Купить

Я и два дракона под рыбным дождем. Лиса Анжелика, Кот Катерина

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Я попадаю и продолжаю попадать… В межмирную тюрьму, в чужое, но почти своё, тело.

   В миры троллей, драконов, фей, вампиров, эльфов и кентавров.

   В команду-тройку по решению проблем последствий магических экспериментов.

   В учебку – и сразу на практику в дальний мирок. Под рыбный дождь,. Да мало ли куда попасть можно, и натворить всякого, если хочешь как как лучше! (а что получается, как всегда… бывает)

   

   Предупреждение: кое-где присутствуют жёсткие сцены. В частности с неё и начинается ;) есть и эротические ;)

   

ГЛАВА 1. Проснуться в тюрьме – это слишком круто

Я дёрнулась, пытаясь вырваться из чёрного марева сна, отдающего в ушах эхом тоннелей метро. И тут же застонала, прижимая пальцы к вискам. В голове как будто взорвалась петарда, а любопытные гномы-патологоанатомы методично стучали кирками в висок. Пока они не добрались внутрь, попробовала вспомнить, что же со мной произошло. И тут же снова ухнула в чёрный провал, буквально выбарахтываясь в реальность. Нет-нет-нет. Сейчас встану, выпью таблетку, изгоняющую из гномов трудолюбие, и подумаю. Вот прям сейча-а-а-ас встану. Глаза было страшно открывать, предчувствуя и с ними проблемы.

   – Глядьте, одна девка-то жива, – хриплый голос где-то над головой заставил забыть обо всех трудностях. Ибо откуда мужские незнакомые голоса в моей спальне, если даже муж сюда заходит по большим праздникам?

   Глаза открыть удалось, но вот легче от этого не стало. Предчувствие не обмануло – в них правда как будто песка ковшом сыпанули. Я пошарила в стороне, где должна была находиться тумбочка, чтобы отыскать очки. Я не совсем плохо вижу. Обычно. Но сейчас, чтобы рассмотреть в мутном пёстром нечто перед собой что-то конкретное, надежда оставалась лишь на эти стекляшки. Рука наткнулась на что-то гладкое и прохладное, но формой далёкое от тумбочки, как ёж от оленя. Зрение вернулось неожиданно и очень резко. Стоило только моргнуть пару раз. Я глянула, что же такое щупала, и тут же пожалела об этом. И о том, что посмотрела, и о том, что трогала. Вместо тумбочки я поглаживала лицо трупа. Красивое такое лицо с мраморно-холодной кожей. Завизжала я уже прямо в ухо кого-то, совершенно неожиданно вздёрнувшего меня на ноги.

   И тут же полетела обратно на пол. Падение получилось неудачным, и мой визг перешёл в шипение от стрельнувшей в локте боли. Стоявший надо мной мужик тряс головой, словно отголоски моего визга до сих пор метались внутри эхом. Но мне это было не важно. Пользуясь всеми конечностями, попыталась отползти подальше от кучи мёртвых тел. Не то чтобы я брезглива, и я прекрасно понимала, что бояться больше стоит живых людей, но… инстинкт был сильнее. Меня тут же подхватили, поднимая на ноги. И все слова благодарности застряли где-то глубоко. Ещё на уровне подсознания. Потому что окружали меня особи исключительно мужского пола и с таким выражением лица... Меня хотели где-то между «отыметь» и «прибить».

   В нос ударил запах давно немытых тел, перемешанных с грязными носками и тушёной капустой.

   – Да вы гляньте, морщится цаца. У тебя просто никогда нормального мужика не было, – говоривший сжимал пальцами мои щёки и выдохнул эти слова в лицо вместе с запахами помойки, заменявшей ему рот. Я честно пыталась сдержать рвотный порыв. Хотя вру. Даже не пыталась, потому что это было бы невозможно.

   Не то, чтобы что-то кардинально изменилось в одежде моего оппонента, но почему-то это событие крайне его возмутило. И я в очередной раз полетела на пол, только теперь ещё и щёку жгло от хлёсткого удара. В этот раз не долетела до горизонтальной поверхности, и это была единственная радость. Меня схватил кто-то, да так крепко, что я порадовалась, что в желудке не осталось даже желчи. Мозг отказывался анализировать происходящее, уйдя в режим бесконечной перезагрузки. Поэтому действовать стало тело. Вбитыми на уровень подсознания рефлексами. «В случае нападения бить: глаза-горло-пах». И не важно, что это не одного человека, а каждому из трёх по одному пункту. Следующим действием, светившимся в голове неоновой лампочкой было «бежать». И вот с этим уже были проблемы. Потому что я, наконец, смогла оглядеться и понять, что бежать совершенно некуда.

   Вдоль стен большой комнаты впритык тянулись трёхъярусные шконки (другое название даже в голову не приходило, учитывая маленькие зарешеченные окна под потолком и стальную дверь, на вид толщиной с броню танка). Так же наблюдалась высокая концентрация людей на квадратный метр. Человек так сорок на небольшой, в принципе, оставшийся пустой пятак пола. Ну как – человек? Мужиков разной возрастной группы и социального достатка. Вот только прилично одетые особи сидели за столами в дальнем углу, негромко переговаривались, перебирали чётки и делали вид, что ничего особенного не происходит. А мужские индивиды с уровнем интеллекта и финансовых возможностей «от плинтуса и ниже» зажимали меня в кольцо, постепенно отодвигая к стене. Наличие десятка трупов в стороне я предпочла игнорировать. Я здраво оценила свои боевые способности как уходящие в минус, выпрямилась, отряхнула длинную чёрную юбку из грубой ткани (Боже, откуда это на мне?) и глянула на обменивающихся скабрёзными шуточками мужиков. А потом кинулась в сторону гипотетических насильников с криками:

   – Ура-а-а, у меня сейчас будет секс!

   Не то, чтобы я была так рада. У меня его, конечно, уже года два как не было, но всё было не настолько плохо. Зато фактор неожиданности сработал, и мне удалось вырваться из окружения. Стремилась я к тем самым приличного вида мужчинам. Я не надеялась, что они такие слепые и не видят, что происходит, но… видать, вера в людей была неискоренима. А надо было к двери бежать стучать. Стальная толстая пластина выглядела и то более дружелюбно.

   – Лучше бы ты приняла чистую смерть, Амалия, – буркнул один, брезгливо вывернувшись из моих рук, хватавших и трясущих всех подряд в поисках помощи. Я замерла. Пусть он назвал меня неизвестной мне Амалией, но, значит, считал, что знал меня? Вот как так?.. Додумать возмущённую мысль я не успела. Меня схватили за локоть с гоготом «попалась!». Хрен тебе во всё рыло. Я полоснула ногтями назад наощупь, жалея, что они коротко подстрижены. Хватка ослабла, и я с криками «пожар» кинулась к единственному месту, дающему иллюзию защиты. На третий этаж ближайшей шконки. Нельзя кричать «насилуют», когда тебя насилуют. И «убивают» – тоже. Пожар почему-то вызывает у людей больше интереса и желание хотя бы посмотреть поближе. А там и до помощи недалеко. Ради такого дела я была готова устроить и настоящий пожар, но пока лишь расшвыривала малочисленные личные вещи бывшего жильца с третьего этажа. Деревянное строение из толстого бруса ходило ходуном, пока я пиналась, кусалась и царапалась. А так же плевалась и орала. Чего уж скрывать, я и сблевануть не отказалась бы, если бы это помогло. Но одна единица, пусть и отчаявшейся до озверения женщины, всегда слабее двух десятков заинтересованных мужиков.

   Меня схватили там, где я не ожидала. За косу. Нахренашечки она отросла до пояса за одну ночь?! Побреюсь налысо, подумала я, а потом меня сдёрнули вниз, выбивая все мысли из головы и воздух из лёгких новой встречей с твёрдым полом. И пока я пыталась вдохнуть, зафиксировали прямо тут же. По одному мужику на каждую конечность – это вам не шутки. Это я прям зауважала себя. На пару секунд.

   Я визжала, как это не гигиенично – на грязном полу; рычала, как я откушу всё и всем… и сердце мельтешило в груди от своего бешеного биения и периодического замирания, когда на мне одним движением разорвали рубаху, а вторым – задрали юбку. А потом по обнажённой коже грубые движения шершавых рук, жамкавших всё подряд, как игрушку-антистресс. Надо расслабиться… надо расслабиться… стучали у меня в голове вместе с пульсом давно прочитанные советы. Да нахер всех! Сами попробовали бы расслабиться! Когда у тебя между ног устраивается волосатый, воняющий всем подряд неандерталец с подбитым тобой же глазом, пощады можно было не ждать. Я как раз замолчала, набирая побольше воздуха в лёгкие, когда услышала скрежет. Божественный скрежет ржавого ключа в не менее ржавом замке. Помощь! Неужели я всё-таки докричалась до кого-то там в коридоре? Вся наша композиция «съёмки порнофильма» на миг замерла и повернулась к открывающейся двери.

   С такой надеждой я даже Деда Мороза в детстве не ждала. В светлом ореоле дверного проема появился ОН. Самый лучший в мире мужчина. Мой спаситель. Пришлось неудобно вывернуть шею, чтобы рассмотреть его хотя бы из позы вниз головой. Идеально сидевший светлый костюм-тройка подчёркивал гибкое строение поджарого тела, каждое движение которого дышало силой. В первый момент мне показалось, что вокруг его головы светился нимб. Но, сморгнув выступившие от облегчения слёзы, я поняла, что это просто светлые, практически белые волосы так подсвечивались лампой из коридора.

   – Лавения де Сондор Аурэнь, – зачитал он с листа.

   Я часто заморгала. Что за тарабарщина? Неужели я так сильно приложилась головой?

   Тишина в помещении прерывалась лишь стуком чёток. Что, по-прежнему дружно, перебирали «приличные» мужчины.

   Мой небожитель раздраженно вздохнул и махнул рукой в каком-то странно вывернутом жесте. С его пальца сорвалась красная искра, медленно пролетела через помещение, мелькнула надо мной, обогнула по-прежнему нависающего сверху мужика и остановилась… мне пришлось приподняться в меру сил и изогнуться, чтобы увидеть за потенциальным насильником, что красная точка остановилась и замерцала, меняя цвет на чёрный над одним из трупов.

   Небожитель в дверях вздохнул, привлекая моё внимание обратно. Как будто имел дело с неразумным ребёнком. Вычеркнул пальцем строчку в планшете, что-то щёлкнул и…

   – Гортензия де ла Гарда, – прозвучало следующее, как я понимаю, имя.

   Снова тишина и огонёк. Теперь я проследила, после почернения искры одно тело просто исчезало. Растворялось, как будто его никогда здесь и не было. Мозг по-прежнему отказывался анализировать происходящее. В реальности сложно сомневаться – тут никаких щипков не понадобилось, как меня швыряли по всей камере кому не лень. Локоть до сих пор болел, руки и ноги под весом мужских тел занемели, будущий синяк на щеке пылал, а голова зудела, будто с неё пытались снять скальп. Это если не считать ощущения, что по телу словно прошлись наждачкой, а сверху давил неандерталец. И при этом – вот этот огонёк. Это был просто перебор.

   – Может, слезешь с меня? – буркнула я недонасильнику, устав выворачивать голову, когда мужчина в дверях зачитал ещё пару имён.

   – Ну нет, цаца, мы и так тебя долго ловили. Сейчас розовый уйдёт, и мы продолжим.

   Я глянула ещё разок на мужчину в дверях. Он уже изрядно растерял свой небожительский лоск в моих глазах, но ничего розового в нём я не рассмотрела. Перевела взгляд на оскалившегося будущего насильника и облизнула губы, стараясь выглядеть как можно более соблазнительно. Задержала дыхание, потянувшись вперёд как для поцелуя, а потом резко мотнула головой, врезаясь лбом в и так кривой нос мужика. Он завопил, на меня капнула кровь, но было уже не до того. Я жёстко вцепилась зубами в первую попавшуюся мясистую часть того, что держал правую руку. И тут же во второго, державшего левую. Я понимала, что мой последний шанс – это выскочить в коридор. Попробовать привлечь внимание хоть кого-то, не столь равнодушного. Ну или хотя бы не настолько отвратительного. Я согласна расслабиться, но под другими! Рывок, ещё один, и тут же вес навалившихся сверху тел лишает последних иллюзий.

   Я кричала так громко, как только могла, стараясь выплеснуть разочарование. А может–таки докричаться. Хотя бы до того, кто меня сюда засунул. Потому что больше я не могла пошевелить даже пальцем. Но мне требовался воздух, а на лёгкие давили навалившиеся сверху тела, и я несколькими неглубокими всхлипами попыталась втянуть недостающее вещество. Когда услышала от двери:

   – Если девица так будет кричать, я переведу её в другой блок.

   Даже дыхание сбилось. Переводить меня собирались не потому, что это могло помочь, а потому что там со мной быстрее расправятся? Это слышалось в раздражённых интонациях – я мешала зачитывать список имён.

   Но и в этой камере ко мне накопилось уже множество претензий, и отпускать меня не пожелали. В рот запихали клок ткани неизвестного происхождения. Оставалось надеяться, что это хотя бы кусок моей одежды, а не какой-нибудь ношеный носок. Вот, казалось бы, какая уже разница? Когда оставалось лишь раздражённо досопеть до изнасилования и, похоже, собственной смерти. И неизвестно, что раньше наступит. Хотя тела у стены раньше вроде не трогали. Но, боюсь, меня просто не хватит на всех расстроенных моим поведением мужчин.

   А в это время зачитывались и мужские имена. Огоньки не понадобились, переборщики чёток поднимались, делали странное круговое движение у груди, били себя ладонью по плечу, получали такой же ответ от остальных и шли на выход. Поголовье моих насильников при этом не уменьшалось. От двери прозвучало последнее имя. Это почувствовалось по интонациям произносившего, будто поставившим точку в выполнении рутинной работы. За столами осталось полтора десятка мужчин, у стены лежало два трупа. Перед глазами мельтешили чёрные точки – от нехватки кислорода из-за расположившихся на мне тел я постепенно теряла сознание. И не знала, радоваться ли этому. Среди чёрных точек затесалась одна красная, привлекая внимание. Неожиданно груз с меня исчез, и я смогла вдохнуть полной грудью, закашлявшись. Красная точка по-прежнему оставалась мерцать передо мной, пусть и как-то неуверенно и неравномерно. Я б уже не удивилась, если бы меня сейчас вычеркнули из списка, и я бы растворилась куда бы то ни было. Но вместо этого меня вздёрнуло на ноги, и я пошатнулась, вцепившись с усилием в удерживающую меня руку. Да чего стесняться, я буквально повисла на этом существе, давая возможность ногам перестать изображать холодец. Вокруг меня воцарилась такая тишина, что захотелось пожужжать, изображая муху. Что я и сделала. Раз докричаться не получалось, может, так услышат. Бред, конечно, но мне уже можно и не так глючить. Меня уверенно вели к двери, а за спиной постепенно нарастал шёпот:

   – Если она из этих, то почему она не того?

   (Невнятный хруст)

   – Да она могла нас одной силой размазать…

   – Может, поисковик ошибся?

   В спину резко кольнуло, будто иглой, и я невольно повернулась, чтобы встретиться со взглядом того, кто назвал меня Амалией. И прочитала я в нём одновременно столько предупреждения и обещания скорейшей смерти, что стало холодно. Я передёрнула плечами, запахивая растерзанную рубашку. И предпочла считать, что мне померещилось. Просто тут холодно, а меня так стремительно раздели. А потом убрали гревшие сверху тела.

   Бывший небожитель в дверях осмотрел меня с головы до ног. Будто не мог понять, что я такое и откуда выкатилась. Ну уж нет, дорогой, раз уж эта лакмусовая лампочка меня высветила, извольте забирать. А вид непрезентабельный, потому что стоило поторопиться. И быть нормальным мужиком, в конце концов, а не розовым. Я завязала концы рубашки на груди, создавая хоть какую-то видимость прикрытия, и подтянула повыше юбку, прикрывая пупок, столь заинтересовавший недонебожителя. Теперь он переключился на мои обнажившиеся щиколотки. Мне так хотелось покинуть эту комнату, что я переминалась с ноги на ногу, как нетерпеливая лошадь, и это просто заворожило мужчину.

   – Любезный, глаза у меня выше, – не выдержала я в конце концов. Голос хрипел и говорить было больно, но удивительно, что я его вообще не сорвала. Никогда столько не орала, даже на смотрах в школьный русско-народный ансамбль. Взгляд «небожителя» наконец пошёл вверх, ненадолго задержался на груди и, с сомнением, уставился в глаза. Как же мне хотелось грубить. И я сдерживалась изо всех сил. – Пошли уже, – я буквально плечом подтолкнула блондина в дверях. – Лимит на «потрогать» у меня сегодня исчерпан.

   Эх, не сдержалась. За моей спиной фыркнул конвоир, привлекая моё внимание. Нет, показалось. Эта скала точно не умела улыбаться. Существо мужского пола обладало невероятно развитой мускулатурой и твёрдой серой кожей. На лице была холодная маска безразличия, будто у робота. Тело обтягивала серая же футболка, сливающаяся цветом с кожей, и такого же цвета брюки. Выделялась лишь розовая эмблема птицы у сердца. Вот вообще неуместная.

   Мы шли по коридору, впереди вызванные мужчины с двумя серыми скалистыми мужчинами по бокам, со мной только один сопровождающий, и замыкал наш строй читатель списков. Явно не перестававший массировать взглядом мои щиколотки. Чтоб они ему в кошмарах снились. И я не удержалась – подхватила под руку своего сопровождающего и откровенно пожамкала его бицепс, как совсем недавно щупали меня. Намерения у нас, конечно, были разные, мне лично хотелось понять – настоящее ли живое существо рядом. Судя по быстрому взгляду в мою сторону и едва заметно сбившемуся шагу, всё-таки это нечто – не компьютерно-мыслящее. Что в этом важного, без понятия, мой мозг давно помахал на прощание клубком истерзанных нервов. Слишком много ненормальностей.

   Даже коридоры, по которым нас вели, были неадекватными. Я начинала понимать, почему блондина назвали розовым. Стены были покрыты красками всех оттенков розового, переходящего в пурпурный, а иногда и кирпичный. Или как там его, коралловый, что ли? Светка – моя подруга и соседка по совместительству, разбиралась в этом лучше меня.

   «Неужели ты не видишь, что это цвет лососевый, а не коралловый?» возмущалась она над очередной показанной мне розовой сумочкой. Где она сейчас? Я сглотнула, нет, для воспоминаний нет времени, действуем здесь и сейчас.

   Лучше обратить внимание на эти совершенно неуместные в домике Барби нашлёпки на стальных дверях. Видно, что с этой стороны их пытались как-то вписать в окружение, но благородное железо будто встряхнулось, скидывая с себя неуместное розовое украшательство. За одной из дверей слышался грохот и гомон голосов, но никого это не интересовало. За другой – хриплые стоны. Где-то было тихо, и это почему-то было даже страшнее. Я покрепче обхватила полуметровый бицепс своего сопровождающего. Да, я до сих пор не выпустила его из рук, так было легче и всё ещё трясущимся поджилкам, и просто как-то спокойнее.

   Потолок был тоже розовый, только для разнообразия покрытый кое-где тенётами. Пол тоже, чтоб его, розовый. Я б сказала, цвета пыльной розы. Или грязной розы. Из-за той самой пыли и грязи. Мягкое свечение исходило от всего, покрашенного в этот гламурный цвет, освещая коридор.

   – Даже в детстве не любила розовый, – под нос пробормотала я. – Ну и что, что я девочка? Это не обязывает. У серого вон оттенков не меньше. И круче.

   Сопровождающие серые громадины смотрелись на фоне розовых стен просто гротескно. Но долго полюбоваться мне этим не дали. Впереди был тупик. Серые подхватили замешкавшегося между ними мужчину и шагнули вперёд, врезаясь в стену. Которая просто всосала их, как коктейль через трубочку.

   – Да чтоб тебя, – хрипло прокаркала я, наблюдая, как исчезает следующая тройка. Чего мне стоило не залезть на своего серого сопровождающего, как белка на дерево, не знает никто. Перед носом это розовое марево, переливающееся как ненавистный кисель из столовой. Я вдохнула поглубже, зажмурилась и вцепилась в серую руку ещё крепче. Хотя казалось, куда бы? Кошмар. Тут хоть дышать можно? Проверять почему-то не хотелось, и я продолжала изображать раздувшую щёки рыбку фугу. Неожиданно меня вздёрнуло в воздух и потрясло.

   Взвизгнув, я лишь крепче вцепилась в единственную надёжную штуку – серый бицепс.

   – Амалия Карделейла ди Вансдорф? – неуверенно произнёс голос.

   Вроде бы, это было моё имя в этом дебильном сне. По крайней мере, начало им становиться. Я приоткрыла один глаз и выдохнула наконец. Мы с моей серой рукой находились в странной комнате. Стены вокруг были не просто розовыми, они ещё и зеркалили, многократно отражая окружающее, при этом придавая всем присутствующим все оттенки Барби-цвета.

   – Жуть какая, – высказалась я, наконец, отпуская серого, который пытался стряхнуть меня с руки, как вцепившегося котёнка, – то есть да. Это я.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

135,00 руб Купить