Хочу в уборщицы, или Юри-сан. Дарья Торгашова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ГЛАВА 48
• ГЛАВА 49

АННОТАЦИЯ

Юля Буренина - начинающая сотрудница строительной фирмы. В один прекрасный день Юля замечает, что пожилая уборщица, присланная клининговой компанией по контракту, ведет себя очень странно: вместо того, чтобы надраивать полы, протирает мокрой тряпкой фотокартины на стене.

   Пытаясь разгадать тайну поведения техслужащей, Юля попадает в автокатастрофу и, пережив клиническую смерть, обретает паранормальные способности. Она сталкивается со своим прежним воплощением из царской России и со своим бывшим возлюбленным, наполовину японцем...

ГЛАВА 1

- Что вы делаете?..

   Выйдя в коридор и обнаружив, чем занята техслужащая, Юля Буренина в первый миг подумала, что у нее галлюцинация. Настолько неправдоподобным было увиденное. И вопрос вырвался помимо воли.

   Сутулая пожилая уборщица даже не обратила внимания на окрик. Она так же хладнокровно погрузила тряпку в ведро, наполненное резко пахнущим моющим раствором, отжала и принялась протирать мокрой тряпкой вторую по счету фотографию на стене. В коридоре второго этажа компании висела целая серия фотокартин - репродукции старинных фотографий, виды их родного города. Недавно привезли и повесили по особому распоряжению директора. И вот теперь эта сумасшедшая...

   - Послушайте, женщина, что это такое?

   Увидев, как уборщица, закончив обтирать второй холст, принялась за третий, Юля не выдержала. Подскочила к старухе и схватила ее за жилистое плечо. Но та сбросила девичью руку с неожиданной силой и обернулась. Диким блеском сверкнули глаза.

   Юля ойкнула от ужаса и попятилась: теперь ей стало ясно, что перед ней натуральная психичка. Мало ли отчего она могла сбрендить, при их-то тяжелой жизни?..

   - Иди себе, девушка, - сказала уборщица. - Не мешай работать.

   - Из... вините, - неизвестно почему сказала Юля. Она бочком прошла мимо уборщицы туда, куда и собиралась, - в туалет. Заперла дверь. И как теперь быть, а?

   Впрочем, эта жуткая бабка, кажется, за ней не гналась и агрессии не проявляла...

   Сделав свои дела, Юля посмотрела в зеркало, оправила одежду. Макияж не поплыл, прическа была в порядке: только темные корни лезли из-под рыжей краски, но уж это до выходных потерпит. И вообще, работы было много. Только очень уж не хотелось выходить, чтобы опять не столкнуться с этой сумасшедшей.

   - Юлька, спокойно, - шепотом строго приказала она себе, поглядев в большие светло-карие глаза своего отражения. - Об этом надо прямо сейчас сказать замдиректора, только и всего...

   - Эй, ну вы скоро там?

   Дверь дернули снаружи.

   Юля узнала голос Ленки Козловой из отдела кадров. Успокоенно вздохнула: отдел кадров был дальше по коридору, и, значит, Ленка только что прошла мимо этой самой уборщицы.

   - Я уже все!

   Она вышла из туалета. Корпусная грудастая Ленка, возмущенно фыркнув, тут же протиснулась мимо; а Юля направилась назад в свой кабинет, в бухгалтерию. Но перед этим опасливо оглядела коридор: там и правда было уже пусто. И плеска воды, шварканья поблизости не слышалось.

   Психичка-техслужащая ушла на другой этаж... знать бы, в какой последовательности она убирается? Ведь у них должен быть какой-то алгоритм, распорядок работы!

   Если, конечно, уместно говорить о «распорядке» в этом случае...

   Юля, закусив губу, осторожно приблизилась к фотографиям. Она ожидала, что те окажутся насквозь мокрыми - и попорченными водой и моющим средством. От плиточного пола до сих пор поднимался химический запах. Но, вглядевшись, девушка с огромным удивлением поняла, что на черно-белых фотокартинах нет никаких следов. Ничего не покоробилось, не расплылось.

   И они были совершенно сухие, что еще странней.

   «Значит, и правда показалось? И кто тогда тут псих - я?..»

   Юля ощущала себя абсолютно нормальной. Но ведь ненормальные редко отдают себе отчет в своем состоянии.

   - Ладно. Я подумаю об этом завтра. Уж точно не сейчас, - прошептала она, и поспешила вернуться на рабочее место. На носу было пятнадцатое число, девчонки в бухгалтерии рассчитывали платежные ведомости: дел было дополна.

   Юля опять занялась сверкой цифр: почувствовав облегчение, что беседа с замдиректора откладывается. Директор их строительной фирмы «Авангард» позавчера улетел в командировку, а его заместительница Ирина Вениаминовна была довольно характерная дама. Если не сказать - склочная.

   Юля закончила работу позже всех в отделе, даже подзадержалась. Они трудились по-европейски, с девяти до шести; и когда Юля в полной тишине выключала компьютер, за окном было уже совсем темно. Сердце у нее екнуло.

   Нет, конечно, дорога домой нестрашная - по людным улицам, и вообще время детское. Но после сегодняшнего...

   «А вдруг я реально сошла с ума, и не смогу ориентироваться? Со мной в жизни такого не бывало! Вот забреду сейчас куда-нибудь, и привет!»

   Она подошла к гардеробу, достала одежду. Ветровка, шарф... надо было потеплее одеться, уже не лето. Потом девушка проверила, закрыты ли окна, схватила сумку и пошла.

   Заперев дверь кабинета, она быстро сбежала по лестнице и вручила ключ от офиса пожилому вахтеру, который по совместительству числился охранником, и сейчас коротал время на своем посту, уставившись в маленький телевизор. Смешно! Что этот дед сможет сделать, если и вправду явятся какие-нибудь серьезные ребята и придется защищаться?..

   Валера тоже служил охранником - но настоящим, без дураков! Нет. Вот про Валеру она сейчас думать не станет.

   Юля направилась к автобусной остановке. Вообще она предпочитала пешие прогулки, но сейчас хотелось оказаться дома как можно скорее.

   Автобус подошел довольно быстро. Он был полный после рабочего дня, пришлось стоять. Потом еще ввалилась группа школьников, и Юля забилась в угол у заднего выхода, почти пожалев, что не пошла пешком.

   И опять вспомнилась сегодняшняя бабка-поломойка в желтой униформе. Но уже почти без суеверного ужаса - с сочувствием.

   «А правда, почему у нас уборщицами-санитарками-поломойками практически всегда работают женщины, причем по большей части пожилые? И окна моют, чуть не вываливаются! Мужика-уборщика днем с огнем не сыщешь! А в Америке наоборот - мужчин-уборщиков очень много, это скорее правило: работа-то тяжелая и грязная. Вот поменяться бы ей местами с нашим охранником, он целыми днями только пузо отращивает! Чай, не хуже бы справилась!»

   Юля фыркнула. Она спохватилась, что чуть не проехала свою остановку; и через квартал с облегчением сошла.

   Девушка быстро дошагала до дому, взбодрившись и почти успокоившись. Поднявшись по лестнице, открыла дверь своим ключом.

   Направляясь в ванную комнату, Юля поздоровалась с мамой, Тамарой Ивановной. Мама преподавала биологию в средней школе - тоже работка будь здоров; и сейчас, конечно, сидела за столом с горой тетрадей.

   - Привет. Как дела? - Тамара Ивановна механически ответила на приветствие дочери. Тут же что-то жирно подчеркнула в контрольной очередного двоечника. - Ты голодная? Котлеты с ужина остались, а гарнира никакого нет.

   - Ничего, мамуль, я сейчас сама сделаю. Ты не дергайся.

   Юля поспешно закрыла дверь в комнату. Мама, кроме своих разгильдяйских «А» и «Б», еще брала халтурку - переводила всякие статьи: узкоспециализированные, по биологии, и более широкого профиля. Папа, Антон Федорович, работал врачом-терапевтом в поликлинике и пока не вернулся.

   Переодевшись, Юля быстро сварила рис, заправила маслом. Порезала овощной салат. Тут как раз хлопнула дверь, вернулся папа: и сразу же отправился мыть руки и полоскать горло. Уже начался сезон простуд - а сколько через него проходило больных за всю смену...

   Юля накрыла стол на кухне и позвала родителей. Оба слишком устали, чтобы разговаривать за ужином; но когда стали разливать чай, Тамара Ивановна вдруг оживилась, вспомнив свой фриланс.

   - Дали тут переводить одну большую статью. «Противостояние науки и религии». Интересно пишут, как будто наука и религия обязательно должны противостоять!

   - А разве не должны? - удивился отец. Антон Федорович, благоообразный пожилой мужчина со щеточкой усов, замер, опустив вилку.

   - Конечно, нет. Существует устоявшееся мнение, будто всякий настоящий ученый - атеист. Но это мнение профанов, - заявила мама. - А я, чем больше вникаю в сложнейшую работу клеточных механизмов, генетического кода, тем больше верю, что тут не могло обойтись без еще более сложного замысла. Случайностью ничего этого объяснить нельзя.

   Антон Федорович хмыкнул.

   - Ну, может, ты и права, Тома.

   Он не любил полемизировать, и тем более - редко подвергал сомнению вбитые с юности догмы.

   Когда допили чай с мармеладом, Юля вымыла посуду. Странно, что маме именно сегодня вздумалось подискутировать на такую тему... Хотя они с матерью всегда были больше похожи, чем с отцом.

   Юля ушла в свою комнату. Чаще всего ее радовало, что она единственный ребенок; но тут вдруг стало очень одиноко. Может, Кате позвонить? «Привет-привет, как дела?» И рассказать про сегодняшнюю галлюцинацию?

   Катька смеяться точно не будет; но может встревожиться и раздуть проблему, еще погонит к врачу. А к какому российскому психотерапевту или психиатру пойдешь с такими глюками? И чем тебе там помогут? На их таблетки только подсядь. А уж если прилепят диагноз, не дай бог...

   - Спокойно, Юлька, это ты сейчас раздуваешь проблему. Надо подождать, - пробормотала она.

   Кате она пока звонить не будет, и Валере - тем более.

   Валера Смирнов был ее третий бойфренд; и с ним, как и с первыми двумя, ничего настоящего еще не случилось. Только цветочки-обжимашки-киношки. При том, что Валера был не неловкий нищий студентик, а, что называется, «чисто-конкретный» молодой и крепкий мужик, охранник в компьютерной фирме. Излишней культурой и высшим образованием он не был обременен; и раньше Юля почти не сомневалась, что скоро Валера ее бросит, потому что она, как в старые времена, «не давала до свадьбы». И наверняка у Валерки имелась другая постоянная девица, более доступная. Но вот поди ж ты - хотя виделись они нечасто, он регулярно возникал на Юлином горизонте и приглашал ее на свидания. И, похоже, серьезно ревновал, отслеживая ее знакомства.

   Ладно. Сомнительному ухажеру про такое тем более не скажешь...

   Юля заглянула в комнату к родителям. Мама опять занималась - сидела за компьютером. У Юли имелся свой планшет, а домашний стационарный компьютер был почти всегда в мамином распоряжении.

   - Тебе помочь с переводом? - спросила дочь.

   Тамара Ивановна качнула головой.

   - Нет, спасибо. Я уже заканчиваю, можешь помочь со следующей статьей.

   - Хорошо.

   Юля ушла к себе. Проверила смс-ки на телефоне; потом, устроившись в кресле-кровати, достала свое вязание - «успокоительный» шарф, как она его называла. Юля начала этот шарф давно и вязала, когда хотела от чего-нибудь отвлечься. В плане рукоделия она особой фантазией и талантами не отличалась. Вот лучшая подруга Катя Астахова - совсем другое дело: та мастерила изумительные искусственные цветы и даже продавала их через интернет.

   Зато у Катьки никогда не бывало таких художественных глюков, как у нее...

   Взглянув на часы, Юля спохватилась. Одиннадцатый час! Девушка убрала рукоделие на полку и отправилась умываться.

   Уснула она быстро, и сон ей приснился необычайно яркий и отчетливый. Глубокой ночью она стояла в коридоре своего учреждения напротив пресловутых картин. Юля никогда раньше не всматривалась, что там такое изображено: только помнила, что это увеличенные дореволюционные фотографии, со старинными же подписями вверху. Но вот только этих подписей там больше не было. И сами картины как будто ожили - обрели цвет и объем: изображения изменились, но Юля отчего-то знала, что фотокартины по-прежнему тематически связаны между собой и это очень важно...

   И тут раздались жуткие звуки. Шарканье ног и швабры, плеск воды в пластмассовом ведре. Та самая старуха!..

   Юля твердо знала, что сейчас ночь, никого в здании нет и быть не может; однако уборщица была здесь и занималась своим делом. Мыла и скоблила, и подходила все ближе к непрошеной гостье. Если только эта бабка застукает тут же ее, Юлю Буренину, случится что-то ужасное...

   Но отступать было уже некуда. Уборщица вышла из-за угла со всем своим хозяйством и уставилась Юле прямо в лицо. Девушка закричала и проснулась.

   Юля резко села в постели, мокрая от пота. Взглянула на светящиеся электронные часы. Три ночи!

   - Господи боже мой. Приснится же такая дрянь, - пробормотала она.

   Юля, конечно, слышала, что после кошмара можно «проснуться от собственного крика», но всегда думала, что это книжный и киношный штамп. В первый раз такое случилось с ней самой!

   Она прошлепала на кухню и налила себе воды из графина, выпив залпом. Хорошо, что родителей не разбудила.

   Девушка вернулась в постель и, поворочавшись минут десять, уснула опять. Она проснулась только от назойливого пиканья будильника.

   Юля вскочила. Родители уже ушли, и очереди в ванную ждать не пришлось. Юля приняла душ, заколола перед зеркалом короткие волосы. Она еще раз с досадой отметила, что отросли корни и придется опять краситься. Может, не в рыжий, а в какой-нибудь более натуральный? Надо у Катьки спросить, мама тут не помощник...

   Позавтракав, Юля оделась, повесила сумку на плечо и побежала на работу. Мысли о вчерашнем приключении почти выветрились из головы. Однако, когда девушка уселась на свое рабочее место и включила компьютер, она опять все вспомнила.

   В том, что ей приснилось ночью, вообще-то говоря, ничего удивительного не было. Порталы в параллельный мир или в прошлое - набившая оскомину тема в фантастике и триллерах. И воображение может выкидывать самые неожиданные фокусы, работа мозга и сознания еще так мало изучена.

   Юля занялась своими расчетами.

   Часов в десять к ним постучали: кабинет запирался на электронный ключ. У Юли сердце ушло в пятки - появилась та самая уборщица.

   Она вытряхнула мусор из корзин, потом принялась мыть пол, не обращая никакого внимания на Юлю. И когда добралась до ее угла, тоже ничем не напомнила о вчерашнем странном столкновении. Только вежливо попросила хозяйку пустить ее протереть под столом.

   Юля встала и отошла, исподволь пристально наблюдая за женщиной. Уборщица в желтой футболке и кепке мыла тщательно, в отличие от многих своих коллег. Кажется, их фирма недавно заключила контракт с новой клининговой компанией...

   Потом Юля опять села за стол; но сосредоточиться не могла, пока уборщица не ушла. А когда за той закрылась дверь, Юля не вытерпела. Она встала и направилась в туалет, по вчерашнему маршруту.

ГЛАВА 2

Уборщица преспокойно мыла пол, удаляясь от фотографий все больше. Юля ощутила сразу облегчение и огромное разочарование. Как все-таки легко было поверить в чудо - а ведь не маленькая, двадцать четыре года.

   Юля на всякий случай подбежала к стене, удостоверилась, что на картинах ничего не изменилось. Ну да, все те же красивые исторические места: церковь, городской парк, купеческий особняк, крытые торговые ряды... Юля взяла это на заметку. «Сфоткаю себе на телефон. Пусть будет, на всякий пожарный», - подумала она.

   А потом Юля осознала, что шварканье и плеск воды доносятся теперь со стороны лестницы. Сверху! Бабка пошла на третий этаж!

   Юля быстро оглянулась на дверь офиса. Дел куча, еще замечание можно схлопотать от начальницы. Но оно того стоило.

   Юля дождалась, пока бабка поднимется наверх: их фирма уже седьмой год арендовала второй и третий этажи старого кирпичного особняка, и Юля хорошо помнила, что на третьем этаже тоже висит серия картин, которые привезли и повесили одновременно с первой. Но это были вообще не фотографии - какая-то абстракционистская муть...

   Девушка взбежала по лестнице, приглушая шаги, и прислушалась. Уборщица находилась в другом конце коридора, и Юлю отсюда было не видно. Но если она надеется обнаружить что-то необычное, надо застать бабку, так сказать, на месте преступления! Ведь потом-то никаких следов на картинах не остается!

   Юля уже не сомневалась, что ее логическая цепочка верна; и что все это опасно. Но жгучее любопытство пересилило страх.

   Она быстро преодолела коридор и остановилась на углу - там, за углом, и висели картины. И именно там находилась странная бабка. Она старательно обтирала мокрой тряпкой четвертое по счету полотно...

   Юле в первый миг захотелось бежать со всех ног. Но она пересилила себя и осталась на месте, загораживая проход. Все равно уборщица наверняка уже догадалась, что Юля за ней следит.

   Слух у этой старой ведьмы, похоже, был острый; а чутье еще острей. Она сразу поняла, что не одна, но так же хладнокровно, как вчера, закончила обтирать половой тряпкой холсты. Это и правда были никакие не фотографии - а абстрактные картины, всякие разноцветные спиральки-круги и треугольники на синем фоне. Юля никогда не понимала такого искусства. И тем паче - недоумевала, зачем на подобное выбрасывать кучу денег. Наверняка эта мазня стоила бешеных бабок, куда дороже фотокартин.

   Уборщица закончила свое дело и все так же неспешно направилась назад, в Юлину сторону. Завороженная фантастическим поведением старухи, Юля не сразу осознала угрозу. А потом ее охватил тошнотный ужас: похоже, она стала свидетельницей чего-то запретного. Свидетельницей, от которой постараются избавиться!..

   Бабка остановилась напротив. Опустив ведро и прислонив к стене швабру, она укоризненно покачала головой, глядя Юле в лицо. Та не в силах была двинуться с места, сказать хоть слово... Однако старая ведьма по-прежнему не пыталась причинить ей вред и не угрожала. Она только сказала:

   - Это твой выбор. Но имей в виду: возврата не будет.

   После чего подхватила ведро и швабру и ушла.

   Юля несколько мгновений стояла, привалившись к стене: ее трясло, голова шла кругом. Потом она выпрямилась и попыталась собраться с мыслями.

   Смысл этого зловещего предупреждения был, пожалуй, ясен - но только в общем: очевидно, более конкретно бабка выражаться не могла. Она сказала Юле: не суйся не в свое дело, иначе увязнешь с головой. Но при этом упоминала «свободный выбор». Значит, Юля такая не первая? И находились люди, - а может, именно молодые девушки и женщины, - которые добровольно связывались с этой чертовой компанией, чем бы те ни занимались?..

   Стоп. Она, кажется, хватила уже слишком далеко.

   Юля быстро спустилась на свой этаж и, вернувшись в кабинет, села на рабочее место. Начальница отдела, тридцатилетняя Анна Николаевна, бросила на нее выразительный взгляд, поджав губы; однако ничего не сказала.

   Повезло же ей попасть в чисто женский коллектив - здесь все примечают, а уж злопыхательства куда больше, чем в мужской среде. Лучше бы к сисадминам попыталась устроиться. Хотя там давно уже все забито, и даже на свободное место вряд ли бы взяли, сексисты...

   Юля опять открыла Excel с платежками.

   Когда начался обеденный перерыв, все сотрудницы, кроме нее, отправились гулять - как обычно. Семейные еще успевали пробежаться по магазинам «для дома». Юля тоже ходила гулять в обед - иногда с кем-то из коллег, но чаще одна. И погода стояла отличная, а солнца северным людям хронически не хватало. Но сегодня у нее были другие планы.

   Первым делом она без помех прошлась по зданию и сняла на телефон обе серии картин. Каждую целиком - а потом все работы по отдельности, крупным планом. А затем вернулась в офис и достала мобильник, решив все-таки позвонить подруге Кате.

   Та была полноценным фрилансером - дизайнером и вольным художником. Катя может взглянуть на эти картины взглядом профессионала... а говорить ли ей обо всем остальном, Юля еще подумает. И вообще, давно не виделись, а общаться виртуально у Катьки нет времени и сил.

   Катя сразу ответила на звонок и была рада ее слышать. Сначала она поинтересовалась, как дела у подруги; но Юля ответила в двух словах, это был не телефонный разговор. Потом Катька долго рассказывала о себе - о своих творческих взлетах и неудачах; жаловалась на капризных клиентов, но не всерьез. Для нее творчество было неиссякаемым источником вдохновения по жизни, Юля даже порой завидовала.

   Неожиданно Катя, оборвав сама себя, спросила:

   - А ты чего вдруг звонишь посреди дня? И о себе молчишь? Случилось что?

   Юля кашлянула.

   - Ну, вообще-то да... Случилось. Но лучше, если я расскажу при встрече.

   Катька некоторое время молчала, заинтригованная и встревоженная.

   - Давай тогда встретимся в субботу. В кафешке посидим - или приходи ко мне.

   - Лучше к тебе, - Юля улыбнулась. - Спасибо! Я тебе позвоню в пятницу, пока.

   - Счастливо. Увидимся.

   Когда в четыре часа девчонки устроили негласный перерыв на чай, Юля опять проверила телефон. И обнаружила смс-ку от Валеры.

   «Зайчик, как поживаешь? В пятницу свободна?»

   Юля скрипнула зубами. Валера, как всегда, нагрянул неожиданно: он неделями вообще не объявлялся, а потом преподносил себя как подарок. Конечно, он был не худшим вариантом из возможных. Но Юля, честно говоря, до сих пор побаивалась Валеру Смирнова, который был парнем совсем не ее круга; и уж сейчас его приглашение было точно некстати...

   Но вот так прямо его отшивать тоже не годилось. Мало ли.

   «В пятницу вечером я свободна, но выходные заняты, - решившись, написала она. - И учти, мы поздно заканчиваем».

   «Я помню. Зайду за тобой в пт после работы. Не боись, сильно не задержу».

   «Ладно», - ответила Юля.

   На другой день, в четверг, уборщица явилась другая - женщина лет сорока, тоже крепкая и подвижная.

   Она мыла у них в кабинете в то же самое время - около десяти; и на ней была желтая униформа той же компании. Между прочим, далеко не каждая такая компания могла себе позволить одевать своих сотрудников, особенно в провинции. И принадлежности для уборки у женщины были новые и качественные.

   Юля улучила минуту и спросила:

   - Как называется ваша организация?

   - «Чистякофф», - не поднимая головы в желтой кепке и энергично орудуя шваброй, ответила техслужащая.

   Конечно, название было пошлое и банальное, в современном духе. Юле оно ничего не сказало.

   Она дождалась, пока уборщица покинет помещение, и поднялась из-за стола: и тут же перехватила красноречивый взгляд начальницы отдела. Странности Юли Бурениной были уже замечены - и определенно не лучшим образом сказались на репутации. Однако Юля не стала садиться на место и вышла следом за техслужащей.

   Та в туалете меняла воду. Юля дожидалась ее, стоя у картин и сжимая кулаки. Наполнив ведро, женщина вышла в коридор и принялась мыть пол, без всяких выкрутасов. Тогда Юля вернулась в кабинет.

   - Юлия Антоновна, - у начальницы Анны Николаевны, похоже, лопнуло терпение. - В рабочее время полагается работать, а не заниматься посторонними делами!

   Юля покраснела до ушей. На нее с жадным вниманием уставился весь отдел.

   - Извините, - кротко сказала она. - Мне стало нехорошо, но все уже прошло.

   Начальница хотела еще что-то сказать, но после такого ответа продолжать стало неловко. Она покачала головой и вернулась к своим папкам.

   Юля поняла, что это ей еще припомнят; но постаралась не волноваться чрезмерно. Она чувствовала, что у нее в ближайшее время хватит других поводов для волнений...

   Пятнадцатое число выпало на пятницу. И разносить платежные ведомости по отделам было как раз ее обязанностью - она собрала все положенные подписи, управившись до обеда. Все итоги были подведены вовремя, и к концу дня начальница стала смотреть на Юлю более благосклонно. Впрочем, они слишком устали, чтобы заниматься выяснением отношений.

   Уборщица была та же самая - женщина помоложе, и сегодня Юля получила законную возможность за ней подсматривать. Но никаких больше чудес она не заметила. И даже начала думать, что ей вообще все это приснилось. Так, пожалуй, было бы и к лучшему!

   Только собираясь домой, Юля вспомнила, что сегодня после работы обещала встретиться с Валерой. К этому она не была морально готова; и вообще никак специально не готовилась, марафет не наводила. А вдруг он сам уже забыл или передумал?..

   Однако, когда Юля спустилась вниз, бойфренд уже ждал ее в вестибюле.

   - Привет, - он улыбнулся и, шагнув к девушке, поцеловал ее в щеку; а потом вручил красную розу на длинном колючем стебле.

   - Спасибо, - Юля зарделась.

   Они хотели выйти вместе, но Юля приостановилась.

   - Погоди, надо розочку поставить в вазу! А то как я ее домой понесу, неудобно будет и цветок погибнет.

   Валера кивнул.

   - Давай. Я подожду.

   Юля, извинившись перед вахтером, снова взяла ключ на КПП и побежала наверх. В посудном шкафу в бухгалтерии была пустая ваза, которую она и приспособила под цветок. Конечно, за выходные роза все равно, наверное, завянет; но куда ее еще девать!

   Запыхавшись, Юля вернулась к своему кавалеру.

   - Я готова. Идем.

   Только тут она по-настоящему на него взглянула. Валера был одет легко, не по погоде - в джинсовую куртку поверх футболки с принтом. Впрочем, он почти никогда не мерз. Он был невысок ростом - не выше Юли, но коренастый, сильный, с правильным лицом; русые волосы были стрижены бобриком и подбриты на затылке. Чувствовалось в нем даже что-то приблатненное, хотя, вполне возможно, Валера Смирнов просто понтовался. Чтобы больше уважали.

   - Классно выглядишь, - сказал он.

   - Спасибо.

   Они покинули здание «Авангарда» и прошли рядом пару кварталов, не говоря ни слова. И у Юли внезапно возникло чувство, что у ее «как бы бойфренда» тоже что-то стряслось.

   Взглянув на нее, он протянул руку.

   - Дай ручку. Люблю с тобой за ручку ходить.

   Юля послушалась. От этого жаркого, сильного пожатия у нее мурашки побежали по телу. Сейчас и правда почти все парочки гуляли, держась за руки, - это недавно распространилась такая мода.

   Однако Валера не пытался перейти с Юлей грань, когда почувствовал определенный барьер. Юля с удивлением обнаружила, что девственность как заводит, так и отпугивает многих мужчин. Что это - боязнь ответственности, какой-то первобытный инстинкт?..

   Она искоса взглянула на бойфренда.

   «А с другой своей девицей он небось не деликатничает. Со мной гуляет за ручку, а с ней...» - пронеслась в голове злая мысль. Юля практически не сомневалась, что эта другая «для разрядки» у Валеры есть; хотя он никогда не проговаривался.

   А потом он вдруг произнес:

   - Ваську посадили.

   Они приостановились на улице под фонарем. Руки их разжались: Юля оторопела.

   - Какого Ваську?..

   Валера коротко рассмеялся.

   - Какого! Брата моего, младшего!

   Юля сглотнула.

   - За что? Расскажи!

   Сумерки сгущались. Все происходящее начало казаться еще более невероятным, чем недавние выходки уборщицы.

   - Пошли.

   Валера опять крепко схватил девушку за руку и притянул ближе; словно бы и удерживая, и защищая.

   - Васька грабанул художественный салон, с компанией. Придурок! - с чувством проговорил бойфренд. - Связался с гопниками после армии! Это ведь отягчающее обстоятельство - что с группой, так?

   Юля кивнула.

   - Никто не пострадал? - осторожно спросила она. Валера мотнул головой.

   - Не. Они это ночью провернули, взломали дверь. Спалились с краденым, когда начали продавать картины, и всех замели.

   Валера матюкнулся. Хотя вообще при Юле старался не выражаться.

   - Теперь не знаю, сколько ему, уроду, дадут.

   - Может, вообще условный срок. Василий же раньше не привлекался, - Юля попыталась улыбнуться. - И... судебного разбирательства еще не было, правильно?

   Валера мотнул головой.

   - Не было. Но вряд ли. Там ведь этот... антиквариат, деньжищ огромных стоит.

   Они некоторое время шли молча; потом парень усмехнулся.

   - А ты, в натуре, ничего. Не кисейная барышня. Думал, ты сразу от меня дунешь, как такое услышишь. А ты умеешь с народом общаться!

   Юля поневоле почувствовала себя польщенной. Но не хотелось даже представлять, что сказали бы родители, услышав подробности этого романтического свидания. Отец и мать до сих пор не были знакомы с Валерой, знали его только с Юлиных слов.

   Больше они с бойфрендом не говорили; Валера ускорил шаг, и они быстро дошли до Юлиного дома. Там во дворе присели на скамейку.

   - Слушай, а как насчет следующих выходных? Может, покатаешься со мной на байке? Я ведь тебя вроде не катал раньше, - Валера посмотрел на нее в упор, сузив серые глаза.

   - Я подумаю, - сказала Юля, борясь со своим волнением.

   Об этом и правда стоило подумать. И что-то такое вертелось в голове в связи с преступлением его брата. Художественный салон. Картины...

   Юля резко встала.

   - Ладно, мне пора. Спасибо, что проводил... и за откровенность.

   Валера кивнул.

   - Пока.

   Он так и не встал с места, глядя ей вслед, пока Юля не скрылась в подъезде.

ГЛАВА 3

Катя жила одна. Она вышла встретить подругу, одетая в черные лосины и безразмерную белую футболку с надписью: «Все очень круто, но надо переделать».

   Юля улыбнулась, прочитав надпись. Катя ответила такой же сияющей улыбкой и шутливо протянула ей руку дощечкой: тонкое запястье украшал замысловатый бисерный браслет, несомненно, собственного плетения. Они пожали друг другу руки и расцеловались.

   Из комнаты раздалось тявканье, потом молнией вылетел черный той-терьер. Он принялся обнюхивать гостью, повизгивая от радости и виляя хвостиком-обрубком.

   - Максик, фу! - прикрикнула хозяйка. - Не лезь под ноги!

   - Да пусть его. Видишь, помнит.

   Юля наклонилась и погладила собачку. Максик еще раз приветственно тявкнул, потом убежал назад в комнату. Катя дала подруге тапочки и пригласила в ванную.

   Когда Юля вымыла руки и вышла, Кати еще не было - подзадержалась на кухне. Юля прошла в пустую комнату и остановилась, озираясь, - как и раньше, ощущая себя в каком-то тридевятом царстве.

   Катя Астахова снимала однокомнатную квартирку, которую давно превратила в студию. Компьютерный стол справа был завален бумагами, черновиками и эскизами. На верстаке напротив лежали инструменты и теснилось множество фигурок из полимерной глины - ее собственные работы и чужие; в большом ящике на полу хранился запас этой самой полимерной глины, бисера, проволоки, капрона, гофрированной бумаги и всяких прочих материалов, о которых Юля даже не имела понятия. Готовые искусственные цветы, гордость художницы и один из ее основных источников дохода, помещались на столе у окна.

   В дальнем углу, прикрытые тканью, стояли старые Катины картины - акварелью и маслом; впрочем, их Катя к своим удачам не относила и стыдливо отворачивала к стене. Творческого беспорядка в привычном понимании этого слова в комнате не было - но при первом взгляде на обстановку было ясно, чем живет и дышит хозяйка этой квартиры; и человеку, далекому от искусства, становилось здесь неуютно.

   Тут вернулась Катя.

   - Чайник поставила. И насыпала корму этому обормоту, чтобы не приставал, - сообщила она.

   Юля улыбнулась. Потом вздохнула.

   - Мои на собаку не соглашаются - говорят, дорого и возни много. А на кошек у мамы аллергия, - сказала она.

   Катя кивнула с пониманием.

   - А ты поуговаривай насчет собаки. Могу тебе сосватать такого же терьерчика. Гулять будешь сама, кормить совсем недорого, зато море позитива.

   Она растрепала одной рукой прическу - Катя стриглась еще короче Юли, почти под мальчика; зато стильно, и она как-то по-особенному тонировала светлые волосы.

   - Ну, так что ты мне хотела рассказать? Только при встрече?

   - Давай сначала чаю попьем, а то у тебя чайник выкипит. Это... в общем, довольно странная история.

   - Заинтриговала ты меня, мать, - протянула Катька. Но от немедленных расспросов удержалась.

   Юля еще раз медленно обошла комнату, убрав руки за спину, чтобы ничего не трогать. Остановилась у верстака с полимерными фигурками.

   - Зверюшек своих ты еще не выставляла? По-моему, супер.

   - Здесь не только зверюшки. - Катя тут же очутилась рядом. - Видишь, всякие стилизации, под славянских идолов, под каменный век... Экспериментирую, в общем. Но клиентуру еще не нашла, цветы почему-то лучше берут.

   Юля покусала губы, глядя в Катино вдохновенное лицо. И наконец не вытерпела и рассказала все про странную бабку. Про чайник они обе забыли.

   А потом из кухни прибежал Максик и гавкнул. Хозяйка спохватилась.

   - Черт, свисток на носик забыла надеть! Там же, наверное, все выкипело!

   Она умчалась на кухню.

   Юля присела в кресло, сложив руки на коленях. Она боялась Катиных комментариев, боялась, что ее ненормальность подтвердится. Катька, конечно, прямо не скажет - но Юля и так все поймет...

   Наконец Катя пришла, неся поднос, на котором стояли дымящиеся чашки чая, блюдце с дольками лимона и другое - с нарезанным сыром.

   - Помогла бы, - упрекнула она. - У меня сколько рук, по-твоему?

   - Извини, я задумалась. - Юля вскочила. - Сейчас!

   Кажется, Катино мнение о ней не изменилось радикально. Подруги отправились на кухню, где Катя насыпала в тарелку грецкие орехи, которые они обе обожали, а Юля нашла печенье.

   Наконец они вернулись в комнату-студию и сели.

   Сделав глоток чая и разжевав очищенный орех, Юля спросила:

   - Ну, что? Как по-твоему, я нормальная?..

   Катя пожала плечами.

   - Ну, не более ненормальная, чем я. Конечно, тебе могло все привидеться или присниться, но это ведь не критерий ненормальности, - серьезно сказала она. - И я думаю, что для галлюцинаций или сновидений это очень уж последовательно и сложно. А главное, неожиданно - ты бы вряд ли такое выдумала.

   Юля испустила вздох облегчения.

   - Спасибо, Катерина. Ты просто не представляешь, как мне...

   - Очень даже представляю, - сказала Катя.

   Она покачала ногой в шлепанце.

   - Говоришь, ты сфоткала эти картины? Дай посмотреть.

   Юля сбегала за телефоном. Некоторое время Катя изучала галерею снимков, не говоря ни слова, с очень задумчивым видом. Потом, рассмотрев круги-спиральки на синем фоне, взглянула на подругу блестящими голубыми глазами.

   - Абстракционизм я сама не жалую - а такие картины мне никогда не попадались. Однако вполне допускаю, что эта вот серия может быть подделкой под работы какого-нибудь знаменитого бездаря начала прошлого века. Абстракционизм явление знаковое, Юлька. Это был отказ от реализма, от привычных форм, и поиск нового, который скоро зашел в тупик. Наступил упадок в искусстве... и крах привычной жизни в целом, со всеми ее устоями.

   Юля кивнула.

   - Революция - и все, что за ней последовало. Кровавый век...

   - Да. - Катя с хрустом разгрызла орешек, отхлебнула чаю. - Между прочим, ты знаешь историю «Черного квадрата» Малевича?

   Юля мотнула головой.

   - Эта картина была написана в 1916 году, и споры о ней до сих пор не утихают. А современники называли «Черный квадрат» футуристической иконой. Грядущее поклонение тьме, небытию: ноль форм и ноль цвета. Тоже получилось вполне себе пророчество, не правда ли?

   Юля снова кивнула.

   - А ведь у нас сейчас на дворе 2017 год. Канун столетия Октября! - припомнила она. - А само наше здание уж точно еще старше, кажется, конца девятнадцатого века...

   Катя подняла обе руки.

   - Погоди, не гони! Может, это все и связано, - а может, и нет. Мы пока только предполагаем. Кстати, ты выясняла что-нибудь насчет компании «Чистякофф»?

   - Естественно, я гуглила, но ничего не нашла.

   Юля помолчала. А потом неожиданно вспомнила замечание мамы-биолога - насчет того, что наука и религия совсем необязательно должны противостоять; и что самые большие чудеса открываются человеку в природе, как свидетельство сложнейшего высшего замысла. Катя энергично кивнула, соглашаясь.

   - Сейчас вообще развивается множество смежных дисциплин, во всех областях науки и культуры. Обмен информацией идет интенсивнее, чем когда-либо раньше. Обнаруживаются все новые связи между явлениями... и закономерности, о которых никто не подозревал.

   Юля взяла телефон и опять рассмотрела галерею фотокартин, с видами старого Краснодольска(1).

   - Постой-ка. А они ведь идут друг за другом, от набережной и дальше по улице Производственной, - медленно проговорила она. - Похоже на какой-то маршрут...

   - Да. Во всяком случае, висят именно так, - согласилась Катя.

   Юля прикусила губу.

   - От набережной?.. И уборщица обтирала их именно водой, во всяком случае, это так выглядело...

   Катя нахмурилась.

   - При чем здесь вода, мы еще разберемся. Все по порядку.

   Юля допила свой остывший чай. А потом неожиданно вспомнила про свое последнее свидание с Валерой и про его злополучного брата, попавшего в дурную компанию. Услышав про ограбление художественного салона, Катя так и встрепенулась.

   - Это уже не смешно! Тут я сама все выясню. У меня есть хорошие знакомые в «Елисее», это самый большой художественный салон в городе. Валерка ведь его имел в виду?

   - Не знаю. - Юля со стыдом вспомнила, что даже не спросила названия. А специально звонить Валере по такому поводу было бы совсем неуместно.

   - Скорее всего, это он - «Елисей». - Катя кивнула сама себе; потом опять посмотрела на Юлю. - А вообще, как у тебя дела с твоим Смирновым?

   Юля пожала плечами.

   - Так себе. Он меня держит... ну, как запасной аэродром. То появляется, то исчезает.

   Катя и без того знала, что у подруги отношения с молодым человеком сложные и неопределенные. Сама Катя побывала замужем «для галки», ради статуса, - на четвертом курсе. Они с Юлей сначала учились вместе, на одном факультете, а потом Катя бросила экономику, открыв в себе новые таланты. Через несколько месяцев она разошлась и с мужем Эдиком, и до сих пор ее вполне устраивал одинокий богемный образ жизни. Катя Астахова с усмешкой говорила, что ее «ни один нормальный мужик не выдержит».

   - Кстати, я хотела посоветоваться еще насчет кое-чего. - Юля наклонила голову так, чтобы стало видно макушку. - Видишь, все уже отросло? Рыжий цвет уж очень яркий и ненатуральный - мне кажется, пора перекраситься ближе к своему.

   - Пора. - Катя кивнула. - Но твой природный цвет тускловат, уж извини. Ты правильно начала краситься, и красные оттенки тебе к лицу, только надо что-то типа баклажан или бургунди... Посмотри-ка в зеркало.

   Юля встала с места и, повернувшись, посмотрелась в большое зеркало над тахтой.

   - У тебя глаза не просто светло-карие, а с зеленью. Можно очень интересно обыграть. Я тебя могу записать к моему мастеру.

   - Спасибо, Катюш, ты супер! - Юля в порыве благодарности чмокнула Катю, обхватив за шею. - Но, все-таки... непременно надо красный оттенок? Не слишком будет в глаза бросаться?

   - Из рыжего вообще перекрашиваться трудно, выбор небогат, а для тебя это будет оптимально. Уж поверь моему вкусу.

   Они засиделись, болтая на разные более нейтральные темы, - и только за третьей чашкой чая Юля спохватилась. Надо было сегодня еще успеть вымыть пол, чтобы завтра устроить большую стирку и привести себя в порядок.

   Катя проводила ее и подарила на прощанье красивый браслет-фенечку, похожий на свой. Юля хотела отказаться - Катя явно старалась для себя, долго трудилась; но та настояла.

   - Мне это только в удовольствие. И насчет салона я выясню сама, - повторила она. - Потом сразу позвоню, если что узнаю. А ты не пропадай.

   Вернувшись, Юля первым делом пристроила Катин браслет на полку - чтобы не потерялся и был все время на виду; а потом занялась домашними делами.

   Пока Юля мыла пол, мысли то и дело возвращались к бабке-уборщице. Что же она все-таки хотела сказать? О чем предупредить?..

   Перед сном Юля еще раз просмотрела галерею снимков в телефоне; потом включила планшет и проследила по карте «маршрут», который получался при движении из одного исторического места в другое. И внезапно ее как током ударило.

   Старинный особняк, который арендовала их строительная фирма, был следующим - последним из этих мест!..

   Юля записала неожиданную мысль в блокнот: как начала записывать все идеи по поводу происходящего. Это надо будет непременно обдумать позднее.

   На другой день с утра вдруг зазвонил ее мобильный: на всю квартиру зазвучала лирично-надрывная «Знаешь ли ты» MaкSим. Юля была в душе, а родители еще отсыпались. Она опрометью выскочила из ванной, ругая себя, что не взяла телефон.

   Мобильник замолчал до того, как Юля успела ответить на звонок. Вызов был от Валеры. Он никогда еще не звонил ей по выходным в такую рань.

   Юля захлопнула за собой дверь спальни - и, злясь и волнуясь все больше, размышляла, как быть. Наконец перезвонила бойфренду.

   - Привет, в чем дело? Половина десятого, мои спят еще!

   От злости Юля забыла даже свою обычную робость перед Валерой.

   - Извини. Соскучился просто. И хотел спросить, ты подумала насчет следующих выходных?

   «Соскучился!» У него определенно нелады на личном фронте, раз он так резко переключился на нее, тихоню Юлю со скамьи запасных!

   - Я пока не знаю, не решила. Я тебе сама позвоню на неделе и скажу, - ответила Юля. - А как там твой брат?

   Повисла неприятная пауза. Потом Валера усмехнулся.

   - Ничего, держится. Свиданки и передачи разрешили. Книжки начал выписывать из библиотеки - к культуре его потянуло, представляешь?

   - А слушание еще не назначали?

   - Не. Эти заразы тянут, какие-то новые обстоятельства выясняют. Неизвестно еще, когда будет суд.

   Но Юля явно испортила ему настроение этими расспросами. Она попрощалась; и Валера сразу сказал «пока» и отключился.

   Утром в понедельник Юля, как обычно, пришла на работу. Первым делом бросила взгляд на розу на своем столе. И застыла, широко раскрыв глаза.

   В вазе воды больше не было, а место живого цветка заняла искусственная лилия из полимерной глины, очень похожая на цветок Катиной работы. Тут перемену на Юлином столе заметили и девчонки в отделе. Таня Одинцова и Вика Эфрон, которые еще шушукались и прихорашивались, сразу подошли к ней.

   - Юлька, какая прелесть! Тебе кавалер подарил?

   - Или ты сама принесла, когда успела?

   - Мне подарили, - наконец сказала Юля, заставив себя улыбнуться. - Я поставила цветок еще в пятницу.

   В самом деле - не выяснять же теперь, кто здесь мог побывать без нее! Именно она сдавала ключ охраннику, а все выходные кабинет был заперт! За ней и так уже замечены чудачества, не закреплять же такую репутацию!

   Юля села за стол и включила компьютер, все еще не сводя глаз с цветка. Это было уже из разряда явлений, которые обычной житейской логике не поддавались. Хотя собственная логика во всем происходящем, конечно, присутствовала.

   В обед Юля позвонила Кате и спросила, не может ли та записать ее в парикмахерскую к своему мастеру.

   - Я бы, конечно, сама договорилась, но... Ты же у нее постоянный клиент!

   - Без вопросов. - Катин голос звучал жизнерадостно и ровно. - Значит, ты таки решила перекраситься?

   - Ага. Считай, что ты меня убедила.

   - Ну и умница. Давно пора.

   Катя перезвонила в девять вечера и сказала, что записала подругу к парикмахеру на вторник, на семь часов.

   1 В качестве места действия фигурирует вымышленный провинциальный город.

ГЛАВА 4

Катин парикмахер и старая приятельница, Олеся, настояла на том, чтобы еще и подстричь Юлю - «оформить голову», как она выразилась.

   - Волосы будут чуть короче, чем вы привыкли, но сразу оживут и расти начнут быстрее, - сказала она.

   Юля согласилась. Она выбрала цвет бургунди, фиолетовые оттенки были слишком уж вызывающими. Она провела в парикмахерском кресле полтора часа - и результат ее не разочаровал.

   Волосы опять потемнели, но приобрели глубокий блеск и оттенок красного вина. Новая стрижка, каскадом, ей очень пошла. И глаза в сочетании с таким цветом волос теперь и впрямь отливали зеленью.

   Юля не пожалела о потраченных деньгах. Правду говорят, что побывать у хорошего парикмахера для женщины - как заново родиться! Она вышла из салона окрыленная.

   Мама удивилась ее новой прическе и цвету волос, даже как будто бы немного огорчилась. Но вслух похвалила дочь, что та всерьез занялась собой. Сказала, как и Катя, что «давно пора».

   Юля сделала несколько селфи и переслала Кате свои фото по MMS(2). Катя всецело одобрила смену имиджа. А когда Юля уже собиралась ложиться спать, подруга внезапно позвонила.

   - Я поздно, да? Тебе завтра вставать, я, помню.

   - Ничего. - Во рту у Юли пересохло, сердце заколотилось. - Ты узнала что-то важное?

   - Можно сказать и так.

   То, что нападению бандитов подвергся именно салон «Елисей», они уже выяснили независимо друг от друга. Это и в новостях передавали. Но подробности, конечно, от публики скрывались.

   Катя узнала, какие именно картины вынесли. Те немногие, которые были по-настоящему антикварными, - написанные в десятых-двадцатых годах прошлого века...

   - И, главное, как произведения искусства - это дешевка, - разгорячившись, сказала Катя. - Они ценны только как предметы старины. Все до одной абстрактные. Мне показали альбом с репродукциями: такая же мазня, как те твои...

   - Погоди, Катерина! Ты забыла, что для нас главное не это! - Юля в волнении принялась кружить по комнате, прижимая телефон к уху. - Здесь прослеживается тот же принцип: кому-то зачем-то понадобились абстрактные картины, подлинники начала прошлого века.

   - Ну как - зачем? Ради денег. Они были самые ценные в галерее, - перебила Катя. - Возраст не так трудно определить, даже если ты не искусствовед.

   - А вдруг у грабителей были другие цели, помимо меркантильных?..

   - Какие, например?

   - Например... Им зачем-то понадобились копии этих работ. Ты же сама сказала, что наши картины, которые купил «Авангард», тоже могут быть копиями старинных подлинников! Предположим, что организаторы преступления с некой магической целью развесили эти копии в других зданиях, которые есть в нашей серии фотокартин... В тех, которые расположены выше по маршруту...

   - И в храме? - хмыкнула Катя. - Не забывай, церковь там тоже присутствует, самой первой из серии!

   - Церковь Преображения, которая у набережной? Так она же закрыта и полуразрушена, это теперь памятник культуры! Ее хотели снести в тридцатые годы, но не доломали. И восстанавливать не стали.

   Тут Юля опомнилась.

   - Кажется, у меня фантазия слишком разыгралась. Вряд ли все это так.

   - Буйная фантазия бывает ближе всего к правде, - заметила Катя. - И правда может оказаться невероятнее любой выдумки. Печенкой чую, что-то тут есть...

   Они помолчали. Потом Катя решительно заключила:

   - Ладно. Не буду сбивать тебе режим, поговорим позже. Только держи меня в курсе.

   - Естественно.

   На работе все тоже, конечно, сразу заметили перемену в ее облике; дамы-сослуживицы поахали, поудивлялись, но стереотипно решили, что причина в молодом человеке. Главная причина была в самой Юле - а еще в чем-то вне ее, в той ведьминой пляске, которая началась вокруг нее. Пробуждение женской природы процесс всегда таинственный, стихийный и темный; это может быть как очень благотворно, так и опасно...

   Старая уборщица в их учреждении больше ни разу не появлялась, уступив место младшей коллеге. Но искусственная лилия на Юлином столе так и стояла, напоминая, что это был не сон.

   Юля позвонила Валере вечером в среду, после работы.

   Речь зашла совсем не о том, чего он ждал. Юля, пожалуй, не набралась бы храбрости высказать все это бойфренду в лицо; но по телефону было легче.

   - Валера, я должна знать, прежде чем соглашусь на мотопрогулку с тобой. У тебя прямо сейчас есть другая... другая девушка?

   Дверь Юлиной спальни была зеркальной; и, разговаривая, она видела новую себя. И сама ощущала себя «другой девушкой», с которой Валера еще не имел дела. Это придало ей дерзости.

   Пауза на том конце длилась очень долго: Юля прямо-таки слышала, как кипят страсти в душе бойфренда. И, похоже, Валера уже собирался отключиться, ничего ей не ответив. Но тут Юля произнесла, уже резче:

   - Я жду! Значит, есть?..

   Он хмыкнул, потом рассмеялся, очень неприятно. Но, видимо, самолюбие не позволило убежать от ответа.

   - И как вы, бабы, все вынюхиваете? Да, есть другая. То есть была, я с ней порвал. Шалава, стерва!

   Юля стиснула свободную руку в кулак. В глазах потемнело, она покрылась испариной: адреналин прямо зашкаливал.

   - И... как теперь со мной? Ты собираешься продолжать со мной встречаться?

   Тут он отключился, ничего не ответив.

   Юля бросила телефон, чуть не разрыдавшись. Так она и знала! И даже не могла бы сказать, что не ожидала, - она ведь не младенец, имеет представление о мужской физиологии; если уж она не соглашалась на секс, Валерке приходилось удовлетворяться как-то иначе... Но, с другой стороны, мужики тоже могли идти на компромиссы с собственной природой - только если появлялся реальный стимул меняться. Или под большим внешним давлением.

   «Я его совсем не знала - то есть предполагала; но не думала, что худшие ожидания оправдаются, как по учебнику... Но ведь миллионы мужчин и женщин встречаются и женятся, вообще не зная друг друга, притворяясь до последнего! Оно и лучше, что все разъяснилось теперь!»

   Юля решила, что не пожалеет, даже если бойфренд не больше никогда не перезвонит.

   Он перезвонил на другой день - прямо с утра. Юля сказала, что она занята и сейчас разговаривать не может.

   - У нас обед с часу дня. Если тебе есть что мне сказать, звони в это время, - произнесла она; и сразу же отключилась.

   Бойфренд перезвонил в половине второго: когда в офисе никого, кроме нее, не осталось.

   - Что тебе надо? - холодно спросила Юля. Она старалась говорить как можно спокойнее.

   - Юлька, зайка, прости меня. Я вел себя как дурак. Давай начнем все сначала!

   Юля молчала: это не было драматической паузой. У нее встал комок в горле, эмоции мешали говорить. Потом она произнесла:

   - Что - сначала?..

   - Все! Будем встречаться как люди... ну, короче, мы же все выяснили, так?

   Очень романтично. Юля опять замолчала, стискивая зубы.

   - Валера, надеюсь, ты понимаешь, что я не шалава? Как ты говорил про нее! И что со мной нельзя как с шалавой?..

   - Да понял я, понял, зай! Я же тебя вроде никогда не обижал? Ты меня не бойся, ты со мной всегда какая-то напряженная.

   Юля усмехнулась. Ладонь вспотела; и она переложила телефон в другую руку.

   - Так что ты предлагаешь? С чего начать?

   - Мы же договаривались встретиться и покататься. Ты согласна?

   Юле стало страшно еще когда Валера предложил покататься на мотоцикле в первый раз; а теперь еще больше. Но, вместе с этим, в ней проснулось что-то другое. Жажда запретного, новых ощущений.

   - Ладно, давай встретимся. Только имей в виду, я никогда раньше не...

   - Знаю, Юльчик, я буду осторожен. Шлем для тебя захвачу и гнать не будем, естественно. Так мне за тобой зайти?

   Окна у них выходили во двор. Юля представила себе, как Валера заруливает к ним на мотоцикле, весь из себя такой крутой байкер... И как отец или мать случайно выглядывают наружу...

   Хотя почему же - случайно?

   - Я хочу познакомить тебя с мамой. По-моему, пора, - сказала она.

   Юля отлично знала, что знакомства с родителями девушки «тестостероновые мачо», бегущие от ответственности, боятся больше всего. Однако Валера отреагировал спокойно.

   - Хорошо, - сказал он. - Тогда в пятницу я тебя опять провожу и зайду к вам. Так будет норм?

   - Вполне норм. Ну ладно, до завтра.

   Новый Юлин имидж произвел на Валеру впечатление. Нет, он не играл, не притворялся - Юля увидела, как вспыхнули серые глаза парня при взгляде на нее.

   - Ну как? - спросила она, улыбнувшись.

   Он молча выставил поднятые большие пальцы.

   Домой они шли рядом, за руки больше не держались и только изредка обменивались словами. Отчужденность между ними даже увеличилась - но, по сути дела, это и было их первое свидание. Попытка начать все с чистого листа, как в первый раз.

   Отец был еще на работе - на вызовах. Однако Тамара Ивановна восприняла предложение Валеры лучше, чем Юля думала, - и вообще знакомство с мамой прошло на высоте. Валера тоже старался понравиться, он это умел; и Юлина мать разговаривала с ними обоими с педагогической гибкостью. Она не стала падать в обморок, услышав, что ее дочь собираются в первый раз в жизни прокатить на мотоцикле.

   - Ты уже не ребенок, чтобы я тебе что-то запрещала, - сказала она Юле.

   Она поправила изящные очки - глаза у Тамары Ивановны были такие же большие и карие, как у дочери, только еще темней; и очки ей шли.

   - Уверена, вы оба ответственные взрослые люди и примете все меры предосторожности.

   - Конечно, - подтвердили они почти хором.

   Встретиться условились в субботу, в час дня. Валера предлагал покататься за городом, пока трасса относительно свободна; и Юля согласилась. Она настояла на том, чтобы самой приехать на автобусе к остановке у моста.

   - Подруливай прямо туда. Ты же понимаешь, мне надо привыкнуть, и на улицах такое движение!

   - Конечно, без проблем, - согласился парень. - А куда поедем?

   Юля бросила на себя взгляд в зеркальную дверь. Поправила свои изумительные красно-каштановые волосы. И загорелась внезапной идеей.

   - Это сюрприз, - сказала она.

   Погода была хорошая - один из последних теплых сентябрьских деньков. Юля обмотала шею эффектным ярким шарфом-платком, но шапку надевать не стала, помня про свою прическу. И про шлем.

   Когда она сошла на остановке у набережной, народу там было мало. Дачники выезжали с самого утра, и садово-огородный сезон уже кончался. Юля повертела головой, ища бойфренда; и не нашла его.

   - Ну вот, - прошептала она, - так я и знала.

   Недавно обретенная уверенность в себе быстро покидала ее. Юля бросила взгляд на наручные часики. Она подождет сколько-нибудь для приличия, потом поедет домой. Если ничего еще не было, терять тоже нечего!

   - Эй! Юльчик! Вот ты где!

   Юля повернулась и изумленно открыла рот.

   К ней подкатил байкер в черной кожаной куртке, на мощной «хонде» - как в кино. Смеясь, Валера соскочил со своего железного коня и стащил с головы синий шлем.

   - Давно ты тут?

   Не дожидаясь ответа, он сгреб ее в объятия и поцеловал в губы, не стесняясь прохожих. А потом закружил, будто на танцполе.

   - С ума сошел!..

   Юля оттолкнула его. Он сразу отступил, виновато развел руками в шикарных черных перчатках без пальцев. На них кто-то грубо заругался, и Юля вспыхнула от стыда.

   Валера аккуратно отвел байк в сторону и прислонил к бордюру. Юля последовала за бойфрендом и стала руки в боки.

   - Ты что делаешь, а?

   - Извини, Юлька! Ты такая классная, такая красивая... и чудная, прям как барышня прошлого века. Я с тебя балдею, честно.

   Он посмотрел на нее очень серьезно.

   Юля улыбнулась. Ей вдруг стало так хорошо... и она подумала, сколько в жизни упустила. В ушах зазвучали хиты Димы Билана, МакSим, все те «дискотечные» песни, от которых замирали девичьи сердца. Конечно, они с Валерой еще сходят и на танцы, и в кино, и... ничего еще не поздно наверстать!

   Тут она ахнула.

   - Валерка! Ты же забыл про мой сюрприз!

   - Точняк, забыл, - согласился он. - Ты хотела куда-то меня повести?

   Она кивнула и достала телефон.

   - Видишь, у нас в фирме в коридоре фотографии исторических мест? Вот церковь Преображения, теперь она разрушена... Мне всегда было интересно, что там внутри.

   Девушка улыбнулась и показала рукой. Белые руины без креста отчетливо вырисовывались на фоне ясного неба. Потом Юля коснулась плеча парня, обтянутого кожаной курткой.

   - Давай мы покатаемся за городом, чтобы привыкнуть, а потом ты свозишь меня туда.

   - Ну ладно, - протянул Валера.

   Похоже, он не такого ожидал. Или, наоборот, ожидал?..

   Следующие минут пять ушли на инструктаж. Валера серьезно разъяснил девушке правила безопасности, достал из багажника второй синий шлем и сам надел и закрепил его у нее под подбородком.

   - Я сяду первым, а ты сзади. Вот так. Держись за меня... только не за плечи, а за пояс.

   Юля покраснела, выполнив команду. Они редко... почти никогда еще не бывали в такой близости друг к другу. Она прильнула щекой к кожаной спине и была рада, что он не может видеть ее лица...

   - Крепче держись! Ноги поставь на подножки, вот так! Готова? Теперь поехали!

   Взревел мотор. Мотоцикл встал почти вертикально, и Юля ахнула; но испугаться она не успела. Байк опять приземлился на оба колеса, и водитель рванул с места.

   Они вылетели на дорогу. Наверное, Валера и правда не гнал; но Юле показалось, что они несутся со скоростью света. Она судорожно прижалась к парню, вцепившись в него.

   - Не бойся! Не упадешь! - крикнул он, обернувшись.

   Они ровно мчали по широкой открытой трассе; ветер, бивший в лицо, доносил запахи земли и прелой травы, одетые в разноцветную листву деревья убегали назад. И напряжение начало отпускать Юлю. На смену страху пришло ощущение полета. Это было реально круто!

   - Мне нравится! - крикнула она.

   - А то!.. Еще газануть?

   - Нет, пока не надо! Еще немного, и повернем... ты обещал!

   Минуты две они наслаждались ездой. А потом Юля окликнула своего кавалера, и он кивнул.

   - Сейчас тормознем!

   И тут Юля увидела, что прямо на них мчится здоровенная фура. Грузовик несся по встречной полосе, явно превышая скорость; и его болтало, будто водитель был пьян или не мог справиться с управлением.

   - Мать твою!.. Держись!

   Валера развернул байк; но Юля с каким-то леденящим чувством обреченности поняла, что он не успеет уйти от столкновения. Она завизжала, мертвой хваткой вцепившись в парня. Грузовик занесло, «хонду» подбросило и ударило боком. «Знаешь ли ты?..» - отчаянно прозвенело у Юли в голове; потом свет вспыхнул перед глазами и померк.

   2 В 2017 году мессенджеры были еще не так распространены и популярны.

ГЛАВА 5

Все теперь было безумным сном. Реальность не желала возвращаться, распадалась как пазл; а моменты осознания были то мучительны, то невероятны. Пришла боль, много боли; потом в голову ворвались чьи-то голоса, и боль прекратилась. Ощущение тела она тоже утратила.

   Юля вдруг обнаружила себя парящей высоко под потолком. В ярком свете она увидела девушку на операционном столе, с мертвенно белым лицом; над ней склонились хирурги в масках, которые производили какие-то манипуляции. Юля изумленно поняла, что видит со стороны себя саму. Как будто ее обокрали, вытолкнули из жизни... так рано.

   «Я не хочу!» - выкрикнула она изо всех сил; но кричать тоже было нечем... И ее опять накрыла темнота.

   Потом она ощутила себя лежащей на больничной койке. Снова болело все тело, казавшееся теперь неподъемным, и больше всего - голова; пошевельнуться было почти невозможно, даже разлепить веки. Рядом что-то противно, неотступно пищало.

   «Монитор пациента. Вот как эта фиговина называется», - подумала Юля; и опять провалилась в забытье.

   Когда она снова очнулась, боль стала немного меньше, а сознание прояснилось. Но монитор рядом с кроватью все так же пищал. Юля приоткрыла глаза и повернула тяжелую голову, различив черный экран, по которому бежали цветные зигзаги.

   - Выключите эту штуку, - пробормотала она: язык едва ворочался.

   С другой стороны кто-то обрадованно ахнул.

   - Тамара Ивановна! Она очнулась!

   Юля повернула голову на голоса, увидев две фигуры в белых халатах - маму и Катю. У мамы застиранный больничный халат был наброшен на плечи поверх ее обычного бежевого юбочного костюма.

   - Юленька, как ты себя чувствуешь?..

   Мама склонилась к Юле с намерением погладить по голове; но остановилась. Кажется, вся голова была забинтована. Юля увидела, что мамины очки затуманились от слез; или просто у нее опять все поплыло перед глазами.

   - Вроде живая, - пробормотала она. - Вы обе тут... А где папа?

   - Я ему сейчас же позвоню, он приедет как только сможет! - заверила мама.

   «Валера!» - сверкнула в мозгу у Юли ужасная мысль.

   - А... Валерка где? Он?..

   - Не волнуйся, - Катя опередила Тамару Ивановну с ответом. - Он живой, его госпитализировали, но он уже выписался. И водила этот тоже - пьяный был вусмерть, его теперь привлекут по полной программе. Ты пострадала тяжелее всех.

   Юля прикрыла глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Думать тоже было тяжело.

   - Так значит... Валера даже не заглянул ко мне?

   - Она заходил. Как раз после того, как ты в первый раз пришла в себя... после операции, - сказала Катя. - Но ты тогда его не узнала. Он просил, чтобы ему сообщали, как ты тут.

   Юля слабо усмехнулась.

   - Бедняга... Небось его драгоценная «хонда» всмятку?

   - Да. Сильно побилась. Теперь, наверное, только на запчасти, - подтвердила Катя.

   Подруга качнула светловолосой головой, и в глазах появилась злость. - И как так вышло? Твой Смирнов был за рулем, а основной удар достался тебе!.. Чудом тебя спасли!

   - Перестань, Катька. Валера не виноват... он точно так же мог убиться, - Юля поперхнулась и закашлялась.

   Болела не только голова - правая рука под одеялом тоже ныла сильно, от пальцев до плеча: наверняка была сломана.

   - Катя, хватит. Пойдем. - Тамара Ивановна поднялась с непреклонным видом. - Юле нельзя много разговаривать, ей нужен покой. И надо сказать сестре, пусть ее проверит.

   - Скажите, плиз. - Юля кивнула и стиснула зубы: в голове бултыхнулся камень. - И передайте, чтобы убрали этот чертов монитор! Только мешает! И пищит как сволочь!

   - Конечно. - Тамара Ивановна улыбнулась дочери и коснулась ее плеча. Потом они с Катей вышли.

   Юля с трудом приподнялась на локте и, мигая, огляделась. Она находилась в послеоперационной палате, на четырех человек, но занято оказалась только две койки - напротив у окна крепко спала какая-то пожилая женщина, может, под лекарствами. Сквозь полузадернутые шторы на окнах лился сумеречный свет. Часа четыре пополудни, решила Юля.

   Потом вошла молодая ярко накрашенная медсестра. Она спросила, как пациентка себя чувствует, и улыбнулась в ответ на вымученную улыбку.

   - Вам на самом деле очень повезло, - сказала она.

   - Уберите монитор, пожалуйста, - попросила Юля.

   - Подождите немного. Сначала проверю показания.

   Юля опять закрыла глаза. Она услышала одобрительный возглас сестры; потом писк прибора прекратился. Девушка почувствовала, как отдернули шерстяное одеяло, и озябла. Но не сразу решилась взглянуть на себя.

   На ней была ее собственная фланелевая пижама - конечно, мама привезла. Медсестра ловко отклеила налепленные на голое тело датчики ЭКГ, отсоединив провода. Юля скосила глаза вправо: правый рукав пижамной куртки как-то подозрительно оттопырился. Манжетка измерения давления была надета на левую руку - медсестра сняла ее...

   - У меня правая рука в гипсе, да?

   - Да. Закрытый перелом лучевой кости.

   Медсестра одарила Юлю улыбкой, которая означала, что это не самая серьезная травма в сравнении с остальными.

   - А что еще?..

   - Черепно-мозговая травма, сотрясение мозга. Есть ушибы и гематомы. Но угроза для жизни уже миновала. Главное теперь - соблюдать режим.

   Закончив с Юлей, медсестра подошла ко второй койке. Пожилая больная как раз проснулась - никаких приборов рядом с ее кроватью не было. Медсестра поговорила с ней, потом сообщила обеим, что врач придет через два часа после ужина, во время общего обхода.

   - А когда ужин? Мне уже можно есть? - Юля опять взволновалась.

   - Да, легкоусвояемую пищу. Если потребуется, назначат специальную диету.

   «Ишь ты», - подумала Юля.

   Когда сестра вышла, закрыв за собой дверь, ее окликнула соседка по палате.

   - Не слушай ее, ни фига они тебе не назначат. Это ж областная больница. Я вон после аппендицита лежу, а питаюсь только тем, что из дома привозят.

   Женщина была, похоже, из простых - откуда-нибудь из района; но, во всяком случае, добродушная. Юля улыбнулась ей.

   - Меня зовут Юля. А как ваше имя?

   - Алевтина Семеновна. Ты много-то не болтай, тебе с твоим сотрясением нельзя.

   Юля опять почувствовала обморочную слабость. Она вспомнила, что тут еще мама и Катя; но захотелось остаться совсем одной и уснуть.

   Она открыла глаза, почувствовав чью-то руку на своем лбу. Мама.

   - Юленька, мы с Катей сейчас уйдем. Папа приедет вечером. Тебе что-нибудь нужно?

   - Телефон и зарядник, - пробормотала Юля. - Пожалуйста.

   - Конечно. Телефон у тебя в тумбочке, он уцелел. А зарядник папа тебе привезет.

   Катя ободряюще улыбнулась ей.

   - Если будешь в состоянии, читай мои смс-ки. Я к тебе сама забегу через день-два.

   Юля кивнула. Она вяло подумала, написал ли ей что-нибудь Валера - и волнует ли его теперь хоть немного ее судьба. Но сил на размышления не осталось. Она задремала.

   Вечером приехал отец. Он скрывал свои чувства за профессиональной дотошностью, подробно расспрашивал Юлю о симптомах. Но, увидев, как дочь утомлена, Антон Федорович оставил свои попытки и неловко улыбнулся в усы.

   - Мама тебе передала, поешь. - Он выставил на тумбочку несколько баночек с детским питанием - мясным и фруктовым пюре. - В твоем состоянии это самая лучшая пища.

   Папа привез еще много нужных вещей, загрузил Юлину тумбочку до отказа. Потом поцеловал дочь в лоб и ушел, велев поправляться.

   «Стоило попасть под грузовик, чтобы за тобой так ухаживали», - подумала Юля. Хотя нет. Не стоило, при любом раскладе...

   Поесть пюре из баночки левой рукой - это было неудобно, но еще кое-как. А вот гигиенические процедуры заставили ее изрядно помучиться. Хорошо хоть, после вечернего осмотра выписали наконец обезболивающее и Юля обнаружила, что может ходить, держась за стенки и пережидая головокружения.

   Ночью, когда соседка уже спала, Юля наконец достала телефон и прочитала смс-ки. Катя прислала несколько, весьма глубокомысленных и странных. В своем духе. Смысл их сводился к тому, что этот несчастный случай произошел неспроста...

   Юле и самой уже так казалось.

   «Говорят, тебя в твоем состоянии нельзя волновать. А по-моему, наоборот - нам с тобой надо вместе подумать о том, что это значит, - написала Катя. - Я ведь знаю, что ты тут одна лежишь и переживаешь».

   Переживать было о чем! Конечно, страшное ДТП могло быть случайностью; но сейчас Юле казалось, что кто-то - или что-то - намеренно препятствовало ей. В тот самый момент, когда она собиралась вместе со своим молодым человеком наведаться в разрушенную церковь: первую из исторических мест в маршруте, намеченном ведьмой-техслужащей...

   Утром она почувствовала себя лучше и бодрее. Но умывание, завтрак и врачебный осмотр потребовали почти всех ее сил и внимания; и только потом Юля вспомнила про телефон. И Катя, и мама накидали сообщений. И несколько было от Валеры.

   Юля взволновалась, как перед тем злосчастным свиданием.

   Бойфренд передавал привет и спрашивал, как ее здоровье. Юля описала свое состояние довольно сдержанно и в ответ поинтересовалась его самочувствием. И прибавила, что ей жаль Валерин мотоцикл.

   Валера ответил минут через десять - о себе он сообщил в двух словах, зато трагическую участь своей «хонды» расписал во всех подробностях. И было видно, что ему приятно такое внимание девушки.

   «Хочешь, чтобы я к тебе пришел?» - спросил он.

   Над этим Юля раздумывала довольно напряженно; хотя голова от размышлений скоро опять заболела и ее начало подташнивать.

   «Конечно, я хочу тебя увидеть, но давай не сейчас. Через несколько дней или когда меня выпишут. Я не в лучшей форме», - честно сообщила она.

   И правда: не говоря уже о самочувствии, вид у нее был, мягко говоря, непрезентабельный. А там, где накладывали швы на голове, волосы были выбриты - эту замечательную новость ей сообщила сестра, когда сегодня утром меняли повязку. Как будто в насмешку...

   Читать ей было еще нельзя, спать больше не хотелось, и Юля маялась. В полдень, когда соседка Алевтина Семеновна ушла на прогулку, Юле вдруг принесли передачу. Мягкую игрушку, большого лилового плюшевого зайца.

   К ней прилагалась записка, хромающим Валериным почерком:

   «Зайка, это тебе зайка».

   Юля растрогалась и смутилась. Написала бойфренду большое спасибо. «Жду встречи», сказала она. Хотя как сложатся их отношения теперь, она не представляла.

   Валера, похоже, заглаживал вину, но говорить с Юлей после случившегося избегал. Но и то приятно, что не бросил в такой ситуации.

   Выписать ее, при благоприятном исходе лечения, должны были через неделю, и обещали дать больничный еще на десять дней. К счастью, она не была незаменимым профессионалом.

   После обеда Юля долго спала; потом томилась, от скуки и от боли. Лекарства полностью симптомов не снимали. Вечером Алевтина Семеновна предложила Юле книжку - один из любовных романов в мягкой обложке, посредством которых она сама убивала тут время. Конечно, читать Юле было пока запрещено, но она с благодарностью одолжилась у соседки и читала украдкой. Иногда строчки начинали плыть перед глазами и смысл текста терялся, но в целом дело шло неплохо.

   На другой день перед обедом приехала Катя.

   Юля по-настоящему обрадовалась подруге. И это было взаимно.

   - Я тебя навещаю от себя, и твои тоже просили передать, - сказала Катя, разгружая объемистую сумку. - Бананчиков тебе привезла - калий для сердца, тут еще сок, печенье...

   По Катиному лицу было видно, что главное она приберегает на десерт.

   Закончив раскладывать продукты, Катя заметила лилового плюшевого зайца, сидевшего на подоконнике у кровати. Усмехнулась.

   - Жених подарил?

   Юля, краснея, кивнула. Катя окинула ее внимательным взглядом.

   - А как ты тут вообще, страдалица?

   - Более-менее, - вздохнула Юля. - Скучно и все болит. Но мне сказали, что это еще повезло.

   Катя кивнула; потом оглянулась на дверь, так что сверкнула маленькая сережка в ухе.

   - Пойдем посидим снаружи. Это разрешается.

   Они вышли в коридор и, пройдя немного, присели на диван в уголке, где для больных было устроено нечто вроде комнаты отдыха.

   Повисла пауза. Каждая из девушек хотела поделиться чем-то важным и не знала, как начать. Потом Юля произнесла, понизив голос до шепота:

   - Катька, кажется, у меня была клиническая смерть - а не просто черепно-мозговая. «Выход из тела», вроде так это называют.

   Катя сурово кивнула.

   - На волосок разминулась. Кто-то очень серьезно тобой заинтересовался.

   Юля поперхнулась.

   - А ты не преувеличиваешь? Знаешь, какие бывают на свете совпадения?

   Катя задрала край черной водолазки и вытащила телефон из кармана джинсов.

   - Я бы к тебе сейчас с этим не приставала... Но я вчера сама побывала в тех храмовых развалинах. Посмотри, какую красоту я там нашла.

   Юля долго рассматривала снимки: она побледнела и прикусила губу. Потом она отодвинулась и села, сложив руки на груди.

   - Значит, я была права... Катька, ну а ты-то зачем так рискуешь?..

   - Мне просто стало страшно интересно, - ответила Катя. Она вдруг подмигнула. - И почему-то за себя я не боюсь, по-моему, все завертелось именно вокруг тебя. У меня такое впечатление, что тут действуют противоположные силы - кто-то хочет тебя устранить, а кто-то, наоборот, бережет. И вот - видишь, уберег.

   Юля улыбнулась.

   - Это присказка, сказка будет впереди... Да, похоже на то.

   Она протянула подруге холодную руку. Они взялись за руки и долго сидели так.

ГЛАВА 6

Сидя на своей койке и в десятый раз рассматривая снимки в телефоне, неожиданно Юля сама ощутила желание рисовать.

   Нет, конечно, - она рисовала в детском саду и школе, как все, но особенными талантами не отличалась и здесь. Вдобавок, ее рабочая рука вышла из строя - как минимум, на несколько недель, даже если прилежно заниматься лечебной физкультурой.

   Но теперь, когда поневоле пришлось разрабатывать и перегружать здоровую левую руку, Юля сочла, что рисование тоже может быть полезным упражнением. По ее просьбе на четвертый день мама принесла ей рабочую сумку, где завалялась почти пустая тетрадь. Как типичный представитель цифрового поколения, Юля мало пользовалась бумагой и ручкой, у нее с института даже почерк испортился. Но теперь, похоже, пришло время взяться за старое - то есть за новое...

   Юля открыла тетрадь и взяла остро заточенный карандаш. Какое-то время Юля смотрела на чистый лист в клеточку с бездумной жадностью начинающего творца. А потом принялась рисовать.

   Держать карандаш было неудобно, но Юля скоро начала привыкать. У нее получилась река - но не река Тавда, на которой стоял их город; по совести говоря, Юля плохо помнила, как та выглядит. Вид на реку открывался сверху: с обрыва. Набережная с чугунной оградкой, ажурными фонарями и скамейками напоминала набережную Краснодольска; но в целом это была фантазия чистой воды.

   Чистой воды, подумала Юля, любуясь своим произведением. Почему ее мысли все время возвращались к воде?..

   Рисунок, конечно, получился кривой и слабенький; но Юлю удивило, как быстро левая рука приучалась к непривычной работе.

   Она в этот день забросила одолженный ей соседкой романчик и нарисовала еще несколько картин. И все они имели какое-то отношение к воде.

   Юля зачем-то изобразила раковину в больничном туалете, потом коротко стриженную девушку, похожую на Катю, которая подносила к губам кружку с кофе. Потом почему-то нарисовала молодого господина в черном костюме-тройке, который купался в фонтане. Этого господина Юля позаимствовала из любовного чтива «про девятнадцатый век», про всяких графов-крепостных. Но самым странным оказалось не то, что Юлина фантазия окунула его в фонтан полностью одетым: у человека на рисунке было азиатское лицо, с узкими темными глазами...

   Перед сном Юля вытащила тетрадь и еще раз рассмотрела свои рисунки, опять удивляясь игре воображения. И не только этому. Техника заметно улучшилась от первого к последнему рисунку. Хотя художник из нее, конечно, никакой, но...

   Юля сфотографировала картинки и переслала Кате.

   «Выскажи свое профессиональное мнение», - попросила она.

   Катя ответила через пять минут. Изумление сквозило в каждой строчке.

   «Для начинающего очень неплохо, но главное не это. Если бы я не знала, что ты рисуешь левой рукой и такой прогресс произошел в один день, ни за что бы не поверила. Может, ты скрытая левша?»

   Юля не знала: до сих пор не представлялось возможности это выяснить.

   «И почему на последнем рисунке у тебя китаец? Или японец?»

   «Понятия не имею. Само вышло, - ответила Юля. - И я еще не знаю, китаец это или японец. А может, обычный киргиз».

   Улегшись в постель, девушка еще долго бодрствовала - но не боль мешала уснуть; наоборот, сегодня она на долгие часы забыла о боли. Арт-терапия оказалась весьма эффективной.

   Ее одолевали новые мысли. Конечно, Юля не раз слышала о том, как иногда люди, пережившие клиническую смерть, полностью меняются. У них открываются новые способности или они начинают получать потусторонние сообщения, «сигналы из космоса». СМИ перепевали эту тему на все лады; и до сих пор Юля просто отмахивалась от мистической чепухи. Но, может, в этом было рациональное зерно?..

   Впрочем, и торопиться с выводами тоже не стоило.

   С Валерой они переписывались каждый день, но встретиться опять не рвались. Однако Юля чувствовала, что эта связь уже стала... значимой, привычной. Уже ни один из них не сможет вычеркнуть другого из своей жизни просто так.

   Валера был в эти дни весьма занят, хотя тоже получил освобождение от работы по состоянию здоровья. Он отдал в ремонт свою покалеченную «хонду», все же надеясь реанимировать любимый мотоцикл. И, между прочим, бойфренд информировал Юлю о том, как идут судебные процессы над его братом и над водителем, совершившим на них наезд по пьяни. Юля не очень-то доверяла отечественной системе правосудия, и не особенно рассчитывала, что удастся вытрясти из нарушителя «возмещение физического и материального ущерба». Но Валера клялся, что не отступится и этого так не оставит.

   Ваську Смирнова продолжали «мурыжить» в заключении, по выражению старшего брата. Суд над бандой похитителей картин откладывался, по причине невыясненных обстоятельств. И теперь эти обстоятельства имели самое прямое отношение к Юле...

   По ее просьбе и по собственной инициативе за эти дни Катя побывала и в других «стратегических пунктах». И в каждом из них обнаружились разные серии абстрактных картин - очевидно, свеженаписанные копии работ старых мастеров. Пусть мистический смысл всего этого был пока неясен, Юля сделала несколько умозаключений, которые показались ей логичными.

   Ограбление салона «Елисей» и вправду было совершено ради денег - некоему преступному или оккультному сообществу (а может, преступному и оккультному сразу) срочно понадобились средства. Антикварные работы шли на продажу, но копии использовались в других целях. Абстрактные картины, как указала Юле Катя, в свое время обозначили веху упадка искусства, мировоззренческий крах и наступление эры безбожия. Если уж использовать какие-то картины для черной магии, эти годились как нельзя лучше.

   А еще, как догадалась сама Юля, их было легко воспроизвести. Даже не слишком способный рисовальщик справился бы с этим в короткий срок!

   Что же касается фотокартин, они имелись только в здании Юлиной фирмы. Очевидно, это строение служило связующим звеном для всех остальных. А разрушенная церковь?..

   Некогда святое, намоленное место после надругательства большевиков вполне могло изменить свои свойства на противоположные... или, во всяком случае, изменить эти свойства, не утратив своей силы. Кроме того, как выяснила Катя, это было самое старое здание из исторических мест в их списке - белокаменный храм Преображения Господня был заложен аж в шестнадцатом веке, вскоре после основания города на Тавде, и с тех пор неоднократно перестраивался и расширялся.

   К тому моменту, когда ее выписали из больницы, Юля не приблизилась к разгадке тайны, которая едва не стоила ей жизни; но многое узнала и осмыслила.

   Она выписалась через одиннадцать дней после аварии - третьего октября, во вторник. И Юля помнила, что приближается столетие революции. Это определенно было важно. Теперь эта мысль прямо-таки зудела, не давая покоя.

   Родители были на работе. Вернувшись домой, Юля первым делом привела себя в порядок - насколько получилось, и оценила весь ущерб. Повязку на голове к этому моменту разрешили снять. Волосы были сбриты слева, над ухом и в затылочной зоне, и начали понемногу отрастать; яркая краска почти не пострадала, и в целом изуродованная прическа смотрелась даже интересно. «Похожа на панка», - с усмешкой подумала Юля. К счастью, она еще не вышла из возраста смелых экспериментов. Только колечки навтыкать в ухо и нос...

   Она позвонила Кате и пригласила в гости. Чтобы все детально обсудить - и помочь ей кое-с-чем, о чем она стеснялась просить маму.

   Обрадованная Катя приехала через сорок минут. Юля организовала им праздничное чаепитие с ореховым тортиком, который купила по дороге домой. А потом деликатно попросила подругу помочь ей вымыть голову.

   Катя охотно согласилась.

   - Я потом покажу, как делать это самой. Я однажды руку ошпарила до локтя, тоже мочить было совсем нельзя, - сказала она.

   После того, как они вдвоем справились с этой непростой задачей, Юля подсушила волосы феном. Она уже представляла, как укладывать волосы, чтобы замаскировать голые участки. Сама стрижка каскадом, с прядями разной длины, была удачной.

   - Насчет пирсинга в ухе тоже недурная мысль, - с усмешкой заметила подруга. - Если когда-нибудь дозреешь, подскажу, где сделать.

   - Катька, спасибище тебе огромное, но мне бы сначала оклематься. И давай обсудим сама знаешь что.

   Катя посерьезнела.

   - Ты выяснила что-то еще?

   - Источник информации у нас ты, а у меня есть только это. - Юля дотронулась до травмированной головы. - Кстати, хотела тебе показать свои шедевры.

   Она вытащила тетрадь, которую успела изрисовать на целую треть.

   Катя долго рассматривала картинки, качала головой, удивлялась. Юлина техника ненамного улучшилась с того первого дня - но оставалась на одном уровне; фантазия тоже не фонтанировала. Однако было во всем этом кое-что весьма необычное.

   - Ты научилась рисовать левой рукой в один день - и рисуешь быстро и технично, - сказала Катя, закрыв тетрадь. - И образы к тебе приходят одни и те же, ты на них как будто циклишься... Но образы странные, вроде нашей старушки уборщицы...

   Юля рассмеялась.

   - Вот-вот, я знаю, что ты скажешь дальше. К рисованию у меня таланта нет, и вообще я личность средненькая. Но то, что я так быстро научилась странным вещам, наводит на мысль, что это кому-то там понадобилось. И я выступаю в роли проводника. А образы мне тоже кто-то внушает извне - потому что у самой фантазии нет?..

   Катя покраснела.

   - Ну зачем так грубо? У всех у нас есть свои уникальные таланты!

   Юля махнула на нее здоровой рукой.

   - Катька, это популяризированная психологическая чушь. Всем нравится думать, что они незаурядные, выдающиеся. На самом деле большинство людей и есть средние... а впрочем, не суть важно.

   Она помолчала, сдвинув брови.

   - Я и правда думаю, что кому-то из «этих» понадобилось, чтобы я натренировала левую руку и правое полушарие. И я заметила еще вот какую странность. У меня левая рука слушалась почти всегда, а вот когда я попыталась нарисовать Валерку, ничего не вышло. Он мне несколько селфи прислал, я попросила. Но я даже срисовать с телефона его не смогла, представляешь? Помнишь как сказано про «заколдованное место» у Гоголя, - не вытанцовывается, и все!

   Катя кивнула.

   Она взяла тетрадь и еще раз просмотрела.

   - А вот этот твой японец-киргиз... он у тебя хорошо вышел! И лицо узнаваемое, я таких видела! Женщинам трудно рисовать мужские портреты без специальной подготовки: может, у тебя Валерка потому и не получался. Но у азиатов межполовые различия... больше сглажены, чем у европейцев, и лица тоньше.

   Катя пролистнула тетрадь в начало.

   - И это у тебя просто какая-то абстрактная река? Ты вообще даешь названия своим картинам?

   Юля пожала плечами. Потом взяла карандаш и написала в углу: «Река времени».

   - Вот что мне пришло в голову, когда я закончила рисунок.

   Катя вскинула брови.

   - Почему времени?..

   - Откуда я знаю? Первая ассоциация, и все.

   Юля закрыла тетрадь и убрала на полку. Катин бисерный браслетик там так и лежал; Юля надевала его на работу. А вот Валерин плюшевый заяц поселился на подоконнике, за шторой, - рядом и все же отдельно.

   - Еще чаю хочешь?

   - Хочу, - кивнула Катя.

   За чаем они молчали, наслаждаясь вторым куском торта. Потом, помогая подруге убирать со стола, Катя резюмировала:

   - Значит, вода... этот мотив у тебя присутствует везде. «Река времени». Твоя левая рука и правое полушарие мозга, которые развились в рекордные сроки. Абстрактные картины, которые объединяют здания старинной архитектуры: и самое старое из этих строений - церковь шестнадцатого века на набережной. То, что ты не можешь нарисовать своего жениха при всем желании... и, наконец, азиатский товарищ, который у тебя получается легко, хотя до этого ты никогда не рисовала мужчин. Вот те новые факты, которые мы имеем. Я ничего не забыла?

   Юля мотнула головой, восхитившись Катиной памятью. Она поспешила взять блокнот, чтобы занести туда все эти тезисы. Писать левой рукой она тоже приспособилась чрезвычайно быстро...

   Потом она проводила Катю и обещала, что будет сразу же сообщать подруге все новости.

   Валеру Юля пригласила в гости на следующий день, в среду. Он опять вышел на работу, и свободного времени у него было мало. Втайне Юля даже радовалась этому. Ей следовало прежде всего разобраться в себе и в происходящем; и Валера, пожалуй, едва ли поверил бы во все умопостроения, которые выглядели такими стройными, на их с Катей взгляд. А с точки зрения стороннего и непосвященного человека это прозвучало бы как полный бред.

   Родители были дома, и Валера вел себя так же любезно, как в прошлый раз. Но, конечно, он заметил Юлину отстраненность и напряженность.

   Когда они остались наедине, парень спросил:

   - Ты мне совсем не рада? Может, злишься на меня... или боишься, как раньше?

   - Нет.

   Юля посмотрела бойфренду в глаза - и ощутила вину за свои утайки. Но не могла себя заставить ему признаться, в чем дело.

   - Я еще не выздоровела. У меня нет сил на бурные эмоции... и я не могу пока развивать отношения: я же знаю, какие вы, парни, быстрые и напористые. Мне просто нужно отдохнуть. Извини.

   Валера опустил глаза и долго молчал. Он тоже умел скрывать свои чувства.

   - Понял, - наконец сказал он. - Ты со мной свяжешься, когда будешь готова?

   - Конечно. Я могу продолжать тебе писать, - быстро предложила Юля.

   - Ну нет. Вот просто так мне писать не надо! - Валера вспыхнул, на лице выразилась злость. - Вы динамить все здоровы, я этого наелся!

   - Валера...

   - Пока. Пиши, когда созреешь, - бросил он; и ушел, хлопнув дверью.

   Оставшись одна, Юля всплакнула. Все эти мужики такие!.. И он, хотя именно из-за него она чуть не умерла!..

   От слез разболелась голова; но обида на Валеру ушла, на удивление быстро. Энергии на сложные переживания сейчас и правда не было. На то, чтобы «строить отношения», - тем более...

   На другой день с утра Юля проделала обычный комплекс упражнений, разрабатывая сломанную руку; потом немного порисовала левой рукой. А затем решила выйти прогуляться.

   Было холодно и ясно: бодрящий осенний денек. Юля шла не спеша, пользуясь свободой. И внезапно остановилась посреди улицы... Она стала как вкопанная раньше, чем осознала причину.

   Перед глазами мигала и переливалась неоновая вывеска:

   «Тату-салон «Преображение»».

   Разумеется, Юля никогда в жизни не посещала подобных заведений. Нет, родители ее не стращали риском подцепить в таком салоне СПИД или гепатит - или опасными для приличной девушки знакомствами. Юля все это знала и сама; и была осторожна, даже чересчур.

   Но сейчас она почему-то знала, что должна войти. Хотя бы просто полюбопытствовать...

   Юля спустилась по лестнице - тату-салон располагался в полуподвале. Она отворила дверь здоровой рукой и шагнула внутрь.

ГЛАВА 7

Первое, что бросилось ей в глаза, - картины, развешанные по стенам: абстрактные и не только, но преимущественно абстрактные. Аляповатые, красочные, они удачно контрастировали со всей обстановкой, выдержанной в черном цвете.

   Вообще в «злачном месте» все выглядело совсем не так, как до того представлялось Юле. Кожаные кушетки и кресла для клиентов, накрытые белыми простынями; полки, на которых теснились пузырьки с красящим пигментом. И элегантные, хитроумные машинки в руках тату-мастеров.

   Посетителей в такой час было всего двое - девица и парень: оба с разноцветными волосами, в рваных джинсах, в пирсингах и уже покрытые наколками. Эффектные молодые люди расположились на кушетках, а над ними трудились татуировщики, похожие на своих клиентов. Хотя нет - они как раз выглядели скромнее. Это тоже были обычные русские парень и девушка, в фартуках и черных латексных перчатках: машинки в их руках гудели, создавая картины на живом теле. Девице татуировали какой-то сложный растительный орнамент на плече, парню - на животе.

   Вот молодой мужчина, работавший с парнем, прервался, чтобы сменить или отрегулировать иглу в машинке, - они с клиентом перебросились несколькими приглушенными словами, после чего жужжание возобновилось.

   Никакой крови - даже почти никакой боли, судя по реакции клиентов.

   Потом Юля подумала, что никто здесь, похоже, не обращает на нее внимания. Ей стоило бы покинуть «гнездилище порока», пока ее не заметили. Юля сделала шаг к двери; но тут же устыдилась своего малодушия и осталась на месте.

   Но и прерывать поглощенных своим делом татуировщиков ей показалось бестактным. Неужели их тут только двое?..

   Неожиданно молодая женщина-мастер, работавшая с девушкой, подняла голову и что-то сказала своему напарнику. Потом обратилась к своей клиентке: та кивнула. После чего работница салона быстрым шагом направилась к Юле.

   - Здравствуйте. Вы хотите сделать татуировку? - вежливо спросила она.

   Юля вспотела под своими пальто и шапкой, скрывавшей экстравагантную прическу. Рука на перевязи налилась тяжестью и заболела, в затылке и висках запульсировало. Нет, она ни капли не походила на завсегдатаев таких заведений... и откуда ей знать, сколько тут берут?

   Но, с другой стороны, откуда ей знать, кто сюда ходит и зачем? Может, они занимаются не только татуажем?

   - А вы делаете только татуировки или предоставляете другие услуги? - спросила Юля. Она старалась говорить как можно непринужденнее.

   - Еще мы делаем пирсинг, а также у нас работают массажисты и специалисты по иглоукалыванию, - ответила девушка, любезно улыбаясь. - Что именно вас интересует?

   Юля покраснела, вспомнив, что обычно скрывается под благопристойным фасадом «массажных салонов». Не говоря уже про сауны. Но ведь такие услуги предоставляются исключительно мужчинам - весь мир вертится вокруг мужской сексуальности!

   Почему-то опять вспомнился притворщик Валера; и несколько мгновений девушка боролась с нахлынувшей злостью.

   Юля стащила вязаную шапку. Сегодня она не прибегнула ни к каким ухищрениям, чтобы замаскировать залысины; но ведь и шапку изначально не собиралась снимать... Однако девица при виде ее прически и глазом не моргнула. Похоже, здесь таких мелочей можно было не стесняться.

   - Я бы хотела сделать пирсинг, - медленно сказала Юля. Какая-то часть ее существа изумилась тому, что она творит; и Юля ощутила, как внутри все сжимается, как перед той роковой поездкой на мотоцикле... Однако она не остановилась.

   - Можно ли мне обсудить это... м-м... с вашим специалистом?

   - Пожалуйста, - ответила татуировщица. - Я сейчас позову мастера. Можете снять пальто и повесить сюда. - Она указала на вешалку в углу.

   Там уже висели две дутые темные куртки, принадлежавшие парочке неформалов.

   Татуировщица оставила Юлю; и она сняла пальто. Это был долгий и неловкий процесс. Загипсованную руку на перевязи пришлось устраивать заново, отчего та разболелась. Юля чуть не забыла, зачем вообще сюда пришла и чего хотела... но тут ее опять окликнули.

   Мужской голос, приятный баритон с небольшим акцентом. Сердце у Юли подпрыгнуло: она резко повернулась, чуть не обрушив вешалку.

   - Здравствуйте, - вежливо улыбаясь, сказал молодой мужчина, стоявший напротив нее. Это был, вне всякого сомнения, азиат - черноволосый, с узкими темными глазами, тонкими чертами лица. Он оказался одного с Юлей роста - а она была среднего женского роста, как и средних способностей.

   - Здравствуйте, - произнесла Юля: голос не повиновался. Ее бросало то в холод, то в жар. Это был он, он самый!.. - Вы - мастер по пирсингу?

   Азиат слегка поклонился: это странно констрастировало с его повседневной неформальной одеждой.

   - Да. Если вы желаете сделать пирсинг, пожалуйста, пройдемте со мной.

   Юля последовала за ним как под гипнозом. Но мысли в голове проносились, будто кометы: японцы очень вежливая нация, но при этом они неконтактные - закрытые. Здороваясь, рукопожатиям предпочитают поклоны... Но с чего она вообще решила, что это японец, только из-за своих «постклинических» фантазий и художеств левой рукой?..

   Азиатских народностей существует тьма, в одной только России. И что японец мог забыть в их глубинке?

   Куда скорее этот человек мог оказаться китайцем - в последние годы, когда обострились споры из-за жизненного пространства и сибирских лесов, китайцы как раз к ним зачастили.

   - Пожалуйста, - повторил азиат, открывая перед Юлей дверь. Они оказались в полутемном коридоре, и через несколько шагов проводник распахнул дверь во вторую комнату. Она была так же хорошо освещена, как и первое помещение, и оборудована в похожем стиле: минималистичная обстановка, яркие бессюжетные картины по стенам, но только все было выдержано в кремовом цвете, а не в черном.

   Здесь работали двое мужчин - массажисты: они разминали плечи и колотили по голым рыхлым спинам двух женщин средних лет, лежавших ничком на кушетках. Юля, смутившись и растерявшись, бросила быстрый взгляд на проводника. Он же нисколько не был смущен.

   - Располагайтесь. - Азиат указал ей на кресло у противоположной стены.

   Юля послушно прошла туда и села, и он последовал за ней. Девушка взглянула в темные глаза невозмутимого прохиндея; и тут же ей стало ясно, что китайцем он не может быть никак. Она не раз сталкивалась с китайцами на рынке, в общественном транспорте; и, вспоминая, как те тараторили по-своему, Юля осознала разницу в произношении. Их речь была мягче, музыкальнее; а главное, то и дело повторялось «л». А этот человек «л» выговаривал жестко, почти как «р». И вообще изъяснялся совсем по-другому.

   - Вот альбом с образцами. Серьги... и модели. Мужчины и женщины. Можете рассмотреть.

   - Спасибо.

   Юля опустила глаза. Конечно, никакого пирсинга она делать не собиралась; и вообще сейчас почти не в состоянии была связно мыслить.

   Кто этот тип? Каким образом плод ее воображения материализовался в сомнительном тату-салоне? И что, черт побери, все это значило?..

   Она захлопнула альбом с фотографиями, где демонстрировались всевозможные образцы серег и шипов, а также проколотые носы, уши и пупки.

   - Простите... Могу я задать вам личный вопрос?

   - Можете. Задавайте, - произнес азиат.

   Юля осознала, что все это время он не сводил с нее глаз. И, похоже, ожидал таких ее слов.

   - Вы - японец, да?

   - Наполовину. Я русский по отцу, - спокойно и благожелательно ответил он.

   Ну конечно: он слишком хорошо говорил по-русски. И был все же высоковат для натурального японца.

   «Такие смешанные браки, наверное, были не столь редки накануне русско-японской войны», - подумала Юля.

   Но, пардон, - при чем здесь русско-японская война? Она что, всерьез верит, что этому типу сотня лет? И что он призван с того света... или из параллельного мира благодаря ее художественным экзерсисам?..

   Юля похолодела. Кажется, она по-настоящему сходит с ума: почти смертельная травма головы - это не шутка.

   - Извините. Мне пора. - Она быстро встала, чуть не уронив альбом с колен; жутковатый азиат тут же очутился рядом и ловко подхватил его.

   - У вас болит рука. Перелом. Могу сделать так, что заживет быстрее.

   Они с ним теперь были совсем близко - и смотрели глаза в глаза. Если бы Юля могла рассуждать в этот момент, она бы поняла, что ее гипнотизируют. Кто бы ни был этот полукровка, он определенно владел какими-то сильными психотехниками.

   Наконец хватка его черных глаз отпустила; и она вновь обрела способность говорить.

   - Спасибо, господин...

   - Хиродзи Такамацу. Мое христианское имя - Георгий Андреевич, - произнес он без тени улыбки. Потом чуть улыбнулся, дотронувшись двумя пальцами до ее правого запястья.

   - Могу сделать лучше. Быстро.

   Юля охнула: при этом прикосновении от кончиков пальцев до плеча побежал жаркий ток, и боль действительно притихла. А главное - сошел на нет зуд. Этот зуд в срастающихся костях был теперь постоянным ее спутником, и сильнодействующие медикаменты помогали лишь отчасти. А увеличивать дозу было нельзя.

   Потом Юля опомнилась. Альтернативная медицина и облегчение, полученное от этого загадочного человека, были ей совсем не по нутру.

   - Спасибо большое, господин Такамацу, но... мне правда пора. Я прошу вас, отпустите меня, - прибавила она шепотом. Ей стало стыдно, но последнее вырвалось само. Это «отпустите» значило больше, чем просто - «откройте мне дверь»...

   - Прошу меня извинить, но уже поздно. - Азиат покачал головой. - Вы сделали свой выбор тогда, когда согласились на эту поездку.

   Какую поездку - было ясно без лишних слов...

   - Нет, раньше, - почти беззвучно проговорила Юля. - Тогда, когда начала следить за уборщицей у нас в фирме. Ведь это ваша... ваша ведьма?..

   Такамацу кивнул.

   - Я дам совет. Продолжайте рисовать здоровой рукой. Это для вас... тоже хорошая терапия, очень хорошая.

   - Ну уж нет, - вырвалось у Юли. - Чтобы вызвать к жизни еще кого-нибудь вроде вас?..

   - Что? Что вы сказали?..

   И этот крещеный ниндзя вдруг расхохотался. Он смеялся громко и от души: если только у него была душа.

   - Вы и правда думаете, Юри-сан, что вы властны воскрешать покойников своими рисунками?.. И даже если так, - тут он резко перестал смеяться. - Даже если так, почему вы думаете, что мы несем зло? И кто давал вам право решать, что есть зло?

   Юля перекрестилась: левой рукой.

   - Так кто вы такой на самом деле?

   - Вы узнаете в свое время. Одно скажу - я не тот, кем вы меня посчитали. Но мы скоро встретимся снова.

   Он вздохнул и вдруг помрачнел.

   - Времени совсем мало, Юри-сан.

   «Какое странное имя он мне дал», - подумала Юля: озноб пробежал по спине.

   Хотя ее русское имя, да еще и с отчеством, японцу-полукровке было трудно выговорить. Смотря, конечно, каким языком он пользовался чаще... И какую из стран считал своей родиной...

   И, похоже, этот мнимый мастер пирсинга знал о ней почти все - если не все.

   «Салон называется «Преображение», - лихорадочно подумала Юля. - И церковь Преображения Господня - та, откуда берет начало вся эта история. Конечно, такое совпадение не случайно!»

   Оба несколько мгновений молчали: Юля пыталась совладать со своими чувствами. Потом сказала:

   - Кажется, я поняла вас. Но на сегодня я услышала достаточно, правда? Если... я нужна вам, как вы говорите, вы сами меня найдете.

   - Да.

   Хиродзи Такамацу, он же Георгий Андреевич, еще раз поклонился. Он проводил девушку до двери и открыл перед нею дверь.

   - До встречи.

   Юля кивнула и вышла в коридор. Сделав несколько шагов, она открыла другую дверь и очутилась в первом черном салоне.

   Мужчина-татуировщик работал с новым клиентом, мрачным мужиком уголовного вида: его волосатый живот уже украшали синие церковные купола. А женщина была свободна.

   Она сразу подошла к Юле.

   - Ну как, договорились? Вы придете к нам на пирсинг?

   - Я подумаю, - ответила Юля.

   Девушка улыбнулась.

   - Георгий Андреевич - очень хороший специалист, широкого профиля.

   «Он такой же Георгий Андреевич, как я Юри-сан».

   Юля молча кивнула; и проследовала к вешалке с верхней одеждой.

   Надев пальто, обмотав шею шарфом и натянув шапку, она поправила перевязь на шее и почувствовала, что боль в руке вернулась с прежней силой. И голова тоже заболела. И вообще ей вдруг стало плохо, душно здесь: она поспешила покинуть помещение.

   Девушка толкнула дверь и поднялась по ступенькам, очутившись на свежем воздухе. С жадностью вдохнула терпкий тревожный запах осени.

   Постояв немного, набираясь сил, Юля перешла через дорогу. Посреди улицы располагался бульвар: Юля присела на лавочку под деревом. Кажется, она переоценила свои возможности. А может, так подействовало общение с этим азиатом невесть откуда?..

   А потом Юля подумала, что, разговаривая с ним, напрочь забыла о двух клиентках, которым делали массаж в том же помещении. Возможно, они незаметно ушли; но Юля не могла отделаться от чувства, что тут не обошлось без каких-то сверхспособностей. Свертка пространства, времени - ведь это, кажется, возможно в физике, хотя бы в теории?..

   Она достала телефон. Ей срочно нужна была поддержка со стороны. Она набрала Катин номер.

   - Алло, - сразу же откликнулась подруга. - Как ты там, живая?

   Юля нервно усмехнулась.

   - Пока еще. Слушай, я хотела тебя спросить - что значит по-японски «юри»?

   В трубке возникла ошеломленная пауза. Потом Катя рассмеялась.

   - Ну ты даешь, Юлька, совсем дремучая. Спросила бы еще, что такое «яой».

   - Ох ты. - Юля сконфузилась. - Так, значит, «юри» - это то же самое, только между девушками?..

   - Ну да, у японцев куча аниме и манги на гомосексуальную тему. Но вообще-то «юри» значит «лилия», в Японии это распространенное женское имя. А ты чего вдруг спросила?

   - Потом объясню.

   Юля отключилась.

   Она подумала, что японцы не только очень вежливый народ, но еще и безжалостный и целеустремленный. Прежде ее уже посещала мысль, что аварию на дороге могли подстроить... в том числе и затем, чтобы не допустить развития их с Валерой романа. Теперь она практически уверилась в этом.

   Иначе говоря, преступникам-оккультистам понадобилось, чтобы Юля не только развила сверхспособности, но и осталась девушкой... Видимо, женщины, утратившие девственность, теряли ценность для них. Или Юлиной невинностью они намеревались распорядиться сами.

   С таких, пожалуй, станется толкнуть ее бойфренда под грузовик, лишь бы повернуть события в нужное русло!.. Хотя - ДТП как раз могло быть стечением обстоятельств, которым эти господа воспользовались.

   И влечения к Валере она больше не чувствовала. Как отрезало. Впрочем, это тоже можно было объяснить травматическим шоком.

   - Ладно. Я это все обдумаю, - прошептала Юля; и, поднявшись с лавочки, зашагала домой.

ГЛАВА 8

Придя домой, она обнаружила, что родителей еще нет.

   Захотелось последовать совету «Георгия Андреевича» и порисовать. Кажется, она становилась художником по духу; если уж ей недоставало таланта в обычном смысле. И любопытство снедало ее все сильнее.

   На этот крючок она и попалась. Но теперь, кажется, и вправду было уже поздно!

   Юля закрылась в своей комнате и опять вытащила тетрадь. Открыв чистую страницу, замерла с карандашом в руке.

   Она резко засмеялась: совсем некстати вспомнилось нашумевшее аниме «Тетрадь смерти», которое они пару лет назад смотрели вместе с Катей. Герой этого японского мультсериала, обычный подросток и школьник-отличник, заполучил волшебную тетрадь, с помощью которой смог убивать людей одним росчерком пера, просто записывая их имена. Поначалу он, конечно, благородно карал преступников. Но и сам стал убийцей и заложником чудесного подарка судьбы, все больше запутываясь в себе и в обстоятельствах...

   Юля ощутила себя героиней такого же аниме. Кто-то бросил ее в водоворот самых фантастических событий, не спросив о желании!.. Она стиснула карандаш в кулаке, чуть не сломав его.

   Но ведь она-то никого не убивала, не правда ли?.. Как раз наоборот! Если справедливы ее худшие подозрения, этот полуазиат - возвращенный к жизни покойник. Может, именно так было суждено ему и ей.

   Юля не была особенно верующей - не была ни крещеной, ни, тем паче, воцерковленной. И, хотя и считала себя православной, больше из патриотического инстинкта. В общем, как огромное множество россиян.

   Уж конечно, она теперь понимала, что все это совсем не христианское дело. Но если есть Бог и Он всемогущ и всеведущ, на все происходящее была воля Бога, пусть даже и не церкви. Самая простая и железная логика.

   И, возможно, фантазия завела ее слишком далеко?.. Ее новый знакомый был, конечно, мистификатор; но выглядел стопроцентно живым, а в его прикосновении ощущалось больше энергии, чем во всем ее теле.

   Ее охватили жар и смущение при этом воспоминании. Нет, она не будет сейчас об этом думать!

   Юля принялась рисовать. Вот лучшая релаксация и способ забыться.

   Люди у нее на сей раз не выходили и человеческие образы не просились на бумагу, даже расплывчатые.

   У нее получилась ротонда с колоннами. Юля какое-то время бездумно рисовала, любовно подштриховывая то капитель колонны, то полукруглую крышу, то увядший куст сирени; и лишь потом поняла, что знает это место. Похожая ротонда красовалась в парке у реки.

   Это реальное место - или символическое, наделенное особыми свойствами?..

   Во всяком случае, было близко к реальному, - намного больше, чем «река времени». И сама постройка, и даже деревянные скамейки николаевской эпохи.

   Юля поняла, что может при желании прочесть и написать тут даже инициалы, которые влюбленные до и после революции вырезали на этих скамейках... Она едва заставила себя остановиться.

   Рисование было сродни медитации - она как будто подключалась к мировому информационному пространству и получала то, что запрашивала, и более того... Юля отодвинула от себя рисунок и рассмотрела.

   «Да, Катя уже не сказала бы, что это неплохо для начинающего... Это уже не работа новичка. Но кого я должна благодарить за такой стремительный прогресс?..»

   Юля закрыла тетрадь и быстро убрала на полку.

   Она почувствовала, что проголодалась.

   Когда хозяйничала на кухне, ощутила себя особенно беспомощной. Отвратительно. А как она собирается работать, скажите, пожалуйста?.. Когда случится очередной аврал, или даже в обычном режиме!

   И она отнюдь не незаменимый работник. Прежде Юля радовалась, а сейчас всерьез обеспокоилась своим ближайшим будущим.

   Доев дымящуюся сардельку с хлебом, Юля резко встала из-за стола. Схватила тарелку и отнесла в мойку; потом начала мыть посуду, презирая трудности и при этом распаляясь все больше. Значит, японец сказал, что может быстро помочь?.. Сами задавили, теперь сами вылечат?.. Что ж, хорошо, она воспользуется предложением и придет снова!

   Когда Юля домыла посуду, ее пыл угас. Она поплелась назад в комнату и легла на раскладную кровать: теперь она не убирала ее на день, одной рукой никак не получалось.

   Юля натянула до подбородка плед, из глаз потекли слезы. Она почувствовала себя страшно одинокой, даже Катя не могла сейчас ее понять...

   Тут по ушам хлестнула «Знаешь ли ты» МакSим. Юля так и подскочила: теперь эта любимая песня прочно ассоциировалась у нее с катастрофой. Путаясь в пледе, девушка бросилась в прихожую, где звонил телефон в кармане пальто. Юля выудила его наружу: песня все не замолкала.

   Это была Катя.

   - Алло!.. Катюх, ты чего трезвонишь?

   - Ты куда пропала? Я уже вся испереживалась, - ответила подруга. - Думаю, где ты там и что означают твои внезапные вопросы!

   - Извини! Хотела сразу объяснить, но пришла усталая и голодная...

   Юля вернулась с телефоном в комнату. Усевшись на кровать, она принялась рассказывать о своем приключении.

   Катя перебила ее восклицанием, когда она дошла до встречи с японцем. Но дальше слушала подругу в ошеломленном молчании.

   Наконец Юля закончила. Натянула повыше теплый плед.

   - Ну, что скажешь?

   Катя перевела дух.

   - Что тут можно сказать... Это, конечно, безумие, но оно укладывается в нашу общую логическую схему. А что ты сама думаешь об этом типе?

   - Я его боюсь, - призналась Юля. - Я вообще... хм... побаиваюсь мужчин, ты же знаешь. Но мне почему-то хочется снова его увидеть. И чем больше думаю, тем больше хочется!

   Катя долго красноречиво молчала.

   - Конечно, я бы на твоем месте тоже испугалась. У японцев, даже у нормальных... вообще мышление иное, чем у нас, хотя они могут выглядеть очень цивилизованными. Но мне все же кажется, что тебе эти люди причинять вред не станут.

   Юля усмехнулась.

   - Помнишь, в больнице ты предположила, что одна сила стремится меня уничтожить - а другая, наоборот, оберегает? Имхо, это одна и та же сила. Авария была нужна именно затем, чтобы я обрела такие способности.

   - Ну, может быть... А ты еще не гуглила насчет этого самого Хиродзи Такамацу?

   - Нет. Я посмотрю, естественно.

   - Я тоже посмотрю, - решительно сказала Катя. - Если что нарою, сразу сообщу.

   Юля поблагодарила и попрощалась. Больше они обе все равно ничего не могли предпринять...

   Немного погодя пришла мама, у которой сегодня были уроки во вторую смену. Спросила, как дела, - Юля, разумеется, ответила, что все замечательно. Предложила помочь матери с ужином, но Тамара Ивановна не разрешила, хотя сама очень устала. От этого Юля окончательно почувствовала себя инвалидом.

   Как долго срастается перелом при правильном лечении? Даже такой неосложненный - не меньше, чем за месяц-полтора... Ее за это время точно уволят. «Авангард» не муниципальная организация, благотворительностью не занимается.

   Юля заставила себя выбросить эти мысли из головы. Она включила планшет и попыталась найти информацию по новому знакомому.

   Поиск ничего не дал. Ну, то есть ей вывалились ссылки на нескольких известных Хиродзи Такамацу - один был музыкантом, другой актером, еще один спортсменом. Все эти японцы, сделавшие успешную карьеру, не имели никакого отношения к России, и никакой двойной жизни не вели. И за скобками оставалось еще великое множество обыкновенных носителей того же имени и фамилии. Все равно что в России искать Ваську Смирнова, о котором больше ничего не известно, - как иголку в стогу сена...

   Когда вернулся отец, сели ужинать. Потом Юля настояла на том, чтобы помыть посуду.

   Вернувшись в комнату, она решила почитать перед сном. Большой книжный шкаф стоял в комнате родителей - семейная библиотека; а у самой Юли бумажных книг было немного, и, по маминой оценке, «макулатура». Детективы, фэнтези, несколько псевдоисторических любовных романов. Она пошла в комнату родителей, где вытащила из шкафа потрепанную «Джейн Эйр», никогда прежде не читанную.

   Но стоило только устроиться в кровати под пледом, как позвонила Катя. Она сообщила, что искала информацию по салону «Преображение» - и нашла только несколько ссылок.

   - У них нет своего сайта, нет вообще ничего, - сказала взволнованная Катя. - У «Чистякофф» хотя бы сайт есть, это внешне приличная клининговая компания. А твой тату-салон - однодневка, шарашкина контора...

   - Он существует только для отвода глаз... или просто совсем недавно открыт, - заметила Юля. - Но у них и обстановка дорогая, и оборудование качественное.

   Катя долго молчала, дышала в трубку.

   - Ты собираешься встречаться с ним снова? Так?..

   - Собираюсь, - просто ответила Юля.

   Устраиваясь спать, Юля необыкновенно отчетливо вспомнила лицо азиата. И его слова:

   «Времени совсем мало, Юри-сан».

   Что он имел в виду? Кажется, «Георгий Андреевич» подразумевал, что грядет некая катастрофа или глобальные перемены, рядом с которыми теперешние Юлины проблемы покажутся ерундой... И что она нужна их сообществу именно в связи с этим... А до какого события времени осталось мало? Тут даже гадать не приходилось - до юбилея революции.

   На другой день, примерно в это же время, Юля отправилась на прогулку. Она шла в направлении тату-салона, почти ни о чем не думая, - ноги сами несли ее.

   Спустилась вниз и открыла дверь. На сей раз ее не стали игнорировать. В салоне работало трое татуировщиков, включая вчерашнюю девушку; и она сразу же подошла к Юле и приветливо поздоровалась, как со старой знакомой. Может, эти тоже что-то знают?..

   Татуировщица сбегала куда-то, потом сообщила Юле, что мастер занят, но освободится через двадцать минут. Юля разделась и села в свободное кресло.

   Ждать пришлось долго: гораздо дольше, чем она думала. Похоже, «Георгий Андреевич» и правда был востребован здесь. Но в конце концов он появился перед Юлей, собственной особой.

   - Здравствуйте, - сказал он, улыбаясь.

   Юля вскочила, будто перед строгим учителем.

   - Здравствуйте... Георгий Андреевич, - сказала она.

   Темные глаза японца-полукровки заискрились. В его лице читалось: так и знал, что ты придешь снова, и без всякого принуждения. Впрочем, может, он применил к ней гипноз или еще какой-то дьявольский фокус?..

   - Вы решили пройти мой курс лечения? - спросил азиат.

   Юля кивнула. Она не спрашивала о цене: чувствовала, что сейчас это было бы совсем неуместно.

   Они прошли в тот же массажный салон, что и вчера. Сегодня он был пуст.

   Снова мастер предложил ей сесть. Юля села и выпрямилась, как школьница.

   - Пожалуйста, снимите кофту.

   Юля послушалась. Она медленно расстегнула пуговицы; Хиродзи Такамацу помог ей, ловко сдернув кофту с плеч и повесив на спинку кресла. Юля осталась в джинсах и футболке.

   - Посидите спокойно. Я осмотрю повреждение.

   С чрезвычайно сосредоточенным видом японец принялся изучать ее руку. Легко, едва касаясь, ощупал загипсованное место под слоем бинтов; потом вдруг сильно надавил, так что Юля вскрикнула и дернулась. Потом завладел ее безжизненной кистью и начал сгибать пальцы и надавливать то здесь, то там.

   - Так больно? А так?

   Юля отвечала. Щеки у нее горели: эти манипуляции отчего-то казались очень интимными. И она чувствовала то же, что и вчера: от этого человека исходила какая-то нездешняя энергия.

   Закончив осмотр, Хиродзи Такамацу поднял глаза. Юля верила, что он наполовину русский; однако могла теперь мысленно именовать его только японским именем.

   - Я берусь лечить вас. Вы будете приходить ко мне на сеансы массажа регулярно, каждый день, кроме воскресенья. Прогресс будет быстрый, Юри-сан.

   Юля сглотнула.

   - Сколько вы с меня возьмете?

   Она все-таки не утерпела и спросила. Он улыбнулся.

   - С вас - нисколько. Я ваш должник.

   Юля не сразу осмелилась спросить, что имеется в виду. Но когда японец велел ей разуться и лечь на кушетку, она все-таки решилась.

   - О чем вы говорите? Вы знаете... - Девушка приподнялась на локте. - Я уже совсем запуталась в том, что со мной происходит!

   - Не сомневаюсь. - Он посерьезнел. - Я ваш... погробный должник, Юри-сан. Вы моя избавительница.

   Юля открыла рот.

   - Господи! Что это зна...

   - Тише. Проведем сеанс, потом я расскажу. То, к чему вы готовы.

   К изумлению Юли, под его руками она скоро расслабилась; страх и смятение исчезли, и она буквально почувствовала, как наполняется энергией. Иногда массажист причинял ей сильную боль, когда надавливал в определенном месте или быстро разгибал сустав; и вообще было больно, но в целом хорошо. Это было целительное страдание - Юля знала.

   Наконец Такамацу закончил.

   - Вы хорошо терпели, - похвалил он. - Теперь оденьтесь и посидите спокойно.

   Он принес ей кофту, и Юля ее напялила.

   - Вы сказали, что я ваша избавительница... От чего же?

   Такамацу проницательно усмехнулся.

   - Больше всего вы боитесь, что я ходячий мертвец. Не так ли? Но живых мертвецов не бывает, Юри-сан. Есть нечто совсем другое.

   Он пригладил свои блестящие черные волосы.

   - Я страдал долго, очень долго - и страдал заслуженно. Но вот наконец получил шанс на спасение.

   - Так вы... реинкарнировались?..

   Юля вспомнила верования буддистов.

   - Я действительно давно умер, и возродился вновь. Можно сказать, что это реинкарнация, - согласился Хиродзи Такамацу. - Но не в таком виде... в каком это представлял народ моей матери. Дело в том, что при жизни я совершил Ошибку.

   Он произнес это последнее слово именно так: торжественно, с большой буквы. У Юли пересохло в горле.

   - И вы собираетесь... исправить эту вашу Ошибку?.. - догадалась она.

   - Это преступление очень велико и неисправимо, - ответил японец, со зловещим спокойствием. - Нет, теперь уже исправить ничего нельзя. Но я могу совершить достойное дело, которое меня... реабилитирует. Обелит. Благодаря вам, госпожа Юри.

   И он поклонился своей собеседнице.

   Неизвестно почему, Юля ощутила большое уважение и сочувствие к этому существу. Она ответила на поклон, чувствуя, что на сегодня разговор закончен. Но скоро она получит все объяснения, которых жаждет.

ГЛАВА 9

Они условились, что Юля придет на другой день в то же самое время - в час дня. Она уже опасалась, что родители что-нибудь заподозрят - но у мамы в субботу опять были уроки. А папа вообще был довольно близорук, и мало следил за поведением дочери.

   Что с ними обоими будет, если она вляпается серьезно?.. Она чуть не умерла - только теперь осознала, как хрупка жизнь и от каких случайностей зависит. Если нет никакой души, а рай и ад - только удобные защитные современные иллюзии? А ее околосмертные переживания имеют чисто физическую причину - кислородное голодание, всякие там нейрохимические реакции?..

   «Ад и рай - не современные иллюзии, а вечные, - подумала Юля. - И ад как раз многих пугает больше так называемого «вечного сна». А моральные муки могут быть страшнее физических. Это когда ты остаешься один на один с тем, что натворил, - когда ты очень хочешь, но не можешь избавиться от самого себя... Ты исчезаешь для всех живущих, не можешь больше ничем наслаждаться и не можешь ничего изменить. И это продолжается бесконечно долго».

   Откуда у нее взялись эти мысли?.. Неужели она оказалась способна избавить Хиродзи Такамацу от подобной же участи? И что такого непрощаемого он должен был натворить?

   Какую Ошибку Такамацу совершил - если только это правда?..

   Юля отправилась в «Преображение», трепеща в ожидании новых откровений.

   Второй сеанс опять причинил ей боль, влил в нее новые силы - и принес разочарование. Такамацу молчал, оправдывая репутацию скрытных лукавых азиатов; видимо, счел, что пока признаний достаточно. А когда они уже прощались, до понедельника, он строго сказал:

   - Посетите вашего терапевта и продлите больничный еще на неделю. Вам должны продлить больничный лист по состоянию здоровья. Вы поняли?

   Юля кивнула. Ей уже приходила в голову такая мысль. Конечно, она рисковала лишиться работы; но чувствовала, что стоит последовать совету японца.

   И папа-терапевт сказал бы то же самое. Вдобавок, Юля особенно переживала, что разучится быстро и полноценно печатать, если преждевременно сесть за рабочий компьютер. Когда-то она посмеивалась над женщинами, которые набивали текст на клавиатуре двумя пальцами, не удосужившись выучиться правильным приемам; а печатать десятью пальцами - это парный навык. «Правильно» задействовать только левую руку не получится.

   Вечером Юля позвонила Кате и позвала ее в воскресенье на прогулку.

   - Съездишь со мной завтра за город? Есть время?

   - В принципе, да, - осторожно сказала Катя. - Это... что-то связанное?

   - Мне так кажется.

   Юля рассказала о своем внезапном желании нарисовать старинную ротонду в Александровском парке у Тавды. Раньше все тело представлялось ей цельным, послушным одной ее воле - ну а чьей же еще?.. А теперь левая рука, с помощью которой она делала все, ощущалась чьим-то чужим инструментом. Опасным в обращении.

   Катя согласилась проехаться с подругой за город.

   - Все равно я бы тебя не отпустила одну, - заметила она. И горячо одобрила Юлино намерение продлить больничный.

   - В крайнем случае, даже если уволят, это не смертельно. Надо восстановить моторику как следует.

   На другой день с утра Юля загрузила стиральную машину-автомат, поработала над переводом научной статьи для мамы. Печатая на планшете, можно было обойтись и без «клавиатурных» навыков. Потом оделась и отправилась на автобусную остановку.

   Катя уже ее ждала, в кислотно-оранжевой куртке и белой шапке с помпоном. Они улыбнулись друг другу и обнялись.

   - Ты уже получше выглядишь, посвежела, - заметила Катя. - Как рука?

   Юля с усилием пошевелила пальцами.

   - Вроде оживает, но давай пока об этом не будем.

   Подошел одиннадцатый автобус. Ехать надо было до моста - устроившись на сиденье рядом с подругой, Юля вспомнила, как совсем недавно точно так же ехала на последнее свидание с Валерой.

   Девушка вздрогнула. Появится ли он еще в ее жизни?.. Никаких сообщений от него не приходило - похоже, бойфренд опять активно устраивал собственную личную жизнь: с кем-нибудь менее проблемным, чем она.

   Но, получается, Валерин младший брат тоже связан с Такамацу и его сообщниками? И получил срок, впутавшись в их темные дела?..

   Катя толкнула ее плечом.

   - Эй, просыпайся! Подъезжаем!

   Автобус остановился, и они вышли. Катя взяла Юлю под руку.

   - Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?

   - Спасибо, все хорошо.

   Немного погодя Юля руку высвободила. Они не спеша пошли рядом. Надо было подняться в гору и взять направо от набережной. Когда они одолели подъем, сразу увидели ротонду, белую и печальную среди оголившихся деревьев.

   - Красивое место, - заметила Катя. - Умели предки строить, сообразуясь с ландшафтом.

   Они свернули с дороги и направились к каменной беседке, приминая ногами ковер из разноцветных листьев. Пахло прелью, влажной землей, вековыми тайнами.

   - Ты бывала здесь раньше? - спросила Юля.

   - В парке бывала. Конкретно здесь - нет...

   Они поднялись по ступенькам. Юля сразу села на скамейку: старое дерево скрипнуло.

   - Вот это качество, сто лет служит. Почему эти лавочки еще стоят? Или их все же меняли на новые?

   - Не знаю... - сказала Катя. - Максика бы сюда!

   - Лучше не надо. Максик твой точно бы что-нибудь учуял, а объяснить бы не смог...

   Юля встала и повернулась к другой скамейке. Подошла и стала пристально разглядывать. Ахнула.

   - Ты погляди-ка, «А.С. + О.Т.». И рядом сердце, пронзенное стрелой. Как будто складным ножиком резано. Сейчас так точно никто не пишет.

   - Да уж, на заборах пишут по-другому, - усмехнулась Катя.

   Они еще раз обошли ротонду. А потом настал Катин черед вскрикнуть от изумления.

   - Там с другой стороны иероглифы, - сказала она. - Черт бы меня побрал... Юлька, правда иероглифы!

   Юля бросилась к ней и увидела на верхней рейке скамейки полустертую лаконичную иероглифическую надпись. Древние знаки до сих пор не утратили своего изящества.

   Девушки ошеломленно переглянулись. Впервые доказательство некоего сверхъестественного вмешательства предстало им обеим сразу.

   Юля вытащила телефон и несколько раз сфотографировала надпись.

   - Как удивительно, что никто, кроме нас, этого не заметил...

   - А почему ты считаешь, что не заметил? - отозвалась Катя.

   Она уже вернула себе прежнюю рассудительность. Села на «музейную» лавочку и закинула ногу на ногу.

   - Просто здесь мало кто бывал, уже давно. Прикинь сама, ну какие нормальные люди сейчас встречаются в парке? Даже лет пятьдесят назад это уже было не принято. Я имею в виду парочки.

   - Ну да, сейчас и развлечений побольше, и ограничений гораздо меньше, - согласилась Юля. - То есть в царское время приличные молодые люди должны были вести себя чинно и так далее.

   Она сфотографировала и инициалы тоже; а потом села и начала сравнивать с иероглифами. И вдруг глаза ее расширились.

   - «А.С.» И «О.Т.». Катька, он Георгий Андреевич - и при этом Такамацу! Слушай, может, это его родители?..

   - Почему бы и нет? - Катя тоже взбудоражилась. - Наверняка он взял фамилию матери. Если его японское имя не фальшивка, то... она вполне могла быть знатного происхождения, даже из самурайского рода. Предполагая, что твоему азиату не меньше ста лет, конечно.

   Юля кивнула.

   - Ты погляди, какой каллиграфический почерк. Если это женщина, она точно получила выдающееся образование. Я вообще не представляю, как они пишут своими иероглифами, даже сейчас, - усмехнулась Юля.

   - Угу. Теперь представим себе, что наша благородная японская девица познакомилась с бравым русским морским офицером... Офицером императорского флота, естественно. И они полюбили друг друга и сбежали в Россию.

   - Именно сбежали? - изумилась Юля. - И именно в Краснодольск?

   - А чем плох Краснодольск? У нас не столица, но совсем не захолустье, - сказала Катя. - При царе здесь можно было вполне прилично существовать. И, кстати, прятаться удобно именно в провинции. Если им вдруг это понадобилось, - подчеркнула она.

   - Ни фига себе роман, - протянула Юля.

   Подруги замолчали. Заметно похолодало, небо посмурнело; вокруг не было ни души, лишь ветер шуршал листьями. Тут они обе вновь осознали, что это не просто выдумка - что это происходит на самом деле и прошлое настигло их именно сейчас...

   - Ладно, пошли-ка отсюда, - сказала Катя.

   Она тоже сфотографировала обе надписи. И девушки направились обратно.

   Вернувшись домой, Юля выгрузила стиральную машину и выкрутила белье в центрифуге. Они вместе с мамой развесили белье; а потом Тамара Ивановна сама занялась обедом и отправила дочку отдыхать. Юля налила себе чаю, прихватила с кухни злаковый батончик и пошла к себе в комнату.

   Она очень устала, но узнанное не давало ей покоя. Юля погуглила на тему новейшей японской истории и выяснила, что самым значимым событием девятнадцатого века явилась так называемая «революция Мэйдзи» - активное приобщение страны к европейским культурным ценностям и достижениям, когда Япония фактически из средневековья шагнула в бурный индустриальный век. И быстро догнала и перегнала своих конкурентов...

   Можно было представить, какие международные драмы разворачивались на этом фоне - и любовные, и политические!

   Потом Тамара Ивановна позвала дочь обедать. А когда Юля вернулась в свою спальню, зазвонил телефон. Конечно же, Катя.

   - Я прогнала твои иероглифы через программу-переводчик, - сообщила подруга. - И знаешь, что она выдала?..

   - Что?..

   - Это женское имя. «Оити Такамацу».

   Юля прикрыла глаза, чувствуя, как бешено стучит сердце.

   - Что и требовалось доказать, - прошептала она.

   Потом поблагодарила Катю и отключилась, слишком взволнованная, чтобы сейчас это обсуждать.

   На другой день Юля с самого утра поехала в поликлинику, к своему участковому. Она высидела очередь в коридоре, и терапевт направил ее к хирургу: к счастью, перед его кабинетом очереди не было. Юле еще удалось попасть к терапевту до конца рабочего дня. Врачи работали посменно и кончали довольно рано.

   В итоге ей продлили больничный лист на неделю, как она и просила. За несколько часов в поликлинике Юля очень устала: голова кружилась, боль разливалась по телу. А главное, она опоздала на сеанс массажа.

   Шел уже третий час. Ей было страшновато и стыдно являться - стыдно больше, чем страшно... Юля знала, как японцы пунктуальны и как относятся к обязательствам, своим и чужим. А он принимал ее бесплатно! Но все же девушка поехала - никаких контактов Хиродзи-Георгия у нее не имелось.

   Он оказался занят. Юля прождала почти полчаса; наконец вышла его клиентка, дама среднего возраста. И потом появился сам мастер.

   Он коротко поклонился и пригласил девушку следовать за собой. Долго ничего не говорил. И только когда Юля привычно легла на кушетку, азиат заметил:

   - Я ждал вас раньше, Юри-сан. Что-нибудь случилось?

   Она стиснула зубы, мучительно краснея.

   - Я с утра ходила в поликлинику, и мне пришлось полдня просидеть в очередях. Извините, пожалуйста.

   Такамацу кивнул, не выказывая никаких чувств.

   - Понимаю.

   Он принялся за массаж. Юля немного расслабилась и ждала, что после того первого признания Такамацу расскажет еще что-нибудь о себе; но он не желал. Дело было не только в скрытности - весьма возможно, сказать прямо ему было бы слишком тяжело и стыдно. Несмотря на особенную связь, которая возникла между ним и Юлей, и то, что азиат именовал себя ее «должником».

   Когда они закончили, Юля села в кресло: она чувствовала себя обновленной, все тело горело огнем и травмированную руку покалывало от плеча до пальцев.

   - Господин Такамацу, - произнесла она, не выдержав. - Я все-таки хотела бы...

   - Вы уже догадываетесь о многом сами, Юри-сан. Вы узнаете все, что вам надлежит. А сейчас прошу меня извинить.

   Он поклонился с непроницаемым лицом и, жестом велев пациентке подняться, помог ей надеть кофту.

   На другой день с утра Юля решила съездить на работу, занести больничный. Она зашла с документами в свою бухгалтерию, где ей пришлось отбиваться от любопытных и сочувственных вопросов коллег. Отношение к ней не ухудшилось, насколько она могла судить. Потом девушка зашла в отдел кадров. А напоследок прогулялась по коридору, чтобы еще раз взглянуть на фотокартины.

   Дойдя до конца, Юля остановилась в изумлении. Потом улыбнулась. На стене появилась изображение ротонды в парке - такой же черно-белый снимок вековой давности...

   Юля повернулась и быстрым шагом пошла прочь. Покинула здание и направилась на автобусную остановку.

   И, пока она дожидалась автобуса, ее осенило. Почему эпицентр всех этих событий именно здесь, на территории «Авангарда»! В царское время это был частный дом: наверняка сдавались внаем многокомнатные квартиры... И Юля догадывалась, кто тут проживал.

   Можно ли найти что-нибудь по истории особняка, поднять архивы?.. Наверняка. Но не рассердит ли это Такамацу? А вдруг он в их городе такой не один?..

   Она явилась в тату-салон на полчаса раньше.

   Такамацу принял ее сразу же. И повел себя несвойственным образом.

   Он предложил клиентке зеленого чаю. И уже заварил его - в фарфоровом чайничке, как полагалось.

   - Я понял, что должен удовлетворить ваше... девичье любопытство хотя бы частично.

   Юля заставила себя улыбнуться.

   - Вот как?..

   - Вы молоды и нетерпеливы. Я понял, что вы очень близки к тому, чтобы совершить вашу собственную Ошибку. - Японец усмехнулся и помрачнел. - Времена изменились - но воздаяние осталось прежним.

   Он отточенными, красивыми движениями разлил чай по чашкам, и Юля присела в кресло, вытащив из сумки упаковку влажных салфеток. Она протерла руки. Такамацу опять навязывал ей свои правила игры; но Юля была слишком захвачена его зловещими словами, чтобы возражать.

   - Я немного опишу вам положение дел, - сказал он, устроившись на кушетке напротив и взяв свою чашку. Юля кивнула.

   - Да, пожалуйста. И спасибо.

ГЛАВА 10

Свежезаваренный зеленый чай был хорош, и чашки старинные, китайского фарфора, - наверное, дорогущие. Очевидно, хозяин считал ниже своего достоинства угощать «избавительницу» из дешевой посуды. И очень уважал чайную церемонию, как и вообще традиции предков.

   Юля думала, что знает о Японии совсем мало, - наверное, так оно и было. Однако сейчас нужные слова и ассоциации всплывали сами собой.

   Некоторое время они молча пили чай - Юля отметила, что Хиродзи Такамацу пьет как обычный человек. И вообще сомнений в его сверхъестественности возникало все больше; хотя многое было необъяснимо с точки зрения обычной логики. Он сказал, что переродился - однако не так, как верили буддисты. Что это значит, в конце концов?..

   Рука у Юли задрожала; и она поспешно отставила драгоценную чашку на столик. Японец почувствовал ее движение и сделал то же самое.

   - Я собирался с мыслями, - объяснил он, чуть улыбнувшись. - Но теперь готов к рассказу. Дело в том, что наша общая карма... или воля Бога позволила случиться великому событию только теперь. Для этого должны были совпасть многие обстоятельства.

   Он сдвинул тонкие черные брови.

   - Вы помните, какая дата приближается?

   - Да. - Юле стало сразу жутко и радостно, что она опять угадала. - Столетний юбилей Октябрьской революции. Вы как-то связаны с этим?..

   Его лицо ожесточилось, и Юля очень пожалела, что задала этот вопрос. Но потом выражение азиата опять стало учтиво-бесстрастным, и он кивнул.

   - Я связан, Юри-сан. Но мой случай частный. Именно сейчас освобождаются те из наших, кто имеет отношение к великому перевороту в России.

   Тут ей стало ослепительно ясно многое.

   - Для этого вам нужны были все абстрактные картины? И другие, подобные вам... освобождаются точно так же, когда их зарисовывают живые люди, перенесшие клиническую смерть? Да?

   - Да, почти что так. Искусство вообще, не только изобразительное, есть мост между физическим миром и миром иным. Исключительная способность устанавливать эту связь даруется гениям. А призывать обратно умерших и гармонизировать их вибрации - это высочайший уровень, еще выше гения. На это способны только те люди, которые сами были клинически мертвы. Чаще всего женщины.

   Пораженная Юля переспросила:

   - Что значит «гармонизировать вибрации»?

   - Закон физики.

   Тут ее собеседник улыбнулся почти весело.

   - Современная физика открыла, что все есть энергия. То, что нам представляется материальным, состоит из частиц энергии, которые вращаются с разной скоростью. К сожалению, я могу объяснить только общий принцип. Но для того, чтобы вы видели и осязали предметы... или живых существ... они должны вибрировать на одном уровне с вами.

   Потом японец дотронулся до Юлиной руки, как в первый раз: ее будто ударило током.

   - Вы чувствуете меня, а я вас. Я могу пить с вами чай, могу делать массаж, оказывать другие услуги людям. Можно было бы сказать, что я воплотился вновь, но это будет неправда.

   Тут он снова помрачнел.

   - Физически я не прекращал существовать ни на мгновение, но никак больше не мог взаимодействовать с миром живых. И вы не могли воспринимать меня своими чувствами.

   Юля вздрогнула. Так она и здесь не ошиблась! Как это, должно быть, ужасно - он бесконечно долго оставался беспомощным узником в клетке своего разума, бичуемый собственной совестью...

   - Так, значит, вас много? У вас много... товарищей по несчастью? И весь наш мир полон призраками?

   В последнем ее вопросе прозвучали невольное недоверие и насмешка.

   - Именно так. Многих вещей вы не можете видеть, но они при этом существуют!

   Юля покраснела.

   - Извините, - поспешно сказала она. И поклонилась, чувствуя себя как в театре. Такамацу склонил голову в ответ; угрожающий блеск его глаз потух. При всей старомодной японской церемонности темперамент у него, похоже, был взрывной...

   - Я не хотела вас обидеть, просто я...

   - Мне все понятно. Вакаримас(3), - повторил он то же самое по-японски. - Конечно, вам трудно поверить.

   Юля взяла свою чашку и отхлебнула: чай уже остыл. Такамацу сразу же подлил еще горячего.

   - Скажите, пожалуйста, а что значило поведение вашей уборщицы? Она протирала фотокартины мокрой половой тряпкой. В этом есть какой-то тайный смысл?

   Юля постаралась не засмеяться, но ее собеседник сам улыбнулся.

   - Так вот как это выглядело для вас?.. Нет, ничего подобного не было. Вера Борисовна установила потустороннюю связь между историческими местами, которые изображены на ваших фотографиях. После того, как она протерла их, картины остались сухими и чистыми?

   - Да, - растерянно сказала Юля. - Значит, это была не простая вода?

   - Вода из вашей системы изменила свои свойства, когда Вера-сан вошла в соприкосновение с картинами. Вода изменила свои вибрации и исчезла для вас... перестала быть видимой и мокрой, - пояснил японец. - И таким образом возникла связь между физическим миром и духами прошлого.

   - «Река времени», - вспомнила Юля свои странные ассоциации. - Так, значит... ваша Вера Борисовна... она тоже пережила клиническую смерть? И оказалась способна на такие чудеса?

   - Именно так, - подтвердил Такамацу. - Не у всех выживших бывают необычные последствия, и не у всех эти последствия проявляются художественно, как у вас. Связь с невидимым миром можно установить множеством способов.

   - А зачем вам нужны абстрактные картины в таких количествах? Копии старых подлинников, а не сами подлинники?

   - Это порталы, - без колебаний ответил он. - Копии помогают перекинуть мост из прошлого в настоящее. Из очень конкретного времени и места, потому что пространство и время неотделимы друг от друга, - подчеркнул Такамацу. - Если вам угодно знать, Юри-сан, я материализовался в той самой церкви Преображения, где был крещен. Благодаря вам, суммарной силе этих работ и силе места.

   Юля взглянула на правую руку - согнула ее, повертела кистью. Резкая боль заставила ее вернуться к действительности. А что, если Такамацу издевался над ней все это время?.. Хотя она представить не могла, зачем бы это!

   - А вы можете... как-нибудь... доказать свои слова? - Мысль, что ее после всего испытанного могут дурачить в таких серьезных вещах, как жизнь и смерть, неожиданно разозлила девушку. Настолько, что Юля забыла страх перед этим человеком востока. - Вы, конечно, очень хороший мануальный терапевт, но вы непохожи на сверхъестественное существо, - заявила она.

   Раскосые темные глаза блеснули.

   - Вы тоже непохожи, - произнес японец. - Но многие перемены в себе вам трудно объяснить, не так ли? Я такой же человек, как и другие, но прошел через свои собственные... уникальные испытания.

   Он вытянул правую руку - и эта рука вдруг вся исчезла от кисти до плеча. Рубашка в клетку, которую Такамацу носил поверх футболки, осталась в неизменном виде: пустой рукав согнулся, потом чашка со стола сама собой поднялась в воздух и так же плавно опустилась.

   Юля ощутила прикосновение к локтю. Она пронзительно вскрикнула, не удержавшись: на ее глазах смуглая и тонкая, но удивительно сильная рука азиата появилась вновь.

   - Достаточно? - произнес он.

   Юля кивнула.

   - Это... Это и значит «гармонизировать вибрации»?

   - Да. Мне дана большая власть над материей, чем обычным людям, но все это временно.

   Юля облизнула губы. Поправила прическу: на месте швов отрастающие волосы неприятно кололись.

   - Значит, вы материализовались уже взрослым и таким, каким были... ну, тогда...

   - В момент смерти? Да. Мне исполнилось тридцать четыре года.

   Выглядел он значительно моложе - лет на двадцать восемь-тридцать. Впрочем, японцы и китайцы часто выглядели моложе своих лет, счастливая генетика. Или просто он «омолодился», вернувшись из личного ада?..

   Юля молчала, не решаясь задать еще один вопрос. Но Такамацу отлично понял.

   - Вы хотели бы знать, как я умер. От своей руки. Я совершил сэппуку.

   - Что совершили?..

   - В западной культуре это больше известно как «харакири». Я покончил с собой, фамильным мечом, надеясь навеки избавиться от своего позора... или удостоиться нового рождения, при котором я ничего не буду помнить. Но весь свой позор и все последствия своей Ошибки я унес с собой.

   Он покачал черной головой.

   - Самоубийство - не решение проблем, Юри-сан, почти никогда.

   Юля несколько мгновений сидела потрясенная; потом быстро встала.

   - Пожалуйста, извините, - сказала она. - Я сейчас уйду, большое вам спасибо...

   - Постойте, - сказал он, когда Юля сняла с вешалки пальто.

   Такамацу был бледен, но совершенно спокоен.

   - Я начал этот разговор, чтобы вас предостеречь. Чтобы вы имели понятие о том, что происходит. У каждого избавителя, чаще всего избавительницы, может быть только один спасенный. Тот, за кого она отвечает и кто в ответе за нее. Такое... ограничение, наложенное свыше. Понимаете?

   - Кажется, да, - осторожно сказала Юля. - В этом заключается для меня главная опасность? Вы хотите сказать, что я больше не должна рисовать людей левой рукой? Я, кроме вас, рисовала и других, и вы сами мне рекомендовали!

   - Вы тогда еще не обрели вашей теперешней силы, - сказал японец. - Думаю, особенных последствий это не имело. Но сейчас будьте очень осторожны.

   - А вы знаете, зачем вы были призваны на землю снова? Вы и ваши современники?

   - Карма есть карма. Я не знаю. Я предполагаю, почему это стало возможно, - мы при жизни так или иначе были связаны обстоятельствами и общей тяжкой виной. Но что ожидается от нас теперь, мне пока не было открыто.

   Он прошел в угол помещения, где стоял за пестрой восточной ширмой компьютерный стол. Японец достал из компактной черной сумки записную книжку и вернулся к Юле. Быстро записал номер мобильного телефона и, вырвав листок, вручил ей.

   - Вы можете позвонить мне в случае необходимости. Вы сами поймете, когда наступит такая необходимость. Главное, верьте своей интуиции. Ваш номер телефона мне известен.

   «Откуда?» - мысленно поразилась Юля. Впрочем, вряд ли этот вопрос имел смысл...

   - Благодарю вас, - сказала она, убрав бумажку в карман. - Мне завтра приходить, как обычно?

   Он кивнул. Юля оделась - сегодня, несмотря на боль, она ощущала уже меньшую скованность в движениях.

   - До свидания.

   Юля покинула салон и, поднявшись по ступенькам, остановилась. Поглубже натянула шапку на уши, потом перешла улицу и присела на ту же скамейку на бульваре.

   Надо было хоть немного прийти в себя, прежде чем вернуться домой... Кате позвонить? Она была единственная, с кем Юля могла разделить груз этих переживаний. Но не подвергает ли она Катю опасности тоже? И чем дальше, тем больше?..

   «Откуда мне знать, что в словах Такамацу правда, даже если отчасти это правда? И, кстати сказать, - почему он так хорошо ориентируется в современном мире? Если его вызвала к жизни я, значит, это произошло не более недели назад!»

   Однако такая приспособленность была вполне объяснима, даже если принять на веру фантастический рассказ азиата. Если он был заперт в физическом мире и оставался невидимым для людей, не имея возможности влиять на события, это не означало, что он не мог собирать новую информацию! Бытовые условия стали гораздо комфортнее, с планшетом и телефоном сейчас управляются даже малые дети; русский язык... да, наверное, и японский... не так уж сильно изменился за сотню лет.

   А деньги, жилье - вся материальная база?

   Весьма возможно, что все это было готово. Очевидно, оккультное сообщество уже существовало некоторое время. Другие «освободившиеся» могли помочь новоприбывшему.

   А от чего предостерегал ее Такамацу? Ошибка с большой буквы - что это такое?

   Роковой поступок, который определит всю судьбу человека до конца жизни... и после. Но это должно затронуть очень многие судьбы, не только твою собственную, подумала Юля. Русская революция явилась как раз таким событием, ввергнувшим в кровавый хаос всю огромную страну. И, пусть Такамацу был японцем по матери, родился и рос он здесь!

   Кажется, он ее земляк. Как ни удивительно это сознавать...

   Юля встала и пошла домой. Она занялась переводом статьи по генетике - куча новых терминов, сложный язык; но, по крайней мере, это был еще один способ отвлечься. Рисование стало для нее запретным плодом... ее страшно тянуло опять взять в руки карандаш, и Юля знала, что рано или поздно не выдержит. Но не сейчас.

   Потом позвонила Катя.

   - Как ты там? Копала дальше в этом направлении?

   - Нет, - ответила Юля. - Он мне сказал, что... короче, он покончил с собой по-японски, чтобы избавиться от позора. Я просто не могу лезть в это сейчас.

   Последовала долгая изумленная пауза.

   - Ясно, - сказала Катя наконец. - Ну а я уже искала и кое-что нарыла. По истории вашего здания. Если не хочешь обсуждать сейчас, давай я тебе по почте скину.

   - Ага, давай. Я попозже перезвоню, - с облегчением ответила Юля.

   Катя прислала большой вордовский текст, еще и с фотографиями, - собрала по кусочкам из разных статей.

   Выяснилось, что в особняке, который занимала теперь строительная фирма «Авангард», до революции проживало семейство Сабуровых. Им принадлежала пятикомнатная квартира на втором этаже. Сам Сабуров Андрей Степанович 1858 года рождения был предпринимателем, промышлял торговлей скобяными товарами - а до того служил во флоте, дослужился до капитана второго ранга. Нажив небольшое состояние, в возрасте около тридцати пяти лет Сабуров неожиданно ушел в отставку и перебрался из Петербурга в Екатеринбургскую губернию, в Краснодольск, где у него были родственники. Он открыл собственное дело. Он скоро стал известен в городе - в том числе и потому, что у него была жена-японка. Их единственный сын Георгий родился в 1889 году, после него в 1895 и 1897 годах появились еще две дочери, старшая умерла во младенчестве...

   Когда началась русско-японская война, Сабуров-старший был призван на фронт и храбро воевал, был представлен к награде. Он благополучно вернулся домой, но в 1911 году и он, и его супруга неожиданно скончались «при невыясненных обстоятельствах».

   Пышноусый темноволосый Андрей Сабуров, в парадном офицерском мундире, потом в светлом сюртуке молодцевато смотрел с фотографий. Его жена была заснята всего однажды - хрупкая, красивая и исполненная достоинства азиатка, в европейском платье с пышной юбкой, которое ей совсем не шло.

   «Если они решили прятаться здесь, это было если не Ошибкой, то промахом точно. Наверное, на весь наш город было одно такое семейство», - подумала Юля.

   Она закрыла файл и долго сидела, склонив голову на руку.

   3 Понимаю (яп.)

ГЛАВА 11

Во вторник сеанс прошел как обычно. Только на другой день после этого чаепития Юля вспомнила, что вчера массажа не было. Такамацу полностью изменил направление ее мыслей.

   С утра Юля чувствовала сильнейший порыв сесть рисовать - но промолчала об этом; молчал о себе и сам Такамацу. Он был великим мастером держать паузу. Японец разминал и растирал ее сломанную руку с прежним усердием. Потом он перешел на шею и плечи - неожиданно; но ее тело откликнулось на эту заботу с благодарностью.

   Они закончили позже, чем обычно, и вежливо раскланялись на прощанье. Юля покинула салон и привычной дорогой направилась на бульвар.

   Она села на скамейку, приводя в порядок мысли. Юля ощущала легкость во всем теле, как после бани или долгого освежающего сна... нет, она даже не знала, с чем это сравнить!

   Прикосновения мужчины-массажиста смущали ее; но она с каждым днем все больше жаждала их. Он сам, со своими потусторонними речами и нечеловеческой природой, пугал ее; но она стремилась видеть его вновь. Юле совсем не хотелось анализировать свои чувства - но, кажется, она...

   - Добрый день.

   Юля ахнула и повернулась. Рядом сидел маленький узкоглазый человек в темной куртке и черной шерстяной шапочке, который улыбался ей. Откуда он тут взялся, из воздуха?..

   - Здравствуйте, - сказала Юля, взяв себя в руки. - Вы меня напугали! Откуда вы?..

   Он поклонился.

   - Я из общества Преображения, - сказал он. - Очень-очень рад сделать знакомство, Юлия Антоновна.

   Юля успокоенно выдохнула. Наружность и забавный сюсюкающий акцент этого другого азиата говорили, что он китаец. И, кажется, той же породы, что и Такамацу!

   - А... как ваше имя?

   - Вы можете называть меня Сяо. Я ваш спасенный, Юлия Антоновна.

   Несколько секунд Юля ошалело хлопала ресницами. Час от часу не легче.

   - Господин Сяо, - осторожно произнесла она. - Вы ничего не путаете? Господин Такамацу сказал мне, что спасенный может быть только один.

   - Я ничего не путаю. - Маленький узкоглазый человек помрачнел, как туча; и его забавный выговор тоже начал звучать зловеще. - Я ваш первый спасенный. То, что сказал господин Такамацу, это неправда.

   «Неплавда». Юля поежилась, чувствуя, как тепло уходит из разогретого массажем тела.

   - А почему я должна верить вам? Я вас в первый раз вижу!

   Господин Сяо с сожалением покачал головой.

   - Не в первый. Первый был... больница, вы рисовали человека в фонтане.

   Юля вытаращила глаза. Она никогда никому об этом не рассказывала и не показывала, только Кате.

   - Это был набросок. Я был ваш черновик, Юлия Антоновна. Я понимаю, на русский глаз я совсем не такой красивый, как молодой господин.

   Юля изо всех сил пыталась понять, о чем толкует китаец. В голове была каша. «Молодой господин» - что за странное архаичное выражение?

   Потом она сообразила.

   - Так вы знали господина Такамацу при жизни... при первой жизни? Когда он был Георгием Сабуровым? Вы служили в их семье, правда?

   Откуда-то Юля вспомнила, что в состоятельных русских семьях до революции, особенно у всяких посланников и генералов-адмиралов, нередко были слуги-китайцы. И вообще отношения у России с Китаем еще тогда были гораздо более тесными... и более добрососедскими, чем с Японией.

   - Вы были слугой господина Сабурова? - спросила она.

   - Я был слугой. - Китаец поклонился. - Пока его не убили и госпожу не убили. А потом молодой господин убежал в Японию и стал врагом и самураем.

   - Кем?..

   - Его мать самурай, весь его японский род были самураи, старый род. Все давно... переубивались. - Сяо сощурил глаза, отчего они совсем превратились в щелки. - Он красивый, да?

   Юля кивнула. Ее сознание странным образом отделилось от тела. Да, Хиродзи Такамацу был красив - она впервые подумала об этом ясно. Сочетание европейских и азиатских генов часто давало очень эффектную внешность и немалые преимущества, биологические и прочие.

   Но, кажется, Сяо пытался очернить Такамацу в ее глазах - или, может быть, предупредить Юлю о реальной угрозе с его стороны?..

   - Вы хотите сказать, что он для меня опасен?

   - Очень опасен. Он хочет приручить вас и войти в ваши Врата. Овладеть вами.

   Юля вспыхнула до корней волос. Она вскочила со скамейки.

   - Что это значит?..

   Сяо встал. Ростом китаец едва доставал ей до плеча; и вообще был хилым и неказистым, как крестьянин, чьи предки поколениями горбатились на рисовых полях и недоедали. Однако внешность очень часто обманчива.

   - Пожалуйста, послушайте. Молодому господину нужна ваша жизнь, вся ваша жизнь. Вы воскресили его, избавили его от вечных мук, но этого недостаточно.

   У Юли подогнулись колени. Она снова села. Маленький китаец тоже сел, глядя внимательно и сочувственно.

   - Вы слышали про духов сладострастия, которые соблазняют и губят живых людей? Соблазняют девушек?

   Юля молчала, кусая губы. Весь ее мир, который с таким трудом обрел привычную устойчивость, опять полетел в тартарары.

   - Он знает, что вы девица и трудно сходитесь с людьми. Особенно с мужчинами. Он знает все-все. Он привяжет вас к себе, и вы сами уступите ему и отдадите свою девственность. А потом вы умрете. Он скажет, что это карма.

   Юля шевельнула губами.

   - Но зачем ему?..

   - Чтобы остаться жить. Или он опять вернется назад. Вернется мучиться.

   Юля подняла левую руку, чтобы перекреститься. Потом опустила, так и не сделав этого.

   - А вы сами? Разве вы... не освобожденный из ада? Не такой же, как Такамацу?

   - Я такой же. И я не такой же. Он сделал Ошибку, самую большую Ошибку из всех нас, и он потянул за собой других. Очень много других. И меня тоже.

   Юля прикрыла глаза, страстно мечтая, чтобы все происходящее оказалось сном. «Как я устала от них, от всего этого. Господи, пожалуйста», - подумала она.

   Однако, когда она открыла глаза, господин Сяо никуда не делся.

   Девушка усмехнулась.

   - Он мне сегодня сказал, что мне больше нельзя... опасно рисовать левой рукой.

   - Опасно, - согласился господин Сяо. - Я ваш друг и тоже говорю, что опасно. Но он хочет один владеть вашей силой, управлять вашей силой.

   Китаец несколько мгновений сидел неподвижно, как уродливая фарфоровая статуэтка.

   - Он бежал в Японию, и его научили быть японцем. Самураи... пренебрегают женщинами, Юлия Антоновна. Женщины должны служить им. Молодой господин хочет, чтобы вы служили ему свою жизнь.

   Сяо путал падежи и, кажется, смешивал прошлое и настоящее. Или между прошлым и настоящим не было таких четких границ?.. А впрочем, какая разница?

   - Я вам не верю, - сказала Юля.

   Он не удивился и не обиделся. Поклонился, сложив маленькие руки перед грудью.

   - Можете сейчас не верить. Вы моя избавительница, и это мой долг - предупредить. Вы не верите, но вы запомнили, что я сказал.

   В следующий миг он исчез - как и не было его. Юля вздрогнула, провела рукой по глазам.

   «Изменить вибрации», так это называл Такамацу. Может, это все-таки больное воображение?

   Но как понять, что сон, а что реальность? За что уцепиться?..

   Юля тяжело вздохнула. Она опять почувствовала себя усталой и больной, чудодейственный эффект массажа сошел на нет. Если допустить, что и Такамацу, и Сяо оба реальны - и оба что-то от нее скрывают... Если оба стремятся ее использовать...

   Юля встала и зашагала домой.

   Прогулка все-таки освежила и успокоила ее, вернув ясность мыслям. Она закрылась в своей комнате и принялась размышлять.

   То, что оба этих «освобожденных» азиата лукавили, представлялось наиболее вероятным. Кажется, сто с лишним лет назад, в годы Мэйдзи, Япония и Китай тоже были в состоянии войны: китайцы ненавидели японцев, но и русские интенсивно расширяли свое влияние на восток. А может, это сугубо личные или семейные счеты, вне политики?.. Как бы то ни было, и китайцы, и японцы исторически славились своим коварством!

   Хуже всего, что Юля никак не могла проверить слова ни того, ни другого. Она вообще почти ничего не могла, оказавшись между двух огней. Или больше, чем двух?..

   Юля включила планшет. Где-то с полчаса она напряженно читала на тему русско-японской войны. И выяснила несколько любопытных и очень тревожных фактов.

   Оказывается, русская революция 1905 года была прямым следствием поражения русских. И японцы поддерживали революционные настроения в Российской империи, способствуя развалу державы. В 1905 году Такамацу было всего шестнадцать, никакого существенного вреда он причинить не мог. А вот к 1917 году он мог добиться гораздо большего! Уж не сделался ли он японским шпионом, агентом разведки?.. Обаятельный, харизматичный, образованный, знающий Россию изнутри - у такого, как он, имелись все возможности!

   А если, вдобавок, Такамацу прошел какую-нибудь школу боевых искусств и его поддержали князья и другие влиятельные лица в Японии... Уж не это ли он именовал своей Ошибкой и изображал глубокое раскаяние? Но кто мог знать, что он думал на самом деле?..

   А главное, какое отношение ко всему этому имеет она?

   «Он знает, что вы девица... Он хочет овладеть вами».

   Юля покраснела, сжала колени. Думая об этом существе, ей все труднее становилось себя контролировать. Да, каковы бы ни были иные цели японца, он определенно пытался ее охмурить. Обольстить, как говорили раньше.

   У нее имелся только один способ выяснить хоть что-нибудь. Подключиться напрямую к информационному пространству, не путаясь в чужой лжи. Хотя это тоже было очень рискованно, но...

   Юля вытащила тетрадь и карандаш. Значит, они оба утверждают, что она стала сильнее? Настало время проверить.

   Она склонилась над чистым листом в клеточку.

   Она снова начала рисовать ротонду в Александровском парке. Быстро, профессионально - точными скупыми штрихами. Обозначила крышу и колонны, кусты сирени, дорожку, которая вела к беседке... и парочку, молодого человека и барышню под солнечным зонтиком: они неторопливо шагали по дорожке под руку. Они смотрели друг на друга - Юля обозначила два профиля...

   А потом ее сознание будто разделилось. Она осталась сидеть где сидела, в своей спальне на раскладной кровати, - и при этом как будто внедрилась в сознание нарисованной девушки. Нарисованной ли?.. Юля не успела опомниться, как фигуры влюбленных ожили, все вокруг расцветилось красками, зазвучали их голоса.

   Она как будто присутствовала там, была этой девушкой - и сторонним наблюдателем...

   - Жорж, милый... Нет, как нелепо звучит ваше русское имя - Жорж. - Барышня приглушенно, волнующе засмеялась. - Могу я называть вас Хиро? Хиро, Хиродзи - это гораздо красивее.

   - Как вам угодно.

   В голосе ее спутника послышался отчетливый восточный акцент, который только усиливал его необычную привлекательность. Молодой человек азиатской наружности был одет в серый деловой костюм и шляпу-канотье, но выглядел франтовато без всяких усилий; его темные удлиненные глаза не отрывались от подруги.

   Они поднялись по ступенькам в беседку, и девушка первой села, положив кружевной зонтик и расправив светлое платье. Кажется, была поздняя весна, солнечный и прохладный майский денек. Юля наконец смогла рассмотреть барышню: она была не столько красивой, сколько эффектной. Ярко-каштановые волосы и карие с зеленью глаза на простеньком миловидном лице. Впрочем, в такие годы большинство девушек хороши...

   Она поправила большую шляпу, затенявшую лицо; потом вовсе сняла ее и с улыбкой обернулась к молодому японцу.

   - Хиро, так я перебила вас. Вы сказали, что собираетесь стать переводчиком при русской дипломатической миссии в Японии? И зовете меня с собой?

   - Да. - Георгий-Хиродзи смотрел на нее с затаенной, но очень сильной страстью. Он взял ее руку в шелковой перчатке и крепко пожал пальчики. - Это будет только начало. У меня талант к языкам: вы знаете, Юлия.

   - У вас великое множество талантов. - Девушка закраснелась, но руки не отняла. - И я... И вы знаете, что я... Тоже люблю вас.

   - Милая Юлия... Юри-тян(4)!.. - Тут он привлек ее к себе, и дыхание девушки прервалось: их губы пылко встретились. Юля ощутила этот поцелуй и объятие всем существом.

   Потом девушка отпрянула, слегка задыхаясь. Она засмеялась, смущенная и счастливая.

   - А вы мне говорили, будто в Японии целоваться не принято и очень неприлично... Даже матери не целуют детей. Неужто правда?

   - Моя русская половина не менее сильна. Мы будем любить друг друга так, как пожелаем. Я решил, Юри-тян: мы обвенчаемся здесь и уедем в Йокогаму как супруги! Мы повидаем мир, как мой отец, и мы вместе изменим мир, который покорится нам.

   В голосе юноши и его утонченном облике появилась непривычная сила и властность. Девушка притихла, глядя на него с опасливым восхищением. Потом мягко улыбнулась.

   - Хиро... дорогой мой, вы так торопите меня. Не подумайте, что я кокетничаю с вами. Но это очень серьезный вопрос.

   Он опять сжал ее руку.

   - Если вы согласитесь, это изменит для меня все! Если откажете... это тоже все изменит, - глухо закончил Хиродзи, опустив глаза.

   Девушка несколько мгновений сидела, кусая губы. Потом порывисто встала и надела шляпу. Завязала ленты под подбородком.

   - Я должна уйти. Должна все обдумать наедине и объясниться с родителями. Нет, не провожайте меня... пожалуйста, - умоляюще закончила она, когда молодой человек тоже поднялся с места.

   Девушка покинула ротонду и, опустив голову, зашагала прочь. Сердце ее разрывали сомнения: Юля знала это, и знала, что ее тезка страстно желает принять дерзкое предложение и уехать со своим возлюбленным на край света. Она проведет бессонную ночь, пытаясь решить их общую судьбу. Но в конце концов откажет.

   Ей попросту не хватит отваги вот так порвать все связи с домом и семьей и начать новую жизнь в совершенно чуждом, даже враждебном мире. Юля знала все это, знала наперед. И судьбу не перепишешь!

   Юля очнулась, будто вынырнула из омута: карандаш выпал из ее руки, она тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. Потом откинулась на подушку.

   Она осознала значение увиденного.

   Юля горько рассмеялась, охваченная чувством неизбежности. Если эта Юлия действительно была она, кажется, свою Ошибку она уже совершила, давным-давно! Это очень многое объясняло в ее настоящем - но что делать теперь, она не представляла.

   4 «Тян» - в Японии уменьшительно-ласкательный суффикс («сан» наиболее распространенное уважительное обращение).

ГЛАВА 12

Юля никогда не верила в реинкарнацию. Точнее, просто об этом не задумывалась до сих пор; хотя знала, что это модная современная теория. Хорошо забытое старое, не правда ли?.. Эзотерика была популярна в России еще с советских времен и стала популярным суррогатом религии, отлично сочетаясь с общепринятым материализмом; шутки и прибаутки про «карму», «чакры» и «прошлую жизнь» то и дело звучали в безобидном трепе. Но вот чтобы так...

   Нет, в традиционную буддийскую реинкарнацию Юля не поверила и сейчас, даже ощутив удивительную внутреннюю связь со своей тезкой, жившей сто лет назад. Она отказывалась предполагать, что это может быть каким-то общим правилом; и что перерождаются все и постоянно. Если говорить о человеке, как о единственном сознательном и мыслящем существе во вселенной, то такая потеря памяти равносильна смерти личности - ведь память, по сути дела, и есть весь человек...

   А вдруг это не правило, а исключение - и Юля переродилась, чтобы исправить если не свою глобальную Ошибку, то ее последствия?..

   А если Юлия, ее землячка и бывшая любимая девушка Хиродзи-Георгия, вообще не она - а, например, ее прапрабабушка?.. Хотя свою родословную Буренины могли проследить где-то до середины девятнадцатого века.

   Надо будет спросить у мамы. Впрочем, Юля догадывалась, что разведка в этом направлении ничего не даст. Прабабушки-прадедушки были простые русские крестьяне и мещане, после революции - разнорабочие, без всяких экзотических связей в верхах. И их фамильное древо - если уж выражаться так высокопарно - многократно ветвилось с тех пор.

   Или та Юлия не родственница, а просто ее духовный двойник? Они похожи внешне, хотя та барышня от природы более яркая; и они определенно очень похожи по складу характера... Юля задумчиво рассмотрела прядь своих крашеных красновато-каштановых волос.

   Она встала с кровати, чтобы размяться. Сделала легкую гимнастику и почувствовала, как скрутило живот. Черт!..

   Кажется, для месячных рановато? Или у нее весь цикл сбился, после реанимации?

   Потом Юля улыбнулась, погладив живот. Если повезет, появится повод завтра не приходить на массаж. Она вообще не представляла, как сможет показаться на глаза Хиродзи Такамацу после подобного разговора с его противником. Японец проницателен как дьявол и притворяется не хуже - они там все такие; ну а она врать почти не умеет и шпионкой ей точно не бывать.

   Месячные пришли ночью, весьма обильные. Утром Юля проснулась рано; она хотела уже позвонить по телефону, который дал ей мнимый мастер тату-салона, но тут спохватилась, что отговорка получается слишком уж интимная. Юля слышала, что японцы вообще таких физиологических проявлений не смущаются, что мужских, что женских - они испокон веку очень раскрепощенная нация, несмотря на всю свою закрытость. Ну а как она сможет это выговорить, едва знакомому молодому мужчине, кто бы он ни был?..

   «Прекрати, вот уж нашла время стесняться!»

   И своему врачу она бы это сказала, правда?

   Юля позвонила по мобильному номеру Такамацу. Он ответил после третьего гудка.

   - Доброе утро, Юри-сан. Как ваше здоровье?

   Юля слышала, что он улыбается.

   - Здравствуйте! К сожалению, у меня не получится сегодня прийти. У меня... недомогания.

   Пауза на другом конце длилась не долее секунды.

   - Вакаримас. - Юля чувствовала, что японец по-прежнему улыбается. - Тогда приходите через два дня. Так хорошо?

   - Да, конечно.

   Он моментально понял, о чем речь: она ощутила сразу стыд и большое облегчение. Вежливо попрощалась и отключилась.

   А потом Юля подумала, что Такамацу вполне может оказаться ее врагом, самым опасным врагом сейчас - и он легко мог просечь, с кем она встречалась после него...

   Юля занялась домашними делами. Разговаривать ни с кем не хотелось, и Катя ей тоже не звонила. Наверное, срочный заказ, составляет букет или оформляет какой-нибудь сайт: хотя Катя была фрилансером и свободней подруги, рабочий день у нее, соответственно, был ненормированный. А кроме того, Катя попросту не представляла себе всех масштабов того, с чем столкнулась Юля.

   Она увязала все больше: после той автокатастрофы, по сути дела, она ни одного дня не жила нормально. Вся ее жизнь разделилась на «до» и «после», хотя это и расхожий штамп.

   Юля легла спать, чувствуя себя отвратительно. У нее даже температура поднялась, низ живота разболелся. Она лежала с открытыми глазами, думая о том, как всякий человек вынужден жить вслепую - и как незначительные случайности могут определить судьбу на много лет вперед. В конце концов ее сморил сон.

   Ночью она проснулась - опять скрутило живот; и кровь пошла сильнее. Юля поспешила в туалет, а потом на кухню - принять что-нибудь от спазмов. Голова тоже разболелась. Она вернулась в спальню и села на кровать, ожидая, пока подействует таблетка.

   Юля смутно вспоминала, что ей снилось что-то яркое, впечатляющее... ее сны во время месячных вообще бывали очень волнующими, часто эротическими. Но сегодня к сексуальным переживаниям примешались другие - Юля откуда-то знала, что очень важные. Надо было записать сразу же, пока сон не улетучился; но она не успела.

   Юля опять легла. Во вторую половину ночи ей тоже что-то снилось, но девушка не запомнила абсолютно ничего.

   А утром, пока она умывалась, Юля опять задумалась над отношениями Георгия-Хиродзи и своей таинственной тезки. И она поняла, что знает не только причину расставания, но и то, как изменились чувства влюбленных в дальнейшем.

   Дореволюционная Юлия восхищалась экзотическим кавалером, он возбуждал ее интерес к далекому и неизведанному. Конечно, она увлеклась им, но головы не теряла - это было чувство неопытной девушки с еще не разбуженными инстинктами. А вот Хиродзи был влюблен гораздо сильнее, в его душе бушевал настоящий пожар. Нормальный диссонанс для их возраста, когда девушки питают к молодым людям романтический интерес, а юноши принимают за любовь свою неудовлетворенную половую страсть. А тогда, больше сотни лет назад, они были куда менее осведомлены и не могли как следует объяснить себе, что ими движет!

   Впрочем, конечно, это первоначальное увлечение могло бы перерасти в любовь, если бы эти двое не расстались. Но не сложилось - они не преодолели культурный барьер, и возникли другие препятствия...

   А если предположить, что та Юлия и есть она - и что Такамацу знает это наверняка? Уж он-то теперь осведомлен о других планах существования лучше нее! Если он теперь винит ее в том, что это она обрекла его на муки, заставила своим отказом избрать погибельный путь? Может, даже не признается в этом себе самому, но подспудно жаждет мести?.. После таких нечеловеческих испытаний его душа должна быть вся исковеркана...

   Или японец искренне верит, что такова их общая карма - и его бывшая неверная возлюбленная должна послужить средством для его спасения. Это вполне по-азиатски! Понятия греха, основополагающего для христианской культуры, у них нет; зато они очень почитают причинно-следственные связи и кармические законы... То, что он был крещен, мало что в нем изменило.

   «Уж наверное, - подумала Юля. - Мать, воспитанная в японской традиции, в ранние годы имела на детей гораздо большее влияние, чем русский отец, который месяцами и годами пропадал в морях... Если, вдобавок, он служил на Дальнем Востоке...»

   Сабуров-старший оставил службу и занялся торговлей уже позднее, когда сын подрос и характер его сформировался. Вот бы еще узнать, что случилось с девочкой, младшей сестрой Георгия-Хиродзи. Юля была способна выяснить об этом семействе все; но цена такого знания могла оказаться слишком велика.

   Хотя едва ли ее отпустят, при любом раскладе: она нужна «обществу Преображения» так или иначе.

   «Это твой выбор. Но возврата не будет», - сказала ей уборщица Вера Борисовна в тот памятный день. Юля теперь слишком хорошо понимала, что это значит.

   Впрочем, сегодня она чувствовала себя уже лучше. Перед обедом Юля отправилась на прогулку. Она посетила торговые ряды - те самые, со старой фотографии в коридоре «Авангарда». Над одной из арок красного кирпича висела латунная мемориальная табличка: в ней говорилось, что здесь до 1917 года располагались склады и магазин скобяных изделий, принадлежавший «отставному капитану второго ранга Сабурову А.С., герою русско-японской войны».

   Живая история окружала ее со всех сторон, стоило только приглядеться...

   А кстати говоря, что хранилось на сабуровских складах - и чем таким торговал отставной капитан, помимо пресловутых скобяных изделий? Какие сделки совершались при его посредничестве? И этот самый Сяо без обиняков заявил, что «господина и госпожу убили». Юля почувствовала, как озноб пробежал по спине.

   Потом она вновь задумалась над словами Хиродзи Такамацу - что возвращать обреченных из ада могут только те живые, кто сам пережил клиническую смерть. И что именно сейчас настало для этого время.

   Почему не раньше?..

   «Потому что раньше после клинической смерти люди просто не выкарабкивались, - внезапно осенило ее. - Это явление наших дней! Может, я спасла его совсем не потому, что он «отбыл свое наказание» и исправился; или как-то изменился внутренне... И столетний юбилей Октября имеет к этому слабое отношение... Просто у нас современная медицина, которая сделала подобное возможным, - и именно в наши дни начали во множестве появляться люди с такими сверхспособностями, как у меня!»

   Вечером она позвонила Кате и поинтересовалась, как дела. Оказалось, что та действительно оформляет сайт какого-то нового парфюмерного интернет-магазина и занята по горло. Катя виновато рассмеялась, объясняя это. Как видно, она не забыла о необъяснимых Юлиных проблемах, но те отошли для нее на второй план и начали казаться не такими уж серьезными.

   «Конечно, она ведь почти ничего не видела своими глазами - кроме тех абстрактных картин и иероглифов в беседке, - подумала Юля, вдруг ужасно разозлившись на подругу. - А может, Катька начала считать, что у меня после травмы крыша поехала и мне пора обратиться к психиатру? Если некому будет больше рассказать, я ведь реально свихнусь!»

   Или даже хуже - Юля может погибнуть, погибнуть телом и душой; и никто из окружающих не догадается, в чем дело. Даже самые близкие.

   - С тобой все нормально? - наконец спросила Катя, почувствовав ее настроение.

   - Нет, ненормально, - резко ответила Юля. - Но ты все равно ничем тут не поможешь, так что лучше не спрашивай. И вообще, я тебя отвлекаю от работы.

   - Пока ты не объяснишь, я все равно больше работать не смогу! Я ведь тоже человек творческий, чувствительный. - Катя усмехнулась. - Давай выкладывай, чтобы я хотя бы знала.

   Юля вздохнула и рассказала все. Переступив через себя, рассказала даже о «домогательствах», которые угрожали ей со стороны Такамацу. И привела объяснение - что все началось с некоей Юлии, современницы и несостоявшейся невесты азиата, которая стала объектом его вожделения и мести.

   - Может, я ее реинкарнация, хотя очень не хочется верить. Я в эту новомодную хрень про реинкарнации никогда не верила, - сказала Юля, нервно улыбаясь. - Слушай, если честно - ты не думаешь, что мне пора в дурдом?

   - Нет, конечно, - быстро ответила Катя. Слишком поспешно: и Юля поняла, что такая мысль подругу посещала. - Хорошо, что ты мне рассказала. Надо вместе придумать, что делать.

   - Точно, надо придумать. Спасибо за поддержку, Катерина.

   Юля убрала телефон и заплакала.

   Никто ей тут не поможет, кроме нее самой! Сто лет назад она - или другая Юлия - струсила и совершила ошибку, которая превратилась в Ошибку. Она поломала очень много судеб... Но почему же тогда Юлия после смерти не оказалась в аду - на другом уровне восприятия, запертой в физическом мире, подобно остальным?..

   «Может быть, их вина прямая, а моя косвенная, - подумала Юля. - Вот мне и позволили переродиться, и у меня никаких воспоминаний о пережитом не осталось!»

   А вдруг она все-таки способна исправить... исправить прошлое для этих многих? Судьбу нельзя переписать - а если можно перерисовать?.. Если бы она, например, смогла направлять эту первую Юлию, оставаясь для нее невидимой, - как все «освобожденные» невидимы для нее самой?..

   У Юли захватило дух. Она чувствовала: все опять сложнее, чем ей представляется, но что-то тут есть.

   Она отправилась спать, немного приободрившись. Юля помнила, что завтра у нее опять сеанс массажа; ее, конечно, пугала новая встреча с Такамацу, но теперь появилась надежда со всем разобраться.

   Спасти саму себя и не только себя.

   Она спала плохо, но утром почувствовала себя терпимо. Сослаться на женские проблемы больше не получится: с бывшим Георгием Сабуровым придется объясняться прямо. На такое она бы ни за что не решилась... во всяком случае, пока.

   Что же делать?.. Ее опять охватила паника. Юля приняла свое обезболивающее, сжевала пару таблеток сухого пустырника и запила водой. Попробовала заставить себя мыслить здраво, но ничего не придумывалось.

   В конце концов Юля отключила голову, решив снова довериться интуиции. Она оделась, потом вышла из дому: за сорок минут до назначенного времени. Юля медленно побрела в сторону тату-салона - сегодня она шла туда как на эшафот...

   Ноги сами понесли ее на бульвар. Юля прошла до конца аллеи, села на скамейку под кленом. Сорвала с ветки один из последних нарядных красных листьев.

   Кругом не было ни души - будний день и холодно. Юля повертела в пальцах кленовый лист.

   «Господин Сяо, хоть вы появитесь», - подумала она с тоской. И сама не заметила, как начала разговаривать вслух. Кто бы здесь мог ее услышать?

   - Господин Сяо, мне больше не к кому обратиться. Я почти отчаялась... Я думаю, что вы со мной тоже хитрите и недоговариваете, но почему-то верю, что вы мой друг. И знаете, почему?

   Войдя в роль, Юля повернулась к пустому месту рядом с собой.

   - У вас ко мне нет сексуального интереса. Вы не озабоченный. И только с вами из всех мужиков я могу поговорить по-человечески... хотя вы не существуете!..

   Юля издевательски поклонилась воображаемому собеседнику. Губы ее искривились: она бросила красно-желтый кленовый листочек на скамейку.

   А потом девушка широко открыла глаза: листочек сам собой поднялся в воздух и вернулся к ней. Юля поймала его. А вслед за этим на лавочке рядом появился маленький китаец.

   Он поклонился.

   - Я очень ждал, пока вы меня сама позовете, Юлия Антоновна.

   Ей было приятно услышать, как он произносит ее имя и отчество, не перекраивая на свой восточный лад... И только потом Юля запоздало изумилась.

   - Вы следили за мной? Или вы можете мгновенно являться на зов?

   - На ваш зов я могу являться.

   Он помолчал пару мгновений.

   - Вы боитесь снова идти на массаж. Это хорошо.

   «Холосо». Юля нервно усмехнулась.

   - А еще я боюсь, что он застукает меня с вами.

   - Он не увидит, что я с вами. Мы сейчас с вами на одном уровне, но я и молодой господин пришли из разных миров, - объяснил Сяо. - У меня другие вибрации, у него другие вибрации, их не видно - но он намного более низкий.

   - То есть его ад намного ниже, чем ваш? - догадалась Юля. - Боже мой!

   Ей не хотелось это даже представлять.

   - И это все... из-за меня, да? Вы знаете, та Юлия - это ведь я сама в прошлой жизни?

   - Может быть. Мне тоже трудно сказать. Но вы связаны с этим, вы очень хорошо догадались.

   Юля проткнула пальцем злосчастный кленовый листочек.

   - А я могу как-то на это повлиять? Даже изменить... изменить прошлое?..

   Она вся напряглась, глядя на китайца. Сяо долго молчал, потом его губы торжествующе дрогнули; и он быстро закивал.

   - Вы снова хорошо догадались. Это один ваш выбор, Юлия Антоновна. Другого выбора нет.

ГЛАВА 13

«Я так и знала!»

   Юля испытала ужас, возбуждение, чувство неизбежности - все разом. В голове роились сотни вопросов. Она понимала, что Сяо скажет ей лишь то, что сочтет нужным; и оснований верить ему пока что было не больше, чем Такамацу. Но маленький китаец остался ее единственным ориентиром в этом хаосе, в который превратилась ее жизнь.

   Сколько ему было лет: пятьдесят, шестьдесят? А может, все двести? Не поймешь.

   После нескольких секунд стесненного молчания Юля спросила, каким образом, по мнению господина Сяо, она может изменить прошлое. И ведь если прошлое изменится - то и все будущее тоже: возможно, и она теперешняя тоже не родится! Это же классика, в фантастике столько раз перетирали «попаданчество назад»!

   Но Сяо сказал неожиданную вещь.

   - Мы все существуем сразу в нескольких мирах. Физические миры - это разные планы, духовные тоже. Выбор, который человек делает, деяние и недеяние тоже рождает разные миры. Но такие особенные люди, как вы, Юлия Антоновна, могут переходить с одного плана на другой.

   Юля наморщила лоб. Слишком уж мудрено. Но понять оказалось легче, чем она думала.

   - Вы имеете в виду... что я могу существовать сразу в той реальности, где Юлия отказалась уехать с Хиродзи в Йокогаму... и в той, где она согласилась? И я нигде не умру?

   - Вы не умрете. Жизнь умирает и порождает новую жизнь, сознание всегда перетекает в новую форму.

   Это, кажется, пошел уже какой-то чистый буддизм, который до сих пор вызывал у Юли сильную неловкость. И страх. Очень уж непривычно. Тем более, что целью всех этих перевоплощений и страданий вроде как было достижение нирваны, счастливого несуществования!

   Юля про себя удивилась, откуда она это помнит. Это ее собственная память или какая-то общая?..

   - А могу я теперь как-нибудь...

   - Вернуться? Все забыть? Нет. - Господин Сяо покачал головой, сочувственно улыбаясь. - Можно получить этот великий дар, если ты удостоился, но вернуть дар почти никогда нельзя.

   Юля в который раз прокляла свое любопытство. «Помогите мне это развидеть», как сейчас иронически писали в интернете. Она тяжело вздохнула.

   - Вы знаете, что я должна делать? Наверное, опять нет?

   - Я - не знаю. Но вы сама поймете, как сделать переход. И вы знаете, как понять.

   Юля подняла левую руку, хмуро рассмотрела, как чужеродный предмет. Кивнула.

   - Да.

   - Лучше вам поторопиться. - Китаец склонился к ней, его круглое плоское лицо стало очень озабоченным. - Поторопиться, пока он не помешал. В этой жизни он поймет, что вы хотите сделать, и разъярится.

   Юля содрогнулась.

   - Господин Такамацу так ненавидит меня? Я не могу в это поверить! Он так искренне... искренне старался мне помочь!

   - Часть его души любит вас и желает, а часть ненавидит. Ненависть всегда сильнее, если ты не можешь отпустить свой ад. Ненависть к женщине, которую ты любишь, сильнее всего отравляет.

   - Вы прямо мудрец, - восхищенно заметила Юля. - Конфуций!

   - Я долго живу и долго помню. Это все, госпожа.

   Он вздохнул, как будто готовясь к тяжелому испытанию. Юле вдруг показалось, что голова его под черной шапочкой обрита, как у буддийского монаха.

   - И вы помните: я ваш искренний друг. Я буду вам нужен, и я сразу приду, когда вы позовете.

   - Спасибо большое, - от души поблагодарила Юля. Потом она смутилась от неожиданной мысли. - А если вы можете становиться невидимым, получается, вы можете... подглядывать? И в самых неподходящих ситуациях?

   - Те, кто подглядывает в неподходящих ситуациях, сразу падают ниже. Это очень-очень неприятно. Наш закон действует сразу.

   Юле было жутко это слышать, но она испытала некоторое облегчение.

   - Значит, я должна прямо сейчас вернуться домой... и выяснять, что делать? Рисовать? А вы сами можете мне рассказать что-нибудь, какие-то исходные данные?

   - Я могу и буду рассказать. Но это долго, а начинать надо сейчас.

   Юля откинулась на ребристую спинку скамейки. Она в полной мере осознала, во что ввязывается. Отправиться в прошлое, в чужое сознание, в чужое тело... Это такое перевоплощение, что оттуда и правда может не быть возврата.

   - Пожалуйста, расскажите мне хотя бы об этой Юлии. Самое главное. Вы ее знали?

   - Очень недолго. Юлия Федоровна Ветлужская, отец учитель географии в гимназии. Две взрослые сестры и маленький брат. Девятнадцать лет на прогулке познакомилась с господином.

   - Девятнадцать лет, - задумчиво повторила Юля. - А потом она вышла замуж - здесь, в Краснодольске? Или уехала в другой город? А что с ней стало после революции... может, тоже умерла в гражданскую войну, от какого-нибудь тифа или голода... или при репрессиях, когда массово уничтожали интеллигенцию?

   - Не знаю. Очень жаль, Юлия Антоновна. Я не узнавал, а потом стало поздно.

   - И... не можете узнать сейчас?

   Сяо медленно покачал головой.

   - Мы знаем больше вас, но немножко.

   Юля кивнула. В левой руке начался зуд; она встала, подстегиваемая страхом и нетерпением. Если только теперешний Такамацу дознается, почему она избегает встреч с ним... Что он сделает тогда?

   - А как же родители? А Катя? - спросила она: не то Сяо, не то себя саму. - Они не хватятся меня?

   Китаец слегка пожал плечами.

   - Вы исчезнете из настоящего, а будущее еще не осуществилось.

   «Если только я вернусь», - подумала Юля с леденящим спокойствием.

   - Прощайте, - быстро сказала она, чтобы не раздумать; и, круто повернувшись, зашагала домой.

   - До скорого свидания, - сказал господин Сяо ей в спину. Она резко остановилась, бросила взгляд назад - но его там уже не было.

   Придя домой, Юля сразу закрылась в своей комнате. Она захватила с кухни румяное яблоко, чтобы перекусить, но не притронулась к нему. Взяла свою тетрадь с рисунками и, скрестив ноги, уселась на кровать.

   «Тетрадь смерти», - подумала Юля. Так оно и вышло... Но только все дело было в ней самой, а не в подручных предметах.

   Юля поточила карандаш - правая рука уже могла держать точилку и другие мелочи. Девушка несколько мгновений смотрела на свою рабочую руку, ее одолевало страшное искушение все бросить и отступить, спрятаться. Но она один раз уже так сделала!

   Или не она - а ее двойник?.. Теперь уже неважно. Расплачиваться все равно ей.

   Юля принялась рисовать, отбросив все мысли. Она лишь фиксировала краем сознания, что именно у нее получается. Полукруглое окно, задернутое гардинкой... Большая кровать с кисейным пологом, чтобы не донимали мухи... У кровати стул с изогнутой спинкой, с другой стороны столик: на нем стакан воды и большая бутылка с каким-то лекарством и нечитаемой пока латинской этикеткой. На кровати кто-то лежит - больной или, вернее, больная девушка, для которой все это и приготовлено: голова ее перебинтована...

   - О нет, - прошептала Юля. - Пожалуйста, нет. Мне хватило одного раза!

   Она остановилась, опустив карандаш и с ужасом глядя на смутный силуэт лежащей. В висках и затылке опять тяжело запульсировала боль.

   Неужели та Юлия Первая тоже когда-то серьезно травмировала голову?.. Значит... Это же значит...

   Запретив себе сомневаться, Юля стиснула зубы и продолжила рисовать. Густые волосы девушки были заплетены в косу, чтобы не мешали; на ней была глухая ночная рубашка с кружевной кокеткой, она наверняка уже вся вспотела в таком белье. Простыня, которой укрывалась больная, была откинута и скомкана... Юля очертила овал лица, тонкие черты, опущенные веки с длинными ресницами... А потом...

   Она содрогнулась и вытянулась на своей кровати, почувствовав мощный толчок. Юля пронзительно вскрикнула от страха, ощутив, что ее тело и одежда изменились. Резкое движение сразу же отдалось сильной болью в голове; в глазах помутилось, но сквозь дурноту Юля различила, что переменилось все вокруг.

   Юля откинулась на пышно взбитую подушку и закрыла лицо руками.

   - Господи... Все это мне снится, конечно, снится...

   Она услышала быстрый топот ног, потом дверь распахнулась.

   - Барыня, с Юлией Федоровной неладно!

   В комнату вбежала девушка, одетая как горничная в кино... длинное темное платье с кружевным воротничком-стойкой и белый фартук с оборками. Она, запыхавшись, подошла к кровати.

   - Не зашиблись, барышня? Или сон дурной опять приснился?

   - А я разве спала? Ведь день, - сказала Юля, ощущая себя будто со стороны. Ее мозг просто не успевал анализировать все это, чтобы изумляться.

   Тут снова раздались шаги, шелест накрахмаленных юбок. Вошла дама средних лет с высокой прической, в лиловом шелковом платье - фасон очень даже ничего, только воротник опять глухой, под горло.

   - Юленька, голубчик, что случилось?

   Юля молчала, в полной растерянности. Хозяйка повернулась к служанке.

   - Марина, она вам сказала?

   Горничная мотнула головой. Юля вспомнила, что в их интеллигентном доме не принято «тыкать» прислуге, в отличие от большинства домов.

   - Мама, - обратилась она к нарядной барыне, - а почему я сплю днем?

   Мать ее двойника приблизилась: повеяло запахом лавандовой воды.

   - Ты забыла, да? - Она сокрушенно качнула головой. - Ты много спишь с тех самых пор, как очнулась. Доктор сказал, что это хорошо, а все нарушения со временем пройдут.

   Юля подняла руки: обе были здоровы. Ее сознание опять раздвоилось: возникло жуткое чувство, будто она вынырнула из глубокого омута, но ее вот-вот засосет обратно. Она еще помнила, что она - Юля Буренина, современная девушка, дитя двадцать первого века... но ее самоощущение все больше сливалось с сознанием дореволюционной Юлии Ветлужской, чужая память начала восприниматься как собственная! Надо было что-то с этим делать, и поскорей!

   - Мамочка, я есть хочу, - сказала она жалобно. Сейчас Юля всеми силами желала остаться одна и придумать выход, пока не забыла все окончательно. - Можно мне бульона с белыми сухариками?

   - Конечно. - Хозяйка улыбнулась горничной. - Марина, сделайте, пожалуйста.

   - Сейчас.

   Марина почтительно кивнула и поспешила прочь. Мать Юлии Первой присела на стул у кровати мнимой дочери, поправила подушку. Юля вспомнила, что женщину зовут Елена Самсоновна.

   - Как ты себя чувствуешь? Не тошнит? Может, обтереть тебя?

   - Нет-нет, я сама. Попозже, - быстро сказала Юля. - Спасибо.

   - А кстати говоря, твой японский принц сегодня справлялся о твоем здоровье, - вдруг произнесла Елена Самсоновна.

   - Кто справлялся? Георгий Андреевич?..

   - Видишь, вспомнила! Да, этот интересный молодой человек. - Мать рассмеялась: подобное знакомство дочери казалось ей пикантным и забавным - и только.

   - Поблагодарите его от меня, - сказала Юля. Ее щеки запылали, ум был в смятении...

   - Да уж поблагодарили.

   Вернулась Марина с чашкой прозрачного куриного бульона и тарелкой белых сухариков на подносе.

   - Кушайте, Юлия Федоровна.

   - Спасибо! Можно... я поем одна? Посуду потом заберете, - попросила Юля. - Голова болит и спать опять хочется.

   - Пожалуйста, Юля.

   Хозяйка строго кивнула помощнице, и обе женщины наконец вышли, оставив больную одну.

   Услышав, как хлопнула дверь, Юля перевела дыхание.

   Она посмотрела на еду, потом перекинула через плечо косу, чтобы разглядеть получше. Роскошные волосы, что правда, то правда. И цвет такой... лисий или осенний. Не это ли Хиродзи заметил в ней первым?..

   Юля подняла руки и осторожно ощупала повязку. Никто ей на голове ничего не состригал и не сбривал - конечно, девичьих волос пожалели; но, значит, и показаний оперировать не было... Здесь она травмировалась не так серьезно, как в будущем, - и клиническую смерть не пережила: иначе с возможностями допотопной хирургии скончалась бы, это почти несомненно.

   Юля глубоко вздохнула. Память о себе-будущей вернулась вполне. Она действительно могла «путешествовать между разными планами», господин Сяо не обманул! Но как ей отсюда выбраться?

   Неужели она попала в прошлое и в чужое тело насовсем?.. Нет, быть такого не может!

   Чтобы отвлечься, Юля взяла поднос с едой. Пахло все вкусно и натурально, в животе сразу заурчало. Она насыпала сухариков в бульон и быстро съела полчашки. Обе руки хорошо слушались; и правая ощущалась как ведущая, без всяких отклонений! Значит, она и рисовать «по-особенному» здесь не сможет?..

   При этой мысли аппетит сразу пропал. Юля отставила поднос и, зажмурившись, бросилась назад на кровать. Голова разболелась, из-под век потекли слезы.

   Но потом слабость одолела - как в первый раз после фатального сотрясения мозга, у нее не было энергии на сильные переживания, даже на страх. Девушку снова начало клонить в сон. А если она проснется - и начисто забудет бывшую Юлю Буренину, подругу Катю, спасенного китайца с другого плана и все остальное?..

   «Катя. Мне поможет Катя, - сверкнула у нее в мозгу мысль. - Вот когда она поможет по-настоящему!»

   Но каким образом?..

   Потом сознание уплыло, все погрузилось в черноту.

   Юля Буренина открыла глаза, лежа на собственной кровати с тетрадью на коленях. Правая рука была в гипсе и висела на перевязи, и это впервые страшно ее обрадовало. Она подняла левую руку и ощупала коротко стриженную голову. Испустила вздох облегчения.

   Она вернулась - на сей раз. Но чем дольше она пробудет «не в себе», тем труднее окажется вернуться!

   Юля села и спустила ноги с постели. Сколько прошло времени? Жаль, не засекла! Даже не подумала!

   Потом раздались шаги, и дверь в спальню приоткрылась. Заглянула мама - ее настоящая мама.

   - Что-то тебя не слышно. Ты тут спишь? - тихонько спросила Тамара Ивановна, поправив очки.

   - Уже не сплю. И хочу есть, - сказала Юля, бодро улыбнувшись.

   - Неудивительно, ты и обед проспала, - заметила мать. - Но тебе это на пользу. Приходи на кухню помогать.

   Юля кивнула.

   - Минутку, мама.

   Дверь снова закрылась.

   Юля схватила с тарелки нетронутое яблоко и смачно откусила. Ум ее продолжал напряженно работать: стало быть, это путешествие все-таки занимает время в настоящем?.. Нет, наверное, не так. Мама была на работе и не видела, чем занята дочь; а она спала и здесь, и там. Во сне время не ощущается.

   И - позвольте-ка! В том прошлом на дворе было жаркое лето. А решающее объяснение Юлии и Хиродзи состоялось не позднее, чем в мае. Получается, еще до того, как Юлия оказалась прикована к постели, - и японец продолжал свои ухаживания, ведь он спрашивал о здоровье мадемуазель Ветлужской? Однако он слишком самолюбив, чтобы так навязываться. Или молодые люди встречались еще почти целый год, и расстались только следующей весной?..

   Сяо сказал, что знал Юлию Ветлужскую «очень недолго». Расплывчатая формулировка - если это правда. Сможет ли Юля теперь спросить у него об этом? И сможет ли получать от него хоть какую-то помощь с другого плана?

   Но ведь в том прошлом китаец был слугой в доме Сабуровых, обычным живым человеком, который знать не знал, что стрясется потом! Возможно, Сяо тоже способен существовать в нескольких эпохах сразу, объединять их внутри себя?.. Это ее единственный шанс.

   И Кате она все расскажет и попросит о помощи - как художника, если только это возможно. Самое серьезное испытание для их дружбы.

   Юля догрызла яблоко и отправилась на кухню к матери.

ГЛАВА 14

Юля позвонила Кате тем же вечером и рассказала о своем путешествии.

   Если подруга и посчитала, что у Юли совсем плохо с головой, она скрыла свои мысли и выслушала ее до конца. А потом коротко сказала, что поможет.

   - Ты мне веришь? - изумленно спросила Юля. Не могла удержаться.

   - Я верю своей интуиции, Юлька. А еще я верю, что ты не могла такое выдумать, очень уж все увязывается друг с другом. Когда люди бредят, они это делают... бредово.

   Юля поджала губы. Катя, конечно, не сказала прямо, но имела в виду, что у нее скудная фантазия. Во всяком случае, так в их отношениях было до сих пор - именно Катя была инициатором перемен и блистала оригинальными мыслями... Что ж, все в жизни меняется, и не всегда предсказуемо.

   - Спасибо, - сказала Юля. И еще раз повторила:

   - Спасибо, Катерина.

   Она была благодарна за любую поддержку. Сейчас это был вопрос жизни и смерти.

   - Угу, - отозвалась Катя. Похоже, она тоже здорово нервничала. - Значит, нас теперь трое - спасителей мира? Может, подгребешь ко мне завтра прямо с утра... и твой Конфуций тоже заглянет?

   - Хорошая мысль, - обрадованно сказала Юля. Слава богу, что успела продлить больничный.

   Кажется, Катя желала каких-нибудь явных чудес, в доказательство ее слов. Но может ли Катя видеть то же, что и Юля, особым зрением?..

   Хотя, если Юля рассчитывает на помощь подруги в невидимом мире, у той тоже должна быть такая способность, хотя бы неразвитая.

   Юля отправилась спать. Спалось ей неважно. Но утром она вскочила часов в девять, ощущая лихорадочную бодрость.

   Вот и все. Вторая попытка - и последняя! А значит, надо обсудить детали операции - скажем так; возможные осложнения, способы выхода на связь... и это за один раз.

   И только бы Катя не пострадала. Она никогда себе не простит, если еще и с Катей что-нибудь случится!

   Юля оделась, хмуро и сосредоточенно. Присела на стул, в пальто и шапке, и оглядела комнату. Ничего не забыла?

   Но ведь «туда» с собой забрать ничего не получится! Что она могла забыть? Тут Юля сообразила и улыбнулась.

   Она схватила тетрадь со своими «особенными» рисунками и запихнула в сумку. Больше никаких способов связи с настоящим она придумать не могла; должно быть, выяснится по ходу дела... Потом Юля в верхней одежде прошла на кухню и нацарапала записку:

   «Ушла к Кате. Скоро вернусь, не теряйте меня».

   Юля прикусила губу, глядя на эти прыгающие строчки: на глаза навернулись слезы... Как хорошо, что родители оба на работе и не приходится прощаться. Мама бы почуяла неладное.

   Она неловко повесила сумку на плечо; переждала приступ острой боли в плече и правой руке... Потом поправила перевязь и покинула квартиру.

   Она быстро прошла пешком несколько кварталов, шагая как заведенная и ни о чем не думая. Холодный ветер налетал порывами, вздымал листья из-под ног. Дойдя до Катиного дома, Юля присела на лавочку у подъезда.

   Все-таки остаться? Вернуться?..

   Нет, уже нельзя, точно нельзя. Юля встала и зашла в подъезд, прикрыв железную дверь. Она поднялась по лестнице к Катиной квартире. Юля сознавала, что ее теперешняя смелость - сродни отчаянию: она вынуждена была действовать, из страха перед Такамацу и его сообщниками.

   И просто не могла иначе, вот что.

   Юля позвонила в дверь. Раздалось тявканье, потом Катины торопливые шаги и голос:

   - Ну, мальчик, успокойся!

   Катя открыла: несколько мгновений они с Юлей смотрели друг другу в глаза. Потом хозяйка молча махнула рукой, приглашая Юлю войти. Дверь захлопнулась.

   Катя закрыла дверь на второй замок. Максик вертелся под ногами и поскуливал.

   - Спокойно, Максик, все хорошо!

   Катя подхватила черного песика и унесла в комнату, так и не сказав подруге даже пары слов; Юля, чувствуя себя ужасно неловко, начала раздеваться. Повесила пальто на вешалку, затолкала в рукав шапку и шарф. Когда она начала искать тапочки, прибежала хозяйка.

   - Закрыла его на кухне. Он с вечера такой, всегда чувствует мое настроение, - сообщила Катя. - Иди мой руки!

   Юля улыбнулась и направилась в ванную, немного расслабившись. Когда она вышла, с кухни доносились лай и визг, царапанье когтей о дверь.

   Юля быстро прошла в Катину комнату-студию.

   - Выпусти его, а? Не надо мучить, - попросила она. Подумала и добавила:

   - Вдруг Максик нам тоже поможет. Сама знаешь, они особенно остро чувствуют... такие вещи.

   - Как скажешь, - согласилась Катя.

   Она направилась на кухню. Но Максик уже выцарапался сам: он выбежал навстречу хозяйке и начал наскакивать на нее, заливаясь лаем. Явно о чем-то предупреждал.

   - Знаю, знаю, - сказала Катя, потрепав его по голове.

   Она принесла из прихожей поводок и ошейник.

   - Уж извини, малыш, придется тебя тут привязать.

   Она надела на той-терьера ошейник и, приведя Максика в комнату, примотала поводок к ножке тяжелого верстака с глиняными заготовками. Максик некоторое время рвался с привязи, давился лаем; потом смирился со своей участью и уселся, поскуливая. Он весь дрожал.

   Катя с Юлей переглянулись. Поведение собаки очень не нравилось обеим. Но разве был какой-то другой выбор - теперь?..

   Катя сухо кашлянула.

   - Окна тоже заперты, и у меня третий этаж. Ну что... пригласишь его?

   Юля кивнула. Села в кресло и выпрямилась, стараясь не встречаться с Катей взглядом.

   - Господин Сяо, появитесь, пожалуйста, - позвала она. Прикрыла глаза, чувствуя себя ужасно - страшно и неловко до крайности. А потом девушка чуть не подскочила на месте: раздался оглушительный лай Максика, и Катя тоже вскрикнула. Юля стремительно встала, схватившись за край верстака.

   Сяо был здесь - с виду самый обычный сухонький пожилой азиат, одетый как китайцы-барахольщики на рынке. Максик так и надсаживался лаем, пытаясь сорваться с привязи и укусить незваного гостя. Китаец невозмутимо поклонился обеим девушкам и двинулся к собаке.

   - Осторожно, укусит! - Катя преодолела оцепенение и бросилась вперед, пытаясь помешать Сяо. Но тот быстро и повелительно вскинул ладонь. Катя осталась на месте, побелев и глядя на него широко раскрытыми глазами.

   Господин Сяо приблизился к Максику на опасное расстояние и, наклонившись, бесстрашно провел рукой по его спине. И тут же песик притих. Он тявкнул для приличия и сел, глядя на китайца круглыми глазами, как завороженный. Будто признал над собой чужую и непонятную силу...

   Сяо еще раз погладил терьерчика, что-то приговаривая на родном наречии. А потом спокойно выпрямился и повернулся к двум подругам.

   - Здравствуйте.

   Катя первая опомнилась.

   - Здравствуйте... господин Сяо, кажется. Должна признаться, вы нас удивили.

   Она нервно рассмеялась.

   - Мне, конечно, страшновато, но раньше я боялась больше.

   Китаец опять поклонился. Он отлично понял. Теперь, по крайней мере, Катя убедилась, что все происходящее - не плод больной фантазии Юли. И она тоже нашла некую точку опоры.

   Катя поправила короткие светлые волосы.

   - Э-э... Может, вы разденетесь? Вешалка там в коридоре. Тогда уж я дам вам и тапки, у меня есть новые.

   - Спасибо, - учтиво сказал китаец.

   Он цивилизованно разоблачился, переобулся, потом пошел вымыть руки. Подцепить инфекцию сам он, наверное, не мог; а вот быть переносчиком бактерий - вполне.

   Потом Катя вместе с гостем пошли на кухню. Юля опомнилась и поспешила присоединиться к ним. Она убедилась, что Сяо и правда бритоголовый, точно какой-нибудь шаолиньский монах.

   - Поставлю чайник, чтобы все культурно обсудить, - как раз говорила гостю Катя, зажигая конфорку на плите. - Вы ведь можете... принимать пищу, да?

   - На вашем плане я могу делать все то же, что и вы, - ответил Сяо, вежливо улыбаясь. «И гораздо больше», - подумала про себя Юля.

   Пока чайник закипал, они втроем вернулись в комнату и продолжили разговор. Точнее, Юля впервые приняла в беседе участие. Она коротко изложила свои вчерашние приключения - Сяо молчал, слушая чрезвычайно внимательно и щуря свои черные глазки еще больше; а потом Юля заявила, что намерена снова отправиться в прошлое прямо отсюда, из Катиной квартиры. Потому что тянуть больше некуда, и таких «исторически поворотных» попыток не может быть много...

   Китаец закивал. Он был полностью согласен.

   - Это вы очень хорошо решили, госпожа.

   - Но только вот что, - произнесла Юля. - Меня напугало то, что я почти потеряла память. Как будто совсем превратилась в эту Юлию Первую. Могу ли я не попадать в ее тело... а просто наблюдать за происходящим со стороны, и как-нибудь подсказывать той Юлии, что делать? Быть невидимой, как вы, но помнить о себе все?

   Глаза Сяо раскрылись, став почти европейскими.

   - Как я? Подсказывать со стороны? Разве вы сама послушали бы таких подсказок?

   - Наверное, нет, - честно сказала Юля. - Будь я на ее месте, я бы решила, что это мое воображение... или еще хуже, бесы какие-нибудь.

   - Вас там не может быть две. Только одна, - прибавил Сяо.

   Почему это?.. Наверное, потому, что Юля Буренина и Юлия Ветлужская - все-таки одна и та же девушка, и они не могут столкнуться в одном времени, чтобы не уничтожить друг друга.

   - И это очень трудно для вас. Вы бы не справились, - сказал китаец после раздумья.

   - Что именно? - удивилась Юля.

   - Жить и не жить. Быть невидимой и неспособной делать. Это ад, когда ты не подготовлен.

   С подобным утверждением Юля, пожалуй, могла согласиться.

   Тут засвистел чайник, и они с Катей отправились на кухню. Катя заварила зеленый чай, насыпала в тарелку любимых грецких орехов. Потом еще помыла кураги и разложила на другой тарелке сухое ванильное печенье. В последний раз они так хозяйничали вдвоем.

   У Юли подступали к глазам слезы, но она справилась с эмоциями. Они с Катей унесли угощение в комнату.

   Некоторое время все трое молча пили чай - Сяо пил и ел с ними, изящно и с явным удовольствием. Потом с поклоном поблагодарил хозяйку; и снова выжидательно повернулся к Юле.

   У той за время чаепития и правда появились новые мысли.

   - Мне нужен якорь... какая-то мысль или вещь, которая не позволит мне забыть о настоящем. Знаете, как некоторые пишут на ладони, чтобы не забыть. Но ведь я ничего не смогу с собой взять, да?..

   - Неизвестно, - возразил Сяо. - Думаю, якорь вы сможете взять.

   Юля увидела, что он обратил внимание на ее левую руку. Она подняла ее и вдруг улыбнулась, посмотрев на Катю.

   - Катька, я сегодня надела твой браслет! Твою фенечку, помнишь? Машинально надела!

   - Это может помочь, - одобрил идею Сяо. - Главное - все здесь.

   Китаец постучал себя по лбу.

   Юля встала с места и взяла сумку. Вытащила оттуда тетрадь.

   - Это тебе. - Она протянула тетрадку Кате. - Чтобы ты... ну...

   Катя кивнула.

   - Понятно.

   А потом вдруг озорно улыбнулась.

   - Придется тоже стать левшой. Ну, а что? Думаю, я быстро привыкну. Буду и по хозяйству все делать левой.

    - Катька, ты гений, - сказала Юля. Ей это до сих пор не приходило в голову.

   Господина Сяо тоже восхитил ход Катиных мыслей.

   - Вы будете прекрасной... напарницей, госпожа. Вы непредсказуемы, а это очень важно.

   Катя польщенно улыбнулась, тряхнув головой.

   - Надеюсь.

   И тут Юля ужаснулась, вспомнив о второй главной опасности.

   - А разве Такамацу... Хиродзи не попытается навредить Кате? Разве он не может появиться здесь так же, как вы, господин Сяо?

   - Он не может. Это первое. Второе - без вас он станет слабее, - начал перечислять китаец с очень серьезным видом. Он взглянул на хозяйку. - А еще я буду вас защищать, Екатерина Владимировна. Я могу сделать ваше жилище и вас недоступными для него.

   - Это замечательно. Большое спасибо, - сказала Катя, ошеломленная этой речью; и тем, что Сяо знает ее имя.

   - Мне кажется, Хиродзи и так тебя не тронет... если ты станешь связующим звеном для нас, - вдруг сообразила Юля. - Ведь без тебя он не сможет получить меня!

   - Это тоже верно, - согласился Сяо.

   А потом он произнес, без всяких переходов:

   - Можно начинать.

   - Сей... час?

   Сердце у Юли ухнуло в пятки. Ей до сих пор представлялось, что она готова ко всему; а оказалось, что нет! Еще совсем нет!

   Она перекрестилась. Прикрыла глаза и несколько мгновений глубоко дышала - кажется, есть такая китайская методика... Это помогло взять себя в руки.

   - Я готова.

   Юля поправила плетеный браслет на запястье.

   Вскочив, Катя принесла ей тетрадь с карандашом и положила на колени. Задержалась у кресла подруги; Катя сжала Юлино плечо.

   - Держись, Юлька. Я с тобой.

   Юля кивнула, пряча слезы. Взяла карандаш и открыла чистый разворот тетради. Замерла. А вдруг она заснет и лишится памяти, лишится своего «я» - насовсем?..

   Она вскинула голову и встретилась глазами с господином Сяо. Тот улыбнулся ей.

   - Ты заснешь и будешь спать, чтобы стать сильнее, еще сильнее. А потом проснешься и вспомнишь все, что должна, Тигровая Лилия. Ты сможешь все.

   «Лилия - это Юри. Это по-японски, - подумала Юля, изумившись такому обращению. - Но почему тигровая?..»

   Потом она склонилась над тетрадью, больше ничего не замечая.

   Она опять принялась рисовать девушку в кровати. Ничего не подозревающую Юлию Ветлужскую, свое первое воплощение. Рисунок почти в точности повторял тот, предыдущий... и барышня все еще была больна; но повязку с головы уже сняли.

   Юля не поняла, в какой миг произошло перемещение. Она неожиданно ощутила себя лежащей, в чужом теле, в чужой обстановке; а потом потеряла сознание.

   Очнувшись, несколько мгновений девушка не знала, кто она и где. А потом подняла руку, чтобы отбросить волосы с лица, и узрела плетеный бисерный браслет.

   «Катя! У нас получилось!..»

   Вспышка радости обожгла ее: память возвратилась. Юля - теперь Юля Буренина-Ветлужская - ощутила прилив сил. Она уже шла на поправку. Скоро она встанет на ноги, и тогда и впрямь сможет многое.

   Но как она пострадала в этой жизни, и почему? Была ли это простая случайность?

   - Господи, - прошептала Юля, похолодев. - Не случайность, нет. Это его мать.

   Больная поняла, что теперь знает это совершенно точно. Несчастный случай с нею подстроила мать Хиродзи - госпожа Оити, в девичестве Такамацу.

ГЛАВА 15

У нее хватило благоразумия и хладнокровия припрятать пестрый стеклярусный браслетик под матрас. На время - пока она была вся на виду. Потом, когда встанет на ноги и за нею перестанут так внимательно смотреть, украшение можно будет и надеть.

   Потом она вернулась в постель и крепко задумалась над своим положением и над тем, что угрожало ей теперь - угрожало непосредственно.

   Сколько времени прошло с того первого перемещения?.. Не больше пары недель. А какой вообще теперь год, что успело случиться между Юлей-Юлией и Хиродзи, как долго они знакомы? И почему госпожа Оити попыталась уничтожить ее?

   Причин здесь могло быть множество - от слепой материнской ревности и ненависти к русской избраннице сына до гораздо более сложных. Как понять японку? Может, тут замешаны еще и какие-то клановые интересы - ведь она же потомственная аристократка? Или причина в войне между двумя империями?..

   А в том, что виновна именно Оити-сан, Юля не сомневалась. Эти знания она получила из самого надежного источника. К сожалению, эти безжалостные хроники человеческих деяний и намерений открывались далеко не всегда и не каждому. В критических ситуациях - вот когда.

   Юля подняла левую руку, сжала и разжала кулак. Вздохнула.

   Нет, «таким» способом воспользоваться вряд ли получится. Не так дешево! За свою чудесную способность к ясновидению Юлия Вторая заплатила тем, что едва не умерла и вокруг нее начался шабаш всевозможных темных сущностей. А тетрадь свою она оставила Кате - и могла только надеяться, что из их попытки творить и общаться сквозь время что-нибудь да выйдет.

   А кстати сказать, что случилось с Юлей Бурениной в 2017 году? Ведь телом-то она осталась там, в Катиной квартире, и для нее время продолжило идти своим чередом? Или, поскольку Юля теперь глубоко в прошлом, для нее будущее утратило всякий смысл - будущее в привычном смысле слова?..

   Или теперь ее собственный 2017 год, откуда она исчезла, - это время другой реальности? Той, где никто не пытался вмешаться в прошлое - в естественный ход событий?..

   Скрипнула дверь, и Юля вздрогнула. В комнату просунулась голова горничной Марины, растрепанной от дневных хлопот.

   - Проснулись, барышня? К столу сегодня выйдете или вам сюда подать?

   - Э-э... сюда лучше. Спасибо, - сказала Юля.

   Ей было немного совестно, что она доставляет лишние заботы служанке, которая небось и так вся запарилась. Может, Юля Ветлужская уже начала жить в привычном режиме для своих домашних, и все вздохнули с облегчением? Но она-то была не готова, совсем не готова!

   Юля вспомнила, что они живут в собственном деревянном доме. Или снимают. И все это на жалованье отца-учителя гимназии?.. Да нет, наверняка еще родственники сделали существенный вклад - может, Елена Самсоновна принесла мужу большое приданое.

   И все эти родственники - совершенно чужие ей люди. Что, если она застряла тут навсегда? А на носу Первая мировая, потом революция и прочие ужасы... даже если отбросить Такамацу?..

   Юля сжала руками голову пытаясь справиться с приступом паники. Марина смотрела с пониманием - как ей казалось.

   - Головка болит? Ну, отдыхайте. Господь с вами.

   - Погоди... те... Дайте мне попить, пожалуйста.

   - Вот уж церемонии, - фыркнула Марина и исчезла.

   Неужели она с горничной была на «ты»? Нет, не совсем: Марина говорила ей «вы», как всем хозяевам, а барышня в ответ «тыкала» прислужнице, но необидно, как своей. Тут тонкостей ужасно много.

   Наверняка общаться Юле больше особенно не с кем - разве что остались какие-нибудь незамужние приятельницы: замуж-то девицы выходили, как правило, рано и практически все, у кого была возможность.

   Марина вернулась с высоким стаканом на том же красивом лакированном подносе.

   - Кисельку вам принесла. Клюквенного, очень для здоровья пользительно, - сказала она.

   - Да ты присядь, Мариночка, передохни, - сказала Юля. - Забегалась с утра со всеми нами.

   Марина улыбнулась. Кажется, с обращением Юля попала в точку.

   - И то, забегалась.

   Девушка присела на венский стул у кровати, расправила темное форменное платье. На Юлю повеяло запахом пота: конечно, дезодорантов тогда еще не придумали и гигиену соблюдали не так, как теперь. А впрочем, ко всему можно привыкнуть. Все-таки жизнь была уже достаточно цивилизованная.

   Юля взяла стакан и отпила. Густой, вкусный кисель, какой-то очень живой. Сейчас... то есть в ее время почти вся еда отдавала химией.

   - Спасибо, - сказала она. Потом осторожно спросила:

   - А кто сейчас дома?

   - Елена Самсоновна дома, за машинкой сидят. Вон - слышите?

   Снаружи, за окном, громко стрекотали цикады; а из соседней комнаты и правда доносилось тарахтенье швейной машинки. Из гостиной, надо думать.

   - Братец ваш опять на улице с приятелями. Все эти разбойники сейчас на вакациях, сладу с ними нет.

   «На вакациях» - это на школьных каникулах, мысленно отметила Юля. Поскорее бы начать записывать. Господи, они же тогда и писали совсем по-другому, с «ятями» и прочими ненужными вывертами! Вспомнит она, как это делается, или нет? А прочие навыки?..

   - А папа где? Дома?

   - В Карповку уехали, уж с месяц как уехали. Еще до того, как с вами несчастье стряслось, матушка ваша Федору Ильичу в деревню телеграфировала.

   Марина посмотрела на барышню с жалостью. Как на убогую рассудком. Это, пожалуй, был ее козырь - и один из самых сильных...

   - Марина, ты не пугайся, что я тебя так расспрашиваю про всю мою жизнь. Знаешь, у меня до сих пор эти... Как их... Провалы в памяти, понимаешь?

   Юля рассмеялась: получилось почти как в анекдоте. Но Марина и не думала смеяться.

   - Да как не понять, все я понимаю. Бог милостив, поправитесь.

   Горничная широко перекрестилась движением человека, для которого этот жест был привычным. Потом так же перекрестила барышню.

   - Как вы с повозки-то упали да голову в кровь расшибли, мы думали - все, конец вам. И ведь в ту же Карповку проклятую ехали, с папенькой хозяйствовать. Похозяйствовали...

   «Карповка - это деревня, где Федор Ветлужский трудится, но он там не хозяин, - сообразила Юля. - Может, он чей-нибудь управляющий? Конечно, одним учительством такую семью не прокормить!»

   - Ну все, пойду я. Еще белье крахмалить, и ужин скоро. - Марина со вздохом поднялась.

   Юля встрепенулась.

   - Я бы тебе помогла, но я еще...

   Не странным ли выглядит такое рвение хозяйской дочки? Однако Марина благодарно кивнула, ничуть не удивившись.

   - Вы бы помогли, всегда были старательница. Но уж поправляйтесь, как доктор велел.

   Она собрала пустую посуду и покинула барышнину комнату.

   Оставшись одна, Юля еще некоторое время сидела на кровати, собираясь с мыслями. Потом встала. Она уже почувствовала, что под ночной рубашкой на ней панталоны - длинные плотные штанишки, какие женщины носили тогда; и надевали еще кучу обязательного неудобного белья. Но сейчас она от этого остального избавлена.

   Однако Юля все равно ощутила себя почти голой. Она осмотрелась получше. В комнате, кроме кровати, стояло бюро - письменный стол с ящиками, на изящных ножках; а у дальней стены был гардероб. Юля подошла и открыла его - там висели платья и костюмы на вполне современного вида плечиках; наверху имелась полка, а внизу ящики для белья. Но еще раньше, чем заглянуть туда, Юля обнаружила зеркало с внутренней стороны дверцы.

   Она долго, с изумлением и недоверием, рассматривала свое новое лицо и тело.

   Пожалуй, Юлия Первая была все-таки красивее своей современной версии, несмотря на сходство! Таким девушкам многие мужчины оборачиваются вслед. Юля улыбнулась своему отражению, прокашлялась и сказала вслух пару случайных фраз. У нее и тембр голоса отличался - ненамного, но голос был музыкальнее, чем у нее настоящей...

   Похоже, Юля была все -таки явно наказана за свою Ошибку - во втором воплощении у нее отнялось то, чем она плохо распорядилась в первом!

   Оторвавшись от зеркала, Юля заглянула в бельевые ящики. Во втором обнаружилась пара кружевных пеньюаров, один из которых Юля тотчас вытащила и надела.

   Она нашла расческу, пудреницу, полупустую банку крема, заколки и шпильки... эти предметы туалета ощущались скорее как чужие, но отвращения или отторжения Юля не испытала. Она привыкала быстро. Расчесала свою новую роскошную шевелюру, переплела золотисто-каштановую косу; нашла флакончик духов со стеклянной палочкой и надушилась. Ну вот, так гораздо лучше.

   Юля собралась еще пошарить по ящикам; но тут вдруг услышала стук с улицы. Как будто кто-то бросил камешек в окно.

   Она бросилась к окну, рассердившись и взволновавшись; но никого не увидела. Мальчишки шалят? Может, собственный младший братец, про которого Юля до сих пор не вспомнила, как зовут и сколько ему лет?..

   Никого не высмотрев, девушка отошла от окна. Цикады снаружи умолкли, швейная машинка хозяйки тоже. Вокруг стояла глубокая тишина, какую сейчас можно было найти только в деревне - никакого тебе автомобильного шума... Потом мимо по улочке прошли какие-то двое мужчин, они грубо и непривычно разговаривали между собой - вероятно, рабочие или мастеровые. Их речь быстро замерла вдали, и снова стало тихо.

   Юля ощутила внезапный приступ тоски по дому, по всему близкому; девушка готова была разрыдаться. Она плюхнулась на стул, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Но тут раздался новый стук в окошко.

   - Ах, так!

   Злость пришла на смену хандре. Юля опять бросилась к окну; и снова никого не увидела.

   - Эй, вы там! Кончайте безобразничать! - крикнула она.

   Раздался чей-то смех. И наконец в окне появилась чья-то физиономия.

   Оправившись от мгновенного изумления, Юля поняла, что перед ней девчонка - девчонка лет двенадцати или немного постарше. Но не это было самым странным. У хулиганки были очень характерные азиатские черты, знакомый разрез темных глаз. «Татароватая», как сказали бы раньше; но Юля отлично знала, что девочка никакая не татарка.

   Она сразу поняла, кто это такая!

   Однако следовало дать противнику высказаться первому - самая правильная тактика. Юля сложила руки на груди, строго глядя на гостью.

   - Ты кто? Я подумала, что ты мальчишка!

   - Я не мальчишка, - возразила та. Однако было видно, что сравнение с мальчишкой ей польстило. - А вы... пассия моего брата, я знаю. Он с вами гуляет.

   Акцент у нее был такой же, как у Хиродзи. Юля облизнула пересохшие губы, сердце заколотилось. «Гуляет» - так сказала сабуровская дочка! А не в прошедшем времени, не «гулял»!

   - А ты... тебя зовут... Аня, кажется?

   - Настя, - поправила девчонка. - Мы знакомы, вы забыли?

   - Забыла, - сказала Юля.

   Девушка прикусила губу в смятении. Что сказать, как себя вести?..

   - Я теперь много что забыла. Ты же знаешь, что у меня сотрясение мозга? У таких... таких травм бывают тяжелые последствия, - наконец произнесла она.

   Девчонка кивнула, глядя на Юлю немигающим взглядом.

   - Знаю.

   На ней было батистовое платьице с короткими рукавами и квадратным вырезом, темные волосы заплетены в косу, надо лбом ровная челочка. Она выглядела младше своих ровесниц из двадцать первого века - и вместе с тем как-то взрослее и печальнее.

   - Значит, ты - Анастасия. А как тебя зовет мама? - осторожно спросила Юля. - У тебя ведь есть японское имя, как у твоего брата?

   - Тэруко, - сказала мадемуазель Сабурова. - Окаа-сан зовет меня так.

   - Окаа-сан?..

   - Это значит «госпожа мать», - важно объяснила Настя-Тэруко.

   А потом девчонка вдруг сжала губы, глаза сузились и засверкали.

   - Вы ей не нравитесь. Окаа-сан меня побьет, если узнает, куда я ходила, - заявила она с неяпонской прямотой.

   Юля передернула плечами. Весь смысл этих слов до нее дошел не сразу; но из окна будто повеяло ледяным холодом.

   - Мама так вас... тебя наказывает?

   - Да, - кивнула девочка. - Окаа-сан маленькая, я буду выше. Все говорят так. Но у нее очень крепкая рука.

   Она сказала это с затаенной болью - и при этом с гордостью, что у нее такая мать.

   Юля с усилием улыбнулась.

   - Ну, беги тогда! Я буду рада видеть тебя еще, потом, - мягко прибавила она. - Но ты, уж будь добра, больше не швыряй камнями в окна.

   Настя-Тэруко пару мгновений так же серьезно смотрела на нее. А потом вдруг хихикнула и быстро исчезла в лопухах.

   Юля еще какое-то время не могла отделаться от впечатления, оставленного этой встречей.

   «Бедная девчонка. Не очень-то ей весело здесь. И «госпожа мать», похоже, воспитывает обоих детей в самурайских традициях. Наверняка и в нашей школе Тэруко не любят».

   Юля вспомнила, что в это время мальчики и девочки учились раздельно. И русские гимназистки наверняка чурались сверстницы-полукровки - а может, мать сама ограничивала ее круг общения. У Хиродзи и Тэруко была еще сестра, но она давно умерла...

   Юля опять подумала о том, что грозило со всех сторон ей самой; она вздрогнула и решила пока что оставить эти мысли.

   Она снова достала и надела Катин браслетик, скрыв под кружевами пеньюара. Прикосновение украшения обнадеживало. Ей еще предстоит каким-то неведомым образом наладить сообщение со своим временем - и желательно поскорее...

   Потом Юля снова принялась обследовать свою-чужую спальню. Она старалась поскорее освоиться. Часов в комнате не было, но Юля в конце концов нашла серебряные дамские наручные часики. Они показывали пять с половиной вечера.

   Книг тоже не обнаружилось - но, очевидно, семейная библиотека находилась в гостиной. Идеально было бы найти дневник барышни или что-то в этом роде.. в ящиках письменного стола хранились тетрадки, наверняка еще гимназические, и альбом с рисуночками и стишками. Естественно, с дореволюционной орфографией, с ужасными «ятями» и прочим; все это было бы крайне интересно для историка, но малоинформативно для самой Юли. Никакого личного дневника она так и не нашла.

   Она чувствовала себя наполовину воришкой, наполовину секретным агентом. Несмотря на разделенную память, Юля так и не смогла убедить себя до конца, что она и есть Юлия Первая.

   Через час к ней заглянула барыня вместе с Мариной. Кажется, Марина успела рассказать хозяйке насчет «провалов в памяти»; и Юля затрепетала при мысли, что ей сейчас учинят медицинский допрос. Но Елена Самсоновна, хотя и выглядела очень озабоченной, не стала докучать больной дочери и разговаривала мягко и ненавязчиво. А когда Юля, набравшись храбрости, попросила разрешения завтра отправиться на прогулку, мать одобрила это.

   - Конечно, голубчик, если самочувствие позволит. Но не пешком. Марина, поедете с Юлей. Возьмете извозчика... и вообще, приглядывайте за ней, - распорядилась она.

   Марина серьезно кивнула.

   - Слушаюсь, Елена Самсоновна.

   Потом Юлю оставили одну. Она слышала, как вернулся с улицы брат - громко стучал башмаками, его голос и смех наполнили весь дом; но потом ему велели не шуметь, и он притих. Завтра ей предстоит познакомиться с этим мальчишкой и еще с кучей разных вещей...

   Юля присела на кровать и отвернула рукав, глядя на Катин браслет. Она погладила его: сердце сжалось. А потом Юля с изумлением подумала, что весь день обходилась без интернета и ни разу не вспомнила об этом главном достижении человечества.

   Немного погодя пришла Марина с ужином: это был омлет с сыром и зеленым салатом. Юля снова почувствовала себя виноватой перед горничной, но голод пересилил. И еще кое-что.

   Она недвусмысленно захотела по нужде. И руки требовалось вымыть. Наверняка под кроватью у барышни стоял горшок; но лучше уж сразу привыкать к общим удобствам.

   Она попросила Марину проводить ее в сортир, притворившись, что кружится голова. Юлина первая экскурсия по дому прошла удачно - впрочем, она ничего не разглядела, кроме тесного коридорчика. Сортир располагался почти на улице, в пристройке-бараке; и выглядел примерно так же, как современные деревенские уличные туалеты. Ванная комната в доме имелась - с большой эмалированной ванной, с настоящим водопроводом. Но вот руки мыть пришлось из рукомойника, который наполнялся отдельно.

   Юля вернулась в комнату без посторонней помощи. Ее уверенность в себе немного окрепла.

   «Завтра», - подумала она. И принялась за еду.

ГЛАВА 16

Ужин был вкусный, как и вся «историческая» еда, какую Юле довелось пробовать. Еще бы узнать, каким образом ее тут готовят... Юля понемногу вспоминала бытовые навыки и прочее - как будто черпала из архива чужой памяти; но лишь тогда, когда сталкивалась с этим непосредственно.

   Потом она подумала, что неплохо бы умыться перед сном. Душ принять возможности нет... но хотя бы критические места надо содержать в чистоте. Что тут для этого приходится делать, греть воду? И расходовать дрова, конечно?..

   А как зубы чистить, где брать полотенца? Как стирать?..

   «Весь этот мир - пока еще одна большая деревня, как его ни называй», - подумала Юля с нарастающим раздражением.

   Она вышла из комнаты, забыв про страх, с одним только желанием решить проблему. Марина гремела посудой на кухне, и дергать ее снова не хотелось; но выбора не было.

   - Мариночка, ты мне поможешь? Никак не могу найти зубную щетку, - сказала она с самым бесхитростным видом, придя на кухню.

   - Ох, горюшко мне с вами, - вздохнула Марина.

   Но, конечно, не отказала барышне в помощи. Вытерла руки о передник и отправилась с Юлей в ванную комнату, где на полочке под зеркалом стояли четыре стакана с зубными щетками.

   - Ваш крайний, вспомнили? А вон полотенце ваше висит.

   Настоящий культурный шок Юля испытала, когда осознала, что придется совать в рот чужую зубную щетку. Антикварную - деревянную, с щетиной из конского волоса; но уже не новую...

   Хотя ведь и тело ее тоже чужое, не правда ли? Свыкаясь с этой мыслью, Юля уже почти без отвращения сунула щетку в общую жестяную коробочку с мятным зубным порошком.

   - Марина, а как насчет помыться? Ну... ты понимаешь.

   Юля обвела свободной рукой свою фигуру.

   Марина замерла и недобро прищурилась, глядя на барышню, - как будто наконец заподозрила, что перед ней самозванка или дьявольское наваждение. Юля похолодела - вот сейчас ее разоблачат! Но обошлось.

   - Для мытья я с утра воду грею. Елене Самсоновне и вам, а раньше и сестрицам вашим грела, пока замуж не вышли, - объяснила служанка. - Потерпите до утра-то?

   Юля сообразила, что тут приходится поливать себя из ковшика, забравшись в ванну. А чтобы капитально помыться, видимо, ходят в общественную баню.

   - Конечно, потерплю, - сказала она.

   Больше она таких идиотских вопросов задавать не будет... постарается, во всяком случае. Хорошо, что в этом доме хотя бы понятия о личной гигиене уже нормальные, не дикарские. Пусть с водообеспечением ожидаемые трудности.

   Марина оставила ее одну. Юля закрыла глаза и сунула в рот чужую зубную щетку. Внутри все сжалось; но потом она сказала себе, что микробы на щетке все равно той же самой Юли Ветлужской, и притерпелась.

   Покончив с умыванием, она вернулась в комнату. Уже совсем смерклось. А кстати, как тут вообще с электричеством?.. Юля понятия не имела, как включить освещение, если оно имеется; и ей осталось только лечь спать.

   Множество вопросов требовали скорейшего ответа, и возникали все новые... Юле казалось, что она не уснет, - она ворочалась так, что нагрела постель. Потом, вконец утомившись, девушка повернулась на бок, подсунула руки под подушку. Катин браслет впился в запястье, напоминая о себе.

   Юля легла поудобнее... и почти сразу уснула, просто вырубилась.

   Ей ничего не снилось.

   Встала она рано - но не потому, что выспалась. Захотелось в туалет, и Юля сразу же вспомнила, что для этого надо тащиться через весь дом, почти на улицу. Пошатываясь, зевая, она накинула халат и обулась. Пока сходила «до ветру», как говорили раньше, сон окончательно слетел.

   Она с ужасом подумала, что теперь точно придется садиться со всеми домашними за стол. Может, удастся отсрочить это испытание хотя бы до обеда?..

   Хозяина («Самого») дома не было, и то хорошо.

   Хозяйка, кажется, уже встала, а стеной было тихо - там находилась комната младшего брата. Юля не помнила ни его, ни своих предполагаемых старших сестер. Юля сидела и ждала, но никто к ней не заходил; и тут она вспомнила, что с утра Марина должна кипятить воду, и бросилась на кухню.

   - Мариночка, можно мне кипятку?..

   Она осеклась: на огромной старинной дровяной плите с шестью конфорками стояли не только две объемистые кастрюли с водой, но и третья - с кашей. Кашу - овсянку - варила сама хозяйка, повязавшись передником поверх хорошего платья.

   - Ой, мама, - растерянно сказала Юля. - Я хотела только кипятку попросить.

   Елена Самсоновна выпрямилась, утерла рукавом вспотевший лоб.

   - Доброе утро, - сказала она, напоминая о правилах хорошего тона. - Нет, кипяток тебе таскать нельзя, мы сами отнесем. А ты, если хочешь, довари кашу.

   - Хорошо, - согласилась Юля. Она взяла у Елены Самсоновны большую оловянную ложку. В кашу все нужное уже добавили, оставалось только помешивать.

   Братец-гимназист, конечно, в это время еще прохлаждался в постели...

   Когда каша сварилась, Юля аккуратно накрыла кастрюльку крышкой. Ей уступили очередь в ванную комнату, и там она сделала новое неприятное открытие: нигде не было ни одной бритвы. Даже мужской! Конечно, мужчин в доме сейчас тоже не осталось; но она даже не задумывалась, что большинство женщин в эту эпоху не брили подмышки, как стало общепринято в ее время!

   Умывшись, Юля вернулась к себе. Предстояло впервые одеться «прилично» - в платье, а не халат, со всем полагающимся бельем. Юля едва одолела искушение позвать на помощь Марину.

   «Унаследованная» память наконец по-настоящему выручила ее - она определилась, в каком порядке надевать чулки, подвязки, жесткий лифчик на пуговицах (спасибо, что не корсет, подумала Юля). Поверх сорочки и лифчика - домашнее платье в мелкий цветочек. Тяжелые, прекрасные волосы Юлии Первой она сумела скрутить узлом на затылке и сколоть шпильками. И наконец, чувствуя себя круглосуточной актрисой в невеселом историческом фильме, она вышла к домашним.

   Столовая, она же гостиная, была довольно просторной. Юля быстро оглядела ее, запоминая: хрестоматийное черное фортепьяно, рабочий стол хозяйки у окна - там стояла та самая машинка и было сложено шитье; фикус в кадке в углу и этажерка с цветами, в углу напротив... Посредине обеденный стол, накрытый скатертью, - за ним уже сидел взъерошенный мальчишка лет одиннадцати, ее брат. Он уставился на Юлю круглыми серыми глазами и постучал по столу ложкой.

   - Здравия желаю, - сказал он.

   Юля поняла, что это была попытка сострить. Она улыбнулась.

   - Спасибо.

   Елена Самсоновна, сидевшая во главе стола, тоже встала при появлении дочери.

   - Все хорошо?

   - Да, мама. - Юлю начала уже раздражать эта гиперопека! - Давай помогу накрыть стол.

   - Нет, сиди.

   Она осталась наедине с младшим братом. Юля уткнулась взглядом в скатерть, молясь, только бы мальчишка не вздумал начать разговор; однако тому уже не было до сестры никакого дела. Он повозил по столу ложкой, потом принялся от скуки завязывать в морские узлы бахрому на скатерти. Юля помолчала секунд десять, потом не выдержала и резко сказала:

   - А ну прекрати! Иди лучше, помоги матери и Марине.

   Она ожидала, что мальчишка ее пошлет подальше, - как поступили бы большинство младших братьев ее поколения. Но, к Юлиному изумлению, он встал и послушно убрел на кухню.

   Принесли дымящуюся кастрюльку с овсянкой, белый хлеб, сыр и масло в масленке. Никаких разносолов, простая хорошая еда. После завтрака убрали со стола - Юля на сей раз поучаствовала в общем деле; и Марина внесла самовар. Медный и пузатый, с краником и заварочным чайничком наверху, прямо как с лубочной картинки!

   За чаем Елена Самсоновна в первый раз обратилась к сыну, и Юля наконец узнала, что ее брата в этой реальности зовут Родион - Родя. Как Раскольникова.

   Потом она ушла назад в комнату. Историческое белье тянуло и терло, вообще было неудобно. Однако Юля помнила про обещанную прогулку, и следовало ее совершить сегодня во что бы то ни стало.

   «Якорь». Единственная связь с настоящим. Способ исправить глобальную Ошибку.

   А если он не сработает?..

   Юля отбросила эти пугающие мысли и, покопавшись в шкафу, вытащила светлое платье с кружевами. Рукава были воздушные и короткие, всего по локоть; но Юля решила, что сумеет спрятать браслет за своим бронебойным лифчиком. В сумочку лучше его не класть - и вообще держать все время при себе...

   Она примеряла перед зеркалом шляпу, найденную на верхней полке, когда явилась Марина. От ее раскрасневшихся рук остро пахло горчицей. Кажется, в это время горчицу использовали в качестве средства для мытья посуды...

   - Готовы выходить, Юлия Федоровна? Или помочь чем?

   Юля мотнула головой.

   - Я сама, ты иди пока...

   - Ну, собирайтесь спокойненько. Не на свадьбу опаздываем.

   Юля сумела собраться без посторонней помощи, даже отыскала дамскую сумочку Юлии Первой, расшитую бисером. Только уличных туфель не было - конечно, те остались в прихожей.

   Юля надела тончайшие нитяные перчатки, повесила на локоть ридикюльчик. И тут как раз вернулась Марина. Горничная с порога, ни слова ни говоря, сунула барышне какую-то бумажку.

   Юля оторопела: листок был покрыт иероглифами.

   - Это что? От кого?..

   Последний вопрос был явно излишним...

   - От Сабуровых, кого ж еще, от кавалера вашего. Кухаркин мальчонка только что принес. Стихи это.

   - Но я же не понимаю по-японски. Вроде бы Георгий Андреевич меня начинал учить, только я все забыла.

   - И немудрено, после такого русскую речь забудешь, не то что тарабарщину ихнюю, - усмехнулась Марина. - Да тут переведено, на обороте.

   И, не дожидаясь, пока барышня возьмет послание, сама с выражением прочитала:

   «Где голова, где хвост

   У свернувшейся лисицы?

   Где тигриные повадки у лилии?»

   - Не поймешь ничего, но японцы эти всегда так сочиняют, чтоб покрасивше было. Хокку называется, - с важным видом пояснила Марина.

   Юля рассмеялась.

   - Спасибо, я знаю.

   Однако же ей было понятно куда больше, чем горничной, и стало сильно не по себе.

   «Тигриные повадки у лилии» - это, конечно, было о ней самой... Тигровая Лилия, как назвал ее господин Сяо перед тем, как катапультировать в прошлое... А вот «свернувшаяся лисица» - уж не сама ли Оити-сан, мать Хиродзи? Быть может, он подозревал, что мать угрожает его подруге, или догадался о покушении?..

   Юля взяла у Марины бумажку - это был не случайный клочок: дорогая бумага, кажется, рисовая... И выписано тщательно - как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой. Нет, непохоже, чтобы Хиродзи собирался отказаться от нее после случившегося!

   Еще бы вспомнить, что именно успело случиться между ним и Юлией к этому моменту... Когда она все-таки объяснилась с молодым человеком в беседке, этой весной или будущей?

   Спрашивать о том, какой сейчас год, точно не стоило. Надо выяснить окольным путем, как и многое другое.

   Юля спрятала иероглифическое письмецо в ящик бюро, после чего заявила своей сопровождающей, что готова.

   Марина деловито кивнула. Она не переодевалась, только сняла передник, оставшись в домашнем форменном платье. Зато в прихожей горничная повязала на голову белую кружевную накидку и сразу стала выглядеть гораздо наряднее.

   Они отворили парадную дверь и попали на крыльцо, выходившее в палисадник, обнесенный невысоким забором. Юлино окно выходило на задний двор. Марина хотела поддержать барышню под руку, но Юля нахмурилась и махнула на нее.

   - Не надо, я сама. Лучше извозчика найди.

   - Да чего их искать. Вон стоят.

   В доме Юля более-менее обвыклась, но с каждым шагом по улице волновалась все сильнее. Это было большое путешествие в неизведанное - плавание без карты и компаса, что называется. Извозчиков, которых называли «ваньками», она углядела сразу же, как только Марина показала рукой. Несколько открытых экипажей стояли в ряд вдоль тихой улицы. Такие экипажи назывались колясками и пролетками, точно...

   Они с Мариной прошли по тротуару метров пятьдесят, уступив дорогу какому-то торопливому служащему в тужурке и фуражке. Хотя прохожих в этот час было немного. Потом Марина выбрала одного из извозчиков, поприличнее, и Юля с облегчением уступила инициативу своей помощнице.

   Она слушала, стоя в стороне, как горничная бойко торгуется с бородатым мужиком на козлах. Потом Марина обернулась к ней.

   - Куда поедем, Юлия Федоровна? До Александровского не желаете? Тут близко, вы завсегда пешком ходили, а в парке можно погулять-подышать.

   Юля с готовностью кивнула. Об этом она и сама хотела попросить!

   - Только, пожалуйста, пусть едет потише.

   - Знамо дело.

   Они забрались в коляску и уселись рядом на скрипучее кожаное сиденье. Марина важно кивнула «ваньке»: