Не понимает слова "нет". Диана Офи

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

У меня было всё как у всех - учёба, друзья, любимый человек. Но за короткое время я лишилась многого. Вместо весёлой студенческой жизни - труд на грани возможностей, вместо компании друзей - враги, которые меня ненавидят, а вместо любимого - очень неприятный человек, которого подослали, чтобы меня унизить. Он высокомерный и холодный, избалованный мажор, который получает от папы всё, что захочет.

   Только он не понимает слова "нет".

ПРОЛОГ

Я поступила.

   Надо бы, наверное, так: «Ура, я поступила!»

   Но не поступить на коммерцию в филиал – это надо умудриться. Я, конечно, звёзд с неба не хватала, но не настолько же!

   Тем не менее, настроение было хорошее. Новость радостная, погода солнечная, а вечером меня ждало свидание с любимым человеком. Сейчас пообедаю и созвонимся. Может, даже сходим купаться – пока ещё тепло.

   По пути с остановки уже предвкушала, как расскажу родителям, а может, и друзьям – погода хорошая, наверняка кто-нибудь гуляет. Действительно, во дворе слышались громкие, весёлые голоса, и захотелось присоединиться, тоже посидеть на лавочках, поболтать, посмеяться…

   Но меня ждало свидание, и к нему я собиралась немного подготовиться.

   Остановил меня слишком знакомый голос.

   Неужели он уже пришёл? Так мы же договаривались сначала созвониться? Освободился пораньше? Решил сделать сюрприз?

   Сюрприз обнимал его за талию, прижимался, что-то щебетал на ухо.

   Это же не серьёзно. Это просто по дружески. Эрик не мог. Только вчера он улыбался мне и заверял, что всё чудесно, приглашал на свидание.

   Он не мог.

   Я вышла из-за кустов и громко сказала:

   – Привет.

   Но ни одного звука в ответ.

   Все повернулись в мою сторону – не очень дружно, но неотвратимо. И Эрик. Не переставая обнимать Софию.

   – Что вы делаете? – не выдержала я. – Это неприлично!

   Его полные, красивые губы медленно растянулись в улыбке – не такой, как обычно. Странной улыбке. Немного мрачной, немного надменной, и чуть-чуть издевательской.

   Эрик весёлый. Я любила его улыбки – все.

   Кроме этой.

   Он только крепче стиснул объятия, а София сказала:

   – А ты чего ждала? Удивляюсь я тебе. Как ты могла подумать, что на тебя клюнет такой парень? Ты хотя бы представляешь, как вы вообще смотрелись рядом? Красавец и чудовище!

   Я не знала, что мне говорить или делать. А Эрик? Что он молчит? Когда-то говорил, что я красивая, что со мной весело, почему сейчас ничего не скажет?

   И он сказал.

   – Да как ты могла подумать, что мне интересна? Как может быть интересна такая, как ты, если рядом София? Да даже если бы её не было, я бы на тебя не посмотрел. Мы это затеяли с Софией, чтобы посмотреть, сколько ещё продлится твоя недогадливость. Всё это время мы просто были в шоке – как можно выдавать столько глупости?! Я не мог дождаться, пока всё это закончу.

   Это какой-то кошмар. Я огляделась – и увидела улыбки на лицах моих друзей.

   Отнюдь не дружеские улыбки, а такие же издевательские, как и у Эрика.

   Это всё неправда. Розыгрыш, да? Поэтому они смеются?

   Мне хотелось только оказаться от них подальше. От всех. Я развернулась, но там уже стояли мои бывшие друзья, и им тоже было весело.

   Да, это определённо розыгрыш, только смысл его другой, чудовищный. Он рвёт и сердце, и душу.

   – Пропустите, – получилось слишком тихо. Но я вообще с трудом сейчас могла говорить или что-то делать. В ушах шумел шок и отзвук обидных голосов. – Серёж, пусти.

   – Куда ты собралась? – продолжил Эрик. – Я тебе объясню смысл всего, что происходило. Настоящий смысл.

   Внезапно в сторону отлетел и Серёжа, и стоящий рядом Андрей. Меня ухватили за локоть и вытащили из толпы, как куклу.

   – Марат, ты чего? – обиженно протянул Эрик. – Мы же общаемся.

   – Идите к своему подъезду и общайтесь там! – припечатал тот и потащил меня в обход толпы домой.

   В подъезде было тихо и темно. Как у меня на душе. Я шла, не говоря ни слова, а Марат, отбуксировав меня на второй этаж, спросил:

   – Ты как? Они тебе ничего не сделали?

   – Ничего не сделали в каком смысле? Физически? – без эмоций. Всё эмоции бушевали внутри, где-то на задворках, а в голове ярко и хлёстко крутилась мысль: «Так не бывает. Это неправда».

   – Наташ, хотел бы я сказать «не обращай внимания, они просто дураки», но здесь это не подойдёт. София вешалась на Эрика, мы все просто не обращали на это внимания. Прости. Кто бы мог подумать… Но если он настолько нестойкий, разве не лучше, что он показал себя сейчас, пока всё не зашло слишком далеко?

   – Всё зашло достаточно далеко. И они же ясно сказали – изначально никаких чувств не было.

   – Глупости. Не стал бы нормальный парень встречаться с девушкой только для того, чтобы поиздеваться. Ну отбила его София, в жизни так бывает. Если он ушёл от тебя к ней, значит – полный идиот. Ты гораздо лучше.

   Он так говорит, потому, что мой друг, мелькнула мысль. Но это не совсем точно. Он такой же друг и Софии, да и остальные, которые сегодня окружили меня толпой ради насмешки – они так-то тоже друзья.

   Были.

   – Всё сходится. Он не пытался как-то сблизиться, хотя бы поцеловать там, не особо рассказывал про себя, не знакомил с семьёй. Теперь всё понятно. В самом деле, я совершенно не подхожу на роль его девушки. Он из богатой семьи, модно одевается, у него куча интересных вещей, крутой смартфон, игровая консоль, на права пошёл учиться, отец ему обещал машину подарить. Отдыхать они семьёй летают каждые каникулы. Ему подходит такая девушка, как София, которая тоже модно одевается, умеет краситься, ведёт себя, как принцесса, когда входит в помещение, всё внимание сразу на неё… А я кто? Я обычная…

   Получилось горше, чем я хотела. А ещё к глазам начали подступать слёзы, и напряжение стиснуло горло.

   – Какая же ты обычная? – Марат воскликнул более эмоционально, чем того требовала ситуация. Мне так показалось. – Ты невероятная! И если этого не оценил Эрик – значит, он тупой. Я уверен, ты заведёшь себе такого парня, что Эрик будет завидовать ему чёрной завистью, а София бросит всех остальных и будет наседать на него. Но он точно не поведётся. Просто выбирай умных, и всё.

   – И всё? Ну хорошо, а я им что? Умные выбирают умных.

   – Значит, у тебя все шансы. Не спорь и не пихай мне свои комплексы неполноценности. Из-за одного дебила жизнь не кончена. Уверен, ты найдёшь такого парня, по сравнению с которым Эрик – жалкий неудачник. Красивей его, умнее, и, если хочешь, богаче.

   – Не хочу. Мне этого не надо. Я хочу найти родную душу, человека, который бы меня понимал и ценил. И он точно не будет красивым или богатым.

   Марат махнул рукой.

    – Я бы даже с тобой поспорил, но ты же у нас не азартная… Давай сейчас зайдём домой, переоденемся и поехали купаться.

   – Одни?

   – А кого тебе надо? Других дебилов? Пойдём спрашивать по двору, у кого осталось немного мозга? Забей. Без них проживём.

ГЛАВА 1

1.

   Мегаполис гулко шумел, шелестел ветром, переливался огнями и пах выхлопными газами. К запахам я привыкла, мой родной город не баловал экологией.

   Но привыкла только я.

   – Наташ, закрой окно, час пик, сейчас надышимся! – недовольно окликнула меня соседка по комнате. – Давай позже проветрим!

   Лина вообще не очень любила проветривать, изображая теплолюбивый цветочек. Алия на этом не заморачивалась, но активно пользовалась духами.

   А у меня был очень чувствительный нос, и душная комната очень угнетала. Как и чужое присутствие, небрежно брошенные вещи и прочие прелести женской общаги. Сменить уютную квартиру родителей и отдельную комнату на общую душевую и кухню на этаже оказалось непросто.

   Но филиал вуза, в котором я училась, внезапно закрылся, и я должна радоваться, что не оказалась на улице. Учиться в Уфе оказалось немного дороже, но лучше – так, по крайней мере, считалось. Так что два года до диплома придётся потерпеть.

   Нам ещё повезло, по словам руководства. Сессию закрыли в старом филиале, предложили несколько специальностей на выбор. По факту почти все выбрали старое направление, и только я ушла туда, где надо было платить больше и досдать одиннадцать предметов.

   Я не совсем дура, и не слишком самоуверенна. Просто быть и дальше рядом со своими старыми одногруппниками просто не могла. Они буквально изолировали меня от себя, игнорировали все попытки общения, я не могла ни у кого взять лекции, узнать о переносе пар, мне не говорили ни о каких мероприятиях, не сообщали новости. Кто-то откровенно смеялся надо мной, а кто-то просто избегал, потому что все знали, что можно превратиться в такого же изгоя, и тогда – либо со мной, либо со всей остальной группой.

   Даже самые принципиальные не выдерживали тихой войны, и рано или поздно я слышала «извини, мне некогда», и очередной одногруппник становился бывшим товарищем. Поток насмешек и унизительных развлечений пополнялся за счёт новенького.

   И сделать ничего я с этим не могла. Потому, что мои главные обидчики, казалось, посвятили свою жизнь этой травле.

   Первые дни и в новой группе я пугалась каждого оклика, казалось, что каждый, кто заговаривает со мной, хочет посмеяться. Потом постепенно расслабилась, и даже попыталась наладить общение. Пока меня не нашли, пока мои мучители не узнали, куда я пропала, можно немного пожить.

   По факту оказалось, что и учиться на моей новой специальности сложнее. К тому же теперь не было поддержки мамы с папой, которые и поесть приготовят, и в магазин сходят, и даже уберутся в квартире, если у меня нет времени. Но ныть не буду – ведь здесь все так живут – и ничего.

   Я аккуратно закрыла окно и присела на стул, набирая номер.

   Радостный голос из динамика, казалось, разлетелся на всю комнату.

   – Наташка! Ну наконец-то! Ты ж уже с понедельника заселилась, всё не звонишь, а я жду, уже почти обиделся. Куда пропала?

   – Разбиралась. Устраивалась. Некогда было. Извини.

   Конечно, Марат не обиделся. Сколько мы знакомы, он никогда на меня не обижался. Не уверена, что ему вообще знакомо это чувство. Самый добродушный и жизнерадостный человек из всех, кого я знаю.

   – Так пойдём, отдохнём! Мы сегодня у Вити.

   – У какого Вити?

   – Вот придёшь, и узнаешь. Я недалеко, жду тебя возле общаг твоих через двадцать минут.

   Он сбросил вызов, а я задумчиво оглядела комнату. В самом деле, эта духота уже действует на нервы, никак не привыкну. Конечно, я устала, но если рядом обязательно должны быть посторонние люди, то пусть это хотя бы будет весело.

   Накинула лёгкую толстовку и вышла.

   2.

   Пришлось подождать немного, пока Марат дошёл до меня. Мы пошли на остановку, и в это время друг объяснил:

   – Мы часто собираемся, давно тебя хотел познакомить. Ребята нормальные, ты не думай. Тебе в десять надо быть в общаге?

   Неприятная мысль кольнула внезапно.

   – Точно. Спасибо, что напомнил. До десяти, в десять уже не пускают.

   Дома с этим попроще. Максимум – может влететь от папы. Интересно, бывают случаи, когда кто-то опаздывает? И что они делают?

   Я точно не хочу ночевать на скамейке на улице. В девять как угодно встаю и ухожу.

   Засекла время, когда ехали в автобусе. Вышло восемнадцать минут, но… девять вечера из планов никуда не делись. Лучше перестраховаться, чем скамейка.

   Мы прошли вглубь, во дворы, обходя старые дома, детские площадки и кирпичные шпили, засунутые недавно, перешли небольшой проезд, и я поняла, что Марата мне тоже надо будет выдернуть пораньше, потому что сама не сориентируюсь, даже при учёте двух навигаторов на телефоне. Кроме того, страшновато одной в незнакомом городе, да и не знаю, до какого времени ходит транспорт.

   – Мы в девять отсюда уедем?

   – Обещаю!

   Обещание Марата… Это последнее обещание, на которое я бы стала полагаться – но другого-то нет, правда?

   Я успела заметить, как он набрал на домофоне семнадцатую квартиру, и нам открыли почти сразу, не спрашивая – то ли ждали, то ли увидели в окно. Поднялись по лестнице и Марат сразу дёрнул дверь общего коридора.

   Та оказалась открыта, и квартира тоже. Нас окатила волна света, тепла, весёлых разговоров и смеха. Я в последнее мгновение замялась в коридоре – только что дошло, это абсолютно незнакомые люди! Как они меня примут? Вдруг лишних видеть не хотят, и просто не стали возражать Марату? Или вдруг он ничего про меня не сказал?

   Но друг решительно втолкнул меня в маленькую забитую кухню.

   – Минутку внимания! – Возгласил он. – Это и есть Наташа! Моя подружка детства. Я о ней говорил.

   На долгие секунды все замерли. Я даже испугаться успела, мы как будто застали всех за чем-то тайным. Но – после долгих мгновений разглядывания все начали оживать.

   – Привет, Наташа! – помахала пальчиками девушка напротив, а другая предложила:

   – Присаживайся! – жест рукой, и все стали сдвигаться, освобождая мне место. – Паш, принеси стул из зала, ты там близко! Марат, вот твой чай, садись, остыл уже!

   – Я сделаю Наташе чай.

   Парень напротив встал и…

   Почему-то наступила тишина.

   В тишине он прошёл к чайнику, налил заварку.

   – Покрепче?

   – Нет, спасибо, послабее. Что-то не так?

   Паша ворвался в кухню, сшибая стулом дверные косяки.

   – Что такое, народ?

   И сам осёкся. Потом отмер, широко улыбнулся, и придвинул стул мне почти под коленки:

   – Садись!

   Парень, который делал мне чай, молча поставил передо мной чашку и сел на место.

   Я поблагодарила его, улыбнувшись, и тут же пожалела об этой улыбке. А не воспримет её, как аванс?

   Ещё раз окинула его взглядом. Неприятный тип. Весь в чёрном – и джинсы, и рубашка. Худощавый, высокий, с тонкими чертами лица. Губы не совсем уж ниточки, но слегка поджаты, веки чуть опущены, это придавало его лицу очень высокомерное выражение. Это категорически оттолкнуло – хватит с меня высокомерия окружающих. Но глаза выразительные – тёмные, глубокие. Так-то очень даже симпатичный... Или нет, не то слово. Скорее, красивый, но вот эта надменность совершенно отпугивает. Остальная компания шумела, болтала, даже меня спрашивали – откуда я, где учусь, а вот Марат рассказывал…

   А этот сидел молча, иногда поднося чашку к губам и не обращая внимания на десерт. Стол был завален печеньем, пирожными, конфетами и сухофруктами, посередине высилась огромная тарелка с виноградом, которого явно убыло за этот вечер. Я не очень люблю сладкое и предпочла бы бутерброды, но – печеньки так печеньки.

   Всё очень странно. Мне никого не представили, но когда кто-то заговаривал, иногда называли имя. Иногда не называли. Болтали все со всеми, надежда кого-то запомнить и с кем-то познакомиться пропала почти сразу. Ну и ладно. Не оттолкнули, не выгнали, не посмеялись. Со мной общаются – остальное отошло на второй план.

   В один момент прозвучало предложение «Пойдёмте в зал!», и тут же вокруг начали вставать.

   Проследовала за Маратом, и он усадил меня на длинный диван, втиснув между двумя девчонками. Сразу бросилось в глаза, что всех девушек посадили, и места не хватило только нескольким парням, которые сразу принесли с кухни стулья. Никаких воплей о равноправии или выпендрёжа в стиле «это её проблемы» или «почему я должен?»

   Странная, разношёрстная и шумная компания, но мне здесь нравилось. Все весёлые и дружелюбные, хотя увидели меня в первый раз. Все улыбались и шутили.

   Кроме того парня, который сделал мне чай. Он, не обращая внимания ни на кого, уселся в широкое кресло в углу зала и просто молчал, поглядывая по сторонам с тем же высокомерным выражением. Чаще всего он смотрел на меня, и от его взгляда становилось неуютно.

   – Всем тихо! – оклик перекрыл шум и гам. – Рустик записал песню, первую в своей жизни, и сильно волнуется. Давайте послушаем!

   Сначала послушали гул и овации. Потом худенький и жутко стеснительный парнишка в спортивных штанах и куртке робко положил на тумбочку смартфон и запустил дорожку.

   Зазвучали электронные биты, потом пошёл голос. Я слушала с интересом – вдруг это будущая звезда? Не сказать, что песня, которую стала бы переслушивать раз за разом, но приятный текст про любовь. Не сказать, что плохой или слабый голос. Многие популярные певцы и так не могут.

   Отзвучали последние такты, мгновение была тишина, потом гомон возобновился с новой силой. Рустик принимал поздравления и, кажется, даже начал робко улыбаться.

   – Что это только что было?!

   Презрительно брошенная фраза вмиг перекрыла разговоры.

   Все замолкли и повернулись к парню в кресле в углу.

   – Так петь не сейчас надо, а в марте. От кошек отбою не будет. Правда, придётся побороться с котами, которые будут так же вопить. Ты высокие ноты не тянешь вообще, зачем пытаешься? Не хочешь петь, как Кобзон, пой как Лепс или Шнур.

   Рустик стушевался, дёрнул губами, но так ничего и не ответил.

   – Радмир, ну зачем ты так! – как-то даже жалобно сказала девушка, сидевшая рядом со мной на диване. Кажется, её звали Лена. – По-моему, Рустик неплохо спел.

   – Неплохо, – с теми же презрительными нотками. – Но несвоевременно. Говорю же, так петь надо в марте. Под окнами.

   Начинающий певец растерянно кивнул и, опустив глаза, выдавил:

   – Я подумаю.

   Он неловко забрал смартфон и сунул в карман, а мне стало неуютно. Ребята вокруг были такими дружелюбными и весёлыми, и сама атмосфера очень тёплая. И только этот неприятный тип всё портил. И даже не получалось не обращать на него внимания, я постоянно ловила на себе его взгляд.

   Витя, хозяин квартиры, вытащил из шкафа гитару и выдвинул стул на середину комнаты.

   – Что поём?

   – Травиату! – заказал Марат.

   – Не умею Травиату! Следующая попытка!

   – Давай Джигана, – предложила Лена, хитро улыбаясь.

   – Ты видишь, я вытащил гитару. Для рэпа, по-твоему?

   – Цоя, – негромко сказал Радмир со своего кресла. Против Цоя возражений у Вити не нашлось, да и у кого бы нашлось?

   Пели хором Цоя, КиШа, потом всё-таки Джигана – уже без гитары, ещё что-то, чего я не знала, только слышала краем уха. И я, наконец, начала догадываться, куда попала, и что связывает всю эту толпу. Вот только странно – явные рокерские аккорды в манере игры Вити, хоровая начитка рэпа, Рустик вообще ставил запись явно в попсовом стиле, а-ля «Хит соцсетей»…

   Как вообще собрались вместе, без разногласий, такие разные люди?

   Наконец, зазвучало что-то более мрачное для меня. Оповещение, которое я поставила на без пяти девять.

   – Марат, – негромко позвала, чтобы не привлекать внимания. – Уже девять, мне пора, если я хочу попасть в общагу.

   – Да, конечно, я с тобой, я же обещал! – Он встал, но надежды тихонько уйти, попрощавшись на пороге, не оправдались. Друг театрально прокашлялся и объявил:

   – Минуточку внимания! Наташа хотела бы сказать, что ей тут с нами весело и замечательно, но, к сожалению, церберы в общаге стоят на страже только до десяти! Просим нас простить и – до новых встреч!

   Видимо, моего друга здесь тоже уже хорошо знали, потому, что просто начали прощаться, а несколько человек сказали, что им тоже пора.

   А Радмир встал со своего кресла и спросил:

   – Наташ, тебе куда? Общаги в центре?

   Кивнула, хотя какое его дело? Меня проводит Марат.

   – Я на машине, подкину вас.

   Только открыла рот, чтобы отказаться, но вопль друга не дал и шанса:

   – Круто-о! Спасибо! Наташа очень рада!

   3.

   Мало ли, почему Марат так обрадовался. Вдруг всю жизнь мечтал прокатиться именно на этой машине? Или домой добираться потом один боится, районы какие-нибудь криминальные, я же не знаю. Так что спорить дальше не стала.

   Но внимание этого Радмира меня откровенно напрягало. Может, попросить Марата с ним поговорить? Наверное, стоит. Сразу всё выяснить, чтобы ложных надежд не давать.

   Хотя после того, как он себя вёл, немного захотелось утереть ему нос. Но не стоит вредничать. Пусть друг просто всё объяснит.

   Мы вышли на улицу, и я держалась подальше от такого неприятного Радмира. Он, казалось, не обращал внимания на это. Прошёл по двору, доставая ключи и снял с сигнализации чёрный автомобиль на маленькой парковке.

   Знакомые очертания. Я увидела логотип – и вспомнила. Дядя, который подрабатывал в такси, купил себе такую, только белую, несколько лет назад. «Хорошая рабочая лошадка, удобная, просторная и недорогая», говорил он.

   Я хотела забраться вместе с Маратом на заднее сиденье, но меня опередил Радмир. Открыл пассажирскую дверь и посмотрел, молча и выжидающе.

   Капризничать показалось глупым, так что я устроилась спереди и пристегнулась.

   Действительно удобная машина. Кожаное кресло мягко спружинило, и оказалось на удивление приятным, совсем не холодным. В воздухе витал запах то ли этой кожи, то ли пластика – не такой, как у дяди в такси.

   – Как устроилась в общаге? – спросил Радмир, когда мы тронулись. – Не тяжело привыкать?

   Пожала плечами – на автомате, хотя он на меня не смотрел.

   – Все живут, и я живу. Ничего страшного нет.

   Прозвучало даже суше, чем я хотела. Надеюсь, не слишком грубо получилось.

   – Соседи нормальные попались?

   – Нормальные.

   Краем глаза я заметила, как он слегка поморщился. Кажется, я действительно не очень вежливо себя веду. Но – просто боюсь раздавать авансы.

   – Симпатичные? – подал голос Марат с заднего сиденья.

   – Не в моём вкусе, – отбрила я. У него это больше шутки и пустая болтовня, чем попытки найти ещё девушку. Хотя мой друг и изображал этакого плейбоя, но всегда был слишком ленив для долгой – да даже и не очень долгой – осады. Так что в большинстве случаев всё словами и ограничивалось.

   И в любом случае, знакомить его с Линой и Алиёй я не собираюсь. Ещё сводней не была.

   – А ты ни на чём не играешь и ничего не поёшь? И даже не танцуешь? – мне показалось лёгкое пренебрежение в голосе Радмира, и я ответила с вызовом:

   – Да, а что? Я не должна была приходить?

   – Да нет, почему же? – он, казалось, удивился. – У нас много тех, кто приходит просто за компанию, или ради песен под гитару.

   – Наташа учит языки, – вступился Марат. Совершенно зря. Мне совсем не хочется производить впечатление.

   – Я учу всего четвёртый, если татарский и башкирский считать за разные. И не сказать, что все хорошо знаю.

   – И русский тоже не считать!

   Марат, не надо набивать мне цену! Ну не хочу я производить хорошее впечатление на этого типа! Он же потом не отстанет.

   – А ещё какой? Английский, наверное?

   – Да. В школе начала, учительница хорошая была, вот и понравилось.

   – А сейчас какой учишь?

   – За немецкий взялась, но уже жалею. Ладно, посмотрим.

   Я не хотела продолжать эту тему. Языки учила без системы, непрофессионально, по-разному. Просто интересно, и всё. Я вообще в этом обычно не признавалась, внутри появилась то ли досада, то ли вообще лёгкая злость на Марата, который меня сдал. А тот не унимался:

   – Может, она нам песни писать сможет…

   – Чтобы писать песни, – резко прервал Радмир, – надо в первую очередь не языки знать. А стихосложение на русском. Ты стихи писала когда-нибудь?

   – Нет.

   Я, конечно же, и не собиралась писать песни, но вот такая отповедь покоробила. Знаю, хотя бы какие-нибудь глупые вирши сочиняют очень многие, но я никогда даже и не пробовала.

   Сейчас Марат ещё что-нибудь выдаст про меня. Надо это прекращать.

   – И часто вы так собираетесь? – спросила я, чтобы перевести тему.

   – Пару раз в неделю, но мало кто каждый раз ходит.

   – К счастью, – заметил Радмир. – Всего у нас человек сорок, где-то, все вместе ни в одну квартиру не набьются. Но ты приходи так часто, как захочешь.

   – Мы приносим с собой какие-нибудь вкусняшки, но это по желанию. Можешь и с пустыми руками каждый раз приходить. Некоторые так делают, у кого с деньгами не очень.

   – Марик, тебе вообще не нужно было об этом заговаривать. Наташ, даже и не волнуйся насчёт этого. Не надо ничего таскать, и так всего хватает, видела же.

   – Ну почему же, я могу… – Какую-нибудь пачку печенья я осилю. Наверное…

   – Не думай даже, – тон Радмира стал жёстче. – У нас полно народу, для которых это вообще ерунда. И, как видишь, всего слишком много.

   – Кроме того, мы иногда пьём пиво. И тогда нужна совсем другая закусь.

   – Это необязательно – пить пиво, если не хочешь, – снова мягко. – Можешь по-прежнему пить чай.

   Странный он. Вдруг меня чаем не пои, дать только пиво побухать? Вдруг я только этого и жду?

   Странно, что угадал точно. Я не очень любила спиртное, просто даже на вкус. И действительно предпочитала чай.

   Наверное, он не угадал, просто предположил. Ведь не мог Марат уже успеть меня сдать?

   В окне показался знакомый корпус, и мы свернули к обочине.

   Я дождалась, пока машина остановится и отстегнула ремень. Осторожно вылезла. Что теперь? Просто уйти?

   – Спасибо, – надеюсь, достаточно? Он же не будет спрашивать номерок, или что-то вроде того?

   Марат тоже выскочил и захлопнул дверцу.

   – Спасибо, я провожу Наташу к корпусу и дойду пешком.

   – Марик, не дури, – отозвался Радмир в открытое окно. – Садись обратно. Наташа уже практически на территории, а тебе ещё топать и топать. Твой автобус не ходит уже. Садись.

   Не ходит? Времени совсем немного. В Уфе разве так плохо с транспортом?

   – Марат, езжай. Вот же, там крыльцо. Я сама дойду, как-нибудь не потеряюсь на ста метрах.

   4.

   Друг написал после обеда следующего дня, но всё было некогда. Занятия начались по полной, вникать было достаточно тяжело, ещё и надо было досдать оставшиеся предметы.

   Сообщение я прочитала только уже вечером, в общаге. После ужина, потому что если начать переписываться с Маратом, то просто так это не закончится.

   Радмир тобой очень интересовался.

   Похоже, я должна прыгать от счастья. Но разве друг не видит, что меньше всего меня интересует этот индюк надутый. Вот если бы мной заинтересовался, например, тот улыбчивый Паша или один симпатичный блондин, которого мне не представляли…

   Впрочем, я всё равно сюда не ради парней приехала. Сейчас банально не будет на это всё времени!

   Меня он не заинтересовал. Ты ему как-нибудь намекни, ладно?

   Ты что! Как это не заинтересовал? Ты, наверное, просто устала.

   Вот это номер. Ну конечно, я сама не соображаю, кто мне нравится, а кто – нет.

   А что, он какой-то супер идеальный? Мне показался очень неприятным.

   Странная ты. Все девчёнки говорят, что он красавчик. Меня бы это даже бесило, если бы при мне девчёнки так говорили про кого-нибудь другого, но это же Радмир.

   В кончиках пальцев зарождалось глухое раздражение, и мне даже захотелось поправить в сообщении Марата орфографические ошибки. Когда меня на такое тянет – всё, значит, злюсь.

   Во-первых, не в моём вкусе. Во-вторых, он не на внешность неприятный. Он ведёт себя очень высокомерно и невежливо.

   Хохочущий смайлик. Марат считает, это смешно?

   Ну вот такой он есть. Но человек он хороший.

   Хороший?

   Можно было бы в первый раз похвалить. А потом уже мягко и корректно сказать, что поправить. Или вообще молчать и не корчить из себя эксперта.

   Несколько смайликов, лежащих от смеха.

   Наташ

   Радмир — музыкальный продюсер

   Наверное, я немного почувствовала себя дурой. Немного. Совсем чуть-чуть. Марат мог бы и сразу сказать.

   Но всего остального это не отменяет!

   Тем не менее, он не должен так себя вести. Все остальные веселятся, он сидит в углу с кислой мордой.

   хз может и не спросит. Номер твой я ему дал, зачем ему ещё меня спрашивать?

   Что он сделал?

   Ну, дорогой друг, удружил!

   Ярость вскипела, но я бросила телефон рядом, чтобы не написать того, о чём потом пожалею. Это же Марат, я же прекрасно его знаю! Он всегда такой. Бесполезно на него злиться. Его не переделать.

ГЛАВА 2

5.

   Как ни странно, Радмир не позвонил и не написал. Сначала я дёргалась, ожидая, что он объявится – ведь не зря взял мой номер.

   Потом успокоилась. Сходила с Маратом ещё раз на «посиделки», как их называли. Уже в другую квартиру, да и компания частично поменялась. Радмир в этот раз не объявился, и, честно говоря, без его пронизывающего взгляда было легче.

   – Он в клубах по пятницам весь вечер и ночь, – объяснил друг.

   Пришло двое металлистов в возрасте, все в джинсах, коже, цепях и заклёпках. В этот вечер репертуар рэпа и попсы значительно сократился, но оно того стоило. Металлисты рычали под гитару, и Марат называл это то гроулом, то скримом. В чём разница, если честно, так и не поняла, наверное, скрим – это то, который более смешной.

   Впрочем, смеяться я побаивалась, больше, чем улыбку себе ничего не позволила. Больно уж сурово выглядели оба.

   Как бы ни была сложна учёба, я становилась всё счастливее. Смена обстановки – то, чего мне так долго не хватало. Шумный, большой и интересный город, интересные знакомые, новые впечатления, – всё это придавало энергии и сил. Я вникала в учёбу, готовилась к зачётам, но почему-то снова хотелось жить.

   Этот вечер зарядил настроением и на следующий день, большой город, хоть и суетной и шумный, казался интересным и поразительным. И даже субботний день был солнечным.

   А потом – эта встреча.

   Она словно прикрыла мир серой, мрачной вуалью.

   – А, вот ты где! Почему мы не видим тебя на парах?

   Как будто ледяной волной обдало. Неужели меня нашли так быстро? Я попыталась не останавливаться, но мою руку сжали холодные пальцы. Серые глаза издевательски оглядели меня. Эрик имел такую вот привычку – обшаривать взглядом, знал, как меня это бесило.

   – Я учусь не на вашей специальности, – постаралась ответить таким же холодным тоном, но, кажется, голос дрогнул. Надо было выбирать другой вуз, а не другую специальность!

   К сожалению, другого вуза нам не предложили.

   – И ты думала, получится сбежать так? – он язвительно усмехнулся. – Да ты тупее, чем я думал.

   Двое его спутников захихикали. Но это ничего, если бы с ним была София, было бы хуже.

   Рука на моём запястье немного сжалась.

   Ещё не боль, но уже определённо дискомфорт.

   – На какой же ты специальности учишься? – Эрик улыбнулся знакомой людоедской улыбкой.

   Я стояла и молчала.

   Сейчас потреплется и отпустит. Ничего он мне в открытую не сделает. Только потом разве что, исподтишка.

   Слабак и трус.

   Жаль, я не такая уж смелая. И знаю, что он реально может, кроме угроз.

   – Думаешь, так трудно выяснить?

   Я молчала.

   Он фыркнул и махнул рукой.

   – Ладно, привет тебе от Софии. Она всё помнит. Пойдёмте, парни.

   6.

   Я убеждала себя, что жизнь всё равно налаживается. Видеться с ними постоянно не обязательно, даже если Эрик меня найдёт. Потихоньку досдам предметы, буду учиться, к общаге потихоньку начала привыкать. Пусть пока подруг не завела, но есть посиделки, на которые меня теперь уже пригласили – не только Марат. Да и Алия, одна из моих соседок по комнате, явно хотела общаться. Пока до них не добрались мои враги со своими интригами, и у меня есть время. А там уже диплом...

   Но почему-то хорошее настроение не возвращалось. Видимо, Эрик и София всё ещё слишком сильно меня волнуют, и не получается отпустить и жить дальше.

   В воскресенье вечером мне позвонил Марат, кажется, слегка навеселе. А может, просто развлекается, он по жизни такой. Очередная девушка добралась до фоток в телефоне и теперь он просил подтвердить, что мы просто друзья.

   Ничего нового. В какой это уже раз? В третий?

   Этой я тоже сухо сообщила, что провела с Маратом всю жизнь в одном дворе, и если бы мы хотели встречаться, то давно бы это уже делали.

   В конце концов, пусть он со своими подружками сам разбирается!

   Уфа поражала меня каждый день. Здесь была огромная куча интересных мест, всё хотелось посмотреть. Но после встречи с Эриком я чувствовала себя так, будто приехала в сказочную страну, а вместо фей и говорящих зверей меня встретил такой же мрачный мир, как и снаружи. Во вторник планировались очередные посиделки, и я с трудом дождалась их. Надеюсь, будет так же весело, и это хоть немного меня подбодрит. Марат идти не собирался, но адрес скинул.

   Народ, казалось, был даже веселее, чем в прошлый раз. И я сразу поняла, почему – в воздухе витал душный пивной запах.

   Это меня почему-то расстроило ещё сильнее. Я не трезвенница, хотя и не любитель, но вот эта весёлая, тёплая атмосфера словно смылась алкоголем. Зачем? Неужели без пива было плохо? И почему два раза обходились, а сейчас не смогли?

   Пили не все, и я тоже отказалась. Никто не настаивал, просто мне сказали, что могу взять в холодильнике, если передумаю. Но зачем мне это? Ведь будет и так весело, правда?

   Пели опять разные вещи, кто-то читал стихи, свои и чужие. Радмир, как и в прошлый раз, сидел в углу. Кресла здесь не было, его заменял большой офисный стул.

   Кивнул мне и слегка улыбнулся – уголками губ.

   Изображает короля на троне. Я чуть заметно кивнула в ответ. Нет, хватит улыбок. И так уже слишком много внимания от него.

   Окружающий мир как будто чувствовал моё настроение и подстраивался под него. Как-то меньше веселья было в этот раз. А потом один из парней громко, демонстративно сказал после очередного рэпа:

   – Хватит этого бормотания! Уснуть же можно. Или отупеть. Ставим хороший метальчик.

   – Лучше съем кусочек кала, чем послушаю металла! – процедил рэпер, который только что замолчал.

   И вдруг я – и не я одна – вздрогнула от резкого оклика Радмира:

   – Сейчас оба отсюда вылетите! Без права возвращения.

   – А что такого мы сказали?.. проворчал рэпер обиженно.

   – А я что сказал?.. – металлист высказался совсем тихо.

   – Не провоцируй, – отрезал Радмир.

   Спорить дальше никто не стал, а Лена, которую я помнила ещё по прошлым посиделкам, встала.

   – Так, всё, стоп. Играем в карты. Не на деньги!

   Она накопала в шкафу три колоды и раздала в разные части комнаты.

   – Хватает на всех? Отлично.

   Как-то неожиданно все разделились и сгруппировались вокруг тумбочек и столиков. Я не хотела играть, но – возможно это здесь что-то вроде разрядки? Отвлечь внимание, сгладить конфликт?

   – Все умеют в детский покер? Сейчас вкратце объясню. – Лена попала в мою команду и ловко тасовала карты. Я не то, чтобы умела, но знала, как. Раз уж не на деньги, какая разница, как играть?

   Из кухни притащили горсть конфет, которые, похоже, будут заменять ставки.

   – Чужие конфетки не интересно! – подал голос парень из другой группы. – Посуды грязной в этот раз у нас нет.

   – Пусть выигравший целует самую проигравшую девушку своей команды! – предложение было встречено смехом, но каким-то одобрительным и дружным. Девушек было явно меньше.

   – А если девушка выиграет? – возмутилась Лена.

   – Пусть тоже целует проигравшего, – пожал плечами тот, кто предложил идею.

   – Вот уж нет! Что это ещё за бонусы проигравшим? Пусть целует по своему выбору!

   – Хорошо, но пусть парни тоже целуют по выбору!

   Честно говоря, до последнего надеялась, что она возмущается против самой идеи. Я попыталась встать.

   – Извините, я не буду играть.

   – Ну ты чего! – возмутились со всех сторон. – Так не делается!

   – Не бойся! – велела Лена. – Во-первых, кроме тебя нас тут ещё четверо девчонок и играть лучше всех умею я. Так что тебе почти ничего не угрожает.

   Понятия не имею, почему вдруг дала себя уговорить. То ли не верила на самом деле, что случиться что-то неприятное, то ли просто не решилась спорить со всеми…

   Но из своего угла встал Радмир, захватив стул, сел на него верхом за нашей тумбочкой и велел:

   – На меня тоже сдавайте.

   Наша группа помрачнела и отозвалась разочарованным гудением. От остальных послышались смешки и издевательские возгласы.

   И мне стало очень неспокойно.

   7.

    Ни за что не согласилась бы, если бы знала, что игра будет со ставками. Я абсолютно не азартна, мне неинтересно. Только за компанию присоединилась.

   А остальным, похоже, было весело. Несмотря на то, что покер должен быть игрой хладнокровия, эмоции кипели вовсю. «Получай», «Не ожидал!», «Ах, ты, зараза!» – действительно, что-то изображать почти никто не собирался. Только Лена сидела с хитренькой улыбочкой, почти одинаковой на все ситуации.

   Ну и Радмир. Его лицо не выражало почти ничего, только иногда лёгкое удовлетворение или совсем слабое раздражение.

   Я, похоже, одна из последних поняла, что этим эмоциям верить нельзя. Но это понимание ничего не изменило. Я не знала нюансов игры, не умела строить стратегии, просчитывать ходы. Да, многие этого тоже не умели, и для них это было не важно. Правила объяснили перед игрой явно не только для меня. Все просто развлекались.

   А меня просто съедало предчувствие. Тёмные глаза буквально гипнотизировали, пробирались в душу, временами в них проскальзывало мимолётное обещание. Радмир легко выводил из игры одного соперника за другим – это, похоже, поняла не только я, потому что остальные время от времени перемигивались и загадочно улыбались.

   Я не проиграла, мои очки оказались где-то в середине. Но легче от этой мысли не стало. Когда определился победитель, видно было, что этого все и ожидали.

   – Наташа, – Радмир встал с лёгкой улыбкой – не насмешливой, не высокомерной, но вот это его превосходство скользило и здесь. Как будто я – маленькая и глупенькая. Бездна самоуверенности.

   Я должна была сказать твёрдое «нет», развернуться и уйти. Как делала всегда, когда ловили на слабо, провоцировали или давили «коллективным духом». Вообще не нужно было допускать ничего такого.

   Но я почему-то неуверенно, медленно встала под жадными, выжидательными улыбками окружающих, под взглядом этих холодных тёмных глаз, будто змея перед заклинателем.

   Радмир был значительно выше, и задачу облегчать я ему не хотела. Но он сам поймал меня пальцами за подбородок, разворачивая моё лицо к себе.

   Я даже не успела подумать о том, чтобы вырваться из его крепкой хватки, когда он коснулся моих губ своими.

   Всего секунда, как будто мимолётно – но это не было лёгкое касание. Жар поцелуя, лёгкое ощущение чужого запаха, – горьковатый парфюм и тонкий след чего-то мужского, незнакомого. Несколько мгновений плена его уверенных губ.

   Обжигающее прикосновение.

   Он отпустил меня под разочарованные возгласы «И всё?!»

   Эти возгласы вернули меня на землю.

   А здесь уже была развесёлая компания, которая хотела поразвлекаться за чужой счёт, и которой было наплевать, как я сама к этому отношусь.

   Кажется, вздох получился слишком судорожный, губы сжались слишком плотно, и энтузиазм окружающих стал слегка убывать.

   Радмир по прежнему стоял совсем близко, только теперь меня это буквально взбесило.

   И – лучше бы он молчал.

   – Наташ, ну чего ты такая мрачная? Что такого сейчас произошло, что тебя так расстроило?

   Так он видит моё настроение? И, наверное, прекрасно видел его и раньше?

   – То, что мой первый поцелуй оказался трофеем в азартной игре, разыгранным в нетрезвой компании!

   Ответ вырвался сам собой. Я пожалею, что вывалила что-то настолько личное наружу при всех.

   Я вообще обо всём буду долго жалеть. Но больше всего хочу остановить реальность, которая как-то чудовищно исказилась вокруг.

   Развернулась и выскочила из зала. Возле двери где-то были мои кроссовки, но искать их сейчас и натягивать – это значит собрать вокруг нескольких сердобольных, которые будут на что-нибудь уговаривать.

   Я проскочила мимо – в ванную, успев включить свет.

   8.

   Возможно, свет был ошибкой. Этих долей секунды не хватило, чтобы запереть дверь, и она дёрнулась, вырываясь из рук.

   Радмир шагнул внутрь, почти прижимая меня к ванне. Защёлка отрезала все пути побега окончательно.

   Я даже увернуться не могла, когда он обнял меня за талию – места не было совсем.

   – Отпусти, – но мрачный тон на него не подействовал.

   – Наташ, ну извини! – так ласково, как будто ему было всё равно, что я думаю. Наметил курс – и следует ему. – Извини за это нетрезвое сборище. Больше никакого пива, хватит, ребята с ним часто выходят за рамки. Извини за эту игру – по-дурацки получилось, правда. И мне башню сорвало от возможностей. Но за поцелуй извиняться точно не буду. Только за то, что получилось вот так. Если бы я знал, что у тебя это первый раз…

   Наверное, извинения надо было бы принять, или как-то дать понять, что в гробу я это всё видела… Но, похоже, Радмир вообще не интересовался моим ответом. Я вообще не успела осознать, что происходит, как-то отреагировать, он просто подтащил меня ещё ближе и снова поцеловал. Мои слабые попытки этого избежать не успели даже начаться.

   И он дал понять, что тот, предыдущий поцелуй на самом деле был просто игрой, развлечением для окружающих. Теперь всё было уже куда серьёзнее. Его губы то чуть прихватывали мои, то усиливали натиск, то отступали, и я уже ждала, что вот-вот всё прекратится, но он ни на мгновение не отпускал. Горячий и сухой, его поцелуй оттеняли горьковатые нотки парфюма, и ладонь на моей талии жгла не меньше. Я всем телом чувствовала его напряжённые мышцы, пряжка ремня впивалась в бок, но почему-то это совсем не раздражало.

   Его дыхание стало прерывистым, и он резко прервал поцелуй, обняв меня ещё крепче. Потом сам отстранился.

   – Так лучше?

   Я глубоко вдохнула, успокаиваясь, попыталась отойти подальше, хотя места на это не было совсем.

   – Радмир, мне нужно объяснить, пока всё не зашло слишком далеко. Пожалуйста, не обижайся и не расстраивайся. Мне ты не нравишься. Совсем. Никак.

   Это, наверное, грубовато. Я поступаю не лучше его самого, когда он парой фраз уничтожил песню того парня. Но намёков Радмир не понимает, и, похоже, считает, что все девушки только и ждут того, что он обратит на них внимание.

   Он и прямых заявлений не понимал – или не хотел понимать. Обнял меня за талию снова и отпер дверь.

   – Тогда тебе стоило это сказать раньше, до того, как я узнал, что это неправда.

   Радмир зашёл в зал один, я осталась возле двери. Возвращаться туда не хотелось, хотя Лена с ещё двумя парнями вышла и принялась меня уговаривать.

   – Извини, мы не знали, что для тебя это так важно. Не уходи, мы сейчас снова будем петь. Ты что предпочитаешь?

   Я, наконец, выкопала из кучи свои кроссовки и встала.

   – Просто настроение сейчас не то. Я приду в следующий раз, ладно?

   Радмир появился за их спинами и тоже стал обуваться.

   – Я тебя отвезу. Ребят, пока.

   – Ты же пил, – напомнила я.

   Он слегка удивился:

   – Нет, я же за рулём.

   9.

   Я попыталась настоять, что поеду сама, но он взял меня за руку и подвёл к машине. Открыл дверь и усадил внутрь.

   Как далеко это может зайти? Радмир просто не слышит слова «нет».

   – У тебя дедлайн – десять вечера, так? – спросил он, заведя машину.

   – Закрывается в десять, поэтому я должна вернуться раньше, – настороженно ответила я.

   – До этого ещё больше двух часов. Поехали, прогуляемся?

   Ну вот. Так и происходит.

   – Не надо. Я не хочу гулять. Мне и в общаге есть, что делать.

   – Ты не ужинала.

   – Там поужинаю.

   – У вас же нет правил, что ужинать всегда надо там. Поехали, в одно интересное место скатаемся, потом за едой.

   Может, он правда хочет чем-нибудь меня угостить. Даже очень вероятно, что ничего плохого не замышляет, Марат, например, ему доверяет.

   Но если я это позволю, то точно дам повод игнорировать все возражения.

   – Радмир, я не буду. Пожалуйста, давай не устраивать споров на ровном месте.

   Он вздохнул с улыбкой, так, будто уступает ребёнку, и выехал со двора.

   Но приехали мы всё равно не в общежитие. Незнакомая мне улочка, слабо освещённая и довольно уютная даже в сумерках. Он вышел из машины и открыл мне дверь.

   – Всё-таки ты решил гулять? – я вылезла из машины, к сожалению, не так грациозно, как это делают на видео. К личным авто не привыкла, отец всегда ездил на работу на вахтовом автобусе, мама – на простом автобусе, у нас машины не было вообще.

   Радмир не ответил, просто включил сигнализацию и повёл меня по тротуару к зелёному массиву.

   Небольшой уютный скверик. Фонари просто помогали идти по дорожкам, выхватывая только крошечные полянки. Свет от них надёжно растворялся в кустах и рассеивался среди деревьев. На одной из полянок бегала собачка, хозяин стоял рядом, накрутив на руку свободный поводок.

   Радмир снова приобнял меня и провёл мимо, туда, где кусты подбирались к тропинке и деревья смыкались вокруг.

   – Сквер имени Шакирова, – объяснил он. – Был такой первый секретарь обкома партии. Маленький, уютный скверик, и народу здесь немного.

   Он взял мою ладонь и медленно повёл по тропинке.

   – Летом здесь густая зелень, тебе непременно надо будет показать. Но и сейчас неплохо. Вот, встань вот здесь.

   Радмир стал отходить назад, и я слишком поздно поняла, что он собирается меня фотографировать.

   На свой телефон.

   Я даже немного растерялась. Попыталась вспомнить инструкции блогеров, как позировать для фото… но что-то в голову ничего не шло.

   – Улыбнись, – попросил он.

   По заказу улыбаться довольно сложно, изобразила что-то похожее.

   Сквер на самом деле оказался очень маленьким, и мы прошли насквозь, выйдя на другую улицу. Миновали несколько кварталов. Довольно поразительное соседство частных развалюх, советских двориков и современных высоток Радмир объяснил, отсутствием чёткого единого плана застройки. Где-то вдалеке виднелись дворы, похожие на трущобы, но он меня даже близко к ним не подпустил, сказав, что не эту сторону Уфы хочет показать.

   В девять мы повернули назад.

   – Машина – не автобус, без нас не уедет. Придётся вернуться.

   Плохое настроение уже совсем ушло куда-то. Мы дошли обратно, а потом Радмир остановил машину напротив какого-то фастфуда.

   – Сиди здесь, – сказал, уже выходя.

   Вернулся через несколько минут с пакетом, источающим невероятный аромат, и вручил его мне.

   Я с сожалением понюхала и попыталась вернуть обратно:

   – Мы же договорились. У меня есть еда в общаге.

   Только бы он не спросил, какая. Вообще, есть что-нибудь в холодильнике? Что я могу приготовить?

   Радмир вздохнул так, будто я сказала что-то глупое.

   – Это тебе. Если ты не возьмёшь, обещаю, весь пакет отправится в ближайшую урну. Если ты на какой-нибудь диете, или не ешь после шести, отдашь кому-нибудь в общаге.

   Ну щас! Я как можно незаметнее втянула аромат.

   – Спасибо.

   Он наступает шаг за шагом. Успешно.

   А я, так же медленно, но верно сдаю позиции.

   10.

   Успела поужинать, когда написал любопытный Марат.

   Что у вас там случилось?

   Я точно не хотела ни жаловаться, ни вообще вспоминать подробности. Потому, что все эти эмоции неприятные – не собираюсь переживать их заново.

   Кроме, разве что…

   Вот уж точно не собираюсь это вспоминать! Я же обратила внимание на то, какой он человек! Сейчас обхаживает меня изо всех сил, притворяется, потому что ему кое-что надо. Но я видела его истинное лицо. Он его и не скрывает.

   Потом у кого-нибудь спросишь. Я не хочу об этом говорить.

   Мы гуляли по городу.

   В ответ прилетел довольный улыбающийся смайлик. У Марата точно нет в этом какого-нибудь личного интереса?

   О чём говорили?

   Ты ужасная сплетница.

   Прилетел смеющийся смайлик, и я тоже улыбнулась. Но допрос мне не нравился. Поэтому задала вопрос сама.

   Ты сказал, он продюсер. Профессиональный? А каких-нибудь его исполнителей я знаю?

   Сейчас ими кто-то другой руководит. У Радмира новые подшефные увлечения, вроде, пока неизвестные.

   Кажется, я догадываюсь, почему от него ушли старые. Видимо, тоже не могут долго выдерживать его характер.

   Всё-таки, ты не мог бы ему сам объяснить, что он мне не нравится? Меня он не слушает.

   Жертвы ещё не приносите?

   Снова смеющийся смайлик.

   Ну вот тебя принесли.

   Да уж. Серьёзность – не его фишка. Я понятия не имею, чего все слушаются этого странного типа, почему его слово – истина в последней инстанции. Но Марат! Он же всегда имел собственное мнение! Плохое или хорошее, но своё. Никогда ни под кого не прогибался. А что теперь?

   Твой друг не понимает слова «нет». Это проблема. Рано или поздно ему придётся понять. Ты просто можешь помочь мне.

   Наташ, в чём проблема? Он же не пристаёт к тебе? Это вообще не в его стиле.

   А как тогда называется то, что он делает?

   Вообще-то, как раз пристаёт.

   Снова смех в ответ.

   Забей. Просто не обращай внимания. Он тебя не тронет.

   Это тоже не в его стиле?

   Я получила краснеющий смайлик, и стала прощаться. Марат мне здесь не помощник. Он совершенно не принимает всерьёз то, что происходит. Мне, скорее всего, стоит просто больше не приходить на эти посиделки. По крайней мере, по вторникам, когда Радмир являет свою несравненную персону. Можно попробовать в пятницу, когда он гуляет по клубам.

   Надеюсь, меня туда не будет тянуть. Никаких клубов! У меня на них ни времени, ни денег.

ГЛАВА 3

11.

   Следующие дни я усиленно готовилась. Пару раз повезло, и мне просто ставили экзамены и зачёты, иногда приходилось сдавать несколько работ, но были и принципиальные преподаватели, которые гоняли по всему предмету. Я уже несколько дней готовила статистику, которая, к сожалению, у нас должна была быть на третьем курсе, а на моей новой специальности прошла на втором. Говорят, преподша была страшно принципиальной, но тех, кто реально готовился и учил, не сильно гоняла.

   Ну что же, выучить и сдать казалось единственным реальным шансом. Несмотря на то, что математические предметы мне не очень-то и нравились.

   Я настолько погрузилась в учёбу, что СМС с незнакомого номера сначала не восприняла никак.

   Плохо стараешься.

   Два слова. Это, наверное, кто-то ошибся. Номер незнакомый, ни в списке контактов его не было, ни в интернете не нашёлся, хотя на последнее я и не рассчитывала. Проверила просто на всякий случай.

   Кто-то ошибся, и просто так совпало, что я как раз сижу учу, и сообщение совпало с моим настроением.

   Просто совпало.

   Уезжая из Салавата, я сменила номер, а старую симку просто выкинула. Номер старалась лишний раз не светить нигде. Никаких бонусных программ, обойдусь без скидок как-нибудь, всё равно денег особо нет ни на что.

   Глупо, конечно. Откуда мои бывшие злейшие друзья могут узнать номер, даже если бы я и оставила его в паре магазинов? Влияние отца Софии не настолько велико.

   Но почему-то я боялась вообще любого риска. Даже такого крошечного.

   Кто мог так ошибиться номером? Разве сейчас ещё общаются через СМС? Впрочем, наверное, да. Есть множество мест, в которых нет интернета от слова совсем, и мессенджеры недоступны.

   Наверное, как раз этот случай.

   Не могли же мой номер где-то раздобыть?

   Если Марат раздаёт его кому попало…

   Но он бы точно не стал давать его Эрику с Софией или кому-то незнакомому?

   А вдруг?..

   Внутри всё похолодело. Что я знаю об этом Радмире? Он какой-то авторитетный. Все у него по струнке ходят. Разве он не мог выбрать, например, длинноногую и бойкую Лену? Или фигуристую Адель? Или есть вообще красивая девчонка, просто я не знаю, как её зовут.

   Что такого он нашёл во мне? Я же во всём середнячок. Нормальная фигура, обычное лицо, волосы недотёмного цвета, которые на жгучую брюнетку никак не тянут. Их зовут каштановыми, чтобы хоть как-то покрасивее назвать.

   Я с ним невежлива и напрямую сказала, что он мне не нравится. Такие павлины не терпят, когда бьют по их самолюбию.

   Почему вообще он проявил ко мне интерес?

   Ведь София не может попытаться снова провернуть уже отработанную шутку?

   12.

   Если бы Марат снова не пришёл, я бы в пятницу никуда не пошла бы. Но он для меня превращает незнакомую обстановку в слегка обычную, как будто снова возвращаюсь в школу, в наш двор и нашу небольшую компанию.

   Но в этот раз меня от него аккуратно оттеснили несколько девчонок.

   – Ну как он? – спросила Ленка каким-то низким тоном, который показался мне зловещим.

   – Марат? – не поняла я. Что значит «как»?

   – Да что нам Марат! – отмахнулась другая девушка. Поразительно красивая. Надо бы узнать, как её зовут. – Какие там у Марата загадки! Радмир, конечно. Он ведь не похож на человека, который умеет целоваться?

   Вопрос загнал меня в полную растерянность. Потихоньку нарастали воспоминания – скорее, в виде чувств, тепла его губ, ощущений твёрдых ладоней на моей талии… Но это же личное, я не собираюсь ни с кем таким делиться! Не может быть, чтобы у них было принято это обсуждать.

   Кроме того – сама не прочь забыть это всё.

   – Мне не с чем сравнивать, – получилось очень тихо, и глядела я куда-то в пол.

   – Дыхание перехватывает? – не унималась девушка. – Коленки трясутся?

   – Я не так сильно его боюсь, – ответ получился похож на ворчание.

   – У меня бы тряслись, – заявила Лена. – Он невероятен!

   – Он сухарь. Холодный, как змея. Я думаю, у него и губы такие же холодные.

   – Как взгляд? – не выдержала я. – Нет, нисколько. Вполне себе горячие. И улыбаться он умеет нормально, видимо, просто не очень хочет.

   – Да не обращай внимания на Ренату! – воскликнула Лена. – Она сама с ним заигрывала, чуть ли не вешалась, теперь вот вся досадует.

   – Я просто пыталась быть вежливой, – холодно объяснила Рената. – Рада, что для тебя, Наташ, он умеет быть другим.

   – Вообще-то не очень другим, – почему-то сама по себе мелькнула слабая улыбка. – По-другому разговаривает. Совсем немного по-другому.

   – Он тебя точно должен ценить, – захихикала ещё одна девушка, имени которой я не помнила. – Потому, что нравится тебе сам по себе, а не за то, что у него есть.

   – Да он мне вообще не нравится! – возмутилась я. – Просто не принимает слова «нет».

   – Ты ведь сейчас не хочешь сказать, что это он за тобой бегает, а ты избегаешь отношений? – фыркнула Рената.

   – Да не избегаю. Я бы не против, тут много парней интересных… весёлых… Видимо, я просто никому не нравлюсь пока.

   – Может, и нравишься. Но ты правда считаешь, что хоть кто-то решится перейти дорогу Радмиру?

   Кажется, я немного начинаю злиться.

   – Очень интересно! То есть я выбирать вообще не имею права? Меня спрашивать не надо?

   Лена вдруг сжала губы и чуть-чуть сморщила лоб.

   – Не набивай себе цену. Он может получить десяток таких, как ты, не напрягаясь.

   – Пусть и получит десяток! Можешь хоть ты ему сказать?

   Я резко встала и пересела под бок к Марату. Он обсуждал футбол с тремя такими же любителями. Профессиональный спорт меня не интересовал никогда. Но, кажется, я сейчас с куда большим удовольствием послушаю про Андрея Аршавина, чем про Радмира.

   Когда начали петь, стало полегче. Вот это мне нравится, это совсем другое дело. Всё-таки я предпочитаю музыку, а не сплетни – и уж тем более не дурацкие игры.

   Сегодня было особо много рэпа.

   – Давайте баттл! – предложил один из тех, кто активнее всего слушал. Но рэпер, который только что начитывал строчки, нахмурился.

   – Сейчас? Да ну! Во вторник приходи, там всё замутим. Если Радмир придёт. Сейчас вон пусть девчонки что-нибудь споют.

   Мне стало интересно. Я рэп никогда особенно не слушала, и, разумеется, на баттле не была. Но думала, что это проходит не в тесной квартирке, а в большом клубе, с хорошим оборудованием и с толпой поддержки.

   Толпу устроить было не проблемой. Вот только место было мало – и для людей, и для звука.

   – Марат, а в квартирах не тесно для рэп-баттлов? – тихо спросила я.

   – Скорее всего, во двор пойдём. Народу столько будет, что не вместимся никак. Обязательно приходи, может, чего-нибудь интересное устроят.

   13.

   Рэп я особо не слушала, но интересно было само по себе мероприятие. Конечно, я хочу прийти! Если во вторник после пар сдам статистику, мне уже ничего не помешает. Заодно и развеюсь после зубрёжек.

   Алия обычно возвращалась в общагу раньше меня, а вот Лина часто задерживалась, забегая перед закрытием и позволяя мне проветрить комнату хорошенько.

   Вот и в этот раз только одна из моих соседок сидела за столом, что-то пытаясь решить.

   – Наташ, хочу спросить, только не подумай, что лезу не в своё дело. Это твой парень, с которым ты иногда встречаешься на улице?

   На улице – это она про Марата.

   – Нет, просто друг.

   – А куда вы ходите?

   – В его компанию.

   Что она хочет? Тоже навязаться с нами? Вообще-то я не возражаю, но вряд ли я могу водить с нами кого попало. Наверное, надо сначала спросить.

   – А его девушка не ревнует? Или твой парень?

   Мой парень? Я не очень хорошо умею врать, и сказать напрямую «у меня нет парня» не смогла, сразу начала думать – а вот как Радмира расценивать? Но в любом случае – у него не было никаких вопросов о моих отношениях с Маратом. Это ещё раз подтверждает то, что ничего серьёзного у него ко мне нет.

   – Когда у него появляются девушки, они, бывает, ревнуют. Я стараюсь некоторое время поменьше с ним общаться, всё равно девушки у него долго не держатся.

   – Он такой бабник? – Алия чуть поджала губы, и я начала догадываться о причине её расспросов.

   – Не то, чтобы бабник, просто не очень серьёзный. Имей в виду.

   – Да я просто так спросила…

   Да, Марат симпатичный, вполне нравится девушкам. Но легкомысленный, и рисковать сводить с ним свою же соседку я не хочу. Потом ещё виноватой останусь.

   Я расположилась на кровати с телефоном. Раньше уже нафотографировала лекций по статистике у одногруппницы с самым аккуратным и разборчивым почерком, сейчас осталось только повторить материал. Завтра предстоит сдавать.

   На самом деле оценка для меня вообще не важна. Стипендия бывает только у бюджетников, перевестись на бюджет я всё равно не смогу, троек хватает. Но почему-то захотелось получить завтра хотя бы четвёрку – я столько сил потратила на это!

   На экране снова возникло оповещение об СМС.

   Что, снова ошибка?

   Думаешь, у тебя здесь получится лучше?

   Теоретически возможны поразительные совпадения. Но я сама уже в совпадения не верю.

   Как они могли узнать мой номер? Я же его на самом деле никому не давала!

   – Алия, ты случайно мой сотовый никому не называла?

   Конечно, именно с соседками по комнате я обменялась номерами. Это действительно нужно было сделать.

   – Нет, ты что? Без спросу я никому не стала бы. Хотя бы у тебя спросила. Лина наверняка тоже, даже у всяких рекламщиков мы не стали бы его оставлять, не предупредив тебя. Ну, знаешь, такие, которые дают бесплатную процедуру и надо купить что-нибудь, и номеров знакомых как можно больше написать. А что, тебе кто-то незнакомый звонил?

   – Наверное, ошиблись.

   Что это ещё за новость? Неужели есть люди, которые за какую-нибудь бесплатную процедуру могут слить чужие номера?

   Надеюсь, у меня нет таких знакомых.

   Спросить у Марата? Значит, придётся рассказывать, почему возникли такие вопросы. Но спросить надо! Если это он – то я хотя бы пойму, с какой стороны ко мне подбираются. Если нет – то перестану его подозревать в таком легкомыслии, которое мне может дорого стоить.

   Выясню при встрече. Такое не хочется спрашивать даже в телефонном разговоре.

   14.

   Я была готова сдавать статистику после пар. Конечно, не уверена, что выучила всё, а что выучила, то вспомню. Но по крайней мере что-то смогу рассказать. Всё будет в порядке, ведь мне подойдёт любая оценка. Я даже не особо нервничала.

   Пока не увидела Софию.

   Она улыбалась, пока Эрик её снимал на видео на фоне большого двора университета. Принимала красивые позы – вот кто уж точно умеет вести себя в кадре. Прохаживалась. Эффектно откидывала тёмные волосы, крашеные в благородный сочный оттенок.

   Если бы я заметила её вовремя – успела бы отойти, ускользнуть, не дать себя заметить.

   Но я как всегда слишком медлительная.

   Даже с расстояния заметила, как исказились её губы в презрительной усмешке, и она что-то сказала Эрику. Тот немедленно перевёл телефон на меня.

   Зачем?! Под прицелом объектива я почувствовала волнение – и даже страх. Тем более, он приближался, не отводя камеры.

   София от бедра следовала за ним.

   Можно и сбежать. Но от чего? Что мне такого смогут сделать во дворе, где ходят люди? Надеюсь, одежду не испортят. Всё-таки все уже взрослые, и пакости совершенно другие. А вот узнать от них что-то можно.

   Поэтому я ждала их спокойно, не уходя.

   – Привет! – поздоровалась София жизнерадостно. Эрик мелькнул вспышкой и убрал телефон. – Что ты здесь делаешь? Твоего ума не хватит на диплом, не лучше ли было получить справку и идти продавать шаурму? Может, сделаешь карьеру до старшего продавца. Если повезёт.

   Я промолчала. В остроумных ответах и взаимных оскорблениях смысла не вижу. Их отношения ко мне ничего не изменит. А что такого сказать, чтобы получить какую-нибудь информацию, не придумала.

   – Не так уж трудно тебя найти. Понятное дело, ты выбрала специальность попроще, нашу ты и в Салавате еле тянула. Живёшь в общаге, где же ещё. У тебя родители не того полёта, чтобы тебе нормальные условия обеспечить.

   И даже к оскорблениям родителей я уже привыкла. Это не первое. И – далеко не самое неприятное.

   – Всё? – спросила, когда наступила пауза. Видимо, в ухоженной головке Софии шестерёнки крутились не так уж и быстро. – Или хочешь похвастаться, что ещё обо мне узнала?

   – Ты мне не интересна. Ни мне, ни Эрику. Это уж мы так… по приколу. За тобой лучше присматривать, мало ли что ещё выкинешь.

   Она расплылась в злой   улыбке.

   – Что, тебе кажется, что ты ему нравишься? Но ты не уверена… Думаешь, что ошиблась, выдала желаемое за действительное… Да, ты права.

   Она развернулась с неестественным смехом и потянула Эрика прочь.

   Всё-таки зацепила. И дала ту необходимую информацию, которую я так хотела. Теперь понятно всё, откуда она знает мой телефон, знает, что я живу в общежитии, даже понятно, почему Радмир мной заинтересовался!

   Интересно, он тоже прыгает перед ней, как Эрик? Ради чего? За красивые глазки? А про Эрика знает? И всё равно надеется?

   Или не знает? Было бы здорово тогда его просветить.

   Но нет. Я просто не буду показывать виду, что поняла. Иначе София придумает что-нибудь другое, а я не пойму. Она и так считает, что своим намёком заставила меня сомневаться и нервничать. И не догадывается, что я вижу её схему.

   Она правда считает меня такой тупой, как говорит?

   15.

   Я почти и не переживала за результат экзамена по статистике. В самом деле, такие перезачёты получались гораздо проще, чем сами экзамены, тем более, я действительно учила. Так что после пар я попила чаю с пирожком в столовой, дождалась назначенного времени, постучалась и зашла в кабинет.

   Преподавательница глянула так, что я сразу забыла половину материала, её отчество и даже, на мгновение, свою фамилию.

   – Надо же! У вас ещё хватило наглости прийти!

   В сердце с размаху вонзился страх. Что случилось? Что я сделала не так?

   – П-почему? – слова застревали на губах.

   – Ваши детские угрозы несостоятельны. Даже если вы эти фотографии распечатаете и повесите на доске объявлений возле деканата, моё личное дело, с кем и где проводить выходные. Мне ничего не будет. А вот вам стоило учить предмет, а не пытаться шантажировать.

   Это просто ошибка! Она меня с кем-то перепутала.

   Даже немного отлегло. Сейчас я выясню в чём дело и объясню, что ни в чём не виновата.

   – Я не понимаю, что и кто вам сказал, но это точно не я. Я и не думала никого шантажировать, никогда. А ваш предмет я учила, всё время после сдачи предыдущего.

   – И кто же тогда мог требовать от меня поставить сегодня экзамен, а то хуже будет?

   Молодая преподавательница излучала злобу и желчь. Кажется, она совсем не верит мне. Можно ли её в принципе переубедить?

   – Пожалуйста, если вы объясните, чем и кто вас шантажирует, я смогу доказать, что это не я.

   – И как собираешься доказывать? И откуда вообще в курсе дела, если ты тут ни при чём?

   Я вздохнула, чтобы голос хоть чуть-чуть перестал дрожать. Слёзы подступали к глазам, но надо взять себя в руки.

   Разблокировала телефон и положила его на стол перед преподавательницей.

   – Вы только что сказали, что вас пытались шантажировать, сфотографировав с кем и где вы проводите выходные. Посмотрите мой телефон, там нет ничего подобного. Посмотрите, нигде никаких фотографий, кроме моих собственных. Я и не думала сдавать экзамен как-то нечестно. Я всё учила, проверьте! Оценка мне не важна, стипендии и так не будет, на бюджет не переведусь, тройки есть… А сдать я совершенно точно сдам! Проверьте! Задайте мне вопросы!

   Она придирчиво рылась в моём телефоне. Очень неприятно, это моя жизнь, только моя, никому не хотелось её показывать. Но что было делать?

   Может, хоть так что-нибудь докажу.

   Понятно, кто это всё организовал. Непонятно только, как. И хотелось бы узнать. Неужели София может сделать вообще всё, что захочет, и я буду только защищаться? Неужели она так и не отстанет от меня?

   – Ты могла их удалить.

   Я не поняла по голосу, начала ли она сомневаться.

   – У меня есть враги. Именно из-за них я перевелась на другую специальность и сейчас много чего приходится досдавать. Уверена, это они сделали, хотя и не пойму, как. Но вы проверьте меня, я готовилась, и не рассчитывала ни на какие нечестные способы. Задайте мне вопросы.

   Её губы сжались в тонкую ниточку, и даже веки, казалось, прищурились.

   Она задала первый вопрос.

   16.

   Три часа с лишним я отвечала, отходила подумать и отвечала более полно и решала задачи. Три с лишним часа.

   Даже и не думала, что на самом деле столько всего выучила.

   Рэп-баттл как начался без меня, так и, видимо, уже прошёл. Марат звонил много раз, и после первого звонка преподавательница, чьё отчество от страха так и не вспомнилось, нахмурилась. Я быстро сбросила звонок, отключила звук и убрала телефон.

   Из универа я выползла с выстраданной тройкой. Наверное, мои ответы заслуживали большего, но уже без разницы. Главное, всё кончилось. У меня получилось. Можно забыть, как страшный сон, и надеяться, что с этой преподавательницей я больше не встречусь.

   Деканат уже не работает, и ведомость надо будет занести завтра. Моральное опустошение было полным. Я уже никуда не хотела идти, даже если бы меня всё ещё ждали. Хотя – время позднее, ещё час-полтора – и даже с посиделок все расходиться начнут.

   Хочу поужинать и чтобы меня никто не трогал.

   Телефон снова зазвонил. Марат, наверное, беспокоится! Я же ему так и не перезвонила. Конечно, он знал об экзамене, но ведь я уже три часа не отзываюсь.

   Даже не взглянув на экран, нажала кнопку ответа.

   – Привет, малышка.

   Первые мгновения до меня доходило, что это отнюдь не Марат.

   А потом почему-то нахлынула эмоция-воспоминание – ощущение горячих губ, крепких ладоней на талии, тяжёлое дыхание…

   – Привет, – голос внезапно сел, когда я пыталась взять себя в руки и отогнать неуместную неловкость.

   – Ты сдала свой экзамен?

   Само слово «экзамен» вызывало горечь и почему-то стыд. Даже вспоминать его не хотелось.

   – Сдала.

   Получилось очень сухо.

   – Всё нормально?

   – Да.

   – Ты где сейчас? Ещё в университете?

   – Уже выхожу. Но я в домой поеду. То есть в общагу. Я очень устала.

   – Подожди меня. Я еду за тобой, уже почти рядом. Отвезу тебя куда захочешь, хоть в общагу.

   – Спасибо, не надо. Cама доберусь.

   – Наташ, не спорь. Я уже подъезжаю. Выехал, как только ребята там закончили., ты всё не брала трубку. Я Марату обещал, что заберу тебя. Он беспокоится.

   – Я ему сейчас перезвоню.

   Эмоциональное опустошение заставляло меня разговаривать очень тихо, равнодушно, даже механически. Это должно было держать Радмира на дистанции.

   Не держало.

   – Подъезжаю. Где ты?

   Промолчала, но почему-то медлила, не нажимая отбой. Наверное потому, что даже прощаться не хотелось, а просто прервать связь – как-то совсем невежливо, я так не привыкла.

   – Не заставляй меня ловить тебя на остановке. Я прекрасно знаю, с какой ты поедешь. Сейчас паркуюсь недалеко от калитки напротив первого корпуса. Увижу тебя сразу. Буду моргать аварийкой, чтобы ты заметила.

   Я и так заметила. Чёрная машина остановилась вдоль обочины дороги и я направилась к ней. Моральное опустошение почему-то не ослабевало, не было ни радости, ни даже облегчения.

   Он вышел и прислонился к машине, ожидая меня. Совсем лёгкая и слабая улыбка, всё такая же высокомерная.

   «Что, тебе кажется, что ты ему нравишься?»

   Слова зазвучали в голове сами собой. Как будто это самое неприятное, что со мной случилось… То, что София наделала с моей учёбой, ударило гораздо сильнее.

    «Ошиблась, выдала желаемое за действительное...»

   – Что тебе надо?! – вся усталость, страх, опустошение выплеснулось наружу, цепляясь за эту его высокомерную улыбку. – Я же говорила, что ты мне не нравишься, я не хочу ни встречаться с тобой, ни иметь с тобой никаких дел! Отстань от меня уже! Просто не хочу тебя видеть!

   Сумерки уже растекались по улице, сгущая даже лёгкие тени, но я всё равно заметила, как его глаза буквально вспыхнули тьмой. Радмир шагнул ближе, совсем близко, я попыталась отступить, но не успела – он буквально сгрёб меня, подтаскивая к себе. Его сила напугала – я, как ни пыталась, не смогла его даже остановить, не то, чтобы оттолкнуть. Одной рукой перехватил мои волосы, заставив запрокинуть голову, обжигающий взгляд в глаза и – снова чувствую его горячие сухие губы, но в этот раз поцелуй более жёсткий, как будто в наказание. В мой рот врывается его язык, вызывая волну крупной дрожи по телу, и судорожное дыхание выходит тихим стоном.

   Радмир сжимает меня ещё крепче, на грани боли, и кажется, что внутри меня разгорается пламя. Я полностью подчиняюсь ритму его языка, и пространство как будто плывёт вокруг, голову ведёт, как от алкоголя.

   И он прерывает поцелуй – резко, внезапно, но не отпускает меня, просто смотрит – глубоко в душу. Волны дрожи никак не успокаиваются, воздуха не хватает, облизываю губы, пытаясь вдохнуть – и его губы сжимают улыбку, словно пытаясь удержать. Саркастическую и самодовольную. Ненавижу её такую.

   Пытаюсь успокоиться, прийти в себя, разжать пальцы, которые комкают его рубашку на груди, вместо того, чтобы пытаться вырвать мне свободу.

   А Радмир улыбается ещё шире, наклоняется немного, и его горячее, неровное дыхание касается моего ушка:

   – Никогда не зли меня, малышка.

   Пытаюсь оттолкнуть его, несмотря на слабость в коленях. Смешок, и он открывает дверцу машины, усаживая меня внутрь.

   Смотрю перед собой, но на краю зрения прекрасно вижу его руку, которая вставляет ключ зажигания, поворачивает его.

   Длинные пальцы, аккуратные движения… А так и не скажешь, что эти руки настолько сильные. Как будто снова чувствую его ладонь на своей талии, и жар внутри вспыхивает с новой силой. Сильнее сжимаю колени, пытаясь успокоить дыхание, и на мои сжатые руки ложится его рука:

   – Наташ, поехали ко мне.

   Крупно вздрагиваю от ледяной волны, обдавшей сознание. Медленно приходит понимание того, что он мне сейчас предложил.

   И почему.

   Я даже начала забывать, кто мне его прислал и зачем. И кажется, это зашло слишком далеко. София выходит на новый уровень? Эрик по крайней мере меня почти не трогал и ни на что такое даже не намекал.

   Или это собственная инициатива Радмира? В самом деле, для него это наверное ерунда, обычная ситуация. Вот так, между делом, без каких-либо обязательств, раз уж он во всё это влез. Наверное, для него секс ради секса – вполне себе норма.

   – Нет, – говорю как можно твёрже. Возбуждение куда-то уходит, по капле, но неуклонно. Потому, что я понимаю, что именно он предложил. Он меня тоже совсем не знает, и наверняка не обратил бы внимания сам, без посторонней «подсказки». Здесь просто физиология, и даже физиологии очень немного. – Пожалуйста, хватит. Я уже сказала всё.

   Попыталась открыть дверцу машины, но он удержал мою руку:

   – Малыш, ты чего? Не хочешь, не надо. Не бойся меня, я ничего тебе не сделаю. Это просто предложение. Подожду, сколько надо. Просто скажи, когда будешь готова.

   – «Никогда» я тебе уже говорила?

   Смешок. Он чуть подался ко мне, удерживая мою ладонь в своих, и легко коснулся губами моих пальцев.

   И этот просто жест обжёг огнём, жар снова сдавил грудь, разрывая дыхание в клочья.

   – Ты страстная девочка, – всё та же улыбка. – Ты просто пока не понимаешь.

   Я на самом деле не понимала. Вроде бы неоднократно говорила, что он мне не нравится. Избегала его. Отталкивала. Что ещё нужно? Что такого он замечает, что я не могу скрыть? Вряд ли он понимает, что я чувствую при его поцелуях. Это же глубоко внутри, только мои переживания. И в любом случае – это, наверное, нормальная реакция. Меня же никто раньше не целовал – может, это всегда вот так?

   В любом случае, Радмир прямо обозначил, что ему от меня надо.

   И это пугает. Я должна держаться от него подальше, но как это сделать?

ГЛАВА 4

17.

   Мы остановились возле кафе в славянском антураже, и я снова попросила отвезти меня в общежитие. Но ведь Радмир всегда делает только то, что сам решил, разве не так? Просто не привык, что ему возражают.

   Возражать быстро расхотелось. Теплые, вкусные запахи, описание еды в меню лишили воли так же надёжно, как и его поцелуи. Я ужасно устала и проголодалась, и такое вот подобие домашней еды оказалось как раз кстати.

   Радмир сначала молчал, пока я не расправилась с супом и салатом. Потом, пока ждали горячее, спросил:

   – Как прошёл экзамен?

   Неприятные воспоминания прожгли дыру в настроении, которые и так едва держалось.

   – Нормально. Сдала.

   – На сколько?

   – Три.

   – Что случилось? Марат сказал, ты долго готовилась.

   Я посмотрела на него в упор – и тут же пожалела об этом. Эти глаза гипнотизировали.

   – Готовилась и сдала.

   – Наташ, – теперь он говорил мягко, но ни холод из голоса, ни высокомерие из глаз не уходило ни на мгновение. – Расскажи, что случилось.

   – Кому, тебе? – я чуть было снова не закричала, но – что случилось в прошлый раз, когда я его разозлила? И что может случиться в следующий? – Ты мне не мама и не подружка. Просто случайный знакомый. И я вообще не хочу об этом говорить.

   – Но я тоже могу помочь или поддержать.

   Почему он так настойчив? Неужели всё-таки держит связь с Софией, и теперь она хочет в подробностях знать, как сработала её подстава?

   Я собиралась молчать до упора, и горячее, которое официант поставил перед нами, очень помогло.

   Радмир больше не расспрашивал меня, и по пути в общежитие просто рассказывал об улице, по которой мы ехали. Старенькие хрущёвки и советские панельки иногда прореживались более новыми высотками, в целом – улица, как улица. У нас в Салавате такие есть. Но почему-то простые рассказы о пробках, дорогах, дворах, даже магазинах расцвечивали город какими-то новыми, яркими тонами. Так что я даже пожалела, когда дорога кончилась и Радмир остановил машину на обочине возле общежития.

   – Когда у тебя следующий экзамен?

   – Не знаю, завтра выясню.

   – Много ещё осталось?

   Я открыла рот, но уже почти во время ответа промелькнула мысль о том, что, если я правильно поняла намёк Софии, и Радмир действительно с ней связан, то лучше никакой информации ему не давать.

   – Достаточно, надо посмотреть точнее направления.

   – Завтра вечером хорошая погода. Я зайду за тобой, погуляем, ладно? Просто пешком, по городу. Покажу тебе что-нибудь красивое и интересное.

   – Я.. не знаю… – что бы придумать? – Мне надо готовиться. Сдавать тяжело.

   – Один вечер ничего страшного не будет. Ты же не будешь готовиться семь дней в неделю по восемь часов? Я зайду за тобой в семь.

   Если я скажу «не надо», он всё равно зайдёт. Поэтому я просто вышла из машины и сказала:

   – Пока. Спасибо.

   Может, до завтра придумается причина остаться дома.

   18.

   Я всё-таки написала Марату, хоть и поздно.

   Извини, Валеева лютая была, не отпускала больше трёх часов.

   мы с Радмиром уже списались. Чего это она?

   Не она, а София. Но объяснять это Марату я, честно говоря, боялась. Он сгоряча наделает глупостей – как обычно. Когда он и ещё пара ребят со двора лезли меня защищать – лучше не выходило. Нападки и придумки Софии только становились изощрённее, а я лишалась одного товарища за другим. И если Эрику ещё можно было пригрозить, то что-то плохое делать с девушкой друзья бы не стали, и она это чувствовала. А здесь, в Уфе Марат ещё мог считать себя обязанным опекать меня.

   Но из него опекун плохой. Такого раздолбая поискать ещё. Он всё делал по чуть-чуть, ровно настолько, чтобы прокатило. Учился так, занимался музыкой, спортом и прочими несерьёзными увлечениями, отношения с друзьями у него были по тому же принципу. Хотя человек он очень хороший, при этом обаятельный настолько, что девушки таяли, а парни считали его надёжным другом и хорошим человеком.

   Нет, подводить кого-либо Марат бы не стал никогда, но и что-то делать лишний раз бы тоже не стал.

   В любом случае – он и не мог. В разборки с Софией я его втягивать не буду.

   Не знаю. Может, настроение было плохое. Ты зачем Радмиру всё обо мне рассказываешь? Я же просила.

   Что ты просила?

   В самом деле, а я просила?

   Пожалуйста, перестань ему помогать. Он не такой хороший, как ты думаешь.

   В смысле? Он тебе что-то сделал?

   Ну надо же, Марат задумался.

   Поцеловал.

   Наташ, у вас просто недопонимание какое-то. Он не поступает так с девушками. Может, кто-то чего-то не так понял.

   Я долго смотрела на указание на то, что Марат печатает ответ, но уже не ожидала, что он хотя бы примет мою сторону. То ли Радмир им там всем угрожает, то ли на самом деле владеет навыками гипноза. Настолько, что даже моему другу детства запудрил мозги.

   19.

   Теперь универ беспокоил больше. Я отовсюду ожидала подвоха – казалось, София может в любой момент придумать очередную пакость. А вот какую – предугадать было совершенно невозможно.

   Так что я нервничала.

   Наверняка София надеялась на это. Ну что же, она получила, что хотела – как всегда.

   Радмир позвонил ровно в семь, как и обещал.

   Ну то есть в девятнадцать ноль-ноль. Это не занудство? У меня было большое искушение опоздать посильнее… Но почему-то в самый последний момент я передумала тянуть. Как будто испугалась, но это же глупости, я же его не боюсь?

   Как обычно, во всём чёрном. Как обычно, мрачновато-высокомерное лицо. Было бы приятнее, если бы он хоть немного улыбнулся мне, но, видимо, не такое уж я значительное событие.

   – Привет.

   Радмир взял меня за руку и повёл в сторону остановки. Из-за разницы в росте шагал он широко, и сначала я еле успевала, но, кажется, он заметил и замедлился.

   Странный. Нечасто гуляет с девушками? Или просто невнимательный?

   – Если устанешь, сразу говори. Сейчас проедем пару остановок, потом пешком.

   Я не удержалась и спросила:

   – Ты пользуешься общественным транспортом? Автолюбители нечасто это делают.

   – Так проще. Больше свободы. К машине всегда надо вернуться. Думаешь, где оставил, можно ли было там, хороший район или плохой… Мы можем вызвать такси, если ты не любишь общественный транспорт.

   И экономия бензина неплохая, когда гуляешь пешком. Может, для него это тоже важно.

   – Издеваешься? Я только им и езжу. Я просто спросила.

   – Ты бывала в Уфе?

   – Только проездом, и когда переводилась.

   – Марат сказал, твою специальность закрыли, и тебе пришлось доучиваться здесь?

   – Да. Ты спрашивал обо мне Марата? И он всё рассказал? Трепло.

   Я вздохнула. Друга не переделать.

   – Конечно, он мне многое о тебе рассказал. А что не так?

   Зажёгся зелёный на переходе, и мы стали переходить через дорогу. Радмир обнял меня за плечи, так, как будто я приехала из маленькой деревни, где только гужевые повозки ездят, и боюсь машин.

   Это могло бы быть трогательным – но только не в исполнении Радмира.

   Мы остановились, ожидая свой маршрут, и он убрал руки за спину. Ему просто не хочется обнимать меня так часто?

   Это ведь совпадает с тем, чего я хочу?

   – Спрашивай обо мне меня, пожалуйста.

   – Хорошо. Почему ты перевелась не на свою специальность?

   – Больше нравится.

   Он приподнял бровь.

   – Разница мизерная. И там эконом, и тут. А досдавать приходится много.

   – Сглупила.

   Получилось мрачно, как раз в его духе.

   – Наташ, – слабая улыбка, могла бы быть насмешливой, если бы была чуть пошире. – Ты ведь, наоборот, хорошо подумала, да?

   Этого Марат точно не стал бы рассказывать. Он родной матери такое про меня не расскажет!

   Но если Радмир на самом деле связан с Софией, он и без Марата может понять, почему я не стала доучиваться со своей группой. Почему предпочла сдавать множество предметов, рискуя наделать долгов.

   – Этого спрашивать не надо ни у меня, ни у Марата.

   Почему я должна отвечать? Это совершенно не его дело.

   От дальнейшего допроса меня избавил автобус. Радмир сразу подвёл меня к сиденью, но почему-то во мне разыгрался дух противоречия.

   – Спасибо, я постою. Не хочу садиться.

   Он вздохнул и ответил:

   – Давай всё-таки сядем. Здесь низковаты потолки.

   В самом деле – ему приходилось пригибаться, чтобы стоять. Ну ладно, я что, садистка? На самом деле абсолютно всё равно.

   Он показывал в окно город – Центральный рынок, в котором я уже, конечно же, побывала, соседки по комнате не могли позволить мне сидеть дома, пока они гуляют в таком замечательном месте. Денег у меня особо не было, но за компанию – это уже сходить, развеяться, а не просто за покупками.

   Театры. Это в Уфе столько много театров, или они все находятся на улице Ленина? Впрочем, нет, основное назначение этого интересного здания – концертный зал. А дальше – кинотеатр. Совсем другое дело. Университеты, их, наверное, ещё больше, чем театров.

   Возле одного из них мы и вышли. Почти стемнело, но людей на улицах было полно. Погода стояла хорошая, хоть и немного прохладная. Последние хорошие дни перед осеней слякотью и грязью. Пойдут дожди, и так уже не погуляешь…

   Улицы переливались огнями и шумели листвой, огнями сверкали и машины, и окна домов. Игры света не позволяли погрузиться в вечернюю тьму. Радмир иногда пропускал меня вперёд и фотографировал на каком-нибудь удачном фоне. Сначала я возражала – но он всё равно фотографировал, просто получалось очень смешно и мне совершенно не нравилось.

   Пыталась расспрашивать Радмира:

   – А ты кем работаешь?

   Он неопределённо махнул рукой:

   – В клубах.

   Понятно. Конкретней говорить не хочет. Задала уточняющий вопрос.

   – Марат сказал, что ты музыкальный продюсер?

   – Немного.

   – Этим ты занимаешься в клубах?

   – Нет. Всякая административка.

   Всё очень односложно. Почему он ничего не хочет говорить?

   А может, он не просто так молчит? Вдруг он в этих клубах… Ну, например, стриптиз танцует?

   Я оглядела Радмира, стараясь не пялиться прямо. Скорее худой, чем качок, но шею увивали мускулы, да и руки у него очень сильные, как я помню.

   Очень хорошо помню. Помню и его твёрдое тело, мышцы прямо ощущаются с каждым прикосновением. Наверняка у него очень хорошая фигура.

   Но я ни за что не поверю, что можно развлекать публику с таким выражением лица. Если бы он выходил на сцену, наверняка уже как-нибудь себя проявил бы. Улыбкой какой-нибудь, более тёплой, чем… то, что у него обычно на лице.

   Нет, вряд ли. Скорее, кем-то незначительным работает, поэтому в выпендривается, чтобы показать свою значимость. Уборщик… Нет, это уж вряд ли. Может, охранник или бармен.

   20.

   Мы прошли ярко освещённым улицам, вдоль красивых зданий, очередного театра – люди действительно так много смотрят спектаклей? Другое красивое здание оказалось стадионом. Прогулялись по аллеям парков. Вышли к ещё одному театру и скверу с названием «Театральный».

   Радмир посмотрел время и провёл меня к фонтану со скульптурами девушек.

   Я тоже посмотрела время.

   – Мне бы домой…

   – Успеем. Тут идти пешком – полчаса где-то. Сейчас начнётся самое интересное.

   Он купил мороженое неподалёку и вернулся, вручив мне одно. Вполне в его духе – совершенно необязательно спрашивать, хочу ли я, и если хочу, то какое.

   Играла музыка, и в момент стала зажигаться подсветка фонтана.

   Радмир приобнял меня за талию, подтянув поближе.

   – Когда-то давно жили в одном селении семь сестёр. Красавицы, умницы, хотя нет, времена древние, не умницы, а просто – работящие. Однажды на селение напали враги и девушек угнали в плен. В жёны захватчикам.

   Его голос звучал спокойно, но не монотонно, низкие нотки словно вибрировали по телу. Я даже попыталась чуть-чуть отстраниться, но не отвоевала ни миллиметра.

   – Но девушки не хотели жить в неволе и в один прекрасный момент сбежали. Захватчики преследовали их, и уже вот-вот нагоняли… Сестры бросились в озеро, когда поняли, что не смогут убежать.

   Я поёжилась.

   – И утонули?

   – Легенда гласит, что в этот миг на небе зажглись семь звёзд. Отсюда их, правда, не видно.

   – В легендах девушки почему-то всегда погибают. И их часто разлучают с любимыми или захватывают. Грустно.

   – Не бойся, – тихий смешок у меня над ухом. – Сейчас девушек защищает Уголовный кодекс.

   – Ты башкир?

   Он сделал неопределённый жест.

   – Частично, есть и башкирская кровь, и мама наполовину русская, но больше всё-таки татарин, – снова усмехнулся. – Необязательно быть башкиром, чтобы интересоваться родным городом.

   В самом деле. Но как-то Радмир не выглядит человеком, который интересуется старинными легендами просто так. В свободное от посещения клубов время он читает фольклор?

   – А учился на кого?

   – Я технарь. Электронщик.

   Он забрал у меня обёртку от мороженого и выбросил в урну. Потом наклонился и коснулся губами моих. Сначала нежно, потом всё углубляя поцелуй…

   И снова вызывая потоки внутреннего жара.

   Радмир может сколько угодно не нравиться мне сам по себе, но его поцелуи… Это волшебная сказка. Они сногсшибательны в буквальном смысле. Я не могу продолжать врать самой себе.

   Но никакая привлекательность не даёт ему права так себя вести. Он отвратительный человек, высокомерный, эгоистичный, самовлюблённый. Собрал себе свиту, причём из замечательных и интересных людей, и наслаждается их вниманием.

   Только он портит атмосферу этих весёлых посиделок, только он может сказать что-то грубое или сидеть весь вечер с мрачным видом.

   Ах, да, ещё и пиво портит вечер. Как бы так сделать, чтобы на него не попадать?

   21.

   На следующий вечер я прямо спросила Марата. Должен же быть способ узнать заранее, будет ли пиво, или можно не бояться?

   Радмир сказал, больше никакого пива и азартных игр.

   Вот оно как? Радмир сказал.

   И все согласились?

   И следит за ними Радмир? Кто его назначил?

   Марат прислал кучу смеющихся смайликов.

   Он сам себя назначил.

   А, так ты не знаешь? Есть общий чат, мы в нём договариваемся, кто приглашает и кто чай несёт. Я тебя сейчас добавлю.

   Откуда мне знать о каком-то чате, если Марат сам не говорил? Ну ладно, хоть сейчас пусть добавит.

   Он добавил почти сразу, и я зашла посмотреть.

   Шла оживлённая переписка насчёт завтрашних посиделок. Но… как будто говорили о другом. Я не знала, кто что писал, никого у меня не было в контактах, но – обсуждали явно не чай.

   Что он вообще в ней такого нашёл, чего в других не видел? Нет, я понимаю, симпатичная и интересная, но вообще девчонка как девчонка.

   Что-то не похоже на то, чтобы договаривались, кто приглашает. Это вообще тот чат? Вдруг Марат напутал?

   А по-моему прикольная. Я бы с ней замутил.

   Я же ничего не сделал.

   Тут уже не подозрения. Уверенность. Как жаль, что я не могу посмотреть, кто что пишет!

   Ладно, прикольная, но чем наши остальные девчонки хуже? На них внимания не обращал, по клубам девок цеплял, а тут вдруг заинтересовался?

   Я Наташу добавил.

   Молодец, Марат. Ещё бы позже написал, и я бы узнала всё, что обо мне думают. Сплетницы.

   Кто, интересно, высказал такую любопытную теорию? Явно девушка. Вот интересно, я что, действительно так себя веду? Действительно даю надежду? Мне следовало бы быть жёстче с Радмиром?

   Холодок пробежал по спине, когда вспомнились его молнии его взгляда. Я пробовала быть жёстче. Его это просто злит. О какой надежде пишет неопределённая сплетница? Если речь идёт о Радмире – это не надежда, это уверенность.

   Отмотала переписку вверх – но, к сожалению, история чата не показалась. Жаль.

   Марат! Ты не мог раньше сказать?!

   На него посыпались гневные смайлики и стикеры, друг ответил смеющейся рожицей.

   А нечего сплетни в общем чате разводить. Он для дела. Так что – завтра у Гена?

   Да, но после четырёх, когда жена уедет в командировку. Раньше не пущу никого! Мне ещё прибрать надо.

   Завтра. Завтра пятница, Радмира не будет. И пива не будет. Вечер обещает быть весёлым.

   22.

   Увы, он пришёл. Пил чай с видом аристократа на приёме у королевы. Потом сидел, как обычно, на своём кресле в углу и высокомерно смотрел на окружающих.

   Я так поняла, что, если в квартире есть кресло, его оставляют Радмиру. Сразу возникают ассоциации с троном. И выражение лица у него соответствующее.

   Оно не поменялось, когда я вошла.

   Мелькнула досада. На мгновение захотелось, чтобы он как-нибудь отреагировал, улыбнулся мне, например.

   И он отреагировал. Не меняя выражения лица.

   – Наташа? Иди ко мне.

   И не встал.

   Я должна была демонстративно не обратить внимание на такое. Это приказ какой-то.

   Не какой-то, а короля со своего трона. Нельзя потакать ему. И так уже не принимает никаких отказов и не слушает чужого мнения. Правильно будет найти себе стул и сесть рядом с Маратом.

   Но Радмир смотрел пристально, словно змея гипнотизирует мышь. В его глазах горели какие-то злые искорки, словно предупреждая. И не знаю, почему – но я медленно подошла к нему, позволяя себя обнять.

   Он потянул меня на колени, даже не спрашивая. Вокруг столько народу, зачем он так делает при всех?

   Неудобно морально, да и физически. Я почувствовала, как что-то твёрдое упирается мне в бедро, и попыталась отодвинуться.

   Радмир насмешливо фыркнул мне на ушко:

   – Не бойся. Это естественная реакция. Не обращай внимания.

   Не обращать внимания?! Это вообще возможно?

   Но он покрепче обнял меня.

   – Если ты будешь ёрзать, будет хуже. Мне.

   Я замерла, ощущая его всем телом. Расслабиться точно не получалось, да и банально казалось, что все на нас смотрят.

   Наверное, так и было. После того обсуждения в чате… И вопросов девчонок раньше… Я, похоже, превратилась в одну из главных сплетен, которых не избежать в большой компании.

   Радмир притянул меня ещё ближе и заговорил – совсем близко, почти на ушко, и его голос рассыпал мурашки по всему телу.

   – Завтра дождь обещали и ветер, особо не погуляешь. Но я хочу тебя видеть. Приходи в клуб «Альтар», я тебе скину скриншот навигатора. Вызову тебе такси, в любое время, я там целый вечер и часть ночи. Когда захочешь, приходи.

   – В клуб? – я вообще не захочу. – Не знаю… Я никогда не бывала… – Как бы отказаться так, чтобы его не разозлить?

   – Вот и побываешь. Не волнуйся, это не какое-нибудь злачное место. Туда приходят отдохнуть и повеселиться, а не безобразия нарушать. В любом случае, я буду рядом.

   Это меня и пугает больше всего!

   Вслух я, правда, ничего не сказала.

   23.

   Когда мне пришло сообщение с незнакомого номера, я даже сначала ничего плохого не подумала. Меня добавили в чат, где собирается огромная компания, почему бы кому-нибудь из них мне не написать?

   Фото, которое мне скинули, вызвало недоумение. Я и Радмир на недавней прогулке, держимся за руки, он что-то говорит мне.

   Зачем кому-то нас фотографировать?

   Поняла, когда вдогонку пришло сообщение.

   Вы сначала отклонились от маршрута.

   Словно ледяной гвоздь в грудь воткнули, даже дыхание перехватило на мгновение. Ясно, что за фото, и кто его снял. Вернее, для кого – не думаю, чтобы София лично снизошла до слежки за кем-то, и тем более отправила ко мне обожаемого Эрика.

   По крайней мере, этот снимок не сделал сам Радмир. Насколько больнее было бы знать, что он обнимал меня, рассказывал интересные факты и красивые легенды, снимал на фоне городских огней – а потом хладнокровно отправлял фотографии для отчёта Софии!

   Хотя и так очень больно. Он, получается, докладывает ей даже где собирается гулять?

   Зачем он это делает? Неужели все эти объятия и поцелуи – обман, и он просто притворяется? А если нет – зачем докладывается Софии?

   Логика подсказывала смотреть на мир реальней. Он действительно мог получить большинство девушек из нашей разношёрстной компании, мало кто бы ему отказал. А может, вообще никто.

   Но на них он даже не смотрел никогда, а цеплял девчонок в клубе. Очевидно, с какой целью, пусть в чате это и не написали.

   А тут вдруг увлёкся с первого взгляда?

   Я не модель ни разу, ничего такого во мне нет. Это и парни в чате признали. Девчонка как девчонка, да? Никто не понял, что он во мне нашёл, почему уделяет внимание, в то время как остальные не получают от него и доброго взгляда.

   А вот я поняла. Но кому я скажу? Если Радмир будет отрицать, поверят ему, а не мне. Неизвестно ещё, поверит ли мне даже Марат.

   И в любом случае – я не могла набраться смелости сказать ему, что догадалась. Очень хорошо помню прошлый раз – пока я была наивной дурочкой, покорно развешивала лапшу по ушам, надо мной просто безобидно смеялись за спиной. Но когда всё раскрылось – началось затяжное и неумолимое сражение. София билась насмерть и не принимала капитуляции.

   Я не хочу снова видеть, как отворачиваются те, с кем было так интересно и весело. Не хочу снова становиться изгоем, не сейчас, когда жизнь, кажется, начала налаживаться.

   Хватит и того, что начинаю вздрагивать на каждый сигнал сообщения, что постоянно высматриваю в толпе врагов, что ожидаю подвоха откуда угодно.

   Хватит и того, что позволяю себя обнимать и целовать человеку, которому даже не нравлюсь на самом деле.

   И из всех пакостей Софии именно эта – самая опасная.

   Потому, что я не могу сказать ему «нет». Никогда не получается. Он просто не понимает этого, а потом простой поцелуй – и я полностью теряю связь с реальностью. Как далеко это может зайти, понятия не имею. Но – чем дальше, тем больней потом будет.

   Я не должна продолжать это – но не могу прекратить.

   Просто не могу.

ГЛАВА 5

24.

   В субботу я попыталась объясниться и остаться дома, но Радмир пригрозил, что либо я сажусь в такси, либо он приедет за мной сам.

   Дальше проходной общаги он определённо не попал бы, но я снова не стала спорить. Откровенно говоря, очень хотела побывать в нормальном ночном клубе. На это никогда не хватало то решимости, а то и денег. Поэтому, когда приехало такси, я накинула куртку и выскочила из комнаты, пока Лина с Алиёй не назадавали вопросов.

   В конце поездки робко заикнулась про деньги – но таксист заверил, что оплата с карты уже прошла.

   Вышла на улицу. Моросил совсем мелкий дождик, который даже не чувствовался мокрым, но добавлял холода. Да, в такую погоду я бы гулять не хотела.

   Клуб встретил тёмным провалом двери, за которой была проходная с охранником.

   Он недружелюбно оглядел меня и спросил:

   – Что хотели?

   Я немного растерялась. Как-то не ожидала таких вопросов, что на него ответить?

   – Есть пригласительный?

   – Я… Меня внутри ждут.

   – Кто?

   Ещё больше растерялась.

   – Друг.

   – В таком виде?

   А что? Какой у меня вид?

   Я оглядела себя. Может, стоило не в джинсах и кроссовках приходить? Правильно, в ночной клуб девушки ходят нарядно одетыми, в вечерних платьях, наверное. А я? У меня только одна юбка, очень делового покроя, а-ля секретарша.

   – У меня только это. Пожалуйста, меня ждут.

   – Не сегодня, – отрезал охранник.

   Я постояла возле проходной, не зная, что теперь делать. Правильно, сама виновата – должна была заранее выяснить, как одеваться. В один из многочисленных уфимских театров тоже бы так вот не пустили, наверное.

   Набрала Радмира, прождала долгие гудки – но он не ответил.

   Делать нечего, развернулась и вышла. Дождь по-прежнему противно моросил, и улица обдала промозглым холодом. Продувало тоненькую куртку, крошечные капельки обжигали холодом лицо и шею. Я засунула руки в карманы. Уже не больно-то хотелось в клуб, просто бы погреться где-нибудь.

   Пошла по улице, достав телефон. «2Gis» ничего путного не показывал, разве что кафе в двух кварталах. Но тут уж быстрее дойти до остановки и поймать автобус.

   Телефон ожил, выдав трель мелодии. Радмир.

   С безумной надеждой приняла вызов. Может, он сейчас чего-нибудь решит, и я смогу погреться?

   – Малышка, ты где?

   – Иду по улице. Меня охранник не пустил.

   – Охранник?! – в голосе Радмира отчётливо послышалось удивление.

   – Да. На входе. Я не так одета.

   Сердитый выдох в трубку. Злится? Но он ведь сам не предупредил меня.

   – Ты что, в домашнем халате и тапках?

   Точно злится. Голос напряжён.

   – Нет, в джинсах и кроссовках.

   – Так, Наташ, возвращайся в клуб, тебя пустят. Проходи и жди меня.

   Сбросил вызов прежде, чем я успела ответить. Правильно, что я могу ответить? Только «да, хорошо, я сделаю, как ты сказал».

   На самом деле я очень хотела попасть в клуб. Внутри было тепло и сухо.

   Поэтому послушно развернулась и пошла обратно.

   25.

   На входе уже был совершенно другой охранник – даже, скорее, не охранник. Молодой парень в простых брюках и футболке, не солидный и совсем не мощный. Но он смерил меня высокомерным взглядом и спросил:

   – Наташа?

   Я кивнула. Уже привыкла к высокомерным взглядам, и, откровенно говоря, до Радмира ему далеко.

   – Оставь одежду и пойдём, я тебя отведу.

   Интересно, что делает сам Радмир? Вряд ли охранники здесь каждого посетителя провожают персонально. И зачем меня провожать, здесь можно заблудиться?

   Разделась в гардеробе и пошла за парнем по невысокой лестнице. Музыка нарастала, и вскоре стала совсем оглушающей. Почему-то она казалась не такой, какую я ожидала от клуба, более тяжёлой, что ли.

   Интересно, как здесь общаются? Совсем ничего не слышно из-за неё.

    В воздухе витал лёгкий запах, непонятный, каких-то отдушек, довольно тяжёлый. Мы прошли в зал, полный мельтешащих цветных огней, мимо высокой барной стойки и столиков с кожаными диванчиками, обошли танцпол и поднялись по лесенке на некое подобие балкона. Здесь стояли такие же столики с диванчиками, но мы прошли ещё дальше. Мой сопровождающий отодвинул чёрную бархатную штору, за которой оказался ещё один столик.

   – Подожди, официантка скоро придёт.

   Я села, положила сумку рядом. Было теплее, чем на улице, но всё равно прохладно. Никак не могла согреться. Музыка на балконе уже казалось не такой громкой, а штора, видимо, заменяющая дверь, вообще приглушила звуки. Интересно, это какие-то VIP-места или, наоборот, на отшибе для нищебродов?

   Я как раз скорее к нищебродам и отношусь, мне бы лучше последний вариант. Вообще – раз Радмир меня пригласил, он что-нибудь оплатит? Думаю, мне здесь мало что по карману.

   Официантка всё не шла, и я только радовалась этому. Зачем она мне? Я просто сижу и жду. Если Радмир такой занятый, что не может подойти, зачем меня отвели в эту… кабинку? Или как ещё называется этот крохотный закуток? Было бы интереснее сидеть там за барной стойкой, слушать музыку. Раскошелиться на какой-нибудь коктейль… интересно, безалкогольные бывают? Пить в незнакомом месте я точно не хочу.

   Пустота, зябкая прохлада, глухая музыка снаружи, полная растерянность.

   Достала телефон. Пара рекламных сообщений.

   И СМС с номера, который я уже сохранила себе – на всякий случай.

   Уходишь в отрыв? А куда делась хорошая девочка?

   Зря я залезла в телефон. Зря не добавила номер в чёрный список.

   Зря я вообще приехала в Уфу. И перевелась на один факультет с Софией.

   Холод пробрал до костей, но теперь он был не только физическим.

   Радмир появился неожиданно, шагнул внутрь и быстрым жестом задвинул штору.

   – Извини, малыш, дела задержали.

   Я машинально встала, чуть не выронив телефон. Облегчение затопило сознание, какая-то тёплая расслабленность. Появился настойчивый порыв броситься ему на шею. Выдавила из себя:

   – Привет…

   Он шагнул ко мне, и, словно что-то понял, обнял. Лёгкое касание губ к моим – и он выпрямляется, прижимая меня к груди. А я – прижимаюсь в ответ, пряча лицо, и по телу проходит лёгкая дрожь – облегчение, чувство защищённости и долгожданное тепло.

   – Ты чего дрожишь?

   – Замёрзла на улице, согреться никак не могу.

   Выбрала самую невинную причину.

   Радмир отстранился и расстегнул пиджак. Я не успела увернуться, как он накинул его мне на плечи и усадил на диванчик.

   – А сам ты не замёрзнешь?

   Он фыркнул, как мне показалось – презрительно. Но, наверное, показалось.

   – Где меню?

   – Меню? Его не было.

   – Официантки тоже не было?

   Радмир нахмурился, и тут шторка дёрнулась и появилась официантка.

   – Почему так долго? – спросил раздражённо, и девушка сжалась:

   – Просто… клиентов много…

   – У нас не хватает официантов?

   – Хватает, просто вышло так… Задержалась…

   – Давай меню, – по-прежнему резко и недовольно. Я не выдержала:

   – Ладно тебе, я же очень мало жду, а ты вообще только что пришёл…

   И получила взгляд, прожигающий не хуже лазерного луча:

   – Наташ, я сам разберусь.

   В самом деле, куда я лезу? Вдруг он отвечает за персонал? Вдруг она просто медлительная…

   – Наташ, что ты будешь? Коктейль, или что покрепче?

   – Я не буду пить! – какое ещё покрепче? Меня с этого покрепче вынесет с гарантией! Придётся домой не просто везти, а ещё и нести.

   – Не бойся. Давай я закажу тебе что-нибудь совсем слабое. А потом отвезу тебя в общежитие. Сам, без такси.

   – А ты не будешь пить?

   – Я за рулём – да и на работе. Голодная? Здесь у нас хорошее меню, не то, что в других клубах. Возраст посетителей чуть постарше, люди ценят вкусную еду.

   Развернула меню. Действительно, выглядит вкусно, да и красиво. Но вот цены… Я на одну позицию могла бы целую неделю питаться.

   Что он понял – не знаю. Только отобрал у меня меню и сделал заказ.

   Когда официантка с облегчением убежала, я спросила:

   – А что с тем охранником?

   – Уволен, – быстро и недовольно ответил Радмир. Опять лезу не своё дело, но… мести я как раз не хотела, наоборот, после того, как официантка за минутную задержку получила выговор, я и боялась чего-то такого…

   – Зачем? Не надо было…

   – Сам разберусь, что надо, а чего не надо.

   Я уткнулась взглядом в колени. В самом деле, я же не забыла, что ничего не решаю? Он делает только то, что хочет сам.

   – Малыш, ну чего ты? – чуть устало, и совсем немного недовольно. – Он там сидит не для того, чтобы отгонять девушек в старых кроссовках. Что вообще за дурацкий критерий? Мы еле-еле выкарабкались из всех этих потрясений, думали одно время, закроемся вообще. Люди сейчас не очень любят ходить по клубам, денег нет, сил… Не то время, чтобы капризничать. Видишь, народу и так не очень много. Раньше в субботние вечера всё было забито. Даже и не представляю, скольких потенциальных посетителей он вот так выгнал из-за обострения синдрома вахтёра. Согрелась?

   – Почти. Но могу вернуть тебе пиджак.

   Он коротко и снисходительно улыбнулся.

   – Оставь. Мне не холодно. Здесь вообще не холодно, это просто ты замёрзла. Опять в той же курточке, что вчера?

   – Разумеется. – В чём мне ещё быть?

   – В ней же холодно.

   – У меня другой нет. Для пуховика ещё рано.

   – И ты собираешься ходить так всю осень?

   – Пару-тройку недель потерплю. А потом уже пуховик.

   – Можно купить совсем недорого в разных дисконтах.

   Раздражение почти вышло наружу – но я просто-напросто боялась его показывать Радмиру.

   – Не можно купить. У меня родители и так уже оплачивают моё обучение, теперь ещё дороже, и у папы диабет, постоянно лекарства, тест-полоски, специальное питание.. Вот сдам всю разницу, закрою первую сессию и устроюсь куда-нибудь подрабатывать. Тогда и куплю. А пока – у меня есть свитер, просто я его сейчас не одела.

   – Ясно.

   Без выражения, без эмоций.

   Да и без разницы, как он там реагирует. Это моё личное дело, он мне не мама, нотации читать.

   Мне принесли салат и суп. Я удивлённо глянула на Радмира:

   – Действительно, не ожидала от клуба.

   – Говорю же, в этом – нормальная еда. Но вообще-то мало-мальски перекусить можно везде. Ничего удивительного.

   Мне сгрузили на стол большой бокал с соломинками и зонтиками. А вот это уже насторожило.

   – Он крепкий?

   – Нормальный. Поешь сначала, а то в голову даст.

   Да, насчёт горячего супа он угадал. Сейчас – самое то.

   По мере того, как я согревалась изнутри, приходило какое-то странное спокойствие, как будто рядом со мной кто-то надёжный, кто защитит, поддержит, прогонит все тревоги…

   Как же хотелось забыть про Софию и про то, что, скорее всего это внимание и подобие заботы – всего лишь какая-то хитрость, которая ещё раздавит меня в очередной раз!

   Надо было бежать от него подальше, не подпускать к себе, не наступать на те же грабли.

   Я бы так несомненно сделала.

   Если бы у меня был выбор.

   26.

   Радмир сидел напротив с единственным стаканом сока и молчал, пока я ела. Все мои попытки поговорить пресекал, указывая на тарелки.

   Тепло ли я оделась? Хорошо ли я покушала? Мама была бы счастлива, что за мной есть кому следить.

   Правда – не дай Бог она узнает, что я побывала в ночном клубе, ещё и с малознакомым парнем!

   Потом уже, когда я с опаской придвинула к себе коктейль, Радмир спросил:

   – Какую музыку любишь?

   – Разную, – с опаской ответила, пробуя напиток. Он обжёг сразу и холодом, и жаром и немного сладостью. Но, кажется, не такой крепкий, как я боялась.

   – Попсу? – он смотрел серьёзно, но уголки губ дрожали, словно скрывая насмешливую улыбку.

   – Попсу! – отрезала я. – А что?

   – Ничего, просто в этом клубе… более тяжёлая музыка, что ли. Я бы сказал, душевная. Если я буду знать, что тебе больше нравится, в следующий раз лучше угадаю с приглашением.

   – Мне вообще интересно, – призналась я. Коктейль легко ложился на приятно-сытый желудок, и настроение повышалось. Даже можно было уже скинуть его пиджак, но просто не хотелось лишний раз двигаться. – Я первый раз в таком месте.

   Радмир усмехнулся.

   – Пока не буду спрашивать, как тебе.

   – Еда вкусная.

   Его улыбка окрасилась в оттенок самодовольства, будто он лично готовил. А я прислушалась к музыке, которая громыхала внизу.

   – Там, наверное, вообще не слышно ничего из-за музыки?

   – В том и фишка, – спокойно ответил он. – Сюда не беседовать приходят. Хотя акустика выстроена так, что наверху можно и поговорить.

   Музыка мне, в принципе, нравилась, когда вот так не громыхало. Но ведь здесь она потише, чем внизу!

   – А что здесь ещё делают? – спросила я, когда официантка унесла пустой бокал. После внушения она появлялась своевременно, чтобы избавить стол от грязной посуды.

   – Танцуют. Пьют. Отдыхают.

   – И всё?

   Радмир встал и плавно поднял меня на ноги, как куклу.

   – Ну можно и ещё кое-что.

   Я только теперь почувствовала, как дал в голову выпитый коктейль – так странно, он казался совсем некрепким. Лёгкое опьянение наложилось на дезориентацию от шума и я застыла под его тяжёлым взглядом, чувствуя, как внутри разливается горячее предвкушение. Невольно облизнула пересохшие губы – и, кажется, спровоцировала бурю. Радмир резко впился мне в губы, стискивая меня так сильно, что я даже вскрикнула.

   Он внимательно посмотрел мне в глаза – и его предвкушающая улыбка вызвала дрожь.

   Потом сел, увлекая меня к себе на колени. Развернул спиной и убрал мои волосы в сторону.

   Прикосновение его губ к шее словно пронзило электрическим разрядом. Он покрепче прижал меня, другой рукой раздвинул мне ноги, и его пальцы прошлись по внутренней стороне бедра, и от этих прикосновений кожа горела огнём даже сквозь грубую ткань джинсов. Его рука остановилась, не дойдя совсем немного, и я не понимала, чего во мне больше – облегчения или разочарования. Его губы поднялись вверх, коснулись мочки уха, и он тихо сказал:

   – В тебе столько чувственности, малышка…

   Голос словно срезонировал с горячими волнами, которые расходились по всему телу, вызвав крупную дрожь. Я простонала, отдаваясь его ласкам, откидывая голову, чувствуя, как его губы прихватывают моё ушко, и это ощущение туманило сознание и опьяняло мощнее любого напитка. Я выгибалась, прижималась к нему, насколько это было возможно, чувствуя, как напрягаются его мышцы, и на этот раз его возбуждение ничуть не смущало, наоборот, вызывало дикое желание, чтобы его пальцы, которые ласкали моё бедро, не останавливались, а дошли выше, туда, где нарастало почти болезненное чувство…

   Всё прекратилось очень резко, и Радмир ссадил меня с колен на диванчик рядом.

   – Когда ты протрезвеешь, мы продолжим.

   Первые мгновения крутились мысли, что я совсем не пьяная, и вполне соображаю, что происходит.

   А потом пришло осознание, что я вообще не соображаю, что происходит. То, как я вела себя только что… Это же не просто неприлично, даже развратно, это ещё и расходится с моим намерением не подпускать его близко. Алкоголь действительно убрал все внутренние тормоза, отключил мозги и заставил вести себя, как… как…

   Судорожно вздохнула, успокаивая бешеную жажду в теле. Это просто алкоголь. Радмир сам это прекрасно понял.

   – Извини, – получился хриплый шёпот вместо слов. Он взял меня за руку, я попыталась выдернуть её – но в его пальцах окрепла сталь.

   – Глупая девчонка. – Тон насмешливый, но, кажется, немного тёплый. На него не похоже. – Это совершенно не то, что тебе нужно было сказать.

   – А что нужно было? – я всё ещё боялась взглянуть ему в глаза. То, как я только что себя вела… Так ведь нельзя было. Совершенно. И дело даже не в том, что он подумает или на что будет надеяться. Просто он всё поймёт не так.

   – Нужно было сказать «обязательно продолжим» – кажется, он смеётся над ней?

   Но он встал и потянул её за собой.

   – Пойдём, спустимся вниз, ближе к сцене. Сумку можешь здесь оставить.

   27.

   Мы разместились возле барной стойки, откуда было прекрасно видно и сцену, и танцпол. Я заметила, что бармены напряглись и стали больше суетиться, поглядывая на Радмира.

   Он подтянул меня поближе к себе вместе со стулом.

   – Хочешь потанцевать? – склонился ко мне совсем близко, и его слова ощущались чем-то материальным, вызывая отголоски той сладкой дрожи. Во мне что-то снова отзывалось, туманя голову.

   Вздохнула, пытаясь успокоиться, и спросила:

   – А ты?

   Он слегка поморщился.

   – Я не танцую. Ты можешь пойти одна, я посижу здесь.

   – Давай в следующий раз.

   Может, мне и хотелось оказаться среди той весёлой толпы, которая двигалась под музыку. Но чего-то в последний момент я испугалась. То ли не хотелось оказаться одной, без него, то ли просто вспомнила, что не умею танцевать.

   Хотя мало кто из танцующих умел. Они все просто развлекались, ни о чём не думая. Да, мне хотелось так же, хотелось, чтобы Радмир спросил ещё раз или как-нибудь уговорил меня, но… я так и не решилась.

   А потом музыка стихла, и парень, который встречал меня у входа, вышел на сцену и взял микрофон.

   – Минуточку внимания! Сегодня у нас находится восходящая звезда. Он, конечно же, не собирался давать концерт прямо здесь и сейчас, но согласился спеть для вас пару песен. Встречайте, Саня Мороз!

   И на сцену вышел…

   Рустик.

   Он был в стильных узких брюках и рубашке со стальным блеском, причёска уложена – волосок к волоску, а на подбородке, наоборот, топорщилась щетина. Без своего спортивного костюма он уже не выглядел «пацанчиком с раёна», а голос зазвучал с тяжёлой хрипотцой и даже рокотом на особо мощных нотах.

   Да и акустика вокруг, клубное оборудование – всё работало на звук, который уже напоминал выступление популярных артистов. Совсем не похоже на прежнюю аудиозапись, пищавшую через динамик мобильника.

   Когда песня закончилась, публика очень тепло поддержала, и я тоже воодушевлённо хлопала, краем глаза поймав Радмира. Он сидел со своим обычным высокомерно-презрительным выражением.

   Ну а чего я ожидала?

   Вторая песня зашла ещё лучше, и у счастливого Рустика – или Сани? – блестели глаза, когда он закончил. Овации, поклоны, и он ушёл со сцены. А я с нетерпением повернулась к Радмиру.

   Но он приложил палец к моим губам и склонился ко мне:

   – Пойдём.

   По пути поймал официантку, что-то ей сказал. Девушка кивнула и скользнула дальше, неся поднос с грязными стаканами.

   Мы поднялись наверх, и я присела на край диванчика. Но Радмир подвинул меня и