Купить

Запретный плод для бастарда. Наталья Шевцова

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Наги и нимфы испокон веков относятся друг к другу с недоверием и предубеждением. Драконы и нимфы - тоже.

   Я - принцесса Нимфляндии, а Эрик – бастард императора враждебного государства и полудракон-полунаг.

   Казалось бы нас столь многое разделяет, что шансов на любовь - нет, но...

   

   В тексте: вьюнки-телохранители, ветры-шпионы, сражение драконов, кулачные бои орков и очень высоко ценящий себя котелок...

   

ГЛАВА 1

Едва я обмакнула Плюмо Шентием в свою кровь, как оно выскользнуло из моих пальцев и закружило по комнате, останавливаясь то на одной части каменной стены, то на другой, то на полу, то на потолке, то на решетках, пытаясь что-то нацарапать.

   – Что это? Что это оно делает? – поинтересовался у меня Эрик, который, как и я, загипнотизировано следил за виражами пера.

   Хотя нет, не совсем как я. Я также ещё и боковым зрением возмущенно поглядывала на Эрика, развалившегося на единственной в этом каменном мешке кровати, узкой и неудобной, правда. Но суть не в этом. Суть в том, что я в это же самое время, словно птичка на жердочке, ютилась, присев на прикроватную тумбочку, которая была ещё более узкой и ещё более неудобной. Ну вот где? Где его рыцарские манеры? Искренне не понимала я.

   – Это Плюмо. И, по-моему, он пытается что-то написать… – пожав плечами, максимально ровным голосом ответила я, изо всех сил, сдерживая раздражение, которое росло во мне тем больше, чем дольше Эрик с комфортом возлежал на единственной, как я уже упоминала выше, в тюремной камере кровати. В тюремной камере, в которую я угодила по его вине!

   – Что написать? – недоумевал Эрик, ни разу в ус не дующий, что не всем в этой тюремной камере, в которую мы угодили по его вине, также комфортно в данный момент, как и ему.

   – Я не знаю, что. И вообще не знаю, как Плюмо работает, – сквозь зубы прошипела я. – Но он наша единственная надежда на то, чтобы выбраться отсюда…

   – Зря старается. Стены из антимагического камня, поэтому ничего у него не получится, – цокнув языком, махнул рукой Эрик.

   – По крайней мере, он старается, а не с комфортом валяется! – позволила я таки выплеснуться раздражению, уже переполнившему к этому моменту чашу моего терпения. Наивная я рассчитывала, что после этой фразы Эрику уж точно станет стыдно за его нерыцарское поведение в отношении меня. И он, как максимум, предложит мне прилечь и отдохнуть, а сам пересядет на тумбочку или, как минимум, займёт сидячее положение, чтобы я могла присесть на освободившееся место.

   Ага, размечталась. Не случилось ни минимума, ни максимума.

   – Каро, я не просто валяюсь, я ещё и ду-уумаю! А хорошо мне ду-у-умается именно в том положении, которое я сейчас занимаю! – многозначительно-поучительно протянул он, подняв вверх указательный палец правой руки.

   Плюмо Шентием ещё какое-то время продолжал обследовать самым тщательным образом пол, стены, потолок и решетки тюремной камеры до тех пор, пока-таки окончательно не убедился на собственном опыте, что ни одна из уже исследованных им поверхностей для его целей – не подходит. После чего он на довольно долгое время завис недвижимый в воздухе. А потом вдруг, к моей превеликой радости, устремился к предмету моего раздражения, вальяжно развалившемуся на кровати.

   – Брысь! Кыш! – замахал руками Эрик, как только Плюмо начал танцевать у него на лбу, скулах, щеках, губах и кончике носа. – Каро, убери это от меня! Щекотно же! – он попытался прихлопнуть Плюмо, когда тот пощекотал его шею с правой стороны, но лишь дал сам себе по шее.

   Эрик задел пальцами подушку и это замедлило его движения. Поэтому он дабы лежачее положение больше не стесняло его движений, немедленно вышел из него, перейдя в менее комфортную, но зато более пригодную для ведения военных действий сидячую позицию. К тому времени, когда Эрик, наконец, настроил свои члены на более активное сопротивление, перо уже добрых пять секунд невыносимо щекотало его шею с левой стороны. С рыком: – Убью зараза пушистая! – Эрик врезал по перу, и снова сам от себя получил по шее. Только на сей раз, само собой разумеется, он врезал себе не с правой стороны, а с левой. – Эй, больно же! – почти как девчонка взвизгнул он.

   – Вот она справедливость в чистом виде! – злорадно подумала я. – Ровно настолько насколько хотел сделать больно другому, ровно настолько – сам же и получил.

   Что же касается Плюмо, то он в это время уже прыгал на левом плече Эрика. Само собой Эрик тут же хлопнул себя по левому плечу. Вот только Плюмо к этому моменту уже прыгал на правом его плече. Так что бедняге Эрику пришлось врезать себе ещё и по правому плечу. И снова мимо: потому что перо уже щекотало ему лоб.

   – Ну чего же ты ко мне пристал?! – хлопнул Эрик себя по лбу. – Каро, убери от меня это или я это сейчас прибью!

   – Во-первых, судя по тому, что я наблюдаю, ты если кого-то и прибьёшь, то только себя! – держась за живот ухахатывалась я. – А во-вторых, ты заслужил! Ну и как, комфортно ли тебе теперь, рыцарь мой? Хорошо ли лежится, дорогой? – сладким голосом поинтересовалась я.

   – Так это ты?! Ну ттты! – испепелил он меня взглядом.

   Я точно знала, что не имею никакого отношения к тому, что Плюмо его атаковал. Более того, я искренне недоумевала и не понимала поведения Плюмо Шентием. Однако Эрика ни о чём из перечисленного выше я не собиралась извещать.

   – Ну ничего! – прорычал Эрик, хлопая себя по левой щеке в попытке добраться до вездесущего пера. – Смеётся тот, кто смеётся последний! – добавил он, звонко хлопнув себя по правой щеке. И опять промазал, так как Плюмо на тот момент уже зажигательно вытанцовывал в его волосах.

   Эрик с рёвом победителя вцепился себе в волосы, уверенный, что на этот раз гадость пушистая от него не уйдёт, но просчитался, гадость не просто от него ушла, она, дразнясь и рисуясь и слегка покалывая, прыгала на кончике его носа. – Да, что же тебе от меня нужно?! – взревел не на шутку уже разозленный Эрик. – Каа-а-аро! Это не смешно!!! – прорычал он, заметив, что я уже чуть ли не по полу катаюсь от хохота.

   – Ты не прав! Это очень смешно! – искренне заверила я его. – Настолько смешно, что мне так весело, кажется, ещё никогда не было!

   – Отомщу! – пригрозил мне Эрик. – И тебе пакость розово-пушистая отомщу! – пригрозил он Плюмо. – Погоди! Ну погоди! Поймаю! Я тебя… – он на миг задумался, придумывая, чем же таким пригрозить перу, чтобы то по-настоящему испугалось. – О! Я тебя ощиплю! – придумал он страшную месть.

   И он не просчитался с угрозой. Плюмо обиделся. И даже более того, Плюмо подобная угроза настолько сильно не понравилась, что Эрик тут же, с лёту, получил в глаз. Не от Плюмо разумеется, а по инерции опять и снова от самого себя. Здесь важно отметить, что добрый Плюмо даже будучи очень сильно обиженным на Эрика, тем не менее, всё равно зарядил ему в глаз своей нежно-пушистой стороной, а вот Эрик сам себе сгоряча зарядил совсем не нежно и отнюдь не пушисто…

   – Ощиплю подлость пушистая! Ох ощиплю! – взревел Эрик от обиды и злости. Ну, а если Его Сиятельство сказал, то Его Сиятельство сделал. И поэтому Его Сиятельство спрыгнул, наконец, с кровати и занялся Плюмо всерьёз… Хотя, пожалуй, более правильно сказать, что это Плюмо занялся Сиятельством всерьёз! Особенно, если судить по той проворности, с которой Плюмо то щекотал, то покалывал своего спарринг-партнёра, и той скорости и точности, с которой Эрик реагировал. Тем более, что чем дальше, тем Эрик явнее уступал Плюмо и в том и в другом…

   Я же веселилась от души.

   Вот только, к сожалению, недолго. Внезапно, будь она неладна, меня озарила догадка. Плюмо, вдруг поняла я, просто нужна поверхность, на которой он смог бы писать! Поверхность, не пропитанная антимагическим заклинанием и моей кровью. А это только… Мне было чрезвычайно жаль лишать себя столь потрясающего веселья, но дело нашего спасения было прежде всего.

   – Эрик, я поняла! Дело в том, что Плюмо, кроме тебя, больше не на чем писать! Всё остальное – пропитано антимагическим заклинанием! Поэтому он и пристал к тебе! Это он так даёт понять, что ты единственная поверхность, на которой он может писать, – тут же сообщила я о своей догадке.

   – Я – по-верх-ность?! – уточнил Эрик, правильно ли он понял. Было заметно, что он однозначно потрясён услышанным. – Я – поверхность? – он указал на себя. – Я – единственная поверхность, на которой это может писать?

   Я кивнула, слегка пожимая плечами, и объяснила, – Ну в смысле, как татуировки наносят на кожу, так и…

   – Татуировки? Ещё лучше! Татуировки же навсегда! Нет, – замотал он головой, – я не позволю использовать как поверхность, на которой царапанья вот этого, – он указал на Плюмо, явно понимающего о чём идёт речь, и потому зависшего в воздухе над Эриком в ожидании исхода переговоров, – останутся навсегда! – его глаза округлились от возмущения. – Ты серьёзно, Каро? Ты серьёзно предполагала, что я на подобное соглашусь?

   – Эрик, если у тебя есть другие варианты того, как нам отсюда выбраться, то я тебя внимательно слушаю? – ехидно поинтересовалась я.

   – Нет, у меня нет! – огрызнулся он.

   – Если нет, значит, тебе придётся подставить Плюмо или своё плечо или спину… – перо заколыхалось из стороны в сторону и указало своим острым концом на грудь Эрика. – Или грудь, – с улыбкой добавила я, зная наперед, какая сейчас последует реакция.

   – Или плечо, или ничего! – не разочаровал меня Эрик. – Но только после того, как утвержу дизайн и содержание надписи!

   – И как ты себе это представляешь?! – возмутилась я.

   – Твоя проблема, Каро, – пожал он плечами. – Твоя и Пушистика!

   В этот момент лязгнул металл открывавшейся двери. Плюмо молнией юркнуло мне в волосы, пристроившись у меня за правым ухом. Однако сделал он это лишь после того, как опять же с молниеносной скоростью, что-то черканул на затылке Эрика.

   – К вам посетители, герцог Труамгурский, – гаденько усмехаясь, торжественно провозгласил тюремщик. Он открыл внутреннюю решетку и ввел в комнату трёх упитанных храмовников, одетых в красные сутаны кардиналов. Сутаны кардиналов сообщили нам о том, что все трое обладают даром ментального убеждения, а выражение их трех поросячьих рыл (назвать лицом эти физиономии было невозможно – столь мало было в них человеческого) сообщило нам о хитрости, подлости и изворотливости их обладателей.

   Они в молчании дождались, пока охранник закроет за ними тяжелую стальную дверь, затем самый высокий и жирный из них открыл принесенную папку и кончиками пальцев достал оттуда лист бумаги.

   – Я ничего не буду подписывать, – прорычал Эрик. – Убирайтесь вон! – он сделал шаг вперед, загородив меня своим телом.

   – Но вы же ещё даже не знаете, что именно вам предстоит, подписать, Ваше Сиятельство! – так уважительно, что прозвучало это почти заискивающе, проблеял высокий. При этом он, разумеется, не преминул пропитать каждое своё слово силой убеждения. В связи с чем вполне безобидная фраза эта прозвучала, как призыв к немедленному действию. Но, к счастью, только для меня.

   – Я ни-че-го не бу-ду под-пи-сы-ва-ть, – медленно, чеканя каждое слово, сквозь стиснутые зубы тихо повторил Эрик. Тем не менее, в этот раз фраза прозвучала гораздо более угрожающе, а значит и убедительней, чем его рык минутой раньше.

   – Но мы всего лишь хотели, чтобы вы написали письмо своей матушке. Что, мол, вы живы, здо… – залебезили хором, опешившие кардиналы, усилив убеждающий напор на Эрика до такой степени, что мне самой (хотя обращались они не ко мне, что уменьшало уровень воздействие на меня раз так в десять) срочно захотелось написать письмо моей матушке. При этом, я напрочь забыла о том, что она вот уже шестнадцать лет как почила.

   – И писать тоже я ни-че-го не бу-ду, – обманчиво спокойным голосом повторил Эрик, прервав кардинала на полуслове. – Святые отцы, надеюсь, вы хорошо понимаете значение слова: «ничего»? – поинтересовался он тихо и вкрадчиво, тем не менее, от зловещей угрозы, прозвучавшей в его тоне, меня прям в дрожь бросило. И судя по реакции кардиналов не только меня.

   Все трое открыли и закрыли рот, не произнеся ни звука, после чего закивали как механические болванчики столь одновременно и синхронно, словно все три их головы были прикреплены к одной пружине. Эффект был столь заразителен, что я неосознанно заморгала им в такт.

   – Убирайтесь! – распорядился Эрик, указав им рукой на дверь. – Убирайтесь или пинайте на себя!

   Его преосвященство, Императорский исповедник, Бозель Всепонимающий, много лет уже служил и Императору и Императрице, каким-то образом умудряясь услужить обоим, поэтому его было труднее смутить, чем его менее опытных коллег. Он прокашлялся, пошелестел бумагами, вперил взгляд своих поросячьих глазок в Эрика и попытался вновь.

   – Но будьте же благоразумны, Ва… – забубнил он, вложив в слово «благоразумны» столько убеждения, что его хватило бы на то, чтобы облагоразумить целую свору бешеных собак.

   Эрик же невозмутимо зевнул и начал контролируемое частичное превращение в дракона. Его голова, которое ещё мгновение назад выглядела вполне человеческой, вдруг обратилась в драконью, а правильной формы губы – в огнедышащую драконью пасть, которая не преминула воспользоваться своей огнедышащей способностью… для первого раза с наглядно-показательной целью, которая предусматривала всего лишь превратить в пепел бумагу, которую императорский исповедник протягивал Эрику.

   И эффект не заставил себя ждать.

   Три кардинала ещё мгновение назад, не имевшие никакого намерения сдвинуться с места хотя бы на йоту, и даже наоборот имевшие все намерения торчать на этом самом месте до скончания времён или пока Эрик не подпишет бумагу, теперь в панике колотили в кованую дверь, требуя, чтобы их немедленно выпустили наружу. Все трое скулили и верещали, сыпали проклятьями на голову Эрика, просили Иири их защитить. И угрожали мне и Эрику тысячью разновидностей смертей, а также посмертных пыток, которые нас с ним ожидают, по их авторитетному мнению, после смерти в аду.

   – Эй, а Каро-то тут причём?! – насмешливо поинтересовался он у кардиналов, ломящихся в закрытую дверь, в замке которой, впрочем, уже звенел ключ. – Не надо отнимать у меня заслуг! Ибо народ должен знать своего героя! Единственного героя! И это не Каро!

   Дверь наконец-то отворилась и три жирных кардинала синхронно ринулись на выход. Если учесть, что в узкий дверной проход не смогли бы протиснуться даже две представленные здесь кардинальские задницы, то что уже говорить о трех.

   Три жирных кардинальских задницы, ломящихся одна вперед другой и даже не помышляющих о том, чтобы уступить одна другой дорогу – застряли бы в проходе надолго, если бы Эрик не был так бесконечно добр, чтобы протолкнуть за дверь каждую из них по очереди носком своего сапога.

   Как только за посетителями с шумом захлопнулась дверь, Эрик прислонился к ближайшей стене и, схватившись обеими руками за голову, сполз по ней.

   – Пушистик, снимаю шляпу, вернее оголяю плечо! – устало пробормотал он и начал расстегивать рубашку. – Каро, ты, ты видела их лица?! Когда они поняли, что я не поддаюсь убеждению? Ха! Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться им в лицо. Не знаю, что ты там царапнул мне на затылке, Пушистик, но это здорово мне помогло, противостоять их напору… О-ох, если бы ещё голова так не болела! То цены б тебе не было! – досадливо поморщился он, оголил, наконец, плечо и кивнул Плюмо, которое в ожидании зависло в воздухе. – Но всё равно спасибо! В общем, рисуй, Пушистик! Рисуй, что хочешь!

   Получив разрешение, Плюмо тут же с энтузиазмом принялся за дело.

   – А мое контролируемое частичное превращение, ты видела, Каро? – между тем продолжал делиться впечатлениями Эрик.

   – Видела, – кивнула я с улыбкой. – И оценила! Насколько я знаю, на подобное далеко не каждый дракон или наг способен!

   – Да, я тоже не особо способен, – скромно потупился Эрик. – До сих пор у меня ни разу не получалось исполнить это настолько чисто и эффективно, – мой сокамерник широко улыбнулся, очевидно вспомнив о том, в каком ужасе бежали из тюремной камеры кардиналы. – Я подозреваю, что Пушистик каким-то образом усилил мою концентрацию и волю. О-ох Иири! Как же я устал! Глаза просто сами закрываю… – и вот так прямо на полу, практически подпирая дверь, на середине фразы он и уснул.

   С комфортом разместившись на предоставленной в моё полное распоряжение кровати, я какое-то время понаблюдала за мирно посапывающим Эриком и одновременно за плавными движениями порхающего над его плечом Плюмо Шентием, розовое оперение которого отбрасывало красивые блики в мерцании свечей… Но, очевидно, в какой-то момент мои глаза тоже сами собой закрылись, и я тоже уснула.

   

ГЛАВА 2

Проснулась я от возмущенного восклицания Эрика: – Эй, больно же! Тты поосторожней там! По живому же пишешь, а не по папирусу!

   Плюмо вспорхнул с его плеча, но не улетел, а завис над этим же плечом пару минут. Кто знает, вполне возможно, перо любовалось результатом проделанной работы. После чего перо подлетело ко мне и спряталось в моих волосах, примостившись за правым ухом. Я почесала за ухом, широко зевнула и хотела было перевернуться на другой бок, чтобы ещё немного поспать, но меня окликнул Эрик. – Каро! – шепотом позвал он и кивнул головой на дверь.

   Я прислушалась, но ничего не услышала, что неудивительно: Эрик-то заснул практически сидя под дверью, а я находилась в трёх метрах от неё, как минимум. Эрик приник ухом к двери и махнул мне рукой, подзывая к себе. Признаюсь, будучи довольно низкого мнения об Эрике и, особенно о его рыцарских манерах, я заподозрила, что всё это лишь уловка, дабы меня согнать с единственной кровати в тюремной камере, а самому её занять. Поэтому я медлила.

   – Каро! – позвал он меня в очередной раз. Сам он в этот момент стягивал с ног один из своих сапог. – Ну пошевеливайся же! – нетерпеливо потребовал он и занял позицию, рядом с дверью, впечатавшись насколько это было возможно в стену. – Каро! – опять позвал он и показал жестом, что от меня ожидается стать с ним рядом. Любопытство всё же пересилило недоверие, и я сделала то, что Эрик от меня ждал: впечаталась в стену рядом с ним. – Теперь слышишь? – шепнул он мне.

   Я слышала: за дверью происходила какая-то возня, сопровождаемая короткими вскриками и охами.

   – Держи, надеюсь, что он тебе не понадобится, но всё же на всякий случай… – он протянул мне свой сапог.

   Я недоуменно уставилась на сапог. Я хоть убей, не могла представить себе ни одной ситуации, в которой мне понадобился бы один-единственный его сапог.

   – Понадобится в качестве оружия, – с кривой усмешкой объяснил он. – Мы воспользуемся элементом неожиданности. Я частично перекинусь в дракона и атакую, как только откроется дверь. Я уверен, что справлюсь сам, но… – он на мгновение задумался, – в общем, будь готова к любым неожиданностям.

   – Но ведь, если они пробираются к нам ночью, сражаясь с теми, кто удерживает нас в плену, разве это не означает, что это наши, если не друзья, то уж во всяком случае союзники, – возразила я.

   – Каро, в этом городе, а возможно и в целом королевстве, у нас нет с тобой ни союзников, ни тем более, друзей! – усмехнулся он. Голос его звучал обидно-наставительно, словно я малый несмышленый ребенок. – А есть только те, кто хотел бы нас использовать!

   – Но ты не понимаешь, а вдруг это устроил Плюмо? – возразила я. – Ты ведь сам видел, на что он способен.

   – Именно потому, что видел, потому так и думаю. Твой Плюмо не способен воздействовать на события непосредственно. Он делает это косвенно посредством раскрытия, акцентуации и усиления уже заложенных в индивидууме способностей, и это в свою очередь помогает использовать подвернувшиеся возможности наилучшим образом. Вот я и использую!

   – Но ты пробыл под воздействием Плюмо всего пару часов от силы! Поэтому я не понимаю, как ты можешь, наверняка, утверждаешь, что знаешь, на что он способен или не способен? – возразила в очередной раз я, так как не нашла доводы Эрика достаточно убедительными.

   – Потому, что дело не только в Плюмо, а ещё и в том, что я знаю, с кем имею дело в этом королевстве, а ты нет! – отрезал он. – Короче, Каро, ты или со мной или с этими друзьями, – он кивнул, указывая за дверь. – Третьего не дано. Только потом не говори, что я бросил тебя на произвол судьбы. Хотя… – ехидно усмехнулся он, – мёртвые не говорят, они обычно молчат, так что… Ты слышишь это?

   Я прислушалась и отчетливо услышала, как щелкают со скрежетом и писком защёлки замков. Что означало: времени на раздумья у меня больше нет. Я должна была срочно решить, поддерживаю ли я план и, соответственно, паранойю Эрика или рискую довериться тем, кто за дверью.

    Дверь распахнулась, и в камеру хлынул свет, который обеспечил нам дополнительный элемент неожиданности, так как ворвавшиеся в камеру на миг застыли озадаченные тем, что не видят нас. Глупо, конечно, было ожидать, что я кого-то из них узнаю, но именно это решило мою дилемму, я предпочла зло знакомое злу незнакомому. Я решила, что более или менее знаю, чего можно ожидать Эрика, поэтому ему доверять как-то спокойнее.

   Однако буквально через несколько минут, я уже была уверена в обратном – я поняла, что абсолютно не ведаю на что Эрик способен или не способен…

   Ибо он ринулся на входящих, изрыгая языки необычайно мощного и горячего пламени, не ведая пощады и не зная ни толики сострадания. Его совершенно не беспокоило то, что эти люди, возможно, пришли с самыми благими намерениями. Эрик полыхнул смертельным шквалом магически усиленного пламени, не дав ни одному из шестерых то ли освободителей, то ли пленителей даже слова сказать. Он без тени сомнения, без единого проблеска сожаления превратил в пепел тех, кто пришёл сюда, рискуя своей жизнью и благодаря кому, мы получили шанс на спасение.

   Я уверена, что ни один из шестерых не успел понять, что произошло.

   Только что они стояли живые и полные сил, а через мгновение на этом месте уже дымились кучки пепла.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

149,00 руб 104,30 руб Купить