Законы подлости. Дарья Руд

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23. Заключительная

АННОТАЦИЯ

Какова вероятность несколько раз подряд, совершенно случайно, доставить неприятности главе отдела Тайного сыска? А застукать его с любовницей и обвинить в прелюбодеянии? Я, между прочим, извинилась, так чего он меня преследует? Тут никакая мама не спасёт...

   Думал ли я, что вместе с любимой женщиной ко мне в дверь постучится череда нелепых случайностей? Конечно, нет. Знал ли я, что моя будущая жена ворвется в спальню, где я буду проводить время с любовницей? И представить не мог! Но по всем законам подлости случилось именно так…

ГЛАВА 1

«Господин Ф. нас знатно всех развлек! Подумать только, указ о дополнительной проверке посетителей дворца. Держим все сумочки открытыми, дамы! Отдел Тайного сыска ищет в наших косметичках шпионов! Хотя, тут стоит отметить некоторую логику, - мы бы тоже обвиняли в преступлении каждую, кто еще пользуется синими тенями. Но что же нас ждет дальше? Раздеваемся и встаем у стеночки? Какие славные времена!»

   Выдержка из Авьенской Хроники

   Этот мир наполнен магией. Магией разных существ. Красочной и прекрасной. Она словно мозаика, что складывается в необыкновенный водоворот волшебства.

   Можно часами сидеть в чайной на Приаллейном проспекте, откуда до королевской резиденции десять минут быстрой ходьбы. Надо только свернуть на Династическую аллею, пройтись до пересечения с бульваром Кингсквин, завернуть вправо и попасть в Белый переулок, который выходит прямо на мост короля Герольда. И вот вы уже смотрите на массивные, глухие стены дворца песочного цвета. Правда, задние стены. Мы с вами попали к, так сказать, черному входу. Но тот, кто знал, где искать, мог увидеть несколько фресок Темных времен. Особенно не внимательные пройдут мимо, кто-то посчитает, что задним стенам дворца уделяют мало внимания, и косметический ремонт им явно не помешает.

   Но мы отвлеклись… Вернемся на Приаллейный, в чайную, название которой покрыто тайной, но стоит лишь сказать «Чайная на Приаллейном», и каждый житель столицы поймет, о чем идет речь.

   Как я уже сказала, я могла бы часами сидеть на веранде за круглым столиком, правда, с одним условием - только если на улице будет не ниже пятнадцати градусов тепла. К холоду я весьма чувствительна.

   Сидеть и смотреть на проходящих людей и, конечно, нелюдей, которыми наша Авьена полнилась изо дня в день, словно резиновая бочка. В столицу приезжали со всех уголков страны. Иностранцев тоже хватало. Четыре столичных вокзала, где паровые магические составы плевались дымом похлеще всякого любителя сигар, плюс два речных и один морской шумели, не переставая ни на минуту, все двадцать шесть часов в сутки на протяжении всех трехсот семидесяти трех дней в году.

   Так что, посмотреть в столице было на кого. И я, не стесняясь, этим пользовалась. По улицам, не замечая друг друга, не поднимая головы выше расписаний омнибусов на столбах, шагали, быстро шли, даже бежали и подпрыгивали, а порой почти летели, светлые маги и магиссы, темные колдуны и колдуньи, оборотни и гномы. Мелькали разноцветные волосы фей и высокие фигуры эльфов. Иногда, где-нибудь посреди дороги, открывался пространственный телепорт, что вызывало неразбериху и массовое недовольство. В воздух взлетали испарины магии, делая его плотнее и наполняя всевозможными запахами, ведь магия каждого - уникальна.

   И в этом уникальном магическом мире я самое обыкновенное недоразумение. Так я раньше думала, в детстве. Просто, когда рождаешься в семье с аристократическими корнями незаконным ребенком, да еще без какого-либо потенциала к магии, появляются некоторые комплексы. Пожалуй, не меньше десяти.

   «Маленькая бедненькая Селиночка» - шушукались за спиной. Но начнем с того, что маленькой я никогда не была, в тринадцать лет я уже на голову возвышалась над всеми своими ровесниками, а к своим двадцати четырем вымахала, попрошу, ровно сто семьдесят шесть сантиметров и четыре миллиметра, не больше и не меньше. Ну а про бедность, вообще, нечего говорить. Отчим оставил нам с мамой огромное состояние с кучей удачных вложений и акций. Добавьте к этому дом в самом центре столицы, загородное поместье в фешенебельном районе в предместьях Авьены и небольшую яхту, доставшуюся маме от первого брака. Думаю, на «бедную» тяну с приличной натяжкой. Что сказать, мама всегда умела выбирать мужчин.

   Чай остыл, а ведь я люблю горячий чай. Это был хороший повод встать и засобираться восвояси, но тело напрочь отказывалось двигаться. Для начала осени погода стояла расчудесная. А я любила осень больше других времен года. Именно в первые две недели после лета столица начинала кипеть. Снова открывались многочисленные магические школы и Академии, с удвоенной силой начинали работать все лавки, кофейни и ресторации. Жизнь бурлила. Для тех, кто любил суматоху, шум, ежедневные проблемы и романтические светлые ночи, Авьена была райским местом.

   Прожив в столице всю свою недолгую жизнь, я не знала иного и искренне любила город. Город, наполненный магией.

   Опустив взгляд на газету на столике, подсунутую подавальщиком, я пробежалась глазами по первой полосе Авьенской Хроники. Как обычно, это были объявления о предстоящих, особо громких, и не очень, свадебных церемониях. Затем следовало длинное, но лаконичное перечисление столичных мероприятий на будущую неделю. Я с волнением нашла - «Осенняя конференция Королевского ботанического общества» - и улыбнулась.

   В Хронике, конечно, не писали об ожидаемых докладах и не выказывали радости по поводу открытых заседаний, но мне это и не нужно было. Я и так наизусть все выучила, особенно пункт, где говорилось, что на второй день конференции, ровно в двенадцать дня, на кафедре номер три, выступит со своим докладом госпожа Селина Ладье, младший научный сотрудник.

   Авьенская Хроника была излюбленным чтивом столичных жителей в начале каждой недели. Я, правда, предпочитала Новости магии и науки, но их мне за столик не преподнесли. Пришлось мириться с Хроникой и листать страницу за страницей, усердно выискивая что-нибудь поинтереснее светских сплетен и некрологов в печальных черных рамочках.

   Возвращаясь к первой странице, я взяла чашку и почти отпила холодного чая, как мои глаза наткнулись на знакомое имя.

   - Что…

   Объявление сообщало о помолвке госпожи Розмари де Лерой и господина Огюста де Грога, совершившейся в аккурат накануне вечером. Свидетелями счастливейшего события стали все посетители ресторации отеля Голдгравия.

   Я не сдержала громкого шокированного восклицания, не скажу, что это восклицание особенно вписывалось в мироустройство приличного общества, зато отлично подходило ситуации.

   Я не помню, как вскочила со стула, совсем не красиво открыв рот, не помню, как оступилась, покачнувшись назад, не помню, как рука с зажатой в ней чашкой взмахнула вверх. Зато я прекрасно запомнила его сурово поджатые губы и горящие зеленые глаза.

   Мой чай вылился прямо на черный пиджак сидящего за моей спиной мужчины. Он вскочил, как ошпаренный, хотя чай давным-давно остыл, смял свою газету и медленно поднял на меня взгляд, ожидая покаяния.

   - Простите… - пробормотала я невнятно.

   Другие посетители чайной поглядывали на нас с интересом, явно в предвкушении хорошей взбучки. Два подавальщика вылетели из стеклянных дверей и засуетились рядом, быстро убирая беспорядок в виде разбитой чашки, содержимое которой впитывалось в дорогую ткань костюма незнакомца, словно в губку.

   Мужчина всем своим видом напоминал мне темную тучу, готовую вот-вот извергнуться ливнем на мир. Черные волосы, собранные в хвост, длинный нос с характерной горбинкой, высокие, острые скулы и черные соболиные брови над двумя разъяренными темно-зелеными омутами. Колдун - поняла я. Это было можно определить по глазам, ярким, меняющим оттенки под действием одолевающих эмоций. И сейчас колдун передо мной явно был зол.

   Мне бы извиниться еще раз, более внятно, объясниться, посмеяться над ситуацией и предложить оплатить чистку костюма, но я почему-то не смогла издать ни звука, даже тихо проблеять. Однако и бури не последовало. Черноволосый мужчина не произнес ни слова. Отшвырнув газету в сторону, он смерил меня таким взглядом, словно я должна пасть ниц, да словно только взглянув на меня, он сделал мне огромное одолжение. Я поперхнулась воздухом и гордо вздернула подбородок. Просто уже давно не позволяла смотреть на меня, как на грязь под ногами.

   Он отстранил от себя одного из подавальщиков, пытающегося промокнуть его пиджак салфеткой, и покинул веранду широким шагом.

   - Господин, но… - молодой человек растерянно посмотрел на быстро удаляющегося колдуна, явно боясь и остановить его, и получить нагоняй от хозяина чайной, раз не умастил гостя.

   Я проследила, как смятая газета плавно спикировала на пол, и тоже повернула голову в сторону исчезнувшего в недовольстве мужчины. Он спускался с веранды по небольшой лестницы, нетерпеливо размахивая серебряной тростью в левой руке. Сделал всего пару шагов по проспекту и исчез. Мне пришлось даже моргнуть. Никогда я прежде не видела столь чистого и молниеносного телепорта. Вот был человек, и вот его уже нет. А ведь он даже не приложил никаких усилий, чтобы открыть телепорт. Просто шел. И исчез. Невероятно. После него осталось только небольшое зеленоватое зарево, что быстро рассеялось, а еще до меня дошел очень яркий и резкий запах мяты.

   - Госпожа, у вас все в порядке? - услышала я тонкий голосок рядом. Глянула на подавальщика и стала медленно возвращаться в свою реальность, в которой никто не исчезал в воздухе за секунду.

   - Да, все хорошо, извините за беспокойство, - я успокаивающе улыбнулась. Хоть кто-то из виновников торжества ведь должен успокоить нервы юноши.

   Но, на самом деле, у меня было не все хорошо. Прихватив с собой Хронику, я поспешила в Белый переулок, где оставила магический экипаж. Прогулка до фресок Темных времен подождет. Меня интересовала куда более насущная проблема - помолвка госпожи Розмари де Лерой. Я знала эту женщину, знала даже слишком хорошо. Вы сейчас подумали, что это какая-то кровная соперница, а Огюст - любовь всей моей жизни, да? По крайней мере, так обычно начинаются остросюжетные любовные романы…

   Но нет, все обстояло намного прозаичнее. Ровно двадцать четыре года и одиннадцать месяцев назад Розмари де Лерой произвела на свет меня, Селину Ладье. И по каким-то неведомым мне причинам мать не сообщила своей дочери о столь волнительном событии, как помолвка. Сообщила всей ресторации Голдгравии и всей столице вместе взятой, ведь только ленивый не открывал Авьенской Хроники. Знали все! Но только не я!

   Пока я доехала до дома, накрутила себя неимоверно. Почему мама не рассказала мне о помолвке? Почему я никогда не слышала имени никакого Огюста из ее уст? А ведь мама не отличалась особой скрытностью, скорее наоборот, порой даже излишней болтливостью. И уязвимостью. Да что там, мама - просто великовозрастный ребенок. А что, если ее заставили? Принудили? Обманули? Шантажировали? Одна идея была ужаснее другой.

   Поэтому когда я зашла в дом, на ходу расстегивая жакет, все еще сжимала Хронику в руках и представляла самое страшное. Не подумайте, что я не желаю маме счастья. Конечно, я хочу, чтобы она жила полной жизнью, радовалась и была рядом с любимым мужчиной. Просто на протяжении трех лет после смерти отчима, который дал мне свою фамилию, который заменил мне отца, мама не удостаивала особым вниманием ни одного мужчину. И тут сразу помолвка? Ведь помолвка - это почти свадьба, не так ли?

   При мысли о Лайонеле Ладье сердце заныло - отголоски былой боли. Это был человек потрясающей доброты и удивительного взгляда на мир. Он воспитывал меня с десяти лет. Другого отца я не знала. До Лайонела у мамы было четыре мужа, и все они отличались неимоверной внимательностью ко мне. В этом вопросе мама была особо щепетильна. Любой, кто поселился бы в ее сердце, сначала должен был полюбить меня как родную дочь.

   Но именно Ладье стал тем человеком, что научил меня всему, что я знала сейчас, тем, кто открыл мне мир книг и науки, кто всегда поддерживал и был рядом в самые трудные и важные моменты. Он подарил мне веру в себя. А еще я видела, как он любил маму. Без оглядки на ее прошлое, принимая такой, какая она есть.

   Конечно, я уже давно не ребенок, и не стала бы называть нового мужа мамы «отцом» или как-то препятствовать ее браку, но ведь она, даже выбирая сорт чая к завтраку, каждый раз советовалась со мной! Как она могла не рассказать о своем новом кавалере? О женихе? О человеке, который смог завоевать ее спустя целых три года жизни без мужчины, а это было для мамы весьма тяжело, ведь она всегда была женщиной, обласканной вниманием противоположного пола.

   В общем, чем больше я думала, тем больше запутывалась. В этом мы с мамой и отличались - я слишком много думала, она - недостаточно много. Но вместе мы пока справлялись с нашими тараканами.

   Розмари де Лерой нашлась в гостиной, около углового эркерного окна. Она балансировала на одной ноге на высокой железной стремянке, о наличии в нашем доме которой я даже не подозревала, цепляясь за кремовые гардины с кисточками по краю и вытягивая шею вверх, словно разминала затекшие мышцы.

   - Мам?

   Собственный голос показался мне незнакомым, слишком высоким. Видимо, маму он тоже удивил, так как она резко вздрогнула и пошатнулась. Я тут же кинулась поддержать лестницу.

   - А, это ты, - выдохнула она и снова обернулась к окну.

   - Что ты делаешь?

   Вместо ответа мама шикнула на меня и шепотом спросила:

   - Клару ты не встретила?

   Я заломила бровь, но все-таки отрицательно покачала головой. Клара была нашим третьим разумом в семье. Иногда казалось, что единственным. Кухарка, домоправительница, большая советчица, а в свое время еще и нянька, хотя, она и сейчас учит нас уму разуму, в одном лице. Я решительно не понимаю, как она терпит меня с мамой все шестнадцать лет, что работает у нас. Но, клянусь, каждый раз, когда удается, я задабриваю ее подарками, дабы Клара потеряла бдительность и потерпела нас еще годок другой.

   - Отлично, тогда смотри, - мама кивнула на окно.

   Ничего, кроме нашего маленького сада, я не увидела.

   - На что?

   Мама в раздражении всплеснула руками:

   - Селина, зачем ты вымахала выше матери, если все равно ничего не видишь дальше своего носа?

   Мне осталось только пробурчать:

   - О, это точно… Кстати, об этом.

   Момент для того, чтобы наконец завести так интересующий меня разговор, настал, но у мамы были другие планы.

   - Лезь, - скомандовала она, спускаясь со стремянки, - ты просто не поверишь своим глазам.

   Подниматься на пошатывающуюся лестницу я не спешила, как вы понимаете.

   - Чему я не должна поверить?

   - Там госпожа Корш… - таинственно проговорила мама и ударила меня пониже спины, подталкивая к подглядыванию за соседкой.

   - И?

   - Селина! Лезь, и не перечь матери!

   И да, я полезла. Не скажу, что мне было сильно интересно, что там такое стряслось, что мама даже ради этого отыскала где-то стремянку и притащила ее в гостиную, но разве что чуть-чуть.

   Госпожа Корш прогуливалась по своему заднему двору, скрытому высоким забором. Любовно осматривала клумбы и напоминала всем своим видом длинный жердь. То есть, ничего нового.

   - И? Когда прогулка в собственном саду стала преступлением? - скептически спросила, а мама в ответ закатила глаза:

   - Да ты посмотри, что на ней!

   На ней были широкие штаны цвета детской неожиданности и розовая блуза.

   - Одежда? - предположила я, чем вызвала новый шлепок по мягкому месту.

   - Ты чего?

   - А ты чего? Не помнишь, что я купила себе такую же блузку на прошлой неделе? Она еще, как увидела ее, сразу сказала, что такой цвет не для женщин моего возраста! Ха и еще раз ха! А теперь посмотри на эту молодую профурсетку! Пятый десяток, а совести как не было, так и поставки ее не ожидается.

   Я глубокомысленно кивнула и уже планировала слезть с трибуны для подглядывания за соседями, как услышала восклицание:

   - Да я же сказала, пусть ходит, хоть голышом! Селина, и ты туда же?

   В арочных дверях появилась Клара, с корзинкой, полной мандаринов. На языке сразу появился вкус моего любимого джема.

   - А я ей говорила - нечего заглядывать в чужие окна! Своего белья хватает, - тут же поддакнула мама.

   Ну, вот честно, захотелось запустить в нее чем-нибудь тяжеленьким.

   - Я просто поправляла гардины.

   Почему-то признаваться Кларе в том, что я рассматривала чужие владения, хоть и под натиском родительницы, не хотелось. Но, на самом деле, Клара появилась вовремя.

   Спускаясь со стремянки, я скучающим тоном поинтересовалась:

   - Мам, а ты, случайно, не хочешь ни о чем нам рассказать?

   - А? - она похлопала длинными ресницами и непонимающе улыбнулась, - о чем?

   - Ну, как тебе сказать… обо всем, - я развела руками, не зная, как выразить свою мысль получше.

   Мама вдруг покраснела. Клару это насторожило и она опустилась в мягкое кресло, пристально разглядывая нас.

   - Я нашла эту лестницу в чулане! - огорошила матушка.

   - Здорово, что спустя столько лет ты узнала, где у нас чулан, - выдохнула Клара и поднялась, - раз это все новости на сегодня, то я пойду….

   Как бы не так. Я вообще не поняла, при чем тут лестница.

   - Мам, я вовсе не о…

   - Ладно! Я нашла там коробочку конфет. Лежала под грудой одеял. Я лестницу потащила и задела их. Они упали, а там конфеты.

   - Розииии? - тихо протянула Клара, прищурившись.

   - Я только попробовала! Всего одну конфетку…

   Мама пожала плечами, а мои брови взлетели вверх. На Клару вообще было страшно смотреть. Понимаете, у мамы аллергия на шоколад. Она проявлялась не сразу, лишь через пару часов, а то и через сутки. После поедания чистого яда и сплошного искушения в одном небольшом кусочке мама покрывалась красными пятнами и непрерывно чесалась, задействовав для этого все подходящие поверхности в доме, а также нас с Кларой.

   Под взглядом домоправительницы мама потупилась, словно школьница, и призналась:

   - Хорошо, положим, конфета была не одна, а три…

   - Мааам! - не выдержала я осуждающего восклицания.

   Ведь сама потом будет страдать и заставлять нас страдать из-за того, что она страдает.

   - Семь… - загробным голосом изрекла она и закрыла лицо руками.

   Красноречивое молчание Клары заставило и меня, и маму посмотреть на нее. Разочарование в дымчато-серых глазах женщины сделало свое дело. Мама молитвенно сжала руки на груди и начала оправдываться:

   - Честно, только семь! Правда! Ну я не могла остановиться! Зачем класть такое на самом видном месте?! Зная, что я совсем слабая… что я не могу так вот взять и… и не съесть! И, вообще, может, все обойдется! Может, я излечилась?

   Мы не стали напоминать маме, что коробка конфет была спрятана в чулане, куда та не заходила, наверное, с самого переезда в этот дом. И не стали говорить, что, скорее всего, за две недели, которые прошли с последнего приступа, когда мама съела ложку шоколадного торта в кофейне, она вряд ли излечилась, и что, как минимум, к вечеру стоит ждать начало чесотки.

   - Рози, я предупреждаю - на этот раз я не буду тебе делать никаких примочек и чесать твои пятки тоже не собираюсь, - отчеканила строго Клара и, прихватив корзинку, бодренькая зашагала к двери.

   - Подождите со своими конфетами и пятками! Мама, а что-нибудь еще не хочешь нам рассказать?

   Я уперла руки в бока и сжала губы, всем своим видом показывая крайнюю степень недовольства.

   - Еще?

   - Праведные грешники, что еще? - одновременно спросили мама и Клара, словно это именно я должна была поведать умопомрачительные новости.

   - Серьезно, мам? - я фыркнула и метнулась подхватить Хронику, которую кинула на диван. Расправив измятую страницу, я сунула газету прямо в лицо госпоже Розмари де Лерой, виновнице торжества.

   Та нахмурилась и забрала газету.

   - Ну, Авьенская Хроника. Ты молодец, что принесла, я сегодня ее еще не открывала…

   Мама пробежалась глазами по странице и складка между бровями разгладилась, уголки губ, накрашенных нежно-коралловой помадой, приподнялись в усмешке.

   - Да, за синие тени я бы тоже отправляла в застенок… - мама углубилась в чтение и захихикала. Веер морщинок вокруг глаз проступил сильнее.

   Подняла голову она только тогда, когда Клара громко покашляла, намекая, что дела не ждут, а развлекаться вы тут можете и без меня.

   - Я что-то не пойму, ты издеваешься или как? - я негодующе вырвала у мамы из рук Хронику и, найдя нужное объявление, потыкала в него пальцем.

   Мама наклонилась и прочитала. Покачала головой и прочитала еще раз.

   - Мммм…

   - М? Что это значит? Ты выходишь замуж?

   - Что?! - вскрикнула Клара и подошла к нам. Протиснувшись между мной и мамой, она зачитала объявление вслух и воззрилась на Розмари, подобно коршуну. А она это умела. Клара, вообще, была профессионалом соответствующих взглядов на все случаи жизни.

   - Я… я не знаю.

   Мама постучала пальцем по подбородку и прошлась по комнате в задумчивости. Мы с Кларой неотрывно следили за ней.

   - Как это - не знаешь? Кто такой этот Огюст де Грог?

   - О, Огюст… такой мужчина…

   - Славно, что не павиан, - кивнула Клара и забрала у меня из рук газету, вновь вчитываясь в объявление о помолвке, будто бы могла узнать что-то еще полезное из трех строчек. Я уже сама пыталась, так что знаю, что ничего не выйдет.

   - Какой «такой мужчина»? Когда вы, вообще, познакомились? Он сделал тебе предложение? Ты сказала «да»? Ты правда вчера ужинала с ним в Голдгравии? Я думала, что ты на встрече Женского благотворительного клуба.

   - Селина, сколько вопросов, - мама уселась на диван и принялась водить пальцем по цветочному узору на обивке.

   - А ты считаешь, что у меня их не должно быть? Так кто этот господин де Грог? И ты собираешься, в конце концов, за него замуж или нет? Неужели, это такие сложные вопросы?!

   - Селина, спокойнее, - я почувствовала руку Клары на своем плече, - пусть Рози все сама разъяснит. Да, Рози?

   Мама стушевалась под нашими взглядами. Признаю, что две нависшие над ней женщины, одна из которых закончила Академию при Военном министерстве, не внушали спокойствия.

   - Я… господин де Грог, действительно, сделал мне предложение вчера вечером.

   Я села. Не потому, что ноги не держали, просто Клара очень сильно надавила мне на плечо. Наверное, представляла, что вколачивает мамину голову в песок.

   - Все было так романтично! В Голдгравии давали концерт, живая музыка, цветы, приглушенный свет. Все, как надо… И да, Огюст сделал мне предложение, - повторила мама покаянно, потом подняла на нас свои кристально-честные голубые глаза, которые мне довелось у нее унаследовать, и задабривающе улыбнулась. Именно задабривающе, знаете, будто говорила: не судите строго, да, я повинна во всех грехах, но разве можно обвинять такого ангела, как я?

   Мы с Кларой переглянулись. Улыбки мамы на нас уже давно не имели того эффекта, который они производили на неискушенную публику.

   - Ты согласилась? - уточнила, более грубо, чем следовало, но я уже не могла слушать прерывающуюся на вздохи маму.

   - Не совсем…

   Я потрясла в руке Хронику, напоминая о небольшой детали в этой истории.

   - Ах, мне кажется, Огюст меня не понял. Я сказала ему, конечно, что это такая большая честь для меня. Но мне надо было подумать, совсем немного, все-таки это очень важный шаг… Может, потом я ему сказала, что думать мне вовсе не обязательно, ведь он удивительный человек. Мне так повезло! Ну, а после я поняла, что подумать все-таки надо. Ведь я как-никак мать, у меня есть ответственность. Но теперь мне кажется, что я только подумала об этом, и не озвучила всех своих сомнений… Ох, я запуталась! Какой ужас… Неужели он подумал?.. Что же теперь делать… Как быть?

   - Почему мы никогда не слышали об этом господине? - Клара задала вполне закономерный вопрос. На самом деле, любой бы на ее месте уже давно подскочил к маме, стал бы ее успокаивать, увещевать, что все в порядке и запутаться в такой сложной жизненной ситуации мог каждый второй. Но только не Клара. А под ее железной хваткой и я не смела сказать ни одного ободряющего слова. Глаза мамы даже наполнились невыплаканными слезами, но у нее, вообще, часто глаза были на мокром месте. Последний раз, например, сегодня за завтраком, когда Клара заботливо подогрела для нее уже остывшие гренки. А предпоследний, уверена, когда этот Огюст делал ей предложение.

   - О, мы знакомы недавно. Как-то к слову не пришлось…

   Мама о чем-то умалчивала, это было видно невооруженным глазом. Врала она плохо, очень плохо. Это мне тоже по наследству передалось. Тем более в то, что у мамы что-то «к слову не пришлось», верилось с трудом.

   - Ты могла бы сказать вчера, за завтраком, за обедом, во время нашего похода на рынок, за утренним кофе, или когда просила меня забрать из чистки ковер, - Клара загибала пальцы и, если б ей позволило воспитание, точно бы разулась и задрала ногу, чтобы воспользоваться пальцами и на ней.

   - Мы знакомы неделю! - выпалила мама и прикусила нижнюю губу.

   - Тааааак, - протянула Клара и припечатала:

   - Альфонс!

   - Вовсе нет!

   - Аферист!

   - Совсем нет!

   - Уголовник?

   - Клара!

   - Больной?

   - Клара, прекрати! Огюст - приличный мужчина.

   - Это в какой день знакомства ты поняла? В первый? Ты его лист от целителя видела? Он точно какой-то хворью страдает! Или просто страдает. Неделя, и жену ему уже подавай!

   Мама всполошилась, нахохлилась и вскочила с дивана.

   - А что, я не могу увлечь мужчину так, что он сделает мне предложение всего через неделю знакомства?

   - Конечно, можешь, - уверенно кивнула Клара, добавив: - Но тут возникает вопрос, чем ты его так увлекла?

   Недвусмысленный намек вызвал у мамы нервный паралич лица. Дело запахло остреньким. Я следила за этим спектаклем молча, но все-таки пришло время вмешаться.

   - Не важно, чем мама его завлекла, но, что он вообще за человек?

   - Ох, Огюст… у него такие зеленые глаза, - мама зачаровано вздохнула.

   При упоминании о «зеленых глазах» перед взором встал сегодняшний незнакомец, облитый чаем. Да, такой бы, наверное, смог и увлечься, и завлечься, и увечья нанести.

   - Мам, я вовсе не о том, как он выглядит. Он тебе нравится? Может, ты даже влюблена?

   Но мою романтическую дичь перебила более практичная Клара:

   - Какая нам разница, зеленые у него глаза или голубые, да хоть бурые! Доход имеется?

   - Да... он владелец нескольких постоялых домов, в столице и еще в паре городов.

   - Подойдет. Дети есть?

   - Нет.

   - Отлично, нам же проще. Маг?

   - Маг, - согласилась мама, кивая, словно на допрос попала. А мы с Кларой, видимо, разыгрывали роли доброго и злого стража. Догадайтесь, кто есть кто, сами, как говорится.

   - Хорошо, конечно, но не слишком. Сильный маг?

   - Не сказала бы.

   - А, тогда подойдет.

   - И все-таки, мам, ты выйдешь за него замуж? Тебе стоит с ним поговорить еще раз. Разве нормально, что он отправил объявление в Хронику без твоего ведома?

   - Да, попахивает самоуправством, - Клара погрозила пальцем.

   - Поговорить? Должно быть, ты права, но что мне ему сказать?

   - Пригласи его к нам. В любом случаем, чем бы ваш разговор не закончился, я хотела бы познакомиться с ним.

   - Зови к среде, - деловито добавила Клара, подходя к окну и поправляя шторы, сдвинутые после подглядывания за госпожой Корш. - У меня по плану как раз запеченная утка. Еда должна соответствовать моменту. И к среде я успею заготовить парочку вопросов для господина де Грога.

   Спорить с Кларой мне абсолютно не хотелось, а маме тем более.

ГЛАВА 2

«У мужчин тоже есть свой «лучший» возраст. Когда юношеский бриз прекращает качать их еще неуверенную палубу, наступает время им настояться. Кто-то предпочитает крепленное вино, кто-то виски с хорошей выдержкой. Но остерегайтесь особо залежавшихся бочек. Там прячутся экземпляры либо женатые, либо подвластные страсти собственного эго, либо особенно любвеобильные. Такие времена!»

   Выдержка из Авьенской Хроники

   Звук моих каблуков эхом разносился по коридорам здания Королевского ботанического общества. Я помню, как первый раз попала сюда. Мне было четырнадцать, я носила две косички и высоко задирала конопатый нос, разглядывая сводчатые потолки.

   В тот летний день солнце пекло нещадно, но стены Ботанического общества хранили прохладу.

   - Селина, взгляни наверх, - попросил тогда Лайонел, наклоняясь к моему уху.

   Я тут же запрокинула голову и приоткрыла рот. Главный холл поразил меня стеклянным куполом. Сквозь стекло, поблескивающее на солнце, внутрь пробивался свет. Солнце рисовало причудливые узоры на мраморном полу. Казалось, его лучи, которые играли на ступеньках широкой каменной лестнице с покатыми перилами, можно было схватить. Такими плотными они представлялись в моем детском сознании. По контуру купола извивались сиреневые и желтоватые сгустки энергии и волшебных паров, а вместе с песчинками пыли они искрились на солнце, как драгоценные камни. Та картина навсегда запечатлелась в моей голове. Как и мягкий голос Лайонела:

   - Это магическое стекло, оно собирает солнечный свет, и так тут всегда светит солнце, даже в пасмурные дни, во время дождя и снегопада. Всегда.

   А потом Лайонел попросил друга-профессора показать мне библиотеку. И я пропала. Именно с того момента я начала усердно заниматься ботаникой и углубляться в изучение магических свойств растений.

   Я помню свой первый членский билет Ботанического общества, я получила его в семнадцать. С какой гордостью я несла его домой! Сейчас смешно вспоминать. Но с тех пор стеклянный купол, рассеивающий солнце по всему холлу, стал для меня обыденной картиной.

   - Селина! - оклик вывел меня из воспоминаний.

   Я обернулась. По коридору мне навстречу спешил Лори, переступая через плитку темного, орехового цвета и наступая лишь на бежевую, выложенную в шахматном порядке. Наша давняя игра, придуманная еще тогда, когда мы оба лишь начинали познавать азы научного мира. Но Лоренс де Эмери только в компании профессоров шагал по коридорам спокойно.

   - Лори, когда вы вернулись? Я думала, ты все еще в экспедиции.

   Друг переступил через очередную темную плитку и оказался совсем рядом, весело подмигивая.

   - Сегодня с утра и вернулись.

   - Все прошло удачно? Ты больно радостный, - я прижала к груди бумаги с прошлогодними темами кафедральных заседаний, которые необходимо было переписать для открытых лекций, и пыталась сдержать улыбку. Я не видела Лори почти три недели и ужасно соскучилась.

   - Это я так рад тебя видеть. Как подготовка к конференции?

   - А я к ней уже давно готова, - отчеканила и все-таки расплылась в улыбке.

   - Почему я не ждал другого ответа? Я тебе, между прочим, кое-что привез.

   - Неужели, подарок?

   Лоренс завел руки за спину, хитро прищурившись. Когда я уже была готова заглянуть ему через плечо, он соединил ладони и поднес их к самому моему лицу. Я с интересом проследила за руками друга, опасаясь заполучить косоглазие, и услышала легкий ванильный запах. Магия Лори пахла хоть и сладко, но едва уловимо. Это был тонкий флер.

   Ладони раскрылись, поднялся маленький песчаный вихрь. Через секунду блестящий песок растворился в воздухе, а не его месте появился камушек, с одной стороны грубо сколотый и на первый взгляд ничем не примечательный.

   Я осторожно, под внимательным взглядом Лоренса, забрала у него с ладони камень и перевернула.

   - Лори! Не может быть!

   На камне, плотно прижавшись мелкими корешками, словно нервными окончаниями, поблескивали круглые темно-синие лепестки. Они слегка колыхались, словно дышали, или находились под водой. В моих руках оказался горный ариллис. Удивительный цветок, растущий на большой высоте, в горах. Обычно он прятался глубоко в расщелинах, цепляясь за камни.

   - Он потерял ценность, как экспонат, так как я нашел его уже отколотым, видимо, какие-то животные оторвали кусочек от явно большего покрова, смотри, как растут корни… - Лори кивнул на камень с одиноким цветком, - но я сразу подумал, что ты оценишь. Я наложил стазис, он не будет завядать несколько месяцев.

   - А потом?

   - А потом позовешь меня и я наложу новый стазис.

   Я рассмеялась, но согласно кивнула.

   - Я поставлю его на самое видное место в своем кабинете.

   Лоренс приствситвнул:

   - Пока меня не было, у тебя появился кабинет?

   - Поставлю, когда появится.

   - Что ж, за это время я наложу стазис раз десять, да?

   Я предупреждающе глянула на шутника, а тот подхватил меня под руку и предложил:

   - Пообедаем?

   Мне пришлось подстроиться под его шаги и со стороны мы, наверняка, представляли собой весьма странную пару, шагающую с одной ноги и переступающую через две плитки сразу.

   После вопроса Лоренса мой живот характерно заурчал и я энергично закивала, благодаря всех духов, что гулкие шаги заглушили предательский зов.

   - В Голдгравии сегодня фестиваль южных сладостей. Звучит интересно, не находишь?

   При упоминании злополучного отеля с ресторацией, где свершилась мамина помолвка, я вздрогнула и искоса глянула на Лори, но тот ничего не заметил.

   - Я думала, мы просто спустимся в столовую.

   Я, действительно, не понимала, зачем так изворачиваться и ехать куда-то, когда под боком есть родная столовая с местной пленочкой на клюквенном киселе. А если находились не такие уж большие любители киселя, то есть я, всегда можно было взять облепихового чая, при мысли о котором я не смогла заглушить нового урчания из недр голодного желудка.

   Лоренс по-джентельменски предпочел проигнорировать посторонние звуки.

   - Селина, сжалься, я проходил мимо и учуял запах рыбных котлет! Я почти месяц был вдалеке от цивилизации, хочу почувствовать себя человеком!

   Между прочим, я могла бы защитить честь столовой и отметить, что рыбные котлеты в исполнении нашего повара весьма ничего, но вот картошку, подаваемую к ним, он, правда, всегда пересаливал. Первый месяц было смешно, потом захотелось подойти и спросить, что за проблемы с картошкой и солью, но местные старожилы интеллигентно намекнули, чтоб сидела на месте и чуткого повара не раздражала, а то будем все вместе год хлебать луковый суп. В общем, еще через месяц я привыкла, а через полгода кулинарные изыски столовой Ботанического общества стали казаться мне амброзией.

   - А по пути я расскажу тебе столько интересного! Ты не поверишь, что мы нашли на высоте всего ста восьмидесяти метров…

   Светло-карие, почти медовые, глаза друга азартно засветились.

   - Хорошо-хорошо, - сдалась я, - южные сладости, так южные сладости.

   Голдгравия, так Голдгравия… Ох, если бы я знала, чем все это закончится, я бы все-таки отстояла свое законное право на рыбные котлеты.

   Голдгравия величественно возвышалась надо всеми соседними домами, пестрела золотой вывеской и шумела вереницей постояльцев, гостей и просто любопытствующих. Высокие двери с резными позолоченными ручками вертелись, не переставая. Мы с Лори проворно проскочили за дамой с ярко-желтым чемоданом.

   Внутри отеля, как не странно, было довольно тихо. Дружелюбные швейцары кивали и кидались на помощь вновь прибывшим, быстро разбирая их багаж и подзывая носильщиков. Красная дорожка вела прямо к стойке регистрации. По мраморным колоннам, встречающим посетителей, вился золотой плющ.

   Лоренс оставил меня разглядывать слои магии, нанесенные на растение, ведь в природе просто не существовало плюща золотого цвета, и направился за стрелочкой, мигающей на плакате, который задорно сообщал, что каждый может познакомиться с коллекцией южных сладостей и «добавить перчинки в свою жизнь». Так там фестиваль сладостей или пряностей?

   После того, как я поняла, что плющ - всего лишь умелая иллюзия, стало совсем не интересно. Могли ведь и настоящий плющ высадить, хоть воздух был бы не таким душным.

   Лори вернулся буквально через две минуты. По его виду нельзя было определить, добавил ли он какой-то перчинки в свою жизнь или нет, но, как оказалось, нам все еще только предстояло. Перед моим носом помахали двумя маленькими билетиками.

   - Нам повезло, оставалось всего несколько билетов. Подождешь у стойки регистрации? Я схожу в ресторацию и узнаю, есть ли у них столик.

   Я только кивнула, забирая билеты и размышляя, насколько будет некрасиво, если сбегать по-быстрому на фестиваль и закинуться парой конфеток. Желудок уже совсем прилип к спине, а при мысли, что в ресторации еще надо будет ожидать первое, второе и чай, так вообще захотелось выбежать на улицу и купить у первого попавшегося разносчика газет жареных орехов или петушка на палочке. Но вместо всего этого я чинно проследовала по красной дорожке к стойке регистрации, из-за которой торчал темно-рыжик хохолок.

   Мужчина приподнялся и глянул на меня. Так и не дождавшись никаких вопросов и просьб, он взглядом дал понять, что всегда на месте, если что, обращайтесь, и опять скрылся за стойкой, опустив голову.

   Я мило улыбнулась и отвернулась, дабы молодого человека не смущать. Красная дорожка и аллея из колонн разделяли пространство холла на две части. Справа разместились белые диваны и кресла, окружающие небольшой, тихо журчащий фонтан с колышущимися на воде розовыми лилиями. Несколько постояльцев устроились у панорамных окон с кофе и журналами. Слева же находилась широкая лестница, покрытая золотым ковром. Магические светильники в виде маленьких птичьих клеток расположились на перилах через каждый метр.

   У входа швейцары снова оживились. Я непроизвольно глянула в сторону дверей и увидела, что по красной дорожке походкой «от бедра» шагала длинноногая брюнетка. На ней были черные обтягивающие штаны, что первым делом привлекало внимание именно к ногам. Я отвела взгляд от лица с кричащим макияжем в стиле ночных шоу, что давали закрытые клубы на Будуарской улице. Не то что бы я хорошо знакома с их репертуаром, но однажды довелось заглянуть. И кроме фривольных костюмов, красных губ и удушающего запаха духов никакого сюжета я не разглядела, как вы понимаете. Точнее, сюжет имелся, конечно, но его могли понять, однозначно, не все. Мы с Мадлен, сестрой Лори, его не поняли, а вот компания мужчин за соседним столиком явно была в полном восторге, так как аплодировала стоя. В общем, это вовсе не мое дело - кто как красится, и кто предпочитает красную помаду и черные тени средь бела дня.

   - Приветствую, - томно пропела девушка и обворожительно улыбнулась.

   Мужчина за стойкой подскочил, поправляя перекосившийся галстук.

   - Госпожа, чем могу помочь?

   - Должны были забронировать номер на имя Огюста де Грога.

   - Да-да, сейчас посмотрим…

   Вы не подумайте, я не подслушивала, я только стояла, ждала Лори и мечтала о вкусном обеде. Просто девушка говорила громко, да и стояла я всего в двух метрах, а со слухом у меня никогда не было проблем.

   И когда я услышала знакомое имя, резко обернулась. Не может этого быть, мне показалось.

   - Как вы сказали? Господин де Грог? - уточнил мужчина, словно прочитав мои мысли.

   - Да, Огюст де Грог, - кивнула брюнетка и потеребила пуговицу на шелковой блузке.

   Мои глаза поползли на лоб, я непроизвольно сделала шаг вперед. Взгляд не отрывался от профиля девушки. Я понимала, что веду себя странно, пристально разглядывая незнакомку, но милостиво прошу извинить меня, потому что я тут как бы немного растерялась. В смысле номер на имя господина Огюста де Грога? И даже если номер заказали, то почему о нем спрашивает явно не господин де Грог? Конечно, это, наверное, его дочь. Но тут сознание подкинуло воспоминание о вчерашнем разговоре с мамой и ее заверении в том, что детей Огюст не имел. Без сомненья, это его племянница, или еще какая-нибудь родственница. Мало что ли у мужчины может быть родственниц? Других вариантов просто нет. Не могло быть. В конце концов, что, в Авьене только один господин Огюст де Грог? Может, их десятки, или даже сотни…

   Пока я лихорадочно размышляла, какова вероятность встретить полного тезку маминого жениха, услышала:

   - Да, он передал, что ключ должна забрать девушка.

   Девушка. Не сестра, не племянница, не тетя, в конце концов! Девушка… Нет, это тоже ничегошеньки не значит.

   - Ага, - кивнула брюнетка, стуча красными ноготками по мраморной столешницы стойки.

   Она, видимо, наконец почувствовала мой пристальный взгляд, потому что медленно повернула голову. Наши взгляды встретились и пару секунд мы молча рассматривали друг друга. Ее ярко-карминовые губы растянулись в улыбке, и она игриво спросила:

   - Мы знакомы?

   Я лишь поспешно покачала головой. Девушка окинула меня таким взглядом с ног до головы, что мне аж захотелось проверить, все ли пуговицы на жакете застегнуты, и заправить за ухо выбившиеся пряди из пучка.

   - Да, номер тридцать три зарегистрирован на имя господина де Грога. Вот, ваш ключ, госпожа…

   Брюнетка усмехнулась, так и не представившись. Я проследила, как ей на ладонь упал ключ с золотым брелоком в виде небольшого домика, на котором был выгравирован номер комнаты.

   - Благодарю, - новая улыбка и девушка все той же походкой, привлекающей внимание к ее бедрам, удалилась в сторону лестницы.

   Из коридора, ведущего в ресторацию, вдруг вынырнул Лоренс, чуть не столкнувшись с брюнеткой, за которой я неотрывно следила. Лори извинился, слегка поклонившись, и оглядел девушку с интересом. Та же кокетливо улыбнулась и, заправив за ухо темный локон, возобновила свое шествие. К чести Лоренса могу сказать, что он не стал провожать ее взглядом, чего не скажешь о мужчине за стойкой. Тому хоть платочек подавай, вон как слюни текут, уже целое блюдце можно собрать.

   - Селина, нам просто несказанно сегодня везет. У них как раз только что освободился чудесный столик на двоих на веранде, с видом на сад. Пойдем скорее.

   Я поежилась, вспоминая, что на улице сегодня не самая солнечная погода, но не стала противиться, когда Лоренс мягко взял меня под руку и повел в сторону ресторации. Все мои мысли уплыли вслед за брюнеткой. Я вполуха слушала Лоренса, мои глаза сосредоточились на лестнице. У этого всего, непременно, должно быть какое-то объяснение!

   Но когда двери ресторации плавно открылись перед нами, а метрдотель с подобострастной улыбочкой повел нас к столику, я не выдержала и остановила Лори:

   - Мне надо на пару минут отлучиться. Кажется, я видела знакомую… начинай без меня, хорошо? - не дождавшись ответа растерявшегося друга, я поспешила назад в холл отеля.

   Значит, тридцать три, господин Огюст де Грог. Ну не могло это быть обычным совпадением! И что-то мне совсем не верилось, что брюнетка - любимая родственница де Грога. Может, это сама судьба помогает мне вывести женишка на чистую воду.

   Ноги сами собой понеслись к лестнице, но, ступив на первую ступеньку, я вдруг сообразила, что без понятия, куда бежать и где устраивать разборки, а пока я буду искать номер, все грехи в нем свершатся, и не один раз.

   - Извините, - позвала я, подбежав к стойке регистрации, - подскажите, на каком этаже номер тридцать три?

   Мужчина удивленно воззрился на мою немного оголтелую персону, но все-таки ответил:

   - Четвертый, госпожа…

   Я только кивнула и кинулась назад к лестнице, не обращая внимания на взгляды окружающих. На втором лестничном пролете я врезалась в носильщика с тремя чемоданами. Один, самый большой, упал на бок и перегородил мне дорогу. Чемодан, не носильщик.

   - Извините-извините-извините… - затараторила я, перескакивая через препятствие и виновато улыбаясь ошалевшему мужчине в форме отеля.

   Праведный гнев делал свое дело. К четвертому этажу я была просто уверена, какую увижу в номере картину, и я была готова высказать все, что думаю о лживых, старых повесах. С чего я взяла, что он старый, не имею представления. Видимо, так мне было проще примириться с фактом его измены.

   Вместе с адреналином в крови меня нервно подергивало. А я еще не говорила, что, когда нервничаю, становлюсь особенно неуклюжей? Вот отсюда и повалившийся чемодан, отсюда и мое прихрамывание, потому что на одной из ступенек я оступилась и упала, ударившись коленкой. Не сомневаюсь, что скоро появится синяк, но боли я не ощущала и неотвратимо приближалась к двери с номером тридцать три.

   Однако дверь оказалась открыта. К несчастью.

ГЛАВА 3

«Мы искренне считаем, что люди имеют свойство обманываться. А вот обманутыми они не любят быть. К чему мы это? Просто не забывайте - такие нынче времена!»

   Выдержка из Авьенской Хроники

   Я перевела дыхание и занесла руку над дверью. Для чего? Просто я была слишком хорошо воспитана, и даже в такой ситуации планировала постучаться, прежде чем войти в чужой номер. Пришлось отругать себя, а затем набрать в легкие побольше воздуха и резко нажать на ручку.

   - Как вы можете?! Ужасно и непростительно! - закричала я с порога, глазами ища прелюбодеев.

   Они нашлись быстро, высокий мужчина стоял ко мне спиной, почти полностью загораживая собой сидящую в кресле брюнетку. Картина не имела ничего общего со степенной встречей родственников. Даже сильно скучающих друг по другу.

   Я почувствовала, как жар поднялся к моему лицу, и смело шагнула в комнату. А ведь она оказалась даже не спальней! Ну да, конечно, начали с самого порога, прямо на диване.

   - Как смеете вы обманывать собственную невесту?! Ваше место в сточной канаве, а не в достойном обществе! Если вы считаете, что можете и дальше пудрить мозги ни о чем не подозревающей женщине, которой буквально на днях обещали счастье и любовь в браке, то вы глубоко ошибаетесь! Карма настигла и вас!

   - Невеста? - громким, обиженным шепотом поинтересовалась брюнетка, поднимаясь с кресла и заглядывая в лицо мужчине, - Я о чем-то не знаю?

   Мужчина в черной рубашке, натянувшейся на его широких плечах, застыл. Я тяжело дышала, казалось, еще немного, и выпущу пар из ноздрей. Мои пальцы побелели - я все еще сжимала ручку двери. Как только брюнетка обвинительно хлопнула мужчину по плечу, он отмер, будто только сейчас осознал, что ему помешали насладиться отдыхом наедине с девушкой в номере отеля.

   Я не знала, чего я ожидала. Скажу только, что Огюст де Грог представлялся мне старым повесой с наглой ухмылкой и сальными волосами. Именно такой образ сложился в моей голове - образ отвратительного старика с липкими ладошками.

   Надо сказать, что уже вид сзади натолкнул меня на мысль, что я ошиблась. Мне надо было сразу убежать, пока он не успел взглянуть на меня своими темно-зелеными глазами, почти черными. Видно, от злости. На пару секунд я замерла с приоткрытым ртом. Передо мной стоял черноволосый незнакомец из чайной. Да не может того быть! Но это не был обман зрения. Мужчина глянул на меня, как на мешающую сосредоточиться зудящую муху, и скинул руку брюнетки со своего плеча, полностью развернувшись ко мне лицом.

   - Ты правда обзавелся невестой? - снова спросила девушка, нарушив звенящую тишину, и кивнула в мою сторону, сложив руки на груди.

   - Она, что ли?

   Брюнетка посмотрела на меня внимательнее и ее губы сложились в нахальной улыбке:

   - Так это ты была внизу, странная такая. Ты следила за мной?

   Я проигнорировала ее вопросы, собственно говоря, как и мужчина. Он не сводил с меня взгляда, под которым, казалось, я давно должна была обратиться в прах и рассеяться по миру. По крайне мере, эти глаза обещали мне именно такую участь.

   Я облизнула пересохшие губы и опустила взгляд. Рубашка на мужчине была расстегнута до пупка, открывая вид на крепкую грудь и, надо заметить, хорошо развитый пресс. Это отрезвило меня и снова привело в бешенство.

   - Мне мерзко на вас смотреть! Вы просто отвратительны! Поверьте, она все узнает сегодня же! - в свои слова я попыталась вложить весь одолевавший меня гнев. Ужасный человек. Он и с виду был похож на падальщика, не гнушавшегося любой мерзости.

   Мужчина все молчал, только красноречиво заломил левую бровь. В глазах его, вместе со сдерживаемым гневом, читался смех. Что ж, похоже, его забавляла моя бравада. Он не попытался объясниться. Уж спасибо, что избавил меня от этой сцены! Надеюсь, что он теперь не подойдет к маме ближе, чем на сто шагов.

   Мне хотелось уйти красиво. Знаете, если бы я владела магией, то непременно бы воспламенила шторы в комнате или даже рубашку на этом кошмарном человек, но я обладала лишь силой слова. Не скажу, что отличаюсь особым красноречием, особенно, когда нервничаю, но все же, прежде, чем хлопнуть дверью, я выкрикнула:

   - Прелюбодей!!!

   Получилось весьма поэтично… Неужели я не могла найти другого слова?! Прозвучало, словно мы актеры довольно паршивой пьесы. Радовало одно - тон мой был грозен и презрителен, будто этот самый прелюбодей повинен во всех грехах мироздания и отличается особой парнокопытной родословной.

   Больше мне было сказать решительно нечего. Буду честной, удалялась я спешно, потому что краем глаза уловила движение - мужчина сделал несколько широких шагов к двери. То ли планирую меня задушить, то ли дать пинка. И я испугалась. Разъяренного темного колдуна никому не пожелаешь встретить на своем пути. Я рысью понеслась по коридору, чувствуя, как узкая юбка задирается выше колен. Слышала тяжелые шаги, а потом резкий хлопок двери. Видимо, все-таки бежать за мной никто не планировал, или передумал, увидев мою прыть. Я скрылась за первым попавшимся поворотом и припала спиной к стене. Мне необходимо было успокоиться. Я вся горела, от макушки до пят, но когда приложила ладони к лицу, они показалась мне ледяными.

   Неужели я и правда ворвалась в номер к жениху мамы, где он проводил время с любовницей? Что ж, никто бы не смог назвать меня плохой дочерью. Из горла вырвался истерический смешок. Что б меня демоны укусили, я ведь и правда это сделала!

   Насчет зеленых глаз мама была права. Они, однозначно, были такими… такие, в общем, не забудешь. Ни в каком страшном сне. Да и оказался он куда моложе воображаемого в голове господина. Но вот в том, что ее жених был магом, да еще не очень сильным, мама здорово ошиблась. Неужели он так запудрил ей мозги своими зелеными глазками, что мама не смогла понять, кто перед ней? Ведь волшебство магов и колдунов в своей основе совершенно разнилось. Только ребенок не смог бы с первого раза разглядеть отличия, но мама давно вышла из нежного возраста и имела приличный опыт за спиной, в том числе академический. Хотя, совершать глупости ей это нисколько не мешало.

   Истоки волшебства магов происходили из природных элементов, поэтому им было легче управляться со стихийной магией, но она же и связывала им руки. Колдуны черпали свою силу из окружающих нас потоков энергии, которые, если колдун был довольно способным, открывали перед ним безграничные способности. По этой причине их частенько побаивались. Вот Лоренс был настоящим светлым магом. Этот же Огюст… чистый колдун.

   Размышляя над этой загадкой, я подошла к лестнице. На меня испуганно воззрился носильщик, тянущий за собой чемоданы. Слегка посторонился в сторону и склонил голову, все-таки осмелившись падать голос:

   - Вам нужна помощь, госпожа?

   - Нет, - я растерянно пригладила волосы на затылке и начала спускаться, - теперь нет.

   Не смотря на то, что мне все еще зверски хотелось есть, а после пережитого еще и закусить двойным куском торта, я не собиралась оставаться в Голдгравии. Чего доброго, еще раз встречу господина де Грога, так и не произнесшего ни слова, кстати говоря. Наверное, считает, что это ниже его козлиного достоинства.

   Я быстро нашла Лоренса, светлая макушка друга ярко выделялась на веранде. Из-за облаков выглянуло солнце, но оно не грело, а только золотило столовые приборы, выложенные на белой скатерти по обе стороны от фарфоровых тарелок. Пустых, к сожалению. Лори листал меню, внимательно вчитываясь в название каждого блюда, и еще не успел сделать заказ.

   - Селина, ну наконец-то, - Лоренс нахмурился, когда я остановилась возле столика.

   - Прости, но мне надо уйти.

   - Что-то случилось?

   - Нет, то есть да… В общем, я совсем забыла, что кое-что обещала маме.

   Врала я из рук вон плохо, но не рассказывать ведь Лоренсу всю кухню маминых любовных перипетий, о которых она еще сама и не подозревала.

   Я наклонилась и неуклюже поцеловала Лори то ли в щеку, то ли в нос.

   - Селина, - позвал он меня снова, но я только махнула рукой и поспешила на всех парах на выход. Даже не улыбнулась пританцовывавшему на месте метрдотелю. Голдгравии мне было на сегодня за глаза. Наелась от души, премного благодарна!

   Второй день подряд я влетала в дом, как сумасшедшая. Снова по пути накрутила себя неимоверно. Что будет с мамой? Как она воспримет новость? Нет, это не новость, это весть, дурная весть, а несу ей ее я, любимая и единственная дочь.

   Была надежда на то, что мама не успела влюбиться и не питала к господину де Грогу особо сильных чувств. Но тут я обманывала саму себя. Даже если Розмари де Лерой была абсолютно равнодушна к Огюст де Грогу, то она все равно впадет в траур по своей почившей личной жизни, а измена станет хорошеньким ударом. Просто третий брак мамы развалился именно по причине неверности мужа. Это стало поводом сжечь все его дорогие костюмы, потанцевать на их пепелище, и разбить пару стекол на магическом экипаже. Если бы не внезапно проснувшийся здравый смысл в виде тогда только начавшей работать в нашем доме Клары, возможно, мама бы дошла до самого страшного. Нет, не убийства, ничего криминального. А до уничтожения всех драгоценностей, подаренных мужем. Такого бы она себе никогда не простила, ведь мужчины приходят и уходят, а серьги и браслеты с рубинами и опалами греют душу всегда.

   К тому времени, как я добралась до отчего дома, дело было уже ближе к вечеру. Меня встретила тишина и сгущающиеся сумерки. В гостиной было темно, в спальне мамы тоже не оказалось. Надеюсь, она еще не узнала каким-то фантастическим способом об измене благоверного и не сбежала лишать его всех достоинств.

   Я сняла жакет и вытащила шпильки из пучка, позволяя волосам волнистыми прядями упасть на плечи и спину. Это охладило мой запал, я присела на кровать и, не включая светильников, посидела пару минут, приводя мысли в порядок и сочиняя подходящие фразы для начала разговора с мамой. Но как тут можно было начать?

   Издав страдальческий стон, я взяла себя в руки и спустилась назад на первый этаж. Свет пробивался только из узкой щелочки из-под кухонной двери. Рядом витали умопомрачительные запахи и мой живот снова напомнил о том, что он ужасно голоден и ужасно устал, что его несколько раз за день обломали с обедом.

   Клара колдовала над большим чаном. Иначе ее действия было нельзя назвать. Она хватала разные мешочки и склянки со специями и маслом, что стояли вокруг в какой-то известной лишь Кларе последовательности, и добавляла их содержимое в чан, что-то напевая.

   Услышав мои шаги, Клара обернулась, не прерывая своего занятия, и ласково улыбнулась. В этот момент она была такой домашней, что все мои тревоги и заботы куда-то улетучились. Я села на высокий стул за кухонный стол, на котором Клара готовила. Он был заставлен кастрюлями и сковородками. По центру стояли длинные кашпо с травами. В нос сразу ударил резкий запах базилика.

   Я нашла под полотенцем свежеиспеченный, еще теплый, хлеб, и втихую оторвала кусок побольше. Как в детстве. Только тогда я сидела на стуле и не доставала ногами до пола, мотая ими в разные стороны.

   - Что такое, голубка? - спросила вдруг Клара, снова поворачивая голову ко мне.

   Действительно, ничего не меняется. Сколько раз она задавала мне этот же самый вопрос, когда я приходила на кухню и как можно громче вздыхала. Клара за это время ничуть не изменилась, такая же крепкая и высокая фигура, все те же темно-шоколадные волосы, заплетенные в тугую косу, закрепленную вокруг головы. Неужели я и сейчас сидела и тяжело вздыхала? А может, взять и рассказать все сначала Кларе? Она уж точно найдет подходящие слова для мамы. Но вместо того, чтобы жаловаться на свою тяжкую ношу, я ответила вопросом:

   - Что ты делаешь?

   - Как что? Утку мариную.

   - Утку?

   - На завтра. Как говорится, путь к мужчине лежит через желудок. Мы, конечно, предложение уже получили, но всегда хорошо интерес подогреть, согласна?

   Я медленно слезла со стула, жуя кусок хлеба, и подошла к Кларе, заглядывая в чан.

   - Знаешь, было бы куда лучше, если бы ты решила приготовить поросенка. Да, свинья ему точно подходит больше.

   Руки Клары, обмазывавшие маслом бледно-розовую кожу мясистой утки, застыли. Глаза прищурились, отчего родинка на щеке задорно подпрыгнула.

   - О чем это ты?

   - Ни о чем.

   - Селина… - протянула Клара, вытирая руки о мокрое полотенце, но дальнейшие расспросы спас несчастный кусок хлеба в моей руке и оперное пение моего начавшего спектакль желудка.

   - Ты еще и кусочничаешь! И так со своей работой есть забываешь! Ну-ка, быстро за стол.

   Я согласно закивала и с большим удовольствием последовала заботливому приказу Клары.

   - А знаешь, где мама? - вопрос пришел мне в голову как-то немного запоздало. Не иначе, как вследствие голода.

   - Госпожа Корш пригласила несколько членов их благотворительного кружка к себе на не менее благотворительный вечер.

   - Надеюсь, мама не станет рыскать в гардеробе той в поисках розовой блузки?

   - Ну, Рози сама ее надела, так что что-то точно намечается…

   Таким образом, мой безрадостный разговор с мамой откладывался. А чем дольше я сидела и жевала вкуснейшую жареную картошечку с вкуснейшими жареными грибочками, да предвкушающе посматривала на кусок вишневого пирога, тем меньше мне хотелось этот разговор заводить. И, вообще, разве можно вмешиваться в чужую личную жизнь? Чревато. Но пришлось напомнить себе, что в личную жизнь моей матери было просто необходимо влезть. Присесть там и немного посидеть, а то Огюст де Грог, явно, возомнил себя хозяином положения.

   Хозяин положения на утку все-таки приехал. Не иначе, как учуял! Я была уверена, что неверный жених не явится на запланированный вечер с будущей семьей. Именно тогда, когда это поймет невеста, я и собиралась преподнести ей все факты. Придумывала речь всю ночь. Получилось даже не очень трагично.

   Мама с утра успела поплакать над испорченной розовой блузкой. Госпожа Корш, совершенно случайно, опрокинула на нее полную до краев соусницу. Увещевания Клары в том, что блузку спокойно можно отдать в чистку, ее не проняли. Это если на секунду забыть, что мама сама была магиссой с неплохим даром и могла быстро вернуть блузке первоначальный вид. Но нет, Розмари напрочь отказалась вновь надевать эту «безвкусицу» и отправила ее в мусорный мешок.

   Я смотрела на это все, кусая губы, и предвкушала объяснения по поводу не явившегося на очную ставку Огюста.

   Замаскировав аллергические красные пятна на щеках слоем косметики, мама носилась от меня к Кларе, и обратно, советуясь, какое платье лучше, какие серьги предпочтительнее, и какая заколка не так вычурна.

   - Рози, он уже сделал тебе предложение! - негодовала Клара, отмахиваясь от выбора брошки, и деловито спросила:

   - Ты мне лучше скажи, какой соус: брусничный или ореховый?

   Я закатила глаза. Извините, не сдержалась. Можно подумать, что мы короля потчевать собирались. Был отличный повод положить конец этому празднику жизни и раскрыть уже все карты. Тем более, что все наше женское трио собралось вместе.

   Клара присела на узкую бархатную кушетку в коридоре, изучая два разных рецепта. Мама стояла возле зеркала и прикладывала к платью то голубую брошку, то розовую, то, вообще, меняла на нитку жемчуга. Я переводила взгляд с одной женщину на другую, гадая, как лучше привлечь их внимание, но мама вдруг огорошила, не меня, конечно, а Клару:

   - У Огюста аллергия на орехи.

   - Рози! Ты что, издеваешься?! А раньше нельзя было сообщить?

   Мама растерянно взглянула на отражение Клары:

   - Но ты не спрашивала.

   - Здрасьте, приехали, Новый год! Рози, вот ты, вообще… что с тебя взять! - Клара устало махнула рукой и ушла в кухню, а мама повернулась ко мне:

   - Что я такого сказала?

   - Да ничего, - я пожала плечами и заметила:

   - У нее просто по плану был какой-то новый салат с помидорами, грецкими орехами и баклажанами.

   - Ох, плохо вышло, да? - забеспокоилась мама и посмотрела на дверь кухни.

   Не хуже, чем у Огюста с хорошенькой брюнеткой… Но я снова промолчала. С каждым часом становилось все сложнее начать разговор.

   - Пойду лучше ее успокою, а то чего доброго, она везде орехи напихает… - Мама вручила мне все перемеренные брошки и скрылась вслед за Кларой.

   Что-то у меня совсем не получалось сообщать плохие новости. Ну, чего не дано, того не отнять.

   Стук дверного молотка раздался точно в назначенный срок. Господин де Грог оказался пунктуален. Мы с мамой к тому времени сидели при полном параде в гостиной. Я читала недавно вышедшую статью про новые лечебные свойства северной крапивницы, а мама листала журнал НеМод, не жалея страниц. Клара же в это время порхала в столовой и поправляла и так идеально стоявшие тарелки.

   И вот когда стук повторился, мама всполошилась, взволнованно спросив у меня:

   - Это он, да?

   Видеть через стены я не могла. Вопрос, конечно, был риторическим, но для вида я пожала плечами. Кто это мог быть? Неужели этот де Грог настолько наглый? Или наоборот, его замучила совесть, и он решил сам наведаться к невесте и объясниться. Вопросов у меня было достаточно, и ответить на них мог только один человек. Тот, что топтался под дверью нашего дома. Я подскочила вслед за мамой, в коридоре мы чуть не столкнулись с Кларой, вылетевшей к двери на стук, как и мы.

   Так трое и застыли, глупо смотря друг на друга. Кто должен открывать?

   - О, он подумает, что никого нет дома. Отойдите, - всплеснула руками мама и поспешила к двери.

   Мы с Кларой тихонько пристроились сзади. Она с приветливой улыбкой на лице, я с ожиданием момента истины во взгляде.

   - Огюст! - радостно поприветствовала мама жениха, отворяя дверь.

   Сначала я увидела гору цветов, что шествовала впереди на двух ножках.

   - Какая красота! - восклицала матушка и пыталась за этой розовой клумбой рассмотреть господина де Грога.

   - Это тебе, Рози, - послышался добродушный, явно слегка волнующийся голос.

   Мама с улыбкой приняла букет роз.

   - А вы, должно быть, Клара, да? - Огюст протянул ей второй букет, чуть поменьше.

   - Верно, господин де Грог, - величественно кивнула Клара.

   - Рад с вами познакомиться! Неимоверно! - голос его дрогнул, и он слегка откашлялся.

   Кларе явно понравилось, что мужчина нервничал, словно юноша на первом свидание.

   - Что же, и мы рады.

   Мама в это время склонила голову, прячась за букетом, вдыхая цветочный аромат, который уже заполнил все пространство вокруг.

   После знакомства с Кларой Огюст обернулся ко мне и счастливо вздохнул. Из-за широкой улыбки глаза его стали похожи на щелочки.

   - Селина, вот вы какая. Я столько о вас слышал! Как приятно наконец увидеться с вами. Вы очень похожи на Рози, такая же красавица, - мужчина протянул мне третий букет, сам, наконец, освобождаясь от ноши, и я на автомате приняла цветы, уставившись на Огюста во все глаза.

   Мама подхватила жениха под руку. От моего взгляда не укрылось, как она пробежалась пальчиками по его руке, нежно поглаживая сгиб локтя.

   - Теперь я понял, как соскучился, - смущенно рассмеялся Огюст.

   Мама вся просияла и обратилась скорее к нам, чем к мужчине:

   - А мы ведь не виделись всего два дня!

   Огюст де Грог был проворно уведен в столовую. Клара внимательно рассматривала удаляющуюся пару. Как только они отошли на приличное расстояние, она подошла ко мне ближе и строго шепнула:

   - Селина, теперь я, кажется, поняла, почему ты говорила про свинью. Но как это грубо с твоей стороны! Он, конечно, не отличается особой стройностью, но свинья… - Клара покачала головой, сурово сдвинув брови.

   Так и не дождавшись от меня никакого полноценного ответа, кроме мычания, она помахала своим букетом перед моим лицом. Я зажмурилась - несколько листочков достали до лба и носа.

   - Ты чего застыла?

   - Я… - начала, но закончить не смогла, потому что я не знала, что сказать.

   - Тогда иди поставь цветы, а потом быстро за стол, негоже заставлять ждать гостя.

   Клара сунула мне в свободную руку второй букет и развернулась в сторону столовой, где секундой назад скрылись мама и Огюст.

   Я опустила взгляд на цветы в руках. Я ничего не понимала. Нет, цветы как цветы, красивые, хотя, я цветы люблю только в горшках и в земле… Но сейчас, вообще, не об этом. Я снова посмотрела в открытые настежь двери столовой. Мама показывала Огюсту нашу коллекцию пейзажей мастеров Королевской Академии живописи и зодчества. Клара, пока дорогой гость не видит, снова принялась поправлять тарелки. Ну, вот был у нее один маниакальный пунктик. Хотя, почему один…

   Я шагнула в сторону, чтобы из коридора мне было лучше видно Огюста, и окинула взглядом его полноватую, невысокую фигуру. Он был одного роста с мамой, то есть на полголовы ниже меня. Когда де Грог дарил мне букет, я смотрела на него сверху вниз и абсолютно ничегошеньки не понимала.

   Что за… господин к нам явился? Мама назвала его Огюстом. Он, по-видимому, им и был. У него правда оказалась красивые зеленые глаза, светлые, словно ранняя весення трава. Темно-русые, почти каштановые волосы. В молодости он, однозначно, мог похвастаться густой шевелюрой, но теперь на макушке виднелась распространяющаяся лысина, а на висках блестела редкая седина. Приятное лицо. Слегка обрюзгший, дряхлый подбородок, но это не сильно портило впечатление, а когда он обаятельно улыбался, то и вовсе становилось не заметным. Ладно сшитый, дорогой костюм. В общем и целом, он производил хорошее впечатление. А мама висла на его руке, как влюбленная школьница, да и сам Огюст, оказавшийся мужчиной что-то около пятидесяти лет, кидал на Розмари де Лерой такие взгляды, словно они сейчас кинутся к ближайшему кусту и начнут украдкой целоваться.

   Вдруг я наткнулась на недоуменный взгляд Клары. Жестикулируя, она показывала, что мне надо поторопиться, а для закрепления эффекта пригрозила кулаком.

   Я пару раз глупо похлопала глазами, прижав к себе букеты, запах которых свербил у меня в носу, отвернулась и пошла на кухню, где можно было найти вазы.

   Я двигалась, как заведенная. Только когда наливала воду для цветов и мои руки оказались под холодной водой, я тихо засмеялась. Это был крайне странный смех. Приглушенный и пугающий даже меня саму, так что не хочу представлять, как он слышался со стороны.

   Как сказала бы Клара: «святые грешники»! Если в нашей столовой сейчас находится господин Огюст де Грог, то какого несчастного… кого же я назвала прелюбодеем?

ГЛАВА 4

«Многие дамы проводят годы, задаваясь вопросом, как же им заинтересовать особь противоположного пола? Да такую особь, чтобы было не стыдно людям показать, да самим бы не хотелось сбежать. А мы скажем, что пусть эти особи сами заинтересовываются. И никак иначе! Вот такие времена!»

   Выдержка из Авьенской Хроники

   Я понял, что сижу и, как полный идиот, уже минут десять гипнотизирую взглядом стену. Было бы чудесно, если б в это время я решал насущные проблема, а нет! Мои мысли крутились не вокруг докладов подчиненных, что горой возвышались на краю стола и даже, демоны его разбери, не возле нового охранного проекта королевского дворца. Я усмехнулся, откидываясь на спинку кресла, крутанулся, разворачиваясь к окну, и снова воскресил в памяти вид взбешенной девицы.

   Как она кричала? Мое место в сточной канаве? Ей мерзко на меня смотреть? В свой адрес я слышал слова куда и похуже. Чаще они, правда, говорились за спиной. В глаза мне кидали оскорбления не так часто. На такую смелость люди обычно решались по глупости или из-за помутнения рассудка. Девчонка не показалась мне ни чокнутой, ни храброй, да она ведь вся тряслась. Однако она была уверена в своих словах. Какая, к демонам, невеста? Прелюбодей? Возможно, я повинен во многих грехах, но только не в этом. Слишком много проблем от таких связей.

   На губах против воли заиграла улыбка. Чудная, однако, девочка. Я ведь мог переломить ее белую шейку одним ударом. Уверен, что талию запросто обхвачу ладонями. Она показалась мне совсем худющей. Да, юбка вырисовывала довольна приятные очертания бедер, но вот под жакетом точно скрывалась ничем не выдающаяся грудь. По сравнению с Викки уж точно. Но как-то на Викки потом расхотелось смотреть. Стало скучно, и немного противно. Слишком много косметики, слишком много обтянуто, слишком много ласок. Она была уж слишком подготовленной для ублажения дорогого клиента. И почему-то это в тот момент начало меня раздражать, хотя почти месяц все устраивало, и даже очень устраивало…

   Почему-то? Я привык здраво оценивать свои желания. Какой смысл врать самому себе? Меня просто привлекли глаза, пылающие праведным гневом, такие уверенные в своей правоте. Просто ангел правосудия, с подрагивающими пухлыми губами и большими голубыми глазами, в глубине которых пряталось волнение. Если бы Викки тогда могла испариться, я бы точно догнал девчонку. Что ж, похоже, меня потянуло на блондинок…

   Кабинет озарила вспышка. Мне не нужно было оборачиваться, ауру Тобиаса я почувствовал за секунду до перемещения, да и открывать пространственный телепорт в мой кабинет могли единицы. Интересно, если я проигнорирую его появление, он исчезнет?

   - Хочу сообщить - я голоден, - провозгласил Тобиас нараспев, словно сообщал о прибытии посольской миссии, а я должен был тут же начать клоунаду.

   Я медленно развернулся на стуле, глянул на него из-под бровей. Этот взгляд многих заставлял прижать голову к плечам и начать заикаться, но Тобиас с нахальной улыбкой опустился на диван у противоположной стены и закинул ногу на ногу. Видимо, удобно устроился.

   - Я безумно рад, но при чем тут я?

   - Ненавижу есть в одиночестве, - Тоби трагично вздохнул и смахнул с идеально отглаженных брюк невидимую соринку.

   Я проигнорировал его замечание и придвинул к себе папку с планом. В висках стучало, хотелось прикрыть глаза и заснуть хотя бы минут на десять. Может, мне приснится та девчонка?

   Тобиас лениво поднялся на ноги и переместился на стул перед моим столом. Я не повел и бровью, продолжая черкать отчет. Почему никогда нельзя сделать все так, как я просил? Это на веки вечные останется для меня загадкой мироздания.

   - Себастьян? Не прикидывайся, что не слышишь меня, - Тобиас нагло пощелкал пальцами перед моим лицом.

   Я вскинул голову и схватил его руку, сжимая. Темно-серые, поблескивающие, как графит, глаза смеялись. Я разозлился на себя за то, что этот чертов провокатор вывел меня на эмоции. Головная боль все не отступала. Когда последний раз я нормально спал? Может, мне правда стоит поесть? Нет, позже.

   Тобиас, словно прочитав мои мысли, заговорил, пытаясь вытянуть свою руку из моего захвата:

   - Послушай, у тебя что, нет людей, которые займутся этими дурацкими отчетами?

   Людей у меня было много, как раз тех, что эти отчеты плодили. Вкривь и вкось, в буквальном смысле.

   - А я погляжу, отдел Планирования так занят, что ты слоняешься по чужим кабинетам и просиживаешь казенные портки. Может, мне поднять вопрос на следующем заседании Совета о перерасчете графы расходов на ваш департамент?

   Я разжал руку, и Тобиас с обиженным видом потер запястье.

   - Нам не выделяют «портки», как некоторым.

   - Видимо, среди счетоводов все-таки еще есть здравомыслящие люди. Учитывая то, как часто ты трешься задом обо все поверхности в моем кабинете, страна бы давно разорилась.

   Но Тобиас не обратил никакого внимания на мою иронию. Этого заразу ничто не могло пронять.

   - Видел Хронику? - он вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенную гармошкой газету.

   Копия Авьенской Хроники у меня лежала в одном из ящиков стола. В нижнем, погребенная под грудой папок и документов. Разумеется, глава Тайного сыска должен был быть в курсе светских сплетен и последних кулуарных новостей. В представлении всех, кроме меня. Авьеснкую Хронику я терпеть не мог. Но по статусу было положено принимать из рук секретаря все периодические мало-мальски важные издания. Не то что бы я совсем не открывал Хронику, отчего же, порой случалось. Вот как раз в понедельник свежий номер послужил мне отличной скатертью под чашку кофе, пока одна девица не пролила на меня чай.

   Вот так удачно за последние несколько месяцев выбрался на пятнадцать минут прогуляться. Вспоминая, как все раздражение выплеснул на несчастной газетенке, я воскресил и образ лепечущей извинения дамочки. Он был смутным, но я вдруг осознал кое-что… Демоны, это ведь была та же девчонка, что ворвалась ко мне с Викки в номер. Почему я сразу не узнал ее? Случайность? Она ведь не могла, действительно, за мной следить? Или могла?

   - Информация уже как два дня устарела, - заметил, все еще гадая о странном совпадении.

   - Для кого-то да, а для тебя будет актуальна и сейчас. Считай, я твой проводник в мир нормальных людей! Смотри, - Тобиас развернул смятую газету и, не церемонясь, положил ее передо мной поверх папок.

   Я недовольно опустил взгляд. На краю страницы красовались жирные следы от пальцев. Видно, не я один использую Хронику как скатерть для трапез.

   - Смотрю.

   - Читай, - Тобиас ткнул пальцем в один из столбиков с витиеватым шрифтом.

   - Читаю, - иронично ответил, а дальше мне оставалось только цветисто и забористо выругаться.

   - Знал, что тебя проймет, - веселился Тобиас.

   - Я закопаю их задницы в гномьем дерьме! Я же сказал, чтобы ни одна живая душонка не узнала до официального приказа! Какого демона?!

   Я смял Хронику и швырнул ее в Тобиаса, на подлете, прямо около его лица, она загорелась черным пламенем. Каюсь, не сдержался.

   - Поаккуратнее! - вскрикнул Тоби, сдувая с лица пепел.

   - Иди в бездну!

   - Вот поэтому тебя никто не любит…

   Я коснулся камня вызова и спокойно, словно минуту назад не хотел испепелить весь кабинет, приказал зайти секретарю.

   Высокие резные двери открылись в ту же секунду, сами собой захлопнувшись за спиной Харлея. Секретарь бесшумно ступил на темно-зеленый ковер и, коротко склонив голову, произнес:

   - Вы звали меня, господин?

   Когда рядом находился невозмутимый Харли Уэйн, я точно знал, что все будет под контролем, поэтому и самого отпускало быстро.

   - Да, ты видел Хронику?

   Харлей кивнул. Взгляд его черных, проницательных глаз был направлен прямо на меня. Секретарь был из тех немногих, что всегда смотрели мне в глаза. В голове снова возник образ блондинки. Она бы выдержала со мной игру в гляделки? Что-то мне подсказывало - да.

   - И ты видел, что они прознали про новый охранный план? Еще разрабатываемый нашими специалистами и не введенный официально?

   - Да, господин.

   Тобиас притих, сосредоточенно рассматривая что-то за окном. Кроме пожелтевших макушек деревьев и пасмурного неба, не думаю, что он нашел там что-то интересное, но уверенно делал вид, что увлекательнее занятия он не смог бы себе найти. Поразительный человек! Сколько знакомы, с каждым днем бесит все сильнее!

   - Почему не доложил мне?

   - Я так и сделал, господин.

   - Когда? - ставить под сомнения слова Харлея я не собирался, если он говорил, что сделал, значит, так оно и было.

   Если честно, я порой думал, что мой секретарь - единственное звено, удерживающее отдел Тайного сыска от полного погружения в хаос.

   - Незамедлительно. В понедельник, в семь утра, - отчеканил Харлей и дождался, когда я кивну, чтобы продолжить:

   - Я принес всю полагающуюся корреспонденцию и периодику. На самый верх положил Авьенскую Хронику и попросил вас прочесть в ту же минуту. Вы спросили, почему должны читать сопливые сплетни неудовлетворенных старух. Я ответил, что это чрезвычайно важно.

   - И я?.. - намекнул на продолжение, когда Харлей замолчал.

   - Вы сказали, что поняли меня. Затем я вышел.

   Я ни черта не помнил из этого разговора. Получалось, что сам виноват. В том, что не заметил утечки информации сразу, а не в самой утечки. Ну, и что мой отдел допустил ее. Снова.

   Я потер виски и хотел было попросить созвать собрание для разбора полетов, а в нашем конкретном случае - для вытрясания из голов опилок и прочих нечистот, но Харлей опередил меня:

   - Я назначил собрание на ближайшее ваше свободное окно, завтра в три.

   - Прекрасно. Спасибо, Харли.

   Но прежде, чем тот покинул кабинет, я уточнил:

   - Есть что-то, о чем я могу забыть?

   Харлей думал всего пару секунд.

   - В следующем месяце…

   Я остановил его взмахом руки. Еси я буду знать, что меня ждет через месяц, свихнусь окончательно.

   - На этой неделе.

   - В субботу открытие Осенней конференции Королевского Ботанического общества. Вы приглашены в качестве почетного гостя.

   Я скривился. Какого демона? Единственный выходной я проведу в компании профессоров-цветочников?

   - Ботанического общества? - отмер вдруг Тобиас и весело глянул на меня, приподнимая брови.

   - Вы дали свое согласие на присутствие восемь месяцев назад. Они очень просили, - заметил Харлей, снова предугадывая мой вопрос насчет того, под каким опиумным эликсиром я запланировал посетить ботаников, пусть и королевских.

   - Вы свободны, Харлей.

   Когда секретарь вышел, Тобиас засмеялся.

   - Знаешь, Себ, ты сильно не буйствуй, побереги своих ребят. Сплетни разлетаются, как споры… ну, об этом тебе в субботу расскажут… Все тайное становится явным, особенно во дворце, ну, а если уж эти тайны попали за его стены, то берегись. Авьена безжалостна!

   - Эти «ребята» получают приличную зарплату за свою работу.

   - Ага, а еще получили тебя в качестве начальства. Пожалей их, - усмехнулся Тобиас.

   Я улыбнулся, готовясь вышвырнуть его из кабинета, но двери снова отворились.

   - Извините, что беспокою вас и господина де Гарса. Но вы просили сообщить, когда Он прибудет.

   - Да, разумеется, - я встал из-за стола и, обойдя его, положил руку на плечо Тобиаса, слегка надавливая и одновременно приподнимая его со стула.

   - Дорогой друг, хоть кто-то должен работать, так что… гуляй в другую сторону от моего кабинета.

   Тобиас цыкнул и поднялся, кидая взгляд на секретаря, так и застывшего в дверях.

   - Харлей, как вы его терпите?

   - Это моя работа, господин де Гарс, - бесстрастно ответил Харли.

   Я хмыкнул и сложил руки на груди, заломив бровь. Ну что, Тоби? Съел?

   Тобиас пробормотал что-то нечленораздельное и, образовав пальцами треугольник, шагнул вперед, испарившись в сероватом зареве пространственного телепорта, словно исчезая в плотном тумане.

   Выдержав недолгую паузу, Харлей вновь ответил прежде, чем я задал вопрос, в который раз за четыре года работы доказывая, что я не зря принял совсем еще молодого человек без каких-либо рекомендаций на должность своего секретаря:

   - Его Величество ожидает в Янтарной гостиной.

ГЛАВА 5

«Недавно мы стали свидетелями презабавнейшего разговора и сочли полезным поведать его нашим читателям. «Женщина - трепетный цветок, который надо оберегать» - высказался довольно симпатичный молодой человек в компании не менее обаятельных девушек. «Каждому свое» - весьма дипломатично ответила одна из них. Другая, явно моложе, и, видимо, в пору живой юности, настроенная менее толерантно, тоже высказала свое мнение. «Женщина - разумный человек! Что-то я не слышала, чтобы хоть какой-то цветок заваривал кофе и топал на работу!» - вот был ее ответ. Надеемся, что молодой человек после своих слов остался в фаворе у дам. Такие вот времена!»

   Выдержка из Авьенской Хроники

   «Моя лаборатория - моя крепость» - хотелось бы мне так сказать, но все сотрудники Ботанического общества, кроме Совета профессоров, ютились в одной лаборатории. В утренние часы в ней было просто не протолкнуться, именно поэтому я предпочитала спускаться в лабораторию вечером.

   Когда мне впервые дали разрешение на проведение опытов, она напомнила мне муравейник. Все лабораторные столы были заняты, около каждого пристроилось по три, а то и по пять человек. Какой-нибудь особенно интересный и необычный опыт мог привлечь к себе и целую толпу, а в нашей лаборатории, не буду скромничать, творилось много чего, стоящего внимания. Тогда оставалось только прыгать, чтобы заглянуть за плечо и посмотреть, что творится под усилителем у ученого.

   Сегодня в роли этого ученого выступала я. Ну, по крайней мере, мне хотелось думать, что я проводила опыт, достойный интереса. Однако никто не смог бы разубедить меня в обратном, потому что в лаборатории, кроме меня, засиделся лишь Марк Астер, лаборант профессора Фольцимера. Хотя, как засиделся… скорее заспался. Кинув сочувственный взгляд на Астера, выполнявшего все мелкие опыты для профессора, коих всегда было целый список, я вернулась к усилителю.

   Под магическим стеклом на алюминиевом подносе меня ждал экземпляр Белой бругмансии, или Сонника. Пыльца цветка использовалась для приготовления сонного зелья. Порой этот сон выписывался целителями как лечебный, но в большом количестве и с добавлением нужных ингредиентов пыльца превращалась в яд.

   Надев охлаждающую перчатку, я сняла магический купол, под которым прятался цветок. Соприкоснувшись с воздухом, нежные лепестки тут же начали скручиваться и темнеть, словно тлеющая бумага. Действовать нужно было быстро. Пинцетом я осторожно вытащила из сердцевины пестик. Он оторвался легко, но с тихим шипением, выбросив вверх сноп желтоватых искр.

   Магический купол тут же был опущен назад. Лепестки и стебель еще можно было использоваться для других опытов. Одновременно я опустила пестик в длинную пробирку, заранее наполненную раствором Вечной воды - разработка ученых-магов. В этой воде любые органические вещества консервировались и сохраняли все свои свойства до двух суток.

   Я выпрямилась, чтобы размять спину и шею. Работать под усилителем приходилось, согнувшись в три погибели, и в крайней концентрации. На моем лабораторном столе высились еще пять магических куполов с разными видами цветов, заготовленных пробирок насчитывалось куда больше. Они прятались в деревянном ящичке, стоявшем по правую руку. Там же, в кожаных узких отделениях были собраны все инструменты, которые могли бы быть задействованы ученым. Пинцеты, пипетки, измерители температуры и массы, ножики разного размера и формы, покровные и магические стекла, промокашки из всевозможных материалов, от бумаги и ткани до древесины, и еще много других мелочей.

   Я склонилась над следующим куполом и уже приподняла стеклянную крышку, когда дверь в углу лаборатории отворилась. Из коридора внутрь тут же проскочил более теплый и влажный воздух. Я резко вернула крышку назад и хмуро глянула на вошедшего, держа в руке маленький ножик с закругленным на конце лезвием. Ярко-оранжевые стебли боялеи, собранные в розетку, нужно было нарезать, чтобы собрать необходимое количество сока.

   - Селина, вот вы где, - радостно позвал Руперт, лаборант профессора Корбина. Когда-то место этого рыжеволосого молодого человека со слегка оттопыренными ушами, которые придавали ему довольно ребяческий вид, занимала и я, так что дружественными чувствами к нему прониклась быстро. Как к брату по былому несчастью. Точнее, счастью, конечно же, ведь попасть на обучение к профессору Корбину пытались многие. Я, как и Руперт в первые недели, светилась от радости, пока мне не пришлось вместо изучения мира ботаники занимать очередь в столовой для наставника, а к опытам педантичный Корбин пустил меня лишь спустя полгода, и то только из-за того, что я ходила за ним хвостиком и неимоверно раздражала его грозную персону.

   Руперт явно хотел добавить что-то еще, ведь для чего-то он меня искал, но, увидев подсвечивающиеся стеклянные куполы на столе, с азартом в глазах спросил:

   - А что вы делаете?

   Я понимала его интерес, и, не буду лукавить, он мне льстил.

   - Подходите, я покажу.

   Руперт осторожно приблизился, обойдя стол с заснувшим Астером, и сложил руки в замок, словно боялся, что не сдержится и до чего-нибудь дотронется. Я еле заметно улыбнулась. Тоже когда-то было трепетно и боязливо находиться около лабораторного стола. Все думалось, а вдруг я сделаю что-то не так, что-нибудь испорчу, и все, пиши пропало, Корбин ведь со свету сживет.

   Я снова взялась за стеклянную крышку, под которой прятался цветок боялеи. Тут можно было не торопиться, плотные, заостренные лепестки к воздействию открытого воздуха были мало чувствительны. Начав аккуратно резать их, отстраняя ножичком волокна, а пипеткой в левой руке собирая капли целительного сока белого цвета, я тихо комментировала свои действия.

   - Способность сока боялеи залечивать порезы и устранять боль в ушибах, охлаждая кожу, интересна многим целителям, но они могут использовать его только для лечения небольших ранок. Каждая мать знает, что стоит в лавке купить сок боялеи, и все ее дети, особенно проказливые и неуклюжие, застрахованы от любых ссадин и синяков.

   Собранный сок, прямо в пипетке, я опустила в пробирку потолще, и искоса глянула на Руперта. Тот следил за моими руками, как завороженный. Я подняла вверх пробирку с пестиком бругмансии.

   - Сонник, - тут же отозвался Руперт, узнавая цветок по характерному облаку желтоватый пыли, застывшей в Вечной воде.

   Я кивнула, любуясь под ярким светом усилителя блестками в воде.

   - Тоже активно используется целителями. Если соединить свойства Белой бругмансии и боялеи, можно попытаться создать новое - способность залечивать более серьезные раны во время сна, без неприятных ощущений для человека.

   Руперт думал несколько секунд, а потом задумчиво спросил:

   - А как же ядовитые свойства Белой бругмансии? Ведь вы же не будете спорить, что многие целители настоятельно не рекомендуют пить зелье из Сонника, либо делать это под строжайшим присмотром.

   - Вы абсолютно правы, - я поставила пробирку назад в ящичек, - над этим я тоже работаю. Думаю, совсем скоро у меня поучится убрать эту не слишком безопасную особенность Сонника.

   Руперт удивленно воскликнул:

   - Но разве можно совсем убрать такое свойство? Разве только немного притупить.

   Я обвела глазами магические куполы на столе и опустила руку на одну из крышек, под которой в войлочном горшке пряталось растение с крупными овальными листьями и черными цветочками.

   - Кошачья примула.

   - Но у нее нет лекарственных характеристик, - Руперт не понял, почему я выбрала и это растение для своего опыта.

   - Нет, но порошок из ее листьев используют во многих очищающих средствах. Многие даже не подозревают об этом, когда добавляют его в чай.

   - Порошок добавляют для цвета, - согласился Руперт.

   - Но кроме того, кошачья примула в чае имеет успокаивающее действие.

   - Я не знал об этом.

   - Это выяснил один ученный несколько десятилетий назад, мне случайно попались в архиве его отчеты. Вы сами понимаете, что это совершенно незначительное свойство, да столько трав имеет успокаивающий эффект! Подобному попасть в учебники по ботанике сложно…

   - И вы думаете, что это сможет убрать опасное действие Сонника?

   - Я предполагаю. То, что кошачья примула применяется в быту, как раз и привлекло мое внимание. Я опробовала много растений, которые используются, как антидоты, но все безрезультатно. Пыльца Сонника все еще имела ядовитые испарины, хоть в совсем незначительном количестве.

   - По-моему, это потрясающие идеи! - с пылом воскликнул Руперт, и я тихо засмеялась.

   Астер, сопящий рядом на столе, поменял положение рук под щекой, привлекая своей возней наше внимание.

   - Профессор Фольцимер знает о ваших опытах?

   - Еще рано говорить о каких-то успехах.

   Руперт не стал спорить или переубеждать меня. Он отлично понимал, что такое гордость ученого, и как она будет задета, если все узнают о грандиозных планах, а под конец ничего путного из задумки не выйдет.

   - А основа? Сонник? - полюбопытствовал Руепрт, уже смелее разглядывая цветы под куполами.

   - Нет, это было бы опрометчиво. С такой концентрацией пыльцы весь опыт провалится.

   Молодой человек потер подбородок и закивал, соглашаясь с моими доводами. Я дала ему некоторое время для того, чтобы он, может, сам догадался, какой цветок я хотела бы использовать в качестве основы для передачи ему выделенных мной свойств других цветов. Однако Руперт молчал, и я снова заговорила:

   - Голубой крокус - его я использую, как основу.

   - Крокус? - переспросил Руперт, разглядывая нежный цветок с лепестками небесного цвета и усиками-листьями.

   - Одно из самых нейтральных растений в нашей природной зоне. Ну, и я обожаю крокусы. Руперт усмехнулся и внезапно мотнул головой, словно отгоняя наваждение.

   - Какой же я болван! Я же пришел сказать, что профессор Фольцимер хотел видеть вас.

   - Сейчас?

   Руперт виновата кивнул.

   - Он не сказал, зачем я ему нужна?

   - Нет… а еще, - молодой лаборант глянул через плечо на Марка, начавшего уже похрапывать, - попросил найти Астера и, если тот спит, разбудить его и гнать пинками доделывать отчет.

   Я стянула перчатки и выключила усилитель, мысленно желая удачи Руперту. Все знали, что Астера порой даже кувшин ледяной воды не мог разбудить. Профессор Фольцимер лично проверял, раз так десять.

   Кабинет главы Совета профессоров находился на пятом этаже, почти под самой крышей, и занимал три комнаты, с личной лабораторией и библиотекой, куда попадали избранные. Простым смертным доводилось лишь стоять на красном ковре перед массивным дубовым столом, за которым профессор Фольцимер восседал, словно на троне. В каком-то плане его большое кожаное кресло троном и было.

   Взглянуть, хотя бы одним глазком, на лабораторию профессора Фольцимера, с новейшим усилителем и лучшими магическими стеклами, желал каждый, кто не был удостоен звания члена Совета профессоров.

   Я постучалась и, получив разрешение войти, переступила порог профессорского кабинета, оказавшись как раз на красном ковре, что устилал темный паркет.

   Ольберг Фольцимер не походил на каноничный образ профессора. У него не было длинных седых волос и пышной бороды, как у профессора Корбина, он не носил и твидовых костюмов. Корбин же, например, менял лишь цвет пиджаков. С Лори мы шутили, что дома у профессора костюмы развешены по цветам. На эту мысль нас натолкнула одна неделя, в течение которой Корбин появлялся исключительно в сиреневых пиджаках, и все их оттенки были различны.

   Фольцимер не был и так стар, как можно было подумать, подразумевая его статус и должность. Ему было пятьдесят два, но сохранился он хорошо и выглядел максимум на сорок пять. Темные, коротко подстриженные волосы он явно подкрашивал, но никто бы не смог в этом его уличить. Всегда гладко-выбритый подбородок. Добавьте к этому статную фигуру, умные глаза и отсутствие жены, получится, что за профессором бегал весь немногочисленный женский коллектив Ботанического общества, насколько слово «бегать», вообще, уместно в таком месте. Небольшая поправка, конечно, что «весь» - это я немного преувеличила, но все работницы столовой и счетоводного отдела уж точно. Даже я в семнадцать, когда получала от него членский билет, краснела и опускала глаза, и не только из-за того, что была крайне взволнована осуществлением мечты.

   Однако Ольберг все внимание к своей персоне либо не замечал, либо пресекал тут же, если находились особенно смелые дамочки. Однажды, около двух лет назад, старший счетовод подошла ко мне и попросила посоветовать, цитата: «умную книжку для ботаников, но чтоб все с пояснениями». Так как близилось время выплат премий и зарплат, я не стала особо комментировать ее слова и просто сказала открыть школьное пособие по ботанике. А потом я своими глазами увидела, как она присаживается за стол к профессору Фольцимеру, окруженному другими членами Совета, и заводит разговор на темы, глубоко его интересующие и прямо относящиеся к роду занятия. Начала издалека - с пестиков и тычинок. Она, видите ли, не совсем поняла, что из себя представляет тычинка. В столовой, где каждое слово отражалось эхом от высоких каменных стен, тогда повисла гробовая тишина.

   Я с замиранием сердца следила за Фольцимером. Он невозмутимо промолчал. Другие профессора не вмешивались, видимо, тоже не желаю кусать руку, что скоро должна была щедро накормить их. Женщина повторила свой вопрос, думая, что профессор не расслышал, возраст все-таки… Но Ольберг Фольцимер все прекрасно слышал. Лори тогда аж привстал на стуле, чтоб получше разглядеть его лицо.

   - Госпожа Каспер, не могу не похвалить вас за рвение к изучению нашей славной науки, но давайте оставим тычинки в покое и будем дальше заниматься каждый своим делом.

   На последних словах профессор сделал особый акцент, и женщина вспыхнула, цветом став как маковый лепесток.

   Госпожа Каспер больше не делала попыток открыть школьное пособие по ботанике и, надо думать, забросила изучение науки, если, вообще, не проклинала ее. А я тогда преисполнилась к профессору Фольцимеру еще большим уважением.

   - Вы хотели меня видеть, профессор?

   - Да, госпожа Ладье, - он повел рукой в сторону кресла на против своего стола, предлагая мне присесть, - это касается конференции.

   Если честно, то я уже предполагала, что речь пойдет именно о ней. Других причин оказаться в кабинете профессора просто не нашла.

   - Ваше выступление было перенесено.

   Пару секунд я осознавала, что услышала.

   - Простите? Разве все доклады уже не утверждены?

   - Конечно, и я приношу извинения, что так получается. Совет решил провести некоторые перестановки, и начало конференции будет посвящено итогам экспедиции на гору Фонгрот.

   - Должно быть, итоги ее весьма интересны, раз Совет так постановил, - в моем голосе прозвучала невысказанная обида, и я пожалела о своей несдержанности, но профессор сделал вид, что не услышал и тени недовольства.

   Что ж, в любом случае, решение Совета я бы не могла оспорить, как бы не хотелось.

   - Ваш доклад останется в рамках этой сессии, выступление состоится в тот же день, что и планировалось.

   - В какое время?

   - Шесть часов вечера.

   Я закусила губу, чтобы не ругнуться. Спасибо, профессор, что не в полночь! Поставить доклад последним, когда после обеда на конференциях всегда оставалось чуть больше половины слушателей, а к пяти-шести часам и вовсе уезжали все члены научных обществ, значило, что доклада как бы вовсе и не было. Считай, что выступила перед стеной.

   Мои драгоценные двенадцать часов первого дня конференции, когда каждый готов внимать тебе, слушать тебя и беспристрастно оценивать, когда все еще веселы и бодры, спешат задать множество вопросов и воодушевлены скорой полемикой, поменяли на вялые, уставшие шесть часов.

   - Но… - был ли толк говорить обо всем этом профессору? Фольцимер знал получше моего, что такое шесть часов вечера на конференции.

   Звучит, как приговор, да? Но именно так я и ощущала. И из-за этого чувствовал себя таким ребенком!

   - Госпожа Ладье, я понимаю, что это не то, на что вы рассчитывали. Однако стоит заметить, что эта конференция не пустой звук, и выступить на ней с докладом - большая удача.

   Профессор был прав. Заявки на Осеннюю конференцию начали принимать сразу после окончания прошлогодней сессии, а конкурс длился полгода. Из всех младших сотрудников на конференцию попали лишь двое, в числе которых была и я.

   - Конечно, профессор. Я благодарна за такую возможность. Можно узнать, кто будет представлять результаты экспедиции?

   - Господин де Эмери.

   Тут я снова не сдержалась, и из моего горла вырвался странный звук, напоминающий нехороший смешок.

   - Извините, профессор Фольцимер, но ведь господин де Эмери даже не подавал заявки на участие в конференции.

   Это была чистая правда. Лоренс относился к конференциям достаточно холодно, предпочитая больше работать с наставником и выходить на королевские гранты. Да и прошлой осенью Лори не был занят какими-то определенными исследованиями. Ему было решительно нечего представить искушенной публики.

   - Верно, но профессор де Грино рекомендовал именно его.

   Байро де Грино был одним из самых успешных ученых в плане проектного финансирование. У него имелись десятки грантов, и, будучи сам магом, он с удовольствием взял под свое крыло Лоренса. Де Грино с жаром отстаивал, что будущее ботаники именно за учеными-магами, которые могли изучать растения под иным углом, чем люди, неспособные управлять потоками магии. Не сказать, что у него было много последователей, а в определенных кругах его и вовсе называли чудаком, но все-же он занимал почетное место в Совете и был уважаемым ученым.

   Мне стоило порадоваться за друга. И где-то в глубине души я, действительно, была рада. Где-то в глубине. Радость спряталась за другими эмоциями. Выходя из кабинета Фольцимера, я ругала себя за то, что была зла на Лори, недовольна им, хотя он ни в чем не виноват. И все же мне было обидно. Возможно, когда я увижу Лоренса, мне будет стыдно за свои мысли, но пока я не могла избавиться от этих неприятных чувств.

   Как оказалось, не один профессор Фольцимер хотел видеть меня.

   Спускаясь по широкой мраморной лестнице, я увидела пересекающего холл Корбина. Он шел своей обычной быстрой походкой, слегка наклонив корпус вперед. Вскоре и он меня заметил.

   - Селина!

   Мне не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, но проигнорировать бывшего наставника я просто не могла.

   - Да, профессор Корбин?

   Он дождался, пока я подойду к нему ближе, пригладил свою бороду и сложил руки за спиной, прежде чем заговорить.

   - Готовы к конференции?

   Я натянуто улыбнулась. Надеюсь, он не намерен мне сообщить о переносе моего доклада? Или вовсе собрался посочувствовать мне? Хотя, что это я, какое сочувствие, передо мной ведь был Корбин.

   - Конечно, профессор.

   В ответ он глубокомысленно покачала головой и замолчал. Около минуты мы стояли и озирались по сторонам. Корбин, явно, размышляя, я - не зная, куда себя деть. За профессором и раньше замечалось, что по ходу разговора он мог внезапно умолкнуть и как будто куда-то «выйти». В такие моменты можно было только стоять и улыбаться, как идиотка.

   На мое счастье, «вернулся» профессор Корбин быстро.

   - Вы помните про торжественное открытие конференции? Банкет после вступительной речи профессора Фольцимера?

   - Разумеется, профессор Корбин.

   Как такое забудешь. На банкете можно было показать себя, да на других посмотреть, все, как полагается. Кроме ученых туда приглашались министры, филантропы и меценаты, представители всех важных научных и светский изданий. В общем, банкет был рассчитан на то, чтобы каждый мог завести полезные знакомства. Однако меня и с этим обломали, хотя, тут я сама виновата, так как за неимением более желающих, вызвалась провести экскурсию по библиотеке и оранжереям группе молодых адептов, приглашенных из Королевской Академии.

   Нет, я не особенно любила социальную активность, но просто вспомнила себя в их возрасте и своего экскурсовода, который отвел нас в столовую пообедать. Потрясающее воспоминание о Королевском ботаническом обществе, скажу я вам! Затертые углы столов и пленка на киселе.

   - Селина, хочу попросить вас, - начал Корбин, и от его слов я даже покрылась мурашками. Чтоб Корбин просил, и кого - меня?

   - Присядете за наш столик?

   Я не стала спрашиваться, что означало «за наш». Видимо за тот стол, где устроятся сам Корбин и другие. Кто - без понятия.

   - Я думала, что мне стоит быть с адептами. Вы помните, я провожу экску…

   - Да-да, конечно, но вас заменит Руперт. Вы, кстати, его видели? Хочу сообщить ему об этом.

   Демонические силы, меня сегодня отовсюду собрались подвинуть?

   - Последний раз он был в лаборатории. Но, профессор, могу я спросить, почему Руперт? Я сама вполне справ…

   Корбин снова перебил меня, он, надо сказать, был большой любитель не дослушивать своего собеседника, поэтому являлся одним из самых нелюбимых, мягко говоря, оппонентов в научных кругах.

   - Вы нужны мне в другом деле.

   Все интереснее и интереснее.

   - И это дело, профессор?..

   - Не то что бы это прям дело, - Корбин раздраженно махнул рукой, - но на открытие конференции приглашен глава Тайного сыска.

   - Я помню, профессор.

   Об этом почетном госте все только и говорили изо дня в день. Можно было даже повесить плакат перед входом: «Ожидаем визита господина Себастьяна де Фоссе, главы Тайного сыска! Передайте дальше по цепочке! »

   - Да, и его посадят за наш столик, - профессор поджал губы, словно этот факт нисколько его не радовал, - но ведь у нас там одни профессора!

   - Значит, господину де Фоссе чрезвычайно повезет с собеседниками.

   Мой прямой комплимент Корбин никак не прокомментировал, а только снова поджал губы.

   - И я решил, мы решили, что нам за столик нужен кто-то более приземленный и подвижный.

   Подвижный? Я? Приземленная и подвижная? Что ж, пусть будет так.

   - Да, я думаю, Селина, вы все понимаете.

   Кажется, да, и все же…

   - Не совсем, профессор, - я еле смогла скрыть злость и раздражение.

   - Просто сядьте за наш столик, и займите разговорам господин де Фоссе, если он начнет особенно скучать. Я не мастак в разговорах, особенно в этой их пустой болтовне про деньги, вечеринки и прочее. И де Грино не мастак.

   О, среди «нас» появился и профессор де Грино…

   Я, конечно, не думала, что господин глава Тайного сыска приедет на открытие конференции, чтобы вести разговоры о вечеринках, если он, вообще, их ведет, но все же не это меня взволновало, бросив в краску. Корбин, значит, не мастак, а я что? Знаток светской хроники? Что-то мне подсказывало, что Руперт, или, например, Лоренс развлекли бы господина де Фоссе намного лучше, чем Селина Ладье. А то, что профессор Корбин намекал на то, что я должна развлечь почетного гостя, было ясно без особых комментариев.

   - Думается, ему будет приятнее поговорить с вами, - Корбин хмуро глянул на меня и вновь поджал губы, замолчав.

   Я тоже молчала. Приятнее поговорить со мной? О деньгах и вечеринках? И все же стоило сказать Корбину спасибо, что он прямо назвал причины своего приглашения за их столик, чтобы там под этим «их» не подразумевалось. Он ведь не стал врать, что профессуре захотелось перекинуться парой фраз с подающим большие надежды молодым ученым, а сказал то, что и думал.

   - Вы куда более видная, чем мы все, - внезапно удивил Корбин, после чего все слова «спасибо» были забыты, и хотелось начертить на лбу «идите вы все… далеко и надолго». Видная я, видите ли. Похоже, самая видная корова в их загоне.

   Но вместо так и норовивших слететь с языка нецензурных слов я холодно ответила:

   - Я вас поняла, профессор. И услышала.

   - Да, услышали. Это приятно. Увидите Руперта, сообщите ему новости.

   Не прощаясь, Корбин ушел, оставив меня с желанием биться о стенку. Я то думала, что давно прошли Темные времена, когда женщина должна была развлекать беседой и новым платьем гостей мужа.

   За те двадцать минут, что я провела в кабинете Фольцимера и за разговором с Корбином, я испытала столько злости и стыда, сколько не испытывала за все восемь лет, проведенные в стенах Ботанического общества, если, кончено, не считать того случая, когда я заблудилась в библиотеке, и меня начали искать только после того, как Корбин узнал, что его лаборант не занял ему очередь в столовой.

   Меня бросало то в жар, то в холод, нервы все были окалины до предела. И в этот неподходящий момент меня и нашел Лоренс, такой довольный и сияющий, как спелое яблочко. Прекрасная мишень, чтобы отыграться. Мелочно и грубо, но мне хотелось выплеснуть эмоции, а ему не стоило ко мне подходить.

   - Селина, ты не поверишь!

   - Сейчас я поверю во что угодно! - и столько язвительности было в моих словах, что после мне самой стало противно.

   - Что с тобой?

   - Хорошо, что с тобой все в порядке. Можно поздравить?

   - А, ты уже знаешь? - осторожно спросил Лори, не понимая, насколько я хочу его «поздравить».

   Я развернулась в сторону лаборатории, чтобы забрать сумку и после уехать в закат, то есть домой, и на ходу ответила:

   - О том, что ты у нас новое светило науки? Естественно.

   - Селина, ты чего? - Лоренс быстро меня нагнал и зашагал рядом.

   Я ускорилась, но Лори, конечно, не отставал. Ноги у него были длиннее моих, надо отдать ему должное и в этом.

   - А то, что ты забрал мое время! Мой доклад перенесли на вечер из-за твоей драгоценной экспедиции!

   Но экспедиция и правда была важной, и, столкнувшись с Лори на следущий день, или хотя бы через несколько часов, я бы искренне поздравила друга, я бы поняла, как полезны находки экспедиции для нашей науки, однако, Лоренс заговорил со мной, когда я еще не остыла и даже близко к этому не была.

   - Селина, я не знал! Если бы я помнил об этом, я бы попытался поговорить с профессором, да я бы…

   - Если бы помнил, - с сарказмом повторила и резко остановилась, уже перед самой дверью лаборатории.

   Лоренс виновато улыбнулся. По нему было видно, что он не воспринимает мои слова всерьез и не совсем понимает, почему я так разозлилась.

   Я пару раз глубоко вздохнула, чувствуя, как быстро колотится сердце, и мрачно посмотрена на Лори, спросив:

   - Кого ты видишь?

   - Вижу? - не поняла он.

   - Да, кого ты сейчас видишь перед собой?

   - Селина, это какая-то игра? В каком смысле, кого вижу? Тебя.

   Я прикрыла глаза и пояснила:

   - Меня, отлично. Но что еще?

   - Ну, ты Селина Ладье. Тебе двадцать четыре, в следующем месяце будет двадцать пять. Я знаю тебя лет десять. Ты мечтаешь завести собаку, но Клара…

   - Лори! - в тот момент я уже почти готова была улыбнуться, но только почти. - Давай еще о моем любимом мороженом скажи.

   - Знаю! Лимонное! Это все-таки игра?

   - Лоренс, хватит. Ты можешь ответить серьезно? Кого ты видишь, когда смотришь на меня?

   Лори нахмурился и сделал новую попытку:

   - Девушку.

   Конечно! Кого же еще…

   - И это все? - если честно, я была готова заплакать. Просто истеричка какая-то.

   - А что еще?

   - Может, ты видишь ученого?

   Брови Лоренса взметнулись вверх, но он тут же взял себя в руки, и согласно кивнул, уже намного серьезнее.

   - Кончено, я вижу ученого.

   Я промолчала, потянув за ручку лаборатории. Лоренс попытался остановить меня и положил руку на плечо:

   - Селина, если ты про…

   - Не сейчас, пожалуйста. Я не хочу разговаривать.

   Лори отступил и попрощался. До завтра. Завтра я точно буду адекватнее. Его «девушку» меня знатно зацепило. Но я ведь и была девушкой, с этим никак не поспоришь. Что и кому я пыталась доказать? Я понимала, что во мне играли задетая гордость, детская обида и внутренняя неуверенность. Как я хорошо все это понимала, но как же сложно было не поддаваться этим чувствам!

   В лаборатории стояла приятная прохлада. Руперта видно не было, а Марк Астер все еще сладко спал.

ГЛАВА 6

«Открытие Осенней конференции Королевского ботанического общества прошло феерично! Почетный гость - господин Ф. - остался до самого окончания банкета. Разве это не лучшая похвала устроенному приему? Нам стало даже интересно, что такого прекрасного скрывают стены Ботанического общества? И у всех нас есть возможность узнать это, ведь конференция длится целых пять дней. Чудесные времена!»

   Выдержка из Авьенской Хроники

   Парадный зал Королевского ботанического общества сиял. В прямом и переносном смысле этого слова. Под высоким сводом висела трехъярусная люстра. Магические лампы заменили на всполохи золотого огня, как было принято в Темные времена. На сводчатый потолок всю ночь накладывали иллюзию, и теперь гостей озаряло звездное небо. Живые цветы украшали небольшую сцену и каменные балюстрады на балконах.

   Гости блуждали между круглыми столами с белыми скатертями, как стайки птичек. Особенно большую стаю привлекала к себе персона профессора Фольцимера. Но это еще не прибыл господин глава Тайного сыска, опаздывающий почетный гость. Еще немного и можно было начать волноваться.

   Я увидела Лоренса в компании профессора де Грино на другом конце зала и поспешила отвернуться. Мне было стыдно смотреть другу в глаза. Уже час я его успешно избегала, держась ближе к стеночкам и пальмам в кашпо, за ветками которых мне было прекрасно видно всех, но всем не было видно меня. Как я и предполагала, моя обида на Лоренса за ночь прошла, остался лишь неприятный осадок.

   Оглядывая честную публику, отпила воды из бокала и поперхнулась, когда на плечо легла холодная рука. Я резко развернулась и увидела перед собой Марка Астера.

   - Марк! Ты напугал меня, - я перевела дыхание и поудобнее перехватила бокал, который секунду назад чуть не оказался на полу.

   - Нервничаешь?

   - С чего это? - на самом деле, я нервничала, но зачем об этом кому-то знать, кроме меня самой, ведь так?

   - Скорее с кого… - Марк воровато огляделся, поправляя синий галстук, и заговорил тише, словно боялся, что его услышат.

   Я непроизвольно тоже посмотрела по сторонам. Ничего не изменилось. Приглушенные разговоры, звон бокалов, резкие вспышки магических фотоаппаратов, запечатляющих окружающих в мгновении, оценивающие взгляды и хмурые лица профессоров, ведь официальная часть банкета должна была начаться уже как десять минут назад.

   - Мы же будем сидеть с главой Тайного сыска. Говорят, он страшно сильный колдун.

   - Он же не начнет демонстрировать нам свои таланты.

   Было забавно видеть растерянность Марка, ведь во время докладов и лекций он всегда сама уверенность и непоколебимость.

   - Ты же не нервничаешь перед сотней слушателей-адептов, так почему тебя волнует один-единственный колдун?

   На мои слова Марк усмехнулся и бокалом с вином качнул в сторону столиков.

   - Скажешь тоже! Единственный, но какой… Пойдем, пора садиться. Профессор Фольцимер с минуты на минуту начнет.

   - Разве мы не ждем господина де Фоссе?

   Марк скривился и, пародируя скрипучий голос профессора Корбина, ответил, видимо, процитировав того:

   - Если он не появится в течение пяти минут, то начинаем без этого почетного гостя! Корбин зол, как подземный демон, но лицо держит. Впрочем, ничего нового.

   Я не сдержала смешок и пошла вслед за Марком за наш центральный столик. Я не могла не заметить, что и Лоренс с профессором де Грино приближаются к нему. Не могла не заметить, но делала вид, что все-таки могла. Лори присел на стул прямо на против меня. Замечательно! Я чувствовала, что он пытается поймать мой взгляд, однако, начать разговор он так и не осмеливался.

   Господин глава Тайного сыска, однозначно, на расстоянии почувствовал волны недовольства профессора Корбина, и больше не заставил себя ждать. Возле открытых дверей произошло оживление, а по взглядом, что гости, уже успевшие присесть, стали кидать в сторону входа, и тем более по лаконичному бурчанию Корбина: «Ну наконец-то», я поняла, что господин де Фоссе прибыл.

   Я села в пол-оборота, лицом к пустому стулу, оставленному специально для дорогого гостя. Лори смотрел куда-то поверх моей головы, видно, пытаясь лучше разглядеть де Фоссе. Марк Астер так вообще почти шею свернул. Безучастным к прибытию нового гостя остался лишь Корбин, хотя, скорее всего, желал многое высказать главе Тайного сыска. Профессор де Грино старательно делал вид, что ему все равно, кто там и куда прибыл, но бегущие глаза говорили об обратном.

   Профессор Фольцимер поднялся навстречу де Фоссе, обошел стол и скрылся за моей спиной.

   Конечно, мне было жутко интересно увидеть, что из себя представляет глава Тайного сыска, но я держалась. Не стала провожать Фольцимера взглядом, а лишь застыла на месте с прямой, как палка, спиной.

   - Профессор Фольцимер, - прозвучало совсем близко, в паре шагов от меня.

   Голос оказался низким и глубоким, отчего-то он заставил меня покрыться мурашками.

   - Господин де Фоссе, рад видеть вас среди гостей Королевского ботанического общества.

   - Для меня это честь. Приношу извинения за опоздание, дела никак не отпускали.

   - Что вы, господин де Фоссе, вы как раз вовремя, - я спиной почувствовала холодную улыбку Фольцимера. Могла поклясться, что наш глава Совета ни в коем разе не уступал по умению держаться главе Тайного сыска.

   - Мы начинаем. Прошу, присаживайтесь. Позвольте познакомить вас с профессором Корбином и профессором де Грино.

   Я посмотрела на профессоров, на их сдержанные кивки. Меня крайне напрягало, что Фольцимер с господином де Фоссе все еще были за моей спиной. И если профессора Фольцимера я краем глаза еще могла рассмотреть, то вот глава Тайного сыска по-прежнему оставался для меня загадкой. В ушах стучало, словно где-то рядом раздавался звук тикающих часов. Или же бомбы?

   Я быстро моргала от резких вспышек. Журналисты запечатлели встречу членов Совета Ботанического общества и почетного гостя.

   - Лоренс де Эмери, младший научный сотрудник, падающий большие надежды молодой человек.

   Лори покраснел и слегка привстал, приветствую господина де Фоссе, но при этом его взгляд упал на меня, и первый раз за сегодняшний вечер наши глаза все-таки встретились. Не сдержавшись, я неловко улыбнулась Лоренсу.

   - Господин Марк Астер, мой незаменимый лаборант, - Фольцимер явно лукавил, Марк даже странно хрюкнул при его словах, но все же смело расплылся в широкой улыбке. По блестящим глазам можно было понять, что он уже успел осушить бокал вина. Явно для того, чтобы посмотреть в глаза «страшно сильному колдуну».

   Профессор Фольцимер молчал всего секунду, но она показалась мне какой-то слишком выдержанной паузой. Чтобы посмотреть в глаза господину де Фоссе мне надо было либо развернуть стул, либо встать. Я выбрала второе, так как задирать голову и смотреть снизу вверх, даже на главу Тайного сыска, я не особо желала.

   - Госпожа Селина Ладье, младший научный сотрудник, в прошлом ассистент профессор Корбина. На конференции мы ждем от нее интереснейшего доклада.

   Я подавила неуместное замечание о том, что насладиться моим докладом смогут немногие в виду известных нам обстоятельств, поэтому единственное, что оставалось - улыбаться.

   Я благодарно кивнула Фольцимеру и, наконец, взглянула на господина де Фоссе.

   - Госпожа Ладье, очень приятно познакомиться, - уголки тонких губ дрогнули в подобии улыбки, и у меня перехватило дыхание.

   Длинные черные волосы были откинуты за спину, зеленые глаза ярко светились, нос с горбинкой и все те же соболиные брови.

   Что я могла из себя выдавить? Боюсь, что если бы заговорила, то издала бы некое бурчание, достойное Корбина, или того хуже - писк.

   Господин де Фоссе, демоны всех нас дери. Какой еще господин де Фоссе? Что за шуточки? Кто решил со мной так весело поиграть?

   Я рада была усесться назад. Именно усесться, потому что я чуть ли не упала на стул. Мне просто необходима была хоть какая-то опора. Опустила взгляд на подрагивающие пальцы и сплела их в замок. Господин де Фоссе оказался справа от меня. Юбки моего платья коснулся острый конец его серебряной трости.

   Я облила чаем главу Тайного сыска? И назвала его прелюбодеем? Нет, мне это просто приснилось… Какой же дурной сон! Однако, кажется, я все еще сплю...

   Профессор Фольцимер дождался, пока все устроятся за столиками, и направился к сцене. Магические огни на люстре приглушили, одновременно с этим в центре каждого стола зажглись свечи, обволакивая пространство теплым розоватым светом.

   - Рад всех приветствовать, - голос Фольцимера разнесся по залу, одобрительнее аплодисменты заставили меня поднять голову. И первым делом я наткнулась на вопрошающий взгляд Лоренса. Он понял, что меня что-то взволновало. Ох, если бы Лори только знал, что именно!

   Что я испытывала? Неловкость? Слабо сказано. Может, страх? Он точно был. Непонимание и отчаяние? Желание провалиться сквозь землю? Во мне смешались все эти чувства. Коктейль, который заставлял сердце быстро колотиться, а ладони потеть.

   Нужно было сосредоточиться на словах Фольцимера. Приветствиях, благодарностях главным меценатам, тонких шутках, разбавляющих реки официоза. Профессор Фольцимер был прекрасном лектором, не удивительно, что он всегда мастерски завладевал вниманием публики. Но только не моим. Не сегодня, по крайней мере.

   Поворачивая голову к сцене, я уже заведомо знала, что увижу первым делом перед собой. Кого увижу. Но то, что этот кто-то без каких-либо стеснений будет смотреть прямо на меня, я, честно сказать, не совсем ожидала. Зеленые глаза блуждали по моему лицу, в приглушенном свете они казались ярче магических огней. Красивое зрелище, но пугающее. Я приоткрыла рот. Я просто должна была что-то сказать! Но что? Здравствуйте? Чего вы на меня уставились? Ой, в отеле все так неловко вышло, вы же не сердитесь?..

   Взгляд де Фоссе переместился на мои приоткрытые губы. Я тут же сжала их и кинула быстрый взгляд по сторонам. Все за столиком внимательно слушали Фольцимера, одобрительно кивая. Марк Астер так, вообще, сиял, словно профессор пел дифирамбы именно в его честь. Так почем же я не слышала ни единого слова Фольцимера? Его голос лишь эхом раздавался в голове. Пустым, ничего не значащим эхом.

   - Знаете, надо делать хотя бы видимость того, что вам интересно, - низкий голос раздался над самым ухом, теплое дыхание защекотало висок.

   Я вскинула голову, оторвавшись от созерцания тарелки. Господин де Фоссе уже отвернулся и внимал профессору Фольцимеру, словно только что ничего и не говорил. Мой взгляд тоже сфокусировался на сцене, но видя все то же, что и другие гости банкета, я не видела ничего.

   Громкие аплодисменты и поклон профессора Фольцимера возвестили меня о том, что Осенняя конференция Королевского ботанического общества была официально открыта. Вместе с этим я чувствовала, как одна небольшая проблемка медленно превращалась в увесистый ком неприятностей.

   Мне думалось, что я уже достаточно развлекла главу Тайного сыска за наши предыдущие встречи. По-хорошему, мне бы быстренько уничтожиться и не мозолить глаза господину де Фоссе своим присутствием.

   Но разве хоть одна история в моей жизни начиналась «по-хорошему»?

   Как только Фольцимер спустился со сцены, его сразу же окружили несколько журналистов. На место профессора поднялся один из меценатов с длинной и возвещающей о его глубоких чувствах к науке речью. Его гости уже слушали вполуха. Некоторые и вовсе потянулись к фуршетному столу за закусками. Тенью по залу кружили подавальщики, подливая в пустые бокалы вино.

   - Госпожа Ладье, а расскажите мне поподробнее, чему конкретно посвящены ваши научные изыскания?

   Вода грозила войти не туда, куда надо.

   - Я занимаюсь структурными преобразованиями магических растений.

   - И это значит?.. - де Фоссе провернул голову в мою сторону, проигнорировав собирающегося что-то сказать ему профессора де Грино, и с интересом взглянул на меня.

   Нет, правда что ли с интересом? Его лицо выражало любопытство, не было и тени насмешки. Ни намека на наши прошлые, мягко говоря, неудачные встречи.

   - Меняю свойства того или иного растения, добавляю их или заменяю. Воспроизвожу характеристики какого-либо цветка в другом. Это, если кратко.

   - Сколько у вас талантов…

   Я подняла глаза на де Фоссе. Тот в свою очередь задумчиво рассматривал мой бокал воды.

   Зачем он это сказал? И что имел в виду?

   - Больших талантов для подобной работы вовсе не требуется, только определенные знания.

   - Да?

   В его вопросе было столько непонятной мне двусмысленности, что оставалось лишь гадать, о каких таких талантах говорил господин де Фоссе.

   - Вы не пьете вино?

   Вместо ответа я красноречиво посмотрела на его собственный бокал, наполненной водой. Он усмехнулся и пояснил:

   - Я на службе.

   - Но вы приглашены в качестве гостя на банкет. Почечного гостя.

   - Вот именно. Пьяный глава Тайного сыска - хороший заголовок для статьи в Хронике? Или лучше так - глава Тайного сыска устроил дебош и заснул в фонтане.

   Неужели глава Тайного сыска шутит? Пожалуй, это был мой заголовок. Я не сдержала веселой улыбки и покачала головой.

   - Не волнуйтесь, господин дн Фоссе, у нас нет фонтанов.

   Мои слова заставили его засмеяться. У него оказался очень приятный смех. И сильно привлекающий внимание. Все за столиком повернули голову в нашу сторону. Профессор де Грино даже поддался корпусом вперед, ожидая, когда же и ему расскажут презабавнейшую шутку.

   Господин де Фоссе не обратил никакого внимания на второго своего соседа. Он только наклонился ко мне чуть ближе и тихо спросил:

   - Если вино вас не интересует, может, тогда чая?

   Его зеленые глаза в тот момент сказали мне больше, чем любые слова. Он все прекрасно помнит, и он узнал меня. Хотя что это я - еще бы не узнал! Такое разве забудешь?!

   Я сглотнула и застыла, рассматривая искорки в его глазах. Зеленые всполохи магии вокруг зрачков пугали и завораживали одновременно. Разве прилично сидеть так близко на подобном вечере? Но отстраниться или отвести взгляд сейчас - значило, проиграть. Во что? И что именно? Я не знаю. Просто чувствовала это всем своим существом.

   Первым разорвал наш зрительный контакт именно де Фоссе, он обратился к одному из подавальщиков за нашими спинами:

   - Можно нам чай?

   - Чай, господин?.. - молодой человек был явно сбит с толку. Что сказать, я его прекрасно понимала.

   - Да, черный чай.

   - Погорячее, - добавила, и только потом задалась вопросом, зачем я вообще пошла на поводу и полезла в эту странную игру, затеянную неясно, для чего.

   - Точно погорячее? - уточнил де Фоссе, снова поворачиваясь ко мне.

   - Я люблю горячий чай.

   - Что ж, похоже, мне повезло.

   Я никак не прокомментировала эту шпильку, в голове крутилась лишь одна мысль - а ведь выпить чая я бы, действительно, не отказалась.

   Я сидела и чувствовала себя, как готовая вот-вот взорваться пороховая бочка. И моим огнивом был господин де Фоссе. Что он сделает? Что скажет?

   Однако он превзошел все мои самые смелые ожидания, повернувшись к профессору де Грино, и, завладев вниманием того, спросил:

   - Профессор, как вы относитесь к прелюбодеянию?

   По лицу Де Грино можно было понять, что он крайне серьезно отнесся к этому вопросу - сидел с таким видом, будто бы его только что и поймали на этом прелюбодеяние. В его глазах так и читался немой вопрос, перемешанный со страхом: «Вы знаете что-то, чего не знаю я, господин де Фоссе?»

   Ну конечно же, он знал! Он же глава Тайного сыска. Естественно, я не думала, что отдел, занимающийся охраной королевских учреждений, вопросами шпионажа и еще демоны знают сколькими проблемами, собирают подноготную на профессорский состав одного Ботанического общества, но, на самом деле, я бы не удивилась.

   Де Грино не успел придумать достойный ответ, старательно морща лоб. Первым нашел, что сказать, Марк. Его смелость была подкреплена природным обаянием и вином.

   - Сомнительное удовольствие. Столько проблем, знаете ли!

   Веселый выпад Марка был встречена улыбкой де Фоссе и грозным взглядом Корбина. Второй возымел эффект посильнее. Марк кашлянул и исправился:

   - Отрицательно отношусь?.. - скорее спрашивая, чем утверждая вымолвил Марк, глядя на профессора Корбина, и когда тот снисходительно кивнул, повторил более уверенно, - да, к прелюбодеянию я отношусь крайне отрицательно! Просто бич современного общества!

   По взгляду Корбина стало понятно, что профессору не понравилось последнее замечание Марка.

   Лоренс тоже никак не спасал медленно, но верно тонущую меня, поинтересовавшись:

   - Господин де Фоссе, почему вы заговорили на такую щекотливую тему?

   - Понимаете, этот вопрос имеет для меня особый интерес.

   - Хотите сказать, что он касается вас лично? - с сомнением спросил Лори.

   Он смотрел на де Фоссе и не мог увидеть моих умоляющих прекратить этот разговор глаз. Не думаю, что их, вообще, кто-то заметил, ведь все дружно скрестили взгляды на личности поинтереснее, тем более, что эта личность делилась такими животрепещущими секретами.

   - Совсем недавно меня обвинили в прелюбодеянии.

   За столом повисла неловкая пауза. Первый ее прервал, как не трудно догадаться, Марк:

   - Кто?

   - Да не может такого быть! Какая злостная клевета! - вознегодовал де Грино, словно он свечку держал и, действительно, знал, кто там прелюбодей, а кто - нет.

   Профессор Корбин нахмурил седые брови и стал еще больше похож на лешего из дремучего леса. Подобные разговоры ему явно не импонировали. Лоренс был скорее удивлен, что господин де Фоссе делится подобным с людьми, которых видит впервые в жизни. Ну, как впервые… Мы то с ним уже виделись. Не скажу, что я безумно рада нашему странному знакомству, если это можно назвать знакомством, но что есть, то есть.

   - Вы, верно, шутите, господин де Фоссе, - улыбнулся Лоренс, но встретив абсолютно серьезное выражения лица того, стушевался.

   Господин глава Тайного сыска в свою очередь медленно повернул голову ко мне. Чего доброго, сейчас и меня подключит к разговору. Я не выдержала и вскочила со стула. Это уже был какой-то цирк. Чего он хочет от меня? Чтобы я слушала этот неимоверный бред?

   - Извините, я покину вас ненадолго.

   Улыбнулась всем присутствующим, кроме господина де Фоссе, на него смотреть не хотелось от слова совсем, и развернулась в сторону выхода. Правда «ненадолго»? Мне хотелось выйти и забыть, где вход.

   Я решила дойти до балкона, выходящего во внутренней двор, и немного освежиться - щеки горели, как в лихорадке. Но добраться до свежего воздуха не вышло. В коридоре меня поймал Руперт. За ним, еле поспевая, семенила небольшая делегация адептов. Они крутили головами в разные стороны и походили на стаю рыбок.

   - Селина! Вот вы где!

   Знаете, это, наверное, была коронная фраза Руперта.

   - Я уж думал, что мне придется искать вас на банкете.

   Адепты Королевской Академии выстроились по струнке за спиной Руперта. Тот затравленно глянул на них через плечо, подошел ко мне ближе и заговорил, понижая голос:

   - Мне нужна ваша помощь.

   Я внимательно осмотрела молодых адептов на предмет травм, несовместимых с жизнью. Таковых не нашла, поэтому пришлось вопросительно поднять брови.

   - В общем… я проводил экскурсию, мы дошли до Оранжерей и… и я … мы потеряли одну девушку.

   - Что, простите?

   Руперт помялся немного, но все-таки повторил:

   - Потеряли одну адептку. Мы звали - не откликается. Я все обошел! Я не могу сказать об этом профессору…

   Я прикрыла глаза. Как можно потерять человека? Взрослого человека? Он же не ключи какие.

   - Руперт, просто обойдите Оранжерею еще раз. Может, девушка сама уже вышла и бродит где-то по коридорам, походите вместе с адептами, заодно покажите все этажи, - я устало махнула рукой в сторону главной лестницы.

   Руперт согласно закивал и, еще сильнее наклонив голову к моему уху, добавил:

   - Да-да, все верно, но я забыл перед экскурсией закрыть в теплице Химерсиду…

   Последние слова он произнес едва слышно, но я все поняла. И ужаснулась. Химерсида была одним из научных экскрементов профессора Корбина. Плотоядный цветок - гибрид розы и барбариса -, выпускающий лианы на несколько метров вперед, имел приличные габариты и естественные потребности. Кроме того, что он ел каждый день мяса, как не в себя, так еще и созерцал прекрасное вокруг. Корбин обычно запирал его на ночь в теплице в окружении предметов искусств. Точнее, запирать метровый цветок должен был Руперт, как лаборант профессора. Корбин пытался заложить в Химерсиду способность мыслить и оценивать свои поступки. Пока безрезультатно.

   Если бы что-то случилось с драгоценным детищем Корбина, попало бы всем, включая профессора Фольцимера. Но, как оказалось, Руперт переживал не за цветок…

   - Я боюсь за девочку, - поделился он наконец своим волнением.

   Надо признаться, я не совсем поняла, чего он испугался за адептку. Та, скорее всего, даже если пройдет мимо Химерсиды, и не поймет, рядом с чем оказалась. Ну а единственное, что может сделать растение - пощипать.

   Когда однажды Химерсида выхватила у меня сумку, где оказался припрятан забытый сэндвич, я засомневалась, что у профессора Корбина не получилось вложить каплю разума в цветок. Может, Корбин уже давно изобрел новый вид жизни, а нас всех держит за дурачков?

   - Почему, Руперт? Химерсида ведь сможет проглотить максимум метровый кусок мяса, человек ей не по зубам.

   Руперт издал страдальческих вздох и пояснил:

   - Адептка - гномиха. Причем маленькая, даже для гномихи.

   Серьезно? Почему я не удивлена? Ну, конечно, ничего другого со мной сегодня больше и не могло случиться. Пусть Химерсида сожрет адептку Королевской Академии и издохнет от несварения, вместе с этим с сердечным приступом свалится Корбин, а Королевское Ботаническое общество разберут по камушкам.

   - Идемте скорее, я помогу вам поискать девушку. Адептам лучше не идти с нами, мало ли что…

   Когда я в голове строила план по изволению гномихи из пасти цветка, прямо на горизонте появился Корбин. Руперт весь побелел. Видимо, подумал, что профессор уже обо все разузнал и пора заказывать надгробный камень. Но явился Корбин по мою душу.

   - Селина, что это тут происходит? Разве можно так внезапно покидать банкет и оставлять гостей? С какой стороны мы показываем наше Общество? Руперт? А у вас что случилось?

   - Ничего, профессор, совсем ничего, мы просто… - затараторил Руперт и посмотрен на меня, ища поддержки в нелегком деле ослабить бдительность Корбина.

   - Профессор, Руперту просто необходима моя помощь. Дело очень серьезное.

   - Что вы натворили на этот раз? - нахмурился Корбин, оглядывая Руперта с ног до головы. Не сомневаюсь, что от его взгляд не укрылось то, что рубашка у Руперта была заправлена в брюки кое-как.

   - Нниче… го, - промямлил молодой человек.

   Я решила, что пора было действовать, и схватил Руперта под локоть.

   - Профессор, ничего страшного, я просто помогу Руперту с экскурсией. Иначе мы не успеем познакомить дорогих адептов с прекрасными коллекциями нашего архива.

   - Да, - кивнул Руперт и улыбнулся. Улыбка получилась вяленькой, но как только Корбин услышал про архивы, лицо его сразу подобрело. Он свысока своих лет и опыта осмотрел группу адептов.

   - Да, юные умы так стремятся к знаниям.

   Не знаю, где он там увидел стремление к знаниями, но мы с Рупертом энергично закивали.

   - Ступайте, только сильно не задерживайтесь. Мы должны показать, что умеем достойно принимать гостей в наших стенах.

   - Конечно, профессор.

   Руперт кивнул адептам, чтобы они следовали за нами, но был остановлен нетерпеливым замечанием Корбина:

   - И ради всех святых, Руперт, приведете себе я порядок!

   Мы оставили адептов, с подозрением косившихся на нас, возле центрального входа в Оранжерею рассматривать стены с почетными досками. Решили разделиться: Руперт свернул по дорожке направо, я же налево, с уговором встретиться в центральной части Оранжереи, где за раскидистыми ветками кустов скрывался небольшой пруд с редкими водными растениями с Южных берегов.

   Я шагала быстро, всматриваясь во все уголки и заглядывая за все деревья. Обычно полная лаборантов и профессоров, а в определенные дни экскурсионных посетителей Оранжерея пустовала и была погружена в мрачную тишину. Магический свет горел только над определенными растениями, требующими особого внимания. Малиновое и розоватое сияние отражалось в стеклах и кидало тени, которые прятались в глубине Оранжереи, создавая впечатление, что ты находишься в неведомом лесу. Не хватало только воя волков, а в нашем случае - криков испуганной гномихи. Благо выложенная плиткой дорожка была лишь одна, остальные предназначались для исследователей и несведущие люди не смогли бы их найти.

   На месте потерявшейся адептки я бы уже давно вышла из Оранжереи, просто шагая по дорожке, хоть и слабо, но освещенной магическими светильниками над цветами. Мысль о том, что гномиху могла найти Химерсида, которой захотелось немного поиграть с девушкой, не выходила из головы. И почему я всегда подозреваю самое худшее?

   Меньше, чем через десять минут, я оказалась в центре Оранжереи, около пруда. Руперта видно не было. Вокруг стояла все та же звенящая тишина. Решив немного подождать на месте вторую часть нашего поискового отряда, я присела на низкую скамейку около ивового куста, чьи светлые длинные листья печально склонились к воде, а особо длинные ветки и вовсе скрылись под водой.

   Буквально через минуту я различила тихие шаги. Я повернула голову, надеясь увидеть Руперта с найденной адепткой, но поняла, что шаги раздаются с другой стороны. На круглую площадку со скамейками неспешно вышел господин де Фоссе. Он держал руки в карманах черных брюк и осматривался по сторонам.

   - Что вы здесь делаете? - голос меня немного подвел, я не смогла скрыть легкого испуга.

   Мужчина глянул на меня так, словно только что заметил. Ну да, конечно.

   - Дышу свежим воздухом. В зале так душно, знаете ли.

   - Как вы нашли меня?

   - Кто сказал, что я искал вас?

   Я фыркнула, скрестив руки на груди. В любом случае, как бы он не оказался в Оранжерее, это был прекрасный повод сделать то, что следовало - извиниться.

   - Давайте не будем делать вид, словно между нами ничего не было.

   Святые духи, что я сморозила?

   - А что между нами было?

   Закономерный вопрос. Действительно, что?

   - Я имела в виду лишь те наши неприятные встречи, которые, по каким-то неведомым мне законам подлости, состоялись. А сейчас вы, глава отдела Тайного сыска, стоите прямо передо мной, и, скорее всего, смеетесь, считаете меня чокнутой. И я хочу принести извинения за то, что произошло в Голдравии. Не буду оправдываться, что была введена в заблуждение. На самом деле, я сама себя ввела в него… Я не имела права врываться к вам в номер и мешать… И говорить все то, что я сказала. Примите мои искренние извинения.

   Во все время этой тирады господин де Фоссе стоял на месте, все в той же позе и внимательно разглядывая меня.

   - Первая наша встреча и правда была неприятной, не стану спорить. Но вот вторая показалась мне интересной. Уж точно не неприятной.

   - Что? - я искренне опешила.

   Мне казалось, он должен был возмутиться, даже мог накричать. Потребовать компенсации, чем демоны не шутят, ну или хотя бы объяснений.

   Де Фоссе подошел ближе и улыбнулся.

   - Ваше удивление кажется мне забавным, Селина.

   Все-таки смеется.

   - Так вы принимаете мои извинения?

   - Конечно.

   Я кивнула, но все еще подозрительно хмурилась.

   - И вы примите мои извинения.

   Опустив руки, покачал головой и спросила:

   - Но за что?

   - За мои слова на банкете. Простите, не удержался. Это было не очень достойно.

   Он извинился передо мной? Я растерялась еще сильнее.

   - И все-таки, почему прелюбодей? - господин де Фоссе шагнул ближе, я отступила. Мой ход грозил мне перевалиться через скамейку и переломать ноги, но не дышать же ему в галстук.

   - Почему?

   Краем глаза я заметила движение сбоку. Еще не хватало, чтобы Руперт застал меня наедине с главой Тайного сыска. Повернула голову, однако, никого не увидела. Де Фоссе все продолжал смотреть на меня. Я же старалась глядеть куда угодно, только не ему в лицо.

   - У вас должны были быть причины назвать меня прелюбодеем, - он склонил голову к плечу, стараясь поймать мой взгляд.

   Конечно, должны были. Но ему что, не хватает моих извинений? Как вообще рассказать обо всей этой истории? Но говорят ведь, что когда не знаешь, что сказать, то правда - лучший вариант. Так ли это на самом деле?

   - А вы знаете Огюста де Грога? - спросила напрямую, быстро глянув ему в глаза. Зачем бы он стал заказывать номер на господина де Грога, если бы не был с ним знаком?

   Я опустила голову и мои брови взлетели вверх, когда я лицезрела тянувшиеся в нашу сторону по плитке темно-зеленые лианы, в приглушенном свете походившие на змей. Химерсида пряталась где-то рядом! И господин де Фоссе совсем не подозревал, что плотоядный цветочек тянул свои загребущие лапы к его начищенным до блеска туфлям.

   - Огюста де Грога? Почему вы спрашиваете?

   По его вопросу я не смогла точно понять, то ли он не знает никаких Огюстов, то ли удивлен, что его знаю я. Но сейчас меня больше интересовало немного другое. Лианы замерли на месте, навострив тонкие усики. Я знала, что именно так Химерсида обычно готовилась к решающему прыжку. Конечно, единственное, что мог сделать цветок - это сбить мужчину с ног, потому что по своим габаритам господин де Фоссе никак не подходил на роль закуски. А вот глава Тайного сыска был темным колдуном, да еще весьма сильным. Мог вспылить или от неожиданности кинуть в Химерсиду заклятье. В общем, в данной ситуации я переживала скорее за питомца Корбина, а не почетного гостя.

   И вот мне бы просто сказать, предостеречь де Фоссе. Так нет. Мой девиз в последнее время - меньше думай, больше делай! Все случилось в мгновение. Усики на лианах встали дыбом, и я резко толкнула мужчину в сторону. Он, не ожидая подобного развития событий, не сопротивлялся, поэтому отлетел от меня довольно далеко, покачнувшись, но устоял на ногах. Правда оказался на самом краю бортика пруда. Какой-то неудачный у меня глазомер… еще бы чуть-чуть и…

   К сожалению, даже так Химерсида дотянулась одной из лиан до ноги господина де Фоссе. Он не успел очухаться от первого нападения, грозно сверкнув на меня зеленеющими глазами, как его левую лодыжку проворно оплела лиана, насколько хватило расстояния, и одним рывком попыталась притянуть жертву к себе.

   - Чтоб его в задницу, какого… - ругнулся де Фоссе, пытаясь извернуться и понять, что происходит, и с какой стороны враг.

   Химерсида все же не обладала такой силой, чтобы свалить темного колдуна с ног, да и сам цветок находился на приличном расстоянии, так что лиана быстро соскользнула, но усиками зацепилась за носок туфли. И что ей так понравилось в них? Де Фоссе, на собственную беду, был так неосторожен, что придавил один из чувствительных усиков. Послышался жалобный писк цветка и следом мой крик, когда господин глава Тайного сыска поскользнулся и начал падать спиной прямиком в пруд с экзотическими кувшинками.

   А лиана все-таки стянула с ноги де Фоссе туфлю. Так он и упал в воду, с гневными чертыханиями и громким всплеском, в черном, идеально сидящем на нем костюме, да в одной кожаной туфле.

   Святые грешники, я что это - утопила главу отдела Тайного сыска?

   Я проследила, как несколько лиан вцепились в вожделенную добычу и утащили в кусты черную туфлю с подбитой серебром подошвой. С Химерсидой решила разобраться позже и, кусая губы, кинулась к края пруда, склонившись над водой.

   Господин де Фоссе появился на поверхности в ту же секунду. Отплевываясь, он поднял голову. Несмотря на то, что пруд наш был небольшим, он обладал приличной глубиной. Корни некоторых водных растений достигали трех метров. Спасибо, что вода хоть была достаточно теплой, ведь южные растения не переносили холода.

   - Давайте я… - неловко присев на корточки, я протянула руку, намереваясь помочь де Фоссе выбраться из воды. Тот энергично и нетерпеливо убирал с дороги цветы и листья кувшинок. Я страдальчески морщилась при виде подобного отношения к редким экземплярам черной ондинеи с открывающимися чашевидными венчиками и полосатой эвриале.

   Господин де Фоссе проигнорировал мою помощь, и сам, схватившись за скользкий бортик, подтянулся на руках.

   Он тряхнул головой, мокрые волосы облепили его шею и лоб.

   Когда мужчина оказался полностью на поверхности, я смогла увидеть, что костюм его безнадежно испорчен. Ткань пиджака и брюк покрывали красно-оранжевые разводы. Видимо, старания бурых водорослей, что очищали корни лотосов. Надо сказать, что пигмент у них был крайне стойким.

   - Господин де Фоссе, вы… - я осторожно посмотрела на мужчину, хотела было дотронуться до его плеча в сочувствующем жесте, но вовремя передумала.

   Мужчина сидел на плитке, согнув длинные ноги в коленях, и глядел на свою ступню, оказавшуюся без туфли и без носка. Последний затерялся где-то среди водорослей.

   Я отвернулась и посмотрела на пруд. Поверхность воды еще не успокоилась, а если кто-то из работников Оранжереи увидит помятые цветы и порванные листья, то придет в ужас и на месте завалится в этот же самый пруд. У ботаников, знаете ли, весьма чувствительная натура.

   - Какого вы меня толкнули? - прошипел де Фоссе, поднимаясь и рассматривая принесенный его костюму ущерб.

   - Я только пыталась не дать Химерсиде добраться до вас, но тщетно…

   Мужчина на глянул на меня, все еще сидящую на корточках, сверху вниз, теперь уж точно, как на умалишенную, и потряс ногой без туфли.

   - А где, ваши задницы, моя обувь?

   В тишине, возникшей после гневного вопроса, раздалось характерное чавканье.

   Де Фоссе снова тряхнул головой и прикрыл глаза. Воздух вокруг нас стал плотнее. Я поняла, что он начал колдовать. По черному костюму прошлась едва заметная волна, а кожа красиво засветилась. В момент господин де Фоссе полностью высох, даже волосы не казались растрепанными, а костюм снова был идеально отглажен. Вот только по-прежнему не хватало одной существенной детали - туфли, да и костюм, хоть и стал сухим, без единой складочки, остался весь перепачкан. На высушенной ткани пятна стали даже еще больше заметны.

   Я, как завороженная, следила за творившимся на моих глазах колдовством. Магия эта хоть и была бытовой, но все же очаровывала, а окруживший нас резкий запах мяты напомнил о первой встрече на Приаллейном.

   Господин де Фоссе открыл глаза, и я вздрогнула. Их цвет снова поменялся, на еще более неестественно яркий, а зрачки расширились. Мне стало интересно, такие глаза видят все вокруг таким же, как и другие? Или за их необычностью скрывается иное, не менее необычное, видение мира?

   - Похоже, в нашей истории фонтан был заменен на пруд.

   Я непонимающе на него посмотрела, все еще не знаю, как себя вести и что делать. Хотела было вновь извиниться, а потом подумала, что стоило рассказать про Химерсиду, ведь туфлю мы вряд ли вернем, но де Фоссе наконец увидел, что костюм остался весь в разводах, и в который раз выругался. Да так цветисто, что впору было зажимать уши.

   И, конечно же, в этот самый момент на сцене появился Руперт, за спиной которого пряталась девушка в форме Королевской Академии, по виду - вылитая гномиха. Коренастая, с носом-пуговкой, но и вправду довольно маленьким ростом даже для гномов.

   Руперт приоткрыл рот, разглядывая эпохальную сцену. Адептка испуганно ойкнула, но все-таки с любопытством выглянула из-за спины молодого человека.

   - Руперт, не волнуйтесь, я нашла Химерсиду, - выпалила первое, что пришло в голову. А что, разве это не самое важное в нашей ситуации?

   Все три пары глаз уставились на меня. Адептка с интересом, Руперт с полным негодованием, да так и норовившем слететь с уст восклицанием: «Селина, вот вы где!». Ну, а господин глава Тайного сыска, явно, глядел на меня с раздражением и с мыслями о состоянии моего психического здоровья. Это я предположила, потому что на господина де Фоссе смотреть боялась. А вот если бы отважилась, то смогла бы заметить, как у него дернулось веко.

ГЛАВА 7

«Мы знаем, что женщин многие считают загадочными и коварными, но вы попробуйте до конца понять хоть одного мужчину! Вот такие времена!»

   Выдержка из Авьенской Хроники

   Каждое утро я открываю глаза и первым делом вижу фрески. На мое шестнадцатилетние Лайонел сделал заказ у художника, владеющего техникой магических красок, что медленно двигаются, меняют цвет в зависимости от времени суток и освещения в комнате. Картины на потолке сложились в альбом юного ботаника. Тогда я уже знала, кем хочу стать. Листья цветов разной формы и окраски трепетали, словно на ветру, и меняли свое положение.

   Раньше я просыпалась и тут же принимались перечислять названия всех трав и растений, что оказывались над моей головой. К сегодняшнему дню я выучила все циклы фресок и знала, что увижу завтра или через неделю, когда они снова поменяют свое положение.

   Все это я к тому, что моя жизнь была подчинена определенным законам. Традициям, если можно так сказать. Мой мир был размеренным, привычным для меня и ничем особенным не отличающимся. До недавнего времени.

   Вспомнив прошлый вечер, я накрылась с головой одеялом. Самое ужасное, что наступил новый день, а я все еще думала о нем. Господин глава Тайного сыска.

   Как он исчез в самый подходящий для него момент! Даже не посмотрел в сторону раскрывшего рта Руперта и заинтригованной адептки. Просто испарился. И только оставил за собой мятный шлейф.

   Что сделала я? Ничего не объясняя, кинулась в кусты в поисках Химерсиды. Цветок спрятался в тени ивовых кустов, частью лиан оплетя тонкие ветки.

   Куда ты ее дел? - громко шептала я Химерсиде, оглядывая землю под ней.

   Наглое растение потянуло ко мне свои загребущие лианы, но я быстро пресекла любые поползновения, слегка сдавив пальцами усики на самых коротких и близких к бутону лианах. Химерсида поняла, что перед ней не тот, с кем можно будет поиграть. И вот после этого кто-то будет говорить, что этот цветок не разумен?

   Как и стоило ожидать, кожаной туфли не было видно.

   - Неужели и правда проглотила?

   - Селина? А что тут произошло? С кем вы там говорите? - услышала за спиной обеспокоенный голос Руперта.

   - Кажется, у Химерсиды случился внеплановый ужин.

   - Как ужин?! - всполошился Руперт, - нельзя никакого ужина. У нее уже был ужин, по расписанию профессора. Все, как положено. Какой еще ужин? У цветка очень чуткая микрофлора.

   - Поэтому и говорю - незапланированный, - я не стала вдаваться в подробности о том, что именно съела Химерсида, и с опаской поглядывала на кровожадный бутон сочно-малинового цвета с желтыми прожилками. Лезть или не лезть? Может, еще не успела переварить? И что потом? Даже если я отвоюю кусок туфли у цветка, то не преподнесу ведь его назад господину де Фоссе?

   Руперт пролез сквозь ветки и подошел ближе, осматривая одну из вверенных ему подопечных. Вторая же - адептка - топталась где-то сзади, громко вздыхая. Странный писк, видимо, означал, что гномихе не очень понравилось то, что она разглядела под кустом. А вот Химерсиде девушка явно приглянулась, так как одна из лиан быстро заскользил по земле к ногам адептки. Наша реакция с Рупертом на подобные выкрутасы была молниеносной. Мы оба тут же прижали усики. Химерсида обиженно обвила лианы вокруг своего толстого коричнево-зеленого стебля.

   - Много съела? - деловито спросил Руперт, не обращая внимание на прерывистые всхлипы гномихи.

   Почему он не интересовался, что именно она съела? Хотя, чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Вот я в эту ночь так и не смогла нормально поспать.

   - Небольшой кусочек, - махнула рукой, успокаивая Руперта, и с милой улыбкой повернулась к адептке.

   - А вы нашлись! Как замечательно, пойдемте, вернемся к вашим друзьям.

   Гномиха энергично закивала и стала сбивчиво мне объяснять, пока Руперт закрывал Химерсиду в теплице с репродукциями картин Золотой эпохи, как потерялась. Потерялась! В кустах и цветочках! На дорожке, замкнутой в круг. Ладно, ее извиняло то, что из-за роста некоторые кусты могли показаться ей деревьями, и она потерялась среди трех сосен. И это ни капельки не смешно.

   Наконец покинув Оранжерею, мы отвели адептов к магическим экипажам и они в полном составе были отправлены к стенам родной Королевской Академии. Перед этим мы предусмотрительно задобрили их подарочными изданиями Ботанической энциклопедией за авторством профессора Фольцимера и бесплатными билетами на экскурсии в наши Оранжереи для них, их родственников, друзей и знакомых друзей. Гномиха правда Оранжереями была сыта, даже перенасыщена, но и тут мы смогли подсластить горькую пилюлю - пообещали пропуск на экскурсию в лаборатории. Как приятно иметь дело с этими заученными в Академии ботаниками!

   Решив, что со всеми проблемами справились, мы с Рупертом поспешили на банкет. Гости порядком охмелели и подобрели. Многие уже поменяли столики в поисках более интересной компании, гуляли вокруг фуршетных столов и смеялись намного громче, чем час назад. На сцене появилось фортепьяно и приглашенный музыкант наигрывал непритязательные мелодии.

   Можно было выдохнуть, заменить бокал воды бокалом вина и попытаться не думать о съеденной Химерсидой туфле, тем более о том, кому эта самая туфля принадлежала. Не думать о господине де Фоссе было сложно, особенно, когда он собственной почетной персоной оказывался вдруг в зале. За тем же столом и на том же стуле, ведя беседы с профессором Фольцимером и отвлекаясь на поддакивая Марка Астера.

   В безупречном костюме, без единого развода, и что самое изумительное - в двух туфлях, совершенно таких же, какие были до того момента, как одной из них имела наглость полакомиться Химерсида.

   Я чувствовала, что Руперт тоже внимательно смотрит на господина де Фоссе, затем переводит взгляд на меня, но вопросов не задает. А даже если бы и задавал, я сомневаюсь, что смогла бы ответить что-то вразумительное. Как говорится - сплошная магия.

   До самого конца устроенного банкета, если не считать тех, кто решил продолжить праздник жизни уже за стенами Королевского ботанического общества, господин де Фоссе не обмолвился со мной больше ни словом. И как я должна была это понимать? Мы все простили и забыли? Или это было игнорирование надоевшей особы?

   Я села в кровати и опустила ноги на пол. По коже тут же пробежал холодок, и я поспешила натянуть тапочки. Спустившись на первый этаж, я услышала приглушенные звуки, доносившиеся из кухни. В такой ранний час в нашем доме вставали только Клара и я. Мама, в хорошем случае, завтракала в полдень.

   - Ты вовремя! Я как раз заварила чай, - Клара встретила меня улыбкой и кивнула в сторону фарфорового заварника, умело переворачивая деревянной лопаткой гренки.

   Я села за маленький круглый стол у низкого окна, выходящего в сад. Солнце скрыли серые облака, а по зеленой лужайке порхали редкие золотые листья, принесенные с макушки клена.

   Налить дымящегося черного чая и поднести чашку к самым губам было еще одним обычным для меня ритуалом. Только сейчас я не думала, как хорошо, когда утро начинается с горячего чая и его обволакивающего душистого пара. Я размышляла о том, почему судьба столкнула меня с господином де Фоссе.

   - Селина! - возглас Клары вывел меня из задумчивости. Я обернулась.

   - У тебя все хорошо?

   - Конечно, почему ты спрашиваешь? - покачала головой и встала, чтобы забрать тарелку с гренками и вазочку варенья.

   - Я позвала тебя три раза, - Клара смерила меня подозрительным взглядом, под которым стало совсем неудобно нагло врать, поэтому лучшим вариантом было - просто опустить глаза в пол.

   - Волнуешься из-за доклада? - предположила она, ставя на стол плошку меда и блюдо с сыром и фруктами.

   - Разве что совсем немного.

   Конечно, это была еще одна наглая ложь. О докладе, который знала от корки для корки, я и не думала, что уж там говорить о каком-то волнении.

   - Да ты эту профессуру за пояс заткнешь! - уверенно заявила Клара, наливая себе чай.

   Я улыбнулась и не стала спорить.

   - Может, Рози придет? - менее уверенно, но с потаенной надеждой проговорила Клара, на что я только промычала в чашку.

   Мама никогда не бывала в Королевском Ботаническом обществе, по крайней мере, на моем веку. Хотя сколько было возможностей - экскурсии, открытые чтения. Первые два года после моего вступлениям в члены Ботанического общества я каждую неделю звала ее на какое-нибудь мероприятие, и желала, чтобы она посмотрела на меня за кафедрой. Но все было без толку. Мама либо была занята чем-то другим, либо забывала дату и время моего выступления, а затем рьяно извинялась, дарила подарки, просила прочитать ей мои доклады и слушала их в гостиной.

   Вскоре я перестала остро на это реагировать и подсознательно поняла, что мама почувствовало облегчение. Это успокоило меня, потому что тяготить кого-либо, даже родителя, я не любила, тем более, что ко всему остальному в моей жизни мама была чрезвычайно внимательна, порой даже чересчур.

   - Это не настолько важное мероприятие, - успокоила я Клару, которая всегда переживала за некоторое равнодушие Розмари к этой сфере в моей жизни.

   Особенно после того, как мой доклад перенесли на шесть часов вечер - добавила про себя и налила еще чая. Ничего, я прочитаю доклад на отлично и к завтрашнему дню уж точно забуду про существование господина де Фоссе. Хотя, конечно, извиниться бы за устроенное ему купание в пруду стоило. Но не буду же я искать его специально для этого!

   Как оказалось, искать никого и не нужно было. Все сами нашлись.

   В дни конференций Ботаническое общество полнилось профессорами, научными сотрудники, адептами со всевозможных Академий столицы и прочими желающими приобщиться к свету науки. В главном холле гостей встречали волонтеры-лаборанты, читайте - бесплатная рабочая сила, - выдавая брошюры с программой конференции и терпеливо рассказывая, как и куда пройти. По коридорам плавно текли реки из людей, тянувшиеся к нужным кабинетам. Тихие разговоры превращались в неумолкающий гул, можно было даже услышать начало жарких споров, хотя еще ни одного доклада не было зачитано.

   Я предвкушала начало первого блока, и даже нашла Лоренса, чтобы пожелать ему удачи. Получилось немного сковано, но я сделала шаг навстречу для преодоления той отчужденности, что возникла между нами по вине моей ребяческой несдержанности.

   После мы с Лоренсом, не сговариваясь, направились в столовую, где по случаю конференции было устроено настоящее пиршество. Мы разговаривали, словно и не было той скованности нескольких дней. Оба находились в приподнятом настроении, он - из-за того, что публика приняла его доклад на «ура», я - радуясь за Лори, и получив в ходе дискуссий дозу эндорфинов.

   Через некоторое время к нам за стол присели Астер и Руперт. Марк предвкушал свое выступления, которое стояло первым в блоке после перерыва, то есть было назначено на послеобеденное время. Хорошее, но двоякое. Многие опаздывали после трапезничества и грозили постоянно отвлекать докладчика, либо вовсе оставались посидеть в столовой после сытного обеда, с другой стороны - все повысили сахар в крови и были готовы к новым полемикам, однако, не таким рьяным, как в начале дня. В этом тоже были определенные плюсы. Руперт же находился в более меланхоличном состоянии, его вечно красные, уставшие глаза лаборанта нездорово поблескивали. Во-первых, он еще не пришла в себя после спора с одним профессором из Южного Ботанического общества. В тот момент Руперт пылал жаждой научной достоверности и осмелился высказать свое мнение по поводу приукрашенных результатов исследования. Видите ли, не могла королевская кувшинка выдержать вес двух каменных блоков, даже если раскрошить их массу и распределить равномерно. Если только в порядке редкого исключения, а значит, нужно было рассматривать индивидуальные особенности одного конкретного образца. Ну, а во-вторых, Руперт рассказал нам, что особенно его мучало с самого рассвета.

   Марк, с энтузиазмом жуя тефтели, помахал рукой перед зависшим с ложкой супа у рта Рупертом:

   - Чего не поглощаем еду насущную так же бодро, как и духовную? Вы бы лучше перекусили, а то совсем бледный.

   Руперт вздрогнул, и по его брошенному на нас взгляду я поняла, что лучше б мы его не трогали, но он все-таки поделился:

   - Химерсида отказалась от утренней порции филе.

   Мы с Лори и Марком переглянулись и глубокомысленно промолчали, а Руперт вознегодовал:

   - А ведь куриное филе - самое любимое ее лакомство на завтрак! Но самое ужасное - что она ничего не съела… - последние слова Руперт произнес совсем тихо.

   - Поест позже, в чем проблема? - усмехнулся Марк.

   - В том, что боюсь причина во вчерашнем… - начал Руперт, но осекся, встретившись со мной взглядом.

   От Лоренса не ускользнули эти переглядывания, и он с большим интересом спросил:

   - А что произошло вчера?

   - Ничего, - ответила я быстро, чем, собственно говоря, и выдала всю конспирацию.

   - Да так, Химерсида, кажется, съела чуть больше, чем надо, - прокомментировал Руперт, когда я отвела взгляд в сторону, делая вид, что меня заинтересовали горные пейзажи на стене.

   - Корбин еще не знает? - спросил Марк и тем самым нанес сокрушительный удар по Руперту, потому что тот в ответ ничего не сказал, а только сильнее нахмурился, поджал губы и вовсе отставил от себя тарелку с супом.

   К шести часам вечера Ботаническое общество практически опустело. Но на другое я и не надеялась. Вяленький доклад одного профессора на исходе лет, а скорее его вяленькое бурчание себе в бороду было встречено с такой же активностью, с какой он зачитывал с листочка итоги проведенного им лет тридцать назад исследования.

   Лоренс все время так и норовил прикрыть глаза, и приходилось с завидной регулярностью будить его локтем в бок. Одно радовало - после этого доклада мой будет звучать так бодро, что все сразу проснутся.

   Так все и случилось, но не только по той причине, что я взяла слово уверенно и громко, завладев вниманием слушателей, но и потому, что на моих приветственных словах дверь лектория отварилась. Все взгляды остановились на вошедшем. Мой тоже. Еще немного, и я бы вскрикнула от негодования. Что он тут делает, черт этакий?!

   Господин де Фоссе слегка поклонился и легким жестом руки дал понять, чтобы я продолжала, а он тут пристроится с краюшку и никому не будет мешать. Сел он правда во второй ряд, в самый центр.

   Я опустила взгляд на свои записи, чтобы сосредоточиться. Глубоко вздохнула и снова заговорила. И скажу, что вполне могла собой гордиться, ведь каждый раз, как натыкалась на внимательные зеленые глаза, даже не сбивалась, ну, может, голос один раз предательски дрогнул, а, может, и не один. Где-то в середине доклада я просто нашла точку над головой господина главы Тайного сыска и стало намного проще. Представлять, что он на самом деле не сидит посреди лектория и не слушает мой доклад.

   После того, как я ответила на несколько малоинтересных вопросов, тут же вышла из лектория. Воздух в коридоре показался мне таким свежим, что дышать стало в сто раз свободнее и легче.

   Я завернула за угол, намереваясь пройтись, но услышав, как хлопнула дверь лектория, почти бегом кинулась к лестнице. Вообще-то, у меня не было никакой уверенности, что в коридор вышел именно господин де Фоссе. Это мог быть кто угодно, хотя бы Лоренс. Да и бежать мне было не за чем. Я что, совершила какое-то преступление или замыслила нечто противозаконное? А над этим и правда стоит задуматься, ведь это бы отлично объясняло, почему я так часто сталкиваюсь с господином главой Тайного сыска в последнее время.

   Ноги сами собой принесли меня в опустевшую столовую. Помощницы повара намывали столы и переворачивали стулья.

   - А мы закрываемся, госпожа Ладье, седьмой час уже, - поделилась одна из них, увидев меня в дверях.

   Из-за блестящего и пустынного прилавка раздачи появился рыжий начес Доны Маршман, жены нашего повара, работавшей заведующей хозяйственным делами.

   - Госпожа Ладье, что же вы так поздно?

   - Я только хотела чая, совсем забыла про время, - боязливо оглянувшись через плечо и никого не увидев за своей спиной, подошла к улыбающейся госпоже Маршман.

   Ну да - ну да, а я уже вообразила, что за мной гонится стая упырей.

   - Чай то мы всегда можем с вами сообразить, - подмигнула мне Дона и скрылась за дверью кухни.

   Я присела за оставшийся нетронутым помощницами стол и улыбнулась им, мол, извините, не хотела прибавлять хлопот. Но появившаяся через пять минут с дымящейся чашкой в руках госпожа Маршман развеяла их недовольство.

   - Ступайте, девочки, я все закрою сама.

   Те просияли и заспешили в подсобку переодеваться.

   - Я совсем ненадолго.

   - Что вы, госпожа Ладье, уж чай пейте спокойно. Никто вас не гонит.

   - Спасибо, - искренне поблагодарила женщину. Мне и правда нужна была тишина, а от чая я еще никогда не отказывалась.

   Госпожа Маршман знала мои предпочтения и принесла черный и горячий чай. Как хорошо, что сделав первый глоток, я успела отстранить от себя чашку, иначе бы точно обожглась, когда услышала шаги. Поднимая взгляд, я уже подсознательно знала, что они не могли принадлежать Доне, скрывшейся на кухне. Они не могли принадлежать никому, кроме как господину де Фоссе.

   В пустой столовой он просто не мог не заметить меня. Подошел и в полном молчании сел на стул на против.

   - Чай?

   Я проследила за его взглядом, остановившемся на моей чашке.

   Чай, пропадите вы все, но жаль, что не самогонка.

   - Чай, - кивнула, оставив из не очень приличной мысли лишь ее первую часть.

   Не знаю, сколько бы мы сидели в полном молчании, если бы госпожа Маршман не вышла к нам. Увидев пополнение за моим столиком, причем незнакомое ей, она быстро подошла, готовясь пояснить, что столовая закрыта, да и вообще все тефтели закончились.

   - Госпожа Маршман, позвольте представить - господин де Фоссе, глава Тайного сыска, - поспешила сказать, пока женщина не наговорило лишнего.

   - Ой, здрасьте, - Дона сделала большие глаза и явно с каким-то значением посмотрела на меня, видимо, считая, что господин де Фоссе не мог рассмотреть ее выражение лица. Может, он даже понял его лучше меня?

   - Что для вас принести?

   - Пожалуй, чай.

   - Черный и крепкий? - лукаво спросила госпожа Маршан

   Де Фоссе кивнул и добавил:

   - И чем горячее, тем лучше.

   Да что он к этому чая пристал! Как только Дона отошла на приличное расстояние, я с недоумением воззрилась на главу Тайного сыска и задала наконец так интересующий меня вопрос:

   - Что вы здесь делаете, господин де Фоссе?

   - Планирую попить чай.

   - Вы понимаете, о чем я.

   - По-вашему, я не могу заинтересоваться конференцией?

   - Поэтому вы пришли к концу дня, на последние доклады?

   - Работа, госпожа Ладье. Моя работа, знаете ли, не оставляет мне другого.

   Что ж, вывернул отлично. Хотя какое мне дело? Пусть ходит куда угодно, вот только почему это «куда угодно» всегда оказывается рядом со мной?

   Я сложила руки на груди и, не стесняясь, уставилась на господина де Фоссе. В ответ его глаза весело мерцали и совсем не вязались с суровым выражением лица. Наши гляделки прервала госпожа Маршман, поставив перед де Фоссе чашку чая в белом костяном фарфоре. Красивая вещица. И где только такое чудо нашлось в нашей столовой?

   Я засмотрелась на длинные пальцы, изящным жестом поднявшие чашку к мужским губам. Госпожа Маршман так и не отошла от нашего стола, иначе бы я уже высказалась о его «работе». Дона будто ожидала одобрения, и так-таки дождалась.

   - Горячий, - прокомментировал де Фоссе с видимым удовольствием.

   У меня нервно дернулось веко. Не осознавая, что делаю, я резко вскочила, задев бедром край стола. Наши чашки дрогнули. Но этого, однако, мне показалось мало. Переведя дыхание, я хотела развернуться, чтобы покинуть общество проклятого господина де Фоссе, но на месте, совсем по-глупому, подвернула ногу, и, чтобы не упасть, мне пришлось облокотиться руками о стол. Такого натиска казенное имущество не вынесло. Стол вздрогнул, покренился, вместе со всем стоящем на нем. Красивая чашка из костяного фарфора зазвенела о блюдечко и опрокинулась на бок. Ее содержимое успело намочить штаны господина главы Тайного сыска, прежде чем тот поспешно поднялся на ноги. Что-то это все мне ужасно напомнило!

   Госпожа Маршман издала неясный писк. Де Фоссе недобро улыбнулся и тут же исчез в зареве пространственного телепорта. Горький и одновременно сладкий запах мяты заволок все пространство.

   Я закусила губу и сосредоточила свое внимание на тонкой трещинке, пробежавшей по фарфору, да на каплях чая, медленно стекающих на пол.

   - Ой, мамочки мои родненькие, это что же теперь будет, а, госпожа Ладье? Господин глава Тайного сыска был у нас с какой-то ревизией?

   Я повернулась к Доне. Она, однозначно, увидела на моем лице нечто такое, что заставило ее в ужасе воскликнуть:

   - Да нас же теперь прикроют!

   Если кого и прикроют, то только меня, но я не стала озвучивать свои мысли, а уверила госпожу Маршман, что ей волноваться абсолютно не о чем, и решила быстренько ретироваться, даже не попрощавшись с Лоренсом. Все равно я ему ничего объяснить не смогу, а в нынешнем своем состоянии и вовсе могу наговорить лишнего.

   Только бы больше не видеть господина главу Тайного сыска! Ведь после второго купания в чае он ко мне и близко не подойдет, так? Может, даже чек за моральный ущерб пришлет. Уж лучше чек, чем его новое появление. Однако кто бы из святых духов не сидел там наверху на облачке и не следил за мной, он явно потешался от всей души, потому что все мои желания и надежды больше не лицезреть зеленых очей господина де Фоссе разбились в дребезги.

   Есть люди, которым их непунктуальность идет, придает особого шарма и вместе с раздражением они вызывают приступ умиления. Слышали о таком? Мне вот доводилось, но я определенно никогда не понимала подобного. По моему скромному мнению, нет ничего лучше, чем приходить везде вовремя, а лучше немного заранее.

   В общем, я никогда не опаздывала. Называйте это каким-нибудь синдромом, болезнью, но мне от одной мысли, что я могу заставить кого-то ждать меня хоть минуту, становится дурно. Однажды, еще в школьное время, я опоздала. Мы с мамой проспали в день одного из детских мероприятий, посвященного будущим профессиям, где я должна была выступать с докладом про карьеру политика, в частности дипломата. Да, вот была такая мечта когда-то. Надо сказать, что читать доклады и отвечать на вопросы я любила уже тогда, а вот о политической жизни знала довольно мало, даже несмотря на обилие информации в различных энциклопедиях.

   Но я снова увлеклась. В общем, было дело, признаюсь. Тогда я неслась в класс на последнем издыхании. На открытый урок я опоздала всего на две минуты, но каких! Ворвалась в аудиторию, где еще даже учителя не было, и через минуту выбежала из нее, потому что из-за нервов меня вывернуло ужином. Потом мне несколько дней было стыдно появляться на глаза учителям, так что мои немного больные отношения с пунктуальностью начались давно, и продолжались по сей день.

   Когда открываешь глаза и в первую секунду не можешь поверить в то, что проспал, одолевает самая страшная паника, когда ты чувствуешь себя беспомощным, ничего не понимающим созданием.

   Сегодня должен был быть последний день конференции. Первый доклад записан на девять утра, и был это доклад профессора Фольцимера. Я вскочила с кровати, еще не смотря на циферблат часов, но уже осознавая природным чутьем, что встала позже, чем предполагала. И действительно - восемь часов тридцать две минуты, и секундная стрелка неутомимо двигалась только вперед.

   Я схватила со спинки кресла, уютно устроившегося в углу комнаты, юбку со вчерашнего дня, с изрядно помятым задом и подолом от постоянного сидения, натянула ее, спотыкаясь о ковер и, вытащив из шкафа первую попавшуюся блузку, выбежала в коридор.

   По лестнице мне навстречу, что-то напивая себе под нос, поднималась Клара.

   - Почему ты меня не разбудила? - нервно спросила, поправляя жемчужные пуговички.

   - Разве ты не можешь позволить себе поспать подольше в выходной?

   Я издала страдальческий вздох, больше похожий на визг, махнула рукой, ничего не объясняя, и поспешила к входной двери.

   - Селина, а как же завтрак? Я как раз сходила на рынок в ту булочную за круассанами с абрикосовым дже…

   Голос Клары оборвался вместе с хлопком входной двери, а я ринулась через лужайку перед домом, на соседнюю улицу, где за поворотом всегда оставляла экипаж.

   Активировав магический привод, положив на сферу руку и позволив считать камню свою ауру, я выдохнула и плавно вывела экипаж на улицу Барнеевского - ландшафтного архитектора знаменитых Барнеевских садов, мимо которых быстрее всего можно было выехать на Приаллейный.

   Я ужасно гордилась собой, что в свое время освоила вождение магического экипажа. Не то что бы это было каким-то невероятным событием и неимоверно сложным делом, но мой инструктор всегда говорил мне, что я была рождена для управления магической сферой, которая создавалась из аметистов разного размера и чистоты. Эти факторы напрямую влияли на мощность и энергозатратность экипажа.

   В моем пользовании находился магический экипаж не самой новой модели, с мутно-сиреневым аметистом. Малую мощность с лихвой окупало то, как идеально сфера подходила для моей ладони. Об этом свидетельствовали и голубые, отливающие серебром, всполохи на поверхности камня, похожие на электрические разряды. Их яркость говорила о том, как моментально сфера реагирует на мои касания и посылы.

   Магическая сфера соединялась с тормозными педалями, про которые на сегодняшнее утро я решила забыть. Экипаж разгонялся по мере того, как мои пальцы давили на сферу. Лавируя между экипажами и омнибусами на шумном Приаллейном, я посматривала на циферблат часов с искорками вместо стрелок, и кусала губы.

   Что я там говорила про забыть про педали? Восемь сорок девять. Оставался один поворот, и я бы оказалась у самого Ботанического общества, но что-то пошло не так. Справа внезапно появился экипаж, и я не успела ни вовремя свернуть, грозя столкнуться с кем-то слева, ни притормозить настолько, чтобы спокойно пропустить вынырнувший под боком экипаж. Противный скрежет от удара корпуса моего экипажа о заднюю дверцу другого заставил меня вздрогнуть, резко отпустив сферу.

   - Духи, за что?.. - промямлила я в пространство и прикрыла глаза, готовясь выслушать хозяина поцарапанного новомодного магического экипажа, отливающего на солнце черным серебром, как отполированное железо, да ждать стражей правопорядка для составления протокола и дальнейшего разбирательства, поиска свидетелей, старающихся побыстрее унести ноги с места происшествия.

   Лучше б глаз я не открывала. Потому что видеть, как из магического экипажа выходит господин де Фоссе мне совсем не хотелось.

   Я с замиранием сердца следила, как он поправляет черный пиджак, поднимет грозный взгляд на посмевшего врезаться в его экипаж смертника. Наверное, сквозь стекло он увидел мои глаза-блюдца, и увиденное ему явно понравилось, потому что складка между бровей разгладилась, а на лице появилось выражение крайнего любопытства.

   К моему экипажу медленно подходил глава Тайного сыска, а я не могла ни моргнуть, ни пошевелиться. Я опустила взгляд и уставилась на тихо шипящую магическую сферу. Услышав стук, вздрогнула. Через пару секунд господин де Фоссе снова постучал костяшками пальцев по стеклу, и игнорировать его дальше стало невозможно.

   Святые духи! Глава Тайного сыска стоит перед моим экипажем и снисходительно улыбается, после того, как я самым дурацким способом въехала в его зад. Я провела рукой по магической сфере, и окно плавно опустилось вниз.

   - Госпожа Ладье, какая неожиданная и не слишком приятная встреча, - мужчина красноречиво взглянул в сторону своего экипажа.

   - Не буду с вами спорить, господин де Фоссе.

   Высказаться мне хотелось более грубо, но чертово воспитание в который раз удержало меня в узде. Быстро достала из кармана юбки потрепанную визитную карточку и протянула ее главе Тайного сыска. Заметив, как слегка подрагивают пальцы, сжала визитку сильнее. Господин де Фоссе удивленно поднял брови, но карточку принял.

   - Я оплачу весь ремонт и покрою стоимость принесенного ущерба. Пришлите чек на этот адрес. Надеюсь, вас это устроит?

   - А вы бы извинились, если бы я сказал, что вашего «простите» было бы вполне достаточно?

   - Извините, конечно, но разве в этом есть смысл? Естественно, я сожалею, я могу сказать вам больше: я очень сожалею о данном происшествии, и не буду оправдываться, но все, что я могу сейчас сделать - это попросить вас прислать чек и надеяться на ваше понимание, - я искренне верила, что сказала все это ровным и спокойным голосом, но усмешка на тонких губах господина де Фоссе сообщила мне об обратном, тем не менее он все же принял правила моей игры.

   - Прекрасно, госпожа Ладье, ожидайте чек, - мужчина поднес визитную карточку к самому лицу, будто бы внимательно вчитываясь в ее содержание, но его зеленые глаза неотрывно смотрели на меня.

   Либо в знак протеста, либо от беспомощности, но я поспешно закрыла окно и отвернулась. Лишь краем глаза я видела, как глава Тайного сыска отошел от моего экипажа и широким шагом вернулся к своему, так и не обернувшись. Мне казалось, что снова дышать я начала лишь тогда, когда серебряный магический экипаж с царапиной тронулся с места. В чувства меня привели возгласы других водителей и одно нелицеприятное восклицание из омнибуса, да и еще мысль о том, в какую копеечку мне обойдутся злополучные встречи с господином де Фоссе. Что-то мне подсказывало, что разориться придется прилично. Кто бы мог мне сказать, что с этого момента я навсегда потеряю присутствие духа!

ГЛАВА 8

«Мы давно заметили, что наступать на те же самые грабли - это не просто какая-то семейная черта или плохое понимание ситуации, а настоящая чума человеческого рода! К чему мы это? Так, мысли вслух… Ведь нынче такие времена!»

   Выдержка из Авьенской Хроники

   - Зачем нам еще лук, если мы уже взяли четыре пучка? - пробурчала я, поудобнее перехватывая пакет с овощами.

   - Мы взяли зеленый лук, Селина, а теперь нужен сладкий, сиреневый, - пояснила Клара, сворачивая с Торговой улицы, умело обходя все препятствия на дороге и легко лавируя в толпе людей.

   Поспевать за Кларой было настоящим испытанием. Она всегда знала, куда идет, и держала курс прямо к своей цели, как будто внутри нее работал встроенный компас.

   - Надо еще успеть заскочить на рыбный рынок, сегодня должна быть поставка южных кальмаров.

   Как прекрасно, что Клара не видела моего страдальческого лица. Мысль о том, что надо тащиться почти на другой конец города к морскому порту, да еще стоять там в попытках глубоко не дышать, прельщала меня мало, а ведь по плану сегодняшнее утро я должна была провести в библиотеке, за одной старинной рукописью, в поисках новых исследований о кошачьей примуле и соннике.

   - Думаешь, я не слышу, как ты вздыхаешь? - весело спросила Клара, кидая на меня взгляд через плечо.

   Я только вымученно улыбнулась, но Клара внезапно смилостивилась и кивнула в сторону скамейки, на которую мы опустили все свои покупки, а я нашла в одном из пакетов мешок орехов и, развязав бечевку, взяла пригоршню фундука. Клара не стала причитать, а последовала моему примеру. Так, пару минут, в полном молчании, мы и жевали орехи, стоя около скамейки и поглядывая на прохожих. Настоящая идиллия! Но все хорошее когда-нибудь заканчивается.

   Клара издала удивленный возглас, глядя куда-то вперед. Я проследила за ее взглядом, но ничего странного не увидела.

   - Что случилось?

   - Ты видишь?

   - Что? - я снова посмотрела в ту сторону, куда был устремлен взгляд Клары.

   - Никак господин Огюст! Смотри, вышел из магэпа с гравировкой на дверце. Что, правда не видишь?

   Пока я разглядывала в толпе на улице господина де Грога, Клара забросила оставшиеся орехи в рот и, отряхнув руки, схватила пакеты.

   - Пойдем поздороваемся.

   Я наконец увидела невысокую фигуру Огюста, разговаривающего с каким-то широкоплечим мужчиной.

   - Может, не стоит? - с сомнением протянула, но когда повернулась, поняла, что Клара уже стрелой устремилась к цели. Что ж, мне оставалось лишь последовать за ней, не забыв прихватить остальные пакеты.

   Огюст де Грог не знал о своем счастье, несущемся на него, поэтому спокойно развернулся к нам спиной и зашагал со своим спутником в противоположную от нас сторону. Клара было сначала включила вторую скорость, но как только мне удалось ее догнать, так резко остановилась, что я аж налетела на нее.

   - Что опять?

   - А куда это господин де Грог держит путь, а? - Клара растерянно смотрела вперед.

   Я тяжело вздохнула, озвучивая тем самым все свое отношения к данной ситуации, но вслед за Кларой уперла взгляд в удаляющуюся фигуру Огюста. Он шагал к трехэтажному дому из красного кирпича с узкими окнами и двумя магическими фонарями перед аркой входа, увитой колючими кустами роз. Кованные узоры фонарей смутно намекнули мне об определенной направленности данного заведения, но мы ведь живем в современном обществе и не стоит делать поспешных выводов, основываясь на предубеждениях и стереотипах. Хотя, кому я это говорю…

   - Селина, это что? Публичный дом? - тихо спросила Клара.

   - Это вовсе ничего не значит, - покачала я головой, предупреждая выводы, сделанные Кларой.

   - Но это определенно публичный дом! - вознегодовала женщина, а когда Огюст со своим собеседником уже свернул на дорожку, проходящую прямо под аркой и ведущую к красной двери, издала гневный клич.

   - Да что же это происходит, Селина! Средь бела дня, еще и при живой невесте! - Клара вся раскраснелась и еще быстрее ринулась вперед, но я успела перехватить ее за локоть, потеряв при этом один из пакетов.

   - Не стоит делать поспешных выводов… - осторожно сказала, а сама поняла, что ловлю чувство дежавю. Очень нехорошее.

   - Поспешных?! Да тут все понятно! Пригрели проходимца на своей груди! Никому я не позволю бесчестить имя Розмари и втаптывать ее чувства в грязь!

   - Клара, нет, подожди, - затараторила, когда женщина вырвалась из моего захвата и поспешила дальше.

   Я метнулась поднять пакет и догнала ее уже на подходе к арке, увитой темно-зелеными листьями роз.

   - Может, господин де Грог прибыл по делам, или… словом, не стоит так горячиться.

   Я увещевала Клару и ловила боковым зрением взгляды прохожих, которые они кидали на кипящую праведным гневом женщину и спешившую за ней по пятам немного дерганую меня.

   - Каким таким делам? Я не вчера родилась, Селина! Сейчас мы устроим ему веселую жизнь.

   - Может, не надо? - голос мой поднялся до писка, пакеты уже не казались такими тяжелыми, в голове билась лишь мысль о том, что со мной не может произойти нечто подобное вновь.

   Я бы совсем не удивилась, если бы за дверью публичного дома оказался господин де Фоссе в обнимку с какой-нибудь барышней. Вот совсем бы не удивилась! Скорее бы вздохнула с облегчением. Лучше уж он, чем Огюст… Но сейчас сомнений не было, несколько минут назад именно господи де Грог зашел в красную дверь. И все-таки… этому, однозначно, должно быть объяснение, хотя я еще не получила никакого объяснения с первого раза… Но Клара ведь об этом ни сном ни духом.

   -Надо, Селина! Еще как наддо.

   Клара повесила пакеты на сгиб локтя и, сдув прядь каштановых волос, выбившуюся из косы на голове, потянулась к большому дверному молотку в виде лисьей головы.

   - Подожди! Ты думаешь, нас вот так просто возьмут и пустят? - я хмурилась все сильнее. Мне определенно все это не нравилось. Широкие брови Клары взлетели на середину лба, и она с возмущенным вздохом воскликнула:

   - Пусть только посмеют не пустить! Я им там все пакли повыдергиваю! А этому господину Огюсту в первую очередь.

   - Давай лучше поговорим с ним на нейтральной территории. Зачем сейчас тут поднимать шум? Вдруг господин де Грог сможет все объяснить?

   Ох, я сама дивилась своей тактичности и осторожности. И где же все эти качества пропадали раньше?

   - Селина, что ты такое говоришь? Твоей матери изменяют, да еще в доме терпимости! А ты советуешь не поднимать шум? Да на нейтральной территории этот господин, простите святые грешники, уж точно выкрутится. В такой ситуации надо ловить на живца!

   Вот я тоже так думала… И что из этого вышло? Я закусила губу и посмотрела на красную дверь. Может, это вообще никакой не публичный дом? И ничего страшного не будет, а Клара сразу со всем разберется и успокоится. Мы все успокоимся, но отчего-то я нервничала все сильнее, а по спине прокатилась капля пота, несмотря на прохладный ветерок, пробирающийся под шерстяной жакет.

   - Но ты права в одном, Селина. Шум поднимать все-таки не стоит. Будем вести себя достойно, но… жестко, - Клара подмигнула и, выпрямив спину сильнее, снова потянулась к молотку.

   Что же, у нее хоть хватило ума сначала постучаться… В отличие от некоторых, но не будем показывать пальцем.

   Однако как только Клара взялась за длинный язык лисы, дверь отворилась. На пороге стоял высокий мужчина лет сорока-сорока пяти. Я поняла, что именно его мы видели, разговаривающего с Огюстом.

   Незнакомец опустил на нас взгляд желтоватых глаз с вертикальными зрачками, а ведь мы с Кларой в большинстве своем смотрели на мужчин прямо, или даже слегка сверху. Звериные глаза оборотня заставили меня отступить на полшага, Клара же лишь выше задрала подбородок.

   - Добрый день.

   - Добрый, - пробасил мужчина и недовольно повел носом с широкими ноздрями. Плечи, едва помещавшиеся в дверном проеме, коротко остриженные светлые волосы и шрам на подбородке, переходящий в упрямую складочку, делали его похожим на настоящего вышибалу, не хватало только биты.

   Клара привстала на цыпочки и попыталась заглянуть за спину мужчине, но тот усмехнулся и облокотился плечом о косяк.

   - Чем могу служить вам, дамы?

   - Мы хотели посетить ваш… ваше заведение, - будничным тоном заявили Клара.

   - Не работаем.

   - Как же так? Я только минуту назад видела, как в эту самую дверь зашел один господин. Кстати, если вы…

   - Приходите позже, - оборотень собирался закрыть дверь, но Клара остановила его, резко подняв руку и заодно шибанув мужчину пакетами.

   Тот недовольно посмотрен на ладонь Клары, удерживающую дверь на месте, и тихо приказал, а он именно приказал:

   - Уберите.

   И вот это он зря.

   - Я уже готова убрать вас, глубокоуважаемый господин как-то там. Сейчас же позовите Огюста де Грога! Или я вызову стражей и сообщу им, что вы совращаете порядочных гражданок прямо средь бела дня!

   Мужчина явно был впечатлен тирадой Клары. А ведь эта женщина воспитывала меня и я могла бы легко назвать ее своей второй матерью. Теперь уж точно понятно, от кого я научилась таким «громким» фразам. Кроме того, по лицу оборотня было ясно, что он удивился, услышав имя Огюста де Грога из уст незнакомки, но сдаваться на милость сумасшедших дамочек он не собирался.

   - Для страждующий у господина де Грога есть свои часы приема. Всего хорошего, - мужчина бесцеремонно убрал, точнее сказать - отодрал, руку Клары, и захлопнул входную дверь перед нашими носами.

   Клара возмущенно засопела и принялась стучать уже кулаком по двери.

   - Клара, это бесполезно, он точно больше не откроет, - я положила ладонь на локоть женщины и потянула ее от двери.

   - Давай поедем домой, расскажем все