Ох, Мороз, Мороз. Дарья Волкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ. Мороз и солнце, день чудесный. (А. Пушкин)
• ГЛАВА 1. Дивное время — зима. Морозное, жестокое, но — волшебное. (О. Громыко)
• ГЛАВА 2. О, как морозно в январе, когда удобства во дворе! (В. Вишневский)
• ГЛАВА 3. Такой мороз, что коль убьют, то пусть из огнестрельного оружья. (И. Бродский)
• ГЛАВА 4. Когда сильный мороз, люди становятся теплее друг к другу. (М. Жванецкий)
• ГЛАВА 5. Ночь стояла морозная, но без ветра. Откроешь рот и выдыхаешь заледеневшие слова. (Х. Мураками)
• ГЛАВА 6. Кто на морозе не бывал, тот и горя не видал. (пословица)
• ГЛАВА 7. Она пришла с мороза раскрасневшаяся… (А. Блок)
• ГЛАВА 8. Такой мороз, что звёзды пляшут. (пословица)
• ГЛАВА 9. Морозу удирать бы, он впадает в раж: играет с вьюгой свадьбу — не свадьбу, а шабаш. (В. Высоцкий)
• ГЛАВА 10. Мороз не велик, да стоять не велит. (русская пословица)
• ГЛАВА 11. Снег жесток к тем, кто засыпает в его объятьях. («Звездный мальчик»)
• ГЛАВА 12. У леса на опушке жила Зима в избушке (Э. Хиль)
• ГЛАВА 13. - Сильный мороз, Сэм, – заметил мистер Пиквик. – Славная погода для тех, кто тепло укутан, как сказал самому себе полярный медведь, скользя по льду, – отозвался мистер Уэллер. (Ч. Диккенс)
• ГЛАВА 14. Мороз и вялость несовместимы. Север вызывает в человеке ту смелость и решительность, которые никак не проявляются в более теплом климате. (Дж. Лондон)
• ЭПИЛОГ. - Алеша! Пальцы на ногах поморожены! — Пропали пальцы к чёртовой матери. Это ясно. — Ну, что ты? Отойдут! Никол, растирай ему ноги водкой. — Так я и позволил водкой ноги тереть! (М. Булгаков, «Дни Турбиных»)

АННОТАЦИЯ

Он дал себе слово, что поднимется наверх, туда, откуда когда-то был скинут. Он сдержал слово. И вот он на вершине. Только люди говорят, что с вершины путь один – вниз. Он стоит и смотрит по сторонам. И в самом деле, все дороги ведут вниз. Вверх – если только взлететь. Но люди не летают, у них нет крыльев. Раз что… любовь?

   Любовь? Не смешите меня. (с) Герой

   Она дала себя втянуть в сетевой роман. Она почти влюбилась. А потом выяснилось, что все это - обман, жестокий и подлый. Который трудно пережить и невозможно простить - особенно если жизнь тебе уже преподнесла пару суровых уроков. И как найти в себе силы поднять голову и расправить крылья? Разве что… любовь?

   Любовь? Не смешите меня. (с) Героиня

   Не смешить? Как скажете. Обрыдаетесь у меня оба, голубчики (с) Автор

ПРОЛОГ. Мороз и солнце, день чудесный. (А. Пушкин)

Дверь «бентли» оглушительно хлопнула.

   - Почему я должна вечно тебя ждать?

   - Пробки, дорогая, - примирительно пробормотал Павел. Слегка наклонился, чтобы поцеловать, но бросил один взгляд на раздраженное лицо жены – и передумал.

   - Придумай что-нибудь новенькое! – Алёна сердито возилась с ремнем.

   - Мэр придумает.

   Под ее шумный выдох машина тронулась с места.

   - Мы опоздаем к Ахметьевым!

   - Кто же приходит в гости вовремя? - Павел оправдывался привычно. Не задумываясь.

   - Нормальные люди приходят вовремя! – Алёна была в явно боевом настроении. – Воспитываешь тебя, воспитываешь – все без толку.

   - Это ты меня воспитываешь? - ровно уточнил Павел, глядя внимательно в зеркало заднего вида.

   - Господи… - простонала жена. – Как же тебе подходит твоя фамилия!

   - Это и твоя фамилия тоже, - ответил он все так же ровно. Стало уже совершенно ясно, что вечер предстоит непростой. Если не сказать хуже – скверный. Поэтому надо сберечь как можно больше нервных клеток. Не раздражаться. Не спорить. Спокойствие, мать его, только спокойствие.

   - Надо было оставлять папину фамилию.

   - Никто не неволил.

   - Паша, ты холодный и равнодушный ублюдок!

   - Я ублюдок, да, - спокойно согласился он. – А ты – жена ублюдка.

   Пришлось открывать окно, потому что, не найдя, чем ответить, Алёна полезла в сумочку за сигаретами. Ну что же, может, помолчит хотя бы пять минут.

   Но раздражение Алены и не думало утихать. На светофоре ее внимание привлекла стоящая рядом машина – блестящая новенькая х3. Окно у автомобиля было приоткрыто, и оттуда бодро гремел рок - старый добрый «Smoke on the water». Павел непроизвольно принялся отбивать ритм по рулю, и это словно послужило сигналом. Алена резко опустила свое стекло до конца.

   - Эй, ты, сделай музыку потише.

   Че-е-ерт… Скорее бы зеленый. Недооценил он степень взвинченности жены.

   - Что, простите? – спросили из соседней машины женским голосом, слегка сбавив громкость музыки. Только бабского скандала ему не хватало. Где же зеленый?

   - Что, насосала на бэху?!

   Твою же мать! Терпение вдруг внезапно кончилось, и Павел уже был готов поднять стекло и вернуть Алёне ее же слова о воспитании. Но один косой взгляд на соседнюю машину – и ему вместо этого захотелось сползти по сиденью вниз, под руль.

   Вот теперь настоящий ч-е-е-ерт…

   Он отвернулся в противоположную сторону. Может быть, не узнает. Может быть, обойдется.

   Музыку в соседней машине выключили. И ответ прозвучал четко и ясно.

   - Да если бы просто насосала. За эту бэху меня так е*али, так е*али, знаете ли. В особо грубой и извращенной форме. Командой из человек пятнадцати. И все, как один – директора и топ-менеджеры, - девушка за рулем «бмв» перегнулась, чтобы видеть водителя «бентли». – Здравствуйте, Павел Валерьевич.

   Он медленно выдохнул. Медленно сжал и разжал кулак левой руки. Медленно повернул голову.

   - Добрый вечер, Инга.

ГЛАВА 1. Дивное время — зима. Морозное, жестокое, но — волшебное. (О. Громыко)

Взревели обратной тягой двигатели и самолет начал торможение. Телефон выведен из режима полета и тут же сквозь рев послышались звуки сообщений. Павел быстро листал уведомления. Не то. Не то. Не то. Того сообщения, которое он так ждал, не было. Мужчина плотнее сжал челюсти. Решение принято мгновенно. Он набрал сообщение из одного слова: «Приземлились», отправил его и убрал телефон в карман пальто. Проверять, доставлено ли сообщение и нет ли ответа, не стал. В адресате был уверен. Дисциплина поставлена надежно.

   Черный «бентли» ждал его на вип-парковке рядом с входом. Водитель принял у шефа сумку с ноутбуком, уложил на заднее сиденье, пока сам Павел садился вперед. Раздраженно поправил шарф, оглянулся на сверкающее здание аэропорта.

   Хлопнула водительская дверь.

   - В офис, - коротко скомандовал Павел. Ну и что, что уже скоро двенадцать ночи. Дела не ждут. Особенно если они скверные.

   Машина плавно тронулась с места.

***

Офис «Т-Телеком» ярко светился фирменными цветами – синим и оранжевым, в темных стеклах отражались огни проезжающих машин и отблески реклам с экранов по соседству. И, несмотря на всю эту иллюминацию, здание казалось пустым и безжизненным. В двенадцать ночи это было нормальным. Но не для Павла. Все его нутро требовало немедленных действий. Точнее, сначала информации – а потом действий.

   Охранник уже ждал, стоя навытяжку – сквозь стеклянные двери было видно, кто идет. И дверь Павлу была, разумеется, отперта.

   - С прилетом, Павел Валерьевич!

   Кивнул безразлично.

   - Кто есть в здании?

   - Так… - видно было, что сотрудник охраны слегка растерян. – Так никого, Павел Валерьевич. Ночь же. Спят люди.

   «Ну и что, что ночь!» - вдруг захотелось заорать Павлу. Спать надо, если работа сделана. А если… если…

   - Что, из «Ди-Диджитал» тоже никого нет?

   - А, этих есть немножко. Один человек, - сотрудник службы безопасности сделал шаг назад, посмотрел на монитор. – Деваха какая-то приехала часа два назад, колупается с компьютерами в их обезьяннике… простите, спейсе, на пятом этаже.

    Деваха – это лучше, чем ничего. Лифт приглашающе распахнул свои матовые створки, и Павел шагнул в кабину.

***

Обезьянником по меткому выражению кого-то из острословов головного офиса «Т-Телеком» называли спейсы, отданные службе ИТ. Те же люди – а, может, другие - финансовую службу нарекли серпентарием, маркетинговую – нерпентарием, связистов – инсектарием. А верхний этаж, где находились приемные генерального директора и топ-менеджеров, по доброте душевной звали фермой. Крокодильей.

   Один из спейсов «обезьянника» был отдан во владение сотрудников «Ди-Диджитал» - компании, которая поставляла программное обеспечение для разворачиваемой системы новейшего формата цифровой связи. «Т-Телеком» должна была стать первой в этом направлении. Пионером. Укрепить свои лидерские позиции на рынке телекоммуникаций. И вот, как в том дурацком анекдоте – что-то пошло не так.

   Причем, ощущалось это лишь тем самым, абсолютно не формализуемым чутьем, которому Павел привык доверять больше, чем толпе аналитиков. Вроде бы и сроки - ну, немного сдвигаются, но пока некритично. И отчеты поступают регулярно. И все в этих отчетах гладко. А ощущение стремительно надвигающего полярного зверька с неприличным названием крепло не то, что с каждым днем – с каждым часом. Где-то внутри у Павла затикал обратный отсчет, отмеряющий время до его личного Армагеддона. Для «Т-Телеком» любой значительный сбой в данном проекте тоже может стать ударом, но для Павла – это именно Армагеддон. Потому что ошибок Павел себе не прощал. Ему их не прощали.

   Найти спейс, где находилось сотрудница «Ди-Диджитал», не составила труда – только там на всем этаже горел свет. Павел ступил из темноты коридора в освещенный проем спейса. На его присутствие тут же отреагировали.

   - Ну чего же тебе еще, собака, надобно?! – недобро вопросил женский голос с легкой хрипотцой.

   Темные брови взметнулись вверх. Ничего себе тут вопросы задают. Павел сделал шаг вперед, потом еще один. Говорящую – точнее, сращивающую - он пока не видел. Лишь пройдя пару метров, он обнаружил, кто говорит. И понял, что говорят не с ним. И еще очень много других и удивительных вещей увидел и понял.

   Спинка кресла. Над ней – темная растрепанная макушка. Дальше, в перспективе – пара кедов, водруженных на стол. И над всем этим – столп сигаретного дыма.

   Последнее окончательно добило Павла. А как же датчики задымления?!

   Он расстегнул пальто и подал голос.

   - Собака – это вы мне?

   Его слова, сказанные негромко, произвели оглушительный эффект. Мелькнули в воздухе кеды, раздались витиеватые ругательства, кресло чудом избежало опрокидывания. А обладательница кедов вскочила на ноги.

   - Вы кто такой, черт возьми?!

   - А вы?

   - Я… я тут работаю! - девица ткнула пальцем в монитор на столе.

   - Какое совпадение, - хмыкнул Павел. – Я тоже. – И, поскольку девица молчала, подозрительно его разглядывая, отвесил издевательский поклон. – Позвольте представиться - Мороз Павел Валерьевич, генеральный директор «Т-Телеком».

   Темные брови сошлись на переносице на пару секунд, разошлись.

   - Да ладно?! Тот самый? Павлик Морозов?

   На лице Павла заиграли желваки. В «Т-Телеком» работают очень остроумные люди. Точнее, мнящие себя таковыми.

   - Еще одна реплика про Павлика Морозова – и я лично позабочусь, чтобы больше вы не работали на этом проекте.

   - Ах, сделайте, пожалуйста, такое одолжение! – непонятно ответила девица. Опустила взгляд вниз и пробормотала: - Черт, я из-за вас, кажется, дырку на джинсах прожгла.

   Она принялась оттирать черное пятно на бедре голубых джинсов. Павел наблюдал за этим действом, пытаясь оценить масштаб абсурда. Выходил абсурд полнейший. Или он просто устал, и уже накрывает джетлаг?

   - Меня мало интересует состояние вашей одежды, - наконец, проговорил сухо.

   - А что вас интересует?

   - Реальное положение дел по проекту, - непонятно зачем совершенно искренне ответил Павел. Ну не с рядовым же сотрудником «Ди-Диджитал» это обсуждать, верно? Но сгорели какие-то предохранители, и Павел уже и сам теперь не мог понять, чего от себя ожидать.

   - А по проекту у нас жопа, - услужливо ответила девица.

   - Какая? – от формулировки Павел слегка опешил, но в груди захолодило. Я знал. Знал. Я чувствовал!

   - Полная, - расширила формулировку растрепанная.

   - В смысле?

   - На проекте полная круглая жопа, переходящая в тотальный пиз*ец, - теперь формулировка была предельно ясной.

   Да уж, яснее ясного. Павел скинул пальто на стул по соседству. Сделал еще два шага вперед.

   - Мне нужны подробности.

   Видимо, было что-то в его тоне, в лице, в жестах. Что девица попятилась назад, взгляд стал настороженным.

   - А за подробностями к Борису Юрьевичу, я тут не при чем, - запоздало спохватившись, пробормотала она, нашаривая пачку сигарет на столе. – Да и вообще. Засиделась я тут, ночь на дворе, домой пора.

   - Стоять, - Павел перегородил ей дорогу. – Начала – договаривай.

   - Не обучена я команде «стоять». А так же командам «лежать» и «лапу», - недобро процедила девушка. – А вот команды «голос» и «фас» исполнить могу. Желаете оценить, господин Мороз?

   - Ваша компания работает на меня. И обязана предоставлять информацию! – Павел чувствовал, что вот оно. Порвалось терпение. И сейчас он начнет в лучшем случае орать. А то и применять меры физического воздействия.

   - Ну так и говорите с руководством компании. С тимлидом проекта. А я так, мелкая сошка, принеси-подай-уйди-на-хрен-не-мешай, - девушка обошла замершего Павла. - Доброй охоты, Каа.

   Совершенно непонятно, почему после всего сказанного он позволил ей уйти. Видимо, гребанный джетлаг, - вяло размышлял Павел, разглядывая залепленный жвачкой датчик задымления под потолком и полную окурков пепельницу на столе.

***

- Как фамилия девушки из «Ди-Диджитал», которая работала сегодня?

   Сотрудник охраны выглядел явно напуганным, хотя пытался этого не показать.

   - Что-то случилось? У нее разрешение работать в офисе в любое время, вы же сами подписывали для «Ди-Диджитал»…

   - Я прекрасно помню, что я подписываю. Я спросил фамилию.

   - Да, да, сейчас… - мужчина принялся рыться в бумагах. – А, вот! Дубинина Инга Михайловна.

   Павел кивнул. И, уже отвернувшись, бросил.

   - Выясните, как она умудрилась курить прямо в офисе.

   *

   По дороге домой он собирался позвонить Горовацкому. Но передумал. Нет, Павла остановили не цифры на часах, показывающие второй час ночи. Просто усталость накатила окончательно. В таком состоянии он способен только орать. Приятно, но контрпродуктивно. А ему еще, возможно, дома предстоит разговор.

   Да, дом, милый дом.

   *

   - Где ты шлялся?! – Алена встречала его в прихожей. Одетая далеко не в одежду для сна. Похоже, и не собиралась ложиться в постель. Ну да, она может себе позволить проспать до обеда.

   - И я очень рад тебя видеть, дорогая, - Павел убрал пальто в шкаф, бросил шарф на комод.

   - Я тебя спросила – где ты был?! Рейс прибыл несколько часов назад! – и тон, и громкость взвинтились сразу же. Что бы он ни сказал – скандала не миновать. Так стоит ли тогда стараться? Тем более, сил совсем нет. Ванну и спать. Или уснуть прямо в ванной.

   - Я был в офисе.

   - Ночью?!

   - Ты же знаешь, что у нас сейчас важный период, введение в эксплуатацию нового проекта, - Павел попытался обойти Алену. – Ты не собираешься спать?

   - Ты так предан бизнесу, - язвительно пропела Алена.

   - Это плохо? – вздохнул Павел. Как же утомителен этот разговор. – Быть преданным своему делу?

   - Паша, какое «свое дело»?! Из своего у тебя только грязь под ногтями! - расхохоталась Алена. – Ты просто смешон. Ты на ком женат – на работе или на мне?

   - В моем случае это одно и то же, - тихо проговорил Павел.

   Алена несколько секунд смотрела на него, словно не веря услышанному. А потом взметнулась женская рука, но он, несмотря на усталость, успел перехватить. К словесным уколам Павел уже привык. Но в последнее время Алена стала распускать руки. Первую пощечину он ей простил. Вторую – стерпел, сцепив зубы. Все, хватит.

   - Если ты еще раз меня ударишь… - он медленно, один за одним, разжимал пальцы, выпуская женское запястье, - то я…

   - Что – ударишь в ответ?! – фыркнула Алёна. Видно было, что она не только взвинчена, но и ошарашена происходящим. А еще Паше показалось, что от нее пахнет спиртным. Нет, наверное, не кажется.

   - Я уйду из дома, - он на секунду прикрыл глаза. Как же хочется спать… - А ты сама будешь объясняться с отцом, подружками, Ахметьевыми и прочими – на тему проблем в нашей милой семейной жизни.

   На гладком женском лобике залегла морщина. Алена задумчиво убрала светлую прядь за ухо.

    - Хорошо… - выдохнула. – Прости. Прости, Паш. Я не хотела. Я не… - вдруг подошла и обняла. Он не нашел в себе сил даже поднять руки, чтобы обнять ее в ответ. – Ты устал? Хочешь есть?

   - Я хочу только спать.

   - Может, тебе сделать массаж перед сном? - она вдруг прижалась совсем крепко и с явным подтекстом. – Легкий расслабляющий массажик, - замурлыкала на ухо, - чтобы тебе лучше спалось…

   - Боюсь, я усну, едва приняв горизонтальное положение, - он заставил себя поднять руку и легко коснуться женской спины.- Давай, все завтра, хорошо? Устал зверски.

   Глаза у нее были нехорошие, злые. Но кивнула согласно.

   - Пойдем, я приготовлю постель.

   Заснул Паша действительно, едва коснувшись головой подушки. Джетлаг смилостивился и обошел его стороной.

ГЛАВА 2. О, как морозно в январе, когда удобства во дворе! (В. Вишневский)

   - Инга, где тебя черти носят? – Саня обрадовался ей, как сирота – наконец-то обретенным после долгих поисков родителям, только продемонстрировал это своеобразно. Чуть стул не уронил и выглядел встревоженным.

   - Что за паника на «Титанике»? - Инга бросила взгляд на наручные часы. – Я пришла как всегда. Примерно.

   - Юрьич с ума сходит, ты ему позарез нужна, а у тебя телефон не отвечает. Он рвет и мечет.

   Не отвечает, точно. Вчера перевела телефон в режим «полета». А то ни поесть, ни пописать, ни подумать не дадут. Зае*бут вопросами. А ей сказать нечего. Инга достала телефон, включила, посмотрела на экран и поморщилась.

   - Вижу, он мне уже в вацап наметал… икры. Кабачковой. Сань, сооруди кофе, будь человеком, - успела попросить Инга, когда за спиной раздалось:

   - Тебе есть чем меня порадовать?

   Инга медленно обернулась.

   - А вы заметили, сэры, какие нынче стоят погоды? – спросила в пространство между Саней и Горовацким.

   - Пойдем, - не стал вступать в светскую беседу о погоде Борис Юрьевич, развернулся и отправился в переговорную. Инга вздохнула. Вот так, сразу с утра - раком, без кофе и вазелина.

   - А кофе все ж сообрази, Санек, - кивнула Саше и отправилась на ковер к Горовацкому.

   В переговорной Борис Юрьевич ждал ее не один. Ярик тут же. Какая прелесть. На ее появление тимлид изобразил какое-то подобие улыбки, больше похожей на гримасу. Ингу так и подмывало спросить: «Что, Ярослав Максимович, газы?». Но накалять обстановку не стала. И без этого сейчас жара начнется.

   - Ну что? – нетерпеливо спросил Горовацкий, как только за Ингой закрылась дверь. – Вчерашние идеи сработали?

   Время бравировать внезапно кончилось.

   - Нет, - ответила Инга тихо и серьезно.

   Лицо Бориса Юрьевича было красноречивей всех слов. Ярик картинно схватился за голову. И патетически вопросил.

   - И что мы будем делать?

   - А я вам еще тогда сказала, что надо делать, - раздражение начало прорываться сразу. Сказывалось присутствие Ярика. - Надо было во всем сознаваться Морозу, сдвигать сроки, перезакупать оборудование…

   - … за наш счет, - медоточиво продолжил за нее Ярик. – Платить неустойку…

   - Почему за «наш», - так же медоточиво ответил Инга. – За твой, Ярослав, за твой. Это же ты так офигенно все сконфигурировал на бумаге, так все красиво спроектировал… Что оно ни хера не работает друг с другом! А проверить, протестировать на…

   Ярик вскочил на ноги, и Горовацкий тут же встал между своими двумя сотрудниками.

   - Так все, брейк! Нашли время, когда отношения выяснять. Что сделано – то сделано. Сейчас нам нужно без потерь выйти из сложившейся ситуации. Инга, у тебя есть еще идеи?

   - Я не могу генерировать идеи, когда меня постоянно дергают!

   - Я снял тебя со всех проектов.

   - И постоянно меня дергаете!

   Борис Юрьевич шумно вздохнул. Но упрек проглотил.

   - Хорошо. Я понял. А что твои ребята из «Пентакла», они молчат?

   - Они не молчат, - поморщилась Инга. – Они мне подкинули несколько вариантов использования недокументированных возможностей, мне надо покрутить.

   - Все это прекрасно, но что мне сегодня сказать Морозу? – вдохнул Горовацкий и как-то совсем по-стариковски сгорбился. Инге даже стало на какое-то время жаль шефа. – Он, кажется, что-то подозревает. По крайней мере, по телефону был очень резок.

   - Он и не по телефону тоже очень резок, - пробормотала Инга, вспоминая вчерашний ночной разговор.

   - Что ты имеешь в виду? – Борис Юрьевич выпрямился.

   - Он вчера был в офисе «Т-Телеком», когда я там работала, - неохотно созналась Инга.

   - Ночью? – зачем-то уточнил Горовацкий.

   - Ночью, - подтвердила Инга.

   - Черт, – выдохнул Борис Юрьевич. – Вот черт! Совсем дело плохо – если он с самолета ночью в офис помчался… Что ты ему сказала?

   - Ничего, - соврала Инга. Теперь тот разговор представлялся ей совсем в другом свете. Кажется, она и в самом деле ляпнула кое-что лишнее. А чего этот Мороз так внезапно из-за спины подкрадывается, когда она только-только мысль за хвост поймала? – В основном это именно он говорил. Точнее, орал, - решила чуть сгустить краски.

   - А ты что?

   - А что я? - пожала плечами Инга. – Я к вам послала.

   - Это правильно, - кивнул Горовацкий. – Ладно. Ярослав, мы выезжаем через полчаса. Не забудь отчеты.

   - Конечно, не забуду, - обиженно ответил Ярик.

   Борис Юрьевич вышел, Инга собралась последовать примеру шефа, но Поволяев перегородил ей дорогу.

   - Значит, и ты познакомилась с самим Морозом, - протянул Ярик.

   - Вряд ли это можно назвать знакомством, - фыркнула Инга. – Выскочил как черт из табакерки, наорал и умчался.

   - Не оценила, значит, - мурлыкнул Ярик. – А он такой красавчик…

   - Он холеная и хладнокровная жаба, если ты хочешь знать мое мнение, - Инга сделала шаг в сторону, чтобы обойти Ярослава. – Но если он в твоем вкусе – желаю удачи.

   Ярик лишь фыркнул и отошёл в сторону. Был Ярослав открытым геем. А еще, по меткому выражению Сани – гомофобофобом. Свои предпочтения он демонстрировал открыто, яростно наблюдая за реакцией окружающих. Ходили слухи, что он то ли родственник Горовацкого, то ли даже его любовник. Между этими двумя явно были какие-то особые отношения, и Ярику многое прощалось. В том числе и то, за что других просто бы выгнали с работы. Что это за отношения, у Инги не было никакого желания выяснять. Ее ждут Саня, парни из Калифорнии и остывший кофе.

***

- Итак? – густая темная бровь выгнулась. – Я жду ответ.

   - Павел Валерьевич, ну я, право, не знаю, - картинно развел руками Горовацкий. – Откуда эти фанта… - осёкся под острым и одновременно тяжелым взглядом светлых до льдистого глаз. – Все совсем не так, как вам кажется, честное слово.

   - Мне не кажется – я знаю, - Мороз методично чеканил каждое слово – негромко и веско – Это раз. Я не верю в честное слово – это два. И три – видите, что это? – он взял лежащий перед ним лист и повернул его к собеседнику. - Это уведомление о расторжении контракта.

   - Вы этого не сделаете, - ответ побледневшего Горовацкого получился почти шепотом.

   - Сделаю, - не меняя тона, ответил Павел. – Я уже дал поручение службе PR готовить заявление о причинах сдвига сроков запуска системы на более поздние, чем проанонсировано. Служба ИТ тоже получила определённые указания. И юристам я тоже дал… соответствующие распоряжения, - Мороз помолчал. - Да, это будет значительный удар – прежде всего репутационный. Я к нему подготовлюсь. Я его выдержу. А вас я уничтожу. Я затаскаю вас по судам. Я не оставлю от профессиональной репутации «Ди-Диджитал» даже тени.

   - Павел Валерьевич, голубчик…

   - Вы в своем уме? – тон Павла изменился едва уловимо, но оставил ощущение крика. Вопля. Ора. Даже удара. – Какой я вам голубчик? Вы меня обманули. Я вас уничтожу.

   - Нет, нет, погодите! – Горовацкий всплеснул руками. – Все совсем не так, как вы говорите.

   - Тогда расскажите мне – как? – опасно мягчайшим тоном. - Я желаю знать правду.

   Борис Юрьевич тяжело сглотнул. Павел щелкнул ручкой над листом бумаги.

   - Стойте, - тихо произнес Горовацкий, – прежде чем разрушать все, выслушайте меня. Потому что надежда все запустить есть.

   - Говорите, - так же тихо ответил Павел. Но «паркер» из рук так и не выпустил.

***

Посетители давно ушли, Павел был в кабинете один. Но он не мог найти в себе сил даже встать с кресла. Все тело налилось какой-то свинцовой неподъемной тяжестью. Он двинул пальцем, и золотой «паркер» неохотно перекатился на пару сантиметров и достиг края уведомления о расторжении контракта.

   Паша уперся локтями в стол, а лбом в костяшки стиснутых рук. Как это произошло? Как?! Он мог блефовать перед Горовацким – в вопросах ведения бизнеса и переговоров тот явно был слабее Павла, разные лиги. Но сути проблемы, стоящей теперь уже во всей красе перед Пашей, это не меняло. Это был удар.

   Проект на опережение, проект, о котором говорят на самом высоком уровне и в довольно широких кругах уже почти год. Проект, в который вложено так много – денег, сил, времени, интеллекта многих и многих людей – этот столь значимый проект висел теперь под угрозой срыва.

   И нет ни одной внятной мысли, как это произошло. Ведь у «Ди-Диджитал» - безупречная репутация, они одни из лучших в своем деле, их предложение выглядело самым перспективным и привлекательным. И что? И где мы оказались? Как это произошло, где просчет, кто ошибся?

   Впрочем, на последний вопрос Паша ответ знал. Он ошибся, и вина вся на нем. И все висит на тоненькой-тоненькой ниточке. На лохматой, несуразной, курящей как паровоз ниточке в драных джинсах и кедах. Как там ее бишь… Он медленно выпрямился, прижался спиной к коже кресла, положил голову на спинку. Да, точно.

   Дубинина. Инга. Михайловна.

   Паша вдохнул, медленно выдохнул. Повел плечами, разминая затекшую спину. И потянулся к телефону.

***

- Зачем ты рассказала ему все?! – Борис Юрьевич мерил переговорную широкими шагами, на ходу глотал какие-то таблетки и запивал их. Вода лилась отчасти мимо рта и капала на серую рубашку.

   - Что я рассказал и кому? – осторожно спросила Инга. Ответил вместо шефа Ярик.

   - Морозу. Слила информацию. Как это непрофессионально, Инга Михайловна.

   - А что сразу я? – привычно начала было отпираться Инга. – Может, он телепат?

   Ее версия не получила одобрения. Горовацкий рухнул на ближайший стул. Ярик встал, забрал у него стакан, налил воды из кулера и поставил перед шефом. Только тут Инга поняла, что выглядят они оба… неважно. На Ярика похрен, а Бориса Юрьевича все же жалко.

   - Зачем, Инга, ну вот зачем? – устало проговорил шеф.

   - Что – зачем?! – жалость как-то быстро превратилась в злость. – Он сам все знал! Он меня спросил в лоб: «У нас проблемы?» Что я могла ему сказать? Да, Хьюстон, у нас проблемы.

   - Не могла соврать? – тут же встрял Ярик.

   - Не могла! – рявкнула Инга. – Не умею, не обучена. По этой части ты у нас мастер.

   - Инга, ну можно же было как-то выкрутиться! – тут уже и Горовацкий перешел на повышенный тон, чего за ним обычно не водилось. – Зачем было сдавать всех и все?

   - Да ничего я не сдавала! – тут Инга окончательно вскипела. – Буквально двумя словами я с этим вашим Морозом перекинулась.

   - Тебе и двух слов хватило, талантливая ты наша, - снова ехидно встрял Ярик.

   - Я талантливая, да, - Инга ощутила уже не гнев, а холодное бешенство. – Поэтому я не работаю с клиентами, знаете ли. Не имею нужного подхода… к людям. Я и к этому вашему Морозу не просилась. Сидела, никого не трогала, пилила новые версии служебных библиотек. И не просила меня никуда дергать! Так нет же. Вы решили именно моей жопой заткнуть пробоину!

   - Инга! – картинно прикрыл рот Ярик.

   - Странно, что ты не знаешь слова «жопа», Ярослав, - Ингу понесло. – Я прямо удивляюсь, как же ты без этого слова…

   Поволяев пошел красными пятнами. Горовацкий залпом выпил полный стакан. А Инге стало стыдно.

   - Извини, Ярослав, - она даже сделал шаг навстречу Поволяеву. Но одним и ограничилась – Ярик смотрел на нее с нескрываемой ненавистью. – Правда, извини. Это было... Я… слушайте. Если вы хотите, чтобы я работала и что-то сделала для «Т-Телеком» - избавьте меня от Мороза, а? Вот и все. Мне просто нужен их офис – вы же знаете, Борис Юрьевич. И чтобы Мороз не мешался у меня под ногами.

   - Что, торчать с тобой неотлучно там? - проворчал Ярик, к которому не торопился возвращаться его родной цвет лица.

   - Это же самый важный проект данного года, - устало выдохнула Инга. – Вы же сами мне об этом говорили. И потом, я же там торчу. Сутками напролет, практически. Если я не умею обращаться с этим вашим Павликом Морозовым, и по двум моим словам он делает долгоидущие выводы – избавьте меня от него. Хоть тут возьмите удар на себя.

   Горовацкий с Поволяевым переглянулись, и Борис Юрьевич медленно кивнул.

   - Инга, ты только сделай что-нибудь. Прошу тебя.

   - Я постараюсь, - буркнул она. Этот разговор оставил после себя крайне неприятное впечатление. А Инге еще работать и работать сегодня.

***

- Сань, - Инга отхлебнула безнадежно остывший кофе. – Сань, ты умный человек, скажи мне, как я дала себя втянуть во все это бл*дство?

   Саша молча посмотрел на ее унылое лицо и так же молча достал из ящика стола бутылку.

   - Алтайский бальзам, - пресек он ее возражения. – Тебе надо. Сейчас кофе горячего соображу.

   - Вряд ли алтайские травы помогают от глупости, - пробормотал Инга, провожая взглядом прошедшего к кофемашине Саню. Допила одним глотком холодный вязкий кофе и подперла рукой щеку.

   - Что, трудный был разговор? – Саня, зарядив кофе, присел рядом.

   - Да не в разговоре дело… - Инга положила голову на руки. – Там тухляк, понимаешь? Ярик, чудо наше солнцеликое, загнал проект в глубокий анус исключительно силой своего могучего интеллекта. И надо было делать откат и… - она вздохнула. – Надо было разрешать сложившуюся ситуацию административными методами. Но Горовацкий решил, что я Дед Мороз и могу сделать чудо.

    - Что, не получается чудо? - Саня поставил перед ней дымящуюся кружку.

   - Сезон чудес кончился еще пару лет назад, - еще раз вздохнула Инга. – Когда я уже это пойму? Нет же. Повелась, как ребенок. «Инга, ну ты же умница, ну у тебя же есть знакомые ребята в «Пентакле», ну ты же обязательно что-нибудь придумаешь». Господи, проект с ахулиардным бюджетом, пафоса и рекламы – хоть жопой жуй. А в итоге что? В итоге я сейчас вынуждена делать заплатку из говна и палок. И, скорее всего, я ее не сделаю. Сань, почему я регулярно вляпываюсь в это дерьмо? Ведь в который уже раз. Как в прошлом году на «Земексе». Как в позапрошлом году… почему я все время оказываюсь в роли того, кем закрывают дыру?!

   - Вопрос риторический? – сочувственно вздохнул Саня.

   - Он самый, - мрачно подтвердила Инга. Повернула голову. - О, калифорнийцы мои проснулись. Пойду пытать спецов по легаси-коду. Авось в Калифорнии сезон чудес не весь кончился.

***

«Человек, о котором вы спрашивали, прибыл в офис»

   Павел пару раз моргнул, пытаясь понять, о чем пишет секретарь. Залип в текучке и совершенно потерял счет времени. Посмотрел на часы – половина девятого. Кому он мог назначить прийти в такое позднее время? А потом сообразил.

   Дубинина.

   Рано вы сегодня, дражайшая Инга Михайловна.

   Павел встал, повёл плечами раз, другой. Наклонил голову в одну сторону, в другую. Засиделся, спина затекла. Надо сходить в «обезьянник», проверить, что там происходит. Потянулся было к пиджаку, повешенному на спинку кресла – и оставил его там висеть. И даже галстук ослабил. Душно. Почему-то душно.

   В приемной секретарь с дивным именем Лаура ставила рекорды пасьянсов. Окошко она поспешно свернула, но об угле бокового зрения генерального директора «Т-Телекома» ходили легенды. Лаура с видом пай-девочки положила руки на клавиатуру и стала изображать бурную деятельность. В девять вечера, самое время.

   С секретаршей у Павла был полный неконтакт по всем фронтам. Ему не нравилось, как она работает, говорит, выглядит. Даже запах ее духов раздражал. Но она была именно тем сотрудником, которого Павел уволить не мог. Потому что досталась она Паше по наследству от предыдущего генерального. И Паше прозрачно намекнули, что трогать ее нельзя. Павел был стопроцентно уверен, что Лаура регулярно докладывает его тестю обо всем, что ей становится известно. Именно поэтому Павел делал все, чтобы ничего важного не становилось достоянием внимания Лауры.

   - Вы можете идти домой, Лаура, - бросил Павел уже на выходе из приемной.

   - Спасибо большое, Павел Валерьевич!

   За его склонность работать в любое, включая самое неурочное, время, сотрудники Павла тихо ненавидели. Даже несмотря на то, что сверхурочная работа материально компенсировалась. Но отношение коллектива к собственной персоне Павла Валерьевича Мороза не интересовало – пока это не отражалось на производительности труда.

   Офис был пустой и темный. Где-то за спиной слышался стук каблуков Лауры, которая спешно собиралась домой – пока шеф не передумал. Павел нажал на кнопку лифта. У Лауры все же должно хватить ума не слишком торопиться с уходом и дать Павлу уехать на лифте в одиночестве.

   Так и случилось.

   Этаж «обезьянника» светился все тем же спейсом, что и вчера. Не пойми с чего Павел вдруг изменил походку, стал ступать на носок, чтобы звук шагов выходил почти бесшумным. Ну просто крадущийся тигр, затаившийся дракон. Павел Мороз в роли тигра, Инга Дубинина – в роли дракона. Паша с изумлением почувствовал, что улыбается.

   Охренеть как смешно, да. Поздний вечер, пустой офис, накрывающийся медным тазом многомиллиардный проект. И только двум людям во всем здании «Т-Телеком» есть до этого хоть какое-то дело. Генеральному директору и второму, по сути, рядовому сотруднику «Ди-Диджитал». Единственному, который в состоянии что-то сделать.

   Незамеченный «крадущийся тигр» остановился в дверях спейса. По которому задумчиво бродил из угла в угол «затаившийся дракон». Руки девушки были перекрещены поверх груди, а ладони засунуты подмышки. Она, низко склонив голову и не спеша, описывала круги по спейсу, периодически на ходу пиная ножки стульев и столов. Темные растрёпанные волосы, джинсы, кеды – все как вчера. Паша привалился плечом к дверному проему и принялся наблюдать.

   Его не замечали и картина не менялась. Дубинина все так же бродила кругами, погруженная в глубокую задумчивость и что-то бормотала себе под нос. Наконец она остановилась перед столом, на котором стояла пепельница, наклонилась к монитору. Потом перевела взгляд на листок, лежащий рядом – весь мелко и неаккуратно исписанный

   - Почему же ты, зараза такая, не хочешь работать?..

   - Мне тоже интересно – почему? – подал голос Павел.

   Девушка резко выпрямилась, а со стола упала и покатилась по полу ручка.

   - Это опять вы! – с раздражением выдохнула Дубинина.

   - Я, знаете ли, здесь работаю, - Паша прошел внутрь спейса, поднял ручку, вернул ее на стол.

   - Какая жалость, - пробормотала девица. Паша едва не рассмеялся. Он вызывал разные эмоции у женщин. Его могли тихо ненавидеть или безмолвно восхищаться – цену своей мужской привлекательности Паша прекрасно знал. С ним могли открыто кокетничать или так же неприкрыто его бояться. Но вот такое откровенное раздражение в свой адрес Павел Мороз видел впервые. И это почему-то забавляло.

   Он устроился в кресло и жестом предложил девушке последовать его примеру. Она села, но взгляд оставался по-прежнему настороженным.

   - Скажите, Инга… - девушка даже вздрогнула. Кажется, она не ожидала, что он знает ее имя, - как бы вы поступила на моем месте?

   - Я бы свалила отсюда и не мешала людям работать, - последовал незамедлительный ответ.

   Боже, какая прелесть. Давно с Пашей таким тоном никто не разговаривал. В этом есть определённая пикантность.

   - Вот представьте себе, Инга, - Павел проигнорировал ее ответ. И чуть подвинулся ближе. И смягчил голос. Когда надо, Паша Мороз умел быть чертовски милым обаяшкой. Он не был уверен, нужно ли ему это сейчас, но решил попробовать. – Представьте, что это ваш проект. В него вложено много денег, времени, сил – ваших и огромной команды людей. И теперь вот этот проект пришел к такому…. – он показал рукой на стол за ее спиной – монитор, пепельница с окурками, исписанный лит бумаги. – К такому итогу. Что бы вы сделали на моем месте?

   Она какое-то время смотрела на него молча. При общей несуразности у нее, оказывается, большие и красивые глаза. И очень выразительные.

   - Честно? – она потянулась к пачке и зажигалке, а потом вдруг остановилась. Кажется, смутилась.

   - Конечно, честно, - мягчайшим бархатным голосом ответил Паша. – И курите, ради бога, если вам надо.

   Инга задумчиво щёлкнула зажигалкой, но так и не прикурила. Дежа вю. Вчерашний сценарий повторялся. Да и какого черта! Уже и так все самая неприглядная правда всплыла наружу. А врать и что-то придумывать – не по ее части. И сил нет.

   - Я бы все отменила, - она все-таки закурила. – И сделал бы проект заново. С другой фирмой.

   Напускная мягкость слетела с мужского лица, сжались челюсти, резко очертились скулы, прищурились глаза.

   - Значит, шанса нет… - задумчиво проговорил Павел. Ставший уже привычным холодок медленно пополз по спине. Значит, все-таки провал…

   - Вот что самое подлое во всем этом… - девушка резко встала, затушила сигарету и принялась за свое предыдущее занятие, стала нарезать круги - правда, сейчас меньшего диаметра и вокруг Паши, – что шанс есть! Я нутром чую – все это можно срастить и заставить работать!

   - В чем тогда загвоздка? – тихо-тихо спросил Павел.

   - В том, что я как в тумане! И ответ может быть где-то рядом, но я его не вижу. Хотя чувствую – оно должно работать! – в голосе Инги слышалось практически отчаяние.

   - Так почему как в тумане? – Пашин мозг работал четко, как суперкомпьютер. Ему надо понять. И принять решение.

   - Вы знаете, что такое легаси-код?

   - Смутно, - нахмурил брови Паша. - Но если это важно…

   - Не важно, - отмахнулась девушка. – Все, что вам надо знать – что это код, который как-то работает – но никто уже не знает как. Потому что сменилось не одно поколение разработчиков, и он как-то работает – но детали уже никому не известны. Понятно?

   - Понятно, - серьезно кивнул Паша.

   - Ну вот в этих дебрях есть ключик, которые откроет нужную нам дверь. Но где он…. – Инга махнула рукой и снова плюхнулась на стул, вытянув ноги.

   - Значит, шанс все-таки есть? – Павлу нужны были ясные и четкие ответы.

   - Один из тысячи.

   - Да почему?! – он все-таки повысил голос. – Если ответ есть – ты сама сказала. Осталось его только найти.

   - Да, осталось только найти, - вздохнула Инга. – Только у меня может уйти на это полгода. Вы готовы ждать полгода?

    Павел молчал. Он все понял.

   - Хотя мне кажется, что ответ у меня перед носом, - она снова щелкнула зажигалкой, затянулась. – Прямо перед носом. Но я его какого-то хрена не вижу.

   Они смотрели друг на друга. Генеральный директора сотовой компании и разработчик программного обеспечения. Весьма далеко стоящие друг от друга люди, как по социальной лестнице, так и по прочим параметрам, еще вчера не знавшие друг друга. Но сейчас - сейчас они понимала друг друга с полувзгляда.

   - Дайте мне эту ночь… - негромко проговорила Инга. – Если не получится – я умываю руки. У меня есть, – она кивнула на листок, – еще пара идей.

   - Хорошо, - медленно кивнул Павел. А потом так же негромко добавил: - Инга, если вам что-то нужно для более комфортной и плодотворной работы - скажите. Обеспечу всем.

   - Всем? – зачем-то уточнила она.

   - Всем, – подтвердил Паша. – Что вам нужно?

   - Да ничего, - вздохнула Инга. – Ну разве что пару чернокожих рабов-нубийцев. С опахалами.

   - Нубийцев? - уточнил Павел, вставая и берясь за телефон. – Кенийцы или марокканцы не подойдут?

   Инга закатила глаза.

   - А если я захочу мужской стриптиз для стимуляции мозговой деятельности?

   - Это я и сам могу.

   Инга фыркнула. Павел взялся за верхнюю пуговицу. И она сдалась. Уставилась на него ошарашенно.

   - Не надо ничего, пожалуйста! Разве что…

   - Что? – он так и не убрал пальцев с ворота рубашки.

   - Не успела поужинать. Пару бутербродов и…

   - Кофе?

   - Чай, - призналась она. – С лимоном. Я на кофе уже смотреть не могу.

   Паша разблокировал телефон. Вспомнил, что опустил Лауру. Да что он, сам пару бутербродов не сделает, что ли? Когда-то во времена студенческой юности, в общаге у него была репутация великого кулинара - потому что он лавровый лист в пельмени клал.

   - Пятнадцать минут. И будет чай с бутербродами.

***

Бутерброды и чай Павел сделал и отнес. Получил рассеянное «спасибо» и ясно понял вдруг, что ему лучше сейчас Дубининой не мешать. Вернулся на свой этаж. А там осознал, что не уедет сегодня домой. Он должен быть здесь, в офисе. Именно здесь и сейчас, этой ночью, решается всё. Павел не отдавал себе отчет, что таких «всё» у него бывает по несколько штук за год. Но так уж Паша был устроен. Не мог иначе. Каждый проект – будто дело всей жизни, и проиграть нельзя. Где-то он читал, что такова жизненная парадигма победителей. Победителем Паша себя не считал. Но проигравшим быть точно не намерен.

   В «крокодильей ферме» находился небольшой жилой блок. Пользовался им только Паша, хотя теоретически любой из состава топ-менеджеров компании мог остаться на ночь в этом блоке. Но таковое служебное рвение во всей компании было присуще только генеральному директору. Аскетичная спальня, в которой шкаф, тумбочка и зачем-то огромная двуспальная кровать. Небольшая гостиная – два кресла, журнальный столик, бар, телевизор на стене. И санузел.

   Туда-то Паша и направился. Логикой предполагалось в таких апартаментах сделать удобный и функциональный душ, но вопреки логике предыдущим владельцем там была помещена ванная. Большая супер-навороченная джакузи. То, что Павлу сейчас и надо.

   Он не спеша разделся. Поглядел на сброшенные вещи. Вздохнул – и пошел и развесил все на плечики в шкафу в спальне. Нет никакого желания завтра утром тащиться домой и переодеваться. Значит, надо сохранить одежду в презентабельном виде.

   А вот трусы и носки можно оставить валяться на полу. И ступить в теплую, почти горячую воду с колющими пузырьками.

   Пристроился затылком на бортик, потянулся за телефоном. Надо предупредить Алёну.

   Павел: Не жди, домой не приеду, переночую в офисе. Очень много работы, ничего не успеваю.

   Алена: Завел себе любовницу – имей смелость признаться.

   Паша даже не вздохнул. Он не удивился. Ничему уже не удивляется.

   Павел: Алён, ну какая любовница. Добиваю документы и ложусь спать. И ты ложись.

   Алена: Одна? Кто-то обещал мне супружеский долг!

   Павел: Завтра, ок?

   Ответа он не дождался. Положил телефон на бортик, голову пристроил снова туда же. Взбил ногой воду.

   Как так вышло, что он, здоровый тридцатитрехлетний мужик, при мысли о сексе, не испытывает ничего, кроме раздражения? Ранняя импотенция? Павел принял сидячее положение, посмотрел сквозь прозрачную пузырящуюся воду на свой пах. Да все как обычно там, вроде. Уже не встает по каждому поводу и без повода, как в двадцать, но биомеханика функционирует исправно. Только вот с мотивацией у нас проблемы. Сильнейшие. А ведь он женат на вполне привлекательной женщине. По крайней мере, так считает сама Алёна, ее подруги и сколько-то там тысяч подписчиков в инстаграм. А то, что Паша с такой красоткой сексом заниматься не хочет – так это он импотент, факт.

   Павел вздохнул и снова погрузился по плечи в воду. И тут зазвонил телефон.

   - Павел Валерьевич?

   - С утра был я.

   - Оу… А вы еще в офисе?

   - Да, – Паша поднес руку с часами к лицу. Ого, он тут уже полчаса мокнет. – Что-то нужно?

   - Да! Мне нужен плюшевый медведь.

    От неожиданности Павел, начавший было садиться, плюхнулся снова в воду.

   - Вы же сказали, что в офисе? – раздалось в трубке растерянное.

   - Я в офисе.

   - А что там тогда у вас булькает?

   - Вода там булькает, - совершенно серьёзно ответил Павел. – У генерального директора есть, знаете ли, некоторые бонусы и преференции. В том числе, и персональная ванна в офисе.

   - Так вы что же… - голос трубке стал свистящим. – Вы со мной сейчас… голым разговариваете?

   - Зачем же голым? - Павел повернул руку. – На мне часы. Но они, – поспешил успокоить, - water resist.

   В ответ ему донеслось что-то невразумительное, междометьями.

   - Инга, я буду у вас через десять минут. Там и решим по медведю.

   Спустя двенадцать минут Павел Валерьевич Мороз явился в «обезьянник».

   - Какого медведя надо, уточните?

   Инга смотрела на явление господина генерального, открыв рот. Не каждый день, знаете ли, вам доведется видеть директора крупной сотовой компании, в офисе той же компании… в пижаме. С влажными после ванны волосами. И стаканчиком кофе в руке.

   - Я…. эм-м-м… не имела в виду… буквально, - Инга махнула рукой в сторону офисного кресла, и Павел, приняв это как приглашение, невозмутимо на нем устроился. – Знаете про эффект плюшевого мишки?

   - Нет, - с каким-то почти видимым удовольствием ответил господин Мороз и глотнул из стаканчика. – Хотите кофе?

    - Нет, спасибо. Мне добрый человек чаю сделал.

   Паша протянул руку и потрогал чайник.

   - Плохой этот ваш добрый человек, совсем за вами не следит. Чай уже остыл.

   - Черт с вами, давайте ваш кофе, - Инга нервным движением выхватила из его рук стаканчик и сделала глоток. Черт. Негигиенично. Ну и черт с ним! – Эффект плюшевого мишки, он же эффект резиновой уточки – это мнимый собеседник. Для мозгового штурма.

   - Мнимый? – вскинул брови Павел.

   - Короче! - не выдержала Инга. – От вас требуется слушать и задавать вопросы.

   - Какие? – методично уточнил Паша.

   – Вы умный человек, Павел Валерьевич, должны сами сообразить! На крайний случай, просто повторите последнее сказанное мной предложение с вопросительной интонацией. Понятно?

   - Яснее ясного, - кивнул с серьёзным видом Паша. – Только можно я все же буду медведем, а не уточкой?

   - Можно, - милостиво кивнула в ответ Инга. – Ну что, поехали?

   Плюшевый мишка из Павла Валерьевича получился прекрасный, на загляденье просто. Сидел напротив с умным и заинтересованным видом, кивал. И задавал вопросы. Хорошие вопросы задавал, такие, какие надо. Спустя полчаса Инга потеряла к своей плюшевой игрушке всяческий интерес – ее посетила идея. Потом еще одна. И еще. Еще… еще-е-е… А потом…

   Она не поверила своим глазам, когда увидела на экране вместо опостылевшего «error» совсем другие замечательные слова. Started… Created… Successfully…

   Инга не поверила. Все грохнула и запустила заново.

   И снова.

   Started… Created… Successfully…

   Эта чёртова зараза заработала!

   Инга резко повернулась вместе с креслом.

   Плюшевый мишка, он же резиновая уточка, он же Павел Валерьевич Мороз мирно спал в кресле.

   Ну надо же. Спит и ничего не знает. Что чудо такое случилось. Что невозможное - произошло.

   Надо разбудить и оповестить.

   Инга встала, подошла, протянула руку. И замерла. Господин генеральный директор «Т-Телеком», спящий в кресле, выглядел… беззащитно. Почти трогательно. Как угодно, но только не как «тот-самый-ужасный-Мороз». Темно-синяя пижама вместо делового костюма демонстрировала весьма атлетичное телосложение, волосы у него, оказывается, слегка вьются, а губы, когда не сжаты в одну презрительную неуступчивую линию, - красивой формы. И брови красивой формы. И густые темные ресницы. Надо признать, что Павел Мороз был красивым мужчиной. Но заметила Инга это только сейчас, когда он спал в кресле, в пижаме, нежно прижимая пустой стаканчик из-под кофе к груди.

   Она не сразу осознала, что, вместо того, чтобы порадовать работодателя своим триумфом, стоит и любуется им. Есть чем любоваться, кто б спорил. Да не про нашу честь.

   Инга легко коснулась плеча. Какая гладкая ткань. Наверное, шелк. Натуральный.

   - Просыпайся, Каа. Смотри. Луна заходит.

   Внезапно разбуженный, Павел Валерьевич цитату из Киплинга узнал вряд ли. Он несколько раз растерянно моргнул.

   Инга обошла кресло сзади, аккуратно положила руки на спинку и развернула в сторону монитора. И тихо-тихо произнесла на ухо господину Морозу.

   - Довольно ли света, хорошо ли вам видно?

   Узнал ли он это цитату – непонятно. Но выпрямился резко. И не сводил теперь внимательного взгляда с экрана монитора. А потом повернул голову. Его глаза были так близко, как будто свои, в отражении зеркала. Кто говорил, что глаза у него как лед? Они искристые и яркие.

   - Получилось? – его шепот был почему-то совсем тихий и хриплый.

   - Да, - так же тихо ответила Инга.

   Две головы рядом, мужская и женская, два лица близко. Какое-то время они смотрели друг на друга. А потом он снова перевел взгляд на экран.

   Покачал головой, будто все еще не мог поверить в то, что видит.

   - Вы и в самом деле профессионал экстра-класса, Инга.

   И вся магия тут же рассеялась.

   Инга выпрямилась, зачем-то закашлялась. Растерла руки. Мороз смотрел на нее из кресла, снизу вверх. Но это никаким образом не ставило Павла Валерьевича в иную роль, отличную от роли самого главного босса. И это Инга вдруг остро почувствовала. Все человеческое, беззащитное и трогательное исчезло. Перед ней снова был руководитель, владелец, биг-босс. Пусть и в пижаме. Мороз даже в пижаме – тот-самый-ужасный-Мороз. Даже не верится, что это он ей чай и бутерброды несколько часов назад приносил.

   - Я сейчас ничего больше делать не буду, - Инга поспешила предоставить полный отчет, на всякий случай. – Все равно голова уже не фига не соображает. Завтра обрадую наших, на свежую голову, все, чего еще не хватает, сгенерим – и все. Можно будет разворачивать основной софт. Но это уже наши с вашими сами сделают, без меня. Айтишников своих можете обрадовать.

   - Обязательно, - медленно кивнул Мороз. – Инга, может, вам машину организовать, отвезти до дому?

   - Нет-нет, не нужно. Я сама! – она едва ли руками не замахала. – Я пройдусь, подышу.

   - Ночью?

   - Отличное время для прогулок, - уверила его Инга. И практически бегом исчезла из спейса.

   Павел какое-то время еще стоял, глядя на светящийся экран монитора, на пепельницу, чайник и пустую тарелку. Ощущение триумфа было ярким, как вспышка, и таким же кратким. Надо идти спать. Надо поспать хотя бы еще немного. Завтра предстоит очень многое сделать.

***

Выспаться ей не дали. Телефон-то Инга отключила, а вот дверной звонок – нет, не додумалась. Ну никак не ожидала, что работа явится к ней на дом.

   Явилась.

   Теперь ее черед встречать коллегу по работе в пижаме.

   - Почему я должен узнавать о том, что система запущена, от людей Мороза? – Борис Юрьевич, не дожидаясь приглашения, шагнул через порог.

   - И вам доброе утро, дорогой шеф, - Инге не удалось сдержать зевок. Покосилась на часы над дверью. Десять утра. Для человека, который лег спать ближе к пяти – непозволительно рано.

   - Ты прекратишь паясничать? – раздраженно вздохнул Горовацкий. Потом оглядел ее внимательнее и еще раз вздохнул. – Хотя чего от тебя ждать?

   И пижама наша вам не нравится. Господи, как жить-то? Ну нет у нас шелковых пижам, как у господина Мороза, есть вот кигуруми тигрыси, очень комфортно и тепло, знаете ли. Да, только по нужде не очень удобно ходить. И, кстати…

   - Кухня там, - Инга махнула рукой. – Я в туалет.

   Когда она вышла из санузла, на кухне слышался шум закипающего чайника. Да-да, будьте как дома, уважаемый Борис Юрьевич. А вслух Инга предупредила:

   - Я сейчас буду курить.

   К шуму чайника присоединился звук заработавшего кондиционера.

   - Ты так и не ответила на мой вопрос.

   - Что, мне надо было звонить вам в четыре утра, чтобы сообщить новость? – огрызнулась Инга, вскрывая новую пачку сигарет.

   - Могла бы написать сообщение в вацап, - мрачно ответил шеф. – Мороза же ты в известность поставила.

   - Этот ваш Мороз… - Инга с наслаждением сделала первую, самую вкусную затяжку, - сидел со мной всю ночь.

   Горовацкий едва не обронил взятую с полки кружку.

   - Эй, осторожнее, это моя любимая!

   - Ты серьезно? - шеф поставил любимую кружку перед Ингой.

   - Куда уж серьезнее, - девушка потянулась к банке с кофе. – Чай мне приносил, и бутерброды настрогал самолично.

   Борис Юрьевич покачал головой. Молча сделал кофе себе и Инге. Потер виски руками.

   -Ты все равно должна была меня предупредить, Инга, - произнес с нажимом. – Мы с Ярославом выглядели сегодня как идиоты.

   Ярослав. Опять Ярослав, черт его дери. Ну а что делать, если он и в самом деле идиот? Какой есть – так и выглядит, что уж тут поделаешь?

   - Ты нас подставила, ты это понимаешь?! – продолжал устраивать ей разнос шеф.

   - А я думала, что выручила вас… - медленно проговорила Инга. Затушила окурок. – Сделала то, на что вы уже и надеяться перестали, разве нет? Спасла безнадежный проект.

   - Ночь, проведенная с Морозом, плохо на тебя повлияла, Инга. Ты стала слишком много о себе воображать.

   А вот это уже за гранью, Борис Юрьевич. Это уж последняя капля, дорогой шеф.

    - Я сейчас допью кофе, - Инга сделала глоток, не чувствуя вкуса. - Соберусь, приеду в офис. И напишу заявление об увольнении.

   - Не пугай меня.

   - Не пугаю, - вкуса она по-прежнему не чувствовала. Толька что горячий ощущала. – Ставлю в известность. Согласно пунктам трудового контракта.

   - Инга… - выражение лица и тон Бориса Юрьевича изменились, смягчились. – Не дури. Ты же сама понимаешь, все на нервах, ситуация сложная. Может быть, я и перегнул палку, и…

   - Я все понимаю, - она медленно кивнула. – И не могу так больше. У вас полный офис профессионалов. У вас есть Ярослав Великолепный, в конце концов, лучший из тимлидов. А я в таких сложных условиях не могу. Не тяну. Слишком сложно для меня. Я найду себе что-нибудь попроще, по своим примитивным мозгам и способностям.

   Она хотела съязвить, но получилось неожиданно горько и устало. И Горовацкий это понял.

   - Инга, послушай… - кашлянул неловко. Позвякал ложкой в кофе. – Ты прости меня. Я погорячился. Мы же оба знаем, что у тебя самая светлая голова во всем офисе. Я просто… ты не представляешь, как тяжело иметь дело с Морозом. Это же не человек, а монстр какой-то и… Не уходи, пожалуйста.

   - Не надо, Борис Юрьевич, - Инге стало неловко. – Я очень благодарна вам за все, что вы для меня сделали. Я все помню, правда. Помню и ценю. Но, мне кажется, я за все с вами расплатилась сполна. Отпустите меня.

   Горовацкий помолчал. Вздохнул.

   - Не могу, Инга.

   - Что значит – не могу?

   - Мороз тебя купил.

ГЛАВА 3. Такой мороз, что коль убьют, то пусть из огнестрельного оружья. (И. Бродский)

   - О, всемогущие боги! – Саня всплеснул руками, едва не обронив банку с кофе. – У этой женщины есть ноги!

   - Могилевский! – зашипела Инга, но было уже поздно. Саня, плотнее прижав банку к груди, завопил на весь офис.

   - Эй, люди, у нашего лучшего сеньора есть ноги! Их две! Они офигенные!

   Впрочем, на Санины завывания в этот ранний час никто не среагировал. Лишь из спейса напротив выглянул мрачный архитектор баз данных, стрельнул у Инги сигарету, буркнул что-то и ретировался. На этом Саня признал утреннюю побудку офиса завершенной и сменил гнев на милость, а ор - на вопрос.

   - Кофе будешь?

   Инга невнятно промычала что-то, уткнувшись лбом в сложенные руки. Голову подняла, только когда Саня поставил перед ней кружку с горячим кофе. Сделала глоток. И выдохнула.

   - И ты, Брут…

   - Я и Брут, и ребут, и много чего другое, - Саня пристроился рядом. – Между прочим, тебе, правда, хорошо в костюме. Особенно в юбке.

   - Не начинай! - взмолилась Инга. Раздраженно дёрнула за лацкан. – Мерзкое шмотье, просто отвратительное.

   - Злая эльфийская одежка! Она нас морозит, она нас кусает. Гадс-с-ская, гадс-с-ская одежка, моя прелес-с-сть.

   - Голлум ты, а не Брут, - обреченно вздохнула Инга.

   - Что, тяжко дается хлеб тимлида в Мордоре? – Саня решил-таки проявить участие. – Владыка «Т-Телеком» Мороз Всевидящий заставил надеть костюм и писать ему отчеты?

   Инга резко повернулась всем корпусом к Могилевскому.

   - Саня, ради своего же блага - не говори мне о нем. Просто ничего не говори! Иначе я за себя не ручаюсь!

***

Инга не поверила в то, что так бывает. Что можно человека взять – и просто купить. Даже в России рабство отменено уже как полтораста лет. Но, видимо, не для всех.

   Инга ругалась, скандалила и даже говорила очень нехорошие слова. Когда Горовацкому надоело ее слушать, он просто сунул Инге под нос ее контакт.

   - Эта сумма вычтена из общего контракта, - мрачно проговорил Борис Юрьевич. – По настоянию Мороза.

   - Зачем?– настороженно спросила Инга. Брать в руки документ она пока не решалась.

   - Затем! - совершенно по-детски и не соответствуя ни своему статусу, ни возрасту огрызнулся Горовацкий. – Это требование Мороза. Он сказал, что проект может доверить только тебе. И что обязан позаботиться, чтобы ты получила советующее вознаграждение.

   Инга решилась и взяла в руки контракт. И выронила тут же. Она увидела размер этого самого вознаграждения.

   Инга Дубинина не бедствовала, отнюдь. У нее вполне прилично оплачиваемая по нынешним временам специальность, скажем спасибо папе, доценту МИФИ. Хватает на хлеб. И даже на масло на него. Но Инга – современный человек со всеми возможными «прелестями» жизни, включая ипотеку. Жизнь обеспеченная, но не роскошная. А тут…

   В контракте красовалась такая цифра, что Инге пришлось вести пальцем, чтобы пересчитать нули.

   Ни хрена себе… теперь понятно, почему всякие Ярики так рвутся на позиции тимлидов – если это ТАК оплачивается.

   Принципы и лень были проданы мгновенно.

   Черная «бэха» в салоне дождалась своего часа.

***

Как водится, всю величину цены за право первородства Инга осознала не сразу. Но быстро.

   Мороз изводил ее. Не продохнуть, не отвлечься ни на что иное. То это надо, то то. И все – какая–то сущая ерунда, по мнению Инги. А по мнению светлейшего Павла Валерьевича – такое важное, что прямо вынь да положь.

   Ну, ладно, положили. Так ему и этого мало.

   На второй день работы Инге сообщили, что ее внешний вид не соответствует политике дресс-кода компании и сказали обратиться к Лауре за инструкциями. Лаура, бл*дь. Инструкция, мать их!

   Пришлось исполнять, что уж.

   Лаура, как и Саня, и начальник службы информационных технологий «Т-Телеком» Никитин отвесили Инге комплиментов по поводу того, как ей идет строгий костюм. Но это ее нисколько не утешило.

   Инга вынашивала планы убийства Мороза. В особо грубой и извращенной форме. Останавливало ее одно. Иногда в нем проскальзывало что-то человеческое. В повороте головы, в мимолётней улыбке, в каких-то, кажется, незначительных словах вдруг прорывался человек, который сидел с ней плечом к плечу в ту ночь в офисе «Т-Телеком».

***

- Инга, это не отчет, это какая-то порнография.

   Ее терпение уже давно исчерпало все возможные для человека пределы.

   - Вы хорошо разбираетесь в порнографии, Павел Валерьевич?

   - Давайте отложим разговор о порно до более спокойных времен, - с Морозом бесполезно вступать в словесные пикировки. Ты все равно проиграешь. – Меня не устраивает это, – ноготь указательного пальца подчёркивает строчку в отчете. – И это. И особенно это.

   А руки у него красивые. Крупные, с длинными пальцами. Такими только – «кудри дев ласкать, и гривы своих коней». Каких дев - Инга могла представить легко. Коней, под капотом, - в общем-то тоже. Запястье руки прикрывал манжет сорочки. Шёлковая, наверное. Как и пижама. Отличное время, чтобы любоваться мужской сорочкой. Ну просто Друэ и Кэри. Еще можно Фитжеральда вспомнить, спасибо маме, специалисту по прозе потерянного поколения.

   Мороз тоже, похоже, заметил ее задумчивость. Повернул голову, бросил косой взгляд.

   - Вы слышите меня, бандерлоги?

   И фразу из «Маугли» он все-таки тогда услышал, мерзавец!

***

- Ярослав, ты не мог бы мне помочь?

   - Я?! – Поволяев излюбленным и абсолютно картинным жестом прижал руки к груди. – Тебе? – так же патетически протянул лапки к Инге. – Чем я могу помочь лучшему сеньору нашей команды?

   Инга вздохнула. Она не думала, что будет просто. И что Ярик, после всего, что между ними уже накопилось, поможет ей так вот просто. Но деваться ей уже некуда.

   - Тем, что ты опытный тимлид. А я в этом деле – нуб.

   Поволяев улыбнулся. Ничто так не радует человека, как просчеты окружающих. Ярика так – точно.

   - Не боги горшки обжигают, детка. Справишься, - и снова обернулся к монитору, давая понять, что сказал все, что хотел. Нет, так дело не пойдет.

   Инга прошла в спейс, подтянула стул, села рядом.

   - Есть же какие-то секреты и лайфхаки в вашем деле, Ярослав, - она старалась говорить как можно более миролюбиво. – Посмотри мои отчеты, дай мне несколько советов. Пожалуйста. Я же ни черта не понимаю в этой кухне работы с заказчиком.

   Некоторое время они смотрели друг на друга.

   - Это твой проект, - процедил, наконец, Поволяев. – Разбирайся сама. Ты же умная.

   Однако, Ярослав Максимович, крепко вас закусило… Инга медленно сосчитала до десяти, потом до двадцати, потом до тридцати. Все одно - никаких слов, кроме матерных, в голове не появилось. А желание сказать Ярику все, что она о нем думает, крепло с каждой цифрой.

   Ситуацию спас Горовацкий.

   - У вас совещание? – шеф возник на пороге спейса. Выглядел он впервые за долгое время не замученным жизнью. Ну еще бы, скинули Мороза на Ингу – и рады-радешеньки! Девушка почувствовал, как миролюбие отступает, а сама она начинает закипать нешуточно.

   - Да. Нет, - это Инга с Ярославом ответили одновременно.

   Борис Юрьевич недоуменно переводил взгляд с одного на другую.

   - Не понял?

   - Борис Юрьевич, Ярослав не хочет помочь мне с отчетность по «Т-Телеком».

   - Это не мой проект, какого черта я обязан…

   - Это тоже был НЕ МОЙ проект, - рявкнула Инга. – Но я же ночами на него пахала, пока все не исправила!

   - Ох*енно исправила! – в ответ Ярик тоже не постеснялся повысить голос. – Отжала у меня проект!

   И как она сразу не догадалась? Деньги. Конечно же, деньги. Если вспомнить сумму, что значилась в контракте, то ясно становится, чего так взъелся Поволяев. Но вины Инги в этом нет совершенно.

   - Это была инициатива Мороза, и ты об этом прекрасно осведомлён, Ярослав, - Инга попыталась вернуть спокойный тон. Но не тут-то было. Ярослав разошёлся не на шутку.

   - Да уж, видимо, произвела на него неизгладимое впечатление… во время ваших ночных посиделок в офисе.

   Инга даже сразу не уловила весь скрытый подтекст сказанного Ярославом. Да не может же он всерьез предполагать, что она… и Мороз?!

   - Ярослав, извинись немедленно! – Горовацкий сообразил первым, и по лицу Инги понял, что сейчас может начаться скандал. После паузы Поволяев пробормотал что-то похожее на «извините-конечно-но-она-сама-виновата», но конец фразы шеф предпочел не заметить.

   - Это первое. Второе – помоги Инге с отчетами. Она – представитель «Ди-Диджитал», и если Дубинина не справляется… - Инга хотела было возмутиться, что это вообще изначально не ее работа, но Горовацкий нетерпеливо махнул рукой, - то будь любезен. Поработай ты на репутацию компании.

   Поволяев после изображения на лице тягостных раздумий соизволил кивнуть. Но, разумеется, сделал все, чтобы осложнить процесс «деления опытом». Рассказывал с видом величайшего одолжения, на вопросы Инги реагировал утомленным прокатыванием глаз под лоб. Но Инга сцепила зубы и терпела – выглядеть идиоткой перед Морозом хотелось еще меньше, чем терпеть кривляния Ярика. В конце концов, не найдя благодарных зрителей, Поволяев прекратил прискучивший ему спектакль, и последние полчаса они провели в спокойной рабочей обстановке. Инга даже нашла в себе силы сказать почти искреннее «спасибо», которое было испорчено недовольной гримасой Ярика. Ну да ладно. Главное она поняла, и это стоило того, чтобы потерпеть.

***

Инга сидела на краю кожаного дивана приемной генерального директора «Т-Телеком» и с отвращением наблюдала собственные колени. Не то, чтобы колени у нее были уродливые. Разве что острые чуть-чуть. Просто видеть их Инга не привыкла. Долбанный морозовский дресс-код, чтоб его! И каблуки, инквизиторство. Внутренний голос вяло шепнул: «Ты взрослая девушка, тебе пора бы ходить на каблуках». Инга велела ему заткнуться.

   Секретарша Мороза с интересом покосилась со своего места на Ингу. Видимо, внутренний диалог нового проджект-менеджера из «Ди-Диджитал» как-то отразился вовне.

   - Нравится вам у нас? – решила поддержать разговор секретарша. Инга наморщила лоб. Вылетело из головы, как девицу зовут. У нее какое-то нелепое и помпезное имя, под стать Морозу с его вопиющим снобизмом. И внешне она такая же холеная, вышколенная и безжизненная.

   - Интересный опыт, - пробормотала Инга. А потом не пойми с чего вдруг добавила – а чего ей терять, собственно: - Только с господином Морозом работать сложно.

   Секретарша вдруг оживилась. Встала со своего места, прошла, цокая каблуками, присела рядом с Ингой. Инга в ответ уставилась на помощницу Мороза с плохо скрываемым подозрением.

   - Вы знаете, я вас так понимаю, - доверчиво прошептала секретарь, наклонившись к Инге. У нее какие-то невероятно сладкие духи, из тех, что презрительно называют «компот». – Я вас понимаю, как никто! Я же работаю с ним близко, и, знаете… - последовала драматическая пауза. Инга отчего-то подумала, что ей сейчас поведают душераздирающую историю о сексуальных домогательствах.

   Вашу ж мать! Точно. Лаура.

   Дальнейшая беседа оказалась невозможной, дверь в кабинет Мороза открылась. Оттуда вышли люди, что-то энергично между собой обсуждая.

   Лаура быстро встала, поправила юбку. Вот и Инге надо не забывать это делать!

   - Вы можете войти, - церемонно кивнула она на дверь.

   Не больно-то и хотелось… Но надо.

***

Команда у Мороза – на загляденье, этого не отнять. Никаких тебе Яриков. Все сплошь профессионалы высочайшей пробы. Никитин, CIO, обманчиво флегматичный блондин с блеклыми и незапоминающимися чертами лица, умеет схватывать все на лету, делать все, как надо, и работать и даже просто обсуждать деловые вопросы с ним – одно удовольствие. Главный по связи, совсем не такой флегматичный, а, даже наоборот, весьма шустрый и говорливый, отец пятерых детей, как совершенно того не желая, была осведомлена от все той же Лауры Инга – тоже как коллега по проекту золотой человек. В общем, люди Мороза Инге нравились. Сам Мороз – нет. По крайней мере, она себя в этом убеждала.

   Совещание прошло быстро и продуктивно. Компания выходила на заданную дату, без запаса, но выходила, и Инга чувствовала за это какую-то совершенно несвойственную ей гордость.

   - В четверг еще раз контрольно, – напомнил своим людям Мороз, все закивали, вставая. А он посмотрел на Ингу. – А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.

   Хмыкнул себе в бороду Никитин, туда же пряча улыбку. Руководитель службы связи и отец пятерых детей позволил себе даже смешок. Надо сказать, что не все сотрудники «Т-Телеком» относились к Морозу, как Лаура. Эти двое, например, умудрялись своему генеральному директору, судя по всему, даже симпатизировать. Взять у них парочку уроков, что ли?

   - Ну что, Инга, у нас все по плану?

   - Да, - с тщательно взятым под контроль лицом ответила Инга. – Все идет по плану.

   Мороз хмыкнул. И принялся настукивать карандашом что-то. Что-что. Что-то знакомое.

   А все идет по плану…

   - Ой…

   Она сказала это вслух. Но кто бы мог предположить, что весь выхоленный, лощеный, самодовольный и вальяжный Мороз…. Знает песни Егора Летова?!

   - Что? – он эффектно поднял бровь. Продолжая настукивать все тот - теперь уже никаких сомнений нет – ритм.

   - Ничего, - Инга вдруг поняла, что хочет улыбнуться. Но в обществе генерального директора «Т-Телеком» она уже научилась и даже привыкла тщательно следить за тем, что делает и что говорит. – Просто все… - стук карандаша, - идет, - стук, - по плану…

   Под конец она едва не запела. Мороз молчал, отбивая карандашом ритм. И левый угол красивых, четко очерченных губ был определённо выше правого. Смешно вам, Павел Валерьевич?

   - По плану - это хорошо, - Мороз резко отбросил карандаш в сторону, пружинисто встал. И прошел к Инге и сел рядом, за большой стол для совещаний. – Инга, вы мне вот что поясните. Я не совсем один момент понимаю…

   Он озвучил вопрос, она принялась за объяснения, попутно в который раз удивляясь тому, насколько хорошо он понимает детали всего происходящего. Ей всегда казалось, что руководители такого ранга не вникают в детали. Но Мороз определённо знал, где скрывается дьявол. Наверное, именно в этом, в том числе, и крылся секрет его профессионального успеха. Мороза можно было не любить, он мог бесить, раздражать. Но его нельзя было не уважать.

   И все же несправедливо, что одному и тому же человеку достались внешность киноактера, острые, как бритва, мозги и к ним, зачем-то – видимо, для равновесия – редкой вредности характер. По крайней мере, по мнению большинства.

   Спустя двадцать минут оживленной беседы Ингу милостиво отпустили. До четверга. Когда она закрывала дверь, она могла бы поклясться… что слышала, как он напевает.

   Все идет по плану…

***

И наступил четверг. И вслед за ним – пятница. Даже не так – Пятница. Великий день для «Т-Телеком». Специально назначили дату запуска на пятницу, чтобы, если что – было два дня выходных в запасе – на случай того, если вдруг что-то пойдет не так. Но все прошло идеально. На понедельник была анонсирована большая пресс-конференция. Именно в понедельник «Т-Телеком» громко заявит о совсем успехе во всеуслышание. Мечта Мороза сбудется. А в субботу Инга исполнила свою мечту.

   Черная «бэха» в салоне дождалась своего часа.

   А в воскресенье судьба – или сам черт! - свел ее с Морозом на дороге. За сказанные слова Инге было до горячего румянца стыдно весь остаток дня. И кто ее за язык тянул?!

   А чего он подкрадывается на своем «бентли»? И зачем у него жена такая стерва? И зачем эта стерва такая красивая?!

   Ну а что? Подобное притягивает подобное. Они вдвоем, Мороз и его Морозиха – просто идеальная пара. Но радость от покупки машины была испорчена.

***

На пресс-конференции Инга откровенно трусила. Это было трудное испытание для человека, привыкшего быть в тени и прятаться за монитором. А тут ее вытащили на свет Божий, заставили что-то говорить. Нет, ей, конечно, милосердно дали бумажку с текстом. Но все выученные слова моментально вылетели из головы. А что они в живого человека микрофоном тычут?!

   Люди, куча людей, все что-то говорят, все куда-то перемещаются. В какой-то момент начала кружиться и ныть голова – от мельтешения, от духоты, от яркого света, от нервного перенапряжения. Сосудистая дистония давала себя знать. Инга заозиралась в поисках, куда бы сесть или хотя бы прислониться. И ее тут же прислонили. Получилось даже не ойкнуть, когда чьи-то пальцы крепко ухватили за локоть.

   - Инга, вы мне нужны, - Мороз улыбался. Дежурной протокольной улыбкой, которой улыбался сегодня всем. - Нам нужно кое с кем поговорить.

   А вот обреченный стон сдержать не удалось. Да сколько можно-то… говорить?

   - Не волнуйтесь, - вдруг наклонился он к уху. – Если что, я придержу.

   Пока Инга судорожно обмозговывала сказанное им, они добрались до необходимых людей. Все это время он не выпускал ее локоть.

   Нужные люди оказались все сплошь знакомые. В числе них были Никитин, «связист», финансовый директор – черноволосая высокая дама, будто сошедшая с обложки «Женщина года». Еще какие-то смутно знакомые личности, которые все собрались вокруг седого мужчины весьма солидной наружности. Какая-то большая шишка, инвестор или еще что-то такое – было ясно. Ингу ему представили, она вежливо кивнула. Впрочем, вопросов от седого Инга не дождалась, он увлеченно беседовал с Морозом и другими членами его команды. Смысл беседы от Инги ускользал, и она просто стояла рядом, тихонько дышала и ждала, когда же стихнет головная боль. Спустя полчаса удалось ускользнуть самой.

   Дома выпила таблетку, повесила в шкаф ненавистный костюм. Контракт исполнен, господина Мороза она больше не увидит, а на охраняемой стоянке ее ждет черная «бэха». Жизнь, несмотря ни на что, прекрасна и удивительна. Еще бы голова перестала болеть.

   Инга повозилась на диване, убрала из-под головы подушку. Так неудобно, зато полезно. И не уснешь. Спать ложиться еще совсем рано.

   Голова болеть перестала. Лежать было неудобно, но полезно. И по всей этой совокупности причин Инга все-таки заснула, прямо на диване, с телефоном, выпавшим из пальцев на живот. Именно он Ингу и разбудил спустя два часа звуком сообщения мессенджера. Тогда Инга не знала, что именно с этим дурацким писком тебе в дверь – ну, или в данном случае, в телефон - стучится судьба.

ГЛАВА 4. Когда сильный мороз, люди становятся теплее друг к другу. (М. Жванецкий)

   Двое мужчин проводили взглядом одну гордо удалившуюся женскую спину. Была бы возможность – Алена бы хлопнула дверью, но дверей по дороге не подвернулось. Поэтому она просто ушла стремительным шагом на своих неизменных высоченных шпильках, оступилась, зашипела на кинувшегося ей на помощь официанта и гордо исчезла в арочном проеме банкетного зала.

   Мужчины переглянулись. Старший смущенно крякнул. Младший сохранил совершенно невозмутимый вид. Ему не привыкать.

   Алена хотела сама заняться фуршетом. Павел пытался ей объяснить, что мероприятие не светское, а деловое, и правила другие, и уже нанята кейтеринговая компания, и есть человек, который за это отвечает. Получил упрек в равнодушии, эгоизме и еще целом ряде грехов – смертных и не очень. И теперь, в день его триумфа, он наблюдает, как его жена, вместо того, чтобы разделить с ним успех, уходит с важного мероприятия. Наблюдает, надо признать честно, без малейшего намека на сожаление.

   Зато тесть рядом. И все видит. Это важнее.

   - И какая муха ее укусила? - Сергей Антонович сделал знак официанту, взял с поднесенного тут же подноса бокал с шампанским, пригубил, кивнул одобрительно. – Хорошее. Не сэкономил.

   - Ваша школа, - скупо улыбнулся Паша, отсалютовав тестю своим бокалом. Улыбаться сегодня он порядком устал.

   - Не скромничай, своего ума у тебя предостаточно, - Сергей Антонович сделал щедрый глоток. – Ты хорошо поработал, Павел. Молодец.

   Паша лишь кивнул в знак того, что принял одобрение. Когда-то он ловил каждое слово тестя, ждал как манны небесной знаков его одобрения, слов похвалы. Эти времена прошли. Теперь Павел знал себе цену. Знал ее и Сергей Антонович. Знал, что может быть спокоен за свой бизнес, что основанное им дело находится в надежных руках, и что самому можно спокойно заниматься любимым яхтингом, ни о чем не беспокоясь. Но руку на пульсе все же держал, был в курсе, и Паша точно знал, что некоторые люди в компании, включая в первую очередь секретаршу, регулярно докладывают Сергею Антоновичу Смирнову о текущей ситуации. Павел и сам бы так же поступил на месте тестя. На своем же месте это доносительство его дико раздражало, но сделать ничего не мог. Пока не мог.

   - Хороший ты мужик, Паша, - успех «Т-Телеком» и бокал шампанского сделали тестя благодушным. – Повезло Аленке. Не понимает, дуреха, своего счастья.

   Направление разговора Павлу не понравилось. Соглашаться нельзя, молчать глупо, сказать правду о том, что он думает по поводу поведения Алёны – и вовсе самоубийственно. То, что тесть ругал свою дочь – так ему, как родителю, это позволительно. Тещи, к слову о родителях жены сказать, у Паши, слава богу, не было – с матерью Алены Сергей Антонович развелся лет двадцать назад, и причину этого развода угадать было несложно – судя по всему, характером Алена пошла в мать, которая теперь жила где-то в Испании с новым испанским мужем - пилотом «Боинга». А Алёнка при папеньке осталась, он и отвечал за ее благополучие. Про благополучие Сергей Антонович и продолжил свою мысль.

   - Но и ты ее пойми, - вздохнул тесть во всю мощь своей широкой груди. – Нервничает она. Женщине дело нужно.

   - Я могу дать ей хорошую должность в компании, - ровно ответил Паша, точно зная, что скорее умрет, чем на самом деле сделает это. Работать с Аленой – хуже выдумать сложно.

   - Да я не про это! – махнул рукой Сергей Антонович. – Ребенка вам надо, Паша.

   Плохие предчувствия оправдались. А где-то внутри загорелась красная предупреждающая лампочка. Что надо быть предельно внимательным.

   - Вы же знаете, Сергей Антонович, что я только «за». И все, что от меня зависит…

   - Все понимаю, Паша, - тесть обнял его за плечи. Где-то сбоку щелкнули камеры. Шикарный будет кадр - владелец и генеральный директор «Т-Телеком», тесть и зять, доверительная беседа двух партнёров и родственников. И никто не знает, каков процент лжи в этом фото. Даже сам Паша не знает. Тесть между тем развернул Павла в сторону от репортера с камерой. – Я знаю, что ты тоже хочешь этого. И Алёнка хочет. А вот не получается чего-то. Может, уже сделали бы это ЭКО.

   Медленно досчитать до пяти. И сказать то, что уже заготовлено, но не выдать этой подготовленности.

   - Сергей Антонович, я… - тоже за компанию с тестем вздохнул, надеясь, что это не выглядит слишком ненатурально. В актерском мастерстве Паша был не силен. – Поймите меня, пожалуйста. Мы с Аленой прошли все необходимые обследования. Мы здоровы. Молоды. И запас времени у нас есть. Я уверен, что единственная причина отсутствия результата – это то, что Алена просто слишком этого хочет. Она себя загнала и накрутила, она нервничает, у нее стресс. А врачи говорят, что стресс – главный враг зачатия. Ей надо просто расслабиться и отпустить ситуацию. И все произойдет само собой. Я очень хочу, чтобы это произошло… естественно.

   Павел знал, на что сделать упор. Сергей Антонович еще раз вздохнул. Он, конечно, старался быть в курсе, тренде и держать нос по ветру. Но в силу возраста – да по характеру – был консерватором. И Пашина позиция по этому вопросу была ему и понятна, и близка.

   - Правильно ты говоришь, Павел, - похлопал по плечу, взял еще пару бокалов – себе и зятю. – Только до Алёны донеси эту мысль. А то видишь оно чем кончается, нервы ее… - указал рукой в сторону выхода из зала.

   - Я стараюсь, - Паша пригубил самую капельку. Разговор такой, что расслабляться нельзя, да и вообще рано. – Вот запустим проект на полную катушку, проверю, что все работает как часы – и рванем с ней куда-нибудь на теплые острова, где нет людей.

   - Хорошая идея! – отсалютовал ему тесть бокалом. – И внука мне оттуда привезите.

   - Обязательно! – пообещал Паша.

   Хрен вам, а не внука.

***

Паша аккуратно нажал на ручку двери и выглянул в приемную. Никого. И компьютер выключен. Лаура ушла, слава тебе, господи.

   Ну вот, наконец-то можно.

   Закрыл на защелку дверь в приемную и погасил свет. Потом так же закрыл изнутри на защелку дверь в свой кабинет. Открыл дверцу шкафа и взял с полки бутылку виски.

   Павел Мороз имел твердое и серьезное намерение сегодня напиться. Отметить успех, так сказать. И потому что затрахался вусмерть.

   Паша щедро налил себе в хайбол, вспомнил про лед и махнул рукой. Снова выходить в приемную, где стоял холодильник, лень. Отхлебнул, кивнул удовлетворённо. Тринадцатилетний пьюр-пот-стилл грех портить водой. Даже если из пипетки.

   Стол выглядел непривычно пустым без ноутбука. Он вместе со смартфоном заперт в сейфе. Ключ от сейфа – в портфеле. Портфель в машине, машина на подземной парковке. Почти как в сказке про смерть Кощееву. Паша Кощея понять мог. Сам Павел собирался надраться. В гордом одиночестве, ибо показываться кому-то в таком состоянии – смерти подобно. Почти как у Кощея, ага. Только вот в наше время человек со смартфоном в руках никогда не будет один. А в Паше под влиянием алкоголя неотвратимо просыпалась жажда общения. И все предпринятые меры предосторожности – они не блажь, а опыт, сын ошибок трудных.

   Паша сделал еще один глоток и принялся вспоминать свои «подвиги». Под левым, вновь созданным ником доеба*ся до кого-нибудь на форуме - неважно, на каком: мамочек, рыболовов, начинающих писателей. Потом, если забанят быстро - пойти искать приключений поинтереснее. Вершиной тролльей карьеры пьяного альтер-эго Паши стали размещение анкеты на гейском портале знакомств, создание ветки с обсуждением преимуществ и недостатков анальных пробок на сайте любителей БДСМ и длинное письмо в «Майкрософт» по поводу того, что его, Пашу, лично не устраивает в лицензионном соглашении. Наутро Павел успел удалить анкету. На сайт бдсмщиков просто махнул рукой. Но когда ему ответили из «Майкрософт»…

   Паша смаковал виски, смотрел в окно на мигание рекламы на высотке напротив и прокручивал сегодняшний день. Алкоголь еще не оказал своего растормаживающего воздействия, и мысли упорно сворачивали на работу. Как прошла пресс-конференция, все ли сделали, как отреагировал тесть.

   С тестя мысли перешли к его последним словам и – к Алене.

   Они были красивой парой. Она – ухоженная блондинка, высокая, фигуристая. И он - еще выше, темноволосый, интересный, с фигурой, которой в хорошие времена отдавалось шесть часов в неделю в спортзале. Квартира - просторная и прекрасно отделанная. Две машины. Ах, да, еще образцовый инстаграм Алёны, где фото – одно красивее другого.

   И все это – фальшь. Одна сплошная ложь.

   Павел налил себе второй бокал. Воспоминания утягивали. Эта то, о чем он в последнее время не позволял себе думать. Но сейчас - сейчас он уже не хозяин своим мыслям. Ему остается лишь отдаться их причудливому течению.

   Они женаты уже десять лет. Вопрос с детьми возник четыре года назад. А поначалу, первые годы брака они просто были молоды, довольны собой. И… счастливы? Наверное. Паша был счастлив точно. Только причиной его счастья была не Алёна. Нет, конечно, очень приятно, когда у тебя рядом, под боком, молодая красивая женщина. И ты можешь поехать с ней в медовый месяц на море, и там гулять, загорать, купаться, пить вино и заниматься сексом. Но настоящим счастьем для Паши стал «Т-Телеком», куда его взяли. Конечно, далеко не сразу Сергей Антонович допустил Пашу до руководства. Павел и не ждал. Он просто пахал как проклятый. Кажется, не было в компании человека, который бы знал о «Т-Телеком» больше, чем Павел Мороз. Он знал, что, где, как, куда, зачем и почему. До мелочей.

   Спустя три года после начала работы тесть назначил его своим заместителем. А еще спустя два года – отошел от дел. Тогда у Павла была самая настоящая эйфория. Он смог. Он добился. Да и Алёна тогда тоже была довольна тем, как развивались события. Ее вполне устраивал муж – генеральный директор крупной компании-оператора связи. Как устраивал папа – владелец этой компании. Все в жизни Алёны складывалось так, как ей было надо. И настал момент, когда ей стал нужен ребенок.

   Павла это желание жены только обрадовало. Если он даст тестю внука и наследника – позиции Паши будут уже совершенно неприкасаемыми. Так он тогда думал, идиот. И, как и положено идиоту, принялся за дело с энтузиазмом. Год ушел на попытки зачать ребенка. Потом пошла череда анализов. Пашины оказались превосходными, Аленины хуже, она начала лечиться. Лечилась и лечилась, Паша особо не вникал в детали. У него был «Т-Телеком», а дети – это женский вопрос. Прошел еще год, все так же без результата. А потом Алёна начала вдруг пить. Павел сначала не предавал значения, пока не случился скандал. Первый. Безобразный. Пьяный. Тогда он услышал о себе все. И что своего у него только грязь под ногтями. Что его подобрали. Что он никто и звать никак. И еще много других унизительных и оскорбительных слов Паша услышал в тот вечер о себе. И не выдержал. Схватил недопитую бутылку со стола и со всей дури грохнул ее об итальянскую плитку прямо под ноги Алене. Осколки брызгами разлетелись по кухне, и один из них впился в ногу жене. По гладкой белой коже потекла струйка крови.

   А дальше были визг и звонок отцу. С криками: «Папа, он меня убивает!». Тесть прилетел через полчаса. С ходу попытался дать Паше в морду. Но за эти полчаса Павел успел успокоиться, собраться с мыслями и погасил начавшийся конфликт, не доведя его до мордобоя. Да и Сергей Антонович, лишь увидев, в каком состоянии дочь, мгновенно переоценил ситуацию. Потом они напряженно и неловко поговорили на кухне, среди осколков бутылки, предварительно уложив почти не стоявшую на ногах Алену в постель. Правда, извинений в тот вечер Паша так и не дождался. Проводил тестя, медленно и тщательно убрал стекло. Порезался сам и задумчиво смотрел на кровь, бегущую уже по собственным рукам. Потом пошел в спальню и долго смотрел на спящую жену.

   «Ты меня не любишь!» - в числе всего прочего кричала ему сегодня она. И была права. Не любит. И не любил никогда.

   А вот своего ребенка Паша бы любил. Он это откуда-то знал совершенно точно. Только вот это был бы не его ребёнок. Нет, биологически - его. Но случилось что… а сейчас, глядя на спящую Алену и прокручивая в голове весь сегодняшний вечер, Павел понял, что от Алёны можно ждать чего угодно… - так вот, случилось что – ребенка у него отнимут. А его самого просто выкинут. Судя по багровому от гнева лицу, с которым тесть влетел в их квартиру – у Паши нет шансов. Кишка тонка у него тягаться со Смирновым. Малейший просчет с его стороны, не то сделал, не то сказал, не там встал – и Алёна и ее отец просто вышвырнут Павла из своей жизни. И жизни его не существующего пока ребенка.

   О детях Паша никогда не думал, как о чем-то конкретном. Так, слово, не более. Но в тот вечер он вдруг многое вспомнил, многое понял, многое переоценил. Он так и не заснул в ту ночь. Не смог.

   Утром уехал в офис до того, как проснулась Алёна.

    А вечером его ждало очередное представление. С бурными извинениями, со слезами, с падением на итальянскую плитку, с обниманием его коленей. «Паша, прости!». Он, конечно, поднял ее с итальянской плитки. И конечно, сказал, что не сердится. И, конечно, сам попросил прощения за то, что вчера вспылил.

   Только решение уже принял.

   А Алёна своего решения не поменяла. Она хочет ребенка.

   Никогда.

   У него было не так уж много времени на то, чтобы все обдумать. Но Алена так кстати собралась с подружками в Милан. И, хотя внутри Паша не был уверен, что поступает верно, но иного выхода не видел. И он решился на вазэктомию. Если иначе нельзя… Но СВОЕГО ребенка он никому не отдаст.

   Все оказалось еще сложнее. Выяснилось, что просто так эту операцию ему не сделают – ее делают только по достижении тридцати пяти лет или при наличии двух детей. Или по медицинским показаниям. В общем, все сложно. Вы посмотрите на них! Всем есть дело до содержимого Пашиных трусов, будто своему семени он не хозяин. Вопрос пришлось решать с помощью определённой дополнительной суммы денег. Но даже после этого доктор в клинке пытался переубедить Павла. Говорил, что у него прекрасные показатели спермы, что молодой, что нельзя ставить крест, тем более, детей нет. Дело кончилось тем, что Павел рявкнул. Доктор вздохнул и сказал, что с такой фертильностью и, учитывая молодой возраст, еще есть шанс все вернуть. «На то, чтобы передумать, у вас есть примерно пять лет», - сказал врач. «Можно сделать обратную операцию, все может восстановиться, если не ждать слишком долго. Но имейте в виду, что с каждым годом шансы будут уменьшаться», - добавил он.

   С того разговора прошло уже больше года.

   Разумеется, Алёна так и не забеременела. Она периодами начинала сильно выпивать, потом брала себя в руки. А вот отношения портились стабильно, от месяца к месяцу становясь все хуже. И поэтому сегодня, когда возглавляемая им компания переживет свой очередной триумф, Павел Мороз сидит, запершись у себя в кабинете, отрезав себя от мира, и пьет.

   Такое ли прекрасное будущее ты себе рисовал десять лет назад, Пашка Мороз?

***

Ответа нет. И искать его не хочется.

   Спустя еще один бокал случилось неизбежное. В выдержанном, хладнокровном, умевшем заставлять замолчать людей лишь взглядом Павле Морозе проснулся тролль. С жаждой общения в придачу.

   А фигушки.

   Павел встал, подёргал дверь сейфа. Вот же гад предусмотрительный. А общество себя любимого Паше просто уже осточертело. Прошел к окну. Там толпы людей на улице. Но у Паши талант в любой толпы быть одиноким.

   Вернулся за стол, погромыхал ящиками. И, о, чудо! В нижнем, в который сто лет не заглядывал, в самом углу завалялся смартфон. И зарядное устройство заботливо лежит рядом.

   Ну, мир, держись!

   Впрочем, была вероятность, что телефон не обсуживается уже. Паша в упор не мог вспомнить, что это за телефон и откуда он взялся.

   Разгадка нашлась, когда телефон загрузился. Это был один из первых Пашкиных смартфонов, которым он не пользовался лет шесть или семь. А то и больше. Один из первых – или вообще первый, который Паша купил, начав работать в «Т-Телеком». И симка там поэтому живая, корпоративная, обслуживается.

   Паша с энтузиазмом начал изучать свою добычу. Когда-то флагманский, за прошедшее время гаджет совершенно морально устарел и в подметки не годился тому аппарату, что был у Павла сейчас. Но, с другой стороны, все необходимое в телефоне было – почта, мессенджер, браузер.

   И, вот это сюрприз. Мессенджер оказался настроен на старый, еще со студенческих времен аккаунт. Паша расхохотался, увидев аватарку – розовая морская звезда из культового мультфильма. И никнейм советующий – НеСвятойПатрик. Потому что день рождения у Паши аккурат в этот день.

   Почта на телефоне обнаружилась уже теперешняя, рабочая, которую он не менял с прихода в «Т-Телеком». Смартфон принялся что-то шустро синхронизировать, обновлять. Паша отставил поднесенный было к губам бокал. За этими дюже умными гаджетами нужен глаз да глаз. И точно.

   Спустя пару минут в мессенджере розовой морской звезды вывалился весь его теперешний список контактов. Однако.

   Однако!

   К черту форумы, когда есть возможность подоставать людей в чате. От имени морской звезды Патрика. Паша представил себе обширное поле возможной деятельности – и снова расхохотался. Сделал хороший глоток и принялся изучать список потенциальных жертв.

   Маргарите написать? Нет, его финансовый директор слишком серьёзная дама, и просто удалит из контактов без лишних разговоров.

   Олехновичу? Нет, это за гранью добра и зла - третировать оцта пятерых детей.

   Может, тестю? Но даже уже сильно нетрезвый Паша понимал, что это не очень хорошая идея.

   И тут палец дернулся и на экран выплыл контакт: «ДиДиджитал. Дубинина». Паша отложил телефон и задумался.

   Забавная она девчонка. Умненькая. И явно из тех, кто сам прошибал себе дорогу в жизни. Такая же, как Павел когда-то. Была в ней какая-то свежесть и ершистость, которые почему-то возвращали Пашу в его студенческие годы. Когда, несмотря на все препятствия, что вставали у него на пути, он твердо верил, что море по колено, а горы – по плечо. И он все сможет – стоит только как следует постараться. А ведь это было совсем недавно. Каких-то десять лет назад. А теперь ему кажется, что он на фоне Дубининой – почти старик. Хотя Паше всего тридцать три. Да и Инга не выглядит малолеткой, она серьезный специалист, и ей явно должно быть где-то под тридцать. Но отчего-то ему кажется, что между ними по возрасту - пропасть.

   Вспомнилась их встреча на дороге. Ироничный взгляд больших темных глаз и едва заметная усмешка. Воспоминание это оказалось настолько неприятным, что Павел скрипнул зубами. Алена выставила и себя, и Пашу идиотами. А Дубинина над ними посмеялась.

   Вот зря.

   Паша еще плеснул себе и несколько минут обдумывал варианты. А потом, в один глоток ополовинил бокал и доверился интуиции. Интуиция его никогда не подводила. И куда только не заводила.

   НеСвятойПатрик: Привет.

   НеСвятойПатрик: Увы, нет. Мы с тобой регулярно видимся. Общаемся. Здороваемся, разговариваем, прощаемся. И при этом ты…

   Паша отвлекся от телефона на виски, а потом решил еще выудить из шкафа орешки. Когда вернулся за стол, там его уже ждало сообщение. Неужели так быстро заглотила наживку, Инга Дубинина? Не знаешь, что в интернете полным полно всяческих извращенцев?

   Инга: Что – я?

   НеСвятойПатрик: Ты не видишь во мне мужчину. (Так, стоп, нет, не так. Стер последнее слово, исправил на «парня»). А ты мне очень, просто очень нравишься. Такая вот жизненная трагедия.

   Она думала над ответом. С минуту примерно.

   Инга: Ты чокнутый. Чао.

   Паша вдруг понял, что на этом и правда все может окончиться. А это в его планы не входило. Только-только во вкус вошел. Пришлось отложить орешки.

   НеСвятойПатрик: Нет, постой! Пожалуйста. Ты не веришь мне? Сейчас я тебе докажу. У тебя очень красивые глаза – я таких больших и выразительных ни у кого не видел. И ноги совершенно охренительные. Джинсы тебе очень идут. И руки у тебя красивые. Ты не играла на пианино в детстве? Мы как-то об этом ни разу не говорили. А еще, знаешь, мне очень нравится, как ты куришь. Очень элегантно. Ты удивительная, Инга. А я для тебя пустое место.

   Инга: А как?

   Паша улыбнулся. Вознаградил себя глотком виски. Рыбка села на крючок. Переплел пальцы и вытянул руки перед собой. Ну, поехали.

***

Голова болела так, что даже глаза открывать не хотелось. Паша повернулся на бок в надежде, что смена положения тела уменьшит головную боль. Вышло хуже – что-то заскрипело настолько противно, что Павел застонал. И вынужден был открыть глаза.

   Слава богу, обошлось без бьющего в лицо солнца. А противно скрипел, оказывается, диван в кабинете. Медленно и не делая резких движений Павел сел. На столе как стяг зеленого змия стояла бутылка из-под виски. Пустая.

   Неудивительно, что голова взрывается. Если в одного приговорить ноль семь виски практически без закуски – пара тарталеток на фуршете и горсть орешков не в счет.

   Паша осторожно положил голову на спинку дивана. Тот снова противно скрипнул. Надо будет сказать Лауре, чтобы сменила диван. Ладно б просто скрипел, но ведь он скрипит про-тив-но.

   Ну что, сиди – не сиди, а надо вставать и приводить себя в порядок. Сколько там натикало? Часы показали девять. Уже начало рабочего дня. Из кабинета есть дверь в личные апартаменты, там душ и с недавних пор – запасной комплект одежды. Паша оглядел себя. Немятые на нем были только носки.

   Красавец, чего уж. Ну да ладно, зато голову перезагрузил. Едва Паша уговорил себя, что надо встать, как пиликнул телефон. Пришлось, превозмогая боль, наклоняться и подбирать аппарат с пола.

   Так, стоп, это еще что за старье?

   Что-то стало медленно всплывать из памяти – ящик стола, телефон в нем. Недрогнувшей рукой – где уже наша только не пропадала – Павел разблокировал экран. Несколько раз двинул пальцем, пролистывая последний открытый чат. И отложил телефон в сторону. Он таки переплюнул письмо в «Майкрософт».

   И надо все-таки плестись в душ.

   Уже на пороге двери Павла настиг звук еще одного пришедшего сообщения. А потом еще, и еще, и еще. Нет, сначала все-таки в душ.

   Спустя сорок минут вчерашний загул в Паше выдавала только легкая краснота глаз. Свежая рубашка, чистый костюм, идеально выбритые щеки и почищенные зубы. Все, он готов к подвигам.

   - Лаура, - без предисловий, едва в трубке щелкнуло. – Мне кофе и брауни. И пошлите кого-нибудь забрать из моей машины портфель.

   Когда спустя пять минут в кабинет вплыла Лаура с подносом, Паша даже не поднял головы от телефона. Кивнул лишь на угол стола, где лежал ключ от машины. А сам листал, листал, листал.

   Два часа беспрерывного трепа. Про Шуру «Би-2» и Сашу Васильева. Про Гарри Гаррисона и Айзека Азимова. Про Джеймса Камерона и Джорджа Лукаса. Про преимущества и вкусовые качества темного и светлого пива. Про… господи… даже про детские страхи и монстров под кроватью и в шкафу. Паша листал, судорожно выискивая то, что могло бы его выдать. Домотал до начала и облегченно выдохнул. Даже пьяный он четко соблюдал свое инкогнито. Хотя вывалил на бедную девушку кучу информации. Причем все – правда. Просто эта правда уже давно никого не интересовала. Ни книги, ни фильмы, которые любил Паша. Ни монстры под его кроватью. Ни… о, боги…. даже душераздирающая история о том, как у них загорелся стенд на лабах по электротехнике. И как один особо талантливый студент взялся его тушить. Пивом. Дым, вонь, вопли. И невозмутимый и меланхоличный преподаватель: «Н-да, мельчает физтех…».

   Паша отложил телефон и… и рассмеялся. Хоть какой-то прок от вчерашнего загула. Он так давно не вспоминал о своей, казавшейся такой далекой, студенческой юности. О том, что было до встречи с Алёной. Кажется, что это был другой человек. Не Павел Мороз, а… НеСвятойПатрик.

   Однако, надо что-то с этим делать. Паша вернулся к последним сообщениям.

   Инга: Утречка, несвятой. Ты жаворонок, уже поди сто дел переделал с утра? Я вот только встала. Пойду кофе пить.

   Инга: Патрик, ты куда делся? Будешь молчать – отправишься в черный список.

   Гейские анкеты, клуб БДСМ-щиков и даже Билл Гейтс – все тлен на фоне живого человека. С которым ты вчера, Павлик, поиграл. Весело играть с живым человеком, да? Совесть проснулась, чтоб ее. Думал, что давно отсохла. Ее приступ Паша попытался запить кофе и заесть брауни. Не помогло.

   Лучше просто выкинуть к черту телефон. Паша вчера столько этой девочке наговорил, включая откровенно романтическую чушь и завуалированные эротические намеки, что… Что надо просто это обрубить.

   Инга: Извини. Я нервничаю просто. Внезапно с утра выяснилось, что мне сегодня к этому кишкомоту Морозу идти.

   Паша подавился кофе. И свежая рубашка стала сразу не очень свежей.

   Это я - кишкомот?!

   НеСвятойПатрик: Извини, начальство с утра в лютом тонусе. Золушка только-только разобрала просо с пеплом. Ты уже попила кофе, сова?

   Инга: Договорились)

   Павел погасил экран и отложил телефон.

   Это с какого такого перепуга я – кишкомот?!

   Нет, Паша не строил себе иллюзий. Знал, что его недолюбливают. Но кишкомотом-то за что?!

   Так, а зачем к нему Дубинина едет, собственно?

   Органайзер объяснил - зачем. Павел, оказывается, сегодня совещание назначил. Запуск второй очереди проекта. А вы думали, Инга Михайловна, так просто от меня отделаться? Нет уж, «бэху» надо отрабатывать, вы сами сказали. Угрызения совести рассеялись, будто их и не было, и Паша деловито захрустел орешками в брауни. Интересно, что она вкладывает в это слово – кишкомот?

***

Генеральный директор «Т-Телеком» Павел Валерьевич Мороз пребывал в прекрасном расположении духа. И совещание поэтому проходило в атмосфере и деловой, и веселой одновременно. Участники мероприятия живо обменивались мнениями, спорили, обсуждали, шутили, смеялись, и снова обсуждали. Лишь один человек выглядел донельзя мрачным. Представитель софтверной компании «Ди-Диджитал» Инга Дубинина большой частью молчала, на вопросы отвечала кратко, если не сказать, сухо, всегда строго и по сути. Но, разумеется, на общем плодотворном мозговом штурме команды Мороза это никак не сказалось.

   Спустя полтора часа люди дружно поднялись со своих мест.

   - А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.

   Привычно хмыкнул в бороду Никитин.

   - Да, мой фюрер, - точно таким же ровным голосом отозвалась Инга.

   За ее спиной не стесняясь, в голос заржал Олехнович. Вообще же, так или иначе, улыбались все, кроме Мороза и Дубининой.

   - Инга, вы здоровы? – участливо поинтересовался Мороз, когда они остались наедине.

   - Вполне, - все тем же протокольным тоном ответила Инга.

   - Тогда я не узнаю вас, Инга, - Паша безмятежно откинулся в кресле. – Где ваши блестящие идеи? Где фонтан вашего интеллекта? Что происходит?

   Инга отпустила взгляд, принялась изучать поверхность стола. Но не позволила себя долгого молчания.

   - Просто я только сегодня утром узнала, что снова работаю на вас, - проговорила она тихо.

   - Горовацкий в своем репертуаре, - нахмурился Павел. - Все, хватит. С сегодняшнего дня я имею дело только с вами, напрямую.

   - Но это… - начала Инга растерянно.

   - С вашим шефом я сам переговорю на этот счет, - отмел Павел ее возражения. – Мне нужны ваши мозги и опыт, Инга. И не нужны посредственные посредники.

   Едва слышно вздохнув, она кивнула.

   - Не хотите на меня работать? – Павел не отличался невнимательностью к деталям, и этот микро-вздох не укрылся от его внимания.

   - Отчего же… - Инга решилась, подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза. – Вы очень щедро платите, Павел Валерьевич.

   - Ну вот и отлично, - Павел крепко прижал ладонь к столу, подводя итог разговора. И тут же переключился на другую тему: - Тогда скажите, что вы про все это думаете?

   - Честно?

   - Конечно. Наше с вами сотрудничество началось с того, что вы были честны со мной – в отличие от всех остальных.

   И тут она все-таки улыбнулась.

   - Это очень интересный и перспективный проект. Есть где развернуться.

   - Вот и отлично! – Мороз встал. – Тогда жду через неделю от вас с Никитиным «пилот».

   Уже когда девушка была у дверей, ее окликнули.

   - Инга!

   - Да? – она обернулась.

   Мороз смотрел на нее внимательно. Даже не смотрел – разглядывал. Пристально. И потом вынес вердикт.

   - Не забывайте про наш дресс-код.

   Она еще даже не закрыла за собой дверь, а рука уже тянулась к телефону в кармане джинсов. Ей срочно нужен Патрик, чашка кофе и сигарета. Именно в таком порядке!

***

Инга: Ты готов выслушивать поток мата?

   Инга:)))) Вот как у тебя это получается? Я перестала хотеть убить Мороза.

   А это называется, Инга Михайловна, инстинкт самосохранения.

   НеСвятойПатрик: Зачем тебе кровь на руках. Что он такого сделал, кстати?

   Инга: Пат, может, закончим с этим детским садом, а? Давай встретимся через сорок минут в кафе на первом этаже. И поговорим нормально, как взрослые люди.

   Паша отложил телефон, постучал пальцем по губам.

   Будем рисковать. Кто не рискует, тот кишкомот.

   НеСвятойПатрик: Нет. Я боюсь.

   НеСвятойПатрик: Я сохну по тебе уже полгода, а ты даже вряд ли вспомнишь, как меня зовут.

   Теперь паузу взяла она. Паша карандашом принялся отстукивать Летова. Давай, девочка, давай. Не срывайся, не соскакивай с темы. Интересно же. Мне вот – очень.

   Инга: Пат, ты ведешь себя как идиот.

   НеСвятойПатрик. Влюбленный в тебя идиот, ок? Это важно. Пришли мне, что у тебя сейчас перед глазами.

   После небольшой паузы пришло фото стеклянных дверей «Т-Телеком», а фразу про «влюбленного идиота» Инга никак не прокомментировала. Но оживленный диалог продолжился. Виртуальный романа Инги Дубининой и НеСвятогоПатрика начал набирать обороты.

ГЛАВА 5. Ночь стояла морозная, но без ветра. Откроешь рот и выдыхаешь заледеневшие слова. (Х. Мураками)

   - Инга, ты обедать идешь?

   - Не знаю.

   - Пошли! – Саня толкнул ее креслом своим. – Хотя бы кофе попьешь. А мне одному скучно.

   - Пять минут мне дай, на завершение сессии.

   - Ок.

   Саня вернулся к своим делам, а Инга – к своему телефону. К открытому в нем чату.

   Вся эта история с Патриком была странной, нелепой, подозрительной. И надо было тогда, сразу просто занести этот внезапно стукнувшийся в мессенджер контакт в черный список. Мало ли в Сети придурков. Иногда Инге казалось, что все нормальные люди давно поуходили из активной сетевой жизни. Или используют ее только для работы. А общаться тянет только невменяемых придурков. И нечего им давать шанс.

   А она дала. И - вот же странность. Этот незнакомый, неизвестный человек оказался почти ее зеркальной копией. Им нравились одни и те же книги в детстве и юности. Смотрели одни и те же фильмы. У них оказалось так много общего, что это походило на разговор с самим собой. Хотя по поводу последней книги цикла «Темная Башня» Стивена Кинга они умудрились разругаться в дым. Она обозвала его тупицей, он ее – курицей. Поругались, а потом помирились. Как много они успели за пару часов в чате. Это было так странно… и волнующе. Потому что этот парень утверждал, что влюблен в нее.

   А в Ингу никто никогда не влюблялся. Мальчик во время зимней смены в Артеке не в счет, это было пятнадцать лет назад. А потом – нет. Не слишком красивая, слишком умная и очень независимая. Дружить с парнями у нее получалось, Саня – тому пример. Но френдзона – это ее потолок, Инга в это уже почти поверила.

   И вот – таинственный поклонник. Откуда ни возьмись.

   Инга погасила экран телефона. Но мыслями осталась там. И в который раз за последнюю пару дней задала себе вопрос.

   А если это розыгрыш? Чья-то дурацкая шутка? Ну откуда, откуда взяться поклоннику? Кажется, все фразы из того, первого, долгого разговора она выучила наизусть. И они со всей очевидностью свидетельствовали о том, что человек этот и вправду Инге знаком. Слишком многое он о ней знает. Того, что нельзя почерпнуть из соцсетей – тем более, что в аккаунтах Инги было весьма скудно на информацию. Значит, они знакомы. И от этого холодило и сосало под ложечкой. От мысли, что это может быть злая шутка человека, близко ей знакомого.

   Инга в очередной раз уперлась взглядом в Санин затылок. А если это его рук дело? Не верилось, не хотелось верить. Сашка не производил впечатления человека, способного на такие выверты фантазии. Он вообще был лишен фантазии, как Инге казалось. Уроженец Сочи, веган, адепт ЗОЖ и любитель пеших походов, Саша был обладателем на редкость уравновешенного и спокойного характера. Но Кинга он любит. Ну не может же быть…

   А, собственно, это легко проверить.

   Инга снова разблокировала экран. И быстро набрала.

   Инга: Пат, ты обедал уже? Что едят морские звезды?

   Ответ не приходил. Саня в двух метрах полез за своим телефоном в карман джинсов. Инга задержала дыхание. Но тут Саню окликнул сеошник, и они стали что-то бурно обсуждать. А Патрик в телефоне начал писать ответ.

   НеСвятойПатрик: Пока не обедал. Пока обедают моим мозгом.

   НеСвятойПатрик: Чтобы тебе оставить немного? Извини, сейчас не могу писать. Позже, ок?

   И смайл с поцелуем. Господи, ей сроду никогда не присылали таких смайлов в чате.

   - Ну, ты собралась? – Саня окончил обсуждения и обернулся к ней. – Я сейчас упаду в голодный обморок.

   - Пошли! – Инга легко поднялась на ноги. – Пошли спасать тебя от голодной смерти.

   Это не Саня. И от этого стало вдруг легко и тепло. Сашка чудесный парень. Но глядя вслед коренастой Саниной фигуре, Инга радовалась, что Патрик – это не Сашка.

   А потом, задумчиво размешивая капучино в чашке, снова и снова возвращалась мыслями о том, кто он – этот Патрик.

   Вчера Инга предложила ему встретиться вот в этом самом кафе, на первом этаже бизнес-центра, где половину седьмого этаже занимает офис «Ди-Диджитал». Патрик отказался. Но совершенно очевидно, что он знает про это кафе. Он работает в том же здании, что и Инга. В московском офисе «Ди-Диджитал» порядка ста двадцати сотрудников. И большая часть – мужчины. Кто из них Патрик? Инга более-менее хорошо знала от силы человек тридцать, еще с таким же количеством здоровалась - просто лица примелькались или пересекались раз или два в проектах. А ведь вторую половину этажа занимает аутсорсинговая компания, которая обслуживает информационные структуры в банковской сфере. И кое-кого Инга там знает, и кое с кем здоровается. Да она много с кем здоровается из тех тысяч людей, которые работают в этом бизнес-центре! И как при таком раскладе вычислить Патрика?

   Хотя нет, скорее всего, стоит ограничиться теми, с кем Инга общается лично, а не просто кивает при встрече. Но и таких тоже немало.

   - Ингуша, что показывают в чашке? – Саня поел и, соответственно, повеселел.

   - А почему там должны что-то показывать?

   - Потому что ты туда очень внимательно смотришь, - назидательно ответил Саня. – Что, Мороз пригрузил? Чего хочет? Золотой венец с самоцветами аль зеркало хрусталя заморского? Или чудище для сексуальных утех и извращений?

   - Он сам – чудище для извращений, - буркнула Инга.

   - Ты прямо как Ярик, - хмыкнул Саня и принялся прихлёбывать чай. – Тот одно время фантазировал на тему сексуальных извращений с Морозом.

   - Вслух, что ли?! – поперхнулась остатками капучино Инга.

   - Ты же знаешь Поволяева! – фыркнул Могилевский. - Он за словом в карман не лезет и не из стеснительных.

   Уж это Инга знала, как никто. Когда она пришла работать в «Ди-Диджитал», ей очень скоро пришлось на своей шкуре испытать всю силу жесткого остроумия Ярослава Великолепного.

***

Теперь было даже смешно вспоминать. На самом деле, вспоминать было до сих пор больно, но Инга убеждала себя, что смешно.

   Работать в «Ди-Диджитал» Инга пришла еще будучи студенткой. И они ей тогда казались все чуть ли не богами. Теперь-то она знала, что никакие они не боги, и горшки, обожжённые ими, весьма кривы и дырявы, и что Инга сама умеет куда как лучше. Но это понимание пришло потом. А тогда – тогда ее коллеги казались Инге самыми настоящими небожителями.

   Особенно Ярослав.

   Его она почему-то заметила сразу. Довольно высокий, стройный, светлые волосы и ангельские голубые глаза. Ярослав был хорош собой, что уж скрывать. Это сейчас он поправился, обзавелся недовольными складками в уголках рта и висящим пузцом. А тогда это был чистый архангел от ИТ. Возможной, падший. Но это только придавало ему очарования в ее глазах. Он казался Инге невероятно умным. Цинизм его она принимала за остроумие, хамство – за независимость натуры. В общем, Поволяевым Инга увлеклась.

   О его предпочтениях, по своей некоторой наивности, не догадывалась – да и сам Ярослав тогда не так активно выставлял их. И, конечно, сама она скрывала свое увлечение. Естественно, была уверена, что делает это мастерски. Разумеется, не сомневалась, что никто, включая Ярослава, не догадывается о ее чувствах.

   А Ярослав, прямо во время мит-апа, в присутствии человек десяти, в весьма недвусмысленных выражениях высказался на тему того, чтобы его не ставили с Ингой на один проект. Дескать, утомляет его ее восхищение и влюбленность.

   Инге тогда казалось, что единственный выход - умереть. Ну вот реально так казалось. Что больше она никогда, даже под страхом смертной казни, не сможет войти в офис «Ди-Диджитал». Не сможет смотреть в глаза коллегам.

   Но буквально через два дня случилось событие, которое затмило эффект от слов Поволяева. И они осели куда-то вниз, на глубину.

   Но забыть их не удалось.

   Инга за прошедшее время из бесполезного джуна превратилась в авторитетного сеньора, с которым считаются и советуются. И уже поувольнялись те, кто присутствовал на том злосчастном совещании. И никто в офисе сейчас уже не знает и не помнит о ее, как Инга считала, позоре. Но знал Ярик. И помнила Инга. И еще была Горовацкий. Но это совершенно отдельный разговор.

***

- Если ты завел кого-то, имей смелость сознаться.

   Паша даже от ужина не отвлёкся на это нелепое замечание. В кои-то веки сегодня домашний ужин. А готовить Алёна умеет, этого не отнять.

   - Дорогая, возьми мой телефон и поищи, - Паша аккуратно орудовал вилкой. – Может быть, ты сможешь там найти эту мифическую любовницу. У меня что-то не получается.

   Алёна покосилась на его смартфон, лежащий на краю стола, и фыркнула. Павел была уверен, что она не раз и не два рылась в его телефоне. Скрывать Павлу нечего.

   Было. До недавних пор.

***

Со вторым, Патриковым смартфоном, Паша уединился в кабинете. Сказал Алёне – «Мне надо поработать», и она лишь согласно кивнула. Все-таки Алёне большей частью хватало соображения понимать, что ее муж пашет как проклятый на компанию ее отца. То есть, по сути, на саму Алёну.

   Так, от Инги уже несколько сообщений. Девочка определённо втянулась. Паша почувствовал какое-то странное удовлетворение этим фактом, и тут же попытался от него избавиться, затолкав поглубже. Ну-с, посмотрим, чего нам тут написали?

   Инга: Ну, что у морских звезд на ужин?

   На ужин у Павла были запечённая рыба и овощной салат, но он без зазрения совести соврал.

   НеСвятойПатрик: Пельмешки.

   Между прочим, соврал не то чтобы очень сильно. Пельмени был его любимой едой в студенческие годы. Его и Самсона.

   Инга: С такими ужинами недолго и пузо наесть.

   Инга: Ну, тогда пришли фото того, что у тебя есть.

   Паша задумался, отложив телефон. В квартире стояла тишина. Алена, скорее всего, тоже сейчас сидит, уткнувшись в телефон. Замечательная семья – каждый сидит со своим телефоном. Ради интереса листнул ленту. В инста Алёны – фото сегодняшнего ужина, красиво сервированного, до того, как до него добрался Паша. Ложь, сплошная ложь и глянец.

   А Инге улетело фото голой ступни.

   Инга: Ого. Жаль, что больше нет ничего в кадре, чтобы оценить размер ноги.

   Инга: Ну погугли.

   Погуглил.

   Идиоты. Всех так волнует вопрос размера мужского достоинства.

   Пока думал над тем, что написать Инге, пришло еще одно сообщение.

   Инга: Кстати, о размерах. Я очень, просто очень прошу тебя ответить на один вопрос.

   Инга: Ты же видел меня. Во мне сто семьдесят пять. Если ты ниже меня – я не переживу.

   Паша снова отложил телефон. Девочка, сколько же в тебе комплексов? Он еще при первой встрече понял, что девчонка закомплексована. Но насколько – осознал только сейчас.

   Инга: Что, комплекс Наполеона просунулся?

   НеСвятойПатрик: Не переживай. Целоваться удобно будет.

   На этой жизнеутверждающей ноте их вечерний диалог завершился. И Паша таки занялся с работой, которой было традиционно много.

***

Нога. Мужская нога. Кажется, в давешние времена мужчины чуть ли не в обморок падали, завидев из-под подола платья женскую ножку. Но так то двести лет назад и женскую! А Инга сидит и уже минут десять разглядывает мужскую. Ну, нога как нога. Если увеличить, видны черные волоски. Ты брюнет, Патрик? Или это не обязано совпадать? А про средний палец на ноге – это вообще, между прочим, ей Лаура из какого-то глянцевого журнала прочла, хихикая, когда Инга в очередной раз в приемной Мороза сидела.

   Ой. Как, когда они успели-то? Перейти от почти дружеского трепа на разнообразные темы к обсуждению совсем других тем. Восемнадцать сантиметров – это много? Инга полезла во всезнающий интернет. Проверенные источники сообщили, что это вполне себе значительный размер. Если не соврал.

   Тьфу! Ноги, сантиметры. Ты человека не знаешь! Видела, но не знаешь. Инга встала и принялась нарезать круги по кухне. Кто же ты, Патрик? Кто?

   Не Саня – уже радует. Не Горовацкий – в этом Инга была уверена. На другом конце Интернет-соединения чувствовался человек, близкий по возрасту, а Борис Юрьевич годился Инге в отцы.

   Инга замерла. Присела, потянулась за сигаретами.

   А если это Ярослав? Замерла с незажжённой сигаретой.

   Вполне в его духе шутка. Он мог. И мотив есть - отомстить за «Т-Телеком». Инга отбросила сигарету и прижалась затылком к стене. Вдруг подкатила под горло легкая тошнота. И пришлось-таки закурить.

   Как же она раньше не подумала про Ярослава? И уже столько всяких глупостей наговорила…

   Но Поволяев не выносит Кинга, это она точно помнит! И вообще фантастику не читает, зато наизусть цитирует Поланика. Фразу про первое правило бойцовского клуба, применяемую по каждому поводу и без, Инга тихо ненавидела. Не мог же он так притворяться? Ну, положим, про ее книжные пристрастия он мог и узнать, это не секрет. Но шпарить цитатами, обсуждать нюансы, да еще на одной волне – для такого надо все это прочесть. Предположить, что Ярик прочел кучу неинтересных ему книг только ради злой шутки над коллегой – смешно.

   Инге немного полегчало. Против Ярослава шансов больше, чем за. Но надо все-таки как-то проверить.

***

Однако ничего самой проверять не пришлось. Во время мит-апа, на котором присутствовали и она, и Ярик, в кармане вдруг завибрировал телефон. Инга вытащила аппарат из кармана, разблокировала экран. Скосила взгляд. Сообщение от Патрика. И еще печатает. А Поволяев с крайне умным видом распинается у доски.

   Инга убрала телефон. И тихонько выдохнула. Когда совещание окончится, она выдохнет с чувством и шумно. Бинго! Это не Ярослав. Можно жить дальше.

***

Паша уже почти спал, когда пиликнул телефон.

   - Я же просила тебя выключать звук, - сонно пробормотала Алена из темноты.

   - Да, прости, сейчас выключу, - Паша сощурился на синий экран гаджета. Там красовалось фото женской ступни. И приписка: «Следующий этап - руки»

   - Что-то важное? – проявила вдруг интерес к его делам Алена.

   - Нет, – зевнул Павел, выключая звук и засовывая телефон под подушку. Надо, наверное, выключать второй телефон. Да и вообще, оставлять его в машине. От греха подальше. Он так долго был верен своей жене, что теперь какая-то глупая, пустяковая шалость могла обернуться крупными неприятностями. Да, надо продумать это все поточнее.

   А стопа у Инги красивая. Узкая, изящная.

***

С троих самых подозрительных вариантов подозрения, тем не менее, сняты. Ура, товарищи! И правда, ура. Общение с Патриком затягивало. Он мог пошутить смешно, поддержать надёжно, посоветовать умно. По вечерам она листала переписку. За его словами угадывался человек умный, образованный, привыкший много говорить. Патрик умел излагать свои мысли. Патрик много знал. У Патрика потрясающее чувство юмора.

   И она по-прежнему ничего о нем не знает. Все ее попытки выведать хоть что-то личное, что позволило бы ей вычислить его, Патрик встречно вычислял на раз. Необидно отшучивался, переводил тему разговора. Инга чувствовала, что вязнет в этом виртуальном общении

   Чтоб тебя, Патрик, Морская Звезда! Жила ведь без тебя и горя не знала.

   Счастья, впрочем, тоже.

   Идешь, потому что надо идти. Ешь, потому что надо где-то