Циничный. Несносный. Дракон. Тори Халимендис

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ПЯТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТАЯ
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

АННОТАЦИЯ

Все, что мне было нужно от Эдгара Морено - чтобы он меня скомпрометировал, избавив от ненавистного жениха. Я вовсе не собиралась иметь с ним ничего общего после того, как нас застанут в пикантной ситуации. Вот только у этого несносного типа, как оказалось, имелись свои планы, и я очень удачно подвернулась под руку. Первый раунд остался за ним, но мы еще посмотрим, кто кого переиграет в итоге.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Вы должны меня скомпрометировать!

    – Простите, что я должен сделать? – Эдгар Морено вопросительно приподнял темную бровь. – Повторите, будьте любезны, должно быть, я что-то не так расслышал.

    Да все он прекрасно расслышал, никаких сомнений. И просто издевался надо мной, наслаждаясь моим смущением. Я со свистом втянула воздух сквозь зубы и повторила. Медленно, делая паузу после каждого слова.

    – Вы – должны – меня – скомпрометировать.

    И с вызовом уставилась прямо в насмешливые синие глаза. Вот только попробуй еще раз изобразить глухоту, гад эдакий!

    – Но зачем?

    Ему-то какая разница? Это мое дело. Личное, да. Но Эдгар смотрел вопросительно и явно не собирался ничего предпринимать, не дождавшись ответа. Так что пришлось еще раз вздохнуть и терпеливо пояснить:

    – Чтобы Лукас Доровски отказался от свадьбы.

    – От свадьбы с вами, нейре, надо полагать?

    Надо же, какой догадливый.

    – Именно. Лукас очень… э-э-э… оберегает собственную репутацию.

    Собственно, на страже добродетели стояла матушка Лукаса, вдовствующая нейре Доровски, но это не так уж и принципиально, верно? Главное, что в жены девицу с подмоченной репутацией Лукас точно не возьмет. И мой разлюбезный дядюшка останется с носом. И с пустыми карманами. О том, чем грозит эта выходка мне самой, думать не хотелось. Главное – избежать брака с Люком, а там что-нибудь решится. Так или этак.

    Эдгар кивнул.

    – Понятно. Но почему столь сомнительная честь выпала именно мне? Неужели не нашлось желающих?

    И он смерил меня взглядом, под которым я вспыхнула. Смущающим, почти непристойным. Этаким… оценивающим. Примерно так Бо, наша кухарка, смотрела на выложенные перед ней тушки кроликов, выбирая того, что посочнее и сгодится в жаркое для господ. Приличные нейры никогда не позволяли себе глазеть таким образом на малознакомых особ женского пола. Впрочем, о чем это я? Это ведь Эдгар Морено. Где он – и где приличия?

    – А вы сами не догадываетесь?

    Он сунул руки в карманы.

    – Представьте себе, нет. Так что, уж будьте добры, потрудитесь объяснить.

    Он возвышался надо мной на целую голову, широкоплечий, темноволосый, загорелый. Насмешливый. Опасный. И я впервые задумалась о том, что собственная затея может выйти мне боком. Куда тебя понесло, глупая Лорена? Но отступать было уже поздно. Дядюшка сговорился с Люком, я сама слышала, притаившись под распахнутым окном кабинета, как они ударили по рукам. И теперь мне нужно воплотить в жизнь свой безумный план, или же я совсем скоро стану нейре Доровски. Нет, нет, что угодно, только не это!

    – Знаете ли, нейр Морено, у вас тоже репутация! Определенная.

    Он усмехнулся.

    – Надо понимать, не такая, как у Лукаса Доровски, верно?

    Упаси Покровительница!

    – И даже не как у его почтенной матушки! Вы, – тут я принялась загибать пальцы, чтобы понагляднее вышло, – не ходите в храм на службу. Это во-первых.

    – Больше не хожу, – согласился он.

    Я сбилась с мысли.

    – Что значит – больше?

    – Я там бывал, – пояснил он. – В вашем храме. Два раза. Скучища редкостная. Храмовник, того и гляди, сам уснет во время проповеди.

    Я не удержалась и хихикнула. Да, это верно, преблагого Августина, храмовника возраста весьма и весьма почтенного, и самого клонит в сон от собственного монотонного бубнежа, что уж о прихожанах говорить, но деваться-то некуда. Это вон Морено может себе позволить не ходить на службу, потому как бывает в городке наездами, да и вообще, таким, как он, разрешено многое.

    – Во-вторых, – вернулась я к перечислению и загнула следующий палец, – о ваших… э-э-э… увлечениях, да, любовных увлечениях, так вот, о них говорят. Многое.

    Кажется, мне удалось не покраснеть. И запнулась я всего лишь раз. Но этот гад Морено заинтересованно приподнял бровь и потребовал подробностей:

    – А что именно говорят? И кто именно говорит?

    – Многое, – отрезала я. – И многие. И, наконец, в-третьих, вы не совсем человек. Вернее, совсем не человек. Вот!

    Мне почудилось, будто в синих глазах на миг загорелись алые огоньки. Загорелись – и тут же погасли. Примерещилось, должно быть.

    В конце концов, что я такого сказала? Чистую правду, между прочим. И вовсе даже не обидную. Поговаривают, что даже король – в те далекие времена, когда у нас еще имелся самый настоящий король, конечно же – тоже человеком не был. И древний заброшенный королевский замок в землях за океаном возвышается на скале, куда обычным людям не пробраться, сама на картинках видела. А уж в жилах наместника кровь текла точно не людская, про то известно каждой дворовой собаке.

    – Итак, я подхожу для той роли, что вы любезно мне отвели, нейра…

    Он сделал вид, что задумался, припоминая, и я тут же подсказала:

    – Лорена. Лорена Дельсторе.

    Все-таки злить его сейчас не в моих интересах. А ну как и в самом деле откажется? План, казавшийся таким безупречным на этапе продумывания, обернулся в реальности каким-то хлипким и ненадежным.

    – Хм, Лорена Дельсторе, значит. Итак, нейра Дельсторе, а теперь позвольте подумать.

    – Над чем?

    – Подходите ли вы для роли девицы, достойного того, чтобы я ее.. хм… скомпрометировал.

    Что-о-о?

    Видимо, изумление отразилось на моем лице, потому что Морено, этот гад, этот несносный тип, ухмыльнулся.

    – А вы как думаете? Я – человек… вернее, не-человек разборчивый. Кого попало компрометировать не стану.

    Это я-то кто попало? Я стиснула зубы так, что они скрежетнули.

    – Внешне вы вполне ничего, надо признать. Вкусу моему соответствуете. Люблю изящных блондинок с этакими кукольными лицами. Вот как у вас, нейра Дельсторе. Глаза, правда, предпочел бы карие, а не зеленые, ну да ладно, не стану привередничать.

    Какой эстет, подумать только! Цвет моих глаз ему не угодил! Терпи, Лорена, терпи. Сейчас покуражится вдоволь и согласится, а ты избавишься от Люка. Навсегда. Ради этого стоит выслушать насмешки.

    – Возраст… вам сколько, нейра? Лет девятнадцать?

    – Двадцать, – скрипнув зубами еще раз, ответила я. – Исполнилось в прошлом месяце.

    Морено якобы огорченно прицокнул языком.

    – Плохо. Староваты вы для меня.

    – Да как вы смеете! – не выдержала я. – Самому-то не меньше тридцати!

    – Двадцать девять, – поправил он с фальшивой улыбкой. – Но речь сейчас не обо мне. Я, как недавно выяснилось, вполне соответствую вашим… э-э-э… высоким стандартам.

    Я все-таки покраснела. Вспыхнула так, что щеки и уши заполыхали огнем.

    Морено с притворным сожалением вздохнул.

    – Придется мне переступить через себя. Если я соглашусь, разумеется.

    – Если?

    – Видите ли, нейра Дельсторе, я так и не понял, в чем, собственно, заключается моя выгода. Вы избавитесь от нежеланного жениха, а я? Что получу я?

    Да, под таким углом я свой план точно не рассматривала. И совсем не подумала о том, что же могу предложить Морено в обмен на помощь. Сомневаюсь, что он с готовностью примет мои скудные сбережения – их-то даже на побег из дома не хватило бы, а ведь поначалу именно о бегстве я и раздумывала, и лишь отсутствие средств заставило меня отмести эту идею. О скромных украшениях, приличествующих незамужним девушкам, и говорить смешно. На кой ляд Морено сдались сережки с бирюзой или брошка в виде виноградной грозди из мелкого жемчуга? Ах, если бы дядя не хранил матушкины драгоценности в банке! Продав их, я выручила бы кругленькую сумму. Но, увы, еще целый год дядя оставался моим опекуном и имел полное право распоряжаться моей долей наследства и моей судьбой заодно.

    – А что вы хотите? – спросила я напрямик. – У вас появится еще одна победа в копилке. Разве этого недостаточно?

    Он поморщился.

    – Не знаю, где вы набрались этих глупостей, нейра Дельсторе, но я вовсе не коллекционирую любовные победы. Тем более фальшивые.

    – Тогда вы можете помочь мне из чистого альтруизма! – выпалила я.

    Морено посмотрел на меня с недоумением – и расхохотался.

    – Вот уж что мне точно несвойственно, так это чистый альтруизм, дорогая нейра. Нет уж, сделка – так сделка. Я помогаю вам – вы помогаете мне.

    Я воспрянула духом. Похоже, дело шло на лад. Лишь бы этот несносный тип не потребовал за свою помощь нечто совсем уж непристойное.

    – И что мне нужно сделать?

    Он задумался. Ну, или сделал вид, что задумался, а спустя несколько томительных мгновений выдал:

    – Пока не знаю. Но сойдемся на том, что вы – моя должница, согласны?

    Да он издевается!

    – Нет, не согласна! Мало ли что вы от меня потребуете, нейр! А существуют, между прочим, вещи, на которые никогда не пойдет уважающая себя девушка.

    – Например? – заинтересовался он. – На что вы никогда не пойдете, нейра Дельсторе?

    Не озвучивать же ему все то, что пришло мне в голову? Тем более, что он мог и вовсе не подразумевать ничего такого… пикантного.

    – Да откуда мне знать, что взбредет вам на ум? Например… например… захотите, чтобы я ограбила местное отделение Северо-западного банка, вот!

    Вот теперь его интерес явно усилился. Он даже подался ко мне поближе и заговорил приглушенным голосом:

    – А вы сумеете? Ограбить банк?

    Я фыркнула.

    – Нет, конечно! Понятия не имею о том, как вообще делается что-то подобное.

    – Тогда о чем разговор? – резонно вопросил он. – Зачем мне просить вас о том, на что вы не способны?

    И как только этому нахалу все время удается ставить меня в тупик?

    – Ну, что скажете, нейра Дельсторе?

    А что сказать? Помощь моя ему потребуется еще неизвестно когда, да и далеко не факт, что потребуется вообще, а вот свадьба с Люком угрожающе близка. Уверена, что мне вовсе не показалось, и я действительно видела его коляску на подъездной дороге. И спасибо Покровительнице, что мне удалось улизнуть у него из-под носа и добраться незамеченной женихом до поместья семьи Фран, где как раз и гостил Морено. Дорея Фран, моя единственная близкая подруга, если и удивилась, узнав, что мне нужно переговорить с гостем ее свекра наедине, то ничем своего изумления не выказала, а просто отвела меня в кабинет, где Морено просматривал какие-то бумаги. Впрочем, у Дореи сейчас голова точно забита своими заботами, не то она задала бы мне пару вопросов. Хотя болтушкой она никогда не была, здесь я не волновалась, но вот идею мою могла и не одобрить. А вот, зная Люка, уверена, что он не уедет, а усядется в гостиной, чтобы дождаться меня, так что план требовалось реализовать как можно быстрее. И я набралась смелости и выпалила:

    – Согласна!

    – Хорошо. Тогда давайте решим, в какой именно пикантной ситуации нас застанут. Нет, я, конечно, могу импровизировать…

    – Нет-нет, – тут же прервала его я. – Никакой импровизации. Простите, нейр Морено, но я не могу положиться в столь ответственном деле на ваше вдохновение. И потом, у меня уже все продумано.

    Он пожал плечами.

    – Хорошо, как пожелаете. Так что я должен сделать?

    Я перевела дыхание. Ф-ф-фух, кажется, план сработал!

    – Слушайте. Завтра у Дореи и Томаса годовщина свадьбы. Они устраивают праздник по этому поводу.

    – Да, я в курсе. Все домашние суетятся из-за этого празднования уже который день.

    – Так вот, что я предлагаю…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Предчувствия меня не обманули: Люк действительно еще не уехал, когда я вернулась домой. Он вольготно расположился в гостиной и о чем-то беседовал с дядюшкой, покачивая в руке запотевший стакан с янтарной жидкостью. На дне льдинки ударялись друг о друга и едва слышно позвякивали.

    – Лорена! – обрадовался Люк при моем появлении и поставил стакан на столик, поднялся, распахнул объятия. – Как я рад тебя видеть!

    Я вывернулась, проскользнула под его рукой и плюхнулась в кресло в углу. Дядюшка, что характерно, никаких замечаний гостю за не совсем пристойное поведение делать не стал. Напротив, он откашлялся и пробормотал:

    – Ну, я оставлю вас, пожалуй. Дела, знаете ли. Да, дела.

    И он зашаркал к двери, слегка подволакивая ногу. Давнее увечье это официально объяснялось несчастным случаем на охоте, но в детстве я не раз слыхала шепотом передаваемые сплетни о дуэли и даже о вульгарной драке. Как бы то ни было, но хромота являлась единственным физическим дядиным недостатком. И удивиться бы, отчего красавец-блондин, до сих пор, в свои пятьдесят, выглядевший на удивление моложаво, оставался холостяком, но, увы, правда известна всем. Дело в том, что Тобиас Дельсторе обожал азартные игры, и ни одна семья городка не пожелала его видеть своим зятем. В поисках жены он даже отправлялся куда-то на север, но и оттуда вернулся ни с чем. Мы до сих не обнищали окончательно, а поместье не пошло с молотка лишь из-за как-то хитроумно составленного завещания отца. Но в деньгах дядюшка нуждался постоянно, отчего и принял столь охотно предложение Люка.

    Люк же… Я перевела взгляд на него и инстинктивно вжалась в спинку кресла. Он всегда наводил на меня не поддающийся объяснению страх. Немного рыхловатый, рыжий, с усыпанным веснушками лицом, вздернутым носом и карими глазами, он производил впечатление парня миролюбивого и добродушного. Но я-то знала, что покойный нейр Доровски не раз порол отпрыска за то, что тот мучил животных. И что-то подсказывало мне, что с годами Люк не изменился, только стал выбирать для себя иные, уже не бессловесные, жертвы.

    В восемнадцать лет он уехал в столицу, поступать в Западный Университет на артефактора, и я, тогда пятнадцатилетняя, вздохнула с облегчением. Очень уж не нравились мне те взгляды, что бросал на меня украдкой соседский сынок. Но спустя всего два года Люк вернулся. Нейре Доровски до сих пор утверждает, что сын бросил учебу из-за необходимости заняться делами поместья вместо внезапно заболевшего отца, но я-то прекрасно помню, что нейра разбил удар уже после возвращения сына. Да, прошло не больше пары дней, но все же. А спустя еще месяц нейр Доровски скончался, и Люк стал полноправным хозяином всего его состояния. Меня же не оставляла мысль о том, что в столице произошло нечто нехорошее, и домой он вернулся столь скоропалительно именно из-за желания избежать скандала. Но правду, разумеется, узнать так и не удалось.

    А вчера вечером Люк заявился к дядюшке для серьезного разговора, и меня очень насторожило выражение его лица. Как выяснилось в результате подслушивания, не зря. Ругаясь сквозь зубы, я выползла из растущих под окном кабинета кустов жасмина и спряталась у себя в спальне, велев передать дяде, что у меня приступ головной боли. Видеть счастливого женишка – а в том, что он поспешит сообщить мне радостную весть о помолвке, сомнений не возникало – никакого желания не имелось. Ну, а утром я еще до завтрака сбежала якобы навестить Дорею, а на деле – приступить к воплощению придуманного за бессонную ночь плана. И, кажется, пока что все удавалось. Надо только сегодня отделаться от Люка, а завтра… завтра он даже смотреть в мою сторону не захочет.

    – Дорогая Лорена! – начал Люк, подойдя поближе и примеряясь, как бы устроиться рядом. Я расправила юбку так, чтобы на сиденье совсем не осталось места, а руки положила на подлокотники, и жениху не осталось ничего, кроме как устроиться на полу у моих ног – их я поспешно отодвинула. – Дорогая Лорена, полагаю, Тобиас уже рассказал тебе о том, что произошло вчера.

    Я хлопнула ресницами. Потом подумала и хлопнула еще раз. И еще. Не буду облегчать ему задачу.

    – А что произошло вчера? Кажется, обнародовали новый указ наместника, да? Касательно понижения налоговой ставки для тех, чей годовой оборот…

    – Лорена! – прервал меня Люк. – Прости, но указы наместника – это дело не женского ума. Неужели Тобиас действительно обсуждает их с тобой?

    Нет, вы его только послушайте! Не для женского ума! К тому же дядюшка вовсе не обсуждает со мной законы – ему до всяких налоговых ставок и дела нет, отчеты управляющего принимаю и проверяю я. Одно хорошо – от темы свадьбы жених, кажется, отвлекся.

    – Я сама вчера прочитала, – сообщила я с милой улыбкой. – В «Экономическом вестнике».

    Люк побагровел, так, что веснушки на его лице сделались незаметными.

    – Не пойми меня неправильно, дорогая, но чтение утренней прессы – занятие, не подобающее юной нейре. Нет, допустим, всякие там колонки светских сплетен – это еще куда ни шло. Или там журналы мод. Но «Экономический вестник»… Матушка будет шокирована.

    Вот пусть она сама и читает всякие там светские сплетни, Покровительницы ради!

    – Тобиас совсем не занимался твоим воспитанием, – с осуждением произнес Люк. – Ничего, я исправлю эту ошибку.

    Я про себя злорадно усмехнулась. Мечтай-мечтай. Завтра тебе придется расторгнуть помолвку. Даже если ты сам и готов будешь закрыть глаза на скандал, то милейшая нейре Доровски ни за что не допустит, чтобы единственный сынок выставил себя на посмешище, взяв в жены девицу с подмоченной репутацией.

    Но, поскольку предполагалось, что о помолвке мне никто сообщить не успел, я еще разок хлопнула ресницами и самым что ни есть невинным тоном поинтересовалась:

    – А с чего это ты решил исправлять дядины ошибки, а, Лукас Доровски? И потом, смею заметить, мое воспитание – далеко не самая серьезная из них. Если уж ты решил помочь, то советую начать с ценных бумаг. Видишь ли, дядюшка вознамерился продать акции строительной компании, а, на мой взгляд, это решение к разумным не относится. Так что буду благодарна, если ты его переубедишь.

    Теперь цвет лица Люка приблизился оттенком к переваренной свекле.

    – Лорена, я уже сказал, что женщине нечего совать нос в мужские дела, – прошипел он. – И нет, я не собираюсь давать Тобиасу финансовые консультации.

    – Да-а-а? – протянула я. – Но разве ты только что не упоминал, что хочешь помочь моему дяде?

    – Я вовсе не хочу… то есть хочу… тьфу ты… Лорена, ты сведешь меня с ума!

    Было бы с чего сводить. Хотя нет, я несправедлива: дураком Люк никогда не был. Вот и сейчас он сообразил, что сбился с изначальной темы, откашлялся и, придав голосу пафоса, торжественно заявил:

    – Лорена, я вчера имел честь просить у Тобиаса твоей руки. И твой дядя дал согласие. Полагаю, мы можем назначить дату свадьбы. Как насчет начала лета?

    Я покосилась в окно, за которым вовсю буйствовала весна. А Люк, однако же, торопится. До первого дня лета оставалось меньше месяца.

    – Это… это так неожиданно, Люк. Можно, я подумаю?

    Он хмыкнул.

    – Над фасоном платья? Матушка привезет тебе модные журналы.

    – Причем здесь платье? – искренне возмутилась я. – Я пока не готова к замужеству.

    Люк ухмыльнулся.

    – Дорогая, ты не поняла. Тобиас принял мое предложение, а он – твой опекун. Твоя готовность, как и твое согласие, никого не интересует. Это так, формальность.

    Он торжествовал. Я видела это, отчетливо читала в его взгляде. И в тот момент у меня не осталось никаких сомнений: Люк никогда не обманывался насчет моего к нему истинного отношения. Он прекрасно видел смешанную со страхом брезгливость, как бы я ни старалась замаскировать свои чувства фальшивой добрососедской приветливостью.

    И меня охватила злость. Та, от которой перед глазами повисает алая пелена, а слова сами рвутся с губ, не давая времени на обдумывание.

    – Похоже, вы с моим дядюшкой неплохо спелись.

    Ухмылка Люка стала еще шире. Весь его вид словно говорил: «Ну-ну, потрепыхайся, пташка, все равно тебе не выскользнуть из силков».

    – А если так, то отчего бы тебе на нем и не жениться?

    Люк поперхнулся и с натугой закашлялся.

    – Лор… Лорена… что ты… такое…

    Но меня уже несло на волне гнева.

    – А что такого? Дяде, по-моему, без разницы, лишь бы денег дали, а там меня ли замуж отдать, самому ли выйти – неважно. А тебе не придется… как ты там сказал… исправлять чужие ошибки. Жаль, конечно, что храм такой брак не освятит, да и общество воспримет с недоумением. Но, как знать, возможно, вы станете законодателями новой моды.

    – Лорена!

    Он был возмущен. Шокирован. Скандализован.

    Он вскочил и навис надо мной.

    Но я не боялась больше. Не сейчас, когда злость неслась по крови потоками обжигающей лавы. И когда совсем близко маячило спасение. Не иначе, сама Покровительница послала Эдгара Морено в наш городок!

    – Я припомню тебе эти слова, Лорена. И ты пожалеешь, сильно пожалеешь, – прошипел Люк. – Я научу тебя держать язык на привязи.

    Он пересек комнату широкими шагами и захлопнул за собой дверь столь оглушительно, что под потолком, кажется, качнулась люстра.

    Дядюшка не заставил себя долго ждать. Он появился всего лишь через несколько минут после ухода – мне нравилось думать, что то было поспешное бегство – Люка.

    – Дорогая, Лукас не заглянул в кабинет, чтобы попрощаться, – с притворным беспокойством произнес он. – Все в порядке? Вы поладили?

    Мне хотелось заорать, затопать ногами, опустить тяжеленный томик модного поэта нейра Лопеса на намечавшуюся среди светлых дядиных волос плешь. Но ничего этого я не сделала. Следовало держать себя в руках, не то с дядюшки еще сталось бы завтра запереть меня и не пустить на праздник Дореи и Томаса. Он-то, в отличие от Люка, неплохо изучил свою племянницу и знал, что от меня можно ожидать чего угодно.

    – Мы поговорили, – уклончиво ответила я.

    Он выдохнул с видимым облегчением.

    – Да? Ты умница, дорогая, даже не ожидал, признаться. Думал, начнешь спорить. Это ведь ради твоего блага, Лорена. Лукас – он парень неплохой, да. И богатый, а мой покойный брат оставил… кхм… да, оставил не так и много.

    И все, что смог, милейший дядя Тобиас уже спустил за карточным столом, я в курсе. И умудрился наделать долгов, потому и продал меня Лукасу Доровски. Именно по этой причине, а вовсе не ради какого-то мифического моего блага. Ничего, ждать осталось недолго. Уже завтра я буду свободна.

    – Простите, дядя, но я устала. Если не возражаете, пойду к себе, отдохну.

    – Да-да, дорогая, конечно, отдыхай. Тем более, что завтра тебе надо хорошо выглядеть. Праздник же.

    Да, праздник. В этом дядя не ошибся. Вот только он и представить не мог, что это будет мой личный праздник. День освобождения от жениха.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Дорея светилась от счастья. Невысокая, полноватая, рыжеволосая, она составляла с Томасом, худощавым и слегка сутуловатым блондином, пару несколько забавную, но удивительно гармоничную. Они смотрели друг на друга с таким теплом, с такой любовью, что я ощутила невольный укол сожаления из-за того, что придется испортить им праздник. А еще стало грустно и немного завидно. Но я, тряхнув головой, отогнала невеселые мысли. Прости, дорогая подруга, но другого выхода у меня нет. Впрочем, я не сомневалась, что Дорея злиться на меня не станет.

    Поскольку день выдался солнечный и безветренный, но не слишком жаркий, столы решили накрыть не в доме, а на заднем дворе, в тени раскидистых деревьев. К цветочным ароматам примешивались аппетитные запахи жарящегося на вертелах мяса, и я сглотнула голодную слюну. Увы, вкусный обед мне сегодня не грозил. Гости все прибывали, и у меня вскоре зарябило в глазах от разноцветных нарядов и зазвенело в ушах от многоголосого шума. Или же виной всему то напряжение, что не отпускало меня ни на миг? Я обменивалась приветствиями со знакомыми, перебрасывалась ничего не значащими фразами с приятельницами и то и дело откидывала крышку на изящной луковице часов с перламутровым циферблатом. Полдень приближался. Половина двенадцатого. Без четверти. Без десяти.

    Мне показалось, что за спинами стайки девушек в светлых платьях промелькнуло знаменитое фазанье перо, что украшало шляпку нейре Доровски: перья на шляпках давно уже не носили, но мать Люка оставалась верна моде своей юности. Я осторожно сделала шаг в сторону, потом еще один и еще, а затем метнулась встревоженным зайцем к дому, пока будущая свекровь не окликнула меня. Влетела в просторный холл и бросила взгляд на огромные напольные часы в виде башни. Без пяти двенадцать. Успела.

    Мимо сновали слуги с уставленными закусками и напитками подносами в руках, проходили те гости, что предпочли дожидаться начала застолья в прохладе дома. Я выцепила за руку первую же попавшуюся девушку.

    – Постой! Э… Анна?

    Я смутно ее помнила. Кажется, какая-то дальняя родственница Томаса. Пятиюродная кузина? Внучатая племянница троюродной тетушки? Неважно!

    – Анна, могу ли я тебя попросить об одолжении?

    Она кивнула.

    – Да, разумеется.

    – Будь добра, разыщи Дорею и Нэнси. Ты же знаешь Нэнси?

    Еще один кивок. Впрочем, я могла бы не спрашивать. Матушка Нэнси слыла первой сплетницей городка, а дочурка недалеко ушла от родительницы. Все знали Нэнси – и Нэнси знала всех. Вернее, даже не так. Она знала все обо всех.

    – Тогда разыщи их и скажи, что я жду в кабинете. Мне нужно сказать им кое-что важное.

    В карих глазах зажегся огонек любопытства. Могу поспорить на что угодно, что Анна изобретет какой-нибудь предлог, чтобы увязаться третьей и узнать некую Таинственную Тайну. Но меня все устраивало. В конце концов, чем больше народа увидит представление, тем быстрее разнесутся слухи.

    Как и вчера, Эдгар Морено сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. При моем появлении он аккуратно сложил их в черную кожаную папку и захлопнул ее.

    – Нейре Дельсторе! Рад вас видеть.

    – Взаимно, нейр Морено. Взаимно.

    И я уж точно не кривила душой. Потому что весь путь до кабинета обливалась холодным потом при мысли о том, что он мог передумать. Или опоздать: ведь где бы он ни появлялся, его всегда окружало всеобщее внимание. На мое счастье, нейр Морено оказался человеком, то есть не-человеком пунктуальным. Похвальное качество.

    – Итак, нейре, каковы наши дальнейшие действия? – с любопытством спросил он.

    Я вытащила из волос пару шпилек и слегка растрепала прическу.

    – Идите сюда! Станьте вот здесь, у окна. Нет, лучше здесь, у шкафа. Да, вот так.

    – И? Что еще мне делать?

    – Стоять! – рявкнула я, раздраженная его недогадливостью. – Сейчас нас застанут…

    – Простите, что перебиваю вас, нейре, но в каком смысле – застанут?

    Я едва не застонала. Нет, все же мужчины, даже нелюди, порой не понимают очевидных вещей.

    – Нас. С вами. В пикантной ситуации. Видите?

    И я потянула за упавшую на плечо прядь волос. Он смерил меня насмешливым взглядом.

    – Вот это – пикантная ситуация? Да ваша выдумка никуда не годится, Лорена!

    От неожиданности я проглотила обращение просто по имени и спросила:

    – А что вы предлагаете?

    Он ухмыльнулся.

    – Нечто недвусмысленное. Такое, что не допустит двояких толкований. Например…

    Внезапно его руки легли на мою талию, крепко сжали, и меня оторвало от пола. Я возмущенно пискнула.

    – Что вы себе позволяете?

    – Создаю ситуацию. Пикантную.

    В его голосе мне почудился смех, но, когда он усадил меня на стол и склонился надо мной, лицо его оставалось серьезным.

    – Нейр Морено…

    – Эдгар.

    – Эдгар, – послушно повторила я пересохшими губами.

    Голос мой прозвучал едва слышно, но Морено остался доволен.

    – Вот так. Правильно. Когда должны появиться свидетели?

    Вряд ли Анне потребуется много времени, чтобы разыскать Дорею и Нэнси.

    – Думаю, с минуты на минуту.

    Я отчего-то перешла на шепот, и Морено склонился ниже. Чтобы получше расслышать, разумеется. Только поэтому.

    – Хорошо. Тогда не будем терять времени.

    Его дыхание согревало теплом мою щеку. Пальцы ласково перебирали освобожденные от шпилек пряди.

    – Что… что вы делаете?

    – Помогаю вам.

    От него пахло раскаленной на солнце степью, высохшими травами, смолами и пряностями. Странный запах. Необычный. Но приятный. И от него сладко кружилась голова, и сердце стучало часто и тревожно. Или виной тому не непривычный аромат, а сильные руки, сжавшие мои плечи? Я не знала.

    Мне доводилось целоваться прежде. В пятнадцать лет, начитавшись романов, я позволила поцеловать себя Колину, другу детства. А в девятнадцать мне нравился кузен Дореи, Джеймс, и мы с ним частенько прятались в укромных уголках и с упоением предавались поцелуям. Вот только дядя ему отказал, когда он все же решился просить моей руки. Я расстроилась тогда, конечно, но переживала недолго. Джеймс оказался довольно ветреным молодым человеком и вскоре переметнулся к Марии. И что толку грустить о таком ловеласе?

    Все эти воспоминания вихрем пронеслись в моей голове, пока Эдгар скользил ладонью по моей спине и склонялся ниже. А потом я поняла, что ничего-то и не знала о настоящих поцелуях. А потом… потом никаких мыслей не осталось.

    Были только его губы. Настойчивые, горячие, сводящие с ума. Его руки, что держали так крепко и так бережно. Его дыхание, смешавшееся с моим. И вспышки перед закрытыми глазами.

    Я потерялась, растворилась во вневременье, позабыла обо всем. У меня осталось только одно желание: чтобы это мгновение никогда-никогда не заканчивалось. Чтобы вечно горел этот огонь, от которого вскипала кровь, и шумело в ушах. Чтобы растворился весь мир вокруг – и остались только мы.

    Губы Эдгара оторвались от моих и скользнули по шее. Ниже, ниже. Я запрокинула голову и ловила воздух приоткрытым ртом, силилась вдохнуть. Мои пальцы запутались в шелковистых черных прядях, а все кости в теле, казалось, расплавились. Иначе отчего я чувствовала себя податливой глиной в умелых руках?

    Голова кружилась, сознание уплывало. Гул в ушах нарастал, и я не сразу поняла его причину. Лишь когда Эдгар отстранился, и я, недовольно всхлипнув, потянулась за ним, то осознала – что-то переменилось. Стало холодно и неуютно, и руки Эдгара, хотя он и не убрал их, замерли неподвижно. Одна – на моей спине, вторая – на бедре. Обнаженное почему-то плечо обдало прохладным из-за сквозняка воздухом, а к моему сознанию пробились, наконец-то, возбужденные голоса.

    – …не может быть!

    – …нет-нет-нет!

    – Лорена!

    – Да что там происходит!

    И апофеозом – грозный рык дядюшки Тобиаса:

    – Пропустите же меня! Дайте пройти!

    Я распахнула глаза и заморгала. Следовало признать: мой план сработал даже лучше, чем предполагалось. У двери кабинета собралась целая толпа. Дорея, растопырив руки, застыла в проеме и изо всех сил сдерживала натиск любопытствующих, но дядюшка, ловко распихав сгрудившихся у порога девушек, отодвинул в сторону и ее. Ввалился внутрь – и застыл, будто громом пораженный. А за его плечом – я не удержалась и хихикнула – покачивалось пресловутое фазанье перо. Нейре Доровски тоже заявилась полюбоваться эпатажной сценой, а это значило, что матримониальные планы ее сыночка только что потерпели крах.

    Я поспешно натянула сползшее с плеча платье и кое-как попыталась привести в порядок прическу. Дядюшка открывал и закрывал рот, точно выброшенная на берег рыба. Все голоса разом умолкли, повисла тягостная тишина, грозившая вот-вот разорваться неслыханным скандалом. Эдгар Морено повернулся к собравшимся и стал так, чтобы прикрыть меня от жадных взглядов. И я испытала минутный прилив благодарности, но прятаться за его спиной не собиралась.

    – Полагаю, что… – начал он, но я тут же его перебила.

    – Благодарю вас за прекрасно проведенное время, нейр Морено, но, думаю, нам с дядей не стоит задерживаться. Дорея, прими мои извинения и передай Томасу, что я сожалею, но мы вынуждены вас покинуть. Была рада повидаться с вами, почтенные нейры и нейре.

    И, гордо вздернув подбородок, я направилась к выходу. Ошеломленные гости расступались, освобождая мне путь. И я уже уверилась, что все обошлось даже легче, чем представлялось еще утром, когда в спину мне раздалось шипение нейре Доровски:

    – Шлюха! Мерзкая шлюха!

    И тишина взорвалась. Заговорили все разом, и гул голосов нарастал, а я ускорила шаг, спеша поскорее выбраться из дома. Дядюшка настиг меня только в холле и вцепился в мою руку с такой силой, что стало больно.

    – Мы уезжаем, – леденящим душу голосом процедил он. – И дома ты пожалеешь о том, что родилась на свет, Лорена Дельсторе!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дядюшка нервно расхаживал по гостиной и изливал на меня потоки отборнейшей брани, а я съежилась в том же кресле, что и вчера, и пыталась внушить себе, что его оскорбления меня не задевают. Получалось плохо, да еще и щека до сих пор горела огнем: по приезду домой дядя не сдержался и отвесил мне оплеуху. Он не ограничился бы одной, но я отскочила и пригрозила, что обращусь к судье, что несколько охладило дядин пыл. Нейр судья уж точно не рассматривал бы побои как действия, идущие на благо воспитаннице. Так что все, что оставалось дядюшке, так это втащить меня в гостиную, швырнуть в кресло и излить свое негодование словесно. Выдохся он не ранее, чем через полтора часа.

    – Ты хоть понимаешь, как опозорила семью? – вопросил он слегка охрипшим голосом.

    Еще бы не охрипнуть – так долго орать. Завтра вообще разговаривать не сможет.

    – Я могу уехать.

    Эта мысль пришла мне в голову, пока мы тряслись в экипаже по дороге домой, и дядюшка упорно не смотрел в мою сторону.

    – Уехать? Разумеется, ты уедешь, Лорена.

    – К дяде Вильгельму, – добавила я.

    Дядюшка поперхнулся.

    Вильгема я не видела никогда в жизни. Кузен матушки жил за океаном и в судьбе моей участия не принимал, однако же пригласил после гибели родителей к себе. Писал, что семья его возьмет на себя заботы об осиротевшей племяннице. Дань вежливости, полагаю, но не выгонит же он меня, если я и впрямь появлюсь на его пороге?

    Мне самой идея казалась замечательной, но вот дядюшка Тобиас придерживался иного мнения.

    – Чтобы ты и там выкинула нечто подобное? Нет, Лорена. Ты отправишься в Обитель Всех Скорбящих.

    Я скрестила на груди руки.

    – И не подумаю!

    – Отправишься. И уедешь сразу же, как я получу согласие настоятельницы. И можешь жаловаться кому захочешь, никто за тебя не заступится.

    Я с ужасом поняла, что он прав. Действительно, что еще надлежит делать оступившейся девице, кроме как раскаиваться и отмаливать грехи? Нейр судья точно поддержит такое решения.

    – А до того я запру тебя в спальне, чтобы не натворила глупостей.

    Тут за дверью послышался какой-то шум, все приближавшийся, раздались взволнованные голоса.

    – Да что там такое? – раздраженно рявкнул дядюшка.

    Из-за осипшего голоса вышло не слишком внушительно, и в коридоре его точно не услышали. Но ответ мы все равно получили.

    Дверь распахнулась, и в гостиную вломился Люк с перекошенной от злости физиономией, а за ним переминался с ноги на ногу смущенный Джо, слуга дяди.

    – Я предупреждал нейра, что вы заняты, но он настаивал на встрече.

    Дядя махнул рукой, и Джо понятливо исчез.

    – Лукас, дорогой, позвольте принести вам искренние извинения…

    Люк выразился недвусмысленно, высказавшись, что именно дядюшке следует сделать со своими извинениями, и тот растерянно замолчал. Молчала и я, удивленная не столько тем, что Люку известны такие слова – в конце концов, я и сама их слышала от дядюшки, случись тому перебрать в игорном доме и спустить крупную сумму – сколько тем, что он выражается подобным образом в приличном обществе. Ладно, пусть моей репутации сегодня и был нанесен урон, но дядя-то остается нейром во всех смыслах респектабельным, верно? А породниться мы не успели, чтобы списать столь вопиющее поведение на семейное дело. Но возмущаться дядюшка и не подумал. Разом обмякнув, он опустился обессилено на софу и обхватил голову руками. Поняв, что с его стороны помощи не дождаться, я решила заняться выдворением незваного гостя самостоятельно и спросила, не потрудившись выглядеть хоть сколько-нибудь любезной:

    – Зачем ты пришел?

    Люк посмотрел на меня, и под его взглядом мне стало не по себе.

    – Думаю, ты понимаешь, Лорена, что жениться на тебе я не могу, – медленно и очень тихо проговорил он. – Не после того, что произошло сегодня.

    И этот тихий голос напомнил мне шипение рассерженной змеи, да так явственно, что по спине прошелся холодок.

    – Понимаю. Мне очень жаль и все такое прочее, да. Будем считать, что я принесла извинения. Можешь забыть о помолвке. Я бы вернула тебе кольцо, если бы ты его мне подарил, не сомневайся. Это все, что ты хотел сказать?

    Он рассмеялся смехом настолько безумным, что я вжалась в спинку кресла и прикусила до боли губу.

    – Все? О нет, дорогая, я еще не приступил к основной части. Тобиас, у меня к вам новое предложение. Уверен, что вы, поразмыслив, согласитесь и сочтете его наилучшим выходом.

    Меня охватило дурное предчувствие.

    – Как я уже сказал, свадьба отменяется. Более того, сомневаюсь, что в Уайтстоуне найдется хоть один мужчина, готовый жениться на Лорене.

    Дядюшка понурился, а я повыше вздернула подбородок. Ну и подумаешь! Я и сама замуж не хочу, вот!

    – Полагаю, – продолжал Люк, глядя почему-то только на дядю и игнорируя меня, – что спокойной жизни в городе вашей племяннице не видать. Разве что только не станет безвылазно сидеть в поместье. Но тогда, Тобиас, и перед вами захлопнутся все двери, вы ведь понимаете? Все, абсолютно все почтенные горожане посчитают, будто вы потакаете дурным наклонностям Лорены.

    Ага, а твоя матушка позаботится о том, чтобы донести единственно правильную точку зрения до всех знакомых, не сомневаюсь.

    – Мы как раз это обсуждали, – каркнул дядюшка. – Отъезд Лорены. Полагаю, Обитель Всех Скорбящих примет ее.

    Люк довольно прицокнул языком.

    – Да, Тобиас, вы правы. Отослать Лорену из города – верное решение. Но зачем же так далеко?

    Дядюшка растерялся, а мне стало любопытно, какую каверзу задумал этот негодяй. Явно же заявился не для того, чтобы помочь. В благие намерения Лукаса Доровски я и раньше-то не верила, а уж теперь, когда его выставили на посмешище, ожидать от него даже малейшей милости не стоило.

    – Но, Лукас, как же иначе? Обитель – самое место для Лорены.

    Мое имя дядюшка выплюнул с нескрываемой злобой, и Люк ухмыльнулся.

    – Я ведь упомянул, что у меня есть к вам предложение? Деловое. Так вот, вся обещанная сумма остается у вас.

    – Благодарю, Лукас, я знал, что вы человек благородный, что вы…

    Люк оборвал его словоизлияния небрежным взмахом руки.

    – Деньги остаются у вас, а Лорена переезжает… ну, скажем, в Бридстаун. Всего лишь три часа пути от Уайтстоуна.

    – И что бы мне делать в Бридстауне?

    – Я куплю домик. Небольшой, в каком-нибудь тихом месте. Найму прислугу. Поверьте, Тобиас, Лорена ни в чем не станет нуждаться. Так будет лучше для всех.

    Вот теперь я все поняла, и гнусный замысел Люка потряс меня до глубины души. Он что, всерьез предлагает такое?

    – Пошел вон!

    Крик вырвался из груди, и они оба, и Люк, и дядюшка повернулись ко мне в изумлении. Я вцепилась в подлокотники до боли в пальцах и повторила:

    – Пошел вон, негодяй!

    Разумеется, он не тронулся с места. Стоял и мерзко ухмылялся, словно происходящее доставляло ему несказанное удовольствие. Меня трясло от возмущения, а вот дядюшка ахнул:

    – Лорена! Как ты разговариваешь с Лукасом?

    – Ничего, Тобиас, – снисходительно ответил Люк вместо меня. – Она еще не до конца осознала ситуацию. Уверяю вас, я научу ее хорошим манерам.

    – Ты и пальцем ко мне не прикоснешься! – прошипела я.

    – Посмотрим, дорогая, посмотрим. Мне всегда нравилась твоя… э-э-э… порывистость. Осталось заставить тебя понять, что она не всегда уместна. Но в некоторых ситуациях я буду только рад такой страстности, да.

    И дядюшка, этот подлый предатель, пропустил сальной намек мимо ушей! Просто сделал вид, будто ничего не слышал. Я же вскочила на ноги и сжала кулаки.

    – Ни-ког-да! Понял? Я лучше буду голодать, побираться, останусь без крыши над головой, но никогда не стану твоей. Заруби это на своем пятнистом носу!

    Люк побагровел, но его ответа я не услышала, потому что вихрем вылетела из гостиной, изо всей силы хлопнув дверью. Взбежала по лестнице на один пролет и остановилась. Нет, к себе подниматься нельзя. Если я хочу избежать позорной участи содержанки, нужно покинуть дом немедленно, пока дядюшка занят гостем. Потом меня попросту запрут в спальне и сдадут с рук на руки Люку. Но куда мне податься? Без денег, без документов, даже без сменной одежды?

    Решение пришло молниеносно. Дорея. Вот куда я отправлюсь – к Дорее и Томасу. И к… к Эдгару Морено. Возможно, он захочет мне помочь еще раз. А если даже нет – не выгонит же меня лучшая подруга? Пусть не сможет приютить надолго, но одолжит немного денег и даст хоть какие-то вещи. И я бросилась к конюшням. Вернее, хотела броситься, потому что в холле наперерез мне выдвинулся Джо, а за ним маячила парочка крепких парней.

    – Вам нельзя покидать дом, нейра.

    – Что? Да ты с ума сошел! Прочь с дороги!

    Он покачал головой.

    – Нет, нейра. Приказ хозяина.

    И когда это дядюшка успел? Был же все время рядом со мной.

    – Пропусти немедленно! Убирайся!

    И я толкнула его в грудь изо всех сил. Увы, с тем же результатом можно было бы попытаться сдвинуть с места утес.

    – Вам лучше подняться к себе, нейра.

    Парни – я никак не могла вспомнить их имен, да и вообще не припоминала, чтобы когда-либо видела их среди прислуги – шагнули ко мне. Весьма недвусмысленно так шагнули, давая понять, что готовы сопроводить меня в комнату, невзирая на мое желание. И пусть во мне всегда жило некое безрассудство, но дурой я никогда не была и прекрасно осознала, что сопротивляться бесполезно, так что плюнула мысленно, повернулась и нарочито медленно, выпрямив спину и вздернув подбородок повыше, направилась к лестнице. Следовало признать, что попытка побега провалилась. Дверь спальни захлопнулась за мной, а затем в замке повернулся ключ. Как и предполагалось, меня заперли, но сдаваться столь легко я не собиралась. Если Лукас Доровски полагает, что получит смиренную и покорную содержанку, то его ожидает большой сюрприз. В том, что мне удастся непременно придумать выход даже из столь сложной ситуации, я не сомневалась ни мгновения. Нужно лишь остудить ярость и трезво все обдумать. И тогда появится новый план, не менее блестящий, нежели предыдущий. Уж в этом-то я была твердо уверена.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Дядюшка заявился только вечером, тогда, когда небо за окном уже окрасилось заходящим солнцем во все оттенки багрянца. К этому моменту я успела отказаться от обеда, принесенного вовсе не горничной, а одним из тех молчаливых типов, что сегодня впервые появились в доме. Отказ мой он выслушал с невозмутимой физиономией, поднос с едой поставил на стол и вышел из комнаты. Фасолевый суп и жареный цыпленок, приготовленные умелыми руками Бо, издавали умопомрачительные ароматы, а кусок шоколадного торта и вовсе являлся приемом запрещенным, но я сумела устоять. Спустя час тип появился опять, все так же молча забрал поднос и скрылся за дверью. Больше меня никто не беспокоил – ровно до визита дяди.

    Он вошел неуверенной походкой, захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Скрестил на груди руки и смерил меня неодобрительным взглядом.

    – Твое поведение возмутительно, Лорена Дельсторе!

    – Кажется, это я уже слышала. Не далее как сегодня, между прочим.

    Дядюшка вспыхнул мгновенно.

    – Не дерзи! Тебе сильно повезло, что Лукас – человек благородный…

    – Лукас – тот еще негодяй! – прервала я его. – Редкостный подонок! Как у него только язык повернулся предложить мне… предложить мне… такое!

    – Это наилучший выход для тебя!

    – Вот уж нет! Для вас, дядюшка, вполне может быть. Вы ведь сохраните в таком случае полученные денежки, верно? Дорого меня продали?

    – Прикуси язык, Лорена!

    – И не подумаю! Я лучше уеду в Обитель, чем стану любовницей этого… этого червяка! Вот!

    По лицу дядюшки расползлись багровые пятна.

    – Глупая девчонка! Ты сама не понимаешь, что натворила. Лукас мог отвернуться от тебя после твоей выходки.

    – На это я и рассчитывала.

    – Мог бы отвернуться, – продолжал гнуть свое дядя, – но, к твоему счастью, его чувства слишком сильны.

    – Чувства? – расхохоталась я. – Всего лишь каприз! Неужели вы думаете, что я хоть на мгновение обманывалась? Мне прекрасно известно, что никакой любви Люк ко мне не питает.

    – Безмозглая дурында, – прошипел дядя, окончательно выйдя из себя. – Какая разница, любит тебя Лукас или нет? Главное, что он тебя хочет и готов дорого заплатить. Ты могла бы стать его женой, но и сейчас тебе представляется возможность хорошо устроиться. Жить не просто ни в чем не нуждаясь, но и ни в чем себе не отказывая. Да за такое предложение ухватилась бы любая!

    – Вот пусть любая и ухватывается! А я не стану!

    Я топнула ногой и скрестила на груди руки, прожигая дядюшку яростным взглядом.

    – Никуда не денешься… – начал он и осекся, потому что в дверь постучали. – Что там?

    Приоткрылась неширокая щелочка, примерно с ладонь, и внутрь робко заглянул Джо.

    – Хозяин…

    – Чего тебе? – рявкнул дядя. – Проваливай! Я занят!

    Но Джо не ушел. Он распахнул дверь пошире и застыл, переминаясь с ноги на ногу.

    – Хозяин, к вам визитер.

    – Я не принимаю!

    Но и теперь верный слуга не поспешил испариться.

    – Но, хозяин, это…

    – Да мне плевать! – взвился дядюшка. – Хоть сам наместник, ясно? Я занят! Мне некогда! Передай, чтобы этот гость, кем бы он ни был, пришел завтра! И вообще, что за невоспитанность – наносить визиты в столь позднее время?

    Ага, а вот Люку дядя что-то не спешил выговаривать за нарушение приличий, даже если тот заявлялся ближе к полуночи. Но Джо опять-таки не исчез. Он моргнул, судорожно сглотнул, посерел и выпалил на одном дыхании:

    – Это нейр Морено, хозяин!

    Вот теперь застыл дядюшка. Нелепо, приоткрыв рот и выпучив глаза. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать услышанное.

    – Морено? Эдгар Морено?

    Джо закивал.

    – Да, хозяин. Он самый, хозяин.

    – И он здесь?

    – Здесь, хозяин. В гостиной. И настаивает на немедленной встрече с вами.

    – Передай нейру Морено, что я спущусь к нему без промедлений. Да поживей поворачивайся, болван!

    На сей раз Джо словно ветром сдуло. Дядюшка суетливо поправил воротничок рубашки, зачем-то проверил, на месте ли запонки, и провел пятерней по волосам, гладко зачесывая их назад.

    – Мы еще не закончили разговор, Лорена! – заявил грозно и поспешил следом за Джо.

    Но, увы, даже второпях не позабыл повернуть ключ в замочной скважине. Я снова осталась взаперти.

    Меня снедало любопытство. Зачем пожаловал Морено? Какое дело у него к дядюшке? Я расхаживала по комнате, пытаясь хоть немного успокоиться, но получалось плохо. Где-то глубоко внутри теплилась надежда, что Эдгару Морено удастся избавить меня от ужасной участи, но я одергивала себя. Скорее всего, он просто пришел, чтобы принести дяде извинения, а значит, ничего не изменится. Всего лишь четверть часа спустя я искусала губы в кровь, изнывая от нетерпения.

    Дядюшка вернулся быстро – куда быстрее, чем можно было бы ожидать. Вид его наводил на мысли о коте, дорвавшемся до забытой на столе разделанной рыбины. Он прямо-таки лоснился довольством и потирал руки.

    – Лорена! – объявил без долгих вступлений. – Я устроил твое будущее наилучшим образом!

    Я в удивлении уставилась на него. Что-то прежде он не страдал провалами в памяти.

    – Мое решение неизменно. Лучше Обитель Всех Скорбящих, чем сомнительная честь стать любовницей Люка.

    Дядя раздраженно махнул рукой.

    – Забудь о Лукасе! Мне сделали куда более заманчивое предложение!

    – Вам? – не удержалась от подколки я, хотя внутри все похолодело. Неужели и Морено решил, что неплохо бы обзавестись постоянной девицей на содержании? – Тогда вы на него и соглашайтесь, а меня оставьте в покое. Или отпустите к дяде Вильгельму.

    На удивление, дядюшка даже не разозлился. Он вообще пропустил мою реплику мимо ушей.

    – Ступай вниз и поговори с нейром Морено, дорогая. Он ожидает тебя в гостиной.

    Я моргнула. Дорогая? Да что это с дядюшкой? С чего вдруг это проявление родственной любви? Не иначе, Эдгар Морено пообещал ему сумму, намного превосходящую полученную от Люка.

    – Но…

    – Иди-иди.

    Дядюшка едва ли не приплясывал на месте от нетерпения и, как мне показалось, с трудом удерживался от того, чтобы подталкивать меня в спину. Пожав плечами, я нарочито медленно вышла из спальни и спустилась в гостиную.

    Эдгар Морено стоял у стены и с любопытством разглядывал картину, преподнесенную «драгоценному Тобиасу» на день рождения нейре Доровски в прошлом году. Редкостная мазня, как на мой вкус. Если верить матушке Люке, на ней был изображен святой Августин, но лично мне диковатый бородатый тип с безумным взглядом больше напоминал разбойника с большой дороги.

    – Очень, хм, креативно, – оценил подарок нейре Доровски Морено.

    Еще бы! В одной руке Августин-разбойник держал камень, а во второй – увесистую книгу, будто предлагал несчастному встреченному им путнику выбор: чем огреть по голове. Ну, во всяком случае, мне так казалось.

    – Вы пришли поговорить о живописи?

    Морено наконец-то соизволил повернуться.

    – Нет, вовсе нет. Дядя вам не рассказал?

    И этот туда же!

    – Представьте себе, нет.

    Потянуло легким сквозняком из приоткрытого окна: за моей спиной беззвучно распахнулась дверь. Я обернулась. Разумеется, дядюшка не смог остаться в стороне и пустить дело на самотек, так что явился лично проконтролировать строптивую племянницу. А то вдруг еще наговорит дерзостей столь важному гостю?

    – Нейр Тобиас, – с мягким упреком произнес Морено, – я полагал, что вы все объяснили нейре Дельсторе.

    Глаза дядюшки забегали, он суетливо потер руки.

    – Я обрисовал ситуацию в общих чертах, нейр Морено… Эдгар.

    Морено едва заметно нахмурился: попытка фамильярности ему явно не понравилась, но осекать хозяина дома он не стал. Переспросил:

    – В общих чертах, говорите, обрисовали?

    Дядя закивал.

    – Да-да, именно так. Пояснил, как ей несказанно повезло. Такая честь! Такая честь! Стать вашей супругой!

    Я разве что не подпрыгнула на месте от изумления. Да что же это такое? Какая-то неведомая болезнь витает в воздухе, что ли? Новый вид лихорадки, поражающий исключительно холостых мужчин, под названием «Сделай предложение Лорене Дельсторе»? И если намерения Люка меня не слишком удивили, то от Эдгара Морено я подобного поступка никак не ожидала.

    – Вы делаете мне предложение?

    Глупый вопрос, однако я не могла его не задать, поскольку не верила в реальность происходящего. Вдруг дядюшка ошибся? Или мне что-то не то послышалось? Лучше уточнить на всякий случай.

    – Уже сделал, – уточнил Морено. – Впрочем, если вы хотите по правилам, то…

    Он вздохнул с видом «как-же-мне-все-это-надоело», а я затаила дыхание и с трудом удержалась от того, чтобы потереть уши. Нет, определенно слух меня подвел! По правилам – это как? Значит ли это, что Эдгар Морено сейчас опустится на колени и… и… и ничего подобного не произошло. Все с тем же скучающим видом он вытащил из кармана небольшую коробочку.

    – Вот. Нейра Лорена Дельсторе, не окажете ли вы мне честь и что-там-полагается-говорить-дальше?

    Несмотря на всю серьезность ситуации, я с трудом удержалась от смеха, а дядюшка вытянул шею, точно гусь какой, так ему не терпелось увидеть кольцо – а что еще могло в коробочке находиться?

    Крышка откинулась, и у дяди вырвалось восхищенное:

    – О!

    Да, пожалуй, именно это восклицание лучше всего характеризовало скромненькое такое колечко с огромным голубым бриллиантом в окружении россыпи сапфиров.

    Так что я не придумала ничего лучше, чем вслед за дядюшкой выдохнуть:

    – О!

    У Морено дернулся уголок губ. Слева. Едва заметно, но я все равно уловила.

    – Следует ли это понимать как «да»?

    А вот хороший вопрос. Кольцо, конечно, впечатляло. Но выходить замуж только ради того, чтобы заполучить сей аксессуар на пальчик… нет, я, разумеется, наслышана о девицах, для которых это – причина главная, если не единственная, но себя-то к таким никогда не относила! И в другой ситуации непременно бы отказалась от предложенной чести. Но вот сейчас… сейчас выбор был невелик. Да что там – мизерно мал! Непристойное предложение Люка вызывало только негодование, Обитель тоже не слишком привлекала, а стать супругой Эдгара Морено – затея пусть и рискованная, но не самая опасная. Да, я и представить не могла, что ожидает меня в будущем, но иных вариантов разлюбезный дядюшка мне попросту не оставил. Поэтому я глубоко вздохнула, зажмурилась и выпалила:

    – Да. Я согласна.

    Хотела еще добавить что-нибудь ехидное, например, что не могу устоять перед таким чудесным украшением, но дядя не дал продолжить. Он всхлипнул от избытка чувств и охрипшим голосом предложил:

    – А теперь, дорогие мои, предлагаю нам вместе отпраздновать это замечательное событие. Джо! Джо, олух ты эдакий, куда ты запропастился! Сюда! Скорее! Тащи бокалы! Джо! Да где носит этого недоумка! Джо!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Несмотря на то, что дядюшка был твердо настроен отпраздновать заключенную помолвку, Эдгар Морено, поправ все правила приличия, заявил, что никак не может задержаться долее, нежели на несколько минут. Он туманно сослался на некие неотложные дела, вызвав у меня немалое недоумение: какие могут быть дела, да к тому же еще и неотложные, в столь позднее время? Не иначе, как мой новоявленный жених просто не стал затруднять себя придумыванием предлога, чтобы покинуть наш гостеприимный особняк. И поверьте, в данном случае гостеприимный – вовсе не преувеличение. Дядюшка прямо-таки излучал радушие и не знал, как бы угодить визитеру. Он потирал руки, подпрыгивал на месте и порывался кланяться. И едва дверь за Морено захлопнулась, как я не сдержалась и ехидно поинтересовалась:

    – А этот вам сколько заплатил? Побольше, чем Люк, верно? Иначе бы вы ему отказали.

    Но хорошее настроение дядюшки мои вопросы не испортили. На его лице расползлась широкая ухмылка, и он довольно заявил:

    – Нейр Морено более чем щедр, дорогая племянница. Ты должна меня поблагодарить, что я разыскал тебе такого замечательного супруга.

    – Знаете, дядя, – возмутилась я, – сваха из вас получилась далеко не самая лучшая. Сначала Лукас, теперь Морено. Лучше бы вы занимались чем угодно, но только не моим замужеством! Я бы и сама справилась с этой задачей.

    – И нашла бы себе неуклюжего нищего увальня, – отбрил дядя все с той же довольной ухмылочкой: видать, Морено действительно посулил ему весомую сумму, раз даже мои слова не вывели родственничка из себя. – Как твоя разлюбезная подруга Дорея, например.

    – Томас не нищий!

    – Но и не богач. А я позаботился о тебе наилучшим образом. Устроил твое будущее. Вот увидишь, все наши знакомые позеленеют от зависти, когда услышат новость о грядущей свадьбе. Мы станем самыми желанными гостями в каждом доме.

    О да! Теперь-то уж точно все жители городка позабудут о моем «позоре» и спишут конфуз на празднике на эксцентричность нейра Морено. В самом-то деле, чего ожидать от нелюдя! И нас с дядей завалят приглашениями, несомненно. Вот только меня такой поворот событий не слишком радовал.

    – Конечно, всем любопытно станет взглянуть на будущую супругу Эдгара Морено, вот только мне не по душе роль цирковой обезьянки. Не собираюсь я ходить по гостям.

    Если вы думаете, что вот теперь мне наконец-то удалось уесть дядюшку Тобиаса, то сильно ошибаетесь. Обескураженным он точно не выглядел.

    – И не ходи, – разрешение прозвучало неожиданно. – И без тебя справлюсь.

    Действительно, мое присутствие только помешало бы ему делиться с почтеннейшими согражданами собственной версией событий: а вдруг как непредсказуемая племянница ляпнет что-нибудь не то? А так у нейра Тобиаса имеются все шансы представить себя в самом выгодном свете, эдаким радетелем за счастье неблагодарной воспитанницы. Ну и пусть делает, что захочет, я в этом спектакле участвовать не буду. А после свадьбы и вовсе уеду – не станет же Морено задерживаться в Уайтстоуне надолго? Тут же полезшие в голову мысли о том, что бракосочетание сулит не только отъезд, но и множество других вещей, тревожащих, а то и даже пугающих, я старательно гнала от себя. Подумаю о них потом. Когда-нибудь. Когда останусь одна.

    Но даже в одиночестве я старательно размышляла о чем угодно, только не о предстоящей семейной жизни. Например, о том, что скажет мне Дорея, услыхав новости. Или о том, что надо бы отдать распоряжение подготовить мои вещи к путешествию. Или о том, где же мне предстоит теперь жить, в каком городе? Морено ни разу не упоминал о своем доме – есть же у него дом, верно? На что он похож? На местную усадьбу? Или на замок, каковые я видала только на картинках? И где он находится? Как далеко от Уайтстоуна? Наверное, придется ехать на поезде. Интересно, в каком направлении?

    Некстати всплывающие воспоминания о поцелуе возвращались ко мне, несмотря на все усилия, заставляли полыхать щеки огнем. А ведь после свадьбы мне, наверное, предстоит не только целоваться с Мо… с Эдгаром, да. Наверное, супруга следует звать по имени даже в мыслях. И не думать, не думать, не думать о том, что непременно последует за самой церемонией. Ни в коем случае не думать! Ох, стыдно-то как! Порядочной нейре не пристали подобные эмоции, особенно если они связаны с мужчиной малознакомым. Пусть даже и с женихом.

***

Предположение дяди оправдалось. Поднос для писем к завтраку оказался прямо-таки завален конвертами с приглашениями. Я демонстративно отвернулась и принялась кромсать ножом ни в чем не повинный ломтик бекона, разрезая его на крохотные кусочки. Есть не хотелось, витавшие в столовой ароматы жареного мяса, специй и кофе пробуждали вовсе не аппетит, а дурноту, но с места я упрямо не вставала и лишь отхлебывала воду небольшими глоточками. Дядюшка же расправлялся с завтраком с завидной скоростью, умудряясь при этом просматривать почту и комментировать прочитанное:

    – Так, к Салливанам мы не пойдем, много чести этим болванам. А вот к Беллоу можно и заглянуть, как думаешь?

    Я молчала и не поднимала взгляда от тарелки с истерзанным беконом.

    – Да, пожалуй, навещу их, – продолжал дядюшка так, будто получил ответ. – О! А вот и приглашение от Мэрровеев! Представь только!

    Он даже разрумянился от удовольствия – а, может быть, и от второй чашки крепкого горячего кофе, не знаю. Я успела мстительно подумать, что так и удар хватить может, и тут в руках дяди оказался конверт из плотной кремовой бумаги.

    – А это для тебя.

    Он подтолкнул ко мне письмо, и в глаза бросился круглый оттиск с вензелем. Определенно, это было вовсе не приглашение на пикник от очередного соседа.

    – Контора «Стерроу и сыновья», – несколько растерянно прочитала я вслух. – Это точно не ошибка?

    – Адресовано тебе, – с раздражением в голосе пояснил очевидное дядя. – Видишь? Нейре Лорене Дельсторе.

    Я потянулась за ножом для бумаги. Интересно, кто таков этот нейр Стерроу и зачем бы я ему понадобилась?

    – Наверное, кто-то из твоих заокеанских родственников скончался и оставил наследство, – ехидно прокомментировал дядюшка. – Серебряные вилки с фамильными вензелями, например. Или фарфоровую супницу, из которой ел кто-нибудь из королей древности. Там у них, за океаном, очень любят такие бессмысленные штуковины.

    Но на выпавшем из конверта листе ни словом не упоминалась моя дальняя родня. Вместо того я в первом же абзаце наткнулась на знакомую фамилию. И в недоумении повторила прочитанное:

    – Нейр Стерроу – личный поверенный глубокоуважаемого нейра Эдгара Морено. И будет рад предоставить свои услуги также и будущей нейре Морено. Но… но… это же значит, что Морено сначала написал поверенному и только затем заявился делать предложение! Был уверен, что получит согласие! Вот же гад!

    Да, письмо от нейра Стероу попросту не добралось бы в Уайтстоун к утру даже сверхскоростной почтой, если бы поверенный получил известие о свадьбе вечером. Значит, Морено, этот несносный тип, именно поэтому появился в нашем доме так поздно. Сначала улаживал всякие формальности, готовил – я еще раз заглянула в письмо – брачный контракт, а только потом пришел просить моей руки. И не сомневался, что ему не откажут. Вот же… вот же… слов нет!

    Зато у дяди слова как раз нашлись.

    – Сразу видно человека делового. Оцени, Лорена, как тебе повезло!

    – Он не человек! – единственное, что нашлось у меня возразить.

    Но такие мелочи дядюшку не смущали.

    – Да какая разница! Так даже лучше! Если на то пошло, то вся древняя аристократия, те самые заокеанские старинные рода – они все нелюди. Возможно, в наших жилах тоже течет капелька нечеловеческой крови.

    И он мечтательно вздохнул, а я скептически хмыкнула. Очень сомнительно, что среди наших предков затесались упомянутые так называемые подлинные аристократы. Если уж говорить честно, то и новой-то знати в семье Дельсторе не водилось. Как и в прочих уважаемых семьях Уайтстоуна.

    – Так что, Лорена, не забудь поблагодарить меня за то, что устроил твое счастливое будущее.

    Да сколько можно-то! Я уже со счета сбиться успела, так часто дядя это самое счастливое будущее упоминал.

    – Вот уж спасибо огромное, – язвительным тоном отозвалась я. – Нейр Стероу обещал выслать отдельным письмом брачный контракт, как только он будет готов. С кем бы мне посоветоваться по его поводу?

    – Как это с кем? С опекуном и единственным родственником, разумеется!

    Я еще раз хмыкнула. Нет уж, обойдемся без таких советчиков, а то насоветуют такого, что вовек не разберешься. И все-таки, к кому же мне обратиться за разъяснениями? Спросить у Томаса, что ли? Вдруг он что-нибудь понимает в этом крючкотворстве?

    – Я отлучусь до обеда.

    Дядюшка пристально посмотрел на меня и осведомился подозрительно:

    – Куда это ты собралась?

    – Навещу Дорею.

    Он задумался, потер лоб рукой и спустя несколько минут разрешил:

    – Ладно. Только в сопровождении Джо. И, Лорена, подумай о том, что Дорея и ее муженек – не самая подходящая компания для будущей нейре Морено.

    – Однако же нейра Морено, причем действующего, а не будущего, их компания вполне устраивает! – вспыхнула я.

    И тут же осознала, какую ошибку допустила. Ведь мой новоявленный жених обосновался в доме Дореи и Питера, значит, встречи с ним мне не избежать. И придется как-то объяснять, почему я приехала вовсе не к нему, а к чужому супругу. Не рассказывать же честно, что все дело в таинственном брачном контракте? И какой предлог для визита к друзьям тогда придумать?

    А и ладно, решила я в бесшабашном отчаянии. Увижу Эдгара Морено – значит, увижу. И прямо скажу, что навещаю подругу и ее мужа, а вовсе не… не некоего заносчивого типа, вот. Имею право! Жених – он еще не муж, запрещать мне ничего не посмеет.

    Дядюшка все еще искал подходящие аргументы, чтобы доказать мне, что будущая нейре Морено – совсем не нейр Морено действующий, а следовательно, ей позволено куда меньше, нежели ее супругу, и к ее знакомствам требования будут предъявляться куда более строгие. Но я не стала слушать его бормотание, а невежливо прервала:

    – Простите, дядя, но мне пора. Вы пока подумайте о всяких мелочах, хорошо? Свадьба там, гости, платье, меню праздничного ужина, торт. Невесте, сами понимаете, немного не до того, а жених вряд ли сам станет заниматься подобными вопросами. Так что остаетесь только вы как ближайший родственник и опекун.

    И с наслаждением отметила его обескураженность. Конечно, он никак не предполагал, что ему придется устраивать свадебный пир лично. В случае бракосочетания с Люком этим занялась бы – и не без удовольствия – его матушка, нейре Доровски. Но предложить Эдгару Морено самому организовывать свадьбу – на такое дядюшкиной смелости не хватит. И я мстительно добила:

    – Покажете мне список, когда я вернусь, хорошо? Вместе внесем правки.

    И вылетела из столовой, пока он не нашелся с возражениями.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Столь неожиданно обуявшая меня смелость при подъезде к дому Дореи и Питера куда-то улетучилась, и при мысли о возможной встрече с Эдгаром Морено у меня холодели руки и безумно колотилось сердце. К тому же я не представляла, как говорить с ним без свидетелей – а ведь он, вероятнее всего, примется настаивать на таком разговоре. Вчера вечером у него попросту не хватило времени, чтобы напомнить мне о дневном поцелуе: дядя помешал. Но теперь-то Эдгар точно не отпустит меня просто так! И хорошо, если только на словах припомнит, а не захочет повторить. Или… или не настолько уж и хорошо?

    Я и сама терялась в своем отношении к жениху. Во мне смешивались любопытство, боязнь и некое странное неизведанное прежде чувство, названия которому я подобрать не могла. И оттого страшилась еще сильнее.

    Потому и не подъехала прямиком к крыльцу, а остановила лошадь у въезда на аллею.

    – Джо, – обратилась к своему спутнику, – будь так любезен, разыщи Сару, горничную госпожи Дореи. Я знаю, ты с ней дружен.

    Собственно, амурные встречи Джо и Сары ни для кого секретом не являлись, дядюшка даже обещал слуге дать ему дозволение жениться на избраннице осенью.

    На круглом лице Джо отразилось сомнение. Он взглянул на меня исподлобья и пробормотал:

    – Хозяин запретил оставлять вас, нейра. Ни на шаг велел не отходить.

    – И что – в господские покои за мной пошел бы? – усомнилась я.

    Джо поскреб щеку.

    – Шутите, нейра? Сами знаете, туда мне ход заказан. Выгонят поганой метлой – и правы будут. Я-то свое место знаю, да.

    – Вот! – торжествующе воскликнула я. – Знаешь. И понимаешь, что хозяйский приказ выполнить не сможешь. Или мне беседовать с Дореей на кухне?

    Такие мысли голову верного дядюшкиного слуги не посещали. Ему велели не спускать глаз с хозяйской племянницы – он и принялся усердно исполнять распоряжение. Но теперь перед ним встала задача неразрешимая. Он всерьез задумался, а я коварно предложила:

    – Разыщи Сару, а я подожду тебя здесь. Ни на шаг не отлучусь.

    – Обещаете, нейра?

    – Обещаю.

    Я бы и клятву могла принести, осмелься он попросить, но на такую дерзость Джо не отважился. Он спешился и, то и дело оглядываясь, поспешил к черному ходу.

    Конечно же, я не чувствовала себя связанной обещанием и с легкостью могла бы нарушить его, но не собиралась. Побег в нынешней ситуации казался мне неоправданным риском, а свадьба с Эдгаром Морено – меньшим из зол. И давать ему повод расторгнуть помолвку я не хотела.

    Ждать долго не пришлось. Сара, молоденькая смуглая девушка с огромными темными глазами, прибежала спустя всего несколько минут – и даже не запыхалась. Джо заметно отстал от легконогой возлюбленной.

    – Вы разыскивали меня, нейра?

    – Да. Мне нужно, чтобы ты провела меня к хозяйке. Незаметно, – добавила я, уловив недоумение на хорошеньком личике. – Никто не должен знать, что я здесь.

    Сара кивнула.

    – Да, нейра. Подождите пару минут, я сообщу хозяйке.

    «Пара минут» растянулась на добрых четверть часа, которые мне пришлось провести под исполненным подозрения взглядом Джо: тот явно пытался разгадать, что же замыслила хозяйская племянница. Наконец, Сара снова появилась и с заговорщическим видом прошептала:

    – Идите за мной, нейра.

    Шла она, ступая осторожно, а я следовала за ней, давясь про себя от с трудом сдерживаемого хохота. Глупышка слишком серьезно восприняла мои слова, потому что провела меня кружным путем за кустами магнолий к небольшой беседке, где уже дожидалась сгоравшая от любопытства Дорея. Джо крался за нами – на редкость неуклюже, надо заметить, то и дело наступая на ветки, что хрустели под его ногами. На этот хруст Сара нервно вздрагивала и оглядывалась. К счастью, в беседку за мной верный дядин прихвостень все же заходить не стал, ограничился наблюдательной позицией в нескольких шагах.

    Раскрасневшаяся Дорея тут же схватила меня за руки и заглянула в глаза:

    – Лорена! Это правда?

    И то, что вопрос она выпалила, позабыв о приветствии, выдавало степень ее волнения.

    – Что именно? Если то, что Эдгар Морено сделал мне предложение – то да, правда. И то, что я согласилась – тоже.

    Дорея сильнее сжала мои ладони.

    – Нет же! О вашей скорой свадьбе гудит весь Уайтстоун – и откуда только узнали!

    Хм, меня это тоже интересовало. Впрочем, местные кумушки обладали поистине выдающимся чутьем на всякого рода скандалы и невероятные происшествия.

    – Тогда о чем ты?

    – Я попросила Питера, чтобы он узнал у нейра Морено, но нейр Морено ничего, ничего не говорит! Представляешь? Я совсем извелась – и тут Сара сказала, что ты приехала! Как замечательно!

    У меня голова пошла кругом.

    – Постой, Дорея! Да прекрати трещать! Если ты говоришь не о свадьбе, тогда о чем?

    Она шумно выдохнула и посмотрела на меня округлившимися глазами.

    – О драке, о чем же еще! Это правда?

    Вот теперь я точно почувствовала себя так, словно сплю и вижу глупый бессмысленный сон.

    – О какой еще драке?

    Дорея разочарованно вздохнула.

    – Значит, неправда. Я так и думала.

    Я же все еще силилась разобраться в ее словах – как бы абсурдно они ни звучали.

    – Погоди, ты думала, что мы с Эдгаром Морено подрались? Там, в кабинете?

    И потянулась пощупать лоб подруги – не заболела ли она. В конце концов, Дорея ведь была замужней нейре и уж никак в здравом рассудке не смогла бы перепутать страстный поцелуй с потасовкой. Впрочем, она тут же сама подтвердила, что ума еще не лишилась. Фыркнула громко и спросила в свою очередь:

    – С чего бы мне в голову пришел эдакий бред? Нет, я имела в виду Доровски и Морено. Ходят слухи, что они устроили настоящую дуэль, но в это мало кто верит. Большинство склоняется к тому, что обошлось вульгарной дракой.

    Оставалось только в который раз удивиться той скорости, с которой по Уайтстоуну распространялись слухи. И поразиться фантазии жителей городка, конечно.

    – Так что, Лорена? – теребила меня Дорея. – Они даже не поскандалили? И даже обошлось без пощечин?

    Я непроизвольно потерла щеку. Нет, увы, не обошлось, вот только ни Люк, ни Эдгар к этому отношения не имели.

    Что же касается смехотворного предположения о драке, то я и представить не могла, какой из местных дам оно пришло в голову. Вообразить, что два почтенных нейра – ладно, не совсем почтенных, если дать себе труд присмотреться к ним повнимательнее, но все же – примутся выяснять отношения с помощью кулаков… нет, у меня нет слов!

    – Говорят, вид у Лукаса был весьма потрепанный, – мечтательно протянула Дорея. – И под левым глазом наливался знатный такой синяк. Жаль, что это неправда.

    А уж мне-то как жаль! Я бы и сама с удовольствием наставила Люку синяков, если бы умела! О чем и сообщила подруге, прибавив некогда услышанное от Джо крепкое словечко.

    – Сама бы с радостью поколотила этого ублюдка! Вот только он сильнее меня.

    Дорея хихикнула и тут же вновь загорелась любопытством.

    – Ладно, если эти двое все-таки не подрались, тогда расскажи мне о вас с Морено!

    Она определенно была настроена первой в городе получить порцию наисвежайших сплетен – причем из достовернейшего источника. Но я знала, что стоит попросить – и дальше нее ни одно мое слово не уйдет. Держать рот на замке Дорея умела с детства.

    – Да толком рассказывать-то и нечего. Мы просто поцеловались, а потом он попросил моей руки, а я согласилась, вот и все.

    Дорея выслушала мою сбивчивую речь с приоткрытым ртом.

    – Просто? – возмутилась она, когда я умолкла. – Просто поцеловались? Вот и все? Нет уж, Лорена Дельсторе, ты так легко не отделаешься! Расскажешь мне все! Ясно тебе? И вот с «просто поцеловались» и начнешь! Почему-то никогда прежде я не замечала между вами особого интереса друг к другу, так с чего бы вам взбрело на ум «просто поцеловаться»?

    Глаза ее сверкали, она скрестила руки на груди и смотрелась в этой позе не столь забавно, сколь устрашающе. Во всяком случае, мне стало понятно, что лучше удовлетворить ее любопытство – иначе велик шанс лишиться подруги. Дорея решит, чего доброго, что я утаиваю от нее большую часть своей жизни – а какие могут быть секреты от друзей? Она-то всегда мне рассказывала без утайки все о своих отношениях с Питером. Так что я вздохнула и начала с самого начала. А именно – с предложения Люка. Подругу эта новость не удивила.

    – А я всегда говорила, что Лукас Доровски к тебе неравнодушен, ¬– удовлетворенно заметила она. – Честно сказать, это все знают.

    Да, и именно поэтому родилась удивительная сплетня о драке Люка и Морено. Вот потому, что все всё знают!

    – Но не могла же я выйти за него замуж, Дори! Он же мерзок, как… как… как надутая скользкая болотная жаба! И даже хуже!

    – Разумеется, хуже, – тут же согласилась Дорея. – Во всяком случае, мне трудно представить жабу, что согласится выплатить нейру Тобиасу круглую сумму, чтобы жениться на его племяннице.

    Мы переглянулись – и прыснули. Хохотали до тех пор, пока слезы не выступили из глаз. Отсмеявшись, я продолжила:

    – Вот, так что я и обратилась за помощью к нейру Морено.

    – Но почему к нему?

    – А к кому еще?

    – К нам, например. Ко мне и Питеру.

    Я моргнула.

    – Погоди, Дори, ты предполагаешь, что Питер мог бы меня поцеловать?

    Да уж, вот это точно был бы неслыханный скандал. Но я никогда не стала бы целоваться с мужем подруги, пусть даже с ее разрешения.

    – Нет, конечно! – возмутилась Дорея. – Но мы бы что-нибудь придумали вместе. А ты пошла к нейру Морено. Почему именно к нему? Неспроста ведь.

    Я открыла рот – и тут же закрыла. Все мои аргументы, казавшиеся еще позавчера такими убедительными, да что там – неопровержимыми, сегодня вдруг предстали слабыми и несерьезными. Люк отказался бы от свадьбы и в том случае, если бы меня застали в компрометирующей ситуации с кем угодно другим, так что просить о столь деликатной услуге именно Эдгаро Морено было вовсе не обязательно.

    – Да ну тебя, Дори! Морено просто первым пришел мне на ум. У него репутация такая… сама понимаешь.

    Дорея с глубокомысленным видом кивнула.

    – Понимаю. Конечно, мужчина, с такой репутацией не может не заинтриговать, согласна.

    И вот как у нее получалось придавать моим словам вовсе не тот смысл, который я в них вкладывала?

    – Да нет же! Дело не в том!

    – А мне кажется, именно в этом. Признайся, он невероятно привлекателен, а все эти слухи только подогревают интерес.

    Я застонала вслух. Ну как, как прикажете с ней разговаривать? Похоже, Дорея уже сочинила невероятную историю безумной любви, и переубедить ее, что все было совсем не так, не получится.

    Она склонилась ко мне и шепотом начала:

    – А скажи мне вот что…

    И осеклась. Потому что сначала Сара во весь голос завела развеселую песенку, а следом раздался пронзительный свист.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дорея вздрогнула.

    – Это еще что такое?

    Я же успела сообразить, в чем дело, и затряслась от беззвучного смеха.

    – Кажется, кое-кто слишком серьезно воспринял свою роль.

    – А?

    Подруга нахмурилась, но лицо ее тут же разгладилось – догадалась. Приподнялась на цыпочки и осторожно, вытянув шею, выглянула в окно. И отпрянула, округлила глаза и возвестила страшным шепотом:

    – Он!

    Кто таков этот он – много ума сообразить не требовалось.

    – Может, пройдет мимо? – понадеялась я.

    Сара голосила все громче, Джо усердно изображал безумного соловья. Так что нет ничего удивительного в том, что Дорея покачала головой и возразила:

    – Не думаю.

    И я кислым тоном признала:

    – Да, пройти мимо такого затруднительно, это точно. Я бы не прошла.

    Сара перешла почти на визг, Джо закашлялся, словно подавившись. Если Эдгар Морено и не заметил до того их маневров, то уж теперь-то в нем точно проснулось любопытство.

    Дорея уцепилась за выступ у окна, изогнула невероятным образом шею и еще раз попыталась осторожно выглянуть наружу.

    – Упадешь! – предупредила я, глядя на сей акробатический этюд.

    – Не отвлекай! Ой, мамочки!

    – Что? Что там?

    Пение Сары резко оборвалось, до нас донеслись голоса. Похоже, Морено о чем-то расспрашивал горничную.

    – …нет, нейр, не знаю, – почти кричала она в ответ. – Хозяйка куда-то ушла.

    Опять неразборчивая реплика.

    – Нет, что вы, нейр! Я никогда бы не посмела. Не кричу я вовсе, голос у меня такой громкий просто, вы уж простите.

    Меня душил смех. Неужели наивная Сара действительно полагала, будто Морено поверит в ее ложь?

    – Понятно, голос такой, – повысил тон и он, явно в расчете на незримых слушателей. – А твой друг, стало быть, заболел? Простудился?

    – Именно так, нейр! – бодро отрапортовал обрадованный Джо. – Заболел, нейр! Простудился!

    – Постой, уж не нейра ли Дельсторе ты человек? Кажется, я видел тебя вчера.

    – Да, нейр, именно так, нейр.

    – Так что же нейр Дельсторе не заботится о тебе должным образом? Отправил больного с поручением к соседям. Тебе необходимо принять микстуру от кашля, прежде чем возвращаться. Вот девица… как тебя?

    – Сара, нейр.

    – Вот Сара пусть принесет микстуру, и ты ее выпьешь. При мне.

    – Что вы, нейр, благодарствую, нейр, но смиренный слуга не стоит вашего беспокойства, нейр.

    Однако так легко отделаться дядюшкиному прислужнику не удалось.

    – Нет-нет, мой дражайший друг и – это ведь уже ни для кого не секрет – будущий родственник Тобиас Дельсторе ни за что не простит мне безразличия к его имуществу. Ты ведь не вольноотпущенный, верно?

    Джо ужаснулся.

    – Что вы, нейр, никак нет, нейр.

    – Вот! Так что я просто не имею права вгонять дорогого Тобиаса в убытки. Лечить тебя, а потом еще, вдруг что, и хоронить…

    – Что вы, нейр, как можно, нейр!

    – Так что сейчас ты выпьешь микстуру. Беспрекословно. Эй, Сара, быстренько неси сюда пузырек.

    Дорея опустилась на скамейку, зажала рот рукой, плечи ее тряслись.

    – Сара точно принесет требуемое, – выговорила она сквозь смех. – Ей сообразительности не хватит выдать за микстуру от кашля… ну, не знаю… клубничный сироп, например. Она у меня услужливая и расторопная, но не слишком смышленая.

    О первых двух качествах горничной я была осведомлена уже давно, а в последней характеристике только что имела возможность убедиться лично.

    – Как думаешь, мы сможем незаметно ускользнуть, пока Морено отвлекся на слуг?

    Поскольку Дорея все еще хохотала, согнувшись пополам, мне самой пришлось подойти к окну и попытаться незаметно выглянуть. Увы. Едва я поднялась на цыпочки и аккуратнейшим образом высунула голову наружу, как сразу же встретилась взглядом с Эдгаром Морено. В синих глазах его плескалась откровенная насмешка.

    – О-о-ой! – пискнула я и покрепче уцепилась за стену.

    Морено кивнул мне в знак приветствия, и я попыталась ответить ему кивком, но так и не смогла: шея словно одеревенела и никак не желала гнуться.

    – Что там? Что там? – заволновалась Дорея.

    И не придумала ничего лучше, как вскочить и высунуться из окна рядом со мной. На губах Морено заиграла нахальная ухмылка – назвать его гримасу улыбкой у меня не повернулся бы язык.

    – Дорогая невеста! Рад вас приветствовать! Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

    – Возражаю! – слетело у меня с языка.

    Дорея пребольно ущипнула меня за руку.

    – Ой!

    – Что вы, нейр, мы вовсе не возражаем, – щебетала эта предательница, пока я кривилась от боли и растирала пострадавшее место. – Мы будем рады.

    Наглец вопросительно приподнял бровь.

    – Да? Не то, чтобы я не верю вашим словам, нейре, но, кажется, моя дорогая невеста высказалась вполне определенно.

    – Она перепутала! В смысле, ошиблась! Это от волнения!

    Я мстительно наступила Дорее на ногу, но ей каким-то чудом удалось удержать на лице выражение самого искреннего радушия.

    Морено что-то негромко сказал Джо: велел, должно быть, выпить весь флакончик микстуры разом. Надеюсь, у дядюшкиного прихвостня случится несварение желудка от этакого лечения. Я же воспользовалась тем, что жених отвлекся, и прошипела на ухо подруге:

    – С ума сошла? Зачем ты его к нам позвала?

    – И вовсе я не позвала, – обиделась та. – Он сам напросился.

    – А ты не отказала!

    – Потому что это невежливо!

    Пустой спор пришлось прекратить, так как Морено закончил давать указания Джо и направился в нашу сторону. Я прислонилась к стене и скрестила руки на груди, а Дорея, напротив, уселась на скамью и тщательнейшим образом расправила юбки.

    – Я точно не помешаю вам, нейре?

    Надо же, как он умеет изображать воспитанного нейра! Недолго и поверить в его полнейшую безобидность. Но меня-то ему уже не обмануть, я прекрасно осведомлена о коварстве этого несносного типа.

    – Нет-нет, что вы, нейр Морено! Мы так вам рады! Знаете, мы с Лореной как раз обсуждали подготовку к свадьбе.

    Что-о-о? От возмущения я задохнулась. Ничего подобного мы не обсуждали и обсуждать не собирались! Ну, если не считать подготовкой к свадьбе брачный контракт – но о нем-то Дорее пока ничего известно не было.

    Однако же Морено слова Дореи понравились ничуть не больше, чем мне. Выражение лица у него сделалось такое, будто он по ошибке отхлебнул из стакана с неразбавленным уксусом.

    – Подготовку к свадьбе? Как мило.

    – О, да! – с энтузиазмом подтвердила моя подруга. – Знаете, все эти важные мелочи: букеты, ленты, цвет каймы салфеток. Все-все нужно предусмотреть, нет так ли?

    Жених судорожно сглотнул.

    – Цвет салфеток?

    – Цвет каймы салфеток, – терпеливо поправила его Дорея. – Если не продумать все заранее и не проследить, кто-нибудь обязательно что-нибудь перепутает и все испортит. Понимаете?

    У Морено дернулся уголок рта.

    – Полагаете, что такие детали действительно столь важны?

    – О да! – воодушевленно воскликнула Дорея. – Кайма салфеток по цвету обязательно должна сочетаться с букетами, украшающими праздничный стол. Это ведь всем известно, даже глупцам.

    Глупцом Морено явно выглядеть в ее глазах не хотелось, так что он молча кивнул.

    – Вот! А некоторые особы настолько лишены чувства цвета, что путают бледно-лиловый и сиреневый, представляете?

    – Невероятно, – полузадушено произнес Морено. – Бледно-лиловый и сиреневый. Да.

    – Вот! Вот вы понимаете! Это же совсем разные цвета, как их можно перепутать?

    – Действительно, невозможно, – вынужден был согласиться жених. – Либо один цвет, либо другой.

    – Именно! Кстати, нейр Морено, а вы как полагаете, лучше взять цвет фуксии или фламинго? Какой подойдет больше?

    – А… Признаться, мы с Лореной не думали о таком… м-м-м… масштабном торжестве. Планировали ограничиться самым близким кругом, да, дорогая?

    Он посмотрел на меня, и взгляд его прямо-таки повелевал немедленно выразить полнейшее согласие с любыми словами жениха.

    – Да, дорогая? – повторил он с нажимом.

    Хм, интересно, как именно он представляет себе этот «самый близкий круг»: он, я и дядюшка Тобиас, что ли? Ну, и служитель храма, само собой, без того никак не обойтись. Да-а, не о такой свадьбе я мечтала. Впрочем, бракосочетание с Эдгаром Морено в любом виде в моих мечтах не фигурировало. Мне виделась, скорее, прекрасная история любви с неким незнакомым пока что молодым человеком и теплые нежные отношения, подобные тем, что связывали Дорею и Питера. Трогательные и доверительные. И я даже вообразить себе не могла, как это: испытывать доверие или нежность к Морено. Он вызывал у меня скорее острое раздражение. И еще те самые запретные эмоции, названия которым я не знала и которые старательно гнала от себя.

    – Близким кругом? – удивилась Дорея. – Но Лорена мне ничего такого не говорила!

    Нет, все-таки я поторопилась обозвать ее предательницей! Подруга оставалась на моей стороне.

    Я похлопала ресницами и надула губы.

    – Дорогой, мы ведь уже обсудили! Свадьба бывает раз в жизни. Ну, или два. Иногда, конечно, и три, но это такая редкость!

    – Или четыре, – подхватила Дорея. – Нейре Тициана – мы зовем ее по имени, ведь фамилии у нее столь быстро меняются – недавно вышла замуж в пятый раз. Но она, разумеется, исключение из правил. Из любых.

    Кажется, нам удалось-таки совместными усилиями сбить невыносимого типа с толку. Он не мог даже возразить, что ничего-то мы не обсуждали, а уж упоминание нейре Тицианы, нашей местной своего рода достопримечательности, овдовевшей к шестидесяти годам в четвертый раз и недавно заарканившей пятого супруга, на десять, между прочим, лет моложе ее, и вовсе выбило Морено из колеи.

    – Так что мне хотелось бы сделать это событие поистине запоминающимся, дорогой.

    Нет, противника я все-таки недооценила. Потому что Морено приподнял правую бровь и саркастично произнес:

    – Вот как? Я-то полагал, что бракосочетание с любимым человеком запомнится даже без всяких… атрибутов вроде салфеток с каймой в цвет туфелек невесты.

    И пока я пыталась справиться с возмущением из-за того, что этот невыносимый тип самовольно возвел себя в ранг моего возлюбленного, Дорея набрала воздуха в грудь и ринулась мне на подмогу.

    – Конечно, нейр Морено, свадьба – событие памятное, кто спорит. И волнующее. Но всякая невеста мечтает о том, чтобы все прошло красиво, понимаете?

    Морено кивнул с самым серьезным видом.

    – Разумеется, понимаю. Но посудите сами, нейре: у нас есть красивая невеста. Прекрасная невеста. У нас имеется, скажу без притворной скромности, красивый жених. Так что наша свадьба в любом случае некрасивой просто быть не может. Согласны?

    Дорея моргнула. Потом еще раз. И еще.

    Морено самодовольно ухмылялся.

    Уступать не собирался никто.

    Кажется, именно такую ситуацию принято описывать словами «переговоры зашли в тупик». Наши так точно в этот самый тупик не зашли, а прямо-таки влетели на полном скаку. А что самое забавное, до этого момента я и не задумывалась о пышной свадьбе. Меня куда больше волновал пресловутый брачный контракт. Но теперь я чувствовала, что ни на какие поблажки в вопросе торжества не пойду. Ну уж нет, хоть в такой мелочи мне требовалось настоять на своем. И Морено придется смириться, раз уж ему невесть зачем потребовалась эта свадьба.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Синие глаза Морено потемнели, и мне даже почудилось на мгновение, будто в глубине их вспыхнули ало-золотые искорки. Вспыхнули – и погасли. От неожиданности я зажмурилась и помотала головой. Показалось, наверное. Нет, точно показалось! Никаких ало-золотых искр у людей в глазах не бывает! Хотя… Морено-то ведь не человек, а вовсе даже нелюдь! И кто их, нелюдей, знает, какая там у них физиология и чем они от нас, людей обычных, отличаются. Может, у них и искры в глазах – явление нормальное, и еще какие особенности имеются, а мне все это еще предстоит выяснить, ведь я так беспечно согласилась на замужество. Да и не впервые мне эти искры причудились. Ой!

    – Лорена, дорогая, что с вами?

    – Тебе дурно, Лори?

    Я сообразила, что все еще стою со смеженными веками и трясу головой, точно в припадке, и подавила смешок. А что, очень даже любопытно получится, если Морено подумает, будто невеста не совсем в здравом рассудке, да и откажется от свадьбы. Правда, дядя мне этого не простит, а поводов сомневаться в моей нормальности у жениха и ранее имелось предостаточно.

    Я распахнула глаза и заморгала из-за яркого солнечного света.

    – Лорена?

    – Лори, милая, с тобой все в порядке?

    На лице Дореи проступило беспокойство, которое показалось бы искренним любому, кто знал ее похуже, чем я. Мне-то стало очевидно: подруга полагает, будто я тоже разыгрываю перед женихом спектакль. Сам же Морено смотрел заинтересованно, но без особого волнения.

    – Лорена, как вы себя чувствуете?

    – Ей нужно прилечь! – авторитетным тоном заявила Дорея. – Видите, какая она бледная? Ей дурно!

    – Это все от волнения, – пролепетала я слабым голосом.

    Но не обманула ровным счетом никого. Ладно Дорея, она-то знала меня ничуть не хуже, нежели я ее, но и несносный гад Морено тоже не поверил. В синих глазах отчетливо читалась насмешка, но голос прозвучал подчеркнуло заботливо:

    – Да, дорогая, вам нужно отдохнуть. Позвольте мне помочь вам.

    Заботливый любящий жених, ни дать, ни взять. Но вот чего я никак не ожидала, так это того, что он сделал дальше.

    Не раздумывая долго, он подхватил меня на руки и широкими шагами направился к дому. Я успела увидеть изумленное лицо подруги, а затем – жадное любопытство на радостной физиономии Сары, и застонала, представив, с какой скоростью по округе разнесутся новые сплетни.

    – Отпустите меня! Отпустите немедленно!

    – Вам дурно, Лорена, – ехидно напомнил жених. – Вы не дойдете до дома без помощи. А я не прощу себе, если вы упадете по дороге в обморок.

    Тон его не оставлял ни малейших сомнений: он ни на мгновение не поверил в разыгранный мною маленький спектакль и сейчас попросту издевался, пользуясь своей безнаказанностью.

    – Я выпил микстуру, нейр! – отрапортовал откуда-то справа Джо. – Всю, как вы и велели, именно так, нейр.

    Я ухитрилась извернуться и вытянуть шею, так что увидела краем глаза дядюшкиного прихвостня. Видок у него, скажу вам, был донельзя кислый, и я мстительно подумала, что очень скоро микстура подействует. Не в тот смысле, что избавит от несуществующего кашля, нет. У Джо вот-вот, через несколько минут, сильно прихватит живот. Ну да так ему и надо! У меня же в данный момент имелась проблема куда как серьезнее.

    – Вы что, не понимаете, ваше поведение неприлично! Разразится скандал!

    Морено замедлил шаг.

    – Скандал, говорите? – переспросил он вкрадчиво. – Что, более громкий, нежели вчерашний? Ну, тот, помните, когда нас застали в несколько пикантной ситуации?

    Я что-то придушенно пискнула. Сама не поняла, что попыталась сказать, но получилось нечто вроде:

    – А-и-ы-ы-ы…

    – Не помните? – делано удивился Морено. – Позвольте освежить вашу память. Мы с вами целовались… нет, пожалуй, следует начать с другого момента. Ведь целоваться нам как раз-таки упомянутый скандал и помешал.

    Я вовсе не нуждалась в том, чтобы мою память освежали, да еще и таким способом. Более того, оная память тут же подкинула картинки вчерашних событий, да столь ярко, что запылали щеки, уши и шея. Хорошо, что Морено не видел моего лица, потому что я внезапно отчетливо осознала, что его руки крепко прижимают меня к груди. Такие сильные, такие надежные, такие…

    Так, стоп, Лорена Дельсторе! Прекрати немедленно! Иначе фантазии заведут тебя невесть куда.

    – Все я прекрасно помню! – вместо строгого восклицания, долженствующего поставить наглеца на место, у меня опять вырвался какой-то писк. Как у мыши под веником, честное слово!

    – Разве? – выразил сомнение Морено.

    – Превосходно! Просто великолепно!

    – И как мы…

    Вот уж чего мне точно не хотелось, так это выслушивать пересказ того, как мы… дальше можно подставить любой момент вчерашнего пикника с того проклятого мгновения, как я вошла в кабинет, и до того, как нас застали. Меня и так охватило непривычное смущение, а уж если Морено озвучит вслух какие-нибудь подробности, так я точно провалюсь сквозь землю от стыда. Если вывернусь из его рук, конечно.

    – Да-да, все! И это тоже!

    – Что именно «это»?

    – О чем вы?

    Все-таки он меня подловил.

    – Вы сказали, что помните «и это тоже», – и не подумал он скрыть насмешку. – Так вот, меня интересует, что именно вы имели в виду. Какой из моментов нашего… э-э-э… вчерашнего общения?

    – Любой, – выпалила я. – Каждый из них. Они все незабываемы.

    И только услышав довольный смешок, сообразила, как можно интерпретировать мои слова. И попыталась брыкаться, чтобы вынудить Морено опустить меня на землю. Мне было необходимо как можно скорее оказаться на отдалении от этого типа. Вне пределов досягаемости. А еще лучше – вне пределов видимости и слышимости. Иначе… иначе… иначе я и сама не знала, чем это все закончится!

    – Лорена! – строгим тоном произнес жених. – Если вы не прекратите свои, хм, телодвижения, то рискуете упасть. И удариться. Больно.

    Я замерла на мгновение. Не знаю, что именно произвело на меня более сильно впечатление: не вполне пристойное слово, прозвучавшее из уст Морено, или осознание того, что с невыносимого типа запросто станется разжать руки и уронить меня, а вовсе не аккуратно поставить на ноги. А потом еще и заявить, что я сама виновата, да!

    – Вы ведь не хотите красоваться с синяками на собственной свадьбе, – продолжил он, ободренный, видимо, тем, что жертва временно прекратила сопротивляться. – Еще пойдут слухи, что я бью свою супругу, причем не дотерпел до бракосочетания.

    – А вас разве волнуют слухи? – отпустила я шпильку. – Мне казалось, что вы не придаете им значения.

    – Так и есть, – подтвердил он. – Зато они, как оказалось, волнуют вас. Вот и подумайте, хотите ли вы стать героиней новых сплетен.

    Я подавилась смешком. Морено прав в одном: соседи дружно бы обсудили то, что учить жену уму-разуму новобрачный принялся до свадьбы, а не после. И точно сошлись бы во мнении, что в моем случае именно так жениху и следовало поступить. Так что никакой героиней сплетен я бы не стала. Лукас Доровски, между прочим, не слишком-то побоялся бы осуждения общественности – но об этом Морено лучше не знать.

    – Кстати, о синяках, – невинным тоном начала я. – Говорят, вы избили Люка.

    Он замедлил шаг, и я тут же обругала себя за непредусмотрительность. А что, если бы Морено споткнулся и уронил меня?

    – Кто говорит?

    Хороший вопрос. Мне-то сказала Дорея, а вот ей кто принес этакую новость? Жаль, не подумала спросить.

    – Говорят… да… да… да все говорят, вот! Все-все! Абсолютно! Это правда?

    – Откуда мне знать?

    В который уже раз за наше непродолжительное знакомство у меня от возмущения не сразу нашлись слова. Нет, все-таки Морено определенно обладал нечеловеческим даром: даром выводить меня из себя. Здесь он превзошел даже Люка – а ведь совсем недавно подобное мне казалось невозможным. Но его, в отличие от Люка, я хотя бы не боялась – и на том спасибо. Нет, конечно, меня пугала неизвестность, да и собственные странные чувства тоже внушали опасения, но жила внутри уверенность: Эдгар Морено не из тех, кто поднимает руку на женщин. И недавний разговор это только подтвердил.

    – А… а кто знает?

    Если бы он мог – пожал бы плечами, уверена! Но с ношей на руках такой жест невозможен, так что Морено ограничился тем, что скептически хмыкнул.

    – Раз вы сказали, что все говорят, то сами слышали, наверное. Я – нет. Со мной никто такими… хм… странными сведениями не делился. Но вы лучше знаете своих соседей.

    – Да причем здесь соседи? – едва не взвыла я.

    – Как же? Вас ведь интересует, правда ли, что они дружно обсуждают некую тему? Так вот – мне сие неизвестно.

    За этим абсурдным разговором я как-то выпустила из виду, что Морено уже подошел к дому и поднялся на крыльцо. Кто-то из слуг поторопился распахнуть перед ним входную дверь.

    – Куда вы меня несете? – забеспокоилась я.

    Вопрос вовсе не праздный, потому как гостиная находилась слева от входа, а мой спутник повернул направо.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Морено не смутился.

    – Кажется, вам нужно отдохнуть.

    – Да, но…

    – Вот и отдохнете.

    И он бесцеремонно распахнул ногой дверь, после чего пересек комнату всего тремя шагами и сгрузил меня на… на… на кровать?

    Я взвилась, точно укушенная шершнем.

    – Вы что, принесли меня в спальню?

    – Конечно. Не в столовой же отдыхать от головокружения?

    – В спальню! – потрясенно выдохнула я и убито повторила: – В спальню.

    – В гостевую, – любезно подсказал Морено. – Не в хозяйскую.

    И на том спасибо.

    Судя по необжитости, комната на данный момент пустовала, и я порадовалась, что у жениха хватило ума не нести меня в свою. Хотя фантазию местных сплетниц такая мелочь не ограничит, как не смутит и остававшаяся распахнутой дверь. М-да, остается надеяться только на то, что после свадьбы Морено увезет меня подальше от Уайтстоуна. Кстати, за всей этой кутерьмой я совсем позабыла поинтересоваться датой: вдруг он собирается выдержать положенный приличиями срок в три месяца? Хотя на истового ревнителя приличий мог жених и не тянул ни в коем разе, но кто знает, что взбредет ему на ум?

    И, раз уж вопрос пришел мне в голову, я тут же его озвучила:

    – Скажите, а когда планируется церемония? Вчера мы не обсудили дату.

    Столь резкая смена темы Морено не то, чтобы удивила, нет, скорее позабавила. Он насмешливо хмыкнул и в свою очередь спросил:

    – Не можете дождаться, да, Лорена?

    Я воспользовалась тем, что отойти он не успел, и ударила кулаком его в плечо. Да, знаю, что такое поведение благовоспитанной юной нейре не подобает, но в свете последних событий – не самый великий проступок. Тем более, что наглец даже не поморщился – а вот у меня рука заныла.

    – Вы издеваетесь?

    – Разве? Мне кажется, это вы решили начать семейную жизнь с рукоприкладства, дорогая, а ведь мы еще даже не женаты. Я уже страшусь за свое будущее. Да еще и эти странные намеки…

    – Какие еще намеки? – искренне возмутилась я.

    Ни на что я ему не намекала! Вот еще!

    – На драку с вашим… э-э-э… воздыхателем, дорогая невеста. Кстати, должен заметить, что не потерплю этого типа, крутящегося рядом с моей будущей супругой.

    Вот это меня более чем устраивало. Я спрятала