Комната с портретом. Наталья Косарева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22

АННОТАЦИЯ

Октябрь обычно приносит в Кромберри дожди и простуду, но в этом году в городке словно бы продолжился сезон урожая. Будто яркие цветы, выросли в холле гостиницы «Охотники и свинья» изящные модные дамы из Лондона и Бата.

   Никогда еще здешний благотворительный комитет не принимал таких почетных гостей! Уж эти-то светские леди непременно научат скромных горожан, как помогать ближнему своему, не лишаясь при этом последнего пенни.

   Кто бы мог подумать, что вскоре до самого Лондона докатится молва о страшной жатве в Кромберри! В поисках счастливого талисмана убийца безжалостной рукой срезает эти чудесные цветы один за другим, и на этот раз полиции не может помочь даже любопытная Кэтрин Хаддон, хоть ей и удалось подслушать разговор убийцы с самой первой жертвой.

   Что ж, иногда случайность может помочь там, где бессильно все остальное. Преступник уносит с собой улику, которая может помочь опознать его. И все же, Кэтрин успевает заметить, что рядом с телом последней жертвы лежал некий предмет. А чуть позднее эта вещь неожиданно оказывается в центре повествования о далеких днях.

   Осталось только заглянуть в Комнату с портретом, чтобы истина восторжествовала. Даже если торжество ее будет приправлено горечью.

ГЛАВА 1

Кэтрин Хаддон поправила веточки в осеннем букете, посильнее натянула на плечи все время сползающую тяжелую шаль и оглядела холл. Вроде бы, все в порядке. Ковры начищены, в редко затапливаемом камине бурно возмущается огонь, которому не позволено даже искры уронить на натертый до блеска пол. Подушки на диванах Кэти сама разложила заново всего лишь полчаса назад, как и книгу для записи гостей, тщательно устроенную на конторке.

   У себя в кабинете громко чихнул дядюшка Томас, но девушка уже научилась не вздрагивать при этих звуках. Кэтрин и сама до сих пор кашляла, а тетушка Мэриан говорила в нос в неподражаемой французской манере.

   В другое время Кэти посмеялась бы, слушая, как миссис Лофтли дает указания горничным, но сейчас у нее не осталось сил.

   Ветреный и дождливый октябрь расправился с жителями Кромберри за несколько дней. Жестокая простуда уложила в постели не только изнеженных дам в окрестных поместьях, но и крепких горожанок, не боявшихся промочить ноги по дороге в церковь или к сестре викария, где, кроме порции божественной благодати, непременно подавали и тарелочку свежих сплетен.

   Тетушка Мэриан слегла первой, посетив заседание благотворительного комитета мисс Фриддел, и заботы о гостинице и ее немногочисленных постояльцах тяжким грузом придавили к земле ее племянницу.

   Вот уже целую неделю Кэтрин, превозмогая кашель, бродила вверх и вниз по лестницам, присматривала за тем, насколько тщательно горничные делают уборку, помогала дяде Томасу рассчитываться с поставщиками и делала записи в его расходной книге. Из-за частых приступов кашля пальцы ее подрагивали, и на желтоватых страницах оставались неровные росчерки. Где уж тут заниматься любимым рисованием! Ни времени, ни сил к вечеру у Кэти не оставалось.

   Ее молодой организм быстро справился с болезнью, ее уже не мучили жар и головные боли, но наряду с кашлем усталость и беспокойство одолевали девушку изо дня в день. А еще она страдала от одиночества.

   Тетушка Мэриан проводила дни в спальне, дядюшка Томас либо дремал в своем кабинете, либо сидел у постели жены и сокрушался о том, сколько убытков каждую осень приносят ему разбитые дороги, отпугивающие путешественников.

   Даже сварливая, злоязычная подруга Кэтрин, миссис Бетси Харт, перестала появляться в «Охотниках и свинье». Ее, как и многих других, одолела простуда, и Джон Харт запретил жене выходить из дома. Харты ожидали своего первенца, и тревогу Джона можно было понять. Доктор Голдблюм и двое его коллег, а также их помощники с ног сбились, навещая многочисленных больных, и на улицах Кромберри можно было увидеть лишь посыльных и горничных, спешащих в аптеку.

   «Подумать только, я приехала сюда в прошлом ноябре, погода была еще более сырой и холодной, но Кромберри казался живым, - размышляла Кэтрин, когда у нее появлялось несколько свободных минут, чтобы взглянуть на дождь за окном. – А сейчас город будто вымер. Тетушка говорила мне, что здесь именно середина октября приносит с собой ветра и невзгоды, но я ей не поверила, ведь что может быть хуже тоскливого, темного ноября? Теперь же я понимаю, что она не преувеличивала. Скорей бы уже наступил ноябрь! Но до этого нам еще надо пережить визит всех этих леди!»

   Благотворительный комитет Кромберри ежегодно в первых числах октября устраивал торжественный обед и несколько заседаний и лекций для дам-попечительниц из других небольших городков графства.

   Это событие викарий Фриддел и его сестра считали даже более важным, нежели рождественский бал. Приглашения рассылались так тщательно, как будто на заседаниях должна была присутствовать сама королева, и мисс Фриддел никогда более не упоминала имен тех дам, кто посмел не ответить на ее приглашение с подобающей радостью и благодарностью. А таких леди, можно представить, было не так уж мало.

   В этом году, однако же, планам мисс Фриддел пришлось претерпеть столь значительные изменения, что эта достойная дама сочла необходимым едва ли не каждый час сетовать на превратности судьбы, не забывая тут же восхвалять себя за предусмотрительность и неизменную силу духа, помогавшие ей противостоять всем невзгодам.

   Началось все с того, что миссис Райдинг, стоящая во главе самого богатого семейства в округе, преподнесла мисс Фриддел подарок, который, по ее представлениям, должен был возвысить благотворительный комитет Кромберри едва ли не до уровня лондонских попечительских советов, находящихся под патронажем самых титулованных дам королевства.

   По словам миссис Райдинг, дочь ее старой подруги, женщина выдающихся качеств, не щадящая ни свое здоровье, ни свой кошелек, ни время своих близких ради улучшения жизни лондонской бедноты, согласилась посетить Кромберри и поделиться с дамами-попечительницами секретами своего ошеломительного успеха на возделываемой ею ниве.

   Воодушевление мисс Фриддел можно было сравнить лишь с гордостью родителей, чей отпрыск недостижимо превзошел своих сверстников, и неважно, получил ли их сын большую золотую медаль в университете или же дочь сумела выйти замуж за наследника титула и громадного состояния, обладая при этом красотой, благонравием и ничтожным приданым.

   Это воодушевление в первый раз слегка помутнело после того, как стало известно, что миссис Роуленд, так звали лондонскую знаменитость, сможет посетить Кромберри не раньше двадцатого октября. Прекрасно осведомленная о капризах местной погоды и связанных с ними неприятностях, мисс Фриддел всегда стремилась устроить так, чтобы ее прославленные мероприятия завершились уже к восьмому, крайний срок, к десятому октября. Но не отказываться же от возможности заполучить к себе миссис Роуленд! Этого ни мисс Фриддел, ни ее армия благотворительниц не смогли бы пережить! Не говоря уж о том, что отказ перенести ежегодную встречу ради миссис Роуленд нанес бы непростительную обиду миссис Райдинг, от чьей щедрости во многом зависел попечительский комитет.

   Что ж, сроки проведения знаменательной встречи пришлось сдвинуть, как будто сестра викария надеялась одним своим воинственным пылом запугать осеннюю хворь и заставить ее не собирать в этом году свою жатву, хотя бы в лучших домах Кромберри. Увы, дожди и ветра пришли в свое время и принесли с собой полагающиеся недуги, пожалуй, даже более затяжные, чем всегда. Как будто сама природа хотела наказать мисс Фриддел за самонадеянность. Но крепость духа обычно заставляет тело следовать его примеру, и мисс Фриддел довольно быстро справилась с недомоганием. Тем более, что, помимо организации заседаний и лекций, ей еще надлежало подготовить скромный дом священника к визиту почетных гостей – миссис Роуленд собиралась приехать вместе со своим братом. Мистер Макнил некогда бывал в здешних краях и захотел вновь увидеть знакомые места и восстановить некоторые прежние связи. Викарий и его сестра готовились устроить большой обед для лондонских гостей и нескольких выдающихся жителей Кромберри и окрестных поместий.

   И вот здесь-то энтузиазму мисс Фриддел был нанесен еще один коварный удар. Зная о дружбе, связывающей миссис Райдинг с семьей миссис Роуленд, отнюдь не простодушная сестра викария была уверена, что лондонские гости займут лучшие комнаты в особняке Райдингов на все время их пребывания в Кромберри.

   Каково же было ее потрясение, когда миссис Райдинг случайно, вскользь упомянула о том, что миссис Роуленд и ее брат остановятся, конечно же, в доме викария. Она говорила об этом, как о деле решенном, и мисс Фриддел, на мгновение утратившая самообладание, едва не высказала вслух свое недоумение. Впрочем, даже невысказанное, оно не осталось незамеченным, и миссис Райдинг снисходительно пояснила, что ее собственный особняк будет до самой крыши наполнен гостями, собирающимися вместе с Райдингами отпраздновать долгожданную помолвку ее старшего сына Стивена.

   Второй сын миссис Райдинг уже два года как был женат, а вот ее первенец и наследник до сих пор не спешил связывать себя неразрывными узами. Двое дочерей и младший сын, обожаемый всеми девицами в округе, любезный и легкомысленный Гарри Райдинг, также не были связаны словом, но их свободу не ограничивала тяжкая обязанность продолжить славный род Райдингов и удерживать на своих плечах благосостояние семьи.

   Разумеется, мисс Фриддел пришлось выразить самое неподдельное изумление и радость, хотя она была осведомлена о скорой помолвке Стивена уже несколько недель, и только подосадовать в душе, что это выдающееся событие так неудачно совпало с визитом миссис Роуленд. Что стоило бы перенести празднование в дом невесты Стивена? Родители мисс Баттерворт проживали намного южнее Кромберри, и в тех краях гости не рисковали бы произносить поздравительные речи простуженным хриплым голосом, прерываясь на кашель и фырканье носом.

   Но миссис Райдинг всегда поступала так, как ей заблагорассудится. Обладая отменным здоровьем, она меньше других страдала от простуд и не беспокоилась о том, что ее праздник будет испорчен. Главное, ее сын берет в жены девушку из хорошей семьи со связями и с внушительным приданым, что, в свою очередь, повысит шансы ее дочерей на удачное замужество.

   Что ж, мисс Фриддел во всей этой ситуации оставалось лишь смириться и готовить гостевые спальни для миссис Роуленд и ее брата. Остальные дамы, согласившиеся принять приглашение и посетить Кромберри в неурочное время, должны были разместиться в лучшей гостинице города, в «Охотниках и свинье». Да-да, мисс Фриддел, несколько раз за прошедший год менявшая свое отношение к заведению мистера и миссис Лофтли, была все же вынуждена признать, что в старой гостинице ее дорогим гостьям будет куда удобнее, чем в скромных пансионах, которыми располагал Кромберри. Тем более, что эти дамы должны были приехать из самого Бата! Еще одна честь, которой попечительский комитет мисс Фриддел до сих пор не удостаивался и которой, приходится признать, он был всецело обязан визиту миссис Роуленд.

   Дамы-благотворительницы из соседних городков обычно возвращались домой после заседаний либо оставались переночевать у знакомых из Кромберри, и хотя бы об их устройстве можно было не думать.

   Таким образом, мистер Лофтли к своей простуде добавил еще и головную боль, связанную с приемом четырех почтенных леди из Бата. И он сам, и его семья, состоявшая нынче из жены и племянницы, должны были испытывать такой же душевный подъем, который до некоторых пор владел мисс Фриддел.

   Подумать только, после недавних убийств, потрясших стены старой гостиницы, «Охотников и свинью» посетят самые утонченные и изысканные леди, каких только можно себе представить! Во всяком случае, именно так описывала этих дам мисс Фриддел, до сих встречавшаяся лишь с одной из них во время своего единственного визита в Бат позапрошлой весной.

   Разумеется, и мистер Лофтли и его супруга были счастливы принять у себя этих дам, будь они оба на ногах, но болезнь сделала их слабыми и сварливыми. В такое неудачное время обилие гостей уже не казалось благом. И первые тяготы этого визита, еще даже не начавшегося, уже изрядно утомили их племянницу. Тем более, что Кэтрин не придерживалась о дамах из попечительских комитетов уважительного мнения, несмотря на все усилия мисс Фриддел и собственной тетушки.

   Мать Кэтрин сама состояла в благотворительном обществе Стоунфолла, и девушка вдоволь насмотрелась на этих чопорных сплетниц, похваляющихся друг перед другом мнимой набожностью и состраданием к тем, о ком неустанно заботились. Во всяком случае, если не все, то половина подруг миссис Хаддон казались Кэти именно такими.

   С отъездом из Стоунфолла Кэтрин даже не предполагала, что ей придется вновь столкнуться с подобными дамами и даже содействовать устройству их ярмарок, балов и лотерей. Увы, ее тетушка, до своего замужества помогавшая отцу в его аптеке, первое время невероятно гордилась тем, что мисс Фриддел и другие дамы сочли ее достойной входить в их избранный круг. Тетушка Мэриан принимала самое деятельное участие во всех начинаниях, предоставляя для нужд комитета залы своей гостиницы и таланты своей кухарки.

   Впрочем, за прошедший год Кэти подметила в своей тете признаки некоторой усталости, вызванной назойливым желанием мисс Фриддел указывать всем и каждому на их долги – перед обществом, перед богом и перед ней, то есть, разумеется, перед собственной совестью, чьим голосом она охотно выступала.

   Охлаждение миссис Лофтли наступало постепенно, ее признательность попечительскому комитету за выказанное доверие еще не угасла, но визит дам из Бата весьма способствовал этому охлаждению. По крайней мере, в отношении сестрицы викария.

   Мисс Фриддел посчитала своим долгом едва ли не каждый день заходить в «Охотников и свинью» и проверять, как идет подготовка к приему столь долгожданных гостей.

   - Она не устает напоминать, какую любезность оказала мне, порекомендовав нашу гостиницу этим дамам, - сетовала миссис Лофтли, не выпуская из рук носовой платок. – Похоже, нам придется устроить за свой счет обед для всего общества, которое явится в Кромберри. Хорошо еще, заседания будут проводиться в приходском доме!

   - Не забывай о чае, кексах и сконах, которые от нас ждут, - вторил ей мистер Лофтли.

   - Но, дядюшка, еще два месяца назад вы опасались, что гости из приличного общества больше никогда не появятся на вашем пороге!, - возражала Кэтрин, которая уже научилась сносно подсчитывать прибыли и убытки и понимала, что выгоды от четырехдневного визита дам из Бата превысят расходы на кексы и обед для двадцати персон.

   - Ты права, моя дорогая, грешно мне предаваться жалобам и унынию после того, как нам пришлось пережить все эти ужасы, смерть бедной миссис Синглтон и трагедию семейства Тармонтов, развязка которой так некстати случилась в нашем холле! И все же, сейчас неудачное время для таких гостей. Этим изнеженным леди постоянно будут нужны наполненные грелки и горячее какао, они будут жаловаться на сквозняки и недостаточно нагретую воду. Наши горничные лишатся сил, прислуживая им! А если они еще слягут с простудой...

   - У троих из них будут собственные горничные, дорогой, - вздохнула миссис Лофтли, больше раздосадованная пронырливостью мисс Фриддел, вечно сующей нос в чужие дела, нежели необходимостью хорошенько протопить комнаты, приготовленные для дам-благотворительниц. – К тому же, ветер скоро поменяется, дожди станут более редкими, и все сразу почувствуют себя лучше. Мы уже пережили самые тяжкие октябрьские дни, и тебе это прекрасно известно! Даже наша Кэти, хоть и не привыкла к такой сырой осени, уже почти не кашляет и скоро сможет рисовать!

   - Надеюсь на это, - вздохнула Кэтрин. – Я бы хотела изобразить мост через Кром и листья, кружащиеся на поверхности воды, пока от них еще хоть что-то осталось!

   Девушка не сказала своим родственникам, как предвкушает создать целую серию карикатур на дам-попечительниц и показать их своей дорогой старшей подруге, миссис Дримлейн.

   Старая дама уже много лет постоянно проживала в «Охотниках и свинье» после того, как в семье ее сына произошло несчастье, надолго рассорившее ее с сыном Ричардом. Лишь несколько месяцев назад ошеломляющая правда о событиях пятнадцатилетней давности раскрылась, и мир был восстановлен, но пожилая леди не захотела менять ставший привычным образ жизни. В поместье сына она стала бы скучать по бесконечной смене лиц, маленьким происшествиям и городским сплетням, которыми была наполнена ее жизнь в «Охотниках и свинье».

   Кэтрин подружилась с миссис Дримлейн сразу после того, как приехала из своего родного Стоунфолла на попечение дядюшки, и была очень признательна старой леди за некоторые жизненные уроки. А старушка от души радовалась успехам девушки в рисовании, не забывая при этом наблюдать за тем, как Кэти взрослеет и учится замечать в людях то, что порой скрыто от поверхностного, неопытного взгляда: корыстолюбие, зависть, потворство низменным страстям. Рисунки мисс Хаддон чаще всего высмеивали высокомерие, глупость, алчность, некоторые из них очень забавляли миссис Дримлейн, но ей, как и отцу Кэтрин, неодобрительно относящемуся к любимому жанру дочери, хотелось бы видеть более глубокие работы, говорящие о зрелости суждений девушки и желании привнести в этот мир больше красоты.

   Миссис Дримлейн, однако же, тоже покинула Кэтрин, невзирая на всю привязанность к юной подруге и к своей любимой зеленой гостиной.

   - Ну, нет, моя дорогая, нашествие этих дам на «Охотников и свинью» я не вынесу!, - решительно заявила миссис Дримлейн на следующий же день после того, как мистер Лофтли сам объявил ей о скором визите гостей из Бата. – Ты же знаешь, я терпеть не могу мисс Фриддел и ее гусынь, хотя и признаю, что их деятельность порой оказывается полезна. Пусть они проводят свои заседания в приходском доме и разоряют твоего дядюшку на рождественские увеселенья, но терпеть их здесь, на пороге моей гостиной! Уволь меня от этого, дорогая! Они наводнят Зал фей своей болтовней, и нам с тобой уже не удастся спокойно выпить чаю у камина. Тебе придется справляться с ними без меня, малиновка!

   Заметив, что круглое личико Кэтрин вытянулось, старая дама ласково сжала ее руку.

   - Ну-ну, милая, они пробудут здесь лишь несколько дней, а после их отъезда мы с тобой будем с удовольствием обсуждать все то, что ты увидишь и услышишь, осуждать их недостатки и радоваться, что мисс Фриддел в ближайшие пару месяцев не переступит порог «Охотников и свиньи». А еще ты ведь наверняка изобразишь каждую из них в виде какой-нибудь совы или курицы, и мы вдоволь посмеемся над их крючконосыми лицами, старомодными шляпками и манерой говорить так, словно их устами вещает сам господь!

   Кэтрин была вынуждена согласиться, что грядущие развлечения стоят того, чтобы потерпеть немного в ближайшее время. И миссис Дримлейн отбыла в поместье своего сына – ее невестка тоже слегла с простудой, и маленьким Дримлейнам потребовалось внимание бабушки, да и хозяйственные заботы нельзя было оставить без присмотра. Кэти была рада, что почтенная леди воодушевилась, чувствуя себя полезной, но сама она еще больше ощущала свое одиночество теперь, когда вечерами ей совсем не с кем было поболтать, пусть даже ее сил хватало лишь на четверть часа.

   С тетей и дядей Кэтрин говорила все больше о вещах практических, касаемых управления гостиницей, а сближаться с несколькими другими постояльцами у нее не было никакого желания. В это время года через Кромберри проезжали, главным образом, торговцы, люди более или менее респектабельные, но поглощенные своими делами и весьма скучные, на взгляд восемнадцатилетней девушки.

   Время визита гостей приблизилось, и Кэтрин уже почти ждала появления всех этих почтенных старых леди на пороге «Охотников и свиньи», когда мисс Фриддел явилась не только с очередной инспекцией, но и с очередной поразительной новостью.

   Миссис Лофтли ненадолго покинула свою спальню, чтобы проводить гостей – пожилую вдову и ее компаньонку, которые останавливались в «Охотниках и свинье» еще задолго до того, как мистер Лофтли купил гостиницу у прежнего владельца. Поблагодарив этих дам, выбирающих их гостиницу, несмотря на все ходящие о ней слухи, миссис Лофтли присела передохнуть на диване в холле. Кэтрин, обрадованная тем, что ее одиночество прервано, только начала читать тетушке письмо, полученное от отца, как дежуривший у дверей лакей распахнул их перед мисс Фриддел.

   И тетушка Мэриан, и Кэти сразу заметили сконфуженный вид почтенной дамы, но вежливость не позволяла им задавать вопросы. Пришлось подождать, пока мисс Фриддел устроится на диване, Эндрю отправится отдать распоряжение кухарке относительно чая, а горничная унесет зонтик и пелерину гостьи для просушки.

   Лишь после всех этих дел мисс Фриддел сообщила то, из-за чего она лишилась привычного самообладания. В доме викария самым прискорбным образом протекла крыша! Хуже того, дождевая вода нашла себе путь именно в гостевые спальни!

   Викарий Фриддел уже распорядился о ремонте, но принимать гостей в его доме нынче было решительно невозможно!

   - Это так прискорбно, дорогая миссис Лофтли!, - одышка не мешала мисс Фриддел говорить громко и быстро, - Кто бы мог подумать! Мы с братом родились в этом доме и я ни разу, с самого детства, не слышала о том, чтобы крыша требовала ремонта! Мой покойный отец, преподобный Фриддел, очень гордился тем, какой крепкий и удобный дом предоставил ему приход! И вот теперь, подумать только, в половине комнат второго этажа течет с потолка! Люди, слабые духом, впали бы в отчаяние, но только не я и не мой брат! Его кабинет, к счастью, находится внизу, и бесценные книги и сборники проповедей не пострадали. Но мои лучшие пуховые одеяла потребуется сушить неделю, не меньше! Я уже приказала постелить их в гостевых спальнях, ах, что мне стоило подождать еще день или два! И, разумеется, потолки теперь необходимо побелить заново! Но сперва нужно починить крышу!

   Миссис Лофтли слушала собеседницу с сочувствием, а Кэтрин думала о том, что невозможно не чинить крышу на протяжении сорока лет. Что это, скупость нынешних обитателей дома викария или же невнимание к подобным бытовым мелочам, к которому так склонны люди, занятые возвышенными мыслями и благородными трудами?

   Кэти склонялась к первому и притом была уверена, что мисс Фриддел и ее брат объяснят подобное небрежение к своему хозяйству вторым.

   Задумавшись, девушка не сразу поняла, что мисс Фриддел не просто явилась сообщить миссис Лофтли о своем конфузе. Нет-нет, ее план был куда более практичный.

   - Увы, милый друг, нам ничего не остается, кроме как устроить наших долгожданных лондонских гостей в вашем уважаемом заведении, - как оказалось, мисс Фриддел способна на лесть не только в отношении тех, кто обладает титулом или весомым состоянием.

   - Здесь? Миссис Роуленд и ее брат поселятся в «Охотниках и свинье»?, - миссис Лофтли резко выпрямилась на подушках и чихнула.

   - Ну, разумеется, - снисходительно улыбнулась мисс Фриддел.

   Последние слова она произнесла после маленькой заминки, и Кэтрин подумала: «Комнат, в которых не случалось убийств и ограблений. Должно быть, эта миссис Роуленд – истеричная старуха, которая будет вздрагивать от каждого скрипа или шороха. А если кто-то из горничных проболтается о призраке, который, как им кажется, поселился здесь, бедняжка и вовсе не сможет заснуть.»

   - Да, конечно, - медленно проговорила миссис Лофтли, умеющая приспосабливаться к новым обстоятельствам. – Спальня баронессы предназначалась для одной из этих леди, миссис Пропсон, но мы поселим ее в Комнате с портретом. А брата миссис Роуленд разместим в соседнем номере, в Комнате с апельсинами. Я тотчас отдам распоряжение горничным, чтоб они занялись подготовкой двух дополнительных спален и комнат для слуг. Кэтрин, дорогая, позови Сару!

   Кэти вышла из-за конторки, чтобы выполнить поручение, когда услышала, как миссис Лофтли продолжила, обращаясь к своей собеседнице:

   - Вы уже написали миссис Роуленд, что, в связи с возникшими затруднениями, ей придется поселиться в гостинице вместе со своим братом? Кстати, напомните мне, как зовут этого джентльмена?

   - Мистер Макнил, - в некотором замешательстве ответила мисс Фриддел. – Нет, я не подумала, что им нужно написать, ведь письмо едва ли застанет их дома, должно быть, к тому времени они уже отправятся в путь... И потом, они не потерпят никаких неудобств, я уверена в этом. В вашей гостинице о них позаботятся ничуть не хуже, чем в доме викария. И, конечно, вам нужно привести в порядок крыльцо!

   - Крыльцо отремонтируют, как только выдастся хотя бы один день без дождя. И я думаю, вам все же стоило бы предупредить их, - голос тетушки Мэриан звучал мягко, но решительно. – Путешественники не всегда оказываются готовы к дополнительным расходам, о которых им ничего неизвестно заранее.

   - Расходам?, - переспросила мисс Фриддел. – О каких расходах вы говорите, дорогая?

   Кэти улыбнулась. Похоже, ее тетушка утратила всякие иллюзии относительно того, какая роль предназначалась ей в благотворительном комитете.

   - Миссис Роуленд и ее брат собирались приятно провести время в гостях в вашем доме, а вместо этого им придется поселиться в гостинице, - терпеливо объяснила миссис Лофтли.

   - Но... я полагала..., - мисс Фриддел, кажется, была неприятно удивлена, ее зыбкий подбородок мелко задрожал.

   Будь миссис Лофтли светской дамой, она вряд заговорила бы о деньгах, но тетушка Мэриан была всего лишь дочерью аптекаря и хозяйкой гостиницы.

   - Впрочем, возможно, миссис Райдинг все же найдет возможность принять их? Почему бы вам не написать ей записку прямо сейчас? Мы отправим лакея в ее поместье и уже через три часа получим ответ, - с невинным видом продолжила миссис Лофтли.

   - Ах, нет-нет, дорогая моя, миссис Райдинг совершенно определенно дала мне понять, что не сможет принять даже одного гостя кроме тех, что уже приехали или вскоре прибудут в ее дом!, - заторопилась мисс Фриддел. – Пожалуй, вы правы, мне стоит предупредить миссис Роуленд и ее уважаемого брата. Я немедленно отправлюсь на почту и попрошу миссис Морвейн организовать доставку моего письма как можно скорее! Попросите принести мою пелерину и зонт!

   После этих слов Кэтрин поняла, что ее тетушка выиграла в этой битве. И что мисс Фриддел найдет случай отыграться.

   Миссис Лофтли вскочила с дивана, едва только Эндрю почтительно распахнул дверь перед гостьей и вышел следом, чтобы помочь ей спуститься с требующего починки крыльца.

   - Ах, Кэти, ты ведь все слышала? Подумать только, она решила, что ее гости должны с удобством разместиться в моей гостинице и при этом не уплатить ни пенни! Я не удивлюсь, если после она ухитрилась бы намекнуть миссис Роуленд, что викарий взял расходы по их проживанию на себя, чтобы компенсировать досадную случайность, эту их протекающую крышу!

   Кэтрин молча кивнула. Она не хотела говорить о мисс Фриддел, ведь иначе ей пришлось бы напомнить тетушке Мэриан, как сильно та стремилась оказаться среди избранного общества дам-благотворительниц и как именно долгие месяцы добивалась расположения мисс Фриддел. Увы, по молодости лет Кэтрин еще не научилась счастливому умению забывать о том, что выставляет женщину в невыгодном свете, будь то ее возраст или неудачный ход в сложной интриге.

   - Дядюшка, должно быть, обрадуется двоим новым постояльцам, - заметила девушка, желая сменить тему. – Если я правильно понимаю, с теми гостями, что приедут завтрашним дилижансом, у нас не останется ни одного свободного номера!

   - Ты права, дорогая, - миссис Лофтли направилась в кабинет своего супруга, чтобы предупредить его об изменившихся обстоятельствах. – Боюсь, он уже отвык от такого большого общества, да и нашей кухарке понадобится помощь, но теперь я рада, что мы сохранили обоих лакеев и закончили отделку Сиреневой спальни. Ступай наверх, милая, и посмотри сама, не нужно ли заново выбить ковры.

   Кэтрин поспешила наверх, довольная тем, что может с полным на то правом оставить свою конторку. На площадке второго этажа она закашлялась, но даже кашель не мог уже испортить ей настроение. В «Охотников и свинью» как будто вернулось прежнее процветание, и, пусть дядюшка Томас и будет ворчать из-за шума и суеты, после отъезда всех этих дам он заглянет в свои конторские книги без ставшего привычным уныния!

   Если бы еще миссис Дримлейн передумала и вернулась, или хотя бы Джон разрешил Бетси Харт навестить их! Кэтрин подумала, что ей надо отправить миссис Дримлейн и Бет записки с рассказом о визите мисс Фриддел. Обе дамы не простят ей молчания, если узнают последние новости от кого-то другого.

   А сколько всего предстояло еще сделать!

ГЛАВА 2

И вот, спустя два дня, Кэтрин с нетерпением поглядывает на входную дверь – гостьи из Бата вот-вот должны появиться. Два лучших экипажа Джона Харта отправлены за ними в соседний Торхилл, где останавливается поезд из Бата – дамы не пожелали воспользоваться дилижансом. Кэти, которая почти год назад прибыла в Кромберри именно в дилижансе, не могла их за это осуждать.

   Позади неделя тщательной подготовки, заплаканные лица горничных, раздраженная, шмыгающая носом тетушка Мэриан и едва не лишившийся аппетита дядюшка Томас, сетующий на недостаточно презентабельный вид парадного входа, не говоря уж о постоянно ноющих лодыжках и саднящем горле Кэтрин, по тридцать раз на дню преодолевающей лестницу наверх, - все эти жертвы должны были вот-вот принести желанную награду!

   Миссис Роуленд и ее брат прибудут в Кромберри в собственной карете лишь завтра к полудню, но это и к лучшему. Другие дамы успеют устроиться в своих комнатах и привести себя в должный вид перед встречей главных гостей. И, конечно же, в «Охотников и свинью» явится и мисс Фриддел со своими двумя ближайшими подругами. К радости Кэтрин и ее тетушки, встречать сегодняшних гостей сестра викария не сочла возможным – ей необходимо было помочь викарию с воскресной проповедью. Преподобный Фриддел собирался, разумеется, говорить о помощи ближним, и мисс Фриддел старалась придать его словам необходимый вес, чтобы чаша для пожертвований заметно потяжелела после проповеди.

   Кэтрин снова поправила веточку боярышника в вазе и посмотрела в сторону дверей, возле которых на стульях устроились оба лакея. Сколько же можно ждать!

   - Кажется, я слышу шум на улице, - Эндрю торопливо поднялся и приоткрыл дверь, чтобы убедиться – слух его не подводит. – В самом деле, мисс, они едут! Зовите вашу тетушку!

   Кэтрин не заставила его повторять. Пока лакеи широко распахивали двери и помогали дамам выйти из экипажей, мисс Хаддон бросилась за дядей и тетей.

   Миссис Лофтли появилась первой, одетая в новое коричневое платье с золотисто-зеленой осенней вышивкой и милый кружевной чепчик, из-за обилия оборок делавший ее узкое лицо не таким худым. Мистер Лофтли вышел вслед за ней, стараясь держать спину прямо, его красное лицо сияло от радости, несмотря на следы усталости под глазами.

   Сама Кэтрин тоже нарядилась в одно из своих лучших платьев, темно-розовое с кружевом, асейчас положила шаль на стул, чтобы предстать перед гостями в лучшем свете. Это платье она уже дважды за прошедший год ушивала под руководством одной из горничных и каждый раз думала об этом с удовольствием. Как приятно не только казаться стройнее с помощью различных ухищрений, свойственных изобретательным леди, но и в самом деле быть стройной! По крайней мере, стройнее, чем прежде!

   В своем родном Стоунфолле Кэтрин довольно много гуляла, но во время своих прогулок по окрестностям часто присаживалась на камень или изгородь и начинала зарисовывать что-нибудь в своем альбоме. И могла засидеться так едва ли не до сумерек. В Кромберри она подчас не каждый день выходила на улицу, не считая внутреннего двора гостиницы, но бесконечные движения по лестницам и коридорам заменяли ей прогулки, судя по всему, весьма успешно. Недавняя болезнь взамен принесенного с собой кашля забрала у нее еще несколько фунтов, и теперь девушка уже не стеснялась стоять рядом со своей худощавой тетушкой.

   Сейчас она, впрочем, осталась возле конторки, чтобы не мешать горничным и лакеям, которые будут носить наверх багаж гостей. Позже тетушка представит ее приезжим дамам и объяснит, что они могут рассчитывать на мисс Хаддон во всех своих затруднениях.

   Голоса, шорох одежды, тяжелые шаги нагруженных лакеев – сколько раз Кэти видела и слышала все это, и все равно волновалась, каждый раз думая об одном и том же. Какими они окажутся, эти новые гости? Высокомерными или грубыми, равнодушными или расстроенными, спешащими куда-то дальше и дальше или предпочитающими день-другой праздно отдохнуть в удобной комнате, прогуляться по улицам маленького городка прежде, чем дилижанс или собственная удобная карета повезет их куда-то еще...

   Часто Кэтрин мечтала о том, что среди гостей окажется девушка, ее ровесница, хохотушка или, наоборот, задумчивая и серьезная, с которой они могли бы стать подругами. Прежние подруги ни разу не написали ей после ее спешного отъезда из Стоунфолла, а в Кромберри Кэти едва успела подружиться с молоденькой учительницей Дженни Морвейн, как бедняжка стала жертвой убийцы.

   Бетси Харт не отличалась добродушием и часто нелицеприятно высказывалась об окружающих, но Кэтрин привыкла к ее злоязычию и желчности, когда узнала, сколько горестей и разочарований Бет пришлось пережить в ранней молодости. Однако же, теперь Бетси была замужем, обожала своего супруга, хоть и не признавалась в этом никому, даже самому Джону, и Кэти видела ее нечасто. Миссис Дримлейн проводила с девушкой куда больше времени, но дружбу со старой дамой нельзя было считать равной.

   И в то же время Кэтрин понимала: даже появись на пороге «Охотников и свиньи» девушка подходящего ей склада и темперамента, дружбе между ними не суждено окрепнуть. Через день, два или даже через пять, но новая подруга уедет. А Кэти останется здесь, вновь и вновь встречать и провожать гостей... И все же, вопреки здравомыслию, Кэтрин хотелось бы обрести если не подругу, то хотя бы собеседницу, с которой можно приятно поболтать осенними вечерами.

   Она как раз успела пожалеть, что ни одна из дам-попечительниц не взяла с собой внучку, когда эти самые дамы наводнили холл.

   Яркие пелерины, отделанные по последней моде крашеным мехом и бархатным шнуром, шляпки с завитыми перьями, не успевшими поникнуть под дождем, бесконечные приветствия в адрес миссис Лофтли и сетования на плохие дороги...

   Кэтрин неверяще переводила взгляд с одной леди на другую. Подумать только, как она ошибалась!

   Ни одна из трех женщин, оказавшихся ближе всего к ее конторке, не выглядела старше тетушки Мэриан, которой в прошлом месяце исполнилось тридцать семь лет! Скорее, эти леди были моложе миссис Лофтли или выглядели таковыми благодаря возможностям ухаживать за собой, которых лишена хозяйка скромной старой гостиницы.

   Мало того, что у них попросту не могло быть внучек, так даже и дочери, если таковые у них имелись, не годились бы в подруги восемнадцатилетней Кэтрин!

   Девушка растерянно улыбалась, переводя взгляд с одной гостьи на другую, а в голове у нее вертелась и подпрыгивала от возбуждения одна и та же мысль: «Как же мало эти леди походят на дам из благотворительного комитета Кромберри! Не говоря уж о подругах моей матушки, которые считают себя оплотом Стоунфолла! Да мисс Фриддел задохнется от зависти, когда увидит серебристую пелерину той дамы или зеленую шляпку вот этой! Как же тогда должна выглядеть миссис Роуленд из Лондона, если дамы из Бата кажутся здесь, в Кромберри, сказочными принцессами? Даже обе мисс Райдинг покажутся рядом с ними скромно одетыми, а мы ведь привыкли считать их самыми модными леди на тридцать миль в округе!»

   Миссис и мистер Лофтли, похоже, тоже были поражены цветущим видом своих гостей, которым собирались несколько раз в день менять горячие грелки и целебные отвары. Во всяком случае, миссис Лофтли на некоторое время утратила свою обычную разговорчивость и лишь кивала и улыбалась в ответ на приветствия, позабыв о том, что должна отдавать распоряжения горничным. К счастью, обе девушки и сами прекрасно знали свои обязанности и уже помогали гостьям снимать теплую одежду, одновременно направляя приехавших с дамами горничных наверх, следом за лакеями, тащившими багаж леди.

   В холле «Охотников и свиньи» давно не было такой суеты, и Кэтрин едва успела подумать, что, кажется, у них на одну гостью больше, чем ожидалось, когда вперед пробралась одна из двух дам, до сих пор остававшихся позади своих подруг.

   - Тетушка Мэриан! Дядюшка Томас!, - воскликнула она, и звонкий голос перекрыл остальной шум.

   Кэтрин совершенно по-детски едва не раскрыла рот, едва только взглянула на молодую женщину, еще не снявшую изящную вишневую пелерину.

   - Эммелина!, - Кэтрин успела назвать имя на мгновение раньше, чем тетушка Мэриан, а на лице ее супруга еще только-то появился отблеск узнавания.

   Леди проворно повернулась и тут же ее улыбка стала еще шире.

   - Кэти! Как я могла забыть, что ты тоже здесь! Я так счастлива видеть вас в добром здравии после всех ужасов, случившихся здесь!

   Кэтрин подумала, что насчет доброго здравия Эммелина немного преувеличивает, а об ужасах, о которых ей, наверняка, сообщила свекровь, лучше и вовсе было бы промолчать, чтоб не пугать других дам. Но Эммелина уже обнимала поочередно дядюшку и тетушку, наконец, просиявших искренними улыбками, чуть заметно отличавшимися от тех, которыми они обычно приветствовали гостей, а после настала очередь и Кэтрин.

   - Как же так?, - миссис Лофтли отвлеклась ненадолго, чтобы убедиться, что три дамы, вошедшие первыми, благополучно поднимаются по лестнице наверх в сопровождении горничных, и снова обернулась к Эммелине. – Мисс Фриддел сообщила нам имена всех леди, которые должны были приехать к нам, и твоего имени среди них не было!

   - Миссис Морли должна была приехать, но позавчера, после прощального обеда, который она устраивала для близких друзей, она внезапно почувствовала себя плохо, - объяснила Эммелина. – Желудочные колики и прежде доставляли ей неудобства, но нынешний приступ оказался столь сильным, что доктор приказал ей оставаться в постели. Миссис Пропсон, наша предводительница, если можно так сказать, решила, что мне будет полезно поехать и послушать доклад миссис Роуленд, я ведь совсем недавно присоединилась к благотворительному комитету нашего нового прихода.

   Что ж, вот так все и разъяснилось. Преподобный Джонатан Хаддон, муж Эммелины и старший брат Кэтрин, из всех мест своего пребывания более всего любил Бат и был невероятно счастлив, когда минувшей весной ему удалось заполучить один из лучших тамошних приходов. Мать писала Кэтрин, что Джонатану помогла протекция кого-то из многочисленных знакомых – преподобный Хаддон был так обаятелен и красноречив, что легко заводил друзей и становился центром любого кружка. Впрочем, вращаться он предпочитал лишь в самых избранных кругах.

   Эммелина, высокая, нескладная девушка с тусклыми светлыми волосами и широким тонкогубым ртом на круглом бледном лице, покорила Джонатана своим приданым, а ее доброта и умение вести дом являлись лишь приятным дополнением к возможности устроить себе образ жизни, о котором сын доктора из крошечного Стоунфолла мог лишь мечтать.

   Джонатану исполнилось двадцать восемь, Эммелина же была младше его на три года. Их брак длился уже семь лет, и лишь два года назад их семейство заполучило наследника, маленького Джонатана. Мать обожала сына, и Кэтрин сперва с явным удивлением смотрела на невестку, не понимая, как могла Эммелина оставить малыша и поехать в Кромберри ради сомнительного удовольствия поучаствовать в заседаниях местного попечительского совета. Но уже через пару минут Кэти вспомнила, как любили малыша родители Эммелины, а следом ей пришло на память письмо своей собственной матери. Старшая миссис Хаддон писала, что теперь, когда Джонатан управляет крупным приходом, Эммелине необходимо чаще бывать в обществе, принимать у себя наиболее почтенных прихожан и непременно если не возглавить, то занять видное место во всех благотворительных обществах, какие найдутся поблизости. Видимо, Эммелине пришлось последовать совету свекрови, даже если ей и не по душе были подобные занятия. Хотя, глядя на других дам-попечительниц, можно было вообразить, что заседания благотворительного комитета проходят в Бате куда веселей, и Джонатан, возможно, гораздо чаще выходит в свет вместе с супругой.

   Мать никогда не говорила ничего подобного при младшей дочери, но Кэтрин знала, что любовь Джонатана к жене далека от той, о которой мечтает любая девушка до замужества. И что поведение преподобного Хаддона отнюдь не безупречно, и это еще мягко сказано.

   - Мы так рады видеть тебя, милое дитя!, - дядюшка Томас виделся с женой своего племянника лишь несколько раз и не сразу узнал ее, но был искренне расположен к Эммелине. Да и как могло быть иначе, учитывая, что ее собственный отец был владельцем нескольких гостиниц? На свадьбе Джонатана и Эммелины мистер Лофтли с отцом невесты провели за столом столько времени, что их пришлось провожать в спальни четверым лакеям. Мать Джонатана несколько лет при каждом удобном случае попрекала брата, но дядюшка Томас не сильно расстраивался по этому поводу.

   - В самом деле, это такая приятная неожиданность, принимать тебя в нашей скромной гостинице!, - миссис Лофтли одобрительно рассматривала модный туалет Эммелины, но внезапно спохватилась и задала вопрос, который, по правде говоря, надо было задать с самого начала, как только гостьи переступили порог «Охотников и свиньи». – Но кто же эта прелестная леди?

   Вслед за тетушкой Кэтрин посмотрела на еще одну даму, все время приветствий остававшуюся чуть позади Эммелины.

   - Ох, прошу простить меня, я не представила вам свою подругу!, - с неподдельным огорчением в голосе воскликнула Эммелина. – Мисс Агнес Беррингтон, моя подруга еще со времен пансиона. Агнес гостит у меня, и я была очень рада, когда мне удалось уговорить ее отправиться со мной в Кромберри. Я еще так недавно состою в попечительском комитете, что не успела сдружиться с его участницами. Эти же дамы, напротив, знакомы между собой много лет и поддерживают тесную дружбу. Я боялась, что в дороге почувствую себя одинокой и позабытой, и захотела избежать этого тягостного чувства, взяв с собой подругу.

   - На самом деле, ни тебе, ни мне не пришлось испытать его, - впервые заговорила мисс Беррингтон. – Эти дамы были очень любезны и милы и не оставляли нас своей заботой и вниманием.

   - Ты права, Агнес, но я не могла знать этого заранее, - Эммелина неловко улыбнулась.

   Кэтрин и ее дядя и тетя с доброжелательным интересом рассматривали неожиданную гостью. Все они должны были подумать одно и то же – мисс Беррингтон разделяет одиночество Эммелины не только в этой поездке, но и дома, когда Джонатан проводит время в гостях у лучших семейств.

   Мисс Беррингтон должна была быть ровесницей Эммелины, но выглядела моложе, никто не дал бы ей больше двадцати лет. Она уже сняла шляпку, и густые светло-рыжие локоны беспорядочно окружили овальное лицо с маленьким носиком и чуть ли не огромными зеленовато-серыми глазами. Темные от природы ресницы и брови и нежный румянец делали личико мисс Агнес выразительным и невероятно хорошеньким.

   Под серебристой пелериной виднелось дорожное платье из теплой серой шерсти, отделанное старинными кружевами. Мисс Беррингтон, кажется, охотно отвечала добротой на доброту и сейчас тепло поздоровалась с хозяевами гостиницы и их племянницей. Судя по отсутствию удивления на ее лице, Эммелина уже рассказала ей, что найдет в Кромберри родственников своего мужа.

   - Надеюсь, мое присутствие не обременит вас, мистер Лофтли, и у вас найдется для меня свободная спальня, - обратилась Агнес к дядюшке Томасу.

   Миссис Лофтли тут же громко ахнула, как делала всегда, если что-то удивляло или пугало ее.

   - Боже мой, дорогая мисс Беррингтон, до сих пор мне и в голову не приходило, что вместо четырех леди к нам прибыло пять! Увы, все комнаты в нашей гостинице уже заняты! Так случилось, что, кроме тех гостей, о чьем прибытии нам было известно заранее, к нам приедет еще и миссис Роуленд со своим братом. И свободных спален не остается!

   Мисс Беррингтон растерянно улыбалась, чувствуя себя неловко, но Эммелина тотчас встрепенулась:

   - Нельзя ли устроить Агнес в моей спальне? Принести еще одну кровать?

   - О, дорогая, если ты не против разделить комнату с подругой, все устраивается наилучшим образом!, - обрадовался мистер Лофтли. – Мы планировали поселить миссис Морли в Комнате с овцами, после того, как мисс Фриддел, сестра нашего викария, сообщила, что миссис Роуленд и ее брат также остановятся у нас. Комната с овцами – не самая большая и нарядная из наших спален, но в ней стоят две кровати...

   Молодая миссис Хаддон благодарно улыбнулась:

   - Вот все и устроилось наилучшим образом, не правда ли, тетушка Мэриан?

   Миссис Лофтли смущенно кивнула, и Кэтрин понимала, в чем причина ее смущения. Комната с овцами была самой дешевой из всех, в этом номере не было ни дорогих покрывал, ни мебели из красного дерева, как в Спальне баронессы или Комнате с апельсинами.

   Две простые деревянные кровати, старый поскрипывающий сам по себе шкаф, крошечная кушетка, два стула и туалетный столик – никаких излишеств. Стены были оклеены голубоватыми обоями с изображением милых пасторальных овечек, напоминающих пушистые облачка, и Кэтрин любила заглядывать в этот номер, когда он стоял пустой. Выражения на мордах овечек казались ей разными, то лукавыми, то глуповатыми, должно быть, художник, бог весть сколько лет назад придумавший рисунок для обоев, был еще тем шутником.

   Сейчас Кэтрин, как и ее тетушка, испытывали неловкость. Поселить их родственницу, сестру Джонатана, в самой скромной комнате! Да еще и с подругой! Учитывая, что отец Эммелины владеет респектабельными гостиницами, она наверняка разбирается в том, сколько стоит тот или иной номер, и способна отличить дорогие пушистые полотенца от скромных льняных, украшенных старой вышивкой давно почившей служанки.

   Если б только они знали заранее, что вместо миссис Морли приедет Эммелина и мисс Беррингтон! Возможно, им удалось бы что-то придумать, поменять кого-то из дам местами и устроить Эммелину получше.

   Хотя, пожалуй, ничего бы не вышло, ведь из-за внезапного потопа в доме викария у них уже будут двое нежданных гостей, которым придется отдать лучшие комнаты!

   Так или иначе, пока миссис Лофтли и Кэтрин краснели, дядюшка Томас сам вызвался проводить жену своего племянника и ее подругу в Комнату с овцами. Горничная Эммелины, сутулая девушка с толстыми запястьями и длинным подбородком, последовала за ними.

   - Ужин будет подан через полчаса, вы как раз успеете немного передохнуть после тяжелой дороги, - говорил мистер Лофтли, увлекая за собой молодых женщин. – Эммелина, дорогая, может быть, ты захочешь разделить трапезу с нами? Мне и Мэриан будет приятно провести пару часов с такими милыми юными особами, как ты и Кэтрин!

   Поднявшись на пару ступеней, Эммелина обернулась к оставшимся внизу:

   - За ужином мне надо быть с другими леди, но позднее, когда дамы разойдутся по своим комнатам, я охотно выпью чая с вами, тетушкой Мэриан и Кэти. Мне так хочется рассказать вам о нашей новой жизни в Бате и, в свою очередь, услышать эту ужасную историю об убийствах! Миссис Хаддон писала обо всем Джонатану, но он не стал передавать мне подробности. Как будто я могу упасть в обморок, узнав, что в вашей гостинице кого-то убили! Да в заведениях моего отца чего только не случалось!

   Тетушка Мэриан охотно согласилась с предложенным планом, а мистер Лофтли облегченно вздохнул. Раз уж у батюшки Эммелины дела не всегда шли должным образом, значит, и ему нечего стыдиться того, что его постояльцы решили сводить счеты друг с другом в его владениях!

   Дядюшка Томас и его спутницы скрылись в коридоре второго этажа, и миссис Лофтли повернулась к Кэтрин.

   - Подумать только, мы столько раз звали Джонатана и Эммелину погостить у нас, и всегда твой брат находил повод отказаться! Видно, для него, как и для твоей матушки, мы – неподходящая родня!

   - Джонатан страдает чрезмерной гордыней, которую унаследовал от нашей матушки, - неохотно ответила Кэтрин, которой не хотелось ни очернять своих родственников, ни лукавить с тетушкой Мэриан, ведь та была к ней добрее, чем собственная мать. – И Маргарет тоже. А Эммелина, сколько я помню, всегда была мила с отцом и со мной. Но я очень мало знаю ее, после их свадьбы мы виделись всего несколько раз. Джонатан также избегает и визитов в Стоунфолл, предпочитая курорты и поместья богатых знакомых!

   - Ты права, - согласилась тетушка Мэриан. – И мы постараемся принять бедняжку Эммелину как можно лучше, несмотря на этот конфуз с комнатой. Ее подруга показалась мне такой же милой и доброй, и я рада им обеим, а вот что сказать об остальных дамах, я пока и не знаю. Они так походят друг на друга в этих своих модных платьях, хоть бы не перепутать их имена! И они были любезны, но поглядывали вокруг так, будто не понимают, где они оказались! Надеюсь, моя гостиница не показалась им сараем!

   - Ну, конечно же, нет!, - поторопилась Кэти успокоить свою тетю. – Уверена, в своих поездках они видели самые разные гостиницы, и наверняка им встречались места, которые ни в какое сравнение не идут с «Охотниками и свиньей»! Здесь так уютно и красиво, а старые вещи только прибавляют очарования этому месту!

   - Сразу видно, что ты получила лучшее образование, нежели я, - вздохнула тетя Мэриан. – Я б не смогла так выразиться. Что ж, посмотрим теперь, каковы собой окажутся миссис Роуленд и ее брат! Признаюсь, я едва нашла, что сказать во время приветствия, когда увидела, насколько эти леди не похожи на мисс Фриддел и ее подруг!

   Кэтрин хихикнула.

   - Мне очень хочется увидеть ее лицо, когда она придет сюда навестить наших гостей!

   - Ты увидишь, ручаюсь, - усмехнулась и тетушка Мэриан. Ее лицо утратило напряженность, но она все еще выглядела обескураженной. – Кажется, мисс Фриддел знакома с миссис Роуленд и хотя бы ее вид не вызовет потрясений. Или она знакома с матушкой миссис Роуленд... И, без сомнения, встречалась с кем-то из приехавших леди во время поездки в Бат. Неважно, мне нужно проверить, все ли готово к ужину, а ты оставайся на своем месте, любая из этих дам может прислать горничную с какой-нибудь просьбой или вопросом. Хорошо хотя бы, что у мисс Беррингтон нет горничной, мы бы не знали, куда ее устроить! Как же давно у нас не было такого количества гостей!

   С этими словами миссис Лофтли удалилась в сторону кухни, а Кэтрин устроилась поудобнее за конторкой и прислушалась, пытаясь угадать, чем занят на втором этаже мистер Лофтли. Он уже должен был проводить Эммелину и ее подругу и вернуться, если только не остановился поболтать в коридоре с кем-нибудь из других постояльцев.

   Наконец, дядюшка Томас спустился, вполне довольный собой и своими гостьями. А вскоре Кэтрин получила возможность заново рассмотреть прибывших дам.

   Впереди величественно вышагивала, держась за перила, самая старшая из них, должно быть, это и была миссис Пропсон, предводительница благотворительного комитета, как назвала ее Эммелина. В черных волосах этой дамы были заметны несколько седых нитей, но темные глаза под широкими бровями смотрели решительно и строго, а бордовое платье выглядело так, будто его только что отутюжили.

   За ней осторожно спускалась леди в куда более скромном синем туалете, ее круглое лицо было миловидным, портил его только длинноватый нос, который, судя по тому, как его обладательница живо вертела головой, любил соваться не в свои дела. «Они подружатся с мисс Фриддел», - подумала Кэти, пытаясь представить, как бы она расположила всех этих дам на одном портрете.

   Следом за дамой в синем шагала маленькая хорошенькая женщина, выглядевшая ненамного старше Эммелины в своем бледно-голубом шелковом платье, украшенном крошечными фестонами. Светлые волосы этой леди слегка растрепались, но она, должно быть, совершенно не беспокоилась по этому поводу, сознавая, что будет очаровательно выглядеть и после прогулки под дождем без зонтика, и после нескольких часов тряской дороги в тесной карете.

   Самыми последними появились Эммелина и мисс Беррингтон.

   «Они должны были пропустить Эммелину вперед, - недовольно подумала Кэтрин. – Она ведь жена викария, в приходе которого и расположен их попечительский комитет. Они должны более уважительно относиться к ней!»

   Конечно, миссис Хаддон была намного моложе других дам и совсем недавно приехала в Бат, что не позволяло ей пока занять подобающее место в новом обществе. Но эти мысли не сразу пришли в голову Кэти, пока же она вежливо приветствовала гостей.

   Шествующие впереди леди поздоровались с девушкой за конторкой с подчеркнутой вежливостью, как привыкли обращаться к людям не своего круга. Лишь миссис Хаддон и ее подруга искренне улыбнулись Кэти, но не стали останавливаться, чтобы поболтать с ней.

   Пока дамы ужинали, Кэтрин размышляла над тем, рассказала ли Эммелина своим спутницам о том, что сестра преподобного Хаддона сидит за конторкой. Ее невестка не понижала голос, когда обращалась к дяде и тете, из чего Кэтрин заключила, что Эммелина не стесняется родства с мистером и миссис Лофтли. Но как быть с самой Кэтрин?

   Джонатан старше сестры на десять лет, и они никогда не были близки. Брат уехал учиться, а затем в свой первый приход, когда Кэтрин была еще совсем мала, а их последующие немногочисленные встречи не вызвали в ней желания сблизиться с этим блестящим джентльменом. С его женой Кэти также ни разу не беседовала откровенно, Эммелина казалась девочке некрасивой и скучной, поглощенной одними лишь домашними заботами. Неудивительно, что Джонатан искал общества других людей – это утверждение не пришло бы в голову юной Кэтрин, но после того, как она подслушала эти слова своей матери, обращенные к отцу, она от души с ними согласилась.

   Сейчас же Эммелина показалась ей совсем другой – открытой, веселой, воспринимающей поездку как неожиданное приключение. Было ли дело в том, что миссис Хаддон путешествовала без мужа, или она радовалась визиту старой подруги, или же Кэтрин просто плохо знала эту молодую женщину? Ее родственница казалась девушке такой же незнакомкой, как и другие дамы.

   «Как же удивится миссис Дримлейн, увидев их завтра за обедом у миссис Райдинг!, - подумала Кэти, когда леди прошли в ресторан, и она вновь осталась одна в холле. – Надо уговорить мою милую подругу вернуться сюда, ведь она может не опасаться, что желчные старые сплетницы будут надоедать ей своими разговорами. Возможно, эти дамы тоже сплетницы, как и всякие другие, но они, должно быть, много путешествовали и могут поддержать интересную беседу. Лишь бы только миссис Роуленд не оказалась копией мисс Фриддел!»

ГЛАВА 3

За окнами мерно шумел дождь, но из-за непрерывной болтовни трех дам его было почти не слышно. Болтала, главным образом, Эммелина, а Кэтрин и миссис Лофтли задавали вопросы о Бате, о том, как Джонатану Хаддону удалось раздобыть свой новый приход, о маленьком Джонатане и о множестве других вещей, интересных женщинам.

   Миссис Хаддон поведала тетушке и золовке, что их новый приходской дом едва ли не в три раза больше прежнего, поэтому, должно быть, в нем так холодно и неуютно.

   - Я написала матушке, и отец сам приехал и забрал маленького Джонатана погостить в их доме, пока у нас хорошенько не проконопатят окна, не прочистят камины и не вставят еще одни рамы в окно детской. Мы въехали в дом весной, когда уже было совсем тепло, и все эти недостатки обнаружились лишь недавно. Экономка уже наняла работников, и я была рада ненадолго уехать. Надеюсь, к моему возвращению все будет закончено, и в доме станет тепло. Терпеть не могу находиться в холодных комнатах!

   - Твоя подруга, мисс Беррингтон, давно гостит у тебя?, - спросила Кэти.

   - Она приехала на месяц, но я уговорила ее остаться еще хотя бы на три недели, - Эммелина заметно оживилась, когда заговорила о мисс Беррингтон. – Агнес была моей лучшей подругой в пансионе, по правде говоря, моей единственной подругой. Ты, должно быть, не помнишь, но я как-то рассказывала твоей сестре, что отец решил дать мне хорошее образование и отправил в самый дорогой пансион, какой смог найти не слишком далеко от нашего дома. Я должна была стать настоящей леди, чтобы сделать хорошую партию, одного приданого, по мнению отца, для этого недостаточно. А поскольку я некрасива, то должна была приобрести безупречные манеры и умение одеваться к лицу.

   - О, милая, как ты можешь говорить так!, - возмутилась тетушка Мэриан. – Ты прелестно выглядишь, никто бы не назвал тебя дурнушкой!

   - Это заслуга моей горничной и средств, потраченных на наряды, - в голосе Эммелины послышалась грусть, но Кэти почувствовала легкую зависть. Если б она сама могла относиться к недостаткам своей внешности так же спокойно и даже иронично, как жена ее брата!

   - Возвращаясь к Агнес, я должна объяснить, что в пансионе я все три года чувствовала себя неуютно, ведь я не принадлежала к тому кругу, в который входили другие ученицы, дочери богатых и даже титулованных землевладельцев. Одна лишь Агнес сразу отнеслась ко мне по-доброму. Она не обратила внимания на мои платья устаревшего покроя и неправильную речь, а просто поговорила со мной о том, откуда я приехала, какие книги люблю и что думаю о долгих прогулках. Вскоре мы подружились, и другим девочкам, с которыми Агнес уже была дружна, пришлось принять меня в свой кружок. Агнес легко находит друзей, уверена, завтра она очарует по меньшей мере половину Кромберри!

   Кэтрин, успевшая рассмотреть мисс Беррингтон получше, когда дамы неторопливо возвращались к себе после ужина, вполне разделяла восторги Эммелины. Останься Агнес в Кромберри, эта милая девушка могла бы стать той самой подругой, о которой Кэти мечтала последние месяцы.

   - Твоя подруга и впрямь очаровательна, - согласилась тетушка Мэриан, - В ней нет ни капли того высокомерия, которым отличается миссис Пропсон. Но почему же мисс Беррингтон до сих пор не замужем? Еще немного, и ее красота поблекнет...

   Кэти была готова задать тот же самый вопрос. Агнес и в самом деле оказалась ровесницей Эммелины, хотя и выглядела моложе, а ведь Эммелина была замужем уже целых семь лет!

   - По окончании пансиона мы переписывались, но долго не виделись, - ответила миссис Хаддон. – Насколько мне известно, несколько лет назад один молодой джентльмен едва не сделал Агнес предложение, но, к несчастью, он утонул во время гребных гонок.

   Миссис Лофтли вскрикнула, тут же преисполнившись сочувствия к трагедии мисс Беррингтон, да и Кэтрин тоже ощутила, как ее накрывает печаль. Джентльмен, которого полюбила мисс Беррингтон, наверняка был хорош собой, и они с Агнес составили бы прекрасную пару. Но судьба решила, что этой любви не суждено жить долго.

   - Я не спрашиваю об этом Агнес, не хочу бередить ее рану, но, полагаю, она до сих пор не излечила свое разбитое сердце, - закончила Эммелина. – Два года назад умер отец Агнес, а затем и мать, и бедняжка осталась совсем одна. С тех пор она живет в доме своей кузины, но, как мне кажется, эта корыстная женщина использует Агнес как бесплатную гувернантку для своих детей. Моя дорогая подруга не жалуется на своих родственников, но иногда в ее письмах я замечала тоску по прежним дням, когда мы были полны глупых девичьих мечтаний. Я тоже порой скучаю о нашей беззаботной болтовне, потому и решила пригласить ее погостить, и с ее приездом в нашем доме стало как будто солнечно.

   Кэтрин сочувственно кивнула. Она не знала, кому больше сочувствует, Агнес или жене своего брата.

   - Агнес помогает мне обустраивать дом и принимает самое деятельное участие в нашем попечительском совете, - добавила миссис Хаддон. – Миссис Пропсон, кажется, даже завидует умению моей подруги терпеливо выслушивать жалобы бедных людей, которым все мы стремимся помочь, но Агнес понимает их лучше, чем другие дамы, ведь она и сама пережила столько несчастий. Разве что мисс Лэмбон, которая бедна и одинока, может принять так же близко к сердцу чужие горести.

   - Мисс Лэмбон – это леди в синем платье, с таким длинным носом?, - сообразила Кэтрин.

   - Да, это она. Они с миссис Пропсон – подруги детства, миссис Уиллинг говорила мне под большим секретом, что когда-то мисс Лэмбон даже собиралась замуж за брата миссис Пропсон, но его семья не позволила ему жениться на бесприданнице.

   - Как печально!, - воскликнула Кэти, которой нос мисс Лэмбон сразу же перестал казаться таким уж длинным.

   - И она продолжает дружить с миссис Пропсон?, - недоверчиво переспросила тетушка Мэриан. Ее губы сжались на мгновение, а на лбу появилась непривлекательная морщинка, как будто миссис Лофтли вспомнила какую-то свою историю, историю с грустным концом.

   - Конечно же, они остались подругами!, - Эммелина, казалось, не ожидала такого вопроса. – Миссис Пропсон ведь не виновата в том, что ее родители настояли на женитьбе сына, будь ее воля, она была бы рада породниться с лучшей подругой!

   - Да, конечно, ты права, дорогая, - неохотно согласилась миссис Лофтли.

   - Расскажи о них, Эммелина, расскажи обо всех, - взмолилась Кэтрин, не оставившая надежды увековечить этих дам в своем альбоме. – Миссис Пропсон заставляет вас слушаться ее приказаний?

   - Пожалуй, что так, - улыбнулась Эммелина. – Джонатан со смехом называет ее генералом, но ее решения всегда разумны, она не злоупотребляет своей властью. Никто лучше нее не справился бы со всеми этими ярмарками, лотереями и благотворительными обедами. Попечительские комитеты других приходов постоянно обращаются к ней за советами, а с двумя из них мы даже решили объединиться.

   - Скоро миссис Пропсон захватит власть над всей благотворительной деятельностью в Бате, - скрипуче засмеялась миссис Лофтли и тут же закашлялась.

   - Уверена, она с этим справится, а мисс Лэмбон и все мы будем рады ей помочь, - ответила Эммелина с улыбкой, лишенной зависти. – В конечном счете, разве важно, сколько в одном городе действует благотворительных комитетов, лишь бы они оказывали подлинную помощь нуждающимся в ней!

   - Должно быть, ваш приход довольно богат, и миссис Пропсон там негде было развернуться, вот она и решила прибрать к рукам другие приходы!, - стояла на своем тетушка Мэриан, которой, кажется, не понравилась миссис Пропсон.

   - Пожалуй, вы отчасти правы, тетя, - кротко согласилась Эммелина. – Миссис Уиллинг состояла прежде в другом попечительском комитете, и она говорила, что в их приходе лишь несколько улиц застроены красивыми домами для состоятельных горожан, а дальше начинаются конторы, за которыми расположены бедные кварталы. Я плохо знаю ту часть города, но их викарий обедал у нас однажды и показался мне усталым и озабоченным. Его доход явно куда скромнее, чем у Джонатана.

   «И он, наверняка, не такой полный, как мой братец, предпочитающий сидеть за столом вместо того, чтобы разливать похлебку на улицах», - подумала Кэтрин, но не стала произносить этого вслух.

   - Миссис Уиллинг просто очаровательна!, - оживилась тетя Мэриан. – Она не похожа на подругу миссис Пропсон, но теперь я понимаю, почему она оказалась в вашей компании.

   - Миссис Пропсон хотела взять попечительницу из другого комитета, но та не в ладах с миссис Роуленд и не поехала. А миссис Уиллинг обожает всякие собрания и готова ехать куда угодно, лишь бы отдохнуть от адского шума в своем доме. У нее трое детей, двое из которых – еще совсем крошечные, но уже своенравные мальчики-близнецы, и она, хоть и любит поговорить, не может перекричать их всех, - Эммелина слегка покраснела, - Я не злословлю, это ее собственные слова!

   - Ну, конечно, дорогая, - миссис Лофтли снова попыталась рассмеяться, но вовремя опомнилась и лишь фыркнула. – Кажется, заставить миссис Уиллинг замолчать не может ни шоколадно-лимонный торт, ни миссис Пропсон!

   - О, она болтала без умолку всю дорогу и под конец немного выдохлась, так что, сегодня вечером она была почти молчалива, - Эммелина могла позволить себе смеяться, не опасаясь кашля.

   - Ты сказала, какая-то дама из Бата в ссоре с миссис Роуленд?, - спросила Кэти, охваченная любопытством. – Выходит, вы знакомы с этой леди?

   - Ах, да, миссис Роуленд часто приезжала в Бат раньше и знакома с миссис Пропсон и мисс Лэмбон, а также с некоторыми другими дамами. Я ни разу не видела ее, но ее покойная тетушка была покровительницей Джонатана и даже завещала ему небольшой капитал, из которого он выделяет средства на благотворительность. Это она познакомила его с некоторыми людьми в церковных кругах, при помощи которых он и получил свой нынешний приход.

   - Ах вот как..., - протянула миссис Лофтли. – Теперь я понимаю, почему миссис Пропсон согласилась приехать в Кромберри и привезла с собой других леди.

   «А вовсе не потому, что мисс Фриддел так влиятельна», - мысленно закончила недосказанную часть фразы Кэтрин.

   Три дамы проговорили бы еще час или даже два, если бы тетушка Мэриан не опомнилась первой, заметив, что Эммелина едва удерживает глаза открытыми.

   - Боже мой, дорогая, мы совсем заболтали тебя! Ты так устала с дороги, а завтра нам предстоит встреча с миссис Роуленд, а затем обед у миссис Райдинг! Тебе следует немедленно лечь в постель! Кэти проводит тебя, в коридоре, разумеется, горят лампы, но наша лестница может оказаться слишком крутой для усталых ног.

   Кэтрин тут же согласилась с теткой, и Эммелина благодарно позволила поддерживать себя, пока они поднимались по лестнице на второй этаж.

   Однако, молодая миссис Хаддон не спешила скрыться в своей Комнате с овцами.

   - Твоя тетя не захотела долго распространяться об убийстве этой богатой дамы и последовавших за ним событиях, подмену наследницы бедной миссис Тармонт и других страшных и удивительных происшествиях, и я могу понять ее. Моего отца очень, очень расстраивает все, что может испортить репутацию его гостиниц, даже какая-нибудь мелочь, на которую никто из постояльцев не обратил бы внимания. Что уж тут говорить о кражах и убийствах!, - понизив голос, заговорила Эммелина. – И все же, я хочу услышать подробный рассказ обо всем случившемся. Поистине, это кошмарная и вместе с тем романтическая история! И ты должна рассказать мне ее сегодня. В последующие дни у нас может не оказаться времени для долгого разговора.

   Кэтрин попыталась возразить. Эммелина выглядела совершенно измученной, но возражения Кэти были решительно отклонены.

   - Дорогая, поверь, я не засну на середине твоей истории! Напротив, как только ты расскажешь о смерти этой дамы… как ее зовут… опекунши юных мисс Тармонт, я тотчас обрету прежнюю бодрость!

   Девушке ничего не оставалось, как пригласить настойчивую родственницу в свою комнату и, насколько возможно, кратко, рассказать Эммелине о трагедиях минувшего лета.

   - Подумать только, какую важную роль ты сыграла в открытии истины!, - изумленно воскликнула Эммелина. – Тебе должен быть так благодарен сам главный констебль, а Джонатан почти ничего не рассказал мне, или, возможно, ваша матушка в своем письме кое о чем умолчала.

   «О, конечно же!, - с горечью подумала Кэтрин. – Будь ее воля, она бы вовсе меня не упомянула. По ее мнению, я испортила репутацию семьи, будучи в Стоунфолле, а теперь очерняю имя Хаддонов, попадая в скандальные истории в Кромберри!»

   - Ты преувеличиваешь, Эммелина, - возразила она вслух. – Я узнала кое-что важное о планах преступников, это верно, но только благодаря тому, что занималась недостойным делом – подслушивала разговор в соседней комнате.

   - Сам по себе этот поступок, конечно, не назовешь благородным, - согласилась Эммелина, чья сонливость и в самом деле исчезла, лишь только Кэтрин рассказала о появлении в «Охотниках и свинье» Синглтонов и обеих мисс Тармонт. – Но он помог обличить преступников, а, значит, может и должен быть прощен! Подумай о том, что было бы, удайся план этого жестокого мистера Тармонта и его пособниц!

   Кэтрин передернуло. Она старалась не думать об этом, но мысль об ужасных последствиях, которые могла бы возыметь эта история, время от времени пугали ее до сих пор.

   Эммелина же, впечатленная услышанным, подошла к стене, отделяющей спальню Кэтрин от Комнаты с портретом, и прижалась к ней щекой.

    - Подумать только, сквозь эту толстую старую стену ты смогла что-то расслышать!, - ахнула она и тут же заговорила тише, словно опасаясь, что спящая за стеной миссис Пропсон проснется и явится, чтобы уличить ее в подслушивании.

   Кэтрин неохотно кивнула. Ей всякий раз было неловко рассказывать о том, каким образом ей удалось выведать планы преступников, вернее, их некоторую часть, но не могла же она солгать, заявив, что догадалась обо всем, едва увидев служанку мисс Тармонт!

   Эммелина же осталась весьма довольной услышанным и, похоже, ничуть не переживала, что увидит преступления Арчи Тармонта во сне. Она попросила у Кэтрин позволения пересказать историю Агнес, и Кэти пришлось согласиться. Похоже, в жизни Эммелины происходило слишком мало волнующих событий.

   После чего миссис Хаддон, наконец, решилась оставить мисс Хаддон одну.

   - Я в самом деле очень, очень рада оказаться здесь, с вами, - в который уже раз повторила она после того, как Кэти пожелала ей доброй ночи.

   - И я тоже очень рада, что ты приехала! Это такой чудесный сюрприз!

   Кэтрин не лукавила. Может быть, судьба нарочно прислала Эммелину в Кромберри, чтобы они могли узнать друг друга лучше и подружиться так, как иногда дружат молодые женщины, породнившиеся через брата одной и мужа другой? И Эммелина станет Кэти куда лучшей сестрой, чем до сих пор была Маргарет? Конечно, далекая подруга не заменит Дженни Морвейн или даже Бетси, но иногда долгие часы за конторкой Кэтрин нечем себя занять, и она могла бы писать письма, будь у нее достаточно адресатов. После отъезда из Стоунфолла она утратила всех прежних подруг и писала лишь отцу и реже – матери и брату с сестрой. А Эммелина могла бы стать приятной собеседницей, если, конечно, она способна сохранять в переписке ту живость, которую Кэтрин неожиданно увидела в ней сегодня.

   Самое разумное, что она может сделать, это поскорее лечь спать, ведь завтра в «Охотниках и свинье» опять будет шумно и беспокойно. Жаль, что Кэтрин не побывает в блестящем обществе у миссис Райдинг, ведь там будет миссис Дримлейн. Кэти не терпелось поговорить со старушкой и услышать, что думает старая леди о том, как организован попечительский комитет в Бате.

   Миссис Лофтли была приглашена на завтрашний обед с одним сопровождающим лицом – подобные приглашения миссис Райдинг традиционно рассылала всем дамам-благотворительницам в Кромберри, оставляя им самим возможность решать, кого они захватят с собой – дочь на выданье, тетушку-сплетницу или усталого, ворчливого супруга, готового проделать дальний путь ради роскошного угощения. По крайней мере, в этом случае каждая из дам привезет с собой кого-то одного, а не целый выводок шумных девиц с острыми плечами и дурными манерами или нескладных молодых людей, пытающихся неловко острить и делать вид, что дочери миссис Райдинг для них подходящая пара.

   Что ж, миссис Лофтли обязательно расскажет во всех подробностях о том, как прошел обед, что говорили светские дамы, какие у них были платья и, конечно же, что подавалось на стол. А миссис Дримлейн потом добавит эту картину яркими, свежими штрихами, со свойственным ей беспощадным остроумием заклеймив глупость, самонадеянность и другие подобные качества, которых, по ее мнению, мало кто был лишен полностью.

   Удовлетворенная тем, что она узнает все, что ей надлежит знать, Кэтрин заснула. А утром ее ждал еще один сюрприз.

   - Ты же не думаешь, что я могу взять на обед к миссис Райдинг твоего дядюшку?, - миссис Лофтли смотрела на племянницу с удивлением, глаза ее еще чуть слезились, но в целом тетушка Мэриан сегодня выглядела почти удовлетворительно, как сказала бы мать Кэтрин. Должно быть, обед у миссис Райдинг обладает целительными свойствами, еще даже не начавшись.

   - И мне следует поехать с вами?, - Кэтрин все еще не верилось, что ей доведется побывать в доме миссис Райдинг, и не просто побывать, а быть гостьей за обедом, где соберется лучшее общество Кромберри и его окрестностей, не говоря уж о миссис Роуленд и дамах из Бата.

   - Разумеется, и тебе нужно надеть свое самое нарядное платье!, - тетушка бросила взгляд на лестницу – гостьи вот-вот должны были спуститься к завтраку. – Не иначе, простуда повлияла и на твой разум, дитя мое! Еще на прошлой неделе, когда я получила это прелестное приглашение от миссис Райдинг, мы условились, что сопровождающей персоной будешь ты. Мой дорогой мистер Лофтли не очень-то умеет держать себя в таком обществе, и его поездка туда не доставит удовольствия ни ему самому, ни другим людям. А тебе полезно бывать в свете, как и любой другой молодой леди. Ты и сама это понимаешь!

   - Но я вовсе не леди, - с унылым смирением ответила Кэтрин. – Вы не хуже меня знаете, к чему приводит стремление девушки из нашего круга пробраться в высшее общество!

   Миссис Лофтли поморщилась.

   - Бога ради, не говори о бедняжке Дженни, пока все эти дамы живут у нас! Я уже просила Эммелину не упоминать об убийствах, когда мы не одни. Кажется, наши гостьи настолько поглощены собой и ожиданием визита миссис Роуленд, что мысли о случившихся в «Охотниках и свинье» трагедиях вовсе не посещают их модно причесанные головы! Хорошо бы так оно и осталось, тогда они смогли бы порекомендовать нашу гостиницу своим знакомым… Что касается общества, сегодня у миссис Райдинг будет множество гостей, среди которых ты вполне можешь выбрать себе компанию по вкусу. Она так редко приглашает к себе горожан, что этой возможностью грешно не воспользоваться! Там будет и доктор Голдблюм со своим сыном, и мистер Уоттс, торгующий зерном в трех графствах, а у него, как тебе известно, целых два сына!

   - Неужели вы хотите, чтобы я вышла замуж?, - Кэти заметно передернулась при воспоминании о противном Голдблюме-младшем, а сыновья мистера Уоттса, хоть и не вызывали у нее отвращения, никогда не рассматривались ею в качестве возможных спутников жизни. По правде говоря, мисс Хаддон и вовсе не думала о женихах за все время своего пребывания в Кромберри. По приезду сюда ее сердце было занято болезненными воспоминаниями о первой сильной привязанности, объектом которой стал легкомысленный, эгоистичный молодой джентльмен, воображавший себя художником. Знакомство с ним, по сути говоря, закончилось для девушки не только разбитым сердцем, но и ссылкой в Кромберри – воистину, нет худа без добра! А в гостинице дядюшки у Кэти с первого дня было столько дел и обязанностей, что у нее почти не оставалось время даже на любимое занятие живописью, не говоря уж об охоте за женихами! Порой на сон грядущий Кэтрин грезила о великой любви, как и полагается любой восемнадцатилетней девушке, но эти грезы быстро соскальзывали в сон, и наутро от них не оставалось и следа.

   - Мне будет бесконечно жаль отпускать тебя, милая, ты стала незаменимой здесь, за конторкой, и мы с твоим дядей так сильно полюбили тебя за прошедший год, - наверху захлопали двери, и миссис Лофтли поторопилась закончить разговор с племянницей. – И все же, тебе нужно выйти замуж и, желательно, не затягивать с этим до тридцати лет, как это случилось со мной! Женщине нужен муж, дети и уютный дом. Нет, я не жалуюсь, у меня есть почти все из этого и даже больше, но все же… Доброе утро, миссис Уиллинг! Надеюсь, вам хорошо спалось под нашим скромным кровом!

   Миссис Лофтли не закончила предложение, обернувшись к спускавшейся по лестнице гостье, а Кэтрин впервые задумалась о том, как складывалась жизнь тетушки Мэриан до знакомства с дядей Томасом. Тетя до сих пор оставалась привлекательной, а лет пятнадцать назад, должно быть, считалась красавицей, разве что, чрезмерно худощавой. Почему же она не вышла замуж в положенном возрасте? Как было известно Кэти, тетушка Мэриан была дочерью уважаемого аптекаря и принесла дяде Томасу кое-какое приданое. Может быть, у нее в молодости тоже случилась трагедия, подобная той, что разрушила мечты о счастье Агнес Беррингтон?

   Кэтрин решила при случае осторожно расспросить миссис Дримлейн. Раз начав мучить ее, любопытство теперь не отстанет, это ей было прекрасно известно. А сейчас ей надлежало кивать и улыбаться почтенным леди, которые теперь уже все компанией спускались в холл, ведомые беззаботной болтовней миссис Уиллинг.

   А после, покончив с делами, Кэтрин нужно приготовить свое лучшее платье, в котором она была на свадьбе Бетси и Джона, и упросить горничную сделать ей прическу, подходящую для поездки к миссис Райдинг. Как бы там ни обстояли дела с блестящими юными леди, Кэти хотелось быть настолько красивой, насколько это возможно для нее.

   Но прежде им еще нужно дождаться миссис Роуленд и ее брата и разместить их в самых лучших номерах со всем возможным удобством. Да еще и мисс Фриддел не оставит «Охотников и свинью» своим вниманием, как бы ни мечтала миссис Лофтли сама встретить столь почетную гостью.

   После завтрака миссис Пропсон повелела своим войскам занять большую гостиную, именуемую Залом герцогини. Здесь дамы собирались дожидаться появления миссис Роуленд и представительства из попечительского комитета Кромберри.

   Дождя, к радости всех, кто был приглашен сегодня к миссис Райдинг, не ожидалось, хотя и солнечным этот день не смог бы назвать даже такой оптимист, как старый браконьер Подрик Плам, уже тридцать лет промышляющий на Кроме и в лесах ниже по течению даже в самую скверную погоду.

   Мисс Фриддел явилась с двумя своими верными адъютантами около одиннадцати часов, когда гостьи уже начинали выказывать недовольство холодным приемом, оказанным им попечительским советом Кромберри.

   Со своего места за конторкой Кэтрин не слышала, но могла догадаться, как рассыпается в извинениях сестрица викария, а ее подруги фальшивым эхом повторяют за ней: простуда, погода, приходской дом еще не вполне готов для завтрашних мероприятий, несметное множество дел... И все в таком духе.

   Миссис Лофтли робко просочилась в собственную гостиную, надеясь принять участие в беседе, а Кэти завистливо поглядывала в сторону кабинета мистера Лофтли. Вот уж кто сохранял невозмутимость перед лицом сплотившей ряды армии дам-благотворительниц. Дядюшка Томас сидел за столом в своем кабинете и подсчитывал прибыль, которую принесет ему визит этих гостей. Он совершенно не переживал из-за того, что ему не слышно и не видно ничего из того, что происходит в Зале герцогини.

   Кэтрин отчаянно хотелось узнать, кто из дам одержит верх в споре – миссис Пропсон или мисс Фриддел. На остальных леди она не поставила бы и пенни, даже будь у нее склонность к пари. Что касается спора, девушка не сомневалась – все эти почтенные дамы непременно разойдутся во мнениях, стоит ли класть в корзинку для какой-нибудь бедной семьи бутылочку бренди для ее главы, буйного пьяницы, или же лучше положить лишний фунт хлеба, который этот самый глава непременно снесет в трактир и обменяет на стакан чего-нибудь похуже бренди.

   Подобные споры постоянно вела мать Кэтрин со своими подругами во время заседаний благотворительного комитета в Стоунфолле, и Кэти не видела причин, почему сегодня дискуссия может не состояться. Даже со своего места она слышала, как все громче начинают звучать голоса в Зале герцогини, и как их решительно перекрывает властный тон миссис Пропсон.

   - Ну когда же появятся миссис Роуленд и ее брат?

   И тут же вступает мисс Фриддел:

   - И в самом деле! У них остается так мало времени на отдых и приведение в порядок своих туалетов, миссис Райдинг терпеть не может, когда ее гости опаздывают!

   Гул снова становится неразборчивым – другие дамы спешат высказать свое мнение.

   Иногда Кэти начинала тяготиться своим местом за конторкой – и заняться нечем, и встать и пойти прогуляться по Мэйн-стрит нельзя. К счастью, такие минуты затишья случались не так уж часто.

   К моменту появления долгожданных постояльцев Кэтрин уже нарисовала в своем воображении множество ужасных картин – карета миссис Роуленд застревает в грязи или падает с моста в Кром, и старый Подрик вытаскивает своим багром багаж миссис Роуленд и ее брата, промокших и раненых. Вся компания дам из Бата попадает под дождь, опаздывает на обед к миссис Райдинг и, наконец, становится жертвой простуды.

   Бог знает, что еще могла бы вообразить Кэтрин, но Эндрю, отправленный мистером Лофтли с каким-то поручением, едва ли не вбежал в холл.

   - Карета подъезжает, мисс, зовите вашу тетушку, и пусть кто-нибудь сбегает за Сэмюэлем! Вся карета обвязана багажом, как будто они переезжают в Кромберри навсегда!

   Кэтрин вскочила на ноги, не дождавшись окончания фразы, и внезапно резко остановилась. Слова лакея напомнили ей о другом семействе, собиравшемся переехать в окрестности Кромберри лишь несколько месяцев назад. У них тоже было много багажа, но переезд так и не состоялся...

   «Право же, из-за вчерашнего разговора с Эммелиной я вновь и вновь вспоминаю о Синглтонах и Тармонтах! Кое-кто из тех наших гостей уже вынашивал коварные планы, когда переступил порог «Охотников и свиньи», и дело тут вовсе не в багаже! А у наших теперешних постояльцев все коварство сведется лишь к тому, кто займет лучшее место за обедом у миссис Райдинг!»

   Отмахнувшись от дурного предчувствия, на миг охватившего ее, Кэтрин сорвалась с места и бросилась сперва на кухню, позвать второго лакея, затем в Зал герцогини, чтобы сообщить о появлении новых гостей.

   Она едва успела вернуться за конторку, подгоняемая миссис Лофтли, за которой, в свою очередь, торопились остальные дамы, как в распахнутых дверях появились джентльмен и леди.

   После вчерашнего удивления миссис Лофтли и ее племянница, кажется, уже должны были быть готовыми к встрече лондонских гостей, и все же они обе ненадолго застыли в изумлении.

   Первой опомнилась более искушенная тетушка Мэриан, главным образом потому, что хотела первой поприветствовать миссис Роуленд, не дав возможности мисс Фриддел начать пространную речь, которая задержит всех в холле на четверть часа дольше, чем нужно.

   Наслышанная о самоотречении миссис Роуленд, жертвовавшей колоссальные суммы на благотворительность, Кэтрин ожидала увидеть худощавую женщину в скромном туалете, полную достоинства и доброты, способную одним своим видом устыдить разряженных батских дам.

   Однако же, это впечатление осталось лишь еще одной из мгновенных зарисовок ее воображения. Дама, ступившая в холл летящей, стремительной походкой, пышностью форм не уступала мисс Фриддел, но выглядела моложе ее лет на двадцать. Вокруг полного, румяного лица миссис Роуленд колыхались перья, украшавшие дорогую шляпку и скрывающие цвет ее волос, оказавшийся позднее темно-каштановым. Ее обширная пелерина была обшита дорогим золотисто-коричневым мехом, прежний обладатель которого имел несчастье попасться охотнику невообразимо далеко от берегов Британии.

   Под пелериной оказалось дорожное платье из мягкой голубой шерсти, подходившее под цвет больших, широко расставленных глаз миссис Роуленд. Такие же глаза были у ее брата, упитанного жизнерадостного джентльмена, казавшегося моложе сестры. Оба они были на удивление похожи, различались у них только носы – явно мужской, крупный и с горбинкой, по необъяснимой прихоти судьбы доставшийся миссис Роуленд, и мясистый, крепкий, но при этом по-женски вздернутый у мистера Макнила.

   Мисс Фриддел устроила из церемонии представления что-то, напомнившее Кэтрин переполох в птичнике, и она даже незаметно записала эту мысль на полях раскрытой перед ней конторской книги дядюшки. Вот еще один сюжет для ее тайного альбома!

   До Эммелины и мисс Беррингтон очередь дошла в самом конце, и тут оживление миссис Роуленд достигло, вероятно, своего предела. К досаде мисс Фриддел, ревниво подсчитывавшей продолжительность каждой улыбки, подаренной высокой гостьей другим леди.

   - Миссис Хаддон? Ваш муж – преподобный Джонатан Хаддон? Я чрезвычайно рада познакомиться с вами, дорогая миссис Хаддон!, - воскликнула миссис Роуленд, перья на ее шляпке затряслись в каком-то немыслимом танце. – Моя тетушка была весьма, весьма высокого мнения о вашем супруге! Что, признаться, принесло нашей семье некоторые... Впрочем, у нас еще будет время поговорить обо всем! Подумать только, из Кромберри я собиралась проехать прямо в Бат, чтобы познакомиться с вами, а вы здесь, собственной персоной! Меня не предупредили о том, что вы тоже приедете.

   Последние слова с легким налетом укоризны были обращены к миссис Пропсон.

   - О, дорогая Инес! Наши планы переменились из-за нездоровья милого друга, миссис Морли, и миссис Хаддон присоединилась к нам едва ли не в последний момент, - миссис Пропсон как будто оправдывалась, но тон ее нельзя было назвать извинительным.

   - Что ж, я рада, что все сложилось именно так, хотя мне и жаль миссис Морли, - миссис Роуленд ненадолго обернулась к миссис Пропсон и тут же снова уставилась на Эммелину, которая смотрела на эту женщину с тревожным недоумением. – А теперь я прошу извинить меня и моего брата, но нам бы хотелось уделить немного времени своей внешности. Насколько мне известно, сегодня нам всем предстоит обед у бесконечно щедрой и гостеприимной миссис Райдинг, и самое малое, чем мы можем отплатить ей за ее доброту, это выглядеть достойно!

   - И оправдать ожидания местного общества, которое соберется поглазеть на жителей Лондона!, - мистер Макнил заговорил впервые с той минуты, когда его представили дамам.

   - Пустяки, Сирил, у большинства тех, кто живет рядом с миссис Райдинг, есть собственные дома в Лондоне, их не удивишь столичной модой или твоими дурными манерами!, - отмахнулась от него сестра. – И все же, я прошу нашу прелестную хозяйку проводить нас в комнаты и приказать горничным принести нам по чашке чая. В дороге мне всегда так хочется пить! Уверена, слуги уже распаковали багаж и достали все самое необходимое!

   Миссис Лофтли, довольная комплиментом, поспешила исполнить просьбу гостьи, и через мгновение оставшиеся в холле дамы провожали взглядами поднимавшихся по лестнице хозяйку и ее гостей.

   Мистер Лофтли последние четверть часа простоял в дверях своего кабинета, не решаясь ступить в холл. Его супруга настолько запугала беднягу требованиями вести себя, как подобает джентльмену или хотя бы человеку приличного воспитания, что дядюшка Томас предпочел вовсе не показываться гостям. По крайней мере, в первый момент. Теперь же он тихонько удалился обратно в кабинет и прикрыл за собой дверь, без малейшего сочувствия оставив племянницу одну нести на себе тяжкий гнет приема высоких гостей.

   Дамы изъявили желание вернуться в Зал герцогини, где они могли бы обсудить туалет миссис Роуленд и количество фунтов, которое набрал ее брат с последнего своего визита в Бат. Кэти пришлось проводить их, так как мисс Фриддел сделала вид, будто не помнит, куда нужно идти.

   Затем Кэтрин вновь устроилась за конторкой, радуясь наступившей тишине.

   Идея нарисовать мисс Фриддел, ее подруг и прибывших из Бата леди в виде одуревших от визита в курятник двух лисов казалась девушке все более притягательной, и минут десять Кэтрин мысленно размещала персонажей то так, то этак, надеясь найти удобный ракурс. Все лица должны быть видны, ведь они отражают характер, а сделать это на одном рисунке будет непросто. Рука Кэтрин так и тянулась к альбому, спрятанному за конторскими книгами дядюшки Томаса, но она больше всего на свете боялась, что этот маленький альбом увидит кто-нибудь вроде мисс Фриддел. Кто-нибудь, кто найдет на этих страницах себя и будет очень, очень разгневан!

   Доктор Хаддон нередко упрекал дочь в том, что ее картинки лишь высмеивают недостатки других людей, но, при несомненном сходстве персонажей, не прибавляют этому миру красоты, не намекают на необходимость быть снисходительнее к слабостям ближних. Уступая этим укорам, как и голосу совести, Кэтрин пыталась рисовать милые, очаровательные портреты и не менее милые, легкие пейзажи Кромберри. И все равно, куда больше ей нравились свои рисунки, порой небрежные, порой чрезмерно детализированные, но непременно смешные и нередко обличающие. «Если уж ты кого невзлюбишь, ему следует поостеречься, - посмеивалась над некоторыми страницами в ее альбоме миссис Дримлейн, которой Кэти показывала свои рисунки. – Особенно достается мисс Фриддел и викарию! Что ж, я буду лицемеркой, если стану утверждать, что они не заслуживают чести оказаться на этих страницах!»

   Миссис Дримлейн и сама не терпела ханжество и притворство, и Кэтрин хотелось поскорее запечатлеть недавнюю сценку еще и ради того, чтобы ничего не упустить, когда она будет рассказывать старой леди о знакомстве с миссис Роуленд. Ни эта дама, ни ее брат не походили на людей, которые раздали свое состояние беднякам, оставив себе лишь самое необходимое.

   Наконец, миссис Лофтли спустилась в холл и отпустила Кэтрин, чтобы девушка могла приготовить платье для поездки к миссис Райдинг. В отличие от племянницы, тетушка Мэриан пребывала в полном восторге от своих новых гостей и, похоже, совсем не сожалела о том, что они обрели приют под ее кровом, а не в доме викария.

   Когда же Кэти робко упомянула отнюдь не аскетический вид миссис Роуленд, миссис Лофтли поторопилась встать на ее защиту:

   - Мы несколько минут проговорили с ней наедине, пока ожидали Сару с чайным подносом, и она объяснила мне главные принципы, помогающие ей собирать столько денег для помощи лондонской бедноте. И как раз упомянула блистательный внешний вид, которым неизменно гордится.

   - Вот как?, - с сомнением хмыкнула Кэтрин. Ей казалось, что богатые платья только оттолкнут тех, кто готов расстаться с последним пенни, чтобы оказать помощь ближнему. Разве можно поверить в искреннее желание помогать другим даме, разодетой в шелка и бархат и сверкающей бриллиантами?

   Но тетушка Мэриан уже прониклась новой верой.

   - Ты не понимаешь, дитя. Миссис Роуленд собирает средства для помощи отнюдь не у таких же бедняков, каким она стремится помочь. В высших лондонских кругах ее не стали бы и слушать, да даже на порог не пустили, оденься она в какое-нибудь рубище! Нет, дорогая, там совершенно другие законы, и успех имеют только те, кто выглядят и ведут себя, как подобает.

   - Их семья очень богата?, - Кэтрин слышала, как мисс Фриддел упоминала значительное состояние Макнилов, но о муже миссис Роуленд мало что было известно.

   - Лет сто назад о них, должно быть, и не слышали в обществе, - миссис Лофтли тоже постаралась припомнить, что о семействе миссис Роуленд рассказывала всезнающая сестрица викария. – А вот дед миссис Роуленд разбогател в колониях и оставил своим детям огромное наследство. Покойный отец нашей гостьи дал за дочерью огромное приданое, а один из его братьев, который так и не женился, поделил свою часть состояния между будущими детьми миссис Роуленд и ее брата.

   - У них много детей?, - Кэтрин постаралась отмахнуться от укола зависти – если бы кто-нибудь оставил ей хотя бы триста фунтов, она бы тотчас отправилась в Лондон учиться живописи, как ни жаль ей было бы покидать Кромберри и тех, кого она успела здесь полюбить.

   - У миссис Роуленд двое сыновей, уже довольно взрослых, и дочь-подросток, а ее брат женился несколько лет назад и до сих пор не обзавелся наследниками.

   - Выходит, дети миссис Роуленд не знают, сколько денег им достанется из наследства дяди?, - удивилась Кэтрин.

   - Я не задумывалась об этом, - пожала острыми плечами миссис Лофтли. – Но, пожалуй, ты права. Им придется дождаться, когда жена их дядюшки достигнет возраста, не позволяющего иметь детей, и тогда, должно быть, наследство будет поделено и обретет для них конкретные размеры. Впрочем, доподлинно это неизвестно, мисс Фриддел могла что-нибудь напутать, или стряпчие имеют какие-то определенные указания по поводу средств, которые должны достаться каждому из детей в том или ином случае.

   Пространные объяснения по данному вопросу не интересовали ни ту, ни другую, и вскоре Кэти направилась в свою комнату, чтобы проверить, нет ли пятен на ее нарядном платье.

   Два часа спустя она услышала сквозь толстую дверь своей спальни легкий гул, сообщивший ей о том, что гости покинули свои комнаты и направились вниз, чтобы занять свои места в экипажах, предоставленных Джоном Хартом. Миссис Роуленд оказала любезность мисс Фриддел и ее подругам, предложив место в своем экипаже, а за тетушкой Мэриан и Кэтрин должна была приехать карета сына миссис Дримлейн.

   Кэти подождала, пока шум в коридоре стихнет, и тоже направилась к выходу. Перед этим она провела едва ли не целый час перед зеркалом и все же не смогла удержаться и не заглянуть в него еще раз. Ей так редко нравилось то, что она в нем видела!

   Сегодня ее бледно-розовое платье, отделанное расшитой крошечными розовыми бутонами тесьмой, прекрасно сидело на похудевшей фигурке, каштановые волосы были уложены Салли с благородной простотой, как подобает настоящей леди, а блестевшие от волнения серые глаза отвлекали внимание от покрасневших щек. Кэтрин волновалась сильнее, чем за все предыдущие дни, и порой ей отчаянно хотелось, чтобы прием у миссис Райдинг поскорее остался позади, и они уже катили с тетушкой Мэриан назад в Кромберри, под верную старую кровлю «Охотников и свиньи».

ГЛАВА 4

Через три часа Кэтрин думала о том же – поскорее бы вернуться домой. Она и не заметила, когда стала называть старую гостиницу «домом», наверное, с тех пор прошел уже не один месяц. А старый дом доктора в Стоунфолле теперь казался ей лишь местом, где она родилась и где живет ее отец, единственный человек во всем городке, которого она любила всей душой, а не потому, что каждому человеку полагается любить свою семью.

   Кэти до сих пор боялась свою мать, но уже давно избавилась от детского восхищения братом и сестрой, красивыми, умными и подающими большие надежды. Которые оправдались, что случается отнюдь не с каждым подающим надежды отпрыском. Особенно ее раздражал Джонатан, избравший духовную стезю не по воле сердца, а из практичных соображений, как источник благ, которыми он умело пользовался. И сейчас, наблюдая за Эммелиной, Кэтрин чувствовала растущий гнев.

   После обеда, когда джентльмены еще не появились в гостиной, молодая миссис Хаддон сидела на почетном месте в окружении дам, с которыми приехала из Бата, но они не выглядели ее подругами.

   Мисс Беррингтон предложила свою помощь старшей мисс Райдинг и сейчас разливала вместе с ней чай. Остальные дамы не пытались вовлечь Эммелину в общую беседу, впрочем, и они в доме миссис Райдинг уже не казались кружком избранных, как это было в старой гостинице дядюшки Томаса.

   Миссис Пропсон уже несколько раз оспорила утверждения мисс Фриддел, и между ними воцарилось холодное молчание. Мисс Лэмбон поддакивала подруге, но ее внимание было сосредоточено на выставленных на чайном столе пирожных и тортах. Миссис Уиллинг явно скучала и поглядывала на дверь в ожидании мужчин.

   Еще до обеда тетушка Мэриан слегка подтолкнула племянницу локтем, когда гости миссис Райдинг прогуливались по галерее и беседовали в ожидании приглашения к столу. Подле миссис Уиллинг оказался старший мистер Блантвилл, известный в округе своей слабостью к женскому полу. Несмотря на скандальную семейную историю, дамы из попечительского совета были вынуждены приглашать его на благотворительные обеды и ярмарки, ведь он жертвовал бедным куда более нескромные суммы, нежели те, с которыми готова была расстаться мисс Фриддел или даже сама миссис Райдинг!

   Миссис Уиллинг, должно быть, никто не просветил насчет обстоятельств, при которых мистера Блантвилла покинула первая супруга, а о его второй жене, умершей вскоре после родов гувернантке, и вовсе не принято было говорить в приличном обществе Кромберри. И миссис Уиллинг с явным удовольствием беседовала с этим джентльменом приятной наружности, готовым очаровывать ее комплиментами, если только ему удастся вставить несколько слов посреди ее милой болтовни.

   Но не эта пара привлекла внимание Кэтрин, хотя она и послушалась тетушку и посмотрела в ту сторону. Куда больше ее заинтересовало поведение младшего сына миссис Райдинг, пользующегося необыкновенной популярностью у молодых леди Гарольда Райдинга.

   Миссис Райдинг встречала гостей во главе своего семейства, и Кэтрин постаралась укрыться от ее требовательного взгляда за спиной миссис Трилл, владелицы самой большой в Кромберри модной лавки. Кэти с привычной досадой наблюдала, как переглядываются дочери и сын миссис Райдинг, разглядывая нарядных горожан, которые не могли похвастаться ни хорошим вкусом, ни происхождением, но отчаянно хотели если не обладать тем и другим, то хотя бы вращаться в одном кругу с теми, кто воспринимал это как данность.

   За себя и свою тетушку Кэтрин могла не стыдиться, их туалеты выглядели если не самыми модными, то, по крайней мере, не вульгарными или потрепанными. Но кое-кто вызывал насмешку и у нее самой, что уж говорить о Райдингах! В такие моменты Кэти особенно сильно мучилась угрызениями совести, ведь она осуждала тех, кто думал о ближних своих точно так же, как она, но не утруждал себя, пытаясь это скрывать.

   Однако же, внезапно с лица Гарри Райдинга исчезла усмешка, умело приправленная толикой истинной любезности, и он чуть выдвинулся вперед и широко, искренне улыбнулся. В это время миссис Райдинг уже сердечно поприветствовала миссис Роуленд и ее брата, за ними настала очередь леди из Бата. И среди них, Кэтрин ничуть не была этому удивлена, Гарольд тотчас приметил мисс Беррингтон. Отдохнувшая после долгого путешествия Агнес выглядела сегодня еще прелестнее, чем накануне. Она казалась феей в чудесном нежно-сиреневом платье, расшитом крошечными листьями и ягодами ежевики. Едва увидев ее в этом платье в холле миссис Райдинг, Кэти подумала, что никогда не встречала девушку красивее.

   Гарри Райдинг задержал мисс Беррингтон возле себя какими-то ничего не значащими приветственными словами, и следовавшим за ней двум подругам мисс Фриддел пришлось остановиться. Миссис Райдинг обернулась, чтобы узнать, из-за чего в равномерном шествии гостей образовался затор, и повнимательнее взглянула на Агнес, которую сперва, должно быть, плохо разглядела среди других, более полных леди в пышных туалетах.

   Опытный взгляд этой дамы мгновенно отметил и красоту девушки, и ее элегантное платье и, конечно же, от нее не ускользнуло, как загорелись глаза Гарри при виде мисс Беррингтон. Она нахмурилась, давая сыну понять, что он нарушает предписанный ход вещей, и Гарольд тотчас улыбнулся мисс Беррингтон с намеком на извининения и приветствовал других дам почти с той же сердечностью.

   Агнес прошла следом за Эммелиной и другими дамами в гостиную, а Кэтрин поспешила следом, надеясь поскорее увидеться с миссис Дримлейн. Старая леди была уже здесь, и Кэти с удовольствием наблюдала за тем, как она в веселом удивлении подняла брови, разглядывая дам из Бата, столь разительно отличавшихся от членов попечительского комитета Кромберри.

   Кэтрин не осмелилась подойти к миссис Дримлейн, сидевшей на диване в компании столь же почтенных леди. Рядом с ними в кресле расположился судья Хоуксли, с которым миссис Дримлейн была дружна уже много лет и которому не раз оказывала помощь своими острыми суждениями. Судья приветливо кивнул мисс Хаддон и вновь вернулся к беседе.

   До обеда Кэти провела время в обществе нескольких дам и девиц из городских семей, так или иначе причастных к благотворительной деятельности мисс Фриддел и ее попечительского совета. По неписаной традиции представители родовитых семейств держались особняком от горожан, и лишь старания мисс Фриддел, викария и еще нескольких леди и джентльменов, снующих от одного кружка к другому, должны были отчасти размыть эти границы.

   За обедом Кэтрин и ее тетушка разлучились со своими гостьями. Они сидели на дальнем конце огромного стола и лишь с трудом могли разобрать, что говорит миссис Райдинг, то и дело обращавшаяся к кому-нибудь из гостей с вопросом или очередным напоминанием о завтрашней лекции миссис Роуленд.

   После обеда дамы заняли две сообщающиеся друг с другом парадные гостиные, и миссис Райдинг откомандировала дочерей развлекать молодых женщин и юных девушек, а сама устроилась в кресле у одного из каминов и завела беседу с будущей невесткой и ее матерью.

   «Как будто других гостей не существует!», - думала Кэтрин. Ей было скучно. Она уже успела разглядеть всех дам и их туалеты, и больше всего ее мучило отсутствие в руках альбома и карандаша. Тетушка Мэриан устроилась у чайного стола поближе к мисс Лэмбон и старалась участвовать в беседе миссис Пропсон и миссис Роуленд, а Кэтрин, как ни хотелось ей подсесть к Эммелине, не осмелилась сделать это. Она задавалась вопросом, обратил ли кто-нибудь внимание на их общую фамилию. Кэтрин не была уверена, что родство с племянницей владельцев гостиницы не повредит Эммелине в глазах этих самоуверенных дам.

   Похоже, не одна Кэти скучала в роскошной гостиной миссис Райдинг. Другие гостьи, покончив со сплетнями, начали нетерпеливо поглядывать в сторону дверей в ожидании джентльменов. Кто-то вполголоса выразил сожаление, что миссис Райдинг не пригласила хотя бы парочку скрипачей, чтоб можно было потанцевать, а кто-то уже откровенно зевал, прикрывая рот веером или просто ладонью.

   Лишь мисс Фриддел выглядела бодрой и воинственной, как обычно. Она как будто считала себя ответственной за сегодняшний прием, ведь это она пригласила на ежегодное заседание дам из Бата и получила их согласие. О том, что это миссис Райдинг осчастливила Кромберри визитом миссис Роуленд, мисс Фриддел, кажется, позабыла напрочь.

   К Кэтрин подсели две юных особы, приехавшие сюда вместе с маменьками, как и опасалась миссис Райдинг. Увы, они не могли заинтересовать беседой даже Кэтрин, не говоря уж о джентльменах вроде Гарри Райдинга, ради которого, несомненно, эти девицы и позволили своим батюшкам отдохнуть у домашнего очага подобно дядюшке Томасу. Болтовня их повторяла разговоры матушек, и Кэти скоро перестала их слушать, сожалея, что не может подойти к миссис Дримлейн, которая, кажется, задремала в уютном кресле, устроившись подальше от мисс Фриддел.

   Наконец-то, наконец-то явились джентльмены! Кажется, миссис Райдинг незаметно приказала одному из лакеев намекнуть своему старшему сыну, выступавшему в роли хозяина дома, что дамы скучают и уже попросту не могут смотреть на пирожные и запеченные яблоки.

   Мистер Блантвилл тотчас устремился к миссис Уиллинг, возле которой по случайному стечению обстоятельств оказалось свободное местечко. Гарри Райдинг с приветливой, но равнодушной улыбкой оглядел гостиную и без дальнейших проволочек направился к чайному столу, чтобы попросить чашку чая у мисс Беррингтон. Другие джентльмены нашли себе компанию сообразно своему вкусу или же долгу – кто-то собирался отдать должное десертам, а кто-то – уделить внимание супруге или хорошенькой юной леди, недостатка в которых не наблюдалось.

   Как и следовало ожидать, среди приглашенных мужчин почти не было горожан, а джентльмены, разумеется, заняли место в своем привычном кругу. И городские девицы в очередной раз остались в одиночестве, досадуя, но не слишком – они привыкли к подобным маленьким разочарованиям. Надежда на рождественский благотворительный бал согревала их несмотря на печальную судьбу бедняжки Дженни Морвейн, а пока они отчаянно строили глазки Гарри Райдингу, нескольким его приятелям и даже Лоренсу Блантвиллу.

   Ричард Дримлейн приветливо улыбнулся Кэтрин, а судья Хоуксли даже остановился возле девушки, чтобы сказать добродушный старомодный комплимент перед тем, как пойти и разбудить миссис Дримлейн. Девицы из Кромберри тут же с завистью уставились на мисс Хаддон. По словам Бетси Харт, Кэтрин стала довольно известной особой в городе. Еще бы, оказаться в самой гуще скандальных историй с убийствами и ограблениями! И осмелиться высказывать собственное мнение о происходящем не кому-нибудь, а самому судье Хоуксли и главному констеблю Грейтону! Вот к чему приводит дружба с такой леди, как миссис Дримлейн, угробившей собственную невестку! То, что доброе имя старой дамы было восстановлено, а ее сын просил у матери прощения и примирился с ней, словно бы выпало из памяти горожан. И мисс Хаддон уже казалась некоторым девушкам и их матерям неподходящей компанией. К счастью для Кэти, Бет не все рассказывала своей юной приятельнице, иначе Кэтрин стеснялась бы даже выходить на улицу.

   Пока же Кэти оставалось только продолжать пить чай и наблюдать за другими гостями – занятия, безусловно, приятные, но не в таком же количестве!

   - Увы, мадам, я состою в браке вот уже четыре года, и моя супруга до сих пор не подарила мне наследника, - мистер Макнил сидел неподалеку от Кэтрин, и она невольно слышала его разговор с молодой миссис Дримлейн. – Но я очень надеюсь, что вскоре судьба будет добрее ко мне, и после визита в Кромберри наша семья обретет то, о чем так долго мечтает!

   - О, несомненно!, - кажется, молодая женщина была озадачена оптимизмом мистера Макнила, говорить она продолжила после паузы. – Вы, должно быть, очень привязаны к вашей сестре, раз решили сопровождать ее в Кромберри в это время года!

   - Разумеется, мы очень близки с моей дорогой Инес!, - радостно закивал толстяк. – Я всегда находил у старшей сестры утешение и поддержку, если мне доставалось от моих учителей за леность и шалости! Уже тогда она помогала тем, кто был чем-либо обделен, а после того, как выросла, нашла свое призвание в помощи ближним!

   - Поразительная женщина!, - миссис Ричард Дримлейн не принимала деятельного участия в благотворительном комитете, занятая воспитанием сыновей – у мальчиков, по новой методе, не было гувернантки, но о достижениях миссис Роуленд последние несколько дней твердили во всех гостиных на двадцать миль в округе.

   - Вы даже не представляете, мадам, как много ей удается сделать, как будто господь бог нарочно сотворил для нее сутки продолжительностью часов пятьдесят!, - довольный собственной шуткой, мистер Макнил громко захохотал и тут же обернулся в сторону сестры.

   Кэтрин подумала, что этот джентльмен ведет себя точно как ее дядюшка Томас, который тоже постоянно опасался почувствовать на себе укоризненный взгляд жены, если его манеры оказывались неподходящими для общества, в котором он в данный момент находился.

   Улыбнувшись этому сравнению, Кэти тоже повернула голову, чтобы взглянуть на миссис Роуленд – заметила ли она, что ее брат несколько несдержан, чему, вероятно, есть причина, извлеченная из погребов миссис Райдинг.

   Похоже, миссис Роуленд не услышала хохот в общем гуле или же ее мысли были заняты чем-то другим – к своему изумлению, Кэтрин увидела в ее взгляде чувство, которое она без колебаний назвала бы ненавистью, не получай она от старших постоянных напоминаний о том, что еще плохо разбирается в людях.

   Как бы там ни было, миссис Роуленд глядела на кого-то с глубокой неприязнью, и Кэти осторожно повернулась, стремясь определить, кого эта значительная личность испепеляет взглядом. Еще больше она была удивлена, когда поняла, что миссис Роуленд смотрит на дальний край стола, за которым расположились миссис Лофтли и Эммелина.

   По рукам Кэтрин пробежали мурашки. «Неужели ей так не понравилось, что им с братом пришлось остановиться в «Охотниках и свинье»? Мисс Фриддел, должно быть, сообщила ей, что моя тетя не пожелала принять их в своей гостинице без оплаты. Но разве миссис Роуленд нуждается? У нас очень скромная плата за номера, а комнаты удобны и красивы! Как же ей не стыдно быть такой лицемеркой, при ее-то благородном призвании!»

   Кто-то обратился к миссис Роуленд с каким-то замечанием, и лицо ее вновь стало любезным и приветливым, взгляд смягчился. А Кэтрин остаток вечера думала о том, что, пожалуй, она ошиблась. Может быть, у миссис Роуленд разыгралась мигрень, заболел зуб или что-нибудь другое, и она смотрела на тетушку Мэриан, даже не видя ее?

   Скорей всего, так оно и было, ведь несколько часов спустя, когда гостьи миссис Лофтли желали ей и друг другу доброй ночи, стоя в холле гостиницы, ни о какой неприязни нельзя было и подумать. Казалось, здесь собрались самые близкие подруги, а мистер Макнил, поднимавшийся по лестнице и то и дело посылавший дамам воздушные поцелуи, выглядел этаким перезрелым купидоном.

   В этом образе Кэти и решила изобразить его в своем альбоме. Ложась спать, она размышляла о том, как, право же, скучно она провела бы время в доме миссис Райдинг, если бы к ней внезапно не подсел Лоренс Блантвилл и не развлек ее лондонскими анекдотами, героями которых были весьма известные особы. Засыпая, Кэти думала об этом молодом человеке с признательностью, несмотря на то, что некоторые, да что там, большинство его рассказов навряд ли предназначались для ушей молодой девушки. После того, как он покончил с пикантными историями, Лоренс поразил все ее чувства неожиданным предложением, которое следовало хорошенько обдумать, но от которого совершенно невозможно было отказаться.

ГЛАВА 5

Незадолго до полудня Кэтрин ненадолго осталась одна в маленькой кладовке в приходском доме и тут же воспользовалась возможностью присесть на старый сундук и передохнуть.

   С самого утра она в компании других девиц, дочерей и племянниц дам из попечительского комитета, украшала зал для выступления миссис Роуленд. К счастью, миссис Лофтли и еще одна дама предоставили в распоряжение мисс Фриддел своих лакеев, и стулья были расставлены уже к девяти часам. Остальными приготовлениями надлежало заниматься бедным девушкам, этим солдатам мисс Фриддел, не обладавшим никакими званиями, а потому долженствующим беспрекословно выполнять приказы старших.

   На стулья в первых рядах следовало разложить подушки, чтобы смягчить самым значительным гостям неизбежную усталость, сопровождающую подобные мероприятия. В вазы, собранные еще покойным викарием Фридделом наподобие дани по всем приличным домам, девушки ставили худосочные осенние цветы и редкие оранжерейные букеты, присланные миссис Райдинг и другими богатыми леди, а также, разумеется, мистером Блантвиллом, который мог позволить себе заказать цветы в соседнем городе. Нужно было сложить в аккуратные стопки буклеты, во множестве привезенные миссис Роуленд, чтобы затем раздавать их входящим в зал. Накрыть в небольшой комнате рядом с залом столы с легкой закуской, где избранная публика сможет отдохнуть в перерывах между выступлениями и дискуссиями. И сделать еще множество других вещей под недовольное брюзжание мисс Фриддел, которой хотелось, чтоб приходской дом сегодня затмил все другие подобные залы, сколько бы их там ни повидали миссис Роуленд и дамы из Бата.

   В коротком коридорчике, ведущем из подсобных помещений к главному залу, послышались шаги и голоса. Кэти приготовилась встать со своего сундука, лишь только дверная ручка начнет поворачиваться, и сделать вид, что она осматривает чайный сервиз, выставленный на маленьком столике, чтобы отобрать надтреснутые или грязные чашки.

   Но шаги затихли возле другой двери. Кэтрин узнала голос мисс Фриддел, провожающую миссис Роуленд в небольшую комнатку, где выступающие на подобных заседаниях обычно проводили некоторое время в сосредоточенной тишине, чтобы настроиться на выступление, привести в порядок мысли и записи.

   Мисс Фриддел, должно быть, ушла, ее грузные шаги вскоре затихли, и Кэтрин облегченно вздохнула и снова принялась смотреть в узкое зарешеченное окно на мокрое кладбище. Этот унылый вид не мог огорчить девушку, ведь ее мысли занимал вчерашний разговор с молодым джентльменом. Нет-нет, ничего романтичного в нем не было, но Кэти, пожалуй, обрадовалась бы меньше, предложи ей Лоренс Блантвилл руку и сердце вместо того, чтобы заказать портрет своей сестры.

   После того, как Лоренсу надоело пытаться затмить своего батюшку на поприще остроумия и умения занять беседой даму, юноша заговорил серьезнее.

   - Мисс Хаддон, я слышал от этой милой старой дамы, миссис Дримлейн, что вы превосходно рисуете. То же говорил и судья Хоуксли, при этом намекая, что ваш талант помог найти преступника.

   - Уверена, сэр, судья немного преувеличил, он, как и миссис Дримлейн, очень добр ко мне, - пролепетала враз покрасневшая Кэти именно то, что положено было ей отвечать на эту реплику.

   - Ну, если преувеличение незначительно, мы не будем принимать его во внимание, - весело ответил Лоренс и тут же продолжил: - Моей сестре Дафне через месяц исполнится тринадцать, и мне хочется подарить ей что-нибудь необычное. Она удивительно рыжая, тощая и вертлявая девчонка, совсем как ее кошка, и мне пришло в голову, что изобразить их обеих на портрете было бы занятной проделкой. Если бы вы взялись за этот портрет, я бы попытался уговорить их хотя бы по четверти часа в день сидеть неподвижно. Или хотя бы делать вид. Что скажете, мисс Хаддон?

   Если Кэтрин и растерялась поначалу, упоминание о возможности проявить себя как художник тотчас взбодрило ее. И первое, что ей пришло в голову, было опасение не найти времени выполнить заказ юного джентльмена.

   - О, мистер Блантвилл, вам, должно быть, известно, что я служу в гостинице моего дядюшки, и эта работа отнимает у меня столько времени и сил... Боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу, если только...

   - Если только – что?, - живо переспросил Лоренс.

   - Если только вы не сможете хотя бы несколько раз привезти вашу сестру в «Охотников и свинью», - пробормотала Кэтрин, не готовая ответить на это предложение решительным отказом.

   - Разумеется, я уже думал об этом. Мне известно о том, что вы находитесь в рабстве у вашего дядюшки, и мы с сестрой охотно сбежим с собственных галер, чтобы немного развлечься и отвлечь вас. Обстановка в вашей гостиной ничуть не хуже той, что у нас, а на фоне того большого старого камина Даффи можно изобразить этакой ведьмой, помешивающей свое колдовское варево, - темные глаза молодого Блантвилла горели огнем, свойственным только юношам, замыслившим очередную шалость.

   - Так вы хотите... не настоящий портрет, а карикатуру на вашу сестру?, - Кэтрин ушам своим не могла поверить – подарить сестре портрет в образе ведьмы, представить девочку из родовитой и некогда уважаемой семьи в таком виде?!

   - Боже мой, конечно же, да!, - Блантвилл едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, и то лишь потому, что держал в руке чашку с горячим чаем. - Даффи ни за что не позволит написать ее парадный портрет и добавить его в галерею давно почивших скучных Блантвиллов. В конце концов, ее мать была гувернанткой, о чем сестрица не устает напоминать и мне, и нашему отцу, когда мы пытаемся воззвать к ее здравому смыслу, подобающему воспитанной леди.

   - К тому же, миссис Дримлейн шепнула мне, что вам лучше всего удаются именно насмешки над своими знакомыми. Хотел бы я увидеть ваш альбом!

   Кэтрин сделала вид, что не расслышала его последние слова. В этот миг она испытывала отнюдь не дружеские чувства к миссис Дримлейн, так легкомысленно выдавшей ее секрет постороннему. Как она могла так обойтись с Кэтрин! Так пренебречь доверием своей юной подруги! Позднее им придется поговорить об этом, хоть Кэти пока и не знала, как приступить к упрекам, которые она готова была обрушить на миссис Дримлейн.

   Приняв ее молчание за согласие с его доводами, Блантвилл перешел к конкретным договоренностям.

   - Мы с Даффи не станем отвлекать вас от работы, пока все эти леди живут в «Охотниках и свинье», нам ни к чему, чтобы сплетни о нашем безрассудном поведении докатились до самого Бата. Хотя, видит бог, навряд ли они смогут сильнее испортить нашу репутацию!

   На это Кэтрин не нашлась, что ответить. Репутация старшего Блантвилла в высшем обществе была давно и безнадежно утрачена, но его продолжали принимать в некоторых приличных домах, пусть и с неохотой. Кто-то ценил в нем остроумного собеседника, кто-то помнил о том, что он является отцом будущего наследника, вполне годившегося в качестве жениха какой-нибудь из многочисленных соседских дочерей, а кто-то даже задумывался о том, что, овдовев во второй раз, Чарльз Блантвилл и сам еще может считаться завидным женихом для какой-нибудь засидевшейся дома девицы или молодой вдовы. К тому же, Блантвилл умело пользовался своими деньгами, жертвуя крупные суммы на благотворительность, что заставляло то и дело прикусывать язык даже мисс Фриддел и ее наперсниц.

   - На рождество из пансиона приедут Полин и Оливия, и, если затея с портретом Даффи удастся, вы сможете изобразить всех троих в виде ведьм из «Макбета», - в том же тоне продолжил Лоренс, не дождавшись ответа.

   Кэтрин вздрогнула и съежилась. Не потому, что она боялась ведьм. Она прочла «Макбета» после того, как приятель ее детских дней, ее злой гений Барти Фолбрайт, назвал ведьмами из «Макбета» свою бабушку и двух ее подруг, одна из которых была матерью Кэтрин.

   Нет, ее встревожили воспоминания, как будто в жаркой комнате между болтающими, беззаботными людьми холодным ветерком проскользнул призрак. Во всяком случае, именно так явление невидимого призрака описывалось в романах, которые успела прочесть Кэтрин.

   Она вспомнила о душных июльских днях, когда в гостинице ее дядюшки совершались преступления и строились коварные замыслы, которые, впрочем, удалось вовремя пресечь.

   Именно после тяжелой, болезненной развязки старший мистер Блантвилл взял под свою опеку двух тринадцатилетних девочек, одна из которых, Полин, была дочерью его первой жены, оставившей ветреного мужа и сына ради учителя живописи маленького Лори. Не сумевшая победить тяжелый недуг, первая миссис Блантвилл вернулась в Кромберри спустя столько лет, чтобы не дать причинить зло своей воспитаннице и найти человека, который принял бы на себя заботу о ее дочери.

   Мистер Чарльз Блантвилл показался ей наиболее подходящим для этой миссии человеком, хотя ей и стоило немалых трудов убедить его. Несмотря на свою дурную репутацию, Блантвилл был рачительным хозяином, успешным в делах, и при этом сохранял добродушие и веселость, за что его любили дети, слуги и собаки.

   Другая девочка, Оливия Тармонт, после череды трагедий в собственной семье осталась единственной наследницей поместья и состояния своей бабушки, но испытывала непомерный ужас при мысли о возвращении домой. Она избежала опасностей благодаря миссис Мидлхем, как называла себя в Кромберри мать Полин. С Полин Оливия не готова была расстаться и на полчаса, ведь у нее никогда не было подруги. И самым лучшим способом позабыть обо всех кошмарах, случившихся в ее жизни, был отъезд в пансион. Место, где бесконечные уроки и шумная компания других девочек быстро отвлекут ее от страхов и сожалений.

   Чарльз Блантвилл исполнил все желания своей бывшей жены. Полин провела с умирающей матерью несколько остававшихся ей недель. В начале сентября миссис Мидлхем тихо скончалась в его доме, а три недели спустя безутешная Полин и впервые в жизни пытавшаяся стать чьей-то опорой Оливия уехали в пансион.

   Миссис Лофтли часто говорила о девочках, бедняжках-сиротках, как она их называла, как и многие другие люди, горожане и сквайры из окрестных поместий, которые еще не насытились сплетнями о бедах Тармонтов и Блантвиллов. Но мало кто в Кромберри всерьез задумывался, что умершая женщина была не только матерью Полин и гувернанткой Оливии. Она доводилась матерью и Лоренсу Блантвиллу.

   Сейчас Кэти внезапно поняла, что Лоренс тоже осиротел и должен бы тосковать и не появляться в обществе, соблюдая траур. Но ни старший, ни младший Блантвилл не позволяли жалеть себя, не делали вид, что пережили трагедию. Лори, должно быть, плохо помнил свою мать, а его отец похоронил уже вторую жену и не собирался впадать в отчаяние из-за смерти первой.

   Что должен был почувствовать ребенок, брошенный матерью в семилетнем возрасте, выросший без ее заботы и ласки, когда его мать внезапно возвратилась, больная, постаревшая, да еще и с другим ребенком, судьбой которого только и заняты теперь ее мысли?

   Нашла ли миссис Мидлхем перед смертью хоть несколько слов для своего старшего, покинутого сына? Писала ли она ему когда-нибудь? Думала о том, кто рассказывает ему сказку на ночь и отгоняет фейри от его постели? Ни на один из этих вопросов не было ответов ни у кого, кроме самих Блантвиллов. Как видно, они, при всей своей внешней открытости, умели тщательно охранять семейные секреты. Как и многие в округе, надо заметить...

   Впрочем, Лори уже взрослый мужчина и должен вести себя подобающим образом, даже если в его доме вместо одной непоседливой сестры оказалось сразу трое в большей или меньшей степени своенравных девиц.

   Судья Хоуксли сообщил миссис Дримлейн, а она уже поделилась с Кэтрин тем немногим, что постепенно стало известно всему Кромберри.

   Дафна Блантвилл восприняла появление Полин и Оливии как дар небесный, у нее впервые появились подруги-ровесницы, хоть и уступавшие ей в живости, но в будущем обещавшие эту живость приобрести. Надо только подождать, пока они справятся с болью от утраты миссис Мидлхем и от всех других своих потерь.

   Единственное, на что не была готова Даффи ради новых подруг, это поехать с девочками в пансион. Она уже однажды побывала там, и через шесть дней директриса попросила мистера Блантвилла забрать дочь и больше никогда не насылать проклятие в виде мисс Блантвилл ни на один другой пансион в стране. Разве только, отправить ее на материк, кто же в здравом уме будет жалеть французов?

   Лоренс продолжал болтать с присущей ему остроумной легкостью, и Кэтрин мало-помалу смогла расслабиться. Она чувствовала на себе недовольные и завистливые взгляды некоторых дам и девиц, считавших ее общество неподходящим для младшего Блантвилла. И мысль о том, что он ведь сидит тут, болтает с ней уже почти полчаса, была для Кэти удивительно приятной. Пусть завидуют! Это означает, что у нее есть что-то, чего нет у этих леди. Ее способность к живописи. И она охотно исполнит просьбу молодого Блантвилла, как бы она ни переживала, что замысел может не удаться.

   Кэтрин улыбнулась и встала со своего сундука. Пора было заняться чашками, а о портрете мисс Блантвилл она подумает вечером, даже попробует набросать по памяти черты девочки, которую раза два или три видела в церкви и на улицах Кромберри.

   Внезапные звуки отвлекли ее от приятных мыслей. Похоже, за стеной, в маленькой комнате, где миссис Роуленд готовилась к своему триумфу, кто-то ссорился. Повинуясь любопытству, Кэти отошла от столика с сервизом и приблизилась к стене. Голос миссис Роуленд она узнала тотчас же, хотя он и был искажен разделяющей комнаты стеной и, в не меньшей степени, одолевавшим эту почтенную даму гневом.

   - Как вы смеете обращаться ко мне с подобным требованием? Клеветать на мою семью, жалкое вы отродье? Убирайтесь прочь, пока я не позвала констебля!

   «Подумать только, она кричит на кого-то! Кто же заслужил ее гнев? Наверное, кто-то из бедняков явился попросить у нее денег, узнав в городе, что она приехала в Кромберри, чтобы научить нас помогать ближним. Хорошо же она обходится с теми, кому должна спасать жизни!», - Кэтрин даже не надо было прижиматься к стене ухом, так громко бранилась достойная леди, хотя Кэти все же ненадолго сделала это, чтоб расслышать собеседника миссис Роуленд. Но тот, на кого должна была пасть кара небесная, говорил так тихо, что вместо слов Кэтрин слышала лишь неясный шелест. Девушке надо было вернуться к чашкам, у нее оставалось не так уж много времени, чтобы покончить с поручениями мисс Фриддел. Но Кэти продолжала прислушиваться.

   - Уж вам ли не знать, кому она его отдала?, - вновь закричала миссис Роуленд, очевидно, не подозревая или не заботясь о том, что ее кто-то может услышать. – Будь он у меня, я тотчас вручила бы его своему брату!

   Нет, непохоже, чтобы миссис Роуленд разговаривала с какой-нибудь бедной вдовой или умирающим от угольной пыли трубочистом. Речь шла о чем-то, непонятном Кэтрин, но, несомненно, важным для собеседников.

   Девушка замерла, не зная, что ей делать – зашуметь и прервать ссору или же собрать посуду и удалиться как можно тише, выказав себя воспитанной девушкой. Пока она не могла решиться, миссис Роуленд снова закричала после паузы, во время которой, вероятно, услышала ответ на свою реплику.

   - Что-о? Подделка? Ваши обвинения просто смехотворны! Ее там не оказалось, потому что она никогда не существовала! Вы бесстыдно лжете, и я могу только повторить вам – убирайтесь! Что это...

   Церковные колокола, отбивавшие полдень, заставили Кэтрин испуганно подскочить на месте. Хорошо еще, она не сбила столик с чайным сервизом. Мисс Фриддел никогда не простила бы ей этого преступления.

   Один из колоколов издал дребезжащий звук, и Кэтрин подумала, что преподобный Фриддел наверняка будет просить свою паству сделать особое пожертвование на починку или замену колокола. Миссис Лофтли сетовала, что на ремонт приходского дома горожанам пришлось жертвовать несколько месяцев подряд, прежде, чем работы будут закончены. Но в этом году рождественский благотворительный бал будет проводиться здесь, а не в гостинице дядюшки Томаса. Тетушка Мэриан после прошлогоднего бала больше не хотела устраивать его в «Охотниках и свинье», а зал при ратуше до сих пор не приобрел новую крышу, разрушенную пожаром. Жертвовать на два таких больших здания одновременно жители Кромберри не были готовы.

   Выступление миссис Роуленд было назначено на полдень, но мисс Фриддел по опыту знала, что сквайры со всей округи будут собираться по меньшей мере до половины первого, поэтому лондонскую знаменитость никто не торопил.

   А вот Кэти следовало поторопиться и сбегать за помощью, одна она не смогла бы дотащить весь сервиз до чайной комнаты.

   Она уже приблизилась к выходу, слегка жалея, что колокольный звон не дал ей узнать, чем закончилась ссора миссис Роуленд и ее собеседника. После того, как большой колокол умолк, издав последний гулкий звук, наступила тишина. Либо миссис Роуленд уже пошла в зал, либо тот, кто вызвал ее гнев, в страхе бежал с поля боя.

   Дверь резко распахнулась, и сквозняк взметнул выбившиеся из пучка прядки волос, обрамлявшие круглое личико Кэтрин.

   На пороге появилась с подносом в руках Меганн Глоу, так же, как и мисс Хаддон, приставленная к самой тяжелой работе.

   - Ты закончила с чашками, Кэтрин? Их пора расставлять на столах! Блюда уже заняли свои места, - худенькая Мег взмахнула руками, словно обхватывая весь сервиз разом, затем повернула голову и взглянула вглубь коридора.

   - Да, все готово, - слегка приукрасила истину Кэтрин и забрала у Меганн пустой поднос, а вместо него передала Мег один из подносов с чистой посудой. – Куда ты смотришь?

   - Мне показалось, кто-то вышел через ту дверь. Ну, ты знаешь, которая ведет на кладбище. Не хотела бы я оказаться в такой пасмурный день среди могил. Полдень, а как будто вот-вот наступит ночь! Можно увидеть какого-нибудь призрака! И еще этот бесконечный дождь…

   - С тобой сюда ворвался сквозняк. Возможно, где-то и открылась дверь. И ты права, день сегодня не очень приятный для прогулок, - поспешно согласилась Кэтрин, чтобы прервать болтовню глуповатой Мег. – А призраков отгоняют колокола нашей церкви, ведь только что они пробили полдень! Вот ночью – другое дело... Но нам пора.

   Кэти подхватила свой поднос и первой вышла в коридор. Мег последовала за ней, едва удерживая тяжелый поднос тоненькими ручками.

ГЛАВА 6

В чайной комнате их уже ждала еще одна помощница мисс Фриддел, вертлявая Белинда, то и дело выскакивавшая в коридор, чтобы заглянуть в зал и рассмотреть прибывающих гостей. В отличие от Кэтрин и Мег, Белинде не довелось побывать на обеде у миссис Райдинг, и теперь она дулась на обеих девушек.

   - Вот наконец-то и вы, - проворчала она, даже не потрудившись придержать для входящих дверь, возле которой проводила последние четверть часа. – Скорее, ставьте чашки на стол! Мисс Фриддел уже заходила узнать, как продвигается подготовка к чаепитию, и осталась очень недовольна увиденным.

   - То есть, тобой!, - фыркнула Мег и потрясла кистями рук, демонстрируя, как сильно она напряглась, пройдя два десятка ярдов с подносом.

   Кэтрин молча принялась расставлять чашки. Мег и Белинда дружили, при этом постоянно обмениваясь колкими замечаниями, и Кэти вовсе не хотелось занимать чью-нибудь сторону в их спорах. Девушки были увлечены поисками жениха, что от них и ожидалось, и появлению мисс Хаддон в их кружке не слишком обрадовались, тем более, что в Кромберри о Кэтрин говорили как о девушке со значительными видами на будущее.

   Как бы ни пыталась сама Кэтрин пресечь эту болтовню, слухи, однажды распространившись, уже нельзя было ни остановить, ни выдать за чью-то ошибку, случайное недоразумение. Горожане отчего-то полагали, что мисс Хаддон является единственной наследницей своего дядюшки, и после смерти мистера Лофтли (а для подобной мысли не было ни малейшего основания) Кэтрин унаследует как «Охотников и свинью», так и расположенный через дорогу паб.

   Хорошо еще, тетушка и дядюшка не относились всерьез к подобным сплетням или, быть может, даже и не слышали ни одной из них. Кэтрин боялась, что мистер и миссис Лофтли сочтут, будто она сама распространяет слухи, чтобы привлечь женихов из самых почтенных семейств Кромберри.

   Девушки уже заканчивали свою работу, причем Белинда так и не взяла в руки ни одной чашки, когда в комнату, едва не ударив любопытную девицу дверью, вошла Эммелина Хаддон.

   - О, Кэти, вот ты где!, - она рассеянно оглядела чайный стол, улыбнулась девушкам и подвинула к столу один из стульев. – Я посижу здесь немного, в зале так душно, а, по словам мисс Фриддел, еще не приехала и половина гостей.

   - Должно быть, их задержал дождь, дороги сейчас в не лучшем состоянии, - Белинда поспешила вступить в разговор, хотя Эммелина обращалась вовсе не к ней.

   - Да-да, конечно, даже пять миль сейчас покажутся им испытанием, - Эммелина так резко повернула голову, что ее тщательно уложенные локоны скользнули по лицу, оставив на нем влажный след.

   «Она выходила под дождь?, - озадачилась Кэтрин. – Если в зале так душно, что Эммелине пришлось выйти подышать, кому-нибудь может стать плохо. Надо отнести туда нюхательные соли и положить на тот маленький столик, рядом с брошюрами.»

   Эммелина и в самом деле выглядела так, как будто прошла несколько шагов под дождем. Она не казалась мокрой и растрепанной, но подол ее модного бордового платья был сырым, да и на плечах виднелись следы дождевых капель.

   Кэти, как дочь врача, прекрасно знала, что многочисленное сборище в маленьком помещении непременно обещает обмороки и сопутствующую им суету. Общество Кромберри выставит себя в дурном свете перед миссис Роуленд, если ее выступление будет прервано падением со стула какой-нибудь слабой здоровьем девицы или тучной матроны.

   - Эммелина, у тебя есть нюхательная соль?, - спросила Кэтрин, не обращая внимания на пронырливую Белинду, пытавшуюся поддерживать разговор с дамой из Бата.

   - Да, конечно, конечно, - засуетилась Эммелина, поспешно раскрывая маленькую сумочку, висевшую у нее на сгибе локтя. – Где же она, где... Ах, конечно, она у Агнес! Я не обнаружила ее в сумочке, когда мы спустились в холл, и Агнес поднялась, чтобы принести ее. Но мы уже садились в карету, и я так и не забрала соль. Тебе нехорошо, дорогая?

   - Ах, нет, я прекрасно себя чувствую!, - Кэтрин поспешила успокоить родственницу. – После твоих слов о духоте я решила отнести соль в зал, чтоб она всегда была наготове. Вдруг ее не окажется у того, кому она срочно может потребоваться?

   - Должно быть, нюхательные соли есть в сумочке у каждой дамы, а их в зале будет не меньше тридцати, - насмешливо фыркнула Белинда, и Кэтрин устыдилась своей глупости. Действительно, и участницы благотворительного комитета и сочувствующие не в первый раз собираются на подобное мероприятие и прекрасно знают, какими опасностями оно чревато. И все же, доктор Хаддон не раз говорил дочери, что порой простая забывчивость может очень дорого стоить, и остается только удивляться, как несколько здравомыслящих людей могут одновременно забыть о каком-нибудь важном обстоятельстве.

   - Я все же поищу мисс Беррингтон, - сказала Кэтрин, обращаясь к Эммелине.

   - Миссис Пропсон послала ее к нашей карете, она забыла там свою подушечку под спину, кажется, Агнес уже должна была вернуться, - миссис Хаддон нахмурила лоб, пытаясь вспомнить, как давно видела подругу, но тщетно.

   Кэтрин пожала плечами и направилась к двери, ей не хотелось дольше необходимого оставаться в обществе Мег и Белинды. Пусть развлекают Эммелину, они не так часто видят даму из Бата. К тому же, Кэтрин тоже любопытно было взглянуть, как разместились в зале гости, не рассорились ли из-за самых почетных мест.

   Она едва успела распахнуть пошире дверь, неплотно прикрытую Белиндой, как равномерный гул, все это время доносящийся до их комнаты, прервал пронзительный женский вопль.

   - Кажется, кому-то уже стало плохо, - Мег едва не выронила чашку, рисунок на которой рассматривала.

   Крик повторился, кажется, к первой даме присоединилась вторая. Кэтрин замерла на пороге. Она уже несколько раз за последний год слышала подобные крики. И всякий раз за ними следовала одна и та же новость. Кто-то умер. А кто-то совершил убийство.

   Недоуменные возгласы, шум поспешных шагов, напуганные женские и успокаивающие мужские голоса – в распахнутую дверь все это было слышно куда отчетливее, и Мег подвинулась поближе к подруге. Белинда скорее испытывала любопытство, нежели страх, а потому решительно двинулась следом за Кэтрин, не желая ничего пропустить. Мег ничего не оставалось, как потянуться следом. Эммелина тоже вскочила со своего стула и устремилась за девушками.

   - Что ты застыла на пороге, как соляной столб?, - недовольно проворчала Белинда, которой округлая фигурка Кэти мешала пройти. – Идем же, или немедленно пропусти нас, мы все хотим узнать, кто там решил упасть в обморок, не дожидаясь лекции!

   - Д-да, пойдемте, - нерешительно согласилась Кэтрин. Она разозлилась на себя из-за того, что былые страхи так легко вернулись, но ничего не могла с этим поделать. Слишком мало времени прошло.

   Белинда подталкивала ее, и через мгновение все четверо уже протискивались в узкую дверь. Зал выглядел так, как и подобает в подобной ситуации – уже занявшие свои места мужчины и женщины повскакивали на ноги, за исключением нескольких слишком уж почтенных особ.

   Толпа успела собраться у двери, противоположной той, сквозь которую вошли девушки. Как раз через нее должна была пройти в зал миссис Роуленд. Нечего было и думать о том, чтобы рассмотреть что-то через головы всех этих дам и джентльменов. Обеспокоенные восклицания перекрывал мужской голос, доносившийся из-за распахнутой двери. Он повторял какое-то слово высоким, надрывным голосом, но разобрать это слово было невозможно. По крайней мере, до тех пор, пока Кэти и обогнавшие ее Мег и Белинда не заняли место позади двух старших сыновей миссис Райдинг, вытягивавших шеи и благодаря своему росту имевших возможность разглядеть что-то в коридоре.

   - Инес, Инес, Инес..., - вот что твердил невидимый из зала мужчина, и Кэтрин с испугом подумала, что этот голос вот-вот перейдет в полный отчаяния вой. А через мгновение поняла, кого зовет этот человек, не надеясь дождаться ответа. Миссис Роуленд. Ее зовут Инес. Нет, не так. Теперь уже полагается говорить и думать, что ее звали Инес.

   - Что там случилось?, - Белинда бесцеремонно подергала за рукав Стивена Райдинга. В другое время она не осмелилась бы на подобную дерзость, но сейчас ситуация ее оправдывала. Или ей так казалось.

    - Мисс Фриддел пошла за миссис Роуленд, чтобы пригласить ее в зал, - обернувшись к девушке, Райдинг недоуменно приподнял брови – он явно не помнил эту юную леди среди своих знакомых, но воспитание не позволило ему проигнорировать вопрос. – Потом она так страшно закричала. Следом ринулись две ее подруги, я вечно не могу запомнить, как их зовут. Похоже, миссис Роуленд стало плохо или что-то вроде того, потому что они там начали кричать уже на несколько голосов. Тогда в эту дверь выбежал толстяк, мистер Макнил. А за ним доктор Голдблюм и викарий. Но преподобный почти сразу вернулся и позвал судью Хоуксли.

   Кэтрин почувствовала, что кто-то задел подол ее платья. Повернувшись, она увидела старшего мистера Блантвилла. Очевидно, джентльмен только что подошел к их группе и теперь так же, как и остальные, пытался разобраться в происходящем.

   - А уж тут не меньше половины присутствующих вскочили со своих мест и бросились узнавать, в чем дело, но повезло тем, кто сидел ближе к этой двери, - подхватил брат Стивена, Николас. – Вы слышите эти крики? Мне кажется, миссис Роуленд умерла. Иначе зачем звать судью? Он, скорее всего, выступит вместе с доктором свидетелем, констатирующим смерть.

   - Господи, а как же лекция?, - растерянно спросила Мег, но старший Райдинг лишь молча взглянул на нее и снова повернул голову к двери.

   - Вот и констебль, - заметил он. – Вошел через дверь, что ведет на на кладбище. Похоже, судья кого-то посылал за ним. Лучше всего нам вернуться на свои места и ждать, когда викарий или судья все объяснят.

   Слова молодого джентльмена услышали те, кто стоял перед ним, и несколько человек последовали его совету.

   Кэтрин, испытывавшая неприятную уверенность в правильности догадки, посетившей ее в самый первый момент, когда она услышала крик, повернула голову к рядам стульев в поисках Эммелины. Миссис Хаддон не стала смешиваться с толпой у двери, а прошла к своему месту в первом ряду и чинно сидела там рядом с Агнес Беррингтон и другими дамами из Бата, которые не могли позволить себе толпиться и глазеть на обыкновенную дверь вместе с провинциалами, падкими до происшествий.

   Миссис Пропсон недовольно хмурилась, сидевшая рядом с ней миссис Райдинг что-то встревоженно говорила своей будущей невестке. Агнес, похоже, рассказывала Эммелине то, что Кэтрин уже услышала от Райдингов. Миссис Уиллинг покачивала головой, разглядывая темную кайму на своем нарядном синем платье, кажется, пятна волновали ее больше, нежели поднявшаяся суета. Мисс Лэмбон не было видно рядом с подругами, ее стул справа от миссис Пропсон пустовал, должно быть, ее любопытство преодолело хорошие манеры.

   - Что там, Кэтрин, ты узнала что-нибудь?, - Эммелина произнесла эти слова громко, чтобы Кэтрин смогла расслышать их в общем гуле, и остальные дамы тут же повернулись к девушке.

   - Боюсь, с миссис Роуленд что-то случилось, - медленно произнесла Кэтрин, боясь брать на себя роль гонца, приносящего дурные вести. – Ее брат, мистер Макнил, все время повторяет: «Инес, Инес...», и констебль...

   - Вздор, дитя мое!, - перебила ее миссис Пропсон. – У миссис Роуленд прекрасное здоровье, и за завтраком она не жаловалась ни на какие недомогания! Скорее всего, у нее что-то украли, и мисс Фриддел теперь приходится оправдываться перед гостьей, ведь вор покрыл позором весь ваш городок!

   Кэтрин не стала спорить, тем более, что в этот момент ее ощутимо толкнули – мисс Лэмбон появилась откуда-то из-за ее спины и принялась проталкиваться к своему месту.

   - Где ты была, Вайолет?, - миссис Пропсон позабыла о Кэтрин и теперь с удивлением рассматривала подругу. – Боже, ты вся промокла! Если тебе надо было что-то взять в карете, стоило сказать мне, я бы нашла кого-нибудь, чтоб послать за твоими вещами! Теперь ты можешь простудиться!

   - Я не думала, что дождь такой сильный, - пробормотала мисс Лэмбон. – Пустяки, дорогая, здесь так тепло, что мое платье очень скоро высохнет. Тем более, что я надевала пелерину и шляпку. И я здесь вовсе не единственная, кто выходил под дождь! Но вот чего я не понимаю... Ты не могла бы объяснить мне, почему в зале такой беспорядок? Признаться, я думала, что выступление уже началось, а половина собравшихся ведет себя совершенно необъяснимо.

   - Ты совершенно права, именно беспорядок!, - с воодушевлением подхватила миссис Пропсон. - Мы никак не можем дождаться миссис Роуленд! За ней пошла сама мисс Фриддел, но так и не вернулась, следом пропали еще несколько дам и джентльменов. Представить себе не могу, что у них там происходит!

   Кэтрин обернулась и отыскала взглядом обеих миссис Дримлейн, сидевших во втором ряду. По выражению лица старшей миссис Дримлейн и ее поджатым губам девушка догадалась, что опасения старой дамы схожи с ее собственными.

   Неизвестно, к чему привело бы дальнейшее ожидание, возмущенные горожане уже напирали на дверь, когда перед ними появился судья Хоуксли. По тому, как смолкла группа у двери, все сидящие на стульях догадались, что что-то изменилось, ведь они не могли ни видеть судью, ни слышать его слов, обращенных к окружившим его людям.

   Собравшиеся неохотно принялись рассаживаться по своим местам, толкая друг друга и оглядываясь на судью. Хоуксли закрыл за собой дверь в коридор и прошел к столу, за которым должны были сидеть миссис Роуленд, мисс Фриддел и викарий во время всего заседания.

   Благородное лицо судьи выглядело мрачным и напряженным. По залу прокатилась последняя волна скрипов, шуршания и вздохов, обычно сопровождающих устройство большой группы людей на своих местах, и, наконец, стало так тихо, что из-за запертой двери можно было уловить голоса остающихся там людей.

   - Друзья мои, - негромко начал судья, не испытывавший ни малейших сомнений относительно того, что его слова будут слышны каждому в зале. – Произошла трагедия, и я не стану скрывать от вас, что именно случилось, поскольку полиции понадобится помощь вас всех.

   Паузу заполнили изумленные и напуганные восклицания разной степени громкости, и Хоуксли, предвидевший эту реакцию исходя из всего своего опыта, помолчал немного, ожидая, пока внимание присутствующих вновь обратится к нему.

   - Миссис Роуленд, наша почетная гостья, женщина огромных достоинств, мертва. – И снова пауза, на сей раз более длительная, ведь ее наполнили вскрики, всхлипы и недоверчивое бормотание. - Чтобы не порождать сплетен и пересудов, я добавлю, что ее застрелили.

   На этот раз судье пришлось поднять руку, чтобы заставить поднявшийся шум утихнуть хотя бы до некоторой степени, дав ему возможность продолжить.

   - Я понимаю, что это кажется вам невероятным, но в стенах приходского дома, рядом с церковью и домом викария, совершено ужасающее преступление. Главный констебль Грейтон скоро прибудет сюда вместе со своими подчиненными. Им необходимо приложить все усилия, все свои способности и весь опыт, чтобы как можно скорее найти убийцу, бросившего такую ужасную тень на наш город. Мы все должны способствовать установлению истины, осуществлению правосудия! Грейтон будет говорить с каждым в этом зале, поэтому я прошу вас проявить понимание и оставаться на местах столько, сколько будет нужно. И сам я останусь здесь. Полагаю, попечительский комитет подготовил угощение к сегодняшнему заседанию и сможет поддержать в нас хотя бы немного сил, необходимых для исполнения своего долга.

   Судья умолк и наклонил голову, старый и уставший.

   Кэтрин горячо сочувствовала судье Хоуксли. Лучше бы эту новость сообщил сам Грейтон. Главного констебля побаивались куда сильнее, чем миролюбивого, добродушного свиду судью, и Грейтон навел бы порядок в зале одним взглядом своих пронзительных глаз.

   А пока жители городка и владельцы поместий переглядывались и громко высказывали свое мнение, дамы утирали слезы, а кое-кто даже рыдал, закрыв лицо платком. Миссис Райдинг и миссис Пропсон требовали у судьи повторить его слова, обе они явно не могли поверить в то, что услышанное ими – чистая правда. Миссис Уиллинг и мисс Лэмбон громко, истерически всхлипывали, Агнес и Эммелина наклонились друг к другу и тихо переговаривались, то и дело покачивая головами.

   Кэтрин заняла свое место в последнем ряду рядом с Мег, Белиндой и их матушками и принялась мысленно выстраивать фразы, которые она скажет главному констеблю Грейтону. В том, что ей есть, чем с ним поделиться, девушка не сомневалась. Разговор, вернее, его часть, услышанная ею из кладовой, вне всяких сомнений имел отношение к убийству миссис Роуленд. Кто-то хотел от нее что-то получить, а когда она отказалась отдать это, убил.

   Кэти вдруг почувствовала, что ей стало холодно в душном зале – ведь убийца мог заглянуть в кладовую и увидеть ее! Или услышать, как она кашляет – девушка чувствовала себя намного лучше, чем пару дней назад, но временами кашель напоминал о недавней болезни. Убийце же догадаться, что она что-то слышала, было бы совсем нетрудно, миссис Роуленд кричала так, что ее голос смогли заглушить лишь церковные колокола, зазвонившие все разом!

   Недавние страхи вновь вернулись, и неизвестно, сколько времени Кэтрин тряслась бы в ознобе, если бы в распахнутые двери зала, возле которых стоял констебль, не вошел сам Грейтон. По мере того, как собравшиеся замечали его появление, в зале становилось все тише и тише. Он подошел к столу, за которым устроился судья Хоуксли, коротко переговорил с ним и повернулся к собранию.

   Его красное лицо, сохранившее летний загар, выражало открытое неодобрение. Из Лондона до сих пор не прислали инспектора, несмотря на то, что Кромберри прославился в столице своими необычайными криминальными драмами, и Грейтону придется самому беседовать едва ли не с каждым из гостей.

   Поручать констеблям опрашивать представителей избранного общества было не принято. Хорошо еще, миссис Грейтон уехала в Лидс навестить дочь, недавно разрешившуюся двойней, иначе говорить с ней пришлось бы судье Хоуксли. Жена судьи присутствовала в зале и сохраняла невозмутимый вид, ее сорокалетний опыт супружества подсказывал ей, что рано или поздно все тайны будут раскрыты, а виновные понесут заслуженную кару.

   Но в данном случае невозможно было угадать заранее, рано это будет или поздно. Если кто-то из гостей смог что-то заметить и понять, что увиденное им относится к сути дела, преступник будет найден в скором времени. Если же убийца не оставил следов или гости не обратили внимания на что-то, необычное даже для суетной обстановки, сопровождавшей подобные сборища, поиски могут быть долгими или и вовсе оказаться тщетными.

   - Что ж, - после короткого приветствия Грейтон решил сразу перейти к делу. – Убита наша гостья, известная на всю страну и за ее пределами женщина, чьи деяния восхищали саму королеву. Смерть миссис Роуленд привлечет к Кромберри внимание тысяч людей, среди которых будут друзья и близкие покойной леди, представители благотворительных комитетов, в которых она принимала участие, самые высокие полицейские чины и, конечно же, газетчики. Чем скорее мы найдем убийцу, тем скорее прекратятся публикации о Кромберри как средоточии зла. Полагаю, вы все помните прошлогодний рождественский бал в гостинице «Охотники и свинья». Точно так же, как и тогда, сегодня во время совершения дерзкого и жестокого преступления неподалеку находилось большое количество гостей, и точно так же вам придется оставаться на местах и ждать, пока мы с моими констеблями не выполним свою работу. В кабинете приходского совета для меня уже приготовлен стол, я буду беседовать с каждым из вас наедине. Прошу вас сосредоточиться и попытаться вспомнить любую деталь, любую мелочь, которая может помочь найти убийцу нашей гостьи. Прошу вас излагать свои мысли кратко, отложив ненадолго переживания, время для скорби еще не настало. Чем скорее я завершу эту тягостную процедуру, тем скорее вы сможете вернуться в свои дома и отдохнуть от волнений этого дня. В чайной комнате прислуга уже готовит чай, чтоб вы могли подкрепиться, пока ожидаете своей очереди. И еще, полагаю, тот, кто совершил это преступное деяние, может до сих пор находиться среди нас. И он бы облегчил жизнь нам всем, признавшись в совершенном преступлении. Хотя, конечно, я не так наивен, чтобы надеяться на добровольное признание. Но достаточно опытен, чтобы найти этого человека.

   Последние слова Грейтона прозвучали как угроза, но, если первую половину его речи в зале царила едва ли не идеальная тишина, то к ее окончанию ропот уже накатывался на твердо стоящего на ногах главного констебля, как морская вода, стремительная и холодная.

   Кэтрин не надо было слушать Белинду, которая вертела головой, стремясь подслушать как можно больше разговоров одновременно. По новогоднему балу она помнила, как ведут себя люди, узнавшие о смерти пусть и не близкого, но знакомого человека, а еще – какое возмущение способно вызвать подозрение главного констебля. Кто-то из них совершил убийство!

   Все это она помнила еще с минувшей зимы. Как и собравшиеся в зале, ведь лишь единицы из них не присутствовали на прошлогоднем балу в «Охотниках и свинье» и не оказались вовлечены в скандальную историю с убийством молодой учительницы.

   Прежде всего, это были гостьи из Бата. Миссис Пропсон громко выражала свое возмущение, мисс Лэмбон и миссис Уиллинг вторили ей, позабыв о своих слезах.

   - Как только вы могли подумать, что кто-то из нас!.. Мы немедленно возвращаемся в гостиницу и уедем из этого отвратительного места, как только прислуга соберет вещи!.. Поистине, в провинции творится произвол, полиция не может обеспечить достойным людям безопасность!

   И все в таком духе. Кое-кто из жителей Кромберри, хоть и задетый нелестными высказываниями гостей об их родном городке, присоединился к миссис Пропсон и ее подругам, но Грейтон не собирался выслушивать повторение того, что он уже множество раз слышал за свою карьеру.

   Кэтрин не поняла, что он сказал сидящим впереди леди, но их возмущенные возгласы на несколько мгновений стали громче и беспорядочнее, а затем стихли. Грейтон слегка поклонился, как бы в благодарность за проявленное ими понимание, и направился в отведенную для него комнату. Сначала он собирался побеседовать с мисс Фриддел и ее подругами – теми, кто первым сделал ужасное открытие сегодняшнего дня.

   Судья Хоуксли вышел из-за стола и присел возле миссис Райдинг, очевидно, чтобы немного успокоить ее и воинственно настроенную миссис Пропсон.

   - Конечно же, ее убил грабитель! Вошел через дверь, ведущую на кладбище, и хотел пробраться в кладовую, пока мы все слушаем выступление миссис Роуленд! Должно быть, он знал, на какой час назначено заседание, и не надеялся застать в той части здания кого-нибудь. А она, на свое несчастье, оказалась там одна... Ах, нет же, кто из жителей нашего города посмел бы ограбить приходской дом? Даже такие бессовестные, опустившиеся люди, как этот Подрик Плам, ни за что не покусились бы на святая святых! Миссис Роуленд приехала из Лондона, и причину ее гибели надо искать там. У такой женщины должны быть враги! Кто-то уж наверное завидовал ее славе и умению собирать средства для своего комитета! А, может быть, она поссорилась со своим братом, не поделила чье-нибудь наследство? Он выглядит таким коварным! Совершить убийство вдали от дома и переложить вину за него на невинных людей – какой чудовищный план! Но если ее застрелили, почему никто не слышал выстрелы?

   Подобные предположения, высказанные в тех или иных выражениях в зависимости от воспитания и образования собравшихся, почти не долетали до Кэтрин, все еще пытавшуюся составить подходящую речь для главного констебля. Но вопрос о звуке выстрела донесся до ее ушей, и некоторое время она была поглощена им.

   «Кажется, я могу ответить на него, - думала Кэтрин, пытаясь устроиться на своем стуле поудобнее – до нее у Грейтона очередь дойдет лишь через несколько часов, не раньше. – Бедный дядюшка Томас напрасно будет ждать нашего возвращения и, скорее всего, придет сюда. Если бы он догадался захватить с собой вчерашний пирог с курицей!»

   Настроенная на долгое ожидание, Кэтрин начала испытывать голод, ведь она ушла из гостиницы несколько часов назад и не могла рассчитывать на чашечку чая и бутерброд, как сидящие впереди сквайры и члены попечительского комитета.

   Несмотря на постоянный гул голосов и движение в зале, время тянулось медленно.

   Миссис Райдинг вернулась после беседы с Грейтоном еще более раздосадованная, чем во время его «приветственной» речи, но, едва усевшись на свое место, она рассказала всем, кто мог ее услышать, что мистер Макнил сломлен постигшей его утратой. Главный констебль до сих пор не смог добиться от него ничего вразумительного, хотя доктор Голдблюм уже дал Макнилу какое-то успокаивающее средство. Мисс Фриддел и ее подруги также не в лучшем состоянии, они все вместе сидят в кладовой, и доктор Голдблюм хлопочет вокруг них в тщетном усилии заставить их успокоиться и поделиться с Грейтоном всем, что им известно.

   Миссис Пропсон, последовавшая за миссис Райдинг, вернулась скорее потрясенная, чем разгневанная. Ее сочувствие к мистеру Макнилу и семье миссис Роуленд взяло верх над желанием поскорее оказаться где-нибудь в другом месте и забыть о случившемся, как об изнуряющем кошмаре, который оставляет после себя лишь головную боль и смутные воспоминания

   В свой черед очередь дошла и до шмыгающей носом миссис Лофтли, и тетушка Мэриан возвратилась в зал, кипящая от возмущения подобно котелкам своего покойного отца-аптекаря, увлекавшегося изготовлением всяческих целебных отваров собственного изобретения. Уже поздно вечером она смогла рассказать о беседе с главным констеблем своему мужу и племяннице.

   - А-а, миссис Лофтли! Ваше заведение опять связано с убийством, ведь жертва – ваша гостья!, - приветствовал ее Грейтон с неуместным сарказмом. – И как это еще она не рассталась с этим бренным миром в стенах «Охотников и свиньи»! Я бы не был так уж удивлен.

   - Если бы бедную миссис Роуленд убили в моей гостинице, вам не пришлось бы опрашивать такое количество людей, сэр!, - не сразу, но нашлась миссис Лофтли. – Как вам известно, из-за преступных наклонностей некоторых из моих постояльцев в «Охотниках и свинье» уже не так людно, как в прежние годы. Так что, вам лишь остается пожалеть, что преступник осмелился совершить свое деяние в приходском доме, когда здесь собралась едва ли не половина графства!

   Грейтон в свою очередь замешкался с ответом и в дальнейшем не пытался задевать собеседницу своими насмешками, но был явно раздосадован тем, что миссис Лофтли, как и другие дамы до нее, не смогла ничем помочь в его расследовании.

   - Хоть бы ваша племянница успела заметить спину убийцы и нарисовать ее!, - мрачно заявил главный констебль, отпуская миссис Лофтли, чтобы поговорить с владелицами модной лавки.

   - Я не удивлюсь, если Кэти что-нибудь видела или слышала, она очень наблюдательная девушка, а ее талант рисования не вызывает сомнений! К тому же, она вместе с другими помощницами мисс Фриддел занималась чайной посудой, сложенной в кладовке, - эта горячая речь в поддержку племянницы не оставила Грейтона равнодушным. Неужели появится хоть что-то, хоть какой-то, пусть самый крошечный, ключ к раскрытию тайны?

   - Мисс Хаддон была в той самой кладовой? Находящейся по соседству с комнатой, где мисс Фриддел обнаружила тело миссис Роуленд?, - он даже приподнялся за столом, недоверчиво глядя на миссис Лофтли.

   - Именно так я и сказала, сэр!, - задетая насмешками в адрес несчастливой судьбы своей гостиницы, миссис Лофтли не собиралась быть любезной с Грейтоном.

   - В таком случае, я немедленно хочу ее видеть!, - рявкнул Грейтон, повернувшись к своему секретарю, тщедушному человечку, записывающему все, что говорили опрашиваемые, в толстую книгу с желтыми листами.

   - Мисс Хаддон?, - переспросил мистер Бритуэй. – Я тотчас попрошу констебля привести ее!

   - О, мистер Грейтон, пусть Кэти дождется своей очереди, как все остальные!, - встревожилась миссис Лофтли. – У девочки и без того уже складывается определенная репутация, ее слишком часто вспоминают в связи с этими душераздирающими историями. Ей будет трудно найти себе жениха!

   - Я могу только посочувствовать мисс Хаддон, но намерен говорить с ней сейчас же!, - отрезал Грейтон, не желавший тратить на бесполезную болтовню еще два или три часа прежде, чем услышит что-то действительно стоящее. – И девиц, которые были с ней, разумеется! Кто они?

   Миссис Лофтли поняла, что сама навредила Кэтрин, но ее храбрость была небезграничной, и суровый вид Грейтона заставил ее смириться с происходящим и назвать фамилии Белинды и Мег.

ГЛАВА 7

Кэтрин, за которой явился сам сержант Нобблз, не удивилась, что ее приглашают побеседовать с главным констеблем прежде двух десятков почтенных горожан, возмущенно зароптавших при виде такого неслыханного нарушения приличий.

   Девушка заметила, что ее тетя вернулась в зал с недовольным и, похоже, сконфуженным видом и мгновенно догадалась, что миссис Лофтли сказала о ней что-то, заинтересовавшее Грейтона.

   В это время шум в зале достиг того уровня, когда собеседники не слышат друг друга и поминутно жалуются на головную боль. Сквайры с супругами собрались в чайной комнате и обсуждали подробности своих разговоров с Грейтоном, пытаясь общими усилиями составить какую-то более или менее правдоподобную картину случившегося. Миссис Райдинг отвергала любые версии, кроме случайного грабителя, и ей уже несколько раз напоминали, что в убийстве Дженни Морвейн и еще нескольких девушек был виновен человек их круга, а не какой-то бродяга.

   Остававшиеся в зале, избавленные от стеснительности перед светским обществом горожане занимались тем же самым, и их громкие голоса, то и дело прерываемые чьим-то кашлем или всхлипываниями, донеслись до Грейтона, когда сержант Нобблз распахнул перед Кэтрин двери кабинета.

   - Мисс Хаддон!, - главный констебль в который уже раз едва приподнялся над стулом и тут же снова уселся обратно. Его секретарь склонился над своей книгой, приготовившись вести записи.

   - Мистер Грейтон, - Кэтрин так долго ждала этого момента, что уже не испытывала страха перед этим мрачным человеком. Хотя, конечно, она охотнее бы рассказала все судье Хоуксли. Но судья сейчас проводил время среди людей своего круга и тайком пытался понять, не лжет ли кто-нибудь из них, не преувеличивает ли свое изумление или возмущение.

   Грейтону же приходилось довольствоваться тем, что могла сообщить ему Кэтрин.

   - Ваша тетушка в беседе со мной упомянула вас, - нетерпеливо начал главный констебль, с каждым следующим бесполезным разговором ему все труднее было сохранять светскую любезность, - По ее словам, вы можете сообщить мне нечто полезное для расследования. По крайней мере, я могу надеяться на это, учитывая, что в момент убийства миссис Роуленд вы находились в соседней комнате.

   Кэтрин снова передернуло при этом напоминании. Она чудом избежала смертельной опасности! Из маленькой кладовки ей некуда было бы бежать, загляни туда убийца! Но лучше не думать об этом сейчас, когда главный констебль смотрит на нее с таким нетерпением.

   - Я сортировала чайную посуду в кладовой, сэр, - начала она. – И, спустя какое-то время, услышала, как миссис Роуленд с кем-то ссорится...

   В наступившей паузе Грейтон мгновенно напрягся, подобно охотничьей собаке, еще не услышавшей звук рожка, но уже почувствовавший колебание воздуха, когда загонщик делает вдох. Полицейский секретарь тоже встрепенулся и тотчас снова замер с пером в руке, готовый записывать за мисс Хаддон каждое слово, если оно будет того стоить.

   - Это был мужчина или женщина? В комнату, где находилась миссис Роуленд, этот человек должен