Хозяйка ворон и железный доктор. Галина Герасимова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

У доктора Гарта работа в морге, реабилитация после атаки троллей и неожиданный отпуск в приграничье. У хозяйки отеля Кайлы – воскрешение из мертвых и расследование, кто и почему захотел от нее избавиться. И у обоих – общее прошлое, которое один не помнит, а другая не хочет вспоминать.

   Горный перевал хранит свои тайны. Никто не знает, чем обернется следующий день: встречей с нечистью, погоней или покушением. Но в одном можно быть уверенным точно: нападением на хозяйку «Вороньего гнезда» дело не ограничится!

ГЛАВА 1

За семь лет станция Ансельма ничуть не изменилась. Всё тот же старый вокзал, где некуда примостить саквояж. Шумный, грязный и такой тесный, что горожане предпочитали оставаться снаружи с подветренной стороны. Даже в морге пахло лучше, уж в этом доктор Рейнхольд Гарт, сотрудник следственного столичного управления, не сомневался.

   Наверное, по мнению начальства, Рейн должен был испытывать ностальгию, вступая на приграничные земли. Но возвращаться туда, где однажды чуть не умер, удовольствие ниже среднего. Пусть даже сейчас он приехал не на службу, а отдыхать.

   Серьезно, почему было не отправиться на Умберские острова? Теплое море и горячий песок определенно лучше пронизывающего ветра приграничья, ранней весной всё еще до отвращения промозглого. Правда, Рейн на острова не собирался – соленая вода противопоказана для протезов, – но хотя бы сплавил билеты Квону в качестве свадебного подарка!

   – Тьен, вам не нужен кэб? Всего пара кровентов – и я домчу вас, куда хотите! – окликнул его простуженный голос.

   Рейн повернулся металлической частью лица к кучеру, и у того слова застряли в горле. Возница побледнел, отступил на шаг. Привычная реакция на необычную внешность.

   Доктор прикинул, не воспользоваться ли услугой и добраться до отеля в комфорте, но кэб плохо приспособлен к горным дорогам, в отличие от омнибуса. Конечно, можно дождаться паромобиля из города, но после неудобной узкой полки в поезде и шумных соседей Рейн предпочел бы поскорее оказаться в отеле. Ноги ныли. Боль была фантомной, но от этого легче не становилось.

   – Нет, – ответил он привычным механическим голосом и отвернулся, направляясь в сторону остановки. За спиной послышался вздох облегчения.

   Стоило дойти до омнибуса, как Рейн засомневался в правильности выбора: мест практически не осталось. Несмотря на ветреную погоду, в салоне висела духота: успевшие занять сидячие места дамы энергично обмахивались веерами, но толку было чуть. Когда доктор вцепился металлической рукой в поручень и поднялся по ступеням, скрипя шарнирами, пассажиры потеснились – вернее, вжались в стенки, и все равно он с трудом втиснулся в салон. Примостился у дверей, стараясь не замечать взгляды исподтишка: любопытные, испуганные. Он к ним почти привык.

   Раздался короткий гудок, омнибус тронулся с места – и резко остановился.

   – Подождите!

   Звонкий голос заставил пассажиров повернуть головы. К омнибусу, удерживая в одной руке увесистый на вид саквояж, а другой подобрав юбку, бежала молодая женщина в темно-зеленом дорожном пальто и круглых очках на курносом носу. Медные волосы, собранные в пучок, растрепались от бега, и несколько прядей выбились из прически – яркие, горящие на солнце как огонь. Такой цвет не редкость для приграничья, хотя аристократы не из местных воротили от рыжих носы. У чистокровных анвентцев кожа была белоснежной, а волосы как воронье крыло – чего только стоила королевская семья, с которой и брали пример!

   Женщина добежала до омнибуса и попыталась подняться с тяжелым саквояжем в одной руке.

   – Вы не поможете? – с надеждой посмотрела она на Рейна, словно не видела в его изуродованном лице ничего безобразного.

   Давненько его не просили помочь! Доктор хмыкнул, наклонился и, подхватив ее за талию, поставил рядом с собой. Тотчас убрал руки, подозревая, насколько неприятно прикосновение железной руки. Но стоило омнибусу тронуться, как попутчица вцепилась в него мертвой хваткой.

   – Да у вас мышцы как железные! – воскликнула она и тут же прикусила язык, заметив протез. – Ой, простите. Я в хорошем смысле.

   Виновато улыбнувшись, попутчица отпустила его руку и схватилась за поручень. Удержать саквояж и одновременно устоять на ногах, когда омнибус подпрыгивал на кочках, оказалось непросто, а сидячие места были заняты. Понаблюдав за этими мучениями, Рейн в какой-то момент просто перехватил ее ношу. Ему-то какая разница, как стоять – с одним саквояжем или двумя? Но для хрупкой женщины вещи и правда были тяжелыми.

   – Спасибо, – откликнулась она растерянно и несколько удивленно, внимательно разглядывая его из-за стекол очков. Испугается? Рейн ожидал, что женщина отшатнется, но та не сдвинулась с места, разве что стала задумчивее.

   Наконец омнибус въехал в город. Рейн поглядывал в окно, узнавая и одновременно изумляясь, насколько изменился Ансельм. Разросся, отстроился. На месте леса появился жилой район, на рыночной площади растянулись крытые павильоны. Только старый паб «Ржавый гвоздь» остался неизменным. Первая остановка как раз была у него, и большинство пассажиров вышло. Жаться друг к другу больше не было нужды.

   – Еще раз спасибо, – попутчица протянула руку к саквояжу, но Рейн окинул взглядом ее худенькую фигуру и лаконично спросил:

   – Куда?

   – А… – она на мгновение замялась. Наверное, удивилась его механическому голосу, но затем махнула рукой. – До «Вороньего гнезда».

   – По пути, – тем же не терпящим возражения голосом сказал доктор и указал ей на свободное место.

   Женщина едва не упала, когда омнибус тронулся с места, и поспешила сесть.

   – Я – Кайла, – спохватившись, представилась она и посмотрела с каким-то непонятным ожиданием.

   – Доктор Гарт, – откликнулся Рейн, по привычке назвавшись по фамилии. Он почти не сомневался в бессмысленности знакомства. Вряд ли они продолжат общение по прибытии в отель: общество железного доктора выдерживали только закаленные стражи из управления. Так что Рейн не обольщался и планировал провести две недели отпуска в тишине и покое.

   Больше в дороге они не разговаривали. Попутчица отвернулась к окну, делая вид, что заинтересована унылым пейзажем. Пару раз Рейн ловил на себе быстрые взгляды, но она тут же отводила глаза. Несколько пассажиров вышли на окраине, и в омнибусе, кроме Рейна и Кайлы, осталась пара стражей, зеленых юнцов. Один темноволосый, с тонкими аристократическими чертами лица – вот уж кого невозможно обвинить в смешении крови! – в черном мундире с иголочки, явно из богатеньких. Скорее всего, папаша или кто-то из родственников отправил мальчишку на границу, чтоб выбить дурь и спесь. Другой, рыжий и вихрастый балагур, чем-то напомнил Рейну сослуживца. У Курта тоже был нос с горбинкой и слегка приподнятая верхняя губа.

   «Коллинс» – назвал приятеля «аристократ», и Рейн помрачнел, разглядывая рыжего мальчишку с уже другим интересом: фамилия совпадала, может, и в самом деле родня. Курт ведь частенько вспоминал младшего брата, как и всю родню. Все вспоминали семьи, скучая и надеясь, что срок службы пройдёт поскорее. Из их боевой десятки дождался только Рейн. Парней доктор помнил хорошо: всё-таки почти год вместе прослужили. А вот от событий последних двух месяцев службы остались обрывки, прорывающиеся кошмарами и тягостным чувством вины, от которого невозможно избавиться. Воспоминания ему запечатали в лечебнице, когда поняли, что еще немного, и Рейн попросту сойдет с ума. Но запечатанная память не мешала осознавать, что произошло. Да и зеркало каждый день показывало изувеченное тело. Доктор знал, что ни в чем не виноват. Никто не виноват, что отряд наткнулся на горных троллей, единственных тварей, не восприимчивых ни к магии, ни к простому оружию. Но Рейн выжил, хотя остался инвалидом. А остальные…

   Омнибус тряхнуло на очередной кочке, выдернув Рейна из тягостных раздумий. Юнцы на него не смотрели, их гораздо сильнее интересовала попутчица. Подпихивали друг друга локтями, шептались. Не хватало, чтобы знакомиться полезли! – закатил глаза доктор, не желая слушать ни смешки, ни жеманную речь. Похоже, мальчишек отправили для усиления охраны отеля: «Воронье гнездо» стояло у горного перевала, среди леса, а весной просыпалась всякая дрянь, чтобы нажраться после зимней спячки. Конечно, в отеле имелась и своя охрана, не чета этим желторотикам, но страже Ансельма надо было отчитаться, что помогают.

   Стражи в городе находилось немало, что неудивительно: граница с Хаврией лежала в жалких пятидесяти милях от Ансельма. Можно сказать, лазутчики под носом. Через единственный перевал вёл старый, почти заброшенный тракт. Немногочисленные деревушки прятались за высокими каменными оградами, а их жители пасли отары овец, охотились и собирали редкие травы. Высоко не поднимались – чем ближе к перевалу, тем чаще попадалась нечисть. Там патрули из магов несли службу, чтобы защитить жителей. Иногда вместо нечисти встречались контрабандисты – лихие ребята, вооруженные до зубов и не боявшиеся ни стражи, ни обитателей гор.

   Парни практически договорились, кто подойдет знакомиться с прекрасной незнакомкой, но тут омнибус резко накренился и встал. Водитель коротко выругался и открыл двери.

   – Выходите. Приехали, – мрачно заявил он.

   – А что случилось? – Рыжий парень, похожий на Курта, бряцая обмундированием, выскочил первым.

   Рейн спустился следом за вторым стражем, стараясь не угодить в глубокую лужу. Последней выбралась Кайла, едва не свалившись со ступенек. Могла бы не вылезать, толку с нее всё равно было чуть.

   Колесо застряло в яме. Угораздило же вляпаться на полпути! И обратно далеко, и до отеля… Рейн вздохнул. Отель высился на склоне: двухэтажное монументальное здание, похожее на крепость, с башенкой с часами. В незапамятные времена на его месте стоял замок, носивший то же звучное название, что и отель, но замок ушел в небытие вместе со своими владельцами. Казалось бы, до отеля рукой подать, но доктор знал, как обманчиво расстояние на лесистой возвышенности. По расхлябанной дороге миль семь-восемь. Нет, пройти-то Рейн сможет, но потом весь отпуск проваляется на кровати!

   – Может, попробуем вытащить? Не хочется по лесу идти, стемнеет, пока доберемся. – Коллинс с сомнением посмотрел на омнибус, зябко поводя плечами, и отшатнулся, когда над ним тенью пролетел ворон. Ворон уселся на нижние ветки сосны, снисходительно и с достоинством поглядывая на людей. Важно каркнул. Вторя ему, в лесу тоскливо завыла нечисть. – Тьен, вы не поможете?

   Рейн не сразу сообразил, что обращаются к нему.

   Поднимать омнибусы ему еще не доводилось. Протезы Гарт берёг и старался эксперименты на них не ставить. Во-первых, делались они на заказ и стоили как его полугодовая зарплата. Во-вторых, где он замену в этой глуши отыщет? В Ансельме вряд ли получится найти хорошего мастера, готового быстро и недорого разобраться с поломкой, а потом вживить протез в тело. Но не оставлять же омнибус как есть?..

   Тварь завыла ближе, и Рейн кивнул рыжему.

   – Давай.

   – Тогда мы с Лезаром с этой стороны, а вы с той.

   – А толку? – возразил его приятель. – Не хочу марать руки. Всё равно обод погнут.

   – Да вроде нет…

   Обод выпрямился волшебным образом. Кайла всё так же стояла рядом с омнибусом, растерянно оглядываясь по сторонам и щурясь на солнце. Руки прятала за спиной, как нашкодивший ребенок, но Рейн уловил отголосок магии. Ребенок, как же! Не каждому столичному магу удалось бы с такой легкостью поработать с металлом. Интересно, где она училась? И что, обладая подобной силой, забыла в этой глуши?

   – Отличная работа, тьен. Поднажмем? – кивнул Коллинс, решив, что обод выровнял Рейн. Тут же закатал рукава и первым навалился на омнибус.

   Доктор нехотя последовал его примеру. Машина поддавалась с трудом. Со скрипом, как заметил бы Рейн, у которого протезы чуть ли не искрили. Но из ямы они ее все-таки вытолкали.

   Остаток дороги прошел без приключений – и слава богу, и так хватило. Он добирался из столицы несколько суток и до чертиков устал. Всё, чего хотелось – поскорее оказаться в номере.

   Кажется, в итоге на молодых стражей большее впечатление произвел протез на его руке, а не подслеповатая попутчица, раз они к ней так и не подошли. Зато на Рейна посматривали со смесью страха и уважения, и как бы не надумали знакомиться с ним!

   Омнибус остановился за каменными воротами. Доктор подхватил оба саквояжа – свой и Кайлы, и по длинной лестнице неспешным шагом направился к отелю. Подъем беседе не способствовал. Стражи обогнали их еще внизу лестницы, а во дворе свернули к одноэтажной пристройке: охрана отдыхала там. Рейн невольно позавидовал их молодости и здоровью – у него-то ноги ныли, даром что железные.

   Двери отеля были открыты, а просторный холл, скромную обстановку которого разбавляли полосатые диванчики, пустовал, если не считать скучающего портье у стойки и горничной в нелепом чепце, несущей куда-то вазу с цветами. Увидев их, девушка застыла на месте с таким неподдельным страхом в глазах, что Рейну стало не по себе. Может, зря он поддался уговорам главного инспектора и поехал в отпуск? Это дома к его устрашающей внешности притерпелись, а здесь только людей пугать!

   Ваза выпала у горничной из рук, осколки разлетелись по полу.

   – Упы-ырь! – тоненько взвыла девушка, прижимая дрожащие руки к губам.

   Следом раздался протяжный сигнал системы безопасности. Рейн с недовольством посмотрел на вызвавшего охрану портье, и тот вжал голову в плечи, превратившись из уверенного в себе мужчины в нашкодившего мальчишку, каких на работе у доктора было полным-полно. Ничего не сказать – хорошая вышла встреча! Чудовищем его называли, а вот упырем – впервые.

   – Выключи, – коротко приказал доктор.

   Портье закивал, но от неожиданности или страха выпустил артефакт из рук, и тот покатился по столешнице, продолжая мигать тревожным красным светом.

   Расстояние до стойки Рейн преодолел в несколько шагов и сжал артефакт между пальцами. Лучше бы никуда не уезжал! Заперся бы на пару недель дома, почитал детективы, сыграл бы с Квоном в костяшки, наконец. Ему было не по себе от чужого внимания. Странно, что Кайла тоже оставалась на месте и выглядела столь же раздосадованной, как и он.

   – Ланти, Эмиль, какого черта? – раздраженно спросила она, топнув ногой.

   В этот момент двери распахнулись, и в холл ворвалась охрана. Доктор отреагировал по старой доброй привычке: защищать стариков, женщин и детей. К этому на границе приучили в первую очередь. Кайла оказалась за его спиной, а Рейн повернулся к охранникам, надеясь, что здесь сначала выясняют ситуацию, а не бьют. На здоровой руке он сплел магический щит из жгутов воздуха, прикрывающий от возможного удара.

   – Стойте! – проскрипел Рейн.

   – Спасибо за службу, ребята, но мы тут сами разберемся, – выглянула из-за плеча доктора «слабая женщина», ничуть не взволнованная эффектным появлением службы безопасности.

   – Тьенна Абель! Вы живы?! – охнул оказавшийся ближе других мужчина с коротким ежиком седых волос и первым опустил пистолет.

   Наступившую следом гробовую тишину нарушило хлопанье дверей и чужие голоса: постояльцев напугал звук сирены, и они спешили узнать, что случилось. Первыми подошли девушка со строгим пучком на голове в скромном темном платье и ее отец, солидный и грузный, с шикарными усами, в несуразном расшитом золотой нитью костюме. Чуть позже, прижимая к груди книгу в черной обложке, появился длинноносый молодой парень в простеньком костюме с эмблемой магической академии, а последней пришла пожилая матрона с собачкой на руках. Шавка облаяла всех присутствующих похлеще сигнализации.

   Доктор попятился, не желая становиться объектом всеобщего обсуждения и искренне жалея о своем первом за два года отпуске.

   Тут на втором этаже показался худощавый пожилой мужчина, одетый в щегольскую форму. Подскочил к перилам, перегнулся через них, рассматривая холл.

   – Что за шум? Эмиль, почему сработала охранка? – с визгливыми интонациями спросил он. Увидел на полу осколки вазы, испуганную горничную и спокойно стоящего стража – и сделал для себя неверные выводы. – Ланти, твоих рук дело? Я же сказал – уволю, если снова чего-нибудь учинишь!

   – Господин Рюдигер, но я…

   – Хватит оправдываться. Можешь собирать вещички, уедешь утренним омнибусом, – зло выцедил он.

   Горничная задрожала и всхлипнула, прижимая пальцы к губам, а мужчина уже повернулся к постояльцам.

   – Простите, господа, ложная тревога, – расшаркался он перед ними.

   – А с каких это пор вы решаете, кто будет работать в моем отеле? – достаточно громко спросила Кайла, чем обратила на себя внимание.

   Рюдигер медленно повернулся, затем бросился обратно к перилам и уперся взглядом в новоприбывшую.

   – Кайла? Как?! Как… ты?.. – его голос взлетел в тонкий фальцет, а пальцы судорожно сжали дерево.

   – Давно не виделись, дядя, – невозмутимо поприветствовала Кайла, поправляя на носу очки.

   Мужчина побледнел и в ужасе отшатнулся, а Рейн вдруг сообразил, что упырем назвали не его.

***

Кайла расположилась в мягком кресле рабочего кабинета отца с чашкой горячего чая, переслащенного и крепкого. Она чувствовала себя чужой в собственном доме. Здесь всё переменилось. Старинные канделябры сменились магическими шарами-светильниками, патефон в углу не играл вальс, а горестно молчал, и даже прислуга смотрела на нее с опаской.

   Не так Кайла представляла себе возвращение. Нет, она, конечно, догадывалась, что мало кто обрадуется появлению законной хозяйки отеля, раз ее успели похоронить, а наследство поделить. Но неужели ни одной живой душе не было до нее дела?

   – Значит, ты утверждаешь, что я умерла? – Она оторвала взгляд от пыльных дорожных ботинок, выглядывающих из-под длинной юбки, и посмотрела на сидящего напротив Беннета. Он постарел. Раньше в волосах были седые ниточки, а теперь он весь стал белый как лунь. И брюшко наметилось, хотя крепкое телосложение никуда не делось.

   – Согласно свидетельству вашего мужа, вы были погребены под снежным обвалом в горах, неподалеку от охотничьего домика. Дом тоже завалило снегом, – объявил ей начальник охраны. Пистолетом он больше не угрожал и на своих парней прицыкнул, когда один заикнулся, что надо бы отвести тьенну в участок, а то мало ли, кто притворяется, артефакты по смене внешности нынче в моде. – Вас пытались откопать до ночи, но снег не прекращался, вот и пришлось остановить поиски. Никто не смог бы выжить под лавиной целые сутки.

   – Вот ведь незадача. Я исключение, – невесело усмехнулась Кайла.

   – И это очень странно. Как вам удалось выжить?

   Беннет подался вперед, сложив пальцы домиком. Между большим и указательным пальцем белой кляксой выделился старый шрам, полученный на службе: в детстве Кайла любила слушать его истории о приграничье, больше байки, чем правду. А сейчас собиралась рассказать свою.

   – Немного везения, ночь в ледяной тюрьме и пара местных, дотащивших до своего дома. Они меня и выходили.

   – Это чушь собачья! В тех местах не живут люди, – подал голос Рюдигер.

   Дядя немного заикался от удивления, но больше не шарахался, когда Кайла поворачивалась в его сторону.

   – Считаете, мне помогли медведи? У этих людей крохотное поселение на склоне, два-три дома, собственное хозяйство, козы. Они охотятся в горах, чтобы выжить. Я вернулась бы раньше, но пока не растаял снег, спускаться было опасно. Да и переломы заживали, – тут она поморщилась, позволив себе вытянуть ноги. Почти не лукавила. Сломанные кости ныли в дождливую погоду.

   – Беннет, почему ты вообще слушаешь ее? Понятно же, перед нами самозванка! Козы? Охотники? Что еще она выдумает?! – не выдержал дядя и указал на дверь. – Выметайся отсюда! Как ты смеешь притворяться нашей кровиночкой? Да разве Кайла позволила бы себе подобные речи? Она была такой тихой, такой скромной…

   – Во-первых, дядя, кровиночка я не ваша, бог миловал. – Кайле надоела показная вежливость. Дядя был мужем ее покойной тетки, приехал из самой столицы и упоминал об этом при каждом удобном случае. Провинция, что они могли знать? Он и при жизни тетушки не жаловал ее семью. – Во-вторых…

   Она выразительно посмотрела на Рюдигера, отмечая и дорогую, явно на заказ шитую одежду, и цепочку золотых часов, выглядывающую из кармашка. Раньше он не мог позволить себе подобной роскоши.

   – Что? – нервно спросил он, одергивая воротник.

   – Горы меняют людей. Когда лежишь под снегом и понимаешь, что он вот-вот обрушится на тебя всей своей массой, много чего успеваешь передумать. Например, почему вы так настояли на нашей с Луисом поездке, а сами отговорились в тот день болезнью и остались дома, – почти ласково сказала Кайла, сохраняя на губах улыбку, хотя ее уже потряхивало от негодования. Выдержала паузу, пока дядя стремительно бледнел.

   – Т-ты что, обвиняешь меня?! – Он вцепился в подлокотники кресла, трясясь от негодования.

   – Нет, как я могу! В отличие от вас, я не собираюсь говорить бездоказательно, иначе приехала бы сюда не одна, а с детективом. – Кайла перестала улыбаться, отставила чашку в сторону и строго спросила: – Где Ильман?

   Старый управляющий был единственным, кого Кайла действительно хотела увидеть. Самый преданный их семье человек, почти родной, рядом с ним она чувствовала бы себя спокойнее. Знала: Ильману точно можно доверять. Но помимо дяди в кабинете находились только бледный как мел портье – надо же, как он возмужал, а ведь был совсем мальчишкой! – стоящая навытяжку охрана и немногословный маг, тьен Гарт, который помог донести саквояж. Впечатлительную горничную отпустили на кухню, успокаивать нервы ромашковым чаем.

   Глядя на мага, Кайла надеялась, что ошиблась – хотела бы ошибиться. Тот улыбающийся мужчина, которого она помнила, мало походил на этого сурового доктора. К тому же Гарт ни видом, ни словом не показал, что они знакомы. Фамилия, опять-таки, не такая уж редкая…

   Его лицо было изувечено, особенно слева – металлическая щека мешала ему нормально разговаривать и будто превращала лицо в маску автоматона. Кайле хотелось приложить к ней ладонь, скрыть ее, чтобы подтвердить свою догадку или опровергнуть. Из-за этого гостя вся подготовка, холодная сосредоточенность и уверенность в себе трещали по швам! Если Гарт именно тот, о ком она думает, и если он узнает Кайлу, то об устроенном спектакле можно забыть!

   Но маг не спешил с разоблачением. Стоял у окна и молча вглядывался в окружающий отель лес. Когда смеркалось, отсюда можно было видеть, как тьма поглощает лес, откусывая от него кусок за куском, пока не остается узкая дорожка деревьев вдоль реки.

   Не хотелось втягивать доктора в свои дела, но Беннет попросил Гарта остаться до конца разбирательств. Гость не вызывал у начальника охраны доверия: то ли его пугали протезы, то ли военная выправка.

   – Спрашиваешь об управляющем, а где твой муж, тебя не волнует? – с подозрением прищурился Рюдигер.

   – Почему меня должно это волновать? – Кайла перевела взгляд на дядю. Она рассматривала мага непозволительно долго, не хватало еще, чтобы слуги восприняли ее внимание превратно. – В поезде соседки поделились новостью о певичке Наби из Хаврии, и тем, как Луис восхищен ее талантами. Подозреваю, они ужинают в «Большой утке» или наслаждаются спектаклем. – Она криво усмехнулась. О том, что господин Луис изменяет своей жене, не знал разве что слепой и глухой. – Так я повторюсь: где Ильман?

   – Больше он здесь не живет, – с каким-то злорадством ответил Рюдигер. – Я взял на себя его обязанности. И, надо сказать, справляюсь с ними весьма неплохо.

   – Как вас не стало… то есть, я хотел сказать, после того, как вы пропали, – тотчас поправился Беннет, решив пояснить сказанное, – тьен Ильман отошел от дел. Вы же помните, он не очень-то ладил с вашим мужем.

   – Иначе говоря, Луис его уволил, – перевела Кайла это хождение вокруг да около.

   – Старик возомнил, что может командовать! Ему просто указали его место, – развел руками Рюдигер.

   – А где ваше место, дядя? Вашего имени даже нет в семейном реестре! – осадила его Кайла, с трудом подавив вспышку гнева. Она не представляла «Воронье гнездо» без Ильмана. Он знал об этом месте всё: сколько надо запасти дров на зиму, закупить продуктов, чтобы они не испортились, а постояльцы не остались голодными, как выдворить из номеров насекомых и окоротить не менее надоедливых гостей-охотников: именно охотники гостили в «Вороньем гнезде» чаще всего. Ильман и сам походил на умудренного жизнью ворона: вечно нахохлившегося, ворчливого, но мудрого. Теперь задабривай его, чтобы вернулся!

   – Жаль, я надеялась, что Ильман подтвердит мою личность. Всё-таки он нянчил нас с сестрой с младенчества. Беннет, если ты сомневаешься…

   – Тьенна Абель, я, конечно, помню вас не с пеленок, но вот с такого возраста, – охранник приподнял руку, показывая от пола чуть больше ярда. – Когда вы стащили мой пистолет и спрятали его среди игрушек! Думаете, я вас не узнаю?

   – Память тебя подводит, пистолет стащила моя сестра, – рассмеялась Кайла, подговорившая близняшку на авантюру.

   Взгляд Беннета потеплел.

   – Точно, подводит, – согласился он, усмехаясь в пышные усы. Если это была проверка, то последняя. – Не буду больше мешать, вы наверняка устали с дороги. Зовите, если потребуюсь. И это… берегите себя, госпожа. Я рад, что вы живы.

   – Спасибо, – на этот раз куда искреннее улыбнулась Кайла. – Возвращайся к работе.

   Охранник тяжело поднялся с кресла.

   – И ты так просто уйдешь? – Рюдигер схватил его за руку. – Оставишь меня с этой обманщицей? Ты клялся защищать нашу семью! Или вы заодно?..

   – Тьен Осмонд, проявите уважение к хозяйке дома. – Беннет отцепил от себя его руку и осуждающе покачал головой. – Ваша племянница чудом осталась жива, разве это не повод для радости?

   – Племянница? – чуть ли не зашипел мужчина и вперил в Кайлу гневный взгляд. – Учти, милочка, за подобные аферы грозит тюремный срок. А тюрьма в Ансельме о-очень неприятное место.

   – А что, дядя, вы уже там бывали? – непринужденно уточнила Кайла, заставив Рюдигера скрипнуть зубами. В тюрьме он, может, и не был, а вот грешки за собой чуял.

   – Ну-ну, посмотрим, как ты запоешь, когда раскроется правда! Я сейчас же сообщу властям!

   Он вскочил с кресла и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Направился к башне, отправлять вестника. Беннет дернулся было его остановить, но Кайла качнула головой – не стоит. «Безутешные» родственники успели поставить ее пустой саркофаг в семейном склепе, а значит, Кайлу ждет долгое разбирательство с бумагами и восстановление собственного имени. Всё равно завтра придется ехать в город и объясняться, а на ночь глядя к ним никто не явится.

   Хотелось отдохнуть. Накатила усталость, и всё сложнее было гордо держать голову и спину. Может, она слишком боялась провала, а может, давно не общалась с таким количеством людей. Но прежде чем отдыхать, стоило разобраться с Гартом. Кайла подошла к стоящему у окна магу и протянула ему руку.

   – Мне, наверное, стоит представиться еще раз. Кайла Абель, хозяйка этого отеля. Простите, что не сказала сразу. Сами видите, тут… – она неопределенно махнула рукой, не зная, какими словами описать эту встречу.

   – Вижу. Рейнхольд Гарт.

   Сердце забилось как сумасшедшее, и Кайла искреннее понадеялась, что охватившую ее бледность можно списать на волнение из-за встречи с «любящими» родственниками. Всё-таки он! Хотя старательно делает вид, будто не помнит ее. Или действительно не помнит? Она даже не знала, огорчаться или нет от такой догадки!

   Кайла ответила на рукопожатие. Вторая рука – не железная, а вполне здоровая, – была мозолистой, сильной. И рукопожатие вышло крепким, а не бережным и осторожным, как раньше.

   – Эмиль, подойди на минутку, – сдержав дрожь в голосе, позвала она портье. Когда тот приблизился, с опаской посматривая то на нее, то на мага, уточнила: – Надо подобрать комнату тьену Гарту. Просторную, но тихую и без соседей. Мне показалось, что вы любите тишину, – пояснила она в ответ на слегка приподнятые брови. Брови у него были красивые, темные и густые, да и глаза – цепкие, чистого серого цвета. Если подумать, они познакомились примерно в это же время, в горах… Она одернула себя: нашла время предаваться воспоминаниям!

   – В южном крыле свободна угловая комната, – проверил по записям Эмиль.

   – Подойдет, – поспешно согласилась Кайла. Домочадцы жили в северной части дома, так что это не рядом, уже неплохо. – Хорошего отдыха, тьен Гарт. Обращайтесь, если потребуюсь. – Вроде бы она пока не ляпнула ничего недозволительного.

   Доктор кивнул и, забрав ключ, ушел к лестнице, припадая то на одну, то на другую ногу. Наверное, и ей не стоило задерживаться, а то постояльцы заняли гостиную, изнывая от любопытства рассмотреть хозяйку дома. Не то чтобы Кайла собиралась от них прятаться – интерес был ожидаем, – но хотя бы кратковременную передышку в тишине она заслужила.

   – Я буду в своей спальне. Не беспокойте меня до вечера, – бросила она Эмилю.

   Задерживать ее никто не стал. Кайла вышла из кабинета и поднялась по старой скрипучей лестнице на второй этаж. По самим ступенькам шла медленно и степенно, как и положено хозяйке дома, а вот по коридору, где не было никого из прислуги, почти летела, надеясь поскорее оказаться в своей комнате и немного привести в порядок мысли и чувства.

   В отличие от холла, коридоры ничуть не изменились. Скульптуры птиц по-прежнему вылетали из стен, а ветви искусно вырезанных деревьев переплетались в арках, создавая ощущение волшебного леса. Пахло сосновым бором. В другой раз Кайла бы остановилась, ностальгируя по старым временам, но сейчас слишком много всего навалилось.

   Она притормозила у некогда родительской спальни. В последние годы сюда перебрался Луис и, как ожидалось, хранил личную жизнь под замком – дверь была заперта. Спальня хозяйки отеля располагалась чуть дальше по коридору: супруги давно перестали ночевать в одной комнате. Бывшая детская, которую они делили с сестрой, светлая и просторная, с огромным окном обладала самым потрясающим видом на горы во всем отеле. Захлопнув дверь детской, Кайла выдохнула и прижалась к ней спиной.

   Так, успокоилась. Вдох. Выдох. Кайла с трудом сдержала прерывистое дыхание. В конце концов, первая встреча прошла не так и плохо. Дядя отреагировал именно так, как они рассчитывали. Луис… Жаль, что с ним пока не довелось свидеться, ну да скоро она исправит это упущение. Если бы не Рейн, всё вообще шло бы идеально. Какого черта он забыл в «Вороньем гнезде»? Неужели вернулся сюда на службу?

   Она тряхнула головой, запрещая себе думать о нем, и огляделась, узнавая комнату и одновременно удивляясь, как много изменилось. Исчезла вторая кровать – ее место занял массивный дубовый стол, а сказки на книжных полках сменились томами по экономике и целебному делу: развлекаться Минте было некогда. Куклы… Раньше их было много, а осталась одна-единственная, в соломенной шляпке, из-за которой они с сестрой разодрались. Кукла примостилась в самом углу, под лампой, понуро свесив голову.

   Подойдя к окну, Кайла распахнула его настежь, вдыхая вечерний воздух, но насладиться им как следует не успела. В дверь постучали. Промелькнула паническая мысль, что Рейн все-таки узнал ее и решил поговорить.

   Кайла распахнула дверь и с невероятным облегчением увидела горничную с виноватой миной на лице. Из-под чепца выбивалась кудрявая прядь. Девушка держала в руках ее саквояж. Ланти, – вспомнила ее имя Кайла. Минта рассказала ей обо всех обитателях отеля, да и после криков Рюдигера сложно было не узнать горничную-катастрофу.

   – Я же просила не беспокоить, – испуг вылился в раздражение, и горничная забеспокоилась еще сильнее.

   – Вы забыли внизу вещи, я принесла.

   Ланти протянула ей саквояж, с трудом удерживая его на вытянутых руках. Руки дрожали то ли под весом, то ли от страха.

   – Спасибо, – смягчилась Кайла. Ланти подоспела как нельзя кстати. – Что-то еще? – спросила она, когда горничная не ушла, а продолжила мяться у порога, неловко поправляя под чепчик выбившиеся волосы.

   – Простите, что назвала вас упырем! – выпалила Ланти, с отчаянием посмотрев на хозяйку. – Просто все считали, что вы умерли. Вас даже в семейном склепе отпевали и похоронили. В смысле, пустой саркофаг. – Она окончательно смутилась и, почти плача, договорила: – Пожалуйста, позвольте мне остаться. Я буду очень стараться!

   – Я и не собиралась тебя увольнять, – заверила Кайла, прерывая поток обещаний. Не хватало, чтобы горничная разрыдалась перед ее комнатой, а по отелю пошли слухи, что хозяйка не только упырь, но и деспот.

   – Но господин Рюдигер…

   – Никого не может уволить без моего согласия. Иди, работай. А если дядя будет тебя обижать, скажи мне.

   Ланти всхлипнула, но уже сквозь улыбку, и рассыпалась в благодарностях.

   – Я устала, – напомнила Кайла. Больше повторять не пришлось, горничную как ветром сдуло. – Как я устала! – вновь, уже для себя, сказала женщина, занося саквояж в комнату.

   Разобравшись с вещами, она сняла очки: линза в них едва держалась. Хорошо, что, когда вывалилась в первый раз, не разбилась, а упала на юбку. Тогда поезд подъезжал к станции, и чинить было некогда, Кайла и так едва не опоздала на омнибус. Зато сейчас было время подправить.

   Она позволила магии легонько коснуться оправы, делая металл мягким и податливым, как глина. Действовать приходилось медленно и осторожно, чтобы не перегреть и не повредить структуру. Кайла не впервые работала с металлом, но ей давно не доводилось исправлять столь мелкие детали. Помнится, в отличие от сестры, у которой магический дар был слабее, но стабильнее, у Кайлы в Академии магии поначалу ничего не получалось: заготовки ломались, а металл стекал лужицами, обжигая пальцы. Учитель магии сердился, а отец журил и высылал деньги на дополнительные занятия, уверенный, что однажды Кайла возьмет магию под контроль. Жаль, она и года там не отучилась…

   Она вставила линзу и плотно закрепила результат, возвращая оправе форму. Осталось немного остудить – и готово.

   Носить очки было непривычно. Неудобно. Они натирали уши и переносицу, к тому же Кайла то и дело забывала их надеть. Наверное, будь у нее плохое зрение, как у Минты, она помнила бы об очках, а тут…

   Минта стала терять зрение лет пять назад. Пошла по стопам отца – он был слеп как крот и носил огромные очки, чтобы хоть что-то видеть, вот и сестра быстро утрачивала зрячесть. Целители разводили руками, считая, что это просто нервное перенапряжение, но зрение так и не восстановилось.

   На столе стояла фотокарточка их маленькой семьи: отец обнимал мать, а та в свою очередь дочерей, и все счастливо улыбались фотографу на фоне дирижабля… Того самого дирижабля, что рухнул в горах десять лет назад и убил родителей. Того самого, из-за которого ее собственная жизнь превратилась в хаос.

   В тот год в Хаврии проходила очередная горная ассамблея, в которой отец – владелец шахты с магическими кристаллами, почти иссякшей и не приносящей доход, – принимал непосредственное участие. Добыча магических камней была делом выгодным, но опасным: на узких тропах встречались не только горные твари, но и контрабандисты. Разумеется, никто из соседей – ни сама Анвента, ни Хаврия – в контрабанде не признавались, но проблема стояла остро. Изначально сопровождать родителей должна была Минта, а Кайла остаться дома, чтобы встретить жениха; за месяц до полета отец организовал ей договорной брак с Луисом. Но в последний момент Минта уговорила Кайлу полететь с родителями вместо нее: она влюбилась в красивого статного Луиса, едва увидела, и хотела добиться от парня взаимности. По взаимной любви и невесту можно заменить на ее сестру, тем более что знакомство Кайлы с женихом было шапочным. Ну выдадут замуж другую близняшку, какая разница? Семьи-то всё равно породнятся!

   Кайла не нашла причин отказать. Не так часто ее тихая и порядочная сестра просила помощи. Если бы ей дали выбор сейчас, лететь или остаться, она поступила бы так же.

   Кайла провела пальцами по снимку. Выживших в крушении не нашлось. Спасатели отыскали дирижабль лишь спустя несколько недель, когда над мертвыми телами успел поработать мороз, снежные тролли и волки. Кого-то удалось опознать. Большинство хоронили по кускам в закрытых гробах.

   В память впечатались кричащие газетные заголовки того времени, хотя она сумела прочитать их лишь спустя полгода: «Кто приложил руку к гибели семьи Абель?», «Трагедия в воздухе», «Счастливая случайность: одна из близнецов Воронов осталась дома». Газетчики строили теории, делились предположениями, приходили в отель и выражали сочувствие. Сочувствие, за которым скрывалось желание вызнать что-то новое или выжать слезу у ныне единственной хозяйки «Вороньего гнезда».

   О том, что при крушении дирижабля погибла настоящая Кайла, Минта так и не призналась. Сначала слишком винила себя и боялась, что, если люди узнают правду, окончательно от нее отвернутся. Затем, когда встретилась с сестрой, Кайла взяла с нее обещание молчать. Пусть сестра жила под чужим именем, но с любимым человеком, сумев принять утрату семьи и обрести новую.

   Впервые они встретились спустя год после крушения, когда Кайла достаточно окрепла, чтобы ходить самой. Тогда ей двигала обида: почему именно с ней должна была приключиться беда? Она хотела накричать на сестру, обвинить ее, но застала Минту, плачущую навзрыд.

   Минта была испугана и подавлена: она ждала ребенка от Луиса, человека, которого любила всем сердцем. И новость была хорошей, просто замечательной, но всё произошло слишком быстро – их скоропалительный брак, ее беременность. Минта еще не отошла от похорон, а должна была стать опорой новой семье. Как она могла справиться с этим? Ее жизнь тоже была разрушена: беззаботная юность сгорела вместе с семьей, а от желающих «бескорыстно» помочь сиротке приходилось отбиваться. Но родители учили сестер быть сильными, и Минта встала на ноги, сломанная, но не сломленная. Всё это время Луис был рядом и поддерживал ее, стал островком безопасности, где она могла укрыться от суровой правды жизни.

   Возвращение сестры из мертвых стало для нее настоящим чудом, и Кайла поверила – Минта действительно ее ждала. Не было ни дня, когда сестра ни корила себя в случившемся. А теперь тяжесть вины стала чуточку меньше. Но убедить Кайлу вернуться в семью не получилось – слишком сложно было объяснить, как она выжила в горах, и кто ей помог. Год – долгий срок. Кайле даже пришлось пригрозить сестре клятвой о неразглашении, чтобы не подставить Урха!

   Но видеться сестры продолжали – раз в полгода, в отдаленных местах, где их не могли застать случайные постояльцы или прислуга. Минта никогда не жаловалась на жизнь и Кайла была уверена – у нее всё хорошо.

   Снимок в руках задрожал. Минта смотрела на нее с привычным спокойствием. Она всегда была такой: сдержанной, доброй, мягкой. Лепи что хочешь, гни под себя. Почти как металл в руках Кайлы.

   И кто посмел на нее напасть?..

***

…Рыжие волосы и кровь на снегу. Почти неузнаваемые черты лица: это сделал снег, зверь или человек? Много крови: липкой, со вкусом металла. Кажется, весь морозный воздух пропах ею, и они пропахли. Сломанные ноги, настолько заледеневшие, что Минта не чувствует боли. Она силится переступать ими – и не может. Кайла почти тащит ее на себе, молясь, чтобы успеть. До пещер чуть больше часа. Сама бы она добралась туда гораздо быстрее, но не с такой ношей.

   А в пещерах живет старый Урх. Он вытянет. Он и не таких вытягивал! Даже ее спас, с перебитым позвоночником и ожогами по всему телу. Только бы дотащить.

   И будто появляются новые силы.

   – Терпи, пожалуйста, терпи.

   А кровь стекает по подбородку, и серый мех ее шубки становится бордовым…

***

…Капля крови упала на стекло, и Кайла охнула, прижав палец к носу. Еще несколько капель шлепнулись на руку и остались на столе. Черт! Давненько с ней такого не случалось. Это ведь не магическое истощение, магии в избытке. Просто переволновалась.

   Она прислонилась к столешнице, закрыла глаза. Как там учил Урх: наклоняйся вперед, а не назад. И нос зажми. Кайла зажала. Вместе с тем попыталась сдержать расплывающиеся в улыбке губы, такой разобрал смех: вот выйдет в коридор умыться, вся в кровище, а там впечатлительная Ланти! То-то крику будет. Хотя тогда уж лучше дядюшка. Рюдигера она попугала бы с удовольствием.

   Кайла не сдержалась, хихикнула – и сама испугалась звука. Нет, все-таки переволновалась, так и до истерики недалеко. Не каждый день возвращаешься из мертвых. Особенно туда, где кто-то жаждет твоей смерти.

   Кайла настежь открыла окно, вдыхая вечернюю прохладу. Свежий воздух пришелся кстати. Она соскучилась по этому виду: по темному лесу, речному переливу – будто луна окунулась в воду и разбилась на рябь, – по белоснежным вершинам и заросшим травами склонам. Совсем рядом, в какой-то сотне-другой ярдов от отеля ползли заросли вербейника, словно в насмешку напоминая о своем кроветворном свойстве.

   Кайла протянула руку – и тьма, обрастая крыльями, бросила ей на ладонь желтый цветок.

   – И как это называется, Кроу? – строго спросила женщина, сжимая сорванный вербейник. Ворон, окончательно принявший форму, опустился на подоконник, поглядывая на хозяйку желтым глазом. – Я же просила тебя оставаться дома! Там ты нужнее.

   Кроу издал рокочущий звук и расправил крылья, всем видом показывая, что не согласен.

   – Кровь? Это так, от волнения. – Кайла шмыгнула носом и протянула руку, чтобы провести по иссиня-черным перьям. Отдернула. Ворон был не в настроении, мог и клюнуть.

   – Да не сожрут они меня, подавятся! – не согласилась с ним хозяйка отеля, оставив попытку погладить птицу.

   Сбросив ботинки, Кайла забралась с ногами на подоконник. Минта наверняка бы разворчалась – она терпеть не могла, когда сестра так сидела. Неприлично, опасно. Вот уж матушка в молодости, та тоже ворчала по поводу и без! А Кайле и раньше было плевать на приличия, теперь и подавно.

   Кроу каркнул и перелетел с окна ей на плечо. Тяжелый! Клюв уткнулся в шею, осторожно, чтобы не оцарапать и не навредить.

   – Вру я всё. Я рада, что ты здесь. – Кайла склонила голову, ощущая под щекой теплые перья. – Это… сложно. Сложнее, чем я думала. Как думаешь, справлюсь?

   Ворон согласно прокряхтел.

   – Конечно, справлюсь, куда я денусь, – пробормотала Кайла и всё-таки запустила пальцы в мягкие перья. – Не сожри никого, пока я здесь. Из гостей, имею в виду. Мышек там отлавливай или крыс. Хватит ведь на первое время?

   Кроу нахохлился, но Кайла знала – он ее услышал.

ГЛАВА 2

Номер оказался комфортнее, чем ожидал Рейн: прихожая со шкафом для верхней одежды и зеркалом в полный рост, гостиная с чайным столиком и спальня с видом на горы. Была и отдельная ванная комната: белоснежные хрустящие полотенца выглядели так, словно их ни разу не использовали, а из медных кранов текла холодная и горячая вода.

   Горничная заскочила сразу после его заселения. Занесла бутылку красного вина и поднос то ли с поздним обедом, то ли с ранним ужином – извинение от отеля за задержку. Горячая мясная похлебка, ломоть домашнего хлеба, рагу на пару: Рейн не стал отказывать себе в ужине, тем более что не собирался сегодня никуда спускаться. Всё было свежее и вкусное, а может, он просто проголодался в дороге.

   Интересно, если попросить приносить в номер еду и книги, удастся ли не выходить до конца отпуска? Бумага и чернила здесь уже есть. Найдется, чем себя развлечь!

   Рейн немного помечтал о спокойствии, но с сожалением отринул привлекательную возможность. Вистон потом всю жизнь будет ему припоминать, как бессовестно он растратил подарок от начальства. Сколько там в управлении отвалили за эту поездку? Кажется, порядка полусотни кровентов, его месячное жалование. Пусть Рейн ни разу не брал отпуск за последние два года, он не требовал взамен особого к себе отношения. Начальник запросто мог сэкономить, зарезервировав пансионат неподалеку от столицы, но вместо этого вызвал его к себе и долго втолковывал, что со своими страхами надо бороться.

***

– Пойми, тебе надо себя преодолеть. Когда ты в последний раз куда-нибудь выезжал? – Вистон смотрел на него исподлобья, обложившись стопками нераскрытых дел, просьб и жалоб.

   – Давно.

   Рейн и в солнечном кабинете чувствовал себя неуютно, что уж говорить о путешествиях. Он даже на работу предпочитал приходить ранним утром и уходить затемно – меньше вероятности встретить кого-то на улице. А поездка? Там ведь не спрячешься! Новый человек в чужом городе на виду и на слуху, особенно когда есть о чем посудачить. Его устрашающий вид – отличный повод для сплетен.

   – Вот и съездишь, отдохнешь. – Комиссар положил перед ним билеты, встал и отошел к окну. Закурил, неспешно, наслаждаясь дымом, хоть сигареты были из дешевых. – Я бы и сам съездил. Бывал там однажды. Чистый воздух, лес, неспешные прогулки. Тихо. В город, опять-таки, можно выбраться, если наскучит. Но тебе не наскучит?

   – Не хочу.

   – Вот только не начинай! – взвился Вистон. Секретарь в соседнем кабинете наверняка навострил уши. Комиссар опомнился и заговорил тише: – Билеты куплены, гостиница заказана. Обратно деньги не возвращают. Что тебе, жалко съездить? А мне для отчетности нужно, чтобы не урезали финансирование: мой предшественник слишком любил отправлять по курортам своих родственников, вот начальство и свирепствует. Сказали, если не поедут самые заслуженные и недооцененные работники, в следующем году не поедет никто. Да не смотри ты на меня так, словно на своем разделочном столе представляешь! Знаешь же, я непробиваемый.

***

Рейн знал и спорил больше для проформы. Вистон место начальника управления заслужил по чести и не слишком обрадовался: ему пришлось столкнуться и с бюрократией, и с взяточничеством, и черт знает с чем еще! Рука руку моет. Комиссар не прочь был эти самые руки заковать в наручники и отправить на рудники… Но сразу не получалось. Приходилось юлить, выкручиваться и, сохраняя шаткое равновесие, добиваться поставленной цели.

   Ставить палки в колеса тому, кто и так старается ради управления изо всех сил? Доктор не был настолько черствым, а Вистону и без того приходилось несладко. Неудобный, негибкий, как приговаривали просители-аристократы, когда их сынки попадали в передрягу, с ним сложно было договориться. С прошлым комиссаром Форцем приходилось куда легче… Но ведь за это его с места и сняли!

   На поездку Рейн согласился, хотя и предпочел бы провести отпуск в собственной квартире. Там привычнее. И пусть ворчат, что у него не прибрано, зато всё под рукой: и ключ – подтянуть болт на протезе, и обеззараживающий раствор, если этот самый протез натрет кожу. Вот как сегодня.

   Он наскоро принял душ. Производитель протезов гарантировал влагоустойчивость – дочь мастера, потерявшая ногу по молодости и глупости, сама ходила с подобным. Первое время Рейн остерегался воды, предпочитая обтирания, но со временем убедился – мастер не соврал. Но проверять возможность подводного плаванья не рискнул: тут у любого нормального человека сердце остановится, если из воды вылезет железный монстр.

   Доктор поморщился и, достав из саквояжа очки, присел на кровать. Не то чтобы он плохо видел, но детали в очках рассматривать проще, а протезы – не та вещь, с которой можно шутить. Ниже колена обе ноги были механическими, и под металлическими заклепками, которыми фиксировался протез, образовались мелкие ссадины. Рейн больше полугода привыкал к протезам, подбирал, подстраивал под себя, но до сих пор иной раз натирало до крови в местах, где металл переходил в живое тело. Левая нога вроде ничего, не ныла. А вот правая сегодня что-то пошаливала.

   В саквояже лежал флакон с обеззараживающим раствором. Сначала растереть, чтобы восстановилось кровообращение, затем продезинфицировать ссадины. Специальное лекарство, входящее в состав раствора, остужало воспаленную кожу. Рейн вытянул механическую ногу и выдохнул сквозь зубы, когда ссадины перестали гореть. После этого позволил магии залечить ранки.

   Жаль, он не мог отрастить новые ноги. И руку. И залечить лицо… Правда, однажды на работе такой шанс представился. Рейну передали заметки одного гениального ученого. Тот изучал переселение в другое тело – всего-то и стоило, что подгадать дату собственной смерти и смерти того, кто станет донором. Заманчивое предложение. Преступников в городе хватало, и смертная казнь не была такой уж редкостью. Доктору не раз и не два намекали, что могут выделить «материал» для эксперимента. Вот только Рейн не был настолько сумасшедшим, чтобы рисковать собственным рассудком или жизнью. По крайней мере пока.

   Доктор в очередной раз криво ухмыльнулся, насколько позволяли механические пластины, подумал, что стал скорее автоматоном, чем человеком, и продолжил лечение.

   Закончив с правой ногой, с тем же вниманием обработал левую. Протер сами протезы: содержание их в чистоте – залог его здоровья! Рукой занялся в последнюю очередь: в ней механика была сложнее, требовалась хорошо проработанная мелкая моторика, протез приходилось протирать и смазывать на ночь. За годы доктор привык к сопровождающему ему запаху железа и масла.

   Тонкие домотканые штаны и рубаха сменили привычную плотную форму, и Рейн, достав недочитанный в поезде детектив, улегся на кровать. Спать он пока не планировал, хотя мягкая постель так и манила, а белье пахло горными травами. Но сегодняшний вечер Рейн собирался посвятить Окфорду Ривернейну и его «Делу о пустом саквояже». Не сказать, чтобы доктор был любителем художественной литературы: книжку он одолжил у Квона после того, как почти месяц слушал разного рода теории о вымышленном герое-детективе – циничном сыщике, распутывающим самые загадочные дела. Говорили о нем все, начиная от стажеров и заканчивая тем же Вистоном. Рейн был уверен, что, появись на пороге управления автор популярной истории и попросись на работу, его взяли бы без испытательного срока.

   Рейн не взял бы. Просто потому, что сыщик, столь гениальный в книге, не знал даже основ. Попался на удочку карманника, который при обыске спрятал рубин в кармане детектива и благополучно забрал камень, когда обыск прошел безуспешно. Принял убийство ядом за обычное утопление. И таких ляпов было по всей книге. Но история читалась бодро, не отнять. Рейн начал еще в поезде и сам не заметил, как заглотил половину. Вроде бы и примечательного ничего, но всё же хотелось узнать, кто украл драгоценности из саквояжа баронессы и как сыщик поймает преступника.

   Увы, дочитать не получилось. Отчаянный крик разорвал умиротворяющую тишину, и Рейну стало не до книги. Так не кричат в шутку: кто-то испугался по-настоящему. Пришлось забросить детектив и поспешить, насколько позволяли протезы, по длинному коридору к центральной лестнице.

   Здесь собралось немало постояльцев и работников отеля: сонных, взбудораженных, удивленных. Душно пахло розами. Полутемный зал рядом с уютно обставленной оранжереей освещали магические огни. К сожалению, недостаточно яркие, чтобы выхватить каждый уголок. Трупов, на первый взгляд, не было. На второй тоже. А кричала матрона с собачкой, тьенна Мейбур, как обратился к ней охранник. Собачка едва слышно повизгивала, прижатая к пышной груди, зато ее хозяйка старалась за двоих.

   Когда Рейн присоединился к остальным гостям, крики уже поутихли, сменившись всхлипами и рыданиями. Виновницу переполоха всячески пытались утешить. Молоденькая тьенна – гостья, которую они видели в холле днем, оказалась сестрой милосердия и в первую очередь убедилась, что соседка не пострадала. Разве что напугалась. Рейн едва узнал ее без пучка: на ночь она распустила волосы, и естественная хрупкая красота – нежная бледная кожа, черные волосы и такие же темные глаза – внешность, достойная аристократки Анвенты! – невольно привлекла внимание всех присутствующих мужчин. Всех, кроме длинноносого любителя книг, аспиранта из академии магии. Тот смотрел то на сад, то на пострадавшую, а никак не на юную особу. Рейн встречал этот фанатичный взгляд. Парень увлекался нечистью и жадно ловил каждое слово о происшествии.

   Сквозь слезы госпожи Мейбур постепенно выстраивалась картина случившегося.

   – Я отпустила Виви прогуляться, а сама пошла следом. Виви – она очень любопытная, ей всё интересно. Она никогда не пугается. А тут заскулила, вся подобралась и бросилась ко мне. Может, если бы не Виви, я бы и внимания на него не обратила! – матрона перемешивала слова со всхлипами, не давая никому и слова вставить, и всё сильнее сжимала Виви в объятиях. У собачки был больший шанс умереть в ее руках, чем стать закуской неизвестной твари. – Он стоял у балкончика, наблюдал за нами из-за фикуса. Худой как сама смерть, почти слился с тенью. С черными крыльями и с клювом, как у ворона.

   – Птицелюд какой-то, – шепнул кто-то из постояльцев.

   Вот за это Рейн и не любил тихие места: там любое незначительное событие раздували до невообразимых размеров!

   – Точно, птицелюд. Если бы я не закричала!..

   Рейн подумал, что будь здесь настоящий монстр – такой, как описывала его женщина, крик не помог бы. Оторвать голову – дело одной секунды, раз уж она заговорила о птицелюдах.

   Про эту нечисть доктор знал не понаслышке. Все пограничники знали, а некоторым даже не повезло встретиться. Разумные твари, ходящие на двух ногах, способные организовываться в стаи. Большинством монстров в горах двигал голод, и они шли напролом, но птицелюды были другими. Осторожные, хитрые, эти твари могли выслеживать жертву неделю, подбираться к ней, чтобы прикончить наверняка. Рейну довелось видеть разграбленное птицелюдами стойбище. На десять мертвых жителей – одна крылатая тварь, и это был не худший расклад.

   – После вашего крика монстр сбежал? – уточнил Беннет, стоящий рядом с местом несостоявшегося преступления: фикус был сломан, а земля вокруг истоптана. Похоже, охранник, как и Рейн, сомневался, что это был птицелюд.

   – Да. Балкон был открыт, и он… Но я не уверена, всё произошло так быстро!

   Тьенна Мейбур сжала узкие губы и посмотрела в глубину оранжереи, словно ждала, что притаившийся монстр выскочит оттуда. Разумеется, все остальные тоже уставились в полумрак, и тусклое освещение сыграло плачевную роль – теперь в каждой тени постояльцам виделись чудовища.

   – Может, лучше уехать? Что нам теперь делать? – шепотом спросила сестра милосердия. Она обхватила себя руками, силясь справиться с волнением.

   Отец девушки в нелепом халате и тапочках с помпоном ободряюще похлопал дочь по руке и подкрутил ус.

   – Не бойся, дорогая. С твоей помолвкой всё будет в порядке. Просто позовём стражей. Пусть ловят, раз уж здешняя охрана не в состоянии.

   Не заметив, как погрустнела от его слов дочь, он строго посмотрел на Беннета, словно ждал, что охранник помчится исправлять свою ошибку. Беннет, напротив, присел, с невозмутимым видом разглядывая следы. Охранник в Воронах был что надо, непрошибаемый. Рейн прекрасно его понимал. Сначала стоило выяснить, в чем дело. Может, монстр был чьей-то злой шуткой? Не верилось, что за семь лет эти твари настолько обнаглели, что стали забираться в дома.

   – Не нужно звать стражей, у нас замечательные охранники. Не переживайте, мы со всем разберемся, – прочистив горло, заюлил Рюдигер.

   Он попытался принять солидный вид и одернул ворот криво застегнутой рубашки. Может, и сработало бы, не хлопни в это время балконная дверь. Обычный порыв ветра, но в нынешней обстановке он прозвучал зловеще.

   Гости испугались. Им не нужны были пустые обещания. Им нужна была уверенность, что с ними, лично с ними, не случится ничего дурного.

   – Где господин Луис? Разве он не должен позаботиться о нашей безопасности? – истерически спросила матрона. Виви затявкала, и тьенна тотчас засюсюкала с ней, пытаясь успокоить.

   – Он еще с утра в город уехал. Пока хозяина нет, за отель отвечает тьен Осмонд, – отозвался кто-то из горничных, покосившись на Рюдигера.

   – А я слышал, молодая хозяйка вернулась, – нахмурившись, уточнил усатый тьен. – Это ведь ее мы видели в холле?

   – Она же померла зимой, – ойкнул кто-то.

   – Померла и теперь ищет, кого сожрать, – пробурчали совсем близко. Рейн не понял, из гостей или прислуги.

   Нарастал гул голосов, грозясь вызвать настоящий хаос. С попустительства управляющего, стоит отметить! Что ж, вспоминая, как Рюдигер встретил выжившую родственницу, неудивительно, что позволил постояльцам поливать ее грязью.

   Рейн не собирался вмешиваться, просто стало интересно, что же рассматривает Беннет. Тот даже собственную ладонь к земле приложил. Но стоило доктору выйти из-за спин гостей, как голоса снова стихли. Его пропустили. На него глазели. Эти взгляды Рейн чувствовал спиной и запоздало сообразил почему: он же выбежал босой, в домашней одежде, без привычного плотного обмундирования поверх. Не то чтобы он скрывал свои протезы, но напоказ старался не выставлять. А теперь поздно, шила в мешке не утаишь.

   Да к черту, пусть смотрят! Он перешагнул ограждение, отделявшее дорожки от островков с посаженными на них цветами и кустами, и прошел к охраннику, чувствуя, как протезы глубоко утопают в мягкой земле. При виде доктора Беннет посторонился – кажется, их появление с Кайлой было понято превратно, и Рейну дали карт-бланш. Стоило бы объяснить ситуацию, но сейчас крупные трехпалые следы размером с ладонь волновали Рейна куда сильнее. Доктор знал только одного монстра, способного оставить такие отпечатки, и сам себе не верил. Неужели госпожа Мейбур действительно встретила птицелюда?

   Рейн выпрямился, отряхивая руки.

   – И что там? – с нетерпением спросил усач.

   – Это был птицелюд?

   – Он ведь больше не появится?

   – Беннет, раз гости волнуются, пускай парни проверят периметр, – прервал вопросы громкий голос Кайлы, и постояльцы повернулись к ней.

   Как долго она там простояла? Наверняка достаточно, чтобы услышать о себе гадости. Укутанная в шаль, в домашнем платье и тапочках, в круглых очках на носу хозяйка отеля выглядела как-то мягче, женственней, и обвинять ее в покушении не поворачивался язык. Другие постояльцы тоже это почувствовали, об этом говорили неловкое молчание и смущенный вид. А вот Кайла, привлекая к себе внимание, не стушевалась и не отступила.

   – Тьенна… Простите, я только сегодня вернулась домой и пока не знаю вашего имени. – Она вопросительно посмотрела на даму с собачкой.

   – Тьенна Мейбур, – сухо представилась та, разглядывая Кайлу. Молодая незнакомая женщина явно проигрывала солидному управляющему. «Выскочка, которая получила наследство от родителей и ничего не умеет» – читалось во взгляде гостьи.

   – Тьенна Мейбур, если хотите, я приставлю к вашей спальне дежурного, – предложила Кайла.

   – И к нам тогда, – тотчас попросил усач. – У моей дочери скоро помолвка. Нельзя допустить, чтобы она не высыпалась!

   Судя по помрачневшему лицу девушки, та была не в восторге от его решения, но высказать это отцу не решилась.

   – И к нам, – выразили желание еще несколько постояльцев.

   Лицо Беннета вытянулось. Наверняка старый вояка подсчитывал, хватит ли людей для такого количества подопечных.

   – Тьенна Абель!.. – попытался предостеречь ее начальник охраны, но Кайла мотнула головой: не сейчас. Она выглядела немного растерянной, но сумела взять себя в руки.

   – А вам, тьен Гарт?

   Кайла повернулась к нему, и что-то в ее голосе царапнуло слух. В нем появился страх? Хорошо, что он не чувствовал чужих эмоций, как его друг Квон. Не хотелось бы ощутить вспыхнувшее к себе отвращение. И всё же в груди неприятно кольнуло.

   – Нет, – хмуро ответил доктор, злясь на себя на такую реакцию. На какой-то миг из-за ее непринужденной речи он забыл, каким стал монстром. Почти таким же, как обсуждаемые здесь птицелюды! Реальность напомнила о себе с привычной суровостью.

   – Что ж, я догадывалась, но должна была спросить, – неразборчиво пробормотала Кайла и быстро отвернулась.

   Эта поспешность задела куда сильнее. Хотя чему тут удивляться? Смотреть на него любому неприятно. И если металлическую руку можно спрятать за спину, то рожу-то никуда не денешь!

   Рейн не сдержался и отступил в тень. С его ростом сложно было стать незаметным, но по крайней мере он мог не маячить перед глазами.

***

Уютного вечера в домашней обстановке не получилось. Кайлу даже на ужин не позвали, а принесли в комнату скудный салат из пожухлой травы и кусок хлеба. Незнакомая помощница кухарки, которую взяли совсем недавно, посматривала на нее с опасением и будто ждала, что миска полетит на пол, а потом убирай.

   – Господин Рюдигер распорядился!.. – робко произнесла прислуга, протягивая поднос.

   «Надо объяснить дяде, что эта трава вполне годится для перекуса, но не более», – сделала мысленную пометку Кайла, пощипывая вялые листочки. Она ничего не имела против зелени, но предпочитала ужин посытнее. А с кухни так одуряюще пахло мясной похлебкой, что она всерьез раздумывала спуститься и попросить себе тарелку. Не настолько же ее здесь не любят, чтобы отказать? К тому же Минта рассказывала, что на кухне по-прежнему хозяйничает Дафна, а с ней Кайла легко находила общий язык.

   Спуститься на кухню она не успела. Началась суматоха с птицелюдом, и ей пришлось вмешаться. На самом деле Кайла была готова простить и убогий ужин, и прохладную встречу, найти им объяснение – дядя всегда недолюбливал их с сестрой, неудивительно, что его отношение за годы стало только хуже. Но вот за репутацию отеля Кайла переживала не на шутку.

   Она не сомневалась, что всколыхнёт общественность своим появлением. Возвращаясь с того света, сложно оставаться незаметной. Ее «смерть» и без того имела широкий резонанс: из-за быстро свернувшихся поисков Луиса обвинили в заговоре. Тогда он сумел отбрехаться: сослался на суровую зиму, снежные лавины и опасность поисков для живых. «Моя жена погребена под снегом, и мое сердце навеки заморожено там же», – пафосно кричал заголовок газеты с его интервью. На фотокарточке «вдовец» выглядел по-настоящему убитым горем. Но вряд ли в таком случае он стал бы бегать за актрисами спустя жалких два месяца после ее смерти!

    Так что насчет Луиса Кайла не обольщалась. И без него ее ждала гора бюрократической волокиты: восстановить документы, доказать собственную личность и вменяемость. Сумасшедшая хозяйка отеля – о да, такой новости им не хватало! Если вдобавок поползут слухи о птицелюде, постояльцы разбегутся, предпочтя отдохнуть в городе, а не в горном отеле.

   Конечно, пока гостей было немного: Кайла посмотрела гостевую книгу, не считая тьенны Мейбур, у них отдыхали Торфус и Аланда Краст – торговец средней руки планировал выгодно выдать дочь замуж и привез ее знакомиться с будущим женихом, – несколько охотников, пропадающих в горах день и ночь, и аспирант Феник, исследующий горную нечисть. Ну и доктор Гарт, которого Кайла не могла списать со счетов. Но даже с таким малым количеством гостей пресечь слухи – непростая задача. Тьенна Мейбур выглядела по-настоящему взволнованной. Попробуй докажи ей, что птицелюд в отель не сунется, тем более что Кайла никогда не славилась ораторским искусством. Вот Минта смогла бы объяснить на пальцах, почему рано разводить панику. В детстве, когда их с сестрой ловили на проказах, именно Минта отвечала на все вопросы и частенько избавляла их от наказания. Кайла же совершенно не умела лгать и изворачиваться, ей легче было умолчать и дать собеседнику додумать самому.

   У нее было меньше двух месяцев, чтобы научиться обманывать, как дышать.

   – Тьенна Абель, мы не можем приставить охрану ко всем желающим, у нас нет столько людей. Да и парни не нанимались дежурить всю ночь, – негромко доложил Кайле подошедший Беннет. В голосе начальника охраны звучали встревоженные нотки, но на лице не дрогнул ни мускул.

   Кайле сохранять спокойствие было куда сложнее.

   – Вытащи всех парней, кого можешь. Скажи, что я заплачу за сверхурочную работу. Нам ведь достаточно разобраться, кого видела наша гостья, и необходимость в охране отпадет сама собой.

   – Или прибавится. Там крупные трехпалые следы, у фикуса. Если это птицелюд, придется звать магов, – последние слова он произнес едва слышно, чтобы не допустить паники.

   – Поняла. – Кайла повернулась к постояльцам. Поймала насмешливый взгляд Рюдигера – тот специально не вмешивался, желая посмотреть, как она разберется с проблемой. Или, что более вероятно, провалится как хозяйка. Не дождется! Кайла невольно выпрямила спину еще сильнее. – Уважаемые гости, пожалуйста, расходитесь. Мы обеспечим вам охрану в ближайшее время, – пообещала она, повысив голос.

   – Я никуда не пойду одна! А если эта тварь подстерегает нас с Виви в комнате? – истерично спросила матрона. Собачка сдавленно пискнула.

   – Я попрошу стражей вас проводить. Прошу прощения за эту ситуацию.

   – Вы хотите, чтобы меня провожал кто-то из этих мальчишек? – тьенна Мейбур недовольно скривилась, глядя на Коллинса и Лезара.

   По лицу Кайлы пробежала тень.

   – Тогда оставайтесь здесь, – не сдержавшись, предложила она звенящим от напряжения голосом.

   Гостья растерялась. Она ждала уверений в безопасности, но никак не подобного предложения.

   – Что?

   – Можете остаться в оранжерее, – терпеливо повторила Кайла. – Вон там, в углу, есть диванчик. Не слишком удобно, но до утра отдохнуть подойдет. Я попрошу Ланти принести вам покрывало и корзинку для Виви. Может быть, чаю с кексом?

   – И вы так спокойно оставите меня наедине с монстром? – задохнулась от возмущения пострадавшая.

   – Я не могу вас запереть, – пожала плечами Кайла. – Мои советы вы не слушаете. Что еще остается делать?

   – Что делать? Вы меня спрашиваете, что делать?! Немедленно вызвать стражей, связаться с вашим мужем. Такие проблемы должны решать мужчины, милочка! Тьен Осмонд, а вы почему молчите? – голос тьенны Мейбур сорвался на писк.

   – Мне жаль, но решения принимает тьенна Абель. – Рюдигер склонился в низком поклоне, позволяя Кайле выкручиваться самой.

   Гостья уже набрала воздуха для продолжения гневной тирады, когда, предупреждая конфликт, к ней подскочил Беннет.

   – Пойдемте, госпожа, я провожу.

   Тьенна Мейбур сдулась. Начальник охраны в виде сопровождающего ее устраивал. Но последнее слово она всё равно собиралась оставить за собой.

   – Учтите, я расскажу о вашем безобразном отношении господину Луису, – пообещала она, подойдя к Кайле и обдав ее крепким ароматом цветочных духов. Слишком много лаванды! Прижимая к себе питомца, тьенна Мейбур с гордым видом удалилась.

   Остальные постояльцы разошлись сами: потянулись следом за охранником, не желая возвращаться по комнатам в одиночку. Кайла посторонилась, пропуская аспиранта: тот уходил с неохотой, нога за ногу – вот уж кто был не прочь встретить птицелюда!

   Наконец у лестницы остался один дядя.

   – Жду не дождусь твоей встречи с Луисом. После всего, что ты устроила, он вышвырнет тебя отсюда пинком! – Рюдигер и не думал скрывать злорадства.

   С Луисом хозяйка отеля и сама хотела встретиться. Хотя бы для того, чтобы напомнить – ночевать он должен дома. Ей не было дела до его интрижек, но вот позволять полоскать свое имя?.. Не для того она вернулась из мертвых!

   – Шли бы вы… в комнату, дядя. А то тут монстры ходят. Вдруг на самом деле не дождетесь? – огрызнулась Кайла, поправив шаль. Развернулась к оранжерее, в полной уверенности, что родственник последует совету – дядя и правда не стал ее дожидаться и направился вниз, к холлу.

   Но один из гостей никуда не ушел. Рейн Гарт по-прежнему стоял в оранжерее, и Кайла невольно отступила на шаг. Возникла неловкая пауза: формально причины сбегать у нее не было, а неформально…

***

…Длинные пальцы аккуратно массируют голову, и Кайла, устроившись у него на груди, готова пролежать так вечность. Ей почти не холодно, несмотря на свежий вечер. Может быть, она опьянела от горного воздуха? Или от любви?

   – У тебя волосы как золото, – шепчет Рейн, целуя ее в макушку.

   – Это потому что сейчас закат, – не соглашается Кайла. – И вообще, откуда у пастушки золото?

   – А откуда в горах такая очаровательная пастушка?

   Она смеется, не желая отвечать на провокационный вопрос, и мужчина опрокидывает ее на спину. Пока он готов подождать ответов. Пока он готов ждать…

***

Рейн изменился. Неудивительно, что Кайла до последнего сомневалась. Нижняя половина лица была испещрена шрамами, а раздробленные кости сменились тонкими металлическими пластинами. Голос… Пожалуй, голос ей было жаль больше всего. Раньше в нем звучали удивительные бархатистые нотки. Кайла млела, когда слышала их, и оттого механическая замена звучала особенно резко.

   Что касается остального…

   Она заставила себя посмотреть на него, и каждая деталь врезалась в память. Механические ступни. Железная рука. Весь подбородок и левая щека также искусственные. Вряд ли он мог улыбаться, разве что глазами. Взгляд оставался цепким и внимательным, хотя кое-что и в нем поменялось: исчезли блеск и веселье. Искры, которые загорались каждый раз, стоило им заговорить о чем-то или поспорить. А говорить они любили! Болтали часами напролет, обо всем – о жизни в горах и городе, о личных предпочтениях, о магии, о наследном принце и слухах о грядущей помолвке с хаврийской принцессой… Всё разбилось в одночасье. После нападения троллей Урх не позволил Кайле даже увидеть Рейна и заставил ее уйти вместе со всеми. Может, и к лучшему – доктору не нужна была жалость, а Кайла не была уверена, что ее любовь справится с подобным испытанием.

   Сейчас она вообще ни в чем не была уверена, и следовало выкинуть из головы ненужные мысли о прошлом. Рейн делал вид, что не помнит ее. А может, действительно не помнит? Кто знает, как сказалось на нем то нападение. Кайле оставалось лишь принять правила игры.

   Магический светлячок соскользнул с ладони совершенно естественно и повис в воздухе в ярде над землей, над фикусом. Она заставила себя подойти, и Рейн молча отступил. Рядом было не развернуться, но он постарался отодвинуться насколько возможно. Получилось не особо: с другой стороны мешали цветы.

   А ведь еще немного, и она загонит его в угол! – с долей иронии подумала Кайла и, отпустив ненужные чувства, заставила себя сосредоточиться на следе. Птицелюд или нет, трехпалые отпечатки выглядели достоверно. В свое время она предостаточно на них насмотрелась. Длинные изогнутые пальцы, как птичьи когти, короткая острая пятка. Кайла опустилась на корточки, придерживая юбку, чтобы не подметать пол, и приложила ладонь: судя по следу, в оранжерее побывала взрослая особь.

   Что ж, с такими доказательствами глупо отрицать, что птицелюд действительно пробрался в отель. Узнать бы, ради чего? Не постояльцев же запугать, в самом деле! Кайла ждала весточку от Урха и подозревала, что он может отправить к ней кого-то из молодежи. А с них станется выкинуть подобный фокус. Хорг – тот еще шутник!

   Она встала и отряхнула руки, хмурясь. С самого возвращения всё шло не по плану. Луис, которого она опасалась больше всего, задержался в городе, беспокойный вечер закончился появлением «птицелюда», а сама Кайла встретила свою забытую любовь. Осталось попасться на обмане, и тогда мечта Рюдигера об ее позорном изгнании может стать явью.

   – Боитесь?

   Механический голос самым бесцеремонным образом ворвался в ее размышления.

   – Боюсь, – ответила без раздумий и после сообразила, что доктор спросил ее о птицелюде. Монстров Кайла боялась куда меньше, чем разоблачения. А птицелюдов она не боялась вовсе.

   – Проводить? – голос звучал так же неэмоционально.

   Нужно было отказать. Не стоило дергать кота за усы: если Рейн ее не помнит, то и не надо напоминать. Лучше всего не пересекаться с ним. Коротко приветствовать и проходить мимо, как и положено благородной замужней даме. И ни в коем случае ни словом, ни действом не напоминать об их знакомстве.

   – Да, – вопреки соображениям согласилась Кайла.

   Кажется, удивились они оба, но отказываться от своих слов Рейн не стал и приглашающе согнул локоть.

***

У комнаты ее ждал Эмиль – портье и их с сестрой товарищ по детским играм. Он мялся у дверей, но так и не решался постучать. Увидев же Кайлу и Гарта, с обеспокоенным видом шагнул навстречу.

   – Тьенна Абель, уделите мне пару минут, – попросил он, в волнении сжимая руки. С непонятной враждебностью посмотрев на доктора, добавил: – Это личный разговор.

   Кайла с сожалением отпустила локоть сопровождающего ее Рейна. С ним даже молчать было хорошо. Пока они шли, удушающая неловкость пропала, зато ностальгия накатила с новой силой: вспомнились и совместные прогулки, и бессонные ночи, когда звездное небо становилось одеялом, зеленая трава – периной, а плечо доктора – самой лучшей на свете подушкой. Поэтому сейчас Кайла ощутила в первую очередь досаду. Конечно, вряд ли она пригласила бы Рейна в комнату – не смогла бы найти достойный предлог, но…

   – Тьен Гарт, спасибо, что проводили, – поблагодарила она.

   – Отдохните.

   Рейн коротко поклонился и, прихрамывая, направился обратно к себе.

   Ему бы пошла трость, – рассеянно подумала Кайла, разглядывая его широкую спину. Нынешний Рейн выглядел куда солиднее того мальчишки, в которого она была влюблена.

   Эмиль кашлянул, и Кайла очнулась. Опять не о том думала! Встреча с Рейном выбила ее из колеи.

   – Заходи. – Кайла открыла дверь и первой шагнула в комнату, не сомневаясь, что Эмиль последует за ней. Что ж, его появление не удивило. Она ждала от него извинений, как от Ланти – все-таки именно он вызвал охранников сегодня днем. – Что-то случилось?

   Ответом стали крепкие мужские объятия. Эмиль поймал ее за руку и притянул к себе. Наклонился. Кайла ощутила сладковатый запах мускуса, а затем ее губы накрыл жаркий и жадный поцелуй. Поначалу она опешила, пытаясь сообразить, что происходит – черт возьми, Минта, что ты еще не рассказала?! – но поцелуй и не думал прекращаться. Кайле пришлось выставить руку, чтобы отстранить пылкого возлюбленного.

   – Ты…

   – Я не хочу больше тебя терять! – Эмиль обнял ее, утыкаясь носом в шею. Он тяжело дышал и дрожал от волнения, а руки до боли сжимали плечи. – Я думал, ты умерла. Что больше никогда тебя не увижу. Я оплакивал пустой саркофаг и ждал весны. Хотел отправиться в горы, чтобы навсегда остаться там, вместе с тобой! А сегодня ты появилась как ни в чем не бывало в компании этого жуткого типа. И не смотрела на меня…

   «Спасибо, Минта, что предупредила о любовнике», – кисло подумала Кайла, лихорадочно решая, как поступить дальше. Она прекрасно понимала, что когда выскажет это сестре при встрече, та лишь виновато улыбнется – и Кайла всё простит.

   – Ты злишься? – очередная внеплановая проблема смотрела на нее с видом побитого щенка.

   И что ответить? Злюсь, потом что Минта умудрилась добавить мне проблем? Мало было навязанного мужа, так теперь тайный возлюбленный! Как так получилось? Минта ведь любила Луиса! Любила настолько, что пошла на обман!

   А если и нет никакого возлюбленного, и вся эта сцена – происки дяди? Или это Эмиль виновен в покушении на сестру? Мог ли он из ревности пойти на убийство?

   Подозрение всколыхнулось, но не выдержало никакой критики. Вряд ли Эмиль был настолько хорошим актером, чтобы сыграть без подготовки. Но сбрасывать его со счетов всё же не стоило. Пока она подыграет. Это ведь всего лишь еще одна роль, тем более, раз Эмиль – тайный возлюбленный, играть ее придется для одного зрителя.

   Кайла молчала, и портье принял молчание на свой счет. Взял ее за руки, сжимая их и прижимая к собственной груди.

   – Прости меня. Я должен был давно забрать тебя отсюда. Все эти интриги, ссоры, они не для тебя. Давай уедем! Ты разведешься, купим дом в городе. Мы будем счастливы!

   – Нет. – Кайла резко отстранилась от него. Слишком поспешно – боль в глазах Эмиля была неподдельной. – Я пока не готова ничего менять. Мне… мне нужно время.

   – Да, конечно. Ты только вернулась. Понимаю. – Он отступил, тяжело сглотнув. – Я буду ждать сколько нужно. Неделю, месяц, год… – с каждым словом его голос становился всё тише, а взгляд – отчаяннее.

   – Спасибо, Эмиль. Уверена, нескольких месяцев мне хватит. – «А затем этот фарс закончится и Минта вернется на свое место. Вот пусть сама и разбирается», – мысленно договорила Кайла.

   Возлюбленного сестры удалось выпроводить из комнаты без лишних хлопот: слушался он беспрекословно. То ли Минта из него веревки вила, то ли он действительно боялся потерять вновь обретенную любовь. Смотрел на Кайлу грустными глазами и то и дело норовил дотронуться, будто желая убедиться – она перед ним, живая.

   Нет, Кайле такие отношения были ни к чему! Она чувствовала себя обманщицей – что, собственно, недалеко от истины, – и от этого начинала злиться. А ведь она весь день сдерживала гнев! Не сорвалась, не накричала. Урх мог ей гордиться.

   – Прошел всего день, а я как выжатый лимон, – пожаловалась Кайла дремлющему на торшере ворону, небрежно раздеваясь и оставляя одежду где попало.

   Прохладный душ немного привел в чувство. После горных рек, к которым она привыкла, или подземных озер с черной ледяной водой, собственная ванная комната казалась роскошью: душистое мыло, мягкие полотенца, длинный шелковый халат…

   Халат Кайла завязывать не спешила. Подошла к стоящему на полу зеркалу, узнавая и одновременно дивясь своему отражению. Взрослая, серьезная. Сейчас она была настоящей дочерью «воронов», хозяйкой отеля, а не девчонкой, скачущей по горным тропам.

   Зеркало не скрывало ни красоты, ни уродства. Кайла знала, что красива, они с сестрой пошли в мать: благородные черты лица, рыжие волосы, светлая кожа. Немного «деревенская» фигура, как поговаривали злые языки, но в горных районах крепкие женщины ценились больше тощих аристократок столицы. Если не поворачиваться спиной, можно и вовсе решить, что последние десять лет ей приснились. Но металлический позвоночник, заменивший настоящий, не позволял об этом забыть. За годы Кайла привыкла к нему и перестала пугаться, но в отеле приходилось скрывать его мороком. Вряд ли поверят, что простые охотники, которые по легенде спасли ей жизнь, смогли провернуть сложнейшую операцию на позвоночнике.

   Кайла думала, что, вернувшись, вспомнит себя прошлую. Но всё стало по-другому. Не было мамы, целующей в лоб перед сном. Не было отца, вечно читающего в кабинете допоздна: они с Минтой поочередно забегали к нему, чтобы позвать на ужин. Не было долгих разговоров с сестрой: шушуканья под одеялом о том, как и на кого посмотрел городской мальчишка! Не было даже Ильмана, зычным голосом командующего прислугой…

   Кайла вздохнула и затянула пояс халата.

   – Спокойной ночи, Кроу. Разбуди меня на рассвете, – попросила она ворона и уснула, кажется, раньше, чем донесла голову до подушки.

ГЛАВА 3

Обычно Луис спал как убитый, но сегодня всё шло не так: скрипела кровать, подушка колола щеку, пока он не вытащил из нее надоедливое перо, а выпивохи под окнами решили устроить концерт с утра пораньше. Пара брошенных со второго этажа кровентов немного их успокоили, но тут началась кошачья драка, и Луис сдался – сегодня у него не было шанса выспаться.

   – Уже уходишь? – сонно приподнялась на локте женщина, ради которой он оставил собственную уютную спальню в «Вороньем гнезде» и терпел неудобства.

   Наби была актрисой из Хаврии, и ее чарующий голос, свободомыслие и обаяние покорили Луиса со дня знакомства. Наби умела быть ласковой, как кошка, и так же рассерженно шипела, если что-то шло не по ней. Не то чтобы он влюбился, но и менять любовницу не спешил, с ней было по-настоящему интересно.

   – Нет, просто не спится, – успокоил ее Луис и присел у окна. Вытащил сигареты и, прикурив, бросил растерянный взгляд на сложившую крылья механическую птицу, сжимавшую в клюве письмо. А ведь точно, ему пришло послание. Навязчивый стрекот прервал их в самый интересный момент, и Луис просто отмахнулся от вестника. Кто бы смог остановиться, когда в руках тает красавица? Вестник вполне мог подождать.

   Луис развернул записку и хмыкнул.

   – Что тебя развеселило? – Наби все-таки села на постели, подтягивая одеяло к груди. Светлые кудряшки рассыпались по покатым плечам, и Луис подумал, что проснуться раньше было неплохой затеей.

   – Рюдигеру надо меньше закладывать за воротник. Он пишет, что моя жена вернулась.

   – Но ведь она умерла, – растерянно произнесла актриса. Наби не присутствовала на похоронах, но была наслышана о случившемся. Весь город судачил, что хозяйка отеля отправилась с мужем в горы и погибла под снежным обвалом.

   – Умерла. – Луис покрутил в пальцах записку, смял ее и бросил в камин. Злило, что кто-то бесцеремонно ворвался в его дом и взбаламутил прошлое. Спустя два месяца после похорон Луис надеялся, что никто больше не станет вспоминать эту историю. – Пожалуй, сегодня я вернусь в отель. Не хочу, чтобы самозванка водила всех за нос.

   – Может, поедем вместе?

   Наби встала с кровати, ничуть не стесняясь наготы, и подошла к нему. Его обдало тонким ароматом ее фруктовых духов и едва уловимым запахом сигаретного дыма. Наби любила курить, но даже эта дурная привычка казалась в ней милой.

   – Ты обещал показать мне горы, – напомнила актриса, и Луис поймал ее ладонь, оставляя на ней поцелуй.

   – В другой раз, – с сожалением отказался он от возможности представить Наби. Слишком мало прошло времени после смерти Кайлы, чтобы в отеле приняли новую хозяйку или его любовницу. – Это семейное дело, но я постараюсь разобраться с ним как можно скорее.

***

Весной в горах время замирает. В низовье вовсю буйствует зелень, наливается сочными красками. Пышно цветут рододендроны: розовые, белые, фиолетовые. Жужжат проснувшиеся шмели, звенят наливающиеся потоками реки. А на перевале – тишина и снег. И небо – низкое, близкое, до которого рукой подать.

   Рейн здесь который месяц и никак не может привыкнуть. Ни к снегу, который запросто может завалить лагерь, ни к тяжелому разреженному воздуху. Но больше всего – к этому чувству одинокого и одновременно всеобъемлющего мира.

   – Док, ты там уснул, что ли?

   Низкий веселый голос нарушает любование природой. На уступ поднимается вихрастый мужчина в зеленой повязке. Высокий, черноглазый, загорелый, настоящий уроженец юга, волей судьбы закинутый в приграничную область через всю немалую Анвенту. Закир – отличный следопыт и душа компании, но сейчас Рейн предпочел бы, чтоб его нашел кто-то другой. Следопыт слишком шумный для утренней тишины.

   – Возвращайся в лагерь, я скоро спущусь, – надеется избавиться от него доктор, но Закир уже пристраивается рядом, вытянув длинные ноги.

   – А тут красиво! – Он задирает голову, глядя на прозрачное небо, и поднимает руку, будто пытается поймать проплывающее мимо облако. – И холодно, – добавляет он, обхватывая себя руками. Погодка и впрямь не для посиделок, но Рейн тепло одет, да и привык к морозцу. – Ждешь свою пастушку?

   – Не твое дело, – огрызается Рейн, хотя на самом деле именно из-за нее выбрался за пределы лагеря.

   Пастушка не появляется больше недели, и над ним уже посмеиваются. Как же, столичный парень, доктор, завидный жених, а девчонка бросила! Но насмешки – ерунда, а вот неопределенность пугает. Горы красивы, но коварны. Что, если она оступилась? Или заболела? В прошлый раз они заночевали в пещере, и он расстелил теплый плащ, чтобы не замерзнуть, но девушка всё равно могла простыть!

   – О! Ты всё-таки заболел любовной лихорадкой! – смеется Закир над его ворчанием и уворачивается от тычка в бок. Отскакивает на несколько шагов, ловко ступает по камням, будто вырос в горах, а не в жаркой пустыне, и собирается поспорить, но внезапно меняется в лице. Хмурится, щурясь и пытаясь разглядеть что-то вдали.

   Рейн поворачивает голову, глядя туда же, куда и приятель. На горизонте черные точки стремительно вырастаю, превращаясь в огромных птиц. Или не птиц вовсе? Они далеко, но доктор может разглядеть гибкие человеческие фигуры, одетые в подобие человеческих одеяний.

   – Вот же! Перелетные птички, чтоб их… – дальше идет витиеватое ругательство. Рейн не настолько хорошо знает диалект жителей песков, чтобы его понять. – Надо предупредить командира.

   Закир соскальзывает на узкую тропу, спускаясь первым. Доктор спешит следом. Он тоже привык ходить по тропам, и ноги уверенно находят путь.

   – Что они тут забыли?

   – А твоя пастушка не рассказывала? Они с весны частые гости. Охотятся, с троллями воюют. Местные, кстати, на них и внимания не обращают. Вроде как шаткое перемирие.

   – С птицелюдами? – Рейн не верит собственным ушам.

   – Можно и с ними договориться. Главное, чтобы овец не воровали. Или пастушек. – Закир всё еще дразнит его, но то и дело поглядывает на небо, а в груди разрастается неприятное давящее чувство…

***

Тяжесть оказалась протезом. Во сне Рейн неудачно повернулся, и левая рука осталась на груди. Весила же она изрядно. Может, если бы не этот груз, доктор и не проснулся бы так скоро. Сказать честно, он хотел досмотреть сон: в последние годы воспоминания начали прорываться сквозь поставленный мозгоправами барьер, и Рейн всё больше осознавал, что забыл не только устроенную троллями бойню.

   Он помнил Закира. Помнил его бесконечную болтовню и любовное поглаживание кольца на веревочке – дома шутника ждала невеста. Говорили, он так и умер, сжимая кольцо. Помнил Рейн и убитую горем девушку, зашедшую к нему в палату – она набросилась на него с кулаками, повторяя: «Почему выжил ты, а не он?». Изувеченный, в тот момент Рейн физически не мог ответить…

   Рейн хранил в памяти всех погибших стражей из своего отряда. Командира Аргора, строгого, но терпеливо сносящего дурачества подчиненных, младших лейтенантов Венга, Фиора и Стронга. Кира – потрясающего боевого мага, вечно что-то чиркающего в своем блокноте…

   Единственной, кто выбивался из стройной картины воспоминаний, была безымянная пастушка. Может, он встретил ее в злополучные последние два месяца, воспоминания о которых целители потребовали спрятать глубоко в его памяти? Сны приносили обрывочный образ: мягкие пахнущие ромашкой волосы, губы, сладкие от меда, заливистый смех. Но за годы таинственная возлюбленная так и не объявилась.

   Зато сон навел на мысль, в чем он ошибся.

   – Глубина следа! Вот что неправильно! – Рейн по старой привычке щелкнул пальцами здоровой руки и сел на постели.

   Над горами брезжил рассвет, создавая совершенно фантастический пейзаж, но сейчас доктору было не до него. Как же он сразу не понял! След был слишком глубоким. Птицелюды намного легче людей. Полые кости позволяют мощным крыльям удерживать тело в воздухе, и даже взрослые крупные особи редко весят больше ста фунтов. А следы в оранжерее были четкими и глубокими, почти как от его механических протезов. Такие следы мог оставить человек, но никак не крылатая тварь.

   Получается, кто-то выдал себя за птицелюда и сымитировал следы, не побоявшись раздуть скандал. Ради чего? Насолить хозяевам отеля? Если да, то одного инцидента мало, чтобы собрать журналистов. А значит, нападения не прекратятся, и хорошо, если обойдется без жертв.

   Вот тебе и спокойный отдых, обещанный комиссаром Вистоном! С другой стороны, почему бы не отвлечься на расследование, скрасить наполненные скукой дни? Может, и время отпуска пролетит быстрее.

   Мужчина сел и осторожно потянулся. В теле ощущались последствия ночевки: сначала дорога, затем непривычная кровать. Мышцы затекли, теперь придется ждать, пока придут в норму. В позвоночник будто вбили гвоздь и медленно там проворачивали.

   Рейн привычно размял мышцы на ногах до колена, плечо. По очереди согнул пальцы на механической руке. С постели удалось подняться с трудом: бедра схватила судорога, но он заставил себя выполнить положенное количество отжиманий. Его лечащий врач настоял, чтобы Рейн не забрасывал спорт – поддерживать мышцы в форме было труднее, чем раньше, но не менее важно. Затем наступил черед бодрящего душа и чистой гражданской одежды – от формы доктор с сожалением отказался.

   Зато не отказался бы от крепкого кофе. Интересно, во сколько в отеле подают завтрак?

   Рейн вышел в коридор. Дверь захлопнулась с тихим щелчком: замок был настроен на ключ-руну, и можно было не волноваться, что кто-то проникнет в комнату. Признаться, доктор не ожидал, что в горном отеле будут применяться магические технологии, но цена оправдывала себя: и номер, и сам отель были оборудованы не хуже столичных. А резные узоры на стенах? Вечером Рейн не обратил внимания, зато сейчас с любопытством рассматривал выступающий из стен лес. Кто его создал? И ведь ни одно дерево не повторялось! Казалось, миг – и лес сбросит оцепенение, зашелестит ветвями, а вороны сорвутся с веток, чтобы наполнить гвалтом окружающую тишину. Но минуты шли, а в коридоре по-прежнему было тихо. Ночное происшествие взбаламутило многих, и теперь, успокоенные патрулированием местной охраны, постояльцы отсыпались после прерванного сна.

   Зная бестолковость некоторых стражей, Рейн на охрану не надеялся бы. И не зря. Первый же встреченный патрульный – тот самый рыжий Коллинс, который ехал с ним в омнибусе, – дремал на месте, прислонившись к дверному косяку. Не проснулся, когда доктор прошел мимо. У Рейна руки зачесались отвесить ему подзатыльник. Будь на месте доктора птицелюд, одним охранником в отеле стало бы меньше.

   Впрочем, наказания рыжему избежать не удалось. Из-за угла вынырнул Беннет, увидел дрыхнущего самым бессовестным образом мальчишку и доктора рядом с ним – и покраснел, будто сам уснул на посту.

   – Коллинс! – рявкнул он громким шепотом, чтобы не перебудить весь этаж.

   Страж встрепенулся, вытянулся по струнке, озираясь. По всему выходило, дело дрянь.

   – Я только глаза прикрыл! – торопливо оправдывался он, окончательно закапывая свои шансы избежать наказания. Лучше бы промолчал.

   – Как освободишься, подойдешь ко мне. – Беннет не стал распекать подчиненного при госте, но хмурый взгляд обещал провинившемуся хорошую взбучку. – Тьен Гарт, а вы рано встали. Любите прогулки на рассвете?

   – Да.

   – Я вот тоже люблю. Знаете, у нас ведь по утрам снег до сих пор выпадает! Да и вообще, утренний воздух бодрит. А мне после бессонной ночи немного бодрости не повредит. Так что свежий воздух и крепкий кофе – этим и спасаюсь. Кстати, раз уж мы с вами встретились, как насчет кофе?

***

От кофе Рейн отказываться не стал. Особенно учитывая, что тут его варили по всем правилам: в медной турке на медленном огне. Любовь к горькому напитку доктор приобрел на службе: здесь, в приграничье неподалеку от Хаврии, ценили хороший кофе. Даже в столице его готовили хуже, частенько неправильно обжаривая зерна. Да и не любил Рейн заходить в кофейни, домашняя обстановка как-то уютнее. В последний месяц службы, когда Квон с невестой повадились заходить к нему на выходных, доктору везло пить настоящий хаврийский кофе: Бенита, прожившая в Хаврии большую часть жизни, варила его каждый раз по-разному и, кажется, задалась целью привить им пагубную привычку к горькому напитку. Квон пока сопротивлялся, а вот Рейн сдался окончательно, не представляя себе день без чашечки крепкого кофе.

   На кухне царила суматоха. Поспевало тесто, на доске лежали темно-синие ягоды ирги – размороженные, но не потерявшие вкуса. Их вид наполнил рот кислой слюной. Кухарка – низенькая, полная дама средних лет с белым чепчиком на голове, носилась от кастрюльки к кастрюльке, шипя на нерасторопную прислугу.

   – Беннет, ты опять раньше времени? Сколько раз повторять, завтрак с восьми утра, – напомнила она, с недовольством покосившись на гостей.

   – Да мы тихонько кофе попьем! – прогудел охранник и представил: – Это тьенна Дафна, наша кухарка. Добрейшей души женщина, но с утра ей под руку лучше не попадаться. Зато кофе варит потрясающий.

   – Не подлизывайся! – тотчас откликнулась кухарка, но турку на огонь поставила.

   Делать одновременно несколько дел Дафне удавалось с трудом. Запоздало повернувшись к плите, она испуганно ойкнула, когда вышедший из-под контроля огонь лизнул бока сковороды. Рейн поспешил вмешаться и вытащил сковороду из огня.

   – Ой, как же вы так голой рукой хватаете? – охнула Дафна, а затем покраснела, заметив протез. – Так это вы, тот самый! Беннет, что ж ты молчал, – сердито посмотрела она на охранника и торопливо сдвинула посуду на другой край стола. – Вы садитесь, садитесь, я сейчас всё принесу.

   – Тот самый?.. – приподнял брови Рейн.

   – Прислуга видела, как вы защищали тьенну Абель. Слухи в отеле разносятся быстро. Так что для них вы настоящий герой. А вот мне досталось, за рвение, – пояснил Беннет с виноватой улыбкой, потирая шею. – На самом деле глупо вышло. Вы уж извините за вчера. Никто не ждал, что Кайла вернется. Да и господина Луиса не было дома, пришлось действовать по обстоятельствам.

   Он определенно путал, кем Рейн приходится Кайле, принимая его за наемного работника: то ли ее личного доктора, то ли телохранителя.

   – Не страшно, – не стал делать замечание Рейн: со своими охотнее делятся информацией.

   Вот и сейчас, зарядившись чашкой крепкого кофе и отщипывая от раскатанного теста мелкие кусочки, пока не увидела хозяйка кухни, Беннет в охотку сплетничал:

   – А Ланти-то с утра учудила! Умеет быть расторопной не к месту. Ее назначили ответственной за оранжерею, и она всё убрала, даже землю с дорожек вымела. Я надеялся еще раз внимательно осмотреть следы при дневном свете, может, разобрался бы, куда ведут. Не представляю, что теперь сказать госпоже Абель.

   – Правду. – Рейн тоже глотнул кофе и прикрыл глаза от удовольствия. Кофе был в меру крепким, с приятной горчинкой.

   – Как я ей скажу, что ничего не нашел? Вы же видели следы? Ну не верю я, что это птицелюд! Откуда ему в отеле взяться? Здесь магическая защита по всему периметру, незаметным никто не проскочит. Из своих кто-то балуется или Кайлу хотят подставить. А парни все равно потребуют двойного жалования. – Беннет с досадой махнул рукой – мол, легче вычесть из собственной зарплаты и не позориться.

   – Да твои парни съедают столько, что им вообще можно не платить. Двойное жалование они хотят, ишь ты! – Дафна повернулась к ним, увидела, во что превратился аккуратный пласт теста, и, не стесняясь, огрела Беннета полотенцем. – Да что ж это такое! Вот поэтому они у тебя и распоясались, что начальник не лучше. Пусть сначала хоть что-то полезное сделают, а потом жалование требуют. Я сколько раз про замок на кладовой говорила?

   – Да сделаю я его тебе, сделаю, не ворчи! – взвыл Беннет, поймав занесенное над ним полотенце, и выхватил его у женщины.

   – Сделаешь? Когда? Только обещать и горазд.

   Кухарка отошла к печи, а вернулась с ароматным ягодным пирогом. Отрезав большой кусок, демонстративно пододвинула блюдо доктору.

   – Угощайтесь.

   – Для Кайлы расстаралась? – ничуть не огорчившись пренебрежением к своей персоне, Беннет сам отрезал себе кусок ягодного пирога и слизнул коричную присыпку.

   – Ага, ее любимый. Я ведь и не чаяла больше приготовить его для Кайлы, а вон как вышло. – Дафна всхлипнула, расчувствовавшись, и присела к ним за стол, подперев круглый подбородок ладонью. – Помню, она в детстве прибегала ко мне на кухню и помогала месить тесто. Лопала его втихомолку, вот как этот наглец, – она возмущенно покосилась на уминающего пирог Беннета. – Потом-то, после аварии, заходить перестала. Как же, сама себе госпожа, не до прислуги!

   Кухарка недовольно поджала губы.

   – Авария? – ухватился за сказанное Рейн.

   – Десять лет прошло. Родители госпожи и ее сестра Минта летели в Хаврию, но двигатель полыхнул и дирижабль потерпел крушение в горах. Выживших не нашли.

   – Тогда еще хаврийцев обвинили в диверсии, но не смогли доказать причастность, – вмешался в разговор Беннет. – Не слышали?

   Рейн помотал головой. О падении дирижабля он, может, и читал, но не отложилось в памяти. Конфликты с соседями редкостью не были. Начались они из-за вторжения нечисти на территории обоих государств. Откуда полезли твари и почему, никто до сих пор четко сказать не мог. Но пока разобрались, кто виноват, пока сделали барьер и заперли на перевале большую часть тварей, развязалась самая настоящая война. Сто лет непрекращающихся конфликтов, затем, уже в последние годы – шаткое перемирие. Все ждали, когда же рванет.

   Собственно, потому Рейн в свое время и служил на границе. Сюда отправляли многих способных магов, сразу после учебы – и для уничтожения нечисти, и для устрашения противника. Устрашение в последние годы выходило так себе. За время конфликта хаврийцы и анвентцы настолько притерлись друг к другу, что встреча двух разведывательных отрядов с легкостью могла закончиться не дракой, а посиделками с походными песнями и распитием потина.

   – Я-то не верю, что это хаврийцы виноваты. Они на поиски целый отряд выдвинули, горы прочесывали денно и нощно. Но что толку! Нашли обломки и тела, обгоревшие до неузнаваемости. Эксперты потом сказали, что дирижабль в воздухе развалился. Без шансов на выживание.

   – Кайле едва семнадцать исполнилось, – подхватила рассказ кухарка. – Она как узнала, почти месяц говорить не могла. Плакала постоянно. Твердила, что это она должна была умереть. А тут Луис появился, запудрил мозги, убедил, что любит и не бросит.

   – Дафна! – предостерегающе кашлянул охранник.

   – Что Дафна? Помнишь, как он перед свадьбой на цыпочках вокруг нее ходил? А теперь? Да только слепой не видит, как Луис с ней обращается! Он со мной говорит уважительнее, чем с собственной женой.

   – Кайла ведь с того света вернулась. Может, он поймет, что был не прав, – осторожно заметил Беннет и успокаивающе похлопал кухарку по руке.

   – Поймет, что наследство от него уплывет, – не сдержалась Дафна, отдергивая руку и вставая из-за стола. – Помяни мое слово, Кайла с ним намучается.

   Словно в ответ на ее предсказание, со двора донесся визг шин и громкий гудок клаксона.

   – А вот и Луис. Рюдигер еще с вечера отправил ему вестника. Наверняка примчался, как прочитал.

   Хлопнула входная дверь. Резкий мужской голос что-то спросил у портье.

   – Шел бы ты, проверил, чтобы он Кайлу не придушил… от великой радости. Кажется, он не в настроении, – добавила Дафна, хмуро посмотрев на охранника.

   – Простите, тьен Гарт, но я пойду. – Беннет спешно поднялся с места и, пожав доктору руку, вышел с кухни.

***

Солнце распускалось ярким цветком, выхватывая самые дальние уголки комнаты. Вчера Кайла не обратила внимания, но детские обои, такие милые ее сердцу, повыцвели и давно требовали замены. Как и тяжелые портьеры, в нескольких местах которых можно было заметить ловкую руку мастерицы: Минта обращалась с иголкой виртуозно, превращая шов от прорехи в продуманный узор. Но всё же шов оставался швом, а комната требовала ремонта.

   Не повод ли это задуматься, куда уходят доходы отеля?

   Кайла задула свечу и пробежалась глазами по тексту. Вроде сухая констатация фактов и никаких жалоб. Урх обещал забрать ее, если станет невмоготу, но пока Кайла справлялась неплохо, раз ее не раскусили. И это письмо было не просьбой о помощи – просто беспокойством, что ситуация может выйти из-под контроля. В записке Кайла сообщила о случившемся в оранжерее. Ее дело предупредить, а мудрый наставник разберётся, что делать дальше.

   – Кроу, – позвала она, запечатывая конверт, и ворон, спящий на торшере, с недовольством поднял голову и посмотрел на нее. – Надо отнести записку Урху. Знаю, ты не любишь летать по утрам, но это важно.

   Ворон отвернулся и спрятал голову под крыло, издавая невнятное стрекотание. Его стихией была ночь. Лететь куда-то под палящими лучами солнца? Хозяйка, да ты сдурела!

   – Кроу!

   Он всё-таки соизволил подлететь к ней. Без показного недовольства не обошлось: ворон сначала сел ей на плечо, царапая кожу когтями, а получив порцию ласки и уговоров, позволил привязать к лапе записку. По-другому нельзя: Кроу не был домашним питомцем. Он сам решал, когда и где должен появиться, и в лучшем случае мог выполнить просьбу человека, но не приказ. Впрочем, поручения Кайлы он чаще всего брал с охотой. До того, как вернуться в отель, они много времени проводили в горах. А там одно удовольствие слетать на разведку: размяться, тенью промчаться над цветущими склонами и поймать зазевавшегося зайца. В отеле было куда скучнее.

   Кайла распахнула окно, выпуская ворона, присела на подоконник и глубоко вздохнула: предстоял тяжелый день. Больше всего она опасалась встречи с Луисом. Как ей себя вести? После вчерашнего признания Эмиля, их друга детства, она окончательно запуталась.

   Все эти десять лет Кайла наблюдала за сестрой. Радовалась каждому ее достижению, жадно отслеживала новости, изредка мелькающие в газетах: вот госпожа Абель впервые выходит в свет после траура, вот жертвует круглую сумму в благотворительный фонд семьям, у которых родные погибли в авиакатастрофе, а вскоре у влюбленной четы появляется наследница…

***

– Ты станешь тетей. Тетей, понимаешь? – Минта, улыбается и не скрывает слез. Ее руки лежат на округлившемся животе. Их встреча – лучшее, что могло с ней случиться, ожившая мечта! А Кайла совершенно теряется, не зная, что и ответить.

   Племянница? Сейчас ей довольно и сестры. Они ведь впервые за долгое время могли наговориться и нареветься вместе. Как будто не было никогда расставания! Зачем впускать в их маленький мир кого-то еще?

   В глубине души она понимает – в ней говорит ревность, детская и глупая, но Кайле досадно, что у сестры теперь своя семья. Семья, в которой Кайле нет места. Ребенок ложится пропастью между ними.

   Если Кайла вернется и расскажет правду, как отнесется к этому Луис? Сможет ли простить Минту, живущую с ним под чужим именем? Она боится, что собственными руками разрушит счастье сестры.

   – Если родится дочь, я назову ее Фрейей, в честь мамы, – добавляет Минта, с таким ожиданием глядя на нее, что приходится изображать восторг. Сестра так молода, но уже готова стать верной женой и любящей матерью. А у Кайлы в душе горы, магия и свобода.

   Но невозможно не радоваться, глядя, как глаза Минты сияют счастьем.

***

Минта родила Фрейю через год после свадьбы. Целители головой качали, считая, что молодожены поторопились: измученная душевно и физически, молодая хозяйка отеля едва пережила роды. Девочка родилась слабой, болезненной, и прогнозы лекарей были неутешительными: если выживет, на ноги не встанет. Но девочка отчаянно цеплялась за жизнь.

   Вопреки предсказаниям, к двум годам Фрейя научилась ходить, хоть и опиралась на трость. От отца ей досталась аристократическая внешность: прямые черные волосы, тонкие черты лица, изящное хрупкое тело. А вот характер… Характер был «воронов». Домочадцы диву давались, какой же рос сорванец!

   Отца Фрейя побаивалась, да Луис и не пытался проявить отеческих чувств. Он злился на нее из-за собственной неудачи. Целители чётко сказали: второго ребенка ваша жена не выносит. А значит, о сыне-наследнике он мог забыть.

   Едва Фрейе исполнилось семь, ее отправили в закрытый пансион для девочек, где домой разрешали приезжать только на время каникул.

   Счастливый брак? Как бы не так! Разлука с дочерью, измены и пренебрежение – вот что ждало Минту в новой семье. Надо было самой убедиться, что всё в порядке, а не верить ее убедительной лжи, что слухи об изменах Луиса – просто наговоры злых языков. Но теперь Кайла не собиралась отступать, пока не найдет виновного, кто пытался убить сестру.

   Если бы в тот день они не договорились увидеться с Минтой, всё могло закончиться в охотничьем домике, засыпанном лавиной. Сестра не выжила бы сама. Счастливый случай, что Кайла оказалась неподалеку, спеша к ней на встречу.

   Первыми в списке подозреваемых были Луис и дядя. Муж выглядел особенно подозрительным – именно он всё унаследовал бы, не вернись жена с того света. Он гостевал с ней в злополучном охотничьем домике, когда тот засыпало лавиной, и отношения у супругов оставляли желать лучшего. Всё было куда хуже, чем предполагала Кайла, раз уж дошло до измен со стороны Минты, ее тихой скромной Минты, которая боялась слово поперек сказать, чтобы кого-нибудь не обидеть!.. Как ни посмотри, Луис выглядел самым подозрительным.

   Зато дядю аж затрясло при ее появлении. Да и события последнего дня показали, что дела в отеле идут далеко не так хорошо, как могли бы. Пожалуй, ей стоило проверить книги учета. В том, что Рюдигер кладет себе в карман, Кайла не сомневалась. Вопрос: сколько? И достаточно ли, чтобы совершить из-за этого убийство…

   – Госпожа, не надо прыгать! Поверьте, всё образумится! – закричали откуда-то снизу.

   Кайла сначала огляделась, пытаясь понять, кто решил прыгнуть, и только после догадалась, что обращаются к ней. Лезар – темноволосый страж, с которым они добирались вчера на омнибусе, сейчас стоял у колодца и, сложив руки рупором, убеждал ее успокоиться. И выглядел далеко не так надменно, как раньше. Заметив, что на него обратили внимание, он поднял руки, будто разговаривая с диким испуганным зверем, и медленно пошел к ней навстречу.

   – Вот так, не двигайтесь. Главное, не двигайтесь. Я сейчас поднимусь.

   – Не стоит! Ты, конечно, хорош, но я замужем. Люди не поймут, – крикнула ему в ответ Кайла, поторопившись развеять недоразумение. – Спасибо за заботу, но я просто дышала свежим воздухом!

   Парень покраснел, не зная, что и ответить, а Кайла захлопнула ставни и расхохоталась. Что ж, мальчишка поднял ей настроение.

   Скрипнула дверь.

   – Тебе весело? – раздался за ее спиной незнакомый мужской голос, и смех оборвался сам собой.

   Она обернулась. Мужчина с гладко причесанными, собранными в хвост черными волосами, холеный, как и положено аристократу, и будто бы излишне, напоказ, красивый, стоял у дверей и смотрел на нее с прищуром, в котором проскальзывало раздражение и удивление. Ключ-руна в его руке – черный камушек на шнурке, способный открыть любую дверь в «Вороньем гнезде», – не оставлял сомнения, кто почтил ее своим визитом.

   Странно, она помнила Луиса другим. Открытым, дружелюбным, чуточку серьезным. Они познакомились незадолго до помолвки на дне рождении его отца, и тогда Кайла решила, что договорной брак между их семьями – действительно неплохая идея. И думала так, пока Минта не призналась, что влюбилась…

   – Удивительно похожа, – задумчиво произнес Луис, оглядывая Кайлу с ног до головы.

   Стесняться было нечего. Скромный шелковый халат, собранные в косу волосы, круглые очки – хорошо, что она догадалась одеться прежде, чем села писать письмо. Спала Кайла по привычке раздетой, все эти корсеты и бесконечные ряды пуговиц давили, мешали дышать свободно. Нет, она бы не смутилась, даже застань он ее в чем мать родила, но не хотела показывать спину и давать дополнительные поводы для сомнений.

   – Артефакт или зелье? – с той же протяжной интонацией уточнил гость.

   – Родители постарались, – не поддалась на провокацию Кайла и скрестила руки на груди. – Здравствуй, Луис. Рада, что ты нашел время меня навестить. Обниматься после долгой разлуки не предлагаю – от тебя разит женскими духами, и это задевает мою гордость.

   – А ты за словом в карман не лезешь. – Он отлип от косяка и приблизился к ней, разглядывая, будто выбирал на рынке товар. Кайла следила за ним с напускным безразличием, хотя сама была как натянутая струна. Она не знала, чего ждать. Что, если ее подозрения не напрасны, и Луис попытается избавиться от внезапно воскресшей жены, «случайно» выронив ее из окна? – Знаешь, в другой раз я бы с удовольствием поиграл с тобой в эту игру. Но сегодня я не в настроении выслушивать глупости. Подурачилась и хватит. Не знаю, кто ты и что задумала, но советую поскорее прекратить этот фарс и исчезнуть.

   – Зачем мне уходить из собственного дома? Раньше ты не жаловался на память, Луис. Меня не было всего два месяца, а ты уже забыл лицо собственной жены?

   – Жены? – со смешком уточнил он, удивленный ее наглостью.

   – А кого, по-твоему, ты видишь перед собой?

   Кайла прошла мимо него к гардеробной, делая вид, что выбирает наряд на сегодня. На самом деле костюм был подобран с вечера, отутюжен и висел на плечиках. Темно-зеленое платье в тонкую черную полоску, не маркое и не вычурное, вполне подходило для поездки в город. И что самое важное, в подобных нарядах щеголяла половина Ансельма. Легко затеряться. Лишнее внимание ей ни к чему. Жаль только, от супруга спрятаться некуда.

   Луис в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и, до боли сжав ее плечи, заставил развернуться.

   – Я не шучу. Кто ты? – уже без напускной веселости спросил он.

   – Кайла Абель.

   – Если бы ты была Кайлой…

   – Не посмела бы заговорить с тобой в таком тоне? Знаю, вчера проходила это с дядюшкой. – Кайла хлопнула его по руке, заставляя убрать ее с плеча. – Я сказала ему, но повторюсь специально для тебя – горы меняют людей. Ты оставил меня умирать под тысячей фунтов снега. Думаешь, между нами ничего не изменилось?

   Луис пристально смотрел на нее, выискивая малейшее несоответствие. Внешность, голос, манера поджимать губы – всё указывало на то, что перед ним Кайла. Но кто бы поверил, что та, чей пустой саркофаг успели установить в семейном склепе, возродится из мертвых?

   – Выйди, мне надо переодеться, – попросила его Кайла.

   – Если ты моя жена, то зачем стесняться? Я могу помочь, – голос мужчины стал вкрадчивым, а пальцы коснулись пояса ее халата.

   – Луис! – Кайла не шелохнулась, когда он наклонился к ней с явным намерением развязать пояс. – Как думаешь, почему я до сих пор не позвала Беннета? Он ведь стоит за дверью, я права?

   – Права. Ты хорошо разузнала о привычках домочадцев. Мне нравится, как отчаянно ты пытаешься убедить меня, что настоящая.

   Он все-таки развязал пояс и положил ладонь ей на живот. Насчет духов она солгала: гораздо сильнее, чем женщиной, от него пахло крепким виски. Что ж, понятно, отчего он ворвался в столь дурном настроении: вестник вытащил его из постели после веселого вечера.

   – Я не собираюсь никого убеждать, Луис. Но если ты так просишь… – Она перехватила его руку, сжав с редкой для женщины силой, не позволяя двинуться дальше. – У тебя на заднице шрам от укуса собаки, и ты боишься засыпать под шум дождя, потому что в дождливый вечер тебя сбил кэб. Ты ненавидишь горячую пищу и не можешь есть острое из-за проблем с желудком. Из любовниц предпочитаешь блондинок, чтобы случайно не вспомнить обо мне. Хотя прошлая, тьенна Вернанда, оказалась крашеной. Я ведь ничего не перепутала? – с холодом в голосе выдала ему Кайла.

   Пока она говорила, Луис стоял в неудобной позе, и на его лице менялись эмоции. Смятение, недоверие. Он поднял свободную руку и коснулся ее щеки – очень осторожно, словно боялся притронуться.

   – Чертовски похожа. Даже жаль, что это обман, – наконец произнес он.

   Кайла не знала, чего больше в его голосе, вопроса или утверждения.

   – Может, раздеться до конца и напомнить, где у меня шрамы и кто их оставил? – Она смотрела на него, не отводя взгляда, и Луис сдался первым. Убрал руки за спину и отступил. – Убирайся. Я не хочу скандала. В отличие от тебя, меня волнует репутация отеля. – Кайла отвернулась от него, всем видом демонстрируя, насколько неприятно его присутствие.

   – Я все равно тебе не верю. Когда обман раскроется, не надейся, что сможешь беспрепятственно уйти. Не знаю, что ты задумала и откуда столько знаешь, но я буду наблюдать за тобой.

   – Спасибо, что сделаешь это впервые после десяти лет брака, – не сдержалась Кайла. В голове не укладывалось, как Минта могла влюбиться в этого сноба? А отец, куда он смотрел, когда собирался связать с ним судьбу своей дочери?

   – Луис!

   Он с достоинством обернулся.

   – Все-таки решила признаться?

   – Я собираюсь вернуть Ильмана. Предупреждаю, чтобы ты был в курсе.

   – Так это старик всё задумал? – с облегчением рассмеялся мужчина. – Проще было извиниться и попросить найти ему местечко. Он слишком стар для тюрьмы.

   – Рада, что себя ты старым не считаешь, – сдержанно ответила Кайла. – И еще одно: отдай ключ-руну моего отца. Не люблю, когда ко мне заходят без предупреждения.

   А вот этого Луис не ожидал. Минту он подавил с легкостью, убедив, что мужчина лучше знает, как управлять, и с тех пор ощущал себя полноценным владельцем отеля. Расставаться даже с толикой власти… Улыбка сошла с его лица.

   – Мне всё-таки позвать Беннета? Проверим, чью сторону он займет? – надавила Кайла, хоть сама не была уверена в ответе. Но ее блеф сработал.

   – Хочешь поиграть в «хозяйку ворон»? Ну-ну, посмотрим, насколько тебя хватит.

   Луис бросил артефакт на столик и вышел, хлопнув дверью.

   Только с его уходом Кайла ощутила, насколько близка была к провалу. Но она выдержала. И этот раунд остался за ней.

***

Десять лет назад, когда ее привычная жизнь еще была связана с городом, а не с горными тропами, паромобили начали входить в жизнь обычного горожанина. Отец водил их с сестрой на выставку, показывал новые модели и катал на новеньком экспериментальном паромобиле на специальном полигоне. В омнибусы, которые ездили по городу, были впряжены лошади, и от города до отеля добирались на обычной телеге. Дольше, трясет сильнее, зато привычно. Никакого запаха машинного масла, подозрительного рычания двигателя и хлопков, то и дело вырывающихся из железного монстра!

   Нет, Кайла не была дикаркой и паромобилей не боялась. Но в горах негде было учиться водить, да и кататься, собственно, тоже. Что ж, придется нагонять. А пока ей нужен сопровождающий в город и чашка горячего чая с чем-нибудь посущественнее вчерашнего салата.

   Завтракали в «Вороньем гнезде» за общим столом. Основные блюда готовили на кухне, а для особо нетерпеливых гостей с утра пораньше накрывали столик с чаем, фруктами и десертами. В гостиной, отделенной от холла деревянной резной перегородкой, понемногу собирались постояльцы: зевающие после ночного дежурства стражи, уткнувшийся в книжку аспирант и господа Краст: Торфус что-то выговаривал дочери, положившей на тарелку один-единственный блинчик. Похоже, заставлял сидеть на диете, и блинчики госпожи Дафны рисковали остаться нетронутыми. Хотя… Кайла поймала брошенный на гору блинчиков жадный взгляд. Ни одна диета не выдерживала конкуренции, особенно если блинчики поливали кленовым сиропом!

   – В сторонку, в сторонку! Уже несу.

   С подносом, полным снеди, мимо пробежала помощница кухарки – та самая, что приносила вчера ужин. Из-за горы тарелок перед ее носом она не видела, кто впереди. Кайла посторонилась, проводив ее взглядом – тарелочная башня подозрительно шаталась, но не падала, – и зашла на кухню.

   Кухня выглядела меньше, чем она помнила. А хозяйка, тьенна Дафна, стала еще круглее и громче. По помещению разливался сладкий ягодный аромат, смешанный с запахом кофе – к последнему Кайла относилась, как к паромобилям, то есть настороженно. Она не понимала, что вкусного можно найти в горечи зерен.

   А вот наполовину съеденный пирог на столе напомнил о детстве. Когда она пробовала пирог с иргой последний раз? Кажется, пару лет назад, когда сама решила его приготовить в приступе ностальгии. Урх от предложенной порции деликатно отказался, а вот Хорг съел и после поклялся ничего не брать у нее из рук. Было бы из-за чего кричать. Подумаешь, снизу немного подгорело. Ну так не в уголек же!

   – Тьенна Абель? – заметила ее Дафна.

   Кайла не смогла сдержать широкой улыбки. А после поняла, что не хочет сдерживать себя вовсе, и полненькая кухарка оказалась в крепких объятиях. Застыла, хлопая глазами и не решаясь обнять в ответ. Что это нашло на госпожу? – так и читалось в ее взгляде.

   – Я скучала. Угостишь меня чаем? – Кайла присела за стол, подтягивая к себе пирог. Перед сладким ягодным ароматом невозможно было устоять!

   – А вы… здесь собираетесь завтракать? – не справилась с удивлением Дафна.

   – Ну да, а что? Помешаю? – Кайла отломила кусочек пирога и с наслаждением отправила в рот. О да, это не ее жалкая попытка освоить кухню: на языке смешались сладость и кислинка, щедро приправленные терпкой корицей.

   – Вас искал господин Луис, – предупредила Дафна, разглядывая ее со странным ожиданием.

   Несложно было догадаться, что Минта вела себя иначе, но… Несколько недель, проведенных с сестрой, не могли превратить Кайлу в ее копию. Минта ни слова не сказала о любовнике. Не рассказывала, как вела себя с прислугой. Они даже не додумались затронуть эту тему, и теперь Кайла понимала – она не сможет притворяться вечно. Так может, не стоит себя перекраивать? Горы меняют людей, смерть – тем более. «Кайла» оказалась на грани жизни и смерти, и у нее было прекрасное объяснение, почему она изменилась.

   – Я видела Луиса. Мы уже поговорили. – Вкус пирога чуть подпортился при воспоминании о неприятной беседе, и Кайла поспешила отломить еще кусочек. – Дафна, кто может подвезти меня в город?

   – Омнибус пока не починили. Но если хотите, мы отправим вестника, и за вами приедет машина.

   – А та, что во дворе?

   Стоящий во дворе паромобиль Кайла разглядела из окна в холле, и выглядел он куда надежнее старенького омнибуса. Черный, блестящий, с большими колесами – как раз для горных дорог. Хотя проблема с водителем, а вернее его отсутствием, никуда не делась.

   – Паромобиль господина Луиса? – уточнила Дафна, чтобы удостовериться – они говорят об одном паромобиле. – Вы же знаете, он никому не разрешает его брать.

   После слов кухарки желание прокатиться именно на этом паромобиле стало нестерпимым. Может, уговорить Беннета составить ей компанию? Вряд ли Луис станет на него кричать. Или попросить кого-нибудь из стражей? Например, того симпатичного мальчишку, стоящего у колодца. Он чем-то напомнил ей Хорга, а дразнить Хорга – огромное удовольствие.

   Хотя лучше все-таки Беннета. Заодно узнает, что он выяснил насчет птицелюда.

   – Готово, – раздался механический голос, и Рейн вышел со стороны кладовой, отряхивая руки.

   От неожиданности Кайла так сжала пальцы, что от кусочка пирога остались одни крошки. Она уткнулась носом в чашку, но все равно поглядывала на мужчину. Он был таким домашним в гражданской одежде, с закатанными по локоть рукавами. На кухне было жарковато, а доктор нисколько не стеснялся своей механической руки.

   – Вот спасибо. Дел-то на четверть часа было, а мне замок месяц делали! – кухарка расплылась в улыбке. – А пока вы замком занимались, я как раз блинчиков вам напекла.

   – Не надо.

   – Как же не надо? Да вы на себя посмотрите, кожа да кости. Не волнуйтесь, у нас полный пансион, мы эту проблему быстро исправим! – пообещала она с предвкушением. Кайла спрятала улыбку за чашкой, но, когда Дафна чуть ли не силой усадила Рейна за стол, всё же не смогла сдержать смешок.

   – Тьенна Абель, – вежливо кивнул ей Рейн, уже давно заметив, что людей на кухне прибавилось.

   «Кайла» звучало бы лучше, но, наверное, хорошо, что он обращался к ней, как к чужой. Кайла не была уверена, что сможет сохранить хладнокровие, если он позовет ее по имени. Она коротко вздохнула и повернулась к нему, уже не пряча улыбки.

   – Доброе утро, тьен Гарт. Как вам спалось?

   – Тихо, – лаконично ответил доктор.

   А ведь и правда – тихо. Кайла с самого детства обожала звенящие тишиной рассветы в «Вороньем гнезде». Всего пара десятков миль от города, а кажется, что остался один на один с миром. Особенно здорово было летом пробежаться босиком по росе до обрыва и, усевшись на еще не нагретый камень, ждать первые лучи солнца.

   – Чем планируете заняться? В отеле есть бильярд, а вечером наверняка соберутся любители поиграть в покер или вист. Днем гости ездят в город или на охоту, но омнибус пока не починили, а для охоты надо получить лицензию в администрации. Еще можно спуститься к реке, здесь целебный воздух и чудесные виды…

   – Почитаю.

   На короткие, будто рубленые фразы Кайла не обижалась. Догадывалась, что из-за травмы Рейну сложно произносить длинные предложения. Ее так и тянуло коснуться его механической щеки – при разговоре мужчина старательно поворачивался к ней здоровой стороной, тяготясь шрамами, но Кайла не считала их уродством.

   – Доктор, а паромобиль вы водить умеете? – встряла в разговор Дафна, ставя перед ним тарелку с блинами, и Кайла вскинулась, отчаянно надеясь, что кухарка не станет продолжать свою мысль.

   – Да.

   – Так может, вам отвезти госпожу Кайлу в город? Заодно сами проветритесь, а то что это за отдых такой – в комнате сидеть? – и прежде, чем Рейн или Кайла успели возразить, добавила: – У нас в сарае старый мобиль остался, вы не смотрите, что на нем краска облупилась. Зато на ходу. Погодите минутку, я вам ключи дам.

   Она предупредила своих помощников приглядеть за кастрюльками, а сама поспешно вышла с кухни.

   – Тьен Гарт, вам вовсе не обязательно меня везти, – первой заговорила Кайла, стоило Дафне выйти за дверь. – Я смогу добраться сама. Не хочу беспокоить вас своими проблемами.

   – Поздно, – отмахнулся Рейн, и Кайла прикусила язык, не решившись уточнить: поздно потому, что кухарка ушла за ключами, или потому, что он уже ими обеспокоился?

   Женщина мысленно прокляла и свой приход на кухню, и болтливый язык Дафны. Но пуще того – досаду, от которой немедленно хотелось посмотреться в зеркало, оправить прическу и убедиться, что платье нравится ее спутнику.

    «Ты сумасшедшая, Кайла. Ты просто чокнутая!»

   Ей хотелось проводить время с Рейном Гартом, даже если это сулило в будущем большие проблемы.

ГЛАВА 4

Краска облупилась? Да на этом корыте ехать опаснее, чем на телеге!

   Рейн с трудом завел паромобиль, прислушался к звуку умирающего двигателя и покачал головой: он, конечно, был магом, но не чудотворцем, чтобы реанимировать такое чудо техники.

   – Совсем дохлый, да? Бедолага, отработал свое.

   Кайла, сидящая рядом в нетерпении, когда же они поедут, похлопала паромобиль по приборной панели, случайно включив клаксон. Вжалась в сиденье, когда он загудел, и больше руками не размахивала.

   – Не доедет, – вынес вердикт Рейн. Он мог заставить паромобиль завестись и какое-то время тянуть его с помощью магии, но… Доктор не случайно пять лет как работал патологоанатомом: если что-то умерло, то живым обратно не станет.

   – Тогда пересаживаемся, – что-то решила про себя спутница и первой выбралась из машины.

   Ключей от второго паромобиля у нее не нашлось. Это Рейн понял по вскрытому замку и брошенному на отель быстрому взгляду: не покажется ли Луис. Впрочем, чувства вины из-за столь бесцеремонного грабежа Кайла вроде бы не испытывала.

   Преступление сближает. По крайней мере, когда она повернулась к нему в следующий раз, обратилась без уважительного и поднадоевшего «тьен Гарт», с заговорщической улыбкой.

   – Ты сможешь завести ее без ключа?

   – Попробую, – сорвалось с языка прежде, чем Рейн успел подумать.

   Вместо того чтобы образумить ее – благовоспитанную тьенну, хозяйку отеля и любящую жену, Рейн повел себя как мальчишка, красуясь перед дамой. Но посыпать голову пеплом было поздно. Паромобиль завелся, и они выехали со двора.

   Дорога к Ансельму показалась куда короче, чем в отель. Может, потому что Рейн сам был за рулем. Давненько он не водил: в столице его чаще всего возил кто-то из стажеров или Квон – их с невестой паромобиль был рычащим раритетом, но пыхтел помаленьку. Здесь же езда доставляла сплошное удовольствие: на ровных участках можно было разогнаться, а машина слушалась легчайшего касания руля. К тому же повезло с погодой: солнце скрылось за облаками и не слепило в лобовое стекло, а дождь, способный размыть горные дороги, еще не начался. «Хорошо бы, до вечера так продержалось», – невольно подумал Рейн, поглядывая на небо. Ехать по скользким камням было сомнительным удовольствием.

   – Вы меня у рынка высадите, а дальше я сама пройдусь. Там недалеко, – попросила Кайла, снова перейдя на формальную речь. – Я вернусь сама, так что не ждите.

   – Ты, – не сдержался доктор.

   – Ты? – не поняла она, к чему это сказано.

   – Рейн. Подожду.

   Как-никак он поучаствовал с ней в угоне паромобиля и заслужил хотя бы называться по имени.

   – Хорошо, Рейн, – имя слетело с ее губ с такой непринужденностью, будто она тысячу раз произносила его раньше.

   На ее широкую улыбку хотелось ответить тем же, но, увы, его оскал был слишком страшным и скорее напугал бы. Да и улыбаться он мог лишь одной стороной лица.

   Почему Кайла с ним так мила? Не отшатывается, не отводит взгляд...

   Рейн мог притворяться сколько угодно, что она ему не очень-то интересна, но все же он оставался мужчиной. Не старым еще мужчиной, с вполне нормальными желаниями и потребностями, а потому мог истолковать ее улыбку превратно. Каждый раз, когда она брала его за руку, заговаривала с ним или смеялась, ему приходилось напоминать себе, кто он. Железный доктор, которым только детей пугать. Их вариант сказки о красавице и чудовище априори не мог закончиться хорошо – его роза давно сбросила все лепестки и засохла. Рейн не мог измениться и стать нормальным.

   Доктор оставил Кайлу у рыночной площади, как она и просила, договорившись встретиться на том же месте после полудня. После тихой горной дороги городской шум оглушил: тарахтели паромобили, перекрикивались лоточники, галдели покупатели и просто зеваки, одуряюще пахло жареными орехами и пенным квасом. Длинные торговые ряды, казалось, занимают всё свободное пространство. Кайла затерялась в них быстрее, чем Рейн предложил сопроводить ее до места. И куда она, собственно, направилась? Он смутно помнил город. Ратуша находилась западнее, полицейский участок – к югу в двух кварталах.

   Впрочем, наверняка у нее было, к кому заглянуть в гости. Это Рейн бывал здесь лишь проездом в редких увольнительных, когда ребята отправлялись повеселиться. Или по не столь приятному поводу, сопровождая раненых в лечебницу.

   И что теперь делать? Стоило, наверное, отправить вестников Квону и Вистону, предупредить, что доехал без хлопот. А после зайти в местный книжный. Рейн не собирался скупать все книги Окфорда Ривернейна – от одной мысли, что Квон найдет их у него дома, передергивало. Но «Дело о пустом саквояже» было почти дочитано, а других историй с собой не было.

   Проехать на машине по центру было невозможно: узкие улочки превратили часть города в пешеходную зону, и Рейн оставил паромобиль на парковке. Один ушлый делец выделил под нее целую площадку, где можно было поставить любой транспорт и не бояться за его сохранность. Наверное, Рейн смог бы сломать нехитрую магическую защиту, но сомневался, что местные маги промышляют угоном карет и паромобилей. А против обычных мошенников и магического контура достаточно. Хотя было бы смешно, уведи у них машину после того, как они сами забрали ее без спросу!

   Книжный магазин нашелся раньше, чем почта. Бумаги и писчих принадлежностей в нем было гораздо больше, чем книг, но и при скудном выборе можно найти жемчужину.

   – Рейн? Рейнхольд Гарт? – окликнул его грубый голос, когда он оплачивал несколько детективов.

   Обладатель голоса – высокий, плотного телосложения мужчина с намечающимся брюшком и густой черной бородой, широко заулыбался и направился к доктору. За ним, как привязанный, бежал мальчишка лет семи, прижимая к груди церу – восковую табличку для письма.

   – Поверить не могу, это действительно ты! Хорошо выглядишь. – На протезы неожиданный собеседник даже внимания не обратил. Догадавшись, что Рейн его не узнал, он поспешно добавил: – Это же я, Стеф! Мы вместе служили на границе.

   Стеф? Рейн окинул внимательным взглядом стоящего перед ним крупного мужчину, пытаясь соотнести его с тем молодым заносчивым лейтенантом, поступившим на службу. Стеф из его воспоминаний не слишком-то любил общаться с остальными, а доктора, наверное, помнил оттого, что Рейн пару раз его штопал. Стефу повезло, с троллями он не встретился – парня перевели в другой отряд за пару месяцев до случившегося. То ли руку он сломал, то ли ногу.

   – А, я понял! – словно прочитал его мысли мужчина. – Я уже давно не тот засранец, который считал, что есть одна жизнь – в столице, а остальное – полное… Кхм, – тут он проглотил остаток фразы, покосившись на сына. – Кстати, это мой старшенький, Ламберт. Напросился сегодня со мной в книжный. Начали его грамоте учить, такой шустрый – уже всё что можно исписал. Поздоровайся с дядей, – легонько хлопнул он его по затылку.

   – Здравствуйте! – послушно поклонился Рейну мальчишка, глядя на него во все глаза. В отличие от многих взрослых, он железного доктора совершенно не боялся.

   – Слушай, а давай в паб? – предложил Стеф. – Посидим, как в старые добрые времена, выпьем по стакану потина. Ух, и ядреный его гонят!

   – За рулем.

   – Тогда ты кофе выпьешь, – нашелся бывший сослуживец. – Кофе тоже отличный варят.

   Рейн не стал искать причины для отказа. Да и не хотел: времени у него было предостаточно, не слоняться же по городу без дела. А Стеф мог немного прояснить его туманное прошлое.

   – Ну вот и отлично, – просиял бывший вояка. – Только сына домой отведу, тут близко. А то в прошлый раз задержались, жена лютовала. Ну, и разговоры наши не для детских ушей. Идем! Сначала домой, а потом в паб, там и поболтаем.

***

Паб «Ржавый гвоздь» пустовал. Несколько одиночек-посетителей не в счет: наплыва приезжих, которые могли обеспечить паб работой, в городе видно не было. Да и не сезон – охотники предпочитали приезжать в Ансельм летом, ведь ранней весной и горы опаснее, и зверье злее.

   Стеф уверенно повел Рейна к столику у окна – массивному, дубовому, относительно чистому – пятна потина по столешнице не липли, но и не отмывались.

   – Мне как обычно, а ему – кофе. И не халтурь, доктор из наших, служивых, – бросил он скучающему за стойкой бармену – здоровяку с бельмом на левом глазу, и уселся за стол, обращаясь уже к Рейну. – Повезло, что мы сегодня встретились. У меня как раз вахта закончилась.

   – Где?

   – В шахтах. Добываем магические кристаллы. Городок здесь небольшой, сам знаешь. Если б не жена, давно бы смотался к центру ближе. А она уперлась рогом: дом у нее здесь, магазин, мама. Никуда уезжать не хочет. – Он с благодарностью принял от бармена стакан с потином и сделал большой глоток. – Шьет она. Хорошо шьет. Получше, чем некоторые. – Он хмыкнул и закатал рукав, показывая длинный ровный рубец. – Помнишь? Твоя работа.

   Рейн вспомнил. Стеф тогда сорвался с уступа и чудом не проломил голову. А руку рассек так, что задел крупный сосуд и едва не истек кровью. Его нашли поздно, без сознания, чуть дышащего. Еще немного, и пришлось бы нырять за дурнем в Пустошь, вытаскивая буквально с того света. О красоте думать было некогда – зашить бы поскорее, остановить кровь.

   – Эй, да я не в обиду, понимаю, что сам виноват. Ты же не обиделся? – обеспокоился Стеф долгим молчанием спутника.

   – Нет.

   – Я тебе вообще давно спасибо хотел сказать. Если бы ты меня в лечебницу тогда не отправил, я бы со всем отрядом… Прости, – он смешался, понимая, что невольно затронул тему, которую лучше бы избегать. – Короче, после тех событий на службу возвращаться расхотелось. А с женой в лечебнице познакомился, она там сестрой милосердия работала. Ну и как-то вышло, что поженились, решил остаться здесь. Сын вон родился. А прошлым летом дочка, кроха такая была, что страшно на руки взять. Приходится крутиться, чтобы их обеспечивать. Шахты – сложно, конечно, зато платят хорошо. Неделю там, неделю дома. Ну и курьером подрабатываю в свободное время… А ты как? Какими судьбами здесь оказался? – опомнился Стеф, поняв, что до сих пор рассказывает только о себе, не интересуясь жизнью собеседника.

   Рейн как раз привык слушать, а не отвечать, и болтовня бывшего сослуживца нисколько ему не мешала.

   – Отпуск.

   – Служишь, значит? – неподдельно обрадовался Стеф.

   Рейн прекрасно понимал почему: в первый год, который доктор провел дома на реабилитации, ему хотелось наложить на себя руки от отчаяния и тоски. Родители пытались поддержать, но Рейн сам отослал их прочь: не мог выносить тяжелые вздохи отца и глаза матери на мокром месте. Прогулки тоже не спасали. Да и какие там прогулки, на неудобных протезах, выделенных на службе от сомнительных щедрот? Приходящая сестра милосердия вывозила его на коляске, и Рейн постоянно ловил взгляды прохожих: боязливые, сочувствующие. Если бы не предложение поработать в управлении, он действительно спятил бы от одиночества и тягостных раздумий.

   Работа со стражами встряхнула. Пусть в морге, патологоанатом, но всё не тухнуть дома одному. Доктор, не боящийся запустить руки в сгнивший за полгода труп, нужен был в управлении кровь из носу. А Рейну с недавних пор страшно не бывало, да и брезгливость отошла на второй план. Дела же порой попадались интересные. А уж когда к ним из приморского городка Фелтона перевели детектива Квона, молодого, амбициозного и такого ж нелюдимого, то дела и вовсе пошли на лад. Было с кем хорошо помолчать. Рейну не хватало друзей, а менталист, тонко улавливающий чужие эмоции, не давил на нервы и жалости не выказывал. Именно благодаря ему Рейн почувствовал, что снова может общаться с людьми.

   – И как работа?

   – По-разному, – уклончиво ответил доктор.

   В последнее время, после смены руководства, работы прибавилось: с одной стороны, ему перестали тащить все трупы подряд – неважно, по естественной причине умерли или нет, зато уж если приносили, то было над чем поломать голову. Рейн подозревал, что по возвращению дел будет гора: он уехал, оставив всё на пожилого помощника, а тот проводил время в лазарете чаще, чем работал.

   – Слушай, а насчет Венга… Не знаешь, что с ним?

   – Умер, – качнул головой Рейн.

   Венг был вторым выжившим из отряда, но ему, в отличие от Рейна, повезло меньше. Кости оказались стерты в труху, проломлен череп. Он провел в лечебнице год и умер тихо, так и не придя в себя. Иногда Рейн ловил подленькую мысль: может, и к лучшему. Он сомневался, что жизнерадостный парень, ни минуты не сидевший на месте, был бы рад жизни навечно прикованного к кровати инвалида. Если уж Рейн с трудом справлялся!

   Стеф глотнул еще потина и поспешно сменил тему:

   – А помнишь, наш Курт рассказывал про младшего брата? Я встретил его недавно в городе. Представляешь, тоже решил пойти служить! Отличный парень, кстати. Разве что немного…

   – Как Курт? – с иронией уточнил Рейн, и Стеф рассмеялся.

   – Точно сказано. Вроде балагурит, но со своими только, а так дичком держится. С дисциплиной у него проблемы. Но в остальном не к чему придраться: и служить хочет, и про ответственность помнит. Ты ведь в «Вороньем гнезде» остановился? Может, встретитесь. Вроде его туда направляли, помогать.

   Рейн кивнул. Значит, не ошибся: тот рыжий Коллинс был братом их сослуживца.

   Продолжить разговор они не успели – в паб с громким смехом ввалилась группа мужчин, тарабанящих на хаврийском. Все в синих мундирах, но расслабленные, скорее всего, какой-то из пограничных отрядов решил развеяться на соседской территории. Не сказать, чтобы такое поощрялось, но на подобные вылазки чаще всего закрывали глаза. Всем ведь интересно, как живут там, за перевалом.

   На посетителей хаврийцы внимания не обращали, но Стеф поморщился:

   – Ну всё, теперь спокойно не поговоришь.

   – Задирают?

   – Нет, просто шумные. Знаешь ведь поговорку: если весь народ вздохнет – ветер подует. А тут не ветер – ураган. Хаврийцы и по одному-то умудряются навести шороху.

   С этим было не поспорить. С тех пор, как в их управлении появилась хаврийка по программе обмена, начальство успело смениться, и не без ее помощи. Да и вечный холостяк Квон быстро оказался оприходован и до безобразия счастлив. Впрочем, что ворчать? Эти изменения к лучшему.

   Хаврийцы определенно бывали в пабе не один раз. Сдвинули несколько столов и уселись по центру, гогоча над какой-то сказанной ранее шуткой. Командир – подтянутый блондин, как и большинство хаврийцев, с посеребренными годами висками – изредка шикал на них, но не ругал. Подскочившую официантку они проводили по-мужски любопытными, но не глумливыми взглядами и после соизволили еще раз оглядеть присутствующих.

   – Знаешь, пойду-ка я расплачусь с барменом, а то они в тебе дырку сделают, – заметил Стеф спустя какое-то время.

   Доктор чем-то заинтересовал командира отряда. Немного поспорив со своим подчиненным, он встал и подошел к ним, держа в руках непочатую бутылку потина.

   – Спасибо за службу, – сказал командир, обратившись к Рейну на анвенте с ужасным акцентом. – Это ведь горный тролль? – он бесцеремонно указал на шрамы на его лице. Манер хаврийцам тоже не хватало.

   – Восемь троллей, если быть точнее, – вместо Рейна хвастливо ответил Стеф.

   По мнению доктора, хвастаться было нечем: отряд оказался не подготовлен к встрече, и то, что Рейн выжил, следовало считать скорее чудом, чем достижением. Если верить сухим фактам, его нашли в куче трупов: своих и троллей, но кто именно и каким образом убил горных тварей, чью шкуру не пробивали заклинания, да и пули брали далеко не все, оставалось загадкой.

   Командир присвистнул, а хаврийцы, навострившие уши и слышавшие их разговор, переглянулись.

   – Не хотите к нам присоединиться? Мы бы послушали о ваших… приключениях, – не сумел подобрать правильное слово блондин и с уважением посмотрел на Рейна.

   – Злоключениях, – поправил его Стеф.

   – Нет, – почти сразу ответил доктор.

   – Почему? – удивились оба его собеседника.

   – Хаврия, – одним словом пояснил Рейн.

   Он не считал нужным рассказывать о пограничной службе бывшим противникам. Даже если у стран на носу договорной брак. Вот поженятся наследники, сотрут границу – тогда пожалуйста! Но не раньше. Да и что он мог рассказать? Такие же байки о службе. О нападении троллей он ничего не помнил.

   – Да что за… – расстроенно протянули со стороны хаврийцев.

   – Рейн, не глупи! Это же не шпионы врага, – прошипел ему Стеф, так громко, что слышала, наверное, половина зала, но доктор был не преклонен.

   – Тогда хоть потин примите. От всего сердца, – признал поражение командир и отошел к своим.

***

Десять лет – достаточный срок, чтобы отвыкнуть свободно ходить по улицам города. Не то чтобы Кайла совсем никуда не выбиралась с гор, но чаще довольствовалась местными поселениями: меньше шансов встретить кого-то из знакомых. Сейчас она чувствовала, как на нее глазеют: случайные прохожие, стражи, даже хозяйка булочной, куда она зашла за ароматным пирогом. А как иначе? «Хозяйка ворон» вернулась из мертвых! Это определенно станет главной новостью недели.

   Казенный двухэтажный дом, в котором поселился Ильман, ничем не отличался от остальных. На первом этаже располагался магазин зонтов и тростей, а на второй – жилой – этаж можно было подняться по скрипящей лесенке. Комнаты сдавали сразу нескольким постояльцам. Чисто, опрятно, фиалки на окнах. Как завершающий штрих уютного дома, лениво гудела муха.

   – Могу я подняться к господину Ильману? – уточнила Кайла у хозяина дома, некрасивого рябого мужчины, сидящего в крохотной комнатушке под лестницей.

   Он долго изучал ее, пожевал губу. В конце концов не сдержался:

   – А вы и правда тьенна Абель?

   Кайла пожалела, что первым делом не пошла в ратушу. Показала бы документы всем неверующим. Впрочем, положенный на стол кровент разрешил сомнения.

   – Ну, проходите. Ильман в последнее время совсем никуда не выходит. Иногда за газетами, да и то, чаще всего мальчишки заносят. Так и зачахнуть недолго!

   Хозяин продолжал что-то бурчать ей в спину, пока Кайла поднималась по скрипучей лестнице. Мимо прошмыгнула кошка, гордо неся в зубах пойманную мышь. Похоже, решила поделиться добычей с хозяином, но тот не оценил: Кайла услышала возмущенный окрик снизу. А вот постояльцы на крик не отреагировали, наверное, привыкли. Найдя нужную дверь – третью справа, Кайла постучала, но никто не ответил. Тогда она толкнула ее и зашла.

   Ильман сидел в кресле-качалке, повернувшись лицом к окну и спиной ко входу, и читал газету. Пахло табаком и кофе. Дрянным первым и горчащим вторым. Седые волосы управляющего были коротко стрижены, а длинные пальцы барабанили по подлокотникам кресла.

   – Газету оставьте на столике. Оплата там же, – не оборачиваясь, проскрипел он и махнул рукой.

   – Всего один медяк? Да ты стал скупее, – громко объявила Кайла, поставив на столик коробку с пирогом и подхватив монетку.

   Ильман обернулся.

   Как же он постарел! Будто высох. Черный домашний халат, из широких рукавов которого торчали длинные руки, только подчеркивал худобу. Тонкие губы шевелились, что-то шепча. Ее имя? Кайла не могла разобрать.

   – Смотришь так, будто призрака увидел, – не сдержалась она, а у самой комок в горле встал. Кайла чуть не расплакалась, когда увидела Дафну, а ведь с кухаркой она была далеко не так близка, как с Ильманом, заменившим им с сестрой рано ушедшего в Пустошь деда. – Давно не виделись.

   – Давно. Как выросла-то. На мать похожа, а взгляд – отца!

   Он поднялся, выпрямившись во весь немалый рост, и шагнул к ней, не в силах отвести взгляд и одновременно пытаясь нащупать стоящую рядом с креслом трость. Узловатые пальцы вцепились в спинку кресла. Наконец ему удалось схватить трость, и он, тяжело опираясь на правую ногу, подошел к Кайле и взял ее за руку. Хватка осталась такой же крепкой, как и раньше.

   Некоторое время оба молчали, разглядывая друг друга. Кайла отмечала глубокие морщины, испещрившие лицо. А светлые серые глаза, казалось, еще больше посветлели. Ильман ее узнал, она не сомневалась в этом ни секунды. В детстве они с Минтой часто дурачились: менялись одеждой, а потом водили за нос прислугу и родителей, заставляя угадывать, кто перед ними. Ошибались все с переменным успехом. Все, кроме Ильмана – с ним шутка не проходила. Он различал сестер, ни разу не ошибившись.

   – Навестить пришла, или как? – первым нарушил молчание бывший управляющий.

   – Пришла просить об одолжении. Я вернулась домой, и мне нужна твоя помощь.

   – Помощь ей нужна! А последние годы справлялась сама и не вспоминала! Десять лет, Кайла!.. – последние слова он произнес с такой горечью, что стало стыдно.

   – Я помнила. – Кайла сжала его руку. – Но я не могла вернуться.

   – А сейчас, значит, можешь…

   Кайла кивнула, прикусив губу. Десять лет она пряталась от самой себя. Похоронила Кайлу Абель глубоко внутри, обретя новую жизнь: свободную, немного сумасшедшую, но подходящую ей – по крайней мере, так казалось. Но только дома она почувствовала себя цельной.

   – Ты приедешь в «Воронье гнездо»?

   Ильман долго смотрел на нее, затем отпустил руку и спросил:

   – А что скажет Луис? Он дал мне расчет, я его уже потратил. Комната снята на полгода, а она, как ты видишь, очень неплоха. Тихо, никто не мешает. Обедами, опять-таки, кормят и ужином. Хуже, чем Дафна, но с голоду не помрешь. И всё оплачено наперед, деньги не вернут.

   Кайла незаметно выдохнула. Раз управляющий начал рассуждать, кто что скажет и подумает, значит, есть шанс на согласие!

   – Что он может сказать? Формально владелица – я. Что хочу, то и творю, – безмятежно ответила она. – А насчет денег не переживай. Считай, это были отпускные. Ты отдохнул и готов работать с новыми силами. Что скажешь?

   На самом деле Кайла была готова привезти его назад хоть сегодня! Она не представляла, с какой стороны подступиться к делам. Сестра намного лучше разбиралась с бухгалтерией и нашла какие-то проблемы в бумагах – что-то, связанное с шахтами, но глубже копнуть не успела. И еще, если верить слухам, Луис в последний месяц пытался выставить отель на торги. Наверняка выставил бы, если б успел вступить в наследство. Может, и Ильмана уволил, чтобы тот не мог помешать?

   – Я не мальчик на побегушках, чтобы возвращаться по первому слову, – проворчал Ильман. – Помочь помогу, из уважения к твоим покойным родителям. А дальше посмотрим. В любом случае мне понадобится время, чтобы закончить здесь дела.

   – А когда закончишь – вернешься?

   – Девчонка! – бывший управляющий грозно потряс перед ней пальцем, но Кайла обезоруживающе улыбнулась. Будь Ильман рядом, ей стало бы спокойнее. Да и на будущее, чтобы сестра не осталась одна…

   – Кайла!

   – Да?

   – Вы с ней виделись?

   Не нужно было уточнять, что Ильман спрашивает о Минте. Кайла кивнула, и на лице бывшего управляющего отразилось облегчение.

   – Носи обручальное кольцо на шее. Уже год, как она сняла его с пальца, – указал на мелкую несостыковку Ильман, и Кайла понятливо сжала кулак.

***

Она провела у Ильмана несколько часов, собирая в общую картину те обрывки информации, которые удалось узнать раньше. Слухи о продаже отеля оказались не такими уж слухами – местом заинтересовался некто влиятельный из столицы. У тьена Гефмана, доверенного этого господина, в городе была контора по приобретению недвижимости. Сначала он приезжал к Минте, пытался договориться о продаже отеля и земли. Затем, когда с ней не вышло, стал обихаживать Луиса. Помимо денег, он предлагал помощь с переездом в столицу и теплое местечко чиновника средней руки. Минта и Луис поругались по этому поводу и к общему мнению не пришли: согласиться на сделку Минту не подвигло даже предложение элитного пансиона для Фрейи. Когда же сестра попала под обвал, Гефман объявился на ее похоронах и, слово за слово, зацепился за продажу отеля.

   Ильману сделка не понравилась сразу. Вроде бы придраться было не к чему: сумма, которую предлагал покупатель, была чуть выше ожидаемой и оттого весьма соблазнительной. А жизнь в столице тешила честолюбие Луиса. Но это и напрягало: условия были слишком хороши, чтобы отказаться.

   С рассуждениями бывшего управляющего Кайла согласилась. Как бы сильно она ни любила родное «Гнездо», а большой выгоды отель не приносил. Завлечь посетителей – задача непростая, тут и близость к хаврийской границе мешала, и горная нечисть: конечно, патрульные отряды следили, чтобы обстановка не накалялась, но и одной заблудшей химеры хватало, чтобы расправиться с неосторожными путниками. Так себе отдых, для любителей острых ощущений! По большей части в отеле останавливались охотники, но они снимали номера подешевле, только чтобы переночевать.

   Впрочем, всегда оставался вариант, что господину, жаждущему заполучить отель, просто «вожжа под хвост попала», как любила приговаривать тьенна Дафна. Не привык к отказам, вот и раззадорился. В любом случае Луис ничего не мог сделать с отелем без согласия жены, а она дом продавать не собиралась.

   Пожалуй, стоит поговорить с этим Гефманом, решила Кайла. Ильман утверждал, что тот был весьма настойчив в своих предложениях. Что ж, она тоже умела проявлять настойчивость.

   Контора по сделкам с недвижимостью находилась в двух кварталах от доходного дома и занимала весь первый этаж. Дверь открыл человек в строгом костюме, средних лет и совершенно невзрачный. Такого увидишь и через минуту не вспомнишь. При взгляде на посетительницу на его лице на миг промелькнуло удивление, но он быстро совладал с собой.

   – Вот как, тьенна Абель? Значит, слухи не врали, вы живы. Признаюсь, я не сразу поверил. Прошу, проходите, не стойте на пороге.

   Кайла вошла внутрь. Прихожая была совсем крохотной, одна вешалка и корзина для зонтов, а вот кабинет оказался просторным и светлым. Для посетителей напротив стола стоял удобный кожаный диван, в аквариуме в углу плавали рыбки. Из любопытства Кайла постучала по стеклу – и рыбки тотчас подплыли к ней.

   – Чем обязан визитом? – спросил Гефман, подойдя к заваленному бумагами столу – еще одному показателю занятости и успеха.

   Кайла не стала ходить вокруг да около и сразу перешла к делу:

   – Я получила сведения, что вы заключили сделку с моим мужем.

   – Так значит, вы желаете получить свою долю? – уточнил тьен Гефман.

   – Что, простите? – обернулась Кайла.

   – Вы хотите себе домик? – поспешно исправился тьен Гефман и подергал себя за бородку. – Честно говоря, купить два дома в столице будет трудновато. К тому же я обещал господину Луису дом в центре, а это недешевое удовольствие. Бюджет на исходе, но, думаю, смогу договориться со своим нанимателем и подобрать вам если не дом, то этаж. Вы ведь не будете против милой приветливой соседки? Есть у меня на примете одна веселая вдовушка, как раз вашего возраста. Понимаю, после случившегося вам наверняка страшно оставаться с мужем наедине…

   – Почему?

   – Что – почему?

   – Почему мне должно быть страшно? – спросила Кайла с самым что ни на есть безмятежным видом. О том, что у четы «воронов» всё далеко не так безоблачно, как хотелось бы, судачил весь город, но это не повод обвинять Луиса в покушении.

   Наверное, тьен Гефман и сам понял, что погорячился, и попытался смягчить сказанное:

   – Однажды уединение обернулось для вас трагедией. К сожалению, господин Луис – обычный человек и не всегда может помочь. Если бы он был магом…

   – Мы были в горном домике за сотню миль от отеля. Меня придавило снегом. Думаете, маг справился бы с лавиной? – скептически уточнила Кайла.

   Тьен Гефман всплеснул руками.

   – Так об этом и речь! В городе подобного не случилось бы. Поверьте, вам понравится жизнь в столице. Я вообще не понимаю, зачем молодой красивой женщине оставаться в приграничье! Вы только хороните себя, уж простите за столь ужасное сравнение, но оно само просится на язык. К тому же через пять-семь лет вашей прелестной дочери пора будет дебютировать. Ах, это же ожившая сказка! У вас как раз будет время подготовиться, завести полезные знакомства. Уверен, мой наниматель окажет вам ответную услугу…

   – А как зовут вашего нанимателя? Тьен?..

   – Тьен Форц. Он бывший комиссар стражи, по личным причинам ему пришлось оставить службу, но, поверьте, это достойный человек, благосклонность которого – большая удача. И не только – уверен, с его знакомствами вы с легкостью войдете в высшее общество.

   – И зачем этому достойному господину отель в нашей глуши? – Кайла сделала вид, что раздумывает над его словами.

   – В отличие от вас тьен Форц, увы, не молод, и устал от бодрой столичной жизни. А здесь горный воздух, тишина, благодать… А вот, собственно, и бумаги. Подпись вашего мужа уже есть, осталось ваша. – Гефман с заискивающей улыбкой протянул гостье перо.

   Отлично! Нужные бумаги сами идут в руки! Кайла изучила все пункты договора, особое внимание уделив передаваемым землям и пристройкам. А Луис продешевил – с шахтами земля стоила куда дороже.

   Закончив с бумагами, Кайла положила их на стол.

   – Боюсь, сделка отменяется. «Воронье гнездо» не продается.

   – Тьенна Абель, при всём уважении, это не тот вопрос, который вы можете решать единолично. Думаю, мне стоит обсудить его с вашим мужем, – вежливая улыбка на лице Гефмана стала вымученной.

   – Нет, тьен Гефман, это вы, кажется, забыли. Я – единственная полноправная хозяйка отеля, и только я вправе решать, как с ним поступить. Пожалуйста, передайте это своему нанимателю и прекратите донимать мою семью.

   Дальнейший спор был бессмысленным. Пустая трата времени, которого и без того не хватало – Кайле предстояло выдержать битву в городской администрации по восстановлению документов.

   – Еще на днях это было не так, – бросил ей в спину Гефман. – И вопросы купли-продажи решал ваш муж. Жизнь очень переменчива, не находите?

   – Вы мне угрожаете? – неподдельно удивилась Кайла, обернувшись на пороге.

   – Что вы… Просто напоминаю, насколько опасна жизнь за городом, – мужчина развел руками, всем видом выражая фальшивое дружелюбие. – Если что, мое предложение остается в силе. Вы знаете, где меня найти.

***

Погода испортилась. Хлынул ливень, а когда затих, по мостовой забарабанил мелкий дождь, прогоняя людей домой и превращая улицы в зонтичное море. До дождя Кайла успела заглянуть в администрацию и подать прошение на восстановление документов: на нее посмотрели как на мошенницу, убедились, что она не использует меняющие внешность артефакты и взяли кровь на проверку. Лишь после подтверждения выдали временное свидетельство. Временное! «Подождите несколько дней до завершения процедуры» – предупредил секретарь, и Кайле пришлось смириться.

   Пережив бюрократическую волокиту, она перекусила у Ильмана и надеялась прогуляться, посмотреть, как изменился город, но пошел дождь. Да такой, что без зонта не выйдешь, промокнешь за минуту! Она заглянула на первый этаж в магазин и, почти не выбирая – на ее непритязательный взгляд, черный зонт слева и справа отличались друг от друга разве что ценой! – приобрела зонт. На выходе взгляд зацепился за крепкую мужскую трость, и, поколебавшись минуту, Кайла захватила ее с собой и вернулась к прилавку.

   С одной стороны, трость была жутковатой, с другой – притягивала взгляд. Набалдашник в виде вороньего черепа смотрелся потрясающе реалистично, и Кайла решила, что такая трость доктору подойдет. Дополнит и без того суровый и загадочный образ. А ворон… Она позволила себе надеяться, что при взгляде на трость Рейн будет вспоминать отдых в «Вороньем гнезде» и его хозяйку.

   Цена кусалась, но на протяжении десяти лет Кайла не потратила из наследства ни кровента и могла позволить себе маленький подарок.

   – У вас хороший вкус, тьенна. Эта трость изготовлена из ясеня, а набалдашник – чистое серебро. К тому же здесь есть секрет. – Продавец слегка провернул вороний череп, и ему в руку выскочил короткий стальной клинок. – Эстетично и практично. Вам завернуть?

   – Да, пожалуйста.

   Из магазина она вышла со значительно полегчавшим кошельком, зато с зонтом и тростью. Осталось придумать, как вручить подарок Рейну. Для комплимента от отеля трость была слишком дорогой, а как проявление заинтересованности… Кайла вздохнула, покрутив обручальное кольцо на пальце. Сейчас она замужняя дама, какая тут заинтересованность!

   Раз уж вспомнила о браке, стоило проявить интерес к пассиям Луиса. Супруг Минты никогда не был примерным семьянином, а любовниц менял как перчатки. Откупался за пылкую страсть дорогими подарками, и любовники расставались довольными друг другом, без скандалов. Однако тьенна Наби умудрилась задержаться в фаворитках. И если Луис по-настоящему попался к ней на крючок, она вполне могла пожелать сменить статус: быть хозяйкой отеля и женой всяко лучше, чем подружкой на ночь.

   Без доказательств Кайла никого обвинять не собиралась – это была всего лишь одна ниточка, которая могла вывести к разгадке покушения, – но посмотреть на женщину, сумевшую зацепить Луиса, хотелось.

   Судя по развешанным афишам, тьенна Наби выступала в городском театре. Туда Кайла и отправилась: проще всего разузнать о певице, поговорив с местной прислугой, а если повезет, пересечься и с самой соперницей. Вряд ли Луис успел сообщить ей, что жена жива, и первая реакция на подобную новость будет самой честной.

   Увы, парадный вход в театр оказался закрыт до вечера. На стук никто не ответил, а к черному входу дорогу преграждала запертая калитка.

   Кайла привстала на цыпочки, чтобы заглянуть в фойе через окно: ей показалось, кто-то прошел по залу.

   – Что вы делаете? – с акцентом спросили за спиной.

   Кайла обернулась. Позади нее под зонтом стояла хаврийка ее лет, в экстравагантной шляпке и пальто по последней моде. Как она умудрилась незаметно подойти – загадка! Не иначе дождь помог.

   – Вы журналистка? Меня не предупреждали об интервью, – окинула ее недовольным взглядом незнакомка. – Вам придется подождать, пока не закончится репетиция. Я не люблю отвлекаться перед пением.

   – А вы?.. – в принципе, Кайла догадалась, кого видит перед собой – в театре было не так много артистов из Хаврии.

   – Делаете вид, что не узнали меня? Это даже смешно!

   Тьенна Наби прошла мимо Кайлы, едва не задев ее зонтом. Уверенности в себе женщине было не занимать. И ключ-руна от центрального входа у нее была личная, на золотом брелоке.

   – Так и будете стоять под дождем? Проходите, – позвала она из холла, не обернувшись. Швырнула пальто на вешалку и прошла к столику у окна, вытаскивая из сумочки тонкую дамскую сигарету. – Терпеть не могу дождь. Он вызывает у меня скуку. Об этом не пишите, – тут же добавила она, зажигая сигарету и делая глубокую затяжку.

   Кайла же попыталась мысленно противопоставить яркой, наряженной в меха певичке свою миловидную, но совершенно обычную сестру – и порадовалась, что им двоим не довелось встретиться. Наверняка эта тьенна Наби посмеялась бы над попыткой Минты отстоять свою семью.

   Актриса приоткрыла окно, выпуская струйку дыма на улицу.

   – Как вас зовут? – с теми же скучающими интонациями спросила она.

   – Кайла Абель. – Она протянула руку новой знакомой, внимательно наблюдая за реакцией на свои слова.

   – Госпожа Абель? Как удивительно! – Наби ответила коротким рукопожатием, едва коснувшись пальчиками ее ладони. – У одного моего знакомого так звали жену. Бедняжка погибла этой зимой.

   – Правда, удивительно. Ведь я жива и перед вами, – не сдержалась Кайла.

   Красивое лицо собеседницы искривилось сначала в недоумении, а затем, совершенно неожиданно, губы сложились в ухмылку.

   – Утром Луис упоминал об этом курьезе. Правда, мы не думали, что это всерьез. Вы действительно тьенна Абель и пришли сюда устроить скандал? Я польщена! Вы выжили под лавиной, вернулись, чудесно выглядите – но так волнуетесь, что я украла вашего мужа! – она коротко и зло рассмеялась.

   Пожалуй, со стороны это на самом деле выглядело забавно. Забавно и жалко. Как попытка уговорить вора не брать чужое.

   – Пожалуйста, не поймите превратно! Нас с Луисом связывает любовь к театру. Глубокая, чистая любовь, – продолжала насмешничать тьенна Наби.

   «И поэтому Луис не приходит ночевать домой?» – так и вертелось на языке. Сдержать скептический смешок не получилось, а Кайла и не пыталась.

   – Тьенна Наби, не обижайтесь, но вас с Луисом может связывать что угодно, когда угодно и сколько угодно раз, лишь бы общественность об этом не судачила, – успокоила она собеседницу. Пусть лучше Луис проводит время с Наби, чем мешает расследованию. – Собственно, об этом я и хотела поговорить. Вы ведь понимаете, мое возвращение вызовет много пересудов, не хочу давать лишний повод для сплетен.

   – А вы не такая тряпка, как утверждал Луис. – Тьенна Наби потушила сигарету, во взгляде зажегся интерес. Она подалась вперед, чтобы рассмотреть Кайлу. – Я думала, вы будете кричать и требовать оставить его в покое.

   – Луис бросил меня умирать и развлекался с вами, едва отпели панихиду. Вы действительно считаете, что у меня есть к нему какие-то чувства? – вопросом на вопрос ответила Кайла.

   – Что ж, смерть пошла вам на пользу.

   Придумать достойный ответ Кайла не успела. В зал влетел маэстро, высокий и худой как кузнечик, на ходу оправляя галстук.

   – Госпожа Наби, вы уже здесь! И снова курите. Да еще у открытого окна в такую погоду! Я же предупреждал, испортите голос, – высказал он, активно жестикулируя. – У нас выступление через три дня, что будете делать, если простынете? Так, а вы кто? – мужчина соизволил обратить внимание на постороннюю.

   – Моя поклонница, – опередила ее актриса, и Кайла проглотила ответ – не стоило распространяться об их короткой беседе. – Вызовите ей паромобиль, чтобы довезти до отеля. В такой дождь опасно ездить по горным дорогам.

   – Не стоит, я на машине, – поспешно отказалась Кайла.

   Впрочем, она отказалась бы в любом случае. Не хотелось быть обязанной любовнице Луиса даже в такой малости.

***

Дождь и впрямь усилился, грозя размыть дорогу. Когда Кайла вернулась к паромобилю, ее пальто успело промокнуть, несмотря на зонт, а юбку можно было выжимать.

   – Всё хорошо? – Рейн встретил ее у паромобиля. Машину он оставил под навесом, чтобы зря не мокнуть. – Обедала?

   – Да. А ты? – уточнила Кайла, забравшись в сухой и теплый салон. Кивок немного успокоил, и она, отогревая руки, предложила. – Тогда возвращаемся.

   Завернутая трость перекочевала на заднее сиденье, дожидаться своего часа. Кайла пристегнулась, жалея, что не смогла перекусить с Рейном. Помнится, раньше он частенько пытался ее накормить. Приносил сладости и сыр, а однажды поймал кролика. Но свежевать его пришлось самой Кайле. Доктор, проводивший сложные операции на живых людях, до того дня никогда не снимал шкурки с животных.

   Днем транспорта в городе прибавилось. Повозки и паромобили ездили наравне, и скорость вторых существенно снижалась. Образовывались самые настоящие пробки – водители стояли на перекрестках, пытались разминуться на узких улочках и беспрестанно кричали и гудели. Вскоре стала известна и причина – на соседней улице засорилась ливневая система, превратив дорогу в реку. Кто-то, не выдержав, попытался объехать кавалькаду, но только застрял и создал еще больший затор.

   Продвигались медленно, и от скуки Кайла успела изучить местный пейзаж, перекинуться парой дежурных фраз с такими же скучающими в пробке соседями и купить мясной пирожок у бойкого мальчишки, выбравшего удачное время, чтобы пробежаться мимо застрявших машин. Откусила сама и, распробовав, по старой памяти предложила Рейну. Доктор отказываться не стал, но покосился на нее с любопытством. Кайла запоздало сообразила, что замужние тьенны не кормят мужчин с рук, по крайней мере, чужих.

   – Не хочу показаться параноиком, но, кажется, они едут за нами от самого центра, – чтобы хоть как-то отвлечь внимание от конфуза, высказалась она, вытерев руки платком и уставившись в зеркало заднего вида.

   За ними следовал новенький черный паромобиль с блестящим клаксоном. Водителя из-за дождя рассмотреть не получалось. Рейн тоже посмотрел, но у него машина подозрения не вызвала. Ехала не отставая, но и не подъезжала ближе. Не считать же каждую попутку за преследователя.

   Кайла и не собиралась, достаточно было начать новую тему, а не думать про треклятый пирожок. Но вот спустя несколько поворотов они выехали к дороге, ведущей за город, а машина так и следовала за ними в отдалении. Тогда женщина забеспокоилась. До выезда из города осталось всего ничего, но не устраивать же потом гонки на перевале?

   – Хочется верить, что нам просто в одну сторону, – пробормотала она, проклиная свой длинный язык. Накаркала, как пить дать! Может, это драгоценный Луис попросил знакомых за ними проследить? – Смотри, он поворачивает, как и мы.

   – Подождем? – скрипящим голосом уточнил Рейн, предлагая самый простой вариант проверить, преследуют их или показалось.

   – Да, давай остановимся и проверим, – согласилась Кайла. Она была практически уверена, что их преследователи никуда дальше не поедут.

   Доктор нажал на тормоз, прижимаясь к обочине. Сзади возмущенно прогудели – мол, надо заранее сообщать, что решил парковаться! – и черный паромобиль проехал мимо, не сбавив скорости. Он скрылся за поворотом, напоследок обдав их грязью из глубокой лужи.

   – Теория всемирного заговора разлетелась на части, – развела руками хозяйка отеля, проводив взглядом уехавшую машину. Дождь всё усиливался, превращая дорогу впереди в серую смутную полосу. – Поехали домой, пока нас окончательно не затопило.

   – В горах – солнце, – со знанием дела заявил Рейн, вдругоряд завел паромобиль, и они тронулись в путь.

   Откинувшись на спинку удобного кожаного сиденья – а Луис не ограничивал себя в средствах! – Кайла исподтишка подглядывала за сосредоточенным на дороге доктором. Тонкие губы были сжаты в полоску. Семь лет!.. Страшно представить, как он их пережил.

   – Спрашивай.

   Скрипящий голос заставил ее сильнее вжаться в кресло. Как же напугал! Но гораздо хуже, что Рейн поймал ее за подглядыванием и теперь хотел знать причину.

   – Это больно?

   – Что?

   – Ну, разговаривать. Ходить. Вести машину…

   Кайла смутилась собственных вопросов, а губы доктора внезапно расплылись в странном оскале, должном изображать улыбку. Он оторвал механическую руку от руля, сжимая и разжимая пальцы протеза. Как бы хорошо ни работал сложный механизм, а с мелкой моторикой наверняка были проблемы.

   – Нет. Уже – нет, – признался он, когда они выехали за пределы города и прибавили скорость. – Говорить неудобно, – подобрал он правильные слова, стараясь произносить их медленно, чтобы речь звучала четко и внятно.

   На взгляд Кайлы, у Рейна с речью всё было в порядке. Да, голос звучал грубо, с механическими нотками, но слова он не проглатывал и делал паузы в нужных местах. Впрочем, после общения с Урхом и его семьей ей сложно было оставаться непредвзятой в этом вопросе.

   Первые полгода, которые Кайла провела у Урха, она училась распознавать в издаваемых им звуках значения слов. Думала, с ума сойдет, пока выучит. Поначалу всё звучало одинаково: когда Урх злился и просил ее никуда не выходить из дома, когда желал спокойной ночи или звал обедать, когда впервые привел своего ученика – Хорга – знакомиться со спасенным человеком. Это всё воспринималось как резкое каркающее нечто. Затем Кайла стала различать интонации. Затяжные нотки. Особое урчание, сопровождающее некоторые фразы, когда Урх был доволен. Булькающие звуки, должные изображать возмущение. Учеба шла медленно, но ей достался терпеливый учитель.

   Уж если она сумела понять, что говорит Урх, неужели не разберется в словах «железного доктора»?

   Паромобиль свернул на узкую горную тропу, самое опасное место на всем пути к отелю. Здесь даже пешком было неудобно спускаться, а уж ехать на транспорте, почти вплотную прижимаясь к хлипкому деревянному ограждению, и подавно. Кайла отвернулась от окна, стараясь не смотреть вниз. Чем выше они поднимались, тем меньше становился город внизу.

   – Я ошибся, – вдруг признал Рейн, посмотрев в зеркало заднего вида, и переключил рычаг скорости. – Держись.

   Он резко нажал на педаль газа и рванул вперед.

   Кайла оглянулась. Черный паромобиль, который обогнал их в городе, теперь стремительно догонял. Скользкая дорога мало его беспокоила: он набирал скорость, как одержимый. Похоже, водитель собирался прижать их к обочине и скинуть вниз. И черт с ним с паромобилем – машины Луиса было не жаль, но ведь и они полетят в бездну вместе с ней! Одного падения Кайле хватило на всю жизнь.

   – Мы сможем оторваться? – Она вцепилась в ремень безопасности, не зная, что лучше сделать – отстегнуть его или оставить.

   – Попробую.

   Рейн выжимал из машины максимум. Паромобиль трясло на ухабах, подкидывало на камнях. Будь они в кэбе, пробитым колесом не отделались бы.

   Ударивший в гору заряд магии Кайла скорее услышала, чем увидела, а затем полетела на доктора и едва не уткнулась носом ему в колени. Удержал ремень безопасности: всё-таки хорошо, что не отцепила. И плохо, что их пытались убить.

   – Я в порядке, – поймала она обеспокоенный взгляд Рейна и обернулась, чтобы увидеть очередную молнию. Посыпался град камней, да такой, что от удара смяло крышу. – Да он спятил! Мы ведь оба…

   – Не бойся.

   Рейн крутанул руль в сумасшедшем развороте и проехал боком по камням. Идеальная покраска слезла с машины с противным скрежетом, брызнули искры. Проскользнув по мокрым камням, их паромобиль оказался позади мчащегося на таран преследователя и, не замедляясь, со всей накопившейся инерцией ударил ему в бок.

   Преследователя закрутило на месте, всё больше приближая к обрыву. Кайла зажмурилась, не желая видеть падения, но повезло – паромобиль застрял между двух валунов у самого края. Колеса продолжали прокручиваться, словно водитель собирался куда-то еще. Из-под капота валил сизый дым.

   – Надо посмотреть, как он там, – дрожа от пережитого, сказала Кайла.

   – Сиди здесь, – коротко приказал доктор.

   Да какое там «сиди»! Женщина вышла следом, для уверенности захватив с заднего кресла трость. Магия оставалась при ней, и она могла запросто превратить получившуюся из паромобиля груду железа в металлическую тюрьму, но кто сказал, что их преследователь не ответит? Молниями он кидался будь здоров!

   Конечно, доктору не понравилось, что она не послушалась, но она и раньше поступала по-своему. В руках Рейна заиграла молния. Он открыл водительскую дверь, едва не сорвав с петель, и приготовился запулить в водителя магией. Но этого не потребовалось. Несколько мгновений мужчина изучал обстановку, а затем полез внутрь, скрипнув зубами.

   – Он умер? – с замиранием сердца спросила Кайла.

   – Да. Не нужно…

   Наверное, он хотел предостеречь ее от неприятной картины, но Кайла уже заглянула внутрь, через плечо доктора. Водитель был мертвее мертвого. Сначала в глаза бросился старый потрепанный пиджак, затем и его обладатель с залитым кровью лицом, неестественно свернутой шеей и крупными руками, до последнего сжимающими руль. Безжизненные глаза уставились в одну точку. Кайла никогда не видела этого мужчину и понятия не имела, чем ему не угодила.

   – Насмотрелась? – Доктор выглядел крайне раздосадованным. – Знаешь его?

   Она помотала головой и отвернулась, борясь с тошнотой.

   – Надо доехать до отеля и вызвать стражей.

   – Не нужно. – Рейн вытащил висящий на шнурке амулет связи и активировал на ближайший участок стражи. – Нападение. Труп. Нужен выезд.

   Диспетчер спросил что-то еще, попутно вычисляя их координаты. Рейн отвечал сухо и коротко, промелькнула пара имен. Наконец доктор закончил разговор и убрал артефакт обратно под пальто.

   – И что теперь делать? – растерянно уточнила Кайла.

   – Ждать.

   Доктор выбрался из машины, наверняка представляя все прелести предстоящего расследования, где из пострадавших их могли сделать подозреваемыми.

ГЛАВА 5

Новость о том, что хозяйка «Вороньего гнезда», тьенна Кайла Абель вернулась из мертвых, разлетелась по городу быстрее пожара. Услышав об этом впервые, следователь управления Ансельма, тьен Фертан только грустно усмехнулся в усы, слизывая с них кофейную пенку. Стажерам что ни скажи, во всё верят! Но когда с этим же известием пришел его помощник, утверждающий, что видел тьенну Абель на улице, Фертану стало не по себе. А затем ожидаемо пришел запрос из администрации – требовалось проверить благородную тьенну на артефакте родства. Чиновники тоже засомневались, что тьенна Абель та, за кого себя выдает.

   – И с кем они собираются сравнивать ее кровь? – с раздражением уточнил следователь. – Фрейя Абель учится за городом. Скажите, пусть проверят госпожу Кайлу на личину и возьмут кровь, а я пока отправлю в пансион запрос. Хотя сомневаюсь, что он понадобится.

   Его семья служила господам Абель несколько поколений. По семейным преданиям, далекий предок был верным оруженосцем основателя рода. Его отец следовал традициям, охраняя отель как верный пес. Пока не получил травму во время стычки с пьяным постояльцем и не был милостиво отправлен на пенсию.

   Тогда Фертану казалось, что хозяева просто не хотят видеть рядом с собой уродство: постоялец оказался магом и сжег отцу половину лица. Жуткое зрелище, явно непредназначенное для изнеженных деток, а у госпожи Абель только родились девочки-близняшки. Пенсия помогла отцу устроиться в городе и неплохо поддержала их семью, двенадцатилетний Фертан даже пошел в военную школу, но… Осадок от того, что их выставили, остался.

   Фертан полагал, отец будет злиться на них, но ошибся – новость о взрыве дирижабля, где погибла почти вся семья Абель, подкосила отца. В тот день он многое рассказал о «воронах» – не те легенды, которые ходили в народе, а то, что знали лишь близкие люди. Но черт возьми, эти истории вызывали к погибшим еще большее уважение!

   Особой помощи Кайле Абель молодой следователь оказать не мог. Но ребят на службу отправил. По официальной версии – патрулировать местность рядом с отелем. Но, как и ожидалось, старый вояка Беннет быстро прибрал их к рукам, и у отеля появилась какая-никакая, а защита.

   Фертан будто приглядывал за бывшими хозяевами издалека. От преданности роду сводило зубы. Много лет спустя, когда в участок поступил анонимный донос, что хозяин «Вороньего гнезда» избивает свою жену, следователь сразу взялся за дело. Молодая хозяйка отеля вышла к нему в наглухо закрытом платье, набеленная пудрой до невозможности дышать и длинных перчатках, и тихим голосом попросила больше не беспокоить подобной глупостью – у них с мужем всё прекрасно. Отметина от пощечины на лице проступала сквозь пудру, но женщина продолжала стоять на своем.

   Дура. Следующие доносы Фертан проигнорировал.

   Он навещал отца, когда пришла новость – тьенна Абель погибла. Отправилась вместе с мужем в домик в горах, Луис сумел выбраться, а ее засыпало снегом. Какая нелепая и трагичная смерть! Об этом судачили на каждом углу, а шепотом добавляли – наверняка, Луис жену и прикончил. Следователь был с ними согласен, но причин арестовывать вдовца у него не было – если на месте преступления оставались улики, лавина уничтожила их набело.

   Те, кто ушел навсегда, из Пустоши не возвращаются. Тьенны Абель не было два месяца. Фертан присутствовал на ее похоронах – стоял в сторонке, наблюдал за разыгрываемым «безутешным» мужем спектаклем. Нет, были там и те, кто искренне скорбел: полная кухарка, разрыдавшаяся у пустого саркофага, седой охранник. Больше всего было жаль Фрейю, дочь Кайлы – девчонка не проронила ни слезинки, но во взгляде плескалось столько боли, что Фертан не рискнул посмотреть на нее снова.

   Он и сам скорбел, хоть тщательно следил, чтобы на лице не отразилось лишних эмоций. А теперь Кайла Абель вернулась из мертвых? Да кто в это поверит!

   Следователь отошел от окна, поймав себя на мысли, что слишком пристально рассматривает проходящих мимо рыжеволосых женщин.

   – Тьен Фертан, срочный вызов, – постучался к нему помощник. – Авария на серпантине к «Вороньему гнезду». Есть погибший.

   – И при чем здесь я? Пусть отправят стражей. Мы не занимаемся дорожными происшествиями.

   – Вызов пришел по внутренней связи. Утверждают, что это нападение, – помощник замялся. – Там еще… тьенна Абель.

   – Погибла? – он не смог сдержать язвительного вопроса.

   – Свидетель, – к счастью, не заметил иронии помощник.

   Фертан выдохнул сквозь зубы. Вот как знал, что ничем хорошим эта история не закончится.

   – Подгони машину, мы выезжаем. И позови кого-нибудь из лазарета, может понадобиться помощь целителя.

***

Стража доехала быстро. Относительно быстро, учитывая городские пробки и десяток миль по раскисшей от дождей дороге. За это время Рейн уже связался с Вистоном и кратко обрисовал ситуацию.

   – Труп?! Док, ты серьезно? – Судя по хриплому голосу, комиссар то ли простудился, то ли спал на работе, то ли не спал вовсе уже несколько суток – доктор склонялся к последнему варианту. – Ты уже соскучился по своему подвалу? Я тебя отдыхать отправил, а не работать!

   – Не уверен, – пробормотал Рейн.

   Если бы Кайла вернулась в отель