Купить

Ведьма и лев. Книга 1. Александра Кравец

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Вопреки издавна существующему порядку, согласно которому девушки, едва достигшие восемнадцатилетия, должны выходить замуж, Джудит мечтает поступить в Высшую юридическую школу и совершенно не подозревает о своём уникальном магическом даре. Юная леди не может оставаться в стороне, когда из сейфа отца, известного в Королевстве изобретателя, похищают чертежи летательного аппарата новейшей конструкции. Но, начиная расследование, Джудит и предположить не могла, что её жизнь окажется в опасности…

   Сможет ли она доверить свою жизнь и честь тому, кого едва знает? Сохранит ли веру в любовь, если в прошлом ей жестоко разбили сердце? А главное, какой выбор сделает, когда на чаше весов окажется дочерний долг и зов сердца?

   Первая книга дилогии.

   Жанры: любовное фэнтези, детектив, приключения, стимпанк.

   

ГЛАВА 1. Роковая ночь, или С чего всё началось

Мои подруги, как всякие девицы во всём свете, любят время от времени разбивать себе сердца. Не минула сия печальная участь и меня. Прежде я и представить себе не могла, что первое в своей жизни предложение руки и сердца получу вовсе не от того человека, о котором привыкла грезить дни и ночи напролёт. Но то, как всё это произошло, никогда бы мне и во сне не приснилось.

   Жизнь моя наверняка сложилась бы иначе, если бы я училась в той же гимназии, которую окончили мои кузины, мама, бабушки, прабабушки и даже прапрабабушки. Но родители мои слыли людьми прогрессивными и, едва мне исполнилось семь, отвели в единственную на то время в Спрингтауне школу с совместными уроками танцев для мальчиков и девочек. То есть с самой младшей школы мы, будущие леди, танцевали не друг с дружкой, а с настоящими живыми мальчишками. Как говаривала миссис Торнтон, бабушка моей подруги Аделины, своих «будущих женихов» мы имели несчастье лицезреть с самого первого учебного дня – зрелище то ещё, скажу я вам. Нескладных, низкорослых или, наоборот, долговязых, лопоухих, в коротких штанишках с помочами, в школу их приводили за ручку мамы или нянюшки и на глазах у всех целовали на прощание в щёчку, а те иной раз пускали слезу или даже цеплялись за пышную мамину юбку, боясь отпустить и остаться один на один с «этими ужасными девчонками». Были и другие, конечно же, – самонадеянные бедовые крепыши, которые приходили в школу сами, без провожатых; на уроке они самозабвенно ковырялись в носу или наступали партнёршам на ноги, а на перемене устраивали друг с другом потасовки.

   Тогда, десять лет назад, сложно было представить, что кто-то из этих мальчишек когда-нибудь пригласит меня на выпускной бал или даже станет моим мужем. От такого предположения меня и моих подруг пробирал дикий хохот, вовсе не приличествующий юным леди. Мало того, самые отчаянные девочки создавали особые группы, или коалиции, главной задачей которых было выказывание пренебрежительного отношения к мальчишкам. Ни я, ни Адди не входили ни в одну из так называемых коалиций по той простой причине, что однажды обнаружили: с некоторыми мальчиками очень даже можно дружить.

   Я часто думаю, с чего всё началось. То ли с младшей школы, когда мисс Пилверктон, учительница танцев, поставила мне в пару мальчика по имени Олден Фергюсон, то ли с девятнадцатого февраля сего года, когда этот самый Олден пригласил меня на выпускной бал, то ли с того злосчастного признания. Или, быть может, «точкой невозврата» послужил пожар в отцовской мастерской?

   Собственно, почему бы не начать именно с этого происшествия? Тем более, как выяснилось впоследствии, все вышеупомянутые события оказались звеньями одной цепи, что привела к катастрофе.

   Итак.

   Я ещё не спала и лежала в постели с книгою в руках, когда за окном послышались неясный шум и звон, будто где-то разбили стекло. Опасаясь ограбления или, того хуже, бунта рабочих, я перестала дышать, прислушиваясь. Но звуки более не повторились. Тогда я, пересиливая страх, отложила книгу и подошла к окну. Отодвинула краешек шторы.

   – Силы небесные!..

   Небо над отцовской мастерской окрашивалось в жёлто-оранжевые тона. Клубы багряного дыма, взвиваясь ввысь, постепенно растворялись в чернильном небе.

   Недолго думая, я накинула на плечи шаль и побежала по коридорам, освещённым приглушенным светом ламп, в противоположное крыло – в библиотеку. Отец не имел привычки рано ложиться и обычно засиживался за чертежами допоздна.

   Так было и в этот раз.

   – Горит! Мастерская горит! Срочно вызывайте пожарных! – закричала с порога я.

   Отец отвлёкся от разложенных на столе бумаг, снял гогглы и поднял на меня недоуменный взгляд.

   – Джуди, дорогая! Что-то случилось? Повтори, будь добра, я не очень хорошо расслышал, – медленно произнёс отец, возвращаясь из своего идеального механизированного мира в реальность.

   – Сэр! Пожар! Из вашего окна не видать. Над мастерской зарево! И клубы дыма!

   – Святые механики! – не сдержался отец. – Извини, Джуди! Но… ты уверена?

   – Да, сэр.

   Не мешкая более, он взялся за стоявший на краю стола телефонный аппарат.

   А я обвела взглядом библиотеку в поисках Чарли. Настольная лампа давала мало света и основное пространство комнаты было погружено во мрак, но я поняла: Чарли на прежнем месте не было. А это значило, что отец запер его в мастерской.

   Взволнованная этим открытием, я пропустила фразу о том, что мне лучше вернуться к себе (если фраза эта вообще прозвучала, ибо немудрено в такую минуту разволноваться и немного отойти от правил этикета), а тут ещё в библиотеку ворвался запыхавшийся дворецкий с запоздавшим известием о пожаре, и я выскочила через чёрный ход во внутренний двор. Миновав небольшой сад, побежала к мастерской – оценить масштабы катастрофы, а может, чем-то помочь.

   Пожар разгорался на удивление быстро. С ревущим полыханием огонь жадно поглощал правую часть старой одноэтажной постройки, подбираясь к той её части, где находился вход. Из пустых окон-глазниц вырывались языки пламени. Огненные всполохи поднимались высоко в небо, освещая сад и стену соседнего дома. Несмотря на то, что в горле ужасно першило и дышалось с трудом, зрелище завораживало.

   Мастерская была вотчиной моего отца. Здесь он и его помощники с раннего утра до поздней ночи трудились, претворяя очередную идею в жизнь, составляли всякие мудрёные графики и таблицы, рисовали схемы, изучали чертежи, собирали макеты, писали, ваяли, ремонтировали… Неужели все плоды их трудов безвозвратно погибнут и их уже не спасти?..

   – Великий Дух! Неужели всё пропало? – причитала молоденькая горничная по имени Нита и, сама того не ведая, озвучивала мои мысли.

   Я оглянулась и тут только заметила собравшуюся в отдалении прислугу – экономку миссис Бёрч, лакеев, служанок, кухарку. Тобиас Чейз, крепкий парень семнадцати лет, служивший у отца подмастерьем, стоял с топором в руке, будто статуя. Огонь освещал их застывшие в благоговейном удивлении лица. Только немолодой папин камердинер Уилсон, от которого я не ожидала подобной прыти, бросился к двери и отпер её. Старая дверь распахнулась, и Уилсон утонул в клубах дыма.

   Это вывело меня из оцепенения.

   – Уилсон! Нужно спасти Чарли! – возопила я, готовая броситься вслед за ним, как вдруг сзади кто-то удержал меня за плечи.

   – Джуди, прошу, держи себя в руках, – это мама.

   А отец, не теряя ни секунды, исчез в горящем здании. Следом за ним бросился и Тобиас Чейз.

   – Папа!.. Чарли!.. Уилсон! Тобиас!.. – хрипела я, теряя остатки самообладания.

   В небо взметнулся столб огня и с оглушительным треском выстрелил, рассыпаясь снопом искр, будто рождественский фейерверк, с той лишь разницей, что сейчас, в отличие от любимого праздника, мне было совершенно не до веселья. А после внутри что-то ухнуло, треснуло и обвалилось, выплеснув из дверного проёма тучу огненных искорок. Я закричала и повисла у мамы на руках.

   Плавился воздух вокруг, плавились лёгкие от горящего воздуха, плавилось сердце от тревоги об отце и его помощниках. Почему никто не остановил их?! Позволили рисковать драгоценной жизнью ради бездушного механизма?! Ведь, по большому счёту, кроме отца и меня, никто Чарли не любил, а слуги и вовсе ненавидели – почему-то среди них упорно ходили слухи, будто через пять-десять лет всех людей, находившихся в услужении, заменят роботы.

   Две минуты, что отец провел в горящей мастерской, показались мне вечностью.

   Первым из полыхающего огнём здания выскочил Уилсон, держа в руках припаленный с боку ящик. Вторым из огня выбрался Тобиас, грязный от сажи и копоти, в разорванной на левом плече рубашке. Он стащил с невысокого крыльца обитый железом сундук. Не будь Тобиас медведем-оборотнем, пожалуй, ни за что бы не сдвинул его с места.

   Потом, наконец, вышел и отец, неся завёрнутого в сюртук робота. Я бросилась к нему.

   – Папочка! С вами всё хорошо? Вы не ранены?

   – Со мной-то всё в порядке, – ответил отец и невесело улыбнулся, – а вот Чарли, похоже, нужна помощь.

   Он опустил механического человека на газон, и я увидела, что у того сильно покорёжена рука и оплавился алюминиевый корпус.

   – Бедняжка! – воскликнула я.

   Ещё несколько минут тому я упрекала Чарли в бездушности, а теперь, устыдившись тех мыслей, была готова взять гаечный ключ и приняться за починку своего механического друга! И пусть мне никогда не разрешалось держать инструменты в руках, у меня имелось огромное желание оказать посильную помощь, сделать что-то хорошее, нужное, правильное!..

   – Ступай в дом, Джуди, – тихо, но твёрдо сказала мама, – пожарные приехали.

   Пожарная команда, прибывшая на двух тяжёлых паромобилях в сопровождении полиции, действовала быстро и слаженно. Перво-наперво полицейские оттеснили домочадцев подальше от огня, а пожарные протянули шланги и выпустили мощные струи воды прямо в бушующее пламя.

   Уже из окна спальни я наблюдала, как отважно борются с огнём пожарные, как постепенно умирает огонь, то и дело выбрасывая то тут, то там алые язычки в отчаянной попытке выжить.

   Я никогда не забуду эту ночь, самую странную, самую волнующую в моей жизни.

   А наутро стало известно, во-первых, о том, что из сейфа в библиотеке исчезли чертежи воздушного судна новейшей конструкции, над которыми отец трудился в течение нескольких последних месяцев, во-вторых, о том, что пожарная команда была задержана на углу Соборной и Солнечной подозрительными людьми в масках, от которых помог отбиться полицейский патруль, и, наконец, о том, что пожар был вызван поджогом. Нита клялась, будто собственными глазами видела осколки бутылки со следами зажигательной смеси. Кто поджог мастерскую и похитил отцовские чертежи, оставалось неизвестным, единственное, о чём удалось разузнать Ните, что те из людей в масках, которых доставили в полицейский участок, числились грузчиками на чугуноплавильном заводе.

   Но больше всего меня волновало другое, а именно внезапное исчезновение Олдена Фергюсона – молодого человека, которому было отдано моё сердце…

   

ГЛАВА 2. Прогулка по набережной, или Причина душевной боли

Минувшая ночь оказалась самой ужасной в моей жизни. В особенности удручало то, что Олден не позвонил и даже не прислал почтового голубя осведомиться о случившемся. О пожаре в мастерской отца уже знал весь город или, во всяком случае, та его часть, которая читает утренние газеты. Обида вперемешку с тревогой терзали изнутри моё взбудораженное кошмарной ночью сознание, и стоило только закрыть глаза, как перед мысленным взором вставал образ пылающей мастерской и фигура не отца, но Олдена на фоне огня.

   Моя лучшая подруга и соседка Аделина Торнтон, пользуясь прекрасной погодой, пригласила меня на прогулку по морской набережной. Отец с матерью настойчиво поддержали её инициативу, и я, уповая на благотворное влияние прогулки и предвкушая встретить того, о ком грезила дни и ночи напролёт, с удовольствием приняла приглашение.

   С моря дул приятный бриз. У самой воды кружили чайки, вдалеке на волнах покачивались рыбацкие шхуны. В высоком безоблачном небе парил одинокий орёл. Над Волчьим утёсом, едва не касаясь верхушек сосен стальным брюхом, пролетал полицейский дирижабль. По набережной прогуливались дамы в шляпках с перьями и лёгких пальто, джентльмены – в костюмах-тройках и цилиндрах. Молодым девушкам, таким как мы с Адди, нередко составлял компанию механический человек. Позади нас тоже, поскрипывая и пощёлкивая, топал Дасти, домашний робот Торнтонов, символ благополучия, достатка и принадлежности к семейству из южного района Спрингтауна.

   То и дело нам с Аделиной приходилось приветствовать знакомых, и все как один исправно делали вид, будто им не известно об инциденте, случившемся в нашем доме. Но того, кого хотелось видеть больше всего на свете, всё не было.

   – Я волнуюсь, Адди, – вздохнула я, и слова мои даже вполовину не отражали тех чувств, что бушевали внутри.

   – Понимаю, – кивнула подруга. – Признаюсь, я наблюдала за пожаром из окна. Это было необычайно волнительное зрелище!

   – У меня предчувствие, – продолжала я, – будто вот-вот случится что-то очень плохое, то, что до основания разрушит весь привычный уклад жизни и мою судьбу. Со мной ещё никогда такого не было.

   – Ох, Джуди, дай-то Бог, чтобы это оставалось всего лишь игрой твоего воображения! – участливо проговорила Адди.

   – Утром к отцу приезжал мэр Хэйворт в сопровождении целой толпы полицейских, – поведала я, – какое-то время они провели в библиотеке. Потом рыскали чуть ли не по всему дому. А у Тобиаса, у водителя и у лакеев взяли отпечатки пальцев!

   – Всё это, конечно, крайне неприятно, и я уверена, полиция приложит все усилия, дабы поскорее отыскать вора! – поддержала меня Адди. – Я не сомневаюсь ни минуты: преступник не может жить с вами под одной крышей! Наверняка это посторонний! Кто-то из тех недовольных, что устраивают акции протеста у Таун-холла. (Прим. автора: Таун-холл – орган городского самоуправления, ратуша.)

   – Хотелось бы и мне так думать, дорогая, – отозвалась я.

   На самом деле я ещё могла допустить, что пожар и кража чертежей нисколько не связаны между собой и что злоумышленник хитро воспользовался суматохой с тем, чтобы проникнуть в библиотеку тогда, когда там никого не было. Однако потайной сейф не так-то просто найти, а уж тем более практически невозможно взломать, ибо установлен он никем иным, как моим отцом, известным изобретателем. Пять лет назад за выдающиеся заслуги перед Королевством в области инженерии отец удостоился рыцарского звания и получил почётный орден из рук самого Реджинальда Годфрида Третьего. И при мысли о том, что грабителем может оказаться приближённое к дому лицо или вовсе кто-то из домашних, приводило мои чувства в полнейший хаос.

   – Я слышала, что чертежи были украдены в то время, когда в мастерской полыхал пожар, – вновь обратилась к подруге я, – и отец с матерью, и вся прислуга вышли поглядеть на огонь. Должно быть, преступник воспользовался случаем, пока в доме никого не было. Отец так и не смог уснуть в эту ночь и пробыл в библиотеке до утра. Тогда же и обнаружил пропажу. А может быть, пожар устроили нарочно, лишь бы выманить его из библиотеки? Что скажешь?

   – Знаешь, Джуди, – молвила подруга, – о работе старшего инспектора Фарлоу слышны сплошь положительные отзывы, а потому у тебя совершенно нет причин волноваться. Чертежи скоро найдут, а злоумышленник будет наказан по всей строгости закона.

   Адди улыбнулась уголками губ. Двое незнакомых офицеров, идущих навстречу, тут же отреагировали вежливым поклоном. Подруга всегда привлекала внимание противоположного пола. Стройная и гибкая от природы, словно тростинка, зеленоглазая и рыжеволосая, точно ведьма из детской книжки с картинками, и бледная как вампир, Адди олицетворяла эталон женской красоты эпохи Реджинальда Годфрида Третьего. Я же на её фоне несколько проигрывала. Думаю, виной тому мой хороший аппетит, пять-шесть лишних фунтов веса (прим. автора: 2,2-2,7 кг) и цвет кожи точь-в-точь, как у тех девушек, что всё лето трудятся под открытым небом. Хоть доктор Кавендиш и любил лечить мой румянец кровопусканием, считая его признаком переизбытка жидкости в организме, эта неприятная процедура помогала мне ненадолго. Впрочем, цвет моей кожи очень мне нравился, и я никогда не считала себя некрасивой. А когда-то Олден сравнил безоблачное весеннее небо с цветом моих глаз – да-да, именно так, а не наоборот. Он на самом деле необыкновенный романтик.

   – Сенсация! Экстренный выпуск «Вестника Соединённого Королевства Олдландии и Каламбрии»! – звонко кричал мальчишка – разносчик газет, взобравшись на парапет набережной.

   Моё сердце ёкнуло и отозвалось тупой болью: неужели старший инспектор Фарлоу совершил чудо, и разгадка таится в той самой газете, которой размахивает этот чумазый мальчишка?..

   Но нет. Следующая фраза разносчика газет оказалась совершенно неожиданной:

   – Вожак стаи волков-оборотней напал на человека! Прямо в центре Спрингтауна! Не пропустите подробности! Покупайте «Вестник»!

   Некоторые джентльмены подзывали мальчишку к себе и расплачивались флорином за возможность прочесть горячую новость прямо здесь и сейчас. Мне тоже ужасно хотелось купить газету, усесться на широкую каменную скамью, коих на набережной было немало, и узнать подробности, но мы с Адди прошли мимо. Не пристало леди интересоваться преступлениями всякого рода.

   Дома у нас также не принято обсуждать ни происшествия, ни политику. Даже по поводу кражи чертежей и пожара в мастерской отец сказал лишь, что во всём разберётся полиция, и чтобы я не волновалась ни о чём, кроме учёбы и наряда для предстоящего бала в честь именин миссис Хэйворт, где будут присутствовать его величество Реджинальд Годфрид Третий и её величество Мэри Маргарет, которые прибудут с визитом в Спрингтаун на три дня. На этом балу мы с друзьями будем представлены королю и королеве.

   Будь я одна, то не преминула бы купить-таки эту злополучную газету на глазах у всего высокородного общества. Однако со мной была Адди, а я никогда бы не смогла сделать ничего такого, что бросило бы хоть малейшую тень на её безупречную репутацию.

   Какое-то время мы шли молча, погрузившись каждая в свои мысли. Но я прекрасно знала, о ком она тоскует – об Уоррене Гамильтоне, человеке-волке, который уже открыл ей своё сердце. Я была бы неимоверно рада за подругу, ибо знала, что и она неравнодушна к Уоррену, да только дело осложнялось тем, что ни её семья, ни семья Уоррена не приветствовала смешанные браки. В роду Аделины, как и в моём, не было оборотней.

   Сколько себя помню, мне всегда хотелось стать оборотнем. Сильным, ловким, быстрым и свободным зверем. Чтобы обежать все леса вокруг Спрингтауна, взобраться на вершину горы Рокфор и выть оттуда на луну или пролетающие вдали дирижабли. А ещё – найти свою пару и прожить вместе долгие годы в любви и согласии… И я с тоской взглянула на Волчий утёс.

   Одна из городских легенд гласит: давным-давно одна несчастная девушка по имени Альдина, потеряв возлюбленного, в отчаянии бросилась с мрачного утёса в морскую бездну и обратилась в волчицу прямо на лету. После перевоплощения Альдина больше не вернулась в город и никогда уже не превращалась в человека. Она ушла далеко в горы и стала первой и единственной девушкой – предводительницей стаи волков-оборотней.

   Красивая легенда. Одна из моих самых любимых.

   – Адди, а что ты думаешь о нападении вожака волчьей стаи на человека? – нарушила молчание я.

   – Это настолько странное известие, – отвечала подруга, – что я отказываюсь ему верить! И Уоррен, и Олден, да и другие наши знакомые всегда отзывались о мистере Каннингеме как о настоящем джентльмене. Кроме того, сама Альдина-волчица была из рода Каннингемов!

   – Абсолютно согласна с тобой! – кивнула я. – Это совершенно немыслимо!

   Навстречу не спеша двигалась знакомая троица – Ли Кингсман, признанный лидер Южноспрингтаунской мужской гимназии, и по обе руки от него – две закадычные подруги Джессика Галбрейт, симпатичная рыжеволосая девушка-тигрица, и Кейт Моллиган, вампирша. Как все оборотни, Джессика отличалась приятным цветом лица и живостью характера, а Кейт, как все вампиры, была бледна и малоэмоциональна, но при этом обе девицы отличались прямолинейностью и бесцеремонностью в суждениях и поведении, что, безусловно, порицалось обществом, но в некоторых кругах считалось проявлением искренности. Кроме того, их объединяла ещё одна весьма странная черта.

   Когда-то Джессика и Кейт в один голос уверяли, что не собираются влюбляться в своих партнёров по танцам. Но в девятом классе они дружно изменили свое мнение и теперь так же в один голос утверждают, что ничего подобного раньше не говорили. Так, сперва по Джорджу Ларкинсу вздыхала Джессика, потом – Кейт, затем обе вдруг заприметили Эштона Сталларда, но тот стойко выдержал взгляды двух хорошеньких девиц одновременно, скорее всего потому, что обычно сам любил завоёвывать благосклонность противоположного пола, а не наоборот.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

120,00 руб Купить