Оглавление
АННОТАЦИЯ
Никита Румянцев случайно ввязывается в поиски клада, по преданию спрятанного в старой дворянской усадьбе. В заброшенном доме происходят странные вещи, а его призрачные обитатели устраивают кладоискателям немало опасных ловушек. Но иногда встреча с бывшим другом оказывается куда опаснее встречи с призраками и чудовищами. Сумеет ли герой достойно выйти из ситуации и завоевать любовь? А главное - сможет ли сделать выбор между богатством и счастьем?
ЧАСТЬ 1
Этот день мне не понравился с самого начала. Да и что может быть хорошего в дождливом утре, хлюпающих под ногами лужах и мысли о том, что Инга предпочла мне другого? Кофе показался безвкусным, а сигаретный дым - горьким.
К тому же, третий день приходилось мыкаться без машины, что особенно противно, когда несколько лет с ней не расставался. В понедельник моя верная «лошадка» закапризничала, и пришлось отогнать её в мастерскую к Ашоту и компании. Обещали к пятнице сделать, а сегодня только среда… Но больше всего мучила мысль о том, что в свои тридцать два я так и остался инфантильным мальчишкой, неспособным заметить, как его водят за нос. Инга, Инга… Тонкая тростинка, гибкая кошка с пронзительно-зелеными глазами, сдержанная и страстная одновременно. А я ведь уже почти поверил, что наконец-то нашел свою судьбу. Но судьба на поверку оказалась всего лишь глупой ставкой в рулетку, и опять - проигрыш.
Я купил в киоске пачку сигарет и нырнул в метро. Ненавижу, когда все вокруг складывают зонты, встряхивают их, не обращая внимания на то, что брызги летят другим в лицо. И эскалатор ненавижу - этот конвейер бледных, невыспавшихся лиц.
Откуда пришло ощущение сверлящего спину взгляда, я не знаю. Топтался у края платформы, бездумно разглядывая разводы на отполированных мраморных плитах, латунные буквы названия станции «Коньково» - «конь ково» в смысле «конь кого?», как вдруг лопаткам стало как-то неуютно. Это чувство стало нестерпимым, когда из черного зева тоннеля дохнуло привычной затхлой сыростью. И тут… Я отреагировал инстинктивно - сдвинулся немного вправо, чтобы уйти с линии неприятного взгляда. Только поэтому резкий толчок не швырнул меня вниз, на рельсы, а пришелся вскользь, в плечо. Я крутнулся, неловко растопырив руки, и увидел только ввинчивающуюся в напирающую толпу фигуру - черный бесполый силуэт, затылок скрыт капюшоном куртки. Мгновение, и он исчез. Преследовать было невозможно - меня уже вовсю теснили к плывущим все медленнее вагонам, а потом внесли внутрь. «Осторожно, двери закрываются»...
Прижавшись лбом к стеклу, я размышлял о том, был ли это очередной знак судьбы, или обычное хулиганство. Ещё вчера я бы непременно поверил в последнее, слишком много вокруг психов и подонков, сегодня уже сомневался. И от этого на душе становилось все более муторно.
О Славке я старался не думать вообще. Когда твоя девушка уходит от тебя, это пережить можно. Но когда она исчезает вместе с тем, кого ты считал свои другом… Я не удержался и скрипнул зубами. Прижатая к моему плечу женщина в синем плаще удивленно скосила взгляд. Надеюсь, она не приняла меня за наркомана в стадии ломки, хотя выглядел я наверняка неважно.
Вагон покачивало, за стеклом в темноте мелькали огни, появлялись и улетали в никуда станции, рядом толкались и водоворотом клубились люди, а я все вспоминал, как вчера утром Инга выбежала из моей квартиры, швырнув мне в лицо ключи. Не попала, к счастью. А, может, лучше бы, и попала? Эх… Можно было подумать, что это обычная ссора. Я до последнего надеялся на это… Но потом поехал на работу и там обнаружил пустой сейф и то, что из Славкиного кабинета исчезли все его вещи.
Они рассчитали все почти правильно - я не пойду в милицию, не стану их разыскивать с помощью частных детективов и других «специалистов». От одной мысли об этом, к горлу подкатывал тошнотворный комок.
Теперь придется начинать с нуля. Ну, не с нуля, конечно, деньги у меня все еще были. Кое-что осталось, кое-кто может помочь. Я начну. Но не сейчас. Сейчас мне хотелось биться лбом о стекло, чтобы не думать о том, что это Славка мог толкнуть меня там, на платформе. Но зачем? Все, что он мог, он уже взял. А чего не мог – уже не получит. Значит, это был не он?
«Не-он, не-он, не-он» - колыхался вагон, стараясь убедить и успокоить. И ему это удалось. Из метро я вышел со странным ощущением умиротворенности. За последние сутки со мной случилось много плохого, но самого страшного я все же избежал. А значит, судьба дает мне возможность сделать паузу и подумать, как жить дальше.
Дождь прекратился. Вдохнув влажный, пахнущий бензином воздух, я побрел по знакомой улице к нашему… нет, надо забыть слово «нашему»! - к своему офису. Деньги, которые я снял со счета, на которые позарились Славка и Инга, предназначались для открытия ещё одного магазина. Теперь его не будет, и тренажерный зал придется закрыть - зачем он нужен? Лишние хлопоты...
Нина встретила меня тревожным взглядом - она была в курсе вчерашнего.
Три часа мы обсуждали, как будем действовать дальше и кого можно уволить. У меня звенело в висках, и, попросив окончательно все подсчитать и сообщить мне требуемую для обрубания лишних хвостов сумму на мобильник, я позорно сбежал.
Эх, Славка, Славка… для того ли мы создавали «Стайер», чтобы ты однажды решил, что мы заработали достаточно - для тебя. Вернее, для тебя и Инги. Хотя наверняка ты понимал, что раскрутка только началась, и дальше денег будет больше. Но ждать уже не мог.
Теперь я убедился, что продавец так понравившегося нам помещения не спроста хотел получить деньги именно налом - его нашел Славка. Он хорошо, очень хорошо подготовился.
Поймав себя на том, что бесцельно ношусь по бульвару туда-сюда, я решил остановиться и подумать о чем-нибудь другом. Ну, хотя бы о еде. Желудок тихо постанывал, намекая на то, что последний раз получил от меня вчера вечером что-то. Что именно, ни он, ни я уже не помнили.
Взгляд остановился на унылой вывеске «Блинная», и я, не раздумывая, зашел туда. Выложенные пестреньким кафелем стены, одноногие столики, запах горячего масла и растворимого кофе. А что - в моем нынешнем финансовом положении лучше забыть о японской кухне и стейках из осетрины. Блины-блинчики в самый раз.
Устроившись за столиком в углу, я вначале принялся за картофельные оладьи со сметаной. Они оказались неожиданно вкусными. В кафе было многолюдно: пенсионеры, студенты, какие-то потрепанные небритые личности. За моей спиной компания из двух парней и двух девушек что-то горячо обсуждала. Так горячо, что я невольно слышал, о чем они говорят.
- Соня, ты уверена, что все поняла правильно? Терёшки, а не Трёшкино или Тёткино? - вопрошал сочный баритон. Слова его сопровождались шелестом бумаги, очевидно, он искал эти самые Терёшки на карте или схеме. Мне название показалось знакомым, и я продолжил подслушивать.
- Точно. Я проверяла - усадьба Горецких была именно там, - заверила его одна из девушек.
- И что сейчас от неё осталось? Уцелела или снесли к чертям? - это спросил хрипловатый тенорок. - А если уцелела, то что сейчас там размещается? Не хотелось бы искать клад в каком-нибудь санатории…
- Тише ты! - шикнули на него хором.
- Ничего там, вроде бы, нет. Развалина.
- Развалина это хорошо, нам меньше разваливать придется, - хохотнул тенорок. - Шанцевый инструмент закупим, и вперед!
- Макс, ты несешь какой-то бред, - возмутился баритон. - С одним шанцевым инструментом, ломами и энтузиазмом там делать нечего. Это тебе не дача, там здоровущий дом. А возможно, и не один - флигели там всякие, конюшни… Так что, вы как хотите, но без металлоискателя соваться туда бесполезно.
Мне стало интересно. Кажется, я невольно присутствую на заседании бригады кладоискателей. Терёшки, Терёшки… Где я мог это слышать или видеть? В памяти всплывали только буквы - никаких пейзажей и людей. Наверное, когда-то промелькнул дорожный указатель, вот и застрял в памяти.
- Я уже говорил, что металлоискатель нужен хороший, - продолжал баритон, - не тот, который на каждую железяку реагирует, а с электроникой. Чтобы металлы распознавал. Иначе действительно все по кирпичику разбирать придется - там наверняка всякого ржавого железа море.
- Хорошо тебе говорить, - вздохнула девушка, которую называли Соней. А вторая низким красивым голосом, подхватила:
- Знаешь, Ромка, сколько эта штука стоит? Не знаешь? А я интересовалась. Несколько тысяч "зеленых"! Да если бы такие деньги у меня были, я бы ни о каком кла… ни о каких Терёшках и разговаривать не стала бы!
- Ну что, так и будем ныть? - обладатель тенора, Макс, начинал закипать. - Можно хотя бы съездить и посмотреть, что это за дыра такая - Терёшки.
- Легко сказать - за двести километров ехать, - вздохнула Соня. - Там и железной дороги близко нет, придется автобусами добираться. Или частника нанимать
И тут я вспомнил! Точно, это в направлении Смоленска! Мы ездили туда со Славкой прикупить партию тренажеров, которую нам предлагал Костик Кипарисов, и останавливались перекусить в какой-то придорожной харчевне. Вот там рядом и был указатель поворота на Терёшки. Опять Славка…
Ребята за спиной продолжали спорить, то приглушая голоса, то снова их повышая. Я обернулся. Макс - тощий блондин в джинсе, Роман - довольно крупный, даже грузный брюнет в очках, и две девчонки - одна подстать Максу - длинноногая и светловолосая, а вторая… Почувствовав мой взгляд четверка примолкла, парни обернулись и недобро прищурились. Дескать, дядя, тебе чего?
Зачем я это сделал, в тот момент я даже не понял. Просто подхватил стаканчик с недопитым чаем и шагнул к их столику.
- Я слышал, вам металлоискатель нужен?
- А тебе какое, собственно, дело? - нахмурился Макс.
- Погоди, - остановил его Роман. - Да, нам нужна эта штука. Ну и?...
- У меня есть металлоискатель, - пожал я плечами. – Очень хороший. Распознает металлы, глубину их залегания…
- За сколько отдаешь? - Роман испытующе глядел на меня. Девчонки притихли. Я в своем костюме, с галстуком и дорогими часами на запястье явно не соответствовал - ни стилем, ни возрастом. Им всем было чуть за двадцать, а мне… Ах да, я это уже упоминал.
- Отдам даром. Вернее, дам попользоваться за…
- Ромка, он же про клад слышал! - та самая, вторая девушка - маленькая, смешная, в какой-то детской кофтенке и с кучей каштановых кудрей на голове, зажала себе рот ладонью.
- Продолжай! - нетерпеливо кивнул мне Роман. - А ты, Сонь, помолчи.
Я немного растерялся. Как объяснить этим юнцам, да и себе заодно, с какой целью я собираюсь ввязаться в дурацкую детскую игру?
- В общем, так… Хотите – могу металлоискатель дать. Но при условии, что возьмете с собой в эти самые Терёшки. Не хотите – не надо. Без вас клад искать не стану, не беспокойтесь. Просто хотелось отпуск как-то неординарно провести.
Уж не знаю, поверили ли они мне, или решили, что у меня с мозгами не все в порядке, но только попросили дать им несколько минут - посовещаться.
Я вышел из кафе, закурил и принялся рассматривать только что распустившиеся листики-сердечки на липах, мамаш, катающих яркие коляски, на витрины магазина канцтоваров.
- Эй, как тебя? - раздалось позади. Я обернулся. Макс.
- Никита. Меня зовут Никита Румянцев. Можно - Ник.
- А я Макс.
- Да я уже понял.
- Ясно. Ну, в общем, выхода у нас нет. Поэтому мы согласны. Тем более, может, и нет никакого клада. Может, сочиняет Сонька. Так что ты особо не рассчитывай. Ничего, что я на "ты"?
- Ничего. А насчет клада я все понял. Просто приключение.
- Это хорошо, что понял. Раз уж тебе ударила в голову такая блажь, поехали. Только заранее договоримся - если что найдем, делим поровну, на пять частей. Идет?
- Идет. – Я усмехнулся. Старую графскую супницу мы найдем, вот и все приключение. Интересно, как выглядит пятая часть супницы? А еще интереснее – зачем я напросился с ними в эти Терешки? - Когда едем?
- Послезавтра, в пятницу, двинем. Алиске в четверг последний экзамен сдать осталось. Ты работаешь?
- Работаю... Но как раз собирался отпуск взять.
- Так что, по рукам? – теперь уже, похоже, он меня уговаривал. Металлоискатель – не лопата, на дороге не валяется.
- По рукам, - я швырнул окурок в урну, промазал и усмехнулся. В жизни нужно иногда принимать идиотские решения - для того, чтобы обмануть судьбу.
Вот я и принял.
***
В конце дня я позвонил Ашоту, чтобы узнать, как там поживает моя «лошадка».
- Э… - начал он. Это традиционное начало любой фразы, произносимой великим врачевателем карбюраторов и систем зажигания. - Э… Послушай, Ник, ты веришь в то, что у машин есть душа?
- Ты к чему это клонишь? - насторожился я. - Хочешь сказать, что моя тачка отдала богу душу?
- Да нет, - я отчетливо слышал в трубке сопение знаменитого Ашотовского «румпеля». - Просто она тебе жизнь спасла тем, что отказалась ездить. Или здоровье.
- В каком смысле?
- В таком. У тебя правое переднее колесо на одном честном слове держалось. Кто-то неплохо накидным ключом поработал. Я бы на твоем месте задумался - кто. Если бы в городе отвалилось – полбеды. А на трассе – верная смерть.
- Одно колесо? - уточнил я, чувствуя, как в висках пульсируют тупые удары.
- Именно, что одно. Остальные в порядке. Твоя девочка (девочка на сленге Ашота означало «Дэу») завтра будет готова, можешь забирать.
Я положил трубку и выдохнул. Вот значит, почему Славка и Инга так спешили - я же тогда сказал в офисе, что вызвал эвакуатор и отправил машину Ашоту. Я не разбился, как они планировали, в мастерской отвинченные болты на колесе скорее всего заметили бы, а я не совсем уж идиот, чтобы не понять, кому моя гибель выгодна. И даже если бы не сделал окончательные выводы, то точно задумался бы.
От грохота моего кулака в стену, едва не свалился барометр, показывающий «переменно». Зато внутренний барометр застыл на делении «Буря».
***
К моему великому удивлению, в пятницу мы таки выехали. На моей машине, естественно - переть на себе амуницию я был категорически не согласен. Спальники, металлоискатель, ящик тушенки и прочая, и прочая - поклажа была совершенно неподъемной.
Я и сам не знал, чего хотел от этой поездки. Отдохнуть? Развеяться? Развлечение сомнительное, а отдых в компании почти незнакомых молодых людей... Отвлечься - пожалуй, как раз то, что мне нужно.
Ребята, хоть и не принимали пока меня за своего, были мне по-своему благодарны. И в чем-то уже слушались. Скажем, согласились оставить в городе шестиместную палатку - и так багажник был забит до отказа, да еще и на крышу навьючили тюк с теплыми одеялами. В любой деревне можно снять комнату, или летнюю кухню, или просто сарай. Это не так дорого, но гораздо удобнее. Всё пищу готовить не на костре, не говоря уже об электрическом освещении. Те же аккумуляторы в металлоискателе надо подзаряжать.
Моя «лошадка» бодро катилась по шоссе в сторону Смоленска, а занявшая кресло рядом с водителем Соня решила детально повторить свою историю - видно, специально для меня. Чтобы я вдруг не надумал уехать в первый же день и забрать металлоискатель - оставшийся, кстати, в числе неликвидов на складе. Заказывали нам его какие-то авантюристы, но потом исчезли бесследно, так и не выкупив.
- Мне бабушка об этом кладе рассказывала... А ей - мать. Это что-то вроде семейной легенды. Дед моей прабабки, Станислав Горецкий, был поляком, его семью выслали после восстания, - объясняла Соня. - Когда оно было, в тысяча восемьсот шестидесятом году, кажется? Или не выслали - сами они уехали, точно неизвестно. Дед красавцем был, удачно женился - на графской дочери, получил приличное приданое, земли, усадьбу в Терёшках. Титул, конечно, ему не обломился, но семья считалась очень знатной и богатой. Да только не все ладно в ней было. Дядя прабабушки, Михаил, то ли на бегах проигрался, то ли в карты… В общем - пустил себе пулю в лоб. Да и брат деда, Казимир, тоже что-то натворил - несколько лет на каторге провел. Потом приехал к деду, тот его рядом со своим домом поселил, но наособицу. И через несколько месяцев его убитым нашли. А в деда стреляли - наверное, те же, кто брата убил... Но только он жив тогда остался.
- Да, зажигали твои предки! - с заднего сидения подал голос Макс. - Несмотря на то, что графья.
- Они не графы, я же уже объяснила. Дед был польским дворянином. А семья была интересная, это точно. У прапрапрадеда было четверо детей, Михаил, Дементий, Софья и Анна. Михаил, как я уже сказала, застрелился, Дементий женился и получил основную часть наследства, а Анну, мою прапрабабушку, с хорошим приданным выдали замуж. Только муж оказался какой-то жуткой сволочью, и через несколько лет она вернулась к брату в Терёшки - с двумя детьми. Тогда развестись было сложно, но вскоре её супруг умер, и она вышла замуж во второй раз - за священника. И тогда родился третий ребенок - моя прабабушка Елизавета.
- Это в каком же году было? - спросил Роман. В руках он держал синюю пластиковую коробочку и, разговаривая, не забывал нажимать на кнопки – играл в «тетрис».
- В конце прошлого века, - ответила Соня. - Я точно года не знаю. В революцию ей было примерно столько же лет, сколько мне сейчас. Дядя в ней души не чаял, своих детей у него не было, да и воспитывал Лизу фактически он - родители её умерли, когда она была ещё маленькой. Старших братьев отправили в Москву учиться в университете, а девочка осталась.
- Ты о кладе-то когда начнешь? - не выдержала Алиса.
- Да, о кладе… Когда началась первая мировая война, прапрадед увез жену и племянницу в Москву - боялся военных действий. Да и жениха Лизаньке хотел присмотреть в столице. А теперь смотрите - драгоценности матери-графини, драгоценности, подаренные им жене и Лизе. Уже немало. Да ещё он по московским ювелирам прошелся, решил все свободные деньги в золото и камни вложить, времена-то были смутные. По описаниям, это довольно большая шкатулка была, серебряная. Дементий с ней не расставался, считал, что так меньше риска.
- Наивный человек, - побормотал Макс.
- Ну вот. А когда в Москве начались беспорядки, они вместе с Лизиными братьями вернулись в усадьбу, - продолжала Соня. - И там их почти всех и сожгли. Одна Лиза и осталась жива.
- Это как сожгли? - заинтересовался я.
- Крестьяне местные и всякая приблудная шантрапа решили экспроприацию устроить. Пришли с кольями и рогатинами. А в доме - трое вооруженных мужчин. Прислуга к тому времени уже разбежалась. Ну, они отбивались, сколько могли, отстреливались из окон, и тогда дом подожгли. Они и сгорели заживо. Только никаких богатств не нашли - шкатулка исчезла. По легенде, её спрятали где-то в доме. И Дементий Горецкий наложил на богатства родовое заклятие, или что-то вроде того. Дескать, шкатулка может достаться только тому, в чьих жилах течет кровь нашего рода.
- Родовое заклятие? Что это еще за штука?
- Да я и сама точно не знаю… Но Дементий – он черной магией интересовался. Или белой. Не знаю точно. Интересный был человек…
- А Лиза как уцелела?
- Дядя и братья, когда увидели идущую к дому толпу, велели ей вылезать в окно, выводить из конюшни лошадь и скакать в уезд за подмогой. Только в уезде уже большевики хозяйничали… Но она жива осталась.
- Понятное дело, что жива. Если твою бабушку потом родила, - хмыкнул Роман.
- Да, невеселая история, - заметил я, сворачивая с шоссе на узкую дорогу под указатель "Терёшки, 5 км". - Держитесь, народ, сейчас начнутся настоящие российские ухабы.
Мимо мелькали красные стволы сосен. В открытые окна врывался свежий, пахнущий хвоей и весенней зеленью воздух. Затем дорога вильнула, огибая лиственную рощу, и перед нами открылся вид на небольшую деревню. Церковь с голубым куполом на холме, покосившиеся кресты кладбища. Никакой усадьбы видно не было.
- Она там, за рощей, - сказала Соня.
- Ясно, - кивнул я и, не въезжая в деревню, повернул в указанном девушкой направлении.
Дом впечатлял, несмотря на полное запустение. Огромный, двухэтажный, выстроенный, как раньше было принято говорить, «покоем», то есть буквой "П". Посередине фасада - портик, подпираемый шестью коринфскими колоннами, и широкая лестница, Окна были заколочены почерневшими досками или зияли дырами - ни стекол, ни рам. Прохудившаяся крыша уже начинала проседать, и было видно, что с неё местами ободрали старый шифер. Стены, когда-то выкрашенные в желтый цвет, облезли, лепнина колонн и портика частично отвалилась. И все равно - в этом уцелевшем осколке прошлого чувствовалось несокрушимое величие.
- Что там написано? - Алиса, высунувшись в окно машины, указала на проржавевшую табличку около заколоченной досками парадной двери. По заросшей буйной травой дороге я подъехал ближе к усадьбе.
- «Детский дом № 3» - прочитали хором Соня и Макс.
- Ничего себе, домина, - пряча "тетрис" в сумку, заявил Роман. - Неслабо твои предки жили, Сонька! Я бы тоже так не отказался. Прислуги, небось, содержали толпу. Гувернантки, горничные, кухарки...
- Ну, садовник у них точно был, - проговорила Соня, не сводя глаз с усадьбы. – Повесился на яблоне перед домом. За год до того, как революция случилась.
- Слушай, а хоть кто-то из тех, кто там жил, своей смертью умер? - спросил Макс. - Один застрелился, другой повесился, третьего убили, остальных сожгли заживо... Мрачно как-то.
- Не знаю, - вздохнула Соня. - О тех, кто тихо умер, бабушка не рассказывала. Она страшные истории любит.
- А про клад не сочинила? - опять засомневался Роман.
- Нет. Они ведь богатые были. И если драгоценности не нашли, значит, они должны быть по-прежнему тут. А забрать спрятанное было некому - Лиза сюда больше не возвращалась, боялась, что узнают. Уехала в Новосибирск, там замуж вышла, и там родились бабушка и моя мама. В Москву мама учиться приехала уже в конце шестидесятых. Только я из всей семьи в столице родилась.
- Ладно, поехали в деревню, жилье поищем, - с хрустом потянулся Макс. - Да и жрать уже охота.
- Погоди.
Я сдал вправо, и за поросшим сорняками лугом рассмотрел крайние дома, которые выходили к усадьбе огородами. Вот эта халупа, виднеющаяся за запущенным огородом, нам бы вполне подошла. Запомнив строение, я повернул назад. По днищу несчастной «лошадки» скрежетал сухой прошлогодний бурьян.
- Кстати, господа кладоискатели, как мы объясним селянам цель визита?
Ребята переглянулись. Похоже, эта мысль им раньше не приходила в голову. Никому они ничего объяснять не собирались. Но деревня - не Москва, здесь каждый человек на виду. И рыскать весь день по усадьбе с металлоискателем - привлекать к себе ненужное любопытство.
- Скажем, что мы студенты-архитекторы, - нашлась Алиса. - Рисуем, изучаем архитектуру. Ты, Никита, вполне можешь быть нашим научным руководителем.
- А почему приехали именно сюда?
- Надо же нам было куда-то ехать? А тут дом старинный, большой и красивый, - хмыкнул Роман. - Не будем углубляться в подробности. Нас бы только на постой пустили. Тут-то нам солидный вид Ника очень поможет.
Я не стал спорить - свернул на улочку, которая, вела от церкви в сторону усадьбы, и медленно поехал по грунтовке. Гуси, что паслись почти у каждого двора, вытягивали шеи и шипели на машину. Людей на улице было мало - все больше старушки на завалинках.
***
Нужный нам домишко стоял в ряду последним. Покосившиеся ворота, почерневшая от старости скамейка у палисадника. Мы вышли из машины.
На стук никто не отозвался, так и есть - заброшена избушка.
И тут неподалеку, в кустах сирени раздалось подозрительное шебуршание.
- Это еще что? - ойкнула Соня.
- Выходи, не тронем, - предложил я.
Кусты вновь зашуршали, мелькнула синяя курточка, но ее обладатель не спешил показаться на глаза.
Я шагнул в заросли и оказался лицом к лицу с мальчишкой лет десяти-двенадцати.
- Ты что здесь делаешь?
- Гуляю. А вы что делаете?
- И мы гуляем. Не знаешь, у этого дома хозяева есть? Или свободной комнаты, а лучше - двух, ни у кого не найдется?
Мальчишка засопел, задумался.
- Вам зачем?
- Жить будем, - объяснила Соня, подошедшая к кусту следом за мной. - Мы архитекторы, мальчик.
- Строить что-то приехали?
- Ты лучше скажи, у кого жилье снять можно?
- Надо у моей бабки спросить, - важно заявил мальчишка. - Это ее дом.
Я с сомнением промолчал. Двор в бурьяне, подслеповатые оконца мутны от грязи, занавесок на них нет.
- Место подходящее, - заявил Роман. - Ходить недалеко.
- Тебе лишь бы меньше шевелиться, - фыркнул Максим, брезгливо косясь на избушку.
- А ты хочешь тут пятизвездочный отель поискать?
- Ладно, зови свою бабку, - предложил я пареньку.
Мальчик, однако, повел нас не к избушке-развалюшке, а обратно по улице. Я пожалел, что бросил машину с дорогим металлоискателем в багажнике. И доехать было бы быстрее, и транспорт под присмотром.
- Баба Рая!
- Чего тебе, Санька?
На крыльце добротного пятистенка показалась старушка в белом платочке. Увидев нас, вытерла руки передником и поправила очки на носу. Выяснилось, что живет она у сына, потому что одной с хозяйством управляться тяжеловато стало, да и невестке с внуками помогает.
- Живите на здоровье, только не сожгите, - внимательно выслушав наши россказни насчет архитектуры, предложила бабуля. - Платы мне никакой не надо. Разве что огород прополете, и ладно. И вам полезно, и мне хорошо. Огород я всегда у себя сажаю. Земля там лучше родит.
- Огород прополем, - поспешил заверить бабу Раю Роман. - А с мебелью у вас как? Кровати, например, есть? Плита электрическая?
Бабуля усмехнулась.
- Увидите. Сейчас ключ дам, погодите.
Баба Рая скрылась в доме и вернулась с огромным ключом - не иначе, от амбарного замка.
- От честных людей, - заявила она. - Можно бы и не запирать дверь, да шастают всякие... Только их и замок не остановит.
Первое разочарование постигло нас еще во дворе лачуги, перешедшей в наше временное пользование. Провода, соединявшие линию электропередач с домом, были обрезаны и висели мотком под стрехой. Внутри тоже царило запустение: пыль, паутина и тяжелый запах давно не проветриваемого помещения. Домишко состоял из двух комнат. В одной была печь, древний посудный шкаф и стол с двумя лавками, в другой - рассохшийся шифоньер и огромная железная кровать.
Макс уселся на панцирную сетку, подпрыгнул, так что посыпалась ржавчина, и объявил:
- Чур, мы с Алиской в этой комнате спим!
Воцарилась тишина. Потом Роман сердито швырнул на пол сумку.
- А ты подумал, что Соньке придется вместе с двумя мужиками вторую комнату делить? Как ты себе это представляешь?
- Ребята, вы только не ссорьтесь, - всполошилась Соня. - Я могу там. За печкой…
- Вот только золушек нам тут не хватало. Мы что, сюда ехали, чтобы Макс с Алиской могли тут без помех любовью заниматься?!
Роман явно завелся. Что это было - ревность? Зависть? Не похоже.
Алиса с деланным безразличием водила пальцем по облупленному косяку.
- На кровати будут спать девушки, - тоном, не терпящим возражений, отрезал я. Мужики - в горнице. А для амуров вокруг полно природы.
- Как скажете, - вздохнул, поднявшись с кровати, Макс.
- Значит так… Прежде всего нужно здесь хоть какой-то порядок навести. Во дворе я видел колодец, попробую добыть из него воды. А вы, орлы, посмотрите, что там с электропроводкой. Без неё не подзарядить аккумуляторы - металлоискатель поработает день, и все.
Возражать никто не стал, и мы вышли во двор. Там, кроме колодца, был ещё перекошенный от старости курятник и сарай. Парни, все ещё дуясь друг на друга, нехотя занялись проводами.
Колодец был самый примитивный - бетонное кольцо с крышкой. Рядом в траве валялось ведро с привязанной к его ручке веревкой. Я проверил её прочность - вроде бы не гнилая - и сдвинул крышку. Из глубины пахнуло холодом, вода показалась мне темной и застоявшейся. Сейчас проверим.
Девушки с интересом наблюдали, как я опустил в колодец ведро и вытащил его. Слава боку, дыр в нем не оказалось. Я набрал воды в горсть и попробовал на вкус. Сразу заломило зубы.
- Ну и как? - спросила Соня.
- Сама попробуй! Сейчас новую достану. Надо ведро вначале сполоснуть.
- И вскипятить! - подала голос Алиса. Тут наверняка микробов целые колонии.
Я только усмехнулся, выплеснул воду в бурьяны и набрал ещё ведро.
- Вкусная, - промычала Соня. - Только холодная очень.
- Много не пей, простынешь.
Так, понятно, Алиса у нас зануда, помешанная на здоровье. Не худший вариант, но будет доставать.
Роман тем временем пытался отыскать в сарае лестницу, чтобы забраться на столб. В сарае обнаружилась сомнительная конструкция без половины перекладин, и Макс, как более легкий, начал восхождение.
- Осторожно, не прикасайся к оголенным проводам, - причитала внизу Алиса.
Я заглянул в сарай. Ого! Тут есть много полезных вещей.
- Что это? - с изумлением спросила Соня, глядя, как я выволакиваю на свет божий деревянные козлы с натянутой на них парусиной.
- Будешь смеяться, но это раскладушка.
- На этом спят? - изумлению дитя города не было предела.
- На этом спят. Если оно, конечно, не сгнило. Там ещё одна железная кровать есть. А кому-то придется спать на лавке или просто на полу. Ну, что, дамы, вы полы мыть собираетесь?
- Просто - водой? - изумилась Алиса.
- Да, водой и тряпкой, я там видел в сенях какую-то рвань. Вот берите её и… А я пока посмотрю, что тут ещё полезного в сарае есть. Судя по размерам дома, нам тут придется не меньше недели жить.
- Кто-нибудь, попробуйте включить в доме свет! - завопил со столба Макс. - И поскорее, я тут на честном слове держусь!
***
К вечеру мы с горем пополам обустроились. Тусклая лампочка под жестяным колпаком освещала свежевымытые угла горницы, окна мы завесили старыми газетами - от чужих глаз. Нам удалось даже растопить печь, и она не слишком дымила. Чайник не нашли, поэтому воду кипятили в помятой алюминиевой кастрюле. А в другой сварили макароны и вывали в них банку тушенки.
- Почему бы нам прямо сейчас не отправиться к усадьбе? - спросил Роман, допивая чай. - Ведь стемнеет ещё не скоро, а делать все равно нечего.
- И эту штуку попрем? - спросил, кивая на установленный в углу около розетки прибор, Макс.
- Мы пока на рекогносцировку. Хоть посмотрим, как оно там, внутри.
- Хорошо, пошли.
- А посуду мыть кто будет? - подскочила Соня. - Опять мы?
- Потом помоем. Ветровку надень!
- Зачем? Вечер же теплый.
- Комары, - коротко ответил я.
Гуськом мы вышли во двор и пересекли огород. Да, насчет прополки мы погорячились… Буйный осот и сурепка вовсю хозяйничали на грядках бабы Раи, а юркий вьюнок оплетал вообще всё и так и норовил уцепиться за кроссовки. Каторжными работами мы обеспечены - огород вместе с картофельником занимал соток десять. Луг, отделявший его от усадьбы, выглядел совершенно нехоженым - ни тропинки, ни дорожки. По-видимому, много лет траву тут не косили и скотину не пасли. Интересно, почему?
- Ну и что? Так и пойдем напролом? - забеспокоилась Алиса. - Может, в обход?
- А где он, обход? - я внимательно оглядел луговину, благо она от огорода шла вниз, и затем уже поднималась к дому. Кое-где росли кусты. - Похоже, туда вообще никто никогда не ходит. Так что надо сразу проложить тропу напрямик.
- Дикое какое место, - вздохнул Роман. - Вроде бы, и люди рядом, а выглядит так, словно зачумленное.
- Может, из-за того, что тут раньше детдом был?
- Что плохого в детдоме? Нет, тут что-то другое...
Я пошел первым. Нацелился на портик и двинулся. На джинсы тут же налипли прошлогодние репьи. Особо толстые растения я выдергивал или переламывал стебли. Остальные пристроились в кильватер. Вот уж не чаял я стать предводителем команчей.
В самом низком месте мы наткнулись на ручей и легко перепрыгнули через него. По берегам крошечного русла и рос тальник, который я заметил от огорода. А ведь место очень привлекательно для мальчишек, странно, что сюда никто не ходит. Я представил себя пацаном - пускать кораблики по этой мини-речушке, ловить головастиков, покуривать, спрятавшись в кустах… Однако местная ребятня сюда явно не совалась.
Мы подошли к дому и остановились, задрав головы. Запустение ужасное, но странно, что на стенах нет обычных в таких случаях надписей современных неандертальцев, да и следов их жизнедеятельности не наблюдается. Роман подошел к двустворчатой двери и подергал её. Проржавевшие гвозди, которыми были приколочены доски, подавались, так что отодрать можно и руками. Но вначале нужно осмотреть все вокруг.
- А ведь это был сад, - неожиданно произнесла Соня, указывая на рощу.
Я пригляделся. Похоже, она права - сад или небольшой парк. Кое-где высились старые дубы, росли огромные одичавшие яблони. На них даже завязь была кое-где видна. А вот это - остатки какого-то постамента, наверное, от статуи.
- Там, ниже, должен быть пруд, - почесав нос, предположил Макс. - Я бы лично точно запруду поставил.
- Значит, будет, где купаться. Если вода чистая, - прошептала Алиса, не сводя глаз с темного провала окна на втором этаже.
Соня пошла вдоль стены, свернула за угол. Мне стало как-то не по себе – и я двинулся следом. Не хотелось оставлять девушку в этом месте одну. Даже если до нее каких-то двадцать метров.
Миновав угол, я увидел развалины какого-то сарая, заросшие терновником, бурьяны, несколько деревьев... Вот только Сони нигде не было!
- Софья! – почему-то шепотом позвал я. Кричать здесь совсем не хотелось.
- Что ты там шепчешь? – гаркнул у меня над ухом Роман.
- Соня куда-то исчезла...
- Да куда она могла деться? В кустики отошла. Ты как маленький, Ник!
Я покачал головой. По этим репьям в кустики не пройдешь. Во всяком случае, не пройдешь, не оставив следов. А по этому двору с прошлого года никто не ходил.
- Ну не сквозь землю же она провалилась?
- Сквозь стену, - подал голос Макс. Он отошел от дома метров на десять – в сторону терновых зарослей. Я последовал за ним и увидел в каких-то трех метрах от того места, где стоял Роман, провал незаколоченного окна. Странно, что мы не заметили его сразу. То ли мешала кривизна поверхности стены, то ли по какому-то капризу строителей оконный проем был сделан таким образом, чтобы не бросаться в глаза. Ни подоконника, ни наличников...
Подойдя к окну, я заглянул внутрь. Там виднелась фигурка в джинсах и голубой ветровке.
- Соня!
- Залезай сюда, - ответила девушка, поворачиваясь ко мне лицом. – Похоже, тут самый удобный вход в дом.
Влезть в окно не составило никакого труда. Я оказался в закутке, который выходил в коридор. Девушка шагнула назад и невольно прижалась ко мне.
- Что вы так долго? – напряженным шепотом спросила она.
- Долго? Мы тебя потеряли. А зачем ты полезла в дом одна?
- Ну, это все-таки, в какой-то мере, мой дом. Но тут так страшно! И звуки наверху странные. Я стояла и слушала...
Прислушался и я. Тишина. Пыльная, душная тишина. Никакого движения воздуха, ни малейшего сквозняка.
Сзади запыхтел Роман.
- Что не проходите? – пробасил он.
И действительно, почему мы замерли в подсобке, не хотим выйти из нее? Я отстранил с дороги Соню, шагнул в дверной проем – двери здесь давно уже не было - и оказался в длинном слабо освещенном коридоре. Странно. Барские хоромы, по моему мнению, должны были выглядеть совсем иначе!
Под ногой хрустнули какие-то черепки. Но звук тут же поглотила мягкая пыль – ее здесь было столько, что за прошедшим человеком оставались четко различимые следы. До нас по этому дому много лет никто не ходил. Во всяком случае, следов присутствия других людей не было.
В коридор вывалился Роман, потом показалась светлая головка Алисы.
- В какую сторону пойдем? – деловито поинтересовался Роман.
- А прямо сейчас надо? – спросила Соня.
- Зачем же мы сюда пришли? Надо хотя бы осмотреться!
- Тогда пойдем направо, - распорядился появившийся в коридоре последним Макс.
- Почему ты здесь командуешь? – неожиданно обиделся Роман.
- Мне показалось, что ты спрашивал нашего совета, мой друг, - раздраженно бросил Макс. – Или я, по-твоему, уже и права голоса не имею?
- Нет, Синявский, правда, что ты злишься? – вступилась за своего парня Алиса. – Ну, хочешь, давай пойдем налево!
- Нет, - категорически отрубил Макс. – Я теперь пойду направо. Мне там нравится больше. К тому же, мы выйдем к одному из торцов. Там должен быть запасной выход, мне кажется. Черный ход. Это хозяйственное крыло, по-моему. Для прислуги.
- А налево – главная часть дома, - продолжал спорить Роман. – Там интереснее.
Перебранка начинала мне надоедать. Но поддержать кого-то – попасть под горячую руку. К тому же, что направо, что налево мне идти не хотелось. Мне вообще не нравился этот коридор, эта дыра в окне, неизвестно кем и когда проделанная. Но особенно - то, что в дом не лазят даже вездесущие мальчишки.
- Мне кажется, слева, там, где верхушка буквы "П", должны быть лестницы, - тихо сказала Соня. – Можно будет подняться на второй этаж и осмотреться.
- Вот и идите в ту сторону. А мы с Алисой - направо, - продолжал упрямиться Максим.
- Ладно, - хмыкнул Роман, уходя вдаль по коридору.
Макс поспешил в другую сторону. Соня пошла следом за Романом. Мне не оставалось ничего другого, как пойти вместе с ней.
Стены дома были закопченными – без всяких следов краски. Словно бы их выложили, оштукатурили, а потом развели костер – и жгли его несколько дней подряд. Потом, правда, не раз прошел дождь – кое-где копоть смыло, она словно бы потускнела – если только копоть может потускнеть.
В коридоре царила полутьма – свет пробивался сквозь щели в заколоченных окнах. К одному из них мы сейчас шли.
- Подумаешь, усадьба, - хмыкнул Роман, крутя головой во все стороны. – Двухэтажная конюшня – только и всего.
Показалось мне или нет, что парень говорил это специально, чтобы разозлить Соню?
- Почему конюшня? – немедленно обиделась она.
- Ни тебе полов, ни мебели… Сарай какой-то.
Сказав это, молодой человек неожиданно словно бы нырнул вперед.
- Ты что?
Не успел я это выговорить, как сам споткнулся о лежавшую поперек коридора деревянную балку и едва не упал. Роман, вытирая поцарапанные ладони о брюки, вполголоса ругался.
- Моя усадьба - не сарай! – аккуратно переступая через балку, сказала Соня. - Да и наверху полы наверняка остались. В другом крыле тоже, может быть… И вообще – что ты понимаешь в архитектуре? И в истории?
Синявский не удостоил ее ответом – только пнул какой-то обломок доски, который с грохотом полетел в темный угол. Эхо гулко разлетелось по длинному коридору.
- Зачем шуметь? – спросил я.
- А кто тут может быть? И чего нам бояться? – фыркнул Роман. – Подумаешь, руина какая-то…
Свернув за угол, мы оказались перед крутой лестницей. Она словно бы вырастала из пола – каменное основание, мелкий щебень, пыль – и неожиданно гладкие деревянные ступени, каким-то чудом сохранившиеся перила, свет, льющийся со второго этажа.
- Поднимемся? Или пойдем…
Я не успел договорить – сверху раздался хриплый надрывный кашель. Соня вцепилась мне в руку, а Роман дернулся, шагнул назад и воззрился на нас ошалевшим взглядом.
- Ничего себе, необитаемый дом! Так и заикой стать недолго!
- Это Макс с Алисой, - дрожащим голосом предположила Соня. – Поднялись по другой лестнице, и ходят наверху. Макс простудился, по-моему…
- Нет, там, похоже, бомж какой-то шляется, - возразил Роман. – Надо позвонить Максу, предупредить его. Может, бомж там и не один. Да и вообще – не нравится мне это. Что он кашляет? Еще туберкулез какой-нибудь подцепим.
- Позвони, - согласилась Соня.
Молодой человек вынул из кармана ветровки мобильный телефон, взглянул на экран и сообщил:
- Сети нет. И батарейка почти разрядилась… - телефон слабо пискнул, экран вспыхнул и погас. – А ведь я его заряжал вчера вечером…
- Я свой телефон оставила в доме, - сказала Соня. – Не думала, что он пригодится.
И тут откуда-то издалека раздался пронзительный женский визг.
- Алиса? – спросил я.
- Не знаю…
- Ты идешь обратно, мы с Соней – по второму этажу, - скомандовал я Роману, шагнув на первую ступеньку лестницы.
- Почему я – обратно?
- Потому что нам нужно помочь Максу и Алисе. И мы не знаем, где они – наверху или внизу. Могли подняться по другой лестнице. Вдруг что-то случилось?
- Ладно, - кивнул Роман, поворачивая в черноту коридора.
Мы с Соней двинулись наверх – я пожалел, что не прихватил с собой травматический пистолет – он лежал в багажнике машины. Да что там – у меня даже ножа с собой не было. Или палки. Деревня казалась такой мирной… Да и дом издали не выглядел опасным.
- Темнеет быстро, - шепнула мне Соня. – Скоро уже не будет ничего видно.
- Да, вечер надвигается…
Лестница была словно бы вчера сделана. Она ни разу не скрипнула под нашими ногами. Ступеньки прочные, твердые.
- Больше не кричат, - сказала Соня.
- Наверное, паука испугалась. Или почудилось что-то, - предположил я.
- Так зачем ты тогда Романа услал?
- Мало ли, - вздохнул я, беря Соню под локоть. – Нужно быть готовым ко всему.
На втором этаже усадьба казалось гораздо более ухоженной, чем на первом. Словно бы еще вчера здесь жили люди. Если не сами бывшие хозяева, то, по крайней мере, воспитанники детдома. Наверное, когда-то здесь были спальни. Или комнаты для гостей. Меня поразило то, что некоторые двери были на месте, да еще и закрыты. Неужели никому не пригодились в хозяйстве? Уж дверь или оконную раму из заброшенного дома вытащить – явление обычное. Или дом все-таки стерегли? Может быть, здесь есть сторож, который гоняет предприимчивых селян? Он же и кашлял наверху? Но почему никаких его следов мы не обнаружили на первом этаже? Не на крыльях же он летает?
Я подошел к одному из дверных проемов, откуда в коридор поступал свет. Мебели в комнате не осталось – только бильярдный стол, с которого было содрано сукно.
- Надо же – сколько лет прошло, а бильярдная осталась, - я повернулся к Соне. – Представляешь, здесь катали шары твои предки. Курили, пили шампанское, которое лакеи приносили из ледника в подвале…
- А дамы в соседней комнате сплетничали и играли в карты…
- Кстати, надо обязательно найти вход в подвал. Я бы на месте осажденных спрятал сокровища там. Все же я не совсем понимаю – если в доме случился пожар, как сохранился тот же бильярд? И потом, в детском доме – на нем что, ребятишки играли?
- Воспитатели, - предположила Соня. – А прапрадеда и прадедушек, наверное, сожгли в другом крыле. Они ведь не могли оборонять втроем весь дом. Забаррикадировались в какой-то его части, я полагаю.
- Где?
- Откуда же я знаю? Не здесь, скорее всего. Там, где вообще ничего не осталось.
Следующая дверь была закрыта. Я толкнул ее. Безрезультатно.
- То ли на ключ заперта, то ли изнутри. Не там ли этот бомж поселился?
- Пойдем дальше.
Теперь мы шли в обратную сторону – над «лакейским» крылом, в ту сторону, куда послали Романа, и куда прежде ушли Алиса и Макс.
- Стой! – приказала вдруг Соня.
Я остановился и прислушался. Звук шагов раздавался откуда-то сверху, с чердака. Крак-крак. Скрип-скрип…
- Можно подумать, тут бродят толпы народа, - я улыбнулся, повернулся направо и увидел треснувшее зеркало, висевшее на стене в коридоре. Зеркало было явно не барским – стекло вделали в стену по-простому, с помощью металлических уголков, без рамы – чтобы воспитанники детдома могли пригладить волосы или поправить одежду, выйдя из туалета. Перед ним стояла Соня и с испугом глядела на свое отражение.
- Что такое? - подошел я к ней и тоже замер.
Там, в зазеркалье, стояли мы, но… На Соне вместо джинсов и голубой ветровки было длинное платье, собранное на талии. Поверх юбки белел передник. А я… это был я, черт побери! - с вытаращенными глазами и разинутым в изумлении ртом. Так вот, я был одет в самый настоящий фрак, под которым топорщилась крахмальная рубашка. И галстук-бабочка тоже наличествовал.
Словно во сне я протянул правую руку и нащупал ворот свитера - мягкая шерсть, куплен в бутике на Сретенке - и отчаянно дернул его. Мое отражение в то же время левой рукой поправило уголки стоячего воротника рубашки, прошлось по атласным лацканам, стряхивая невидимую пыль, а затем нагло подмигнуло.
И тут Соня завизжала. Она взревела, как пожарная сирена, оглушая меня. Мы оба отскочили от зеркала, и я только краем глаза успел увидеть, как отражение мягко обрушилось в нем, словно картинка из цветного песка.
- Тихо! - рявкнул я, но, как ни странно, девушка мгновенно замолчала. Зато, подскочила ко мне и клещом вцепилась в локоть.
- Тихо, - повторил я шепотом.
- Ч-ч-что это было?
- Глюк! Просто почудилось!
- Один на двоих глюк? - усомнилась Софья, слегка успокаиваясь.
- А ты что видела?
- Себя в фартуке и тебя… в смокинге.
- Во фраке, - машинально поправил я.
- А в чем разница?
- В покрое.
- Но разве так бывает, чтобы вместе? Я никогда о таком не слышала, - она жалобно шмыгнула носом и заглянула мне в глаза. - Ник, а ты не мог бы ещё раз туда глянуть?
Ну и как поступить, когда юная и очаровательная особа с испуганным видом просит вас что-то сделать? Конечно же я мужественным жестом отстранил её и шагнул вперед… Ничего! В мутной, покрытой рыжими разводами поверхности отражался я - в свитере, с перекошенным трещиной лицом. Я поманил пальцем Соню.
Она подошла на цыпочках и, не дыша, заглянула в зеркало из-за моей спины. И тоже ничего - отражение было полностью тождественно оригиналу. Женщины - странные создания. Отчего-то на Сонином личике отразилось разочарование, а потом она вообще насупилась.
- Ну и в чем дело? - с интересом спросил я. - Чего губы надула?
- Интересно. Ты, значит - во фраке, а я одета, как горничная, - протянула она.
- Это же просто померещилось. Игра света. Видишь, смеркается, тут темновато, вот и привиделось, - попытался я её утешить. Но получалось довольно неуклюже. - В следующий раз, если повезет, ты будешь блистать шелком и кружевами, а я буду в лаптях и драной рубахе до колен.
Ответом мне был вздох, в котором явно слышалось сомнение.
Я рассмеялся и нарисовал на запыленном стекле смеющуюся мордочку.
- Эй, вы где? - раздался глухой крик в глубине дома.
- Мы тут! - отозвался я. - Поднимайтесь по лестнице и идите направо.
Мы напряженно всматривались в глубину коридора. Света, попадающего в него из помещений, где отсутствовали двери, было явно недостаточно. Основным источником освещения служило окно в самом торце. Доски, заколачивавшие его, были оторваны и в проеме виднелись ветки огромного дерева.
Послышался топот, и из-за угла выскочили Макс, Роман и Алиса. Выражение лиц у них было какое-то странное, а лица довольно чумазые.
- Что случилось? - удивилась Соня.
- Ты орала? - подозрительно спросил Роман.
- Ну… так, вскрикнула, - с невинным видом ответила трусиха.
- Ничего себе, вскрикнула, я чуть в подвал не рухнул, - возмутился Макс.
- Так, стоп, - прервал я поток претензий. - Во-первых, как вы могли так хорошо слышать Сонин крик? А во-вторых, где тут вход в подвал?
- Пошли, - вздохнул Роман.
Он потащил нас в конец коридора. Там была разбитая в щепки двухстворчатая дверь, а за ней лестница. Вернее, то, что от неё осталось - наклонные балки и кое-где остатки ступеней. Теперь понятно - на первом этаже должно было быть слышно, что творилось на втором.
- Лестница ведет и в подвал, она примерно в таком же состоянии.
- Местные пейзане поработали, - обозрел я следы разрушений. - Странно, что центральная лестница в таком отличном состоянии сохранилась.
- Вы выяснили, кто тут кашлял? - с подозрением глядя на нас, спросил Роман. - Или… чем вы тут занимались?
Неужели он подозревает меня в том, что я покушался на честь Сони? А ведь, кажется, парень к ней неравнодушен. Да, точно неравнодушен, а вот девчонка взаимностью ответить не спешит. Почему-то последняя мысль привела меня в хорошее расположение духа.
- Тут есть запертые помещения, - сообщила Соня. - Мы пытались войти, но никак.
- Ты ответишь, почему ты орала? - разозлился Роман.
- Нипочему, - отрезала Софья, сверкнув глазами. - Там зеркало, я его не заметила и испугалась собственно отражения. Ясно? Можешь начинать ехидничать.
Но Роман как-то сразу сник. А Алиса искоса насмешливо глянула на него. Похоже, не один я такой наблюдательный.
- А вот ты, красавица, с чего визг устроила? - не преминул я поинтересоваться.
- Да глупость какая-то, - фыркнул Макс. - Стоило мне отойти, как ей показалось, что кто схватил её за шею. И это притом, что рядом ни души не было.
- Схватил, - немедленно огрызнулась Алиса. - И руки были холодные, совершенно ледяные. Ужас…
Я выглянул в окно. Внизу были заросли густой травы, в которых угадывались какие-то кучи, вроде бы, земли или щебня. Огромные вязы, кусты одичавшей сирени и тишина. Такая тишина, которой в Москве не бывает никогда.
Солнце уже наполовину опустилось за рощу, и скоро должно было стать совсем темно. Пора возвращаться домой. Хотя назвать домом халупу бабы Раи язык не поворачивался, но все-таки…
***
Пустырь мы пересекали опять гуськом, по уже наметившейся тропе. И опять не встретили ни одного человека. Даже огороды выглядели так, словно их хозяева предпочитали лишний раз на них не появляться. И лишь одинокое пугало за жердяным забором торчало, воинственно топорща руки-палки. На голове пугала был выгоревший красный мотоциклетный шлем.
На ужин наварили гречневой каши с тушенкой и запили её чаем с пряниками. Надо бы узнать у аборигенов, есть ли тут хоть какой-то магазин.
За едой все помалкивали, словно думали о своем. Лично я то и дело возвращался мыслями к увиденному в зеркале. Если это и была галлюцинация, то очень странная. Я вспомнил, как выглядел с бабочкой на шее, и улыбнулся. Ладно, разберемся.
- Ой, молодцы какие! - послышалось во дворе. - Электрику починили.
Двери скрипнули, и в избу вошла её хозяйка. Ради такого визита она облачилась в черную юбку и вязаный жакет. Оглядев помещение, баба Рая одобрительно поцокала языком: «Чисто помыли!»
- Садитесь чай с нами пить, - вежливо предложила ей Соня.
- И то дело.
Бабулька плюхнулась на лавку и, не дождавшись, пока ей нальют чаю и придвинут пряники, завела разговор, ради которого, похоже, и заявилась:
- Сказывают, вы к усадьбе ходили?
- Ходили, - кивнула Алиса. - Мы это... архитекторы. Вот и изучаем.
- А, может, не надо? Нешто больше у нас изучать нечего? Вона, церква стоит, изучайте, сколько влезет. В проклятый дом лучше не соваться.
- Это почему он проклятый? - возмутилась, было, Соня, но я не дал ей продолжить, незаметно поймав под столом ладонь и сжав пальцы. Она поняла и замолчала.
- Нечисто там, - баба Рая покачала головой, словно осуждая нашу глупость. - Вы-то нездешние, а у нас, в Терёшках, всяк знает, что от него одни беды. Туда давно и соваться перестали. А года четыре назад приезжали одни… тоже, как вы - изучать. Да только нехорошо кончилось все - один мужик из ихних, с крыши упал, а другой в пруду утоп. Больше мы тех изучателей и не видели.
- Так они, наверное, пьяные были, - предположила Алиса. – А мы вот не пьем совсем.
- Даже странно, - хохотнул Макс.
- Может, и пьяные, кто ж их проверял, - не смутилась баба Рая. - Да только солидные были, тот, который утоп, профессор, сказывали. Я-то поначалу и не поняла, зачем вы жилье ищите, думала, клуб ремонтировать станете. Только потом, когда Егорыч насчет усадьбы сказал, допетрила.
Старушка закручинилась, подперла щеку ладошкой, а другой рукой сгребла из пакета очередной пряник.
- Говорят, тут в революцию прежних владельцев сожгли, - подлил масла в огонь Роман. - Это правда?
- Да, было такое. Тут ведь не смотри, что глухомань, а раньше благородные баре жили. И спалили их, тогда так принято было. Но я тогда ещё на свет не появилась, - пояснила баба Рая, словно мы могли подумать, что она лично принимала участие в революционных событиях. - Я и коммуну-то не помню, совсем малой была, когда шпана тут жила. А детдом в войну тут открыли, сирот тогда много оказалось. До самой перестройки он тут был. А после - одна разруха настала. Детишков отселили, сказывали, санаторию сделают. Да кому ж её делать?
Мы внимательно слушали бабульку. Выходило, что дом простоял пустым не менее пятнадцати, а то и восемнадцати лет. Солидный срок. Неужели за это время так и не нашлось желающих на хоромы? Последний вопрос я озвучил.
- Находились. Только… у одних денег таких нет, а у кого есть, тем в Терёшках неинтересно. Хотя приезжали… - она пошевелила губами, что-то подсчитывая, - ага, в девяносто третьем приезжал один. Бритый и с золотой цепью, важный. Хотел отстроить и жить. Так нечисть и его пуганула.
Тут она зажала ладошкой рот и испуганно оглянулась на темный угол.
- Что за нечисть? - подскочила Соня.
- Ох, не к ночи, свят-свят-свят, - закрестилась бабка. - Сказывают, что в усадьбе нечистая сила живет. Потому шпана отсюда и разбежалась - коммуна то есть. А после и детишков в детдоме пугала. Но не сильно. И все из-за клада проклятого.
- С этого места подробнее, пожалуйста, - милицейским тоном потребовал Макс. - Что в народе про клад говорят?
- Да что говорят, - глаза бабы Раи испуганно забегали. - Говорят, спрятали графы, перед тем, как их сожгли, в усадьбе клад несметный. И теперь души их, графские, покоя не знают, день и ночь богатства свои стерегут.
- Даже так? – хмыкнул Роман. – Несметные богатства? Это сколько же? Сундук с золотом? Или бочонок?
- Уж никак не меньше, - совершенно серьезно ответила бабулька. – Они ведь не чета нынешним «новым русским» были. Жили, так жили. А деньги тогда все в золоте и брульянтах хранили. Вот и посчитайте, сколько у них богатства было. Только никогда тот клад никто не найдет. Потому что, матушка мне сказывала, сокровище-то заговоренное, вырыть его только родная кровь Горецких может. И не просто родная кровь, а тот, кто за семью отомстит и вражью кровь прольет. Да только откуда ж ему, наследнику взяться, коль все в пламени сгинули? Вот и куражится нечисть. Потому как нет ничего сильнее, чем заговор на крови.
Пока бабка рассказывала, перед моими глазами невольно разворачивалась картина: усадьба с белыми колоннами, несколько окон которой ощетинились ружьями, и окружающие ее крестьяне в рваных косоворотках. Вот кто-то сунулся к парадной двери, грянул выстрел, и человек упал, зажимая рукой рану в боку. Звериный рык прошел по толпе, ражий парень в драном треухе заорал: «Огня, огня! Спалим проклятых!» И вот уже тащат несколько вязанок хвороста, подступают с торца, швыряют в окна факелы, поддевают вилами и забрасывают в дом горящие ветки… И чистое синее небо подергивается, жирным дымом, он обволакивает белые колонны, валит из окон. И вместе с дымом поднимаются к небу души осажденных, задохнувшихся, но не покинувших родового гнезда.
- А матушка ваша откуда об этом знала? – поинтересовалась Алиса.
- Так ведь она… - тут бабка осеклась, покосилась на окно и словно бы вспомнила: - Мне ведь домой надо! Темно, а роща барская рядом. Нет, пойду-ка я, пойду… А вы, ребята, по ночам не шляйтесь, да и днем я бы в усадьбу не слишком хаживала – того и гляди, балкой какой придавит, а то еще на пруд купаться пойдете, да утонете – мало ли, как оно в жизни бывает…
Старушка так быстро шмыгнула за дверь, прихватив из пакета два последних пряника, что мы даже ответить ей ничего не успели.
- Ишь, неотомщенные души, - скептически хмыкнул Макс. – Надо же, до чего суеверия в деревне расплодились! Впрочем, тут сама обстановка располагает. Темнота, одно слово…
Не успел он это сказать, как во дворе послышался треск, и лампочка под потолком погасла. Все погрузилась в черную, практически непроницаемую тьму. Алиса взвизгнула и сообщила:
- Я боюсь!
В комнате зажегся огонек – это Соня достала свой мобильник и включила подсветку. Я последовал ее примеру.
- Пробки перегорели? – уже не таким бодрым голосом спросил Макс.
- Скорее всего, провод на улице отгорел. Прикрутили еле-еле, без перчаток специальных, на линию под напряжением, - объяснил Роман. – Ремонтировать сейчас – самоубийство. Кто как, а я спать ложусь. И всем советую. А с утра пораньше двинем в усадьбу.
- Мы же собирались ночью исследования проводить. Чтобы не привлекать внимания местных жителей, - не очень уверенно сказал Макс.
- Ну, иди, исследуй, - фыркнул Роман. – Флаг тебе в руки, как говорится. Можешь вообще поселиться в какой-нибудь комнате. Вы с Алиской горевали, что уединения нет? Вот и уединитесь на бильярде. А что, там очень даже неплохо. Матрасик только постелить.
- Да ни за что! - тут же отозвалась Алиса, будто ей уже кто-то предложил выметаться из избы. – Никогда! В этом доме… На бильярде… Да я туда вообще заходить боюсь! Вы хоть и не верите, а меня там душили! И бабка говорила – нечисто в нем!
- Никакого внимания мы днем не привлечем, - добавил Роман. – Туда и не ходит никто. Так что – до утра. Лично я устал, как собака.
Максим после продолжительных поисков выудил из рюкзака внушительных размеров японский фонарик, включил его в режим стационарного освещения и водрузил на стол.
-
