед почтенной матроной в надежде услышать ее испуганный визг. Его внезапное появление заставило вздрогнуть даже Нуаду, но верховный бог быстро взял себя в руки, и придержал лошадь, позволяя Адару нагнать себя. Сейчас это был его самый надежный союзник в Алехт Милате, замке его сестры.

   – Много она вспомнила? – не оборачиваясь спросил король.

   – Не так много, как должна была, – отозвался Адар. – Последний кого она вспомнила за эти несколько дней был Лер.

   – Ни Луга, ни того бога войны она так и не вспомнила? – Нуаду повернул голову к собеседнику.

   – Нет. Про Гуань-ди помнит лишь то, что случилось уже после обновления, – для убедительности Адар покачал головой.

   – Скверно. Тебя она вспомнила через неделю, меня три месяца спустя. Прошло уже шесть месяцев. Она уже должна была вспомнить. Видимо она слишком сильно хотела их забыть. Но это скверно. Если она не вспомнит их через три полнолуния… – Нуаду многозначительно замолчал.

   – Что я могу сделать, чтобы… – Адар невольно осекся, словно боялся произнести фразу полностью.

   – Ничего. Мы ничего не сможем сейчас сделать. У нас есть только один путь – ждать, – вздохнул король. – И верить в лучшее.

   Нуаду как-то сокрушенно покачал головой. Он и сам тревожился о том, что сестра очень медленно выходила из дурмана варева приготовленного в Котле Забвения. Если верить легендам о нем, она должна была вспомнить всех родных и близких, всех, с кем встречалась в своей жизни, забытыми должны остаться только события, что произошли когда-то. Впрочем, никто не знал, как именно действует этот опасный напиток на таких как они, на богов. Морриган стала первой из высших туата, кто выпил из Котла забвения. До нее лишь двое низших просили бокал заветной жидкости. Никто не знал, как напиток подействует на представителя высшего сословия. Нуаду вздохнул. Он уже не раз корил себя за то, что не отговорил сестру от этого безумного шага, что позволил ей испить тот кубок до дна, а не выбил его из рук прежде, чем она сделала первый глоток. С другой стороны, отговорить Морриган от того, что она вбила себе в голову и уже приняла решение, было невозможно.

   – Адар, а где тот бог войны из Небесной Империи? – внезапно спросил Нуаду. – Его помощь может нам пригодиться.

   – Гуань-ди? – на всякий случай уточнил Адар. – Он был вынужден отправиться в Небесную Империю. Там возникли какие-то проблемы, и Нефритовый император вызвал его ко двору. Говорят, что в Небесной Империи назревала очередная война, потому он уже три месяца, как там. Пока не возвращался.

   – Что ж… Значит так тому и быть, – верховный бог как-то сокрушенно покачал головой.

   Король Нуаду вздохнул и дал шенкелей своему коню, желая присоединиться к охоте, продолжавшей гнать прекрасного оленя с ветвистыми рогами, который широкими скачками петлял между деревьями. Он старался спастись от висевших у него на пятках собак. Они щелкали зубами, норовя напрыгнуть на него, вцепиться в мягкую плоть. Только олень не желал сдаваться. Даже тогда, когда в воздухе вновь послышался вибрирующий звук охотничьего рога, от которого собаки немного отстали, позволив всадникам взяться за оружие, лесной красавец отчаянно сражался за свою жизнь, уводя охотников все дальше в чащобу, надеясь, что там они потеряют его след и прекратят преследование. Всадники азартно следовали за ним, улюлюкая и радостно вскрикивая.

***

Воздух вокруг буквально искрился от холода. Листва на деревьях, плотной стеной росших по склонам южных гор, как-то мгновенно пожухла и съежилась. Кони недовольно храпели, облачка пара вырывались из их ноздрей при каждом вздохе, окутывая головы. Бадб успокаивающе похлопала свою лошадь по шее, не отрывая взгляда от горных склонов, медленно покрывающихся белоснежным, сверкающим в лучах солнца снегом. Казалось, что кто-то заботливый накинул на склоны пушистую мантию, от которой веяло ледяной прохладой и пахло свежестью. Бадб было достаточно натянуть повод и осадить коня, чтобы спустя один шаг оказаться в приятной, теплой, пахнущей травой и цветами поздней весне, и снова достаточно было одного шага, чтобы ступить в морозную зиму. Словно кто-то, заигравшись, прочертил границу между двумя сезонами, забыв, что они не могут существовать рядом. Лошади нервничали, храпели и прядали ушами, норовя отступить назад в теплые объятия весны. Здесь же мороз щипал за щеки, заставляя дрожать и мечтать о тепле.

   Только Бадб не собиралась возвращаться в логичный для Тир-на-Ног сезон. Она продолжала зябко кутаться в тяжелый подбитый мехом плащ и наблюдать за склоном горы. Никто не знал, что именно высматривает командир патруля туата на этой, казалось безжизненной скале, но ее взгляд был напряженно прикован к ней. Двое сопровождающих ее всадников со скучающим видом рассматривали лес, горы, прозрачно-голубое небо, усеянное рваными облаками, пытаясь понять, что или кто настолько заинтересовал их командира, что она была больше похожа на статую, чем на саму себя. Они стояли здесь в таком положении, словно памятники самим себе уже несколько часов, не понимая, что именно ищет их командир на голых каменных склонах, где не росло даже деревьев. Патрульные уже устали и теряли терпение, но ни жестом, ни взглядом не подали виду, что устали топтаться на одном месте, не имея права сделать спасительный шаг назад в тепло. В их разуме уже крепла мысль о побеге, которой они отчаянно сопротивлялись, понимая, что Бадб это совсем не понравится. Они не понимали и то, зачем им требовалось стоять по эту сторону границы, когда она была прозрачна, и командир смогла бы высматривать то, что искала, не замерзая на холодном ветру, то и дело налетавшим на них.

   Холод пробрался под их плащи, стоило только очередному порыву ветра играючи распахнуть их тяжелые полы. Всадники дружно вздрогнули, но не двинулись с места, продолжая удерживать и своих коней от неразумного шага под названием «бегство от опасности без оглядки». Глаза Бадб начали слезиться от яркого солнечного света, отражающегося от снежных покровов на склонах горы и все того же злого ветра, терзающего их своими объятиями.

   – Возвращаемся, – внезапно приказала Бадб, разворачивая своего коня.

   Вороной жеребец галопом помчался вниз по склону, вышел на едва заметную дорогу, петляющую между деревьев. Бадб не смотрела на дорогу, она предоставила своему коню право самому выбрать путь домой. Ее же саму, словно червяк яблоко, грызла мысль о том, что она увидела. Тысячи лет не было в Тир-на-Ног морозной зимы. В холодный сезон на божественный мир обрушивались ливни и редкие снегопады, однако снежинки тут же таяли, лишь коснувшись земли, но теперь…

   Три всадника летели в Алехт Милату, спеша рассказать о том, что они увидели. Морриган ждали неутешительные вести. Им предстояло сразиться с самим мирозданьем. Ведь кто иной мог сотворить подобное. Даже богам такое было не под силу.

***

Морриган мерила шагами просторную светлую комнату, превращенную ею в собственный кабинет, под встревоженными взглядами своих офицеров, которые пытались уловить ее мысли и никак не могли предугадать их. Богиня войны не останавливалась ни на мгновение. Ее взгляд скользил по стенам, увешанным картами, оружием и гобеленами с изображением охоты и битв. В какой-то момент ее взгляд остановился на гобелене, где разворачивалась вторая битва при Маг Туиреде. Она внимательно посмотрела на фигуру Балрога и нахмурилась, потом вновь пошла от стены к стене, пытаясь осознать слова Бадб. Такого не бывало раньше и богиня войны не знала, как ей реагировать на это. Одно она знала точно, положение было куда как серьезнее, чем казалось ранее.

   – Значит снег… – Морриган резко остановилась, бросила взгляд на Бадб и склонила голову набок. – И мороз…

   – Да, – кивнула та в ответ.

   – Что думаете? – Морриган перевела взгляд на остальных.

   Офицеры молчали. Бадб даже пожала плечами: ей нечего было сказать, она и сама не могла предположить в чем причина такого странного поведения природы Страны Вечной юности.

   – Молчите… Вот и я не знаю, что сказать по этому поводу, – задумчиво потерев кончик носа, заявила Морриган. – К тому же, об этом ни разу не упоминалось в наших летописях. Я посмотрю еще записи других миров, которые нам доступны, в том числе и смертных, но надежда, что такое уже случалось, мала.

   – Насколько нам известно госпожа Айне и госпожа Эпона пропали, – заявил Тамалтах. – Никто не знает, где они. И сейчас у нас возникают проблемы с лошадьми. Это то, что я могу точно сказать.

   – Ты считаешь, что их исчезновение может быть причиной природного безумия? Впрочем, проверить мы не сможем. Вы же пока не нашли Айне и Эпону, – офицеры виновато опустили головы, впившись взглядами в пол. – Странно, что мы не можем обнаружить хранительниц Тир-на-Ног. Ведь они связаны с нашим миром особыми узами, но мы никак не можем определить, где они. Из троих осталась только Садб . Надо будет еще у Бригг узнать, возможно, она подскажет причину происходящего. Природа явно сошла с ума, и я никак не пойму, почему это случилось. Потому надо проверять все возможные причины, даже самые безумные.

   – Что мы можем сделать сейчас? – подал голос Адар. – Ваш брат встревожен не на шутку.

   – А что предлагает он? – Морриган заинтересованно посмотрела на командира своей конницы.

   – У него нет решения, – покачал головой Адар. – Он сам теряется в догадках и надеется на нас.

   – Скверно. Хотя и неудивительно. Тогда нам остается только идти постепенно. Шаг за шагом, крупица за крупицей, чтобы не пропустить ответ, – улыбнулась в ответ Морриган. – Как принято. Сбор информации, ее осмысление, поиск решения и, наконец, решительные действия.

   – Обычно мы начинали с решительных действий, и только потом осмысливали сведения, принесенные разведкой и полученные от допроса пленных. Впрочем, тогда это становится уже не таким важным, – ухмыльнулась Бадб.

   – Это было раньше, а сейчас мы начнем с разведки, – Морриган буквально припечатала девушку взглядом к полу. – У нас нет права на ошибку.

   Та невольно сглотнула появившийся в горле комок и кивнула, признав ее правоту. К тому же ситуация не располагала к шуткам. Племена богини Дану и их богов было трудно испугать. Они не боялись ничего, даже смерти, будучи бессмертными по своей сути, но неизвестность их страшила больше всего. Однажды им пришлось уйти из Иахт Н'ааннан под напором смертных, теперь этот край носил имя Эйре. Если им придется покинуть и этот мир, дарованный им Матерью Дану, куда они смогут уйти? Такого места во Вселенной больше не существовало. Отступать было некуда. Эта мысль читалась на лице каждого туата из присутствующих в комнате. Каждый из них понимал, что Тир-на-Ног –их последний оплот. Они оказались в ловушке своего последнего пристанища.

   Офицеры молчали. Они опустили головы и смотрели в пол, понимая, что у них нет ответов на вопросы, которые задавала Морриган, у них не было ответов и на собственные вопросы. Тем более сейчас дело касалось устройства мира, его четкой и безошибочной работы, такой, какая была привычна им, но они были воины, а не ученые, которые ищут ответы на вопросы мирозданья. Они могли лишь следовать приказам, а не размышлять о том, что будет если бросить в поток лавы камень.

   Морриган уже готова была отпустить свой военный совет, когда в помещение ворвался взъерошенный и запыхавшийся бог морей Лер.

   – Морриган, Нуаду сказал, что ты собираешь сведения о сошедшей с ума природе, – с порога выпалил он, и, дождавшись, когда та кивнет, продолжил: – На востоке и западе потоп, ливень стоит стеной, вытяни руки и ты их не увидишь. На севере невероятная засуха. Там такая жара, что я не рискнул ходить без рубахи, кожа покрывается волдырями даже у меня. Мои матросы умудрились пожарить яйцо на щите, брошенном на палубу.

   – Получилось? – почему-то Морриган усмехнулась.

   – Еще спрашиваешь. Буквально в мгновение ока оно было готово. Они его даже посолить не успели, так жрали, – фыркнул Лер.

   – Скверно… – пробормотала богиня войны.

   – Что без соли? – уточнил бог морей.

   – Нет, что творится с природой Тир-на-Ног, – буквально отмахнулась Морриган. – А самое главное, что мы не знаем, почему такое происходит. На юге лежит снег и стоят трескучие морозы.

   – Будь я смертной, я бы подумала, что остров отторгает нас, – поежилась Бадб. – Желает, чтобы ы ушли.

   – Хорошо, что мы не смертные. Остров не может нас отторгать, потому что это дар Матери Дану именно нам. Но вот кто-то может найти способ подчинить себе силы природы, чтобы мы покинули остров и отправились на материк, воевать с местными богами, оставив Тир-на-Ног тому, кто все это начал. Только мы не смертные, мы вычислим виновника, и сами скинем его в море, – Морриган решительно сжала кулак.

   – Может сходишь за советом к Лугу? – предложил Лер. – Уж кто-кто, а этот стервец знает побольше нашего. Может найдет какое решение.

   – К кому? – богиня войны явно удивилась.

   Лер изумленно распахнул глаза, глядя на Морриган, как на кого-то незнакомого, впервые увиденного. Его изумление стало еще больше, когда он понял, что богиня войны не притворяется, а действительно не понимает, о ком идет речь.

   – Ты это серьезно? – решил он уточнить на всякий случай.

   – Сейчас не время для шуток, Лер, – улыбнулась богиня войны. – Потому я совершенно серьезна.

   – Расскажи мне все без утайки, – бог морей придвинул к себе стул и решительно оседлал его.

   – Да что тут рассказывать, мореплаватель, – фыркнула Бадб, не позволив Морриган и рта раскрыть. – Она выпила варево из Котла Забвения, и не помнит некоторых событий, а также тех, кого особенно хотела забыть. А значит и супруга своего бывшего тоже не помнит.

   Лер в глубоком изумлении, смешанном с каким-то странным уважением, уставился на Морриган, которая в ответ пожала плечами. Казалось, что для нее в этом не было ничего особенного. Если бы у нее сейчас спросили про причины, по которым она сделала этот шаг, Морриган не нашлась бы, что ответить.

   – Так, теперь все ясно, но возникает другой вопрос: что теперь будем делать? – Лер бросил на командира разведчиков Морриган быстрый взгляд.

   – А когда я стала невидимкой? – возмутилась богиня войны. – У меня спросить не желаешь, что делать дальше? А то как-то совсем некрасиво выходит.

   – Хорошо, война, что будем делать? – покорно вздохнул бог морей под ехидный смешок Бадб.

   Морриган с укоризной посмотрела на нее, затем шагнула к Леру и буквально нависла над ним.

   – Отправляемся к Лугу, – произнесла она проникновенным шепотом. – Я его не помню, но он-то меня не забыл.

   – Мне нравится твой настрой, война. Он воодушевляет.

   – Это же моя сила – воодушевлять воинов на подвиги. Недаром меня зовут Вдохновляющей воинов.

   Лер улыбнулся. Особенно его развеселили реакция Бадб, которая возвела глаза к потолку и покачала головой.

   – И когда отправляешься? – уточнил бог морей.

   – Зависит от тебя, Лер. Когда твой корабль готов выйти в море?

   – Корабль? – морское божество даже подпрыгнул на своем стуле. – Погоди, Морриган, ложись в дрейф. Какой корабль? У тебя есть амулет, который может тебя доставить к Лугу в мгновение ока.

   – Есть, но я не помню, как им пользоваться, и кто такой Луг я тоже не помню, позволь тебе напомнить, – богиня войны скрестила руки на груди.

   – Там что-то вроде, надо захотеть к нему попасть, представив его, – Лер старательно пытался вспомнить принципы работы пресловутого амулета.

   – А тут у нас опять небольшие трудности, Лер, я не помню этого Луга. Совсем. Я не помню, как он выглядит, какие у него волосы, какие глаза, какой голос. Я ничего о нем не помню, – Морриган даже топнула ногой, злясь то ли на себя, то ли на Лера.

   – Это беда… – и тут он внезапно взвился в ярости. – Скажи мне, Морриган, это было так необходимо хлебнуть того пойла, что находится в котле у Нуаду? Это было так тебе нужно забыть нас? Ладно, я понимаю, это была твоя прихоть, – он поднял руку, призывая Морриган к молчанию, когда заметил, что она пытается вставить слово в его тираду. – Я это понимаю. Но зимние шторма и все фоморы, зачем это надо было делать именно сейчас, Морриган, когда мы вляпались во все это по самые уши и уже барахтаемся, постепенно идя на дно?

   Богиня войны смотрела на Лера своими огромными зелеными глазами, которые постепенно темнели с ярко-изумрудного к темной зелени, какой она бывает уже в конце лета. Морриган с трудом взяла себя в руки, не позволяя гневу затопить ее, и ринуться убивать всех и каждого. Она отчетливо скрипнула зубами.

   – Ты смеешь меня упрекать, Лер? – едва слышно произнесла богиня войны, и оттого ее голос звучал особенно зловеще. – Ты смеешь высказывать мне свое неодобрение? А где бываешь ты, когда мы ведем постоянную войну на пределе наших сил, которые и так ограничены в этом мире? Где ты прячешься, когда неблагие идут в очередную атаку, отгрызая у нас нашу землю пядь запядью?

   – Я бог морей, Морриган, – парировал тот. – А ты богиня войны. На тебе лежит ответственность за твою армию, за каждого воина здесь. От меня мало толку на поле боя, когда это не морское сражение. Что я буду делать в кавалерийской атаке? Выведу морских коньков на битву?

   – Да, вы все сразу делаете шаг в сторону, как только разговор заходит о том, что надо вступить в бой, – Морриган устало отступила назад и опустилась на ближайший стул. – Ведь это не ваша стихия, вы все боги всего, а только я богиня справедливой войны, которой раз за разом приходится спасать вас. Ладно, давай мы с тобой не будем вступать в споры о моем праве выпить из того котла…

   – Я вообще не понимаю, зачем Нуаду его держит, – проворчал Лер.

   – … у нас сейчас других бед полный мешок, что нам с трудом нести удается.

   – И частично эти беды именно из-за этого котла. Боюсь мы потеряем много времени, если отправимся к Лугу по морю. А где твои друзья с Небес? – Лер демонстративно огляделся по сторонам.

   – Ты про того бога войны из далекого мира? Про Гуань-ди? – Морриган подняла на него взгляд, в котором не было ничего. – А каким образом он нам сможет помочь?

   – Ты хочешь сказать… – у бога морей буквально упала челюсть, когда он понял, что Мориган забыла не только Луга и как пользоваться амулетом, но и небожителя.

   – Лер, ты еще не понял? Эти двое, Луг и Гуань-ди были теми, кого она хотела забыть особенно, потому… – договорить Бадб не успела.

   – Я понял, – перебил ее Лер, вскакивая на ноги. – Давай сюда свой амулет, может у меня получится.

   Ответом ему был веселый, заливистый смех Бадб и ехидный смешок Адара.

   – Кажется, ты забыл, кто делал эту игрушку, – продолжая улыбаться, уточнил последний.

   – Точно, – Лер вздохнул. – Едем в мой порт на рассвете, а с утренним приливом отправляемся в путь. Надеюсь, наш книгочей не переставил свой остров куда-нибудь на добрую тысячу миль.

   – Лер, отчего ты такой злой сегодня? – в голосе Бадб прозвучала изрядная доля иронии.

   – Ты пропустила то время, когда я был злым богом, Бадб, – усмехнулся Лер. Он окинул Морриган оценивающим взглядом. – Встретимся на рассвете у главных ворот. Я надеюсь, что Мара меня накормит, и я попробую знаменитые пироги своей кухарки, которую так опрометчиво отдал в этот замок.

   Последние слова он уже договаривал, переступив через порог комнаты, в которой совещались Морриган и ее офицеры.

   – Это настоящее безумие, – с жаром выдала Бадб, проводив взглядом бога морей.

   – У нас сейчас кругом сплошное безумие, – хмыкнул Адар, пожимая плечами. – И безумие живых существ не самое страшное. Тут природа обезумела.

   Морриган не слушала их. Ее взгляд устремился к окну, где разгорался алый закат, заливавший все вокруг зловещим кроваво-красным светом. В лучах этого солнца стены Алехт Милаты казались залитыми свежей кровью, словно кто-то щедро плеснул на них ею из ведра. Буро-красные потеки спускались со стен, медленно сползая к их основанию. Богиня войны вздрогнула. Она с ужасом поняла, что это сам замок истекает кровью. Морриган затрясла головой, стараясь отогнать эту жуткую картину гибнущего замка. Закат был зловещим и предвещал беду, как сказали бы смертные.

ГЛАВА вторая

Утро выдалось кристально чистым. Из тех немногих дней, когда воздух буквально звенит от чистоты и свежести напитавших его за ночь. Тонкие кристаллы льда растворяются в нем, заставляя каждого, кто сделает вдох, буквально наслаждаться собственным дыханием, словно это терпкое, пьянящее разум вино с богатым вкусом. Рассветное солнце, едва показалось из-за кромки гор, окружавших Алехт Милату с востока. Его робкие золотисто-розовые лучи заставили все вокруг сиять первозданной чистотой. Такой, какой она бывает в очень редкие мгновения ранней весны, когда первая капель оглашает окрестности свои звоном. Морриган подумала, что если бы не прохлада, даже скорее мороз, наполнившая долину и не предстоящее путешествие, такое утро могло бы стать идеальным. Она скрипнула зубами и стукнула кулаком по седлу, что заставило Солаш Гэлея обернуться и внимательно посмотреть на с немым вопросом в глазах. Жемчужно-серый жеребец шумно выдохнул, словно возмущаясь ее несдержанностью.

   – Прости, Солаш, – пробормотала Морриган, чувствуя, как черная, удушающая волна внезапно нахлынувшей ярости рассеивается, словно ее и не было. – Я стала несдержанной. Простишь?

   Солаш Гэлей фыркнул, демонстративно сделав шаг в сторону, словно показывая Морриган, что он недоволен ее поведением и отношением к нему. Богиня войны, опиравшаяся на седло, слегка покачнулась, но устояла на ногах. Тем не менее жеребец слегка повернул ухо и продолжал прислушиваться к Морриган, словно ожидая от нее каких-то шагов. А та тяжело вздохнула, словно смирившись с его смертельной обидой, и жестом ярморочного фокусника достала из висевшей на поясе сумки румяное яблоко, столь редкое в весенней прохладе. Солаш Гэлей заинтересованно скосил глаз, стараясь сообразить, что Морриган будет дальше делать с этим фруктом. Он отчетливо захлопал губами, словно пробуя его на вкус. Было видно, как ему хочется вонзить зубы в сладкую мякоть.

   – Как вкусно, – богиня войны демонстративно втянула носом воздух, прислушиваясь к его аромату и закрывая глаза, всем своим видом показывая, что она еле сдерживается, чтобы самой не съесть это прекрасное яблоко. – И это даже не подкуп, мой дорогой Солаш.

   Это стало последней каплей для терпения Солаш Гэлея. Он повернулся всем корпусом к своей всаднице и потянулся к яблоку, смешно вытягивая губы трубочкой. Морриган, едва сдерживая улыбку, поднесла яблоко ко рту, изображая, что вот-вот откусит от него кусок. Солаш Гэлей возмущенно-обижено посмотрел на богиню, топнув с силой о землю, и она не выдержала, рассмеялась.

   – Как ты быстро передумал обижаться, – выдавила сквозь смех Морриган, протянув угощение жемчужно-серому жеребцу. – Ты никогда не мог отказаться от сладкого сочного яблока. Я это знаю.

   Солаш Гэлей аккуратно взял его, едва коснувшись бархатными губами ее ладони. Раздалось аппетитное хрумканье, заставившее Морриган снова улыбнуться и потрепать своего коня по гриве. Она наслаждалась обществом того, кого не забыла, даже испив из Котла Забвения. Даже превратив свою память в пустой луг без травы и цветов, она помнила этого жеребца, который сопровождал ее всю жизнь. В следующее мгновение ее внимание привлек шум, долетевший со стороны замковых ворот. Богиня войны еще раз хлопнула Солаш Гэлея по плечу и направилась к источнику шума.

   – Простите, мой господин, но я должен доложить, прежде чем пустить вас в замок, – послышался голос командира караула, который явно возвысил тон, едва не перейдя на крик. – Иначе я получу наказание.

   – Иди и докладывай, воин, – отозвался на эту отповедь незнакомый Морриган голос. – Я пока подожду. Но все же поторопись.

   – Не надо на меня так смотреть, мой господин. Я просто честно несу свою службу, – вновь услышала она голос командира. – И у меня на этот счет есть четкие приказы.

   – Я и не смотрю. Иди, доложи своей госпоже, – хмыкнул собеседник. – Не до заката же мне тут стоять, ожидая, что меня пропустят в замок. Между прочим, это я нужен Морриган больше. Поторопись.

   Буквально через пару коротких мгновений, почему-то показавшихся вечностью, богиня войны увидела спешащего к ней командира караула. На его лице читались недоумение и явная озабоченность. Богине войны стало очень любопытно, кто же там явился к ним в замок, что командир караула кажется столь недоумевающим и даже нерешительным. Она припоминала этого воина, и он всегда был уверен в своих действиях, но вот теперь сомневался. И это было странно.

   – Что-то случилось, командир? – продолжая гладить Солаш Гэлея по гриве, спросила Морриган, заметив, что тот никак не может решиться задать свой вопрос. Она все видом показывала, что ее не тревожит то, что происходит у ворот. – Ты что-то хотел?

   – Моя богиня, там прибыл бог света Луг, – скороговоркой выпалил воин, наконец, решившись. – Он утверждает, что ты желаешь его видеть прямо сейчас. Мне его пропустить?

   – Он не ошибся. Откройте ворота, – велела богиня войны. – Пусть заходит.

   Тяжелые створки ворот пошли в стороны. Бесконечно медленно, словно время не желало сдвигаться с места, всеми силами задерживая гостя Алехт Милаты. Морриган даже позволила себе усмехнуться, наблюдая за тем, как неохотно впускает Луга ее замок, словно зная что-то неведомое ей самой, что не давало ему права входить. Но время нельзя растянуть бесконечно, оно неумолимо возобновляет свой бесконечный бег, потому уже через несколько мгновений Луг стоял перед ней, облаченный в белое с золотом и сияющий ослепительной улыбкой. Морриган едва сдержалась от того, чтобы хмыкнуть, увидев роскошную вышивку золотом, что украшала одежды бога света, она даже попыталась сложить эти узоры в какую-то единую картину, но у нее не получалось. Тогда Морриган сдалась, позволив легкой улыбке появиться на губах. Лугу казалось, что она помнит его пристрастия в одежде и цветах, но взгляд богини войны лишь рассеяно скользнул по нему, словно она пыталась понять, кто именно стоит перед ней. И это было обидно. Луг бесконечно огорчился такому холодному приему, тяжело вздохнув. Она даже не улыбнулась ему сразу, словно первый раз в своей долгой жизни видела его. Впрочем, это было недалеко от истины именно сейчас, когда Морриган выпила из Котла Забвения. Он искал в ее глазах узнавание, но не видел его.

   – Морриган… – Луг наконец, решился нарушить воцарившееся между ними молчание.

   – Приветствую тебя, – улыбнулась в ответ богиня войны, но эта улыбка была холодной, отстраненной, чужой. – Что привело тебя в Алехт Милату?

   – Ты не узнаешь меня? – он даже обиделся, хотя и знал о том, что Морриган до сих пор не всех вспомнила, кого знала до питья из злополучного котла.

   Вопреки мнению жителей Тир-на-Ног, Луг внимательно следил за те, что происходило в землях богов. Он знал обо все, в то числе и о том, что Морриган решилась забыть прожитые годы. Узнав о творящихся в Тир-на-Ног бедах, Луг поспешил сюда, чтобы помочь и тем самым начать все с начала. Возможно, что у него появился шанс все исправить.

   – А должна? – тем временем склонила голову набок богиня войны и внимательно посмотрела на бога света, который и правда сиял на фоне серых камней крепостной стены. – Ты кажется знаешь меня, но я...

   Было в нем что-то знакомое. Словно они уже знали друг друга однажды. Морриган на одно короткое мгновение наморщила лоб. Ее слегка раздражало такое положение вещей. Она не любила быть в неведении о то, чего ждать от кого бы то ни было. А здесь она совершенно этого не понимала. И ее это раздражало и злило.

   – Я Луг, – произнес он как-то неуверенно, уже не ожидая, что она вспомнит это имя. – Ты меня понишь?

   – Луг… Луг… – задумчиво повторила Морриган. – Ты бог света, я это помню. Читала в книгах. Но большего, увы, не вспомню. Могу только сказать, что

   – Морриган…

   – Я тебя внимательно слушаю?

   – Даже не знаю, как это сказать… Но мне очень больно, что ты меня не помнишь, Морриган.

   – Богу не должно быть больно, – улыбнулась богиня войны, гладя Солаш Гэлея по шее. – Я же выпила напиток из Котла Забвения, а значит память покинула меня. Об это следует помнить и не ждать от меня многого. К тому же, раз я не помню даже твоего имени, значит я не хотела тебя помнить. Значит я сильно желала это забыть. Ты бог света, а значит должен это знать. Впрочем, неважно.

   – Боги тоже верят в лучшее, Морриган, – улыбнулся в ответ Луг. – Очень сильно верят.

   – Это их право, – кивнула богиня войны. – Так зачем ты тут, бог света?

   Луг вздохнул. Такая Морриган ему не нравилась. Отстраненная, холодная, чужая, словно застывшая в толще вековых льдов, которые ничто не в силах растопить. Такой он ее не помнил. Она никогда и не была такой. В глазах богини войны всегда горел огонь. Теперь он превратился в лед. И что особенно пугало, Луг не в силах был растопить его, вернуть ушедшее пламя. Бога света это довольно сильно пугало. Выпив из Котла забвения, Морриган вернулась в свое изначальное состояние. Такой она была на заре миров, когда те только появились из бурлящего хаоса. Такой она родилась, и прошло много тысячелетий прежде чем она стала той Морриган, которую все знали. Теперь же она все забыла, и стала той, что не жила ни мгновения, новорожденной богиней, которой предстояло пройти этот бесконечный путь заново. Лугу это не нравилось. Он сделал шаг вперед и положил ладонь на жемчужно-серую шею Солаш Гэлея. Жеребец недовольно скосил глаз, раздувая ноздри. Он не любил, когда чужие прикасались к нему. Но через несколько мгновений успокоился, ткнулся носом в плечо бога света и разве что довольно не заурчал. Казалось, что это ласковое прикосновение доставляет коню невероятное удовольствие. Морриган с удивление посмотрела на Солаш Гэлея, затем на Луга, тот как-то торжествующе улыбнулся.

   – Я почувствовал, что нужен тебе, – наконец, ответил он на вопрос Морриган.

   – Как интересно, – в ее голосе сквозила откровенная насмешка, но Луг не обиделся. – Вот просто взял и почувствовал?

   – Странная реакция, Морриган. Да, я почувствовал, что нужен тебе. Пусть ты забыла, но мы с тобой все же влюбленные друг в друга боги. Потому я чувствую, когда моей возлюбленной требуется мое присутствие. И вот я здесь, – выпалил Луг.

   Он не хотел этого говорить, но все же воспользовался благоприятным моментом, чтобы сыграть на ее решении выпить из Котла забвения. Сыграть в свою пользу. Вернуть то, что давно желал вернуть. Теперь, когда она не помнила тех бед, которые они пережили, она не помнила не только его, их любовь, что была когда-то, но и причины, по которым она однажды пропала. Пусть Луг и верил, что нет. Морриган невольно отступила на шаг.

   – Что ты сказал? – ее глаза сощурились, в них полыхнул изумрудный огонь. Такой привычный, такой знакомый. – О чем столь важном я не помню?

   – Ладно. Забудь о моих словах, – вздохнул Луг. – Они были неуместны сейчас.

   – Нет уж, погоди. Твое предложение забыть звучит слишком издевательски. Я без того ничего о тебе не помню. Потому ответь на мой вопрос: что ты только что сказал? – продолжала настаивать Морриган.

   – Оставь, Морриган. Сейчас не время для этого. Если я расскажу тебе, это будет совсем нечестно. Можно сказать, что я вложу в твой разум воспоминания такими, какими их вижу я. Но это будут не твои воспоминания. Я уверен, что ты вспомнишь меня и мы вернемся к нашим отношениям.

   – Хорошо. Раз ты настаиваешь, не будем обсуждать это сейчас. Но это не говорит о том, что я забуду твои слова, Луг. Однажды я вновь задамся этим вопросом. И тебе придется на него ответить.

   – Так, зачем я нужен тебе? – бог света ухватился за возможность сменить тему разговора, поскольку предыдущая начала сворачивать на опасную тропу.

   – Давай поговорим об этом, только не здесь, – улыбнулась Морриган, бросая повод конюху, появившемуся рядом словно из ниоткуда. – Ведь у ветра есть уши.

   Богиня сделала приглашающий жест и повела Луга в главный зал Алехт Милаты. Тот в очередной раз вздохнул, одновременно едва заметно улыбнувшись. Похоже того небожителя нет рядом, раз Морриган сразу же не одернула его и не поставила на место. Либо она не помнила о его существовании, что также устраивало Луга. «Возможно у меня есть шанс решить эту проблему в свою пользу. Котел забвения странная и опасная штука, я знаю на что он способен, но в его силе есть и моя выгода», – размышлял бог света, глядя в спину Морриган. Богиня войны не могла слышать его мысли, впрочем, ей они точно не понравились бы. Потому Лугу повезло, что читать мысли она не умела. Ее же собственные были заняты той чехардой, что творилась в божественном мире. Она никак не могла осознать и забыть то, что сезоны начали беспорядочно меняться местами, хуже того, скакать, как взбесившиеся келпи, и их влияние оказывалось все более разрушительным. Зной становился испепеляющим, морозы убийственными, ветра разрушительными, а дожди нескончаемыми ливнями. Пока это было не столь мощно и опасно, но с каждым днем становилось все хуже. Области жары и холодов расползались, становясь все шире, захватывая все больше поселений в свои объятия. А самое главное, Морриган не знала, как все это исправить.

   Луг же с удивлением отмечал тишину, царящую в Алехт Милате. Сколько он помнили, замок Морриган всегда был полон туата де данаан, здесь постоянно было много воинов, упражняющихся во владении мечом и участвующих в учебных боях, чтобы закрепить полученные умения, постоянно уезжали и возвращались патрули, которым предстояло объехать значительную территорию, постоянно являлись разведчики, которым предстояло доложить о положении дел в землях неблагих. В Алехт Милате всегда было шумно, всегда кипела жизнь. Теперь же огромный зал был пуст и тих. На большом столе стояли серебряные тарелки и кубки, ожидая, что обитатели замка вот-вот вернутся и примутся за трапезу, но вместо этого стены взирали на пустоту, слушая тишину. Луг давно не бывал в Алехт Милате потому с интересом разглядывал убранство главной обеденной залы, в которой Морриган предпочла говорить с ним. Его взгляд скользил по массивному столу, за которым можно было разместить, пожалуй, сотню гостей, по аккуратным узорчатым лавкам и стульям, что стояли вокруг него, по стулу с высокой резной спинкой, ожидающему хозяйку замка во главе стола, красивой галерее, что опоясывала второй этаж. Луг точно знал, что на балюстраде и колоннах высечены картины битвы при Маг Туириде, он осознавал и то, что там была сохранена каждая деталь этого сражения. Луг даже поморщился. С этими битвами у него были связаны не самые светлые воспоминания.

   – Присаживайся, – ворвался в его разум голос Морриган, и Луг был ей за это благодарен, ведь он начал уже привычно погружаться в темную пучину памяти. – Разговор предстоит довольно долгий.

   Луг кивнул, выбираясь к свету из темных воспоминаний. Он все же слегка сожалел о том, что ему пришлось убить собственного деда. Но таковы происки судьбы, которой вынуждены подчиняться и боги и смертные. Она не делает различий и поблажек. У нее на каждого есть план, которому она следует. Порой Луг считал, что судьбы туата де данаан сплетены какой-то старой ткачихой в единое полотно и никому не под силу изменить его узор. Остается лишь следовать ему или бороться из последних сил, в надежде хоть что-то изменить. Сегодня утром Луг выбрал второй вариант. Он собирался бороться, даже если это совершенно бесполезно и ни к чему не приведет.

   – Так что ты хотела мне сказать? – он постарался говорить беззаботным голосом, не желая показывать богине войны свои тревоги.

   – В Тир-на-Ног творится что-то странное, – отозвалась Морриган. – И мы никак не можем отыскать истоки происходящего.

   Богиня войны заняла тот самый стул с резной спинкой, что стоял во главе стола. Она оперлась локтями о столешницу и сцепила между собой пальцы, впившись в Луга тревожным взглядом. В нем переплетались все оттенки зеленого, от яркой молодой зелени, каковой она бывает, только распустившись по весне, до темной и насыщенной, словно необработанные искусными руками ювелира изумруды.

   – И что на этот раз? – Луг старательно и даже демонстративно вздохнул, словно устал от бесконечных тревог, что случались в божественном мире.

   – Природа сошла с ума, Луг, – казалось Морриган сама испугалась собственных слов. – Сезоны носятся, словно играют в чехарду, зной жарит так, словно хочет превратить все вокруг в безжизненную пустыню, выжав по капле всю влагу. Заодно приготовив из нас сомнительное жаркое. Ветра переворачивают корабли и разбивают скалы, кое-где улетели дома. Уж не знаю, какую силищу надо иметь для этого. На юге Тир-на-Ног замерзают сады, заносимые снегом, как рассказывают побывавшие там, даже море превратилось в лед, не успев накатить волны на берег, а на западе льют дожди не переставая. Там уже не просто реки, целые озера, которые становятся все глубже и грозят затопить поселения.

   – Я не заметил этого… – Луг задумчиво потер подбородок. – Впрочем мой остров слишком далеко на границе нашего мира и его это сумасшествие не коснулось. Но это безумие, ты права.

   – Так что ты можешь сказать об этом? – задала Морриган терзавший ее вопрос.

   – А что я могу сказать? – казалось еще мгновение и Луг пожмет плечами и разведет руками. – Что-то неладное творится с природой, погода сошла с ума и носится по Тир-на-Ног как табун взбесившихся келпи. Но я не знаю почему. Такого раньше никогда не случалось. Во всяком случае, на моей памяти. И потому я ничего не могу сказать о безумии Тир-на-Ног вот так вот, не сверившись с данными.

   – Я не помню было такое или нет, – как-то виновато улыбнулась Морриган.

   – И зачем ты пила из этого котла? – Луг не удержался от того, чтобы пожурить ее. – Сейчас не лучшее время для этого.

   – Я просто устала, Луг. Слишком много накопилось воспоминаний, которые причиняют боль. А столь легко справляться с эти, как делают смертные, я не умею, – богиня войны пожала плечами. – Но сейчас мы не об этом. Сейчас важно понять, что нам делать дальше. На кону стоит слишком многое. Тар-на-Ног не выдержит долго. Кто знает, чем чреваты эти причуды природы для нас.

   – Окончательной гибелью нашего мира, – усмехнулся Луг. – И нашей тоже. Это будет бесповоротная гибель богов из племен богини Дану.

   – Мне бы этого совсем не хотелось, – опустила взгляд и вздохнула Морриган.

   – Этого никому не хотелось бы, – усмехнулся в ответ Луг. – Мы и без того в незавидном положении, ведь смертные почти не молятся нам. У них теперь иной бог, которого они истово просят о милости. А мы лишаемся сил и власти.

   В голосе Луга звучала явственная тревога, заставившая Морриган насторожиться. Он явно что-то знал, но не хотел говорить и ей это не нравилось. Если даже Луг начинал тревожиться, значит дело и правда было серьезным. Настолько серьезным, что тревожная складка пролегла через лоб бога света. Впрочем, Морриган не исключала и того, что ей просто показалось. Она замечала за собой некоторую мнительность. И ей это не нравилось. Богиня войны думала, что это последствия того варева, что было в Котле забвения. Верить в собственную нерешительность совершенно не хотелось.

   – Ты считаешь, что в безумии, которое царит в Тир-на-Ног виновато именно это? – вкрадчиво поинтересовалась Морриган. – То, что смертные больше не молятся нам?

   – Нет, – Луг покачал головой. – В этом нет вины смертных. То что они забыли нас отнимает силы, превращает волю Матери-Дану в страшную пытку, но это не способно уничтожить Тир-на-Ног. У людей нет такой воли над божественным миром. Они могут лишь ослабить богов, заставить нас страдать от невозможности восполнить силы. Но этот мир… Этот мир будет существовать вечно, даже если смертные вовсе позабудут о нас и перестанут взывать к тем, кого они помнят и истории о ком рассказывают им няни и бабушки пока не видят те, кто служит новому богу. Поверь, Морриган, забвение нам не грозит.

   – Хотя бы это меня радует, – усмехнулась Морриган. – Не хотелось бы быть забытой после того, как я сама распрощалась со своими воспоминаниями.

   – Насколько я знаю, Танцующие со смертью все еще существуют и возносят свои молитвы тебе, проводят ритуалы в твою честь? – решился спросить у нее бог света.

   – Я слышу их молитвы, но их голоса слишком слабы из-за законов нового бога. Они боятся навеки оставить меня, погибнув от рук его служителей, – неохотно признала богиня войны. – Но к чему сей вопрос?

   – К тому, что эти тринадцать жриц и есть твоя постоянная подпитка сейчас и гарантия. Тебе не грозит лишиться сил или сидеть возле любого из источников божественной силы, пока есть Танцующие со смертью. Будем надеяться, что новый бог не лишит тебя этих преданных жриц, – Луг позволил себе улыбнуться. – И что каждый раз будет появляться новое поколение этих жриц.

   – Я тоже надеюсь, что жрицы всегда найдут последовательниц и послушниц, – невольно улыбнулась в ответ Морриган, откинувшись на высокую спинку стула. – Но я знаю, что не только Танцующие со смертью возносят молитвы. мне. На поле боя нет-нет да и послышится мольба благословить и позволить мечу разить врагов без устали. Губы воина невольно произносят мое имя. Редко просят они о милости, но все же помнят еще имена старых богов. И я отвечаю на их мольбы. Всегда отвечаю.

   – Ты Благословляющая воинов, Морриган, и потому неудивительно, что они молят тебя о милости и покровительстве, даже молясь новому богу, – улыбнулся Луг. – Они всегда будут помнить, кому молились о благословении в бою их отцы и деды, и всегда будут взывать к той, что отвечает на молитвы охотнее нового бога. В том твоя сила, что тебя никогда не смогут забыть, Морриган, во всяком случае, пока существуют войны и смертные рвут друг другу глотки в них.

   – Так. Что-то мы отвлеклись от наших бед и ушли в рассуждениях по неверному пути. Давай вернемся к судьбе Тир-на-Ног, – кашлянула Мориган, поймав его пристальный взгляд, проникающий в самое сердце и раскрывающий там все самые потаенные уголки. – Все же это сейчас гораздо важнее.

   – Мы не отвлеклись. Мы с тобой рассуждаем и это может привести нас к необходимым выводам, а значит сделает на шаг ближе к ответу на главный вопрос, – усмехнулся Луг. – Расскажи мне все, что тебе известно о странностях природы.

   – Алехт Милату они пока не задели, – Морриган задумчиво подперла подбородок. – У нас, как и положено, весенняя свежесть. Но Лер рассказывал, что на севере его корабли окутало невероятным зноем, отчего растрескались палубы. Металлические детали раскалились настолько, что на них можно было жарить мясо. И это ненормально. На юге, как я тебе уже говорила, стужа. Замерзло даже море.

   – Что еще ты мне не сказала, кроме того, что Тир-на-Ног сошел с ума и нам больше не молятся смертные? – Луг склонил голову к плечу, вопросительно посмотрев на богиню войны.

   – Пропали богини хранительницы, – вздохнула Морриган, нехотя ответив на его вопрос. – Айне и Эпона бесследно исчезли, пока известно только, что никуда не пропала лишь Садб. Она по-прежнему хранит Тир-на-Ног от бед. Но видимо уже не справляется с охватившим его безумием. И я не уверена, что ее сил хватит надолго.

   – С этого и надо было начинать, – Луг даже подпрыгнул, подавшись вперед. – Как давно они пропали?

   – Ты решил спросить у меня? – в голосе богини войны послышалась откровенная насмешка. – Что я могу тебе ответить…

   – Я все время забываю, что ты испила из Котла забвения, – вздохнул Луг. – Ты слишком поторопилась, Морриган. Сейчас такая сложная ситуация, что мы можем и не выбраться из нее. Я этого боюсь, но такое может случиться.

   – Луг, ты пытаешься меня напугать или пристыдить? – настала очередь Морриган вопросительно склонить голову к плечу.

   – И то и другое, – между тем не растерялся Луг, одарив ее лучезарной улыбкой. – Впрочем, давай отложим этот разговор. Я очень проголодался и надеюсь, что в Алехт Милате меня накормят. Я знаю, что Мара не откажет мне в этом.

   Морриган на мгновение прищурилась, словно в его словах крылся иной смысл, но тут же вздохнула. Весь вид бога света говорил о том, что он не произнесет ни слова, пока ему не позволят утолить голод. Впрочем, ей самой хотелось иметь возможность спрятать свой заинтересованный и в то же время рассеянный взгляд за чем-то материальным, чем-то таким, что могло скрыть ее трепещущую душу. Ей вовсе не нравилось то ощущение беспомощности перед этим мужчиной, которое она теперь испытывала из-за добровольно утерянной памяти. Она понимала, что он когда-то причинил ей боль, которую она хотела забыть, а потому так и не вспомнила ни его, ни все, что с ним связано, пусть и прошло достаточно времени с того момента, как варево из Котла забвения прокатилось по ее горлу в желудок, растекаясь потом по венам. Теперь это заставляло ее чувствовать неловкость, словно это она причинила ему какую-то нестерпимую боль. Впрочем, возможно, что так оно и было. И именно это чувство неуверенности она сейчас и не любила больше всего.

   – Мара! – позвала Морриган, впившись в подлокотники и пытаясь скрыть свое заешательство.

   Дородная экономка замка ворвалась в главный зал Алехт Милаты так стремительно, словно стояла за дверьми в ожидании призыва богини. Она одарила Луга враждебным взглядом, но тут же шагнула к Морриган.

   – Ты звала меня, деточка? – ее голос, как всегда, был мягок и источал тепло, обволакивая словно плед из тонкой шерсти в прохладную ночь.

   – Да, Мара, конечно, звала, – кивнула богиня войны. – Принеси нашему гостю какой-нибудь снеди.

   – Ему? – экономка выпятила подбородок, все свои видом демонстрируя, что ей не нравится эта идея.

   – Да. Луг наш гость, – Морриган нахмурилась. – Тебя что-то смущает?

   – Меня трудно смутить, девочка моя. Сама знаешь, – хмыкнула Мара. – Сейчас принесу чего-нибудь. У нас как раз партия пирогов готова, ну и закуски всегда есть.

   – И позови сюда Лера, – вдогонку крикнула Морриган. – Мне нужно, чтобы он рассказал о том, что видел на севере.

   – Хорошо, – кивнула экономка и направилась прочь...

   Тяжелые дубовые двери главного зала закрылись за Марой, оставив Морриган наедине с Лугом. Тот иронично улыбался. Мара явно была не рада его присутствию в Алехт Милате, а еще тому, что Морриган принимает его довольно благосклонно. «Все это стало возможным благодаря Котлу забвения. Главное не упустить такую возможность и убрать подальше этого небожителя. Как его там? Гуань-ди вроде», – мысленно произнес Луг. У него появился шанс вернуть себе любовь богини справедливой войны и упустить его бог света был не намерен. Впрочем, ему казалось несправедливым, что даже Мара относится к нему столь враждебно.

   – Почему она столь неприветлива со мной? – решил он сыграть в особую игру, изобразив непонимание. – не даже неуютно стало.

   – Не знаю. Мара для меня всегда была и остается загадкой. Во всяком случае, я в этом уверена, – улыбнулась Морриган. – Может быть раньше я ее и понимала, но теперь увы. Я не помню ее и не помню, какой она должна быть, потому принимаю такой, какая она есть.

   – Понятно, – кивнул в ответ Луг. – Надеюсь она не будет против, если после обеда мы с тобой воспользуемся здешней библиотекой и изучи все, что нам может подсказать ответ.

   – Эта библиотека принадлежит мне. Какое Маре до этого дело? – усмехнулась богиня войны.

   – Меня это несказанно радует, – он тоже улыбнулся, глядя на нее пристальным взглядом.

   Морриган чувствовала себя неуютно наедине с ним. Он знал о ней гораздо больше, в тысячи раз больше, чем она знала о нем. Такие знания давали ему определенное преимущество и ей это не нравилось. Она ощущала себя уязвимой, полной слабых мест, куда можно нанести удар. Но в следующий миг Морриган одернула себя, напомнив, что она не на поле боя, ей нет нужды искать бреши в обороне Луга. Но его взгляд заставлял нервничать и едва сдерживаться от того, чтобы начать елозить на стуле, словно кто-то насыпал на него жгучей пыльцы. Между ними повисла гнетущая тишина, которую ничто не нарушало. Ни звука, ни слова. Даже дыхание двух богов стало совершенно неслышным. Они словно боялись, что любое произнесенное в этот миг слово может нанести непоправимый вред. Именно в этой звенящей тишине раскатом грома прогрохотали распахнувшиеся двери зала.

   – Значит он явился сам! – ревущим морским штормом пророкотал Лер. – И не пришлось его вновь искать по всем морям.

   – И я тоже рад тебя видеть, Лер, – усмехнулся в ответ Луг.

   – Жаль я не могу сказать этого о себе, – отозвался тот, отодвигая стул рядом с Морриган и плюхаясь на него. – Скажи, каково жить на острове на краю света и наблюдать за тем, как мы тут трепыхаемся, словно мошки в смоле, пытаясь спасти остатки своего мира?

   – Наверное так же, как и вам, когда вы игрались со смертными и смотрели на их попытки выбраться из ваших сетей, – парировал Луг.

   – Мне кажется, что ты не понимаешь, что все происходящее в Тир-на-Ног слишком серьезно, – бог морей покачал головой.

   – Я это прекрасно понимаю, Лер. Слишком хорошо понимаю, – с губ Луга сползла улыбка д сих пор царившая там. – И если ты думаешь, что мой остров обойдет стороной беда, которая грозит Тир-на-Ног, то ты ошибаешься. Очень сильно ошибаешься.

   – Прости, – Лер вздохнул и потупил взгляд. – Мы все сейчас встревожены.

   – И это не просто так. Положение очень серьезное, если судить по рассказам Морриган, – кивнул Луг.

   – Я тебе могу сказать, что это не просто рассказы, – фыркнул Лер. – Мои моряки пожарили яйцо на умбоне щита, который оставили на палубе, а мы были в северных водах.

   – А в южных водах? – нахмурился Луг.

   – А южные воды замерзли, – ответил бог морей. – Волны превратились в лед даже не уронив гребней. Завораживающее и жуткое зрелище, надо сказать. Я не смог подойти к берегу, потому что все сковано льдом. Восток и запад… Я ничего не смогу о них сказать, на юг я шел далеко от берегов Тир-на-Ног, а там в море все спокойно. Туда еще не добрался весь этот хаос, что терзает остров.

   – Мои и королевские разведчики говорят о сильных дождях, вызывающих потопы и сильнейших ветрах, которые буквально выдирают из земли вековые дубы и дома. Нуаду обеспокоен всем эти, – подала голос Морриган, откинувшись на спинку стула. – Что касается докладов разведки, то я предпочитаю увидеть все своими глазами. Так надежнее, чем строить предположения с чужих слов и ждать, когда причуды природы доберутся до Алехт Милаты.

   – В этом есть определенная доля разума, – согласился Луг.

   – Лишь доля? – глаза богини войны опасно прищурились. – Я-то думала, что ты сам хочешь увидеть все эти закидоны погоды своими глазами.

   – Я бы не стал кидаться в бой не проверив все, Морриган, – было видно, что бог света вовсе не боится богиню войны, прекрасно зная ее. – В этой истории может оказаться слишком много подводных камней, которые невозможно обойти. А ты, Лер, лучше нас знаешь, чем чревата встреча с ними в море, – бог морей нехотя кивнул, подтверждая слова Луга, – а потому давайте сегодня мы изучим все возможные свитки и книги, что сможем найти в библиотеке Алехт Милаты, поищем любые упоминания о подобных случаях в многовековой истории Тир-на-Нога, выкуем себе заранее оружие, так сказать. Честно говоря, я не помню подобного безумия. Но кто знает… Я тоже не всезнающий. Да и живу значительно меньше, че Тир-на-Ног.

   – Даже как-то не верится, что ты чего-то не знаешь, Луг, – насмешливо заявил Лер.

   – Представь себе, – огрызнулся в ответ Луг. – Бывает и такое.

   – Перестаньте, – устало вздохнула Морриган. – Ситуация не из легких, к тому же мы не знаем, что нас ждет впереди, а вы ведете себя, как маленькие смертные дети, не поделившие деревянный меч, когда каждый кричит, что это его игрушка и готов до бесконечности тянуть его на себя, а не как древние боги, что старше этого мира.

   – Прости, война, – хором отозвались оба бога. – Мы увлеклись.

   – Теперь давайте поедим, а потом пойдем в библиотеку, искать какие-либо упоминания о подобных случаях. Может быть на повезет в этом. Если не найдем поедем к Диан Кехту. В его библиотеке есть гораздо больше книг и свитков, – тоном не терпящим возражений произнесла богиня войны. – А после отправимся посмотреть, что же творится на побережьях.

   – Я со всем согласен, Морриган, кроме одного, – отозвался Луг.

   – С чем именно не согласен? – она приподняла бровь, пытаясь понять мысли бога света.

   – Нам не надо к Диан Кехту. Если ответа нет в твоей библиотеке, мы отправимся в путь, чтобы найти его сами, – послушно пояснил он.

   – Есть какая-то особая причина, по которой нам нельзя к Диан Кехту? – в голосе Лера прозвучала насмешка.

   – Ох, Лер, ты всегда пытаешься уколоть меня, даже если в твоих руках нет кинжала, – на губах Луга появилась широкая улыбка. – Конечно же, причина есть. Нам сейчас нельзя поднимать панику. А как думаешь, что будет, если о безумии, в которое впала природа Тир-ни-Ног узнают его жители?

   – Их охватит ужас. А когда в нашей душе поселяется ужас, разум уже не властен над телом, – глухо произнесла Морриган. – Никто не может просчитать последствий такой паники среди жителей Тир-на-Ног.

   – Вот именно, – кивнул Луг. – А теперь вспомните, кто такой Диан Кехт…

   Лер и Морриган переглянулись. Каждый в Тир-на-Ног знал, как бог-врачеватель поступил с собственными детьми. Каждый в Тир-на-Ног знал, насколько безжалостным бывает Диан Кехт. Но многим было известно также, что из-за гейса , наложенного на него Матерью Дану, он не может солгать, если от его знаний зависят жизни. Впрочем, порой Диан Кехт специально рассказывал всю правду, чтобы насладиться страданиями своей жертвы. Бог-врачеватель был жесток и безжалостен, несмотря на свой род занятий. Это знал каждый в Тир-на-Ног.

   – Хорошо, – кивнула Морриган. – Мы тебя поняли. Ты прав, к Диан Кехту нам ехать не следует. Но в места безумия нам придется отправиться все равно.

   – С этим никто и не спорит, – улыбка Луга, пристально смотрящего на Морриган, потеплела. – Но сначала нам необходимо заглянуть в твою библиотеку, война. Я не хочу ехать к Нуаду, чтобы поискать в королевской библиотеке. Будем довольствоваться тем, что есть. Но для начала давайте утолим голод, иначе я съем кого-нибудь из вас.

   Он усмехнулся, глядя, как потемнели глаза Лера. Морскому богу явно не понравилось, как Луг ведет себя в Алехт Милате, но вместе с тем он ничего не мог поделать. Луг был нужен им. К тому же Лер не мог знать, как именно к нему относится Морриган и что именно она вспомнила. Котел забвения был странным и довольно опасным артефактом. Опасность эта заключалась в его непредсказуемости. Никто не знал, какие воспоминания сотрет питье, испитое из него, надолго ли они исчезнут, да и исчезнут ли вовсе.

   Когда он уже решился спросить у нее об этом, двери с уже привычным грохотом распахнулись, пропуская в главный зал Алехт Милаты его экономку. Мара хмурилась, но тем не менее возглавляла слуг, нагруженных блюдами с обильной пищей. Луг даже потянул носом, вдыхая вкуснейшие ароматы, которые источала еда. Рот тут же наполнился слюной, а живот предательски заурчал, напоминая ему, что даже богам положено вкушать пищу.

   – Мара, ты просто волшебница. Даже Мерлин не годится тебе в подметки. Он лишь твоя блеклая тень, когда дело касается великолепных кушаний достойных богов, – восхищенно выдохнул Луг, во все глаза наблюдая за тем, как блюда со снедью заполняют стол перед тремя богами.

   – Ты всегда умел говорить медоточивые речи, Луг, – усмехнулась в ответ Мара. – Но я давно научилась не обращать на них внимание. Что стоят сладкие речи бога света, который так вовсе не думает?

   Между тем ее голос потеплел и больше не отдавал ледяными ветрами, как до этого. На губах экономки появилась легкая мягкая улыбка. полная теплоты. Расположить к себе женщин Луг всегда умел и это делало его опасным. Он поднял взгляд от тарелки, на которую Мара положила добрый кусок запеченной с овощами оленины, и столкнулся с темным взглядом бога морей Лера. Тот явно был не в восторге от того, что творил Луг. Он прекрасно понимал, что опьянение этим красивым богом и его сладкими речами обернется для женщин Алехт Милаты жесточайшим похмельем, но сколько бы Лер ни злился, он все равно ничего не мог бы сделать. Подпадать под очарование Луга или нет – это был выбор каждой из них: Мары, расплывшейся в теплой улыбке, служанок, пожиравших Луга глазами, даже Морриган, хмурившейся при взгляде на щебечущих, словно обезумевшие птички, девиц. Наконец они ушли, оставив богов вкушать пищу и решать проблемы Тир-на-Ног.

   – Представление удалось, – усмехнулся Лер.

   – О чем ты? – непонимающе посмотрела на него Морриган.

   – О том, как Луг показал нам свою власть над женскими душами, – хмыкнул бог морей.

   – Перестань, Лер, – едва не взмолилась Морриган. – Это уже не смешно. У нас есть куда как более серьезные проблемы, а мне драк между вами только и не хватало.

   – Прости нас, война, – виновато улыбнулся Лер.

   Луг же с довольной ухмылкой жевал кусок оленины, всем своим видом демонстрируя отстраненность. Казалось, его не интересует ничего, кроме вкуснейшего мяса, которое подала Мара. Бог света даже прикрыл глаза от удовольствия, которое ему доставляла вся эта еда. Лер даже позволил себе фыркнуть, но тут же осекся под суровым взглядом Морриган. Злить богиню войны – последнее дело. Лер понимал, что всей его выучки и сноровки не хватит на то, чтобы противостоять ей. Лер был уверен, что Морриган справится с ним в два удара. «Ну хорошо, в три», – решил польстить себе бог морей. В любом случае он понимал, что сколько бы он ни думал, ему не выстоять в бою с богиней войны.

   – Давайте покушайте, а то я собираюсь зарыться в книги до самой темноты, – пообещал Луг, потянувшись за кубком с холодным вином.

   Мара не поскупилась, принеся одно из лучших красных вин, что были доступны в Тир-на-Ног. Оно было дорогим и редким, его привозили из другого мира, которым правили эллинские боги. Сам Луг никогда не бывал на Олимпе, но вкус этого вина он любил. И уважал смельчаков, которые выбирались за пределы Тир-на-Ног, проникая за границу их мира через тайные проходы, о которых было неведомо богам. Впрочем, Луг радовался тому, что никто из них не знал, где именно есть такие лазейки, иначе их могли закрыть. Заштопать ткань мироздания, лишив тем самым простых туата возможности вырваться из Тир-на-Ног, давно ставший для них тюрьмой. «Надо будет поискать такую прореху и нырнуть в неизвестность», – подумал Лер.

   – Ты о чем так усиленно думаешь, море? – насмешливый голос Луга ворвался в мысли Лера, выдергивая его словно рыбу из морской пучины на сушу.

   – Да так…– отмахнулся от него бог морей. – Просто размышляю, куда бы мне отправиться, если здешние воды я исходил вдоль и поперек, а границы Тир-на-Ног закрыты. Вот думаю, что сможет развлечь меня.

   – Тут я тебе не помощник, – развел руками Луг. –Ткань мироздания слишком хрупкая, нельзя ее рвать. Никто не знает к чему это приведет. Поэтому лучше не рискуй. Или обратись ко мне, я подскажу, как сбежать из Тир-на-Ног не устроив гибели мира.

   – Ты знаешь о тех прорехах в границе? – воскликнул Лер.

   – Я знаю обо всем, что творится на свету, – ответил ехидной улыбкой бог света.

   – Я кажется просила вас отложить свою вражду до того момента пока мы не разберемся с бедами Тир-на-Ног, – устало вздохнула Морриган, отодвигая тарелку. – Вы закончили трапезу? Тогда пойдем в библиотеку. Я хочу выехать на рассвете.

   – Война всегда спешит, – усмехнулся Луг.

   – Прости, но сейчас не война спешит, сейчас спешить должны мы ради Тир-на-Ног, – ощетинилась богиня войны. – Потому нечего тратить время впустую, отправляемся в библиотеку, а после в путь.

   – Ты же сказала на рассвете, – решил уточнить Лер.

   – Рассвет наступит уже после того, как мы закончим в библиотеке, – едва не прорычала в ответ Морриган. – Все! Идем в библиотеку. И отговорки не принимаются! Мне необходимо исполнить свои обязанности защитницы Благого двора, и я собираюсь сделать это как можно скорее.

   С этими словами она поднялась из-за стола и не дожидаясь своих гостей направилась к выходу. Алехт Милату окутывала непривычная тишина. Не было даже слышно Адара, который всегда командовал молодыми воинами, требуя от них исполнения всех его указаний. Но сегодня Алехт Милата тонула в тишине, которая стала ее полноправной хозяйкой после того, как почти все воины отправились в окрестности замка, проверить владения Морриган, собрать необходимую ей информацию. Но эта тишина давила на разум. Давила до оглушительного звона в ушах. Богиня справедливой войны тряхнула головой, пытаясь избавиться от этого ужасного звука.

   В библиотеке также царила тишина, но уже другого толка. Она не была столь гнетущей, столь удручающей, как во всем замке. В этой тишине ощущалась определенная таинственность, которая приятно обволакивала тело, как бы погружая в те знания, что хранились здесь. Морриган закрыла глаза, потянув носом воздух, наполненный ароматом книг.

   – И что мы тут ищем? – нарушил тишину голос Лера.

   Морриган вздрогнула. Такое уже было, но память, очищенная питьем из Котла забвения, потерялась в ощущениях богини. Она старательно искала картинку, которую напомнил ей этот вопрос бога морей, но не находила. Морриган вздохнула, шагнув вперед и с головой окунувшись в тишину библиотеки.

   – Любые упоминания о чем-либо подобном, что происходило раньше в нашем мире или каком-то другом, – тем временем ответил Луг. – Нам сейчас важна каждая крупица информации, которая сможет пролить свет на происходящее.

   – Я тебя понял, – кивнул Лер и шагнул к ближайшему стеллажу.

   Время буквально остановилось. медленно увязнув в царящей тут тишине. Казалось, если прислушаться, непременно услышишь, как оно безжалостно движется вперед. Шаг за шагом, мгновение за мгновением. Но боги не замечали его тягучей походки, они погрузились в изучение самых древних свитков и книг, выискивая хоть что-то похожее на то, свидетелями чему они становились. Книги и свитки должны были дать им ответ или намек на него, если они знали о чем-то подобном.

ГЛАВА третья

Солнце еще даже не показало свой огненный лик из-за гребня гор, темнеющих на фоне неба, напомнив о себе лишь слегка розовеющим востоком, когда трое всадников выехали из ворот замка Алехт Милата и резвой рысью въехали в клубящийся у земли предрассветный туман. Слившись с ним, они стали похожи бесплотные тени, такие же серые и эфемерные. Туман стелился среди деревьев, окутывал своим полупрозрачным покрывалом ветви, придавал миру странные очертания, порой даже пугающие, превращая его в призрачную копию себя самого. Все оттенки цветов разом поблекли, сделав мир серым и безлики. Но богов это не пугало. Если бы потребовалось, они без страха спустились бы в Бри Лэйт или даже отправились в Ахрен . Для богов это не было столь уж серьезным испытанием. Но и им было неуютно в этом белесом мире.

   Лошади легко и уверенно ступали по молодой траве, которая только-только пробилась из земли на лесных тропах и при свете солнца радовала всех вокруг своим юным изумрудным сиянием. Но в призрачном предрассветном тумане этого не было видно. Он скрадывал все цвета, убивал любые оттенки, оставляя только серый. Солаш Гэлей буквально слился с царящим вокруг бесцветием, его жемчужно-серая шкура словно растворилась в клочьях тумана. Он стал его неотъемлемой частью, которая лишь на короткие мгновения вырывалась из этих крепких объятий. Казалось, что туман слился с Солаш Гэлеем, поймал его в свою ловушку. Коварную ловушку, из которой жемчужно-серый жеребец никак не мог выбраться. Впрочем, он и не пытался этого сделать. Он просто шел вперед, как приказывала ему всадница, осторожно ставя копыта на молодую траву, которая то там то тут покрывала тропу.

   – Природа явно против того, чтобы мы отправлялись в путь, – хмыкнул Лер, озираясь по сторонам. – Такого густого и жуткого утреннего тумана я не помню. А я повидал их много и разных.

   – Туманов? – решила уточнить Морриган, с опаской делая глубокий вдох.

   Ей почему-то казалось, что этот странный туман напитан смертельным ядом, который отравит ее изнутри, разъест тело, вскипятит кровь. Она с ужасом осознавала, что с каждым вдохом увеличивает количество яда в своей крови, но при этом богиня войны понимала, что ничего не может поделать, ведь ей необходимо дышать. Он вгрызался в каждую клеточку ее естества, делая его темным. И Морриган это не нравилось. Она никак не могла понять почему. Почему в душу закрался этот бесконечный ужас, который вцепился в нее своими крючковатыми когтями, лишая возможности дышать. Она поймала себя на желании вцепиться в горло, разодрать его, чтобы облегчить себе, ставшее судорожным, дыхание. Но при этом она понимала, что это не поможет.

   – Морриган... Морриган! – окрик Луга вырвал ее из темных лабиринтов страха, по которым она блуждала. – Ты меня слышишь?

   Богиня справедливой войны моргнула и посмотрела на бога света, который встревоженно смотрел на нее, словно снова впервые увидела его. Ее взгляд какие-то долгие мгновения рассеяно блуждал по лицам спутников, по деревьям, чьи очертания виднелись в тумане. Казалось, что она попросту их не видит.

   – Что? – наконец совладала она с собой. – Ты меня звал?

   – Ты провалилась куда-то в неведомое, – в голосе Лера звучало отчетливое беспокойство. – Не реагировала на наши вопросы. Ты нас напугала. Что произошло? Ты словно боялась дышать.

   – Не знаю… – Морриган устало потерла переносицу. Она даже не заметила, что они остановились посреди небольшой прогалины. – Мне вдруг показалось, что этот туман ядовит даже для нас, и я поддалась страху. Он был совершенно темный и неуправляемый. Его липкие пальцы вцепились в мои душу и разум. Казалось, что они повсюду, что из их цепкой хватки мне не вырваться. Это был страшный и странный плен. И я не знала, как избавиться от него. Спасибо, что вызволили меня.

   – Видимо туман и правда ядовит, – задумчиво произнес Луг, озираясь по сторонам. – Правда, я этого вовсе не ощущаю. Но возможно на тебя это действует сильнее из-за Котла забвения.

   – Ты хочешь сказать, что моя душа ослабела из-за того, что я выпила тот отвар? – Морриган даже нахмурилась, прожигая бога света взглядом.

   – Твоя душа не ослабела. Твоя душа стала чистой, словно только что отбеленное льняное полотно, на ней почти ничего не записано, ведь ты забыла все прожитые тысячелетия. А это значит, что каждый Неблагий туата будет пытаться запятнать ее своими прикосновениями, – спокойно пояснил он.

   Морриган внимательно слушала каждое слово, что произносил бог света. Казалось, что она их впитывает, как впитывает влагу ткань, опущенная в воду. Она понимала, что в них есть правда, ведь она сама ощущала, как стальные когти тумана, которые оставляли на ней черные, словно непроглядная мгла, следы. Эти отметины нещадно горели, отдаваясь нестерпимой болью в разуме. Богиня войны едва удержалась от того, чтобы растереть виски, в попытке справиться с этим приступом ноющей боли, что сдавила ее голову.

   – Ты прав, Луг, – наконец, вздохнула Морриган и это прозвучало как-то обреченно. – Прикосновения этого яда оставляют в душе отвратительные темные пятна, которые невозможно отмыть. Мне надо что-то сделать, чтобы защититься. Но что я могу? Память, отнятая у меня варевом из Котла забвения, никогда не вернется назад. И этого уже не изменить. Я даже тебя не помню, хотя вспомнила имена всех, кого когда-то знала. Но этого явно недостаточно. Я помню только имена и лица и кем они были для меня когда-то, братом, другом, просто воином. Но тебя и Гуань-ди я не помню. Ни лица, ни имени. Все, что я знаю о тебе, это то, что ты запишешь в мою паять снова. Моя память чиста и туда можно записать все, что угодно. Это я осознаю. Я чувствую себя летописцем, который взял новый свиток и замер над ним с пером в руке. При этом у него вокруг мельтешение имен, дат, событий, но он не знает, что записывать и с чего начать свою хронику.

   – Я думаю, что тебе следует вспомнить что-то из прошлого, – задумчиво сказал Луг, всем видом показывая, что он почти равнодушен к этому. – Что-то очень дорогое. Что-то яркое. А может и не яркое, а наоборот теплое и мягкое.

   Он проигнорировал полыхнувший яростью, прищуренный взгляд Лера, продолжая всем видом демонстрировать участие. Того небожителя не было рядом, Морриган его не помнила, почему же он должен сдерживаться и не пользоваться столь благоприятным моментом? Лишь присутствие Лера омрачало момент. Бог моря не позволял Лугу оплести богиню войны сетями воспоминаний, которые позволили бы ей принять верное решение. Верное по его мнению.

   – Вспомнить прошлое, которое я забыла? – усмехнулась Морриган. – Ты верно смеешься надо мной, Луг. Я в этом уже не сомневаюсь.

   – Нисколько, – покачал головой бог света. – Сейчас эти воспоминания твоя защита. Ты же знаешь, как важно поднять щит и встретить удар врага. Смотри. Тир-на-Ног сейчас поражен каким-то недугом, который того и гляди запачкает тьмой души всех нас без разбора. Я этого не понимал, пока не увидел этот туман. Сейчас самое важное помнить, кто мы есть. Мы боги из рода Туата де Данаан, светлые боги. Сейчас каждому важно помнить об этом, но твой разум сейчас совершенно свободен от воспоминаний. Помнишь, как воспитывают ребенка? Что ты ему расскажешь, какие правила привьешь, таким он и станет. И первое привитое ему определяет, каким он будет. Светлым или темным. Сейчас же у нас похожая ситуация. Ты как тот ребенок, а этот туман пытается отравить тебя, ведь в твоей душе нет щитов, твой разум не знает, что верно, а что нет.

   – Я тебя поняла, Луг, – Морриган вздохнула. – Мне нужен щит, нужна броня и крепостные стены. Лучше, если они будут окружены еще и рвом. Что мне необходимо сделать?

   – Вспомнить, – отозвался тот. – Вспомнить или заполнить разум новыми светлыми воспоминаниями. Такими, что позволят тебе избежать тьмы. Дать душе новую защиту, может быть, гораздо более мощную, чем была раньше. А куда она сейчас делась?

   – Если Морриган перейдет на сторону Неблагого двора… – в голосе Лера послышался самый настоящий животный ужас.

   – Нам придется несладко, – закончил за него фразу Луг, тяжело и несколько обреченно вздохнув.

   – Гораздо хуже, чем несладко, – покачал головой Лер. – Сейчас на нашей стороне две войны: Морриган и Немайн. Если же Морриган уйдет во тьму, на их стороне будет две богини войны. Тогда мы точно проиграем. Окончательно. Навсегда.

   – Перестань паниковать, Лер, – чуть ли не прорычал в ответ бог света. – Я уверен в том, что Морриган справится. Она найдет в себе силы и воспоминания, которые удержат ее на нашей стороне. Ведь Морриган, в отличие от Немайн, изначально была светлой богиней. И это значит, что ее душа хотя бы чуть-чуть защищена, а остальное дело воспоминаний. Светлых воспоминаний. И они у нее будут. Вон, тот же Солаш Гэлей удержит ее на краю пропасти и не даст рухнуть вниз. А теперь давайте поторопимся. Все гораздо хуже, чем я предполагал изначально.

   Луг потянул повод, разворачивая свою лошадь, и направил ее на юг от Алехт Милаты. Казалось, что его тревожит что-то масштабное, судьба Тир-на-Ног, например, но на самом деле он думал лишь о том, что творилось сейчас прямо перед его носом. Он старался, как можно скорее выбраться из этого опасного тумана, отравляющего души. В какой-то момент он ощутил едва уловимый тонкий аромат лаванды, что вплетался в серо-белесую пелену. Несмотря на все попытки бога света показать, что его ничто не страшит и что он силен духом, что его ничто не сломит, он на самом деле испугался. Очень сильно испугался, ведь Тир-на-Ног начал пожирать сам себя. В это тумане было что-то склизкое и противное, заставляющее забывать о своей сущности, о то, кто ты есть на самом деле, словно он стирал каждого от корки до корки. Больше всего Луга пугало то, что он не понимал причин этого самоуничтожения божественного мира. И именно это было опасно. «Может быть, Тир-на-Ног хочет нам что-то сказать, но так, чтобы мы догадались сами?» – пронеслось в голове Луга. Знай они причины происходящего, смогли бы понять и то, как все исправить. Но Тир-на-Ног молчал. Он не желал отвечать на вопросы, которые боги задавали ему. Он, похоже, и сам не осознавал, почему начал разрушать сам себя. Лугу это не нравилось, очень не нравилось. Он сбежал отсюда, чтобы не встречаться с бывшей супругой – Морриган. Он пытался убежать от нее, чтобы не видеть ее с другими туата, не видеть ее мужчин и теплого света в ее глазах при взгляде на них. Но Тир-на-Ног был его домом, его миром, которым он когда-то очень недолго правил, а значит он должен спасти его, чтобы ему было куда вернуться, да, и к кому тоже. Но странные потрясения, которые заставляли Тир-на-Ног содрогаться, грозили лишить Луга такой возможности.

   Лошади тем временем перешли на галоп. Животные начали нервничать, слишком долго оставаясь в этом странном тумане, вдыхая его приятно пахнущие клубы, которые несли яд. Они буквально упирались в поводья, требуя от всадников, чтобы те позволили им нестись вперед, обгоняя ветер. Они буквально требовали пустить их карьером. Но боги твердо удерживали их от столь необдуманного шага, продиктованного древними инстинктами: бежать от опасности. Лошади возмущенно или все же испуганно всхрапывали, реагируя на каждый шорох, доносящийся из леса. Дробный звук копыт отражался от завихрений тумана и обрушивался на лошадей, еще больше подгоняя их, подстегивая в них желание бежать прочь, бежать так быстро, словно раскаленное тавро касается их крупов. Если бы только всадники не сдерживали их порывы, они бы уже ускакали далеко. Животные налегали на поводья, но боги уверенно держали их, не позволяя нестись вперед, не разбирая дороги, рискуя сломать ноги, а то и вовсе шею.

   Над границей неба и земли робко появился первый отблеск рассвета. Туман стал плотнее и, казалось, оглушающе зашипел, вынужденный отступать под атакой солнца. Он отползал вместе с ночной тьмой, трусливо прячась в тени деревьев, ища убежище в оврагах и норах. Лошади успокоились, когда первые лучи дневного светила проникли сквозь листву, превращая каждый листок в произведение ювелирного искусства, наполняя пространство под кронами теплом и светом, и коснулись их шкур, избавляя от липкого прикосновения таинственного предрассветного тумана, который казалось лишал даже возможности дышать, сводя безжалостной судорогой шеи. Кони радостно захрапели, приветствуя это освобождение от уз страха, который заставлял их рваться вперед, расходуя силы. Боги тоже почувствовали это облегчение, словно с их плеч свалилась тяжелая ноша, которая давила к земле. Спины распрямились, плечи расправились, даже лица просветлели, избавившись от безысходной серости, покрывала, которое набросил на них этот странный туман. Морриган даже позволила себе едва заметно улыбнуться, торопясь выбраться из все еще окутанного серой пеленой леса. Ей очень не понравилось это страшное, липкое чувство, которое заставило ее испытать это явление – источающий тонкий аромат лаванды предрассветный туман. Теперь она чувствовала и осознавала ту опасность, которую таили в себе эти серые клубы, расползающиеся по округе, высасывая цвета из всего, что было вокруг.

   – Думала, что уже не выберемся, – выдохнула Морриган. – Что это такое было?

   На ее губах сияла легкая улыбка, глаза потеряли тусклость и вернули сияние изумрудов в свои глубины. Она снова обрела желание жить и бороться.

   – Что я могу сказать тебе, война, – как-то нервно усмехнулся Лер. – И до твоих личных владений добралось проклятие Тир-на-Ног. Это великая честь.

   – Я могу тебе ответить лишь тем, что нам необходимо разобраться с ним до того, как Неблагие решат нанести удар по Алехт Милате и захватить его, – улыбка сползла с ее лица. – Я уверена, что они воспользуются неразберихой, что творится в наших рядах. И при этом я не уверена, что защита замка будет работать без перебоев в этой ситуации. А значит Неблагим представится шанс захватить то, к чему они уже давно тянут руки, и они скорее всего воспользуются им.

   – Я в этом и не сомневаюсь, – подал голос Луг. – Но у нас нет ничего, что могло бы приблизить нас к разгадке этого проклятия. А без этого мы вряд ли сможем его остановить.

   – У нас нет ничего… Кроме исчезновения богинь природы, – напомнила ему Морриган. – А оно как-то связано с этим. В этом попросту нет сомнений. Я не думаю, что богини-хранительницы исчезли просто так.

   Их лошади перешли на шаг, отфыркиваясь и прядая ушами, словно пытаясь отдышаться после встречи со странным утренним туманом, который выжигал души, а возможно и тела.

   – Мне кажется, что исчезновение Айне и Эпоны – лишь малая часть этой головоломки, но не основная причина всего того безумия, что мы можем наблюдать, – покачал головой Луг. – Что-то мне подсказывает, что их убрали лишь потому, что они могли остановить продвижение этой заразы. Во всяком случае в их силах было замедлить расползание проклятья. Садб в одиночку вряд ли справится со всем этим, потому убрали двух из трех богинь-хранительниц божественного мира. А может, и ее хотели похитить, но не смогли. Нам опять же надо исследовать те места, где проклятие начало действовать раньше. Такие мощные проклятья оставляют следы. В то числе такие, которые подскажут, кто его бросил на Тир-на-Ног.

   – И ты сможешь понять, кто его навлек на наши души только взглянув на эти места? – решился уточнить Лер.

   – Нет, – покачал головой в ответ бог света. – Этого я не смогу узнать. Для этого мне надо оказаться рядом с преступником. Но я смогу понять откуда пришло это проклятье. Вернее, его причины. Как и то, что именно это за проклятие и что оно нам сулит.

   – Другими словами мы почти не сдвинемся с места, – хмыкнул бог морей. – Впрочем нам не привыкать. Такое не раз бывало в нашей истории.

   – Ты о чем, Лер? – перевела на него взгляд богиня справедливой войны.

   – О том, что мы не сможем ответить на главный вопрос… – ответил тот.

   – Обычно так и бывает, – усмехнулся Луг. – Только в историях, которые любят рассказывать друг другу смертные, герои получают все ответы сразу, не прикладывая никаких усилий. То боги подскажут, то ветер нашепчет. У нас же все иначе, ведь это не придуманная кем-то история.

   – Знаешь, Луг, я хочу, чтобы за меня по Тир-на-Ног снова скакали смертные исполняя мои повеления, а я бы тем временем занимался бы своими любимыми делами, – насупился Лер.

   – Так, кто тебе мешает? – удивилась Морриган. – У нас до сих пор есть смертные, что служат нам тут. У нас только почти нет смертных, что молятся нам, даруя нам силу.

   – Я не могу отправить этих смертных в такое путешествие, – замотал головой бог морей. – Для этого нужны герои, а у нас простые крестьяне и торговцы, иногда ремесленники. Их не отправишь в трудный и опасный путь на поиски ответов. Для этого нужны настоящие герои.

   – Которых у нас нет, – подытожил Луг. – Поэтому нам, богам, ничего не остается, кроме как самим ехать и искать ответы. И этот путь не будет простым. Об этом я предупреждал сразу. Потому надо собраться…

   – Ладно, – тряхнула головой Морриган. – Давайте перестанем спорить друг с другом на такие неблагодарные темы и просто найдем ответы. А то мы сейчас похожи на смертных, которых заботит комфорт и спокойствие. Сесть у камина в замке, пить горячее вино, наслаждаться теплым и уютным пледом, смотреть на танцующий огонь. Это так привычно для смертных. Хотя… Мне кажется, что смертные наоборот не думают о таких вещах и с легкостью срываются в путь, чтобы доказать себе и любимым свою смелость. Сколько таких героев отправилось неизвестно куда, чтобы совершить свой великий подвиг. И они точно не выясняли насколько простым будет поиск ответов. И тем более их не тревожило, чего им будет стоить этот поход.

   Лер промолчал, недовольно насупившись. Ему совершенно не понравилось, что богиня войны отчитала его как нашкодившего мальчишку. И между тем она была права. В начале истории Тир-на-Ног, когда он слышал молитвы тысяч моряков, чьи корабли выходили в неспокойные воды морей, окружающих Иатх Н’ананн, он был силен и с легкостью отправлялся на борьбу с морем, каждый день бросая вызов соленым ветрам и высоким волнам. Пусть он и мог успокоить их одним мановением руки, но ему нравилось ощущать свою силу, впитывать эту страсть, позволять себе наслаждаться ею. Лер вздохнул. Жизнь без молитв смертных, жизнь без помощи им и тяжелых испытаний, призванных усложнить и без того нелегкую короткую жизнь людей, а заодно и развлечь бессмертных богов, изнывающих от скуки, жизнь с ограниченными божественными силами по воле Матери-Дану, превратила его в слабую тень себя самого. Лер не понимал, за что Матерь-Дану поступила так с ними, заперев их тут и заставив медленно сходить с ума, то и дело вцепляясь друг другу в глотки. Они готовы были убивать подобных себе, если бы смогли это сделать. Только бессмертие спасало их от окончательного забытья и истребления. Лер вздохнул, понимая, что Матерь-Дану сама сделала их уязвимыми к тьме, что живет в душе каждого смертного и даже бога. Впрочем, он понимал и причины, по которым великая богиня лишила своих детей сил. Он не был уверен в том, что ее решение принесло верные плоды, но он его понимал. Когда ребенок брал в руки тяжелую сковородку и начинал крушить все вокруг, даже смертные запеленали бы его, чтобы их чадо не навредило само себе. Матерь-Дану поступила жестоко, но это было необходимо. Лер это понимал и даже принимал. Пусть ему и было больно на душе от этого.

   Тир-на-Ног медленно оживал, сбрасывая с себя оцепенение, что оставила после себя бело-серая пелена тумана, окрашиваясь золотым светом солнца, заполнявшим все вокруг, словно приливная волна. Мир купался в нем, наслаждаясь теплом и светом, что дарил этот рассвет, поистине спасавший его от затаившихся в ночной мгле чудовищ. Он наслаждался, пока у него была такая возможность. Солнце медленно выползало на небосвод, пронизывая кроны деревьев золотыми лучами, отчего листва начинала гореть изумрудным огнем, буквально светясь изнутри. Воздух стал чище и перестал раздирать грудь при каждом вдохе. Он больше не обжигал гортань, отчего хотелось пить его мелкими глотками. Лошади успокоились, больше не налегали на поводья, требуя отпустить их в панический галоп, не всхрапывали, заслышав шорох, а счастливо шли вперед, наслаждаясь свободой от того давящего ужаса, которое вызывал у них предрассветный туман, заполнявший этот лес еще несколько мгновений назад. Всадники тоже наслаждались свободой от таинственного гнета, который заставил их почувствовать свою беспомощность и уязвимость, и только Луг размышлял о том, что им следует найти ночлег где-нибудь в помещении, куда странные миазмы не смогли бы проникнуть. Он не припоминал постоялых дворов в окрестностях Алехт Милаты, как не помнил и о домиках неподалеку, но он точно знал, что им потребуется защита стен. Осталось только их найти. Казалось, что это невыполнимая задача. И потому Луг хмурился, то и дело привставая на стременах и оглядываясь по сторонам.

   В какое-то мгновение лошади вырвались на широкую залитую солнечным светом поляну, и замерли, словно боясь переступить с ноги на ногу. В теплых лучах дневного светила резвились пикси. Но боги заметили, что маленькие проказники непривычно медлительны и не столь оглушительны, как обычно. Казалось, что они чего-то боятся, постоянно озираясь по сторонам, словно из-за деревьев выскочит баньши и огласит окрестности громким замогильным воем. Пикси старались держаться в центре поляны, в ярко свете солнечных лучей, что тоже было странно. Ведь обычно они устраивали салочки, гоняясь друг за другом между деревьев, носясь в их кронах. Теперь же они были не похожи сами на себя.

   – Что-то не так, – пробормотала Морриган, также невольно озираясь по сторонам. – Они какие-то странные. Я даже слышу себя, хотя рядом столь много пикси.

   – Вижу, – так же тихо ответил ей Луг. – Но надо что-то решать. Мы не можем торчать на краю поляны, как три статуи в собственных храмах.

   – Насколько я знаю, статуи богам ставили в Элладе, а мы уж точно не олимпийцы, про которых в библиотеке Морриган столько книг, – проворчал Лер. – А значит, я предпочитаю сравнения с деревьями.

   – Эти книги у меня для знаний о возможных врагах, – прошипела Морриган, оправдываясь, хотя понимала, что оправдываться то ей не за что. – Очень полезно, знаешь ли. Никогда не знаешь с кем предстоит сражаться. Врага надо знать в лицо и его мысли также не мешает изучить.

   – Давайте вы потом выясните, зачем богине войны книги о других богах и стоит ли их читать. У нас пока других тревог хватает, – сквозь зубы процедил Луг. – А пока давайте решимся хоть на что-то.

   – А на что мы можем решиться? – прошипела Морриган. – Давайте попросту поедем своей дорогой и посмотрим, что из этого выйдет. Я не вижу иных путей, которые могут привести нас к цели.

   – Другие идеи есть, Лер? – уточнил на всякий случай Луг.

   – У меня нет идей, – отозвался бог морей. – Я могу только предложить объехать эту поляну стороной, очень далеко стороной, но что-то мне подсказывает, что это невозможно. А значит предложение Морриган единственно верное.

   – Тогда давайте по моему сигналу поедем вперед, – кивнул бог света. – А я пока кое-что сделаю, чтобы нас не поймали в вязкую ловушку времени. Очень не хотелось бы застрять на этой милой полянке на несколько лет.

   – Мы ждем, – не разжимая губ, произнесла Морриган, во все глаза наблюдая за пикси.

   Самым странным во всем этом было то, что пикси не обращали внимания на богов, что замерли на краю поляны, наблюдая за ними. Казалось, что их попросту не существовало. Этот маленький, озорной народец отличался огромным любопытством, которое неумолимо погнало бы их к трем богам, выяснять, что же тем было нужно и что они забыли тут, а потом еще и помогать бросились бы, именно так, как они сами понимали этот процесс. И неважно, что потом у богов начали бы шевелиться волосы на головах, для пикси это было совершенно бессмысленно. Они строили свое видение мира, понятное только им. Но что-то было не так, и пикси не обращали на всадников никакого внимания, носясь среди цветов и высокой травы и буквально не интересовались ничем вокруг. При этом Морриган показалось, что еще миг – и маленькие крылатые человечки начнут сталкиваться в воздухе. Впрочем, в обычной ситуации эти маленькие шалуны уже устроили бы совершенно невероятные пляски на цветах, водили бы хороводы, рисуя круги на земле, и пели бы похабные песенки. Только не сейчас. Сейчас они просто летали от одного края поляны к другому, словно у них был какой-то неведомый никому иному приказ. Боги с тревогой наблюдали за тем, насколько отрешенные взгляды были у этих пикси, насколько опасливо они озираются, но что вовсе не обращают внимания на трех всадников, осторожно едущих по поляне. Такого никогда не бывало раньше.

   Луг вздрогнул. За деревьями, на той стороне поляны, мелькнула какая-то непонятная тень. Пикси в едином порыве ринулись в центр поляны. Казалось, что они не видели ничего перед собой, а потому с размаху врезались в лошадей и, словно очнувшись от забытья в изумлении впивались взглядами во внезапно возникших на пути всадников. Испуганно открывали рты, собираясь заорать.

   – Великая Матерь-Дану, да что тут такое творится?! – воскликнула Морриган, когда один из крылатых малышей с размаху влетел ей в голову, едва не выбив из седла. – Пикси сошли с ума?!

   – Сам не понимаю, – отозвался Луг. – Но они жутко боятся той тени, что скрывается за деревьями. Буквально смертельно боятся, даже не видят ничего вокруг. Если честно, мне она тоже не нравится. Есть в ней что-то очень опасное. Такое, что заставляет меня дрожать все телом. Хотя я явно не из тех, кто боится неизведанного.

   – Что будем делать? – поинтересовался Лер. – Выбор-то у нас не слишком большой. Либо назад, либо оставаться тут, либо ехать вперед.

   – Надо расспросить пришедшего в себя пикси, пока он опять не впал в то непонятное забытье, а уже потом принимать решение, – скороговоркой ответил Луг, хватая за шиворот удивленно трясущего головой пикси. – Ты меня знаешь?

   – Ты… – пробормотал тот. – Ты бог света из рода Туата де Данаан и из рода фоморов. Но зачем ты спрашиваешь об этом? Неужели ты не знаешь, кто ты есть. Странный ты какой-то. Хотя вы, боги, все странные.

   – Прекрасно, – кивнул Луг. – Значит ты в своем уме и ответишь на все вопросы.

   – Что значит в своем уме? – возмутился пикси.

   – А ты посмотри вокруг, – с ехидной усмешкой предложил бог света.

   Пикси огляделся. И словно впервые увидел эту большую, залитую солнечным светом поляну. Его соплеменники жались друг к другу в ужасе и носились, как ненормальные, врезаясь в лошадей и богов, падая на землю чаще, чем оставаясь на лету, взывая вверх, словно хотели умчаться навстречу солнцу в поисках защиты. В глазах маленького создания заплескался животный ужас.

   – Я помню… – наконец произнес пикси. – мы резвились, как, впрочем, это обычно бывает. Летали и танцевали на цветах… А потом из леса, оттуда, – он указал в направлении, где Луг увидел непонятную тень, – пришел туман. Он был слишком плотным, таким не бывает туман на рассвете. Он был какой-то необычный, пугающий, от него горела грудь и было очень трудно дышать, а еще этот одуряющий аромат лаванды, от которого путались мысли. А потом из тумана явились тени. Темные, мрачные и ужасные. Они…– пикси осекся, – Они были пугающими и даже отвратительными. Это последнее, что я помню. А потом я врезался в твоего коня, бог света, и вот вынужден говорить с тобой, хотя лучше бежал бы, куда глаза глядят.

   – Я тебе оказываю великую честь, пикси, – голос Луга стал пафосным и похож на гром. – Многие отдали бы все, что у них есть, чтобы поговорить со ной. Так что цени этот момент.

   – Да-да. Всю жизнь мечтал поговорить с великим Лугом Иолданахом. Вот прям спать не мог, как хотел поговорить с ним, – без пиетета заявил пикси.

   Морриган и Лер прыснули. Смех богини войны заставил пикси отвлечься от нахмурившегося Луга и посмотреть на нее.

   – Я смотрю ты сюда еще войну и мореплавателя притащил. Прямо праздник какой-то для моей скромной персоны, – в голосе пикси послышалось недовольство. – Так чего боги хотят от нас? Говорите уже и езжайте своей дорогой.

   – От вас совершенно ничего, – усмехнулся Луг. – Разве что помочь вам избавиться от этих теней. А это мы сможем сделать, если только узнаем, как пробраться мимо них и добраться до их хозяина прежде, че Тир-на-Ног начнет трещать по швам.

   – А я почем знаю? – пикси возмущенно и одновременно удивляясь глупости богов вытаращился на них. – Я, если ты помнишь, только что очнулся и уж точно не похож на ученого ужа, который знает все на свете, даже то, что еще никогда не случалось.

   – Ой, вот только не надо рассказывать мне мифы о том, что вы пикси такие беззаботные и ничем не интересуетесь и ничего не знаете. Мне такое много, кто рассказывали, – рассмеялся Луг. – Но я бог света, не забыл? Я такие вот выкрутасы за милю чую. Твоя ложь воняет жженным сахаром.

   – Ладно, – вздохнул пикси и скривился, сдаваясь. – Говори, что делать.

   – Мне нужно знать, где мы сможем проехать, не столкнувшись с теми тенями, – теперь голос бога света был спокоен, почти равнодушен. – Запомни, наша гибель в их лапах не в ваших интересах. Тогда вы точно не избавитесь от них никогда, а там, глядишь, и места для жизни лишитесь. Так что запомни хорошенько, наша гибель – это и твоя гибель тоже.

   – Да, понял я уже, – насупился пикси. – Как не понять. Значит, где пройти… Ты же бог света. А насколько я понимаю, эти тени боятся света, а потому прячутся в тумане и за деревьями. Иначе бы уже давно ворвались на поляну и устроили бы тут пиршество. К чему я веду? А все просто, освети себе и войне с мореплавателем тропинку ярким светом, и вы пройдете.

   – А если не сработает? – нахмурился Луг.

   – Другого пути нет. Разве что война обнажит Клив Солаш, – пикси многозначительно посмотрел на клинок в ножнах, притороченный к седлу Морриган. – И пойдет размахивать им, словно мельница крыльями на ветру.

   – Ты предлагаешь нам попробовать Клив Солаш? – на всякий случай уточнила богиня войны.

   – Если свет не поможет, – кивнул в ответ пикси. – Я же не самый умный и знающий бог, я могу только предполагать. А уж поможет это или нет… кто знает. Во всяком случае, пока не попробуешь никогда знать не будешь – сработает или нет.

   – Ладно… Раз нет другого выхода… – как-то неуверенно отозвалась Морриган.

   – Прости, богиня, но эту поляну можно пересечь только по тропе, – пикси развел руками. – Уж такая у нее особенность.

   – Понятно, – глухо произнесла Морриган, глядя на лес по ту сторону поляны.

   – Это все? Я могу лететь к свои друзья? А то кто вас богов знает, придумаете не какую-нибудь работу, – ворчливо поинтересовался пикси, и, дождавшись отпускающего жеста от Луга, полетел к сородичам.

   Трое богов смотрели на деревья так, словно у тех выросли руки, и они готовы были убить их. Оставалось лишь увидеть страшный оскал на стволах, чтобы осознать всю опасность, что таилась в лесу. Но ситуация была опасной и без этого. Морриган почему-то была уверена, что в лапы загадочных теней, что метались среди деревьев, лучше не попадаться. Она не была точно уверена в том, какой вред они способны нанести богам, но почему-то точно знала, что их прикосновение будет очень тяжелым и серьезным. Причем откуда они это знали, сами боги не понимали.

   Лошади осторожно пошли вперед, словно щупая копытами грунт, опасаясь попасть в незаметную под травой ловушку. Казалось, что они оттягивают момент встречи с неизбежным. Момент, когда им предстоит вступить в тень деревьев и встретиться с тенями. И тут ярко засиял ослепительно белый свет. Морриган обернулась. Ее взгляд вопросительно уперся в Луга, тот с улыбкой кивнул, признавая, что окутавший их свет именно его рук дело.

   Деревья исказились. Казалось, что они корчатся от нестерпимой боли, когда свет касается их стволов и ветвей. Они явно шевелились, стараясь уйти подальше от ярких лучей, явно причиняющих им боль. Это было странное и пугающее зрелище. Морриган невольно скривилась, но в следующее мгновение прищурила глаза, вглядываясь в пространство за деревьями. Там, за границей света, вызванного Лугом, бесновались жуткие тени. Они набрасывались на свет и с оглушительным шипением отскакивали прочь, оглашая окрестности жутким воем, отражающимся от частиц тумана, все еще окутывающего этот лес. Всадники уверенно пробирались вперед, защищенные светом, и не обращали внимания на беснующиеся тени. Те старались добраться до богов, не дать им проехать, запереть на поляне вместе с пикси, но не могли. Каждый раз свет Луга обжигал их, заставляя какое-то время страдать и пережидать в задних рядах, прежде чем снова пытаться напасть на богов. Каждый раз, когда тени шли в атаку, свет Луга особенно ярко вспыхивал, едва не ослепляя самих богов. Но больше всего Морриган тревожили не эти вспышки, а то чувство отчаяния, которое захлестывало их с головой. Их накрывала волна отчаяния, бьющаяся в защиту их душ, в надежде прорваться в них и затопить своей тьмой. «Луг прав. Тир-на-Ног сходит с ума. Или ополчился на нас за что-то», – подумала Морриган, наблюдая за тем, как одна из теней со всего маха врезалась в границу света. Темное нечто с размытыми границами задрожала, скорчилась, а после ринулась прочь, прячась за деревьями. Свет ярко вспыхнул, возвестив о том, что порождение тьмы не способно войти в его границы.

   – Надо поторопиться, – устало произнес Луг. – Это способности крови туата, а на нее действуют ограничения Матери-Дану. Мощь моего света прежняя, а вот сил он тянет очень много.

   – Поднимайте коней в рысь, – велела Морриган.

   Животные неохотно сменили аллюр. Они вообще изо всех сил пытались остановить всадников, и только мастерство верховой езды помогало богам двигать лошадей вперед. Они пошли тяжелой, короткой рысью, едва переставляя ноги, чем заставили Морриган прорычать сквозь зубы. Это нисколько не прибавило им резвости. Богиня войны потянулась к тем силам, о которых ей когда-то рассказала Эпона. Они позволили ей проникнуть в разум лошадей и на короткое время внушить им, что вокруг нет никакой опасности. Животные сопротивлялись, но Морриган давила, уговаривала, убаюкивала. Когда ее силы были уже на исходе, лошади подчинились. Они резвой рысью понесли богов к поляне, что уже маячила впереди.

   Вырвавшись на нее, боги выдохнули. Чувство гнетущей безысходности и желание сдаться на милость тьме ушли. Поляну заливало солнечное золото, которое ласково касалось их щек, словно материнские руки даря чувство защищенности. За ровным строем, окутанных серым туманом, деревьев бесновались тени, не имея возможности напасть на богов. Морриган и Луг устало склонились к шеям своих лошадей. Богиня войны покачнулась. Казалось вот-вот и она рухнет под ноги Солаш Гэлея.

   – Эй, война! Свет! – закричал Лер. – Не смейте тут свалиться и спать. Нам не отбиться от этих теней, пока мы не поняли, что это такое.

   – Не шуми, море, – проворчал Луг.

   – Я не шумлю, – огрызнулся Лер. – Я думаю, как я вас дальше потащу.

   – Мы просто ляжем на шеи лошадям, а ты направляй их, – сонно пробормотала Морриган.

   – Да, что мы за боги такие, что валимся, как подкошенные стоит нам чуть-чуть силой своей воспользоваться, – в голосе Лера отчаяние смешалось с возмущением.

   – Ты ничего не исправишь, – усмехнулся Лер. – Остается только смириться.

   – Я просто счастлив, – проворчал Лер.

   Продолжая ворчать, бог морей подхватил поводья лошадей Луга и Морриган, и повел их вперед. Лер не знал, куда ему следует направляться, но вместе с тем, он понимал, что оставаться на этой уютной поляне на ночь не следует. Им необходимо было убраться как можно дальше и найти какой-нибудь домик. Да хотя бы сарай. Это Лер понимал и потому уверенно шел вперед, надеясь найти прибежище или хотя бы местную рощу Нарт, чтобы его друзья могли подпитаться.

   Поляна медленно превратилась в равнину, которая спускалась к морю. На берегу Лер заметил перевернутый корабль. «Не похож на уютный домик, но в нашем случае подойдет. Это куда лучше, чем отдаться на растерзанье теми жутким теням», – думал бог морей, спускаясь к своей стихии. Волны мерно набегали на галечный берег, сильно не добегая до корабля. Впрочем, Лера это не беспокоило, ему в любом случае предстояло защитить их небольшое и ненадежное прибежище, а от теней или от морских волн уже не имело значения.

   Морриган едва не свалилась на землю, когда они подъехали к тому, что осталось от корабля. Лер выругался сквозь зубы, спешиваясь и снимая ее с лошади. Он хотел проверить, что их ждет под досками корабельного днища, но теперь было не до этого. Теперь ему предстояло действовать так, как диктовала обстановка. Он уложил богиню войны там, где когда-то была главная мачта корабля, и вернулся за Лугом. Бог света оказался тяжелее, чем изначально казалось Леру. Ругая Луга на чем счет стоит, он дотащил его до нужного места и уложил рядом с Морриган. Предстоял последний заход, но самый сложный. Лер не был уверен, что лошади легко зайдут в темноту, благоухающую солью и гниением. Но, увы, ничего более подходящего укрытия поблизости не было.

   Выйдя из полутьмы корабля, Лер нахмурился. Еще, буквально пару мгновений назад, бездонное голубое небо потемнело, став черно-синим, поднялся ветер, отчего море вздыбилось, набрасываясь на берег, словно злобный хищник, лошади заволновались, но не двигались с того места, где он их оставил, и в испуге жались друг к другу. Они едва не снесли его с ног, ринувшись под защиту того, кого признавали в данный момент хозяином. Лер вздохнул и, улыбнувшись, погладил их бархатные носы. Но лошадей это не успокоило, они буквально внесли бога морей в найденное им укрытие и, храпя, замерли поодаль от Морриган и Луга.

   – Ну и чего вы перепугались? – насмешливо поинтересовался Лер. – Можно подумать, что вы не боевые кони, а глупые крестьянские лошадки. Ну-ка, встаньте вон там и не мешайте мне.

   Как ни странно, лошади его послушали, отойдя в сторону кормы и замерев там, словно живые статуи. Они смотрели на бога морей огромными темными глазами, словно хотели понять, почему он так себя ведет, и что же будет дальше. Лер же не обратил на них внимания, с моря тянуло дождем. Надвигалась гроза, а значит, ему предстояло укрепить их убежище, чтобы приближавшийся шторм не смел его с лица Тир-на-Ног, оставив обессиленных богов не только беззащитными не только перед странными тенями, которые непременно явятся сюда по их души, но и перед собой. Лер вздохнул и накинул на корабль непроницаемое покрывало, которое часто укрывало его корабль в былые годы. Лошади как-то быстро успокоились, поняв, что усиливающийся ветер, завывающий снаружи не проникнет сюда, в их укрытие.

   – Как же тяжело быть богом и столь беспомощным богом, – пробормотал Лер, засыпая.

   Стихия нещадно била в борта некогда погибшего корабля, которому теперь была уготована роль спасителя трех богов. Молнии с шипением вгрызались в берег неподалеку, заставляя лошадей всхрапывать от ужаса, но оставаться на месте. То и дело пространство внутри корпуса освещалось причудливыми тенями, которые порождали молнии. Это было невероятное светопреставление, которое не видел ни один из богов. Туата спали беспробудным сном, восстанавливая силы после использования божественных умений. Они не видели, как ужасные тени бесновались снаружи, пытаясь проникнуть внутрь и захватить богов, пока те спали, прячась лишь в те моменты, когда черно-синее небо разрывалось всполохом ветвистой молнии, на одно короткое мгновение заливая все вокруг ярко белым светом.

ГЛАВА четвертая

Адар с какой-то безотчетной тоской смотрел вслед трем всадникам, удалявшимся от Алехт Милаты. На душе у него становилось неспокойно с каждым шагом, который проходили лошади. Адар привычно остался командовать гарнизоном, так бывало не раз, но все равно ощущал себя как на иголках, словно шел по воткнутым рукоятями в землю кинжалам, рискуя в любой момент оступиться и напороться ногой на стальное острие. Еще больше, чем внезапный отъезд Морриган в неизвестном направлении в компании Луга, ему не нравился этот странный туман, клубящийся у подножия крепостных стен. Было в нем что-то зловещее, пропитанное смертельной опасностью. Что-то до невозможности странное ощущалось в этой серой пелене, словно безумный художник плеснул из ведра серой краски, с наслаждением наблюдая за тем, как она собирается в странные завихрения, плотные, почти непроницаемые клубы, тянет свои щупальца к цветам, деревьям, живым существам в попытках победить их, завлечь и уничтожить.

   – Командир, – Адар обернулся на голос, прозвучавший за спиной и впился взглядом в странного воина, пришедшего вслед за Морриган из Небесной империи.

   Он отдаленно напоминал Гуань-ди, но в отличие от того, его кожа имела более смуглый оттенок, а глаза были не столь выразительны, почти исчезая, когда воин улыбался. Адар всякий раз вздрагивал от неожиданности, когда он подходил со спины. Его изумляло умение этого воина неслышно возникать из воздуха, словно тот самый туман, что сейчас клубился у подножия крепостной стены.

   – Что у тебя? – проворчал Адар, потирая переносицу.

   Казалось, что он устал и сильно недоволен.

   – Пять патрулей не вернулись в замок до сих пор, – ответил тот.

   – Погоди, Цзиньлин, они должны были вернуться еще вчера, насколько я помню, – встревожился Адар.

   – Да, командир, – кивнул воин. – Еще на вечерней заре.

   – И ни один до сих пор не вернулся? – в голосе Адара прозвучала неподдельная тревога.

   – Не вернулось пять патрулей. Они отправились на юг вчера. Должны были вернуться в замок последними из тех патрулей, что отправились в леса в тот день, на закате, – сказал Цзиньлин. – Но их нет.

   – На юг поехала и богиня, – Адар едва сдержался, чтобы не треснуть со всей силы по каменной кладке крепостной стены. – Что там может быть? Неблагие?

   – Этого я не знаю, – покачал головой Цзиньлин. – Но то, что ни один южный патруль не вернулся, я знаю точно.

   – Это нехорошо. Это очень нехорошо. Иди за мной, – велел Адар, бегом устремляясь вниз по лестнице.

   Он понимал, что его тревоги по поводу Луга могут подождать, ведь пропажа пяти патрулей, состоявших из четырех всадников каждый, была куда серьезнее и опаснее. Адар понимал, что они перестраховываются с этими патрулями, учитывая, что неблагие пока не особо появлялись во владениях Морриган. Они словно затаились в своих норах. Во всяком случае пока. Полгода спокойствия размягчило их, подарив уверенность в том, что все будет спокойно и мирно впредь. Но, как оказалось, патрули Алехт Милаты были не напрасны. Оставалось только выяснить, что случилось с не вернувшимися домой, где именно и при каких обстоятельствах они исчезли. Никаких сигналов бедствия не было, ни одного посыльного от патрулей не приезжало. Это было непонятно и пугающе. Больше всего Адара напугало то, что эти вести сопровождались отъездом богини и появлением этого странного тумана. Он огляделся по сторонам, наблюдая, как клубящиеся хлопья тумана заполняют двор замка. Они стелились вдоль земли, словно щупальца неведомого чудовища. И то, что это необычный туман стало понятно сразу. Адар тревожно потянул носом, чтобы убедиться, что ему это не кажется. Туман благоухал лавандой. Этот тонкий аромат успокаивал, заставлял забыть о бедах и идти… «Куда?» – возник в голове Адара вопрос, который обжег его. Туман был опасен, пришло следующее осознание.

   – Цзиньлин, передай мой приказ по замку. Закрыть ворота. Всем укрыться внутри. По возможности закупорить все щели, через которые может проникнуть туман. Он мне совершенно не нравится, – велел Адар, обеспокоенно оглядываясь по сторонам и замечая, что туата ведут себя несколько странно.

   Его это встревожило не на шутку.

   – Слушаюсь, – гаркнул тем временем Цзиньлин и развернулся, чтобы бежать исполнять приказ.

   – Потом вернешься ко мне, – остановил его на мгновение окрик Адара. – У меня будет еще одно поручение специально для тебя.

   – Как прикажете, командир, – отозвался Цзиньлин.

   Он буквально сорвался с места и побежал прочь, словно за ним гнались демоны его родного мира в надежде сожрать его душу. Адар же устало потер переносицу, в который раз за утро туман начал жестоко терзать его рассудок. Его буквально раздирало от желания открыть ворота, сесть в седло и умчаться в лес, не разбирая дороги. Он верил, что именно там, в окутанном странном предрассветным туманом лесу, ему будет хорошо и спокойно, ничто более не потревожит его, именно там его судьба, именно там его жизнь. Адар отчетливо скрипнул зубами. Он вступил в битву с сильным и главное неосязаемым противником. С огромным трудом преодолевая странный, обволакивающий и лишающий воли зов тумана, он отворил тяжелую дубовую дверь, что отделяла донжон от захваченного врагом замкового двора, и буквально заполз внутрь. Ему казалось, что туман цепляется за него, не позволяя зайти в донжон, не позволяя закрыть дверь. Он обнимал Адара, сковывая его движения, и командир конницы неистовой богини справедливой войны Морриган едва справился с этим навязчивыми, убаюкивающими объятиями. Наконец дверь захлопнулась, отделяя его от пахнущего лавандой морока, буквально выдирая командира конницы и гарнизона Алехт Милаты из его призрачных когтей. Адар привалился к ней спиной, ощущая, насколько он устал. Казалось, что он скакал без остановки, не слезая с седла как минимум месяц. Ноги подкосись, и он осел на пол.

   – Ну и чего ты такой измученный и испуганный одновременно, словно Алехт Милату фоморы захватили, а ты меч обнажить не успел? – голос Мары разорвал тишину, нарушаемую лишь оглушительным буханьем сердца где-то в висках.

   Она улыбалась с каким-то особым ехидством.

   – Мара? – Адар посмотрел на нее так, словно первый раз увидел. – Это ты?

   – Да. А ты кого ожидал тут увидеть? Айне? – насмешливо поинтересовалась та.

   – Нет, – Адар с трудом выпрямился и отлип от двери. В глазах все еще продолжало то и дело темнеть. – Похоже, что проклятье Тир-на-Ног добралось и до Алехт Милаты. Мы надеялись, что это произойдет не очень скоро, но надеждам не суждено оправдаться. Снаружи туман. И я советую тебе не выходить за дверь. Там опасно.

   – В каком смысле опасно, Адар? Ты меня решил напугать? – экономка уперла руки в боки и с укоризной посмотрела на высокого сильного мужчину. – Чем может быть опасен обычный туман? В нем, что прячутся фоморы или чудища? Не очень похоже на тебя, бояться чего-то не столь явного. Подумаешь туман.

   От ее взгляда по спине побежали мурашки. Адар сглотнул комок, внезапно появившийся в горле. Ему было тяжело выдавить из себя хоть слово, словно кто-то особенно сильный сдавливал его горло с особым упоением.

   – Туман. Он очень опасен. Не спрашивай меня, Мара, я не знаю, чем именно он опасен, знаю только, что от него надо укрыться в помещениях. Закрыть все окна и двери и молиться Матери-Дану, чтобы ни единая частичка этого тумана не проникла внутрь. Теперь наше спасение – эти стены. Тут он нам не так опасен, как снаружи, – сбивчиво объяснил Адар, впиваясь в Мару обеспокоено-встревоженным взглядом. – В этом я почему-то уверен.

   – Ты мне запрещаешь выходить из донжона только потому, что туман какой-то не такой? Адар, ты заболел? – голос Мары звучал так, словно она насмехалась над ним. – Мне надо проследить за готовкой еды, за стиркой… Да, мало ли у меня обязанностей в этом замке! Здесь все держится на мне.

   – Ну, если ты желаешь уйти в лес и исчезнуть там во имя своего упрямства, то давай! Я тебя не держу, – в голосе командира конницы Морриган звучало раздражение. – Просто придумаю какое-нибудь оправдание для богини, куда и зачем исчезла ее экономка.

   – Погоди… Он пахнет лавандой? – в глазах Мары отразился животный страх, что затопил ее душу.

   – Да, – протянул Адар, удивленно глядя на экономку.

   – Это плохо… Это очень плохо… – бормотала та, не обращая на него внимания.

   Казалось, что Мара побледнела до прозрачности. Она в одно мгновение стала похожа на призрак. На невероятно бледном лице лихорадочно горели темные глаза, больше похожие на бездонные омуты, каковыми они бывают на стремнине. Она что-то бормотала, словно в забытьи, заламывала руки, испуганно озираясь по сторонам, словно за ней охотился опасный, смертоносный хищник.

   – Что случилось, Мара? Ты боишься? Я в это не верю, – постарался пошутить Адар, с трудом преодолевая свою растерянность. – Та Мара, которую я знаю, была смела и способна разогнать всех драчунов, подогретых элем по углам.

   – Это… это было еще до нашего прибытия в Иахт Н'ааннан, который сейчас зовут Эйре. Это было в прекрасном Муриасе. Однажды, на город опустился необычно густой предрассветный туман, который пах лавандой. Это был такой тонкий, успокаивающий аромат, который окутывал и убаюкивал, словно объятия любящей матери. Но все было не так хорошо, как нам показалось в первое мгновение. Те, кого туман застал снаружи, не под защитой стен… – Мара испуганно вздохнула. – Они сгинули. Просто растворились в тумане, словно их никогда не существовало. Мы их больше никогда не видели. Представляешь, были живые туата и вдруг пропали, не оставив после себя ничего. Даже отзвука голоса. Тот туман забрал и моих родителей, Адар. Я не знаю, куда они делись. Я не знаю, что с ними. Я ничего не знаю о них. Я вышла во двор нашего дома, когда туман уже рассеялся. Тогда я не сразу осознала происходящее, моих родителей попросту нигде не было. Так же, как и многих из горожан. А когда я осознала… Туман больше не приходил, но он лишил нас родных и близких. Никто не знал откуда он появился и куда исчез. Он просто был, и мы ощутили его силу. И такие как я ее осознали.

   – Значит в домах от него можно спрятаться. Я верно понял и дал правильный приказ, – задумчиво произнес Адар, с сочувствием глядя на Мару. – И патрули на юге мы можем больше не искать.

   – Если они попали в туман – да, – ответила экономка, украдкой смахивая выступившие на глазах слезы. – Они растворились в нем. Это печально, но это так.

   Адар судорожно выдохнул сквозь зубы, стараясь собраться с силами и взять себя в руки. Похоже это и правда было большое проклятье Тир-на-Ног. И туман был его частью. Оставался только один вопрос: кто наслал его на мир изгнанных и почти забытых богов, которым почти никто не молится? Вопросы, которые оставались без ответов. Адар смотрел в перепуганное лицо Мары и не знал, что сказать. Все слова улетучились, оставив вместо себя пустоту и неуверенность в собственных силах. Как можно сражаться против того, кого не знаешь? Как можно победить того, кого ты не видишь? У Адара не было ответа.

   – Значит нам надо сидеть тут и без необходимости не высовываться наружу, – пробормотал он. Звучит вполне просто.

   – Да. Нам следует сидеть в четырех стенах пока туман не исчезнет. Но я не знаю, когда и насколько долго он появится вновь. Это может случиться в любой момент, – судорожно вздохнула Мара, и Адар вздрогнул от этого вздоха, столько в нем было безысходного ужаса. – А значит нам надо быть к этому готовыми.

   Он хотел сказать ей что-то, но дверь открылась и внутрь буквально ввалился Хо Цзиньлин, полгода назад прибывший из Небесной империи вслед за Морриган и оставшийся в Тир-на-Ног. Он не привык к таким причудам мироздания, которые встречались тут в мире Туата де Данаан. Цзиньлин тяжело и со свистом дышал, пытаясь что-то сказать, но воздух с хрипом вырывался из его груди, клокотал где-то в горле, не позволяя ему произнести ни слова. Это были пугающие звуки, заставляющие буквально вздрагивать каждый раз, когда Цзиньлин выдыхал.

   – Отдышись, воин, – голос Адара посерьезнел и вернул свою уверенность и твердость, он явно не хотел показать свои тревоги подчиненному. Впрочем, он на это и не имел права. – И скажи то, что ты хочешь.

   Цзиньлин благодарно улыбнулся, упер ладони в колени и несколько раз шумно и резко выдохнул через зубы. Наконец, ему удалось выровнять дыхание и распрямиться.

   – Вернулись двое из пропавших патрулей, командир, – выдавил из се5бя Цзиньлин. – Они… Их души почти уничтожены страхом. Вместо глаз бельма.

   – Что же творится вокруг? – буквально выплюнул Адар, с размаху всадив кулак в стену. – Я не люблю, когда все настолько непонятно.

   На костяшках пальцев выступила кровь, но командир конницы богини справедливой войны не обратил на это внимания. Его тревожило иное. Он не любил, когда враг был столь непонятен и эфемерен, что в него нельзя вонзить меч, разрубив податливую плоть. Но теперь…

   – Хватит, Адар, – голос Мары был полон металла, мужчины даже удивились этому.

   – Мара? – голос Адара дрогнул.

   – Да! Я пережила этот страх, я была маленькой девочкой, я потеряла родителей. А вы взрослые воины, прошедшие через многое. Что вам какой-то туман? Вы справитесь с собой и победите его, – она надвигалась на мужчин, вынуждая их отступать к двери. – Вы меня слышали? Собрали волю в кулак и в бой! Или предлагаете мне вооружиться сковородой и пойти в бой на эту нечисть?

   Адар и Цзиньлин переглянулись. Это было странно даже для Мары, так нападать на них. Она всегда была прямолинейной. Ее опасались все, кто совершал мелкие проступки в Алехт Милате. Никто не хотел попасть под раздачу, когда у Мары было плохое настроение, но она никогда не вела себя столь угрожающе.

   – Хорошо, Мара, я понял, – вздохнул Адар. – Давайте пройдем в большой зал и решим, как нам поступить в отсутствие Морриган. Не на пороге же такие вопросы решать.

   – Может быть позвать другого бога войны? – предложил Цзиньлин.

   – Предлагаешь нам позвать Немайн? – уточнил Адар. – Думаю у ее величества достаточно забот и без Алехт Милаты.

   – Я говорю не о Немайн, – покачал головой Цзиньлин. – Я говорю о Гуань-ди. Нам не справиться тут одним, без богов.

   – Думаю… – Адар задумчиво помял губу. – Я думаю ты прав. Вопрос только в том, как с ним связаться. Он не слышит нас, а нам недостаточно сил, чтобы призвать его. И потому я не знаю, как нам его призвать.

   – Используем Рог призыва? – подала голос Мара. – Морриган дала такой богине, что была с ними. Небесной ткачихе… Давайте попробуем связаться с ней. К тому же Гуань-ди следует знать, что тут творится и то, что Луг задумал сделать.

   – А что он задумал сделать? – нахмурился Адар. – Почему я не знаю об этом.

   – Заполучить нашу Морриган обратно, причем обманом, – усмехнулась в ответ Мара. – Он дуает внушить ей, что они не расставались и до сих пор супруги. А это недопустио. Моей девочке следует самой решать свою судьбу, а не идти, как лошадке, которую под уздцы ведут.

   – Откуда ты знаешь об этом, госпожа Мара? – удивился Цзиньлин.

   – А ты не знаешь? У Мары есть удивительная способность, она читает смертных, туата де данаан и даже богов, как открытую книгу, – хмыкнул Адар. – Ей невозможно солгать или утаить свои намерения от нее. Но я не понимаю, зачем ему это?

   – Даже не знаю, – Мара пожала плечами. – Все, что я успела прочитать о нем в его взгляде, я вам только что сказала. Но я помню мысли и чувства Морриган, когда рядом был Гуань-ди, мы должны сделать так, чтобы у них были равные шансы. Будь проклят Котел забвения. От него бед больше, чем пользы.

   – Я посмотрю, как ты запоешь, когда груз памяти о прожитых тысячелетиях начнет давить тебе на плечи, не позволяя вздохнуть, – расхохотался Адар.

   – Он мне уже изрядно давит, – отмахнулась от него Мара. – Но я даже мысли не допускаю о том, чтобы забыть хотя бы мгновение из прожитых мной.

   – А Морриган он давил гораздо сильнее, – усмехнулся Адар. – Ладно, оставим эти обсуждения. Давайте решим, как поступим и приступим уже к действиям. Я не умею строить предположения, я предпочитаю действовать. А иначе чувствую себя ни на что не годной развалиной.

   Они как раз вошли в главный зал Алехт Милаты, и Адар буквально рухнул на скамью, так и не дойдя до своего обычного места. Борьба с влиянием тумана отняла у него слишком много сил. Его безумно тревожило, что Морриган сейчас в этом ужасном тумане. Оставалось только надеяться на то, что странному природному явлению не хватит сил сломить богиню справедливой войны. Но как раз в тот момент, когда его мысли устремились к Морриган, в зал ворвался один из воинов Алехт Милаты.

   – Командир, туман отступает! – выпалил он.

   – Поясни, – нахмурился Адар, – Он просто отступил?

   – Свет… Солнечный свет заставил его отступить, – пояснил воин.

   – Хорошо. Значит у нас есть время подумать и придумать решение, пока на небосводе царствует солнце, – задумчиво произнес Адар.

   – Верно говоришь, – улыбнулась Мара. – А перед закатом мы можем увеличить количество света. Не думаю, что нужен именно солнечный свет.

   – В твоих словах есть резон, – кивнул Адар. – Передай мой приказ, Калвах, пусть запасут как можно больше факелов и светильников, ночью замок должен сиять, как второе солнце.

   – Слушаюсь, – кивнул тот и буквально выбежал из зала.

   – Так, будем считать, что с одной проблемой мы справились, – хмыкнула Мара. – Теперь надо позвать Гуань-ди. Присутствие бога нам не помешает.

   – Осталось решить, каким образом мы его сюда приведем, – напомнил ей Адар.

   – Мы же решили, что Рогом призыва, ведь амулет Луга остался у него, насколько я помню, – хмыкнула Мара.

   – Точно. Прости, Мара, я туго соображаю из-за этого проклятого тумана, – Адар потер виски.

   – Надышался, – констатировала экономка.

   Адар кивнул, признавая ее правоту. Он, и правда, провел слишком много времени вдыхая аромат лаванды, что был растворен в тумане и заставлял к нему тянуться даже против воли. Мара вздохнула и куда-то пошла.

   – Куда это она? – спросил Адар.

   – Даже не знаю, – пожал плечами Цзиньлин.

   Мужчины удивленно смотрели вслед экономке, которая выплыла из главного зала словно дева битвы – одна из круга вторых по важности и приближенности к Морриган жриц, которые исчезли, и чьи молитвы богиня войны больше не слышала.

   – И что мы будем делать? – уточнил бывший командир приграничной крепости в Небесной империи.

   – А что мы можем? Подождем. Скорее всего она вернется, – пожал плечами командир конницы богини справедливой войны из Тир-на-Ног.

   Они и ждали. Сидели на скамье и смотрели на двери, в которые выплыла Мара, так и не проронив ни слова, пока экономка Алехт Милаты, служившая Морриган верой и правдой несколько тысяч лет не вернулась, неся в руках Рог призыва. Она подошла к Адару и вручила его с собой осторожностью, словно Рог был невероятно хрупким.

   – Ты знаешь, что делать, Адар, – произнесла она торжественным голосом.

   – Мара, прекращай. Мы не перед смертными красуемся, – фыркнул Адар, забирая Рог.

   – Ну хватит меня лишать возможности покрасоваться перед самой собой. Оставлю без вечерней трапезы, – проворчала Мара.

   – Мы еще даже не садились за утреннюю, – несколько обиженно возразил Адар.

   – Ну, это не мешает мне лишить тебя вечерней трапезы, – фыркнула Мара.

   Адар проворчал что-то неразборчивое и со всей силы дунул в Рог призыва. Звука не раздалось, но они точно знали, что их зов был услышан тем, кому был предназначался. Адар продолжал дуть в него, словно цепляясь за соломинку, которая торчала на берегу. Он знал, если магии Рога удалось пробить границу миров, его услышали, но он все дул и дул, словно от этого зависела его судьба. Впрочем, так и было.

***

Чжи Нюй играла на цини, наслаждаясь звуками водопада, что ронял свои воды за ее спиной. Рокот текущей воды заполнял душу одновременно тревогой и спокойствием, и она не понимала почему. Ее взор услаждали прекрасные цветы сливы, которые считались истинным символом стойкости. В Небесной империи царила зима, которая напоминала о себе летящими с небес большими хлопьями снега, ярко сиявшими в свете луны и звезд. Казалось, что это звезды падают с небес и кружась неслись к земле, не удержавшись на темно-синем полотне, что накрывало Небесную империю. Зелено-синие одеяния Чжи Нюй, светившиеся яркостью красок даже в темноте, резко выделялись на припорошенной белым снегом земле. Она наслаждалась собственной музыкой, сплетающейся с шумом падающей воды и шелестом ветра, что запутался в ветвях красной сливы. Небесная ткачиха закрыла глаза, полностью растворяясь в этой великолепной музыке, частью которой была она сама. Казалось, что это ее сердце поет, покоясь на струнах души. Внезапно она сморщила свой хорошенький носик. Какой-то неприятный вибрирующий звук ворвался в гармонию и превратил ее в катастрофу, которая теперь терзала ее слух. Чжи Нюй постаралась не обращать внимания на это бесцеремонное вторжение в столь гармоничную мелодию, которую творили ее пальцы, но звук не унимался. Он словно пытался вывести ее из себя, заставить злиться. От него сводило зубы, словно кто-то настойчиво вел металлом по металлу, отчего мир, казалось, трескался, грозясь развалиться на части. Это было неприятное чувство, которое вызывало желание закричать так, чтобы заглушить грохот падающей воды. Чжи Нюй с большим трудом взяла себя в руки, вздохнула и опустила взгляд на свой пояс, к которому всегда был пристегнут Рог призыва, что она принесла из Тир-на-Ног. Странного мира, где боги воюют друг с другом, а войной управляют богини. Небесная ткачиха тряхнула головой, словно пытаясь отогнать нахлынувшие на нее воспоминания. Рог вибрировал и светился. Чжи Нюй поняла, что из Тир-на-Ног звучит призыв на помощь и адресуется он не ей. На кромке рога буквально горело имя Гуань-ди. В первое мгновение Небесную ткачиху кольнула ревность. Нет, их не связывала любовь, но все же он был небожителе. И на каком основании эта грязная и грубая богиня войны, что живет в грубом каменном доме, смеет призывать бога войны из Небесной империи? Но тут же она вспомнила, что вражда с богиней из рода Туата де Данаан закончилась на пороге той гробницы, где ее нашла Морриган и позволила себе милосердно сохранить ей жизнь. Чжи Нюй знала, что Клив Солаш в руках богини войны – это смертоносное оружие даже для бессмертных богов. И Небесная ткачиха ценила ту милость, что оказала ей Морриган, сохранив жизнь. Она вспомнила их разговор и то, что расстались они вполне по-дружески, пусть Чжи Нюй и хотелось забыть об этом и вновь возненавидеть эту красивую и опасную богиню, о которой нет-нет да и начинали вздыхать все, кто видел ее на том императорском ужине, а после и в войне с демонами.

   Рог продолжал нарушать гармонию, что царила вокруг, отчаянно вибрируя, и Чжи Нюй вздохнула, отложив цинь. Ей показалось, что, если бы они были бы низкими и рокочущими, как те, что она слышала в Тир-на-Ног, когда туата де данаан использовали рога. Небесная ткачиха поднялась на ноги и поплыла к Цветочному павильону, что высился за ее спиной. Изящное здание с золоченой крышей выделялось на фоне черно-синего неба, словно какое-то удивительное сооружение или императорская корона. Его украшали драконы, глядящие на четыре стороны света. Тонкие стены павильона были покрыты великолепными росписями, на которых цветущие весенние сады утопали в буйстве красок, а ветви деревьев тянулись к ясному небу, которое не преминул изобразить создатель этого павильона. Небесная ткачиха плыла вперед в завихрениях снежинок, неся в руках свою драгоценную цинь и любуясь Цветочным павильоном, словно увидела его в первый раз. На фоне звездного неба она выглядела как хрупкая статуэтка из тончайшего фарфора, вокруг которой развевались шелковые одеяния.

    Вместе с порывом прохладного ветра Чжи Нюй вплыла в Цветочный павильон, отложила цинь в сторону и взяла в руки Рог призыва, внимательно рассматривая золотые узоры на его гладкой поверхности. В них отчетливо светилось имя бога войны, именно его вызывали в Тир-на-Ног, в этом не было сомнений. Чжи Нюй вздохнула, возводя глаза к сводам павильона, покрытым тонкой позолотой. Он светился, обрушивая золотой свет вниз, когда солнечные лучи проникали в небольшие окна под потолком. Чжи Нюй не любила военных лагерей, но именно в таком жил Гуань-ди. Там не увидишь подобной красоты, что ласкает взор.

   – Безликие палатки и куча грубых воинов, – вздохнула Чжи Нюй. – Но я пообещала. А значит мне следует отправляться в этот путь.

   Небесная ткачиха подняла цинь и отнесла ее на изящный резной столик у дальней стены Цветочного павильона и в следующее мгновением с прохладным порывом южного ветра выпорхнула наружу, оседлав этот воздушный поток. Ее путь лежал к северным горам. Туда, где в зеленой и даже несколько живописной долине располагалось поместье Гуань-ди. Насколько она знала, сейчас бог войны был у себя и планировал военную кампанию против демонов, уже недавно нападавших на Небесную империю. В это ей повезло, ведь буквально несколько дней назад, Гуань-ди носился по всей империи, ввязываясь во все мелкие стычки, что происходили на ее границах, а то и в самом ее сердце. Чжи Нюй вздрогнула, вспомнив очередной заговор мелких чиновников против императора. Им удалось переманить на свою сторону несколько тысяч воинов. Битва в столице, рядом с императорским дворцом была поистине ужасающей. Но Гуань-ди победил, впрочем, как и всегда. После очередной такой битвы он отправился к себе в поместье, собирать очередную арию и готовить стратегию. Хотя поместьем это было трудно назвать. Разве что женская его часть была изящной и даже красивой, утопая в цветах и щебетании птиц, но та часть, где жил сам Гуань-ди была больше похожа на военный лагерь. Все было очень скромно и лишено изящества. И Чжи Нюй это совершенно не нравилось. Она то и дело морщила носик, вспоминая, куда летит. Но выхода не было. Следовало доставить сообщение Гуань-ди, пусть ее глазам и придется страдать от того, где обитает бог войны. Впрочем, что ожидать от того, чьи смыслом существования стала война Она представила одинаковые белые палатки, выстроенные четкими рядами, и ее передернуло настолько сильно, что Небесная ткачиха едва не свалилась с воздушного потока, на котором скользила.

   – Не стоит вспоминать об ужасах того места, что зовется поместьем Гуань-ди. Иначе неровен час упаду, – вздохнула Чжи Нюй, продолжая свой едва не прерванный полет. – Это будет даже смешно. Впрочем, и больно тоже.

   Наконец внизу показались огни, выстроившиеся ровными рядами, и Небесная ткачиха поняла, что прибыла на место. Она начала медленно снижаться, чтобы определиться, где в этом столпотворении палаток находится Гуань-ди. И вскоре Чжи Нюй обнаружила ее. Она была на краю лагеря, одной стеной упираясь в женскую часть поместья, сейчас утопающую в темноте. Чжи Нюй знала, что буквально месяц назад оттуда выехала отвергнутая жена Гуань-ди. Уехала с криками и воплями, цепляясь за бывшего супруга, как цепкая лиана за дерево, от которого зависит ее жизнь. Она стенала, проклинала Морриган, хотя каждому в Небесной империи было известно, что Гуань-ди давно остыл к ней и не хотел даже видеть ее, не то что посещать ее покои. И вот теперь она по давно сложившейся привычке обнимала его ноги, крича проклятия в сторону богини из племен богини Дану, едва не рвала одеяния того, кто еще недавно делил с ней божественную жизнь. Но Гуань-ди холодно наблюдал за этим, не предпринимая попыток отцепить ее. Никто не понимал, почему бог войны не обзаведется наложницами, но боги предполагали, что он попросту не хотел слышать вопли своей супруги, которая явно не желала делить его с кем-то еще. Пусть это и было закреплено в законах Империи. Она была несносной и склочной, кичилась своим родством с Нефритовым императором больше, чем сама Чжи Нюй, служанки бежали из ее поместья каждый день, и никто не желал иметь с ней дело. Боги негласно сочувствовали Гуань-ди, которому досталась нелегкая супружеская доля, и никого не удивляло то, что бог войны с удовольствием пропадал на тех самых войнах, ввязывался во все приграничные стычки и отправлялся в мир смертных, как только в воздухе пахло войной. Супруга Гунь-да была вынуждена забыть о своем статусе, тем более она была одной из мелких богинь, отвечавших за журчание ручьев, и удалиться в удаленный храм, где ей предстояло пять тысячелетий замаливать свои провинности перед Нефритовым императором, которому она приходилась племянницей и который устроил этот брак когда-то. Небесная ткачиха полагала, что это была попытка Императора избавиться от наследия, которое оставила ему сестра, но попытка, довольно жестокая по отношению к Гуань-ди, ведь ему предстояло жить с несносной богиней, считающей себя превыше других.

   Чжи Нюй изящно опустилась на ступеньки перед входом, освещенным двумя сильно чадящими и трещащими факелами, закрепленными на стене. Небесная ткачиха поморщилась, хоть и понимала, что все это было сделано специально, дабы отвадить сочувствующих и недоброжелателей. Вокруг не было ни души. Гуань-ди явно не опасался нападения со стороны женской части поместья, которая отныне пустовала. Небесная Ткачиха улыбнулась. Она верно выбрала место для своего приземления. Можно было, конечно, перенестись сюда мгновенно и появиться в облаке цветной пыли и лепестках цветов сливы было бы гораздо легче, чем лететь через большую часть Небесной империи, рискуя соскользнуть с ветра, который она оседлала. Впрочем, все это ребячество, пытаться впечатлить кого-то из богов своим ярким и шумным появлением. Это действовало на смертных, но не на богов. Тем более это не тронет такого, как Гуань-ди. Чжи Нюй расправила свои одежды, сменив их на белые и темно-зеленые. Почему-то ее настроение было сейчас именно таким.

   – Чжи Нюй? – Гуань-ди удивленно и несколько встревоженно поднял взгляд от карты, над которой стоял.

   «Видимо, опять собрался на войну. Ведь император запретил ему ходить в Тир-на-Ног. Впрочем, теперь ему предстоит решить: нарушить запрет императора и отправиться на помощь Морриган или продолжать кидаться в любую битву, осознавая, что скорее всего убил ее собственными руками», – мысленно вздохнула Чжи Нюй, а вслух произнесла:

   – Рог призыва высветил твое имя. Ты нужен ей.

   – Но… – неуверенно произнес Гуань-ди, между тем глаза его заблестели.

   – Давай, брат Гуань-ди, – воскликнула Небесная ткачиха, всплеснув руками. – Неужели ты вновь стал послушным? Что ты теряешь? Ты всегда можешь остаться там и предаваться радостям войны. И если император не понимает, значит останется без тебя.

   – Чжи Нюй… Перестань говорить такие вещи, помни, что и у стен есть уши, – шикнул на нее Гуань-ди.

   – И что с того? Я отправляюсь с тобой. И это не обсуждается, – она даже притопнула ножкой, отчего золотые украшения в ее волосах мелодично звякнули. – Если они позвали тебя, значит произошло что-то серьезное. А я и без того оказалась слишком неблагодарной, забрав тот венец, по глупости подумав, что он защитит императора. Но в результате только причинила вред Алехт Милате. Давай. Собирайся и не думай о воле императора. Он все поймет.

   Гуань-ди вздохнул, опуская взгляд. Карта Небесной империи перед ним буквально горела в свете свечей, расставленных по ее краю. Ему безумно хотелось принять зов Морриган, поспешить ей на помощь, но в то же время чувство долга, давило ему на плечи нестерпимым грузом.

   – Ладно, брат Гуань-ди, чем тут думать? – бог войны вздрогнул, услышав голос Жу Шоу. – Я иду с вами и это тоже не обсуждается. Если в Тир-на-Ног беда, я должен вернуть долг его хозяевам и помочь преодолеть невзгоды.

   – Хорошо! – рявкнул, наконец, Гуань-ди, со всей силы стукнув по столу. – Убедили. Идем.

   Чжи Нюй и Жу Шоу переглянулись. На их лицах заиграли улыбки. Это были счастливые улыбки, ведь они возвращались туда, где не были связаны цепями правил и устоев. Туда, где были счастливы, пусть и не верили в это тогда, когда были в землях Тир-на-Ног.

   – Тогда, давайте поторопимся, – обреченно вздохнул Гуань-ди.

   Он отошел вглубь комнаты и принялся одеваться в доспехи. Через несколько мгновений он вернулся во всеоружии. И виновато улыбнувшись, достал кулон Луга. Рог призыва все еще вибрировал на поясе Чжи Нюй. Небесная богиня неуловимым образом изменилась, заставив свои роскошные шелковые одеяния стать менее маркого цвета. Теперь они были серебряные и темно-синие. Почему-то ей казалось, что именно такое сочетание цветов наиболее удачно для этого путешествия.

   – Готовы? – уточнил Гуань-ди.

   – А что нам нужно, кроме мечей и нас самих? – усмехнулся Жу Шоу.

   – Ничего, – хором ответили Гуань-ди и Чжи Нюй.

   – Тогда идемте и поможем тем, кто помог нам однажды, – возвестил Жу Шоу, сжимая в руке медальон Луга. – Долги требуют уплаты.

   Они сделали ровно десять шагов и растаяли в воздухе Небесной империи, остановившись уже в главном зале Алехт Милаты. Их взорам предстал Хо Цзиньлин, все еще дующий в Рог и Адар с Марой, внимательно следившие за ним. Никто из жителей Тир-на-Ног не заметил появления трех небожителей.

   – Хватит в него дуть, – преувеличенно раздраженно велела Чжи Нюй. – Это слегка раздражает. Нарушает гармонию мира, надо сказать.

   Мара резко обернулась, не успев скрыть страх во взгляде, но затем расплылась в радушной улыбке. Адар вскочил на ноги, приветствуя богов из другого мира. В его взгляде было какое-то облегчение, словно их приход был спасением.

   – Зачем нас призвали? Где Морриган? – тем временем спросил Гуань-ди, пресекая все сторонние разговоры и расспросы.

   – Морриган здесь нет. Это мы призвали тебя, Гуань-ди, – ответил Адар, виновато улыбаясь. – Дело в том, что это долгая история, и…

   – Так и мы никуда не торопимся, – усмехнулся Гуань-ди. – Рассказывай.

   – А я пока приготовлю вам чего-нибудь поесть, – улыбнулась Мара.

   Боги Небесной империи переглянулись. Это было странно, что их призвали Мара и Адар и они явно встревожены. Очень сильно встревожены. Гуань-ди опустился на ближайший стул, обведя взглядом пустой зал. В Алехт Милате царила странная, гнетущая тишина, которая буквально давила на плечи, пригибая к полу. Гуань-ди удивился. Он не помнил такого ощущения в свое пребывание тут в предыдущий раз. Алехт Милата запомнился ему легкой и даже гармоничной, а в какой-то момент и солнечной, а теперь эти чувства ушли, оставив ощущение гнетущей тишины и безысходности, словно кто-то накинул на замок тяжелое серое покрывало. Небожитель с удивлением увидел, что посерели и лица обитателей замка Морриган. Даже Хо Цзиньлин был лишь тенью себя самого. И Гуань-ди это напугало. Он переводил взгляд с Адара на Цзиньлина и не мог понять, что с ними случилось. Оставалось дождаться, чтобы командир конницы богини войны рассказал им все, что случилось в Тир-на-Ног за последнее время. А главное, почему сама Морриган не позвала их на помощь, если дела столь плохи, как он видел сейчас. Но Адар молчал, словно набирался сил или смелости, чтобы рассказать о том, что произошло здесь и почему они их позвали.

   – Рассказывай, Адар. Не томи, – повторил Гуань-ди, потирая переносицу. – Мне надо знать, ради чего мы сорвались с места, словно за нами гналась сотня тысяч демонов. И за что в первую очередь хвататься.

   Он со сосредоточенным видом посмотрел на командира конницы Морриган, давая понять, что он никуда не уйдет, пока не услышит его рассказ. Адар вздохнул несколько обреченно и принялся говорить.

ГЛАВА пятая

Ветер выл и ревел одновременно, словно кто-то пытался сыграть на странной трубе, издающей жуткие звуки. К ним примешивался рев и грохот, доносившийся от моря. В некоторые моменты складывалось ощущение, что вода с оглушительным шипением вот-вот доберется до остова корабля, где спрятались боги. Волны с особым упорством накатывали на берег, подбираясь все ближе. Даже если море не желало этого делать, ветер гнал воду вперед, словно задался целью открыть путь для теней.

   Стихия бушевала до самого утра. Она безумствовала, словно взбесившаяся лошадь, которой под седло попала колючка. Небо то и дело разрывали ярко-белые вспышки, устремлявшиеся к земле и буквально вгрызавшиеся в нее; ветер набрасывался на перевернутый корабль, который служил богам укрытием, так, словно желал сдуть этот несчастный остов судна вместе с берегом. Лер очнулся первым и с опаской смотрел на покачивающиеся борта и мечущиеся снаружи тени. Он опасался, что его сил не хватит на то, чтобы защитить их от ярости моря. Бог моря пытался успокоить его, внушить ему, что следует прекратить нападение на берег, перестать бесноваться и вернуть покой морским обитателям. Море не слушалось. Оно с еще большим остервенением набрасывалось на берег, стараясь добраться до корабля, где укрылись боги, словно бросая вызов своему повелителю. Море бесновалось, вздымая волны на высоту башен Алехт Милаты и обрушивая их вниз с яростью, достойной самого жестокого воина на поле боя. Волны разлетались на мириады брызг, заполняя все вокруг водяной взвесью и ярким, приторным запахом соли. От него щекотало ноздри, безудержно хотелось чихнуть, что Морриган и сделала в тот же миг.

   – Сколько нам еще сидеть в этом дырявом корабле? – проворчал Луг, оглядывая их более чем скромное убежище. – У меня такое чувство, что он вот-вот разлетится на щепы и их разметает ветер. А мы останемся на растерзание теням.

   – Прости, но у меня не было времени на поиски роскошного замка для того, чтобы вы могли восстановить свои силы в уюте, – огрызнулся Лер. – Уж прости мне мою недальновидность.

   – Я тебя ни в чем не виню, море, – насмешливо парировал Луг. – Я просто поинтересовался, как долго стихия собирается держать нас в этом корабле, вот и все. Я нисколько не осуждал корабль и уж тем более твой выбор укрытия. Почему все воспринимают мои слова как нападки?

   – Прости, свет, я стал нервным последнее время, – виновато покачал головой Лер. – Впрочем, мне кажется, что мы все немного нервные сейчас.

   – Я это заметил, – Луг усмехнулся. – Хотя в нашей ситуации странно было бы, если бы мы не начали нервничать. Хорошо, что на других не кидаемся в попытках загрызть. А ведь могли бы.

   – Я бы не была столь уверена в этом, – подала голос Морриган. – Мы только и занимаемся тем, что пытаемся уничтожить друг друга. Если верить летописям, которые я изучала последнее время, мы воевали с Неблагими, и по крайней мере раз десять это были крупные войны. Это если не считать бесконечные мелкие стычки, которые случаются чуть ли не каждый год. Мы бы просто сбились со счета, возьмись подсчитать их все.

   – Когда у богов забирают игрушки – смертных, они начинают медленно терять рассудок. И, утратив возможность стравливать между собой людей, воевать их руками и собирать силу их молитв, они начинают с остервенением рвать друг друга. И самое скверное в этом то, что война богов, которая ранее случалась раз в столетие, а порой и тысячелетие, становится обыденным делом, словно приграничная стычка двух лордов. Только в этих сражениях могущественные и бессмертные существа, повелевавшие миром, рвут друг друга на куски, словно оголодавшие звери, – задумчиво произнес Луг.

   – Так и есть, – согласно кивнула богиня войны. – Мы вцепляемся в глотки друг другу с завидным постоянством. Даже мы с вами, сейчас готовы обвинить друг друга в предательстве и во всех смертных грехах перед Матерью-Дану, пусть мы и на одной стороне. Знаете, что я не пойму? Почему мы не можем жить без смертных.

   – Тебе ли сетовать об этом, – хмыкнул Лер. – Война будет всегда, и ты всегда сможешь найти применение своим талантам, Морриган. Тебе же не так важно, чтобы война начиналась твоим именем. Тебе достаточно, чтобы кто-то из воинов вспомнил твое имя. А причина войны не имеет значения.

   – Ты совершенно неправ, Лер, – усмехнулась в ответ Морриган. – Совершенно. Я богиня справедливой войны. Мне необходимо, чтобы они защищались, а не нападали. Защищали свои земли, дома и семьи, а не пытались захватить чужое. Ты же знаешь мое отношение к завоевательным войнам, не так ли? А потому мне не нужно, чтобы они нападали на соседей в поисках наживы. И тем более убивали во имя своего нового бога. Почему-то они любят предавать все вокруг огню и мечу его именем. Словно так будет больше тех, кто верит в него.

   – Тогда чем этот бог лучше нас? – фыркнул Лер. – Что же они столь рьяно ринулись под его длань?

   – Боги могут меняться, Лер. Сменять один другого, но это мало, что меняет в устоях жизни. Смертные всегда останутся такими же, сколько бы мы ни пытались изменить их, – вклинился Луг. – Теперь пусть попытается новый бог. Может, что и выйдет. Только, что-то мне подсказывает, что у него ничего не получится.

   – Ладно, – выдохнула Морриган. – Новый бог новым богом, но нам надо решить, что делать дальше. Море сошло с ума, кругом творится что-то невероятное, а мы заперты в этом корабле, словно в ловушке. Из которой я, между прочим, хочу выбраться. Ибо сидеть тут и дальше нет никакого смысла.

   – Я не сомневаюсь, – усмехнулся Луг. – Неистовая Морриган никогда не сидела долго на одном месте. Всегда рвалась в бой.

   – Ты говоришь так, словно это плохо, – нахмурилась богиня войны.

   – Вовсе нет. Я всегда восхищался этой твоей чертой, – парировал бог света.

   – Выкрутился, – усмехнулся Лер, снимая с небольшого костра похлебку, которую варил в котелке. – Но в одном вы, друзья мои правы, надо что-то решать. Нам необходимо уходить отсюда и продолжать наш путь, но…

   – Ох уж это пресловутое «но», – проворчал Луг. – Оно меня всегда несколько пугает.

   – Именно оно, – улыбнулся бог морей. – И это очень большое «но».

   – Да, говори уже! Не томи! – хором воскликнули Морриган и Луг.

   – Море меня не слушает! – выпалил Лер. – Вот такое оно это «но». Я не могу его успокоить. Совсем. Могу разве что пену с волн сдуть.

   – Тогда у нас и правда серьезные трудности, – Луг принялся мять подбородок, как он всегда делал, находясь в глубокой задумчивости. – Мне кажется, что этот шторм не собирается заканчиваться, нам надо ехать дальше. Никто кроме нас не выяснит, что происходит с Тир-на-Ног. А мы можем сидеть тут вечно, что меня нисколько не радует.

   Под перевернутым остовом корабля, служащего богам укрытием, повисло молчание. Кроме звуков разбушевавшегося за пределами корабля шторма, пространство вокруг наполнял треск пламени в костре. Он убаюкивал, вселял уверенность и заставлял верить в лучшее, что ждало их всех впереди. А еще аромат… Несравненный аппетитный аромат только что сваренной похлебки заставил рты богов наполнится слюной и на миг забыть о тех бедах, что терзали их родную землю и поджидали их снаружи.

   – Интересно… А в землях неблагих творится тоже самое? – внезапно нарушила молчание богиня войны.

   – Очень интересный вопрос, на который мы вряд ли узнаем ответ, – хмыкнул Луг.

   – Неблагие… Тир-на-Ног… Проклятье… Давайте поедим хотя бы, раз уж мы тут застряли на какое-то время, – проворчал Лер.

   – Знаешь, Лер, убежище не лучшее, но мы рады, что оно у нас есть, – улыбнулась Морриган. – Снаружи было бы совсем неуютно и печально.

   Луг кивнул, подтверждая ее слова. Они и правда были рады этому, пусть ненадежному, но все же укрытию. Пусть оно и грозило вот-вот развалиться, но все же здесь было куда лучше, чем под открытым небом, когда те странные тени готовы были вцепиться в них мертвой хваткой. Бог света не горел желанием проверять, чем именно обернется эта встреча. Луг же чувствовал себя отвратительно, осознав, что ограничения Матери-Дану, введенные ею для своих неразумных детей Туата де Данаан, действовали и на него. Он считал, что струящаяся в его жилах кровь фоморов, которую он получил от своей матери, поможет ему избежать этого эгоистичного и несправедливого ограничения старшей богини, которая считалась матерью им всем, но на самом деле все оказалось иначе. Стоило ему только обратиться к свету, власть над которым дарила ему кровь отца из рода Туата де Данаан, как жуткая слабость разлилась по его членам, грозя свалить на землю. Казалось, что это – непосильная ноша, придавившая его к земле. Он помнил, каких усилий ему стоило не поддаться этому тяжелому чувству, не сдаться на милость слабости, которая буквально скручивала его, вынуждая опуститься на колени, вынуждая отпустить потоки света. Это было неприятное ощущение. Он не привык к такому. Ранее оно никогда не посещало его теперь Луг начал подозревать, что его остров находится за границами этого ограничения, что было наложено Матерью-Дану. Ему повезло оказаться за пределами круга, очерченного великой богиней, что имела власть над всеми богами из Туата де Данаан. А теперь его догнала ее воля, и Лугу это не понравилось. Теперь он начал понимать, каково было жить богам в Тир-на-Ног. Он начал осознавать, почему Морриган с готовностью пожертвовала своей памятью, чтобы не вспоминать моменты собственного могущества.

   – Почему такая тишина? – внезапно спросил Лер. – Мне даже не по себе как-то. Скажите хоть что-нибудь.

   – Мы думаем, – ответила Морриган, отправляя в рот очередную ложку ароматной похлебки и с наслаждением прикрывая глаза.

   – Может обсудим, что уже надумали? – не унимался Лер. – Чего без дела сидеть?

   – Пока и обсуждать-то нечего, – поморщился Луг. – Я вот пытаюсь осознать, что мой остров был за границами воли, очерченной Матерью-Дану. И теперь мне нужно привыкнуть, что я не могу использовать божественные силы безнаказанно. Хотя при штурме замка Махи я этого и не ощутил. Наверное, не заметил, что там пользовался только фоморскими силами. А теперь вот почувствовал…

   – За все в этой жизни надо платить, Луг, – усмехнулась Морриган. – Совершенно за все.

   – Это было сказано про смертных, – парировал тот.

   – А подходит к твоему положению лучше всего, – улыбнулась Морриган.

   – Не спорю, я хотел быть особенным и не играть в эти игры с ограничением сил, но Матерь-Дану оказалась сильнее. И хитрее, – с досадой проговорил бог света.

   Богиня войны расхохоталась. Видеть Луга таким расстроенным, растерянным и озадаченным почему-то доставляло ей особое удовольствие. При этом она не понимала. почему. Она не понимала, откуда это появилось в ее душе, почему с ее губ сорвался этот легкий и счастливый смех, словно беды Луга делали ее душу легкой, словно облака в прозрачно-голубом небе весенней порой. Впрочем, не было смысла зацикливаться на этом, потому что сейчас у них имелись серьезные проблемы.

   – Ладно, давайте вернемся к нашим насущным проблемам, – предложил Лер. – А наша главная проблема в том, что я не могу успокоить море. Оно в ярости и хочет нас убить, а я никак не могу с ним справиться. И это большая трудность для нас. Вторая наша беда в том, что тени никуда не делись и только вспышки молний заставляют их убраться. Ну, и еще, похоже, они не могут проникать в дома или вообще под крышу, этот корабль тому подтверждение. Хотя его трудно назвать домом. Я ничего не забыл?

   – Кроме того, что мы не можем сидеть тут вечно? Нет, ничего, – натянуто улыбнулась Морриган.

   Лер попытался улыбнуться в ответ, но улыбка вышла кривая, словно он пытался оскалиться, как злобный зверь, загнанный в угол, но при это его губы перекосило и получилось что-то странное и пугающее. Именно такой оскал, словно через силу, словно нехотя был самым страшным.

   – И что ты предлагаешь? – спросил Луг, почувствовав, что у Морриган уже есть решение. Пусть не очень хорошее, но все же есть.

   Он желал его услышать, как убийца хочет слышать свой приговор. В душе переплетались отчаянный страх и ожидание неизбежного.

   – Вам с Лером следует объединить свои силы, – заявила богиня войны. – Это может сработать. Больше того, я уверена, что это непременно сработает. Опять же отдача Тир-на-Ног будет не столь сильна, если вы ее разделите между собой. Да и преодолеть ограничение Матери-Дану можно будет, ведь вы по сути сложите свои силы. А может Луг попросту воспользуется своими силами фомора. Ведь, насколько я поняла они не ограничены в нашем мире.

   – Морриган, это по меньшей мере глупо, – вздохнул Луг, уже понимая, что она в чем-то права. – Как свет и море могут объединиться? Это совершенно нелепо. И невозможно.

   – А как объединяется шторм и молнии? – парировала богиня войны.

   – Да, вот только я не бог молний, – усмехнулся Луг. – Молнии мне не подвластны.

   – Это и не нужно, Луг, – Морриган улыбнулась, широко, радушно. Он давно не видел такой улыбки на ее губах, впрочем, может она и улыбалась так, пока его не было рядом, пока он сидел на своем острове, окопавшись словно беглец. – Напитай светом морскую пену, коей сейчас много в штормовом море. А Лер пусть заставит ее разлететься по всему берегу. Я уверена, что, когда свет вырвется наружу из заточения в морской пене этот шторм успокоится, а мы сможем легко пройти по берегу, не опасаясь теней.

   – Откуда такая уверенность в успехе, Морриган? – Луг с некоторым подозрением посмотрел на нее.

   – Пока ты изучал древние свитки в моей библиотеке, я тоже кое-что прочитала, – снова улыбнулась богиня войны. – Там была написана легенда об укрощении моря. И именно таким образом шторм удалось успокоить.

   – Кто из богов предпринял такое раньше и удалось ли ему это? – в голосе Луга появились какие-то подозрения.

   – Не поверишь, Луг, вы с Лером, – отозвалась Морриган. – И не спрашивай меня, как и когда. Я сама очень удивилась этому.

   – Это очень странно, – задумчиво пробормотал Луг. – А ты не запомнила, что это была за книга?

   – Нет, – богиня войны покачала головой. – Я бездумно взяла ближайшую книгу, пролистала и прочитала две или три страницы. Но насколько я поняла, наша память устроена странным образом. Что-то мы помним в мельчайших подробностях, а что-то забываем. Вот и вы забыли о таком подвиге. Хотя стоило бы помнить.

   Она задумчиво отправляла в рот ложку за ложкой, вспоминая, что же за книга оказалась у нее в руках столь вовремя. Но память отказывалась отвечать на этот вопрос, услужливо подкидывая лишь содержание тех страниц, когда она успела прочитать прежде, чем убрала фолиант обратно. Морриган сдалась. Пока она вновь не окажется в собственной библиотеке, надеяться на то, что в памяти всплывет название или хотя бы внешний вид, было совершенно бесполезно. Она перестала копаться в глубинах своего разума и решила принять все таким, каким решила сделать его судьба, направив ее к Нуаду и позволив испить варева из Котла забвения.

   – Ну нет, так нет, – вздохнул Луг. – Нам придется довериться этой неизвестной книге. Возможно, мы и правда применяли этот способ ранее, но он истерся из нашей памяти, как нечто незначительное. Или же мы просто желали забыть об этом.

   – Когда приступим? – Лер почему-то не был рад необходимости действовать вместе с Лугом, но понимал, что это необходимо.

   – Давайте доедим и отправимся в путь, – спокойно продолжил тот между тем. – Мы с тобой успокаиваем шторм и избавляемся от теней, Морриган ведет лошадей. И помните главное: нам надо убраться отсюда подальше прежде, чем снова наступит ночь.

   – Это мы уже давно поняли, что солнечный свет наш друг, – ворчливо ответил Лер. – И только на него остается уповать.

   – Тогда готовьтесь выступать, – казалось Луг не обратил на него внимания. – День не будет длиться вечно.

   Прислушавшись к его словам, боги моментально осушили небольшие деревянные миски, в которые была разлита похлебка, и переглянулись. Времени на раздумья не оставалось. Лер и Луг выступили вперед, замерев на самой границе, но так и не ступили наружу, оставшись под защитой корабля. Они внимательно смотрели на мистическую пляску молний, прислушивались к грохоту штормовых волн, что ритмично ударялись о берег в надежде откусить от него хотя бы кусочек. Наконец волны взметнулись вверх с особы рвением, вырастая на высоту башен Алехт Милаты и с оглушительны ревом рухнули вниз, исходя пеной, которая осталась на песке, когда вода отступила назад с расстроенным шипением. Ее белые хлопья ярко засветились на фоне затянутого свинцовыми тучами неба, когда Луг буквально плеснул в них своей божественной силой. Морриган увидела, как метнулись в разные стороны таинственные зловещие тени, загнавшие их в это ненадежное укрытие. Ей даже показалось, что она услышала их протяжный пугающий вой отчаяния и боли, когда они оказывались во власти Лугова света. Морриган перевела взгляд на Лера и Луга. Они побледнели, но продолжали крепко стоять на ногах.

    – Все. Уходим, – велела она, понимая, что им следует идти сейчас, чтобы выиграть время. – Дольше задерживаться тут не имеет смысла.

   Мужчины не стали с ней спорить. Они уверенно шагнули в буквально горящую белым светом пену и пошли вдоль кромки, что уже успокаивался. Казалось, что это спокойствие передалось и всей природе. Небо начало проясняться. Тучи медленно расползались в разные стороны, а в небольшие прорехи уже проникали яркие, горящие расправленным золотом солнечные лучи, разрисовывая мир вокруг в удивительные и весте с тем зловещие краски. Темно-синие, почти черные воды штормового моря все еще волновались, но уже не пытались уничтожить землю, поглотив ее и утащив в свои пучины, они лишь опасливо набегали на берег. Словно они стеснялись своей мощи и искали одобрения повелевающего ими бога, который недавно высказал и свое недовольство. Море чувствовало себя виноватым, и это заставило Лера едва заметно улыбнуться. В воздухе завис резкий запах соли и свежести, который вызывали молнии, что ударяли в морскую воду, словно побуждая его воды снова разъяриться. Лошади волновались, храпели и били копытами, пытаясь вырвать поводья из рук богини войны. Им не нравился шипящий звук, который оглашал окрестности каждый раз, когда последние редкие молнии вгрызались в толщу морской воды, потому они норовили умчаться прочь, не разбирая дороги, прямо в лапы ужасных теней. Но уверенная хватка Морриган не позволяла им совершить побег. Боги спешили. Спешили убраться с берега, пока удача еще была на их стороне. А безумие стихии успокаивалось, словно светящаяся белым светом морская пена смогла удовлетворить ярость моря, вернуть ему потерянный покой и уверенность. Волны опадали, а в тучах было все больше прорех, сквозь которые проникали яркие золотые лучи солнца.

   – Могу сказать только одно: похоже, что у нас получилось, – выдохнул Луг, когда небо прояснилось окончательно, став пронзительно голубым с легкими белыми облаками.

   – Да, книга оказалась полезной, – Лер нехотя согласился с богом света. – Надо будет найти ее, когда вернемся в Алехт Милату.

   Морриган молча усмехнулась, наблюдая за враждой двух мужчин. Хотя это было трудно назвать враждой, скорее обида одного ребенка на другого за какую-то игрушку или сладость, которая досталась одному из них, а другой выхватил ее из рук и швырнул в грязь, чтобы она не досталась уже никому. Она не понимала смысла их своеобразной битвы, кто кого переиронизирует, но она ее забавляла. Пока забавляла. «Главное, чтобы все это не мешало нашему делу. Стоит признать, что я благодарна Лугу за то, что он своим приходом сократил нам время, которое мы затратили бы на его поиски в этом взъярившемся на нас море, где же всплывет его тайный остров», – подумала богиня войны, разглядывая спину бога света, шедшего на шаг впереди нее.

   – Куда дальше? – поинтересовался Лер, когда берег закончился и перед ними появилась тропа, разбегающаяся в противоположные стороны.

   – Поднимайся по тропе, что идет вдоль побережья, и держись как можно ближе к берегу, – отозвался Луг. – Мы пока не знаем, сколько времени осталось до заката. Я не могу определить его по отдельным лучам. А небо опять затянуло тучами, как бы странно это ни было. Могу сказать только одно: зажигая морскую пену, мы сможем продержаться до тех пор, пока не найдем более-менее пригодное для укрытия жилище. Или хотя бы конюшню, или сарай, можно еще один остов корабельного корпуса. Неважно что. Главное, чтобы там были прочные стены и крепкая крыша. Если природа не успокоится, продолжим двигаться по побережью, чтобы иметь доступ к морской пене. Так мы хотя бы можем быть уверены, что доберемся до цели нашего похода.

   – В твоих словах есть смысл, – кивнул Лер к большому удивлению Морриган.

   – Я смотрю вы перестали грызться, – с иронией в голосе поинтересовалась она. – Это меня очень радует.

   – Заключили временное перемирие, – с готовностью ответил Луг. – Толку от того, что мы будем пытаться укусить друг друга побольнее, если разбежаться на некуда.

   – Я вами горжусь, – с искренней улыбкой заявила Морриган.

   – Избавь нас от своей гордости, война, – беззлобно огрызнулся Лер. – Мы заключили временное перемирие. Понимаешь? Временное. До конца этого похода.

   – Это не особо важно. Главное, что это перемирие и вы не перегрызете друг другу глотки пока мы ищем ответы на вопрос, кто все это устроил и главное, что именно он устроил, – усмехнулась в ответ Морриган.

   Она перевела взгляд на море, что плескалось где-то далеко внизу, стараясь вымолить прощение за ярость своей лаской. Они давно ехали по широкой полосе суши, что заканчивалась с одной стороны обрывом, убегающим вниз к морю, где бились о скалы волны, пытаясь добраться до самого берега, обнять его, но разбиваясь на мириады брызг, а с другой – густым лесом, где под кронами терялся свет и царил нескончаемый мрак. Прорехи во вновь набежавших тучах горели красным золотом, создавая невероятные узоры, что складывались в грозную и вместе с тем потрясающую картину. Морриган даже задумалась о том, чтобы украсить такими узорами одно из своих платьев. Темно-синий со свинцово-серыми вставками бархат расчертить лучами красного золота, а по подолу пустить яркие серебряные молнии. Почему-то такое боевое платье, надеваемое поверх доспеха, показалось ей очень хорошей идеей. Грозная, даже пугающая и вместе с тем величественная красота, притягивающая восхищенные взгляды. Она сможет заворожить и напугать ее врагов. «Решено. Скажу своим ткачихам и вышивальщицам: пусть создадут мне такое боевое платье. Богиня войны должна быть не только грозной, но и прекрасной. Мне суждено соблазнять смертных, вкладывать в их руки оружие, чтобы они шли в бой с моим именем на устах. Мне суждено вдохновлять и соблазнять блеском стали богов», – закрались в разум непрошеные мысли.

   – Кажется, я вижу заброшенный дом впереди, – внезапно прокричал Луг.

   В его голосе звучала неприкрытая радость. Словно он долго скитался во тьме и, наконец, увидел яркий свет, к которому его постоянно тянуло и который он долго и упорно искал. И вот, наконец, он засиял вдалеке и позволил ему приблизиться, пообещал, что вот-вот его пальцы коснуться этого света. Луг поднял коня в галоп. Тот послушно полетел к одному богу света видимому дому. Но чем ближе они подъезжали, тем тревожнее становилось Морриган. Она увидела, что это не небольшой домик, а настоящее богатое поместье с двухэтажным особняком и даже квадратной башней, примыкающей к нему. С двух сторон его окружал частокол, но на тропу смотрели гостеприимно распахнутые ворота. Но такие дома никогда не бросали, пока они не начинали разрушаться, буквально падать на голову владельцам. Даже если владельцы покидали их, они тут же занимались другими жильцами, которые были уверены, что смогут восстановить его и продолжить жить, пока снова не начнут падать на голову камни. Но этот большой дом пустовал. Он был темен и безжизненен и глядел на мир слепыми провалами окон, словно хотел заманить в свои объятия хоть кого-нибудь. Это было страшное зрелище, от которого по спине пробегали толпы мурашек.

   – Стой! – окрик Морриган заставил мужчин, уже устремившихся в распахнутые ворота, замереть на месте.

   Лер непонимающе посмотрел на нее через плечо, а Луг тут же понял, почему она их остановила. Он в немом ужасе смотрел на темную ловушку, в которую чуть не попался. Теперь он отчетливо видел, какой тяжелой аурой тьмы был окружен этот особняк. Казалось, что он был построен из самой первозданной тьмы. Из самой густой и непроницаемой, которая слегка дрожала в ожидании жертвы, сдерживаясь, чтобы не протянуть свои щупальца раньше времени. Тьма клубилась и почти дышала или даже пульсировала, словно огромное сердце.

   – Чуть не попались, – выдохнул Лер, с ужасом глядя на дом, в шаге от которого они остановились. – Что за жуткая ловушка.

   – Хорошо, что Морриган увидела это чудовище прежде, чем стало совсем поздно, – согласился Луг. – Что творится с Тир-на-Ног? Я не припомню такого хаоса раньше. Чувствую, что у нас остается все меньше времени для поисков и осознания того, что надо делать.

   – Меньше времени до чего? – с подозрением поинтересовалась богиня войны.

   – Если бы я знал, – вздохнул в ответ бог света. – Но могу сказать одно: Тир-на-Ног разваливается на части, словно кто-то лишил его скрепляющего раствора.

   – Нам надо непременно остановить это! – в глазах Морриган плескался искренний страх. – Непременно.

   – Согласен, – кивнул Луг. – Но сейчас нам надо убраться отсюда и найти укрытие для ночлега. Пока вот эта вот чудовищная тьма не добралась до нас своими щупальцами.

   Он развернул лошадь и погнал ее галопом по кромке обрыва. Внизу плескалось уже спокойное море, в лица дул приятный легкий морской бриз, пахнущий свежестью. Небо вновь прояснилось, поборов тягу к разрушению, которую ему внушала тьма, и его бездонную синеву нарушали лишь редкие перья облаков, медленно плывущих в сторону открытого моря. Если бы не зловещая громада дома-ловушки за их спинами, можно было бы поверить, что это обычный безмятежный денек с прекрасной погодой, какая и должна быть весной. Но Тир-на-Ног сходил с ума и осознание того, что их мир начал разваливаться на части в буквальном смысле этого слова причиняло нестерпимую боль. Морриган невольно обернулась, чтобы бросить на дом-ловушку последний взгляд, убедиться, что они вырвались, и вздрогнула от нахлынувшего на нее страха. Дом тянул к ним свои темные, призрачные руки, собираясь удержать и вернуть. Эти лапы со скрюченными пальцами, увенчанными кинжалами когтей шипели под лучами солнца, но неумолимо приближались, норовя ухватить лошадей за задние ноги, заставить сбросить всадников, позволить дому утащить их в свои губительные объятия.

   – Поторопитесь! Он намерен нас вернуть! – крикнула Морриган, чувствуя, как липкий страх заполняет ее душу. – Надо успеть убраться отсюда прежде, чем ему это удастся!

   Богиня войны никогда и ничего не боялась в своей бесконечной жизни, но этот дом привел ее в неописуемый ужас. Такой, какого она никогда не испытывала и вряд ли испытает вновь. Казалось, что сама ее душа наполнилась холодным железом, которое отнимало силы, лишало возможности дышать и думать, заставляло застыть на месте. Она с трудом проталкивала воздух в грудь, вцепившись мертвой хваткой в повод. Морриган была уверена, что если бы на ней не было перчаток, она бы увидела, что пальцы побелели от усилия, а кожаный ремень до крови впивается в пальцы и ладонь. Солаш Гэлей все прибавлял. Казалось, что он достиг предела своей резвости, но в следующий миг он находил в себе силы и возможность двигаться быстрее. Они бежали от темных щупалец дома-ловушки, собиравшихся впиться в их тела и души и утащить в страшные глубины собственной тьмы, но, казалось, что проигрывали в этой почти бесконечной безумной скачке.

   – Туда! – Лер вытянул руку, указывая вперед.

   Морриган проследила за его рукой и увидела высящийся на мысе маяк. Яркие солнечные лучи ласкали его покрашенную в белый цвет стену, высекая искры из полированных серебряных пластин на его вершине. Лошади устали, и вот-вот должны были замедлиться, но нашли в себе силы скакать к спасительному маяку с той же резвостью из последних сил, не обращая внимания на щупальца тьмы, старавшиеся схватить их за задние ноги и то и дело высекавших искры из их подков. На последнем усилии они пересекли невидимый барьер вокруг маяка, который боги даже не почувствовали. Вспышка за их спинами и последующий оглушительный вой возвестили о том, что они выиграли эту скачку у тьмы, что гналась за ними, намереваясь пожрать. Морриган позволила себе обернуться и увидела яркий барьер, за которым бесновалась тьма.

   – Все маяки защищены от происков неблагих силой Беленуса , – выдохнул Лер, натягивая повод и заставляя своего жеребца остановиться. – Так можно понять, что это настоящий маяк и он нам не опасен. Там домик смотрителя, мы можем остановиться там.

   – Если он пустит нас, – усмехнулся Луг. – Не уверен, что он будет рад таким беспокойным гостям.

   – Смотрителя здесь нет. В этом я точно уверен, – вздохнул бог морей. – Их становится все меньше, потому что они смертны. Этот маяк давно не зажигали, а значит тут нет смотрителя, но сегодня он будет ярко гореть и вести корабли к родным берегам. К тому же его свет защитит нас от теней.

   – Я и не думал, что в Тир-на-Ног все настолько плохо, – сокрушенно покачал головой Луг. – Не стоило мне прятаться на том острове от действительности. Это была моя ошибка. Сбежать от бед это вовсе не выход.

   – И чем бы ты нам помог? – насмешливо поинтересовался Лер. – Здесь все случилось бы и с тобой, и без тебя. Таковы законы судьбы. Так, чем бы ты помог нам?

   – Не знаю, – Луг пожал плечами. – Во всяком случае я не жил бы с ложным чувством безопасности. Если падет Тир-на-Ног, погибну и я. Это неизбежно. Впрочем, как и все мы найдем свой конец при таком исходе. Об этом мне не следовало бы забывать.

   – Другими словами, у тебя есть свой интерес в этом походе, – насмешливо заключил Лер.

   – Как и у тебя, море, – парировал бог света. – Ты тоже спасаешь свою жизнь, спасая Тир-на-Ног. Впрочем, свой интерес есть у каждого из нас.

   – Ну хватит, – возмутилась Морриган. – Мне казалось, что вы заключили соглашение о перемирии на время нашего путешествия. А теперь опять грызетесь, словно взбесившиеся лисы. Я не знаю в чем именно ваша вражда, в чем ее причина, но я прошу вас прекратить ее. Хотя бы на время.

   Она смотрела на мужчин пылающим гневом взглядом, ее губы превратились в ниточку, настолько сильно она их сжала. Она буквально прожигала каждого из них, заставляя чувствовать себя неуютно. Они ощущали это горячее желание придушить их, если бы это помогло лишить их возможности все время спорить и воевать друг с другом. Взгляд Лера невольно упал на Клив Солаш. Морриган проследила за ним и как-то кровожадно улыбнулась, облизнув губы.

   – Да-да, если вы не прекратите, я воспользуюсь им, – усмехнулась она, и от этой усмешки по спинам мужчин пробежал холодок. – Пусть это и станет последним, что вы ощутите в этой жизни.

   – Ладно. Мы поняли, что поступили глупо, потому обещаем придерживаться перемирия и дальше, – несколько обреченно вздохнул Луг. – А сейчас давайте отдохнем в домике смотрителя маяка, чтобы завтра добраться хоть куда-то. Если честно, эта прогулка через лес и скачка по побережью вымотали меня так, словно я прошел через десяток битв при Маг Туиреде, да еще и не выспавшись толком.

   – У меня примерно такое же чувство, – усмехнулся Лер. – Еще и чувство, что по не корабль протащили.

   – Тогда поехали. Пока не упали прямо тут, не слезая с седел, – велела Морриган, направляя Солаш Гэлея к небольшому домику у подножия маяка. – И прекратите уже ругаться и цепляться друг к другу на каждом слове. У меня от вас голова уже болеть начинает. А когда мне больно я впадаю в ярость. Вам нужна ярость войны?

   – Нет. Не нужна, – покачал головой Лер. – Совсем не нужна.

   – Не хотелось бы, – вторил ему Луг.

   – Тогда не искушайте меня, – предложила им Морриган, останавливаясь рядом с небольшим навесом для лошадей. – А то я уже на грани того, чтобы разъяриться. И этот шторм вам покажется совершенной тишью.

   Конюшни рядом с домиком не было, Только небольшой навес с коновязью, рядом с которой стояли кормушка и поилка. Морриган спешилась, настороженно осматриваясь по сторонам. Ей не хотелось оставлять Солаш Гэлея под открытым небом, особенно в такой момент, когда Тир-на-Ног столь стремительно терял рассудок и силился убить своих обитателей, а тьма неистовствовала и осмеливалась нападать даже на богов. Оставалось верить в то, что барьер, который хранил маяк, защитит их всех. Богиня войны вздохнула и привязала Солаш Гэлея к коновязи. Домик смотрителя был небольшим. Он состоял из одной комнаты, часть которой закрывалась остатками льняной занавеси. От времени ткань обветшала и лохмотьями свисала почти до пола, в самой занавеси зияли огромные дыры. Морриган поморщилась и отвела взгляд, продолжая осматриваться. В дальней стене был устроен очаг, возле которого лежали свежие сухие дрова. Два небольших окна выходили на море, позволяя шуму волн проникать внутрь. В центре комнаты стоял небольшой стол и четыре стула. Вот и вся нехитрая обстановка этого забытого богами домика смотрителя маяка.

   – Не так и плохо, как не казалось сначала, – пробормотала богиня войны, опускаясь на ближайший стул. – Немного тесновато, но все же неплохо.

   – Я бы даже сказал, что очень неплохо, – улыбнулся стоящий за ее спиной Луг.

   – Луг, тебе сегодня с заходом солнца лезть на маяк, – произнес Лер, переступая порог. – Будет лучше, если огонь зажжешь ты. Это придаст ему особых сил, чтобы сдерживать взбесившуюся тьму.

   – Кажется, ты что-то перепутал. Я бог света, а не огня, Лер, – усмехнулся в ответ тот.

   – Вот именно. Если бог света зажжет огонь маяка, его защита только усилится. Ты же знаешь, что творится вокруг и помнишь о том поместье, в которое мы едва не угодили? – поинтересовался бог морей.

   – Да. Это я и через тысячелетие не забуду, – передернул плечами Луг. – Такой тьмы я еще никогда не встречал. Она не просто пугающая, она вымораживает душу.

   – Поэтому тебе придется сделать это, – улыбнулся Лер, разводя руками.

   – Ладно, сделаю. Но до заката еще далеко, так что давайте подготовим все ко сну, а потом я зажгу маяк. Нам нужно решить, что делать дальше. Ситуация явно непростая. Тир-на-Ног трещит по швам, словно кость, которую тащат в разные стороны две собаки. И, как мне кажется, чем дальше, тем будет хуже. Нестабильность накапливается, а потом выплескивается, словно вода из ведра. Или как приливная волна на берег. Думаю, эта волна не остановится, она похожа на те самые волны-убийцы, о которых смертные шепчутся в кабаках в полголоса, потому что боятся призвать их ненароком на свои головы, – в голосе Луга звучала какая-то обреченность.

   – Изобретение Посейдона, – пояснил Лер. – Называется Белый шквал. Я не знаю, как ему в голову пришло создать такое чудовище, но все же он создал Белый шквал. И иногда еще запускает его, чтобы напугать смертных. Развлекается

   – Ладно. Белый шквал и мысли Посейдона нас не касаются, нам надо Тир-на-Ног спасать, – казалось, еще миг и – Морриган фыркнет.

   – Так что мы будем делать дальше? – поинтересовался Лер, понимая, что вот-вот разговор снова отправится в привычное русло обсуждения смертных и их предательства. Впрочем, смертные всегда искали то, что выгодно им, видимо новый бог давал им что-то такое, что заставило их отвернуться от старых богов, и Лер это понимал. – Нам нужно решить это до того, как наступит утро.

   – Нам нужно понять, что происходит в Тир-на-Ног и откуда это началось, – вздохнул Луг. – Но даже после встречи со всем этим хаосом у нас нет ответа на вопрос, что происходит с нашим миром. И неверие смертных тут вовсе ни при чем.

   – Мне кажется, что это было понятно давно, – кивнул Лер. – Если бы во всем этом было виновато неверие смертных, такие беды начались бы уже давно. И скорее всего, Тир-на-Ног уже развалился бы. Это что-то другое. Что-то темное и опасное. Такое безумие творилось только во времена войны с фоморами.

   – Если я правильно помню, тогда были лишь сильные шторма, – ответил Луг.

   – Да. Море неистовствовало в то время. Оно буквально пыталось уничтожить сушу, – согласился Лер.

   – Не сходится, – заявила Морриган. – В этот раз у нас не только шторма. Мы имеем еще и сошедшую с ума природу, которая перепутала стороны света, и тени в тумане.

   – Тени и без тумана имеются, – не удержался от смешка Лер. – Но мне кажется, что этот туман и тени существуют отдельно.

   – Мне тоже так показалось, – согласился Луг.

   Он прошелся по комнате и выглянул в окно. Солнце все еще висело над морем, но уже значительно укатилось в сторону горизонта, зависнув в таком положении. Его золотые лучи высекали огненные искры из все еще темных морских вод, которые до сих пор не избавились от ярости, питавшей их во время бури. Луг всматривался в белых барашков, оседлавших волны, которые спасли им жизнь. Это была величественная и прекрасная картина моря, которое освобождалось от сковывающей его стихии. Кое-где на гребнях волн уже показали свои блестящие от влаги тела акишки.

   – Нам нужен Беленус, – пробормотал Луг, глядя на солнечные лучи, высекающие золото из темно-синих вод.

   – Беленуса давно никто не видел, – ответил Лер. – Иногда мне кажется, что он скрылся в своем дворце и следит лишь за тем, чтобы солнце вовремя восходило над Тир-на-Ног. Иначе нам грозила бы вечная ночная мгла, разгоняемая лишь светом луны.

   – Беленус стал бы для нас лучшим союзником сейчас, – задумчиво произнесла Морриган.

   – Насколько я знаю, его силы Матерью-Дану не ограничены, – высказался Лер. – Видимо она опасалась, что тогда солнце начнет сходить с ума. Поэтому Беленус единственный, как оказалось, – бог морей не удержался от насмешливого взгляда в сторону бога света, – полновластный бог в нашем мире. Как бы иронично это ни звучало из моих уст.

   – Не торопись, Лер, – вступилась за Луга Морриган. – Возможно, что это было действие теней. Потому Луг не смог действовать в полную силу. Мы до сих пор не знаем их природу. Я бы не стала сбрасывать со счетов возможности Луга. Быть может эти тени и на Беленуса смогут воздействовать так, что он не сможет двигать солнце по небосводу.

   Луг самодовольно улыбнулся, победно посмотрев на Лера. Тот насупился в ответ. Было видно, что бога морей злит одно осознание того, что бог света может сохранить свою божественную силу полностью. С другой стороны, он понимал, что никто из них не виноват в произошедшем. Лугу банально повезло родиться с примесью крови фоморов. Многие подозревали, что именно это дарует ему такую соблазнительность в глазах всех женщин. Но и это была не его вина перед другими богами. «Как говорит Мара, он не просил таким родиться, а родителей мы не выбираем», – вспомнила Морриган. К тому же Луг был самым молодым из богов, потому к нему было слегка снисходительное отношение.

   – Ты права, война, нельзя винить Луга в том, на что он повлиять не в силах, – Лер виновато опустил голову. – К тому же он даже пытался отстраниться от нас, но мы вновь вытащили его на свет. А значит нам следует принять то, что ему даровано правом крови.

   – В том-то и дело, Лер, – улыбнулась в ответ Морриган. – Насколько я поняла именно мы с тобой виноваты в возвращении Луга в наши бесконечные стычки. Потому не нам с тобой его в чем-то винить. Тем более в том, кто его родители.

   Они не видели, как бог света улыбался. Он стоял к ним спиной, глядя в окна, выходящие на морскую гладь и улыбался. В этой улыбке была гордость и радость от того, что они, наконец, перестали рычать на него. Пусть Морриган раньше и злилась на него по другой причине, но все же они смогли примириться. «Если бы только она не выпила из этого проклятого Котла», – Луг невольно нахмурился, но взял себя в руки и заставил свой лоб разгладиться. Она забыла обо всем и с этим придется смириться. С другой стороны, она забыла и это открывает ему новые возможности, ведь забыла она не только его. Луг снова улыбнулся.

   – Хорошо, – нарушил тишину Лер. – Что будем делать? Куда отправляемся завтра?

   Луг обернулся. Впервые он не знал, что им делать. Впервые он не знал, что сказать. Лугу не нравилось это ощущение беспомощности, которое нахлынуло на него, словно огромная волна-убийца, некогда созданная богом морей Посейдоном и теперь то и дело появляющаяся во всех морях мира смертных. Он смотрел на Лера и осознавал, что ему попросту нечего сказать.

   – Я не знаю, – наконец, со вздохом ответил он. – Все слишком быстро меняется.

   – Так. Перестаньте, – Морриган поднялась на ноги. – Мы все устали из-за этого бегства от теней. Мы вымотались, потому что вынуждены были восстанавливать силы под корпусом давно погибшего корабля, посреди стихии. Поэтому давайте мы просто отдохнем, поедим, никуда не торопясь, и подумаем о том, что нам делать дальше. И при этом будем исходить и того, что у нас уже есть, а не из того, что было в начале пути.

   Мужчины внимательно посмотрели на нее, обдумывая верность ее слов, а после одновременно кивнули. Богиня войны была права. Они действительно устали и ошибочно продолжали гнаться за тем, что у них было в самом начале пути, не принимая во внимание произошедшее недавно. Следовало остановиться ненадолго и обдумать то, что случилось с ними. Луг закрыл глаза и улыбнулся.

   – Ты права, Морриган. Ты совершенно права, – произнес он. – Нам пора уже снять шоры и взглянуть на все это шире. Пойду зажгу маяк, пусть его пламя напитается светом солнца, пока оно не скрылось за границей земли и неба, пусть свет маяка сильнее жалит тени. Нам стоит остаться здесь до тех пор, пока решение не придет само. Следует все обдумать.

   Луг направился к выходу. Морриган и Лер переглянулись. Бог света оказался снаружи и внимательно посмотрел на маяк, размышляя над тем, как ему взобраться на самый верх, но в следующий миг он просто взмыл в воздух и опустился на каменную кладку маяка рядом с нескончаемым запасом дров. Луг точно знал, что в таких маяках использовались особые дрова, которые могли гореть вечно и не заканчиваться. Пусть Луг и не был богом огня, но он был ремесленником, прекрасным ремесленником. Он опустил руку в небольшой кошель, что висел у него на поясе, и достал оттуда огниво. В следующий миг вспыхнуло пламя, озаряя все вокруг ярким светом. За границей защитного барьера раздался отчетливый вой. Тени понимали, что им не преодолеть силу света маяка. У запертых в ловушке богов появился призрачный шанс решить вставшую перед ними загадку.

ГЛАВА шестая

Все утро замок Морриган был окутан суматохой. Как только клубы страшного тумана, пахнущего лавандой, рассеялись, туата принялись выполнять свои обязанности, стараясь успеть до того момента, как туман вновь вернется, чтобы погрузить их разум в липкую пучину страха. Никто не хотел остаться снаружи, когда туман вернется. Никто не хотел снова испытать тот ужас, смешанный с эйфорией, которые несло это явление. К полудню все рутинные дела были закончены, и замок погрузился в дремоту, готовый в любой момент встрепенуться и подняться по тревоге.

   Тишина окутывала Алехт Милату почти непроницаемым плащом. Замок купался в лучах полуденного солнца, словно пытался накопить их золотой свет для борьбы с ночной мглой. Его стены горели в лучах дневного светила, словно маяк для кораблей в ночи. Расплавленное золото стекало по крышам, обнимало стены, создавая ореол вокруг замка. Гуань-ди прищурился, глядя на донжон, казармы, конюшни, башни и все прочие хозяйственные и жилые постройки, горевшие в солнечных лучах. Он был рад вернуться сюда. Особенно после того, как Юй-ди запретил ему возвращаться в Тир-на-Ног перед всем двором. Можно сказать, что он ослушался прямого приказа императора, но он не мог игнорировать призыв о помощи. Император был всесилен, но нельзя разбрасываться союзниками, помощь которых может пригодиться в один тяжелый момент. «Все же Морриган и туата помогли нам в войне с демонами, а она к тому же спасла императора. Он должен понять, что долги необходимо возвращать, особенно долги чести», – подумал бог войны, переводя взгляд на бездонное синее небо, возвышающиеся над Алехт Милатой, на перистые облака, покрывающие его удивительным узором. В это мгновение Гуань-ди осознал, что их смертные могут в любой момент перестать верить в них и тогда их постигнет участь богов из Туата де Данаан.

   – С чего начнем? – голос Жу Шоу вырвал его из тягостных размышлений и вернул на землю.

   Гуань-ди очень не понравилось то, что рассказали ему Адар и Мара. Погибающий божественный мир мог ударить и по остальным мирам. Как оказалось, они связаны одной нитью, о существовании которой ранее никто не подозревал. Иначе, зачем Махе пытаться поймать их в ловушку и забрать их силы. Кто знает, может эта нить связывала их и как-то иначе. Может быть Тир-на-Ног потащит за собой и Небесную империю, погрузив ее во тьму и хаос. Такие мысли очень не нравились Гуань-ди, но он не пытался от них отмахнуться, понимая, что если закрыть глаза, смерть не пробежит мимо.

   – Даже не знаю, – наконец ответил бог войны после небольших раздумий, когда он пытался решить, за что хвататься в первую очередь. – Положение здесь странное и опасное. А я не знаю, как мне защитить замок от этого тумана, если он вернется. Я не знаю с чего начать, брат Жу Шоу.

   – Возможно нам достаточно убрать всех с открытого воздуха под защиту стен, – задумчиво произнес Жу Шоу, обводя взглядом Алехт Милату. – Если верить Маре в дома он не проникает.

   – Замок надо защищать. А если я уберу всех со стен, любой враг сможет проникнуть внутрь, – возразил ему Гуань-ди. – Нельзя оставить Алехт Милату без защиты.

   – А что если… – задумчиво произнес бог металла, глядя на запад.

   – Что если «что»? – Гуань-ди нахмурился, впиваясь в друга вопросительным взглядом. – Договаривай.

   – Что если мы завесим бойницы в сторожевых башнях прозрачной тканью. Возможно она поможет спастись от тумана. Пусть воины сидят в башнях и следят за подходами к замку, но при этом туман не сможет проникнуть внутрь башен и лишить их разума, – Жу Шоу задумчиво тер ухо.

   – В этом есть смысл, – кивнул Гуань-ди. – Стоит попробовать. А по всему периметру поставим горящие жаровни. Алехт Милата должен сиять, как отполированное зеркало придворной красавицы в лучах солнца. Против тьмы нет иного оружия, кроме света.

   Хо Цзиньлин кивнул и умчался раздавать распоряжения, не видя усмешки Жу Шоу. В отличие от богов он точно знал, что им грозит. Он видел панику в глазах Мары, которая едва сдерживалась от желания сорваться с места и бежать, куда глаза глядят, словно самые могучие и опасные демоны гнались за ней по пятам, собираясь сожрать не только тело, но и душу. И Цзиньлину это не понравилось, он больше не хотел видеть страх в глазах этой доброй женщины, которая относилась ко всем и к каждому, как к собственным чадам. Он ее и воспринимал, как свою матушку, относясь со всем сыновьим почтением и любовью.

   Адар проводил Цзиньлина взглядом, когда тот пробежал мимо, едва не врезавшись в него. Похоже, что небожители приступили к защите Алехт Милаты от неизвестного и странного противника со всем рвением, какое только возможно было представить. Адару это нравилось. Он понимал, что сейчас первейшая задача для них защитить и обезопасить замок, ведь они не понимали, что творится за его стенами. Оставалось окопаться тут и ждать возвращения богов, которые отправились за ответами. Правда, никто не знал, когда они вернутся, но иного выбора все равно не было. Адар подошел к Гуань-ди и Жу Шоу и замер за их спинами.

   – Что придумали? – решил он уточнить, чтобы решения богов не стали сюрпризом и при том неприятным.

   – Насколько мы поняли из рассказов Мары, да и твоих тоже, Адар, этот туман не может проникнуть в дома. Каким-то образом стены и двери становятся для него непреодолимой преградой, – пояснил Гуань-ди, продолжая разглядывать башни. – Ну и насколько я знаю из своей жизни, единственное оружие против тьмы – это свет. Это значит, нам надо осветить Алехт Милату, чтобы он сиял в ночи подобно маяку, и не покидать помещений. Стражу разместим в башнях, закрыв бойницы прозрачной тканью, которую соткет Чжи Нюй. Она вложит в нее свои божественные силы, чтобы не пустить туман внутрь. А мы будем надеяться, что этой защиты хватит для спасения жизни воинов Алехт Милаты.

   – Другой тактики у нас все равно нет, – вздохнул Адар. – А оставить замок без охраны я не могу.

   – Это мы отлично понимаем. Никто не знает, как этот туман действует на Неблагих и не прикроет ли он их нападение и самое главное возможный штурм. Штурмовать пустые стены гораздо проще, чем те, которые охраняются, – кивнул Жу Шоу. – Надо все предусмотреть и пока не соваться наружу.

   – Мы знаем, – горько усмехнулся Адар. – Патрули, не вернувшиеся с задания, громко кричат об этом.

   – Что же такое творится в Тир-на-Ног… – задумчиво произнес Гуань-ди. – Я бы хотел знать ответ.

   – Этого никто не знает. Даже наши боги, – покачал головой Адар. – Нам известно только то, что природа сошла с ума. На юге морозы, на севере испепеляющий зной, а здесь у нас странный туман.

   – И похоже грядет буря. Очень сильная буря, – Жу Шоу хмуро смотрел на небо, которое начало темнеть. – Необходимо быстро придумать, как осветить замок и закрыть бойницы в башнях. Думаю, у нас не больше трех часов, прежде чем на нас обрушится стихия. И сколько она продлиться, я не могу сказать. Но будет страшно.

    – Ничто не предвещало… – пробормотал Адар.

   – Давайте поторопимся. Нам нужны жаровни, где огонь не погаснет от порывов ветра и воды с небес, – Гуань-ди вопросительно посмотрел на Адара.

   – У нас есть такие, но я не уверен, что их хватит, чтобы осветить замок, – отозвался тот.

   – Давайте хоть сколько-то поставим, – упрямо произнес бог войны. – Рядом с воинами. Им надлежит видеть врагов и быть защищенными от происков тьмы.

   – В этом нет никаких сомнений, – кивнул Адар. – Тогда надо поставить жаровни рядом со входами в башни и в самих башнях, где будут укрываться воины. Дело за Чжи Нюй.

   – Она справится, – уверенно заявил Жу Шоу. – А пока надо заняться светом. Наладить его в первую очередь.

   – Тогда идем за жаровнями. Времени не так много осталось прежде, чем ударит стихия, – Адар постарался улыбнуться.

   Следующие два часа они таскали и устанавливали на стене и башнях жаровни, складывали в них специальные дрова, которые в избытке хранились в особом сарае, окутанном божественными силами бога огня. Когда немногочисленные жаровни, способные предотвратить затухание огня, заняли свои места возле башен, по одной с каждой стороны от двери, и несколько на самой стене, чтобы создать иллюзию присутствия, прибыла Чжи Нюй. За ней следовали служанки, нагруженные стопками прозрачной, невесомой ткани. У девушек были обеспокоенные лица, видимо, слух об опасном тумане распространялся по замку со скоростью лесного пожара в засушливое лето, когда его безжалостно гонит вперед сильный ветер, заставляя в мгновение ока пожирать очередное дерево. Теперь многие, если не боялись его, то опасались и постоянно думали о том, за что на них свалилась такая напасть. Но сколько бы они не размышляли, ответов не приходило.

   Чжи Нюй остановилась. Служанки выстроились за ее спиной полукругом, насколько позволяла ширина стены. Небесная ткачиха победно улыбалась, глядя на стоящих перед ней мужчин. В следующее мгновение она взяла из рук одной из служанок кусок ткани и жестом победителя развернула его. На легком ветру заполоскался отрез прозрачной, почти невидимой ткани.

   – Крепкая словно сталь, – с гордостью возвестила Чжи Нюй. – Потому никакой ветер не способен ее порвать. Даже сама сталь клинков будет бессильна против этой ткани.

   – Ты превзошла сама себя, сестра Чжи Нюй, – восхищенно заявил Жу Шоу. – Это что-то невероятное.

   – Похвалы оставим на потом, а пока, давайте завершим работу прежде, чем с неба хлынет дождь, и налетит ветер. Не хочу промокнуть, – отмахнулась та. – Покажите нам, где вешать ткань.

   Адар поклонился ей с улыбкой и указал на ближайшую башню. Гуаь-ди и Жу Шоу переглянулись. Они закончили укреплять эти импровизированные ставни как раз перед первым ударом стихии. Небо налилось свинцом, стало тяжелым и низким, казалось, что его край буквально скребет по верхушкам деревьев и вершинам скал, а ветер то и дело налетал на Алехт Милату, словно пытался безжалостно разрушить ее. Замок то и дело озаряли вспышки разрывающих небо молний, которые устремлялись вниз, к земле, в попытке разорвать ее, выдрать из нее большие куски плоти, причинить ей боль. Вспышки становились все ярче и чаще, словно каждое мгновение приближало их триумф. Именно в одной из таких вспышек Гуань-ди заметил странное. Тени, которые двигались так, как им было угодно. От них исходила опасность, очень большая опасность, можно даже сказать, смертельная, от которой на душе сделалось липко и противно, словно страх запустил в божественную плоть стальные когти. Почему-то Гуань-ди был уверен, что прикосновение этих теней станет если не смертельным, то причинит сокрушительный вред, даже богам.

   – Стража в башни! Нам немедленно в донжон! Ждем пока распогодится и посветлеет! – приказал он.

   В следующий миг они сорвались с места, сбегая со стены, не разбирая ступени и едва не падая на каждом шагу. Гуань-ди расчищал им путь от клубящейся тьмы, которая не желала отступать от намеченных целей. В его руке ярко горела лампа, к которой тени боялись приближаться. Бог войны не понимал, что же опаснее: тот неизвестный туман, что пахнет лавандой, или эти отвратительные тени, мельтешащие за пределами пятна света, который давали несколько светильников в руках воинов. Женщины с ужасом вглядывались в клубящиеся вокруг тени, которые становились особенно заметными, когда небо расцвечивали ярко-белые молнии. Это было страшное и вместе с тем завораживающее зрелище, заставлявшее их вскрикивать от ужаса. Мужчины тоже испытывали неприятные чувства. Их бросало в холодный пот, как только молнии выхватывали эти зловещие тени из полумрака, что царил вокруг. Никто не знал, как остановить их, если они решат напасть на небожителей и туата. Наконец, когда напряжение достигло наивысшей точки, они добрались до места назначения, к которому так стремились. Дверь донжона распахнулась, и они буквально нырнули в ярко освещенный коридор. В таких обстоятельствах нельзя было оставлять даже маленький участок со слабым светом. Сейчас была важна каждая искра, которая могла отогнать жуткие порождения тьмы. Кто знает, на что были способны эти отвратительные тени, и сколько света нужно, чтобы не позволить им проникнуть внутрь и устроить расправу над обитателями Алехт Милаты. То, что тени боятся света, Гуань-ди понял еще во дворе, когда видел, как эти странные сгустки тьмы, что были чернее самой ночи, омраченной разгулом стихии, испуганно разбегались, стараясь спрятаться от ярких вспышек, озарявших все вокруг каждый раз, когда молния загоралась на небе. Они ныряли за камни, за углы, под телеги в поисках тьмы, которую разгоняли ярко-белые молнии.

   Дверь с грохотом закрылась за их спинами, отгораживая от ужаса, что царил за стенами донжона. Впереди же стояла Мара, обеспокоенно глядя на них. Казалось, что она уже поверила в их гибель, а теперь в ужасе осознавала, что перед ней стоят призраки тех, кто погиб там, во дворе Алехт Милаты.

   – Все в порядке, Мара, – ободряюще улыбнулся Адар. – Это всего лишь мы. Но я ничего не понимаю. Сначала туман. Теперь это. И венец Куахт не сработал. Эти тени явно враждебны и опасны, и они смогли проникнуть в замок. Нам не следует покидать донжон до тех пор, пока не наступит день.

   – Надеюсь, что наша импровизированная защита поможет караулам в башнях продержаться до того момента, как встанет солнце, – в голосе Гуань-ди звучала искренняя тревога. – Я не понимаю, что происходит в Алехт Милате, но это очень опасно. И мне это совершенно не нравится. Особенно мне не нравится то, что я не знаю, как поступить, чтобы предотвратить беду.

   – Это всем не нравится, друг Гуань-ди, – устало улыбнулся Адар. – И мы тоже не знаем, что здесь происходит. И это меня буквально выводит из себя. Но мы ничего не можем поделать. Совершенно ничего. Хорошо, что вы откликнулись на наш призыв и пришли нам на помощь. Я даже не знаю, что бы мы делали сейчас и как защищались бы от всего этого безумия.

   – Вы нам тоже помогли в той войне с демонами, так что мы не могли быть столь неблагодарны и не прийти на зов, – улыбнулся Гуань-ди. – К тому же спасение Императора стоит даже дюжины богов.

   – Вы тут до утра собираетесь стоять, подпирая двери или все же пройдете к столу и поедите хоть немного? – Мара наконец пришла в себя, преодолев первое потрясение от их белых от пережитого ужаса лиц, и принялась командовать. – Вы, – она кивнула на служанок, – марш на кухню и готовьте ужин для наших гостей. А вы, – ее взгляд впился в богов и Адара, – все в главный зал немедленно. И возражений я не слушаю.

   Никто не осмелился ей возразить. Стайка девушек-служанок, до этого испуганно жавшаяся к стенам, буквально упорхнула в ярко освещенные коридоры, направляясь на кухню. Богам и Адару же пришлось пройти в главный зал под грозным взглядом Мары. Она буквально сопроводила их до камина, в котором жарко горел огонь. Пусть на улице и царило весеннее тепло, но здесь огонь был их лучшим другом и защитой против опасных и таинственных теней. И потому огонь ярко пылал, с аппетитом пожирая поленья, щедро насыпанные в его жерло.

   – Нам главное ночь пережить, а как только появится солнце, мы начнем готовиться к следующей ночи. И так, боюсь, будет постоянно, пока мы не остановим этот хаос, – произнес Гуань-ди. – Надо понять, что тут происходит.

   – Морриган этим занимается, – ответил Адар, буквально падая на ближайший стул. – Она, Луг и Лер как раз отправились за ответами.

   Он и не представлял насколько вымотался за этот, казалось, бесконечный день, который еще был далек от завершения, хоть за стенами стояла непроглядная тьма. Разум Адара словно пребывал во власти серой пелены, накинутой на него этой бесконечной усталостью. Он хотел найти объяснение тому, что напало на замок, но разум не желал искать ответы, в нем не было ни единой мысли, которая помогла бы найти ответы, на сложные вопросы. Он размышлял лишь о еде и отдыхе. Это было неправильно, но он ничего не мог с собой поделать. Усталость буквально сковала его тело, не позволяя вздохнуть. Но самое неприятное для него было то, что она сковала и разум. Вцепилась в него своими когтями и не выпускала, не позволяя думать о тех вещах, которые были важны именно сейчас. Адар потер виски пальцами, стараясь унять головную боль, внезапно навалившуюся на него.

   – Куда они направились, кстати? Мы так и не спросили у тебя об этом, – подал голос Жу Шоу.

   – Вот этого я точно не знаю, – Адар покачал головой. – Они собрались и сказали, что им необходимо выяснить, что творится в Тир-на-Ног, а для этого все надо увидеть своими глазами. Куда они сейчас направились, сказать не могу.

   – Значит они умчались на побережье, – сделал вывод Гуань-ди. – Ведь все происходит именно там.

   – Да, – кивнул Адар. – Пока все происходит только на побережье. Словно само море дает силы этому странному проклятью. Только сегодня началось у нас. Сначала южное побережье, потом северное. А теперь вот у нас. Боюсь представить, что нас ждет дальше. Но я не могу сказать к северному или южному побережью отправилась Морриган,

   Командир конницы богини справедливой войны вздохнул, пряча лицо в ладонях. Он не хотел, чтобы небожители видели страх, плещущийся в его глазах с тех самых пор, как он оказался в объятиях тумана, пахнущего лавандой.

   – Вам остается подождать, пока будет готов ужин, а потом идите спать. На вас смотреть больно, – припечатала их Мара. – У вас лица серые, а глаза стеклянные.

   – Еще бы мы цветущими выглядели после того, что увидели и почувствовали, – горько усмехнулся Адар, отрывая ладони от лица и внимательно глядя на Мару испепеляющим взглядом. – Ты понимаешь, что наш мир на грани смерти, Мара. Еще пару шагов и нас не будет. Совсем не будет. О нас никто и не вспомнит, словно нас и не существовало никогда. И больше всего меня пугает то, что я не знаю, как мне поступить, с кем сражаться и что вообще происходит вокруг.

   – Ладно, Адар, не рычи на меня. Не я притащила в наш мир все эти напасти, – Мара радушно улыбнулась. – Вы выпьете травяной настой с ягодами шиповника и выспитесь. И возражений я не приму. Вот совсем не приму. А завтра мы с вами подумаем, что нам делать дальше. Одно ясно света они все боятся, что туман, что те странные и жуткие тени. Да-да, Адар, я их тоже видела, и они заставили меня похолодеть до кончиков пальцев. Жуткие твари. Но света боятся. Значит наше спасение в том, чтобы осветить замок и не допускать появления в нем, даже одного не освещенного уголка. Пусть горит, как хрусталь в лучах солнца. А по поводу всего остального надо дождаться пока вернется наша девочка. Она найдет ответ, Адар. Непременно найдет. А нам не стоит паниковать раньше времени.

   Адар смотрел на нее и понимал, что его уверенность в счастливом исходе растет с каждым мгновением, с каждым ударом сердца. Мара улыбалась тепло, по-матерински, и душа каждого, на кого она смотрела, наполнялась теплом и светом, мягко разливавшимся по жилам. Если бы ей повезло родиться богиней, Мара непременно была бы богиней материнских уз, настолько бесконечно много любви и вместе с тем строгости было в ее сердце. Даже лица небожителей посветлели в этот момент. Но насладиться им у них не получилось, двери распахнулись и в зал вплыли служанки, которые несли нагруженные различной снедью подносы, за ними следовали воины, остававшиеся в Алехт Милате. Огромный зал наполнился звоном посуды и гвалтом голосов. Небожители переглянулись и заняли привычные по своему прошлому визиту места. Уставшие и даже изможденные лица жителей замка пугали их. Впрочем, теперь боги Небесной империи понимали, что все это неспроста, что у всего есть причина. Их и самих пугало происходящее за стенами донжона. Гуань-ди казалось, что он слышит, как те странные и даже страшные тени бьются в двери, пытаются разбить окна, чтобы проникнуть внутрь. Но не могли. Гуань-ди был уверен, что слышал их шипение и вой, когда они попадали в яркий свет, что лился из окон замка. Он слышал их испуганный визг, когда все вокруг озаряла очередная вспышка молний. Он видел, как отчаянно они искали укрытия, где могли затаиться во тьме.

   – Будем надеяться, что мы предприняли достаточно усилий для защиты замка в тех стесненных условиях, которые нам выпали. Было бы обидно, если бы нам не хватило совсем чуть-чуть во все сделано, – нарушил молчание Жу Шоу. – Меня пугают эти тени, и я даже не знаю почему именно. Но я всем нутром чую, что от них необходимо держаться очень далеко. Так далеко, как это только возможно.

   – Но мы не можем сбежать из Тир-на-Ног, – отозвалась Чжи Нюй, чем вызвала удивленный взгляд Гуань-ди. Бог войны еще помнил, как она пренебрежительно относилась к Тир-на-Ног и его обитателям, считая их дикарями. – Нас позвали на помощь, и мы должны им помочь. Хотя бы до того момента, как богиня войны вернется назад и все исправит. Где бы она сейчас ни была.

   – Мы и не собираемся бежать, сестра Чжи Нюй. Мы останемся здесь до самого конца, пока не поможем победить всех врагов, – улыбнулся Жу Шоу. – Я рассказал лишь о том, какие чувства вызывают у меня эти тени.

   – Они и правда ужасны, – Чжи Нюй повела плечами. – Меня пробрал холод до самых костей от их присутствия. А это невероятно, ведь я богиня и не могу замерзнуть. Но таков был внушенный ими ужас, что я похолодела.

   – Это был холод страха, а не погода, сестра Чжи Нюй, – спокойно сказал Гуань-ди. – Эти тени насылали на нас страх. А страх холодит кровь и заставляет чувствовать себя, как в ледяной пустыне. Наверное, так себя ощущают смертные, оказываясь в морозы на сильном ветру.

   – Помню смертные рассказывали о том, что в обычной пустыне ночами царит ледяной холод. Такой же, как и на снежных вершинах самых высоких гор, – усмехнулся Жу Шоу. – Теперь я осознал, что именно они чувствовали, оставаясь там.

   – Надеюсь, что их не будет тут утром, – усмехнулся Гуань-ди. – Что-то я не хочу видеть их днем.

   – Я тоже на это надеюсь. Иначе нас ждет долгая и утомительная битва за Алехт Милату, – отозвался Жу Шоу. – В которой нам, я боюсь, не победить.

   – Думаю, что даже если она будет бесконечно долгой и неимоверно трудной, мы должны ее выдержать, ведь мы обязаны Морриган наши существованием, – улыбнулся Гуань-ди. – Если бы она не отправила нас домой, мы бы закончили наши бесконечные божественные жизни на алтарях в замке Махи, отдавая ей и ее приспешникам наши силы. А если бы она не пришла нам на помощь в Небесной империи, я вообще боюсь представить, что было бы с нами.

   – Возможно… – задумчиво произнесла Чжи Нюй. – Все это план Махи. Не получив наши силы, она решила уничтожить сам Тир-на-Ног.

    – Ей не хватит сил на это, – покачал головой Адар. – Даже, если она отдаст их все без остатка. Этот мир создала сама Матерь-Дану. Она мать всех богов, потому никто из них не сможет с ней сравниться. Думаешь, что она смогла бы ограничить их божественную силу, если бы была слабее?

   – Я думал, что они не могут использовать свои божественные силы тут, потому что смертные отвернулись от них, убежав в объятия нового бога, – задумчиво произнес Жу Шоу, делая глоток травяного отвара. – Оказывается, что это решение богини созидательницы. Но кто-то же должен был начать все, что сейчас творится.

   – Вы же сами видели, на что способна Морриган, когда у нее есть вся ее сила, – Адар усмехнулся. – Их силы в Тир-на-Ног ограничены изначально, таково было решение Матери-Дану. Она предусмотрела все, чтобы ее дети не рвали друг другу глотки в бесконечных войнах, но увы, это их не останавливает.

   Гуань-ди молчал, с какой-то особой задумчивостью глядя в свой кубок. Свет, что заливал зал, отражался от темной ароматной жидкости, что заполняла кубок. От нее исходил явственный запах лаванды, играющий ведущую ноту. Это было странно, но его не пугал этот аромат, источаемый вином, хоть он и знал, что тот страшный туман пахнет лавандой. Бог войны сделал еще один глоток, ощущая, как напиток стекает по горлу, согревая тело и придавая ему сил. Он улыбнулся, понимая, что успел соскучиться по этому отвару из трав и ягод, которым потчевала их Мара во время их пребывания в Алехт Милате. Он хотел бы выяснить рецепт и способ приготовления этого напитка, чтобы передать его своим кухаркам, но Гуань-ди точно знал, что Мара не выдает своих секретов. Приходилось ловить момент и наслаждаться ее творениями пока была возможность.

   – Тогда я теряюсь в догадках, что за напасть терзает Тир-на-Ног. И главное откуда она явилась в этот божественный мир, – вздохнула Чжи Нюй. – А что скажешь ты, брат Гуань-ди?

   Бог войны вздрогнул и поднял на Небесную ткачиху удивленный взгляд. Он не ожидал, что она обратится к нему напрямую. Он хотел промолчать, но внимательный взгляд Чжи Нюй буквально прожигал в нем дыры. Он преувеличенно осторожно отодвинул кубок с ягодно-травяным настоем и уже твердо взглянул на Небесную ткачиху. Та опустила глаза, помня о правилах приличия. Даже богиня не смела смотреть в глаза мужчине. Это считалось неподобающим в обществе Небесной империи.

   – Что я могу сказать? – вздохнул Гуань-ди. – Для этого необходимы сведения. Полные сведения о том, что творится в Тир-на-Ног. А я не знаю даже того, что терзает Алехт Милату. Мы знали о тумане, а теперь… Теперь буря и тени. Тени, от чьих дыхания и вида душу сковывает вековым льдом, от которого нельзя избавиться. Я бы не хотел оказаться там, среди них, сейчас. Это верная гибель.

   – Я согласен с тобой, Гуань-ди, – кивнул Адар. – Есть в этих тенях что-то невероятно опасное. Этакая первозданная тьма и…

   Договорить он не успел. Двери в главный зал с грохотом распахнулись, буквально отлетели к стенам и врезались в них, едва не слетев с петель. За столом воцарилась звенящая тишина. Глаза всех были прикованы к туата, что переступили порог главного зала Алехт Милаты. Это были те, кого тут не ожидали увидеть, те, с кем они уже простились навеки. Бадб поддерживала висящего на ней Тамалтаха за талию, не позволяя ему упасть на пол. В оглушающей тишине они сделали первые шаги по залу, их звук взвился к потолку, отразился от него и мелкими камушками рассыпался по полу. Над столом пронесся дружный вздох. Тамалтах волочил ногу, а руку прижимал к боку. Лицо Бадб было серым, словно какой-то глупый шутник обсыпал ее пеплом. Она казалась тенью самой себя. Волосы потускнели, взгляд стал безучастным. Было видно, что она держится лишь на силе воли. Боги смотрели на них с некоторым ужасом. Наконец Жу Шоу не выдержал и вскочил на ноги. Стул с оглушающим грохотом отъехал назад.

   – Бадб, что случилось? – воскликнул он, занимая ее место подле Тамалтаха.

   – Мы попали… в лапы тьмы… Я еще ничего… Тамальтах сильно пострадал… – выдавила из себя Бадб с трудом опускаясь на освобожденное ей место. – Что это за тьма мы так и не поняли… Но… страшно… и холодно…

   Она взяла кубок с отваром, который ей передал кто-то из воинов, сжала его дрожащими пальцами, а затем осушила одним глотком. Ее взгляд никак не мог сосредоточиться на тех, кто сейчас стоял перед ней. Он блуждал в каких-то неведомых им мирах, словно искал что-то или кого-то. В какие-то моменты казалось, что она узнает их, но тут же взгляд становился вновь рассеянны и вновь бежал по лицам, что казались ей размытыми белыми пятнами. В следующий момент Бадб выронила кубок, прижала раскрытые ладони к вискам и громко закричала, напугав тем самым всех, кто находился в главном зале. Даже Мара, осматривавшая Тамальтаха, с укоризной посмотрела на нее. Этот крик взлетал к потолкам, а после обрушивался на всех, кто стоял внизу, рассыпаясь осколками по полу. В не сплелись боль, отчаяние, страх и ярость, какой еще никто не видел в этом мире.

   – Чего ты орешь, словно баньши какая-то, – возмутилась Мара.

   – Ты понимаешь насколько это было… страшно? – хоть ее голос и дрожал, он все же был уже более тверд и не так бесцветен. – Эта тьма… Она забрала всех из наших отрядов. Не осталось никого. Она буквально высосала их души. Мы собирались ехать в замок вместе и вот! Десять туата буквально сожраны этой тьмой, и заметь она ими не подавилась, Тамальтах покалечен и я не уверена в том, что он оправится, а я… – она подняла на Мару лихорадочно блестевший взгляд. – Я теперь все вижу в сером цвете. Я не вижу красок мира, Мара. Понимаешь? Не вижу! Но это мелочи. Ведь десять туата просто сгинули с лица Тир-на-Ног в когтях безжалостной тьмы.

   – Отдохни сейчас, а потом расскажешь нам обо всем в деталях, – голос Гуань-ди, спокойный, уверенный, заставил Бадб резко обернуться.

   – Зачем? Хочешь помучить меня? Хочешь, чтобы я вновь пережила тот ужас? – она едва не зашипела, словно рассерженная кошка.

   – Нет, – покачал головой бог войны. – Хочу понять, как мне защитить Алехт Милату пока нет Морриган. Вам же необходима божественная сила для защиты от проклятья Тир-на-Ног? Вот мы и будем теми богами, что ее предоставят. Но нам надо знать, с чем мы имеем дело. Или ты предлагаешь нам побыть слепыми котятами и погибнуть, как твои воины?

   – Я поняла. Прости меня, Гуань-ди, – Бадб склонила голову, пытаясь скрыть вспышку страха, окатившую ее, словно ледяная вода из чана. – Давай мы осмотрим Тамальтаха, я поем, а потом тебе все расскажу, что помню. А помню я все…

   Она закрыла глаза, словно отгораживаясь от того ужаса, который ей пришлось пережить.

   – Тамальтаха я уже осмотрела, – Мара была встревожена. – И я не понимаю, что с ним. Эти раны не столь серьезны, но он словно утратил волю к жизни и находится на черте, через которую нам не дано перешагнуть. Пока он балансирует на ней, но я не знаю, сколько он сможет удерживаться здесь. Эти тени оказались способны убить туата. Меня это пугает.

   – Пусть Тамалтаха отнесут в ярко освещенную комнату и две служанки всегда находятся рядом с ним, – велел Гуань-ди. – Если с ним что-то случится – немедленно пусть зовут нас. Мы удержим его по эту сторону черты.

   Его решительный взгляд вселил некое подобие уверенности в Бадб, заставил встрепенуться всех туата, что собрались в главном зале. Адар махнул рукой и двое воинов подхватили Тамалтаха и понесли прочь, за ними поспешили две юных служанки и Мара. Чжи Нюй, к удивлению Бадб, обняла ее за плечи и помогла встать, чтобы проводить ее к той части стола, где сидели они. Бадб с сильным изумлением смотрела на нее, не узнавая надменную Небесную ткачиху, которая с презрением и брезгливостью смотрела на них раньше, словно жители Тир-на-Ног были для нее чем-то неприятным и даже убогим, но теперь Чжи Нюй смотрела на нее, как на равную. Бадб этого не понимала и даже не верила небожительнице.

   – Что изменило твое мнение о нас, Чжи Нюй? – этот вопрос жег ей язык и Бадб постаралась избавится от него при первой же возможности.

   – Морриган, – коротко ответила та.

   – Значит Морриган, – усмехнулась Бадб. И от этой усмешки страх пробирал до костей. – Значит ты украла Венец Куахт, ненавидела и презирала нас, даже Морриган, а потом раз и наша богиня меняет твое мнение о нас настолько, что ты мчишься нам на помощь?

   – В тебе говорят тени, Бадб! – воскликнул Адар. В этот миг он понял, что тени делали с теми, кого не смогли забрать – очерняли его душу, наполняли сердце ненавистью. – Они заставляют тебя нападать на Чжи Нюй.

   – Почему ты так решил? – ее взгляд был холоден, словно глубины океана.

   – Потому что я тебя слишком хорошо знаю, Бадб, – Адар постарался улыбнуться как можно теплее.

   – Я объясню, Адар, все хорошо, – Чжи Нюй положила ладонь ему на предплечье и шагнула вперед. – Когда я попала сюда, признаю, я относилась к вам, как к пыли, которая не достойна коснуться моих туфель. Я презирала вас. Но потом… Потом я узнала, как самоотверженно вы спасали Небесную империю от нашествия демонов и поняла, что ошибалась. Жестоко ошиблась.

   – А Венец Куахт? Ты хоть понимаешь, что Алехт Милата едва не пала из-за того, что ты его унесла? – Бадб прожигала Чжи Нюй испепеляющим взглядом.

   – Я не знала, – опустила голову Небесная ткачиха. – Мне сказали, что этот венец защитит любой дворец, любую империю, что в нем спасение Небес.

   – И кто тебе это сказал? – усмехнулась Бадб, выгибая бровь.

   – Маленький человечек с крыльями, – голос Чжи Нюй был спокоен, хотя внутри у нее все кипело от желания высказать этой девице все, что она о ней думала в этот момент.

   – Пикси… – прошипел Адар. – Ну что, Бадб? Теперь ты поняла, что это все недоразумение. Зато правдиво то, что они пришли к нам на помощь, стоило нам только позвать. Они не подумали о том, что раз уж мы зовем на помощь, значит тут очень опасно. И велик шанс, что они расстанутся с жизнью. Но они не вспомнили о своих обидах и презрении, они ринулись сюда и принимают удар вместе с нами. Не будь неблагодарной и мелочной тварью, Бадб. Я тебя знаю. Ты выше этого.

   Девушка смутилась. Ее расширенные зрачки, которые не позволяли видеть цвет ее глаз, превращая их в бездонные черные озера, на мгновение сузились, став нормальными. Это привлекло внимание Гуань-ди, он внимательно вгляделся в лицо Бадб и заметил явственно проступившие вены под бледной кожей, похожей на пергамент. Такой же тонкой и хрупкой она выглядела. Он буквально видел остатки теней, которые бегали по сосудам Бадб.

   – Простите, – вымолвила после долгой паузы девушка, и Гуань-ди заметил, как вздулись ее вены, словно говорила она через силу.

   – Бадб, расскажи в подробностях, что было на том перекрестке, – попросил он, внимательно наблюдая за ней.

   – А что рассказывать? – Бадб передернула плечами. – Я мало что помню. Мы встретились на перекрестке двух дорог и решили вместе возвращаться в замок. Когда мы уже обирались ехать, налетел ветер, потом все вокруг потемнело и явились они. Они терзали нас так, словно мы попали в камеры пыток к Неблагим. Я приказала убираться оттуда, но они не отставали. Они догоняли лошадей с такой легкостью, что это пугало. Потом сильно похолодало и стало страшно. Когда мы подъехали к Алехт Милате нас осталось только двое: я и Таиалтах. Тени испугались света, в пятно которого мы попали. Это все, что я помню.

   – Бадб… – Гуань-ди с трудом подбирал слова, чтобы сказать ей неизбежное. – Тени в тебе.

   Она испуганно отшатнулась от него, словно увидела что-то ужасное.

   – Нет… Не может быть… – прошептала она, словно читая заклинание.

   – К сожалению, – Гуань-ди кивнул. – Мы найдем способ избавить тебя от них. А пока, тебе и Тамалтаху придется жить при ярком свете. Надеюсь, это сдержит теней от дальнейшего разрушения ваших душ.

   – Да, что за напасть такая появилась в Тир-на-Ног?! – возопила Бадб в отчаянии.

   – Мы этого не знаем, но точно уверены, что Морриган найдет ответ, – ободряюще произнес Жу Шоу, сжав ее плечо.

   Бадб натянуто улыбнулась. Ее испугали слова Гуань-ди, но она не могла показать это остальным. Все же она была командиром патрулей и приближенным воином Морриган, а значит, не могла показывать свой страх перед ними. Тогда они сами испугаются и не смогут противостоять той странной угрозе, что нависла над Алехт Милатой и Тир-на-Ног. Бадб это понимала, потому понимала и то, что ей придется последовать указаниям Гуань-ди, чтобы не подвергать замок дополнительной опасности. Кто знает, на что способны эти тени и что они могут с ней однажды сделать.

ГЛАВА седьмая

Тьма бесновалась за границей защитного барьера, который окружал маяк, словно обезумевшая баньши. Она клубилась, сгущалась и становилась почти непроницаемой, затем начинала оглушительно выть. Она собиралась воедино, формируя стену. Сквозь нее не было видно света звезд и месяца, что сияли на небе в эту пока еще спокойную ночь. Они то и дело скрывались за мельтешащими в небе тенями, но надолго скрыть серебряный свет, что упорно лился с небес, им не удавалось. Шипеть и спешить убраться теням приходилось и тогда, когда поворачивалась платформа маяка, некогда созданная богами-ремесленниками. Яркий луч света прорезал тьму, освещая сушу, прежде чем вернуть свой взор к морским глубинам. Он скользил по земле ярким золотом, заставляя тьму отступать. Создатели маяка постарались на славу, ведь яркий луч света буквально испепелял тьму, заставляя ее отступать, рассеиваться и скуля, прятаться в тенях деревьев и камней. А маяк без устали освещал все вокруг, не позволяя им проникнуть за защитный барьер, когда-то возведенный Беленусом. Теперь старания этих богов, талантливых ремесленников, спасали ясность разума, а возможно и сами жизни трех богов, что укрылись в домике смотрителя. Его окна тоже сияли ярким светом, который подпитал своей божественной силой Луг. Домик словно всем своим видом говорил о том, что внутрь тьме войти не дано.

   Морриган не находила себе места, она то и дело подходила к окнам, выглядывая в ночную мглу и сама не знала, что она надеялась там увидеть. Даже если бы она это знала, увидеть хоть что-нибудь в густой темноте у нее вряд ли бы получилось, ведь свету из окон удавалось рассеять тьму лишь вблизи домика,