Оглавление
АННОТАЦИЯ
Она добилась богатства и свободы. Ненавистный муж-садист мертв, и Ксу могла бы наслаждаться жизнью, если бы не его злобный призрак, являющийся каждую ночь, чтобы продолжать её истязать.
Чтобы избавиться от этой твари, Ксу покупает дом, но и в нем обнаруживаются пугающие тайны. Может быть, юный наивный скрипач сможет отвлечь её и стать новой игрушкой? А если игрушка надоест, ей найдется новое применение.
ПРОЛОГ
Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дорогам скрипачей.
Николай Гумилев, "Волшебная скрипка".
Ну, вот и закончилась эта зима. Слышишь, Лео, она закончилась, несмотря ни на что. Хотя, казалось, весна, и уж, тем более, лето не наступят никогда. После того, как смерть кружила рядом, так близко, что её мягкие крылья касались плеча и холодили щеки, приход тепла и эти проклюнувшиеся на ветках зеленые веретенца почек кажутся чем-то невероятным.
Но - зима закончилась…
Ксу прикрыла веки и сквозь ресницы глянула на лес. Птицы заходились в щебете, строя гнезда, тонкие травинки пробивались сквозь прошлогоднюю бурую листву и пахло… пахло весной и новой жизнью. И можно было сбросить осточертевшие меха - как старую змеиную кожу. А потом глубоко, со всхлипом вдохнуть пьянящий воздух свободы.
Все осталось позади.
Когда она вернулась в машину, водитель Игорь, не говоря ни слова, вышел и подобрал с земли невесомую шиншилловую пелеринку. Светлый мех был безнадежно испачкан. Он встряхнул его и аккуратно положил на переднее сидение. Можно ехать дальше.
Покачиваясь на обитом светло-серой кожей сидении, Ксу закурила тонкую сигарету и выпустила дым через ноздри. Даже если дом ещё не вполне подготовлен - плевать, она решила, что именно сегодняшний день поставит жирную черту, отделяющую прошлое от свободы.
Три дня назад она вступила в права наследования.
Три дня назад исполнилось ровно полгода с того дня, как она стала вдовой.
Полгода и три дня назад умер Лео.
ЧАСТЬ 1
Удивительно, но дом произвел на Ксу ещё более сильное впечатление, чем в первый раз. А она боялась, что очарование если не исчезнет, то поблекнет. Но нет - в прозрачном весеннем воздухе, среди ещё голых деревьев он выглядел все таким же романтично-изысканным. И было странно думать, что выстроен он обычным бизнесменом, хотя и по проекту хорошего архитектора. У нас в стране в ходу совершенно другой стиль - помпезно-кичливый, самодовольный. И большей частью - рыже-кирпичный. Дом же был сложен из двух видов камня - темного и светлого, увенчан высокой кровлей и несколькими трубами. Когда Ксу впервые увидела его фотографию, сразу поняла, что хочет взглянуть на это строение. О том, что она купит дом, речи тогда ещё не было - она просто зашла в агентство по торговле недвижимостью. Алина настояла, повторяя, что ей надо иметь возможность хотя бы на время уезжать куда-то - где бы ничего не напоминало об умершем муже. А она была тогда вялой, апатичной, словно проснувшаяся от зимней спячки бабочка. Вот и решила посмотреть, где можно изредка греть озябшие крылышки.
Агенты суетились вокруг, подсовывая все новые и новые снимки особняков и коттеджей, и взгляд зацепился за один… Эта крыша - коричневая черепица, деревянные поручни широкого балкона, трубы, поднимающиеся вровень с кронами сосен. Было в его силуэте нечто родственное ей самой - отличие от толпы.
На следующий день они с Алиной поехали туда - двести километров на север, не слишком хорошие дороги, зато чистые озера и леса, леса… Очевидно, дом продавали уже давно - минимум полгода, а то и год. Слишком уж неудобное расположение и слишком дорогое удовольствие - мало того, что земля и строения стоили немалых денег, так ещё и содержать такую махину. А до города далеко. Но Ксу точно знала, что через месяц будет богата, очень богата. И почему бы заранее не выбрать для себя подарок? Или утешение - как посмотреть.
Они обошли дом - не выстуженный, но холодный и настороженный. Зиму здесь провели двое из прежней прислуги - пожилой садовник он же конюх и сторож Никитич и Анна Петровна. Женщина сразу сказала, что при новых хозяевах не останется, хватит ей тут куковать, пора возвращаться в Москву. Вот дом приберет-подготовит, сдаст, кому скажут, и тут же уедет.
О бывших владельцах риэлтер сообщил скудно: глава семьи умер, дом вместе с мебелью решила продать его жена, оставаться тут она не хочет. Получалось, что одна вдова покупает дом у другой. Ну что же - такой вариант Ксу вполне устраивал.
Огромный холл-зал понравился обеим, в нем был аристократический размах и шарм - панели светлого дерева, бронзовые светильники, дверные витражи в золотистой гамме. И никакой лепнины и полированного мрамора - на полу синел ковер, элегантно брошенный на итальянский камень. Алина одобрительно кивнула. Столовая и гостиная были в том же стиле - мягкая мебель обита тафтой, пара гобеленов на стенах, европейская сдержанность. И даже легкий налет пыли, с которым не могла справиться одна Анна Петровна, был к месту.
Остальные помещения смотрели бегло, Ксу уже приняла решение, и оставалось договориться о частностях. И одной из частностей был Роланд.
Когда им показали огромного вороного жеребца - в стойле, за деревянным ограждением, первый вопрос был: почему лошадь оставили тут? Почему не продали?
Никитич отвел глаза: «Жалко было. На мясо-то…» «Как на мясо?» «А он никого, кроме покойного Ореста Николаевича и меня не признает. Вот и… думали, может, новые хозяева захотят оставить, конь-то хороший, породистый».
Ксу переглянулась с Алиной и та покачала головой: безумие - оставлять такое животное, да и зачем?
Черный конь вскинул голову и протяжно заржал, а потом грохнул копытом в деревянный пол. Блеснул глаз, бархатная губа приподнялась, обнажая крупные зубы.
Жеребец словно выказывал презрение перед уготованной ему участью.
И тогда Ксу сказала: «Оставляйте. Пока. Потом посмотрим».
А раз оставался Роланд, то и Никитич - невысокого роста, крепкий и загорелый мужик с хитроватым прищуром глаз. Агент сказал, что рекомендации у него прекрасные, в хозяйстве незаменим, да и конь… Коня нужно кормить, чистить денник, выезжать, чтобы не застоялся.
Конюшня была пристроена к гаражу на три машины, и наверху имелись жилые помещения - для Никитича и водителя. Остальная прислуга жила в доме - кухарка, горничные и экономка. Ещё имелась сторожка для охраны. Поразмыслив, Ксу решила, что столько народа ей ни к чему - одной горничной достаточно, часть помещений она просто запрет до лучших времен. Без кухарки не обойтись, а вот охрана не нужна, если с ней будет Майкл.
А ещё ей нравилось, что тут не было асфальта - только мелкий светлый гравий и каменное мощение. На участке явно потрудился ландшафтный дизайнер, со вкусом разместивший на искусственной горке беседку, слегка проредивший сохранившийся лес и дополнивший его кое-где лианами и кустами. Все это было аккуратно укутано соломой и мешковиной. А скамейки и скульптуры укрыты пленкой. Что это были за скульптуры, она тогда разбираться не стала.
***
Она впервые стала владелицей, единоличной владелицей целого дома. Кто бы мог подумать… Это только со стороны казалось, что в жизни ей все давалось легко. Ну а как же - внешность, ум, образование. Потом - состоятельный и внешне не противный муж. Сверстницы отправлялись в ЗАГС с потрепанными пузанами, все ещё прячущими под паркетом автоматы, а Ксу повел под венец статный брюнет, владевший тремя языками и знавший, кто такой Бодлер. А ещё он был хозяином сети магазинов, торговавших сантехникой и стройматериалами, а ещё у него был свой небольшой банк, а ещё… Впрочем, дела супруга её, экзальтированную дурочку, тогда интересовали мало. Лео был хорош сам по себе.
Ксу снова закурила, но дым показался горьким, и она бросила сигарету.
А ведь действительно - легко. Никаких особых усилий она не прикладывала - нужно быть честной хотя бы перед самой собой.
Сколько ей тогда было? Двадцать три года. И в активе - лишь внешность, интеллект и диплом искусствоведа, нужный ей, как собаке пятая нога. Так что появление Леонида Волкова было весьма кстати. Большая любовь как бонус в вечной игре умных женщин против всего мира.
Поставив машину в гараж, Игорь пошел закрывать ворота. Вообще-то тут имелась автоматика, вот только пульт надо будет взять у Никитича.
Странно, но её никто не встречал, хотя новая горничная и Нинель отправились сюда ещё вчера. В городской квартире осталась Рита, она не могла переехать сюда, у неё маленький ребенок и муж. Обычно Ксу личные проблемы прислуги не волновали, но Рита ей нравилась, она была идеальной горничной - чистоплотной и старательной. И никогда не распускала язык.
Ксу дошла до уже вычищенного, но еще не заполненного водой декоративного бассейна. Каменистое дно, лягушка из позеленевшей меди на валуне. Должно быть, красиво летом.
Она зябко повела плечами - все-таки воздух ещё не прогрелся.
Позади послышался скрип гравия. Обернувшись, она увидела Нинель. Кухарка улыбнулась:
- Здравствуйте, Ксения Павловна! А мы вас ближе к вечеру ждали. Но обед готов, подавать?
- Чуть позже, Нин. Уборку закончили?
Ксу ненавидела, когда при ней таскают гудящий пылесос или протирают мебель.
- Да, только Вера, новенькая горничная... Она на втором этаже две гостевые комнаты, как вы сказали, приводит в порядок. И вот там...
- Что такое?
- Надо бы, чтобы вы сами посмотрели.
Кухарка замялась, явно не зная, как объяснить затруднение. Вот она - неприятная сторона свободы - придется идти и разбираться, что там с гостевыми комнатами.
***
Вслед за Нинель Ксу вошла в холл и сразу же окунулась в тепло и запахи - мастики, жареного мяса, ванили и роз. Пышный букет стоял в вазе голубого венецианского стекла. Наверное, риэлтеры расстарались - рады, что наконец-то продали дом и получили свои комиссионные.
Из дверей столовой выглянула Анна Петровна с кипой скатертей в руках, поспешно поздоровалась. Где-то стучал молоток.
Лестница из холла вела наверх в холл поменьше, куда выходили двери спален.
- Сюда, - Нинель указала на одну из них. - Вы уж тут сами посмотрите, я пойду за тестом прослежу.
С этими словами она поспешно убежала.
Ксу толкнула дверь и вошла.
В прошлый приезд она сюда не заглядывала, думая, что кроме большой спальни, остальные - стандартные. И ошиблась.
Перед ней была детская. Очень странная детская. Вернее, она была бы самой обычной - с симпатичной кроваткой под пологом и изголовьем в виде медвежьей мордочки, со шкафами и пуфиками, застланная пушистым кремовым ковром. С качелями и полками для игрушек. Если бы…
Если бы все эти полки не были заставлены куклами. Десятками, сотнями кукол - новых и явно дорогих.
Она вначале с недоумением, а затем с некоторым страхом рассматривала фарфоровые лица с блестящими голубыми и карими глазами, пухлыми губками и румяными щечками, аккуратно уложенные локоны, нарядные платьица из батиста, шелка и кружев. Некоторые куклы стояли, держа в руках зонтики или сумочки, некоторые сидели, выставив вперед обутые в крошечные башмачки ноги. Были тут куклы в соломенных шляпках, капорах и даже в дождевиках с капюшонами.
И все они бессмысленно и равнодушно смотрели на Ксу.
А она, словно завороженная, смотрела на них. И вздрогнула, когда позади послышался шорох.
- Что это, Ксения Павловна? - немного невпопад, с дрожью в голосе спросила Вера. Она выглядывала из-за плеча хозяйки, словно хотела еще раз увидеть кукол, но боялась заходить в детскую.
- Куклы. Коллекция кукол, - мрачно усмехнулась Ксу. - А почему вы не спросили у Анны Петровны, откуда они?
- Она тронутая немного, по-моему. С нами и разговаривать не хочет. Сказала, что куклы должны оставаться в детской. И все.
- Странно, - пожала плечами Ксу. - Ну ладно, тогда не трогай эту комнату, прибери другую.
- Вы же сами сказали - две самые большие гостевые спальни…
Хозяйка молча взглянула на неё и горничная смутилась.
- Хорошо, - поспешно кивнула она. Видно было, что комната ее пугает.
***
После обеда Ксу пришлось заниматься всевозможными хозяйственными делами - проверять счета, звонить Алине, чтобы уточнить, что где и почем, потом ей звонили адвокат Илларионов и нотариус. А ещё назавтра предстояла поездка в банк. Нинель принесла список необходимых покупок - за продуктами решено было ездить в ближайший городок, но вот деликатесы и кое-что из приправ - это только в Москве.
Верочка доложила, что убрала на втором этаже, как велели. И ещё четыре спальни заперла - займется ими позже. А девочка, вроде бы ничего - трудолюбивая. Только бы воровать не начала.
Ужинать в сумеречной столовой за покрытым жемчужной шелковой скатертью длинным столом при свечах было непривычно. Но люстру она включать не велела. Ксу рассматривала обитые штофом стены, натюрморты, изображающие груды дичи и фрукты. Нет, это бы надо сменить - слишком грубо и нарочито. Решено - завтра после банка заедет посмотреть картины.
За окнами быстро смеркалось, небо затягивали тучи. Пришел Никитич - отчитаться за счета на корма для Роланда и прочие траты. Но она взмахом руки велела ему замолчать и подписала все разом. Потом она рассчиталась с Анной Петровной. Экономка торопилась поскорее покинуть дом, но когда Ксу предложила поехать завтра с ней, раз уж она все равно собралась в Москву, охотно согласилась. Завтра, так завтра - один день погоды не делает, а на электричке трястись почти три часа не хотелось.
Ещё нужно было разобрать собственные бумаги. Это не вещи, которые прислуга может уложить в шкафы - это документы, давшие ей свободу. И часть из них Ксу спрятала в небольшой сейф в кабинете. В пока ещё чужом кабинете. Но ничего, скоро она освоится и тут - просмотрит содержимое секретера и бюро, переставит большой письменный стол так, чтобы из кресла был виден лес за окном. А пока…
Пока она устала. И оттого, что давно ничем подобным не занималась, проводя большую часть времени в расслабленном ожидании, и от дороги сюда - её всегда утомляли поездки. От свежего воздуха, ничего общего не имеющего со столичным смогом, слегка кружилась голова и клонило в сон.
Поэтому Ксения Павловна Волкова, новая хозяйка дома, едва переставляя ноги, добрела до своей новой спальни, рухнула на огромную квадратную постель и почти мгновенно уснула. Как в детстве, когда никакие особые мысли и сомнения её не мучили.
Какое это счастье - тихая спокойная ночь. Когда никто ни одним движением или звуком не нарушит твой сон.
***
Ехать она решила прямо с утра, после завтрака.
Дом словно с сожалением расставался с ней. А сама Ксу вдруг ощутила некоторое облегчение оттого, что уезжает на время, чтобы окунуться в привычную суету Москвы. Быстро меняющаяся погода была тому виной, непрекращающаяся уборка, или тени прежних хозяев - такие, как куклы в детской? Она вернется сюда - но сейчас ей захотелось развеяться. И пусть у Алины нет времени, чтобы ходить с ней по магазинам - можно будет после посещения банка просто погулять. Бесцельно побродить. По Арбату, к примеру. Сколько лет назад она последний раз была на Арбате?
Довольная Анна Петровна уже восседала на переднем сидении хозяйского "Шевроле". Похоже, теперь, когда она навсегда уезжала отсюда, экономка была не прочь и поговорить, но Ксу молчала. Тогда женщина обратилась к Игорю:
- На озере-то, рядом с которым дом построили, раньше имение Брюса стояло.
- Угу, - кивнул Игорь, знавший, что хозяйка не любит болтовни. А потом с неожиданным любопытством поинтересовался: - И что же? Сгорело?
- Не знаю. Там и камней не осталось.
- Быстро, однако, растащили.
Ксу оторвалась от созерцания мелькающих за окном стволов и с удивлением поглядела на водителя. Он-то откуда знает об этом имении? И что имел в виду своей последней репликой?
- А дрался он хорошо, - добавил Игорь, чем поверг хозяйку в окончательное недоумение. - Вы-то его видели?
Экономка обиженно фыркнула и отвернулась в сторону.
- Я, конечно, человек пожилой, но такие оскорбительные намеки...
Ксу тихо рассмеялась, поняв, в чем дело.
- Игорь, это был не Брюс Ли, а алхимик Брюс, соратник Петра Великого. Он жил триста лет назад. Правильно, Анна Петровна?
- Правильно, - согласилась экономка. - Чернокнижник он был.
- И что же, дом построен на месте его усадьбы?
- Нет. Она на другом берегу озера стояла. Поодаль от деревни. Местные туда не ходят. Боятся.
Машина свернула с проселочной дороги на трассу и сразу словно бы полетела. Медленно Игорь не ездил. Ксу приоткрыла окно, закурила. Потом, глядя в затылок Анны Петровны, негромко спросила:
- Скажите, а те куклы в детской... Почему их прежние хозяева не забрали или не продали?
- Бывший хозяин не велел, Орест Николаевич, - ответила экономка. - Он не разрешал, говорил - пусть там всегда будет, как при Наденьке. А уж Александра Ивановна, та и думать о них боялась, так и уехала.
- И что же мне с ними делать прикажете?
- То уж дело ваше. Вы хозяйка.
- И все же, почему их столько? Думаю, сотни две, не меньше.
- Да как вам сказать, - замялась экономка. - Это для дочки его куклы. Она…. умерла. Крошка совсем, шестой годок пошел. А Орест Николаевич все верить в это не хотел, вот кукол ей и продолжал покупать. На каждый праздник, и просто так - как из дому уедет, так с новой куклой и возвращается. Да каждый раз самую дорогую выберет... И в детскую отнесет. Уж как его жена не уговаривала, все равно свое делал. Думаю, от тоски он и повредился.
- С ума, что ли, сошел? - уточнил Игорь.
- Ну, не знаю, сошел, или нет - но здоровый человек себе пулю в лоб не пустит - так я думаю. Ужас-то... Как сейчас помню - захожу я в кабинет - а он в кресле сидит, рука свисает, пистолет на полу - и лужа крови...
Ксу вздрогнула, представив себе светлый и просторный кабинет с двумя стрельчатыми окнами. И в нем - труп хозяина с простреленной головой. Риэлтеры подлецы - хоть бы сказали! Хотя, с другой стороны, каждому хочется есть. И риэлтерам тоже. А кто купит дом, где умерла пятилетняя девочка, сошел с ума и пустил в таком хорошем кабинете пулю в лоб ее отец?
- А хозяйка-то, Александра Ивановна после этого в Италию уехала. Обещала вернуться, только сомневаюсь я.
Произнеся это, Анна Петровна надолго замолчала. Очевидно, воспоминания о произошедшем угнетали её
- Остановите мне где-нибудь у метро, пожалуйста, - попросила экономка, когда они свернули с МКАД. - Мне на северо-запад ехать.
Игорь притормозил около столба с насаженной на него буквой "М" и, подождав, пока Анна Петровна выбралась со своими сумками из автомобиля, сорвался с места и погнал дальше, в центр.
***
В банке, а затем у нотариуса, она провела слишком много времени. Потом поехала обедать в ресторан «Прага»
Игорь был откомандирован за покупками. Увидев составленные Нинель списки, он вздрогнул, но промолчал.
По Арбату Ксу бродила часа два - заходила в бутики, останавливалась у лавочек, торгующих сувенирами, слушала уличных музыкантов. Присмотрела пару картин для столовой, но покупать пока не стала - не таскать же их с собой. Солнце опускалось к горизонту, на землю упали длинные тени. Пора было возвращаться, когда она услышала звуки скрипки. Какой-то парень стоял возле серой стены, полуприкрыв глаза, и, словно бы сам себе, играл на скрипке. В лежащем перед ним на асфальте раскрытом футляре валялось несколько монеток, но около скрипача люди особо не останавливались - это не куплетист и не бард.
Мелодия была прихотлива и даже капризна. Ксу не узнавала композитора. Впрочем, в музыке она разбиралась неважно. Но, похоже, юноша просто импровизировал. Она замерла рядом, вслушиваясь. Заметив её внимание, скрипач едва заметно улыбнулся, взмахнул смычком и слегка поклонился.
На вид ему было лет девятнадцать-двадцать, довольно высокий, почти на голову выше её. Прямые светлые волосы закрывали шею и лоб. Темные, почти черные глаза и брови резко контрастировали с ними и со светлой нежной кожей. Такие мальчики легко краснеют и легко влюбляются.
Парень играл почти час для неё. Иногда к ним подходили люди, останавливались ненадолго, и брели дальше. Мало кто бросал в футляр из-под скрипки монетку. За час музыкант собрал едва ли двадцать рублей. Наконец он опустил инструмент и впервые открыто улыбнулся женщине. До этого только иногда взглядывал из-под век - казалось, что он полностью увлечен игрой. Даже когда делал паузы, закрывал глаза или смотрел в сторону.
- Вам понравилось?
- Да, - согласилась Ксу. Достала из кошелька сторублевую купюру, опустила в футляр. - Хорошо играешь.
- Спасибо.
- Хочешь заработать больше?
- Конечно, - радостно отозвался музыкант. - Еще что-нибудь? На заказ?
- Да. Чуть позже. Тебя как зовут?
- Дмитрий. А тебя?
Ксу рассмеялась.
- Ксения Павловна.
- Так официально?
- Я ведь плачу. А ты на меня работаешь. Не так ли?
Дмитрий улыбнулся, кивнул.
- Хорошо, Ксения Павловна. Когда играть, где, сколько? И главное - что?
- Сегодня, в загородном доме. Сто долларов за вечер - нормально?
Музыкант недоверчиво взглянул на нее.
- Вполне. И что это будет - вечеринка, романтическое свидание?
- Нет. Просто поиграешь для меня.
- Что?
- Примерно то же, что играл сегодня. Можешь считать это моим капризом.
В глазах молодого человека росло недоверие. Но, приглядевшись к Ксении внимательно, он понял, что та явно не бедствует. Говорили об этом и туфли, и костюм, и прическа... Если богатой женщине захотелось развлечься - почему бы и нет? Но была одна проблема.
- А как мне обратно добираться?
- Решим вопрос, - усмехнулась Ксения. - Не беспокойся. И не смотри на меня так, я не собираюсь тебя зажарить и съесть на ужин.
Музыкант усмехнулся. Потом собрал из футляра мелочь, бережно уложил туда скрипку и опять оценивающе взглянул на Ксу.
- Я готов.
- Поехали.
***
Увидев припаркованный около ресторана сияющий "Шевроле" с крепким мужчиной за рулем, Дмитрий едва не дал стрекача. Но потом вспомнил об обещанных ста долларах и пересилил себя. Попытался усесться на заднее сидение, отчего у Игоря глаза полезли на лоб - хозяйка прежде никогда не приводила с улицы молодых людей, и, тем более, не сажала их рядом с собой. Не в её стиле.
Ксения покачала головой:
- Сзади мое место. Садись вперед.
Музыкант опустился в мягкое кресло, и напряженно замер. Он был похож на настороженного зверька. Машина тронулась с места плавно, но спустя минуту уже неслась в крайнем левом ряду.
- И куда едем? - спросил Дмитрий.
Игорь, естественно, промолчал. Ксения помедлила, усмехнулась, потом все-таки соизволила ответить:
- Ко мне. Тебя адрес интересует?
- Нет. Просто любопытно - в какую сторону.
- Любопытно, или боишься?
- Чего же мне боятся? - Дмитрий криво улыбнулся.
- Бродят бешеные волки по дорогам скрипачей, - отозвалась Ксу.
- Да, я тоже люблю Гумилева, - обернулся музыкант. - Надеюсь, вы не будете говорить, что я веселый милый мальчик со светлой улыбкой ?
- Это вряд ли. Не люблю банальностей, а с начала прошлого века эту фразу порядком поистерли. Ты ведь сам себя таковым не считаешь?
- Не знаю...
Почти стемнело. Машина вырвалась за город и неслась вперед. Игорь крепко держал руль, но лицо его окаменело. Устал. Проехать столько, сколько он намотал сегодня, да еще и по улицам с оживленным движением - утомительно даже для профессионала.
Вдоль трассы стояли девчонки, призывно махали парням в хорошем автомобиле. Дмитрий отворачивался, брезгливо кривя губы.
- Студент? - спросила Ксу спустя некоторое время.
- Что-то вроде. Академ взял в консерватории.
- И чем занимаешься?
- Играю.
- Где, как?
- Все больше - где придется...
Вот и нужная проселочная дорога. Автомобиль свернул, промчался оставшиеся двадцать километров за несколько минут, притормозил перед воротами.
- Ты есть-то хочешь? - спросила Ксу у музыканта, выходя из машины.
- Ну... - замялся тот. Зря она спросила - наверняка хочет, ведь он ведь несколько часов на Арбате играл.
- Отведи нашего гостя поужинать и покупки заодно отнеси, - велела она Игорю. - И скажи Нинель, чтобы и мне сварила кофе. Я буду у себя.
Сама она есть не хотела. В последнее время аппетит вообще пропал. Но энергии было много. Словно она черпала ее откуда-то извне...
В холле навстречу бросилась Вера, взяла из рук сумочку.
Белые розы в голубой вазе пахли просто оглушающе и не собирались вянуть.
- От кого этот букет? - машинально спросила Ксу, слегка поморщившись. Ах, вот в чем дело - кто-то недавно сбрызнул цветы водой, вот они и распахлись.
- Не знаю, - растерялась горничная. - Нинель тоже удивлялась. Вроде бы никого не было, и вдруг такая красота. И прям сразу в вазе оказались, никто их не ставил. А Анна Петровна сказала - так положено.
Ксу поморщилась. Неожиданно вспомнилось их первое с Лео свидание - тогда он тоже принес ей белые розы. И сорт похож - такие же пышные, слишком роскошные. Ей самой нравились нераскрывшиеся алые бутоны. Но тогда она, естественно, об этом промолчала.
По сумрачной лестнице - пора было включать светильники - Ксу поднялась на второй этаж. По пути сбросила туфли - ногам, уставшим от ходьбы на высоких каблуках, сразу стало легче.
В холле наверху было тихо. Она остановилась и вместо того, чтобы пойти к себе, направилась в кабинет. Утренний разговор о печальной судьбе прежнего хозяина дома не выходил у неё из головы.
Ксу открыла дверь и, помедлив, переступила через порог. В кабинете, по сравнению с освещенным холлом, было почти темно из-за задвинутых плотных штор. Вдоль стен виднелись высокие шкафы, кресло с резной спинкой, которое раньше стояло у стола, было отодвинуто, и рядом с ним на светлом паркете темнело пятно.
- Вера! - громко позвала Ксу. - Вера! Что здесь за грязь?
Послышались шаги. Горничная влетела в кабинет, щелкнула выключателем. Яркий свет на мгновение ослепил Ксу.
- Какая грязь? - спросила она.
- Рядом с креслом. Пятно.
Она взглянула еще раз. Никакого пятна. Только светлый, до блеска натертый паркет.
- Тут чисто, Ксения Павловна.
- Вижу. - Ксу поморщилась. Ещё не хватало, чтобы прислуга сочла её мнительной неврастеничкой. - В темноте померещилось.
Она повернулась, чтобы выйти из комнаты и тут заметила в глазах горничной страх. Что бы это значило? Неужели она считает её такой грозной хозяйкой? Или это страх перед чем-то другим?
***
По лестнице уже поднималась Нинель, неся чашечку кофе на подносе. Такой, как она любила - крепкий, с корицей и кардамоном.
- Поставь сюда, - Ксу указала на столик, окруженный креслами. И пепельница тут была, и деревянная сигаретница с зажигалкой. Оборудовали место для курения, чтобы ей не пришло в голову дымить в спальне. Вот и хорошо, можно спокойно посидеть и подумать.
Когда через четверть часа она спустилась вниз, переодевшись в зеленое вечернее платье и набросив на плечи меховой палантин, мысли были приведены в относительный порядок. Ничего такого, ничего особенного - просто разыгрались нервы, что неудивительно после событий последних шести месяцев. И какая разница, кто до нее жил и умер в этом доме - в любом доме умирало множество людей, это вполне естественно. Что там Алина говорила насчет её излишней впечатлительности?
Кстати, надо ей позвонить - пусть заберет, наконец, из передержки Майкла. Места тут глухие, без пса страшновато.
В холле и гостиной скрипача не было, и Ксу направилась на кухню. Проходя мимо двери, отделявшей часть дома, где жила прислуга, она услышала голоса. Вначале мужской пробормотал что-то успокоительное, затем женский зачастил
- Она тоже что-то там видела! Василий Никитич, мне страшно. Я думала, что просто показалось, но хозяйка тоже…
- Ну перестань, ничего страшного, я тут почти пять лет прожил, и ничего.
- Вы не в доме жи-или, - всхлипнул голос, и Ксу узнала Веру. - И эти куклы ещё, у меня просто мороз по коже от них… И тот, кого я в зеркале видела. Я чуть с перепугу не умерла. Лысый, и лицо - мертвое…
- Мерещится тебе всякое, девочка, - вздохнул Никитич. - Ничего, привыкнешь, обживешься. Эх, говорил я Анне, чтобы язык не распускала…
- А она ничего и не говорила, - удивилась Вера. - Это я, как кровь в кабинете увидела, испугалась, а она меня отругала. Сказала - нет там никакой крови. И не было.
- Правильно сказала! А теперь иди, небось, хозяйка ищет, капризная она у вас…
Ксу поспешно отошла к лестнице и сделала вид, что только что спустилась.
- Где Дмитрий? - сухо спросила она у горничной.
- Это который со скрипкой? Его Нинель ужином кормит на кухне.
По лицу Веры было заметно, что ей как минимум хотелось бы узнать, откуда появился этот парень, но она благоразумно промолчала.
- Скажи ему, когда поест, пусть идет в сад. И инструмент с собой возьмет.
- Какой инструмент? - не поняла горничная.
- Скрипку.
Она вышла в сумерки. Солнце уже почти скрылось за лесом, притихли птицы, и лишь где-то возбужденно стрекотала сорока.
Дойдя до искусственной горки, Ксу поднялась по ступеням и вошла в беседку. Отсюда она впервые разглядела между деревьев озеро - вода ещё хранила последние отблески заката и казалась необыкновенно красивой. Когда появится листва, вид будет не так хорош.
- Что для вас сыграть? - Дмитрий подошел неслышно, и от звука его голоса Ксу вздрогнула.
- Реши сам, что больше всего подходит для этого, - она обвела рукой лес и озеро.
Юноша улыбнулся и взял в руки скрипку.
Она слушала его долго. Опустилась тьма, и превратившийся в темный силуэт музыкант играл при свете звезд. Потом взошла луна. Ксу уже не волновало имя композитора, она просто сидела на скамье и ощущала, как вместе с музыкой улетает напряжение, в котором она жила так долго. Словно закрученная внутри пружина распрямляется, расслабляется и становится мягкой и податливой.
- Вам понравилось?
Она открыла глаза. Наверное, скрипач устал - луна высветлила полудетское лицо и слегка поникшие плечи. Он устал и мечтает лишь о том, чтобы с ним расплатились и отвезли обратно в Москву.
- Понравилось. Ты талантливый импровизатор. Жаль, что оставил учебу, из тебя бы вышел толк.
- В консерваторию я вернусь, осенью. Или следующей осенью. Просто… так сложились обстоятельства.
- Деньги понадобились? - проницательно хмыкнула Ксу.
Дмитрий промолчал, и рассмотреть выражение его лица ей не удалось.
- И много ты зарабатываешь, играя на улице?
- Когда как. Если погода хорошая или найдется слушатель… вроде вас, тогда достаточно.
- Достаточно для чего?
- У меня братец в следственный изолятор загремел. На чужой машине покатался…
- И?
- Да ладно с братом, сам бы пусть расхлебывал, но мать от его похождений слегла, лекарства нужны, да и медицина у нас бесплатная сами знаете, какая. Вот и приходится зарабатывать.
- Родные в Москве живут?
- Нет. Под Рязанью. А я в Москве учился. Сейчас пришлось подрабатывать. В общем-то, заурядная история…
- Заурядная, - подтвердила Ксу. - Но ты действительно хорошо играешь. Во всяком случае, я могла бы тебя слушать часто. Хочешь в придворные музыканты?
Она тихо рассмеялась, представив, что скажет, а главное, подумает Алина, узнав, что она обзавелась личным скрипачом. Смех смехом, а выглядеть это будет весьма двусмысленно. Особенно если учитывать, что мальчишка хорош собой.
- Хочу, - помолчав, неожиданно отозвался Дмитрий. - Надоело, как собаке на этой улице… Но разве кому-то нужны скрипачи?
- Ну, насчет придворного музыканта, это я слегка преувеличила…
- Я понял, - ответил он сухо.
- Но вот должность секретаря предложить могу. Тысяча в месяц, на квартиру и стол тратиться не надо.
- Это хорошо... Но тысяча меня не спасет. Да и на улице я больше зарабатываю...
- Больше тысячи долларов? - изумилась Ксу.
Дмитрий ошеломленно посмотрел на нее.
- Рублей, конечно.
- У меня горничная в десять раз больше получает... А музыкант - это музыкант...
Дмитрий робко улыбнулся.
- Так ты согласен, или нет?
Ксу произнесла это уже сухим тоном. Казалось, она покупает новый музыкальный центр или телевизор. А какая, в общем, разница? Ей хотелось, чтобы парень играл ей по вечерам, всего-то. Остальное - формальности.
- Секретаря? - изумился он. - Какой из меня секретарь?
- А кого это волнует - какой? Я же тебе объяснила - мне нужен музыкант. Будешь жить тут, иногда выполнять какие-то поручения... Скажем, разбирать бумаги, расставлять книги в библиотеке. Не самой же мне этим заниматься? А горничная для таких вещей не слишком-то умна. Вечерами станешь упражняться в игре. Согласен?
- Согласен! - в голосе музыканта звучала решимость - будто он душу решил ей продать.
- К работе приступишь завтра с утра. За вещами съездишь, скажем... Ну, когда Игорь поедет в город, я тебя отпущу.
- А жить я где буду?
- Вера покажет тебе комнату.
- Спасибо.
Не ответив, Ксу усмехнулась и исчезла в темном саду. Музыкант ошеломленно смотрел ей вслед.
***
Мите не спалось. Слишком быстро произошли перемены в его жизни, и мысли об этом мешали спать. Казалось бы, все хорошо. Даже прекрасно. Комната, которую ему выделили, была в сто раз удобнее, чем каморка в общежитии, которую он делил еще с двумя парнями. Собственные ванна и туалет, широкая мягкая кровать, красивые занавески на окнах. Поселили его не внизу, с остальной прислугой, а в гостевой спальне на втором этаже.
И тысяча долларов в месяц - к концу лета можно будет расплатиться со всеми долгами - если не тратить ничего на себя. Люди, конечно, зарабатывают и больше - но не начинающие музыканты. Он получил то, о чем и мечтать не мог. Да только бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. В чем здесь подвох? Что хочет от него эта Ксения Павловна?
Хозяйка... Само слово звучало странно. Никогда у него не было хозяйки, да и сейчас он - свободный человек. Но тысячу долларов не заплатят просто так! Да, женщина была странной. Что за дикое желание - иметь придворного музыканта? К тому же, за такие деньги она могла нанять профессионала.
А какая красавица... Тонкие черты лица, зеленые кошачьи глаза, роскошные темные волосы, это умение держаться - словно она с младенчества привыкла повелевать. Ее запах... Такие свежие, кружащие голову духи и аромат дорогих сигарет. Настоящая женщина - прекрасная, опасная, загадочная. Интересно, где ее муж? Остался в Москве? Живет за границей? И как он посмотрит на причуды своей супруги? Впрочем, не исключено, что он у нее под каблуком. Разве можно не любить такую женщину, не подчиняться ей? Ксу... Он слышал - так за глаза называли ее слуги...
В оконном проеме медленно появлялась луна - вначале краешек диска, затем половина. Митя спохватился, что не задернул шторы. В городах луна не такая, она не заглядывает в окна, словно огромный глаз. Или заглядывает? В последнее время он так уставал, что ему было не до ночного неба - добраться бы до дома, сжевать что-нибудь и рухнуть в постель. И хорошо если соседи по комнате не пьянствуют и не шумят.
Вставать и занавешивать окно было лень, Митя отвернулся к стене и закрыл глаза. И все же - какова истинная цель его новоявленной хозяйки? Нужна ли ей его скрипка или он сам? Внешне он на женщин впечатление производит, и если бы не некоторая его провинциальная скованность, давно мог бы устроиться в жизни. Мог бы… Вон сколько сейчас всяческих содержанцев развелось. Но он предпочел играть на улице, чем обслуживать в постели стареющих мадам, жаждущих молодого тела…
Тихий скрип сбил его с мысли - кто-то прошел мимо двери, шаги стихли. Интересно, кто тут шатается ночью? Ведь кроме него и Ксу на втором этаже никого быть не должно. Может быть, хозяйка вызвала к себе горничную? Пить, к примеру, захотела.
Сон слетел окончательно. Дмитрий лежал на своей широкой кровати, уставясь в темный потолок, и прислушивался. Тихо.
Почему он не спит? Ведь сегодня с утра играл на Арбате, потом тут, в саду. Голова тяжелая, а сон все равно не приходит.
Скрип-скрип… Приподнявшись на локтях, он успел заметить как тонкую полоску света, пробивавшуюся под дверью из холла пересекла тень. Скрип-скрип… Неужели Ксу тоже не может уснуть?
Ага, и бродит в пеньюаре около его комнаты? Что за ерунда... А вот интересно, секретарь-женщина и секретарь-мужчина…
Додумать он не успел - в ночной тишине раздался отчаянный крик. Мите он показался оглушительным, хотя на самом деле прозвучал коротко и отрывисто, словно человеку удалось всего лишь на мгновение избавиться от зажимавшей ему рот ладони.
Он скатился с кровати, налетел на угол шкафа и бросился к двери. Кто кричал? Где? Митя бестолково дергал ручку, пока не сообразил, что надо просто толкнуть дверь. Вывалившись в холл, он заметался в тусклом свете бра, потом замер. Что это было, и кто кричал? И что, если это просто кто-то вскрикнул во сне, а он тут носится в одних трусах?
Опять тихо.
Постояв босиком на холодном паркете, он уже собирался вернуться в комнату, и тут вдруг услышал новые странные звуки. Вначале Мите показалось, что кто-то храпит во сне. Он пересек холл и понял, что храп, а вернее, хрипение раздается из-за двери спальни Ксу. А потом она снова закричала - словно из последних сил.
О господи, неужели молодая красивая женщина способна издавать такие звуки во сне? Может быть, ей снятся кошмары?
Нет, проверить все же нужно, мало ли что могло случиться.
Глубоко вдохнув, он потянул дверь на себя, и она неожиданно легко распахнулась. Вначале Дмитрию показалось, что все спокойно, и он поступил глупо и опрометчиво, ворвавшись среди ночи в хозяйскую спальню. В свете, попадавшем в комнату из холла, была видна широкая кровать с полукруглыми спинками, а на ней - облачно-пухлое одеяло. И темные волосы, разметавшиеся по подушкам. Похоже, Ксу спокойно спит, не подозревая о том, что он примчался сюда… Надо поскорее исчезнуть, пока она не проснулась и не обнаружила его, торчащим на пороге с самому непонятными намерениями.
Но вместо этого Митя застыл истуканом, щурясь и стараясь дышать как можно тише. Что-то было не так. Она дважды кричала, и хрипела…
Отпустив дверь, скрипач на цыпочках прошел вперед и, наконец, сбоку разглядел, даже скорее угадал лицо. Ксу лежала, широко открыв глаза и обеими руками держась за горло. И никак не отреагировала на его внезапное появление. Просто лежала, неслышно глотая воздух приоткрытым ртом, словно рыба на берегу.
- Что с вами? - прошептал он внезапно севшим голосом.
Она не ответила, даже не глянула в его сторону.
- Ксения Павловна! - чуть громче окликнул он.
Внезапно женщина села, сложилась вдвое, пригнувшись к коленям, и её скрутило в приступе жестокого сухого кашля. Глядя на сотрясающееся тело, на руки, продолжавшие сжимать шею, Дмитрий растерялся окончательно. Что с ней? Что это может быть?
- Воды… - наконец с трудом прохрипела она. - Воды, скорее…
Он метнулся, что-то опрокинул. Потом чудом отыскал вход в ванную, и даже умудрился включить там свет. Зубная щетка, паста и что-то ещё полетели в раковину, а стаканчик Митя спешно наполнил холодной водой и понес, расплескивая.
Ксу пила, проливая воду на простыни, зубы стучали о пластик. Потом снова принялась кашлять, воздух вырывался из горла с сипением. Но самое страшное уже прошло. Спустя пару минут, женщина откинулась на подушки. И только тут поняла, кто стоит рядом с ней.
- К-как ты сюда попал? - выдавила она. Шелковая сорочка сбилась на сторону, обнажая матово поблескивающее в полумраке плечо. - Откуда взялся?
- Я - Митя... то есть. Дмитрий, - пробормотал он смущенно. - Я музыкант.
- Это я ещё помню, - она криво улыбнулась и поморщилась. - Как ты вошел?
- Через дверь.
Странно, она точно помнила, как поворачивала латунную рукоятку, блокируя запор изнутри. Или мальчишка врет, или…
- Вы кричали, я думал, вам помощь нужна, - продолжал оправдываться он.
- Да, мне нужна была помощь.
Она помолчала, раздумывая. Не стоит говорить скрипачу правду. Да и знает ли она её сама? Неужели попытка бегства от этого проклятия не удалась, и тут продолжится то же, что было в Москве? От бессилия она сжала кулак и прикусила косточки пальцев зубами. Тварь-тварь-тварь!... И после его смерти ей нет покоя!
- Кто тварь? - окончательно растерялся Митя. Хотя куда уж больше-то…
- Мне приснилась какая-то тварь, - Ксу прикрыла глаза. - Кошмар. Она душила меня. Пожалуйста, включи ночник, - попросила она.
Вспыхнула лампочка под оливковым абажуром. Дмитрий спохватился, что кроме трусов на нем ничего нет. Ксу было безразлично, как выглядят они оба. Но она натянула одеяло, чтобы прикрыть шею.
- Спасибо, - она кивнула, показывая, что он может быть свободен.
- Я там, в ванной, разбросал…
- Брось, Вера утром уберет, - она вздохнула с судорожным всхлипом. - Иди спать… Митя.
Он вышел совершенно сбитый с толку. Ксу сказала - это был кошмар, сон. Ей снилась какая-то ужасная тварь.
Но почему тогда он совершенно ясно чувствовал в её комнате присутствие чего-то - темного и опасного? Оно было, и от этого незримого присутствия болезненно тянуло под ложечкой и сводило пальцы ног. Хотя пальцы могло сводить и от стояния на холодном полу.
Вот только пол в спальне Ксу был застелен толстым пушистым ковром.
***
Она не спала до рассвета, не могла заставить себя закрыть глаза. Шея болела, и ощущение сдавливавших её сильных пальцев не проходило. А ведь раньше к утру все исчезало. Бесследно. Почти бесследно.
Когда за окном взошло солнце, Ксу встала. Далось ей это с трудом, ноги в коленях подрагивали. Вплотную подойдя к застекленной дверце огромного шкафа, она уставилась на свое отражение. О, господи - только этого не хватало! На шее с двух сторон багровели пятна. Придется надеть свитер с высоким воротом - прикрыть.
Она старалась держать себя в руках. Ей это удавалось, раз она до сих пор не сошла с ума. Она выдержит.
Женщина в зеркале поднесла руку к шее. Вот так он её душил. Тварь!
Ну что же… если это будет продолжаться, она будет спать не одна. Почему-то Ксу была уверена, что тварь слышит её мысли. Не одна!
И сделать это совсем не сложно - мальчишка ночью так на неё смотрел… Единственное, чего она не любила - легкую добычу. Поэтому - торопиться не стоит. Но у неё есть такая возможность. И если её не оставят в покое, она ею воспользуется.
Словно бросая вызов тому, что было ночью, она сорвала с себя тонкий шелк, швырнув его на пол.
Она - прекрасна. Это тело создано для любви. Для роскоши, для наслаждения. Она - свободна и независима. Никакая расплата за это не будет чрезмерной. И она, Ксу, будет счастлива - несмотря ни на что!
А теперь - в ванную, чтобы смыть с себя остатки ужаса. Лежать в теплой воде, бед пены, без соли - просто в воде.
Потом она оделась и спустилась вниз. Белые розы в вазе были свежи и на их матовых лепестках сверкали капли. Кто мог опрыскать их, если прислуга ещё спит? Короткая стрелка часов указывала на цифру шесть. Раннее утро.
***
Несмотря на беспокойную и почти бессонную ночь, Митя проснулся рано. Солнце выглядывало из-за высокой высоких, слегка раскачиваемых ветром сосен, по стене комнаты метались тени. Хорошо, несмотря на ночной переполох, хорошо... Только немного побаливала голова.
Дмитрий оделся и спустился на кухню. Может быть, его и кофе угостят? Оказалось, с этим проблем и в самом деле нет. За большим столом сидели горничная Вера и садовник Василий Никитич, кухарка Нинель хлопотала у огромной газовой плиты.
- О, музыкант, - приветствовал его появление Никитич. - Поздно встаешь - так и без завтрака недолго остаться.
- Опоздавших не кормят?
- Кормят-то кормят, да хозяйка команду какую-нибудь даст - и плакал твой завтрак, - отозвалась Нина. - На ходу не поешь... Ты что будешь? Омлет? Ветчину? Или у тебя диета, как у Верки, будешь хлопья кукурузные с молоком лопать?
- Нет, я на диете не сижу.
- Ясно.
Кухарка щедрой рукой выложила на большую тарелку целую гору омлета - с ветчиной. Подумав секунду, добавила пару ложек зеленого горошка и нарезанный помидор.
- Спасибо!
- На здоровье. Второго завтрака не будет, а обед не раньше, чем в час, а когда - и в три, так что наедайся.
Никитич подмигнул музыканту:
- Крякнуть бы сейчас по рюмашке под это дело!
- Но-но! - предостерегающе заворчала Нинель. - Только не у меня на кухне. И вообще, Василий, ты эти свои привычки холостяцкие брось - самогон хлестать. Распустились вы тут вдвоем с этой Анной Павловной - тоже мне, фифа была. Хорошо, уволилась - не ужились бы мы с ней. И учти, хозяйка запах почует - выгонит в два счета. А нюх у нее, как у... Хороший нюх, короче.
- Да ладно, я ведь, чисто так сказать, теор-тически.
Слово "теоретически" далось Никитичу с трудом, но он гордо взглянул на Веру, которая уныло ковыряла ложкой свои кукурузные хлопья. Мол, и сам не лыком шит.
- Вы лучше расскажите о Брюсе, Василий Никитич, - попросила девушка. - Как-то говорили, что о нем и о его делах тут до сих пор легенды ходят?
- Как же, - приосанился садовник. - Это ведь мой прапра- сколько-то там раз дед. Мудрый был человек. Ученый, не чета нынешним.
- То есть как это? - изумился Дмитрий, отрываясь от горячего и очень вкусного омлета. - Он ведь жил триста лет назад...
- Именно так. А я - коренной житель этой деревни. И отдаленный, но прямой потомок, вот как.
- Если вы потомок Брюса, то дворянин, стало быть? - поинтересовалась Вера. - Ничего себе!
Никитич слегка замялся.
- Ну, как сказать... Сынок-то у него, от которого наш род и пошел, был незаконный, вообще-то. Байстрюк. Но папаша ему благоволил и учиться за границу послал. Да... Только он все равно в родные палестины вернулся. И с той поры мы, Дьяковы - так предок-то нас записал - в Бекетовке безвылазно живем. Все здесь знаем.
Кухарка недоверчиво фыркнула. Она производила какие-то сложные манипуляции с большим куском говяжьей вырезки.
- А ты, Нинок, напрасно сомневаешься. Тебе о нашем роде кто хочешь в деревне подтвердит - хоть Меланья-ведьма.
Нина вытерла руки чистой белой тряпкой, исподлобья взглянула на Василия Никитовича потом, наконец, сказала:
- Дело известное, не любо - не слушай, а врать не мешай. Только хватит языками чесать, шли бы вы с кухни-то. Верке вообще давно пора уборкой заняться. Хозяйка только с виду ничего не замечает!
Горничная одним глотком допила чай и мгновенно убежала.
- Ну и я пойду делом займусь, - не стал спорить Никитич. - Надо бы изгородь поправить. А, может, дорожку переложу. Перекосило что-то дорожку, спотыкаются все.
- Известное дело - как ты самогона напьешься, так спотыкаешься, а так - нормальная дорожка, - проворчала Нинель.
Садовник ей отвечать не стал.
Минута - и Дмитрий остался за столом один. Он торопливо доел омлет и обратился к кухарке.
- А мне что же делать?
Нинель рассмеялась.
- Слушай, парень, ты ведь в этом доме не простая прислуга, а секретарь. А это - ранг повыше. Так что завтракать-обедать с хозяйкой должен, так принято. А что сейчас делать… откуда ж я знаю, что? Могла бы предложить, чтобы ты мне на скрипке попиликал, да Ксения Павловна, боюсь, рассердится.
Дмитрий хотел обидеться, что его игру какая-то кухарка называет "пиликаньем", но быстро сообразил, что задеть его она не хотела. Поэтому он просто поблагодарил за завтрак и вышел во двор, намереваясь дождаться Ксу и спросить у нее, что он должен делать днем.
Дверь гаража была приоткрыта. Игорь возился с машиной. Митя вспомнил, что ему надо бы съездить в город за вещами.
- В Москву сегодня собираетесь? - поинтересовался музыкант.
- Как хозяйка скажет, - после небольшой паузы отозвался водитель.
- А пока ничего не говорила?
- Я ее еще не видел.
Дмитрий вспомнил события прошедшей ночи, еще раз вздрогнул. Все ли в порядке? Впрочем, Вера, наверняка первым делом побежала наводить порядок в хозяйской спальне. Так что если бы случилось что-то нехорошее, она бы уже заметила и подняла шум.
Тем временем в саду появился Василий Никитич. На плече он нес увесистый ломик и штыковую лопату. Остановившись у дорожки, ведущей вглубь сада, садовник принялся ломом выворачивать из земли довольно крупный камень. Митя подошел к нему. С одной стороны, надо бы помочь, с другой, земляные работы - не самое полезное для улучшения скрипичной техники занятие. Повредить пальцы очень легко. Никитич поднатужился и, сдвинув плоский камень, принялся подсыпать в образовавшуюся ямку грунт. На Дмитрия он даже не глядел.
- Надо же, дорожки из натурального камня, - заметил музыкант, трогая шершавый камень. - Везде сейчас плиточные делают...
- С плиткой возни меньше, - отозвался садовник. - Но вид не тот. Ты не пачкайся, хозяйке не понравится, если я один с работой справляться не буду.
"Боятся они ее, - понял Митя. - И не зря, похоже".
- А деревня ваша... Бекетовка... Здесь железная дорога есть?
- Да ну... Двенадцать километров до станции. Или восемь - до трассы, где автобус ходит. Это если на Москву.
- Понятно. Что ж Брюса занесло в такую даль?
- Чернокнижник он был, - солидно ответил Никитич. - В нелюдимых местах со своими тайными делами скрывался. Здесь и сейчас глушь, а уж тогда волки в лесах выли. Вот, стало быть, ему место и понравилось. И потом, после Брюса уже, тут ведьмы никогда не переводились.
- И сейчас есть? Меланья эта, вы говорили?
- Страшная женщина, - без особого ужаса в голосе заявил садовник. - Меня ненавидит люто - чувствует древнюю кровь.
- Больше у вас ничего страшного нет? Призраки по ночам не бродят? Людей не душат?
Никитич внимательно посмотрел на Митю - до этого и глаз не поднимал.
- Призраки, говоришь? Да нет, в деревне не видали. На усадьбе, бывает, шалят, и часто. В деревне - нет.
- А в доме?
- Не знаю я ничего насчет дома, - неожиданно сухо ответил Никитич, - я в нем не живу. Так что хоть что там происходи, не моё это дело.
- Дмитрий! - послышался голос Ксу.
Скрипач не дослушал Никитича и рванулся к крыльцу, на котором стояла хозяйка.
- Поедешь с Игорем в Москву, отвезешь документы моему адвокату. Заодно и вещи свои заберешь. Вечером вернетесь.
- Но я не знаю...
- Вот и узнаешь, водитель покажет. Привыкай. Зовут адвоката Розенберг Илья Игоревич.
Она протянула пластиковую папку с бумагами и конверт:
- Здесь плата за вчерашний вечер и аванс. Обычно я вперед не плачу, но ты говорил, деньги нужны для матери.
Не слушая его благодарностей, Ксу скрылась в доме. Митя заглянул в конверт. Шестьсот долларов. Теперь пути назад нет - придется работать здесь, как минимум, две недели. И делать все, что прикажут.
И ещё… Показалось ему, или нет, что когда она повернулась, под воротником свитера из нежной лиловой ангоры мелькнуло на шее багровое пятно?
***
Звуки неспешно текли над туманным озером, отражались от воды и гасли, достигнув леса. Мелодия Сен-Санса была трогательной и печальной. Хозяйка словно бы и не слушала - была погружена в свои мысли. Но когда он взял неверную ноту, сразу нахмурилась. Для Дмитрия диссонанс прозвучал мучительно - он никак не вязался с его настроением, с этим умиротворенным озером, тихой водой и темными соснами.
На этот раз для вечернего музицирования Ксу выбрал берег озера неподалеку от дома. Тут был деревянный помост, над которым, когда наступит лето, натянут полотняный тент. А сейчас - только голые доски да пара скамеек. Справа виднелся причал для лодок.
И - ни единой души вокруг.
- Ты любишь лошадей? - неожиданно спросила Ксу, когда Дмитрий опустил скрипку. Тот даже вздрогнул - не ожидал вопроса. Тем более, такого.
- Не знаю... Никогда не думал над этим.
- У меня теперь есть лошадь - она произнесла это так, словно сама удивилась. - И завтра я собираюсь прокатиться на ней верхом. Так что сразу после завтрака приходи к конюшне.
Дмитрий уже достаточно хорошо понял, что задавать лишние вопросы в доме Ксу не принято. Но чем он, видевший лошадей только издалека, может помочь? Недоумение, видимо, все же слишком ярко отразилось на его лице, потому что Ксу усмехнулась и добавила:
- Все остальные этого жеребца просто боятся. Хочу проверить, смогу ли я подчинить и его.
Час от часу не легче! И потом это многозначительно «и».
- Да, конечно. Я приду, - неуверенно произнес Дмитрий. - Вам еще сыграть?
- Поздно уже, от воды тянет холодом. - Хозяйка встала, кутаясь в меховой палантин. - И еще - постарайся больше не врываться ко мне в спальню без стука.
- Конечно... Виноват, Ксения Павловна. Я ведь решил, что вам нужна помощь. А это был просто дурной сон.
Ксу через плечо взглянула на него.
- Да, это был всего лишь дурной сон.
И она машинально поправила ворот свитера.
***
Ночь навалилась какой-то свинцовой тяжестью. Если бы с ней был Майкл, было бы куда легче, но пса привезут через неделю, не раньше - Алина утром позвонила и сообщила, что не смогла забрать ротвейлера, он распорол себе лапу осколком стекла, и ему наложили швы. Вот и оставляй собаку с чужими людьми…
Да и кто знает - легче ли? Ведь Майкл был псом Лео. И куплен он был, чтобы служить мужу охранником. Правда, хозяина он почему-то не слишком любил. Подчинялся, но не любил. А вот с ней ладил прекрасно. Она ещё раз пожалела о том, что поддалась на уговоры подруги и на время хлопот с наследством отдала пса. Проще было бы нанять человека, чтобы гулял с ним, потому что Риту он и в грош не ставил.
Ксу выпила прописанные врачом таблетки и вытянулась под одеялом. Что там говорил эскулап? Это нервы, это всего лишь нервы - она сама душит себя во сне, это чувство вины, это подсознательное стремление наказать себя за то, что не смогла помочь мужу. За то, что невольно стала виновницей его смерти. Невольно.
И то, что случилось прошлой ночью, произошло только из-за глупой рассеянности - она забыла про таблетки.
Ксу хотела верить в это. В то, что психиатр был прав. И она верит. Нет никакой твари - она сама тварь, но это не так уж страшно. Куда хуже, если все совсем не так, и ЭТО существует отдельно от неё.
Ей показалось, что дверь в комнату тихо приоткрылась. Опять? Этого не может быть! Если вчера она могла просто не до конца повернуть ручку, что позволило скрипачу войти, то сегодня она проверила - дверь была заперта на прочный замок.
Она должна закрыть глаза и спать. Никто не войдет сюда, а лекарство позволит расслабиться. Нельзя быть постоянно в напряжении и думать только об этом, нужно заставить себя отвернуться и закрыть глаза… и, как в детстве, считать белых верблюдов.
Но вместо этого она приподнялась на локте и уставилась на проклятую дверь. Луна была сбоку от окна, и её свет почти не проникал в комнату, но Ксу четко видела темную щель - она расширялась, и за ней было что-то невидимое и опасное. А потом раздались шаги - скрип, скрип…
Рывком сбросив одеяло, она подскочила и попыталась захлопнуть приоткрытую створку. Навалилась всем телом и тут же поняла - дверь закрыта. Закрыта, плотно притворена, так что не было никакой щели, и никто не смотрел через неё. Ничего не было. Только шаги и едва слышный скрип паркета. Кто-то бродил в холле. Неужели этот мальчишка-музыкант решил охранять её сон? С него станется…
Ксу почувствовала легкую досаду и одновременно облегчение. Это действительно нервы - ей мерещатся всякие глупости и страхи, а это всего лишь… Скрип-скрип… Да сколько можно?! Она повернула ручку и рывком распахнула дверь. В холле никого не было, но взгляд успел уловить какое-то движение - кто-то тихо и быстро прикрыл дверь напротив.
- Митя? - шепотом позвала она. Но никто не отозвался. И дверь эта была не его.
Босиком, неслышно Ксу подкралась к кабинету и распахнула дверь. Её ослепила луна - огромный белый диск, похожий на осветительный прибор в театре. От неожиданности она замерла, пытаясь сквозь молочное сияние рассмотреть хоть что-то. И сразу увидела, что кто-то сидит в кресле около стола.
- Дмитрий, это ты? - спросила она сердито. - Какого черта?
Но в следующую секунду поняла, что это не Дмитрий - зрение успело привыкнуть к холодному лунному свету, и стало видно, что у сидящего абсолютно лысая голова. К тому же, безжизненно свесившаяся в сторону. Ксу не вскрикнула, не бросилась вон, она закусила губу и сделала несколько шагов вперед - нужно было взглянуть, она должна была это сделать.
Лицо сидящего в кресле человека ей было незнакомо. Оплывшие черты, складки у губ, уныло свисающий нос. И - черная дыра в виске со стекающей от неё темной струйкой. Ксу опустила глаза вниз и увидела, что обеими босыми ногами стоит в черной луже.
Она бы отошла так же медленно, как и приблизилась, у неё хватило бы на это душевных сил и выдержки, если бы… Если бы человек вдруг не открыл глаза и не глянул на неё в упор.
- Подними куклу, - произнес он, почти не разжимая губ. - Пойди и подними куклу.
Ксу метнулась к двери, чувствуя, как шлепают по доскам паркета мокрые ноги. Кажется, край сорочки зацепился за что-то и сшиб на пол не то подставку для цветов, не то торшер. Оставляя на полу кровавые следы, она толкнула дверь своей спальни и ввалилась в неё. Прижалась спиной, пытаясь нащупать ручку, и замерла. Это была не её комната.
В беспощадном лунном свете на неё пристально смотрели сотни глаз.
Куклы, неподвижные и словно чего-то ожидающие. Топорщились платьица, крошечные ручки тянулись вперед…
- Подними куклу… - донеслось из-за двери.
Действительно, одна из кукол свалилась с полки и лежала ничком на ковре. Может быть, её сдвинула Вера при уборке. Хотя горничная вряд ли посмела бы наводить тут порядок. Значит просто - порыв ветра или сотрясение от захлопнувшейся двери. Отчего-то Ксу была уверена, что у куклы голубые глаза.
Она подняла игрушку, встряхнула, расправляя пышную юбку, и осторожно усадила на полку.
Её не поблагодарили. Напротив, в стеклянных мерцающих взглядах была только недоброжелательность и враждебность. И страх. Они боялись её больше, чем она их.
Вернувшись в свою комнату, Ксу упала на кровать и мгновенно уснула.
Дмитрий, поднятый с постели непонятным грохотом, в недоумении пожал плечами и осторожно прикрыл дверь, через щель в которой он наблюдал за холлом. Вначале хозяйка в своем шикарном ночном одеянии
