Оглавление
АННОТАЦИЯ
Меня зовут Светлана, и я расскажу вам историю о том, как я стала игрушкой в руках страшных и бесчестных людей.
Меня чудовищно обманули, отняв родившегося сына, подменив его чужим ребёнком – мёртвым.
Больше года я страдала от горя. С каждым днём моё сердце разрывалось и умирало.
А потом я узнала, что мой сын жив.
Я не пощажу никого. И я верну своего ребёнка, чего бы мне это ни стоило…
ВСТУПЛЕНИЕ
Многие даже представить не могут, сколько материнское сердце невзгод, трагедий и боли может сносить.
Многие не знают, как материнское сердце замирает, стонет, кровоточит и болит… Боль от потери ребёнка – самая бесконечная и самая страшная…
Но когда появляется призрачная и невероятная надежда, что ребёнок жив – никто и ничто не остановит мать, которая сделает всё возможное и невозможное, чтобы вернуть своего малыша.
ГЛАВА 1
Светлана
До сих пор отчётливо помню каждый день, после того, как узнала, что беременна. Я судорожно сжимала в ладошках заветную палочку с двумя красными полосками, широко улыбаясь и до слёз зажмурив глаза.
Долго тогда смотрела на тест, не моргая, боясь спугнуть такое долгожданное событие!
«Господи… Спасибо… Спасибо! Спасибо!» — от всего сердца благодарила высшие силы о свершившемся чуде.
«Как же обрадуется мой Ромка…» — радостно подумала, кинувшись к телефону.
Муж был на работе, но меня сейчас не волновали никакие преграды, счастливую новость я была обязана сообщить своему мужчине немедля!
Сердце колотится так сильно, что, кажется, я сейчас оглохну.
Один гудок, другой, третий… десятый…
— Света, я сейчас занят и… — ответил муж раздражённо.
— Я беременна! — закричала в трубку, не обращая внимания на его недовольство. — Слышишь, Рома? Я БЕРЕМЕННА!
Мне хотелось кричать, смеяться и радоваться, и чтобы весь мир узнал о моём чуде, о моём счастье – я стану МАМОЙ!
Рома довольно долго молчал, а потом удивлённо выдохнул:
— Света… милая моя… как же это так вышло?
— Не знаю, Ром, — засмеялась. — Вот так и вышло. А ты что, не рад?
У меня тут же закралась мысль, что мой муж совершенно не обрадовался счастливой новости, что он станет папой.
— Нет, нет…Что ты! Просто это так неожиданно… Я и не думал, что у нас получится, — проговорил он скомкано. — Давай вечером обсудим всё, хорошо? Я сейчас, правда, очень занят.
И отключился.
Я недоумённо и долго смотрела на телефон, словно он мог мне ответить, что это только было, но потом отбросила дурные мысли и счастливо улыбаясь, начала кружиться по комнате.
«Неважно… Абсолютно всё неважно, потому что во мне растёт чудо, новая жизнь, моя частичка, моя кровиночка. И я уже бесконечно эту чудесинку люблю. Моё счастье, моя любовь».
Моя необычайная радость станет понятной, когда вы узнаете, что у меня стоял диагноз – детская матка.
Долгие годы лечения и после я пережила замершую беременность, а потом и выкидыш.
Я мечтала о ребёнке все пять лет, что была замужем. Я хотела малыша или малышку от любимого мужчины и прикладывала к этому все усилия. Но когда я опустила руки, и уже было смирилась с участью пустоцвета, судьба подарила мне долгожданное чудо…
Практически каждая женщина, рано или поздно, осознаёт, что хочет пережить то самое главное, что дала всем женщинам природа – стать МАМОЙ.
Пять лет боли, слёз, истерик, борьбы и надежд и, вот оно… свершилось…
Тот день я провела в счастливом умиротворении. Прислушивалась к себе, разговаривала со своей крошкой, стояла у зеркала и надувала живот, уже представляя, какой буду…
Я была счастлива.
Рома…
Не знаю, мне кажется, после пяти лет борьбы он перегорел, устал и уже переболел желанием иметь детей. По крайней мере, от меня.
Но я настолько была поглощена своей беременностью и своим уютным внутренним миром, что не замечала, как между нами в течение всей моей беременности пролегла огромная, мрачная, даже чудовищная пропасть…
Но об этом позже.
Вся моя беременность протекала прекрасно, на УЗИ мне говорили, что всё идёт, как положено. А когда я узнала, что у меня будет мальчик, мы с мужем сразу же выбрали для него имя — Александр, Саша, Саня, имя победителя и защитника.
Мы с Ромой потратили почти все свои накопления: сделали ремонт в комнате – получилась чудесная детская; купили всё от кроватки, коляски, игрушек и пелёнок до самых-самых всевозможных мелочей.
Когда время родов приближалось, моё волнение росло не по дням. Я просила, я умоляла мужа присутствовать при родах, но Рома наотрез отказался поддержать меня, мотивируя свой отказ боязнью крови.
— Не мужское это дело, Света. Ты у меня сильная и храбрая девочка – справишься. В мыслях я буду с тобой, — эти слова прозвучали, когда я в очередной раз просила его быть со мной, потому что мне было страшно, до ужаса, до крика в ночи, когда я просыпалась в холодном поту от страшных снов.
Снилось мне такое, что я вслух боялась произносить и даже думать, не смела, чтобы не навлечь беду…
Мне пришлось настраиваться на то, что я буду одна.
Страх меня душил до самых родов.
***
Схватки начались ночью, но у меня заранее всё было собрано, и когда я разбудила мужа, он помог мне одеться, и отвёз в родильный дом.
Муж распрощался со мной и сказал сразу позвонить ему, когда рожу.
Мне было не до него и его наставлений. Я вся сосредоточилась на своём малыше.
«Всё будет хорошо… Всё будет хорошо… Всё будет хорошо…» — словно молитву постоянно повторяла про себя.
Меня положили в палату, а на живот надели аппарат, чтобы слышать маленькое сердечко моего сына. Потом сделали УЗИ, чтобы посмотреть, что нет обвития…
Всё было хорошо, кроме одного… Мой мальчик перевернулся.
Срочно было решено делать кесарево.
Я была напугана и молила медсестёр и врачей сделать всё хорошо.
— Не переживай. Обещаю, всё будет хорошо, — успокоила меня заведующая, Анна Алексеевна. — В другом крыле лежит ещё одна роженица, так та спокойна как удав. Сразу попросила сделать кесарево, естественные роды даже не рассматривает. Делает селфи и даже не переживает.
— Спасибо вам, — натянуто улыбнулась женщине. — Пусть у нас обеих родятся здоровые и прекрасные дети.
— Так и будет.
После того, как мне ввели наркоз, я провалилась тёмное пространство, откуда я искала выход, искала хоть едва бледный лучик света, но ничего не могла найти, меня окружала только темнота и оглушающая тишина.
Сознание возвращалось медленно, а вместе с ним и чувство страха.
В палате я была не одна.
Медсестра ставила мне капельницу, и едва она увидела, что я пришла в себя, тут же хотела сбежать. Не знаю, откуда взялись силы, но я быстро и резко ухватила её за запястье, крепко сжала и сухими губами прошептала:
— Где… Где? Где мой сын? Принесите его ко мне…
Женщина побледнела, потом её лицо и шея пошли пятнами, она вырвала свою руку и резко ответила:
— Сейчас позову Анну Алексеевну.
Страх ядовитой змеёй сжал горло, мне стало трудно дышать.
«Что-то произошло?»
«Нет, нет, нет! Не может быть! Всё было хорошо! Она сказала, что всё будет хорошо!»
В палату вошла заведующая и села рядом со мной.
— Светлана Михайловна, — произнесла она каким-то деревянным голосом. — Прошу вас только не волноваться…
Я приподнялась на локтях и уставилась на неё страшным и даже безумным взглядом.
— Где. Мой. Сын? — спросила по слогам, чувствуя, как трясусь вся, а грудь болит и ходит ходуном, так часто я дышала.
— Пока мы делали кесарево, ваш ребёнок снова перевернулся и пуповина обвилась вокруг шейки… — произнесла она устало.
«Что? О чём она говорит? Этого не может быть!»
— Мы сделали всё, что могли… Нашей вины здесь нет. Мне очень жаль…
Она говорила что-то ещё, но её слова превратились для меня в пустой звук. Я не слышала эту страшную женщину. Я слышала только гул, переросший в звон.
Мне казалось, что я задыхаюсь в этой чудовищной палате. Мне хотелось на воздух! Мне хотелось кричать, но с губ срывался лишь стон… Щёки защипало от горячих слёз, которые подобно кислоте оставляли рытвины на моей коже…
Сначала я не поверила и когда, нашла в себе силы, закричала:
— Не верю!!! НЕТ! Мой сын не мог умереть!!! Отдайте мне его-о-о-о!!!
— Успокойтесь, прошу вас…
— Что вы с ним сделали?! Это всё вы! Вы убили моего ребёнка!!! Я не верю!!! Я не верю ни одному вашему слову!!! Отдайте мне моего сына!!! Верните его!!! Где он?!!! Где мой мальчик?!!!
Моя истерика прекратилась с уколом сильного успокоительного.
Когда я снова пришла в себя, то уже не кричала. Всё сказанное обрушилось на меня невыносимо-тяжёлым грузом, что сердце сжала такая боль и пронзила такая тоска, что мне мгновенно захотелось умереть.
Мне кажется, столько слёз, сколько я выплакала в тот день, у меня не было за всю жизнь… Я так думала…
Но когда, на мои слова, что я не верю, мне показали тело моего сына… Мне кажется, в тот момент меня не стало…
Глядя на тельце своего малыша, я чувствовала, как сжимается моё сердце, которое так и не познало счастья материнства. Слёзы лились не переставая…
Я хотела взять его на руки, но мне не позволили.
Лишь тронула его маленькую холодную ладошку, и моя душа начала замерзать, холодело моё сердце.
Что может быть страшнее этой потери?
Всё кончилось, рухнуло, разбилось! Больше нет моего сына, а значит, больше нет и меня.
Я как во сне говорила с мужем, как сомнамбула получила выписку. Не понимала, что происходило дальше.
Похороны, чьи-то соболезнования, какие-то ненужные слова, холодная земля, которой засыпали гробик моего малыша…
Моя психика реагировала на всё с каким-то отупением, организм, таким образом, спасал меня и защищал. Боль потери была настолько сильна, что моё сердце могло просто разорваться…
Я словно смотрела фильм. Глядела, как закапывают могилку, слышала стоны и плач знакомых лиц. Муж плакал, и всё время что-то бормотал себе под нос.
И когда, всё было кончено. Я упала в обморок.
***
Светлана
Моё счастье было разрушено и похоронено вместе с любимым сыном.
С мужем я развелась через полгода.
Нет, инициатором развода стала не я.
Мой Рома… Хм… Уже не мой… Он признался, что уже полтора года живёт двойной жизнью. У него родилась дочь от женщины, которую он встретил у себя на работе.
У них всё хорошо и он хочет уйти к ней насовсем – жениться на ней и начать всё сначала.
— Ты уже давно начал всё сначала, — сказала ему.
— Света, ты ведь всё понимаешь, — вздыхал он и строил несчастную гримасу, но мне было всё равно.
Моё сердце и душу не волновали его терзания совести, если таковые были, мне было плевать на его новую семью. Немного корёжила мысль, что у той, другой дочь родилась и почему-то не умерла, как мой мальчик.
«Почему такая несправедливость? Почему, кто-то живёт, а кто-то должен умереть?»
— Уходи, — сказала ему. — Я дам тебе развод, Рома.
— Я знаю, что дашь. Знаю, Света… Но…
Посмотрела в его глаза, которые когда-то считала красивыми и удивительными – серо-зелёные. Но сейчас, они больше напоминали мне болото – вязкое, лживое, гниющее.
— Что? Говори уже, — сказала резко.
— Квартира, Свет. Я хочу вернуть свою половину… Если ты помнишь, то я тоже брал кредит и выплачивал из своих средств…
«Как у него только язык повернулся…»
— Хорошо. Мы разделим квартиру, — не стала спорить. Просто не было сил и желания.
— Машину не стану забирать, — произнёс он так, словно одарил меня великой милостью.
— Спасибо, — сказала сухо. Хотя, это ведь я купила машину – на свои деньги. И Рома об этом знал.
Гадко и мерзко стало внутри.
«Неужели я любила этого человека?»
Когда Роман ушёл от меня, когда мы развелись и поделили квартиру, я окончательно осталась одна.
Только мама с братом поддерживали меня издалека – телефон и скайп.
Брат вернулся инвалидом после Чечни, и мать уже много лет ухаживала за ним. Отец умер семь лет назад.
Мои родные жили далеко, в самой глуши, и с каждым днём я понимала, что хочу туда – к ним, на родную землю. Хочу снова стать маленькой и зарыться в мамино плечо, чтобы исчезли все мои печали и боль.
Волна отчаяния и тоски накрывала меня каждый день, но особенно плохо мне было ночами. Я кричала и рыдала, захлёбываясь в своём горе… Я ненавидела весь мир и винила всех, у кого есть дети…
Мне казалось, что судьба поступила со мной крайне жестоко и несправедливо… Ведь я никогда не поступала плохо, я всегда жила правильно… Тогда, за что? Почему?
Ответом мне была тишина.
Я помнила своего малыша каждый день, и каждый час. Моя душа горела огнём, а разум будто плавился от горя.
Каждый день я сходила с ума…
Кто говорит, что время лечит – тот, значит, никого из близких не терял…
ГЛАВА 2
Год спустя
Светлана
— Опять ты читаешь эту ерунду, — проворчала я, глядя на то безобразие, что нашёл мой брат в интернете.
— Сегодня у меня такое настроение, Свет. Хочу почитать что-то расслабляющее, — едва понятно ответил мне Пашка, мой старший брат.
Он отложил планшет, и одной рукой схватился за подвесную ручку на тросе, что висела над ним, поднял своё неподвижное тело и привычно прислонил к стене.
Я помогла ему сесть ровно, зафиксировав специальными ремнями.
Правая рука и правая часть лица были подвижными, но остальное тело не подчинялось брату.
Только я начала наливать чай, как в комнату вошла мама и протянула мне мой телефон.
— Держи! Звонит какая-то Анна Алексеевна, настойчиво требует тебя. Говорит это срочно.
В моей голове, словно бомба взорвалась.
Это имя впечаталось в подкорку моего мозга на всю оставшуюся жизнь и как бы я не хотела, никогда не смогу забыть эту женщину.
Сглотнула и дрожащей рукой взяла телефон.
— Иди, я сама тут разберусь, — сказала мама.
Я ушла в свою комнату, села на кровать и медленно приложила телефон к уху.
— Алло, — произнесла едва слышно.
— Светлана? Никитина Светлана Михайловна? Это вы? — голос женщины был странным – слабым, сиплым и наполненным отчаянием.
— Я больше не Никитина… Но да, это я… Всё верно… — пролепетала я и тут же спохватившись, резко спросила: — Что вам нужно от меня?
— Светлана Михайловна… Света… — заговорила женщина таким голосом, будто сейчас заплачет. — Я так виновата перед вами… Так виновата. Можете приехать ко мне? Мне о многом нужно вам рассказать…
Я ничего не понимала.
— Зачем вы мне звоните? Что вам нужно мне рассказать?
— В… Ваш… Господи, помоги мне… Говорить об этом гораздо труднее, чем я думала… — пробормотала она и тут же пылко прошептала: — Светочка, вы должны знать – ваш ребёнок не умер. Ваш ребёнок жив.
Что?
— Что?! — подскочила я и схватилась за сердце. — Что вы сейчас сказали?
— Приезжайте ко мне, Света. Я вам всё расскажу. Вы должны всё знать и должны знать, у кого ваш сын…
Казалось, силы покинули меня, и я больше не смогу сделать ни шагу. Я подняла глаза на иконы в углу, и заплакала.
— Я хочу знать, – прошептала сквозь слёзы, стараясь подавить подступающий к горлу крик. – Хочу знать, где мой мальчик. Скажите, что он не попал к дурным и жестоким людям, или – алкоголикам… наркоманам! Боже… Он может быть болен или даже голоден…
— Запишите адрес, Света, — усталым и каким-то безжизненным голосом произнесла Анна Алексеевна. — Приезжайте скорее. Сегодня. И вы всё узнаете.
— Я… я не могу сегодня, потому что нахожусь очень далеко. Я куплю билет на первый же рейс самолёта. Диктуйте адрес…
— Онкологический центр...
***
Светлана
Я слышала плач ребёнка. Малыш плакал то надрывно, то почти неслышно, то так жалобно, что у меня едва не разрывалось сердце. Я рвалась к ребёнку, чтобы прижать его к груди и успокоить, чтобы сказать, что мама рядом и больше никогда не потеряет своего малыша…
Но я не могла и шагу ступить!
Ни руки, ни ноги не двигались!
Я пыталась сделать хоть шажочек!
Бесполезно…
Какая-то чудовищная сила держала меня и не давала встретиться с сыном!
Мой малыш! Сынок!
Я здесь!
— Я здесь! — закричала и проснулась.
Рывком села в постели и распахнула глаза. Я тяжело дышала, моё лицо было мокрым от слёз, а в душе ощущалось безумное чувство потери.
Полтора года назад мой мир был разрушен. А сегодня, я получила надежду на то, что можно начать всё сначала.
Мой ребёнок жив, и это счастье! Но в груди всё равно шевельнулась моя боль, ставшая уже такой родной. Глухо застонала от своей боли больной, от которой защемило сердце и слёзы снова стали меня душить, будто я тонула в глубокой воде.
«За что так со мной? Почему? Кто просил забирать у меня ребёнка?! Это мой малыш, но его отобрали…»
Руки задрожали от невыносимого желания ощутить тёплое тельце своего сыночка и прижать его к своей груди.
Крепко, почти до боли обняла себя руками, впиваясь ногтями в кожу и завыла…
«Как же я тебя люблю, кровиночка моя… Я сделаю всё возможное и невозможное, но верну тебя! Обещаю. Мы встретимся, мой маленький ангел и больше никто и никогда не посмеет отобрать тебя у меня. Больше мы не расстанемся…»
В спальне было темно, за окном стояла глубокая и тёмная ночь. Слышно было, как вьюга воет и протяжно стонет, будто точно также как и я, она тосковала по своему ребёнку…
Вздохнув, я упала на подушку и закрыла глаза, хотя прекрасно знала, что больше не засну. В памяти всплыл сегодняшний разговор с Анной Алексеевной.
«Что же вы натворили!» — подумала с отчаянной злостью.
Маме и брату про своего сыночка не сказала – ни к чему терзать им сердца. Вот верну своего Сашеньку, привезу его домой, тогда и познакомлю маму с её внуком, а Пашку с племянником.
Вспомнила тут же бывшего мужа.
«К чёрту его! Не скажу ему о сыне! Он похоронил нашего ребёнка и похоронил наш брак! Так тому и быть!»
— Мой сыночек… — прошептала вслух и снова всхлипнула. Слёзы тут же покатились из моих зажмуренных глаз.
Я так долго гнала от себя мысль о своём погибшем малыше, живя так, будто я сама была мертвецом…
Но сейчас…
Стоило мне подумать о том, что мой мальчик находится на руках другой женщины, мой малыш – моя плоть и кровь, так на меня тут же накатывалась невыносимая звериная тоска, что я больше не могла найти себе места. Как назло, в памяти назойливо всплывали известные случаи насилия над детьми, и мне становилось дурно. Этот мир был жестоким и несправедливым, но я молилась, чтобы с моим ребёнком всё было хорошо.
— Боже, убереги моего сыночка, — прошептала, сложив руки в молитвенном жесте.
Ох, господи, мне нужно прекратить изводить себя. Иначе я сойду с ума раньше, чем найду своего ребёнка!
Билет я купила сразу после разговора с Анной Алексеевной. Вылет завтра вечером, точнее, уже сегодня. Но как назло, время стало тянуться настолько медленно, будто тоже решило испытать мои нервы на прочность.
Вскочив с кровати, я надела халат и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить маму с братом, прошла в ванную.
Включила свет и умыла лицо холодной водой. Посмотрела на себя в зеркало и устало улыбнулась. Выглядела я отвратительно. А точнее – ужасно. Бледная, будто я болела, осунувшаяся и казалось, что постарела, лет на десять, а быть может, и на двадцать. А впрочем, так оно и есть: я была больна, почти мертва…
Снова умыла лицо и почистила зубы.
Потом приняла душ, стараясь смыть с себя кошмар недавнего сна. Я старалась думать о том, что совсем скоро увижу своего ребёнка.
«Я узнаю, что произошло, но самое главное, узнаю, где мой малыш».
Снова завернулась в халат, волосы обернула полотенцем. Также тихо, я прошла на кухню и сварила себе кофе.
Глотая обжигающий напиток, я гипнотизировала взглядом настенные часы. До вылета было ещё так долго…
— Так, хватит уже, – пробормотала я, сердясь на саму себя. – Нужно думать спокойно, без истерики. Эмоции пока мои враги.
Вдруг, я почувствовала, что моя бесконечная тоска немного утихла, и в голове начал вырисовываться план. Я почувствовала себя гораздо лучше.
«Итак, когда я узнаю, у кого и где мой малыш, я сразу же поеду за ним. Это первое», — решила про себя. — «Второе – если эти люди не поверят мне, то я уговорю их сделать тест ДНК. И третье – меня никто и ничто не остановит».
Я должна увидеть и вернуть своего сына. Иначе я просто не смогу жить дальше.
Закрыла глаза и попробовала представить, какой он, мой мальчик. Ведь ему уже полтора года…
***
Светлана
Самолёт задержали на четыре часа из-за непогоды. Я нервничала так, что впору было пить успокоительные препараты.
И чуть ли не закричала от радости, когда объявили посадку.
Ещё четыре часа в пути и, наконец, я оказалась в ненавистном городе, который когда-то любила всем сердцем. Но именно здесь была до снования разрушена вся моя жизнь.
Это был мегаполис, суетливый и красочный, особенно в сравнении с моей глубинкой, но, враждебно настроенный. По крайней мере, у меня создавалось впечатление, что этот город меня невзлюбил.
Прилетела я довольно поздно и к Анне Алексеевне не попаду, о чём сильно жалела.
Взяла такси и назвала адрес той самой маленькой квартиры, в которой я несколько месяцев жила уже одна…
Возле дома находился супермаркет, когда вошла, увидела несколько семей с детьми…
«Ничего, скоро я найду своего малыша. Держись», — подбадривала себя.
Повсюду были люди – в супермаркете, на улице, возле подъездов… Люди возвращались домой с работы, спеша к своим жене, мужу и детям…
Я же медленно брела к своему подъезду и немного всем завидовала…
«Терпи, Света и не плачь», — твёрдо сказала сама себе. — «Очень скоро всё будет хорошо».
Ах… Если бы я только знала, что меня ждёт впереди…
Но, даже зная будущее, я всё равно не отступилась бы. Никогда.
ГЛАВА 3
Светлана
Я была взвинчена до предела, нервы, казалось, готовы были лопнуть – когда я назвала имя и фамилию Анны Алексеевны, началось твориться что-то странное.
Меня попросили подождать.
Я ждала…
Почти два часа ожидания, бесконечных вопросов, почему меня не пускают, но ответ был всё тот же – ждите.
Телефон Анны Алексеевны был недоступен.
Я начинала накручивать себя и подозревать самый печальный исход событий.
«Господи, только бы она была жива…» — молилась про себя.
Во время ожидания, я изучила периметр проходной онкоцентра и зал ожидания. Увидела бесконечно много людей, которые не хотели принимать тупой расклад судьбы. Услышала я много слов и с каждой последующей минутой, мой страх становился сильнее. Ад существует – это ясно сразу… К моей боли как пластилин прилипала чужая боль.
Боже, сколько здесь было молодых людей. И детей…
Всеми силами я отгоняла от себя непрошенные и ненужные думы и сосредоточилась лишь на своей цели – узнать правду. Но сначала, я должна увидеться с той, которая своими руками убила мою душу и вырвала сердце с кусками мяса и потом, глядя мне в глаза беспощадно лгала.
Да, такие люди должны быть наказаны и тот факт, что Анна Алексеевна оказалась в этом месте – доказывает, что есть справедливость, да только, это лишь малая доля наказания, которое она заслужила.
Уронила голову на ладони и едва не застонала. Ожидание меня словно палач медленно пытало.
Когда, я уже решила, что с меня хватит, и хотела пойти в палату Анны Алексеевны, минуя охрану, как вдруг, ко мне подошёл седовласый мужчина в белом халате и спросил:
— Вы, Никитина Светлана Михайловна?
Наконец-то!
— После развода у меня другая фамилия – Солнцева. Но раньше я была Никитина. И да, это я, — ответила скороговоркой, судорожно сжимая в руках свою шапку и шарф. — Вы меня проводите к Анне Алексеевне? Как она? Мне очень нужно с ней увидеться и поговорить, да и ждёт она меня.
— Леонид Петрович Гуровой, — представился мужчина, внимательно глядя на моё лицо. — Идите за мной, Светлана Михайловна.
Я открыла было рот, чтобы снова задать свои вопросы, но тут же закрыла и направилась за ним.
«Я на маленький шажочек стала ближе к своему ребёнку».
— Прошу, входите, — пригласил мужчина меня в кабинет.
Надпись гласила «Онколог. Гуровой Л.П.»
Я нахмурилась, но вошла.
— Садитесь, — сказал он, указав на жёсткий стул. Сам же занял место за рабочим столом и принялся что-то искать в ящике.
Сердце стало бухать так, что я начала думать, что сейчас оглохну.
Медленно села и спросила, едва дыша:
— Что с Анной Алексеевной?
Гуровой отвлёкся от своего поиска и посмотрел на меня равнодушным взглядом и сухо ответил:
— Скончалась сегодня в четыре тридцать утра.
Нет…
Нет! Не может быть!
НЕТ!!!
В моём горле застрял крик отчаяния. Сердце заболело, да так сильно, что я застонала и тут же заплакала, не скрывая своих эмоций.
Надежда, вера и единственная соломинка, связывающая меня с моим малышом, только что вдребезги разлетелась.
Каждую клеточку моего разума, моего сердца отчаяние пронзило так сильно, что я едва не потеряла сознание.
Доктор спохватился и обеспокоенно начал проверять мой пульс, зрачки и что-то говорить… Какие-то слова утешения и соболезнования…
К чёрту! Я не скорблю по этой подлой женщине!
Она отняла у меня сына при жизни и решила забрать даже после смерти!
У меня разрывалась душа… У меня была маленькая надежда, которая так недолго сверкала ярко, сильно, озаряя мою жизнь светом, и только что, этот свет бессердечно уничтожили.
Отчаяние, как самый безжалостный яд начал съедать мою душу изнутри, уродуя и коверкая её, уничтожая все те оставшиеся капли хорошего, что было во мне, оставляя бездонную пустоту и вечный мрак…
— Успокойтесь… Анна Алексеевна попросила меня кое-что лично вам передать… — как сквозь толщу воды услышала я голос Гурового.
На мгновение я затихла и упавшим голосом спросила:
— Что? Что она просила передала?
Мужчина посмотрел на меня с небольшой долей сочувствия. В основном, в его взгляде читалось одно единственное желание –быстрее бы я покинула его кабинет.
— Вот это. — Он протянул мне небольшой полиэтиленовый пакет траурного цвета, в котором находилось что-то небольшое прямоугольной формы. — Передаю вам лично в руки, как того и просила Анна Алексеевна.
Дрожащими руками взяла пакет и кивнула.
— Она… больше ничего не просила мне передать?
— Нет. Только это. А теперь, давайте я вас отведу к медсестре. Пусть вам измерят давление и сделают укол успокоительного…
— Не нужно, — отказалась я. — Мне не поможет никакое успокоительное.
Я покинула кабинет доктора, вышла из онкоцентра, села в машину такси. Все элементарные действия моё тело проделывало на автомате, когда как сама я словно онемела.
Когда вернулась в свою холодную и сиротливую квартиру, меня охватило такое отчаяние, что, казалось, мою грудь сковали стальным обручем, который сжимался всё сильнее и сильнее, норовя раздавить меня.
«Господи, смилуйся надо мной!» – взмолилась я про себя. – «За что ты шлёшь мне такие жестокие испытания? Неужели я заслужила эти пытки? Как мне теперь найти своего сына?!»
Мой мальчик. Мой Сашенька. Мой маленький Ангел, которого я баловала бы, учила бы ходить, говорить, рисовать… Я водила бы его в садик, устраивала самые яркие и запоминающиеся Дни Рождения… Надежда, которую дала мне эта змея, в один миг была растоптана и уничтожена.
Я не могу справиться с собой…
Не сдерживая слёз и рыданий, я перевернула чёрный пакет вверх дном, тряхнула его, и мне в ладонь упал длинный и узкий серебристый предмет.
Диктофон.
Прекратив лить слёзы, я уставилась на него как на самую бесценную и значимую вещь в мире.
— Боже мой… Боже мой… — произнесла вслух.
Подрагивающими пальцами нажала на «Play»…
***
— Здравствуй, Светлана. Если ты сейчас слушаешь эту запись, значит, я не успела встретиться с тобой… Уж прости меня за то, что я сотворила.
Дрожащий, бесконечно усталый и слабый голос Анны Алексеевны заполнил пространство моей комнаты.
— Полтора года назад в родильном доме, где я проработала всю свою жизнь, в ночь с восьмого на девятое число две женщины родили двух мальчиков. Один ребёнок родился крепким, здоровым и громкоголосым. Его крик, наверное, слышал весь роддом. У другой женщины родился ребёночек мёртвым…
Несколько секунд я слушала тишину, но потом, снова зазвучал её скрипучий голос.
— Света, это ты родила здорового малыша. Твой сын живой и он такой красивый мальчик. Тебе сделали кесарево, и у меня даже и мысли не было забирать… — вдруг раздался тяжкий и шумный вздох, больше похожий то ли на стон, то ли на плач. — У другой женщины… Света, я не знаю, что пошло не так. Ей тоже делали кесарево и её ребёнок уже был мёртвым!
— Она первая пришла в себя и когда узнала о его смерти… Она так кричала, но не от горя… Она кричала, что ей нужен ребёнок, чтобы не потерять мужа. Она кричала, что ей нужен сын, любой мальчик, иначе она… Иначе она скажет, что мы убили ребёнка и её муж всех нас засудит и уничтожит! Света, та женщина была не простой смертной. Они купили самую лучшую палату, её муж сделал серьёзное пожертвование нашему родильному дому и… И лично мне тоже… А мы… А я облажалась… Света, я одна принимала то решение – подменить детей, спасала себя и роддом. Люди, которым я заплатила за молчание – не виноваты. Я одна виновата во всём. Только я. Если сможешь простить – прости…
Я едва ли не до хруста сжала челюсть и прикрыла глаза. Ненависть разливалась по моим венам рекой, будь Анна Алексеевна жива, я бы собственными руками её задушила!
«Значит, мой сын стал спасением для горе акушеров! У меня отобрали сына, чтобы спасти свои гнилые шкуры! Ненавижу!»
— Прости меня, девочка… Прости… После того, что я натворила, дороги назад уже не было. Те люди… Я уже не могла признаться, потому что… — она снова вздохнула. — Но судьба сама наказала меня. Я знаю, что ты пережила, девочка. Ровно полгода спустя, мой сын, который только-только окончил университет, насмерть разбился на мотоцикле. Вскоре и я слегла. Онкологию у меня обнаружили на поздней стадии… Но не страшна мне смерть, с сыном скоро встречусь. Только на душе грех такой висит тяжким грузом, и не хочу я с ним умирать. Да и снился мне тот мёртвый ребёночек каждую ночь – плакал горько, что у меня сердце разрывалось. Никакие деньги не стоят душевного спокойствия… Только поздно я это поняла.
— Своего сына ты найдёшь в семье Северского Дмитрия Мстиславовича… Надеюсь, у тебя всё получится… Прости меня, Света. Прости за ту боль, что я причинила тебе…
На этом всё, запись закончилась…
— Пусть Бог тебя прощает, — сказала я с лютой ненавистью, до хруста сжимая в руке пластиковый диктофон.
Как же чудовищны люди…
А ведь когда-то я была юной и пылкой девчонкой, наивной и смотрела на этот огромный мир удивлёнными и широко распахнутыми глазами. Сейчас мне кажется, что это всё был сон, и той девчонки никогда не было…
Я любила и хотела любить весь мир, хотела становиться лучше день ото дня и дарить людям радость.
Человеческие пороки и страхи убивают всё самое прекрасное и доброе, что только есть: жадность, эгоизм, жажда власти, злость, зависть, жестокость… Как же их много…
Их разрушенные пороками души – это плесень, которая затрагивает других людей… И меня затронула, как самая настоящая зараза.
Я никогда не забуду тот день, когда мечтала, чтобы меня живой закопали вместе с холодным телом моего сыночка, потому что именно тогда моя жизнь закончилась…
Но теперь, я как птица Феникс обязана воскреснуть, обязана стать сильной и непобедимой. И вернуть своего ребёнка.
ГЛАВА 4
Светлана
Северский Дмитрий Мстиславович, сорок три года. Председатель арбитражного суда…
Великолепная репутация этого человека не подвергалась никакому сомнению.
Ещё бы.
По крайней мере, интернет ничего дурного о нём не выдавал.
«Наверное, специальные люди «чистят» ненужную информацию», — подумала устало и сжала виски. Потёрла их, стараясь унять внезапно возникшую головную боль.
«Раз Северский судья, то он должен будет понять, чем ему может грозить разглашение той ситуации, в которую он оказался втянут. Он должен будет отдать мне моего ребёнка. Другого варианта я не вижу».
Вздохнула и кликнула кнопкой мыши по фотографии.
Северский, судя по снимку, был мужчиной высоким. Костюм не скрывал его спортивного телосложения.
Лицо.
Это было лицо хищника – опасное, резкое. А взгляд такой, что даже от снимка я ощутила его мощную ауру власти и жёсткости.
Этот человек привык командовать. Привык отдавать приказы и вершить судьбы.
Холодные, льдистого цвета глаза отражали внутреннюю силу и грозный характер своего владельца.
Я отчётливо почувствовала в нём волю и энергию человека, который способен бороться с любыми вывертами судьбы.
«Чёрт…», — пробормотала про себя, чувствуя, как сердце сжимается от страха. — «Как же мне с ним договориться? Почему-то я уже уверена, что этот человек откажется вернуть мне сына…»
Одна только мысль, что у меня может ничего не получится, вызывала панику и ужас.
Руки тут же начинали трястись, а глаза наполняться солёной влагой.
«Хватит!» — рявкнула на себя. — «Хватит быть тряпкой! Ты сильная и всё сможешь! Всё получится! Я горы сверну, если понадобится!»
— Да, я ставлю на карту жизнь четырёх людей… — пробормотала я вслух. — Но я постараюсь быть предельно осторожной, внимательной и тактичной. Я предложу семье Северских навещать моего сына. Да. Всё-таки, они полтора года считали его своим ребёнком.
Я зашагала по комнате, стараясь справиться с волнением, размышляя и выстраивая заранее невероятно сложный разговор.
Снова села за ноутбук и нашла прямой рабочий телефон Северского. Вбила его себе в телефон и стала думать, какую причину сказать, чтобы он со мной встретился.
Думала долго.
Выпила три чашки кофе, шагами измерила свою квартиру, но как назло, никакой дельной идеи в голову так и не пришло.
Объяснить суть вопроса сразу по телефону – не вариант. Мужчина решит, что я его разыгрываю или пытаюсь выманить денег. Нет, нет…
Разозлилась на себя и решила прибегнуть к избитой лжи и представиться журналистом.
Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Улыбнулась, усилием воли настраивая себя на дружелюбный разговор. Северский не должен слышать в моём голосе отчаяние и страх.
Снова несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Нет никаких причин волноваться. Ведь только я одна владею страшной информацией. Раскрывать её по телефону я не стану ни в коем случае. Только при личной встрече. А для этого мне нужно добиться этой встречи.
Почувствовав, что немного успокоилась, я нажала на вызов.
***
Светлана
— Приёмная, — прозвучал в трубке мелодичный женский голос.
— Ааа… Эээм… Здравствуйте. Соедините меня, пожалуйста, с Северским Дмитрием Мстиславовичем, — проблеяла я, немного растерявшись. — Я звоню ему по делу одному… Он ждёт моего звонка и… В общем…
— Вы из страховой компании? — вдруг спросили меня.
Я заметалась по комнате, и особо не раздумывая, спешно выпалила:
— Да!
— Соединяю.
Несколько гудков и мне ответили:
— Слушаю вас.
Голос Дмитрия Мстиславовича в телефонной трубке прозвучал приятным тембром — глубоким, чуть хриплым, словно он простужен и спокойным. Судя по всему, Северский – сильный, уверенный и знающий себе цену мужчина. Как, впрочем, я и подумала про него, глядя на снимок в интернете.
— Здравствуйте, Дмитрий Мстиславович, — произнесла я, чувствуя, что моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Я хотела бы с вами встретиться, чтобы обсудить одно дело…
— У меня завтра в девять двадцать будет свободно пять минут времени. Приходите и попытайтесь меня убедить, чтобы я не разрывал отношений с вашей компанией.
Меня не волновала никакая компания. Я просто не могла не воспользоваться прекрасной возможностью, которую мне так услужливо подбросила судьба.
— Я буду у вас вовремя! — выпалила я и быстро отключилась, пока он не задал лишних вопросов.
ГЛАВА 5
Светлана
Пропустили меня внутрь святая святых, а именно внутрь здания арбитражного суда, не сразу.
Охрана проверила дважды мою сумочку, потом они попросили меня сделать глоток воды из бутылочки, которая находилась у меня с собой…
«Неужели, думают, что я стану кого-то травить? Хотя… В этой жизни я уже ничему не удивлюсь».
И уже после того, как секретарь Северского подтвердила, что меня ждут, охрана, наконец, меня пропустила.
На ватных ногах, я дошла до лифта, нажала на кнопку нужного мне этажа и, когда двери плавно закрылись, спиной прислонилась к металлической поверхности.
Лифт остановился на пятом этаже и радостно пиликнул. Двери бесшумно разъехались в стороны, и я оказалась уже совсем близко к своей цели.
Прошла прямо по коридору, постучала и дёрнула первую попавшуюся дверь за ручку и заглянула внутрь.
Передо мной за длинным столом с графинами, стаканами, стопками бумаг и папок – сидели пятеро мужчин в деловых костюмах от тёмно-серого до чёрного цвета. Вид у всех пятерых был чрезвычайно важный.
— Пп… простите. Не подскажите, где находится кабинет Председателя суда, Северского Дмитрия Мстиславовича?
Мужчины смерили мою физиономию строгим взглядом и один, коротко усмехнувшись, сказал:
— Прямо по коридору. Последняя дверь.
— Благодарю, — пробормотала и быстро скрылась с их глаз.
Тут же передёрнула плечами.
Мне не очень импонировали люди, занимающие государственные посты, особенно, вот такие. Если говорить начистоту, они меня пугали. Слишком много власти было в руках таких людей. И вряд ли кто-то из них прошёл проверку этой властью и большими деньгами.
Я внутренне подобралась и, собрав всю свою волю в кулак, дошла до нужной мне двери. Она отличалась от остальных – сразу видно, что за этой шикарной дверью находится и работает непростой человек. Да и табличка имелась с позолоченной надписью, оповещающая, что это приёмная Председателя арбитражного суда.
Быстро сняла с себя пальто, сделала глубокий вдох и протяжный выдох, и только потом постучала и вошла.
— Здравствуйте, — поздоровалась с полноватой и очень приятной на внешность девушкой-секретаршей. Она что-то усиленно печатала на компьютере, смешно сдвинув брови к переносице и закусив карандаш в зубах. — У меня назначено к…
Я указала на дверь, на которой тоже позолоченными буквами было выведено имя и должность нужного мне человека.
Девушка на минуту оторвала от компьютера взгляд, вытащила изо рта карандаш и спросила:
— Это вы из страховой?
«Нет».
— Да, — солгала я.
Она кивнула, подняла трубку телефона, нажала на кнопку и произнесла:
— Дмитрий Мстиславович, к вам пришли из страховой.
Я переминалась с ноги на ногу и молилась, чтобы не оглохнуть от грохота, которое создавало моё собственное сердце.
Секретарша кивнула, а потом сказала:
— Хорошо.
Трубка вернулась на своё законное место.
— Проходите. Только верхнюю одежду оставьте здесь.
Я повесила пальто на спинку кресла и, оправив вспотевшими ладонями длинную юбку, снова вздохнула и на секунду замерев, кивнула сама себе.
«У меня всё получится».
Для приличия постучала в дверь и только потом вошла.
«Надеюсь, что после разговора смогу отсюда выйти», — подумала про себя, чувствуя, как подкашиваются ноги от страха.
***
Первым делом в глаза бросился интерьер кабинета Северского – чисто мужской. Цвета монохромные, линии чёткие, поверхности большие и гладкие. Минимум аксессуаров, много света, приятный запах кожи и мужского одеколона. На стенах много грамот, благодарственных писем и дипломов.
Каблуки мои больше не стучат – пол застелен ковролином.
Бегло осмотрев пространство, я остановила свой взгляд на НЁМ.
Да, это был ОН – Мужчина с большой буквы.
Фотографии в интернете сильно преуменьшили внешние данные Северского.
Этот мужчина был необыкновенно красив – высокий, стройный и в меру мускулистый, с густыми чёрными вьющимися волосами и потрясающе яркими, прозрачными серо-голубыми глазами. Строгий тёмно-синий костюм лишь подчёркивал статусность мужчины.
Такой неотразимой внешности я не встречала никогда в реальной жизни.
«Таких мужчин не бывает. На них можно смотреть только на обложках журналов и в рекламных роликах…»
Но нет, этот экземпляр, отобранный самой эволюцией, стоял передо мной – статный, знающий себе цену и осознающий свою силу, привлекательность и значимость.
Я застыла истуканом и не могла отвести от него глаз, и была уверена, что так происходило везде, где бы Северский не появлялся.
Я нервно сглотнула и несколько раз моргнула. Сжала руки в кулаки.
Мне не понравилось, что этот человек с первого взгляда так на меня повлиял.
Нет, вы только не подумайте, что я тут готова была пустить на него слюну или растечься лужицей.
На самом деле его яркая и аристократичная внешность меня сильно напугала.
А всё потому, что такие люди обычно очень избалованны вниманием, капризны и неохотно идут на уступки или компромиссы.
«Дай-то Бог, этот окажется исключением из правил…»
— Доброе утро. Вы пришли вовремя. Похвально. Раз вы пунктуальны, то возможно, мы сможем договориться, — произнёс Северский невероятно глубоким и приятным баритоном.
Я вздрогнула и, кивнув, сказала невероятно спокойным и твёрдым тоном:
— Доброе утро, Дмитрий Мстиславович. Я тоже надеюсь, что мы с вами найдём общий язык и договоримся.
Один Бог знает, насколько трудно дались мне первые слова и только он знает, как, на самом деле, мне было страшно.
— Чай или кофе? Что желаете? — поинтересовался он дежурно.
«Лучше валерьянки», — подумала про себя.
— Благодарю, но ничего не нужно, — ответила и слабо улыбнулась.
— Как хотите, — невозмутимо отозвался мужчина и указал ладонью на кресло, что стояло напротив его внушительного рабочего стола.
— Садитесь. Я готов выслушать ваши доводы в пользу компании, на которую вы работаете. Надеюсь, ваше руководство пришло к правильному решению и они согласились с моими условиями.
Я села в кресло и сжала дрожащие от сильного волнения руки в кулаки, чтобы мужчина не увидел, как сильно я его боюсь…
«Боже, помоги мне…»
— Начинайте, — сказал он.
А я во все глаза смотрела на Северского и молчала. Мой язык словно приклеился к нёбу и отказывался шевелиться.
Тогда, вместо слов и сбивчивых рассказов, я сразу решила перейти к делу.
Непослушными пальцами достала из сумки диктофон и пробормотала:
— Моё имя Солнцева Светлана Михайловна. И я не из страховой компании. Простите за обман… Пожалуйста, просто послушайте эту запись до самого конца.
И я уверено нажала на кнопку «Play».
ГЛАВА 6
Светлана
«— Своего сына ты найдёшь в семье Северского Дмитрия Мстиславовича… Надеюсь, у тебя всё получится… Прости меня, Света. Прости за ту боль, что я причинила тебе…»
Запись завершилась и я, наконец, выдохнула. Сразу даже и не заметила, что затаила дыхание, боясь издать хоть один малейший звук.
Меня трясло как в лихорадке мелкой дрожью.
По спине медленно стекла капелька холодного пота…
Если он сейчас не поймёт меня, не пойдёт на встречу, то лучше пусть сразу убьёт…
Северский долго смотрел на меня, в мои глаза пронизывающим, острым и беспощадным взглядом.
Лицо его сохраняло неподвижную и скучающую маску. Профессионал. Ни один мускул не дрогнул, ни единым жестом не выдал он своих ощущений, эмоций и чувств, словно и не человек вовсе, а ледяная глыба…
Медленно, с грацией хищника, он поднялся со своего кожаного кресла, убрал свои сильные и холёные руки в карманы брюк и повернулся к окну, за которым шёл мокрый снег. Он смешивался с городской пылью и газами, превращаясь на асфальте в грязную и хлюпающую жижу, которая идеально походила на нынешнее моё жизненное состояние – жижа, грязная и вонючая… Вот, во что превратилась моя жизнь.
— Что вы хотите услышать от меня? — неожиданно спросил Северский, стоя ко мне спиной. А голос – сухой, безэмоциональный.
Громко сглотнула и, сжав руки в кулаки, что ногти оставили кровавые следы, тихо произнесла:
— Я… хочу… очень хочу… вернуть своего сына. Простите… Но… у вас растёт мой мальчик. Ваш сын… умер…
Каждое слово давалось мне с титаническим трудом, будто это были и не слова вовсе, а ржавые гвозди, которые я садистски вонзала в сердце этого волевого мужчины.
— Простите меня, хоть я и не виновата. Я жила всё это время как в аду. Прошу вас, Дмитрий Мстиславович, верните мне моего ребёнка.
Он вдруг хмыкнул и обернулся ко мне. Прошёлся взглядом по моей фигуре и кажется, отметил всё: осунувшееся и усталое от горя лицо; блеклые волосы, собранные в обычный хвост на затылке; отсутствие маникюра; недорогую одежду и обувь…
Северский снова посмотрел мне в глаза – долгим взглядом и спросил:
— Кто ещё слышал эту… этот рассказ?
Пожала плечами.
— Только я.
Он кивнул и снова задал вопрос:
— Сколько вам лет, Светлана?
— Тридцать… — ответила, не раздумывая, не понимая, к чему этот вопрос.
— Дети есть? — снова вопрос.
— Нет, — мой ответ и я чувствуя, как тело сковывает ещё сильнее. Напряжение внутри меня уже почти звенит. — То есть, да… Мой сын… он у вас…
И вдруг, он задал вопрос, на который я также быстро дала ответ, и это было моей роковой ошибкой.
— Это единственная запись?
— Да.
Едва ответ слетел с моих губ, как я тут же поняла свою глупость.
Северский же никак не отреагировал, не показал то, чего я ожидала увидеть – облегчение, что запись единична.
Он просто взял диктофон и раздавил в своей огромной ладони.
Моё сердце пропустило удар. Я вскочила с кресла и неверяще уставилась на разрушенный пластик. Сломанный диктофон он небрежно бросил на свой стол.
«Нет…»
«И почему я не догадалась сделать хоть одну копию?! Хоть бы даже на телефон продублировать запись! Дура! Дура! Дура!»
Мужчина приблизился ко мне, не обращая внимания на мои слёзы, которые тут же потекли из глаз. Он встал у меня за спиной, очень близко, что я ощутила запах его одеколона – древесный и холодный, как и он сам.
Моего уха и шеи коснулось его тёплое дыхание. Северский негромко произнёс:
— Я дам вам один-единственный шанс, Светлана. Вы сейчас сотрёте слёзы со своего милого личика и спокойно выйдете из кабинета. Как только закроете за собой дверь, вы тут же навсегда забудете меня, моего сына и эту запись, которой больше нет. Это твой сын умер. Твой.
— Нет, — сказала не своим голосом.
Мужчина резко схватил меня за подбородок и развернул моё лицо к себе.
В глазах цвета льда пылал огонь – яростный, злющий и беспощадный.
— Никогда не смей говорить о том, что мой сын – это твой сын. Поняла меня? Эта запись – ложь и провокация. Я не позволю какой-то проходимке касаться моей семьи и моего сына. А теперь взяла свою сумку и пошла отсюда.
Ледяные оковы внутри меня, дрогнув, разорвались на части, на миллионы осколков разлетелись, полосуя мою итак израненную душу новыми кровавыми следами.
Моя несчастная душа готова была рассыпаться в крошку, невыносимая боль удушливой рукой схватила за горло, не давая вздохнуть…
— Пожалуйста… — пискнула я. — Я вам не лгу…
Северский не слушал меня. Он подошёл к двери и распахнул её.
Слёзы нескончаемым потоком лились из глаз, горячей влагой обжигая кожу, словно то был яд.
— Я не повторяю дважды, — сказал он сухо.
— Прошу… Давайте проведём тест ДНК, — взмолилась я, не зная, что мне теперь делать.
— Светлана, — снова перешёл он на «вы», — не вынуждайте меня звать охрану. Уходите немедленно.
Секретарша начала вытягивать шею, чтобы увидеть, что твориться в кабинете начальства.
А мне было всё равно, что сейчас будет. Пусть зовёт охрану, но я не уйду.
Подошла к мужчине и рухнула перед ним на колени.
— Умоляю вас… Давай сделаем тест. Вы увидите, что это мой ребёнок…
На последнем слове он резко захлопнул дверь и больно схватил меня за руку выше локтя, поднимая с пола, и прошипел прямо в лицо:
— Убирайся! Убирайся немедленно! Я не верю ни этим слезам и не единому слову! Если ещё раз окажешься даже поблизости или начнёшь где-то нести подобную чушь, обещаю – сгниёшь в тюрьме! А теперь, пшла отсюда!
Он вытолкнул меня за дверь, в приёмную, и туда же вышвырнул мою сумку.
— Скажи охране, чтобы эту женщину на порог здания суда никогда не пускали, — распорядился Северский. — Она опасна и невменяема.
Девушка секретарша смотрела сначала на меня, потом на него изумлёнными глазами, открыв рот. Она едва кивнула и медленно поднялась с кресла.
— Ты поняла меня? — резко спросил он секретаршу.
— Д… дда… — проблеяла девушка.
Дверь с грохотом захлопнулась.
Я тяжело опустилась на стул и в голос зарыдала и завыла.
— Я никогда его таким не видела… — сказала девушка. — Что же вы такое наговорили Дмитрию Мстиславовичу? Вставайте же, вам нужно срочно уходить…
Изображение
ГЛАВА 7
Дмитрий
Я всегда знал, кем хочу быть по жизни и выбрал профессию в сфере юриспруденции не просто так. Меня всегда привлекали сложности – это был своего рода вызов самому себе, я хотел знать грани своих возможностей и выявить все свои слабые места, чтобы навсегда их устранить.
Но это касалось не только работы. По жизни я тоже выбирал непростые дороги. Даже в жёны взял женщину, которую не любил, а после некоторых её выходок перестал и уважать. Я хотел развестись с Никой, но… её беременность кардинально изменила моё решение о разводе.
Сказать по правде, её беременность не вызвала во мне всплеска нежных чувств и любви. Моё мнение таково – любовь и нежные чувства к противоположному полу – это удел слабаков и мягкотелых личностей. Женщина должна любить и уважать своего мужчину, сам же мужчина не обязан испытывать тех же чувств к своей женщине.
«Глупо», — скажете вы.
«Нет, не думаю, что глупо», — отвечу вам. — «Любовь делает мужчину слабым и слепым. Лично я не собираюсь становиться таковым».
Я думал так до тех пор, пока на свет не появился мой ребёнок.
Филипп родился здоровым, красивым и пронзительно кричащим малышом.
Как сейчас помню, я почувствовал головокружение от невероятного счастья и некую эйфорию.
Каждый новый день был особенным, Филипп менялся, и было здорово наблюдать за этими изменениями: тёмный пушок на его голове стал светло-русым, голубые глаза стали ярче и насыщеннее. Малыш начал замечать предметы, узнавал голоса, забавно махал ручками и ножками, пока его маленькие мускулы набирали силу. Он плакал от голода, страха или неудобства и раздражения. Он часто улыбался – беззубо и открыто, узнавая знакомые лица.
Я навсегда был покорён и очарован своим сыном, начиная от его крошечных пальчиков до сладких ямочек на пухлом личике. Я мог просто находиться с ним рядом и наблюдать за ним целый день… если бы не горы дел, которые требовали моего внимания.
Это было моё счастье – Филипп был продолжением меня.
Жаль, что Ника так и не оправилась после родов. Она не принимала своего ребёнка и даже видеть его не могла, да и не хотела.
Пожилая и добрая женщина, по имени Марта, ставшая няней Филу, и стала ему заменой настоящей матери.
Ника же была больше наблюдателем, нежели участником. Её поведение вызывало во мне только раздражение и злость, но психологи в один голос просили дать ей время.
«Послеродовые депрессии случаются, просто подождите», — говорили они. — «Придёт время и она примет своего ребёнка».
Но пока это время не приходило, а я лишь сильнее отдалялся от жены, которая только на бумаге оставалась моей супругой.
Месяц назад я заявил Нике, что раз она не может находиться в одном доме с моим сыном, то пусть уезжает.
Я предложил Нике этот вариант спокойным и уравновешенным тоном, хотя после её слов, я готов был убить её! Они невероятно взбесили меня, но я не показал ей своего негодования.
— Мне сложно находиться рядом с этим вечно орущим монстром! Поскорее бы этот ребёнок уже вырос, чтобы отправить его учиться! — жестокие и неправильные слова ядом вырвались из уст красивой женщины. До сих пор отчётливо помню их и помню её выражение лица, с которым она их произносила. Ника ненавидела своего ребёнка.
«Это тебе лучше убраться куда подальше!» — решил тогда про себя.
Ника сопротивлялась, но после моего небольшого давления, согласилась и переехала в городскую квартиру.
Моя жена жила как потребитель, как маленький и красивый паразит, который не приносил никакой пользы этому миру. Да что там говорить, даже для своей семьи, для своего сына она не желала ничего доброго.
Не развожусь я с ней лишь из-за ребёнка и своего статуса.
Но сегодняшний день, словно маленький осколок огромной головоломки, вдруг встал на своё место. Неожиданно…
Эта женщина… Светлана, я видел по её мимике, жестам и манере речи, что она говорит правду. Тело никогда не лжёт.
И только сейчас я понял, что видел и наблюдал всё время, как Ника мне лгала. Видел, знал, но решал не обращать внимания, отмахивался от своих мыслей и ощущений, а ведь интуиция меня никогда не подводила, но я впервые в жизни заглушил её. Тому причиной стал маленький человечек – мой сын, так непохожий на меня.
Я испугался, впервые в жизни.
Подсознательно я видел и чувствовал, что с моим сыном что-то не то. Светловолосый мальчик, когда как я сам и Ника – темноволосые. В моём роду не было светлых, как и по линии Ники.
И поведение Ники: первое время после родов – на грани истерики и помешательства; позже – неприязнь и отторжение. Но сейчас её поведение стало отчётливо понятно мне.
— Сука… — прошипел сквозь плотно сцепленные зубы и сжал руки в кулаки. — Тварь, ты, Ника. Молись, чтобы это оказалось неправдой.
Вернулся к столу и посмотрел на уничтоженный диктофон.
Взял мобильный телефон и набрал номер своего водителя.
— Слушаю, Дмитрий Мстиславович, — отозвался мужчина.
— Сергей, мне нужен человек, который быстро восстановит запись с испорченного записывающего устройства. Естественно, он должен молчать об этой просьбе.
— Дмитрий Мстиславович, я знаю такого человека. У меня племянник в этой теме, он может помочь. Как срочно вам нужно?
— Чем скорее – тем лучше.
— Где находится это устройство?
— У меня. Поднимись ко мне в кабинет и забери, — распорядился я.
— Сейчас, — сказал Сергей, и я тут же отключился.
Отложил сломанный диктофон на край стола и поднял трубку рабочего телефона.
— Анна Алексеевна, зайдите ко мне, — сказал своей секретарше.
Девушка через пару секунд была уже у меня в кабинете и глядела куда угодно, только не в глаза.
— Анна Алексеевна, — обратился к ней. — Ответьте на один вопрос.
Она робко подняла взгляд от разглядывания пола и негромко спросила:
— На какой вопрос, Дмитрий Мстиславович?
— Меня интересует женщина, которая приходила ко мне. Вы сказали, что она из страховой компании, — спокойным и негромким голосом начал свою речь. — Вы звонили в страховую компанию и подтверждали её личность? Откуда вы взяли, что она их сотрудник?
Девушка задрожала и испуганно начала мять края своей блузки.
— Она… Она позвонила вчера и сказала, что ей необходимо встретиться с вами… А я… я сама спросила у неё: «Вы из страховой?» и… И она сказала, что да… Из страховой…
Анна вздохнула и прошептала, снова опустив взгляд в пол:
— Простите… Я думала… Я не знала…
Главное правило любого бизнесмена, любого руководителя, независимо в какой структуре он работает, гласит так: «Девяносто процентов успеха – это команда, с которой вы работаете, остальные десять процентов включают в себя ваши знания, опыт и удачу».
— Идите сейчас в отдел кадров и передайте им мой приказ, — распорядился я.
— Кк… кка… Какой? — заикаясь поинтересовалась она.
— Вы ещё не поняли? — также спокойно спросил девушку.
— Нет… — одними губами промолвила она.
— Вы уволены, Анна Алексеевна. Отрабатываете свои положенные две недели, получаете расчёт и свободны, — разжевал глупой девице, добавив резкости и холодности в свой тон. — А теперь идите.
— Но… Боже мой… Дмитрий Мстиславович! Не увольняйте меня! Пожалуйста! Прошу вас! — воскликнула она.
Большие глаза девушки наполнились слезами.
«Слишком много солёной воды с утра», — подумал мрачно.
— Я не люблю повторять дважды! — сказал резче.
Девушка вздрогнула от моего тона, сглотнула, обречённо кивнула, всхлипнула и ушла.
Пришёл Сергей, которому я отдал диктофон, а после, выждав несколько минут, успокаивая рвущиеся изнутри едкие вопросы, я набрал номер своей жены.
— Да, Дима, — ответила она, чуть смеясь. — Соскучился по своей жёнушке, м?
Я изучил её вдоль и поперёк и по тону понял, что она пьяна.
— Прекращай пить, Ника. Завтра с утра я заеду к тебе. Есть разговор, — сказал холодным тоном, от которого, кажется, Ника тут же пришла в себя.
— Что-то случилось? — поинтересовалась она невинно. — Что-то с ребёнком?
— У ребёнка есть имя! — жёстко сказал я и добавил: — И не смей куда-то уходить, поняла меня?
— Да… — неуверенно ответила она.
— Хорошо, — сказал напоследок и отключился.
«Чёрт! Если слова Светланы подтвердятся, и окажется, что моя Филипп и не мой вовсе, то…»
То я всё равно его не отдам… Только с Никой будет покончено.
ГЛАВА 8
Светлана
Вернулась домой только ночью. Я долго бродила по улицам города, не скрывая своих слёз и своего отчаяния. Прохожие сторонились меня, будто я была прокажённой. Кто-то откровенно смеялся, но были и те, кто интересовался, не нужна ли мне помощь…
«Вы всё равно не поможете», — произносила про себя и шла дальше.
Вернулась домой, закрыла за собой дверь и сползла по ней, не чувствуя больше сил. Кости ломило от усталости, и я была так расстроена встречей с Северским, что всё, что мне сейчас хотелось – это забраться в кровать, спрятаться под одеялом и тихонько умереть.
«Я была так близко… А он… Не поверил… Уничтожил моё единственное доказательство…»
Я снова и снова прокручивала в голове наш разговор.
«Сволочь…»
— Сволочь, — повторила вслух.
Я сейчас не чувствовала ничего, кроме отчаянного желания убить Северского и забрать у него своего сына.
Взяв в себя в руки, я всё-таки разделась, приняла горячий душ, потом сварила крепкий кофе и решилась позвонить.
Меня сейчас не волновал тот факт, что уже ночь. Пусть знает…
Хоть я и не хотела говорить своему бывшему мужу о том, что наш сын жив, я понимала, что без посторонней помощи мне не обойтись. И сейчас, моей помощью и поддержкой должен стать Рома. Пусть помогает спасти мне нашего ребёнка.
— Алло… — раздалось в трубке сонное и недовольное.
— Привет, Рома. Это я, Света. Прости, что разбудила, но я не могла ждать до утра, — сказала довольно сухо, хотя внутри у меня всё разрывалось на части от боли, страха и отчаяния. Душа кричала, истерично вопила и билась, как в клетке, желая вырваться на волю. Но внешне, я была спокойна.
— Света? — откровенно удивился Рома. — Какого?... Подожди, я сейчас выйду…
Послышалось шуршание и тихие слова, которые я не разобрала.
Наверное, что-то сказал своей супруге.
— Говори, только быстро, — уже не шёпотом, а нормальным голосом сказал Роман. — Что у тебя случилось?
— Не у меня, — поправила его. — У нас. Рома, наш ребёнок жив. Наш сын не умер.
В трубке раздался долгий вздох.
— Света, я понимаю, что потеря ребёнка для тебя стала невосполнимой потерей и трагедией, но…
— Детей подменили, Рома, — оборвала его резко. — Наш сын живёт и растёт в другой семье.
— Что? Как? Откуда… — он выругался. — Откуда ты это взяла? Ты придумала себе, да, Света?
— Нет, Рома, это не выдумка…
И я ему рассказала, полностью, от начала и до сегодняшнего дня, как Северский уничтожил запись и вытолкал меня из кабинета, пригрозив, чтобы я не попадалась ему на глаза, иначе… Иначе ничем хорошим для меня это всё не закончится.
— Он не поверил мне… Не поверил записи… — всхлипнула я и заплакала, не сдержав эмоций. — А может и поверил! Я не знаю, Рома! Но мы должны вернуть нашего сына!
— Света, — упавшим голосом произнёс бывший муж. — Ты… Господи… Мне очень жаль. Но будет лучше, если ты и правда, оставишь ребёнка в той семье. Северский… Если это правда, то он всё равно не вернёт ребёнка, понимаешь? А проблем может создать множество. И не только тебе. Света, ты узнала, что ребёнок жив. Вот успокойся и живи дальше. Найди себе мужчину и… попробуй родить снова.
Жестокие слова, которые он произнёс, разрывают моё сердце на мелкие осколки. В моей душе давно поселились мрак и мгла и когда, тоненький, но яркий лучик света надежды появился во мне, все вокруг сразу хотят его вновь уничтожить…
— Что… — не поверила я своим ушам. — Рома, что ты такое говоришь? Ты что же, не услышал меня? НАШ СЫН ЖИВ! Он не умер, Рома! Я хочу его вернуть! Помоги мне… Пожалуйста…
— Света, прости, но… Я похоронил нашего ребёнка. Я ничем тебе не помогу. У меня семья и… у меня два месяца назад родился сын… Света, не звони мне больше, не мешай мне жить. Прощай.
Пи. Пи. Пи…
И тишина.
Он не терзался, не лукавил, а просто решил оставить позади всё то, хорошее и светлое, что было когда-то между нами. А ведь мы были так счастливы.
«Рома, как же ты посмел отказаться от сына?! Ладно, от меня… Но от своего ребёнка?!»
Я не могла поверить… Это было жестоко…
«У него родился второй ребёнок. Сын», — сказала про себя.
Я сначала долго сидела на кухне, слушая тишину, и находилась, будто в вакууме, а потом, когда легла в кровать, меня накрыло…
Слёзы всю ночь катились из глаз, пока, наконец, я не заснула от усталости.
Утром, с невероятно тяжёлой головой и разбитым телом, я включила свой ноутбук.
Вбила в поиск имя Северского и на фото увидела ЕГО лицо. Чудовище, жена которого разрушила мою жизнь, поставила меня на колени, отобрала частичку меня, моей души и моего сердца! Он тоже виноват!
Да я лучше сдохну, чем откажусь от попыток вернуть своего сына! Я буду бороться до самого конца!
— Я не позволю сломить себя, — сказала я громко. — Не позволю! Я верну своего ребёнка и ты, Дмитрий Северский не сможешь меня остановить. Никогда.
Полтора года были для меня настоящим адом, и теперь, зная, что мой ребёнок жив и здоров, я отказываюсь сдаваться.
— Я верну тебя, мой мальчик, чего бы мне это ни стоило.
Долго я смотрела на фотографию своего врага – того, кто отказался мне поверить и понять… Я запоминала каждую его чёрточку на лице, вглядывалась в его льдистые и безжалостные глаза. И внутри меня словно что-то поднималось – буря гнева, ярости и желания всё крушить на своём пути.
***
Светлана
Я смотрела на своё отражение и видела перед собой осунувшееся и бледное от истощения лицо, с тёмными кругами под когда-то красивыми глазами, и мрачной линией чувственных губ. В данный момент жизни, я выглядела старше своих лет. Одна из прядей моих светло-русых волос была абсолютной белой на свету. Через несколько дней после похорон, я равнодушно заметила, что одна прядь моих волос стала белой. Я не красила волосы и не стеснялась своей поседевшей от горя пряди. Она стала для меня напоминаем о том, что я ощутила после потери ребёнка.
Пару дней я потратила на то, чтобы найти хорошую риэлтерскую компанию, которая могла быстро продать мою квартиру.
У них ушла неделя на поиск покупателя. Квартиру я решила продать дешевле рыночной стоимости, так как время играло против меня, а деньги мне нужны были срочно.
За этот период я нашла для себя неприметную и очень скромную съёмную квартиру.
Я получила деньги за продажу своей квартиры и с уже сложившимся в голове планом и деньгами в сумке, отправилась к человеку, которого мне порекомендовали на одном закрытом форуме.
Все эти дни и недели, я жила только благодаря своей силе воли и поставленной цели, которую я намеревалась достичь в самые короткие сроки.
— Доброе утро, Владимир Фёдорович, — поприветствовала я мужчину, который, по отзывам, мог совершить невероятное. — Мы с вами договаривались о встрече…
— Солнцева Светлана Михайловна, — произнёс он.
— Да, — кивнула ему.
— Проходите в мой кабинет, — пригласил мужчина.
К слову говоря, Уваров Владимир Фёдорович, выглядел под стать своей профессии: он имел абсолютно невзрачное и незапоминающееся лицо; ничего не выражающий взгляд блеклых то ли серых, то ли голубых глаз; русые волосы того самого мышиного оттенка; и телосложение у него было обыкновенным – не толстый, но и не худой, невысокий, но и не низкорослый.
Одним словом, идеальный частный детектив.
— Вы сказали, у вас крайне важное дело, которое касается известного человека, — забросил он удочку.
Кивнула ему и прежде, чем рассказывать о своей просьбе, достала из сумки устройство чёрного цвета, напоминающее рацию. Это устройство я приобрела за кругленькую сумму и теперь, готова была привести его в действие.
Я демонстративно поставила прибор на письменный стол частного детектива и спросила его:
— Вы ведь знаете, что это?
Мужчина явно был удивлён.
— Однако, я смотрю, у вас профессиональная модель, — произнёс он и тут же усмехнулся. — Да, я знаю, что это. Глушитель любых пишущих устройств, жучков и прослушек. Подозреваю, ваше дело оооочень деликатное.
— Верно понимаете.
— Также я понимаю ваше недоверие, — произнёс он осторожно.
— После некоторых событий в моей жизни, я больше никому не верю и не доверяю.
С этими слова я нажала кнопку «Пуск».
— Что ж, я уважаю тех людей, которые относятся с осторожностью и подозрением к окружающим их людям. Я такой же, Светлана Михайловна. И раз, мы с вами в данном случае равны – вы не пишите меня, а я не пишу вас, то… давайте приступим.
Достала из сумки папку и протянула её детективу.
— Здесь полное имя нужного мне человека, его место работы и фотография, — сказала я, наблюдая за реакцией мужчины.
Но на лице Владимира Фёдоровича не дрогнул не один мускул. Никакой эмоции не отразилось ни на его лице, ни в движениях рук и тела. Полное спокойствие и даже, кажется, равнодушие.
— Председатель арбитражного суда, — проговорил он вслух. — Высокая птица, Светлана Михайловна. И что же я должен найти? Вы хотите получить на него компромат?
— Нет. Мне не нужен на него компромат. Мне нужно совершенно другое, и надеюсь, вы сможете мне помочь.
— Мне очень любопытно, — сказал он тихо. — Что же вам нужно?
— Вы должны найти всех его врагов, Владимир Фёдорович. Я хочу знать, где они живут, работают, какие рестораны, клубы и другие заведения посещают. Также, вы должны выяснить, по какой причине тот или иной человек стал его врагом.
— Довольно любопытно, — произнёс он задумчиво. — Это все пожелания?
— Есть ещё, — сказала я. — Мне нужны все данные на всех членов его семьи и на него самого – где живёт, какое имущество имеет, где любит бывать, какие заведения посещает, самый частый его маршрут передвижения. Также, всё хочу знать о его жене и о его… сыне. Теперь, всё.
Детектив встал со своего кресла, бросил папку на стол и смерил медленными шагами свой кабинет.
Я не мешала ему размышлять.
Минут через десять, он снова сел в своё кресло и таким же равнодушным голосом, сказал:
— Данная работа потребует немалых средств, Светлана Михайловна.
— Так вы берётесь за этот заказ?
Он ухмыльнулся.
— Возьмусь, если вы будете в состоянии оплатить мои услуги.
Он оторвал стикер и написал цифру, протянул бумажку мне.
Внутри меня ничего не дрогнуло. Я знала, что мне потребуются деньги для осуществления моего плана и была готова к расходам.
— Я дам вам половину сейчас, Владимир Фёдорович. Вторую половину вы получите, когда выполните моё задание, — мой голос был таким же сухим и равнодушным, как и у самого детектива, только глаза могли выдать мои чувства, которые заняли выжидательное состояние.
Детектив забрал у меня стикер и сжёг его в чистой пепельнице.
— Выполню ваш заказ через три месяца. Встретимся…
— Я даю вам срок ровно месяц, ни днём дольше, — оборвала его резко.
На лице мужчине теперь отразились первые эмоции – возмущение и негодование.
— Невозможно такой крайне сложный заказ выполнить за столь короткий период! — процедил он, не скрывая своего недовольства. — Три месяца и не днём раньше.
— Месяц и вы получите ещё столько же, — улыбнулась я как самая настоящая акула. — По рукам, Владимир Фёдорович?
На секунду он опешил, потом замешкался, но жадность сделала своё дело.
Детектив чертыхнулся и сказал:
— По рукам!
И мы скрепили наш уговор крепким рукопожатием.
ГЛАВА 9
Дмитрий
Бесшумно вошёл в квартиру, в которой жила Ника и также неслышно закрыл за собой дверь. Потом, не разуваясь, я прошёл дальше, отмечая, как стильная и безумно дорогая обстановка квартиры стала потрёпанной, как в самой распутной гостинице: на мебели пятна от кофе, вина и ещё какой-то дряни; местами была прожжена сигаретами мягкая мебель; на дорогой штукатурке я отметил следы от царапин, словно кто-то дурной проводил по ней острым лезвием ножа… А ещё – пыль, липкий пол, грязная посуда, и небрежно разбросанные вещи…
Поморщился от этого отвратительного вида.
Вдруг, увидел как из коридора, который вёл в спальню, вышла молодая девушка, совсем ещё девчонка, лет девятнадцати от силы. Она была одета в форму клининговой компании, на руках её я заметил перчатки. Она держала чёрный пакет, заполненный мусором.
Ника раньше никогда не была такой свиньёй. Очевидно, чтобы заглушить голос совести, она решила прибегнуть к радикальным мерам и начала много пить…
Но я не чувствовал жалости или сочувствия…
Девушка увидела меня и резко остановилась. Округлила глаза и заозиралась по сторонам.
— Тебе уже заплатили? — спросил её.
Она сглотнула и замотала головой и потом тихо пролепетала:
— Нет… Ещё нет…
Вынул из своего кармана портмоне и отсчитал несколько тысячных купюр. Бросил деньги на диван и сказал:
— Забирай деньги и уходи. Уборка на сегодня закончена.
Девушка пару секунд помялась, но потом кивнула, подбежала к дивану, схватила деньги и была такова.
Я продолжил осмотр.
Сейчас эта женщина, что по ошибке зовётся моей женой, вызывала лишь брезгливость, отвращение и ярость от того, что посмела водить меня за нос и так жестоко обмануть.
Прошёл по всей квартире, отмечая беспорядок и затхлый запах по всему помещению.
Из ванной комнаты слышался шум воды.
Хмыкнул.
Ника решила помыться перед моим приходом, но не успела встретить меня должным образом. Я отменил две важные встречи и приехал раньше.
Вернулся в гостиную и ленивым движением подтянул к себе один из стульев и сел на него, вытянув ноги вперёд и положив ногу на ногу.
Достал сигарету, зажигалку и закурил.
А ведь я курю редко и никогда не позволяю себе это делать в доме. Но эта квартира напоминала свалку и подобие чего-то статного, но в реальности, это место было осквернено лживой сущностью Ники. Осквернено и начало гнить, как и её скверная душонка.
«Тварь!», — с яростью подумал про себя, вспоминая голос с диктофона.
Очень скоро она вышла из ванной, и я услышал её визгливый голос.
— Эй! Ты куда пропала?! Почему всё ещё не убрано?!
Хмыкнул и усмехнулся. Затушил сигарету и принялся ждать.
— Ты, сучка мелкая, оглохла что… — Ника фурией ворвалась в гостиную и точно также как недавно молодая девушка, резко остановилась и застыла на месте. — Дима?
И столько удивления в её голосе.
— Почему так рано? — а голос Ники сама патока, даже смешно.
Смотрю на неё и отмечаю, что никакая вода, никакие косметические средства не отмоют ни её тело, ни душу.
— Я обещал, что заеду. И я здесь, — сказал сухо и указал ей рукой на кресло, что стояло как раз напротив меня. — Садись, Ника. Говорить будем.
Она нервно повела плечами и обхватила себя руками, словно защищаясь.
«Да, «милая», защита тебе явно понадобится…»
— Мне уже страшно… — тихо произнесла она. — Скажи сразу, что произошло?
— Повторяю, Ника, — спокойно заговорил я, — садись.
Она громко сглотнула, дрожащими пальцами провела по влажным волосам и не сделала ни шага.
— Дима… Ты меня пугаешь. Я не сяду, пока ты не скажешь, что…
— Я СКАЗАЛ, СЯДЬ! — рявкнул я так, что она, вздрогнув, даже чуть подпрыгнула и молниеносно выполнила мою просьбу и села.
Ника была озадачена и напугана. Но это хорошо. Только мне любопытно, она догадывается, что я узнал её страшную тайну?
Интересно, что люди обычно говорят предателю? Особенно той предательнице, которую ты когда-то считал самым близким и родным человеком?
«Привет, а знаешь, это очень больно и неприятно, знать, что в моей спине не первый год, торчит нож, который ты вонзила?»
Мой разум пытался сопоставить полученные данные и прийти к заключительным выводам. Ясное дело, что та запись – не подделка. За много лет я научился отличать ложь от правды, только мои знания не помогли мне с собственной женой.
Слепец и дурак! Сам виноват – доверял ей.
Я долгим взглядом смотрел в напуганные глаза Ники и знал, что она сейчас видит перед собой не мужа, а судью. Моё лицо было лишено всякого выражения, и это нервировало её.
— Димочка, родной, не молчи, - мягким тоном заговорила эта лживая сука. — Расскажи мне, что произошло?
Я подался чуть вперёд и спокойно спросил её:
— Почему ты мне ничего не рассказала?
Она захлопала нарощенными ресничками и криво улыбнувшись, пискнула:
— О чём не рассказала? Дима, я не понимаю…
— Понимаешь, Ника. Ты… ты не рассказала мне о нашем сыне. О моём сыне, Ника. Который умер, — сказал я и ощутил, как защемило сердце.
Пришло осознание: «Мой сын мёртв…»
Ника всхлипнула, поджала под себя ноги, как испуганный зверёк и зашептала:
— Господи… Господи… Господи…
Она закрыла рот обеими ладонями и яростно замотала головой.
— Не время катать истерику и убиваться, Ника. Ты полтора года носила эту тяжесть и молчала. У тебя было полно времени оплакать ребёнка и рассказать мне правду. Ты…
Я резко поднялся и сделал несколько шагов.
— Ты забрала чужого ребёнка себе… — сказал я снова сухим и безэмоциональным тоном. — Ты лишила другую женщину счастья материнства и сама не приняла этого ребёнка. Я не понимаю тебя…
Она громко всхлипнула, вскочила на кресло и, балансируя на мягкой подушке, закричала:
— Не понимаешь?! Да!!! Ты ни черта не понимаешь!!! Потому что этот ребёнок был ниточкой, которая связывала меня с тобой!!! Думаешь, я не знаю, что ты хотел со мной развестись?!!! Если бы я тебе рассказала, то навсегда потеряла бы тебя!!!
Она села в кресло, обняла колени и зарыдала в голос.
Тяжесть свалилась мне на плечи, но я знал, что справлюсь с ней и той болью, что принесла в мою жизнь эта страшная и безумная женщина.
— Ты конченная, Ника, — сказал я ледяным тоном. — Ты кричишь и рыдаешь вовсе не о ребёнке, которого потеряла. Рыдая, ты не вымаливаешь у меня прощения. Ты оплакиваешь лишь свой страх потерять меня… Но и это ложь. Ты не меня боялась и боишься потерять, а своё положение и деньги. Только это тебя заботило всегда.
Она замолчала и подняла на меня зарёванное лицо.
— И что? — спросила она вдруг спокойно, но потом снова всхлипнула и слёзы потекли из её глаз. — Разве можно упрекать женщину в том, что она желает хорошо и безопасно жить?
Ника встала с кресла, и сделал шаг мне навстречу. Она тронула меня за плечо и заговорила тихим и сдавленным голосом:
— Дима… Я рожу тебе другого ребёнка, и он будет жив, обещаю…
Резко откинул её руку и процедил:
— Ты говоришь страшные слова, Ника… И самое отвратительное то, что ты даже не осознаёшь своей вины. Повторяю – ты конченная дрянь и я не желаю иметь с тобой ничего общего. Ты больше не моя жена. Завтра же я организую наш развод.
— НЕТ! НЕ-Е-Е-ЕТ! — заверещала она сиреной и вцепилась в меня словно клещ. — НЕ ПУЩУ! ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ!!!
Стряхнул её с себя и процедил:
— Квартира останется на тебе. На этом всё. Прощай, сука.
— Дима-а-а-а-а! Не надо!!! Не смей или ты пожалеешь! Слышишь?!
Обернулся и сказал:
— Не стоит кидаться угрожающими словами, Ника. Лучше просто действуй, чтобы у меня были развязаны руки.
Дмитрий
Вернулся домой в прескверном настроении.
Хотелось ломать и крушить всё вокруг!
Не мог осознать и принять, что мой сын, моя кровь и плоть, на самом деле мёртв. Эта страшная трагедия никак не укладывалась в голове.
Рывком содрал с себя галстук и бросил на диван.
Опустился в кресло и уронил голову в ладони.
Сжал пальцами виски и застонал.
«Боже… Как же мерзко на душе…»
«Ника, проклятая женщина, зачем… зачем ты обманула? Почему не призналась?»
Выпрямился и как наяву увидел лицо той несчастной женщины, которая выяснила, что мой сын – это её сын.
Тряхнул головой и вдруг услышал плач ребёнка.
— Филипп, — вздохнул и горько улыбнулся.
Направился в детскую.
Малыш стоял на ножках в кроватке и держался ручками за бортики.
Он плакал, крутил головой и отмахивался от няни.
— Дмитрий Мстиславович, добрый вечер, — произнесла Марта. — Сегодня он весь день капризничает и ничего не хочет: не играть, не кушать нормально, не гулять… На первый взгляд, по здоровью у Филиппа всё хорошо…
Я подошёл ближе и склонился над своим малышом.
— Па-па! Па-па! — повторял Филипп, протягивая ко мне свои маленькие пухлые ручки.
Несмотря на всю серьезность ситуации, я невольно улыбнулся.
— Папа здесь, мой сынок, — пробормотал я.
Взял сына на руки и прижал его к своей груди. Поцеловал его светлые локоны и свободной рукой погладил сильную упругую спинку.
Малыш тут же перестал хныкать.
— Всё хорошо, мой родной, — сказал я негромко, продолжая гладить его по спинке.
Филипп сразу дал ясно понять, что я ему нужен, и больше никто. Он крепко вцепился в меня и тут же утих, только чуть-чуть икал. Я ощутил сильный прилив нежности к мальчику, что все сомнения мгновенно отпали: я чётко понял, что никогда не смогу отдать ребёнка. Никому.
И плевать, что это несправедливо. Плевать, что я косвенно разрушил чью-то жизнь. Это мой сын Мой Филипп. И он носит моё имя – Северский.
Я глядел на покрасневшее личико своего сына и тихонько качал на своих руках.
— Бог мой, Дмитрий Мстиславович! Как же вы быстро его успокоили. Вот что значит, настоящая родительская любовь. Дети всё чувствуют, хоть на расстоянии, хоть рядом и этих ангелов никак не обмануть.
Я оторвал взгляд от сына и посмотрел на Марту потемневшим от внезапно возникшего гнева взглядом.
— Может, вы что-то сегодня делали не так? — спросил у неё. — Надеюсь, вы не делали ничего такого, о чём потом можете сильно пожалеть?
— Господь с вами, Дмитрий Мстиславович! Что вы такое говорите? Да чтобы я и причинила вред этому чудесному созданию? Да никогда! — Марта всхлипнула от обиды. — Никогда так больше не говорите. Я люблю Филиппа – он чудесный мальчик, послушный. Но сегодня, видимо, у него плохое настроение.
— Прости, Марта. Я знаю, что ты не причинишь ему вреда, — сказал и вздохнул.
Это был несправедливый наезд на женщину.
Интересно, Филипп мог почувствовать, что его настоящая мама узнала о нём? Может, в этом причина его сегодняшнего дурного настроения?
ГЛАВА 10
Дмитрий
Поцеловал сына в лоб и протянул его Марте.
Почувствовав, что его отрывают от меня, Филипп немедленно запротестовал. Его сильное маленькое тело напряглось, он забрыкался и завопил так громко, что мои барабанные перепонки едва не лопнули.
Филипп невероятно был привязан ко мне, и я сам в этом чудесном малыше души не чаял.
Перевёл усталый взгляд на Марту и прижал к широкому плечу своего плачущего сына. При этом меня совсем не заботило, что ребёнок может испачкать мой элегантный костюм.
— Марта, дай бутылочку, я сам его покормлю.
— Держите, — протянула она бутылочку со смесью. — Может быть, с вами он хорошо поест.
Нежно, но твёрдо я устроил Филиппа у себя на руках и поднёс ко рту малыша бутылку с соской.
Филипп с удовольствием и жадностью ухватился за бутылочку.
Жадно пил, прикрывал глазки и успокаивался.
— Другое дело, — улыбнулась Марта. — А то совсем не хотел есть. Я уж переживала, что уснёт голодный.
Филипп съел всю смесь, что находилась в бутылочке.
Потом он устало потёр кулачками свои глазки и, широко зевнув, снова начал хныкать.
Пришло время менять памперс.
— Сейчас, мой родной. Сейчас папа всё сделает, и тебе будет хорошо, — сказал ласково и стянул с него памперс.
Надел на Филиппа чистый подгузник, а потом принял из рук Марты пижаму. Уверено, но мягко засунул его ручки и ножки в синий крохотный костюм. Застегнул на рубашке пуговки, натянул на него штанишки и, подняв сына, начал разглаживать пальцами его светлые волосы.
Нет нужды говорить, что Марта, Ника и та несчастная женщина были забыты.
— Филипп, ты — мой сын! — восторженно и гордо сказал я.
— Конечно он ваш, а чей же ещё! — рассмеялась Марта.
Вздохнул и кивнул. На мгновение забылся и едва не произнёс вслух то, что не должна слышать ни одна живая душа.
— Да, он мой, — повторил также уверено и повернулся к Марте. — Идите, отдыхайте. Я сам уложу Филиппа.
Марта уже привыкла ко мне и моим приказам, и знала, что я ненавижу самовольность и импровизацию, даже если это исходит из благих намерений. Каждый должен знать своё место, выполнять свою работу и делать так, как я говорю.
Раньше, Марта протестовала и пыталась навязать свою помощь, но после детального и красноречивого разговора, она поняла, как нужно вести себя в моём доме — подчиняться моему слову. Если я сказал, иди и отдыхай, то я не желаю при этом слышать, что она не устала и может помочь…
Теперь Марта чётко выполняла мои указания.
Когда дверь за ней закрылась, я полностью сосредоточил своё внимание на сыне.
Долго глядел на красивого ребёнка и всё-таки решил про себя, что я должен, просто обязан сделать тест ДНК, чтобы точно знать…
Потому что внутри меня сидела и грызла маленькая червоточинка, или же, это была слепая надежда, что Филипп всё же мой ребёнок, а вся та чушь на диктофоне – это слова женщины, которая тронулась рассудком на фоне своей болезни. Словам Ники тоже не следует верить, она та ещё лживая дрянь… Или, быть может, Нике всё приснилось? Или ей внушили?
Определённо, я должен знать наверняка!
— Да, так и сделаю, — пробормотал едва слышно, укачивая Филиппа на своих руках.
— Ты – мой, — повторил ему. — А я никому не отдаю ничего и никого из того, что считаю своим. Так было и так будет. Всегда.
Перед глазами снова встало лицо той несчастной женщины.
«Чёрт!»
Закрыл глаза и решил:
«Сначала сделаю тест. Я верю только фактам, а не словам женщин. Их разговоры и признания, чаще всего – это пустой звук. Будут результаты – будет виденье, что мне делать дальше со Светланой… Или же ничего не делать…»
Дмитрий
Диктофон восстановить не удалось, но запись извлекли.
На следующий день я несколько раз прослушал этот кошмар наяву и, когда знал уже весь текст этой записи наизусть, я взял мобильный и набрал номер телефона одного хорошего специалиста.
— Дима? — удивились с другой стороны провода.
— Здравствуй, Толя, — произнёс я, в своей обычной манере – сухо и безэмоционально. — У меня есть для тебя небольшое задание.
— Не скажу, что очень рад тебя слышать, Дима. Ты мне только и звонишь, что по делу. Никогда не поинтересуешься моим самочувствием и здоровьем… — нудно пробормотал Анатолий.
— Как твоё здоровье, Толя? — спросил его.
Мужчина хмыкнул.
— Не жалуюсь, — был его ответ и уже деловым тоном поинтересовался: — Так что за задание?
— Нужно собрать полное досье на одну женщину.
Я перевёл взгляд на отчёт охраны, где были указаны паспортные данные Светланы.
— Без проблем, Дима. Тебе как всегда, нужно срочно?
— Да, Толя, сделай всё быстро, — сказал ему.
— Хорошо. Присылай на почту всё, что тебе известно и фотографии, если есть. Подготовлю информацию как можно быстрее.
— Отлично, — сказал ему и нажал на кнопку «Отправить». — Вся информация у тебя на почте.
— Тогда до связи! Пошёл работать, — сказал Анатолий и положил трубку.
Я перевёл взгляд на часы – через два часа меня с сыном ждут в клинике.
«Что ж, сомнениям нет места. Нужно сделать тест, чтобы знать истину», — сказал про себя, впервые ощущая страх, что всё, что было сказано на диктофоне и все произнесённые слова Ники и Светланы – правда.
Моя профессия такова, что я должен докопаться до истины, какова бы она ни была.
Весь мой богатый жизненный опыт подсказывал, что я уже знаю правду. Но мне всё равно нужны были конкретные доказательства – ДНК этим доказательством и будет являться.
Я был не из тех людей, которые боятся жизненных трудностей, но это когда касалось конкретно меня и моей судьбы. Сейчас же, всё по-другому.
Все мои родные, друзья и знакомые считали меня спокойным и уравновешенным человеком – даже подшучивали, что вывести меня из себя может только что-то совсем уж совсем невероятное.
Ситуация с моим сыном, Никой и Светланой вызывала лишь гнев, что с трудом удавалось сдержаться. Мне хотелось орать, крушить всё вокруг и уничтожить не только Нику и тот проклятый роддом со всем его персоналом, но и саму Светлану, что посмела заявиться ко мне.
И с каждым разом, прослушивая ту чёртову запись, я приходил к пониманию и выводу, что в жизни вполне возможна ситуация, когда может понадобиться помощь настоящей матери Филиппа.
Например, самое элементарное – это её кровь.
Или Филипп, когда подрастёт, пойдёт в школу, университет… Все будут замечать внешние различия – мы будем непохожи.
Или же, он может потом сам сделать анализ ДНК и узнать правду, что я не его биологический отец.
Тогда, трагедии не избежать. Начнутся вопросы, недопонимание, злость, гнев… ненависть… Вполне возможно, что Филипп захочет найти своих биологических родителей…
Запустил пальцы в волосы и тяжело вздохнул.
«Если тест ДНК подтвердит, что я – не отец Филиппа, то хочу я того или нет, но мне придётся выйти на Светлану и провести с ней переговоры».
В голове тут же созрел идеальный план.
Снова вспомнил её – Светлана была одета в недорогую одежду и выглядела не очень хорошо, из чего я мог сделать предварительный вывод, что женщина не богата.
Когда Толя соберёт на неё информацию, тогда и станет ясно, сколько ей нужно предложить, чтобы она написала мне отказную от ребёнка.
Пусть у меня будет эта бумага. Может, она никогда и не понадобится, а быть может и очень даже пригодиться.
С этими мыслями и с чётко составленным планом, я направился домой, чтобы забрать Филиппа и поехать с ним в клинику для сдачи анализов.
Я никому не позволю разрушить и даже чуть-чуть поколебать мою стабильную жизнь. И неважно, кто это – практически бывшая жена, которая скоро получит документы на развод, биологическая мать моего сына или кто-то или что-то иное, — никому не позволю трогать меня и мою семью!
ГЛАВА 11
Светлана
— Здесь всё, что вы просили, Светлана Михайловна, — с улыбкой хищника сказал Владимир Фёдорович, частный детектив. Он протянул мне пухлую папку.
— Благодарю, — сказала небрежно, и взяла в руки папку, но…
Уваров ухмыльнулся и потянул её на себя назад и сказал:
— Сначала обещанная вторая половина, Светлана Михайловна.
Посмотрела в его блеклые глаза долгим взглядом и холодным тоном произнесла:
— Сначала я должна убедиться, что вы не подсунули мне пустую пачку бумаги.
Улыбка тут же исчезла с лица мужчины, и он отпустил папку.
— Моя репутация – это моё лицо. Я никогда не обманываю своих клиентов. Больше никогда не смейте меня так оскорблять, — в голосе частного детектива зазвенела сталь, и его злость буквально стала ощущаться в воздухе.
— Не злитесь, Владимир Фёдорович, — сказала в ответ на его недовольную тираду. — Жизнь меня научила больше никогда и никому не доверять. Люди слишком жестоки, Владимир Фёдорович… Они легко могут растоптать твоё счастье, обсмеять твои беды и пройти мимо горя…
Закрыла на мгновение глаза и, взяв в себя руки, уже твёрдым и сильным голосом ответила:
— К сожалению, это качество теперь мне недоступно.
Он вернул мне такой же долгий взгляд, каким я наградила его недавно и произнёс:
— Не все такие, Светлана Михайловна. Не все.
Пожала плечами и открыла папку.
Уваров сделал свою работу.
Отдала детективу оставшиеся деньги и покинула его офис.
Вслед мне донеслись его слова… А быть может, мне померещились они:
— Будь осторожна с Северским.
***
Наизусть выучила содержимое папки: я теперь знала, какие рестораны предпочитает посещать Северский; какие курорты являются его любимыми; сколько лет он женат и на ком; что отношения с его супругой натянутые и больше формальные; любовниц он никогда не светил, заботясь о своей репутации, но, Уварову удалось найти несколько его измен. Был и список дел, которые он рассматривал и которые завершились не в пользу важных людей и их компаний.
Северский был серьёзным человеком.
Его биография меня впечатлила, но не вызвала никаких эмоций. Видимо, на время своей борьбы, я утратила все чувства.
Враги…
Враги у Северского конечно же были… И по «счастливому случаю» они все находились в одноимённых местах – одни на кладбище, другие – за решёткой.
— Что же ты за человек, Дмитрий Северский? — произнесла я вслух. — Неужели, ты боялся этих людей? Или, быть может, просто устранил их, чтобы не оглядываться по жизни? Не знаю…
Прекрасно понимаю, что он просто взял и уничтожил своих врагов. Очень просто сломать кому-то жизнь, имея такое высокое положение, как у него, большие деньги и многочисленные связи. Хренов, вершитель судеб!
Я никогда никого не ненавидела. Я не знала этого чувства, но после того, как Северский прогнал меня и даже не захотел ни на минуту выслушать и просто по-человечески поговорить, я поняла, что ненавижу его.
У него мой сын. МОЙ СЫН.
И мне сейчас было абсолютно всё равно, что он не знал о подмене.
Косвенно, но он тоже причастен к преступлению!
Я также прекрасно понимаю, что бороться с Северским законными путями бессмысленно.
Кто я и кто он.
Взяла в руки один из листов, где была напечатана важная для меня информация и улыбнулась.
Тут же распечатала конверт, который приготовил для меня детектив, и вынула на свет пригласительный билет.
Уваров, действительно, блестящий детектив и его работа, однозначно стоит тех денег, что я ему заплатила.
«Завтра вечером состоится благотворительный ужин», — подумала устало, но довольно. — «Что ж, отличная возможность встретиться с Северским».
Уваров написал, что именно этот благотворительный вечер господин Северский посещает всегда и никогда его не пропускает.
«Это моя возможность».
Приняв душ, я надела растянутую, но очень удобную футболку и забралась в постель. Но сон всё никак не шёл.
Очень много мыслей было в голове.
Но, в конце концов, я провалилась в сон.
Мне приснился мой сынок.
Он и раньше мне снился, особенно в первые месяцы после трагической новости и похорон.
Но сегодня, этот сон был не таким как остальные.
Я нянчила своего Сашеньку, покачивая из стороны в сторону, и во сне явственно ощущала его тепло и тяжесть маленького, но упругого тельца в своих руках. Я осторожно, но крепко прижимала малыша к груди. Как наяву ощущала и вдыхала его сладковатый и нежный младенческий запах, касалась губами пушка его светлых волос и целиком растворялась в этих приятных и счастливых ощущениях.
— Мой родной, — шептала я, целуя бархатистую щёчку…
Но вдруг, на своих руках я увидела не своего сына, а рассыпающуюся в прах куклу…
— Нет… нет, нет… НЕ-Е-ЕТ!!!
Проснулась вся в слезах.
***
Дмитрий
За окном продолжалась жизнь — порывистый ветер срывал с деревьев оставшиеся жёлто-серые листья, спешили по своим делам машины и люди. Жизнь не останавливалась.
Я тоже продолжал жить.
Но ощущения были такие, будто я умер. Ныли руки, плечи, болело где-то в груди, а в голове стучал молот. Я откинулся на спинку кресла, и снова поднёс к глазам проклятый результат теста ДНК.
Ноль процентов.
Всё оказалось чёртовой правдой – уродливой, нежеланной, противной и… ненавистной.
Подсознательно я знал, что так оно и будет, но…
Да, я всегда знал, что надежда – это зло. Никогда не полагался на неё, только на себя и свои силы. Не пойму, какого чёрта, я решил довериться этой лживой надежде в этот раз.
Вздохнул и с остервенеем смял лист бумаги с результатами теста и швырнул его в ящик своего стола.
Сжал пальцами переносицу и прикрыл глаза. Сделал глубокий вдох, потом выдох и вдруг, зазвонил рабочий телефон. Звонила секретарша.
Нажал на селектор и ответил:
— Говори.
— Дмитрий Мстиславович, к вам пришёл человек, но он не записывался на приём. Говорит, что вы его ждёте, — доложила секретарь.
— У человека, имя, надеюсь, есть? — спросил довольно грубо.
— Да, конечно. Он представился как Логинов Анатолий Николаевич, — сказал она.
— Пусть войдёт, — разрешил я.
Едва Анатолий вошёл в кабинет, сходу его спросил:
— Почему не позвонил и не предупредил о своём приходе?
— Не сердись, Дима, — произнёс он серьёзно, снимая с себя пиджак и устраиваясь в кресле. Под мышкой он держал папку. — Ты же знаешь, что я не люблю современные телефоны. Они все снабжены следящими программами. А из офиса позвонить не успел, да и смысла не было. Я знал, что ты будешь здесь.
— Ладно, всё неважно, — отмахнулся от его объяснений. — Рассказывай, что нарыл.
— Сказать по правде, Дима, то ничего интересного, — сказал Анатолий и протянул мне папку. — Здесь собрана вся информация на объект.
Открыл и чуть скривился, увидев фотографию Светланы. Тут же закрыл папку и кивнул на неё:
— Расскажи вкратце, что здесь. Подробнее прочту, когда буду дома.
— Ну, я собрал полную биографию. Где она родилась, жила, училась и работала. Объект была замужем, родила мёртвого ребёнка и после этого брак распался. Родители у неё люди обычные. Жива только мать. Отца нет, но есть брат. Брат – инвалид войны. Живут они у чёрта на рогах. Никогда нигде не светилась, не привлекалась, и даже штрафов никогда не было. Долгов нет, кредитов тоже. Хотя живёт небогато. Одним словом, у объекта скучная, унылая и безликая жизнь, да настолько, что я сам чуть с тоски не завыл… — деловито пересказал Толя.
— Я слышу в твоих словах «но», — произнёс я, сощурив глаза.
— Всё верно, Дима. Всё верно, — пробормотал он и, вздохнув, кивнул на папку: — Вот эта серая мышь-неудачница совсем недавно вернулась в город из своего Мухосранска. Продала совсем недавно квартиру, причём очень быстро и по сниженной цене.
— Любопытно, — сказал я негромко. — Я уверен, что деньги она не положила в банк.
— Нет, — хмыкнул Толя. — Не положила. Ты даже не представляешь, что эта твоя Солнцева сотворила, Дима.
— Хм. Ты меня заинтриговал, — приподнял я бровь. — И что же она такого совершила, что ты едва сидишь на месте.
Толя встал и заходил по моему кабинету.
— Я не знаю, Дима, что у тебя с этой дамочкой, не моё это дело, но она как-то с тобой связана! — он указал на меня пальцем, остановившись у моего стола.
Я нахмурился и сказал резко:
— Тогда хватит говорить загадками, Толя! Говори как есть!
Анатолий вернулся в кресло.
— В папке все подробности потом прочтёшь, но если вкратце… Она заплатила нехилое бабло одному нашему с тобой знакомому частному детективу, чтобы он нарыл на тебя всю информацию, сделав особый акцент на твоих врагах.
А вот это была новость.
— Она что же, пришла к Уварову? — сделал предположение.
— Да, Дима! Ты представляешь! — воскликнул Толя. — Я позвонил ему, чтобы он собрал для меня кое-какую информацию по этой девице и когда он услышал её имя и фамилию, сразу же пригласил на встречу и всё-всё рассказал!
— Прямо всё? — решил я убедиться.
— Не сомневайся Дима, — кивнул Анатолий. — Уваров ещё тот хитрый лис, он знает, когда и кого нужно сдать и заложить. Кто ты, а кто эта пигалица! Конечно, он всё рассказал! У него с ней встреча через три дня. Хочешь, я приду с нужными людьми к Уварову и мы там её скрутим и хорошенько допросим?
Проигнорировал его последний вопрос и спросил своё:
— И много она ему заплатила?
— Ха! Ещё как! — снова воскликнул Анатолий и назвал мне сумму.
— Вот, значит, для чего она продала квартиру, — сделал я заключение и улыбнулся. — Да-а-а… А не так проста оказалась эта мышка.
— Ну а теперь уважь моё любопытство, Дима. Чего хочет от тебя эта женщина? — спросил Толя. — Ведь неспроста ты ею заинтересовался. Да и она сама, смотри какая, про тебя и твоих врагов решила всё разузнать! И кстати, ты не ответил про её допрос и…
Поднял вверх ладонь, призывая его замолчать.
Погрузился в свои мысли и усмехнулся.
«Решила поиграть со мной в кошки-мышки, девочка? Решила, что раз диктофоном, да слезами и мольбами меня не проняла, так подумала, что сможешь загнать меня в угол, зайдя с другой стороны?»
«Уговорила. Я рассматривал вариант выйти на тебя и договориться о встречах с сыном, но не теперь»
— Значит так, Толя, слушай меня внимательно, — сказал серьёзно.
Выдвинул ящик стола и достал пригласительный на благотворительный вечер.
— Уварову скажешь, чтобы вёл себя, как и прежде. Он никому и ничего не говорил. И пусть передаст Солнцевой этот пригласительный и скажет, что я никогда не пропускаю это мероприятие. Ты тоже не лезь, Толя, это дело не касается ни тебя, ни кого-то другого. Понял меня?
— Но… — недоумённо заикнулся Анатолий.
Я сжал руки в кулаки.
— Анатолий, ты понял меня? — повторил вопрос уже с угрозой.
— Понял. Всё понял. Передав Уварову твои слова, — сказал он, опустив плечи и спрятав пригласительный в карман пиджака. — Надеюсь, ничего серьёзного?
Холодно улыбнулся и ответил:
— Небольшая мелочь, Толя. И я её быстро решу.
— Не сомневаюсь, Дима. Как снова буду нужен – звони, — сказал Анатолий, надел пиджак и покинул мой кабинет.
Я запрокинул голову и зло рассмеялся.
«Что ж, девочка, поиграем. Только зря ты решила пойти по такому опасному пути. Очень зря».
ГЛАВА 12
Светлана
Мне пришлось снова изрядно потратиться. Я купила одно подходящее вечернее платье для благотворительного вечера.
Яркое платье цвета золота оживило моё лицо, а туфли, которые идеально подходили к платью, были достаточно удобны, чтобы не испытывать мучений к концу вечера, но при этом, элегантны и прекрасны.
Посетила и салон красоты. Макияж, причёска, маникюр и я выгляжу как королева.
Благодаря умелым рукам мастеров и качественной косметике, моё лицо приобрело свежесть, взгляд стал менее усталым, а вечерний макияж придал лицу загадочности.
Парикмахер
