Хочу тебя в мужья. Кира Фарди

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Мой отец решил, что я непременно должна выйти замуж и родить ему внука. Правда, меня забыл спросить, хочу ли я тихого семейного счастья. Да и как выполнить наказ драгоценного родителя, если у занятой бизнес-леди нет ни минуты свободной для мужчин? Разве что прихватить первого встречного и заключить с ним договор.

   Хм! Это выход!

   Вот только первый встречный попался строптивый, не хочет в мужья…

ГЛАВА 1

«Ну, старперы! Вы у меня ещё попляшите!»

   Я обвожу пылающим взглядом акционеров, только что проголосовавших против меня, и киплю от злости. Она расплавленной лавой бурлит в груди, готовая вылиться на головы этих неприступных мужиков, считающих меня тупой блондинкой, не способной управлять большой компанией.

   Но я не блондинка!

   Черт! Не о том думаю! Голова раскалывается.

   Вскидываю подбородок, поджимаю пухлые губы, чтобы казались тоньше, и смотрю с вызовом на важное собрание.

   Да, я блондинка. И что с того? Но вовсе не тупая. Наоборот…

   Но больше всего бесит отец. Он сидит во главе огромного стола и довольно улыбается. «Чего тебе надобно, старче? – крутится в голове вопрос. – Я выполнила все условия, а ты все равно не хочешь выпустить управление из своих рук?»

    До хруста в пальцах сжимаю стилус и тут же отбрасываю его, иначе не справлюсь с нервами и использую кого-нибудь из акционеров в качестве мишени. Перо неожиданно громко падает на стол, и на меня смотрят множество глаз.

   Не этого я добивалась, но что ж… Адреналин буквально выбрасывает меня из кресла.

   – Уважаемые господа, – начинаю, вежливо улыбаясь. Одному богу известно, чего стоит мне эта улыбка. – Вы не могли бы объяснить, в чем причина вашего отказа?

   — Подрасти немного, опыта наберись, — снисходительно хлопает меня по плечу первый заместитель.

   — Я уже пять лет руковожу банком, подняла его буквально из руин. У нас много клиентов, работают все современные программы, планируем расширить депозитарий* и усилить степень защиты. В этом файле, – я трясу папкой, – проект контракта с австрийским холдингом. Благодаря ему мы выйдем на международный уровень.

   – Ева, сядь! – приказывает отец и машет на меня рукой. – Сядь! Не горячись. Планы да планы! Оставь их нам, старикам. Правда, господа?

   — Точно! Согласны, — кивают в поддержку президента акционеры. — Ещё придёт твое время.

   «Мое время? — чуть не задыхаюсь про себя от возмущения. — А где были вы, когда банк объявил себя банкротом? Руками разводили, мол, увы, ничего не поделаешь! От клиентов прятались по заграницам! Скинули на меня обузу. А теперь… поглядите на них… крылья расправили, и все за счет меня.

   — Дочка, ты молода, — отец разговаривал со мной, как с умственно-отсталой особой, — должна веселиться, встречаться с подружками и кавалерами, танцевать в клубах, ходить в кино и на шопинг.

   «Черт возьми!» — но я только судорожно втягиваю ноздрями воздух, пытаясь успокоиться.

   – Пап, мне не нужен шопинг! Я могу сделать покупки через интернет. И потом, у меня хорошие стилисты, они обо всем позаботятся.

   – Вот это и плохо, – вздыхает отец. – Собрание закончено!

   Он встает, а за ним поднимаются и остальные. Смотрю на их лица. Кто-то отводит взгляд, другой смотрит насмешливо, но ни в одних глазах я не замечаю ни тени сочувствия. Проходя мимо, мне ехидно подмигивает менеджер по кредитованию.

   — Пора на отдых, Ева, пора! — он хлопает меня по плечу.

   Я дергаюсь и стискиваю зубы, чтобы не ляпнуть нахалу что-нибудь забористое. Неужели за пять лет эти люди так и не прониклись ко мне доверием?

   Нет, это неправильно!

   – Ева Сергеевна, – ко мне несмело приближается секретарь Ярослав, кажется, даже кудряшки на его лохматой голове трясутся от страха. – У вас сейчас совещание с менеджерами.

   – Перенеси на час позже! — рявкаю на него и вскакиваю так стремительно, что роняю стул.

   Бегу к отцу в приемную. Его секретарша бросается наперерез. Я отталкиваю ее в сторону и врываюсь в кабинет. Несколько близких друзей отца окружают его. Они о чем-то переговариваются, весело смеются и поднимают бокалы с чем-то игристым.

   – Празднуете? – раскалённая лава наконец находит выход. – Что празднуете? Радуетесь, как поставили на место зарвавшуюся девчонку?

   – Ева, выйди за дверь! – мрачнеет лицом отец.

   – А если не выйду, что будет? Уволите?

   – Сергей Викторович, – один из акционеров ставит бокал на стол, – кажется, вам нужно поговорить с дочерью.

   Я нетерпеливо переступаю ногами в ожидании, пока все покинут помещение. Чувствую себя скаковой лошадью, которую заставили остановиться на полном ходу и ткнуться мордой в стену.

   – Как ты себя ведёшь? – отец хлопает ладонью по столу, бокалы вздрагивают и тоненько жалуются на жизнь. – Мне за тебя стыдно!

   – А мне стыдно за тебя! Пап, как ты мог? Это же заговор против меня.

   – Не перегибай палку.

   – Чего ты добиваешься? Что я ещё должна сделать, чтобы тебе угодить?

   – Все просто! – отец садится за стол. – Ты не станешь генеральным директором семейного бизнеса, пока не наладишь личную жизнь.

   – Что? – от шока у меня пересыхает в горле. – Не поняла.

   Действительно не могу сообразить, откуда ветер дует. Отца вполне устраивало положение вещей, сложившееся в нашей компании. В честь какого рожна такая забота о моей жизни?

   – Я хочу, чтобы ты вышла замуж! – категорично заявляет он. – Хочу, наконец, увидеть простое женское счастье своей дочери и понянчить внуков.

   Что? О чем это он? Неужели это мачеха постаралась? Расчищает дорожку для своей дочурки?

   Кукиш вам! Выкусите!

   – К-каких внуков?

   В ближайшие десять лет я точно не собиралась заводить детей, если вообще когда-нибудь решусь на такой поступок. Дети – это так хлопотно! Они сводят с ума криками и капризами, отнимают все время. А как же бизнес? Банк? Мои планы? Нет, ни за что!

   — Обычных, маленьких проказников.

   – Но пап, ещё есть время, – я передергиваюсь от ужаса. — И потом, внуков подарит Марианна…

   – А на сестру стрелки не переводи! Это твои биологические часики тикают. Ты превратилась в бизнес-монстра, от которого стонут сотрудники и партнеры. В робота. В машину по переработке денег. Тебе уже двадцать восемь лет, а на горизонте нет ни жениха, ни своего дома.

   – Это нестрашно. Многие сейчас заводят семью после тридцати. Вот и я… обязательно… все ещё впереди… вот подпишу контракт, стану генеральным директором, тогда и…

   – Ева, ты себя слышишь? Моя дочь не многие. Я сказал, и точка! Хочешь управлять банком и дальше, хочешь получить поддержку акционеров, выйди замуж. Марианна на пять лет моложе тебя и уже помолвлена.

   – Но…

   Теперь я не сомневаюсь, что этот заговор — дело рук мачехи. Она давно спит и видит, как отобрать у меня компанию и переписать ее на свою дочь — капризную куклу с интеллектом инфузории.

   В ухе раздаётся сигнал, сначала на него не реагирую, но он звучит так настойчиво, что включаю айрподс.

   — Ева Сергеевна, срочно! — вопит во все горло секретарь.

   — Что случилось, Ярик?

   — У нас скандал.

   — Так, разберитесь! Первый раз, что ли? — ловлю взглядом настороженное лицо отца: неужели услышал?

    — Клиент требует с вами встречи.

   — Назначь ему время.

   — Нет, он уже в вашем кабинете и отказывается уходить.

   — Кто его туда пустил? — шиплю в трубку.

   — Быстрее сюда! Все увидите сами.

   — Черт! Вызывай охрану!

   Я бегу к двери.

   – Что случилось? – кричит вслед отец.

   – Потом!

   Несусь на всех порах к себе. Мой кабинет расположен на другом этаже банка. Лифт, как всегда, занят. Врываюсь в стеклянную галерею, опоясывающую здание по периметру, бегу к лестнице. Скидываю туфли на шпильке, чтобы не мешали, и перепрыгиваю через две ступеньки.

   У выхода в холл выравниваю дыхание, сую ноги в обувь. Заправляю выбившуюся блузку в юбку, отдергиваю строгий жакет, приглаживаю волосы. Из-за этой светлой непослушной копны никто не воспринимает меня всерьёз. Действует сложившийся стереотип: все блондинки — дуры.

   Но не я! Вот только доказывать это приходится каждый час. Ещё раз глубоко вздыхаю: все, я готова к встрече с проблемой.

   В кабинет вхожу, высоко подняв голову и сразу останавливаюсь: обзор закрыт спинами охранников. Где-то впереди маячит курчавая голова Ярика.

   – Что здесь происходит? – спрашиваю голосом, в котором звенит металл. Я уже пришла в себя и полностью контролирую эмоции.

   Сотрудники расступаются…

   — Ик, — вырывается у меня. — Ик…

   На полу возле батареи парового отопления сидит, сложив ноги по-турецки, молодой человек и ухмыляется. Перевожу взгляд на его поднятую руку, и… слова застревают в горле.

   *Банковская ячейка (или депозитарий) – это сейф, который покупатель недвижимости арендует в банке на определённый срок.

   Запястье незнакомца перехвачено металлическим наручником, второе кольцо которого перекинуто через трубу. Но парня это обстоятельство нисколько не смущает. Он расположился удобно, как у себя дома, словно и не замечает мой шок.

   — Добрый день. Вы вице-президент «Туров-банка»? — посетитель широко улыбается.

   — К-как это понимать?

    Я показываю пальцем на наручники, но чувствую, как бешено колотится сердце, и не могу отвести взгляда от лица гостя.

   Такой нахальной красоты я ещё никогда не встречала. Именно нахальной, сразу вызывающей смятение и волнение, желание молча любоваться, раскрыв рот, и пускать слюнку.

   Под густыми чёрными бровями светятся необычные глаза. Почти прозрачную радужку бледно-голубого цвета окружает темный ободок. Вокруг непроницаемого зрачка, словно трещинки разбитого стекла, расходятся лучики разной длины. Мне кажется, будто я смотрю в родниковую воду, тронутую первым, хрупким ледком.

   – Вы директор? – приятным баритоном повторяет вопрос незнакомец и выдёргивает меня из наваждения.

   — Д-да! Что вы здесь устроили? — голос внезапно хрипит.

    Откашливаюсь.

   — А как иначе добиться правды? Я хожу в банк каждый день, будто на работу, и никто, слышите, никто не решает мой вопрос!

   — И вы придумали способ найти ответ?

   — Да! — в его голосе звучит вызов. — Вы обобрали до нитки мою семью и теперь хотите получить гигантские проценты. Чем вы отличаетесь от грабителей?

   Я поворачиваюсь в сотрудникам. Ярик пожимает плечами, охранники молчат.

   — Вы вызвали полицию?

   — Да, она уже в пути.

   — Выдадим ей преступника на блюдечке. Сам постарался.

   — Девушка, вы не хотите меня даже выслушать? — повышает голос клиент и гремит наручником.

   — Обязательно, но только под протокол.

   — Что ж, — пожимает плечами парень. — У журналистов будет отличный повод потрепать в новостях банк, который только на словах делает все для своих клиентов.

   Он вытягивает длинные ноги в узких джинсах с прорехами на коленях и устраивается удобнее, а у меня челюсти сводит от одного случайного взгляда на стройные бёдра.

   – Чт-о-о-о? — разлепляю непослушные губы.

   – Что слышали, – усмехается нахал, простреливая меня ледяным взглядом. – Все еще не хотите поговорить?

   – Все вон!

   – Но, Ева Сергеевна… а вдруг он…

   – Выйдите, я сказала! – поворачиваюсь к сотрудникам и смягчаю тон: – Он ничего мне не сделает. Сами видите, прикован.

   – А вдруг у него ключ спрятан!

   – Так, обыщите. Это ваша работа.

    Начальник охраны делает шаг к преступнику, тот улыбается ему в лицо и выворачивает карманы. Но секьюрити не ограничивается этим. Он лично проверяет одежду парня и даже обувь. Я терпеливо жду.

   – Нет ничего, — начальник охраны поворачивается ко мне, потом усмехается: — А ты рисковый парень! Приковать себя наручниками и не иметь ключа.

   – Не оставил себе шанса на отступление.

    Незнакомец в упор смотрит на меня. Прячусь от его прямого взгляда за рабочим столом. Отчего-то чувствую неловкость и тревогу, сердце словно сжато в тиски, даже выяснять правду уже не хочется. Наконец формальности соблюдены, и мы остаемся один на один.

   – Говори, с чем заявился?

   – А вежливее можно? – не успокаивается гаденыш. – Воды предложить посетителю или кофе, например.

   – Обойдешься!

   – Не-а! – красавчик откашливается. – В горле пересохло.

   Я протягиваю руку к кнопке вызова секретаря, но не нажимаю. На сервировочном столике у стены есть все необходимое. Наливаю воду в стакан, поворачиваюсь и вздрагиваю: парень стоит за спиной так близко ко мне, что дыхание перехватывает от неожиданности.

   – Ты…

   – Да, слушаю вас, – он смотрит на меня сверху вниз и насмешливо улыбается, покачивая на пальце ключ от наручников.

   – Как ты посмел? Где взял?

   – Плохо вы обучили свою охрану.

   Он выдергивает из розетки шнур интеркома и садится на стул. От такой наглости не сразу нахожусь, что ответить. Ну, и денек у меня сегодня! «Спокойно, Ева, – внушаю себе. – Спокойно».

   Я обхожу стол и опускаюсь в рабочее кресло. Делаю каменное лицо и смело смотрю в глаза незнакомцу.

   – Представьтесь.

   – Пожалуйста, – поправляет меня парень.

   – Что?

   – Вежливость – удел королей. И королев. Или вы не из таких?

   Сжимаю стакан, который все еще держу в руке, и с трудом подавляю желание выплеснуть воду в лицо незнакомца. Наконец гашу порыв злости, растягиваю губы в улыбке и говорю:

   – Прошу вас, представьтесь.

   – Вот это уже другое дело. Денис Николаевич Арсеньев к вашим услугам, – слегка наклоняет голову он.

   – Какая у вас проблема, Денис Николаевич? – с запинкой произношу его имя.

   Ненавистное имя. Когда-то так звали парня, в которого я без памяти влюбилась на первом курсе университета, отдала ему всю себя, а он поиграл моими чувствами и женился на другой.

   Знакомство с очередным подлым Денисом я не переживу. Хотя… Черт с ним! Лучше не доводить ситуацию до крайности.

   — Ваш банк обманул мою бабушку.

   — Что?

   Я чуть не подавилась этим словом и хлебнула глоток уже теплой воды.

   — Что слышали. Моя бабуля взяла в вашем банке кредит. Вернее, взяла не она, но это и есть моя проблема.

   — Ничего не поняла! — хмыкаю я и расслабляюсь: ситуация уже вырисовывается. Наверняка задолжал по ссуде и теперь пытается выбить себе послабление. — И что дальше?

   — Все просто. Мошенники воспользовались паспортом моей бабушки и оформили на него кредит.

   — Знакомая картина.

   — Зря вы ёрничаете, нам не…

   — На какую сумму? — обрываю его и поворачиваюсь к ноутбуку.

   Ввожу пароль, открываю банковскую систему.

   – Пять миллионов рублей.

   – Откуда у пенсионерки такие возможности? – смотрю удивленно на посетителя.

   Он с ухмылкой выдерживает мой взгляд, а вот я борюсь с желанием поёрзать в кресле. Чтобы избавиться от давления, нервно сбрасываю туфли. Магия просто! Впервые встречаю человека, к которому одновременно и тянет, и от которого хочется сбежать.

   – Бабуля у меня журналист и писатель. Средства кое-какие имеет.

   – И в чем проблема? Значит, может и долг выплатить.

   – Мы ничего не знали о кредите, деньги не возвращали, в результате на основную сумму наложились штрафы и пени.

   — До какой величины вырос долг?

   Ситуация мне в целом понятна, истерика визитера тоже. Вот только помочь ему я не могу: сам виноват, нечего зевать.

   — До двадцати миллионов.

   — Ого! Это надо очень постараться.

   — Выплатить такую сумму мы не можем, даже если продадим все и переселимся на улицу.

   Окидываю парня взглядом с ног до головы. Красоты невероятной! Все при нем: рост, стать, лицо греческого Бога и глаза. Черт! Это просто волшебные глаза! И при такой внешности не может заработать? Сунься он хоть в модельный бизнес, хоть в эскорт – везде возьмут.

   И что мешает? Принципы? Воспитание? Лень?

   Слабак!

   Приободряюсь. Таких, как этот, в бараний рог скручиваю, не напрягаясь.

   – А чем я могу помочь? — холодно спрашиваю его и предвкушаю удовольствие от того, что поставлю визитёра на место.

   – Во-первых, отзовите своих ищеек, – нагло заявляет парень.

   – Не могу. Если клиент не платит, мы передаём дело судебным приставам. Дальше уже они выполняют свою задачу.

   – Во-вторых, – не слышит меня посетитель. – Мы не будем выплачивать кредит, который не брали.

   – Тогда вашу бабушку посадят в тюрьму.

   – Не имеете права! – впервые его глаза потемнели, и в них заплескались молнии. – Она эти деньги в глаза не видела, а узнав о подлоге, заболела. Сейчас лежит в стационаре с инсультом.

   — Соболезную, а банк тут причём?

   — Разве вы не страхуетесь от таких случаев? Наверняка есть некая сумма, выделенная на риски.

   — А у вас страховка вкладов оформлена?

   — Нет.

   — Ничем не могу помочь.

   — Мне надо найти преступников.

   — И кто вам мешает? Я?

   — Вы издеваетесь? — в голосе парня звучит угроза.

   — Нет. Обычный деловой подход.

   — Ах, ты!

   Вдруг гость вскакивает, бросается к столу и вздергивает руку…

ГЛАВА 2

Я непроизвольно выжимаюсь в спинку кресла и зажмуриваюсь. «Сейчас ударит!» — бьет в виски паническая мысль, лоб покрывается испариной.

   — Упс! Испугались? Я не хотел, — говорит наглец. — Позвольте водичку.

   Открываю глаза: этот хам нагло прихлебывает из моего стакана и косит прозрачной радужкой. Выдыхаю, пальцами сжимаю край стола, чтобы не показать, как они дрожат.

   — Чего мне бояться? За дверью полно охраны. Вернитесь на своё место.

   — Тоже верно.

   Парень с грохотом ставит стакан, но я уже чувствую прилив сил. В этой ситуации у наглеца ничего не выйдет. Каждый день просрочки увеличивает пени. От такой суммы они будут просто огромными, а найти быстро мошенников не получится. Интересно, и где он работает?

   Хотя, нет. Неинтересно. Совсем!

   — Я вполне серьезно говорю, что ничем помочь не могу. Политика банка…

   – Вот заладила, как сломанная пластинка! — он с досады хрустит пальцами, а меня опять передергивает. — Ваш банк нас буквально за горло взял. Можно же подойти по-человечески и заморозить ссуду до выяснения всех обстоятельств.

   – На каком основании? Вы мне не друг, не брат, не сват, посторонний человек. У вас нет никаких доказательств. Ни-че-го! Абсолютно! Почему я должна верить вам на слово?

   — У вас целая команда, отвечающая за безопасность. Поручите им расследование.

   Я лихорадочно шарю по полу в поисках туфли, не нахожу и встаю, балансируя на одной ноге. Показываю рукой на дверь. Визитёр тоже поднимается и сразу оказывается почти на голову выше. Опять перехватывает дыхание, не могу втянуть воздух, хоть ты тресни! Ловлю себя на мысли, что смотрю на его губы.

   Интересно, они мягкие или твёрдые?

   Встряхиваюсь. Черт возьми! О чем думаю? Спятила совсем!

   — Вы свободны.

   Клиент простреливает меня взглядом и вдруг одним движением набрасывает на запястье наручник, прыгает к батарее и защелкивает второе кольцо на трубе.

   – Тогда я останусь у вас на ночь… или на две. Могу и недельку пожить, – усмехается он, нисколько не смущаясь. — Надеюсь, ведерко поставите для естественных нужд?

   – Это не смешно, – выдыхаю от беспредельной наглости я. – Молодой человек, вы же понимаете, что уже приехала полиция. Опера расстегнут наручники и увезут вас в кутузку. Эта выходка не поможет вам освободиться от долга, ещё больше только пострадаете.

   — Не расстегнут. Эти штучки, — он трясёт кистью, — изготовлены по особому образцу.

   — Тогда распилят.

   — Вперёд, — расхохотался парень. — Хлопотно и долго, скандал привлечёт внимание общественности, а око Всевышнего не дремлет.

   Какое око? Какой Всевышний? Причём тут общественность? Он спятил?

   И тут в голове словно щёлкает…

   Я вскакиваю и оглядываюсь. Осматриваю стены, полки, цветочные горшки, но нигде не вижу мигающего глазка. В голове мысли сходят с ума. Как получилось, что посторонний не только проник в мой кабинет, но и успел установить камеру? Куда смотрела охрана, секретари? Зачем я держу целый штат сотрудников?

   — Т-ты спрятал где-то камеру? — заикаясь, бормочу я.

   – Не знаю, не знаю. Все может быть… или не может, — развлекается нахал. — Значит, по-человечески с вами мы не договоримся?

   – Двадцать миллионов не двадцать рублей. Они оформлены документально, и если вы не выплатите такую сумму…

   — Значит, не поможете?

   — Н-нет.

   Клиент смотрит мне прямо в глаза, показывает ключик и вдруг кладёт его в рот. Я стою, парализованная, и не могу пошевелиться.

   — Тогда я остаюсь с вами, — он высовывает язык и играет колечком, дразнит меня.

   — Нет! Не смей!

   Я вдруг соображаю, что он хочет сделать. Бросаюсь к нему, хватаю за подбородок, не даю проглотить проклятый ключ. Парень кусает меня за палец, я взвизгиваю. Он отталкивает свободной рукой, я теряю равновесие, больно приземляюсь на попу рядом с ним, а лбом впечатываюсь прямо в металлическую пуговицу на рубашке.

   — Твою ж дивизию! Зараза! Что б тебе!

   Хватаюсь за лоб, искры сыплются из глаз. Но победа остаётся за мной: ключ теперь у меня.

   — Фу, как некрасиво! Вы совсем не похожи на леди! — презрительно кривит губы гость.

   — Я тебе покажу такую леди! — кричу уже во все горло.

   — Ева Сергеевна, что случилось?

   В кабинет врывается Ярик с охранниками и полицией, и здесь сразу становится тесно. Один поднимает меня на ноги, другой отстегивает нахала. Ему скручивают руки, защелкивают на них наручники, тащат к выходу, а он упирается пятками и кричит на весь офис:

   — Мы ещё не прощаемся! Ждите в гости!

   Я раскрываю рот, как рыба, вытащенная на берег, и ничего не могу сказать: задохнулась от возмущения.

   Ни один сотрудник не доводил меня до такого состояния. Не удалось это даже мачехе и ее доченьке, а посторонний козел сумел. Я не понимаю, как такое могло случиться со мной, с абсолютно разумным и грамотным в ведении переговоров человеком.

   — У вас кровь, — секретарь протягивает мне платок.

   Подхожу к зеркалу, разглядываю лицо. На лбу краснеет пятно от пуговицы, а через него тянется царапина. Обрабатываю ранку и заклеиваю ее пластырем. Хорош вице-президент банка! Краше в гроб кладут.

   — Ярик, в кабинете где-то установлена камера. Найди ее!

   Пока секретарь проверяет все углы, я привожу себя в порядок в личной комнате отдыха. Здесь у меня есть все удобства: диван, маленький холодильник, микроволновая печь, шкаф, полный деловой одежды.

    Я могу жить в офисе неделями, ни в чем не нуждаясь. Последнее время так и было. Не успевала возвращаться домой, увлекаясь работой до ночи. Да и что ждёт меня в пустой квартире? Одиночество? Скука? Те же файлы и документы, что и в офисе.

   Переодеваюсь и ложусь на диван, закрыв глаза: нужно привести чувства и эмоции в порядок. Сегодня трижды выбили из колеи. Что за день такой мерзкий! Сначала акционеры расстроили, потом отец огорошил, а на закуску ещё и клиент с прибабахом попался. Полный комплект! Хоть приглашай священника и окропляй кабинет святой водой.

   Стук в дверь отвлекает от горьких мыслей, сажусь и выпрямляю спину.

   — Ева Сергеевна, — в дверном просвете показывается голова Ярика, — ничего не нашли. На понт взял. Отчаянный мужик.

   В его голосе звучит невольное восхищение, вот только мне не до радости. Из головы не идут слова гостя о всевидящем оке. Теперь работать не смогу в кабинете, буду оглядываться.

    — А ты бы в его ситуации не был отчаянным?

   — Ну, я сначала обратился бы в полицию.

   — А может, он там уже был. Сказал же, что много раз приходил в банк, только его никто не слушал.

   — Да, припоминаю. Девушки операторы что-то такое обсуждали в буфете.

   — А почему я ничего не знаю?

   — Вам надо докладывать о каждой мелочи?

   — Поговори мне, болтун! — сердито смотрю на секретаря. — Лучше найди все документы по этому кредиту.

   — Ева Сергеевна…

   — Живо!

   Секретарь быстро просматривает файлы на экране ноутбука и открывает нужный.

   — Вот.

   Я внимательно читаю документы и чувствую нарастающее раздражение.

   — Ярослав, пригласи ко мне менеджера по кредитованию.

   — Будет сделано.

   Ярик исчезает, я приглаживаю волосы, провожу помадой по губам, и к приходу менеджера уже само спокойствие и сосредоточенность. Он широко распахивает дверь и идёт по кабинету к моему столу вальяжной походкой господина. Ещё один козел, который считает, что бабам место у плиты и люльки.

    Терпеть не могу его холёную рожу!

   — Вызывали?

   Без разрешения садится в кресло напротив стола и кладёт одну ногу на другую. Меня передергивает от отвращения: с моего места хорошо видна полоска голой, волосатой кожи между носком и задравшейся бирючиной.

   — Вы уволены, Глеб Антонович, — стиснув зубы, говорю ему с наслаждением, давно хотела это сделать.

    — Хм… позвольте спросить, в чем я провинился? — впервые замечаю растерянность в глазах менеджера.

   Ёрничаешь, сволочь? Уверен в своей непогрешимости? Ну, погоди!

   — Плохо справляетесь со своими обязанностями, допустили промах.

   — Вы о заложнике? Я действовал по инструкции и такое предусмотреть не мог.

   — Вы передали дело судебным приставам на неделю раньше положенного срока.

   — А неделя спасла бы пенсионерку?

   — Вы звонили клиентке? Посылали к ней курьера? Предупреждали о последствиях невыплаты ссуды? Вообще, попытались сначала выяснить ситуацию?

   — Ну, наверное, звонили. Все по протоколу. Я не могу отслеживать работу каждого сотрудника кул-центра.

   — Тогда почему в документах ничего нет?

   — Там и так все понятно было.

   Я уже едва сдерживаюсь, чтобы не ткнуть носом в монитор этого мерзкого типа. Выдыхаю и спокойно говорю:

   — Вы свободны!

   — Что ты себе позволяешь, наглая девчонка? — вскипает менеджер.

   — Я не девчонка, а вице-президент «Туров-банка», и в моей власти казнить и миловать.

   Он вскакивает и криво усмехается одним углом рта.

   — Это мы ещё посмотрим.

   Наконец я остаюсь одна, но из головы не выходит клиент, который пришёл искать правду для своей бабушки. Вызываю Ярослава. Тот влетает в кабинет сразу, словно подслушивал под дверью.

   — А чего это Григорий Ефимович вышел такой злой? — спрашивает он, оглядываясь.

   — Я его уволила.

   — А-а-а, понятно. Может, зря? Жаловаться пойдёт.

   — Пусть. Нарушения на лицо, не отвертится.

   — А что с клиентом? Хотите помочь?

   — Спятил? — удивленно смотрю на секретаря. — Какой банкир деньгами разбрасываться станет?

   — Но, если у заложника и правда средств нет, банк прибыли не получит.

   — Тоже верно. Мне надо подумать.

   Но думать не получается. Только опускаю взгляд в документы, как на них появляется физиономия визитёра. Как там его? Денис Николаевич. Тяну руку к кнопке интеркома.

   — Ярослав, выясни, куда увезли клиента. Ну, и все о нем.

   На совещании с менеджерами устраиваю разнос по полной программе. Сотрудники сидят, опустив головы, и боятся слово вставить. Да и я сегодня не в духе, не могу адекватно воспринимать информацию, все мысли о шальном клиенте.

   Проходя мимо буфета, заглядываю туда, чтобы налить себе чашку кофе, но застываю на пороге, услышав своё имя.

   — Наша Ева-мегера опять разбушевалась.

   — Ещё бы!

   — Ага. Слышала, акционеры не утвердили ее кандидатуру.

   — И полицию в ее кабинет вызывали, клиент разбушевался. Помнишь его?

   — Красавчика с прозрачными глазами?

   — Ага.

   — Ух! Как взглянет, так до печёнок проберет. Жалко парня.

   — А ещё она Глеба уволила.

   — Скатертью дорога! Его грязные ручонки кого только не лапали.

   Я делаю шаг в комнату, и разговор мгновенно стихает. Три девушки бросают свои чашки в раковину и бочком пробираются к двери.

   — Вам больше заняться нечем? — говорю резко им. — Зал полон клиентов.

   — Перерыв же. Кофе-пауза, — буркает одна из операторов и тут же скрывается за дверью.

   В кабинете обнаруживаю папку с документами, открываю ее. Ярик постарался, собрал приличное досье на клиента, даже фото прикрепил. Разглядываю ровные дуги бровей, четко очерченные губы, пальцем провожу по ним, по линии подбородка.

   — Давай познакомимся поближе, Денис Николаевич, — бормочу под нос.

ГЛАВА 3

В полиции меня продержали несколько часов. Следователь сочувственно выслушал историю, записал показания, но на вопрос, получится ли поймать мошенников, развёл руками.

   — Увы. Сколько уже таких случаев было! Дело, конечно, заведём, и даже банковских служащих опросим, но на многое не надейся. Если бы ты сразу обратился в полицию, ещё был бы шанс, а так… много времени прошло.

   — Я и сам не знал, что такое случилось. Бабуля — тот ещё партизан.

   — Не рассказала?

   — Говорит, когда ее обрабатывали мошенники, даже не сомневалась, что беседовала с сотрудниками банка. Выложила как на духу все свои данные, ещё и паспорт на встречу с представителем принесла.

   — Представитель, значит, был, — следователь быстро стучит по клавиатуре.

   — Ну, да. Сидел за столиком в кабинке в маске и перчатках, как положено.

   — В центральном офисе банка?

   — Нет. В филиале на окраине где-то.

   — Вот незадача! — следователь с досадой хлопает по пробелу. — А разве смс не приходили? Да и звонить должны были из банка.

   — На рассылку внимания не обращала, сколько мы их получаем! Да и звонков с предложением кредита или карт тоже много. Бабуля на незнакомые номера не отвечает. Спохватилась, что совершила ошибку, только тогда, когда судебные приставы на дом нагрянули. Вот тут ее от шока инсульт и скрутил.

   — Н-да… попал ты, парень, как кур во щи. Расхлебывать придется.

   — А разве я против? Вот только никто меня слушать не захотел. Пришлось идти на экстренные меры. Я ведь только прошу заморозить ссуду, чтобы пени эти не капали. Неужели трудно пойти навстречу в такой малости?

   — Сочувствую, но у банкиров своя правда. Ты того… держись. Может, получится выбить для тебя нужную бумажку.

   После выяснения всех обстоятельств меня отпустили домой, но приписали штраф за мелкое хулиганство.

   Что ж, штраф так штраф! К десяти миллионам долга прибавить несколько тысяч и выплатить, как раз плюнуть и растереть! Я и правда набираю в рот слюны и… оглядываюсь в поисках урны: не могу гадить в родном городе, не так воспитан.

   Иду к остановке. Машину пришлось продать. И зря, даже часть процентов не сумел покрыть. На следующий день они снова выросли в геометрической прогрессии. Что на очереди? Квартира? Мои органы? Жизнь бабушки?

   Нет, так дело не пойдёт!

    Сажусь на скамейку, глубоко вдыхаю весенний воздух, заполненный запахом юной зелени, и сразу лезу в карман за телефоном.

   — Гошка, получилось?

   — Почти, пока эта дурында блондинистая камеру не разбила своей башкой. Я чуть в штаны не наложил, когда увидел так близко ее лицо. Даже подумал, что укусить хочет.

   — Эта может. Тяпнет так, что без носа или уха останешься.

   — Старая дева небось. Давно ее никто не жамкал.

   — Да кто с такой в постель ляжет. Б-р-р-р!

   — Странно, — в голосе приятеля звучит сомнение. — Вроде бы не уродина. Вполне себе ничего… породистая… губки бантиком и фигурка классная.

   — Не знаю, не разглядел.

   Я, и правда, пытаюсь вспомнить лицо директрисы, но вижу перед собой гипсовую маску: на белой коже пламенеют огромные глаза, а большой красный рот уродливо кривится.

   Все!

    Да и задача передо мной стояла другая. Надо было кровь из носу попасть на приём к президенту банка или к его заместителю, потому что их сотрудники сами решить мой вопрос отказывались. Пристально разглядывать нервных девиц не входило в мои планы.

   — Что делать будем?

   — Можешь запускать блог.

   — Дэн, ты уверен?

   — Абсолютно! Я не собираюсь возвращать деньги, которые не брал. Пусть пошевелятся и найдут мошенников.

   — Погоди, а другого способа нет? Знаешь, стрим часто приводит к необратимым последствиям.

   — Например?

   — Народ может пойти окна банку бить или устроит пикет возле него. Мы в кутузку загремим как подстрекатели.

   — Ты боишься?

   — Нет…

    Но в голосе Гошки звучит сомнение. Я его понимаю. Одно дело стримить по пустякам, и совсем другое нападать на власть, связанную с огромными деньгами.

   — Я просто не представляю, что ещё могу придумать.

   — А внешностью не хочешь козырнуть? Ты же у нас красавчик.

   — В смысле?

   — В прямом. На тебя все девки вешаются, а директриса, я тут пошарил по инету, — баба одинокая, вдруг тоже клюнет. Подмигни ей, сделай комплемент, глядишь — и растечется, как мёд, липкой лужицей.

   Предложение, конечно, было так себе, но и подставлять Гошку не хотелось. Да и бабуля не переживет ещё один удар, если окажусь в тюрьме. А то, что во второй привод в полицию штрафом не отделаюсь, я не сомневался.

   — Уговорил, подумаю.

   — Лады, бро, — я слышу, как облегченно выдыхает друг. — А я ещё в прошлом семейки покопаюсь, может, найду за что зацепиться. Подходи, если не передумаешь, на интервью.

   — Я светиться не хочу.

   — Не ссы, бро! Лицо спрячу. Просто расскажешь свою историю. Главное, вызвать резонанс. Этот банк и его директриса у нас ещё попляшут! Мгновенно доверие народа потеряют. Пусть не смертельный шторм, но локальную бурю мы им организуем.

   «Ага, бурю в стакане,» — хочется ответить мне, но молчу. Я благодарен Гошке за помощь. Мы с ним дружим с первого класса, и ни разу не было случая, чтобы он меня подвёл.

   Но голос приятеля звучит так преувеличенно бодро, что настроение падает, начинаю сомневаться в затеянном.

    Резкий гудок бьет по ушам, и я подпрыгиваю. Черт! Смотрю на часы: как раз время посещения в больнице. Сажусь в маршрутку, пробираюсь к окну и закрываю очками глаза, чтобы не слишком привлекать внимание девчонок. Сколько раз ловил их за рассматриванием моей персоны. У некоторых слишком активных особ даже удалял фото из телефона.

   Я всей своей жизнью обязан бабуле. Она воспитывала меня одна. Родителей даже не помню, только улыбающиеся лица на старом снимке, которые не вызывают в душе никакого отклика. Они отправились в отпуск одни, оставив меня, четырехлетнего пацана, с бабушкой. Туристический автобус, в котором они спускались с гор, потерял управление и свалился в пропасть.

   Для меня это просто история, но бабуля переживала смерть сына и невестки очень тяжело.

   — Осиротели мы с тобой, Динь-Динь, — плакала она и исступлённо меня целовала. — Боже, как сложно выжить в этом мире!

   Ничего, мы выжили, и даже прочно встали на ноги. Неунывающая бабуля успевала заниматься моим воспитанием и образованием, работала в трёх местах, а когда получила пенсию, обучилась копирайтингу и перешла на фриланс.

   Я рос, совершенно не чувствуя недостатка любви и заботы, и даже выучился на архитектора, чего всегда хотел. Обожаю городские улицы. С детства рисовал картинки, как буду перестраивать и украшать площади и проспекты. А проектировать роскошные отели — мечта моей жизни, сколько себя ни помню. Вот только работа в заводском конструкторском бюро не даёт развернуться фантазии.

   Наследства у меня нет. Молодые родители не успели обзавестись хозяйством. Мы с бабулей живем в хрущевской двушке на окраине Москвы, я даже жениться не могу: некуда привести невесту. Потому не завожу долгих отношений, знаю, что пока ничего не могу дать возлюбленной.

    А тут ещё и долг свалился на голову с неба. Вот и озверел от злосчастной судьбы. Встряхиваюсь: не время нюни распускать. Сначала навещу бабулю, а дальше… буду думать, как выживать в банковском серпентарии…

   В лифте стационара делаю счастливое лицо. Захожу в палату с цветами и улыбкой во весь рот, счастливый, как начищенный пятак. Никто не скажет, что я только что побывал в полиции.

   Реакция соседок предсказуема: они дружно охают, завидев меня.

   — Ох, София Григорьевна! До чего же у тебя внук красивый! — говорит одна, пухлая брюнетка с кудряшками на голове.

   — Парень, тебе бы моделью стать, — вторит ей другая, женщина лет сорока. — Вмиг все бабушкины проблемы решил бы.

   Совет, возможно, хороший, вот только я в этот бизнес не стремлюсь. Выставлять себя на показ всему миру не хочу, что-то внутри сопротивляется такому повороту судьбы. Боюсь софитов, камер и людских глаз. Чувствую себя неуверенно и скованно, потею, бекаю и мекаю, словно баран, отвечая на вопросы.

   — Так, девоньки! — закрывает рты соседкам бабуля. — Не сглазьте мне парня! Ишь чего захотели! Скромность украшает мужчину.

   — Э-э-э, — сомневается дама с кудряшками. — Скромность украшает девушку, а мужчину — шрамы. Разве не так?

   — А какая разница? Хотите сказать, что мой Динь-Динь не мужик?

   Так, пора этих горячих штучек остудить, иначе решат ещё, что я гей. И такое в моей жизни бывало.

   — Как ты? — подхожу к бабуле и целую ее в морщинистую щеку.

   — Сегодня уже лучше. Видишь?

   Бабушка поднимает левую руку и даже шевелит пальцами. Я смотрю на родное лицо. Оно уже выровнялось, перекос мышц пропал, рот вернулся на своё место, да и речь стала внятной. От облегчения тепло разливается в груди, и щекотно становится глазам. Тру их ладонью, нельзя показывать свою слабость.

   — Я тебе кашу принёс. Вкусную!

   — Неужели сам сварил? — охают соседки и вытягивают шеи, пытаясь разглядеть, что у меня в сумке.

   — Обязательно! — смеюсь и подмигиваю им. — Хотите попробовать? Каша с морепродуктами.

   — Ух ты! Какая ты счастливая, Васильевна!

   — А то!

   Женщины оживляются, бабуля украдкой вытирает слёзы. Я распаковываю сумку. Выкладываю на стол термос, одноразовые тарелки, ароматные булочки с кунжутом, овощные салатики. Все это я купил в соседнем ресторане, но об этом предпочитаю промолчать.

   Я с детства запомнил бабушкины слова. Она говорила, что все родители хотят гордиться своими детьми. Самое страшное для них — разочароваться в отпрысках. Вот я и стараюсь сделать приятное любимому человеку, дать ему шанс прожить оставшиеся годы с высоко поднятой головой.

   После еды мою в туалете, который присоединён к палате, посуду, а в голове крутится вопрос: что делать дальше? В полиции завели дело о мошенничестве, но надежды на то, что преступников быстро найдут, никакой нет. Упрямая банкирша стоит на своём, хоть тресни. При ее миллионах могла бы снизойти до благотворительности.

   — Дэн, — окликает меня бабуля. — Хватит там возиться. Иди сюда.

   В палате она сейчас одна. Соседки прогуливаются в коридоре, я слышу их возбужденные голоса. Наверняка рассказывают медсёстрам, какой вкусной кашей я их угостил.

   Приятно.

   — Ты что-то ещё хочешь? — сажусь на стул рядом с кроватью.

   — Расскажи, как там в банке?

   — Все хорошо. Не переживай. Директором оказалась молодая девушка. Она сразу пошла мне навстречу. Ссуду заморозили, уголовное дело открыли. Можешь лечиться спокойно.

   — Как хорошо! Динь-Динь! Как хорошо, что есть ещё добрые люди на свете! Вот бы тебе найти такую же хорошую пару!

   Бабуля утирает слёзы, а я украдкой смотрю на часы. Пора ехать к Гошке, надо на всякий случай записать интервью. Как хорошо, что в палате нет интернета! Надеюсь, бабушка не наткнётся случайно на стрим Гошки с моей историей, просматривая телефон.

   Но врач меня успокаивает: бабуле вводят снотворное, чтобы она больше спала и не волновалась.

   — Таким образом восстановление идёт быстрее, — говорит врач. — Через несколько дней, когда паралич руки пройдёт, заберёте ее домой.

   Новость очень хорошая, а что будет дальше, одному богу ведомо, обратной дороги нет. Разве что, и правда, придётся идти в модели.

   Вздыхаю. Так меня, деревянного и мертвого, в этот бизнес и взяли. Хоть на панель становись и радуй своим телом богатеньких девиц.

   Может, и правда, попробовать? Представляю, как шагаю по обочине дороги вместе с раскрашенными дамами легкого поведения в стразах и перьях и выискиваю себе богатую клиентку. Интересно, смогу возбудиться без любви или нет?

   О Боже! О чем я, идиот, думаю? Да и на дороге сейчас никто не ловит. Наверняка у каждой проститутки есть свой сутенер, устраивает ей визиты в мотелях или на съемной квартире.

   Целую бабулю, прощаюсь и ухожу, чтобы снова ринуться на штурм проклятого банка. Увы, приходится отложить на время эту затею. В бюро возникает непредвиденный аврал, начальнику срочно требуются чертежи новой автозаправочной станции. Коммерческие проекты не входят в круг моих обязанностей, но сейчас выбирать не приходится. Обещанный гонорар греет сердце, вот и приходится на пару дней зависнуть в офисе.

   — Дэн, ты куда пропал? — звонит встревоженный Гошка. — Стримить передумал? Я уже все приготовил.

   — Ни за что! Просто дал возможность банкирше показать лучшие стороны своей души.

   — И как?

   — А никак! Не звонила, не писала, к себе не вызывала.

   — Вот стерва! А ты?

   — Кручусь: больница, работа, больница…

    — Наведайся к банкирше ещё раз, встряхни вредную бабенку. Пени наверняка капают.

   — Попробую. Следователь обещал дать бумагу на приостановку платежей. Если ничего не получится, вечером запустим стрим.

   — Жду тебя. И, — Гошка замялся, но потом выпалил: — Дэн, подмигни там ей, глазки построй, глядишь, и клюнет.

   — Да пошёл ты…

   Из полиции мне тоже не звонили. Такое впечатление, что ни один человек, наделённый властью, не хочет заниматься чужими проблемами. И что делать? Запустить стрим, потом устроить молчаливую забастовку перед банком? Нет, лучше громкую. Взять рупор и орать, стоя напротив окон вице-президента:

   — Долой «Туров-банк»! Долой капиталистов!

   Вздыхаю: буйная фантазия заведёт в могилу. И стрим, и забастовка отправят меня в кутузку.

   Набираю номер следователя.

   — Николай Игнатьевич, вы мне обещали…

   — Да-да, совсем закрутился. Приходи, есть документ.

   Сердце от радости встрепенулось и заколотилось о рёбра. Неужели можно чего-то добиться без скандала? Я молнией слетал в полицию, взял заветную бумаженцию, а с нею бросился в банк. Не спрашивая разрешения, поднялся на нужный этаж и сразу рванул в приемную вице-президента.

   Секретарь, заметив меня, вскакивает со стула.

   — Уходите, пока босс вас не увидела! — шепчет он. — Она сегодня не в духе.

   — Я по делу, — вытаскиваю справку из полиции и трясу ею перед носом парня. — Ева Сергеевна на месте?

   — Нет. Ее вызвал к себе президент.

   «Т-а-а-а-к! Кажется, день складывается удачно», — чуть не потираю от удовольствия руки.

   — Ярослав… Так тебя зовут?

   — Д-да…

   — А кофе ты умеешь варить вкусный?

   — Н-ну…

   — Вот и принеси мне чашечку в кабинет банкирши. Скучно без дела ждать хозяйку.

ГЛАВА 4

Случай с клиентом в наручниках встряхивает мою жизнь прилично. Впервые за неделю еду домой. В офисе не могу оставаться: куда ни посмотрю, везде вижу красивого визитёра с прозрачными глазами.

   Квартира встречает тишиной и пустым холодильником. Сразу видно, что здесь редко бывает хозяйка. Брожу из комнаты в комнату и не понимаю, зачем сюда приехала. Переодеваюсь в шорты и топ и включаю беговую дорожку. Может, так смогу очистить мозги от лишней пыли.

   Увы, не вышло. После пробежки — душ, потом чай… Сижу на диване, закрыв глаза, не замечаю, как погружаюсь дрему. Просыпаюсь от собственного стона. Я по-прежнему в комнате, кожа горит в огне, воздух вырывается изо рта со свистом, голова тонет в тумане, а тело вздрагивает от только что пережитого наслаждения.

   С трудом прихожу в себя и сажусь, опираясь на руки. Что это сейчас было? Пытаюсь вспомнить, что снилось, и понимаю одно: я как безумная целовалась с глазастым гостем.

   — Вот дура! — ругаю себя в душе и холодной водой прогоняю жар из тела и мыслей.

   В кровать ложусь, дрожа от озноба и злости на себя, и даю установку мозгу — забыть клиента, как страшный сон.

   Сила воли у меня отменная, через пару дней я возвращаюсь к привычному ритму деловой жизни.

   Обычно после скандалов провинившиеся сотрудники банка получают от меня заряд бодрости в виде благословенного пенделя и какое-то время работают как отлаженный механизм: все по протоколу, все по четкому времени и расписанию.

   Сегодня машина подвозит меня к первой ступеньке широкого крыльца. Я захожу в огромный холл банка и направляюсь к себе. Это традиция. День начинаю с осмотра операционных залов. Сотрудники об этом знают и готовятся. За мной бежит секретарь Ярик.

   – Ева Сергеевна, позвольте рассказать ваш сегодняшний график. В десять часов совещание с менеджерами.

   — Угу…

   — Судебные приставы прислали отчёт по должникам. Он лежит у вас на столе.

   — Ясно.

   — В двенадцать бизнес-ланч с партнерами. Финансовый отдел подсчитал прибыль банка за месяц.

   – И как?

   Спрашиваю между делом, на ходу, пересекая холл, сама знаю, что этот месяц был успешным.

   – Она выросла на пятнадцать процентов.

   – Отлично.

   Мы поднимаемся на эскалаторе на второй этаж. С высоты хорошо просматривается весь зал. Ровно через пять минут откроются двери, в которые хлынут клиенты. Они напоминают мне шумный горный поток, наполненный живительной силой денег.

   – В шестнадцать ноль-ноль у вас запланирован телефонный разговор с директором австрийского банка.

   – Хорошо, – довольно улыбаюсь: наконец-то длительные переговоры подошли к концу, можно выдохнуть.

   – Да, звонил ваш отец.

   Эту новость Ярослав оставляет под самый конец, знает, хитрец, что она меня взволнует.

   – Зачем?

   Я замираю на месте, сотрудники вокруг, приготовившиеся уже выдохнуть, тоже застывают. Это похоже на игру «Тише едешь – дальше будешь». Никто не знает, в кого полетит стрела моего недовольства, а мелких нарушений я заметила уже достаточно.

   – Не в курсе. Сказал, что хочет поговорить, – голос секретаря звучит где-то сзади, хотя до этого Ярик бежал рядом со мной.

   Черт! Как не вовремя! Радужный свет утра меркнет, словно солнце скрывается за тучей. Настроение мгновенно портится. Смотрю на секретаря снизу вверх, а он не знает, куда спрятаться от моего пристального взгляда.

   – В третьем окне оператор болтает по телефону, – трогаюсь с места.

   – Разберусь, – бежит за мной секретарь.

   Я не оборачиваюсь, но знаю, что он чертит ребром ладони по горлу, и все сотрудники без слов понимают его знаки. Ярик – моя негласная связь с коллективом.

   – В детской зоне надо обновить канцелярские принадлежности.

   – Записал!

   – На столе у оператора кредитного отдела лежит книга. Ей больше заняться нечем?

   – Выясню.

   – Почему уборщица без перчаток и маски?

   – Уволю и разберусь с отделом кадров, который принял ее на работу.

   Я резко останавливаюсь, Ярик налетает на меня и отпрыгивает в сторону.

   – Увольнение! Увольнение! Я что, похожа на злобного босса?

   – Д-да, – заикается секретарь.

   – Как ты смеешь? – от шока больше ничего не могу сказать.

   – Простите, оговорился.

   – Сделай уборщице предупреждение, и все!

   – Хорошо.

   Не доходя до своего кабинета, сворачиваю в приемную отца. Нужно сразу выяснить, зачем я ему понадобилась, иначе весь день пойдёт насмарку. Заметив меня, секретарша прячется за экраном монитора. Ещё бы! Эта птица на днях посмела преградить мне дорогу. Она знает: я не умею прощать.

   Дверь открываю и сразу прохожу в кабинет. Отец разговаривает по телефону и рукой показывает мне на кресло. Сажусь. Отчего-то сосет под ложечкой. Нюхом чувствую неприятности. Наконец отец поворачивается ко мне.

   – Ева, я слышал, ты уволила менеджера кредитного отдела.

   – Да, он допустил серьезный промах. Ты уже знаешь о заложнике в моем кабинете?

   – И в чем вина менеджера? Он сделал все согласно уставу.

   – Но почему не доложил о ситуации на совещании? Не так уж часто у нас мошенники обманывают невинных старушек на такую сумму.

   – Ева, где твоё воспитание? – вижу, что отец начинает заводиться.

   – А причём тут воспитание? Обычный деловой подход.

   – У тебя каменное сердце! Ты робот, думающий только о работе. Готовься к замужеству!

   – Я богатая и умная! Зачем мне брак? Лишняя головная боль!

   – Ты же женщина! Без брака у тебя не будет детей, а без них жизнь несостоятельна.

   – Что за предрассудки, папа? – все-таки ему удаётся вывести меня из себя. – Родить ребёнка можно и без замужества. Да и без детей жизнь не остановится.

   – А кому ты оставишь в наследство свою империю?

   Над этим вопросом я как-то не задумывалась. Это такая отдаленная перспектива, что и в мыслях не было подобного расклада.

   – Н-у-у-у…

   – Баранки гну! – рявкает отец. – Заруби себе на носу: за этот год ты должна выйти замуж и родить, иначе…

   – Что иначе? Продашь компанию и раздашь деньги бездомным?

   – А это выход! Ты сама так сказала. Но генеральным директором ты никогда не станешь, это я тебе гарантирую. А пока…

   Отец подходит к столу и берет в руки файл. Я напрягаюсь: какой ещё сюрприз он мне приготовил.

   – Что пока?

   – А пока я развернул твои предложения по договору с австрийским банком. Только что поговорил с его президентом.

   – Па-па! – от предательства родителя даже засосало под ложечкой. – Несколько месяцев работы коту под хвост!

   – Вот и подумай над моими словами!

   Вылетаю из кабинета, разъярённая, как тысяча пантер. Готова растерзать первого, кто попадётся на дороге. Но сотрудники словно чувствуют состояние босса, заметив меня издалека, сворачивают в сторону и исчезают. Даже Ярика нет на своём месте.

   Врываюсь в кабинет и спотыкаюсь. Что это? У меня глюки или опять он?

   На диване сидит Денис Арсеньев и как ни в чем ни бывало прихлебывает из чашки кофе. Секретарь стоит перед ним, склонившись, и заискивающе заглядывает в глаза.

   – Какого черта вы здесь делаете?

   Я подлетаю на полном ходу к гостю и резко торможу, только что искры не летят из-под каблуков. И тут один из них подворачивается. Как раз вовремя, чтобы еще больше унизить свою хозяйку. Вскрик вырывается помимо моей воли, наступить на ногу не могу: при каждом шаге боль простреливает виски.

   Только растяжения для полного счастья не хватало. А все из-за этого тушканчика ушастого!

   Хромая, иду к столу и плюхаюсь в кресло.

   — Снимите туфли, — предлагает гость.

   — Спятили? Женщина без каблуков словно солдат без оружия.

   — Тогда хромайте, — пожимает плечами он.

   — Что вы делаете в моем кабинете? — шиплю сквозь зубы, нога болит немилосердно.

   — Пью кофе. Или нельзя?

   Он смотрит на меня с таким невинным выражением лица, что я давлюсь собственной злостью и закашливаюсь.

   — Вам — нет! — отрезаю, не раздумывая ни секунды. — Ярослав, проводи гостя!

    — Не получится, — тихо отвечает секретарь. – У него бумаги.

   — Какие? Почему я должна заниматься рутиной? Зачем тогда держу целый штат сотрудников?

   — Да вы не нервничайте так сильно, – широко улыбается визитёр и подмигивает. Я икаю от неожиданности. – Может сосуд лопнуть в глазном яблоке, оно станет красным. Хромая, с красным глазом… Ух! Зрелище не для слабонервных.

   — Ах, ты! Ах, ты…

   Больше не нахожу слов от возмущения: они вместе с выдохом застревают в горле.

   Разворачиваю кресло к окну: нужна передышка. Не хочу видеть эти прозрачные глаза и губы, с которых слетают ядовитые слова.

   Гость за спиной тоже молчит.

   Внизу шумит и торопится большая улица. Мелькают автомобили, мигает сигнал светофора на перекрёстке, куда-то бегут прохожие. Я смотрю на эту утреннюю суету и неожиданно успокаиваюсь. Поворачиваюсь к парню лицом и разглядываю его уже с интересом. Он вдруг смущается, ставит чашку на блюдце, но промахивается, та звякает, гость пугается и слегка краснеет.

   «Э-э-э, да ты у нас скромник!» – радуюсь я.

   Снять с его бабушки кредит я не могу, не положено, нет доказательства мошенничества. А вот предложить парню сделку мне вполне по силам, если только…

   – Денис Николаевич, я понимаю, что сумма очень большая…

   — Значит, вы дадите мне время? Вот, возьмите.

   Он протягивает мне бумажку. Смотрю на неё издалека, как на змею: ещё неизвестно, какой сюрприз в ней скрывается. Тогда Денис встает и кладёт ее мне на стол.

   — Что это?

   — Запрос из полиции на приостановку ссуды.

   — Ты думаешь, я поверю какой-то бумажке? Нужен официальный запрос.

   — Тенешь резину? Наслаждаешься властью? — парень прищуривается, родниковые глаза угрожающе темнеют.

   — Насчёт этого…— кручу в пальцах ручку. — Я придумала план. Он хорош для те… вас, и… для меня.

   — Э-э-э, — теперь в его зрачках светится растерянность.

   — Прощаю вам два миллиона.

   Чашка снова звякает о блюдце. От неловкого движения Дениса ложечка падает на пол. Он наклоняется, чтобы поднять. Я терпеливо жду. Знаю: парень сейчас в шоке.

   — А что взамен? — тихо спрашивает он.

   — Вы.

   Гость смотрит на меня ошалело, потом закрывает глаза. Лучше бы он этого не делал.

   «Черт! За что мне все это?» — едва сдерживаемый стон так и просится наружу.

   У этого красавчика ещё и ресницы такие, что им позавидует любая девчонка. Они отбрасывают длинную тень на щёки, а меня охватывает вспышка жара. Чувствую, как загорается лицо, и хватаю фото семьи в металлической рамке, прикладываю ко лбу.

   — Вам плохо?

   — Мне? — ставлю рамку на место. — Конечно. Придётся расстаться с двумя миллионами.

   — Почему? — его губы трогает легкая усмешка. — Переспать со мной хотите? Я на такой сухостой не ведусь.

   Он небрежно показывает на меня и встаёт.

   — Стройную фигуру ты называешь сухостоем? — захлебываюсь я теперь от возмущения. — Козел!

   — Уколюсь ещё, — отмахивается он и открывает дверь. — А за козла обидно. Чувствую, мы с вами не договоримся.

   — Скатертью дорога! — рявкаю вне себя от злости. — Вали отсюда!

   Дверь захлопывается, и со стуком в голове щёлкает: австрийский контракт! Нельзя его упустить. Вылетаю в приемную.

   — Ярик, верни его! Немедленно!

   Испуганный секретарь срывается с места и успевает перехватить гостя у лифта. Я чувствую, как от напряжения трясётся все внутри: ни один человек ещё не доводил меня до такого бешенства. Даже мачеха, которую ненавижу. Даже названная сестрица. Они для меня — досадная помеха, не больше. Но этот засранец…

   — Вы ещё не все сказали, Ева Сергеевна, — слышу его голос и встряхиваюсь.

   — Зайдите ко мне.

   — Не хочу.

   — Денис…, — делаю паузу и судорожно вдыхаю, боюсь, сейчас завизжу, затопаю ногами, как истеричка. — Я хочу заключить с вами контракт.

   — Это уже другой разговор.

   Он садится в кресло и кладёт ногу на ногу. Невольно смотрю вниз. Между джинсами и носками виднеется полоска загорелой кожи. Но, черт возьми! Даже она вызывает волнение. Я спятила! Точно спятила! И бросаюсь с обрыва…

   — Вы возьмёте меня в жены на год, я закрываю долг в два миллиона.

   — У тебя крыша поехала? — родниковые глаза становятся круглыми. От неожиданности он переходит на «ты»

   — Нет, я вполне разумна. Мне нужно выйти замуж. Срочно. И ты прекрасный кандидат: холостой, красивый, сможешь сопровождать меня на светских мероприятиях, а тем временем долг будет уменьшаться, а не расти. Как тебе? – довольно усмехаюсь. – И… не стоит благодарить за такую возможность.

   Я протягиваю ладонь. Сама не верю, что первая сделала парню предложение.

   — Нет, простите.

   Денис поднимается и идёт к двери, моя рука повисает в воздухе. Чувствую себя оплёванной дурой.

   — У тебя есть девушка? — кричу ему. — Так скажи ей, что это всего лишь сделка на год.

   — Я сказал, нет. Прощайте.

   — Три миллиона! Это почти треть долга.

   — Нет.

   — Пять миллионов. Половина.

   Парень уже взялся за дверную ручку, но повернулся ко мне. На его растерянное лицо смешно и больно смотреть. Я же чувствую уверенность и расслабляюсь: ещё никто не отказывался от такой суммы.

   — Но…

   — Ты работаешь обычным архитектором в государственном конструкторском бюро. Такие деньги за несколько лет не заработаешь, а долг все будет расти.

   — Хочешь меня купить? — кривит губы это чмо. — Я уже сказал, что такие женщины, как ты, меня не привлекают.

   — А что со мной не так? — я начинаю заводиться.

   — Проехали. Сам как-нибудь выкручусь.

   — Десять миллионов.

   — Что?

   — Я выплачу твой долг сама. От тебя мне нужен один год. Все!

   Он хмурит лоб, так и вижу, как мысли танцуют джигу-джигу в его голове. «Что, голубчик, попался? — улыбаюсь про себя, довольная, как сто китайцев. — Теперь ты в моих руках».

   — Я, пожалуй, пойду, — он направляется в двери. — И не забудьте, запрос из полиции лежит на вашем столе.

   — Ах, запрос?

   Беру двумя пальцами эту бумажку и медленно рву ее на кусочки, а потом подбрасываю их вверх. Он молча наблюдает, как они плавно опускаются на пол, потом крутит пальцем у виска и исчезает в приемной, а я остаюсь с открытым ртом, растянутой лодыжкой, проваленным контрактом и уничтоженной самооценкой.

    Шах и мат!

   Но осмысливаю я свою жизнь ровно пять минут. Дверь неожиданно распахивается, и в кабинет вплывает, распыляя удушливый аромат арабских духов, сестрица.

   — Ты что в банке забыла? — сразу окрысиваюсь на неё я.

   — Слушай, Ев, а что за красавчик сейчас выскочил из твоего кабинета?

   Глаза Марианны искрят нездоровым блеском, накачанные гелем губы сложены в куриную гузку. Ее восторг неприятно царапает меня, что-то безумное закипает в груди. Хочется вцепиться ногтями в идеальную прическу и сделать из неё воронье гнездо. Даже страшно становится за свой порыв. Ух, с каким удовольствием я это провернула бы!

   Черт! О чем я думаю? Мне нет никакого дела до этого… глазастого.

   — Красавчик? — нарочито равнодушно уточняю у сестры. — Не заметила. Обычный мужик.

   — Ну, уж нет! Вовсе необычный. Губы этого парня просто созданы для поцелуев, — Марианна закатывает от восхищения глаза.

   — А твой жених знает, что ты на незнакомцев заглядываешься?

   — У нас свободные отношения, — обиженно гнусавит сестрица и умильно хлопает глазками. — Ев, тут такое дело…

   Она замолкает, но уже знаю, зачем она притащилась в кабинет. Всеми финансами банка управляю я и вчера видела, что лимит по карте Марианны исчерпан.

   — Нет!

   — Что, нет? — взвизгивает сестра. — Я ещё ничего не сказала.

   — И не надо. Ты ко мне только за деньгами заглядываешь.

   — Ну, Ев…

   — Нет. До конца месяца ещё две недели, а ты умудрилась спустить несколько миллионов.

   — А для чего тогда деньги нужны, если их не тратить? — запальчиво выкрикивает Марианна. — Имею право!

   — Имеешь, не спорю. Займись делом, заработай, тогда и зарплату получишь.

   — Издеваешься, да? Я все папе расскажу.

   — Валяй! Достало все! — в сердцах бросаю на стол ручку, которую все ещё держу в пальцах.

   — Папка выгонит тебя из банка, вот увидишь!

   Марианна громко хлопает дверью. Я ещё долго слышу в приемной ее возмущённый голос и басок Ярослава, который пытается ее успокоить. Но мне все равно. Твёрдая почва уходит из-под ног со страшной силой, хоть к гадалке обращайся, но, увы, я не верю ни в гороскопы, ни в предсказания.

   И почему все пытаются управлять мною? Почему такие неподдающиеся?

   — Ева Сергеевна… — в кабинет заглядывает секретарь. — Вам звонили из полиции. Хотят взять показания.

   — Потом. Все потом! — в голове свербит одна мысль: как заполучить Дениса. — Гони их, иначе я за себя не ручаюсь!

   — Не могу, — шепчет Ярик и делает круглые глаза маслинами. — Они уже в приемной.

   Растираю пальцами лицо, чтобы привести себя в порядок. И в этот момент рождается идея…

ГЛАВА 5

Совет друга — приглядеться к директрисе — в этот раз я выполняю.

   Приглядываюсь.

   Даже внимательно.

   Ничего такая штучка, всего в меру: где надо, округло, а где надо, тонко. Есть за что подержаться.

   Но ее серые глаза мечут молнии, от которых первым порывом хочется спрятаться, а вторым — по-звериному оскалиться и броситься в атаку. С губ леди срываются далеко не слова воспитанной девочки, и я тоже начинаю огрызаться. С такой пикировщицей, как эта Ева Сергеевна, договориться по-хорошему невозможно.

   От подобных баб я стараюсь держаться подальше. Сразу чувствую себя нищебродом и жиголо. Мне бы кого попроще, попокладистей, такую милую домашнюю кошечку. Она будет варить борщи, встречать поцелуем с работы, а по воскресеньям устраивать званые обеды.

   — Ты, бро, раскатал губу, — хмыкает Гошка, когда я рассказываю ему о своём впечатлении. — Каждая милая кошечка мягко стелет, да жестко спать. Она со временем превращается в тигрицу, того и гляди в горло вцепится. А такую, как банкирша, сразу ломать через колено надо и розгами, розгами… Вмиг шелковой станет.

   — Ага, сплю и вижу, как ее прутьями хлещу по пятой точке!

   Говорю и замолкаю: настолько яркая картина перед глазами, что внутри начинает шевелиться желание. Только этого не хватало! Дергаю ногой.

   — Зря не веришь, — обижается приятель, отворачивается к монитору и начинает что-то настраивать.

   Наш пустой трёп далёк от жизни. Ни у Гошки, ни у меня нет долговременных связей.

   — Не злись, бро! — говорю Гошке. — Эта банкирша совсем больная на голову! — Представляешь, запрос от полиции разорвала.

   — Ого! И что делать будем?

   Вздыхаю: хотел же договориться мирным путём. Не вышло. Что ж, раз выбора нет…

   — Будем выпускать стрим.

   Гошка помолчал, пожевал губами и махнул на кресло.

    — Садись сюда.

   Пристраиваюсь на стул перед камерой и чувствую, как потеют ладони, а по спине бежит капля пота. От волнения забыл и о чертовой ссуде, и о директрисе.

   — Дэн, на тебе прямо лица нет! — шипит на меня Гошка. — Сядь ровно, не горбись. Тебя никто не видит.

   Он задаёт мне вопросы, я отвечаю и постепенно успокаиваюсь. Говорю не столько о мошенничестве, сколько о жадности банка, который не желает пойти навстречу клиенту и заморозить ссуду до выяснения всех обстоятельств.

   Краем глаза вижу на большом мониторе директрису — это приятель вставляет фрагменты записи, сделанной в кабинете. Для этой цели пришлось раскошелиться и купить шпионскую камеру, вделанную в пуговицу.

    Неприступная дамочка то высокомерно что-то спрашивает у меня, то с искаженным лицом злится. А последний момент, когда она бросается на меня, чтобы отнять ключ, вообще страшен. Девушка выглядит сущей мегерой, амазонкой-воительницей, вот только защищает она деньги, а не человека.

   — Вот оно, лицо современного банкира, — стебется Гошка. — Смотрите и любуйтесь!

   Этими словами он заканчивает стрим. Я бросаюсь к экрану, справа движется лента комментариев. Зрители просто в бешенстве от увиденного, каждый высказывает своё мнение.

   — И как результат? — спрашиваю у Гошки.

   — Ну, реакция ожидаемая, но я старался быть беспристрастным, да и ты говорил ровным, замогильным тоном, практически без эмоций.

   — Это хорошо?

   — В данной ситуации — да. Представь, если соберётся толпа зрителей и пойдёт войной на банк.

   — Войной? Я-я этого не хотел, — от волнения даже заикаюсь.

   — Ну, не совсем. Охрана разгуляться не даст, но искать подстрекателей начнёт сразу. Быстро выйдет на меня.

   — И что тогда?

   — А леший знает! Могут дать штраф, а могут и в кутузку посадить за нарушение общественного порядка.

   — Да ладно!

   — Вот тебе и ладно! — Гошка хлопает меня по плечу. — Риск приносит результат, но не всегда положительный.

   Остаюсь ночевать у друга. Мы всю ночь сидим у монитора, отслеживаем комментарии. Большинство подписчиков канала возмущены поступком директрисы, но нашлись и те, кто осудил меня.

   Неприятно.

   Когда раздаётся звонок в дверь, мы внутренне уже готовы к проблемам.

   — Откроешь? — одними губами спрашиваю я.

   Гошка на цыпочках подходит к двери и заглядывает в глазок. Потом смотрит на меня и качает головой:

   — Это не полиция.

   — Как узнал?

   — Менты сразу ксиву показывают.

   От нового звонка в дверь оба подпрыгиваем.

   — Открывайте! — слова сопровождаются громким стуком. — Или мы ломаем замок.

   Гошка смотрит то на меня отчаянным взглядом, то на несчастную створку, которая содрогается от бешеных ударов.

   — Бро, балкон!

   Мы, не сговариваясь и толкаясь локтями, выскакиваем туда, и замираем: земля далеко, пешеходы и машины кажутся с высоты седьмого этажа игрушечными.

   — Гош, ты какую крышку гроба хочешь, открытую или закрытую? — смотрю на приятеля, у которого от шока глаза на лоб лезут.

   — А есть разница?

   — Конечно. Если прыгнем, превратимся в лепешку. Вид будет непрезентабельный. Похоронят в закрытом гробу.

   — Нашёл время шутить! — сплевывает Гошка.

   — И к соседям перебраться нельзя, далеко, а по стенам мы ползать не умеем. Звони уже кому-нибудь! Зови на помощь.

   — Некому, — разводит руками Гошка. — Напротив живет только глухая бабка.

   — Вот черт! И что делать?

   — Придётся открыть. Ну, не убьют же они нас среди белого дня. Включи видеозапись на телефоне.

   Гошка вздыхает и плетётся к выходу, а я вожусь со смартфоном. Запихиваю его в складку дивана, пока друг медленно отодвигает задвижку.

   Но раскрыть дверь он не успевает: та резко распахивается сама и бьет его по лбу. Приятель вскрикивает, в квартиру врываются трое. Незнакомцы мгновенно скручиваю Гошке руки и толкают на диван прямо на телефон. Если не везёт, значит по полной программе! Избавившись от помехи, двое начинают методично громить все вокруг. И первым летит на пол ноутбук.

   Я бросаюсь к Гошке и кричу:

   — Вы кто такие? Я сейчас полицию вызову.

   И замолкаю: мобильник смирно покоится под задом Гошки.

   — Давай, — усмехается здоровяк, увидев мое замешательство.

   Он с любопытством наблюдает за нами, и ни один мускул не дергается на его лице. И от этой холодной уверенности в себе мне становится плохо. Чувствую себя Моськой, которая тявкнула на слона и сейчас будет размазана по полу.

   Гость поворачивается, чтобы захлопнуть дверь, и я замечаю у него на рукаве нашивку: оскаленная пасть зверя и надпись: «Охранное агентство «Барс». Неожиданно пазлы разрозненной картинки становятся на свои места.

   — Я так понимаю, это дело рук вице-президента «Туров-банка»?

   — А ты сообразительный чувак, — небрежно роняет здоровяк и поднимает руку.

   Словно игрушки, у которых закончился завод, незнакомцы замирают.

   — И что ей от меня надо?

   — Надо, чтобы ты подписал этот документ.

   — Какой документ? — взвивается Гошка. — Дэн, ничего не подписывай! Не смей! Мы живем в правовой стране. По закону не имеете права никого принуждать!

   Один из амбалов лениво тычет Гошку в бок, и тот сгибается пополам.

   — Я все понял, — выхватываю из рук командира файл с бумагами. — Подпишу. Обязательно. Оставьте друга в покое. Вот только…

   — Ещё и условия ставить собрался? — в голосе охранника звучит угроза.

   — Что вы, как можно! Не условия! Я хочу подписать бумаги на глазах у Евы Сергеевны.

   — Давно бы так! Берите его, парни.

   Меня подхватывают под руки и буквально выволакивают из квартиры. Я не сопротивляюсь, просто не думаю об этом. Голова занята совсем другими мыслями. Но у выхода на улицу упираюсь пятками в пол и торможу.

   — Мужики, отпустите. Я сам. Не сбегу, некуда бежать.

   — Это другое дело.

   Меня сажают на заднее сиденье джипа и зажимают с двух сторон, ни пошевелиться и вдохнуть полной грудью. Здоровяк устраивается за рулем.

   — Дайте документы посмотреть, — прошу его.

   — Обойдёшься.

   — А ты сам видел, что я должен подписать?

   — Мне не надо.

   — А зря не посмотрел, — упрекаю его я. — Ваша директриса хочет меня на себе женить. Насильно.

   — Ну, Ева Сергеевна даёт! — присвистывает охранник слева.

   — Да не, ерунда. Зачем ей нужен нищий придурок, — сомневается тот, кто справа. — Она только свистнет, и сбежится толпа желающих.

   — Не скажи. С такой бабой, как наш вице-президент, будешь жить, точно на пороховой бочке. Ни за что не узнаешь, когда рванет.

   — А ну, захлопнули пасти! — рявкает командир, и дальше мы едем молча.

   Когда машина паркуется на стоянке у банка, я первым делом окидываю взглядом витринные окна. Следов разрушений не вижу и облегченно вздыхаю: хотя бы в этом вопросе повезло.

   Увы, зря надеялся!

   По операционному залу банка я иду в плотном кольце. Сейчас ситуация меня даже забавляет. Интересно, что ещё придумает красотка. Рабство у нас в стране под запретом, да и я не бессловесная тварь, могу то ещё представление устроить.

   Здание гудит, как пчелиный улей. Народ толпится у банкоматов, сидит на скамейках и диванах в ожидании очереди. Этот белый шум периодически прерывает голос оператора, называющего номер очереди и окна.

   Поднимаясь на эскалаторе в окружении охраны, я смотрю на эту будничную суету, а в голове звенит вопрос: «Почему именно моя бабушка попалась в ловушку мошенников?»

   Заметив нас, секретарь бросается к двери и распахивает ее. В кабинет вице-президента я вхожу уверенным шагом. Ни за что не покажу этой рабовладелице, что волнуюсь. Сажусь в то же самое кресло и закидываю ногу на ногу. В прошлый раз поймал ее взгляд, направленный на мою лодыжку, и такое безумное желание светилось в глазах Евы, что она даже смутилась.

   Может, прав Гошка? Зря я сопротивляюсь. Выдержать год рядом с красивой бабой и не влюбиться в нее я вполне смогу, стервы не в моем вкусе. Главное, поставить перед собой такую цель. Зато рассчитаюсь с долгом, да и бабуле дам безбедную жизнь на старости лет.

   — Вы хотели меня видеть?

   Начинаю разговор первым, чтобы взять его в свои руки, а сам гадаю: знает о стриме или нет?

   Директриса выглядит спокойной. Не замечаю за ней ни нервозности, ни злости. Выдыхаю: еще не успели доложить. Да и подписчиков у Гошки всего несколько тысяч — капля в море для многомиллионной столицы.

   — Денис Николаевич, вы подумали над моим предложением?

   Ева бросает на меня взгляд поверх раскрытого ноутбука и снова утыкается в экран. Улыбка пробегает по губам и исчезает. Интересно, что ее так развеселило? Срочные документы? Могла бы проявить уважение к будущему мужу.

   — Я согласен.

   — Сразу? Даже не ломаетесь?

   Кажется, я заставил ее удивиться. Она тянется к уху и отключает айрподс. Черт! Меня это немного напрягает. А если наш разговор записывается?

   — Вы же не отстанете. Я правильно понял?

   — Само собой. Не привыкла отказываться от поставленной цели.

   — Семья для вас всего лишь деловая задача?

   — Фиктивный брак, а не семья, — поправляет меня она. — Это немного другое.

   — Но для всех мы будем женаты по-настоящему, так ведь?

   — Да. И от того, насколько хорошо вы станете играть роль влюбленного, будет зависеть скорость погашения долга.

   — Но тогда придется и вам приложить усилия, — я ставлю директрису на место. — Моя бабуля не должна знать о том, что брак фиктивный.

   — Ничего не обещаю.

   — И я тоже, — усмехаюсь в ответ.

   — Вы не в том положении, чтобы условия диктовать. Если бы согласились сразу, я погасила бы долг целиком. А теперь…

   — Что теперь? — чувствую, как во мне закипает злость.

   — Брак будет длиться год. Я закрою четыре миллиона сразу, как только подпишем документы, далее за каждые два месяца совместной жизни буду убирать по миллиону. За нарушение контракта — штраф.

   — Какой?

   От удивления таращу глаза. В голове не укладывается такая картина. Может, я сплю?

    — Все просто: снятый ранее миллион возвращается на место и удваивается.

   — Ч-что? — сиплю я.

   У меня челюсть отвисает от такой наглости. Что эта девица о себе возомнила? Я вскакиваю и бросаюсь к столу. Ева откидывается на спинку кресла, но не зовёт на помощь и, кажется, даже не боится большого и взвинченного до предела мужика, только смотрит, не отрывая взгляда, глаза в глаза, а губы подергиваются. Хочется сомкнуть пальцы на тонкой шее банкирши и сдавить легонько, выпустить дух из тщедушного тела, а дальше — будь, что будет.

   Я сжимаю кулаки, изо всех сил удерживаю себя от безумного поступка. Ева, похоже, догадывается, что перешла границы. Одним движением она поворачивает экран ноутбука ко мне и включает звук. На весь кабинет разносится мой голос:

   — Дорогие друзья, не связывайтесь с «Туров-банком». Можете оказаться в такой же долговой яме, как и моя семья.

   «О Боже! Только не это!» — мелькает отчаянная мысль.

   Эта директриса просто мастер ведения дискуссии! Поднаторела, стерва, в решении конфликтов. Я против неё — зеленый юнец. Но тут же бросаюсь в атаку.

   — А что вы от меня хотели? Я должен защищаться.

   — И это твой метод?

   — А чем он хуже других? В войне все средства хороши.

   — Окей. Тогда без обид, — Ева встает, приносит мне файл с договором и ручку. — Прошу.

   Я читаю условия и у меня глаза на лоб лезут.

   Во-первых, я должен переехать в семейный дом Туровых, где живут и другие родственники Евы. Во-вторых, делить одну спальню с фиктивной женой. В-третьих, изображать каждую минуту любящего и преданного мужа: отвозить директрису на работу, сопровождать ее в поездках и на встречах, готовить завтрак, дарить цветы и подарки, говорить комплименты. Словом, надо сделать так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в искренних чувствах.

   — Но это же моральное и физическое рабство! — вскрикиваю я от возмущения и отшвыриваю бумаги. — Я на такое не подписываюсь.

   — Ну, не капризничай, дорогой, — ядовито улыбается Ева, переходя на «ты» и подмигивает. Чувствует, зараза, что раздавила меня, как таракана, под шпилькой. — Физического рабства не будет, гарантирую. Меня архитекторы без штанов не привлекают.

   — Ну, почему же без штанов, — усмехаюсь я, стиснув зубы: эта тощая банкирша довела меня уже до последней капли терпения. Ну, гадина, погоди! Сую большие пальцы за ремень джинсов и оттягиваю его. — А это что, по-твоему, не штаны разве? Под ними даже трусы имеются. Семейки, правда, но в них комфортнее моему хозяйству живётся. Показать?

   Я дергаю молнию вниз, Ева вскрикивает и отворачивается. Вижу, как огнём загораются ее щеки, а рот приоткрывается.

   — Извращенец! — взвизгивает она.

   — Разве? — оглядываю себя. — Одет вполне прилично. Тощим злюкам не понять тонкости мужского стиля.

   Но директриса уже приходит в себя и возвращает удар.

    — Да, от моды масс-маркета я далека. Но все равно парочку поцелуев на публику вытерпеть тебе придётся.

   Я передергиваюсь. От ее зловещей ухмылки мурашки бегут по телу.

   — Ведьма!

   Вскакиваю и несусь к двери. Бежать! Срочно и как можно дальше отсюда. Дергаю ручку — закрыто. Кулаком шарахаю по створке, та дрожит от удара, но не открывается.

   — Ничего не получится, пока мы не договоримся. И потом, ты же сам хотел пожить в моем кабинете пару деньков. Я даю тебе такую возможность.

   Она широким жестом показывает на батарею парового отопления, где на трубе висят наручники.

   — Лучше быть прикованным, чем в рабстве.

   — Не согласен, значит?

   Ева подходит ко мне очень близко, смотрит пристально снизу. Я вижу свое отражение в стальной радужке, и (черт возьми!) мне совсем не нравится картинка. Девушка встряхивает волосами. Лёгкий аромат приятных духов касается носа, и что-то начинает твориться с моим телом. Оно вдруг напрягается, кончики пальцев на миг немеют, а потом волна иголочек бежит по коже и жаром опаляет горло.

   — Не согласен, — повторяю охрипшим голосом.

   «Что происходит? Э-э-э, как ей приперло замуж!» — мечутся в голове мысли.

   — Что ж, тогда твой друг сядет в тюрьму на парочку лет за дискриминацию доброго имени компании.

ГЛАВА 6

Ошарашенное лицо Арсеньева вызывает в душе волну беспокойства. Не нравится мне своё состояние. Ох, как не нравится! Я готова уже отказаться от задумки и отпустить парня на четыре стороны.

   — Тебе мало моего унижения? — тихо спрашивает он и пристально смотрит мне в глаза. — Надо ещё и друга приплести?

   Я не выдерживаю прямого взгляда и опускаю веки. Он просто сводит меня с ума!

   — Обычный деловой подход, — пожимаю плечами и вдруг судорожно вздыхаю. — Ты подписываешь соглашение, а я даю слово, что не трогаю твоего друга, — замолкаю, раздумывая, что бы ещё предложить такое, чтобы сломать его сопротивление? — И, так и быть, ничего не скажу бабушке.

   Он встряхивается и расправляет плечи. Кажется, рад, что немного удалось выторговать послабление.

   — Мне слово бизнес-вумен ни о чем не говорит. Хочу документ. Вот когда он будет, тогда и поговорим.

   Воодушевляюсь своей предусмотрительностью и я. Ещё утром приказала Ярику приготовить такой документ.

   — Минуточку... — вытаскиваю файл и кладу на стол лист бумаги. — Прошу.

   Он молча читает договор, секунду крутит в пальцах ручку, но подписывает его. Я Дениса понимаю. Никто не захочет тащить за собой дорогих ему людей. А отговорок больше придумать не может.

   — Это все? — спрашивает глухо он.

   — Нет, не все.

   Боюсь, что голос от радости сорвётся. Толкаю его пальцем в плечо, и он, как подкошенный, валится в кресло. Мой триумф немного меркнет. Я молча кладу перед парнем основной договор, он тянет к себе листы и подписывает их на каждой странице.

   — Надеюсь, теперь я свободен?

   — Ошибаешься. Нам нужно обсудить нашу помолвку и свадьбу…

   Я прячу документы в сейф, а внутри все дрожит от пережитого стресса. Не так-то просто было совладать с прямым парнем. Нарочно медлю, не поворачиваюсь к нему лицом, хочу немного прийти в себя, набраться сил на новую атаку.

   Наконец решаюсь взглянуть ему в глаза и опять тону в родниковой воде, покрытой трещинками льда. Чертовщина какая-то! Магия, потому что мне становится его жалко. Встряхиваюсь! Прочь такие мысли и эмоции! Прочь! Своя рубашка ближе к телу. Решу вопрос с замужеством, потом буду думать о жалости. Но в голове крутится мысль: «Вот если бы удалось договориться с полицией, было бы намного проще».

***

Увы, упрямый следователь во время допроса твердил только одно:

   — Нет состава преступления. Нарушителя впустил в кабинет ваш секретарь. Парень ничего не украл, никого не ударил.

   — А это не считается? — убираю волосы со лба и показываю пластырь. — Или моя рана к насилию не относится? Неужели нельзя выписать ордер на арест. Или что там у вас полагается?

   — Хм, простите, — следователь откашливается. — Ваш секретарь сказал...

    Полицейский бросает быстрый взгляд в сторону Ярика. Тот вжимает голову в плечи и косится на дверь, собираясь спасаться бегством. Чует кошка, чье сало съела.

   — И что он сказал?

   — Вы сами ушиблись.

   — Ярослав! — вырывается у меня едва сдерживаемый гнев.

   — А что я? Я ничего, — лепечет Ярик. — Они спросили, я ответил. Полиции нельзя лгать.

   Точно говорят, что святая простота хуже воровства. Испепеляю секретаря взглядом, с ним потом разберусь.

   — Как видите, — ничего не замечает невозмутимый следователь, нарушителю можем приписать только рядовое хулиганство.

   — Но он же пригрозил мне камерой! — возмущаюсь я.

   — А вы ее нашли?

   На этот вопрос ответить было нечего и хорошую идею — пригрозить нахалу, пробравшемуся в кабинет, кутузкой, а потом выступить в качестве благодетеля — пришлось спустить в унитаз.

   Можно было, конечно, привлечь отца, но...

   В этом «но» все дело. Совершенно не хочу, чтобы он раньше времени узнал о том, что я готова женить на себе случайного парня, лишь бы угодить родителю. Пока с Арсеньевым контактируют несколько человек, которые просто выполняют мои приказы. И только Ярик, который готовил мне бумаги, знает истинную причину. Секретарь будет молчать, побоится потерять работу.

   Но сегодня утром судьба подбрасывает мне новый и совершенно неожиданный шанс.

   — Ева Сергеевна! — врывается в кабинет Ярик с выпученными глазами, не успела я сесть за стол. — Смотрите!

   Он раскрывает ноутбук, и я от неожиданности откидываюсь на спинку кресла: во весь экран светится мое перекошенное лицо. Глаза бешеные, зубы оскалены, как у волчицы, того и гляди брошусь.

   — Как это понимать? — спрашиваю внезапно осипшим голосом.

   В голове тучами носятся панические мысли. А если это видел отец или другие акционеры? О боже! Мне же тогда конец!

   — Это снято в вашем кабинете, — шепчет Ярик и на всякий случай делает шаг к двери.

   — Но ты же не нашел камеру. Уволю к чертовой матери!

   — Погодите! — Ярик осторожно приближается. — Посмотрите на ракурс. — Он перематывает видео и ставит на паузу. — Камеру вы разбили своим… э-э-э … лбом…

   Я невольно трогаю место ушиба, от которого остался небольшой след. Мне даже в голову не приходила такая хитрость. Ну, Арсеньев! Ах ты, срань ушастая!

   От ярости темнеет в глазах.

   — Ну, все! — шиплю под нос. — Ты у меня попляшешь теперь!

   — Я? — секретарь испуганно трясёт кудряшками. — За что?

   — Да, не ты! Этот Арсеньев, сурикат недоделанный! Вызови ко мне начальника охраны!

   — Может, не надо? Ева Сергеевна, чем вам не угодил этот несчастный мужик, а?

   Ярик говорит и отступает к двери, чтобы был шанс скрыться.

   — И ещё, — не слушаю его, достаю из ящика листок, где набросала проект дополнительного соглашения, — Подготовь мне этот документ.

   Ярослав внимательно читает прописные строчки и смотрит на меня.

   — Но… так нельзя!

   — Что? — пронзаю секретаря взглядом. — Хочешь оспорить распоряжение начальника? Уволю!

   — Не уволите. У вас тогда одни лизоблюды в окружении останутся, — дерзит упрямо он.

   Я знаю, что он прав, потому что ценю этого парня не только за юридическую и документальную грамотность, но и за умение лавировать между боссом и работниками банка, сглаживать конфликты и иногда наставлять на путь истинный меня.

    Мы вместе уже три года. Ярик пришел на практику зелёным студентом и сразу привлёк мое внимание. Я немного пригляделась к нему и предложила должность секретаря. Он согласился и ни разу не заставил пожалеть о принятом решении.

   — Поговори мне ещё! Договор мне нужен прямо сейчас.

   — А премия будет?

   — За что?

   — За молчание, — Ярик видит, что я хватаю со стола ручку и замахиваюсь, и мчится к двери.

   — Это шантаж!

   — Деловой подход. А ещё лучше — прибавку к жалованью. Процентов тридцать.

   — Мелкий стяжатель!

   Ручка летит прямо ему в лоб, но он ловко уворачивается.

   — Управляете вы банком лучше, чем метаете, — Ярик поднимает ручку и бросает ее на диван — Хорошо, согласен на двадцать, — он смотрит глазами обиженного щеночка. — Босс, мне жить негде. Хочу на съемную квартиру переехать. Мать всю плешь проела, жизни нет.

   Я знаю его историю. Соломея Исаевна — суровая еврейская женщина. Она требует от сына соблюдения всех семейных традиций, а ещё ее не устраивает, что единственное чадо работает простым секретарем. Самая давняя мечта Ярика — съехать от матери и начать самостоятельную жизнь.

   — Хорошо, переведу тебя на должность помощника с более высоким окладом. Устраивает!

   — Ева Сергеевна, — Ярик подпрыгивает, как козлик, от радости, а вместе с ним пляшут и кудряшки. — Вмиг сделаю бумажку.

   Он убегает, а я вздыхаю: вот тебе и мужская солидарность. Личная выгода намного важнее.

   Вот потому к появлению потенциального жениха все документы были готовы и лежали у меня на столе. Но сломать Арсеньева оказалось намного сложнее, чем секретаря. В какой-то момент я даже хотела плюнуть на эту затею и найти кандидата попроще, готового ради денег на все.

   А вот теперь ещё и жалко парня стало. Дура набитая, а не бизнес-леди! Зря отец считает, что я превратилась в робота. Ничего подобного! Сердце с ума сходить начинает, стоит только посмотреть в родниковые глаза.

   — Какую помолвку? Какую свадьбу? — вырывает меня из самобичевания Денис. — Я думал, распишемся в загсе и все.

   — Не выйдет. Придётся устраивать представление по полной программе, чтобы никто не заподозрил нас в обмане. Говоришь, твоя бабушка лежит в больнице?

   — Не смей ее трогать!

   — И не собираюсь! Но представиться ей первой будет проще. Поехали.

   Я подхожу к Арсеньеву, секунду медлю, но беру его за руку и тяну на себя. Он нехотя поднимается с дивана и с брезгливым выражением на лице вырывает пальцы.

   — Не прикасайся ко мне!

   Его вид бьет по самому больному: неужели я для него так же омерзительна, как змея? Стискиваю зубы.

   — Ты подписал контракт.

   Больше спорить с ним не собираюсь, отпираю ключом дверь и выхожу в приемную. Вот неудача: она полна посетителей, ожидающихся встречи с директором банка. Наверняка дело рук секретаря! Ну, я ему устрою банный день! С березовыми вениками. Допляшется!

   — Ярослав, отмените на сегодня все встречи! Я занята.

   — Как же так, Ева Сергеева! — вскакивает со стула менеджер по персоналу. — У меня документы на подпись.

   — Положите мне на стол.

   Иду, не оборачиваясь, через приемную к лифту, нажимаю кнопку вызова. Если Арсеньев не тащится за мной, даже не знаю, что дальше делать. Не вести же его, как бычка на веревочке. Но Денис послушно становится рядом, большой, сильный и злой. Его окружает аура ненависти, которая волнами накрывает меня, отчего в груди растёт комок.

   В кабине мы стоим словно незнакомцы, смотрим в разные углы. Из лифта выходим друг за другом. Нет, так дело не пойдёт! Никто не поверит в наши отношения, если не переломить ситуацию.

   Я резко разворачиваюсь. Денис натыкается на меня и шарахается в сторону.

   — Что надо?

   — Не груби мне, пожалуйста! — ловлю удивление в глазах, и его лицо немного смягчается. — Первое испытание. Мы должны показать себя парой перед сотрудниками банка.

   — Как?

   — М-можно я возьму тебя под руку?

   — Обойдёшься и без этого!

   — Ты подписал контракт, — повторяю, уже ни на что не надеясь.

   Арсеньев смотрит на меня, нахмурив брови и упрямо сжав губы, думает. Я ему не мешаю. Мы и так стоим близко. Наверняка со стороны кажется, что о чем-то разговариваем. Наконец он решается и подставляет локоть.

   — Валяй…

   — Спасибо, дорогой, — шепчу, а у самой губы дрожат от волнения.

   Тут Денис широко улыбается, наклоняется ко мне.

   — Говоришь, надо сделать парочку поцелуев на публику? — усмехается наглец.

   Он внезапно берет пальцами мой подбородок, вздергивает его вверх и впивается жесткими губами в рот. Я задыхаюсь от неожиданности, от неловкости ситуации и (черт возьми!) от потрясающего поцелуя. Чувствую слабость в ногах и тянусь, тянусь…

   — Ах!

   Дружный вскрик сзади вырывает меня из нирваны. Дергаюсь, пытаюсь освободиться, но Денис крепко держит меня в объятиях и шепчет на ухо:

   — Стой на месте… дорогая. Будь милой девочкой. На целый год ты только моя.

   И столько сарказма в его словах, что мороз бежит по спине.

   — Мерзавец! — шиплю сквозь зубы куда-то ему в шею, а она упоительно пахнет мужиком. — Козел! Ты ещё ответишь за это!

   — Ай-ай-ай! Какие некрасивые слова знает моя леди!

   Его рука едет по талии вниз. «Спятил что ли?» — огнём вспыхивает голова. Пальцы больно сжимают полушарие. От стыда я готова провалиться сквозь землю, а этому нахалу все равно. Я вдруг чувствую бедром, что его тело тоже отозвалось желанием на поцелуй.

   — Нас уже увидели. Отпусти! — чуть не взвизгиваю от бессилия.

   Но Арсеньеву мои приказы, как слону дробина. Он ещё жёстче обнимает меня, прижимает к себе и тянет к выходу. Чуть не спотыкаюсь от шока, но, осмотревшись, поднимаю голову и иду рядом. Под расстрелом удивленных взглядов мы пересекаем операционный зал. На крыльце Денис хочет отстраниться, но теперь я удерживаю его.

   — Камеры... За нами сейчас все наблюдают.

   — Кажется, моей рыбке понравился наш телесный контакт, — усмехается он.

   — Прекрати! — уже кричу я. — Пошляк!

   У машины я наконец-то выдыхаю и достаю ключи. Бросаю их жениху, он неловко ловит и удивленно поднимает брови.

   — Уже начинаю подрабатывать водителем?

   Да что б тебе было пусто! Открывает рот лишь для того, чтобы сказать гадость!

   — У тебя нет прав?

   Об этом я как-то не подумала.

   — Есть. Не бойся, в дерево не въеду, — Денис отпирает дверь. — А хочется. Особенно со стороны пассажира.

   — Но-но! Так шутить не надо! — отдергиваю его. — Нам нужно придумать легенду, чтобы потом не запутаться.

   — Давай, — лениво цедит сквозь зубы Денис и заводит мотор. — Были одноклассниками, встретились случайно, вспомнили старые чувства.

    — Ты учился в Англии?

   — Нет. В обычной Московской школе.

   — Тогда не прокатит. А если так…, — замолкаю, раздумывая, как лучше подать мелькнувшую в голове идею. — В университете я встречалась с Денисом…

   — Ого! Везёт тебе на это имя. И как он? Лучше меня? Хотя… какое мне дело.

   — Вот именно. Никакого. Но имя это на слуху у семьи. Я была влюблена, даже собиралась замуж.

   — Не срослось? Кто кому изменил? Не удивлюсь, если мой тезка.

   Сарказм в его голосе смягчился, или я уже привыкла, но легче от этого не стало. Это все равно, что резать по живому: все ещё больно и обидно.

   — Слушай, — раздражение опять зашевелилось в груди. — Какое твоё дело? Главное, мы расстались. А недавно случайно встретились, ну и, завертелось… Мои родичи не станут вдаваться в подробности, а твоя бабушка и подавно.

   — Ты не знаешь мою бабулю. Штирлиц ещё тот, все выпытает.

   — Но год же продержишься?

   — Попробую, — Арсеньев бросает косой взгляд на меня и сворачивает к больничной стоянке. — Приехали.

    Он выходит на улицу, огибает машину и подаёт мне руку. Сердце екает: джентльмен, ее макарек! Лучше бы грубил, как прежде.

   — Как зовут твою бабушку?

   — София Григорьевна.

    — Красивое имя.

   — Она и сама красавица. Погоди, а твои родственники с бывшим не знакомы?

   — Только сестра.

   — Т-а-а-а-к! У нас ещё и сестра имеется. И как ты объяснишь ей метаморфозу во внешности?

   — Никак. Марианна и не заметит. Видела его пару раз, да и то издалека. Высокий, темноволосый, как ты. Вряд ли разглядела в деталях, да и это было пять лет назад.

   По дороге мы заезжаем в ресторан, где нам выносят целую сумку судочков, потом в цветочный магазин. Денис долго разглядывает горшки и никак не может выбрать нужный букет.

   — Возьми этот, — не выдерживаю я. — Желтые розы и орхидеи в сочетании с белыми каллами – признак утонченного вкуса.

   — Бабуля не любит желтый цвет. И каллы — похоронные цветы. Ещё решит, что это намёк.

   — Какие предрассудки! — вздыхаю. «Так тебе и надо! — выползает ехидная мыслишка. Надо было выбирать будущего мужа из своего круга». — Тогда бонсай из цветущей азалии. Счастье для любой пенсионерки.

   — Издеваешься? — жених косится на меня.

   — Нет, вполне серьёзна. Азалия в горшке, будет ещё долго цвести и радовать глаз. Надеюсь, бабушка оценит.

   В стационар мы входим с смсками цветами и под руку, как настоящая пара. Я внутренне собираюсь встретить новую проблему с честью.

   И она не заставила себя долго ждать.

ГЛАВА 7

В лифте я неожиданно соображаю, что рассказать бабушке о нашей любви и чувствовать эту любовь совсем не одно и то же. Денис злой и непредсказуемый, да и я ещё не отошла от недавнего поцелуя. Мысли и чувства в полном раздрае.

   — Слушай…

   — Ну, — он волком смотрит на меня.

   — А как ты скажешь бабуле, что хочешь на мне жениться?

   Молчание красноречивее слов. Он просто смотрит на меня поверх горшка с цветами и хмурит брови.

   — Как-нибудь скажу. Придумаю а ходу.

   — Нет, так нельзя! — вскрикиваю я.

   И в этот момент кабина останавливается, а двери разъезжаются. Приходится прикусить язык, чтобы не сболтнуть лишнего: в холле ждут лифт несколько медиков. Один из них везёт в кресле больную.

   — Денис! — радостно окликает жениха женщина. — Ты к бабушке?

   — Да.

   — А это кто с тобой?

   — Да… так…

   Я хватаю парня под руку и изо всех сил сжимаю его локоть. Волна негодования поднимается в груди.

   — Простите, мы торопимся, — говорю больной и тяну Дениса за собой.

   Глазами нахожу выход на лестницу и несусь к нему.

   — Э, стой! Нам не туда, — тормозит Денис.

   — Иди уже!

   Толкаю его в спину и проскальзываю на площадку сама.

   — Ты что, спятила?

   — А ты? Как ты только что меня представил? «Да… так?»

   — Подумаешь, вырвалось…

   — Нет, нельзя! Говори, что ты скажешь обо мне бабушке?

   — Слушай, отстань! Ты меня уже за горло взяла. Что-нибудь придумаю.

   — Говори! Если не можешь в лицо, повернусь спиной.

   Я действительно разворачиваюсь спиной к Денису, но чувствую, как его ледяной взгляд буравит меня между лопатками.

   — Ну… бабуля… это моя…

   — Что ты мямлишь?

   — Ева, не души!

   — Повторяй за мной: «Бабушка, это моя невеста Ева. Я ее очень сильно люблю».

   — Да пошла ты!

   Я слышу, как захлопывается дверь, и от бессилия опускаю руки. Дура! Вот дура! Не могла найти кого-нибудь посговорчивее! Но долго быть в одиночестве мне не приходится: почти сразу открывается створка, Денис хватает меня за руку и дергает на себя.

   Мы секунду стоим в холле у лифта и боремся взглядами. Мимо снуют медсестры, вижу, в просвет, как по коридору гуляют больные кардиологического отделения. И я первая опускаю веки. Не могу, не выдерживаю давления Арсеньева.

   — Хорошо, Денис Николаевич, — выжимаю из себя. — Не буду настаивать. Давай просто разорвём контракт. И каждый пойдёт своей дорогой. Ты плотно займёшься долгом, твой друг познакомится с кутузкой, а я… что ж, поищу другого кандидата для фиктивного брака.

   Вытаскиваю документ из сумки, не зря прихватила его с собой. Я действительно готова распрощаться с контрактом и послать лесом, полем и болотом несговорчивого парня.

   Он смотрит на бумаги, на меня и медлит. Но только я беру листы удобнее, как он вырывает их из пальцев.

   — Проехали. Не дури, Ева. Ты не даёшь мне собраться с мыслями.

   — Да, что там собираться? Ты женишься на мне или нет?

   Неожиданно получается громко, и я испуганно оглядываюсь. Ловлю несколько пар удивленных глаз. Кажется, здесь не принято кричать, больница все же. Чувствую, как щеки заливает румянец.

   Черт! Ни дня без ошибки.

   Но ответ мне важен, поэтому смело пытаюсь поймать взгляд Дениса. А женишок молчит, словно воды в рот набрал, и смотрит куда-то мимо меня. И что делать?

   Оборачиваюсь и замираю: за спиной в кресле-каталке сидит пожилая женщина. Ее темные волосы с сединой на висках гладко зачёсаны назад, на увядшем лице ни грамма косметики, зато прозрачные, как у Дениса, глаза блестят молодо и ярко под ровными бровями домиком.

   — О чем идёт речь Динь-Динь? Чего хочет от тебя эта женщина?

   Она задаёт вопрос, а я мгновенно вскидываюсь, порываюсь ответить, но Денис властно сжимает мои пальцы. Он наклоняется к старушке, целует ее в морщинистую щеку и ставит на колени азалию.

   — Привет бабуль. Смотри, какое мы тебе деревце принесли. Оформлено в японской манере.

   — Ты мне зубы не заговаривай, мальчишка! Ответь сначала на вопрос.

   Быстрый и острый взгляд на меня. Я невольно поводу плечами и делаю шаг назад. Дьявол! Просто не будет! Ещё и Денис молчит. И тут слышу.

   — Познакомься, это Ева — моя девушка.

   — Девушка? — хором переспрашиваем мы в два голоса.

   Денис вдруг одной рукой притягивает меня к себе, а пальцами второй ласково гладит по щеке. И столько в его взгляде нежности и любви, что я невольно подаюсь навстречу. Актёр, да и только!

   — Прости дорогая, — говорит жених. — Я не так выразился. Бабуля, хочу представить тебе мою невесту.

   — Т-а-а-а-к, — тянет пожилая дама, разворачивает кресло и едет вперёд по коридору. — Живо за мной!

   Мы переглядываемся. Я хмурюсь и шиплю:

   — Говорила же тебе, что надо подготовиться.

   — Проехали. Пошли. И забудь на полчаса, что ты босс. Ясно?

   Обреченно киваю. Как удержать свои нервы в узде, просто не понимаю, но обдумать ситуацию Денис не даёт: он просто берет меня за руку и тянет за собой.

   В палате я подвергаюсь пристальному осмотру с ног до головы. Две соседки бабушки с любопытством разглядывают меня и кривят губы. Кажется, я не пришлась им по вкусу. Плевать! Да кто они такие! Задираю подбородок, но тут же вспоминаю слова жениха и сдуваюсь.

   — Проходите, рассказывайте, — суровым голосом говорит бабуля, а у меня начинают поджилки трястись.

   — Сначала обед, — весело объявляет Денис и ставит сумки на стул. — Ева, поможешь?

   Его выразительный взгляд вырывает меня из ступора. Не думала, что буду пасовать перед старухами. Неловко вытаскиваю первый контейнер и чуть не роняю его на пол. Жених успевает перехватить судок, а его бабушка впервые улыбается.

   — Да не трясись ты так, — она смотрит на меня. — Мы не кусаемся, правда, девочки?

   Соседки дружно кивают.

   — И что вы нам вкусненького принесли? — спрашивает одна.

   «Не знаю», — чуть не ляпнула я, но Денис опять выручил.

   — Дамы, сегодня вас ждёт восхитительное мясо по-бургунски.

   — Ух ты! Удивил! А это как?

   — Ну… Дамы, не пытайте меня. Секрет фирмы! — весело отмахивается Денис. —

   Прошу к столу.

   Пока я занималась самоанализом, этот тушканчик уже разложил все на столе, достал одноразовые приборы, салфетки и придвинул кресло бабушки к столу.

   — Девочки, навалимся, — приглашает соседок и Софья Григорьевна, потом дергает меня. — И ты садись. В ногах правды нет.

   Денис тянет меня за руку, и я плюхаюсь к нему на колени. Взвизгиваю от неожиданности, вскакиваю, и моя паника вызывает весёлый смех. Обстановка мгновенно разряжается. Смотрю на жениха и не узнаю его. Он просто окутан ореолом харизмы. Его глаза лучатся внутренним светом, белоснежные зубы сверкают в широкой улыбке, а на подбородке появляется продольная ямочка, в обычном состоянии почти незаметная.

   Не понимаю, что творится с моей душой. Я, чуть ли не раскрыв рот, любуюсь Денисом, не могу отвести от него взгляда. Он по-прежнему сжимает мои пальцы, а один раз накалывает на вилку кусочек мяса и протягивает мне.

   — Попробуй, вкусно.

   Я послушно открываю рот и тут соображаю, что это его вилка. Его! Только что губы Дениса касались белого пластика, а теперь — мои. Это похоже на случайный поцелуй, на интимное касание. Держу во рту мясо и, потрясённая, не чувствую его вкуса.

   — Ева, кажется, так тебя зовут? — спрашивает бабушка, и я молча киваю. — Ты всегда такая неразговорчивая?

   — Н-нет, — с трудом глота непрожёванный кусок.

   — А теперь скажи мне, милая, почему мой Динь-Динь должен на тебе жениться? Ребёночка ждёшь?

   — Что? — глупо вскрикиваю, и проклятый кусок становится поперёк горла: ни туда — ни обратно.

    Я закашливаюсь, пытаюсь протолкнуть мясо внутрь, Денис соображает быстрее: суёт мне бутылку с водой, я делаю первый глоток, второй… и наконец вдыхаю полной грудью. Слезы брызжут из глаз, руки трясутся. После знакомства с этим парнем постоянно оказываюсь в неловкой ситуации.

   — Девочка, как же так? — причитают женщины.

   Одна протягивает мне салфетку, другая гладит по руке, только бабушка Дениса сверлит взглядом и молчит.

   — Леди, мы на минуточку выйдем, — жених подхватывает меня под руку и тащит к боковой стене. — К нашему возвращению, чтобы ни одной крошки на столе не осталось.

   За дверью оказывается большая комната гигиены. Только прислонившись раковине, я наконец выдыхаю и выпрямляюсь.

   — Прости, — выдавливаю из себя.

   — Что с тобой? — шепчет Денис и включает воду. — Зачем так ведёшь себя? Куда пропала решительная бизнес-леди, которая с клиентами мизинчиком расправляется?

   Смотрю на него удивленно. Он ещё и шутит.

   — Не знаю. Растерялась. Бабушка у тебя строгая. Сама себя не узнаю.

   — Встряхнись! Лучше делом займись.

   Денис суёт мне в руку посуду и уходит в палату. Я машинально споласкиваю чашки, а в голове крутятся мысли. Что я делаю в больнице с совершенно чужими для меня людьми? Вот опять неслась, неслась и уткнулась лбом в столб. Тру злополучное место: то камеру им разобью, то камень прошибаю.

   Но тогда вопрос: зачем мне нужен этот фиктивный брак? Почему я, взрослая и самодостаточная женщина, должна угождать отцу?

   Дверь снова раскрывается, я вижу в просвет Софью Григорьевну и чувствую неловкость. Ее обманули мошенники, теперь с моей подачи обманывает собственный внук. Сплошные разочарования в жизни.

   Нет, так нельзя!

   — Ева, иди к нам. Хватит с посудой возиться, — зовёт она.

   — Ба, мы сейчас, — Денис приносит новую партию чашек. — Ну, пришла в себя?

   — Немного, — я передаю ему вымытую посуду и медленно вытираю руки. В голове копошится мысль и вдруг выскакивает на кончик язывак словами: — А знаешь, Арсеньев, я передумала.

   — Мыть посуду?

   — Нет. Выходить за тебя замуж.

   — Ха-ха! Интересный поворот, — жених берет меня за плечи и встряхивает. — И кто же тебя так напугал?

   — Не важно! Просто не хочу и все. Отпусти.

   Но избавиться от Дениса не так-то просто.

   — И что будешь делать с договором?

   — Порву.

   — А Гошка и мой долг?

   — Твоего друга трогать не буду, проценты по ссуде остановлю, пока полиция не разберётся в ситуации и не найдёт мошенников.

   Денис опускает руки, прислоняет голову к плечу и озадаченно смотрит на меня. Кажется, не верит в своё счастье. И тут он тихо спрашивает:

   — А как же моя бабушка? Я уже назвал тебя своей невестой.

   — Выкрутишься как-нибудь.

   — Нет, дорогая, не получится! Я не такой флюгер, как ты. Если принимаю решение, от него не отказываюсь.

   Он жестко хватает меня за запястье и тянет из комнаты гигиены.

   — Пусти, мне больно, — шиплю сквозь зубы.

   Но этот тушканчик не слушается. Он выскакивает на середину палаты и вдруг плюхается на одно колено. Я от удивления раскрываю рот. Что ещё задумал?

   — Ева, дорогая, ты выйдешь за меня замуж? — брякает женишок, а сам давит и давит на руку.

   Я пытаюсь ее выкрутить, но делаю только хуже. Больные женщины таращат на нас глаза. Одна вытаскивает телефон и делает фото. Только этого не хватало! Но бабушка Дениса молчит. Лишь ей не нравится эта ситуация.

   — Точно, беременная, — шепчет соседка в кудряшках.

   — Ага. Ещё и капризничает. Где ещё такого ладного парня найдёт?

   — Ева, я знаю, ты на меня обижена, — не сдаётся Денис. У меня кожа запястья горит огнём, на глазах опять появляются слёзы. — Прости меня! — он наконец-то перестаёт давить, берет мои пальцы и щекотно целует. — Я козел, чмо, тушканчик, сурикат. Называй, как хочешь, но прости.

   — Дети, хватит этого представления! — резко говорит бабушка, подъезжает к нам в кресле и дергает Дениса вверх. — Неужели так сложно разборки оставить за стенами больницы? Марш отсюда! И пока не помиритесь, видеть вас не хочу!

   Я облегченно вздыхаю. Господи, едва сдержалась, чтобы не выпалить все, что думаю об этом тиране!

   — Простите. Выздоравливайте! — хватаю сумочку и выскакиваю в коридор.

   Денис догоняет меня у лифта и толкает в подъехавшую кабину. Я молча отодвигаюсь.

   — Что это сейчас было? — шипит он.

   На соседнем этаже в лифт входит много людей. Они прижимают нас к стене. Теперь мы стоим совсем рядом. Я чувствую запах его тела, запах мужской злости и завожусь сама.

   — Я передумала. Мне не нужен геморрой в виде капризного жениха.

   — Как хочешь, — кабина останавливается на первом этаже, люди выходят, мы следом за ними. — Сразу говорил, что идея паршивая.

   Денис размашисто шагает к выходу. Я смотрю ему вслед, а в груди все же растёт обида. Мог бы и поуговаривать немного. Черт! Веду себя, как подросток в пубертатный период, даже вибрацию телефона в сумочке замечаю не сразу. Смотрю на дисплей и морщусь: отец. В последнее время его звонки приносят одни неприятности.

   Но телефон не умолкает, приходится отвечать.

   — Пап, я занята.

   — Занята? — в голосе слышится угроза. — Интересно, чем?

   — Делами. А что случилось?

   — Весь банк гудит. Вице-президент на глазах у клиентов целуется с мужчиной.

   — А-а-а, это… случайно вышло. Я не ожидала, что он так сделает.

   Выхожу на крыльцо и щелкаю кнопкой сигнализации. Машина отзывается привычным сигналом. Ищу взглядом Дениса. Он стоит у дороги и поглядывает в телефон. Из-за поворота показывается Яндекс-такси. «Скатертью дорога! — думаю обиженно, не слушая отца. — С глаз долой из сердца вон.

   Но от родителя так просто не отделаться.

    — Ева, у тебя крыша поехала? — сердится он. — Ты что творишь? Кто этот наглый хлыщ?

   — Мой жених, — неожиданно для себя брякаю я. — Ты же сам хотел, чтобы я замуж вышла.

    — Т-а-а-а-к! Замуж говоришь? А познакомить жениха с семьей сначала не хочешь?

   Такси подъезжает к бордюру, Денис берётся за ручку двери и оборачивается. Сердце начинает биться где-то в горле, а ноги сами идут вперёд, к нему.

   — А зачем? Это же моя жизнь.

    — Ева, ничего не знаю! — отрезает отец. — Сегодня в семь жду тебя с женихом на ужин. И попробуй только отвертеться!

   Отец отключается, я смотрю на телефон, на Дениса, который уже забрался в машину, снова на телефон и тут соображаю: уедет, сейчас уедет! Срываюсь с места и несусь к такси, но оно трогается с места.

   — Денис, стой! — я машу руками, но никто меня не слышит.

   Автомобиль делает круг по небольшой площади, разворачивается, и я бросаюсь наперерез. Визг тормозов бьет по ушам, крик водителя — по нервам, зато такси тормозит прямо у моих ног. Ещё чуть-чуть — и валялась бы на асфальте сломанной куклой. Но испугаться даже не успеваю.

   — Ты что, камикадзе? — вопит Денис, выскакивая из салона.

   — Ты мне нужен, — выдыхаю я. — Очень…

ГЛАВА 8

Поведение Евы ставит меня в тупик. Не понимаю эту женщину. Хоть тресни, не понимаю! Пока я сопротивлялся, она из кожи вон лезла, чтобы добиться своего. А теперь что? Откат? Почему вдруг?

    В проснувшуюся совесть банкирши я не верю ни на йоту. Такие роботы, как она, не способны чувствовать и сопереживать. Даже замужество для неё — всего лишь поставленная цель. Ни любви, ни нежности, пусто.

   Хотя… невольно вспоминаю, как дрожала она у меня в руках, когда я целовал ее в банке. А ее взгляды, туман в серых глазах, сухие губы, по которым она проводит кончиком языка? Вряд ли это запланированные приемы обольщения. Нужен я этой бабе, как пятая лапа собаке.

    Да и мое тело тоже реагирует на сигналы. Ева все же красивая девушка. Приятно сжимать ладонями тонкую талию, вдыхать запах волос и кожи, прикасаться губами к пухлому, мягкому, упругому рту.

   Ну, хозяин-барин. Не хочет, и бог с ней! Я с поставленной задачей справился. Ссуда заморожена, проценты не растут, Гошка на свободе. А с основным кредитом как-нибудь разберусь.

   С этими мыслями сажусь в такси. Водитель делает круг по площади, разворачивается и вдруг бьет по тормозам. Меня дергает в одну сторону, в другую и бросает в боковое стекло.

   — Какого лешего? — кричу в сердцах, растирая голову.

    Боль взрывает мозги и на миг отключает действительность.

   — Куда лезешь, дура!

   Я слышу вопль таксиста и приоткрываю один глаз. Рядом с автомобилем, буквально упираясь руками в капот, стоит бледная Ева.

   — Ты камикадзе?

   Выскакиваю из машины, оттаскиваю банкиршу в сторону и хорошенько встряхиваю. Но она не ругается, не бунтует, смотрит умоляюще и шепчет:

   — Ты мне нужен, очень…

   — Зачем? Мы уже попрощались.

   — Отец…

   — Ничего не знаю. Давай контракт!

   Протягиваю руку, но Ева прячет сумочку за спину.

   — Нет.

   «Вот дурак! — злюсь на себя. — Надо было сразу договор забрать и разорвать».

   — Э, паря, ты едешь или нет? — высовывает голову в окно водитель.

   — Секундочку.

   — Платишь за простой.

   — Ладно, — отвечаю, но смотрю только на банкиршу.

   — Минута простоя — пятнадцать рублей.

   — Спятил? — поворачиваюсь к таксисту. — Чего так дорого?

   — Вы поезжайте, — машет рукой Ева. — У нас долгий разговор.

   — Ждите! — стискиваю зубы я. — Пару минут.

   — Свободны!

   Банкирша решительно хватает меня за локоть и тянет за собой. Я сбрасываю ее пальцы.

   — Оставь меня!

   — Денис, не капризничай.

   Таксист ждать не стал. Он захлопнул дверь, взревел мотором и умчался в сторону проспекта. Пришлось идти к авто Евы. Меня все эти качки из стороны в сторону вымораживали. Хотелось послать девицу подальше, но что-то внутри сопротивлялось такому раскладу.

   — Рассказывай, что случилось? — прошу ее, когда мы садимся в машину.

   — Позвонил отец. Приглашает нас к семи часам на ужин.

   — А я тут причём?

   — Так, из-за его требований мне срочно и понадобилось замужество.

   — С места не тронусь, пока не узнаю подробности.

   Ева вспыхнула, прикусила нижнюю пухлую губу, а у меня что-то взорвалось в груди, словно получил удар в солнечное сплетение. Она начала нехотя говорить, я не перебивал, и постепенно картина прояснилась.

    Я слушал банкиршу, а в голове прокручивал, какую выгоду могу извлечь из ее откровений. Она несколько раз сказала мне, что ее мероприятие — обычный бизнес. Вот и мне надо подойти по-деловому.

   — Ладно, согласен. Ужин так ужин. Кого мы должны удивить?

   — Будут родители и Марианна с женихом.

   — Это сестрица, которая знает Дениса из прошлого в лицо?

   — Она самая.

   — Не проколемся?

   — Надо постараться.

   — Окей. Только…

   — Что ещё?

   — Сначала дело. Я требую внести правки в наш договор.

   — Спятил?

   — Тогда ужинай с семьей одна.

   Замолкаю и выжидаю реакцию. Уже немного знаю, что может выдать Ева. Самообладание у неё отменное, но сейчас она явно нервничает.

   — Договорились, — она протягивает ладонь для рукопожатия.

   — Э-э-э, нет! Так дело не пойдёт! — ухмыляюсь я. — Давай оформим официально.

   Ева стискивает зубы так, что я слышу, как они скрипят. Но молча открывает ноутбук, находит договор и звонит секретарю.

   — Ярик, я внесу правки в документ. Подготовь его на официальном бланке. Мы сейчас приедем, — Ева поворачивается ко мне, — говори, что ты хочешь?

   — Сразу закрыть пять миллионов долга, остальное по месяцам и без штрафов.

   — А не оборзел ли ты, дорогой женишок? — вспыхивает банкирша.

   — Ничуть. Это бизнес, детка. Я тебе своё тело, ты мне — деньги.

   — Жигало!

   — О, как ты заговорила. Не хочешь, не надо. Я пошёл.

   Открываю дверь, но Ева захлопывает ее.

   — Согласна.

   Она быстро переделывает договор, отправляет его секретарю. Едем в банк и подписываем новые бумаги. Ярослав выносит их на стоянку.

   — Ева Сергеевна, в офис не хотите зайти?

   — Нет! — взвизгивает банкирша.

   Ярик делает круглые глаза, но я девушку понимаю: пережить ещё один поцелуй на глазах у сотрудников и клиентов ей не хочется.

   — Я свободен? — спрашиваю ее, когда завершаем дела.

   Она смотрит на меня, на часы, которые показывают половину четвёртого. Я даже не заметил, как быстро пролетел этот насыщенный день.

   — Нет. В таком виде мои родственники тебя не примут.

   — А что со мной не так?

   Оглядываю джинсы, футболку, кроссовки. Простая летняя одежда, но да, не для званых приемов.

   — Поехали в салон, — вздыхает Ева и заводит мотор.

   В роскошный особняк семейства Туровых я вхожу, сияя лаковыми лоферами, запонками с драгоценными камнями и заколкой для галстука. Английский денди, да и только! Нет, выражаясь словами Евы, тушканчик в костюме. И чувствую себя точно так же. Воротник сдавливает шею, по спине бежит пот, а классические брюки прилипают к ногам. Для жаркого вечера конца мая прикид совершенно не подходит.

   Рядом шагает Ева. Она одета намного легче. На ней яркое красное платье, туфли на тонкой шпильке, а на локте висит крохотная сумочка в тон. Но ее пальцы, лежащие на изгибе моего локтя, дрожат, губы кривятся, словно она вот-вот заплачет.

   Сердце вдруг заливает жалость, и я делаю то, что сам от себя не ожидаю: закрываю ладонью ее руку и говорю:

   — Все будет хорошо, дорогая.

   Ева улыбается, вскидывает голову и решительно шагает по аллее.

   — Вот так же веди себя со мной при моей семье, — говорит она.

   И пелена с глаз мгновенно спадает. Я, как последний дурак, жалею ее, думаю, что она переживает, волнуется, а оказывается ее высокомерии нет границ. Сердито сбрасываю длинные пальцы со своего локтя, но банкирша не даёт мне опомниться и вцепляется мертвой хваткой.

   Дорожка, выложенная плитами, заканчивается и выводит нас к небольшой круглой площади перед широким крыльцом. У дверей стоит слуга в ливрее. Он распахивает створки и провозглашает:

   — Ева Сергеевна с женихом.

   От его слов меня передергивает. Что за глупые понты? Дворяне недоделанные нашлись! Но ничего сказать не успеваю: нас с улыбкой встречает высокий стройный мужчина. Его седые волосы коротко подстрижены ежиком, серые, как у дочери, глаза, спрятанные глубоко под густыми бровями, смотрят внимательно, но приветливо.

   Он протягивает мне руку и представляется:

   — Сергей Петрович Туров.

   — Денис Николаевич Арсеньев, — отвечаю я.

   — Прошу.

   Широким жестом он приглашает нас куда-то в заднюю часть дома. Мы проходим большой холл, сворачиваем вправо, потом влево и наконец оказываемся на широкой веранде. Здесь в центре стоит овальный стол, празднично украшенный к ужину. За ним сидят несколько человек.

   Быстро откидываю хозяев взглядом. Во главе явно место хозяина. Сбоку сидит привлекательная женщина средних лет и что-то говорит служанке, наклонившейся к ней. Наш приход не отвлекает ее о беседы ни на миг.

   На противоположной стороне стола сидит молодой плотный человек в очках. Он так же, как и я, вырядился в костюм, и его рано наметившиеся залысины блестят от пота. Парень украдкой вытирает их шелковым платком.

   Ещё несколько мест свободны, наверняка приготовлены для нас. Что ж, придётся выдержать это испытание. Как учит моя бабуля, взялся за гуж, не говори, что недюж.

   — Евка! — я оборачиваюсь: сзади на банкиршу прыгает хорошенькая блондинка и показывает на меня пальцем. — Кто это?

   — Мой жених! — Ева стряхивает девушку и сердито ворчит: — Марианна, займи своё место за столом.

   Так, вот и сестрица, которая хорошо знает Дениса из прошлого. Ничего себе такая! Фигуристая и аппетитная, не то что банкирша. Как раз в моем вкусе.Оглядываю Марианну с ног до головы, она ловит мой взгляд, и в глазах вспыхивает узнавание.

   — О! — пухлый рот округляется. — Да это же тот парень из офиса!

   — Захлопнись! — шипит сестре Ева.

   Она с силой сжимае мой локоть, словно это я — досадная помеха. Но уже поздно, все за столом настораживаются.

   — Ты знаешь Дениса? — спрашивает отец.

   — Видела его на днях. Вылетел из кабинета Евы, словно за ним гнались гиены. Или гиена… одна…

   Марианна довольно хихикает. Интересно, почему она норовит нагадить сестре при госте? Меня ситуация забавляет, позволяет даже сбросить напряжение, хотя мне и непонятны такие отношения в семье. Слава богу, вытерпеть нужно только год.

   — Да, мы поссорились, — в голосе Евы звучит угроза, а глаза стреляют молниями. — С влюблёнными такое бывает.

   — Но не с моим пусиком, — Марианна подлетает парню за столом и целует его в щеку. — Правда, милый?

   Потом она показывает сестре язык и садится рядом с женихом. Интересная парочка. Сразу видно, что брак тоже договорной. Как-то не слишком верится в искреннюю любовь яркой блондинки и унылого очкарика.

   — Хватит! — прикрикивает на дочь отец. — Прошу к столу, — он показывает на приготовленные для нас места и поворачивается ко мне. — И сними ты этот пиджак! У нас все по-домашнему.

   По-домашнему? Как же! Пока внутренне собираюсь, надо выдержать допрос, который меня ждёт. Вешаю пиджак на спинку стула, а сам думаю, нет ли следов пота под мышками и на спине. Мне, конечно, плевать на это, женихаюсь фиктивно, но все же…

   Не успеваю даже выпить глоток воды. Хозяйка дома вдруг отпускает служанку и вспоминает о госте, то есть обо мне. Она заинтересованно смотрит сквозь прищур тёмных глаз и протягивает мне руку для поцелуя.

   — Элина Леонидовна. Можете называть меня просто — Элина.

    Ее красивое лицо расплывается в широкой улыбке, а Ева рядом со мной передёргивается и шипит:

   — Только посмей! Даже не смотри в ее сторону!

   — Почему?

   Ева приподнимает скатерть и показывает мне кулак. Ревнует? Или хозяйка неправильно может принять простую вежливость за флирт? Ладно, время покажет.

   — Красавчик, — томно говорит Элина Леонидовна. — И сложен хорошо. В каком модельном агентстве работаешь?

   Приехали! И что все меня в модели записывают?

   — Ни в каком.

   — Элина, прикажи подавать первую смену блюд, — не даёт жене развернуться с вопросами отец. — Что будешь пить, Денис?

   — Воду, если позволите. Сегодня жарко.

   Отец одобрительно кивает и продолжает:

   — Я пригласил тебя на ужин, чтобы познакомиться поближе. Расскажи немного о себе.

   — Пап, мам, не надо! — перебивает его Ева. — Давайте просто поужинаем.

   Я мягко сжимаю ее ладонь и ловлю испуганный взгляд.

   — Не волнуйся, дорогая, все хорошо, — смотрю на Сергея Петровича. — Я окончил Московский архитектурный университет.

   — Проектируешь дома олигархам? — оживилась мать.

   — Нет, промышленные объекты.

   — Разве это выгодно?

   Красивые губы дамы капризно кривятся.

   — Не задумывался. Я получаю фиксированный оклад.

   — Д-а-а-а… Иы меня удивила, Ева. Очень.

   Мать поднимает брови и смотрит на банкиршу. Та гордо вскидывает подбородок.

   — И что с того? Любви все возрасты покорны… и статусы…

   — Ага! — встревает Марианна. — Главное — красавчик! С таким не стыдно появиться в обществе.

   — Мари! Как ты можешь! — вскрикивают вместе мать и старшая дочь.

   — Простите, — я вмешиваюсь в перепалку. — Понимаю ваше беспокойство. Вы мало меня знаете, поэтому волнуетесь за Еву. Но могу искренне обещать, что в нашем браке все будет хорошо.

   Банкирша трогает меня за руку. Опускаю взгляд: она показывает мне большой палец и довольно улыбается. Кажется, я справляюсь неплохо. Делаю несколько глотков воды, что-то жарко стало.

   — Погодите, погодите! — разрушает благостную атмосферу Элина Леонидовна. — А сколько ты зарабатываешь?

   — Около пятидесяти тысяч в месяц. Иногда есть премиальные.

   — Ха-ха-ха! — покатываются со смеху мать и Марианна. — У нас слуги больше получают.

   — Как вы можете! — встает на мою защиту Ева. — Деньги тут не главное.

   — Для тебя — да, — не сдаётся хозяйка. — А для него?

   Смотрю с жалостью на это семейство и не понимаю, что я здесь делаю? И Ева хочет, чтобы я целый год терпел унижение? Стоит ли ссуда такой жертвы? Не стоит.

   Уже хочу встать, но новая мысль пронзает мозг. А бабушка? Как же она? Не отрыаясь, смотрю на Элину Леонидовну, потом встаю и тяну за собой Еву. Она вскакивает.

   — А для меня, уважаемая леди, на первом месте любовь.

   Притягиваю Еву к себе и целую ее на глазах у всех.

ГЛАВА 9

   Редкие аплодисменты раздаются в полной тишине. Ева вырывается из моих объятий, смущенно смотрит на родных, но по-прежнему не отпускает мою руку.

   — Браво! — хлопает в ладоши Марианна. — Показательные выступления на бис!

   — Дочь, прекрати! — приказывает ей отец.

   — А разве я не права? Настоящее представление устроили. Вчера у Евы никого не было, а сегодня жених нарисовался. Интересно, откуда? С неба свалился?

   — Марианна, заткнись! — хлопает ладонью по столу банкирша.

   Ее лицо мелко дрожит, прищуренные глаза полыхают огнём. Сразу вспоминается мое появление в ее кабинете. Тогда она была такой же злой, хотя и держала себя в руках.

   — Почему это? — сестрица невозмутимо суёт в рот виноградинку. — Правда глаза колет?

   — Так, дети, хватит расспросов. Давайте есть, еда стынет, — ставит точку в споре Сергей Петрович, и я облегченно выдыхаю.

   Все замолкают, только сестры обмениваются злыми взглядами. Кажется, между ними война не на жизнь, а на смерть. Нужно расспросить банкиршу, хотя… ничего удивительного. С ее характером она по щелчку наживает себе врагов.

   Какое-то время мы молча едим. Я, правда, бросаю что-то в рот, не чувствуя вкуса. Сейчас набить желудок не главное. Намного важнее завершить представление, как назвала наш визит Марианна, достойно.

   — Позвольте спросить, Денис, — кладёт вилку Элина Леонидовна, и все поднимают головы. — Как вы познакомились с Евой.

   — Мама, все просто, — не даёт мне ответить банкирша. — Помнишь, несколько лет назад у меня были отношения с парнем?

   — Ну, не знаю…

   — Да-да! — поддерживает дочь отец. — Вы расстались по какой-то нелепой причине. Ты ещё долго плакала, не хотела говорить на эту тему.

   — Так это был он?

   Несколько пар глаз смотрят на меня, но выражение лиц у всех разное. Отец глядит настороженно, с тревогой. Мать — с нескрываемым любопытством, а Марианна с недоверием. Только ее жених жуёт, не обращая внимания ни на кого.

   — Хочешь сказать, что это тот самый Денис, который тебя бросил? — брякает Марианна.

   Ева вздрагивает, хочет вскочить, но я удерживаю ее на стуле и качаю головой: «Держись. Не поддавайся на провокацию». И она понимает мой молчаливый посыл. Неожиданно расслабляется и широко улыбается.

   — Ошибочка вышла, Мари. Ты все неправильно поняла. Это я оставила тогда Дениса, правда, дорогой? — она пристально смотрит на меня.

   — Да, я обидел Еву и тут же поплатился за глупость, — не вдаваясь в подробности, лгу я. — Вы же знаете свою дочь. Она не прощает обид никому.

   — Да-да. Это точно, — кивает отец. — Я потому очень рад, что Ева выйдет замуж, создаст свою семью и наконец станет мамой.

   Мамой? Это что за новость? Мы договаривались, что брак будет без прикосновений. Или мне планируют наставить рога и сделать ещё и фиктивным папашей?

   Сжимаю пальцы банкирши, она искоса смотрит на меня, хватает шпажку с нанизанным на неё сыром и суёт мне в рот.

   — Ха-ха! — вскрикивает Марианна. — Пап, ты наивный чудак! У Евки уже есть ребёнок, ее банк. А ещё она спит и видит, как прибирает к рукам семейную компанию. Она ни на кого свои планы не променяет.

   — Марианна! — хором рявкают родители. — Веди себя прилично.

   — А я что? Ничего, — не успокаивается сестрица. — Надо ещё присмотреться к этому Денису. Что-то на того он совсем не похож.

   — Правда? — теперь мать пристально вглядывается в меня.

   Приехали! Говорил же я, что надо опасаться Марианну.

    Ева бледнеет, дергает ногой, словно хочет достать кого-то под столом. И это у неё получается.

   — Ай! — вскрикивает сестрица. — Ма-ма! Евка пинается!

   — Девочки, — вздыхает Элина Леонидовна, — ну, сколько можно? Что подумает о нас Денис?

   — А что подумаю о нем я? — Марианн вдруг подмигивает мне, и я чуть не давлюсь сыром.

   — Куколка, посмотри на меня, — просит Ева, и когда та вперивает в неё вызывающий взгляд, ласково продолжает: — Маришка, зайти ко мне завтра в офис.

   — Зачем? Не пойду! — и тут наступает выразительная пауза, словно сестра вдруг соображает что-то известное только им двоим. Она выпрямляется и сразу из избалованной и капризной Барби превращается в милую девушку. — Хорошо. А во сколько?

   — В двенадцать часов. Устроит?

   — Ой, в это время я ещё завтракаю.

   Я слышу, как банкирша скрипит зубами от злости. Но на лице по-прежнему широкая улыбка. Такое впечатление, что ее кожа превратилась в гипсовую маску, которую ни смыть, ни разбить.

   — Хорошо. Приходи тогда, когда сможешь.

   — Спасибо дорогая сестричка! — развлекается Марианна и посылает воздушный поцелуй.— Я тебя люблю.

   Далее ужин идёт по расписанию. Все расслабляются. Мы говорим о погоде, о политике, о спорте. Сергей Петрович оказывается очень разносторонним человеком. Мы сходимся с ним во многих взглядах. Он так же, как и я, любит свой город и хочет сделать его по-настоящему красивым.

   — Ева, покажи жениху наш дом, — предлагает он. — Через час жду вас, дети, в саду. Люблю выпить чашечку чаю перед сном.

   Ева тут же вскакивает из-за стола и тянет меня за собой.

   Я весь вечер украдкой наблюдал за ней. Вот она ни на секунду не расслабилась. Была в таком же напряжении, как и в самом начале. По ее лицу чёрными тучами гуляли мысли.

   — Это сад, это бассейн, — показывает она мне, хотя и без пояснений ясно, что я вижу перед собой. — Там — оранжерея. Мачеха любит возиться с цветами.

   — Посмотрим?

   — Нет. Потом. Сейчас не могу. Меня трясёт от злости.

   — Вот и расслабишься.

   — Ты о чем? — она удивленно смотрит на меня. — Я скорее разобью там все, чем расслаблюсь. Ненавижу!

   — Кого?

   — Всех ненавижу!

   — И отца?

   — А он тут причём?

   — Значит, меня?

   Ева спотыкается и останавливается. Она смотрит в сторону, а я невольно любуюсь точеными чертами ее профиля.

   Лёгкий ветерок холодит разгоряченную кожу, создаёт рябь на воде бассейна, и тогда колышутся отражающиеся в ней огоньки ограждения, создавая иллюзию сказочного мира. Я вдыхаю полной грудью вдыхаю запахи весенней зелени, первых цветов, лёгкий шлейф духов банкирши. Они щекочут нос, вызывают брожение в душе и в мыслях.

   Мы стоим очень близко, буквально в нескольких сантиметрах друг от друга. В темноте вечера я вижу мерцание глаз Евы, слышу, как стучит ее сердце, и невольно поддаюсь притягательному моменту. Наклоняюсь, но банкирша, сообразив, что я хочу сделать, шарахается в сторону.

   — Ты чего, спятил? Мы сейчас одни. Можно не притворяться.

   — Понял, — почему-то меня задевает ее равнодушие. Ещё минуту назад казалось, что мы на одной волне. — Не прикасаться.

   — Вот именно. За нарушение контракта — штраф.

   — Ты же переписана договор.

   — Правда?

   Ева спрашивает машинально, ее мысли находятся сейчас далеко, и ни романтическая атмосфера вечера, ни я не трогаем банкиршу сейчас.

   — А как же ребёнок, о котором говорила твоя сестра.

   — Забудь! К тебе это не имеет отношения.

   — Нет, погоди! — такое я спустить на тормозах не могу. — Это я женюсь на тебе, не чужой дядя. Я должен знать, о чем ты умолчала, когда составляла контракт.

   — Отвянь!

   Ева идёт вперёд, но я обгоняю ее и встряхиваю за плечи.

   — Не имеет, так не имеет. В папаши не набивался, но и ходить с рогами не буду!

   — Слушай, — Ева прищуривается и становится похожа на ту девушку, которая разбила лбом мою камеру. — Это не твоё дело! Знай своё место, женишок!

   — А где мое место?

   — Возле меня, — Ева хлопает себя по бедру. — На весь год ты в моем распоряжении. Что захочу, то и буду делать. Имею право. Я заплатила за это десять миллионов.

   От шока не нахожу сразу, что ответить. Вот же гадина! Марианна разозлила ее, а на мне срывается. Чувствую себя дерьмово.

    — Да! Одно у тебя хорошо получается.

   — Что?

   — Держать мужиков за пах, словно это пункт контроля.

   Разворачиваюсь и иду к выходу. Пошло оно все лесом!

   Увы, не ушло.

   То ли лес оказался слишком далеко, то ли я невезучий, но Сергей Петрович вынырнул из-за кустов именно в тот момент, когда я решил распрощаться с банкиршей и ее семейством.

   — О, вы ещё в саду? — удивляется он.

   Ева, хитрая лисица, мгновенно подлетает ко мне, хватает под руку и прислоняет голову к плечу. Я дергаюсь, но она вцепляется намертво, срастается со мной, словно сиамский близнец.

   — Папа, луной любуемся. Смотри, как сегодня красиво.

   — А вы романтичная пара, — хлопает дочь по руке отец. — Не ожидал, не ожидал. Ты собиралась показать гостю дом.

   — Ох, совсем забыла. Пошли.

   Ева сплетает свои пальцы с моими, идёт вперёд и тянет меня за собой. Я бегу, чуть не спотыкаюсь, и ворчу себе под нос:

   — Дьявол! Мне бы день простоять да ночь продержаться.

   — Ничего, потерпишь! — банкирша открывает дверь. — Итак, краткий экскурс по дому. Здесь мы ставим елку, там обедаем, а это портрет моего дяди.

   — Симпатичный, — ловлю быстрый взгляд из-под бровей. — Дядя.

   — Тут папин кабинет, там комнаты прислуги, на противоположной стороне — вход в кухонные помещения, — продолжает Ева. — Наверху — спальни и ванные. Будем смотреть?

   — Угу, — буркаю я, не могу отойти от нервного срыва.

   Ева идёт, не оглядываясь, словно точно знает, что я, как послушный телок, следую за ней.

   Поднимается по широкой лестнице, шагает вдоль балюстрады и уводит меня в глубину дома. Здесь нет открытых пространств, только коридоры, маленькие холлы и двери, двери, двери…

   А мне уже хочется вернуться домой. Телефон в кармане раскалился от вибрации — это Гошка звонит, не понимает, куда я пропал на весь день, и наверняка волнуется.

   Ева исчезает за поворотом, я замираю. Что я делаю в этом чужом доме среди незнакомых людей? Да, подписал договор! Но в нем не указано, что я должен выполнять каждую прихоть будущей жены.

   Я разворачиваюсь и шагаю обратно. Пора и честь знать. Пусть сама разбирается во своими родными. Сворачиваю в один коридор, в другой и понимаю: заблудился а этом огромном лабиринте из переходов и комнат.

   Оглядываюсь — никого.

   В полной тишине нашариваю на стене выключатель. Передо мной девичья спальня. В центре стоит большая кровать, покрытая шелковым пледом, рядом с ней — тумбочки на витиеватых ножках. На широком окне шторы в тон постели. Вдоль одной стены тянется огромный зеркальный шкаф, у другой стоит письменный стол. И везде стеллажи с книгами и фотоальбомами.

   Интересно, куда это я попал? Понятно, что комната принадлежит одной из сестёр, но какой? Подхожу и беру в руки альбом, раскрываю. С первого снимка мне улыбается милая малышка с серыми глазками. Она сидит на полу, окружённая игрушками, а в руках сжимает за шею плюшевого мишку, словно душит.

   Точно, это Ева! Только она может так за горло взять, чтобы выпустить весь дух из тела. С детства натренировалась.

   Но и вторая сестрица не промах. Вот как за ужином Еву на место ставила. И чего въелась? Надо присмотреться к этой Марианне. Красивая, но опасная штучка.

   На следующем фото та же малышка, но уже постарше. Теперь в девочке просматриваются знакомые черты. Сажусь на кровать, так удобнее знакомиться с жизнью Евы. Я уже догадался, что это ее фотографии. Переворачиваю страницу, и вдруг альбом вырывают у меня из пальцев.

   — Что ты здесь делаешь? — шипит банкирша.

   Подкралась тихо, как змея. Я даже не заметил.

   — А ты? Дай посмотреть.

   — Дети, вы у себя? Можно войти?

   Из коридора доносится голос Элины Леонидовны, потом лёгкий стук в дверь, и она начинает приоткрываться. Я хватаю Еву и дергаю к себе на колени. Она плюхается всем весом, чуть не вскрикиваю от боли, и тут в комнату входит мать. А за ее спиной маячит голова Марианны.

   — А что это вы делаете? — спрашивает она и подлетает к нам.

   — Не видишь, что ли? — Ева обнимает меня за плечи и показывает на альбом. — Фотографии рассматриваем.

   — Да, моя любимая такой славной малышкой была.

   Ева дергается, но я крепко обнимаю ее за талию, потом снимаю с колен.

   — А ты видел ее голышом? — с другого боку плюхается на кровать Марианна.

   Она плотно прижимается ко мне своим телом, и от двойного жара становится трудно дышать.

   — Девочки, вы замучили Дениса. — Элина Леонидовна забирает альбом и помогает мне встать, я благодарен ей за это. — Вечерний чай уже ждёт вас.

   Как прошло чаепитие, я не заметил. Только подглядывал на часы и молился, чтобы стрелки бежали быстрее. Наконец мы распрощались с семейством и направились к машине. Ева опять кинула мне ключи. Хоть сейчас, под взглядами наблюдающих за нами родственников, поддерживает во мне имидж мужчины.

   Я завожу мотор, и направляю авто к аллее. Лишь оказавшись за пределами коттеджного посёлка облегченно выдыхаю и торможу у автобусной остановки.

   — Ты чего? — удивляется Ева.

   — Все, на сегодня с меня хватит твоего общества. Доберусь до дома на маршрутке.

   — Денис, не глупи, я довезу тебя до дома. Ты сегодня был молодцом. Прекрасно справился со своей ролью.

   Ева вдруг пальчиком хлопает по моей кисти. Эта мгновенная нежность настолька не свойственна ей и неожиданна, что я невольно дергаюсь.

   — Не хочу. У меня передоз эмоций и впечатлений.

   — Как знаешь.

   Я выбираюсь из машины и несколько секунд наблюдаю, как банкирша разворачивается и едет обратно. Огни габаритов мелькают в последний раз и скрываются за поворотом, а я вытаскиваю завибрировавший телефон.

   — Бро, ты меня решил свести с ума? — орет в трубку Гошка.

   — Погоди, дай отдышаться.

   Я оглядываюсь, вижу скамейку и направляюсь к ней.

   — Что случилось? Ты где?

   — Честно, не знаю. А сучилось многое. Сейчас такси вызову и тебе перезвоню.

   Через десять минут я сидел в салоне старого Шевроле и рассказывал другу о приключениях сегодняшнего дня. Он вскрикивал мне прямо в ухо, громко дышал и всячески выражал своё негодование.

   — А ты, что? — спрашивает он, когда я делаю паузу.

   — Согласился. Пришлось.

   — А она, что?

   — Обещала оставить тебя в покое и выплатить долг.

   — Фу, даже дышать легче стало, — радуется Гошка. — Представляешь, эти утренние козлы всю аппаратуру мне грохнули.

   — Раз тебя втянул в эту авантюру, я и заплачу за ущерб.

   — Шутишь? Где деньги возьмёшь?

   — Найду, не парься.

   Дома после душа падаю плашмя на кровать и перебираю в голове весь день, изменивший мою жизнь. Как дальше все сложится, представления не имею. Буду решать проблемы по мере их поступления.

   Смотрю на экран мобильника — пусто. Ни звонков, ни смс. Неужели Ева не хочет даже извиниться за поведение своих родственников? С этой мыслью засыпаю и, открыв утром глаза, первым делом заглядываю в телефон. Журнал вызовов и сообщений девственно чист. Вернее, там есть обычные уведомления, но ни одного сигнала от Евы.

   — Ну и черт с тобой, невестушка!

   Сердито сую мобильник в карман и еду на работу, не подозревая, какой меня сегодня ждёт сюрприз.

ГЛАВА 10

— Хозяин-барин, — бурчу себе под нос, — разворачивая машину. — Не хочешь, чтобы подвезла, топай ножками. Где ты в этот час найдёшь маршрутку или автобус?

   Я вижу Дениса в зеркало дальнего вида. Он стоит один-одинёшенек на остановке, смотрит мне вслед. Если бы он только поднял руку, если бы поднял…

   Но жених не шевелится. Когда он исчезает за поворотом, чувствую, как что-то взрывается в груди. От разочарования хочется плакать, но я держусь, мне ещё с паразиткой Марианной разбираться.

   Бросаю машину у крыльца и сразу несусь в ее комнаты. Распахиваю без стука дверь. Сестрица и ее жених испуганно шарахаются в стороны, машинально одёргивая одежду.

   Целовались? Я вам покажу поцелуи! Вы у меня ещё попляшете!

   — Ты что творишь! — взвизгивает Марианны.

   — Проверяю целомудренную сестрицу.

   Кидаю в ее жениха галстук, который поднимаю с пола, тот вскакивает, нашаривает, не глядя под ноги, обувь, вот только одна туфля торчит из-под кровати, и я придаю ей ускорения. Надо же на чем-то выплеснуть ярость, разрывающую грудь.

   — Спятила? Темкины ботинки тут причём?

   — Вот когда женится, тогда и лапать тебя будет.

   — Евка, ты полная дура? Или ты нам предлагаешь за ручки до свадьбы держаться?

   — А мне плевать!

   — Сама час назад на коленках сидела у липового женишка, мой хотя бы натуральный.

   — Натурпродукт, выйди на пять минут! — приказываю я.

   — Но… Ева… я же босиком…

   Взгляд жениха мечется между мной и полом. Кажется, он не может решить, что делать: доставать туфлю или убираться восвояси, пока и ему не прилетело.

   — Выйди! Или я за себя не ручаюсь!

   Парень тут же хватает пиджак и трусит к двери.

   — Темка! Как ты можешь? — Марианна цепляется за него. — Не оставляй меня с ней!

   — Но… Мари... Сама понимаешь…

   Он выскальзывает за дверь. И что нашла сестра в этом слизняке? Хотя… я знаю, что. Сестрице нужен не только богатый, но и управляемый муж. Она будет тратить его деньги и ходить налево. Он же станет пропадать день и ночь на работе, чтобы принести в клювике своей птичке новую порцию золотых монеток.

   Жених Марианны как раз из таких. Его семья владеет сетью автозаправок, Артем — единственный наследник. Марианна приберёт к рукам и его, и щедрый поток дензнаков. Во только сейчас незадача: бизнесом управляет его отец и жестко контролирует все средства. Темку нельзя назвать современным мажором, оттого сестрица и бесится.

   — Ну, и что тебе от меня надо? — идет на меня грудью она.

   — Ты что, курица, за столом устроила?

   — Сама виновата! Надо было сразу мою карту пополнить.

   — И ты шантажом решила заняться?

   — Тоже вариант бизнеса. Тебе, какое дело?

   — Ты настоящая мразь, Мари!

   — От мрази и слышу! Решила папку вокруг пальца окрутить? Я же вижу, что это совсем не тот Денис. Признавайся, откуда этого парня взяла?

   — Мы знакомы давно. Скоро поженимся, — сдаю я позиции.

   — Ха-ха! Нашла дуру! Неделю назад на горизонте никого не было, а тут отец прижал, и сразу жених нарисовался. Не хочется расставаться с банком и компанией?

   — Не мели чушь! Причём тут это? Будешь меня провоцировать, вообще кислород перекрою.

   Марианна тут же выскакивает за дверь и несётся по коридору, крича во все горло:

   — Папка, мне Евка угрожает. Говорит, что денег не даст.

   Из спальни родителей сначала вылетает мачеха, следом появляется и отец.

   — Девочки, вы жить спокойно не можете? — хмурится мачеха.

   — С детства войну ведёте, никак не успокоитесь, — соглашается с ней отец. — Выгоню обеих из дома!

   — Точно! Давай выдадим их замуж и отправим на свои хлеба, — предлагает мачеха. — Сначала Еву, по старшинству, потом и Марианну.

   — Ни за что! — хором вопим мы.

   — Мамочка, папочка, — бросается к родителям сестрица. Эта лиса меняется на глазах. — Мы будем жить с вами, правда, милый?

   Я оборачиваюсь: на лестнице стоит Артём и хлопает ресницами.

   — Конечно, дорогая. Как скажешь, так и сделаем.

   — А ты, Ева, где жить планируешь после свадьбы? — спрашивает отец.

   — У меня есть своя квартира. Там и устроимся.

   — Хм. Этот вариант надо обдумать. Как считаешь, Элина? — отец обнимает за плечи мачеху.

   Та смотрит на меня, прищурив глаза. Какие мысли бродят в ее голове, какие коварные планы там зреют, одному богу известно. Наверняка Марианна уже поделилась с ней своими сомнениями относительно Дениса и моего скоропалительного замужества.

   — Нет, мы поступим по-другому, — широко улыбается жена отца. — Молодая семья нуждается в наставлениях взрослых. Ева, дочка, ты не умеешь вести хозяйство, ничего не знаешь об обязанностях супруги. Я чувствую, что должна всему научить тебя.

   — И что ты предлагаешь, дорогая?

   — У нас пустует левое крыло дома? Там есть три замечательные комнаты, ванная и даже маленькая кухня. Милый, как на это смотришь? — ластится к отцу лиса постарше. — Отличный вариант для семейной пары, чтобы притереться и хорошенько узнать друг друга.

   От шока я застываю и не успеваю вовремя ответить. Зато Марианна радостно хлопает в ладоши и целует папу в щеку.

   — Ура! — кричит она. — Молодожены побудут немного с нами. Мы лучше познакомимся с Денисом, будем встречаться за одним столом, смотреть в домашнем кинотеатре семейные фильмы, вечерами купаться в бассейне и принимать по выходным друзей.

   Сказать, что я чуть не взвыла от такой подлости, ничего не сказать. Семейная идиллия, что б тебе ведро помоев в гроб вылили! Если бы мы сейчас были одни, вцепилась бы в волосы сестрице и вырвала бы все искусственные пряди. А сейчас приходится скрипеть зубами от злости и терпеть.

   — Я не согласна! — взвываю от негодования. — Может, вы ещё и свечку у нашей кровати держать будете?

   — Фу, Ева! Как грубо! — морщится отец. — Ты забыла уже о нашем уговоре? Я хочу увидеть своими глазами простое женское счастье моей