Словно Не Были Знакомы. Виктория Вайт

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ГЛАВА 48
• ГЛАВА 49
• ГЛАВА 50
• ГЛАВА 51
• ГЛАВА 52
• ГЛАВА 53
• ГЛАВА 54
• ГЛАВА 55
• ГЛАВА 56
• ГЛАВА 57
• ГЛАВА 58
• ГЛАВА 59
• ГЛАВА 60
• ГЛАВА 61

АННОТАЦИЯ

Что отнимает судьба, не вернешь. Вспоминаешь и поверить не можешь, что когда-то безрассудно ему отдавалась. Сгорая в страсти, перед ним обнажалась. Хочется не помнить. Никому не верить. Ржавыми цепями задушить судьбу. Все, что мы любили — разом умирает. Оставляя шанс жить лишь так, словно мы с тобой никогда не были знакомы.

ПРОЛОГ

ФКУ «СЛЕДСТВЕННЫЙ ИЗОЛЯТОР №5» Санкт-Петербург 2015 год.

   Мира

   Воспоминания погружают в состояние транса. На несколько мгновений лишая рассудка. И кажется, что все произошедшее лишь самый настоящий кошмарный сон. Но стоит распахнуть глаза, дымка иллюзий испаряется, и ты осознаешь, что находишься в самой настоящей реальности. Жестокой и бессердечной. Горько усмехнувшись, принимаешь ее, понимая, что ничего не изменится. В данную минуту все так, как и должно было случиться.

   Кое-как разворачиваюсь, устремляя взгляд в обшарпанную бетонную стену. Фокусируясь на старых потертых трещинах на ней. Все кости ломит. Успокаивает то, что нахожусь в этой ужасной дыре одна. Камера следственного изолятора похожа на заброшенный подвал, пропитанный гнилью и сыростью.

   Вдыхая, на языке ощущаю этот мерзкий привкус смерти и обреченности. Пытаюсь сглотнуть, но от отвращения скулы сводит. Плюю на пол, вытирая рот тыльной стороной ладони. Дергаюсь, поднимаясь. Понимая, что каждая мышца в теле беспощадно саднит. Мне здорово досталось от невинных девиц, а потом от бабы надзирательницы, которая больше напоминает здорового ожиревшего мужика. Громко матерясь, она надменно размахивала дубинкой, не щадя ударяя ей по моей спине. Сука. В моей жизни бывали дни и похуже. Пережила все, и это преодолею.

   Хватаясь рукой за край доски, спускаю ноги на пол. Сильное головокружение вызывает тошнотворное ощущение. В висках противная боль, которая задевает каждый нерв в моей свинцовой голове. Нехотя начинаю дышать, пропитываясь этим жутким затхлым запахом. Он въедается под кожу, и, кажется, он него я вряд ли когда-то смогу избавиться.

   Беру пачку сигарет и коробок спичек, лежащие на противоположной стороне нар. Усмехаюсь, вспоминая, как эта ужасная женщина согласилась оставить мне пачку, взамен на те деньги, которые я имела при себе. Весь мир продажен. Прогнил насквозь. Тяжело осознавать, что нехотя я стала его частью. Звеном, без которого не сможет работать этот адский механизм. Дрожащими, грязными руками раскрываю пачку, поднося ко рту. Зубами вытягиваю одну сигарету, немедленно меняя пачку, на смятый коробок спичек. Отсыревший. Подкурить с первого раза не удается. Но как только у меня выходит, делаю глубокую затяжку, на несколько секунд задерживая дым в легких. Рассчитывая, что это принесет мне хоть чуточку успокоения, но ни хрена не выходит. Еще одна затяжка. Резкая и глубокая. В полумраке смотрю на собственные руки, рассматривая дорогой маникюр, который я сделала недавно в лучшем салоне Петербурга. Моя брендовая одежда испачкана грязью этого мерзкого подвала. Но, несмотря на это, она все еще пахла им. Моя кожа впитала этот терпкий, с горьковатым привкусом мужественный аромат. Ни с чем не сравнимый. В одно мгновение хочется раздеться, чтобы немедленно от него избавиться. В другое, я готова продать собственную душу, лишь бы еще хотя бы раз прижаться к его крепкой груди, воочию ощутив этот адски притягательный аромат. Рассудок содрогается.

   Поднимаюсь на ноги, закуривая еще одну сигарету. Дышу равномерно, уже совершенно не обращая внимания на спертый воздух в изоляторе. Наверно от всего этого стоило бы заплакать, прогневив Бога, только слез нет. Выплакала все, живя под одной крышей с ним. Внутри лишь пустота, которая подобна холере, заражает все клетки моего тела.

   Предала. Я его предала. Из-за скудной женской мести. Осознанно. Не раздумывая. Мне никогда не забыть тех слов, которые он зловеще шептал, сжав массивные длинные пальцы на моей шее. Как черные, словно грязный лед глаза, были холодны и бессердечны. Словно я никто.

   — Я вышвырну тебя из своей жизни, как бы сильно не любил. Предавши однажды, тебе никогда не быть рядом со мной.

   Простые слова. И, наверное, справедливые. Только он никогда не поймет почему я так поступила. Почему не смогла сдержаться. Он кажется хорошим. Но я-то знаю, что внутри этого мужчины живет монстр, который не знает пощады. Не способен на милость и понимание. На эту чертову любовь.

   Тушу почти докуренную сигарету о бетонную стену, кидая бычок на пол. Вонзаюсь ногтями, царапая по потрескавшейся краске. Хотя бы болью я должна заполнить пустоту, стремительно заполняющую все нутро.

   Дрожащие пальцы медленно сползают по шершавой стене. Легкие сводит, но я снова закуриваю очередную сигарету, делая моментально резкую длинную затяжку. Оборачиваюсь, смотря на свет, льющийся с небольшого окна, расположенного почти у потолка. Никогда я не чувствовала еще себя такой опусташенной. Ком в горле не дает сглотнуть. Все кажется таким нереальным, но осознание реальности опускает с небес на землю.

   Если бы мне дали шанс вернуться в прошлое, смогла бы я избежать этой судьбоносной встречи? Смогла бы обуздать свои эмоции, не позволив им взять верх над разумом? Наверно, это самые сложные сейчас вопросы, на которые я не смогу найти ответы. Ни теперь. Ни спустя время.

   Выдыхая очередную порцию дыма, смыкаю губы, пытаясь ни о чем не думать. Но ни черта не выходит. Пришел час расплаты. Он наказал меня за все, лишив свободы. Посадил за решетку, раз и навсегда уничтожив. Лучше бы убил, отобрав мою жизнь. Волина в неволе. Горько и иронично усмехаюсь, осознавая, что расплачиваюсь за собственные ошибки. Одна из них была страсть к нему. Опасная и сжигающая.

   Чертовка судьба кинула меня в кипящий котел, коварно наблюдая, как я самостоятельно сгублю собственную жизнь. Просру единственный шанс на беспечную жизнь. Но по-другому я поступить не могла. Не могла.

    Глаза зажмуриваю, кидая сигарету на пол. Начинаю громче истерично смеяться, понимая, что никто не способен мне помочь. Совершенно никто. Пошатывает. Сглатываю, ощущая, как одинокая слеза скатывается по щеке, оставляя прохладный след за собой. Обессиленно присаживаюсь, практически съезжая по стене на пол. Руками лицо прикрываю, мгновенно вспоминаю последнюю ночь с ним. Черные, как лед глаза, которые я даже успела полюбить. Его крепкое тело, которое похоже на бетонную стену. Способную защитить от любых невзгод. Мне не стоило играть с огнем. Но я сыграла. Ничего уже не изменить.

   На мне по-прежнему его запах. Повсюду. Он менялся рядом со мной. Грязь во взгляде исчезала, стоило мне только провести подушечками пальцем по колючей щетине. Прикоснуться губами к могучей шее, нежно облизав кончиком языка сонную артерию. Рядом со мной этот мужчина превращался в другого человека. Он был способен на любой спектр эмоций. И они все принадлежали мне.

   Однажды в порыве страсти, я рискнула позлить его. Сказав, что он может трахать любую и это меня не разозлит. Я не стану сходить с ума от ревности. Лукавила. Лишь только для того, чтобы понаблюдать да его реакцией. Непринужденно заглянуть в душу этого мужика, ради возможности всмотреться в черный мир. Проникнуть в него, навсегда оставшись частью. Навечно.

   Еще одна нелепая усмешка. Я вся его. Даже несмотря на то, что я совершила. Он оставил на мне отметины. На всем теле. Он клеймил мое сердце. И чтобы не происходило, оно всего будет принадлежать только ему. Горько. Слезы душат, но я отчаянно удерживаю их в узде. Зубы стискиваю, не позволяя скопленным сгусткам боли выбраться наружу. Я не сгнию в этой чертовой камере. Буду бороться. Выгрызу себе свободу. Не сдамся.

   Я — Мира Волина. Девушка, которая с самого детства неслась вперед. Напролом. На встречу к своим мечтам. Шаг за шагом, добиваясь чего-то. Строя жизнь по крупицам. Я добилась многого, но почти все снова потеряла. Это не станет поводом для отчаяния. Не станет погибелью. Выберусь на свободу, доказав всему миру, что я сильнее, чем могу показаться. Я найду свое место и, наконец, стану счастливой.

   Дергаюсь нервно, слыша, как поворачивается ключ в двери камеры. Глаза распахиваю, пристально наблюдая. Разбитым сердцем ощущая, кто сейчас войдет в камеру. Отталкиваясь руками от пола, кое-как поднимаюсь на ноги, не отрывая взгляда от двери. Всего пара мгновение и появляется он. Высокий. Статный. С каменным выражением лица и совершенно пустым взглядом. Чертовски красив. Уверен в себе. Молчит. И я не смею сказать слова. Возможно, просто не знаю, что ему говорить. Дамир моя одержимость. Моя душа, которую я беспрекословно ему подарила.

   Пара шагов, и он замирает, а затем громко захлопывает дверь камеры, и мне даже кажется, что я замечаю, как дергаются уголки его губ. Будто он хочет победно и зловеще улыбнуться, но сдерживает себя. Внутри что-то моментально вскипает. Злость разливается по венам, только я вообще не соображаю на кого злюсь. На него или на себя. Все так запуталось. Необходимо немедленно взять себя в руки, не показывать свою боль и слабость.

   Делаю глубокий и жадный вдох. Скрещивая руки на груди и осмеливаясь, делаю шаг, настырно продолжая смотреть в любимые холодные глаза. Понимая, что мне ни за что на свете не растопить этого льда. Не затронуть черствое сердце.

   Раскрываю рот, пытаясь заговорить, но губы начинают предательски дрожать. Сердце из грудной клетки выскакивает. Холодный пот прошибает. Хочется укрыться подальше от этого жуткого холодного взгляда.

   Тишина угнетает. Стены следственного изолятора начинают давить. До шума в ушах. До беспредельного пульса. Кости ломит, напоминая о том, как со мной поступили. Дамир чуть-чуть наклоняет голову, прищуривая черные глаза. Непроизвольно губы облизывает, а потом презренно улыбается, показывая мое никчемное место. Я для него никто. Все и без слов понятно.

   — Явился посмотреть на мое падение?! — неожиданно и по-хамски выдаю эту фразу, загипнотизировано продолжая смотреть на Дамира. Делая шаг, замираю в полуметре. Мечтая кинуться в крепкие объятия, но сделать этого не смогу уже больше никогда. — Посадил птичку в клетку, а выпустить не хочешь, мерзавец?

   Сжимаю руку в кулак, намеренно замахиваясь, чтобы ударить Дамира. Вцепиться ногтями, расцарапав кожу до крови. Оставить на его теле раны. Точно такие же, как он оставил в моей душе. Но Дамир перехватывает мою руку, крепко сжимая в районе запястья. Настолько сильно сжимает свои пальцы, что мне кажется, я слышу хруст собственных костей. Резко и грубо толкает, припечатывая спиной к стене. Свободной рукой хватает за горло, моментально начиная душить. Лишая возможности сделать даже мизерный глоток воздуха. Начинаю кашлять, пытаясь увернуться. Освободиться от его плена. Но я даже глаз от этого мужика отвести не могу.

   — Ты находишься там, где и должна быть, — колко выплевывает прямо в лицо, давя на горло еще больше. Наслаждаясь всем происходящим. Упиваясь своей властью надо мной.

   Надвигается, прижимая своим телом к стене еще сильнее. Голова кружиться начинает от нехватки кислорода. И Дамир, словно понимая это, разжимает пальцы, оставляя мое горло в покое. Начинаю кашлять, непроизвольно хватая несуразные порции воздуха. Смешанные с его ароматом, который я никогда не спутаю ни с каким другим. Крышу сносит. Еще немного и я просто не сдержусь, впившись в пухлые губы. Еще один вдох. Омерзительный запах цветов под кожу проникает, отравляя словно ядом. Должно затошнить, но я моментально с ума начинаю сходить, мечтая душу дьяволу продать ради еще одного одержимого мгновения рядом с этим мужчиной. Я жажду выбраться из этого места, чтобы продолжить жить. С ним или без него уже не имеет значения.

   — Так зачем же ты пришел? — настырно спрашиваю дрожащим голосом, пытаясь вывести Дамира хоть на какой-то разговор.

   Не выдерживая поднимаю руку, прикасаясь пальцами к твердым скулам. Дамир замирает, позволяя прикасаться к нему. Молчит, дожидаясь моих дальнейших действий. Подрагивающие пальцы уверенно исследуют мужское лицо. Подушечки проходятся по губам, и я, закрывая глаза, алчно представляю умопомрачительный поцелуй, который опьянит нас обоих.

   — Подлая стерва, — говорит озлобленно. Сжигая черными глазами в пепел. Вкладывая в эти два слова столько ненависти, что тошно становиться.

   — Я исчезну из твоей жизни, и из этого города, только выпусти меня отсюда! — прошу надрывно. Надломлено. На грани. Почти умоляя. Я готова плюнуть на собственную гордость и сделать это, ради свободы. На все готова. На все. — Я же больше тебе не нужна! — кричу, освобождаясь от кусочка боли.

   — Замолчи, сука!

   Дамир хватает меня за волосы, резко разворачивая лицом к стене. Крутит локоны на пальцы и тянет вниз, сильнее прижимая тело. Лихорадочно шарит массивной рукой по телу, не церемонясь, поднимая вверх подол короткого платья. Впиваясь пальцами в задницу. Сжимает со всей силы. Голову наклоняет, проводя кончиком носа по кромки моей шеи. Делает глубокий вдох, смакуя от запаха моего тела. Он ощущает его, несмотря на затхлый запах, витающий в камере. Рычит в полный голос, сходя с ума от нашей близости. Тонкое кружево моих трусиков вмиг рвется, когда Дамир дергает податливую ткань, срывая нижнее белье.

   Мы ничего не говорим друг другу. Любые слова заменяет биение двух неистовых сердец, жаждущих немедленно раствориться в этой страсти. Утонуть, смиренно покорившись. Трясет. Практически ничего не соображая, слышу, как расстегивается молния на его джинсах. А затем крепкие пальцы впиваются в волосы. Дамир тянет меня на себя, вынуждая прогнуться. Всего секунда. Одно резкое движение. Он входит в мое тело, начиная умалишенно трахать. Будто это самый последний секс в его жизни.

   Не стесняясь похотливо кричу в полный голос, кайфуя от эйфории, которая словно лава, расплывается по всему телу. Сжигая каждую вену. С каждым глубоким проникновением между ног начинает болезненно ныть. Свожу ноги, чтобы толчки его члена были теснее. Перед глазами все расплывается. Дышать становится тяжелее. Он груб и не сдержан. Но именно это и заводит. Превращает меня в одержимую. Голодную.

   От переполняющих ощущений тело расслабляется. Дамир делает несколько глубоких толчков, а затем выходит, прижимая мою голову к стене. Резко отпускает и, видимо отшатывается назад, потому что неожиданно мне становиться чертовски холодно. Его больше нет рядом. Это отрезвляет мгновенно. Эйфория рассеивается, возвращая в реальность. Спуская с небес на землю. Мордой в грязь. Оборачиваюсь, настороженно поднимая взгляд. Смотрю на Дамира, понимая, что он моя погибель. Он мой дьявол, которому я миллион раз готова продать свою душу.

   — Что ты на меня смотришь?! — говорит ядовито. Едко. От его слов пустота еще больше разъедает все внутренности. — Думала, я позволю такой продажной шкуре, как ты, остаться в моей жизни?! На это ты рассчитывала, да?

   Я делаю шаг, но Дамир хватает меня за платье в районе груди и толкает. От чего я, не удерживаясь, падаю коленями на холодный, сырой пол.

   — Отпусти, — молвлю сквозь зубы, хватаясь рукой за его ногу. Не решаясь взгляд поднять. Осознавая, что не пощадит. Не сжалится. Никогда не поступиться своими принципами. — Я же тут сдохну, — продолжаю говорить, рассчитывая на что-то. — Дамир, это конец, да?

   — Он настал в тот момент, — Дамир начинает говорить, не спеша открывая двери. Оборачивается, смотря на меня исподлобья. — Когда ты только допустила мысль о том, что можешь предать меня.

   Изо всех сил делаю вдох, поднимаясь на ноги. Пошатываюсь от всего, что произошло. Горько усмехаюсь, стараясь не прерывать нашего зрительного контакта.

   — Я не сдохну здесь, милый. Знаешь, — шагаю к нему навстречу, едва сдерживая злость, — суки живучие. Выберусь отсюда и мы еще встретимся.

   Мне хочется казаться уверенной и грозной, но наверно я выгляжу жалкой. Дамир не говоря, ни слова выходит из камеры, громко захлопывая дверь. Проворачивает ключ, оставляя меня гнить в этой тюремной камере.

    Снова по стенке съезжаю на пол, обнимая поджатые ноги руками. Смотрю в одну точку, думая о нем. Черт. Я постоянно о нем думаю. Не соображаю, сколько прошло времени. Да у меня и часов нет. За окном темно. В душе такая же картина. Боль внутри сжигает все наживую. Использовал. Вышвырнул. Растоптал.

   Внизу живота жжет. Опустошенная полностью, мне хочется продолжать мечтать. Надеяться только на хорошее. Темнота в камере задавливает. Тошнит. Я настолько грязная, что лучше бы содрать с себя кожу живьем. Начинает клонить в сон, но я почему-то упорно стараюсь бодрствовать. Руки ослабленно падают на пол. Провожу пальцами по холодному грязному бетону, осознавая, что пока мне не найти выхода из этого ада. Проваливаясь куда-то далеко, я представлю теплый уютный дом. Светлый и свободный.

   Перебравшись с пола на нары, и почти засыпая, слышу, как снова проворачивается ключ в замочной скважине. Дверь открывается, но у меня совершенно нет сил подняться. Все, на что я способна это просунуть руку под подушку, достав кусок битого стекла, который я нашла под нарами, попав в камеру. Внутри что-то переворачивается. От страха. Подскакиваю на ноги, видя перед собой незнакомого большого мужика, который, не церемонясь, хватает за горло и отшвыривает к стене.

   В темноте тесной камеры замечаю блики холодного металла. Нож. Несколько взмахов, и мужик вонзает лезвие по самую рукоять мне в живот. Несколько раз. В глазах темнеет. Откашливаясь, ощущаю во рту противную липкую жидкость. С привкусом ржавчины и соли. Кровь. Почему-то в это мгновение вспоминаю слова Дамира о том, что мне никогда не получить свободы. Мерзко осознавать, но видимо, он решил расправиться со мной таким грязным способом. Истекая кровью, падаю на пол, прикладывая немытые дрожащие пальцы к ранам на животе. Начинаю орать в голос из последних сил. Уже понимая, что это мой конец. Лучше бы я сдохла тогда, под колесами его машины. В ту секунду, когда и началось это безумие.

ГЛАВА 1

Санкт-Петербург 2012 г.

   Мира

   Продрогла. Замедлю шаг от того что совсем не осталось никаких сил. Все тело дрожит. И уже, не понятно то ли от лютого холода, то ли от сильного нервного истощения. Но я должна была это сделать. Сбежать из детского дома. Иначе моей жизни рано или поздно пришел бы конец. Это ужасное место находится в пригороде Питера. В нем собраны все отбросы. Ненужные дети. Такие же, как и я. Не могла там остаться умирать. Никто и никогда бы вообще не узнал о моем существовании.

   Специальный детский центр для трудных подростков. Возможно, я никогда не отличалась хорошим поведением. Не могла молчать, когда видела несправедливость. Могла нахамить и даже выругаться матом. Не распределяла людей по возрасту. Все равны всегда были. Сложна. Упрямая. Мою волю не сломить. Никому. Моя сила непоколебима.

   Думала так ровно до того момента, пока не оказалась в этом ужасном месте. Тюрьма для детей, которая скрывалась под видом приличного детского дома. Который должен спасать невинные юные души, а не губить их. Но все было с точность до наоборот. Три года назад, попавши сюда, я и поверить не могла, что взрослые способны на такие мерзкие издевательства над детьми. Никогда не забыть удары по спине и почкам. По-моему, на моей коже остались даже шрамы. Если кто-то сдыхал из детей, никто не разбирался в их смерти. Не искал виновного. Все списывалось на хронические или врожденные болезни. На наследственность.

   Администрация детского дома умело подделывала медицинские карты, чтобы не привлекать внимания к своему центру. Умерших детей чаще всего хоронили недалеко под табличкой с номером, потому что бедолаги не имели вообще никаких родственников.

   Глядя на все это, опасалась, что однажды и я займу это поганое место. Два метра под землей. Сгнию, так и не сделав ничего для собственной жизни. Последние несколько месяцев я постоянно думала о побеге. Только ведь бежать было некуда. Плевать. Если я выжила в этом центре, то и на улице выживу.

   Решилась тогда, когда за очередной бунт и непокорность меня наказали. Кинули под холодный душ, и держали там до тех пор, пока кости не стали сводить судорогой. Пока кожа полностью не замерла и онемела. Но и этого работникам детдома показалось мало. Меня избили до изнеможения и кинули всю окровавленную в заброшенную комнату. Со старой ржавой железной кроватью. Матрас был грязным и полу гнилым.

   Несколько часов я неподвижно лежала, не имея никакой физической возможности пошевелиться. Все тело словно было не моим. Мышцы саднили. Я даже с трудом вспоминаю, как удалось оклематься после этого кошмара. Но лежа там, я все время вспоминала слова нашей директрисы, которые случайно недавно подслушала.

   Она планировала отправить меня в одно учреждение, которое предназначалось для больных детей. А оттуда уже ни за что не вернуться. Самых неконтролируемых закалывали лекарствами до смерти. Или доводили до такого состояние, когда забываешь собственное имя и постоянно подбираешь свои слюни. Ты превращаешься в овощ. В ничто. Теряешь контроль над разумом. Речь становится беспорядочной и неадекватной. Такой ребенок больше не приносит проблем, выполняя все, что будут требовать работники этого медицинского центра.

   Но я не была психом. Ненормальной. Да, сложный характер. Тяжелый. Временами неугомонный. Но с самого детства я была умной девочкой. Могла всего лишь раз, прочитав текст мигом запомнить его, пересказав наизусть. Верила, что обладаю феноменальной памятью. Несмотря на свой возраст, жизнь научила меня верить в себя.

   Делая несколько шагов, спотыкаюсь, едва не падая на землю. Сил почти не осталось. Порезанные руки дрожали. Чтобы удрать из детского дома, пришлось разбить стекло в подсобном помещении. Это был единственный выход, чтобы выбраться из этого здания незамеченной.

   Мне кажется, несколько километров я бежала не оглядываясь. Боялась увидеть за собой погоню, но ни черта не было. Им плевать на меня. Как и всегда было. В руках небольшой старый рюкзак, куда я сложила свои немногочисленные вещи.

   Холодно. Все, что я смогла раздобыть — это огромная потрепанная куртка на несколько размеров больше. Шапка, которую мне выдали еще несколько лет назад. В некоторых местах распустились петли, но это единственное, что я могла надеть в такой лютый холод. Весь этот наряд делал меня похожую на мальчишку. Наверно так и было.

   В свои семнадцать лет, я была очень тощая и длинноногая. Наша воспитательница детского дома Ритка, постоянно говорила, что я похожа на жердь, не имеющую никаких форм. Полное отсутствие сисек, действительно превращало меня в мальчика.

   Единственное, что привлекало людей во мне — это выразительные глаза, и курчавые ярко-рыжие волосы, которые были подарены природой. Сказать честно, мне было глубоко плевать на то, что обо мне болтали в детском доме. Как персонал, так и остальные дети.

   Большинство девок очень рано начали половую жизнь. Чаще всего беспорядочную. Я же не хотела отдавать свое тело первому попавшемуся мальчишке. Ради прикосновений и поцелуев. Не нужно. Не сейчас. Всему свое время.

   Я помню, как одна из девчонок, Арина, принудительно сделала аборт, после которого через несколько дней умерла. Дело замяли. Арину похоронили под табличкой с комбинацией цифр, списав ее кончину на продолжительную болезнь. Этих проблем мне было не нужно.

   Сворачиваю, выходя на длинную улицу, расположенную почти в центре города. Рассматривая первый попавшийся дом, читаю ее название. Атаманская улица. Сама не понимаю, зачем мне это надо. Ветер усиливается. Не чувствую рук. Кожа на лице обморозилась. В преддверии Нового года, весь город пропитан праздником.

   Завороженно смотрю по сторонам, осознавая, что в моей жизни никогда не было настоящего праздника. Съёживаюсь, обнимая себя руками. Еле волочу ноги.

   Тонкие, подранные в нескольких местах носки, ни хрена не согревают. Летние кроссовки скользят по заледеневшему тротуару. Шмыгаю носом, понимая, что ничего не ощущаю. А затем начинаю безостановочно кашлять, захлебываясь слюной. В груди начало неимоверно сильно жечь. Остановилась на секунду, чтобы откашляться, и увидела перед собой большой торговый центр. Привлекающий людей, своей роскошной яркой вывеской. Заманивающей.

   Сделав несколько шагов вперед, приблизилась к выходу. Хотелось зайти внутрь, хотя бы для того, чтобы просто немного погреться.

   — Эй, ты! — крепкая мужская рука резко хватает за плечо, останавливая на месте. Не сразу соображаю, что происходит. А когда моргаю несколько раз, и поворачиваю голову, вижу перед собой мужчину в служебной форме. Охранник. — Пошла вон отсюда шваль. Решила зайти и украсть что-нибудь?! — он злобно проговаривает каждое слово, начиная отталкивать меня подальше.

   — Я просто хотела погреться, — пытаюсь оправдаться, чтобы мужчина немного смягчился.

   — Пошла вон, я сказал.

   Мужчина толкает меня изо всех сил, и, теряя равновесие, я падаю на тротуар, больно ударяясь коленками. Обида волной накатывает. Слезы самопроизвольно катятся из глаз. Горько. Я ведь человек. Не падаль. Не отброс общества. Я просто девушка, у которой ничего нет. Ни родных. Ни близких. Дома. Тепла. Уюта. Ничего. Пошатывает. Упираюсь руками в тротуарную плитку, пачкая ладони полу растаявшим снегом с грязью.

   Снова начинаю кашлять. Да так, что кажется, выплюну сейчас все имеющиеся внутренности. Прикрываю рот ладонью, откашливаясь. Смотрю на руку, видя перед собой сгусток мокроты, перемешенный с кровью. Черт. Если мне не удастся найти ночлег и хоть какие-нибудь лекарства мне не протянуть и пары дней. Должна найти помощь. Позаботиться сама о себе.

   Вытирая руку об куртку, поднимаюсь на ноги, быстро уходя от этого проклятого торгового центра. Опустив голову. Двигаясь только вперед. Чувствую не мысленную усталость. Необходимо присесть. Замечаю небольшой парк через дорогу. Не оглядываясь по сторонам, перебегаю улицу, моментально заходя в железные ворота. Осматриваюсь, понимая, что все имеющиеся лавочки заняты. Не церемонясь, сажусь на первую попавшуюся, не обращая никакого внимания на то, что на ней сидит влюбленная парочка. Целуется в засос. Девушка в дорогой шубе, да и парень выглядит холёно и богато. Резкий звонок мобильного телефона вынудил их остановиться. Девушка слезает с колен парня, кидая косой взгляд в мою сторону.

   — Алло, мамочка, привет, — начинает щебетать ангельским голосом, уже не обращая на меня никакого внимания. Парень в мою сторону даже ни разу не посмотрел. — Я заеду в магазин и куплю продукты, — после ее фразы в животе начинает предательски урчать. Даже вспоминая, я не могу сказать, когда в последний раз ела что-то вкусное и полноценное.

   Поднимаю ноги, подминая их под себя прямо на лавочке. Полагая, что так мне станет гораздо теплее. Девушка заканчивает разговор, и, хватая парня за руку, тащит его прочь. К выходу из парка.

   Внутри все переворачивается. От злости и скопившейся обиды можно захлебнуться. Ну почему все так? Почему некоторые имеют все, что пожелают. А у таких как я, даже рубля нет в кармане. На лекарства. На чашку горячего чая, которая стала бы возможно спасительной в такой лютый холод.

   В своей жизни я всего трижды ела шоколадные конфеты. И то, когда в детский дом приезжали спонсоры, и пили чай вместе с нами. Вдоволь наедалась, зная, что воспитатели ни одному из нас не дадут и конфетки. Старалась спрятать в карман несколько штук, чтобы потом скушать их ночью.

   На улице становилось все холоднее. Ветер проникал даже сквозь эту большую куртку. Боже мой. Я же умру на этой лавке, и ко мне никто так и не подойдет. Все люди абсолютно безразличны. Озабочены лишь своей жизнью. Подарками к Новому году. Покупают продукты, чтобы приготовить разные вкусности для своих близких.

   — Привет. — Детский приятный голосок. Поворачиваю голову, видя перед собой девочку лет восьми. Она протягивает руку, давая мне большую шоколадную конфету. — А почему ты здесь сидишь? — спрашивает, хлопая большими выразительными глазами. Кое-как спускаю ноги на землю, и собираюсь ответить девочке, как вижу приближение женщины, которая, скорее всего, являлась ее матерью. Забираю конфету, сжимая ее в руке. Смотрю на девочку, понимая, что она выглядит ухоженно и дорого одета. Таких детей нет в детских домах, подобных тому, где я была.

   — Нина, уйди оттуда. — Женщина хватает девочку за руку, грубо оттаскивая ее от лавочки. — Я же просила не подходить к незнакомым людям, особенно к тем, кто попрошайничает на улице. Ты разве не видишь, что она вся грязная! — женщина, не стесняясь, кричит на весь парк, отчитывая собственную дочь. — Эта девка, бомж! Она могла сделать с тобой все, что угодно.

   Больно от подобных слов. До хрипоты. До слез. Быть может я и, правда, похожа на бомжа. Но прежде всего я обычный человек. Который просто нуждается в самой скромной помощи. В мизерном жесте, который мог бы перевернуть всю мою жизнь.

   Всхлипываю, а затем снова начинаю сильно кашлять, практически задыхаясь. Поднимаюсь с лавочки, едва не падая. Разжимаю руку, смотря на смятую конфету. Хочется выбросить ее в мусорный бак, но вместо этого кладу ее в карман куртки, и начинаю медленно идти куда глаза глядят. Задумываюсь, осознавая, что через некоторое время, эта милая добрая девочка, подарившая конфету, превратится в такую же стерву, как и ее мать. Будет смотреть брезгливым взглядом, пожалев долбанную конфету.

   Выхожу из парка, поворачивая в противоположную сторону от большого торгового цента. Нужно найти ночлег. Любой. Лишь бы тепло было. От голода голова начинает кружиться. Иду, пошатываясь по улице, невольно задевая прохожих людей. Презренные взгляды. Некоторые из них шарахаются, будто я какая-то прокаженная. Самый гнусный отброс этого правильного общества.

   Магазинные вывески пестрят, создавая праздничную атмосферу. Тошно. Грустно. Одиноко. Ноги еле идут. Если я не съем хоть чего-нибудь, сдохну. Замерзну на улице. Добираясь до очередного торгового центра, осматриваюсь. Думая о том, что мне нужно смешаться с толпой, чтобы попасть внутрь.

   Передо мной идет большая семья, и я, пристраиваясь следом, захожу на первый этаж. Теплый воздух начинает обжигать обмороженную кожу на лице. Впервые за долгое время пребывания на улице, позволяю себе сделать глубокий вдох. Не кашляя. Ощущая аромат свежей выпечки. Ванили, приправленной корицей. Готова на все, чтобы наполнить свой желудок. Иногда, оказавшись на краю пропасти, начинаешь жить, придерживаясь волчьих законов. Идти на риск, чтобы спасти собственную жизнь.

   Медленно начинаю идти по огромному холлу торгового центра, внимательно рассматривая все, что встречается на моем пути. Бутики с дорогой брендовой одеждой. Ювелирные салоны, которые расположили в своих витринах самые лучшие украшения для привлечения покупателей. Смотрю на все это, осознавая, что мне придется приложить множество усилий. Побороться с внешним миром, за место под солнцем.

   Возможно, однажды я смогу пройтись по таким магазинам, имея в сумочке кучу денег. Или несколько пластиковых карточек, на которых будут неприлично большие суммы. Смогу покупать, все, что захочется. Обедать и ужинать в дорогих ресторанах, заказывая самые изысканные и экзотические блюда. Не сдамся, не поборовшись.

   Еще несколько шагов и я останавливаюсь у прилавка с новогодними сувенирами, всматриваясь в большой стеклянный шар, внутри наполненный жидкостью. Там расположены фигурки влюбленной пары, которые держатся за руки. Протягиваю дрожащую руку, завороженно беря шар. Встряхиваю его, начиная рассматривать, как белые гранулы, имитирующие снежинки, медленно кружат вокруг статуэток. Не моргаю. И непроизвольно улыбаюсь, проникаясь этим волшебством.

   Согреваться начинаю, ощущая, как каждая мышца на моем теле расслабляется. Поесть бы еще, и выпить чашечку горячего шоколада. Именно это желание возникает, смотря на шарик и вдыхая запахи выпечки, которые становятся все насыщеннее.

   — Эй, — высокая женщина появляется за прилавком, с недоверием глядя на меня, — у тебя есть деньги на покупку этого шара? — рассматривает с ног до головы, сразу понимая, что никаких денег у меня нет, и быть не может. Но отбирать шар, и гнать меня отсюда не спешит.

   — Нет, — честно отвечаю, опуская взгляд в пол. Почему-то надеясь на то, что эта женщина разговориться со мной и поможет.

   — Тогда поставь на место и проваливай отсюда, — повышает голос, прищуривая глаза. Смотрит так, словно готова наброситься и вывести прочь из торгового центра.

   Возвращаю шар на место, и быстро отхожу от прилавка, направляясь дальше. Вижу ту самую пекарню, откуда распространяются эти чудесные ароматы выпечки. Она окружена множеством людей. Все ожидают очереди, надеясь купить чего-то вкусненького.

   Подхожу ближе, прижимаясь за женщиной. Осматриваюсь, и, понимая, что за мной никто не наблюдает, беру булку с прилавка, быстро пряча ее в карман. Отхожу в сторону, и смело иду вперед не оборачиваясь.

   Спустя несколько метров останавливаюсь, присаживаясь на деревянную резную скамейку, которая предназначена для отдыха посетителей. Достаю булку из кармана, жадно откусывая. Медленно прожёвываю, смакуя каждый кусочек. Персиковый джем тает во рту. Удается хоть немного утолить голод. Почувствовать себя кем-то особенным. Нормальным человеком, который не украл эту булочку, а купил.

   Но реальность жестока. Стоит мне только поднять взгляд, смотря на лица людей, проходящих мимо, все сразу же становиться на свои места. Я просто грязный бомж, от которого шарахаются и призирают. Думая, что я добровольно выбрала такой образ жизни.

   Да, что эти беззаботные людишки могут знать об отчаянии?! Разве кто-то из них хоть раз голодал, мечтая съесть даже чёрствый кусок хлеба?! А может кто-то из этих богатеев ночевал на улице в жуткий мороз?! Под дождем спал на асфальте, потому что ничего другого не оставалось?! Нет! Ни одному из них не понять, какого это пережить подобные ужасы.

   Доброта умерла в обществе, и чаще всего человек просто пройдет мимо, сделав вид, что не заметил таких, как я. Или же остановиться, начиная читать нравоучения о том, что нужно найти работу, а не слоняться по улицам, выпрашивая милостыню. Но никто из них никогда не задумывался о том, что мы беспомощны. Одиноки и потеряна.

   Порой достаточно всего одной протянутой руки. Всего лишь скромной помощи, чтобы полностью изменить жизнь. Обидно, что этого практически никто не осознает. Доев булочку, поднимаюсь со скамейки, подходя к очередной витрине. Множество шоколада и различных вкусностей. Но мое внимание привлекает женщина, на которой надета дорогущая шуба белого цвета. Сумочка через плечо оказывается раскрытой. Замечаю торчащий кошелек, и внутри что-то срабатывает. Подхожу к женщине вплотную, и ловко вытаскиваю кошелек, зажимая его в руке. От сильного головокружения и усталости отшатываюсь, выдавая себя. На мгновение замираю на месте, всматриваясь в разгневанные глаза женщины, которая уже поняла, что произошло.

   — А ну стой на месте, мерзавка! — приказывает, но я машинально шагаю назад, в надеже на то, что смогу быстро убраться отсюда. — Держите воровку! — указывает на меня пальцем, начиная орать на весь торговый центр. Привлекая всеобщее внимание. Не соображаю, что делать. Но ровно до того момента, пока женщина не подбегает ко мне, крепко хватая за руку.

   Вдыхая, отталкиваю ее изо всех оставшихся сил, и пячусь снова назад. Понимая, что, если не убегу, меня тут же арестуют и посадят в тюрьму. Допустить этого не могла. Резко разворачиваясь, начинаю бежать к выходу, уворачиваясь от людей, которые встречаются на моем пути. Мысленно упрашивая судьбу помочь мне в этот момент.

   В глазах темнеть начинает. Сильный кашель снова настигает, лишая меня всякой возможности нормально дышать. Откашливаясь сплевываю мокроту, снова замечая сгустки крови. На этот раз еще больше. За грудиной сильная боль. Возможно это уже не просто простуда. Нечто серьезнее.

   Выскакиваю на улицу, почти ничего не замечая перед собой. Словно в агонии бегу вперед, думая лишь о том, как поскорее бы убраться подальше. Кажется, я даже роняю украденный кошелек. Сердце выскакивает из грудной клетки. Сухость во рту причинят боль. Шум улицы и крики за спиной превращаются в невыносимую пытку.

   — Держите ее! — громкий орущий голос. Приближается. Еще чуть-чуть и меня схватят.

   Мощный удар. Темнота. Резкая боль, стремительно распространяющаяся по всему телу. Обессиленно падаю на холодный асфальт, подсознательно понимая, что не смогу подняться. Затылок жечь начинает. Пытаюсь распахнуть глаза, но ничего не получается.

   Сильный хлопок машинной двери. Отборный мат мужским голосом, который наверно является водителем сбившей меня машины. Писклявые и не унимающиеся женские крики. Все смешивается, начиная сводить меня с ума.

   Распахиваю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд и повернуть голову. Но боль словно парализовала все тело. В глазах рябит. От чего я их прикрываю просто прислушиваясь. Но даже это не помогает понять, что происходит.

   Тяжелые шаги, которые прекращаются рядом со ной. Мужчина толкает ногой, таким образом проверяя жива я или нет. Начинаю стонать, слегка двигая ногами. Проходит всего несколько мгновений, и я ощущаю, что надо мной кто-то наклоняется. Трогает пальцами за лицо, ворочая голову в разные стороны. Хватаю ртом воздух, начиная сильно кашлять. Но это не мешает мне уловить дурманящий аромат, исходящий от мужчины. Даже умирая на этом чертовом асфальте, осознаю, что он пахнет роскошью. Пряной и терпкой богатой жизнью, к которой я стремилась.

   Распахиваю глаза, смотря перед собой. Пьянею, снова вдыхая этот наркотический аромат. Вижу выразительный взгляд. Черного леденящего цвета глаза, которые одновременно пугают и очаровывают. Мужчина рассматривает мое лицо, не выражая не единой эмоции. Будто ему абсолютно плевать на то, что произошло.

   — Нужно вызвать скорую помощь. — Другой мужской голос. Где-то позади. Не обращая на него никакого внимания, продолжаю смотреть в эти чернющие глаза, чувствуя, что пропадаю. В бездну проваливаюсь, растворяясь в их темноте. Теряя контроль над разумом и своим телом. И, несмотря на ужасный холод, внутри огонь разгорается, сжигая все в пепел. И если уж умирать, то вот так.

   — Не нужно скорой. Я позабочусь о ней сам. — Глубокий голос с приятной хрипотцой. От которого моментально пробегают мурашки по телу. Размыкаю слипшиеся губы, но сил ни на что нет. Глаза закрываются. И перед тем, как окончательно отключится, ощущаю на себе крепкие руки, поднимающие с асфальта. Спасение или погибель? Лишь судьбе известен ответ на этот вопрос.

ГЛАВА 2

Мира

   Тьма. Такая тягучая, что, кажется, мне из нее ни за что не выбраться. Навсегда останусь ее пленницей. Ведь жизнь понятие временное, и рано или поздно каждый человек на земле смотрит в лицо смерти, покорно приклоняясь перед ней. Пытаюсь ощутить свое тело, но практически ничего не выходит. Возможно, я и, правда, умерла. Но где-то далеко слышится посторонний голос и писклявые протяжные звуки, которые дают шанс. Маленький лучик света, среди длинного темного туннеля. Хочется очнуться и понять, что я всего лишь сыграла очередную роль в спектакле, который поставила сука судьба. Она снова испытывала меня на прочность, жестоко наблюдая со стороны.

   Порой задумывавшись, я не могла понять, за что вся эта боль? Почему она не позволила мне родиться в счастливой семье?! Лишила родителей, не оставив в моей жизни ни одного близкого человека. Бросила подыхать, напрочь забыв о моем существовании. Пытаюсь сглотнуть, но в глотке что-то дерет. Громко начинаю кашлять, прикрывая рот ладонями. Не нужно смотреть на них, чтобы понять, что на них снова кровь. Только все это происходит со мной не реально. Сон. Страшный кошмар, который словно на зажеванной кассете повторяется снова и снова. По позвоночнику проползает неприятное леденящее ощущение, которое немного отрезвляет. Хочется подняться, завернувшись во что-нибудь теплое, но я по-прежнему не могу пошевелить руками. И в затылке такая тяжесть, что противное ощущение тошноты подступает к горлу моментально. Мигом вспоминаю все, что со мной произошло. Обрывками. Осознавая, что не помню чего-то главного.

   Распахиваю резко глаза, начиная хватать воздух пересохшими губами. Все расплывается, но даже это не мешает понять, что я нахожусь в больнице. Хотя секундой ранее пронеслась мысль, что я все-таки умерла, попав в самый настоящий рай. Белоснежные стены больницы. Чистота и стерильность. И не было этого омерзительного лекарственного запаха. Дернулась вперед, но тут же замерла на месте, понимая, что мне что-то мешает. Осторожно повернулась, видя, как тонкая прозрачная трубка подходит к катетеру, которой расположен в вене моей руки. Черт! Это явно не рай. Больница.

   Усмехнувшись, еще раз огляделась, примечая, что нахожусь не просто в зашарпанной больничке, которых десятки по городу и области. Явно дорогая и частная клиника. В памяти воспоминания всплывают обрывками, но я старательно их, игнорируя, раздумываю, как бы поскорее убраться отсюда. Протягиваю свободную руку к трубке капельницы, чтобы выдрать ее и осмотреться.

   — Не трогай! — громкий женский голос. Оборачиваюсь к двери и вижу перед собой женщину средних лет в белоснежном халате. Замираю, наблюдая за тем, как она спокойно начинает приближаться. — И советую лечь на место, ты еще слаба. — Не обращая больше на меня никакого внимания, подходит к больничной кровати, что-то быстро нажимая на мониторе. Поправляет мне одеяло, давая понять, чтобы я выполнила ее приказ. По-другому это и не назовешь.

   — Где я нахожусь? — сама не понимаю, зачем спрашиваю, ведь и так все ясно. Но упорно продолжаю смотреть на женщину, медленно спуская ноги с кровати. Не делая того, что она мне велела.

   Ничего не отвечая на мой вопрос, женщина усмехается, проходясь по палате. Ни хрена не понимаю, что происходит. Где я?! Одно осознаю точно. Нужно срочно убираться отсюда. Сваливать подальше, чтобы социальные органы не узнали о моем месте нахождения. После побега меня однозначно упекут в психиатрическую больницу, решив проблему. Сердце начинало бешено стучать за грудной клеткой. Какое-то свирепое ощущение страха начало шевелиться в каждой клетки моего тела. Если я не сумею выбраться, жизнь на самом деле будет кончена. Нужно бежать. Разыскать Динку, и попроситься пожить у нее какое-то время. Только бы найти ее.

   После того, как год назад она выпустилась из детского дома, о ней практически ничего не было известно. Еще в самом начале она появилась в приюте, рассказав, что власти ей выделили холопу где-то в Зеркальном переулке, который расположен в одном из самых нищих и опасных районов Питера. Только не известно еще, где жить хуже?! В обшарпанной старой квартире, или в детском доме, где в любой момент ты можешь прекратить свое жалкое существование. В той ситуации, в которой я оказалась, Динка единственное спасение. Нужно сваливать из этой клиники и скрыться. Опускаю ноги на пол, все еще осматриваясь. Женщина в белом халате выходит из палаты, но буквально через минуту возвращается назад, одаривая меня свирепым взглядом. Она явно недовольна тем, что я смиренно не лежу на кровати, и не жду своей погибели.

   — Меня зовут Дарья Сергеевна, — тихо проговаривает женщина, а мне даже не хочется запоминать ее имени. Не зачем. Скорее бы сбежать. Не нравится здесь. Какое-то странное волнительное ощущение. Будто должно произойти что-то судьбоносное. Перевернувшее всю жизнь с ног на голову. Ноги ватные. Голова слегка кружится, но я стараюсь не обращать внимание. Оглядываясь, понимаю, что никаких вещей моих нет, кроме надетой на тело больничной сорочки. Плевать, голая буду все равно сбегу.

   — Я хочу уйти, — зачем-то говорю вслух, понимая, что эта кошёлка никуда меня не отпустит. Пытаюсь подняться с кровати, но слабость дает о себе знать. Пошатывает, и я плюхаюсь обратно на кровать.

   — Никуда вы не пойдете, — отвечает грубо и резко, чтобы доходчиво поставить меня на место. — Сейчас приедет Дамир Маратович! —

   Последняя фраза молниеносно отрезвляет. Голова начинает работать в ускоренном режиме. О ком она говорит?! Что за мужик? Судя по имени, явно представитель кавказкой национальности. Внутри все сжалось. Только от произношения его имени легкий холодок карабкался по коже. Убегать нужно. Причем срочно.

   — Как долго я провела в больнице? — задаю наверно единственный важный вопрос, который меня сейчас по-настоящему интересовал. Оборачиваясь, смотрю на Дарью, которая все еще находится в палате.

   — Сегодня восьмой день, — непринужденно отвечает, выражая полное равнодушие. Да и чего я ожидала?! Пора привыкнуть, милая Мира, что ты на хрен никому не нужна.

   — Ни черта себе! — прикрываю лицо ладонями, ужасаясь. Больше недели я провела без сознания, позволив этим людишкам что-то делать со мной. Но вспоминая плачевное свое состояние, должна признать, что теперь мне гораздо легче. Дышится свободнее.

   — Тебя привезли в очень тяжелом состоянии. — Женщина, словно видя мое шокированное состояние, начинает рассказывать, пытаясь в очередной раз убедить, что я лежу здесь не просто так.

   Вспоминая жизнь в детском доме, так и было. Приезжали спонсоры. Богатенькие и холёные. Они, будто собачонкам, кидали подачку голодным детишкам в виде конфет и фруктов, тем самым думая, что смогут отмыть свои самые грязные грешки. Со стороны это выглядело так, что они вроде и помогли бедным сироткам. Купили тортик и несколько мандаринок, рассчитывая, очиститься. Но каждому из них что-то нужно было взамен. Встретившись с такими богатеями в реальной жизни, никто бы не помог. Рубля не дал, так же отшвырнув на грязный асфальт, как это сделал охранник в торговом центре. Вспоминаю, что, выбежав с кошельком в руках, немедленно попала под машину. Сосредотачиваясь, осознаю, что больше не помню никаких подробностей. Тьма. Пустота, блуждающая по моим воспоминаниям. Прошло больше недели, а я все еще в больнице. Зачем этот Дамир помог? А что, если после лечения он отправит меня обратно. Вдруг он был одним из спонсоров нашего приюта, и помнит меня? Нужно что-то придумать и выбраться из этой клиники. Гляжу на женщину, думая о том, что могу поговорить с ней. Надавать на жалость, ведь этому каждый научен в детском доме. Школа выживания, пройдя которую можно стать сильнее и хитрее.

   — Тебе нужно поесть. — Женщина мило улыбается, стараясь выглядеть милой и доброй. Но я даже не понимаю, какая она на самом деле. — Сейчас что-нибудь принесу. — Дарья, забирая полотенца со столика, выходит из палаты, тихо закрывая дверь. В животе начинает предательски урчать. Черт! Я действительно хочу есть. Дико. Всегда любила что-нибудь скушать. Особенно если это вкусно и кормили бесплатно. В приюте мы постоянно не доедали. Поем и буду выбираться. Если удастся сбежать, неизвестно, когда я достану еды. Смогу ли найти Динку, чтобы пересидеть у нее некоторое время. Ерзаю, удобнее ложась на кровати. Лениво прохожусь взглядом по палате, бесцельно разглядывая какие-то мелочи. Дожидаясь возвращения Дарьи с едой.

    Вздрагиваю, слыша, как открывается дверь палаты. Несколько тяжелых шагов, и я резко оборачиваюсь, замечая в дверном проеме чудовищно огромного мужика. Как скала. Не решаюсь поднять взгляд выше, рассматриваю массивные мускулистые руки, замечая вздутые вены. Да по сравнению с ним я просто моль. Маленькая букашка, которую он задавит одним пальцем. Нервно сглатываю, медленно поднимая взгляд. Ощущая тревогу и страх, которые будоражат все нервные окончания. Дыхание спирает. Глаза в глаза. Холодная чернота будоражит. Его глаза похожи на куски льда, и навсегда врезаются в память. Черт! Я же попала именно под его машину. А что, если я ее повредила, и он жаждет расплаты. Что за душой нет ни гроша, он должен был уже это понять. Или в его мыслях сдать меня полицейским.

   Пока этот огромный мужик начинает приближаться к моей кровати, в голове роятся десятки мыслей и предположений. Не отрывая взгляд, начинаю вдавливаться в кровать, осознавая, что этот зверюга приближается. Еще пара движений и мужик наклоняется надо мной, от чего все съеживается и уменьшается. Находясь так близко, чувствую себя ничтожной. Пустым местом. Как дышать забыла. Загипнотизировано рассматриваю идеальное лицо, на котором сейчас не отображается ни единой эмоции. Резко вдыхаю, ощущая невероятный запах. Другой жизни. Такой, которой я даже в кино никогда не видела. И его аура. Мощная. Душит, как кролика. Пульс учащается. Внутри то все холодеет, то разгорается адское пламя. И нет контроля над этими эмоциями. Разум перестает слушаться. Он подавляет мою волю, еще не произнеся ни слова. Нужно заговорить первой, изобразив жертву. Пока он не выставил меня виноватой.

   — Дяденька, — проговариваю жалобным голосом, — отпустите меня, пожалуйста. — Гримасничаю, делая вид обиженной девочки. Которая находится в отчаяние, и хочет поскорее домой вернуться. Мужчина смотрит на меня, прищуриваясь. Разглядывает, и по телу пробегает сильный холод. Создается ощущение, что он видит меня насквозь. Понимает, что ради спасения собственной шкуры я скажу все, что угодно. — У меня маленький братик и больная бабушка, которая не сможет без моей помощи. — Наиграно изображаю невинность и смирение. Обиду на весь мир. Хотя отчасти эти эмоции были мне знакомы. — Мне, правда, очень нужно домой, — хныкаю, и для пущей убедительности пускаю слезу. Прожив долгое время в детском доме, с легкостью научишься таким манипуляциям.

   Мужчина усмехается, а затем начинает хохотать в голос, скаля идеально ровные и белые зубы. Его забавляют мои слова. Гнев разрывает на части. Произвольно сжимаю руки в кулаки, мечтая немедленно врезать по этой самодовольной и сытой морде. Дать отпор, показав, что я сильная и смелая. Но всего лишь один взгляд чернющими ледяными глазами, и смелость улетучивается. Замираем оба, когда двери палаты распахиваются, и на пороге появляется Дарья, держа в руках поднос полный еды. Мужчина, делая шаг, присаживается на край моей кровати, возвращая взгляд на меня. Понимаю, что мне не удастся сбежать просто так.

   — Дарья Сергеевна, — грубоватый хриплый голос. Немного пугающий, но в тоже время чертовски манящий. Притягивающий. Стальной. — Оставьте поднос и можете быть свободны. — Четкое безапелляционное приказание. Женщина покорно кивает головой. Ставит поднос на столик и мигом покидает палату, снова оставляя меня с этим Дамиром наедине. Он монстр. Чудовище в человеческом обличии. Даже близко не зная человека, я могла это ощутить. Нужно взять себя в руки и быть достойной ему. Плевать на разницу в возрасте. Не позволю этому хамоватому мужику руководить. Глубоко вздыхаю, смело и сосредоточенно глядя ему в глаза. Замечаю удивление на каменном лице.

   — Отпустите меня домой. — Фраза самопроизвольно срывается с уст. Не прерываю нашего зрительного контакта, несмотря на то, что поджилки от страха трястись начинают.

   — Значит, дома тебя ждут бабушка и братик? — нагло усмехается, переспрашивая. Начинаю согласно кивать головой, безмолвно подтверждая свои слова. Не реагирует, но, кажется, начинает верить.

   — А где твои родители?

   Черт возьми. Необходимо врать дальше.

   — Умерли, — на мгновение взгляд опускаю, продолжая смело блефовать. Рассчитывая, что эта ложь приведет меня к свободе. — Отпустите, бабушка наверно уже волнуется, — продолжаю на жалость давить. Затронуть его сердце, которое не черствое же?! Дергаюсь и вскрикиваю, когда Дамир хватает мои волосы на затылке, больно сжимая их между пальцев. Оттягивает голову так, чтобы я смотрела в его пугающие глаза.

   — Никто не посмеет врать мне. Ты не исключение, — сквозь зубы. Закипая от злости. Готов разорвать на части. — Еще одна ложь и тут же получишь по губам. Такую, как ты… — сильнее сжимает пальцы в волосах, принося мне резку боль в затылке. Начинаю ерзать, пытаясь увернуться, но Дамир не позволяем даже с места сдвинуться. — Нужно драть круглые сутки, — сглатываю, замирая. Ощущая нотки пошлости в его сказанной фразе. Дамир понимая, о чем я подумала, начинает нагло посмеиваться, расслабляя свои пальцы. — Неужели ты подумала, что я смогу возбудиться, глядя на такую ободранку, как ты?! — это не вопрос. Утверждение. Убеждение. Нельзя его злить. Дамир способен на все. — Назови свое имя и возраст? — снова глаза в глаза. Он зверь, который с лёгкостью загнал в угол. Играется словно с жертвой перед тем, как уничтожить.

   — Света и мне пятнадцать лет, — очередной фальшь. Надеясь, что в этот раз он не сможет уличить меня во лжи. Дамир замахивается, не сильно ударяя тыльной стороной ладони по моим губам, но, тем не менее, кожа начинает жечь.

   — В твоих глазах видна ложь задолго до того, как открывается рот! — сдавливает массивными пальцами мой подбородок, смотря исподлобья. — Говори правду, иначе я выбью ее насильно, — ядовитая усмешка. Моя игра с треском проиграна.

   — А не пошел бы ты на хрен! — изо всех сил отталкиваю мужчину, повышая голос. Закипаю от отчаяния и злости. Не только на него. На весь мир. — Ты вообще кто такой? Почему решил, что имеешь право распоряжаться моей жизнью? Думаешь крутой, и я не смогу сопротивляться? Не угадал, — захлебываюсь от собственных слов, ощущая бурлящие эмоции, вырывающиеся наружу. — Я соберу прессу и расскажу всему миру, что бедную брошенную сиротку сбил богатый мужик. Насильно удерживает в больнице и избивает. Как думаешь, кому из нас поверят? — рывком поднимаюсь с кровати, выдергивая к чертям из руки капельницу.

   — Ляг на место! — кричит не сдерживаясь. И понимая, что в очередной раз могу получить от него, все равно продолжаю действовать.

   — Отдай мои шмотки, хочу немедленно убраться из этой клиники.

   Начинаю маячить по палате, осознавая, что все мои вещи, видимо, давно в мусорном баке. Крепкая хватка на моей шее сзади. Дамир тянет меня в сторону кровати, а потом небрежно швыряет, от чего я, не удерживая равновесие, падаю на матрас.

   — Так и знал, что ты не воспитанная и наглая девка. Что ж, — усмехается, поправляя манжеты белоснежной рубашки, — в ближайшее время я лично займусь твои перевоспитанием! — обжигает взглядом. К кровати навечно приковывает. С одной стороны, страшно, с другой, я начинаю нутром ощущать немыслимое притяжение, которое запретно и не логично.

   — А ботинки твои не вылизать? Или может, хочешь, чтобы я жопу твою целовала? — на грани срыва. Пульс виски разрывал.

   — Прикажу, будешь и ботинки лизать!

   Шаг. Всего один. Дамир зажимает мой рот ладонью, непозволительно близко наклоняясь. Почти прикасаясь своим кончиком носа к моему носу.

   — Попробуй только сбежать, дикарка, из-под земли достану, — на шепот переходит. Голос становиться нежным, словно он разговаривает с ребенком. — Слушайся дяденьку Дамира, ведь мое слово закон, — назад чуть отшатывается, позволяя мне посмотреть в его глаза. Черный омут. За одно мгновение в нем утонуть можно. Погрязнуть с головой. Захлебнуться. Не передать словами те ощущения, которые зарождались внутри. Нечто новое и совершенно незнакомое. — Кивни, если поняла меня, — согласно киваю. От греха подальше. Уже точно зная, что с этим мужиком шутки плохи. Ничего. Я найду способ избавиться от этой свалившейся опеки. Урод поганый, я покажу, что никто не имеет права командовать моей жизнью и подчинять волю. Никто!

   Дамир убирает руки с моего лица, больше ничего не произнося. Несколько секунд мы продолжаем смотреть друг на друга. В полной тишине, которую тут же нарушает звонок мобильного телефона. Дамир отвечает, начиная говорить на английском языке. Шутливо. Со своими мизерными знаниями иностранного языка все равно понимаю, что он разговаривает с женщиной. Наверняка какая-нибудь одноразовая подстилка. Такие, как он, вряд ли способны на нормальные отношения. Пусть развлекается, а я пока буду искать способ, как сбежать из этого места.

   Громкий стук двери. Мое сердце сейчас колотится не тише. Нервы взбудоражены. Злость, перемешенная с каким-то непонятным трепещущим чувством, создает адский коктейль. Все же поднимаюсь с кровати, подходя к столику. Наливаю из бутылки полный стакан минеральной воды, и моментально выпиваю его залпом, пытаясь протолкнуть ком, застрявший в глотке. Почему я?! Неужели ему больше нечем заняться?! К чему весь этот спектакль?! Сплошные вопросы, на которые я не могла найти рациональные ответы. Одно знала точно, если позволю ему сломить себя, жизнь будет кончена. К окну подхожу, рассматривая вид. Где-то пятый этаж наверно. Опираясь руками на подоконник, слегка наклоняюсь, смотря вниз. Парковка, на которой расположено всего несколько машин. Замечаю Дамира, который приближается к большому черному джипу. На таких тачках разъезжают только богатенькие папики, имеющие солидные счета за границей. Позволяющие любую блажь и роскошь. Руки снова сжимаются в кулаки. Вспоминая, как он ударил по губам, хочется со всей дури влепить по его наглой морде. Дамир останавливается возле машины, а потом, словно ощущая, что я за ним наблюдаю, поворачивается, поднимая голову. Казалось, он смотрит именно в мое окно. Поднимая руку, показываю средний палец, прижимая его к окну. Пусть знает, что я не сдамся.

   — Как выбраться отсюда? Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра, — произношу вслух фразу, сказанную Скарлетт О’Хара в фильме «Унесенные ветром». Улыбаясь, вспоминаю, как мы почти десятки раз смотрели его в приюте. Потому что выбора не было.

   Поворачиваясь спиной к окну, смотрю на поднос с едой. Съем все. Чертовски голодна. Да, и когда еще выпадет возможность пожрать на халяву. С жадностью отправляю в рот несколько кусков ветчины, тут же откусывая сдобную булку. Запиваю все чаем на травах, слыша, как начинает бурчать мой желудок. Тепло внутри становиться. Расслабляюсь, принимаясь есть все, что находиться на подносе. Больше не думая о визите Дамира. Я с самого детства справлялась с преследовавшими бедами. И с ним сумею справиться.

ГЛАВА 3

Мира

   Моя жизнь похожа на сон. Хотелось бы самостоятельно создавать в нем образы. Руководить красотой и болью. Выбирать то, что чувствуешь. Но я не могу получить контроль над разумом. В эти моменты ощущаю беспомощность и смирение. Я должна бороться, во что бы то ни стало. Медленно поднимаюсь с кровати, начиная откашливаться. Подхожу к окну, опираясь руками на подоконник. Наклоняясь, смотрю во двор клиники, где расположена шикарная елка. Совсем скоро канун нового года. Волшебство все ближе и ближе. Но я не ощущала приближения праздника. Быть может потому, что настоящего Нового года в моей жизни никогда и не было.

   Эта кавказская сука больше не появлялся. Но я знала, что Дамир знает о каждом моем шаге. Его верные псы следили за мной, работая в клинике посменно. Я заметила их сразу же, когда впервые вышла в холл клиники осмотреться. Нужно все обдумать. Наверняка есть способ убраться отсюда незамеченной. Поднимаю руку, прикасаясь подушечками пальцев к стеклу. Мечтая оказаться по ту сторону. Где-нибудь в теплом уютном месте. Завернуться в плед с чашечкой мятного чая. Смотреть старые советские фильмы и наслаждаться приятной праздничной атмосферой. Но это всего лишь мечты, которые возможно, никогда не станут реальными.

   Медленно веду пальцами по стеклу, рассматривая новогоднюю елку. На миг глаза прикрываю, думая о том, какая странная штука жизнь. В нашем детском доме такой никогда и не было. Но это не мешало мне все-таки любить этот по-настоящему волшебный праздник. Еще в детстве я верила, что однажды откроется дверь, и на пороге будет стоять моя мама. Сука. Сейчас я совершенно не знала кто мои родители. Но лет до шести верила, что мама придет и заберет. Как сделала мать Лерки, моей детдомовской соседки по комнате.

   Не хочется вспоминать об этом. Ничего уже не изменить. Я выросла и перестала ждать. Почему-то в сознании всплывают другие воспоминания. Приезд спонсора в наш ад. Таких людей называют бизнесменами, а на самом деле это бандиты, бывшие братки девяностых. Привозя подарки, они пытаются замолить все свои грешки. Бесполезно. Каждому из них придется вариться в дьявольском котле.

   Нет в мире людей, которые не совершили бы грех. Плевать. Такие люди привозили нам подарки. Корзины с фруктами, которых такие дети, как я, никогда не пробовали. Я знала, что эти угощения у нас отберут, как только закроются двери и спонсор выйдет за порог детского дома. Вспоминаю, как с жадностью ела бананы, пытаясь запихнуть в себя как можно больше. Они были очень сладкими, но слегка напоминали мыло. Несмотря на злые взгляды воспитательниц, которые были недовольны тем, что я поедаю все фрукты, я продолжала есть, даже зная, что получу.

   Подпрыгивая, забираюсь на подоконник, поджимая тут же под себя ноги. Продолжаю капаться в воспоминаниях, вспоминая, как одна из мегер детского дома с криками отбирала фрукты. Сопротивлялась, но в итоге оказалась в карцере.

   Провела весь праздник там, в полном одиночестве. Темная холодная комната, напоминавшая тюремную камеру. И хоть я ни разу не была в тюрьме, почему-то именно с ней и ассоциировала. Я помню, как одна из мразей, работающих в детском доме отбирала у меня фрукты, и била по лицу за то, что съела их непозволительно много. Силой запихивала мне в рот куски недоеденных мандарин.

   Все это закончилась. И сейчас… громко вздыхаю, несколько раз быстро моргая. Выбираясь из собственных воспоминаний, пристально продолжаю смотреть в окно. Все ведь хорошо. Здесь тепло и вкусно кормят. Никто не пытается унизить или оскорбить. Даже персонал клиники относится ко мне, как к богатой клиентке. Вот только я никак не могла понять, что нужно от меня этому наглому чеченцу?! Верить в благородство и доброту я давно перестала. Смотря в окно, я все больше хотела ощутить этот сладостный вкус свободы. Я должна быть вольной в своих мыслях и поступках. Ненавидела, когда кто-то пытался отнять это чувство. А Дамир именно это и пытался сделать. Отнять последнее, что осталось. Не буду больше думать об этом. Надо бежать.

   Прогуливаясь на днях по клинике, я увидела дверь, которая очень была похожа на выход к пожарной лестнице. Так я точно смогу уйти незамеченной, главное надурить охрану. На лице расплывается улыбка. Все получиться нужно только постараться. Дергаюсь, слыша, как открывается дверь в палату. Входит Дарья, и мельком осматривая палату, останавливает взгляд, глядя прямо в глаза. В ее руках небольшой поднос, на котором расположен стакан с водой.

   — Время приема лекарств, — сообщает громко, мило улыбаясь. Я осознавала, что она докладывает все Дамиру, но все равно разговаривала с ней. Спрыгиваю с подоконника, подходя к женщине ближе. Забираю несколько таблеток с подноса, тут же закидывая их в рот. Потом беру стакан, и запиваю таблетки тремя крупными глотками. Ненавидела лекарства, но сейчас понимала, что мне как никогда нужно быть здоровой и крепкой. Кашель утихал. Кровяных сгустков тоже больше не было.

   — Спасибо, — улыбаясь в ответ, ставлю стакан обратно на поднос, не решаясь продолжить разговор. Хотела осторожно спросить про свою одежду, но понимала, что сразу же могу вызвать подозрения у этой женщины. — Дарья… — неосознанно и тихо произношу ее имя, тут же запинаясь. Она видит мое замешательство, и, замирая, ждет, когда продолжу говорить: — А где мои вещи? — глаза прищуривая, мечтая услышать ответ.

   — Дамир Маратович, — начинает отвечать, понижая тон голоса, — приказал выбросить все вещи, в которых тебя привезли в клинику.

   Глотаю воздух, начиная молниеносно задыхаться от неконтролируемого приступа надвигающейся ярости. Да, как он посмел?!

   — Это моя одежда, — сквозь зубы. Сжимая кулаки, едва сдерживая себя. — В чем на хрен мне теперь ходить, Дамир Мудакович не сказал, а? — нарочно коверкаю его отчество, мечтая врезать этому беспардонному мужику. В висках пульсирует. Ощущая жар, чувствую, что лицо начинает краснеть. Неимоверно бесит этот черный ублюдок. Я все равно убегу отсюда. Даже голой.

   — Твоя одежда, — Дарья забирает пустую посуду со стола, и начинает двигаться в сторону выходу, — была похожа на лохмотья, — усмехается, а затем останавливается и оборачивается. — Отдыхай, Мира, уже поздно.

   Смыкаю губы, ничего не отвечая. Не в силах унять эту неконтролируемую злость.

   Дарья выходит из палаты, оставляя снова меня в полном одиночестве. Спать не хотелось. Но я все же улеглась на кровать, прикрыв ноги теплым пледом. В жизни очередная пауза, которая должна что-то изменить. Разворачиваюсь, обнимая руками подушку. Тяжело вздыхаю, осознавая, что это снова будет очень долгая ночь. Но было гораздо лучше, чем в детском доме. Тепло и уютно. Не было криков и необъяснимой агрессии. Все относились ко мне с теплом и нежностью. Кроме этого чертового Дамира. Хотелось бы больше никогда его не видеть. Надеюсь, я смогу поскорее убраться отсюда. Расслабляюсь, ощущая, как проваливаюсь куда-то далеко. Глаза прикрываются сами собой. Организм просит отдыха и покоя. И я даю ему эту возможность, засыпая.

    Все, что у меня есть это большое окно с видом на двор клиники. На новогоднюю елку, которая в сумерках утра вся искрится снегом и гирляндами. Кажется, смотря на нее, можно загадать желание, и оно обязательно исполниться.

   Разворачиваюсь, направляясь к выходу. До завтрака еще чуть больше часа. Медленными шагами бреду по коридору, в надежде добраться до холла. Большая зона отдыха, для пациентов. С телевизором и настольными играми. Выходя в холл, замечаю двух верзил, которые торчат в клинике по приказу этого мудака. Поднимаю руку, показывая одному из них средний палец. Мужчина стискивает зубы, выражая явное недовольство. Только мне плевать на это. Заворачиваю, плюхаясь на большой кожаный диван. Кидаю взгляд на телевизор, по которому показывают советские мультфильмы.

   Наклоняясь к столику, начинаю рассматривать стопку глянцевых журналов, с красочными обложками. Рассказывающие о моде и популярных людях. Наверно, мне это никогда не было интересно. Отрывая взгляд от журналов, замечаю парня, нервно теребившего в руках что-то похожее на зажигалку. Вспоминаю недавний разговор с Дарьей, и ее рассказ о парне, который лежит в соседней палате.

   Сын богатого чиновника, который от переохлаждения чуть не сдох в своей машине. Обдолбанный и пьяный. Его всего трясет. Видимо ломка в самом разгаре. Замираю, наблюдая за парнем. Возможно, я могу поговорить с ним, подбив на побег. Или выманить денег, у таких мажоров их явно много. Я ненавидела детей богатеньких родителей, но видеть еще раз эту наглую чеченскую рожу с наглой ухмылкой, не смогу.

   Подхватываюсь, смело подходя к парню вплотную. Он поднимает голову, глядит на меня обезумившим взглядом. Черт, он готов на все, что угодно, лишь получить дозу, и избавиться от этого тошнотворного состояния.

   — Привет, приятель, меня зовут Мира, — немедленно сажусь рядом, не давая ему ни секунды одуматься. Двигаюсь ближе, стараясь обратить на себя всего его внимание.

   — Привет, — отвечает парень очень-очень тихо. Его голос надорван. Кожа на лице покрывается мелкими капельками пота. Дыхание учащенное. Ему дьявольски плохо.

   — Есть сигареты? Хочется затянуться хотя бы разок! — толкаю его плечом легонько, и парень начинает рыться в карманах своей толстовки. Спустя несколько мгновений, он достает пачку сигарет, и протягивает мне ее вместе с зажигалкой. Один из верзил обжигает меня свирепым взглядом, и, доставая мобильный телефон из кармана, начинает набирать номер. Нужно быть полной дурой, чтобы не понять, кому он собрался позвонить. Плевать.

   Вытягиваю зубами из пачки одну сигарету, тут же подкуриваю. Затягиваюсь, глотая большую порцию горького дыма. Никотин расслабляет. Легкое головокружение похоже на эйфорию. Не успеваю опомниться, как сильная рука выхватывает сигарету, и тушит ее пальцами. Один из церберов Дамира, хватает меня за локоть, силой поднимая с дивана.

   — Я зайду к тебе позже, — шепчу парню, давая понять, что мы продолжим наше знакомство.

   Здоровый мужик, словно игрушку, тянет меня в сторону палаты. Уворачиваюсь, ударяя несколько раз его в грудь. Даже понимая, что наши силы не равны, и мне ни за что не справиться с ним.

   — Пошел на хрен, козел, — ору, уже оказываясь в палате. Верзила кидает меня на кровать, поправляя строгий черный костюм. Выходит из палаты, одним взглядом давая мне понять, чтобы я не высовывалась.

   Черт бы побрал, этого мерзавца. Я все равно сделаю, что хочу. Мажорчик поможет. Обязательно. Ближе к полудню охрана уходит обедать, и я смогу выйти их палаты, чтобы поговорить с парнем. Его палата располагалась по соседству. Проникнуть туда труда не составит. Главное, чтобы Дамир ничего не узнал.

   Выжидая время, я несколько раз выглядывала в коридор, чтобы подловить момент, когда верзилы уйдут жрать. Около половины первого проход был свободен. Выскочила из своей палаты, и, не обращая никакого внимания на проходившую мимо медсестру, открыла дверь палаты того нарика. Парень сидел на кровати, сжавшись.

    Глубоко вдыхая, делаю несколько шагов. Сажусь на его кровать, и парень, замирая, поворачивает голову в мою сторону. Фыркает недовольно, словно вообще никого видеть не хочет.

   — Ты зачем пришла? Лучше вали отсюда, — хрипло. Голос прокуренный. Его кожа на лице бело-синего цвета. Темные круги под глазами.

   — Что, тебя тоже посадили на цепь? Да еще и укоротили ее?! — усмехаюсь, толкая парня, от чего он едва не падает на кровать. Обессилен и истощен.

   — Не твое дело, — продолжает сопротивляться, делая вид, что совершенно не хочет общаться. Хотя я ощущаю, что таким, как он нужна поддержка.

   — Хочешь сбежать из клиники? — задаю вопрос напрямую, больше не растягивая время. Ожидая, что парень активизируется, и что-то предпримет.

   — Это бессмысленно, — горько выдыхает, примиряясь с тем, что находится на лечении здесь. Пусть и насильно. — На днях меня переведут в другой корпус, где проходит реабилитация наркоманов. А я, блядь, не нарик, понимаешь?! — резко поворачивается ко мне лицом, и я вижу в его взгляде безумство. Ему нужна помощь и внимание. Всем нужна. Даже законченным наркоманам, которые не признаются себе, что больны. Я видела, как ребята в десятилетнем возрасте начинаю колоться и нюхать всякую дрянь, спуская свою жизнь. И уже к двадцати годам в их голове полная бессмысленная каша вместо мозгов.

   — Тогда помоги мне сбежать, — хватаю парня за руку, крепко сжимая ее. Пытаясь надавить на его жалость. Вызвать сочувствие, хотя наверно у таких людей его нет.

   — Меня папаша упрятал сюда, думая, что сможет вылечить, — усмехается над собственными словами. — А ты хоть отчего бежишь? — прищуриваясь. Проявляя какой-то странный интерес. Смотрит оценивающим взглядом. — Ты не похожа на девушку из богатой семьи. Ты не своя, — осознанно он указывает мне на место. Да и черт с ним. Сейчас это вообще не имеет значение.

   — Я сама по себе, — нагло ипо-хамски. Разговаривая на его же уровне.

   — Ясно.

   Я ненавидела это слово. Оно означало, что человек не хочет с тобой разговаривать.

   — Послушай, — начинаю невинно моргать, пытаясь вжиться в новую роль. Вызвать у этого нарика приступ жалости. — Меня привезли сюда, чтобы вылечить, а затем отнять одну почку. Я девочка из детского дома, и один богатый мужик, решил, что имеет право забрать мою жизнь, — наигранно всхлипываю и даже начинаю плакать. На какое-то мгновение веря собственной истории. Спасибо тупым курицам, жившим со мной в детском доме. По ночам они пересказывали серии мыльных опер, мечтая о такой же жизни.

   — Не грузи меня своими жалостливыми историями, башка не варит! — трет виски пальцами, мучительно глаза прикрывая. — Чего ты хочешь? — вопрос в лоб. Хочет поскорее от меня отделаться.

   — Мне нужна одежда и деньги, — отвечаю честно. Больше не фальшивя.

   — Держи, — парень приподнимается, доставая что-то из заднего кармана своих джинс. Протягивает мне несколько купюр. Евро. Я в жизни не держала в руках такие деньги. Скорее всего, это его очередная заначка, но он запросто с ней расстается. — Этого должно хватить. Одежду оставлю в пакете, под столом в холле. Заберешь завтра, — он воодушевлен. Быть может помощь мне это лучшее, что он сделал в своей жизни.

   — Спасибо, — стараюсь выглядеть благодарной, моментально пряча деньги в карман больничного халата. Наклоняюсь, чтобы поцеловать парня в щеку, но он уворачивается.

   В палату кто-то входит. Крепкая рука хватает меня за локоть, поднимая с кровати. Один из церберов черножопого тянет меня в коридор, обращаясь так, словно я мусор. А потом перед глазами он. Наглая чеченская рожа с хамской ухмылкой. Звериным взглядом смотрит, грозясь растоптать и уничтожить. Замираю, ощущая себя зверьком, угодившим в капкан.

   Дыхание спирает. Срываюсь с места, заскакивая в свою палату. Пытаюсь захлопнуть дверь, чтобы этот ублюдок не смог войти, но не выходит. Суматоха. Всего несколько движений, и меня прижимают грубо спиной к двери. Дамир делает шаг, опираясь руками в дверь по обе стороны от моей головы.

   Чечен слишком спокоен. От этого неимоверно страшно становится. Ноги подкашиваются. Сердце лихорадочно стучит, вдалбываясь в кости грудной клетки. Делает шаг, прижимая меня своим телом. Он как скала. Огромный. Жуткий. От черного взгляда внутри все съёживается. В глазах его яростный огонь пылает. Он взбешен, но старается держать себя в руках.

   — Как долго ты собралась бесить меня? — хриплый мужественный голос. Он вызывает ужас, и будоражит что-то внутри. Пытаюсь разорвать с ним зрительный контакт, но я словно привязана к нему. Стальными цепями, которые станут моими оковами наверно. Резко уворачиваюсь, изображая, что мне становиться плохо. Дамир начинает смеяться, дергая меня на место. — Хреновая из тебя актриса, дикарка, — поднимает руку, со всей силы сжимая своими пальцами мой подбородок. Зубами скрипит от злости. — Какого хрена ты делала в палате этого недоноска? — рычит на всю комнату. Молчу. Злю его еще сильнее. — Смотри в мои глаза, тварь, что ты там делала? — повышает голос. Кажется, всего секунда и он вцепиться в меня разодрав на части.

   — Мне было скучно, и я решила познакомиться с милым парнем, которого увидела в холле, — отвечаю непринужденно. Не вызывая подозрений, хотя они у него уже есть. Мило хлопаю ресницами, изображаю послушную девочку. Ведь именно такой этот ублюдок хочет меня видеть.

   — Решила скрасить его досуг своим телом? — не унимается. Провоцирует.

   — А что если и так? Твое какое дело? — Дамир применяя силу, снова давит подбородок, и я, отхаркиваясь, мечтаю плюнуть в его наглую морду.

   — Только попробуй. Вырву язык и засуну тебе в задницу, — Перемещает пальцы на шею, медленно сжимая их. Дышит свирепо, опаляя мое лицо, горячим воздухом. Аромат его парфюма предательски опьяняет.

   — Ну что тебя надо от меня, а? — кричу ему в лицо, начиная выходить из себя. Искренне не понимая, что могло понадобиться взрослому состоятельному мужику от такого проблемного подростка, как я. — А может ты педофил извращенец? — хочется назвать его чуркой, но в последний момент замолкаю, понимая, что это взбесит еще сильнее.

   — Заткнись! — резко и грубо. На грани.

   — Ты пугаешь меня… — делаю паузу, расслабляясь. — Бьешь по лицу, — говорю тихо, начиная от чего-то дрожать.

   — Заслужила, — иронично. Так же грубо. Не меняя своего отношения ко мне ни на секунду.

   Собираясь с силами, поднимаю руку, вонзаясь пальцами в его лицо. Изо всех сил отталкивая Дамира от себя. Ногтями. Злясь на саму себя. Внутри все переворачивается. Сбежать или остаться здесь. Эти мысли борются друг с другом, обманывая мой рассудок. Бегло перемещаясь взглядом по его лицу, осознаю, что ни дрогнул, ни один мускул. Дамир спокоен, хотя внутри бушует безобразный монстр. И боязно, и в ту же секунду адреналин в крови поднимается. Задумываюсь, замирая взглядом на его лице. Застывая в этом мгновении.

   — Брось то, что ты задумала, — сжимает своей рукой мое запястье. Переходит на зловещий шепот, загоняя меня в угол. — Поверь, дикарка, я найду тебя в любом месте на земле. И тогда, — ласково, в какой-то степени даже нежно, — засажу на зону для малолеток. Лет на пять. Чтобы ты начала ценить свою жизнь и подарки, которые она преподносит, — создается впечатление, что Дамир хочет до меня что-то донести, но не может сказать все в лицо.

   — Хватит меня запугивать, — дрожащим голосом. Все еще сопротивляясь.

   — Знаешь, если будешь послушной возможно не все еще потеряно, — он продолжает озвучивать мысли, которые я ни хрена не понимаю. — И из тебя вырастет порядочный человек, — Дамир замолкает на миг, о чем-то думая.

   — А ты, что ли, порядочный человек? — дразню зверя, понимая, что сейчас он сорвется с цепи.

   — Следи за своим языком, — Дамир не пытается пугать, просто ставит на место. Злится, но не проявляет агрессии. — И подумай о том, кем ты можешь стать в будущем, если будешь сейчас послушной девочкой.

   Его последние слова эхом проносится в моем сознании. Отшатываюсь, пытаясь вдохнуть воздуха. Ощущая, как легкие огнем горят. Как в тумане слышу стук двери. Оседаю на пол, прикрывая лицо ладонями. Возможно, Дамир мой иллюзорный шанс на лучшую жизнь, и я должна смиренно им воспользоваться. Нет. Я не позволю какому-то чурке вершить мою судьбу.

   Побега не избежать. Завтра. Все случится завтра. И пусть этот дьявол ищет, чтобы содрать с меня шкуру. Он на все способен. Засовываю руку в карман, лихорадочно сжимая евро, которые дал парень. Они — мое спасение. Я выберусь, оставив сюрприз этому мерзавцу. Чтобы он никогда меня не забыл.

ГЛАВА 4

Мира

   Сука. Дамир ушел, громко захлопнув двери. Оставив меня ни с чем. Сейчас, даже ощущение будущей свободы казалось недосягаемым. Спустя несколько минут зашли его церберы и начали меня обыскивать. Ощупывали, заранее зная, что я спрятала те деньги, что дал мне парень. Сдал урод. Дамир надавил, и он все ему рассказал. О моей просьбе. О вещах, которые он пообещал оставить в холле под столом. Хуже и быть не могло. Хотелось выть от бессилия. Кричать во всю глотку, чтобы хоть кто-нибудь мне помог убраться отсюда.

   Почти весь вчерашний день я размышляла лишь об одном. Зачем я ему? Почему он пристал ко мне, как банный лист к заднице? Какая выгода состоятельному мужику помогать бездомной сироте? Не верила и не стану верить в людскую доброту. Тем более Дамира. Кавказские мужики не могут быть добренькими и сострадательными. Он всего лишь взглядом дал понять, что способен раздавить меня словно ничтожную блоху. Мне плевать на то, что он хочет. Сбегу. Он не имеет никакого права распоряжаться моей жизнью. Не пропаду. Не сгину. Не дождется никто моей погибели.

   Нервничая, вспомнила парня, с которым познакомилась в холле клиники. По словам Дарьи, его уже перевели в соседний корпус, где происходила реабилитация наркозависимых. Туда ему и дорога. Наркоманы не бывают бывшими, даже после того, как проходят долгий путь лечения. Я не жалела подобных людей. Они сами роют себе яму, добровольно ложась в могилу. Не пытаются ценить мгновения своей жизни, которые пролетают молниеносно.

   Нужно бежать. Сегодня же. Пройдясь по комнате, присела на край кровати, судорожно вдыхая раз за разом. Необходимо срочно успокоиться и начать здраво мыслить. Другого шанса не будет. Сейчас или никогда. Пока мистер Мудакович не заявился в клинику, придумав еще что-то.

   На нашем этаже всего один доступный выход, с помощью которого я могу выбраться. Каждый раз, посещая процедуры, я тщательно наблюдала за дверью, которая расположена в кабинете врача. Отворив ее, попадаешь в коридор, в конце которого находится лифт. Скорее всего, это черный ход на случай пожара или чрезвычайной ситуации. Только вот с одеждой беда. На мне дебильная девичья пижама с мишками, тонкий трикотажный халат и домашние тапочки. Черт, спасибо Дамиру за этот придурковатый наряд. Ничего не остается, как убегать отсюда в этих шмотках. Выдохнув громко в очередной раз, подхватилась с кровати, выглядывая в окно.

   Валил снег, который небрежно ложился на землю, кружась в порывах сильного ветра. Наверняка там чертовски холодно. Мерзнуть я буду не слишком долго. Главное сесть на необходимый автобус и добраться до дома Дианки. А дальше… Дальше что-нибудь придумаем.

   Оглядываясь, смотрю на входную дверь, опасаясь, что внезапно сейчас кто-то зайдет. Прислушиваясь, ничего не слышу. Тишина. Наклоняюсь, дрожащими руками отодвигаю край плинтуса, доставая оттуда пятьсот рублей, спрятанные днем ранее. Пришлось украсть их у Дарьи. Больше не могла себе позволить взять, боясь, что она заметит пропажу. Дарья не плохая женщина. Относилась ко мне с добротой и нежностью. Но тоже человек с непростой судьбой. Врач из какого-то российского захолустья, лишившийся работы из-за банального сокращения. Ей пришлось приехать в Питер, и найти стоящую работу, чтобы содержать семью. Сиделка или прислуга. Самые распространенные должности, которые может предложить рынок труда для таких, как она.

   Наверное, Дарье посчастливилось устроиться работать медсестрой в частную клинику, где наверняка заработная плата выше, чем на остальных работах. Она рассказывала мне, что у нее есть муж и двое несовершеннолетних детей. Видит она их не более раза в месяц, потому что берет ночные дежурства, чтобы заработать немножечко больше. Вероятно, сейчас много таких нуждающихся семей. Преодолевающих трудности. Но самое главное, что семья вместе. И тебя всегда любят и ждут. Жалко Дарью, но всегда в первую очередь нужно жалеть только себя.

   Конечно, жить в клинике прекрасно. Тепло. Сухо. Вкусная еда, которой вдоволь. Но для меня это не жизнь. А что будет потом?! Когда придется расплачиваться с Дамиром за эти подачки?! Я не могу лишиться собственного «Я». Кроме гордости, у меня почти ничего не осталось. Выберусь обязательно. И даже не для того, чтобы, как Дианка, довольствоваться малым. Нет. Я непременно добьюсь большего. Добьюсь всего, что можно желать. Собственный дом. Путешествия по миру. Несколько лучших друзей, которым я смогу доверять. Наверное, чертовски глупо мечтать о таких вещах, но ведь без мечты никогда не будет цели в жизни.

   Со всей силы сжимаю пальцами скрученную пятисотку, и моментально прячу ее в карман халата, чтобы не дай Бог церберы Дамира не заметили ее и не отобрали. Этих денег вполне хватит, чтобы добраться до Дианки. А там я решу, что делать дальше.

   Пора направляться на процедуры. Вести себя, как обычно, чтобы не вызывать никаких подозрений. Сейчас или никогда. Несколько шагов, и я с уверенностью открываю дверь палаты, смело выходя в коридор. Знала, что два бугая будут находиться в холле и караулить. Знали ли они о черном ходе, даже не могла предположить. Да уже и поздно об этом сейчас думать. Буду действовать так, как задумала. Я знала, что за таинственной запасной дверью ведутся ремонтные работы. Клиника готовит к открытию новое крыло, для большего числа пациентов.

   Уверенно направляясь по коридору, не оглядывалась назад. Сердце бешено стучало. Проваливалось в пятки от страха. Кожа покрывалась мелкими капельками пота. Если меня поймают, наказания не избежать. Но это не останавливало. Наоборот придавало стимула. Адреналин подскакивал до предельных значений. Резко распахнув дверь кабинета врача, не раздумывая добежала до запасного выхода, тенью проскользнув в коридор. Пахло краской и мелом. Добравшись до лифта, нажала кнопку, и двери тут же распахнулись. Несколько мгновений и я выхожу, оказываясь в небольшом подсобном помещении. Вдалеке слышаться мужские голоса. Осмотревшись, заметила рабочую куртку, висящую на стоящей у стены лестнице. Быстро схватила ее, начав бежать вперед. К выходу на улицу. На бегу надевая на себя найденную вещь. Будет не так холодно.

   Морозный ветер мгновенно бьет в лицо, когда я оказываюсь на парковке клиники. Несмотря на весь страх и нагнетающий ужас, на душе было радостно. Ощущение свободы распирало легкие. Едва сдержалась, чтобы от счастья не закричать в голос. Но мне нельзя было выдавать себя. Теснее запахнув края огромной куртки, быстрыми шагами направилась в сторону дороги, чтобы найти автобусную остановку или поймать попутку. У меня все получиться. Моя жизнь никогда не будет зависеть от другого человека. Никогда.

   Выбегаю на обочину дороги, пристально смотря по сторонам. Машины несутся с бешеной скоростью. Понимаю, что необходимо действовать и сваливать поскорее. Начинаю лихорадочно махать рукой, пытаясь остановить любую машину. Время кажется, замерло. Затаив дыхание, изредка поглядывала в сторону клиники, боясь, что церберы Дамира уже начали поиски. Спустя пару минут, с визгом шин, рядом со мной останавливается обшарпанная девятка. Мужчина распахивает двери, глядя на меня исподлобья.

   — Куда хочешь ехать, красавица? — на вид не приметный. Чуть более сорока лет. Обычный мужик, подрабатывающий бомбилой.

   — Зеркальный переулок, — называю адрес, понимая, что совершенно не помню номер дома. Мешкаю, начиная топтаться на месте. Но если этот мужчина согласиться подвезти, разберусь.

   — Тысяча рублей, — тут же называет цену, и я осознаю, что у меня нет таких денег. Нужно разыграть спектакль, разведя мужика на жалость.

   — Послушайте, — начинаю говорить, делая уверенный шаг в сторону машины, — у меня всего пятьсот рублей, — достаю из кармана халата смятую купюру, протягивая ее мужику. — Это все, что мне удалось схватить, когда я сбегала из дома. Мой отец алкоголик. Напиваясь, — кажется, я сейчас даже способна расплакаться. Уж что-что, а разыгрывать трагедию мне никогда труда не составляло, — он распускает руки и начинает жестоко избивать. Помогите, — делаю жалобное выражение лица, замечая, как мужчина смягчается, обсматривая меня с ног до головы, — добраться до бабушки. Мне больше некуда идти, — сглатываю, хватаясь рукой за открытую дверцу машины.

   — Садись, — мужчина хлопает рукой по пассажирскому сиденью, и я тут же забираюсь, удобнее устраиваясь. Отдаю мужчине деньги, наконец, свободно выдыхая.

   —Куда, говоришь, ехать? — переспрашивает, словно не слышал моих слов. Возможно, так оно и было.

   — Зеркальный переулок, — откашливаясь, отвечаю, делая небольшую паузу. — Номер дома, к сожалению, не помню, но могу показать. Это старое общежитие, находящиеся возле большого торгового центра, — вспоминая слова Дианки, моментально озвучиваю их водителю.

   — Я знаю, где это, — искоса смотрит, видимо, принимая меня за сумасшедшую. Плевать. Меня мало интересовало мнение окружающих людей обо мне.

   Машина движется по оживленной улице, несколько раз останавливаясь на светофоре. Мужчина не пытается со мной разговаривать, чтобы что-то разузнать. Машина то и дело поворачивает, то вправо, то влево. Наверно спустя минут пятнадцать после начала движения, мужчина тормозит около трехэтажного страшного здания. Разглядывая его через окно уже становиться немного жутковато. Такие дома должны расселяться и сноситься. Но, к сожалению, люди продолжают жить в подобных строениях, зная, что властям совсем нет дела до них. Вежливо прощаюсь с мужчиной, благодаря его за помощь. Выхожу на улицу, запахивая полы куртки, чтобы холодный морозный воздух не заставил мое тело обледенеть.

   Боже мой. Поднимая голову, осознаю, что будто попала в другую реальность. Старое общежитие больше похоже на дом из какого-нибудь фильма ужасов. Но ничего не поделать, здесь живут люди, такие же, как и я. Перебегая тротуар, хватаюсь за ржавую ручку на искривленных деревянных дверях. Прохожу в подъезд, и в нос моментально бьет острый отвратительный запах мочи. Тухлой капусты и подгоревшего жареного сала, которое залежалось у кого-то в холодильнике. От примеси этих запахов моментально тошнить начинает. Прикрывая рот ладонью, начинаю шагать по ступенькам, глядя на старые ободранные стены. На матерные надписи, которых уже дальше больше, чем облупившейся краски.

   Вспоминая наш разговор с Дианкой, припоминаю номер ее комнаты. Добираясь до второго этажа, сворачиваю в длинный коридор, где расположено множество комнат. Черт, и как в подобном помещении могут жить люди. Сырость. По полу бегают жирные тараканы. Пахнет табаком и застоявшимся перегаром.

   Медленно шагаю, и даже не оборачиваюсь, когда слышу позади себя скрип двери и какие-то шаги. Не хочется привлекать к себе лишнего внимания. Увидеть бы Дианку, чтобы несколько дней переночевать. Доходя почти до самого конца коридора, замечаю номер на дверях, который вмиг всплывает в памяти. Поднимая руку, сжимаю кулак и ударяю несколько раз по двери. Тишина. Ничего не происходит. Еще пару раз. Все то же самое.

   — Дианка, открой, — начинаю стучать сильнее и громче. — Пожалуйста, открой, — практически кричу в голос, нарушая зловещую тишину в коридоре общежития. Да, к черту все! Разворачиваюсь к двери спиной, и начинаю долбить ногой. Слезы подступают к горлу. Ее нет. Но где-то в глубине души продолжала теплиться надежда на то, что она спит после бурной пьянки. Сейчас услышит мой голос и стук и непременно откроет. — Дианка, это Мира, открой, прошу тебя, — умоляюще. Трезво уже понимая, что ее нет дома. На работе. Или еще где-то. Дергаюсь, замирая на месте, когда скрипит соседняя дверь и из нее выглядывает старушка с небрежной седой прической. Настоящая Баба-Яга.

   — Чего ты долбишь в дверь, не понимаешь, что мешаешь людям отдыхать? — хриплый пропитый голос. Громко до дрожи. Отшатываясь от дверей, неосознанно делаю шаг в ее сторону, начиная скрупулёзно рассматривать старушку. — Нет твоей подружки прошмандовки, — отвечает резко. Еще больше выглядывает из-за двери, и я замечаю, что на ней надет старый засаленный байковый халат.

   — А где она? — делаю глубокий вдох, после заданного вопроса. Не позволю орать на меня. В любом случае мне нужно было узнать, куда делась Дианка.

   — Откуда мне знать, где шатается эта шалава, — сквозь зубы, кривя лицо от злости и негодования. — Опять уехала со своим недоделанным хахалем в Москву, вроде бы неделю тому назад. По-хорошему говорю, — поднимая руку, грозит пальцем, — прекрати орать и стучать в двери. Никто тебе не откроет. Не мешай людям спать, — не успеваю открыть рта, как бабка скрывается в своей квартире, громко захлопывая двери. Ну, вот и все.

   Несмотря на то, что на мне была надета теплая куртка, бросило в дрожь. Несколько слезинок произвольно скатились по щекам. Идти больше некуда. Денег нет. Одежда на мне, мягко говоря, херовая. Единственный выход начать воровать и жить на улице. Другого выхода сейчас не видела.

   Выскочила на улицу, чтобы, наконец, сделать глоток свежего воздуха. Казалось, я насквозь пропиталась этим мерзким гнилым запахом. Пройдя несколько шагов, уселась на лавочку, плотнее укутываясь в куртку.

   Спрятав руки в карманы, нащупала какую-то мелочь и смятую пятидесятирублевую бумажку. Этого хватит, чтобы купить стакан чая и хоть какую-нибудь булку. Обидно до слез. Дианка же ведь должна вернуться домой, но, когда это произойдет, мне было неизвестно. Я не могу позволить себе быть тряпкой. Сидеть тут и распускать сопли. Жалеть себя несчастную. Нет. Я справлюсь. Сегодня переночую в парадной одного из приличных домов, расположенных в нескольких кварталах отсюда. Главное, чтобы никто не выгнал на улицу. На холод. А завтра я трезво подумаю о том, как действовать дальше.

   Спрятав руку обратно в карман, поднялась с лавочки. И не успев сделать и несколько шагов, замерла на месте. Черный внедорожник, заехав прямо на тротуар, перегородил дорогу. Я не разбиралась в марках машин, но этот узнала безо всякого труда. Всего несколько секунд, и я вижу перед собой Дамира, который сверлит озверевшим взглядом черных глаз. Размыкаю слипшиеся губы, чтобы напасть первой, но крепкая сильная рука хватает меня за шкирку, приподнимая от земли. Я букашка, которую Дамир сейчас с легкостью раздавит.

   — Отпусти, — хватаюсь руками за его запястья, пытаясь вывернуться. — Больно, — Дамир, встряхивая меня, ставит на ноги, но не отпускает.

   — И почему ты такая дура? — хрипло. Злобно. Бешеный табун мурашек от страха пробегает по коже. Он продолжает смотреть прямо в глаза, немыслимо подчиняя своей власти. Что-то необъяснимое притягивает к нему. Что-то такое, от чего даже дышать невозможно. — Еще неделю назад врачи вытаскивали тебя с того света. И все это для того, чтобы ты голая сбежала по морозу ради жизни на улице! — Дамир был прав, но я никогда не признаю этого. Не соглашусь с его решениями. Никогда.

   — Я здорова, — пытаюсь противостоять, не уступая ни на секунду. Не прерывая нашего зрительного контакта. Этот мужчина не должен вызывать во мне ничего кроме злости и страха, но глядя в бесконечно черные глаза, тонуть начинаю, теряя контроль над разумом.

   — Заткнись, крысеныш, — ухмыляется гадко, унижая. Показывая во всей красе свою власть надо мной. Но, черт возьми, мне нравиться эта своенравная дерзость. Мужественность, смешанная с грубостью. Продолжая держать меня за шкирку, подтаскивает к машине.

   — Садись, — командует, зная, что я ни за что не стану подчиняться.

   — Отпусти, — отшатываюсь назад, смотря по сторонам. Ища пути отхода. Можно обманом убежать, скрывшись в одном из узких переулков.

   — Хочешь уйти, да? — переспрашивает, будто совсем не понял то, что я сказала. Рывком стягивает с меня куртку, забирая себе. — Эта вещь тебе не принадлежит. Ты ее украла! — толкает в сторону сугроба, и я, едва не падая, лишаюсь обуви. Босые ноги моментально обжигает холодный снег. — Я дам тебе выбор, дикарка, — серьезно. На его лице сейчас не единой эмоции. Ни одна мышца не двигается.

   — Какой? — лихорадочно дрожащим голос. Начиная замерзать. Кожа съеживается, и мороз, пробираясь во внутрь, сковывает все.

   — Ты сядешь в мою машину, и сделаешь все, что я скажу. Или же, — вальяжно делает шаг, подходя ко мне вплотную, — уберешься прямо сейчас и сдохнешь в ближайшей подворотне уже к утру. Ну, так что ты выберешь, Мира? — настырно спрашивает, не давая времени на раздумье.

   От легкого головокружения шатает из стороны в сторону. Опускаю взгляд, а затем не обдумывая быстро шагаю в сторону машины, и забираюсь на заднее сиденье. Скорее всего, я саморучно подписываю себе смертный приговор, но Дамир загнал меня в ловушку, из которой иного выхода не было.

   — Ты не ограничишь мою свободу. Уйду, когда захочу, — начинаю напирать, сразу же, устанавливая собственные правила. Искоса посматриваю на Дамира, который устраивается рядом, захлопывая дверцу машины.

   — Конечно, — ядовитая ухмылка. На словах он соглашается, а на деле уверен, что будет все только так, как он захочет. — Переоденься, — Дамир крадет на мои колени пакет, и я моментально его открываю. Длинная юбка. Бабская кофта с длинным рукавом и бархатный платок, надев который я стану похожа на старуху из общежития.

   — Это что за херня? — усмехаясь, сжимаю в руках тряпки, практически тряся ими перед его носом. — Я не надену на себя это тряпье. Не буду выглядеть, как ваши Гюльчатай, живущие в аулах, — хочется рассмеяться, но я, сдерживая смех, смотрю на Дамира, замечая, как свирепо он начинает вскипать от ярости.

   — Наденешь. Или я собственноручно это сделаю, — сверкает белоснежными зубами, снова скалясь победной улыбкой.

   — Мне что, здесь переодеваться? — наверное, неосознанно я начинаю играть с этим опасным мужчиной. Не думая о последствиях, которые коснутся в первую очередь меня.

   — Неужели меня стесняешься?! — усмехается, забавляясь от этой сумасшедшей игры. Коварно наблюдая за каждым моим действием. Достаю все имеющиеся вещи из пакета, и начинаю переодеваться. Теплые колготки. Длинная юбка, и, черт возьми, мягкая уютная кофта, надев которую становится тепло.

   — Думаю, эта вещь лучше будет смотреться на тебе, — комкаю платок в руках, а потом кидаю прямо в лицо Дамира, забавляясь от его реакции. — Или пусть его носят шмары, которые наверняка есть в твоей жизни, — вероятно, сказала лишнего, но Дамир не был святым мужчиной. К моему удивлению, он ничего не отвечает на дерзко сказанную мной фразу. Замирает на несколько секунд, делая серьезное выражение лица. Отворачивается в сторону окна, и когда машина трогается с места, разворачивается обратно.

   — Есть хочешь? — непринужденно спрашивает, больше не проявляя ни капли злости. Согласно киваю головой, от волнения не в силах ответить ему устно.

   В животе начало предательски урчать. Он называет водителю не адрес, а лишь название ресторана. «Европа». Наверняка это самый дорогущий и красивейший из ресторанов этого города. Машина останавливается, и Дамир, выйдя первым, подает мне руку, помогая выбраться на улицу. Красивое роскошное здание. Даже в таком виде, без Дамира меня ни за что бы ни пропустили внутрь. Нелепая и глупая. Этот наряд превратил меня в деревенскую бабу. Усмехаюсь, заходя вслед за Дамиром в ресторан. Он подводит меня к столику, помогая сесть. Сам присаживается напротив, откинувшись на спинку стула.

   — Дамир, я…

   — Можешь заказывать все, что ты хочешь, — перебивает, не давая возможности договорить. Беру в руки меню, медленно начиная рассматривать присутствующих людей. Ощущая на себя косые пренебрежительные взгляды. Сейчас я выделяюсь. Я не та девушка, которая принадлежит к этому светскому обществу. Плевать. Я просто хочу есть.

   Спустя несколько минут подходи молодой парень официант, почтенно интересуясь тем, что я решила заказать. Гулять так, гулять. Дорогой салат. Мясо с овощами на углях. Пара блюд с неизвестным для меня названием. И несколько десертов. Не смотрю на Дамира. Лишь слышу его голос.

   — Мне как обычно, — сухо говорит официанту, и тот моментально покидает наш столик, отправляясь выполнять заказ.

   Ноги нервно дрожат. Дамир достает мобильный телефон, и начинает с серьезным выражением лица что-то печатать. Не обращая на меня никакого внимания. А я просто сижу, продолжая рассматривать окружающую обстановку. Не следя за временем. Официант один за другим начинает приносить мне заказанные блюда, и я ем их с особой скоростью, подсознательно думая, что кто-то их отберет.

   — Не стоит торопиться, подавишься, — кладет телефон на стол перед собой, немного ко мне наклоняясь. Наблюдает за тем, как я ем. Впервые в жизни я ем подобную вкуснятину. Конфеты «Красный мак», подаренные одним из спонсоров в детском доме до этого момента казались мне самым райским лакомством.

   — Тебе никогда не понять, какого это быть постоянно голодной, — протягивая руку, беру с тарелки большое шоколадное пирожное. — Твоя жизнь полна достатка, а я живу одним моментом, — откусываю большой кусок, от блаженства глаза прикрывая. Запиваю все соком, смакуя. Замечаю, что посетители ресторана начинают нахально за нами наблюдать. — Мне насрать, что думают обо мне все эти люди, — мимолетным жестом показываю на окружающих людей. — А как ты? — сбавляю тон голоса, чтобы только Дамир слышал мои слова. — Ты постоянный гость этого ресторана, что будут говорить люди, увидев тебя, Дамир, в компании с такой, как я? — сама не понимаю, зачем задаю подобные вопросы. Словно хочу узнать его поближе. Начать прямо сейчас копаться в его душе.

   — Ты думаешь, меня заботит чье-то мнение! — это не вопрос. Твердое утверждение, в которое сложно не поверить. Дамир никогда не станет обращать внимание на бесполезных людей. Это качество бесценно.

   Снова кусаю пирожное, и выдавленный крем пачкает мой нос. Нелепо начинаю вытираться и облизываться, замечая, что к нашему столику подходит мужчина лет пятидесяти. С молодой девушкой. Дамир приветствует их на незнакомом языке. Начинает общение, и только спустя несколько фраз их диалога, соображаю, что они разговаривают на родном языке.

   — Дамир, а что за ребенок сегодня с тобой? — кидает многообещающий взгляд, резко переходя на русский язык.

   — Это дочь моего умершего друга, — начинает врать, выставляя себя благодетелем. — Обещал позаботиться ему об этой девочке. Поэтому я в ответе за ее жизнь, — в его словах ни тени сомнения. И если честно мне показалось, что Дамиру вообще плевать, поверили ли ему или нет.

   — Дамир, нам уже пора. Передавай большой привет своему отцу. Скажи, что я приглашаю его на шашлык с коньяком. Давно мы с ним не виделись, — мужчина смотрит на меня, медленно переводя свой взгляд на Дамира.

   — Передам обязательно, — он учтив и вежлив. Не решаюсь открыть рта, наблюдая, как мужик с девицей направляются к выходу из ресторана.

   — Значит, я дочь твоего умершего друга? — иронично переспрашиваю, подыгрывая его лжи.

   — А ты хотела, чтобы я рассказал правду? Описал, как нашел тебя в сточной канаве больную и тощую? — Дамир не злится, но слегка повышает голос.

   — Ты сбил меня на машине! — фыркаю, недовольно начиная доедать остатки пирожного.

   — Доедай свой десерт, нам пора ехать, — Дамир достает бумажник, и, заглядывая в счет, кладет стопку крупных купюр. — И не додумайся исполнить один из своих фокусов. Накажу, и в этот раз буду очень жесток, — подмигивает, усмехаясь. Поднимается из-за стола, смотря на меня сверху вниз.

   — Куда мы поедем? — это единственное, что мне интересует. Медленно поднимаюсь, поправляя подол длиной юбки. Не обращая внимания на назойливые взгляды посторонних людей.

   — Скоро узнаешь, дикарка, — подмигивая, протягивает мне руку. Чтобы увезти туда, где начнется моя новая жизнь. Замираю в полуметре от Дамира. Не решаясь ответить на его жест. Не решаясь даже думать о побеге. Растеряна. Обескуражена. Этот шаг в неизвестность перевернет всю мою жизнь.

ГЛАВА 5

Мира

   Мы связаны с прошлым, каким бы плохим оно не было. Не хотим жить будущим, но постоянно боимся сделать ошибку. Доверившись не тем людям, вручим им ключи от собственной судьбы. Каждое сказанное слово. Каждый маленький поступок. Каждый нюанс. Они создают нити, тянущиеся к свету. В новую, возможно, счастливую жизнь.

   Зачастую люди опасаются прислушиваться к внутреннему голосу, боясь услышать правильные слова. Задуматься. Ведь собственный разум — это то место, где можно отыскать ту дорогу, которая определенно будет правильной.

   Вся моя жизнь с самого раннего детства была невыносимой. Тьмой, которая, казалось, никогда не развеется. Люди, окружающие меня на разных промежутках жизни, абсолютно всегда тыкали носом в грязь, показывая мое место. Но все обязательно изменится. Нужно просто потерпеть. Приложить все усилия, возможно, переступив когда-то собственную гордость.

   Лениво потягиваюсь, сжимая руками мягкое покрывало. Наверное, я уже и забыла, когда настолько сладко высыпалась. В собственной комнате. Конечно, я не доверилась Дамиру и его благородным поступкам. Я так и не смогла понять, ради чего он сделал все это. Не распахивая глаз, начинаю вспоминать, как мы приехали в эту квартиру после клиники. Как я впервые переступила порог роскошной комнаты, услышав от Дамира, что теперь я буду здесь жить. Просторная двухэтажная квартира. Шикарная. Все современно и светло. Дамир непринужденно показал мне все комнаты в этой квартире, строго запретив заходить в его кабинет и спальню. Не больно-то и хотелось.

   Стягиваю руками с себя покрывало, распахивая глаза. Поднимаюсь, спуская ноги на мягкий ковер. В животе начало предательски урчать. Я любила покушать, и, пользуясь возможностями этого дома, ни в чем себе не отказывала. Сделав несколько шагов, опираюсь на подоконник, смотря на открывающийся вид. Старый Питер. Красиво и завораживающе. Несмотря на вечную серость этого города, при желании можно было рассмотреть все его скрытые краски. Хмурое небо снова предвещает мерзкий дождь.

   Разворачиваюсь, хватая теплую кофту, висевшую на стуле. Немного замерзла. Накидываю ее на себя, быстро выходя из комнаты. Ужасно есть хотелось. За последние несколько дней Дамир не покидал квартиру на долгое время. Продукты привозил его помощник. Каждый день к нам приходила женщина азиатской внешности. Готовила еду и убиралась в доме. Практически ни с кем не разговаривала. Даже с Дамиром. Постоянно была чем-то занята, словно заведенная кукла.

   Быстро пересекая небольшой коридор, спускаюсь по ступенькам на этаж ниже, незаметно проскальзывая на кухню. Не хотелось пересекаться с ним. Нужно было время, чтобы адаптироваться и решить, что будет дальше с моей жизнью. Тишина. В кухне никого не оказалось. Подхожу к плите, не церемонясь, поднимая крышку с кастрюли. Суп с домашней лапшой. А рядом сковорода жареной картошки большими ломтиками. Слюна от запахов наполнила рот. Заметила, что за последнее время поправилась. Раздеваясь, видела, что мои ребра больше не выделяются. Вкусная еда была самым приятным наслаждением на данный момент.

   Облизнувшись, приподнялась на носочки, чтобы достать с верхней полки несколько чистых тарелок. Если Дамир ждал, что ему подадут обед в гостиную на подносе с золотой каёмочкой, то мне было плевать, где кушать. Не выдерживая беру пальцами несколько кусочков жареной картошки пальцами, отправляя немедленно в рот. Смакуя, облизываю пальцы, блаженно прикрывая глаза. Не думая ни о чем, кроме этого умопомрачительного вкуса. Дергаюсь, слыша позади шаги. Сначала не придаю им никакого значения, думая, что это домработница вернулась на кухню. С легкость разворачиваюсь, все еще держа в руках тарелки. Моментально замираю на месте, впиваясь до боли пальцами в твердый фарфор.

   Дамир. По пояс обнаженный. Вспотевший. Мышцы напряжены до предела. Черные волосы взъерошены. Наверняка он только что вышел из тренажерного зала, который располагался в задней части нижнего этажа. Сглатываю, задерживая дыхание. Продолжаю пялиться на него, не в силах даже пошевелиться. Слова произнести. Этот мужик приманивает к себе особым магнетизмом, и я в первый раз ловлю себя на мысли, что не способна справиться с подобными эмоциями. Теряя контроль над разумом, рассматриваю этого чеченца, как мужчину.

   Ощущая непонятный голод и желание. Завороженно провожаю взглядом каждое его движение. Наблюдаю, как массивные руки с легкостью откручивают пробку от бутылки с минеральной водой, которую он только что достал из холодильника. Не обращая на меня никакого внимания, Дамир практически залпом выпивает воду, облегченно вздыхая. Словно продолжительное время его одолевала жажда.

   Дамир не был похож на хлюпиков, находившихся со мной в детском доме. Он вообще ни на кого не был похож. Наверно, я никогда в своей жизни еще не встречала подобного мужчины. Несмотря на всю его грубость и черствость, мне казалось, что у этого мужика большое и доброе сердце. Необъятное. Но не стоило очаровываться этим. По-прежнему я никому кроме себя не доверяла. Никому. Ему особенно.

   Допив воду, Дамир поворачивается ко мне лицом, смотря оценивающим взглядом. Слова не произносит, но от напряженности, что витает в воздухе по коже пробегают мурашки. Только это больше не страх. Нечто новое. До этого момента не знакомое. Теряюсь, ощущая, что мои губы начинают дрожать. Ноги становятся ватными. Он ни за что на свете не должен понять, какое влияние на меня оказывает.

   — Через два дня наступит Новый год, — не понимаю, зачем говорю ему это. Тихо. Волнующе. Ставлю пустые тарелки на стол, обнимая себя руками.

   — Я не забыл об этом, — прохаживается по кухне, по другую сторону стола. Взгляд отводит, словно не может смотреть мне в глаза. — Можешь заказать Альфире свои любые блюда, она обязательно для тебя их приготовит. Ни в чем себе не отказывай.

   Хочется поблагодарить его, но я парализовано стою на месте, понимаю, что, сделав это, буду выглядеть нелепо. Дам слабину, показав, что добровольно и самоотверженно принимаю его помощь. Живот снова предательски заурчал. Дамир даже не глядя, ухмыльнулся, сделав еще несколько шагов. А все на что способна была я, стоять и провожать взглядом движения мышц на его чертовски большом накаченном теле. Дамир напоминал скалу, за которую можно было надежно спрятаться. Или попав под обломки, моментально умереть.

   — Я хочу, чтобы ты после Нового Года прошла тест под руководством одного из моих знакомых профессоров, — дергаюсь от неожиданности, когда Дамир резко разворачивается, хватаясь массивными пальцами за спинку деревянного стула. Какой на хрен тест?! От импульсивных нахлынувших эмоций не соображаю, сказала ли это вслух, или просто услышала крик разгневанного рассудка. — Нужно проверить уровень твоих знаний, — продолжает, будто только что прочел все мои мысли. — Мы должны узнать твои сильные стороны, чтобы решить вопрос насчет твоей дальнейшей учебы, — он не преступен. Не советуется. Просто ставит перед фактом, думая, что я смиренно соглашусь на все.

   — Не собираюсь никуда идти, — начинаю психовать, ярко выражая свое недовольство. — Вали и проверяй свои знания, а ко мне с подобными вопросами больше не лезь, — делая пару шагов, направляюсь в сторону выхода, но крепкая рука хватает меня чуть выше локтя, в секунду вынуждая замереть.

   — Мелкая поганка, — иронично усмехаясь, но не злясь. — Я понимаю, что ты должна привыкнуть ко мне и к этому дому, поэтому стараюсь не вмешиваться в твое личное пространство, но всему есть предел, — он дергает меня, рывком разворачивая к себе лицом. Прожигает адски черными глазами. Но сейчас они не злые. В них плещется пламя азарта. Этот мужик бросает мне вызов.

   — Отпусти, — шиплю, несколько раз дергая рукой, чтобы освободиться. Но понимая, что ни хрена не выйдет, тут же оставляю эту затею.

   — Ты поедешь и сдашь тест, — ровным тоном голоса. Видит насквозь. Душу испепеляя. — И только попробуй выкинуть хоть какой-нибудь фокус. Я вытрясу из тебя поганое нутро, а потом засуну его обратно и выкину к чертовой матери, — не понимала, почему он не злиться. Почему не вскипает от ярости. Это бесило неимоверно, и вынуждало меня еще сильнее его провоцировать.

   — Чего ты ко мне привязался? — на его же уровне, не уступая. Плевать, что у нас большая разница в возрасте, я не собираюсь проявлять уважение к этому мужику. Не заслужил.

   — Ты не понимаешь, какой шанс я дарю тебе?! — Дамир на пределе. Из последних сил сдерживается, чтобы не сорвать свой гнев с цепей. — Или ты хочешь пойти в сраное ПТУ, после которого будешь работать поварихой в какой-нибудь придорожной забегаловке?! — встряхивает, пытаясь впечатать мне в разум свои слова, чтобы я поняла их смысл и его поступки. — Хотя ты скорее отравишь, чем накормишь, — посмеивается, видимо, вспоминая тот день, когда я жарила яичницу и спалила сковороду. Тогда он саркастически издевался, говоря, что скоро я спалю весь дом такими темпами.

   — Пошел ты на хрен! — вырываюсь, резко разворачиваясь. Выбегаю из кухни, направляясь прямиком к лестнице. Забегаю к себе в комнату, закрывая двери на защелку. Даже зная, что он ни за что сюда не придет.

   Он издевался, давя на больные места. Зная, что я грежу хорошей жизнью. Дамир думает, что только он способен мне ее подарить. Но почему я? Это просто жест доброй воли, или он преследует определенную цель? Как бы я не пыталась разобраться в этом вопросе, ответ не находился.

   Неожиданно вспоминаю момент, как из любопытства проникла в его кабинет, тронув всего лишь статуэтку, стоящую на столе. Дамир схватил меня за шкирку, яростно вышвырнув из комнаты, назвав меня мелкой пакостницей. Он не позволял мне лезть в его личную жизнь, но нагло вмешивался в мою, медленно связывая по рукам и ногам.

   Отталкиваясь спиной от двери, прохаживаюсь по спальне, на ходу хватая пульт от телевизора, лежащий на журнальном столике. Дамир позволил установить в моей комнате телевизор, чтобы скрасить, видимо, мое времяпрепровождение в его доме. Сплошная необъяснимая щедрость. Но после сказал, чтобы я не сидела, уставившись в монитор, а больше читала и развивала свои знания. Открываю приложение с фильмами, видя на экране предлагаемые для просмотра. Один дома. Новогодняя комедия про маленького мальчика, который в канун праздника остался в одиночестве дома. Я обожала этот фильм, по возможности пересматривая его в детском доме по несколько раз.

   Не задумываясь, включила, удобнее устроившись на кровати. Укутала ноги теплым пледом. Спустя полчаса подумала о том, что было бы не плохо что-то поесть перед экраном телевизора. Понимая, что еду могу раздобыть только на кухне, поставила фильм на паузу, и нехотя выбралась из-под пледа. Вспомнила наш недавний разговор с Дамиром на кухне, и снова вскипела. Пусть своих девок отправляет на тесты, а мной перестанет командовать. Дианка рано или поздно вернется. Узнаю это, и перееду к ней. Скоро начнется другая жизнь, ведь совсем скоро наступит мое совершеннолетие, и Дамир не смеет открывать свой поганый рот, чтобы в очередной раз что-то приказать. Своей жизнью я по закону буду самостоятельно распоряжаться.

   В полной тишине, спускаюсь вниз, мигом пробираясь на кухню. Открываю холодильник, рассматривая его содержимое. Хотелось съесть все, но ровно до того момента, когда этот грязный гавнюк испортил мне настроение. Открываю морозилку, видя огромное ведерко с мороженым. Достаю его, беру ложку и пиалку. Накладываю мороженого вдоволь, облизываясь от предвкушения от поедания. Нужно как можно быстрее вернуться в свою комнату, чтобы не встретится с ним.

   Держа в руках пиалку с мороженым, тихонько выбираюсь из кухни, стараясь пробраться к лестнице на второй этаж незамеченной. Несколько шагов в полумраке, и я слышу голос Дамира, который с кем-то разговаривает в гостиной. Замираю, моментально прячась за колонну. Дыхание спирает. Внутри все переворачивается. Слышу нежный женский голос. С иностранным акцентом. В ушах настолько начинает шуметь, что я не могу разобрать ни единого слова. Не понимая собственных эмоций, от злости сжимаю пиалку, боясь сделать малейшее движение. Но, все же решаясь, оборачиваюсь, видя Дамира в обществе шикарной блондинки. Девушка закидывает ногу на ногу, трогая босой ступней Дамира. Заигрывает. Соблазняет. Приманивает. Мне должно быть плевать на то, что между ними происходит. Но в душе начинает что-то гореть, обжигая. Вызывая мерзкое, непонятное ощущение. Смотрю на них, видя разбросанные пакеты на полу.

   — Прямой рейс отменили из-за метели, — девушка играючи разговаривает с Дамиром, широко улыбаясь, — но я все-таки до тебя добралась, — томно и наигранно вздыхает, сбрасывая с плеч меховое манто. Оставаясь перед Дамиром в легком тонком платье. — Привезла много подарков, надеясь, что тебе понравится, — грациозно забирается на Дамира, обвивая его шею тонкими руками. Ухо целует, облизывая его языком. Сама не понимаю, почему не способна убраться, и не смотреть на это развратное шоу.

   — И что же за подарки, Морана? — играет с ней в ответ. Проводит руками по талии девушки, сжимая ладонями ее ребра.

   — Ты должен лично развернуть каждый и насладиться им. Не хочу портить сюрприз, — Медленно ведет ногтями по его обнаженной груди, спускаясь руками к паху. Тошнить начинает. Воротит. В ушах шумит. Тихо оставляя пиалку с мороженым на стойке, делаю несколько шагов, подбирая один из пакетов с пола. Бесцеремонно открываю его, доставая оттуда нижнее женское белье. Несколько ниток, соединенных между собой. Никогда не понимала, как можно носить подобные вещи.

   — А мне вот интересно, как ты наденешь это на себя, Дамир? — в полный голос, так громко, что сама вздрагиваю, обращая все внимание парочки на себя. Хочется засмеяться, но я сдерживаюсь, пристально наблюдая за реакцией чечена. Белобрысая девка что-то говорит по-английски, смотря то на меня, то на Дамира. Наверно, она даже не догадывалась о моем существовании. И от испуга заговорила на своем родном языке. Вот почему в русской речи, был отчетливо слышен иностранный акцент.

   — Дамир, кто это? — на исковерканном русском, удивленно пялясь.

   — Я дочка, — усмехаюсь, шагая в их сторону. Видя еще большее замешательство в выражении ее лица. Дамир молчит, наблюдая за моей неожиданной игрой. — Его друга, — добавляю, мигом разряжая обстановку. — Святой Дамир меня приютил в своем доме. Накормил. Обогрел. Позаботился, спасая бедную девушку от погибели, — делаю удручённое горем выражение лица, пытаясь понять, насколько эта девка умна. — А может, и Вы сделаете бедной сиротке какой-нибудь подарок? Только можно я выберу его сама, а то и мне придется надевать подобные ниточки, — Поднимаю вверх так называемые трусики, вертя ими на пальце.

   — Замолчи, и возвращайся в свою комнату, — Дамир пыхтит от злости, но продолжает сидеть на месте, ничего не предпринимая. Клянусь, если я сейчас же не сделаю то, что он просит, полечу на второй этаж, минуя ступеньки.

   — Ладно. Ладно, — поднимаю руку вверх, будто сдаюсь. — Не стоит кипятиться. Ухожу, оставляя вас с подарками наедине. Можете смело примерять, — напоследок усмехаюсь, едва сдерживаясь, чтобы не подмигнуть ему. С милой улыбкой машу рукой Моране, типа прощаясь.

   Быстро поднимаясь по лестнице, возвращаюсь к себе в комнату, от злости выключая телевизор. Настрой на фильм испорчен. Пытаюсь думать, о чем угодно, но мысли только об одном. Эта чертова баба блондинка. Пропитанная лоском и роскошью. Она не была похожа на шлюху. Дорогая и ограненная. Подстать ему. Самое главное, чтобы она не смела, лезть в мою жизнь. Сердце из груди выпрыгивает. Не понимая, что творю, выхожу из комнаты, на цыпочках приближаясь к лестнице. Желая подслушать их разговоры. Слышу, что они что-то бурно обсуждают. Вначале не разбираю ни единого слова, но двигаясь все ближе, улавливаю отдельные фразы.

   — Зачем ты притащил эту девку в свой дом? Понимаю, — белобрысая кипит от злости, высказывая Дамиру все, что думает, — ты пытаешься проявить заботу, но не проще было бы отправить ее в какой-то частный дорогой пансионат? — требует от него ответов, но Дамир отвечает не сразу.

   — Ты решила, что имеешь право мне указывать, Морана? — тяжелые шаги по гостиной. Я не вижу, что там происходит, но прекрасно ощущаю напряжение и его сумасшедшую злость. Даже представляю огненный взгляд Дамира, которым он может уничтожить все живое вокруг. — Забыла где твое место, да? — орет, видимо, хватая девушку, потому что я слышу ее едва уловимый визг.

   — Извини, Дамир. Все это просто неожиданно. Я растерялась, — пресмыкается перед ним. Лицемерит. Скорее всего, из-за того, что пользуется его деньгами. — Если хочешь, — смягчает тон голоса, снова начиная соблазнять, — я буду тебе помогать с девчонкой. Могу привести ее в порядок. Приодеть. Научить быть женственной девушкой, — Руки в кулаки сжимая, разворачиваюсь, возвращаясь в свою комнату. Черта с два эта девица ко мне приблизится. Падаю на кровать, сжимая руками подушку. Думая о том, что с пребыванием с Дамиром под одной крышей я еще могла смириться, но жить с этой мымрой никогда не смогу. Начинаю дремать, кое-как натягивая плед на ноги. Не замечаю, как стремительно проваливаюсь в сон, забывая обо всем.

    Вздрагиваю от громкого стука, не понимая приснился мне он, или в дверь действительно кто-то стучит. Моргаю, чтобы после сна сфокусировать взгляд, наблюдая за дверью. Спустя мгновение в мою комнату входит та самая блондинка, начиная мило улыбаться. Играя ту роль, которая ей выгодна.

   — Наше знакомство началось совсем не так, как мне хотелось бы. Давай забудем об инциденте в гостиной, и начнем все сначала, — даже не спрашивая моего разрешения, входит в комнату, приседая на край кровати. Не нужно быть умником, чтобы разглядеть фальшь в выражении ее лица. Уловить ложь в каждом сказанном слове.

   — Ну, попробуй, — усмехаюсь, садясь на кровати в позу лотоса. Непринужденно смотрю на белобрысую, давая понять, что мне плевать на нее собственно.

   — Меня зовут Морана, — девушка представляется, ожидая моей приветливости.

   — Мое имя ты уже наверняка знаешь.

   — Мира, послушай, мы можем быть друг другу полезны, — начинает с осторожностью говорить, словно хочет что-то предложить. — Ты поможешь мне поучить язык и научишь сленговым словечкам. А я, — двигается ближе, неожиданно хватая меня за руку, — помогу тебе составить гардероб и купить все необходимые вещи. Так, мы сможем стать друзьями, — сначала коробит от ее слов. Хочется немедленно отказаться, но в сознании тут же созревает гениальный план.

   — Я с радость соглашусь на твое предложение, — наигранно улыбаясь, делаю вид, что безмерно рада такому продолжению событий. — Лохудра, — шепчу себе под нос, чтобы она не расслышала.

   — Что? — переспрашивает, не понимая последнего слова. Хочется захохотать в голос, но я продолжаю играть, уже изображая ее подружку.

   — Я говорю, что согласна. И мы друг другу, правда, будем полезны, — подмигиваю этой лохудре, отодвигаясь назад. Поднимаюсь с кровати, поправляя задравшийся безразмерный балахон.

   — Хочу приготовить ужин, — Морана говорит так, словно приглашает и меня на него. — Но прежде, нам нужно тебя переодеть, — ждет в дверном проеме, чтобы отвести к себе в комнату. С каждой секундой игра становится все интереснее. — Наверное, мои вещи будут на тебе слегка висеть. Ты такая худенькая, Мира, — и, если бы я не видела ее насквозь, вероятно бы поверила.

   Морана заходит в спальню, а затем оборачивается, рассматривая меня с ног до головы.

   — Ты подаришь мне свою одежду? — спрашиваю только ради того, чтобы поддержать разговор.

   — Конечно. Возьми эти джинсы и свитер, — Протягивает мне одежду, и когда я забираю тряпки из ее рук, довольно улыбается. — Спокойно переодевайся, а мне пора готовить ужин. Ждем тебя внизу, — подмигивает, покидая спальню. Оставляя меня одну. Наконец-то я смогу избавиться от этого омерзительного балахона. Но это самое сносное, что я смогла найти из вещей, приготовленных для меня Дамиром. Сплошные платья, больше напоминающие рясу священника. Такие я уж точно никогда не надела бы.

   Начинаю переодеваться, понимая, что лохудра была права. Джинсы на бедрах, но большего размера. Словно шаровары. А вот свитер миленький. Из мягкой ткани. Как его там называю, кашемир вроде.… Ну, это определенно лучше, чем балахон и спортивные штаны. Рассматривая комнату, понимаю, что Морана находится здесь довольно часто. Шкафы заполнены. На туалетном столике расположены средства по уходу за кожей. Косметика. Куча парфюма. За долгое время я впервые начинаю рассматривать свое отражение в зеркале, осознавая, что выгляжу довольно прилично. И к чему прятаться. Пора спускаться и немного побесить этого напыщенного придурка.

   Морана вьется возле стола, завершая последние приготовления к ужину. Спускаясь по ступенькам, спотыкаюсь, немного запутываясь в длинных джинсах. Размер то не мой. Стараясь вернуть равновесие, смотрю на Дамира, который изгибая бровь, прищуривает глаза. Перевожу взгляд на Морану, видя, что на ней другое платье. Короткое и очень облегающее. Она садиться рядом с Дамиром, и видя меня, начинает улыбаться.

   — Возвращайся в комнату и сними эти тряпки! — громко и грозно. Дамир не доволен тем, что я позволила белобрысой себя переодеть. Руки в кулаки сжимает, напрягаясь.

   — Мире идут мои вещи, не стоит злиться, — Морана пытается меня защитить, не понимая, что все нарочно. Дамир изводит меня точно так же, как и я его.

   — А что мне носить? Те тряпки, что ты для меня купил, а? — вальяжно прохожусь по гостиной, подбираясь к большому столу. — Или ты хочешь, чтобы я сразу нацепила паранджу и выглядела как попадья? Знаешь что, — позволяю себе отодвинуть стул и присесть напротив Дамира. Ни на секунду, не прерывая нашего зрительного контакта. — Морана предложила мне купить одежды в подарок, и я согласилась. Если ты получаешь от нее подарки, почему же и мне их не принять? — игриво подмигивая, кривя уголками губ в ядовитой усмешке.

   — Девочка права, Дамир. Дай ей немного свободы, — Морана хочет быть хорошей и для меня, и для него сразу же.

   — Если ты сказала все, что хотела, сядь и ешь, — указывает на тарелку, и я замечаю, как от злости трясутся желваки на его скулах. — И научись разговаривать по-человечески. За каждое хамское высказывание впредь будешь получать по губам. И так до тех пор, пока не выработается рефлекс.

   Зубы стискиваю, чтобы не послать этого черножопого к чертям собачьим. Хочется глядя в глаза, сказать, что он самое настоящее дерьмо и не имеет права командовать. Дождаться бы дня своего рождения и показав средний палец этому мудаку, уйти из его дома. Пусть засунет себе в жопу все свои деньги. Мне они не нужны. Думая об этом, в глаза Дамиру смотрю, ощущая, словно он читает каждую мою мысль. Насквозь видит, зная о каждом следующем шаге. Наступать ему на хвост сейчас опасно. Взбесится и накажет под предлогом воспитания. Начинаю есть спагетти, приготовленные Мораной. Подмечая, что они довольно вкусные. Тягучий пикантный соус, придает остроты. Жуя, смотрю на парочку, которая рьяно обсуждает какое-то светское мероприятие. Не обращая на меня совершенно никакого внимания. Пользуясь этим, протягиваю руку, беря бокал с вином. Еще чуть-чуть и я устрою им веселье. Они оба пожалеют, что связались со мной.

   — Поставила на место, — приказывает, не давая сделать ни единого глотка. От ярости сжимаю бокал настолько сильно, что кажется, тонкий хрусталь сейчас раскрошится прямо в моих руках. Дамир прищурено смотрит, показывая на сок. Мы оба понимает, что еще немного и вокруг все вспыхнет. То, что творится внутри невозможно контролировать.

   — Хотелось бы сказать «извини папочка», но вдруг вспомнила, что ты не мой отец, — поднимаюсь из-за стола, доев все, что было на тарелки. — Поэтому пошел ты на хрен со своими приказами!

   — Иди в комнату и не смей выходить оттуда, — сквозь зубы, переключая свое внимание на блондинку, которая наклоняясь к Дамиру, что-то томно начинает шептать ему на ухо.

   Швыряю вилку на стол и, разворачиваясь, ухожу прочь. Представляя, что будет между ними дальше. Он пользуется жизнью, получая все доступные удовольствия. Плевать. Меня не должна волновать его личная жизнь. Шлюхи, сменяющиеся в его постели. Да я вообще не могу воспринимать Дамира, как мужчину…. Заходя в свою спальню, прикрываю уши ладонями, пытаясь заглушить внутренний голос. Остановить мысли и эмоции, которые больше не поддавались контролю. Он мне чужой человек, так же, как и я ему. Он состоятельный взрослый мужчина. А я всего лишь девчонка, брошенная судьбой.

ГЛАВА 6

Мира

   Кажется, словно моя жизнь сейчас находится на тонкой ниточке, которую крепко и уверенно удерживает Дамир. И в одиночку не выжить. Но чем больше я думала об этом, тем яснее понимала, что не на кого рассчитывать, кроме самой себя. Так было с раннего детства. И продолжается, по сей день. Иллюзия того, что моя жизнь налаживается и обретает смысл, Слава Богу, не смогла овладеть разумом. Комфорт и богатства, предлагаемые Дамиром, не сулят ничего хорошего. Я так и не смогла понять причину того, зачем он благородно протянул руку помощи, пытаясь сделать меня частью своей семьи.

   Абсурд. Всякий раз, прогоняя эти мысли из своей головы, они возвращались вновь и вновь, давая мне новую пищу для размышлений. Нехотя поднялась, вытирая от чего-то вспотевшие ладони о джинсы, которые вчера дала мне Морана. На мне по-прежнему надеты ее вещи. Не скажу, что они плохие, но этот тошнотворный приторно-сладкий запах от свитера выворачивал желудок наизнанку. Горечь во рту гнала слюну. Быть может, я просто совершенно не разбиралась в духах.

   Директриса нашего детского дома постоянно воняла, как дешевая клумба, облитая помойными отходами. Больше минуты с ней находиться рядом было просто невозможно. Толстая жирная тетка, которая всеми силами старалась перебить запах своего немытого неделями грязного тела, духами, купленными на рынке за гроши.

   От одного воспоминания об этом голова тут же закружилась. И в носу снова почувствовался этот омерзительно вонючий аромат. Вздрогнула, оборачиваясь в сторону окна. Солнечный, красивый день. Редкость в этом городе. От чего и на душе немного светлее стало.

   Однажды, находясь в своей так называемой комнате в приюте, я стояла у окна, всматриваясь в дорогу. Мечтая, что кто-то обязательно появится, чтобы раз и навсегда увезти далеко-далеко. Глупая наивная девочка верила в сказку, которой никогда не существовало. Почему детей не предупреждают о том, что мечтать нельзя? Что, как только ты вырастешь, все разрушится горькими реалиями окружающего мира. Возможно, я и сейчас еще не выросла, но уже четко понимала, что чудес не существует. Громкий стук в дверь вынуждает меня дернуться и на мгновение замереть, как вкопанная. Проходит десяток секунд, прежде чем я очухиваюсь, и оборачиваюсь, видя перед собой Дамира, который бесцеремонно ворвался в мою комнату.

   — Тебя, что стучать не учили?! — возмущаюсь грозно, не боясь смотреть в глаза этому самоуверенному мужику. Понимая, что может последовать за моими словами. — Это моя комната! — смело заявляю, скрещивая руки на груди. Дамир делает всего шаг, и, кажется, что он полностью занимает все пространство этой комнаты своим большим телом.

   — В этом доме все принадлежит мне! — ухмыляется, и я невольно замечаю, как напрягаются мышцы на его очерченных скулах.

   — Но не я! — хочется шагнуть на встречу, и выставить его отсюда, но я парализовано стою на месте, осознавая, что с каждой секундой все больше и больше дразню зверя, который раздерет меня на части. — Вали и займись своей кралей. Уж ей-то явно будет приятно твое общество, — лукаво подмигиваю, давая понять, что я прекрасно понимаю, что между ними происходит. Не маленькая.

   Несколько шагов навстречу, и Дамир хватая меня за горло, толкает назад, вплотную прижимая к стеклу. Хватаюсь рукой за его локоть, пытаясь оттолкнуть, но ни черта не выходит. Этот мужик дьявольски силен. Мощными пальцами надавит на шею, и позвонки с легкостью раскрошатся, превращаясь в горсть осколков. Жизни настанет конец. Понимая, что не способна избавиться от его хватки просто замираю, ожидая дальнейших действий. Глаза в глаза. Не стоило этого делать. Всякий раз, как смотрю в этот черный омут, начинаю терять контроль над разумом. Словно внутри меня все переворачивается, начиная превращать в какого-то другого человека. Дыхание спирает. Не от того, что Дамир давит пальцами на шею. От этой близости, которая ядом проникает под кожу, по венам разносясь по всему телу.

   — Мелкая дрянь, — насмешливо. Будто ему доставляет удовольствие одаривать меня подобными фразочками. Иметь власть, от которой я пока не могу избавиться. — Только попробуй вытворить что-нибудь. Ты должна с уважением относиться к Моране. Ты поняла? — не повышая голоса. Ровным тоном, от чего еще страшнее становится. Я не могла разобраться, что он ощущает в подобные мгновения. Какие мысли посещают его.

   — Только к Моране? Или ко всем девкам, которых ты будешь приводить в этот дом? — продолжая играть с огнем. Обжигаясь. Сгорая заживо. Эта опасная игра дарила глоток свежего воздуха. Давала немыслимое ощущение свободы, которое я утрачивала, находясь в одиночестве в четырех стенах. Глаза Дамира моментально темнеют. Прищуривается, медленно рассматривая мое лицо. Изучая.

   — Не смей так со мной разговаривать, — тихо и играючи.

   — Не переживай, — резко дергаюсь, убирая его пальцы со своей шеи, — не трону я твою шаболду. Только уж прости, — усмехаюсь, пристально продолжая смотреть в адски притягательные глаза, — задницу целовать ей не намерена.

   — С уважением, Мира… — повторяет фразу, и, поднимая руку, проводит подушечками пальцев по моей щеке. Вздрагиваю, не понимая, что начинает со мной происходить. Каждое его касание, словно ожог. И голос такой ласковый, что просто не верится. Но в зрачках черти пляшут. И если присмотреться, можно рассмотреть истинную сущность. — Ты должна помнить, что я способен засунуть тебя туда, откуда уже никогда не выбраться, — все таким же ласковым обволакивающим голосом. Словно уговаривая. — Превратишься в существо, которое днями будет мочиться под себя. Я все еще даю тебе выбор, Мира, как распорядиться своей жизнью, — со всей силы губы прикусываю, чтобы не послать его нахер, высказав все, что накопилось. Проскальзывает мысль, что Дамир начинает вызывать эмоции. Какие-то другие. Не похожие на ненависть и раздражение, как раньше казалось. К черту скрывать очевидное, Дамир гораздо сильнее. Не только физически, но и умственно. Ведь он старше и опытнее. Сильный. За таким мужчиной любящая женщина будет как за каменной стеной. Но ведь он не русский? По их законам возможны любые дикости.

   — Не трогай, — дрожащим голосом. Отворачиваю голову, разрывая зрительный контакт между нами. Дамир одним лишь взглядом уничтожает всю мою энергию и уверенность.

   — Я вижу, как тебя распирает от злости, — убирает руки в карманы, оставаясь стоять на месте. — Только помни, Мира, если хоть один волос упадет с головы Мораны, я за себя не отвечаю. И потом не говори, что я тебя не предупреждал, — разворачивается, направляясь к двери. И в проеме оборачивается, переспрашивая: — Поняла? — кивает, а я сдерживаюсь, чтобы не съязвить. Не сделать еще хуже. Молча киваю в знак согласия, мечтая, чтобы он скорее убрался отсюда. Дамир хочет еще что-то сказать, но его прерывает звонок мобильного телефона, на который он моментально отвечает, начиная говорить по-чеченски. Выходит из комнаты, оставляя меня одну.

   Не понимаю, зачем Дамир требует, чтобы я с уважением относилась к этой девке? Мне вообще-то насрать на нее. Единственное, что хочется от нее, чтобы Морана помогла купить мне новую молодежную одежду, ведь поедь я по магазинам с Дамиром, наверняка бы поимела только паранджу.

   У нас и не будет никогда ничего общего. И даже если предположить, что мы с Мораной могли расти и жить на равных условиях, мне было бы скучно постоянно находиться рядом с подобной кисейной барышней. Она была слишком правильной. Похожей на принцесс из сказок Дисней. Не нужно было быть слишком взрослой и опытной, чтобы невооруженным глазом заметить, что она абсолютно не нужна Дамиру. Бесполезна. Пустышка. Лишь девушка для плотских развлечений. Ни за что не поверю, что у такого мужика, как Дамир, возможны чувства к подобной девке.

   Щеки начинают гореть, когда я вспоминаю прошедшую ночь и звуки, доносившиеся из его спальни. Не хотела их слышать, но проходя мимо комнаты, трудно было не обратить внимание. Наверное, Дамир все же решил примерить подарки Мораны. Усмехаюсь в голос, немного приходя в себя после его внезапного визита в мою комнату.

   Дамир просит уважения, только сам не хочет уважать мое личное пространство. Только об одном представлении, что между ними происходило, хотелось забиться в угол, заткнув уши. Чтобы больше никогда не слышать стонов этой девки. Прекрасно знала, что мог делать с ней Дамир. В детском доме, даже на соседней кровати происходили подобные вещи, потому что некоторые девчонки без разбора отдавались парням. Меня никогда не волновало это. Но думая о Дамире, все было по-другому.

   Немного отдышавшись, решила спуститься вниз и чего-нибудь перекусить. Отвлекаясь в мыслях, старалась не думать о Дамире, но как только миновала последнюю ступеньку, тут же все изменилось. Морана сидела на его коленях, попивая сок. В деловом однотонном платье. Без косметики. В его огромных лапах она напоминала дюймовочку. Морщусь, прикрывая глаза. Ощущала, что недавний голод куда-то мгновенно испарился. Обойдусь без завтрака.

   — Я готова, — громко объявляю, давая этой воркующей парочке знать о своём появлении. — Когда мы поедем за одеждой и подарками? — спрашивая напрямую, делая несколько шагов в сторону обеденного стола. Мне там нет, и не будет места.

   — Нам ничего не мешает оправиться по магазинам прямо сейчас, — Морана мило и добродушно улыбается, играя намеченную роль. Но я-то знаю, что эта девка прошла бы мимо, если бы не дай Бог, я валялась избитая в сточной канаве. Она хочет предстать перед Дамиром нежной и заботливой. Помочь с хлопотами ради бедной сиротки, которая оказалась никому не нужной. Слышала, как именно это она сказала Дамиру, на что он усмехнулся, предупредив, что я способна откусить руки по самые локти, если та потеряет бдительность. Но Морана наивно верила, что мы можем подружиться. — Машина с водителем нас уже ждет. Я только заберу из комнаты пальто и сумочку, — Морана поднимается с колен Дамира, направляясь к лестнице.

   — А разве Дамир с нами не поедет? — начинаю язвить, заведомо зная, что вызову приступ ярости. Но это немыслимо заводило. — Я думала, мы проведем время как дружная счастливая семья?! — пожимая плечами, начинаю медленно направляться к входной двери.

   — У меня нет времени бессмысленно болтаться по магазинам, — не обращая внимания на его слова, подхожу к шкафу и достаю куртку, зная, что на улице очень холодно. Шаги позади. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять кто это.

   — Без фокусов, Мира, — настороженно, с нотками страха в голосе. Неужели он так опасается за свою ненаглядную?!

   — Не стоит очковать, Дамир, — подмигивают, замечая, как его коробит от моего жаргона. — Я не трону твою шмару, — продолжаю издеваться, называя Морану так, как мне хочется. — Только уясни, я не собираюсь целовать ее в задницу и проявлять уважение, — подмигиваю, надевая куртку. Распахиваю дверь, чтобы уйти.

   — Ее зовут Морана! — повышает голос, думая, что этим сможет меня запугать.

   — А я разве не так сказала? — усмехаюсь, выходя из квартиры. Замечая, что Морана спускается по ступенькам, приближаясь. При ней он ни за что меня не тронет. Морана целует Дамира в щеку. Морщусь, показывая, как меня тошнит от подобных нежностей. Дамир все замечая, прищуривает глаза, но ничего больше не говорит. Опасается, что я причиню вред этой принцессе.

   Спустившись на улицу, вижу перед машиной огромного амбала. Если я не ошибаюсь, именно он находился со мной в клинике. Дамир, не доверяя, отправил с нами охранника. Плевать. Сегодня сбегать точно не собиралась. Не обращая на мужика никакого внимания, подхожу к машине, и тут же сажусь на заднее сиденье. Морана устраивается рядом, не отрывая своего внимания от мобильного телефона. С приличной скоростью что-то печатает, а затем, блокируя телефон, убирает его в сумочку. Дает указание водителю куда ехать, и оборачивается ко мне.

   — Безумно люблю этот период в году. Когда можно беззаботно ходить по магазинам, выбирая подарки, — Морана говорит воодушевленно, только почему-то я не могу в это поверить. Вот я действительно любила эту пору. В детском доме все было не так волшебно, но можно было поесть конфет и мандарин, которые привозили спонсоры. Только подобной девки никогда не понять таких реалий нашей жизни.

   — Не против, если я закурю?! — наверно не спрашиваю, а ставлю Морану перед фактом. Достаю сигарету из пачки, замечая, как от удивления округляются ее глаза. — Дамир запрещает, а я не могу без этого обходится, — подкуриваю, открывая окно. Морана хочет что-то сказать, но я ей этого не позволяю. — А ты его невеста? —– спрашиваю, не стесняясь. Желая услышать ее представление о их отношениях. Ведь знаю, как Дамир на самом деле к ней относится.

   — Нет, у нас с Дамиром свободные отношения, — отвечает, будто понимая, что я все знаю. Морану задевает мой вопрос, и она невольно отводит взгляд, избегая прямого зрительного контакта.

   — Значит он тебя шпилит, а ты хранишь ему верность, да? — Морана вмиг краснеет, прекрасно понимая смысл моих жаргонных слов.

   — Мира, — голос подрагивает, — нельзя задавать вопросы о личном в подобном тоне, — пытается научить, только это бесполезно.

   — А я не привыкла ходить вокруг да около. Всегда говорю и спрашиваю о том, что думаю. Расслабься, — тушу недокуренную сигарету, замечая, как амбал и водитель начинают на меня коситься, — я не буду вмешиваться в вашу жизнь, — не хочется получить по роже от Дамира из-за несчастной сигареты. — Расскажи, как вы с ним познакомились? — вполне невинный вопрос, на который можно ответить, чтобы завязать нормальный разговор.

   — Мы познакомились в Лондоне, — тут же отвечает, начиная рассказывать. Сначала, не выражая ни единой эмоции. — Несколько лет назад. Дамир приехал к своему дедушки, а мы с отцом тоже были в гостях, — непринужденно, будто и, правда, хочет подружиться, делясь воспоминаниями своей жизни.

   — Ты хорошо говоришь по-русски. Избавиться бы от небольшого акцента, — стараюсь поддержать разговор.

   — Когда я поступила в университет, — посматривает по сторонам, словно мы вот-вот должны приехать, — мне предоставили выбор по изучению языков. И отказавшись сразу же от китайского, я выбрала русский. И не пожалела об этом ни минуты, — милая полуулыбка. Сейчас кажется Морана передо мной настоящая. — Дамир оценил, что я могу с его русскими друзьями говорить на равных. И для меня это опыт.

   Машина останавливается возле огромного торгового центра. Амбал моментально выходит на улицу, отходя в сторону. Не зацикливаясь на его присутствии, покидаем с Мораной автомобиль, и тут же идем ко входу. Наверно будь я прежней, опять выгнали бы, даже не пустив на порог. Заходя внутрь, Морана хватает меня за руку, ведя к стильному бутику с яркой вывеской.

   — Готова потратить много денег?! — усмехается, подмигивая. Не позволяя мне опомниться и осмотреться, начинает набирать с вешалок одежду, и тут вручать ее мне. — Давай, Мира, проходи в примерочную, — снова и снова кладёт мне в руки одежду, и я вижу, что ничего из предложенного мне померить не хочется. Одни рюши и кружева.

   — Никуда я не пойду и не стану мерить это барахло. Сама носи такие вещи, — вручаю все обратно Моране, начиная самостоятельно рассматривать одежду. Нахожу обычные джинсы и несколько темных водолазок разных цветов. Худи и красивый бордовый свитер, выполненный в крупной вязке.

   — Мира, в этой одежде ты будешь похожа на мальчика! — идет следом, начиная громогласно возмущаться. — Дамир просил, чтобы мы купили что-то более женственное, — приводит весомый аргумент, вспоминая о нем, только мне плевать.

   — Слушай, если ему нравятся куклы, то пусть тебя наряжает в рюши и банты, — стараясь не злиться и нервничать. Убедить Морану, что я имею право на собственный выбор. — Купи то, что я выбрала.

   — Уговорила, — Морана улыбается, отправляясь со мной в сторону кассы. Оплачивает все, что я выбрала, и мы покидаем магазин, выходя в огромный холл.

   Замечаю кричащую, яркую вывеску магазина одежды, который продает вещи, выполненные в рок стиле. Вот это то, что нужно! Забывая про Морану, уверенно иду туда, начиная любоваться предложенными вещами. Хватаю черную футболку, когда вижу на ней фотографию Виктора Цоя. И следующую с группой Король и Шут. Чертовски любила их музыку. Классика русского рока, в чьих песнях глубокий смысл. Беру рюкзак. Черные джинсы. Еще пару футболок с изображением черепов. Не церемонясь, начинаю мерить, не ожидая, что Морана одобрит выбор.

   — Я готова дать тебе волю в выборе одежду, но все равно позволь купить что-то более женственное, — начинает говорить, когда мы снова подходим к кассе. — Мира, послушай, — видимо пытается подобрать правильные слова, чтобы объяснить свою точку зрения, — ты скоро пойдешь учиться, и будет разумнее купить хотя бы несколько платьев, — в ее словах есть благоразумие.

   Отправляемся в следующий магазин, где вместе выбираем несколько платьев. Пару юбок, подбирая блузки в комплект. Туфли. Морана готова оплатить все, что выберем. На ее лице довольная улыбка. Быть может, я никогда не надену эти вещи, но чертовски забавно делать покупки. Подходя к витрине с женским нижним бельем, Морана останавливается, начиная рассматривать витрину.

   — Хочешь зайти? — спрашиваю, заглядывая внутрь. Осознавая, что мне не нравятся эти сеточки и ниточки.

   — Пойдем, да!

   — Неужели прошлой ночью Дамир распаковал не все твои подарки? — смеюсь в голос, вспоминая нелепую ситуацию в гостиной.

   — А разве тебе не нужно приличное нижнее белье? — оборачивается, вопросительно изгибая бровь. — Однажды ты поймешь, Мира, что для девушки это самое главное.

   Начинаю рассматривать все, что находится на витрине. Беру черный комплект, без всяких излишеств.

   — Неплохой выбор, Мира. Но давай возьмем еще и вот это, — бежевый и красный комплекты. И несколько трусиков, подобных тому, что я нашла тогда в подарочных пакетах.

   — Я не надену эти ниточки. Не хочу, чтобы они врезались в мою жопу, — громко и бесцеремонно. Никогда не следила за своими выражениями. И даже замечая, что это слышит персонал магазина, не успокаиваюсь.

   — Мы купили юбку, которую придётся носить именно с таким бельем. Иначе будут видны швы, — Не спрашивая моего мнения, несет все на кассу, приготавливая карточку для оплаты. — Хотя ты можешь надевать ее вообще без белья, — подмигивает, покупая все, что мы взяли.

   Морана идет позади, что-то еще говоря. Но из-за музыки, играющей в торговом центре, не могу разобрать слов. Только отдельные буквы. Плевать на нее. Несколько шагов, и мой взгляд цепляется за пару, которая стоит около эскалатора. Дианка. Это точно она. Ну, Слава Богу. Ускоряю шаг, едва не теряя пакеты с купленными вещами.

   — Дианка! — кричу громко, обращая внимание парочки на себя. Она. Не ошиблась. Подходя ближе, обнимаю девушку, ощущая радость в душе.

   — Мирка, это ты что ли? — ошеломленно рассматривает, не сразу узнавая. — Откуда пакеты с дорогими шмотками? — Морана ровняется со мной, уже понимая, что я встретила знакомых. — И что это за цаца гуляет с тобой? — заваливает вопросами, не соображая, почему так резко изменилась моя жизнь.

   — Это краля моего опекуна, — наклоняясь, говорю Дианке на ухо, чтобы Морана не услышала.

   — Откуда у тебя опекун? — очередной вопрос, после которого я усмехаюсь, делая шаг назад.

   — Попозже все расскажу, — подмигиваю, давая понять, что сейчас для откровений не самое время. Парень, который был рядом с Дианкой, подходит к Моране, начиная приставать. Пугать.

   — Идем отсюда, — Морана зло заявляет, отходя в сторону. Шарахается, как от прокаженных, показывая истинное отношение к людям нищего общества.

   — Если хочешь, иди, а я друзей встретила и хочу поболтать. Можешь подождать в машине, — уверенно и резко. Не собираюсь я ходить на цырлах перед этой барышней.

   — Поехали лучше с нами, — Дианка хватает меня за руку, сильно сжимая пальцы. Задумываюсь, и уже решаю согласиться, как амбал Дамира отбирает у меня пакеты одной рукой, а другой держит мой локоть, слегка причиняя боль.

   — Дамир Маратович зол. Советую вернуться в машину и отправиться домой, — эта сучья дрянь уже доложила своему ненаглядному, что я собралась немного погулять. Черт. Без слов киваю Дианке, показывая, что не смогу сейчас смыться, но обязательно постараюсь с ней увидеться. Резко уворачиваясь от охранника, самостоятельно покидаю торговый центр, чтобы встретится лицом к лицу с монстром, очередной раз, выслушав кучу дерьма.

   Вернувшись домой, оставляю пакеты в гостиной, наблюдая как мило Дамир просит Морану подняться в их спальню. И как только она уходит, перемещает свое внимание на меня, прожигая моментально чернеющими глазами. Не успеваю опомниться, как он хватает меня за локоть и волоком тянет в сторону своего кабинета. Открывая двери, швыряет меня внутрь, от чего я, теряя равновесие, падаю на пол, больно ударяясь коленями о мраморный пол. Кое-как поднимаюсь, но Дамир тут же хватает меня за шкирку, несколько раз с силой встряхивая.

   — Не можешь без приключений? Не можешь вести себя прилично, когда к тебе всей душой, да? — кричит надрывно, заходясь от ярости. Только я ни сделала ничего криминального.

   — Убери от меня свои руки, сука! — начинаю брыкаться и кричать, пытаясь увернуться. Вонзаюсь ногтями в его руки, царапая до крови. Дамир отталкивает, словно она маленькая букашка.

   — Заткнись, пока я одним ударом не заставил твой рот замолчать, — руки в кулаки сжимает, едва сдерживаясь.

   — Ну, заткни, или слабо? — вызывающе провоцирую, понимая, что вывожу его из себя.

   — Уйди с моих глаз сучье отродье, — указывает на двери, и я моментально выбегаю из кабинета, направляясь в свою комнату.

   Обида жжет внутри. Забегая в комнату, падаю на кровать, едва сдерживая слезы. Трясет. От падения на пол кожа на коленях горит и саднит в боку. Глаза прикрываю, мечтая просто отдохнуть. Слышу, как открываются двери моей комнаты, и входит служанка Дамира, ставя поднос с едой прямо на столик около кровати. От злости и обиды, начинаю психовать, скидывая поднос на пол. Хотя безумно есть хотелось.

   — Сука, ты хоть на крошку хлеба заработала, чтобы так поступать с едой?! — не минуты покоя. Разъяренный голос отрезвляет. Дамир врывается в комнату, поднимая кусок хлеба с пола. Потом хватает меня за волосы, стягивая с кровати. — Жри! — держит смятый хлеб около моего рта, не отпуская.

   — С пола жри сам! — так же грубо. Вырываясь. Сходя с ума от злости, что вскипает внутри.

   — Глотай! — силой запихивает хлеб в рот, и я, не сдерживаясь, начинаю плакать, глотая куски хлеба не пережевывая. — Ты научишься уважать то, что тебе дают. Если еще раз поступишь подобным образом, будешь вылизывать пол, поняла тварь? — настырно спрашивает, но я даже не могу внятно ответить. Согласно киваю, захлебываясь слезами и слюной. — Мы с Мораной уедем на пару дней, и не дай Бог, ты надумаешь рыпнуться и выйти из этого дома! Надеюсь, ты все поняла, — отпускает, и я обессиленно обмякаю на полу, продолжая хлюпать носом. Дамир проходится по комнате, а затем кидает около меня книгу. Взгляд на него поднимаю. Губы дрожат. — Ты прочтешь эту книгу, и по возвращению расскажешь мне, о чем она. Поняла? — продолжаю кивать, понимая, что не способна произнести ни слова.

   — Засунь эту книгу себе в задницу, не буду читать! — набираясь смелости и сил противостою, показывая, что мне плевать на его приказы. Но Дамир мгновенно меняется в лице, от чего становится безумно страшно. Понимала, если не соглашусь, будет невыносимо. — Хорошо, я прочту ее, — впиваюсь в книгу пальцами, смотря на то, как Дамир покидает комнату. «Портрет Дориана Грея». И тут он сумел надо мной посмеяться. Вспоминаю о Дианке, понимая, что самое время подумать, как тайком убраться из этого дома. Пара дней есть в запасе, а это значит, что нужно действовать и больше не терять ни секунды.

ГЛАВА 7

Мира

   Однажды мы понимаем, что всегда получаем то, чего опасаемся. Мысли материальны. Важно быть внимательным к звуку внутреннего голоса. Контролировать все, что происходит в сознании, иначе можно стать рабом собственной жизни. Судьба противоречива. Она дает нам шансы руководить, но, когда мы ошибаемся, отходит в сторону, наблюдая, как все рушится.

   За всю жизнь, у меня не было возможности что-то самостоятельно сделать. Всегда была во власти обстоятельств, которые не позволяли двигаться в светлое будущее. Да и сейчас, я словно стояла на перепутье, не зная, что делать дальше. В первую очередь я должна немедленно убраться из этого дома, избавившись от навязчивой опеки этого настырного мужика.

   Прошло больше часа с тех пор, как Дамир вместе со своей подружкой уехали. Наконец-то я была одна. Глоток свободы и тишины, которых мне так катастрофически не хватало. Немного проведя времени в своей комнате, покидаю ее, спускаясь на первый этаж. На кухню. В воздухе витают аппетитные запахи. На холодильнике прикреплена записка, которую оставила служанка, работающая в этом дома.

   Видимо пока я спала, она приходила, успев наготовить кучу вкусностей. Немедленно открываю холодильник, понимая, что приготовленной еды, хватит минимум на три дня. Ровно до того момента, пока Дамир вместе с мымрой не вернуться домой. Но этого я уже не увижу. На каждой полке по несколько кастрюль. Большой торт. Утка, запеченная с овощами. Не закрывая холодильника, беру тарелку и нож, тут же отрезая кусок утки. На другую тарелку лопаткой кладу кусок торта, ощущая, как в животе начинает предательски урчать. Да, Дамир, не скупился и тратил на мой комфорт не малые средства. Но внутренняя обида начинала душить.

   Взяв кусок отрезанной утки, начинаю жевать, думая о том, что я для него всего лишь груша для битья. Чтобы я не сделала Дамир готов разодрать на части, вымещая на мне всю скопленную злобу. И до сих пор, я не нашла ни единого объяснения его «благородным» поступкам. Почему я? Если он искренне хочет помогать людям, мог выбрать любую девчонку из детдома и начать ей помогать?! Неужели это лишь только из-за того, что он сбил меня в тот день? Чувство вины и долга? Сплошные вопросы, ответов на которых не было.

   Доев кусочки утки, беру тарелку с тортом, выходя из кухни. Кроме меня в этом доме никого нет, а это значит, что я спокойно могу полазить по всем запрещённым местам. Сама не понимаю, почему прямиком направляюсь в комнату Дамира, желая немного узнать этого мужика. Возможно, по вещам. По обстановке. Я ничего в этом не понимала. Не опытна. Одно знала точно, никому кроме себя доверять нельзя.

   Бесцеремонно плюхаюсь на кровать, ставя тарелку с тортом на прикроватную тумбочку. В комнате витает запах его парфюма, который неприятно перебивается приторными духами Мораны. Кладу руку на кровать, медленно поглаживая шелковое покрывало. Оглядевшись, заметила большой зеркальный шкаф. Поднявшись на ноги, подошла к нему, открывая. Вещи Дамира. Все в темных тонах. Черный преобладающий. Монотонно. Рубашки одна похожая на другую. Ничего интересного. Не закрывая шкафа, начинаю прохаживаться по просторной спальне, рассматривая все, что попадается на глаза. Останавливаюсь, открывая верхний ящик небольшой тумбочки. Ничего интересного. Ни одного фото. Никаких личных вещей Дамира. Только книга на английском языке, которая судя по названию, принадлежит Моране. «Долина кукол» автора Жаклин Сюзанн. Такое Дамир точно читать не будет. Усмехаясь, закрываю ящик, понимая, что спальня Дамира пуста. Эта комната не имеет тепла и уюта. Холодное помещение, которое просто опустошено.

   Забирая тарелку с тортом, выхожу из комнаты, намереваясь посетить святая святых этого дома. Кабинет Дамира. Конечно, я помнила о его грозном предупреждении, но ведь, запретный плод сладок. Дверь оказывается закрытой, как я и ожидала. Наклоняясь, рассматриваю замочную скважину, понимая, что этот замок достаточно легко вскрыть. Вспоминаю, как однажды в детском доме, захотев посмотреть свое личное дело, которое кстати сказать я так и не нашла, мне пришлось взломать дверь, при помощи шпильки для волос. Один из парней — Егор, научил меня некоторым хитростям. А после его выпуска из злосчастного заведения, я узнала, что он угодил в колонию, и отбывает срок за взлом. Достаю из толстовки приготовленную шпильку, и очень ловко, всего за несколько секунд, раскрываю замок, толкая ногой дверь. Прохожу внутрь, сразу подмечая идеальный порядок и чистоту. Дамир любил порядок во всем, это уже было очевидно. Для меня хаос был гораздо комфортнее.

   В первые дни моего пребывания в этом доме, удалось на минутку заглянуть сюда. Ничего не изменилось. Отсутствовал лишь ноутбук, который находился на рабочем столе. Несколько шагов, и я ставлю тарелку на стол, вальяжно садясь в большое кожаное кресло. В этой комнате исключительно его аромат. Наверно, как и мне, Моране запрещено здесь находится. По правую сторону от меня три ящика, дергая которые, вижу стопки документов. Достаю листки, кидая их прямо на пол. Ищу что-то интересное и значимое, но ничего подобного не попадается на глаза. Скопом поднимаю бумаги с пола, запихивая их обратно. Плевать, если Дамир заметит беспорядок. В этом доме я нахожусь последний день. Усмехаюсь в голос, представляя, как у Дамира попрет пар из ушей, когда он увидит то, что твориться. Во втором ящике так же одни документы. А вот третий заперт.

   Все той же шпилькой ковыряю в замочке, резко дергая ящик на себя. Первое, что попадается на глаза папка с моим именем. Неудивительно. Дамир изучил мою жизнь вдоль и поперек, решив, что теперь он ее владелец. Раскрываю, начиная листать. Медицинские справки, которые сообщают о моем выдуманном психическом расстройте. Разве можно за пять минут общения с психологом поставить точный, а главное верный диагноз? Нет! Но именно так губятся людские жизни. С такой справкой меня не примут даже в самое захудалое училище. Отбрасываю их в сторону, начиная читать текст, который располагается на нескольких страницах. Меня выбросили, как мусор. Нашли на берегу Невы в день смеха. Первого апреля. Шутка моей жизни. Именно этот день и указан как дата рождения. Я была маленькой, слабенькой девочкой, которая изо всех сил боролась за жизнь. Прекрасно помнила историю о том, как мне дали имя. Фамилию и отчество, я получила от участкового полицейского, который бережно согревал меня у реки, пока не приехала скорая помощь. А имя дала врачиха, которая проживала на улице Мира. Так на свет появилась Мира Волина. Девочка, которая должна была умереть, но выжила.

   Читая дальше текст, нахожу упоминания о том, как я посещала психолога. О девочке Лере, моей первой настоящей подруге. На глазах слезы наворачиваются. И находясь в одиночестве, я могу позволить себе поплакать. Вспоминаю тот момент, когда за Лерой вернусь мать из Штатов. А Лера чем-то напоминала Морану. Такая же белая и пушистая. Принцесса. Она обещала приезжать в гости. Писать мне письма, присылая их вместе с открытками. Но не выполнила своих обещаний. В тот день, когда Лера уехала, я разгромила комнату, выбросив все конфеты, которые она мне оставила. Предательница. После Леры я так и не смогла ни с кем по-настоящему сблизиться.

   Захлопывая папку, кидаю ее обратно, осознавая, что она мне не понадобится в будущей жизни. Это воспоминания, которые лучше навсегда уничтожить. Наклоняясь ниже, заглядываю вглубь ящика, замечая еще одну папку. Точно не обо мне. Сгорая от любопытства, открываю ее, видя свидетельство о рождении и стопку фотографий, на которых изображена девчонка блондинка. Странное имя девушки, но очень красивое. Виввея. Судя по дате рождения, эта девчонка не может быть дочерью Дамира, тогда кто же это? Все документы указывали на то, что Дамир отчаянно пытался разыскать эту девчонку. Фото женщины постарше. Эффектная и грудастая. Дамир конечно любил баб, но эта явно была не его пассия. Дальше изображения разбитых машин. Авария. И справка о смерти на имя некой Мелены. Странно. Но если высчитывать, то девочке с фотографии сейчас около двенадцати лет. К черту. Это не мое дело.

   Быстро открываю ящик по другую сторону стола, находя толстую пачку денег. Если позволю себя взять все, Дамир точно найдет меня, содрав шкуру живьем. А вот если я позаимствую несколько купюр, он вряд ли заметит. Дианка говорила, что, поехав в Москву можно заработать бабла, работая вахтовым методом. Легко. Меня это вполне устраивало. Тем более, что до моего совершеннолетия осталось совсем мало времени. И по закону, я получу свои положенные квадратные метры. Я слишком долго задержалась в этом доме. Пора валить.

   Ничего не убирая в кабинете Дамира, съедаю кусок торта, и, не закрывая двери, быстро возвращаюсь в свою комнату. Забираю вещи, которые заранее собрала в небольшую спортивную сумку. Все то, что мы купили с Мораной в торговом центре. На глаза попадается книга, которую Мудакович приказал мне прочитать. К черту ее. Поднимаю ее с пола, со всей дури швыряя вперед. Попадая в зеркало, которое в дребезги разбивается. Никогда не верила в приметы. Дурость это.

   Выбираться нужно через окно. Плотно застегнув толстовку, перекидываю сумку через плечо, и, распахивая окно, выбираюсь на подоконник. Нужно допрыгнуть до лестницы. Рискованно. Одно неправильное движение и можно сорваться вниз. Адреналин в крови зашкаливает. Чувство свободы окрыляет. Не замечаю, как добираясь до низа, спрыгиваю на землю. Бегом добираюсь до дороги, начиная ловить такси. Дамир ни за что не сможет отследить то, куда я делась. И наверно не станет этого делать. Поймав машину, называю водителю адрес, где находится общага Дианки. Всю дорогу думаю лишь о том, что, наконец, удалось удрать. Начинается новая жизнь. Моя жизнь.

   Дианка стала моей подругой недавно. Года четыре назад, когда ее привезли к нам в детский дом. Ее мать лишили родительских прав, когда Дианке было еще одиннадцать лет. Но мама часто посещала ее, даже появляясь помятой после очередной попойки. Но Дианка часто говорила, что жить в детском доме гораздо лучше, чем в родном доме. Отчим постоянно избивал, оставляя на детском теле множество шрамов. Ди говорила, что, по мнению отчима это был процесс воспитания личности. Она была сильной личностью, наверное, именно поэтому нам и удалось сблизиться.

   Я понимала, что находится в общаге у подруги, долго не могла. Нужно поскорее найти хоть какую-то подработку. Листовки раздавать. Любой заработок, который позволит мне снять угол. Хотя тех денег, что я взяла у Дамира должно хватить на несколько месяцев. Я не была воровкой. Это компенсация за его рукоприкладство. За то, что он сбил меня своей мощной машиной. Мне не нужен его дом и еда. Его опека. Мне нужна свобода и контроль над собственной жизнью. Но если чечен узнает о моем месте нахождения он вытрясет все до копейки. Но еще пару дней его не будет в городе, а это значит, что мне нужно затаиться на время.

    В подъезде снова этот вонючий запах. Машинально затыкаю рот рукой, поднимаясь по ступенькам. Еще подходя к дверям Дианки, слышу громкую музыку и крики. Дверь приоткрыта. Захожу внутрь, не церемонясь, видя много народу. Дианка сидит на коленях своего парня. Накурено. В воздухе витает запах алкоголя и травки. Некоторых из парней, находящихся в этой комнате я помню по детскому дому. Другие совершенно незнакомые мне лица. Дианка видя меня, подхватывается на ноги, и, хватая за локоть, уводит в сторону кухни. Вокруг ужасный срач. По-другому просто невозможно сказать. Пустые бутылки от пива. Бычки от сигарет валяются повсюду. По стене проползает несколько тараканов. После квартиры Дамира находится в таком доме непривычно. Даже в приюте чище было. Контраст, от которого начинает коробить. Внутри что-то екает. Дианка, держа в руках пластиковый стакан с налитым пивом, проходит на кухню, садясь на край грязного стола.

   — Что за краля белобрысая была с тобой в торговом центре? — не понимаю, зачем она сейчас спрашивает именно о Моране, но я могу ответить на ее вопрос.

   — Шалава моего опекуна, — сквозь зубы. Понимая, что я называю чечена своим приемным папочкой. Иронично усмехаюсь собственным мыслям.

   — Опа-на! — Дианка удивленно взвизгивает, хлопая по столу рядом с собой. — И откуда же на тебя свалилось такое богатство? — с завистью в голосе, пристально разглядывая. — У тебя же даже джинсы фирменные, ты знаешь, сколько такие стоят? — протягивая руку, трогает ткань.

   — Это я на него свалилась, — смотрю на обшарпанную стену, которую не красили наверно лет двадцать. — Он сбил меня на своей тачке, едва не лишив жизни, — немного приукрашиваю то, что произошло. — Дианка, мне нужно укрыться где-то, чтобы он меня н нашел, — произношу монотонно, даже понимая, что подруга выпившая, и не в состоянии сейчас трезво оценивать все, о чем я ей говорю.

   — А чего так? — толкает рукой, чтобы я обратила на нее свое внимание. Поворачивая голову, смотрю в ее глаза. — По-моему жить у кента с карманами полными бабла мечта любой девки, — Усмехается, допивая остатки пива, и сминая стакан с характерным звуком, кидает его на пол.

   — Не хочу быть грушей для битья, — отворачиваю рукав толстовки, демонстрируя Дианке синяки, оставленные от пальцев Дамира.

   — Тогда поехали с нами в Москву?! — предлагает, спрыгивая со стола. Становится напротив, продолжая смотреть в глаза. — Я помогу устроиться на работу. Фабрика, конечно, работает не легально, но зарплаты вполне хватает на нормальную житуху, — сейчас я была согласна абсолютно на любое предложение.

   — Заметано, — соглашаюсь, улыбаясь подруге. — А есть, где там жить? — Дианка достает из кармана пачку сигарет, и, доставая несколько, одну протягивает мне.

   — При фабрике есть старая общага. Мы выбьем комнату рядом, будешь с нами кантоваться, — подмигивает, чиркая перед лицом зажигалкой. Закуриваю, делая долгую глубокую затяжку.

   — Супер. Когда поедем? — интересуюсь, чтобы понять, сколько есть времени.

   — Рванем через пару дней, — Дианка хватает меня за руку, и тянет в сторону большой комнаты, где проходит все веселье.

   На столе в основном алкогольные напитки. Водка и полторашки с пивом. Заказная пицца, и купленные в супермаркете сухарики и нарезки дешевой колбасы. Это уж точно не разносолы, которые я могла пробовать в доме Дамира. К хрен собачьим его.

   — Привет, рыжик, а помнишь меня? — обнимая сзади, шепчет парень, нагло прижимая к своему телу. А затем дергает, разворачивая в своих руках. Витек. Парень из детдома. На пару лет старше. Смотрит пьяными глазами, облизывая пухлые губы. Симпатичный брюнет с голубыми глазами. Вполне достойный, если бы не пристрастия к алкоголю и наркоте. — Может, уединимся, пообщавшись поближе, — не принуждая спрашивает, пытаясь склеить. Получить то, что привычные для него девицы беспрепятственно давали.

   — Остынь, — убирая его руки от своего тела.

   —Давай и мы расслабимся, — Витек садится рядом, протягивая мне стакан с пивом. Беру, делая несколько глотков. Тут же облизывая пену, оставленную пивом на губах. — Ну, чего ты ломаешься? — не унимается, даже понимая, что со мной подобные игры могут плохо закончатся. Поднимая руку, проводит пальцами по шее, а потом, наглея, начинает целовать сонную артерию, облизывая языком. Замираю, видя, что в комнату входит несколько накаченных парней, которые явно не принадлежат к этой компашке. А потом появляется он….

   Сглатываю. Умираю и возрождаюсь мгновенно. Понимая, что настал мой конец. Чечен. Глаза обезумевшие. Злой, как черт. Вены на массивной шее вздуты от напряжения. Сначала почти никто не обращает внимания на их появление, продолжая бухать и веселится.

   — Встала и подошла ко мне, — так грозно, что в ушах начинает звенеть. Холод по телу проносится стремительной волной, поселяя в душу страх и ужас. Нарвалась. Но ни за что не подам вида. Пошел он в жопу. Откидываюсь назад, практически ложась на рядом сидевшего Виктора. Давая понять Дамиру, что у меня есть компания, и покидать ее я не собираюсь.

   — А что будет, если я не встану и не подойду? — осмысленно дразню зверя, понимая, что он раздерет меня в клочья. Ловила себя на мысли, что меня заводили наши перепалки. Будоражили кровь.

   — Неблагодарная сучка! — со злостью, Дамир с легкостью отшвыривает Виктора, а потом, хватая меня за волосы, силой поднимает с дивана. Выворачивает мою голову, причиняя неимоверную боль. — Разогнать этот притон! — в приказном тоне. Парни в полицейской одежде скручивают парней, прижимая всех к стене. Дергаюсь, начиная вырываться. Начинаю изо всех сил бить Дамира по рукам, чтобы он меня отпустил. Вырываясь, ударяюсь об его кулак губами, рассекая одну до крови. Жжет. Выворачивая голову, смотрю в разгневанные глаза, видя в них брезгливость. К этому месту. Да, и ко мне тоже.

   Не отпуская волос, Дамир выволакивает меня из квартиры, и тащит на улицу. Несколько раз по дороге спотыкаюсь, а на улице падаю в снег, но это его не волнует. Для него я просто вещь, которой он обладает.

   — Отпусти, — сгорая от ненависти, понимая, что это был мой последний шанс на то, чтобы убежать. Все кончено.

   — Рот закрыла, — открывает дверцу черного джипа и, заталкивая меня на заднее сиденье, садится рядом. Дамир на взводе. Но почему он не уехал? Как узнал, где я нахожусь? Понимаю, что не могу задать ему этих вопросов. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

   — Подлая обманщица, — сжимает кулаки, и на весь салон проносится звук хруста костяшек его пальцев.

   — А я тебе не верная псина, которая будет сидеть с тапками в зубах у двери, и ждать возвращения своего хозяина. Ты мне никто! — смело смотрю в его глаза, борясь изо всех сил за собственную жизнь.

   — Ты помнишь сучье отродье, что я тебе говорил? — огромной рукой хватает мой подбородок, сжимая пальцами лицевые кости. Не позволяя мне не произнести ни звука. — Если ослушаешься, накажу. Так вот я слов на ветер не бросаю, — резко отпускает, и я, шарахаясь назад, ударяюсь затылком об стекло боковой дверцы.

   — Меня тошнит от тебя, ублюдок. Выпусти. Ну, зачем я тебе нужна? Зачем? — начинаю орать, не обращая никакого внимания на водителя. Осмеливаясь, сжимая кулак, со всей злостью начиная бить по плечу Дамира. Но он лишь усмехается, почти не реагируя на мои действия. В суматохе и хаосе, не замечаю, что машина останавливается около крупного здания. Больница для психически больных. Твою мать!

   — Выходи! — ровным тоном голоса. Словно злости и не было. Иногда мне непонятно как быстро может меняться его настроение.

   — Не пойду! — прижимаясь спиной к дверце машины. Скрещивая руки на груди.

   — Значит, выволоку силой, — наклоняется ближе, от чего я дергаюсь, судорожно открывая дверцу. Выскакиваю на улицу, понимая, что никуда не деться. Разворачиваясь, смотрю на здание. Не успеваю опомниться, как Дамир хватает за руку и тянет внутрь. Целенаправленно в отведенную палату. Куча психов бродит по коридору, представляя собой ужасающее зрелище. Да, проведя здесь всего несколько минут, понимаешь, что любой совершенно здоровый человек, может запросто сойти с ума. Вскрикиваю, когда обезумевшая, громко говорящая женщина подбегает, и, смотря мертвым взглядом что-то невнятно говорит. Уворачиваюсь в сторону, мечтая сорваться и бежать без оглядки.

   — Посмотри вокруг, тварь, — сильные пальцы, сжимают шею у основания сзади. — Тебе было плохо в моем доме, поэтому я привел тебе туда, куда ты и должна была попасть. Надеюсь, — Дамир не выражает ярости. Размеренно произносит каждое слово, чтобы я осознала все происходящее, — тебе здесь понравится, — заталкивает в палату, отпуская. Смотрит так, словно видит меня в последний раз. Если я сейчас не переступлю через собственную гордость сдохну тут.

   — Не оставляй меня тут, Дамир, — с мольбой в голосе. Жалобно смотрю в глаза, думая о том, что готова пообещать ему все, что угодно.

   — Ты получаешь то, что заслужила, — громкий стук двери. Дамир уходит, оставляя меня сгнивать в этой дыре. Раздавил как таракана. Одним щелчком перевернул всю мою жизнь.

   Долгие часы. Сумасшедшие мысли, разъедающие сознание. Обида удушающая. Безумные лица людей, которые не понимают кто они такие. Выбирая себе другие роли. Это не жизнь, удручающее существование. Хуже этого места сложно что-то представить. Тошнотворный лекарственный запах. Стоны и крики больных, которые не встают с больничных коек. Ссут под себя, забыв о том, какого это посещать туалет. Мозги атрофированы.

   За окном наступает утро, но от этого еще хуже. Мелкая дрожь бьет по телу. Кажется, я тоже начинаю с ума сходить. Голова свинцовая. Постоянно тошнит.

   — Ну, как, комфортно провела ночь? — грубоватый, хриплый голос. Не поворачивая головы, понимаю, что он вернулся. За секунду выхожу из себя, едва сдерживаясь, чтоб не набросится на него с кулаками.

   — Гнида черная, из-за тебя мне пришлось познакомиться с этими дебилами! — начинаю кричать, избавляясь от скопившихся эмоций.

   — Хочешь остаться и продолжить знакомство? — делает несколько шагов, останавливаясь посреди комнаты. — Или нужно было отправить в обезьянник вместе с твоей подружкой наркоманкой? — зубами скрипит, не получая от меня того, что хочет. Молчание. Глаза в глаза. Отчаянно сопротивляюсь, даже ощущая, что меня неимоверно тянет к этому мужику. Нечто сумасбродное. Неправильное. Всего минута, и Дамир, качая головой, разворачивается, направляясь к выходу.

   — Не уходи, — наверно в первый раз прошу искренне. — Не оставляй здесь, — подбегая, хватаю его за руку. Останавливаю, неожиданно чувствуя, что хочу прижаться к крепкому телу.

   — А где извинения, Мира? — разворачивается, прижимаясь спиной к двери. Взгляд опускает, делая глубокий вдох.

   — Прости, Дамир, — это все, что я могу сказать.

   — Еще раз. Не слышу искренности в голосе, — напирает, откровенно начиная издеваться.

   — Прошу тебя, Дамир, прости меня, — хватает за горло, и резко разворачивая, прижимает к двери. Наши лица в опасной близости. Его аромат пьянит.

   — Твое наказание еще впереди, уличная шваль. Знаешь, — сжимает пальцы, от чего начинаю кашлять, но продолжаю стоять смирно, — я ненавижу воров. Но больше всего призираю предателей. Даю последний шанс. Согласна? — киваю головой, лишь бы прекратилось это безумие. — В следующий раз ты отсюда не выберешься. Прикажу, и тебя заколют до такого состояния, что все, на что ты будешь способна — это срать под себя. Понимаешь, что я не шучу? — продолжаю кивать, не пытаясь заговорить. Дамир оттаскивает меня, открывая двери. Выводит в коридор, и делает вид, словно ни черта не произошло. Уверенно шагает к выходу, даже не оглядываясь. Зная, что я покорно иду следом, ведь выхода другого нет.

   — Мы едем домой? — спрашиваю, забираясь в машину.

   — Да. И Моране ты ни скажешь, ни слова.

   — Боишься, что она увидит твое истинное лицо и поймет, что ты не такой благородный каким хочешь казаться? — спрашиваю, уверенная, что его это не разозлит.

   — Мои отношения с Мораной тебя не касаются, — ставит точку в этом разговоре, приказывая водителю отправляться домой.

   Усталость. Этой ночью я вообще не смогла сомкнуть глаз. Есть хотелось. Душ принять, смыв с себя не только противный больничный запах, но и грязь после посещения квартиры Дианки. Как она там? Я не могла спросить об этом Дамира. Не успеваю открыть дверь в квартиру, как вижу перед собой Морану, приветливо улыбающуюся. В белом вульгарном пеньюаре. Дамир заходит следом за мной, тихо закрывая двери. Белобрысая шаболда готова ходить на цырлах лишь бы господин был рядом.

   — Боже, только тапок в зубах не хватает, — проговариваю тихо, но они оба слышат мои слова. Плевать. Целенаправленно шагаю к лестнице, чтобы подняться в комнату.

   — Господи, Мира, тебя кто-то ударил? — делает вид, что не услышала моих слов. Пытается быть внимательной и заботливой. Бросаю взгляд на Дамира, желая сдать его со всеми потрохами. Но я молчу.

   — Я просто неуклюжая. Нечаянно ударилась, — начинаю подниматься по ступенькам, переводя взгляд на Дамира. От чего мурашки табуном покрывают кожу. — Ванну приму, если вы, конечно, не против, — поднимаясь выше и выше. Не ожидая, что мне кто-то из них ответит. Да, и вообще, хотелось побыть одной. Поспать, восстановив все силы.

    Горячая вода и вкусный гель для душа вернул меня к жизни. Переодевшись, спускаюсь вниз, видя, что Морана суетится в гостиной, накрывая на стол. Дамир уже что-то жрет, не обращая внимания на действия своей подстилки. Лицемерная парочка, получающая выгоду друг от друга. Морана, видя меня, улыбается, разливая в чашки свежезаваренный кофе.

   — Присоединяйся, и позавтракай с нами, — она милая идобрая. Хочется поверить ей, но нет. Сажусь за стол, видя тарелки с нарезанными фруктами. Творог. Сваренная овсяная каша. — Дамир мне рассказал, как спас тебя от назойливого парня, который хотел изнасиловать.

   — О, да, Дамир у нас герой-спаситель, — усмехаюсь, замечая, как чечен поднимает взгляд, прищуриваясь. Прожигает. Уничтожает. Опьяняет. Глупая Морана не понимает моего сарказма, принимая мои слова и гордясь за своего мужика. Который-то и не ее вовсе. — Не знаю, что было бы со мной не появись он вовремя, — продолжаю играть, отвечая взглядом на его взгляд. Понимаю, что Морана даже не догадывается, каким Дамир бывает жестким и грубым. — Мне так повезло находиться под опекой такого заботливого человека, — язык быстрее мыслей. Дамир изнемогает от злости и желания заткнуть мой рот. Морану слепит его маска благородства. Однажды она прозреет, узнав истинную сущность Дамира. Начинаю кушать, периодически поглядывая на Дамира. Ожидая от него очередного издевательства.

   — На твоем столе три книги, которые должна почесть и к концу недели написать эссе, — делая глоток кофе. Сначала даже не смотря в мою сторону. Доедая, поднимаюсь из-за стола, хватаясь за спинку стула. Жду, понимая, что это не все, что Дамир хотел сказать. — Завтра придет репетитор, который все тебе подробно расскажет, — сон спокоен. Знает, что никуда не денусь. Начну исполнять, все, что бы он ни приказал. Только этот мужик ошибается. Моя жизнь и свобода по-прежнему не в его власти.

   — Слушаю и повинуюсь, — язвлю, демонстративно делая поклон. Выводя его из себя. Зная, что он ни за что не проявит свою агрессию перед Мораной.

   — Совсем забыла, — Морана подходит к Дамиру, обнимая его сзади, при этом смотря на меня, — я оставила для тебя несколько подарков. Найдешь в своей комнате, — ничего не отвечаю, кивая белобрысой в ответ. Начинаю шагать к лестнице, чтобы подняться наверх.

   — Ты забыла Моране что-то сказать! — Дамир останавливает одной лишь фразой.

   — Что? — оборачиваюсь, вопросительно смотря на него.

   — Спасибо, Морана, — слегка кривляется, будто пытается изобразить мой голос.

   — Точно, спасибо, — не смотря на нее. Только на Дамира. От его взгляда задыхаться начинаю. Не понимаю, что со мной начинает происходить в его присутствии. Как будто что-то резко поменялось. И кровь кажется горячей. И легкие сводит. И эмоции перестают поддаваться контролю. Забыться. Поспать хоть пару часов. Вычеркнуть из жизни прошедший день. Все зря. Мне не выбраться из этого дома. Не получить желанную свободу.

   Укутываясь в плед, устраиваюсь на кровати, ощущая, как мгновенно тяжелеют веки. Бессонная ночь дает о себе знать. Прикосновение пальцев к плечу. Кто-то бережно укрывает меня пледом, а потом его аромат заполняет все пространство комнаты. Сон или реальность? Глаза распахиваю, понимая, что уже нет никого. Дамир. Его запах. Его руки. Его аура наполнила комнату. Он становится частью жизни, которую я не хотела.

ГЛАВА 8

Мира

   Разбираясь в себе, мы зачастую ищем людей, которые будут на нас похожи. С такими же неординарными играми разума. Мы надеемся, что эти люди смогут разогреть. Понять. Проникнуться. Они станут близкими, несмотря на все противоположности. Возможно, именно это движет сейчас мной. И Дамир тот самый человек, который станет близким и родным.

   Свернувшись калачиком, укрылась одеялом. Слегка знобило. После всего произошедшего я снова заболела. Доктор сказал, что, скорее всего, болезнь повторилась на фоне стрессов. Но в этот раз Дамир не стал запирать меня в больнице. Благодаря Моране. Она вызвалась ухаживать за мной. Давала лекарства по времени, и заботилась о том, чтобы я вовремя кушала.

   Раз в день приезжала медсестра, чтобы сделать укол и капельницу. Дамир немного изменился. Больше не вспоминал о том, что хотел привезти учителя, но всякий раз напоминал мне о моей ничтожности и глупости. За эти две недели, которые я провела в болезни, я все-таки потянулась к книгам. К тем самым, которые мне подарили Дамир и Морана. Ради того, чтобы посмотреть иллюстрации, но не в одной из книг их не оказалось. Однако, в одной из книг меня привлек внимание текст. Не заметив, как увлеклась, я прочла большую половину текста, осознавая, что мне это нравиться. Эрих Мария Ремарк «На Западном фронте без перемен». Никогда прежде я не увлекалась подобными книгами. И даже знать не могла, что они могут мне понравиться. Наверно не принуждая, мы сами приходим к истине. К той мысли, что книги дают гораздо больше, нежели телевизор или окружающие люди. Книга оставила впечатления, но большую часть моих мыслей все равно занимал Дамир.

   Последние несколько дней, я усиленно размышляла о том, что было бы, если бы Дамир меня все же отпустил. Не стал удерживать. Ушла бы, не оглядываясь. Попробовала начать самостоятельную жизнь, наверно борясь за нее каждый день. Я видела очевидные перемены, находясь в его доме. Понимала, что Дамир может дать мне гораздо больше того, что я заслужила. Но я по-прежнему не могу пересилить себя, начав беспрекословно слушать и выполнять его приказы. Нет. Он не сможет меня сломить. Дамир должен понимать, и научиться уважать и мои желания. Слишком наивная, если позволила себе даже думать об этом. Мысленно кладу на одну чашу весов обеспеченность, а на другую свою свободу. И вторая все еще перевешивает.

   — Ты не спишь, Мира? — тихий голос Мораны, заставляет меня вздрогнуть, и повернуться. Она мило улыбается, заходя в комнату.

   — Нет, — отвечаю тихо, поднимаясь.

   — Скоро приедет Елена Сергеевна, — Морана садится на край кровати, на миг, опуская взгляд. — Она бывший преподаватель Дамира. И у них до сих пор сохранились теплые отношения, — не понимаю, для чего она мне это рассказывает, но я внимательно ее слушаю, пока ничего не отвечая. — Приведи себя в порядок. Елена Сергеевна очень строгая личность и ценит прилежность и пунктуальность.

   — На хрена мне училка? — выдаю, не церемонясь, не следя за выражениями. — Еще ее мне не хватало. Вы с Дамиром все мозги мне поклевали, –— фыркаю недовольно, отворачиваясь. Но Морана привыкла к моим перепадам настроения. И фразочкам, срывающихся с уст.

   — Мира, послушай, — двигается ближе, беря за руку, — все ради твоего блага, — порой меня коробило от ее нежности. Но я видела, что это не фальшь. Морана на самом деле такая. Добрая и чистая. Но сейчас я нуждалась в ее поддержке гораздо больше, чем в чечене. Морана непроизвольно учила меня мягкости. Иногда я наблюдала за тем, как Морана ест. Разговаривает. Когда я только заболела, она принесла фильмы и вместе со мной их смотрела. Пыталась научить меня макияжу и элементарным навыкам в прическах. Правда, закончилось все тем, что Дамир в очередной раз сделал больно. Высказался, назвав меня страшненькой и никчемной. Сказал, что лучше вкладываться в мои мозги, нежели заниматься внешним видом. Ничего не исправит моей внешности.

   До слез обидно. Эти слова, оставили неприятный осадок в душе. Но я не она. Не Морана. Не девушка с идеальной фигурой. С красивым личиком. С идеальной добротой, которая поначалу казалась фальшивой. Нет. Морана на самом деле добрая. А я… Я просто уличная девчонка. С множеством веснушек на лице. Тощая до такой степени, что наверно, ни один мужчина никогда на меня не посмотрит, как на желанную женщину. Знала, что не идеал. Но все равно давилась этими обидными выражениями, которые постоянно всплывали в воспоминаниях. Хотелось начать войну, обложив матом этого мерзковатого чеченца, но в этот раз промолчала.

   Смотря на себя, а затем на Дамира с Мораной, осознавала, что мы из разных миров. Я не могу достойно поддержать ни одну беседу. Видела, что Морана была образованной девушкой. Не глупой. Она прекрасно понимала, что между ней и Дамиром не может быть большего, чем сейчас есть. Подолгу разговаривая, Морана поделилась со мной своими откровениями. Она была замужем. Ранний брак и очень быстрый развод. Новоиспеченный муж оказался редкостным мудаком, и после развода повесил на Морану свои огромные долги. Она рассказала мне о своих отношениях с Дамиром. Морана упомянула, что чечен сразу же провел границы. Свадьбы и рождения детей не было в его планах. От чего-то после этого откровения мне стало спокойнее.

   — Давай наденем что-нибудь приличное, — Морана хихикает, встает, и подходит к шкафу. Достает оттуда черные джинсы и кашемировый пуловер. Буквально через минуту возвращается ко мне, нежно трогая за волосы. Дергаюсь. Мне все еще не привычны ее нежности. И поведение Дамира для меня было намного понятнее. Уворачиваюсь от ее прикосновений, и, хватая вещи из рук Мораны, иду в ванную комнату. Закрываю плотно дверь, давая Моране понять, что хочу остаться одной. Открываю кран холодной воды, начиная лихорадочно умываться. Несколько раз расчесываю непослушные волосы, а потом, психанув, прибираю их в пучок с помощью заколки Мораны. Переодеваюсь, понимая, что мне нужно спуститься вниз самостоятельно, иначе Дамир выволочет меня силой. Ни о чем не думая, выхожу из комнаты, нехотя спускаясь в гостиную. Голоса. Последние шаги, и я вижу Дамира, который разговаривает с огромной теткой. Грозная. Даже директриса из детского дома не была такой массивной. Нет, эта женщина не жирная. Она просто большая. Возможно, в молодости она занималась каким-то серьезным спортом.

   — Поверь, нет непосильных задач, — женщина обращается к Дамиру, а я замираю на последней ступеньке, слушая их разговор. Никто из них не услышал моего появления.

   — Не спешите с выводами. Вы еще с ней не познакомились, — кажется, он сейчас гадко усмехнется, но на лице Дамира не шевелится ни одна мышца.

   — Я справлюсь, — утвердительно. Понимаю, что, если я вздумаю ерепениться, Дамир тотчас же придушит, больше без церемоний. — Дамир, спасибо тебе большое, — голос женщины быстро меняется, проявляя мягкость. — Ты помог, оплатив операцию моему сыну. Я знаю, — женщина опускает взгляд, — в те времена, ты был обычным студентом. Но все равно пожертвовал ради меня всеми заработанными деньгами, — видно, что эта баба по гроб жизни ему обязана. И согласиться на все, что Дамир пожелает.

   — Как там Сашка? — Дамир общается с женщиной непринужденно, и я понимаю, что он, правда, близко знаком с семьей этой бабы.

   — Он вернулся в спорт, — женщина продолжает рассказывать, а я тихо слушать. — Но в качестве тренера детской хоккейной команды, — по ее выражению лица понятно, что этот разговор ее тревожит.

   — Неплохо, — Дамир наклоняется вперед, и я со всей силы сжимаю поручень на лестнице. — Сколько будут стоить ваши занятия, Елена Сергеевна? — задает конкретный вопрос, рассчитывая получить немедленный ответ.

   — Я не возьму денег за обучение ребенка.

   — Она уже не ребенок, — голос Дамира становиться строгим. — И не вздумайте поворачиваться к ней спиной, эта девочка, не задумываясь, вонзит нож в вашу спину. Будьте осторожнее.

   — Не переживай Дамир. Я три года преподавала в женской исправительной колонии. И у меня есть опыт с подобными людьми, — они разговаривают в таком тоне, словно я какая-то уголовница, не способная ничего понять. Дамир улыбается, как довольный кот, объевшийся сметаны.

   — Отлично. Только не спорьте со мной, Елена Сергеевна. Оплачу каждый час ваших занятий, — настаивает. — Я боюсь, — усмехается ядовито, задумываясь на секунду, — что вам понадобиться дополнительные средства на успокоительные препараты. Мой «ребеночек» не так прост, как может показаться, — Дамир посмеивается, поднимаясь на ноги. Оборачивается, глядя прямо в глаза. И этот взгляд моментально насквозь прожигает. Я понимаю, что Дамир знал, что я стою здесь и слушаю. Женщина делает тоже самое. Обсматривает меня с ног до головы, а затем улыбается самой милой улыбкой, которая только может быть.

   — Шевели ногами Мира, — Дамир в свойственной ему манере командует, не отрывая взгляда. — Подойди, и поздоровайся.

   Нехотя шагаю вперед, все еще смотря только на Дамира. Немного не по себе. Тушуюсь, не понимая, как разговаривать с этой женщиной.

   — Здрасте, — на своем обычном лексиконе. Замечая, что женщина недовольно прищуривается, и начинает подавлять своим взглядом. Пальцы дрожат. Лихорадочно прячу руки в карманы своих джинс, и невольно отворачиваюсь, не перенося натиска этой женщины.

   — Это что за поза? — женщина выражает недовольство, начиная разговаривать со мной властным голосом. — Вытащила руки из карманов, и прекратила стоять, как старая сутулая бабка, — начинает воспитывать, даже не познакомившись со мной поближе. Приходится сделать то, что она говорит. Молча. Ожидая дальнейших действий. — Подойди ближе и сядь, — и это выполняю, проходя вперед. Кидаю косой взгляд на Дамира, ощущая, что ему чертовски нравится все, что происходит. — Дамир, дрогой, мы больше не нуждаемся в твоем присутствии, — обращается к нему, и он, кивая согласно, покидает гостиную.

   Откашливаюсь, продолжая стоять на месте. Видя перед глазами самодовольную улыбку этого мерзавца.

   — Прекрати летать в облаках. Перед тобой тетрадь и ручка. Думаешь, я их просто так приготовила? — неосознанно понимаю, что не могу возразить этой женщине. Не могу сопротивляться ей. Даже ответить первое время внятно не получается. Все мои попытки показать гонор, потерпели поражение.

   Не слежу за временем. Слушаю все, что она рассказывает. Что-то записываю под ее указаниями. Час. Два. Три. Все в полном хаосе. В моем разуме. Когда занятия подошли к концу, ощутила, что выжита словно лимон. Елена Сергеевна была пуленепробиваемой женщиной. Она постоянно меня обламывала, крича, чтобы я спустилась с небес на землю. Черт, да, какие там небеса. Казалось, эта женщина энергетический вампир. И все на что она способна, питаться чужими силами. После занятия эта баба сделала вывод, что все прошло не плохо. Оставила задания, которые я должна буду выполнить к завтрашнему дню. Все, что мне сейчас хотелось, что-нибудь съесть. Пошатываясь от бессилия, побрела на кухню, услышав приятные запахи.

   Морана, надев фартук, что-то готовила. Увидев меня, зашевелилась, накрывая на стол прямо в кухне.

   — Садись, Мира, и выпей чай, — вынимает из духовки пирог, который пахнет яблоками с корицей. — Как прошло занятие? — спрашивает, сгорая от желания узнать все подробности.

   — Ужасно. Нельзя ли найти кого-то более мягкого? — интересуюсь, зная, что такие решения принимает только Дамир.

   — Нет! — его грозный голос за моей спиной. Не оборачиваюсь. Не хочу видеть.

   Морана отрезает мне кусок пирога и наливает полную чашку чая. Достает земляничное варенье, и, подмигивая мне, дает в руки вместе с большой ложкой. Начинаю, есть с аппетитом, не обращая внимания на Дамира, который кривлялся от недовольства. Не слушая их пустые для меня разговоры, доедаю, и благодаря Морану за угощения, выхожу их кухни. Но потом замираю, прячась за дверь.

   — Что сказала Елена Сергеевна? — Морана сервирует стол перед Дамиром, затевая этот разговор.

   — Оказывается Мира не такая тупая, как я думал, — усмехается, отвечая Моране. — Елена сказала, что у Мира хорошая память, и она способна выучить несколько иностранных языков. Гуманитарные науки — это то, в чем она может себя проявить, — понимаю, что подслушивать не хорошо, но уйти не могу. Все-таки обо мне разговаривают.

   — Значит, стоит продолжать ее обучение.

   — Морана, — Дамир резко меняет тон голоса, беря девушку за руку, — я хочу, чтобы ты осталась со мной до весны, — не приказывает. Просит.

   — Не могу, — жалобно. — Мне нельзя бросать свой бизнес.

   — Я найму тебе управляющего, — Дамир был готов на все, лишь бы Морана оставалась рядом. Возможно, он понимал, что она способна оказывать на меня хоть какое-то влияние. — И помогу выйти на восточный рынок, — я помнила, как Морана рассказывала о том, что у нее небольшая сеть магазинов брендового нижнего белья.

   — А Мира наша молодец, — Морана снова меняет тему разговора, соглашаясь остаться. — Тянется к знаниям. Хочет познать прекрасное.

   — Чтобы потом все обгадить, — Дамир даже не дает ей договорить. — Держи с ней дистанцию. У милого котенка острые когти тигрицы, — усмешка, гадкая как обычно.

   — Девочке нужна ласка и забота, — не вижу, но ощущаю улыбку на ее лице, — Мире нравится разговаривать о духах и косметике. Одежда ее тоже интересует, — воодушевленно, но это быстро заканчивается.

   — В этой девке нет привлекательности, не трать попусту время, на то, чтобы ее приукрасить. Ее сильная сторона мозги, этим и будем заниматься.

   — Ты не прав, — Морана пытается доказать свою точку зрения. — Я подберу ей соответствующую одежду и научу быть женственной. Посмотришь, она изменится, — Морана проходится по кухне, садясь на колени Дамира. Резко разворачиваюсь, и, не желая больше слушать колкостей Дамира, быстро пробегаю по ступенькам, добираясь до своей комнаты.

   Подходя к зеркалу, начинаю себя внимательно рассматривать. Плоская. Никаких форм. Ни жопы, ни сисек. Раньше я не думала о своем теле. Не заморачивалась. А теперь…. Мне хочется быть привлекательной. Женственной. Быстро раздеваюсь, поворачиваясь боком. Плоская. Совершенно. Но ведь парни в детском доме хотели оказаться со мной в постели. Витя не раз намекал на этот, значит, что-то его привлекало? Сажусь на край кровати, прокручивая в голове обидные выражения Дамира. С психу хватаю подушку, кидая ее в дальний угол комнаты. Готовая порвать кого-то на части. Ярость в ушах шумит.

   Не постучавшись, Морана заходит в комнату, держа в руках поднос.

   — Стучаться не учили? — язвлю, не в силах унять собственную злость.

   — Мира, я просто принесла лекарства, — ставит поднос на прикроватную тумбочку и замирает.

   — Довольна? — хватаю таблетки, запивая их несколькими глотками воды. — А теперь можешь валить и трахаться со своим ненаглядным, — грубо, но ничего не могу с собой поделать.

   — Что случилось Мира? — Морана знает, что я психую, и пытается унять мой гнев.

   — Ничего. Уходи.

   — Давай посмотрим вместе фильм. Правда, он с субтитрами, — она настырно шагает навстречу, пытаясь меня перевоспитать. — Но это к лучшему. Так ты быстрее освоишь английский язык, — улыбается, а мне противно от ее доброты.

   — Я хочу спать. Уходи, — пытаюсь от нее избавиться, как можно быстрее. Морана, ничего не отвечая, выходит из комнаты, зная, что пока я в таком состоянии разговаривать со мной бесполезно.

   Подбирая подушку с пола, забираюсь на кровать, беря одну книгу из стопки. Начинаю читать, ощущая, как неистово погружаюсь в мир слов и букв. «Повелитель мух». Читаю взахлеб, думая о том, что мне чертовски хочется быть равной им. Не быть больше необразованным ребенком. Недоразумением.

   Я замечала, как Дамиру бывает интересно слушать Морану, которая рассказывает о театрах, музыке и хорошем кино. Она была разносторонней личностью, несмотря на то, что внешний вид больше напоминал легкомысленную особу. Я хотела так же. Обсудить отрывок из книги, приводя свои доводы. Делясь мыслями, которые не станут нелепыми. Но пока я не понимала ничего. Чувствовала пропасть, которая была между нами. Вот в чем разница между мной и чеченом. Он хитер и умен. Умеет подать себя с самой лучшей стороны, если надо, располагая к себе людей.

   Закрыв книгу, выбираюсь из-под одеяла, решая спуститься в гостиную. От одиночества сходила с ума. Спустившись в гостиную, вижу, что Морана с Дамиром пьют вино и о чем-то оживленно болтают. Не церемонясь, прохожу к дивану, и сажусь напротив них. Беру стакан для сока, и наливаю себе вина, смотря на то, как глаза Дамира округляются и чернеют.

   — Ты совсем охренела, девочка? — выдает грозно, сжимая руки в кулаки. Да пошел он к черту. — Поставь стакан на место! — командует, только я совсем не собираюсь ему подчиняться.

   — Несколько глотков красного вина полезно для здоровья, — с вызовом, ухмыляясь.

   — Мы не знаем, какие у тебя гены, — поднимаясь, выхватывает стакан из моих рук. — Не будем рисковать, — держит себя в руках, говоря практически спокойно и уравновешенно.

   — Что не так с моими генами? — снова обидно. — Руки и ноги на месте. Голова тоже. Я такая же, как и вы. Поняли меня. Оба, — кричу, не сдерживая эмоций. Замечая, что Морана хочет за меня заступиться, но Дамир ей этого не позволит.

   — Оставь нас одних, — Дамир приказывает Моране, не обращая на нее никакого внимания. Перечить невозможно. Морана боится его. Опасается за меня. Это можно прочесть в ее взгляде. Но уходит из гостиной, оставляя нас наедине.

   Опуская голову, смотрю на белоснежный ковер, на котором красуются несколько пятен от пролитого красного вина. Внутри непонятное ощущение. Напряжение нарастает. В последнее время, оставаясь наедине с этим мужиком меня на изнанку выворачивало. Поднимая голову, замечаю, что Дамир смотрит в упор. Взглядом испепеляет. Внезапный приступ гнева накрывает с головой. От того, что рядом с ним не способна контролировать собственные эмоции.

   — Чего смотришь? — говорю грубо, дерзко, вызывающе. Воспламеняя его до предела. Наслаждаясь этим. — Думаешь, что я ничтожная и страшненькая, — повторяю его же слова.

   — Подслушивать не хорошо, — в руках себя держит, хотя мне кажется, хочет сорваться. — Пытливый у тебя ум, только направлять его нужно в правильное русло, — читает нравоучения, при этом, даже не повышая голоса. Наверно он прав, только я не смогу этого признать. — Тебе понравилась книга Ремарка? — неожиданно для меня спрашивает, и я, оторопев, забыла о том, что хотела сказать. Сглатываю, избавляясь от внезапной сухости горла. Понимаю, что Дамир уверен, что я прочла эту книгу до самого конца. Молчу, ничего не в силах ответить. Дамир проходится по гостиной, а потом резко садиться на диван рядом со мной. — Послушай, Мира, — гулко выдыхает, и, кажется, я ощущаю, как неистового барабанит его сердце, — ты можешь обсудить со мной любую информацию, которую получила из книг или других источников, — сейчас он мягок. Добр неестественно для меня.

   — Правда? — Дамир согласно кивает головой, и невольно поднимает уголки губ в полуулыбке. Осознаю, что мечтаю задать ему множество вопросов. Обсудить все, о чем успела прочесть. Попросить его еще посоветовать что-нибудь интересное. В этот момент ощущается незримая тонкая связь, которая зарождается между нами. С Дамиром разговаривать будет гораздо интереснее, чем с Мораной. Он очень умный мужик, несмотря на всю жесткость. Дамир поднимается, протягивая мне руку. Тут же хватаюсь за него, тоже поднимаясь с места.

   — Я рад, что ты стала проявлять интерес к книгам. Завтра, — он ведет меня по гостиной, продолжая говорить, — до прихода Елены Сергеевны, я подготовлю список основных предметов, по которым нужно продолжать твое обучение. Конечно, придется привлечь других учителей, — разъясняет, думая, что я соглашусь и стану послушной девочкой. — Так же я хочу определить тебя в одну элитную школу с марта месяца.

   — Хочешь, чтобы я подружилась с мажорными детишками? Никогда! — отвечаю отрицательно, даже не выслушав ничего.

   — Вечно ты не сможешь прятаться в своей скорлупе, — я совершенно его не узнаю. Начинаю дышать часто, и слегка вздрагиваю. Дамир ощущая это, останавливается, и замирает. — Посмотри на меня, Мира, — просит. Поднимаю голову, рассматривая выражение его мужественного лица. — Тебе нужно налаживать дружбу. Находить людей, которые станут близкими. Не только я и Морана. Я не хочу, чтобы ты окружила себя знакомыми, подобными этой шалаве Диане, — обидно такое слышать, но ее жизнь не показалась мне сказочной.

   — Мы знакомы с ней больше десяти лет. Неужели мне нужно просто вычеркнуть ее из своей жизни? — спрашиваю, понимая, что я совершенно запуталась.

   — Да. Не думая. Такие люди тянут тебя вниз, Мира. А тебе нужно подниматься, — почему он так добр ко мне? Зачем заботится? Я по-прежнему не находила ответа. — Ваши дороги разошлись давным-давно, — Дамир прав. Мне больше не интересно зависать с пивом на какой-то вшивой хате.

   — Меня тоже выбросишь? Я же тяну тебя вниз?! — спрашиваю, осмеливаясь, разворачиваюсь, смотря пристально в глаза.

   — Не буду скрывать, что пока ты человек не моего круга, — ответил честно и открыто. Быть может для того, чтобы донести для меня свои мысли. — Я тебя, как поросенка вывалившегося в грязи пытаюсь из нее вытащить. Но ты усердно упираешься, устраивая визг на всю округу, — усмехается, но как-то по-особенному мило. — Иди, отдыхай, Мира. Завтра будет насыщенный день, — на мгновение мне показалось, что Дамир хочет прижать меня к себе. Обнять, дав понять, что он искренен и заботлив. И мне до безумия этого хочется. Впервые за всю мою жизнь.

   — Спокойной ночи. Но учти, — не пытаюсь дерзить или хамить. Говорю абсолютно спокойно, — в твою элитную школу я не пойду, — быстро шагаю, поднимаясь на второй этаж. В свою комнату. Переосмысливая все, о чем мы с ним разговаривали. Мне важна его похвала. Спокойные искренние разговоры. Не с Мораной или этой училкой. Только с ним.

   Забираясь на кровать, обнимаю подушку. Стук в дверь. Морана с осторожностью входит в комнату, держа в руках несколько дисков. Подходя ближе, вручает мне обещанные фильмы, обещая, что завтра загрузит в электронную читалку несколько книг на английском языке. Соглашаюсь безмолвно, но внутри так тошно. Дамир прав, я не принадлежу к его кругу. Но и больше не хочу быть такой же, как Дианка. Стою на перепутье, не понимая, что делать дальше. Но выбор только за мной. Хоть монетку бросай. Я готова его сделать, не понимая еще, правильным он будет или нет.

ГЛАВА 9

Мира

   Жизнь непредсказуема. И спустя некоторое время наши поступки кажутся абсурдными. Возможно, мы просто взрослеем, чему-то учась у окружающих людей. Или же самостоятельно осознаем, что все данное судьбой — это подарок. Свежий воздух. Теплое ласкающее солнце. Легкий ветерок. Весна. Март. Вот уже четыре месяца прошло с тех пор, как я живу в доме Дамира. Думая об этом, абсолютно не верилось. Особенно, вспоминая все свои попытки убежать, и начать другую жизнь. Жизнь действительно разделилась на «до» и «после». Морана выходит на улицу, расплачиваясь с таксистом. Выхожу следом, вдыхая полной грудью порцию свежего весеннего воздуха. Прикрывая глаза, запрокидываю голову, подставляя лицо под лучи теплого солнышка. Я любила это время года. Как начало чего-то нового. Особенного. Морана подталкивает меня вперед, усмехаясь. Минуя несколько метров, мы заходим в большой торговый центр, направляясь прямиком в кафе.

   Вспоминаю, как однажды мы здесь уже бывали. С Дианкой и Дашкой. Года четыре назад. Холодные. Голодные. Мы просто хотели согреться и получить хоть немного дружеского людского внимания. Почувствовать, что мы не одиноки в этом мире. Рискнув, мы попросили пирожные, ощущая, как ароматно пахнет кофе. Шоколадом с примесью ванили. Но надежды моментально рухнули. Обездоленных детей-сирот никто не любит. На дух не переносит. Сейчас совсем другое дело. Находясь рядом с Мораной, ко мне относятся уважительно. Улыбаются, предлагая свои лучшие лакомства. Конечно, никто не узнал ту девчонку, которую за шкирку выбрасывали из кафе. Сейчас на мне приличная чистая одежда. Я больше не такая истощенная и худая. Начала пользоваться парфюмом и минимум косметики. Дамир никак не одобрял, что Морана учит меня быть настоящей женщиной. Злился, смотря искоса, когда мы с Мораной разговаривали, не обращая на него никакого внимания.

   — Что будешь заказывать? — Морана, что-то говорит девушке, а я даже не прислушиваюсь. Рассматриваю витрину с десертами, ощущаю, что наверно съела бы все. За это время, кажется, я так и не смогла наесться. Несмотря на то, что еды в доме Дамира было вдоволь, и я могла ни в чем себе не отказывать.

   — Мне три кусочка торта, — показываю на витрине, какие выбрала, замечая, что девушка удивленно записывает заказ, — и клубничный молочный коктейль, — хотелось еще заказать карамельный, но недовольный взгляд Мораны дал понять, что это сомнительная затея. Она пропагандировала здоровый образ жизни, следя тщательно за своей идеальной фигурой. В итоге она заказа фруктовый чизкейк и кофе без сахара.

   В ожидании заказа мы прошли к свободному столику, удобно устраиваясь. Оглядевшись, погружаюсь в воспоминания, видя за стеклом бездомного парнишку, который вожделенно смотрит на витрину со сладостями. И вижу в нем себя. Прежнюю. Никому не нужную девчонку. Детей-сирот никто не хочет замечать. Вот и теперь. Люди, проходившие мимо этого мальчика, старательно делают вид, что не видят его. Всем плевать. Некоторые недовольно морщатся, отворачивая лицо. Другие и вовсе ускоряют шаг, чтобы скорее пройти мимо. Я смотрю словно на собственное отражение. Но в этот период своей жизни я чувствую колоссальную разницу. Одетую. Чистую. Меня готовы облизать и накормить, зная, что я могу платить. Но если у тебя нет чистой не рваной одежды, выгонят, мерзко унизив. Морана что-то говорит, и я резко поворачиваю голову, понимая, что нужно прекратить копаться в прошлом, вороша глупые мысли.

   — Ты что-то сказала? — переспрашиваю из вежливости, потому что я благодарна Моране за то, кем становлюсь.

   — Приехала моя подруга, — она начинает говорить, набирая текст в мобильном телефоне. Затем блокирует его, кладя рядом с собой на стол, — я пригласила ее к нам в гости сегодня вечером. С общими знакомыми, — рассказывает с энтузиазмом, как будто это должно мне быть интересно.

   — А мне какое дело до этого? — недоуменно фыркаю, видя, что к столику подходит официант с подносом, принеся наш заказ. Беру стакан с коктейлем и с шумом втягиваю жидкость в рот через трубочку. Отламываю ложкой большой кусок торта, отправляя его моментально в рот. С аппетитом жую, наслаждаясь офигенным вкусом.

   — Мира, — Морана произносит мое имя с осторожностью, смотря прямо в глаза, — я думаю, тебе с нами будет некомфортно. Думаю, будет лучше, если ты посидишь в своей комнате, — слегка высокомерно. Всего парой фраз указывая мое место. Напоминая, кто я есть на самом деле. — По пути домой, мы купим все, что ты захочешь. Диски с любимыми фильмами, или музыкой, но с учетом того, что ты не станешь их слушать без наушников, — сама того не понимая, ставит условия, рассчитывая, что я на них туи же соглашусь.

   — Я что рожей не вышла, да? — грубо усмехаюсь, понимая, что не могу избавиться от этого уличного лексикона. — Не имею дворянского происхождения, поэтому не могу заседать с твоими кренделями за одним столом? — замечаю, что Морана соображает, какую оплошность совершила, высказав мне все это.

   — Не говори ерунды, — словно хочет извиниться, но не может подобрать подходящих слов. — Я просто беспокоюсь о тебе. Пойми, мне не хватает общения и посиделок с друзьями. В Лондоне мы почти каждый вечер общались, весело проводя время, а здесь…

   — А в России тебе приходится тягаться со мной, — заканчиваю фразу, не давая Моране договорить. — Достало быть нянькой, да?! — это было очевидно. Дамир вынудил ее остаться здесь, ради меня, по сути. Было очевидно, что Морана стесняется, находясь рядом со мной. Даже несмотря на то, что за последние месяцы я многому научилась, не пропуская ни одного занятия. Впитывала все знания, как губка. Но между мной и ими по-прежнему огромная пропасть, которую мне никогда не преодолеть.

   Неожиданно вспоминаю, как недавно обсуждала с Дамиром прочтенный роман. О крале, которая изменяла мужу. Имея все благи жизни с самого рождения. Он попросил меня объяснить смысл этой истории, и, задумавшись, я сумела сделать лишь один вывод. Девушка была блядью. Сучкой, которая просто любила трахаться с мужиками. И неважно кто это был. Смело озвучив мысли Дамиру, мне показалось, что он остался доволен моими выводами. До слов, когда он сказал, чтобы я глядела вглубь романа. В его суть. Чтобы училась на этом примере разбираться в людях. Но познавать людей надо в жизни. Решившись, я смело дала характеристики Мораны и Елены, чем вывела Дамира из себя. Мы очень долго могли спорить, иногда понимая, что имеем одинаковые мнения. Бывали и разные. Но в это мгновение Дамир не смотрел на меня, как на пустое место. Он видел личность, что чертовски сильно заводило. Гораздо больше, чем хвалебные слова Елены или той же Мораны. С каждой новой нашей беседой осознавала, что жажду, чтобы он видел во мне личность, а не грязь под ногтями. Начала ловить себя на мысли, что желаю вмазать Моране за то, что Дамир смотрит на нее. Но видя его опустошенный взгляд и апатию к ней, считала затею бессмысленной. Казалось, Дамир насытился этой женщиной, так почему же до сих пор держит ее рядом с собой?

   — Не волнуйся, Морана, — допиваю коктейль, и двигаю пустой стакан по столу. Надкусываю оставшиеся пирожные, чувствуя, что уже не осилю их, — я останусь в своей комнате. Не хочу, — вытаскивая одну салфетку, вытираю рот, — смотреть на кислые лица твоих подружек, и беспокоить их своим присутствием, — понимала, что Морана светская личность, которая ждет одобрения и внимания своих подружек, даже если на деле они таковыми и не являлись.

   — Мы с Дамиром решили, что с апреля ты начнешь обучение в лицее. С углубленным изучением иностранных языков, — Морана подзывает официантку, прося счет. — Начнешь дополнительные занятия с квалифицированным репетитором, — в ее тоне голоса слышится уверенность. Такая же, как и у Дамира. Только опять моего мнения никто не спросил.

   — Я не пойду ни в какой лицей. Сказала это Дамиру, говорю и тебе сейчас. Запомни, и больше не говори об этом, — в этих элитных заведениях учатся детки богатых родителей, борясь друг с другом за мнимые звания. Я морально не готова окунуться в это дерьмо.

   — Мира, задумайся, — она, словно, привела меня сюда именно для того, чтобы уговорить, — тебе необходимо начать общаться со сверстниками. Сменить обстановку. Стать частью другой жизни, — ее слова в точности повторяют слова Дамира.

   — Меня устраивает моя жизнь и ее обстановка, — фыркаю, пытаясь закончить этот бесполезный разговор. Морана поднимается из-за стола, ожидая, что я сделаю тоже самое. Выходим из кафе, направляясь в сторону книжного магазина.

   Морана целенаправленно проходится между стеллажей с книгами, и, останавливаясь около одного, достает книгу с верхней полки. Джейн Остин. Мне безумно понравилась ее книга «Гордость и Предубеждение». В ней хорошо показан мезальянс. Герцог никогда бы не взял в жёны девку, не равную себе. Романтическая дурь. Наверно именно поэтому я отдавала предпочтение более приземлённым книгам. Жизненным. Но Морана усердно пыталась всучить мне побольше романчиков, на подобии Остин, или «Ромео и Джульетта».

   Проигнорировав весь ее выбор для меня, самостоятельно выбрала книги, по дороге захватив еще пару дисков. Несколько ватманов и набор цветных карандашей. Краски и пару кисточек. Мне очень понравилось рисовать. Возможно, это занятие не было чем-то особенным, но я расслаблялась, пытаясь выразить свои чувства. Музыка. Морана из последних сил пыталась привить мне любовь к классической музыке. Это были бесполезные старания. Под такие мотивы я чаще засыпала, чем бодрствовала. Рок, вот моя стихия.

   Складываю покупки по пакетам на кассе, наблюдая, как Морана расплачивается, а затем поднимает трубку, начиная с кем-то разговаривать. После пары слов становиться понято, что звонит Дамир. После того, как Морана рассказывает о том, что пригласила друзей, меняется в лице. Чечен зол, что она без его одобрения собрала шалман. Злорадствую, зная, какие слова она сейчас выслушивает. Морана знает Дамира, и умеет давить на жалость. Слезы на глазах. Незатейливая дрожь в голосе. Он ненавидел женские слезы, поэтому соглашался на все. Дамир сдался. И Морана начала рассказывать о том, что вечером приедет ее подружка, которая приведет к ним в гости одного модного перспективного художника. Сказала, что заказала закуски в одном крутом ресторане и ему не стоит волноваться на счет угощений. Мне кажется, Дамиру вообще плевать на это. По продолжившемуся разговору становиться понятно, что эта подружка Альбина трахается с художником, а Морана называет это свободные отношения.

   Всю дорогу домой я делала вид, что слушаю истории Мораны о том, как они с друзьями весело проводили время в Лондоне. Что ей катастрофически этого не хватало. Желала поскорее оказаться в своей комнате, оставшись в одиночестве.

   Оказавшись дома, снимаю верхнюю одежду в прихожей и, забирая все покупки, поднимаюсь в комнату. Не успеваю даже толком все разложить и рассмотреть, как слышу громкий, недовольный голос Дамира. Сгорая от любопытства, подхожу к входной двери, приоткрывая ее чуть-чуть. Лишь бы только слышать этот разговор.

   — Это последний раз, когда ты пригласила друзей в дом без моего согласия, — чечен в ярости. Представляю, как напряжены его скулы в этот момент.

   — Неужели ты не понимаешь, что я устала! — Морана отвечает, повышая голос. — Мне нужно другое общество помимо Миры, иначе я просто с ума сойду. Из-за перепадов ее настроения порой мне бывает не по себе.

   — Она что-то сделала тебе? — Дамир требовательно спрашивает, думая, что я уже что-то сотворила с его ненаглядной. Напрягаюсь, ожидая ответа Мораны.

   — Нет. Но Мира дикарка, — Морана смягчается, и мне кажется она, правда, устала. — Я не знаю, как с ней общаться, когда у Миры меняется настроение. Может нам стоит пригласить к ней психолога?! — то ли вопрос, то ли утверждение. Злюсь неимоверно. Едва сдерживаясь, чтобы не совершить глупый поступок. Войти к ним в комнату и вмазать по ее милому хитрому личику.

   — Я сам решу, кто нужен Мире, — говорит настолько зловеще, что у меня мурашки пробегают по коже. Кажется, что Дамир едва сдерживает свою истинную ярость. — Хочешь гостей, пожалуйста. Но впредь, — я мысленно представляю, как Дамир сжимает кулаки и напрягает мышцы, — ты должна советоваться со мной прежде, чем надумаешь устраивать вечеринки.

   Морана что-то отвечает, но мне не удается расслышать ни единого ее слова.

   — Не вздумай высовываться из комнаты, — устрашающе смотрит, рассчитывая, что я немедленно его послушаю.

   — Больно надо видеть эти рожи, — тем же тоном. Моментально разжигая его злость. — Можете спокойно веселиться, — мнусь на месте, замечая, что Дамир опускает взгляд, начиная рассматривать мое тело. На мне надета всего лишь одна удлиненная футболка. Практически в обтяжку. Я уже не была совершенно плоской. Грудь стала больше. Задница тоже округлилась. Но вот талия по-прежнему была очень тонкой. Задерживая дыхание, наблюдаю за взглядом Дамира. Цепенею, осознавая, что не в силах выдерживать это нарастающее напряжение. — Чего вылупился? Ждешь моего благословения? — язвлю, начиная откровенно его раззадоривать. Дразнить зверя, рассчитывая, что однажды смогу его укротить. — Я не выйду из комнаты, веселитесь.

   — Когда-нибудь я не выдержу, и выдеру твой язык прямо с корнем.

   Наверно до конца не понимая, что творю, показываю язык Дамиру в ответ на его угрозы, а затем облизываю губы. Дамир сморит принизывающее. Так, как еще никогда не смотрел. До дрожи. До какого-то одурманивающего безумия. Внизу живота горячо становится. Голова кружиться. Под натиском этого обжигающего взгляда, становится невыносимо. В секунду Дамир встряхивает головой, избавляясь от неожиданного наваждения. Выходит из моей комнаты, больше не говоря, ни слова. А я продолжаю стоять посреди спальни, не решаясь сделать даже глотка воздуха. Что сейчас было? Почему он так смотрел? Снова облизываю губы, пытаясь вернуться к реальности. Прекращая фантазировать. Запрещая себе даже думать о Дамире, как о мужчине, который…. Нет!

   Возвращаюсь к книге, и включаю плеер через наушники. Расслабляюсь, пытаясь забыться в истории и музыке. Проходит еще несколько часов. Возможно и больше. Я даже не наблюдаю за временем. Ужасно есть хочется. Так и с голода можно сдохнуть. Но придется спуститься вниз, и незамеченной пробраться на кухню. Не переодеваясь, выскальзываю в коридор, и почти на цыпочках спускаюсь вниз, не обращая на себя никакого внимания. Пока никто не заметил моего появления, прячусь за колонну, смотря на смеющуюся Морану, которая удобно устроилась на коленях Дамира. В гостиной присутствуют еще пятеро человек. Три незнакомые женщины и два мужика. Сразу видно, что для Мораны это привычное общество. И именно по таким посиделкам она соскучилась. А вот Дамир прячется. Всем своим видом показывает, что находится здесь. Но я чувствую, что ему некомфортно. Он надел маску доброго и гостеприимного хозяина дома. Не хочется на это смотреть. Мне нужно взять что-то покушать, и незамеченной вернуться в комнату. Добираюсь до холодильника, открываю дверцу. Достаю небольшую тарелку с закусками.

   — А ты кто прекрасный эльф? — от неожиданности роняю тарелку, и та с грохотом падая, разбивается вдребезги. Голос определенно не знакомый. Пытаюсь унять бешеный стук сердца.

   — Ты что больной? — скрипя зубами. Мне плевать кто он такой. — Я чуть копыта не откинула! — обтягиваю футболку, замечая, что парень начинает пялиться. Понимаю, что разговариваю не совсем культурно. Парень делает несколько шагов по кухне, на ходу закуривая. Затягивается и выдыхает. Наполняя комнату вязким дымом. Улыбается. Парень красивый. Конечно не такой, как Дамир, но есть в нем что-то привлекательное. Смыкаю губы, мечтая лишь о том, чтобы поскорее убраться назад в комнату. Начинаю идти в сторону выхода, но парень проворно обгоняет, преграждая путь. За руку хватает и, хитро прищуриваясь, улыбается.

   — Можно я буду звать тебя эльфом? — коварная улыбка не сходит с лица.

   — Нельзя, — шиплю сквозь зубы, отдергивая руку.

   — Я в полном восторге от тебя, — продолжает, думая, что я растаю от его слов. Молчу, слыша приближающиеся шаги. Стук каблуков. На кухню врывается девка, и тут же, отыскивая выключатель, озаряет комнату светом. Смотрит сначала на парня, а затем на меня.

   — Марк, а это кто? — спрашивает высокомерно. Тощая девица с длинными черными явно нарощенными волосами. Дылда.

   — А что не видишь! — отвечаю девке, в ту же секунду перемещая свое внимание на парня, чтобы лучше его рассмотреть. Смешенная кровь. Кажется, тоже чеченец, но глаза его голубые. Достаточно худой. Нет груды мышц, как у Дамира. Марк бессовестно подходит ближе, вновь беря меня за руку.

   — Я нашел свое вдохновение, — смотрит на меня, но говорит это для дылды. — Взгляни, Альбина, она же похожа на лесного эльфа.

   — Какой эльф, придурок. Немедленно отпусти меня, — рычу, выражая недовольство, что явно заводит парня. Марк, не отпуская руки, тащит меня в гостиную, и я осознаю, что сейчас разверзнется буря. Чечен смотрит, приходя в полный шок. Его взгляд сжигает дотла. Клянусь Богом, он готов наброситься на парня и вышвырнуть его из своего дома.

   — Друзья, познакомьтесь, эту девушку зовут Мира, — Морана видя состояние Дамира, пытается разредить обстановку. — Она воспитанница Дамира. Дочь его погибшего друга, — голос ее дрожит. Она понимает, что мое появление вызвало беспредельную злость.

   — Здрасте! — нарочно улыбаясь, сажусь на диван. Не думая о том, как я выгляжу. Юродивый садится рядом. По-другому я этого парня не могу назвать. Он явно залип рядом со мной. Наклоняясь к столу, хочется взять бокал с вином, но видя взгляд чечена, беру веточку винограда, слегка ухмыляясь.

   Марк двигается еще ближе, доставая из бокового кармана пиджака блокнот и карандаш. Не обращая ни на кого внимания, погружается в свой мир, начиная наносить штрихи на бумаге. Искоса смотрю, замечая силуэт своего лица. Тонко. Профессионально. Он мастер своего дела. Все внимание в этой комнате устремлено к нам. Понимаю, что Дамир долго этого не допустит.

   — Моей воспитаннице пора спать, — грозно и очень громко. Не давая ни Моране, ни мне открыть рта. Марк заканчивает рисунок, и протягивает его мне. Но Дамир вырывает листок из его рук, забирая изображение себе. Он пристально вглядывается в рисунок, понимая, что он удался. Всего секунда и мощная рука Дамира сминает листок, практически уничтожая изображение. — Советую свою мазню, Марк, оставить для других, — моментально перемещает свой взгляд с парня на меня. — Вставай и поднимайся к себе в комнату, — сглатываю, не произнося ни слова. Дамир кидает листок на диван, и я нехотя поднимаюсь на ноги.

   — Я бы хотел нарисовать Миру в образе лесной нимфы, — наивно делится идеями, думая, что Дамир разрешит подобное. Он просто его не знает.

   — Лучше не поднимай эту тему, — отвечает, не повышая тона, сдерживается.

   — Рисование — это искусство, — начинает воодушевленно говорить, — а Мира — это ценный алмаз, который я хочу превратить в бриллиант, — произносит как-то особенно. Хочется его слушать. Марк кладет на диван свой блокнот, и я вижу еще одно изображение девушки.

   — Марк талантливый парень, — Альбина его поддерживает, но я замечаю неподдельную ревность в ее взгляде. — Он способен пропустить каждую модель через себя, познавая и изучая ее внутренний мир. Беру рисунок Марка в руку, видя обнаженную девушку. Красиво нарисовано. Даже все интимные места четко очерчены.

   — Ты потрясающая, помни это, — шепчет тихо, но я слышу его слова. На контрасте со словами Дамира. Тело пылать начинает. А его горячее дыхание опаляет мою кожу. Расслабляясь, хочется продолжения. Но меня резко хватают за руку, и начинают тянуть в сторону лестницы.

   — Послушай, Морана, будь добра, проводи гостей. Когда я приду, чтобы никого здесь не было, — тянет меня в комнату, даже не с кем не прощаясь. Материться по дороге себе под нос. Заталкивает в комнату, закрывая двери.

   — Душу вытрясу, если еще раз с ним заговоришь, — в зрачках огонь пылает. Беспредельная ярость. Чем-то новым спровоцирована. Ближе подходя, хватает за лицо, сжимая большими пальцами скулы. — Смотри мне в глаза, — делаю то, что он просит и начинаю дрожать. Не от страха. От этой воспламеняющей близости. — Расплылась от парочки его слов, да? Не заметила, что он готов был разложить тебя прямо на столе в гостиной?! — и все, что мне хочется в этот момент — это раздразнить зверя. Увидеть его настоящего.

   — Зато он увидел во мне женщину, — словно яд выплескиваю ему в лицо, понимая, что оба подходим к грани. Что я провокационно наталкиваю его на другие мысли. Сама того не осознавая.

   — Пока ты живешь в этом доме, будешь делать то, что я говорю, — наклоняется, едва прикасаясь кончиком носа к моей щеке. А после отшатывается, и убирается из моей комнаты. Словно боится совершить ошибку.

   Трясет. Кожа покрывается мелкими каплями пота. Рваное дыхание не в силах восстановится. Мысли хаотичны. Сердце судорожно стучит, а душа разрывается от переизбытка эмоций. Слышу крики и истерики Мораны. Но не пытаюсь подслушать. Голос Дамира. А затем снова громкий хлопок двери. И тишина. Спустя полчаса выхожу из комнаты, направляясь в гостиную. Кажется, в доме больше нет никого, кроме меня. Спокойно беру бокал с вином, делая несколько глотков. Обсматриваю диван и пол, в надежде найти рисунок, но его нет. Я точно помнила, что он бросил его где-то здесь. Неужели забрал себе?

ГЛАВА 10

Мира

   Как бы иронично сейчас не звучало, но это место стало моим домом. Тем теплым уютным местом, которое подарило надежду на что-то большее. Сегодня особенный день. Мое восемнадцатилетние. Начинается моя сознательная взрослая жизнь, которая должна изменить все. Но я так привыкла ко всему, что меня сейчас окружает. К дому. К чечену. И, самое смешное, даже к Моране. В последние месяцы, она стала для меня, наверное, самым близким человеком, хотя я не могла назвать ее родной.

   Зачастую мы находились в обществе друг друга больше ради занятий. Частенько разговаривали на английском, для того, чтобы я свободно могла учиться разговорному иностранному языку. И у меня неплохо выходило, особенно когда я специально копировала речь Мораны. Вот только Дамир, так и не позволял мне быть свободной. Он не разрешал покидать зону комфорта, требуя, чтобы я отчитывалась о каждом своем шаге. Но мне было тепло и уютно в этом доме. В его окружении. Задумываясь, понимаю, что общество Дианки и ей подобных, никогда бы не стали для меня комфортными.

   Оттаскивая подушку в сторону, достаю плеер, и, надевая наушники, включаю музыку. Прошло слишком много времени. Понимаю, что сейчас я бы не стала убегать и рваться к Дианке. К ее окружению. К людям, которые сознательно прожигают свою жизнь. Между нами образовалась громадная пропасть, которая с каждым днем растет все больше и больше. Вспоминаю, как пару недель назад мы с Мораной ходили на премьеру одного культового голливудского фильма. Я хотела увидеть свою подругу, поэтому заранее написала ей смс, договорившись о встречи. Дамир не должен был узнать об этом. Не признаю ему в глаза, но он оказался прав в том, что такие, как Дианка, не могут быть людьми, которые станут частью моего будущего. Они тянут нас вниз, вынуждая приспосабливаться жить в грязи. Не предпринимая для того, чтобы выбраться из нее, ровным счетом ничего. В душе я любила Дианку, и жалела, что она сдалась, позволив себе опустится. Если бы не Дамир, я бы тоже погрязла в дерьме, никогда не выбравшись в люди.

    Поднимаюсь с кровати, держа плеер в руках. Песня заканчивается. Нужно спуститься вниз и что-нибудь перекусить. Я не рассказывала ни Моране, ни Дамиру, что сегодня у меня день рождения. Наверно потому, что этот день никогда не был особенным. Такой же, как и все. Никто и никогда не устраивал праздники. Не дарил подарки. Не желал мне чего-то приятного и доброго.

   Выключив музыку, кинула плеер на кровать и вышла из комнаты. В доме было на удивление тихо. Спустившись вниз, в гостиной никого не оказалось. Быстрыми шагами отправилась на кухню и, увидев Морану с прислугой, застыла в дверном проеме. Они украшали большой торт, и Морана явно руководила процессом, отдавая громкие и четкие указания. Замерев, я наблюдала за происходящим, не решаясь дать знать о себе. Но в глубине души было чертовски приятно. Нежное тепло разливалось по крови, и я осознавала, что это первый торт, сделанный специально для меня. Невольно кашлянула, и Морана, едва не выронив из рук лопатку, повернула голову.

   — Мира! — Морана слегка недовольно восклицает, взмахивая руками, но при этом довольно улыбается. — Ты испортила наш сюрприз, — осознанно улыбаюсь в ответ, наблюдая, как блондинка украшает торт свечой в виде цифры восемнадцать.

   — Я просто пришла перекусить, — усмехаюсь в ответ. Я действительно не думала, что могу застать на кухне такую картину.

   — Мира, — Морана снимает передник и, вешая его на спинку стула, подходит ко мне, давая на ходу указание служанке, нести торт в гостиную, — сегодня твой день. Праздник, который мы не могли пропустить и оставить без внимания, — неожиданно Морана обнимает, заключая меня в крепкие объятия. Ступор. Не соображаю, как поступить в эту секунду. Просто стою, словно парализованная, позволяя блондинке играть роль заботливого человека. Возможно, сейчас она искренна, только мне не особо-то верится в это. — С Днем Рождения, Мира! — Морана чуть отстраняется, целуя меня в щеку.

   — Спасибо, — это все, что я могу выдавить из себя. Странные ощущения, которым я не могла найти объяснений.

   — Идем! — громко командует и, хватая меня за руку, начинает шагать в сторону гостиной. Иду следом, погружаясь в воспоминания. Не обращая внимания на слова Мораны о подарках, приготовленных ей и Дамиром. Почему-то вспоминаю свои дни рождения в детском доме. Мельком замечаю служанку, которая обгоняя нас, несет в руках торт. Мой первый персональный торт в жизни.

   В приюте была традиция отмечать совместные дни рождения. Никого не волновало, что ты родился летом или осенью. Дни рождения отмечали в конце года, скупо поздравляя всех постояльцев. Дети, никогда не видевшие настоящих праздников, думали, что это нормально и правильно. В целях экономии всех собирали в столовой, и просто перечисляли фамилии детей, родившихся весной, летом, осенью. Даже не называя имен. Выносился большой пирог, обычно намазанный кислым яблочным повидлом, и огромная кастрюля с приторно сладким чаем. Вот и весь праздник. Каждому доставалось по небольшому куску пирога. А те, кто были понаглее, могли урвать два. Ни один ребенок никогда не видел настоящего торта. С кремом из взбитых сливок с сахарной пудрой, украшенного фруктами или фигурками из мастики. Морана поджигает свечу на торте, и смотрит то на меня, то на Дамира.

   — Загадай желание и задуй свечу, — улыбается, а я зажмуриваю глаза, делаю вид, что что-то загадываю. Не верила я в эту ерунду.

   Дую со всей силы, погашая огонь. Смотрю на Дамира, развалившегося на диване и улыбающегося, как чеширский кот. Морана достает ворох пакетов. Видимо, это и есть те подарки, о которых она упоминала на кухне.

   — Это?! — недоуменно смотрю, понимая, что они наполнены разными брендовыми шмотками.

   — Примерь вот это, — улыбаясь, Морана достает бледно-голубое платье, разворачивая его. Это явно не мой стиль. Морана, как всегда выбрала все на свой вкус. — Мира, тебе идет этот цвет, и ткань такая воздушная, что летом ты будешь прекрасно себя чувствовать в этом сарафане, — воодушевленно, а я все, что могу сделать, лишь скривиться.

   — Я обязательно его померяю, но только не сейчас, — Стараюсь быть вежливой и не обидеть Морану за то, что она накупила всякой ерунды.

   — Сейчас, Мира, — Дамир вставляет свое слово, продолжая лукаво улыбаться. Зная, что мне придется выполнить его просьбу, хочу я этого или нет.

   Больше не говоря ни слова, крепко сжимая платье в руках, разворачиваюсь, начиная подниматься в свою комнату. От негодования жгло где-то внутри. Дамир знал мою реакцию, но специально заводил, приказывая.

    Надев быстро платье, я смело подошла к зеркалу и едва не рассмеялась в голос от увиденного. Черт возьми, в этом сарафане я больше похожа на куклу, которую сажали на самовар когда-то на Руси. Усмехаюсь, поворачиваясь. Рюши. Кружева. Банта на жопе только не хватает. Недоделанная кукла. Такой стиль очень любит Морана. Ну, с чего же она решила, что мне он понравится? Ведь мы не раз вместе ходили по магазинам, и она уже должна была узнать мои вкусы. Цепляясь за подол платья, со злостью отрываю нижний ярус рюши, отбрасывая его в сторону. Им ни за что не превратить меня в Барби. Выхожу из комнаты, сгорая от ярости. Понимая, что я выгляжу так нелепо и кукольно, что Дамир сейчас явно умрет от смеха.

   — Давай спускайся, чего ты там застыла, — Дамир громко кричит, как будто ощущает, что я подхожу к лестнице, но не могу решиться спуститься. И когда начинаю это делать, слышу его смешки. Он издевается, понимая, что в этом платье я похожа на глупую куклу. Чечен едва сдерживает смех, рассматривая меня с ног до головы. Но впервые я видела в его глазах озорные огоньки. Бешеные эмоции, которые выворачивали его наизнанку. Морана сражу же скривилась, заметив, что я оторвала низ платья.

   — Я бы ни за что его не надела. Скорее бы выбросила, — озвучиваю вслух свои мысли, понимая, что обижаю этим Морану. Но ничего не могла с собой поделать. Говорила правду. Ведь именно этому всегда учил меня Дамир. — Боже, да я похожа в нем на куклу, — словно оправдываясь. Морана хотела что-то ответить, но неожиданно начинает трезвонить ее телефон, и она, отходя в сторону, быстро отвечает на звонок. Начинает говорить. Прислушиваясь, понимаю, что звонит дылда, которая была с тем юродивым художником. Кивая Дамиру, Морана уходит из гостиной, оставляя нас вдвоем.

   Нерешительно поворачиваю голову, встречаясь с парой горящих черных глаз. Забывая о своем нелепом виде. Забывая обо всем на свете. Сейчас только он и я. Странные ощущения сковывают каждую клетку моего тела. Губы от чего-то предательски начинают дрожать. Наверно я должна что-то сказать, но от переизбытка чувств не могу даже пошевелиться.

   — Это для тебя, — спокойным тоном голоса, не разрывая зрительного контакта, Дамир протягивает черную коробку, перетянутую атласной лентой. Поднимаю трясущуюся руку, и с любопытством развязываю бант, неудержимо рассматривая содержимое коробки. Планшет. Видя фирму производителя, осознаю, что он очень дорогой. Этот подарок очень полезный. Гораздо лучше, чем шмотки, преподнесённые Мораной.

   — Спасибо, — все, что я могу сказать. Начинаю улыбаться, чувствуя, что не могу контролировать собственные эмоции. Они настолько яркие и живые, что страшно становится.

   — А это главный подарок, — Дамир указывает на документы, лежащие на краю стола. Недоуменно смотрю, не понимая, что там может быть.

   — Неужели ты выписал вольную для холопа? — язвлю, начиная смеяться. Замечая, что Дамир усмехается, но не злится. Дразня его, я испытывала неудержимое ощущение выброса адреналина в кровь. Конечно, я шутила, понимая, что Дамир давал очень много ради моего благополучия.

   — Знаешь, Волина, вольную ты еще не заслужила, — Уголок губ дергается в улыбке. Дамир игриво подмигивает, от чего бешеный табун мурашек пробегает по коже, воспламеняя что-то нереальное внутри. Фыркаю недовольно, чем еще больше завожу чечена.

   — И что же это? — указываю на документы, рассчитывая, что Дамир все расскажет.

   — Это справка о твоем умственном развитии. Открой и посмотри сама, — он берет документы со столика и протягивает их мне. Напрягаюсь, но все же забираю. Разворачиваю, начиная читать. Знала, что в детском доме поставили диагноз, которым клеймят сотни детей, проживающих там. По сути, даже не проверяя. Просто уничтожая всю жизнь разом.

   — Теперь ты можешь жить свободно, и больше не задумываться об этом, — его голос все еще ласков и заботлив.

   — Я не собираюсь кланяться тебе в ножки, барин, и говорить спасибо, — яростно сжимаю пальцами бумаги, пристально смотря в чернющие глаза. Замечая, что, издеваясь, начинаю его заводить. — Без тебя знала, что я не дебилка, — звучит смешно, и Дамир усмехаясь над моим заключением, поднимается на ноги, делая шаг навстречу.

   — Мира, мне нужно срочно уехать в Грозный, — сама не понимаю, почему отвожу взгляд, смотря то в пол, то куда-то на стены. Будто не хочу, чтобы Дамир видел мои эмоции, которые сейчас сменяются одна за другой.

   — Твое дело, — шиплю, начиная мяться на месте.

   — Посмотри на меня, — не приказывает. Просит. Говоря тихо и сдержанно. Прикусывая губы, поднимаю взгляд, метаясь по его каменному лицу. — Меня не будет несколько дней, не вздумай натворить глупостей. Знаешь же, что шкуру за это спущу.

   — Опять шкуру? Серьезно? — взмахиваю руками, ощущая, как меня достали его беспочвенные угрозы. — Неужели нельзя по-хорошему попросить! — от злости стискиваю зубы, сгорая от желания высказаться некультурно.

   — Когда я отношусь по-хорошему, ты начинаешь наглеть и садишься на шею, — приближается еще на шаг. Делая вдох, я чувствую терпкий запах его парфюма. Биение сердца. То ли моего, то ли его не понятно. Тело напрягается.

   — Я …

   — Замолчи! — еще шаг. Его палец прикасается к губам, не давая мне говорить. От прикосновения внутри все воспламеняется. Я не должна на него так реагировать, но тело не слушается. Голова кругом. — Не вздумай обидеть Морану, — всего одна фраза в мгновение меняет все. Тошно.

   — Твоя подстилка мне не интересна. Можешь за нее не беспокоиться, — Пытаюсь увернуться, но Дамир, ловко перемещая пальцы, с силой сжимает мое лицо, слегка наклоняя голову назад.

   — Однажды, — зубы скалит, начиная запугивать, только я давно его не боюсь, — я все-таки вырву твой ядовитый язык, — хочет еще что-то сказать, но резко замолкает, потому что мы слышим приближения Мораны. Игриво теребит меня за волосы, делая вид, что поздравлял с днем рождения. Отшатываясь, быстро сажусь на диван, видя, как Морана обнимает Дамира, и, толкая его в кресло, заставляет присесть. Тут же устраивается на его коленях.

   — Альбина позвала нас на выставку, — сообщает о сути своего разговора с подругой.

   — Можешь идти. В чем проблема? — Дамир спокоен. Не выражает ни единой эмоции. Несмотря на то, что блондинка сидит на его коленях, продолжает угнетающе смотреть на меня.

   — Мы должны пойти вдвоем. Дамир, — сплетает руки на его шее, прижимаясь еще теснее, — может ты бы отложил свою поездку?

   — Семья для меня всегда превыше всего, — с ухмылкой понимаю, что чечену совершенно не интересны выставки, да и в целом друзья Мораны. — У отца проблемы в бизнесе, я должен немедленно быть там. Рейс завтра утром. Ты отлично развлечешься без меня, — без единого шанса на возражение. Морана, понимая это, принимает все.

   — Я умру от скуки без тебя, — изображает убитую горем влюбленную, и от этой картины начинает тошнить. Хватаю кусок торта, жадно откусывая. Запивая большим глотком травяного чая. Давлюсь, начиная кашлять. Ставлю чашку на стол с грохотом, разливая ее содержимое.

   — Что-то меня тошнит, — проговариваю с полным ртом, пережевывая кусок торта, замечая реакцию Дамиру на мою выходку.

   — Не стоит есть слишком много сладкого, — Морана пытается облагоразумить меня своими нравоучениями. — В этом доме никто у тебя ничего не отнимет. Позже съешь еще кусочек, — мило улыбается, и от этой гадко-приторной улыбке выворачивает еще больше.

   — Так сладко стало, что аж жопа слиплась, — тыльной стороной ладони вытираю рот, не стесняясь в выражениях. Подобное мое поведение всегда вводило Морану в ступор. — Но в детском доме нам не пекли таких тортов. Хочется съесть все и сразу,

   Жалость — лучшее оружие при общении с блондинкой. Дамир, прищуривая глаза, едва уловимо ухмыляется. Видит меня насквозь. Изучил мою игру. Он сам умело манипулирует людьми, научившись менять маски. Но так, как это делает он, я еще не умела.

   Поднимаюсь на ноги, поправляя подол платья, который высоко задрался. Морана что-то лепечет на ухо Дамиру, и я не могу расслышать ни единого слова. Плевать на них. Забирая пакеты с подарками, разворачиваюсь, быстрыми шагами поднимаюсь наверх, желая скорее оказаться в своей комнате. Подальше от них. От всего мира. Немедленно снимаю с себя это ужасное платье, переодеваясь в свой домашний костюм. Разбирая подарки, нахожу несколько интересных книг. Кучу сладостей. Духи. Как ни странно, их аромат пришёлся мне по душе. Хоть тут Морана подошла к выбору с большим усердием. Большая часть шмоток подлежала выбросу. Рюши и кружева не мое.

   Из всего, что накупила Морана, я бы оставила всего одно платье. Черное. Шикарное. Правда, слишком короткое. Вспомнила, как однажды в магазине Морана мне рассказывала про какую-то Шанель, которая создала маленькое черное платье на все случаи жизни. И что у любой девушки оно должно быть. Из любопытства снова разделась, примерив его. Подойдя к зеркалу, не могла поверить в то, что видела в отражении. Соблазнительная, стройная девушка. С аппетитными формами. Больше я не была костлявой. Кости обросли мясом, и появилось все, о чем я даже не мечтала. Это платье определенно останется в моем гардеробе.

    Оставшись в своей комнате, принялась за просмотр фильма. Сначала одного, затем другого. Послушала несколько альбомов любимых исполнителей, при этом съев почти все сладости, которые нашла в подарках Мораны. Почти полдня я не выходила из своей комнаты, больше не желая видеть наигранные эмоции Мораны. Но все же чертовски сильно хотелось пить. Да и коробки от конфет с фантиками, нужно было выбросить.

   Выйдя из комнаты, едва не растеряла весь мусор по дороге. Еще приближаясь к лестнице, услышала непонятные звуки, которые отдаленно напоминали стоны. А потом урчание Мораны. Она громко вздыхала, сопровождая вдох протяжным стоном. Спустилась на цыпочках, стараясь быть незамеченной. Они были на диване. Устроили потрахушки, не обращая ни на кого внимания. По-другому я не могу назвать то, что тут происходило. Дамир рычал от удовольствия, приказывая блондинке что-то. И она, прогибаясь, напоминала ненасытную кошку. Стонала, впиваясь ногтями в обнаженную массивную грудь.

   От этой картины наизнанку вывернуло. Внутренности, словно кто-то обжег. Быть может секс — это прекрасно, но видя Дамира с этой подстилкой, ядом давилась. Я не была наивной. Видела разные формы секса. Даже извращенные. Все-таки я росла в детском доме среди шпаны, которая начинает заниматься этим с раннего возраста. Пробуя все. Или делая это насильно, лишая воли глупеньких девочек. Секс не был для меня открытием. Но видеть блондинку и Дамира обнажёнными в объятиях друг друга, было невыносимо. Они оба идеальны. Красивы. И наверно физически чертовски сильно подходят друг другу. Но вмиг захотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого рычания от удовольствия глубоким хрипловатым голосом; Забраться под одеяло, разревевшись от обиды.

   Тихо развернувшись, ускорила шаг, добравшись до комнаты. Вошла, со всей дури хлопнув дверьми. Зная, что он услышит. Дамир обязательно поймет, что я их видела. Громко матерясь, думала о том, что они могли бы найти другое место, чтобы потрахаться. Уйти в комнату. Трясло немыслимо. Металась по комнате, все еще видя перед собой их голых. Сгорающих от желания и страсти. Получающих удовольствие друг от друга. И если на Морану мне было плевать, то мысли о Дамире рядом с ней съедали заживо.

   Спустя некоторое время услышала шум и шаги в коридоре. Знала, что он придёт. Нутром это ощущала, не понимая, как себя вести. Что говорить в ответ. Всего секунда. Рывок двери. Черные глаза въедаются в душу. Молчим оба. Холодок проползает по позвоночнику. Его волосы взъерошены и немного влажные. Явно после душа. Я не хочу слушать то, что он собирается мне сказать.

   — Ну, и что тебе надо? — отстранённо, но выходит грубо и резко. — Надеюсь, тем, что ты увидела, мы не травмировали твою детскую психику? — кое-как сдерживает злость, говоря спокойно и монотонно. — Морана очень переживает, — язвит, издеваясь, насмешливо.

   — Успокой свою шмару, со мной все в порядке, — отвечаю сквозь зубы, чувствуя, что вот-вот и я просто взорвусь. — Знаешь, вы могли потрахаться и на моей кровати, я бы и не заметила, — усмехаюсь, давясь обидой и горечью. Дамир сжимает кулаки, делая несколько шагов, приближаясь. Продолжаю стоять на месте, зная, что не сдамся. Не испугаюсь.

   — Это мой дом! — практически рычит, напрягая мышцы на скулах. — Запомни, я делаю все что хочу, и спрашивать твоего разрешения не намерен. Уяснила? — резко за руку хватает, сжимая большим пальцем мое запястье. Молчу, вздрагивая от его грубого прикосновения. — Что язык проглотила? Кивни, если ты меня поняла? — требовательно встряхивает, заставляя очнуться.

   — Ничего я не проглотила, — дергаюсь, вырывая свою руку. — Для ваших потрахушек полно комнат в этом доме. Между прочем, — смелея, начинаю противостоять, зная, что еще больше его разозлю, — помимо вас в этом доме живут люди.

   — Замолчи, Мира. — вскипает и готов разодрать меня на части. Растоптать. — Допрыгаешься, что будешь выходить из этой комнаты только после моего разрешения, — и он сделает это. Специально, чтобы наказать. Проучить. — И прекрати шастать по дому в одних трусах, — Взгляд опускает и, замирая, рассматривает ноги и бедра. В жар бросает. В глазах темнеет, и на одно мгновения я представляю себя рядом с ним. Голой. Чертовщина.

   — Это не трусы, придурок, а шорты! — ору в спину, наблюдая, как Дамир выходит из моей комнаты, с грохотом закрывая дверь. Ушел ублажать свою блондинку на дорожку. Забираюсь на кровать, и, зарываясь в подушку, даю волю слезам. Если бы он только знал, что твориться в моей душе, стал бы так угрожать? Дамиру плевать на меня, так же, как и мне на него.

   Уехал. Несколько дней назад. Оставив Морану за мной присматривать. Блондинке было неудобно смотреть мне в глаза после того, как я видела их секс в гостиной. А я ликовала. При любом удобном случае подкалывала, выражаясь нелицеприятно. Сказав Моране, что в этом доме она, не только моя нянька, но и подстилка Дамира. А он, как здоровый взрослый мужик, должен периодически справлять свою сексуальную нужду. Мои слова ее ранили, но мне это приносило полный восторг. Она слабая. Безвольная. Ведомая. Морана была готова выслушивать все гадости с моих уст, лишь бы Дамир был доволен. Сегодня вечером она собиралась на выставку. Пригласила стилиста и купила новое платье. Мне было интересно наблюдать за ее приготовлениями. Заглянув в комнату, увидела Морану, стоящую у зеркала.

   — Идешь на выставку дылды и художника? — опираясь в дверной косяк, скрещиваю руки на груди.

   — Их зовут Альбина и Марк! — недовольно возмущается, даже не смотря в мою сторону. — Они хорошие люди, Мира.

   — Я хочу пойти с тобой, — говорю честно истинную причину своего появления в ее комнате.

   — Это невозможно, — Морана отрицательно качает головой, кидая на меня мимолетный взгляд. — Ты же знаешь, что Дамир не позволит, — гулко выдыхает, и мне кажется, что она не против моей затеи.

   — Дамир не мой папочка. И если ты забыла, на днях я стала совершеннолетней, а это значит, что самостоятельно могу принимать любые решения, — по сути, я говорила правду, но Морана была права. Если Дамир узнает, то сотрет в порошок нас обоих.

   — Не уговаривай, Мира. Я не стану рисковать, — Морана снимает платье, и тут же надевает другое для сравнения.

   — Я с хожу с ума в четырех стенах, — Делаю удрученное выражение лица, пытаясь вызвать жалость у блондинки. — Дамир ничего не узнает, — надеваю на лицо жалостливую маску. Морана сомневается, но уже готова сдаться. — Ты сама мне говорила, что нужно общаться с людьми, но как я буду это делать, постоянно находясь дома?! — прошу жалостливо. Морана сдается, глубоко вздыхая.

   — Хорошо. Только постараемся, чтобы Дамир ничего не узнал об этом, — Морана проходится по комнате, а затем приседает на край кровати.

   — Он не узнает, — если честно, это было самым большим моим желанием. Немного развеется, не сообщая чечену об этом. Быстро возвращаюсь в свою комнату, начиная переодеваться. Достаю подаренное Мораной черное платье. По-моему, оно очень подходит для сегодняшнего мероприятия. Переодеваюсь, а потом закалываю волосы в небрежный пучок, используя заколку, купленную в торговом центре.

   — Не наноси косметику, — дергаюсь, не замечая появления Мораны в своей комнате, — надень черные туфли и укороченную куртку. Будешь выглядеть очень стильно, — подмигивает, и я делаю все так, как она говорит. Ближе подходит, становясь за моей спиной. Надевает на мою шею черную удлиненную подвеску и, трогая за плечи, улыбается.

   Иногда я удивлялась Моране. Я могла ее откровенно унизить, но блондинка всякий раз проявляла доброту и заботу. Неужели это все из-за Дамира? Смотря на свое отражение в зеркале задумалась, что я чертовски сильно бы хотела в данную секунду, чтобы Дамир узнал, как нагло я его ослушалась. Увидел меня в этом платье и сошел с ума. Я не должна была об этом думать, но я думала, и это рассудка лишало.

   По дороге к машине Морана давала инструкции, как стоит себя вести, как говорить, и что я не могу далеко от нее отходить. Блондинка боялась, что я вытворю что-нибудь, а мне всего лишь хотелось развлечься. Увидеть этого художника, который проявил интерес. Первый парень, смотревший на меня, как на женщину. Не видевший трудного уличного подростка. Не знавшего ничего о моем прошлом. Вечер обещает быть веселым. Устраиваясь в машине Мораны, продолжала слушать ее наставления, мысленно находясь уже далеко.

ГЛАВА 11

Мира

   Жизнь — это вызов. Просыпаясь, каждое утро мы либо принимаем его, либо покорно приклоняем голову, соглашаясь с тем, что преподносит судьба. Но реально ли противостоять, самостоятельно по кирпичикам выстраивая фундамент будущего? Возможно ли, изменив свой окружающий мир, изменить и внутренний? Стать человеком, который, казалось бы, никогда не мог появиться на свет.

   Все, что происходило со мной за последнее время, определенно приносило свои плоды. Но я все еще была Мирой Волиной. Той самой девчонкой, которая брошена на произвол судьбы и растерзание жизни. Пребывание в детском доме навсегда оставило в моей душе уродливый незаживающий шрам. Не стоит никому верить, ведь то, что сегодня кажется надежным и добрым, спустя некоторое время превращается в мираж. Иллюзию, в которую мы так обманчиво пытаемся поверить. И люди, которые улыбаясь, заверяют, что они делают все, ради вашего блага. Мы одиноки. С самого рождения. Полагаемся только на самих себя, подсознательно никому и никогда не доверяя. Поэтому я не могла близко подпускать к себе людей, оставаясь одиночкой, борющейся за собственное будущее.

   На данном этапе жизни моей временной подружкой была Морана. Иногда она жутко меня бесила, но все же общение с ней чаще всего было интересным и поучительным. В конце концов, именно эта блондинка научила меня быть женщиной. Использовать косметику и парфюм. Сочетать опасные цвета между собой в одежды. Даже сегодня Морана сделала все, чтобы я выглядела потрясающе.

   Мы ехали на ее машине на выставку, слушая легкую музыку и болтая. Морана напоминала заботливую мачеху, которая опасалась за свою маску безукоризненной девушки. Блондинка тараторила одно и то же, предупреждая, чтобы я была как можно сдержаннее в своих выражениях и старалась никому не грубить. Проще говоря, Морана вежливо меня просила не открывать рта, а просто улыбаться, как идиотке, всем, кого мы встретим на этой выставке. Без Дамира пребывание в доме было жутким. Морана ходила по пятам сутками, не затыкаясь ни на минуту. Я жаждала этого вечера. Хотела полноценно сделать глоток свежего воздуха, ощутив привкус долгожданной свободы.

   Последние несколько часов я только и делала, что думала о художнике. Вспоминала рисунок, который он нарисовал, находившись у нас в гостях. Марк единственный мужчина, который по-настоящему обратил на меня должное внимание. Увидел женщину, а не подростка. В очередной раз думая о приюте, вспоминаю парней, которые не раз пытались подкатить. Но только ради того, чтобы залезть в трусы. Нагнуть раком в грязном туалете, и сделав пару толчков громко кончить. Они не были красавцами. Ничего из себя не представляли. И я бы осталась в этом мире, если бы однажды не попала под колеса черного джипа. До сих пор не понимаю — это подарок судьбы, или мое персональное дьявольское наказание.

   Все больше погружаясь в эти мысли, осознаю, что тогда я мечтала совершенно о другом. Комната в общаге. Оплачиваемая работа. В свободное время могла чем-то барыжить ради того, чтобы быстрее накопить на путевку в Турцию. А сейчас… Я словно стала другим человеком. Мне плевать на Турецкий берег. Плевать на все, что когда-то казалось несбыточным. Приоритеты сменились, и, наверное, за это я должна была сказать «спасибо» Дамиру. Я больше не хочу, чтобы люди меня считали грязью. Я личность. Обидно, что чечен до сих пор не видит этого. Он смотрит, как на кучу говна, иногда задумываясь о правильности своего решения помочь мне.

   Морана притормаживает, сворачивая на свободное место парковки. Вокруг, крутые тачки, стоящие бешеных денег.

   — Обещай, что не подведешь меня! — звонко произносит Морана и глушит мотор, поворачивая ко мне голову. — Давай договоримся, Мира, что это будет твой экзамен на выход в интеллектуальное и вежливое общество, — блондинка кажется в этот момент через чур правильной. — Ты часто доказывала нам с Дамиром, что тебе необходимо общение вне дома. И я дарю тебе такой шанс, — ангел во плоти. Дева Мария, спустившаяся с небес. Ни хрена я в это не поверю.

   — Знаешь, Морана, — усмехаюсь, открывая дверцу машины, — мне кажется все по-другому, — пристально смотрю в глаза, вводя блондинку в полное недоумение. — Ты делаешь это назло чечену, — не называю его по имени нарочно, наблюдая за её реакцией. — Тебе осточертела его правильность. Его приказы, от которых тошнить начинает, — после каждого произнесенного слова, осознаю, что попала в цель. — Ты, как и я, хочешь бунтовать, — еще одна усмешка. Ироничная. Выхожу из машины, ожидая, когда блондинка сделает тоже самое. — Но не надо очковать, — провоцирую, используя свои привычные жаргонные выражения, — все будет путем, — подмигиваю, разворачиваясь. Видя вход в здание, начинаю медленно шагать вперед, слыша, что Морана пытается догнать, быстро идя следом.

   — Мира, ты…

   — Скажи, а шампанское там будет? — не оборачиваясь, задаю вопрос на ходу. Боковым зрением замечаю, как Морана напрягается, едва не останавливаясь. — Расслабься, я просто пошутила! — хочется рассмеяться в голос, но я старательно сдерживая свои эмоции.

   Распахивая стеклянные двери, проходим внутрь. Посетителей очень много. Небольшое фойе, плавно переходит в просторный выставочный зал. Морана по пути с кем-то вежливо здоровается, но не задерживается. Ровно до того момента, как на горизонте не появляется дылда. Иначе я не могла назвать эту тощую бледную девицу. Заносчивая и мерзкая баба. Не понимаю, как с подобными людьми можно «дружить».

   Видя меня, девка улыбается, рассчитывая выглядеть приятной и приветливой. Но я вижу ее гнилую душу насквозь. Отвечаю ей такой же улыбкой, не произнося ни слова. Не успеваю опомниться, как к дылде присоединяется еще несколько подружек, которые спешат скорее поприветствовать нас с Мораной. Лицемерная стайка тупых девиц. Морана и Альбина с наигранной любезностью, начинают разговаривать, обмениваясь пустыми новостями. В разговор включается еще одна блондинка, которую, как я поняла, звали Кристиной. С виду она напоминала гремучую змею, которая готова наброситься и искусать любого, кто к ней приблизится.

   — Морана, не расскажешь, что за девчонка с тобой? Я хотела бы познакомиться, — прищуривает и без того узкие глазки, от чего я дико напрягаюсь, но вида не подаю.

   — Это Мира, — Морана делает жест, и на миг даже становясь серьезной. —Воспитанница Дамира, — говорит правду, хотя могла придумать моментальную ложь для своих подружек.

   Кристина рассматривает оценивающим взглядом, а мне хочется выставить средний палец и ткнуть его ей в морду. А потом, они словно перестали обращать на меня внимание. Начался обычный треп о шмотках, о новых тенденциях в мире моды. Бабские сплетни, частью которых мне не хотелось бы становиться. От их голосов голова разболелась. Хотелось укрыться, не слушая этой ереси. Компания подружек медленно бродила по залу, продолжая сплетничать, а я переместилась в сторону дивана, и позволила себе присесть. Казалось бы, они не могут рассказать ничего интересного, но из уст Кристины я четко услышала фамилию Дамира. Напряглась, замирая. Желая услышать все, что она будет рассказывать. Села в пол-оборота, чтобы наблюдать за компанией треплющихся девиц.

   — Дамир уехал помочь своему отцу в бизнесе, — Морана будто оправдывается перед Кристиной, которая лукаво улыбаясь, скалит белоснежные зубы.

   — А ему разве нужна помощь? — Кристина иронично изгибает бровь, видимо, зная гораздо больше Мораны. — Мы с мужем вчера вернулись из Грозного. Семья Дамира подбирает ему жену. Ты ведь знаешь, Морана, что у семьи Долгаевых дочка на выданье, — наблюдаю за Мораной, которая в этот момент готова сквозь землю провалиться. Ее тревожит этот разговор. И это мягко сказано. Она молчит, ничего не отвечая подруге. — Они устраивали прием, на котором присутствовал Дамир, специально, чтобы познакомиться с Джамалией. Ему нужен брак, который укрепит связи. Брак с чистокровной чеченкой, — удар в самое сердце. Кристина унижает Морану, ни говоря не единого неприятного слова. — Да, и после истории с братом, Дамир, скорее всего, возглавит их клан, — осознавала, что Кристина нарочно провоцирует Морану. Издевается, прекрасно понимая, что она совершенно не нужна Дамиру.

   — У нас свободные отношения, — Морана пытается улыбнуться, но выходит с трудом. В ее взгляде неподдельная боль, которую не скроешь ни за какой улыбкой.

   Коварные игры змей. Кто укусит больнее. Я больше не могла находиться среди этих лицемерок.

   — Я пройдусь, посмотрю выставку, — сообщаю Моране, но кажется, сейчас ей вообще на меня плевать.

   Слегка знобило. Медленно шагала вдоль стены, пытаясь сосредоточиться на выставке. На картинах, которые определённо заслуживают внимания. Но состояние души тревожило. Будто кто-то разбирал все на части. По живому.

   Он решил жениться. Он ищет девушку, которая станет достойной фамилии Исмаилова. Плевать. Ведь это не моё дело. Не моя жизнь. Только его. Но я не хотела терять все, что он мне давал. Не желала лишаться будущего из-за того, что чечен вздумал жениться. Внутри все дрожало от осознания, что жизнь в очередной раз может кардинально измениться.

   Пройдя несколько метров, я так и не смогла сосредоточиться ни на одной из картин. Настроение уже испорчено. Развеяться и развлечься не вышло. Обернувшись, я не увидела компанию подружек. Не видела ни одного знакомого лица. Пройдя вдоль стены, вышла в коридор, в надежде найти двери уборной. От разговора этих куриц стало не по себе. Кажется, даже в жар бросило.

   Увидев условные обозначения, не церемонясь, толкнула двери женского туалета. Увидев Морану возле зеркала, на секунду замерла в проеме, а затем решительно вошла внутрь, замечая остатки слез на ее щеках.

   — Не обращала бы ты внимание на болтовню своей подружки, — сама, не понимая зачем, начинаю успокаивать блондинку. Подбадривать.

   — Рано или поздно Дамир выберет жену, Мира, и я стану не нужна. Я знала это всегда, — обращаясь ко мне, она уговаривает сама себя. — Он никогда не врал мне и ничего не обещал, — и в этом блондинка была права. Чечен четко устанавливал границы. Даже с ней.

   — А что случилось с братом? — в сознании всплыли слова Кристины, и я смело задала вопрос, зная, что Морана сейчас все мне расскажет.

   — Почти год назад в семье Дамира разразился скандал, — Морана достает из сумочки влажные салфетки и слегка поправляет размазавшуюся от слез тушь. — Его брат Фазал, находясь в состоянии наркотического опьянения, сбил на своем джипе в Москве толпу людей. Двоих насмерть. Остальные можно сказать остались инвалидами, — от ее рассказа холодок пробежался по коже. — Почти все согласились взять компенсацию, но мать одной девушки устроила шумиху, обратившись на радио и телевидение. Только благоразумие Дамира помогло уладить ситуацию. Унять шумиху, которая опозорила их фамилию. Дамир, — Морана продолжает рассказывать, от волнения, захлебываясь собственными словами, — дал ей денег на операцию и оплатил реабилитацию и учебу. После этой истории отец и дядя Дамира, заявили, что только он возглавит клан их семьи, — слушая это, понимала, что чечену важно быть первым. Главным. Могло ли это значит, что для остальных он тоже был грязью. Не чистокровный наследник, который никогда не должен был занять трон. — Но мачеха ненавидит Дамира, и сделает все, чтобы ему помешать.

   Морана продолжала рассказывать, а я стояла посреди уборной, внимательно слушая подробности жизни чечена, которые он мне бы никогда не рассказал. Понятно, что Дамир ведет игру. Ему важно быть во главе. Доказать все, на что он способен. Деньги не главное. У него есть цель. Однажды он сказал мне: «Ставишь цель, и идешь к ней. Никак по-другому». Разговаривая с ним, я призналась, что моей целью были деньги. Много денег. Чтобы купить все, что захочется. Беззаботно попивать шампанское в собственном особняке. Тогда Дамир рассмеялся и сказал, что деньги это не цель. Лишь следствие. Что мы до самой смерти должны двигаться лишь к вершине успеха. Но для меня деньги были независимостью. От Мораны. От него. Да от всего мира.

   — Пойдем, покажешь мне выставку, — наверное, я хотела развлечь Морану, да и сама отвлечься.

   — Нет. Мы поедем домой, — отвечает сквозь зубы. Морана зла на весь мир, но начинает вымещать все на мне.

   — Ты можешь ехать куда угодно, а я останусь здесь. Уже взрослая девочка, — усмехаюсь, скрещивая руки на груди, — и сама буду решать, что мне делать.

   — Ты едешь со мной. Не создавай проблем, — пытается командовать, наивно думая, что я покорно соглашусь.

   — Что? Побежишь жаловаться папочке Дамиру? — делаю шаг, приближаясь к блондинке. — Вперед. Но ты самая настоящая слабачка, — я, наконец, озвучиваю то, что так давно вертелось в голове. — Дамир вытирает об тебя свои ноги. Посмотри на себя Морана. Ты жалкая и никчемная, — Язвлю, издеваясь. Блондинка резко поднимает руку, и дает мне пощечину. От чего я слегка поворачиваю голову, ощущая, как кожа начинает гореть. Усмехаюсь.

   — Рвань подзаборная, — голос повышает, начиная практически кричать. — Думаешь, имеешь право раскрывать свой рот? Заткнись. Мы едем домой! — Морана хватает меня грубо за руку, рассчитывая, что силой уведет с выставки.

   — Послушай меня, — выворачиваю хрупкую руку, с силой сжимая пальцы, — в этот раз я не стану ломать твои кости. Не позволю такому жалкому созданию, как ты, бить меня по лицу, — Морана уворачивается, выдергивая руку.

   — Ты ничтожество, Мира. Ничто это не изменит.

   Восстановив дыхание и немного утихомирив мысли, вышла из туалета, имея лишь одно желание. Развлечься. Посмотреть выставку, ради которой и приехала. Вернувшись в зал, как ни в чем не бывало, принялась рассматривать картины, не обращая никакого внимания на окружающих людей.

   — Я думал, ты уже упорхнула, — пальцы касаются кожи на моей руке. Пытаюсь увернуться, но ничего не выходит. Парень крепко приобнимает, прижимая к себе. Марк.

   — Немного задержалась, — резко отстраняюсь, разворачиваясь к нему лицом.

   — Меня замучили журналисты. Еле отвязался от них. И все ради того, — Марк делает шаг, сокращая между нами расстояние до минимума, — чтобы увидеть свою рыжую кудрявую нимфу.

   — Увидел? — усмехаюсь, начиная осознанно заигрывать. — Можешь идти дальше, — специально ухожу, провоцируя. Парень хватает за руку, резко останавливая.

   — Давай уедем отсюда, — на шепот переходит, предлагая совсем другие развлечения.

   — Разве ты не хочешь купаться в лучах славы. Вон, как сияешь, — смеюсь, не сдерживаясь.

   — Мне нужны воздух и свобода. Уходим, — Марк берет за руку и быстрыми шагами направляется в сторону выхода.

   В машине, в которой я замечаю еще несколько человек на заднем сиденье, устроившись, Марк представляет мне девушку и парня. Своеобразные. Девушка явно неформалка, а парень, по словам Марка, лучший тату мастер в Питере.

   По дороге мы оживленно разговаривали. Общаясь, я понимала, что эти люди разительно отличались от Мараны, Дамира, Елены. От всех, кого я привыкла видеть рядом с собой. Мне было комфортно. Весело. Эти ребята на вид казались простыми, но явно были представителями богемы.

   Машина Марка остановилась около клуба, с яркой и примечательной вывеской. Не церемонясь, отправились внутрь, и мне казалось, что я давно принадлежу к этому миру. К людям, которые живут и дышат полной грудью, ни в чем себя не ограничивая.

   — Ты так чертовски привлекательна, — Марк приобнимает за талию, позволяя своему взгляду опуститься в декольте моего платья. Пальцами поглаживает кожу сквозь ткань, и эти ощущения дарят приятное чувство. Но он не получит то, что хочет.

   — Лучше убери свои руки, — специально облизываю губы, изводя. — А то чечен вырвет тебе одно место безжалостно, — ехидно усмехаюсь. Ведь если Дамир узнает, все так и будет.

   — Не думаю, что он узнает об этом, — Марк поднимает руку, касаясь кожи на шее. — И мы ведь не делаем пока ничего плохого, — играется и заманивает. Мне приятно до одури его внимание.

   Отстраняясь от Марка, направляюсь в сторону бара, немедленно заказывая себе ананасовый сок с водкой. Почти залпом выпиваю целый стакан, и иду в сторону танцпола, чтобы повеселиться. Замечаю Лику, которая раскрепощенно танцевала, двигаясь в такт музыки. Присоединилась, забывая обо всем. Впервые за долгое время я могла делать то, что мне действительно хочется.

   Одна песня. Другая. Время летело незаметно. Оставшись одна, хотела передохнуть. Но сильная мужская рука схватила в охапку, прижимая к крепкому телу. Бородатый хер, пританцовывая, решил присоединиться. Грубо выругалась, выворачиваясь, но он словно меня не слушал. Продолжал толкаться, прижимая мою задницу к себе. Этот мужик решил, что меня можно склеить и трахнуть. Глазами искала Марка в надежде на помощь. Но он сидел, словно овощ за столиком, вяло опустив голову. Что-то принял, от чего сознание отключилось.

   Набрав воздуха в легкие, толкнула со всей дури мужика, быстро направляясь в сторону выпивающей компании. Присела рядом с Марком, который вроде бы начал приходить в себя. Взяв у Лики сигарету, закурила, пытаясь расслабиться. Смотрела на тату мастера, который предлагал стать его моделью на показе. Он обещал сделать татуировку, доказывая, что на моей бледной коже любой рисунок будет смотреться шикарно. Слушала, лишь качая головой. Не давай ни на что согласия. Марк резко дернулся и, хватая меня за талию, усадил к себе на колени. Хотелось убраться, но вдруг подумала, что рядом с ним будет безопаснее.

   Мы разговаривали. Курили. Расслабилась. Пальцы Марка нахально пробирались под юбку, исследуя внутреннюю часть моего бедра. Дернулась вперед, поднимая взгляд. Сердце екнуло. Моментально остановилось. В жар бросило. Чернеющие злые глаза смотрели в упор. Твою мать. В это мгновение вся жизнь пронеслась перед глазами. Дамир разъярен. Он готов переломать Марку все кости здесь и сейчас. И я осознаю, что он сделает это, даже не выслушав моих объяснений.

   — Дамир, — бессвязно произношу его имя, резко поднимаясь на ноги.

   — Заткни пасть и иди в машину, пока я шкуру с тебя здесь живьем, не содрал, —

   Чечен хватает меня за локоть, выволакивая из-за стола. Толкает в сторону выходу, а сам устремляет свой взгляд на Марка. Парню пришел конец. Понимаю, что не могу вмешаться. Не способна ничего сделать, чтобы остановить Дамира. Чечен хватает Марка за руку, и с хрустом костей выворачивает запястье. Что-то говорит парню, но громкая музыка не позволяет ничего расслышать. Видела, что Марку очень больно. Обняла себя руками, осознавая, что следующая волна гнева и ярости достанется мне.

   — Отпусти его, — кричу из последних, обращая внимание Дамира на себя.

   — Я сказал в машину. Живо! — приказывает, словно я собака. Обидно. За его тон. За его злость. Из-за его скорой женитьбы, которая неизбежна. Хотя это абсолютно не мое дело. Смотреть на меня продолжает. Стою, как в копанная не в силах сдвинуться с места. Чечен оставляет Марка в покое, и, хватая меня за волосы на затылке, волочет в сторону выходу.

   — Оставь меня в покое, — начинаю кричать, вырываясь. Зная, что ничего не поможет, я все равно ему противостою.

   — Ты в курсе, что сейчас три часа ночи? — зубами скрипит, от чего ноги подкашиваются.

   — Свое время я вправе тратить так, как хочу, — отвечаю не боясь, в лицо. Сражаясь до последнего.

   — Малолетняя шлюха, — хватает за руку в районе предплечья, и когда мы оказываемся на улице, практически припечатывает к машине, не давая возможности пошевелиться. Холодно. Жуткий сырой ветер обдувает разгоряченную кожу. — Ты никогда не изменишься.

   — Ну конечно, я не чеченская тихая девочка, которая станет достойной женой Дамиру Исмаилову, — не выдерживая ору ему в лицо, задыхаясь от глупой обиды. — А Морана не шлюха, а? Ради чего она трахается с тобой, если знает, что ты никогда на ней не женишься? И кстати, — вызывающе подхожу ближе, сгорая от желания вцепиться в его шею ногтями, — как прошел отбор на выбор невест? Нашлась подходящая кандидатура? Морана в курсе, что ей раздвигать свои ноги осталось не долго? Или женившись, ты будешь продолжать трахаться с ней? — понимала, что за каждое слово жестко отвечу, но молчать не могла. Дамир замахивается и в пол силы ударяет по лицу. Отшатываюсь в сторону, едва не падая коленями на асфальт.

   — Неблагодарная шваль, — сказать, что чечен зол, ничего не сказать. Удивляюсь, как он до сих пор не разодрал меня на части. — Ты не изменишься, чтобы я тебе не давал. Сдохнешь под забором пьяная и обдолбанная. Ты не умеешь ценить то, что тебе дает судьба.

   — Пошел ты в жопу! — кричу во весь голос, трясясь от холода. — Я не собираюсь падать к твоим ногам. Никогда не стану вылизывать тебе задницу за то, что ты сделал, — вспыхнуло желание спрятаться и скрыться. Подальше от этих пожирающих глаз. — От тебя я никогда не слышала ничего приятного. Шваль. Шлюха. Подзаборная девка. Зачем ты держишь меня рядом с собой, если я такая тварь? — продолжаю орать, желая услышать хоть что-то. — Знаешь, за сегодняшний вечер я услышала столько комплиментов и приятных слов, сколько не слышала за всю свою жизнь.

   — От мрази, желающего разложить и оттрахать тебя?! Думаешь, он заинтересован тобой, как личностью? — Дамир словно пытается мне что-то доказать, только я сделала свои выводы.

   — Да, хоть от него. И что плохого в сексе? По крайне мере, Марк ни разу не позволил себе назвать меня шлюхой или швалью, — обессиленно кричу, ощущая, как губы немеют от холода. — А ты... — поднимаю колотящуюся руку, сжимая кулак. Ударяю Дамира в грудь, но это выходит нелепо. — Никогда не изменишь своего мнения, чтобы я не сделала. Иди к черту. Не хочу тебя видеть.

   Ничего не отвечая, Дамир силой заталкивает меня в машину, приказывая водителю отправляться домой. Вот уже стерва Морана. Назло все рассказала Дамиру. Если ей больно, надо сделать так, чтобы и вокруг нее все страдали. Холод проникал повсюду. Оказавшись дома, поднялась в свою комнату, надеясь остаться одной, но чечен не оставлял в покое. Он не мог успокоиться, продолжая преследовать.

   — Отправляйся в душ и смой с себя эту грязь и позор, — рычит, сжимая кулаки. Смотрит так дико, что не по себе становиться. Молчу. Игнорирую.

   Дамир, не церемонясь, хватает меня руку, волоча в ванную комнату. Включает душ и одним ловким движением затаскивает меня под струи горячей воды. Стою, переступая с ноги на ногу. Подрагиваю, ощущая, что чертовски замерзла.

   — Сними с себя это шлюшское платье, — хватает мощными пальцами в районе декольте и со всей силы дергает, разрывая ткань на лоскуты. Грубо стаскивает останки платья до талии, и опускает взгляд. Вены на его шеи надуваются. Вдыхает носом, стискивая зубы. Смотрит проникновенно, от чего моя голова начинает кружиться. Я не понимала некоторых его поступков. Действий. Взглядов.

   Дамир выходит из ванной, и я обессиленно падаю на пол, обнимая себя руками. Хочется заплакать, только сил на это уже не было. Вернувшись в комнату спустя полчаса, заметила на тумбочке горячий чай и несколько пирожных. Ну и кто же это такой заботливый? До сих пор был озноб. Проморозила ноги. Кожа покрывалась мурашками. Забралась под одеяло, сделав несколько глотков горячего напитка. Нужно поспать, а утром…. Я не хочу никого видеть. Особенно его. Я не должна была оказаться в этом доме. Под его опекой. Зачем судьба сделала это? Зачем?

ГЛАВА 12

Мира

   Иногда безумно хочется вернуться в некоторые моменты своей жизни. Окунуться в воспоминания, даже несмотря на то, что счастливых то практически и нету. Человеческий разум уникален. Спустя время, он может разукрасить ужасы прошлого, преподнося их как ностальгические отрывки из жизни. И падая, мы каждый раз начинаем все с нуля. Забывая. Кажется, стирая из памяти совсем. Пока мы живы, способны подняться. Бороться что есть сил, зная, что лучшее еще впереди. Но живите сегодняшним днем. Прошлое никогда не вернется, а завтра может что-то кардинально измениться. Не сравнивайте свою жизнь «до» и «после». Живите мигом. Одной секундой. Наслаждайтесь. Умирая от холода или жары. От жажды или голода. От переизбытка эмоций, которые разрывают сердце на части. Просто живите, ради того, чтобы жить.

   Обреченно выдыхая, кладу несколько тетрадей в сумку, медленно прохаживаясь по комнате в надежде найти недавно купленные кеды. Вот уже почти две недели я посещала школу. Элитное учебное заведение в Питере с уклоном на английский язык. Почти все основные предметы, преподавались исключительно на иностранном языке. Дополнительно можно было выбрать еще один язык. Французский или немецкий. Личное дело каждого школьника. Но чечен все решил за меня. Только английский. Чтобы не забивать мою голову.

   Наверное, он был прав. Английский универсальный язык, который поможет мне обосноваться в любой стране мира. Но как бы я не размышляла о новом этапе своей жизни, мысли о том вечере не давали покоя. Дамир привез меня домой пьяной и обкуренной. Притащил за шиворот, вынудив принять душ, чтобы в себя прийти. А на утро…

   Стыдно. Мерзко. От самой себя тошнило. Дамир был прав, сказав, что я не оправдываю его беспрекословное доверие. Что, имея все, о чем можно мечтать, я все равно искала приключений для своей непутевой задницы. Усмехнувшись, представила себя на месте чечена. А что бы сделала я в тот момент?! И думать об этом не хочется.

   Быстро обуваю найденные кеды, кидаю в сумку планшет и несколько ручек, слыша, как начинает вибрировать мобильный телефон. Сообщение от Кэт. С этой девчонкой мы познакомились чуть меньше двух недель назад на вечеринке. Конечно, нам еще не удалось стать лучшими подружками, но я чувствовала, что мы можем быть близки. Трудными уговорами, убедила чечена, что эта девушка не станет плохо на меня влиять. Со временем превратиться в друга, который поможет в трудную минуту.

   Уболтать Дамира было сложной задачей, когда он дал понять, как относиться к молодежной богеме. Считая, что все девки шлюхи и наркоманки. Катерина подходила под его описания внешне. В свои двадцать лет она была свободной и прямолинейной. Делала то, что хотела с семнадцати лет. Именно в этом возрасте она решила жить отдельно от родителей, понимая, что их взгляды абсолютно расходятся. И, несмотря на легкую взбалмошность и несерьезность, продолжила учебу в художественной школе. Занялась эскизами для татуировок, и даже успела организовать несколько выставок своих работ. С Кэт было интересно. Весело. Забавно.

   За знакомство с ней я должна сказать спасибо Марку, но, увы, общение с ним пришлось прекратить. После той вечеринки чечен рвал и метал, заставив меня при нем заблокировать парня в мессенджерах и социальных сетях. Взял с меня слово, что я больше никогда не стану искать с ним встреч. Понимала, что он не шутит, в очередной раз, пообещав спустить мою шкуру живьем.

   Перед школой хорошо бы чего-нибудь перекусить. Собрав все вещи, спустилась на первый этаж, думая о том, как же хорошо, когда Мораны нет дома. Пять дней назад она улетела в Англию из-за того, что серьезно заболел ее отец. Эта новость вообще не расстроила. Я даже не стала ее провожать. После вечеринки отношения с ней испортились. Стали натянутыми и какими-то притворными. Чечен перестал ей доверять.

   Заскочив на кухню, схватила несколько теплых творожных булочек, сразу же запихнув одну из них в рот. Рядом никого не оказалось. Вспоминаю, что до сих пор не ответила на сообщение Кэт, и начинаю быстро набирать текст. Несколько дней подряд она усердно уговаривала меня стать моделью на ее контактной выставке. Обещаю, что сегодня появлюсь в ее мастерской, и мы все еще раз хорошенько обсудим.

   Я даже подумывала сделать тату. Что-то небольшое, но значимое. Заикнувшись об этом за столом, незамедлительно увидела реакцию чечена, который скривился и сказал, что на женщине подобные картинки смотрятся вульгарно и дешево. Попыталась поспорить, но встав из-за стола, услышала в спину слова Дамира о том, что он выжжет участок моей кожи, если я все-таки решусь на татуировку.

   «А тебе кто? Дочка? Жена? А может любовница? — закипая от злости кричала, глядя в его глаза, соображая, что не найду ответа. — Я тебе никто, Дамир! Никто! — и где-то внутри слезы душили, вытравливали душу», — вздрогнула, вспоминая тот разговор. Зная, что мои нападки заставляли закипеть горячую восточную кровь. Разбудить зверя, который в очередной раз напомнил мое место в этом доме. Плевать.

   Запиваю булку соком прямо из горла бутылки и, быстро покидая кухню, направляюсь в сторону выхода. Машина уже у крыльца. В последнее время Дамир стал задерживаться. Не приходить на ночь. Мы не виделись сутками. Но его водитель всегда был рядом со мной, готовый отвезти меня на учебу и обратно домой. Дамир компенсировал свое отсутствие, приставив ко мне охранника. Но недавно я все же застала его приход домой ночью. Удобно устроившись на диване в гостиной, смотрела фильм на планшете, когда заявился он. С довольной харей. Пропитанный дорогими женскими духами, но не такими изысканными, как пользовалась Морана. Это-то она научила меня различать. Отложив планшет, от удивления поднялась на ноги, нагло спросив чечена, когда он собирается меня знакомить с новой мамочкой?! Хотя прекрасно понимала, что это была лишь мимолетная интрижка. Дамир, никак не ответив на мои язвительные вопросы, молча удалился к себе в кабинет.

   Машина остановилась прямо около входа в гимназию. За две недели я так и не смогла привыкнуть к этому месту, но приспосабливалась к здешнему расписанию и распорядку. Эта школа сборище пижонов и избалованных богатеньких детишек. Но были и лузеры. Лохи, об которых элита школы вытирала свои ноги. Я не могла ни к кому себя отнести. Чтобы меня приняли в эту гимназию, Дамир сделал крупный взнос под видом благотворительности. Директор и учителя готовы лизать мою задницу, лишь бы получить еще что-то. Ученики в большей степени смотрели настороженно, не пытаясь оскорбить или банально познакомиться. Лишь только звезда школы почему-то решила, что имеет права меня задевать, пытаясь публично унизить. Сначала это были просто слова, на которые я вообще не обращала никакого внимания, потом перешла к делу. Стараясь не встречаться с это девицей, ходила только по аудиториям. И лишь только перед уроками забегала в туалет, чтобы выкурить одну сигарету. Это успокаивало нервы и слегка приводило мои мысли в порядок.

   Запрыгнув и сев на подоконник, приоткрыла окно, подкурив сигарету. Первая затяжка и голова немного начинает кружиться. Дверь туалета скрипнула и в помещение вошла девица, которая училась в параллельном классе. Не обращая никакого внимания, вновь затянулась, стряхивая пепел за пределами окошка. Громко смеясь, ворвалась в туалет толпа девок, которые и были той самой элитой. Во главе с главной курицей, которая ненавидела меня, видимо самой лютой ненавистью. Милена Сорина. Доченька какого-то крупного депутата. Она, едва успев открыть рот, цепляла меня словами, специально провоцируя. Избегала общения с ней, не позволяя себя ввязываться в конфликты. Чечен ясно дал понять, чтобы я вела себя прилично. И если из гимназии поступит хоть одна жалоба в мой адрес, он отправит меня учиться в самое мерзкое ПТУ. Знала, что он не шутит, поэтому держала язык за зубами.

   Выкинув сигарету на улицу, спрыгнула с подоконника, направляясь в сторону выхода. С неприступным видом. Не позволяя ни единой гнетущей эмоции появиться в выражении моего лица. Кто-то из девиц выставил ногу, чтобы получилась подножка, но я ловко увернулась в сторону, стиснув зубы от злости, а потом со всей силы наступила девке на ногу, услышав громкий писк.

   Выскочив в коридор, зашагала в сторону аудитории, где должен быть проходить первый урок. Я не была самой тупой на свете, но учебная программа этого заведения была очень сложной.

   Зайдя в класс, заняла свое место, тут же услышав звонок. Быстро достала все необходимое, обращая взгляд на учителя, который появился в классе. Урок шел сам по себе. Не напряжено и спокойно. Но видимо кое-кому стало скучно. За спиной услышала писклявый голос главной курицы, которая начала обсуждать меня со своими шестерками подружками.

   Кое-как дождалась окончания урока, чтобы поскорее убраться отсюда. Еще несколько занятий прошли спокойно. На удлиненном перерыве, за время которого можно было перекусить и выпить кофе, отправилась в столовую. Не спеша, шагая по коридору, я, кажется, наблюдала всю внутреннюю жизнь этой школы. Первая любовь. Поцелуй. Ссора. Первый лучший друг или заклятый враг. Быть может, если бы я училась здесь с самого детства, все было бы по-другому. Войдя в столовую, купила в автомате чашку капучино и заняла первое попавшееся свободное место за столиком. Достав планшет, написала Кэт сообщение с предложением сходить в кино сегодняшним вечером. Но даже не успев нажать кнопку «отправить» на мой стол вываливается целая груда мусора и помоев: старый плесневый хлеб, остатки чипсов и шкурки от фруктов.

   — Такой, как ты, — Милена громко хохотала, стоя рядом со мной, — не в первый раз возиться в помоях. Надеюсь, найдешь что-то для себя по вкусу, — сжав кулак, сгорала от желания подхватиться и вырвать этой змее, ее грязный язык. Но не сделала этого.

   Наблюдала, как шайка дебилок прошла к своему столику, удобно устроившись. Резко поднялась, отряхнув со своей одежды попавшие куски мусора. Гулко выдохнула, ощущая, что терпеть я больше эти издевательства не намерена. Смело шагая к их столику, вовсю предвкушала, что сейчас устрою. Губы дернулись в хитрой улыбке. Пара шагов. Хватаю Милену за волосы на затылке, со всей дури сжимая пальцы. Причиняя девке адскую боль.

   — Надо помыть твой грязный рот, — наклоняясь, стараюсь говорить негромко. Толкая голову Милены, погружаю ее милейшее лицо в тарелку с супом, с силой прижимая. Чтобы она начала захлебываться. Задыхаться. Девушка дернулась, вырвавшись из моей хватки. Но быстро среагировав, хватаю стакан с соком, выливая его на идеально уложенные волосы. — Тебе понравилось, да? В следующий раз будет лучше, — усмехнувшись, сжала пальцами подбородок девки, смотря ей прямо в глаза. — Купание твоей рожи в унитазе будет гораздо приятнее.

   — Отпусти, — скулит, пытаясь делать вид, что злиться, но я чувствую, что девка меня боится.

   — Или лучше твою рожу ошпарить? Что скажешь? — вновь беру за волосы, резко оттягивая их к полу. Милена визжит, пытаясь вырваться. Никто из подружек не спешит ей помогать. — Никогда больше не трогай меня. Ты даже не представляешь, что я делала с такими, как ты! — небрежно толкаю Милену, от чего она теряет ощущение равновесия и падает на пол.

   Гордо разворачиваюсь, и с высоко поднятой головой ухожу из столовой. Больше никто и никогда не полезет. Не станет унижать прилюдно, понимая, что я накажу. Отвечу по заслугам. Пусть шепчутся за спиной. Обсуждают. Но никто не рискнет сказать, что я шваль помойная. Никто из этих избалованных деток и пальцем ко мне не прикоснется. Не успев выйти за пределы столовой, увидела директора школы и учителя, который считался моим классным руководителем.

   — Волина, пройди в мой кабинет, — грозный, серьезный голос. Осознавала, что одна из подружек местной королевы доложила о произошедшем во всей красе. Чихать. Я не сделала ничего криминального. Ничего не отвечая, следую за директрисой, начиная выслушивать ее нотации. — В нашей школе не позволительно такое поведение, Мира. Никогда не случилась ничего подобного.

   — А сегодня случилось!? — смелею, отвечая директрисе, заходя в ее кабинет. Понимая, что Дамир на всех скоростях уже мчится в школу. — Не переживайте с вашей принцессой все в порядке. Ее надо было публично научить общению с людьми, — эта баба была осведомлена обо всем, что происходит в школе. И то, что сотворила Сорина, она тоже знала.

   Присев в кожаное кресло, поглядывала на двери, зная, что с минуты на минуту чечен будет здесь. Но я не жалела о том, что сделала. Однажды мы с ним разговаривали, обсуждая ситуации, когда люди садятся на шею, делая все, что им заблагорассудится. Я рассказала тогда Дамиру, что, находясь в детском доме, я могла стать лузером и козлом отпущения, но сделала все, чтобы этого не произошло. Чечен придерживался той же политики, поэтому надеялась, что он поймет мой поступок.

   Его голос я услышала задолго, как дверь кабинета директрисы открылась. Училка трепетала, во всех подробностях рассказывая, как я грубо обидела их лучшую ученицу. Ткнула красивым личиком в тарелку с овощным диетическим супом. Дамир что-то отвечал, а я пристально наблюдала за дверным проемом, ожидая его появления.

   Мы встретились взглядами и внутри все перевернулось. Сердце екнуло. Училка вертелась перед ним, умудрившись расстегнуть парочку верхних пуговиц на своей блузке. Только Дамир даже не обратил на это внимание.

   — Позвольте мне поговорить с Мирой наедине, — вежливым, ровным голосом. Без капли злости или нетерпения. Больше не обращая никакого внимания ни на учителя, ни на директора. Он сделал несколько шагов по кабинету, и когда дамочки вышли, вальяжно присел на край стола, продолжая прожигать взглядом. — Я думаю, тебе есть, что мне рассказать. Это правда, что мне рассказали? — вопрос в лоб. Без церемоний.

   — Да, — набирая воздуха в легкие. С вызовом. В полной готовности отстаивать свою позицию.

   — Почему ты это сделала? — как ни странно он не злиться. Не психует. Не напряжен. Он верит в лучшее.

   — Нужно было поставить эту девицу на место, — не прерывая зрительного контакта. Едва справляясь с буйно колотящимся сердцем.

   — А решить все дипломатично было сложно? — чечен заваливает вопросами, чтобы сделать свои выводы. Принять решение, от которого зависело все.

   — Знаешь, — усмехаюсь, собираясь все рассказать, — нужны были радикальные меры. Эти курицы, — использую жаргонные словечки, осознавая, что Дамиру совершенно не нравилось, когда я так выражалась, — все эти две недели издевались, поддевая меня грязными словечками. А недавно перешли к действиям. Я должна была себя защитить, — взгляд опускаю, слыша, как Дамир делает несколько шагов, подходя ближе. На корточки присаживается, и, хватая мой подбородок пальцами, поднимает голову.

   — Молодец, что поставила их на место, — в черных глазах играют озорные огоньки. Уверена, Дамир с радостью бы посмотрел на мое представление. — Но надо искать другой выход для решения подобных проблем.

   — Лизать задницы я не собираюсь. Преклоняться ни перед кем не буду, — резко поднимаюсь на ноги, и Дамир тут же делает тоже самое. — Никто и никогда не будет вытирать об меня свои грязные ноги. Никто, слышишь! — тихим голосом, но это безумный крик из глубины души. Дамир ощущал это, просто находясь рядом.

   — Ты права. Иногда нужны радикальные меры, — На его напряженном лице проскальзывает улыбка. — Конфликт улажен. И если твои занятия на сегодня закончены, мы едем домой, — чечен подходит к двери, широко ее распахивая.

   — Я собиралась в кино с подругой, — не хотелось сидеть в заточении в четырех стенах.

   — Ты едешь домой! — четко и громко, давая понять, что его слово станет последним.

   Выхожу в коридор школы, направляясь к выходу. Слыша позади, как Дамир учтиво прощается с директрисой, в очередной раз что-то обещая. Не дожидаясь его, выбегаю на улицу, и моментально сажусь в машину, расслабленно откидываясь на сиденье. Мы всегда ездили с водителем, поэтому я знала, что Дамир займет место сзади рядом со мной. Буквально спустя минуту, он сделал то, о чем я думала. Машина тут же тронулась с места, взяв курс в направлении дома. Обида душила из-за того, что Дамир рушил мои планы, и я не могла промолчать.

   — Ты поступаешь нечестно, — произношу, не смотря на него. Дамир прикасается к руке, от чего я нервно вздрагиваю, поворачивая голову в его сторону. — Оставишь меня дома в одиночестве, а сам укатишь к очередной парфюмированной шлюхе, — говорила то, что думала. Плевать, как он может отреагировать. — Я хочу пойти в кино с Кэт. В этом нет ничего плохого.

   — Мне не нравится ваше общение с этой девкой. Слишком она развязная, — он не пытается навязывать свои мысли, он просто их озвучивает.

   — Ну, конечно, паранджу она не носит. И тапки в зубах другим не тягает, как делает это Морана

   Дамир понимает все, о чем я говорю. Кэт была единственным человеком, с которым было интересно и весело. У нас были общие вкусы в музыке и кино. Она заряжала позитивом и дарила вкус к жизни, которого не было раньше. Достаю из пачки сигарету и зажигалку. Приоткрываю окно, собираясь закуривать. Но сигарета мгновенно исчезает из моих рук и уничтожается в кулаке Дамира.

   — Обнаглела, — усмехается, выкидывая уничтоженную сигарету в окно.

   — Ой, — улыбаюсь в ответ, впервые ощущая полное расслабление рядом с ним, — вот только не надо играть роль заботливого папочки. Тебе не идет, — делаю несколько вдохов, наслаждаясь свежим воздухом.

   — Я собирался сегодня остаться дома вместе с тобой, поэтому если хочешь, мы могли бы заказать пиццу или китайскую еду. Что скажешь? — не верила в то, что он предлагает. Дома? Со мной? Происходило что-то, что не поддавалось моей логике.

   — Правда? — как дура переспрашиваю, слыша дрожание собственного голоса. Дамир положительно качает головой, улыбаясь как-то по-особенному.

   Оставшееся время в дороге мы решали, что будем есть. Выбирая напитки, настаивала на коле, но Дамир твердил, что это очень вредно, но я же умею уговаривать. Вернувшись домой, отправилась в свою комнату чтобы принять душ и переодеться. Делала это быстро, зная, что скоро должны привезти заказанную еду.

   Дамир отпустил домработницу, и мы остались с ним только вдвоем. Такого практически не бывало. Надев майку и шорты, спустилась вниз, наблюдая, как Дамир с усердием выбирает фильм, чтобы посмотреть его вместе со мной. Еда стояла на журнальном столике. Сегодня он выглядел по-особенному. Черные спортивные брюки легкого покроя. Такого же цвета футболка. Волосы растрепаны и слегка влажные, видимо тоже после душа.

   Заглядевшись, застыла посреди гостиной, рассматривая этого мужика. Ощущая что-то невероятное. Дыхание сперло. В груди защемило, и стало страшно от самой себя. Очухавшись, присоединилась к выбору фильма, облегченно выдохнув, когда поняла, что наши вкусы похожи. Морана зачастую заставляла меня смотреть слезливые мелодрамы, к концу которых я засыпала от тоски. Выбрав детективный жанр, мы остановились на фильме «Перелом», в главной роли которого сыграл талантливый Энтони Хопкинс. Запутанный сюжет и умопомрачительно неожиданная концовка.

   Почти не разговаривая, мы ели и смотрели кино. Ближе к середине фильма, Дамир сделал паузу, чтобы приготовить нам обоим по чашке какао с молоком. Происходило что-то странное, но мне это нравилось.

   — Ты, правда, ищешь невесту своей национальности? — задаю вопрос, который мучает на протяжении уже долгого времени. Зная, что не имею никакого права его задавать.

   — Мира, это не твое дело, — отвечает спокойно. Хотя мне казалось, что я начинаю выводить его из себя. Дамир присаживается рядом, собираясь продолжить просмотр фильма, но я его останавливаю.

   — Ответь, а чем плоха Морана? Она запятнана мужчинами, которые были до тебя? Ты же знаешь, что она тебя любит! — наверно только рядом с ним я могу быть честна и открыта.

   — Мне безразличны ее мужчины, — отвечает так же честно, понимая, что я жду от него взаимности. — Но я должен выбрать в жёны чистокровную чеченку. Надеюсь, я удовлетворил твой интерес?! — на миг взгляд отводит, словно в глаза мне смотреть невыносимо. Напряжение между нами нарастает. Этот разговор сближает.

   — А русские или англичанки не устраивают? Или они рожей для тебя не вышли? — меня почему-то задевало, что он выделяет только чеченок, забывая о существовании других. Хорошей женой сможет стать девушка любой национальности.

   — Моя мать была русской с примесью английской крови, — Дамир начинает рассказывать, и сначала я не понимаю, к чему он ведет. — Поэтому я должен взять в жену только чеченку. Возродить традиции семьи, которыми поступился его отец.

   — Это твоя главная цель?

   — Нет! Это мой принцип! — осознавала, что Дамир желал стать главным в семье. Его кровь была смешанной, поэтому женитьба на чеченке укрепила бы его положение. Морана была права.

   — Если ты беспокоишься о себе, то не переживай. Если женюсь, на улицу тебя не выкину, — одаривает ехидной ухмылкой, от чего сердце удар пропускает.

   — О, мой господин, — наигранно сидя делаю взмах рукой, изображая поклон. — Великодушное Вам спасибо! — усмехаюсь в ответ, ощущая, как забавляю его.

   Несколько минут полная тишина. Дамир включает продолжение фильма, и мы оба устремляем взгляд на экран. Но наш разговор не дает мне покоя.

   — А если ты влюбишься? — спрашиваю дрожащим голосом. Затрагивая тему, которую он не должен со мной обсуждать.

   — Это ты мне это говоришь? — со смехом в глаза смотрит. Не верит в эти мифические чувства так же, как и не верю я. — Вспомни, как тебя выбросили, словно ненужный хлам. Какая здесь любовь?

   Дамир был прав. За всю мою жизнь не было человека, который дарил бы теплые чувства. И я ни к кому их не испытывала. Значит, этой самой любви просто не существует. Ее нет. И смотря сейчас на Дамира, понимала, что мои ощущения нечто большее. Пугающее и манящее одновременно.

   Дамир наклонил голову, слегка улыбнувшись. Дернула рукой, сгорая от жажды прикоснуться к его лицу. Провести подушечками пальцев по четко очерченным скулам. Ощутить мягкость его щетины. Тепло кожи. Желание настолько дикое, что внутренности приятно онемели. По телу разливался жар, который я не в силах была остановить. Сжала пальцы в кулак, впиваясь ногтями. Соображая, что не могу переступить запретную грань. Нарушить дозволенные границы.

   Выдохнув, задумалась о его словах. Дамир прав, брак должен быть по расчету. Сама размышляла об этом, понимая, что мнимая любовь знакомых девочек из детского дома не привела ни к чему хорошему. Аборт. Брошенные дети. Нищета и безвыходность. Брак должен быть выгоден обоим. А если получится физическая близость, будет двойной выигрыш. Напрягаюсь, понимая, что Дамир глаз не сводит, прищуриваясь. Словно слышит все мои мысли.

   — Вижу, в твоей голове заработали шестеренки, — смеется в голос, разряжая обстановку.

   — Я подумала о том, что тоже выйду замуж по расчету, — после сказанной мной фразы чечен напрягся, замирая в одном положении. Будто не хотел услышать этих слов.

   — Не раньше, чем лет через десять, — настолько серьезно, что смешно стало.

   — Ты думаешь, что до тридцати лет я буду хоть старой девой, собирая коллекцию кошек? — играючи изгибаю бровь, заставляя Дамира рассмеяться в полный голос.

   — Выучись. Сделай карьеру, — Дамир невольно меняет тему разговора, которая ему совсем не приятна, — а уж потом думай о гулянках и мужиках, — ставит точку. В его словах есть доля правды, но я хотела иметь все и сразу. — Если мы закончили наш разговор, предлагаю досмотреть фильм, — согласно киваю, и Дамир нажимает кнопку на пульте, продолжая просмотр.

   Не проходит и пяти минут, как напряженный диалог в фильме, заглушает громкий звук мобильного телефона Дамира. Он отвечает на звонок, общаясь приветливо и непринужденно. Хороший друг или близкий знакомый. Разговор не долгий. Завершая его, чечен кладет телефон на стол, поворачиваясь ко мне.

   — Друзья пригласили за город на следующие выходные.

   — Ясно, — отвечаю безразлично, осознавая, что меня это не касается. Знакомиться с его друзьями рожей не вышла. Неожиданно злюсь, хотя знаю, что он не должен меня повсюду таскать за собой.

   — Как раз Морана собиралась прилететь на несколько дней.

   — Одна новость чудеснее другой, — язвлю, проговаривая все сквозь стиснутые зубы.

   — Будешь хорошо себя вести, — Дамир начинает говорить, неожиданно двигаясь ближе ко мне. Руку поднимает, касаясь пальцами моей щеки. Перемещаясь на подбородок. В дрожь бросает. Мурашки пробегают по спине, оставляя трепетное возбуждающее ощущение. — Поедешь вместе с нами. Возможно, я совершу ошибку, взяв тебя с собой, но если что-то выкинешь…

   — Шкуру спустишь… — подрагивающим от волнения голосом. заканчиваю логически его фразу, после чего мы оба улыбаемся.

   — Умная девочка, — голос нежный и ласкающий. Губы облизываю, опуская взгляд на его руку. Вздутые вены и напряженные мышцы. Сглатываю, понимая, что не произнесу больше ни единого слова.

   Все будто в тумане. Разум предательски отключается. Голова кругом. Между нами что-то меняется и это чертовски сильно пугает. В транс вгоняет. Расслабляясь, устраиваюсь рядом с ним, ощущая, как сильно клонит с сон. Так и не досмотрев фильм, засыпаю, и даже погруженная в сладкую негу, как никогда ощущаю его присутствие рядом. Близко. Интимно. Новые невероятные чувства, которые в скором времени перевернут мой мир с ног на голову. Остается только ждать роковой минуты. После которой жизнь вновь не станет прежней.

ГЛАВА 13

Мира

   Смотря в глаза человеку, мы не произвольно выражаем все свои чувства, испытываемые от близкого или даже мимолетного общения. Ведь порой достаточно всего лишь секунды, чтобы искра зажглась. Спалила все дотла. Нет ничего невозможного в чувствах, хотя я до сих пор в это не верила. Есть реальность. И она далека от тех фантазий, которые мы прочтем в книгах или увидим в кассовых фильмах. В жизни все по-другому. Ощутимо. Уязвимо. Трезво.

   Поднимаясь с самых низов до максимально высокой планки, мы контрастно видим разницу, и понимаем, что многие жизненные ценности слишком преувеличены. Не знаю, насколько по десятибалльной шкале я хорошо себя вела, но Дамир все-таки решил взять меня с собой к друзьям за город.

   Утро. Уже не особо раннее. Морана несколько часов подряд собиралась, то и дело возмущалась по разным поводам. Как и обещала Дамиру, она явилась на выходные, чтобы провести время с «семьей». Так она нас называла, все еще притворяясь в своих чувствах. Не знаю почему, но мне не особо хотелось с ней общаться.

   В самый последний момент вышла из дома, и скорее устроилась на заднем сиденье джипа Дамира, даже зная, что Морана будет сидеть рядом со мной. Но она молчала. Несколько раз всего перекинулась парой фраз с чеченом. А я бесцельно смотрела в окно, но ровно до того момента, пока мы не въехали в закрытый поселок, где сплошь коттеджи и практически замки. Один богаче другого. И каждый из их обитателей норовит обогнать другого в помпезности и роскоши.

   Живя в таких же условиях в доме чечена, я все еще не могла привыкнуть. Можно сказать, я ложками икру ела, ведь он ни в чем мне не отказывал. Я бы привыкла к подобной жизни, если бы родилась в такой семье. Но семнадцать лет жизни на улице, когда мы искали куски хлеба в мусорных баках, отложило свой отпечаток. Было всего мало. И в то же время не верилось, что изменения, произошедшие в судьбе, могут быть правдой.

   Погрузившись в собственные мысли, я даже не поняла, что Морана и Дамир начали бурное обсуждение той компании, куда мы направлялись. Блондинка говорила о парне по имени Руслан, который, судя по ее словам, являлся хозяином дома и другом Дамира. Сложно было представить, что у чечена могут быть друзья. Он не был похож на парня душу компании, который будет с улыбкой на лице произносить тосты один за другим. Подкалывать и двигать шуточки, ради того, чтобы развеселить всех присутствующих. Мне кажется, что все люди, которыми окружал себя Дамир, чистая выгода.

   Машина свернула, медленно подъезжая к высокому забору, окруженному со стороны двора деревьями. Мотор был заглушен. Дамир и Морана моментально выбрались на улицу, а я, немного задумавшись, помедлила. Дамир вместе с блондинкой направились в сторону дома, пройдя в широко распахнутые ворота. Поспешила за ними. Красивый сад. Большой современный дом, с протяжными стеклянными окнами. Несколько беседок, за которыми открывался бесподобный вид на залив. Навстречу Дамиру и Моране вышел здоровенный мужик и беременная девушка. Он можно сказать чем-то был похож на чечена, правда, немного жилистей. Наверняка это и был тот самый Руслан вместе со своей женой. После любезного приветствия друг друга, они обратили свое внимание на меня, ожидая, что Дамир нас представит. И он сделал это, рассказав своему другу заранее придуманную слезливую историю о погибшем друге и его дочери, которая осталась бедной сироткой.

   Немного злилась, думая о том, почему чечен утаил правду. Почему не рассказал о том, как вытащил меня из сточной канавы, после того, как чуть не угробил под колесами собственного джипа. Так и подмывало вмешаться и рассказать правду, но я молчала. Сегодня мне хотелось только одного — прикоснуться к жизни Дамира. Копнуть глубже, узнав другие стороны и его пристрастия.

   Медленно идя вдоль дома, Руслан свернул вправо, подводя нас к одной из беседок. К компании собравшихся друзей, которых было человек двадцать не меньше. Осознаю, что эти все люди и есть друзья Дамира, иначе он бы не приехал сюда. Да, и Морану знали многие из них, тепло приветствуя, с улыбкой на лице. Интересно было наблюдать со стороны за происходящим, не зная, каким Дамир может быть в такой дружеской неформальной обстановке. Дамир, пройдя вперед, устроился на диване, кинув на меня мимолетный взгляд. А мне нужно было умыться, слегка придя в себя.

   — Карина, простите, — обратилась к девушке по имени, услышав, как называл ее чечен, — не подскажите, где можно найти туалет. Хотела бы руки помыть, — вежливо разговариваю с хозяйкой дома, демонстрируя манеры, которым меня научили.

   — Пойдем я тебя провожу, — улыбается в ответ, быстро направляясь в сторону дома. Следую за ней, поднимаясь по ступенькам крыльца. Карина заходит в дом, почти сразу сворачивая в длинный коридор. Жестом указывает на последнюю дверь, и я, благодарно кивая головой, прохожу туда. Несколько раз умываю лицо холодной водой. Расстегиваю кофту, ощущая, что в ней становится чертовски жарко.

   Карина была чеченкой. А это значит, что и Руслан женился на девушке своих кровей, чтобы создать семью. Она была тихой и смиренной. Именно такую жену ищет и Дамир. Чтобы при посторонних помалкивала и делала все ради создания уюта и заботы домашнего очага. Только я сомневалась, что в действительности Дамир мечтает именно об этом. Но против традиций и обычаев своей семьи никогда не пойдет.

   Закончив умываться, тихо вышла из туалета, не спеша, направляясь обратно. Замерла, увидев, что в одну из комнат дверь раскрыта нараспашку. Боязно, но переполненная любопытством зашла, понимая, что это комната больше похожа на выставочный зал. Огромное количество наград, медалей, кубков. Несколько поясов обрамленных золотом. Фотографии Руслана на ринге. Он занимался боями без правил или каким-то видом борьбы, определенно добившись колоссального успеха. Сделав несколько шагов, замерла, начиная рассматривать фотографии. На одной из них было двое парней. Руслан и Дамир. Я была почти увечена в этом. Но это были мальчишки. Совсем молоденькие. Вздрогнула, когда поняла, что в комнату кто-то вошел. Обернулась, увидев перед собой Карину.

   — Извини, я не хотела вмешиваться в чужую жизнь, — искренне извиняюсь, понимая, что без разрешения начала бродить по дому.

   — Ничего страшного. Руслан любит хвалиться своими достижениями, — девушка мило улыбается и входит в комнату.

   — Скажи мне, это Дамир? — указываю на фото, которое последние несколько минут не дает покоя.

   — Да, — согласно кивает, подходя еще ближе. — Им с Русланом здесь по семнадцать лет. Их дружба скреплена временем и трудностями, — Карина определенно знает больше о жизни Дамира, чем знаю я. И это вызывает неподдельный интерес. Она готова рассказывать.

   — Дамир не рассказывал мне о Руслане, — озвучиваю честный факт.

   — Мой муж вырос в детском доме, — говорит доверчиво, понимая, что этот разговор останется между нами. — Его родителей убили в начале девяностых. И чтобы выжить, он начал заниматься боями без правил, зарабатывая деньги. Именно там они с Дамиром и познакомились.

   — Об этом я тоже не знала, — я говорила правду, и Карина, ощущая мое добродушие, продолжала рассказывать.

   — Дамир амбициозен. Он всегда хотел большего. В шестнадцать лет он стал драться за деньги. Копил их. В двадцать он поступил в университет на бюджетную основу, продолжая умножать свой капитал, — Ощущалось, что Карина одинока. Заточенная в стенах этого роскошного дома, она не разговаривала ни с кем, кроме своего мужа. — А потом он помог Руслану выбраться из беды. Они организовали легальный бизнес. Дамир всегда знал, чего хочет от жизни и шел к этому. Он научил этому моего мужа и все это время их дружба лишь крепла, — Карина замолчала, а я понимала, что ни черта не знаю Дамира. Что вся его грубость, ярость, лишь следствие непростой жизни в молодости. Сложно представить, какой ценой он получил все, что сейчас имеет?!

   — Спасибо за рассказ, — Карина лишь кивает головой.

   — Поможешь отнести мне закуски к столу? — спрашивает настороженно, но в глубине души понимая, что мне можно доверять.

   — Конечно, — следую за Кариной на кухню, забирая несколько тарелок, на которые она мне указывает. По дороге к беседке мимолетно спрашиваю про семью Дамира, но Карина вскользь отвечает, что отношение с семьей у него всегда были не простыми.

   Располагая тарелки на столе, присаживаюсь рядом с Мораной, начиная тихо наблюдать за всеми присутствующими. За Дамиром. С кем и как он общается. Пью яблочный сок, стараясь не привлекать к себе никакого внимания. Мысленно переваривая рассказ Карины.

   Но помимо Руслана у Дамира здесь еще были друзья. Русский парень. Немного скромный. Оказалось, что он отличный финансовый эксперт. Он учился вместе с чеченом, а сейчас работает в его фирме. На вид простой, но с выдающими математическими мозгами. На контрасте рядом с ним была девка. Вылитая кукла Барби. Она наслаждалась жизнью, видимо выкачивая из парня деньги на свои развлечения и шмотки. А он давал их, не требуя отчетности. Всегда в себе. Может именно такого парня я бы хотела себе в мужья?

   Усмехнувшись, переключила взгляд, наблюдая за еще одним другом Дамира. Не русский. Такого я раньше назвала бы «хачиком». Веселый, добродушный парень. Такое сразу в глаза бросается. Дамир окружал себя людьми, которые не тянули вниз. Они были выгодной дружбой. Плодотворной. Или теми, кто знал его прошлого. Был рядом долгое время.

   Услышав торможение машины около дома, почти все разом обернулись, наблюдая за тем, кто еще пожаловал. Из машины вышел парень. Симпатичный. Приближаясь, он мимолетно взглянул на меня, лукаво улыбнувшись. Словно он уже знал о моем существовании, и давно хотел увидеть. Дамир зыркнул на него, одним лишь взглядом расставляя приоритеты. Видно, что они не являлись друзьями в прямом смысле этого слова.

   Оказалось, что это хороший друг Руслана. Когда-то они вместе занимались боями. Михаил Юсуфов. С Дамиром у них не было близкой дружбы, но они поприветствовали друг друга, пожав руки. Парень скользнул вниманием на Морану, отметив ее красоту. Едва не стошнило. Морана сейчас была далеко не красотка. Выпив уже три или четыре бокала вина, сидела с покрасневшим лицом и немного размазанным макияжем. Михаил повернул голову, посмотрел на меня в упор. Не решался заговорить, и, зная, что Дамир взбесится, это сделала я.

   — Меня зовут Мира, — протянула мужчине руку, но Дамир резко отдернув ее, едва не закипел. — Воспитанница Дамира, — улыбнулась самой милой и обворожительной улыбкой.

   — Сиди смирно, — сквозь стиснутые зубы. Тихо, но я расслышала его фразу. Осознавала, что чечен разорвёт меня на части, если я ослушаюсь. Опустив взгляд, налила себе сок, и принялась кушать шашлык, приготовленный хозяином дома. Делая вид, что парня по имени Михаил не существует. Хотя то и дело я ощущала на себе его взгляд.

   Дамир не был душой этой компании, но он был лидером, которого все уважали. Негласно смотрели на него, а не на хозяина дома. Да и сам Руслан считал Дамира сильнее себя.

   — Мне нужно прогуляться, — обращаясь к Дамиру, тут же поднимаясь на ноги.

   — И куда ты собралась? — носом дышит, с шумом втягивая воздух. Злится, но старается это скрывать.

   — Папочка, Дамир, — наклоняюсь, продолжаю говорить на ухо, чтобы только он слышал мои слова, — я бы хотела пописать. Разрешите? — усмехаюсь, моментально уходя прочь. Не давая ему возможности что-то ответить. Издеваясь, раззадориваю, зная, что мои игры доводят его до исступления.

   Войдя в дом, быстро ответила на смс, пришедшее от Кэт. Извинилась, что сегодня не смогу приехать к ней в студию. Сходила в туалет и, снова выйдя во двор, решила побыть немного одна. Надоела эта шумная компания. Присела на диван, стоящий на террасе, взяв в руки журнал, лежащий на рядом стоящем столике. Несколько минут одиночества, после чего я увидела приближение Михаила, который явно целенаправленно шел ко мне.

   — Ты, правда, подопечная Дамира? — его голос был приятным. Слегка хриплым. Дернулась, немного отшатываясь назад. — Тебе хоть восемнадцать лет уже есть? — засыпал вопросами, чтобы утолить свое разбушевавшееся любопытство.

   — Дай мне пройти, — делаю шаг в сторону, чтобы обойти этого мужика, но он снова загораживает мне дорогу, вынуждая задержаться.

   — Давай познакомимся поближе, — шепчет, пытаясь заигрывать. За руку хватает, начиная поглаживать своими шершавыми пальцами кожу на моей руке. Мурашки пробегают по коже.

   — Убери свои клешни от меня, — дергаю, разрывая наш физический контакт. — Не ближе ни дальше мы знакомится, не будем. Понял? — грублю, чтобы он отвязался.

   — А ты мне безумно нравишься, рыжая киска, — ехидно усмехается, будто уверен в том, что все равно добьется желаемого.

   — Знаешь, — смело делаю шаг, сокращая между нами расстояние. В карие глаза смотрю. — У этой киски есть острые коготочки. И если ты будешь наглеть, я выцарапаю твои наглые глазенки.

   — Расслабься. И давай нормально познакомимся. Меня Миша зовут, — парень меняет резко тактику, и мне это становится интересно.

   — Ну, мое имя ты уже знаешь, — улыбаюсь, принимая немое приглашение Михаила присесть на диван.

   — Как ты появилась в жизни Дамира? — спрашивает о том, что уже знает. Не буду ничего отвечать.

   — А почему вы с Дамиром смотрите косо друг на друга? — вопросом на вопрос, избегая ответа.

   — У нас бывают разногласия. Тем более, — мужчина двигается ближе, едва удерживая свои руки при себе, — мы никогда не были друзьями. Так откуда ты, рыжая киска? — вновь настойчиво спрашивает, и я осознаю, что придется ответить.

   — Я дочь его друга, — отводя взгляд в сторону беседки, где продолжается веселье.

   — Все друзья Дамира здесь, но я не думаю, что кто-то из них является твоим папочкой, — смеется в голос, а я почему-то не могу в его глаза смотреть.

   — У Дамира еще есть друзья в Англии, — придерживаюсь придуманной истории, ни на грош, не веря этому мужику.

   — Ты не похожа на английскую леди, — снова смешок. Ядовитый. Противный.

   — А ты не похож на его друга, которому я должна рассказывать подробности своей личной жизни, — играюсь, возможно, провоцируя.

   — Мы не друзья и никогда ими не будем. Но разве это мешает нам с тобой все-таки познакомиться поближе?! — еще двигается, уже тесно прижимаясь. На ноги резко подскакиваю, замечая, что Дамир движется в нашу сторону. Боже, надеюсь, он ничего не устроит.

   — Я против подобных знакомств, — ноги подкашиваются. Михаил достает визитку, и почти запихивает мне в руку. Дамир замирает у крыльца.

   — Выброси эту бумажку. Нам пора домой, — взглядом прожигает. Смотрит то на меня, то на Михаила. Злится, но усердно сдерживает себя. Спускаюсь по ступенькам. В ушах шумит. Не пытаюсь расслышать, что Дамир говорит Михаилу. Явно там нет ничего приятного. — Прекрати вертеть своей жопой. Не забыла, что у тебя поступление на носу? — не обращая внимания на слова чечена, миную двор, добираясь до машины. Сажусь рядом с Мораной, которая словно в прострации смотрит в окно. Наши отношения почти не изменились. Мы не стали близкими подругами, но все же я могла с ней поговорить.

   — Карина рассказала, что Дамир занимался боями, — зачем-то озвучиваю то, о чем думаю.

   — Да, он с шестнадцати лет живет самостоятельно, — Морана говорит с легкостью, явно зная всю историю жизни чечена.

   — А как же его семья?

   — Он везде чужой. И в Чечне, и в Англии, — отвечает отстраненно, будто ей не интересен этот разговор. Хотя наверно это так и было.

   — У него натянутые отношения с мачехой, да? — продолжаю допрашивать Морану, думая, что она что-то мне расскажет.

   — Она его ненавидит, — Морана резко замолкает, потому что в машину садиться Дамир, приказывая водителю отправляться домой. Поворачивает голову, прищуривая глаза. Сейчас разразиться буря.

   — Чтобы я больше тебя не видел с Михаилом. Или еще с каким-нибудь недоумком. Запомни, Мира, на первом месте учеба, — его голос вибрирует. Мышцы на скулах подрагивают. Дамир все решил за меня, не спрашивая моего мнения.

   — Милый, — голос Мораны слегка выпивший, — ты не сможешь контролировать, с кем встречается девочка. В ее возрасте, — она пытается выразить свои мысли, но Дамиру это явно не нравится, — нормально интересоваться противоположным полом. У меня в восемнадцать лет уже был опыт. Флирт, свидания и секс — это нормально и правильно.

   — Я разве спрашивал твое мнение, Морана? — переводит свой взгляд на блондинку. Ох, и зря она открыла свой рот. — Запомни раз и навсегда. Мира и ты два разных человека. И пока она находится под моей опекой, я не позволю ей крутить своей задницей ни перед Михаилом, ни перед кем-то другим.

   — Ты говоришь так, словно меня нет. Я пустое место, — злюсь неимоверно, ощущая глубокое чувство обиды. — Дамир, знаешь что… — замолкаю на мгновение, лишь только для того, чтобы избавится от кома, застрявшего в глотке, — Морана права. Если я захочу, то буду встречаться и проводить время с кем хочу. Ты ничего не сможешь сделать. Нравиться тебе это или нет, — осознаю, что на пару с Мораной мы доводим чечена до припадка. Но из последних сил он сдерживает свой гнев, оставаясь хладнокровным.

   Машина останавливает возле дома, и я, распрощавшись с влюбленной парочкой, быстро направилась в свою комнату. Чрезмерная опека Дамира временами выводила из себя. Но я была благодарна чечену, что он шаг за шагом впускал меня в ту часть своей жизни, которую я не знала.

   Добравшись до комнаты, села за стол, открывая ноутбук. Заглянула в закрытый школьный чат, где обычно школьники делились новостями. Быстро пролистав, узнала, что начинается подготовка к выпускному балу. Присутствовало и видео из столовой, когда я окунула местную звезду в тарелку с супом. Кто-то явно разделял мое мнение. Усмехнувшись, продолжила читать, увидев объявление, что решено пойти на последний звонок в образе советских выпускников. Фартук. Бантики. Белые манжеты и воротнички. Скоро начнется новый этап жизни. Учеба в университете. Определенно все снова изменится.

   Утро. На час раньше выхожу из дома, решив пройтись пешком. Тем более позавтракать не удалось. Тошнотворные утренние щебетания Мораны и Дамира достали по горло. Добираясь до любимой кафешке, расположенной недалеко от школы, заказываю кофе и несколько мини-кексиков с шоколадной крошкой. Быстро получая заказ, блаженно делаю несколько глотков божественного напитка, начиная размышлять о жизни. Я выросла. Есть планы, которые хочется осуществить. Выучится. Зарабатывать деньги, чтобы больше никогда и ни от кого не зависеть. Найти нормального мужика, который будет по-настоящему любить. Меня не привлекали случайные связи. Особенно со сверстниками, у которых кроме ветра в голове, вообще ничего нет. Слыша разговоры девчонок в школе, которые на выпускном балу планировали замутить с кем-нибудь на один разок, мерзко становилось. А парни лишь мечтали залезть в трусы и трахнуть, ради того, чтобы поставить галочку о новой победе.

   Я же хотела другого. Понимая, что сказочной любви не существует, думала о другом. Уважении и понимании. Совместных интересах. Бывает страсть, но она быстро проходит, принося в жизнь лишь разочарование. Допивая кофе, выхожу из кафе, понимая, что стоит направляться в гимназию.

   — Доброе утро, рыжий бесенок, — слышу знакомый голос. Замираю, смотря по сторонам. Вижу Михаила, который стоит, облокотившись на большой белый джип. Он рассматривает меня с ног до головы и игриво улыбается. В жар бросает от его настойчивого взгляда.

   — Ты что за мной следил? — медленно шагаю в его сторону, произвольно улыбаясь в ответ. Михаил не отрывает взгляда, рассматривая мою школьную форму.

   — Ребенок, так, сколько тебе лет на самом деле? — чуть голову наклоняет, начиная заигрывать. Соблазнять теплыми карими глазами.

   — Не ссы, в педофилы не запишут, — усмехаюсь, останавливаясь в полуметре от мужчины. — Недавно исполнилось восемнадцать. Выпускной класс, — скрещивая руки на груди, смотрю на мужчину, который не собирается отступать. — Рада была увидеться, — вру мастерски и лицо расслабляется, — но мне пора на занятия.

   — Может, прогуляешь? — вызов бросает, но я не могу его принять.

   — Дамиру докладывают о моих посещениях занятий, поэтому нет, — начинаю медленно идти, думая, что избавлюсь от мужчины раз и навсегда.

   — Тогда я тебя провожу, — Михаил догоняет, начиная идти рядом со мной.

   — А что ты вообще тут делаешь? — спрашиваю, пытаясь все же узнать истинную причину его появления.

   — Неподалеку смотрел помещение для нового офиса своей фирмы, а потом заметил тебя, — не понимаю, были ли его слова правдой.

   — Не стоит на меня отвлекаться. Бизнес важнее всего, — игриво подмигиваю, замечая, что мы почти подошли к школьному двору.

   — Не дашь свой мобильный, нужно позвонить срочно, а я, похоже, свой где-то забыл, — так невинно и растерянно, что я моментально верю мужчине. Достаю телефон, и без промедлений протягиваю ему. Миша набирает какой-то номер, и я слышу, как его телефон играет в кармане пиджака. Мгновенно соображаю, что он только что провернул.

   — Ах, ты сученок, — со злостью вырывается фраза, которая вмиг показывает мою истинную натуру. — Решил взять хитростью, да? Только ты еще не понимаешь, с кем связался?!

   — Пойдешь со мной в кино? — спрашивает напрямую, прекрасно осознавая, что сделает Дамир, если узнает.

   — Подумаю над твоим предложением, — отбираю телефон, и быстрыми шагами начинаю двигаться к зданию школы. Слыша его фразу, что он очень скоро позвонит.

   Войдя в гимназию, молниеносно получаю смс-сообщение со слегка пошловатым текстом. Этот мужик умеет присесть на уши девушкам так, чтобы они самостоятельно снимали перед ним трусы и раздвигали ноги. Только я не такая, и, если Юсуфов этого не понял, придет горькое и болезненное разочарование.

   Усмехаюсь, понимая, что могу от всей души над ним поиздеваться. Но мне было чертовски приятно его внимание. Взрослого, опытного мужчины, который знает, что хочет. Если бы не Дамир, я бы не встретила подобных. Ни Мишу. Ни Марка. Живя прошлой жизнью, скорее всего бы давным-давно переспала бы с Витьком. Возможно, начала бы с ним худо-бедно отношения, превратив жизнь в ад. Дамир изменил все. От моего внешнего облика до приоритетов, которые кардинально отличаются от прежних.

ГЛАВА 14

Мира

   Не бойтесь своих желаний. Не сомневайтесь. Живите. Возможно, это самый лучший момент в вашей жизни, когда нужно совершать безумства. Но только не для меня… Мне чертовски сильно льстило, что такой шикарный мужчина, как Михаил проявил ко мне свое внимание. Но задумываясь, я понимала, что это не просто так. Он хорош. Взрослый мужчина, от которого веяло стабильностью и заботой. Миша не был похож на Марка, хотя оба были сумасшедше привлекательны. Жалею лишь об одном. Что так глупо позволила Михаилу ловкостью получить номер моего мобильного телефона.

   Сейчас мне совершенно не до отношений. Конец учебного года. Выпускной. Дальнейший шаг в будущее, который обязательно должен стать значимым и судьбоносным. Но Миша так сильно напоминал мне чечена, что голова шла кругом. Он надежный. За таких мужиков выходят замуж и живут, как за каменной стеной. Никаких встрясок. Никакой ревности. Нужно выбросить мысли о Мише, занявшись учебой. Не самое лучшее время сейчас, чтобы злить Дамира. Если только он узнает, что я встречалась с Мишей, который получил номер моего мобильного телефона, точно спустит шкуру, лишив всех прелестей выпускного класса.

   Мне нужно было с кем-то поговорить. Приоткрыть свои мысли, поделившись переживаниями. Откровенно рассказала все Кэт, ощутив, что я могу ей довериться. Подруга назвала меня целкой-недотрогой. Стала убеждать, что пора менять мышление и жить так, как живет молодежь в нынешнее время. Раскрепощенно и свободно. Получая от жизни все по максимуму, исключительно ради своего удовольствия. Кэт не зацикливалась на парнях, если не цепляло. Отшивала одного, тут же находя другого.

   Как-то в одном из наших последующих разговоров, она решила пошутить, предположив, что Дамир бережет меня для себя. Держит в ежовых рукавицах, чтобы однажды показать, что значит быть его женщиной. Честно призналась, что от его черного адского взгляда моментально мокнут трусики, и она не понимает, почему я до сих пор его не соблазнила. А я никогда и не думала об этом. Потом свела все в шутку, видимо, решив проверить мою реакцию. Но вот слова Кэт об отношении Дамира ко мне, засели глубоко в разуме, беспокоя все больше и больше с каждым днем. Приглядывалась. Анализировала. Появлялись опасные чувства, которые произвольно вызывали приятное томление по всему телу. Как только я воспроизводила в памяти образ Дамира, внизу живота начинало приятно тянуть. Боже. Я не имела никакого права думать о чечене, как о желанном мужчине. Такого ощущения не возникало в обществе Марка. Да, даже Михаила. Хотя он мгновенно дал понять, что такие девушки, как я в его вкусе. Страстный. Обеспеченный. Красивый. Любая баба пьянела от его ухаживаний, позволяя все и сразу. Но от меня он этого не дождется.

   Медленно шагала по просторному холлу гимназии, остановившись у доски с расписанием занятий. Просмотрела свои предметы, а также время урок по подготовки к ЕГЭ. Местная звездная шобла больше не беспокоила. Большинство из них делало вид, что меня не существует. Остальные частенько косились, но ничего не предпринимали. Среди этих людей я так и не сумела найти себе друзей. Да и зачем. Эти люди жили в мире, который был мне не интересен. Не по пути.

   Все больше и больше времени я посвящала учебе. Появилась неожиданная и вполне спешная наклонность к математике, которую одобрил Дамир. Его обрадовало мое стремление познать эту науку углубленно. Я делала успехи, и как собачонка ждала от своего хозяина несколько слов похвалы.

   Усмехнулась той ассоциации, которая возникла в сознании. Но все было именно так. В какой-то момент мне чертовски сильно захотелось совершить безрассудное безумство, чтобы вывести Дамира из себя. Разрушить эту удушающую зависимость нравиться ему. Быть такой, какой он хочет меня видеть. В последнее время я стала изредка общаться с местным мажористым индюком по имени Павлик. Прилизанный. Шмотки последний писк моды. С виду он больше напоминал девчонку. Наверное, я никогда не смогу понять этого современного мужского стиля. Он точно не был в моем вкусе. Отчасти я даже ненавидела этого парня. Смотря на то, как он унижает учеников, не имеющих возможности приезжать в гимназию на собственном автомобиле. Неожиданно, после моего представления в столовой, Павлик переметнулся на мою сторону, начав проявлять неподдельное внимание.

   — Привет, бунтарка, — легок на помине. Едва стоит мне только подумать об этом мажорчике, он тут же появляется. Не спеша поворачиваюсь, видя перед собой расфуфыренного парня. Наверно он тратит гораздо больше времени на свою внешность, нежели девушка.

   — И тебе привет, — усмехаюсь, вешая сумочку на плечо и начиная медленно идти по коридору.

   — Есть шикарное предложение, — бесцеремонно берет за руку по-хозяйски сплетая наши пальцы. Я воспринимала Павлика исключительно, как свою подружку. Сделав еще несколько шагов, мы останавливаемся у концертного зала лицея.

   — Вся во внимании, — боковым зрением замечаю приближение Милены и ее шайки. Улыбаюсь, якобы делая это специально для Павлика.

   — Приглашаю тебя на обед после уроков. В центре открылось одно шикарное кафе. Ты просто обязана там побывать, Мира, — подкатывает, думая, что меня можно легко соблазнить, а точнее сказать купить. Оплатив обед, он сможет залезть ко мне в трусики. Наивный дурачок. Сначала мне хотелось отшить Павлика, но поняв, что Милена слышит наш разговор, решила иначе.

   — Я с удовольствием, — а почему бы и не поесть на халяву. Тем более по слухам в этом кафе тусуются богатенькие. И их детки тоже. После моего положительного ответа, глаза у Павлика загорелись в предвкушении.

   Распрощавшись с парнем, поднимаюсь в аудиторию, которая была закреплена за нашим классом. Учитель бурно рассказывает о предстоящем последнем звонке и выпускном. Элитная школа подразумевает под собой большие растраты. Лимузин. Прогулки по ночному Питеру. Лучший ресторан и развлекательная программа.

   Присев на ближайшее свободное место, слушала преподавателя, подумав о том, каким бы был выпускной, если бы я осталась в детском доме. Скорее всего это было бы, как у Дианки. Ящик водки. Дешевая закуска, а потом продолжение у кого-нибудь на хате. Все пьяные в хлам. Напившиеся, как свиньи парни лезли бы под платья, а в худшем случае оттрахали в грязном общажном туалете. Здесь же все цивильно. И пусть я не училась в этой гимназии с первого класса, сейчас я являлась ее выпускницей, и пропускать веселье не намерена.

   В подготовке к выпускному обещала помочь Морана. Конечно, это будут рюши и бантики. Накануне она притащила множество каталогов, сделав закладки тех платьев, которые по ее мнению должны мне пойти. Так же она предложила сшить платье на заказ у одного своего знакомого дизайнера. Дамир вручил нам карту, лимит которой был можно сказать безграничным. Но все это было не то.

   Однажды после занятий я решила самостоятельно присмотреть себе платье. И нашла то, что желает мое сердце. Изумрудное. Длинное. С оголенной спиной. Платье было шикарно. Но чечен не позволит мне надеть настолько откровенный наряд, а я хотела именно его. Решившись, я даже его померяла. Вот только цена была заоблачной. Самостоятельно его купить у меня вряд ли получится. Даже если я буду экономить на обедах, придется копить года три. Надо быть послушной девочкой, и тогда я смогу уговорить Дамира. На всякий случай я готова заказать рюши, которые предлагает Морана. Чечен вроде не проявлял явного интереса к моему выпускному, хотя сказал, что будет присутствовать на последнем звонке.

   Закончив обсуждения, учитель отпускает всех домой. Собрав вещи, спускаюсь вниз, зная, что Павлик уже должен ждать в машине. Выхожу на улицу и прямиком направляюсь к дороге. Забираюсь в машину, и Павлик моментально дает распоряжение своему водителю ехать в «Вертикаль». То самое новое кафе. Я несколько раз слышала, как тупые курицы в нашей школе бурно обсуждали это заведение. У одной из них я даже посмотрела фотографии в профиле Инстаграма. Павлик начал рассказывать, что там отличная кухня и приятная атмосфера. А потом начинает делать мне комплименты, двигаясь ближе. Бесцеремонно кладет свою руку мне на колени и медленно начинает задирать юбку вверх. Резко убираю его руки, ни говоря, ни слова.

   — Я от тебя в восторге, Мира, — парень искренне улыбается, думая, что своим прилизанным видом способен меня покорить.

   — Диковинку нашел, да, — усмехаюсь, отводя взгляд. — После дорого шампанского решил выпить воды из-под крана, ради разнообразия?

   — Зря ты так, Мира, — еще ближе. Павлик, поднимая руку, сжимает мое плечо. — Ты, скорее экзотическая дикая кошечка, которую хочется одомашнить.

   Машина останавливается около шикарного современного здания. Павлик выходит из машины, и как истинный кавалер, протягивает руку, помогая выйти и мне.

   Заходя внутрь, нас усаживают за большой столик около витражного окна. Вручают меню. Быстро пролистывая предложенные блюда, делаю заказ, наблюдая за удивлением Павлика. Пожрать я люблю и никогда этого не стеснялась. Не собираюсь сидеть и ковырять листья тошнотворного салата, запивая их минеральной водой, ради того, чтобы казаться леди. Последними заказываю несколько десертов

   — Ты, правда, не похожа на девушек из моего привычного окружения, — парень усмехается, заказывая что-то из диетических блюд.

   — Еще бы, — игриво подмигиваю, осматриваясь, — ты очень многого обо мне не знаешь. И даже не догадываешься, какая я на самом деле.

    Несколько минут мы сидим не разговаривая. Официант приносит заказанные закуски, сообщая, что остальные блюда тоже на подходе. Начинаю есть, не зацикливаясь на том, что может обо мне подумать Павлик. Вообще плевать на него. С аппетитом накручиваю пасту на вилку, и широко отрывая рот, ем с удовольствием. Павлик начинает рассказывать о себе любимом, что начинало меня подбешивать. Он сообщил, что собирается поступать за бугор, ведь в России нет будущего. Его папик был каким-то значимым чиновников, а мать работала в администрации города. Явно воровали деньги вагонами.

   Практически доедая, поворачиваю голову, замечаю компанию не русских мужиков. Среди них чечен. Сердце вмиг останавливается. В дрожь бросает. Руки начинают трястись, и я едва не роняю вилку на пол. Среди них три девушки той же национальности. Не важен никто. Только Дамир, который вежливо и галантно разговаривает с одной из девиц. Чечену уютно среди них. Девушка кокетливо улыбается, невинно пряча взгляд. Он улыбается в ответ. И улыбка какая-то другая. Подобной я никогда не видела. Со мной Дамир никогда так себя не вел. Кровь кипит. Обида. Ревность. Смешанный коктейль, который расплавит мое тело к чертям собачьим.

   Машинально разворачиваюсь, чтобы лучше за всем наблюдать. Делаю вид, что продолжаю слушать Павлика, хотя мне было насрать на его биографические рассказы.

   — Мира, ты слушаешь меня, — произносит он громко, но я словно завороженная продолжаю смотреть на Дамира, напрочь игнорирую парня, который привел меня сюда. — Мира, ау! — снова громко. После произношения моего имени, чечен напрягается и, резко поворачивая голову, ловит мой взгляд своим. Душа цепенеет. Со всей дури стискиваю зубы, а потом, расслабляясь, возвращаю свое внимание к Павлику, притворяясь, что разговор с ним, мне безумно интересен. И Павлик именно тот парень, с которым хочется проводить много времени. Игра. Для одного зрителя.

   — Слушай, а может нам пройтись и прогуляться?! — нелепое предложение, но я произношу его так громко, чтобы Дамир услышал. Он должен взбеситься. Рассвирепеть.

   — Мы не дождались десерта! — Павлик огорченно восклицает, хотя я не уверена, что он его вообще бы ел.

   — По дороге поедим мороженого, — мило улыбаюсь, хлопая ресницами. Изображая из себя заинтересованную девушку. Поднимаясь с места, дожидаюсь пока тоже самое сделает Павлик, расплатившись по счету. Хватаю парня за руку, начинаю тянуть в сторону выхода, несколько раз наигранно хихикая. Я не вижу Дамира сейчас. Но все чувствую. Горячая кровь завела сердце до предела. Каждая мышца на теле каменной стала. Он готов сорваться с места и, выхватив меня из рук этого мажорчика, увести домой. Но чечен ничего не предпринимает.

    Сердце учащается. Сажусь в машину, гулко выдыхая. В душе все вверх дном переворачивалось. Странное ощущение. Импульсивное. Мобильный телефон вибрирует, оповещая о новом смс сообщении.

   «Домой. Быстро».

   Кажется, я даже слышу тон его голоса. Скрежет зубов, от того, что злость в венах закипает.

   «Извини, папочка, но у меня по плану кино, мороженое и поцелуи. Возможно, будет продолжение. Не переживай. Продолжай свою охоту на кралю».

   Быстро нажимаю кнопку «отправить», зная, что повлечёт за собой моё сообщение. Плевать. Все будет так, как я хочу.

   Называю Павлику адрес Кэт, и, извиняясь, сообщаю, что не смогу с ним сейчас погулять. Неотложные дела. Он довозит меня до дома подруги, немного расстроено прощаясь. Забегая к Кэт в студию, сходу рассказываю все, что произошло в кафе. Эмоционально. Кипя от злости и, черт возьми, ревности. Он ищет себе невесту. Он скоро женится. Это не мое дело, так почему внутри все сжимается, вызывая ноющую боль.

   Кэт успокаивает, пытаясь подобрать слова. Говорит о том, что он выберет тихую покорную жену, которая будет рожать детей и носить в зубах тапки. Что никогда не стану делать я.

   Чтобы отвлечься, мы с Кэт решаем пройтись по магазинам. Неподалеку от ее студии, находится шикарный торговый центр, с бутиками брендовых производителей. Первое место посещения — магазин нижнего белья. Моментально выбираю несколько комплектов. Изумрудный и черный. Оба подойдут к платью, которое наверно мне не видать. Чечен его не купит. Особенно после того, что я вытворила в кафе. Но удержаться не смогла. Я дико любила его бесить. Казалось, только в порывах злости он был настоящим. Диким и живым. Пусть думает, что хочет. Он просил меня не связываться со взрослыми мужиками. Хорошо. Павлик мой ровесник. Богатый. Успешный. Можно сказать, перспективный. Захожу в примерочную, быстро надевая черный комплект.

   — Покажи свою задницу, — Кэт усмехается, подходя к примерочной, — я хочу посмотреть насколько сексуальной ты выглядишь, — смело выхожу, отходя подальше от зеркала. Начинаю крутиться, рассматривая себя. Замечаю рыжую девушку неподалеку, рядом с которой знакомый мужик. Михаил. Его голодные глаза поглощают мое тело. Без стеснения продолжаю стоять, зная, что выгляжу соблазнительно. Что мое тело имеет аппетитные формы, которые способны соблазнить любого мужика. — Не хватает тату на бедре по краю трусиков, — Кэт задорно проводит рукой по моей ноге, уговаривая меня снова сделать татуировку. Миша глаз не сводит, что замечает его рыжая спутница. Начинает ему что-то высказывать, после чего он дает ей свою карточку. Тошно. Мужики способны лишь покупать.

   — Возьму что-то попроще, — резко задвигаю шторку примерочной, переодеваясь быстро.

   — Если тебе не хватает денег, я могу подкинуть, — Кэт заглядывает ко мне, недоуменно смотря.

   — Деньги у меня есть. Пропало желание его покупать, — на мгновение задумалась, что девушки покупают подобное белье ради того, чтобы соблазнить мужика. Мне это было не нужно. — Давай, лучше выпьем кофе, — возвращая оба комплекта на место, мы выходим из магазина, направляясь в небольшое кафе напротив. Садимся, заказывая кофе. От переизбытка эмоций за сегодняшний день руки колотятся. Кэт, извиняясь, выходит, чтобы поговорить с кем-то по телефону. Смотря в одну точку, даже не замечаю приближения Михаила к моему столику. В его руках бумажный пакет с логотипом магазина нижнего белья. Подарок рыжей любовнице.

   — Прикупил обновку для своей крали, — спрашиваю не здороваясь, со злостью в голосе.

   — Это подарок для тебя, — он ставит пакет рядом со мной, а потом садиться на ближайший стул.

   — Не нужны мне твои подарки. У тебя есть на кого тратиться, — в глаза ему смотреть не хочется.

   — Этот комплект должен быть твоим, — отвечает соблазнительно. От тона его сладкого голоса тошно становится.

   — Засунь его себе в жопу, — толкаю пакет ногой, и он слегка отодвигается. — Или наряди в него свою вешалку и любуйся ею. Мне ничего от тебя не надо, — я не собиралась становиться очередной его девкой. И понимала, что его интерес ко мне может быть связан с чеченом.

   — Ревнуешь, рыжая бестия, — усмехается самодовольно, думая, что я попалась в его ловушку.

   — Закатай свою наглую губы, — говорю без эмоций. Безразлично.

   — Созвонимся на следующей неделе, — он не спрашивает. Утверждает.

   — Скажи, что тебе надо от меня? — глаза в глаза. Вопрос в лоб. Наблюдаю за его реакцией, уверенная, что смогу подловить его ложь моментально.

   — Нравишься ты мне, — какая-то ядовитая ухмылочка. Глаза заблестели.

   — Нравлюсь, потому что я подопечная Дамира, да? — спрашиваю смело и дерзко, заставая его своим вопросом врасплох.

   — Не стану скрывать… — на секунду замолкает, будто начиная нервничать, — этот факт сыграл свою роль.

   — Удивительно, что ты не стал мне на уши лапшу вешать, а сказало все, как есть, — делаю несколько глотков уже остывшего кофе. Курить хочется, но в подобном месте это не позволительно.

   — Осторожнее с Дамиром, — Михаил напрягается и начинает говорить серьезно. Будто он что-то знает, но рассказать мне не может.

   — Давно вы с ним знакомы?

   — Достаточно. Пожалуйста, находясь рядом с ним, береги себя, — от его слов мороз по коже. Дышать нечем становится. И этот разговор неприятным становиться.

   Извиняясь, ухожу в уборную, чтобы умыться холодной водой. Дух перевести. А возвращаясь, вижу лишь Кэт за столиком, в руках которой тот самый пакет с нижним бельем. Она говорит, что он просил, чтобы я его приняла. Настроение испорчено.

   Мы с Кэт еще проболтались по торговому центру, но мне больше не было это интересно. Нужно возвращаться домой. Понимала, что Дамир в ярости, но мне так хотелось, чтобы он был именно таким. По дороге домой, включила телефон, наблюдая десятки пропущенных от чечена. Несколько от Мораны и даже Павлика. Плевать на всех.

   Подходя к дому замечаю, что практически везде темно. На сердце теплилась надежда, что его нет дома. В гостиной включен лишь торшер. Тусклый свет, едва ли способен озарить огромную комнату. Тихо поднимаюсь наверх, и почти на цыпочках добираюсь до своей комнаты. Скидывая кеды на ходу, бросаю пакет на кровать, но внезапно замираю, понимая, что в комнате кто-то находиться. Леденящее чувство разум сковывает. А потом…

   Эмоции за секунду меняются. Дамир медленно поднимается, и от его устрашающего вида сводит каждую мышцу. Голова кругом. Понимаю, что начинаю пьянеть от его присутствия. С ума сходить. Бешеный пульс разрывает сонную артерию. Я думаю совсем не о том в данную секунды. Но фантазии настолько вкусные, что остановиться невозможно.

   — Не стоило приходить, чтобы пожелать спокойной ночи, — язвлю дрожащим голосом, с лихвой выдавая свое возбуждение. — Уходи. Спать хочу, — губы облизываю, непроизвольно делая шаг назад. Дамир, приближаясь, хватает за руку, практически прижимая к себе. Ощущая его запах дуреть начинаю. Плавиться. Между ног болезненно ныть начинает. Ни один мужчина не вызывает во мне подобных ощущений.

   — Что за клоун был рядом с тобой? — спрашивает настойчиво. Злобно. На грани.

   — Павлик, — все, на что я способна это произнести лишь его имя.

   — Что между вами? — пальцы чечена сильнее сжимают кожу. До жжения.

   — Все, — выдыхаю, обжигая его кожу своим дыханием. На миг, кажется, что Дамир сходит с ума так же, как и я.

   — Где ты была, Мира? И что в пакете? — продолжает нагло допрашивать, не находя себе места.

   — Знаешь, папочка, я уже взрослая, — начинаю дразнить зверя. Выводить его из себя. — И сама вправе решать, где и с кем мне проводить свое время, — рука Дамира бегло перемещается, до боли сжимая основание шеи. Еще ближе. Кажется, между нами вообще нет никакого пространства. Опасная близость способна подтолкнуть на необдуманные поступки.

   — Повтори. Свои. Слова, — растягивает фразу, проговаривая каждое слово так грозно и соблазнительно, что я предательски вздрагиваю в его руках.

   — Я. Уже. Взрослая, — делаю тоже самое, что и он.

   — Злишь меня, да?!

   — А хочешь знать, как Павлик меня удовлетворял? — Дамир замирает, становясь каменной статуей. Смеюсь в голос, после чего немного наклоняю голову вперед. Наши лица в десяти сантиметрах друг от друга. — Расслабься, он просто ласкал меня комплиментами, но это было приятно, — дергаюсь, вырываясь из его хватки. Отхожу в сторону. Дамир поднимает пакет с кровати и достает оттуда комплект черного кружевного белья.

   — Это откуда? — в кулаке все сжимает.

   — Оттуда, — передразниваю, продолжая злить. — Купила себе на выпускной, — слегка привираю, но разве это важно для него.

   — Тебе не перед кем щеголять в подобном белье, — клянусь Богом, Дамир готов изорвать все до лоскутов.

   — Уверен в этом? — губы облизываю, смотрю в его глаза. Вспоминая голодный взгляд Михаила в магазине. Черт, как бы я хотела, чтобы Дамир так на меня смотрел.

   — Не превращайся в шлюху, — рычит, кулаки все сильнее сжимая.

   — Притормози, Дамир, — начинаю вскипать после его слов. — Это всего лишь белье. И если ты хочешь знать, — повышаю голос, втягивая воздух через нос, — я еще не с кем не спала. Не смей вешать на меня грязный ярлык шлюхи.

   — Ты женщина и должна вести себя скромно.

   — У нас свободная страна, и я буду делать то, что посчитаю нужным. Не тебе меня учить, — все оборачивается ссорой. По-другому наверно у нас никогда не выйдет.

   — Я вышвырну тебя из своего дома с голой жопой, — хватая за руку, к дверям прижимает, наваливаясь всем телом. — А лучше в этом развратном тряпье. Уж на ночь ты точно найдешь себе кобеля, который возможно, даже оплатит твои услуги, — грязью поливает, зная, что я бы никогда не опустилась до подобного уровня. — Выкини эти тряпки. Чтобы я не видел их в своем доме и уж тем более на тебе, — отпускает и, бесцеремонно открывая двери, выходит из комнаты.

   Задыхаюсь. Сердце импульсивно сжимается. Хотелось ему нахамить, но бесполезно. Стою у двери, пытаясь успокоиться. Все будто в тумане. Но почему же, как Михаил, Дамир не смотрит на меня, как на женщину? Спустя минут десять очухиваюсь, сгребая белье с пола. Ничего не остается, как выбросить его. В тишине дома, слышу громкие стоны Мораны, которая наслаждается Дамиром. Тошнит. От боли и обиды ноги подкашиваются. Сажусь на кровать, и, всовывая наушники, включаю на полную громкость песню Цоя, погружаюсь в ее смысл.

    «Я хотел бы остаться с тобой, просто остаться с тобой, но высокая в небе звезда зовет меня в путь».

ГЛАВА 15

Мира

   Может ли школьный выпускной что-то изменить в нашей жизни? Последние дни я часто задавала себе этот вопрос, постоянно размышляя. Понимая, что, если бы я осталась в детском доме, этой мысли даже не возникло бы. Тебя просто вышвыривают на улицу, как мусор, навсегда забывая о твоем существовании. Но теперь реальность другая. Я выпускница. Одной из лучших гимназий этого города. Пара недель, и все окончательно измениться. Начнется та самая взрослая жизнь, которой я всегда боялась. Только теперь не страшно. Быть может потому, что передо мной открыты все двери, и будущее, которое было невозможно, я могу выбирать самостоятельно. Допивая оставшуюся воду в бутылке, кидаю ее в мусорку, и, разворачиваясь на стуле, замечаю, что Кэт чем-то усердно занята.

   — Кэт! — обращаю на себя ее внимание, и девушка, с улыбкой отрываясь от вырисовывания эскизов, смотрит в глаза. — А каким был твой выпускной? — мне хотелось услышать ее рассказ. Узнать подробности, чтобы понять, как это происходит в нормальных школах. Совсем недавно она открылась мне, рассказав, что на самом деле ее зовут Марьяна. Что однажды она решила изменить свое имя, чтобы начать новую жизнь. Судьба этой девчонки была еще запутанней и сложней моей.

   — Обычным, — девушка пожимает плечами, а потом меняется в лице, видимо, начиная вспоминать, что тогда происходило. Беру пачку сигарет со стола и, вытягивая одну зубами, зажимаю. Щелчок зажигалки, и я делаю долгую затяжку, наполняя легкие густым дымом. — Я напилась до беспамятства. Долго танцевала с парнем из параллельного класса, а потом мы уехали встречать рассвет. Но это не самое лучшее воспоминание, — с горечью усмехается, и я понимаю, что этот разговор ей немного дается с трудом. — Мне, наконец, удалось собрать свои вещи и раз и навсегда свалить из дома. От полоумной мамаши, которая превращала мою жизнь в ад, — обидой пропитано каждое слово. Кэт больно вспоминать тот момент.

   — Неужели все было так плохо? — еще одна затяжка. Курение превращалось в привычку.

   — Мира… — она произносит мое имя, а потом на миг затихает. — Да, лучше бы я выросла в детском доме, как ты, чем с ней под одной крышей, — вполне серьезно. Не понимая вообще, какой может быть жизнь в стенах этого адского заведения.

   — Напрасно ты так говоришь, — хмыкнула, захлебываясь воспоминаниями. Затушила недокуренную сигарету, а поднявшись со стула, сделала несколько шагов по комнате. — Кэт, ты совершенно не понимаешь, что такое постоянное чувство голода. Когда кишки от боли сводит. Когда вокруг жестокость и хроническое безразличие. Не говори о том, чего совершенно не знаешь. Я врагу не пожелаю пройти эти семь кругов ада под названием «детский дом». А ты, — меня злило, что Кэт небрежно разбрасывается словами, — наверняка жила сытой жизнью. И твоя «плохая» мама, — горечь душила, — уверена исполняла все твои капризы, только тебя это почему-то не устраивало, — гулко выдыхая, отвожу взгляд, осознавая, что и для меня этот разговор становится тяжелым.

   Кэт нормальная девушка. Да, и подруга замечательная. Но она не ценила то, что у нее было. С рождения у нее был кусок хлеба, намазанный маслом с толстым слоем красной икры. Мать Кэт не была бомжом или какой-то пропитой грязной бабой. Она была профессором математических наук, и всю свою жизнь преподавала в лучшем университете Санкт-Петербурга.

   — Мира, а ты когда-нибудь была заменой? — она задает непонятный вопрос, и голос Кэт дрожать начинает. Она нервничает и кажется, вот-вот заплачет. Молчу, а подруга продолжает говорить: — Я поздний ребенок в семье. Мать родила меня в сорок два года. С самого рождения она настырно начала прививать мне любовь к музыке, и уже в три года я стала заниматься с репетитором, — время замерло. Кэт погрузилась в воспоминания, рассказывая о своем ужасном детстве и жизни, которая была невыносимой. — Мать прилагала все возможные усилия, чтобы сделать из меня великую скрипачку. Но сколько бы я не старалась, способность и талант к музыке у меня так и не раскрылись. Мать это бесило. Она постоянно унижала, называя меня тупицей и дурой. Кричала, что я ее разочаровываю, даже несмотря на то, что в школе училась на сплошные пятерки. А когда учитель рисования вызвал ее в школу, рассказать, что у меня талант к рисованию, и он может посоветовать хороших преподавателей, мать рассмеялась ему в лицо, сказав, что это пустая трата времени, и я буду заниматься только музыкой. В тот день, вернувшись домой, она перерыла всю комнату, находя все рисунки. Рвала их на кусочки, уничтожая мое сердце. Силой усадила за фортепиано, заставив беспрерывно играть. Не обращая внимания на мои слезы и мольбу. Пальцы немели, и я делала ошибки. За каждую из них мать била меня указкой по спине, называя бездарью. Кричала, что не стоило меня рожать. Что я никогда не стану такой. Но какой я не понимала. Пока однажды не нашла в ее шкафу грамоты и награды на которых было имя Марьяна. Но они мне не принадлежали. Да и дата была пятнадцатилетней давности.

   — И чьи они? — не выдерживая спрашиваю, ощущая, как тоскливо щемит мое сердце.

   — У моей матери была дочь. Она погибла, когда возвращалась с музыкального конкурса. В их машину врезался джип пьяного богатея, который нёсся больше двухсот километров в час. Сестра погибла на месте, а матери удалось выжить. С того момента она помешалась на том, чтобы родить замену своему сокровищу. Дала мне то же имя, и жаждала всучить мне судьбу своей погибшей дочери. Только я была не она, — несколько слезинок скатывается у Кэт по щекам, и я понимаю насколько ей сейчас больно. — А после я начала все делать назло. Остригла волосы, покрасив их в безумно розовый цвет. Носила вызывающие вещи, отдав предпочтение панк направлению. Повзрослев, я сменила имя в паспорте и исполнила свою мечту. Поступила в художественную школу, забыв музыку, как страшный сон.

   — Жить назло стало лучше? — сложно было представить себя на ее месте.

   — Свободнее, — Кэт выдыхает, и я ощущаю облегчение в ее голосе. — Знаешь, всегда важно знать, что ты нужен хоть кому-то в этом гребанном мире.

   — Я тоже никому не была нужна, но старалась жить, — это было чистой правдой. — Давай выпьем чая и перестанем наматывать сопли на кулак. У каждой из нас своя боль и раны на душе, но жизнь продолжается, и не стоит тратить ее на бессмысленные воспоминания о прошлом.

   — Ты уже выбрала платье на выпускной? — Кэт резко меняет тему для разговора, но наверно это то, что сейчас действительно нужно.

   — Выбрала. Вот только денег у меня столько нет. Подумываю одолжить их у Михаила, — в моем сознании это был, на данный момент, единственный выход.

   — Это тот здоровяк, который подарил тебе трусы?! — громкий смешок, и на лице Кэт появляется долгожданная улыбка. — Так ты продолжаешь с ним общаться? — спрашивает с осторожностью, возможно боясь услышать ответ.

   — Практически нет. Да и то не близко, — почему-то взгляд отвожу.

   — О боже, Мира, если чечен узнает об этом, ты лишишься своей головы.

   — Я прилагаю все усилия, чтобы он не узнал, — хмыкаю, кривя губы в легкой улыбке. — Хотя… — глаза слегка прищуриваю, — иногда мне все же хочется, чтобы Дамир это узнал.

   — Любишь же ты его бесить, подруга, — с утверждением Кэт сложно было поспорить.

   — Скорее играть на его нервах, — не выдерживая начинаю смеяться, тут же представляя разъяренного чечена.

   Налив две чашки чая, я устроилась с Кэт за стол, и стала думать о Михаиле. Он появлялся не часто, но все-таки давал знать о себе. Недавно он встретил меня около гимназии, предложив сходить в кино. Хотела отказаться, но способность Миши идти напролом, взяла верх. Согласилась. Тем более время было не позднее. Кинотеатр. Последний ряд. Как называют «места для поцелуев». Только поцелуи лишь прелюдия. Это места для секса. Хотела послать куда подальше и уйти, но Михаил убедил и удостоверил, что мне не о чем волноваться. Честь моя будет в порядке. Но я и без его слов была уверена, что честь мою никто не тронет. Тем более он. Попросила сходить Мишу за попкорном и газировкой. А потом на протяжении всего сеанса, слушала его шептания на ухо. Миша галантно и осторожно осыпал меня комплиментами, называя мои достоинства. Он искал возможности прикоснуться, и когда я нечаянно уронила попкорн на колени, попытался забрать его, тем самым прикоснуться к моей ноге. Он держал свои пальцы на моей коже дольше, чем надо было. И тогда мне пришлось в игривой манере убрать его руку, облив газировкой. Мишу забавляло мое отношение к нему. Он не был круглым дураком, и понимал, что я не ищу способов его соблазнить, и не поддаюсь на его жесты.

   В тот вечер, вернувшись домой, я застала Морану в полном одиночестве в гостиной. Узнав, что Дамир вернется еще не скоро, решила ее разговорить. Понимая, что Морана может знать все об их отношениях. Во всех подробностях. Небрежно бросив сумку с пакетом на ближайшее кресло, обошла диван и присела рядом с Мораной, которая блаженно попивала вино из огромного бокала.

   — Не против, если я составлю тебе компанию? — спрашиваю любезно, сама, не понимая, почему веду себя так с блондинкой. Морана согласно качает головой, ничего не отвечая вслух. Кажется, что ее что-то очень сильно беспокоит. Наверняка очередная ссора с чеченом, в ходе которой он указал ее место. — Слушай, что ты знаешь о конфликте Михаила и Дамира? — спрашиваю в лоб, осознавая, что Морана так и будет витать где-то в облаках, если я ее не отрезвлю. Но после моей сказанной фразы она напряглась и слегка побледнела. Она явно все знала.

   — Зачем ты лезешь в прошлое, которое тебя не касается, — как-то безразлично сначала. Морана делает несколько глотков вина, и, отставляя бокал в сторону, смотрит прямо в глаза. В них страх и своего рода отчаяние.

   — Мне не дает покоя их история, — честно отвечаю, пытаясь расположить Морану на откровенное общение.

   — Миша и Руслан детдомовские, — Морана начинает рассказывать, и я, двигаясь чуть ближе, внимательно слушаю, пытаясь уловить каждую мелочь. — Дамир познакомился с ними в семнадцать лет, когда начал заниматься боями, — окатило легким холодком. Миша выбился в люди из той же среды. Он знает, что такое детский дом и должен меня понимать.

   — Но что между ними произошло? — настырно напираю, осознавая, что Морана знает подробности, но из-за Дамира боится рассказывать.

   — Я точно не знаю, Мира, — Морана говорит так, будто оправдывается. — Но из-за Миши погиб человек. Четвертый из их компании. Его звали Игорь, — Морана напрягается, вспоминая. Видимо рассказ Дамира.

   — Миша убийца что ли? — спрашиваю со свистом, немного не веря ее словам. Хотя смысла врать у Мораны вообще не было.

   — Можно сказать и так, — Морана отводит взгляд, и я чувствую, что в этой истории все неоднозначно. — Миша не хотел сливать бой, потому что на кону стояли огромные деньги. Ему важна была именно победа.

   — А дальше?! — трясти начало. Я ощущала, что прошлое Дамира и его друзей темное и холодное.

   — Игорь и его жена погибли в ужасной аварии. Она была беременна, — Морана громко вздыхает, потирая лицо руками. — В крови Игоря потом обнаружили сумасшедшую дозу транквилизаторов. Дамир до сих пор уверен, что Игорь не мог самостоятельно их принять накануне важного боя. И тем более сесть за руль своего внедорожника вместе с беременной женой, — больно от этих слов. Сердце нещадно защемило.

   — Как Дамир узнал, что во всем виновен Михаил? — догадывалась, но хотелось подтвердить свои предположения.

   — Он провел независимое расследование, — Морана слегка расслабляется, но изредка и сама вздрагивает.

   — А почему Дамир продолжает дружить с Русланом, если он до сих пор общается с Мишей? — вспоминаю выходные в доме его друга, когда впервые увидела Мишу.

   — Дамир спас жизнь Руслана. В прямом смысле этого слова. Спас его из беды когда-то, — Морана знала гораздо больше подробностей, чем мне рассказывала.

   — А ты уверена, что Миша виновен?

   — Я верю Дамиру, это самое главное. Ты должна была уже понять, что он всегда справедливо оценивает каждый поступок, и поступает с людьми именно так, как они заслужили, — мысленно усмехаюсь, поражаясь наивности этой блондинки. Да уж, Морана, ты совсем не знаешь нашего чечена. Он ушлая свинья, которая готова на все ради себя любимого. Чечен крутит романы за твоей спиной, Слава Богу, хоть не с твоими подружками.

   — А Миша знал заранее, что Игорь сядет за руль в тот вечер? — почему-то меня не отпускала эта история. Казалось, теряется что-то очень важное. Возможно, оправдывающее Михаила, или же подтверждающее его вину.

   — Это случайность, Мира. Обычно, — Морана тянет руку к бутылке с вином, и делает несколько глотков прямо из горлышка, — Игорь отлеживался перед боем. Расслаблялся, набираясь сил. Но внезапно жене стало очень плохо, и он решил отвезти ее в больницу.

   — Случайность? — сама не понимаю, зачем переспрашиваю. Но все, рассказанное Мораной, не хочет укладываться в моем сознании.

   — Может быть, но Дамир никогда не простит Михаила. Для него, — Морана затихает, заметно нервничая, — не существует оттенков. Либо черное, либо белое. И никак иначе, — взгляд отвела, боясь посмотреть в глаза. — Миша не хотел становиться убийцей, но он уничтожил три жизни.

    Морана ставит невидимую точку в этом разговоре, и я больше не решаюсь ее допрашивать. Многое узнала, что не укладывалось в голове. Чуть позже, после этого разговора с Мораной, я встретилась с Михаилом. Долго не решалась спросить, но все же подняла эту тему, чтобы узнать его правду. Одна медаль, у которой существует две стороны. Сама не понимаю зачем, мне важно было услышать его оправдания. Или признания вины.

   Чечен сам меня научил, что прежде чем принимать решения, нужно выслушать обе стороны. От Михаила я узнала, что Дамир очень быстро завязал с подобными боями, но продолжал поддерживать друзей. А Мише нужны были деньги. Очень большая сумма. Бой он не хотел сливать, потому что по-крупному кому-то задолжал. И Игорю нужны были деньги, чтобы раз и навсегда завязать с боями, ради жены и будущего малыша.

   Капаясь в собственных мыслях, мы с Кэт почти не разговаривали. Допив чай, попрощалась, отправившись домой. Слишком много мыслей не давали покоя. Но я должна была отложить их на второй план, и думать лишь о предстоящем выпускном. Всего пара недель и наступит это грандиозное и значимое для меня событие.

   Вернувшись домой, поняла, что Морана позвала дизайнера и они обе ждали моего появления. Я до сих пор не могла определиться с выбором платья. Поэтому Морана решила, что его нужно сшить. Представленные образцы были красивы, но явно не моего вкуса. Кружева и воздушные рюши, больше напоминали кекс или сладкий десерт. Хотелось что-то более откровеннее и сексуальное. Но для Дамира эти слова были табу. Он никогда не позволит мне надеть что-то подобное. Морана щебетала, убеждая меня, что это самый лучший выбор. А я стояла, как вкопанная не в силах возразить. Понимала, что лучше пойти в джинсах и старой потрепанной футболке, чем надеть подобное убожество.

   Желая поскорее избавиться от Мораны и надоедливой дизайнерши, пообещала, что ещё раз подумаю над выбором платья. Возвратившись в комнату, начала думать о том, кем хочу стать в будущем. Чечен решил, что нужно поступать на факультет международной экономики. Это престижная и полезная профессия. Пообещал, что оплатит полностью всю учебу, если я не стану перечить. А мне так и хотелось съязвить. Заявила Дамиру, что кидаться в ноги и говорить спасибо щедрости папочки не собираюсь. Что с его деньгами любой диплом можно купить. Но Дамир был непреклонен. Не зацикливаясь на этом, абстрагировалась. Переоделась в трикотажные шорты и легкую свободную футболку.

   — Мира, ты у себя? — громкий голос Мораны доносится из коридора, а затем двери открываются, и блондинка замирает в дверном проеме. — Внизу тебя ждет очаровательный парень, — Морана игриво подмигивает, оставаясь стоять на месте.

   — Он представился? — спрашиваю, догадываясь, кто это может быть. Завязываю волосы в высокий хвост, и собираюсь выйти из комнаты.

   — Представился Павлом, — Морана осматривает меня с ног до головы, а затем, хватая за руку, останавливает на месте. — Я бы на твоем месте надела платье в горошек.

   — Я не хочу быть похожа на бабушкин советский сервиз, — усмехаюсь, осторожно освобождая руку.

   — Мира, боже! — Морана недоуменно вскидывает руками, слегка возмущаясь. — Чтобы понравиться противоположному полу нужно быть женственной и привлекательной.

   —Морана, усвой раз и навсегда, — останавливаюсь, поворачиваясь лицом к лицу. — С Павликом я не собираюсь идти в ЗАГС и уж тем более рожать детей. Да и в шортах я неплохо выгляжу, — подмигиваю, начиная двигаться в сторону лестницы.

   Спускаясь в гостиную, замечаю, что Павлик сидит за столом с Дамиром, и держит в руках большой букет цветом. Едва сдержалась, чтоб не рассмеяться. Черт, зачем они мне. Явно не стану делать селфи с вытянутыми губами, обнимая букет, чтобы вызвать зависть мнимых подружек. Лучше бы принес хороших шоколадных конфет. Павлик подрывается на ноги, торжественно вручая мне букет. Тут же передаю его Моране, которая начинает воодушевленно восхищаться.

   — Не люблю срезанные цветы, — говорю, обращаясь к блондинке, — можешь забрать их себе и поставить в вашей с Дамиром спальне.

   — Я знаю, — Дамир начинает говорить, и я замечаю легкую ухмылку на его лице, — куда деть этот… — замолкает, и я понимаю, что он хочет сказать веник, но из вежливости молчит.

   — Ты уже выбрала с кем пойдешь на выпускной? — Павлик интересуется тем, зачем пришел.

   — Главное, чтоб ее выбор пал не на тебя, — Чечен начинает злиться, но умело сдерживает свои эмоции.

   — Павлик, дорогой, — подхожу к парню ближе, зная, что начинаю доводить Дамира, — не обращай внимания на ворчание папочки Дамира, — не смотря на чечена, слышу, что что-то выпало из его рук на пол.

   — Мы уже решили, что устроим в клубе, — шаг и парень оказывается совсем близко. — Я заеду за тобой обязательно, — провожаю Павлика до двери, зная, что Дамир не сводит с нас взгляда. Бесится неимоверно.

   — Буду ждать с нетерпением, — парень наклоняется, чтобы поцеловать, а я не спешу его останавливать, подставляя щеку. Но вместо этого он целует в уголок губ, довольно улыбаясь. Дамир на взводе.

   — До встречи, крошка, — улыбается, выходя из дома. Разворачиваюсь, замечая, как чечен напряженно маячит по гостиной, кидая косые взгляды в мою сторону.

   — Крошка? — переспрашивает, а я делаю вид, что не слышу его допроса.

   — Можешь расслабиться, Дамир, в моих планах нет секса с Павликом, — поднимаясь по лестнице, слышу, что Дамир идет следом. Провожает до самой комнаты. Раскрывая двери, замираю. — Потому что я рассчитываю найти для этого кого-нибудь получше, — усмехаясь заходу в комнату, чувствуя, что Дамир закипает от ярости.

   Захожу в ванную комнату, раскрывая душевую кабинку. Нажимаю рычаг душа, но он почему-то заедает. Захожу внутрь, дергая его несколько раз. Мощные струи воды моментально намачивают мою одежду и волосы. Чертыхаюсь, выходя. Быстро раздеваюсь, и, осматриваясь, понимаю, что в ванной комнате нет ни одного полотенца. Почти полностью обнаженная возвращаюсь в комнату, ощущая, как легкие мурашки пробегают по коже. На мгновение замираю около зеркала, рассматривая собственное отражение. Соски от холодной воды затвердели. Почему-то неимоверно захотелось к ним прикоснуться. Провести рукой. Сжать до боли. Глаза прикрываю, позволяя желаниям взять верх над разумом. Начинаю представлять на себе крепкие мужские руки, которые обхватывают грудь, стискивая сосок, а потом опускаются пальцами по животу, не церемонясь, проникая в трусики и трогая горячие мокрые складки.

   Фантазируя о мужчине, трогаю свое тело. Понимая, что в эту секунду представляю рядом с собой Дамира. Черт, и почему же именно его? Почему в моих мыслях нет Марка или Михаила? Почему чечен?! Выдыхая, делаю пару шагов, ложась на кровать. Прогибаясь, проникая руками в трусики, начиная ласкать саму себя.

   Прикасаюсь к клитору все жёстче и быстрее. Тяжело дыша. Вспоминая его запах. Его напряженные мышцы на руках. Лаская свое тело, я думала о нем. Ведь в этом нет ничего плохого. Из груди вырвался стон. Прогибаясь, продолжала ласкать свою плоть, услышав тяжелое дыхание рядом. Глаза распахнула, и вмиг замерла, с ужасом смотря в голодные черные глаза. Резко вытащила руку из трусиков, и не успев сесть на кровати, поняла, что уже осталась одна. Дамир ушел. Но черт возьми, он все видел. Сколько он наблюдал, пока я исследовала и доводила до исступления свое тело?!

   Щеки горели от стыда. Но я хотела большего. Ощутить руки Дамира на себе. Попробовать на вкус его губы. Разрешить ему войти в мое тело и брать раз за разом. Только чечен не герой моего романа. Наверное, лучше отдаться Павлику.

   Подхватившись с кровати, быстро оделась, и, осмелившись, решила спуститься в гостиную. Дамир сидел на диване, как ни в чем не бывало. В комнате витала напряженное ощущение. Не знала, как вести себя и что говорить.

   — Я уезжаю по делам, — он говорит громко, даже не глядя в глаза. Равнодушен. Безразличен.

   — Скатертью дорожка. Не жди, что стану на прощание махать платочком, — отвечаю язвительно, задыхаясь обидой.

   — Увеличил лимит твоей карты, но это не значит, что ты будешь тратить деньги на что попало, — поднимается, и не обращая на меня внимания, уходит прочь. Не давая мне ни единой возможности что-то сказать. Ну и насрать. Теперь денег на платье должно хватить. А это хорошая новость.

ГЛАВА 16

Мира

   Мечтательно всматриваюсь в витрину, представляя, что же будет дальше. Рассматривая десерты, ждала свой заказ. Тортик и шоколадный молочный коктейль. Хотелось расслабиться, и на мгновение забыть о проходящих экзаменах. Несколько уже позади. Успешно сдала ЕГЭ по русскому языку и математике. Оставался английский язык и обществознание. Несколькими часами ранее, обрадовала Дамира, написав ему смс о своих успехах. Рассказав, что по баллам оба экзамены сданы на твердую четверку. Я и не могла мечтать о таком результате. Но всякий раз, когда я выходила с ним на контакт, вспоминала тот день. Когда Дамир смотрел на меня. Наблюдал за тем, как я неумело ласкаю собственное тело. В жар бросало. Внизу живота томительно начинало тянуть.

   Дернулась, когда девушка официантка принесла мой заказ. Схватив стакан, тут же сделала несколько глотков, игнорируя трубочку с зонтиком. Внутри все пылало. Чего греха таить, я жаждала все повторить. Хотела еще раз увидеть этот алчный голодный взгляд. Понимала, что Дамир наслаждался происходящим и сходил с ума. Он тоже хотел. Но я и мое тело были для него запретными. Ничего не рассказывая, я решилась поговорить с Кэт о сексе. Расспросить подругу о ее опыте, ведь у меня его не было. Моя подруга была раскованной и жила ради удовольствий, не зацикливаясь на том, чтобы строить серьезные отношения. Она не думала о морали, а всегда брала от жизни все искушения. Но я осознавала, что мне важно быть нужной кому-то. До зависимости. Секс — это, безусловно, чертовски приятно. Но я бы хотела, чтобы он был с постоянным партнером. Я не могла позволить себе менять парней, как перчатки, только ради того, чтобы удовлетворить физический голод. Тем более, когда секса у тебя вообще еще не было.

   Несмотря на свой характер и выходки, я не смогла позволить ни одному из пацанов детского дома ко мне прикоснуться. Словно ждала кого-то особенного. Его. Опытного и страстного. Прочитала несколько тем на форумах. Наслушалась девочек со школы. И поняла, что хотела лучшего. Все же я не на помойке себя нашла. Вспоминая довольную и расслабленную Морану после бурного секса с чеченом, осознавала, что он дьявольски хорош в постели. Способен доставить девушке неземное наслаждение, раскрыв темные стороны запретных желаний.

   От одной мысли между ног заныло. Боже. Я начинала сходить с ума. Чтобы отвлечься, позвонила Моране. Раза три наверно, но трубку никто не поднял. Спустя несколько минут, она сама перезвонила и от волнения начала говорить на английском языке. Из ее слов я поняла, что ей срочно нужно улетать в Англию, так как ее отец оказался в реанимации с сердечным приступом. Хотелось съязвить, пожелав ей скатертью дорожку, но промолчала, соображая, что это будет неуместно. Культурно постаралась утешить, пожелав ее отцу скорейшего выздоровления. Слава Богу, я, наконец, осталась одна. Небольшой глоток свободы перед выпускным.

   На удивление с аппетитом съела кусок торта, запив молочным коктейлем. Поглядывала на часы, хотя понимала, что сегодня спешить некуда. Даже расслабилась. Неожиданно зазвонил мобильный телефон, и я, посмотрев на дисплей, сначала не хотела поднимать трубку, проигнорировав его звонок. Но жажда подразнить Дамира была гораздо сильнее.

   — Слушаю, — произнесла серьезно, немного отстранённо.

   — Я хотел лично сообщить, что мне придется задержаться, — монотонно и очень быстро.

   — Надо так надо, — отвечаю безразлично. Нарочно. Сердце начало из груди вырываться.

   — Раз Морана экстренно уехала, я думаю, мне стоит подыскать тебе…

   — Няньку?! — перебиваю, заканчивая его фразу. — Папочка, если ты забыл, то я тебе напомню — я уже взрослая девочка, и в состоянии сама о себе позаботиться, — знала, что чечен приходит в ярость, когда я так его называю. Но он далеко, и ничего со мной сделать не сможет.

   — Я сомневаюсь, — усмехается в трубку, и я ощущаю, что настроение его меняется. Почему-то, кажется, что он позвонил лишь для того, чтобы просто услышать мой голос.

   — Ты надолго задержишься? — с грустью в голосе. Я бы очень хотела, чтобы он вернулся быстрее. Без Мораны в доме, мы могли бы…. Громко выдохнула, осознавая, что мои фантазии снова травят разум.

   — Думаю недели на две. Максим три.

   — Можешь не торопиться из-за меня. Занимайся делами, а я…

   — А ты что? — теперь он перебивает, настороженно спрашивая.

   — Хочу пригласить гостей домой. Не будешь против? — осмелевши напираю, зная его ответ заранее. Но кто сказал, что я не могу подразнить зверя?!

   — Кого именно?! — улавливаю, как чечен скрипит зубами, но сдерживается, дожидаясь моего ответа.

   — Девочек. А возможно и мальчиков, — говорю игриво и провокационно. — Павлика, например, — Дамир всеми фибрами души ненавидел этого парня, думая, что я собираюсь пустить его в свою постель. Наверно сам желал в ней быть. Едва не произнесла это вслух, прикусывая собственный язык.

   — Если его нога переступит порог моего дома, я прикажу охране спустить этого недоноска с лестницы. Ты поняла меня?! — рычит в трубку, от чего мне дико смешно становиться. Господи, неужели этот тиран способен на ревность. А то, что это была именно она, я больше не сомневалась.

   — Расслабься, я просто пошутила. Кэт придет посмотреть со мной фильм вечером. Пицца и газировка. Мы будем себя хорошо вести, –— чмокаю в трубку, продолжая над ним издеваться.

   — Твоя подруга шаболда, — Дамир смягчается, зная, что я не отступлю.

   — Шаболда твоя блондинка. А Кэт хороший человек, — хочется завершить разговор, прекратив все разом.

   — Я постараюсь приехать на твой выпускной бал, — зачем-то сообщает чечен, а я осознаю, что чертовски сильно хочу его там видеть.

   — Обойдусь без тебя, — нажимаю кнопку «завершить», и ставлю телефон в режим «полета». Не хотелось, чтобы он снова перезвонил, играя на моих чувствах и нервах. А пока я осталась в одиночестве, можно вздохнуть с облегчением и позволить себе делать то, что действительно хочется.

   Расплатившись по счету, я вышла из кафе, решив прогуляться пешком. Погода была замечательная. В памяти всплывает последний звонок, который я все же никогда не забуду. В детском доме у меня бы никогда не было подобного. Морана вместе с Еленой решили быть рядом и поддержать меня в такой ответственный момент. Толкали пафосные речи о том, что подошла взрослая жизнь и нужно относиться серьезно к следующему шагу. Нужно всегда помнить родные стены школы. Пока эти двое по очереди толкали свои умные речи, Павлик нашептывал на ухо разные непристойные выражения, видимо рассчитывая, что на выпускном ему что-то обломиться. Хотелось врезать по его слащавой роже, но все его выражения были смешны. На нас то и дело посматривала неженка Милена, которая была разодета в пух и прах, словно кисейная барышня.

   Потом собственно был сам последний звонок. Павлик на своем могучем плече нес первоклашку, которая задорно и неумело размахивала колокольчиком с бантиком. Некоторые преподаватели и ученики распустили слюни, жалея, что закончилась их самая лучшая пора. Чудесные школьные годы. А для меня это была всего лишь ступенька к чему-то большему. К цели стать независимой и богатой. Не от кого не завися. Нет ведь ничего плохого в достатке.

   После звонка, началось вручение грамот. Даже я одну за что-то получила. Но эта была всего лишь бумажка. Ничего не значащая. Когда все закончилось, многие выпускники и их родители блуждали по школьному двору, общаясь друг с другом. На выходе заметила Михаила, который явно ждал, что я его замечу. Проскользнув мимо всех, подошла к парню поближе, заметив, что в руках он держит огромный букет. Ну и зачем он мне? Не стесняясь, выразила свое мнение, на что Миша заявил, что я могу выбрать любой подарок, какой захочу. Играя по его правилам, запросила особняк на Мальдивах и красный кабриолет. Говоря это, надула губки, как делают сейчас многие девушки. Конечно, в тот момент я просто шутила. Мне ничего не нужно от этого мужчины. Уходя Михаил коварно улыбнулся, заявив, что он бы хотел видеть меня голую в одних гольфах. Показав ему средний палец, рассмеялась и ушла.

   В тот день мне пришлось поехать домой, и всю оставшуюся часть дня провести с Мораной, слушая безудержные рассказы об ее школьной жизни. Мы ели торт, запивая его газировкой. Сколько бы я не выпрашивала у Дамира отправиться на дачу к Павлику, он так и не разрешил.

   Началось время экзаменов. Волнения совсем не было. Успешно прошли русский язык и математика. Затем обществознание