Любовь вне правил. Том 1. Евгения Владон

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ первая
• ПРОЛОГ. Дьявол не всегда выбирает себе жертву сознательно
• ГЛАВА 1. У судьбы тоже случаются приступы крайне нездорового чувства юмора... Часть 1
• ГЛАВА 2. У судьбы тоже случаются приступы крайне нездорового чувства юмора... Часть 2
• ГЛАВА 3. Не будите спящих демонов, если не знаете, чем их кормить…
• ГЛАВА 4. Даже Дьявол способен угодить в ловушку, если переоценит собственные силы
• ГЛАВА 5. Никогда! НИ-КОГ-ДА!!! Не возвращайтесь в логово дьявола, которого вы раздраконили, если... не планировали сделать это заранее
• ГЛАВА 6. Если Дьявол вас к себе так близко подпустил, не думайте, что это было сделано только из чистого любопытства…
• ГЛАВА 7. Если Дьявол решил вас отпустить, желательно позволить ему это сделать до конца…
• ГЛАВА 8. Не бойтесь своих демонов, они всего лишь ваши падшие ангелы…
• ГЛАВА 9. Это вам кажется, будто Дьявол заключает сделки или пари, на самом деле всё куда прозаичнее
• ГЛАВА 10. Никогда не забывайте о том факте, что Дьявол - в первую очередь изощренный искуситель, искусный манипулятор и непревзойденный стратег!
• ГЛАВА 11. Одно из самых любимых занятий Дьявола – усыплять вашу бдительность, так что... не расслабляйтесь!
• ГЛАВА 12. А вы что думали? По-вашему у Дьявола не бывает весьма странных и необъяснимых причуд?

АННОТАЦИЯ

В жизни Джоанн Слоун все предельно ясно, разложено по полочкам и распланировано на несколько десятилетий вперед. Да и вообще, это не просто вам какая-то жизнь, а самая, что ни на есть, настоящая "американская" мечта: стабильная карьера, высокий заработок, идеальный жених, отвечающий всем наивысшим показателям и требованиям Джо, ну и конечно же, стопроцентная уверенность в завтрашнем дне. А еще у нее на носу свадьба! И она тоже распланирована строго по часам. Но в этом-то и вся прелесть, когда в отличие от других невест, у тебя нет лишних поводов ни волноваться, ни переживать из-за всяких там глупостей и пустяков... Пока еще нет. В смысле, пока не появился некто конкретный, кто разнесет твою размеренную жизнь и абсолютный покой в пух и прах...

ЧАСТЬ первая

ПРОЛОГ. Дьявол не всегда выбирает себе жертву сознательно...

Нет, нет и ещё раз нет! Никаких нашествий демонов, низших духов, тёмных ангелов и явления самого господина Мефистофеля не было и в помине. Хотя однозначно что-то дьявольское в его внешности присутствовало. Впрочем, как и в самом его неожиданном возникновении почти из ниоткуда в самый непредвиденный момент.

   - Дайте-ка угадаю... кружевные стринги и-и... никакого лифчика! Я прав? Или я прав?

   Поначалу Джо даже не сообразила, что обращались именно к ней. Слова прозвучали совсем рядом – скользнули по воздуху прямо над затылком, после чего переместились звуковой волной низкого мужского баритона вслед за чьей-то осязаемой тенью к левому ушку и дальше в сторону. И, как видно, они задели не только макушку головы, пробежавшись ментоловым холодком по всей обнаженной спине девушки вплоть до копчика.

   Их прямолинейный смысл вогнал в расслабленное и практически полностью до этого отключенное сознание Джоанны свои раскаленные иглы шокирующего контекста секунды где-то через три-четыре, не меньше.

   - П-простите... вы что-то сказали?

   Наверное, они оказались слишком раскаленными. В голове уж точно полопалось несколько сотен тысяч нейронов за раз, и ясный взор округлившихся от удивления глаз накрыло ослепляющей вспышкой вскипевшего в крови адреналина.

   - Люблю угадывать, что надето на девушке под столь откровенным облачением, именуемым в миру коктейльным платьем. И что самое приятное, очень редко ошибаюсь.

   - Самое приятное?..

   Пришлось часто заморгать, поскольку буйство подскочившего давления никак не желало прекращать своего эффекта домино. Теперь её почти обнаженное под чужим взглядом тело (ещё и оцеплённое едва не со всех сторон тенью незнакомца) буквально и полностью накрыло с головой очень и очень обжигающей волной неконтролируемого волнения. Пальцы интуитивно впились в тонкие стенки бокала, изгибы локтей плотнее вжались в холодную поверхность глянцевой столешницы барной стойки, то ли в неосознанном поиске прочной опоры, то ли... чего-то весомо ощутимого, если вдруг это что-то можно будет применить в ближайшие секунды в качестве тяжёлого орудия.

   - Да, вы правы. Я малость слукавил. Ведь самое приятное в подобных ситуациях, когда мои прогнозы полностью подтверждаются. Особенно, после того, как я сниму с исследуемой мною девушки платье и собственными глазами увижу, что под ним находится.

   После таких слов её должно было приложить окончательно, но!.. В голове вдруг что-то щёлкнуло или перемкнуло, резко переключившись на иную волну осмысления. Горячая пелена если и не сошла с глаз окончательно, то ослабила своё давление где-то процентов на семьдесят-восемьдесят, позволив наконец-то образу этого чёртового нахала проступить поверх перекрытой им картинки внешнего обзора (занимавшего до этого западное крыло зала ресторана «Аркадия»).

   Он сидел на ближайшем высоком табурете всего в одном футе от её левого плеча. Причём ему совершенно ничего не стоило чуть податься вперёд, чтобы сократить это ничтожное расстояние до абсолютного нуля буквально за считанные мгновения. Хотя, едва ли в эти секунды Джоанн думала о подобной вероятности.

   Её ротик приоткрылся. Точнее говоря, это у неё так слегка отвисла челюсть. Да и дыхание-таки перехватило, но совсем по иной причине, даже несмотря на то, что в груди, на уровне солнечного сплетения потянуло колким холодком, а в голове или сознании опять что-то перемкнуло. И, как видно, в тот момент оказалось несколько проблематичным определить, что же именно она почувствовала. Немного позже она назовет данный "приступ" необъяснимым наваждением, поскольку то, что она тогда увидела, должно было вызвать в ней лишь одну бурную неприязнь и ничего более.

   Но, увы, в нём действительно было что-то дьявольское, несмотря на присутствие в его внешности вопиющих для Джоанн Слоун деталей (да-да, именно тех, в коих так часто любит скрываться тот самый пресловутый Дьявол). Причём исключительно тех, которые она так страстно ненавидела в представителях мужского населения планеты едва не с пелёнок. Если только не брать в учёт длинные волосы.

   Да, длинные, до плеч, густые, тёмно-русые с рыжеватой медью, слегка завивающиеся в локоны на концах – по сути, единственное, что в этом напыщенном питекантропе притягивало искушенное внимание молодой женщины... Разве что, если не считая гладиаторской фигуры ростом не менее шести футов. А так же впечатляющего размаха мускулистых плеч и прокачанных рук, обязательно обтянутых чёрным шёлком модельной сорочки с закатанными по локти рукавами и расстёгнутым под широкой шеей на несколько пуговиц воротом. Черты лица вроде тоже как бы имели место быть вполне себе даже симпатичными. А, может, и не только имели. Во всяком случае, глаза цепляли по любому. Что в принципе и в самую первую очередь, вызывало далеко неслабое раздражение (если не большее!). Слишком наглые и прямолинейные, чайного цвета с янтарной золотинкой и захватывающей дух глубиной, которая пыталась поглотить твой взгляд ненасытным омутом смертельного болота, намереваясь затянуть тебя на самое дно раньше, чем ты успеешь опомниться.

   Слава богу, данное наваждение длилось недолго. Достаточно было переключить внимание на остальные не менее шокирующие детали: чёрный кожаный жилет(!!!), кожаный ремень с огромной овальной бляхой (лучше сразу пристрелите!) и какой-то выбитой эмблемой байкерского клуба и... Боже милостивый! Ещё и несколько завитушек абстрактного рисунка цветной татуирови на изгибе левого локтя, в том числе и на краешке загорелой груди, которая «кокетливо» выглядывала из-под расстёгнутых краёв воротника.

   Думаете, это всё? О, нет! Контрольным оказалась его борода! Не аккуратная эспаньолка и не двухнедельная щетина, а самая, что ни на есть, настоящая, длинная и очень густая БОРОДА! На подобие войлочной мочалки, из-за которой невозможно разглядеть ни контура губ, ни формы подбородка со скулами, не говоря о возможности определить реальный возраст её обладателя. Одним словом, тихий ужас!

   Возможно Джоанн даже бы выдержала наличие на его голове банданы или ковбойской шляпы в виде кичливого довеска к его высоким (и, да!) кожаным ковбойским сапогам с тиснённым рисунком. Но... мама дорогая! БО-РО-ДА! Да ещё и более рыжая! Светлее, чем сами волосы! Звиздец всему!

   - А никто из всех этих девушек за подобные развлечения с угадыванием вас не посылал? – и кто, ради всего святого, вынудил её уставиться в дьявольское золото чужих очей своим посеревшим зелёным омутом возмущенного взгляда?

   Кажется, под густой мочалкой усов незнакомца, то что было принято изначально за губы, «неожиданно» расплылось в подобии снисходительной ухмылке. По крайней мере, в глазах мужчины она отразилась на все сто. После чего этот нахал проделал ещё один непредвиденный манёвр, из-за которого сердце в груди Джо как-то не по-хорошему ёкнуло.

   - Подобные девушки не станут надевать подобных платьев в подобные места, если не преследуют очевидных целей – дождаться кого-то, кто снимет с них столь откровенный туалет. А большинство подобных девушек предпочитает более откровенный подход. Ведь они даже не пытаются скрыть видом своих вызывающих нарядов свои столь явные желания с поставленными целями.

   Он всё-таки подался немного вперёд на Джоанн, и та (естественно!) несдержанно вздрогнула, когда его левая рука плавным жестом переместилась на край барной столешницы, замерев всего в ничего от запястья левой кисти девушки. И не зацепиться за его движение своим взглядом оказалось крайне сложно. Вернее, даже за его ладонь... за его пальцы. Длинные, сильные, расслабленные... красивые, с полированным ногтями и явно ухоженной кожей.

   Но и это было ещё не всё.

   - Подобные платья и подобные места? – с каждой пройденной секундой и произнесенным этим безбашенным неандертальцем словом, собственные пальчики Джо ещё плотнее вжимались в стенки бокала, которые нагрелись за считанные секунды до резко подскочившей температуры её тела. – Вы вообще соображаете, о чём только что поведали абсолютно незнакомой вам девушке? Да вы её буквально с ходу определили в озабоченные нимфоманки, в крайнем случае, опустив до уровня легкодоступной шлюхи. И, судя по всему, вы как-то умудрились ошибиться адресом, попутав привычные для вас бары и прочие злачные места, где привыкли ошиваться в этих своих ковбойских сапожках всю свою сознательную жизнь, с приличными ресторанами не для класса среднего достатка. Так что поверьте на слово, мне ничего сейчас не стоит подозвать одного из администраторов данного заведения и попросить его выставить вас отсюда на улицу, закрыв вам доступ в "Аркадию" до конца ваших дней!

   - Не удивительно, что самым первым, чем меня сразу же приложило, – это неуёмным желанием накинуть на ваши плечи и спину пиджак. Возможно, я бы так и сделал, если бы он у меня был.

   Вот же засранство! Ведь то чёртово расстояние, что он сократил между их лицами до какого-то полу фута, оказалось вдруг неожиданно осязаемым. В голову ударил лёгкий аромат горького миндаля, а все последующие движения этого наглого авантюриста приобрели гиперощутимую угрозу, сужающейся вокруг Джоанн невидимой тени опасного хищника. И, похоже, он даже чересчур хорошо знал, о чём говорил и что делал, поскольку всё это и без того явственно читалось в его колдовских глазах. В треклятых дьявольских глазах напротив, от прямого взора которых у Джо ещё быстрее и отчаянней трепыхалось в груди взволнованное по неясным причинам сердечко. И как раз своей последней реакции она никак не могла понять – чем же таким исключительным он заставлял ТАК её волноваться? Да мало ли она в своё время (а точнее за все тридцать с небольшим лет) успела отшить подобных самовлюбленных самцов!

   - Какое-то резкое отступление от главной темы. Вначале хотели снять с меня платье, теперь вдруг одеть во что-то ещё... Может, для начала определитесь?

   - А что тут может быть неопределенного? – он вдруг приподнял правую ногу и показательно ленивым движением оперся подошвой начищенного до слепящего блеска сапога на нижнюю перекладину ножек высокого барного табурета, на котором восседала Джоанн. Теперь его колено находилось от её бедра и ягодицы в каких-то нескольких мгновениях от угрозы неминуемого соприкосновения.

   А вот это уже был явный перебор.

   - Разве я сказал, что у меня отпало желание снять с вас платье? Увы, но в данных вопросах я несколько консервативен и привык их решать без лишних свидетелей. К тому же, я пытался объяснить, что не каждая девушка в платье подобного кроя способна вызвать во мне столь глубокое чувство непреодолимой тяги – спрятать её от похотливых глаз половины присутствующего здесь окружения. Столь исключительной красотой обязан любоваться только один человек, и вы определенно его ещё не нашли, либо до сих пор пребываете в активном поиске. Это же не абы какой кусок дорогой материи, так выгодно подчеркивающей, а отнюдь не скрывающей, самые аппетитные формы вашей точеной фигурки. Это стопроцентная наживка! Вызов! Отрезвляющая пощёчина! Откровенный удар под дых любому, у кого хватит смелости подойти и заговорить с вами первым.

   Если бы она не была так шокирована его напором, его абсолютно не вяжущимся образом с её представлениями о настоящих мужчинах, она бы точно расхохоталась прямо ему в лицо. А может и не расхохоталась бы. Просто встала бы и просто ушла в другой конец зала. Тем более, справа от неё никто не сидел – путь к отходу полностью свободен.

   Тогда, чем же её так пригвоздило к месту (возможно даже намертво), как и непреодолимо тянуло проколоть наглые глаза зарвавшегося собеседника собственным вызывающим взглядом оскорбленной амазонки? Уж определенно не пара глотков Шардоне.

   - Да неужели? – вместо осаждающего смеха из её горла вырвался сдавленный смешок (ну, хотя бы ироничный). – Вам случайно очень тесные джинсы не перекрыли ток крови в иные жизненно важные органы? Поскольку голова по любому не ваш ведущий мыслительный центр. И для полной ясности, ковбой!..

   Она наконец-то отлепила фаланги левой ладошки от бокала, показательно приподняв кисть руки к глазам вконец оборзевшего нахала, и изящно сложила в кулачок все пальчики, кроме вытянутого кверху безымянного.

   - Видишь это колечко на основании вот этого пальца? – она даже слегка им пошевелила для пущей убедительности и вызывающей демонстрации весьма красноречивого жеста-"пощечины". – Оно называется "помолвочным"! То есть, его наличие на моей руке указывает на тот факт, что мне его подарил один конкретный человек с весьма конкретной целью, чтобы через какое-то время надеть на него сверху ещё одно, именуемое в простонародье "обручальным"! Тебе ведь не нужно объяснять значение слова "обручальный"?

   Это было странным даже для неё. Раньше до подобных вещей (и подобных прилипал!) она в жизни никогда не опускалась. Но было что-то в этом засранце нечто такое, что вызывало в ней дичайшее желание сделать в ответ нечто запредельное и недопустимое – опустить как можно ниже именно его!

   - Да будь на всех твоих пальцах рук и ног все двадцать обручальных колечек, милая, это бы не изменило ровным счётом ничего! Кто бы тебе его до этого не надел, твоё сердечко для данного болвана и по сей день остается под семью бронированными замками. Я угадал или я угадал? Ты же так вырядилась сюда не только для него одного. Да и он будь тем самым единственным, разве позволил бы своей невесте так себя выставлять на показ? Настоящий мужчина, да ещё и собственник, сделает всё от него возможное и невозможное, чтобы его собственность оставалась только при нём.

   И в подтверждении своим словам, глаза незнакомца без стеснения и каких-либо моральных предвзятостей заскользили по фигурке сидящей перед ним почти впритык девушки вызывающим и крайне осязаемым взглядом искушенного эстета. По длинной белоснежной шейке к глубокому декольте атласного платья цвета золотой бронзы с перламутровым отливом, державшегося на округлых плечиках Джоанн на честном слове двух тоненьких бретелек. "Липкая" ткань простого кроя, казалось, и вправду больше подчеркивала стройный и весьма фигуристый стан девушки, грозясь при самом лёгком и незначительном движении натянуться второй "полупрозрачной" кожей или вовсе соскользнуть живой драпировкой по её аппетитным формам и ножкам прямо на пол.

   И чем дольше он разглядывал её, намеренно задерживая свой пристальный взгляд на выступающих под складками лифа сжавшихся сосках и упругих полушариях высокой груди, тем непреодолимей её тянуло врезать чем-нибудь по его физиономии и желательно чем-то более весомым, чем своей ладошкой. А лучше оставить поперек гладких участках этого лепного личика несколько глубоких кровавых полос-царапин.

   Только теперь, похоже, Джо крыло жаром не одного лишь возмущенного негодования. Она реально ощущала себя под прицелом этих чёртовых глаз не просто обнаженной. Одно дело, когда тебя всего лишь рассматривают, открыто или тайно восхищаются, давятся слюной, и совсем другое, когда кто-то вот так, без особого стеснения пытается попробовать тебя на вкус и запах, а то и вовсе забраться прямо под кожу, пусть даже не прикасаясь к тебе физически!

   - Это тело слишком свободолюбиво (впрочем, как и своенравно) и понятия не имеет, что такое умирать, буквально растворяясь в знающих каждый его дюйм руках... из самой желанной клетки которых ты не захочешь больше никогда вырваться. А закованное в тебе сердечко привыкло отсчитывать секунды банальных и предсказуемых дней без ненужных эмоциональных встрясок, треволнений и неожиданных неприятностей. Так что... кто бы ни был тот несчастный, надевший на твой пальчик своё дешёвое колечко, я ему не завидую. Ни твоё тело, ни тем более твоё сердце ему никогда принадлежать не будут.

   - Вот прямо так и не завидуешь? Можно подумать, у тебя шансов куда больше, чем у него! Ты себя хоть сам слышишь?

   Да что с ней не так? Или с ним? Почему она просто его не пошлёт? Какого она вообще продолжает здесь сидеть, слушать этот бред и... захлёбываться (по большей части изнутри) жидким огнём противоречивых эмоций? Позволяя этому извращенцу и дальше лапать себя взглядом, как и пытаться добраться до её души всеми этими его пошлыми намёками… этим чарующим баритоном и ничем не прикрытыми желаниями! Ещё немного, и она почувствует его скольжение в совсем нежелательных для этого местах.

   - Поверь, моя циничная амазонка, мне хватило бы и одного вечера, чтобы убедить тебя в обратном!

   Слава богу, в этот раз ей-таки удалось рассмеяться в голос, пускай несколько натянуто и отрывисто, но зато это был искренний смех, так сказать, от всей души.

   - Что ж, это было... весьма познавательно, но... - она продолжала тихо посмеиваться, демонстративно снимая кончиком мезинца с края века набежавшую слезинку. – Боюсь, мне придется тебя разочаровать окончательно и бесповоротно, ковбой. Сколько и чего бы ты тут не пытался навешать мне на уши, всё это лишь банальный треп и пустозвонство. За попытку подката, так уж и быть, высший балл, а вот за финальный результат, увы...

   Наконец ей удалось успокоиться окончательно и даже изобразить на губах ласковую улыбку искреннего сожаления. Пожать плечами и склонить голову на бок эдаким прощальным жестом, пусть Джоанн и продолжало при этом слегка потряхивать изнутри едва контролируемым желанием. Да! Жгучим желанием пронзить длинной шпилькой своей золотой туфельки прямо в выпирающий под ширинкой чёрных джинсов пах мужчины, под вызывающей бляхой ковбойского ремня.

   - И если ты не хочешь в ближайшие... три-четыре минуты столкнуться лицом к лицу с моим законным женихом, советую поспешить прямо сейчас. Самое время начистить свои шпоры и направить их в менее безопасное для них здесь место.

   Всё бы ничего, если бы этот неадекватный позёр после её слов и бровью не повел. Мало того, его чёртовы демонические глаза словно передернуло настораживающей дымкой не очень светлого чувства. И он определенно лыбился или даже скалился, хотя под его грёбаными усами этого невозможно было разглядеть в принципе.

   - Ну, если ты так переживаешь за меня или... за своего жениха, так уж и быть.

   Ещё одно из его непредсказуемых движений, заставивших Джо обомлеть, оцепенеть и... задержать дыхание. Он неожиданно подался вперёд, хоть и не слишком быстро. Скорее, плавно и мягко, будто скользнул по воздуху вместе с плотным вакуумом своей осязаемой тени, накрывшей его жертву сбоку и частично со спины. А на деле, всего лишь нагнулся к её вспыхнувшему алым цветом ушку. Очень и очень близко. Настолько близко, что ей почудилось, словно она ощутила оголенным плечом, рукой и шеей исходивший из его распахнутого ворота рубашки вибрирующий жар безумно сильно тела (как она позже его обзовёт – Жаром из самой преисподней).

   - Но если вдруг в будущем, по каким-либо неизвестным причинам нас опять сведет случай... не обессудь, но я буду действовать уже по своим правилам, как и делать то, что посчитаю нужным в той или иной ситуации. Ты права! Слова – это только слова, а я привык доказывать делом и брать от жизни то, что само буквально просится мне в руки. А твоё тело ну... просто стонет и изнывает по подобным рукам...

   Нет... вот ЭТО ТЕПЕРЬ был стопроцентный перебор! При чём обоюдный!

   Пальцы незнакомца скользнули по выпирающим позвонкам Джоанн где-то чуть ниже лопаток, прочертив шокирующей линией чувственного узора едва не до самого копчика. Так неожиданно, невесомо и... воздушно, подобно дуновению пугливого бриза, что даже Джо не успела ни вздрогнуть, ни отшатнуться. Более того… Ментоловая волна острых мурашек "вспорола" тончайший слой эпидермиса будоражащей вспышкой захлестнувшего с головой блаженного удовольствия. Но и этого оказалось мало! Всего несколько мгновений, и последовавшая за этим бесконтрольная реакция тела хлынула жаркой отдачей или раскалённой спиралью вглубь сомлевшего до боли животика.

   - Так что... можешь молиться уже с этой самой секунды, моя сладкая, о нашей возможной или невозможной встрече...

   И мужчина попросту убрал руку, в буквальном смысле "соскользнув". Отошёл, ушёл, «сорвал» "резким рывком" с её обнаженных плеч и спины свой согревающий защитный "кокон"... или саван.

   Она и сама не могла дать определение этому шокирующему феномену, несмотря на то, что по коже продолжали расползаться раздраженные его угрожающей близостью мурашки вперемешку с фантомной пульсацией от прикосновений чужих пальцев. Может поэтому она и не сразу пришла в себя. Не очнулась, не обернулась и не сказала ему в след пару ласковых?

   - Джоанн, бога ради, дорогая, прости за опоздание! Мы и представить не могли, что попадем в это время в пробку!

   Зато она за секунду до этого не представляла, что к её плечу дотронется чья-то прохладная рука и заставит её панически дёрнуться, подпрыгнуть на месте и наконец-то обернуться, но уже к другому лицу. К долгожданному, знакомому лицу и знакомому голосу. Разве что ожидаемого ощущения облегчения-покоя она при этом так и не испытает.

   - Гаррет?.. – это всё, что слетело тогда с комично округлившегося рта девушки, пока её жених нагибался над её побледневшим личиком, намереваясь поцеловать в её обомлевшие губы.

   - Всё хорошо? – он снова выпрямился, на этот раз внимательней вглядываясь в какое-то не совсем привычное выражение лица своей неестественно притихшей невесты. – У тебя такой вид, будто ты только что увидела чей-то оживший призрак.

   Не исключено, что он был не так уж и далек от истины. К тому же, чувство дежавю усилило свои ярые атаки в самый неожиданный момент, не говоря уже про неуёмные желание обернуться в совершенно иную сторону...

   - Кстати, позволь тебе представить Чака Крэнфилда. Ты же хотела с ним познакомиться...

   - Очень рад встречи, Джоанн!

   - Мистер Крэнфилд, мне тоже очень приятно... Гаррет столько о вас рассказывал.

   - Надеюсь, не только плохое... и прошу, зовите меня Чак.

   Спасительная временная передышка? Или долгожданное возвращение в реальность?

   Она смотрела на старого университетского друга Гаррета Чака Крэнфилда, выдавливая из себя в ответ вежливую улыбку радушного приветствия, а мысленно тянулась и рвалась в совсем иную от их места часть залы ресторана (она даже не могла объяснить, откуда знала, в какую именно!). И при этом она не заметила, как машинально вложила свою холодную ладошку в протянутую невысоким бледным Чаком сухую тёплую руку.

   Идеальная короткая стрижка блестящих от геля смоляных волос, тёмно-карие, почти чёрные, раскосые глаза, гладко выбритое лицо усеяно рубцами-«оспинками» переболевшей им когда-то ветрянки или подростковых прыщей (вот ему бы точно не помешала хотя бы небольшая борода). Как и Гаррет, одет в строгий деловой костюм тёмно-синего цвета с обязательной удавкой на шее в виде безупречно повязанного серо-голубого галстука. И всё! Всё, на что Джо удалось отвлечься в ближайшие секунды, как и успеть за столь короткое время сделать в своём воображаемом списке несколько жирных пометок определённого характера.

   - Договорились, Чак, раз вы уже зовёте меня Джоанн.

   Ну, вот, кажется, она его смутила. На бледных припухлых щеках Чака резко вспыхнуло несколько контрастных пятен розового оттенка.

   Хотя, откровенно говоря, ей было на это абсолютно по барабану. Сейчас её волновал только один вопрос. Стоит ли рассказывать Гаррету о случившемся – о её недавней стычке с незнакомым мужланом? Или лучше сделать вид, что ничего такого не было и вовсе? Да и что бы Гаррет тогда сделал? Бросился бы сразу во все тяжкие? Устроил публичные разборки с обидчиком своей невесты прямо здесь, посреди ресторана, на глазах у изумленной публики? Серьёзно? Кто? Гаррет? Её Гаррет?!

   Она так и не поняла, как и когда её глаза самопроизвольно потянулись в сторону, вынуждая повернуть следом за взглядом и голову. Разве что только чуть-чуть, самую малость и совсем немного, чтобы, не дай бог, её порыв не выглядел слишком заметным. Будто она сделала это не с какой-то конкретной целью, а просто так, неосознанно обернувшись из чисто праздного любопытства.

   И да, она его увидела. Причём сразу. И не удивительно. За столь короткий отрезок времени он бы по любому не смог так быстро и далеко уйти. А не заметить человека с подобной внешностью, пусть и со спины, всё равно что не увидеть в упор Эйфелеву башню на Марсовом поле в Париже.

   Где-то в шести-семи ярдах, почти по центру восточного крыла зала, о чём-то увлеченно беседующего с одним из крайне вежливых администраторов ресторана. И за эти несколько секунд – включая момент, когда он разминулся со служащим "Аркадии", направившись вальяжной походочкой (ну, хорошо, не такой уж вальяжной, а вполне даже завораживающей) ещё дальше в сторону вип-кабинок, чтобы окончательно исчезнуть с поля видимости, - он так ни разу и не обернулся. НИ РАЗУ!

   Зато она успела разглядеть его в полный без единого изъяна рост, отметив ширину спины, размах плеч и степень натяжения джинсовой ткани брюк на его мускулистых ногах и на том... что находилось под уровнем пояса и ремня.

   И, похоже, её снова слегка (а может далеко и не слегка) кинуло в жар...

   Чёртов засранец!

ГЛАВА 1. У судьбы тоже случаются приступы крайне нездорового чувства юмора... Часть 1

А что плохого в том, что твоя жизнь просчитана и упорядочена на несколько лет вперёд? И разве случай в "Аркадии" не самый яркий тому пример?

   -...Ты уверен, что Чак... тот самый, кто идеально подходит на роль шафера? Прямо по всем-всем-всем показателям? Не будет ли он выглядеть рядом с тобой... слишком приземистым? – на самом деле, ей хотелось сказать "низкорослым", но Джо вовремя откопала в своём вокабулярии более политкорректное к данному случаю сравнение. – Если говорить начистоту, то все подружки невесты выше его как минимум на пол головы! А ведь они будут ещё и на каблуках!

   - Джоанн, это уже четвёртый по счету кандидат в шаферы, которого ты бракуешь буквально с ходу без каких-либо веских на то причин. И разве это не мне должна принадлежать данная привилегия? Вообще-то, здесь жених я. И, вроде как, только мне дано моральное право решать, кто же лучше подходит на роль моего шафера на моей же свадьбе…

   - Очень смешно! И я всё-таки надеюсь, что ты сейчас пошутил. Ты ведь пошутил, верно?

   - Разве тебя возможно переспорить?

   - Ты же адвокат. Это твоя работа – убеждать присяжных в своей "неоспоримой" правоте!

   - Какое счастье, что ты не мой присяжный.

   - Это тоже была шутка?

   - Конечно, милая. Что-то ты сегодня... немного на взводе.

   Немного?

   Спустя почти двухчасовой пытки-ужина с очередным кандидатом в шаферы Гаррета (а точнее, того отрезка времени, начавшего свой отчёт в аккурат после столкновения в ресторане с тем бородатым... питекантропом), её никак не отпускало чувство, будто данный вечер был абсолютно испорчен. Даже более того! Безвозвратно вычеркнут из календаря её столь степенного и идеально настроенного графика жизни. Да и кому понравится, когда вдруг кто-то нежданно-негаданно вламывался в его отлаженный график распланированного на несколько лет вперёд жизненного уклада, не только в физическом, но и в этическом смысле данного понятия?

   Она же так привыкла держать всё под своим бдительным контролем. Абсолютно ВСЁ! Но стоило кому-то влезть в её безупречно выстроенную пирамидку своими чёртовыми, грубыми и грязными пальцами...

   Ну, хорошо! Допустим пальцы у него не грубые и совершенно не грязные. Но влезть-то он всё-таки посмел!

   - Я просто переживаю за тебя, дорогой. Вернее… что ты никак не найдешь себе шафера.

   В этот раз Гаррет посчитал целесообразным промолчать и даже согласиться, использовав для ответа одну из своих безотказных улыбок, которые он частенько применял на слушаньях и разбирательствах в залах суда.

   - Не переживай, солнышко. У меня впереди не меньше трёх месяцев. Уверен, кого-нибудь обязательно да подберу.

   Он только что застегнул последнюю пуговку на куртке сатиновой тёмно-синей пижамы с золотыми вензелями вышитых инициалов G&P на накладном грудном кармашке, после чего снял с лица небольшие "домашние" очки от близорукости, аккуратно уложив их в футляр на прикроватной тумбочке, и только тогда нагнулся к кровати, чтобы помочь Джо убрать декоративное покрывало с поверхности идеально заправленной постели. Движения обоих доведены до синхронного автоматизма, выработанного и отлаженного весьма внушительным количеством дней/вечеров. Причём последние, к слову, прожиты вместе в течение далеко не одного года.

   - Три месяца – это не так уж и много, дорогой.

   - Джоанна, у меня достаточно внушительный список родственников, друзей и ближайших знакомых. Думаю, кто-нибудь, рано или поздно, должен тебе подойти. – на последнем слове мужчина задумчиво нахмурился, почувствовав, что подобрал не совсем подходящее обсуждаемой проблеме сравнение.

   - Тогда я почти спокойна на данный счёт. Впрочем, как всегда и во всём, что связано с тобой, дорогой. – частично она говорила правду, прикрывая ею своё слегка завуалированное недовольство, которое, в свою очередь, было связанно со столь важной стороной подготовки к свадьбе. Оба это знали, но предпочитали не выходить за возможные рамки неприятного для обоих обсуждения. Джо итак взяла на себя большую часть обязанностей (как всегда), и единственное, о чём она пока ещё вежливо (а, главное, сдержанно) просила, чтобы второй участник их совместной авантюры постарался справиться и со своими обязательствами. И, желательно, не за пять минут до начала торжественного события.

   Приятная, обезоруживающая улыбка фотомодели экстра-класса, была послана в ответ на мягкую и искреннюю улыбку Гаррета через всё разделявшее их расстояние в виде широкого двуспального ложа. Похоже, у них появился ещё один новый семейный ритуал.

   - Ты же знаешь, любимая, насколько твоё доверие для меня бесценно.

   - Я тебя тоже очень за это люблю, дорогой.

   - Спокойной ночи, любимая.

   - Сладких снов, котик.

   Они практически одновременно забрались под одеяло, каждый со своей половины кровати, и почти одновременно выключили ночники на прикроватных тумбочках, каждый со своей стороны. Комната мгновенно погрузилась в непроглядный мрак. Лёгкое движение от Гаррета означало, что он повернулся на бок, принимая свою любимую позу эмбриона, причём спиной к Джо.

   Джоанн продолжала лежать на спине с вытянутыми и плотно сомкнутыми ногами (точь-в-точь, как та монашка в общей келье) и смотреть в потолок – чёрный, пустой, переминающийся динамичными серыми и жёлтыми пятнами кратковременной "слепоты".

   Очень скоро Гаррет равномерно засопит – сработает снотворное, которым он в последнее время увлекался по совету своего личного психотерапевта. Слишком повышенное нервное перенапряжение, связанное со стрессами на работе и надвигающейся свадебной лихорадкой.

   Самое смешное, но именно на Джо лежало не менее 90% всех проблем с предстоящей подготовкой их официального венчания, а у неё не было даже времени, чтобы просто пройти банальный медосмотр – сдать ту же кровь на совместимость резуса групп или хотя бы узнать, какое у неё кардиодавление. Правда, у Гаррета в ванной аптечке с внушительным набором лекарственных препаратов по рецептурам и без, находился и свой личный тонометр, но в том-то и дело. Из них двоих (как это ни странно) только он один являлся стопроцентным ипохондриком. Да, да, тем самым, который мог пить аспирин пачками из одного лишь страха, что у него разболится голова в ненастную погоду.

   Тем не менее и каким-то чудом Джоанн сумела ужиться с данной слабостью своего жениха, как и со многими другими незначительными мелочами его нордического характера и вполне даже спартанской натуры.

   А вообще, он очень ей подходил. Почти идеально. И о своем выборе она ни разу не пожалела. НИ-РА-ЗУ! И то что они решили наконец-то узаконить свои пятилетние отношениями узами официального брака лишь подтверждало её железную уверенность в совершённом ею выборе. И Гаррет тоже прекрасно об этом знал. По крайней мере, не мог не знать. Особенно, когда за полгода до нынешних событий рискнул на свой риск и страх сделать ей предложение.

   Все друзья, знакомые и практически абсолютно все-все-все ближайшие родственники хором твердили, насколько они гармоничная и самая идеальная в мире пара. Правда, Джоанн и сама никогда не возражала столь очевидной истине. Ведь выбор при любом раскладе был сделан лично ею.

   Выбор...

   Да, чёрт дери! Её самое больное место! Но, как видно, Гаррета никогда не волновал один из ведущих пунктиков его любимой невесты. Всегда с ней соглашался и очень, ОЧЕНЬ редко когда позволял себе вставит пару слов личного замечания, а то и собственного мнения. И, похоже, данный расклад вещей вполне его устраивал на протяжении всех пяти лет их совместных отношений.

   Цвет и материал пижамы, оттенки и рисунки шпалер, форма светильников, дизайн мягкой и корпусной мебели, район, дом, этаж и сама квартира. Конечно, она всегда с ним "советовалась", спрашивала о его мнении, вызывала на встречу с риэлтором, с консультантом мебельного/строительного/посудного магазина, с дизайнером по оформлению жилых помещений. И Гаррет всегда приезжал. Всегда! Рассматривал с ней каталоги и имеющиеся в наличии экземпляры домашней утвари, мебели, душевые ванны-боксы, салфетницы, селедочницы, комплекты постельного белья – ВСЁ! Вплоть до зажимов для его галстуков, включая как сами галстуки, так и запонки для его рубашек с теми же рубашками. И тут же соглашался с окончательным выбором Джо. Сразу и беспрекословно.

   Конечно, он ей подходил и не только характером. Внешностью Гаррета Бенджамина Парчера-третьего природа так же нисколько не обделила. Высокий – метр девяносто, подтянутый, стройный, с умеренно развитой и постоянно им поддерживаемой естественной мускулатурой идеального тела. Чистоплотный, аккуратный, красивый – синеглазый шатен довольно неклассического типажа смешанных кровей европеоидных рас. Но именно красивый! Такой, на которого часто оборачивается большинство молодых, незамужних (и немолодых и замужних подавно!) девушек-женщин в любом общественном заведении, в любое время дня и ночи, не зависимо от места и обстоятельств, связанных с его появлением. Даже в этом они были очень схожи. В то время, как появление Джоанн Слоун вызывало ощутимое движение со скрытым волнением у большей части присутствующих, представлявших сильный пол, тот же эффект срабатывал среди второй, так называемой, слабой половины, но уже от воздействующей на последних внешности Гаррета Парчера. А самое главное, для них лично данный расклад событий никогда не становился помехой в их стабильных и на зависть крепких отношениях.

   Никаких эмоциональных треволнений, бурных вспышек беспочвенной ревности, показательных сценок и трагических драм со слезами, воплями и угрозами сигануть с крыши... В общем, ничего такого, что сама Джоанн привыкла называть романтическими страстями или неотъемлемой составляющей современного бульварного чтива.

   Да и что в этом плохого? Можно подумать, если в других семьях время от времени закатывают громогласные скандалы с битьем посуды и прочим стандартным набором неадекватных истерик – это считается нормой? Типа, подобное поведение якобы подтверждает наличие определённых взаимных чувств у обоих?

   А кто сказал, что любовь тоже не может быть расчётливой? Тихой, размеренной, гармоничной? И разве не к таким отношениям стремится большинство пар: И жили они долго и счастливо?

   Ну, хорошо! ХОРОШО! В этой части размышлений она отнюдь не собиралась юлить и тем более самой себе! Да ей и не надо было оправдываться. В этом не было её личной вины, как и во всём, что когда-то так кардинально повлияло на её жизненные взгляды и базовое мировоззрение. Да, так сложились обстоятельства. Так однажды она была вынуждена дать себе клятву, что никогда, ни за что на свете и ни при каких иных возможных стечениях непредвиденных ситуаций, она не позволит себе переживать и уж тем более страдать из-за какого-то там очередного носителя Y-хромосомы!

***

Сейчас это выглядит смешным, нелепым и до банальности абсурдным, но в то время ей определенно было не до смеха. Да и можно ли сравнивать в равной степени чувства наивного ребенка с богатым жизненным опытом взрослой и самодостаточной женщины, способной удерживать под строжайшим контролем большую часть своих врожденных эмоций?

   Сколько ей тогда было, когда она впервые его увидела и в буквальном смысле залипла? Всего шесть лет? А ему? Десять?

   Комичная ситуация, не больше, не меньше! Но он зашибись как здорово и, не передать словами, как классно лихачил на своем "взрослом" двухколесном велике, в то время как ей ещё не разрешали слезать с четырёхколесного! Заводила, заправила и неоспоримый атаман их ведущей улично-дворовой шайки малолетних оторв и всеми признанных возмутителей спокойствия тихого прибрежного городишка. Подобных провинциальных пунктов населения в Эспенриге сотни, если не тысячи, как и подобных богатых на события историй с первой детской (а в последствии и юношеской) влюбленностью, которые оставляли в памяти неизгладимые отпечатки пережитых страданий и первых серьёзных потерь.

   Сейчас Джо это прекрасно понимала, рассматривая произошедшее и уже давным-давно канувшее в небытие прошлое достаточно трезвым и критическим взглядом. А тогда? Кто тогда мог объяснить неискушённому ребёнку, что все пережитые им чувства – всего лишь детские глупости с наивными представлениями о большой вечной любви, единственной и неповторимой? Что обычно в жизни всё так и случается! Тебе кто-то безумно нравится, ты неожиданно в него влюбляешься (причём не специально и не сознательно), засыпаешь-просыпаешься с мыслями о нём, краснеешь-бледнеешь-заикаешься, когда он рядом, не в силах унять бешеный стук сердечка в щупленькой грудной клетке и при этом постоянно вытираешь потеющие ладошки о подол платьиц или о штанины шортиков. И так на протяжении почти всех последующих восьми лет!

   Безусловно, в Каслфорте даже на их объединённую начальную и среднюю школу с лихвой хватало красивых мальчиков, не говоря о куда более умных, сдержанных и бесспорно благовоспитанных. Но в том-то и дело. Все они попросту меркли на фоне этого неугомонного шалопая, вечного искателя термоядерных приключений на свои пятые точки (и не только свои). И к тому же, он жил на одной с ней улице, более того, в одном дворе, хоть и через пару домов (трехэтажные постройки ещё с послевоенных сороковых-пятидесятых годов, из светло-серого, желтого или бледно-оранжевого песчаника, тесно сплетенные в узкие лабиринты заковыристых переулков, сбитых квартальчиков и мощенных настоящим булыжником дорог, аллей и мостовых). Они постоянно пересекались, сталкивались, даже ходили к друг другу в гости. (Без соседского гостеприимства в подобных районах ну просто никак, особенно, когда каждый, кто живет в ближайшей от твоего дома округе, знает тебя по имени, в лицо, кто твои родители, близкие и даже дальние родственники, а добрая половина мужского населения города работает бок о бок на одном сталелитейном заводе или в порту. Да и ты сама и чуть ли не лично знакома со всеми друзьями, приятелями и коллегами по работе отца, как и с подругами, соседками и бывшими одноклассницами матери.)

   А потом, через четыре года, когда и ей наконец-то исполнилось десять, он впервые предложил ей покататься на его новом (вернее, жутко старом) мопеде довоенного выпуска, который ему помогли отремонтировать его отец и дед в их лодочном гараже за предыдущий год. И это было не просто здорово! Это было одуреть, как охренительно классно и не описать словами. И неважно, что он это сделал, потому что случайно увидел её безуспешные попытки запустить воздушного змея прямо у них во дворе, да ещё и без помощи разбирающихся в этом деле взрослых. Он ведь сам предложил! САМ! Забраться на заднюю часть сиденья чёрного и страшно рокочущего мопеда и после разгона по центральному "шоссе" с выездом за город отпустить змея в воздух, постепенно отматывая капроновую нить со стержня катушки фут за футом и до "упора".

   Наверное, она в жизни больше не была настолько счастливой, как тогда. Сидеть и прижиматься к теплой спине четырнадцатилетнего прославленного хулигана Каслфорта, едва тогда понимая, что скорость мопеда не способна превысить свои максимальные пятнадцать миль в час, но при этом восхищенно задыхаться от мнимого ощущения, будто они летят над землей со скоростью Конкорда, вливаясь во встречные порывы ветра, как в мощный поток турбинного тоннеля. Она даже не заметила, когда успела отмотать на всю длину веревку, и каким чудом каркас из фанеры, обтянутый цветными кусками шелковой ткани, оказался так нереально высоко над их головами, буквально теряясь своими очертаниями в ярких бликах солнечных лучей при повороте или наклоне в ту или иную сторону. Сколько они тогда катались по степи в паре милях от главного городского пляжа и сколько ещё тянули воздушного змея после того, как слезли с мопеда? А сколько потом успели наделать глупостей вроде попыток прогнать спящую гадюку, подпалить лупой ей хвост, после разжечь костер и выкурить украденную Риком у его отца сигарету?

   Боже, это же вообще невозможно сосчитать и особенно всё вспомнить: подобные "мелочи", встречи (пускай даже в шумной компании соседских ребят, девчонок и однокашников), безумных авантюр, проказ, невообразимых шалостей и нескончаемых приключений. И почти всегда рядом с ним! Во дворе, на улицах города, за городом, в школе и ещё, чёрт знает, в каких местах: на лодочных гаражах, в порту, у заводских складов. Где их только не носило, и что они при этом не вытворяли, забывая время от времени, что надо есть, делать домашние уроки и тем более смотреть по телевизору интересные фильмы с познавательными передачами. А зачем? Если вечером можно перелезть через забор пляжного автокинотеатра и посмотреть с местными курортниками более новое и взрослое кино с рейтингом не ниже 16+.

   Золотая пора? Господи, даже сейчас, спустя более 20 лет у неё перехватывало дыхание, млело сердце и щипало глаза подступающими слезами. Даже сейчас она без особого напряжения вспоминала или, вернее, чётко "слышала", как её мама в очередной раз ругалась с матерью Рика, пророча тому ближайшие пару лет в колонии строго режима для трудных подростков. Мол, ему уже давно туда пора за все его выходки, дурное влияние на местную детвору, в число которой входила её безупречная доченька Джоанн. Или что он сам рано или поздно убьётся, гоняя на своих мопедах-байках по крутым закоулкам Каслфота и за их пределами.

   А потом он перешёл в старшую школу и всё как-то резко сразу изменилось. Он и сам сильно изменился, особенно по возвращению с летних каникул, проведенных им в Карлбридже у одной из своих бездетных двоюродных бабок. Мало того, что он вдруг неожиданно вытянулся в высоту, перемахнув свой привычный средний рост чуть ли не сразу на два, а может и на все три фута, так ещё и вернулся на почти новом и шикарном байке, действительно гоняющем даже по пересеченной местности со скоростью реактивного самолета. Отрастил свои шикарные каштановые кудри почти до плеч, записался в местную качалку, стал вдруг весь такой взрослый: ломающийся голос, тёмный пушок над верхней губой, загустевшие брови вместо выгоревших линий бесцветных волосков над веками. Вот только чувства Джо к нему после всего этого, казалось, обострились едва не в разы.

   А может из-за того, что она тоже подросла, переступив к тому времени один из самых сложных и эмоциональных периодов подросткового взросления? И не удивительно, что в те годы он так и остался для неё единственным средоточием романтических грез юношеской влюбленности.

   И нет, они так и не стали Ромео и Джульеттой своего времени и места. Рик повзрослел, у него появились новые предпочтения в выборе друзей и более взрослых увлечений. Он не только стал крутым старшеклассником, теперь он всё чаще светился в компании будущих выпускников, в группе более старших, чем он парней и девушек, увлекавшихся, как и он, байками и сумасшедшими гонками по пересеченной местности Каслфорта.

   А учитывая тот факт, что теперь они учились в разных школах, и что она должна была перейти в старшую в аккурат после окончания Риком выпускного класса – все последующие четыре года превратились для Джоанн в невыносимую пытку.

   Хотя они и продолжали время от времени пересекаться (пусть и не так часто, как раньше). Погонять в хоккей на траве или запустить воздушного змея за городом её уже никто не звал и ничего подобного не предлагал. Но на больших праздниках, включая дни рождения, ей всё же удавалось полюбоваться своим Риком вблизи и даже перекинуться с ним парой фраз. И в один из подобных дней, она рискнула похвастаться ему, что только что выиграла в последнем литературном конкурсе журнала "Юниор-Паблик" среди внушительного количества юных дарований Эспенрига одно из призовых мест. Правда, третье – это не первое, и своим по праву заслуженным билетом – поездкой в Королевский национальный музей естествознания она так и не воспользуется, потому что всем ближайшим взрослым родственникам будет некогда свозить её в Карлбридж. И всё же.

   Рик её безусловно похвалит и поздравит, и это обязательно отложится в памяти самым приятным моментом из самых лучших воспоминаний прошлого. Причём, куда более приятным, чем любование билетом в музей, прикрепленного к красочному диплому бронзового финалиста с эмблемой-гравюрой от журнала "Юниор-Паблик".

   А чуть позже, где-то через полмесяца, Рик удивит и шокирует её больше. В один из самых обыкновенных дней притащит к ним домой старую пишущую машинку Ундервуд, найденную им в бесхозных вещах деда в их лодочном гараже. Он аргументирует свой подарок вполне банальным "оправданием", мол, там она валялась ни при делах, ржавела, покрывалась пылью и плесенью, а вот Джо она может пригодиться как нельзя кстати. Ей же надо на чём-то тренироваться, развивать свой авторский дар, чтобы писать в недалёком будущем ещё более интересные рассказы и истории. Тем более её обязательно заприметит какое-нибудь крупное книжное издательство, и совсем очень скоро она станет знаменитой на весь мир писательницей. И неважно, что на машинке западало и не печатало две или три буквы, зато Рик её тщательно почистил, смазал, заправил новую ленту, после чего она стала практически как новенькая. И это нисколько не должно мешать Джо развивать свой врождённый талант, поскольку ей светят лавры писателя мирового уровня. Не ниже!

   На какое-то время Джоанн действительно в это свято уверовала, особенно на ближайшие два года, плюс несколько затянувшихся вслед за ними лет. Тем более, это был подарок от самого Рика! Он держал и чинил эту машинку собственными руками и только ради неё! Да и что вообще может сравниться с силой подобной мотивации? К тому же она скоро закончит среднюю школу и перейдет в старшие классы. И за это время успеет вырасти и напечатать много-много рассказов. И Рик наконец-то увидит в ней не соседскую девчонку по забытым детским играм и приключениям. Он посмотрит на неё совершенно по-другому. Совсем не так, как раньше и иначе! Как смотрят главные герои старых фильмов и сериалов на главных героинь перед тем как тех поцеловать.

   И она знала! Да, она знала, ещё тогда, что у неё не просто снесёт крышу, заноет очень приятно и захватывающе в груди и, не исключено, что она даже потеряет сознание, а может и обомлеет. По любому будет именно так! Это же Рик! С ним по-другому случиться и не может. Ведь только от одного его присутствия, мимолетного взгляда, обезоруживающей улыбки и брошенного им приветственного слова, её несчастное ноющее сердечко тут же начинало накручивать смертельные пике с гулкими и частыми ударами во всём теле. А как у неё перекрывало дыхание и моментально терялась способность здраво мыслить. Не говоря про расползающиеся по спине, затылку и ладошкам зудящие мурашки с обжигающей испариной и пульсирующим онемением.

   Вот только время неумолимо двигалось вперёд. Рик уже заканчивал выпускной класс и всё меньше обращал на Джо внимания. Хуже того, она всё чаще видела его в компании какой-нибудь очередной буквально висящей на его руке чирлидерши (а ведь он не входил ни в одну из школьных команд ведущих на то время спортивных секций), которая была старше Джоанн не больше, чем на пару лет. А сам Рик всё реже и реже поворачивал по направлению забытой подруги детства голову и ещё реже (скорее, даже рассеянно) кивал той в знак приветствия. Так что однажды она не выдержала и...

   Это произошло в аккурат после выпускного бала, на устроенной у них во дворе праздничной вечеринке в честь отъезда Рика и ещё пары его сотоварищей в национальный колледж Карлбриджа, куда всю торицу приняли с распростертыми объятиями сразу после удачно пройденных тестов по гос. экзаменам.

   "Всего несколько баллов!" – как часто будет повторять в тот шумный день сам Рик, используя данную фразу вместо тоста с занесенной над головой бутылкой крепкого пива. Ну, да, теперь ему можно и пить, и курить, и даже жениться, если такая блажь вдруг стукнет в его не в меру взрослую голову. Ему ведь, мать перетак, уже 18! "Каких-то пару баллов для какой-то разнесчастной стипендии гребаного колледжа. Надеюсь, оно того стоило!"

   И когда он успел так вымахать? Шесть футов два дюйма! Где тот щупленький мальчишка на старых роликовых коньках с импровизированными наколенниками на цыплячьих ножках и обмотанной изолентой хоккейной клюшкой в вечно исцарапанных руках? И почему новый Рик заставлял трепетать её щемящее сердечко куда интенсивнее, чем прежний, вынуждая совершать поступки, о которых она будет впоследствии жалеть едва не всю свою последующую взрослую жизнь?

   Именно тогда у неё впервые сдадут нервы, когда очередная мочалка-старшеклассница повиснет на его шее и едва не буквально затолкает Рику в горло свой змеиный язык. И нет чтобы сразу скинуть её с себя, вежливо послать на все четыре стороны, он ещё демонстративно обхватит эту шлюшку за её тощий зад под всеобщее ликование пьяных гостей и дружков, и приподнимет над землей, позволяя этой стерве обвить себя ногами.

   О, если бы она только могла!

   А что она вообще могла? Сбежать со двора? Забиться между стыками домов, спрятаться за широким стволом акации, растущей прямо у торцевых фасадов обеих зданий? Прореветь около часа, а потом поднять голову над мокрым от слез и соплей подолом юбки и наконец-то понять, что никто её страданий не видит? Что никто за ней не придёт и не пожалеет, а дружный хохот, грохочущая музыка и вопли с вечеринки будут и дальше резать слух с нервами, как минимум до трёх часов ночи?

   И почему она никак не могла его возненавидеть? Почему во всех смертных грехах Рика обвиняла только шныряющих по его пятам шлюшек-старшеклассниц? Ещё бы, как же не бегать за таким красавчиком, тем более если знаешь, как правильно использовать свои врожденные таланты озабоченных потаскух! Вот бы Джо хотя бы десятую часть их наглости и уверенности в себе. Да она скорей с перепугу обмочится, чем просто рискнет взять его за руку и произнести вслух, как сильно он ей нравится.

   Но в том-то и дело! Он не просто ей нравился, и она... О, боже! Она уверена в этом как никто другой. За восемь лет можно было бы окончательно определиться в собственных чувствах на все сто! А теперь он уезжает из Каслфорта и далеко не на пару месяцев летних каникул, да ещё и в такой огромный город. И ни куда-нибудь, а именно в южную столицу Эспенрига! Там же таких доступных шалав, да ещё и в университете без родительского надзора, пруд пруди. А вдруг он в кого-нибудь там влюбится сам?..

   Она могла тогда сбежать со двора и улицы, рвануть прямиком за город, на пляж, и никто бы этого не заметил. Или прибежать к себе домой, упасть на кровать, накрыть голову подушками и прореветь остаток вечера до самой ночи, а то и до утра. Но дома родители и старшая сестра, обязательно начнут приставать и выяснять, кто её обидел. А кто её обидел? В том-то и дело, что никто!

   Тогда что?

   И почему она решила сделать то, что сделала? Просто, ни с того, ни с сего? Вернуться на вечеринку? Угу, почти. Её возвращения никто из празднующих даже в упор не заметил. Она же не 17-летняя чирлидерша в коротенькой гофрированной юбчонке вызывающего красного цвета. И она не прыгает и не визжит от восторга под долбящие ритмы с басами новомодных хитов середины девяностых, не боясь светиться на публике своим нижним бельем. Джоанн Слоун – невидимая, безликая тень, и она здесь только потому, что живет по соседству. А ещё когда-то имела наивную неосторожность дружить в детстве с одним из главных виновников торжества.

   Никто даже не заметил, как она прошмыгнула в открытые двери квартиры родителей Рика. Как без труда пробралась на кухню, заставленную коробками с пивом, пакетами из супермаркета с закусками (о которых за все это время почти никто так и не вспомнил) и выставленными в ряд на столешнице бутылками с напитками покрепче для пуншей и алкогольных коктейлей. Водка, виски, ликеры, джин, коньяк, портвейн, белое/красное вино. Настоящая барная стойка, ещё и без бдительного присмотра взрослых.

   Вначале она думала о пиве, именно о том сорте, который любил Рик. Но как только взгляд зацепился за более объёмные бутылки с названиями, обещающими более быстрое и куда надежное опьянение всего от пары глотков, Джо и раздумывать дальше не стала. Руки словно сами потянулись и схватили первое, что стояло к ней ближе всего, прямо рядом с углом дверного проема, буквально напрашиваясь в соучастники по предстоящему безумию. И этого так никто и не заметил! Как 14-летняя девочка с литровой бутылкой крепленого вина выскочила из кухни, всего через пару шагов юркнув в ближайшую комнату и закрывшись там, пока никто не увидел.

   Да кто сейчас вообще захочет сидеть взаперти в своих душных квартирах, когда на улице в полном разгаре начало лета, а во дворах празднуют окончание очередного школьного года? И кому придет в голову искать страдалицу девчонку, тихо напивающуюся в комнате парня, по которому та сохла с шестилетнего возраста?

   Бутылка оказалась кем-то до этого открытой и даже заметно початой. Но в ней оставалось ещё не меньше половины весьма крепкого алкоголя. Вполне достаточно, чтобы прижечь или отравить пустой желудок несовершеннолетней Джоанн Слоун. И не смотря на то, что пить эту гадость оказалось не так-то уж легко и далеко неприятно (куда хуже, чем отвратительные лекарственные порошки от простуды), девочка самоотверженно, раз за разом, делала эти чёртовы глотки прямо из горла, время от времени едва не захлебываясь, срываясь в задыхающийся кашель и заливаясь приступами смешанных слёз. Ревела, пила и рассматривала комнату с вещами Рика, словно прощалась с ним навсегда, пока тот знать не знал, что же она у него тут вытворяла.

   А что такого она вытворяла? Просто пила... Ну, села на его диван-кровать у письменного стола перед окном. У него слишком маленькая комнатка, особо не разгуляешься. Зато обклеена под самый потолок выгоревшими плакатами крутых мотоциклов и каких-то незнакомых ей гонщиков в ярких чуть ли не кислотного цвета комбинезонах. И не удивительно. С его-то одержимостью с нездоровым увлечением к мотогонкам. Почти все поголовно в Каслфорде были уверены, что Рик станет профессиональным мотогонщиком, как минимум. Да он и сам об этом мечтал всю свою сознательную жизнь и никогда не делал из этого большого секрета. Он им и станет совсем очень скоро, как только уедет отсюда. Этого не хотела одна только Джо. Очень и очень не хотела! Как и того, чтобы он уезжал. Никогда!

   Она не запомнила, сколько тогда выпила, но точно не меньше половины из того, что оставалось в той бутылке изначально. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы сотворить из её мозгов и до недавнего времени здравого рассудка убойную смесь из совершенно неконтролируемого состояния. И кто знает, что бы случилось, продолжай она и дальше тянуть из горла эту отраву, тупея с каждой пройденной минутой всё сильнее, и не явись тогда сам хозяин комнаты на пару со своей новой хихикающей подружкой-потаскушкой, что вешалась на него во дворе за пару часов до этого.

   Несколько минут Джо молча наблюдала с края дивана с раскрытым на коленях фотоальбомом Рика (который она до этого обнаружила на одной из полок книжного стеллажа), как тот целуется с постанывающей рыжей мочалкой, зажимая чужое бесполое тело между креслом и дверью и пытаясь не совсем изящными движениями стащить с себя и со своей временной партнёрши верхнюю часть одежды. И что самое странное, Джоанн не испытала никакого страха. Абсолютно никакого страха. Более того...

   Через несколько секунд девочка не удержалась, зажала ладошкой рот и... хрюкнула. Да-да! Именно хрюкнула, сквозь пальчики и не самым приятным для слуха звуком, практически грубым и достаточно громким, чтобы привлечь к себе внимание обоих. И конечно, она его привлекла. А когда новоявленная подружка Рика тоже её увидела, испуганно взвизгнув и чуть не подпрыгнув на месте, тут же бросившись за спину парня с более объемной и прокаченной чем у неё грудью, у Джо началась просто нереально дикая истерика.

   Смеялась она очень долго и, наверное, не менее безумно, чем Матильда в исполнении Натали Портман в "Леоне-киллере". Правда, она не поняла, когда и как смех перешёл снова в плач, и каким чудом Рику удалось выставить за дверь свою несостоявшуюся на этот вечер любовницу, решив променять быстрый перепихон на ближайший час психотерапии для пьяной вдрызг малолетней соседки.

   Казалось, он понял всё сразу и без лишних вопросов, и даже не стал расспрашивать, как и ругать Джоанн за раскиданные ею по комнате его же вещи (и когда она успела это сделать?). Просто присел напротив, осторожно отобрал бутылку, в которую она до этого так крепко-крепко вцепилась своими дрожащими пальчиками, будто теперь от этой бездушной тары зависела вся её ближайшая жизнь и будущее. А потом...

   Она не помнит, как и почему это сделала. Просто сделала и всё! Потому что всегда и очень-очень сильно хотела это сделать, буквально до сумасшествия, причём давно и страшно подумать сколько уже лет. Броситься ему на шею, попытавшись поцеловать этот чёртов изгиб безумно красивых лепных губ.

   Угу, поцеловала! Скорее клюнула, и в большей степени носом, едва задев поверхностью собственных онемевших губок уголок мужского рта, и очень больно стукнувшись лбом о его переносицу и надбровную дугу. Наверное, он и сам не успел сообразить, что это вообще было, как и понять, что она только что сделала свою самую первую в жизни попытку кого-то поцеловать по-взрослому. Искры посыпались из глаз у обоих, разве что у неё ещё и со слезами.

   "Это не честно! Не честно, не честно!.. Я не хочу, чтобы ты уезжал! Пожалуйста! (Громкий, конвульсивный всхлип) Ты не можешь вот так вот взять и уехать без меня! Как я закончу школу, если тебя не будет рядом? Я не смогу! Сбегу из дома! Сяду на ближайший экспресс до Карлбриджа!.." – определенно, это было самым нелепым признанием в любви, которое когда-либо приходилось выслушивать Рику за всю его жизнь, как в прошлом, так и в будущем. Но он сумел продержаться до самого конца, стойко выдержав весь поток пьяного бреда, вылетавшего с надрывными рыданиями изо рта Джоанн Слоун. И на вряд ли он смог разобрать хотя бы половину слов. Но он же не рассмеялся ей в лицо и не выставил за двери, хотя и мог!

   "Ну всё, Джо, успокойся. Я ещё никуда не уезжаю." - "Но ведь уедешь! Уедешь! И забудешь меня и весь наш Каслфорд! Забудешь всё-всё-всё, что здесь было! А меня тебе так и помнить не за чем!" - "Уж поверь, тебя я точно не забуду!" - "Ты врёшь! Всё врёшь! Как врёшь всем своим подружкам!.."

   Будь она тогда абсолютно трезвой, то в жизни бы не рискнула высказать и десятой части из того, что теперь так легко слетало с её пьяного языка. И конечно она ему не верила! Не могла! После стольких лет тайной влюбленности, после того, как он собрался бросить её здесь одну в Каслфорде...

   "Обещаю, моя великая и непревзойдённая инфанта Иоанна. Я буду приезжать к тебе сюда всегда, на каникулах и по большим праздникам. А когда закончишь старшую школу, то приеду за тобой." - "Не называй меня так! И зачем ты меня обманываешь? Ты же больше никогда не приедешь." - "Приеду. Честно. За тобой приеду обязательно."

   И как было можно ему тогда не поверить? Когда он держал её крошечную головку в своих широких тёплых ладонях, направляя зареванный взгляд Джоанн в свои прямые честные глаза, а ещё через несколько минут укачивал у своей груди и ласково гладил по макушке. Она надрывно всхлипывала, зажмуривалась и всё никак не могла поверить. Но скорее не ему, а этим невыносимо коротким мгновениям ускользающего счастья. Чувствовать его так близко, слышать его нежный убаюкивающий голос, ощущать силу и тепло его горячего и такого могучего тела. Джо буквально чувствовала себя тогда крохотным котёнком, свернувшимся маленьким клубочком на его коленях и мускулистых бёдрах. А его слова. Обещания. Его мягкие, изумительно чувственные ладони...

   Почему этого нельзя было как-то остановить, запечатлеть подобно бесценным фотокадрам на целую вечность?..

ГЛАВА 2. У судьбы тоже случаются приступы крайне нездорового чувства юмора... Часть 2

Фотография! Да! Как она могла забыть о ней? Может потому, что узнала о ней перед самым отъездом Рика из Каслфорда? Тогда, когда одна из их младших соседок по двору устроила практически всему городку большой и весьма нежданный сюрприз. Малышка Эллис Льюис, вся такая деловая, с неразлучным и единственно любимым спутником её детства – дедовским фотоаппаратом Pentax. Все каслфордовцы были уверены, что она бегает с ним по городу как с игрушкой-муляжом, изображая из себя фотографа-«натуралиста», и просто щёлкает всех и вся подряд, едва ни на каждом шагу. Да никто бы в жизни тогда не догадался, что фотоаппарат был не только в абсолютно исправном состоянии, но и заряжен настоящей пленкой, которую то и дело заменяли на новую, а отснятые кассеты откладывали в стол на неопределённое будущее.

   Однажды Эллис просто прибежала к ним домой и как бы по ходу сунула в руки миссис Слоун небольшую пачку фотокарточек, попросив передать Джоанне ещё пару снимков сверх основных. Причём бегала она так буквально по всему городку и звонила во все квартиры почти две недели подряд, или просто скидывала фотографии в почтовые ящики. Эдакий эльф Санта-Клауса, потерявшийся во времени и на местности. И, похоже, этой чёрно-белой фотопленки у неё были целые залежи, поскольку Каслфорд ещё целый месяц смаковал столь несвойственное для него чудо-событие, подшучивая над юным дарованием: мол, теперь у братьев Кроэнов (владельцев самой крупной в городе фотостудии) появился серьёзный конкурент.

   И как видно, беззлобные работы малышки Эллис задели тогда практически всех, а некоторых едва не лично и довольно глубоко. Кто-то бурчал и, не стесняясь в выражениях, высказывал своё открытое недовольство. Досталось даже её деду – фронтовому журналисту, потерявшего в 44-ом правую ногу, но, как видно, успевшего к тому времени накопить дармовой фотоплёнки на несколько лет вперед (ага, и засолить, и заморозить, и чуть ли не законсервировать). Кто-то, как Джоанн Слоун не мог скрыть искреннего восхищения, когда рассматривал себя на необычных для нашего времени фотоснимках – чёрно-белых, либо слишком затемненных, либо наоборот пересвеченных. Но, как считала тогда Джо, именно ей попался самый особенный, очень контрастный, с выразительными тенями и желтовато-коричневым "налетом старины", будто он был проявлен на фотобумаге не пять, а все пятьдесят лет назад. А самая главная его ценность – на нём были запечатлены она и Рик!

   Да! Тот самый день, когда он предложил ей запустить воздушного змея с сиденья своего мопеда. Столь незабываемый момент, удачно захваченный рамкой видоискателя фотообъектива, как они тогда думали, "поломанной" зеркалки Эллис. Может поэтому они и не стеснялись так театрально позировать, использовав железного коня Рика в качестве третьего участника их умилённой экспозиции: Джонна сидит со змеем в руках на чёрном кожаном сиденье, а Рик, чуть выпятив цыплячью грудь и выставив правую ногу в потертом кроссовке на какой-то приступок, облокотился изгибом правого локтя о развернутый руль мопеда и с надменной ухмылочкой смотрит в объектив старой камеры.

   Не удивительно, что Джо сразу же поставила её в самую красивую фоторамку и только на видное место.

   И она так и не узнает, получил ли Рик дубликат этого кадра в качестве своего личного подарка перед своим отъездом в Карлбридж. Её частенько будет подмывать спонтанным порывом сделать копию снимка (или подкараулить где-нибудь саму Эллис), чтобы отослать его Рику в колледж на один из больших праздников в виде нежданного сюрприза-напоминалки. Так сказать, не дать ему забыть о данном им обещании вернуться за ней в Каслфорт. Разве что со временем оно как-то само собой "забудется", или, вернее, перекроется насущными проблемами нескончаемого потока однообразных будней и долгими вечерами ожидания на подоконнике.

   Она будет подпитывать эти не самые приятные часы лучшими воспоминаниями из их общего прошлого, перебирать в памяти подобно неотснятым фотокадрам и особенно их последнюю, безумно восхитительную встречу в его комнате. Его клятвенные обещания, головокружительные объятия самых нежных, невообразимо родных и тёплых в мире рук с убаюкивающим тембром бархатного баритона. Они не могли солгать, этот голос не мог обмануть. Она даже не заметила, как умудрилась тогда заснуть, и когда именно Рик отнес её к ним домой. Как и не узнала, что же он сказал её родителям и почему её никто потом не ругал, особенно за её первое и столь незабываемое знакомство с выпивкой.

   Первые полгода, первые рождественские праздники без Рика. Он так за всё это время и не приехал, а после не появился на последующих весенних каникулах. Зато чуть позже весь Каслфорт буквально встал на уши и загудел, подобно растревоженному пчелиному улью, сраженный наповал ошеломительной новостью мирового масштаба. Их Рик, чёртов шалопай, неугомонный хулиган и вечный задира Рикки Бауман подписал контракт со спортивным мотоклубом Honda в Карлбридже и официально был зачислен в младшую группу участников крупнейших в Европе серий мотосостязаний класса Moto3. И он не просто принял участие, а именно выиграл первое место среди такого внушительного количества соперников с последующим переходом в более высшую лигу Moto2 и MotoGP.

   Даже тогда Джоанн найдет ему веские оправдания, будет убеждать себя, что он попросту не может бросить учебу, совмещенную теперь с тяжёлыми тренировками на мототрассах, чтобы приехать на очередное Рождество в Каслфорт. Он очень и очень занят. И скорей всего теперь ждёт, когда она закончит школу. Поэтому ему так и не хватает времени абсолютно ни на что другое, в том числе и на ответы на все её письма.

   Много, безумно много писем, бесконечный поток писем, которые она ему отсылала чуть ли не каждый день подряд в первые месяцы после его отъезда (на благо летние каникулы это позволяли). Но с началом нового учебного года пришлось умерить свои не совсем здоровые пристрастия. Тем более она намеревалась оправдать все его ожидания – стать всемирно известным писателем, а для это недостаточно набивать руку лишь в одном эпистолярном жанре, если ты, конечно, не задумала написать роман в стиле почтовой переписки. И лучше потратить свои скудные сбережения не на конверты с марками, а заказать по каталогу на почте очередной настенный плакат или календарь.

   Да, именно! Как раз, когда где-то через год, появились первые такие яркие, а, главное, большие фотоплакаты с Риком, позирующего перед камерами профессиональных фотохудожников в своём крутом комбинезоне рядом с не менее крутыми спортивными байками. Она облепила ими всю стену над своей кроватью в их общей с Тиффани комнате, и, как ни странно, но ни мама, ни старшая сестра никогда её за них не осуждали (особенно за потраченные деньги) и не ругали. Может лишь изредка поджимали губы, сдержанно вздыхали и отводили взгляды в сторону. Только вот ей было всё равно! Она же никому и ничего не сказала. Ни про её разговор с Риком, ни про то, как теперь терпеливо его ждет. Да, все эти годы. Ждёт, пишет, не пропускает ни одной прямой трансляции и тем более повторов с мотогонок очередного спортивного сезона на крупнейших автодромах Европы. Бегает по выходным каждую неделю в городскую библиотеку, чтобы перелистать со свежими подшивками спортивных газет и журналов более старые номера – наизусть изученные ею страницы со статьями о Рике (если таковым вдруг не удалось попасть в её личную коллекцию по тем или иным независящим от неё причинам). И ждёт! Терпеливо ждёт. ЖДЁТ!

   Ведь тут осталось уже совсем ничего, чуть больше года. Он приедет! Обязательно приедет за ней, как и обещал. И он повторяет данное им обещание каждый вечер и каждое утро до того, как Джо заснет и после того, как проснётся, глядя ей в глаза со всех плакатов над её кроватью с самой захватывающей в мире улыбкой, с короткой или длинной стрижкой, с гладко выбритым лицом или со своей первой жиденькой бородкой. Он ей нравился в любом виде, даже с этой куцей щетиной. Ведь это же был Рик! Её Рик! Любимый и единственный на всём белом свете мужчина, которого она готова ждать целую вечность!

   И она его ждала, самозабвенно, терпеливо, с замирающим в груди сердечком каждый раз, когда за окном во дворе раздавался рокот мотоцикла. Да она итак почти постоянно и всё время сидела на широком подоконнике единственного в их комнатке окошка и не спускалась оттуда, пока была такая возможность – до школы, после школы, на выходных, праздниках и каникулах. Она даже научилась делать на коленках все письменные домашние задания, как и создавать черновые наброски будущих литературных рассказов и увлекательных историй в блокноте или специальной тетрадке. Хотя печатать на машинке Рика было самым захватывающим удовольствием за все последние годы, прожитые в Каслфорде без него. И даже после того, как у них в доме появился первый домашний компьютер, и Джо пришлось осваивать на клавиатуре последующие полгода технику слепого набора, она всегда находила время, чтобы отпечатать хотя бы с полстранички очередную увлекшую её фантазийную идею и вручную вписать недостающие буквы, которые постоянно не пропечатывались по бумаге. Это стало её особым ритуалом, самым любимым и бесценным. Она же не сидела без дела, верно? Ей ведь тоже нужно подготовиться, набить руку, написать свой первый бестселлер и наконец-то оправдать ожидания Рика. Так что совсем очень скоро, и он будет ею гордиться, как им гордился почти весь их городок. Как гордилась им Джоанн... Гордилась и ждала... Ждала... почти все три неполных года...

   ...Наверное, тот день стал для неё самым кошмарным днём за всю её недолгую, но достаточно яркую на пережитые эмоции и незабываемые события жизнь. Она не помнила, чтобы её когда-нибудь вообще настолько грубо и беспощадно вырывало из реальности, сминая здравый рассудок в беспорядочных ворох нескончаемого сумасшествия. Когда небо буквально падало вместе с потолком снова, снова и снова, каждый раз, когда она пыталась вдохнуть в полную грудь и сделать хоть что-то, чтобы эта боль наконец-то прекратилась. Чтобы перестала душить изнутри и снаружи, сдавливая рёбра, желудок и сердце невыносимыми тисками выворачивающей агонии. Казалось, избавиться от неё можно было только через истошный крик, потому что ни слёзы, ни надрывные рыдания с кратковременными истериками ни черта не помогали. Она не отпускала ни на миг, не разжимала своих жутких когтистых клешней и липких щупалец с сердечной мышцы, лёгких и трахеи, усиливая свою смертельную хватку всякий раз, когда Джо делала тщедушные попытки вырваться из её беспрерывного ужаса. Наивная малолетняя дура! Неужели, чтобы окончательно и по-настоящему повзрослеть, надо обязательно пережить все девять кругов ада при жизни? Ни с чем не сопоставимый, никем, нигде и ни разу достоверно описанный ни в одной из прочитанных книжек сущий ад. Почему никто не додумался написать учебного пособия – самоучителя для умирающего от агонизирующей любви глупого подростка с чёткой инструкцией по правильному выходу из данного безумия? И где был ты, грёбаный Рик Бауман, когда обманутая тобой семнадцатилетняя девчонка подыхала из-за тебя прямо под твоими плакатами? Когда заперлась в своей спальне через двор от твоего дома, напротив окон твоей брошенной три года назад комнаты? Той самой треклятой комнаты, в которой ты клятвенно божился вернуться за своей инфантой Иоанной, как только та закончит старшую школу и будет готова для взрослой жизни с тобой в большом городе. Три несчастные открыточки из Карлбриджа на праздники в ответ на миллион отосланных тебе писем и наивных детских рассказиков? Это всё, что она от тебя дождалась?

   Сколько дней, недель, а может и месяцев, она провалялась в постели рыдая и умоляя мать с сестрой оставить её в покое? Сколько порывалась порезать себе вены или наглотаться без разбору каких-нибудь таблеток из их домашней аптечки? Когда она пришла в себя? Когда в один из этих дней неожиданно сошедшего на неё просветления, Джо вдруг начала срывать со стены его плакаты, скидывая на пол с полок книжных стеллажей тетрадки и папки со всеми своими творческими писульками, посвященные этому... этому чёртовому говнюку, этому... ублюдочному лицемеру и мудозвону!

   Если бы она могла... господи, если бы она только могла (да по-настоящему!) расцарапать его довольную физиономию, вырвать несколько клочьев его шикарных волос так же, как она рвала его изображения, безумно жалея, что это всего лишь выцветшая за пару лет глянцевая фотобумага, а не его реальные лицо и глаза.

   Теперь-то она знала, кто такой на самом деле Ричард Дункан Бауман! Один из миллионов ему подобных самовлюбленных мудаков и трепачей! И в нём нет ни черта особенного! И никогда не было! Она просто его придумала! Нарисовала на пустом месте! Облагородила и навешала стандартных ярлыков идеального героя!

   Как? Как она умудрилась ему поверить, да ещё и прождать целых три года? В какой здравомыслящей голове можно уложить подобное? Уж точно не в голове Джоанн Слоун – выпускницы старшей школы Каслфорда, отличницы и золотой медалистки школьных олимпиад по родной литературе и английскому языку. Уж ей-то в любом случае было совершенно параллельно, что в это же время двукратный чемпион и победитель Мото Гран-При всех трех классов Ричард Дункан Бауман навсегда распрощался со своей спортивной карьерой. Как раз после серьёзной аварии на автодроме Муджелло в Италии, стоившей ему разбитой кисти, запястья левой руки и раздробленной в щепки правой голени. Джо даже бровью не повела, когда на первом курсе в национальном колледже Леонбурга в каком-то журнале случайно наткнулась на крохотную статейку из темы "Шокирующие-сплетни-из-жизни-бывших-мировых-знаменитостей", где в нескольких сжатых абзацах говорилось о разводе вчерашнего мотогонщика Рика Баумена с его первой супругой – актрисулькой молодежных сериальчиков Шэннон Прайс.

   Брак, продлившийся не больше двух лет? А чего ты вообще ждал, Рикки-мать-твою-львиное-сердце? Что будешь и дальше безнаказанно обманывать малолетних дурочек? Хотя... ей-то какое до этого дело?

   Самый короткий восход на Олимп спортивной славы за всю историю большого спорта?

   Джоанн тогда лишь презрительно скривила губки, иронично хмыкнула и закрыла журнал, даже не взглянув на название издания и даты его выхода. Причём на распечатанном под новостью очень мелком фото она с трудом разглядела, что это и в самом деле был Рик с его бывшей благоверной. Не прочти она его имени в заголовке статьи, возможно вообще бы не узнала. Да и толку?

   Всё осталось в прошлом, там, где он бросил её четырнадцатилетней малолеткой, наобещав того, чего никогда и не думал выполнять. Но она всё равно останется ему благодарна за столь бесценный жизненный урок и данную себе в последствии клятву. Что больше НИКТО, ни один носитель так называемого мужского полового комплекта из члена и яиц не станет причиной её страданий и слёз! Теперь пусть вешаются и грызут себе вены зубами сами из-за неё, но никак не наоборот!

   И видит бог, она сдержала своё священное обещание вплоть до встречи с Гарретом Парчером и даже после оной! До сих дней! До этого вечера!

   Вот только... какого чёрта она вспомнила об этом именно сейчас, провалявшись с открытыми глазами в полной темноте несколько часов (ни часом меньше!) и рассматривая растворяющийся во мраке потолка невидимый трехмерный портал в собственное ужасно далёкое прошлое? Каким образом сегодняшний случай в ресторане спровоцировал данный приступ ностальгии? И почему она никак не может успокоиться? Что за бред?

   "Молиться о возможной или невозможной встрече?" – это он так типа её запугивал? Серьёзно?

   И какого она продолжает думать об этом? До сих пор?!

   Это тебе, дорогой, лучше молиться и, желательно, как можно более интенсивно, чтобы, не дай бог, не повстречаться с Джоанн Слоун лицом к лицу снова и тем более случайно. Ибо за дальнейших ход событий с неизбежными последствиями она не ручается. Поверь, уж лучше вообще не вызывать в ней никаких эмоций, оставаясь абсолютно невидимой и соврешенно безликой тенью, не стоящей ни её поверхностного внимания, ни какого-либо интереса в целом. Иначе можешь очень сильно об этом пожалеть.

***

- Гаррет? Что-то случилось?

   - Как сказать... хотя со мной всё хорошо, не волнуйся.

   - Милый, я сейчас за рулем. А ты ведь знаешь, как я не люблю разговаривать по телефону, когда управляю машиной!

   - Прости, дорогая, но я всего лишь хотел сделать тебе сюрприз...

   - Сюрприз? Какой ещё сюрприз? – с языка чуть было не слетело "Какой к ЧЁРТУ сюрприз?"! – Ты же знаешь, как я не люблю сюрпризы!

   Пальцы на баранке относительно нового внедорожника BMW Х6 интуитивно сжались чуть крепче обычного, выдавая внутреннее волнение недоброго предчувствия.

   Она действительно и очень сильно не любила сюрпризы, особенно, когда они намеревались застать её врасплох не в самый подходящий для этого момент. Например, как сейчас. В воскресенье, в третьем часу по полудню, во время её возвращения из торгового центра Колум-Прайм, когда она так удачно миновала чуть было не возникшую на одном из центральных шоссе дорожную пробку, а до этого закончила полный копмлект косметических услуг в любимом салоне красоты "La’Fleur". Ей срочно требовалось полное физическое и психическое расслабление, тем более после бессонной ночи с последующей субботы и прописавшимся с пятничного вечера нервным возбуждением.

   - Я знаю, милая, прости. Но это очень хороший сюрприз. Я тебе обещаю.

   Вот только ей от этих слов нисколечко не полегчало. Скорей наоборот. К первому тревожному звоночку присоединилась ещё парочка с куда более раздражающей и явно повышенной тональностью. И ко всему прочему, они оказались ещё и ужасно расстроены, фальшивя то и дело где-то через раз.

   - А поконкретнее?

   - Поконкретнее? Подъезжай на Лейн-Парк к гостинице "Four Seasons" и иди прямо в зал ресторана.

   - Ресторан в "Four Seasons"? – идеальные дуги тёмных бровок болезненно сдвинулись к центру переносицы.

   Ну вот, называется, приехали. Часовые расслабляющие маски и массажи "послетали" все разом к чёртовой бабушке!

   - Только не говори, что ты надумал снять этот зал в аренду. Мы же столько раз это обсуждали!

   - Но тогда он был нам не по карману.

   - А сейчас что изменилось? Кто-то умер и оставил тебе в наследство алмазные прииски в Африке?

   - В этом и заключается основной сюрприз. Приезжай и узнаешь!

   - А сразу сказать сложно? Ты же знаешь, как я не люблю решать подобные ребусы, строить дурацкие предположения с не менее идиотскими "догадками", после которых у меня закипает мозг и начинаются приступы острой мигрени…

   - Ты ведь не далеко сейчас от Four Seasons?

   - Нет! – только легче от данного факта не становилось. И ей очень, КРАЙНЕ очень не нравилось, как Гаррет с ней разговаривал. На него это было совершенно не похоже. Абсолютно!

   - Тогда постарайся ни о чём не думать и просто подъезжай.

   Ни о чём не думать? Он это сейчас сказал на полном серьёзе?

   Да ей и пяти минут было сверх достаточно, чтобы прорисовать в своём безмерном творческом воображении чёрте знает какие картинки с не менее дикими образами. А до "Four Seasons" оставалось не меньше десяти минут пути и то в лучшем случае. За это же время можно запросто угодить в ещё одну дорожную пробку (лишь бы не в аварию с личным участием!).

   Но, мать вашу перетак! "Four Seasons"!

   Сердце предательски замирало вместе с дыханием от одного лишь ненавязчивого воспоминания об этом месте. Она же до безумия мечтала провести свою свадьбу именно в этом ресторане – одного из самых шикарных в городе отелей! В огромной зале с высокими сводчатыми потолками, поддерживаемыми массивными колоннами и стенами из натурального итальянского мрамора цвета вспененной морской волны и с золотистым пурпурным переливом в жемчужных прожилках. Зеркальный паркет, круглые столики из лакированного "старого" дуба и диорамная "веранда" огромных до самого потолка арочных окон-дверей на всю фасадную стену с восхитительным видом-выходом в Зимний сад гостиницы.

   Но цена за аренду! Она превышала чуть ли не все вместе взятые счета и согласованные будущие затраты (включая свадебный круиз по Европе на медовый месяц), которые они могли себе позволить на подготовку всей свадьбы.

   Ну, конечно. Lexury segment! Только исключительно для избранных и недосягаемых небожителей. Разве простому книжному редактору и адвокату по бракоразводным делам позволят замахнуться на столь заоблачную ступень не их социального уровня? И это она ещё не вспоминает об их самой болезненной мозоли, что они и без того сейчас сидят по уши в кредитах, ипотеках и прочих долгах, как в тех легендарных шелках.

   Вот поэтому-то она и не могла успокоиться, как и не переставать себя накручивать. Даже после того, как остановила свой тёмно-вишнёвый внедорожник у обочины мощенного булыжником тротуара, напротив парадного входа под бордовым тентовым козырьком шикарнейшей и самой дорогой в городе гостиницы класса экстра-люкс. Поэтому она и не сумела удержаться от непреодолимого соблазна схватиться снова за айфон и набрать номер Гаррета, обмениваясь на ходу с дежурным парковщиком отеля ключами от автомобиля на парковочный талончик местного подземного гаража.

   - Я уже на месте, у входа в гостиницу. Так что, у тебя меньше трёх минут, чтобы успеть меня успокоить до того, как я доберусь до зала ресторана к тебе в своём не в меру взвинченном состоянии.

   Казалось, приезд на условленное место встречи вызвал ещё более усиленную тряску нервной дрожи. Джоанн уже буквально колотило от непомерно сдержанного негодования, пока она целеустремленно двигалась навстречу поджидающему её большому сюрпризу. Через стеклянные двери в резной коробке дверных рам парадного входа, по красному ковру светло-бежевого вестибюля-фойе, в окружении эксклюзивной мебели из натурального лакированного дерева и кожаных диванов/кресел классического английского стиля по всему периметру зала "ожидания". Но сегодня она в упор не замечала бьющую по глазам роскошь богатого гостиничного интерьера, при виде которого у неё всегда начинали потеть ладошки от неподдельного восхищения. Правда, они и сейчас у неё потели, только вот совсем по иной причине.

   - Помнишь, я несколько раз рассказывал про одного из своих старых друзей старшекурсников по колледжу в Карлбридже, который мне помог с кредитом при открытии нашей с Кэлом юридической конторы?

   Честно говоря, она не особо запоминала подробности подобных историй, включая имена внушительного количества всех старых друзей Гаррета по детству, школе и тем более по колледжу, с которыми он постоянно поддерживал контакты, и о которых так часто любил рассказывать. Да, да, очень часто, особенно долгими-предолгими часами. Пусть и довольно интересно, но... В общем... в какой-то момент она научилась отключать своё внимание, заменив его на утвердительные кивки головой, нечленораздельные междометия и прочую мимику лица с полным набором подходящих для подобных случаев улыбок.

   - Это который? Тот, что дал тебе денег без процентов и сказал не спешить с возвратом? Рокки... как там его, Громобой? Бывший троечник, пивоман и тунеядец, определившийся с выбором подходящего для себя факультета на последнем курсе обучения? – ну да, некоторые детали иногда запоминались, причём не намеренно. Просто Гаррет так же любил повторять свои истории по нескольку раз, с небольшим цикличным интервалом.

   Парчер довольно рассмеялся в ответ, в тот самый момент, когда при повороте налево, за угол длиннющей административной стойки гостиницы, перед глазами Джо нарисовалась чёткая картинка из двустворчатых дверей ресторана. Каких-то несчастных двадцать футов до заветной цели по широкому бежевому коридору и дороге из красного ковролина, и она вдруг неожиданно спотыкается буквально на ровном месте, едва не подвернув щиколотку и не полетев носом в этот самый ковролин. Слава богу, удалось удержать и равновесие, и даже спасти ногу от растяжения, а то и целого вывиха. В любом случае, сценка была та ещё! Туфля из тёмно бордовой замши комично слетает с её левой ножки (угу, типа такая Золушка, разве что не преследуемая по пятам перевозбужденным принцем), после чего Джо резко взмахивает обеими руками, испуганно охнув или ойкнув, едва не разжав пальцы и не зафигурив айфоном с красным клатчем об обе стены коридора. Каким-то немыслимым чудом она всё-таки удержалась в вертикальном положении и даже продолжала слышать голос Гаррета, что-то там рассказывающего о своём не в меру щедром приятеле из динамика телефона.

   - Не Рокки, а Дикки Тандер!.. Мы его так называли после... (именно тогда она одернула руку с мобильным от уха)

   Короткий шок! Осмысление случившегося и пугающего не на шутку факта: она только что сумела избежать возможной серьёзной травмы. Передышка длилась недолго, всего пара секунд. Стоять вечно на одной обутой и второй босой ноге Джоанн определенно не намеревалась, как и терпеть удивлённые взгляды нескольких свидетелей её унизительного трюка.

   -...теперь он в Леонбурге, так сказать, расширяет свои капиталовложения. – она снова приставила "трубку" к уху, поспешно приседая, хватая чёртов туфель с дорожки ковролина и в первую очередь проверяя наличие на нужном месте бесценного длинного каблука. – Я же рассказывал, что он занимается отельным бизнесом, да ещё и имеет в Сейнт-Анне несколько крупнейших в стране казино. Так сказать, последний выбор с финансовым факультетом был сделан им вполне даже удачно.

   - Хочешь сказать, он приехал, чтобы прикупить парочку прибыльных отелей в северной столице, включая "Four Seasons"? – она выпалила свой вопрос почти не задумываясь. В данную секунду её куда больше волновало состояние каблука её обожаемых итальянских туфель Giuseppe Zanotti под цвет её нового демисезонного полупальто оттенка тёмного бургундского, которое в свою очередь было подобрано под цвет её внедорожника. И, кажется, он не только уцелел, но и даже почти не шатался. Ну, может совсем капельку... самую малость. Хотя легче от этого не становилось ни на йоту. Ведь Джо только что чуть не вывихнула себе ногу и едва не сломала каблук на любимых туфлях, направляясь навстречу к какому-то большому сюрпризу от Гаррета! При подобном раскладе наслаивающихся событий запросто уверуешь в знаки свыше. И ей это нравилось всё меньше и меньше, с каждой пройденной секундой.

   - Он её уже выкупил, позвонил мне с утра и пригласил меня сюда на ланч. А когда узнал, что ты мечтаешь провести свадьбу именно в ресторане этой гостиницы, предложил очень большую скидку на аренду!

   - Очень большую скидку? – она наконец-то привстала, опять балансируя на одной ножке, и пытаясь более-менее изящно натянуть второй туфель на левую ступню, при этом глядя перед собой на двери злосчастного ресторана, как на ведущего виновника всех её несчастий за прошедшую пару суток. Мозг пытался обработать как минимум три разные темы с полученной и накопившейся за последние минуты информации. Но почему-то все они сходились (или назойливо тянулись) лишь к одной единственной точке слияния. К этим долбанным дверям! Ей уже не терпелось добраться до Гаррета и как можно поскорее.

   - Да, ты права... – это в чём же? Она ничего такого не говорила! – Вначале он предложил аренду в довесок к своему свадебному подарку полностью бесплатно, но я заартачился, и он согласился на символичную плату в десять процентов, включая затраты на свадебное меню, закуски и выпивку.

   - Оу... – единственное, что тогда вылетело из её округлившегося ротика и даже временно попалило все резервные предохранители в сознании. Но, слава богу, что только на время и очень короткое.

   - Какой щедрый у тебя приятель! – она как раз выпрямилась, болезненно поморщилась и уже не так резво возобновила свой прерванный путь, стараясь идти ровно, как можно более естественно, изящно и... не хромая. Вот только негодование никак не желало сдавать своих непримиримых позиций.

   - Ну, после своего третьего развода он, на удивление, так и не утратил веры в счастливые браки, благословленные самими небесами. Когда он узнал, что мы с тобой уже почти пять лет вместе, был искренне восхищен и шокирован.

   А вот это действительно очень ценная на данный момент информация! Ей ещё не хватало оказаться в непомерном долгу перед коллекционером брачных аферисток.

   - Неужели данный факт и стал тем самым толчком-прозрением для его столь щедрого подарка? – увы, но удержать свой не в меру разыгравшийся скептицизм она уже была не в состоянии. Это оказалось выше её сил. Да и чего греха таить, оно всегда таким и было!

   Гаррет снова "искренне" рассмеялся над её шуткой, и Джо наконец-то сообразила, что скорей всего тот самый добряк-приятель Дикки сидит рядом с её женихом и со скрытым интересом вслушивается в чужой разговор, не предназначенный для посторонних ушей. И подобная мысль, с заранее нарисовавшейся в голове картинкой возможной сценки, ей очень и очень не понравилась.

   - Так ты уже в гостинице? – неужели она так долго ковыляла до этих чёртовых дверей?

   - Так что... твой Дикки Громобой вместе с тобой? Ты для этого меня сюда вызвал, потому что ему захотелось со мной познакомиться?

   - Можно сказать, почти угадала...

   Она как раз толкнула одну из створок дверей, наконец-то переступая через порог треклятого ресторана. Видать, друг у Гаррета действительно весьма хваткий и не в меру удачливый предприниматель, если сумел перекупить самый шикарный в городе отель. А может он давно за ним охотился и только сейчас сумел провернуть сделку с бывшими владельцами гостиницы? Да и кому вообще придёт в голову продавать столь прибыльное заведение? Сейнт-Анна? Владелец крупнейших в стране сетей казино? И почему при слове "казино" обязательно всплывает в памяти "Одиннадцать друзей Оушена" или того хуже "Счастливое число Слевина"?

   - Я уже внутри! – да, она уже делала шаги в сторону стеклянной стойки администратора с "книгой" заказов, кидая рассеянный взгляд в огромный зал ресторана, в котором даже сейчас хватало под завязку и посетителей, и обслуживающего персонала.

   - Скажи, что у тебя назначена встреча с твоим любимым женихом мистером Парчером! – конечно Гаррет шутил, вот только ей почему-то хотелось сомкнуть свои вспотевшие ладошки хоть на чьей-то подходящей для этой цели шее. – И иди к бару! Мы тебя уже заждались.

   Ах вот оно что! К бару! Ну, естественно. Где ещё могут обсуждать подобные новости двое старых приятелей, как не за двойной порцией доброго и проверенного веками старины Скотти?

   Барная стойка находилась в правом крыле зала, можно сказать, в одном из дальних от его входа «углов» и в нескольких метрах от музыкальной сцены с живой джаз-бандой. Джоанн не сразу увидела Гаррета, хотя это и было сложновато, с его-то ростом и статной осанкой кронпринца в неизменном деловом костюме серо-голубого цвета с отливом. Может она заранее пыталась найти его знаменитого дружка? Но ведь разумней вначале определить местонахождение того, кого знаешь в лицо, а уже потом искать рядом с ним второго участника, так называемого, большого сюрприза.

   Или у неё до сих пор шумело в голове после несостоявшегося падения и прочих пережитых нервных потрясений? Застило глаза кровавой пеленой разрастающейся ярости встающей из огненного пепла гарпии? Но у Джо на самом деле закипала кровь и даже перехватывало дыхание, по мере того, как она сокращала последние метры до конечной цели. И она действительно остановила свой взгляд на смотрящего прямо на неё с высокого барного стула Гаррета Парчера. Он как раз сидел, облокотившись левой рукой и прислонившись спиной к стойке бара, при этом развернувшись по её направлению корпусом своего гибкого, как у сытого гепарда, тела где-то на три четверти. И похоже, он был уже слегка навеселе. По крайней мере, его растянутая на пол лица разомлевшая улыбочка указывала на столь неоспоримый факт. А ведь он прекрасно знал, как она не любит поддатых собеседников, пусть даже если это её собственный жених.

   И она почему-то так и не определилась с его приятелем. Сидевший рядом с Гарретом какой-то мужчина в чёрном костюме выглядел так, будто был полностью увлечен своим напитком и разворачиваться к Джоанн лицом определенно не спешил.

   - Боже! Неужели эта шикарная красотка в не менее шикарном красном моя невеста?

   О, да, Гаррет точно был пьян! И початая высокая бутылка Мартини-Спирит рядом с его рукой и пустым бокалом говорила далеко не в его пользу. И, судя по всему, она была уже не первой, да ещё и стояла не на зеркальной полке за спиной у бармена.

   - И как долго вы тут... обедаете? – она в упор проигнорировала комплимент поддатого жениха, поскольку ей впервые было не до подсчётов свернутых мужских шей и заинтересованных её появлением взглядов. И следующее действие скорее было рефлекторным, нежели осознанным: нагнуться и клюнуть Гаррета их ритуальным приветственным поцелуем в его попахивающие апельсином, полынью и... перехватывающим дух перегаром чуть влажные губы. Он всегда начинал их облизывать, когда выпивал чуть больше "трезвой" нормы. И ей не всегда это нравилось!

   - О... вообще-то уже прилично. – он рассеяно посмотрел на циферблат своего Ролекса, но, похоже, так до конца и не определился с точным временем.

   - Ты что, курил? И кто же тебя сумел надоумить на подобный подвиг после пяти лет завязки? Хотя можешь не отвечать... – пришлось сделать повторную попытку с выявлением в близ сидящих за барной стойкой посетителях того самого именитого дружбана Дика. Но никто на них прямо не смотрел и не пытался проявить должного интереса. Что за?..

   - Что ж, мэм, каюсь, это действительно был я.

   Нет, она не увидела, а именно почувствовала, как Он перекрыл ей спину и все пути к недавнему отходу своей жутко осязаемой тёплой тенью с более сильным ароматом всех перечисленных ранее запахов. В том числе и эфира горького миндаля, скользнувшего со звучным голосом незнакомца по её собранным на затылке в высокую строгую прическу платиновым волосам и обнаженной шее. И, да... это было подобно той самой недостающей искре, запустившей необратимую химическую реакцию предшествующего взрыва термоядерной бомбы.

   Перед глазами всё поплыло, в голову долбануло так, что Джо чуть было сама не дёрнулась и не пошатнулась, как от сильнейшего подземного толчка. Сердце, казалось, отбивало дикую чечётку, где только можно и невозможно, размножившись хаотичной вибрацией-дрожью во всём теле – в висках, глазных яблоках, гландах и даже в пятках.

   И, конечно же, как раз в эту самую секунду, Гаррету приспичило вставить свои бесценные пять центов.

   - Джо, дорогая! Позволь тебе представить моего старейшего по колледжу приятеля, легендарного и не менее великого Дика Тандера. А в миру, господина Ричарда Дункана Баумана.

   Нет-нет-нет! Вот ЭТО была последняя искра, завершившая всю эпопею данного "кордебалета".

   - Дик... – в глазах до сих пор всё плыло или, скорее, плавилось, растекаясь или лопаясь пульсирующими пятнами разрывающейся на дрожащие пазлы реальности, пока девушка медленно (невообразимо медленно!), как во сне, оборачивалась вокруг своей оси и... В окутавшем её саване пылающей преисподней то ли своего, то ли тела за её спиной. – А это та самая моя любимая и единственная малышка Джо! Джоанна Слоун, правая рука и незаменимый...

   - Ты!.. ТЫ! – она не узнала своего голоса. Похоже, она даже не поняла, что это говорила именно она, вернее, выдавливала из себя каждое дрожащее слово, впервые не соображая, что делает, что произносит и... чего хочет! До смерти! До умопомрачения, до полнейшего помешательства рассудка!..

   А самое худшее! Это лицо! ЕГО ЛИЦО! Наконец-то прорвавшееся сквозь пелену сжигающего ко всем чертям глаза адреналина, вместе с недавними воспоминаниями из прошлого. Подобно веерным вспышкам оживших кошмаров, в такт ударам взбесившего сердца в течение неуловимых мгновений перед шокированным взором.

   Это не могло быть правдой! Она определённо спит или каким-то образом успела хлопнуться в обморок, не заметив этого. Так ведь тоже бывает?

   Но он всё-таки это сделал! Его удивление оказалось не менее масштабным, чем у неё. Разве что без примеси кроющего негодования с не менее дичайшим желанием кого-нибудь убить (и лучше всего того, кто стоял напротив, ЛИЦОМ К ЛИЦУ!). Округлившийся рот (да, чертовы усы скрыть этого не сумели!), расширенные до предела глаза, разгладившийся высокий лоб... Сколько, оказывается, надо до ничтожности малого, чтобы всё вспомнить. Вернее, вспомнить этот образ, его круто изменившиеся за прошедшие двадцать лет черты. А самое главное, каким-то непостижимым образом удержаться и не вцепиться хотя бы в его раздражающую до истерики бороденку всеми пальчиками, запустив под ту длинные ноготки.

   - Джоанна Слоун?.. – да-да! Он вспомнил её, за все эти считанные доли секунд. Будто до него впервые снизошло долгожданное озарение со значением произнесённого им имени, которое он, возможно, слышал от Гаррета не один раз и не первый год! – Малышка-инфанта Иоанна?

   - Да как ты... ЧЕРТОВ УБЛЮДОК! – окружающего мира больше не существовало. Исчезло всё, все и вся, включая то ли икнувшего, то ли ойкнувшего за спиной Гаррета Парчера. Причём в тот самый незримый момент, когда бледная кисть правой руки девушки взметнулась белым крылышком в воздухе и... отпечаталась звонким хлопком на левой части этого ТРЕКЛЯТОГО ЛИЦА!

   - НИКОГДА! – она даже не почувствовала поначалу боли на сжавшейся в кулачок ладошке, смявшей щемящий отпечаток удара в новом угрожающем жесте. И Рика всё же дёрнуло слегка головой в сторону. Правда, ненадолго. Похоже, он тоже ничего не почувствовал... По крайней мере, пока ничего.

   Его недоуменный и ещё более шокированный взгляд вернулся к её глазам и указательному пальчику, нацеленному прямо в его лепной давидов нос*.

   - Никогда больше! НЕ СМЕЙ! ТАК! МЕНЯ! НАЗЫВАТЬ! – наверное, тихо стало даже за пределами этих стен. Нереально тихо. Теперь было можно с лёгкостью расслышать, как у кого-то урчит в животе в другом конце зала.

   Но она всё равно ни черта не видела и не слышала, что творилось вокруг. Совершенно ничего и никого, кроме этого... этого... Этого охреневшего в край бородатого ублюдка, который ворвался в её тихую и когда-то столь идеальную жизнь с таким видом, будто он просто выходил куда-то на пять минут покурить, и всего-то!

   Последний рывок, скорее на подсознательном уровне. А может сработал очень-очень старый, отложившийся в недосягаемых глубинах спящих желаний, рефлекторный порыв? Она сама не поняла, как это сделала или, что заставило её это сделать – резко повернуться к барной стойке, не замечая в упор ошалевших лиц Гаррета, бармена и как минимум с дюжины ближайших свидетелей. Рука схватила высокую бутылку того самого Мартини-Спирит с тёмно-бирюзовой столешницы, практически не задев локтя Парчера. Сколько секунд? Две-три, а может намного меньше?

   Разворот послужил тем самым разгоном-толчком для последовавшего за ним чёткого удара точно на поражение. Она даже не целилась. Тело прекрасно всё чувствовало, как и знало, что делать, и без наводки трезвомыслящего разума, особенно куда атаковать, насколько сильно и от всей души. Недаром говорят, что когда готовишься специально, девять из десяти шансов – обязательно промажешь.

   Да, прямо под стальную бляху с очередным вызывающим рельефным рисунком (что там было на этот раз – весёлый Роджер в окружении двух харлеев?), тяжёлым толстым донышком почти полной бутылки!.. Прямо по центральной линии гульфика плотных чёрных джинсов... А главное, до упора!

   __________________________________________

   *Имеется в виду статуя "Давида" Микеланджело

ГЛАВА 3. Не будите спящих демонов, если не знаете, чем их кормить…

Его сложило пополам практически сразу, хотя едва ли большая часть окружающих свидетелей успела разглядеть или понять, что же там произошло на самом деле. Мало того, этот... перекошенный от неслабой боли наглец схватил её за запястье правой руки почти через секунду, как только она впечатала со всей имевшейся дурью донышком бутылки в его выпирающий пах.

   Может сработал рефлекс (на удивление очень быстрый и ловкий рефлекс)? Либо он выпил меньше Гаррета, либо данная ситуация была для него не в новинку. Но уж слишком притягательной выглядела склоненная перед Джо голова и опять-таки всего в ничего от её руки, сжимающей достаточно тяжёлую полную ёмкость из толстого стекла. Наверное, он успел прочесть её назревающие мысли до того, как у Джо вспыхнуло в сознании очередное непреодолимое (и не менее спонтанное) желание завершить судьбу бутылки последней и самой близкой встречей с его затылком.

   И до неё не сразу дойдет, что Рик (этот чертов Рикки Тандер Баумен!) не издал ни звука, а его сухая тёплая ладонь и гибкие фаланги пальцев, охватившие запястье её кисти живым и весьма цепким наручем, окажутся столь... ощутимыми и даже болезненными. Крайне ощутимыми, буквально до костного мозга!

   Не то, чтобы он сдавил ей руку до хруста суставов и хрупких косточек, скорей наоборот... Сверх ласковое сжатие-давление кончиков пальцев на самые уязвимые точки, от которого реально сводит судорогой челюсти, живот (и, боже правый, даже то, что ниже живота, царапая тоненькой спицей от пупка и дальше по мочеточнику!), а также попутно выбивая из головы уцелевшие чудом предохранители.

   Скорее, удивленно вскрикнула она, рефлекторно разжимая ослабевшие пальчики и выпуская на пол треклятую бутылку. То ли высота над начищенным до зеркального блеска дубовым паркетом оказалась небольшой, то ли бутылка была сделана из калённого стекла, но она просто гулко стукнулась об очень твёрдую поверхность пола и застыла рядом с их ногами в немой позе несостоявшегося парламентера.

   - Ты вконец звезданулся? Отпусти руку, хренов ублюдок!.. – о, да! Джоанн Слоун не только умела лёгким движением руки резать в редактируемых ею произведениях столь новомодную обсценную лексику, но и временами применять её в собственной повседневной жизни, в весьма подходящих для этого ситуациях, например, как сейчас.

   Вторая рука интуитивно сжала клатч, словно намереваясь пустить его резервным орудием самозащиты в самую ближайшую для этого секунду. Вот только он явно не тянул на весомый снаряд для рукопашного боя, который способен вывести из строя презренного противника. Может поэтому Бауман не стал хватать её за второе запястье?

   - Это ещё спорный вопрос, кто тут на самом деле... двинулся рассудком! – ну, конечно же, он не упал на паркет на подкошенных коленках и не стал слёзно вымаливать прощение за все свои вопиющие ошибки прошлого.

   Несколько секунд на передышку, чтобы медленно приподнять голову, лицо и... Милостивые боги!

   Когда в последний раз она так близко видела его глаза перед своими? Это побагровевшее от сильного притока крови лицо со вздутыми венами на лбу и под глазами и с чуть огрубевшими за прошедшие двадцать лет чертами возмужавшего похитителя наивных девичьих сердечек?

   Недоделанный викинг! Вот сейчас бы она с превеликим удовольствием вцепилась всеми трясущимися пальчиками и в его ужасную бороду, и в эти шикарные космы на его голове.

   - Уж поверь мне на слово, Рикки-долбо*б-львиное-сердце, с моим рассудком как раз всё в порядке! И каждое моё действие, как и каждое слово, предельно взвешенно, просчитано, а главное, адекватно на все сто!

   Каким бы было неописуемым наслаждением зачитывать всё это в его... упрямые глазища, которые он определенно не собирался постыдно отводить в сторону, если бы её сейчас саму так не колотило изнутри зашкаливающей амплитудой вышедших из-под контроля эмоций.

   Ох уж этот чёртов эффект неожиданности от большого сюрприза.

   - Честно говоря... – ему пришлось на пару секунд сжать челюсти и сделать всё возможное, чтобы ни в его глазах, ни уж тем более на самом лице не промелькнуло хотя бы едва заметной тени от пронзившей его боли. Поскольку подрезало ею не только тело, но и здравый разум, пока он пытался выпрямиться (очень и очень медленно!) и вырвать аналитическое мышление из цепкой хватки физического "недомогания".

   Как бы он внутренне не тужился изо всех оставшихся сил, охрипший, чуть сдавленный голос выдавал его с потрохами.

   - Я малость или… далеко не малость в глубоком ауте. И мне всё никак не удаётся вспомнить, чем же таким... исключительным мне удалось когда-то прогневить малышку... – ему пришлось сделать вынужденную паузу, поскольку взгляд Джо провернул свою невидимую дрель предупреждающим нажимом по его шокированным глазам. Она даже картинно наклонила голову набок и не по-доброму поджала пухлые губки. – Мисс Джоанн Слоун.

   Но самым удивительным оказалось то, что он прекрасно помнил и о малышке Джоанн Слоун, и, возможно, о том факте, что они не виделись (страшно подумать!) без малого двадцать лет.

   Но он же реально прав, вашу бабушку! Двадцать лет! Он впервые видит её взрослой и едва ли так скоро успел свыкнуться со столь шокирующим разворотом событий. Впрочем, как и принять в кластеры своей офигевшей памяти упавшую ему, как снег, на голову мозгодробительную информацию – не только визуальную, но и "текстовую". Сопоставить за несколько секунд прошлые воспоминания с бешеным артобстрелом из новейших обстоятельств?.. Тут у кого хочешь соображалку заклинит и не хило так.

   - Ну конечно! Ты же у нас сама святая наивность! – на благо длинные каблуки любимых туфель позволяли сверлить его глаза своими практически на одном уровне, и практически соприкасаясь носами.

   В другой ситуации, подобная картинка была бы точно воспринята окружающими свидетелями за какую-нибудь интимную беседу двух очень близких людей, практически на грани зарождающегося страстного поцелуя.

   Да и что Джо могла сейчас сделать вообще? Он же вцепился ей в руку и очередным ласковым нажатием на те же болевые точки, необъяснимым маневром заставил её сократить разделявший их фут до каких-то ничтожных двух дюймов. Она даже не заметила, как это сделала. Как, впрочем, и всего остального – того, что творилось вокруг. Где она, какого чёрта тут происходит, и почему позволяет этому обросшему питекантропу к ней прикасаться?

   - "Это был не я, это был однорукий!" Видно, брачные клятвы ты даешь с такой же необременительной легкостью, как и прочие обещания неважно какого срока давности? В радости и печали, в болезни и здравии, покуда смерть не разлучит вас? Действительно, зачем напрягаться? Все настоящие пацаны именно так и делают. Хочу сказал, хочу передумал, у вас же своё исключительное представление о чести, совести и ответственности.

   - Никогда раньше не жаловался на плохую память, даже в моменты сильнейшего опьянения, но, ей богу... Пытаюсь напрячь извилины и ни черта не понимаю. Разве мы с тобой встречались после Каслфорда где-то ещё? Не с этой же пятницы тебя так сорвало с тормозов? – он и сейчас выглядел далеким от понятия "поддатый". Да, запах лёгкого алкогольного перегара с отвратительным душком сигаретного дыма резал по всем рецепторам обоняния Джоанн. Вот только его глаза оставались ясными и такими же всеподмечающими, как и в их случайную встречу в "Аркадии" – никакой расплывающейся дымки отупляющего дурмана. Мало того, он и вправду хмурился, настраивая свой чётко сфокусированный взгляд на её лице, будто пытался со столь близкого расстояния разгадать по её чертам неподдающуюся его разуму загадку.

   Неплохой приём, особенно, когда держишь разъярённую, да ещё и столь шикарную фурию впритык к себе и без особого стеснения (на глазах у её не менее изумленного жениха!) рассматриваешь абсолютно неузнаваемое личико.

   Ещё бы. Сколько прошло часов, когда он перестал вспоминать её в том вызывающем атласном платье, через "липкую" ткань которого так нагло разглядывал соблазнительные формы её точеной фигурки? Она нисколько не удивится, узнай, что он тем же вечером дрочил у себя номере, рисуя в своём озабоченном воображении, как снимает с неё эту невесомую драпировку.

   И какого чёрта, святые угодники, она думает об этом сейчас, сгорая живьём в пламени собственного негодования, кипящего в жилах адреналина и в уплотняющемся жаре живой преисподней, исходящего от тела напротив?

   - Лучше не стоит, ДИККИ Громобой! Иначе от перенапряжения спалишь остатки уцелевших извилин. – и ей наконец-то удалось выдернуть руку из его не в меру осязаемых пальцев. А может он попросту ослабил хватку? – И, кстати. Засунь свой щедрый свадебный подарок с арендой данного ресторана, как можно глубже в свой громовой зад! Мне твои подачки на хрен не упали вместе со всеми твоими обещаниями. Судя по прошлому опыту, данное Ричардом Бауманом слово не стоит и ломанного гроша. Оно так же быстротечно и нестабильно, как и вся его скоропостижная спортивная карьера с тремя последующими браками. Поэтому начинай молиться с этой самой секунды, мой сладкий. – она снова угрожающе прищурилась и почти соприкоснулась кончиком своего аккуратненького носика с его. – Если где-нибудь, когда-нибудь нас снова сведёт случай, не обессудь, но в следующий раз будет намного больнее! И куда больнее, чем на автодроме Муджелло.

   Надо отдать должное, его лицо оставалось беспристрастным до конца всей тирады Джоанн. Ни один мимический мускул так и не дрогнул. Но она всё равно каким-то необъяснимым образом почувствовала, что задела его, и намного сильнее, чем бутылкой по паху. Ни натянутой ухмылочки, ни поверхностного безразличия – только каменное лицо и расширившиеся на короткое мгновение угольные зрачки при упоминании аварии на мотогонках в Италии в конце 90-х.

   Только после этого, испытав полный спектр воодушевляющих эмоций от своей безоговорочной победы, Джоанн Слоун вскинула свой острый подбородок и развернулась всем корпусом "на выход". Вернее, всего лишь повернулась в сторону, чтобы обойти зарвавшегося владельца Four Seasons, а ещё точнее, толкнуть его плечом в плечо и по руке, расчищая столь вызывающим жестом путь к проходу, по которому она сюда до этого пришла. Да, она это сделала, так ни разу и не обернувшись к собственному жениху.

   - Откуда ты знаешь мою невесту? – Гаррет выдавил свой вопрос, глядя вместе с Бауманом в ровную спину удаляющейся от них шикарной блондинки в тёмно-гранатовом демисезонном пальто. Гордо вскинутая головка, цокающие о паркет вымеренным тактом высокие шпильки и безупречная осанка истинной королевы из давно выросшей инфанты.

   И, похоже, за ней наблюдали не только они, а, как минимум, большая часть заметно притихших посетителей ресторана.

   - Это ты откуда знаешь Джоанн Слоун и почему не сказал мне, что ОНА твоя невеста? – Рик даже не взглянул на Парчера. Тот на него, к слову, тоже.

   Возможно, она их не услышала, а может и услышала, но где-то на пол пути до выхода из зала, у неё вдруг изящно подвернулась ножка и... сломался каблук. Казалось, в ресторане стало ещё тише, чем было за секунду до этого. Практически всех сразу (и снова!) накрыла абсолютная гробовая тишина.

   И нет, Джо не упала. Выдержала всё – и равновесие, и устремленные на неё взгляды со всех стратегических точек огромного помещения, включая пару карих глаз, сверлящих ей затылок, лебединую шейку и едва просматривающуюся статную фигурку под буклированной тканью стильного пальто. Всего пара секунд на раздумье перед последующим действием. Чуть нагнулась, сдернула с левой ножки вначале туфель со сломанным каблуком, потом с правой второй – целый; невозмутимо выпрямилась и прямо босиком, не меняя изначальной горделивой осанки, бесшумно продефилировала весь остаток пути до самых дверей выхода, так ни разу и не обернувшись назад.

   - Потрясающая женщина... – Бауман, практически не задумываясь, восхищенно выдохнул свой вердикт. – Гарри, ты хоть соображаешь, сколько ты только что успел нажить себе соперников в этом зале за последние несколько минут, включая меня?

   - Ты же это сейчас всё несерьёзно, верно?

   - Ну... как подумать. – Рик поднял с пола бутылку, с задумчивым видом разглядывая прозрачное стекло с её внутренним содержимым. Но, похоже, его мысли вместе со взглядом витали немного в ином измерении. После чего вернул ёмкость со спиртным обратно на столешницу рядом с Парчером... – Ты же мужик, должен понимать, как работают мозги у подобных тебе самцов. Сколько здесь по-твоему за всё это время успело представить твою невесту лежащую на постели в развратной позе в и без нижнего белья?

   - Мне по фигу, кто и что там себе представляет. И я прекрасно знаю, как работают мозги у большинства подобных мне самцов. Никто из них с места не сдвинется, чтобы попытаться хотя бы просто с ней заговорить, не говоря об остальном. Ты знаешь, как на них действует вид обручального кольца – похлеще любого заговора-отворота.

   - Да иди ты! – Рик наконец-то взглянул на друга вернувшимся в окружающую реальность взглядом, расплываясь в ироничной усмешке и закидывая правую руку за голову Гаррета, чтобы облокотиться о чужие плечи ленивым жестом полноправного хозяина положения. – Большинство, да. Но, а как же меньшинство? Вполне достаточно и одного самого пронырливого засранца, а ты даже понятия не будешь иметь, что он подкатывал к твоей малышке Джо и сумел её чем-то зацепить.

   - Уж за кого я спокоен, так это за Джо! Она не из тех женщин, которая пустит насмарку и свою карьеру, и личные отношения не известно из-за какого-то там пи*добола! В этом плане она не в меру рациональная. Я бы даже добавил дотошно трезвомыслящая. Кстати, а что ты имел в виду, когда говорил ей про её сорванные с этой пятницы тормоза? И за что она на тебя вообще так... наехала?

   Бауман растянул свои полускрытые усами губы в ещё более самодовольной ухмылке и заботливо поправил на Гаррете лацкан стильного пиджака второй рукой.

   - Хотел бы я знать сам. Но ты же понимаешь, даже бог не имеет никакого представления, о чём думает и чего хочет женщина. И с чего ты взял, что она та самая и подходит тебе по всем показателям? Что-то я не заметил в ней наличия упомянутого тобою здравомыслия. Или ты этот, как его, мазохист-тематик, а твоя малышка Джо практикующая фемдомина?

   - Дик, не гони! Это совсем не смешно. Джо не такая! Я вообще... вижу её впервые в подобном... амплуа. Это надо очень сильно расстараться, чтобы довести её до подобного состояния, да ещё и в абсолютно трезвом виде.

   - То есть, несмотря ни на что, ты всё равно за неё спокоен, уверен в своём выборе на все сто и никакие тревожные звоночки твою простату не царапают?

   - Мы с ней уже пять лет, Дик. Какие ещё нужны доказательства? Пятиминутная вспышка гнева ещё ничего не меняет. Между прочим, она сорвалась на тебя. А ты так и не сказал, откуда вы знакомы и что случилось в эту пятницу.

   - Да, пронырливый адвокат в тебе никогда не умрёт, даже если тебя накачают под завязку. – на этот раз Рик несдержанно рассмеялся, похлопав друга в утешение по груди над поправленным недавно лацканом. – Не переживай, Отелло. Последним самым тесным контактом между мной и Джо была наша с ней встреча зашибись какой давности. Если мне не изменяет память, ей тогда было всего 14. Но я тебе клянусь всем что мне дорого. – он даже демонстративно прижал ладонь к собственной груди, в том самом месте, где, по идее, должно биться его "взволнованное" честное сердце. – Ничего такого этой девочке ни сознательно, ни в трезвой памяти я никогда не делал. И если она сама тебе сознается, из-за чего конкретно её так на меня сорвало, тогда, считай, последний экзамен по семейному доверию вы сдали на высший балл.

***

Недаром говорят, понедельник – самый тяжёлый день недели, и не потому, что после расслабляющего уик-энда приходится заново входить в трудовую колею. Просто Джоанне Слоун за день до этого посчастливилось вляпаться в историю совсем не на классические пять минут. Очередная встреча лицом к лицу с виновником её далеко незабытых юношеских грёз и любовных разочарований, как оказалось, потянула за собой целую вереницу непредвиденных последствий с непредсказуемым продолжением.

   Когда она вошла в главный вестибюль административного здания издательского дома "Фабиус-дайджест", первые шаги внутри любимых рабочих пенатов не прошли незамеченными буквально ни для кого из встреченных ею сотрудников. То, что на неё смотрят и оборачиваются в её сторону, едва она задевала своим привычным появлением внимание каждого из присутствующего в зале фойе, Джо поняла и почувствовала где-то за несколько метров до поворота к лифтам. И чем дальше она шла по пролёту узкого коридорчика, маневрируя между внушительным количеством незнакомых ей коллег по рабочему "цеху", тем громче и звонче раздавался стук её высоких каблучков о мраморную поверхность начищенного до блеска пола. Когда она остановилась перед закрытыми дверьми одной из шахт лифта, вокруг воцарилась неестественная гробовая тишина.

   Продержалась Джоанн недолго. Три-четыре секунды, не больше. После чего резко обернулась вначале к одной сбившейся группке ожидающих молчунов по левую от себя сторону, затем к ближайшей правой. И ей действительно не показалось. На неё смотрели, глазели и таращились, но при пересечении с её прямым взором, торопливо отводили глаза. Вот тогда-то ей и стало не по себе. Ведь большую часть этих людей она не знала ни в лицо, ни уж тем более по именам.

   Преждевременная паника с нехорошим предчувствием атаковала тело и разум резко подскочившим давлением и выбивающей до дрожи аритмией. Джо рванула в открывшиеся двери лифта, чуть не сбивая с ног стоявших перед ней других притихших ждунов.

   - Бри! Какого черта тут происходит? – она влетела в приёмную своего рабочего кабинета, впервые за столько лет при входе не задерживая самодовольного взгляда на дверной табличке с золотой надписью "Главный редактор литературного отдела художественной прозы – Джоанна Слоун". И впервые она уподобилась Миранде Пристли, сбросив снятое по пути от лифта пальто и замшевую сумку вызывающих красных оттенков на стол своего единственного помощника и по совместительству личного секретаря Брианы Соммерс.

   - Доброе утро, босс. – пропищала 26-летняя Бри подозрительно высоким тоном раздражающе звонкого сопрано. – Как прошли выходные? Уже нашли подходящего шафера для Гаррета?

   Её незаменимая правая рука – Бри. Уравновешенная, уверенная в себе, далеко не из робкого десятка Бри Соммерс впервые отводила в сторону свои всегда столь прямолинейные и очаровательные голубые глазки.

   Они же вместе уже пять лет! Что такого могло произойти, о чём теперь знали все сотрудники издательства "Фабиус-Дайджес", и из-за чего теперь её собственная помощница усердно изображала трудовую непосредственность: копалась в бумажках на своём рабочем столе и хваталась за электронный планшет, якобы готовясь к обычным рабочим будням их очередной рутинной недели.

   - Бри, посмотри мне в глаза и скажи, что, чёрт дери, здесь происходит? – Джо уперлась обеими ладошками о край массивного стола, в угрожающей позе нависнув над неестественно бледным личиком Брианы. Той самой Брианы, у которой по жизни была смуглая оливковая кожа так идеально сочетающаяся с длинными смоляными локонами, эбонитовыми бровками и по жизни тёмными пухлыми губками!

   - А вы разве не знаете? – и без того большие голубые глазёнки теперь выглядели просто неестественно огромными, чуть ли ни как два круглых блюдца. – Разве не вы вчера были в... в Four Seasons? Вернее, в ресторане гостиницы...

   - Что значит, разве не я была? И откуда, скажи на милость, ты знаешь, где я вчера была?.. – Джоанн резко осеклась.

   В груди замерло сердце вместе с моментально застывшими лёгкими, сжавшимися, казалось, в одну болезненную "пружину" на уровне солнечного сплетения. Мощный удар-толчок о рёбра, и Джо едва не завалило прямо на Бри.

   - Бриана Соммерс... Где и когда ты узнала об этом? – включая всю местную братию внутри издательства, каким-то образом пронюхавшую о работавшей здесь Джоанне Слоун.

   В "Фабиус-Дайджест" сотни редакторов и не менее две дюжины редакционных отделов нескольких почти независимых журналов. Она не могла так громко прославиться на все 35 этажей всего издательского дома, занимая лишь должность старшего редактора на своем этаже. Может о ней и ходили некоторые слухи по многим уровням административного здания, но, чтобы так, в одночасье... Ведь её узнавали именно в лицо!

   - А где обычно ещё можно узнать скандальные новости столицы о не менее скандальных знаменитостях, как не в новостях и сетевых блоках?

   - Скандальные новости о скандальных знаменитостях? Это я-то по-твоему скандальная знаменитость?

   - Нуу... не сколько вы... Кстати, ровно в девять у вас назначена встреча с мисс Кимбэлл в её кабинете. Она просила не опаздывать, поскольку в девять тридцать состоится обязательная планерка между главами редакционных отделов.

   Бри слишком резко (назвать это "ловко" не поворачивался язык) сменила тему разговора, снова пряча взгляд в записях своего рабочего планшета. И опять мощный удар сердца о грудную клетку чуть не качнул Джо головой вперёд.

   Встреча с Никки?

   Уж как-то всё слишком быстро и неожиданно закрутилось, ещё и в первый день новой рабочей недели. Мало ей вчерашних выяснений отношений с Гарретом и последующей бессонной ночи?

   До девяти оставалось чуть больше пяти минут. Как раз хватит, чтобы вернуться к лифту и подняться на тридцатый этаж. Вот только основная проблема заключалась в том, что Джоанн абсолютно была не готова к этой встрече. Во-первых, она понятия не имела, о чём сейчас гудел весь издательский дом "Фабиус-Дайджест", обсуждая невесть какие слухи, центральной фигурой которых являлась она и возможно ещё один не менее яркий участник вчерашнего происшествия в Four Seasons. Во-вторых! Если Николетт Кимбэлл тоже была в курсе всех этих сплетен, да ещё и вызывала по этому поводу Джо к себе лично, ждать какой-либо положительной развязки от данной встречи определенно не стоило.

   Не то, чтобы Джо так уж сильно боялась главного директора издательства, как-никак, но с Никки они проработали бок о бок (подумать только!) не меньше двенадцати лет, и всё же. Не зря у неё с пятницы свербело и стенало по всем поджилкам. Да и что она успела такого сделать, что могло вдруг так некстати повлиять на её рабочую карьеру? В том-то и дело, что НИ-ЧЕ-ГО!

   Если так подумать, она практически треть всей своей жизни провела в этих стенах. Это была уже не просто её любимая работа, а в буквальном смысле её второй (а временами и первый) дом. Она же больше нигде и никогда не работала, как в "Фабиус-Дайджесте". Закончив филологический и литературный факультеты одного из лучших европейских колледжей в Эспенриге, первое, что она сделала по выпуску – понесла несколько своих рукописей в это издательство. Да-да, она рискнула напечататься, как когда-то и мечтала в далеком-предалеком радужном детстве. Вот только в последние годы с воображением и художественным слогом творилось что-то неладное. Новых сюжетов не возникало, а старые теперь казались настолько наивными, нелепыми и шаблонными, что не хватало вообще никаких сил, как и прочих накопленных навыков для того, чтобы попытаться придать данному безобразию хоть какой-то читабельный вид.

   Но, надо отдать должное, она старалась и весьма продуктивно. Настолько продуктивно, что один из редакторов издательства всё-таки углядел в её писанине проблески предполагаемого неординарного потенциала. По крайней мере этот редактор так ей и сказал, выбрав две лучшие истории Джо и пообещав помочь в продвижении её авторской карьеры на книжном рынке. В общем, им и оказалась та самая Николетт Кимбэлл – восхитительная шикарная Ник, Никки, Ким. Высокая (шесть футов!) натуральная рыжая красавица. Тогда ей было столько же, как сейчас Джоанн, но и сейчас в свои под пятьдесят, она легко могла дать фору любой юной (и тем более неопытной) красотке. В общем, на её фоне любые Миранды Пристли нервно отдыхали и тихо курили в сторонке.

   - Выглядишь неважно. – Ким в тёмно-изумрудном деловом костюме от Валентино (не иначе), с осанкой принцессы Монако неспешно подготавливалась к предстоящему совещанию. Она едва скользнула своим невозмутимым взглядом по лицу и зажатой фигурке Джо, только что вошедшей в её огромный залитый утренним солнцем шикарный кабинет, и снова перевела внимание на аккуратно разложенные по папкам бумаги. После чего ненадолго застыла совершенным изваянием в полный рост (ещё и на высоченных каблуках) перед стеклянной столешницей массивного ультрасовременного рабочего стола на фоне панорамного окна с выходом на не менее шикарную террасу с мини-садом.

   Сколько Джоанн себя помнила, работая бок о бок с этим внеземным воплощением утонченности, грации и спллошной женственности, казалось, ей так и не удалось за все эти годы перенять хотя бы десятой доли врожденных качеств этой воистину великолепной женщины-вамп. Под пятьдесят? Да ей с натяжкой можно было дать слегка за тридцать.

   - Тяжёлые выходные, бессонные ночи? Призраки из прошлого? – Ким шутила, а это был очень хороший знак. Относительно хороший.

   - Ну, смотря, кто и в каком ракурсе преподнес их массовому обывателю. – отшутиться не получилось, поскольку внутренняя лихорадка мешала сосредоточиться на происходящем, а полное неведенье почти полностью выбивало из рабочего состояния. У неё даже не хватило духу по дороге сюда, в лифте по быстрому проглядеть интернет-сводки по своему сотовому. А вдруг там что-то такое, что окончательно и на несколько дней выведет её из строя? Уж лучше оставаться в более-менее полуживом состоянии, зато на своих ногах и в почти здравом сознании.

   - Как бы и кто чего там не преподносил, мне достаточно своих последних наблюдений и выводов. Да ты проходи, не бойся, а то, смотрю, тебя так вчера приложило, что и своё лицо потеряла, и даже забыла, как себя вести.

   А вот это более чем не самое лучшее начало новой рабочей недели.

   Двойной подтекст? Как себя вести? Где? В этом кабинете или на людях, например, в ресторане гостиницы-люкс Four Seasons?

   Кажется, её затрясло изнутри ещё сильнее, мгновенно сковав острой потребностью спрятать куда подальше от всевидящего взгляда Ким свои так некстати задрожавшие руки.

   Да что с ней такое, в самом-то деле? А ещё она чуть было снова не споткнулась, пока пыталась сократить остаток расстояния до стола своего любимого и самого крутого в мире босса.

   Бояться Ким? Это же смешно! Через столько лет, после всего того, что Никки для неё сделала?

   - Присаживайся, Энн, не стесняйся. – что это значит? Присаживайся, потому что подобные новости лучше слушать сидя? Да и когда это Ким ей такое раньше предлагала? Джо всегда и сама прекрасно знала, что ей делать рядом с Никки... Разве что не сегодня. Сегодня всё путалось, сбивалось в сплошную мешанину и упорно не давало сосредоточиться на происходящем.

   И ей не очень-то хотелось смотреть на и без того возвышающуюся над ней Николетт Кимбэлл с низкого уровня приземистого сиденья кресла напротив. Но так приказал биг-босс. К тому же, ей необходима короткая передышка с ощутимой крепкой опорой под спину и попу. А то мало ли чем её сейчас приложат.

   - Ким, честное слово, всё что вчера...

   - Сколько ты уже работаешь в "Фабиус"? – Никки даже голоса не повысила. Спокойно перебила Джо, будто совершенно не слышала, о чём та пыталась ей сказать.

   - Оу... – постараться вспомнить точные сроки, понять причину данного вопроса и определить связанные с ним намерения Ким, оказалось весьма проблематичной задачкой. Или, скорее, банально невыполнимой.

   Она пришла в издательство сразу по окончанию колледжа. Здесь был напечатан её самый первый и вполне себе даже популярный для своего поколения и своего круга читателя любовный роман, который неплохо себя окупил, хотя и не стал мировым бестселлером. И именно здесь, чуть позднее, Джо открыла в себе талант редактора. Никки дала ей шанс, как бы между прочим предложив одну не из самых приятных в издательстве должностей под своим бдительным руководством и никогда недремлющим надзором. И надо сказать, Джоанн оправдала все возложенные на неё надежды на все двести. С приходом Джо в их редакционный отдел, издательство Фабиус выпустило немало популярных книг, большая часть из которых стала признанными бестселлерами своего времени. К тому же, с возрастом и накопленным за все эти годы опытом, она не просто поднаторела в поиске выбора новых талантливых авторов, но могла буквально с первых строчек определить возможный потенциал того или иного безызвестного писателя. Не говоря уже о сюжетах, историях и выбранных жанрах. Правда, в последнее время любителей "наскальной живописи" развелось просто немерено, а вот изображаемые ими "закорючки" всё меньше и меньше походили на захватывающие произведения искусства.

   - Да ты и сама знаешь лучше моего... Двенадцать... почти уже тринадцать лет.

   - Это уже немало, да, Энни? И срок, и стаж, и опыт. И, кстати, сколько твой отдел в последнее время подписал контрактов с новыми (и старыми тоже) авторами?

   - Ким... – Джо выдохнула натянутый смешок, чувствуя, как усилившийся жар из-за подскочившего кардиодавления грозил затопить липкой испариной не только лицо и ладошки, но и спину, подмышки и даже живот.

   Хорошо же она будет выглядеть, уходя отсюда. Как после интенсивной пробежки по парку, красная под цвет своей стильной водолазки и в пятнах (и не только на перечисленных участках тела). Мало на неё сегодня пялятся?

   - Ты и без меня прекрасно знаешь, на что это сейчас похоже. Плевел плодится всё больше, а закопанные в них бриллианты сокращаются в своём количестве с диаметрально противоположной прогрессией!

   - Ты считаешь, что это веское оправдание? Неважно сколько плевел, Энн! Самородки есть и будут всегда, независимо от времени, обстоятельств и прочего творящегося в мире безобразия! Значит, не достаточно стараетесь и плохо ищите. Ты сама в последний раз когда просматривала новый материал? Можешь прямо сейчас пересказать хотя бы парочку запомнившихся сюжетов, которые ты по личным соображениям зарубила на корню?

   И что же это было? Внеплановый экзамен на профпригодность? И это всё из-за вчерашнего происшествия в Four Seasons?

   Мало того, Ким, в довесок к своему вопросу, подняла на Джо свой "выжидательный" взгляд. И, кажется, спина уже слегка взмокла. А показательно тереть ладошками о коленки и о подол узкой темно-зеленой юбки определенно было сейчас не в тему.

   - Да сколько угодно! – очередной натянутый смешок, правда, уже не такой нервный. – Ну, хотя бы про сюжет уже избитой темы о супружеской измене. Молодой муж изменил своей молодой супруге с её мамой. Я и половины синопсиса не осилила, не говоря уже о первых главах.

   В подтверждение своим словам, Джо комично расширила глаза, изображая скептический шок.

   Лёгкая ответная улыбка на губах Никки дала долгожданную разрядку зашкаливающему напряжению в окружающей атмосфере кабинета.

   - Действительно, если бы он изменил с папой, было бы куда эксцентричнее. – это тоже был один из хороших знаков.

   Ким поддержала их старой, как мир, "привычкой": перемалывать косточки всем перечитанным и пересмотренным эпистолярным произведениям среднего пошиба. Когда-то они так часто это делали, ещё до того, как Никки пошла на повышение. Но, наверное, самым любимым занятием любого редактора всегда было, есть и останется коллекционирование "высокохудожественных" авторских ляпов.

   - А что говорить о сегодняшних тотальных подражателях Роулинг и Джеймс. Ладно Гарри Поттер и все эти бесконечные Академии Вампиров, Оборотней и Леприконов…

   - Дай угадаю, "Гарри Грей и кубок Пси-садиста"?

   - Угу, маги-садисты, вампиры-садисты, оборотни-садисты и миллионеры-вампиры-маги-садисты - 4в1! Хорошо, если это рейтинг школьного возраста, но когда прёт сплошная не перевариваемая чернуха... начинаешь тихо молиться, чтобы не возненавидеть свою работу до скончания времен.

   Видно, шутка удалась. Улыбка Ким прорисовалась чётче и шире. Хотя взгляд всё такой же: спокойный, поверхностный... себе на уме. Почти задумчивый.

   - А как на счёт желания немного проветрить голову, очистить сознание от всего этого мусора... заняться всерьёз и вплотную подготовкой к свадьбе? Когда вы там собираетесь официально узаконить с Гарретом свои отношения?

   В то время, как губы Ким ещё мягче и загадочней расплывались в чарующей улыбке, Джо ощутила, как её собственная вдруг резко оцепенела, почти даже напряглась до лёгкого нервного тика под правой ноздрей.

   - В смысле, когда? Разве ты не знаешь? Двадцать первого июня. До него ещё целых три месяца! И что значит, проветрить голову?

   - В смысле, когда в последний раз ты была в отпуске! Судя по записям из отдела кадров, очень и очень давно. – ненавязчивым движением руки Никки выудила из какой-то папки лист бумаги с распечаткой какого-то документа. – Причём это даже отпусками не назовешь. Недельные отгулы за свой счёт, связанные со срочными поездками по семейным обстоятельствам в другую часть страны. Грубо говоря... – и снова посмотрела в глаза окончательно притихшей Джо. - Ты ни разу не была в настоящем законном отпуске!

   - И что?

   - Как это что? Разве тебе не известно, что по закону, ты имеешь право подать на компанию в суд, за то, что она лишала тебя твоих законных отпусков на протяжении всей твоей трудовой деятельности?

   - Но-но мне они были не нужны! Ты сама сказала, что я прекрасно обходилась недельными отгулами, если мне вдруг требовалось воспользоваться нечто подобным.

   - Энни, отгулы за свой счёт – это ещё не отпуск, и к тому же без выплаченных отпускных.

   - Но я не собираюсь ни на кого подавать в суд, честное слово! А до свадьбы ещё три месяца. Да мне и недели хватит, чтобы со всем разобраться, причём сидя за рабочим столом в своём рабочем кабинете.

   - Сразу видно, ты никогда не выходила замуж. – и опять эта чарующая улыбка Крёстной феи, но на этот раз с оттенком лёгкой снисходительности. – И тебе самой разве не хотелось бы отдохнуть? По-настоящему!

   - Мне для этого всегда хватало уик-эндов и государственных праздников!

   - Хочешь убедить меня, будто ты не чувствуешь ни усталости, ни раздражения при просмотре отобранного твоими редакторами рабочего материала? У тебя не пухнет голова и не возникает страстного желания спалить всех новых и старых авторов на одном костре со всеми их творениями?

   А вот это был точно вопрос с подвохом.

   - Ким, ты же знаешь, я очень сильно люблю свою работу. Я не представляю без неё полноценной жизни. Если бы мне не требовалось ходить по магазинам и салонам красоты, мне и выходные были бы не нужны. Да я уже к концу каждой субботы начинаю ощущать профессиональную ломку.

   - А вчера? Хочешь сказать, вчерашний случай был навеян этой самой ломкой?

   - А что вчера?.. – на смену подкожному жару, по внутренностям и позвоночнику долбануло вымораживающим ознобом.

   Джо чуть было визуально не сжалась и не подобралась. Неужели они наконец-то добрались до главной причины её вызова в этот кабинет?

   - В ресторане гостиницы Four Seasons. Или скажешь это была вовсе не ты? Шикарная блондинка в красном пальто, заехавшая на глазах у изумленной публики в пах новому хозяину отеля.

   - Я... я могу всё объяснить!

   - Энни, мне не надо ничего объяснять. Я не твой адвокат и уж тем более не психотерапевт. А вот как вышестоящее руководящее лицо могу лишь предъявить определенные требования к твоей работе и обязанностям в пределах данного места. Так что... если я сказала, что тебе нужен отпуск, значит, он тебе действительно нужен. И спорить сейчас на эту тему, как говорится, себе дороже. Чтобы к обеду оформила все документы и ноги твоей здесь больше не было до окончания вашего с Гарретом медового месяца!

***

- Бога ради прости. Угодила три раза подряд в дорожные пробки. Что-то мне на них в последнее время везёт, как утопленнику... Джо... – Фиона плюхнулась "с разбегу" на соседний стул за угловым столиком.

   Ну да, они же условились встретиться в этом пабе почти два часа назад. В итоге, Джо потратила всё это время на несколько лишних порций алкогольных коктейлей, бросив остатки трезвых сил на отражение осады из назойливых представителей озабоченного пола, возжелавших присоединиться к ней за бокалом вина. Не смотря на послеполуденный час и давно закончившийся ланч, количество посетителей пул-паба "Red Cloth" никак не желало убавляться. Не помогал даже самый дальний и угловой столик в плохо освещённом месте зала.

   - Ты сколько уже успела выпить? – Фиона подозрительно нахмурилась, сощурилась, всматриваясь в невозмутимое (практически бесчувственное) лицо близкой подруги.

   Видимо, поэтому она сюда и не торопилась, или же просто не придала особого значения словам Джо, когда та умоляла её по телефону оказать срочную "медицинскую" помощь по спасению рядовой Слоун от надвигающегося Апокалипсиса подступающей депрессии.

   - Разве сейчас это имеет какое-то значение? – Джоанн демонстративно поднесла конусообразный бокал с почти допитым коктейлем к своим опухшим алым губкам и почти одним залпом прикончила три последних глотка.

   - Учитывая, как ты переносишь излишки алкоголя в своём организме, да! Ещё какое имеет значение. Джо! Тебя отправили в отпуск, а не в ссылку на южный полюс с невыполнимой миссией по спасению Антарктиды от вечной мерзлоты.

   - Фи, это не отпуск, а свадебный декрет! Ты когда-нибудь слышала о таком? Три месяца! Я в жизни не была в отпуске больше пяти дней! Я понятия не имею, что можно делать столько времени за пределами своего рабочего кабинета! Мало того, мне пригрозили увольнением, если мне приспичит во время отпуска приблизиться к административному зданию Фабиуса хотя бы на сто ярдов. Ты можешь поверить, что всё это мне высказала Ким? Моя Ким!

   - Как говорят, дыма без огня не бывает... Ты чего это делаешь?

   Фиона схватила за поднятую руку Джо, когда та попыталась привлечь к себе внимание одного из официантов паба. На смену прижатой к поверхности столика правой ладони, в воздух взметнулась левая.

   - Джо, тебе определенно уже хватит! У меня нет никакого желания отвозить тебя домой в твоём... неадекватном состоянии.

   - У тебя был шанс сделать всё по правилам, Фи. Но ты опоздала, и очень сильно опоздала!.. Мне пожалуйста повторите двойной сайдкар, а моей подруге... – Джоанн переключила ещё вполне осознанное внимание на подошедшего молодого юношу с бейджиком обслуживающего персонала "Red Сloth" и без встречных вопросов протараторила свой заказ.

   - Спасибо, я за рулем. Мне её ещё отвозить такую красивую домой... Сайдкар? Ты в своём уме? Может сразу литровую бутылку текилы?

   - Не искушай меня! Тем более у нас ещё весь вечер впереди. – Джо плотоядно заулыбалась, чем почти успела напугать лучшую подругу.

   Фиона Милтон единственная, кто в это время оказался свободным от работы, повседневных и прочих рутинных дел, которыми обычно были заняты все нормальные женщины по понедельникам. В двух её фирменных бутиках во всю шли ремонтные работы и большую часть вопросов по модернизации торговых залов своих любимых магазинов она решала по телефону практически не покидая стен своей квартиры на Лайтвуд-Парк. Конечно, её жилой район находился немного далековато от "Red Cloth", но когда речь шла о жизни и "смерти" одной из близких подруг, любое расстояние теряло свои непреодолимые километры за считанные... часы!

   А ведь могла приехать сюда меньше, чем за тридцать минут. Двум зеленоглазым красоткам: шикарной блондинке и не менее изящной брюнетке, куда проще отбиваться от скучающих за бутылочкой марочного пива местных букмекеров и маклеров из ближайшей от работы Джо фондовой биржи "Престон и Ко"!

   - Да с чего тебя вдруг так вообще понесло? Покажи мне здесь хоть одного такого же, как ты, ненормального, кто работал бы только ради работы!

   Джо молча навела указательный пальчик в личико напротив. Фиона слегка осеклась, но ненадолго.

   - В отличие от тебя, я умею отдыхать и не отказываюсь от отпусков. Единственная разница – я сама себе хозяйка.

   - И когда в последний раз ты выезжала за пределы Леонбурга с целью где-нибудь отдохнуть и оттянуться по полной? Один-два вечера в ночном клубе не считаются! Да и кто тебя когда-нибудь насильно гнал в этот гребаный отпуск буквально взашей, апеллируя на то, что ты якобы переработалась и перегрелась? Нет, даже не так. За то, что ты заехала в пах бутылкой одному из крупнейших в стране отельных магнатов. И неважно, что этот долбаный мудозвон когда-то был вселенским средоточием твоих юношеских грез, разбившим вдребезги все твои светлые мечты и веру в большую чистую любовь. Главное, чтобы он не надумал подать в суд на наше издательство, на одного из наших неадекватных работников. Фи, это я-то неадекватный работник?

   Джоанна обижено ткнула пальчиками обеих ладошек в свою грудь. Казалось, ещё чуть-чуть и её глазки заблестят от непролитых за столько лет слёз возмутительной несправедливости.

   - Ты кого-то ударила в пах бутылкой? – похоже, это единственное, что сумела разобрать Фиона из выплеснутого на её голову потока пьяной исповеди подруги. – Ты и тогда перепила?

   - В том-то и дело! Я была за рулем и трезвая, как стеклышко! Но и это ещё не предел. Ты не видела, во что потом превратился Гаррет, когда устроил мне тем же вечером семейные разборки у нас дома. МОЙ ГАРРЕТ, ФИ! Мой всегда такой спокойный, уравновешенный и абсолютно ручной в стадии алкогольного опьянения Гаррет Парчер! Знаешь, что он мне вчера предъявил? Что я якобы ему не доверяю! Ты вообще можешь себе такое вообразить? Крепкие семьи не строятся на шатком фундаменте, лишённого самых важных связующих компонентов – взаимного доверия, искреннего уважения и обоюдной честности! Ты не можешь мне сказать, где он такого вообще нахватался? Да ещё и за несколько месяцев до нашей свадьбы?

   - Я пока что из всего этого услышала, что ты кого-то УДАРИЛА БУТЫЛКОЙ В ПАХ! – Фиона со скучающей апатией подхватила один из принесенных только что для Джо бокалов с крепким мужским коктейлем и сделал пару задумчивых глотков. – Ещё и на трезвую голову. Ты только что разрушила всю систему, Джо. Одним махом, ударом одной бутылки! Если ты способна на такое в трезвом виде...

   - Мне срочно надо в Four Seasons!

   Фи как раз пыталась сделать третий глоток и чуть было не поперхнулась.

   - В Four Seasons? Зачем? – весь подвох заключался в том, что Фиона пребывала далеко за пределами вчерашних событий в Four Seasons и пока что была не в курсе всех подробностей, произошедших без её личного участия.

   - Буквально на несколько минут. – лицо Джоанн снова приняло то самое отмороженное выражение, которое частенько сопровождало её после энного количества превышенных порций алкогольных напитков, и которое обычно не сулило ничего хорошего. – Но перед этим заедем ко мне домой. Мне надо там кое-что прихватить.

   - А с чего ты взяла, что я тебя сейчас куда-то повезу, да ещё и в таком состоянии.

   - А ты разве никогда не мечтала попасть в пент-хаус самого Four Seasons? – очередная плотоядная ухмылочка Джо вызвала лишь дикое желание поскорее сдать её в руки очень крепких санитаров из ближайшей богадельни.

   Но название одного из элитнейших отелей города подействовало на сознание Фионы Милтон похлеще ядреной дозы экстази внутривенно.

   - Всё зависит от того, как мы туда попадём. Надеюсь, не через вентиляцию? Ну иии... самое главное... к кому!

   - Нет, самым банальным путем. По лифту. Там сегодня намечается большая вечеринка. И я приглашена... могу привести с собой туда кого захочу.

   Дело в том, что Джо говорила всё это с таким... абсолютно невозмутимым выражением лица, из-за чего не поверить в правдивость её слов становилось крайне затруднительным.

   Но в том-то и дело! Она была пьяна!

   - Ты знаешь хозяина вечеринки и пент-хауса Four Seasons?

   - Более чем!

   - А не рановато ли для вечеринки? До вечера ещё хрен сколько часов.

   - Это суточное пати... нон-стоп!

   Лучше бы Фиона послушалась своей интуиции, а не любимой подруги, которая в стадии сильнейшего алкогольного опьянения превращалась в посланника ада (и исчадия тоже) на Земле. Конечно, если его не провоцировать, он вполне даже мог оставаться в полуспящем режиме довольно-таки долгое время. Вот только главная сложность с данным объектом заключалась в очень крошечной проблемке. Он имел одинаковую эмоциональную внешнюю оболочку, как в состоянии запредельного гнева, так и в стадии глубокого анабиоза. Узнать, когда он включался на полную мощность можно было только в момент какого-нибудь нежданного выбрыка от Джо. Например, если она вдруг ударит кого-нибудь бутылкой в пах. Причём просто так. Без какой-либо веской на то причины. А если причина всё-таки имелась...

   В общем, Фиона не переставала нервничать всё последующее время, после того, как с дуру купилась на слишком заманчивое приглашение Джоанн. Она постоянно с опаской поглядывала на спартанский профиль Джо, пока везла ту домой, а потом из дома в Four Seasons, кидая косые взгляды на чуть увеличившуюся в размерах сумочку на коленях подозрительно молчаливой подруги. Запаниковавшая интуиция забила во все склянки и колокола, когда уже внутри огромного вестибюля шикарной гостиницы Джо обратилась к дежурному портье-администратору за стойкой ресепшена совсем не теми словами, которые ожидала услышать Фи.

   - Господин Бауман у себя?

   - Простите... а у вас с ним что-то назначено?

   - Конечно! Личная встреча в его номере, как раз на это время. – она даже не стала смотреть на циферблат дико дорогих настенных часов за спиной портье. А её не в меру наглое спокойствие и стопроцентная уверенность в каждом произнесенном слове вызывали у оцепеневших посвященных вымораживающий озноб по позвоночнику и в коленках.

   - Вы бы не могли сказать своё полное имя?

   - Без проблем. Джоанн Слоун!

   Администратор уже набирал на сенсорной панели гостиничного коммутатора нужный телефонный номер по внутренней связи.

   - Господин Бауман, простите за беспокойство, но тут к вам пришли на встречу, о которой вы не предупреждали... некая...

   - ДЖО-АНН-СЛО-УН! – её арктическому хладнокровию мог бы позавидовать сам сатана.

   - Да, Джоанн Слоун... Нет... Да! Всенепременно! – портье отключил связь и взглянул на гостью отеля уже каким-то... другим взглядом. – Можете подниматься на лифте. Господин Бауман вас ожидает.

   - Что, чёрт возьми, ты надумала? Я так и знала, что нет никакой вечеринки! И кто такой Бауман? – Фиона зашипела на подругу уже после того, как та отвернулась от административной стойки и проделала несколько прямых шагов в сторону лифтов отеля. Это было странно, но когда Джо напивалась, то буквально порхала, а не ходила и не танцевала. Если, конечно, не сбить её идеальное равновесие намеренно.

   - Фи, не пори горячку. Мы уже здесь, и я иду на вечеринку. Ты со мной?

   Схватить её за волосы и потащить обратно на выход? Только с пьяной Джо такие номера не проходят. Или ты становилась её добровольной соучастницей во всех её пьяных безумствах или бросала на произвол судьбы на поле боя неизвестного тебя противника. Но в этом-то и проблема. Они же лучшие подруги, и у Фионы был шанс удержать Джоанн от возможного крайне нежелательного шага. Да и мало ли... Может ей просто захотелось поговорить лично с этим Бауманом с глазу на глаз. Почему надо обязательно ожидать чего-то худшего? И, тем более, здесь, в пентхаусе Four Seasons!..

   - Честно говоря, не ждал увидеть тебя так скоро... – приятный мужской баритон раздался практически сразу, как только зеркальные двери лифта разъехались в стороны и перед восхищенным взором Фи открылась просторная восьмиугловая зала жёлто-бежевой гостиной.

   Яркий дневной свет огромного панорамного окна напротив на время ослепил и дезориентировал обеих ошалевших девушек. Каково же было удивление и Фионы, включая самого хозяина номера, когда тот вынырнул откуда-то справа и остановился перед двумя гостьями, вместо ожидаемой одной. К слову, на них сейчас смотрел далеко не статный красавец в классическом стильном костюме от Армани. Заросший бородой и длинными волосами ковбой неопределенного возраста и внешности, в красной клетчатой шотландке и в самых обычных синих джинсах!

   - Рик, это моя лучшая подруга – Фиона Милтон. Фиона, это друг Гаррета по колледжу и нынешний владелец всего этого великолепного каменного монстра Ричард Дункан Бауман. Ну, разве он не очаровашка?

   - Ричард Бауман? – ощущение нехорошего дежавю засвербело очнувшимся позывным колокольчиком в районе резко сжавшегося желудка.

   Фиона сделала несколько целенаправленных шагов навстречу хозяину номера, протягивая тому руку, и тем самым надеясь отрезать Джо от попытки сделать ему что-то первой. Или перекрыть ей прямой доступ к цели своего визита.

   - Фиона?.. – он продолжал недоверчиво хмуриться, всматриваясь в мило улыбающееся лицо абсолютно незнакомой ему незваной гостьи. – Рад познакомится...

   Похоже, они оба ни черта не понимали, что происходит, и зачем Джо понадобилось их знакомить.

   - Я тоже... рада. У вас... роскошные апартаменты, мистер Бауман.

   - Рик... зовите меня просто, Рик...

   Она совершила очень большую ошибку. Позволила мужчине чуть отступить в сторону и шагнуть дальше вглубь гостиной. Или это у неё ослабло чувство самосохранения? Недаром говорят, любопытство убило кошку. А её так и тянуло поглазеть на стены с роскошной меблировкой номера-люкса самой шикарной в городе гостиницы, дорогущий интерьер которого совершенно не вязался с внешностью её хозяина. Может её решили разыграть?

   - Так вы что... и вправду владелец Four Seasons? – она же отошла всего на пару шагов, всего на пару секунд пробежавшись взглядом по трём дверям в смежные помещения, массивному мраморному камину и огромному, как аэродром, секционному дивану с обивкой из золотой парчи.

   Ну да, такое только в журналах и увидишь, не говоря о журчащем фонтанчике перед кубическими гранями оконной веранды с выходом на не менее огромную террасу огромной "лоджии" и шикарный бассейн над захватывающей панорамой северной столицы.

   И, судя по всему, они оба оплошали, как никогда до этого. Одновременно повернулись к Джо спиной.

   - А вы, простите, кем будете, кроме как лучшей подругой Джоанн? – да, он тоже совершил ту же ошибку, с лёгким подозрением наблюдая вовсе не за той гостьей.

   Фиона обернулась к нему сразу же после вопроса, чувствуя, как начинает краснеть. Её-то как раз сюда никто не приглашал и не ждал. Вот только вместо ответа Фи громко вскрикнула, и даже подпрыгнула на месте, но слишком поздно. И прижатая к груди ладошка тоже мало чем могла помочь.

   Рика в эти секунды, как бы это поточнее выразиться, трясло. Правда, не так, как эпилептика с пеной у рта и закатанными глазами, но достаточно пугающе, причём на грани потери сознания. И он его-таки потерял буквально через три-четыре секунды, что и было наглядно им продемонстрировано в виде рухнувшего на пол бездыханного тела.

   - Джо! – выдавила Фиона, продолжая прижимать ладонь к груди и таращась на лучшую подругу глазами сверхофигевшей свидетельницы самого шокирующего в её жизни совместного преступления. – Ты-ты... ты что... творишь? Господи! Ты его... Убила?

   Джоанн с самым невозмутимым видом профессионального киллера (или даже агента Смита) отключила чёрный электрошокер, после чего преспокойно сунула его обратно в свою сумочку и только затем переступила через валяющееся в её ногах тело Рика Баумана. Неспешно нагнулась, протянула руку к шее бессознательного "трупа", нащупав пальцами под бородой и скулой точку с пульсом.

   - Сердце ещё тикает. Значит, живой.

ГЛАВА 4. Даже Дьявол способен угодить в ловушку, если переоценит собственные силы

Помните парочку старых фильмов с участием секс-символа 80-х Ким Бейсингер? Две разные по жанру киноленты, но почти с одним уклоном. Почему почти? Ну, потому что досталось там практически всем от этой шикарной красотки. Первый, более ранний, "Знакомство вслепую", второй - "Окончательный анализ". В первом жертвой неадекватных выходок хмельной красотки выступал Брюс Уиллис, во втором – брат Джулии Робертс Эрик Робертс и ещё один секс-символ своего времени Ричард Гир. Скорей всего, в "Окончательном анализе" был попросту использован трюк из "Знакомства в слепую" для усиления модного тогда киножанра, именуемого психологическим триллером. Поскольку в первом фильме героиня Ким никого не убивала, а все её выходки на фоне второй киноленты выглядели самыми банальными подростковыми шалостями вышедшей из-под контроля белой и пушистой кошечки.

   Не то, чтобы Джоанн Слоун тянула на звание "белой и пушистой" и тем более в трезвом состоянии, но, можно смело сказать, что она из себя представляла, если совместить двух героинь Бейсингер в одну, как раз на пике того самого алкогольного опьянения. В общем, превышенный процент содержания спирта в крови нашей красавицы играл роль весьма опасного возбудителя для скрытого в ней демонического потенциала. На вряд ли она была способна убить в таком состоянии, но вот дойти до определённых крайностей, рядом с которыми удар бутылкой в пах покажется невинным недоразумением, это вполне даже запросто.

   Фионе Милтон всё это было известно не понаслышке, как и большинству знакомых, друзей и близких Джо, включая Гаррета Парчера. Именно всем тем, кто был в курсе происходящего и знал о данной черте Джоанн далеко не из рассказов третьих очевидцев. Если бы Ричард Бауман сдержал своё слово, данное им малышке инфанте Иоанне в середине 90-х, и вернулся в Каслфорт, как ей и обещал, то тогда бы, возможно, и он имел чёткое представление о том, с чем только что связался.

   Конечно, она знала свой лимит и всегда старалась держаться тех рамок и отмеренных доз алкоголя, которые сохраняли её адекватную сторону в безопасном для всех режиме. Обычно это был бокал полусладкого белого вина, которое она могла цедить на протяжении большого отрезка времени (например, где-то с час семейного ужина или послеобеденного расслабления за обсуждением очередного книжного шедевра). Но стоило ей по каким-то непредвиденным, а, главное, осознанным причинам переступить допустимые границы... в подобном случае можно было только садиться за очень длинный список соболезнований тому, кто оказывался на тот момент под её отяжелевшей ладошкой.

   - Эй, Дикки Громобой! Или как там тебя! Ты меня слышишь? – она вложила в пощечину почти все силы и на что была способна в принципе. А также не преминула вспомнить, как её когда-то учил сам Рик ещё в Каслфорте, когда демонстрировал азы бокса всей их дворовой банде после того, как его приняли в спортивную секцию по смешанным единоборствам. Хочешь уложить своего противника, для этого надо не просто ударить, а направить весь вес своего тела в этот самый удар.

   В общем, от данного и весьма звонкого хлопка не по себе стало именно Фионе. Именно Фи тогда чуть было снова не подскочила на месте, потянувшись ладошками к груди – к затрепыхавшемуся с утроенной силой пульсу на горле.

   - Джо, ты... что опять творишь? Может, хватит? По-моему, ты уже достаточно накопила себе на пожизненное. Или тебя непреодолимо тянет на электрический стул? – впоследствии Фи неоднократно себя спрашивала... КАК она позволила себя уговорить на это дичайшее сумасшествие? Почему пошла на поводу пьяной Джоанн и позволила той манипулировать собой, как какой-то бесхребетной и пустоголовой марионеткой?

   Но Джо определенно её не слышала. Сейчас она находилась на пике своего на удивление расчётливого безумства. Её пробудившиеся демоны наконец-то дорвались до самой желанной и не в меру аппетитной жертвы. Всё остальное исчезало, блекло и бесследно растворялось на заднем плане контролируемой ею обыденной реальности.

   - Что-то ты какой-то хилый, Рикки-львиное-сердце! В инструкции говорилось, что желаемый эффект от разряда электрошокера длится максимум десять минут, а он всё ещё в отключке. Если бы знала, можно было бы не торопиться. А то такое ощущение, что у меня вот-вот вылезет грыжа.

   - Я что-то не заметила, чтобы ты куда-то торопилась... Джо, твою мать!.. Я тебя умоляю! Хватит уже!

   Фиона снова дернулась всем телом и даже отвела взгляд в сторону, несдержанно прикрывая веки и стоически поджимая губки, будто всё это время её заставляли следить за жуткими зверствами, учиняемыми над невинным щенком. Хотя Джо всего лишь врезала второй звонкой пощечиной по лицу хозяина номера, никак не желавшего проявлять признаки жизни после всего, что с ним уже спели тут сотворить. Правда, в этот раз он наконец-то шевельнулся, издав гортанный звук, напоминающий недовольное мычание разбуженной детины.

   Да и своими физическими габаритами Рикки Бауман был через чур далек от понятия "хилый", особенно если вспомнить, сколько им пришлось провозиться и попотеть, чтобы перетащить его бездыханное тело с пола на кресло. Но страшнее был ни сколько сам процесс воплощаемого в жизнь руками обеих девушек коварного плана Джо, а то что сама Джоанн выглядела в эти минуты пугающе хладнокровной, уверенной в своих действиях на все сто и убийственно расчётливой. Ни дать, ни взять, Ганнибал Лектер в юбке собственной персоной. Не хватает только... а вот скоро как раз и будет хватать.

   - Ну, наконец-то, а то я было испугалась, что придется искать ингалятор от астмы. Ты как, солнышко ясное? Во рту сильно пересохло?

   С детским интересом и такой же очаровывающей непосредственностью, Джо заглядывала в щёлочки дрожащих век Баумана, когда тот пытался их разлепить, в надежде сфокусировать расплывающуюся перед слезящимися глазами картинку до боли знакомого лица.

   - О-оу-ои-ои... – прохрипел мужчина, удивившись не меньше остальных столь неожиданному открытию, как полной потери способности внятно излагаться. У него свело челюсти, одеревенел язык, и кроме одних только гласных из его пережатого внутренним спазмом горла больше ничего не желало выходить.

   - Что-что? – озадаченно нахмурилась Джо, нагибаясь и поворачиваясь ухом ближе к онемевшим губам Баумана. – Я не говорю по-китайски. И по-вьетнамски, если что, тоже. А может тебе просто надо смочить горлышко, мой сладкий?

   Рик часто заморгал и даже попытался облизнуть пересохшие губы "распухшим" языком.

   Картинка для стороннего наблюдателя была та ещё. Во всяком случае, Фиона себя чувствовала именно так: почти не при делах, и ей очень (просто до одури, как очень!) хотелось уйти отсюда, как можно скорее. Смотреть на то, как Джо нависает над бородатым лицом хозяина пент-хауса Four Seasons, подобно заправскому маньяку-психопату из какого-нибудь жуткого триллера, при этом опираясь вытянутыми руками о подлокотники кресла... к которому была привязана её потенциальная жертва... В общем, смотреть на это стороны законопослушному гражданину, коим и являлась Фи по жизни, было тем ещё невыносимым испытанием. Как и претило всем так не вовремя проснувшимся высокоморальным принципам самой Фионы Милтон.

   - ЧТО-ТУТ-ПРО-И-СХО-ДИТ? – не совсем внятно, но уже более-менее членораздельно, по слогам, выговорил Ричард.

   Не прошло и двух последующих секунд, как он попытался пошевелить руками. Каково же было его искренее недоумение, когда и эта попытка закончилась куда плачевнее предыдущей. У него так ничего и не вышло. И не потому что большинство мышц были ещё парализованы и никак не желали расслабляться, а, как бы это поточнее выразиться, из-за того, что некоторые части его тела вдруг оказались довольно крепко привязаны к ножкам классического кресла-стула Прованс. Да, руки заведены за спинку и вытянуты параллельно задним ножкам, а ноги разведены в стороны и тщательно примотаны за щиколотки широкой лентой скотча к передним.

   Грубо говоря, Джо весьма расстаралась, когда за несколько минут до этого с особой скрупулезностью наматывала клейкие и достаточно прочные полосы широкой ленты поверх запястий и голеней Баумана, не доверив столь важную операцию беспрестанно причитающей Фи. Кстати, она же и сняла перед этим с ног бездыханной жертвы оба кожаных ковбойских сапога, посчитав, что они будут мешать предстоящему процессу "переговоров".

   Так что общая картинка развернувшегося в номере представления действительно выглядела до тихого ужаса впечатляющей: широкоплечий, внушительных габаритов викинг-ковбой привязан в не очень удобной и изящной позе к дорогущему креслу, и... нависающая над ним шикарная блондинка в образе современной амазонки-валькирии с разбушевавшимися не на шутку внутренними демонами.

   - А ты как думаешь, Рикки? На что это похоже?

   - На сценку из фильма "Убить Билла", не иначе! – вставила свои пять центов нервничающая Фи.

   Рик удивленно повернул голову в сторону второй своей гостьи. Видимо, он успел уже забыть всё то, что же с ним произошло за несколько минут до этого, и что Джо явилась в его номер не одна.

   - Я, конечно, безмерно польщен столь завышенным вниманием к своей скромной персоне со стороны двух красивых девушек, но... – с усилием сглотнув, мужчина снова перевёл настороженный взгляд на подозрительно спокойную и абсолютно невозмутимую Джоанн Слоун. У него даже на несколько секунд опять отняло дар речи. Уж как-то слишком близко её личико с "затуманенными" не по-хорошему глазами находились от его... бороды.

   - Мне бы всё-таки хотелось узнать, чем таким особенным я успел их прогневить? А, главное, когда?

   Последовавшая за его вопросом ослепительная улыбка на лице Джо почему-то не вызвала долгожданного облегчения, уж больно она напоминала хищный оскал безумно изголодавшейся пумы. Разве что слюной на него не капала.

   - Боже, Рикки, с твоим самолюбием и наивной непосредственностью только заводить знакомства среди представительниц слабого пола где-нибудь в колонии строгого режима для особо опасных психопаток. И как это за всё это время тебе не отхватили твоё достоинство – для меня и по сей день остается большой загадкой.

   Рик снова с визуальным усердием сглотнул вязкую слюну, часто заморгав, грузно сдвинув брови к переносице и на несколько секунд задержав перехватившее дыхание. Что-то в поведении Джо и тем более в её словах показалось ему не по-доброму настораживающим. Она, конечно, всего лишь злобно шутила, вот только ни у кого из её ближайших свидетелей не возникало никакого желания рассмеяться в ответ.

   Первая реакция – попытка напрячь мышцы и наконец-то хоть как-то прочувствовать затекшие мускулы с онемевшей кожей, суставами и не слушающимися пальцами. Абсурдность всей ситуации цепляла взбудораженный рассудок как раз своей комичной нелогичностью. Телу казалось, что всё это не более, чем безобидный розыгрыш. Стоит немного привстать, потянуть отнявшиеся руки-ноги, и едва ощутимые петли из клейкой ленты рассыплются по швам в мновение ока.

   Да, конечно! Они не то что совершенно и никак не отреагировали на его потуги, у Рика даже не хватило сил просто сжать пальцы в кулаки, настолько ослабли и размякли все его гладиаторские мускулы.

   Последовавшая паника не заставила себя долго ждать. Каким-то чудом ему всё же удалось напрячься. Вот только единственное, что у него тогда получилось – это конвульсивно дёрнуться, подобно беспомощному младенцу, тщательно запеленатому любящей рукой матери в три слоя пелёнок и одеялец.

   - Джо, будь хорошей девочкой, развяжи меня. Обещаю, тебе за это (возможно!) ничего не будет. Если ты, конечно, сумеешь меня убедить, что для данного безобразия у тебя имелись заведомо веские причины.

   В этот раз Джоанн несдержанно хохотнула, приподняла руку с подлокотника и с подчеркнутым любованием обхватила нижнюю часть лица прифигевшей жертвы нежными пальчиками ласкового палача.

   - Нет! – весьма утвердительно с непримиримым упрямством покачала головой, склонив голову на бок и демонстрируя на апатичном личике наигранное сожаление.

   Кажется, именно в этот момент Рик впервые запаниковал по-настоящему.

   - Джо, мне совсем не смешно! Пожалуйста... – говорить спокойно и сдержанно ощутимо осипшим голосом становилось всё сложнее и тяжелее. – Мне бы было намного легче, если бы ты хоть немного поведала о мотивах своей... упёртой позиции, как и о целях своего странного визита. Она ведь это не серьёзно, да?

   Он поспешно обернулся к Фионе, надеясь хоть в ком-то из присутствующих отыскать возможного здравомыслящего союзника.

   - На меня смотреть не надо! Я здесь выступаю только в роли бессмысленной подстраховки. Разбирайтесь с вашими конфликтующими тараканами сами.

   - Рикки, я не очень люблю, когда человек, с которым я разговариваю, смотрит не на меня! – пальцы на щеке мужчины напряглись, причём до боли, и без прежнего ласкового изящества надавили на скулу и подбородок, толкая голову в нужном направлении.

   Их взгляды вновь скрестились, и в этот раз до Рика дошло окончательно – Джоанн не шутила!

   - Джо, там... в Аркадии я... говорил несерьезно! Я многим роскошным девушкам говорю такие вещи и многим они льстят, но ни одной из них ни разу даже в голову не приходило привязывать меня к стулу и...

   - Бля, Рик! Ты действительно настолько уверен в своей исключительной неотразимости и брутальном образе крутого мачо, что иные варианты попросту отскакивают от твоего полупустого черепа, как черти от ладана? – она даже ткнула указательным пальчиком в высокий лоб Баумана, будто подкрепляла своё и без того пугающее выступление показательной жестикуляцией. – Или надеешься, что при слове "роскошная девушка" я рассыплюсь в твоих ногах мелким бисером?

   - Сейчас я надеюсь только хоть на какое-то подобие вразумительного объяснения происходящему!

   Видимо, Ричард Бауман относился к тому сорту людей, кто при ухудшении ситуации и собственного в ней положения лишь больше напрягался (физически, психически и эмоционально), потихоньку зверел и прилагал все резервные усилия, чтобы не выйти из себя окончательно и бесповоротно. В общем, почти Халк, разве что без зелёной кожи и дырявых шортиков на голой заднице.

   Последовавшая за этим жёсткая ухмылка на белокуром личике ангела смерти перед лицом Рика на этот раз ударила по глазам и мозгам мужчины тройной дозой адреналина. Более того, в довесок к вспыхнувшему чувству непримиримого завоевателя (а уж никак не миролюбивого оккупанта!) его детородный орган неожиданно "подрезало" не менее острой судорогой болезненной эрекции. Он даже не успел как следует осознать (и особенно принять за свершившийся факт) столь непредвиденную реакцию от собственного организма. Слишком быстро и резко, будто накрыло выбивающей волной неконтролируемой действительности вместе с чувствами и ощущениями, которые не особо вязались с происходящим. Будто и вправду вся кровь отхлынула от головы к низу живота. Но надолго ли?

   - Много чести для человека не способного держать слово! Вообще-то я собиралась залепить тебе рот скотчем, но... проблема в том, что он будет мне сильно мешать.

   - А может для начала всё же попробуешь решить данный вопрос более мирным путем – за столом переговоров? Не представляю, для чего тебе понадобился мой рот, но мне хотелось бы узнать, из-за чего ты вообще устроила всё это... показательное шоу. Ты не поверишь, но я сгораю от дикого любопытства уже вторые сутки подряд.

   - Боже, Рикки! Ты так и не изменился за эти годы. Столько болтаешь и всё впустую. Может всё же стоит заткнуть тебе рот кляпом?

   - Может уже скажешь, наконец, что я тебе сделал?! – о, ему стоило просто нереальных усилий, чтобы не сорваться в крик и не вывихнуть себе запястья при попытке дернуть со всей дури руки вместе с дубовыми ножками кресла.

   Что-то сдерживаться в присутствии этой неадекватной красотки с личиком соблазнительницы-недотроги становилось всё труднее и невыносимее. Да и эрекция, вот прямо как на зло, только усиливалась. И эта благоухающая сладким то ли жасмином, то ли ландышем повзрослевшая малышка Джо как специально или намеренно усугубляла своё ближайшее будущее, нагибаясь ещё ниже к его лицу и погружаясь своим колдовским омутом серо-зелёных глазищ в червонное золото не менее опасных глаз напротив.

   - Сказать, что ты мне сделал? А может сразу написать целое эссе, разложив на детальный анализ и дополнив эмоциональной экспрессией; а потом поставить личный автограф, украсить сердечками и выслать тебе на и-мейл? Что ты мне сделал? Ты прав, мне ты не сделал ровным счетом ничего, а вот что наобещал малышке инфанте Иоанне перед своим отъездом из Каслфорда, не сдержав ни единого данного ей слова, думаю, об этом уже как-то поздновато вспоминать, ты не находишь? Но, тем не менее, долги есть долги! И рано или поздно, но за них приходится отвечать, расплачиваясь далеко не одной только кровью.

   Лицо Рика как-то вдруг резко побледнело и разгладилось, хотя на страх это мало чем походило.

   - Наобещал тебе перед отъездом из Каслфорда? Погоди-погоди! – он явно пытался включить все имеющиеся и давно отработанные резервы спящей памяти, поскольку ближайших секунд оказалось слишком мало для того, чтобы вспомнить хотя бы приблизительный сценарий канувших в небытие пережитых совместных событий. – Ты про тот день, когда ты пряталась в моей комнате с бутылкой портвейна? Так ты о ТЕХ... обещаниях?

   - А по-твоему, давать их четырнадцатилетней девочке – это не менее равноценно и жестоко, чем клясться в любви и верности более взрослой женщине перед брачным алтарем?

   Вот когда Бауман окончательно прифигел. У него даже челюсть отвисла, и на несколько секунд пропал дар речи.

   - Это же было... двадцать лет назад! Сама сказала, что тебе было 14 лет!

   - Поздравляю, Дикки Громобой, считать после колледжа ты научился на отлично! Разве что забыл учесть один немаловажный нюанс. Неважно сколько кому и когда было, сколько прошло лет, и кто что успел пережить в своей жизни. Самые сильные, болезненные и неправимые травмы наносятся именно в детстве! Так что, не обессудь, но... – Джо вдруг разжала пальчики на подлокотниках, пружинисто отталкиваясь и изящно выпрямляясь в полный рост, подобно большой ленивой кошке, не стесняющейся демонстрировать свои природные навыки с врожденной грацией перед застывшей в глубоком шоке жертвой. – В этот раз тебе придется понести наказание в полной мере, в соответствии всем твоим прошлым заслугам, мой сладкий.

   - Ты это... серьёзно? – отвести зачарованный взгляд с гибкой и чувственной фигуры Джоанн Слоун оказалось куда сложнее, чем вспомнить о присутствии третьего свидетеля данного шоу, так же притихшей и прифигившей в другой части комнаты.

   - А ты ещё сомневаешься, после вчерашнего? – хладнокровная чёрная мамба, гипнотизирующая своим эффектным танцем окончательно присмиревшую добычу. Никаких резких движений и рывков, каждый жест будто заранее и наперёд продуман, тщательно отрепетирован и доведён до совершенства. Вот только очарование от данного танца продлилось совсем недолго, стоило Джо ненадолго отвернуться, сделать шаг к стоящему за её спиной ламповому столику и подхватить с круглой карамельной столешницы какой-то заранее там установленный предмет.

   Каково же было удивление и без того безмерно шокированного Ричарда Баумана, когда он рассмотрел в тонких пальчиках Джо небольшой баллончик с... пенкой для бритья. Причём самой дешёвой Gillette.

   - Ты... ты что это собралась делать? – голос снова сел и снова пришлось сглатывать сухие спазмы, чтобы хоть немного "прочистить" резко охрипшую гортань.

   - Попробуй догадаться с трех раз, Рикки? Ты же у нас такой смышленый, не в меру продвинутый, видишь и просчитываешь всех и вся, и особенно каждую! – ей было мало снять колпачок с баллончика нарочито жеманными движениями, она ещё и тряхнула им несколько раз, выбив зажигательную мелодию, как маракасом, и разве что не танцуя под неё фламенко.

   - Джо, может всё-таки попытаемся решить сложившееся недоразумение более... цивилизованным методом?

   Новый приступ нешуточной паники не заставил себя долго ждать. Рик беспомощно дёрнулся, пытаясь сменить позу. Но, увы, в подобном положении это оказалось крайне невыполнимой задачей.

   - Ну, это же просто смешно, ей богу! Пошутила и будет. Если тебе так хотелось меня припугнуть, что ж, у тебя неплохо получилось. Вполне даже правдоподобно... правда, Фибиана?

   Бауман метнул отчаянный взгляд в сторону Фионы Милтон, наконец-то вспомнив, что они здесь не одни.

   - Я ФИ-О-НА! – произнесла по слогам Фи сидя в сторонке на одном из кресел секционного дивана и потягивая из хрустального бокала элитный коньяк, замеченный ею до этого на серебряном подносе на каминной полке. – И я уже сказала, меня в ваши разборки не втягивайте!

   - Прости, но ты уже в них втянута, хочется тебе того или нет! – Рик из оставшихся сил старался говорить сдержанно, но, похоже, метод строгого учителя здесь не работал.

   - Может, уже заткнешься? У меня от твоей трескотни скоро мигрень начнется. – Джо резко шагнула на мужчину, выбрасывая вперёд руку с баллончиком и до упора нажимая на головку распылителя. Раздался громкий звук "змеиного" шипения, и Рику пришлось на какое-то время всё-таки заткнуться и даже зажмуриться. Густая белая пена по большей части попадала не щеки и обильную растительность под нижней губой, а именно на линию густых усов и под неё. И, судя по всему, Джо вовсе не торопилась останавливаться, покрывая внушительной воздушной шапкой далеко не взбитых сливок нижнюю часть лица Баумана, так сказать, не жалея содержимого баллончика и вкладывая в это действие всю душу и любовь.

   Картинка не для слабонервных, но Фи отвести глаз от неё так и не сумела.

   - Даже не знаю, чего больше не перевариваю, лжецов или бородачей. Хотя нет. Теперь знаю. Бородатых лжецов! – Джоанн наконец-то остановилась, когда размер покрова пены для бритья на бороде Рика превысил процентное соотношение где-то три к одному. Можно сказать, его с лихвой хватило бы ещё и на голову.

   - Ты даже не представляешь, как меня всю типает и передергивает, когда я смотрю на неё. Жутчайшее зрелище, особенно когда я увидела тебя с ней в Аркадии совсем рядом от своего плеча. – девушка демонстративно передернулась, возвращая баллончик на столик и приподнимая обе освободившиеся ладошки, подобно хирургу перед предстоящей операцией. Тонкие длинные пальчики зашевелились, словно изображая зачаровывающий танец колдующей ведьмы, пытающейся что-то выхватить из параллельного измерения. На самом деле её непреодолимо тянуло схватиться за предмет своей нескрываемой неприязни.

   Рик дунул в накрывший его рот сугроб, но этого оказалось недостаточно. С губ слетело совсем немного пены, часть которой тут же осела пониже на ту же бороду.

   - Только не говори, что тебе прям так уж всё во мне отвратительно. За что-то ты меня в Каслфорде всё-таки любила. – а вот это была ОООЧЕНЬ большая ошибка!

   Фиона сдержанно закрыла глаза, покачала головой и опрокинула остатки содержимого бокала себе в рот.

   - Ну, да! – временно Джо была дезориентирована и отвлечена от преследуемой цели, но всего лишь временно! – Волосы у тебя шикарные, тут ничем не попишешь, да и задница впечатляет, но... БО-РО-ДА!

   Она сморщила носик и от недавней отвлеченности волосами и задницей Рика не осталось и следа.

   - Вообще-то, это моя неприкосновенная собственность! – нервы у Баумана в тот момент таки сдали. Но он явно не понимал, что любая попытка противостоять вселенскому злу, при любом раскладе закончится полной и безоговорочной победой того, в чьих нежных пальчиках находилась дальнейшая судьба его драгоценной бороды. – Ты хоть представляешь, сколько мне потребовалось времени, чтобы её отрастить! Сколько вложить любви и средств?

   - А кто тебе виноват, что ты вкладываешь свои чувства и ценные ресурсы в неодушевленные предметы? Растрачиваешь силы совсем не на те вещи, Рикки Громобой. Хотя, мне это определённо нравится! – Джо вдруг проделала столь головокружительный и неожиданный трюк-действие, от которого дыхание с сердцебиением перехватило у обоих свидетелей. Но у Баумана по любому намного сильнее и глубже.

   Изящное телодвижение гибкой пантеры, спланировавшей на грудь своей жертвы и практически накрывшей ту собственным телом или своей смертельной тенью. У Рика не просто остановилось сердце, сдавив диафрагму горячими тисками вспыхнувшего волнения. Недавняя эрекция возобновила свои мощные атаки с утроенной силой, особенно, когда пальчики Джоанн Слоун обхватили нижнюю часть его лица и принялись втирать, сжимать и смешивать ощутимо болезненным массированием пену с жёсткой бородой. Это оказалось нереально сильно даже для него, видавшего виды и прошедшего достаточно шокирующих моментов на грани жизни и смерти. А её пальцы, несмотря на нещадные захваты длинных клочьев бороды с усами, творили нечто непередаваемое. Это влажное скольжение, эти чувственные сжатия и погружения до самых корней... она словно задевала и активировала скрытые точки самых чувствительных эрогенных зон, о наличии которых у себя на собственном лице он до этого никогда ранее не подозревал. Не прошло и минуты этой дичайшей процедуры под руками этой... ненормальной, но до невыносимости сексуальной маньячки, а у него уже стоял колом член, буквально звенело в ушах и яйцах и пугающе темнело в глазах.

   - Теперь отобрать у тебя самое ценное и дорогое, всё равно что забрать конфетку у ребенка! – и ей ещё надо было обязательно обдать его глаза и стынущую под ментоловым покалыванием прохладной пенки кожу своим томным гортанным голосом чёртовой искусительницы. – Жаль только, что я не переношу вида крови, а то... было бы неплохо отхватить от твоего смазливого личика что-нибудь в довесок... И не только от личика.

   - Я отращивал её больше полгода, Джо. – да, пришлось прохрипеть, но это максимум, на что он был сейчас способен. – Тебе ли не знать, какой это кропотливый труд. Ты же сама ухаживаешь за своими волосами не меньше. Это больше, чем просто борода!

   - Рик, ты реально пытаешься сейчас воззвать к моему сочувствию? Нет, правда что ли? – Джо пробрало почти истерическим смехом, когда она наконец-то разжала на его лице все свои пальчики и соскользнула... слишком возбуждающим телодвижением с его бедра.

   Такое ощущение, она в упор не замечала, как передвигалась между его раздвинутых ног, едва не задевая твёрдый, как камень, холмик под тугой тканью ширинки джинсов. Не помогло даже её дальнейшее отрезвляющее действие: возвращение к столику за полотенцем-салфеткой (которое она, скорей всего, притащила перед этим из ванной комнаты) и... гладкой глянцевой рукояти из пожелтевшей слоновой кости далеко не бритвенного станка. Поначалу он даже не сразу понял, что это вообще было, пока Джоанн не вытерла свои ладошки и не вытащила из той штуки намеренно показательным жестом остро заточенное лезвие опасной бритвы!

   Да где она её вообще умудрилась откопать?

   - Погоди-погоди! Ты же не хочешь сказать, что собралась меня брить по-настоящему? Ещё и... ЭТИМ!

   - Так ты всё это время думал, что я с тобой играюсь и шутки шучу? И до сих пор ещё думаешь?

   - Фиб... Фиона! Да сделайте хоть вы что-нибудь! – последняя отчаянная попытка достучаться хотя бы до здравого рассудка подруги этой ненормальной психопатки. Ага, прямо так сразу и с первого же попадания.

   Фи сидела всё в том же кресле и, подперев кулачком свою поплывшую от третьей дозы коньяка мордочку, чуть ли не в зачарованном трансе наблюдала за разыгравшейся перед ней душещипательной сценкой. Определенно у неё и в мыслях не мелькало что-то сделать и уж тем более схватить Джо за руку. Она не то, что не пошевелилась на просьбу о помощи, казалось, зов жертвы вообще никак не задел её пристального внимания буквально в упор.

   - Могу только коньячку плеснуть... для храбрости... – единственное, что она рискнула тогда предложить, прекрасно зная, что ни черта подобного делать не будет!

   - Джо! Пожалуйста! Мы же взрослые люди! Да и тебе уже давно не 14!

   - Вообще-то мне было уже 16, когда я узнала, КАК ты меня киданул. Но разве такому любвеобильному дамскому угоднику это что-то говорит? Разве разбитое девичье сердце можно сравнивать с этим отвратительным клочком жиденькой бороденки?

   - Не правда! Она даже очень густая!

   - Рик, в твоих же интересах заткнуться и не дергаться! – за это время Джо успела обойти кресло встать за его спинкой и с последней фразой обхватить мужчину левой ладошкой под подбородок и далеко не ласковым нажимом запрокинуть тому голову затылком на себя. Их взгляды снова встретились, причём Баумана приложило одновременно сразу с двух сторон: прижатой к его макушке упругой груди Джоанн с одной и... острого лезвия опасной бритвы к его горлу с другой.

   Вот тогда Дикки Тандер наконец-то понял и осознал всеми чакрами своей до недавнего времени бесстрашной душонки – малышка инфанта Иоанна НЕ ШУТИЛА!

ГЛАВА 5. Никогда! НИ-КОГ-ДА!!! Не возвращайтесь в логово дьявола, которого вы раздраконили, если... не планировали сделать это заранее

- Рик, а вы действительно... владелец этого номера и гостиницы? – Фиона ещё больше осмелела, в который раз окидывая любопытствующим взором шикарные апартаменты роскошнейшего в городе отеля. – Как вы, говорили, вас зовут?

   - Ричард Дункан Бауман его зовут. Величайший гомнюк всех времен и народов. – Джо как раз вела рукой с опасной бритвой на удивление очень ровным и плавным движением, а точнее краем до ужаса острого лезвия прямо над выпирающим кадыком оцепеневшего мужчины.

   Будоражащий жест для обеих сторон, но для жертвы самый пугающий. И, похоже, Рик не просто замер, застыл и онемел оцепеневшим истуканом, казалось, он боялся даже моргнуть. Может из-за последнего на его напряженных глазах и выступили слезы? Но чувствовать и буквально слышать в своей голове и под давлением цепких пальчиков Джоанны Стоун, как по твоей коже царапающим "шипением" скользит одно из опаснейших холодных оружий на Земле – воистину непередаваемое ощущение.

   - Ты хоть умеешь пользоваться этой штукой? – он почему-то не воспринимал шокированным рассудком, о чём вообще переговаривались эти обдолбанные в край суфражистки.

   Разве что удалось выдохнуть из лёгких сжатым воздухом и только тогда, когда рука Джо вместе с бритвой на несколько секунд поднялась над его лицом на относительно безопасное расстояние.

   Боли он пока не ощущал. Но, надо признать, напугала она его достаточно, чтобы организм заработал с утроенной силой, вырабатывая спасительные дозы анестезирующего адреналина. Он мог и не почувствовать боли как таковой, но по шее на грудь и под воротник рубашки вроде как ничего не стекало, никаких быстрых и липких ручейков крови.

   Зато Джоанн всё с тем же невозмутимым видом хладнокровного киллера обтёрла лезвие о полотенце-салфетку, о которое до этого вытирала свои ручки и которое совсем недавно разложила в виде слюнявчика на груди своей беспомощной жертвы.

   - Может, остановишься, пока не слишком поздно?

   - А ты что, сомневаешься в моих барбершоперских навыках, Рикки-львиное-сердце? Тем более, я только-только начала. – остриё лезвия вновь легло на его глотку, но в этот раз заскользив под другим углом, в сторону выпирающей линии левой скулы с более медленным и куда ощутимым нажимом. – И если ты не обладаешь даром чревовещания, лучше бы тебе заткнуться. А ещё лучше: не дышать, не думать и не пытаться загипнотизировать меня своим щенячьим взглядом. Поверь, у меня гипер ядрёный иммунитет на таких вшивых мачо, вроде тебя. Чего не скажешь о тебе, несчастной жертве брачных аферисток. Как там о таких говорят – кому везёт в карты, тот в любви полный лузер?

   - Серьёзно? Он и вправду владелец этой гостиницы? Вы меня не разыгрываете? Что-то я никак не могу припомнить такого имени... – Фиона Милтон оставалась на своей собственной волне, так сказать, витая где-то на окраинах окружающей их всех реальности. Впрочем, как и все остальные участники данного шоу, каждый на своей параллели, в плену персональных и не на шутку раздухарившихся демонов.

   - Потому что он с Юга! Там подобных отельных магнатов и в особенности владельцев игорного бизнеса хоть попой кушай! Вопрос, какого вшивого Бобика он забыл здесь на Севере?

   - И вовсе я не жертва брачных аферисток! Что за заезженное клише? – Рику было труднее всего, поскольку говорить он мог только в небольших перерывах, когда лезвие бритвы находилось на достаточно безопасном расстоянии от его горла. – И это моё личное дело, где и что я делаю! По крайней мере, я не нарушаю никаких уголовных законов и чужих гражданских прав...

   И закрыть глаза у него тоже не получалось, потому что будоражащая картинка в виде лица прекрасной ведьмы-блондинки держала его слезящийся взгляд мёртвой хваткой. Но в том-то и проблема! Он никак не мог уловить в выражении её отмороженного лица и в бездушном взоре хоть что-то близкое к разумному, человеческому и эмоциональному. Или она была чем-то накачена, или и вправду обладала магическим даром блокировать своё сознание от угрозы внутреннего вторжения весьма опасных элементов.

   - Ты их в своё время нарушил предостаточно, Рикки Громобой! – Джо намеренно подалась вперёд, нависая над лицом своей не менее упрямой, чем она, добычи бесчувственным ликом прекрасной смерти. – И только не надо здесь заливать о своей доблести и чести! В большом бизнесе, и тем более в игорном, невозможно достичь подобных высот, не нарушив при этом с десяток законов уголовного кодекса. А на счёт твоих так называемых "побед" на любовном фронте... – она снова осклабилась той плотоядной ухмылкой, от которой стыла в жилах кровь не только у её потенциальных жертв. – Эти сказочки прибереги для своего возможного потомства. Ты лузер, Рикки Бауман! Ты не знаешь, что такое любить ни в принципе, ни по-настоящему, как и бороться за свою любовь не на жизнь, а на смерть!

   Она на секунду сжала губки в тонкую полоску, прищурив глазки, словно прицеливалась или демонстрировала своё высокоморальное превосходство над недостойным далитом. На деле, Джоанн любовалась своим очередным художественным движением пальчиков, оставивших с помощью лезвия бритвы на щеке Рика ещё одну полосу чистой кожи, прямо рядом с уголком его сомкнутого и пока что неподвижного рта. Она даже отхватила кусок от его безобразных усов.

   - Да ты абсолютно и ни черта не знаешь, что это такое. Ты игрок, жалкий выскочка и авантюрист. Любовь – это жертвенность и обязательства, а не бешеные гонки по захвату призового места. Здесь работают не мышцы, здесь включаются чувства и те грани сознания, о которых ты и ведать никогда не ведал. Но куда там нашей супер-пупер-звезде карлбриджского мотодрома? В этом вся твоя проблема, Рикки-мать-твою-Бауман! Ты всю жизнь гонялся не за теми призами и тянулся лишь к ложным вершинам Олимпа. Хочешь сказать, что ты добился всего, о чём мечтал, и тебе больше нечего желать? Перед нами в этом кресле восседает самый счастливый человек на Земле?

   - Я что-то... никак не могу уловить сути твоих "обвинений". Я ведь не ошибся? Ты жаждешь приписать мне ещё один дополнительный список штрафных баллов? Или ты просто любишь поболтать?

   - Вообще-то она всегда очень много говорит, когда выпьет. Временами даже слишком много! – Фионе вдруг стало немножко "скучно" и её снова непреодолимо потянуло в сторону каминной полки, вернее, к подносу с горячительными напитками.

   - Ну, это я пом... – он так и не успел договорить, поскольку лезвие коснулось его правой щеки.

   - Рик, я ведь тебя просила. Заткнись! Я, конечно, много чего брила за свои годы и не только свои ноги, но вот твою физиономию всё-таки впервые.

   - Слава богу, что только с личиком! – Фи не удержалась, заразительно хохотнув и добавив собственную лепту в дальнейшее развитие событий.

   - Нуу... ещё не вечер. – впервые, за все это время, Джо посмотрела в сторону живота Баумана, то есть, на то, что находилось под его животом, под металлической бляхой вычурной эмблемы какого-то мотоклуба. Её левая бровка иронично изогнулась вверх: - О, кто-то смотрю немножко перебздел. У тебя всегда такая волнительная реакция на чувство смертельной опасности? Во время гонок у тебя тоже... вставал?

   В этот раз она умудрилась довести бритву до подносового желобка над его верхней губой.

   У Рика панически похолодело на уровне диафрагмы и даже волосы на затылке зашевелились. Конечно, он не верил в подобную вероятность, но... к такой-то вас всех матери! Эта инфанта Иоанна ничего хорошего своим видом не вызывала, кроме непреодолимого желания скрутить её саму и в коем-то веке выпороть, да как следует и только от всей души!

   - А ты и там хочешь меня побрить? – он старался говорить спокойно, сдерживая ни сколько страх, а именно нарастающую бурю всесметающей ярости. Он никак не мог поверить, что его связала какая-то блондинка! На его собственной территории!

   - А ты и там умудрился так себя запустить?

   Фоина охнула, не удержавшись на подогнувшихся ногах, и плюхнулась на сиденье мягкого уголка, чуть не перелив содержимое бокала себе на грудь.

   Но это действительно было смешно!

   - Я нисколько не буду против, если ты решишься проверить. – Бауман оставался на удивление спокойным, продолжая смотреть снизу вверх в неприступные глаза нависающей над ним шикарной ведьмы, как тот партизан-патриот на допросе. Казалось, чем меньше на его лице оставалось следов от его любимой бороды, тем сильнее крепчало его желание взять шефство над чьей-то конкретной жизнью в самое ближайшее будущее.

   Губы Джоанн растянулись в очередной самодовольной ухмылке.

   - Попридержи-ка своих коников, ковбой. – она снова вернулась к его бороде. Точнее, к тому, что от неё осталось. – Нравится тебе это или нет, но сейчас твои яйца находятся в моих руках, как и эта бритва. Так что, не стоит играть с огнём возле цистерн с бензином. А то мало ли. Вдруг мне ещё что-нибудь захочется