Власть Маргариты. Любовь из прошлого. Кейт Ринка

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16

АННОТАЦИЯ

Любить больше некого, кругом одни запреты, и ее все время кто-то хочет убить. "А почему бы не удовлетворить это маленькое пожелание жаждущих", - так решает Маргарита, в полной уверенности намереваясь встретить свой последний рассвет. Только вот, в этой попытке покончить жизнь самоубийством, она оказывается спасена мужчиной из своего далекого прошлого, который с первого же момента заявляет на нее свои права и дает понять - она будет жизнь, и только для него одного.

ГЛАВА 1

Первый канал. Ток-шоу:

   – ...вампиры и оборотни опасны для нашего общества. Их нужно истреблять, пока они не вытеснили нас и не поработили. Куда только смотрит правительство?

   – Стойте-стойте! Мы не можем так просто стереть их с лица земли. И не забывайте, что вампиры и оборотни не просто мифические существа, они – часть нашего общества, о которой мы не подозревали долгое время. Но как бы ни было, а эта часть общества существовала всегда...

   Четвертый канал. Ведущий познавательной программы:

   – ...жить в мире, где ваш сосед, друг или близкий родственник – вампир или оборотень, стало привычно. Но насколько в этих людях, если их можно так назвать, осталось от человека, нам об этом расскажет заслуженный генетик страны, Петр Иванович Крылетский.

   – Да, спасибо, Игорь. И сразу хочу заметить, что любой вампир или оборотень когда-то был человеком. Вампиром и оборотнем не рождаются, ими становятся, и ими может стать каждый из нас.

   – Так что же получается? Как объяснить такие изменения?

   – Мутация генов до совершено другого вида...

   – Так они уже не люди, так выходит?..

   Первый канал. Ток-шоу. Охотник крупным планом:

   – ...мы объявили им войну, и никто из нас не успокоится, пока не забьет кол в грудь последнего вампира. Мы будем уничтожать одного за другим...

   Ведущий:

   – А вы не боитесь после таких заявлений выходить на улицу.

   Охотник:

   – Да пош... (*пиии*) они все...

   Второй канал. Новости:

   – ...сегодня днем в центре Столицы было найдено три трупа. Предположительно, жертвы вампиров...

   Первый канал:

   – Теперь стало страшно выходить из дома по ночам, потому что на улицах любого города идет незримая война...

   Александр

   Маргарита...

   Моя голубоглазая красавица...

   Неужели?..

   Обводя контуры обожженного лица, убирая в сторону черные локоны, любуюсь знакомыми чертами.

   Вампира...

   Она вампир! Но кто? Посмел!?

   И это был лишь первый вопрос в моем списке, ответы на которые я буду высекать кровью под звуки неистовых криков.

   Я вышел из спальни и захлопнул за собой дверь, оставляя Маргариту в постели гостиничного номера, куда только что принес ее с крыши. Кто бы мог подумать, что мне выпадет такая встреча, которую уже никак не ждал. Эта девушка была для меня мертва уже почти как двести лет... и я едва не потерял ее... снова!

   Если только можно потерять то, что уже давно считал потерянным.

   От всех моих вопросов так и веяло ложью... и, конечно же, адскими муками. Сладкими, порочными, пугающе прекрасными.

   Раздался хруст, и деревянная ручка осталась в руке – первая жертва моей злости. Один миг, одна встреча, одна девушка – и я начал терять контроль. Я! Кто был рожден задолго до летоисчисления среди песков ветреной пустыни и под палящим солнцем, и кого уже слишком давно было сложно заставить чувствовать... желать... испытывать голод.

   Вся суета сует отошла на задний план, обжигая воспоминаниями двухсотлетней давности. Я сочувствовал тем, кто из всех моих всплывших чувств накликал на себя лишь гнев. Для кого-то настало самое время молиться своим богам. И начну я, пожалуй, с той клыкастой твари, которая посмела обвести МЕНЯ вокруг пальца и дотронуться до МОЕЙ Маргариты.

   Сжимая пальцы, шагая к выходу, растираю пальцами деревянную крошку.

   Уничтожу. Сожгу в пепел. Всех!

   Серафим

   Серафим тяжело опустился в свое кресло и ослабил галстук. Он и не знал, что все может быть гораздо хуже, чем было всю его проклятую жизнь. Он считал, что когда-то был разбит и подавлен? Если так, то как же назвать те чувства, которые одолевали его сейчас? Никак. Потому что им не было описания.

   Оперившись локтями в стол, Серафим опустил лицо в раскрытые ладони, которые напряженно сжались, царапая когтями кожу. И он позволили себе то, что не позволял с тех времен, когда держал в руках мертвое тело своей горячо любимой жены. Он закричал, и этот крик пронесся ревом, отдаваясь вибрацией в стенах и стеклах дома.

   Он так устал от своей монотонной тоски и боли, что предпочел бы сейчас умереть, чем снова к ним возвращаться. Когда-то он так привык к ним, что воспринимал уже как должное. Он спрятал свои желания и надежды так глубоко, что позабыл их вкус. Главным было лишь то, что Инди всегда с ним, всегда рядом, а все остальное душилось внутри и отметалось в сторону, словно ненужный мусор, день за днем, год за годом, столетие за столетием, пока в душе уже не осталось ничего. Но он так думал до тех пор, пока не появилась Маргарита, как искушение во плоти, как самый большой соблазн для его желаний, которые он так долго прятал. И его желания вырвались наружу с таким напором, в таком количестве, что он не знал теперь, как ими управлять.

   И что? Что ему делать теперь, когда Инди пропала, а Маргарита для него потеряна навсегда?! Серафиму снова захотелось зареветь в голос, до срыва глотки, но он лишь сжал зубы и выдохнул стон. Он больше не чувствовал присутствия Инди, и это убивало. А ведь он ощущал ее всегда, всю свою долгую жизнь. Но сейчас... сейчас была одна пустота, безумная и пугающая, едва-едва выносимая, но готовая вот-вот свести его с ума. Он не понимал, что с Инди случилось, не знал, где ее искать, и не верил, что она могла просто уйти. Неужели он что-то в ней упустил? Неужели она осознанно на что-то решилась? Неужели не простила ему Маргариту?

   А ведь Маргарита предпочла его объятьям смерть. Он так много хотел ей дать, пусть и просил в ответ о многом. Но просил ли? Маргарита вынуждала на то, чтобы от нее что-то молча брать, либо же... оставалось только молить и добиваться ее недолгого снисхождения. И это при том, что на ее месте хотела бы оказаться каждая дама их общества. Он прощал ей все выходки; он предложил ей власть; он дал ей чуть больше свободы в пределах его города, чем имеют многие. И этого всего оказалось мало. Он в жизни не видел более упертой и несговорчивой женщины. Женщины, которая вытащила наружу всех его демонов и оставила гореть в их огне.

   – Ну-ну, Серафим, не стоит так убиваться.

   Знакомый голос, прозвучавший так неожиданно, заставил его вздрогнуть. Серафим убрал руки с лица и посмотрел на своего гостя, который расположился в кресле напротив него. Он появился без единого звука, словно призрак, как всегда невозмутимый, одетый по моде нынешнего времени, опасный и древний вампир, стоящий у истоков всей их крови, и, кажется, единственный, кто сохранил здравый ум после столь долго прожитых столетий.

   – Здравствуй, Александр.

   – Здравствуй, Серафим.

   Вытянув длинные ноги, он скрестил их в лодыжках, и сцепил руки, удобнее устраиваясь в кресле. Слишком человеческий жест для такого вампира. И все же, именно Александр всегда был ближе всех к людям, нежели любой из них. Солнечный свет не причинял ему вреда, и вампир пользовался этим, с легкостью приспособившись жить среди людей подобно им.

   – Итак, я тебя слушаю.

   Серафим опустил руки на стол, только сейчас замечая на пальцах кровь, свою же собственную. Он сжал эти липкие пальцы в кулаки, хоть на какое-то время загоняя свои эмоции в самый дальний угол. Он всегда прятал свои чувства, не показывая никому... и до недавнего времени это было делать гораздо легче.

   – С чего мне начать? – спросил он, прекрасно понимая, что когда к тебе приходит такой древний вампир, как Александр, и хочет получить ответы на свои вопросы, то церемониям нет места.

   – Попробуй начать с рассказа, кто является отцом Маргариты?

   – Юлиан. Но около месяца назад мы провели Обряд крови, и теперь...

   – Не теперь! – резко перебил его Александр.

   – Да, извини, теперь она принадлежит тебе...

   Сегодня ночью Серафиму пришлось отдать Маргариту этому вампиру. Она не оставила ему выбора, когда решилась на свой безрассудный поступок. Понимая всю безвыходность ситуации, понимая, что он просто не успевает, Серафим решил обратиться за помощью к тому, к кому не обратился бы ни при каких других обстоятельствах. Реакцию этого вампира предугадать было несложно, но сложно было понять, что он будет намерен делать дальше. И он позвал Александра, который быстро отозвался на его просьбу. Но стоило Александру увидеть Маргариту, как он поставил Серафима перед выбором:

   "Я спасаю ее и забираю себе, либо позволяю ей умереть".

   "Спаси..." – ответил ему Серафим, окончательно мирясь с ее потерей.

   Но Серафим был уверен, что этот разговор был простой формальностью. Какой бы ответ он ни дал, Александр все равно бы ее спас и все равно бы забрал себе. Слишком по-глупому Серафим все позволял Маргарите, пытаясь добиться ее расположения, слишком быстро все случилось этой ночью, и слишком далека она стала для него теперь.

   – Маргарита всегда принадлежала мне, Серафим. Ты знал, что когда-то она была моей невестой? – спросил Александр.

   – Юлиан сообщил мне это чуть больше месяца назад.

   Александр хищно улыбнулся.

   – Значит, знал. Хорошо, тогда у меня есть еще один вопрос: ты прикасался к ней?

   – Серафим посмотрел Александру в глаза и ответил:

   – Да.

   Александр скривил губы в такой ухмылке, словно только что решил его судьбу. А от его взгляда у Серафима сложилось впечатление, что он еще и подписал себе смертный приговор. Такие древние, как Александр, никогда не прощали, если кто-то покушался на их собственность. Кем же для него была Маргарита, Серафим не знал, но хорошо понимал, что за все придется платить. Вопрос лишь оставался во времени, и в каком настроении будет Александр, когда придет это время.

   Смолчав то, что касалось Александра, и решив схитрить, они с Юлианом выпустили из бутылки джина. Но вместе с тем, Серафим не страшился этого вампира. Он уважал его, он был готов приклонить колено перед его силой и опытом, но кроме того, он был готов защищать то, что ему дорого, даже если для этого потребуется пойти против Александра. И он бы пошел против него ради Маргариты, если бы она сама так рьяно не пыталась от него убежать.

   – Кто еще прикасался к ней?

   – Почему бы тебе об этом не спросить ее саму? Мой ответ в любом случае не будет так полон, как тебе нужно.

   – Ты прав, мой друг, ты прав. Тогда на этом пока все. Мне нужно возвращаться к Маргарите, а ты пока займись подготовкой. Сегодня вечером ты устраиваешь вечер, на котором должны присутствовать все до единого вампира этого города. Кроме того, я хочу на нем видеть свою дочь, которая приходится Юлиану его матерью. – С этими словами Александр встал с кресла. – Как определишься с местом проведения этого мероприятия, сообщи.

   – Позволь сказать, что это мероприятие будет не безопасно для нас...

   Серафим замолчал, когда лицо Александра оказалось прямо перед ним. Вампир переместился за долю секунды, быстрее даже по их меркам, оказавшись на расстоянии вытянутой руки. И опираясь ладонями в стол, он подался вперед, прожигая гневом своих зеленых глаз, и произнес, в оскале обнажая острые клыки:

   – А с чего ты взял, что меня волнует ваша безопасность? У тебя есть день. И не стоит меня злить больше, чем вы уже это сделали, иначе смерть для вас покажется великим спасением.

   После этих слов Александр развернулся и вышел из комнаты, оставив после себя предчувствие беды и ощущение очередных перемен. Никто из вампиров, кроме Серафима, не знал, что в городе живет древнейший из них, кто был отцом их рода, и в чьих руках была жизнь каждого. И этот вампир решил перед ними появиться, рассерженный и обманутый. И это все не предвещало ничего хорошего.

   Ян

   Ян был в бешенстве, и его зверь вибрировал под кожей, словно растравленный хищник. Его феррари неслась по улицам столицы, подрезая и расталкивая всех вокруг. И сейчас за эту дерзость и агрессивность он мог поблагодарить Маргариту.

   Она использовала его! А потом сбежала! Очнувшись в номере и не найдя там Маргариту, Ян первым делом позвонил Серафиму, который сказал ему странную фразу: "уже ничто не имеет смысла".

   – Твою мать! – выругался Ян, ударяя кулаком по приборной доске.

   Он ничего не принимал, и кто бы только мог знать, как ему все осточертело. Для него и так уже давно слишком многое потеряло смысл. Лишившись когда-то любимых, он долго мечтал об одной лишь мести, он жил ею, вынашивал планы. Он отомстил, но вот когда его планы получили шанс осуществиться, он уже думал о них меньше всего.

   Оборотни всегда мешали вампирам, потому что представляли для них угрозу. И пусть они никогда не нападали первыми, вампиры не переставали вмешиваться в их жизнь. Страх рождал насилие и жестокость. Сначала это было истребление, а потом – успешное порабощение, потому что для оборотней не осталось иного выбора. Жить как изгнанники, в постоянной войне и в бегах, или жить в подчинении у вампиров, спокойно увеличивая численность и ожидая своего шанса – выбор из этого был очевиден.

   Первое же, чего добивался Ян, это сплотить всех оборотней, которые жили в городе. Стая – это сила и масса, которая всегда пойдет за своим Вожаком. И Ян этого добился, выторговав разрешение на создание Стаи у Серафима. Правда, за это Яну пришлось вытерпеть насилие Ярославы, потому что именно этого потребовала вампирша в обмен на свой голос в Совете. Так Серафим получил Маргариту, а Ян – Стаю.

   Но именно после встречи с Маргаритой для Яна все пошло не так. Он ненавидел вампиров, и связь с их холодными женщинами всегда вызывала отвращение. Но Марго оказалась другой. Она могла быть горячей, такой горячей, что разбудила в нем страсть, заставив его смотреть на себя в первую очередь, как на женщину, а не как на вампиршу. Да, он терпеть не мог ее сущность, но острота ощущений, которые она в нем вызывала, за один миг въелись в него каким-то сильнейшим наркотиком. Она была неуправляемой, не принимала систему и совершенно отказывалась подчиняться тем, кому должна. А это так и соблазняло на попытки подчинить ее себе. И Яну захотелось примерить эту роль. Захотелось так сильно, что он позабыл о своих изначальных планах и о своем долге. А все потому, что лишь подобные ощущения давали ему почувствовать себя живым, и позволяли понять, что он не умер вместе с теми, кого любил. И Яну было даже плевать, что в этот раз причиной стала такая же вампирша, какая когда-то уничтожила его семью. Такая же, да только не та. Он отомстил. Но после... слишком многое потеряло смысл.

   Ян заехал на территорию виллы Серафима, припарковал машину и вышел, хлопнув дверью. Зайдя в дом, он сразу увидел Алису, которая в последнее время стала их частой гостьей. Эта девушка теперь входила в число оборотней его Стаи, но при этом принадлежала Юлиану. Так сейчас было с каждым оборотнем – он принадлежал кому-то из вампиров и своей Стае, что создавало некоторые сложности, которые еще предстояло решать.

   Алиса торопливо спускалась по лестнице, смотря на него с такой злостью, что вокруг нее, казалось, вот-вот в воздухе засверкают молнии. Ян ожидал подобной встречи, но совсем не ожидал того, с чем еще его встретит Алиса. Он пошел в ее сторону, и стоило им сойтись в центре комнаты, как Ян получил удар в лицо тыльной стороной женской руки. Злость Яна дошла до предела и замерла на этом пике, готовясь взорваться.

   – Надеюсь, ты хорошо провел время? – спросила Алиса.

   Ян медленно выпрямился, ощущая, как немеет щека, и как зверь внутри него дрожит от злости. Но, к сожалению, этой злости не было того выхода, который ей был нужен. Схватив Алису за шею, Ян притянул ее к себе.

   – Не трогай меня, – захрипела девушка, вгоняя когти в его руку и пытаясь освободиться.

   Но Ян не обращал внимания ни на боль, ни на протесты девушки. Притянув к себе ее лицо, он грозно прорычал:

   – Еще раз так сделаешь, и я забуду о том, что ты женщина.

   – Ненавижу тебя, – прокряхтела она, продолжая царапать его руку. – Ты недостоин быть Вожаком!

   – Достоин или нет, но я им являюсь. А ты, кажется, забыла свое место.

   – Я знаю свое место. А вот ты, вместо того, чтобы решать проблемы Стаи, проводишь время и трахаешься с вампиршей Серафима, – прошипела ему смелая волчица.

   – Это мое личное дело, дорогая. И ты мне ни жена, ни подруга, чтобы упрекать.

   – Хочу напомнить, что я на шаге от того, чтобы стать главной самкой нашей Стаи, и если мне это удастся, то хочешь этого или нет, но ты должен будешь учитывать и мое мнение.

   В ответ на такое смелое заявление Ян рассмеялся.

   – Какая прыть. Ты сначала завоюй это место, а потом мы посмотрим, чье мнение я буду учитывать.

   Ян оттолкнул от себя девушку, потом медленно обошел ее, оценивающе оглядывая с головы до ног. Красива, сексуальна и вспыльчива, как самое аппетитное лакомство. Но, к сожалению, их отношения не сложились с самого начала.

   Алиса привлекла его внимание с первого взгляда, с первого вдоха ее терпкого запаха. Он помнил, какое дикое в нем проснулось желание, которому он поддался и нагло выкрал Алису у ее друга. Помнил, как целовал страстные губы, как хотел погрузиться в нее, и как она отвечала ему взаимностью спустя тщетные попытки сопротивления. Но в самый неподходящий момент появился ее парень. Между ними завязалась драка, и в порыве ярости и боя Ян перегрыз своему противнику глотку... случайно, трагически безвозвратно, но по всем законам инстинкта своего зверя.

   Алиса ему этого не простила, но не простил себя и он. Молодой волк не заслужил такой смерти. И Алиса постоянно напоминала ему о том, что он сделал. Она его ненавидела, а он злился – на себя и на нее, просто потому, что она всегда и везде привлекала его внимание. Один ее запах кружил ему голову, а самое притягательным в ней являлось то, что она была из его породы. Она была волчицей, и такой, с которой можно было себе позволить любое безумство. И являясь наполовину животным, пусть и здравомыслящим, Яну сложно давалось держать под контролем свои инстинкты.

   Но после того трагического случая Алиса стала для него табу. Он дал себе слово, что больше никогда к ней не притронется, и чем больше проходило времени, тем больше одни друг друга ненавидели, и тем сильнее он ее хотел, доводя себя до бешенства в этой неуправляемой пытке.

   И вот появилась Маргарита, которая позволила ему забыться, которая смогла его отвлечь. Потому-то Ян был решительно настроен разобраться в том, что происходит, и вернуть ее себе, пусть даже кто-то будет против.

   Обойдя Алису по кругу, Ян подошел к ней со спины, наклонился к ее уху и прошептал:

   – Никогда не забывай свое место.

   После этих слов Ян развернулся и прошел вверх по лестнице.

   Как он и думал, Серафим был в своем кабинете и о чем-то взволнованно разговаривал по телефону. Ян зашел к нему без стука и без приглашения расположился в широком кресле, и принялся ждать, когда вампир закончит свой разговор. Какое-то время Ян был поглощен своими мыслями, задумчиво смотря на пламя свечи, что являлось единственным источником света в темной комнате, которая в дневное время суток плотно закрывалась механическими ставнями, чтобы Серафим мог здесь находиться в любое время. Но слова вампира все больше стали привлекать его внимание.

   – ...нам нужна усиленная охрана...

   И чем больше Ян слушал, тем сильнее его начинали одолевать настороженность и любопытство, и все яснее становилось, что произошло что-то серьезное. К тому же, Серафим медленно расхаживал по комнате, кажется, впервые на его памяти так выдавая свое волнение. А если этого вампира что-то так взволновало, то это был чертовски плохой признак.

   – Ян, – обратился к нему Серафим, как только закончил говорить по телефону, – собирай своих волков, сегодня ночью у нас состоится большое, и для кого-то малоприятное, а, возможно, и опасное событие.

   – В чем дело, черт вас подери?! Мне совершенно не нравятся такие сюрпризы. И где Маргарита?

   – К сожалению, Ян, и о чем ты вряд ли знаешь, этой ночью Маргарита пыталась покончить с собой.

   – Что? – выпалил он, не сразу осознавая сказанные ему слов.

   – У нее ничего не вышло, только за ее жизнь мне пришлось заплатить некоторую цену...

   Вампир замолчал и о чем-то задумался, став похожим на гипсовую статую.

   – Серафим, не молчи! Меня выбешивает, когда ты так делаешь.

   Серафим поднял на него глаза.

   – Ты забываешь, что я не обязан перед тобой отчитываться. Я могу сказать столько, сколько посчитаю нужным, и когда посчитаю нужным.

   Такой ответ Яна не устроил.

   – Сегодня ночью многие оборотни могут случайно оказаться заняты.

   – Так и думал, что у тебя вырастут зубы, стоит тебе дать кусочек власти.

   – Ты это уже говорил.

   – Это значит, что я не перестаю удивляться своей глупости, что позволил такому случиться.

   – За это ты получил Маргариту, ведь так? Как ни странно, но это единственное, в чем я тебя понимаю. Так чем тебе пришлось заплатить за ее жизнь?

   – Самой Маргаритой, – ответил Серафим. – Она больше не принадлежит мне, как и тебе, как и кому-то еще.

   Ян нахмурился, не привыкший к стольким сразу загадкам и сюрпризам.

   – Объясни, – коротко потребовал он, теряя последние крохи терпения.

ГЛАВА 2

Маргарита

   Кожа горела... или мне это только казалось? Как и появление Александра... Но... откуда же он взялся в моем сознании? И почему я вообще подумала о нем перед смертью? Но если я умерла, то почему все еще думаю и чувствую?.. Но, как же больно...

   Все ответы пришли с такой же скоростью, с какой возникали вопросы, а следом за ними появлялись новые.

   Я закричала, забирая с собой этот крик из темноты сознания. Моя спина выгнулась дугой, а когти вонзились в слои ткани, которая затрещала от моего натиска. И тут же холодная ладонь накрыла мой рот, заглушая этот крик, и глаза поймали перед собой до боли знакомые черты лица... Александра.

   Но разве такое возможно? Он же мертв. И он же...

   "Ты вампир!" – закричала я в его сознании, сделав для себя это неожиданное открытие.

   "Как и ты, моя Маргарита".

   Его рука сползла с моего рта, жестко обхватила подбородок и притянула к его губам. Он еще не успел меня поцеловать, а я уже застонала, и он с удовольствием проглотил мой стон, жадно, властно и потрясающе приятно. Он никогда раньше так меня не целовал. Ох, будь оно все проклято! Но я не могла поверить в то, что сейчас происходит, что я вижу и чувствую этого мужчину. Но как?

   Наша история началась много лет назад, когда я еще была смертной и глупой, когда верила в любовь и в прекрасных принцев. И моим принцем для меня стал Александр, который был самым желанным мужчиной нашего светского общества. Его хотели все, но достался он лишь мне одной, когда попросил у моего отца руку и сердце его дочери. И как можно было после этого не верить в сказку? Он казался невероятным и особенным. Он выглядел, говори, думал и поступал не так как все. Я была готова целовать ему руки за то, что он выбрал меня. Правда, несмотря на то, что едва не падала в обморок в его присутствии, я никогда не показывала ему своего восторга. По крайне мере, старалась, хотя вряд ли он мог не замечать того восхищения в моих глазах, с каким я на него смотрела. Тогда я была, как и сейчас, местами вредной, местами капризной, и очень влюбленной, порхая в ожидании предстоящей свадьбы.

   А потом появился Юлиан, и вся жизнь резко изменилась, как и я сама. На этом наша история с Александром закончилась, а свадьбы так и не было.

   Ох, нет, Юлиан! Неожиданно осознанная мысль побежала по мне разрядом тока. Давние события приобрели новые краски, запятнанные предательством. Ведь, именно Юлиан выкрал меня, именно он сделал меня вампиром, и именно он убедил меня в смерти Александра. Зачем?!

   Но это было лишь первое мое потрясение, потому что вторым оказалось то, что Александр БЫЛ вампиром, о чем я совершенно не подозревала. И он был им до нашего знакомства.

   Под напором Александра и моих чувств я начала задыхаться. Слишком неожиданно и слишком много всего навалилось. А ведь несколько часов назад я приняла для себя важное решение, ведь для меня уже все должно было закончиться!

   Я толкнула Александра в грудь и соскочила с кровати, отлетев к стене.

   – Ты вампир, черт тебя подери! И ты был им, когда делал предложение!

   Александр медленно выпрямился.

   – За эти годы твой словарный запас значительно обогатился, дорогая. И тому факту, кто ты сейчас, я удивлен не меньше, поверь.

   Нет, у меня уже ничто не укладывалось в голове.

   – Я ничего не понимаю, – забубнила я, начиная ходить вдоль стены. – Я думала, что ты мертв.

   – Кто тебе это сказал?

   Я остановилась и посмотрела на Александра, раздумывая над тем, стоит ли ему это говорить. И все-таки решила, что нет.

   – Это не важно, – отмахнулась я, продолжая свое прежнее занятие.

   Он оказался рядом быстрее, чем прошла секунда, снова обхватывая пальцами мой подбородок и поворачивая к себе лицо. Глаза Александра обожгли зеленым пламенем. И так близко он оказался, что я прижалась спиной к стене.

   – Это важно, и не вынуждай меня повторять дважды.

   Я смотрела в его красивое лицо и думала, почему же раньше не замечала того факта, что он вампир. Это же так очевидно. Но вот, сколько же ему лет? Обычно, мне не составляло труда понять возраст вампира, но в случае с Александром я терялась в догадках. Единственное что я знала точно, ему не меньше, чем Серафиму.

   – Когда ты родился?

   Его губы искривились в легкой улыбке.

   – Ты все такая же непослушная, как и раньше.

   А потом Александр сделал такую наглость, которой я совсем не ожидала. Он повернул мою голову в сторону, и его клыки одним ударом прорезали вену. Я ахнула от возмущения, начиная сопротивляться, но это было все равно, что драться с бронзовой статуей. Он жадно глотал мою кровь, придавливая тело к стене. Не прошло и минуты, как меня бросило в жар, и ощущения взорвались такой волной, что я перестала чувствовать под ногами опору. Мне еще не удалось свыкнуться с мыслью, кем же на самом деле является мой жених из прошлой жизни, как он уже пьет мою кровь. И для меня это было слишком... слишком много эмоций! Ведь с ним все было куда более интимнее, чем с любым другим. Да, я не была уже той глупой смертной, но... это же был Александр! Рядом со мной, самый живой и настоящий, такой, каким я его когда-то любила. Перестав сопротивляться, я обмякла в его руках. И, способная уже только тонуть в своих ощущениях, вцепилась руками в его широкие плечи.

   Удерживая за талию, он приподнял меня чуть выше и вытащил из шеи клыки.

   – А ты теплая... – с хрипотцой, почти что промурлыкал он, проводя носом по моей щеке. – И давно это у тебя?

   – Всегда было.

   – Это верно, – согласился он, шепча мне на ухо и рождая этим неуправляемую, сладкую дрожь. – Ты всегда была теплой и умопомрачительно... аппетитной.

   – Так я для тебя была всего лишь едой? – возмутилась я, чувствуя, как разбивается сердце той смертной глупышки.

   Зеленые глаза посмотрели в мои, медленно, почти лениво, оглядели лицо, а потом он ответил:

   – Не более чем.

   Мое возмущение подскочило на два деления. Да как он смеет?! Вскипев от злости, я подняла руку, чтобы размахнуться и влепить ему пощечину. Неуловимые для моих глаз движения Александра, и я оказалась сдернута вниз на колени. А держа в руке мою кисть, которой я хотела его ударить, он резко вывернул ее до хруста кости. Я ахнула, почувствовав жгучую боль. Да как он...?

   – Итак, Маргарита, давай с тобой сейчас кое-что выясним. Первое – никогда больше не смей замахиваться на меня. И второе – ты теперь принадлежишь мне, как и всегда принадлежала.

   – Что?! С чего это я должна принадлежать тебе?! Я никогда, слышишь? Никогда никому не буду принадлежать, – предупредила я, все так же стоя на коленях и смотря на него снизу вверх.

   Даже в таком положении я не была намерена уступать. Нет, вы посмотрите, какая наглость! Пусть ему хоть две тысячи лет. И как можно так поступать с женщиной? Поступать со мной! Я попыталась выдернуть из его пальцев свою сломанную кисть, но в результате сделала себе лишь больнее.

   – Мои слова не обсуждаются, – спокойно ответил он, резко поднимая меня с колен за локоть. – А сейчас будь добра – подыграй мне. И веди себя как смертная.

   С растерянности я даже не смогла озвучить свое недоумение. Подойдя к двери, Александр открыл ее и вышел в другую комнату. Я услышала, как следом открылась входная дверь, а потом прозвучал женский голос:

   – Привет, милый. Я все купила, как ты просил.

   Милый? Окончательно ошарашенная, я вышла из комнаты, чтобы как раз вовремя лицезреть сцену, как Александр притягивает к себе и целует в висок какую-то женщину со светлыми волосами... смертную.

   – Спасибо, милая, ты чудо, – улыбнулся он ей, причем весьма живо, так, как когда-то... улыбался мне.

   Заметив меня, женщина засияла какой-то приветливой радостью, которая немного смешалась с недоумением, когда ее глаза пробежались по мне сверху вниз. Я сделала то же самое, только сейчас замечая, что на мне все то же красное вечернее платье, только уже обожженное местами, так что через дырки просвечивались небольшие участки кожи.

   Высвободившись из рук Александра, женщина подошла ко мне и протянула для приветствия свою хрупкую и теплую ладонь.

   – Меня зовут Вероника. Мне очень приятно с тобой познакомиться. У Александра так мало родственников.

   Александр молчал, даже не собираясь, кажется, мне что-то объяснять. Он прошел к дивану и сел, закинув ногу на ногу, и словно заняв позицию наблюдателя. Я неуклюже пожала левой рукой женскую ладонь, стараясь широко улыбаться, и спросила у Александра сама:

   "Кем она меня считает?"

   "Моей сестрой"

   "Ах, вот как. Тогда она тебе кто, можно узнать?"

   "Моя жена"

   Улыбка резко сползла с моего лица, и я бросила взгляд на Александра, уставившись в зеленые глаза. А его два простых слова так и продолжали отдаваться в голове эхом, и привычное уже ощущение предательства снова расползлось в душе ознобным холодом. И пусть я не все понимала в происходящем, пусть даже и могло не быть на самом деле этого предательства, но чувствовала я именно это.

   – Что с тобой? Тебе не хорошо? – озабоченно спросила меня смертная, пожимая ладонь. – У тебя рука похолодела.

   Я отдернула свою руку и отошла на шаг.

   – Нет, все хорошо.

   Стараясь сгладить повисшую неловкость, смертная снова попыталась взять инициативу в свои руки.

   – Александр сказал, что у тебя неприятности. Я купила одежду, как он попросил. Не уверена, что угадала с размером, надо примерить. Держи.

   Женщина протянула мне пакеты, которые были в ее руке. Я взяла их не глядя и прошла вглубь комнаты, туда, где сидел Александр. Поставив пакеты на журнальный столик, я сделала шаг к дивану, встав сбоку от вампира и спиной к женщине. И положив руку на спинку дивана, так что когти плавно врезались в тканевую обивку, я спросила:

   "Назови мне хоть одну причину, почему я должна делать все так, как ты требуешь. Ты женат, и мы друг другу уже давно никто".

   Да, я была вспыльчивой, эгоистичной и капризной дурой, но просто дурой – никогда. И я считала, что мне совершенно нечего было опасаться, кроме своих эмоций.

   "Ты не знаешь, с кем имеешь дело".

   "И с кем же?" – спросила я.

   – Что-то не так? – спросила смертная, видимо, переставшая понимать, что происходит, и желавшая бы это узнать.

   – Все в порядке, моя хорошая, иди сюда.

   От ответа Александра, от его тона, меня передернуло. Он был с ней так ласков и нежен, что мне захотелось свернуть ей шею. Между нами все было так давно, что уже почти забылось. А я все равно, после этих лет, после всего, что случилось в моей жизни, я ревновала его к другой женщине, к какой-то... смертной! Пфф...

   Но как вообще такое могло случиться? Вместо того чтобы умереть и забыться, я снова живу и чувствую... чувствую, что жизнь напоследок решила сыграть со мной в очередную жестокую игру, расставляя новые капканы. Ну что ж, так или иначе, а сыграть с ней придется, только на этот раз правила в ней будут моими!

   Александр

   Дикая и дерзкая, теплая, как смертная и такая же вкусная, неуправляемая и в то же время податливая... признаться, я был приятно удивлен, увидев Маргариту именно такой.

   И она вся была моей. Моей... от голубых глаз до буйного характера. В ней не было страха, но и сложно его ожидать от той, которая какие-то часы назад хотела закончить свое существование. Она бросала вызов смерти, бросала его и мне.

   Та, которая изначально была для меня одной из многих, моей очередной игрушкой, показала тот характер, который мне нравился, и от которого внутри просыпался бес. А это такая редкость. Я ждал подобную ей, и давно забытое предвкушение свернулось во мне изголодавшимся хищником... еще двести лет назад. Тогда Маргарита будила во мне голод, который я не знал уже сотни лет, отчего быть рядом с ней, дышать ее запахом, было настоящей пыткой.

   Но пыткой прекрасной.

   Я наслаждался, я предвкушал, терпеливо ожидая момента... которого меня лишили.

   Пауза в комнате затягивалась, но я не собирался ее нарушать. Было любопытно, как же дальше поступят мои женщины. Вероника, совершенно не понимающая ситуации, подошла ко мне и присела рядом. Моя нынешняя жена, любимая сейчас, но одна из многих, и так ею и оставшаяся до сих пор. Деловая женщина, сильный характер, но слишком податливый для меня, порой вплоть до отвращения.

   Но!

   Только поэтому она все еще оставалась жива.

   Маргарита продолжала стоять, скрипя коготками по ткани рваной обивки. Она злилась и ревновала, услаждая меня этими эмоциями. В мои планы она сейчас никак не входила, но я совершенно не был против их изменить, учитывая, что все изменения были в лучшую...

   Не-е-ет…

   Даже приятную сторону.

   «Ну что ж, прекрасно, раз ты не желаешь отвечать на мой вопрос, то я больше не желаю с тобой разговаривать».

   Сказав это, она развернулась и направилась к выходу.

   «И далеко мы собрались?»

   «Я голодна»

   «А я разве позволял тебе куда-то уходить?»

   «А я разве спрашивала?»

   Она вышла, хлопнув дверью. Но если, глупая рассчитывает так просто от меня уйти, то она сейчас поймет, как ошибается. Мне стоило приложить минимум усилий, чтобы заставить ее остановиться. Она мое дитя во множестве поколений, пусть и не от моей плоти, она мое создание, пусть и не от моих рук. Но в ней моя кровь и дыхание моей жизни.

   – Милый, в чем дело? Что у вас случилось? – посыпались на меня вопросы от Вероники.

   Поднявшись с дивана, я подошел к двери.

   – Все в порядке, просто у моей сестренки сейчас сложный период в жизни и, кроме того, своеобразный характер. Не обращай внимание.

   Раскрыв дверь, я вышел в коридор. Моя Маргарита сидела у стены, пытаясь справиться с болью и выдыхая из легких дым. Эту боль заставил ее чувствовать я, как к моему сожалению… так и усладе.

   «Что ты сделал?»

   «Преподал тебе небольшой урок».

   Я подхватил ее на руки и занес обратно в номер.

   – Милая, – обратился я к Веронике. – Езжай домой, я позвоню, хорошо?

   Эта женщина спорит со мной редко, промолчала и сейчас. Поэтому, когда я зашел в спальню, за ней уже закрылась дверь. Положив Маргариту на кровать, я принес ей пакеты с одеждой и отпустил с нее боль.

   – Одевайся, у нас мало времени.

   Но стоило встать к ней спиной, как Маргарита запустила в меня пакет. Я развернулся. Маргарита стояла на кровати, разъяренная дикая кошка, и глаза пылали гневом цвета предрассветного неба.

   – Не смей так больше делать! Не смей так со мной разговаривать! И убирайся с моих глаз!

   Схватив еще один пакет, она снова запустила его в мою сторону. Не сосчитать, сколько раз я был свидетелем женской истерики, но… ни одна не выглядела такой забавной, как эта. Перехватив летящий в меня пакет, я отбросил его в сторону, а в следующую секунду уже подталкивал Маргариту в ванную комнату, сцепив ей за спиной запястья своей ладонью. Я редко церемонился, и еще реже переносил, когда не выполняют то, что я сказал. На счастье же Маргариты, укрощать ее оказалось для меня удовольствием.

   Подтолкнув тщетно сопротивляющуюся девушку в ванную, я включил душ, а сам встал рядом, сложив на груди руки. Маргарита оскалилась и стала похожа на разъяренную и мокрую кошку, готовую наброситься на меня в любой момент и выцарапать глаза.

   – У тебя есть пять минут, прежде чем я возьму и это дело в свои руки. И поверь, сейчас для тебя все будет унизительным. Мы опаздываем.

   Фыркнув, она отвернулась.

   – Куда же мы так опаздываем?

   – На вечеринку. Четыре минуты.

   Она обернулась, посмотрев на меня через плечо прищуренным взглядом.

   – Может, ты для начала выйдешь отсюда?

   – Даже не собираюсь лишать себя такого удовольствия. Я был терпелив с тобой и галантен двести лет назад, сейчас от меня этого не жди. Еще три минуты, и я уже буду непосредственным участником.

   Она отвернулась и замерла под струями теплой воды, раздумывая, как поступить. Гордость подталкивала ее продолжать сопротивление, но понимая его бесполезность, та же гордость могла заставить и подчиниться. Я решил ее поторопить с выбором.

   – Одна минута.

   Руки Маргариты медленно потянулись к молнии сбоку, так же медленно ее расстегнули. Красная ткань упала к ее ногам, открывая взору совершенные изгибы и формы. Когда-то меня лишили возможности ими обладать. Когда-то, целомудренно обнимая невесту, я наслаждался своей пыткой и предвкушением, не собирался торопиться и сейчас, но мое терпение имело границы, и почти закончилось в тот момент, когда прошедшей ночью я увидел ее живой.

   Все это время я наивно полагал, что она мертва. В это поверило все ее окружение. Меня же, к сожалению, не оказалось рядом в тот момент, а когда я вернулся, мне лишь показали ее склеп. «Погибла при пожаре» – именно в это меня заставили поверить, и сегодня я уже знал – кто и почему это сделал.

   Тем временем, мой взгляд следовал за губкой, так нежно ласкающей идеальную женскую плоть. Правда видел я только изящный изгиб спины и мягких округлостей, но в прелести форм других частей ее тела я не сомневался. Не теряя достоинства, Маргарита не спешила, специально растягивая время, когда я просил поторопиться. Но это буйство ее характера мне нравилось, просто потому, что это была моя Маргарита. К тому же, ради ее вида, обнаженной под душем и в мыльной пене, я мог себе позволить забыть о часах. Кажется, на земле еще осталась женщина, способная пробудить во мне такой интерес, что я мог отвлечься от важных дел.

   – Не подашь полотенце?

   Я подал ей то, что она просила, и вышел из ванной комнаты, дабы не травить свое мужское существо больше, чем уже было сделано.

   Маргарита

   Мой гнев во мне едва умещался. Я еле сдерживалась, чтобы не накинуться на этого обнаглевшего вампира, и останавливало меня лишь понимание того, что мое усердие вряд ли себя оправдает. Как он смеет так со мной поступать! – ругалась я, яростно натирая кожу полотенцем. Если раньше я думала, что Серафим пытается поставить меня в узкие рамки, то еще не знала, на что способен Александр. Да я, оказывается, вообще не знаю этого вампира. Я знала лишь его человеческую маску. И любила я именно это его воплощение. В моей жизни оказалось так много лжи, что становилось противно. Кроме того, еще выводило из себя то, что мне не позволяли спокойно умереть! Причем это безразличие к жизни совершенно не поддавалось объяснению для меня самой, когда я психовала, воспринимая все уж слишком впечатлительно. Но я просто не видела смысла в своей жизни. Зачем? Ради чего это все? Когда вкруг одни расстройства.

   Надев махровый халат, я вышла из ванной комнаты. Александра в спальне не оказалось, а пакеты лежали на кровати. Ну что ж, раз мое сопротивление лишь курам на смех, придется найти другой выход, а пока я буду его искать, остается подчиняться. А если подчиняться, то хотя бы делать это с гордостью.

   В пакетах были вечерние платья. Оказалось, что у этой смертной вполне неплохой вкус, не угадала она только с цветом. Здесь были нежно розовое, кремовое и черное платья. Розовое и кремовое я даже не стала примерять, сразу надев черное. Оно было на тонких бретельках, облегающее благодаря хорошо тянущейся ткани, и почти доходило до колен. Мокрые волосы я лишь встряхнула. Туфли же были одни, правда, двух размеров. Я надела те, что были удобнее, и вышла из спальни.

   – Твоя жена, конечно, молодец, но кое-что она упустила из вида, – сказала я Александру, который невозмутимо сидел на диване. – На мне нет белья.

   – Звучит как предложение к действию.

   – Пфф, ни в коей мере, – фыркнула я.

   Александр поднялся, подошел к двери и открыл ее, приглашая меня на выход.

   – Твоя пикантность останется между нами, как ей и полагается.

   Мы вышли, как люди спустились на лифте вниз, сели в черный автомобиль, и водитель нас куда-то повез. Это, конечно, был не лимузин Серафима, но он ни в коей мере не уступал его изыску. Черная кожаная обивка, удобные места для пассажиров, и бар, из которого Александр достал бутылку с красной жидкостью и разлил ее по бокалам. В салоне запахло теплой кровью, от чего мой голод выполз наружу. Надо же, как же сильно я была зла, что даже голод испугался, спрятавшись глубоко внутри до этого момента.

   – Прошу, – протянул он мне один бокал.

   Я выпили содержимое залпом, и отдала бокал обратно.

   – Еще? – спросил он.

   – Пожалуй.

   Александр снова наполнил мой бокал. Я выпила кровь одним глотком, едва не потеряв несколько вкусных капель, которые убежали с края губ. Стерев их ладонью, я слизала их с руки.

   – За столько лет ты так и не научилась контролировать свой голод, – заметил Александр.

   – Я к этому и не стремилась. А что? Ты чем-то недоволен?

   – Мое недовольство – это понятие относительное, и когда я действительно буду чем-то недоволен, ты обязательно об этом узнаешь.

   – Не сомневаюсь, – ответила я. – Так что с нами тогда случилось, ты знаешь?

   – Знаю, – коротко ответил он.

   – И? Что ты знаешь?

   – Юлиан сделал тебя вампиром и убедил в том, что я мертв. Меня же убедили в том, что мертва ты.

   – И зачем это кому-то было нужно?

   – Об этом ты скоро узнаешь, не торопись.

   – А почему же мы ни разу не встретились за двести лет? Где ты был все это время?

   – За это время я успел выспаться в своем склепе, и один раз жениться.

   – Это у тебя что, хобби такое?

   – Можно считать и так. Я люблю играть со смертными в их игры, и их жизнями. И это едва ли не единственное развлечение, что помогает мне остаться в здравом уме при моем сроке жизни.

   – И каков он, этот срок?

   Александр выдержал паузу, видимо размышляя или подогревая момент.

   – Более чем три тысячи лет, – ответил он, отпивая из бокала.

   Сколько-сколько? – не поверила я своим ушам. Осознавая цифру, мне все больше становилось как-то нехорошо, и резко захотелось выйти из машины.

   – Этого не может быть, – ответила я.

   – Почему же?

   – Тебе не может быть столько, потому что тогда ты был бы…

   Боясь произнести последнее слово, я замолчала. Зеленые глаза внимательно посмотрели на меня.

   – Первородным? – произнес он за меня.

   – Да, но…

   – Ты думала, что Первородные – это выжившие из ума вампиры, которые больше похожи на чудовищ, нежели на людей?

   Я ничего не ответила, да и ответ можно было прочитать на моем лице.

   – Что ж, я много времени провожу в забвении и отдыхе, и постоянно кручусь в мире смертных, благодаря возможности свободно ходить под Солнцем. Поэтому мой разум остался при мне. Остальные же из нас именно такие, какие вы и думаете.

   Поставив бокал, я повернулась к окну. Все мои потрясение до этого момента были сущей мелочью. Мало того, что мой жених оказался вампиром, да еще и Первородным из них. И я еще смела с ним спорить, надеясь одержать верх? Ничего глупее придумать было невозможно. А еще теперь я четко понимала, какой сюрприз мне подкинула жизнь. Самый изощренный, самый неожиданный и самый подлый.

   – Теперь ты понимаешь, что для тебя же лучше будет делать так, как я прошу? Потому что обычно я это делаю один раз.

   – Один раз, перед тем как вынудить, – съехидничала я.

   Видимо, яда во мне было столько, что хватит даже на Первородного, когда страха – ноль, а на его месте одно потрясение и возмущение. Если я выведу из себя Первородного, и он меня за это уничтожит, я все равно останусь в выигрыше. Ха! Какой парадокс.

   – По-другому я ничего не принимаю, моя дорогая Маргарита. Годы и сущность давно сделали из меня тирана и эгоиста. Если же хочешь что-то получить от меня, это нужно заслужить или чем-то добиться.

   – Неужели? Скажи, а зачем же я тебе сейчас нужна? Я уже давно перестала быть едой.

   – Отнюдь. Твоя кровь очень неплоха на вкус, и ты не потеряла своего тепла, так что изменился в тебе только характер. И если я сказал, что ты принадлежишь мне, то так и есть. К своей беде это учли не все.

   – И что ты намерен делать? В том числе и со мной?

   – Посмотрим, – коротко ответил он мне, открывая дверь машины.

   Оказалось, что мы уже приехали.

   Прекрасно. Неужели этот Первородный решил сделать из меня одно из своих блюд? Это немыслимо. Это просто вопиющая наглость! И что он решит сделать со мной потом, когда я ему надоем? И сколько вообще нужно времени, чтобы ему надоесть? Год? Три? Или, может, столетие? Неожиданно, смерть показалась мне спасением вдвойне. Ну, ладно, посмотрим еще кто кого, – и с этими решительными мыслями я вышла из машины.

ГЛАВА 3

***

Мы приехали в какой-то Крокас-Сити-Холл – новый комплекс, в котором я еще не была, но очень популярный в настоящее время, о чем мне по дороге объяснил Александр. Моя рука покоилась на его предплечье, и нас почетно вели трое вампиров. Я кожей ощущала их страх перед моим спутником. Они боялись его, и это вполне было оправдано. В отличие от меня, эти вампиры дорожили своим бессмертием, и каждый знал, что для Первородного их жизни не стоят никакой цены. Любое его недовольство могло накликать беду, и смерть тут могла быть лучшей из кар. И, кажется, Александр сейчас как раз был недоволен тем, что кто-то сломал все его планы касательно меня.

   Сложив два плюс два, я резко остановилась, чем вызвала удивление Александра.

   – В чем дело? – спросил он меня.

   Вот теперь я начала испытывать страх, причем совсем не за себя. За Юлиана.

   – Что это за вечеринка? Кто ее организовал?

   – Серафим по моей просьбе, – ответил он.

   – Зачем?

   – Вопрос впустую. Тебе осталось пройти несколько шагов, и ты все узнаешь.

   – Что ты намерен сделать с Юлианом? – спросила я напрямую, настаивая на разговоре.

   Черты лица Александра стали жестче, и я даже не поняла от чего именно.

   – Наказать, – ответил он, начиная тянуть меня в зал, где нас уже ждали. – И даже не говори мне ничего.

   Ох, нет! Только не это! Почему же я сразу об этом не подумала! Вот теперь-то страх за любимого встал колом поперек горла.

   – Подожди! – воскликнула я, начиная упираться и хватая Александра за ворот рубашки в желании остановить его.

   Александр резко развернулся ко мне, и жесткие пальцы впились в мой подбородок, поднимая к нему лицо.

   – Я сказал – ничего мне не говорить. Мы сейчас войдем в зал, и все будет так, как я скажу.

   Жестко обхватив мое предплечье, Александр втащил меня в зал. В его же недовольстве у меня не осталось никаких сомнений.

   Все в зале, включая наших женщин и оборотней, опустились на одно колено в знак своего почтения. И ото всех вампиров несло страхом. Музыка стала тише на пол тона. Мы прошли к центральной стене зала, где стояло большое кожаное кресло, возле которого на колене стоял Серафим. И мне как-то дико было видеть Главу Города в подобной позе.

   – Спасибо, Серафим, ты все сделал так, как я просил. Тебе зачтется.

   Серафим поднял глаза и посмотрел на Александра. Как всегда беспристрастный взгляд с темно-серой пеленой внутри него.

   – Благодарю, – произнес он.

   Александр подвел меня к креслу и оставил возле него. Я на колени опускаться не стала, когда другие еще не торопились подниматься. Развернувшись, Первородный встал лицом к присутствующим, засунув руки в карманы брюк. Он стоял, и, как царь, свысока оглядывал своих подданных. Я посмотрела на Серафима, начиная ощущать чувство вины за то, что накликала на него неприятности в лице этого Первородного. Город был его территорией, и он, кажется, ею уже не правил, потому что на сцене появился некто главнее него.

   «Прости» – сказала я в его сознание.

   Серафим поднял на меня глаза, и сквозь привычное безразличие я увидела нечто похожее на тоску. Его рука, лежащая на согнутом колене, сжалась в кулак. Словно что-то почуяв, а наверняка так и было, Александр обернулся к нам, и Серафим снова опустил глаза в пол. Взгляд Александра остановился на мне, долгий и внимательный, после чего он снова повернулся к толпе.

   – Я не буду говорить пустые слова приветствия, а перейду сразу к делу, – начал Александр. – Никто из вас до этого не знал, что один из Первородных, живет где-то рядом, и вы существовали спокойно, относительно тех рамок, в которые мы всех поставили несколько лет назад. И так бы и оставалось до сих пор, если бы не произошли некие события, которые вывели меня из себя. Насколько многие знают, мы считаем потомков недостойными носить наше проклятье, поэтому мне нет дела до жизни каждого из вас. И на благо каждого, это безразличие дает шанс с ним жить, иначе, по нашей воле, других бы вампиров не существовало. И все что мы требуем за нашу щедрость – это уважение и исполнение. Но вчера ночью я узнал, что кто-то покусился на то, что принадлежало мне… Инга? – позвал он мать Юлиана.

   В толпе кто-то поднялся с колен. Это и была Инга. Она прошла вперед, шурша подолом платья, и опустилась на колени перед Александром.

   – Да, отец.

   Отец? Он ее отец? – удивлялась я еще одному потрясению.

   – Скажи, зачем ты это сделала?

   – Из ревности, разве не очевидно? Ты прекрасно знаешь, как я тебя любила. Я сожалею. Что мне нужно сделать, чтобы заслужить твое прощение?

   Ее голос был относительно ровен, но вот по щекам телки тонкие полоски алых слез.

   «А что она сделала?» – спросила я Александра, чувствуя, что меня это касается непосредственно.

   – Инга, скажи, что ты сделала?

   Она замялась, но взяв себя в руки, ответила:

   – Я хотела забрать у тебя твою игрушку.

   – Маргариту, – уточнил он.

   – Да.

   – Почему именно ее, почему не пыталась забрать других?

   – Мне показалось, что она для тебя важнее, чем были другие.

   – И что ты сделала?

   Инга опустила лицо и закрыла на секунду глаза.

   – Я подослала к ней Юлиана, чтобы он ее лишил жизни.

   – И что сделал Юлиан?

   – Он сделал ее своей дочерью.

   – Почему?

   – Она привлекла его внимание.

   – Верно, он забрал мою Маргариту… себе.

   Я вздрогнула от того, каким тоном были произнесены эти слова, и начала лихорадочно искать глазами Юлиана.

   – Так почему же вы с ним оставили ее в живых, прекрасно зная, как отреагирую я, если узнаю об этом обмане? Юлиан, ответь мне сам на этот вопрос.

   – По-моему, любовь не требует еще каких-то причин для объяснения тех поступков, которые из-за нее совершаются, – ответил Юлиан, и мой взгляд переметнулся на голос.

   Юлиан стоял поодаль от нас, среди других вампиров.

   – Любовь – нет, а вот предательство… требует. Рискованно, ты не находишь?

   – Я был готов идти на этот риск.

   Какая-то короткая минута молчания показалась мне куда длиннее. И я с настороженностью наблюдала, каким долгим взглядом Александр одарил Юлиана, прежде чем обратить внимание на свою дочь.

   – Инга, теперь объясни мне ты.

   – Юлиан не дал мне ее уничтожить. Когда же я узнала, что ты снова впал в забвение, то решила пока оставить все как есть. До лучшего момента.

   – И ты думала, что я сплю до сих пор.

   – Прости... Что ты хочешь от меня за прощение? – снова спросила она. – Прости все, что угодно.

   – Ты не на Совете, Инга, где можешь что-то выторговать. Ты на Суде… так что тебе остается только… терпеть, – ответил он ей.

   Инга вздрогнула и задышала чаще, в страхе поднимая на него глаза.

   – Нет, пожалуйста… – взмолила она, перед тем как вспыхнуть факелом.

   Ее крик разошелся по залу, отдаваясь о стены эхом. Но это пламя тут же погасло, и Инга начала как будто медленно тлеть, падая на четвереньки и кашляя пеплом. Александр не хотел ее убивать, поэтому выбрал пытку на медленном огне. Меня передернуло от этой картины, стоило представить, какие муки она сейчас испытывает. Тем временем, Александр невозмутимо развернулся и прошел к креслу, заняв на нем свое почетное место наблюдателя.

   «Что ты делаешь?» – спросила я его, стоя рядом.

   «Наказываю, разве это не очевидно?»

   «Перестань» – попросила я.

   «Хочешь на ее место?»

   Я прикусила язык, не сомневаясь, что он на это способен. Кожа Инги медленно тлела, выгорая до мяса, а ее кровь закипала и пенилась, стекая лужей под обожженным телом.

   «Никто не смеет переходить мне дорогу безнаказанно», – добавил он, и позади Инги вспыхнуло еще одно пламя.

   Это был Юлиан. Я перестала дышать и в ужасе бросилась к Александру, падая на колени у его ног.

   – Пожалуйста, не надо, перестань, только не его, – молила я, ощущая, как по щекам побежали слезы.

   Он перевел на меня ленивый взгляд. За моей спиной раздался еще один женский крик. Это была подруга Юлиана.

   «Разве, ты не злишься на него за то, что он с тобой сделал?»

   «Злюсь. Но это слишком, прекрати…»

   «Тогда предложи мне взамен что-нибудь стоящее».

   «Чего ты хочешь? У меня же ничего нет, я могу только предложить саму себя».

   «Ты и так принадлежишь мне».

   «Тогда чего ты хочешь?!» – вопила я, сжимая в кулаках ткань его брюк.

   Александр наклонился ко мне, провел рукой по щеке и по губам, размазывая кровь слез.

   «Подари мне свой поцелуй… сейчас».

   Не раздумывая, я вцепилась губами в его рот. Александр ответил, начиная меня жадно захватывать и облизывать. Если он хотел от меня именно этого, то я готова была дать, лишь бы он оставил в покое тех, кого я любила. Подавшись вперед, я заставила его опереться спиной о спинку кресла, а сама залезла на его колени, задрав юбку. Странно было ждать от Первородного каких-то эмоций, но они были, и эти эмоции плясали на моих губах касанием его языка и губ. Раз он это просил, значит, чего-то хотел, и я решила пойти дальше.

   «Отпусти их» – молила я, сидя на нем и крепко обнимая за шею, так что пальцы задевали короткие волосы.

   «Чем меньше ты будешь отвлекаться на них, тем больше я буду отвлекаться на тебя» – было мне вопиющим ответом.

   «Ты что, хочешь заняться со мной сексом у всех на глазах?»

   «Ты очень проницательна, моя Маргарита».

   Я в ужасе отпрянула от Александра, заглядывая в его глаза. В них клубилось темно-зеленое пламя, такое, какое можно увидеть в глазах мужчины, страстно желающего женщину.

   «Я не буду этого делать» – ответила я, не уверенная, что стоит такое произносить.

   «Тогда отойди и не мешай мне заниматься тем, что мне может принести не меньшее удовольствие. У меня большой список тех, кто заслужил наказания».

   «Кто еще?»

   «Все, кто тебя касался».

   «Что? Кто все? Ян… Серафим, мои сыновья?..»

   «Именно».

   «Нет, ты этого не сделаешь», – решительно произнесла я, начиная злиться.

   Моя рука сжалась в кулак, и лишь каким-то чудом я удержалась от того, чтобы не врезать ему по лицу. Взглянув на мою руку, он улыбнулся.

   «Как ты поняла, это все зависит от тебя».

   «Ты подлый, наглый, самодовольный тиран!»

   «Я могу быть и хуже, поверь. Так каков твой выбор?»

   «Почему ты хочешь меня так унизить? Почему здесь и сейчас?»

   «Потому что я хочу этого здесь и сейчас».

   «И чтобы моим любимым было больно это видеть, не так ли?»

   «Мне кажется, это меньшая мера из тех наказаний, которые я предпочитаю. Этот вечер для них лишь начало».

   «Что это значит?»

   «Не спеши забегать вперед, решай вопросы по мере их поступления».

   «Нет, я на это не согласна. Если я сейчас занимаюсь с тобой сексом, то ты оставляешь их в покое».

   «Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия. Но если ты сейчас выполнишь мое желание, это для них будет большим плюсом, как и для тебя. Обещаю».

   Я глухо зашипела, рыкнув от досады, и повернула голову. Юлиан уже не дымился, и его кожа медленно восстанавливалась. У Инги тоже. Смертная женщина Юлиана тряслась над ним, вытирая со своих щек слезы. Никто так и не поднимался с колен, потому что Александр еще никому этого не позволил. Музыка продолжала играть, в остальном же стояла тишина. И тут я увидела Яна. Он стоял, как и все, приклонив колено, но вместо страха в нем была ярость, с которой он смотрел на нас. Это был волчий взгляд с янтарным пламенем животного огня. И что-то мне подсказывало, что он не будет просто так стоять и смотреть.

   Я развернулась к Александру. Он ждал. Я глубоко вдохнула и подняла голову вверх. На этом моя гордость заставила меня остановиться. Я просто не могла пойти дальше. Негодование и отчаяние во мне кипели, хотя секс при посторонних не был для меня впервые. Взять хотя бы первый раз с Яном… Ах, вот оно в чем было еще дело. Александр наверняка прочитал это все по моей крови, и теперь знал, на что я способна. Это была провокация, либо проверка. И, кроме того, об этом просил Александр, и одна мысль о сексе с ним бросала меня в водоворот эмоций, от ненависти к нему за обстоятельства – до предвкушения. Для меня это не было чем-то, что можно было сделать с безразличием. Это было тем, что затрагивало во мне много личного. Я же все-таки его когда-то любила, безумно, невероятно, искренне, когда-то в прошлой жизни, и все-таки, я еще не разобралась с тем, что из этого прошлого во мне осталось. А осталось достаточно, чтобы я остро реагировала на нашу близость.

   Устав от ожидания, Александр подался вперед.

   «Я не люблю повторять дважды, дорогая моя Маргариты, и я говорил тебе об этом. Твое время истекло».

   За моей спиной разнеслось шипение, и снова крики. Инстинктивно я отпрянула от Александра с коротким криком «нет». А когда развернулась, то увидела уже горящих не только Ингу с Юлианом, но и Лео…

   – Прекрати! – в голос закричала я Александру, сжимая пальцы.

   Но тут снова повторилось шипение, только уже откуда-то сверху, и с потолка полился дождь. Это сработал датчик пожарной сигнализации. И, казалось бы, в этом не было ничего страшного, подумаешь – сработал сигнал. Только вот, мне в нос ударил запах чеснока, мгновенно раздирая глотку, а вода, попадая на кожу, начинала пузыриться и пениться, разъедая кислотой.

   Вот теперь закричала и я, вторя голосам других и пытаясь как-то прикрыть руками лицо. Вампиры заметались, пытаясь найти выход или укрытие. В дикой спешке подлетая вверх, они сталкивались друг с другом, и особо вспыльчивые, пугливые и молодые, затевали драку, потому что им правил инстинкт самосохранения. Более зрелые стали пытаться это прекратить, но их численность была недостаточной, потому что большинство из них спешно и трусливо покидали помещение. Многие оборотни растерялись до того, что старались лишь не попадаться на дороге вампиров, но не у всех это получалось. Кто-то из них начинал обрастать шерстью.

   За какое-то одно мгновение зародился чистейший хаос. Крики, метания, брызги воды и крови, глухие удары, и полная неразбериха.

   Неожиданно я заметила, что на меня летела парочка сцепившихся вампиров. Не успевая среагировать, я приготовилась к столкновению. Вот кроме чеснока на коже, и уже под ней, мне не хватало только этого. Но тут меня дернула чья-то рука, и вампиры пролетели мимо. Этот рывок был таким резким, что хрустнули кости, и я влетела в каменное тело Александра, которого чеснок не щадил так же, как и всех, но только не как все, он будто его и не замечал. Подхватив за предплечье, он потянул меня в сторону пустующей небольшой сцены, которая была позади нас, и втолкнул в нишу.

   – Стой здесь, – произнес он, а сам остался рядом, повернувшись лицом к залу, чтобы видеть все происходящее.

   Попадая на него, чесночная вода мгновенно разъедала кожу. Его уже розовая рубашка начинала наливаться краснотой, впитывая кровь. Несколько капель скатились со лба на кончик носа, с которого уже падала алая капля. Александр смахивал воду рукой, и кожа мгновенно начинала восстанавливаться, быстрее, чем я когда-либо видела, пока на нее снова не попадала вода. Меня это впечатлило, но восхищаться было не время. Перед глазами все мелькало, и мимо носились вампиры в поисках выхода. Стояли крики и рев. Дышать я перестала вовсе, но если сделала бы хоть вдох, то кроме чеснока ощутила бы запах крови, которая сочилась из ран. И кровь уже была повсюду.

   А Александр просто стоял и смотрел на это, без каких либо эмоций на обожженном лице. И что это могло значить? Он наслаждался этим или что?

   «Что ты стоишь? Сделай же что-нибудь!» – не выдержала я.

   «Серафим сейчас отключит сигнализацию», – безразлично ответил он.

   «Ох, простите, мистер Первородный, я забыла, что вам нет никакого дела до ваших потомков».

   Зеленые глаза повернулись ко мне, и добра в них не было ни грамма.

   «Посмотри на этот скот и скажи мне, ради чего я должен проявлять о нем заботу?»

   С его словами упали последние капли чесночного дождя, и суета начала постепенно утихать. Хотя в зале остались немногие, и это были те, кто так и не смог с собой совладать или в панике найти выход.

   «И это ваши защитники?» – спросил он, махнув рукой в сторону троих волков, которые дрались с несколькими вампирами.

   Да, происходящее выглядело не лучшим образом. Казалось, будто сцепились смертельные враги, хотя в действительности оборотни должны были нас защищать. Но тут в эту кучу прыгнул каштановый волк с янтарным огнем в глазах. Ян! Он грозно рычал и скалился, расталкивая дерущихся друг от друга мощными ударами лап, причем доставалось от него и волкам, которые со скулежом отбегали прочь.

   Прекратив драку и убедившись, что никто не собирается ее возобновлять, Ян повернул морду в нашу сторону и пошел к нам, медленно переставляя лапы. Даже по сравнению с другими волками он казался огромным, и при каждом шаге было видно, как перекатываются его напряженные мышцы спины. И этот воинственно настроенный хищник остановился в двух метрах от Александра.

   Вспоминая всю мощь Яна, его дикость, вкус его крови, во мне мгновенно обострился такой голод, что рот наполнился слюной, причем его крови мне захотелось именно тем способом, которым он был готов мне когда-то дать, и это – через секс.

   – Смело, – подметил Александр, складывая на груди руки, а его губы искривились в ухмылке.

   Янтарные глаза посмотрели на меня, но я так и не поняла, что было в этом волчьем взгляде. Повернувшись обратно к Александру, Ян оскалился, обнажая острые зубы. Выйдя из голодного оцепенения, я, наконец, осознала, к чему тут все идет, а именно – к очередной драке. И что-то мне подсказывало, что я наперед знаю победителя.

   – Не надо, – попросила я Александра, встав перед его лицом, и загородив им друг друга.

   Левая бровь вампира в удивлении поползла вверх. Позади прокатилось рычание.

   – Ян, – услышала я голос Серафима. – Ты мне нужен.

   И тут Александр неожиданно рассмеялся. Его, кажется, вообще забавляла вся ситуация. Но это не мешало ему еще и бесноваться. Наклонившись к моему лицу, он произнес:

   «Я чувствую, как ты его хочешь, и меня это злит, а я не советую меня злить».

   Я недовольно нахмурилась:

   «Это мое дело, кого хотеть, а кого нет».

   – Я предупредил, – вкрадчиво вслух ответил он.

   Тут в пору было топнуть ногой и зайтись в истерике, если бы не понимание, что это все будет совершенно бесполезным и смешным для окружающих занятием. Только эгоистичный Первородный мог себе позволить такую наглость, чтобы запрещать что-то мне, когда у самого имелась жена. И кто? Смертная! Нет, вы только подумайте!

   Рука Александра снова обхватила мое предплечье, и он повел меня к выходу, по пути обращаясь к Яну:

   – Не расстраивайся, у тебя еще будет такая возможность.

   Ян продолжал рычать, но оставался на месте, а рядом с ним уже был Серафим, который будто совершенно отказывался смотреть в нашу сторону. Он просто стоял, не обращая внимание на то, что у него из-под носа уводят его дочь. Чувствовал ли он себя так, будто я его предала? И что вообще могло быть скрыто за пеленой его серых глаз, в которые мне удалось заглянуть сегодня лишь однажды?

   Что же до меня, то мне сложно было кого-то судить… сложно судить всех, кроме Александра. Но идти против Первородного довольно глупое занятие, если не подходить к нему с особой осторожностью. И это все с учетом того, что я совершенно не заслуживала, чтобы мне помогали.

   Свою судьбу я решила сама, поэтому самой мне теперь из нее и… выпутываться.

ГЛАВА 4

***

Вытащив на улицу, Александр посадил меня в машину, сел рядом, и мы тронулись с места. Я не знала, куда нас везут, и даже не собиралась спрашивать. Мне было наплевать. Всю кожу саднило от чеснока, я дико хотела крови, и была совершенно не готова к такому повороту событий, который развернулся несколько минут назад. Первое – это чесночный дождь, который был явно нацелен на то, чтобы нам навредить. И второе – мне не нравилось отношение Александра к тем, кого я любила, а ко мне – так тем более. Он не имел права их трогать! Но он был Первородным, а это значило, что он имел право на все.

   Повернув голову, я взглянула на профиль Александра. Он всегда был и остается для меня самым красивым мужчиной. Других нет, но были те, кто тоже смог завладеть моим вниманием. И сравнивая теперь свои чувства, я понимала, что они совершенно не похожи одно на другое. Я любила всех по-разному. Юлиана – как отца и наставника, Леонида – как сына и поддержку, а Александра... как мужчину.

   Зеленые глаза вампира встретились с моими. Заворожено наблюдая, как по его лицу пробегают полоски уличного света, я думала о том, что же чувствую к нему в настоящий момент? Ненависть... трепет... восхищение... страх... и что-то еще, в чем я сейчас совершенно не хотела разбираться. «Только бы не прежние чувства» – уговаривала я саму себя.

   Всю дорогу мы провели в молчании. Автомобиль въехал в один из престижных районов города и остановился перед шикарным подъездом.

   – Это твой дом? – спросила я ради простого любопытства.

   – Один из нескольких.

   – Мило.

   Мы вышли из машины и зашли в дом. Как я и ожидала, здесь роскошь была в каждой детали, начиная от дверных ручек и заканчивая люстрами.

   – Где здесь ванная? – спросила я вампира, который молча следовал за мной, пока я разглядывала убранство комнат.

   Александр проводил меня к ванной. Причем, он еще не открыл дверь, а я уже почуяла насыщенный запах крови. Так что, когда вошла внутрь, то была приятно удивлена, увидев ванную, наполненную этим свежим источником нашей жизни.

   – Ничего себе… – вырвалось у меня уже сквозь слипшееся горло.

   Не часто выпадает возможность на такую роскошь, особенно в нынешнее время.

   – Располагайся, – ответил мне Александр, прежде чем оставить одну.

   Он вышел, но я даже не стала думать – куда и зачем, я уже была поглощена предвкушением и мыслями о том, как принимаю эту сладкую ванную. Единственное, что заставило меня потерпеть еще немножко, это нежелание испортить эту сладость ядовитым привкусом чеснока, поэтому, первым делом я наспех приняла холодный душ с большим количеством пены. И вуа-ля! Свежая и чистая я подошла к ванной, опустила в нее руку и слизала с кончиков пальцев алую жидкость. Вкус оказался бесподобным, хоть кровь и была слегка разбавлена добавками против свертывания и немного пресной водой. Но я все равно была готова в этой ванной захлебнуться, или хотя бы – опуститься над ней и лакать как кошка до потери сознания. Я практически так и сделала. Я залезла в ванную и погрузилась в нее с головой, проглатывая все, что попадало в рот. А когда вынырнула, то принялась слизывать кровь с кожи рук, смаковать пальчик за пальчиком, и снова опускать их в кровь... пока… почти донесенную до рта ладонь не перехватила мужская рука Александра. Мой язык замер у самых пальцев, так что пришлось его спрятать обратно в рот.

   Вампир подкрался ко мне со спины и не торопился появляться перед моим взором. И меня это нервировало, как и вообще его присутствие.

   – Отпусти, – строго произнесла я, пытаясь выдернуть ладонь из его руки.

   Но Александр не позволил, сжав мою ладонь до хруста косточек, так что я вскрикнула от боли.

   А потом... он поднял мою руку вверх, и я задохнулась от эмоций, когда его влажные губы обхватили мои пальцы, и кожи коснулся влажный язык. От того, как он слизывал с меня кровь, я потонула в ощущениях, закрывая глаза. Секунду назад я хотела его прогнать, и вот теперь уже сама не знала, чего же хотела на самом деле. Я откинула голову на бортик ванной, и вовсе перестала дышать, когда мои губы попали в сладостный плен его губ, раскатывая по языку привкус крови. Такой поцелуй у меня был впервые, когда мужчина целовал с такого положения. И это было... так невероятно ново, что разом пало все мое сопротивление. Но главной причиной было то, что рядом со мной находился Александр, и этим все объяснялось. Сейчас я была готова ему позволить все что угодно, потому что я этого хотела... всегда хотела. И это несмотря на всю мою ненависть к нему сейчас. Ведь я мечтала о близости с ним еще будучи его невестой, хихикая и обсуждая с подругами всякого рода информацию, которую нам только удалось узнать о первой брачной ночи. Мне тогда казалось, что я не вынесу этой ночи, потому что чувствовала себя едва живой от одного прикосновения этого мужчины, будь то случайное касание или любое другое, скромно прикрытое нормами приличия. У нас ведь с ним почти ничего не было, и даже наши спрятанные от всех поцелуи можно было пересчитать на пальцах. И вот сейчас, он предлагал мне все то, о чем я когда-то мечтала смертной, и чего была лишена.

   Прекратив поцелуй, Александр попытался отстраниться. Показывая свой протест, я обхватила его ладонью за шею и потянула к себе, ощущая как под рукой каменеют мышцы. А по моим губам прокатился томный и низкий смех, так по-мужски, и так по-смертному...

   – Не спеши, – прошептал он мне. – У нас на это впереди целая вечность.

   От того, что его забавляла моя реакция и мое нетерпение, я начала злиться. Вот еще, буду я тратить на него свою вечность, которая стояла под большим вопросом. Отпустив Александра, я переметнулась на другую сторону ванной. Алая жидкость хлестнула через края, но она уже не одна здесь привлекала все мое внимание. Я была поглощена созерцанием нагого тела самого великолепного из мужчин, и кроме слова «идеален» мне ничего больше не приходило в голову. Сейчас я начала ненавидеть больше себя, а не его, за одно то, что, кажется, не была готова ему сопротивляться.

   – Где ты был рожден? – решила я спросить, правда, к своей досаде, выдав голосом все свое внутреннее состояние восторга.

   – Среди Египетских песков, недалеко от вод Нила, – ответил он, шагая в ванную.

   Я вжалась в бортик, но опасаясь далеко не его, а скорее саму себя, что не сдержусь и накинусь на этого Египетского бога. Но что он там сказал? Слишком поглощенная созерцанием нагого великолепия, я плохо осознавала информацию.

   Александр опустился на колени и склонился надо мной со всем изяществом хищника, упершись рукой в бортик возле моего плеча. Вторая его рука нырнула в кровь и поднялась к моему лицу, накрывая ладонью рот и растирая по губам алую жидкость. Я закрыла глаза и высунула язык, но когда лизнула кожу, пальцы Александра сжались на моем подбородке и притянули к нему, и мой стон потерялся где-то меж наших языков. Во мне закипели противоречия – что же делать? Ответить или дать отпор? Но пока я думала, мое тело и душа решили сами, обоюдно сговорившись против разума. Что толку было себе врать, когда я так сильно хотела этой близости? Я слишком ярко вспомнила все свои чувства. И никакая обида и злость за то, что он сегодня сделал, не могли это все стереть, они просто смешались в один взрывоопасный коктейль.

   Я толкнула Александра в грудь и налетела сверху, пригвоздив его спиной к бортику. Кровь снова хлынула через края, а на губах вампира появилась довольная ухмылка. Я наклонилась к его губам и прошептала:

   – Не позволю снова делать из меня игрушку.

   – Очень смелое заявление. Ну что ж, попробуй доказать мне, что ты способна быть кем-то большим.

   Сжав руками мои ягодицы, он подтянул к себе, так что створки моего лона скользнули по его напряженной плоти. Я выдохнула ему в губы, и пальцы сжались на его плечах. Боже, как же я его хотела! Я накрыла его рот в жадном поцелуе, одно движение бедрами, и я стала медленно опускаться на Александра, слишком остро ощущая, как его плоть заполняет меня всей свой длиной. Мой стон потерялся где-то в глубине его рта. Держась за крепкие плечи, я слегка приподнялась и снова опустилась. Пальцы Александра зарылись в мои волосы и потянули назад, заставляя прекратить поцелуй и обнажить перед ним шею, которую коснулись его губы, обдавая кожу тихим рычанием. Но я не хотела ему позволять снова себя кусать. Мы и так в буквальном смысле купались в крови. Положив ладонью на его горло, я оттолкнула от себя, пока он не уперся спиной в бортик ванной. Глаза Александра потемнели до цвета мокрой травы, и его взгляд стал таким хищным, как у изголодавшегося зверя, который добрался до своей добычи в полной уверенности, что эта добыча принадлежит теперь ему. И сидя на нем сверху, я уже начала сомневаться, кто из нас тут владеет ситуацией.

   Я снова приподнялась и опустилась, и Александр стиснул в руках мои ягодицы, помогая мне найти нужный ритм… и опять же – нужный ему. Но меня он так устраивал, что я даже не собиралась возражать. А уже спустя минуту во мне стало спадать одно напряжение и быстро нарастать другое. Вся моя осторожность куда-то испарялась, и я уже могла только чувствовать… чувствовать и млеть от близости с этим мужчиной… когда-то… любимым. Но когда-то ли? Во мне все так смешалось, что я уже не могла в себе разобраться. Я прыгала на Александре, льнула к нему и стонала ему в рот, пока он терзал мои губы в жадных поцелуях. Это было так прекрасно, что очень скоро я почувствовала приближение разрядки. И в этот момент Александр прижал меня к себе, и его зубы ударили мне в шею.

   Легкая боль на фоне удовольствия сделала его еще острее, и я задохнулась от нахлынувших ощущений… от ощущения его рта на моей шее. По телу волнами покатился экстаз, и я закричала, ныряя в омут его сознания. Но образов не было, были одни чувства на все безграничное пространство, которое очень быстро и резко приобрело свои границы, стягиваясь вокруг меня, обволакивая и сужаясь, и проникая в каждую клеточку моего тела. И это уже было чем-то, что выходило за рамки обычного, потому что это было похоже на то, что не так давно проделал со мной Серафим во время Обряда Крови. А это значило, что… Александр забирал меня у Серафима и привязывал к себе той связью, которая имела самые прочные и кровные узы. И это без моего согласия!

   – Нет! – выкрикнула я, находя в себе силы для сопротивления и толкая Александра в грудь.

   От моего толчка Александр влетел спиной в бортик, а я отлетела от него к другому краю ванной. Его глаза мгновенно похолодели, словно их зелень покрылась инеем, и я кожей ощутила всплеск его злости. Но на эту злость мне было совершенно наплевать.

   – Не смей так делать без моего согласия, – зашипела я на него.

   Александр медленно двинулся вперед. Не став дожидаться, пока он окажется рядом, я резко развернулась, собираясь выскочить из ванной. Но успела я лишь только дернуться, как руки Александра удержали меня на месте, крепко хватая за бедра. Его обнаженный и липкий от крови торс прильнула к моей спине, а неудовлетворенная плоть вжалась в ягодицы, напоминая о том, что он еще не получил своей доли разрядки.

   – Ты, кажется, забываешь, с кем имеешь дело, моя прекрасная Маргарита, – прорычал он мне в щеку, скользя руками вниз по ногам и насильно раздвигая колени в стороны.

   – Не трогай меня, – рыкнула я, пытаясь вырваться из его хватки, и понимая как это бесполезно.

   Руки Александра поднялись на поясницу и заставили прогнуться в спине.

   – Я сам решу, что мне с тобой делать, – хрипло ответил он, одним мощным толчком снова заполняя меня собой.

   И надо же, а я ощутила такой прилив вожделения, что едва сдержала стон, закусывая губу до крови. Но как он смеет!.. насильно принуждать… меня… к удовольствию! – мои мысли прерывались с каждым его толчком, пока не пропали вовсе. Я была сейчас открыта и уязвима, и практически в полной его власти, злясь и изнемогая от вожделения, и ожидая нового удара в шею. Но Александр с этим медлил, дразня поцелуями и проводя шершавым языком по точке пульса. Когда я подстроилась под ритм Александра, его руки поползли вверх к моей груди, стиснули в ладонях и обласкали каждую из них. Сжимая край ванной, и держась за него же, я могла только тонуть в томительном блаженстве и стонать, пока рот не закрыли его окровавленные пальцы, которые я принялась жадно облизывать. И мне показалось, что это длилось бесконечно, пока нас обоих одновременно не накрыли волны чистейшего удовольствия, рассыпаясь внутри разноцветным фейерверком эмоций…

   Александр зашевелился первый. Он поцеловал меня в шею, отчего я затаила дыхание в ожидании, готовясь взбунтоваться теперь, как следует. Но его губы отстранились от кожи, и больше ничего не последовало. Он оглядел мой профиль и тихо шепнул на ушко:

   – Я могу это сделать в любой момент, и так, что ты ничего не сможешь мне возразить.

   Я устремила на его лицо грозный взгляд и увидела ухмылку, самую мужскую и довольную. С этой ухмылкой он вылез из ванной и прошел в душевую кабинку, чтобы смыть кровь. Я села, неосознанно облизывая окровавленные пальцы, и думая о том, что это сейчас все такое было. Когда я думаю, что способна владеть ситуацией, Александр переубеждает меня в обратном, и все мое усердие коту под хвост. Почему? Я ведь совершенно отказываюсь плясать под его дудку… ну, не считая, конечно, секса, в чем не уступить ему было просто невозможно, потому что бороться против него и себя я не в состоянии.

   Но чтобы все осмыслить, первое, что мне нужно было сделать – это успокоиться, потому что после такого секса и с Александром я была на грани сумасшедшего восторга, и что душила в себе злостью и обидой. Второе – мне нужно было подумать… в одиночестве. А третье – мне срочно нужен был совет Серафима.

   Александр вышел из душа.

   – Прошу, – предложил он мне зайти в кабинку после него, когда сам развернулся, взял полотенце и покинул комнату.

   Дождавшись этого момента, я наспех приняла душ, закуталась в халат и вылетела следом.

   – Мне нужна одежда, – потребовала я с порога, когда увидела все еще обнаженного Александра, сидящего на широкой кровати, и только потом рядом с ним уже знакомые мне пакеты.

   Он снова ухмыльнулся, опять заставляя меня злиться. Юркнув мимо него, я схватила пакеты и встала за спиной вампира. В пакетах осталась менее удобная пара обуви и два платья – розовое и кремовое. За неимением лучшего я выбрала кремовое. Если мне придется надеть розовое, то я кого-нибудь убью, прежде чем его надену, а скорее и вовсе пойду голой. Растянувшись на кровати словно ленивый и сытый хищник, Александр молча смотрел, как я одеваюсь, и подал голос, только когда я шагнула к двери.

   – Тебе от меня уже никуда не деться и нигде не спрятаться. Я все равно буду знать, где ты находишься в любую минуту.

   Я остановилась в дверях, очень надеясь, что он позволит мне шагнуть за их пределы.

   – Тогда зачем тебе проделывать Обряд Крови и привязывать к себе?

   – Потому что я хочу больше, чем есть.

   – А жена твоя возражать не будет? Кстати, – я задумчиво подняла глаза к потолку, – а что бы она сказала о том, что было между ее мужем и его сестренкой? А! И еще мне интересно, насколько она вкусная?

   Взгляд Александра стал темнее.

   – Не советую ее трогать, если не хочешь узнать границы моей злости.

   По его ледяному тону я поняла, что погорячилась с сарказмом. И все-таки, я имела на него право. Показушно фыркнув, я шагнула за дверь, и на этот раз Александр позволил мне спокойно уйти.

   Серафим

   – Что значит, никто не видел посторонних? – грозно спрашивал Серафим, размашисто шагая по коридорам своего дома, и в каждом его слове, в каждом шаге бурлила несдержанная эмоция.

   – По периметру этажа, откуда был совершен взлом противопожарной системы, дежурило пятеро оборотней, и никто из них не видел посторонних, – пытался ему объяснить Радий, едва поспевая следом.

   – Привести всех ко мне, сейчас же, – проговорил ему Серафим, неожиданно улавливая поблизости упоительный звук… это был стук человеческого сердца, и такой частый, как бывает у загнанного кролика.

   – …а ну, стой, я кому говорю! – донеслось до них со стороны поворота, куда уходил коридор.

   Серафим остановился, прислушиваясь и выжидая секунды томительного любопытства. И, наконец, из-за поворота выбежала девушка, врезаясь в него с такой силой, что с хриплым резким выдохом отлетела назад. И Серафиму хватило одной секунды, чтобы потерять ощущение реальности и утонуть в льдистых глазах черноволосой незнакомки. Рефлекторно он подхватил ее за талию, чтобы не позволить упасть, и притянул к себе. Синие глаза широко распахнулись, смотря в его лицо, хрупкие ладони судорожно смяли ворот его рубашки, а пухлые губы потрясенно выдохнули:

   – Фима…

   Пораженный Серафим попытался отключить шквал эмоций, готовых пробудить в нем зверя, и остановил свое сердце, которое вот-вот собиралось выпрыгнуть из груди, пока его руки подхватывали ускользающую в обморок девушку. Вопросы посыпались лавиной, и один из них он грозно озвучил, подняв глаза на оборотня, который преследовал эту смертную.

   – Какого дьявола тут происходит?

   Испугавшись, оборотень попятился, упершись спиной в стену, но все-таки набрался храбрости ответить:

   – Она не слушалась, я просто хотел заставить ее вернуться в свою комнату.

   – Кто она? – спросил Серафим следующее, ощущая себя так, словно был пороховой бочкой, которую распирало взлететь на воздух.

   – Серафим, – попытался привлечь его внимание Радий. – Ты, наверное, не помнишь, я говорил тебе. В ту ночь, когда Маргарита пыталась покончить с собой, к нашим воротам подъехала машина, и из нее выкинули эту девушку. Она была без сознания и очень слаба…

   Серафим вдохнул и выдохнул, прежде чем спросить:

   – Почему ты мне раньше не сказал о ней?

   – Я говорил. Я сказал, что тебе стоит на нее взглянуть, но ты был слишком расстроен, чтобы...

   – Все! – оборвал он, снова шагая в сторону своего кабинета. – Я хочу знать, откуда она взялась в моем доме.

   – Мы как раз над этим работаем, и уже узнали адрес владельца автомобиля. И еще, что ты должен знать – она ничего не помнит, ни о себе, ни о том, что с ней произошло…

   Радий остановился, когда резко встал Серафим и повернул к нему сосредоточенное лицо с внимательным взглядом.

   – Тогда откуда она знает… мое имя?

   «Нет!» – ревел в душе Серафим, пытаясь не выпустить на волю одну страшную догадку, о которой он совершенно не хотел размышлять.

   – Я не знаю, – виновато пожал плечами его компаньон.

   Серафим отвернулся и прикрыл на секунду глаза. Сорвавшиеся эмоции были подобны неуправляемому рою пчел, которые жалили без всякой пощады. Снова взяв себя в руки, он зашагал к кабинету, а зайдя внутрь, прошел к дивану и аккуратно опустил на него девушку.

   – Привести ее в чувства? – спросил Радий.

   – Нет, оставь меня пока.

   Радий вышел, а Серафим так и остался стоять возле девушки, пожирая взглядом ее черты. Совершенно ему незнакомая, она назвала его так, как когда-то называл всего один человек – его жена. И череда подобных совпадений вводила его в непривычную растерянность. Он просто отказывался верить тому, что видел…

   – Можно? – услышал он за спиной голос, который ожидал сейчас услышать меньше всего.

   Он так сосредоточился на своих мыслях, что не заметил, как в кабинет ворвалась Маргарита, его ночной кошмар и недосягаемая сладкая мука последних дней.

   – Ты, кажется, и так уже вошла, Маргарита, – ответил он, поворачиваясь к ней лицом.

   Она улыбнулась, шагая от двери вглубь комнаты, но так, чтобы лучше рассмотреть девушку на его диване. И вот тут у Серафима, неожиданно для него самого, сработал инстинкт – защитить девушку любой ценой и от всех и каждого. Он сделал шаг вперед, пытаясь загородить смертную от голодного взгляда Маргариты. Оценив угрозу в его шаге, она остановилась.

   – В чем дело? Ты боишься, что я ее покусаю? Пфф… Серафим, перестань, больно нужна мне сейчас твоя закуска. Я не за этим вернулась.

   – Признаюсь, я удивлен, видеть тебя здесь. Где Александр?

   – Я не знаю и знать не хочу, – выпалила эмоциональная вампирша, резво шагая к его столу.

   Серафима всегда удивляло, как ей удалось сохранить в себе это сладчайшее сочетание –живых, ярких и горячих качеств смертной девушки, и гордых, неприступных и холодных качеств вампира. В ней сочетался огонь и лед, страсть и гордость, податливость и неприступность. И Серафим по-прежнему ее хотел так сильно, как в первый раз, отчего ощущение сохранившейся до сих пор связи между ними выводило из себя. Ему было бы гораздо легче от всего отстраниться, если бы этой связи не было, как уже не было в ней смысла – Маргарита больше не принадлежала ему.

   Сев в его кресло, она снова посмотрела на девушку, которую ей со своего места стало чуть лучше видно.

   – Симпатичная, и такая молодая…

   – Ты голодна сейчас?

   – Немного, извини, ты же знаешь, что мой голод это постоянная переменная. Но мне сейчас не до него, как ни странно. Я хочу с тобой поговорить об Александре.

   Серафим заложил руки за спину и подошел ближе к Маргарите, чтобы снова загородить собой девушку.

   – Что ты хочешь о нем спросить?

   – Почему я сейчас негласно принадлежу ему, а не тебе?

   – Ты уже смирилась с тем, что кому-то принадлежишь?

   – Нет, это простая формулировка, – недовольно ответила Марго.

   – Он – Первородный, и он имеет право…

   – Я знаю всю эту чушь. Но я твоя дочь теперь, и знаешь ли, мне уже начинает надоедать ходить по рукам. И ты даже ничего ему не возразишь?

   Она злилась, и эта ее злость делала ее еще восхитительнее, заставляя Серафима крепче держать себя в руках.

   – Я сам его и позвал, Маргарита. Ты не оставила мне выбора, когда решилась на самый глупый поступок в своей жизни.

   – Какой это поступок, решать мне одной. И это был мой выбор, черт возьми! – выпалила вапирша, хлопая ладонью по столу.

   От шума пришла в себя девушка, засуетившись за спиной Серафима. Повернувшись к ней, он заглянул в синие испуганные глаза.

   – Ого, да вы только посмотрите, – пропела рядом Маргарита, отъезжая на стуле в сторону, чтобы лучше видеть смертную. – Какое сходство. Да она на меня похожа, Серафим! Забавно, не успела я уйти, как ты нашел себе новую «Маргариту»?

   – Хватит! – резко оборвал ее Серафим, заставляя Марго вздрогнуть. – Мы не будем сейчас говорить об этой девушке…

   Серафим не закончил, замечая, как смертная ринулась к двери. За долю секунды он переместился, вставая на ее пути и принимая беглянку в свои стальные объятья.

   – Отпусти! – начала кричать девушка, изворачиваясь и пытаясь вырваться.

   Крепко прижав ее к себе, Серафим обхватил милое лицо за подбородок и приподнял к себе.

   – Успокойся, тут никто не причинит тебе вреда, – произнес он, предупреждающе посмотрев на Марго, которая в ответ хмыкнула и закатила глаза. – Скажи, как тебя зовут?

   – Я не знаю, – хныкнула девушка, все еще продолжая слабые попытки вырваться из плена.

   – А как зовут меня? Как ты меня назвала?

   – Не знаю! – бросила она. – Что вам от меня нужно? Пустите меня, пожалуйста. Я не сделала ничего плохого.

   – Ты в этом так уверена? Что ты помнишь из того, что сделала последним.

   Девушка замерла, захлопав на него мокрыми глазами, и неожиданно расплакалась с новой силой.

   – Я не знаю! Я ничего не знаю… Что вам от меня нужно?

   Серафим сильнее стиснул пальцы на ее подбородке, ненамеренно делая ей больно, но заставляя снова посмотреть ему в глаза, и тихо произнес, вкладывая в слова немного своей воли:

   – Спокойно, все хорошо, тебе нечего бояться...

   Постепенно девушка начинала успокаиваться, и ровнее становился ее пульс. Она утонула в глазах Серафима, завороженная их стальными всполохами. Подхватив на руки, он снова отнес ее к дивану и присел на него вместе с ней. И ее запах… его невозможно было спокойно вдыхать. Этот запах хрупкой человеческой девушки, под кожей которой бился пульс, и так же чем-то похожей на его покойную жену, дурманил и грозился лишить его последних сил, которые еще удерживали контроль на месте. Девушка в его руках расслабилась, закрывая глаза. Поджав к себе ноги, она свернулась живым комочком на его груди, отчего напряглась каждая мышца и каждый нерв Серафима.

   – Как трогательно, – с удивлением в голосе произнесла потрясенная Маргарита. – Серафим, что происходит? Кто она?

   – Я же попросил, мы не будем о ней разговаривать.

   – М-м-м… хорошо, извини.

   Встав с кресла, Маргарита медленно пошла к ним, словно любопытная хищница, изящным движением руки проводя ноготками по столу.

   – Не подходи, Марго. Я сейчас себя плохо контролирую.

   Присев на краешек стола, Маргарита сложил руки под грудью.

   – Ты убьешь меня за нее? – неожиданно спросила его дочь.

   – Я сделаю это с любым, кто ее тронет.

   – Надо же… Ну ладно, мы снова отошли от темы разговора. Скажи, я могу остаться здесь?

   – Это твой дом и всегда им будет, если пожелаешь.

   – Спасибо и на этом.

   – Но Александр не позволит тебе здесь оставаться.

   – А я даже не собираюсь его спрашивать.

   – Ты злишься на него, – произнес Серафим.

   – Да, а что, так заметно? – с сарказмом спросила она.

   – Ты злишься, но не ненавидишь.

   Глаза Маргариты злобно прищурились.

   – Перестань копаться в моей душе.

   – Прости, это происходит само собой, – извинился он.

   Серафим действительно ничего не мог с собой поделать, и он ощущал слишком многое, что творилось в ее душе.

   – Лучше посоветуй, что мне теперь делать с этим Первородным вампиром, который свалился на мою голову?

   – Ты сможешь сделать с Александром только то, что он тебе позволит сам.

   – Мне это не нравится, и я не хочу быть его игрушкой.

   – Тебе придется принять все таким, как оно есть.

   – Иначе что?

   – Иначе, он не будет таким милосердным, как сейчас.

   – А он сейчас милосерден?

   – Да, и я говорю так потому, что знаю, на что способен Александр. Ты забываешь, что он не тот, с кем можно себя вести так, как ты привыкла.

   – Не понимаю, почему ты готов ему беспрекословно потакать?

   – Только ты могла задать такой вопрос, – усмехнулся про себя Серафим. – Потому что я не вижу смысла в том, чтобы ему перечить.

   – А если был бы смысл, ты пошел бы против него?

   – Если бы был, то да, пошел, – ответил он, пристально смотря в глаза Маргариты, синие, как бездна, состоящая из сплошных эмоций, и не одна из тех, которые касались его, не были такими яркими, чтобы за них можно было бороться.

   – А если я попрошу твоей помощи, которая будет идти в разрез с желанием Александра?

   – Марго, я в любой ситуации сделаю так, как посчитаю нужным. И если я посчитаю, что тебе нужна моя помощь в разрез желанию Александра, я постараюсь помочь. Но пойми, я не всесилен перед ним.

   Маргарита отвернулась и о чем-то задумалась, а потом и вовсе начала ходить по комнате кругами.

   – Тогда я не знаю, как могу избавиться от него, и как защитить тех, кто мне дорого, – произнесла она.

   – Было бы хорошо уже то, если ты не сделаешь хуже.

   На этом их разговор прервали, когда в комнату с предварительным стуком зашел Радий.

   – Оборотни готовы к разговору, Инга внизу. И еще – машина Александра только что проехала через ворота.

   – Вот же гадство какое! – выругалась тут же Маргарита.

ГЛАВА 5

Александр

   Тихий гнев и острое вожделение – это был коктейль с ароматом терпкого вызова, и я с удовольствием в нем купался. В моих жилах текла кровь всех поколений, и она уже давно не закипала так рьяно, как сейчас. И тому виной была женщина, столь эмоциональная и безрассудная, что хотелось упиваться всеми ее качествами, хотелось упиваться ею, снова и снова.

   Я дал Маргарите уйти, но я не собирался отпускать ее дальше, чем на несколько шагов.

   «Вся наша жизнь – игра». И я любил играть в игры, включая и такие, как кошки-мышки. Иногда приятно было отпустить свою жертву, чтобы насладиться очередной ее поимкой.

   Особняк Серафима встретил меня напряженной тишиной и запахом страха, витающим в воздухе, как нотка изысканных духов под названием «Смерть». Опасаясь попасться под мою горячую руку, все живые и неживые обитатели дома разбежались по углам. Что ж, они поступали правильно.

   Предпочтя в этот раз официальный визит, я вошел через парадные двери, где меня встретил компаньон Серафима и сразу же проводил в подвальное помещение. И как только я переступил порог комнаты, на меня налетела Маргарита.

   – Что ты хочешь с ней сделать? – спросила меня в лицо разъяренная синеглазая фурия. – Остальных ты также накажешь?

   Мои губы тронула ленивая улыбка. Я перевел взгляд с лица Маргариты за ее плечо и взглянул на Ингу, которая покорно ждала своей участи в окружении троих коренастых вампиров, но покорно лишь внешне. В отличие от Марго, Инга прекрасно знала, что перечить мне не было никакого смысла.

   – Остальные – это кто по-твоему? – спросил я, возвращаясь к своей дорогой вампирелле.

   – Юлиан, Леонид...

   – Да, – перебил я, дабы она не утруждалась в перечислении своего длинного списка мужчин. – Всех, включая и Серафима.

   – Я не позволю, – решительно произнесла Маргарита без тени какого-либо опасения за себя, что было весьма непростительным упущением для любого... кроме нее.

   – В таком случае, может, желаешь к ним присоединиться?

   Медленным шагом я подошел к одному из двух железных гробов, которые стояли в комнате с открытыми массивными крышкам. Я опустил внутрь него руку и провел по дну, с удовлетворением отмечая, как жжет посеребренный металл. С моих пальцев повеяло легким дымком с запахом горелой плоти. Таким покрытием были выделаны все внутренние стенки гроба, и каждая минута, поведенная внутри него, способна приносить болезненную муку, а заодно и убедить пересмотреть свое поведение.

   В глазах Маргариты пробежал страх, когда она покосилась на гроб. А вот выдержка Инги в этот момент дала трещину, и она упала к моим ногам, начиная молить о пощаде:

   – Александр, прости меня, я не хотела, прости...

   – Инга, встань, – произнес я, протягивая к ней раскрытую ладонь.

   Подняв на меня глаза, из которых заструились слезы, она неуверенно вложила свою руку в мою и встала. Я провел пальцами по прекрасному лицу, от виска до подбородка, и слегка приподнял, чтобы заглянуть в ее лживые очи.

   – Ты ведь знала, что я не прощу подобного.

   – Да, – согласилась она.

   – Тогда ты прекрасно знала и то, на что шла, когда решила обмануть своего создателя.

   Инга прикрыла веки, и с них снова покатились алые слезы. Они не врали мне, они выдавали всю искренность ее раскаяния в данный момент. Но сама Инга врала мне всегда, и нередко за это расплачивалась. Бывало, я щадил ее, как свою дочь, как свое создание, как свою женщину, но она уже очень и очень давно перестала быть мне интересна, чему во многом виной была ее неуемная и подлая натура. Я бы мог ей простить и эту ложь, если бы она не лишила меня общества Маргариты, которым я так наслаждался, и которого по ее вине был лишен два столетия. И это еще не говоря о последствиях этой ее хитрости, ведь вышло все так, что вместо меня обществом моей синеглазой фурии наслаждался кто-то другой, и кто-то другой вкушал ее кровь и плоть, страсть и всплески непокорного характера. И это когда я наивно думал, что она мертва.

   – Прости, – повторила Инга.

   – Нет, моя хорошая, это не тот случай. Ты слишком жестоко поступила со мной, и я не могу это оставить без внимания.

   Инга сглотнула и хотела мне что-то ответить, но в комнату вошел Серафим в компании Юлиана, которого сопровождало двое вампиров. Увидев здесь своего создателя, как я и ожидал, Маргарита сразу принялась его защищать. Она встала перед ним, словно пытаясь загородить от меня своим хрупким, изящным и соблазнительным телом.

   – Делай что хочешь, Александр, но я не дам так просто запихнуть Юлиана в этот гроб.

   – Марго, перестань, – тихо попросил Юлиан, склонившись над ее плечом.

   Серафим, видимо, тоже сделал попытку ее образумить, потому что в следующее мгновение она бросила на него гневный взгляд с резким выкриком «нет». Я отпустил Ингу и медленно зашагал к Марго со словами:

   «Ты даже не представляешь, как меня расстраивают твои чувства к другим мужчинам».

   «Мои чувства – это не твое дело», – прошипела она.

   Ее глаза горели, как два расплавленных агата. Ее энергия бушевала, а злость отдавалась едва уловимой вибрацией под кожей. Дай Марго чуть больший повод, и она сорвет свою злость с цепи. И это было так возбуждающе, так заманчиво, что я невольно залюбовался своей вампиреллой, предвкушая дальнейшие события. Я поднял руку, чтобы коснуться ее лица, но Марго отбила ее в сторону. Я лишь хмыкнул, прежде чем жестко стиснуть пальцами ее подбородок и притянуть к себе. Но разве смел я ожидать покорности от этой женщины? Ее острые коготки вонзились в мою руку, задирая рукав рубашки и полосуя кожу в попытке вырваться. Мне же не было до этого никакого дела. Притянув ее к себе за талию с таким грубым толчком, что с нежных губ сорвался резкий выдох, я запустил пальцы в шелковистые волосы на ее затылке и смял их в горсть, заставляя Маргариту смотреть на меня снизу вверх и дышать в мой рот.

   – Мне начинает нравиться твоя непокорность все больше и больше, – произнес я, любуясь сменой эмоций на ее лице – от злости до вожделения.

   Она страстно желала меня как мужчину, но весьма забавно противилась этому желанию, и только гордость не позволяла ей признаться в этом самой себе. Вампиры, стоящие рядом с нами, отступили на несколько шагов, и никто не осмеливался вмешиваться. От двоих повеяло ревность. Губы Марго под моими дрогнули, и с них полился яд:

   – Отпусти меня, ты... чудовище! Жалкий, эгоистичный тиран!

   Я тихо рассмеялся и обратился к вампирам:

   – Оставьте нас на несколько минут.

   Молча и покорно все вышли, оставив нас наедине. Маргарита дернулась, пытаясь вырваться, но я сильнее сжал ее волосы, прекращая и эту попытку.

   – Мне больно, – выдохнула она.

   Я склонился над ее ртом, слегка разжимая кулак в темных волосах.

   – Тогда не вынуждай меня причинять тебе такую боль, и пусть, если она и будет, то лишь в удовольствие.

   Мои губы коснулись ее рта, сначала нежно, но все настойчивее с каждым новым касанием. Не прошло и минуты, как Марго потеряла со мной голову, что мне весьма понравилось. С долгим стоном, она дернула меня к себе за ворот рубашки и со всем пылом ответила на поцелуй. Ее жадные губы будоражили, сладкий ротик пробуждал давно забытые ощущения, а тело манило снова испробовать его на вкус. Этот пыл Маргариты распалял тлеющие угли моей страсти так яро, что возникало лишь одно желание – обладать, здесь и сейчас, и немедленно. Мои руки потянули ткань платья вверх, собирая его на талии, и смяли обнаженные ягодицы. Вдавливая в себя ее бедра, я позволил ей оценить всю степень моего возбуждения, а так же и то, как на меня действовала сама Маргарита, которая так и продолжала, к моему удовольствию, разгуливать без нижнего белья. Она снова застонала мне в рот, а следом дернула за рубашку, под звон пуговиц стаскивая ее с моих плеч. Ох, как мне нравилась эта женщина, и с каждым мгновением все больше и больше, что я и собирался ей сейчас доказать.

   Быстро расстегнув ремень, я подхватил Маргариту за ягодицы и посадил на себя, уверенно проникая в ее горячее лоно, и заставляя обвить мой торс своими прекрасными ножками. Ее способность повышать температуру своего тела определенно была ее огромным преимуществом, потому что ею можно было наслаждаться как смертной, но при этом позволять себе с ней любые безумства.

   Прижав Маргариту спиной к стене, я начал двигаться внутри нее, сильно и яростно, потому что именно этого хотелось сейчас нам обоим. Ласки были до этого и будут еще впереди. Я опустился губами к нежной шейке и провел языком по вене, слушая заглушенные стоны, которые она пыталась удержать, закусывая до крови губу. Слизав с подбородка алые капли, я посмотрел в ее синие глаза.

   – Перестань сдерживаться, – произнес я, еще сильнее ударяя в нее бедрами.

   Но Марго заглушила свой очередной стон, даже не собираясь выполнять мою просьбу. Тогда я провел носом по ее щеке и тихо прошептал на ушко:

   – Хочу услышать, как тебе со мной хорошо, ну же…

   А потом я ударил клыками в ее шею, усиливая ощущения, и дополняя очередное мое резкое движение внутри ее тела. Марго вскрикнула, впиваясь ноготками в мои плечи, и с ее губ полились сладкие стоны удовольствия, которое ей мог подарить только я. Ее кровь уже не несла для меня ничего нового, но на вкус была все так же восхитительна. Я сделал всего несколько глотков, после чего предложил ей себя (что делал в особых случаях), подставляя к ее губам свою шею и попутно замедляя ритм наших тел. Маргарита даже не раздумывала, но в тот момент, когда она вонзила в меня зубы и начала пить, я узнал о еще одной ее маленькой способности – внушать и усиливать чувство наслаждения. И вот тогда, до предела распаленный и возбужденный, потерял голову и я. Прожив не одну тысячу лет, испробовав всевозможные удовольствия и вкусив сотни женщин, и всем этим уже давно пресытившись, я впервые ощутил все с новыми красками. Но дело было даже не в ощущениях, дело было в одной конкретной женщине, чьи я жадно глотал стоны оргазма, присоединяясь к ней на этом пике блаженства.

   Безрассудная, восхитительная, дикая, неповторимая – это все я мог сказать о Маргарите. Она действительно впечатляла и будоражила, и это, кроме того, как еще и злила. Не успев прийти в себя, она тихо попросила:

   – Александр, оставь в покое моих мужчин… пожалуйста.

   – Нет – это первое, и второе – не смей больше так о них говорить. Ты не принадлежишь больше им, и они не принадлежат тебе. Ты моя, Маргарита, и только моя, запомни это.

   – Но ведь ты же не только мой. Не считаешь, что это, по крайне мере, не честно.

   Я повернул голову и заглянул в ее глаза:

   – А ты бы хотела, чтобы я был только твоим мужчиной?

   Марго фыркнула и отвернулась, пряча глаза.

   – Нет, мне все равно. Да, глупо отрицать, что хочу тебя, но и только.

   Я улыбнулся на эту ложь, обхватил пальцами ее подбородок и повернул к себе.

   – Ты пробуждаешь во мне опасного зверя.

   – Как видишь, это взаимно. Я до последнего буду защищать тех, кто мне дорог.

   – Юлиан обманул тебя. Разве, он не заслуживает наказания?

   – Пусть так, но он многое сделал для меня и я знаю, что он до сих пор меня любит. Разве разбитое сердце не является наказанием?

   – Мне этого недостаточно.

   – Я большего не позволю.

   – И каким же образом?

   – Любым, – решительно ответила она, сама не понимая того, как злит меня уже только своим рвением защищать всех тех, кого бы я хотел стереть в порошок.

   Но именно ее рвение заставляло меня медлить. Во-первых, мне не хотелось ощущать ее ненависть еще и за то, что я собирался сделать с теми, кого она так рьяно пыталась защитить. Во-вторых, было бы интересно посмотреть, на что она готова ради них. Но главное – мне представлялся прекрасный повод получить от нее то, чего я хотел добиться.

   – Ну что ж, пожалуй, сегодня мы отменим совершение наказания для Юлиана, но его дальнейшая судьба будет зависеть от тебя.

   – В каком смысле? – с надеждой и долей подозрения спросила Маргарита.

   – Я уже давал тебе подсказки – отвлеки меня, и я, возможно, смягчу меру наказания для каждого.

   – И чем же именно я должна тебя отвлечь? – с хитринкой спросила Марго.

   – Собой. И поверь, у тебя для этого есть все необходимое.

   Я опустил Маргариту на ноги, прислонив спиной к стене, так как стоять ей было самой еще сложно.

   – Подумай об этом, – продолжил я. – А пока, извини меня, нужно возвращаться к жене…

   – Ах ты… – выпалила Маргарита, не находя от возмущения нужных слов.

   – Ты же, если хочешь, можешь оставаться тут, но предупреждаю – если кто-нибудь в мое отсутствие дотронется до тебя хоть пальцем, подобных разговоров у нас уже не будет, а мера наказания станет такой, какой не знал еще никто из бессмертных.

   – Убирайся! – выпалила она в ответ, толкая меня в грудь.

   Ее поведение меня забавляло и возбуждало одновременно. Обхватив ее подбородок пальцами, и не обращая внимания на бьющие по мне кулачки, я наклонился к ее губам и прошептал:

   – Мне нравится видеть твою ревность. Хоть не один я сейчас мучаюсь этим недугом.

   Запечатлев на губах Маргариты властный поцелуй, я набросил на плечи то, что осталось от рубашки, развернулся и покинул комнату.

   Серафим

   Если бы на его существовании не лежала печать проклятья, Серафим бы обязательно проклял его сейчас сам. Слушать выкрики и стоны Маргариты было невыносимо, причем не ему одному. Посему, пока Александр позволял себе так вовремя любить эту женщину, Серафим заставил всех подняться в свой кабинет. Там он устроился в кресле за столом, вампиры-охранники встали по периметру комнаты, Юлиан сел на диван, пытаясь усердно скрывать свои эмоции, но что выходило плохо. А Инга принялась расхаживать по комнате вдоль окон.

   – Эта Первородная свинья еще и не на такое способна, – произнесла вампирша, резко поворачиваясь к Юлиану и опаляя его злостью. – Я же говорила тебе, что она должна умереть. Так нет же, тебе обязательно нужно было ее оставить себе! Ну как? Получил теперь то, что хотел?

   Юлиан смерил ее долгим взглядом, но так ничего и не ответил.

   – А ты, – ткнула она пальцем в сторону Серафима, шагая к нему. – Ты позволили ей свить из себя веревки и превратить в тряпку. Ты стал недостойным своего положения Главы Столицы…

   – Инга, закрой рот и сядь на диван, – предупредил ее Серафим, начиная терять терпение.

   – Не надо мне указывать, что я должна делать! – возмутилась та. – Мне даже противно находиться с вами в одной комнате. Вы все такие же свиньи, как и Александр. Стоило только появиться этой растрепанной курице, как вы расстелили перед ней красную ковровую дорожку. И чем же она это все заслужила?

   Серафим не стал утихомиривать ее сам, он мысленно попросил об этом одного из охранников, а именно Роберта. Тот подошел к ней со спины, бесцеремонно подхватил за талию и бросил на диван. Оскорбленная таким отношением, Инга зашипела на него, получив в ответ самодовольную ухмылку.

   – Как ты смеешь! – воскликнула та, подскакивая с дивана, но тут же снова оказываясь на нем, когда Роберт подоспел к ней и усадил на место, жестко схватив за плечо.

   – Я еще не так могу, сладенькая, – произнес он, поворачивая к себе ее лицо.

   – Роберт, – одернул его Серафим.

   Хмыкнув, вампир похлопал Ингу по щеке и зашел ей за спину, готовый при случае снова показать ее место. Новый сын Маргариты, все-таки, был настоящим самородком, только еще с неотесанными гранями. Его способности были выше всяких похвал, как и его исполнительность, но вот молодой и дерзкий норов иногда переходил допустимые рамки. Тем не менее, чтобы добиться от него необходимого, Серафим нашел к нему подход – где-то не давить, где-то наоборот, а где-то что-то позволить. Но это вышло только после того, как он убедил этого экс-Охотника во всех прелестях своей новой сущности и существования в целом.

   – Не смей так со мной обращаться, – возмутилась Инга. – И убери от меня этого недоноска.

   – Тихо, я сказал, – ответил ей Серафим. – Или мне попросить Роберта закрыть тебе рот? Инга, ты сейчас совершенно не в том положении, чтобы чего-то требовать. И мало того, как ты можешь заметить, я не в том расположении духа, чтобы терпеть твои выходки. Будешь на своей территории выкобениваться, а тут, будь добра, веди себя достойно своему положению Главы Ростова, а это далеко не последнего Региона.

   – Ты потеряешь свое место, Серафим, – высокомерно и уверенно произнесла Инга, усаживаясь на диване и складывая на груди руки. – Запомни мои слова.

   – Непременно.

   Наконец, в комнате воцарилась тишина. Не было даже слышно ни шорохов, ни дыхания. Они ждали. И хоть причина ожидания для Серафима казалась унизительной, он не собирался на этом делать акцент. Не так просто было бы предъявлять Первородному какие-то претензии, и главное – в них не было никакого толка. Серафим не видел смысла в том, чтобы строить из себя оскорбленного павлина, это был удел молодых и глупых. Он же всегда старался оставаться при своей гордости и внешне невозмутимым. К тому же, большую часть его мыслей продолжала занимать загадочная и неожиданная гостья, которая сейчас мирно отдыхала в его спальне.

   К удивлению и облегчению Серафима, Александр пришел к ним раньше, чем можно было ожидать. Он вошел в комнату как хозяин дома, с разорванной и распахнутой на груди рубашкой, подошел к столу Серафима и наклонился к нему, упираясь ладонями в стол.

   – Итак, – начал Первородный. – Ингу вниз, Юлиана пока домой. Марго останется сегодня у тебя. Присмотри за ней. О делах и об остальном поговорим завтра. Договорились?

   – А я разве могу с чем-то не согласиться?

   – Нет, – ответил вампир, глаза которого вспыхнули зеленой. – Но если желаешь, я могу не спрашивать даже ради простого приличия.

   – Думаю, сейчас уже немного неуместно говорить о приличиях, – не удержал все-таки Серафим то, что так и просилось наружу.

   Губы Александра расплылись в улыбке.

   – Как скажешь. И, кстати, вот еще что – Марго первый раз сейчас пила мою кровь, поэтому советую начать за ней присматривать сию же минуту и до того момента, пока я не вернусь.

   Серафим насторожился, предчувствуя, каким насыщенным может оказаться этот день.

   – Глеб, Роберт, спуститесь вниз и отведите Марго в ее комнату, – сказал он вампирам, после чего улыбнулся Александру на его манер. – Спасибо за оказанную честь и доверие.

   – Не обольщайся, и смотри не переусердствуй с дерзостью, а то я могу быстро забыть, что она идет от ревности, и что видеть мне пока доставляет удовольствие.

   Отстранившись, Александр собрался покинуть комнату вслед за двумя вампирами, но у него на пути появилась Инга, снова падая на колени, и это та, которая минуту назад называла его «свиньей».

   – Ты не можешь так со мной поступить, – выпалила она. – Александр, молю, пощади. Я же так и не причинила ей никакого вреда, и я вижу, что она тебе нравится такой, какая есть сейчас. Разве, это не достаточно для пощады?

   Запустив пальца в волосы Инги, Александр сжал их в кулаке и потянул вверх, заставляя ее подняться на ноги.

   – Ты покусилась на ту, которая принадлежала мне. У тебя есть три минуты, чтобы спуститься вниз и лечь в гроб. Время пошло. И, возможно, в следующий раз ты подумаешь, прежде чем делать то, что мне может не понравиться.

   Развернув ее спиной к себе, он подоткнул Ингу к двери.

   – Нет, я никуда не пойду, – воспротивилась