Моя чужая жизнь. Кира Фарди

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

В 20 лет жизнь кажется чередой приключений и любовных романов, но Лика попала в аварию. Когда она очнулась, красивый мужчина называл ее «любимой», а малыши – «мамой». А еще у нее было чужое лицо и смертельно-больное тело. Не успела Лика привыкнуть к новой жизни, как все исчезло. Как понять: сон это был или реальность? Фрагменты воспоминаний преследуют героиню, и она решает разобраться в ситуации.

ГЛАВА 1

– Лика, матрешка, а ну, вернись! Кому я сказал! – несся вслед девушке крик из распахнутой двери. Звук отскакивал от стен ночного дома и отдавался эхом в подъезде.

    На ходу натягивая кроссовку, Лика мчалась вниз по лестнице и… хохотала. На следующем пролете она оглянулась: отец стоял, тяжело навалившись на косяк, и грозил ей кулаком. Взлохмаченные волосы, покрытый щетиной подбородок, желтые зубы в оскале рта – именно таким она знала его последние пять лет. Тонкие ноги выглядывали из широких семейных трусов, расстегнутая ширинка зияла темной прорехой. Лика сразу отвела взгляд: страшно. Нет, она знала, что находится между ног у мужчин, но увидеть это у отца не хотела.

   – Если ругаться не будешь, вернусь, – огрызнулась она. – Опять с алкашами в баре нализался?

   – Ах, ты! Мелкая! Отца поучаешь? – далее понеслась непереводимая брань, а следом в голову девушки полетел отцовский ботинок.

   Лика ловко увернулась, поймала грязную обувь и аккуратно поставила в уголок площадки: утром, когда проспится, найдет. Сердце невольно сжалось: совсем отец опустился, после смерти мамы будто и жить перестал.

   Она так и выбежала из подъезда, прихрамывая и постоянно наступая на незавязанные шнурки. С отцом шутки плохи, но сегодня он просто превзошел себя: так на нее набросился из-за пустяшного проступка.

   – Пад-у-у-у-маешь, пришла утром с дискотеки! Сам молодой не был, что ли? А когда на них еще ходить? Когда песок из задницы посыплется? – весело спорила с отцом Лика, стоя на крыльце дома и не зная, куда пойти.

   Она, конечно, поспала бы где-нибудь в укромном местечке часок до работы, но такого на примете не было. Отец знает всех ее подруг и знакомых, а они – вредный характер папаши. И угораздило же ее прийти как раз в тот момент, когда драгоценный родитель выполз из спальни в туалет.

   Лика опустилась на скамейку во дворе. Она зевнула во весь рот, потянулась и прилегла, сунув под голову кожаную куртку. Потом снова села: раннее утро мурашками пробежалось по голым рукам и заставило невольно задрожать. Лика натянула куртку на плечи и поискала глазами, чтобы положить под голову. Ничего не нашла, поэтому сняла еще не завязанную кроссовку и легла на нее. Не очень удобно, но лучше, чем голые доски.

   Жесткое и узкое сиденье не позволяло расслабиться. Девушка ворочалась с боку на бок: то ноги провиснут, то голова провалится, то рука упадет. Так и не устроившись, Лика легла на спину, положив ладони под шею. Сон куда-то пропал. Она смотрела на тускнеющие в бледном утреннем свете звезды и думала о своей никчемной судьбе.

***

Мама умерла, когда девушке было всего пятнадцать лет. А с мамой умерло и счастье, жившее в двухкомнатной квартире пятиэтажной хрущевки. Именно так, умерло! Сорок дней зеркала закрывали пестрые покрывала, сорок дней не раздвигались шторы. Сорок дней по квартире бродили какие-то люди. Они ели, пили, расставляли и убирали тарелки, молились и плакали. Лика смотрела на все это распахнутыми глазами, но чаще сидела у себя в комнате, закрывшись одеялом с головой, чтобы не видеть, не слышать и вспоминать о маме. Казалось, взрослые люди, охваченные горем, вообще забыли о существовании девочки.

   Когда закончились эти проклятые сорок дней, соседка, мамина подруга, случайно столкнувшись с Ликой в коридоре, удивленно распахнула красные от слез глаза. Она постояла секунду, глядя на нее, словно вспоминая, кто это, а потом взяла Лику за руку и повела в кухню.

   – Анжелика, – официально начала тетя Марина, поджав губы (ей никогда не нравилось это имя, взятое из французского романа), но потом смягчилась, – девочка моя, ты помоги папе, пожалуйста. Ему сейчас невероятно трудно. Он Анюту очень любил. Такая любовь, как у твоих родителей, встречается раз в сто лет.

   – Я тоже…

   – Что ты? – тетя Марина подняла глаза, наполненные слезами.

   – Я тоже… маму любила... люблю. Мне тоже… тяжело, – с трудом выговорила Лика и зажала полотенце между ног.

    Она крутила и крутила концы вафельной ткани, наматывая их на пальцы и не чувствуя боли. Она больше не могла держаться. Ей хотелось встать и закричать во весь голос: «Мамочка, вернись. Я буду тебя слушаться! Я буду хорошо учиться. Я буду послушной дочкой», – но она оставалась на месте и крутила полотенце в цветочек.

    Тетя Марина отрешенно смотрела в сторону и думала о своем. Слезы текли по ее лицу, она их не вытирала. Просто сидела, глядя в одну точку, погруженная в горькие мысли. Наконец она перестала плакать и сказала:

   – Я верю, дорогая моя девочка, что тебе тоже тяжело, но ты женщина. Маленькая, а все же женщина. В тебе силы больше, и характера, и мужества. Ты молода. Быстро восстановишься. А Степа… он же пропадет.

   Тетя Марина прижала к себе Лику и долго сидела так, поглаживая ее по светлой голове.

   Когда она ушла, Лика вернулась к себе в комнату и отчаянно заплакала, зарывшись головой в подушку. Она слышала, как покидают темный дом, который отставило счастье, последние гости, но не вышла, не захотела видеть этих чужих людей. Потом на цыпочках выбралась в коридор, прислушалась к звукам: тишина, только сопение отца доносится из его комнаты.

   Лика заглянула туда впервые за эти дни и отшатнулась. Бросилась к себе, потом на кухню, метнулась от плиты к окну и обратно, выскочила из квартиры. Постояла, прижавшись спиной к стене подъезда, отдышалась, высоко поднимая грудь, и вернулась домой.

   Снова пошла к спальне родителей и со страхом открыла дверь. Уютное гнездышко влюбленных, где всегда звучал смех, превратилось в ад. На кровати не было ни подушки, ни одеяла. Смятая серая простыня одним краем свисала до пола. В ее центре красовалось желтое пятно. Неужели? Лика пригляделась, но закрытые плотные шторы не пропускали солнечный свет, и в комнате царил полумрак. Девушка закрыла рот, чтобы не закричать от отчаяния и ужаса, который охватил ее. Затхлый воздух пропитали стойкие ароматы алкоголя, мочи и грязи. В середине спальни на ковре лежал в трусах отец и обнимал бутылку.

   Девушка убежала к себе в комнату и опять залезла под одеяло. Она достала телефон и, убрав звук, раз за разом смотрела маленькие видео, где мама смеется, подшучивает над отцом, провожает ее в школу, готовит торт на день рождение. С экрана Лике улыбалось красивое лицо с веселыми ямочками, и девушке казалось, что если она не вылезет наружу, то мама так и останется с ней навсегда рядом.

   Эти проклятые дни Лика не общалась с подругами, не выходила в социальные сети, не проверяла почту, не читала смс. Взгляд небрежно скользил по посланиям, не останавливаясь ни на чем. И вдруг… Лика лихорадочно провела пальцем по экрану. Что это? Ей показалось, или на самом деле мелькнуло мамино лицо? Наконец она нашла видео, привлекшее ее внимание. На расплывчатой картинке, только приглядевшись, можно было узнать на изображении маму.

   Лика дрожащим пальцем нажала на треугольник, запуская просмотр. На последнем видео мама серьезно смотрела на нее и что-то говорила. Немного отекшее лицо, покрытое пигментными пятнами, выразительно смотрело на дочь. Лика со страхом включила звук.

   – Доченька, я тебя люблю, – услышала она теплый, родной голос.

   – Я тебя тоже, мамочка, – прошептала Лика и уже хотела отключиться, но следующие слова придавили ее к матрасу.

    – Как бы ни сложилась твоя жизнь, всегда помни: мы с папой тебя очень любим. Я прошу тебя, перестань эгоистично нападать на отца, будь внимательнее. Я, и только я приняла решение оставить нашего ребенка. Папа умолял меня, на коленях просил не делать этого, но я так счастлива! Ты не поверишь! Когда-нибудь и ты станешь мамой. Тогда ты поймешь это всепоглощающее чувство безмерного счастья дать жизнь новому человечку. Я так хочу подарить мужу сына, а тебе, моей красавице, Анжелике, братика. Представляешь, какую радость принесет малыш в нашу семью, доченька! Через несколько дней мы встретимся все вместе. Я тебя целую, обнимаю и люблю.

   Лика, задыхаясь, ничего не понимая, сквозь слезы посмотрела на дату полученного письма: оно было отправлено в день смерти мамы. Она умерла от сильнейшего кровотечения во время родов. Врачи не смогли спасти ни ее, ни мальчика. Дико, невероятно нелепо, чтобы в наши дни женщина умерла во время родов. Лика отказывалась верить, отказывалась принимать правду, и вдруг, слушая это послание, она поняла, что мама предчувствовала свою преждевременную гибель.

   Девушка выключила телефон, выбралась из-под одеяла и пошла в комнату отца. Она на цыпочках приблизилась к нему и потрясла за плечо.

   – Папа, вставай. Иди, умойся, а я пока приберусь немного.

   – Отстань! – отмахнулся отец. – Уйди, ведьма!

   – Папа! Папа! – Лика взяла отца за руку и потянула его на себя. Он выронил бутылку, которая закатилась под кровать, мутными глазами посмотрел на дочь, потом вырвал руку и пополз по ковру.

   Девушка с криком выскочила из комнаты, а следом раздался дикий вой. Он звенел и дрожал, отталкивался от закрытых зеркал мебельного гарнитура и от стекол. Лика не знала, куда спрятаться от него. Она бросилась под одеяло, потом накинула на голову подушку, но вой не замолкал.

   Лика вбежала в спальню родителей:

   – Замолчи! Заткнись! П-а-а-а-па!

   Но отец ничего не соображал. Он ползал по полу и выл, как волк, задрав голову к потолку. В ужасе девушка заскочила в ванную комнату, набрала ковшик ледяной воды и выплеснула с размаху на отца. Сама бросилась к входной двери, опасаясь, что он кинется за ней, и замерла. Вой прекратился. Что-то с грохотом упало, потом еще раз. Девушка тряслась мелкой дрожью, зубы выбивали чечетку, но она не двигалась с места.

   Из спальни показался отец. На него страшно было смотреть. Волосы стояли дыбом. На затылке снегом белела прядь. Он медленно качался из стороны в сторону, но взгляд был осмысленный.

   – Ли-ка, – заикаясь, произнес он, – прос-ти ме-ня.

   С этими слова он сполз по стене коридора и с грохотом упал, ударившись затылком о плинтус. Лика бросилась к отцу. Она крепко обняла его и прижала к себе. Потом села на пол, положила его голову на колени и гладила белую прядь, пока он не забылся тяжелым сном.

   С этого дня в доме установилось относительное спокойствие. Отец так и не оправился после смерти любимой. Когда-то красивый и успешный человек уже через полгода превратился в ничтожество, соображающее на троих в соседней забегаловке. Деньги, скопленные за годы брака, быстро закончились. Ни увещевания родных и друзей, ни слезы дочери – ничего не помогало. Отец опускался все ниже.

   Лика, которая до девятого класса была отличницей, с трудом окончила школу. Ей пришлось подрабатывать, так как денег не хватало на элементарные жизненные потребности. Она бросила и музыкальный кружок, где она пела в ансамбле, и танцевальную студию. Счастливая беззаботная жизнь в один миг превратилась постоянную борьбу с трудностями.

***

Лика зло смахнула непрошеную слезу. Она давно уже не плакала и не совершала глупых и безумных поступков, как тогда. Она вспомнила, как долго смотрела на семейную фотографию в красивой рамке, отделанной ракушками. Они привезли это произведение искусств из Сочи, куда ездили каждое лето в отпуск. В ожидании ребенка заказали фотосессию в дорогом салоне. Папа стоял рядом с креслом. Он улыбался во весь рот и сверху смотрел на маму и держал ее за руку, а она сидела, положив ладонь на большой живот, обтянутым красивым зеленым платьем. Лика стояла с другой стороны, наклонив к маме голову.

   Девушка сама не понимала, почему ее тогда так разозлила эта фотография. Она яростно бросила ее на пол и разбила стекло. Потом вытащила снимок, ножницами вырезала мамин живот и наклеила простую зеленую бумажку.

   Тетя Марина, увидев ее художество, пришла в ужас и отвела ее к знакомому психиатру. Тот покачал головой, выписал успокаивающие таблетки, и на этом лечение сломленной горем психики закончилось. Они с отцом выживали, как умели: папа заливал горе алкоголем, а Лика… просто вяло плыла по течению. Куда вынесет, там и хорошо.

    Девушка перевернулась на скамейке и только сейчас заметила, что уже посветлело. Солнце поднималось над горизонтом. Его лучи побежали по окнам домов, преломляясь в них, отражаясь и озаряя все вокруг радужным сиянием. Наступил новый день, а с ним, как ночные тени, исчезли страхи, печальные воспоминания и плохое настроение.

   Лика посмотрела в небо. Оно было такое пронзительно голубое, что казалось, будто эта синь через глаза попадает в ее душу и наполняет теплом. Облака комками ваты медленно проплывали над ней. Лика представила, как здорово, наверное, качаться на этом нежном пуху. Она несколько раз летала на самолетах и знала, что вблизи облака выглядят совершенно иначе, но это ее не волновало. Она представляла, что где-то там ее мама.

   – Мамочка, как тебе живется? У нас с папой все по-прежнему. Он стал меньше пить. Не знаю, это хорошо или плохо. Когда он трезвый, то берется за мое воспитание. Мамочка, честное слово, в печенках сидит уже! Ты приди к нему во сне и попроси оставить меня в покое. Я помню, чему ты меня учила. Правда, правда! Я очень стараюсь жить правильно. Только папа не верит.

   – Опять отец из дома выгнал? – услышала Лика грубый голос и резко села: перед ней стояла с метлой наперевес дворничиха Людмила Романовна.

   – Нет, не выгнал. Сама убежала, чтобы не придирался.

   – Ох, девка. Уехала бы ты куда-нибудь. Пропадешь совсем с алкашом-папашей.

   – Да все нормально! – весело сказала Лика и наклонилась, чтобы надеть кроссовку. – Это он без меня пропадет.

   – Так и замуж никогда не выйдешь.

   – А я и не тороплюсь. Тетя Люда, ну, кто замуж в двадцать лет выходит? Не те времена сейчас. Люди карьеру строят.

   – А у тебя какая карьера? Пиццу развозить по адресам?

   – Это тоже кто-то должен делать. Вдруг я потом свою пиццерию открою. Вот заживем тогда! Каждый день вам буду подарочки носить.

   Лика вскочила, обняла дворничиху и побежала. Та отмахнулась:

   – Откроет она, как же! Держи карман шире. Степка все пропьет, не задумываясь, – услышала она вслед.

    Но Лика не расстроилась. Такие разговоры с дворничихой у них случались часто. В двадцать лет жизнь видится чередой приключений. А еще… Романы, романы, романы. Кавалеры меняются раз в месяц, ну, ладно раз в три месяца, не такая уж она и легкомысленная особа. Девушка потянулась, сунула в рот жвачку и вприпрыжку побежала через дорогу.

   Первая подработка ее ждала в продовольственном ларьке на остановке. Здесь она принимала утреннюю продукцию: таскала лотки с хлебом и плюшками, сетки с молоком и кефиром, расписывалась в квитанциях. Хорошая работа. Всегда есть дырявые пакеты молока и упавший на пол хлеб. Можно бесплатно позавтракать и отцу прихватить.

   В восемь часов она сдавала ларек продавщице и бежала дальше. В половине девятого ее ждала коробка с документами в небольшой адвокатской конторе и любимый скутер Хонда, который полагался для работы курьеру.

   Лика любила, когда ветер в лицо. Он приносил давно забытое чувство свободы и счастья. Девушка заскочила в контору, расписалась в получении документов, посмотрела места доставки и, наконец, получила ключи от скутера.

   – Смотри у меня, – предупредил охранник Димыч, здоровенный дядька в черной униформе и с полицейской дубинкой на поясе, – поезжай осторожно, но и поторопись: сегодня уже в девять первое заседание в суде. Не успеешь, Васильевна тебя с потрохами сожрет.

   – Так и таскала бы свои бумажки сама, – весело огрызнулась Лика, надевая на голову шлем. Она никак не могла справиться с застежкой и все подхватывала ее пальцами под горлом и подхватывала.

   – Эх, ты, неумеха. Давай я.

   Охранник навис над маленькой Ликой и с первого раза защелкнул застежку. Девушке показалось, будто что-то хрустнуло. Она неуверенно покачала головой, но шлем сидел крепко. «А, здесь недалеко, доеду без проблем. Не первый раз», – подумала она, махнула рукой Димычу и вскочила на своего коня красного цвета.

   Здание суда находилось на соседней улице. Тамара Васильевна, суровая адвокатша, больше похожая на мужика своим громоподобным голосом, будет ждать ее в холле. Эта дама придерживалась неизменного принципа: истинные леди не должны носить тяжести. Она никогда не брала с собой документы для судебных заседаний, оформляла на них доставку. А то, что ее тяжеленные папки потащит хрупкая девушка, в которой весу пятьдесят килограммов вместе со шлемом, ее совершенно не волновало.

   – Простите, но она еще не леди, – отвечала Васильевна, когда ее упрекали за использование рабочей силы в личных интересах. – Если выбрала такую работу, пусть ей соответствует.

   Лика остановилась на светофоре. Она не любила этот перекресток. С четырех сторон стекались личные автомобили и городской транспорт. Маленькому и юркому скутеру не страшны пробки, но он терялся на фоне больших автобусов и троллейбусов. Серьезные водители могли просто не заметить красную машинку. Лика немного нервничала, когда останавливалась, зажатая с двух сторон стенами автобусов, поэтому она всегда старалась держаться ближе к бордюру. Чуть что, можно спасаться на тротуаре.

   Но сегодня, видимо, был не ее день. Она не успела проскочить с первой волной движения и застряла на светофоре еще на несколько минут. Девушка посмотрела на экран телефона: время приближалось к девяти. Еще чуть-чуть, и можно прощаться с любимой работой.

   Она плавно объехала зеленый автобус, нырнула между двумя большими иномарками и оказалась прямо перед развилкой. Как только зажегся зеленый свет, Лика нажала на газ. Черный внедорожник появился из ниоткуда. Девушка подала вправо, желая увернуться, и в эту минуту раздался удар.

   Лика пулей вылетела с сиденья, перевернулась в воздухе, и упала сначала на крышу автомобиля, а потом на дорогу. Соприкосновение с жестким асфальтом отдалось мгновенной болью по всему телу. Шлем хрустнул и слетел с головы. Девушка провалилась во тьму.

   Когда она открыла глаза, то оказалась в центре звуков и запахов: скрип тормозов, крики людей, аромат резины от горячего колеса рядом. И еще густой и теплый запах с примесью железа под онемевшей щекой. Лика скосила глаза: в красной лужице отражался внедорожник.

   – Вызовите скорую! – кричал рядом визгливый женский голос.

   – Смотрите, она открыла глаза.

   – Может, все обойдется?

   – Откуда она вынырнула? – беспрестанно спрашивал мужчина.

   – Девушка, вы слышите меня?

   – Она не реагирует.

   – Не трогайте ее, вдруг позвоночник сломан!

   Она слышала эти голоса, но просто лежала и смотрела в небо, где на белоснежном облаке качалась невероятно красивая женщина. Вот она плавно стала спускаться и протянула Лике руку, и девушка вдруг узнала маму.

   – Мама, – прошептали непослушные губы. Пальцы пошевелились, желая ухватиться за эту волшебную кисть. Угасающее сознание различало еще звуки улицы, крики людей, но Лика смотрела только на маму.

ГЛАВА 2

– Дорогая, я ушел, – мягкие губы прикоснулись к щеке, и Лика проснулась.

   «Дорогая? Это он кому?» – еще ничего не понимая, спросонья подумала она.

   – Постараюсь прийти вечером пораньше. Ты помнишь, какой сегодня день?

   Она распахнула глаза и захлопала ресницами, потом проводила недоумевающим взглядом рельефную спину мужчины и его крепкие ягодицы, обтянутые брюками от делового костюма.

   В дверях этот жгучий перчик обернулся и послал ей воздушный поцелуй. Красивое лицо улыбалось. Глаза, опушенные длинными ресницами и освещенные лучами солнца, пробивавшимися сквозь неплотно закрытые шторы, сияли янтарем. Четко очерченные губы открывали ряд прекрасных крупных зубов. Черные волосы волной поднимались над высоким лбом и влажно блестели. В расстегнутом вороте белоснежной рубашки сияла золотая цепочка.

   Мужчина махнул на прощание рукой и скрылся за дверью. Великолепный образец альфа-самца, настоящий женский идеал.

   «Кто это? – удивилась Лика. – И почему он назвал меня «дорогая»? А, наверное, сон», – подумала она и снова закрыла глаза. Хотелось еще немного продлить такое приятное видение, а не бежать на очередную подработку. Она повернулась на бок. Нежнейшее постельное белье приятно холодило щеку. Девушка снова задремала.

   – Настя, не приставай к маме! – услышала она вдруг сердитый шепот.

   – Она уже проснулась, папа сказал, – ответил звонкий голос девочки.

   – Не проснулась. У нее закрыты глазки.

   – Нет. Егор, смотри, у мамы дрожат реснички.

   Чей-то маленький пальчик прикоснулся к векам Лики, и она вздрогнула. Какой-то чересчур реалистичный сон. Кто это? Она боялась открыть глаза и продолжала слушать милый диалог.

   – Мамочка, вставай! – девочка толкнула ее в плечо, потом откинула одеяло и легла рядом. Маленькая рука обняла Лику за талию, а голова, пахнущая карамельками, пристроилась рядом с ее лицом. Другая сторона кровати тоже заколыхалась, и нежное тельце прижалось к Ликиному боку слева.

   – Я тоже хочу к маме, – услышала она писклявый голос мальчика.

   «И что делать? – думала Лика. – Откуда взялись эти дети? Я, кажется, няней на работу не устраивалась».

   Она попыталась вспомнить, что с ней случилось в последнее время, но увидела только красное пятно на асфальте и облака. Страха она не испытывала, так, любопытство, не более.

   Она осторожно открыла глаза: пухлые мордашки были так близко от ее лица, что она невольно вжалась в подушку. Две пары глаз: янтарные, как у мужчины, и синие сияли от счастья.

   – Я же говорила, что мамочка не спит! – воскликнула кареглазая девочка с темными кудрявыми волосами, торчащими во все стороны.

   – Мамочка, ты пошутила? – радостно взвизгнул синеглазый милый блондинчик с такой бархатной кожей на лице, что хотелось прикоснуться.

   Ничего не понимая, Лика села на кровати, потом встала. Дети смотрели на нее. Свет в их глазах постепенно угасал. На круглых мордашках застыло ожидание. Лика разглядывала детей и не понимала, кто они и что делают рядом с ней.

   А сама она где? Девушка подняла голову, чтобы осмотреться, и в этот момент раздался тоненький писк. Быстрый взгляд на детей: мальчик скривил губы и приготовился зареветь.

   – Я пошутила! – крикнула Лика (надо же что-то делать!) и раскинула руки.

   Ребятишки с визгом бросились на нее и повалили на постель. Минут пять продолжалась эта счастливая возня, пока строгий голос у порога не остановил ее:

   – Вероника Сергеевна, завтрак готов. Вам где накрыть стол: в гостиной, на веранде или в саду? Сегодня такой чудесный день!

   Лика села и испуганно уставилась на вошедшую женщину в строгом переднике. Первое желание – бежать подальше. Она чувствовала себя, как вор, забравшийся в спальню хозяев. Чопорная дама неодобрительно смотрела на нее. Лика тоже растерянно оглядела себя. Действительно, сидит неизвестная девица в одежде хозяйки и ресницами хлопает.

   – Ой, простите, я сейчас, – засуетилась девушка и повернулась. – Я сейчас уйду. Я сама не знаю… я не знаю… простите… как я тут оказалась. А где моя одежда?

   Женщина внимательно смотрела на нее и не двигалась с места. Дети тоже сделали пару шагов назад: конечно, безумная незнакомка может еще и толкнуть.

   «Сейчас вызовет полицию!» – ужаснулась Лика, поймав обеспокоенный взгляд дамы, и заметалась по комнате, разыскивая джинсы и футболку, в которых была вчера на дискотеке. Она то нервно сжимала шелковый подол, намериваясь снять рубашку, то отпускала: не хотела при детях оголяться.

   – Вероника Сергеевна, – Лика вздрогнула и повернулась, – вам плохо?

   Девушка застыла. «Она опять назвала меня чужим именем. Почему?» – только сейчас до нее стало доходить, что произошло что-то из рук вон странное и непонятное.

   – Простите госпожа…

   – Тетя Фрекен Бок! – хором крикнули ребятишки и спрятались за спину Лики.

   – Госпожа Фрекен Бок, простите… – начала Лика и осеклась: что за ерунда? Разве русскую женщину могут назвать именем литературного героя?

   – Вероника Сергеевна, и вы туда же, – укоризненно покачала головой дама. – Дети, вы уже умывались?

   – Мы с мамой! – опять хором пискнули малыши, выглядывая из-под длинной шелковой юбки ночной рубашки Лики.

   Фрекен Бок махнула рукой, мол, бесполезно бороться с недостатками этой семьи, и величественно покинула спальню.

   – Ребята, а как на самом деле зовут вашу… домработницу? – осторожно спросила Лика, все еще не понимая, где находится и почему у нее другое имя.

   – Мария Владимировна. Она не домработница, а домомучительница, – ответила девочка, лукаво блеснув янтарными глазками. – Егор, пошли зубы чистить! – приказала она брату, чмокнула в щеку Лику и побежала к выходу. Мальчик засеменил следом, сжимая в ладошке машинку. Чувствовалось, что в этой паре лидером является сестра.

   «Малышам года четыре-четыре с половиной, не больше, – прикинула Лика. – Интересно, они погодки или двойняшки?» На первый взгляд, девочка выше ростом и взрослее, что ли. В мальчике еще сохранилась молочная прелесть. Хотелось эти белоснежные пухлые щечки тискать и целовать беспрестанно.

   Лика наконец осталась одна. Она немного посидела на кровати, приходя в себя. Что с ней случилось? Она помнила, как кричал отец, как она лежала на скамейке и разговаривала с дворничихой. Потом был ларек на остановке, адвокатская контора, шлем, который ей помог застегнуть Димыч, а дальше? Дальше – провал, чернота, которая заканчивалась красным пятном и облаками. Лика напрягла мозг, но кроме головной боли из его недр ничего не появилось. Она вздохнула: надо исследовать реальность. Может, что-нибудь и поймет.

    С опаской она подошла к зеркалу, стоявшему на ножках у стены: надо же разобраться, почему ее никто не гонит из этого дома. Взглянула и испуганно отпрянула. Резко повернулась: в комнате она была одна. Что за черт? Лика на цыпочках снова приблизилась к зеркалу. На нее смотрело чужое лицо. Красивое, ухоженное, чувствовалось, что эта женщина много времени проводила в дорогих салонах, но чужое.

   Лика вгляделась в тонкие черты неизвестного отражения. Синие глаза с темным ободком вокруг радужки были красивы даже без макияжа. Прямой изящный нос, пухлые розовые губы с приподнятыми уголками, отчего казалось, что женщина улыбается, невероятно гладкая кожа – все это великолепие в упор смотрело сейчас на Лику.

   Красивое лицо дополняла идеальная фигура. Лика, оглянувшись, (вдруг кто увидит!) сбросила рубашку. Шелковая ткань мягкими складками легла вокруг длинных ног, таких гладких и стройных, что Лика чуть не захлебнулась от зависти. Куда ей до этой красавицы! Нет, маленькая Лика тоже была хорошенькой. Просто то, что она сейчас видела в зеркале, находилось на грани реальности.

   «Такими ногами только по подиуму вышагивать», – подумала девушка.

   Она резко наклонилась, чтобы поднять рубашку, и почувствовала, как бешено колотится сердце. Ей стало плохо. Она, как рыба, вытащенная из воды, хватала раскрытым ртом воздух и не могла вдохнуть полной грудью. В панике Лика двумя руками оперлась на зеркало – оно неожиданно поехало по паркету. Потеряв равновесие, девушка с грохотом упала навзничь, больно ударившись локтем. Глупейшая ситуация! Голая незнакомка валяется на полу чужой спальни.

   Полежав секунду и восстановив дыхание, Лика приподнялась на четвереньки. Она испуганно прислушалась: ей показалось, что вдали раздается топот ног. Девушка лихорадочно стала натягивать рубашку, и запуталась в тонких бретельках. Она перевернула шелковую ткань и уже подняла руки, чтобы проскользнуть головой в ворот декольте, как что-то странное привлекло ее внимание. Лика пригляделась: по центру грудины, между двух идеальных полушарий, от горла до самого живота тянулся длинный тонкий шрам, похожий на белую нить.

   Лика так и замерла с поднятыми руками. Она с ужасом смотрела на эту нить, потом встала и приблизилась к зеркалу. Что это? Шов от операции? Какой? Она передернула плечами, представив, как скальпель кромсает это прекрасное тело.

   – Вероника Сергеевна, как же так? – в комнату забежала Фрекен Бок.

   Лика смущенно обернулась. Видимо, домработница услышала грохот. «Угораздило же меня свалиться!» – с досадой плюнула про себя она.

   В голосе Марии Владимировны уже не было назидательных интонаций. Искреннее беспокойство, написанное на лице, сделало его расстроенным.

   – Ничего страшного, – тяжело и часто дыша, произнесла Лика: она по-прежнему чувствовала стеснение в груди. – Я просто… запуталась в лямках и… оступилась.

   Сказанное далось с трудом. Вдох – слово, вдох – слово. Лика чувствовала, как почти теряет сознание от нехватки кислорода.

   – Говорила я Кириллу Андреевичу, убрать это зеркало надо в подвал, а он все отвечает: «Раз Вике нравится, пусть стоит», – ворчала женщина, помогая Лике добраться до постели. – Вы опять забыли принять лекарство? – домработница открыла ящик прикроватной тумбочки, достала пакетик, высыпала на тарелочку, стоявшую тут же, несколько пилюль и протянула Лике стакан воды. – Сказал же вам доктор, что сразу, как проснетесь, надо проглотить капсулы, а вы всегда забываете.

   Лика осторожно взяла из рук Марии Владимировны стакан и сунула таблетки в рот. «Это не мое тело, – уговаривала она себя, – пока приму лекарство, а потом посмотрю, что дальше делать».

   – Вот расскажу все Кириллу Андреевичу, будете знать, – ворчала домработница, открывая гардеробную комнату и подбирая Лике одежду. Ее голос звучал глухо, и Лика почти не различала слова. – Ваш муж души в вас не чает, пылинки сдувает, а вы…

   Девушка закрыла глаза. Сердце постепенно успокаивалось, дышать тоже стало легче. Лика наконец смогла полностью расправить грудь и только сейчас поняла, какое это счастье: просто наслаждаться ровным и легким дыханием. Здоровому человеку проблемы больных кажутся надуманным. Нужно оказаться в немощном теле, чтобы понять истинные чувства.

   А еще очень смущала ситуация, а которую она попала. Лика, конечно, читала книги, где героиня оказывается в чужом теле, но это было все из области фантастики, в которую неглупая девушка абсолютно не верила. «Всему есть разумное объяснение», – решила Лика и попыталась сесть в кровати. Это она легко сделала.

   – Ой, вам уже лучше? – всполошилась Фрекен Бок. Она подбежала к ней, намереваясь помочь встать, но девушка отодвинула ее руку.

   – Вы хотели стол для завтрака накрывать, – напомнила она домработнице. – Мне нравится на веранде.

   Та взмахнула руками и побежала из спальни хозяев. Лика наконец осталась одна. Она посмотрела наряды, которые разложила на кровати Фрекен Бок, и выбрала бледно-лиловое легкое платье. Оно было без рукавов, но с красивым отложным воротником, лежавшим на плечах, и кружевным пояском, который Лика обнаружила в кармашке широкой юбки, скрытом в шве. Она надела кружевной бюстгальтер, платье и подошла к зеркалу.

   Выглядела девушка просто прелестно. На туалетном столике лежали разные гребни, расчески и массажные щетки. Лика взяла одну. Поднесла ее к глазам и удивленно свела брови: щетка была с натуральной щетиной. Девушка провела ею по роскошным светлым волосам, потом собрала их в хвост, не зная, как предпочитала носить хозяйка тела.

   Легко касаясь пальцами, она пробежалась по красивым баночкам и бутылочкам. В красивой подставке в виде царицы Нефертити, державшей в руках пустой сосуд, стояли туши для ресниц и косметические карандаши разных цветов. здесь же лика заметила ручку с пушистым белым перышком на конце.

   Идея возникла мгновенно. Лика поискала глазами листочки бумаги, но в пределах видимости их не обнаружила, а лазить по выдвижным шкафчикам и полочкам было неприлично. она сбегала в ванную, оторвала клочок от туалетной бумаги и крупно написала: "Я Лика! И я в чужом теле". Она сложила клочок и сунула в карман платья.

   – Так, а где у них можно умыться? – огляделась она.

   Соседняя с гардеробной дверь вела прямо в роскошную ванную комнату, отделанную кафелем персикового цвета с нежнейшим рисунком на пару тонов темнее. Потрясенная Лика остановилась у входа, не решаясь сделать шаг. Спасли ситуацию дети.

   – Ма-ма, Настя кусается! – захлебываясь от плача, прибежал к ней Егор.

   Его голубые глазки сияли, наполненные слезами. Бровки соединились к переносице. Губы и опущенные плечи дрожали. Столько скорби и страдания было во всем его облике, что Лика невольно обняла малыша.

   – Ну, что ты, что ты? Все хорошо, мой маленький ослик Иа, – причитала она, гладя его по голове. – Сейчас я умоюсь и разберусь с Настей. Вот она у меня… – как она накажет девочку, Лика еще не решила, да и какое право она имеет, чтобы обижать чужих детей?

   Егорка вытер слезы рукавом, и побежал включать маме воду. Он повернул кран, но не рассчитал силы, и вода брызнула ему прямо в лицо и чуть не запачкала брызгами красивое платье.

   – О боже! Ты почему такой бестолковый ребенок? – резко сказала Лика и вдруг увидела перепуганные глаза мальчика. «Все верно, я не мама. Она бы, наверное, успокоила, а не наорала», – мелькнула мысль. Сердце вдруг сжалось, и опять дышать стало трудно. Девушка испугалась, схватила полотенце и стала вытирать малышу руки и лицо. – Не переживай, сейчас все высохнет, а пол вымоем. Где тут у вас швабра.

   Мальчик поднял на нее удивленные глаза. «Господи, ну, вылитый ослик Иа! Вот темперамент ребенку достался! Так нытиком и вырастет».

   – Я не знаю, – ответил Егор и опять опустил уголки губ. Плечи тоже поехали вниз. Он наклонил голову и тихо вышел из ванной.

   Но теперь уже Лика знала, как поступить. Только ласка могла успокоить этого ребенка. Она догнала его и взяла за руку.

   – Пойдем завтракать, а то тетя Фрекен Бок будет нас ругать, – шепнула она, наклонившись, и почувствовала укол в грудь. «Да что с этим телом не так? Совсем больное, что ли?» – думала Лика, спускаясь по широким ступенькам на первый этаж.

   – Вероника Сергеевна, зачем вы спустились? – всполошилась домработница. – Я принесла бы вам завтрак в комнату.

   Она, не обращая внимания на детей, суетилась вокруг Лики, как будто та была стара или смертельно больна. Возраст женщины, в теле которой она неизвестно почему оказалась, определить было трудно. Ей можно было дать двадцать пять лет, а можно и все тридцать. Это тело отличалось такой утонченной и болезненной красотой, что на нем не оставляло свои отпечатки время.

    Но Лика чувствовала, что каждое движение ей давалось с трудом, и удивлялась: это молодое тело не может быть настолько немощным. Просто легкое недомогание, и все.

   На белой веранде, украшенной цветами в горшочках, на витых ножках стоял круглый стол. Края белой скатерти слегка шевелил ветер, на плетеных креслах лежали мягкие подушки, высокая береза, росшая рядом с домом, веселила яркой зеленью.

   Лика подошла к перилам и украдкой стала осматривать местность. Вдали виднелся лес, к нему, извиваясь, бежала серая лента шоссе. Площадь вокруг дома окружала высокая резная ограда, а внутри расстилалась изумрудная лужайка, которая перемежалась с клумбами, подстриженным кустарником и с блюдцами бассейнов: большим и маленьким. И слева, и справа виднелись крыши больших домов, утопающие зелени садов.

   «Лето. Интересно, какое сегодня число? И где я? В Подмосковье? Наверное, это дорогой коттеджный поселок. Тогда вообще непонятно, как я здесь оказалась».

   Дети, смеясь, бегали друг за другом по веранде, то и дело бросаясь под ноги домработнице, та привычно обходила их стороной.

   Лика подошла к столу и замерла, не зная, где ее место. Но проблема разрешилась сама: дети с визгом прыгнули в свои кресла, и Лика села на свободное. Она с удивлением разглядывала сервировку. Складывалось впечатление, что здесь жила королевская семья.

   Белый с золотом чайный сервиз, казался прозрачным: из такого тонкого фарфора он был сделан. Серебряные столовые приборы лежали по обеим сторонам пустого белого блюда. «О, боже! Я же не знаю, как этим всем пользоваться!» Слева лежала вилка, а справа – нож, большая ложка и маленькая. Выше блюда стояла белая десертная тарелочка, поперек нее лежал еще один нож. А рядом – два стакана и чайная пара.

    Как только Лика села, сложила дрожащие руки на коленях и приготовилась к позору, Мария Владимировна подошла к ней с подносом, на котором стояла тарелки с овсяной кашей, и какой-то белой массой, похожей на омлет.

   Лика непонимающе смотрела на нее и готова была сквозь землю провалиться от стыда. Но домработница выручила ее вопросом:

   – Госпожа, что будете на завтрак: омлет или кашу?

   Обрадовавшаяся Лика выбрала кашу, которую тут же поставили на блюдо. Эту белую штуку она просто не знала, как надо есть. Девушка взяла ложку и провела ей по краю тарелки, потом сунула набранную кашу в рот и чуть не подавилась: тягучая киселеобразная масса была без соли и сахара. Она с трудом проглотила кашу и схватила чашку, в которую домработница налила непонятный напиток бледно-желтого цвета. «На нормальный чай денег не хватило, что ли?» Она уже поднесла его к губам, но уловила незнакомый аромат и подняла глаза на Марию Владимировну.

   – Это ромашковый чай. Вам доктор рекомендовал.

   – А булочек нет? – пискнула она, но Мария Владимировна одарила ее таким взглядом, что Лика опустила глаза в тарелку.

   Она смотрела на это безобразие, которое и едой назвать сложно, и крутила в руках желтую салфетку. «В таком роскошном доме нет нормального завтрака?» – огорчилась она. – А где чай или кофе? О бутербродах с колбасой она и не мечтала: в их с отцом доме они редко водились. Она посмотрела на детей: в их тарелочках на каше золотилось масло. Девушка сглотнула и, зажмурив глаза, в три глотка выпила несладкий чай.

   – Ой, мамочка! Ты молодец! Тетя Фрекен Бок, мама выпила чай, – закричала Настя. Она вскочила на кресло с ногами и запрыгала от радости. За ней и стал веселиться и Егор.

   Лика переводила взгляд с одного на другого, ничего не понимая. Почему они смеются? Что она сделала не так?

   – Вы первый раз выпили этот чай, госпожа. Значит, начали поправляться, – ответила на немой вопрос Мария Владимировна и ласково коснулась руки девушки. И столько любви и счастья было в этих простых словах, что Лика вскочила и со слезами на глазах обняла строгую домработницу.

   Резкое движение выстрелило болью в грудь. Лика схватилась за сердце и стала заваливаться на перила. Утренний свет померк.

ГЛАВА 3

Лика медленно приходила в себя. Первое, что она услышала, был голос папы, который доносился глухо, будто отец сидел в бочке. Девушка хотела улыбнуться, но губы почему-то не слушались.

   – Вы мне можете сказать, что с моей дочерью? – кричал в бочке папа.

   – Папочка, я здесь, – хотела ответить Лика, но из горла не донеслось ни звука.

   – Мужчина, вы нам мешаете! – раздался грубый женский голос.

   «Это кто так с моим папой разговаривает?» Лика попыталась шевельнуться – руки и ноги были тяжелыми и неподвижными, сколько она ни прилагала усилий. Еще не понимая, что с ней, она не прекращала попытки, но ничего не получалось. Паника захлестнула сознание. «Что со мной?» Память тут же услужливо подсказала: авария. В голове вспыхнула картинка. Она лежит на асфальте и смотрит на колесо, которое пахнет горячей резиной. Вокруг суетятся люди. Где-то слышится детский смех, мальчик кричит: «Настя, иди сюда, мама проснулась!»

   «Что за чушь? Я потеряла сознание? Но я уже пришла в себя. Почему же не могу шевелиться?» Лика напряглась, но тело осталось неподвижным. Внутри начинал рождаться крик. Она тяжело задышала.

   – Доктор, посмотрите на монитор. Растет частота пульса!

   – Ничего не понимаю. Что случилось?

   Лика слушала звуки, раздававшиеся рядом с ее головой, чувствовала, как кто-то приподнимает ей веки, расстегивает одежду, прикладывает что-то прохладное к груди. Ей хотелось крикнуть: «Я здесь!», – но слова застревали в горле. Она опять попыталась пошевелиться.

   – Доктор, у девушки только что двинулся палец. Я видела! – опять тот надоедливый грубый голос.

   – Где? Шевельнулся? Дочка, Лика, это папа. Ты меня слышишь? Лика!

   – Мужчина, выйдите за дверь! Вы нам мешаете.

   – Я отец! Я не могу мешать.

   – Идите уже! Кто-нибудь, заберите отсюда этого ненормального! Мы вас позовем.

   – Лика, ты меня слышишь? – спрашивал незнакомый мужской голос. – Можешь открыть глаза? Ничего пока не говори.

   «Смешной человек, – Лика немного успокоилась. Вокруг люди, она их слышит, значит, живет. – Я ничего и не могу сказать. О, боже! Я парализована?»

   Девушка попыталась открыть глаза, но сколько ни прилагала усилий, ни одна ресничка не шелохнулась. Ей казалось, что ее здоровое сознание находится в чужом теле и не может управлять им.

   – Лика вы меня слышите? Попробуйте открыть глаза, – продолжал твердить доктор.

    Девушка понимала, что он пытается привести ее в себя, и очень старалась, но... Она слышала только этот голос. Через минуту силы иссякли, и она прекратила попытки.

   – Бесполезно. Видимо, еще не пришло время, – сказал кому-то доктор.

   – Александр Петрович, вы тогда сами побеседуйте с ее безумным папашей. Я его боюсь.

   – Наташа, ты должна уже привыкнуть к любым пациентам и их расстроенным родственникам, – упрекнул женщину доктор.

   – Но не к этому. Вы бы видели, как он здесь появился! Пьяный мужик в грязной футболке и трусах, в ботинках на босу ногу орал на всю больницу: «Отдайте мою дочь!» Волосы всклокочены, глаза красные, от самого разит, как из бутылки водки, а права качает. «Да, это мой папка!» – неожиданно с гордостью подумала Лика. – Если ему что-то надо, он всегда требует свое сразу и очень громко».

   – Правда, а сейчас выглядит вполне прилично.

   – Ну, это он за последние дни немного пообтесался. Постригся, переоделся, и взгляд стал осмысленным, а сначала, ух! Его просто перестали в таком виде пропускать к дочери, вот он затих. Не понимаю я жизнь! – эту фразу Лика уже едва расслышала, будто она доносилась издалека. – Как может быть у изящной и хорошенькой девушки такой папаша!

   Хлопнула дверь, и наступила тишина.

   «Да, я хорошенькая!» – покрасовалась про себя Лика. Нет, она не считала себя красавицей, просто некогда было особенно собой любоваться. Но от мамы ей досталась субтильная внешность: рост, про который говорят «метр с кепкой», вес сорок девять килограммов (подружки завидовали: парни на руках ее носить будут), и лучистые зеленые глаза. Густые светлые волосы она убирала в привычный хвост на затылке, а когда ходила на дискотеки и в клубы, распускала по плечам. Длинные не отращивала: возни и ухода за ними много.

   Лика вообще не очень пока обращала внимания на свою внешность. Макияж, маникюр, дорогие салоны, наряды от кутюр – все это было настолько далеко от ее жизни, что она даже не задумывалась по этому поводу. Она жила одним днем: работа, отец, вечером по выходным дискотека, реже клуб. Вот и вся жизнь молоденькой девушки.

   В голове зазвенело. Что там говорила женщина? О каких последних днях? Получается, она в больнице уже не один день? А сколько?

   Ответа не было, а от напряжения заболела голова. Появился шум в ушах. Лика уже не слышала голосов из коридора, но зато где-то внутри ее мозга родился тоненький детский плач. Он звенел и вибрировал, вгрызался в сознание и скоро заполнил его целиком. «Господи! Неужели так трудно успокоить ребенка!» – застонала мысленно она, но сразу вспомнила семейную фотографию с приклеенной зеленой бумажкой на животе мамы и ужаснулась: «Это мое наказание за тот детский поступок».

   Плач не умолкал. Он пропитал всю комнату, где находилась Лика, а потом оттолкнулся от стен и вылетел в окно. Скоро Вселенная заполнилась детским голосами, которые звали маму. Девушка отключилась.

   Когда она во второй раз очнулась, малыш хныкал прямо над ее ухом.

   – Егорушка, мама болеет, – кто-то рядом уговаривал ребенка. – Пойдем, мой мальчик, я тебе новую машинку купила.

   – Я к маме хочу. Пусти! Ты плохая, ты домомучительница! – Лика услышала звонкий хлопок, будто кого-то ударили по руке.

   – Егор, так нельзя себя вести.

   – А почему? – это уже голос девочки.

   – Все в порядке, – неожиданно произнесла Лика и приоткрыла глаза, – пусть дети останутся.

   Она смотрела на три лица, наклонившиеся над ней, и пыталась вспомнить, где она их видела. Сознание возвращалась медленно. А, это семья, которая живет в большом доме. Лика облегченно вздохнула: не совсем память отшибло, когда она ударилась об асфальт. Слева кольнуло – Лика замерла, прислушиваясь к себе – отпустило. А почему она ударилась? Но завершить цепочку воспоминаний не дали малыши.

   – Мамочка!

   К ней с двух сторон кинулись дети. Они кувыркались на кровати, целовали ее в щеки, щекотали волосами лицо, обнимали.

   – Вероника Сергеевна, как вы нас напугали!

   – Мамочка, ты чуть на землю не упала! – кареглазая девочка с восхищением смотрела на нее. – А чашки все полетели со стола и разбились. Представляешь! Ни одной не осталось!

   – Правда? – Лика посмотрела на женщину, кажется, ее зовут Мария Владимировна.

   – Да бог с ними, с чашками! Купим новую посуду, – домработница улыбалась во весь рот и выглядела абсолютно счастливой.

   – Мамочка, у меня бо-бо, смотри, – к носу Лики приблизилась пухлая ручка со смешной мордашкой детского лейкопластыря.

   – Ага! Это кусочек чашки прямо в Егорку попал. Так интересно! – девочка потрясла кудряшками и развела руки. – А он, плакса, все плакал и плакал. – глаза малышки блестели от переполняемого ее восторга.

   – Мне больно было! Ты ничего не понимаешь, Настя! – Егор размахнулся и ударил сестру по плечу.

   – Бе-бе-бе! Ма-ма, он дерется!

   Мария Владимировна схватила их за руки и развела в разные стороны.

   – Дети, быстро идите вниз! – приказала она. – К вам Юля пришла, заниматься пора. Уже пятнадцать минут ждет.

   Малыши, тут же забыв о конфликте, наперегонки выбежали из комнаты. Еще какое-то время звучали их звонкие голоса, потом наступила относительная тишина. Лика попыталась сесть, и у нее это неплохо получилось. «Странно, совсем недавно я даже не могла пошевелиться. Ах, да, это же не мое тело! Ничего не понимаю. Это больница мне приснилась, или, наоборот, я в данный момент сон вижу?

   Она посмотрела на Марию Владимировну, потом взяла ее за руку. Ладонь как ладонь. Живая, мягкая. Теплая и сухая. Лика поднесла ее к лицу и принюхалась: пахнет ванилью. Потом посмотрела на домработницу и поймала удивленный взгляд серых глаз, слегка подведенных бирюзовым карандашом. Обе женщины смутились. Лика отпустила руку, а Мария Владимировна спрятала ее за спину.

   – Я могу встать?

   – Конечно. Скоро Кирилл Андреевич с доктором приедет. Он тоже перепугался. Давно у вас обмороков не было.

   – А раньше часто я так падала? – осторожно поинтересовалась девушка: надо же как-то выяснить, что с ее телом происходит. Может, тогда она будет с ним обращаться осторожнее.

   – А вы не помните? – Лика опять поймала странный взгляд. «Нет, с вопросами надо повременить», – решила она и осторожно встала.

   Тело ее прекрасно слушалось. Она дышала полной грудью, боль исчезла. Лика оглядела мятое платье.

   – А кто меня сюда принес? Вы?

   – Ну, что вы, – засмеялась Мария Владимировна, – я не настолько сильна. У нас охрана есть для таких случаев. В ее кармане завибрировал телефон. домработница взяла его в руку. Посмотрела и заторопилась. – Кирилл Андреевич приехал. Слава богу!

   Лика сразу напряглась: пережить общение с незнакомыми детьми и женщиной было возможно, если немного под них подстроиться. Но мужчина! Это уже совсем другое. Как ей себя вести? Что делать?

   В груди застучало сердце. Лика уже поняла, что волноваться нельзя, иначе можно запросто опять оказаться в обмороке. А как тут не волноваться? Она осторожно вздохнула и прислушалась к себе: вроде бы все в порядке.

   – Я хочу переодеться, – сказала она домработнице, и та засуетилась, побежала к гардеробной комнате. – Я сама хочу выбрать платье, Мария Владимировна.

   Женщина остановилась, посмотрела на нее внимательно и пошла к выходу. Наконец Лика осталась одна. Она подошла к вешалкам с одеждой, прикидывая, что могло бы понравиться тому прекрасному мужчине, которого она видела раньше. Она уже поняла, что ее спортивный стиль здесь не подойдет, да и ни одной подобной вещи в этом роскошном гардеробе не было.

    Справа на стене висели платья, юбки и блузки хозяйки, а слева – рубашки и костюмы мужа. Все из дорогих магазинов, а не с китайского рынка, на котором одевалась Лика. Конечно, она оценивала только то, что видела сейчас, не заглядывая в ящики и на скрытые полки, которых в комнате было множество. Девушка выбрала синие брюки из легкой ткани и белую блузку. Она бы предпочла шорты и футболку, но, увы…

   Лика положила наряд на кровать и начала снимать платье, вдруг чьи-то руки взяли ее за голую талию и прижали к крепкому телу.

   – Ой! – вскрикнула она, чувствуя, как опять бешено колотится сердце.

   – Прости, дорогая, я не хотел тебя напугать, – мужчина повернул ее к себе лицом. Девушка совсем близко увидела эти янтарные глаза, смотревшие на нее обеспокоенно. – Как сердечко? Не болит? – он поцеловал Лику в лоб, потом прижал к своей груди.

   Сотни мыслей метались у нее в голове. Что делать? Как себя вести? А если он поймет, что сейчас перед ним не его любимая жена? «А, плевать! – неожиданно решила Лика. – Я не виновата, что так получилось. Что-нибудь придумаю».

   Она просто стояла, ощущая щекой гладкую ткань рубашки. Лика закрыла глаза и отдалась моменту. От Кирилла Андреевича пахло приятным мужским парфюмом и немного потом, но этот запах не раздражал, а наоборот, будил в ее душе тайные желания.

   Через минуту пришло озарение: что она делает? Стоит в чужой спальне и обнимает незнакомого мужчину. «Совсем крыша поехала? Руки прочь! Это не пацан с дискотеки!» – приказала она себе и отодвинулась.

   – Я хотела переодеться, – выдавила из себя она, подняла глаза и снова утонула в янтаре.

   – Да, конечно, тебе помочь? – ладонь Кирилла игриво, как с горки, прокатилась с талии до попы Лики. Она с трудом сдержалась, чтобы не шлепнуть по бессовестным пальцам, но время сообразила, что такое поведение для жены было бы неестественным.

   – Нет, спасибо. Вы…ты приехал один?

   – Ох, совсем забыл? Ты такая соблазнительная, моя ягодка, что не удержался, – улыбнулся Кирилл, а Лика застонала про себя: «Какой он хорошенький! Держись, Лика, держись. Ты здесь временно. Нельзя поддаваться чувствам и желаниям». – Я привез твоего доктора. Он сейчас расспрашивает нашу Фрекен Бок о случившемся.

    Кирилл бросил на кровать пиджак от костюма и вышел из комнаты. Через секунду Лика услышала смех, радостный визг детей. Она улыбнулась. Этот дом просто наполнен счастьем, почему бы ей немного в нем не искупаться? Она подняла пиджак, чтобы унести его в гардеробную, но не удержалась и понюхала: Hugo boss. Она узнала этот запах мгновенно, так как в прошлом году несколько месяцев подрабатывала в парфюмерном магазине. Потом хозяин разорился, и Лика нашла место курьера в адвокатской конторе. Она окинула глазами флаконы духов, стоявшие на туалетном столике, и сразу обнаружила знакомый дизайн.

   Не успела она переодеться, как в дверь постучали. Вместе с мужем вошел молодой человек примерно его возраста, улыбчивый, живой, с ямочкой на подбородке, похожей на дырку. Лика почувствовала прямо непреодолимое желание засунуть туда палец и проверить ее глубину. Она смущенно отвернулась.

   – Вероника Сергеевна, вы почему без моего разрешения в обморок падаете? – весело поинтересовался он, и в комнате будто больше света стало. Лика расслабилась.

   – Я не знаю. Так получилось.

   – Опять лекарства забыли выпить?

   – Нет. Я выпила, – она укоризненно посмотрела на Марию Владимировну. Та сделала вид, что совершенно не имеет никакого отношения к осведомленности доктора.

   – Тогда что случилось. Садитесь, я хочу вас осмотреть.

   Лика с ужасом глядела на окружающих. Она что, должна раздеться? При посторонних мужиках? Нет, не мужиках. К мужикам она уже привыкла, когда вытаскивала отца из распивочных. Она не представляла, как сможет оголить грудь при этих великолепных мужчинах, от которых у любой девушки закружилась бы голова. Она сделала шаг к кровати и села. Врач деловито раскладывал свой чемоданчик, доставал медицинские инструменты, а Лике казалось – орудия пыток.

   – Дорогая, ну что ты?

   – Я… – Лика зажала ворот блузки, не решаясь расстегнуть пуговицы. – Я в порядке. Не надо осмотр.

   – О чем ты говоришь? – Кирилл Андреевич сел рядом и взял ее пальцы в свои. – Нервничаешь? Это нормально. Я тоже перепугался. Ты уже почти год чувствовала себя хорошо после операции, а сегодня, Мария Владимировна сказала, задыхалась. А потом и вовсе в обморок упала.

   Он осторожно отвел руки Лики в сторону и стал расстегивать ее блузку. «Спокойно! Без паники, – успокаивала она себя, – Он трогает не меня, а свою жену. Это нормально, не дергайся». Хотя ничего нормального не было. Именно она, а не посторонняя женщина, чувствовала его прикосновения. Это было волнительно и очень приятно. Лике казалось, будто по телу пробегают электрические искры. Она закрыла глаза и мужественно до конца выдержала экзекуцию.

   Улыбчивый доктор приложил к ее груди прохладный фонендоскоп (Лика пару месяцев работала санитаркой в больнице и знала, как эта штука с трубочками называется) и долго слушал ее сердце. А оно будто сошло с ума: то дрожало, как заячий хвостик, и тогда Лике хотелось кашлять, и возникало чувство страха, то редко ударяло о ребра. Она чувствовала, что обнаженные соски напряглись от холода и вызывающе торчали вверх. Кожа покрылась мурашками. Лика задерживала дыхание, вместо того, чтобы расслабиться и следовать просьбам доктора.

   – Дышать тяжело? – спросил врач Лику, при этом он почему-то обеспокоенно смотрел на Кирилла Андреевича.

   – Иногда. Когда резко встаю или поворачиваюсь. Что-то не так?

   – А усталость чувствуете?

   Лика задумалась. Она находится в этом теле всего несколько часов. Двигается мало. В честь чего уставать? Она, покосившись на мужчин, протянула руку, чтобы взять бюстгальтер, но остановилась и просто накинула блузку. Она запахнула ее, все еще не решаясь застегнуть на все пуговицы.

   – Не замечала.

   – Покажите мне ноги, – приказал доктор и, не спрашивая разрешения, поднял края брюк. Лика рефлекторно дернулась, но муж положил ей на плечи руки, и тепло его ладоней принесло облегчение. Она не знала, что за болезнь у этой женщины, но инстинктивно понимала, что явно не простой насморк.

   Доктор легко провел руками по ее икрам, потом надавил на кость – осталась неглубокая ямка.

   – Отеки давно появились?

   – Не знаю, не замечала. Она вспомнила, как пару часов назад любовалась идеальными ногами танцовщицы или манекенщицы.

   А может быть, такую форму ей придали отеки? Лика наблюдала, как края ямки медленно выравниваются, и чувствовала, что страх уже зашевелился в душе. Она не хотела оставаться в этом больном теле, но не знала, как из него вырваться. «Сон! Сон! Заканчивайся уже!» – призывала она, но не помнила, что находится за его границей, и от этого еще больше боялась.

   – Вероника Сергеевна, – Лика подняла голову (кажется, она уже привыкает к новому имени), уловив в голосе врача тревогу. – Мне вас надо тщательно обследовать.

   – Зачем? – глупо спросила она.

   – После операции прошел почти год. Наступает критическое время для вашего сердечка. Появились первые признаки отторжения трансплантата.

   – Нет! Только не это! – раздался сзади стон. Лика испуганно посмотрела на мужа: он стоял, держась за стену. Его лицо выражало такое страдание, такую боль, что она встала и крепко обняла его.

ГЛАВА 4

Они стояли так, прижавшись, несколько минут в полной тишине. Мария Владимировна и доктор молчали. Наконец Кирилл аккуратно расцепил замок Ликиных рук и посадил ее на кровать. Его лицо стало жестким и сосредоточенным. Он сурово посмотрел на врача.

   – Где ты хочешь ее обследовать, Руслан? Когда?

   – Чем раньше, тем лучше. Мы можем поехать прямо сейчас. Нельзя терять время.

   – Куда? – Лика растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Боковым зрением она видела, что домработница достала сумку и быстро складывала в нее какие-то вещи.

   Сейчас решалась ее судьба. Вернее, не ее, а незнакомой женщины, в теле которой она оказалась, но она воспринимала себя уже одним целым с ней. Еще неизвестно, чем закончится эта ситуация, если она быстро не выберется из тела. Радовал тот факт, что она получила хоть какую-то информацию. Значит, год назад или примерно около года, Веронике была сделана пересадка сердца. Лика, конечно, слышала о таких операциях, но не думала, что когда-нибудь встретит человека, перенесшего ее.

   «Мне нужен компьютер!» – решила она и огляделась, но даже простого телефона не было в спальне. С удивлением она констатировала факт, что комната вообще не имеет никакой техники.

   – Мы поедем в медицинский центр, где ты получала лечение раньше.

   – Хорошо. Я готова.

   Теперь уже мужчины удивленно смотрели на нее. «Я что-то не так сделала? Может, надо было заплакать?» – растерялась Лика, увидев такую реакцию на ее согласие. Но она совершенно не чувствовала потребности в слезах. Наоборот, ее вдохновляла мысль, что появится возможность избавиться от тела. Прошлый раз она покинула Веронику, когда упала в обморок. Покинула и оказалась… Господи! А куда она попала потом? Лика напряглась, пытаясь вспомнить, где была, когда выбралась из тела, но в голове появлялись только отдельные фрагменты.

   Вот голос папы. Потом кто-то разговаривает у нее над головой и зовет ее. А еще она помнила, что не могла двигаться, и все. Что же получается? Находясь здесь, она мало что знает о прошлой жизни, а там – о нынешней. Фантастика, да и только!

   – Дорогая, ты хочешь что-нибудь с собой взять из личных вещей?

   – А что, надо?

   – Нет, у тебя в больнице отдельная палата, Мария Владимировна все приготовила. Я просто так спросил.

   – Кирилл, ты не видел мой телефон?

   – Телефон? – взгляд мужа, растерянный и больной, снова поразил ее. – Зачем тебе он? Ты давно не пользовалась сотовым.

   «Здрасте! Приехали! Как может молодая женщина не пользоваться мобильником? А как же смс, переписка с подругами, просто поиск информации? В какой мир она попала?» Лика еще раз огляделась: вроде бы современная мебель, и люди одеты по последней моде.

   – Кирилл Анд… – Лика смутилась: опять чуть не попала впросак, – дорогой, прости, прости. Я уже привыкла, что так к тебе обращается Мария Владимировна. Дорогой, я что-то совсем потерялась.

   Она добавила в голос плаксивую нотку, и муж бросился к ней с объятиями. Лике даже немного стыдно стало за свою хитрость.

   – Помнишь, доктор советовал держаться подальше от электронных приборов, чтобы не нарушалось действие кардиостимулятора? А потом ты и сама привыкла обходиться без них.

   – Да, да.

   «Вот так новость. Теперь еще и кардиостимулятор! Как эта бедная женщина вообще родила детей?» Лика слышала, что сердечникам запрещают такие эксперименты над телом, если они хотят дольше жить. А тут еще и двое малышей сразу. «Ладно. Хватит ныть. Сейчас поедем в больницу, я смогу осмотреться, может и пойму, куда меня занесло».

   Лика решительно встала и пошла к выходу из комнаты. Кирилл мгновенно догнал ее и обнял со спины. Она опять прижалась к крепкому телу и на секунду закрыла глаза. Может, в ее жизни больше не будет момента счастья.

   – Дорогая, я тобою горжусь. Ты у меня такая мужественная малышка, – он нежно поцеловал Лику в шею. Она сначала хотела отодвинуться: щекотно, но потом передумала.

   «Нашел малышку!» – усмехнулась девушка. Вот она настоящая малышка, а Вероника Сергеевна не меньше метра семидесяти ростом будет. Но для высокого Кирилла его жена тоже казалась малышкой.

   Они вместе спустились вниз. Лика, кроме спальни и веранды, нигде не была, и, несмотря на драматичность ситуации, с любопытством оглядывала просторный холл. Сочетание белых и нежных лавандовых цветов создавало непередаваемый колорит обстановки. Белые диваны и кресла в центре комнаты окружали низкий прямоугольник прозрачного стола, стоявшего на кривых ножках. Портьеры в тон стен струились вдоль окон. Прозрачная органза не закрывала солнечный свет, и поэтому гостиная казалась пронизанной веселыми лучами, отражавшимися от всех ограненных поверхностей.

   Лика не знала, как называются все эти красивые вещи, переливавшиеся на полочках и стеклянных горках, но чувствовала, что здесь живут богатые люди. В углу, рядом с высоким французским окном, стоял черный рояль – единственная темная вещь в этой красивой комнате. На крышке Лика увидела несколько фотографий в рамках и направилась к ним.

   – Дорогая, ты хочешь взять фото с собой? – спросил Кирилл.

   – Да, хочу, – ответила Лика, радуясь, что в его вопросе содержался ответ.

   Она долго рассматривала снимки и наконец выбрала один, на котором вся семья сидела в плетеных креслах в саду и счастливо улыбалась. Рядом с детьми, задрав мордочку, лежала маленькая собачка. Лика удивилась, что нигде ее не видела, но спрашивать не стала: вдруг неправильно поймут вопрос. Дети на фото были примерно того же возраста, что и сейчас, поэтому Лика осторожно поднесла рамку к глазам, пытаясь разглядеть число.

   Последней датой, которую она помнила, было двадцать первое июня. Она как раз пришла с дискотеки, посвященной летнему солнцестоянию. На снимке Лика разглядела пятнадцатое июня

   – Это последнее наше фото. Помнишь, месяц назад я неожиданно приехал рано домой? Возьмешь его?

   «Месяц? Он сказал месяц? Тогда какое сегодня число? Пятнадцатое июля? Не может быть! Что случилось за это время?», – Лика напряглась, надеясь вспомнить выпавшие дни, но последней картинкой было колесо, пахнущее резиной, и еще что-то красное.

   Лика, занятая своими мыслями, кивнула и повернулась, не зная, куда положить рамку, но домработница тут же забрала ее из рук и сунула в небольшую дорожную сумку, стоявшую на маленьком чемодане.

   – Я надолго в больницу? – удивленно спросила девушка, показав на чемодан.

   – Нет, что вы, на два дня, не больше. Рядовое обследование, – ответил доктор и первым пошел к выходу.

   «Ну, да. Конечно. Богатые и на два дня собираются так, будто на месяц уезжают», – поерничала про себя Лика и направилась за ним, но остановилась. Что-то она делает не так. Она нахмурила брови, вспоминая, что забыла, и тут ее словно ударило током: дети. Мать никогда не уйдет из дома, не поцеловав детей. «Чуть не попалась! – ужаснулась девушка и остановилась.

   – Мария Владимировна, вы не приведете детей?

   – Конечно, конечно, – засуетилась та открыла французское окно и вышла в сад. Через минуту большая гостиная наполнилась топотом маленьких ног и криками, доносившимися из сада.

   В комнате словно закружился смерч, когда влетела вихрастая Настенька. Она дернула по дороге штору, бросила на пол обезьянку, которая была у нее в руках, наткнулась на диван, ойкнула и с разбегу кинулась в колени Лике. За ней семенил Егорка. Он как всегда держался позади сестры. Мальчик чуть-чуть опоздал. Малыши стали толкаться и ссориться, отвоевывая место рядом с матерью.

   Лика медленно, чтобы не потревожить больное сердце, присела, обняла детей и вдохнула их упоительный аромат. Они пахли карамельками, сладкой кожей и солнцем. Девушка поцеловала малышей, пошептала ласковые слова на ушко и встала.

   – Теперь я готова.

   – Мамочка, ты куда? Я с тобой хочу, – дернула ее за руку дочка. Ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

   – Я тоже с тобой хочу, – вторил Егор и не желал отпускать ее ладонь.

   – Дети, пойдемте в сад. Там нас Шарик уже заждался, – позвала малышей миловидная девушка, стоявшая у окна и молчавшая до сих пор.

   Муж взял Лику под руку и повел к выходу. Через небольшой коридор они попали в гараж, в котором находились две огромные машины: черный внедорожник и горбатенькая Инфинити. Доктор направился к синему автомобилю, а возле джипа стоял шофер, сразу бросившийся к двери.

   «Интересно, а где работает Кирилл? Наверное, свой бизнес ведет», – с уважением посмотрела на мужа Лика. Его материальное состояние впечатляло.

   – Юра, я сам поведу, не беспокойся, – сказал муж водителю, а потом посмотрел на Лику. – Может быть, ты ляжешь сзади? – предложил он и открыл дверь.

   – Нет! – воскликнула неожиданно громко Лика. Она испугалась, что ее заставят лечь, и тогда она не увидит окрестности. Надо же разобраться, куда она попала.

   Кирилл засмеялся и помог Лике забраться внутрь. Он осторожно пристегнул ремень, а когда закрывал дверь, легко поцеловал ее в губы. Девушка вспыхнула и почувствовала, как бешено опять забилось сердце. Только сейчас она сообразила, что у этой несчастной пары, возможно, уже давно не было интимных отношений. С таким сердцем не до секса: так и коньки отбросить можно от наслаждения.

   Она с жалостью посмотрела на Кирилла Андреевича, устраивавшегося рядом. Ей захотелось погладить его по руке, и она уже протянула ладонь, но в последнюю секунду передумала: испугалась неожиданных чувственных порывов. «Пусть все идет своим чередом», – подумала она и посмотрела в окно.

   Они выехали из усадьбы, по-другому Лика не могла назвать то место, где она находилась. Впереди мелькала Инфинити, а они потихоньку катили сзади. Ни доктор, ни Кирилл не превышали скорость. «За меня волнуются. Видимо, совсем состояние плохое, а мне не говорят, испугать боятся», – разговаривала с собой Лика. Ей нужно было кому-то высказаться, но не здесь и не этим людям.

   Дорога, змейкой вившаяся к лесу, была настолько гладкой, что девушка почти не ощущала движения. Она смотрела на пейзаж за окном, но практически не замечала его красоты и думала о том, что с ней приключилось.

   «Так, – размышляла Лика, специально закрыв глаза, чтобы Кирилл ее не отвлекал, – последнее число, которое я помню, было двадцать первое июня. Дата фотографии, которую я взяла, – пятнадцатое июня. Но Кирилл сказал, что они семьей делали снимок месяц назад. Из простого подсчета следует, что сейчас примерно пятнадцатое июля, – девушка приоткрыла глаза и посмотрела сквозь сетку ресниц на чужого мужа. – Как бы спросить, какой сегодня день, и не выдать себя?» Она прикидывала и так и эдак, какой вопрос может задать и не вызвать удивления и наконец выпалила:

   – Дорогой, я сижу дома практически в изоляции и совсем запуталась в датах. Напомни, какое сегодня число?

   – Ох, ты моя ягодка! – засмеялся Кирилл и положил руку на ее колено. Лика вздрогнула и с трудом подавила желание высвободить ногу. – Сегодня тринадцатое июля. Скоро у тебя день рождения. Как хочешь его провести? Гостей будем приглашать?

   – Еще не знаю, – ответила Лика, а сама подумала: «Дожить бы до этого дня, – но тут же отключилась от горьких мыслей: не до них сейчас. Главная задача – понять, как она оказалась в этом теле и есть ли возможность из него выбраться. – Ага, подсчитаем. Получается, что от последнего дня, сохранившегося в памяти, прошло три недели. Что за это время случилось?» Она напрягала мозг, но на поверхность не появлялось даже намека на обстоятельства, приведшие ее к такому состоянию. Ответа не было.

   Машина въехала в хвойный лес, и вкусно повеяло сосновым запахом. Стройные деревья взмывали ввысь и терялись в прозрачном небе. Хотелось вдохнуть полной грудью и задержать воздух в себе, но Кирилл наглухо закрыл все окна. На удивленный взгляд Лики он ответил:

   – Тебе нельзя слишком много кислорода вдыхать. Может закружиться голова, и опять упадешь в обморок.

   – А что мне можно? – сердито проворчала она и обиженно уставилась на дорогу, которая как раз в этот момент поворачивала на трассу.

   Вскоре они затерялись в потоке быстрых машин, направлявшихся к большому городу, реалии которого то там, то тут мелькали в дымке смога.

   – Мы совсем рядом с Москвой? – вырвалось у Лики.

   – Конечно. А ты уже и забыла? Так давно не выбиралась из леса? – засмеялся Кирилл. – Еще минут сорок, и мы приедем.

   Лика теперь сосредоточилась на дороге, стараясь не пропустить ни одного указателя. «Так, – прикидывала она, – проехали Васильевку, Демидово. А теперь приближаемся к Химкам. Скоро и Москва» Зачем ей нужны были эти подсчеты, она и сама пока не догадывалась. Так, на всякий случай. Но осознание того, что она потом сможет найти это место самостоятельно, грело душу.

   Улицы Москвы промелькнули быстро. Занятая своими мыслями, она не заметила, как машина припарковалась на стоянке больницы. Доктор приехал немного раньше и уже ждал их с креслом на колесиках, куда Лика категорически отказалась сесть.

   – Я не инвалид, – заявила она, но Кирилл и Руслан переглянулись. Она поймала их взгляд и поправилась. – Ладно, согласна. Инвалид. Но чувствую себя хорошо и пойду своими ногами. Ок?

   Мужчины молча кивнули, но не отходили от нее ни на шаг, пока они были на улице. «Вот пристали! – уже раздраженно подумала Лика. Я же могу пройти несколько шагов без приключений, – но уже через секунду ей стало стыдно, – бедная Вероника, что за жизнь у нее была? Врагу не пожелаешь».

   Кирилл открыл входную дверь и пропустил вперед Лику. Они вошли в просторный холл роскошной больницы. Девушка даже остановилась от изумления. В стационаре, где она подрабатывала, были обшарпанные стены, дырявый линолеум и старая мебель. Медики раздраженно сновали туда-сюда, больные сидели вдоль стен на убогих, обитых дерматином, кушетках и часами ждали свою очередь.

   А здесь!

   Ей показалось, что она находится в дорогом торговом центре. Посередине просторного холла на движущейся ленте эскалатора поднимались и спускались люди. Справа, у стойки, приветливые хорошенькие сотрудницы в униформе встречали больных, распределяли их по кабинетам, давали советы, принимали плату за лечение, словом, делали все, чтобы посетителям было максимально комфортно. Чуть поодаль бесшумно принимали людей в недра кабин лифты.

   Слева находились две аптеки, кафе и магазинчики необходимых товаров. Там толпились пациенты стационара. Их легко можно было распознать по одинаковым пижамам и халатам. За столиками потягивали кофе и медики, и родственники больных и сами больные. Ни шума, ни крика, ни суеты. Четко спланированная работа и жизнь.

   – Дорогая, пойдем. Нас уже ждут, – тронул Лику за рукав Кирилл. – Что тебя так удивило? Ты уже не первый раз здесь находишься.

   – А разве так бывает? – девушка махнула рукой, показывая на все вокруг.

   – Конечно. Это частная клиника. Пациенты платят большие деньги, поэтому им создали отличные условия. Здесь есть еще зимний и летний сады.

   – А как же простые люди? – не успокаивалась Лика и упорно не желала идти дальше.

   – Почему тебя так взволновал этот вопрос? – удивился Кирилл.

   – У клиники есть приемные дни, – вмешался в разговор Руслан, – во время которых сюда поступают и пострадавшие с улицы. Но, как правило, мы оказываем помощь и, если больной нуждается в стационаре и не может заплатить за лечение, отправляем его в государственную больницу.

   – По-вашему, выходит, что за деньги и здоровье купить можно?

   – Увы. Таковы реалии современной жизни, и не нам их менять. Хотя, если кто-то заплатит за лечение, то безденежный больной может остаться и здесь. Например, три недели назад Кирилл привез сюда девушку после…

   Но договорить Руслан не успел. Муж угрожающе вытаращил глаза, а когда, доктор, увлеченный беседой, сразу не отреагировал, так толкнул его в бок, что он сложился пополам.

   – Не говори ерунды. Пойдем, дорогая.

   – Какая девушка?

   – Пойдем, пойдем. Потом расскажу.

   Руслан отдал кресло подбежавшей сотруднице в кокетливой шапочке, и они направились к лифтам. Внезапно сзади раздался грохот, а следом до них донеслись крики людей. Кирилл невольно остановился. Они оглянулись, удивленные тем, что вызвало такой шум, но ничего не увидели: толпа любопытных мгновенно окружила место конфликта. Здесь стояли, вытягивая шеи, и больные, и посетители. Вдруг в голову одного из пациентов полетела книга. Человек вскрикнул и упал.

   – Вы поезжайте к моему кабинету, а я посмотрю, что там случилось, – сказал Руслан и бросился в гущу людей.

   Кирилл взял Лику за руку и уже нажал кнопку вызова, как что-то привлекло его внимание. Он сосредоточенно вглядывался вдаль, а она смотрела на него. Муж хмурил брови, будто решая что-то важное для себя, потом отпустил Ликину руку.

   – Дорогая, я сейчас. Постой здесь минуточку, – он поцеловал ее в щеку и побежал к стойкам регистрации.

   Лика неожиданно осталась одна. Она прижалась к стене и издалека напряженно наблюдала за происходящим. Она видела, как к месту скандала бегут охранники, слышала вой сирен приближавшихся автомобилей полиции. Внезапно толпа рассыпалась: в центре стоял высокий сутулый мужчина с взъерошенными волосами. Он выглядел безумцем. Его глаза яростно вращались, взмахи рук походили на крылья мельницы.

   – Папка! – пискнула ошарашенная Лика и сделала шаг вперед.

   – Я не дам отключить аппараты! Посмейте только подойти к моей дочери! Я вас…богатеи… я эту больницу… взорву к чертовой матери! Только посмейте!

   Мужчину схватили охранники и, несмотря на его отчаянное сопротивление, потащили к выходу.

   – Н-е-е-е-т! Па-па! Я здесь! Па-па! – закричала Лика и побежала.

   Внезапно резкая боль прошила ее тело. Она сделала еще несколько шагов по инерции, потом стала заваливаться набок и… отключилась.

ГЛАВА 5

Лика прислушалась к гулу голосов над ее головой. Именно к гулу. Она не могла разобрать ни слова. Просто звук на разных нотах: то высоко, то низко, то визжит, то завывает, как ветер в трубе. Хотя, как завывает ветер в трубе, она совершенно не знала. Просто возник образ в голове: деревенский дом, белая труба на крыше, ветер.

   «Кто это так шумит? – попробовала открыть глаза Лика.

   К ее великому удивлению это получилось легко. Она обвела мутным взглядом вокруг, но увидела только силуэты людей.

   – Она очнулась! – раздался прямо над ухом взволнованный женский голос.

   – Зачем так громко? – проворчала Лика, хотела провести рукой по глазам, чтобы сфокусироваться, но поняла, что на ее лице находится прозрачная кислородная маска, поэтому ее слова никто не услышал. А еще она увидела, что от локтевого сгиба тянется трубочка к штативу с бутылкой. Лика положила ладонь на постель.

   – Дорогая! Как ты нас напугала! – встревоженное лицо Кирилла приблизилось к ней.

   Он осторожно взял ее другую руку и прижал ее к своей щеке. Его глаза потемнели от тревоги и лихорадочно заблестели. Лике стало жалко этого человека. Он так заботится о своей жене, не зная, что ее в этом прекрасном теле нет. «Кстати, а куда пропала она?» – прибежала откуда-то мысль и тут же скрылась за поворотом сознания: не до нее сейчас.

   Руслан осторожно снял с ее лица маску.

   – Где я? – спросила Лика. – Что случилось?

   – В своей палате. Ты опять упала в обморок. Мне и Руслану это совсем не нравится. Получается, тебя ни на минуту нельзя оставить одну.

   Лика снова закрыла глаза, но тут же распахнула их снова. Она уже пришла в себя и сообразила, что ее опущенные веки могут неправильно понять.

   – Ты хочешь отдохнуть?

   – Да, немного. И пить хочу.

   – Сейчас я принесу воду.

   Палата очистилась от людей, Кирилл побежал за водой, и в комнате осталась только Лика и женщина средних лет в костюме медсестры. Девушка осмотрелась. Ничего особенного: кровать с приподнятым изголовьем стояла у стены. Рядом – какая-то аппаратура, тонкими проводочками протянутая к ее телу. Эти провода опоясывали ее грудь со всех сторон, а один тянулся к пальцу, на который было нацеплено что-то вроде прищепки. Такие Лика видела только в кино. Еще в комнате был стол, парочка стульев и диван. Все сияло белизной и чистотой. Широкое окно закрывали жалюзи цвета слоновой кости, отчего в комнате не было яркого света.

   Лика скосила глаза на себя: кто-то ее переодел, потому что сейчас на ней красовалась шелковая ярко-синяя пижама. Лика попыталась приподняться, но женщина кинулась к ней и положила руки на плечи, предлагая лечь.

   – Вероника Сергеевна, вам сейчас нельзя много двигаться. Скоро придет Руслан Иванович и возьмет вас на обследование.

   – Что мне будут делать?

   – Обычные процедуры при вашем заболевании. Думаю, МРТ, узи сердца, анализы.

   Лика понимающе кивнула и покачала головой по подушке. Если честно, даже такое незначительное усилие привело к учащенному сердцебиению. Поняв, что самостоятельно сесть не сможет, она закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь вспомнить, что спровоцировало приступ.

   Перед глазами возник холл больницы, переполненный людьми. Потом она услышала крики, а потом… Что же было потом? Лика хмурила брови, качала головой, но ничего не помнила.

   – Не знаете, где я упала в обморок? – спросила она у сиделки.

   – Вы потеряли сознание у лифта. Наверное, вас испугал скандал.

   – Какой скандал? – Лика чувствовала, что начинает волноваться, но неизвестность хуже незнания, поэтому она максимально сосредоточилась, чтобы не пропустить ни одного слова.

   – О, там ругался какой-то мужчина. Такое устроил безобразие!

   – А в чем причина скандал?

   – Да я и не знаю. Что-то медицинское. Вроде бы у него кто-то в больнице лежит в коме. Говорят, мозг уже умер, человек живет только на аппаратах, вот ему медики предложили отключить родственника от системы жизнеобеспечения.

   – Какай ужас! Так жалко.

   – Жалко. Не то слово. Только никаких денег не хватит, чтобы практически мертвого человека искусственно поддерживать. А этот мужчина явно не из богатых. Ой, – женщина испуганно посмотрела на Лику, – не слушайте меня. Я лишнее болтаю.

   Но Лика и сама уже отключилась. Она не понимала, что происходит с ее организмом. Сердце колотилось так, будто хотело выскочить из грудной клетки и убежать подальше. Дыхание стало учащенным и прерывистым. Лика чувствовала, как где-то в глубине ее сознания рождается крик. Вот он достиг языка, а потом сорвался и полетел по палате, сначала тоненький, слабый, но быстро набиравший силу и вес.

   – А-а-а-а! А-а-а-а!

   – Что случилось? Господи! Что случилось? – в комнату ворвался Кирилл, а следом за ним и Руслан. Мужчины бросились к кровати, пытаясь удержать Лику, которая металась из стороны в сторону и кричала.

   – Я не знаю, – лепетала медсестра.

   – А-а-а-а! Спа-си-те!

   – Дорогая! Вика! Руслан, сделай что-нибудь! – взорвался Кирилл.

   Лика видела суету вокруг, но не могла остановиться. Она сорвала с себя все провода и попыталась встать. Ей казалось, что сейчас она взорвется от боли, но не телесной, а душевной. Муж навалился сверху, чтобы удержать, а потом девушка почувствовала укол в плечо, и эта физическая боль неожиданно ее отрезвила. Она расслабилась и обессиленно откинулась на подушку, хватая воздух раскрытым ртом.

   – Дорогая, милая, любимая, – целовал ее лицо Кирилл, оставляя соленые дорожки то на щеках, то на лбу, отчего кожа немного пощипывала. – Что с тобой? Я вышел на минутку за водой, а тут… такое… – он повернулся к медсестре, стоявшей у стены, схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул, – говорите! Что вы сделали моей жене?

   – Я? Ничего. Мы просто разговаривали.

   – А ну, отойди! – приказал мужу доктор, и Кирилл сделал шаг в сторону кровати, – На тебе лица нет. Я сам разберусь. О чем вы разговаривали?

   Лика переводила взгляд с одного на другого. Она уже успокоилась, но еще была не в состоянии разговаривать. Этот безумный крик и взрыв эмоций, казалось, отобрали у нее все силы. Тело будто одеревенело, Лика чувствовала, как из него по каплям уходит жизнь. Осознание того, что Веронике Сергеевне осталось недолго радовать этот свет, наполняло Лику ужасом. Она тяжело дышала. Огромное желание вырваться из больной оболочки и полететь, переполняло ее. Но куда лететь? Где ее тело? В глубине сознания начала рождаться догадка, и девушка прислушалась к разговору.

   – Вероника Сергеевна не понимала, почему она у пала в обморок.

   – И что?

   – Я предположила, что ее испугал скандал, который случился в холле. Она спросила, какой скандал. Я и сама не знала, что произошло. Так и сказала. А потом это началось…

   – Говорите точно, что вы наплели моей жене! – опять налетел на несчастную женщину Кирилл.

   – Я боюсь, – шепотом ответила медсестра и показала глазами на Лику.

   Муж резко обернулся. Они встретились взглядом. Руслан взял сиделку за локоть и вывел ее из комнаты.

   – Дорогой, – начала Лика и закашлялась: крик пересушил горло так, что она не могла произнести ни слова.

   Она показала рукой на бутылку с водой, которую Кирилл бросил на диван, когда влетел в комнату. Муж налил воду в стакан с трубочкой, которую и поднес к Ликиным губам.

   – Ты что хотела сказать, любимая?

   Лика с наслаждением пила прохладную жидкость и смотрела на его глаза, полные заботы, видела его отчаяние, но понимала, что ничего изменить не может, и помочь тоже.

   – Скажи мне, почему я упала в обморок? – с силой спросила она, отдавая стакан, и сжала его руку. – И где в это время был ты?

   – Прости! Я больше ни на мгновение не оставлю тебя одну, – красивое лицо перекосила боль.

   Губы поехали вниз и задрожали. Брови будто жили своей жизнью: они то поднимались и складывались домиком, то собирались к переносице, то расслаблялись. Лика видела эту мучительную борьбу: сказать или нет, и давила, пытаясь узнать правду, которая была нужна ей как воздух.

   – Куда ты убежал? Я спокойна. Не переживай, больше приступа не будет. Кто устроил скандал в холле?

   – Дорогая, давай немного полечимся, потом я тебе обязательно все расскажу, – прятал глаза Кирилл, но сломить упрямство Лики было сложно.

   – Я хочу знать сейчас.

   – Ну…

   – Рассказывай!

   – Я не знаю, с чего начать, – Кирилл растерянно посмотрела на Руслана, только что вошедшего в палату. – Что делать?

   – Расскажи ей все.

   – А если моей жене станет опять плохо? – все еще не решался Кирилл и вместо того, чтобы начать свою историю, в упор смотрел на Руслана.

   Эта игра взглядов надоела Лике. Она уже замерла от нетерпения, предчувствуя, что наконец-то приоткроется завеса над теми моментами, о которых она ничего не помнит, а тут сомнения мужа.

   – Кирилл, – раздраженно начала она, – ты хочешь, чтобы я узнала о скандале в холле от посторонних людей? Ты уверен, что для моего сердца это самый удачный выход?

   – Дорогая, не сердись, – муж бросился к ней, вернее, к телу Вероники Сергеевны. Он стал перед кроватью на колени, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с глазами жены. – Это сложная история. Я не могу вот так, просто, вывалить ее на твое больное сердечко. Будь уверена только в одном: это происшествие не имеет к тебе никакого отношения. Тут я целиком и полностью виноват.

   – Тогда тем более! – воскликнула Лика. – Чего тебе бояться?

   – Я буду рядом, – сказал доктор, придвинул стул к кровати и ткнул Кирилла пальцем в спину, чтобы привлечь внимание. – Садись. Ты, забыл, какая у нас Вероника Сергеевна любопытная? – он шутливо ткнул Кирилла в бок.

   Но Кирилл Андреевич все еще сомневался. Он сидел, опустив вниз глаза, и поглаживал ладонь Лики. Желая его поддержать, она слегка пожала прохладные пальцы. Она и сама не понимала, почему ей так важно услышать эту историю. Что-то пряталось в уголках ее памяти. Оно на секунду выныривало оттуда, а потом снова скрывалось. Это мучило Лику, мешало принять действительность.

   – Хорошо, – выдавил из себя Кирилл, потом вздохнул и скороговоркой произнес, – три недели назад я сбил на дороге девушку.

   Лика готова была услышать что угодно, но только не это. Она широко распахнула глаза и удивленно посмотрела на мужа. И вправду, это происшествие не имеет к ней никакого отношения, можно и успокоиться, но сердце опять сжалось, а потом выдало череду неравномерных стуков. Лика закашлялась. Кирилл испуганно бросился к ней, но его отодвинул в сторону Руслан. Он приложил к груди девушки фонендоскоп, несколько секунд сосредоточенно слушал, потом удовлетворенно кивнул:

   – Экстрасистолы были. Сейчас все нормально.

   – А эти… как там ты их назвал? – Кирилл замялся, не зная, чем грозит его жене неизвестное название.

   – Экстрасистолы.

   – Они опасны?

   – Любое нарушение ритма сердца неприятно, но не смертельно. Все в порядке, правда, Вероника Сергеевна?

   – Да. Я уже в норме. Продолжай. Просто это было неожиданно, вот мое сердце и отреагировало. Как произошла авария?

   – Да, аварии практически и не было. Я стоял на светофоре, зажегся зеленый свет, я поехал, как все, и вдруг, прямо из воздуха, вынырнула эта девчонка на красном скутере. Я ударил по тормозам, но она уже налетела на машину. Ее подбросило в воздух прямо у меня перед глазами и кинуло на переднее стекло. А потом я услышал, как она упала на асфальт.

   Кирилл говорил быстро, ни на кого не глядел. Он, видимо, надеялся выпалить информацию и избавиться от настойчивого любопытства жены. Он хорошо знал свою жену, но совершенно не знал, девушку, оказавшуюся в ее теле. Отвязаться от Лики было не так-то просто.

   Она опустила веки, и Кирилл замолчал. В наступившей тишине было слышно, как в коридоре ходят люди, переговариваются медсестры, где-то шумит включенный электрический чайник. А она увидела перед глазами огонек светофора, вспомнила, что опаздывала с доставкой, поэтому попыталась первой проскочить перекресток, как только откроется движение. «Получается, это меня он сбил на дороге? Вот почему я помню красное пятно рядом со своей головой и запах машинной смазки! – озарило ее, но радость была преждевременной. Новая мысль сразу укрепилась в сознании. – Как я оказалась в теле его жены?»

   – Что с девушкой случилось дальше? – глухо произнесла Лика.

   – Если честно, я и сам не знаю, почему так случилось. Мы столкнулись несильно, но неудачно, как мне потом объяснили. На моей машине даже повреждений почти нет. Но у девушки оказалась сломана застежка шлема. Он от толчка сразу слетел с головы. В результате она ударилась затылком о крышу джипа, а потом об асфальт. Все произошло настолько быстро, что я опомниться не успел, а она уже лежит под колесами.

   – И что дальше?

   – Я выскочил из машины. Кто-то вызвал скорую. Девушка была в сознании, смотрела прямо на меня, но потом отключилась. Когда приехала скорая, я позвонил Руслану и попросил устроить так, чтобы потерпевшую привезли сюда, в эту больницу. Я думал, что все обойдется. Оказалось, зря надеялся. У нее от удар возникла… Руслан, скажи, как это…

   – Субдуральная гематома мозга. То есть, под оболочкой мозга образовался сгусток крови.

   – Да, это самое, – Кирилл обреченно махнул рукой. – Короче. Девушке сделали операцию, но она впала в кому. Вот уже три недели лежит здесь.

   – У нее есть шансы выйти из комы?

   – В том-то и дело, что нет. А сегодня это ее отец устроил в холле скандал. Ему сказали, что у дочери умер мозг, и бесполезно ее держать на аппаратах.

   Лика опять закрыла глаз. Эта информация нуждалась в осмыслении, но непослушное сердце колотилось о грудную клетку, щекотало и раздражало ее и не желало успокаиваться. Она изо всех сил пыталась сдержать непроизвольно возникающий сердечный кашель, чтобы не выдать свое состояние мужчинам и дослушать всю историю до конца.

   – И что ты собираешься делать? Кто оплачивает ее лечение? Алкоголик-отец сделать это не в состоянии. Разве будут держать этой больнице для богатых простую девушку с улицы?

   – Я готов платить сколько надо… Погоди, дорогая, а откуда ты узнала, что у этой несчастной девушки отец – пьяница? Я тебе это не говорил.

   Лика растерялась. И правда, откуда она знает? Почему она вдруг решила, что именно ее сбил Кирилл? Это может быть совсем другой человек. Мало ли девушек ездят на красных скутерах!

   – Я видела этого мужчину. Она показался мне безумцем. Может, поэтому я и грохнулась в обморок, – предположила она.

   – Ты бы видела его в самом начале! Бомжи и то приличнее покажутся. Это сейчас он немного пообтесался, – вступил в разговор Руслан. – А как только его перестали пускать в клинику в непотребном виде, к нашему удивлению, он перестал пить. Это какая сила воли понадобилась, даже не знаю! Кто-то из медсестер узнал, что у него пять лет назад умерла жена. А теперь вот и дочь… Несчастливая судьба.

    – И что ты планируешь? – повернула голову к Кириллу Лика. Она высвободила ладонь из рук Кирилла и вытерла ее об одеяло. Этот жест – единственное, что позволила она себе, чтобы не выдать свое нетерпение и волнение мужчинам. Она даже дышать боялась часто – они сразу начнут суетиться вокруг, а она тогда умрет от недосказанности и незнания. – Позволишь девушку отключить? Надежды совсем нет?

   – Надежды нет, – ответил за нее Руслан. – Уже несколько дней ее мозг не подает признаков жизни.

   – А вдруг?

   – Конечно, случаются в медицине чудеса, я об этом слышал, но сам ни разу не сталкивался, – ответил Руслан.

   – Дорогой, – взмолилась Лика, – я очень хочу посмотреть на эту девушку. Ребята, вы можете меня к ней отвезти?

   Она смотрела на мужчин умоляющими глазами и не знала, как объяснить, что, возможно, эта девушка, лежащая в коме, – она. И она еще жива, она здесь, рядом с ними. Из пустоты в голове проявился вопрос: если она в течение этого дня находится в теле Вероники Сергеевны, то куда пропала жена Кирилла? Ответ уже зрел в голове, но Лика гнала его подальше, надеясь, что то, о чем она подумала, неправда.

ГЛАВА 6

Лика решительно посмотрела на мужчин и попыталась сесть. Это сделать оказалось трудно: мешала капельница, провода, опутывавшие ее тело, и слабость. «Когда я такой беспомощной стала? – удивилась она. – Приехала сюда на своих ногах. Еще и дня не прошло, как я в этом теле, а уже будто состарилась».

   – Дорогая, ты как? Не надо садиться. Лежи, лежи, - суетился рядом Кирилл.

   – Я чувствую себя нормально. Руслан, привезите ваше кресло.

   Руслан сразу вышел из палаты, да и муж упорствовать не стал. Лика опять изумилась силе воли Вероники Сергеевны: нетрудно догадаться, что эта красавица привыкла повелевать мужчинами. Лика как-то прочитала сравнение людей с породами собак. Она тогда сразу представила себя беленькой болонкой, маленькой, ласковой, по-пустому тявкающей собачкой. Вероника же Сергеевна в ее воображении важно вышагивала царственным пуделем с идеальной стрижкой. Такие женщины рождены, чтобы ими любовались, чтобы к их ногам бросали цветы.

   Лика грустно вздохнула: «Зато маленькая собачка всегда щенок. Мне и так живется неплохо. Вернее… жилось».

   Она посмотрела на мужа, который подошел к окну и о чем-то сосредоточенно думал. Девушка наблюдала за его красивым профилем и понимала, что испытывает нежность и симпатию к этому человеку. Другой бы на его месте поручил заботу о жене врачам и сиделкам, а сам только по телефону справлялся бы о состоянии здоровья. А он… Лика по-доброму позавидовала Веронике, отхватившей себе такого любящего и заботливого мужа.

   Кирилл Андреевич достал телефон и посмотрел на нее:

   – Любимая, я позвоню, предупрежу, что мы приедем. Я буду за дверью. Если станет плохо, сразу звони.

   – А куда пропала та сиделка?

   – Мне болтливые помощницы не нужны. Скоро придет другая.

   – Другая так другая, – безразлично согласилась Лина.

   Она осталась в палате одна. Из-за двери доносился глухой голос мужа, на окне жужжала случайно залетевшая муха, солнечные лучи проникали сквозь закрытые жалюзи и оставляли полоски на светлом ламинате. Жизнь продолжалась, но, кажется, без нее и без Вероники Сергеевны. Эта горькая мысль поселилась в голове и никак не желала оттуда исчезать. Лика зло вытерла глаза: «Не буду плакать! Я еще жива! Не позволю отключить аппараты!» «А если это не ты лежишь в коме?» – шептал ей внутренний голос.

   – Все равно не дам. Сколько надо, столько и будем поддерживать жизнь в пострадавшей. В конце концов, неважно, кто виноват в аварии. У Кирилла есть деньги, вот пусть и раскошеливается! – упрямо бормотала она.

   Дверь тихо открылась, и показалось кресло на колесиках, которое толкал Руслан. Лика обрадовалась и мысленно поблагодарила Веронику Сергеевну, способную так влиять на мужчин.

   Мужчины помогли ей подняться и сесть в кресло. Каждое движение сопровождалось приступом аритмии, от которого, казалось, сотрясалась грудь, но Лика не останавливалась: ей сейчас намного важнее было увидеть потерпевшую, лежавшую в коме, чем забота о здоровье этого тела. Эгоистично? Конечно. Неправильно? Естественно. Но она была уверена, что, чем скорее она разберется в ситуации, тем быстрее вернется к себе.

   Лика видела, что ее поведение не нравится мужчинам, но только упрямо поджимала красивые губы.

   – Подвезите меня к зеркалу, – приказала она, – я хочу привести себя в порядок.

   – Дорогая, ты и так прек… – начал Кирилл, но поймал недовольный взгляд жены, быстро заглянул в шкаф и протянул ей сумочку с косметикой.

   Пока она лежала без сознания, ее легкий утренний макияж размазался. Туш вокруг глаз оставила черные подтеки, губная помада практически исчезла, волосы походили на старый искусственный шиньон, такими казались тусклыми и свалявшимися. Лика быстро нашла в косметичке все необходимое. Пара движений по лицу дисками, смоченными мицеллярной водой, и кожа снова засияла чистотой. Два мазка кисточкой для ресниц, румяна на щеки, розовая помада для губ – и красота Вероники расцвела во всем блеске. Лика расчесала волосы, качнула головой, чтобы они распределились волнами по плечам, и торжественно обвела мужчин глазами: мол, смотрите на меня, любуйтесь

   – Я готова.

   Кирилл набросил ей на плечи шаль, Лика удивленно вскинулась, не понимая, зачем летом утепляться, но потом не стала возражать: в конце концов, он лучше знает привычки своей жены. Они быстро пересекли коридор и стали спускаться в лифте на третий этаж. Мужчины молчали. В зеркале, установленном на одной стене кабины, она видела их попытки обменяться взглядами, но они тут же отводили глаза.

    Лика сосредоточилась на своих ощущениях. Ей совершенно не нравилось, как ведет себя тело Вероники Сергеевны. Она вдруг почувствовала такую апатию, будто наложение легкого макияжа отняло у нее все силы. Руки безвольно лежали на коленях. Лика сцепила их в замок, чтобы немного согреться. Она с благодарностью посмотрела на Кирилла, который угадал, что в коридоре может быть прохладно. Каково же было ее удивление, когда она увидела, как Руслан вытирает со лба пот. «Значит, это только мне холодно? – горько подумала она.

   Дышла она тяжело, но старалась скрыть это от мужа. Сердце то замедлялось, то начинало биться чаще. «Что-то не так! Может, вернуться в палату?» – думала Лика, пока ее везли по длинному коридору. Они подъехали к высоким стеклянным дверям. Кирилл позвонил, и створки распахнулись. «Только бы не отключиться. Дорогая, Вероника, – умоляла она тело, в котором находилась, – продержись еще немножко».

   Дежурная медсестра встретила их у входа в реанимацию. Она предложила всем надеть одноразовые синие халаты, волосы убрать под шапочку, а на лицо скрыть под маской. Руки тоже спрятали в резиновые перчатки. На удивленный взгляд Лики девушка ответила:

   – Мы стараемся для пациентов создать наиболее стерильную атмосферу, чтобы избежать внутрибольничной инфекции.

   Лику подвезли к кровати, на которой кто-то лежал. Она с тревогой вглядывалась в черты, надеясь узнать в больной себя, но силуэт почему-то расплывался. Да и как разглядишь что-то, когда пол-лица девушки закрывала кислородная маска, голова была скрыта под бинтами, одеяло, натянутое на грудь, прятало очертания тела.

   – Как ее зовут? – спросила Лика и замерла, со страхом ожидая ответа. Она не знала, как реагировать, если здесь лежит ее тело.

   – У девушки красивое имя – Анжелика.

   – Почему у нее на голове это? – спросила шепотом она и показала рукой на бинты. Она вдруг почувствовала, что голос осип и отказывался ей повиноваться. Лика задрожала.

   – Я тебе говорил, дорогая, – так же тихо ответил Кирилл и плотнее запахнул на ее груди шаль, – ей сделали операцию.

   – У нее и волос теперь нет? – глупее вопрос придумать было сложно, но Лика не знала, что еще она должна спросить.

   На глазах закипали слезы. Только что наложенная тушь щипала слизистую век. Лика едва сдерживалась, чтобы не завыть, как это случилось полчаса назад в палате. Она передернула плечами, сбрасывая с плеч руки мужа. Ничего не могла с собой поделать. Чувство отчаяния захлестнуло ее изнутри, не имея выхода.

   – Да, но волосы вырастут, это не проблема, – сказала медсестра, – главное, чтобы она пришла в себя.

   – А шансы есть?

   – Увы, уже пару дней она не подает никаких признаков жизни.

   – А раньше?

   – До этого ее состояние походило на глубокий сон. Она самостоятельно дышала, у нее были рефлексы.

   – А вдруг ее мозг еще жив? – не сдавалась Лика, еще сильнее сжимая трясущиеся ладони. Дрожь от рук передалась мышцам ног. Она видела, как ходуном ходили колени, и понимала, что долго не продержится. Ее спасала шаль, свободно лежавшая на плечах и скрывавшая от окружающих ее состояние.

   – Мы провели все возможные тесты от электроэнцефалографии до контрастного исследования сосудов мозга. Кирилл Андреевич оплатил даже эту дорогостоящую процедуру, – ответил за медсестру Руслан.

   – Но отец на-на-на-стаивает, что его дочь еще жива, – заикаясь от сотрясающей ее дрожи выдавила из себя Лика. – Я п-п-п-омню, как он кричал в коридоре, – она посмотрела на мужа, ища в его глазах понимание. – Сколько мы можем поддерживать девушку на этой штуке? – она показала сцепленными руками на аппарат искусственной вентиляции легких.

   – Вероника, тебе плохо? – наконец заметил ее состояние муж, и в его глазах заплескалась тревога. Он кинулся к креслу.

   – Нормально! Отойди! Не трогай меня! – вскрикнула Лика и увидела, как отпрянул ошарашенный такой реакцией Кирилл. – Долго? – повторила она вопрос.

   – Можно долго, а какой смысл? Нейроны мозга уже умерли. Если отключить аппарат, девушка не сможет дышать самостоятельно.

   Лике становилось все хуже. Она уже, как в тумане, слышала обеспокоенные голоса людей, но еще боролась с организмом, не давая ему погрузить ее в темноту. Она взялась рукой за колеса кресла и подкатила его вплотную к кровати. Потом начала стягивать перчатку с правой руки.

   – Вероника Сергеевна, что вы делаете? – попытался остановить ее Руслан.

   – Я хочу взять ее за руку.

   – Нельзя!

   – П-п-п-очему? Она все равно умерла, – слезы вперемешку с тушью катились по щекам Лики, но она не обращала на них внимания. – Уже не заболеет.

   Лика с трудом сняла перчатку и взяла холодной ладонью Вероники Сергеевны свои теплые пальцы, а потом поднесла их к лицу. Горячие слезы капали на белую безжизненную кожу.

   «Пожалуйста, мамочка, помоги мне вернуться!» – молча взмолилась она.

   Лика вдруг вспомнила себя, лежавшую на асфальте, и увидела, как опять, как и после аварии, к ней на облаке спускается мама. Девушка протянула ей навстречу руку, но мама, не успев прикоснуться, внезапно стала быстро удаляться.

   – Н-е-е-е-т! – закричала Лика. – Н-е-е-е-т!

   Предательское сердце пропустило серию ударов, замедлилось и остановилось…

ГЛАВА 7

Шум. Лика открыла глаза и тут же их захлопнула. Свет. Много света. Сознание опять утянуло ее в глубину.

***

– Анжелика, вы меня слышите? Моргните, если – да.

   Раз-два. Взмах ресниц. Расплывчатое пятно перед глазами. Оно то надвигается и становится огромным, то отдаляется.

   Провал.

***

– Бедная девушка. Такая молоденькая, а уже столько пережила.

   – Да. Говорят, чудом пришла в себя.

   Лика слушала разговор, но глаза не открывала. «Это они о ком?»

   Женщины говорят, а лодочка качается на волнах и убаюкивает Лику.

***

Лика проснулась и открыла глаза. Полумрак. Потрескивают какие-то приборы, поблескивают металлические поверхности. «Где я?» Девушка перевела взгляд на себя: она лежит на кровати, руки поверх одеяла, провода опутали грудь. «Что со мной?» Страшно.

***

– Я же говорил, что моя доченька жива! Я вам говорил! Говорил! А вы хотели ее убить!

   Будто из подземелья слышала Лика радостный голос отца и не понимала, о чем он кричит. Кто кого хотел убить? Опять напился, что ли? Ну что с этим человеком делать? Она приоткрыла веки – яркий свет ударил по глазам, отчего они сразу заслезились. Девушка снова зажмурилась. Она чувствовала себя хорошо, только горло саднило, и почему-то все тело сковала такая слабость, что она не могла пошевелить ни руками, ни ногами.

***

– Доктор, почему она все время спит? Откроет глаза, похлопает и снова спит.

   – Не так быстро. Ее организму надо адаптироваться к новому состоянию. Три недели комы не шутка.

   – Так ведь уже несколько дней, как очнулась.

   – Папка, не кричи, – просипела Лика и тихонько посмотрела на свет сквозь ресницы.

   – Она заговорила! – закричал откуда-то сбоку отец. – Лика меня позвала. Лика, ты меня слышишь? Я здесь. Твой бестолковый папка здесь.

   На девушку надвинулось незнакомое лицо, говорящее голосом отца, с другой стороны появилось второе. Оба человека внимательно рассматривали ее и ждали. Лика слышала и обоняла их дыхание: от одного доносился табачный запах, а другой пах лекарствами.

   Она слегка шевельнула веками – лица исчезли. Где-то в стороне, вне поля зрения Лики, раздался непонятный шум, потом шорох, будто по линолеуму поехал стул.

   – Николай Семенович, перестаньте дурить! Вы же взрослый человек, ей богу! А ведете себя, как малыш. Если вы не выйдите из палаты, я приглашу охрану, – произнес бархатный баритон человека слева от кровати.

   Лика слушала возню двух взрослых людей и не понимала, что они не поделили. Любопытство пересилило, и она хотела повернуть голову и посмотреть, чем занимаются отец и доктор, но у нее ничего не получилось.

   – Все, все, я понял, – примирительным жестом поднял руки отец и снова появился в ее поле зрения. Лика с удивлением увидела, что он совершенно не похож на того алкаша, с которым она рассталась. Этот мужчина выглядел вполне прилично. Лика испуганно опустила глаза – слава богу! Не в трусах с распахнутой ширинкой!

   – Все, все, завтра придете.

   Лика закрыла глаза. Устала.

***

– Спасибо вам, миленькие, родные! – опять она слышит взволнованный голос отца. – Я всю жизнь вас буду помнить. Да я сейчас… Да за мою доченьку… Я на коленях…

   – Ладно вам, Николай Семенович, – тон голоса доктора показался Лике немного смущенным. – Не меня благодарите, а парня, который сбил вашу дочь, и его жену, пусть светлая ей будет память. Это она не дала отключить ИВЛ.

   «Интересно, это о чем они говорят? О каком парне? Кто меня сбил? И кто не дал отключить что-то?» – Лика попыталась вспомнить, как оказалась в больнице, и это ей удалось. Она сразу представила дорогу, красный скутер, с двух сторон зажатый автобусами, а потом удар. А дальше? Что было дальше? Здесь память отказывалась ей помогать, и Лика вздохнула: со временем узнает.

    Она осторожно приоткрыла глаза и сразу наткнулась взглядом на крупного мужчину в белом халате, который ее внимательно рассматривал.

   – О, наша Спящая царевна проснулась? – он наклонился еще ниже, и Лика уловила запах лекарств и дезинфекции, а потом резкий свет ударил в глаза. Она дернулась и зажмурилась. – Не бойся, не бойся! Я тебе только посвечу вот таким медицинским фонариком, – он показал девушке серебристую ручку, которую достал из нагрудного кармана. – Мне нужно проверить реакцию значков на свет.

   Лика молча вытерпела процедуру. Доктор приподнял изголовье кровати и вышел. Теперь она полусидела и могла осмотреться. В маленькой палате она была одна, но за стеклянной стеной видела и стол медсестры, где сейчас стоял доктор и отдавал распоряжения, и такие же закутки других больных. Лика нахмурила брови, пытаясь понять, где оказалась, но потом сообразила: помещение на самом деле большое, только разделено оно на несколько отсеков, в каждом свой хозяин.

   Она опустила глаза и увидела, что одета в розовую пижаму в цветочек.

   – Пить хочу, – сказала она пересохшими губами, повела глазами и заметила тумбочку, но на ней не увидела ни чашки, ни стакана с водой. – Пить, – жалобно повторила она. Говорить громче не получалось. В горло, казалось, при каждом слове, впивались острые шипы.

   – Подожди немножко, – в ее отсек зашла медсестра – симпатичная черноглазая девушка с кудряшками, выбивавшимися из-под белой шапочки. – Ты долго была без сознания, тебя кормили через зонд. Недавно удалили. Я тебе пока смочу губы водой, а через полчасика приду и напою.

   Почувствовав на гудах влагу, Лика облегченно вздохнула. Она собрала кончиком языка вкусные капли и подержала их во рту. Девушка хотела поднять руку, чтобы проверить, все ли в порядке с ее лицом, но к удивлению не смогла это сделать.

   – Пожалуйста, подойдите ко мне, – в панике просипела она, умоляющим взглядом приглашая медсестру, успевшую убежать к другому больному.

   – Не переживайте, я сейчас, – весело крикнула девушка.

   Действительно, она вернулась через пару минут и стала осторожно поправлять постель.

   – Почему я не могу двигать руками? – прошептала Лика дрожащими губами. Ее глаза наполнились слезами. Она изо всех сил старалась сдержаться и не разреветься глупо перед посторонним человеком.

   – Анжелика, ты только неделю, как вышла из комы. Естественно, что мышцы ослабли. Это не страшно, не переживай. Постепенно все функции организма восстановятся. Да и спонсор у тебя замечательный. На все готов, чтобы ты встала на ноги.

   – Какой спонсор?

   – Парень, который тебя сбил. Он все больничные расходы оплачивает. И вообще, девушка, старайся пока поменьше разговаривать. У тебя в горле три недели стоял зонд. Бедные связки. Им надо тоже прийти в себя.

   – Так я шепотом, – сопротивлялась Лика.

   – Голосовой режим – это не тогда, когда говорят шепотом, это когда полностью молчат. А тебе доктор прописал именно его.

   Разговаривая с Ликой, девушка не останавливалась ни на минуту. После заправки постели пришла очередь больной. Медсестра принесла тазик с водой и салфетки, быстро задернула шторку на стеклянной перегородке и стала протирать Лике лицо, руки и ноги.

   – А с ним можно увидеться?

   – С кем?

   – Со спонсором.

   – Не знаю. Сам он в больнице не появляется. Я ни разу его не видела. Счета только регулярно переводит. Вроде он и виноват косвенно. Ты сама вылетела ему под колеса, но он молодец, ответственный.

   – А папка где? Я его слышала.

   – О, твой папка – это еще тот кадр. Знаешь, сколько мы с ним воевали! Он в коридоре, как бомж, ночевал, боялся, что тебя отключат от ИВЛ.

   – Да, мой папка такой, – с гордостью пробормотала Лика, понимая, что монотонные движения девушки усыпляют ее.

   – А теперь раздвинем ножки и займемся интимной гигиеной, – весело пропела медсестра, и Лика не успела опомниться, как теплые руки согнули ей ноги в коленях и провели влажной салфеткой по всем тайным местам.

   После водных процедур Лика почувствовала себя легкой и чистой. Она закрыла глаза и сразу погрузилась в дремоту.

   Отца пропустили к ней на следующий день. Лика смотрела на него с удивлением и не узнавала. Волосы подстрижены и аккуратно расчесаны, подбородок гладко выбрит, старые джинсы выстираны, а футболка (тут девушка сделала круглые глаза) даже выглажена.

   – Папка, – ласково приговаривала она, с любовью разглядывая отца. Нет, он и сейчас был вполне ничего, но годы беспробудного пьянства наложили отпечаток в виде сетки морщин на когда-то красивое лицо.

   – А со мной не хочешь поздороваться? – выглянула из-за шторы тетя Марина, их соседка по подъезду и мамина подруга.

   Она была единственным человеком, который поддерживал их все эти годы. Отец, конечно, не желал поддаваться женскому влиянию. Лике иногда даже казалось, что он, увидев на пороге соседку, удивлялся, не понимая, кто пришел в их дом. Зато Лика всегда могла поужинать в квартире тети Марины или даже переночевать, когда отец был особенно невыносим.

   – Тетя Марина, я так рада вас видеть! – прошептала Лика, у которой голос еще не восстановился.

   – И я тебя, моя девочка, и я, – женщина отвернулась и всхлипнула, потом помахала перед лицом ладошкой и засмеялась, – что это я, тоску разводить вздумала. Теперь все будет хорошо. Господи, – она подняла голову и посмотрела в окно, – спасибо, что совершил чудо!

   – Какое чудо? – не понимая, почему так себя ведут взрослые, Лика только удивленно смотрела на них.

   – То, что ты проснулась, врачи назвали чудом. Они хотели тебя отключить от аппаратов, а я не дал, – гордо ответил отец, – а потом приехала эта святая женщина и спасла тебя.

   – Как?

   – А никто толком не знает. Она просто взяла твою ладонь, приложила к своему лицу и что-то прошептала, а потом потеряла сознание сама.

   – Она больна? – сделала круглые глаза Лика.

   – Даже не успели реанимацию провести. Вот только прошептала тебе что-то и отключилась. Будто свою жизнь тебе передала.

   – А что с ней было?

   – Тяжелая болезнь сердца. Я даже не знаю толком, что за болячка. Так ее жалко, до слез. А муж, говорят, как убивался! Ужас.

   – Давно это было?

   – Неделю назад. Ты тогда впервые пальцем шевельнула. Думали, судороги, но твой отец настоял на проверке. Знаешь, какие лица у врачей были, когда они сказали, что твой мозг жив! Они сами не понимали, что произошло.

   Лика уже не слушала слова тети Марины. Она думала о женщине, которая передала ей свою жизнь, и о ее несчастном муже, вынужденном заботиться о последствиях аварии.

   «Я его найду, – твердо решила она. – Как встану на ноги, так обязательно найду».

ГЛАВА 8

Еще три месяца Лика находилась в клинике.

   Процесс реабилитации шел хорошо, но врачи советовали отцу не торопиться, тем более, что пребывание девушки в больнице полностью оплачивал водитель, сбивший ее на дороге. Кто этот человек, Лика так и не узнала. Не потому, что от нее что-то скрывали, а потому, что отец и сам не догадывался, кто это. Он видел его только один раз, когда случился скандал в холле больницы, но не запомнил, так как был зол на врачей и обстоятельства, отбиравшие у него дочь.

   Каждый день был заполнен различными процедурами. Лика училась заново говорить, ходить, есть, выполнять мелкую работу руками. Оказалось это невероятно трудно. Нужно было заново научиться застегивать пуговицы, завязывать шнурки и даже писать. Ручка просто вываливалась из ее пальцев, не желая слушаться. Лика чувствовала себя ребенком, с которым носятся и которого опекают без меры.

   Повязку сняли, и в зеркало на нее смотрел худенький мальчишка с огромными глазами, которые казались бездонными из-за провалившихся щек. Обритая голова начала покрываться легким светлым пушком. Тетя Марина, видя, что Лика, глядя на себя в зеркало, едва сдерживает слезы, принесла ей несколько ярких косыночек и научила завязывать.

   Непослушные пальцы с трудом делали узел, но Лика никого не просила о помощи: она мечтала скорее встать на ноги и найти таинственного спонсора.

   Один день был похож на другой. Занятия с логопедом, психологом, неврологом, физиотерапевтом и трудотерапевтом, ставящим различные задачи по улучшению моторики, вскоре стали приносить ощутимые результаты. Каждый день ее навещал отец. Он помогал ей сесть в кресло и вывозил на прогулку в зимний сад, так как на улице уже стояла середина осени, и каждый день шли затяжные дожди. Постепенно Лика и сама начала передвигаться. К моменту выписки она чувствовала себя уже очень хорошо и с волнением ждала тот день, когда поедет домой.

   Плохо восстанавливалась только память. Лика помнила, что произошло с ней до аварии, но само столкновение начисто вылетело из памяти.

   Каждую ночь она видела сны. Сначала ей казалось, что они разные, но постепенно она вдруг поняла, что видит фрагменты одного и того же сна. Каждый раз она просыпалась с криком и в холодном поту.

   Вот она смотрит на красивую спину мужчины. Он поворачивается, а вместо лица у него белое пятно. На следующую ночь она играет с детьми на широкой кровати. Она знает, что это девочка и мальчик, но вспомнить, как они выглядят, не может. Иногда ветер раскачивал шторы, и открывалось большое, в пол, окно в сад. Она слышала звонкий смех, и кого-то зовут Фрекен Бок. А иногда она ощущала аромат Hugo boss и потом целый день принюхивалась к врачам и посетителям, надеясь понять, кто заходил к ней в палату.

   Однажды ночью Лика проснулась и не поняла, что ее разбудило. Вот уже месяц она жила в отдельной палате. В комнате было тихо. Не доносилось ни звука и из коридора. Лика посмотрела на часы: три тридцать – время, когда даже самые стойкие оловянные солдатики утомляются и спят.

   Вдруг ей показалось, что у окна кто-то стоит. Сердце бешено заколотилось. Страх комком собрался в горле. Лика протянула руку, чтобы включить свет, но так и замерла в изумлении. Она увидела потрясающе красивую женщину. Ветер закручивал легкую белую ткань ее платья, когда незнакомка шла к Ликиной кровати. Девушка от ужаса вжалась в подушку. Она хотела закричать, но голос ей не повиновался. Бежать? Но слабые ноги в лучшем случае помогли бы ей добраться до двери.

   Женщина наклонилась, и Лика близко увидела ее горящие голубым огнем глаза.

   – Позаботься о моих любимых, – услышала она слабый, похожий на шелест листьев голос.

   Лика выгнулась на кровати, хватая ртом воздух, и, зажмурившись, тоненько закричала.

   – Что случилось? Тебе плохо? – в палату вбежала медсестра и включила свет.

   – Там… Там… – шептала Лика, не раскрывая глаз и показывая рукой в пространство, – там…

   – Лика, – медсестра потрясла ее за плечо, – в палате никого нет. Тебе сон приснился.

   Лика осмелилась посмотреть. Действительно, пусто. Окно закрыто, жалюзи тоже. Видимо, ей показалось. Но картинка была настолько реальной, что она до утра не могла заснуть. Просто лежала с включенным светом и думала, что случилось с ее памятью и восприятием мира.

   Осень пролетела незаметно, и наконец Лику выписали. Отец торжественно вывел ее из палаты в коридор, где столпился весь медицинский персонал, кто был на работе. Увидев девушку, уверенно стоявшую на своих ногах, люди захлопали. Лике и самой было непривычно без больничной пижамы. Любимые джинсы, которые принес отец, провисали на ножках-карандашиках. Свитер казался с чужого плеча, куртка болталась.

   – Ничего, доченька, не переживай, – успокаивал девушку отец. – Было бы здоровье, а мясо нарастим. Откормим.

   – Я же не свинка, – сквозь слезы улыбалась Лика.

   – Ты моя самая любимая розовая хрюшка, – отшучивался отец.

   Лика тепло попрощалась со всеми медиками, так трепетно относившимися к ней и ее папке. Когда пришла очередь пожать руку доктору, занимавшемуся ее лечением, она не сдержалась и крепко его обняла.

   – Спасибо вам! Спасибо большое. Я никогда не забуду вашу заботу, – бормотала она. – Я обязательно приду к вам в гости.

   – О, нет! Не надо. Держись подальше от больниц, даже лучших. Тебе небо подарило чудо, значит, ты здесь еще кому-то нужна. Никогда об этом не забывай.

   – Пожалуйста, скажите мне, кто оплачивал мое лечение. Я хочу поблагодарить этого человека, – Лика посмотрела умоляющими глазами на доктора.

   – Он просил тебе не говорить. Доброе дело не требует благодарностей. Оно или делается или нет. Удачи тебе, Анжелика, в жизни. И помни, ты получила второй шанс. Потрать его с пользой.

   Лика взяла под руку отца, и они медленно пошли к лифту. Уже в кабине она еще раз оглянулась, помахала рукой сотрудникам, а когда двери закрылись, заплакала.

   – Ну, чего ты плачешь, глупышка, – прижал ее к себе отец и поцеловал в стриженую макушку, спрятанную под белой шапочкой. – Все хорошо. Знаешь, как мы сейчас заживем с тобой! Тебя дома ждет сюрприз.

   – Правда? – Лика вытерла глаза и улыбнулась. – А какой?

   – Ну, что это за сюрприз, если я тебе заранее расскажу.

   – Так нечестно!

   Двери лифта открылись, и они вышли в холл.

   – О, боже! Какая красота! Я даже не предполагала, что лежала в такой роскошной больнице, – воскликнула Лика. – Папочка, знаешь, чего я сейчас больше всего хочу?

   – Ну?

   – Кофе. Ты чувствуешь, какой аромат? Пойдем вон в то кафе, посидим немножко.

   – Лика, мне эта клиника осточертела. Я каждый день сюда, как челнок, мотался. Даже на работу устроился рядом, чтобы ближе к тебе быть.

   – Папочка! Сегодня наш праздник. Пойдем, – Лика потянула отца, и тот неохотно, но уступил дочери.

   Они сели за столик так, чтобы видеть одновременно и улицу за окном, и людей в холле. Отец принес Лике латте, а себе эспрессо и тарелочку с пирожными.

   – Гулять, так гулять, – засмеялась Лика и сунула в рот восхитительно-жирный эклер. – М-м-м, папка, я на седьмом небе от счастья! Ты правда на работу устроился? По специальности?

   – Нет, доченька. Пока просто охранником. Сама знаешь, не так-то просто работу найти. А теперь придется уходить.

   – Почему?

   – Слишком далеко. Надо ближе к дому искать. Я не могу тебя оставить.

   – Но у меня тоже работа есть.

   – Забудь. Слышишь, забудь! Ты учиться пойдешь.

   – Пап, я давно все школьные знания потеряла. Я же не сдам экзамены. Тем более, после болезни.

   – Ничего не знаю. Ни о какой работе слышать не хочу, – горячился отец.

   – Ладно. Не волнуйся, – успокоила его Лика. – На чем поедем домой? На метро?

   – Нет. Я уже договорился со знакомым таксистом. Он ждет нас на стоянке.

   Лика встала и под руку с отцом пошла через холл. Она видела, как поглядывают на ее симпатичного папку посторонние женщины и шла, гордо подняв голову. На улице шел легкий снежок. Лика подняла голову, ловя ртом снежинки, как в детстве. Отец отошел в сторону, чтобы позвонить водителю.

   Девушка резко повернулась и угодила прямо в живот высокому мужчине, только что вышедшему из дверей клиники. Он осторожно взял ее за плечи, отодвинул и быстро зашагал на стоянку. Следом за ним выбежала медсестра в униформе.

   – Кирилл Андреевич, вы документы забыли, – услышала Лика, и ее будто током ударило. Она, зачарованная, смотрела, как мужчина садился в машину, как развернулся и проехал мимо. У входа он притормозил, в приоткрытое окно протянул руку, в которую медсестра вложила папку с файлами, и исчез.

   – Дочь, ты чего застыла? – тронул ее за локоть отец. – Пойдем в такси.

   – Не знаю, – растерянно ответила Лика. – Папа, а ты видел, сейчас машина рядом со мной остановилась?

   – Да. Знакомый?

   – Нет. Просто чувство какое-то странное. Будто шевелится что-то в душе, волнение, что ли. А почему? Неизвестный человек. И такое…

   – Ты еще не поправилась, вот и чудится всякое. Поехали домой.

   В машине Лика никак не могла избавиться от видения: медсестра подбегает к черному джипу, оттуда показывается рука, в лучах солнца сверкает серебристый браслет часов, и все. «А, ладно. Зачем об этом думать», – мысленно махнула она рукой и настроилась на дорогу домой.

    Как здорово оказаться на улице, когда такой солнечный денек! От легкого мороза лужи покрылись корочками льда, опавшие листья, собранные в кучки, возвышаются горбиками в парке вокруг клиники. Вокруг шумит, кипит, бурлит, жизнь большого города, из которой она была вырвана на несколько месяцев.

   Лика зашла в родной подъезд и удивилась: когда она возвращалась домой каждый день, как-то и не замечала убогость жилища. Эти стены цвета детского поноса, расцарапанные и подписанные по углам, эти мутные стекла на окнах этажей, эти сломанные почтовые ящики с висящими через края пачками бесплатных газет никогда не вызывали у Лики отторжения. Дом как дом. Сотни таких домов в их старом спальном районе, а в них живут десятки тысяч обычных людей, которые ходят каждый день на работу и возвращаются обратно.

   А сейчас…

   Она осторожно, стараясь ничего не касаться, поднималась по заплеванной лестнице в себе на этаж вслед за бодро шагающим отцом. После роскошной клиники, в которой она провела несколько месяцев, родной дом казался пристанищем для бомжей.

   «Я не хочу больше так жить!» – повторяла она про себя, понимая, что у нее нет шансов изменить свою жизнь, если только не выйдет замуж за миллионера, а они, увы, на российских дорогах не валяются.

   Возле двери в квартиру отец остановился, повернулся к ней и, загадочно улыбаясь, закрыл ей глаза ладонями.

   – Помнишь? Сюрприз!

   Ослепленная, Лика чувствовала жуткий дискомфорт и неуверенность, но расстраивать отца не хотела. Она, нащупав ногой, куда можно ступить, сделала несколько шагов. Давление на глаза пропало.

   – Открывай! – приказал ей отец.

   Лика распахнула веки и вскрикнула: она не узнавала захламленную старую квартиру. Все сияло чистотой, а сделанный косметический ремонт еще пах свежей краской. Но отец не успокаивался. Он помог снять Лике обувь и потащил дочь в ее комнату.

   – Смотри, что я придумал, – как ребенок, радовался он.

   Лика открыла дверь и охнула: ее милая девичья комнатка напоминала сейчас будуар принцессы. Розовые шторы гармонировали с таким же покрывалом. На столе возле новенького ноутбука подмигивал синим глазом русалочки розовый коврик для мышки. В подушках, украшенных рюшами, сидели ее куклы, которые она уже давно убрала в коробку. Книги на полках были расставлены по ранжиру, как солдаты на построении, а их охраняли открытки и фотографии в няшных рамках.

   Лика вытаращила от удивления глаза. «Папка, кажется, перестарался, лет на десять опоздал. Интересно, где он взял деньги на все эти перемены?» – подумала она, но, увидев счастливое лицо отца, ничего не сказала. «Пусть порадуется. Он же для меня старался».

   – Отдохни, доченька, я на кухню побегу. Вчера мы лепили с Мариной, ой, с тетей Мариной, манты. Сделали так, как ты любишь: рубленое мясо, картошка и много лука с перчиком. Я пойду, поставлю пароварку на огонь.

   Лика осталась одна. Она повесила в шкаф верхнюю одежду и осторожно села на кровать, потом, подумав, перебралась на стул.

   – Теперь под одеяло с ногами не заберешься, чтобы не разрушить эту красоту, – пробормотала она и включила ноутбук.

   Она смотрела на разгорающийся экран, но не видела его. Мучительные мысли наполняли голову. «Кто это был? Почему он меня так поразил? Стоп. Я этого мужика даже не разглядела. Тогда на что среагировала?» Лика достала с полки блокнот, в который записывала поручения, нашла чистую страничку и приготовилась, надеясь, что на поверхность памяти выплывет нужная информация. Увы!

   – Лика, может, ты что-нибудь хочешь перекусить? – заглянул в комнату отец.

   – Нет, но мне одной скучно. Папка, я тебе помогу.

   Она встала и пошла в кухню. Здесь тоже сиял новизной белый кухонный гарнитур с бордовыми дверками.

   – Что-то у нас много красного цвета в квартире, – засмеялась Лика и забралась с ногами в угол диванчика.

   – Это тетя Марина постаралась, – смущенно отвел глаза отец. – Я же в этом ничего не понимаю.

   – А где ты деньги взял на эти изменения? У нас, когда я последний раз домой забегала, мышь в холодильнике повесилась. Помнишь, ты утром всегда ел булочки с кефиром, которые я с работы приносила.

   – Лика, понимаешь… – замялся отец, – тут такое дело…

   – Ты занял деньги у ростовщиков? – с ужасом спросила Лика, сразу представив коллекторов на пороге по-новому отделанной квартиры.

   – Нет, что ты. Я еще не совсем мозги пропил. Я теперь ни-ни. Ни грамма.

   – Закодировался?

   – Да нет. Самому не хочется, – уклончиво ответил отец и полез в холодильник.

   – Пап, все же, где деньги взял? Тебе тот мужчина дал, который меня сбил?

   – Я же тебе говорил, что я с ним только один раз виделся. И какого ты обо мне мнения? Он тебя поместил в крутую клинику, отплачивал счета, а его жена…

   Отец махнул рукой и закрыл дверь холодильника, так ничего и не достав.

   – Прости, пап. Но последние годы…

   – Да, знаю, вел себя как чмо подзаборное. Сам себе простить не могу, что заставил единственную дочь себя кормить. Я, может быть, только жить начинаю.

   Звонок в дверь прервал его оправдания. Отец мгновенно исчез из кухни, и вскоре Лика услышала приглушенные голоса. Она тихонько встала и выглянула в коридор. Отец разговаривал с соседкой. Увидев Лику, женщина вспыхнула и смутилась.

   – Тетя Марина, как я рада вас видеть, – бросилась к ней Лика. Они обнялись и стояли так минуту. От соседки вкусно пахло ванилью и теплой кожей. Слабый запах духов щекотал ноздри. Что-то такое знакомое и родное было в этом аромате, что Лика почувствовала, что сейчас заплачет. Она потащила тетю Марину на кухню. Та не сопротивлялась, но через плечо растерянно поглядывала на отца.

   – Рассказывайте! – потребовала Лика. – Что вы от меня скрываете?

   Отец зашел в кухню и встал рядом с тетей Мариной. Оба выглядели смущенными, как подростки. Лика уже догадалась, какую новость услышит, но все равно ждала, пока они сами не созреют.

   – Дочь… Мы тут с Мариной… С тетей Мариной… – заикался отец, не зная, как начать. – В общем, – кинулся он, как с обрыва, – мы решили вместе жить. Как ты думаешь?

   – Ну, не знаю. Надо еще посмотреть на ваше поведение, – серьезно начала Лика, а потом, увидев вытянутые лица взрослых и серьезных людей, засмеялась, – ну, что вы, как маленькие? Разве я могу вам указывать, как жить? Если вам хорошо вместе, пожалуйста. Я только счастлива за вас буду.

   – Правда? – отец переглянулся с соседкой. – Мы же рядом, через стенку. Чуть что, сразу прибежим. А ты – к нам и на обед, и на ужин, и так просто поболтать.

   – Стоп! Я не поняла. Вы где жить собираетесь? – Лика от удивления не знала, куда деть руки. Она то сцепляла пальцы в замок, то водила ладошками по джинсам.

   – У Марины. А что, нельзя? Ты скажи, если не хочешь. Я тогда дома поживу.

   – Я, значит, буду одна?

   –Да.

   – И вся квартира в моем распоряжении?

   – Да.

   – И я могу делать все, что захочу? Например, мальчика приведу?

   – Да, – подтвердил отец, – Погоди! Какой мальчик? Я тебе приведу! Все, Марина, ты иди к себе. Потом поговорим, – отец стал выталкивать молчаливую соседку в коридор. – Я пока дома поживу.

   – Папа! Я же пошутила! – крикнула Лика. – Ты на меня посмотри! – она сняла с головы косынку, – какие мальчики! Я еще минимум полгода не смогу на дискотеки ходить, а на работу ты меня не пускаешь.

   Тетя Марина бросилась к ней и обняла. Она гладила ее по светлому ежику на голове и приговаривала:

   – Девочка моя, прости нас взрослых дураков. Мы совсем из ума выжили. Ты выбралась с того света, а мы о себе только о себе думаем.

   – Тетя Марина, я не просто рада за вас, я счастлива. Правильно папка сказал: мы рядом, через стенку. Все равно, что вместе. Идите сюда, дети мои, – Лика отодвинула от себя соседку, положила руки на головы отца и тети Марины и шутливым тоном торжественно сказала, – я благословляю вас, мои родные, и желаю вам счастья.

   Отец стиснул ее в объятиях, но Лика вдруг услышала звон в ушах. Она пошатнулась и схватилась за голову. Откуда-то издалека донесся крик отца:

   – Ли-ка!

ГЛАВА 9

Лика открыла глаза и увидела все ту же кухню и встревоженные лица отца и тети Марины. Она по-прежнему сидела на диванчике. Над пароваркой поднимался парок, и аппетитно пахло готовыми мантами.

   – Я есть хочу, – произнесла она и улыбнулась.

   – Да, конечно, – ответил отец, бросился к кастрюле, но так и застыл с горячей крышкой в руках. – Боже! Как ты нас напугала! Что случилось?

   – Не знаю. Просто зазвенело в ушах, и закружилась голова.

   – Коля уже хотел скорую вызывать, но ты сразу очнулась. Врач предупреждал, что будут еще остаточные явления. Но я не думала, что это так страшно, – села рядом соседка и обняла Лику за плечи.

   – Давайте обедать, – Лика переключила внимание взрослых на новую задачу. Она устала, хотела поесть, а потом закрыться в комнате по детской привычке и обдумать полученную информацию. Она еще не знала, как к ней относиться, но не испытывала пока ни разочарования в отце, ни обиды.

   Тетя Марина засуетилась и стала быстро накрывать на стол. Лика видела, что она не чувствует себя хозяйкой на чужой кухне, и постоянно спрашивает отца, где и что находится. Почему-то от мысли, что между взрослыми еще не установились прочные отношения, стало легче. «Нет. Я хочу, чтобы папка был счастлив, – убеждала себя Лика. – Точно хочу. Без всяких сомнений. Я даже их благословила. Пять лет прошло после смерти мамы. Он может уже начать новую жизнь. Пусть начнет». Но червячок сомнения подбрасывал эгоистичные ловушки. «А как же я? Про меня забудут? – нашептывал он. – Тетя Марина еще не старая. Они могут и своего ребеночка завести».

   – Все, готово! – услышала Лика и очнулась от размышлений.

   Пообедали в семейной обстановке. Именно в семейной. Лика вдруг остро ощутила, как в их с отцом суровой жизни не хватало женщины. Она смотрела на отца, подкладывавшего лакомые кусочки сначала ей, потом тете Марине, и тихо радовалась за него.

   – Так, взрослые. Я уже не маленькая девочка. Если помните, то скоро мой день рождения. Двадцать один год – не шутки. По всем законам я уже совершеннолетняя. Так что живите вместе и радуйте меня вашими счастливыми лицами.

   – Нет, доченька. Я еще на недельку останусь дома. Надо, чтобы ты освоилась, а потом видно будет.

   Отец жил дома не недельку, как планировал, а целый месяц. Все эти дни он ухаживал за Ликой: кормил, поил, гулял с ней. Они долго беседовали, строили планы на жизнь. Часто по вечерам им компанию составляла соседка. Она стала своей в их холостяцком жилище.

   Отец устроился охранником в большой торговый центр, не так давно построенный в их спальном районе. Это бетонно-стеклянное чудо современного строительства стояло как раз на том перекрестке, где сбили Лику. Месяц отец просто ходил на работу по сменам, а потом, когда начальник службы безопасности ушел на пенсию по состоянию здоровья, его неожиданно назначили на эту должность. Отец в этот день пришел домой ошарашенный, не знающий, радоваться этой новости или огорчаться, и жаловался за ужином возлюбленной и дочери:

   – Я не понимаю. Да и никто не понимает, почему именно меня выбрал хозяин? Мужики сразу решили, что у меня связи. Какие связи? Я даже не знаю, кому обязан должностью.

   – Пап, ты уже забыл, но ты раньше был успешным работником. Ты хороший инженер-программист. Вот тебя и взяли. Сейчас охрана – это не только люди, стоящие на входе. В наше время безопасность – понятие более широкое. Это камеры слежения, защита документов от пиратства и взлома и многое другое. Сейчас все с электроникой связано. И трудовая книжка у тебя незапятнанная. Кстати, что ты сказал, когда устраивался на работу? Почему нигде не числился пять лет?

   – Уезжал за границу, – отец смущенно опустил голову, но, увидев счастливые лица любимых, он тоже воспрял духом.

   Жизнь налаживалась. Авария потихоньку забывалась. Таково свойство человеческой памяти: не хочет она держать на поверхности тяжелые моменты жизни. Исчезли и тревожные сны, которые мучили Лику. С весной пришло и отличное настроение. Двушку тянуло на улицу. Она укладывала отросшие волосы и любовалась на себя в зеркало. Оказалось, что ей к лицу короткая стрижка. За месяцы вынужденного безделья она поправилась на несколько килограммов, приобрела нежный цвет лица, а большие серые глаза светились радостью.

    Она начала встречаться с друзьями, а один раз даже сбежала в клуб, зная, что отец в этот день дежурил.

   Они встретились с подружкой Аринкой, с которой когда-то вместе работали в парфюмерном магазине, возле станции метро и, весело обсуждая последние новости, поехали в ближайший клуб, где, по слухам, должна была появиться знаменитость районного масштаба. Девушки устроились у барной стойки и возбужденно поглядывали на молодежь, кучками группировавшуюся за столиками, на диванах, в укромных уголках просторного помещения.

   – Аришка! Как давно я не развлекалась в таких местах! – воскликнула счастливая Лика. – О, боже! Кажется, словно это было в другой жизни.

   – Девочки, что вам налить? – поинтересовался улыбчивый бармен.

   – Мне просто воду, – ответила Лика и поймала удивленный взгляд. Но ей было все равно. Она и без алкоголя ощущала такой подъем духа, что готова была целовать каждого встречного.

   – Ты чего? – спросила Арина, заказавшая крепкий коктейль с красивым названием Лонг Айленд. – Совсем пить не будешь?

   – Нет. Боюсь, тебе потом со мной возиться придется.

   - Ну, ты, мать, даешь? Тогда возись со мной. Эх! Напьюсь от души! – веселилась подруга.

   – Я тебе напьюсь! Как я тебя до дома дотащу, ты подумала?

   – Ладно, не парься! А зачем в клуб тогда пошла? – не понимала Аринка.

   – Хотела окунуться в прежнюю атмосферу. Нельзя, что ли?

   – Можно, конечно, но, посмотри на себя: ты просто сияешь каким-то внутренним светом. С тебя мужики глаз не сводят. Это мне тебя прятать придется.

   – Пусть смотрят. Мне не жалко, – засмеялась Лика и огляделась.

   Вечер еще только начинался. Молодежь распаляла себя горячительными напитками, то и дело слышался громкий смех, на маленькой сцене готовились выступать музыканты. Со стороны курилки потянуло дымом, который клубился в лучах освещения зала и прятал от глаз и без того темные углы.

   Подружки болтали ни о чем. Арина рассказывала о своем новом кавалере, который жалеет денег на такие места, Лика слушала ее, но мыслями была далеко. Да и вечер вдруг потускнел. Чем больше развязывался язык у подруги, тем меньше Лике хотелось здесь оставаться. Что-то поменялось в ее представлении о мире после аварии. Такое пустое развлечение после того, как Лика удовлетворила свое любопытство, перестало приносить наслаждение.

   Запах дыма стал раздражать. Лике захотелось вдохнуть свежего воздуха, но подруга только вошла во вкус. Она потянула ее на танцплощадку, где уже резвились подвыпившие девушки и юноши. Лика немного подвигалась, но внимание пьяных парней стало назойливым, и она стала отступать в сторону туалета. Однако Арину утащить с танцпола оказалось трудно.

   – Пойдем. Мне здесь надоело, – кричала ей в ухо Лика.

   – Не-а. Мне нравится, – отвечала подружка, изо всей силы выгибаясь телом и делая ногами такие па, что в трезвом состоянии было бы невозможно.

   – Куда ты торопишься, малышка? – с другой стороны все норовил к ней прижаться высокий парень.

   Лика чувствовала возбуждение потенциального кавалера, убирала его руки то со своей талии, то с попы. Когда он обошел ее сзади и зажал ладонями груди, Лика не выдержала. Она повернулась к нему и двинула ногой. Куда попала, в мигающем свете фонарей не поняла, но потому, как парень взвыл, догадалась, что не промахнулась.

   – Ах, ты сучка! – пошел на нее разъяренный кавалер. С двух сторон к ней стали подтягиваться и его друзья.

   – Ребята, не надо, – пискнула Арина и, перепуганная, что Лике могут навредить, закрыла ее своей спиной.

   Но разъяренный парень откинул подругу, как пушинку.

   – Послушай, прости, я не хотела тебе сделать больно, – кричала Лика, надеясь успокоить кавалера, но тот был слишком пьян, чтобы услышать голос разума. Он схватил ее за горло и кинул вперед. Лика потеряла равновесие и стала падать. Вдруг сильная рука подхватила ее и удержала на ногах.

   – Оставь девушку в покое, – резко сказал приятный голос за ее спиной, – ребята, обратился голос к кому-то, кого Лика не видела, – выведите этих смутьянов на свежий воздух.

   – Ты, мудак! Ты хоть знаешь на кого хлебало разеваешь? – ерепенился хулиган, которого тащили на выход.

   – Мне все равно, – равнодушно ответил мужчина и повернулся к девушкам, – а вы, красавицы, если не хотите попасть в неприятности, в следующий раз смотрите, кого в кавалеры выбираете.

   Лика только и успела заметить сурово сжатые губы и янтарем сверкнувшие глаза, а их спаситель уже шел к бару.

   – Простите нас, – крикнула Лика ему вслед, – Арина, пойдем отсюда, – потянула она подругу.

   – Сергей, – сказал мужчина бармену, – вызови девушкам такси и проследи, чтобы они сели в машину без приключений.

   – Хорошо, Кирилл Андреевич. Все сделаю.

   Лика вздрогнула. Опять? Опять это имя?

   Она оглянулась, но увидела только удаляющуюся спину в деловом костюме, который сидел на фигуре мужчины идеально. Она побежала за ним, преградила ему дорогу и посмотрела вверх. Этот человек, по сравнению с маленькой Ликой, был очень высок. А еще красив какой-то просто неприличной красотой. Ровные брови вразлет, большие светло-карие глаза, такие еще называют тигриными, идеальной формы нос – все это великолепие девушка охватила сразу, мгновенно, и вспыхнула румянцем до корней волос. Это лицо не портила даже небольшая бородка и усы, хотя Лика терпеть не могла усатых.

   Мужчина небрежно окинул ее взглядом, будто увидел муху, которая жужжит и кружит вокруг него, и недовольно свел брови к переносице.

   – Что случилось?

   – Вы с вами знакомы? – выпалила Лика, преодолев смущение, и сжалась в ожидании ответа: куда она лезет, разве есть дело у такого роскошного мужчины к девушке из низов?

   – Я вас первый раз вижу, – сухо ответил он и, отодвинув ее рукой, ушел на задворки клуба, оставив за собой шлейф мужских духов.

   – Вот черт! Почему мне не дает покоя это имя? – бормотала Лика, возвращаясь к стойке бара. – А еще и этот запах! Опять Hugo boss! Будто все мужчины решили пользоваться только этим ароматом.

   – Ты куда пропала? Нас уже ждет такси, – набросилась на нее Арина. Подружка уже немного протрезвела, ее взгляд принял осмысленное выражение. Вообще Арина была девушкой серьезной, не позволяла себе лишнего, но, оставленная недавно очередным ухажером, испытывала сейчас неудовлетворение от жизни и злость.

   – Кто это был? – не обращая на подругу внимания, поинтересовалась Лика у бармена.

   – Хозяин клуба.

   – О! Такой молодой! – поразилась Арина. Глаза у нее зажглись огнем охотника – Свободен?

   – Свободен, – подтвердил улыбчивый бармен, – только, девушка, губу закатай. Это птица высокого полета. На шушеру из подворотни, вроде вас, не обратит внимания. Не про вашу честь этот лакомый кусочек. За ним модели табунами ходят, – съехидничал он.

   – А нам и не надо, – обиженно поджала губы Арина. – Просто интересно.

   – Вы забыли? Вас такси у подъезда ждет.

   Девушки, в сопровождении охранника, двинулись к выходу.

   – Лика, мне кажется, или нас, как чужеродный элемент, выкидывают с тусовки великих? Шушера. Слово какое мерзкое подобрал.

   – Забей. Сама знаешь, Золушка только в сказке за принца замуж выходит. Или ты рассчитывала крутого перца подхватить?

   – А что? Чем мы хуже?

   – Всем, – отрезала Лика и отвернулась, заканчивая бессмысленный разговор.

   Она смотрела на огни ночного города и размышляла о своей жизни, которая на сегодняшний день висела в пространстве. Она не учится, не работает, а дома сидеть надоело. Авария аварией, но жизнь продолжается, а значит, надо сделать ее полноценной.

   – Ариш, ты ведь все еще в отделе Этуаль работаешь?

   – Да. Только сейчас в другом месте, в вашем новом торговом центре, на проспекте Владимирова. Я же ничего другого не умею. А что?

   – Ты спроси у начальства, им новые сотрудники не нужны? Пора и мне чем-нибудь полезным заняться. Для начала подойдет и парфюмерный магазин.

   – Погоди, ты же учиться хотела.

   – Хотела, но чувствую, что не потяну такую нагрузку.

   – Спрошу, конечно. Но на должность продавца-консультанта не рассчитывай. Кассу еще не забыла?

   – Не знаю. Давно не работала. Спроси, ладно?

   – Ты завтра сделай резюме и отправь мне по почте. Сейчас это модно, тем более, что ты изучала парфюмерный вопрос на курсах, есть, что в бумажку написать. Я его распечатаю и отнесу завотделом. А дальше, как получится. Пригласит на собеседование, считай, что принял. Только смотри, он козел еще тот: ни одной хорошенькой девчонки не пропускает.

   – А ты как с ним справляешься?

   – Меня он боится. Я ему один раз горячий чай принесла и случайно на штаны вылила, вот с тех пор он меня стороной обходит.

   Девушки за разговорами даже не заметили, как машина остановилась у дома Арины.

   – Лик, – шепнула на ухо ей подружка, – у меня денег нет. Что делать?

   – У меня тоже мало, – ответила ей Лика, с тревогой поглядывая на невозмутимого водителя. Когда они садились в такси, даже не подумали о том, как будут расплачиваться.

   – Приехали. Выходите, – водитель посмотрел на девушек в зеркало.

   – Сколько с нас? – несмело спросила Арина.

   – Уже оплачено. Выходите.

   Девушки выбрались из машины и растерянно остановились. Арина была уже рядом с домом, а вот Лика жила в нескольких кварталах отсюда. Как добираться среди ночи, когда городской транспорт уже не ходит, а на такси денег нет?

   – Пошли ко мне, – предложила Арина, – переночуешь, а утром домой пойдешь.

   – А что я скажу папе и тете Марине? Они, знаешь, как расстроятся!

   Лика и сама чувствовала себя не в своей тарелке, будто подорвала доверие отца. Она достала телефон, чтобы позвонить, но вдруг сзади раздался скрип тормозов.

   – Вы чего здесь стоите? – услышали удивленные девушки голос водителя такси. – Приключений ищите? Почему домой не идете?

   – Понимаете ли… – начала неуверенно Лика, – я живу не здесь.

   – Тогда почему этот адрес назвали?

   – Дяденька, какое ваше дело? – влезла в разговор Арина. – Вы нас довезли, так и работайте дальше. Новых пассажиров берите.

   – Я тебе, малолетка, сейчас покажу, как надо с взрослыми разговаривать! – водитель открыл дверь такси и начал выбираться наружу.

   – Подождите секундочку! – взмолилась Лика и выставила вперед руки, будто защищалась. – Вы нас привезли по правильному адресу, только это дом Арины, а я живу дальше.

   – Садись в машину, довезу. Ночью на улицах опасно. А ты, – он погрозил пальцем Арине, – живо домой. Чтобы я тебя через мгновение уже не видел!

   – Раскомандовались тут, – пробурчала девушка, но двинулась в сторону своего подъезда, все время оглядываясь.

   – Чего ждешь?

   – У меня денег нет, – тихо ответила Лика.

   Она чувствовала неуверенность. Какой-то посторонний дядька ведет себя как ее отец, а вдруг у него злой умысел? Вдруг посадит сейчас в машину и увезет неизвестно куда? Лика сделала два шага назад.

   – Не бойся, садись. Если с тобой что-нибудь случится, я потом не отмоюсь. Хозяин меня со света сживет.

   – Какой хозяин?

   – Клуба. Это он приказал отвезти вас домой и проследить, чтобы вы в неприятности не попали.

   Удивленная, Лика махнула рукой Арине, все еще стоявшей на крылечке и не решавшейся зайти в подъезд, и забралась в салон. Автомобиль мягко замурлыкал и повез ее по сонным улочкам к дому. Девушке не давала покоя мысль, что где-то этого человека она уже видела. Но где они могли встретиться? Она точно уже любовалась этими янтарными глазами, а мягкая бородка щекотала ее щеку. Лика провела ладонью по лицу.

   – Скажите, а ваш хозяин серьезный человек? – несмело поинтересовалась у водителя она.

   – Конечно. Он бы не справился с бизнесом, если бы серьезно не относился к делу.

   – Разве он сам управляет клубом? Наверняка есть работники.

   – Ты думаешь у такого человека, как наш шеф, один только клуб? Да это чистая случайность, что вы на него наткнулись. Он редко у нас бывает.

   – И всем девушкам помогает? – Лика не могла остановиться. Любопытство сжигало ее изнутри, заставляло учащенно биться сердечко и дрожать руки.

   – Ты о чем говоришь? Он в салон практически не выходит. У него свой вход в клуб есть. Я же говорю, что это чистая случайность, что вы ему на глаза попались. Мы сами удивлены его распоряжением. Слушай, а может, кто-нибудь из вас ему понравился?

   – Да, мы видели его пару секунд, не больше, – с сомнением сказала Лика.

   – Ну, тогда не знаю, – Лика увидела, что такси поворачивает к ее дому. – Все, красавица, приехали.

   Она вбежала в подъезд, переполненная волнением. Что-то витало в воздухе, тревожило душу. Лика чувствовала, что сегодня не заснет, а если и заснет, то ей обязательно приснится таинственный незнакомец. Напевая, она летала по квартире, переодевалась, умывалась, чистила на ночь зубы. С наслаждением забралась в свою розовую кровать принцессы и закрыла глаза, представляя, как этот красавец, наклонившись к ней, ласково шепчет что-то на ухо.

   Уже провалившись в сон, Лика услышала какой-то звук в комнате. Она вздрогнула, открыла глаза. Ей показалось, что колыхнулась шторка на окне, будто кто-то невидимый вылетел в раскрытую форточку. Лика хотела встать и посмотреть, но дрема мягко прижала ее голову к подушке. Где-то далеко-далеко ребенок звал маму, и другой детский писклявый голосок со слезами в голосе говорил: «Настя, пожалуйста, не плачь!»

ГЛАВА 10

Лика проснулась с больной головой. Она не понимала свое состояние. Казалось бы, все хорошо. Она выбралась из сложнейшей ситуации практически без проблем. А волосы – ерунда, девушка посмотрела на себя в зеркало, отрастут и будут еще краше.

   Голова не проходила. Лика выпила таблетку. Не дай бог! Отец придет с работы и сразу заподозрит неладное. Он последнее время такой чувствительный стал к ее состоянию! Всего боится. Если бы он вчера был дома, ни за что не отпустил бы ее в клуб.

   Лика позавтракала и села к ноутбуку: надо сделать резюме. Она решительно настроилась найти работу. Особенно и стараться не пришлось. Ее послужной список был невелик. Одиннадцать классов школы да «Курсы парфюмеров» – вот и все образование. Даже колледж не закончила. Она вздохнула. Надо учиться. Обязательно. Но позже.

   Резюме улетело.

   Удивительно, но вопрос с работой решился быстро. Отец поворчал, но согласился с решением дочери. Начальник Арины уже на следующий день рассмотрел кандидатуру на должность продавца и пригласил Лику на собеседование. Она помнила, что об этом человеке говорила подружка, поэтому постаралась одеться скромно, не желая привлекать лишнего внимания.

   Все равно, когда Лика шла к торговому центру с красивым названием «Вероника», она едва сдерживала волнение. С одной стороны, так здорово снова окунуться в работу, а с другой – страшно.

   Вращающие входные двери выплевывали толпы людей. Стоянка рядом с магазином была заполнена автомобилями. Естественно, в самом большом развлекательном центре в их спальном районе все устроили так, чтобы комфортно могли отдохнуть в выходные дни и взрослые, и дети. Модные бутики, рассчитанные на бюджетного покупателя и толстосума, кинотеатры, игровые площадки для детей, ресторанный дворик, пекарни, популярные кафе, раскиданные на разных этажах, – чего только не придумали организаторы. Фонтан с подсветкой взмывал свои струи на несколько этажей вверх. Сверкающие открытые лифты мгновенно доставляли людей к нужным магазинам. В разные стороны разбегались эскалаторы.

   Чувствовалось, что этот центр находится в руках хорошего хозяина, думающего не только о личном обогащении, но и о гостях, которые будут приходить сюда.

   Лика позвонила Арине, и подружка встретила ее у входа.

   – Волнуешься? – поинтересовалась она, окинув Лику взглядом.

   – Конечно. Я уже столько времени не работала. Поджилки трясутся. Как мне вести себя с твоим козликом-начальником?

   – Ты правильно оделась. Джинсы, курточка, закрытая толстовка и минимум макияжа – это то, на что он вряд ли клюнет. И еще… Ты постарайся не улыбаться.

   – Почему?

   – У тебя улыбка… как сказать… даже не знаю, – замялась она.

   – Говори, как есть, – перепугалась Лика, – что там не так с моей улыбкой?

   – Она сияющая.

   – Какая?

   – Сияющая. Когда ты улыбаешься, будто светлее в комнате становится.

   – Ну, ты и выдумщица! – засмеялась Лика. – Это называется обаяние.

   – Вот и не надо твоего обаяния, если не хочешь получить преследование плюсом к работе. И не говори, что ты в коме три недели лежала. Ни к чему вызывать лишнее любопытство.

   – Поняла, сама не дура, знаю. Будут потом как на неполноценную смотреть. Пошли.

   Девушки поднялись на лифте на второй этаж, долго шли длинными служебными коридорами и наконец оказались у нужной двери. Арина постучалась, а, когда ответили, заглянула:

   – Игорь Дмитриевич, можно к вам.

   – Заходите, красавицы, – услышала Лика приятный голос и шагнула вперед.

   Из-за стола вышел невысокий толстячок с бородкой клинышком и радужно развел руки в качестве приветствия. Арина ловко прошмыгнула мимо и села на диван, стоявший у стены. Лика осталась посередине кабинета.

   – Садись сюда, – пригласил ее хозяин и, взяв за локоть, повел к стулу напротив своего кресла.

   Лика села, но сразу поняла, насколько неудобное ей досталось место: из незашторенного окна напротив прямо в глаза бил солнечный луч. Жесткое сиденье стула не позволяло расслабиться. Игорь Дмитриевич вернулся к столу. Его положение было более выигрышное. Он мог рассмотреть Лику в деталях, тогда как она прищуривалась и крутила головой, чтобы избежать назойливого солнца. Физический дискомфорт привел к тому, что она начала нервничать.

   – Рассказывай, – предложил он.

   – Что? – растерялась Лика.

   – Что умеешь? Докажи, что ты будешь в моем отделе полезной, и я сразу предоставлю тебе место.

   – Я все знаю о косметических фирмах и их продукции, – несмело начала она.

   – Так уж и все?

   – Познакомлюсь с новинками, изучу спрос и предложения и буду знать, – поправилась Лика.

   – Не убедила. Таких, как ты, вагон и маленькая тележка. Если бы не Арина, я бы твое резюме в мусорную корзину отправил, не разглядывая.

   Лика метнула взгляд в сторону подруги, но та сидела с невозмутимым лицом и только подергивала плечами: мол, сама выкручивайся.

   – Я хорошо работаю с покупателями. Могу продать даже самый завалявшийся товар, – выдавила из себя Лика.

   – Других и не держим. У нас есть нормы. Не выполнишь – вылетишь пулей, так что, дорогуша, у нас все стараются. Не вижу я в тебе ни силы характера, ни харизмы, ни желания работать.

   Начальник встал. Лика видела, что он потерял к ней интерес. Что-то шевельнулось в душе. Злость ли на себя, на него или отчаяние, но она тоже вскочила и выпалила:

   – На моей предыдущей работе меня дважды признавали продавцом месяца за мои предложения по улучшению стратегий мотивации покупателей, а также за мои идеи по организации совместной работы в коллективе.

   – Ого! А ты, оказывается, говорить умеешь! – повернулся к ней начальник и будто споткнулся, натолкнувшись на широкую улыбку девушки.

   А Лика просто сияла. Она поняла, что сейчас надо стрелять из всех оружий, чтобы ее взяли на работу, иначе потом будет поздно.

   – Выходишь с завтрашнего дня, – заявил начальник и открыл дверь, выпроваживая гостей. – Будешь стоять на входе, зазывать гостей. Арина, подбери ей костюмчик.

   Когда девушки проходили мимо, он похлопал Лику по попе, ей даже показалось, что он причмокнул губами, как младенец, у которого во рту пустышка.

   – Ты с ума сошла? – зашипела Арина, как только они остались одни. – Этот гад ползучий тебе теперь покоя не даст.

   – Ничего. Мы вдвоем придумаем, как с ним справиться, – отшутилась Лика. – Какой костюмчик мне надо надеть? Униформу?

   – Нет. Зазывалу одевают в пикантные наряды.

   – Зачем? Это неправильно. Парфюмерный магазин – цветочная поляна для женщин. Вряд ли посетителям понравится, если их встретит развязная Красная Шапочка из порно мультика в коротенькой юбке.

   – Это ты нашему начальнику скажи. Он лично выбирал костюмы. А как ты угадала, что есть Красная Шапочка?

   – Ну, большого ума не надо, раз ты сказала, что пикантные костюмы. Есть что-нибудь еще?

   – Белоснежка. Но юбка тоже короткая.

   – Ладно, разберемся. Показывай, где вы работаете.

   Парфюмерный отдел располагался на первом этаже почти напротив одного из входов в торговый центр. То-то, когда покупатели входили в холл, смешанные ароматы духов щекотали ноздри и приглашали взглянуть на сверкающие прилавки и витрины.

   Менеджер отдела встретила Лику приветливо. Видя ее искреннюю радость от того, что нашелся работник для входа в бутик, Лика заподозрила неладное. «Странно. В таких местах вакансий практически не бывает, а тут, пожалуйста. Только отдала резюме, как сразу пригласили», – думала Лика, пока ее вели в комнату для персонала.

   Когда она увидела костюмы, поняла, что все юбки в них такие короткие, что не понять, есть они вообще или нет. Блузки тоже имели огромное декольте. К костюму Белоснежки прилагались полосатые гольфы и туфли-башмачки. «Ну, хоть на каблуках ходить не придется», – решила Лика, поглядывая на Арину, которая прятала от нее глаза. С самого начала было ясно, что подружка побоялась ей рассказать, в чем будут заключаться ее обязанности.

   Лика взяла домой костюм, привела его в порядок, примерила и разочарованно остановилась у зеркала. Худенькие ноги подростка походили на китайские палочки для еды. Они выглядывали из коротенькой юбки, и их вид был омерзителен для самой хозяйки. Лика живо представила, как на этих соломинках она будет зазывать гостей, и решила пойти своим путем.

   Она достала длинную темную мамину юбку из легкой ткани. Примерила новый наряд и осталась довольна. В белой блузке и длинной летящей юбке, подпоясанной широким поясом, она выглядела прелестно. Плевать на этого начальника. Если он станет ворчать, она просто уйдет с работы.

   Отправляясь на работу на следующий день, она очень волновалась. Но если бы Лика знала, что сегодня судьба подбросит ей новое испытание, она, наверное, тревожилась бы еще больше. Но, увы, нам не дано предугадать, что нас ждет впереди.

***

Кирилл Андреевич Ворогов относился к тем представителям золотой молодежи, о которых в народе говорят: «Родился с серебряной ложкой во рту».

    Его отец, успешный кооперативщик конца восьмидесятых, сумел вовремя ухватить судьбу за хвост. Он покрутился немного на рынке, а потом стал посредником в одной лесозаготовительной компании и нажил себе немалое состояние. Чем он занимался, одному богу известно, но сыну оставил приличное наследство в виде круглого счета в офшорах и нескольких домов, квартир и фирм.

   Кирилл тоже обладал смекалкой отца, видимо, передавшейся по наследству. С малых лет он знал, что управлять разросшимся к тому времени холдингом придется ему, поэтому не тратил время на пустое: хорошо учился в школе, получил экономическое и юридическое образование в престижном вузе, набрался опыта за границей и в один прекрасный день уверенно занял место отца.

   Молодого хозяина подчиненные приняли не сразу, но, увидев блестящий и практичный ум, умеющий мгновенно вычислить рыночные выгоды, смирились, а потом и прониклись уважением. Иногда только в кулуарах или на корпоративных посиделках, разгоряченные чашкой кофе или спиртным, качали головами и глубокомысленно говорили «Д-а-а-а! Наш Кирилл – это нечто!» «Нам с президентом повезло».

   Но в жизни не бывает так, чтобы в бочке меда не затерялась бы ложка дегтя. Кирилл женился удачно по любви на красавице модели Веронике Задворской. Девушка блистала на подиуме не только родной страны, но и за рубежом. Кирилл, как безумный, мотался за ней по всему миру, пока не покорил девичье сердечко.

   Но счастье длилось недолго. У девушки оказалось больное сердце, и рождение двоих детей стало для него катастрофой. Деньги помогли быстро найти донора и сделать вовремя операцию за границей, но судьба к молодым была неблагосклонна. И года не прошло после возвращения Вероники домой, как имплант начал отторгаться. Она умерла в клинике, оборудованной по последнему слову техники, заполненной светилами медицины, которую специально для жены построил Кирилл Андреевич.

   Ее странная смерть стала настоящим потрясением для него. Он никак не мог поверить, что любимая женщина перестанет дышать у постели девушки, которую за три недели до этого Кирилл сбил на машине и привез в клинику. Эта мистическая связь валила с ног, путала сознание и мешала осмыслить происходящее.

   Девушка находилась в коме с неутешительным прогнозом. Врачи давали только пять процентов на то, что она очнется. Но ее упрямый отец наотрез отказывался отключать аппараты жизнеобеспечения. Когда Вероника узнала о случившемся, она потребовала привезти ее к этой девушке. И вот тут случилось нечто невероятное.

   Жена взяла девчонку за руку, что-то ей пошептала, а потом внезапно отключилась. Сам Кирилл и врачи, наблюдавшие за этим визитом, думали, что она опять провалилась в обморок, а когда стали оказывать помощь, поняли, что Вероника мертва. В первую минуту Кирилл растерялся.

   – Что вы ерунду говорите! – кричал он, отбиваясь от держащего его Руслана, доктора Вероники и по совместительству его друга, и рвался к жене. – Вероника только что разговаривала!

   – Кирилл, пожалуйста, – Руслан пытался удержать его, чтобы он не мешал врачам, оказывающим реанимацию.

   – Дорогая, дорогая, очнись! – бился Кирилл.

   – Время смерти шестнадцать часов пятнадцать минут, – эти слова прозвучали громом для всех присутствующих, и в этот момент они услышали крик:

   – Смотрите, – все, кроме Кирилла, убитого горем, повернулись к медсестре, стоявшей у кровати больной девушки. – Анжелика шевельнула пальцем.

   – Не может быть!

   Теперь врачи занялись девушкой, подавшей внезапно признаки жизни. Кирилл и Руслан остались одни. Доктор с сомнением смотрел на суету вокруг коматозной больной.

   – Смотрите, опять шевельнула.

   – Она выходит из комы.

   – Не торопитесь, еще неясно. Может быть, это рефлекторное подергивание мышц.

   – Нет, точно. Ее зрачки реагируют на свет.

   – Кирилл, это невероятно! – шептал потрясенный друг. – Твоя жена мертва, но то, чему мы сейчас были свидетелями, называется чудом. Вероника святая. Она возродила к жизни эту девочку.

   – Не говори мне ничего, – воскликнул придавленный горем Кирилл.

   Он стоял возле кровати, на которой лежала Вероника, смотрел на ее закрытые глаза, бледную кожу прекрасного лица и качался. Потом упал на колени, взял ее прохладную руку в свои ладони и стал дыханием согревать ее.

   – Дорогая, вставай. Пойдем домой.

   – Кирилл, пожалуйста, – уговаривал Руслан, пытаясь его поднять, но разве можно словами успокоить человека, только что потерявшего любимую жену?

   – Это она, – Кирилл вдруг вскочил и резко выбросил руку в сторону кровати с девушкой, – это она, как вампир, высосала жизнь из моей любимой. Я ее…

   Он бросился к ИВЛ и стал вырывать провода из гнезд. Аппараты будто сошли с ума. Громкое прерывистое пиканье, казалось, проникало до самой глубины его души. Началась суматоха, но Кириллу было сейчас все равно. Одна мысль: уничтожить врага, забравшего Веронику, наполняла его нечеловеческой силой. Его схватили и с трудом удерживали. Боковым зрением он видел, как бежит медсестра со шприцом в руках. Он слышал голос Руслана, звавшего его, но, когда люди внезапно расступались, видел только ее, девчонку.

   – Лучше бы я ее там, на дороге…

   – Кирилл! Опомнись! Девушка не виновата.

   – Нет! Нет! Ничего не хочу слушать.

   Внезапно что-то изменилось. Аппараты перестали сходить с ума, пиканье выровнялось и стало ритмичным.

   – Она дышит сама! – потрясенно произнес Руслан. – Это чудо! Я первый раз такое вижу! Вот так и начнешь верить в чудеса.

   – Кирилл Андреевич, – подошли работники морга, приглашенные за телом, – мы можем забрать… – пожилой человек в белом халате кивнул в сторону тела, лежавшего уже на каталке и накрытого простыней.

   – Нет! – но протест прозвучал слабо. Кирилл почувствовал, как все плывет перед глазами, и отключился.

   Очнулся он в своем кабинете. Он лежал на диване, укрытый пледом. В комнате еще кто-то был. Этот человек тихо разговаривал по телефону, отдавая распоряжения. Кирилл открыл глаза и повернулся: отец стоял спиной к нему и смотрел в окно, за которым разливалась темнота.

   – Пап, ты что здесь делаешь? – сипло произнес он и сел. Голова раскалывалась. Кирилл не мог понять, как оказался здесь и кто его принес.

   – Узнал о случившемся и сразу прилетел, – повернулся к нему отец, Андрей Николаевич. – Мама поехала к тебе домой, по внукам соскучилась, а я сюда.

   – Но как ты успел так быстро? – все еще не понимал Кирилл. – Который час?

   – Уже почти утро. Ты проспал пятнадцать часов.

   – А-а-а, – протянул Кирилл и встал. Желудок сразу напомнил о себе голодным урчанием.

   – Есть хочешь? Там, в термосе, – отец показал на сумку, стоявшую на столе, кофе и бутерброды. Твоя секретарша приготовила. Сядь, поешь.

   Пока Кирилл жадно глотал, почти не прожевывая, огромные куски, отец рассказывал, как узнал печальную новость, как мгновенно они сорвались с места и уже через несколько часов были в Москве.

   – Пап, о какой новости ты говоришь? – поинтересовался все еще толком не очнувшийся Кирилл. – У нас с Вероникой что-то случилось?

   – Сын, посмотри на меня! – отец сел к столу и налил себе чашку кофе. – Ты как себя чувствуешь?

   – Голова болит, а так вполне сносно. А что?

   – Ты не помнишь?

   – Что? Скажи уже наконец, не тяни! – вскочил с места Кирилл, и вдруг его будто ударило молотком по голове. – Вероника. О, Боже! Вероника!

   Он обессиленно опустился на стул и уронил голову на сложенные руки. Ему казалось, что все случившееся происходит не с ним, что он сейчас очнется, и все встанет на свои места.

   – Крепись, сынок, – отец положил широкую ладонь на голову Кирилла. – Настоящие мужчины не поддаются истерике. Я уже распорядился насчет похорон.

   Как пролетели эти дни Кирилл не знал. Он находился в каком-то отупении. Не понимал, что происходит вокруг. На кладбище ему сунули в руки ладошки детей, и заставили стоять так, пока гроб с телом Вероники опускали в вырытую яму. Дети не плакали. Они воспринимали происходящее как веселую игру. Собрались дяди и тети, оделись в черные костюмы и играют. Егорка вырвал пальцы из ладони отца и побежал к соседнему памятнику. Кирилл отрешенно проследил взглядом за сыном, но не остановил его, не приказал следовать за мальчиком.

   К нему подошла Мария Владимировна, странно посмотрела на него и забрала Настю. «Я сейчас опасен?», – равнодушно усмехнулся Кирилл, но тут же забыл и о людях вокруг, и о детях. Он смотрел только на комки земли, глухо стучавшие по обитой красным бархатом крышке гроба, и мечтал оказаться там, внутри, рядом с любимой женой.

ГЛАВА 11

В новом наряде Лика работала ровно пятнадцать минут. А дальше начальник решил проверить, как освоилась молодая сотрудница, и началось…

   Он вышел из лифта, разговаривая с дежурным менеджером зала, и заметил Лику. Девушка думала, что директора схватит удар, так он покраснел, надулся и, казалось, в два раза увеличился в размерах.

   Колобок подкатился к Лике, схватил ее за руку и, оглядываясь по сторонам (боялся все же, что кто-нибудь заметит конфликт и нажалуется президенту) потащил ее в комнату для персонала, а там кричал, брызгал слюной, топал ногами. Если бы не боялся наказания, наверное, и кулаками махать начал. Лика не оправдывалась. Она, сжавшись в комок, молча слушала оскорбления и мысленно уговаривала себя: «Терпи! Ты сама виновата: проявила своеволие».

   – Ты во что вырядилась, коза! – кричал тем временем Игорь Дмитриевич. – Кто на тебя, кошку драную, посмотрит?

   «Ничего не драная, – обиделась Лика, – очень даже приличный наряд. Разве главное, в какой ты одежде? Намного важнее, как ты преподнесешь товар». Но Игорь Дмитриевич, видимо, думал по-иному и в пословице: «Встречают по одежке, а провожают по уму», – знал и ценил только первую часть.

   – Переодевайся, – не успокаивался он, – или выметайся отсюда, тощий карлик.

   – Вы, почему меня оскорбляете? – все же не выдержала Лика и выдернула руку из цепких пальцев начальника, который вцепился в нее так, будто она совершила преступление.

   – Успокойтесь, пожалуйста, – попыталась остановить скандал менеджер бутика, высокая и стройная дама в идеально сидевшей на ее фигуре бело-черной униформе. – Мы сейчас все уладим.

   Она растерянно смотрела то на начальника, то на Лику и не знала, как прекратить скандал. Из зала, услышав громкие крики, прибежала Арина.

   – Вы что делаете? Покупателей распугаете, – зашипела она. –