Невеста за углом. Ирина Гранина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Отбор невест – очень важное и ответственное мероприятие. Особенно если его проводит герцог, желающий сместить королеву c трона. Кому-то из претенденток посчастливится стать герцогиней, а для меня это работа.

   Мне предстоит поучаствовать в нем в качестве невесты, сохранить себе и всем девушкам жизнь, найти того кто рассорил нашу королеву и герцога. Мне кажется, что он ни перед чем не остановится.

   А тут еще странный рыжий кот постоянно под ногами путается и мешает...

   Благодарности.

   Ольге Снигель – за идеи и поддержку.

   Без вас эта книга была бы другой.

ГЛАВА 1

– Шеф, за что?!

   Я шокировано смотрела на предписание и не могла понять – за что?! Что и озвучила на весь кабинет.

   Граф Антон фон Кравиц, глава королевской службы безопасности и мой непосредственный начальник, делал вид, что крайне занят изучением документов и возмутительно спокойно проигнорировал мой вопль, продолжая листать досье и что-то подчеркивая в нем. Вопль, между прочим, шел из самой глубины души и игнорировать его я бы не позволила. В моих профессиональных способностях так давно не сомневались, что я просто не могла прийти в себя!

   – Ше-е-еф, – провыла я, потрясая кулаком с зажатой в нем бумагой. Вторым кулаком потрясала для симметрии и привлечения внимания.

   – Дарина, в чем дело? – граф отложил самописное перо и с укоризной воззрился на меня, любимую.

   – В этом! – я развернула предписание и шлепнула его поверх всех бумаг, припечатав раскрытой ладонью.

   – Дарина, я понимаю, ты только что вернулась из Затонии и хотела бы отдохнуть, но…

   – Не в этом дело, – я непочтительно прервала начальство и порывисто вздохнула, приводя в порядок мысли и подбирая аргументы. – Шеф, вы меня знаете – я много чего могу сделать, многим пренебречь, и вообще падшая и непорядочная женщина, раз работаю на вас.

   Брови графа совершили мастерский кульбит на лбу и сошлись в одну суровую монобровь, выражая негодование и возмущение. Обожаю брови своего шефа! Они словно своей собственной жизнью живут, выдавая его покруче всего остального. Подчиненным достаточно посмотреть на верхнюю часть лица начальника, и все сразу ясно.

   – Но на это даже я пойти не могу!

   Мне даже трагизма добавлять в голос не пришлось – он как-то сам возник, как и ужас.

   – Если хотите избавиться от меня, то просто отправьте в отставку, я – клянусь! – уеду и буду жить так тихо, что даже мышка по сравнению со мной покажется гигантом топота и шебуршания! Но не так!

   Шеф вздохнул и потер висок. Я с надеждой воззрилась на начальство. Кажется, мне удалось-таки донести свою мысль. Шеф вздохнул, откашлялся, вновь потер висок – словом, проделал все те манипуляции, что совершаются в нежелании давать четкий и ясный ответ. Но потом сдался.

   – Дарина, пока тебя не было, произошло много… Много всего. И присядь ты, наконец!

   Цапнув с начальственного стола предписание, я с готовностью плюхнулась в кресло для посетителей и уставилась на шефа.

   Тот тоскливо покосился за окно (да-да, я знаю, весна, птички поют, небо голубеет, а мы тут в кабинете сидим, вместо того, чтобы на охоту поехать), на потолок (лепнина с прошлого посещения не изменилась) и перевел взгляд поверх моей головы. Прямо за спиной (на расстоянии десяти шагов) располагалась дверь в приемную. Но начальственное внимание было обращено не на нее, а на стенку выше. Я с трудом удержалась от того, чтобы обернуться (следилку или глушилку новую повесили, что ли?), продолжая верноподданически буравить взглядом шефа. И тут он заговорил.

   – Помолвка между её величеством и герцогом Войтским так и не была заключена. Три года обсуждений…

   Вообще-то, почти шесть лет, но прерывать начальника ради такой малости я не стала. Но ошибку (намеренную или нет?) запомнила.

   – …завершились кхм… Крупной размолвкой между её величеством и герцогом Войтским.

   Ой-ой-ой, это он зряяя… У нашей королевы не только память отличная, но и специальная записная книжечка с золотым обрезом, на странички которой лучше не попадать. Золото в данном случае олицетворяет не монаршую милость, а эквивалент пословицы «Молчание – золото». То есть все записанные там вскорости замолкают. Некоторые – навеки.

   – В результате герцог Войтский объявил о своей предстоящей женитьбе.

   Уже даже не «ой-ой-ой», ой-ё-ёй! Её величество не просто так запоминает и в книжечку записывает…

   – Но так как нашлось слишком много претенденток на роль будущей супруги, то он решил устроить отбор.

   Шеф замолк. Видимо, подумал, что всё сказал. Я продолжила выжидательно смотреть, с трудом сдерживаясь от многозначительного «Иии?» для подстегивания начальственного красноречия. То ли мое баранье упрямство победило, то ли шеф решил расщедриться и выдать еще часть секретной информации, но речь продолжилась.

   – Дарина, тебя никто не планирует увольнять. Просто сделаем вид, что ты впала в немилость, и все.

   – В очередную немилость? – я скептически поджала губы. – Никто ж не поверит.

   – Поверят, – шеф тяжело вздохнул. – Ты провалила задание в Зимовнице.

   – Где? – я глупо заморгала, потеряв нить рассуждений.

   – В Зимовнице. Именно туда ездил твой двойник.

   – А! – я мгновенно расслабилась и успокоилась.

   Шеф у нас параноик. Имена секретных агентов тщательно скрываются, конечно, но случаи бывают разные, так что у каждого хорошего специалиста есть собственный двойник. Пока спец выполняет настоящее задание, двойник, официально или «секретно» работающий на королевскую службу безопасности или другую государственную структуру, выполняет фальшивое.

   Я, например, Дарина фон Лейбиц, безземельная дворянка, которой после окончания пансиона грозило стать приживалкой, официально работала на какой-то мелкой должности. Кажется, переписчиком и вдобавок возила корреспонденцию. Не секретную, но такую, что почтой не пошлешь. Так что имела низкий ранг допуска ко всяким тайнам, но и могла быть вызвана к начальству. Как сейчас, например.

   – И что я сделала?

   – Залила все письма чернилами.

   Я поперхнулась. Да… Безопасные ручки уже давно изобрели, так что нужно было постараться, чтобы испортить корреспонденцию государственной важности.

   – Хорошо, – кивнула я. – Я провалила задание, вы сейчас на меня наорете и уволите. Положим, все поверят, и в герцогстве Войтском меня сразу не убьют.

   А там могут. Государство в государстве, потому её величество и вела переговоры о свадьбе с герцогом.

   – Но – невеста?! Шеф, меня же королева самолично, своими руками потом придушит!

   – Дарина, её величество сама приказала послать тебя туда.

   Слова упали камнем в воду. И не просто камнем, а камнем, на котором завязан один кусок веревки, а второй – у меня на шее.

   – Ты, главное, не пытайся геройствовать. Если обнаружишь что подозрительное – сразу сообщай. Но если не углядишь, и с невестами случится что-то, что бросит тень на её величество – сама понимаешь.

   Я понимала. Разгладила смятое предписание и уныло вздохнула. Ничего не остается, только тонуть. Ну или плыть вслед за камнем, чтобы на дне избавиться от него и вынырнуть на поверхность. В конце концов, и не из такой передряги выбиралась. Или нет. Посмотрим.

ГЛАВА 2

– Дари, я не просто чувствую, я знаю – дело нечисто.

   Я отпивала чай маленькими глоточками и наблюдала, как Элеонора, обычно спокойная и прохладная, как вечный лед на горной вершине, меряет шагами будуар. В остальном ничто не выдавало её волнение – белокурые волосы уложены волосок к волоску, лицо как фарфоровая маска, редкого, фиолетового оттенка глаза ничуть не потускнели (говорят, из-за слез бывает, не знаю, не доводилось рыдать до такой степени). Как и всегда, Элен походила на хорошенькую куколку, несмотря на свои двадцать девять лет. Однако все, кто полагал, что этой «куколкой» можно управлять или манипулировать, оказывались глубоко разочарованы. Иногда – смертельно.

   С Элен я встретилась в самом начале обучения в пансионе благородных девиц. Фактически, она оказалась первой, с кем я столкнулась в холле пансиона, сжимая влажными от страха и волнения котомку с личными вещами. Мне было всего семь лет, и одиннадцатилетняя Элеонор показалась очень взрослой. Она и была такой – очень взрослой и серьезной не по годам, словно еще в отрочестве подозревала, какая ответственность свалится на её плечи. В отличие от меня, вечно сующей нос не в свое дело, сбегающей по ночам на чердак искать привидений или в библиотеку, вызывать дух покойного барона.

   Поначалу Элен просто покровительствовала мне, а потом мы сдружились по-настоящему. Думаю, ей не хватало в заранее расписанной на много-много лет вперед жизни приключений. Их я обеспечивала с лихвой, причем даже когда не намеревалась ничего такого делать. «Оно само!» – я с самым честным видом разводила руками (и попробовал бы кто-нибудь опровергнуть!), а Элеонор мягко улыбалась, самыми кончиками губ. Большего она себе дозволить не могла. Даже когда нас поймали в кабинете директрисы, в который я случайно нашла тайный лаз (считавшийся утерянным). Или когда я действительно вызвала призрака, вместо того, чтобы просто напугать глупых гусынь, что вечно вертели носом и поддевали меня из-за дешевой одежды (кто же знал, что зеркало окажется с подвохом!).

   Элен никогда не пререкалась с наставницами, принимала наказания с достоинством, до которого мне было далеко, и не пыталась их избежать. Словом, вела себя так, что я завидовала белой завистью и всячески пыталась подражать. В ней чувствовалось то, что называют «порода», и череда многочисленных родовитых предков.

   Мои предки были тоже родовиты (вроде как), но передали они мне что-то другое. Хотя если припомнить, что самый первый дворянин в моем роду вышел из «лесных братьев» (по-простому говоря, разбойников), а дворянство получил, когда спас по счастливой случайности короля, то придется самокритично признать – яблочко (в моем лице) упало не так далеко от яблоньки (моего прадеда).

   Когда Элен закончила обучение в пансионе, я заскучала. Смертельно скучала целых два года, уже намеренно продолжая свои эскапады (особенно тайные вылазки в город) и совершенствуясь в них, пока ко мне не пришли с необычным предложением.

   Так я познакомилась с графом фон Кравиц и с радостью ухнула в жизнь, намного более приятную, чем мне грозила после пансиона.

   И тогда же я узнала, что моя душевная подружка Элеонор, баронесса фон Штопфф, на самом деле её высочество Элеонора, герцогиня Оройская. Ныне, после смерти брата – её величество Элеонора, королева Вестланда.

   Стараясь не брякнуть фарфором, я поставила чашечку с королевским вензелем на блюдце (с ним же) и вздохнула:

   – Элен, я все понимаю. Но неужели нельзя было сделать всё как-то… попроще?

   Элеонор покосилась на меня, став на мгновение похожа на дикую необъезженную лошадь, готовую забить копытами любого, кто к ней подойдет. Свят-свят-свят, лишь бы не ляпнуть ничего подобного! Так что я просто натянуто улыбнулась в ответ.

   – Дари, – её величество прекратила свое кружение по комнате и присела на банкетку, переплетя пальцы до белизны. – Ты не представляешь, сколько куриц уже сбежалось в замок Войтского. С некоторыми из них ты и сама знакома. По пансиону. Умом там мало кто блистал, после обучения ему тоже неоткуда взяться. Досье на каждую тебе дадут, почти над каждым можно порыдать.

   Вот интересно: порыдать от ужаса, что женский «цвет» нации такой недалекий, или от облегчения, что герцога Войтского вряд ли кто заинтересует? Озвучивать вопрос я не стала. Провалившийся брак, даже чисто политический, больно бьет по самолюбию, не стоит шутить на этот счет.

   – Но это не главное.

   Элен смотрела прямо перед собой, застыв хрупкой статуэткой, на столько прекрасной, что невольно залюбуешься. Эх, и чего этому герцогу не хватало? Была бы я на его месте…

   – Род Войтских имеет права на престол. Мои намного сильнее, но если со мной что-то случится, наиболее вероятными претендентами станут именно Войтские. Максимилиан, его отец и его двоюродный брат. Разрыв намерения о заключении помолвки оказался таким быстрым, что не вызывает сомнений – кто-то за этим стоит. Следующий шаг – дискредитация правящей династии. Потом – устранение. Мое устранение, Дари.

   Элен перевела взгляд на меня. Я с трудом сдержала дрожь. Не потому, что во взгляде была скорбь, боль, растерянность – вовсе нет. Вообще ничего не было. Пустота. Словно Элен говорила не про себя, а про кого-то другого. Прикидывала и рассчитывала варианты. Или – словно она уже похоронила себя. Но так мог подумать только незнакомый с нашей королевой индивид.

   – Элен, я хочу уточнить…

   Я привыкла говорить что с подругой, что с её величеством без экивоков, но сейчас чувствовала смущение – слишком личный вопрос предстояло выяснить.

   – Мне следует только присмотреться ко всем невестам, постараться оградить их от покушений и выявить недружелюбные элементы, или постараться не допустить свадьбы?

   И тут Элеонор улыбнулась, словно оживая и превращаясь в себя прежнюю.

   – Дари, мне без разницы, женится ли на ком-нибудь герцог Войтский. Главное – не допустить дискредитации королевской власти. Если получится – найти, кто подтолкнул герцога на разрыв помолвки. Но, сама понимаешь, над этим работаешь не только ты, так что сосредоточься на курицах. Невестах.

   – Я думала, он тебе нравится, – пробормотала я, слегка смутившись.

   – Нравился, – спокойно поправила Элеонора. – Пока не сделал глупость.

   Вот, я же говорила – не стоит идти против её величества и оказываться в её книжечке!

   – Хорошо, – кивнув, я выбрала печенье в виде звездочки, покрытой марципаном, и с удовольствием захрустела им. Мозг нужно питать, чтобы он хорошо и эффективно думал. – Еще что-нибудь?

   – Да, – Элен встала и подошла к туалетному столику. Пока я хрустела печеньем, Элеонор нашла среди множества баночек и коробочек черный бархатный мешочек и протянула мне. – Это зачарованное на тебя кольцо. Выглядит самым обычным, но если попадешь в беду, поверни вокруг пальца, владелец парного кольца узнает об этом и о том, где ты находишься. Это на крайний случай.

   – Ух ты, «маячок»! – быстро вытерев пальцы, я приняла мешочек и благоговейно вытащила кольцо. Я бы даже сказала – колечко. Никаких изысков – просто тоненький серебряный ободок, каким не всякий вор соблазнится. Зато «начинка» – остается только причмокнуть от восхищения. Новейшая магическая разработка – парные «маячки», предназначены для охраняемого и охранника. В принципе, такие делают давно, но они очень легко отсекаются любой проверкой на активные артефакты. Изюминка этих – никак не определить, даже самым тщательным сканированием.

   Кольцо словно влитое село на средний палец, мигнуло, активируясь, и на гладкой поверхности появилась руна счастья – теперь точно не перепутать, как и куда поворачивать.

   – Отлично, – я полюбовалась на кольцо. – Хорошо село, сверху можно будет свои украшения надевать, чтобы точно никто не заметил.

   – На это и рассчитано, – тонко улыбнулась её величество, поднимая свою чашку. Чай уже остыл, но Элен этот факт преотменно мало волновал.

   – Обновить? – я потянулась к чайничку.

   По моим внутренним часам (которые еще ни разу не подводили) нам оставалось минут десять, можно действительно выпить по чашке чая и поговорить о чем-нибудь более приятном. Например, о моде в Затонии. Или о новых приисках, где найдены параибские голубые алмазы. Женщины любят говорить о драгоценных камнях. Особенно тех, что можно использовать в артефактах, до которых так охоча Элеонор. Не будь она королевой, точно стала бы прекрасным мастером-артефактором. Правда, тогда неизвестно, кем бы стала я.

   Через двенадцать минут, неторопливо шествуя по тайному ходу, я размышляла о том, что от меня утаили. Понятно, что в окружении герцога Войтского есть люди из королевской службы безопасности. Всегда были и будут – нельзя такого друга-соперника оставлять без присмотра. Да и кольцо-«маячок» рассчитано на быстрое реагирование, значит, точно кто-то есть, имя которого мне знать не положено, но на которого можно рассчитывать в крайнем случае.

   Но что-то моя подружка Элен явно не договаривает.

   Только вот – что?

ГЛАВА 3

Следующие несколько дней я провела за распитием чая из личных запасов Элеонор (в чае она тоже разбиралась, не только в артефактах) и тщательным изучением досье невест герцога Максимилиана Войтского и его окружения. Ранее меня до этих досье не допускали, да и сейчас предоставили урезанные – оставили ровно столько, сколько мне может пригодиться в работе, не больше.

   Заодно входила в роль барышни умной (но не чересчур), старательной, родовитой, но – бедной (иначе бы не пошла работать), не слишком удачливой (иначе бы получила место получше или подцепила жениха) и довольно неуклюжей. Именно такая и могла испортить документы после нескольких лет работы в конторе на одной и той же должности. В характер можно добавить вредности и стервозности (если вдруг в залитии принял участие не только господин Случай, но и желание кому-нибудь напакостить). По этому поводу я приму окончательное решение уже в замке Войтского.

   Досье своего двойника я еще раз на всякий случай пролистала, благо читано уже не раз и в памяти освежалось регулярно, после каждого возвращения в домой, много времени можно не тратить.

   Последние документы я дочитывала, уже трясясь в карете по дороге к замку Войтского. Не то чтобы я не успела всё изучить, пока моя кандидатура как возможной невесты проходило одобрение герцога и его папеньки (все ж таки целый герцог, а не барон, невеста должна соответствовать), так что некоторые моменты хотелось изучить потщательнее. Даже зазубрить – чтобы точно не провалиться или не попасть впросак.

   Неделя поездки привела бы в уныние кого угодно, так что из кареты я выпорхнула с наслаждением и полная радужных надежд. Самая первая растворилась сразу же, стоило ступить на порог замка. Если до этого мига я еще надеялась на свою обычную удачу в поисках неприметных лазеек и тайников, и даже унылое лицо мажордома и мрачный местный маг не смогли ее поколебать, то замок расставил всё по местам.

   Родовое гнездо Войтских совершенно не жаждало приютить свору невест. Может хозяин и желал обзавестись сначала невестой, а потом и женой, но замок оказался против. Радовало одно – недовольство бывшей цитадели направлено не на меня лично, а на всех гостий.

   Существовало поверье, что старые здания обладают собственной душой, однако современная наука доказала, что это не соответствует действительности. Душа в неживом предмете может появиться, только если её вселить (привидения так любят развлекаться) или заточить (а вот этого привидения не любят, но если сильно шалить, придет мастер-медиум – и все, добро пожаловать в заточение). Но подоплека у поверья, конечно же, есть.

   Старые, особенно старинные здания обретают свою ауру. Многие поколения проживающих оставляют след, который через века формируется в особую энергетическую оболочку, названную «аурой предметов». Если в доме жили маги, процесс ускорялся в разы. Родовое гнездо Войтских мало того что древний, как пуп земли, замок, так и магов там побывало множество. Привечали их Войтские, даже во времена гонений. Так что аура сформировалась – мама не горюй! Устойчивая и сильная.

   Судя по тому, как давили стены и мигало освещение, замок желал выдворить всех лишних людей наружу. Слуги (что встреченные, что несущие багаж) также не особо приветствовали новые лица. Приставленная ко мне девица смотрела настолько незамутненным взглядом доброй телушки, что невольно возникали сомнения, понимает ли она меня. Правда, как только я отворачивалась, взгляд девицы становился острым, и стреляла она глазами по сторонам быстро и довольно профессионально. Так что досталась мне в «служанки» моя коллега местного разлива.

   Любопытно, ко всем невестам таких барышень интересных приставили или только мне повезло? Впрочем, пусть осматривается, выдать меня ничто не могло.

   Весь мой багаж составлял сундук с платьями и туфлями, пара шляпных коробок, шкатулка с драгоценностями, сундучок с письменными принадлежностями и саквояж с личными вещами. К «личным» относились тюбики и коробочки для приведения себя в порядок и парочка книг самого романтичного содержания. Невеста я или кто?

    Выделенная мне комната напоминала келью или даже тюремную камеру. Только неторопливой капели не хватало для полного антуража, но тягучее «кап – кап – кап» с успехом дорисовывалось воображением.

   – Госпожа, вам что-нибудь еще нужно?

   «Госпожа» выглянула в узкую бойницу, из которой виднелось небо и кусок то ли леса, то ли сада, и покачала головой. Действительно, что мне еще нужно? Четыре каменные стены, одна из которых стыдливо прикрыта потертым гобеленом с изображением охоты, героически пролежавшим в чулане не одно десятилетие, кровать с периной и одеялом, шкаф и туалетный столик мне выдали. Сменить дорожную одежду помогли. Что еще желать-то?

   – Ужин через час, за пятнадцать минут до ужина прозвенит колокол.

   Просветив меня о местных порядках, девица сделала книксен и ушла. Я хмыкнула: хорошо хоть не попросила не опаздывать, а то совсем бы ощутила себя пансионеркой под присмотром прислуги, обо всем докладывающей директрисе.

   Итак, у меня есть свободных целых три четверти часа, можно провести их с пользой – прогуляться.

   Скромное темно-вишневое платье (ну ладно, не совсем скромное – невесте полагается носить светлое и воздушное, а не ходить как почти старая дева, решившая шокировать общество неположенными цветами одежды), кожаные ботинки (очень удобно – почти бесшумные и убежать можно быстро), шаль (в старых замках такие сквозняки! заодно мои светлые волосы можно прикрыть, чтобы не выдавали, если придется прятаться), крупная брошь и серьги (с маленькими «женскими» секретиками) – я готова.

   Так и хотелось сказать: шаги гулко раздавались в пустом коридоре, редкие лампы освещали лишь небольшие пятачки стены возле себя и так далее. Понагнетать атмосферу, в общем. Но – нет. Пусть коридор и пуст (все готовились к ужину с герцогом), однако светильники работали относительно исправно (лишь слегка помаргивали), а ковровая дорожка не только создавала уют, но и с успехом глушила шаги.

   Я неторопливо шествовала, изучая развешанные по стенам картины и гобелены, особо не задумываясь, свернула пару раз в боковые коридоры. И, видимо, покинула гостевую часть замка и очутилась в служебной – картины со стен пропали, а половичок стал потоньше. Ради интереса поддела его мыском ботинка – о ветхости лучше всего судить не по лицевой части, а по изнанке. Работает не только для ковров.

   – Что вы тут делаете?

   Я отпрянула от «места преступления» и с интересом воззрилась на приближающегося субъекта. Судя по пластике (словно не идет, а перетекает с места на место) – оборотень. Встретились бы пару сотен лет назад, с уверенностью бы заявила – лис. Теперь же, после многочисленных межвидовых скрещиваний, рыжим цветом волос могли похвастать многие. Главное, чтобы в предках затесался хоть один из проныр, рыжина могла появиться у любого потомка, даже если кровь разбавлена настолько, что и оборотнем не назвать.

   Но в начальники охраны редко берут лисиц, обычно волков или медведей. К какому клану принадлежал начальник охраны Войтского, не знал никто. Никто из нашей структуры, конечно. Сами герцоги, несомненно, знали – ни один здравомыслящий человек не возьмет к себе на работу или в услужение оборотня неизвестного вида.

   – Я? – на всякий случай по-глупому уточнила и печально вздохнула. – Я тут стою.

   Оборотень как раз дошел до меня и мрачно нахмурился, сверля взглядом. В ответ ему досталось невинное хлопанье ресницами и излучаемое всеми фибрами души восхищение от вида статного мужчины в форме. Пусть он всего на полголовы выше меня (дали ж боги уродиться высокой, в маменькину родню), но статности и прочих признаков мужественности не отнять. Это я еще по гравюрам отметила.

   Нач.охраны начал открывать рот для уточняющих вопросов, но за миг до них я вздохнула еще печальнее:

   – Я заблудилась!

   Получилось душераздирающе. Особенно от стука сомкнувшихся зубов оборотня – мужчины обычно не любят, когда их перебивают, и выражают свое неудовольствие разнообразными способами. Например, с размаху стиснутыми челюстями.

   – Вы же мне поможете? – полный надежды взгляд кроткой лани действовал всегда. Вызывал желание помочь, проводить, обогреть, обнять или обобрать – в зависимости от того, какая часть натуры возбудилась. На мужчин в форме действовал похуже – те помнили о своем долге. Иногда даже вызывал обратный эффект, пробуждая подозрения и паранойю.

   Однако в нынешней ситуации последним неоткуда взяться. Пока.

   – Чем я могу вам помочь, госпожа?.. – вопросил нач.охраны с явным желанием узнать, с кем имеет дело.

   – Дарина фон Лейбиц, – с готовностью откликнулась я, продолжая изображать из себя овечку. – Я только сегодня прибыла, буквально час назад, и забыла узнать дорогу к обеденной зале. Решила сама найти и вот…

   Я растерянно прихватила шаль у горла и повела плечами – потерялась, переволновалась, озноб бьет. Ужас просто!

   – Вы немного не там свернули, – оборотень ни капли не изменился в лице. То ли такой бесчувственный, то ли девицы в беде не производили впечатления (ага-ага, в очень большой беде, заблудиться по собственной дурости, вместо того, чтобы просто вызвонить прислугу – отменная характеристика!). И предложил, галантно подставляя локоть: – Позвольте, я вас провожу.

   Естественно, я в него вцепилась гарпией, то есть, несчастным котенком, и всю дорогу пытала на счет запутанности коридоров и безопасности замка для меня, такой несчастной, одинокой и не умеющей за себя постоять. Мысленно развлекаясь нелицеприятными характеристиками о той, которую от души изображала.

   К чести нач.охраны, он оказался весьма корректен и воспитан, на все расспросы отвечал с неизменной любезностью. При этом с ловкостью обходил неудобные вопросы. Вроде как и отвечал, а ничего полезного не вытянешь. Озвучивал либо очевидное, либо видное невооруженным взглядом.

   К обеденной зале мы добрались аккурат к ужину. Колокол давно отзвучал, и мужчине оставалось ловко впихнуть меня в дверь, чтобы избавиться от обузы. Проделать это не дозволяла все еще вцепившаяся в него рука.

   – Я вам так благодарна! – так, главное сейчас – не переборщить с хлопаньем ресницами и не предстать совсем уж дурой, не поверит. Голову могу заложить – тоже изучал кандидатуры невест, мою в том числе. Не узнать в полутемном коридоре знакомую лишь по гравюрам девицу – запросто, но когда представилась – точно досье вспомнил. – И была бы очень рада узнать имя моего спасителя.

   «Спаситель» немного скис, но остался дворянином.

   – Карл Ульшер, всегда к вашим услугам, госпожа, – поклонился оборотень, пытаясь под прикрытием поклона незаметно отодрать от себя мои когти. Не получилось.

   – Я так рада с вами познакомиться! – нелегко строить из себя святую простоту и невинность, заглядывая в мужское лицо с определенными намерениями. – Если я вдруг окажусь в беде, можно ли вновь к вам обратиться за помощью?

   Кривая улыбка могла бы послужить прекрасным ответом, но раз уж назвался груздем – полезай в корзину. Использовал расхожую фразу – отвечай за свои слова.

   – Без всяких сомнений, госпожа.

   – Чудесно! – обрадовалась я уже от души. – Как мне вас найти?

   Оборотню пришлось представиться по всем регалиям, выслушать от меня еще одну тонну благодарностей, и после этого я соизволила отцепиться и просочиться на ужин. Внимание, конечно, привлекла (увы-увы, как и любой опоздавший), и место досталось самое дальнее от герцога, но рядом и не нужно. Чем дальше от родовитых особ, тем легче присмотреться к «курятнику», как её величество милостиво обозначила барышень, жаждущих внимания Войтских.

   Ужин прошел за щебетанием девушек, сидящих рядом с креслом герцога, и в напряженном молчании на другом конце стола. Расположившиеся на «галерке» кандидатки в невесты настолько внимательно прислушивались к разговорам в «партере», что зачастую забывали о еде, и прислуга уносила нетронутые блюда.

   Я неторопливо, но методично уничтожала со своих тарелок все съедобное. Следовало признать – голодом невест не собирались морить, а то, что я не люблю морковку, которую активно использовал повар – это мои личные трудности. Восполнение энергии ничуть не мешало работе, так что, удалившись к себе после ужина, я сделала первые заметки в дневничке, обтянутом розовой тканью с вышитыми на ней розочками. Дневник – карамельная мечта девочки-подростка вызывал у меня изжогу одним видом и желание спрятать подальше, зато соответствовал образу.

   Все записи велись самолично мной придуманной скорописью и расшифровке не поддавалась – проверила на шифровальщиках родной конторы. Так что о сохранности своих заметок, рассуждений и размышлений могла не волноваться.

   Заметки о нач.охраны также внесла. Как и то, что он «забыл» упомянуть, что барон. Видимо, опасался, что оставшиеся без внимания девы начнут охоту на других неженатых мужчин замка.

   Кстати, о замке. Я глянула на кусочек луны, нагло пялящийся на меня через бойницу. Еще немного, и мои соседки по гостевому этажу угомонятся. Тогда мне предстоит выйти на первую собственную охоту.

   Прежде всего нужно наладить отношения с замком, иначе у меня будут проблемы.

   Большие проблемы.

ГЛАВА 4

Я не маг. Сколько раз проверяли, так и не нашли ни капли магической энергии. Это немного печалит, но не слишком, по одной простой причине – всякие «шаманства» (даже простейшее умение заговорить рану) совершенно не сочетаются с магией. В предмете можно совместить (иначе бы у нас не было кучи полезных артефактов), а вот в человеке – увы. Либо маг, либо шептун-ведун-шаман-мистик-боги знает кто. Оборотни, кстати, тоже магами не бывают. Причин «несовмещения» еще не выяснили, но ученые усердно пытаются разрешить эту проблему. Пока высокоумные бьются над основами бытия, такие как я используют свои маленькие тайны себе во благо. И не только себе. Государству, например.

   Моя «маленькая тайна» состояла в умении общаться с аурами предметов. Чувствуют их не только маги, но и обычные люди (не все, но многие), а вот «договориться» может редко кто. Я всеми силами скрывала свою способность даже от родной конторы, чтобы не припрягли к охранной работе. Просидеть всю жизнь смирно на попе, «слушая» какой-нибудь из королевских дворцов или разбираясь с древними зловредными артефактами – бррр! Не нужно мне такое счастье!

   Однако, подозреваю, граф фон Кравиц (как минимум) догадывался об истоках моих удач и не слишком верил записи в досье «Немагические способности: повышенная удачливость». Это у меня тоже есть (на мое счастье!), и даже уровень (увы, не слишком высокий) официально измерен и зафиксирован. Так что очень здорово, что фея поцеловала меня в лобик при рождении – именно так по народным поверьям и получают удачу.

   Последнюю фею видели у нас лет пятьсот назад, после бурного празднования то ли победы, то ли битвы с урожаем, так что точно неизвестно, как эти создания выглядят и существуют ли вообще. На лбу у меня меток точно никаких нет, даже родинок, сколько раз в детстве проверяла. Говорят, если найдешь, то можно вызвать фею. Очередное народное поверье, ага.

   Фея – не фея, но тому, кто наградил меня удачливостью, я регулярно возносила благодарности и оставляла в храме жертвенные монетки. Пока помогало, о моем секрете никто доподлинно не знал, и я сейчас собиралась им воспользоваться.

   Налаживание отношений с замком я начала с комнаты. Со стороны всё выглядело странновато, но достаточно невинно. Я просто ходила вдоль стен, касаясь их пальцами, обводя камни, аккуратно трогая скрепляющую их известь. И – мысленно разговаривала с каждым камешком, которого касалась.

   Обычно самое сложное – разговорить предмет. Чтобы он не просто был и существовал как «вещь в себе», но и захотел отвечать и общаться. После этого можно договориться о многом. Такая вот у меня странная «магия».

   С родовым гнездом Войтских дело обстояло намного сложнее. Замок уже был негативно настроен и как всякий старик, жизнь которого протекала среди войн и предательства, ворчлив и подозрителен.

   Пальцы сразу закололо холодом, словно предупреждением – не лезь, хуже будет! Но я просто ходила и мысленно «рассказывала» про пансион, где готовят к будущей жизни девочек-дворянок. Представляла в ярких красках здание, сложенное из белого пористого камня, прохладного днем и теплого ночью. Опутывающий его виноград и цветущую магнолию. Вспоминала про детские шалости и проказы. Яркий солнечный свет. Здесь, на севере, где камни порастают мхом, а женщины берутся за оружие наравне с мужчинами, солнце тоже бывает ярким, но оно холодное и неприступное, как и сам край. Иное. Не такое, как в моих воспоминаниях.

   Я не знаю, сколько я так ходила. Пока шаманишь, время течет по-иному, никогда нельзя предсказать, сколько его потребуется. Иногда – минуты, иногда – часы. Если заблудиться в собственном рассказе, то наружу можно выбраться и через несколько дней. Или даже не выбраться – в такие ловушки духи ловят мистиков. Я с трудом представляла, как я могу застрять в выдуманном мной же мире, слишком уж люблю реальный, но всё равно предпочитала магичить на ногах – так связь с самым настоящим полом точно не потеряется, особенно если споткнуться и грохнуться на него. А это непременно случиться, уйди я полностью в себя.

   Когда ноги начали гудеть, намекая, что неплохо бы и отдохнуть, а мысли расплываться забавными разноцветными пятнами, замок откликнулся. Колкие иглы сменились волнами – еще не теплыми, но уже и не ледяными.

   Как всякий старик, он любил истории о прошлом, да и сам не прочь поговорить о том, что было. Уже очень давно не появлялись «слушающие камни», замок соскучился и решил посмотреть, кто это возник в его пределах. Мне повезло – если бы не скука, уговаривать пришлось бы очень долго.

   Пообещав замку следующей ночью вновь «пошептаться», я с чувством выполненного долга и крайнего удовлетворения упала на кровать.

   Однако к бочке меда радости примешалась (как почти всегда и бывает) ложка дегтя. Через пару часов уже вступит в свои права рассвет, а у меня после кареты тело и так ломило, ночь блужданий по комнате здоровья мне не прибавила. Зато оптимизма и веры в будущее – изрядно. Так что они (вера и оптимизм) и помогут как следует выспаться.

   Придя к этому радостному выводу, я с улыбкой ухнула в сон в попытке добрать необходимую часть отдыха.

   Увы, не получилось. Оставшуюся часть ночи снилось что-то странное и муторное. Снился серый плотный туман с редкими прорехами, через которые виднелись лишь смазанные тени. В тумане кто-то за кем-то гонялся, кто-то с надрывом и отчаянием взывал о помощи, громыхали раскаты грома, рушились стены или скалы, с четким стуком катились камни. Я слепым котенком тыкалась из стороны в сторону, чем дальше, тем больше злилась и сердилась. И когда была уже готова взорваться, меня разбудил громкий стук в дверь.

   Плавая в водах кошмара, я долго не могла понять, откуда раздается барабанная дробь и растерянное «Госпожа?». Потом осознала. Вылезти из кровати удалось с трудом. Накинув халат, я поплелась к двери, охая и кряхтя, как старая бабка. Голос за дверью примолк, а потом с удивлением переспросил «Госпожа?». Видимо, стенала я знатно, не так, как полагается молодой даме.

   Засов проскрежетал по петлям, и я мрачно вопросила в приоткрытую дверь:

   – Да?

   Вчерашняя служанка со взглядом ласковой телушки продемонстрировала профессиональный книксен, успев попутно изучить мой помятый внешний вид. Я же сделала себе мысленную пометку – хорошо двигается, мягкими слитными движениями, надо учесть на будущее. На всякий случай.

   – Госпожа, через два часа завтрак, я пришла помочь вам переодеться.

   Вперившись тоскливым взглядом в резную колонну напротив, я чуть не застонала. Через два часа! Я могла бы еще целый час спать, но нет. Пришли, подняли, разбудили… Жизнь в высшем свете накладывает свои ограничения и обязанности, и за столом я должна появиться юной, нежной и сияющей чистотой и невинностью. Ага, как же… Судя по ощущениям, ни первого, ни второго, ни третьего мне не достичь, а уж четвертого – тем более.

   – Что ж, проходи, – печально вздохнув, я распахнула дверь, пропуская девушку в комнату. С трудом подавила мысль отправить её вместо себя на торжественное утреннее поглощение пищи невестами герцога – уж она-то точно подходит под все требования к внешнему виду и выражению лица. Представив эти самые выражения уже на лицах остальных трапезничающих при появлении прислуги вместо меня, я с трудом подавила смех. Наружу вырвался лишь невнятный всхлип. Служанка нервно обернулась, но я махнула рукой, попытавшись изобразить жест «все в порядке, не обращай внимания», но лишь еще раз всхлипнула. Пришлось прикусить губу, чтобы окончательно не рассмеяться. Вот так, с перекошенным лицом, прикушенной губой и слегка содрогаясь от сдерживаемого смеха, уселась за туалетный столик. Мысль о том, что именно доложат начальнику охраны, вызывала дополнительное веселье.

   – Какую прическу вам сделать? – девушка зависла за спиной, готовясь вооружиться расческами, шпильками и прочими атрибутами священнодействия или пытки – это уж как повезет. Если умеет причесывать, то первое, если нет, то второе.

   – Хм… – я рассеянно смотрела на отражение служанки в зеркале. Порывшись в памяти, так и не смогла вспомнить её имени. Мажордом просто приставил её ко мне, пояснив, что сейчас меня отведут в мои комнаты. – Тебя как зовут?

   «Телушка» с самым глупым видом похлопала своими шикарными ресницами. Никогда не задавали подобных вопросов, что ли?

   – Анна, – служанка выдавила из себя ответ через пару хлопаний и почему-то смущенно порозовела.

   Я продолжала совершенно некуртуазно пялиться на неё в зеркало. Мозг пока отказывался работать и выдал единственную мысль: «Чего это она?». Действительно – чего? Ладно, потом подумаю, когда очнусь. Пока следовало заняться своим видом.

   – Хорошо, Анна, сделай мне что-нибудь ну… – я попыталась жестами показать прическу, получилось не очень хорошо, так что пришлось разъяснить словесно: – Косу оплети вокруг головы, чтобы получилось как низкая корона у западников.

   Аннушка изобразила полное отсутствие мыслей, но потом просветлела лицом и принялась за меня с таким энтузиазмом, словно ей пообещали за меня колечко. Или выходной. Руки у неё оказались ловкими (немудрено), умелыми (это порадовало) и мягкими. Словно она сама – сдобная булочка, но не расплывающаяся квашня, а поджаристая и пышная, и руки такие же. Я даже умудрилась задремать под мысли о булочках и кофе и встрепенулась, только когда в прическу начали втыкать шпильки с розовыми цветочками. Сама привезла такие – в тон утреннему платью.

   Облачившись в розово-кружевное нечто, я с удовлетворением посмотрела на себя в зеркало. С моим блондом и светлой кожей, я выглядела как невзрачная розоватая моль – герцог точно на такую не обратит особого внимания.

   Анна моего удовлетворения не разделяла и порывалась хоть как-то меня подкрасить. Пришлось встать в позу пансионерки (и старой девы) и сообщить, что с утра использовать косметику неприлично. Изобразив покорность судьбе, служанка удалилась, шурша юбками, я же задумалась о делах насущных.

   На первом месте стоял вопрос: можно ли вне трапезы добывать хотя бы кофе, или здесь царит такой же жесткий режим, как в пансионе? Там я, вечно голодный подросток, решала проблему просто – воровала с кухни всё, что плохо лежало. Здесь подобный метод не подойдет – не комильфо, да и обнаружат быстро пропажи. Решив расспросить Анну (эх, надо было с утра сделать, но бессонная ночь внесла свои коррективы в поведение), я неторопливо направилась к обеденной зале, благо колокол известил о скором начале трапезы.

   Пора было начать знакомиться со своими «соперницами» и я надеялась перехватить кого-нибудь в коридоре. Скорее всего, все действительно надеявшиеся выйти замуж за герцога уже сидят за столом, так что у меня был шанс встретить прибывшую на отбор лишь «по велению папеньки» или другого родственника. Или копушу. Оба варианта подходили, чтобы обзавестись союзницей.

   Дверь рядом со мной распахнулась, чуть не впечатавшись в меня, любимую. Я успела отпрыгнуть в сторону, а из двери вылетела девушка в не слишком вменяемом состоянии. Определялось просто. Широко распахнутые глаза уставились на меня в ужасе, девушка простонала:

   – Нееет…

   И, прислонившись к стене (скорее даже рухнув на стену спиной), принялась медленно сползать по ней с риском очутиться в результате на полу.

   Стон оказался настолько отчаянный, что я даже на всякий случай оглянулась – мало ли, вдруг за моей спиной находится кто-то страшный, напугавший до полусмерти юное создание. Никого не было, и я, пожав плечами, присела рядом с девушкой.

   – Эй, что с вами?

   – А? – девушка шарахнулась в сторону, точно впервые увидела меня и вообще не понимала, как очутилась на полу, но тут же вцепилась мне в руку. – Где… Где оно?

   – Кто? – я, глядя в глаза с расширенным неторопливо пульсирующим зрачком, постаралась аккуратно разжать пальцы на своем запястье – только синяков мне не хватало.

   – Не знаю, – девушка понурилась, но тут же вскинулась и с надеждой переспросила: – Вы никого не видели?

   – Никого, – твердо отозвалась я, помогая несчастной подняться.

   – Понятно, – вздохнула та, опираясь на мою руку. – Значит, показалось. Я прошу меня простить за мое поведение, надеюсь, вы не пострадали.

   Девушка выглядела настолько расстроенной, что я тут же постаралась её уверить в своей целостности и готовности проводить к обеденной зале. По пути узнала, что её зовут Эмили, баронесса Липшиц, девятнадцати лет от роду, и уже пять дней, как приехала. На подходе я заручилась согласием Эмили рассказать обо всех остальных невестах всё, что она узнала за это время. Красота!

   К завтраку мы успели тютелька в тютельку, не пришлось обращать на себя внимание опозданием. Я, как и накануне, с удовольствием поглощала всё, предложенное поваром, Эмили клевала, как птичка, с завистью поглядывала во главу стола. Похоже, она искренне сожалела, что не может присоединиться к весело улыбающейся компании невест, осыпанной комплиментами герцога до розовых щек и пунцовеющих ушей. То ли его светлость пребывал в хорошем настроении, то ли это его обычное поведение – завтра увижу.

   К концу завтрака нас ожидал сюрприз.

   Отодвинув в сторону десертную тарелку с крохотными разноцветными пирожными, герцог встал, чем моментально обратил на себя вниманием всех невест. На залу опустилась благоговейная тишина.

   – Дорогие дамы. Вчера прибыли последние претендентки, так что с сегодняшнего дня я объявляю отбор открытым. Первое задание вы получите сегодня, для чего прошу всех собраться в полдень на центральной поляне замкового парка. Да начнется отбор!

ГЛАВА 5

Собравшихся на поляне невест можно было сравнить с клумбой первоцветов или блюдом с пироженками. Все старались перещеголять друг друга нарядами и убранством, но середина дня обязывала придерживаться скромных цветов, так что его сиятельство ожидали розовенькие, голубенькие, персиковые и сиреневенькие «цветочки», бросающие друг на друга ревнивые взгляды. Я в своем утреннем наряде «розовая моль» прекрасно затесалась на эту клумбу и постаралась спрятаться поглубже от герцога и распорядителя отбора. Остальные не сводили алчных взглядов с лакомого кусочка. На месте мужчин я бы как можно быстрее умчалась куда подальше, но эти ничего – держались молодцом.

   Положа руку на сердце, девам посмотреть было на что. Оба «судьи» отличались истинно мужской красотой, неброской, но притягивающей взгляд, харизмой и властностью. Черные волосы, убранные в хвост (согласно нынешней моде), одежда, подчеркивающая пластику бойцов, привыкших не только использовать магию, но и размахивать железками. Словно подтверждая это, железки висели на боку, несмотря на то, что герцог находился в своем собственном замке. Неплохой ход – дамы почему-то млеют от колюще-режущих предметов, развешанных на кавалере. Разве что… Я с новым интересом осмотрела обоих мужчин. Не расслаблены, шпаги и ножи, у герцога колечко занимательно светится. Ожидают нападения? Забавно-забавно…

   – Что, прониклась, да? – зашептала мне на ухо утренняя знакомая, которую другие претендентки успешно вытолкали в задний ряд, ко мне. Не приспособлена она толкаться локтями и вырывать зубами подарки у судьбы, однозначно.

   Я пожала плечами и продолжила наблюдение.

   – Жаль, что у герцога нос сломан, без этого был бы еще красивее, – романтично вздыхая, продолжила изливать душу Эмили, не сводя взгляда с объекта своих вздохов.

   – По-моему, и так хорошо, – дипломатично зашептала я в ответ, но тут со всех сторон раздалось шиканье и парочка ударов локтями – его сиятельство начал речь.

   Сверкая улыбками и источая фонтан красноречия, щедро сдобренный любезностями, Максимилиан Войтский вновь уверил всех дам, как он рад нас видеть у себя, как надеется обрести счастье и так далее и тому подобное.

   Я слушала словоизлияния вполуха, больше внимания уделяя «невестам». Занятно, что некоторые делали то же самое: состроив внимательное и вдохновенное лицо, дабы их ни в чем не заподозрили, приглядывались к соперницам. Оставалось надеяться, что среди остальных невест нет моих соратниц по службе, особенно нашего королевства.

   Через какое-то время фонтан красноречия иссяк, и герцог приступил к конкретике. Оказалось, у него есть прабабушка, Анна-Теодора Войтская. Неудивительно – прабабушки есть у всех. Точнее – прабабушка уже не есть, она умерла. Что ж, тоже неудивительно – старушке уже ого-го сколько лет было бы, доживи до наших дней. А дальше пошло интересное.

   Бабушка не захотела умереть просто так. Оказавшись в фамильном склепе, бодрая старушка очнулась в виде привидения, сообщила всем родственникам, что её отравили и теперь не уйдет, пока не найдут убийцу. Как – ей абсолютно без разницы. Все лекари, и лечившую бабушку, и осматривавшие после смерти, божились, что умерла она своей смертью, так что выполнить пожелание не представлялось возможным. Клятвам лекарей и оставшихся в живых родственников госпожа Анна-Теодора не поверила, лекарей выгнала, а родственникам пригрозила, что если прекратят розыски, то проклянет. Родня, которая розыски так и не начала, решила пустить дело на самотек и оставить все как есть. Вдруг старушка умается, и сама решит окончательно покинуть бренную юдоль. Не удалось – бабушка до сих пор жива и бодра (если так можно сказать про призрака), и… И всем невестам необходимо получить одобрение Анны-Теодоры! Те, кто не получит, не проходят в следующий тур.

   Чтобы все осознали сказанное, герцог многозначительно замолчал. Эстафету подхватил распорядитель.

   Вместо того чтобы успокоить взволновавшийся куря… взволнованных невест, этот добрый человек решил всех добить, сообщив: та, что станет женой герцога, автоматически подпадет под понятие «родня» и если бабушка решит реализовать угрозу, также будет проклята. Как именно – неизвестно. Старушка пожелала держать все в секрете. Или сама еще не решила, что сделает.

   Герцог солидно покивал, подтверждая сказанное, и распорядитель продолжил.

   Они, мол, все понимают, потому, если кто-нибудь захочет покинуть замок, её отпустят и выделят провожатых до дома.

   Состроив шокированное лицо (чтобы не выделяться среди остальных), я скептически выслушала запугивания и прислушалась к бурным перешептываниям девушек. Попутно размышляя над одной мыслью: интересно, что стоило заранее предупредить потенциальных невест о потенциальной угрозе проклятия от мертвой прабабушки? Я понимаю – семейная тайна, все дела, но клятву о неразглашении можно было взять и на расстоянии. Но нееет… Дождались, пока все приехали, расстроили замок, потрепали нервы у слуг, сожрали кучу еды и только после этого озвучили необходимое условие. Где логика, где смысл?

   Кажется, логика и смысл отключились не только у герцога и его семейства, так как основной смысл шепотков состоял в перечислении страхов (среди которых страха перед потусторонним не наблюдалось) и похвальбой собственными привидениями.

   Одна Эмили стояла бледным столпом и пялилась в землю, впившись ногтями в ладони. Кажется, она таки боялась гостей из-за грани.

   Герцог сообщил, что дает нам всем время подумать – до вечера. Вечером среди решивших остаться будет проведена жеребьевка и начнутся посещения склепа Войтских. Без сопровождающих – прабабушка любила пообщаться с будущими возможными жертвами проклятия наедине.

   Вот так, «обрадовав» напоследок всех до обморока, герцог с другом быстро сбежали от благодарных невест. Стал понятен стратегически-верный выбор полянки для объявления шокирующей новости – происходило бы оно в замке, его сиятельству не удалось бы так быстро скрыться. А тут – хоп! – и исчезли на одной из многочисленных парковых тропинок.

   Так что невестам ничего не оставалось, как проводить жениха многообещающими взглядами и заняться обсуждением первого препятствия. Некоторые сбились в группки, что уже успели образоваться. Другие отправились в свои комнаты. Я же схватила Эмили за руку и потащила вглубь сада, к белеющей среди зелени беседке.

   – Признавайся, почему трясешься, словно лист перед дознавателем? – я приперла баронессу Липшиц к колонне в переносном и буквальном смысле – ей настолько подурнело, что цветом лица сливалась с мрамором, и выглядела так, словно вот-вот рухнет без чувств. – Привидений боишься?

   – Что? – баронесса захлопала своими дивными ресницами. – Нет. Я боюсь… ЕГО…

   Шепот вышел настолько душераздирающим, что даже меня немного пробрало. Хотя, возможно, сработал ужас, плещущийся в глазах Эмили.

   – Кого? Герцога? – с сомнением уточнила я.

   – Герцога? – глупо переспросила Эмили, начав оживать. – Нет-нет-нет!

   Даже головой попыталась покрутить с отрицанием, но тут же покачнулась и крепко вцепилась в меня. Даже небольшое дежавю появилось – словно утреннее происшествие повторялось.

   – А кого? – мягко, но строго вопросила я, с трудом поборов желание слегка потрясти нервную девицу – для бодрости духа.

   Эмили всхлипнула и пустилась в путанный рассказ.

   Первый день она очень радовалась, оказавшись в замке Войтских. Мало того что именно её, Эмили, отец выделил среди пятерых сестер и отправил на отбор, так еще и комнату не нужно ни с кем делить! Даже странно с непривычки. Никто не пристает с вопросами и просьбами, не хихикает над ухом и не читает по слогам душераздирающие книжки. Только служанка приходит, чтобы прибрать-причесать-одеть и все. Эмили полнилась счастьем и одновременно настороженно относилась к нему, ведь, как поучала мать, просто так в жизни ничего не дается. И действительно – как в воду глядела.

   На третий день она встретила ЕГО. Сначала Эмили не заметила ничего странного. Попадается ей время от времени кто-то из прислуги – разве это странно? Но он встречался все чаще и чаще, мелькал в коридорах, пропадал, появлялся и все больше нервировал девушку. Да и одежда у него оказалась богатая, не чета ливреям местных слуг при господских покоях – черный бархат, серебро и аметисты. И лицо с черной бородкой клинышком бледное-бледное, как покойника. Это Эмили успела разглядеть, прежде чем преследователь в очередной раз растворился в темном коридоре. Через пару часов Эмили вновь заметила его краем глаза, быстро обернулось – а мужчины и след простыл. И так раз за разом. Буквально за два дня преследователь довел Эмили до того, что она собрала всю волю в кулак и решила выяснить, что этому странному кавалеру нужно.

   На этом моменте всхлипываний и рыданий я даже немного прониклась уважением к баронессе, больше похожей на испуганный цветочек, чем на сильную деву.

   С той минуты началось страшное. Заметив в очередной раз странного мужчину, Эмили пренебрегла всеми правилами и, подобрав юбки, побежала за ним. Тот, почуяв преследование, заметался по коридорам, но каждый раз Эмили успевала заметить, куда он свернул.

   Я мысленно хмыкнула. Именно так и заманивают неопытных мышек в мышеловку, дозволяя им думать, что они вот-вот настигнут добычу. А в конце мышка окажется в ловушке, где её и встретит радостно щерящийся во все зубы кот.

   Но – мне стало уже интересно, кто и для чего затеял охоту на этот невинный цветочек. Особо интересно с учетом места, где мы все собрались, и цели, ради которой находились в замке Войтских.

   Как я и думала, Эмили добежала до какого-то тупика, где её и поджидал этот нехороший господин. А вот дальше моя теория рухнула в Бездну.

   Вместо того чтобы предъявить зубы или распустить руки, преследователь внимательно посмотрел на девушку и – вошел в стену. Прямо так вот – взял и вошел в каменную кладку, не открывая никаких потайных ходов. Эмили ожидаемо лишилась чувств. Очнувшись, обнаружила себя в том же самом пятачке, на голове – шишка и больше никаких повреждений. Понадеявшись, что кошмар закончился, девушка помчалась к себе в комнату. Как добежала – не помнит, как пройти в этот тупичок – тоже не помнит. Жаааль…

   Однако преследования продолжились. Именно в момент нашего столкновения в коридоре баронесса вновь увидела этого странного человека!

   Пока Эмили рыдала в заботливо подсунутый ей платочек, я попыталась систематизировать услышанное.

   Итак, что мы имеем.

   Только что инициированный медиум (Эмили) – это раз.

   Очень сильный призрак, который и послужил причиной инициации – это два.

   Призрак прячется от местного медиума – это три.

   В моем досье не было информации о медиуме замка Войтских, но без умеющего общаться с духами ни один старый замок не обходится. Разве что у хозяев денег нет на специалиста, у Войтских с этим проблем нет. А в досье данные могли не включить, чтобы не нагружать мозг лишней информацией. Кто ж мог знать, что придется работать и с призраками.

   Итак, призрак прячется от местного медиума, но очень хочет что-то показать человеку, не связанному с замком – это четыре.

   Очень подозрительно. Надо попытаться найти этот тупичок и исследовать его. Жаль, с замком мы пока в самом начале отношений, не расспросишь. Вдруг это жуткая тайна или неприличный секрет – тогда точно не расскажет. Придется обходиться своими силами, а для этого…

   Я внимательно посмотрела на хлюпающую носом Эмили. Бурное слёзоизвержение уже закончилось, а пост эффекты даже полезны – в таком состоянии намного легче убедить начинающего медиума не истерить, а подойти к делу разумно. Как она там говорила – пять сестер на выданье, денег нет, приданого кот наплакал… Что ж, есть от чего отталкиваться.

   Ласково взяв баронессу за руку, я заглянула ей в глаза и проникновенно вздохнула:

   – Как я тебе завидую!

   Эмили поперхнулась рыданием и распахнула глаза, став похожей милого котенка в ужасе.

   – Медиум – это так интересно! – продолжала вздыхать я. – Общаться с жившими до нас, узнавать их тайны, секреты, искать клады…

   Взгляд Эмили подернулся дымкой задумчивости.

   – А если научиться общаться с призраками по-настоящему, стать мастером-медиумом, то заработать можно сто-о-олько…

   Сколько именно – озвучивать не стала, главное – зацепить сладострастным придыханием и закатить к небу глаза. Дальше сработает собственное воображение баронессы, помноженное на жадность. Также не стала говорить о трудностях и опасностях, поджидающих профессионального медиума – об этом ей намного лучше расскажут наставники, если пожелает пройти обучение.

   – Ты считаешь, я – медиум? – запинаясь, уточнила Эмили.

   Я с энтузиазмом закивала. Как бы да. Раз видишь привидений и контактируешь с ними – то медиум, без шансов отвертеться, дорога в одну сторону. Обычный человек тоже может увидеть духа, ну и все на этом. Ни поговорить, ни попросить – ничего больше не сможет. К тому же призраков так и тянет к медиумам, и если тот, с бородкой, успешно противостоит медиуму замка – точно силен, к гадалке не ходи.

   – Значит… Значит, я могу попросить его больше не приходить? – Эмили с надеждой посмотрела на меня, продолжая тискать в одной руке кружевной платочек (между прочим, мой), а второй - сжимать мои пальцы.

   Я нахмурила лоб, изображая глубокие раздумья. Тоже мне, нашла кому вопросы задавать. С другой стороны, бедной девочке и обратиться не к кому, а у меня хоть какие-то познания в привидениях есть.

   – Мне кажется, – начала я неторопливо, подбирая слова, – он хочет тебе что-то показать. Или рассказать. Что-то, что не отпускает его и держит на земле. Вот уже много-много лет он не может продолжить жизненный круг, вынужден бродить по замку и страдать от невозможности его покинуть. Эмили, представляешь, как ему плохо?

   Я уже двумя ладонями сжимала её руку и с тревогой и болью всматривалась в заплаканные глаза. Если я не ошиблась, Эмили сердобольна и жалостлива, чужие страдания ей намного ближе собственных.

   – Давай ему поможем!

   – Мне… Мне страшно! – голосок девушки дрожал, но через эту дрожь чувствовалось – описание горького положения призрака дало всходы.

   – Понимаю, – я печально покивала и подхватила Эмили под руку. – Пойдем, прогуляемся, подышим свежим воздухом. Очень полезно для цвета лица.

   Тропинки петляли между деревьями и кустами, покрытыми нежными розовыми цветочками, разговор неторопливо лился, постепенно увлекая новорожденного медиума в коварно сплетенные сети.

   Когда через час мы вышли к замку, Эмили согласилась не шарахаться прочь от призрака, а бежать ко мне. Со мной исследовать замок не так страшно. Что ж, и на этом спасибо. Сердечно распрощавшись с баронессой возле её комнаты, я направилась к себе – пора переодеваться (опять!), на этот раз – к обеду.

   После обеда дамам дали время отдохнуть и вновь подумать о прабабушке, а затем пригласили в бальную залу на жеребьевку.

   Из двадцати потенциальных невест две решили покинуть отбор, оставшиеся восемнадцать тянули пластины с числами из бархатного мешочка. Первая цифра означала ночь, в которую придется знакомиться с прабабушкой, вторая – очередь.

   Для собеседования с любознательным призраком выделили шесть ночей. Разглядывая свои пластины с числами «5» и «3», я обдумывала мысль: три девушки за ночь – герцог так оптимистично смотрел на жизнь или, наоборот, с пессимизмом? И сколько еще невест сбежит, впечатлившись рассказом тех, кто проведет первую ночь в склепе? Любопытно.

   Найдя Эмили и выяснив, что ей досталась четвертая ночь, я малодушно сбежала от гула разговоров и попыток невест строить глазки герцогу, пытаться понравиться (по-дружески, конечно!) его приятелю и руководителю церемонии. До ночи мне нужно было успеть выполнить обещание, данное замку, и подготовиться к походу в склеп. Пройти через главный вход я не могла (не моя ночь), но наверняка есть какой-нибудь потайной ход, его нужно было разыскать и проследить за первой тройкой счастливиц. Во-первых, можно получше разглядеть характер, во-вторых, что-то мне подсказывает, что в склепе лишить жизни очень удобно. Даже с телом маяться не придется, саркофаги под рукой.

   Еще хорошо бы записать виденные с утра группки, на которые разбились невесты, и посмотреть, как образовавшаяся «дружба» сочетается с данными досье. Готова отдать любимое колье в пользу государства, если все сдружились по-честному, без мыслей выставить конкуренток в черном свете или подставить как-нибудь.

   А еще ужин! На который опять придется менять платье…

ГЛАВА 6

Неподвижно застыв, я сидела на крыше склепа и представляла себя каменной горгульей. И не просто представляла – желала ей стать. Можно сказать, безумно.

   А начиналось всё так мирно…

   Я обожаю костюмы для верховой езды. Чтобы не спалиться, барышне моей профессии они жизненно необходимы. Наличие в моем гардеробе брюк могло бы вызвать вопросы «Что эмансипе делает на отборе невест?». Да и мой двойник предпочитала платья. А костюм для верховой езды – это амазонка и бриджи. Длинные, со штрипками, прекрасно заменяющие жизненно-нужный мне предмет гардероба. К тоже можно взять сразу два костюма, и обеспечить себя штанами разных расцветок. Прелесть!

   Вернувшись с ужина, прошедшего в нервической обстановке, полной ожиданий и страхов (склеп! призрак прабабушки! а вдруг не одобрит?!), я затребовала себе чашечку вечернего кофе. За кофе выполнила ночное обещание – пообщалась с замком, благо мысленному общению совершенно не мешало распитие каких-либо напитков, если в них не подмешано снотворное, конечно. Древняя крепость оказалась более благосклонной и с удовольствием послушала историю одного своего собрата по древности – замка Костише в Затонии.

   Слава о Костише гремела на весь мир, а всё из-за того, что несколько веков назад, когда гнездо Войтских было всего лишь небольшим форпостом, местный князь повелел отделать главный зал человеческими костями и черепами. Благо бы еще врагов – не-а. Своих подданных. Вот такой веселый некромант был. Неудивительно, что родные сыновья водрузили череп папеньки сверху самой большой колонны парадного зала, предварительно устроив смерть отца, пока он собственных детей не сделал украшениями зала. Славно предки развлекались. Сейчас бы наказали за одну попытку извести челядь на украшения, даже без черномагических ритуалов.

   Замок Войтских откомментировал в духе «Нынешнее поколение не чета предыдущим», я покладисто согласилась. Затевать споры и портить только начинающие складываться отношения – пф! Зачем? К тому же замок получил историю, а я проложила мостик для будущих расспросов о черепах и скелетах в подвалах. Не зря же Эмили увидела призрак – значит, нехорошие смерти точно были. А они обычно случаются в подвалах. На чердаках если что-то и происходит, то либо процесс продолжения рода людского, либо самостоятельное сведение счетов с жизнью. Если после такого привидение и останется, то оно не станет прятаться от местного медиума, скорее уж прилетит жаловаться.

   Закончив с обязательствами и кофе, я переоделась в амазонку приглушенно-серых расцветок (ночью бархат вбирал в себя темноту и становился почти черным) и направилась на прогулку. Особо не таясь (крадущаяся, словно тать, девица вызывает обычно множество вопросов), но избегая мест скопления невест.

   Именно этим вечером проскользнуть незамеченной к выходу удалось довольно легко – все, кто мог (не только невесты, но и прислуга), постарались заранее занять стратегические места возле окон, откуда виднелась дорожка от замка к склепу бодрой старушки. Этой тропинкой я, конечно же, не воспользовалась и пошла «гулять» в совершенно другую сторону. Догуляла до темного места и сошла с дорожек, растворившись в еще более темном саду. Заодно проверила, не ломанулся ли кто следом. Соглядатаев не оказалось, так что я с легкой душой двинулась напрямик к усыпальнице.

   Несколько раз казалось, что в кустах кто-то подозрительно шуршит, я замирала за ближайшим деревом, пытаясь рассмотреть шуршателя. Но когда в кустах мелькнул кошачий хвост, расслабилась. Этот преследователь мне точно помешать не сможет. Будущее показало, что я была крайне оптимистична.

   К счастью для меня, усыпальница Войтских располагалась в глубине поместья, можно сказать, почти на задворках, и пряталась среди вековых деревьев. По ним запросто можно забраться на крышу и до слуховых окошек, через которые я планировала беспардонно подсмотреть общение прабабушки с претендентками на герцогское тело и титул. И, самое приятное, можно никого не опасаться. Главное – не выглядывать в сторону главного входа. Если выглядывать, то очень аккуратно, чтобы сопровождающие дев не заметили.

   Удивительно, но деревья оказались яблонями. Я провела рукой по теплой шершавой коре, вдохнула аромат яблочного цвета. Ошибиться невозможно – яблони. Судя по толщине ствола, яркой листве и размеру цветов, густо усыпавших все ветки, упокоить бабушку звали в том числе и друидов. Зачем – ума не приложу, но зато яблоньки получили благословения на века. Вбухали в них благословения столько, что соседнему лесу хватило бы на пару десятилетий. Немудрено, что в свои почтенные годы деревья не только не собирались умирать, но и умудрялись активно плодоносить.

   Оценив крепость стволов и веток, я отцепила юбку и аккуратно припрятала в кустах. Очень удобное изобретение, что для обожающих лошадей, что для шпионок – юбка-фартук из двух половинок, скрепленных только на поясе. Понизу – утяжелители, чтобы выглядеть прилично и не мелькать ногами в боковых разрезах. Но в умелых руках эти утяжелители работали не хуже, чем кистень, проверено. Так что да – я обожаю костюмы для верховой езды.

   Пока же я в совершенно неприличном виде (коротенький жакет и бриджи) залезла на дерево и без проблем перебралась на очень удобную плоскую крышу склепа, по периметру которой красовались статуи горгулий в человеческий рост.

   Проблемы начались в тот момент, когда я свесилась с парапета, стараясь разглядеть облюбованное окошко. Романтично светила луна, заливая всё вокруг белым светом. Набегающие на её чело прозрачные облачка не уменьшали градус освещенности. Теплый (даже на суровом севере весна выдалась теплая) ветерок ерошил волосы, шелестел листвой и пытался игриво забраться под жакет.

   И тут раздался вой.

   От испуга я чуть не сверзилась с крыши, хорошо хоть крепко цеплялась за парапет. Отпрянув под прикрытие ближайшей горгульи, я постаралась унять судорожно бьющееся сердце. Казалось, оно комом стояло в горле и не только нервно стучало в висках, но мешало дышать. Сидящий напротив меня огромный котяра оглядел мою скукожившуюся тушку, презрительно прищурил глаза и снова взвыл. Настолько самозабвенно и мерзко, что любая баньши обзавидуется. Вот Бездна, он же меня спалит, если продолжит так орать и нарушать торжественность церемонии! Наверняка герцог потребует прогнать наглое котячье животное, чтобы не «наслаждаться» концертом в ожидании окончания рандеву невесты и прабабушки. Да даже если и уйдет, мало кто выдержит такие гнусавые вопли…

   Мысли судорожно метались в голове, сердце продолжало биться где-то районе горла, а я медленно ползла к животине, шипя:

   – Киссс… Киссс…

   Не знаю, на что мой шепот походил со стороны, но готовящийся заорать кот поперхнулся заготовленным «мявом» и, аккуратно перебирая лапами, отполз на пару шажков назад. Подальше от странного человека, видимо.

   – Кис-кис! – прохрипела я более отчетливо, с явно чувствующимся привкусом отчаяния. Куда эта скотина волосатая собралась убегать? Хотя… Я застыла, буравя взглядом кота. Пусть бежит, мешать не будет.

   Кот в ответ уставился на меня, не мигая и не отводя взгляд, как умеют только кошки. Лишь зрачок неторопливо пульсировал, словно желая загипнотизировать меня.

   Так мы и замерли друг напротив друга, освещаемые луной и овеваемые ветерком со сладким яблоневым запахом, пока на главной дорожке, ведущей в усыпальницу, не раздались голоса. Кот воспрял духом и раззявил пасть, готовясь начать очередную весеннюю серенаду. Ну уж нет!

   Не знаю, как я умудрилась совершить бросок из положения «на четвереньках», но в следующий миг уже прижимала к себе глухо рычащее животное, явно недовольное моими крепкими объятиями. Хорошо хоть жакет из плотной ткани, так просто не прокусить и не прорвать когтями. Но всё же – не слишком приятно представлять, как в кожу впиваются острые кошачьи коготки. С другой стороны, можно и потерпеть, ведь если сейчас поймают, мне будет намного хуже.

   Внизу гремели ключами и переговаривались. Я сидела, сжимая невнятно матерящегося кота профессиональным захватом, из которого ему не вырваться.

   И что дальше?!

   – Кот, послушай, – нервно зашептала я. Животное чуточку притихло. Вдохновившись, я продолжила: – Или ты кошка?

   Ответом послужило глухое ворчание, так что я по-быстрому затараторила, всё так же шепотом.

   – Кот, я знаю, что тебя герцогу подарила её величество.

   Наша королева, помимо любви к необычным артефактам, испытывала еще одну слабость – к котам абисской породы, очень редкой для наших мест. Почему-то не приживались абиссцы почти ни у кого, но к её величеству проявили чрезвычайную благосклонность. Даже охотно размножались.

   Однако рыжие и пушистые красавцы (все как на подбор) не наводняли дворец, как можно было бы подумать, о нет. Как ни любила её величество пушистиков, она не могла уронить свое достоинство, позволив послам, просителям и гостям наблюдать в замке отпечаток жизнедеятельности котов, обожающих метить территорию и выяснять свое главенство.

   Элеонор нашла изящный выход из положения – для котов выстроили отдельный дом в саду. С оранжереей, беседками и прочими мелочами, без которых никак не может обходиться уютный личный домик королевы. Она проводила там свободное время, завтракала с фрейлинами, иногда выслушивала доклады и работала с секретарем.

   Разумеется, котам не возбранялось покидать пределы дома (попробуй запрети!), они бегали везде, не только в саду, но и во дворце. Однако у каждого котика и кошки на шее висел магический маячок, позволявший с легкостью отыскать любимцев её величества. Но все пушистики, с детства привыкшие жить в «Кошачьем доме», набегавшись, неизменно возвращались к родным пенатам.

   – Я вас всех там перегладила не по разу, особенно котят. Кот, ты должен меня узнать! Нюхай!

   Продолжая удерживать животное, я попыталась подсунуть пальцы поближе к его носу. Нос оказался холодный, чуть-чуть влажный и смешно-щекотный.

   – Чуешь кольцо королевы? – с надеждой поинтересовалась я. Ученые до сих пор спорили, умеют ли кошки чувствовать артефакты, но абиссцы её величества запросто определяли местонахождение её артефактов (сколько раз так играли) и показывали свой пушистый хвост всем заумным теориям.

   Кошак щекотал своим носом мои пальцы, и я решилась пойти на следующий шаг.

   – Кот, давай так – я тебя отпускаю, а ты не орешь, хорошо? Раз, два, три…

   Сама не знаю, зачем считала, видимо, для бодрости духа, потому как животине счет и предупреждения без разницы. Да и руки я разжала очень аккуратно, позволив коту самому спрыгнуть на крышу, а не отшвырнув его подальше.

   Сойдя с моих колен, кот отряхнулся, точно выбрался из воды, плюхнулся на попу и с оскорбленным видом принялся тщательно вылизываться. Мол, хватают тут всякие, потом человеком пахнешь, никакая приличная кошка не подойдет, несмотря на луну и призывную брачную песнь.

   Кот вылизывался, я ждала, на всякий случай в полной готовности вновь схватить животное, вздумай оно орать. Животное искоса поглядывало на меня и продолжало умывальные процедуры. Выдохнув, я прислушалась к происходящему внизу. Лениво переговаривались мужские голоса, чиркнуло кресало, потянуло табаком. Похоже, невесту уже доставили по назначению, а я продолжаю сиднем сидеть на камне и буравить взглядом кота. Пора приступать к плану.

   Стараясь не особо шебуршать, я подползла к краю крыши и выглянула за её пределы. Выглядывала, конечно, не со стороны входа в склеп. А то оставалось еще только жизнерадостно поздороваться и помахать рукой сопровождающим, чтобы с треском провалиться – во всех смыслах. С боковой стороны никто по тропинкам не гулял и не прятался, и ничто не мешало пробраться к окошку. Однако стоило мне высунуться подальше и попытаться нащупать завитки орнамента, готовые послужить мне ступеньками, как наглая скотина прекратила вылизываться и предупреждающе заворчала.

   – Чего тебе? – гневным шепотом вопросила я, разворачиваясь к коту. – Раз опознал, не мешай работать!

   Кот захлопнул пасть и подбежал ко мне, заинтересованно распушив хвост.

   – Вон там, видишь? – я указала пальцем на стену. Кошак высунулся вслед за мной, проследив за рукой. – Окно. Наверняка сам через него шастал в склеп. Мне нужно туда же, проследить и послушать, чтобы с этой Людовикой ничего не случилось.

   Людовикой именовали претендентку, которой выпала честь первой пообщаться с прабабушкой.

   Кот повернул ко мне морду и поглядел с таким скепсисом – мол, не сможешь, что появилось желание щелкнуть его по влажному носу, во всех смыслах, и физическом, и метафорическом, добравшись до окошка и визуально познакомившись с призраком. Но – не успела. От раздавшегося из усыпальницы визга распахнулись двери (или старушка помогла – сильные призраки и не на такое способны). Вслед за визгом из склепа в теплую весеннюю ночь выметнулась невеста и припустила по дорожке с такой скоростью, что обогнала даже свой вопль. Впавшие в ступор провожатые отмерли и помчались следом. Я при первых звуках вскочила на ноги, спрятавшись за горгулью, и теперь с ошалелым видом провожала убегавшую процессию.

   – Минус одна.

   Кот согласно чихнул, смешно пошевелив усами.

   – Интересно, что бабуля с ней сделала? – пробормотала я, остро сожалея, что нельзя просто взять и пробраться в усыпальницу, благо двери оставили настежь распахнутыми. Вряд ли призрак отнесется к соглядатаю благосклонно. Да-да-да, так и представляю себе картинку: вхожу, извиняюсь за вторжение и под доброжелательное призраково «Ну что вы, чувствуйте себя как дома» забираюсь на какую-нибудь колонну или статую, чтобы оттуда бдить за невестами. Нарисованная воображением сценка оказалась настолько живой, что я чуть не рассмеялась.

   – Ну что ж… – я уселась возле горгульи, удобно оперевшись об неё спиной. – Будем ждать вторую.

   Кот согласно мурлыкнул. Я машинально протянула руку, почесав животину за ухом. Кот пристроился рядышком и, зажмурившись, негромко затарахтел. Очень усыпляюще у него получалось, но прогнать не поднималась рука и не дозволял здравый смысл. Хорошо хоть новая процессия появилась довольно быстро.

   Невестой номер два оказалась Альбертина фон Рюгге, барышня решительная и всеми силами желающая добиться брака. В этом досье и мои наблюдения совпадали. Я подозревала, что Альбертина не только не испугается, но и сама попытается «допросить» призрака, выведывая тайны обольщения герцога.

   – Кот, – обратилась я строгим голосом к животному. – Я пошла, а ты не ори, не выдавай меня, понял?

   Уж не знаю, что именно из моей речи дошло до сознания абиссца, но кошак протрусил за мной до края крыши и с интересом проследил, как я большой мухой ползу к окошку и зависаю рядом. По крайней мере, когда я поднимала голову, видела круглую морду, блестящую зелеными глазами. Окошко оказалось довольно удобным обзорным пунктом, так что я прилипла к нему, выбросив кошака из головы.

   Прабабушка внешне выглядела обычным призраком. Белый концентрированный туман в платье по моде вековой давности. Четкие очертания говорили о силе привидения, как и ясно различимое, вплоть до морщин, лицо. Чем слабее призрак, тем более аморфную массу из себя представляет. Бабуля же напоминала мраморную статую, вдруг пожелавшую сойти с пьедестала и немного погулять. Понятно, почему все попытки развоплотить оказались бесплодны – мягко сказать, сильна, ой, сильнааа. Обычно таких призраков держат на земле неисполненные обещания или невыполненные желания. Интересно, что послужило привязкой Анне-Теодоре? Вряд ли желание благословить брак правнука.

    Тем временем за баронессой фон Рюгге захлопнулись двери, и я приготовилась наблюдать за представлением. Ни за что не поверю, что у бабули нет заготовленного сценария для пугания девушек! Скучно же в склепе сидеть, особенно когда не нужно спать, все время приходится тратить на размышления и придумывание каверз.

   Ага, так и есть. Призрак величественно поплыл навстречу Альбертине. Пламя в светильниках затрепетало и принялось постепенно гаснуть, утопая в тумане, жадными щупальцами потянувшимся прямо из стен. Призрачный туман жутко холодный, по себе знаю, пару раз вляпывалась, так что к затухающему свету сейчас добавится и легкий морозец. Я мысленно прицокнула языком – молодец, бабуля! Оказаться в почти полной темноте, подсвеченной лишь потусторонним светом, и холоде – на неподготовленного зрителя ошеломляющее впечатление производит. Понятно, почему первая дева сразу сбежала.

   Но Альбертина вела свое происхождение чуть ли не от первых королей, так что вряд ли её впечатлишь подобным. Наверняка в замке Рюгге есть парочка призраков – знакомить детей с повадками привидений.

   Альбертина стойко дождалась, когда бабушка подплывет поближе, вытащила из корсажа булавку, продемонстрировала её призраку и демонстративно воткнула булавку обратно. Интересные, однако, вещи возит с собой баронесса. Стальная булавка – можно еще объяснить, но крохотная черная пирамидка в навершии – точно заговоренная против потусторонних сущностей, слишком уж специфическая форма и блеск. Да и бабушка зависла напротив невесты, подобрав все туманные щупальца, словно юбку.

   – Умно, – кокетливо поправив волосы, привидение неторопливо закружилось вокруг невесты, заставив её поворачиваться за собой. – Вы не только не испугались, но и даже заготовили защиту. Умно-умно.

   Бабуля покивала самой себе, не прерывая движение.

   – Какие у вас еще достоинства, моя дорогая?

   «Дорогая» прекратила вертеться вслед за призраком и гордо расправила плечи, глядя прямо перед собой.

   – Я стану прекрасной герцогиней. Меня с детства обучали счету, письму, управлению замком и этикету. Всем этим я овладела в совершенстве.

   Бабуля выразительно скривилась и расширила круг парения.

   – Вы знаете, моя дорогая, все это звучит замечательно, но основная функция герцогини заключается не в этом.

   Фраза закончилась таинственным молчанием. Через несколько секунд Альбертина не выдержала и поинтересовалась, чуть надменно приподняв безупречные брови:

   – В чем же?

   – В рождении детей, – с явным удовольствием ответила старушка. – Вы можете гарантировать рождение потомков мужского пола? Или лояльное отношение к бастардам, если не родите мальчика? А ублажить должным образом мужа сумеете в этом случае, чтобы он не захотел продолжить стругать бастардов на стороне? В таком деле от чтения и письма мало пользы, дорогая.

   По мере усиления бестактности вопросов, баронесса фон Рюгге, явно не ожидавшая подобного от призрака, все больше каменела, а от последнего высказывания вспыхнула злобой, но сумела удержать себя в рамках.

   – Я полагаю, что подобные вопросы задавать неуместно и невоспитанно, – Альбертина вскинула подбородок и попыталась было пригвоздить прабабушку к месту презрительным взглядом, но призрак и не подумал остановиться, так что отповедь не удалась. – Так что позвольте мне удалиться.

   Процедив сквозь зубы прощальные фразы, баронесса присела в книксене и, печатая шаг, направилась к выходу. Вслед неслось обидное дребезжание старческого смеха.

   Я быстренько забралась обратно на крышу и выдохнула. Ну бабуля, ну дает! Восхищение мешалось с осуждением (действительно – ужасные вопросы для неподготовленных девиц, закованных в светские условности), так что оставалось только покачать головой.

   – Просто слов нет, – я погладила устроившегося на коленях кота. – Жаль, что ты говорить не умеешь, а то бы рассказал, она всегда такая или специально для невест правнука решила дать волю своему чувству юмора.

   Кошак мурлыкнул, подтверждая, только непонятно что именно.

   Баронесса фон Рюгге увела сопровождающих, словно маршал солдат с поля боя. Я же осталась наслаждаться теплой ночью и радоваться, что нужно дождаться только одно знакомство – глаза уже слипались. Когда я в очередной раз зевнула, готовая заклевать носом, появилась процессия с третьей невестой. Наконец-то! Встрепенувшись, я ссадила муркнувшего кота на крышу и полезла к наблюдательному месту.

   Однако стоило мне удобно пристроиться, как на голову свалилось что-то теплое, пушистое и очень, очень тяжелое. Точнее, не совсем на голову (иначе бы я совершенно точно некуртуазно свалилась бы на землю), а на плечи и спину. Не просто свалилось, но и вцепилось когтями. Я не заорала, лишь зашипела рассерженной змеей, покрепче вцепляясь в резной узор. Была бы возможность – высказала бы все, что я думаю, особенно с учетом, что это… животное попыталось еще и потоптаться по мне. Как оказалось, выбирая наиболее удобный плацдарм, чтобы сигануть вниз. Впечавшись боком в каменный цветочек, я невольно зашипела еще сильнее, а эта скотина вдруг принялась орать! Самозабвенно, громко и совершенно немелодично, терзая слух даже у тех, кому в детстве на ухо наступил медведь. Еще и поскакал бодрой лошадью по дорожке к входу в склеп.

   В следующий миг я плотно вжималась в стену, наплевав на цветочки и прочие выступы – со стороны центральной части усыпальницы на дорожку вырулили два гвардейца. Кот исполнил свое соло на бис и ломанулся к кустам между гвардейцами.

   – Я же тебе говорил – кот, а ты – кто-то еще есть, кто-то еще, – попенял один гвардеец другому. Ответить тот не успел – из склепа раздался вопль и с грохотом распахнулись двери. Повторился сценарий номер один. Гвардейцы рванули обратно, а я, несмотря на дрожащие руки, с упорством муравья забралась на крышу.

   Посидела. Утерла пот со лба. Подняла глаза, уставившись на луну.

   Получается, абиссец сейчас меня спас? Отвлек внимание на себя. Если бы не его оры, гвардейцы наверняка бы и на стены обратили внимание. Не заметить висящую на одной из стен девушку могли только слепые, а эти точно зрячие.

   Вздохнув, я направилась к ветке, по которой забралась на склеп. Надо понять, чем я (или не я) привлекла внимание, чтобы завтра не проколоться. И еще завтра пообщаться со склепом, он должен быть посговорчивее, чем замок. И замку новую историю рассказать обязательно. А пока – спать. Я же не железная!

ГЛАВА 7

   Новое утро встретило мрачно моросящим дождиком, словно на дворе стояла не весна, а осень. Впрочем, на севере такое не редкость, как и резкая смена погоды. Возможно, завтра солнце будет так палить, что все, позабывшие взять кружевные зонты, проклянут жаркие солнечные лучи, или же продолжится морось. Север…

   Пока же я куталась в шаль и мрачно пялилась на себя в зеркало. Вокруг нарочито по медвежьему топталась Анна, старательно изображая обычную прислугу. Ну и ладно. Ну и пусть изображает. Главное – прическа будет в порядке. Нелюбовь к миру и настроение под стать погоде зиждились совсем на ином. И даже не на вчерашнем приключении.

   Мне вновь приснился муторный сон. Опять я бродила в тумане, опять некто странный звал меня из белесой мглы, но я не могла даже понять, откуда доносится голос, не то что найти звавшего. Туман коварен, искажает голоса, расстояния, восприятие. Я даже не могла сказать, мужской голос или женский. О том, что может быть детский, даже думать не хотелось.

   Казалось бы – просто сон. Но если он повторяется, если приходит к тому, кто вообще не видит снов, значит, дело нечисто и следует прислушаться к нему. Я могла бы грешить на наведенные сновидения (некоторые готовы пойти на всё, лишь бы извести соперниц), но мои неброские сережки так зачарованы от ментальной магии, что пробить под силу лишь очень сильному магу, прошедшему серьезное обучение – таких, согласно досье, среди невест не должно быть. Либо… Поймав ускользающую мысль за хвост, я нахмурилась, продолжая глядеть на зеркало. Анна, только что закончившая с прической, взволнованно затеребила фартук. Мысль оформилась.

   Надо поискать ведьму. Если ворожит ведьма, то классические заклинания не помогут отвадить ворожбу. Так что первым делом следует аккуратно выяснить, мается ли кто-нибудь ещё дурными снами. И начать с баронессы Липшиц. Именно так.

   Я удовлетворенно кивнула, Анна облегченно выдохнула, и мы продолжили облачение в платье для завтрака. Сегодня будет крайне интересно!

   Так и получилось.

   Альбертина фон Рюгге сидела рядом с креслом герцога и выглядела королевой. Идеально ровная спина, гордый поворот головы и снисходительные взгляды, бросаемые из-под ресниц на соперниц. Только короны не хватает. Не королевской – герцогской. Хотя…

   Баронесса фон Рюгге точно в курсе всех слухов и, скорее всего, рассчитывает заполучить и королевскую корону. Её отец и дед находились в «мягкой» оппозиции к законной власти, особенно когда после подозрительной смерти короля на трон взошла его сестра, Элеонора. Нет-нет, они ни в коем разе не ратуют за смену династии, как вы только могли так подумать! Но действия говорят сами за себя. Шепотки, неявный саботаж, прикармливание странных вольнодумцев, усиление личной гвардии и так далее. Так что Альбертина могла входить в клику, вбившую клин между государыней и Войтскими. На первый взгляд, герцог не оказывает ей предпочтения, но выводы делать рано.

   – Ты заметила, – жарко зашептала на ухо Эмили, уже привычно пристроившаяся рядом. – Герцога нет!

   Я хмыкнула. Сложно не заметить пустующее кресло во главе стола.

   – Он впервые пропускает завтрак!

   А вот это уже интересно. Раз отбор начался, герцог посчитал свою миссию по приведению невест в благостное расположение духа оконченной? Или надоело стоически терпеть попытки «невинного» соблазнения? Глядя на некоторых дев и зная их подноготную, я нисколечко не сомневалась, что те готовы прямо сейчас согреть постель Максимилиану. Но – увы! – это ничуть им не поможет, наоборот, приведет к исключению из соревнований. Титулованная дама не должна вести себя как падшая женщина. По крайней мере, до замужества – точно. После – как с супругом повезет.

   – Я тебе больше скажу, – я перешла на заговорщицкий шепот, нагнетая атмосферу загадочности. – Двух девушек тоже нет!

   – Ты думаешь они… того… – Эмили растерянно захлопала глазами. – С герцогом?

   Я впала в легкий шок и ступор. Боги и Бездна, как это невинное дитя отпустили в местный серпентарий? Неужели её батюшка не видел, что из себя представляет дочь? Да её первую же потравят или придушат, если его светлость обратит внимание на этот цветочек.

   – Не думаю, – дипломатично отозвалась я, проглотив несколько первых мыслей. – Полагаю, они покинули нас из-за вчерашнего свидания с призраком. Одна – та, что первой пошла знакомиться с прабабушкой, вторая – точно помню, она храбрилась и громко уверяла, что не боится призраков. Видимо, пыталась убедить саму себя и не смогла.

   – И правда, – Эмили очаровательно порозовела щечками и кончиками ушей и уткнулась в тарелку – видимо, переживать о своих неправильных мыслях.

   Я вздохнула. Боги и Бездна, кто… Понятно кто – папенька. Всё же странный отец у Эмили, даже если у него были свои резоны.

   Остаток завтрака я всеми силами старалась как можно лучше подкрепиться и выпить побольше кофе и при этом не особо выделиться на фоне остальных девушек, предпочитающих шушукаться и подлизываться к тем, кто вчера успел побывать в склепе. В рамках заданий самой себе «не выделяться» и «выяснить как можно больше сплетен и слухов», я тоже еще пошепталась с Эмили. Призрак к ней больше не являлся (чему начинающий медиум и расстраивалась, и радовалась одновременно), зато всяких россказней про прабабушку наслушалась вдоволь – сидя в одной комнате в ожидании возвращения невест из склепа, невозможно не зацепиться языками.

   Угу, ну да, ну да. Еще утром никто не подозревал о семейном призраке, а вечером все рассказывают «самые настоящие», «правдивые» и «услышанные из первых уст» истории о нем.

   Версии разнились, но все рассказчицы сходились в одном: прабабушка умерла страшной-страшной смертью, потому и стала призраком. Эмили поделилась самыми впечатлившими версиями, пробирающими до костей (она ежилась даже при утреннем свете и в окружении множества девиц и прислуги).

   Версия первая. Несчастную женщину принесли в жертву на алтаре, вызвав демона из Бездны, который её (женщину, а не Бездну) и пожрал, лишив посмертия.

   Я скептически приподняла бровь. Где, спрашивается, последствия пришествия демона? Все появления сущностей подобного уровня сопровождались разрушениями и массовыми жертвами. Демон бы точно раскатал по камушкам тот донжон, где мы обитаем. Даже если собрать его из камушков обратно, всё равно не получишь здания, вросшего в землю за минимум пятьсот лет своего существования.

   Не заметив скепсиса, Эмили взахлеб просвещала о второй версии. Несчастная женщина умерла во время родов, и убил её младенец, отцом которого был…

   – Погоди, – перебила я девушку. – Дай угадаю.

   Я закатила глаза и изобразила усиленную работу мысли. Потом уставилась на баронессу проникновенным взглядом.

   – Отцом ребенка был… – я еще понизила шепот, перейдя на совсем уж невнятное бормотание, так что пришлось склониться к Эмили и выдохнуть ей в ухо: – Демон!

   Эмили вздрогнула, как от удара, и быстро-быстро заморгала:

   – Откуда знаешь?

   Вздохнув, я отложила приборы и попросила сменить тарелку, с которой всё подчистила, на сладости.

   – Эмили, когда придумывают страшные сказки, всегда приплетают нечисть и нежить. От нежити ребенок родиться не может, а из нечисти самые страшные – демоны. Вот и появляются рассказы о детях демонов, пожирающих или убивающих своих матерей.

   – Действительно, – Эмили покусала губу и вслед за мной приказала подать пирожное. Поковырявшись ложечкой в креме, девушка посопела и упрямо возразила: – А я верю, что к Анне-Теодоре приходил демон. Иначе почему она стала таким сильным призраком?

   Я пожала плечами:

   – Не сильна в демонологии и призракологии. Вот начнешь учиться – спроси у наставников.

   Вспомнив, что в отчий дом не придется возвращаться даже в случае проигрыша, Эмили мгновенно повеселела и заработала ложечкой быстрее. Сласти повару герцога удавались отлично.

   Поглядывая на соседку, я прикидывала, как бы её уберечь от возможных козней остальных невест. В мою задачу это не входило, но наивную баронессу Липшиц обмануть проще простого, как и опоить или накормить чем-нибудь дурным. Что ж, придется прибегнуть к обману.

   – Эмили, я должна предупредить тебя – чтобы пройти проверку на медиума, необходимо соблюдать диету.

   – Диету? – голубые глазки девушки распахнулись непониманием.

   – Да, – я твердо кивнула. – Понимаешь, медиум должен иногда держать пост, так что следует заранее приучить себя кушать только в строго определенное время. Кстати, тебе дан отличный шанс приучиться.

   Я многозначительно посмотрела на затаившую дыхание девушку.

   – Нужно всего лишь есть только во время официальных приемов пищи, которые организует его сиятельство. А вне их – ничего не есть и не пить.

   – Даже воды? – робко поинтересовалась Эмили.

   – Воды можно, – великодушно разрешила я. – Но только из кувшина в своей комнате. А то нарушится энергетический баланс.

   Возможно, даже со смертельным исходом, если яд попадется хороший.

   – Ты вчера что-нибудь ела вне этой залы? – сурово вопросила я, усилив нажим.

   – Да, – Эмили вновь порозовела (ну что ты будешь с ней делать, чуть что – сразу цветет аки майская роза). – Вечером, когда в гостиной сидели и ждали возвращения от призрака. Там был чай и печенье, – и добавила неловко, словно оправдываясь: – Вкусное. Сахарное. Я его люблю, а оно у нас редко бывало.

   Если недоброжелатели заметят пристрастие Эмили к печенькам, достаточно угостить миндальным – миндаль замечательно скрывает вкус цианида. Надо пугать, только не напрямую.

   – Вот, – я подпустила в голос многозначительности. – Возможно, именно поэтому ты и не видела больше того призрака. Ты же хочешь его еще увидеть? Для подтверждения, что ты – медиум?

   Если до последней фразы Эмили еще сомневалась, то после – судорожно закивала. Еще бы не хотела!

   Остаток завтрака я под кофе расписывала блага жизни медиумов, закрепляя достигнутый успех. Вдохновленная баронесса Липшиц умчалась к себе на крыльях любви. Любовь – она тоже бывает разная, у баронессы случилась любовь к своей будущей профессии и вольной жизни, без душной опеки папеньки.

   Мысленно пожелав Эмили удачи, я отправилась к себе – за плащом и ботинками. Дождь продолжал моросить, но тем лучше – никто не помешает разговорить мне семейную усыпальницу Войтских. Кто, как не сам склеп, лучше всего знает о потайных ходах, тайниках и обманных панелях? Вот и расскажет – пока все сидят по своим комнатам в относительной безопасности и не нуждаются в пригляде, у меня по плану шел допрос склепа.

   Дорога прогулочным шагом истинной леди заняла бы слишком много времени, так что как только первые деревья скрыли от возможных взглядов, я побежала напрямую, благо единственным серьезным препятствием в ухоженном парке были кусты.

   Присмотренный еще вчера просвет никуда не исчез, так что мне удалось без особых проблем протиснуться между кустами, разве что плащ окатило водой с потревоженных веток. Но под моросящим дождем никаких дополнительных неудобств не произвело.

   Я быстро-быстро шла по парку смутным привидением – мой «потрепанный временем» плащ непонятной пятнистой расцветки служил отличным камуфляжем. Пару раз заметила силки, расставленные на зайцев (забавно, я думала, что тут водятся только вездесущие крысы), их пришлось обойти по дуге, чтобы не оставлять следов, но всё равно дорога до цели заняла немного времени.

   Обежав усыпальницу со всех сторон, я убедилась, что вокруг никого нет, а ворота заперты (эх-эх-эх! придется работать под дождем!), стряхнула с капюшона и полы плаща капли, приложила руку к стене и приготовилась общаться.

   – Кхм, кхм!

   От внезапного звука, раздавшегося прямо над ухом, я подпрыгнула и прижалась спиной к склепу, готовая изображать умирающую деву-лебедь или выдать кучу объяснений своего присутствия – в зависимости от того, кем окажется недовольно кашляющая персона.

   – Ой… – пискнула я, разглядывая привидение прабабушки, висящее прямо передо мной. Вопрос «И как этот кашляющий сумел подобраться ко мне?» отпал сам собой. Зато родился другой, немного идиотский: – Вы можете выходить?!

    Бабуля вновь хмыкнула и погрозила мне пальцем. Я с энтузиазмом понятливо (хоть ничего и не поняла) закивала головой. Удовлетворенный призрак отплыл и указал пальцем в основании одной из колонн, изображающих то ли дерево, то ли какую-то иную аллегорию. Хотя может быть и просто колонна – фигурная, не так важно. Важно, что в самом низу располагалось много выступов-«корешков».

   Воспряв духом, я принялась ощупывать мрамор в поисках скрытого рычага или кнопки. Бабуля висела рядом, от чего руку покалывало холодом, и внимательно бдила, время от времени теребя и поправляя кружевные манжеты платья – мол, побыстрее надо, побыстрее, да. Я не поддавалась на попытки ускорить поиски (запросто же можно что-то пропустить), тщательно и аккуратно проверяя самые перспективные места. Вскоре один из «корешков» ощутимо щелкнул при попытке потянуть его вверх, и раздался глухой, душераздирающий скрип, какой бывает у давно не работающих механизмов. Вслед – скрежет, словно огромный камень с трудом проволокли по другому и с облегчением бросили.

   Бабуля воспряла духом, поманила меня за собой и шустро умчалась за угол склепа. Вскочив на ноги и подобрав плащ и юбки, я помчалась вслед за улепетывающим призраком.

   Бабуля не собиралась меня ждать, мелькнула белым среди кустов и полетела дальше. Наплевав на конспирацию, я ломанулась следом. И не зря. Под корнями подпитанной друидами яблони появился люк. Призрачная герцогиня строго потыкала пальцем в него и растворилась в воздухе.

   Вздохнув, я аккуратно открыла сомнительную дверцу в предполагаемый подземный ход. Вряд ли бабуля привела меня к погребу, где хранились её запасы варенья, или к кладу с семейными драгоценностями. Хотя хорошо бы было – так запросто разбогатеть, внезапно обретя семейные реликвии рода Войтских. Но – увы! Реликвии останутся Войтским, а мне достался-таки подземный ход. Такой же сомнительный, как и люк – если вдруг призрак решил, что я представляю угрозу правнуку, запросто мог отправить меня на верную смерть.

   Убеждая себя, что убиение через секретный лаз – слишком уж сложный способ избавиться от возможной невесты, я принялась спускаться по каменным ступеням. Лампу я не прихватила, но об этом старалась не думать. Выкручусь как-нибудь. К концу лестницы выяснилось, что выкручиваться не придется.

   Друиды поработали на славу. Мало того что яблоня хранила в корнях вход в подземный лаз, а её корни аккуратно подпирали (не сжимая и не кроша) ступени лестницы, так еще в симбиозе с корневищем обитали подземные светляки, дающие тусклый желтый свет, подходящий для освещения тоннеля. Мелкие камешки и ямки не разглядишь, конечно, но крупные прекрасно видны.

   Я с интересом потрогала пальцем ближайшего светлячка, тот ярко вспыхнул, возмущенно затрещал крылышками и с басовитым жужжанием перелетел на соседний корень. Устроившись на нем, присосался хоботком и начал неярко мерцать.

   Неторопливо идя по тоннелю (не хватало еще споткнуться и навернуться куда-нибудь), я оглядывалась по сторонам, время от времени трогая светляков. Все они оказались одного вида, но оставалось ощущение, что за ними, в земле, прячется что-то еще. И совершенно непонятно, зачем было устраивать подобное укрытие, используя магию растений и жизни, если при необходимости запросто можно сделать обычный подземный ход.

   Также червячком сомнений грыз еще один вопрос – знает ли нынешний герцог (и его папенька) об этом секретном ходе в усыпальницу? Выглядел он так, словно давным-давно никто не пользовался, и если бы не яблоня, то также давно обрушился бы и всё.

   Непонятно. Загадочно. Может, призрак прояснит хоть что-то. Не зря же призрачная герцогиня зазвала к себе в гости таким экзотическим способом.

   Выбралась я также не самым обычным образом – через один из саркофагов. В принципе вполне удобный и часто используемый способ для секретных ходов, если бы не одно «но». Существенное такое и весомое. Обычно делают обманку, а не используют гроб с мумией!

   Найти нужный камень оказалось легко – он единственный был не оплетен корнями. Отодвинуть также удалось без труда, как вылезти наружу. Я опасалась, что придется каким-то образом сдвигать и крышку саркофага, но рычаг не только открыл ход, но и поднял крышку. Теперь саркофаг напоминал громадную шкатулку с весьма оригинальным содержимым.

   Стоя в ногах усохшей мумии, я тупым бараном попялилась на неё и выдохнула, поблагодарив всех богов, что не осквернила своей ногой белоснежное платье и не раздавила какую-нибудь кость. Призрак не стал дожидаться, пока я выйду из ступора, и материализовался рядом.

   – Ну что ж вы стоите, моя дорогая, проходите, проходите, у нас очень мало времени, – поторопила меня прабабушка со скупой улыбкой на губах.

   Сравнив платья мумии и призрака, я пришла к выводу, что либо сама Анна-Теодора, либо её сын (или кто там устраивал тайный ход?) был немного, мягко выражаясь, с причудами. Потому что передо мной лежала мумия бывшей герцогини, а сама она в виде призрака приказывала проходить. И, видимо, располагаться поудобнее, ага.

   Решив оставить на будущее и этот вопрос, я перелезла через каменную стенку (всего-то мне по пояс, ерунда какая), расправила платье (неудобно как-то перед пожилой дамой с задранными юбками стоять) и присела в книксене (вежливость никогда не помешает).

   – Рада познакомиться, ваше сиятельство.

   – Взаимно, дорогая, взаимно, – бабуля махнула рукой и «шкатулка» захлопнулась, отрезав мне выход. – Вот теперь-то мы поговорим.

   От внезапного грохота камня я вздрогнула и шустро обернулась – проверить, не причудилось ли. Нет, не причудилось. Как говорится, опачки… Вздохнув, я скорбно воззрилась на призрака – мол, и зачем всё это? Призрака я не боялась, амулетом от потустороннего воздействия запаслась. Разве что бабуля захочет меня также изящно, как крышку, отправить в полет – тогда придется призрак временно развеять (с помощью того же амулета) и шустро-шустро как-то выбраться. Амулет успею активировать, даже если меня крепко приложит о стену.

   Гораздо неприятнее будет, если меня тут обнаружат в запертой усыпальнице, тогда точно из замка выставят.

   – Присаживайся, – бабуля изящно, словно мы находились не в склепе, а на приеме, указала на свой саркофаг. – Как говорят, в ногах правды нет, а разговор нам предстоит долгий. И прости за фамильярность – в моем возрасте тратить время на нудный церемониал непростительно.

   – Вы очень неплохо сохранились, – пропыхтела я, забираясь на предложенное сиденье. Многочисленные резные завитки украшали не только внешние стены усыпальницы, но и гробы сиятельных персон, что весьма упрощало дело. Поерзав и найдя оптимальное положение, добавила, подпустив небольшую шпильку: – Для своего возраста, конечно.

   – Ах, дорогая, – бабуля кокетливо поправила локон на высокой прическе. – Не надо льстить. Я хоть и падка на лесть, но это в прошлом. Итак, дитя, что вы вчера делали на крыше? Я всё-ё-ё заметила, – протянула бабуля, погрозив мне пальцем, как несмышленышу. – Но Руперт отнесся к тебе благосклонно, так что рассказывай-рассказывай, – призрак завис в воздухе напротив меня, словно «устроился» в невидимом кресле, и приготовился слушать. – Я жажду узнать все подробности!

   – М… – протянула я, силясь понять, чего именно жаждет от меня бабуля. – Какой Руперт?

   – Наш кот-охранник, – пояснила герцогиня без всякого удивления. – Проследил, с крыши не прогнал, даже помог. Значит, ты хорошая девочка. Что могло привести хорошую девочку на крышу моего склепа? На новую прислугу или охрану ты не похожа, – на миг взгляд бабули стал цепким, в нем мелькнула сталь, и стало очевидно, что в свое время она правила крепкой рукой и нынешний герцог прислушивается к советам призрачного предка не просто так. – Полагаю, ты приехала на этот придурочный отбор, затеянный моим непутевым правнуком?

   Я поперхнулась воздухом. Как мило, однако, охарактеризовала бабуля своего потомка.

   – Ой, ну вот только не надо строить такое лицо! – герцогиня поморщилась, махнув неизвестно откуда взявшимся призрачным платочком. – Полагаю, сама не раз думала, что идея устроить отбор – глупая и несовременная. В мое время, когда юных дев прятали по домам от сглаза и нечисти, – бабуля ностальгически вздохнула, – она имела смысл. Но сейчас – увольте!

   Решительно затолкав платочек в рукав платья, бабуля с любопытством уставилась на меня в ожидании интересной истории.

   – М… – протянула я, не зная, что сказать.

   Ну правда, не спрашивать же в лоб «Как вы относитесь к королеве, и почему ваш правнук разорвал помолвку?». Что-то мне подсказывало (возможно – здравый смысл), что призраку такие вопросы не понравятся. Придется идти окольными путями.

   – Прежде всего хочу заверить, что я не испытываю ни малейшей неприязни к Максимилиану.

   – Хорошая девочка, – кивнула бабуля, перебив меня посреди предложения и сбив с мысли.

   – Да, хорошая девочка, – тупо повторила я за ней, синхронно кивая и ловя мысль за хвост. – Так вот, я не испытываю ни малейшей неприязни к Максимилиану.

   Кстати говоря, наемный убийца её тоже не будет испытывать. Но это лучше не озвучивать.

   – Более того, я хочу помочь! – прижав руки к груди, я с мольбой уставилась на прабабушку. – Я уверена, что кто-нибудь наверняка попробует навредить ему, дискредитировать, потому решила присмотреть за приехавшими на отбор девушками – вдруг кто-то из них желает зла? Или им кто-то желает!

   Речь получилась страстная и идущая от сердца. И ведь ни капельки не соврала, что придало ей еще больше правдоподобности. Так что смотрела я на призрак честными глазами, а грудь вздымалась от волнения (но не слишком, передо мной же не мужчина).

   Бабуля с сомнением оглядела всю такую пятнистую (из-за расцветки плаща) меня, пожевала губами и решила уточнить:

   – Что же сподвигло тебя на подобные действия?

   Я смущенно потупилась, прикусив палец, и порозовела щеками. Словом, продемонстрировала крайнюю степень смущения и стеснения, положенную девушке. Ну и заодно придумала достойный ответ.

   – Я… Я весьма неравнодушна к вашему правнуку… – кроткий взгляд из-под ресниц показал – я на правильном пути. – Но… Но мне ничего не… Я не достойна… Потому…

   Я продолжала лепетать всякую дурь впервые влюбленной юницы (угу, в мои-то годы впервые влюбиться – это нужно постараться), наблюдая за герцогиней. Та поначалу удивленно рассматривала меня, как странное существо, внезапно выпавшее из кустов под ноги, потом черты лица стали смягчаться, в конце она смотрела на меня с умилением и изрядной долей сострадания.

   – Вот… – я испустила тяжелый вздох, спрятав лицо в ладонях. Мол, совсем-совсем смущена и не знаю, куда себя деть от стр-р-рашного ужаса.

   – Ах, моя дорогая! – судя по холоду, бабуля подплыла вплотную. – Ну-ну, не стоит так переживать.

   Она что, гладит меня по голове? От удивления я даже икнула, вышло замечательно – словно всхлип от слез.

   – Я тебе помогу.

   Я с ужасом уставилась на бабулю с немым вопросом в глазах: «Чем?!». Не дай Девы она решит сделать меня настоящей невестой Максимилиана!

   Тем временем призрак поманил меня за собой и поплыл в дальнюю часть склепа. Окошек там почти не было, только узкие щели под самой крышей, так что рассмотреть, что же там происходит, оказалось весьма затруднительно. Так что я спрыгнула с саркофага и бодро двинулась за бабулей.

   Честно признаюсь, увиденное меня впечатлило, даже немного потрясло. В глухом углу склепа аккуратным рядком лежали мумии. Судя по обмундированию, здесь окончили свой земной путь четыре вора, легко опознаваемые по темным, удобным костюмам, веревкам и «кошкам», и воин. Вряд ли кольчуга и громадная алебарда могли принадлежать кому-то еще. Из каждого вызывающе торчал остроконечный кусок мрамора, чтобы уж точно не возникло сомнений, как именно они умерли.

   – Видишь? – бабуля с гордостью осмотрела мини-кладбище в лучших традициях воинственных степняков, предпочитающих хоронить своих мужчин в полном облачении и с оружием. – Я могу постоять за себя и за тех, кто под моей опекой.

   Я не выдержала, присел и аккуратно прикоснулась к руке одной из мумий. Пергаментная на ощупь кожа не рассыпалась под пальцами – качественная работа.

   – Это вы их в эти… – я поднялась и отряхнула руки от каменной пыли. – В мумии?

   Бабуля захихикала.

   – Ну что ты, моя дорогая. Я их только в эти… – она небрежно провела себе по горлу ладонью, заставив меня вздрогнуть, и не только из-за того, что на себе нельзя показывать, призраку уже всё равно. Слишком уж инфернально выглядело всё вкупе, особенно улыбочка мертвой герцогини и волны холода, пошедшие от её жеста. – В трупы. А дальше мне немного помогли.

   – Ага, – кивнула я. Хвала богам, что помогли. Иначе бы пришлось срочно сворачивать операцию и доносить на призрака, что умеет полностью выпивать жизненную силу человека. А дальше бы начался полнейший бардак. Герцог, конечно, полновластный хозяин в своих землях, но вряд ли решится возражать сразу Гильдии магов и Кругу медиумов. Кроме них наверняка еще и служители богов подтянутся. Всем интересно поизучать диво дивное, чудо чудное, а потом изгнать. Или под видом изгнания прикарманить.

   Короче говоря, прямо сейчас лучше поверить герцогине всей душой, чтобы она ни трещинки сомнения не заметила, а окончательно разобраться потом, когда герцог и королева помирятся.

   – Так что, деточка, не стоит волноваться, что здесь может приключиться беда. Лучше последи за правнуком моим непутевым в замке. Ну и за остальными тоже.

   Судя по пренебрежительному тону, остальные бабулю мало интересовали. А ведь именно она, по словам герцога, настояла предварительном «смотре» девиц у себя в склепе. Ох, чую, ведет прабабушка свою собственную игру! Не зря мне это всё показала. Была бы я просто «хорошей девочкой», не удостоилась такой чести.

   – Слушаюсь, ваше сиятельство, – я, как и положено «хорошей девочке», сделала книксен и потупилась. Играть – так играть, до конца. Хотя, конечно, мумию щупать мне не стоило, но упустить такой шанс нельзя – когда бы еще удалось проверить, настоящая она или нет.

   – Раз мы все выяснили, иди, – повелительно махнула рукой бабуля.

   Вопреки ожиданиям, крышка саркофага так и осталась на месте, перекрывая мне выход наружу своим немалым весом.

   Я вопросительно глянула на бабулю.

   – Ах да, – та театрально сделала вид, что позабыла о моей материальной природе и вздохнула: – В моем возрасте… Пойдем к воротам, выпущу.

   Сочувственно кивая (как не поверить?! конечно же, верю!), я поплелась вслед за герцогиней, с интересом наблюдая, как она ловко разделывается с массивным брусом, закрывающим двери изнутри. Брус выскользнул из пазов, словно пушинка, и завис в воздухе. Дверь на волю распахнулась, я вновь распрощалась с призраком и неторопливо двинулась по дорожке.

   Но как только раздался звук захлопывающихся створок, быстро сиганула обратно, к воротам. Застыв на расстоянии, где, по моим прикидкам, бабуля не могла меня уже засечь, со всё увеличивающимся восторгом проследила, как замок вделся дужками в петли и защелкнулся, предотвращая возможность открыть дверь склепа снаружи. Теперь добраться до саркофагов можно только имея ключ от усыпальницы. И то, если призрак соизволит убрать внутри брус.

   Ай да бабуля! Сильна, ничего не скажешь.

ГЛАВА 8

– Госпожа, что это вы тут делаете?

   – Ой! – я чуть не подпрыгнула от внезапности и резко развернулась на каблуках к вопрошающему. – Уф! Ну вы меня и напугали, господин барон!

   Начальник охраны выглядел так, словно съел половинку лимона и теперь пытался её переварить без проблем для организма. Как ни банально сравнение, но именно такое впечатление и складывалось. Яркая и жизнерадостная рыжесть волос не спасала. Она даже подчеркивала уксусно-кислое выражение лица. Видимо, за день, прошедший с момента нашего знакомства, невесты достали нач.охраны еще больше.

   Я мысленно вздохнула и немного поругала себя. Надо было так задуматься, что не услышать скрипа гравия! А всё призрак виноват – слишком много впечатлений и моментов для размышлений после себя оставил. Хорошо хоть я уже успела выбраться из кустов и вполне чинно шла по дорожке.

   И все же, следует ответить на заданный вопрос. Пусть даже у нач.охраны заранее недоверчивый взгляд – ему по службе положено.

   – Гуляю, – я мило улыбнулась мужчине. – Такая прекрасная погода, так хорошо дышится!

   «Обманывать нехорошо!» – подумала, видимо, погода, потому что именно в этот момент нудная морось усилилась, сменившись дождем.

   Прелестно, просто прелестно. Стоим мы, значит, такие посреди сада, замотанные в почти одинаковые плащи пятнистой расцветки и пялимся друг на друга, непроизвольно посильнее кутаясь в одежду. Каждый в свою, конечно, иначе вообще прекрасная картинка получилась бы.

   – Нагулялись? – учтиво осведомился нач.охраны, не спуская с меня внимательного взгляда.

   – Да, – я слизнула с губы каплю и вздохнула, теперь вслух.

   Наверняка вся неброская красота, что с утра навела на меня Анна, потекла и превратилась в непотребство. Я хоть и не собиралась очаровывать барона, всё равно – какой девушке приятно представить в виде «кикимора болотная» перед симпатичным мужчиной? Кстати говоря, плащик у меня как раз подходящий под образ кикиморы.

   От этой мысли я невольно хихикнула. Нач.охраны напрягся, принявшись сверлить меня тяжелым взглядом. Наверняка фирменным, от которого знающий преступник начинает дрожать. У каждого человека на подобной должности есть свой особый взгляд. Но я «знающим преступником» не была, а общение с шефом выработало прекрасный иммунитет от взглядов любой тяжести и пронзительности.

   Так что я просто вздохнула (опять) и с надеждой спросила:

   – Вы меня проводите?

   – Куда?

   Видимо, барон Ульшер еще не вышел из образа для раскалывания матерых злодеев. Пришлось глянуть пожалостливее и пояснить:

   – В замок. Кажется, погода действительно ухудшилась, а я немного заблудилась.

   В крайне выразительном взгляде барона без труда можно было прочесть «Опять?!», но он мужественно сдержался, как и полагается воспитанному господину при общении с барышней.

   – Извольте, – он машинально попытался предложить мне руку, но тут же опустил её, задергивая плащ. Да, по дождю без зонта гулять, то еще удовольствие. – Следуйте за мной.

   Пристроившись вслед за бароном, я пыталась приноровиться к его размашистому шагу. Приходилось почти бежать, но жаловаться грешно: шире шаг – быстрее доберемся до замка, где можно будет скинуть мокрый плащ и переодеться. И погреться перед камином!

   Заодно можно разглядывать широкую мужскую спину, размышляя, как бы я владельца этой спины могла нейтрализовать, если бы возникла подобная потребность. С одной стороны – шуточная игра разума, с другой – вдруг пригодится? Никогда не знаешь, что может сослужить тебе хорошую службу. Теоретические размышления упирались в стену незнания: какой именно оборотень барон Ульшер. От этого факта зависело такое множество факторов, что становилось немного печально.

   Медведя, к примеру, лучше сразу по башке бить, и посильнее – головы у них крепкие, ничего медведю не сделается. Посильнее – чтобы точно вырубить до потери сознания. А вот лиса таким ударом можно и на тот свет отправить. Даже за границей любимого королевства так лучше не развлекаться, а уж в границах – тем более. Да и не люблю я этого. Лиса рекомендовалось придушить. Но для этого нужно оказаться в его объятиях. Необязательно прямо в крепких, но как минимум – близко к телу. Если же окажется медведь, то таким способом сама себя на блюдечке преподнесешь. Волка тоже лучше не «обнимать» за шею, их следует выводить из строя через пару специальных точек на загривке. Там, где линия волос заканчивается. Потому, кстати, волки и обожают отращивать волосы и плести всякие сложные косы, защищающие шею. Даже моду такую умудрились ввести. Хотя если посмотреть непредвзято, прически у волков – загляденье! Особенно с учетом красоты шевелюр оборотней – ммм… Просто песня получается.

   Так что коротко стриженный нач.охраны не волк. Лис или медведь?

   Птица – вряд ли. Те даже в людском обличии субтильны и хрупки. Однако субтильность и хрупкость обманчивы, силушки и у них ого-го, но выглядят именно так. Рассматриваемая спина барона с твердостью уверяла: не птичка он.

   Вот таким манером развлекаясь, мы быстренько добрались до замка. Правда, барон Ульшер не подозревал даже, что входил в понятие «мы развлекались», и это хорошо. Все разы, когда он пытался мельком глянуть через плечо, контролируя найденную потеряшку, потеряшка в моем лице смотрела на него несчастным взглядом, слизывая с губ дождливую морось. Еще бы мне не быть несчастной – досье на нач.охраны с гулькин нос, и откуда он, спрашивается, такой загадочный и красивый взялся, что даже у моей конторы на него ничего нет? Непоря-я-ядок.

   Мило распрощавшись по всем правилам этикета у дверей (хорошо хоть внутри замка, а не снаружи), барон на всякий случай попытался мне рассказать мимикой, как он не хочет встречать меня, потерявшуюся, в третий раз, и удалился по своим делам. Я, хлопающая глазами, сделала вид, что ничего не поняла из пантомимы и сдержанно, как и полагается леди, помчалась к себе. Предвкушая отсутствие плаща, теплое платье, камин – словом то, о чем грезила параллельно с бессовестно-рабочим разглядыванием оборотня. Но – не повезло…

   Буквально в нескольких шагах от вожделенной комнаты на меня налетел ураганчик в голубом и вцепился в мой плащ дрожащими пальцами.

   – Дарина, я его опять видела! – сообщил трагическим и одновременно триумфальным шепотом ураганчик. – Он меня звал!

   – Кхм… – я кашлянула, нежно отдирая от себя пальцы Эмили и с некоторой гордостью видя, что дрожит она теперь не от ужаса, а от радостного возбуждения и предвкушения. – Неужели?

   – Да-да-да, – затараторила Эмили, почти не обращающая внимание на окружающую действительность. Увести Эмили с собой оказалось легко. Вот если бы я была преступником, легковерной девушке точно не поздоровилось бы, а так… – Так мы пойдем его ловить?

   – Кого? – поинтересовалась я, пропихивая застывшую на пороге Эмили в комнату и закрывая дверь. Оставалось неприятное ощущение, что я упустила часть рассказа, оттого не понимала, что происходит.

   – Призрака, – Эмили закружила по комнате, обращая прискорбно мало внимания на происходящее. – Если он меня звал, то уже готов быть пойманным, да?

   Выпалив вопрос, она с размаху уселась в кресло и уставилась на меня своими огромными глазищами.

   Сняв плащ, я как следует встряхнула его, разбрызгивая капли дождя вокруг.

   Вот ведь подсуропили Вышние проблему! Хотя я сама виновата – не следовало так сильно опекать девочку, вот она и привязалась, как к единственной душе, что обошлась с ней хорошо в этом гадюшнике.

   Пристроив верхнюю одежду в шкаф, я уселась напротив девушки, размышляя, что лучше сделать: взять её за руку и втолковать голосом заботливой нянюшки, что не с её только что очнувшимся даром заниматься ловлей призраков, или проявить строгость мудрой наставницы. Была у нас в пансионе одна такая – вся правильная до ужаса, за любую провинность, даже за шалость, отправлявшая переписывать Жития Дев. Не любили мы её жутко. Зато до сих пор прекрасно помню все наставления по этикету, причем не только нашего, но и всех сопредельных стран.

   Это с одной стороны. С другой – я же сама её убеждала, что нужно помочь бедному призраку избежать его трудной посмертной участи. Будем танцевать от этого.

   – Не пойманным, а освобожденным, – мягко попеняла я девушке. – Призраки даже больше, чем мы, не любят неволю.

   Эмили смутилась и затеребила кружево на платье.

   – Как ты поняла, что призрак зовет тебя?

   – Ну… – девушка наморщила лобик. – Он смотрел так… – замялась, подбирая слово, – выразительно!

   Я уставилась на юную баронессу. И это все?! Вот не зря говорят, что впечатлительные юные особы из-за одного взгляда могут придумать любовь до гроба, семью и семеро детей. И призрака, зовущего за собой, да.

   – А дальше? – я поторопила откровения Эмили.

   – А дальше я побежала тебя искать, – с готовностью откликнулась та. И уточнила на всякий случай: – Я же правильно сделала, да?

   – Конечно, – с готовностью подтвердила я, мысленно отодрав себя за уши. Что мне теперь с этим неземными созданиями делать? И с Эмили, и с призраком – оба хороши. Ну и я тоже. Дарина – молодец, ага.

   Я решительно поднялась с кресла, страдающе отодвигая подальше мысли о камине и теплой шали. Хотя шаль-то запросто можно с собой взять.

   – Пойдем проверим, как там он. Зовет или уже ушел.

   Я накинула на плечи алую шаль, которой в первую встречу шокировала местного начальника охраны. От охватившего меня тепла тут же поднялось настроение, и я кивнула Эмили уже более благожелательно.

   – Веди.

   Идти оказалось недалеко. Как ни странно, призрак никуда не ушел и поджидал нас около комнат Эмили. Хвала Вышним, не висел посреди коридора, а прятался (или просто прогуливался) в стене, время от времени выглядывая наружу и кидая цепкий взгляд по сторонам. При виде меня призрак завис, наполовину высунувшись из кладки, и недобро сощурился.

   Я мило улыбнулась в ответ. Скорее всего, он желал видеть только медиума, но что поделать, с ним в комплекте иду я, так что придется потерпеть. Тем более что юный медиум вцепилась в меня, как утопающий в лодку – захотела бы, не смогла отодрать от себя девичьи пальчики, казавшиеся такими тоненькими и слабыми.

   – А что дальше? – шепотом поинтересовалась Эмили, неизвестно у кого.

   Единственное, что мог сделать «специалист» в моем лице – пожать плечами. Не применять же на этом незнакомом призраке амулет, что я на всякий случай прихватила с собой на свидание со склепом. Обидится, наверное (призрак, не склеп), и точно не покажет, зачем нарезает круги вокруг юной девы, словно хищная рыба вокруг малька.

   Очень хотелось надуть щеки и выдохнуть громкое «Бу!» (все призраки его боятся), но вместо этого я пробормотала в ответ, почти не разжимая губ:

   – Спроси его о чем-нибудь. Или попроси показать, что ему от тебя нужно.

   – Ага, – выдохнула Эмили и набрала полную грудь воздуха. Раньше бы раздался громкий визг, теперь же девушка проявила себя как воспитанная особа: – Здравствуйте, уважаемый призрак.

   Остаточная шальность от общения с прабабушкой герцога все еще бродила в крови, так что очень хотелось поинтересоваться в пространство «Кем именно уважаемый?». Вдруг бы ответил.

   Тем временем Эмили продолжала демонстрировать чудеса воспитания:

   – Я весьма сожалению, что в наши прошлые встречи вела себя неподобающе. Я не привыкла иметь дело с людьми в посмертной форме, потому проявляла излишнюю впечатлительность и агрессию.

   Я с интересом покосилась на девушку. Впечатлительность – это когда она в обморок падала. А агрессию? Неужели чем-то в призрак бросала? Или под агрессией имелись в виду вопли на повышенных тонах и убегания со всех ног?

   – Прошу меня простить.

   Мне показалось или впечатленный призрак буквально выпал из стены, не удержавшись в ней? Причем выпал не слишком удачно – прямо к нашим ногам. Эмили ойкнула и вцепилась в меня еще крепче. Вот ведь… Коровья мама и волчий сын! Синяки же останутся!

   Если бы так грохнулся некто живой, то тоже не обошелся бы без синяков и растрепанности в волосах и одежде. А призрак даже капельки элегантности не потерял, даже цепь на груди не перекосилась. Хорошо им, призракам, где ноги – там и пол.

   Так посмертная сущность сначала удостоила нас поклоном (будучи при этом полуутопленным в пол – феерическое зрелище!), следом вернулась в вертикальное положение и поманила за собой. И, конечно же, пришлось идти в хозяйскую часть замка.

   Петляя по плохо прибранным коридорам, куда давненько не заглядывали даже слуги, я тихо радовалась, что здесь точно с начальником охраны не столкнусь. В третий раз оправдываться было бы слишком неудобно, к тому же Эмили, ведомая на буксире, точно свела бы на нет все усилия предстать потеряшкой с памятью, как у птички. Или же мы сразу обе склеротичные особы, способные заблудиться в трех коридорах.

   Кажется, в конце пути мы оказались не просто в старой части замка, а даже изрядно заброшенной. Словно живущие тут постарались крепко-накрепко забыть о существовании этих комнат.

   Приведший нас призрак окатил меня и Эмили слегка презрительным и надменным взглядом, пошаркал ногой по полу и растаял.

   – И что дальше? – вопросила я в пространство.

   Эмили тихонько чихала и хлюпала носом – залежи старой пыли не пошли ей на пользу.

   – Ты что-нибудь чувствуешь? – поинтересовалась я у девушки, осматриваясь вокруг.

   Несмотря на отсутствие какого-либо освещения, помещение не тонуло в темноте. Хитрая система узких окон-бойниц и зеркал создавала мягкий, приглушенный полумрак, достающий до самых дальних углов. Хотя углов-то тут и не было, словно мы очутились вдруг в круглой башне с высоким-высоким потолком. И с единственным входом – через который призрак нас и привел.

   Следовало признать – оч-ч-чень интересное место. Можно даже сказать, крайне интересное. Жаль, замок про него точно не расскажет – такие вот потайные комнатки всегда держат в секрете. Интересно, что же здесь случилось, что местные сюда не забредают? На толстом слое пыли не виднелось ни одного следа – кроме наших.

   Эмили вновь чихнула и прогундосила:

   – Не чуйствую.

   Эх, жаль! Бросил нас импозантный призрак, а неопытный медиум призвать его обратно не может. Придется своими силами справляться.

   Стащив с плеч шаль и скорбно вздохнув над её будущей печальной судьбой, я присела и принялась осторожно расчищать центр комнаты, где призрак шаркал нам ножкой. Одновременно раздумывая, куда бы потом деть испорченную шаль, чтобы не вызвать подозрений у прислуги. Здесь оставить, что ли. Пожалуй, самый подходящий вариант – никто не найдет. А даже если и найдет, всегда отговориться можно – и