Поющая с волками. Полина Ордо

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ПЯТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТАЯ
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА СОРОКОВАЯ
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Одна ночь. Один пожар.

   Нет семьи. Нет дома. Нет прошлого и будущего.

   Одна встреча. Один взгляд.

   И теперь я, деревенская девушка, оказалась рядом с обозленным на судьбу зверем - волколаком.

   Один враг. Одно настоящее и месть на двоих.

   Лишь одна попытка все исправить, и помочь в этом может только любовь.

ПРОЛОГ

Перед глазами всё мелькало: деревья, ветки. Последние усердно хлестали по лицу. Удар за ударом. Морщась и всхлипывая, трусливо выставляла вперёд трясущиеся руки, но боль была такой, что я дрожала как лист на ветру и никак не могла толком защитить лицо и глаза.

   Ноги скользили по влажной траве.

   — Ай! — молодая ветка с силой врезалась в лоб, и правая сторона лица отозвалась режущей болью. Что-то горячее начало стекать по виску.

   — Она там! Держи её!

   Испуганно обернулась, продолжая бежать. Погоня не прекращалась. Меня старательно преследовали, умудряясь не терять ни на миг в сгущающихся сумерках.

   «Нет, нет!» — всхлипнув, ускорилась.

   Лес пах чем-то острым и прелым. Страшным. Кровь заливала глаза. Я морщилась, стараясь не обращать внимания на боль в ногах. Подцепив подол длинной рубашки, попыталась перепрыгнуть через овраг. Но добраться до противоположного берега у меня не получилось. Испуганно крича, рухнула вниз. Катясь кубарем, скользила по грязи. Задевала ногами торчащие корни. Пальцы беспомощно взрывали влажную землю, сгребая её в липкие комья.

   Овраг оказался всего лишь частью обрыва, из которого брала начало мелкая речушка. Я падала и падала, собирая все ухабы, полуобнажённые корни и камни. Вскрикивая, пыталась прикрыться руками.

   Сдавленно застонав, грохнулась в мелкую запруду. Сплёвывая воду, с криком привстала, понимая, что правая нога совсем не слушается. Схватившись за голову, удивилась лишь тому, что венок так и остался на ней.

   — Где она? Куда пропала? — голоса доносились сверху.

   Испуганно замерев, даже забыла, как дышать. Просто таращилась слезящимися глазами наверх, пытаясь разглядеть своих преследователей.

   — Вон! Внизу!

   Сжав зубы, сдавленно рыдала. Старалась выплыть, проклиная раненую правую ногу. Она мешала, тянула меня назад.

   Протяжный вой привёл в настоящий ужас.

   Волки!

   Загребая руками ил и сырую землю, ползла по берегу. Длинная мокрая рубашка сковывала мои движения, липла к телу, неприятно холодила кожу.

   Вой становился громче и протяжнее. От него кровь стыла в жилах, а по спине будто морозным сквозняком тянуло. Силы были на исходе. Лихорадочно соображая, доползла до ближайшего дерева и прислонилась к нему спиной. Дрожа и стуча зубами от холода, откидывала с лица мокрые волосы. Стянула с головы венок и глупо разревелась.

   — Ты видишь её? Видишь?

   — Да!

   Мужские голоса приближались. Мои преследователи волков явно не боялись. В отличие от меня. Все эти страшные сказки… Они… Они могут быть правдой!

   — Малышка, почему же ты убегаешь от нас?

   Всё ещё рыдая, закрыла лицо руками. Я сжалась в комок, зная, что последует дальше. Подтянув к себе здоровую ногу, даже не пыталась бороться.

   Мужские горячие пальцы коснулись раненой ноги, сдвигая вверх подол рваной нательной рубашки.

   — Глупая пташка, не стоило тебе бежать…

   Вой волка усиливался. Он был каким-то странным, злобным и утробным.

   — Боишься диких зверей? Зря… Мы сможем тебя защитить. За скромную плату, — пальцы нетерпеливо забирались под рубашку. Вот уже коснулись бедра.

   Я прикусила губу, сильнее прижимая руки к лицу.

   Мне никто не поможет. Никто!

   Мне никто не поможет!

   Никто…

   Я уже чувствовала гадкое смрадное дыхание, отдающее хмелем, ещё чем-то кислым.

   — Глупая пташка…

   Почти сроднившись с деревом, старалась хоть чуточку отползти. Мужчина вцепился в мои запястья, убирая руки от лица. Я жмурилась, даже не желая открывать глаза и смотреть в лицо настоящему чудовищу.

   Вой.

   — Боги! Хорк, бросай эту дуру и бежим!

   — Что?

   — Ты только посмотри на него… Только посмотри! — мужской крик отдавал страхом, смертельным и пугающим. — Оставь ты её! Бежим, пока целы!

   — Ох, ты ж!

   Мои преследователи шумно убегали прочь. Я слышала громкий хруст веток и испуганные вопли.

   Меня с собой они брать и не собирались.

   При ходьбе правая нога отозвалась болезненной судорогой. Взбираясь повыше, на большой, торчащий из-под земли корень раскидистой ели, еле волочила ногу.

   Где-то неподалёку раздалось шумное хриплое дыхание, жадное облизывание и клацанье зубов. Волк совсем близко! Убежать от него я не могла. Размазывала слёзы и стекающую с волос воду по лицу.

   Храбрости и смелости мне не хватало, чтобы посмотреть смерти в глаза. Поэтому, продолжая жмуриться, просто ждала: сейчас на моей шее сомкнутся волчьи зубы.

   Теперь зверь не торопился. Он неспешно подбирался ко мне, понимая, что я никуда от него не денусь. Или ему стало неинтересно? Жертва не сопротивляется...

   Пряный аромат, горячий и немного сладкий, ударил мне в нос терпкой волной. Закашлявшись, отвернулась, стиснув губы. Щёку обдало сухим дыханием. Шершавое прикосновение к коже вызвало у меня пронзительный, жалостливый крик.

   Теперь что-то мягкое дотронулось до моей ладони. Прерывисто дыша, молила лишь об одном, чтобы всё закончилось как можно скорее. Можно ли было просить у неразумного зверя милосердной смерти? Уж лучше так, чтобы не мучиться!

   Но всё и вправду быстро прекратилось.

   Неожиданно хруст веток и шелест травы раздались за деревом. Звуки отдалялись от меня: волк уходил.

   Когда всё стихло, я нехотя открыла глаза.

   Пошевелив руками, с ужасом поняла, что венка нет! Испуганно щупала землю вокруг себя, но венка так и не было. Волк унёс его.

   Двинув здоровой ногой, услышала глухой стук. С моих колен что-то соскользнуло. Торопливо нащупала этот предмет. Похоже на зуб на верёвке. Поднесла его к лицу. Белоснежный клык, волчий, украшенный странной резьбой.

   Амулет?

   Оглянулась по сторонам: волк действительно ушёл.

   Он не только спас меня, но и взял странную плату за мою жизнь.

   Волк обменял свой амулет на мой венок. Неужели этот зверь из рода тех самых волков, о которых мне рассказывала тётушка? Тех самых, что обладают невиданной силой и могут разговаривать с людьми?

   Зачем он забрал мой венок? Хочет, чтобы я стала его… невестой?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Кара! — протяжный девичий зов громко разнёсся над цветущим лугом.

   Я лежала в густой и высокой траве и задумчиво рассматривала голубое небо. Белые пушистые облака быстро бежали вдаль, уносимые ветром. Яркое солнце ласково грело. До обеда ещё очень далеко, жары долго ждать.

   — Кара! — Эрна не унималась и настойчиво звала меня. — Кара! Да куда же ты запропастилась? Кара?

   Ну, вот еще! Только спряталась ото всех, чтобы отдохнуть, как снова кому-то понадобилась. А мне сейчас хотелось только одного: утопать в траве, вдыхать пряные, терпкие ароматы разогретых солнцем цветов и ни о чем не думать.

   — А! Вот ты где!

   Надо мной нависло румяное радостное лицо Эрны. Сама девушка упёрла руки в бока и склонилась вперёд, чтобы лучше меня видеть в зарослях травы.

   — Боги! Что опять? Неужели снова с Олавом проблемы? Неужели тётушка Вива не может с ним просидеть и полдня? Вот как я его беру на работу в поле или по хозяйству, то это только в благость!

   — Успокойся, Кара, — Эрна захохотала, выпрямляясь и отбрасывая свою толстую русую косу за спину. — Я всего лишь нашла отличное место, где можно собрать трав.

   — Да? — резко встав, коснулась прохладной ладонью лба: голова кругом пошла. — И что? Там, наверное, уже вся деревня.

   — Нет, туда еще никто не ходил, — моя подруга заговорщицки улыбалась, показывая свои крупные передние зубы. Морщила нос, радостно бахвалясь. — Я нашла это место сама! Когда за черникой ходила, к болоту. Там и нашла.

   — Возле болота? — радости во мне поубавилось. — Не хочешь ли ты сказать, что…

   — Ой, да глупости всё это! Еще скажи, что веришь во все эти волчьи сказки. Набрехали с три короба, а ты рада стараться. Там есть хорошая полянка. Мы сплетем самые лучшие венки!

   — Я-то тебе зачем? Иди сама на болото.

   — Я не такая глупая, чтобы сделать такое. Так и сгинуть недолго.

   — За болото не пойду, не упрашивай! — рассерженно выдохнув, цепко рассматривала Эрну. Теперь её золотистые веснушки сильно злили меня. Подруга была слишком живой, весёлой и взбалмошной. Не то, что я.

   — Кара, миленькая, ну пойдем! Мы всего лишь на край полянки заглянем. И быстро вернемся. До обеда успеем, — Эрна ластилась изо всех сил, даже присела рядом со мной. — Я уже и тётке твоей сказала.

   — Что сказала? — с недоверием посмотрела подруге в глаза: ну, настоящая лиса! — Что ты ей уже наговорила?

   — Что мы за ягодой пойдём. Она мне твою корзинку дала.

   И впрямь лиса! Уговорить тётушку — великое умение. У меня это не всегда получалось. А тут! И с первого раза?

   — Как за тобой Олав не увязался? — недовольно бурчала под нос, с досадой понимая, что уже согласилась на предложение подруги. — Этот пострел всюду за мной снует.

   — Он меня не видел.

   — Везучая же ты!

   Я нехотя встала. Отряхнула подол платья от налипшего сора и приложила руку козырьком ко лбу, вглядываясь в самый дальний край поля: нам туда.

   За редкий лесок, потом через речку в настоящую чащобу. А там, глядишь, и болото покажется. Оно совсем небольшое, но дальше него никто не ходит. Дальше начинались непроходимые заросли. Земли волков, так их тётушка Вива называла. Те земли. Там всегда было немного мрачно и холодно. Как только Эрну угораздило туда забраться?

   — Держи, — легким тычком Эрна сунула мне в руки корзинку. — И пойдём, не то до обеда не успеем.

   В ответ я лишь молча кивнула и стянула с пояса платок. Встряхнула его и повязала им голову. Крепче перехватила ручку корзинки и уверенно пошла вперёд. Эрна довольно хмыкнула и направилась следом.

   — Ох, не повезёт твоему мужу! — я шумно выдохнула. — Давай только быстрее, не хочу там до вечера колобродить.

   Корявые деревья росли только на краю полянки. Они скрывали за собой настоящее богатство! Таких сочных высоких трав я давно не видела.

   Тёмно-зелёные жесткие листочки барвинка виднелись сразу. Их трудно было не заметить во всем этом буйстве растений. Вот, чуть поодаль, будто в стороне ото всех колышется на ветру высокий любисток. Его мягкие листья так напоминали по форме кленовые.

   В самом центре цвели ромашка и мальва. Они причудливо переплетались в странный узор. На склоне, уходящем к какому-то шустрому ручью, в разросшемся ивняке красовался хмель. Рядом с ним весело желтел девясил своими мохнатыми яркими головками цветков.

   Бессмертник я разглядела с трудом, потому что уж очень неприметным он был. А вот мохнатые листья тысячелистника угадать получилось просто.

   Эрна была права: здесь можно было найти почти всё и в одном месте.

   Неприятная мысль кольнула было меня: «что, если кто-то нарочно всё здесь так засеял?», но радость оказалась сильнее:

   Подруга подхватила подол платья и заткнула его с одного края за пояс, затем утёрла взмокший лоб и принялась цепко выхватывать взглядом нужные ей травы.

   Я же растерялась. К венку нужно было подойти с умом. Не хватать всё подряд, а выбрать только самое нужное. Первыми в руки я взяла чуть розоватые цветки мальвы. Тяжелые, вкусно-пахнущие. Их всегда брали для венка: ведь самое главное в браке — это любовь, а мальва и есть эта любовь. Самый лучший цветок! Ромашку и василек прихватила вместе с девясилом. Ломая лозу хмеля, с ехидством поглядывала на Эрну: та брезгливо обошла его стороной. Ни к чему ей мудрость и знания. Подруга всё тараторила о виноградной лозе и калине. Я хмыкнула и задумалась. Эрна решила «плодовитостью» отличиться? Ну и пусть! А я возьму веточки барвинка: в вечную и бессмертную любовь верила больше, чем в сказочные россказни про волков…

   Хруст веток заставил меня вздрогнуть. Бросив травы в корзинку, я посмотрела на перепуганную Эрну. Сдавленное рычание и вовсе довело до смертельного ужаса.

   Мы с подругой бросились назад, к болоту. Молча, лишь громко и шумно дыша. Никогда в жизни я так не бегала! Плюнув на опасность, мы поддались страху и решили вернуться прямо через болото. В такое гиблое место волки не сунутся.

   Пригибаясь под ветками сухих деревьев, звонко шлепали по кочкам, поднимая мелкие брызги. Эрна, задрав юбки, припустила так, что я даже не поспевала за ней. То и дело оглядывалась, боясь, а вдруг это не волк?

   Или волк, но тот, из легенд?

   Что, если он ринется за нами?

   Увидев в темноте леса позади себя два светлых пятна, струхнула не на шутку: белая шерсть отлично виднелась между толстых стволов деревьев.

   — Эрна, быстрее!

   Солнце высушивало своим пылким жаром всё вокруг. Даже облака разбежались. Мы же с Эрной, стянув мешающие платки, мчались по знакомому полю в деревню, едва не стирая ноги в кровь. Даже усталость не чувствовалась, таким сильным оказался страх.

   Когда показались первые заборы, Эрна резко остановилась и безвольно рухнула в тень ближайшего плетня. Обмахиваясь платком, таращила на меня широкие от ужаса глаза и задыхалась от изматывающего бега. Хватая ртом воздух, пыталась что-то сказать, но ничего не получалось.

   Я бросила корзинку себе под ноги и вцепилась в теплый верх плетня. Хрипя, торопливо бормотала и ловила на себе косые взгляды жителей деревни.

   — Эрна… ты… ты… их видела?

   — Кого… их? — подруга бормотала в ответ, облизывая пересохшие губы.

   — Волков. Белых.

   — Нет. Не видела, — подруга утёрла платком лицо и с кряхтением села. — Ты же знаешь, у нас таких не бывает. Тебе померещилось.

   Разубеждать Эрну в обратном я не стала. Я видела именно белых волков.

   Им очень не понравилось, что мы с подругой забрели на их полянку. В том, что она именно их, я не сомневалась.

   Весь вечер я просидела у окна. Самая светлая и просторная комната в доме тётушки казалась слишком пустой. Сегодня я не стала звать подруг, а тётушка — знакомых. Мы молча встречали сумерки.

   Я ничего не рассказала Виве об утренней прогулке за болото. Она бы не только меня пожурила, но и стала бы охать и причитать. Хватит того, что осталась недовольна полупустой корзинкой: ягод в ней я принесла на дне.

   Олав устал изображать всадника и теперь просто жался ко мне, любопытно выглядывая в окно. Мой младший брат пытался понять, что же я там высматриваю. А мне всё мерещились глаза. Не человечьи. И не звериные. Я сама уже начала сомневаться, что я видела в тех густых сумерках, что напоминали мне вязкий кисель: вот так дотронься рукой и почувствуешь липкую мягкость.

   Разве бывают у зверей голубые глаза?

   А у этих волков были.

   Я видела их, кажется, даже сейчас. Моргнула пару раз, и пугающее наваждение исчезло. Правда, ненадолго. Скоро я снова увижу их, эти глаза.

   — Кара… — Олав сонно потёр лицо, — а расскажи про маму и папу.

   Это была его любимая «сказка». Взяв брата на руки, прижала его к себе. Олав нежно обхватил меня и прижался щекой к моей груди. От этого на сердце тошно стало. Сглотнув мерзкий ком, удержалась от слёз.

   — Что ты хочешь, чтобы я рассказала?

   — Какими они были?

   — Какими? — задумчиво переспросила, поймав на себе грустный взгляд тётушки. Пожалуй, эту беду она переживала так же сильно, как и я. — Какими… Ну, папа был высоким. С большой и окладистой бородой. Пусть она и оставалась чёрной, как смоль, в ней уже виднелась седина. Волосы папа всегда подвязывал и старался обрезать коротко. Работа в кузнице тяжёлая, — закрыла глаза и полностью погрузилась в воспоминания. — Когда он заходил в дом, всё вокруг наполнялось странным теплом. Громкая, тяжёлая поступь. Немного низкий, но радостный голос. А руки! Они были громадными! Мозолистыми, грубыми. Но мне нравилось, когда папа гладил меня по голове, пусть и волосы цеплялись…

   Я начала захлёбываться воспоминаниями. Они как бурный поток уносили меня слишком далеко. Я выхватывала какие-то обрывки, перескакивала с мысли на мысль. Пыталась уцепиться за что-то…

   Слёзы жгли лицо. Олав почти спал. Мой рассказ об отце изрядно его утомил. Поглаживая брата по голове, покачивалась взад-вперёд.

   — Мама…

   — Тише, тише, — прижала к себе Олава ещё сильнее и тихонько выдохнула. — Тише.

   Для Олава всё было сказкой, но не для меня. Может, поэтому я стала такой? Сухой и строгой. Будто и не живая вовсе. Даже брату перепадало. А тётушка Вива и вовсе переживала, что останусь я в девицах.

   Останусь и останусь…

   — Ну, ты надумала что-нибудь? — тихий, скрипучий голос тётушки напомнил мне скрип её прялки. — Решила?

   — А что тут решать? — всё ещё укачивала Олава, не решаясь переложить его поближе к печи на кровать. — Разве вы оставляете мне выбор?

   — У меня есть дети, Кара. И, поверь, после моей смерти вы никому не будете нужны. Если они о своей матери не вспоминают… — Вива выдохнула и отложила веретено.

   — Останусь жить здесь.

   — Того клочка поля не хватит. Да и сад почти высох. Есть только добротный дом, построенный Ангваром. Эти стены, — тётушка кивнула на них головой, — вот и всё, что останется. Олава на ноги ставить нужно. Тебе мужское плечо нужно.

   — Нет никого в вашей деревне, кто бы был мне люб и мил. Ко всем отношусь ровно. Что же, выбирать из всех?

   — Иди за того, кто возьмет. У тебя за душой — ни малейшей крохи. Не время выбирать.

   — Это вы про Эйгиля?

   Эйгиль не вызывал у меня ровно ничего. Немного нахальный, но добродушный малый. Частенько наведывался к моей тётушке. Наверное, именно поэтому она сейчас и намекает мне на него. Эйгиль — сын лесоруба. Семья у них была зажиточная. Непонятно, почему Эйгиль так упорно засматривался на меня. Да, красотой или силой он не обладал. Но был хорошим человеком. И, собирая травы на венок, я думала именно об Эйгиле, хотя сердце и молчало.

   — Есть и другие, — уклончиво ответила тётушка.

   — Кто эти «другие»? — я, наконец, встала и направилась к кровати брата. Олав уже сладко сопел, сердито сжимая кулаки и немного хмурясь. Ему что-то снилось. — Кто же?

   — Хорк, например.

   — Хорк? — гневно выкрикнула и тут же испуганно замолчала: вдруг Олава разбудили? Нет, спит. Облегчённо вздохнула и осторожно уложила брата, накрывая его лоскутным одеялом. — Что нужно… такому от меня?

   — Он заходил тут на днях, говорил со мной.

   Тётушка Вива будто вспомнила про веретено и резко вцепилась в него своими длинными сухими пальцами. Испугалась и теперь не хотела на меня смотреть? Прялка привычно заскрипела.

   Хорк!

   Гневно хмыкнула и приглушила светильник. Заряда в нём оставалось не так много. Теперь светло было только возле тётушки. К ней я и подсела.

   Хорк.

   Вот уж гад настоящий! Его семья промышляла охотой и сильно выбивалась из общего ряда. Они часто ездили по округе на ярмарки, продавая кожу, шкуры и кости. Хорк давно ходил на охоту со старшим братом и отцом, к этим Вальским ночам он сколотил деньжат. Богатый, видный жених. Эрна на него засматривалась.

   С чего такому «богачу» бедная сиротка? Да еще с нахлебником?

   — Я не буду давать ему свой венок. Лучше пойду за Эйгиля. Лучше за него! — шерсть приятно грела руки. Тётушка Вива договаривалась со старой Гридой, и та давала нам шерсть. Мы её за мелкую монету крутили в нить. — Лучше за него…

   Мне не повезло. Если бы был дар… Ох, если бы он только был! Про нужду можно было бы забыть. Но и здесь жизнь поскупилась. Даже у Вивы была искра силы. Про Олава ещё ничего непонятно. Именно на него я надеялась, именно поэтому тянула. И тётушка это тоже понимала. И ей это очень не нравилось.

   — Венок еще не плела?

   — Нет, только травы с Эрной собрали.

   — Не рано ли?

   — Я их в холодный угол отнесла. Сбегаю еще к Асе, пусть заколдует.

   — Надеюсь, ты набрала много мяты? И не забыла про виноградную лозу и калину, — тётушка тихо бурчала, скручивая нить. — Венок должен быть красивым.

   На это лишь согласно кивнула и промолчала. Всё это я и не собиралась вплетать в венок. Эйгилю я могла отдать только любовь вместе с венком. Больше ничего. Но он добрый и умный малый. Должен понять меня.

   Да, я его не любила. Но, может, из моего хорошего отношения и прорастёт любовь? Эйгиль ведь неплохой, неплохой…

   Грустно думая о скорой Вальской ночи, тоскливо выглянула в окно. Испуганно вскрикнула и выронила веретено.

   — Кара? — тётушка Вива обеспокоенно заохала.

   — Кольнуло что-то, — отбрехалась я, вновь выглядывая в окно. — Пальцем задела.

   На самом деле в наступившей темноте я увидела волка. Он бродил между деревьев нашего сада и пристально разглядывал меня. Взгляд голубых глаз завораживал.

   — Тётушка, — я обернулась всего лишь на миг, желая и её спросить про этого странного волка. — Вы…

   Снова выглянула в окно и увидела только прохладную ночную темноту. Волка уже не было.

   — Что, Кара?

   — Ничего, тётушка. Ничего, — принялась привычно крутить нить.

   Всё это глупости! Не видела я там никакого волка! Это всё эти сказочки и мой страх. Собаки бы уже с цепи рвались, а не молчали.

   — Ничего...

ГЛАВА ВТОРАЯ

В эту ночь спала я беспокойно. Всё ворочалась с боку на бок, будто простынь усыпали хлебными крошками. Мне это все жутко мешалось и ужасно кололось. Снова выдохнула и привстала на локте.

   Олав спал чуть поодаль. Его тёмные кудри чернели на светлой ткани подушки. Как же мой братец похож на нашего отца! Почти одно лицо. Такой же нос картошкой, густые брови и всегда бледные губы. Только глаза мамины. Светло-орехового цвета. Они напоминали мне о ней каждый раз, когда Олав смотрел на меня.

   Тормуд и Григор. Они тоже были похожи на отца. Но не так сильно. Может, это к лучшему, что Олав про них не знает? Иначе мне пришлось бы многое ему объяснять…

   — Спи, мой Олав. Спи… — коснулась губами гладкого, ещё чуть по-детски выпуклого лба брата. — Спи.

   Выдохнув, попыталась устроиться, но память жгла меня раскалёнными щипцами. Почти такими же, какие часто красовались в руках у отца. Стоило подумать об этом, как я почувствовала жар кузницы у себя на лице. Так бывало всегда, когда распахивала двери, чтобы радостно поделится чем-нибудь с отцом.

   Вместе с ним, плечом к плечу, всегда работали мои братья. Старший, Тормуд, уже давно выбрал себе невесту, и вскоре должна была быть свадьба. Он часто работал в рубахе, что ему подарила Адела. Украшенной той красивой защитной вышивкой, тонкой вязью расползающейся вдоль ворота красной нитью. Адела очень постаралась, чтобы моего брата Боги хранили как зеницу ока. Григор был младше меня почти на три зимы, но всегда пропадал в кузне. Он вился хвостом за отцом, впитывая в себе тайны той магии, что мне была недоступна. Пусть отец и видел, что меня манил этот алый мерцающий металл. Что меня тянуло к этому жидкому потоку, плавно принимающему нужную форму в тщательно выдолбленной заготовке. Но разве девочке можно работать в кузне?

   На мне был дом и сад. А ещё новорожденный Олав.

   Закрыв глаза, плавно выдохнула. Воспоминания были такими яркими, что я почувствовала болезненную сладость. Ещё чуть-чуть, и окажусь дома. Меня вновь обнимет мама. Её мягкие тёплые руки пройдутся по моей голове, даря ласку. И запах хлеба. А ещё дров, шерсти и яблок. Почему-то всегда пахло ими. Яблоками. Так ярко, свежо и хрустко.

   Размеренно вдыхала и выдыхала, не смея надышаться всласть хотя бы воспоминаниями.

   Я дала себе слово, что буду жить ради Олава. Ради него одного! Хотя бы у него должно быть детство. У меня оно почти было. Почти.

   Огонь.

   Его всегда боялись. Даже мой отец. Пусть он его и приручил, но относился к этой безудержной силе с уважением и опаской. И всегда твердил: огонь должен быть под присмотром.

   Что произошло в тот вечер?

   Я никогда этого не узнаю.

   Братец что-то пробормотал во сне. Положив руку ему на плечо, осторожно и ласково гладила его, чувствуя под пальцами знакомые шрамы. У меня тоже такие были. Но у Олава их больше. Потому что горящая перекладина придавила нас, и моя детская рука не могла защитить брата. Тлеющие углями щепки попали на него.

   Сильно зажмурилась. Как тогда, давным-давно, чувствуя, что не выживу…

   Сколько ночей мне снился этот кошмар? Сколько раз я оказывалась в том плотном кольце огня?

   Дым. Густой и плотный. Он лишь казался таким дружелюбным и неопасным. Я поняла, что это не так, лишь тогда, когда начала задыхаться и проснулась, дёрнувшись всем телом на лавке. Весь дом уже затянуло дымом. Ярких всполохов огня я не видела.

   Просидев за прялкой весь вечер, я отправила маму с Олавом спать. Сама же так хотела закончить с этой гадкой и противной шерстью, что просто уснула на лавке от усталости. Светильник приглушили ещё давно, а потом он и вовсе потух.

   Дым пах гадко. Я кричала, звала на помощь, испуганно мечась по комнате. С трудом нашла дверь и выскочила к лестнице. Там я увидела пробивающийся огонь. Он жадно поедал дом, прорываясь к широким ступеням, ведущим наверх.

   — Мама!

   Очертания женского тела плохо угадывались в едком дыму. Но бледная ладонь, сжимающая платок, четко виднелась на верхней ступеньке.

   Ярко-красная бахрома любимого маминого платка казалась алыми потеками крови.

   Под расшитой тканью что-то шевелилось.

   Бросившись наверх, я вцепилась в этот платок, утягивая вместе с ним малыша Олава. Мама постарались прикрыть его всем, что только было.

   — Мама! Мамочка!

   Я тормошила её, надсадно кашляя. Губы и нос обжигали сухим воздухом, меня преследовал запах паленых волос и… горелого мяса.

   — Мама, вставай! — я тянула на себя бесчувственное тело. — Мамочка, прошу тебя!

   Но она не вставала. И не дышала. А я трясла её и трясла… Только плач Олава да мой лающий грубый кашель убедили оставить маму. Оставить её.

   Я замотала Олава в платок и бросилась с ним к сеням, но туда уже было не пройти. Я кинулась к холодной комнате, но и она пугала меня прожорливыми языками пламени. Окна темнели захлопнутыми ставнями. Дым теперь был и снизу. Дышать становилось всё тяжелее и тяжелее.

   Я металась птицей, бессмысленно прося о помощи. Мы сгорим здесь! Сгорим заживо!

   Прижимая плачущего Олава, чувствовала, что задыхаюсь. Потом начали трещать балки и перекрытия. Я взялась за скамью из последних сил…

   Больно! Как же больно!

   Жар, стекающий по телу. Крики брата и дым, от которого весь мир стал чёрным, мрачным.

   Олав завошкался и ткнул меня локтем, невольно возвращая меня из ночных кошмаров. Зашипев от боли, почти радостно открыла глаза. Стонала и дышала, наслаждаясь жизнью. Тот пожар был очень давно. В прошлом. Там осталось всё. Теперь есть только Олав.

   На кровати виднелся силуэт. Яркие лунные лучи жидким серебром разливались по покрывалу, принимая форму квадрата. После пожара никогда не закрывала ставни. И в этом ярком светлом пятне виднелось что-то странное. Непонятный образ.

   Резко села в кровати и посмотрела в окно. Сначала я ничего не поняла, но потом испуганно прикрыла рот руками и замерла, боясь пошевельнуться.

   Волк. Я видела только его уши и глаза. Окно было слишком высоко, поэтому зверь упёрся лапами в стену и немного приподнялся. Водил носом, втягивая воздух. И смотрел. На меня.

   Взгляд голубых глаз был недобрым, каким-то настороженным.

   Я хотела уже будить Олава и бежать, как зверь вытянулся струной, показываясь мне во всей красе.

   Белоснежная шерсть блестела в свете луны. Волк был большим и сильным. Такой с лёгкостью заберется в дом.

   — Ты мне снишься… Снишься! Тебя нет! — зашептав, закрыла глаза на мгновение, пытаясь поверить в спасительную сказку. — Тебя нет.

   Но, когда я снова посмотрела в окно, волк все ещё стоял и смотрел на меня.

   Фыркнув и облизнувшись, зверь убедился, что я его увидела, и резко скрылся за окном.

   Покрываясь испариной и дрожа от страха, глядела в пустующее окно.

   — Кара? — Олав неожиданно проснулся и потянулся ко мне.

   — Тихо, тихо. Спи. Всё хорошо, хорошо, — я легла и прижалась к брату, испуганно ожидая очередного появления волка. Но тот, видимо, и не думал возвращаться. — Хорошо…

   — Волк больше не придёт? — брат сонно бормотал, натягивая тонкое одеяло по самый нос.

   — Волк?

   Но Олав не ответил, снова погрузился в сладкую дрёму. Я же смогла уснуть только с петухами, когда убедилась, что волк из старинных преданий не думает возвращаться к нам.

   — Кара? — Олав радостно прижался к моим ногам. — Кара, что ты делаешь?

   — Ах, — испуганно обернулась и облегчённо выдохнула, — ты меня напугал. Не делай так! — сердито одёрнула юбку и посмотрела брату в глаза. Сердце ёкнуло: после очередного ночного кошмара я упорно видела лица родителей в облике Олава. — Что ты делаешь? Почему не с тётушкой? Не видишь, я занята.

   — А что делаешь? — маленький сорванец и не думал оставлять меня в покое. — Что? Волка ищешь?

   — Олав! Иди к тётушке! Слышишь?

   Младший брат нехотя отлип от меня, тяжко выдохнул и поплёлся прочь, вздымая клубы пыли. Мальчуган даже нарочно кур распугал, так не хотел уходить.

   Я проводила брата взглядом, пока не увидела, как он скрылся за углом дома. Подождала ещё с минуту, слушая недовольное квохтанье кур. Вот, вроде бы, наступила тишина. Скрипнула калитка. Значит, Олав вышел на улицу. Но я знала этого хитрюгу. Поэтому подождала ещё.

   Ничего.

   Олав послушался меня и ушёл к тётушке.

   — Ты мне снился, снился… Тебя не было. Я просто не хочу замуж, вот и всё. Не хочу, не хочу, не хочу! Знаю, что надо, но не хочу… — бормоча себе под нос, разглядывала следы на влажной земле. Здесь, в тени дома, всегда было сыро. Возле больших кустов пионов я нашла то, что искала. Следы. — Не хочу… — глупо повторяла, рассматривая огромные отпечатки волчьих лап. — Почему ты мне не приснился? Зачем пришёл?

   Ужасная мысль едва не вынудила вскрикнуть. Что… Что если это всё из-за трав? Может, я должна их просто вернуть? Или дать что-то взамен? Но что?

   Ух! Зачем я только послушала Эрну? Зачем? Только проблем нажила!

   Следы заканчивались возле раскидистых яблонь. Дальше волк убежал в поле, а за ним — в лес. Настойчивый. Выследил до самой деревни.

   Ох, быть беде! Быть беде. Если в следующий раз он придёт не один? Что, если я нарушила какой-нибудь древний запрет. Да, тётушка часто рассказывала эти вздорные сказки, которым я мало верила. И не только я.

   Да кого можно было напугать этими волками? Мало ли детских страшилок, которыми стращали нас сызмальства? Это же сказка. Эрна не видела волков, убеждала меня в этом. Но Олав.

   Он видел этого сказочного ночного гостя. И, судя по следам, волк мне не померещился. Не померещился…

   Затоптав все следы, проверила кусты ещё раз и направилась к забору: Олав не возвращался. Тётушку тоже не слышно.

   Всклокоченные квочки с раздраженным кудахтаньем разлетались от моих ног в самые дальние углы двора. Братец мой напугал их не на шутку.

   — Ох, Олав, получишь ты от меня! — недовольно качая головой, замерла и с удивлением прислушалась к странной тишине.

   Широкий и просторный двор сейчас утопал в кружевной тени деревьев. Раскидистые кусты калины теснились у калитки, загораживая часть улицы. С трудом можно было разглядеть тех, кто хотел подойти к нашему дому.

   Смех Олава раздался из дома подобно звону ярмарочных колокольчиков.

   Тётушку я нашла у крыльца. Вива сидела на колченогом табурете и молча отдувалась, утирая покрасневшее лицо концами светлого расшитого платка, покрывающего её голову.

   — Тётушка? — топая ногами, стряхивала налипшую землю. — Что-то случилось? Почему вы тут сидите одна? Почему Олав в доме один?

   — Кара, милая, это ты? — тётушка громко переспросила, будто и не видела меня.

   — Да, тётушка.

   — Ах, Олав забрал игрушку и убежал. Он такой озорник…

   Я подошла ближе, разглядывая тётушку Виву. Она казалась мне не только сильно обеспокоенной, но и немного чудной. Будто увидела что-то. Или услышала.

   — Тётя…

   Теперь и на меня напало странное оцепенение. На коленях моей родной тётки лежали свёртки, обернутые пёстрой тканью и перевязанные широкими лентами.

   Задатки.

   Так много… Почему их так много?!

   Один. Два. Три. Четыре… Пятый лежал на траве. Рядом лежал шестой.

   — Тётушка, это точно мне?

   — Тебе, Кара. Это твои задатки, Кара. Все до единого. И Олаву перепало.

   — Кто же так постарался? Хорк? Он? — только от одной уничижающей меня мысли гневно взвилась. — Я сказала, что не пойду за него!

   — Нет, не от него. Вернее, не все от него. От Хорка всего два.

   Я едва под калину не рухнула, так поспешила спрятаться под её нежными и заботливыми ветками.

   — А… остальные?

   — Кара, скажи мне, милая, ты…

   Ох! Я поняла, о чем подумала тётушка. Прекрасно поняла! Неужели она могла такое допустить?

   — Нет, тётушка. Я не хочу увидеть наши ворота в дегте. И я честно не понимаю, откуда столько задатков. Их должно было быть два, не больше. Эйгиль и Хорк, — не выдержала и осела в прохладную траву. Теребя косу, разглядывала подол платья, боясь поднять глаза. Тётушка что-то недоговаривала. — Почему их так много?

   — Он.

   — Он? — скосила взгляд и нахмурилась: тётушка явно была не в себе. — Кто он?

   — Доброго дня, — зычный мужской голос заставил меня вздрогнуть. — Доброго дня, хозяйка!

   Калитка скрипнула несмазанными петлями и рассохшимся деревом: не было твёрдой руки, не было хозяина в этом доме.

   Склонившись, выглянула и посмотрела на незнакомца.

   Высокий сухощавый мужчина в пыльном сюртуке хлопал себя по бокам и ухмылялся. Гость сделал шаг вперёд, показав мне совсем новенькие сапоги, которые так не шли к потрёпанной одежде.

   — Доброго… — я пробормотала, вставая на колени. Тётушка даже не шелохнулась. Только глаза прикрыла. — Вы кого-то ищите?

   — А, вот вы где! — мужчина бодро шагнул ко мне и склонился, заглядывая под раскидистый куст калины.

   Незнакомец был немолодым. Немного куцая борода блестела серебром седины. Вьющиеся тёмные волосы, припорошенные пылью, тоже казались жёсткими и колючими из-за неё. Морщинистое лицо выглядело добродушным. Серо-голубые глаза дарили мне внимательный лучистый взгляд.

   Обнажив ряд ровных зубов, незнакомец тихо усмехнулся и протянул мне руку.

   — Вы — дочь Ингвуда?

   Во рту всё пересохло. Если бы я не держалась за тёплую мужскую ладонь, то точно бы завалилась навзничь в злополучную калину.

   — Кто вы?

   — Но, обо всем по порядку. Не спешите.

   Тётушка уже встала и, оставив задатки на табурете, направилась к дому, едва пошатываясь как от усталости.

   Это она.

   — Что? Вы что-то сказали? — я мотнула головой, хмуро улыбаясь.

   — Ничего, — мужчина опал в лице, но продолжал крепко держать меня.

   — Откуда вы знаете моего отца?

   — Да, о вашем отце. У меня для вас новость...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Тётушка сидела возле окна и как-то странно посмеивалась, наблюдая за тем, как я суечусь возле незнакомца. Наверное, на меня так подействовало имя отца. Стоило его услышать, как я забыла обо всём на свете.

   Нетерпеливо накинула на стол скатерть. Достала плошки и чашки. Сминая булку, похрустывающую свежей коркой, принялась её резать широкими ломтями. Прохладное сладкое молоко стояло в кувшинчике в окружении меда и варенья.

   Незнакомец уже успел вымыть руки и лицо, воспользовавшись нашим гостеприимством. Стряхнул с одежды пыль и теперь выглядел вполне прилично.

   Помолодел. Похорошел. Не такой уж он старый, каким мне казался.

   — Вы сказали, что знали моего отца? — дрожащими руками поправила край скатерти, прислушиваясь к радостному улюлюканью Олава. Брату достался деревянный меч, и теперь он бегал с ним по сеням. — Откуда? — на очередной мой вопрос тётушка прикрыла рот ладонью, пряча пугающую улыбку.

   — Кара, вы меня не помните?

   — Нет, а должна?

   — Неужели совсем ничего?

   — Простите… — обернулась к тётушке. Та пугала меня с каждым мгновением всё сильнее и сильнее. — Тётушка, вам нехорошо? Может, стоит прилечь? Давайте я вас провожу.

   Но моя тётка не стала ждать помощи. Охотно сама встала с лавки, бросила на незнакомого мужчину злобный взгляд и ушла, шаркая ногами.

   — Вы извините её, ей нездоровится с утра, — ловко извернулась, не желая показаться гостю неучтивой. Накинула платок на голову и присела на краешек стула, наблюдая за тем, как мужчина уплетает наши нехитрые запасы. — Так при чём тут мой отец? И откуда вы его знаете?

   — Меня зовут Орм, — мужчина провёл рукой по бороде, стряхивая хлебные крошки. — Я езжу вместе с ярмарочным караваном. Завлекаю людей и не даю им скучать, — щелчок пальцев, и ладонь мужчины покрылась жидким красным огнём. Ещё щелчок, и пламя рассыпалось разноцветными искрами. Аж дух захватило. — Зазывала.

   Я начала вспоминать.

   Незадолго до пожара к нам в деревню заехала передвижная ярмарка. Торговали они всякой мелочью, но были у них и красивые платки, пояса, бусы и монисто. Кажется, приехали они накануне Вальской ночи. Как и сейчас. Знали, что буду задатки и отдарки.

   Как пленить девичье сердце? Молодецкой удалью? Да её у многих в избытке. А многие девушки, они как сороки или галки, падки на всё красивое и блестящее.

   Разве устоит девица перед коралловыми бусами? Перед алой тугой нитью, поблескивающей на солнце? А монисто? Это сплетение червонных монет, жемчуга и яхонта. Такое украсит любую!

   Расшитые тонкой нитью атласы и шёлка. Платки с кружевом, затейливой бахромой. С красивейшими рисунками и узорами.

   Кажется, папа купил маме тот платок как раз на ярмарке.

   Глухо сглотнула слюну, едва не дрожа от кошмарных воспоминаний.

   Пожар был после Вальской ночи — Тормуд уже отдал задаток своей невесте. Для нее мы с мамой сами нитку бус выбирали.

   Она помнит?

   Я испуганно подняла голову и посмотрела на мужчину. Открыла было рот, чтобы спросить, не почудилось ли мне. Но увидев, что Орм допивает молоко, тут же плотно сомкнула губы.

   Мужчина довольно ухнул и поднял взгляд, всматриваясь в моё лицо.

   Она помнит?

   Орм выдохнул и улыбнулся мне. Я же, дрожа то ли от страха, то ли от волнения, с ужасом всматривались в губы мужчины, ожидая очередного вопроса.

   Так помнит или нет?

   — Я…

   — Кара, с тобой все в порядке? — Орм учтиво поинтересовался, облизнув губы.

   — Да, всё хорошо, — слишком рьяно кивнула. — Просто весть об отце была слишком… неожиданной.

   Забыла? Или не знает?

   Мотнув головой, подумала о том, что бессонная ночь сделала меня какой-то рассеянной. Даже мерещиться стало неизвестно что.

   — Мы с Ингваром договаривались об одном дельце, — Орм загадочно начал разговор. — Но когда я вернулся, то узнал, что дом ваш сгорел. А Ингвар и его семья…

   Слёзы сами навернулись на мои глаза.

   — Прости, Кара. Я не хотел тебе напоминать об этом. Мне сказали, что вся семья Ингвара погибла. Поэтому я просто уехал опечаленный, с тоской на сердце.

   — Что за дело? — нетерпеливо перебила мужчину. Говорить о пожаре я не хотела, а вот узнать, что же могло связывать моего отца и ярмарочного зазывалу, очень хотелось.

   — Твой отец должен был сделать для меня одну вещь.

   — Вещь?

   — Да. Выковать кое-что. Мне для выступлений. Одну вещицу, которая помогла бы усилить мой дар.

   — Понятно, — учтиво кивнула, невольно погружаясь в прошлое. Таких тонкостей мне не понять. — Вы думали, что эта вещь могла уцелеть и остаться у меня, да? — рассеянно спросила, теребя плотную ткань сарафана.

   — Я не надеялся на это. Да и у тебя не может быть этой вещи. Вряд ли бы ты в пожаре начала искать металлическую безделушку в кузне отца.

   Я согласно кивнула.

   — Но приехал я не за этим. Просто вновь побывал в вашей деревне и узнал, что дочка и сын Ингвара выжили. Тут уж я не стерпел! — Орм широко улыбнулся и, закряхтев, сунул руку под полу сюртука, выискивая там что-то. — Ты прости, с этими задатками я виноват, — мужчина стыдливо нахмурился и опустил взгляд. — Нас всегда встречают всей деревней. А тут я выискивал тебя в каждой девушке, спрашивал, не Кара ли она. Кто-то меня спросил, зачем мне нужна Кара. Я возьми и брякни…

   Наконец, мужчина достал, что хотел. На стол гулко опустился маленький мешочек. Он был каким-то угловатым, немного странным.

   — Что это?

   — То, что было обещано твоему отцу. Тут только треть, но она заслуженно принадлежит тебе. Остальное я должен был отдать после.

   Дрожащими руками развязала мешочек. Как только витой жгут скользнул на стол, а ткань сползла под моими пальцами, обнажились спрятанные сокровища.

   Не выдержав, я разрыдалась. Прикрыв рот руками, мотала головой и неверяще смотрела на довольного собой Орма.

   — Вы шутите? Да? Этого быть не может!

   В крепком полотняном мешочке лежали камни. Крупные гранёные, мелкие гладкие, куски прозрачного яхонта и многое другое. Всего и не перечислить.

   — Кара, прости, но я невольно проболтался, что ты теперь богатая и завидная невеста.

   — Но… откуда? — разглядывала камни и просто отказывалась верить своим глазам.

   — Откуда такое богатство у зазывалы? Прости, но торговаться не умею. А ещё слишком болтлив. Но мало кто знает, что половина этих палаток — мои. Торговец я не очень ладный, а вот зазывала хороший. Так что бери это, — Орм придвинул ко мне мешочек, — это твоё и брата. Теперь у тебя от женихов отбоя не будет. Мне спокойнее, да Ингвару тоже. Закрыл я перед ним долг.

   Я рассыпалась в благодарностях, провожая мужчину. Вилась вокруг, не зная, как ещё выразить свою радость.

   — Ты только трать с умом! — последнее предостережение меня повеселили. — Это, считай, твоё наследство. Если что, мы у вас задержимся денька на три-четыре. Аккурат уедем после Вальской ночи. Очень уж я люблю посмотреть на все эти танцы, — мужчина улыбнулся и подмигнул мне. — Где меня найти, ты знаешь.

   — Спасибо вам! — склонилась, кивая головой.

   Помнит ли она?

   Мой вздорный и наглый взгляд не смутил Орма. Мужчина лишь одёргивал сюртук и осматривался.

   Помнит ли?

   Сдержанная улыбка и последний прощальный взмах руки.

   Помнит?

   Помнит или нет?

   Я провожала мужчину взглядом, криво улыбаясь в ответ. Всё ещё махала рукой, хотя Орм уже скрылся за зеленью кустов и деревьев.

   Махала и махала. Махала…

   На столе лежит целое богатство. Я свободна. Я могу не участвовать в Вальской ночи. Я могу не переживать за брата. Могу вернуть все задатки.

   Могу…

   Задумчиво покусывая нижнюю губу, вернулась в дом.

   Хм, что же я должна помнить? Что? Я не работала с отцом. Откуда мне знать, что он там делал вместе с моими братьями.

   И почему он так уверен, что я должна что-то помнить?

   Ася бормотала что-то под нос, проводя рукой над разложенными в ряд травами. Я, Эрна и Бера терпеливо наблюдали за её движениями, пытаясь понять, что именно она делает.

   — Надеюсь, ты нам венки не портишь? — Эрна недовольно бубнила, скрестив руки на груди. — Нет?

   — Ой, успокойся! Чего ты буянишь? — Ася отвлеклась на мгновение, чтобы недовольно посмотреть на Эрну. — Если бы хотела, ты бы уже покрылась сыпью или волосы начали вылезать.

   Моя подруга опустила руки и смертельно побледнела. Мы с Берой отвернулись и тихо рассмеялись.

   Эрна очень хотела замуж. Настолько, что иногда становилась безумной. Например, пряталась за плетнями и заборами, цепко разглядывая все парочки, проходившие мимо. Если рядом с полюбившемся ей парнем была другая девушка… Ух! Эрна превращалась в настоящего злыдня! Хорошо, если другая услышит в свой адрес просто плохие слова.

   — Ладно, только ты быстрее. Иначе венки сплести не успеем… — Эрна поджала губы и, забросив косу за спину.

   — Успеем, — Ася напоследок дунула, подняв облачко серебристой пыли с зачарованных трав. — Всё успеем. Вот теперь можно! — маленькая, хрупкая девушка упёрла руки в бока и мягко улыбнулась, показав немного кривые и щербатые зубы. Сила у Аси была, а вот исправить такой недостаток не могла. — Разбирайте.

   Мы ловко похватали своё добро, чтобы быстрее сесть поближе к окну или светильнику.

   Молчаливая Бера хмурила широкие брови, строго осматривая травы. Она плела тугой достаточно пышный и большой венок. Эрна уже вся извелась, хватая всё подряд. Иногда мне начинало казаться, что венок у неё будет размером с колесо от телеги.

   Не выдержала и фыркнула себе под нос, ласково перебирая пальцами прохладные и жёсткие листья барвинка.

   Ася смотрелась бледнее и хуже всех нас. Но она совсем не переживала о грядущей Вальской ночи. Со своими силой и способностями Ася была завидной невестой. У такой и скот жив будет, и поля-сады не пересохнут и дадут богатый урожай. С такой девушкой дом всегда под защитой будет. Вот Ася и не боялась и не стыдилась, что у неё зубы кривые, а лицо рябое и веснушчатое, а жёсткие непослушные волосы всегда напоминали воронье гнездо, даже если она их умасливала и заплетала в жиденькую косу.

   Венок у Аси был самым скромным. Вальская ночь для девушки не казалась такой важной.

   У ворот трава растёт,

   У ворот шёлковая

   Эрна зычно затянула песню, вплетая молодую лозу винограда в свой венок. Искусно связывала травы. Всё время проверяла, так ли легли цветы, не опала ли мальва.

   И-ля, ой-ля, о-люли ды люли, люли

   У ворот шёлковая

   Дружно подхватили напев, поддерживая Эрну. Мой венок получался не очень большим, но аккуратным. Сделав из молодой и гибкой лозы основу, я украшала её барвинком, хмелем. Добавляла цветы, чуть полыни от сглаза.

   У ворот шёлковая,

   По лугам зеленая

   Ася и Бера продолжили петь, а Эрна пересела ко мне на лавку. Я видела, как моей подруге что-то не давало покоя. Её буквально распирало. Она едва не подпрыгивала на месте. Скосив глаза, наблюдала за егозившей Эрной.

   — Ну, выкладывай. Чего стряслось?

   — Это правда?

   — Что правда?

   — Твоё богатство. Тот мужчина и вправду тебе его привез? — Эрна выпалила вопрос и неловко замерла, ожидая моего ответа.

   — Правда… — я тихо проговорила, закрепляя стебелек василька.

   — Тогда зачем тебе это всё? Ты же не хотела замуж.

   — Не хотела и не хочу. Но тётушка не позволяет. Она сказала, что не отдаст мне всё, что я унаследовала, если я не выйду замуж. До следующей зимы. Тётушка Вива втемяшила себе в голову, что без мужского плеча я пропаду…

   Эрна хмыкнула и пожала плечами. Спорить со мной она не стала.

   Тётушка называла меня своенравной и вздорной. Да, характер у меня не такой уж покладистый. Но, оставшись без родителей с маленьким братом на руках, я ни на кого не надеялась. Даже сейчас привыкла всё делать сама. И я не жду, что «удачное» замужество решит махом все мои проблемы.

   Так надеялась, что подарок Орма меня освободит, а оказалось наоборот: лишь туже спеленал.

   — Много тебе задатков прислали?

   — Двенадцать.

   — Сколько? — Эрна протяжно переспросила, едва не выронив венок. Ася и Бера прислушались к нашему разговору, проявив не шуточный интерес.

   — Двенадцать, — повторила громче.

   — И… и Хорк прислал?

   Ох уж этот Хорк! И так от него прохода не было, теперь же и вовсе от меня не отступал. Появлялся рядом с моим домом, заглядывал во двор, а иногда и в окна. Старался показать себя во всей красе. А меня от него уже воротило! От его наглой улыбки! От липкого взгляда!

   Так рассердилась, что смяла несчастную мальву в кулаке и растерла пальцами, превратив нежный цветок в зелёное месиво.

   — Прислал. Платок и бусы.

   Эрна покраснела и отодвинулась от меня, сделав вид, что её очень заинтересовал венок. Девушка мяла лозу в руках, не решаясь сказать и слова.

   — Я выберу Эйгиля, а не Хорка. Не переживай.

   — Ты делаешь мне одолжение? — голос Эрны стал слишком тонким и высоким, он буквально звенел от раздражения и гнева.

   — Эрна, послушай…

   — Ах, бедная сиротка! Получила деньги и почувствовала себя царицей! Я не думала, Кара, что ты станешь такой.

   — А я не думала, что для тебя зависть будет важнее дружбы. Неужели ты думаешь, что Хорк мне нравится? Да я ближе, чем на три шага к нему не подойду! Не то чтобы венок отдать! А ты…

   — Делаешь это ради денег? Да?

   — Ради брата.

   Разговор потух как пылающая головешка, залитая холодной водой. Ася и Бера начали шушукаться, а Эрна и вовсе отсела подальше от меня, злясь на перекошенный венок. Подруга так увлеклась злостью, что начала плести вкривь и вкось.

   Хорк! Самодовольный урод! Хуже парня не найти. Злость Эрны передалась мне, от этого голова кругом пошла. Отложив венок в сторону, решила выйти на улицу и подышать ночным, прохладным воздухом.

   Как же хорошо…

   Запрокинула голову и улыбнулась, наблюдая на тёмном полотне неба россыпь звёзд, напоминающих брызги парного молока. Ни тучки, ни облачка.

   В кустах что-то зашелестело. Я испуганно замерла. Скрипнул плетень, и вдруг резко протяжно завыли собаки.

   Моргнув пару раз, с испуганно бьющимся сердцем, принялась рассматривать кусты, забор, двор.

   Неужели снова волк?

   Мне даже показалось, что промелькнуло что-то белое. Шагнув к кустам, наткнулась на пару листиков люпина, обвязанных тонкой нитью. Люпин — волчий цветок. Замерев от удивления и неожиданности, оглядывалась по сторонам.

   Что? Неужели это такой… задаток? От волка?

   — Кара?

   Кто-то перелез через плетень и навалился на меня.

   Или нет? Задаток не от волка, а кое от кого гораздо хуже и опаснее. От настоящего зверя в человечьем обличье.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Повалив меня в кусты, Хорк довольно скалился, пытаясь меня поцеловать. Я же будто окоченела от страха, стала твердой и неповоротливой. Только губы прятала от настойчивого парня.

   — Отстань! — загоревшись злостью, мотнула головой и попыталась высвободиться из тесных объятий. — Хорк, прекрати!

   — Кара, тебе не понравились бусы?

   Ну он и шкурник! Ему на всех и все плевать! Думает, раз богат, так может девками крутить? Как бы не так! Я ему не Эрна, не та, что будет вешаться на шею. Или это уже и самому Хорку надоело?

   По спине пополз мерзкий сухой холодок.

   Что же мне, любовь изображать, чтобы он отстал? Я так не могу! Он мне противен.

   — Хорк!

   Руки парня уже торопливо забирались под сарафан, намереваясь всласть пощупать мои ноги. Прижимаясь ко мне, Хорк не давал встать с травы, награждая меня гадкими поцелуями.

   — Завтра ты будешь моей.

   — Нет, — громко бормотала, уворачиваясь от липких, влажных губ.

   — Да!

   — Нет! — изловчившись, ткнула локтем Хорка и ужом выползла из-под широкоплечего парня. Я вся измазалась в земле и траве. — Хорк, отстань. Тебе мой венок не достанется, слышишь? Ты прекрасно это знаешь.

   — А тётке твоей я нравлюсь, — Хорк уже сидел и жадно осматривал меня. — Ей решать, не тебе.

   — Я вздорная и упрямая. С чего мне тётку слушаться?

   — Стала богачкой и сразу носом воротишь?

   — А ты не воротишь? — сердито дула губы, шумно дыша. — Выбрал бы кого получше. Чего прицепился.

   — Влюбился! Нравишься ты мне, Кара, нравишься.

   — Ну тебя!

   Мне на его любовь было плевать. Вот уж кто мне был полностью безразличен, так это Хорк. Пусть даже будет самый богатый, самый красивый на деревне. Эрна на это велась. А гнильцу его никто не видел.

   Это же надо было в такой вечер за девицами подглядывать! Еще и с поцелуями лезет. Нахальства и смелости Хорку не занимать.

   А Тормуд, мой старший брат, так красиво ухаживал за Аделой. Каждый вечер гулял с ней, рассказывал смешные истории. Всегда норовил сделать что-нибудь в кузне отца и подарить ей, пусть даже какую-нибудь гнутую безделушку. А как он её защищал! Не везло тому, кто обижал Аделу. Тормуд даже с отцом её спорил, когда тот был слишком строг со своей дочерью.

   Мой брат искренне любил Аделу и желал ей только самого лучшего.

   Хорк же любил только себя. И никого не уважал. А красота и богатство делали его жутко гадким. Хорк искал себе не жену, а монетку, которую легко сжать в кулаке и спрятать за пазуху.

   — Как нравлюсь, так и разонравлюсь.

   — Кара… — Хорк назвал моё имя с такой злостью и недовольством, что я вжала голову в плечи и принялась ползти к дому.

   Парень снова попытался на меня навалиться, но я успела добраться до стены и сесть:

   — Я сейчас закричу! И оправдывайся потом перед всеми нами.

   В светлых глазах Хорка промелькнуло недовольство. Нет, ни меня, ни других девушек он не боялся. Но вот позора хлебнуть перед всей деревней ему совсем не хотелось.

   Парень нехотя встал и отряхнулся, поправил русые кудри. Широкая, но злобная ухмылка не сулила мне ничего хорошего.

   — Завтра Вальская ночь, Кара. Мы с тобой встретимся у пруда. Обязательно встретимся! Там-то нам никто не помешает… — Хорк улыбнулся так широко, что мне стало не по себе. — Завтра я тебя обязательно отыщу. И не вздумай прятаться, Кара.

   От такой угрозы и вовсе поплохело. Я прижалась к ещё теплой стене дома, хранившей ласку солнечных лучей. Днём было спокойнее. Не было страшных теней, не было этого загадочного волка, не было пугающего меня Хорка. Он и близко не смел ко мне подходить на людях. А как только стемнело, сразу решительности набрался и под юбку полез. На что он рассчитывал?

   Хорк в последний раз посмотрел на меня и направился к кустам. Оборачиваясь и сердито зыркая на меня, парень внезапно замер у примятых веток, ровно там, где я так усердно пыталась его пнуть. Хорк что-то поднял с земли и с силой кинул к моим ногам.

   — На, держи. Ты свое потеряла… Иди, плети свой венок. За него многие будут бороться. Ты теперь завидная невеста Кара, — Хорк ухмыльнулся напоследок и перемахнул через плетень.

   Я дождалась, пока не стихнут шаги. Затем не глядя подняла то, что бросил мне Хорк, резво вскочила на ноги и забежала в дом.

   Отсиживаясь в холодных сенях, испуганно и часто дышала, сминая в руках нежный лист какой-то травы. Люпин. Кто-то оставил мне листья волчьей травы… Стоило об этом подумать, как во рту резко пересохло.

   Волчьей.

   Кто-то хотел, чтобы в моей венке был люпин?

   Я задумчиво вертела уцелевшие листья, стянутые красной нитью, и думала. Почему люпин, почему мне, почему именно в эту ночь?

   Не глядя сунула люпин за широкую лямку сарафана.

   Завидная невеста…

   Да уж, подсобил мне Орм, удружил. Сиротка без приданого вдруг стала самой желанной. И самой недоступной. Тяжко будет Эйгилю завтра, очень тяжко. И мне непросто.

   Дерзкая мысль заставила меня покраснеть.

   Всё равно всё по-моему будет!

   Убедившись, что подруги также поют песни и пока меня не потеряли, я крикнула им, что посижу немного на улице. Дождалась ответа и последовала по пути Хорка. Прошмыгнула мимо кустов и с трудом перелезла через скрипнувший плетень. Умудрилась зацепиться за него подолом сарафана и шумно упасть в высокую траву, растущую вдоль низкого забора.

   Оглянулась по сторонам: деревня затихла. Все готовились к Вальской ночи. Девушки плели венки, парни готовили кушаки. В конце широкой улицы, у большого колодца стояли ярмарочные палатки. Но и там было пусто. Зато в каком-то дворе громко пели песни. Наверное, у тётки Раты, она любила угощать и приветствовать гостей.

   Шебутной пёс Аси тихо затяфкал, скорее ради приличия, а не из-за моего преступного бегства.

   Хлопнули ставни:

   — Черныш, ты чего? — звонкий голос девушки слишком громко разнёсся по пустой ночной улице. — Кто тут?

   Я замерла, ни жива, ни мертва.

   — Кара?

   Прикрыв рот ладонью, пробубнила:

   — Мышь пробежала.

   — Вот глупый пёс… — снова хлопнули ставни, последние слова Аси я уже не услышала. Девушка скрылась в доме.

   Полежав немного в прохладной траве, осторожно встала. Подобрала сарафан и со всех ног бросилась к дому Эйгиля. Он был неподалёку. Совсем близко к лесу.

   Мне повезло, и по пути я никого не встретила.

   Гулко бухая пятками по пыльной дороге, бежала со всех ног. Мимо мелькали почти одинаковые заборы и плетни, дома. Один двор, второй…

   Дом Эйгиля встретил меня тишиной и тёмными окнами. Ставни ещё не везде закрыли. Я обошла забор, заходя к дому со стороны леса: где-то с этой стороны должна быть комната Эйгиля, тут мы разговаривали в прошлый раз. И он, по старым традициям, как возможный жених, должен быть сегодня в отчем доме, готовиться.

   Подняв с земли мелкие камешки, начала аккуратно бросать их по ставням. Я, наверное, кинула их штук пять или шесть, прежде чем в окне показалась лохматая голова Эйгиля. Увидев меня, он быстро осмотрелся по сторонам и живо выбрался наружу. Но пусть даже так же неуклюже, как я перелазила через забор.

   — Что ты тут делаешь? — яростный шёпот Эйгиля меня не смутил.

   Я улыбалась и смотрела на недоумевающего парня. Его рыжие волосы торчали подобно свежей соломе, а веснушчатое лицо упорно заливалось краской.

   — Чего ты краснеешь? — глупо хихикнула и сомкнула губы, улыбаясь уже только ими. — Я к тебе по делу.

   — Какому? — Эйгиль держался за забор, несколько дёрганно оглядываясь по сторонам. Наверное, ему чудились разные шорохи и звуки.

   — Хорк с тётушкой договорился…

   Теперь Эйгиль стремительно побледнел. Его круглое лицо сразу осунулось и стало каким-то печальным и вытянутым.

   — Послушай, Эйгиль, я сплету два венка. Пусть Хорк ловит духа, вредного и назойливого.

   — Это нечестно.

   — А честно старую тётку подкупать? Я ей сразу сказала… — рьяно начав, под конец немного поутихла.

   — Что сказала? — Эйгиль нерешительно дотронулся до моей руки. Сбрасывать его ладонь я не стала. — Что сказала, Кара?

   — Что пойду за тебя. Послушай, венок для Хорка я подвяжу как положено. Но в лесу нить поменяю и надену другой венок. Чтобы ты его нашёл… — я пыталась что-то придумать, задумчиво облизывая губы. Нужен какой-то знак, отметина. Мой взгляд упал на немного мятые листья люпина. — Чтобы ты его угадал я вставлю в венок листья люпина.

   — Люпина? — Эйгиль недоверчиво переспросил. — Странный выбор…

   — Мы с Эрной кое-что сделали, так что пусть люпин будет моим откупом. Запомнил? Тебе нужен будет венок с красной нитью и люпином. А Хорк пусть оставит себе на память другой венок, испорченный.

   — Кара… — Эйгиль нежно прошёлся пальцем по моей ладони. — Послушай…

   В горле встал мерзкий ком. С трудом его проглотив, я потупила взгляд, боясь посмотреть Эйгилю в глаза. Пусть он считает, что я стесняюсь, хотя сейчас мне просто-напросто стыдно.

   Эту подмену с венком я делала не ради Эйгиля, не ради любви. Даже не ради себя, а ради Олава. Эйгиль, в отличие от Хорка, всегда хорошо ладил с детьми. Он бы смог… Он бы смог заменить Олаву отца.

   Стоит мне сейчас поднять взгляд, как Эйгиль сразу всё поймёт.

   Вот горячие пальцы коснулись моей щеки.

   — Кара, если ты…

   — Если что? — густо краснея, осмелилась посмотреть Эйгилю в глаза. — Договаривай, не молчи. Ну? — продолжила я несколько зло и раздраженно. — Если я что?

   — Ты же меня не любишь, Кара.

   Тут мои щёки ответили таким жаром, что даже зубы немного свело, а верхняя губа онемела. Гневно смотря в светло-карие глаза Эйгиля, пыталась подобрать нужные слова. На самом деле я на него не злилась, я злилась только на саму себя.

   — А ты, Эйгиль, ты? Ты меня любишь? — склонилась к парню, пытаясь улыбнуться и не хмурить брови.

    — Люблю!

   Эйгиль перестал ходить вокруг да около и просто обнял меня, целуя в губы. Я испуганно замерла, зажмурившись до красных кругов перед глазами. Нежные, ласковые касания. Эйгиль будто приглаживал меня, успокаивал. А губы его были мягкими, горячими и… почему-то сладкими.

   Перестав хмуриться, я даже стала ждать того, что же будет дальше.

   А дальше Эйгиль выдохнул, крепче меня обнял, прижимая к себе. Зарылся носом в мои волосы и стал шептать:

   — Кара, если ты этого не хочешь, то и не надо. Может… Может, Хорк лучше?

   Вот тут я взвилась!

   — Хорк? Этот гнусный… хорек? Ни за что! Я лучше сразу утоплюсь!

   — Не утопишься, — Эйгиль хмыкнул и обдал жарким дыханием мой затылок. — Ты скорее его утопишь.

   — Тогда не говори глупости!

   — Просто ты меня не любишь, Кара. Я же знаю это. Если ты любишь кого-то другого…

   — Никого я не люблю, Эйгиль, — высвободилась из объятий, чтобы вновь посмотреть парню в глаза. — Слышишь? Нет того мужчины, которого бы я любила всем сердцем. Никого!

   Эйгиль помрачнел и нахмурился. Я схватила его руку и прижала его к своей груди, чуть пониже шеи, чтобы он почувствовал биение моего сердца.

   — Я бы очень хотела полюбить. Полюбить всем сердцем! Но, кажется, я разучилась это делать. Стала такой жуткой трусихой.

   — Из-за твоих родителей?

   — Наверное… Или из-за Олава. Не знаю. Честно, не знаю, Эйгиль, — просто прижалась к парню и застыла. — Не знаю. Ты прости, что я так сказала. Что пыталась обмануть.

   В ответ парень просто прошёлся ладонью по моим волосам. Он гладил меня по голове и без устали повторял, едва шепча, какая я красивая и хорошая.

   Я сказала ему, что не люблю его. А он говорит мне такие слова.

   — Эйгиль, а ты меня любишь? Правда любишь? Или…

   — Люблю.

   — Тогда и я тебя полюблю. Научусь. Слышишь? Научусь! Я бы очень хотела полюбить тебя.

   Эйгиль молча меня слушал. Он ничего больше не говорил, только безмолвно соглашался. Мы просто стояли в темноте у забора и хранили тишину, будто сейчас это была самая главная вещь.

   Похрустывая каменной крошкой, я шла по пыльной обочине и вглядывалась в ночное небо. Звезды сегодня сияли слишком ярко.

   Наверное, подруги уже давно хватились меня. Может даже ищут.

   Но в деревне было по-прежнему тихо.

   Значит, не ищут.

   Эрна всем успела разболтать о моем "богатстве" и настроить других девочек против меня. Я была уверена в этом. Может, они и рады, что я ушла? Не буду отваживать их женихов…

   Тихий рык отвлек меня от невеселых мыслей.

   Сначала я не поверила своим ушам.

   Но очередное жадное, хриплое рычание раздалось совсем близко. Оно было предупреждающе осторожным. Словно зверь не хотел меня пугать. Но сама мысль о том, что позади меня стоит волк и скалится на меня своей пастью с острыми клыками, доводила до безумия.

   Замерев на месте, безвольно опустила руки, боясь лишний раз пошевелится.

   Это точно волк! Не пёс… домашнее животное так рычать не будет.

   Сглотнув ставшую вязкой слюну, склонила голову и плавно обернулась.

   Посреди дороги, едва ли не в центре деревни, стоял мой преследователь: белый волк. Он был громадным! Едва ли мне не по грудь. Зверь и вправду рычал, но не скалился, лишь морщился и внимательно разглядывал меня. Взгляд его голубых глаз казался мне прекрасным. Страшно прекрасным! Завораживающим, чарующим.

   Будто подчиняясь чьей-то воле, я сделала шаг вперёд.

   Пыль лёгкой взвесью поднялась расплывчатым облаком под моими ногами. Опускаясь на колени, безмолвно наблюдала за приближающимся ко мне волком.

   Шершавый язык коснулся моей щеки, и я вздрогнула. Волк терпеливо облизывал мое лицо, довольно щурясь. А увидев листья люпина за лямкой моего сарафана, так и вовсе ткнул тёплым, немного колючим лбом в мою шею.

   Ластился зверь недолго.

   Лизнув напоследок мой нос, стремительно скрылся в темноте, оставив после себя странный запах на лице и пыльный след на дороге.

   Оцепенение спало, когда я поняла, что едва ли не лежу в пыли, нежно сжимая в руках листья люпина.

   Утирая лицо, думала, что у Хорка и Эйгиля появился новый соперник. И люди неровня зверю. Но сильнее всего меня беспокоили те чувства, что я сейчас испытывала. Словно на меня навели дурман. Я смотрела вдаль и ничего не видела.

   Страх вернулся липкой волной и подстегнул меня так, что до дома Аси я бежала сломя голову и не разбирая дороги. Сердце билось с такой силой, что каждый вдох казался последним.

   Девичьи голоса звонко раздавались в доме, когда я, лохматая и раскрасневшаяся от бега, забежала в сени. Немного отдышавшись и пригладив волосы, осторожно зашла в комнату.

   Воровато озираясь, села на лавку и выдохнула. Эрна ехидно посматривала на меня, но говорить ничего не стала.

   — Хорошо подышала? — Ася рассмеялась, думая, что я красная от смущения.

   — Хорошо…

   — Это и видно! — Эрна не удержалась и попыталась меня поддеть. Вздернув нос, брезгливо отвернулась. Что она подумала, и так понятно: обжималась с кем-то.

   Знала бы она, с кем!

   Протяжный волчий вой затушил разговоры. Подруги замолчали, опасливо переглядываясь. Вой был каким-то печальным, грустным, от него щемило сердце, а на глаза наворачивались слёзы.

   Но только для меня.

   — Не повезло кому-то, — Эрна хмыкнула и приосанилась. — Волку в зубы попало: считай — пропало.

   Я согласно мотнула головой.

   Пропало…

   Вот и я пропала!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ярмарка гудела. Такое событие никого не могло оставить равнодушным. Все жители деревни высыпали на проплешину возле старого колодца. Часто это место становилось площадью для различных чествований, встреч и объявлений.

   Здесь могли и свадьбу отпраздновать, и розгами выпороть. Но у меня от этого места были только приятные воспоминания. Чаще всего, когда мы приезжали в гости к тётке, здесь устраивали гуляния. А в ярмарку отец всегда покупал нам сладости и всякие безделушки.

   Олав этого не застал. Но ярмарка ему очень понравилась. Мой братец носился между палаток как оглашенный, заглядывая в каждый угол, в каждый лоток, рассыпаясь в бесконечных вопросах.

   — А это что? А это есть можно? Ух ты! Кара? Ты мне это купишь? А это? Кара, посмотри! — вихрастый затылок то и дело мелькал между разноцветных полотнищ. Я только и успевала, что уворачиваться от людей и выхватывать взглядом то макушку Олава, то яркий кант его рубашки. — Надо же! Кара? Ой, ты посмотри! Посмотри!

   В этой суете мы выбежали к самому краю площадки, где в самой красивой одежде уже красовался Орм. Теперь он не походил на усталого путника. Борода была расчесана, на голове — полный порядок. Начищенные сапоги блестели на солнце, а красная рубаха, подпоясанная красивым, расшитым бисером, кушаком так и бросалась в глаза. Мужчина, расставив руки, зычно горланил, выкрикивая шутки да прибаутки:

   Ярмарка, ярмарка!

   Спешит на ярмарку народ!

   Орм ловко направлял людей в нужную сторону: кого к палатке с платками да тканями, кого к разложенным на ярком полотнище игрушкам, кого к резным безделушкам кого к нужным в обиходе товарам: посуде, утвари и прочему. Всё самое красивое и яркое скупалось мигом: Вальская ночь уже сегодня, но еще можно было успеть сунуть задаток или поблагодарить отдарком.

   Я тоже высматривала кое-что. Даже заприметила. На сером тканом покрывале в яркую полоску лежали гребни. Деревянные, костяные, из чернёного серебра. Я же смотрела на длинный гребень с костяной ручкой — таким удобно волосы расчёсывать. Вот и хотела сделать отдарок Эйгилю.

   Олав вился у моих ног, цепляясь за юбку и высматривая что-то по сторонам.

   — Ты мне петушка купишь? Купишь?

   — Куплю-куплю… — согласно кивала, внимательно рассматривая гребень. К нему я решила взять ещё и кушак. Завернуть всё в яркую ткань и отправить Эйгилю. А лучше самой подарить, да так, чтобы Хорк видел. Ему-то я ничего не собиралась давать. — И баранок возьмём.

   — Кому выбираешь? — громкий мужской голос зычно пропел у меня над ухом. — Жениху?

   Я едва замертво не упала. Прижав гребень к груди, густо покраснела. Орм же добродушно посмеивался, посматривая на меня ехидным взглядом.

   — Ну и напугали вы меня!

   — Уж прости, не хотел, — мужчина широко улыбнулся. — Жениху берешь?

   — Ему, — кивнула в ответ и отвела взгляд.

   — Что, плохо спала? Вон какая бледная.

   Торопливо сунув монету торгашу, я пожала плечами. Сейчас я скорее напоминала спелое наливное яблоко. Щеки аж подергивались от жара.

   — И глаза у тебя усталые.

   Она слышала…

   — М? — я внимательно посмотрела на Орма. Тот даже немного изогнул бровь, не ожидая такого от меня.

   — Взгляд, говорю, усталый.

   Вытаращившись на Орма, думала о том, что сна мне явно не хватало. Чудится всякое.

   Она слышала его. Его зов. Она знает… Вспомнила!

   — Я… — сдавленно бормоча, глухо хлопала ресницами, ничего не понимая. — Да. Слышала его.

   — Что? — Орм неожиданно оживился и подхватил меня под локоть. — Что ты слышала?

   — Его же все слышали этой ночью. Волчий вой. Заунывный такой, протяжный. Под такую песню спится плохо, — высказала всё как на духу и посмотрела мужчине в глаза. — А вы разве вы его ночью не слышали?

   — За день так намаешься, что вечером и ног собственных не чуешь. Куда там мне до волчьего воя, — мужчина хрипло рассмеялся, буравя меня хитрым взглядом. — А после дороги и вовсе сладко спится.

   — Ну, я пойду, — Олав уже тянул меня за руку к какому-то торгашу с игрушками. — Спасибо вам за всё! Надеюсь, мы с вами вечером увидимся? — я искренне улыбнулась, прогоняя прочь дурные мысли.

   — Нет, не увидимся. Вечером мы сложимся и уедем.

   — Но вы же говорили, что останетесь на праздник.

   — Увы! — Орм развёл руками и пожал плечами. — Хочется, да не можется.

   Она вспомнила, вспомнила! Слышишь? Вспомнила! Не отпускай её!

   Олав уже почти утянул меня, но Орм вдруг резко схватил меня за руку, подтаскивая к себе. Пошатнувшись, вместе с братом вдруг очутилась в крепких объятиях.

   — Жаль уезжать отсюда! Я рад, что вы живы. И… Кара, возьми это, прошу тебя, — горячие мужские пальцы коснулись шеи, надевая что-то холодное на тонком ремешке. — Я до сих пор чувствую вину перед твоим отцом. Отдай я ему обещанное сразу, может, вас тогда бы и не было в том доме. Но что есть, то есть.

   Стиснув меня напоследок в слишком крепких объятиях, мужчина оставил нас в покое и продолжил весело и задорно выкрикивать знакомые слова:

   Ярмарка, ярмарка!

   Спешит на ярмарку народ!

   Я проводила Ормом взглядом, выслушивая сбивчивый шепот Олава. Брат болтал без умолку, едва не стягивая с меня рубашку, так сильно дёргал рукав.

   — Кара! Пойдём! Ты мне обещала петушка… Кара!

   — Да, хорошо, идём.

   Ноги казались мне непослушными и очень мягкими. Ступая вслед за Олавом, я, наконец, разглядела то, что повесил мне на шею Орм: тонкая каменная пластинка на кожаном плетёном шнурке. Камень был явно драгоценным. Молочно-белый, он переливался лазоревым и перламутровым цветом, маня тонкой желтизной и блестящими пламенными потёками. Камень на ощупь был прохладным и очень гладким, без малейшего скола или щербинки.

   Теребя шнурок, я всё думала о том, что слышала. Олав отпустил мою руку и радостно заулюлюкал возле лавки со сладостями. Я, как в дурмане, подняла лишь голову и посмотрела на брата.

   — Олав!

   Сделала неровный шаг и врезалась в кого-то, раздраженно ойкнув. Хмурясь и морщась, приглядывала за Олавом.

   — Здравствуй, Кара. На ловца и зверь бежит?

   Хорк довольно осклабился, хватая меня за руку.

   — Что, отдарок выбираешь? И кому ты такую красоту дарить будешь? Неужели мне? — щеки коснулись влажные холодные губы. Будто об рыбу потёрлась. — Кара…

   Хорк попытался поцеловать меня ещё раз, но мне едва ли не чудилась вонь тухлой рыбы. Поежившись, отступила назад. Парень продолжал стискивать мою руку, не желая отпускать. Уже даже глаза прикрыл и губы вытянул.

   Звонкий шлепок вызвал смех у окружающих: очень уж вкусную и смачную оплеуху получил Хорк. Он даже позеленел от злости.

   — Что? Эйгилю отдарочек готовишь? — Хорк попытался вновь схватить меня, но я юрко извернулась, оставив назойливого женишка ни с чем. — Всё равно моей будешь! Слышишь? И Эйгилю твоему не поздоровится.

   Но эти пустые угрозы я выслушивала вдали от Хорка. На людях он пытался хорохорится и держаться, хотя я по его глазам видела, как ему хотелось броситься за мной. Не сдержавшись, показала язык Хорку под очередной яркий всплеск смеха.

   — Не ищи беды, Кара! Она сама тебя отыщет.

   Но эти пустые слова я уже не слушала. Мы с Олавом выбирали вкусных сладких петушков.

   К тому же, меня больше заботили те странные несказанные слова, которых и не было, чем бахвальство зарвавшегося Хорка.

   Шумные песни звоном летели над деревней. Все от мала до велика высыпали на улицы. Всюду сияли магией светильники и фонари, а вдоль дороги, ведущей к лесу, разожгли десятки маленьких костров. Впереди, у самой тёмной кромки, где начиналось поле, стремительно убегавшее к высоким деревьям, горел самый большой огонь. Перепрыгнув через него, мы бы дали начало самой безумной и дикой ночи в году.

   Вальская ночь!

   Мама рассказывала мне о ней, когда я слишком внимательно и завороженно смотрела за радостными девушками легко и непринуждённо перелетающими через высокое пламя. Мне даже казалось тогда, что огонь нетерпеливо тянулась к их босым пяткам и длинным полам рубашек.

   Вальская ночь.

   Когда-то давно, когда мир только родился и боги ещё ходили среди людей, юная Валла влюбилась в прекрасного юношу. Тот был из бедной семьи, а девушка из богатого и знатного рода. Но Валлу это не остановило. Они так сильно любили друг друга, что решили пожениться вопреки всему. Но родители Валлы были против и обманом вынудили девушку согласиться на брак с нелюбимым человеком.

   Тогда Валла задумала страшное: расстаться с жизнью, чтобы сохранить себя и свою любовь. Ночью она вышла к тёмному пруду, окружённому старыми плакучими ивами. Посмотрев в пруд, Валла увидела свое отражение в серебристом луче луны, расплывшемся на спокойной глади воды. Ей стало жаль своего любимого, что она оставляет его так. Но и жить в нелюбви, в клетке из самых мрачных чувств тоже не хотела. Долго думала Валла, долго бродила по берегу, печально взирая на тонкие ветви ив, колыхающиеся на ветру.

   Вот Валла зашла в воду, сложила руки на груди, закрыла глаза. Выдохнула в последний раз и собралась уже нырнуть с головой, но тут её плеч коснулось что-то очень холодное.

   К девушке вышла сама Сарина, богиня Луны. Прекрасная беловолосая и белокожая женщина печально улыбалась Валле. Ей стало жалко несчастную девушку: ведь сама богиня ослушалась воли отца и сбежала от мужа-солнца. В наказание бог-отец превратил её в луну, а её любимого — в звезду. Хоть они и рядом, но вместе быть не смогут никогда.

   Сарина предложила помощь Валле: она заступится за девушку перед богами, но только если та сможет доказать, что любовь её чиста. Богиня протянула Валле пустую основу для венка из лозы ивы.

   «Укрась его так, чтобы все поняли, как сильно ты любишь!» — сказала богиня и вывела Валлу из воды.

   «Перепрыгни через огонь и докажи им, что ты сильнее», — велела Сарина и указала рукой на падающий с небес огонь. Тот ударился оземь и взвился весёлым костром.

   «Беги быстро! Беги быстрее ветра! Чтобы злые духи тебя не настигли. Они будут пытаться отобрать твой венок, не дать тебе добежать. Но ты беги со всех ног и береги венок!» — сказала богиня и подтолкнула Валлу к лесу.

   «Встреть утро с любимым, украсив его голову венком» — пожелала Сарина на прощание.

   И Валла побежала.

   Думая только о своем любимом, с лёгкостью перепрыгнула через гудящий и опаляющий небесным жаром костер. Стремительной ланью, Валла скрылась в лесу. Торопливо собирая травы, вплетала их в венок, ведь по пятам за ней следовали духи.

   Валла всю ночь убегала от них, чтобы на рассвете выйти к родной деревне и встретить солнце в объятиях любимого.

   Тогда Боги разрешили девушкам выходить замуж по любви, если они повторят путь Валлы.

   Это была всего лишь сказка, но до чего красивая! И я с предвкушением ждала своей Вальской ночи, потому что знала, что смогу выйти замуж именно по любви.

   Тогда и не догадывалась, что моя Вальская ночь будет именно такой.

   Ярко освещённая дорога казалась мне бесконечно длинной. Рядом стояли другие девушки. Они смеялись, озорно поблескивая радостными глазами. Улыбались, показывая себя во всей красе. Ведь позади нас томились парни, которым, изображая духов, ещё предстояло нас догнать.

   Я почувствовала себя зайцем, за которым гонятся собаки. Мне нужно будет петлять, бежать изо всех сил. Ведь мало того, что нужно скрыться в лесу, нужно ещё и добраться до пруда. Ведь именно у воды явилась Валле Сарина. Вот и нам нужно было задобрить богиню. А для этого придётся совершить омовение в лучах луны.

   Легенда сильно отличалась от настоящей жизни. Духов не было, вместо них — парни, желающие заполучить венок.

   Правила Вальской ночи просты: либо ты отдаёшь венок любимому человеку, либо его отбирают насильно. Конечно, для многих это не стало бы бедой. Но только не для меня! тётушка Вива и слушать меня не станет, если с венком придёт Хорк, а не Эйгиль. Вот я и задумала эту пакость.

   Может, боги раньше и помогали людям, но точно не сейчас. Сейчас только я могла спасти саму себя.

   Как только первая звезда зажглась на небе, Вальская ночь наступила. Теперь не было друзей и подруг. Только желание дождаться утра. И отдать венок Эйгилю.

   Я бежала быстрее всех. Подхватив полы нательной рубашки, затаила дыхание. Костер выглядел очень страшным. Ускорилась и… прыгнула. Жар лизнул ноги и глухо протрещал подо мной.

   Другие девушки с радостным гиканьем перепрыгнули костёр позже меня — тогда, когда я уже добежала к первым деревьям. Другие не торопились, им не угрожал Хорк. Но я торопилась не только из-за этого: парням не нужно прыгать через костер и ждать они не будут.

   Сбивая дыхание, я петляла между деревьев, вспоминая с какой стороны быстрее можно добежать до пруда.

   Ночь была тёмной и достаточно холодной. Лес теперь казался мне жутким, страшным местом. Босые ноги колола трава, сухие ветки и какие-то колючки. Но я не обращала на это внимание. Едва дыша от утомительного бега, думала лишь о том, как добраться до пруда. Там, в камышах, я припрятала второй венок. Настоящий. С люпином. А этот я, так и быть, позволю забрать Хорку, если он, конечно, меня еще догонит.

   К пруду я выбежала самой первой. На ходу сбросила рубашку и с разбегу плюхнулась в ледяную воду. Стуча зубами от холода и страха, подплыла к зарослям камыша и достала второй венок.

   Устало загребая воду и утопая ногами в жирном иле, выходила на берег. Другие девушки еще не успели добежать до пруда. Трясясь всем телом, надела рубашку и сунула второй венок подмышку. Оглядевшись по сторонам, взяла вправо. Там, на опушке я должна буду дождаться Эйгиля. Если же первым меня найдет Хорк, то просто убегу, спрятав нужный венок.

   Теперь бежать быстро мешала ноющая боль в правом боку. Но я лишь стиснула зубы и упорно прибавляла ходу, останавливаясь лишь иногда. Тогда я благодарно прижималась к шершавым стволам деревьев, глотала пьянящий свежий воздух, пропахший листвой, травами и цветами, отдыхала. И снова бежала.

   Мне казалось, что за мной кто-то бежит по пятам. Преследует, но не показывается. Выжидает.

   На опушку я выбежала сильно уставшей. Небольшая полянка посреди леса была залита лунным светом. Посеребрённая трава не колыхалась, ветви деревьев, окружавших всё вокруг, тихо-тихо шелестели листьями под слабым ветром где-то далеко вверху. Тишина. Всё застыло.

   Эйгиля не было.

   Где-то неподалеку хрустнула ветка.

   — Кара?

   Услышав знакомый голос, я радостно сжала верный венок в руках и обернулась. Радость улетучилась слишком быстро.

   Такого я даже в самом страшном сне представить себе не могла. Ужас наяву!

   — Кара!

   Трусливо поменяла венки, смотря в никуда.

   Правильно ведь говорят: не рой яму другому. Хотели всех обхитрить, а обхитрили нас.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Силуэт Эйгиля угадывался сразу. Он казался каким-то странным, что-то было явно не так. И лишь когда Эйгиль шагнул на поляну, прямо в серебристое пятно лунного света, лишь тогда я поняла, что не так.

   Эйгиль был не единственным, кто появился из ночной тьмы на маленькой опушке. За Эйгилем стоял Хорк, а позади Хорка — его дружки.

   Да. Один с двоими бы он не справился. Но ведь чем хороша Вальская ночь? Будущие невесты и женихи и больше никого, никаких свидетелей. Каждый пользовался этой возможностью как мог.

   Вот и Хорк поступил также.

   Он отправился на «охоту» не один, а со своими дружками. И те теперь не боялись показаться мне.

   — Кара… — Эйгиль проговорил мое имя одними губами, почти беззвучно. Лицо его было алым от свежей, ещё не спекшейся крови. — Кара! — громко выкрикнул, но Хорк его тут же заставил замолчать резким ударом кулака.

   Я прижала руки ко рту, загнанно оглядываясь: бежать некуда. Хорк отлично всё продумал. Верно, он же настоящий охотник…

   Хорк тычком заставил Эйгиля встать на колени.

   — Кара, отдай мне венок, — от мерзкой улыбки стало не по себе. — Лучше, если ты отдашь их мне оба, глупая пташка. И без глупостей.

   — Зачем он тебе? — приосанившись, пыталась проявить бесстрашие, хотя живот уже крутило от ледяного ужаса. — Зачем, Хорк? Моя тётушка и так с радостью согласиться отдать меня за тебя.

   — Нет, Кара. Я ей нравлюсь, но она даст свое согласие лишь увидев твой венок в моих руках, — Хорк улыбнулся снова, с явным удовольствием ударив наотмашь связанного Эйгиля. — Она не оставила мне выбора.

   Я сделала шаг, мотнув головой.

   Ни за что!

   Медленно отступала, понимая, что выхода нет. Нет! Я не убегу. У меня не получится.

   — Зачем я тебе, Хорк? Зачем тебе безродная девица? Разве мало красивых и хороших девушек у нас в деревне? Эрна, например.

   — Эрна? Эта тупая девица? Она не нашла ничего умнее, чем задрать передо мной юбку. Да и кому нужна такая?

   Эрна, Эрна…

   Похоже, она очень хотела замуж за Хорка и пошла на всё, чтобы добиться своего. Какая же она дурочка! Дурочка! Эрна, что ты наделала?

   — Ты хорошая, Кара. И ты не сделаешь глупости. А я хочу себе покорную жену. Как там малыш Олав?

   Такой подлости я не ожидала.

   — Ему понравился мой деревянный меч?

   От страха во рту всё пересохло. Я едва не рухнула на землю. Руки сильно затряслись, и я выронила венок-обманку.

   — Не трожь моего брата!

   Хорк не сдержал смеха. Его всё это забавляло. Эйгиль лежал ничком на траве у его ног. Сейчас Хорк главный здесь. И это ему жутко нравилось. А я всё равно не понимала… Что во мне такого?

   Хорк что-то тихо сказал своим дружкам, а Эйгиль… Эйгиль очнулся! Он мотнул головой и внимательно посмотрел на меня. Глаза казались мутными от боли. Облизнув губы, прошептал: «Беги».

   Эйгиль ударил ногой Хорка и отвлёк внимание на себя. Звуки ударов были такими мерзкими, они напоминали мне хруст глиняных черепков.

   Но я не слушала. Я бежала, бежала изо всех сил, надеясь, что Эйгиль дойдёт живым до деревни.

   Дикая пляска деревьев сводила с ума. Я пыталась спрятаться за каждым, но ничего не получалось. Моя светлая рубашка была хорошо видна в темноте, и с этим я ничего не могла поделать.

   Споткнувшись о какую-то кочку, спряталась за поваленным деревом, поросшим густым мягким мхом. Зажав рот и затаив дыхание, прислушивалась к малейшему шороху.

   — Сдалась тебе эта девка! — чье-то бормотание раздалось совсем близко. — Будто других нет…

   — Таких? Нет, таких больше нет, — голос Хорка казался раздражённым. — Ради неё я готов на всё. Эта пташка всегда строила из себя гордую. Я на неё не сразу глаз положил.

   Хруст веток и шелест листьев раздавались со всех сторон. Парни осматривались и явно не собирались уходить.

   — Чем же он так хороша? Ты вон как Эрной хвастался, так и брал бы её.

   — Эрна глупа. А еще бедна.

   — Бедна?

   — Сначала я не смотрел на деньги. Но когда этот ярмарочный шут отвесил столько… Сколько ещё есть у Кары?

   — Она тебе их не отдаст, — собеседник Хорка хмыкнул и пнул ногой какую-то корягу. — Ты точно её видел здесь?

   — Да, рубашку видел, — Хорк ответил недовольно, но сдержанно.

   Я сползла ещё ниже, чтобы разглядеть хоть что-нибудь в маленьком просвете между деревом и землей. Пара томительных мгновений закончилась резко: впереди мелькнули ноги. Хорк и его дружок рядом со мной.

   — Зато тётка её даст. Устал ходить к этой карге старой! Она просто помешана на счастье своей кровиночки.

   — Ну и зачем тебе тогда такие проблемы? Не понимаю…

   — Чем больше Кара на меня злилась, тем больше я хотел, чтобы она мне просто улыбнулась. Смешно, что мне понравилась та, что так сильно меня ненавидит! А когда она и вовсе становится богачкой. Нет, я её не отпущу. Малец Олав мне поможет. Эта дурочка, Кара, ради него всё сделает! — Хорк шумно выдохнул и кашлянул. — Либо Кара станет моей, либо…

   — Либо? Никому не достанется?

   — Нет, зачем же. Богатая вдова — тоже подойдет, — Хорк рыкнул. — Кара будет моей!

   Не веря своим ушам, сдерживалась от рыданий. Я не думала, что Хорк такой подлый и гнусный! Что он такой мерзавец!

   Шаги разделились. Я притихла, боясь даже пошевелиться.

   Чьи-то пальцы вцепились в волосы и дернули меня наверх. Вскрикнув, начала бить по державшей меня руке. Поддавшись злости, колотила кулаками по крепкой мужской руке.

   — Пусти!

   — Вот и пташка попалась, — Хорк злобно пропел. Потянув меня на себя, повалил на дерево. — Кара, почему бы тебе просто не отдать мне венок и согласиться? Хотя… я ведь могу его и так забрать.

   — Нет!

   Дернулась всем телом и ударила Хорка ногой. Тот меня отпустил всего на мгновение, но я успела соскользнуть вниз. Когда свобода показалась мне как никогда сладкой, цепкий хват сжал мои щиколотки.

   — Кара, не вынуждай меня!

   — Пусти, Хорк!

   — Кара, порченые девки не в ходу…

   От этой фразы все похолодело внутри. Хорк способен и… на такую подлость? Не поверю!

   Но, будто услышав мои мысли, парень рывком подтянул меня к себе и раздвинул мои ноги.

   — Нет! Слышишь? Нет!

   Вцепилась руками в скользкое сырое бревно. Сгребая под себя мох, перевернулась набок. Посмотрев Хорку в глаза, убедилась, что он это не для красного словца сказал.

   Я швырнула мох ему в лицо вместе с землёй. Хорк этого не ожидал. Сдирая колени в кровь, свалилась мешком с бревна и на карачках поползла вперёд.

   Вскочив, бросилась к ближайшим деревьям.

   — Кара! Кара, стой!

   Порченые девки не в ходу…

   Не в ходу.

   Перед глазами всё мелькало: деревья, ветки. Последние усердно хлестали по лицу. Удар за ударом. Я слышала этот свист веток, терзавших меня. Шумное и хриплое дыхание опаляло губы. Сердце едва не замирало, когда к этой смеси звуков добавлялись крики и улюлюканье преследователей.

   — Не пришибите её!

   То и дело поскальзываясь на влажной траве, пыталась хоть как-то защититься. Я бежала, не чуя своих ног. Я бежала в никуда. Я не сбегу от них. И Хорк исполнит свою угрозу.

   Моих ног будто снова коснулись горячие мужские руки.

   Хорк сделает это. Тётушка не оставила парню выбора, лишив его и меня. Как бы быстро я не бежала, рано или поздно попадусь в лапы этих мерзавцев.

   Задыхаясь, с ужасом ждала жгучих слёз. Но они будто застряли где-то в глубине и теперь жгли жаром глаза. Меня едва не лихорадило.

   Облизав пересохшие губы, испуганно всхлипнула, услышав противный мужской смех.

   Им нравилась погоня.

   Мне все равно не уйти!

   — Ай! — зажмурившись, громко вскрикнула, окончательно выдав себя. Хлесткий удар ветки лёг поперек лба и виска, чуть не задев глаза. Что-то горячее начало стекать по виску.

   — Она там! Держи её!

   Испуганно обернулась, продолжая бежать. Что… Что если…

   Погоня не прекращалась. Меня старательно преследовали, умудряясь не терять ни на миг в сгущающихся сумерках. Казалось, что я слышала позади себя гнусный смех Хорка.

   С таким же смехом он задерет мою рубашку и под одобрительный возгласы дружков возьмет меня силой.

   «Нет, нет!» — всхлипнув, ускорилась.

   Меня преследовали звуки. Шорох травы. Хруст веток. Шум шагов. Дыхание. Выкрики и мерзкое гадкое улюлюканье. Меня загоняли как зверя!

   Кровь заливала глаза. Я рывками утирала её. Коснулась пальцами губ и почувствовала холодный железистый вкус. Он придал мне сил.

   Я не могу сдаться! Просто не могу!

   Олав. Разве могу я подвергнуть опасности своего маленького братика?

   Кровь. Её запах подобно кнуту подстегивал меня.

   Мой Олав. Если я выдержу жизнь с Хорком, то Олав… Что он сделает с ним? Какую боль причинит? Я вытащила Олава из огня не ради того, чтобы отдать его в лапы мучителя!

   Дыхание стало обжигающе ледяным. Мертвенный холод расползался по горлу, медленно стекая внутрь и сводя внутренности.

   Впереди показался край оврага. Подцепив подол длинной рубашки, попыталась перепрыгнуть через него. Но добраться до противоположного берега у меня не получилось. Испуганно крича, рухнула вниз. Катясь кубарем, скользила по грязи. Задевала ногами торчащие корни. Пальцы беспомощно взрывали влажную землю, сгребая её в липкие комья.

   Каждый удар оземь выбивал из меня дух и надежду.

   Я пропала.

   Пропала!

   Овраг оказался всего лишь частью обрыва, из которого брала начало мелкая речушка. Я падала и падала, собирая все ухабы, полуобнажённые корни и камни. Вскрикивая, пыталась прикрыться руками.

   Я подвела Эйгиля. Оставила его там, одного. Жив ли он? Как я могла оставить его там. Как могла? Чтобы теперь лететь вниз в этот обрыв.

   Я летела не просто во тьму, я стремительно катилась к печальному концу.

   Поймав очередную кочку, сдавленно застонала и грохнулась в мелкую запруду. Сплёвывая воду, с криком привстала, понимая, что правая нога буквально одеревенела и не слушалась меня.

   Почему, почему я попала в такую беду? Что я сделала тётушке, что она связалась с Хорком? Что я сделала Эрне? Я же всегда была с ней добра. Я считала её подругой!

   Я поддалась на её уговоры и пошла за этими проклятыми травами, из-за которых меня теперь преследует волк, которого просто быть не может!

   Травы...

   Испуганно схватилась за голову, удивляясь лишь тому, что венок так и остался на ней. Я не потеряла его. Хоть какое-то утешение.

   — Где она? Куда пропала? — голоса раздались сверху как гром среди ясного неба.

   Боги, пусть они уйдут, пусть не найдут меня! Пусть потеряют мой след… Тогда я вернусь за Эйгилем и вместе с ним встречу утро.

   Сверху посыпалась земля. Испуганно замерла и сжалась в комок, боясь даже пошевелиться. Любой шорох меня выдаст.

   — Вон! Внизу!

   Боги сегодня оставили меня. Сдавленно разрыдалась и попыталась выплыть, проклиная раненую правую ногу. Она мешала, тянула меня назад.

   Протяжный вой привёл в настоящий ужас.

   Волки!

   Это выли волки!

   В лесу ведь водились не только волшебные белые волки, но и обычные. Им-то всё равно.

   Загребая руками ил и сырую землю, ползла по берегу. Длинная мокрая рубашка сковывала мои движения, липла к телу, неприятно холодила кожу. Перемазавшись в грязи, устало привстала на здоровое колено. Венок сполз на лоб и неприятно царапал его.

   Дурацкий венок!

   Зачем, ну зачем послушалась Эрну?

   Вой становился громче и протяжнее. От него кровь стыла в жилах, а по спине будто морозным сквозняком тянуло. Словно волк пытался предупредить о чём-то. Что он пришёл и теперь давал своим жертвам время сбежать. Только вот я не убегу! Силы были на исходе.

   Сглотнула вязкую слюну, отдававшую железом и песком, и, лихорадочно соображая, доползла до ближайшего дерева. Прислонилась к нему спиной и обречённо смотрела, как ко мне спускается Хорк и дружки. Попыталась встать, но нога отдала такой болью, что в глазах потемнело.

   Дрожа и стуча зубами от холода, откинула с лица мокрые волосы. Стянула с головы венок и глупо разревелась. Самая прекрасная ночь в моей жизни стала жутким ночным кошмаром наяву.

   — Ты видишь её? Видишь?

   — Да!

   Мужские голоса неумолимо приближались. Хорк и его дружки волков явно не боялись. В отличие от меня. Даже если страшная сказка окажется правдой… Чего можно ожидать от зверя, когда и люди хуже животных?

   — Малышка, почему же ты убегаешь от нас? — Хорк ласково пропел, довольно осклабившись, когда увидел меня.

   Всё ещё рыдая, прикрылась руками: рваная рубашка сильно оголяла меня. Я сжалась в комок, зная, что последует дальше. Подтянув к себе здоровую ногу, даже не пыталась бороться. Это бессмысленно.

   Я подвела всех. Я подвела Эйгиля, подвела брата. Подвела саму себя.

   Мужские горячие пальцы коснулись раненой ноги, сдвигая вверх подол рваной нательной рубашки. Ткань неторопливо собиралась складками, оголяя кожу. Хорк с наслаждением гладил мою ногу, едва царапая ногтями

   — Глупая пташка, не стоило тебе бежать… Вот, ногу повредила. Как мне теперь тебя в деревню возвращать? А, Кара? — рука Хорка стиснула мое колено, отчего я болезненно вскрикнула. — Или нам остаться здесь? В лесу? Утро будет ещё не скоро, — склонившись ко мне, Хорк почти нежно коснулся второй рукой моей щеки, убирая слипшуюся от воды прядь волос.

   Вой волка усиливался. Он был каким-то странным, злобным и утробным. Недовольным.

   — Боишься диких зверей? А меня не боишься, Кара? — пальцы нетерпеливо забирались под рубашку. Вот уже коснулись бедра. Я вздрогнула от омерзения. — Боишься? Правильно, Кара, бойся. Меня бойся!

   Я прикусила губу, сильнее прижимая руки к лицу.

   Мне никто не поможет. Никто!

   Мне никто не поможет!

   Никто…

   Я уже чувствовала гадкое смрадное дыхание, отдающее хмелем, ещё чем-то кислым. Мне вдруг показалось, что уж лучше бы сгинуть в пасти волка настоящего или волшебного, чем отдаться в лапы Хорка.

   — Глупая пташка…

   Почти сроднившись с деревом, старалась хоть чуточку отползти. Парень вцепился в мои запястья, вынуждая убрать руки от груди. Мало Хорк караулил на реке, жадно разглядывая меня каждое утро. Теперь, когда я была в его руках, он мог не только на меня смотреть, но и трогать. Перехватив мои запястья свой крепкой ладонью, второй рукой рванул на себя жалобно затрещавшую рубашку. Мне хотелось выть подобно волку и также печально, с надрывом, как рвалась ткань. Я жмурилась, даже не желая открывать глаза и смотреть в лицо настоящему чудовищу.

   Жадное прикосновение к груди вырвало у меня крик, полный горечи и безысходности.

   — Нет! Оставь меня!

   От хлёсткой оплеухи щека отозвалась болезненным жаром, а голова дёрнулась так, что я с силой приложилась затылком о ствол дерева и громко застонала от боли. Теперь Хорк не сдерживался.

   Вой.

   Он напоминал поток шумной реки. Будто сюда бежал не один волк, а целая стая. Вой дробился эхом и стал таким зловещим, что Хорк и его дружки притихли.

   — Что это?

   — А я знаю? — перепуганный мужской голос вызвал у меня внезапное злорадство. — Волки… Волки так не воют.

   Все еще не смотря на Хорка, с силой жмурилась, моля Богов, чтобы все это закончилось как можно быстрее. Волк ли, Хорк ли…

   Хруст ломаемых веток напоминал треск ломаемых костей. Что-то большое и шумное выбежало из леса.

   — Боги! Хорк, бросай эту дуру и бежим!

   — Что?

   — Ты только посмотри на него… Только посмотри! — мужской крик отдавал страхом, смертельным и пугающим. — Оставь ты её! Бежим, пока целы!

   — Ох, ты ж!

   Хорк без раздумий бросил меня. Он и его дружки торопливо убегали прочь. Я слышала их перепуганные вопли и топот ног.

   Обо мне никто и не вспомнил.

   Прикрыла лицо руками и замерла в ожидании конца.

   Где-то неподалёку раздалось шумное хриплое дыхание, жадное облизывание и клацанье зубов. Волк подобрался ко мне совсем близко. Страх и не думал проходить, меня сковало от ужаса: посмотреть смерти в глаза сил не было. Я просто ждала, когда на моей шее сомкнутся волчьи зубы.

   Пряный аромат, горячий и немного сладкий, ударил мне в нос терпкой волной. Закашлявшись, отвернулась, стиснув губы. Щёку обдало сухим дыханием. Шершавое прикосновение к коже вызвало у меня пронзительный, жалостливый крик.

   Но волк лишь облизывал мое лицо. Не выдержав, открыла глаза и ахнула.

   Нет, это не обычный лесной житель. Похоже, этой мой старый знакомец. Пронзительный взгляд голубых глаз казался мне самой приятной вещью в этом мире. Волк шумно облизнулся и ткнулся влажным носом мне в шею.

   Я выдохнула и вдруг резко обхватила шею могучего зверя руками. Горько расплакалась, воя не хуже волчицы.

   — Ты спас меня, спас…

   Волк фыркнул и мягко высвободился из моих объятий. Теперь смотрел на меня несколько озадаченно.

   — Если ты тот, кто я думаю, то прошу тебя об одном. Где-то там в лесу лежит очень хороший человек. И я надеюсь, что он жив. Но… Помоги ему. Прошу!

   Зверь шагнул назад и склонил голову, смотря на меня исподлобья. Верхняя губа задралась, обнажив белоснежные клыки.

   — Этот человек спас меня. Как и ты. Помоги ему, а я-то выберусь. Как-нибудь выберусь.

   Взгляд волка смягчился. Он перестал скалиться и осторожно обошёл меня, подхватив зубами мой венок.

   — Постой! Зачем он тебе?

   Ответом мне послужило сдавленное рычание. Видимо, это моя плата за всё: за поляну, за травы, за спасение от Хорка и за возможное спасение Эйгиля. Велика ли цена?

   Унося в зубах мой венок, волк быстро скрылся в лесу, махнув мне на прощание пушистым хвостом.

   Когда страх отступил, и я вновь смогла нормально дышать, подивилась своей храбрости, если не безрассудству.

   Двинув здоровой ногой, услышала глухой стук. С моих колен что-то соскользнуло. Торопливо нащупала этот предмет. Похоже на зуб на верёвке. Поднесла его к лицу. Белоснежный клык, волчий, украшенный странной резьбой.

   Амулет?

   Зачем волк мне его дал? Очередной подарок? Или… Это его задаток?

   Волк хочет, чтобы я стала его невестой?

   Впиваясь пальцами в землю, с трудом выбралась из оврага. Хорк и его дружки быстро скрылись в лесу, оставив меня в покое. Так мне казалось, пока я не стала чувствовать, будто меня снова преследуют.

   Дыхание. Взгляды.

   Кто-то следил за мной.

   Превозмогая боль, растерянно ковыляла между деревьев, пытаясь понять, куда же мне идти. Всё вокруг мельтешило и сливалось в одно мутное нечёткое пятно.

   Утерев кровь и грязь с лица, шмыгнула носом и горько расплакалась: почему этот волк не забрал меня с собой? Если он и вправду из тех легенд, если он и вправду… может принять человеческий облик. То почему же пугает меня, ходит вокруг, но так и не покажется мне? Почему?

   Ноги сами вели меня, а я послушно брела, не знаю куда. Просто шла. Правая нога отзывалась едкой болью, которая со временем притупилась и стала чем-то обыденным.

   Набредя на знакомую тропинку, радостно выдохнула: костёр ещё горел! Я вышла!

   Закусив губу, быстро заковыляла к деревне. Назойливые слёзы текли и текли, отчего всё вокруг плыло. Но яркость красок становилась всё сильнее и сильнее.

   Замерев на полдороги, вскрикнула и рухнула на землю на колени, совсем забыв о боли.

   Это горел не костер.

   Горела деревня.

   — Олав! Ола-а-ав! — крича, бросилась по улице. Боль в ноге теперь казалась такой мелочью.

   Всё вокруг тонуло в едком марева пожара. Дома полыхали будто сухой хворост. Огонь просто слепил. Слепил не только светом, но и самыми жуткими воспоминаниями.

   Как горел родительский дом. Я отчетливо помнила это. Запахи, звуки. Как падали горящие балки, как всё тонуло в дыму. Как легкие горели не хуже деревянных стен от сухого воздуха и копоти. Это жуткое чувство, когда начинаешь понимать, что задыхаешься, что дышать больше нечем. А на руках маленький пищащий комочек, плачущий новорожденный брат, оставшийся, как и я, сиротой.

   — Олав!

   Мой крик тонул в треске дерева. Я лишь бессмысленно надрывалась, натыкаясь на странную пугающую тишь. Никто не кричал. Никто не плакал.

   Где все жители? Почему никто не бежит по дороге из деревни? Почему никто не пытается потушить огонь.

   Ответ на свой вопрос я нашла слишком быстро. Свернув к дому тётушки, подняла кучу странной пыли, задев странный холмик почти на середине дороги.

   Светло-серый пепел. Он лёгким облачком взлетел вверх, быстро прилипая к моим мокрым от ночной росы ногам.

   Пепел.

   Застыв на месте, захлебнулась криком.

   Пепел. Везде. Размазанными полосами. Маленькими и большими кучками на дороге, во дворах…

   — Олав! — я бешено кричала, вцепившись руками в волосы. — Олав, где ты?

   К дому тётушки я выбежала в диком страхе. Увидев, что крыша только начинала гореть, без раздумий бросилась внутрь. Если только брат жив! Если только он жив! Только он был жив!

   — Тётушка? Тётушка Вива? — я кашляла от дыма, оглядываясь по сторонам. — Тётушка?

   Ничего не видно. Только клубы дыма, треск дерева. Запах гари и чего-то сладкого. Такого приторного и липкого… Будто… Но об этом я старалась не думать. Только выкрикивала имена брата и тётушки. Ответом служило молчание. Молчание. Молчание!

   Я оказалась в каком-то кошмаре.

   От страха сердце с силой билось о ребра. Слышала этот стук. Хруст костей. Будто что-то пыталось вырваться из меня и сбежать отсюда. Мне самой бы очень хотелось это сделать.

   Ощущение захлопывающейся огненной ловушки сводило с ума. Нужно бежать. Бежать! Пока не посыпались балки. Пока не полетели угли и горящие обломки. Пока не провалился пол. Пока я не задохнулась. Пока… пока не появились волдыри на моих руках.

   — Олав!

   Я металась между комнат, заглядывая в каждый угол. Больная нога теперь казалась мне сказкой. Я не обращала внимание на раны и ссадины, на спекшуюся кровь на лице, на разорванную едва ли не в клочья рубашку. В голове гулко билась одна мысль: Олав и тётушка. Где они? Где же они?!

   Свернув к печи, споткнулась о половицу и с жутким грохотом упала на пол, подняв волну пыли. Закашлявшись, тут же испуганно откатилась и завыла в голос: кто это? Тётушка или… или Олав?

   — Олав… Тётушка! — размазав грязной рукой слезы и кровь, — уже охрипла от крика. — Где же вы?

   — Кара!

   — Олав?

   Голос казался мне глухим и сдавленным. А еще он раздавался из печки? Неужели из печки?!

   Печка!

   Цепляясь пальцами за уступ, потянулась к тяжелой заслонке и потянула её на себя. Тёплая ручка впивалась в руки, но я с криком стащила застрявшую заслонку. Оттуда, весь чёрный от копоти и дрожащий от страха и ужаса, выполз Олав. Он только всхлипывал и сжимал в кулачке ту самую безделушку, что подарил мне на прощание Орм.

   — Кара! — брат бросился мне на шею, радостно рыдая.

   — Боги, Олав… Олав, — я не верила в то, что он всё-таки жив. Вздрагивая от ужаса и омерзения, смотрела на растоптанный пепел на половике. — Тётушка, где она, Олав?

   Но вместо ответа брат лишь сильнее обхватил меня и громко завыл.

   тётушка…

   — Пойдём отсюда, пойдём!

   В глазах поплыли красные пятна, когда я, прижимая к себе брата, с трудом встала. Огонь уже расползался по потолку. От дыма нельзя было ничего разобрать.

   Доковыляла к выходу и замерла: дверь уже начала тлеть.

   — Олав, закрой глазки.

   Я и сама зажмурилась, с криком толкая дверь плечом. Та поддалась лишь со второго раза, заставив меня поволноваться. Мы с братом вылетели на улицу, оставив позади покосившуюся дверь.

   Кашляя от дыма, прикрывала голову брата рукой и осматривалась по сторонам. Деревня продолжала гореть. В тишине и одиночестве. Потому что кто-то убил всех жителей. Почти всех...

   Отпустив Олава, с трудом встала. Расспрашивать брата, что же произошло, я буду потом. Сейчас нужно оказаться как можно дальше от горящего дома.

   Хрипя, жадно вдыхала горячий воздух. Глаза слезились, а тело просто молило о покое и отдыхе. От боли мышцы судорогой сводило.

   — Кара! — испуганный визг Олава резанул по ушам.

   Я подняла голову и посмотрела туда, куда показывал мне брат.

   — Боги! — только и смогла, что прошептать.

   Нечто огромное, чёрное закрывало на небе собой луну и звёзды, быстро приближаясь к нам. Широкие и длинные крылья накрыли нас тенью. Злобная пасть, с острыми как бритва клыками, жадно распахнулась и дохнула на нас струей жидкого огня.

   Только и успела, что схватить брата за руку и броситься обратно в горящий дом. Мы вбежали в него и почти тут же угодили в дыру в полу: тяжёлая балка сорвалась с потолка и пробила собой путь в подпол.

   Мы с криком свалились туда.

   Олав уцепился за торчащую крышку, а я с мерзким хрустом плашмя упала на каменный пол. Зубы клацнули, и я едва не захлебнулась горячей кровью, хлынувшей из разбитого носа.

   Перед глазами всё плыло. Темнота густым туманом заполонила всё.

   Я слышала только крик Олава:

   — Кара!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

… всё шаталось. Меня трясло. Кто-то пытался меня разбудить? Олав?

   С трудом разлепила глаза. Всё передо мной было вверх ногами. Мои свесившиеся вниз руки касались травы. Я видела на них следы ожогов и кровь.

   Кто-то подхватил меня выше, и моя голова послушно легла на моё же плечо. Попыталась что-то сказать, но вместо этого лишь выдавила из себя булькающий хрип.

   Мужчина.

   Меня нёс на руках мужчина. Почему-то я видела лишь чёрную бороду.

   — Олав…

   Незнакомец замер и посмотрел на меня. Обеспокоенный взгляд желтых глаз стал более мягким и успокаивающим. Мужчина расслабленно выдохнул и пробормотал:

   — Спи.

   Большой двор, залитый солнцем. Я радостно бежала к колодцу, вздымая пыль босыми ногами. Перепрыгивая через какие-то неровности на своём пути, теребила подол сарафана, задирая тот почти до колен.

   Я любопытно заглянула внутрь и…

   Меня кто-то толкнул в плечо. Потом не просто толкнул, а потряс.

   Голова гудела. С трудом дыша, слышала сиплые хрипы, исходившие из моего же горла. Грудь тяжело вздымалась. Мне казалось, что кто-то будто сел на меня сверху и давил шею руками.

   Я задыхалась. Воздуха не хватало.

   Приятный мятный аромат облегчил мои старания. Облизнув пересохшие губы, соленые от крови, наслаждалась каждым вдохом. Открыв глаза, ожидала увидеть мужчину. Но передо мной был только Олав. Он испуганно вглядывался в мое лицо.

   — Кара! — тёплые детские ладошки вцепились в мои плечи. — Кара! — Олав расплакался и прижался ко мне всем телом.

   Брат только выкрикивал моё имя и рыдал навзрыд, захлёбываясь слезами. Жался ко мне и кричал.

   А я дышала и слабо улыбалась. Мы живы. Мы живы! Остальное неважно. Сжала зубы и обняла брата. Моё тело напоминало мне тряпичную куклу. Пришлось приложить много сил, чтобы просто приподнять руки.

   Быстро моргая, видела над собой только кроны деревьев. Мы точно в лесу, но всё чудилось мне каким-то странным, слишком ярким и зелёным. Может, это сон?

   Нет. Мотнула головой. Просто вышло солнце. Это уже даже не утро, сейчас полдень. И лес теперь не казался страшным. Но я всё равно не узнавала деревья. Слишком чистые: на них не было мха и лишайника. Слишком высокие и ровные, а листья такой странной формы.

   — Где тот мужчина?

   — Кто? — Олав часто и прерывисто всхлипывал и хлюпал носом, утирая его рукавом грязной рубашки.

   — Мужчина. Такой… — поморщилась и приподняла голову. — Мужчина, с чёрной бородой и желтыми глазами.

   Олав затих и поник.

   — Кара, я не видел никого.

   — Как? — упёрлась локтем в землю и попыталась сесть. Мне удалось это не сразу. — Как никого?

   — Я проснулся рядом с тобой. Здесь, в лесу. Я видел только большого белого волка. Он дал мне вот это, — брат показал мне пучок непонятной травы, от которой резко пахло мятой. — Я махал травкой и всё.

   — А где… где волк?

   — Ушёл.

   Усадив брата рядом с собой, впервые осмотрела себя. Рубашка аккуратно поправлена и одёрнута. К ожогам приложены крупные мясистые листья какой-то травы. Но кровь и сажа ещё темнели на руках и ногах. Низ рубашки и вовсе был припорошен серым… пеплом.

   Меня передёрнуло от этого.

   Хотелось сразу стянуть с себя рубашку и выбросить её подальше.

   Сильно хотелось пить. Где-то неподалеку был ручей. Я слышала плеск воды и шум чего-то ещё, наверное, камыша.

   — Олав, подожди тут. Я сейчас приду, только схожу до ручья. Он рядом… Очень хочу пить.

   Решение встать явно было поспешным. Будто каждую косточку гнули и крутили. Тело отзывалось хрусткой болью. Зажмурившись и прихрамывая, медленно шла к ручью.

   Жажда была сильнее всего пережитого. Сейчас думала только воде. Только о ней. А может, я просто хотела думать только об этом. И ни о чём другом. Хотя жаркие и колкие мысли так и лезли в мою голову. Они пахли кровью и дымом, горелым деревом и чем-то прелым и прогорклым. Они пахли страхом, ужасом и болью.

   Ручей и вправду оказался близко. Я радостно зашла в холодную воду. Ноги свело почти сразу: вода была не просто холодной, а ледяной. Согнуться или склониться у меня не выходило. Поэтому я отошла к берегу и со стонами опустилась на него. Подгибая здоровую ногу, подползла к воде.

   Первым делом зачерпнула воды и плеснула ею себе в лицо. Сонливость и усталость отступили. Я заметно взбодрилась. Смывая с лица кровь, пыль и грязь, ждала, пока на губах не будет никакого лишнего привкуса, кроме как воды.

   Первый глоток был шумным и слишком нетерпеливым. От него я быстро покрылась мурашками и задрожала. Выдохнув, снова умылась и снова зачерпнула воды.

   Ощущение чистой кожи меня обрадовало. Опустив взгляд, поняла, что оставаться в этой рубашке я не могу. Она была не только грязной, она была напоминанием обо всём. Привстав на здоровом колене, кряхтя от боли, стянула с себя рубашку и бросила её в воду. Конечно, я её не отстираю, но она хотя бы станет чище и не будет стоять колом от крови и грязи.

   Когда вода, стекавшая с рубашки, стала более или менее прозрачной, я, морщась и постанывая, раскинула её на траве.

   Теперь бы еще и самой отмыться. А для этого придется сесть прямо в воду. Руки уже не слушались, так сильно замерзли, ноги тоже уже казались ледышками, но я упорно заползала в воду. Зубы выбивали дробь, а тело сотрясала дрожь. Закрыла глаза и принялась быстро обмывать себя.

   Фырканье. Раздраженное и недовольное.

   Приоткрыла один глаз и посмотрела в сторону звука. На другом берегу, чуть выше меня, стоял волк. Он шумно лакал воду и в оба глаза смотрел на меня.

   Я в ответ вытаращилась и застыла. От холода тело уже стало едва ли не куском льда. Сидеть в ручье — то ещё удовольствие. Поэтому я настороженно смотрела на волка и продолжала смывать грязь с тела.

   Может, он ручной зверь того мужчины? Что, если просто какой-нибудь охотник приручил зверя? Может, магию использовал?

   Волк бы листья мне на ноги и руки не приложил и из дома бы не вытащил. Пусть Олав его и не видел, но…

   Можно было бы верить в волшебство дальше, только вот тот мужчина мне не привиделся! Это он вынес меня из горящего дома. Точно он! Жаль, что в прошлый раз из дома я выбралась сама...

   Я думала об этом и смывала остатки крови со своей шеи и груди.

   Это... ты?

   От хриплого голоса вздрогнула и замерла. Волк замер тоже. Поднял голову и оскалился. Тряхнул мордой и зарычал.

   Карина?

   Тут я испуганно вскрикнула и поползла к берегу. Натянув мокрую рубашку на себя, едва не плача, бросилась к Олаву.

   Откуда?

   Откуда он знает мое имя?

   Кариной меня называл только отец.

   Олав спал. Он прислонился ко мне и мерно сопел. Наплакавшись, просто прижимался, боясь потерять тепло моего тела хоть на мгновение. Я же крепко обнимала брата, устало прислонившись к дереву. Мне тоже хотелось спать, но этот странный волк не выходил у меня из головы.

   Брат недовольно заёрзал и всхлипнул. Я утешающе провела ладонью по его лбу и поцеловала в затылок.

   — Спи, Олав. Спи.

   Что же нам делать дальше? Как быть? Возвращаться в деревню? Но что, если то чудовище всё ещё там? Бежать в другую деревню? Если бы знать, где она! Я плохо представляла, где мы сейчас с братом. Эти места мне не знакомы.

   Как далеко волк нас увёл?

   И где же тот мужчина, что вынес меня? Не мог же он мне причудиться?

   Карина…

   Я недовольно заёрзала и хрипло выдохнула. Сильнее обняла брата, пытаясь успокоиться. Сердце гулко билось в груди, а голова едва кругом не шла.

   Откуда? Откуда они знают моё имя?

   Все звали меня Кара, даже тётушка и Олав. Брат так и вовсе настоящего моего имени не знал. Мне оно никогда не нравилось и сызмальства мама звала меня ласково Карой. И только папа, наперекор всем, пользовался другим именем. Ведь именно он его мне и выбрал.

   Карина.

   В деревне никто не слышал его.

   Так откуда же мой спаситель знает мое имя?

   Рубашка давно высохла и стояла колом. Я мяла её свободной рукой, боясь даже подумать о том, что же произошло этой ночью. Не хотела вспоминать. Только молча надеялась, что хоть кто-то выжил. И что Эйгиль тоже уцелел.

   Олав дёрнулся всем телом и тихо заплакал. Я взяла брата на руки и привычно начала его укачивать.

   — Тише, тише, — лоб у Олава оказался горячим. Да и грязная тонкая рубашка была мокрой на спине и груди. У брата начался жар.

   Ничего. После такого… Меня саму едва не лихорадило.

   Ничего, братик, ничего. Ты пока спи, спи.

   А там я что-нибудь придумаю.

   Мы выжили, и это самое главное.

   … кто-то заботливо уложил меня на мягкую траву. Тело жутко болело, лицо пылало огнём. От свежей, ещё не спекшейся крови кожу противно стягивало. Я сухо шамкала губами, пытаясь хоть что-нибудь сказать.

   — Тихо. Молчи, — грубый мужской голос раздался где-то над самым ухом.

   Жадно облизывала губы и трогала языком зубы. Мне казалось, что я точно парочку выбила.

   — Где болит?

   Я смогла только сдавленно застонать в ответ. Кровь заливала глаза, ничего толком не могла рассмотреть. Только чёрная борода выделялась темным пятном.

   — Здесь? — тяжелая ладонь слишком сильно сжала мое плечо.

   — Нет, — мотнула головой. — Где Олав?

   — Здесь? — теперь мой бок обожгло касанием.

   — Нет, — чуть не плача, снова спросила о брате. — Где он? Где мой брат?

   — Здесь?

   От чудовищной боли в ноге взвыла и прогнулась в спине. Крепкая рука живо вернула меня на место. Прижимая к земле, мужчина настойчиво щупал мою ногу.

   — Вывих, — незнакомец довольно выдохнул. — Терпи.

   Боль. Хруст костей. У меня чуть глаза на лоб не вылезли. Хрипло закричав, перевернулась набок. Дрожа всем телом, громко рыдала.

   — Олав… — сжав зубы, сипло процедила. — Олав.

   — Он рядом. С ним всё в порядке, — мужчина схватил меня за руку и потянул к себе. — Ты лучше о себе подумай.

   Я жмурилась и моргала, вглядываясь в лицо своего спасителя. Смуглый. Чёрные волосы и борода, на висках виднелась проседь. Ярко-жёлтые почти как у совы глаза не мигая смотрели на меня.

   Мужчина осторожно коснулся моей щеки, стирая кровь. Он проверял, нет ли ран на лице и шее. Проводя пальцем по коже, вглядывался мне в глаза. Словно высматривал что-то.

   — Кто ты?

   Незнакомец не ответил на этот вопрос. Он уже встал и теперь осторожно приподнимал меня, вновь беря на руки.

   — Потерпи еще чуть-чуть. Скоро мы будем в безопасности…

   — В безопасности… — устало пробормотала, вздрогнув от быстрого сна. Меня сморило совсем ненадолго. — Мы в безопасности.

   Олав всё еще спал у меня на груди. Такой же потный и горячий. Брат вдруг мне показался худым и очень лёгким, словно перышко. Слёзы накатили жаркой волной, и я, зарывшись носом в волосы Олава, тихо расплакалась. Словно внутри меня что-то сломалось, и теперь я просто не могла удержать всё в себе. Впиваясь зубами в губы, старалась не разбудить брата.

   Холодный прерывистый рык.

   Подняв взгляд, увидела волка, старого знакомца. Тот сидел совсем рядом с нами, но до этого я просто не замечала его. Зверь внимательно смотрел на меня. Было видно, что мои слёзы ему не по нутру. От них он скалился и будто недовольно ворчал.

   У меня было столько вопросов. И столько мыслей. Всё ещё укачивая брата, глотала воздух, слизывая слёзы с губ.

   — Кто ты? И где он? Тот мужчина. Почему он оставил нас здесь?

   Волк фыркнул и шумно облизнулся. Взволнованно встав, волк кружился на месте.

   Он ушёл.

   Голос раздался в моей голове слишком громко. Будто я на самом деле слышала этот его. Мне это кажется? Может, я головой ударилась слишком сильно?

   Если сначала я думала, что это всего лишь мое чудачество, то теперь с каждым разом крепла уверенность в том, что и впрямь слышу голос.

   — Ты разговариваешь со мной?

   С тобой.

   — Тогда позови того мужчину. Олаву плохо!

   Скоро мы будем дома, Карина. И ему помогут.

   — Дома?

   Его дом — твой дом.

   — Разве?

   Ты же его невеста.

   По спине пополз холодок, липкий и противный. Словно это у меня жар и лихорадка, а не у Олава.

   — Но ведь венок забрал ты!

   На это зверь промолчал. Только облизнулся и подошёл ближе. Улёгся в траву и положил морду на передние лапы. Волк смотрел на меня так, что меня едва от страха не знобило.

   Я думала, что…

   Утро ты встретила с ним. Вальская ночь закончилась, Карина. И он тебя никуда не отпустит.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Прижимая ладонь ко лбу, я вглядывалась в кромку леса. Скоро должен вернуться отец. Я даже успела помочь матери по хозяйству и теперь просто ждала. Мама пряталась в тени раскидистой яблони. Её плоды были ещё зелёными и маленькими, блестели гладкой кожурой на солнце.

   Что такого ценного принесёт отец из леса?

   … теплые губы коснулись моих. Мягкое прикосновение показалось мне очень терпким и горячим. Жаркое дыхание опалило щёку. Теперь кто-то нежно и тягуче целовал мою шею.

   Крепкие руки ласково и нежно держали моё лицо, осторожно поглаживая пальцами нежную кожу у виска.

   — Милая моя, как долго я тебя ждал. Как долго, — сбивчивый мужской шёпот был хриплым и сбивчивым. — Неужели я тебя нашёл? Карина, ты моё счастье.

   Поцелуи становились горячее и настойчивей. Я хотела открыть глаза, но на них будто упала тёмная пелена. Что-то не давало мне посмотреть на мужчину.

   — Карина…

   Мужские пальцы зарылись в волосы, вынуждая отклониться назад и сильнее обнажить и без того беззащитную шею. От ласки слишком горячих губ у меня невольно вырвался стон.

   — Карина! …

   Карина!

   Сон нехотя отпускал меня. Лениво моргая, смотрела на лучи солнца в зелёной листве прямо над моей головой. Олав, горячий и мокрый, лежал рядом и сипло дышал. Похоже, что я всё-таки задремала. Или это так волк на меня действует?

   Почему после разговоров с ним я сразу впадаю в странную спячку?

   Карина!

   Волк сидел где-то неподалёку и шумно дышал. И явно чего-то хотел от меня. Нетерпеливо облизывался, топтался на месте.

   — Это ты вызываешь у меня такие странные сны?

   Но вместо ответа зверь будто с издёвкой посмотрел на меня. Наверное, что-то хотел сказать, но резкий хруст веток вызвал у волка озлобленное рычание.

   Беги, Карина!

   Я едва не рассмеялась волку в… морду. Он точно издевается надо мной!

   — Друг, это плохая… — свист стрелы, впившейся в дерево, убедило меня в обратном. — … шутка.

   Карина, хватай брата и беги!

   Дважды повторять не пришлось. Я с трудом привстала и взяла брата на руки. Он как никогда раньше показался мне тяжёлым. Правая нога ещё болела, пусть уже и не так остро.

   Волк ощерился и стремительно бросился в лес. Шум веток и шелест листьев раздались далеко позади. Я уже бежала к яркому просвету между деревьев.

   Олав оттягивал мне руки. Вялый и беспомощный, он напоминал мне тряпичную куклу.

   Мне так хотелось закричать, расплакаться и спросить: почему мы? Разве мало Хорка и этой жуткой ночи? Разве мало пожара и того летающего гада? Разве мало боли и крови? Разве мало страданий? Почему снова смерть идет у нас по пятам?

   Или она давно решила, что я и брат будем её? С того самого момента, как загорелся родительский дом? Что, если мы с Олавом не должны жить? И теперь смерть будет преследовать нас до того момента, пока не стиснет в ледяных объятиях?

   Светлый жизнерадостно яркий лес не внушал страх. Наоборот, он успокаивал и радовал. И я поверить не могла, что где-то здесь прячется тот, кто хочет убить меня и Олава. И волка.

   Пронзительный вой оглушил меня. Я думала, что волк где-то далеко, но оказалось, что он рядом, следовал по пятам.

   Карина, беги! Беги быстрее! Он догоняет, догоняет! Я не справлюсь с ним. Беги, Карина, беги!

   Я устала. Олав был слишком тяжелым, а я слишком устала. Тело помнило всю боль и с каждым мгновением всё больше начинало требовать покоя и отдыха.

   Олав скользнул вниз. Его руки задели какие-то кусты. Я со стоном подтянула брата к себе и обернулась назад: в корнях что-то блестело. Та самая безделушка, что подарил мне Орм. Брату она так приглянулась, что он ни на мгновение не расставался с ней. Но сейчас мне было не до этого. Я прижала Олава к себе и побежала дальше.

   Деревья превратились в сплошную ленту. Яркую, пеструю. Она уводила меня вдаль, требовала забыть о боли и усталости. Я вдруг ощутила, как мне стало легко. Будто крылья за спиной выросли. Теперь и корни деревьев мне не мешали. И кочки. И кусты. Это все мелочи, ерунда.

   Разве может мне это помешать спастись самой и спасти брата? Мы дважды выбрались из огня. Разве сравнится огонь со светлым залитым солнцем лесом?

   Может, я превратилась в лань? Почему так легко дышится и бежится?

   Лес не кончался. Ничего не менялось. Только Олав становился тяжелее и тяжелее. Но я запретила жалеть себя, как и запретила чувствовать усталость.

   Мой маленький Олав!

   Волчий вой пропал давным-давно. Только шум позади напоминал о том, что за нами идет погоня. Я только на миг обернулась, как тут же пришлось брать влево, потому что там, в лесу, была чья-то тень.

   Я стала петлять между деревьев как перепуганный заяц. Долго так продолжаться не может. Рано или поздно нас настигнут.

   Рано или поздно.

   Лес стал редеть, а земля стала слишком неровной. Появились небольшие холмы. Тут мы будем как на ладони. Даже спрятаться негде!

   Бег закончился не просто быстро, скорее, неожиданно и резко. Лес не кончался, просто впереди показалась крутая и обрывистая речка. Она шумела водой и предрекала нам конец. Мы просто убьёмся, если прыгнем вниз.

   Я испуганно обернулась, прижимая к себе брата.

   Ненавижу это чувство загнанности и безысходности. Оно не оставляло выбора.

   Тень оказалась слишком пугающей и расплывчатой. Я увидела странный блеск, будто что-то сейчас произойдет. Что-то страшное.

   Прыжок волка и толчок были полной неожиданностью. Заслонив нас собой, зверь взвизгнул, и я увидела в его спине тонкое древко стрелы. Мягкие лапы легли на плечи, и мы все втроем рухнули сначала на землю, а потом, перекатившись, упали в воду.

   Поток реки был таким быстрым и бурным, что на долгие мгновения я оказалась под водой. Стараясь не упустить брата, второй рукой цеплялась за мокрую, вязкую шерсть волка.

   Когда я вынырнула, все вокруг рябило и мельтешило. Ледяная вода заливала лицо, я быстро моргала и рывками глотала воздух. Нас крутило и швыряло. Длинная рубашка намокла и сковала мои ноги. Я не могла толком плыть. Олав кричал, захлебываясь водой и в ужасе цеплялся за мою шею, топя меня в слишком бурной реке.

   Мне пришлось разжать ладонь и отпустить волка. Я сбрасывала руки Олава, подталкивая его вверх.

   — Цепляйся! — набрав в рот воды, фыркала и плевалась. — Цепляйся за что-нибудь!

   Очередной водоворот утянул нас к небольшому порогу. Мы снова оказались под водой. Тёмная вода и пузырьки противной пеленой скрывали все вокруг. Я толкала Олава, хотела спасти хотя бы его.

   Река стала мельче и светлее. Встав на ноги, мы с братом не могли всласть надышаться воздухом. Осматриваясь по сторонам, я прижимала кашляющего Олава к себе. Впереди светлел песчаный берег. Он прятался в зарослях свежей молодой осоки.

   Плыли тяжело, с напряжением. Мышцы болели. Олав продолжал цепляться за меня. Перед глазами был только берег, только он. Почему-то именно сейчас я думала о том, что зря не научила Олава плавать.

   Проваливаясь ногами в песок, медленно выходила на берег. Держать брата не было сил, я опустила его. Он шлёпнулся с мягким и немного противным звуком наземь. Я упала следом, с наслаждением прижимаясь к нагретому солнцем песку.

   — Кара… — Олав сидел рядом со мной, притянув к себе колени и покачиваясь из стороны в сторону. Брат ещё гулко кашлял и трясся как лист на ветру. — См-м-мотри, Кара! — заикаясь и стуча зубами, он показывал пальцем куда-то назад, на реку.

   — Что? — облизывая губы, сипло пробормотала, перевернувшись набок. Песок уже прилип к лицу и мне пришлось сощуриться, чтобы посмотреть туда, куда тыкал Олав.

   В реке что-то белело.

   Волк?

   Я привстала на локте, жадно вглядываясь в то непонятное пятно — ничего не понять.

   — Это человек, Кара! — Олав вскочил на ноги.

   — Человек?

   Усталость как рукой сняло.

   — Олав, сиди тут! — я уже стояла, покачиваясь от всего пережитого. — Отвернись! — стянула с себя мокрую рубашку и, поморщившись и сжав зубы, снова зашла в воду.

   Я плыла, пытаясь догнать то пятно, что слишком сильно отдалялось от меня. Взбивая брызги руками, вновь почувствовала, что начинаю задыхаться. Смогу ли я доплыть?

   Вот пятно замерло. Я с силой вынырнула и увидела, что в том месте был камень. Он торчал из-под воды в пенной шапке брызг.

   Доплыть до этого камня оказалось на удивление просто. Там река была быстрой, и вода сама помогла мне. Я ожидала увидеть там волка, но находка меня сильно удивила.

   Затягивая тяжёлое тело на берег, я уже с ног валилась. Олав тут же подскочил, пытаясь помочь мне. Мужчина был словно из камня. Как я смогла дотащить его? Как мне сил хватило?

   Из плеча мужчины торчала стрела. Я попросила Олава подать мне рубашку, стыдливо натянув её, встала на колени рядом с незнакомцем. Он лежал лицом вниз, красочно показывая мне стрелу. Та не вышла с другой стороны, и кровь теперь снова потекла по спине. Я перевернула мужчину на здоровый бок и едва не закричала от ужаса. Черная борода была слишком знакомой.

   Я схватилась за древко и силой толкнула его вперёд. Наконечник вышел быстро. Обломала его и вытащила стрелу. Я много раз видела, как папа, возвращаясь с охоты, делал точно также.

   Уложила мужчину на спину и растерянно вглядывалась в его лицо. Он точно нахлебался воды.

   — Ну, очнись! — потрясла незнакомца за плечо. — Слышишь? Очнись! — рассердившись, стукнула его кулаком в грудь.

   — Очнись, очнись! — Олав повторял за мной и также колотил своими кулачками. — Очнись!

   Видимо, я ударила слишком его слишком сильно, потому что мужчина гулко закашлялся и обдал меня водой, с силой хлынувшей изо рта.

   Когда он открыл глаза, невольно замерла.

   Они были жёлтыми.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Зло поглядывая на мужчину, я прижимала Олава к себе и сердито пыхтела, забираясь подальше на берег от холодной воды. Брат любопытно смотрел на незнакомца во все глаза, а я же лишь краснела и отводила взгляд.

   Значит, то, что я считала сном им на самом деле не было. И тот поцелуй! Ух! Я была уже не просто зла!

   Вопросы роились в моей голове. Их было так много! И с каждым мгновением их становилось всё больше и больше. Мне не терпелось выдать их всем скопом, но я видела, что мужчина ранен, и ему точно не до расспросов.

   Нужно ему помочь.

   Олава ещё потряхивало. Жар и не думал спадать, а после прохладного купания лучше не стало. Я продолжала щупать брата и украдкой коситься на мужчину.

   — Посиди тут, я сейчас…

   Незнакомец сидел на берегу и зажимал рану рукой, он уже промыл её студёной водой, убрав грязь и песок. Из-под его пальцев упрямо сочилась кровь. Багровыми струйками она стекала по спине и уже капала на песок, оставляя на нём тёмные круглые пятна.

   Я подошла ближе, пересилив стыд и страх.

   — Как вас зовут?

   — Что? — мужчина рыкнул и повернулся ко мне лицом.

   — Как вас зовут, — повторила громче, чувствуя, как заливаюсь краской.

   — Дай это сюда.

   Схватив подол рубашки окровавленной рукой, дёрнул его.

   — Но…

   — Дай это сюда! — мужчина четко выделил каждое слово.

   — Хорошо, — буркнула в ответ, сбросила тяжёлую мужскую руку и вцепилась в край рубашки.

   Я отрывала небольшие полосы, одну, вторую, третью, пока не оголились мои колени.

   — Что делать?

   — Разорви одну полоску пополам, — косой мужской взгляд едва не вывел меня из себя. — Нужно зажать рану. А этим, — резкий кивок головой — сделаем тугую повязку.

   Взяла два больших лоскута и осторожно прижала к ране на спине и груди. Мужчина был горячим и взбудораженным, его кожа, покрытая мурашками, пахла чем-то резким, жёстким и пугающим. А на ощупь была грубой и какой-то твердой.

   Пальцы тут же утонули в крови.

   — Я зажму, а ты бинтуй. Только туго.

   — Этого не хватит.

   — Нужно, чтобы остановилась кровь, — мужчина повысил голос. — Иначе я не донесу твоего брата.

   — А при чем тут Олав? — вздрогнула и замерла.

   — Его нужно срочно отнести в деревню.

   — У него жар и только.

   — Это не жар, — мужчина снова рыкнул и потянул мою руку, туже натягивая повязку. — Долго объяснять. А ещё нам нужно уходить отсюда как можно быстрее. До деревни далеко. Мы ушли не в ту сторону. Нам нужно перебраться через реку, на тот берег. И дальше на север. Если будем идти быстро, к ночи дойдем.

   — Ох, так далеко?

   — Да.

   — И что вы тогда делали у нашей деревни? Зачем за мной следили? — вскочила на ноги и сердито топнула, подняв пыль. — И… И если вы можете… это, — махнула рукой, очерчивая фигуру мужчины, — то к чему эти шутки? Волк и прочее? Венок? Почему сразу нельзя было стать… человеком?

   — Думаешь, что всё так просто? — мужчина встал и повернулся ко мне лицом, отряхивая песок с ног. — Оставь эти глупые вопросы. Не доберёмся до деревни к ночи, умрём.

   — Вы из племени Тохо, верно? — меня как прорвало. Так и сыпала вопросами. — Только не врите!

   — Бери брата и пойдём.

   — Но…

   — Пока рана не затянется, я не смогу его нести.

   — Это сколько ждать?

   — Пару часов, не больше, если кровь остановится. Сейчас нам нужно найти брод и перейти реку.

   — Может, это проще сделать волком?

   — А тебя я буду зубами перетягивать?

   Ух! Просто… Ух! Даже слов нет. Просто опешила. Кто за нами гонится? Что с Олавом? И что вообще происходит? Почему я ничего не понимаю.

   — Карина, — мужчина схватил меня за плечи и легонько тряхнул. — Всё потом. Бери брата и идём.

   От жаркого присутствия такого человека мне стало душно и тяжело дышать. Мужчина был гораздо выше меня. Плечистый, с крепкими мускулами, которые даже сейчас были чётко видны — можно было бы подумать, что он не в волка оборачивается, а в медведя. Такой большой.

   Кожа была смуглой, что сразу выделяло мужчину.

   Я оторвала взгляд от груди и раны и подняла голову.

   — Яргар. Меня зовут Яргар.

   У него глаза такие жёлтые. Яркие и почему-то злые. Яргар прищурился и наклонил голову, внимательно рассматривая моё лицо. Я же глядела в ответ, поддавшись любопытству. Всё не могла понять, сколько же ему лет. Он явно не молодой, но и не старый. Лицо не было морщинистым, хотя в висках я разглядела проседь. Чёрные густые волосы были коротко острижены, даже слишком. А борода казалась такой аккуратной.

   Яргар морщил нос, отчего еще больше напоминал зверя. Проведя рукой по влажным волосам, пригладил их, будто успокаиваясь. Мужчина что-то увидел в моих глазах и напряженно прошептал:

   — Кара, я всё понимаю. Тебе сейчас страшно. Но прошу, возьми Олава и пойдём. Я всё тебе расскажу, но позже. Мы в большой опасности. Эта стрела в плече — мелочь. Но она предназначалась тебе.

   — Ты… Вы знаете, почему? Это Хорк? Или кто? И что было в деревне? Или кто? И зачем? — слёзы подкатывали волной, но я сдерживалась. — И что с Олавом?

   — Магия, Кара. Очень плохая магия. Даже я с ней не справлюсь. Твоему брату повезло, что-то или кто-то отпустили его. Но ненадолго, — Яргар выпрямился и прижал руку к ране. Внимательно посмотрел на меня и протянул руку, поправив мою рубашку. Что-то заметил и помрачнел. — Прости за это, — коснулся пальцем старой, уже давно зажившей раны.

   — Что?

   — Я не хотел.

   — Это? — склонила голову и посмотрела на шрам возле ключицы. — Это от пожара.

   — Разве? — Яргар повернулся ко мне боком, и я отвела взгляд. Пока мне удавалось не замечать его наготы. — Бери Олава и идём.

   Я согласно кивнула и подошла к брату, взяв того на руки. Олав снова проваливался в болезненную дремоту. Жар все ещё держался. Стоило поднять брата, как тут же аукнулась усталость. Сжала зубы, мысленно пообещав себе, что это ненадолго.

   Повела плечом, поправляя рубашку. Шрам. Я думала, что он от пожара. Если это не так, то… Откуда Яргар о нём знает?

   И за что просил прощения?

   — Идем, Кара, — Яргар двинулся вдоль реки.

   Зажмурилась и посмотрела на быстрый поток воды. Зря я с девчонками в бане за парнями не подглядывала. Было бы не так стыдно.

   — Держи, — Яргар протянул мне пригоршню крупных тёмно-сизых ягод.

   — Их есть можно?

   — Нужно.

   С опаской взяла предложенное лакомство и высыпала ягоды к себе на колени. Они чем-то напоминали виноград: такие же крупные, продолговатые. Потрогала пальцем одну из них, зажмурилась и сунула в рот.

   Терпкий кисло-сладкий вкус оказался таким ярким и сочным, что я невольно закашлялась. Язык и губы немного вязало, зато стоило ягодку проглотить, как чувство жажды отступило.

   Облизнулась и повернулась к Олаву. Подтянула брата к себе и посмотрела на его лицо: бледное, всё в поту. Глаза и вовсе казались мутными и блеклыми.

   — Давай, открывай рот, — сунула сразу две ягоды. — Жуй.

   Олав медленно и лениво пробовал их на вкус. Гулко сглотнув, жадно открыл рот. Я облегчённо выдохнула и скормила почти все ягоды брату. Только когда он захныкал и отвернулся, торопливо доела оставшиеся три.

   Облизывая сок с пальцев, искоса смотрела на мужчину. Нагота его совсем не смущала, он относился к ней так, как я к одежде — вещь привычная. Мои стыд и смущение были такими сильными, что чувствовала себя воровкой, когда украдкой разглядывала Яргара.

   Высокий, крепкий он казался мне похожим на гору. Если все из народа Тохо такие, то люди бы давно проиграли им. Яргар легко победил бы любого из нашей деревни. Мне так казалось. И от этого страх перед невидимой угрозой стал ещё больше.

   Есть что-то, с чем Яргар справиться не может?

   Широко распахнутая пасть с желтоватыми зубами и столп огня. Я увидела их так, будто снова оказалась в горящей деревне. Противный запах и треск пламени. Безысходность. И леденящий ужас, сковывающий по рукам и ногам. От него сердце превращается в камень, а дыхание становится похожим на скрежет металла.

   — Кто сжег деревню?

   — Дракон, — Яргар ответил несколько раздражённо. Ему явно не нравилось, что мы останавливаемся так часто.

   — Дракон? — недоверчиво переспросила. — Что это? Или кто это?

   — Ты никогда не слышала о них?

   — Нет.

   — Что ж, тогда тебя ждет много удивительного, — Яргар ухмыльнулся и повернулся ко мне боком. Мужчина осматривал свою рану, сдвигая в сторону грязную ткань. — Почти затянулось.

   Взяв Олава на руки, старалась смотреть Яргару в лицо, хотя взгляд так и скользил по его плечам, груди и спине. Шрамы. Их так много… И они не были похожи на следы когтей или зубов. Нет. Тонкие, длинные, белёсые. Одни были с ровными краями, другие — с рваными и страшными, будто кожа лопнула.

   Больше всего отметин было именно на спине. Часть заходила на плечи и грудь.

   Я всматривалась в эти шрамы, пытаясь себе представить, что могло оставить такие следы. И чем дольше я размышляла над этим, тем страннее ощущала себя.

   Сначала все поплыло, будто слёзы застилали глаза. В ушах что-то шумело и билось, отчего по лицу расплывался жар.

   Треск. Что-то с хрустом ломалось под чьей-то неуправляемой злобой. Крики. Визг. Рычание. Брызги и хлёсткие звуки того, как какой-то твёрдый предмет впивается в плоть.

   Сердце забилось так, что я закашлялась. Схватилась за Олава и зажмурилась, прогоняя наваждение.

   Лязг железа. Грохот цепи. Будто что-то тащат. Крики, ругательства. Снова шум. Испуганный плач матери и вопли отца. По ушам бил жуткий скрежет. Что-то пыталось откуда-то вырваться.

   Она кричала…

   — Кара? — меня тряхнули за плечо. — Всё, пойдем. Перестань мечтать. Давай сюда Олава и вставай, — Яргар протянул мне руку. Послушно взялась за неё и подняла голову. — Время не ждёт.

   — Хорошо. Только осторожно, он только заснул.

   Яргар забрал Олава и так легко поднял его, будто он был пушинкой. Когда мужчина наклонился ко мне, меня посетило жуткое чувство. Будто нырнула в омут прошлого с головой. Будто снова вернулась в родительский дом. Я вздрогнула и покраснела, дотронувшись до ладоней Яргара. Кожа у него была удивительно тёплая, но при этом жёсткая и огрубевшая. Словно он занимался тяжёлой работой как мой отец.

   Застыв от нахлынувших чувств, испуганно посмотрела Яргару в лицо. Тяжело выдохнула и сглотнула слюну: мужчина глядел в ответ не мигая. Пронзительный вдумчивый взгляд жёлтых глаз, от которого мурашки по коже.

   Невозможно было понять, о чём сейчас думает и что чувствует Яргар. Так сдерживался, что мне даже стало на мгновение жутко: вдруг я ошиблась и он вовсе не желает нам добра?

   Кара, милая моя, как долго я тебя ждал!

   Слова сами прозвучали в моей голове. Как страстно и живо говорил тогда Яргар, с какой любовью…

   — Не отставай, — мужчина повернулся ко мне спиной и направился известной только ему одному дорогой. Олава он держал крепко, но с осторожностью.

   Отряхивая рубашку, дёрнула оборванный подол и поправила ворот.

   Как странно. Мои шрамы красноватые, выпуклые и так не похожи на шрамы Яргара. Сдвинула пальцем край ткани и взглянула на свою ключицу. Судорожно выдохнула и посмотрела вслед уходящему мужчине.

   Мой шрам. Отчего-то мне казалось, что это всего лишь кусок дерева впился в мою кожу. Этим объясняла странные отметины.

   Теперь же отчетливо видела следы зубов. Больших, крупных. Будто кто-то с силой ухватил меня за плечо.

   Прости меня...

   Откуда Яргар знает об это шраме и почему извинялся?

   — Яргар, подожди! Подожди, слышишь?

   Я бросилась за мужчиной, держа в голове такой странный, но такой нужный вопрос. Отчего-то казалось, что Яргар сможет ответить на него.

   Что искал в лесу мой отец?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Что? — мужчина обернулся ко мне и раздражённо переспросил.

   — Я… я только хотела спросить, — отбрасывая спутанные волосы с лица, бежала вслед за Яргаром.

   — Можно поговорить и в дороге.

   Мужчина удобнее перехватил тельце Олава, который казался крошечным на фоне такого силача, и уверенным шагом двинулся вглубь леса.

   — Прости, — переступила через торчавший из-под земли корень, — можно и так, конечно. Откуда ты меня знаешь?

   — Я много чего знаю. Что с того? — Яргар ответил неохотно и очень сдержанно. Такая тема для беседы его не радовала.

   — А имя моё?

   — Что не так с ним?

   — Я почти забыла его, не вспоминала. Так звал меня только отец, — пару раз быстро облизала пересохшие губы и прислушалась к быстро бьющемуся сердцу. — И ты его знаешь. Даже Олав его ни разу не слышал.

   — Кара, эти вопросы ты должна задавать себе, а не мне.

   — Это еще почему? — остановилась как вкопанная и замерла от удивления.

   — Твоё прошлое, вот и вопросы тебе, а не мне.

   Такой ответ меня обескуражил. Мне показалось, что Яргар просто не хочет говорить мне правду. У него явно были на то свои причины.

   — Ты увидел меня на поляне?

   — Там.

   — Нам не стоило брать те травы, да? — мне пришлось чуть ли не бегом догонять Яргара. Тот не собирался меня ждать. Он шёл вперёд и совсем не беспокоился о том, иду я следом или нет. — Всё из-за них?

   — А ты как думаешь?

   — Я глупо поступила, что поддалась на уговоры Эрны.

   — Возможно.

   Внутри будто всё оборвалось. Я ничего не понимала. Совсем ничего! Чувствовала себя маленьким непослушным ребёнком. Словно лезла туда, куда не следовало бы, и тут же получала за это по носу.

   Яргар знал этого «дракона». Так же он его назвал? Дракон. Совсем не удивился, когда я рассказала об этом. И явно соврал про травы. На поляне я видела двух волков. Почему же тогда Эрну не тронули? Куда делся второй волк? И почему именно за мной стал наблюдать Яргар?

   Моё имя…

   Сейчас, когда страх притупился, я думала только о случайно обронённых словах про болезнь Олава. Яргар так переживает за моего брата и за меня.

   Но почему, почему?

   — Что… что с другими? Кто-то ещё выжил? — я догнала мужчину и старалась смотреть себе под ноги, потому что природная стыдливость не давала мне поднять глаза.

   — Я не знаю. Не искал.

   Всхлипнула и сжала зубы.

   — Наверное. Выжили. Все те, кто был в лесу или неподалеку от деревни. Вряд ли они бросились обратно при виде этого чудовища. Люди старались сбежать, но им не дали.

   — Ты… ты видел?

   — Видел.

   — И не помог? — в горле встал ком. Невольно вспомнила детей. Их было так много. — Не помог?

   — Нет, не помог. Потому что иначе не спас бы тебя и Олава. Это и так многого мне стоило. Слишком многого!

   — И что же это, многое?

   — Не твоё дело, — в голосе Яргара послышалось что-то грозное и страшное. — Можешь просто поблагодарить. За то, что идёшь сейчас, за то, что сейчас дышит твой брат, и вы не валяетесь на земле кучками пепла. За то, что вытащил того парня из леса.

   — Что? — встрепенулась и подняла глаза и почти тут же наткнулась взглядом на изуродованную шрамами спину Яргара. — Эйгиль… Он… Он жив?

   — Кажется, ты сама попросила меня об этом.

   — Да… Но я…

   — Его сильно избили. И ты была права, что переживала за него. Он бы не вышел из леса, — Яргар мельком обернулся на мой облегчённый вздох. — Я отнёс его туда, где ходят люди. Парня найдут. Ему ничего не грозит.

   — Почему не в деревню?

   — Потому что понял, что могу потерять тебя. И это почти произошло. Я видел, как ты вместе с братом забегаешь обратно в горящий дом. Просто не представляешь, чего стоило достать вас оттуда.

   — А как ты понял?

   — Почувствовал.

   Я прижала руку к груди и нащупала тот самый амулет, что подарил мне Яргар. Это нас спасло?

   — Почему ты сразу… не показался нам человеком?

   — За то, что ты видишь сейчас меня таким…

   При этих словах я невольно скользнула взглядом по телу обнаженного мужчины, чувствуя, как краснеют мои уши и щёки.

   — …тебе достанется не меньше, чем мне. Нам обоим не поздоровится.

   — Нельзя, чтобы я видела тебя человеком?

   — Нельзя.

   Поморщилась, наступив на какую-то сухую колючку. Повела плечом и поправила то и дело сползавшую вниз рубашку. Ногам было непривычно холодно.

   — Почему?

   — Ты не поймешь.

   — Тогда почему ведёшь в свою деревню, если знаешь, что нам будет худо?

   — Ты брата спасти хочешь? — Яргар снова рыкнул, и я поняла, что своими расспросами всё только усложняю.

   — Хочу.

   — Тогда просто иди следом и надейся на лучшее.

   Загадочная фраза Яргара на удивление успокоила меня. Надеяться? Значит, не всё потеряно? Значит… может обойтись?

   Думая об этом, уже более внимательно смотрела себе под ноги. Лес становился гуще. Высокие деревья с густыми кронами скрывали последние лучи солнца и розовеющее небо. Темнота будто сползала откуда-то сверху. Тягуче и неторопливо растекалась повсюду.

   Боясь, что отстану или не увижу опасность, прибавила шагу, почти дыша в спину Яргару. Тот же заметно успокоился, когда я перестала зудеть и доставать его вопросами.

   — Как твоя нога?

   — Терпимо… Завтра, наверное, не смогу и ступить, а сегодня… Дойду.

   — Уверена?

   — Уверена. Когда случился пожар и родительского дома не стало, я, как и Олав, обгорела… — сама не знаю, почему вспомнила об этом. — Знаю, что такое боль, знаю, какой коварной и вкрадчивой она может быть. А твоё плечо? Как оно?

   — Заживает.

   — Так быстро? Тогда откуда у тебя эти шрамы.

   Яргар резко остановился. Задумавшись, этого не заметила и врезалась лицом прямо в его широкую спину. Охнув, прислушивалась к тяжёлому дыханию мужчины. Оно стало каким-то сиплым, будто Яргар с трудом сдерживал ярость и гнев.

   — Я спросила что-то не то?

   Я сделалась на редкость болтливой!

   — Держи, — Яргар рывком обернулся и сунул мне Олава прямо в руки.

   — Что?

   Не успела я ничего понять, морщась от неприятной тяжести, как мужчина бросился вперёд. Бежал так, что едва разбирал дорогу.

   Перехватила брата удобнее и уложила его голову к себе на плечо, подхватив его под ноги. Старательно вглядывалась в темноту, но ничего не видела. Только светлое пятно силуэта Яргара.

   Треск веток и рычание я услышала чуть позже.

   Яргар!

   Я четко расслышала имя и ужаснулась. Голос буквально раздался в моей голове. Он был таким страшным и грозным, что даже не могла себе представить, кому бы он мог принадлежать.

   Звуки борьбы становились громче. С трудом удерживая Олава, я не знала, что мне делать. Бежать? Идти на шум? Звать на помощь?

   Шагая вперёд, вглядывалась в два странных белых пятна.

   Под большой и раскидистой елью шла ожесточенная борьба. Два белых волка дрались точно не на жизнь, а на смерть. Они катались по траве, то и дело метя друг другу в шею. У одного волка я заметила багровые отметины на спине. Наверное, это был Яргар.

   Хотела было крикнуть что-нибудь, остановить это безумие, но увидела, что в глубине тёмного и пугающего леса появились яркие голубые огоньки глаз.

   В сумерках скрывался ещё один волк, он не спешил вмешиваться в драку и просто наблюдал.

   Испугавшись, сделала шаг в сторону и заметила, что тот наблюдатель не спешит отпускать нас. Свет глаз мелькнул, и я поняла, что третий волк пока не решил: враги мы с Олавом или нет. Теперь с опаской присматривался, даже не обращая внимания на сцепившихся волков.

   Крепче обняв брата, прижалась спиной к первому попавшемуся дереву и, широко раскрыв глаза от ужаса, смотрела то на голубые огоньки, то на взбешённых зверей, рвавших друг друга в клочья.

   Ты никак не успокоишься, Яргар? Наши законы для тебя шутка?

   Разгневанный мужской голос звонко ударил по ушам, вынудив меня поморщиться. Сама того не желая, я стала невольной зрительницей и слушательницей крупной, если не смертельной, ссоры.

   Этхо!

   Яргар огрызнулся и скинул с себя противника. Жадно облизнувшись, пригнул голову к земле и злобно оскалился, распушив шерсть, отчего стал казаться ещё больше. Второй волк был выше в холке, но не такой коренастый. Щёлкая зубами, он сдавленно рычал, прижав уши к голове.

   Оба волка кружили на небольшом пятачке свободной от деревьев земли и выжидали, пока другой не оступится.

   Я говорил тебе, чтобы ты оставил её в покое! Говорил? Ты знаешь правила. Второй раз тебе этого не простят!

   Волки с визгом вцепились друг в друга, яростно кусая врага за бока и хребет. Зубы вязли в густой шерсти, но я уже заметила, что и у одного, и у другого появились расплывчатые розовые пятна.

   Это не Ангелика! Слышишь? Это не она! Ты хочешь быть изгнанником?

   Ангелика?

   Кто такая Ангелика?

   Опешив, отвела взгляд от волков и случайно наткнулась на волчицу, стоявшую чуть поодаль. То, что это именно волчица, я не сомневалась. Стройная и подтянутая, она была не такой пушистой. Шерсть казалась более тусклой, а узкая и немного вытянутая морда казалась почти точеной и очень изящной. Перетаптываясь на месте, волчица приминала густую траву длинными тонкими лапами.

   И глаза. Если у Этхо и того, другого волка, они были ярко-голубого цвета, так сильно напоминающего летнее безоблачное небо, то у волчицы они казались более прозрачными и светлыми. Будто я смотрела в холодный горный ручей с кристально чистой водой.

   Не смей говорить об Ангелике!

   Рык Яргара был таким громким, что я вздрогнула. Волчица тут же заметила это и стушевалась, затравленно смотря на меня.

   Это ты виноват, Яргар! Только ты! У тебя была возможность всё исправить, и ты притащил… её?

   Этхо! Не твоего ума дело! Если ты готов прожить жизнь в клетке — пожалуйста. А я живу так, как хочу. И никто не вправе мне указывать, как идти по пути, указанном Создателем!

   Теперь грызня волков стала самой что ни на есть настоящей. Рубиновая кровь брызнула так ярко и сочно, что я вздрогнула, заметив её капли в воздухе.

   Волчица молча и быстро ринулась к волкам. Она кусала и рвала Яргара, пытаясь отвлечь того от таинственного Этхо. Но вместо этого сама получила лапой в плечо и чувствительный укус в шею.

   Волки вцепились один в одного и стали перекатываться по земле, вздымая влажную пыль и мелкий сор. Короткое мгновение, и дерущиеся звери оказались вдали друг от друга. Волчица воспользовалась этим моментом и тут же со сдавленным поскуливанием бросилась к Этхо. Прижимая уши, она прикрыла всем своим телом раненного волка. Пряча его шею своей мордой, упрямо смотрела на рычащего Яргара. Тот ходил кругами и яростно клацал зубами. С его пасти стекала красноватая от крови слюна. Потрепанный, со страшными ранами он вдруг вызвал у меня странное чувство жалости.

   — Яргар! Оставь их, пожалуйста! Прошу!

   Наградой за просьбу послужило сдавленно рычание. Мол, не нужно нарываться, а то и мне достанется. Прерывисто выдохнула, вспомнив о словах Яргара: похоже, он не шутил, когда говорил, что нам обоим не поздоровится.

   Ларэтта, уйди! Он первым начал.

   Он начал, Яргар, а ты закончи! Знаешь ведь, я за него жизнь отдам.

   Волчица сильнее прижалась к волку и едва обнажила передние зубы, осторожно приподняв верхнюю губу.

   — Яргар, не нужно! Пусть… пусть Ларэтта и Этхо идут с миром.

   Я сказала это наобум. Просто подумала, что если Яргар поймет, что я всё слышу, то это его отрезвит. Но добилась совершенно другого.

   В пару мгновений оставив на земле рассыпавшуюся белоснежную шерсть, стремительно исчезавшую прямо на глазах, Ярагар и Этхо сцепились вновь. Только теперь последний, забыв о боли и ранах, бросился на меня. Высокий крепкий мужчина со спутанными светлыми волосами, едва доходившими до плеч, тянул ко мне руки, а Яргар перехватил его под грудью и с силой тянул назад.

   Теперь драка стала неожиданно смертоносней. Этхо не скупился на тумаки, а заметив рану Яргара, стал целенаправленно бить по ней.

   — Остановитесь, оба!

   Худая девушка с копной густых и длинных тёмных волос вклинилась между мужчинами. Ей перепадали удары, но она старалась разнять неугомонных драчунов.

   Думая, что делать мне, молча глядела на потасовку.

   Вот Яргар с силой взял Ларэтту за волосы и с рыком отбросил назад, будто тряпичную игрушку. Окончательно взбесившись, напрыгнул на Этхо, пытаясь захватить его шею рукой.

   Я видела, как напряглись мышцы у Яргара, как вздулись вены. Блестящая от пота кожа была усеяна мелкими яркими брызгами крови. Следы зубов четко виднелись на шее и плечах. Этхо будто обезумел. Его ярко-серые глаза напоминали мне о жидком металле. Сводя брови к переносице, мужчина обнажал зубы, бормоча какие-то странные слова на непонятном мне языке.

   Этхо был выше Яргара. Не такой крепкий, он казался больше жилистым, но от этого не был менее сильным. На его смуглой коже укусов было больше.

   Присев, Этхо со всего маху ударил локтем Яргара под ребра. Затем ещё и ещё. Обнажённые мужчины вновь повалились на землю. Теперь удача не выбирала любимчика, давая возможность отомстить то одному, то другому.

   Кулаки с таким хрустом впивались в тело, что я зажмурилась от ужаса и отвращения. Рот мгновенно наполнился солоноватым вкусом крови.

   Звуки напомнили мне прошлое. Ну, или то, что могло быть им. Запах кузницы и мой испуганный крик. Я кричала…

   — Авэс!

   Мой восклик напомнил предсмертный вопль раненого зверя. Хриплый, протяжный, с болью и осознанием того, что все кончено.

   — Авэс! — я выкрикивала эти слова, не надеясь ни на что.

   Со страхом открыла глаза.

   Ларэтта сидела на корточках и дико смотрела на меня. Её бледное от страха лицо казалось ликом мертвеца.

   Этхо лежал на земле и тяжело дышал. Над ним возвышался Яргар. Он утирал лицо и облизывал припухшую нижнюю губу. Пот и кровь стекали по его мускулистому телу, приводя меня ещё в больший ужас. Ему шла эта ярость. Именно в ней он казался живым и настоящим. Будто герой древних преданий.

   Грудь Яргара вздымалась тяжело, а сам мужчина дышал с яркой хрипотцой и во все глаза смотрел на меня. Взглянула в ответ и поняла, что он рад тому слову, что я выкрикивала несколько мгновений назад. Мне даже показалось, что… что Яргар горд мной. Он даже выпрямился, разведя плечи в стороны и с каким-то презрением перевел взгляд на Этхо.

   — Откуда… откуда она знает наш язык?

   Яргар усмехнулся и хмыкнул чему-то.

   — На их деревню напал дракон. Он охотился за ней.

   — Надеешься, что отец поверит этому? — Этхо привстал на локте, но Яргар тычком ноги велел ему лежать и не двигаться.

   — А у него есть выбор? — Яргар страшно ухмыльнулся. ему нравилась вся эта ситуация. — Я сказал тебе еще тогда, что Карина моя!

   Этхо ничего не ответил. Только взглянул на меня искоса и тут же закрыл глаза.

   Ангелика тоже была твоей!

   Я услышала это ясно и четко. Этхо обратился ко мне, скрывая страшные слова от Яргара и Ларэтты.

   В ответ я промолчала, терзая себя вопросами. Кто такая Ангелика? Взаправду, откуда я знаю их язык?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Едва поспевая за Яргаром, жалела, что нельзя взяться за его руку. Мне было так жутко и непривычно. Следовавшие за нами Этхо и Ларетта так смотрели на меня, что я спиной чувствовала их жгучие взгляды.

   Краткое и шаткое перемирие было победой Яргара. Он разъярился не на шутку. Даже сейчас мужчина дышал так злобно и шумно, что невольно чувствовала себя виноватой.

   Всё же из-за меня.

   Сглотнула ком, стоявший в горле, и прогнала прочь слёзы. Как только начинает казаться, что кошмар отступил, жизнь делает лихой поворот, и меня накрывает волной ужаса, омерзения и безысходности. Будто и нет ничего хорошего. Смерть так плотно вошла в моё настоящее, что всё казалось таким… привычным.

   Не было даже возможности погоревать. Глухой и тупой болью в висках отдавала только одна мысль: Олав. Если потеряю и его, лишусь рассудка. Хотя и безумие не казалось мне таким пугающим.

   Разве может быть хуже?

   Ускорившись, осторожно взяла Яргара за локоть. Горячая кожа была немного липкой на ощупь от пота и крови. Скосив глаза, мельком осмотрела брата. Бледный, с сухой и очень горячей кожей. Лицо покрыто болезненным румянцем. Грудь вздымалась тяжело и очень редко, со странным хрипом. С каждым часом Олаву становилось всё хуже и хуже. Теперь он не мог говорить. Даже поднять веки и посмотреть на меня было для него жутко тяжёлым делом.

   Прикусив нижнюю губу, с силой стиснула руку Яргара.

   — С ним всё будет хорошо. Мы успели. Почти пришли… — мужчина успокаивал меня своим бархатным и певучим голосом. Таким, каким я слышала его в тех странных снах. — Не переживай.

   — А если ему не помогут?

   — Помогут. Ты только не робей и не теряйся. Смотри на меня и ничего не бойся.

   Кивнула и всхлипнула. Проморгавшись, протяжно вздохнула и тихо спросила:

   — Тебе очень больно?

   — Что?

   — У тебя такие страшные… раны. Больно?

   — Нет, — Яргар ухмыльнулся и немного сбавил шаг, чтобы я так не торопилась. — Это царапины.

   Поджав губы, внимательно осмотрела эти «царапины». Страшные раны. Как только Этхо куски плоти не выдрал. Кровь уже не шла, но выглядело всё очень и очень пугающе, если не жутко. Коснулась укуса на правом плече Яргара и тут же одёрнула руку. Будто огнём жгло. Ему ведь больно… Очень больно! Но он так старательно делал вид, что всё это мелочи.

   — Я хотела сказать тебе спасибо.

   — За что?

   — За всё. Ведь так и не поблагодарила толком.

   Яргар смягчился и замолчал. Теперь он посматривал на меня как-то по-доброму. И глаза у него стали такими светлыми и лучистыми, что я невольно покраснела. Опять.

   — Я… я могу у тебя спросить кое-что?

   — Спрашивай.

   На миг растерялась от такого простодушия. У меня было столько вопросов… И я задала самый глупый.

   — Что значит «Авэс»?

   Ярагар расслабленно выдохнул. Мне даже показалось, что он хотел рассмеяться, но сдержался.

   — Это единственное, что тебя интересует?

   — Нет. Но другие вопросы ты не ответишь.

   — Авэс на нашем языке означает «стой».

   — Я приказала вам остановиться?

   — Да.

   — И много людей знает ваш язык?

   — Ты первая…

   Опешив, едва не повисла на руке Яргара. Ноги подкосились сами собой. Если бы я не держалась за руку мужчины, то точно завалилась бы набок.

   Всегда думала, что я самая обычная, что у меня нет дара. Я та неудачница, которой не повезло в жизни. Природа не наделила меня даже силой, способной вывести бородавку. И тут…

   — Ты не ошибся?

   — Нет.

   — Яргар… я…

   — Это слишком неожиданно?

   — Нет. Просто… Теперь всё стало немного сложнее. Скажи мне, ты был в деревне? Приходил в человечьем обличье?

   — Уже говорил тебе, что нам нельзя показываться вам такими.

   — Тогда это бессмысленно, — осознание всего яркой вспышкой ослепило меня и привело в ужас. — Тогда ты ошибся.

   — С чего ты это взяла?

   — Я слышала кое-что в деревне. Слышала чей-то голос. Он не похож на твой или их, — кивнула головой на Этхо и Ларэтту. — Он другой. Тихий, вкрадчивый. Льется как густое масло, обволакивает. Такому нельзя сопротивляться.

   — Ты уверена в этом.

   — Уверена. Кто-то очень волновался, вспомню ли я кое-что…

   Рука Яргара заметно напряглась. Я почувствовала под пальцами почти каменные бугры мышц и насторожилась в ответ. И хотя мужчина казался невозмутимым и спокойным, мои последние слова очень его испугали.

   — И я вспоминаю. По чуть-чуть. Понемногу. Какие-то жалкие крохи. Родительский дом, уход отца и что-то странное. Не могу понять только, что.

   — Что ты вспомнила?

   — Кузню отца и боль в плече. А еще крики и чей-то визг. Так странно… Боль в плече, — догадка посетила меня так быстро, что Яргар не успел ничего сказать. — Укус. Это за него ты извинялся, просил прощение? Да?

   Мужчина не отвечал. Он только прибавил шагу. Резко запахло дымом и чем-то вкусным. Чёрный от ночи лес не кончился и не оборвался. Мы просто вышли на какое-то свободное место, где самым причудливым образом сливались деревья и дома. Грубые срубы светлели в темноте, а красные отблески огня и вовсе окрашивали всё в розовое.

   В небольшом поселении было людно. Жизнь била ключом не смотря на поздний час. Высокие двухэтажные дома с покатыми крышами поразили меня своей стройностью и мощью. Чуть поодаль от них стояло другое жилище. Длинное, вытянутое, с плоской односкатной крышей. Едва мы подошли ближе, как оттуда высыпал молодняк. Вряд ли эти девушки и юноши были старше меня.

   Яргар остановился и стал выискивать кого-то взглядом.

   — Да, ты права, — резко бросил мне через плечо. — Авэсу же тебя научил я.

   Он сказал это нарочно! Теперь я не могла не думать об этом. Прижимаясь к Яргару, ждала любого подвоха. Выходившие из домов люди с любопытством и каким-то недоверием смотрели на нас. Вскоре вокруг уже стояло несколько десятков жителей. Все они выглядели похоже. Не было ярких красок и разномастных одежд, не было оберегов и платков. Все девушки и женщины выглядели ведьмами, потому что их волосы, казалось, никогда не знали гребня. Но при этом они не были грязными или тусклыми, скорее… скорее напоминали шерсть.

   Ларэтта и Этхо встали чуть поодаль, ловя на себе испуганные взгляды соплеменников.

   Яргар сильнее нахмурился и чего-то ждал. Я не выдержала и спряталась за мужчину, мне на мгновение почудилось, что на нас сейчас набросятся и растерзают на части. Даже больной Олав не стал бы преградой.

   Время томительно тянулось. Я чувствовала окружавшее нас напряжение и ненависть своей кожей. Неужели нам действительно… не поздоровится?

   — Яргар! — вперед вышел крепкий высокий мужчина. Черты его лица показались мне знакомыми. — Зачем ты привел к нам человека?

   — Отец, сейчас не время для вопросов.

   Губы мужчины двигались странно и быстро. Я не понимала, что он говорит, но в то же время слышала голоса в своей голове. От этого было неприятно.

   — И как это понимать? — мужчина махнул рукой в сторону Этхо.

   — Отец, я видел дракона.

   Это слово подействовало на всех жутким образом: наступила тишина, даже роптание и перешептывание исчезло. Раздвинув толпу, вперёд вышел худосочный и очень высокий старик. Его волосы были белыми как снег, а жёлтые глаза не казались такими яркими. Обойдя отца Яргара, он подошёл к нам совсем близко.

   — Она понимает нас?

   — Понимает.

   Старик замолчал и пристально посмотрел на меня. Я трусливо выглядывала из-за плеча Яргара, всё ещё краснея от страха и стыда. Разговор продолжился, но уже на привычном мне языке.

   — Он хочет забрать мальчика.

   — Нет, ему нужна она. А ты теперь навлёк на нас беду, — старик качнул головой. — Отдай мальчика ей и пусть уходят.

   — Так нельзя.

   — Если она та, кто я думаю, то нужно, нужно так сделать.

   — Она часть племени.

   Вот теперь мне стало совсем не по себе. Я с такой силой вцепилась в руку Яргара, что тот недовольно цыкнул и посмотрел на меня. Кровь отлила от лица, теперь я была белой как мел. Губы задрожали сами собой, а навернувшиеся слёзы сделали лицо Яргара каким-то расплывчатым.

   Чтобы я сейчас не сказал, ты должна молча соглашаться.

   Голос Яргара чётко прозвучал в моей голове. Испуганно посмотрев на старика, поняла, что эти слова слышу только я.

   — Карина взяла аконит и согласилась стать моей женой.

   Просто согласись с этим. И покажи всем то, что я тебе дал. Иначе Олава не спасти.

   Выйти из-за спины Яргара оказалось делом трудным. Ноги плохо слушались, мне даже показалось, что, сделай я лишний шаг, они подкосятся, и я просто упаду носом вниз. Старик терпеливо ждал. Сощурив глаза, он что-то искал взглядом, едва ли не ощупывал меня им, слишком жадно рассматривая мое лицо, шею.

   Резной волчий клык, висевший на тонком шнурке, успокоил его.

   — Хорошо, — старик кивнул. — Хорошо. Только обряд все равно нужно провести.

   Яргар помрачнел. Что-то в этом обряде не так? Или что? Почему мужчина так сильно изменился в лице.

   — А пока она поживёт в длинном доме. Как только её брату станет легче, они смогут остаться у тебя. Но не раньше.

   Кара, всё будет хорошо. Иди спокойно, тебя здесь никто не тронет. Я приду за тобой сразу, как разрешат.

   Даже не посмотрев на меня, Яргар пошёл вслед за своим отцом и стариком, унося с собой Олава. Я осталась одна перед толпой взволнованных и обеспокоенных людей. Они были явно не рады такому решению.

   Обхватив себя руками, затравленно озиралась по сторонам и дрожала от страха. Меня не тронут… Что хотел этим сказать Яргар? Что у меня нет клыков, и я сразу обречена?

   — Идём, — окровавленная Ларэтта подошла ко мне и протянула руку. — Или ты будешь стоять здесь всю ночь?

   Холодный и тёмный закуток показался мне настоящим спасением. Дрожа уже не только от страха, но и холода, я стояла боком к Ларэтте и ждала, когда она отдаст мне ковш.

   Бочка с водой уже почти опустела.

   Я долго тёрла тело куском колючей ткани, смывая грязь и остатки засохшей крови. Ларэтте же понадобилось больше воды, чем мне. Она обливалась ею слишком спокойно, хотя её кожа уже успела покрыться мурашками. Вода была просто ледяной.

   У меня зуб на зуб не попадал. Растирая тело руками, переминалась с ноги на ногу на дощатом полу и смотрела, как вода утекает через широкие щели.

   — Почему она такая холодная?

   — Это закаляет, — Ларэтта встряхнула головой и обдала меня брызгами. Её мокрые волосы плотным коконом облепили тело. — Если живёшь в длинном доме, значит не доказал племени, что полезен.

   — И ты?

   — И я.

   — А Этхо?

   — А что Этхо? — Ларэтта пожала плечами и вылила на себя последний ковш воды. Затем подошла к высокой перегородке и стянула с неё две рубашки, одну отдала мне. — Этхо живёт с отцом… и братом, — последнее слово так явно выделила, что оно прозвучало громче всех остальных. — Мы ещё обряд не прошли.

   — Братом? — отжала лишнюю воду с волос и, морщась от боли, натянула сухую рубашку. Она была явно велика мне. Пришлось подкатать рукава, а полы просто подхватить. Подпоясаться бы!

   — А ты не поняла? — Ларэтта довольно усмехнулась и мотнула головой. — Яргар и Этхо — братья.

   — Они так непохожи… — я всё ещё жалась в углу. Ногам было холодно, да и неприятно — намокшие доски казались липкими.

   — И всё же они братья. А теперь пойдём, нужно найти тебе место для сна. Все уже давно легли.

   Узкая и длинная комната с низким потолком казалась серой и неуютной. Вдоль стен тянулись грубо сколоченные кровати, впрочем, кто-то спал на странных лежаках, а кто-то и вовсе на полу.

   Мне досталась лежанка у окна. Сделана она была из еловых веток, а сверху лежал тоненький матрас. Ни подушки, ни одеяла не было. Я послушно села на лежанку и прислонилась спиной к холодной стене.

   Ларэтта легла рядом на полупустую кровать. Девушка сладко потянулась и удобно устроилась, всё еще настороженно поглядывая на меня.

   — Ты спать-то будешь? Утром лежать не дадут. Так что спи.

   Я всматривалась в худое лицо Ларэтты, в её глаза.

   — Почему у Яргара и того старика жёлтые глаза? — вдруг вспомнила, что глаза у отца мужчины были серыми, такими же, как у Этхо.

   — Это метка, — Ларэтта довольно рыкнула и повернулась ко мне спиной.

   — Метка?

   — Метка убийцы. Метка того, кто убил человека.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Нос и губы распухли от слёз. Я не слышно всхлипывала и вздыхала, утирая лицо. Все вокруг ещё спали. Слышала размеренное дыхание и посапывание.

   Повернувшись лицом к стене, сжалась в комочек, обхватив себя руками. Было очень холодно, и никак не могла согреться. От навязчивой дремоты горели глаза. Но стоило мне начать клевать носом и проваливаться в сон, как тут же вся напрягалась и вздрагивала.

   Метка убийцы. Яргар кого-то убил.

   Эти слова вызывали во мне дикий ужас. Тут же вспоминалась та драка между братьями. Они ведь явно не шутили. Яргар с таким остервенением рвал Этхо, что он и впрямь мог его убить. Тогда мне это показалось невозможным, а сейчас…

   Я молча согласилась на все, лишь бы спасти Олава!

   Если я так опасна, если приношу только беды, то просто заберу братика и уйду. Здесь я чужая. У тётушки чувствовала себя также. Кажется, что где бы я ни оказалась, везде буду не к месту.

   И что Яргар в ней нашёл?

   Женский шепот гулко прозвучал в моей голове. Всхлипнув, задрожала сильнее.

   Она чем-то лучше нас?

   Нет, не лучше. Видишь, даже в дом не пустили. К нам сунули.

   Кто-то еле слышно переговаривался позади меня. Обернуться и посмотреть было слишком страшно.

   Это зря…

   Ага, мальчики живо её распробуют!

   Теперь меня начало колотить. Без Яргара было страшно и неуютно. Я вдруг поняла, что была готова отдать всё за спокойствие. Перевернулась на другой бок, с жадностью вглядываясь в предрассветную темноту. За спиной никого не оказалось, от того стало еще страшнее: вокруг было столько людей, а я совершенно не знаю, кто сейчас смотрит на меня и говорит такие жуткие вещи.

   Ты смотри, она сейчас заплачет!

   Это её ещё никто не трогал… Зря Яргар притащил эту дворняжку, ой зря!

   Зажмурилась и закрыла уши, пытаясь перестать слушать эти мерзкие голоса. Но они так въедались в мой разум! Уткнулась носом в матрас, пропахший сыростью и лежалой соломой. Кусая губы, думала о том, что же мне делать дальше? Как быть?

   Другого пути для спасения Олава нет.

   Мысль о брате придала мне сил. Не нужно сдаваться, не нужно! Я просто устала, очень-очень устала, всё так резко поменялось. Но сейчас его жизнь гораздо важнее.

   Надо только чуточку потерпеть.

   — Эй, подвинься!

   Чувствительный толчок локтем был таким неожиданным и сильным, что я испуганно отскочила в сторону и врезалась в стену. Громкий смех позади разозлил меня не на шутку.

   Проснувшись утром, я поняла, что в этом месте не останусь дольше, чем того требует здоровье Олава. Уйду, обязательно уйду! А Яргар… В конце концов венок — это ещё не всё.

   Мимо прошли двое парней. Один не преминул воспользоваться моим испуганным замешательством. Мужская ладонь крепко ухватила меня за ягодицу. По-хозяйски её сжимая, парень развернул меня к себе лицом.

   Жадно накрыв губами мой рот, с силой впился свободной рукой в грудь, легко забравшись под рубашку. Меня будто пригвоздили к стене. Задыхаясь, пыталась отпихнуть от себя зарвавшегося парня. Но это было сродни толкания скалы.

   Не давай мне вдохнуть, коленом развёл ноги.

   Я замахнулась для удара, но чьи-то руки с треском приложили мои запястья об стену. Пыталась крутить головой, но ничего не выходило.

   Разъярившись, уподобилась им. Со злобной силой укусила парня за нижнюю губу. Жаль, что не за язык, так нагло впивающийся в мой рот. Вкус крови показался мне очень сладким, даже приятным.

   — Дрянь!

   Почувствовав свободу, осела на пол и поморщилась от боли в ноге. Яргар, конечно, постарался, но боль всё ещё никуда не ушла. Утирая рот, не мигая смотрела на парня, замахнувшегося для удара. Его остановили его же дружки.

   — Ты что, совсем уже? Не видишь чья она? Он тебе голову открутит!

   — Хидр не зря её к нам поселил. Значит, не его…

   — Не нарывайся. Доживи до вечера, — шумный гогот чуть не заглушил последнюю фразу, — если она ему расскажет, завтра тебя хоронить будем.

   Парни дружной гурьбой вышли на улицу. Я же, отдуваясь и ничего не соображая, смотрела им вслед. Ночной разговор заиграл новыми красками.

   — Что, помяли тебя? — Ларэтта сонно смотрела на меня. Она потягивалась, стоя между пустых кроватей.

   Я ничего не ответила, только облизнулась. Кровь еще чувствовалась на губах.

   — Ничего, привыкнешь… — девушка прошла мимо меня и радостно улыбнулась ярким солнечным лучам, освещающим дом через открытую дверь. — Хочешь стать нашей, привыкай.

   — К чему? К грубости и наглости? — почти выплюнула эти слова, так была зла.

   — Нет, — Ларэтта улыбнулась еще шире. — Привыкай давать отпор. Впрочем, это плохой совет.

   — Почему?

   — Эти парнишки только почувствовали зверя. Сейчас они живут его простыми и алчными желаниями. Поспать в тепле, загнать жертву и вкусно поесть, — глаза девушки недобро блеснули. — Найти самку и овладеть ею.

   Я испуганно посмотрела на Ларэтту и почувствовала, как по моему телу ползет могильный холодок. Сердце сжалось, а зубы клацнули сами собой.

   — И чем она сильнее сопротивляется, тем больше интереса. Сдашься, до Яргара живой не доползешь. Но будь готова, что продыху тебе не дадут. С тебя не слезут, — Ларэтта пожала плечами и вышла, бросив напоследок: — Понимай это как хочешь.

   С трудом встав с пола, оглянулась и выдохнула. Сейчас в доме я одна. И от этого стало немного спокойнее. Ровно до того, как услышала громкий разговор на улице.

   — Где она? Там?

   — Там, тебе-то что, — Ларэтта почти рявкнула в ответ на какую-то девушку.

   — Да вот, радостную новость несу.

   — Радостную? Слишком уж у тебя глаза блестят. Говори!

   Я подошла ближе к дверному проему, подслушивая разговор.

   — Не везет Яргару на волчат. Не выживет мальчонка…

   Дослушивать не стала. Онемев от ужаса, бросилась на улицу, не разбирая дороги. Сбила девушек и побежала дальше.

   Нет, быть этого не может! Яргар мне обещал! Обещал!

   Лучше тогда следом за Олавом. За ним, но только не одной. Только не здесь!

   От бега всё прыгало перед глазами. Держа в руках подол рубашки, испуганно вглядывалась в жителей деревни, пытаясь найти того одного, знакомого.

   — Яргар! — выкрикивала его имя, натыкаясь на злые, недоверчивые взгляды. — Яргар!

   Сейчас как никогда понимала, что мне по-настоящему здесь не рады. Ощущала это кожей. С какой ненавистью смотрели на меня, будто я как-то могла разрушить их жизнь, их порядок, их мир. И пощады или жалости от этих людей мне ждать не стоило.

   — Яргар!

   — Что? — мужчина легко перехватил меня, заключив в крепкие объятия. — Что случилось? У тебя кровь? Откуда? Кто это сделал? — Яргар разозлился так, что его глаза приобрели опасный медовый оттенок. Едва не рыча, нежно утирал кровь с моего подбородка.

   — Это не моя, — мотнула головой и разревелась, уткнувшись лбом в его грудь. — Олав? Это правда, да? Всё правда?

   Яргар прижал меня к себе так сильно, будто хотел своим теплом, заботой успокоить. Я сразу всё поняла.

   — Он… — просто не смогла проговорить это слово.

   — Нет. Но все очень плохо, Кара.

   — Насколько плохо?

   — Он может никогда не вернуться...

   — Что значит, не вернуться? — я попыталась посмотреть Яргару в лицо, но он не дал мне этого сделать. Будто боялся чего-то. — Ответь!

   — То и значит. Слухами земля полнится. Ты успела меня найти раньше, чем я тебя, — мужчина отпустил меня и тут же крепко сжал мою руку, утягивая куда-то вперёд. Из-за нахлынувших слёз я плохо что видела. — Ещё можно попытаться.

   — Попытаться? Что попытаться? — мой вопрос снова остался без ответа. Яргар и не собирался утолять моё беспокойство и любопытство.

   — Просто идём… — он упрямо вёл меня за собой в сторону какого-то высокого дома. Озираясь на удивлённые и совсем не дружелюбные взгляды, я шмыгала носом под недовольный бубнеж Яргара. — Кто тебе это сказал? Кто разболтал про брата?

   — Я… я не знаю. Она разговаривала с Ларэттой, — увернувшись от странного пенька, напоминавшего стул и стоявшего во дворе, стиснула крепкую ладонь мужчины, — она не только про Олава рассказала, но и… про каких-то волчат. Что тебе не везёт на… — Яргар резко остановился и дёрнул меня на себя. Я чуть не перелетела через него, успев только скользнуть ногами по двору, усыпанному чистым сухим песком. Взгляд у Яргара был таким, что последнее слова я едва вымолвила: — ...волчат.

   Нет, я не наткнулась на злость или гнев. Но мне стало так плохо, что я тут же замолчала. Глаза у Яргара посветлели, стали ярче солнца. И от того казались необычайно грустными. В них застыла невероятная, жутко правдивая тоска. Я словно услышала пронзительный волчий вой. Так иногда воют волки на луну, когда совсем одиноки. Сердце защемило, и дышать вдруг стало нечем. Пыталась вдохнуть, но утопая в беспросветно печальной желтизне, почти чувствовала его боль.

   — Волчат? — почти шутливо переспросил. Но как бы Яргар не старался, свою боль он не мог унять. — Так и сказала? Волчат? Ну, ей видней. Мы почти пришли. Этой мой дом, так что ничего не бойся. Здесь тебя не тронут.

   — Как и там? В том доме?

   Яргар было обернулся, но вновь скользнул взглядом по моим губам. Вкус крови ещё чувствовался. И он мне очень не нравился.

   — Так тебя кто-то обидел?

   Задумалась. Сказать правду? А не будет ли мне от этого хуже? Нет, Яргар не дурак, но… Если я пожалуюсь, расскажу, как всё было, сделаю ли лучше? Обида и боль, унижение твердили мне, что лучше рассказать.

   — Нет, всё хорошо.

   — Я вижу, как тебе хорошо. По твоим губам и заплаканным глазам.

   Отвела взгляд. Как быстро Яргар ушёл от своей проблемы, ловко вернулся ко мне. Словно его беда не заслуживает такого внимания. Словно мои перепачканные кровью губы важнее чего-то очень острого и колкого, что делает Яргара… несчастным. В его сердце сидит заноза и показывать её он не хочет.

   — Ладно, не хочешь — не говори. Всё равно всё узнаю, — скрипнув зубами, Яргар осторожно поднялся по широкой лестнице и зашёл на просторное крыльцо. — Идём, — отпустил мою руки и смело ступил в дом.

   Я кивнула в ответ, хоть Яргар этого уже и не увидел.

   Дом и впрямь был высоким. Родительский теперь не казался мне таким огромным. Три этажа, просторные окна за резными ставнями. Светлый, необработанный сруб. Он даже на ощупь казался шершавым. Но стоило коснуться теплого дерева, как тут же поняла свою ошибку: бревна были немного липкими. Нет, их пропитали чем-то. И это что-то не давало дереву мокнуть и темнеть.

   Внутри оказалось довольно тепло и сухо. Пахло чем-то вкусным, мягким и приятным. Сеней не было. Переступив порог, я сразу же оказалась в доме. Большая, полукруглая комната с высоким потолком встретила меня гладкими ткаными дорожками и тремя про1мами, завешенными ярко-красной тканью. В центре было нечто, напоминающее печь. Но это была явно не она. Просто побеленная каменная кладка без каких-либо отверстий.

   Неподалеку от входа была крутая лестница. Вот у неё меня и ждал Яргар. Только сейчас увидела, что он оделся. Настолько привыкла видеть его… голым, что просто не заметила этого. Обычные холщовые штаны, рубаха с косым воротом. В одежде Яргар казался не таким страшным и не так выделялся среди остальных.

   Все в деревни были похожими: здесь не было ярких красок, оберегов или вышивки. Скромная одежда и привычные оттенки некрашеной ткани. Всё безликое. Никто не выделялся в племени. Все равны.

   Мы поднялись наверх, где нас встретила точно такая же полукруглая комната. Только теперь мы свернули влево. Яргар приподнял тяжёлую ткань, пропуская меня первой, и зашёл следом.

   Здесь воздух был тяжёлым и спёртым. Закашлявшись от множества благовоний и терпких запахов трав, прикрыла рот рукой. Окна прикрыты ставнями. Всё вокруг тонуло в густом белёсом дыму. Комната казалась мне пустой. Какая-то мебель была, но моё внимание привлек тонкий тюфяк, на котором лежал смертельно бледный Олав. Возле него на коленях стоял знакомый мне старик. Тот самый, что был здесь главным. Рядом были ещё какие-то мужчины мне незнакомые. Среди их лиц я, кажется, разглядела лицо отца Яргара.

   Мне были не рады.

   Яргар кивком указал мне на свободное место рядом с братом. Я подобрала полы рубахи и послушно присела на колени. Старик требовательно протянул ко мне руку. Пришлось взяться за его ладонь. Сухая горячая кожа неприятно удивила меня.

   — Яргар всё нам рассказал. И раз ты теперь часть племени, мы не можем бросить его, — кивок на Олава. — Нам не хватает сил, не хватает памяти крови. Но она есть у тебя, — старик потянулся за чем-то. В полумраке блеснуло узкое лезвие. — Боишься?

   — Нет, — мотнула головой. — Не боюсь.

   — Хорошо. Но в мир духов одну мы тебя не отправим. Яргар будет твоим проводником.

   Тяжелый взгляд Яргара напугал меня больше, чем длинный и узкий нож. Словно все вокруг что-то знают, чего не знаю я. И это что-то очень страшное.

   — Мы все поможем. А теперь закрой глаза и думай о своем брате.

   Старик разжал мою левую ладонь. Тонкое острие коснулось кожи. Боль была резкой и противной. Не успела опомниться, как и правую ладонь обожгло. Но тут же кто-то нежно взял е1 и сжал, стараясь не делать мне слишком больно. Яргар. В левую руку вложили холодную ладошку Олава.

   — Только не бойся, слышишь? Не бойся…

   Громкий шепот Яргара эхом доносился до меня. Кровь пульсировала в венах, гулко отдавая в голову. Мне вдруг стало дурно. Тошнота нахлынула внезапно. Вс1 поплыло и закружилось, словно я качалась на быстрых волнах.

   Монотонная речь убаюкивала.

   Я изо всех сил держалась за руку Яргара, крепко сжимая ладошку Олава. Она вдруг показалась мне куском льда, такой холодной была. Как ни странно, боль она не унимала, только делала хуже. Резкое жжение накатило волной. Вздрогнув, поняла, что падаю…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Я падала. В темноту. В страшную, пустую и холодную черноту. Перевернувшись, подставила лицо восходящим потокам воздуха. Его порывы трепали мои волосы и вынуждали жмуриться и поджимать губы.