Оглавление
АННОТАЦИЯ
Война окончена. Демоны изгнаны с человеческих земель, а граница под надежной защитой магического щита. Пришло время, наконец, возвращаться к мирной жизни.
Но что, если всё, что ты знал прежде внезапно ставится под сомнение, а старый враг оборачивается несчастной жертвой? Как поступить? Кого спасать? И нужно ли что-то решать вообще, или лучше просто идти вперед – туда, куда подсказывает сердце?
ГЛАВА 1 Пленница
Осень пришла как-то особенно внезапно. По крайней мере Грэм вообще никак не ожидал холодов в здешних местах. Но осень и в приграничном Калеме осень. Всепроникающая сырость, тяжелое серое небо над головой и ни единого лучика солнца. И это самый юг империи, ха! Вот стоило ради такой скверной погоды менять родной север, с трескучими морозами и искрящимся белым снегом, ради грязной, булькающей мешанины под ногами, по щиколотку проваливаясь в бесчисленные лужи?
Впрочем, Грэм просто привередничал. В юго-восточный корпус его перевели всего пару недель назад, а с тех пор, как стражник доехал сюда, и вовсе чуть больше седмицы минуло. Не успел пообвыкнуть, расслабленно нежась под теплыми лучами солнца, как на тебе – зарядили такие дожди, а дороги в низинах скрыл такой густой туман, что в городских стенах чувствуешь себя, как на болоте. Разве что кваканья лягушек для полного погружения не хватает.
Из-за сырости город опустел. И без того немноголюдный, сейчас и вовсе будто вымер. Вроде и ветра нет, и не холодно ещё, особенно в сравнении с привычными Грэму северными морозами, но как-то зябко и неуютно. И ни души вокруг, особенно в ночные дежурства. С наступлением темноты народ по старой памяти предпочитал не высовываться на улицу – помнил, как опасна непроглядная тьма, способная скрыть от глаз притаившегося во мгле врага. Помнил, и вряд ли однажды забудет.
По меркам империи, Калем был эдаким середнячком, который уже никогда не вырастет. Места, конечно, плодородные – и солнца летом вдоволь, и дождей, но близость к восточной границе пугала, пугает и будет пугать. Особенно после войны.
Два года уже прошло с победы, а павший едва ли не в первые дни вторжения город всё никак не возвращался к прежней, мирной жизни. Калему ещё повезло – его просто утопили в крови, вырезав всё живое в округе за две луны. А не выжгли магией под корень, как три соседних, вставших на пути безжалостных захватчиков. Там и восстанавливать ничего смысла нет – земля мертва на много веков вперед.
А вот восточный форпост император пожелал возродить во что бы то ни стало, не жалея ни денег, ни человеческих ресурсов. Пока на изломе лета светило солнце, улицы бурлили строителями, кровельщиками, малярами, почти с нуля отстраивающими Калем из небытия. Но уже третий день городские улицы были девственно пусты, хоть какое-то оживление было только в казармах – очередном явном напоминании прошлого.
Войска, запечатавшие границу после окончания войны, давно ушли, остались единицы солдат, которым некуда возвращаться, да городская стража, к коей теперь относился и сам Грэм. И стражников в городе было, пожалуй, даже больше, чем местных жителей.
Парень шумно выдохнул облачко пара, сунув руки в карманы казенного бушлата. Его смена на сегодня закончилась, но в казармы идти желания не было никакого, за неделю они ему уже приелись, как и безликий город. По сути, всю эту неделю он только и делал, что бродил туда-сюда, меняя одно серое окружение на другое, что шило на мыло. Вот только кроме казарм и ходить в Калеме особо некуда и не к кому – мирного населения раз, два и обчёлся, а сослуживцев Грэм пока сторонился, припоминая неприятные «дедовские» замашки старожил на прежнем месте.
Наверное, он бы всё же прямиком направился в казармы – там, по крайней мере, не так промозгло, хотя и немногим теплее, чем на улице, – но его нагнал напарник по смене, с которым они распрощались возле городской управы. Шаги позади Грэм слышал довольно давно, преследователь и не думал скрываться, но пока его не окликнули даже не оборачивался, прекрасно определяя на слух уже знакомую походку Мариса.
– Чего тебе, Лис? – немного устало бросил Грэм, понимая, что грубить нечего, но и особой радости не испытывал. Напарник ему не нравился. Лисья морда она лисья морда и есть, прозвище, само собой ставшее для всех именем, было дано не зря – хитрый, опасный, настоящий хищник, хотя и прикидывается свойским парнем.
– Да ты чего, дружище? Не рад компании? – Лис ухватил гораздо более крупного стражника за плечи, ненароком отводя куда-то в сторону. – Ну-ну, северная принцесса, хватит буравить меня своим ледяным взглядом! Знаю я тебя – внешне весь из себя строгий вояка, но внутри-то такой же, как мы, шалопай и разгильдяй, да и кто в нашем возрасте ведет себя иначе, а? Давай, вливайся в компанию. Пойдем, выпьем, поболтаем, а то без пары глотков горячего эля в этом южном болоте можно душу богам отдать.
Грэм молчал, не соглашаясь, но и не отказывая. Лис вызывал у стражника раздражение, хотя он сам и не мог понять, чем именно. Вроде, парень как парень – компанейский, улыбчивый. Разговорчивый опять-таки. Грэму всегда нравились хорошие рассказчики и интересные истории. Но Лис… чувствовалась в нем какая-то гнильца. Хотя Грэму на чужой земле везде мерещилась опасность – демонический дух так просто за пару лет не перебить, а уж демоны то по этим землям изрядно потоптались.
Лис отвел его в местную таверну. Кажется, единственную на весь город, да большего и не надо. Там было тепло, уютно и вкусно пахло, и тревога в сердце немного отпустила. Да и сразу стало ясно, куда запропастились все местные – собрались здесь.
Напарники присели за слегка расшатанный круглый стол на троих-четверых от силы. Гигантские столы в половину зала уже занимали страрожилы, вклиниваться меж которых в чужую компанию у стражников не было никакого желания. Грэм с интересом озирался по сторонам, а Лис с нескрываемой усмешкой наблюдал за ним: как новенький задержал взгляд на подсвечниках-черепах по соседству с приличной связкой чеснока, как с удивлением оглядывал многочисленных посетителей, увешанных оружием по самую макушку. Местные явно отличались от приезжих – настороженный взгляд, который Грэм привык видеть на лицах редких прохожих, не менялся даже здесь, в тепле, под защитой городских стен и в окружении приятелей.
Грэм им сочувствовал. Война изменила людей, навсегда отобрав беззаботность и спокойствие. До северных земель, где вырос парень, докатывались только страшные новости, так что его юность прошла спокойно и привольно, из их деревни даже не забрали никого, только пара бравых смельчаков сама вступила в войска, сгинув на полях сражений.
Говорили, что войну выиграли маги. Шептались, что не обошлось без волшебных эльфов. Грэм даже слышал версии, что сами демоны внезапно потеряли интерес, развернулись и ушли, плюнув на несносных людишек, бездарно машущими перед ними своими железяками. И никто не верил в победу людей. Простых воинов с оружием в руках. Никто. Даже сами люди. Поэтому и ожидали каждый день – каждый божий день! – очередного нападения. Несмотря на запечатанную границу и подписанное мирное соглашение.
Грэм вообще не понимал, зачем люди вернулись в Калем. Разбитый, наполовину сожженный. Непригодный для мирной жизни. Военного отряда, эдакого пограничного поста, было бы вполне достаточно для обороны стен, а городские жители казались ему лишними в данном конкретном городе. На его взгляд, гораздо проще было начать жизнь с чистого листа, подальше от этих проклятых земель. Он бы и сам с удовольствием держался подальше, да только перечить начальству не любил и не умел. А стоило, наверное, научиться и полюбить – многие его однополчане отказались от великой «чести» охранять границу. Ему же теперь предстояло служить, как самому исполнительному и послушному, в городе-призраке с едва-едва набирающейся сотней населения, включая и мирных жителей, и стражу, и оставшихся военных.
Когда ему пришлют смену? Через годик-другой? Да до тех пор он порядком зачахнет в южном болоте, растеряв и навыки, и желание что-либо делать. Должно быть, это его потолок – заместитель командира городской стражи. Для простого деревенского паренька высокое звание, а вот для выпускника имперской военной академии едва ли первая ступень…
Пытаясь оторваться от мрачных мыслей, Грэм с благодарностью принял от официантки бокал со светлым пивом. Неловко улыбнулся, но женщина лишь равнодушно скользнула по нему взглядом. Хм, больно надо. Всё равно не в его вкусе – хмурая и тощая, как жердь, да и волосы, как пакли сальные... Чего вообще улыбался? То есть, конечно, понятно чего – два года учебы в закрытой академии и дальнейшая практика не пощадили никого из молодых парней, а первое место свободного командирования оказалось… болотом. Настоящей трясиной, которая засасывала с немыслимой скоростью, превращая взрослую жизнь в её бледное подобие.
Грэм пригубил из бокала, скривился – ну что за кислятина? - и настроение опустилось ещё ниже.
– Хочешь, расскажу, ради чего я сюда прихожу? Эль-то здесь преотвратный, как ты заметил, – лукаво подмигнул Лис, шумно прихлебывая пиво, словно не чувствуя гадкого вкуса. Грэм удивленно глянул на напарника – шутит что ли? Но шальные глаза Лиса не врали – горели азартом. Осторожно кивнул. А тот только этого и ждал, да и без согласия наверняка продолжил бы трепаться – по-звериному выгнулся вперед, потянувшись к Грэму, жарко зашептав на ухо. – Вон, голову оберни. Да не в эту сторону, дурак, я не такой! – отплевался от мазнувшей по губам щетины Лис. – Вон, видишь? Рыжая…
Глаза Лиса подернула маслянистая пленка, язык облизнул сухие обветренные губы, с которых сорвался полувыдох-полустон… Грэм с интересом посмотрел в указанном направлении и немного опешил. На его взгляд, девушка была совершенно не такой, какие могут нравиться его напарнику – тонкая фигурка, чуть волнистые волосы до плеч, простое коричневое платье и невыразительное (точнее, абсолютно ненакрашенное) бледное лицо. Рядом с Лисом Грэм мог представить и фигуристую брюнетку, и томную блондинку, и яркую огненно-рыжую задиристую девчонку, как и другие комбинации набивших оскомину характеристик доступных девушек. Но никак не спокойную, неторопливую разносчицу, которая даже внимания в их сторону не обращала, старательно, словно с трудом понимая слова, прислушиваясь к просьбам посетителей. Довольно недобро глядящих на неё посетителей…
Стражник успел сочинить про себя уже пару версий, связывающих этих двоих, когда Лис, с присущей ему развязной манерой, растягивая слова, обратился к разносчице:
– Э-гэй, рыжая, иди-ка сюда!
Девушка обернулась, пригляделась, узнала, и на бледное лицо легла тень. Однако подошла, послушно став возле Лиса. Тот сграбастал её за талию, притянул к себе, почти прикасаясь своей вихрастой макушкой к женской груди, осклабился, самодовольно глядя на Грэма:
– Смотри, какая тут у нас достопримечательность! В столице, небось, такого не бывает!
С первого взгляда Грэм всё понял. И недобрые лица посетителей, и самодовольство напарника, хотя тихий нрав разносчицы не вязался с тем, что он знал и видел.
Стражник опустил бокал – нет-нет, это не руки задрожали, – внимательно рассмотрел девушку. Вблизи она поражала. И притягивала взгляд, и отталкивала одновременно. Рыжая, как же… цвет волос был скорее золотисто-русый, да к тому же припылённый пеплом, лишающим волос привычного живого блеска. Как осенние сухие листья – тусклые, словно пламя свечей не отражалось, а поглощалось полотном волос. И стрижка какая-то неровная, чуть по косой, с парой торчащих прядок – как ножом резанули. Фигурка, правда, ладная, изящная, даже тяжелое платье из грубой ткани её не портит. И лицо. На нём Грэм надолго задержал взгляд, всматриваясь в каждую черточку. Тонкое, молочно-белое, с яркими – нереально яркими! – зелеными глазами.
Кто она такая, Грэм понял в тот же миг, как она оказалась рядом. По глазам, высоким скулам и металлическому антимагическому обручу на шее. А издалека даже не подумал бы ничего такого – просто не почувствовал, хотя его учили. Вдвойне странно, что раньше он не видел женщин-демонов, даже верил сказкам, что твари эти сразу появляются на свет взрослыми и вооруженными до зубов. Ан нет, у них, оказывается, есть женщины. Значит, и дети есть. И они также рождаются, растут, взрослеют… а затем ни за что ни про что убивают тысячи ни в чем неповинных людей.
Девушка молчала, Грэм также не находил слов, только Лис скалился, не убирая руки с девичьей талии, а то и чуть ниже. Непроизвольно хотелось осадить напарника, защищая девичью честь, но спасать демона от человека – где такое видано вообще?
К счастью, Лис сам решил закончить представление. Неохотно разжал объятия, хлопнул девушку пониже спины, отпуская:
– Ступай давай, рыжая, ещё пивка принеси. Ну, как она тебе? – уже в сторону Грэма, с хитрым прищуром. – Говорят, хозяину таверны её продали после войны, за гроши какие-то, лишь бы избавиться от демонова отродья. Где нашли, как звать – неизвестно. За два года, прикинь, ни словом не обмолвилась! Немая, небось. Или по-нашенски не понимает ни шиша, хотя выпивку исправно носит, да и с заказами вроде как не путает. По крайней мере я ни разу не видывал, чтобы Горбун её сёк. Другие-то рабыни постоянно от него получают – когда оплеуху, когда розги, а когда и ночь страсти для дальнейшего послушания и кротости. А эта… индивидуальность, – сплюнул Марис. Видно, рыжая стояла у него костью в горле. Может, выкупить себе хотел, да не продал хозяин. А судя по маслянистому взгляду, даже на ночь не дал поразвлечься.
Грэм промолчал, запоминая и обдумывая. После войны, значит, появилась. Немая, тихая, забитая. Молоденькая, судя по всему. Первое, что пришло на ум – полукровка. Случаев таких он не слышал, но мало ли, скрывают, убивая выродков. Кому понравится, чтобы по империи разгуливали дети врагов? А одну пожалели, даже вырастили, чтобы затем продать в рабство. Зачем, спрашивается? Смерть, поди, лучше неволи. Хотя, если верить Лису, обращаются с ней здесь получше, чем некоторые крестьяне с родными детьми. Версия была бы отличной, если бы выглядела девушка моложе, а то и вовсе была девчонкой. Но она явно не подросток, лет шестнадцать-семнадцать самое раннее, если только дети демонов не развиваются вдвое быстрее людей.
Странно, что и при командировании о демоне (полукровке ли, полнокровке – неважно) ему не сообщили. «Территория полностью очищена» – гласили официальные бумаги, когда он получал распорядку на командирование. А неофициально, зато по факту, в Калеме проживал по крайней мере один представитель демонической крови.
И что ему с этим делать – совершенно неясно.
ГЛАВА 2 Дурные мысли
По-хорошему, Грэм должен был написать рапорт начальству, в столицу. Но не написал. Хотя повод имелся – два года в таверне прислуживает демон, а город, уничтоженный этими самыми демонами, сидит и не чешется. Как и местная стража, регулярно захаживающая в данное заведение.
Демон, конечно, в ошейнике, не буйный, да и девушка к тому же, а в бою у них всегда участвовали только мужчины, устрашающие в своей полной амуниции, с магическими вихрями и в частичной трансформации. Настоящие монстры с когтями, клыками и тому подобными деталями, которые запугивают ещё на подходе, издали, даже без прямого столкновения врукопашную. Но ведь демон есть демон, не человек – он не знает ни жалости, ни страха, ни боли.
Однако, Грэм молчал, в душе борясь сам с собой. Становиться крайним не хотелось, как и задавать наводящие вопросы, несмотря на долг, вбитый в подкорку во время обучения. А ведь он натаскан на вражеских шпионов, знал о демонах всё, что вообще знают люди... Но этого «всего» казалось недостаточно сейчас, когда эта рыжая мельтешила между столами, столь непохожая на тех, кого его учили убивать и ненавидеть за одно только существование на белом свете.
Грэм скрипнул зубами, через силу делая очередной глоток пива. Скоро из ушей польётся, а голова даже не захмелела – пустая и гулкая, как котёл. Что он вообще тут забыл? Второй день после смены приходил в таверну, садился за отдаленный столик и растягивал пару бокалов эля добрых два-три часа. Пил совершенно без удовольствия. А вчера и вовсе пришел с утра, после ночной смены. Глаза слипались, в голове шумело, а он сидел и сидел, буравя взглядом золотистую макушку, резво возникающую то тут, то там. И почему первый раз эта девица-демон показалась ему медлительной? Нет, она была удивительно скупа на движения, но каждый шаг, поворот, кивок был преисполнен такой грации, которой трудно ожидать от рабыни.
И лицо. Случайно поймав его взглядом, он долго не мог оторвать глаз, всякий раз удивляясь. Не красоте, нет – настроению. Ни грамма злости, ни тени ненависти – как такое может быть? Единственное, что он видел – равнодушие. Полнейшее равнодушие, плескавшееся в глубине удивительно ярких зеленых глаз. Грэм, наконец, вспомнил, как называется их цвет. Изумрудный, как драгоценный камень. Видел однажды, когда на их смотр заглядывал сам император. В его короне был точно такого же цвета камень размером с крупный орех. Но глаза девушки сияли даже ярче драгоценностей.
Хотя, красоте он тоже удивлялся. Очень уж она была… человечной. Демоны, которые выходили на поле боя, были больше похожи на животных – дикие, ощетинившиеся клыками, тяжело дышащие. Вокруг них всё бурлило, кипело и рвалось на части. Не только и не столько от магии, сколько от темперамента и внутренней силы. А эта девушка... когда она прикрывала глаза, в ней и демоническая природа почти не ощущалась. Грэм чувствовал лишь волны спокойствия и отрешенности. Словно все её мысли и чувства где-то далеко, а здесь, перед всеми – пустая телесная оболочка.
Грэм притянул эту идею к себе. О магии демонов он знал мало, ничтожно мало. Магом он не был, просто чувствующим, да и хорошим воином себя бы не назвал. Клинком владел, и ладно. Стрелял тоже сносно – на зачет хватило. Но интуиция... Это то, что отличало его ото всех, то, что позволило деревенскому парнишке поступить в императорскую академию. Частенько он выигрывал в учёбе не за счет силы, а за счет того, что находил более удобное для себя решение, положившись на интуицию. В данном случае интуиция ему подсказывала, что там, внутри у этой девушки что-то гораздо большее, чем видится снаружи. А поддержание иллюзии спокойствия и покорности дорогого ей стоит.
Грэм решительно поставил недопитый стакан на стол, поднялся, бросив в отозвавшееся звоном медное блюдце пару монет. На ходу накинул бушлат, будто нечаянно задев рукой проходящую мимо разносчицу. Девушка пошатнулась, с видимым трудом удержав в руках тяжелый поднос, недоуменно распахнула свои зеленые глазищи, на мгновение встретившись в ним взглядом, но ничего не сказала – склонила голову в жесте прощания и удалилась. Грэм вышел на крыльцо, постоял пару минут и направился в казармы – ночь почти опустилась на Калем, а идти ему аж за городские ворота, куда редкие светящиеся окошки уже не достают.
По пути он старался не думать о том, как всё внутри перевернулось от пронзившего его взгляда, но глупое сердце заходилось бешеным стуком, а перед глазами не желало исчезать бледное точеное девичье лицо, словно отпечатавшись в самой глубине души нестираемым оттиском.
***
Так шли дни. За осенью незаметно подкралась зима – короткая, меньше месяца, но снежная. Сошли талые вешние воды, и солнце пригрело совсем по-летнему. В родной деревне Грэма такое солнце было в самое-самое лето, на изломе, а здесь – всего через пару-тройку недель после отступившего снега.
Светловолосый, светлоглазый и светлокожий, как почти все северяне, он загорел с самыми первыми лучами. Раньше загорали только лоб и нос, и то в детстве, когда с мальчишками частенько бегали на реку, а сейчас всё лицо разом потемнело. Грэм удивленно рассматривал своё отражение, не узнавая. Загар лишь слегка подчеркнул мелкие морщинки в уголках глаз, но в целом сделал его старше. Обычно добродушные голубые глаза на контрасте с загорелым лицом выглядели холодными и колючими. Он сам поразился своему взгляду – как душу выворачивает. Пожалуй, это было на руку – наконец-то на него перестанут смотреть, как на мальчишку, невесть как получившего знаки отличия.
Город понемногу оживал. Людей не прибавилось, но хотя бы улицы не пустовали. Стучали молотки, пахло краской и олифой. Город отстраивали – малоэтажно, как в старину или в дереве, но хоть что-то. Такой город уже можно было защищать – чай, не голые стены, да к тому же с прорехами, и строители в паре с двумя командировочными столичными магами начали укрепление городских границ.
По уму, городские стены должны были стать первостепенной задачей, но тем, кто строит, тоже нужно где-то жить. Осенью, с первой волной реконструкции, строили времянки, за зиму – короткую, но влажную – изрядно просевшие, так что сейчас восстановители города в первую очередь заботились собственным жильем на ближайшее время. Грэм не мешал, только контролировал понемногу. Начальника же стражи дела города вообще не заботили – он, как Грэму казалось, из казарм прогуливался разве что до таверны, чтобы напиться и забыться до следующей смены. С какой-то стороны Грэм его понимал – командир прошел войну, видел демонов в бою, сражаясь с ними лицом к лицу, клинок к клинку, и теперь мечтал лишь о покое и забвении в тихом уголке.
Сам Грэм тоже регулярно приходил в таверну, садился за отдаленный столик и хмуро глядел перед собой, боковым зрением подмечая то, что творилось в зале. Особое внимание, разумеется, доставалось рыжеволосой разносчице. Грэм не понимал странного отношения города к ней. Открытой неприязни он не увидел ни разу. Ни оскорблений, ни физической расправы – ничего. Самое активное, что было, это приставания Лиса, которые также далеко не заходили – там пощипал, тут полапал, пару раз потянулся поцеловать... Грэм в тот миг едва не вскочил с места, с трудом сдерживая гнев на непосредственного подчиненного, не желавшего мириться с субординацией и навязчиво пытавшегося стать ему другом.
Свои приставания Марис, кстати, прекратил. Как-то внезапно, пару раз столкнувшись с Грэмом взглядом. То ли опасность почуял, то ли соперника – кто этого Лиса разберет?
Отношение хозяина таверны также выглядело странным. К рабыням, особенно нелюдям, так не относятся. Девушку он не бил, это точно. Ни разу даже руку не поднял, а времени в таверне Грэм провел значительно. Даже наоборот, уводил уставшую разносчицу, когда грациозные скупые движения становились слегка заторможенными, подстегивая оставшихся двух официанток быть порасторопнее. И как момент замечал – будто только за ней и следил, а не стоял за стойкой, выцеживая очередную порцию кислого пива. Был он, кстати, довольно старым, немного скрюченным, из-за чего и получил своё прозвище, хотя горба как такового у трактирщика и не имелось. Зато имелись живые карие глаза, настороженный взгляд которых парень то и дело ловил на себе.
Уже через некоторое время Грэм досконально изучил привычки рыжей. Некоторые удивляли. Не раз он замечал, как она, наклоняясь, заправляет за ухо невидимую прядь. Будто волосы раньше были длиннее. От таких привычек избавляешься быстро, года за два-три о былых волосах точно забудешь, даже врожденные привычки имеют тенденцию стираться со временем. Но значило это одно – рабыней девушка стала не так уж давно, незадолго до того, как попала в это приграничное болото после окончания войны. Что это может дать, Грэм не знал, но надеялся выяснить хоть что-то. В крайнем случае, депешу в столицу отправить он всегда успеет.
Второй привычкой оказались губы. Сомкнутые через силу. Немые хотя бы мычат иногда, а она не произносила ни звука. После того толчка локтем Грэм ещё подстраивал каверзы – нарочно клал нож так, чтобы она оцарапалась, забирая тарелку, ставил подножку на подходе к своему столу, да так, чтобы она непременно упала, ронял чашку с горячим чаем, заметно ошпарив девушке ногу. В последнем случае удостоился секундного шипения сквозь зубы – видимо, это был максимум издаваемых рыжей звуков.
Грэм ненавидел себя за эти подлянки, но мечтал разговорить её любой ценой. Пока начинал с мелочей, не желая в дальнейшем доводить до подвалов городской тюрьмы, где разговорить можно любого, даже с рождения немого, пожалуй.
Вообще, чем дольше он за ней наблюдал, тем яснее понимал, что на рабыню она не похожа. Он видел рабов в столице, да и две другие разносчицы вели себя иначе. Рабы слабые, испуганные, затравленные. А рыжая… настолько спокойная, будто уверена, что не сегодня, так завтра избавится от ошейника и рабского клейма.
И этого самого клейма Грэм, кстати, тоже не заметил. Платье у демона было длиннополое, с довольно длинными рукавами несмотря на жаркий летний сезон, но запястья, кисти рук и шея были открыты. Обычно клейма туда и ставили – на яремную вену, снаружи на ладонь или изнутри на запястья, чтобы желания срезать клеймо вместе с кожей было меньше: и места заметные, и кровоток сильный. Одно неосторожное движение – и раб свободен гулять лишь по Пустоши, за гранью.
У разносчицы же руки и шея были чистыми, такими же молочно-белыми, как и лицо, без единого изъяна – ни шрамов, ни синяков. Даже под металлическим обручем на тонкой шее ни намека на оцарапанную либо натертую кожу – чудеса. Ей, наверное, и кандалы со свинцовыми башмаками не натирают.
Вся она была какая-то… правильная. Не высокая, но и не низкая, где-то по плечо стражнику, он запомнил, когда несколько раз оказывался с ней рядом стоя. Стройная, но с приятными глазу округлостями. С лицом бы Грэм ещё поспорил немного – всё-таки демонические черты портили её красоту, – зато всё чаще в мыслях возникали её руки. Видно оттого, что мелькали перед ним чаще всего – то принесет и поставит, то уберет грязную посуду со стола. Пальцы тонкие, длинные, с ровно остриженными ногтями. И кожа – совершенно не грубая, а гладкая, молочная, без натруженных вен.
Эти руки ему порой снились. В отрыве от всего остального, но настолько ярко и остро, почти наяву, ощутимо лаская его тело, что всякий раз перед походом в трактир Грэм старался затолкать воспоминания о сне как можно глубже, чтобы не краснеть, как мальчишка, когда эти самые руки в очередной раз ставили бокал с элем на его стол. Ничего хорошего в этих мыслях и снах он не видел, только четкое осознание того, что женщины в его жизни явно не хватает, раз он уже на демона начал фантазировать, причем совершенно без негативных эмоций. Наоборот, просыпался с печальным неудовлетворённым стоном в тот самый момент, когда начинал в ответ дарить удовольствие рыжей, перецеловывая каждый пальчик и поднимаясь выше, выше, упиваясь сладостью и нежностью молочной кожи...
Грэм отгонял непристойные мысли, но они так и роились в голове, заполоняя разум. Околдовывает демон несмотря на свой обруч, не иначе. Успокоив себя таким выводом, стражник достал из вещей защитный амулет – настоящий, магический, – и надевал всякий раз, когда планировал заглянуть в таверну. Стало чуть спокойнее, хотя сны сниться не перестали.
Он присматривался и присматривался, ища чему бы ещё в её облике подивиться. И стал удивляться коже – Грэм не видел ни единой ниточки вен. У демонов, с которыми воевали, и кожа была темной, почти до черноты, и кровь скорее напоминала вязкие чернила. А у неё… может, в её венах вода? Или молоко? Может, она и вовсе не демон – мало ли невиданного на земле, в тех же северных горах или за южными морями?
Крамольные мысли появились незаметно. Что вообще люди знали об иных расах? Кто-то же живет на востоке кроме демонов, почему бы этой девушке, например, не быть из какого-нибудь неизвестного народа? А что на демонов похожа, так и те без трансформации похожи на людей – в столице Грэм видел южан с островов, цветом кожи темнее ночи.
Умом стражник понимал – эти мысли опасны, чрезвычайно опасны. Куда как опаснее острого желания женской ласки, выраженного в виде одной конкретной представительницы противоположного пола. Это желание можно легко удовлетворить, а вот попытка оправдать врага могла довести до трибунала… Но умом он в последнее время перестал блистать. Даже сослуживцы заметили что-то эдакое, хотя он и не отличался откровенностью и яркими эмоциями на лице, да и за полгода едва ли с кем-то завел по-настоящему дружеские отношения.
– Чего-нибудь изволите? – вывел его из мыслей вопрос разносчицы. Темноволосая южанка, невысокая, чуть полноватая, но симпатичная. Судя по слухам, стала рабыней из-за долгов брата – не наскреб в очередной раз нужной платы и продал родную сестру на невольничий рынок. Но девица оказалась бойкая, активная – такая и рабыней чувствовала себя вполне неплохо, даже вольготно, ведь заботиться о себе южанки никогда не умели, сваливая все обязанности на мужчин семьи: отцов, мужей, сыновей. А муж по сути тот же хозяин.
Грэм молча разглядывал её, не отвечая на вопрос, – задумчиво и оценивающе, – а девушка смотрела в ответ без какого-либо стыда, наоборот – с вызовом и превосходством. Ещё бы, практически единственная девушка в городе без обязательств, не обделенная внешней привлекательностью. Она прекрасно знала о своей исключительности и охотно пользовалась возможностями, не чураясь заработать лишнюю монетку на стороне. Сколько городских стражников, вояк и восстановителей Калема побывало в каморке возле кухни – не пересчитать!
Наверное, стоило согласиться – авось, и сны бы прекратились, утоли он жажду плоти. Но некстати встретился с взглядом изумрудных глаз на противоположном конце зала – демон едва ли не впервые смотрела на него прямо, открыто, не таясь, с лёгким интересом и любопытством. И в этих глазах было что-то такое, что притягивало и манило. Что лишало мыслей. Что, собственно, и томило его тело и душу иссушающей жаждой, утолить которую не смогла бы ни одна из живущих в Калеме женщин. Кроме той единственной, что накрепко засела в голове – не выбросишь, не забудешь. Стоит смежить веки – так и стоит перед внутренним взором.
Южанка оскорблено развернулась и ушла, не дождавшись ответа. Вслед за ней ушел и Грэм, бросив на стол положенную плату. И только рыжая рабыня грациозно скользила по заведению, собирала тарелки и хмурила тонкие брови, предчувствуя – что-то темное грядет.
ГЛАВА 3 Вторжение
Всё произошло внезапно. Сперва все в городе подумали, что просто грядет гроза – с востока стремительно наползли тяжелые тучи, в грозовом небе засверкали молнии, задрожала от грома земля... Дождь ещё не занялся, но сухие грозы в здешних местах не были чем-то удивительным и редким, так что никто и не заметил странностей. Горожане разбежались по домам пережидать бурю, стражники спешно отправились в казармы, лишь тройка защитников на посту осталась в сторожке возле городских врат.
Грэм в тот день отсыпался после ночного дежурства и традиционного утреннего похода в таверну, когда его разбудил шум голосов. Странно – гроза не побеспокоила, а шумные переругивания сослуживцев согнали весь сон. Пришлось подыматься с койки и приводить одежду в порядок, всё равно заново уснуть не получится под гомон стражников и громовые раскаты.
Одевшись, Грэм выглянул на улицу и поёжился. За окном творилось нечто невообразимое. Небо словно желало навеки соединиться с твердью: к земле тянулись ломаные молнии, освещавшие город ярче магических фонарей, тучи клубились так низко, что шпиль единственного высокого здания – часовой башни – почти задевал облака, гром гремел с такой силой, что стены едва не тряслись, а стекла надсадно дребезжали и стонали от буйства стихии. Но самое странное – тянущее ощущение настоящего ужаса в животе.
Интуиция Грэма просто кричала о грядущей опасности.
– Что происходит? – поинтересовался Грэм у сослуживцев, выйдя в общий коридор, где у окна стояли и курили четверо стражников дневной смены.
– Гроза собирается, – коротко усмехнулся темноволосый крепкий мужичок, которого вроде бы звали Итаном. Никто из четвёрки и не подумал поздороваться с Грэмом, хотя по званию он был выше них, но за месяцы в Калеме никто так и не проникся уважением к новенькому. Считали, что заслуги за отличную учёбу ничего не значат, а жизни – настоящей военной жизни – бравый заместитель ещё не видал, так что уважения при неисполнении не заслужил. – Все по домам разбежались и нас погнали, чтобы не вымокли ненароком на улице, как крысы.
– Так нет же дождя.
– А, думаешь, не ливанёт? – крякнул жилистый коротко стриженный брюнет, лицо которого пересекал жуткий рваный шрам. Грэм сразу понял, что это – след от когтей демона. Рана грубая, неровная, сросшаяся неприятным бугристым рубцом, даже годы спустя отливавшим болезненной краснотой. Немного по империи ходило людей, столкнувшихся лицом к лицу с врагом и выживших после той встречи – когти демонов чаще всего убивали, а яд порой губил и тех, кто на первый взгляд отделался лишь царапинами. – Вона, какие тучи клубятся – как живые, вот-вот разродятся не то ливнем, не то градом.
Грэм отчего-то напрягся и внимательнее присмотрелся к черноте в небе. В ней было что-то неправильное, в самом деле как-будто живое, дышащее, мыслящее... и от неё отчетливо тянуло чужеродной магией.
– Тревога! Все на выход! – не раздумывая, крикнул Грэм, бросаясь к себе за оружием.
– Эй, ты чего, парень, грозы испугался? – фыркнул Итан, посторонившись и пропуская рванувшего с места стражника. Никто из смолящей четверки и не подумал прислушаться к приказу начальника, только разулыбались, посчитав мальчишку трусоватым – этой учёной братии в каждой тучке угроза видится. Да они этих туч над Калемом повидали – не перечесть, и ни одна за два последних года не принесла с собой вражеского войска, только дикие сухие грозы, частенько переходящие в разрушительные ураганы. Столичные специалисты назвали это магическим фронтом – отголоском былых сражений. Опасности не представляет, пускай и выглядит жутко до дрожи.
Вот только на этот раз старожилы ошиблись.
Запертую границу разорвало в клочья с очередным громовым раскатом. Невидимый человеческим зрением щит, установленный невдалеке за восточными воротами, вспыхнул на мгновение всеми цветами радуги, чтобы тут же осыпаться пеплом, оставляя город без магической защиты.
В тот же миг все почувствовали то, что из города так и не вывели окончательно ни ветра, ни время – демонический дух. Он сминал волю, заволакивая разум первобытным страхом. Против демонов невозможно было бороться – как невозможно бороться против самого себя, опутанного и обездвиженного ужасом.
– Чего стоите?! – рявкнул на замерших подчиненных Грэм, вернувшись при полном вооружении. – Живо на выход!
Вояки, еще минуту назад резвые и борзые, стояли бледными тенями самих себя – в глазах настоящая паника, руки с сигаретами мелко дрожат, как и побелевшие от страха губы. Это Грэм ни разу не был в бою против тварей, а они – помнят, знают и прекрасно представляют исход грядущей битвы. Без защиты магов их сметёт и неважно, сидишь ты на месте, позорно забившись в угол, или героически кидаешься грудью на нападающих, стремясь забрать с собой парочку демонических жизней. Так зачем силы тратить и откладывать неизбежное?
Даже разукрашенный шрамами вояка не спешил поквитаться со старыми врагами за полученные ранения – знал, что даже мысли о таком бессмысленны, после войны их бросили на границу бюрократии ради, не надеясь, что пара десятков солдат сможет остановить демоническую орду, соберись та вновь напасть на империю.
Не люди победили тогда, вовсе не люди. И им не по силам принять новый бой.
Грэм до побелевших костяшек сжал в руке эфес меча, гневно оглядывая неподвижных мужчин. Тоже мне, защитнички! Какой толк от людей, на которых демонические эманации действуют настолько активно? Чем только думало командование, отправляя сюда тех, кто не имеет иммунитета против вражеской ментальной атаки? И как такие люди когда-то попали на фронт? Случайно?
Их учили в столице, вдалбливали в голову закрывать мысли от чужеродного влияния, не теряя храбрости и самообладания даже перед лицом смерти. А эти... трясутся, как припадочные, глаза застит страх, на губах молитва... Грэм, неосознанно скривившись, оценил неприглядную ситуацию и рванулся на улицу, не желая тратить времени на бесполезных уже стражников.
Казармы находились на западе, за вратами, так что до прорванной границы нужно было пересечь весь город. Но Грэм не успел добраться и до центральной площади.
Они были везде. Быстрые. Ловкие. Несущие смерть. Тяжелый запах крови и металла пробрался в ноздри, защекотав нервы. Странно, что люди в панике метались по улицам, а не забились по углам, будто их что-то надоумило покинуть защиту родных стен. Грэм не удивился бы, будь оно именно так, но силы зова не хватило, чтобы выкурить всех еще и из казарм. Он уже не надеялся, что сослуживцы кинутся ему вслед на помощь, как не надеялся и на то, что демоны их не почуют и оставят в живых. Впрочем, желанное время хотя бы перекурить напоследок, они себе получили.
В академии на практике им показывали плененных демонов, знакомя с чуждой магией и физиологией. Но демоны в плену ни в какое сравнение не шли с этими тварями на воле, в боевом угаре – тяжелая аура каждого из нападающих ореолом окружала поджарую высокую фигуру, визуально увеличивая тело раза в два. Шипы и наросты, острые когти, горящий взгляд и давящий магический фон вокруг – демон даже без оружия заставлял неосознанно пятиться от страха.
Грэм едва не пропустил удар, когда между ним и бросившимся в атаку демоном внезапно появился человек. Он не сразу узнал со спины владельца трактира, вот только прежде вечно согнувшийся в три погибели старик распрямился, поражая размахом плеч, за которым не маленький стражник, казалось, успешно скрылся полностью. А уж последовавшая вслед за этим ослепительная вспышка магии, сорвавшаяся с руки бывшего горбуна, заставила Грэма окончательно опешить.
Маг. В Калеме был маг. Причем, незарегистрированный, так как никакой информации об этом человеке у молодого стражника не имелось. Маг, держащий на поводке одного демона, относясь к нему с отеческой заботой, и нещадно полосующий заклинаниями другого. Странный маг, непонятный. От такого лучше держаться подальше.
Грэм начал потихоньку отступать, осторожно оглядываясь по сторонам. В сущности, демонов прорвалось не так уж и много, с десяток. Обычный диверсионный отряд, брошенный скорее для разведки и оценки местности, чем для настоящей атаки. Правда, неготовому к нападению городу и этого количества хватало с лихвой – трупов людей всё прибавлялось, а число нападающих оставалось неизменным. И парень не был уверен, что один-единственный маг мог что-то кардинально изменить в нерадостном раскладе сил, продолжая сражение с тварью, еще больше обезумевшей и разъярившейся от сверкающих всполохов заклинаний.
И в своих собственных силах Грэм был уверен не более, чем в способностях старого трактирщика. Против демонов, не ослабленных действиями удерживающих амулетов, сражаться ему еще не приходилось. Да, эманации страха на него не действовали, ужас не застилал глаза, но с обычным мечом против нечеловечески сильных существ много не навоюешь.
Стражник поудобнее перехватил оружие, собираясь с мыслями. Внимание неожиданно привлекла дверь, в которую с остервенением ломились сразу три твари – скребли когтями, бросались и недовольно шипели, отскакивая прочь. Присмотревшись, Грэм заметил на двери защиту. Куда как более мощную, чем стояла на границе империи! Это что за чудеса – какой-то вшивый трактир охраняется похлеще государственных земель?!
Впрочем, глаза и мозги имелись не только у людей, но и у демонов – они, наконец, вычислили основного противника. Если с одной тварью трактирщик худо-бедно сражался, то сразу четверым противопоставить ничего не мог. Они напали со спины, почти синхронно проткнув человека когтями. Особенно сильный даже прорвал тело насквозь, насадив на когти, как на стальной клинок, и с ревом поднял поверженного врага в воздух, чтобы затем брезгливо сбросить на мостовую, в лужу моментально натекшей крови. Голова трактирщика при падении неестественно вывернулась, и Грэм поежился под застывшим взглядом потухших карих глаз, которые смотрели, казалось, прямо ему в душу. Смотрели с таким выражением, будто ожидали чего-то. Например, ответной услуги взамен за то, что маг бесстрашно вступился за жизнь молодого стражника.
Грэм обернулся на дверь в тот же самый миг, как она открылась. На пороге стояла рыжая. В огромных зеленых глазах застыла боль, но страха не было – на трех высившихся над тонкой фигуркой демонов она будто не обращала внимания, прикипев взглядом исключительно к растерзанному магу. Бледные губы что-то неслышно шептали, тонкие брови хмурились у переносицы, а маленькие ладошки сжимались в кулаки...
Вокруг Грэма время словно замерло – никто не нападал, никто не оборонялся, все звуки разом оборвались, затихнув. На город обрушилась тишина – не слышно было ни громовых раскатов, ни умирающих стонов, ни рычания демонов. Ничего.
А затем в ушах зазвенел крик, по глазам ударил слепящий свет, заставив одновременно и зажмуриться, и рухнуть на колени от странной ударной волны, прошившей тело насквозь. Но уже через мгновение Грэм вовсе потерял ощущение в пространстве, попав в эпицентр неведомой бури – мощным порывом стражника проволокло по земле, с силой впечатав в какую-то стену.
Хотелось умереть, лишь бы не слышать дикий вой демонов и стон чужой боли, переворачивающий всё внутри. Парень неосознанно сжался, закрывая голову руками и подтянув колени к животу, молясь про себя, чтобы всё поскорее закончилось.
***
Грэм не знал, сколько прошло времени, когда стихли и леденящие душу звуки, и терзающие одежду порывы ветра. Кое-как встал, с трудом промаргиваясь от яркого света. Ослепительное сияние уже потухло, но перед глазами продолжали плясать круги, линии и точки. Синие, фиолетовые, черные, серебристые, словно ленты на знаменах, застилая взор.
Потряс головой. Продышался. Воздух пах озоном. И кровью.
Наконец, стражник смог оглянуться по сторонам. Но лучше бы потерял зрение или лежал в беспамятстве. Центральная площадь Калема оказалась разрушена почти до основания. Башня с часами покосилась, опасно накренившись в сторону. В домах зияли черные провалы окон – без стекол и без рам. Даже камень весь какой-то… оплавленный. От деревянных домов и шатких ремонтных лесов – лишь обгорелые головешки. Пожар? А разве он помнит огонь? Нет. Что же это было?
Ответ пришел, как само собой разумеющееся. Простой и вместе с тем страшный.
Магия.
Сильная магия.
Невероятно сильная.
Этот свет, резанувший по глазам. Вихрь, со свистом закручивающий воздух в воронку. И удар. Его, кажется, отбросило. По крайней мере сейчас он на краю площади, а был почти в центре, в самой толчее, когда… когда всё началось. И почти сразу закончилось.
Грэм понял, что стоит на коленях. Наверное, надо бы подняться. Пройти вперед. Поискать… своих. Кто-то же выжил кроме него. Главное, чтобы не враг. Бороться с демонами у него сейчас не было никаких сил. Да и меч куда-то подевался.
Опираясь на какую-то палку, валявшуюся рядом, стражник поднялся. С удивлением осмотрел руки, ноги. Всё на месте. Одежда слегка опаленная, но на коже ожогов не ощущалось, да и заметно не было. Или это просто болевой шок?
Грэм прошел всего пару шагов и слабо осел на землю. К нему приближались.
В звенящей тишине, среди обломков, аккуратно перешагивая тела, шла девушка в длинном коричневом платье. На разодранном рукаве, чуть повыше локтя, кровь, шнуровка немного распущена, обнажая молочно-белое плечо. Блестящие волосы стелились по плечам, по груди, почти до самого пояса. Отчего только блестят – солнце же даже не светит, его заволокло каким-то мутным маревом, которое всё никак не рассеется. Светятся только глаза. Её глаза. Изумрудные.
Удивленные.
Недоверчивые.
Оценивающие.
Она подошла почти вплотную. И долго, внимательно глядела сверху вниз, как на диковинного зверька.
Грэм судорожно сглотнул – взгляд его застыл на длинной белой шее без единого изъяна. И без ошейника. Против магии он беззащитен – ни амулета, ни щита, ни даже холодного оружия.
Хотя, был ли он на самом деле, это ошейник? Не привиделось ли ему? Как и всем в городе.
Девушка продолжала смотреть. Изумрудное сияние её удивительных глаз выворачивало на изнанку. «Словно в мозгах копается», – думал Грэм, через силу заставляя себя удерживать взгляд. Он не опустит голову, не смирится. Если она хочет его убить, пусть лучше так, лицом к лицу, а не сапогом по хребту, втаптывая мордой в грязь. Хотя, на площади грязи нет. Это вовсе не грязь. Это кровь хлюпает под ногами. Черная, липкая. Не человеческая, кажется. Больше похожа на демоническую. Неужели это она – всех демонов? Но зачем… зачем тогда и людей?
Ручейки пота потекли по напряженной спине. Девушка не переставала смотреть, а Грэм уже просто не мог отвести взгляд, его затягивало, зачаровывало. Ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слова он не мог. Даже дыхание своё уже не контролировал, и сердце стучало через раз.
Наконец, рыжая, видно, насмотрелась на его испуганную физиономию, без слов развернулась на месте и пошла прочь. Стражник опешил. Не убьет? Оставит свидетеля? Одного, посреди мертвого города? Почему-то Грэм был уверен – живых на площади нет, остались только он и она. Вдвоём.
– Подожди! – крикнул он в спину удаляющейся фигурке. Точнее, хотел крикнуть, но из горла вырвался только хриплый шёпот. – А что со мной?
Фигурка обернулась. Подошла обратно, еще более внимательно вглядываясь в его лицо. Наклонилась, почти впритык, лицом к лицу, уставившись своими глазищами. Грэм поёжился. А рыжая, наглядевшись, выпрямилась, хмыкнула, пожала плечами и вновь развернулась, чтобы уйти. Задержалась лишь на мгновение, и стражник, растолковав эту задержку в свою пользу, поднялся следом.
Ноги держали плохо, подрагивали, но за девушкой он поспевал – она не торопилась, шла размеренно, как на прогулке. Двигались они к выходу из города, как раз через военные казармы.
– Погоди, я сейчас, – настолько быстро, насколько мог, Грэм поспешил в сторону своего расположения. Постарался сказать как можно более весомо, не выдавая страха в голосе: – Стой здесь и никуда не уходи!
Молчаливая собеседница равнодушно пожала плечами в ответ, но остановилась, не выказывая желания сбежать. Хм, лучше бы сбежала. Грэм оглядывался пару раз, приближаясь к полигону и жилым помещениям казарм, но с места демон так и не сдвинулась. И явно буравила взглядом его спину, меж лопаток так и свербило.
ГЛАВА 4 Тихая дорога
Грэм опасался, что рыжая удерёт, пока он собирает вещи, поэтому действовал быстрее, чем при учебной, а то и боевой тревоге.
Посетить казармы он решил не только для того, чтобы подготовиться к дороге в неизвестность, но и проверить, остался ли кто еще в живых. Увы, встретила стражника гнетущая тишина. Ни шороха, ни звука.
Тела были в коридоре – та самая четверка, с которой он разговаривал как раз перед прорывом границы. И в паре комнат, куда он заглянул по пути. Странно, но демонов не было – ни живых, ни мертвых. А трупы – были. И непонятно, кто и как их убил – Грэм видел и колотые раны, даже такие, от которых под телом натекло целое озеро крови, и абсолютно бескровные тела, будто просто спать улеглись, но больше никогда не проснутся.
Отгоняя липкий страх, парень вышел на улицу. Серая хмарь, висевшая над городом, никуда не делась, но молний больше не сверкало, да и тучи выглядели обычно, не клубились магией. Это ободряло. Не радовала только неизвестность – окончательно ли разрушена граница, ворвутся ли демоны вновь на человеческие земли или, не дождавшись передового отряда, поостерегутся соваться к старым врагам. Уходить не хотелось. Долг заставлял его остаться в Калеме, послать письмо во дворец, рассказать о случившемся... Но ноги сами вели к застывшей неподалеку фигурке.
Рыжие волосы трепал ветер. Полоскал, как реющий флаг. Среди окружающего уныло-серого пейзажа она сверкала путеводной звездой, к которой нужно стремиться. Он и стремился, уговаривая самого себя, что это самое правильное решение. Что он может в одиночку против десятка, а то и десятков, сотен демонов? Тут маги нужны, а не вчерашний мальчишка с мечом. Разумнее следовать за рыжей – кто знает, что у этой странной рабыни на уме? Да и магия её... непривычная. Незнакомая. Но силой своей способная рушить города.
Грэма научили воспринимать магические силы, чтобы различать своего и чужого. Он знал, какова магия демонов, и как колдуют люди и эльфы. Того, что сделала девчонка, он не смог распознать, но это однозначно было что-то иное – и не людское, и не демоническое. Грэм даже не мог однозначно сказать, темная это сила или светлая. Десятки тел намекали, что несомненно темная, вот только то сияние, что ослепило его на площади, не имело ничего общего с тьмой.
Уже подойдя к спокойно ожидающей его рыжей, стражник постарался отогнать мысли. В памяти был свеж взгляд изумрудных глаз, выворачивающий наизнанку все его чувства и помыслы. Главное сейчас – приглядывать за девчонкой, не вызывая у той подозрений и желания сбежать. Убивать своей неведомой магией она вроде не собиралась, иначе он остался бы вместе со всеми в мертвом городе, а сама по себе хрупкая девичья фигурка не представляла опасности для обученного сражаться. Грэм, конечно, не был уверен, что сможет в случае чего поднять руку на женщину, а на эту конкретно – тем более, но старался успокаивать себя чувством физического превосходства.
***
Когда-то Грэм бы порадовался такой девушке – кроткой, спокойной, молчаливой. Не девушка, а мечта. Когда-то… давно… в другой жизни. До того, как у него на глазах погибли все, кто населял Калем. И те, кто пришел вновь захватить город.
Сейчас же стражнику не хватало общения. Банально хотелось поговорить, выговориться. Может, и поорать как следует. Но всё без толку – на все попытки вывести девушку из себя ответом ему был ровный, спокойный взгляд. На провокации рыжая не поддавалась, даже когда Грэм, собравшись с духом, оскорблял, насмехался и жутко пошлил, желая добиться от молчаливой собеседницы хотя бы раздраженного «Замолчи!».
– Как тебя зовут хоть? – в очередной раз попытался стражник узнать имя своей нечаянной спутницы, пробираясь вслед за ней через колючие кусты, но ответом была привычная тишина.
Грэму не нравилось, что девушка упорно молчала, но при этом столь же молчаливо главенствовала в их маленькой команде. Она уверенная шла вперед, будто ей что-то указывало дорогу, не замечая ни утоптанного тракта в направлении столицы, ни узких лесных тропинок любителей ягод да грибов. Изредка оглядываясь на солнце, парень всё отчетливее понимал, что они по какой-то причине забирают на юго-восток, к границе империи, а не вглубь страны. Интуиция молчала, а вбитые в голову академические знания выстраивали красочную картину того, как рыжая с торжествующей улыбкой выводит его прямиком к врагам.
Продвижение давалось Грэму непривычно тяжело – солнце с каждым часом палило всё жарче, спина взмокла, руки были исколоты ветками кустов, сквозь которые рыжая проходила играючи, будто не замечая препятствия. Усталость копилась, норовя в один прекрасный момент банально свалить с ног. Причины этой усталости Грэм не понимал – он был закален тренировками, а в пути хватало и еды и воды, так как странная девчонка умудрялась регулярно, как по расписанию, выходить к бьющим из земли ключам.
Остановилась она только тогда, когда жалящее опаленную кожу солнце наполовину ушло за горизонт, и дорога, которой и так не было, стала теряться в темноте. Грэм с блаженным стоном растянулся на земле, даже не помышляя перекусить или разжечь костер. С последним, правда, справилась рыжая – голыми руками, безо всякого кресала. Стражник, прикрывший глаза, не заметил, что она сделала, но когда открыл, чистое пламя задорно плясало на небольшой кучке валежника.
Демон сидела напротив костра, обхватив руками колени, и, не мигая, смотрела на огонь. Языки пламени выкрасили рыжие волосы цветом свежей крови, неуловимо напоминая о недавних событиях, и Грэм не удержался, спросил, хотя и не надеялся на ответ:
– У тебя же есть какая-то сила?
Девушка с немым вопросом посмотрела Грэму в глаза. Что-то не то сказал? Запоздало понял, что людские маги вроде как используют другое определение их способностей, и переспросил:
– Ну, у тебя есть Дар?
Кивок. Но взгляд, как у побитой собаки, с такой внутренней болью, что у стражника в животе скрутился в тугой узел холодный слизняк страха. С чего это демону бояться своей силы? Они сплошь воины – и одаренные, и нет.
– Сильный?
Кивок.
– Почему тогда ты его не используешь?
Страх, потаенный и плохо скрываемый, отразился в зеленых глазах. Ясная зелень подернулась мраком и в темной глубине зрачков – сама Пустота. Слизняк внутри поднялся комком к горлу, пришлось нервно сглотнуть.
– Ты можешь… убить?
Кивок-согласие. Не устрашающий, нет. Она просто не хотела лгать. Обнадеживающе… Впрочем, её способности уже погубили Калем, так что Грэм просто уточнял свои собственные выводы.
– Ты можешь убить… меня?
Сам не понял, зачем спросил. Но демон просто не ответила. Словно и без слов поняла, что просить он хотел совсем другое, и Грэм решился:
– Ты хочешь меня убить?
Отрицание. Липкий комок внутри слегка успокоился и больше не стягивал внутренности парня в узел. Да, у него был меч, и он неплохо умел с ним обращаться. Но таинственность девушки пугала почище крепких мускулов и бравого вооружения. И одновременно с тем он не ощущал от рыжей никакой опасности – хваленая интуиция пасовала перед во всех отношениях странной попутчицей.
– Ты немая? – задавая самый насущный вопрос, парень был готов к очередному кивку, однако на этот раз демон отрицательно покачала головой. – Тогда почему молчишь?
Девушка отвернулась и закопошилась палкой в огне, хмуря брови и поджимая нижнюю губу. Выглядела она при этом сущим ребенком, но никак не той дикой стихией, что безо всякого труда смела с лица земли целый город вместе с его обитателями. Разговор, если его таковым можно было считать, завершился, создав больше вопросов, чем было до его начала. Она понимала его речь, не могла не понимать, но упорно молчала, смыкая губы буквально через силу, будто страшась издать хоть какой-то звук. Боялась... самой себя?
Грэм думал, что не уснет – что ему не дадут спать мысли о произошедшем, угрызения совести, да и соседство с таинственной спутницей не располагало к спокойному отдыху. Но, удивительное дело, провалился в дрему, едва прикрыв глаза. Даже в одеяло как следует не завернулся и полночи ежился от холода, но упрямо не просыпался.
Разбудило его солнце, стоящее уже довольно высоко. Сон как рукой сняло, когда он увидел, что рыжей нигде нет. Вскочил, запутавшись в одеяле, и ошалело оглядывался по сторонам, ища среди зеленых кустов до боли знакомую золотистую макушку. Позвал, не зная ни имени, ни обращения:
– Эй! Ты где?!
Разумеется, ответом была тишина. Только ветер шелестел листвой.
Ушла. Сбежала. И он, конечно, молодец – уснул вместо того, чтобы следить.
***
Грэм сам не понял, почему ноги понесли его именно в ту сторону. Брел вперед, не разбирая дороги, пока не уткнулся в серебрящийся от солнечных лучей пруд. По лазурному небу бежали белоснежные облака, изумрудные кроны деревьев чуть колыхались от легкого ветра, озерная вода блестела на солнце, как зеркало, но он не смотрел по сторонам, пожирая взглядом одну-единственную фигурку. Рыжие волосы намокли и окрасились багрянцем, облепили узкую белую спину кровавым водопадом. Капли стекали по молочному телу, и Грэм провожал их жадным взглядом. Кончики пальцев закололо от желания прикоснуться к нежной девичьей коже. Подойти, встать позади, касаясь грудью напряженной спины, провести широкой ладонью по манящим изгибам, зарыться руками во влажный шелк волос, притягивая голову девушки всё ближе и ближе к себе...
Наваждение схлынуло, только лишь демон обернулась. Глаза, сверкающие драгоценными камнями, заглянули, кажется в саму душу, заставляя устыдиться собственных желаний. Теперь он даже старался не смотреть на обнаженное тело, хотя спереди вид оказался еще более привлекательным, чем сзади – взгляд то и дело приходилось отводить через силу.
Всё также не проронив ни слова, девушка прошла мимо него, обдав запахом тины и воды. Спокойно, словно не оказалась абсолютно нагой в обществе здорового мужика, потянулась к разложенной на траве одежде и начала одеваться, будто и не замечая присутствия Грэма. Парень шумно вздохнул, отворачиваясь от еще более соблазнительной картины. С трудом переборол желание как есть, в штанах и сапогах, самому броситься в пруд, и желательно с головой, ухнув до самого омута, чтобы холодная вода остудила тело и распаленный разум. Отошел немного в сторону, нарочито долго повозился со шнуровкой и, не оборачиваясь, пошел в озеро. Вода, к сожалению, не холодила. Наоборот, обнимала и ласкала, распахивала стражнику свои теплые объятия, заставляя вновь и вновь возвращаться мыслями к стоящей по колено в воде девушке.
Плохи дела – если раньше он мог фантазировать, представляя в мечтах лишь умелые пальцы и сильные ладошки, то теперь сны могли стать сущим мучением.
Нырнув пару раз почти в самом центре озера, но так и не достав ни до дна, ни до желанного омута, Грэм, отфыркиваясь, выбрался на берег. Рыжей поблизости уже не было, и парень ощутил какое-то иррационально недовольство оттого, что она не осталась подсмотреть за ним. Даже не обсохнув как следует, натянул одежду и поспешил обратно к месту стоянки, пока неугомонная спутница опять куда-нибудь не удрала.
***
Они шли, не сбиваясь, почти до самого вечера, пока рыжая внезапно не притормозила прямо посреди обычной на вид поляны. Только как следует приглядевшись, Грэм заметил причину. Он почувствовал магию. Слабую, еле уловимую, не заградительную, а скорее сигнальную. Припомнил, что по всей восточной части страны был натянут щит, призванный если не защитить от вторжения, то хотя бы оперативно предупредить о таковом. Его спутница, вероятно, тоже ощущала магию. Она приглядывалась, прищурив свои сияющие глаза, принюхивалась и осторожно протягивала вперед руки, словно желая нащупать незримое препятствие. Нахмурилась, но решилась и
