Идеальная Эльза. Тата Алатова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38

АННОТАЦИЯ

Много лет Кристиан Эрре вел торговые войны с Абельхардом Гё, пока однажды не понял, что больше всего хочет заполучить помощницу своего конкурента — идеальную, невозмутимую Эльзу Лоттар, которая никогда не совершала ошибок и никогда не поддавалась эмоциям. Никто не знал, откуда она взялась, какое у нее прошлое и кем она приходится старику Гё, — но Кристиан Эрре хотел знать об этой стерве все.

   Словом, очередная сказка о любви, которая происходит где-то в одном королевстве.

ГЛАВА 1

— Кто ты такая? — лохматый старик склонялся над Эльзой, цепко удерживая ее за плечо, и его глаза впивались в нее со злостью и угрозой.

   — Не знаю, — подумав, ответила Эльза.

   Она могла бы сказать свое имя — но оно никак не ответило бы на этот вопрос.

   Могла бы называть свой возраст — что-то между двенадцатью и четырнадцатью, по соображениям самой Эльзы, но это тоже бы не помогло.

   Возможно, нужно было сообщить, что ее прислали из Приюта любви и послушания, но это и без того было понятно по ее форменному платью.

   Жизнь изменилась этим утром, когда Эльза мыла окна в кабинете директрисы, мадам Дюваль. Дверь вдруг распахнулась и пропустила внутрь невероятной красоты молодую даму в пышном платье, украшенном розами.

   — Я больше не могу, — заломив белоснежные руки, воскликнула дама и изящно опустилась на кушетку. — Этот старик меня сводит в могилу.

   — Господину Гё снова нездоровится? — спросила мадам Дюваль.

   — Он опять выгнал всю прислугу и зарастает грязью в своей берлоге, — досадливо произнесла дама. — Иногда мне кажется, что он просто не выносит людей. Ах, мадам Дюваль, миленькая! Может, вы одолжите мне кого-нибудь из ваших воспитанников? Отец столько денег тратит на этот приют, уж пойдите и вы навстречу. Даже у бессердечного дельца не хватит духа выставить сиротку на улицу! Только подберите из тех, кто пособразнительнее и послушнее!

   Самой сообразительной и послушной в приюте была Эльза. Ее даже никто особо не поколачивал — с тех пор как Ганс-задира попытался это сделать и даже кулак занес, а Эльза ему возьми и скажи: «Господин Ганс, да у вас же рубашка порвалась. Хотите, я ее зашью, да так аккуратно, что никто и не заметит, что там была дырка?»

   Ганс так изумился, что драться передумал, а вечером смущенно принес Эльзе рубашку. Марта, чья кровать была совсем рядом, прошептала, глядя на то, как Эльза старательно шьет при свете свечи:

   — Ох, и хитрая ты, Эльза!

   Эльза покачала головой, нанося стежки. Она не считала себя хитрой, просто ей нравилось хорошо учиться и не нравилось, когда ее лупят.

   Поэтому она исправно посещала уроки физических упражнений, которые для девочек были вовсе не обязательны, а потом уговорила Ганса научить ее драться. Никогда же заранее не знаешь, что пригодится тебе в будущем, а Эльза не сомневалась в том, что будущее у нее выйдет интересным.

   Любовь к чтению разбудила фантазию, уроки домоводства приучали к труду. Эльзе было вовсе не сложно помочь кухарке с ужином, садовнику с розами или помыть мадам Дюваль окна — потому что посмотрите, какими они стали пыльными.

   Она была любимицей учителя математики, молодого господина Фейсара, с которым они частенько засиживались после уроков, решая сложные задачки. Он гладил ее по косичкам и угощал яблоками, и Эльза всегда благодарила его с простодушной улыбкой.

   Господин Фейсар говорил, что от улыбки Эльза становится красивой, и иногда она после этого долго смотрела на себя в зеркало. Красивая? Некрасивая? Обыкновенная, честно решала Эльза, но нисколько не огорчалась от такого вердикта.

   Красивым в приюте было куда хуже.

   На прощание ей выдали узелок с вещами: там были ночная рубашка, платье, смена белья и запасные башмаки. Провожал Эльзу садовник, господин Фридрих. Они долго плутали по узеньким улочкам, пока не нашли скрюченный домишко, стоявший будто в отдалении ото всех.

   — Ну, ступай, девочка, — сказал господин Фридрих и сунул Эльзе несколько монеток.

   Она прошла по кривой тропинке заросшего сада, толкнула тяжелую дверь, которая оказалась приоткрытой, и очутилась в темном холле с высоким потолком. Широкая лестница темного дерева вела наверх, дверь по левую руку была распахнута, и Эльза тихо заглянула в одну из них, остолбенев от количества книг.

   И в эту минуту зловещий высокий тощий старик схватил ее за плечо и спросил, нависая сверху:

   — Кто ты такая?

   — Я не знаю, — ответила Эльза, прямо глядя на него снизу вверх, и этот ответ неожиданно заставил господина Гё фыркнуть.

   — Разума тебе не занимать, — проворчал он. — Люди то и дело говорят про себя всякие глупости.

   — Я пришла о вас позаботиться, — сообщила Эльза, припомнив напутствие мадам Дюваль.

   — Вот как, — он насмешливо окинул взглядом ее приютское платье. — Стало быть, моя ненаглядная дочь Анна выпросила тебя у мадам Дюваль? Я не люблю досужих разговоров и лишнего шума, заруби себе на носу. И не смей заходить в мой кабинет, это вон та дверь в углу. А в остальном копошись тут на свое усмотрение.

   Эльза не отводила глаз от его тяжелого подбородка, чуть выступавшего вперед, огромного кадыка, длинного носа, лохматых бровей. Он выглядел свирепым, но не вызывал у нее страха.

   От господина Гё приятно пахло чем-то полынно-горьким, вовсе не так, как от других стариков. Эльза помнила приторно-удушливый запах болезни и старости — по воскресеньям они часто навещали бедняков, потому что мадам Дюваль верила в пользу благотворительности.

   Эльза знала, что господин Гё был один из главных попечителей приюта, иногда на праздники она мастерила для него благодарственные открытки, но прежде никогда не видела его лично.

   И теперь он казался ей непостижимо великим — очевидно, он был богат, силен и знал, чего хотел.

   Эльза хотела быть кем-то похожим на господина Гё, только без кадыка, пожалуйста.

   Наконец он отпустил ее плечо и пошел наверх, а Эльза, прижимая к себе узелок, осмотрелась на первом этаже.

   Здесь были кухня и комнатка за ней с кроватью и грязным бельем. Наверное, она предназначалась для прислуги, и Эльза решила занять ее. Она открыла окно, чтобы избавиться от запаха затхлости. Снаружи был сад, и тяжелая ветка с еще зелеными сливами манила к себе. Но Эльза не стала есть зеленых слив, как это иногда делали другие приютские дети. В поносе нет ничего хорошего.

   Еще здесь были библиотека с книгами, столовая и небольшая гостиная. К кабинету Эльза даже близко не подходила — она вовсе не собиралась нарушать прямой запрет. В сказках героиням то и дело говорили: только не ходи в тайную комнату — и они лезли туда первым делом. Эльза презирала этих идиоток и всегда сердилась, что они выходили сухими из воды.

   К послушанию их приучали в приюте мудрым словом и розгами. Эльзе досталось только однажды, но этого хватило, чтобы сделать выводы. Ради чего демонстрировать свой характер? Ради наказания?

   Нет, этот путь только для дураков.

   Она вернулась на кухню. Все в доме было присыпано тонким слоем пыли, а здесь еще и жира. Понадобилось не меньше трех часов и двух ведер нагретой воды, чтобы отмыть все столы, стены, полы и посуду.

   В кладовках нашлись запасы продуктов, и Эльза поставила вариться немудреную похлебку. Она знала, что богачи предпочитают другую еду вроде трюфелей или устриц, — Марта, которая когда-то жила в роскоши, говорила об этом с придыханием.

   Но Эльза даже не поняла, что это такое.

   С новым ведром теплой чистой воды она прошла в столовую и первым делом помыла там окна, впуская яркий свет.

   Эльза обожала мыть окна, ей казалось, что мир становится чище и понятнее. С трудом стащив тяжелые пыльные портьеры, Эльза уволокла их в прачечную и решила, что поужинать господин Гё сможет и без них. Закончив с уборкой, она тихо поднялась наверх и позвала:

   — Господин Гё! Могу я накрыть ужин?

   — Ужин? — его голова высунулась из-за одной из дверей. — С каких пор в этом доме подают ужин?

   Это было непонятно, и Эльза замолчала. Учитель математики, господин Фейсар, поучал ее: если не знаешь, что делать, не делай ничего. Замри, пока не найдешь решения задачи. Не надо плодить ошибки.

   И теперь Эльза не знала — рассердился ли господин Гё или просто удивился.

   — Спущусь через пятнадцать минут, — сказал он и хлопнул перед носом Эльзы дверью. Она перевела дух и опрометью бросилась на кухню.

   Перемены в жизни были слишком стремительными, чтобы Эльза могла как следует их обдумать. Она была рада покинуть приют, но что ждет ее теперь? Господин Гё казался слишком старым, чтобы делать с Эльзой всякие мерзкие вещи, но приютский священник тоже был старым.

   Мадам Дюваль оберегала непорочность своих подопечных. В здание, где жили девочки, запрещено было входить не только приютским мальчишкам, но и воспитателям-мужчинам, однако в прошлом году у пятнадцатилетней Агаты вдруг принялся стремительно расти живот. Ее быстро увезли из приюта, а мадам Дюваль собрала всех девочек в столовой и сделала им строгое внушение. Вы не должны позволять себя трогать, сказала она, а если кто-то посмеет это делать без вашего согласия, немедленно сообщите мне.

   Тогда тихоня Клара неожиданно для всех подняла руку и прерывающимся от ужаса голосом сообщила, что отец Картер трогал ее грудки.

   Мадам Дюваль назвала ее лгуньей и назначила десять ударов розгами.

   Многие девочки могли подтвердить слова Клары, но розги есть розги, и все молчали.

   Так Эльза поняла, что взрослые говорят одно, а делают совсем другое.

   Пока она слишком мало знала о господине Гё, чтобы решить — к добру или худу приведет ее новая жизнь. Но она решила стать очень полезной и очень послушной, потому что в приюте у нее не было своей комнаты и там все время приходилось держать ухо востро.

   Эльза была не из тех, кто попадает в неприятности благодаря своей глупости, но иногда неприятности нападали на нее сами по себе.

   Господин Гё появился ровно через пятнадцать минут — Эльза следила по огромным напольным часам. Она быстро поставила перед ним сияющую чистотой тарелку и налила из фаянсового супника похлебку. Придвинула тарелки с нарезанным сыром, мясом и хлебом. Стакан компота. Чашку чая. Бокал вина. На выбор чтобы.

   Господин Гё посмотрел на это со странным выражением лица, но взял ложку и начал есть.

   Эльза стояла чуть позади и сбоку, не спуская с него внимательного взгляда, готовая выполнить любое поручение.

   Но он не произнес ни слова. Съев все до капли и не притронувшись к напиткам, господин Гё поднялся и направился к выходу. На пороге вдруг остановился:

   — Что насчет твоего жалования?

   Эльза сглотнула. Мадам Дюваль ни о чем таком не говорила, но иногда приходилось действовать на свой страх и риск.

   — Три гульдена в неделю, — спокойно сказала Эльза, хоть сердце ее и колотилось — не слишком ли много она захотела? — И пять гульденов на продукты и бытовые мелочи — у вас тут шаром покати.

   — Я буду оставлять тебе мелочь на каминной полке, — кивнул господин Гё. — Среди недели я встаю в пять утра и завтракаю кофе и тостами. Возвращаюсь около десяти вечера, и мне нужно что-то легкое вроде твоей похлебки. И держи в порядке мою одежду, Анна часто жалуется, что я выгляжу неопрятно.

   — Я все поняла, господин Гё, — склонила голову Эльза.

   Прошло три месяца, прежде чем они заговорили друг с другом снова.

   Жизнь Эльзы стала размеренной и понятной. Она вставала в четыре тридцать утра, чтобы нагреть господину Гё воды для умывания и сварить кофе.

   После завтрака он обычно уходил на целый день, а Эльза со всех ног неслась в приют, торопясь на уроки, которые начинались в восемь. Мадам Дюваль только спросила ее, не против ли господин Гё, а Эльза соврала, что не против.

   После обеда она обыкновенно шла на рынок за продуктами, и к четырем часам возвращалась в скрюченный домишко. На то, чтобы убраться, приготовить нехитрый ужин, постирать и поухаживать за одеждой господина Гё, уходил остаток дня.

   Она чинила его сюртуки — из добротной ткани, но не слишком новые. Гладила рубашки. Чистила обувь. Наверное, господин Гё был человеком привычки и не больно-то падок на модное и новехонькое. Но Эльзе нравилось, что благодаря ее усилиям эти вещи выглядели куда приличнее.

   Она стирала постельное белье и шторы, таскала тяжелые ведра с водой для ванн господина Гё, иногда по вечерам ее руки ломило, а спину тянуло, но она вставала и все равно торопилась через весь город на уроки.

   Тайком Эльза таскала книги из библиотеки. Сентиментальные романы и всякие приключения не впечатляли ее, куда с большим интересом она читала про экономику и торговые войны, благо такой литературы здесь было предостаточно.

   Эльза мечтала однажды открыть свою собственную лавку. Ей было неважно, чем торговать: мануфактурой, бакалеей или рыбой. Главное — чтобы она распоряжалась там по собственному разумению.

   Как-то, когда она чистила картошку, в дверь постучали. Эльза даже не сразу поняла, что это за звук — клац! клац! — никогда еще к ним не приходили гости, а господин Гё пользовался своим ключом.

   А потом она с опаской выскользнула в холл и едва приоткрыла тяжелую дверь, накинув внушительную на вид цепочку.

   На пороге стоял незнакомый мужчина примерно сорока лет с усталым некрасивым лицом и фигурой, похожей на бочонок.

   — Сиротка господина Гё, — произнес он с таким видом, будто унюхал тухлятину. — Впусти меня в дом, мне нужно кое-что забрать из кабинета.

   — Но кто вы? — спросила Эльза, нахмурясь.

   — Меня зовут господин Корбл, — ответил он раздраженно. — Я секретарь господина Гё. Мне срочно надо привезти ему важные бумаги.

   — Господин Гё не предупреждал меня, — строго сказала Эльза, не зная, как поступить. Ей очень не хотелось пускать незнакомца в дом и тем более в кабинет.

   — Господи боже мой, как бдительная маленькая сторожевая собачка, — вдруг засмеялся господин Корбл. — Так что же мы будем делать? Господин Гё очень рассердится, если не получит своих бумаг.

   — Дайте мне адрес и объясните, где лежат бумаги. Я сама их отнесу, — решилась Эльза.

   — Но что если я подкараулю вас за углом и отберу эти бумаги? — еще пуще развеселился господин Корбл.

   Эльза скрестила руки на груди.

   — А вы только попробуйте что-нибудь отобрать у человека, который вырос в сиротском приюте, — холодно сказала она.

   Господин Корбл так и покатился со смеху. Но все же объяснил, как выглядят и где лежат бумаги, с важным видом наказав не потерять их по дороге — а то с них обоих шкуру спустят.

   Вылезая из окна прачечной, Эльза поняла, что она в ужасе. За один день она дважды ослушалась господина Гё: вошла в кабинет и не отдала бумаги его секретарю. Но уж лучше розги, чем излишняя доверчивость. Кто угодно мог представиться помощником господина Гё, хороша была бы Эльза, если бы уши развесила.

   Она выбралась на другую улицу, не ту, где остался господин Корбл, и тут же взяла экипаж, назвав ему адрес конторы.

   Эльза два раза проехала вдоль нее, не решаясь выйти, ведь адрес тоже мог быть ловушкой!

   Но вывеска «Торговое предприятие Абельхарда Гё» немного успокоило Эльзу. Наконец, она покинула надежную кабинку экипажа и опрометью вбежала внутрь.

   Ее тут же остановил грозный швейцар на входе.

   — Куууда, малявка! — рявкнул он.

   Эльза гордо выпрямилась.

   — Мне нужно срочно видеть господина Гё, — сказала она спокойно. — Я привезла ему бумаги из дома.

   Швейцар вылупился на нее во все глаза.

   — Кто ты такая? — спросил он, и Эльза вспомнила, как ровно такой же вопрос ей задал во время первой встречи господин Гё.

   Это воспоминание придало ей сил, потому что, по правде говоря, ноги под длинным платьем едва не подгибались.

   — Эльза Лоттар, — произнесла она со значением и расправила плечи. — Господин Гё не любит ждать.

   И она потрясла папкой с документами у него перед носом.

   Сейчас нельзя было показывать страха или растерянности. Это как с дикими собаками: никакой слабости.

   Ее уверенность поколебала швейцара. Он ошарашенно покачал головой, а потом проговорил:

   — Я сам тебя провожу. Если ты надула меня — лично всыплю тебе по первое число.

   — Договорились, — кивнула Эльза.

   Она шла за ним, ничего не видя вокруг. Угроза «всыпать по первое число» казалась куда менее страшной, чем возможный гнев господина Гё.

   Они поднялись по широкой лестнице, прошли коридором, а потом швейцар постучал и с неожиданной робостью произнес:

   — Господин Гё, к вам тут сиротка какая-то. Говорит, что привезла документы из вашего дома.

   — Эльза Лоттар, не сиротка, — поправила она его и шагнула вперед.

   Господин Гё сидел за заваленным бумагами столом и смотрел на нее удивленно.

   — Эльза Лоттар, — повторил он. — Так вот как тебя зовут.

ГЛАВА 2

Господину Гё нездоровилось вот уже три дня — свои детство и юность он провел впроголодь, и теперь желудок все чаще подводил его.

   В такие дни Эльза варила ему скользкие каши и не ходила на уроки, боясь оставить своего нанимателя без пригляда.

   Каким-то невероятным образом боль в животе отзывалась в его ногах, и Эльза подолгу просиживала на полу возле его кресла, массируя сведенные мышцы икр.

   Это не вызывало ни отвращения, ни брезгливости. В господине Гё ей нравилось все — и его резкий голос, и крупные руки, и кустистые брови, и даже большой кадык.

   За последние два с половиной года она очень привыкла к нему и теперь могла быть полноценной сиделкой, если бы такое понадобилось.

   Их отношения были такими же молчаливыми. Нелюбовь господина Гё к досужим разговорам с возрастом лишь возрастала, и порой они месяцами не говорили друг другу ни слова.

   Но кое-что все-таки изменилось в тот день, когда несколько недель назад господин Гё вдруг заехал в приют к мадам Дюваль и увидел среди склонившихся над тетрадями учеников Эльзу.

   Мадам Дюваль он ничего на это не сказал, но вечером устроил Эльзе настоящий разнос.

   — Так-так, мелкая мошенница, — проскрипел господи Гё. — Так-то ты обо мне заботишься?

   Эльза мышкой замерла перед ним, думая о том, что она не переживет, если ее вышвырнут вон. Жизнь в скрюченном домишке была спокойной и мирной. Здесь никто не обижал ее, не угрожал и не делал каверз.

   Она засыпала совершенно спокойно и даже перестала прятать под подушку ножницы для шитья. Не боялась, что в столовой кто-то из старших отнимет ее ужин. А кроме того — кошелечек с деньгами неуклонно становился тяжелее. Эльза не тратила свое жалованье ни на ленты, ни на конфеты, чужды ей были и развлечения на ярмарках. Господин Гё оставлял достаточно на ведение дома, чтобы изредка она могла позволить себе купить ткани на новый фартук или карандаши.

   И вот теперь все ее благополучие повисло на тоненькой ниточке.

   — Но ведь, — пролепетала Эльза, подавленная язвительностью господина Гё, — чем я умнее, тем полезнее для вас.

   — Что мне проку от твоей образованности? — фыркнул он.

   — Одну минутку, господин Гё, — воскликнула Эльза и побежала к себе в комнатку, откуда вернулась с толстой тетрадкой расходов и доходов. Она положила ее на стол и принялась разъяснять, стараясь говорить как можно спокойнее и не частить:

   — Вы даете мне пять гульденов в неделю на ведение хозяйства. Из них я трачу на продукты не более трех, потому что умею находить лавки, где дешевле и свежее. Раз в два месяца я отправляюсь на товарную биржу на площади Трех портов, где покупаю векселя молодых предприятий. Спустя уже несколько месяцев они обычно растут в цене, и их можно продать, получив с каждого потраченного гульдена от тридцати пфеннигов до трех гульденов. На эти деньги я покупаю вам новые рубашки и галстуки, на которые вы не обращаете, правда, ни малейшего внимания. Вот здесь все записано, — и Эльза подвинула господину Гё тетрадки.

   — Торговые биржи — пристанище спекулянтов! — гневно возразил он. — Сборище проходимцев...

   — Да, — кивнула Эльза, — но туда часто приходят те, кому не хватает капиталов для открытия своего дела. Понятно, что очередная рыболовная компания быстро прогорит, потому что в этой отрасли высокая конкуренция и новичков там топят всем скопом, но вот поставки мрамора в этом году пользуются высоким спросом, после того как госпожа Саттон воздвигла себе дворец прямо в центре города. Однако долго держать при себе такие векселя чревато — мода слишком быстротечна.

   — Откуда ты все это знаешь, девочка? — спросил господин Гё, быстро листая тетрадь.

   — Я читаю ваши газеты и много времени провожу на рынке и в порту, — ответила Эльза, решив, что ей больше нечего терять.

    — Значит, — заключил господин Гё, — за последние два года ты получила девять выплат на общую сумму в пятьдесят восемь с половиной гульденов.

   — Именно так, господин Гё.

   Он задумчиво пожевал губы.

   — Как ты смотришь на то, если я буду выдавать тебе на этакое баловство пятьдесят гульденов в месяцев?

   — Тогда мы сможем лучше понять принцип работы торговой биржи, — ответила Эльза робко, ожидая, что над ней всего лишь посмеются.

   — В таком случае, — произнес господин Гё, захлопывая тетрадь, — я хотел бы выдать тебе твою часть прибыли — пятнадцать гульденов. Купи, наконец, себе два нормальных платья, от твоего сиротского наряда у меня повышается выделение желчи.

   И хоть Эльзе было ужасно жалко тратить так много денег на стариковскую прихоть, она именно так и сделала.

   И вот теперь в своем красивом новом платье она сидела у ног господина Гё, делая ему массаж. В эту минуту вдруг забарабанил дверной молоточек. Эльза вскинула вопросительный взгляд вверх, и господин Гё скривился.

   — Только если это действительно важно, — с неудовольствием проронил он.

   Эльза встала и направилась в холл, чуть приоткрыла дверь и тут же распахнула ее настежь, потому что на пороге стояла прекрасная госпожа Анна, младшая дочь господина Гё.

   — Добрый вечер, — проговорила Эльза благовоспитанно, провожая гостью в гостиную, а в ответ удостоилась лишь недовольного оценивающего взгляда. Они не виделись с того самого дня в приюте, когда госпожа Анна попросила какую-нибудь послушную сиротку у мадам Дюваль. Вряд ли Эльзу тогда вообще запомнили. — Господин Гё не слишком хорошо себя чувствует.

   Они вошли в гостиную, и господин Гё немедленно рассердился.

   — Я же сказал — действительно важно! — воскликнул он.

   — Папа, вы не появлялись в конторе уже несколько дней, и мы все беспокоимся...

   Эльза отступила, намереваясь оставить их одних, но господин Гё обжег ее злым взглядом и кивнул на подушечку у своих ног.

   И, хоть это и было неловко, Эльза опустилась на пол и вернулась к своему занятию. От такого возмутительного нарушения приличий госпожа Анна немедленно замолчала.

   — Не стоило тебе волноваться, — холодно ответил господин Гё, — на твоем содержании мои старческие немощи никак не отразятся.

   Эльза уже знала, что госпожа Анна больше всего боялась смерти своего отца, потому что не была уверена, что ее старшие братья, наследники империи Гё, оставят ее более чем щедрое содержание на том же уровне.

   Господин Гё не был близок со своими детьми. Эльзе даже казалось, что он едва их выносил, поскольку всегда отзывался о них с гримасами и с едкими эпитетами.

   — Ах, что вы говорите… — пролепетала госпожа Анна и добавила с раздражением: — Папа, вы не могли бы убрать свои постыдные увлечения подальше с моих глаз!

   Эльза не дрогнула. Она предполагала, что ее отношения с господином Гё могут быть истолкованы превратно, но это ее совершенно не расстраивало.

   — У меня болят ноги, — кратко ответил господин Гё, — хочешь сама мне сделать массаж, милая моя Анна?

   — Значит, надо срочно вызвать лекаря, — поспешно отозвалась она, — милочка, сбегайте за господином Тедриком, что живет на Горшочной улице.

   Эльза снова подняла глаза на господина Гё, ожидая его указаний, и насмешливый изгиб его губ был более чем красноречивым ответом. Поэтому она лишь молча склонила голову, ничего не ответив.

   — Кажется, вы не были немой, — прикрикнула на нее госпожа Анна.

   — Простите, моя госпожа, — ровно ответила Эльза, — но я выполняю лишь прямые поручения господина Гё и никого больше.

   Гостья на некоторое время замолчала, словно раздумывая, как на такое реагировать, потом спросила отца:

   — Откуда ты вообще притащил эту девицу?

   — Ты сама мне ее прислала, — ехидно ответил господин Гё.

   Визит госпожи Анны был крайне непродолжительным. Закрыв за ней дверь, Эльза помогла хромающему господину Гё подняться в его спальню и положила к его ногам грелку.

   — Важно — это Корбл или кто-нибудь другой из конторы, — проворчал господин Гё, — а вовсе не эти пиявки, мои дети.

   — Простите, — смиренно ответила Эльза и направилась к выходу.

   — Послушай-ка, — окликнул ее господин Гё, — ты ведь завершаешь свое обучение в приюте в следующем месяце?

   Эльза удивилась тому, что он знает о таких мелочах.

   — Да, господин Гё.

   — Не хочешь ли ты обучиться настоящему делу? — спросил он сухо. Эльза замерла, вся превратившись в слух. — Поработаешь на меня, девочка, поймешь, что к чему в настоящей коммерции. Это не твои игрушки с векселями. Только начнешь с самого низа.

   — Да, господин Гё, — прошептала ослабевшая от счастья Эльза. — Я готова служить кем угодно, господин Гё.

   Эльза впервые увидела Кристиана Эрре в тот день, когда принесла ему огромный букет роз. Она изрядно изранилась о шипы, пока тащила его.

   К тому времени Эльза работала посыльной в Торговом предприятии Абельхарда Гё около полугода и за это время успела понять, что не все поручения бывают безопасными. У господина Гё было довольно скверное чувство юмора.

   Например, однажды Эльзе пришлось доставить госпоже Анне прекрасное колье, в котором до этого блистала известная куртизанка. В тот день дочь старика Гё с таким гневом отшвырнула от себя украшение, что глубокая ссадина от бриллиантов заживала на лице Эльзы едва не с месяц.

   В другой раз ей нужно было отнести солидный мешочек с деньгами, и Эльза чуть не умерла от страха и подозрительности, что ее вот-вот ограбят.

   Однако она не возражала, какими бы причудливыми ни были задания господина Гё.

   Иногда ей казалось, что он испытывает ее на прочность, а иногда — что он вообще о ней не думает.

   Впрочем, обычно Эльза просто сновала туда-сюда по городу, выполняя довольно мелкие поручения и передавая не слишком важные письма и другие документы.

   Компания «Эрре и сыновья» занимала роскошный особняк в центре города. Здесь были мраморные колонны, вычурная лепнина, позолота, разноцветные витражи из цветных стекол, и Эльза даже слегка оробела. В форменном костюмчике Торгового предприятия — серых штанишках и кителе с нашивками из монет, — с довольно короткими волосами, Эльза не отличалась от множества других посыльных. На нее никто не обращал внимания, но и не прогонял, как тот швейцар из конторы господина Гё.

   Поднявшись по широкой роскошной лестнице, Эльза вошла внутрь, стараясь не слишком таращить глаза по сторонам.

   — Розы для господина Кристиана Эрре, — тихо сказала она какой-то служащей, которая скучала за конторкой возле входа.

   Эти слова произвели неожиданный эффект. Служащая подпрыгнула и посмотрела на Эльзу едва не с ужасом:

   — Розы? В такой день?

   Мрачное предчувствие сжало сердце Эльзы. Наверняка быть отхлестанной шипастыми розами даже хуже, чем получить колье по лицу.

   Она молчала, не зная, что и ответить, когда резкий голос крикнул сверху:

   — Что это, Катарина?

   Служащая сжала голову в плечи.

   — Розы… для вас, господин Эрре.

   Послышался дробный перестук каблуков о камень, в следующее мгновение Эльзу развернули, и она увидел перед собой разъяренное, злобное лицо.

   Оно принадлежало довольно молодому мужчине около тридцати лет — в компании господина Гё он бы не поднялся выше клерка, ведь старик не доверял молодым.

   Но, очевидно, этот мужчина был здесь главным.

   И, очевидно, он и был Кристианом Эрре.

   — Кто посмел их прислать? — коротко спросил этот человек.

   У него были жесткие и властные черты лица, совсем не похожие на изнеженность сыновей господина Гё. Серые глаза отливали холодом. Он не был красивым или даже симпатичным, никакого очарования, столь милого юному сердцу Эльзы. Но она вдруг совсем по-девчачьи покраснела и ответила, дребезжа голосом:

   — Абельхард Гё.

   Лицо господина Эрре исказилось.

   — Этот проклятый старик! — завопил он, вырвал из ее рук розы и безжалостно швырнул их в урну. Эльза выдохнула с облегчением: кажется, смерть от шипов ей больше не грозила.

   — Передай своему господину, — прорычал господин Эрре и дальше произнес столь грязные непристойности, каких Эльзе даже в порту не доводилось слышать.

   Она собрала в себе остатки мужества и кивнула.

   — Повтори, — вдруг потребовал он.

   И Эльзе пришлось повторить все это слово в слово, отгоняя от себя мысли, что мадам Дюваль, узнай она об этом, наверняка заставила бы ее вымыть рот с мылом.

   После этого господин Эрре тут же забыл о ее существовании, о розах, о господине Гё, потому что закричал кому-то в глубине зала:

   — Дитмар, почему ты уже здесь! Я же тебе четко приказал — не возвращаться, пока ты не выловишь из этой чертовой реки все сундуки до последнего!

   Вечером господин Гё нарушил привычное молчание, которое всегда царило во время его ужинов:

   — Ну-ка, Эльза, расскажи мне, как господин Эрре отреагировал на мой подарок.

   Она едва слышно вздохнула и четко, без запинки, произнесла, как.

   Господин Гё расхохотался и хохотал так долго, что на глазах его выступили слезы.

   — Дитя мое, — простонал он, — как я рад, что у тебя безупречная память. Ты ведь не пропустила ни словечка?

   Эльза покачала головой. Она редко разрешала себе задавать вопросы, но тут не смогла удержаться:

   — Но кто такой этот Кристиан Эрре? И почему он так рассердился?

   — Потому что сегодня сразу два корабля с его грузами попали в шторм и ушли под воду, — радостно ответил господин Гё. — Такая неслыханная удача, что наши корабли застряли из-за неполадок с поставщиками и не покинули этой ночью порт. Что же касается того, кто он таков, — то это щенок напыщенного семейства Эрре. Из тех, что даже гадят в золотые ночные горшки. Его папаша был слабаком и отдал богу душу из-за чрезмерной праздности и пьянства. Я, признаться, очень веселился, когда этот сопляк занял его место, но знаешь, что я скажу тебе, моя дорогая Эльза? У мальчишки острые зубы. Вот увидишь, из него выйдет толк.

   На памяти Эльзы это было впервые, когда господин Гё кого-то похвалил, и она постаралась запомнить жесткое лицо с серыми стальными глазами, кривизну капризных губ, немного тяжеловесную массивную фигуру в обычной рубашке с подтяжками и небрежный хвостик взлохмаченных темных волос.

   Что-то подказывало ей, что их пути с острозубым щенком семейства Эрре еще пересекутся.

ГЛАВА 3

На похоронах было так скучно, что Кристиан едва удерживал зевоту. Притупилась даже радость от смерти старика Гё — а ведь казалось, что захочется плясать на его могиле.

   Плясать не хотелось. Хотелось, чтобы это поскорее закончилось.

   Дочь Гё и двое его сыновей выглядели скорее задумчивыми, чем опечаленными. У старика был крутой нрав, и спуску он не давал ни семье, ни конкурентам. Кристиан знал об этом не понаслышке: много лет он провел в торговых войнах с Гё и все эти годы мечтал, чтобы тот сдох побыстрее.

   Чуть в отдалении ото всех стоял, пожалуй, единственный человек, кто сегодня действительно скорбел. Эльза Лоттар, доверенное лицо Гё, его правая рука и, по слухам, любовница. На девицу семья покойного поглядывала с отдельным негодованием. Похоже, Лоттар и вовсе бы не допустили сюда, если бы не боязнь скандала — уж слишком большую роль она играла в последние годы в Торговом предприятии покойника.

   Лоттар была при Гё много лет, но внимание Кристиана привлекла к себе лишь три года назад. В тот день они с мерзким старикашкой заключали одну из сделок, к которым редко, но время от времени приходили.

   К тому, что за спиной Гё частенько маячит немногословная и сдержанная Эльза Лоттар, к той поре все уже привыкли. Но то, что прежде чем изучить документы, Гё сначала сунет их Лоттар, а потом не глядя подпишет, Кристиана поразило до глубины души.

   Несмотря на все различия, делающие их не просто конкурентами, а личными недоброжелателями, их роднили тотальная недоверчивость и стремление все контролировать. В бизнесе нельзя щелкать клювом, а стоит хоть что-то пустить на самотек, так тебя либо обворуют — свои или чужие, — либо отнесутся к делам спустя рукава. Наемные служащие — вовсе не то же самое, что хозяин. Наемным служащим лишь бы быстрее разделаться с работой, получить деньги и разбежаться по домам.

   Пока Лоттар сосредоточенно читала документы, а Гё, развалившись в кресле, разглагольствовал о ценах на зерно, Кристиан едва скрывал свое раздражение. Встреча затягивалась, присутствие Лоттар казалось неуместным, а длинные монологи высокомерного выскочки вгоняли в тоску.

   Но потом Лоттар дочитала документы, молча кивнула, подвинула их Гё, а тот, не прерывая своей речи и не глядя в бумаги, быстро расписался.

   Кристиан смотрел на это, замерев от изумления.

   Возможно ли, что Гё стареет и теряет хватку? Его зубы притупились, а в сердце закралась сентиментальность?

   И в то же время на секунду, всего на секунду Кристиана кольнуло что-то острое в висок: позже он определил это чувство как зависть.

   Слишком заманчивой оказалась мысль, что бывают такие сотрудники, на которых можно полностью положиться.

   С тех пор Кристиан выяснил о Лоттар все, что мог.

   В Торговом предприятии она начинала девчонкой-посыльным, при этом никто не мог точно сказать, откуда точно она взялась и почему ее вообще приняли на службу. Гё славился своей подозрительностью и очень тщательным подходом к выбору персонала — от уборщиц до директоров.

   Потом Лоттар начала и сама торговать — зеленью и овощами, стояла за прилавками в самых маленьких, самых далеких лавках, постепенно перебиралась в те, что покрупнее и подоходнее, а спустя жалких два года перешла в головную контору, где занималась сначала подсобной работой, потом приняла на себя отдел закупок, и вот тогда о ней заговорили впервые. Поставщики жаловались на ее изматывающую требовательность к качеству продукции и срокам поставок, на то, что она дралась за каждую монетку. Гё в ответ на жалобы только посмеивался и отдавал Лоттар все больше полномочий.

   Говорили и о ее неподкупности. Не поверив, Кристиан лично отправил к ней троих своих людей, предлагавших немыслимые деньги за кое-какие секреты Торговой компании. Лоттар посмеялась над первым, сдала головорезам Гё второго, а третьего лишь смерила презрительным взглядом, вовсе не удостоив ответом.

   Разменяв седьмой десяток, Гё, казалось, только вошел в раж: он открывал новые магазины, искал новых поставщиков, скупал акции молодых компаний, а полтора года назад и вовсе решил, что быть торговцем — этого мало, заделался еще и финансистом, приобретя крупную долю в разоряющемся банке по бросовой цене. Благодаря этому банк устоял и теперь уверенно отвоевывал свою долю рынка.

   Казалось, что с возрастом жадность и азарт Гё лишь усиливаются.

   Про их отношения с Лоттар люди болтали всякое: что стареющий Гё потерял голову из-за девчонки, что он не только спит с ней сам, но и подкладывает под нужных людей, что они вообще живут вместе, а дети почти не разговаривают с отцом. Другие считали Лоттар внебрачной дочерью старика. Никаких доказательств этим сплетням, кроме раздора в семье Гё, Кристиан так и не нашел, но признавал, что основания для подобных слухов более чем убедительные.

   Гё старел, становился злее, невыносимее, заносчивее. Несмотря на то что старший из его сыновей уже подошел к тридцатилетней отметке, к делам он так и не был допущен. И сейчас, глядя на безвольные и изнеженные лица наследников, Кристиан понимал, что империи его конкурента пришел конец. Сыновья не доверят Лоттар управление капиталами, а сами они, не приученные к бизнесу, быстро развалят все дела.

   Однако никакого злорадства он не испытывал. Жесткий, хитрый, плохо воспитанный, Гё был ему как кость в горле, но приносил немало радости от побед над ним и злости из-за поражений. Вышедший из самых низов, он пробивал себе путь кулаками и зубами, не стеснялся в средствах, плевал на всякую порядочность и частенько решал вопросы с помощью своих головорезов.

   Кристиан презирал все это, его методы были основаны на соблюдении внешних приличий, за его спиной стояла поддержка семьи — мощная, древняя, надежная.

   И в то же время он помнил, что именно у Гё было кое-что ценное, кольнувшее однажды Кристиана мелкой завистью. А он не привык никому завидовать.

   Кристиан отступил на шаг и отдал короткое распоряжения Катарине.

   Казалось, у его секретарши была змеиная кровь. Она так ловко просочилась мимо одетых в черное людей, так быстро проскользнула мимо бледной, отрешенной Лоттар, что никто и не заметил даже, как она успела произнести несколько слов. Глаза Лоттар немного расширились, а дыхание чуть-чуть сбилось. Кристиан и не заметил бы этих едва заметных перемен, если бы не впился в нее пронзительным, изучающим взглядом.

   На ее лице отразилось понимание, и она едва заметно кивнула.

   В кабинет Кристиана Лоттар вошла все в том же черном строгом платье, в котором была на похоронах.

   Бледная светлая кожа резко контрастировала с этой подчеркнутой траурностью.

   Тонкая и гибкая, Лоттар была не слишком красива, но не лишена изящества, а дорогую одежду носила с небрежностью человека, который никогда не нуждался в деньгах. Была ли у Лоттар семья, какое воспитание она получила и где Гё вообще её откопал, Кристиан не знал.

   — Господин Эрре, — произнесла Лоттар тихим, но довольно твердым голосом и посмотрела со спокойным ожиданием.

   Кристиан молча кивнул ей на кресло перед собой, и Лоттар опустилась в него, стянув тонкие черные перчатки.

   Долгое время в кабинете царило молчание. Кристиан разглядывал свою гостью, а Лоттар, казалось, никуда не торопилась.

   — Сколько вам лет, госпожа Лоттар? — наконец спросил Кристиан.

   — Двадцать четыре, — с легкой заминкой, как будто этот вопрос вызвал какое-то внутреннее затруднение, ответила она.

   — Как вы думаете, для чего я попросил вас прийти?

   — Полагаю, чтобы предложить мне службу, — едва склонив голову набок, отозвалась Лоттар. Она казалась разумной и сдержанной особой, не склонной к скоропостижным выводам или бурным проявлениям чувств. Даже сейчас, потеряв человека, которому была предана много лет, Лоттар прекрасно владела собой.

   — И вы…

   — Намерена согласиться, — просто, безо всяких долгих хождений вокруг да около, сказала она.

   Кристиан, не готовый к такому стремительному вероломству, презрительно прищурился. Все-таки преданности наемных служащих не существовало в природе. На минуту ему захотелось выгнать Лоттар, сказать, что ему не нужны настолько продажные люди, но останавливало ее непоколебимое спокойствие.

   Как будто она не считала, что подводит покойного старика Гё.

   Это сбивало с толку.

   — Я буду говорить прямо, — Лоттар проницательно взглянула на Кристиана и словно прочитала все его мысли: — Этому секрету недолго оставаться таковым. Через четверть часа поверенный господина Гё зачитает семье завещание, и тогда-то выяснится, что акции банка принадлежат мне. Они изначально были записаны на мое имя, господин Гё выступал лишь моим полномочным представителем. Мы решили, что в совете акционеров его голос будет звучать весомее.

   — Это означает, что вы не нуждаетесь в работе, госпожа Лоттар, — ответил изумленный Кристиан. Столь внушительный пакет акций мог обеспечивать ее до старости.

   — Это означает, что наследники господина Гё будут в ярости, — с тонкой улыбкой поправила его Лоттар. — Акции — это ведь пассивный доход, на который они возлагали большие надежды. Не вызывает сомнений, что империя господина Гё будет утоплена за несколько лет. Вы и сами знаете, что в коммерции требуется все время оставаться на гребне волны.

   — Вы опасаетесь судебных разбирательств?

   — Я опасаюсь за свою жизнь. Сыновья господина Гё капризны и избалованы, они вполне способны натравить на меня… особых сотрудников.

   Кристиан откинулся в кресле, задумчиво разглядывая Лоттар.

   Она была бледной, темные волосы заколоты в тугой узел, черты лица невыразительные, нос прямой, а челюсть излишне тяжеловата. Густые черные брови хмурились, но вот глаза ее можно было бы назвать красивыми, если бы в них была хоть какая-то живость. Никогда прежде Кристиану не доводилось видеть столь закрытого человека, а ведь он считал себя неплохим физиогномистом.

   — Вы очень откровенны, госпожа Лоттар, — признал он.

   — Я всегда откровенна со своим нанимателем, — безо всякого выражения уведомила она.

   — Мы еще ни о чем не договорились.

   — Вы бы не стали тратить на меня свое время, если бы не намерены были договориться.

   — Неужели вас не смущает столь быстрый переход на сторону врага старикана Гё? — не удержался Кристиан от вопроса, который терзал его с начала этой встречи.

   — У мертвых нет врагов, — Лоттар натянула перчатки, словно полагая этот разговор законченным. — Вам этого не понять, господин Эрре, поскольку ваше состояние сколотил еще ваш прадед и вы очень трепетно относитесь к наследованию. Господин Гё вышел из низов, и ему всегда было плевать, что произойдет с компанией после его смерти. Он был далек от детей и никогда не заблуждался насчет их возможностей. Ему хотелось всего при жизни, таков он был, — и все-таки в ее лице что-то на секунду дрогнуло, а глаза затуманились. — «После моей смерти, Эльза, или беги как можно дальше, или встань под защиту кого-то достаточно сильного, кого-то, кому мои дети не осмелятся переходить дорогу», — так говорил мне господин Гё.

   — И что же? — жадно спросил Кристиан севшим голосом. От мысли о том, что старик Гё считал его достаточно сильным, раз Лоттар находилась в этом кабинете, у него забилось сердце.

   — В моем кармане билет на поезд, который отправляется через два часа, — она посмотрела на него в упор, — должна ли я воспользоваться этим билетом?

   Кристиан ответил ей не менее прямым взглядом.

   — Вы должны понимать, госпожа Лоттар, что я нескоро подпущу вас к своим финансам. Расскажите мне, чем вы занимались у старика.

   — Договорами с поставщиками в основном. Некоторыми консультациями в области торговой биржи и банковской сферы. Меня всегда интересовала эта часть коммерции больше, чем торговля.

   — Отчего же? — спросил Кристиан с любопытством.

   — Оттого что вложения — это деньги из воздуха, — прямолинейно ответила Лоттар.

   Кристиан хмыкнул и задал еще один неприятный вопрос, который тоже его давно тревожил:

   — Вы спали со стариком?

   Ничего не изменилось в ее лице.

   — Если я спала со своим предыдущим нанимателем, то должна буду это делать и с будущим? — уточнила Лоттар хладнокровно. — Вот уж не думала, что вас может заинтересовать эта сторона нашего сотрудничества. Учитывая перипетии вашей личной и семейной жизни.

   Кристиан усмехнулся. Пока он следил за Гё, Гё следил за ним. Можно было не сомневаться в том, что Лоттар осведомлена обо всех тонкостях его «личной и семейной жизни».

   Впрочем, о том, что жена выставила его из дома, не слышал в этом городе только глухой.

   Кристиана действительно не волновала Лоттар с точки зрения ее сомнительных женских чар, но пробить брешь в ее броне очень хотелось бы. У всех есть слабые места, это Кристиан точно знал, и ему было любопытно, что скрывается за ледяным спокойствием этой девицы.

   — Я думаю, что для начала мог бы выделить вам некий фонд, — задумчиво сказал Кристиан, — и посмотреть, как ловко вы черпаете деньги из воздуха. Разумеется, для человека ваших достоинств это довольно легкая задачка. Чтобы вы не скучали, я наделю вас некоторыми функциями своего персонального помощника.

   Что тоже было провокацией. Персональный помощник — это было явным понижением после того, какой статус она занимала последние годы в Торговом предприятии Гё. Но Лоттар снова не дрогнула.

   — В таком случае, — она поднялась с кресла, — мы встретимся с вами в понедельник. Сейчас же прошу прощения — это был непростой день. Кроме того, мне нужно уладить некоторые личные дела.

   — Какие же? — вырвалось у Кристиана, прежде чем он успел подумать, что это не должно его волновать.

   Лоттар отозвалась с откровенностью, к которой он даже постепенно начал привыкать:

   — Полагаю, мне следует найти себе новое жилье, поскольку мое дальнейшее пребывание в доме господина Гё не представляется возможным. И, не мешкая, нанять себе телохранителя.

   К вопросам собственной безопасности она относилась с максимальной серьезностью, отметил про себя Кристиан.

   Разумеется, он знал, что она живет со стариком, — за Лоттар последние годы плотно присматривали его люди. Но то, что она не смущена этим и не пытается скрыть, казалось непостижимым.

   — Если вам нужен человек подобного сорта, — вслух сказал Кристиан, — то я мог бы подобрать вам кого-нибудь из службы охраны грузов.

   — О, не волнуйтесь на этот счет.

   — Послушайте, госпожа Лоттар, — довольно сердито буркнул он, — вам не следует доверять тем, кто работал на Гё. Я бы не стал рассчитывать на их верность после смены хозяина.

   — Я и не рассчитываю, — улыбнулась она. — У меня есть к кому обратиться.

   Откуда, удивился Кристиан. Лоттар не была похожа на женщину, которая водила столь сомнительные знакомства.

   Впрочем, что он вообще про нее знал?

   — Госпожа Лоттар, — окликнул ее Кристиан, когда она уже взялась за ручку двери. — Почему вы просто не уехали? С вашими деньгами вы могли бы прожить беззаботную жизнь, ни о чем не беспокоясь.

   — Все дело в том, господин Эрре, что я не люблю убегать, — она обернулась, и ее глаза блеснули искоркой веселья. А может, это был отблеск газового рожка. — И уж тем более я не люблю прятаться.

   И она выскользнула из кабинета, аккуратно прикрыв дверь за собой.

ГЛАВА 4

Если бы Кристиана кто-то спросил, почему, избавившись от одной надоевшей ему женщины, он немедленно переехал к другой, он бы не нашелся сразу с ответом. Возможно, дело было в том, что он был человеком привычки.

   Свою будущую жену Берту он любил примерно с шести лет. Она была наперсницей его детских игр, а потом, что закономерно, стала и супругой. Обе семьи благословили этот союз, и первые три года после женитьбы Кристиан даже хранил Берте верность.

   Однако прекрасная танцовщица варьете Адель с ее роскошными формами и томными глазами одалиски породила в Кристиане такой ураган чувств, которых он никогда не испытывал к милой и доброй Берте.

   Потратив на Адель едва не четверть своего наследства, Кристиан опомнился лишь тогда, когда его пригласил к себе поверенный семьи Эрре, мэтр Шварц, и спросил, какого, собственно, дьявола.

   К тому времени у Адели уже был роскошный особняк, и самый лучший в городе выезд, и целый сейф с драгоценностями, и даже партия в театре, куда без денег Кристиана бывшую артистку варьете даже полы мыть не пустили бы.

   Глядя на столбики цифр, которые начертал на бумаге мэтр Шварц, Кристиан физически ощутил, что его страсть растворяется точно так же, как растворялось его состояние.

   Тем не менее он не покинул Адель, хоть и существенно снизил свои траты на нее, да и навещал куда реже и с меньшим пылом.

   Берта относилась к этому увлечению философски. К тому времени у них уже родились Хельга и Иссак, и ее жизнь курсировала между детской, модными лавками и салонами, где можно было предаться сплетням. У Берты был покладистый и легкий характер, и в муже она скорее видела доброго друга, чем возлюбленного, что избавляло Кристиана от сцен ревности и упреков.

   В противоположность ей Адель обладала холерическим темпераментом. Дурная актриса в жизни и на сцене, она была собой на спектаклях и изображала кого-то другого в жизни. Кристиан никогда не мог предугадать, какой вечер его ожидает — полный истеричных обвинений, холодной отстраненности или разнузданной постельной пошлости. Адель ревновала Кристиана к жене, к другим актрисам, к горничным и даже к собственным модисткам. Искажаясь от злости, ее лицо дурнело, и вместо томной одалиски являлась истинная фурия.

   Не испытывая особой привязанности ни к одной, ни к другой женщине своей жизни, Кристиан утешался спокойствием Берты, утомившись от сцен, которые ему обеспечивала любовница, и наслаждался буйством Адели, когда тихая домашняя гавань вставала поперек горла.

   То, что спустя пятнадцать лет брака Берта в один прекрасный день укажет ему на дверь, для Кристиана стало полной неожиданностью.

   — Милый, — сказала она, педантично укладывая его рубашки, — твой образ жизни плохо сказывается на детях. Они ведь становятся все взрослее.

   Кристиан попытался объяснить жене, что он немедленно изменит свое поведение и что Берте следовало сказать об этом раньше, но она лишь поцеловала его в щеку и сообщила, что ей надоел весь этот фарс.

   Забавно, но появление на пороге любовника с чемоданом рассердило Адель.

   — Что эта женщина себе воображает? — раздраженно скривилась она. — Ты ее законный муж! Кристиан, милый, ты не можешь уйти из собственного дома.

   — Но ведь это тоже мой собственный дом, — пожал плечами Кристиан, которого изрядно веселило недовольство привыкшей к свободе Адели.

   И если по отношению к Берте он всегда был безупречно вежлив, то с Аделью не особо церемонился, пресекая на корню все ее попытки испортить ему настроение. До этой поры она еще не сталкивалась с жестокой стороной своего покровителя, хорошо известной в деловых кругах, — поскольку прежде Кристиана все устраивало. Однако теперь он не желал никаких выяснений отношений по вечерам, музицирующих гостей, шумных вечеринок, карточных игр, фейерверков и маскарадов. Он приходил из конторы слишком уставшим и раздраженным, а когда Адель смела ему перечить, то молча кивал на дверь, предлагая свободу выбора.

   Так и получилось, что к своим тридцати семи годам Кристиан окончательно утратил всякие иллюзии относительно женщин. Любовные перипетии представлялись ему слишком обременительными, а хорошенькие юные чаровницы в его воображении обретали черты Адели-фурии. Стоит ли завязывать отношения, пусть даже мимолетные, если в конце так или иначе будут ждать разочарование и скука?

   На следующее утро Кристиан поднялся довольно поздно. Была суббота, а в этот день он позволял себе некоторую богемность. Адель все еще спала, и Кристиан завтракал в одиночестве, когда посыльный принес ему письмо от частного детектива, которого Катарина наняла, чтобы присмотреть за Эльзой Лоттар.

   Согласно отчету, покинув его кабинет, Лоттар прямиком отправилась в дешевый бордель, который располагался в портовом районе (тут Кристиану понадобилась передышка, чтобы найти сигару и разжечь ее). Там она провела немного времени, коротко переговорив с одним из вышибал борделя (известного как Ганс-задира, скрупулезно пометил детектив). Портовый район они с Гансом покинули вместе, о чем-то дружелюбно беседуя. Дошли пешком до недорогой гостиницы на тихой улочке Маргариток, и...

   «Прежде чем войти внутрь, данная девица огляделась по сторонам и прямиком направилась к вашему покорному слуге, — писал детектив. — ”Достаточно таскаться за мной безо всякого дела, — сказала она, — лучше помогите с чемоданами. Уверена, господин Эрре не будет против”».

   Тут Кристиан снова выпустил бумагу из рук, потому что от вспышки хохота (а может, от слишком большой порции табачного дыма) у него слезы брызнули из глаз.

   После чего все-таки дочитал отчет до конца.

   Заплатив за гостиницу, Лоттар вместе с Гансом, чьи руки должны были оставаться свободными, чтобы в случае необходимости выхватить револьвер («именное такое объяснение было получено от данной девицы. На мой вопрос, откуда у бордельного вышибалы оружие, девица ответила, что от нее»), и детективом («в моих руках были чемоданы данной особы») поймали экипаж. Они доехали до центра города и вышли напротив здания, которое занимала компания «Эрре и сыновья». Здесь Лоттар невозмутимо поднялась по ступенькам и объяснила швейцару, что они с Гансом — новые сотрудники компании и им полагаются койки в крыле для мелких служащих. После чего предъявила допуск, подписанный Катариной Вернер.

   Тут Кристиан от изумления пролил кофе.

   Несколько лет назад он действительно организовал нечто вроде пансионата для клерков и продавцов, чей невысокий доход не позволял им снимать жилье. По правде говоря, он всего лишь слегка переоборудовал пустующее крыло здания, которое во времена его деда использовалось как склады. С тех пор обороты гораздо выросли, и склады переехали в портовый квартал, откуда продукция сразу поступала в лавки и магазины.

   Об этом пансионате как о слишком гуманном нововведении зубоскалили все коммерсанты города, но Кристиану было плевать. Такое простое и дешевое решение обеспечивало ему верность мелких служащих получше небольшого повышения жалованья. Сам Кристиан был в этом пансионате только однажды, когда контролировал ход ремонтных работ, но запомнил, что по сути это было скопление мелких холодных комнаток, похожих на монашеские кельи. Два верхних этажа с отдельным входом занимали женщины, два нижних — мужчины. Между собой эти этажи не были связаны, а чтобы пройти на женскую половину, нужно было миновать охранника, приставленного туда во избежание разврата.

   Кроме того, пансионат располагался на внутренней территории за проходной, где служащие показывали свои жетоны, означающие принадлежность к компании.

   С точки зрения безопасности, это было хорошим решением.

   С точки зрения удобств — ужасающим.

   Никто, у кого в карманах водятся деньги, не решился бы жить в таких суровых условиях.

   Деньги у Лоттар были.

   Кристиан хмыкнул, признавшись себе, что ее мозги устроены каким-то невероятным образом, и тут же снова рассердился.

   Маленькая дрянь — она посмела договориться с Катариной за его спиной.

   И Кристиан придвинул к себе чистый лист бумаги.

   Воскресные обеды у Анжело вместе с Бертой и детьми были неукоснительной традицией, которой оба супруга придерживались, перестав делить один кров.

   Четырнадцатилетняя Хельга уже миновала стадию пухлых щек и острых локтей. Теперь это была уже почти девушка, которая изо всех сил сбрасывала с себя детские привычки.

   Исааку исполнилось восемь, и, по правде говоря, Кристиан пока еще не понимал, что он из себя представляет. Болезненный и капризный, сын не внушал никаких надежд на яркое будущее, и это роднило Кристиана со стариком Гё.

   Берта никогда не была особой красавицей, но всегда казалась Кристиану непостижимо милой. В простеньком синем платье и мягкими золотистыми локонами вокруг круглого лица, она неуловимо напоминала себя-девочку, и Кристиан с нежностью поцеловал ее руку.

   — Прекрасно выглядишь, дорогая, — искренно сказал он.

   Она фыркнула:

   — А вот ты запустил себя, милый. Тебе давно пора подстричься.

   Владелец ресторана Анжело, щедро улыбаясь, подскочил к ним и принялся нахваливать свои блюда.

   — Сегодня нам понадобятся приборы еще на одного человека, — предупредил его Кристиан.

   Берта удивленно вскинула брови, но не успела ничего спросить, потому что пунктуальная Эльза Лоттар уже приближалась к их столику.

   На ней был невыразительный серый костюм с черной траурной повязкой на рукаве. Черная же брошь на высоком воротнике-стойке. Никаких других украшений.

   — Добрый день. Меня зовут Эльза Лоттар, — мягко сказала она и бросила короткий взгляд на Кристиана. — Полагаю, что я помощник семьи Эрре?

   Он снова восхитился тому, с какой нечеловеческой скоростью она соображала.

   У Кристиана мог быть только один повод, чтобы пригласить ее на семейный обед, — и Лоттар все поняла совершенно верно. Не персональный помощник Кристиана, но хуже. Он отдаст ее на съедение собственным детям и Берте — будет знать, как проявлять излишнюю инициативу.

   Берта с недоумением посмотрела на мужа:

   — Эльза Лоттар? Та самая Эльза Лоттар?

   — Подстилка старикана Гё, — вдруг громко уведомил всех Исаак.

   Хельга со жгучим интересом уставилась на девицу, но тут же отвела глаза. Ничего подстилочного в девице не было.

   — У вас хороший слух, господин Эрре, — разбила оглушительную тишину Лоттар и села на свободный стул, мимолетно улыбнувшись Исааку.

   Берта густо покраснела.

   — Понятия не имею, где он этого нахватался. Уверяю вас, в своем доме мы никогда не обсуждали вас в подобном ключе.

   — Могу себе представить, — ровно отозвалась Лоттар.

   — За вашей спиной маячит какой-то мужчина, — предупредила ее Хельга.

   — О, это Ганс. Мой телохранитель.

   — У вас есть телохранитель? — тут же спросил Исаак. — Он охраняет ваше тело?

   — Именно так, господин Эрре.

   — Но от чего?

   — Дело в том, что меня, возможно, хотят убить, — просто объяснила Лоттар.

   Тут уже все уставились на нее с интересом.

   Кристиан махнул рукой, требуя себе еще кофе.

   Хотя лучше бы виски, конечно..

   — Что за человек хочет вас убить? — восторженно спросил Исаак.

   — Возможно, это два человека.

   Кристиан никогда прежде не видел такого восхищения на лице своего сына.

   — Кажется, это неподходящая тема для обеда, — рассердившись от этого восхищения, сказал Кристиан.

   — Ну что ты, — возразила Берта, — это самая интересная тема за долгое время.

   — Прошу прощения, — опустила глаза Лоттар, — я не сильна в разговорах за обеденным столом. Господин Гё предпочитал есть в полнейшей тишине.

   — Это правда, что он мог за целый день не произнести ни слова? — с интересом спросила Берта.

   — Однажды он молчал целую неделю.

   — Но как же его понимали?

   — Это просто: ты всего лишь делаешь все, как надо. Если совершишь ошибку, то господин Гё непременно заговорит, чтобы указать на нее.

   Целую неделю, подумал Кристиан, Лоттар все дела вела правильно.

   — Отчего же он заговорил? — спросила Берта.

   — От икоты. Господин Гё сказал: черт бы побрал эту изжогу!

   Исаак захихикал.

   Хельга едва заметно поморщилась — это тоже было слишком для воскресного обеда.

   Им принесли восхитительную оленину, и на некоторое время за столом воцарилось молчание.

   — Что значит — помощник семьи Эрре? — спросила наконец Хельга.

   — Это значит, что вы можете обращаться ко мне за помощью по любым вопросам, — ответила Лоттар. — Я здесь, чтобы решить все ваши затруднения.

   — Но вы же все расскажете папе! — возмутился Исаак.

   — Это зависит от ситуации, господин Эрре, — подумав, проговорила Лоттар. — Некоторые затруднения настолько мелкие, что из-за них нет смысла тревожить вашего папу. А некоторые, разумеется, потребуют его пристального внимания.

   Пиф-паф, сказал себе Кристиан, выстрел в упор.

   Если он обвинит Лоттар в сговоре со своим секретарем с Катариной, то она ответит, что просто не захотела отвлекать его на такие мелочи.

   — Я бы предпочел быть в курсе любых ситуаций, — холодно уведомил он.

   Она наградила его не менее холодным взглядом:

   — Ну разумеется.

   — А вас не будут убивать прямо сейчас? — спросил Исаак. — Мне бы хотелось дождаться десерта.

   Лоттар обернулась и посмотрела на Ганса. Это был молодой мальчишка, наверное, ее ровесник. На нем был новенький костюм, в котором ему было явно неудобно. Простодушное лицо не внушало ни малейшего доверия: именно с таким лицом человек мог ограбить тебя на безлюдной дороге. В голубых прозрачных глазах этого молодчика не светилось ни единого проблеска мысли, но Кристиан ни за что не поверил бы, что Лоттар могла нанять для своей защиты идиота.

   — Если и будут, то Ганс вас защитит, — твердо заверила его сына Лоттар, — вы обязательно получите свой десерт.

   — Он же защищает ваше тело, а не мое.

   — Ну а я служу вам, — она улыбнулась, — значит, и Ганс служит вам тоже.

   — Боже, — прошептала Берта, — у меня мурашки по коже. Где Гё вас нашел?

   — Я сама к нему пришла, — коротко пояснила Лоттар, явно не желая углубляться в эту тему.

   — И вы понимаете во всем этом… ну, в финансах? — заговорила Хельга. — Мама говорит, что цифры — это не для женского разума.

   — Правда?

   — Берта верит в классическое воспитание, — пожал плечами Кристиан.

   — Он вами просто одержим, — предательски прошептала Берта. — Однажды Кристиан даже пошел на праздничный вечер Торгового предприятия, чтобы предложить вам работу у него.

   Такого удара Кристиан от нее не ожидал, и теперь ему стало вязко и неловко.

   Он помнил тот вечер — это было около десяти месяцев назад. Старикан Гё от души повеселился за его счет. «Мальчик мой, — язвил он, — ты пришел посмотреть на действительно успешную компанию? Не стесняйся, ешь и пей за мой счет. Однажды и ты сможешь себе позволить такой праздник».

   Все эти унижения были напрасными: Лоттар в зале не было. Кристиан перехватил секретаря старика и спросил его:

   — А где же помощница Гё?

   — Эльза? — Корбл так удивился, как будто услышал несусветную глупость. — Что ей тут делать? Она же для работы, а не для веселья.

   Почему-то это показалось жестоким даже не склонному к сантиментам Кристиану.

   — Ах вот почему вы пришли, — безо всякого удивления сказала Лоттар, — это было весьма кстати, вы подняли господину Гё настроение. Оно было очень скверным из-за того, что пришлось выбросить столько денег на какое-то торжество.

   — Он был тем еще скрягой, — с облегчением поддержал эту тему Кристиан, радуясь, что она не заострила внимания на словах Берты про одержимость.

   — В этом мы с господином Гё похожи, — призналась Лоттар. — Я тоже очень не люблю тратить деньги попусту.

   — Я заметил, — кивнул Кристиан, — как вы устроились в пансионате?

   — Неплохо.

   — В папином пансионате? — воскликнула Хельга. — Но там же живут только распоследние бедняки!

   — О, моя госпожа, вы и понятия не имеете, где живут распоследние бедняки, — с легкой улыбкой возразила Лоттар.

   — Однажды мы с мамой были в сиротском приюте, — вспыхнула Хельга. — Приносили туда библии.

   Кристиану показалось, что Ганс за их спинами фыркнул, но когда он посмотрел на него, на простоватом лице не было никакого выражения.

   — Эти бедные дети, у которых нет ни настоящего, ни будущего, — вздохнула Берта. — Судьба не дала им и шанса.

   Лоттар утешительно покачала головой:

   — Ваши библии, безусловно, изменили жизнь этих детей к лучшему.

   Со стороны Ганса послышалось сдавленное покашливание.

   На лице Эльзы Лоттар не отражалось ничего.

ГЛАВА 5

В понедельник Кристиан намеренно предоставил Лоттар заботам одного из служащих, ворчливого Дитмара Лонге, доставшегося ему еще от отца. Это был невзрачного вида сутулый человек, неразговорчивый и нелюбезный. Как и многие другие сотрудники компании, к появлению подстилки старика Гё он отнесся неодобрительно — Катарина исправно передавала Кристиану пересуды и настроения, царящие в конторе.

   Подобные мелочи мало волновали Кристиана, но ему было интересно, как Лоттар будет с ними справляться. Для начала он разместил ее в пыльном и крохотном кабинете, вход в который располагался в другом крыле здания. Правда, он соотносился с кабинетом Кристиана общей комнатой, из которой было весьма удобно подслушивать, — маленькие отцовские прихоти.

   Протянув время до самого обеда, Кристиан наконец попросил Катарину пригласить к нему Лоттар.

   — У нее сейчас посетитель, — предупредила его та. — Прервать их встречу?

   — Кто?

   — Анна Гё.

   Это было неожиданно — Кристиан был уверен, что дети покойника не захотят иметь с Лоттар никаких общих дел, после того как выяснится, что банковские акции принадлежат ей. Однако дочь старика примчалась с неприличной для скорбящей скоростью. Значит, известия о новой службе Лоттар уже достигли любопытных ушей. Учитывая, что об этом знали только Кристиан и его семья, выходило, что Лоттар сама уведомила детей Гё о переменах в своей жизни. Возможно, хотела предупредить наследников, что перешла под защиту компании Эрре.

   Кристиан проворно вернулся в свой кабинет, подвинул китайскую ширму и прошел в комнату для подслушивания. Ему не терпелось узнать, что понадобилось Анне Гё.

   Ее голос был столь громким, что казалось, будто между ними вообще нет никакой стены.

   — Сто гульденов в месяц — против тысячи, которые платил мне отец. Это уму непостижимо!

   — Я никак не могу повлиять на ваших братьев, госпожа Анна, — ровно ответила Лоттар. — Они вольны назначить вам такое содержание, которое посчитают нужным. Насколько я понимаю, такова воля вашего отца.

   — Мерзавец, — с негодованием отозвалась Анна, — вся моя семья — сплошные мерзавцы.

   — Боюсь, что я ничего не могу для вас сделать.

   — Прекрасно можете — просто отдайте мне часть своих банковских акций.

   От такой наглости даже у Кристиана злость всклокотала в горле, и ему стало ужасно жаль, что он не может видеть сейчас выражения лица Лоттар. Однако ее голос остался неизменно спокойным.

   — Не вижу ни единой причины, госпожа Анна, по которой я могла бы исполнить эту просьбу.

   — Что значит — не видите? Напомнить вам, как вы оказались в доме моего отца? Кроме того, вы приобрели эти акции на деньги моей семьи.

   — О, вы плохо знаете своего отца, — с легкой иронией проговорила Лоттар, — если думаете, что он потратил бы на меня деньги своей семьи.

   — Все, что у вас есть, — это деньги моей семьи.

   — Не думаете же вы, что вам и жалованье мое принадлежит?

   — Все это неважно, — утомленно проговорила Анна, — важно то, что я не могу остаться без денег.

   Молчание стало столь долгим, что Кристиан заподозрил, что Лоттар просто задушила Анну собственными руками. Заговорила она весьма нескоро.

   — Давайте начистоту, моя госпожа. Вы ведь не настолько безрассудны, чтобы спускать на ветер все, что платил вам отец. У вас наверняка есть сбережения.

   — Но их не хватит на всю мою жизнь.

   — Мы могли бы инвестировать, — мягко и тихо предложила Лоттар.

   — Ни за что! — вскричала Анна. — Это слишком ненадежно.

   — Это все, что я могу вам предложить.

   — Как отец мог отдать меня в ваши руки, — простонала Анна.

   — Возможно, он сделал это, чтобы дать вам независимость, — все так же мягко заметила Лоттар. — Если бы он просто оставил вам денег, ваши братья непременно бы нашли способ вас от них избавить. Не беспокойтесь, я позабочусь о вас.

   — После всего, что я вам причинила? — раздался недоверчивый возглас Анны.

   И тут Кристиан услышал негромкий смех. Он даже не сразу понял, что этот легкий перезвон принадлежит Лоттар.

   Замерев от необычности происходящего, он почувствовал неловкость, как подросток, который подглядывает за переодевающейся горничной. Кристиан вдруг спросил себя, чем он вообще занят и почему ему столь интересны дела Лоттар.

   Объяснение тут же нашлось — у него на эту особу слишком большие планы, поэтому он должен понять досконально, из чего она состоит. В конце концов, он собирается доверить ей самое святое — свои финансы.

   — Однако, — услышал Кристиан веселое замечание Лоттар, — после всего, что вы мне причинили, вы сочли возможным обратиться ко мне за помощью.

   — Этот ваш громила…

   — Ганс.

   — Отец уже вышвырнул его из дома.

   — Ваш отец умер, госпожа Анна.

   — Недолго вы грустили по этому поводу.

   Еще один мелодичный смешок.

   — Вы же знаете, что меня такими упреками не пронять.

   — Вас ничем не пронять, Эльза, — раздраженно фыркнула Анна. — Ни гордости, ни самоуважения. Только посмотрите, какой жалкий кабинет вам предоставил этот Эрре. Снова начнете ползти вверх с самого низа? Впрочем, я за вас не волнуюсь — через несколько лет и этот хозяин начнет есть с ваших рук.

   — Ну разумеется, — бесстрастно подтвердила Лоттар, и Кристиан невольно восхитился ее самоуверенностью.

   После этого Анна наконец ушла, высокомерно сообщив, что подумает над предложением об инвестировании.

   Поразмыслив несколько минут, Кристиан толкнул неприметную дверь, ведущую в кабинет Лоттар.

   К его потрясению, он нашел ее стоящей на подоконнике с тряпкой в руках. Окна были распахнуты, и она преспокойно мыла стекла, закатав рукава строгого платья.

   Услышав его появление, Лоттар оглянулась и едва заметно вздрогнула, но тут же совладала с собой и вежливо улыбнулась.

   — Что вы, ради бога, делаете? — изумился Кристиан.

   — А на что это похоже? — парировала она и вернулась к своему занятию.

   Они находились на третьем этаже, но это ее мало волновало.

   Кристиан удержал в себе порыв стащить ее с подоконника на пол и огляделся.

   Пыли здесь больше не было, кабинет блистал чистотой. Учитывая, что уборщицы приходили вечером после окончания рабочего дня, сомневаться в том, кто привел все в порядок, не приходилось.

   В общем, это было куда разумнее, чем провести весь день среди пыли, но довольно необычно. Кристиан ожидал жалоб или требований, а вовсе не спокойной уборки.

   — Скажите мне, что вы собираетесь разорить Анну Гё, — сказал он, развалившись в кресле.

   Лоттар не возмутилась его подслушиванию и ответила со свойственной ей честностью:

   — Мне бы очень этого хотелось, но я пообещала господину Гё приглядеть за его дочерью. К тому же неудачные инвестиции пагубно отразились бы на моей репутации. У человека моего положения кроме нее и нет ничего.

   — У вас весьма сомнительная репутация, — не удержался Кристиан.

   Она хмыкнула и спрыгнула на пол.

   — То, что говорят обо мне в вашей компании, не составляет и десятой доли того, что говорили в Торговом предприятии Гё.

   — В чем ваша цель, госпожа Лоттар? К чему вы стремитесь?

   — К независимости, — ответила она. — Однажды я стану такой богатой, что пошлю весь этот мир к чертовой матери. И таких, как вы, в первую очередь.

   — Это каких? — ухмыльнулся Кристиан.

   Ему импонировала ее прямота.

   Это позволяло и самому не слишком церемониться.

   — Таких, кто родился с серебряной ложкой во рту. Господин Гё, по крайней мере, всего в жизни добился сам.

   — Я переживу сравнение в пользу покойника.

   Лоттар закрыла окно и оглянулась на него.

   — Но до тех пор я буду вашим верным союзником, — заверила она с легкой улыбкой. — Хочу заметить, что мелкие уколы вроде пыльного кабинета или подчинения вашим детям меня мало тревожат. Вам придется изрядно потрудиться, чтобы и в этом не проиграть сравнение с покойником.

   Кристиан от души расхохотался.

   — Что же, госпожа Лоттар, давайте поговорим о фонде, который я вам предоставлю, — с удовольствием сказал он. — Для начала я намерен выдать вам десять тысяч гульденов.

   Ее брови взметнулись вверх, и в глазах вспыхнул охотничий азарт.

   — Я начинала с двух гульденов в неделю, — заявила Лоттар с усмешкой, — теперь посмотрим, куда нас заведет это приключение.

   Смесь возбуждения и холодного расчета на ее лице показалась Кристиану обворожительной и отталкивающей одновременно.

   Чтобы понимать, что происходит в городе, Эльзе требовалось не просто много информации, а очень много информации. Приходилось учитывать все — отношения в семьях интересующих ее компаний, их личные финансы, погоду, моду, любовников и любовниц, ситуацию на рынке, урожай или неурожай в провинциях, сплетни, открытие новых лавок и магазинов или закрытие старых.

   После того как она перестала сама болтаться в порту, на базарах и торговой бирже, Эльза начала создавать свою сеть информаторов. Она даже приплачивала владельцам некоторых борделей за то, чтобы шлюхи задавали определенные вопросы некоторым клиентам.

   Господин Гё поначалу насмехался над подобной тактикой, но со временем начал признавать за ней пользу.

   Признал он и то, что Эльза способна сплести все данные воедино и сделать довольно верные выводы и прогнозы. Он говорил, что у нее голова устроена как осьминог. Щупальца тянутся во все стороны.

   Немало Эльзу выручали и хорошая память, любовь к деталям и нечеловеческая въедливость.

   И хотя время от времени ее постигали неудачи, иногда довольно сокрушительные, Эльза не унывала и не складывала все яйца в одну корзину. Только дважды она ставила все, чем владела, но в обоих случаях этому предшествовала очень тщательная подготовка.

   Покупка банковских акций была одним из этих случаев. Тогда Эльзе пришлось ввязаться в долги, а Ганс выпрашивал взаймы медяки у всех выходцев из приюта, у которых и без того в карманах гулял ветер. Но иногда и от бедняков бывает польза. Если, конечно, их наберется достаточно много.

   Они едва-едва собрали нужную сумму, но Эльзе и в голову бы не пришло просить денег у господина Гё.

   Достаточно того, что она прикрылась его именем перед акционерами. Впрочем, его только позабавило это пускание пыли в глаза.

   Распрощавшись с господином Эрре, который, как оказалось, развлекал себя ребячливым подслушиванием, Эльза позвала Ганса и дала ему ряд заданий. Он прекрасно курировал всех информаторов и легко находил общий язык со всякими контрабандистами и прочим сомнительным сбродом, обращаться к которым богачам и в голову бы не пришло.

   Уткнувшись в бумаги, Эльза отрешилась от всего мира, когда в дверь ее кабинета снова постучали.

   — Да это же проходной двор, — удивилась она и обнаружила за порогом мальчика-посыльного с короткой запиской от некой госпожи Фабер, хозяйки магазина готового платья. Она просила срочно прийти к ней, поскольку дело касается Хельги Эрре.

   На вчерашнем обеде девочка выглядела так, будто глубоко презирает Эльзу, и оставалось надеяться, что этот неожиданный вызов не был связан с необходимостью нести шляпные коробки или что-нибудь в этом роде.

   Эльзе не слишком хотелось покидать компанию без сопровождения, но она сама отослала Ганса, а обращаться за помощью к господину Эрре казалось обременительным.

   За годы работы на Абельхарда Гё Эльза выяснила о Кристиане Эрре все. Он содержал красотку-танцовщицу, никогда не посещал борделей, а дела вел осторожно, предпочитая не рисковать понапрасну. В то же время он ввел ряд необычных новшеств, что говорило о широте его взглядов.

   Она знала мельчайшие подробности его биографии, но не представляла себе, что же представляет собой этот человек. Склонен ли он к жестокости, порокам, хитрости и лжи? Или просто осторожен, как все дельцы?

   Жизнь — это череда компромиссов, рассуждала Эльза, покидая компанию Эрре. Она торопливо взяла экипаж и направилась по указанному в записке адресу, но заплатила вознице, чтобы он зашел с ней внутрь во избежание возможной ловушки.

   Однако внутри магазина было лишь несколько продавщиц, бледная, но вызывающая Хельга Эрре и госпожа Фабер, с которой Эльза, разумеется, уже была знакома — как и с многими другими торговцами города.

   — Эльза, дорогуша, — на правах старушки госпожа Фабер позволяла себе некоторые вольности, — как я рада вас видеть. Там, где вы, там всегда порядок. Редкое свойство для столь юных девиц. Я так сочувствую вашей потере. На таких, как Абельхард, стоит этот город.

   — Так что у вас здесь случилось? — не желая поддаваться чужому многословию, скупо спросила Эльза.

   Госпожу Фабер такая сухость ничуть не обидела.

   — Эта девочка пыталась меня обворовать, — шепнула она. — Я уж думала вызвать полисмена, но она сказала, что вы можете за нее поручиться. Я очень удивилась такому повороту в вашей судьбе — быстро вы сменили окраску, моя дорогая. Нет-нет, я вас вовсе не осуждаю. В наше время хочешь жить, умей быть гибкой.

   — Я известна своей гибкостью, моя госпожа, — с усмешкой ответила Эльза. — Полагаю, деньги нам тут не помогут. Что я могу для вас сделать?

   — Заказ на пошив одежды для продавщиц компании Эрре меня бы очень обрадовал, моя дорогая.

   — Эта девочка того не стоит, — холодно возразила Эльза. Хельга посмотрела на нее с откровенной ненавистью.

   — Ах, что вы говорите, — воскликнула госпожа Фабер, — Единственная дочь Кристиана Эрре.

   — Между нами говоря, он даже не живет с ее матерью, — теперь Хельга пошла красными пятнами.

   — И не напоминайте, такой скандал!

   — Госпожа Фабер, один магазин, но самый доходный. Это все, что я могу вам предложить.

   Эльза вовсе не была уверена, что Эрре позволит ей и это. Но признаваться в том, какое ничтожное влияние она на него имеет, было невыгодно — госпожа Фабер была отъявленной сплетницей.

   — Ах, девочка, узнаю науку Абельхарда. Вы не намерены попусту расстаться ни с одной монеткой, правда? — рассмеялась хозяйка магазина.

   — Правда, — согласилась Эльза. — Я как цепной пес, охраняющий капиталы своих нанимателей.

   — Как бы я хотела рассказать о вашей подлости папе, — прошипела Хельга, когда они покинули магазин.

   Угрюмый возница топтался за их спинами.

   — Хотите чаю с пирожными, моя госпожа? — вежливо спросила ее Эльза.

   Анна ее приучила к тому, что дочери хозяев то и дело отвечают неблагодарностью на добро.

   — Как вы посмели сказать такое про маму!

   — Значит, я провожу вас домой.

   Хельга мрачно уставилась на нее:

   — Вы даже не спросите, почему я так поступила? Не прочитаете мне нотацию?

   — Мне нет никакого дела до вашего поведения, — пожала плечами Эльза. — Полагаю, вашим воспитанием заняты ваши родители. Именно поэтому вы отправили за мной, а не за ними — чтобы избежать нотаций.

   — Моим родителям нет до меня никакого дела!

   — Однако это вовсе не повод попадать в неприятности, не так ли? В неприятностях нет ничего хорошего, одни нервы и хлопоты. Я бы на вашем месте заняла свое время чем-то более интересным.

   — Это, например, чем?

   Эльза задумалась. Она понятия не имела, чем можно заполнить детство, если не приходится выживать и работать.

   — Не знаю, — искренне произнесла она, хмурясь. — Как проводят время девочки вашего положения? За музицированием? Вышивкой?

   Хельга презрительно скривила губы.

   — Если уж вы так хотите сделать карьеру воришки, — добавила Эльза, — то я могу вас познакомить с профессионалами. Это никуда не годится — быть пойманной на краже чулок, которые вам даже не нужны.

   Хельга, открыв рот, уставилась на нее:

   — Господи боже, где папа вас раскопал?

ГЛАВА 6

Кристиан не стал предупреждать Анну Гё о своем визите, поскольку был уверен, что она его в любом случае примет.

   Так и случилось.

   Она появилась в гостиной довольно быстро, строгая, облаченная в черное, красивая и в то же время лишенная той силы духа, которым был славен ее чертов папаша.

   — Господин Эрре, — произнесла Анна с печальной, приличествующей трауру улыбкой, — ваш визит не удивил меня. Я так и думала, что вы захотите поговорить с кем-то из нашей семьи. Правда, обычно мужчины предпочитают иметь дело с мужчинами.

   — Мне показалось, что вы близки с госпожой Лоттар.

   Она усмехнулась:

   — Это лишь свидетельствует о том, сколь мало вы ее знаете. Так что же, вы хотите рекомендаций? Это лучше к Корблу. Он едва не выдрал себе последние волосы, когда мои братья рассчитали Эльзу.

   — Госпожа Лоттар не нуждается в рекомендациях, — равнодушно ответил Кристиан, — но у меня есть вопросы.

   — Разумеется, они у вас есть, — с легкой иронией протянула Анна. — Но неужели Эльза настолько ценный сотрудник, чтобы вы задавали их лично?

   — Это потому, что вопросы мои как раз носят личный характер.

   — Вот как, — с явным удивлением проговорила Анна и при этом явно занервничала.

   — Какой вред вы причинили госпоже Лоттар в прошлом? — напрямик спросил Кристиан. Он порой предпочитал бестактность — это приводило его собеседников в растерянность. Особенно дам, привыкших к лицемерной вежливости в обществе, и Лоттар с ее тяжеловесной прямотой приятно отличалась от многих, с кем Кристиан водил знакомство.

   — Как вы смеете, — лицо Анны пошло безобразными пятнами. — С чего вы взяли… Это было трагическое стечение обстоятельств! Неудачная шутка. В любом случае, все обошлось, а замужество Эльзе и без того не светило… А что теперь она и не выйдет, так невелика потеря… Это не ваше дело, господин Эрре, — спохватилась Анна, — вы хотели узнать о деловых качествах Эльзы? Она ответственная и честная, никогда не укусит руку, которая ее кормит. А теперь прошу оставить меня в моем горе.

   Вышел Кристиан из этого дома в глубокой задумчивости.

   Что Анна могла сделать Лоттар такого, чтобы навечно оставить ее в старых девах?

   Не успел Кристиан покинуть экипаж, который остановился возле его компании, как столкнулся с самой Лоттар. К его удивлению, она была без своего телохранителя.

   — Вы куда-то выходили? — холодно спросил Кристиан.

   — Да, у меня были дела в городе.

   — Послушайте, госпожа Лоттар, — раздраженно проворчал Кристиан, — я вам плачу вовсе не за то, что вы разгуливаете неизвестно где средь бела дня.

   — Не беспокойтесь об этом, — невозмутимо откликнулась Лоттар.

   Ее наглость просто не имела пределов. Кристиан открыл было рот, чтобы дать ей отповедь, но в эту минуту ко входу в компанию подошел посыльный с траурным венком.

   — Это еще что? — неприятно поразился Кристиан, увидев на черных лентах собственное имя.

   — Здесь записка, — со смешком заметила Лоттар. — Как необычно — писать покойнику.

   — Вы находите это забавным? — рассердился Кристиан.

   — Кажется, вы скорее живы, чем нет, — Лоттар развернула записку и присвистнула, словно уличный мальчишка.

   — Что там? — поторопил ее Кристиан.

   — В смерти Кристиана Эрре прошу винить Эльзу Лоттар, — прочитала она весело.

   — Что за дьявол?

   — Это угроза, господин Эрре, — любезно подсказала Лоттар.

   — Да неужели? — язвительно процедил Кристиан. — Собираетесь меня прикончить?

   — Я бы, — в ее голосе проступила надменность, — не стала уведомлять вас заранее.

   — Разберитесь с этим, — недовольно велел Кристиан, — жду вас вечером в своем кабинете.

   Лоттар коротко кивнула.

   Остаток дня был съеден обычными хлопотами. Кристиан съездил в порт, чтобы лично проследить за прибытием груза. Потом заехал на склад к возможному поставщику обговорить детали сотрудничества. В компанию он вернулся уже после того, как контора начала пустеть, и застал Лоттар в приемной. Она сосредоточенно изучала газеты трехлетней давности.

   — Немного отстали от жизни? — съехидничал он, нависая над ней. Она подняла к нему голову — черты ее лица были резкими и простоватыми. Ни вздернутого носика, ни игривых веснушек или завитушек, ничего фривольного.

   Катарина уже ушла, по понедельникам у нее были дела вне конторы, и на этаже они были вдвоем, если не считать телохранителя Лоттар, маячившего у двери.

   — Подумываю выкупить дело семьи Леманн, у них лавки с пряностями, — ответила Лоттар, — но точно помню, что несколько лет назад с этим семейством был какой-то скандал.

   — Для чего вам пряные лавки? Прибыли от них немного, а хлопот достаточно.

   — Поговаривают, что правитель Канагаи Бенедикт III собирается пересмотреть торговые отношения с нашей страной. Можно попробовать стать единственным поставщиком канагайских пряностей в городе.

   — Канагая? — нахмурился Кристиан. — Крохотная страна на Востоке, где культ святой Гиацинты?

   — Выдающаяся была женщина, — кивнула Лоттар и вернулась к своим газетам. — Что же не так было с Леманнами?

   — Вы узнали, кто прислал мне похоронный венок? — перебил ее Кристиан.

   — Загадочная дама в густой вуали. Венок был куплен в похоронной конторе «Роскошное прощание» — если вас это утешит, то там весьма дорого. Ваш недоброжелатель на вас не экономит. О том, что я перешла к вам на службу, знают только дети господина Гё и ваши служащие. Но наследники об этом были уведомлены еще в субботу, а здесь я была представлена лишь этим утром.

   — Как вы уведомили Гё?

   — Написала Корблу, мы с ним в некотором роде приятельствуем. Среди тех, кто на вас работает, сегодня днем никто не покидал компанию. Катарина, Дитмар Лонге и Конрад Браун отправляли с поручениями посыльных. Катарина покупала цветы и драгоценности для госпожи Адель, у нее сегодня премьера в театре. Лонге и Браун передавали ежедневные распоряжения в лавки и магазины. Все посыльные найдены и расспрошены. Все они отрицают, что были какие-то записки сверх того, что я назвала.

   — Вы многое успели, госпожа Лоттар, — признал Кристиан.

   — Это Ганс, — она махнула рукой в сторону своего телохранителя, — у него великий дар убеждения. Люди всегда отвечают на его вопросы.

   — За что старик Гё вышвырнул его из дома?

   Лоттар снова на него посмотрела.

   Казалось, она раздумывала над ответом.

   — За то, — ответила она неспешно, — что Ганс поднял руку на старшего сына господина Гё, Колмана.

   — Даже так?

   Кристиан оглянулся на телохранителя. С таким видом, будто разговор его вообще не касался, он разглядывал портрет Берты на стене.

   — Ганс очень предан мне, — пояснила Лоттар, — он с трудом переносит, когда меня обижают.

   — В таком случае вам повезло. Преданность в наше время дорого стоит, — нейтрально проговорил Кристиан, а Лоттар воскликнула:

   — О, вот оно. Госпожа Саттон обвинила Леманнов в том, что их пряности ненадлежащего качества. Якобы это испортило ее прием.

   Лоттар проворно и без всякого смущения выдрала нужную ей страницу, сграбастала кипу газет в охапку и встала.

   — Если я вам больше не нужна сегодня… — начала она, и тут в приемную вбежал какой-то мальчик в наряде театрального служащего.

   — Господин Эрре, — воскликнул он, — скандал! Госпожа Адель отказывается выходить на сцену.

   Кристиан взглянул на часы — шесть с четвертью. До начала спектакля оставалось меньше часа.

   — С чего бы вдруг ей отказываться?

   — Мы ставим «Фабиану», — выпалил мальчик, — в последнем акте героиня появляется простоволосой, босой и в ночной рубашке. Но госпожа Адель не желает представать перед зрителями без прически, платья и туфель.

   — Никто не ходит топиться в туфлях и прическе, — вдруг заявил Ганс. Это было впервые, когда он заговорил. Кристиан смерил телохранителя внимательным взглядом — ничто не выдавало в нем завзятого театрала.

   — Госпожа Лоттар, за мной, — велел Кристиан. Та снова уронила газеты на столик и с явной неохотой подчинилась.

   — Я ничего не смыслю в театре, — пояснила Лоттар в экипаже, — никогда в жизни там не была.

   — Понятное дело. Корбл однажды мне сказал, что вы для дела, а не веселья. По мне так довольно безжалостно.

   — Но это правда, — в ее голосе звучали едва не жалобные нотки.

   — Отчего вы так взволнованы, госпожа Лоттар?

   — Оттого, что в области искусства я не являюсь компетентной, это лишает меня опоры.

   Кристиан, скрестив руки на груди, откинулся на сиденье.

   Во взволнованной Лоттар проступало что-то трогательное.

   — Не нужно разбираться в искусстве, чтобы образумить одну капризную особу, — пожал он плечами. — Адель пытается меня разозлить ровно в той степени, чтобы я вернулся к Берте, но не оставил ее без содержания.

   — Если вы знаете, чего она добивается, то почему не идете навстречу?

   — Потому что я никогда не делаю того, чего от меня ждут.

   Лоттар улыбнулась ему с пониманием.

   — Откуда вы знакомы с этим Гансом? — спросил Кристиан.

   — Он был воспитанником приюта, которому господин Гё оказывал помощь.

   — Никогда бы не подумал, что старикан способен к благотворительности, — удивился Кристиан.

   — Да, — рассеянно согласилась Лоттар, — это не в его стиле. Я долго размышляла об этом — возможно, здесь было что-то личное. Возможно, он сам рос в подобном приюте.

   — Значит, Ганс сирота, — сказал Кристиан, — люди, не знающие собственных корней, не способны к глубокой привязанности и не отличаются особой порядочностью, имейте это в виду. У них нет чувства долга и ответственности. Посмотрите на старика Гё — ему было безразлично, что станет с Торговым предприятием после его смерти. Он не подготовил своих сыновей и не приучил их к делу.

   Лоттар, склонив голову набок, непроницаемо смотрела на Кристина.

   — Спасибо за предупреждение, — ровно сказала она. — Я учту ваше мнение.

   В театре стоял переполох.

   Кристиан уверенно провел Лоттар узким коридором, миновав толпящихся актеров, и вошел в гримерку Адель.

   Хозяин театра, Монморанс, встретил его едва не со слезами.

   — Господин Эрре, — вскричал он пылко, — это невозможно, невозможно! Фабиана в туфлях — это преступление против драматургии.

   — Ступайте, выпейте чаю, — посоветовал Кристиан и приблизился к Адели.

   Она сидела перед трюмо — вызывающая, упрямая, злая.

   — И чего ты добиваешься? — спросил Кристиан. — Хочешь вернуться в варьете?

   — Если бы ты ценил меня, — зло ответила Адель, — и давал Монморансу достаточно денег, то Фабиана могла бы топиться хоть в монашеской рясе, хоть в бальном платье. Тогда бы все видели, что я имею значение. Это бы производило впечатление. А ты же…

   И ее лицо скривилось от такого отвращения, что Кристиан понял: с него довольно.

   Он слишком затянул эту докучливую связь, желая избежать новых скандалов.

   Но Адель не умела без скандалов.

   — То есть, — сухо проговорил Кристиан, — я должен платить Монморансу больше, лишь бы ты не покинула меня? Дорогая, ты столько не стоишь.

   — Вот ты и показал свое истиное лицо, — с гневом вскричала Адель. — Я надоела тебе много лет назад, Кристиан, ты холоден, будто рыба. Ни пыла, ни огня, ни страсти!

   Адель была столь нелепа в этой пафосной трагичности, что Кристиан не удержался от смеха.

   — Я холодный делец, моя дорогая, и ты об этом прекрасно осведомлена. Если тебе нужны пылкие любвеобильные донжуаны, сошедшие со страниц пошлых женских романов, то ты напрасно потратила на меня столько лет… Госпожа Лоттар!

   — Да, господин Эрре? — спокойно отозвалась она.

   — Найдите Монморанса, предложите ему столько, сколько потребуется.

   — Да, господин Эрре.

   Адель удовлетворенно улыбнулась, однако хищной ярости в ее глазах не убавилось. И тогда Кристиан окончательно все для себя решил.

   — После этого проследите, чтобы Адель покинула мой дом.

   — Ты не посмеешь… — побледнев, прошипела Адель. Вероятно, она думала, что ей все сойдет с рук.

   — Госпожа Лоттар! — закричал Кристиан, взбешенный сверх всякой меры. — Решите это дело сегодня же.

   — Я прослежу за всем, — заверила его Лоттар и вышла из гримерки.

   Кристиан прошелся туда-сюда, восстанавливая душевное равновесие.

   — Неужели нельзя было обойтись без ненужной театральщины? — спросил он утомленно.

   Адель дрожала от бешенства, но ее гордость не давала ей пойти на попятный.

   — Ты заслужил все это, — с презрением бросила она.

   — Я ненавижу сцены. Как ты посмела такое устроить!

   — Кристиан, я актриса. Мне необходимо…

   Он не стал ее слушать дальше — молча ушел, аккуратно закрыв за собой дверь.

   В клубе, где Кристиан методично напивался, играя в карты, Лоттар появилась после полуночи. В невзрачном сером платье она не выглядела здесь неуместно — ничего дерзкого, ничего яркого. Сливалась со строгой обстановкой и костюмами членов клуба.

   Ганс, очевидно, остался у входа.

   — Это мужской клуб, госпожа Лоттар, — развеселился Кристиан, вставая из-за стола, — партия как раз закончилась. Она мельком посмотрела на карты, но не стала никак комментировать проигрыш своего нанимателя.

   — Кто бы меня остановил, — с усмешкой ответила она.

   — Господин Гё, кажется, не состоял в клубе? — припомнил Кристиан, перемещаясь в сторону бара.

   — Он не считал нужным тратить на подобное времяпровождение деньги и время.

   — Как ваши успехи?

   Прежде чем ответить, Лоттар подала знак бармену, заказывая выпивку.

   Приподняв бровь, Кристиан наблюдал за тем, как она преспокойно вливает в себя чистый бурбон.

   — Я поговорила с Монморансом, — ответила Лоттар и достала из кармашка небольшой серебряный портсигар, — госпожа Адель больше не сможет выступать ни в одном театре города. Я верно поняла ваше поручение?

   — Верно, — Кристиан поднес ей огня, помогая прикурить.

   — Это оказалось довольно просто — никто не хочет ссориться с Эрре. Говорят, вы очень злопамятны. У меня были сомнения насчет драгоценностей, которые вы дарили Адели все эти годы. Но в итоге я оставила вам только старинное колье, оно слишком хорошо. Остальное позволила госпоже Адели забрать с собой. Это поможет ей продержаться какое-то время. Вам вовсе ни к чему разговоры о том, что вы оставили женщину без средств к существованию. Впрочем, она в любом случае плохо кончит, — равнодушно заключила Лоттар. — Ее молодость уже позади.

   Кристиан налил Лоттар еще бурбона.

   — Очевидно, понятие женской солидарности вам чуждо, — сказал он безо всякого осуждения.

   — Я не терплю глупости и неблагодарности, — пожала плечами Лоттар, — но мое отношение к госпоже Адели не имеет значения.

   Кристиан промолчал.

   То, что Эльза Лоттар не чуралась сомнительных поручений, не удивило его.

   Но то, что она абсолютно правильно истолковала его желания и безупречно их исполнила, — вот это было важно.

   — Давайте выпьем за ваш первый рабочий день, — предложил Кристиан, — на мой взгляд, он получился весьма насыщенным.

   Ее рот искривился в насмешливой гримасе.

   — Более чем, — Лоттар стукнула свой стакан о стакан Кристиана. — Можно ли устроить так, чтобы госпожа Фабер из магазина готового платья шила униформы для продавщиц вашего магазина на улице Благочинства?

   — Можно, но для чего?

   — Скажем, я раздаю некоторые долги. По моим подсчетам, вам это не будет ничего стоить, правда, и выгоды здесь тоже нет.

   — Распорядитесь на этот счет, — не стал мелочиться Кристиан.

   — Благодарю, — Лоттар сделала крупный глоток.

   — Это господин Гё приучил вас к бурбону? — не сдержал любопытства Кристиан.

   — В бизнесе надо уметь пить, — она прищурилась, разглядывая янтарь напитка на дне стакана, — многие переговоры ведутся в неофициальной обстановке. Кстати, с вашими картами вы могли бы выиграть партию.

   — Пойдемте, — Кристиан подхватил ее за локоть, — покажете мне, как.

   — Конечно, господин Эрре.

ГЛАВА 7

Неприятный инцидент с Аделью не принес Кристиану глубоких переживаний. Уже давно он не испытывал сильной радости или волнения. Юношей Кристиан безмерно уважал своего отца — тот был сильным, энергичным и решительным, но рано ушел из жизни. Возглавив семейную компанию чрезмерно молодым, Кристиан много лет потратил на то, чтобы вникнуть во все дела и изменить то, что считал необходимым. Ему приходилось всем и каждому показывать зубы, но он двигался согласно скорее силе инерции, чем собственных желаний.

   Его болезненный интерес к Гё в немалой степени основывался на искренней попытке понять, что побуждает старика с такой жадностью пытаться урвать от жизни все. Казалось, что в его более чем почтенном возрасте пора было пресытиться, как пресытился всем Кристиан, еще не достигнув тридцатилетия, но в Гё горел какой-то негасимый огонь.

   Кристиан жил сдержанно и осторожно, избегал рисков, больших трат, был не способен на романтические порывы и даже женился по удобству, а не по большой любви. В целом он понимал, почему жена его выставила из дома, а Адель едва терпела, — он был невыносимо скучен даже самому себе. По молодости лет он считал это постыдным недостатком, но с возрастом смирился с собой, как привыкают к хронической болезни.

   Поручив Катарине найти ему новый дом, он провел целый день в раздражительном, едком настроении, срываясь на ни в чем не повинных служащих. Вернулось позабытое ощущение, что он упускает в жизни что-то важное. В гостиницу, где он нашел временное пристанище, Кристиан отправился уже поздним вечером, но, покидая контору, привычно задрал голову, разглядывая торжественное здание.

   В кабинете Лоттар на третьем этаже одиноко горел свет.

   Подумав, Кристиан снова поднялся по широкой мраморной лестнице.

   Телохранитель Лоттар, Ганс, сидел на кресле в коридоре и читал журнал с таким видом, как будто располагался в собственной гостиной. Кристиан потянулся было к ручке двери, но вдруг спросил у этого молодчика:

   — Как давно вы с госпожой Лоттар знакомы?

   — Довольно давно, — уклончиво ответил кажется Ганс и снова уткнулся в свой журнал.

   Неразговорчивость была отличительной чертой этой парочки. Не любовники же они?

   Впрочем, личная жизнь Лоттар интересовала Кристиана меньше всего.

   Он толкнул без стука дверь, но не успел сделать и шагу, как услышал:

   — Стойте!

   Пол перед ним был белым от разложенных документов. Лоттар сидела на островке между бумагами, курила сигарету и недовольно на него взирала.

   — Что-то случилось, господин Эрре? — неприветливо хмурясь, спросила она.

   — Что это? — спросил Кристиан, упрямо проследовав вперед и подняв несколько листов в воздух.

   Лоттар поморщилась и принялась собирать документы.

   — Ваши гульдены.

   Кристиан поднял с пола и протянул ей несколько исписанных убористым почерком схем:

   — Придумайте что-нибудь поинтереснее, госпожа Лоттар.

   — Простите? — удивилась она.

   — Какую радость могут принести еще несколько тысяч гульденов? — нетерпеливо огрызнулся Кристиан.

   — Новую любовницу я для вас искать не буду, — немедленно отозвалась Лоттар и пояснила, заметив недовольную гримасу Кристиана: — Это вовсе не ханжество. Просто я ничего не понимаю в любовницах. Как-то не доводилось изучать эту сторону человеческих взаимоотношений. Но если вы дадите подробные инструкции…

   — А какая радость от новой любовницы? — резко прервал ее Кристиан.

   — О, — на ее лице появилась глубокая задумчивость. — Господин Гё говорил, что в жизни мужчины среднего возраста наступает некий переломный момент…

   — Избавьте меня от разговоров о вашем старикане, — вспылил Кристиан. — Лучше предложите что-нибудь действительно стоящее. Проявите свою хваленую смекалку.

   — Позвольте уточнить. Что-то стоящее — это не деньги и не женщины, — протянула Лоттар. — Что же может заинтересовать человека вашего склада?

   — Было бы любопытно послушать.

   Лоттар легко встала и прошлась прямо по бумагам, растеряв к ним всякий интерес. Потом медленно подошла к шкафу и достала с самой верхней полки тощую папку.

   — Я не стала относиться к этому делу серьезно, потому что, на мой взгляд, это своего рода авантюра. Слишком много рисков. Моей квалификации не хватает, чтобы их просчитать. Но, возможно, вам стоит взглянуть.

   — О чем идет речь? — без особого оптимизма спросил Кристиан.

   — Это предприятие двух молодых энтузиастов, которые получили патент на трехколесный самодвижущийся экипаж. Но им не хватает денег, чтобы собрать его. Вот такая нелепица.

   — Трехколесный экипаж? — скептически повторил Кристиан. — Звучит слишком ненадежно. И что значит — самодвижущийся?

   — Бензиновый двигатель внутреннего сгорания, — не заглядывая в папку, пояснила Лоттар.

   — Без лошадей?

   — Без лошадей.

   — Невероятно. Где располагается их предприятие?

   — В деревне, — со смешком отозвалась Лоттар. — По правде говоря, это всего лишь ферма, которую один из них получил в наследство.

   — Что же, — Кристиан забрал у нее папку, — в эту деревню уже проложена железная дорога?

   — Вы говорите об этих чудовищных локомотивах, которые выпускают черный дым и гудят так, будто это рычит сам дьявол? — в голосе Лоттар прозвенел легкий испуг. — Но господин Гё…

   — Забудьте о Гё. Завтра утром сообщите мне, как мы доберемся до этой деревни.

   — Мы? — повторила Лоттар растерянно. — Но вам вовсе не обязательно…

   Однако Кристиан ее больше не слушал.

   Катарина отнеслась к этой поездке с явным неодобрением.

   — Послушайте, Кристиан, — на правах человека, который работал в компании более двадцати лет, она иногда позволяла себе некие вольности, — не кажется ли вам, что ехать в какую-то деревню ради глупой идеи — это мальчишество? Что сказал бы ваш отец?

   — Может, и одобрил бы. Он любил все прогрессивное.

   — Но…

   — Пригласите ко мне Коха, пожалуйста.

   Катарина поджала губы и покинула кабинет.

   Стефан Кох был дальним родственником Берты и занимался в компании поставщиками. Он больше других был возмущен тем, что Кристиан нанял Лоттар, опасаясь, что она займет его место. В то же время Кристиан привык доверять ему компанию в свое редкое отсутствие.

   — Не может быть, — развеселился Кох, выслушав Кристиана, — ты — и деревня? Какая странная причуда.

   — Допустим, — ответил Кристиан расслабленно, — я бы мог открыть фабрику.

   — Ба! — воскликнул Кох. — Нашему мальчику становится тесно в штанишках торговца. Уж не Лоттар ли подбила тебя на этакий эпатаж? А что? Старикана Гё она превратила в банкира.

   — Что-то странное с этой Лоттар, — поморщился Кристиан, — никогда не встречал людей, которые бы так неохотно рассказывали о себе. Из какой ты семьи, кто твои родители, какую школу ты заканчивал — это ведь нормальные вопросы. А Лоттар только и делает, что напускает вокруг себя тумана.

   — Найти тебе частного детектива? — предложил Кох. — От современных девиц всякого приходится ждать. Уж больно они прыткие. А от твоей Лоттар у меня и вовсе мурашки по коже. Она похожа на сердитую серую ворону.

   — У меня уже есть детектив, — отмахнулся Кристиан, — пока ничего толкового он не нарыл.

   — Господин Эрре, — постучавшись, заглянула Катарина, — ваша супруга.

   — Берта, — Кох вскочил и расцеловал ее.

   Они были отдаленно похожи — золотистыми локонами, мягкими чертами лица. Только Кох, в отличие от Берты, на самом деле родился красивым.

   — Знаешь, чего от меня потребовала твоя дочь? — распростившись с Кохом, спросила Берта.

   — Судя по твоему тону, ничего хорошего.

   — Она хочет уйти из школы для девочек в смешанную.

   — Что? — поразился Кристиан.

   — Хельга заявляет, что в ее школе слишком мало арифметики и слишком много рукоделия. А в школах и для мальчиков и для девочек учат хоть чему-то толковому.

   Кристиан помолчал, обдумывая услышанное.

   — Но дорогая, — осторожно сказал он, — в этом есть здравое зерно.

   — Все смешанные школы — бесплатные, — гневно возразила Берта. — Господи, как будто мы голодранцы какие-то! И хуже того, там наверняка происходит всякий разврат. Кристиан, ты должен вразумить девочку. Она устроила мне настоящую сцену, это уму непостижимо!

   — Я обязательно поговорю с Хельгой, — пообещал Кристиан, — но чуть позже. Вечером я уезжаю по делам.

   — По делам, — сверкнула глазами Берта, — да ты даже в медовый месяц отказался уезжать, потому что твоя драгоценная компания якобы не могла оставаться без присмотра.

   — Но ведь и правда не могла.

   — И как ты посмел, ради всего святого, выставить несчастную Адель на улицу!

   — Что? — потрясенно охнул Кристиан. — Милая, ты не находишь, что это несколько безумная тема для беседы?

   — Бедная девочка терпела тебя годами! А ты… Это не мужской поступок, Кристиан.

   — Извини, но я не хочу слушать, как моя жена отчитывает меня за плохое обращение с любовницей. Я слишком консервативен для подобного.

   — Однако ты не был слишком консервативен, когда покупал для Адели дом.

   — Берта, к чему сейчас эти разговоры?

   — К тому, что ты должен втолковать своей дочери, что ей не место в смешанной школе, — и Берта упрямо выдвинула вперед подбородок.

   Кристиан вздохнул.

   Хотел бы он знать, где Хельга набралась подобных идей.

   На станции Лоттар охватила робость, вовсе не свойственная этой девице. Она чуть испуганно взирала на пышущий жаром локомотив, однако про свои обязанности не забывала. Убедившись, что багаж Кристиана размещен, она покрепче ухватилась за свой саквояж и выдавила:

   — Что же, увидимся с вами по приезде.

   — А вы куда собрались? — удивился Кристиан.

   — В вагон третьего класса, разумеется.

   — Что за чушь, — он поймал носильщика и отправил его в кассу за билетом первого класса. — Я не собираюсь три часа бестолково таращиться на унылый пейзаж за окном. Извольте следовать за мной, госпожа Лоттар.

   Она несколько подавленно кивнула.

   Устроившись на покрытой бархатными подушками деревянной скамейке, Кристиан вытянул ноги и заказал чаю и пирожных. Лоттар села напротив, пристроив саквояж у себя в ногах, и распрямила плечи.

   Она и правда была похожа на сердитую серую ворону, весело подумал Кристиан. Унылое платьице, строгая прическа, тяжелые черты лица.

   — Что вы думаете об общественных школах? — спросил ее Кристиан.

   — Для честолюбивых девочек это настоящее спасение, — немедленно откликнулась она, оживившись. — В отличие от частных гимназий и пансионов, после общественных школ можно поступить в университет. Изучать право или медицину, например.

   Кристиан никогда не задумывался о том, хотел бы он для Хельги подобного будущего, но это было бы интересным. Возможно, однажды он доверит свою компанию дочери, а не сыну.

   — В какой школе учились вы, госпожа Лоттар?

   — В смешанной, — ответила она, не задумываясь. — И математика была моим любимым предметом. Я с ранних лет считала лучше, чем читала.

   — И почему я не удивлен?

   Локомотив сотрясся всем своим железным нутром, издал утробный рык и дернулся. Лоттар побледнела и вцепилась пальцами в столик между ними.

   — Никогда не путешествовали?

   — Не доводилось, — коротко ответила она. Ее ноздри раздувались — испуганно и в то же время хищно. В этом было что-то завораживающее.

   Станция за окном медленно уплыла назад.

   — Ваши родители не протестовали против смешанной школы? — спросил Кристиан.

   Губы Лоттар изогнулись в странной усмешке.

   — Нет, — ответила она и замолчала, будто воды в рот набрала.

   Подобная манера изъясняться уже поперек горла Кристиану стояла.

   Впрочем, можно было и так догадаться — раз уж Лотар позволяли с юных лет бегать по поручениям Предприятия Гё, то родители явно были далеки от предрассудков.

   — Они живут в провинции? — вслух подумал он.

   — Кто? — с недоумением уточнила Лоттар.

   — Ваши родители.

   — Да что вам за дело до них, — досадливо отозвалась она.

   А вот старик Гё наверняка знал все ответы, сердито подумал Кристиан.

   — Почему вы путешествуете без своего дуболома?

   — Ганс нужен в городе, — на этот раз Лоттар заговорила охотно. — Все мои информаторы завязаны на нем. В нашем деле нельзя щелкать клювом.

   — Ого. Вы настолько ему доверяете?

   — Ну кому-то надо доверять, — Лоттар с умудренным видом покивала самой себе.

   — Ах, моя милая госпожа Лоттар, вы все же юны и наивны. В сиротских приютах сплошной сброд. Поверьте моему опыту — такие, как Ганс, способны любого оставить с пустыми карманами.

   И снова в ее взгляде появилось что-то сложное. Как будто она уходила на глубину.

   — Да что вы говорите, — безо всякого выражения произнесла она. — С вашего позволения, я все же буду опираться на собственный опыт.

   — Однажды на моих родителей что-то нашло, — сказал Кристиан, и застарелые боль со злостью снова коснулись его сердца, — и они взяли на попечение одного мальчика, хорошенького, словно ангел. Его звали Маттиас. Маттиас Вайс. Мне было около восьми лет, ему — порядка тринадцати. Мама души в нем не чаяла, ее очаровывали его золотистые кудри, голубые глаза, кроткий характер. А отец обожал маму и редко сопротивлялся ее прихотям. Я ревновал и гневался, конечно, но вскоре и сам поддался его влиянию. О, он рассказывал душераздирающие истории о своем голодном и холодном детстве, о том, что никогда не знал материнских объятий, что никогда не пробовал шоколад или пудинг. У нас с мамой сердце разрывалось от жалости. Идиллия длилась несколько месяцев, а потом…

   — Из дома начали пропадать вещи, — уверенно продолжила Лоттар. Она казалась очень грустной.

   — Да, — согласился Кристиан. — Сначала столовые приборы, потом мамины украшения. В конце концов отец потребовал у Маттиаса объяснений, а он… рассмеялся. Сказал, что мы идиоты, что таких, как мы, богатеньких лицемеров, кто угодно обведет вокруг пальца. Что он ненавидит таких, как мы. Что ему был противен каждый день, который он провел в нашем доме. Особенно, сказал он, ему отвратительна мама, потому что ее забота ему до чертиков опостылела. Отец сказал, что отведет его в полицию, но Маттиас лишь показал ему неприличный жест и сбежал. Больше мы его никогда не видели. А маму хватил удар, и она уже не встала с постели.

   — Господи, — пробормотала Лоттар. Она смотрела с таким невыразимым пониманием, как будто Кристиан не рассказал ей ничего необычного.

   — Потом я часто спрашивал себя, почему Маттиас просто не мог жить в нашем доме. О нем ведь заботились. Чего ему не хватало? Со временем я понял, что дети, которые никогда не знали любви, просто не способны ни на благодарность, ни на привязанность.

   — Что случилось с вашей мамой после?

   — Ее здоровье сильно пошатнулось, и через три года ее не стало.

   — Как жаль, — просто сказала Лоттар.

   — Да уж, — буркнул Кристиан, который и сам не понимал, с чего вдруг так разоткровенничался.

   Впрочем, о том, что он потерял мать еще ребенком, Лоттар наверняка и без того знала из досье старикана Гё.

   — Так что там с нашими фермерами? — перевел Кристиан тему разговора.

   Лоттар вынырнула из охватившей ее задумчивости и бодро доложила:

   — Их зовут Диттер Аккерман и Томас Хауслер. Аккерману двадцать лет, Хауслеру — сорок пять. Овдовел три года назад, детей нет и не было. Аккерман в позапрошлом году бросил богословскую семинарию

   — Какая странная парочка, — вскинул брови Кристиан.

   — Чокнутые изобретатели, — пожала плечами Лоттар. — Они все со странностями.

ГЛАВА 8

Дорога до фермы оказалась едва ли не длиннее путешествия в поезде. Кристиан растряс себе все кости, пока они громыхали в стареньком экипаже по неказистым проселочным дорогам. Всякая цивилизация закончилась сразу после маленькой станции, и ухоженные поля за окном сменялись заброшенными участками земли.

   Кристиан не любил сельское хозяйство — слишком уж ненадежно и трудозатратно. Вкалываешь с утра до вечера, а тут дожди или, наоборот, засуха.

   Лоттар же прильнула к пыльному стеклу с плохо скрываемым любопытством. Что она пыталась рассмотреть в темноте — было совершенно непонятно.

   — Ни одного магазина или рынка за всю дорогу, — наконец произнесла она с недоумением. — Неужели люди здесь все еще обменивают тыквы на кабачки?

   Кристиан расхохотался.

   К небольшой ферме, огороженной неожиданно высоким забором, они приехали ближе к рассвету. Кристиан с удовольствием выбрался из экипажа, рассматривая нечитаемые в сизом обманчивом воздухе таблички, которые висели повсюду.

   Лоттар безо всякого смущения загрохотала дверным молотком по воротам.

   В царящей вокруг тишине это показалось оглушающим.

   — Тьфу ты, — сплюнул возница, — дьявольские отродья.

   И хлестнул лошадей, стремясь убраться прочь.

   Лоттар фыркнула.

   — Заберись в любую глушь, — проворчала она, — и все равно встретишь идиота.

   И она подобрала юбки, явно примериваясь к тому, как половчее перелезть через забор.

   — Совсем спятили? — возмутился Кристиан. — Не боитесь, что вас подстрелят? Все же мы не предупреждали о своем визите. Возможно, следовало переночевать в гостинице…

   — Подстрелят? — она задумчиво замерла. — Пожалуй, могут и подстрелить. Местные явно не в восторге от наших изобретателей.

   Из-за забора мелькнуло желтоватое пятно света, а потом раздался грозный окрик:

   — В этот раз я точно буду стрелять, сколько бы сумасшедших старух под моим забором ни копошилось.

   — Не надо, — закричала Лоттар, — мы не сумасшедшие старухи. Мы инвесторы. Может быть.

   Шаги прозвучали быстрее, и ворота со скрипом распахнулись.

   — Приличные инвесторы в это время спят, — проскрежетал тот же голос, и тусклый свет керосинки выхватил из полумрака волевое лицо в окружении длинных волос.

   — Можно подумать, к вам тут очередь из денежных мешков стоит, — невозмутимо заметила Лоттар, внимательно его разглядывая. — Томас Хауслер, полагаю. Меня зовут Эльза Лоттар, я помощница господина Кристиана Эрре. Слышали же вы здесь об о компании »Эрре и сыновья»?

   — Лавочник, — самым пренебрежительным образом пожал плечами Хауслер.

   Кристиан слишком устал и проголодался, чтобы негодовать. Все, чего он хотел, — это кровать и ужин, вернее, завтрак, а уж гордо отказать этим заносчивым фантазерам он сможет и позже.

   Однако Лоттар энергии было не занимать.

   — Теперь понятно, почему ваша самоходная машина остается только бумажкой. Кого вы ждете? Императорского казначея? — язвительно парировала она и вступила на территорию неухоженного сада, отодвинув Хауслера плечом. — Господин Эрре нуждается в теплой ванне, сытном завтраке и удобной постели.

   — Видит бог, я нуждаюсь во всем этом не меньше, — рассмеялся Хауслер и пошел вперед, подсвечивая дорогу. — Но это обитель двух холостяков. Все, что я могу вам предоставить, — это пара яиц и тюфяк в мезонине.

   На крыльце, подпрыгивая от прохлады в тонких домашних шлепанцах, их ждал молодой растрепанный парень.

   — Что там? — крикнул он нетерпеливо. — Деготь или тухлые яйца?

   — Как вы понимаете, жители нашей деревни не являются сторонниками прогресса, — пояснил Хауслер с некоторой гордостью. — Нас тут считают едва ли не приспешниками сатаны.

   — Вы что же, всем и каждому рассказываете про свою машину без лошадей? — спросила Лоттар с интересом.

   — Да это Диттер испытывал динамит в поле с кукурузой, — ответил Хауслер.

   — С пшеницей, — поправил его Аккерман с крыльца. — Но кто вы такие?

   Лоттар снова представилась сама и представила Кристиана. На этой раз реакция была совершенно иной.

   — Ух ты! «Компания Эрре и сыновья», да? А это сам господин Эрре, да? Возглавили компанию совсем юнцом, да? Да вы были даже моложе меня, да? В девятнадцать, да?

   У Кристиана немедленно зазвенело в ушах.

   — В семнадцать, — гордо поправила его Лоттар с таким видом, будто это было ее личным достижением.

   Неутомимая как пчелка, она уже просочилась внутрь старенького домика, нашла бекон и яйца и сооружала нехитрый, но вкусный завтрак.

   Выселила Аккермана из его спальни, сменила постельное белье и поставила греться ведро с водой.

   — У нас еще нет канализации, — Аккерман ходил следом за ней, как голодный птенец, — а в городе уже везде есть, да?

   — Не везде.

   — А вы что, боитесь огня?

   Кристиан, который сыто дремал здесь же, на кухне, встрепенулся.

   И действительно, Лоттар не то чтобы сторонилась очага, но явно обходила его по широкой дуге. Ну и глазастый этот Аккерман.

   — Не люблю, — сухо сказала она, — слишком горячий.

   — Ну да. Огонь горячий, вода мокрая, — закивал мальчишка. Его спутанные пшеничные волосы подпрыгивали. Смазливый. Доброжелательный. Милый.

   — Диттер немного одичал тут со мной, — пояснил Хауслер, — мы ведь патент получили несколько месяцев назад. Думали — ну теперь-то мир вздрогнет от такой затеи. А оказалось, что миру все равно. Какое-то время мы побегали от порога к порогу, но потом отчаялись, у нас закончились деньги, и мы вернулись сюда, поджав хвосты.

   — Как вы вообще познакомились? — спросила Лоттар.

   — В семинарии, — охотно ответил Аккерман. — Томас заявился туда с лекцией по электромагнитной теории света. Нацепил на себя рясу, прикинулся священнослужителем, а потом как начал формулы на доске выводить. Вот мы все рты пооткрывали. Скандал был знатный. Томаса выкинули вон, а я пошел за ним. Это было так весело.

   Лоттар звонко рассмеялась.

   — Если вы сговоритесь с господином Эрре, то мы перевезем вас в город, — сообщила она и вручила Аккерману ведро с горячей водой. Покосилась на очаг и отошла подальше. — Так всем будет удобнее.

   «Не сговоримся, — хотелось возразить Кристиану, — пусть себе ищут других лавочников».

   Но вместо этого пошел умываться и спать.

   К вечеру, когда Кристиану удалось разлепить глаза, он застал всю компанию в гостиной.

   Лоттар с увлечением разглядывала чертежи, а юный Аккерман что-то вдохновенно рассказывал. Хауслер поглядывал на них снисходительно, обложившись книгами в кресле в углу.

   — Это потрясающе, господин Эрре, — воскликнула Лоттар. — Мы посчитали, сколько будет стоить создание опытной модели. Вот все цифры, — и она подвинула ему листок бумаги.

   — Мне бы хотелось знать не сколько я потрачу, а сколько я получу, — сварливо буркнул Кристиан.

   — Я сварю вам кофе, — мгновенно оценила его настрой Лоттар.

   — Вы, кажется, тут не прислуга.

   Аккерман вскочил на ноги.

   — Конечно. Простите. Просто у Эльзы так хорошо все получается. Она как будто фея. Знаете, какой вкусный ужин она приготовила?

   Что-то тяжело бухнуло внутри Кристиана и от этой Эльзы, и от феи, и от ужина.

   — Госпожа Лоттар не будет готовить вам ужины, — загремел он, мгновенно выпав из сонной одури в злобное самодурство. — Что вы себе тут позволяете? Госпожа Лоттар, собирайтесь. Мы немедленно отсюда уезжаем, и к черту всю эту затею.

   — Конечно, уедем, — мгновенно согласилась Лоттар, — только завтра утром. Раньше экипаж за нами не приедет.

   — Кофе, — переполошился Аккерман и метнулся в сторону кухни. Хауслер усмехнулся.

   — По крайней мере, в вас, господин Эрре, есть хоть что-то человеческое, — заявил он. — Что же, давайте поговорим серьезно.

   — Я много лет прислуживала господину Гё, — сообщила Лоттар, возвращаясь к расчетам, — и ничего такого в этом нет.

   — Мне плевать, что вы делали для старикана Гё, — громыхнул Кристиан, — но я вас не в качестве кухарки нанимал.

   — Посмотрим, как вы запоете, когда проголодаетесь, — ехидно вставил Хауслер.

   И Кристиан вдруг понял, что этот засранец ему нравится. Бесит, конечно, но и нравится тоже. Куда больше милашки Аккермана, который без устали увивался вокруг Лоттар.

   — И все же я не хочу, чтобы мое имя было связано с такими глупостями, — задумчиво произнес Кристиан, когда они на следующий день сели на поезд. — Я все-таки потомственный лавочник, надо беречь репутацию семьи.

   — Какой сложный выбор, — развеселилась Лоттар, склонив голову набок. Когда она улыбалась, ее резковатые черты будто преломлялись. Лицо становилось сложным: губы и глаза словно бы принадлежали разным людям. — Или выставить себя на посмешище, связавшись с безумцами, или встать во главе фабрики будущего и прославиться. Что же вы выберете, господин Эрре?

   — Как и всегда — тактику выжидания. Оформите аренду здания на свое имя, вы же и выступите официальным инвестором.

   — Ой, — ее улыбка стала шире, — и что вы станете делать, если я решу вас надуть?

   — Если вы станете наживать врагов с прежней скоростью, то не доживете до своего тридцатилетия, — предупредил ее Кристиан.

   — Вы правы, — она вздохнула, — с братьями Гё за спиной я боюсь собственной тени. Может, им и дела до меня нет? Если бы люди были такими же понятными, как математика, жизнь была бы куда проще, верно?

   — Вы не слишком-то похожи на перепуганного человека, — ответил Кристиан, внимательно наблюдая за ней.

   — Я делю страх на категории, — деловито принялась рассказывать Лоттар, — в первой у меня мелкие страхи того, чего я не знаю. Театра, например, или локомотива.

   — Или любовниц, — подсказал Кристиан, улыбаясь.

   — Да. Во второй категории — страх перед опасностями. Вот. Братья Гё входят во вторую категорию. Когда я думаю о них — то говорю себе: фе, это всего лишь второсортный страх. Ничего такого.

   — И страх огня?

   — Это не страх, — резко ответила она, — просто… недоверие.

   — Что же у вас в третьей, самой страшной категории страха?

   — Неудачные инвестиции.

   — Что? — переспросил Кристиан, не в силах в такое поверить. — Вы же каждый день инвестируете. Как вы этим занимаетесь, если все время боитесь неудачи?

   — А как люди живут, если каждый день боятся смерти? — развела руками Лоттар. — В этом же вся суть.

   Частный детектив навестил Кристиана через несколько дней.

   И в этот раз он выглядел чрезвычайно довольным.

   — Отличные новости, господин Эрре, — с порога возвестил он, улыбаясь. — После того как вы сообщили мне о сиротском приюте, которому покровительствовал Гё, дело сразу сдвинулось с мертвой точки.

   — Сиротский приют? — удивился Кристиан. — Какое отношение к этому имеет Лоттар?

   — Самое прямое, — детектив развалился в кресле и открыл маленькую потрепанную книжечку. Перелистнул несколько страниц. — Итак, Эльза Лоттар попала в приют в возрасте примерно от пяти до семи лет.

   — Она… — Кристиан запнулся. Потер лоб, не в состоянии понять ни слова. Встал и прошелся по кабинету. Открыл дверь в приемную. — Катарина, принесите нам с моим гостем виски.

   — Девять утра, — сухо напомнила она.

   — Катарина! Боже, — пожаловался Кристиан, возвращаясь на свое место. Распустил ворот рубашки. — Собственная секретарша мной недовольна.

   — Ну что вы, господин Эрре, — укорила Катарина, принося поднос с напитками. — Просто при вашем отце такого не было.

   — Эта женщина семь лет проработала с моим отцом и двадцать лет со мной, — Кристиан сделал большой глотком и кивнул, отпуская Катарину, — тем не менее я каждый день я слушаю ее наставления о величии моего отца. Что это говорит о ней или обо мне?

   — Что у вас отличный виски, господин Эрре, — невозмутимо отсалютовал ему бокалом детектив.

   — Ладно. Лоттар. Она не похожа на сиротку из приюта. Никаких жалостливых историй. Дорогая одежда. Манеры. Вы что-то перепутали, Кертис.

   — Ничего я не перепутал. До приюта Лоттар находилась у одного священника, отца Брауна. Он воспитывал нескольких сирот, но скончался. Служанка, которая работала на него, так стара, что не помнит, когда именно появилась Лоттар. Скорее всего, ее подкинули к порогу, как и остальных детей. Поэтому ее точный возраст неизвестен.

   — Что еще?

   — Всякие мелочи. По словам мадам Дюваль, директрисы приюта, весьма словоохотливой особы…

   — Вы ее соблазнили, Кертис, — уверенно перебил его Кристиан.

   — И за это я вам выставлю отдельный счет, — ухмыльнулся детектив. — Так вот, по словам мадам Дюваль, ваша Лоттар была редкой ученицей. Никаких конфликтов и ссор. Ее и пороли-то всего один раз, и то за компанию. Кто-то из девочек не убрался в своем шкафчике, и досталось всем. В остальном Лоттар не искала неприятностей, помогала на кухне и мыла окна в кабинете мадам Дюваль. Умненькая, хитренькая, старательная. Обожала учиться. Поэтому, когда Анна Гё попросила у мадам Дюваль сиротку для своего несносного папаши, мадам Дюваль предложила лучшее, что было в приюте, — Эльзу Лоттар.

   — В качестве кого?

   — В качестве домашней прислуги. Тем не менее Лоттар еще несколько лет возвращалась в приют каждый день, чтобы продолжать учебу. Это все.

   — Да, — согласился Кристиан, перекатывая на язык бешенство со вкусом виски, — это действительно все.

ГЛАВА 9

Лоттар явилась немедленно, и Катарина закрыла за ней дверь с нескрываемым злорадством.

   О, она умела распознать бешенство за внешним спокойствием Кристиана.

   — Присаживайтесь, госпожа Лоттар, — вежливо предложил он. — Чай? Кофе? Что-то покрепче?

   — Ну что вы, — ответила она с некоторой растерянностью и села на самый краешек кресла.

   Раскачиваясь на стуле, он разглядывал ее. Серый строгий костюм, белоснежная блузка с высокой стойкой, никаких украшений, траурная повязка на рукаве.

   — Как вы думаете, почему я предложил вам эту должность? — сухо спросил Кристиан и не стал дожидаться ответа: — Из-за ваших выдающихся способностей? Вовсе нет. Я искал доверенное лицо, на которое мог бы полагаться ровно так, как старикан Гё полагался на вас. Но, очевидно, я вашего доверия не заслуживаю, хоть на собеседовании вы и заверяли меня, что всегда откровенны со своим нанимателем.

   Лоттар хмурилась все сильнее, слушая его, но не собиралась прерывать.

   — Что вы себе вообразили? Что меня так поразит ваше сиротство, что я немедленно лишу вас должности? Так вот, ваше недоверие меня оскорбило куда сильнее. Я больше не заинтересован в вас, госпожа Лоттар, потому как вряд ли найду в нашем сотрудничестве того, что искал. Но вы вольны поступать, как вам вздумается. Можете продолжать здесь работать, а можете идти на все четыре стороны. Мне все равно.

   Выговорившись, Кристиан не почувствовал облегчения. Только едкую желчь и разочарование.

   Лоттар же даже не дрогнула. И от ее хладнокровия становилось противно тоже.

   — Как же, — спросила она негромко, — исправить эту ситуацию?

   — Вы могли бы начать с извинений, — буркнул Кристиан, тут же решив про себя, что ни за что ее не извинит.

   — Будто бы это поможет, — проницательно заметила Лоттар. — Мне бы хотелось свести эту беседу к более конструктивному руслу.

   Ей бы хотелось?

   Конструктивному руслу?

   Она что, не видит, что висит в этой компании на тонкой ниточке?

   От негодования Кристиан едва не задохнулся. Жилет немедленно стал ему узок, а галстук удавкой впился в шею.

   — Госпожа Лоттар, — тем не менее ему удалось обуздать свое бешенство, — что ж. Давайте конструктивно. Я хочу получить ответы на все свои вопросы. Мне необходимо знать, с кем я имею дело.

   — Господин Эрре, — так же сухо ответила Лоттар, — к сожалению, я недооценила степень вашей заинтересованности в подноготной своих сотрудников. Мне казалось, что мое прошлое не так уж важно. Мне жаль, что я допустила подобную ошибку, но иногда мне сложно понять людей. В любом случае, я готова рассказать все, что вам интересно.

   — Ладно, — Кристиан встал и прошелся по кабинету, — хорошо. Что произошло между вами и Анной Гё? О каком трагическом стечении обстоятельств и нелепой ошибке идет речь?

   — Это действительно было нелепой ошибкой, — Лоттар явно напряглась, стиснула руки, ее плечи будто окаменели. — Господин Гё уехал на несколько дней по делам, я осталась одна в скрюченном домишке. И все его дети решили воспользоваться этой ситуацией. К сожалению, братья и Анна не обсудили свои намерения между собой. Надо ли вам говорить, что их удручало то доверие, которое мне оказывал их отец? Они считали меня авантюристкой и переживали, что мое влияние на господина Гё окажется слишком велико и это скажется на их наследстве. Разумеется, они все преувеличивали. На господина Гё невозможно было повлиять.

   Кристиан перестал расхаживать по кабинету и присел на краешек стола, разглядывая Лоттар. Его поразила серьезность ее тона. Словно речь шла о чем-то куда более важном, чем нелепая ошибка.

   — В тот вечер неожиданно приехала Анна и заявила, что останется ночевать. Я не удивилась, решила, что она просто хочет убедиться, что я не сопру столовое серебро. Тут надо сказать еще вот что: у господина Гё была привычка запирать меня на несколько часов в шкафу, если я приносила ему убытки.

   — Что? — не веря услышанному, переспросил Кристиан.

   — Он говорил, что так я смогу обдумать свои ошибки и не повторять их снова. Анна знала, как тяжело мне даются подобные наказания и решила… я не знаю. Проучить меня разве что? Просто отыграться? Как бы то ни было, она дождалась, пока я усну, и заперла дверь моей комнаты снаружи. По ее замыслу, я проснусь утром и испугаюсь. Это был довольно смешной план, — уточнила Лоттар с кривой усмешкой, — потому что я легко могла бы покинуть комнату через окно в сад. По правде говоря, я достаточно часто так делала, когда не собиралась ставить господина Гё в известность о своих вечерних прогулках.

   Ее вечерние прогулки сейчас мало интересовали Кристиана. Взволнованный, изумленный, он пытался представить себе такую жизнь, когда тебя могут запереть в шкафу.

   — Но в то же время братья Гё решили напугать меня иначе, — продолжала Лоттар, и в ее глазах вспыхнуло что-то темное. — Ночью они прокрались в сад и бросили мне в окно камень. Он попал в керосиновую лампу, которая стояла на тумбочке возле окна. Лампа упала. Занялся ковер, а потом занавески. Так из-за двух нелепых шуток я оказалась в запертой горящей комнате.

   — Боже, — Кристиан наклонился вперед, едва удерживая в себе желание тряхнуть Лоттар за плечи.

   Почему она позволяла все это семейству Гё?

   Потому что у сиротки из приюта, тут же пришел ответ, выход из дома старикана был только на улицу.

   Ненависть, которой не было в бледном лице Лоттар с сухими глазами и поджатыми губами, зарождалась в Кристиане.

   — Что произошло после?

   — Анна, — коротко ответила Лоттар. — Она почувствовала запах дыма и бросилась вниз, чтобы отпереть меня. К тому времени я уже потеряла сознание, задохнувшись, и она вынесла меня наружу. Ее братья потушили огонь. Никто из них не желал мне настоящего зла. Просто так сложилось.

   — Как сильно вы пострадали?

   — Анна немедленно отправила за семейным лекарем, я долго лежала в лечебнице, а потом меня даже отправили на воды, — Лоттар усмехнулась. — Господин Гё был в ярости — ведь он остался без прислуги на несколько месяцев. Тогда-то я и уговорила его взять в дом Ганса.

   — Как сильно вы пострадали? — настойчиво повторил Кристиан, предчувствуя, что ответ будет безжалостным.

   — Я получила значительные ожоги, которые обезобразили мне спину, — впервые за все время этого разговора Лоттар опустила глаза. Кристиан разжал ее пальцы, которые переплелись в замок с такой силой, что костяшки побелели.

   — Покажите, — велел он, не отдавая себе отчета, зачем ему понадобилось смотреть на ее ожоги.

   Лоттар вскинула на него потерянный взгляд, потом резко кивнула и поднялась. Аккуратно сняла серый жакет, повесила его на спинку кресла. Медленно расстегнула белую блузку. Стянула ее с плеч, оставив на болтаться на руках, обнажила тонкую нательную сорочку. Повернулась к Кристиану спиной.

   Он увидел багровые неровные рубцы, которые убегали вниз от лопатки под белый шелк. Это действительно выглядело бы неприглядно, если бы спина перед ним не была бы так мужественно выпрямлена.

   — Анна, разумеется, только и могла говорить о том, что лишила меня хоть какого-то шанса выйти замуж. Я не богата, не красива, не обаятельна. Еще и это все…

   — Не прибедняйтесь, — отрешенно отозвался Кристиан, — вы достаточно обеспечены.

   Она вдруг хрипло рассмеялась, и этот смех разорвал оцепенение Кристиана. Он вздрогнул и отвернулся. Подошел к окну, уставившись на улицу. Лоттар с тихим шорохом одевалась.

   — Так почему вы решили работать на меня? — спросил он. — Назовите теперь истинную причину — ну для разнообразия.

   — Потому что это действительно разозлило детей господина Гё, — ответила она.

   — Вот как мы поступим, — Кристиан развернулся. Лоттар, застегнутая на все пуговицы, смотрела прямо ему в глаза. — С этого дня я требую от вас точно такого же доверия, которое было между вами со стариканом…

   — Не стоит, — прервала она его насмешливо. — Это доверие дешево стоило. Я проворачивала немало финансовых операций вместе с Гансом за его спиной. Это никогда не было в ущерб господину Гё, но я предпочитала, чтобы у меня был независимый доход.

   Кристиан хохотнул.

   — Да неужели, — весело протянул он, — преданная малышка Лоттар на деле не такая уж и преданная?

   Она пожала плечами и не отвела взгляда:

   — У каждого свои интересы. Но я могу гарантировать вам абсолютную честность — если, конечно, вы не надумаете запирать меня в шкафу.

   — Не надумаю, — угрюмо отозвался Кристиан. — Послушайте, госпожа Лоттар. Неужели вам не хочется разорить этих людей?

   — Сыновья господина Гё справятся с этим самостоятельно. Что касается Анны… я сделаю все, чтобы обеспечить ее до старости. Я ведь и правда обещала это.

   — Никогда мне вас не понять, — раздраженно буркнул Кристиан. — Если бы со мной случилось подобное, я бы не остановился до тех пор, пока не причинил бы обидчикам такой же боли.

   — Месть меня вряд ли порадует. Но чего я действительно хочу — это стать настолько сильной, чтобы никто даже не подумал приближаться ко мне.

   Это Кристиан от нее уже слышал, но теперь подобное стремление стало более понятным. Большинство женщин, которых он знал, никогда не говорили вслух о подобных намерениях.

   — Что ж, — проговорил Кристиан холодно, — в этом я мог бы помочь вам. Если бы вы продемонстрировали свою верность мне, а не кому-то из семьи Гё, мертвому или живому.

   — Что вы имеете в виду? — немедленно спросила Лоттар, явно насторожившись.

   — Разорите Анну Гё, — ответил Кристиан. — Пустите ее по миру.

   В обычно спокойном взгляде Лоттар вспыхнуло смятение.

   — Это невозможно, — не раздумывая, произнесла она с хрипотцой.

   — В таком случае, больше я ничего не могу для вас сделать, — ядовито уведомил ее Кристиан.

   Внутри него что-то рвалось и дрожало. Будто он утратил твердую почву под ногами. Уже очень давно Кристиан не чувствовал себя настолько злым и беспомощным. Но было что-то еще, чему он затруднялся дать определение. Смутно похожее на сострадание.

   Подобные эмоции Кристиану были вовсе ни к чему. В бизнесе они делали тебя уязвимым.

   — Что же делать, — растерянно спросила Лоттар, — со складом, который я оформила на свое имя для Аккермана и Хауслера?

   — Я пришлю вам своего доверенного человека, переоформите аренду на его имя.

   — Хорошо, — она посмотрела на него с печалью. — До этих пор я останусь в компании.

   — Я вовсе не принуждаю вас увольняться, — напомнил Кристиан, крайне недовольный результатом этой беседы.

   — Нет никакого резона оставаться одним из рядовых ваших служащих, — она грустно улыбнулась. — У меня было совсем иное представление о нашем сотрудничестве.

   — Как и у меня. Наше разочарование взаимно, госпожа Лоттар.

   Она молча вышла, тихо закрыв за собой дверь.

   К вечеру в кабинете заглянула Катарина.

   — Кристиан, — произнесла она испуганно, — на ваше имя доставили странное послание.

   — Ну что там еще? — кисло спросил Кристиан, у которого было отвратительное настроение.

   — Вот, — и секретарша положила перед ним черный конверт, на котором серебристыми буквами с вензелями было выведено: «Приглашение на похороны г-на К. Эрре».

   — Это еще что за чертовщина? — выдохнул Кристиан.

   После того как он возглавил семейную компанию, в его адрес выпало немало угроз. Но обычно они имели менее изощренную форму.

   — Я не знаю, как оно было доставлено, — виновато проговорила Катарина. — Я просто обнаружила конверт на полке с корреспонденцией в приемной. Могу предположить, что его подбросила эта Лоттар. Никто более подозрительный сегодня не заходил.

   — Вызовите ко мне Гарреля, — попросил он и вскрыл конверт.

   «Похороны Кристиана Эрре состоятся в пятницу в два часа пополудни. Родные и близкие просят воздержаться от длинных речей, поскольку об усопшем нечего сказать, кроме того, что его убила Эльза Лоттар».

   — Так уж и нечего, — обиделся Кристиан. — Да я первым в этом городе ввел обучение для служащих! Но кого это волнует!

   Отбросив от себя мерзкую карточку, он который уж раз за этот нервный день потянулся за виски. Если дела так будут продолжаться и дальше, то он превратится в пьянчужку.

   Гаррель, начальник его охраны, явился быстро.

   Видимо, Катарина уже ввела его в курс дела, потому что он сразу прочитал карточку, а потом мрачно воззрился на Кристиана.

   — Ну и кому вы на этот раз хвост прищемили?

   Кристиан развел руками:

   — Ничего нового в моей жизни не происходило.

   — Кроме Лоттар.

   — Да, кроме Лоттар, — согласился Кристиан. Отрицать ее участие в этом деле не представлялось возможным — имя было написано четко и ясно.

   — Я допрошу эту девицу, — сказал Гаррель.

   — Допросите, — Кристиан сделал добрый глоток виски, — правда, я не представляю для чего ей бы понадобилось писать мне такое. Всякий на ее месте старался бы избегать скандалов.

   — На каком месте? — тут же спросил Гаррель.

   — У меня сложилось впечатление, что она собирается попросить расчет.

   — Вы поссорились?

   — Просто не нашли общего языка.

   — Не находите, что это может послужить причиной?

   — Да не знаю я, — закричал Кристиан. — Я понятия не имею, что происходит в ее голове! Но эти послания слишком причудливы! А Лоттар выглядит разумной и логичной особой. Я бы сказал, что подобные выходки не в ее духе.

   — Весьма шаткое умозаключение, — скептически хмыкнул Гаррель. — Я расспрошу Катарину обо всех, кто заходил сегодня в приемную.

   — И еще был венок, — признался Кристиан и рассказал об этом злоключении тоже.

   Гаррель нахмурился еще сильнее.

   — Я приставлю к вам кого-нибудь, — решил он.

   — Да будет вам, — отмахнулся Кристиан, — я же не трепетная дамочка, чтобы нуждаться в охране. Все это выглядит скорее как издевательство, нежели как реальная угроза.

   — По крайней мере, — посоветовал Гаррель, — держите при себе свои револьверы. И не ловите ворон.

   — Просто найдите мне этого шутника, — огрызнулся Кристиан. — В приемную мог войти только кто-то из сотрудников, а я не потерплю подобного от людей, которым сам же и плачу. Это уже ни в какие ворота не лезет.

   По словам Катарины, за день у нее было не так уж много посетителей.

   Несколько раз заглядывал Стефан Кох, дальний родственник жены Кристиана и его заместитель по работе с поставщиками. Услышав, что начальник уединился с Лоттар, он недовольно скривился и проворчал что-то неодобрительное. У Коха были причины опасаться появления Лоттар, которая тоже занималась поставщиками у Гё, но Кристиан верил в его леность. Вряд ли Коху хватит энергичности на противостояние.

   Заходил ворчливый старикашка Дитмар Лонге, которому Кристиан поручил Лоттар в первые дни ее работы здесь. Лонге работал в компании так долго, что сомневаться в его лояльности не приходилось.

   Кроме того, еще был Конрад Браун — темная, по мнению Кристиана, лошадка. Он работал в компании всего полтора года и все еще занимал одну из самых мелких должностей — принеси да подай. Молодой лощеный красавчик явно жил не по средствам, обладал амбициозным характером, что в совокупностью с полной бездарностью могло взрастить в нем определенные обиды.

   — Начините с Брауна, — велел Кристиан Гаррелю, выслушав Катарину.

   — Но Лоттар… — попытался было возразить тот, однако Кристиан не дал ему закончить:

   — Катарина не доверяет Лоттар, а значит, не спускала с нее глаз все то время, пока она была в приемной. Вряд ли у этой девицы была возможность подкинуть конверт.

   — Знаете, а вы правы, — неохотно проскрипела Катарина. — Кстати, Дитмар завернул какой-то сомнительный договор, который пыталась ему подсунуть Лоттар.

   — Что за договор?

   — С некой госпожой Фабер, которая якобы должна обшивать наших продавщиц, — бросив взгляд на бумаги, ответила Катарина.

   — Ах да, — у Кристиана совсем выпало это из головы, — давайте сюда бумаги, я подпишу.

   — Дитмару не понравилось, что Лоттар действовала за вашей спиной.

   — Не за моей спиной, а от моего имени, — поправил ее Кристиан, поставил аккуратную подпись и отправился к Берте, которая все еще настаивала на разговоре с их дочерью о выборе школы.

ГЛАВА 10

Дожидаясь, пока ему подадут чаю, Кристиан мрачно созерцал очередную безвкусную картину, которую Берта повесила в столовой. Она изображала пышнотелую нимфу, застигнутую во время купания подлым сатиром.

   На лице нимфы было столько смущения и ужаса, что поневоле вспоминались расправленная спина Лоттар и та бестрепетность, с которой она согласилась обнажить свои шрамы.

   В этом было что-то противоестественное и пугающее.

   Все катилось к черту, и винить в этом было некого, кроме самого себя. Кристиану никогда не были свойственны ни наивность, ни идеализм, так почему же он так захотел Лоттар себе в тот день, когда увидел, как старикан Гё подписывает прочитанные ею документы?

   Мысли о собственных фабриках давно тревожили душу Кристиана, но в его кругах фабриканты считались грубыми и неотесанными мужланами, для которых двери гостиных открывались не слишком охотно. И если презрительное «лавочник» уже почти стерлось за несколько поколений респектабельности, то навешивать на себя другой ярлык Кристиан не спешил. Слишком осторожный, чтобы кидаться в новое дело открыто, он предпочел бы действовать через посредника. Лоттар казалась ему идеальной кандидатурой — не связанная ни с его семьей, ни с компанией, потерявшая все со смертью старика Гё и не слишком известная в деловых кругах. Кроме того, юную девицу поначалу мало кто воспринял бы всерьез, ну а потом было бы видно.

   Но идею прикрыться Лоттар следовало признать несостоятельной. Кристиан точно знал, что люди, совравшие в малом, соврут и в большом. Одна ложь всегда тянет за собой другую, и в итоге это нагромождение поглотит и того, кто обманывает, и того, кого обманывают.

   Лжецов Кристиан опасался больше всех иных — трусов, предателей, скряг, лицемеров, игроков и распутников. По крайней мере, эти слабости были понятны и предсказуемы.

   Где найти другого человека, которому можно довериться в столь важном деле, Кристиан не знал.

   Кох, сколь бы дружелюбным он ни был, все же оставался родственником Берты, а иными приятелями Кристиан так и не обзавелся. Не воспринимать же всерьез знакомых по клубу или наемных служащих.

   В чем разница между последними и Лоттар, Кристиан вряд ли смог бы объяснить. Однако для старика Гё девица явно была чем-то большим — тем, чем не захотела стать для Кристиана.

   Она даже не захотела попытаться, и это наполняло душу едким разочарованием.

   Чем Кристиан хуже старикана? Только тем, что не держал Лоттар за прислугу и не запирал в шкафу?

   Хельга скользнула в столовую настороженная и с поджатыми губами. Было видно, что ничего хорошего от разговора с отцом она не ожидала, — слишком много стычек с матерью ей пришлось вынести.

   — Значит, смешанная школа, да? — без обиняков начал Кристиан. — Ну рассказывай, для чего тебе это понадобилось.

   Хельга села на стул напротив него, подняла свои бездонные глаза и вздохнула. В ней перемешались дедовское упрямство, практичность матери и недоверчивость самого Кристиана. С ранних лет она не доставляла особых хлопот, предпочитая хитрость и скрытность капризам и слезам.

   — Потому что мне хотелось бы в будущем иметь свое дело, — ответила она, неожиданно напомнив ему Лоттар. — Мужья — это ненадежный товар.

   — Вот как, — только и ответил Кристиан, неприятно пораженный этими словами. Никогда он не ограничивал Берту в деньгах и не вникал в ее расходы. И не собирался начинать в будущем. Кроме того, он ни за что бы не покинул семью, если бы его не выставили за порог. Так откуда такие разговоры?

   — Это мама тебе такое сказала?

   — Кое-кто, — уклонилась от ответа Хельга и зашла с другой стороны: — Многие девочки заканчивают смешанные школы. Это вовсе не значит, что они сразу становятся падшими женщинами.

   — Ну, разумеется, нет, — Кристиана даже перекосило от того, что его дочь вообще знает о подобных женщинах. — Что за дикие предрассудки.

   — Так считает мама, — нажаловалась Хельга.

   Это было уже чересчур. Берта в своем стремлении удержать девочку в частной гимназии просто переходила всякие разумные границы.

   — Скажи своей маме, — поднимаясь, сказал Кристиан, — что я немедленно разузнаю о смешанных школах и устрою тебя в лучшую из них.

   Хельга не стала радостно восклицать или кидаться ему на шею. Вместо этого она лишь сдержанно кивнула, но ее глаза загорелись как два фонаря.

   Кристиан сбежал из дома до того, как его настигла Берта с неминуемым скандалом.

   Дом, который купила для него Катарина, был небольшим и скромным. Впрочем, Кристиан и не собирался устраивать здесь пышных приемов. Это было по части Берты и ее испуганных нимф. Старый камердинер, скорее строгий дядюшка, чем слуга, — вот кто теперь ждал его по вечерам. Мориц отказался следовать за Кристианом к Адели, но, услышав про новый дом, быстро собрал свои вещи и переехал. Теперь он рьяно наводил там порядок, перемежая наставления ворчанием.

   Сегодня, вопреки обыкновению, Мориц не встретил Кристиана у порога. Это было загадочно, и Кристиан прошел по тихим и пустым комнатам первого этажа, а потом услышал приглушенные голоса из курительной комнаты. Один из них явно принадлежал женщине, и это показалось загадочным вдвойне.

   Толкнув дверь, Кристиан остолбенел от увиденного. С сигаретой в зубах Лоттар сидела в кресле и потягивала виски. На небольшом столике между ней и Морицем лежали карты. Судя по тому, что на вошедшего никто не обратил внимания, игра шла не на жизнь, а на смерть.

   — Мориц? — отмерев, ломко позвал Кристиан.

   — Господин Эрре, — хищно протянула Лоттар, — вас-то я и жду.

   Как будто были другие варианты!

   — И, судя по всему, нисколько не скучаете в ожидании, — хмыкнул Кристиан и подошел ближе. Плеснул и себе виски в бокал, посмотрел на карты. — Мориц, кажется, я избавил вас от большой беды, — заметил он.

   — Ваша правда, мой господин, — весело согласился камердинер. — Никогда в жизни не встречал такой смышленой особы.

   — Господина Гё мучала бессонница, — пояснила Лоттар и украдкой потянулась. — Он принуждал меня просиживать с ним за картами ночи напролет. Ух, и ненавидела я раньше игру, потому что едва не засыпала потом на уроках. Но сейчас все видится совсем иначе. Господин Эрре, я пришла сказать, что ужасно обеспокоена происходящим.

   — Гаррель был груб с вами? — немедленно спросил Кристиан.

   — Да будет вам, — ответила она насмешливо. — Люди его профессии всегда одинаковы. Меня волнуют вовсе не чужие манеры, а тот прискорбный факт, что угрожают вам, а ставят под удар меня. Учитывая обстоятельства, мне бы хотелось в самое ближайшее время убраться из города.

   — Боитесь и в самом деле ненароком убить меня? — рассмеялся Кристиан. — Если похороны назначены на пятницу, то убийство, видимо, на вторник или среду.

   — Вторник — это уже завтра, — Лоттар нервно закурила снова.

   — Могу я подавать ужин? — невозмутимо спросил Морис.

   — Сюда, пожалуйста, — попросил Кристиан. — Нам с госпожой Лоттар здесь будет удобнее, чем в столовой.

   Лоттар рассеянно выпустила дым, явно слишком погруженная в свои мысли.

   — Все это какая-то нелепость, — проговорила она раздраженно. — Похоже на женское злоехидство. Но венок пришел прежде, чем Адель узнала обо мне, и прежде, чем вы выставили ее вон. Может, за вашей спиной есть и другие обиженные женщины?

   — Вряд ли, — покачал головой Кристиан. — Я не отношусь к дамским угодникам.

   — Какая-то ерунда. И при этом непонятно, на кого все это нацелено, — на вас или меня. Я хочу сказать, что сложно поверить в то, что вы в настоящей опасности. Уж больно подобные угрозы отдают дешевым фарсом.

   — Но на всякий случай вы хотели бы оказаться подальше от меня.

   — Именно, — Лоттар принялась аккуратно собирать карты. — Я думала о вас, господин Эрре.

   — Это взаимно, госпожа Лоттар, — пожал плечами Кристиан. — У меня остался неприятный осадок от нашей утренней беседы.

   Она подняла на него взгляд — острый и колкий, но в то же время удивительно понимающий.

   — Вы ведь приняли меня на службу вовсе не для инвестиций, — заметила она. — У вас были какие-то другие планы, и я ваших надежд не оправдала. Вот почему возникло это непонимание. Мне казалось, что мое прошлое не заслуживает никакого внимания, а вам важно было доверие между нами. И теперь мне не дает покоя вопрос, что же вы задумали на самом деле. Возможно, это что-то куда интереснее денег.

   — Возможно, — мягко согласился Кристиан, завороженный тем, как верно она все поняла и как открыто это озвучила. — Прошу меня извинить.

   Он быстро вышел и нашел Морица на кухне.

   — Что скажете, дружище? — спросил он, зная о почти мистической проницательности старика.

   — Лучше вступить в незнакомую реку, чем оставаться на берегу, — философски ответил камердинер.

   Кристиан обдумал этот совет.

   Ему было уже слишком много лет, чтобы предаваться пустой мечтательности, как безусому юнцу.

   Рассудив подобным образом, он вернулся к Лоттар. В его курительной комнате она выглядела удивительно уместно — со своими почти мужскими повадками, лишенная всякого кокетства, прямолинейная и замкнутая одновременно. Под вечер ее строгая прическа чуть растрепалась, и короткие прядки кудрявились вокруг высокой шеи. Резкие черты лица немного смягчились от выпивки, прямые густые брови не хмурились, прямыми стрелами уносясь к вискам. Она задумчиво разглядывала черно-белые гравюры на стенах, и в ее облике не было и следа от того напряжения, которое охватывает женщин, когда они навещают в позднее время мужчин.

   Лоттар была слишком умна, чтобы не понимать двусмысленности ситуации, однако это ее вовсе не волновало. То ли ей было плевать на собственную репутацию, а то ли она слишком верила в свои способности, чтобы беспокоиться о том, что люди скажут.

   Кристиан, который тратил много усилий, чтобы выглядеть в обществе как надо, не мог понять такой беззаботности, пренебрежения условностями. Даже если у Лоттар не было семьи и положения в обществе и ей нечего было терять, то как могла она оставаться такой равнодушной к правилам хорошего тона? Кристиан снова вспомнил, как легко она обнажилась перед ним этим утром, и сглотнул непонятный горький комок в горле.

   — У меня есть для вас дело, которое позволит вам уехать завтра же утром. Только возьмите с собой этого Ганса, а то не одной вам беспокойно, — объявил он, не до конца уверенный, что поступает правильно.

   — Что за дело? — жадно спросила она, и от нетерпения у нее даже ноздри затрепетали.

   — В городке В. продается фабрика, — решившись, ответил Кристиан. — Ее владелец не рассчитал сил и сел в лужу. Я хотел бы, чтобы вы оценили состояние дел и назвали мне сумму, которая потребуется на запуск этой фабрики, и перспективы дохода от нее.

   — Фабрика? — повторила она, сдвинув брови. — Что же на ней производится?

   — Ничего. Нынешнему владельцу не хватило денег для открытия. Но предполагается, что будет производиться искусственный пурпурный краситель. Один юный химик изобрел его, разрабатывая лекарство от малярии. Неплохо бы выкупить у него этот патент, кстати.

   В глазах Лоттар вспыхнуло всепоглощающее пламя. Казалось, что она готова была сию секунду сорваться с места и улететь в В. на метле. Кристиан смотрел на нее с удовольствием — он узнавал всполохи, пожиравшие его изнутри вот уже много лет.

   — И вот еще что, госпожа Лоттар. Не нужно сообщать, что вы действуете от моего имени. Напустите тумана. Оставляю это на ваше усмотрение — вы можете прикрываться анонимным инвестором или же наследством господина Гё.

   На лице Лоттар отразились азарт вперемешку с пониманием. Она протянула Кристиану свой бокал с виски, и они торжественно чокнулись.

   Вошел Морис с немудреным ужином и принялся неспешно накрывать на стол.

   — Ах, господин Мориц, — сказала ему Лоттар, — наша с вами прогулка откладывается на неделю. У меня появились кое-какие дела в В.

   — Дела прежде всего, — согласился Мориц.

   — Прогулка? — недоуменно переспросил Кристиан.

   — Госпожа Лоттар обещала мне экскурсию по местным рынкам, — объяснил Мориц. — Ни разу там не был. Госпожа Берта предпочитает солидные продуктовые лавки.

   — Которые закупаются на тех же рынках, — ухмыльнулась Лоттар. Она явно расслабилась и повеселела, будущая поездка воодушевила ее. — Я открою Морицу этот город заново, поверьте мне. Я все детство провела на его улицах и в его закоулках.

   И так у нее это получилось уверенно и задорно, что Кристиану захотелось поменяться местами с Морицем.

   Камердинер с плохо скрываемым умилением положил на ее тарелку лучший кусок говядины.

   — К слову о смешанных школах, — заговорила Лоттар, с аппетитом принявшись за ужин, — обратите внимание на ту, что на улице Трех Собак. Директором там господин Фейсар, когда-то он преподавал математику в нашем приюте. Очень увлеченный своим делом и достойный господин. Вашей дочери может там понравиться — он ввел много прогрессивного в образование. И уж явно не в части рукоделия и музицирования.

   — Спасибо, — удивленный тем, что она еще помнит про школу для Хельги, отозвался Кристиан. — Я никак не возьму в толк, откуда у Хельги эти бунтарские идеи.

   — Разумные идеи, — возразила Лоттар, но смутилась. — Девочкам ее возраста нелегко понять свое место в этом мире.

   Да и мужчинам возраста Кристиана это тоже непросто, со вздохом подумал он.

   Наутро Кристиан был крайне обескуражен, обнаружив Ганса в своей гостиной.

   — Эльза попросила приглядеть тут за вами, — объяснил он сумрачно.

   — Неужели она отправилась в В. одна? — обеспокоенно спросил Кристиан.

   — Ну нет, — решительно качнул головой Ганс. — Я отправил с ней малышей Ли. Это лучшие головорезы на побережье.

   — Из того самого клана Ли?

   — Внучата, — в голосе Ганса послышалась насмешка.

   — Но, насколько я знаю, их невозможно нанять за деньги.

   — Это не за деньги, — Ганс помялся, словно не зная, что ему можно говорить, а что — нет.

   Ладно. Кристиан спросит потом у самой Лоттар.

   Гаррель, разумеется, воспринял отъезд Лоттар как признание вины и бегство. Кристиан остудил его пыл и попросил предоставить ему что-то более конкретное.

   — Извольте, — угрюмо отозвался Гаррель. — Катарина нам врет.

   — Катарина? Моя Катарина? Это невозможно.

   — Да что с вами такое, Эрре, — расхохотался Гаррель. — Кого из ваших дамочек ни тронь — все просто ангелы во плоти. Катарина врет, потому что она на целый час отлучалась из приемной во время вашего обеда. За это время могло что угодно случиться.

   — Но Катарина всегда обедает в комнатке за приемной. Ей специально доставляют туда еду.

   — Раз в две недели она куда-то уходит, — упорствовал Гаррель.

   — Ну так выясните куда и доложите мне, — разозлился Кристиан. — Господи, вы хоть на что-то годитесь или мне снова нанимать частного детектива?

   — Осторожнее с кофе, — едко ответил Гаррель. — Вдруг Катарина его отравила.

   Кристиан едва не поперхнулся.

   — Не отравила, — вмешался Ганс, которого оказалось не выставить из кабинета. — Эльза велела купить чай и кофе, которые пьет господин Эрре, отдельно. Катарина варила этот кофе на моих глазах. Ух, она и шипела — чисто кошка.

   И пока Кристиан изумленно взирал на свой кофе, Гаррель снова заговорил — на сей раз недовольно:

   — Я вас не понимаю, Эрре. Вы отказались от проверенных людей, которых я вам предлагал для охраны, ради этого юноши? Да у него же на лице написано, что он вырос на улице!

   Кристиан посмотрел на лицо Ганса. Оно было скучающим и равнодушным. Очевидно, ему не впервой было выслушивать подобное о себе и это уже успело набить оскомину.

   — Вы выяснили, на какие деньги Браун покупает себе столь роскошные жилеты? — спросил он у Гарреля.

   — Еще нет, — скривился Гаррель.

   — Конраду Брауну, — снова заговорил Ганс, хоть его никто и не спрашивал, — платит Корбл.

   — Корбл? — подпрыгнул Кристиан. — Секретарь покойника Гё?

   — Ну да, — невозмутимо кивнул Ганс. — Несколько лет назад Гё засунул его в вашу компанию, чтобы приглядывать за вами.

   — Вот мерзкий пройдоха, — почти восхитился Кристиан.

   — Но от Брауна немного пользы — то ли он невнимателен, то ли вы держите его на слишком мелких должностях.

   — Уж не извиниться ли мне за это? — рассмеялся Кристиан, встал и распахнул дверь в приемную. — Катарина, устройте мне ужин со стариной Корблом.

   Она, явно выведенная из себя наглостью Ганса, лишь молча кивнула. Ее и без того тонкие губы и вовсе превратились в узкую полоску, а глаза излучали крайнюю степень осуждения.

   — Катарина, мне не нравится, когда мной недовольны в собственной приемной, — отрывисто сказал Кристиан. — Потрудитесь вспомнить, что такое вежливость, пока я не принял меры.

   Но вместо того чтобы ответить «я все сделаю», Катарина лишь сверкнула глазами и отвернулась.

   — Будьте любезны смотреть на меня, когда я с вами разговариваю, — холодно приказал Кристиан, и когда Катарина неохотно послушалась, он спросил: — С кем вы вчера обедали?

   Неуверенность и страх мелькнули в ее глазах.

   — С подругой, — ответила она растерянно.

   — Почему сразу не рассказали о том, что покидали приемную на час?

   — Забыла.

   Она врала ему — Кристиан ощутил это всей шкурой. Не говоря больше ни слова, он молча покинул приемную и вышел в холл. Он услышал, как Гаррель спрашивает у Катарины имя подруги. Ганс, неотвязный как тень, следовал за ним.

   — Вряд ли на меня нападут в собственной компании, — буркнул Кристиан.

   — Как знать, — спокойно ответил Ганс, — люди — непредсказуемые твари.

   — Вы тоже никому не доверяете, да?

   — Отчего же? Я доверяю Эльзе, а Эльза доверяет мне. Этого более чем достаточно.

   Кристиану стало неприятно при мысли о том, что эти двое могли бы быть любовниками.

ГЛАВА 11

В ожидании Корбла, секретаря покойного старикана Гё, Кристиан пил чай в кофейне и мрачно читал деловые сводки, которые готовил для него дотошный Дитмар Лонге.

   Анна Гё вложила довольно крупную сумму в железнодорожную компанию, что означало, что она прислушалась все-таки к советам Лоттар об инвестициях.

   Это раздражало и не умещалось в голове: странная девица действительно радела о финансовом благополучии вздорной дочери старикана Гё, из-за которой едва не погибла в пожаре.

   — Кристиан! — громкий возглас оторвал его от размышлений. Монморанс, директор театра, подлетел, сияя улыбкой.

   — Как странно видеть вас не за кулисами, — засмеялся Кристиан, поздоровавшись.

   — А что делать? — Монморанс скорбно поджал губы. — Вы-то к нам теперь и носа не кажете. Нам не хватает вашего внимания.

   — Вернее — моих пожертвований, — хмыкнул Кристиан.

   — А между тем у нас новая прима… Такой талант, такие ножки!

   От этого безыскусного предложения завести новую любовницу-актрису Кристиан снова рассмеялся.

   — Благодарю покорно, — язвительно отозвался он. — Но я совершенно разочаровался в искусстве.

   — Так, значит, слухи правдивы? Ваши вкусы разительно изменились?

   — Слухи? — нахмурившись, переспросил Кристиан.

   Монморанс, вдруг уверившись, что кошелек Кристиана для него теперь закрыт, подмигнул совершенно фамильярно.

   — Да бросьте, Эрре, — ухмыльнулся он пошло, — ко мне забегала Адель, умоляла взять ее обратно. Она жаловалась на то, что вы бросили ее ради какой-то мрачной девицы с совершенно скандальной репутацией.

   От такой интерпретации произошедшего Кристиан поморщился, но возражать было бы слишком унизительно.

   Что ж, если Адель взялась за дело — значит, весь город уже чесал языки, обсуждая новое увлечение Кристиана Эрре. Бедняжка Берта.

   Впрочем, если саму Лоттар ее репутация не беспокоила, то Кристиан и вовсе не собирался тревожиться на этот счет.

   — Мне пора, — сухо проговорил он, заметив, что Ганс подает ему едва заметные знаки.

   На улице его уже ждал неприметный экипаж, и, нырнув внутрь, Кристиан увидел Корбла. В последний раз они виделись на похоронах, и с тех пор некогда круглый живот этого толстяка изрядно сдулся, а щеки печально обвисли.

   — Что вам от меня понадобилось, Эрре? — брюзгливо спросил Корбл, но он всегда разговаривал в подобной манере, и Кристиан преспокойно разжег сигару, откинувшись на жестком сиденье.

   Экипаж медленно тронулся. Корбл нервно сгорбился.

   — Конрад Браун, — наконец, заговорил Кристиан. — Смазливый и довольно никчемный тип, которого старикан Гё засунул в мою компанию. Кто платит ему теперь?

   — Браун? — Корбл сдвинул брови, вспоминая, и это не слишком воодушевило Кристиана. У старикана что, целая армия шпионов в «Эрре и сыновьях»? Куда смотрит Гаррель?

   — С кудряшками, — холодно подсказал Кристиан.

   — Ах да, малыш Конрад. Вы правы, совершенно никчемный тип, — и Корбл замолчал, явно сочтя тему исчерпанной. Кристиану захотелось наступить ему на ногу, чтобы вывести из рассеянной задумчивости.

   — Его запонки с бриллиантами, — вместо этого сказал он, — а шелковые жилеты стоят целое состояние. Неужели сквалыга Гё был так щедр с таким ничтожным мелким служащим, которого я никогда не допускал до действительно стоящей информации?

   — Даже у меня нет запонок с бриллиантами, — пожаловался вдруг Корбл. — Эрре, вы шутите надо мной разве? Ваш Браун получал жалкие крохи, а после смерти господина Гё ему и вовсе платить бросили.

   — Любопытно, — протянул Кристиан, полюбовался еще немного на унылую физиономию своего собеседника и неожиданно для себя предложил: — Корбл, если у вас совсем плохи дела, приходите ко мне.

   — Идите к черту, — вяло отмахнулся Корбл, — мало вам того, что вы Лоттар к себе переманили?

   — Переманил? — холодно переспросил Кристиан. — Насколько мне известно, ей были больше не рады в Торговом предприятии.

   — Согласитесь, что наследников можно понять. Лоттар увела у них из-под носа акции банка, на которые братья Гё возлагали большие надежды.

   — Девушка опасается за свою жизнь, Корбл, — буркнул Кристиан.

   Корбл отвел глаза.

   — Никто не ожидал, что она провернет такой финт и начнет работать на вас, — пробормотал он. — Вы были конкурентом господина Гё, и такое предательство привело его сыновей в ярость. Подлость Лоттар просто не знает пределов — ведь Абельхард вложил в нее столько сил. А эта девчонка… Она столько знает о делах предприятия. Непостижимо. Просто удар в спину. Впрочем, бродячие собаки не знают слова «благодарность».

   Всю эту патетику Кристиан пропустил мимо ушей. Его интересовало совсем другое.

   — Это можно как-то решить? — с нажимом спросил он. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из моих сотрудников пострадал. Я умею быть благодарным.

   — Вы кое-чего так и не поняли в этой девице, — криво усмехнулся Корбл. — Лоттар не нуждается в помощи. Она виртуозно защищает свои интересы.

   — Что ее связывает с кланом Ли? — быстро спросил Кристиан.

   — А вот это выясняйте сами, мой дорогой Эрре, — злорадно отозвался Корбл. — У меня нет ни малейшего желания отвечать на ваши вопросы.

   — Ты можешь мне объяснить, почему ничего не происходит?

   — Кристиан, правильно ли я понимаю, что ты возмущен тем, что тебя все еще не убили? — Стефан Кох отсалютовал ему стаканом бренди.

   — И к чему было разводить такой переполох?

   Кристиан замолчал, слушая как часы клуба пробивают полночь. Четверг закончился.

   Неизвестный отправитель дурацкой записки назначил похороны на пятницу.

   — С появлением Лоттар твоя жизнь превратилась в полнейшую чехарду, — заметил Кох, на правах родственника и заместителя он любил говорить Кристиану неприятную правду в лицо. — Просто выставь ее на улицу, и все снова вернется в прежнее русло.

   — Не хочу в прежнее русло, — отрезал Кристиан. — Там скучно.

   — Зато теперь, когда за тобой повсюду следует этот громила, куда как весело, — скептически хмыкнул Кох.

   Кристиан покосился на Ганса. В роскошном баре респектабельного клуба он действительно выглядел неуместно.

   — Потому что, — весело ответил он, радуясь так, будто избежал настоящей опасности, — мы с тобой не какие-то приличные разбойники с большой дороги, а отчаянные торговцы. К опасностям привыкли с юности.

   — О, я помню те времена, когда ты выдавливал мелких лавочников с площади Покоя. Сколько тебе было? Двадцать? Три покушения за полгода. Вот было времечко, — с явной ностальгией откликнулся Кох.

   — Двадцать пять, — Кристиан невольно почесал бок, где красовался длинный шрам от удара ножом. — Сейчас я бы предпочел не воевать, а договариваться.

   — Стареешь, — пожал плечами Кох. — А скажи мне, любимый друг, как долго ты собираешься прятаться от моей драгоценной кузины?

   — Чем дольше — тем лучше, — твердо заявил Кристиан, — Берта в ярости из-за того, что я одобрил смешанную школу для Хельги. Я вовсе не спешу лишиться головы.

   — Не злил бы ты жену, — посоветовал Кох. — Ты же помнишь, что по брачному договору при разводе она получит обратно не только свое приданое, но и все, во что оно было вложено. А это значит — твой любимый магазин на площади Покоя.

   Кристин помрачнел. В огромный и сверкающий, как елочная игрушка, «Грандис» он вложил весь свой юношеский пыл и все приданое новобрачной.

   — Берта слишком разумна, чтобы пойти на развод, — сказал он без особой убежденности. — Это же скандал.

   — Я тоже так думал, пока она не выставила тебя из дома, — ехидно ответил Кох. — А теперь еще появились слухи о твоей непристойной связи с Лоттар. Адель тебе еще могли простить — эта слабость понятна. Но интрижка с подстилкой старикана Гё лишит тебя репутации. Так что избавься от Лоттар и помирись с Бертой.

   — Берте нет до Лоттар никакого дела.

   — Уверен?

   Этот разговор так взволновал Кристиана, что в субботу он прямо с утра отправился к мэтру Шварцу, чтобы еще раз перечитать свой брачный договор.

   — Ну надо же, — восхитился поверенный, — пятнадцать лет этот договор никого не интересовал, а теперь я достаю его второй раз за неделю.

   — Берта была у вас? — неприятно удивился Кристиан.

   — Вот что я вам скажу, мой мальчик, — проскрипел мэтр Шварц, — развод, конечно, не разорит вас, но нанесет ощутимый ущерб. Послушайте совет старого друга семьи — выведите все, что вам дорого, из компании. У вас еще есть время — госпожа Эрре, по моему ощущению, пока не готова к решительным шагам. Она просто прощупывает почву. Но вы же знаете женщин, Кристиан, — с ними ни в чем нельзя быть уверенным.

   — Не понимаю, — признался Кристиан, — по договору Берта может забрать свое наследство и то, что было построено на эти деньги. Это двести тысяч гульденов и «Грандис».

   — Действительно, не понимаете, — вздохнул поверенный, — прибавьте к этому то, что появилось на доходы от «Грандиса».

   — То есть все склады в порту? — прикинул Кристиан. — Не могу представить, зачем Берте это может все понадобится. Она никогда не интересовалась делами компании.

   — Был бы бизнес, а управляющий найдется, — с явным намеком произнес мэтр Шварц.

   — Хотите сказать, что у моей жены есть любовник? — вспыхнул Кристиан.

   — Помилуйте, ничего подобного я утверждать не могу. Но по моему жизненному опыту замужние дамы начинают думать о разводе лишь тогда, когда им есть к кому уходить. Иначе для чего им ввязываться в этакий конфуз?

   — Вы просто циник, — вздохнул Кристиан.

   Однако, покинув хитрого мэтра Шварца, он немедленно заглянул в цветочный магазин и отправил Берте пышный букет с приглашением на обед.

   Мысль о потере складов и «Грандиса» казалась непереносимой. Магазин требовал больших сил и неусыпного внимания, и Берта вряд ли справится со всем этим.

   — Мориц, — закричал он, вернувшись домой, — возможно, к нам на обед придут Берта и дети.

   — Прекрасно, — отозвался камердинер, который не одобрял того, что Кристиан живет отдельно от семьи, — а у вас гостья.

   — Госпожа Лоттар вернулась? — обрадовался Кристиан и свернул в сторону курительной комнаты, так приглянувшейся ей в прошлый визит.

   Лоттар была в дорожном платье, а у ее ног стоял скромный саквояж. Выглядела она слегка утомленной, но по обыкновению энергичной.

   — Рада застать вас живым, — произнесла Лоттар с усмешкой. — Кажется, ваши похороны можно считать несостоявшимися.

   — Даже обидно, — легко отозвался Кристиан, — напрасно я отправил вас в эту дыру.

   — Тут вы дважды неправы, — Лоттар приняла от Морица кружку кофе и широко улыбнулась ему. Это было непривычное зрелище: строгие линии ее лица как будто смялись, а в глазах появилось притягательное сияние. — Во-первых, я считаю поездку удачной, а во-вторых, если цель нашего таинственного недоброжелателя была в том, чтобы обвинить меня в вашем убийстве, то мой отъезд спас вам жизнь.

   — Как-то слишком затейливо, — пожаловался Кристиан, — во времена моей молодости все было проще: ножом в бок безо всяких реверансов и странных писем. Но расскажите мне о поездке.

   Лоттар снова улыбнулась, но уже куда сдержаннее:

   — В каких отношениях вы с госпожой Саттон?

   — С Гретой Саттон? Светской львицей? Боюсь, она витает в кругах, мне недоступных. Я всего лишь лавочник, а она потомственная аристократия.

   — Ну это следует немедленно исправить, — бодро воскликнула Лоттар, и Кристиан невольно залюбовался ее оживлением. — Потому что если вы решите производить пурпурный краситель, первое, что нам необходимо, — это ввести этот цвет в моду.

   — А я решу производить этот краситель? — заинтересовался Кристиан.

   — Я бы на вашем месте всенепременно выкупила этот патент. Перевести из В. лабораторию несложно, запуск производства не потребует больших вложений, но нам следует первым делом организовать спрос.

   — Грета Статтон, — кивнул Кристиан. — Принято. И Монморанс. Оденем его актрис в пурпурные цвета. Устроим пышную премьеру чего-нибудь грандиозного.

   — Прекрасно. В таком случае пусть Лонге займется документами.

   — Видите ли, в чем дело, госпожа Лоттар, — замялся Кристиан, — я бы не хотел оформлять патент на свое имя. Не могли бы вы взять это на себя?

   — Нет, — без промедления ответила Лоттар. — Ни к чему хорошему такое не приведет. Вы будете опасаться обмана с моей стороны, с вашей недоверчивостью такой расклад совершенно немыслим. Одно дело — снять здание под фабрику для Аккермана и Хауслера на мое имя, и совсем другое — отдать мне все производство. Это тупиковый путь, господин Эрре.

   — Берта может потребовать развода, — буркнул Кристиан. — Я готов отдать ей деньги, но не будущие фабрики.

   — Так, — Лоттар хищно прищурилась. Кристиан так и видел, как щелкают костяшки счетов в ее голове. — В таком случае мы организуем акционерное общество, где контрольный пакет будет принадлежать вашей дочери, Хельге. До исполнения ее двадцатипятилетнего возраста вы станете ее представителем. А я стану вашим представителем.

   — Блестяще, — Кристиан восхищенно отвесил легкий поклон. — С вами невероятно приятно иметь дело. Однако никакого Лонге. Держите всех сотрудников моей компании вдали от этого дела. Деньги я вам выделю сам — из своих личных капиталов. На них вы купите акции и на свое имя. Двадцать процентов. Сорок — Хельге. Остальное поделите между Аккерманом и Хауслером, потому что ни один из нас ничего не смыслит в инженерном деле. Производство красителя включите в это же общество.

   — С чего бы это вам дарить мне акции, — изумилась Лоттар. — Это неприлично щедрое предложение.

   — В качестве залога нашего сотрудничества. Считайте это авансом. Неужели вы боитесь двусмысленности ситуации?

   — Глупости, — она коротко мотнула головой. — Просто ничего и никогда не доставалось мне даром. Это, знаете ли, пугает.

   — Это не даром, — утешил ее Кристиан, — это за то, что мое участие в этом обществе останется тайной. В данный момент я заинтересован в вас ровно на двадцать процентов.

   Лоттар помолчала, обдумывая услышанное. Потом коротко кивнула и предложила:

   — Господин Эрре, может, мне уйти из компании и вплотную заняться делами общества? У Лонге появилось очень много вопросов, чем я занята все время.

   — Ну вот еще. Так обрадовать братьев Гё? Я как представлю их бешенство из-за вашей работы в моей компании, так у меня сразу настроение повышается. А Лонге я возьму на себя. Вы не обязаны ни перед кем, кроме меня, отчитываться.

   — Хорошо. А у вас-то как дела с расследованием?

   — Никак, — раздраженно ответил Кристиан. — Я уволю этого Гарреля к дьяволу. С кем втайне встречается Катарина — неизвестно. Кто платит Брауну — неизвестно. Кто подкинул записку в мою приемную — снова неизвестно.

   — Давайте приставим к Брауну и Катарине уличных мальчишек, — предложила Лоттар. — Ганс легко это провернет.

   — Вот, — провозгласил Кристиан, — уволю Гарреля и назначу на его место вашего Ганса. Пусть будут мальчишки. Мне надоели эти тайны.

   Дверь распахнулась, и вошла Берта. Застыла на пороге, высоко вскинув брови и разглядывая Лоттар.

   — Добрый день, — произнесла она наконец. — Госпожа Лоттар, и вы здесь. Как погода в В.?

   — Прекрасно, спасибо, — Лоттар поднялась и подхватила свой саквояж, — я вас оставлю.

    — Откуда ты знаешь, что Эльза была в В.? — спросил Кристиан.

   Берта дернула плечом.

   — Не помню. Наверное, ты сам мне сказал.

   — Неправда, — резко ответил Кристиан.

   — Ну, значит, Стефан. Какая разница?

   — Никакой, — Кристиан встал и поцеловал жену в щеку. — Я рад, что ты приняла приглашение.

   — Я думала, у нас будет семейный обед.

   — Я уже ушла, — пропела Лоттар. — Всего доброго, — и она выскользнула из комнаты.

   — Что это девица делает у тебя в субботу? — не дождавшись, пока дверь за ней закроется, спросила Берта.

   — Дела, дела. Дети с тобой?

   — Ну разумеется. Хельге не терпится тебе кое-что сказать.

   — И что же? — предчувствуя неладное, выдохнул Кристиан.

   — Наша дочь решила остаться в частной гимназии для девочек, — с плохо скрываемым торжеством уведомила его Берта.

   — Как ты заставила ее? — едва сдерживая злость, процедил Кристиан.

   — Дети. Сегодня они хотят одного, а завтра — совсем другого.

   — Мне показалось, что Хельга была вполне тверда в своем решении.

   — Тебе показалось. Она всего лишь растерянный подросток. Просто не подпускай к ней сомнительного рода девиц, и все будет в порядке.

   — Если ты о Лоттар — то она не имеет к Хельге ни малейшего отношения.

   — Да неужели? — гневно вскричала Берта. — А ты знал, что она прикрывает воровство твоей дочери?

ГЛАВА 12

Кристиан слушал молча — о том, как Хельга, испугавшись, отправила за Лоттар. Как та решила вопрос с воровством незатейливым подкупом. И о том, что эта «наглая выскочка» даже не подумала уведомить о произошедшем чету Эрре, что сделал бы на ее месте любой порядочный человек.

   — Так вот откуда взялся договор с госпожой Фабер на пошив униформы для продавщиц магазина на улице Благочинства, — задумчиво протянул он, когда запал Берты иссяк. — Лоттар слишком разумна, чтобы посягнуть на «Грандис», и она нашла отличный компромисс.

   — Что? — шокированно воскликнула Берта. — И это все, что ты можешь сказать?

   Кристиан ответил не сразу, слишком увлеченный идеей Лоттар о создании спроса на пурпурные ткани. Вот где госпожа Фабер с ее магазинами готовых платьев может пригодиться.

   Возможно, он и сам отдаст ей на обшив «Грандис», в любом случае, со старушкой нужно познакомиться поближе.

   — Кристиан! — громко позвала его Берта.

   — Прости, дорогая, — рассеянно ответил он, — что же, я рад, что госпожа Лотар так ловко все устроила.

   — Прости? — едва не угрожающе переспросила Берта. — Я не ослышалась? Разве ее не стоит рассчитать немедленно?

   — Я бы выписал ей премию.

   — Кристиан!

   — Дорогая, не надо так кричать, ты напугаешь детей, — мягко произнес Кристиан, — не Лоттар виновата, что наша дочь ворует. И она точно не должна заниматься ее воспитанием. Она просто уберегла нас от скандала. А теперь я хотел бы поговорить с Хельгой.

   — Только не вздумай снова ей забивать голову разными дикими идеями, — торопливо произнесла Берта, мужественно приняв поражение. — И не ругай из-за воровства, я ее уже наказала.

   Хельга и Исаак нашлись на кухне, где Мориц поил их чаем. Исаак по обыкновению уже рисовал карандашом какие-то завитушки на салфетке. Хельга, насупленная и хмурая, не поднимала глаз от чашки.

   Кристиан потрепал сына по волосам и сел рядом с дочерью.

   — Привет, — сказал он, — как ваши дела?

   — Мама отправила Хельгу петь в церковный хор, — немедленно сообщил Исаак, — они целый день то плакали, то обнимались. Такая суматоха. Я свалился с пони, и теперь на коленке синяк. И мама не разрешила учителя по рисованию, потому что мне надо учить арифметику. Я ведь твой наследник. Ненавижу считать.

   — Вот как, — ошалело пробормотал Кристиан, на которого свалилось слишком много информации разом. — Хельга, ты уверена, что хочешь остаться в гимназии для девочек?

   Она опустила голову так низко, что ее лица и вовсе стало не видно.

   — Конечно, — пробормотала Хельга себе под нос, — нечего даже и пытаться.

   — Довольно серьезных разговоров, — весело прервала их Берта, — Мориц, что у нас на обед?

   В понедельник с утра к Кристиану завалился Гаррель, начальник его охраны, и не принес никаких конкретных новостей о расследовании, зато щедро напустил тумана, подозревая во всем братьев Гё и предлагая избавиться от Лоттар как источника всех бед. Кристиан раздраженно отправил его к Стефану Коху, который полностью разделял его взгляды, и снова подумал о том, что Гарреля пора менять на кого-то более полезного.

   Катарина казалась нервной и настороженной и лишний раз Кристиану на глаза не показывалась. Но, несмотря на напряженную атмосферу в собственной приемной, расставаться с Катариной Кристиан был решительно не намерен. Да ему проще было с Бертой расстаться.

   Поэтому Кристиан с большим удовольствием уехал инспектировать магазины и вернулся только после обеда. Но не успел он погрузиться в документы, как за его спиной раздался леденящий душу тихий скрежет и зловещий шорох. «Убийца все же пришел», — промелькнуло в голове у Кристиана, и он стремительно развернулся, готовый к нападению.

   — Спокойно, господин Эрре, — с насмешливой хрипотцой произнесла Лоттар, появляясь из тайного хода между их кабинетами, — я без ножа, но с хорошими новостями.

   — Эльза, — длинно выдохнул Кристиан, — какого черта!

   — Решила лишний раз не нервировать ваших служащих. Вы же слышали, какие слухи ваша пылкая Адель распространила по городу?

   Она прошла по его кабинету — строгий темно-синий жилет и такого же цвета юбка. Безупречно белая блузка без намека на кружева. Волосы убраны в безжалостный узел — ни локона, ни заколки. Ничего лишнего.

   Невероятно, что об этой лишенной всякого кокетства женщине то и дело вспыхивали непристойные домыслы.

   — Простите меня за это, — Кристиан вернулся на свое место и кивнул Лоттар на кресло напротив.

   — Вы не отвечаете за длинный язык Адель, — пожала она плечами, — ну разве что в философском смысле, ибо за каждой обиженной женщиной стоит непорядочный мужчина.

   — Сурово, — хмыкнул Кристиан. — Так что у вас за хорошие новости?

   — Я подготовила документы для учреждения акционерного общества. Аккерман и Хауслер приедут вечером, я их встречу и провожу в гостиницу. Завтра мы посмотрим здание для будущей фабрики, а потом можем заверить все бумаги. Но предварительно я бы показала их кому-то вроде вашего мэтра Шварца. Просто чтобы удостовериться, что там все верно.

   — Отлично, — Кристиан посмотрел на часы, — встретимся через четверть часа внизу. Возьмите бумаги с собой. Но предварительно нам надо кое-куда заехать.

   — Хорошо, — не задавая больше никаких вопросов, просто согласилась Лоттар, легко поднялась и скрылась в проходе.

   Вот если бы все люди вели себя так разумно — то жизнь была бы куда приятнее.

   В экипаже Лоттар сообщила:

   — Ганс выяснил, откуда у вашего Конрада Брауна все эти запонки и жилеты. Догадайтесь, в чей дом он наведывается под покровом ночи.

   Кристиан ответил ей выразительным взглядом, молча сообщая ей все, что он думает о предложении поиграть в загадки. Лоттар вдруг ясно улыбнулась, и, как каждая ее редкая, а от того ценная улыбка, эта тоже осветила ее лицо, добавляя глазам мерцания.

   — Анна Гё, — торжественно объявила Лоттар.

   — Как? — изумился Кристиан, — зачем ей платить за шпионаж в моей компании?

   — Господин Эрре, — покачала она головой, — все ваши мысли посвящены исключительно деловым вопросам, не так ли? Стоит ли удивляться, что жена вас выставила из дома, а любовница устраивала скандал за скандалом.

   — Вы всегда были такой язвительной или сегодня у вас особое настроение? — уточнил Кристиан прохладно. — Однако что там с Анной Гё?

   — Я думаю, она содержит Брауна в качестве своего любовника, — на лице Лоттар не было ни тени смущения. — И это открытие меня как распорядителя ее финансов сильно обеспокоило. Не хотелось бы спустить все ее состояние на постельные утехи. Но я еще проведу калькуляцию ее расходов на этого жиголо.

   — Из нас двоих, — с удовлетворением сделал вывод Кристиан, — вы более циничны.

   — Прагматична. Любовь требует строгой бухгалтерии. И эта новость означает, что от Брауна не следует ждать неприятностей. Анне вовсе не с руки желать зла мне или вам.

   — Пусть Ганс выяснит, чем занята Адель, — велел Кристиан.

   Лоттар медленно кивнула.

   — Сейчас мы заберем Хельгу из гимназии, — сменил тему Кристиан, — потому что при Берте с ней совершенно невозможно разговаривать. А она неожиданно передумала покидать гимназию, и я хочу убедиться, что моя дочь знает, что делает.

   — Понятно, — ответила Лоттар. — В таком случае, мое присутствие будет неуместным.

   — Очень даже уместным. Я хочу, чтобы вы представили мою дочь господину Фейсару, директору общественной школы.

   — Моему учителю математики из приюта? — высоким голосом переспросила Лоттар, и ее щеки порозовели.

   Не веря своим глазам, Кристиан наклонился вперед, пристально ее рассматривая.

   — Госпожа Лоттар, вы покраснели? — смеясь, спросил он. — Только не говорите, что вы были влюблены в школьного учителя!

   — Какие глупости, — она отпрянула.

   — Как это трогательно.

   Кристиан все еще смеялся, когда экипаж прибыл к гимназии.

   — Подождите меня минутку, я только найду Хельгу и отправлю ее няню к Берте, чтобы она не тревожилась.

   Лоттар, невероятно смущенная, отвернулась.

   Хельга ему явно не обрадовалась.

   А когда она увидела Лоттар, то и вовсе едва не выскочила из экипажа.

   — Папа, это совершенно непристойно, — зашипела Хельга, даже не подумав поздороваться, — мне категорически запрещено общаться с этой распущенной особой.

   — Хельга! — глубоко сконфуженный, Кристиан невольно накрыл ее рот ладонью. Однако Лоттар даже не дрогнула. Скорее, на ее лице отражалось любопытство. — Где ты набралась таких выражений?

   — Подслушала, о чем говорила мама за чаем с приятельницами, — выпалила Хельга и, забившись в угол, мрачно уставилась на них.

   — Простите, госпожа Лоттар, — виновато произнес Кристиан и подумал, что уже второй раз за сегодня извиняется перед ней за поведение своих дам. — Хельга не понимает, о чем говорит.

   — Я все понимаю, — сердито закричала его дочь. — Мама сказала, что все девочки, которые учатся вместе с мальчиками, плохо кончат!

   — А еще она сказала, что моим единственным наследником станет Исаак, — Кристиану удалось взять себя в руки и перестать сгорать от стыда. — Так что какой смысл тебе учиться, если эти знания никогда не пригодятся, так?

   — Да, — Хельга энергично закивала головой. — Или мой брат, или мой муж — вот кто будет управлять компанией на самом деле. А я буду сидеть дома и сплетничать с другими дамами!

   — Простите меня, господин Эрре, — вдруг заговорила Лоттар, и Кристиан откинулся назад, предоставляя ей слово. У него самого сейчас не было аргументов. — Я собираюсь открыть юной госпоже огромный секрет. Но я верю в то, что юная госпожа умеет держать язык за зубами.

   — Я рассказала маме о том случае, в магазине, — дрожащим голосом призналась Хельга и бросила на Кристиана осторожный взгляд. — Но она сказала, что я могу ей все на свете рассказать… она была такой доброй, расчесывала мне волосы, и у меня внутри как будто что-то лопнуло.

   — И правильно сделали, — Лоттар даже улыбнулась. Это казалось невероятным после всего, что ей пришлось выслушать. — Это был ваш секрет, госпожа Хельга, вы им владели и были вправе распоряжаться им по своему усмотрению. Но сейчас я открою вам папин секрет, и с ним вы не сможете обращаться так беззаботно.

   — Что вы задумали? — нахмурился Кристиан.

   Хельга смотрела на Лоттар с таким вниманием, будто ожидала голубя из шляпы.

   — Я хочу показать вам содержимое папки, которую держу в руках, — деловито сказала Лоттар.

   — Эта идея мне кажется сомнительной, — быстро возразил Кристиан.

   — Я верю в то, что четырнадцатилетние девочки могут принимать решения о своей жизни, — уверенно проговорила Лоттар.

   — Если вы судите по себе, то я нисколько не сомневаюсь, что и в четырнадцать лет вы были способны на что угодно. Хельга же… Впрочем, черт с вами, валяйте, — Кристиан устало махнул рукой. Даже если Берта узнает об акционерном обществе, то сделать с этой информацией при разводе ничего не сможет. У Кристиана там не будет никакой доли.

   — Что? — нетерпеливо воскликнула Хельга. — Что? Что?

   Лоттар протянула ей папку.

   — Здесь документы, которые говорят о том, что у вас будет изрядная доля акций в новом предприятии, которое организует господин Эрре, — пояснила Лоттар, заметив, что Хельга ничего не понимает в бумагах. — Вы знаете, что такое акции?

   — Немножко, — выдохнула Хельга. — Нельзя вырасти с папой и ничего не слышать об этом.

   — Они будут принадлежать только вам, а не вашему брату или будущему мужу. Это значит, что вы будете руководить фабрикой, юная госпожа.

   На лице Хельги отразилось глубокое потрясение. Она громко всхлипнула.

   — Но документы еще не подписаны, — равнодушно добавила Лоттар. — И если вы собираетесь остаться в гимназии для девочек, а потом провести свою жизнь за сплетнями, я буду просить господина Эрре переписать акции на вашего брата. Вам, очевидно, они ни к чему.

   — Сбавьте обороты, госпожа Лоттар, — взмолился Кристиан. — Не надо загонять мою дочь в угол — вы же не на деловых переговорах.

   Лоттар насмешливо вскинула брови и замолчала, демонстрируя, что она сказала все, что хотела.

   — Папа? — Хельга неуверенно коснулась его руки. — Ты хочешь отдать мне фабрику?

   — Я мечтаю построить ее для тебя, — нежно произнес Кристиан. — Но ты получишь ее не прямо сегодня. Через десять лет, когда повзрослеешь.

   — Но мама говорит…

   — Твоя мама, — Кристиан обнял подрагивающую дочь, — очень за тебя переживает и пытается тебя защитить. Посмотри, что происходит с госпожой Лоттар. Она умная и предприимчивая, и поэтому слухи плетутся за ней, как ядовитые змеи. И мама не хочет для тебя такого. Но мир меняется. Появились паровозы, телеграф, инженеры придумывают самоходные машины, я слышал, что появилось некое устройство, которое позволяет разговаривать на расстоянии. В будущем нужны будут мозги, моя дорогая девочка.

   — Она убьет тебя, — неуверенно протянула Хельга. — И меня. И госпожу Лоттар.

   — Приехали, — уведомила их та безразлично.

   — Просто посмотри, как здесь все устроено, — попросил Кристиан и потянул дочь за собой. Его снова разбирал смех при виде того, как Лоттар нервно разглаживает юбку и проводит руками по волосам, чтобы убедиться, что ее прическа в порядке.

   Смешанная общественная школа занимала старинный особняк неподалеку от Императорской площади. В последние годы на образование тратилось немало государственных денег, страна брала курс на прогресс, и Кристиана приятно удивила внешняя респектабельность заведения.

   Не успели они войти во внутренний дворик, как их едва не сбила с ног стайка хохочущих мальчишек.

   Хельга испуганно вскрикнула и прижилась к Кристиану.

   — Остолопы, — высокомерно бросила Лоттар, уверенно двигаясь вперед. — Не обращайте на них большего внимания, чем они стоят. Вам, моя юная госпожа, предстоит научиться давать отпор и мальчикам, и девочкам.

   Лавируя между спешащими домой учениками, они поднялись по широкой лестнице и нашли кабинет директора.

   — Вы договорились о встрече заранее? — устало спросила их неприветливая секретарша растерзанного вида.

   — Передайте господину Фейсару, — с императорским высокомерием обронила Лоттар, — что к нему пришла Эльза Лоттар.

   — Но… — начала было секретарша, однако смешалась перед этой уверенностью и бочком нырнула в кабинет. Спустя всего несколько секунд дверь распахнулась настежь.

   — Эльза Лоттар! — вскричал довольно молодой и довольно красивый мужчина, вырастая на пороге. Ну по крайней мере, он был явно моложе и красивее Кристиана. — Глазам не верю! Моя самая лучшая ученица! Сиротка Эльза!

   Кристиан уставился на свою помощницу. Теперь нельзя было даже догадаться о том, как она нервничала и краснела перед этой встречей. Это была все та же Лоттар Железные Нервы.

   — Рада вас видеть, господин Фейсар, — чопорно сказала она.

   — Дай мне на тебя посмотреть, — энергичный красавчик бесцеремонно подошел ближе, и Кристиану даже показалось, что он вот-вот стиснет свою бывшую ученицу в объятиях. — Выглядишь настоящей дамой.

   — Позвольте представить вам Кристиана Эрре и его дочь Хельгу, — Лоттар едва заметно отступила. — Госпожа Хельга думает о том, не поступить ли учиться к вам.

   — О, — Фейсар, сияя, повернулся к Хельге, — вы чрезвычайно разумная девушка. Я вам лично все покажу и расскажу о системе вступительных экзаменов. У нас тут все серьезно. Но вы не слишком беспокойтесь, ведь у вас такая солидная протекция, — он подмигнул Лоттар. — Но потом ты мне все-все расскажешь про свою жизнь, моя дорогая Эльза. Не терпится услышать о таких метаморфозах.

   Кристиан едва не сообщил ему, что потом Лоттар будет очень занята.

   Но, увы, он был не в том положении, чтобы проявлять хотя бы тень невежливости.

ГЛАВА 13

— Не было никакой необходимости ехать со мной на станцию, — сухо заметила Лоттар, шагая по мокрой после дождя брусчатке.

   Начинало темнеть, и воздух был влажным и холодным. Кристиана так и подмывало набросить на плечи Лоттар свой сюртук, но это казалось ему неуместным. Да и не выглядела она хрупким созданием, нуждающимся в заботе. Скорее, вовсе наоборот.

   Было в Лоттар что-то несгибаемое и даже безжалостное.

   — После того, сколько времени вы уделили моим семейным делам, было бы невежливо с моей стороны бросать на ваше попечение двух чокнутых изобретателей.

   — Они милейшие люди. Мне всего лишь нужно проводить их в гостиницу. Никаких хлопот.

   В эту минуту с ревом и темными клубами пара на станцию прибыл поезд, и вскоре показались Хауслер и Аккерман с объемными баулами, из которых торчали рулоны чертежей.

   — Есть ли у них хоть одна пара запасных штанов на двоих? — пробормотал Кристиан себе под нос.

   — Мистер Эрре, — решительно закричал сварливый вдовец Томас Хауслер, — нам жаль это говорить, но сделка отменяется! Я уезжаю обратно первым же поездом.

   — Тогда зачем ты вообще из него выходил? — закричал Диттер Аккерман тоже. Юный семинарист-недоучка при первом знакомстве показался Кристиану вполне сносным, но теперь неприятно поражал громкостью своего голоса. — Сидел бы всю ночь в вагоне и пыхтел бы в тон паровозу!

   — Что значит — сделка отменяется? — рассердился Кристиан.

   — А потому что этот вздорный старик нуждается не в напарнике, а прислуге! — яростно объяснил Аккерман.

   — Вздорный старик? — негодующе переспросил Хауслер.

   — Ему нужен мальчик на побегушках, который варит кофе и исполняет простейшие расчеты.

   — Прескверный кофе, — кивнул Хауслер.

   — Добрый вечер, — отмерла Лоттар. — Вижу, поездка выдалась насыщенной. Могу я узнать, какая кошка между вами пробежала?

   — Этот наглый мальчишка пытается присвоить себе мое изобретение, — мрачно сообщил Хауслер.

   — Да господи боже мой, — раздраженно закатил глаза Аккерман, — я всего лишь предложил дополнительный клапан!

   — С каких пор в богословских семинариях учат разумно мыслить? — фыркнул Хауслер.

   — Понимаю, — медленно проговорила Лоттар. — Что же, — бодро продолжила она, — если наша сделка отменяется, то позвольте с вами распрощаться. Я сразу говорила господину Эрре, что делать вас совладельцами будущей фабрики — чересчур щедро. Рада, что этот вопрос исчерпал сам себя.

   После чего она решительно развернулась и быстро пошла прочь со станции. Аккерман и Хауслер ошеломленно уставились ей вслед.

   — Совладельцами? — пораженно воскликнул Хауслер.

   — Прошу прощения, — весело сказал Кристиан, — госпожа Лоттар совершенно не выносит разногласий в команде. В моей компании это все знают, и мало кто осмеливается спорить при ней.

   — Но нельзя же так, — жалобно протянул Аккерман.

   Кристиан лишь руками развел. Мол, все понимаю, а помочь ничем не могу. Сурова Эльза Лоттар.

   — Езжайте в гостиницу «Дождь и ветер», — посоветовал он, пытаясь сохранить хотя бы видимость серьезности, — и ждите от меня вестей. Я постараюсь переубедить госпожу Лоттар, но в следующий раз ни она, ни я таких выходок не потерпим. Приятного вечера, господа.

   И он с превеликим удовольствием оставил растерянных изобретателей в одиночестве.

   Лоттар нашлась сразу за углом. Она о чем-то болтала с тощим молодым носильщиком, покуривая дешевую сигарету.

   — Сегодня поезда уже не будет, — сообщила она невозмутимо. — Вечером эта парочка напьется, потом помирится, а к утру они буду так страдать похмельем, что подпишут что угодно.

   — В таком случае, позвольте проводить вас в пансионат.

   — В пансионат? — Лоттар шагнула к нему, беззастенчиво извлекла из кармашка его жилета часы, щелкнула крышкой и покачала головой: — Четверть девятого. Пансионат уже закрыт.

   — Не может быть, — удивился Кристиан.

   — Госпожа Готтен, смотрительница, считает, что к восьми вечера порядочные люди уже должны быть дома. А тот, кто не успел к этому часу, волен ночевать под мостом.

   — Какое пуританство!

   — Смею напомнить, — Лоттар аккуратно опустила часы обратно в кармашек, отстранилась и выбросила сигарету, — что это ваш собственный пансионат. Интересно, были ли вы там хоть когда-нибудь?

   Тут она ухватила Кристиана за рукав и утащила за собой в тень густого каштана.

   Мимо пронеслись Аккерман и Хауслер, оживленно обсуждая давление в клапане.

   — Я точно был в пансионате, — негромко сказал Кристиан. — Разрезал ленточку на открытии. Комнатки там крохотные. До каких пор вы собираетесь ютиться в этой богадельне?

   — А в газетах писали, что это современный удобный пансионат, который характеризует вас как прогрессивного капиталиста нового времени, — ехидно напомнила Лоттар. Она стояла так близко, что касалась Кристиана локтем.

   — И я за это заплатил триста гульденов. Под каким мостом вы ночуете, когда не успеваете в эту обитель страданий?

   — Когда я не успеваю в это гнездо пуританства, то ночую у Марты, моей подруги из приюта. Она служит горничной у одной старой дамы и позволяет мне провести ночь в ее комнатке.

   — Уму непостижимо, — недовольно процедил Кристиан. — Моя помощница ютится в комнате для прислуги.

   — Какой позор, — округлила глаза Лоттар, — немедленно купите мне роскошный дом, шикарный выезд и три колье с бриллиантами. А то вдруг все подумают, что вы экономите на любовницах.

   — Вы мне не любовница, — рявкнул Кристиан, удрученный ее легкомыслием.

   — А весь город уверен, что любовница.

   — Я не могу понять — вы сожалеете, что слухи не соответствуют правде? — растерялся Кристиан.

   Лоттар фыркнула:

   — Всего доброго, господин Эрре. Позвольте оставить вас в размышлениях о том, как сделать жизнь обитателей вашего собственного пансионата более сносной.

   — В таком случае, — Кристиан с шутливой почтительностью склонил голову, — почему бы вам не подумать о более приличном жилье — пока будете гонять клопов по соломенному тюфяку?

   — Ни разу в жизни, — высокомерно объявила Лоттар, — не видела ни одного клопа. Правда, у меня дважды были вши.

   И, сделав это сенсационное признание, она мило улыбнулась, оглушительно свистнула, останавливая экипаж, и бестрепетно шагнула в лужу, нисколько не заботясь о чистоте своей юбки.

   Кристиан очумело содрогнулся.

   Вши.

   Какая гадость.

   Что Кристиан особо ценил в своей жене — так это ее мудрость. Поняв, что она проиграла битву за школу, Берта не стала устраивать скандал.

   Она ограничилась короткой запиской, написав о своем разочаровании и о том, что теперь Кристиан должен вдвое больше внимания уделить будущему Хельги, раз уж он так безответственно лишил ее простого пути.

   — И это все? — с некоторым разочарованием спросил Стефан Кох. — Моя кузина либо замыслила страшную гадость, либо у нее прекрасное настроение. И то, и другое чревато для тебя, мой друг.

   — Понятия не имею, на что ты намекаешь, — закатил глаза Кристиан. — И мне некогда об этом думать. Через полчаса я уезжаю и не знаю, когда вернусь.

   — Эрре, где ты все время пропадаешь? Лоттар доведет тебя до банкротства.

   — Ну при чем тут Лоттар, — возмутился Кристиан, вытолкал Коха из кабинета и, чтобы быть последовательным, отправился коротким путем к Лоттар.

   Однако в маленькой комнатке между их кабинетами он задержался, услышав голоса.

   — Послушайте, господин Браун, — мягко и почти нежно увещевала Лоттар, — я прекрасно понимаю суть ваших отношений с Анной Гё.

   — Правда? — ледяным голосом уточнил Конрад Браун. Кристиан покачал головой — неужели Лоттар настолько наивна, чтобы говорить о морали с жиголо?

   — И духовная сторона вопроса меня мало интересует, — словно наперекор продолжила она, — исключительно финансовая. Так вот позвольте мне заметить, что если вы проявите должную скромность, то всего через пару лет ваше терпение будет вознаграждено сторицей.

   — Что? — будто не веря своим ушам, протянул Браун. И Кристиан был готов присоединиться к нему. Какой отменный цинизм.

   — Анне нужно время, чтобы встать на ноги, и сейчас лишние траты могут уничтожить ее. Но я сделаю все возможное, чтобы сколотить для нее состояние. И вот тогда, господин Браун, снова наступит время для бриллиантовых запонок.

   Наступила оглушительная тишина, которая длилась так долго, что Кристиан успел вволю поиронизировать над собой. Как он умудрился поставить рядом слова «наивность» и «Лоттар»?

   — Забавно, что вы заговорили об этих запонках, — наконец обронил Конрад Браун, — ведь я получил их от Абельхарда Гё.

   — К-ха!

   Резкий звук, вырвавшийся из горла Лоттар, походил на смесь выстрела и смеха.

   — Так мы с вами, стало быть, оба исполняем духовное завещание господина Гё, — живо произнесла она. — Вы заботитесь о том, чтобы Анна была счастлива, а я — чтобы она не умерла с голода. Господин Гё действительно любил свою дочь.

   — Он просто боялся, что Анна доверится какому-нибудь проходимцу.

   — Поэтому позаботился о том, чтобы выбрать для нее проходимца лично? О, это вполне в его духе. У меня только один вопрос — почему вы не оставили ее после похорон?

   — Старик Гё был довольно щедр, а Анна — красивая женщина. Ну а теперь, госпожа Лоттар, вы и вовсе открыли для меня чарующие перспективы.

   — Чарующие перспективы, — эхом повторила Лоттар. — Прекрасно. Я рада, что мы понимаем друг друга.

   — Не совсем, — с неожиданной для такого изнеженного юноши жесткостью ответил Конрад Браун, — мне сложно понять вас, Эльза Лоттар. Вас едва не сожгли вас заживо, ваша спина обезображена, а сами вы вынуждены искать защиты от братьев Гё у этого мерзавца Эрре. Слухи о вас множатся с невероятной скоростью, и я не удивлюсь, если однажды Берта Эрре подсыпет вам крысиного яда в чай. У вас нет семьи, нет положения в обществе, нет дома. Но вы так высоко задираете свой нос, как будто носите на голове корону.

   — Когда нечего терять, тогда нечего и бояться, — просто произнесла Лоттар.

   — Я думаю, что мы с вами одного поля ягоды, — рассмеялся Конрад Браун.

   — Между прочим, — сказал Кристиан по дороге к мэтру Шварцу, — Конрад Браун совершенно прав. Вам нужен дом.

   — Для начала хорошо бы найти такого начальника, который бы не подслушивал у замочной скважины, — отозвалась она невозмутимо.

   Хауслер и Аккерман, тихие и мирные, молча подписали все бумаги, которые перед ними положили.

   — Безобразие, — осудил их мэтр Шварц, — нельзя так безропотно ставить свои подписи. Вы должны были внимательно все прочитать.

   — Они просто не хотят лишний раз сердить госпожу Лоттар, — с усмешкой произнес Кристиан.

   Лоттар в молчаливом изумлении подняла брови.

   Мэтр Шварц крякнул.

   — Человека, который составил эти учредительные документы, следует бояться, — проскрипел он.

   — Вы же сказали, что все утро провели, исправляя мои ошибки, — растерянно произнесла Лоттар.

   — Да, но я никогда не видел никого столь же въедливого. Вы исписали втрое больше листов, чем того требовалось.

   Лоттар вспыхнула, но промолчала.

   В паре Аккерман и Хауслер бывший семинарист исполнял роль администратора при капризном гении. И Лоттар тут же бестрепетно свалила на Аккермана все хлопоты, связанные с созданием опытного образца и переоборудованием здания под фабрику.

   Сама она совсем скоро приобрела у подрядчиков вполне заслуженную репутацию невыносимой склочницы. Лоттар столь придирчиво вникала во все мелочи, что стала притчей во языцех.

   Кристиан же держался от фабрики подальше, а на все расспросы отвечал, что Лоттар вольна поступать со своими деньгами, как ей вздумается. Хочется ей строить фабрику — так его это вовсе не касается. Новость о том, что эта девица замыслила нечто столь несусветное, со скоростью вихря облетела город, и даже слухи об их порочной связи с Кристианом отошли на второй план. Всех больше интересовало, в своем ли Лоттар уме.

   Со стороны казалось, что Кристиан с ней вовсе не видится, — ни разу за последующий месяц Лоттар не прошла через его приемную. Отчитывалась о делах фабрики в комнатке между их кабинетами, а в компании работала исключительно с Дитмаром Лонге.

   Удивительно, но этот упрямый старик, который начинал еще с отцом Кристиана и который принял Лоттар крайне неприветливо, постепенно сменил гнев на милость. Он тоже обожал замыкать на себе все потоки информации, умел складывать в единую картину множество мелких новостей, и они с Лоттар легко понимали друг друга. Вскоре Кристиан увеличил их бюджет на инвестиции и даже предложил еще несколько служащих. Но Лонге сварливо отказался, попросив вместо этого больше денег на оплату информаторов. Кристиан не возражал — ему тоже нравилось знать, что происходит в городе.

   Меж тем Ганс нашел Адель в небольшом, но уютном особняке на самой окраине города, где та вела тихий и замкнутый образ жизни. Слежка за ней не принесла ничего интересного.

   Так миновал сентябрь, а в начале октября Кристиана разбудил Мориц в тот особенно темный час, который предшествовал рассвету.

   — Мальчишка от Гарреля, — встревоженно сказал камердинер, — говорит, что в вашем пансионате случился пожар.

   — Кто-нибудь пострадал? — быстро спросил Кристиан, стремительно натягивая поданную Морицем рубашку.

   — Как не пострадать! Четыре этажа людей.

   По дороге Кристиан тихо молился о том, чтобы и в эту ночь Лоттар осталась у неведомой Марты, но мрачные предчувствия сжимали сердце все сильнее.

   Однако, прибыв на место, он с облегчением увидел, что пожар причинил весьма незначительный ущерб. На третьем этаже чернели сажей одно окно и кусок стены, а брандмейстеры уже уезжали. Во дворе, кутаясь в покрывала и одеяла, столпились перепуганные обитатели пансионата.

   Юркая старушка бросилась Кристиану навстречу.

   — Господин Эрре, — запричитала она, — это всё жильцы! Я всегда слежу за порядком, но они то и дело нарушают правила! Я сто раз говорила, никаких свечей...

   — Где Лоттар? — перебил ее Кристиан.

   — Кто? Ах, эта нервная дамочка! Мне пришлось дать ей нюхательные соли. А она казалась такой крепкой. Несколько высокомерной, как по мне...

   — Как вас там? Госпожа Готтен? Где Эльза Лоттар?

   — В моем кабинете. Это на первом этаже…

   Дальше Кристиан не слушал. Он пронесся мимо Гарреля, которой только и успел что-то крикнуть про поджог, и ворвался в здание. Кабинет Готтен располагался сразу у входа, и дверь была распахнута настежь, так же как и окна.

   Лоттар полулежала в кресле. Ворот скромного бархатного халата был распахнут, а бледная кожа покрыта испариной. Она дышала тихо и ровно, но, услышав шаги Кристиана, испуганно дернулась.

   — А, это вы, — Лоттар тут же снова откинулась на спинку снова, — доброй ночи.

   — Уверены, что она добрая? — Кристиан сел в кресло напротив, внимательно разглядывая ее. — Я вам сто раз говорил, чтобы вы нашли себе нормальное жилье.

   — Здесь я чувствовала себя в безопасности, — Лоттар поежилась и обхватила себя руками за плечи. — Глупо, как оказалось.

   — Где Ганс?

   — У него дела в порту, — голос у Лоттар был еще слабым, — пожар начался на третьем этаже, Кристиан. Кто-то поджег кипу бумаги в коридоре. Было очень много дыма, и я страшно перепугалась. Пожарным пришлось выламывать мою дверь, потому что я не могла пошевелиться. Меня как будто паралич разбил, и это… так постыдно!

   — Глупости, — рассердился Кристиан. Почему-то ему было трудно дышать, как будто он тоже оказался в задымленном помещении. — Любой бы на вашем месте испугался. Но, смею вас заверить, вам станет значительно легче после того, как я разорю братьев Гё.

   — Вы не знаете наверняка, они ли стоят за поджогом, — проговорила Лоттар устало.

   — А мне плевать, — пожал плечами Кристиан, — будет другим наука.

   — Да, — она опустила руки и выпрямила спину, — нельзя позволять поджигать вашу собственность.

   — Я развязываю войну не из-за пансионата, — спокойно произнес Кристиан, — а из-за вас.

   У Лоттар изумленно взметнулись ресницы. Она прямо посмотрела в лицо Кристиана, и на ее губах появилась понимающая усмешка.

ГЛАВА 14

— Да что это вам, господин Эрре, в голову пришло? — спросила Лоттар, равнодушно срывая с вешалок все три своих совершенно одинаковых серых костюма. — Из нас с вами выйдут совершенно никчемные любовники.

   Кристиан, который только и предложил ей временное убежище в своем доме до тех пор, пока Лоттар не обзаведется собственным жильем, изумленно опустился прямо на неприбранную узкую кровать.

   Разумеется, он бы не стал предлагать Лоттар подобное — по крайней мере, не столь открыто. Кристиан вообще не терпел подобных разговоров и даже с порочной Адель обходился неясными намеками. Даже делая предложение Берте, с которой они были дружны с пеленок, он заикался и мямлил.

   И вот стоит перед ним молодая незамужняя девица, невозмутимо рассуждающая о плотской любви. Есть от чего прийти в замешательство приличному человеку.

   Впрочем, немедленно напомнил себе Кристиан, то ли оправдывая Лоттар, а то ли презирая ее, в сиротских приютах, очевидно, не учили хорошим манерам.

   — Вы все не так поняли, — произнес он растерянно, но тут же перебил себя, впервые, пожалуй, в жизни, решившись на откровенность в столь деликатных материях: — Что значит — никчемные?!

   Лоттар насмешливо изогнула бровь и ворохом кинула в большую ковровую сумку с дюжину белых блузок.

   — Пылкости меж нами — как между двумя лягушками.

   От такого прозаического признания Кристиан невольно расхохотался.

   — Романтизма в вас ни на гульден, — покачал он головой.

   — Когда много времени проводишь на улице, то видишь самые низменные воплощения человеческих желаний, — Лоттар села рядом с Кристианом и задумчиво уставилась на собственные руки. — Ты видишь много отвратительных сцен, которые не подходят для взора не то что девочки, но и самого развращенного головореза. Знаете, я даже испытала некоторое облегчение после того, как пожар изуродовал мое тело. Как будто это избавило меня от всех гнусностей, которые люди делают друг с другом.

   Кристиан молча взял ее узкую ладонь и неловко пожал ее.

   В рассуждениях Лоттар сквозила ущербная логика изуродованного детства, но спорить с ней было бы слишком бесстыдно. Да Кристиан и не смог бы подобрать слов, поскольку и сам никогда не понимал очарования страстей человеческих. Разумность Лоттар была тем самым качеством, которое он и ценил в ней превыше всего.

   Но цена, которую ей пришлось заплатить за эту разумность, казалась такой чрезмерной.

   — Разве я вас не шокирую? — после длинной паузы тихо спросила Лоттар.

   — Ваша откровенность мне непривычна, это правда. Но она мне скорее импонирует, чем отталкивает. Почему-то в вас я могу примириться с тем, что всегда ненавидел.

   — Например, с моим сиротством?

   — Например, с этими унылыми серыми одеяниями.

   — Не вся моя одежда серая, — возразила Лоттар со слабой улыбкой.

   — И правда. Я видел вас и в траурном черном.

   Теперь она засмеялась — немного неуверенно, тонко и звеняще.

   — Куда вы поедете? — спросил Кристиан.

   — В гостиницу, — ответила она быстро, и сразу стало понятно, что это ложь.

   Возможно, Кристиан и не хотел знать ответ. От Лоттар можно было ожидать чего угодно — кто знает, не совьет ли она себе новое гнездо в доках среди контрабандистов.

   — И вот еще что, господин Эрре, — Лоттар отняла свою руку и встала, — забудьте о братьях Гё. Они не стоят ни вашего времени, ни вашего внимания.

   — Мне вовсе несложно, — любезным голосом возразил Кристиан. — Ваше милосердие по отношению к людям, которые причиняют вам вред, у меня уже в печенках сидит.

   — Милосердие? — нахмурившись переспросила Лоттар. — Не думаю, что это подходящее слово.

   Весть