Опустевший кабинет. Наталья Косарева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18

АННОТАЦИЯ

«Опустевший кабинет» - так называется пятая книга серии викторианских детективов «Тайны старой гостиницы». Детектив, конечно, будет, а еще это немного «роман воспитания».

   Кэтрин Хаддон возвращается в Кромберри спустя два года, которые она провела в доме родителей, в ненавистном Стоунфолле. Великое горе и маленькие радости ждут ее в «Охотниках и свинье», да и сама она не та только начавшая взрослеть девушка, что со слезами покидала старую гостиницу своего дяди.

   Ей уже двадцать два года, она помолвлена, и ее дорогие друзья не знают, радоваться им или тревожиться из-за этих перемен. Ведь им так хочется, чтобы Кэтрин навсегда осталась в Кромберри! Но у жениха мисс Хаддон свои взгляды на их будущую семейную жизнь…

   И только неожиданные происшествия сбивают все планы.

   На проселочной дороге дерзкими грабителями убит молодой доктор Голдблюм, любимец юных леди, их маменек и будущее медицинское светило Кромберри.

   Во время пикника едва не утонул маленький Марк Фаррингтон, а спустя лишь несколько дней на его старшего брата Джеффри обрушилась статуя в садовом лабиринте!

   Кэтрин приходится взять на себя новые обязанности, противостоять воле матери и все же задержаться в Кромберри. Вместе со своей дорогой подругой миссис Дримлейн и теперь уже бывшим судьей Хоуксли она пытается найти связь между всеми этими трагедиями. Тем более, что Джеффри Фаррингтон – крестник миссис Дримлейн, и старая леди очень к нему привязана!

ГЛАВА 1

Кэтрин вышла из спальни и мягко прикрыла за собой дверь. В коридоре к ней тут же бросилась заплаканная горничная.

   - Она заснула?, - спросила девушка, и Кэтрин кивнула, сожалея, что вместо такого знакомого лица Сары видит перед собой эти пухлые щеки и едва заметные щелочки глаз.

   - Думаю, тетя Мэриан проспит не меньше двух часов, она все же приняла порошок, который ей приготовил отец. Вам нужна какая-нибудь помощь?, - с первой минуты их знакомства Милли смотрела на нее с каким-то ожиданием, едва ли не с испугом, и Кэтрин тщетно силилась понять, что нужно от нее этой девушке.

   - Нет-нет, мы с Салли уже все прибрали, а постояльцев в гостинице сейчас не так много, - затрясла головой горничная, светлые кудряшки запрыгали, выбиваясь из-под чепчика. – Но… может быть… вы посмотрите почту? За эти дни пришло довольно много писем, а миссис Лофтли… ей было не до них.

   - Да, конечно, - нехотя ответила Кэти. – Где они?

   - В кабинете мистера Лофтли, мы складывали их на стол…, - Милли некрасиво всхлипнула, и Кэтрин поторопилась выйти в холл, боясь, что и сама не выдержит и снова расплачется.

   Она почувствовала раздражение, когда горничная последовала за ней в холл и дальше, мимо конторки, к дверям в кабинет дядюшки Томаса. Кэтрин распахнула дверь и обернулась. Похоже, любопытная девица собирается смотреть, как мисс Хаддон будет читать письма и разбирать счета?

   Кэтрин припомнила взгляд, которым ее матушка одаривала нерадивую прислугу или недостаточно вежливых лавочников, и постаралась посмотреть на Милли таким же взглядом. Похоже, ей удалось смутить девушку, так как горничная отступила на шаг и пробормотала что-то насчет чая или чего-нибудь еще, что могло быть угодно мисс Хаддон.

   - Благодарю вас, мне ничего не нужно. После того, как я закончу с письмами, пойду в кондитерскую миссис Блантвилл, меня там будут ждать друзья, - Кэтрин вспомнила кое-что еще. – Вам известно, где сейчас мои родители?

   - Доктор Хаддон и миссис Хаддон отправились на прогулку, - поспешно ответила Милли, и Кэти едва не улыбнулась – ее матушка умела произвести впечатление на гостиничную прислугу, хотя вовсе не являлась знатной дамой, получившей соответствующее воспитание.

   - Что ж, спасибо, я займусь почтой, - Кэтрин, наконец, вошла в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь. Милли пора вернуться к своей работе, а ей самой не стоит затягивать разбор почты – если родители вернутся до того, как она уйдет, мать может запретить ей идти в кондитерскую и, даже если Кэтрин ослушается, от разговора останется неприятный осадок. А горестей сейчас и без того довольно!

   Ранние весенние сумерки скрадывали углы комнаты, и Кэтрин зажгла лампу, после чего, помедлив, уселась в большое удобное кресло. Кресло мистера Лофтли…

   - О, дядя, как ты мог так поступить со мной?!, - воскликнула она и прижала ладони к лицу, чувствуя, как между пальцев просачиваются слезы. Надо заняться делом, тут же подумалось ей, а поплакать она сможет вечером, когда проснется тетя Мэриан.

   Придвинув к себе небрежно брошенные на стол письма, Кэтрин принялась вскрывать конверты и торопливо прочитывать каждое письмо. Счета она по привычке складывала на правый край стола, а все остальные послания – на левый, откладывая неизбежные письма с просьбами принять участие в судьбе какой-нибудь бедной вдовы или отставного майора, лишившегося состояния вследствие происков своих врагов. Главным из которых, как правило, был бренди. Мистер Лофтли обычно отдавал такие письма жене, а миссис Лофтли уже решала, стоит ли выносить эти просьбы на рассмотрение благотворительного комитета.

   Кэтрин решила, что поступит так же, несмотря на то, что два письма ей хотелось немедленно сжечь, настолько они были переполнены злобой.

   - Как будто дядя Томас обязан этим людям только из-за того, что ему принадлежит гостиница!, - пробормотала Кэти, и тут же ее отвлекла от почты новая идея. – Надо посмотреть расходные книги! Тетушка писала, что дела идут не так уж плохо, но, возможно, она ошибается. Милли ведь сказала, что в гостинице мало постояльцев…

   Девушка взглянула на гроссбухи на правой стороне стола. Многие из них она заполняла собственной рукой, сидя за конторкой в холле, пока дядюшка Томас дремал в своем кабинете, пропустив стаканчик. Пустой стакан до сих пор стоял на своем месте, почему-то горничные не удосужились убрать его… Может быть, хотели сохранить кабинет в том виде, каким он был при жизни хозяина, даже в мелких деталях.

   Кэтрин задержала взгляд на стакане. На дне она увидела какую-то грязь, совершенно не похожую на осадок от бренди или виски. Девушка неуверенно взяла стакан в руки и поднесла его к свету лампы.

   - Да это же пепел и, кажется, крошечные кусочки сгоревшей бумаги!, - воскликнула она, присмотревшись. – Похоже, дядюшка сжег в стакане какое-то письмо или документ, и было это незадолго до того, как он…

   Кэтрин замолчала. Несмотря на прошедшие утром похороны, она до сих пор не могла осознать, что дядюшка Томас оставил этот мир, а вместе с ним и все, что он любил…

   Часы на каминной полке пробили четыре раза, и Кэти поспешно вернула стакан на место. Два года назад она бы дала волю своему любопытству, но теперь у нее не было времени на нелепые предположения и ненужные расспросы.

   Быстро разобравшись с оставшимися тремя письмами (два в правую сторону, одно к счетам), Кэтрин погасила лампу, придвинула кресло к столу и вышла в холл, чувствуя себя одновременно и чужаком, вторгающимся в запретные пределы, и потерявшимся ребенком, благополучно возвращенным в родной дом милостивой судьбой.

   В холле никого не было, и Кэтрин поспешила наверх по старой лестнице, ставшей еще более скрипучей с тех пор, как мисс Хаддон спускалась по ней в тот унылый зимний день, чтобы сесть в дилижанс и покинуть «Охотников и свинью» навсегда, как ей казалось.

   Комнату с незабудками миссис Лофтли после отъезда племянницы долгое время не сдавала своим гостям, надеясь, что миссис Хаддон внемлет просьбам брата и отпустит Кэтрин в Кромберри, хотя бы недолго погостить. Но мать Кэти была непоколебима – ее дочери нечего делать в гостинице, превратившейся с попустительства мистера и миссис Лофтли в средоточие коварных замыслов, осуществляемых более или менее успешно ворами и убийцами. Когда мистер Лофтли показал супруге последнее свое письмо сестре, вернувшееся нераспечатанным, тетушка Мэриан сдалась и стала предлагать постояльцам уютную комнатку, в которой Кэтрин чувствовала себя намного свободнее, чем в собственном доме.

   Сейчас же Комната с незабудками пустовала, и Кэти с радостью вновь заняла ее, а доктор и миссис Хаддон устроились в Вишневой спальне.

   Девушка не стала задерживаться, чтобы посмотреть, не выцвели ли незабудки, нарисованные ею на дверцах шкафа. Она надела мрачную черную шляпку, едва взглянув на себя в зеркало, и снова поспешила в холл, чтобы сбежать прежде, чем кто-то задержит ее.

   У самых дверей она столкнулась с загорелым круглолицым мужчиной в порыжелой от старости шляпе с заткнутым за тулью высохшим цветком непонятной природы, которую он приподнял перед тем, как поприветствовать девушку.

   - Чудесный денек для прогулки, так вы думаете, верно, мисс?

   Кэтрин неловко кивнула и попыталась обойти мужчину, но он не торопился уступать ей дорогу. Он оглядел ее траурный наряд маленькими, но проницательными синими глазками, и его ухмылка сгладилась.

   - Должно быть, я оплошал, брякнув этакое! Вы ведь в трауре, значит, родственница нашего славного хозяина! Я слышал от миленькой горничной, что семья старика приедет на похороны, но еще не успел ни с кем познакомиться! Позвольте, я исправлю оплошность. Меня зовут Джошуа Коллеран, к вашим услугам! А манеры мои не слишком изящны, так это от того, что последние лет сорок я провел в Австралии в обществе, какого не пожелаешь ни одной юной леди!

   - Приятно познакомиться, сэр, - солгала Кэтрин. – Мое имя Кэтрин Хаддон, я племянница мистера Лофтли… И мне пора уходить.

   Она чувствовала, что вот-вот расплачется. Бесцеремонность этого постояльца раздражала и расстраивала – как может он вот так запросто называть стариком бедного дядю Томаса? Он и сам, пожалуй, не моложе мистера Лофтли!

   - Что ж, раз уж вы здесь, так, я думаю, еще увидимся, мисс Хаддон! Сожалею, если обидел вас, представившись так запросто, - в голосе мистера Коллерана сожаления не было ни на пенни.

   Кэтрин молча кивнула и поспешила выйти на улицу, надеясь, что сумеет выбросить из головы этого неприятного австралийца, кем бы он ни был.

ГЛАВА 2

Апрель в Кромберри в этом году был мягким и теплым, и даже до Мэйн-стрит доносился запах простых, но душистых цветов, усеивавших берега Крома ниже моста. Кэтрин скоро забыла о мистере Коллеране, с удовольствием вдыхая свежий, чуть пахнущий рекой воздух. Она охотно сняла бы шляпку и непременно сделала бы это, не будь на ней траурного платья. Подобное нарушение приличий ей бы не простили, особенно теперь, когда она...

   - Мисс Хаддон!, - дорогу девушке преградил румяный молодой викарий. – Могу я осведомиться о самочувствии вашей тетушки?

   - Благодарю вас, преподобный…, - Кэтрин запнулась.

   - Бленчард.

   - Прошу прощения, - девушка покраснела.

   Ну как же она могла забыть? И Бетси Харт, и тетушка Мэриан, и миссис Дримлейн не преминули сообщить ей, что место викария Фриддела занял сын его старых друзей, недавно принявший сан. По мнению миссис Дримлейн, появление молодого священника, полного энтузиазма и любопытных, пусть и спорных, идей, пойдет на пользу Кромберри. Миссис Лофтли сокрушалась, что из-за викария лучшие представительницы благотворительного комитета Кромберри ссорились уже несколько раз, и от окончательного распада комитета его удерживали только две здравомыслящие дамы – миссис Трилл и сама тетушка Мэриан. А Бет, по обыкновению, высказалась язвительно: «Если он не научится держать свои чудные мысли при себе, в Кромберри он не останется!»

   - Ничего страшного, мисс Хаддон, мы не были знакомы до сегодняшнего дня, и вы не обязаны знать мое имя, - веселые голубые глаза смотрели на девушку доброжелательно и сочувственно. - А вот я, признаюсь, слышал о вас немало…

   Теперь настала его очередь умолкнуть, он явно пытался подобрать подходящее слово. Кэтрин нетерпеливо подергала ленты на шляпке и огляделась. Из любого переулка могли появиться ее родители, и тогда ей, скорее всего, придется вернуться с ними в «Охотников и свинью». Не подобает молодой девушке ходить одной в кондитерскую. Хуже того, она носит траур, а кондитерскую содержит особа недостойного поведения!

   - Вы спешите, мисс?, - преподобный Бленчард, похоже, заметил ее рассеянность и беспокойство.

   - Я должна встретиться с друзьями в кондитерской миссис Блантвилл и не хотела бы задерживаться, - честно ответила Кэтрин, умолчав об опасении столкнуться с родителями.

   - Я провожу вас!, - жизнерадостно ответил викарий и развернулся, намереваясь идти рядом с Кэти, хотя перед тем, как остановиться возле нее, шел совсем в другую сторону.

   Кэтрин хотела ответить что-нибудь резкое, она не нуждалась в том, чтобы ее провожали. По крайней мере, в этой части города ей ничего не грозило, а дорогу до кондитерской она могла найти даже с завязанными глазами.

   Однако, она промедлила, и преподобный Бленчард уже шел рядом с ней, высокий и более худощавый, чем это можно было подумать, глядя на его круглое лицо.

   Заметил ли викарий недовольство девушки или все же не был начисто лишен такта, во всяком случае, половину пути он молчал. Заговорил преподобный Бленчард, лишь когда они поднялись на мост через Кром, и Кэтрин остановилась ровно посередине, чтобы взглянуть на реку и ее цветущие берега.

   - Красиво, не правда ли?, - викарий повел рукой, словно приглашая Кэтрин полюбоваться видом, принадлежащим ему. Как будто Кэти только что приехала сюда и до сих пор не видела старый мост и живописные берега.

   Девушка снова почувствовала раздражение. И зачем он увязался вместе с ней?

   Детские крики отвлекли внимание девушки от назойливого викария. На узкой песчаной полосе чуть ниже моста играли несколько бедно одетых детишек. Двое мальчишек стояли по колено в холодной воде, с трудом удерживая на руках третьего, чья голова беспомощно повисла на тонкой шее, а худые ноги касались воды. На берегу две маленькие девочки бегали, натыкаясь друг на друга, и что-то кричали. Кэтрин хотела спросить викария, принимает ли благотворительный комитет участие в семьях этих детишек, когда двое мальчишек, наконец, выбрались из воды и довольно небрежно бросили свою ношу на песок. Третий парнишка, надо отдать должное его артистическому таланту, не вскрикнул и даже не пошевелился, а обе девочки бросились к нему и, упав на колени, начали причитать с подлинным энтузиазмом, так, что две женщины, переходящие мост, остановились недалеко от Кэтрин и викария и обеспокоенно взглянули вниз.

   - Ну вот, опять!, - воскликнула одна из них.

   - Прекратите немедленно! Выпороть бы вас за такие игры!, - закричала вторая, перегнувшись через ограждение.

   Дети на мгновение отвлеклись от игры, подняли веснушчатые физиономии, но, убедившись, что им ничего не угрожает, вернулись к своим занятиям. Двое мальчишек принялись раскладывать на песке какое-то рваное полотнище, а девочки взяли руки лежащего мальчугана и сложили ему на грудь, как у покойника.

   - Посмотрите, преподобный, они и не думают прекращать!, - возмутилась женщина, кричавшая на детей, а вторая мелко закивала, с любопытством поглядывая на Кэтрин.

   - Но чем они так провинились?, - спросил викарий, - Я уже видел этот ритуал, должно быть, они играют в похороны короля Артура. Признаться, выбор исторического момента странноват, но я не вижу в этом ничего дурного…

   - Короля Артура! Помилуйте, да они и слышать не слышали ни о каких королях! Навряд ли они умеют прочитать собственное имя!, - женщины хором рассмеялись, и даже Кэти улыбнулась наивности викария, хоть и не понимала, чье же тело так старательно изображает лежащий мальчик.

   - После того, как утонул старый Подрик Плам, они чуть не каждый день играют в утопленника!, - пояснила одна из женщин, махнув рукой в сторону детей. Двое мальчишек уже успели положить третьего на кусок ткани и теперь примерялись, как бы получше перехватить рваные края, чтобы нести тело «утопленника». Девочки нарвали тут же у берега цветов и собирались двигаться следом, изображая похоронную процессию.

   Жуткий смысл сказанного заставил Кэтрин отвлечься от созерцания такой мирной, вроде бы, картинки – дети играют у реки теплым весенним днем…

   - Подрик Плам утонул?, - потрясенно переспросила Кэти, и теперь уже обе женщины уставились на нее с глубоким удивлением.

   - Как, мисс, вы разве не знаете? В феврале еще, как лед на реке растаял, так его и нашли, прибило течением точно на том самом месте, где эти паршивцы устраивают свое представление!

   - Нет, я не знала…, - растерялась Кэтрин.

   - Мисс Хаддон только вчера приехала в Кромберри, - непрошенное вмешательство викария отвлекло внимание женщин.

   - Мисс Хаддон!, - они с пониманием переглянулись. – Так вы, значит, та самая племянница бедного мистера Лофтли, на похороны приехали! Должно быть, теперь-то уж вы останетесь у нас насовсем?

   Кэтрин сердито посмотрела на преподобного Бленчарда, но викарий беззаботно улыбался своим собеседницам, довольный возможностью поддержать беседу.

   - Я еще не знаю, что буду делать дальше, но сейчас, прошу прощения, мне пора идти, меня ждут, - не дожидаясь, когда женщины и викарий отреагируют на ее резкость, Кэтрин кивком попрощалась со всеми сразу и поспешила на другую сторону моста, надеясь, что викарий не станет ее догонять.

   - Мог ли кто-нибудь представить, что все так обернется…, - последнее, что долетело до нее, и девушка раздраженно фыркнула – разумеется, в запасе каждой сплетницы всегда есть эта замечательная фраза, предшествующая долгой обстоятельной беседе.

   Как Кэтрин и предполагала, преподобный не захотел или не смог догнать ее, и до самой кондитерской никто больше не остановил ее, хотя несколько горожан, чьи лица были ей знакомы, и поприветствовали ее на ходу.

   Остановившись на противоположной стороне улицы, Кэтрин залюбовалась приветливым видом кондитерской. Бело-зеленые летние навесы уже украшали окна, в обеих витринах были выставлены многоярусные блюда с пирожными, в которых Кэти заподозрила умело сделанные муляжи. Ни одно пирожное не сохранило бы такой цветущий вид в конце солнечного дня. За окнами виднелись изящные столики, девушка в светло-зеленом платье как раз остановилась возле одного из них, собираясь принять заказ у дамы с двумя девочками.

   «Дела у Глории идут, похоже, прекрасно, - подумала Кэти, - Как было бы чудесно нарисовать отсюда этот хорошенький домик, полосатые навесы и нарядных посетительниц! Может быть, теперь у меня появится хотя бы немного денег на краски?»

   Осознав, что она уже бессовестно опаздывает, девушка поторопилась перейти улицу и войти внутрь, но замерла ненадолго, уже взявшись за ручку двери. В своем траурном платье в этом жизнерадостном мирке она будет выглядеть как мрачное пугало на поле с подсолнухами! Однако, Глория пригласила ее, и Кэтрин постаралась отбросить смущение и решительно распахнула дверь.

   Колокольчики на двери издали что-то похожее на легкую мелодию, и сидящие за столиками обернулись, чтобы посмотреть, кто вошел. В маленьком городке незнакомое лицо было редкостью, и нельзя проявить невежливость, пропустив визит кого-то из соседей или даже родственников!

   Мрачный вид вошедшей вызвал некоторое недоумение, но Кэти не обратила внимание на приподнятые брови дамы с девочками и поторопилась к дальнему столику, возле которого уже стояли обе ее подруги.

   Первой навстречу Кэтрин бросилась Глория. Бывшая актриса захудалого театра мисс Глория Гормли теперь называлась миссис Блантвилл, и последние полтора года Кэтрин не переставала радоваться и удивляться этой перемене. Роскошные темно-рыжие волосы Глории были собраны в крепкий узел, нарядное зеленое платье украшал кокетливый фартучек, почти такой же, как у девушки, которую Кэтрин видела из окна, но с большим количеством кружевных оборок. Похоже, миссис Блантвилл старалась придерживаться единого стиля в каждой детали своей кондитерской, включая и персонал – еще одна девушка в зеленом платье и кружевном фартучке заваривала чай за стойкой, уставленной блюдами с настоящими пирожными.

   Но эту девушку Кэтрин едва заметила, раскрывая объятья подруге и улыбаясь поверх плеча Глории еще одной молодой женщине, ожидающей своей очереди, чтобы обнять Кэти, хотя они виделись всего-навсего сегодня утром!

   Как и Глория, миссис Харт сменила темное утреннее платье, и Кэтрин порадовалась, отметив про себя, как идет Бетси голубое платье и кремовые кружева. Как видно, дела у Джона Харта тоже шли неплохо, раз уж его жена может позволить себе такой прелестный наряд.

   - Ну, наконец-то!, - Бетси обняла ее более сдержанно, нежели Глория, но в ее улыбке не было обычной язвительности, а только теплота и участие.

   - Меня задержал викарий Бленчард, - вздохнула Кэтрин и уселась за столик, повернувшись спиной к залу.

   - И чего он хотел?, - недоумевающе посмотрела на нее Глория. – На похоронах ты вела себя достойно, и преподобный сказал достаточно сочувственных слов, чтобы оставить тебя в покое!

   - Ох, ну не притворяйся, будто ты не понимаешь!, - фыркнула миссис Харт, тотчас превратившись в прежнюю Бет.

   Глория на мгновение нахмурила идеальные брови и тут же хихикнула, впрочем, смешок не вышел веселым.

   - Неужели ты думаешь, что он так же корыстолюбив, как предыдущий викарий?

   - Как всякий викарий, я бы сказала, - Бетси пожала плечами. – Как по мне, все эти святоши только и думают, как бы получить побольше и трудиться поменьше!

   - Фу, какая ты злая!, - рассмеялась Глория. – Мартин весьма неплох, он забавный и, кажется, искренне печется о своей пастве, без всех этих обличительных речей…

   - Мартин?, - перебила подругу изумленная Кэтрин.

   - Ну да, Мартин Бленчард, так его зовут, - Глория повернулась в сторону зала и махнула рукой одной из девушек.

   - Наша миссис Блантвилл слишком заметная фигура в здешнем обществе, чтобы викарий не увивался вокруг нее в надежде заполучить пару фунтов для своей кружки для пожертвований!, - на эти слова Бет Глория только снова насмешливо фыркнула.

   Кэтрин внезапно почувствовала себя лишней и одинокой. Похоже, две ее лучшие подруги так крепко подружились между собой, что вовсе не страдали из-за ее отъезда, как утверждали в своих письмах.

   Но тут Бет, очевидно, заметившая, как вытянулось бледное лицо подруги, ласково погладила Кэтрин по руке, а Глория принялась командовать подошедшей девушкой:

   - Мы непременно должны утешить мою дорогую подругу, она пережила тяжелую потерю и нуждается в наших пирожных! Принеси нам большой чайник, три «утешения», три миндальных меренги и три сабле-бретон.

   - О-о, если я съем все это, Джон подумает, что я снова ношу дитя!, - в шутливом ужасе ахнула Бетси, а Кэти переспросила, подумав, что ослышалась.

   - Ты сказала «утешение»?

   - Разве я не писала? Это пирожное так называла моя бабушка, оно и в самом деле способно утешить в любой горести! Даже, пожалуй, излечить разбитое сердце, - Глория взяла другую руку Кэтрин. – Как же я рада, что ты приехала! И как же жаль, что причиной послужила смерть твоего доброго дядюшки!

   - То же могу сказать и я, - кивнула Бет. – Подумать только, за все эти два года твоя мать не отпустила тебя погостить у дяди и тети хотя бы два дня!

   Кэтрин грустно кивнула. Миссис Хаддон и слышать ничего не хотела о визите в Кромберри, и доктор Хаддон неожиданно поддержал супругу в этом вопросе, что больше всего расстраивало его дочь. Отец как будто предал ее, переменив свое отношение ко всему, что было дорого для Кэтрин, в том числе и к ее занятиям живописью.

   - Ну, теперь-то ты останешься, и со временем все наладится, дорогая, - улыбнулась Глория. – Миссис Хаддон уже не сможет заставить тебя уехать, если ты этого не хочешь!

   - И нам придется отгонять от тебя ухажеров, - прибавила Бетси. – Теперь, когда мистер Лофтли оставил тебе гостиницу, на Мэйн-стрит выстроится очередь из женихов!

   - И, похоже, Мартин Бленчард, то есть, конечно, преподобный Бленчард будет среди них первым!, - миссис Блантвилл расхохоталась так громко, что кое-кто из посетителей обернулся и посмотрел в сторону троих подруг.

   Кэтрин внезапно поняла, что имела ввиду Бетси, говоря о корыстолюбии викария. Неужели ее подруги говорят серьезно?

   - Но я уже помолвлена!, - возразила она, приподняв руку и пошевелив пальцами, чтобы кольцо напомнило подругам о ее помолвке.

   - Леди в любой момент может расторгнуть помолвку, - хладнокровно заметила Бет. – Тем более, если она…

   - Не леди, - закончила за нее Глория.

   Эти две такие разные молодые женщины прекрасно понимали друг друга, и Глория, хоть и была моложе на несколько лет, не уступала Бет в насмешливости, только была куда менее злоязычной.

   - Если она заключила эту помолвку под давлением со стороны своей семьи, хотела я сказать, - невозмутимо закончила Бетси, словно и не заметив замечания миссис Блантвилл.

   Сразу две девушки в зеленых платьях появились возле их стола и принялись расставлять на нем чайную посуду, после чего посередине была торжественно установлена многоярусная ваза с пирожными.

   - Итак, пора приступать, - объявила Глория, как только прислуживавшие им девушки отошли к другим посетителям, все прибывающим и прибывающим под звон колокольчиков.

   - Съешь сперва «утешение», а затем расскажи нам о своем женихе, - скомандовала Бет, пока Глория разливала чай.

   - Я ведь писала вам о нем…, - протянула Кэти, которой совсем не хотелось говорить сейчас о женихе, наследстве и прочих подобных вещах. Она бы предпочла послушать истории о жизни в Кромберри, пусть даже они будут повторять те, что подруги уже рассказывали ей в своих письмах.

   Все эти долгие двадцать семь месяцев Кэтрин переписывалась с дорогими друзьями, оставленными в Кромберри, и не обращала внимание на то, как кривилась ее мать, когда Кэти получала почту, и ворчала из-за того, что почтовая бумага опять закончилась.

   - Мы знаем, что его зовут Дэвид Теллер, что он доктор, как и твой отец, и предпочитает лечить состоятельных пациентов, оставляя доктору Хаддону больных из бедных семей, - быстро проговорила Глория.

   - Я этого не писала!, - возмутилась Кэтрин.

   - Возможно, но это следовало из твоих слов, - поддержала Глорию Бетси. – Молодой симпатичный доктор легко покорил влиятельные семейства, проживающие в вашем Стоунфолле и окрестностях. А твоему отцу пришлось расстаться со своим учеником, которому ему стало нечем платить.

   Кэтрин потянулась к пирожному, чтобы не отвечать сразу. Вместе с подругами она пережила немало волнующих событий, побывала в страшной опасности и несколько раз помогла вернуть потерянную справедливость, но она до сих пор так толком и не объяснила, почему мать выслала ее в Кромберри. Чем больше она проводила времени в Кромберри, тем меньше вспоминала о том, что натворила, но с ее возвращением в Стоунфолл воспоминания ожили и вновь стали жалить ее.

   Ее проступок отразился на репутации отца, об этом миссис Хаддон не забывала напоминать дочери, но, только вернувшись домой насовсем, Кэти поняла, насколько все плохо. Другие события затмили в памяти горожан обстоятельства смерти миссис Фолбрайт, но доверие к доктору Хаддону было непоправимо подорвано. Во всяком случае, в кругу знакомых миссис Фолбрайт. Почтенное общество вынуждено было прибегать к помощи доктора Хаддона за неимением другой возможности, поскольку второй врач был уже стар и немощен, но, как только практику доктора Торнеби купил молодой доктор Теллер, многие тотчас обратились к нему и не были разочарованы.

   Кэтрин заметила, как снизился и без того скромный достаток, к которому она привыкла в доме родителей, и по поношенным платьям матери, и по наполовину опустевшей кладовой, и по отсутствию у доктора Хаддона ученика.

   Последнее не огорчило бы ее само по себе, но отец решил сделать Кэтрин своей помощницей, едва заметно намекая, что это по ее вине Хаддоны попали в стесненные условия.

   Девушке приходилось убирать приемную доктора Хаддона, сушить травы, смешивать порошки, разумеется, неопасные для жизни больных, вести записи о пациентах и плате за их лечение. Конечно, участие мисс Хаддон в делах ее отца тщательно скрывалось ее родителями, ведь ее в Стоунфолле до сих пор считали едва ли не отравительницей!

   После того, как в Кромберри у нее появились милые друзья, а горожане стали узнавать ее на улицах и любезно приветствовать, косые недоверчивые взгляды жителей родного городка смущали Кэтрин, и без того безмерно огорченную расставанием со всем, что она успела полюбить в Кромберри.

   Ко всем переживаниям вскоре прибавилось еще одно, показавшееся девушке едва ли не самой тяжелой потерей после отъезда из Кромберри. Она не могла больше рисовать! У нее не было ни времени, ни денег на покупку рисовальных принадлежностей, и ни мать, ни отец не собирались поощрять непозволительные траты.

   В последние месяцы в Кромберри у Кэти тоже часто не было времени на живопись, но, сидя за конторкой, она хотя бы могла достать спрятанный за канцелярскими книгами блокнот и набросать карандашом небольшой рисунок, изображающий кого-то из примечательных постояльцев или просто уличную сценку, видимую из окна.

   Теперь же у нее не было даже такой возможности! Мать тщательно следила за тем, чтобы Кэтрин проводила свободное время за шитьем или же помогала старой служанке на кухне, если доктору Хаддону не требовалась ее помощь. А еще нужно было посещать немногих приятельниц миссис Хаддон и, самое ужасное, постоянно думать о том, где найти достойного жениха!

   После того, как Кэтрин не смогла убедить родителей, что гостиница ее дяди не такое уж кошмарное место и не считается приютом для воров, убийц и других нарушителей закона, несмотря на некоторые события, произошедшие под крышей «Охотников и свиньи», она попыталась найти в своем нынешнем положении хоть что-то хорошее, но так и не смогла.

   Доктор Хаддон, когда-то с удовольствием разглядывавший рисунки дочери, изображавшие соседей и знакомых в виде забавных карикатур, решительно перестал одобрять ее стремление к живописи. Случалось, и прежде он выговаривал Кэтрин за насмешки над окружающими и предлагал использовать ее способности для создания реалистичных портретов и красивых пейзажей, а теперь вовсе не желал видеть в руках дочери кисть или карандаш, в каком бы жанре она ни собиралась поупражняться.

   - Я полагаю, тебе уже пора вырасти из этого увлечения, - постаревший и обрюзгший, доктор Хаддон вызывал у Кэти раздражение и жалость, а ведь раньше они были так близки с отцом!, - У каждой девушки есть совершенно определенные обязанности, и тебе пора подумать о том, как долго ты пренебрегала ими!

   - Вы говорите о замужестве?, - недоверчиво переспросила она. Услышать подобное от матери было естественным, миссис Хаддон твердила об этом едва ли не каждую минуту, если находилась наедине с дочерью, но отец! Куда исчезли его прогрессивные взгляды, добродушный юмор и пренебрежение к традициям, принятым в местном обществе?

   - Разумеется, о замужестве!, - отец тоже выглядел раздраженным. – Мы не можем дать тебе сносное приданое, и ты должна найти жениха, который будет покорен твоей внешностью, манерами и умением держать себя и вести дом. Твоя мать жалуется, что ты не пытаешься усвоить все эти бесконечные рецепты, знание которых совершенно необходимы замужней женщине, и продолжаешь интересоваться делами своих знакомых в Кромберри, хотя совершенно очевидно, что эти знакомства лучше прекратить!

   - Но почему, отец?, - со слезами в голосе воскликнула Кэтрин.- Письма от моих друзей – моя единственная радость, все другие мне более недоступны!

   - Вот как!, - лицо доктора потемнело от гнева. – До семнадцати лет ты не чувствовала себя несчастной в родительском доме, а теперь, когда мы не можем исполнять каждый твой каприз, ты стремишься покинуть семью в тяжелую пору, оставив нас с твоей матерью пожинать плоды твоего преступного легкомыслия?

   Кэти хотела сказать, что и до своего отъезда в Кромберри она не была так уж счастлива под опекой суровой миссис Хаддон, чьей любимицей она никогда не была, но дальнейшие возражения только еще сильнее рассорили бы ее с отцом. Она расплакалась, но доктор Хаддон не был тронут слезами дочери. Он холодно заметил, что не испытывал большего разочарования с того дня, как узнал о неприглядном поведении своего сына Джонатана, но теперь не знает, который из двоих детей огорчил его больше. Единственным утешением для родителей отныне является Маргарет, чье безупречное поведение позволило ей сделать блестящую партию и стать настоящей леди. К сожалению, после скандала, в который оказался замешан преподобный Хаддон и вся его семья, свекровь Маргарет и слышать не желает о том, чтобы принять кого-то из Хаддонов в своем доме. Иначе Кэтрин немедленно отправилась бы к сестре набираться хороших манер и надеяться, что кто-нибудь из молодых джентльменов, посещающих дом ее сестры, обратит на нее внимание.

   Кэтрин содрогнулась, представив жизнь под одной крышей с сестрой и ее семейством, но и в Стоунфолле ей, пожалуй, жилось не лучше. Если бы ее пригласила погостить Эммелина! Но после ужасных событий в Кромберри молодая миссис Хаддон не хотела встречаться ни с кем из членов семьи своего супруга, да и его самого предпочитала видеть как можно реже. Вместе с маленьким сыном Эммелина поселилась на некоторое время у родителей, оставив преподобного Хаддона в Бате с его богатым приходом и не менее богатыми прихожанками.

   Стоит ли удивляться, что появление в Стоунфолле молодого симпатичного доктора Теллера произвело впечатление на Кэтрин? Как и на множество девушек, ее ровесниц, которым так же трудно было найти жениха в маленьком городке, как и вырваться из него.

   Конечно, доктор Теллер стал часто посещать доктора Хаддона, чтобы лучше узнать о городке, в котором ему предстоит жить и трудиться, и миссис Хаддон быстро сообразила, какие выгоды сулит это знакомство. Благодаря близости доктора Теллера с ее супругом Хаддоны приобретали преимущество над другими семействами, и Кэтрин, удивляясь себе самой, впервые не досадовала на мать за слишком частые приглашения отобедать, посылаемые ею доктору Теллеру…

   - Кэти, дорогая, ты должна поскорее доесть пирожное и рассказать нам все, о чем умалчивала в письмах!, - прервала молчание Глория.

   - В самом деле!, - подхватила миссис Харт. – Мы не могли дождаться, когда ты придешь и все нам расскажешь, а ты словно дала обет молчания!

   - Я не знаю, что вам сказать, - тихо пробормотала Кэтрин. – Дэвид остроумный и талантливый... Мы собирались пожениться в июне, как я вам и писала. Но теперь, когда дядя Томас умер…

   - И оставил тебе свою гостиницу, - миссис Блантвилл с ее актерским прошлым прекрасно знала, когда стоит затягивать паузу, а когда пора ее нарушить.

   - И мы в трауре, хотела я сказать!, - возразила Кэтрин, но по ее румянцу подруги поняли, что неожиданное наследство взволновало девушку больше, чем она хочет показать.

   - Разумеется, траур – вполне подходящая причина, чтобы отложить свадьбу. За это время у тебя будет возможность проверить свои чувства к жениху и, кто знает, какие истины тебе откроются в собственном сердце…, - улыбнулась Глория.

   - И тебе придется задержаться здесь, чтобы разобраться с делами. Ты сама будешь управлять гостиницей или наймешь кого-то еще? И что думает твоя тетушка о завещании своего супруга?, - Бетси, конечно же, волновали куда более практические вещи.

   - Мы все были потрясены, - Кэтрин вздохнула, припомнив выражение лица своей матери, когда нотариус зачитывал им пункты завещания. Алчность и злорадство – вот что продемонстрировала миссис Хаддон.

   Заплаканная тетя Мэриан, выглядевшая растерянной и измученной, ничуть не изменилась в лице, когда услышала, что ее дорогой супруг мистер Лофтли завещал гостиницу любимой племяннице мисс Кэтрин Мэй Хаддон, а ей самой оставил лишь паб.

   - Разве мне позволят остаться здесь и заниматься делами гостиницы?, - невесело усмехнулась Кэтрин, и Бетси поторопилась положить на ее тарелку следующее пирожное.

   - Тебе двадцать два года, Кэти!, - решительно возразила Глория. – Теперь ты обеспеченная и совершеннолетняя, а это именно те два качества, которые позволяют девушке не подчиниться воле своих родителей!

   - Конечно же, ты должна остаться!, - подхватила Бет. – Всегда можно найти честного человека, который поможет управиться с делами, да вы с тетушкой и сами справитесь! Все мы знаем, что мистер Лофтли в последние годы больше отдыхал в своем кабинете и вел переписку с поставщиками вина и портера. А уж с этим тебе помощь не потребуется, ты прекрасно пишешь и разбираешься в счетах.

   - Пожалуйста, давайте поговорим о чем-нибудь другом!, - в сердцах воскликнула Кэтрин. – Я лишь вчера вечером узнала о завещании, а до этого мы тряслись в гадком дилижансе, торопясь успеть на похороны… И я до сих пор не могу поверить, что дяди Томаса больше нет!

   - Тише, тише, успокойся, дорогая. Конечно, ты права, и мы слишком насели на тебя, но ведь мы беспокоимся о твоем будущем!, - Глория быстро взглянула в сторону зала – не подслушивает ли их кто-нибудь из посетителей кондитерской?

   Впрочем, утром во время похорон миссис Блантвилл слышала перешептывания в толпе – новость уже распространилась, должно быть, благодаря чрезмерно болтливой супруге стряпчего. Да и ему, похоже, не терпелось придать огласке завещание мистера Лофтли, иначе с чего бы он решил устроить оглашение неподобающе рано, в вечер накануне похорон? Ссылку на чрезмерную занятость, связанную с необходимостью уехать из города по делам другого клиента, Глория оставила без внимания. А Бетси заметила, что горожане не слишком удивлены этой новостью. Слух о том, что Кэтрин будет наследницей всего, что есть у бездетных супругов Лофтли, разлетелся по городу едва ли не тотчас после первого появления мисс Хаддон в Кромберри, и сейчас сплетницы только радовались тому, что их предположение подтвердилось.

   Конечно, миссис Лофтли еще довольно молода и проживет, даст бог, лет двадцать или тридцать, но рано или поздно и паб на Мэйн-стрит тоже перейдет мисс Хаддон и ее семье. Ведь всем понятно, что молодая девушка не должна распоряжаться наследством! Ей нужен подходящий супруг, который снимет с ее плеч эту непомерную тяжесть! И, разумеется, маменьки и тетушки неженатых мужчин уже приготовили для них множество советов, как поскорее завоевать сердце мисс Хаддон и заполучить ее завидное приданое.

   Кэтрин и в самом деле не успела еще подумать о том, как изменился ее вес на ярмарке невест, но ее подруги обсуждали это еще до ее появления в кондитерской. Молодой доктор Голдблюм и прежде оказывал Кэти знаки внимания, и по тому, как любезно он осведомлялся о самочувствии миссис Лофтли и мисс Хаддон во время траурного завтрака, Бетси только еще сильнее уверилась, что ее подругу ожидают неприятные для нее ухаживания. Траур и наличие у Кэтрин скромного кольца, подаренного доктором Теллером по случаю помолвки, вряд ли остановит корыстолюбивых и самонадеянных мужчин, и теперь к списку, который мысленно составила Бетси, добавился еще и викарий Бленчард. Именно о нем миссис Харт и решила поговорить, чтобы отвлечь Кэтрин.

   - После того, как викарий Фриддел покинул нас, а его место занял преподобный Бленчард, часть его прихода, куда входят и бедные улицы, стала выглядеть куда более достойно. Несмотря на то, что этот пронырливый викарий избегает благотворительных ярмарок и балов, ему удается собирать не меньше средств, чем собирала мисс Фриддел и ее помощницы.

   При упоминании мисс Фриддел Кэтрин вздрогнула, а Глория наморщила нос, словно вновь почувствовала запах гари. Бетси спохватилась и зачастила:

   - Я рада, что не надо стоять за прилавком и пытаться уговорить судью Хоуксли купить уродливую шкатулочку или салфетку с вышитыми цветами, ни один из которых невозможно узнать. Джейн все время норовит сбежать на кухню, чтобы выпросить у Сары кусочек пирога, а Джордж пытается во всем подражать ей, но его ножки еще слишком коротенькие, чтобы догнать кузину. И тогда он поднимает ужасный крик!

   - Да уж, могу себе представить!, - фыркнула Глория. – Чарльз иногда заводит разговор о детях, но, кажется, он делает это потому, что считает, будто каждая замужняя женщина непременно хочет обзавестись целым выводком орущих младенцев! И я никак не могу объяснить ему, что мне довольно и трех сумасшедших падчериц! Не говоря уж о пасынке…

   - Ты думаешь, мистер Блантвилл не хотел бы, чтобы ты родила ему еще одного сына или дочь?, - спросила Кэтрин.

   - Его вторая жена умерла после того, как родила Даффи, и он, вероятно, боится потерять и меня, - самодовольно заявила третья миссис Блантвилл. – К тому же, ему придется обеспечить приданым Даффи и Полин, еще одна дочь просто разорит его!

   - Ты можешь передать ей в качестве приданого твою кондитерскую!, - фыркнула Бетси.

   - Только этого не хватало!, - возмутилась Глория. – Я с восьми лет мечтала о собственной кондитерской и ни за что не расстанусь с ней, пока могу стоять на ногах и способна различать лица своих гостей!

   Кэтрин улыбнулась. Именно благодаря ее дерзости Глория смогла осуществить свою мечту. Не попроси Кэти мистера Блантвилла одолжить Глории денег на обустройство кондитерской, Глории пришлось бы уехать из Кромберри вместе с матерью и подвизаться на сцене очередного захудалого театра. Вместо этого Глория осталась, и ее кондитерская процветала благодаря разнообразным талантам владелицы. В том, что подругу ждет успех, Кэти не сомневалась – мисс Гормли обладала настойчивостью и смелостью, столь необходимыми в любом деле. Чего Кэтрин предположить не могла, так это того, что Глория очарует своего кредитора и поселится в Блантвилл-дейле на правах хозяйки. Скорее уж, можно было ожидать, что Глория завладеет сердцем младшего Блантвилла, беззаботного Лоренса.

   Однако же, мисс Гормли была особой ничуть не менее практичной, нежели Бетси Харт, и прекрасно сознавала, что Лоренсу не хватает ни собственных средств, ни желания их заработать, чтобы создать семью. А его отец еще молод и не торопится покинуть этот мир и оставить состояние наследнику.

   Да и, что уж там говорить, старший Блантвилл мог опередить сына в умении вскружить голову как юной леди, так и даме постарше, подчас замужней. И не беспокоился том, как посмотрит на него светское общество, если он женится на актрисе на двадцать пять лет моложе себя.

   Конечно, Кромберри и окрестные поместья не один месяц лихорадило после того, как викарий Бленчард с самым невозмутимым видом обвенчал мистера Чарльза Блантвилла и мисс Глорию Гормли, не обращая внимания на восторженные взвизгивания трех юных мисс, подопечных Блантвилла, и громогласные всхлипывания миссис Гормли, матушки новобрачной. Кэтрин жестоко страдала от того, что мать не разрешила ей поехать на свадьбу подруги, впрочем, как и каждый раз, когда миссис Хаддон не позволяла ей принять приглашение от кого-нибудь в Кромберри.

   А они продолжали приходить даже спустя два года – Кэтрин хотели видеть крестной матерью Джейн Харт, дочери Бетси и Джона, а затем и Джорджа Харта, сына Сары и Дика. Миссис Дримлейн приглашала свою дорогую юную подругу погостить в поместье своего сына, раз уж Кэтрин запрещено переступать порог «Охотников и свиньи», тетушка Мэриан постоянно сетовала, как ей не хватает племянницы, а дядя Томас навсегда рассорился с сестрой, написав ей гневное письмо. Даже судья Хоуксли однажды прислал приглашение для мисс Хаддон быть гостьей в его доме, проявив некоторую хитрость и обратившись напрямую к доктору Хаддону. Разумеется, Глория, ее супруг и его дочь Дафна регулярно зазывали мисс Хаддон в Блантвилл-дейл, но, увы, миссис Хаддон оставалась тверда в своем намерении оградить дочь от кошмаров, наводнявших Кромберри.

   - Не выдумывай, Глория, ты просто еще не готова стать матерью!, - Бетси была довольна, что ей удалось отвлечь Кэти от грустных размышлений, и сочла тему детей вполне безопасной. – А все эти рассуждения о приданом… Вот что значит быть богатыми! Мы с Джоном просто счастливы, что у нас есть малютка Джейн, а Сара и Дик обожают своего Джорджа. И нам и в голову не придет отказаться от мечты о большой семье из-за того, что Джейн не сможет принести своему мужу поместье или шкатулку с фамильными бриллиантами!

   - Пока хотя бы одна из моих трех ведьм не выйдет замуж, я и слышать не желаю о детях!, - решительно заявила Глория. – Кстати, Кэтрин, когда ты навестишь нас? Даффи до сих хранит все эти метлы и старые котлы в надежде, что однажды ты появишься в Блантвилл-дейле и нарисуешь этот долгожданный портрет!

   - Мы также ждем тебя, дорогая, и Сара с Диком будут так рады повидать тебя! И, разумеется, мы все хотим, чтобы ты нарисовала Джейн и Джорджа!, - прибавила Бетси.

   - Я все эти долгие месяцы мечтала о том, как увижу всех вас и как возьму в руки кисть или карандаш… Но сейчас я не могу ничего пообещать. Нам всем надо немного прийти в себя, - пробормотала Кэтрин и положила себе на тарелочку последнее пирожное.

   - О, мы вполне понимаем, что случившееся несчастье ошеломило вас, но не дай матери увезти тебя из Кромберри прежде, чем ты разберешься во всем!, - приказала миссис Блантвилл. – И, конечно же, я уже накупила для тебя кистей и красок и самой лучшей бумаги и картона. Думаю, тебе хватит, чтобы нарисовать половину жителей Кромберри! И холст для портрета моих девчонок, конечно же.

   - Но сперва она напишет портреты малышей, - строго сказала Бетси. – Дети так быстро растут, и нам бы хотелось запомнить их милыми крошками, пока они не превратились в беспощадных маленьких хулиганов!

   - О, я вспомнила, о чем еще хотела поговорить с вами!, - воскликнула на это Кэти. – Под мостом дети играли в поиски утопленника!

   - Я видела это уже не раз, отвратительное зрелище!, - передернула плечами Глория.

   - Преподобный Бленчард сказал мне, что старый Подрик Плам утонул в Кроме! Поэтому дети и придумали эту жуткую игру! Бедный старик, мне так жаль его!

   - Разве мы не писали тебе об этой трагедии?, - удивилась Бетси.

   Кэтрин покачала головой.

   - Это случилось в конце зимы, Джейн тогда страдала от жестокой простуды. Бедняжка так кашляла, что ни о чем другом я и думать не могла!, - поторопилась объяснить свою оплошность миссис Харт.

   - А я, должно быть, просто не подумала, что смерть этого бродяги может тебя взволновать, - пожала плечами Глория.

   - Для твоего мужа Подрик не просто бродяга, он спас мистера Блантвилла от обвинения в убийстве!, - возразила Кэти.

   - О, Чарльз не забыл его помощи, можешь не сомневаться!, - фыркнула Глория. – Он устроил этому Пламу роскошные похороны! Я не ходила туда, конечно же, но слышала, что хоронить Плама явилось чуть ли не полгорода.

   - Ты нездешняя, поэтому не можешь понять, - пожала плечами Бетси. – Его ведь все знали, и он всегда был на реке, конечно, когда не браконьерствовал в чужих лесах. Без его лодки вид с моста на Кром уже совсем не тот…И как его угораздило утонуть, никто не знал реку так хорошо, как он!

   - Разве ты не помнишь?, - вмешалась Глория. - Судья Хоуксли говорил, что тем вечером этот ваш Плам выпивал в каком-то захудалом пабе в бедной части города, а затем пошел домой через старый деревянный мост выше по течению. И, должно быть споткнулся на мокрых досках.

   - Я помню. И все же, есть в этом что-то…

   Бет замолчала, не зная, как подобрать слова. Ее собственный отец разрушил благосостояние семьи, отдавшись пьянству, и Бетси хорошо представляла, до чего может довести неудержимое стремление к бутылке. Однако, если на отца она злилась, то старика-браконьера жалела. Ей казалось, будто без Плама город и река уже не будут прежними. Но сказать такое насмешнице Глории Бет была не в силах, не зря же ее считали язвительной и циничной!

   - Бедный Подрик! Он как старое дерево на лужайке, изо всех сил вцепившееся корнями в землю. Нам кажется, что оно будет стоять всегда, но однажды, после сильного ветра, оно внезапно ломается и падает. Первое время мы будем видеть эту пустоту на его месте, а потом перестанем ее замечать…, - вздохнула Кэтрин.

   - Ты права, - с облегчением согласилась Бетси, довольная, что ей не пришлось говорить нечто подобное и потянулась к вазе с пирожными, но она уже опустела.

   Кэтрин заметила ее движение и ахнула:

   - О, господи, пока ешь эти чудесные пирожные, время летит незаметно! Мне пора возвращаться, пока матушка не отправила кого-нибудь из слуг искать меня!

   - Но мы еще ни о чем не успели толком поговорить!, - воскликнула Глория.

   - Так всегда бывает после долгой разлуки, - поддержала ее Бет. – Перескакиваешь с темы на тему, и в итоге оказывается, что и через три часа самого важного ты сказать не успела! А мы сидим куда как меньше трех часов!

   - Тетушка Мэриан заснула, и я смогла уйти, - принялась оправдываться Кэтрин. – Когда она проснется, будет рада увидеть возле своей кровати меня, а не мою мать. Они не слишком хорошо ладят, и матушка будет сердиться из-за того, что я ушла и оставила тетушку на ее попечение.

   – Неужели твоя мать будет ругать тебя из-за того, что ты немного посидела за чаем с подругами?, - Бет неодобрительно покачала головой. – Мне жаль миссис Лофтли, мы все ей сочувствуем, и завтра я непременно зайду повидать ее, но, Кэти, ты уже не маленькая девочка и можешь хотя бы раз ослушаться свою мать!

   - Вы правы, конечно же, просто я еще не готова… Мне не хочется ссориться с родителями сейчас, сразу после похорон, - извиняющимся тоном пробормотала Кэтрин. – Мне надо немного подумать, а тетушке Мэриан – прийти в себя, и тогда мы сможем обсудить, как жить дальше без… дяди Томаса.

   - Пообещай, что ты не уедешь из Кромберри тайно!, - вновь потребовала Глория. – Да и миссис Дримлейн не простит тебе, если ты не повидаешься с ней!

   - Обещаю!, - горячо воскликнула Кэтрин и тут же спросила. – А когда вернется миссис Дримлейн?

   - Через два дня, осталось ждать совсем недолго. Я телеграфировала ей, когда пришло известие о смерти твоего дяди, но Шарлотта была приглашена на какой-то особенный бал и отказалась покидать Брайтон прежде, чем блеснет там своей красотой. Кажется, этот молодой джентльмен, я писала тебе о нем, вот-вот сделает ей предложение!

   - Конечно, в таком случае они должны были остаться, - кивнула Кэтрин.

   Она знала, что миссис Дримлейн вынужденно сопровождает в поездке в Брайтон сестру своей невестки, мисс Шарлотту Арнотт. Миссис Арнотт уехала на воды в Богемию и наказала старшей дочери проследить, чтобы Шарлотта посещала достаточно весенних балов и пикников и непременно провела неделю в Брайтоне. Зиму Арнотты проводили в Италии, и там некий молодой джентльмен уделял ей особенное внимание. Его семья собиралась вернуться в Англию весной и по дороге в свое поместье непременно побывать в Брайтоне. Миссис Арнотт тут же поторопилась устроить поездку дочери на курорт в те же сроки и надеялась по возвращении увидеть Шарлотту помолвленной. Однако же, младший сын Дримлейнов сломал лодыжку после неудачного падения с садовой лестницы, и молодая миссис Дримлейн не могла покинуть несчастного ноющего отпрыска, чтобы отвезти сестру в Брайтон.

   Тогда-то и было решено пригласить в поездку ее свекровь, тем более, что означенный молодой джентльмен по счастливому совпадению приходился ей крестником. Не будет ничего предосудительного, если крестник по возвращении на родину нанесет визит своей крестной и получит приглашение навещать старую даму и ее молоденькую спутницу почаще, как в Брайтоне, так и в Кромберри, где две семьи были почти соседями.

   Миссис Дримлейн без труда дала себя уговорить отправиться в путешествие, хотя нельзя сказать, чтобы хорошенькая избалованная Шарлотта вызывала у старшей миссис Дримлейн симпатию. Капризная пустоголовая мисс Арнотт совсем не походила на свою сестру, и старая дама благодарила судьбу, что не Шарлотта досталась ей в невестки.

ГЛАВА 3

- Что ж, мне пора, - Кэти поднялась на ноги, хотя на ее лице отразилось сожаление. – Я надеюсь, завтра тетя Мэриан уже сможет встать с постели и будет рада видеть друзей, которые придут ободрить ее.

   - К тому же, дела гостиницы потребуют ее внимания, - прибавила Бетси. – У вас сейчас не так уж много постояльцев, так ведь?

   Кэтрин сделала вид, что не заметила этого «у вас», и кивнула. Бесцеремонный мужчина в холле пришел ей на память, и она уже хотела спросить о нем всезнающих подруг, когда дверные колокольчики надрывно зазвенели.

   - О, наконец-то, - пробормотала миссис Блантвилл, и Кэтрин обернулась.

   По залу к ним спешили три воистину очаровательные девушки в модных туалетах нежных весенних оттенков – зеленом, бледно-желтом и в бело-голубую полоску.

   - Кэтрин!, - впереди всех, конечно же, оказалась мисс Дафна Блантвилл, которую старший брат и молодая мачеха не без причины называли порой побегом зла.

   - Мисс Блантвилл!, - ахнула Кэтрин. Конечно, она надеялась увидеть, как выросли и похорошели подопечные мистера Блантвилла, но не ожидала, что эта встреча состоится так скоро. – И мисс Тармонт! И мисс Роннинг!

   - О, тебе давно пора перестать называть нас всякими там мисс, разве мы не друзья?!, - Даффи безо всяких церемоний расцеловала Кэтрин и отступила, давая место двум другим девушкам.

   Полин и Оливия держались чуть более сдержанно, но их приветствие было не менее теплым.

   - Я так сочувствую вашей утрате, - тихо прошептала Полин. Ее мать умерла два с половиной года назад, но девушка до сих тяжело переживала потерю.

   И все же, подруги считали Полин счастливицей, ведь Дафна и Оливия совсем не знали материнской ласки, их матери оставили этот мир давным-давно.

   Всем троим не исполнилось еще и шестнадцати лет, и их красота, такая разная, но такая явная, пока не расцвела в полную силу, обещая, однако, в недалеком будущем вызывать зависть у молодых леди по всей округе. И все же, как было прекрасно известно всем в Кромберри, этим девушкам трудно будет сделать хорошую партию.

   Они не были сестрами, пусть и держались как сестры, но каждой не посчастливилось нести на плечах груз семейных тайн, раскрытых перед обществом неожиданно и жестоко.

   Дафна могла похвастаться солидным приданым, Оливия и вовсе унаследовала обширное состояние Тармонтов, а вот Полин, дочь учителя и сбежавшей с ним первой супруги Чарльза Блантвилла, не получила от родителей ничего.

   Блантвилл без колебаний принял на себя заботы об оставшихся без опеки Полин и Оливии и в нужный момент был готов дать приданое и Полин, но найдется ли кто-нибудь, кто посватается к девушке ее происхождения не из одной только корысти?

   Пока девушки щебетали вокруг Кэтрин, все эти мысли успели пронестись в ее голове. В их возрасте юные леди уже задумываются о женихах, но Даффи, Полин и Оливия ничуть не выглядели озабоченными своим будущим, что вызвало у Кэти чувство облегчения и некоторую зависть. Если бы она могла быть такой беззаботной!

   - Ах, Кэтрин, теперь ты, наконец, напишешь наш злосчастный портрет! Клянусь, я собственными руками задушу того, кто захочет помешать нам на этот раз!, - воскликнула Даффи, - Я сохранила наше ведьминское облаченье и, надеюсь, ты приедешь к нам уже через день или два!

   - О, я не уверена, что смогу…, - смутилась Кэтрин. – И потом, мы думали об этом портрете так давно! А я уже столько месяцев не рисовала и, должно быть, совсем разучилась писать портреты. Честно говоря, я и раньше не слишком хорошо умела это делать…

   - Ты же закончила портрет Глории!, - возразила Даффи. – Он висит в малой гостиной, и мы все каждый день восхищаемся тем, как похоже ты ее изобразила!

   Кэтрин улыбнулась. Девочки понятия не имели, каких трудов ей стоило закончить работу, начатую еще в Кромберри, когда театр, в котором служила тогда Глория, только разворачивал свои гастроли.

   Хорошо еще, она забрала домой свои кисти и краски, в Стоунфолле мать не собиралась давать ей деньги на принадлежности для рисования. Зачем тратить средства на дорогую бумагу и хорошие краски, если молодой девушке надо заниматься шитьем приданого? Не говоря уж о других обязанностях.

   Поскольку от отца Кэти тоже не получала теперь поддержки, она сумела дописать портрет, работая урывками, тайно, лишь спустя много месяцев после возвращения в родительский дом. А деньги, чтобы отправить его в Блантвилл-дейл, Кэтрин пришлось просить у самой Глории, чувствуя ужасную неловкость. Разумеется, мисс Блантвилл прислала куда больше, чем требовалось, да еще и поругала себя за то, что не догадалась сделать этого раньше. Кэтрин тайком от родителей купила красок и бумаги впрок. И написала по памяти небольшой портрет миссис Дримлейн, который ей очень нескоро удалось переправить своей дорогой старшей подруге.

   - Я снова напомню вам, что очень мало упражнялась, пока была дома, и осмелюсь предложить позвать в Блантвилл-дейл настоящего художника, который напишет вас, как подобает. Без ведьминских шляп и колдовских зелий! И ваши портреты займут достойные места в галереях с изображением ваших предков!

   - Перед рождеством у нас уже гостил один художник, - пренебрежительно фыркнула Дафна. – Лоренс учился вместе с его кузеном и притащил к нам их обоих, чтобы на празднике было побольше народу. Ты ведь знаешь, нас не очень-то жалует светское общество!

   Кэтрин кивнула. Она знала.

   - И что же, этот художник написал портрет кого-нибудь из вас?, - поспешно спросила она, чтобы отвлечь Даффи и девочек от мыслей о потерянной репутации Блантвиллов.

   - К сожалению, ничего хорошего из этого визита не вышло! Представь только…

   - Дафна!, - Оливия слегка дернула подругу за оборку платья, а лицо Полин помрачнело.

   - Ой, да перестаньте! Навряд ли эту мелкую неприятность стоит скрывать от Кэтрин!, - отмахнулась мисс Блантвилл.

   - Мелкую неприятность!, - Глория только покачала головой, а Бетси недоуменно посмотрела сперва на нее, потом на девочек.

   - Я не понимаю, о чем идет речь, - пробормотала она.

   - Отец потребовал, чтобы мы сохранили эту историю в тайне!, - объяснила Дафна.

   - В таком случае, вам, вероятно, лучше будет не рассказывать нам ничего, - заметила Кэтрин, стараясь не обращать внимания на проснувшееся любопытство. Несмотря на все письма, которые она получала от друзей, оставалось так много всего, что она не могла разделить с ними, будучи в Стоунфолле! Множество мелких радостей и забот, которые остались ей неизвестны, о которых ее друзья не захотели писать или же просто забыли, поглощенные более важными заботами…

   - Коротко говоря, этот художник взялся писать портрет Оливии, а Полин собиралась брать у него уроки, чтобы улучшить свое умение!, - Дафна, казалось, вовсе не обратила внимания на то, что ее речь пытались перебить. – Но этот Филмор вскружил голову нашей Полин, и она едва не сбежала с ним! Подумать только, с этим самодовольным хлыщом, который с трудом может отличить зеленую краску от желтой!

   - Филмор? Фрэнклин Филмор?

   - Ты говоришь так, потому что он выбрал меня, а не тебя!

   Кэтрин и Полин выкрикнули это одновременно, но истерические нотки в возгласе Полин обратили на себя больше внимания.

   - Успокойся, дорогая, мы все обещали друг другу забыть об этой истории, - голос Глории звучал решительно и строго, и Полин отвернулась, скрывая выступившие на глаза слезы. – Дафна, тебе пора прекратить так жестоко дразнить сестру. Кэтрин и Бетси, простите, эту историю мы хотели сохранить в семейном кругу, так решил Чарльз. Мистер Филмор повел себя недостойно, и мой муж велел ему убираться прочь, как только мы заметили, что он флиртует с Полин, не имея ввиду ничего серьезного.

   Оливия обняла Полин за плечи и что-то тихо говорила ей на ухо. Дафна сердито выпятила вперед подбородок, явно не удовлетворенная словами мачехи.

   Кэтрин же с трудом сделала несколько вздохов.

   Фрэнклин Филмор. Она надеялась больше никогда не услышать этого имени и, надо же такому случиться, он гостил в доме ее друзей! Оставайся она в Кромберри, они могли бы встретиться! А кузен, вместе с которым он поселился у Блантвиллов… Уж не Бартоломью ли это? С трудом Кэти поборола искушение начать расспросы. Бартоломью и его кузен испортили жизнь ее семье, погубили репутацию доктора Хаддона, и, что самое худшее, Кэтрин им в этом помогла! Потому что была влюблена в Филмора. Ну, так ей тогда казалось.

   - Мне уже давно пора возвращаться в гостиницу, - она решительно поднялась с места, пока кто-нибудь не спросил ее, почему она назвала имя Филмора. – Мисс Блантвилл, как только станет понятно, на сколько я смогу задержаться в Кромберри, мы поговорим о портрете. К сожалению, я ничего не могу обещать…

   - Мы подвезем тебя, наш экипаж остался за углом - ответила Дафна, не обращая внимания на то, что Полин все еще стоит к ней спиной. – По дороге мы сможем поговорить.

   - Мы заедем в «Охотников и свинью» завтра, - сказала Глория, обнимая ее на прощанье. – Чарльз тоже хочет увидеться с тобой и еще раз выразить сочувствие твоей тетушке.

   Кэтрин только кивнула. Вся эта болтовня отчасти отвлекла ее от переживаний о смерти дяди, но сейчас уныние возвращалось вместе с усталостью. Бетси также обняла и расцеловала подругу, и Кэти, наконец, направилась к выходу следом за Дафной. Сердитая Полин и Оливия шли вслед за ними.

   У самых дверей девушка в зеленом платье передала Кэти коробку с пирожными, должно быть, Глория распорядилась об этом заранее или сделала своим девушкам незаметный знак во время беседы с подругами.

   По дороге Дафна забрасывала Кэтрин вопросами о ее жизни в Стоунфолле, благоразумно обходя тему смерти мистера Лофтли и его неожиданную последнюю волю.

   Мисс Блантвилл выросла в богатстве, ни в чем не зная отказа у отца, но ее мать умерла, а у отца после череды скандалов осталось не так уж много друзей. Поэтому Даффи знала, что такое скука и одиночество, и могла представить, как уныло Кэтрин жилось в родительском доме после беспокойного уклада «Охотников и свиньи».

   Жених Кэти интересовал мисс Блантвилл больше, чем истории о благотворительных ярмарках и испорченных вышивках, которыми могла поделиться с девочками Кэтрин.

   - Ты любишь его?, - вопрос, который подруги не успели задать Кэтрин, все же прозвучал. Бесцеремонная Дафна хотела знать все обо всем.

   В возрасте мисс Блантвилл юные леди начинали выезжать в свет, а некоторые уже даже были помолвлены или ожидали предложения руки и сердца, если им повезло с внешностью или приданым. Ничего удивительного, что троих подопечных мистера Блантвилла заботили вопросы любви и ухаживаний. Похоже, Оливия и Дафна завидовали Полин и ее неудачному роману, но об этом Кэтрин могла только догадываться, в подробности ее не посвятили, а сама она не решилась спросить о Фрэнклине и его кузене. Что, если это какой-то другой Филмор? Тоже художник? Возможно ли?..

   Вопрос Даффи требовал ответа, но Кэтрин замялась. Месяц назад она бы, пожалуй, ответила утвердительно, но с тех пор кое-что изменилось.

   - Ну, я же согласилась выйти за него замуж, - пробормотала она с вымученным смешком.

   Как объяснить мисс Блантвилл то, что она сама еще не в силах понять? Не говоря уж о том, что они с Дафной вовсе не подруги.

   - Я думаю, ты решила стать женой этого доктора, чтобы сбежать из родительского дома, - без промедления ответила Дафна. – Глория часто говорит о том, как ей хочется вызволить тебя оттуда, но не может придумать, как добиться у твоей матушки позволения пригласить тебя к нам.

   - Даффи!, - Оливия ощутимо толкнула подругу локтем. – Помолвка мисс Хаддон тебя не касается!

   - Еще как касается, если она собирается совершить ошибку!, - запальчиво воскликнула Дафна. – Ты ведь знаешь, я всегда стремлюсь исправить несправедливость, если вижу ее поблизости!

   - Прошу вас, мисс!, - Кэтрин расстроилась окончательно, в голосе ее дребезжали слезы. – Не стоит ссориться из-за меня! Простите меня, но я просто не могу сейчас говорить о своем будущем…

   - Конечно, вы только что потеряли своего дорогого дядюшку, - сидящая рядом с ней Полин ласково пожала ей руку. – Даффи ведет себя вульгарно, с этим ее недостатком не смогли справиться ни…

   - Довольно, Полин!, - Дафна топнула ножкой по полу кареты. – Мисс Хаддон, простите меня! Я обещаю не приставать к вам с расспросами, если вы пообещаете не делать ничего, что противоречит вашим устремлениям. И если вам понадобится помощь, мой отец всегда готов поддержать вас, и Глория, и Лоренс, и я…

   - И мы, - прибавила Оливия. – Так или иначе, мы все обязаны вам и не забываем об этом!

   Полин молча снова сжала руку Кэтрин в подтверждение этих слов, и Кэти, не удержавшись, расплакалась. Три молоденькие девушки, которых она и видела-то всего несколько раз в своей жизни, были так добры к ней, как не была добра родная мать или сестра.

   К счастью для всех, путь до Мэйн-стрит в экипаже был довольно коротким, и растерянным леди не пришлось долго утешать мисс Хаддон. Оливия дала Кэтрин платок, чтобы та вытерла лицо перед тем, как выйти из кареты, а Дафна пообещала терпеливо ждать, когда Кэтрин сможет навестить их, пусть даже до портрета дело не дойдет.

   Поблагодарив всех троих за добросердечие, Кэтрин попрощалась с девочками и пошла в гостиницу. Больше всего ей хотелось сейчас подняться в свою комнату и хорошенько выплакаться, а потом уж подумать обо всем, что было сказано за последние два часа.

ГЛАВА 4

Увы, планам ее не суждено было сбыться сию же минуту. К ее изумлению, в холле расположились на диване миссис Хаддон и доктор, а напротив в недавно приобретенном мистером Лофтли кресле-качалке непринужденно устроился мистер Коллеран.

   Первой Кэтрин заметил отец и поднялся, чтобы поцеловать дочь, а миссис Хаддон поторопилась сделать Кэтрин замечание.

   - Кэти, тебя не было слишком долго!, - укоризненно заметила она.

   - Я встречалась с подругами, - устало ответила девушка. – Прошу меня простить, я поднимусь к себе и отдохну немного перед ужином…

   - Ты ведешь себя невежливо!, - нахмурила густые каштановые брови миссис Хаддон. – Мы здесь, как видишь, не одни. Мистер Коллеран, это наша дочь Кэтрин. Простите ей ее дурные манеры, она слишком расстроена смертью своего дяди. Кэти, мистер Коллеран приехал из Австралии и вот уже целый час занимает нас с твоим отцом интереснейшей беседой!

   - Я уже имел счастье познакомиться с мисс Хаддон, - встрял мистер Коллеран, при этом не двигаясь с места. – Полагаю, юная мисс устала и потому несколько рассеянна. Не будем же мешать ей, пусть идет отдохнуть!

   Доктор Хаддон пригляделся к Кэтрин и заметил ее мокрые ресницы и припухший нос.

   - Мистер Коллеран прав, дорогая, тебе лучше пойти в свою комнату. Миссис Лофтли обещала выйти к ужину, и там мы сможем поговорить. А пока иди отдыхай.

   Кэтрин благодарно кивнула отцу и поторопилась к лестнице, пока мистер Коллеран не изрек еще какое-нибудь бестактное замечание. Неужели этот человек мог понравиться ее матери? Обычно миссис Хаддон ратовала за соблюдение этикета, конечно, как она его понимала в силу своего воспитания.

   Старый мистер Лофтли, дедушка Кэтрин, торговал добротной фаянсовой посудой и дубовыми бочками и достаточно разбогател, чтобы нанять дочери то ли гувернантку, то ли компаньонку. В положенное время он приготовил и достойное приданое, что позволило Энн Лофтли выйти замуж за доктора Хаддона, в молодости едва сводившего концы с концами.

   После смерти отца Томас Лофтли какое-то время продолжал его дело на пару с братом своей первой жены, а овдовев, продал свою долю шурину и переехал в Кромберри, очарованный в равной степени дочерью здешнего аптекаря и потертым уютом «Охотников и свиньи».

   Кэтрин совсем не помнила дедушку Лофтли, но отец говорил ей, что Томас очень походил на своего отца добродушием и житейским хитроумием. Да и крепким телосложением тоже, а также, видимо, получил по наследству и слабое сердце.

   И вот теперь дяди Томаса нет с ними, и тут уже ничего не изменить и не исправить.

   В кондитерской Глории Кэтрин отвлеклась на беседу с подругами, если их болтовню можно назвать беседой, но в тишине Комнаты с незабудками горе снова надвинулось на нее. Присев на старый голубой диванчик, Кэтрин некоторое время просто тихо плакала, даже не снимая шляпки.

   Как тетя Мэриан справится одновременно и со всеми необходимыми заботами, и со своим одиночеством? Несмотря на разницу в возрасте, миссис и мистер Лофтли были очень привязаны друг к другу и ладили куда лучше, нежели родители Кэтрин.

   И вдруг мистер Лофтли отбирает у жены гостиницу, их общее детище, и отдает племяннице!

   - Неужели он не подумал, что его решение может поссорить нас с тетей Мэриан?, - пробормотала Кэтрин. – И что мне делать с этим неожиданным наследством?

   Она почувствовала, наконец, как плотная шляпка давит ей на виски, и поднялась, чтобы снять ее и пригладить волосы, которые под шляпкой стали влажными и начали виться вокруг лица, что Кэтрин обычно пыталась им запретить.

   Из неровно прикрепленного к дверце шкафа зеркала на нее смотрела весьма непривлекательная девушка, и Кэтрин горестно вздохнула. «Из-за чего тебе переживать, у тебя ведь уже есть жених!, - как наяву прозвучал в ее голове насмешливый голос Бетси. – Или ты надеешься найти кого-то получше, теперь, когда ты стала самой завидной невестой во всем Кромберри?»

   Кэти поморщилась. Неужели она и в самом деле рада этому наследству? Что же она тогда за человек? Досадуя на саму себя, девушка принялась ходить по узкому пятачку, свободному от мебели, от окна к двери, и почти сразу неожиданная, но единственно правильная мысль нашла путь к ее голове.

   - Боже, и как я не догадалась сразу! Ведь лучшее, что я могу сделать, это отказаться от гостиницы и вернуть ее тетушке! Мои родители, конечно, рассердятся, и доктор Теллер будет раздосадован, когда узнает, что я добровольно отказалась от «Охотников и свиньи», но тетушка, и миссис Дримлейн одобрят мое решение, ведь так будет справедливо! Я не заслужила этого наследства!

   Она ощутила давно забытое ею чувство воодушевления и некоторые угрызения совести.

   В глубине души Кэтрин понадеялась, что тетушка Мэриан не сможет обойтись без нее и попросит племянницу остаться и помогать ей управлять гостиницей, хотя бы первые месяцы после смерти мистера Лофтли. И Кэти уже решила, что останется, что бы ни сказала ей мать. И как бы ни был разочарован отец. О женихе она постаралась не думать. Пока длится траур, они все равно не смогут пожениться, а что толку загадывать слишком далеко в будущее? Жизнь все планы поменяет самым неожиданным образом.

   «Ты не леди!», - внезапно всплыли в ее голове слова Глории. Когда-то подруга сказала ей это, имея ввиду неподобающе чопорное для девушки ее круга поведение. И сейчас, Кэтрин тотчас уверилась в этом, Глория скажет то же самое относительно благородного поступка подруги, даром, что сама теперь леди.

   Вот уж кто не одобрит отказ от наследства, так это прагматичные Глория и Бетси. Обе с трудом скрывали радость за подругу, соблюдая приличия.

   - Что ж, они хотят, чтобы я осталась здесь, и я останусь!, - громко произнесла Кэтрин. – Лишь бы только тетушка от обиды не прогнала меня прочь!

   Но ни вчера вечером, ни сегодня миссис Лофтли не проявляла недоброжелательства в отношении племянницы, стоически перенеся чтение завещания своего супруга и изумление присутствующих, подчас довольно громкое.

   Кэтрин немного приободрилась, она и думать забыла о Берти Фолбрайте и его кузене, которые, вполне возможно, гостили этой зимой в Блантвилл-дейле.

   Девушка пригладила волосы, побрызгала на лицо водой из стоявшего возле ее постели стакана и снова устроилась на диванчике. О разговоре с подругами, о том, что было сказано и о чем никто разговор так не начал, Кэти решила подумать завтра. Уж слишком много они успели наболтать.

   Ее грезы о том, как она сядет за свою конторку и достанет из ее глубин блокнот и карандаш, прервал лакей, которого послали позвать ее ужинать.

   Сэмюэль происходил из почтенной фермерской семьи, но в каждом поколении «лишние» сыновья, которым не стоило надеяться на наследство, непременно устраивались в «Охотниках и свинью». Так что, Сэмюэль с полным правом считал себя неотъемлемой частью старой гостиницы и вместе с миссис Лофтли скорбел о почившем хозяине. Он не постеснялся выразить свои соболезнования мисс Хаддон, вместе с надеждами, что она задержится в Кромберри так долго, как сама захочет.

   - Спасибо, Сэмюэль, - Кэтрин спускалась по лестнице, неловко придерживая край черного платья – за два года она почти позабыла, насколько ступени крутые и скрипучие. – Я надеюсь, что смогу побыть здесь столько, сколько захочет видеть меня тетушка Мэриан.

   Лакей степенно спускался следом за ней, готовый подхватить девушку, если она споткнется, и на эти слова Кэтрин ограничился кратким согласием.

   К неприятному изумлению Кэтрин, ее надежды поужинать в семейном кругу разрушились, едва она вошла в уютный зал небольшого ресторана.

   За столом, который обычно занимала миссис Лофтли со своими приятельницами из попечительского комитета, вместе с ней и супругами Хаддон восседал и мистер Коллеран.

   Неужели его пригласили? Кэти едва смогла сохранять приветливый вид, когда заняла свое место рядом с отцом. Похоже, доктор Хаддон не больше дочери был доволен этим прибавлением к их компании, но миссис Хаддон слушала его рассказы об Австралии с неослабным вниманием.

   Бледная, заметно постаревшая миссис Лофтли едва могла есть, но постепенно и ее захватили истории, которыми так легко сыпал мистер Коллеран.

   Кэтрин показалось, что рассказы о нападениях диких собак, драках кенгуру и гигантских неосвоенных территориях похожи на статьи из какого-нибудь журнала о путешественниках. Должно быть, ее отец подумал также, поскольку после того, как компания перешла от жаркого к сытному пудингу, внезапно спросил мистера Коллерана, что привело его в Кромберри.

   Словоохотливый толстяк тотчас положил ложку и поведал еще одну драматическую историю. У его супруги, покойной миссис Коллеран, после смерти сестры и ее мужа остался в Англии единственный родственник, малолетний племянник.

   Много лет миссис Коллеран не вспоминала о нем, погруженная в заботы, которыми наполнена жизнь небогатого австралийского торговца и его семьи. И только на смертном одре внезапно заговорила о сироте, который теперь останется совсем один на белом свете.

   - Найди его, Джошуа, умоляла она меня!, - в крошечных глазках мистера Коллерана заблестели слезы, - Может, он голодает, ему нужна помощь, а я за все эти годы не послала ему хотя бы несколько мелких монеток! Видите ли, друзья, моя женушка скопила немного деньжат, отказывая себе в кружевах и платочках, и завещала их своему племяннику. Мог ли я отказать своей дорогой Фиби, когда она едва уже могла говорить сквозь раздирающий ее грудь кашель? Конечно, я пообещал поехать и найти маленького Гила, чего бы мне этого ни стоило!

   - Вы, верно, сильно любили свою супругу, - миссис Хаддон с умилением смотрела на собеседника, а миссис Лофтли поднесла к глазам платочек, наверное, подумала о собственной утрате.

   - Не то слово, дражайшая миссис Хаддон! Уж так я ее любил… Вы уж простите мне просторечные словечки, я ж человек необразованный, не умею вести себя в элегантном обществе, - как будто смущаясь, заявил мистер Коллеран.

   Доктор Хаддон пресек попытки своей жены ответить комплиментом на комплимент и поспешно спросил:

   - Так вам удалось найти мальчика?

   - Ох, поиски мои только увеличили мою скорбь!, - мистер Коллеран отпил вина и промокнул глаза углом салфетки. – Бедная Фиби смогла сообщить мне только, что после смерти родителей один добрый священник устроил мальчика в приличную школу, чтобы в будущем он смог принять сан и обеспечить себя куском хлеба до самой старости. Мне ничего не оставалось, как начать поиски с той самой школы в Оксфорде.

   - В Оксфорде?, - удивился доктор Хаддон, все еще не понимая, каким ветром мистера Коллерана занесло в Кромберри.

   - Истинно так, это хорошая, дорогая школа для юных джентльменов, - закивал Коллеран. – Надо полагать, тот священник собрал какие-то пожертвования у богатых прихожан, в его единственном письме к Фиби было что-то такое, да она не сохранила письмо, к несчастью. Но мое упорство привело меня туда, пусть и не сразу. В третьей школе мне повезло, тамошний клерк нашел списки учеников, подходящих по возрасту, и в одном из списков обнаружилось имя Гила. Увы, почти тотчас моя радость превратилась в горестное уныние – к нам подошел старший над этим клерком, до того прислушивавшийся к нашей беседе, и сказал, что помнит мальчика, о котором идет речь. Как и горестное событие, из-за которого он и запомнил имя.

   Мистер Коллеран сделал паузу, и Кэтрин внезапно подумала, что он напоминает ей старого актера из потрепанного театра вроде «Пантеона», который едва держится на плаву.

   - Так что же случилось с мальчиком?, - не выдержала миссис Хаддон, стул заскрипел под ее грузной фигурой, когда она нетерпеливо подалась вперед.

   - Бедный Гил утонул, когда катался на лодке со своим приятелем, - торжественно объявил мистер Коллеран. – И случилось это в Кромберри. Вот почему я прибыл в ваш город…

   При этих словах дамы ахнули, потрясенные несчастьями в семействе мистера Коллерана, а миссис Лофтли тотчас переспросила:

   - Мальчик утонул в Кроме? Кто же это? Я должна была слышать об этой трагедии!

   - Это случилось десять лет назад, мадам!, - торжественным тоном отвечал ей мистер Коллеран, чьи речи становились все более витиеватыми после каждого выпитого им бокала вина из погреба мистера Лофтли.

   - Десять лет!, - на этот раз к изумленному хору женских голосов присоединился и доктор Хаддон.

   - Я, кажется, не сказал об этом?, - мистер Коллеран оглядел собеседников. – Малышу Гилберту в этом году исполнилось бы двадцать четыре, но ему не суждено было вырасти. И все, что остается мне, чтобы считать обещание, данное любимой моей Фиби, выполненным, это найти могилку Гилберта. Вчера я побывал в поместье Фаррингтонов, это семья, в которой гостил бедняга Гил…

   - Фаррингтоны!, - воскликнула миссис Лофтли, перебив рассказчика. – Ну, конечно, я помню эту историю, весь город тогда был потрясен несчастьем, случившимся с мальчиком! Так, значит, это ваш племянник гостил у Джеффри Фаррингтона!

   - О, мадам, так вам известно, что случилось с беднягой Гилом?, - мистер Коллеран оперся обеими ладонями на стол и вытянул короткую шею, торопясь услышать ответ. – В школе мне, увы, не смогли сообщить подробности этой трагедии.

   - Разве эти Фаррингтоны не рассказали вам?, - удивилась миссис Хаддон.

   - Сразу после похорон мальчика Фаррингтоны уехали из Кромберри, - объяснила миссис Лофтли. – Я, разумеется, не была дружна с этой семьей, поэтому расскажу лишь то, что было известно всем горожанам.

   - Буду очень, очень вам благодарен, - мистер Коллеран снова взял в руки бокал. – Вы совершенно правы, я не застал это семейство, но слуги вовсю суетились, приготавливая дом к приезду хозяев. Через день или два они должны вернуться, и уж тогда я навещу их, а пока хотел бы услышать историю нашей любезной хозяйки.

   - Так оно и есть, камердинер Фаррингтона приехал еще в конце зимы и нанял нескольких слуг, а еще плотников и печника, чтобы привести дом в порядок после долгого отсутствия хозяев. Наверняка надо починить крышу, почистить мебель и заменить оконные рамы, за десять лет дерево приходит в негодность! Впрочем, это всем понятно, и я лучше расскажу о Фаррингтонах. Это семейство не так хорошо известно в Кромберри, как, например, Райдинги или Блантвиллы, - охотно начала миссис Лофтли, очевидно, радуясь возможности отвлечься от собственных переживаний, рассказывая о чужих, - У миссис Фаррингтон слабое здоровье, поэтому после рождения их единственного сына семья проводила много времени за границей, в Италии или еще где-нибудь, где климат получше, чем у нас. Пока их Джеффри не подрос, они жили за границей, опасаясь, как видно, что он пойдет здоровьем в мать. Но в положенном возрасте Фаррингтоны отправили мальчика в школу здесь, в Англии, как и подобает молодому джентльмену, а сами стали проводить в поместье летние месяцы. В конце концов, летом у нас не так уж плохо…

   Мистер Коллеран нетерпеливо кивнул, должно быть, его больше интересовала судьба племянника, нежели семейная история каких-то Фаррингтонов, но миссис Хаддон и Кэтрин слушали с интересом, а доктор Хаддон воздавал должное пудингу.

   - В школе у Джеффри было много друзей, видно, он был общительным и веселым мальчиком, ничуть не страдающим от истинных или мнимых болезней, мучавших его матушку, - миссис Лофтли дождалась, когда Сэмюэль уберет грязные тарелки, и продолжила. - На каникулах он часто гостил у кого-то из друзей или привозил с собой домой таких же бойких мальчуганов, вечно затевавших какие-то проказы. Вот и в то лето он приехал с другом. В отличие от других приятелей молодого Фаррингтона, этот мальчик был сиротой и проводил каникулы в школе. Джеффри пожалел беднягу и пригласил его к себе чуть ли не на все лето, так я слышала.

   - Наверное, у мальчугана было доброе сердце, - растроганно вздохнул мистер Коллеран.

   - Верно, он пошел в мать, - продолжила миссис Лофтли, - Она хоть и не могла часто приезжать в Кромберри и принимать участие в заседаниях благотворительного комитета, но всегда присылала мисс Фриддел чек и всякий раз в начале лета устраивала пикник на берегу Крома, на котором проводилась лотерея в пользу бедных или еще что-нибудь подобное…

   - Вы бывали там, миссис Лофтли? И повидали нашего Гила?, - несчастный дядюшка вновь попытался вернуть собеседницу в нужное русло, опасаясь, что она слишком уж углубится в дела дней минувших, позабыв о главном.

   - В те годы я еще не состояла в попечительском комитете, - покачала головой миссис Лофтли. – И племянника вашего мне встречать не довелось. По словам викария Фриддела, мальчик был скромным и хорошо воспитанным, но он говорил это уж после смерти бедного ребенка, и я не знаю, видел ли он вашего Гила сам или слышал от кого-то.

   - Так что же случилось с ним на реке?, - вмешался доктор Хаддон, подозревающий, что им придется просидеть за столом едва ли не до полуночи, если миссис Лофтли будет вести свое повествование так медленно.

   - О происшествии я услышала от отца, к которому заезжал доктор Голдблюм, взять успокаивающие порошки для миссис Фаррингтон. По словам доктора Голдблюма, мистер Фаррингтон пригласил в поместье бывшего гувернера Джеффри, чтобы он проверил знания мальчиков. До отъезда в школу оставалось не так уж много времени, а мистер Фаррингтон не хотел, чтобы его сын получил дурные отметки из-за того, что за лето позабыл все, чему его учили. С тех пор, как Джеффри отправили в школу, гувернер ежегодно приезжал на несколько дней в конце августа, и Джеффри, разумеется, всячески старался избежать повторения школьного материала. В тот день мальчики улизнули от учителя на лодке, так как бывший наставник уже успел изучить все тайные места в поместье, куда обычно прятался его ученик. День был ветреный, но молодых джентльменов это не остановило, они частенько катались на лодке и умели с ней обращаться. Все могло бы закончиться благополучно, не захоти ваш племянник сорвать для миссис Фаррингтон водяную лилию необычайной красоты. Миссис Фаррингтон была очень добра к мальчику и, говорят, он привязался к ней и был признателен за то, что ему позволили так чудесно отдыхать целое лето. Увы, порывом ветра лодку отнесло в сторону, и бедняга упал в воду, не дотянувшись до цветка. Джеффри пытался помочь другу и вернуться на то место, но с одним веслом сил у него не хватило. Весло застревало среди стеблей этих проклятых лилий, и, пока молодой Фаррингтон сумел справиться с лодкой, несчастный друг его уже скрылся под водой. Джеффри звал на помощь, но никого не оказалось рядом, и бедняге пришлось кое-как добраться до берега и бежать к дому, чтобы позвать людей на поиски утонувшего друга.

   Миссис Лофтли сделала паузу, чтобы ее собеседники могли обменяться горестными вздохами. Как жаль, что юная жизнь прервалась в результате этой трагической случайности!

   - Бедного Гила судьба невзлюбила с самого детства! Остаться сиротой, а затем погибнуть в таком цветущем возрасте! Какой печальный конец!, - сокрушенно понурил голову мистер Коллеран.

   - Это несчастье поразило всех, особенно, миссис Фаррингтон. Она считала себя едва ли не виновной в смерти вашего племянника, ведь это ей он захотел преподнести цветок, - тетушка Мэриан тоже печально вздохнула, горестные воспоминания примешивались к ее нынешним переживаниям, а она-то надеялась отвлечься, – Бедная женщина слегла после нервического припадка, а Джеффри поразила горячка. Он сильно вспотел, пока бежал к дому, а потом замерз, когда выбился из сил и едва мог пройти последние несколько ярдов. На счастье, ему встретился сам мистер Фаррингтон, возвращавшийся домой верхом из какой-то поездки по поместью. Он отправил мальчика в постель, а сам вместе со слугами пытался отыскать тело несчастного Гила.

   - Неужели его так и не нашли?, воскликнул мистер Коллеран с болью в голосе.

   - В тот день найти мальчика не удалось, - миссис Лофтли всхлипнула, рассказ давался ей нелегко. – Люди мистера Фаррингтона пытались нащупать тело баграми, подозревая, что несчастный юноша запутался в стеблях этих водяных растений, но на месте, которое приблизительно указал Джеффри, им ничего не удалось обнаружить. Только назавтра егерь мистера Фаррингтона предложил позвать на помощь Подрика Плама…

   Кэтрин издала тихое удивленное восклицание. Она и подумать не могла, что браконьера и пьяницу позовет на помощь владелец поместья. Тетя Мэриан поняла ее.

   - Никто не знает… не знал Кром лучше Подрика. Сколько я себя помню, искать утопленников приглашали именно его. Он мог с легкостью сказать, куда река донесет тело погибшего, исходя из места, где случилась трагедия. И никогда не ошибался! Вот и тело Гила он нашел именно там, где и ожидал найти, перебравшись на своей лодке на другой берег, в незаметную со стороны поместья мистера Фаррингтона заводь, куда течение приносило то, что отобрала река... Наверное, вам тяжело слушать это, мистер Коллеран, - внезапно спохватилась миссис Лофтли.

   - О, я был очень, очень расстроен, когда узнал от школьного служителя о смерти бедного ребенка, - вздохнул мистер Коллеран. – Но я ведь никогда не встречался с Гилом и не чувствую к нему привязанности, которую должен бы испытывать подлинно любящий дядя. Мне бесконечно жаль Гила, но я справлюсь. И, разумеется, ради памяти моей Фиби и ее несчастного племянника я должен узнать все до конца. Итак, вы сказали, что какой-то человек нашел его…

   - У нас в Кромберри жил такой старик… Подрик Плам. Браконьерствовал, бродяжничал, но в душе был добрым человеком и проводил почти все время на реке, катал ребятишек на своей лодке и никогда не отказывал в помощи, если кто-то пропал на реке, - пояснила тетушка Мэриан. – Как это ни печально, в положенный час река приняла своего верного спутника … Впрочем, я отвлеклась от рассказа о вашем племяннике!

   - О, у вас очень доброе сердце, раз вы жалеете бродягу, когда сами недавно понесли такую утрату!, - любезность мистера Коллерана явно понравилась миссис Хаддон, но миссис Лофтли даже не улыбнулась.

   - Одним словом, Плам нашел тело мальчика, и после всех положенных полицейских процедур его похоронили на кладбище возле деревенской церкви, рядом с поместьем Фаррингтонов. Там же находится их фамильный склеп. На похоронах был только мистер Фаррингтон, его жена и сын все еще не могли встать с постели.

   - Разумеется, их можно понять, - вступила в разговор миссис Хаддон. – Такое горе… Разве когда-нибудь они смогут забыть о том, что случилось? Эта трагедия могла отразиться на будущем характере молодого Фаррингтона, не так ли, дорогой?

   Доктор Хаддон молча кивнул, весь этот разговор явно был ему не по душе.

   - Все именно так и вышло, - продолжила миссис Лофтли. - Семейство Фаррингтонов было так потрясено случившимся, что мистер Фаррингтон начал опасаться не только за жизнь своей супруги, но и за состояние Джеффри. Поэтому он принял решение забрать сына из школы и вернуться с семьей на континент. Теперь я припомнила, что у них была вилла в Италии, и туда и уехали Фаррингтоны почти сразу после похорон, едва только миссис Фаррингтон и Джеффри оправились настолько, чтобы совершить это путешествие.

   - Бедный мой мальчик!, - горестно воскликнул мистер Коллеран. - И бедные эти Фаррингтоны! Кто бы мог подумать, что беззаботное лето закончится для них вот так!

   - Как ни грустно это, но в жизни случается всякое, - доктор Хаддон передал жене свою чашку, сопроводив молчаливой просьбой долить ему чаю. Мистер Коллеран продолжал налегать на вино.

   - И с тех пор Фаррингтоны не возвращались в свое поместье?, - спросил он после паузы. - Целых десять лет?

   - Увы, в Италии их тоже ждало несчастье, - тетушка Мэриан, кажется, рада была уже завершить тягостную повесть. - Миссис Фаррингтон так и не оправилась от потрясения, или же ее недуг постепенно захватывал власть над нею... Так или иначе, она умерла года через два или три после гибели вашего племянника.

   - Боже мой, - пробормотала миссис Хаддон, а Кэтрин жалостливо вздохнула.

   - Увы, бедняжка рано оставила этот свет, но мистер Фаррингтон недолго пробыл вдовцом, - миссис Лофтли оживилась, ее рассказ перешел от своей печальной середины к радужному окончанию. - На соседней вилле, сдаваемой внаем, однажды поселилась с матушкой молоденькая девушка. Они тоже были англичанами, и бедная женщина так же страдала от болезней, как и миссис Фаррингтон, а дочь преданно ухаживала за матерью. Но тщетно, эта дама умерла, оставив дочь одну в чужой стране и почти без средств. Мистер Фаррингтон взял на себя заботу о юной мисс, нанял ей компаньонку, оплатил аренду виллы еще на год, а по окончании траура внезапно женился на ней!

   - Поразительно! - ахнула миссис Хаддон. - Она, должно быть, была ненамного старше его сына!

   - Пожалуй, что так. Все это рассказывала на одном из благотворительных обедов миссис Райдинг, ее старший сын изредка переписывался с Фаррингтоном, который просил Стивена Райдинга приглядывать за своим управляющим. Сами Фаррингтоны до сих пор не появлялись в Кромберри, но вот теперь, как вы уже знаете, они возвращаются.

   - Почему же они решили вернуться?, - спросила Кэтрин.

   - Ну, во-первых, у мистера и миссис Фаррингтон родился мальчик, кажется, его назвали Марком. И, я думаю, мистер Фаррингтон счел, что английский ребенок должен расти в Англии. Его мать не унаследовала заболевания своей матушки и вполне способна вести дом своего супруга. Возможно, им просто надоела Италия…

   Миссис Хаддон недоверчиво поджала губы. Разве кому-то может надоесть Италия?

   - А во-вторых?, - спросил мистер Коллеран, уже нетвердой рукой подливая себе вина. К счастью для собеседников австралийца, графин почти опустел, а миссис Лофтли не сделала знак Сэмюэлю наполнить сосуд в третий раз.

   - О том, что «во-вторых», я совершенно случайно узнала от своего доброго друга, миссис Дримлейн. Она – крестная мать Джеффри Фаррингтона, - миссис Лофтли наконец-то улыбнулась. – Моим родственникам известно, что эта дама постоянно проживает в нашей гостинице уже много лет, но сейчас она сопровождает в поездке в Брайтон сестру своей невестки, мисс Шарлотту Арнотт. Так вот, как оказалось, Фаррингтоны познакомились с Арноттами в Италии и, похоже, Джеффри и Шарлотта почувствовали взаимную склонность друг к другу. В Брайтоне их знакомство возобновилось, и родные Шарлотты надеются, что в Кромберри, где два семейства будут жить по соседству, ждать помолвки не придется слишком долго.

   - Что ж, пусть молодежь будет счастлива…, - улыбнулся пьяной улыбкой мистер Коллеран. – Я нанесу визит мистеру… Ф-фаррингтону и попрошу его послать кого-нибудь из слуг показать мне могилу моего племянника. Долее я не стану докучать этому семейству, напоминая своим видом о давнем несчастье. Они ведь, скорей всего, все эти годы старались не думать о том, что случилось в их поместье…

   - И, вероятно, им это удалось, раз уж они возвращаются, - подхватила миссис Хаддон. – Что ж, мистер Коллеран, как бы вам горько ни было это сознавать, посторонние люди не могут вечно сожалеть о вашей утрате, ведь ваш Гил не приходился им родственником…

   - О, я вполне их понимаю и не в претензии, - кивнул толстяк. – Молодому джентльмену пора жениться, ему ведь сейчас, погодите, около двадцати пяти лет! Гилу-то было четырнадцать, когда он утонул…

   - Я уверена, мистер Фаррингтон и его сын встретят вас любезно и покажут место последнего приюта вашего племянника, раз уж больше они ничем не смогут вам помочь. Не попробуете ли пирога с абрикосовым джемом?, - миссис Лофтли постаралась дать понять, что тему несчастья с племянником мистера Коллерана пора оставить. Увы, потом она так сожалела, что не предложила сразу же какую-то новую историю о Кромберри и его жителях, да хотя бы об убийствах в «Охотниках и свинье»!

   - В самом деле, - поддержал ее доктор Хаддон. – Пирог так же хорош, как и все блюда до него. У вас чудесная кухарка, Мэриан!

   Миссис Лофтли кивнула, она знала, что эти слова сказаны не из желания польстить.

   - Как долго вы пробудете в Кромберри?, - обернулся мистер Коллеран к миссис Хаддон, очевидно признавая ее главой семейства.

   - Пока не могу ответить вам определенно, - любезно улыбнулась она. - Конечно, я хотела бы уехать как можно скорее, пациенты ждут доктора Хаддона, а домашние заботы - меня и мою дочь. Полагаю, мы отправимся в Стоунфолл, как только найдем честного поверенного, который займется продажей гостиницы.

   - Вы хотите продать "Охотников и свинью"?, - на узком лице миссис Лофтли отразилось неподдельное изумление, смешанное с неверием.

   Кэтрин, кажется, даже раскрыла рот, потрясенная ничуть не меньше тетушки.

   - Ну, разумеется, - миссис Хаддон не могла понять, почему ее столь очевидный ответ так поразил миссис Лофтли. - Мы не живем в Кромберри и не собираемся заниматься таким хлопотным делом, как управление гостиницей, я не говорю уж о ее скандальной известности благодаря всем этим происшествиям... Мэриан, дорогая, если ты хочешь сохранить ее за собой, мы не станем искать другого покупателя! Вероятно, Томас оставил тебе достаточно средств для этого, к тому же, ты всегда можешь продать паб, это уж совсем неподобающее занятие для приличной женщины - управлять пивной!

   Кэтрин беспомощно взглянула на отца, но доктор Хаддон невозмутимо размешивал сахар в своей чашке. Похоже, между родителями уже все оговорено, в смятении поняла девушка.

   - Но... я не хочу продавать «Охотников и свинью», - с трудом выдавила она из себя прежде, чем растерянная тетушка Мэриан успела подобрать слова для ответа миссис Хаддон.

   - Что за ерунда, Кэтрин!, - миссис Хаддон поставила чашку на блюдце излишне резко. - Благодаря деньгам от продажи гостиницы твой отец сможет оставить практику. И я бы хотела уехать из Стоунфолла куда-нибудь поближе к морю и его целительному воздуху. Да и к твоему приданому добавится существенная сумма, дитя мое. Вы с Дэвидом купите ему практику в городке побольше Стоунфолла и, может быть, останется даже на домик! Простите меня, мистер Коллеран, что мы так невежливо пустились в обсуждение наших семейных дел в вашем присутствии, но этот вопрос крайне важен для всех нас.

   - Ну, что вы, миссис Хаддон!, - добродушно улыбнулся толстяк и шумно отхлебнул чая, раз уж ему не подлили еще вина. - Я все понимаю, у каждого есть дела, с которыми чем скорее разберёшься, тем лучше! Что касается гостиницы и паба, то тут я могу пригодиться нашей очаровательной хозяйке. В прошлом мне доводилось какое-то время управлять пабом, и я хорошо знаю, что к чему. Да и с гостиницей, пожалуй, управлюсь. Денег-то, чтобы купить такую громадину, у меня не достает, но войти в долю, пожалуй, хватит. Я так и так не собираюсь возвращаться в Австралию, так почему бы мне не осесть здесь, рядом с местом упокоения нашего бедного мальчика. У меня с собой горстка земли с могилы моей дорогой Фиби, вот я высыплю ее на могилку Гила и буду навещать их будто бы обоих, больше у меня ведь никого и нет...

   Кэтрин не находила слов. Вот так все решить за нее, когда она сама еще не осознала, что за наследство оставил ей дядя Томас! Может, это и правильно, что за девушку должны думать ее родители, а потом супруг? Иначе она сама никогда ни на что не решится? Но ведь ее мать сейчас и всегда ведет себя так, что никто не заподозрит доктора Хаддона в том, что он решает все за свою жену! Так почему же миссис Хаддон не признает за дочерью права распоряжаться собственной судьбой?

   - Мой дорогой супруг завещал «Охотников и свинью» Кэтрин, и она может делать с гостиницей, что захочет, - к тетушке Мэриан вернулся дар речи, и голос ее зазвучал непривычно холодно.

   - Ты забываешь, Мэриан, что Томас - мой брат!, - натужно рассмеялась миссис Хаддон. - Если бы он не знал, как мне не по душе это нелепое название, «Охотники и свинья», он бы оставил гостиницу мне. И, конечно же, он прекрасно понимал, что распоряжаться этим наследством будет не молоденькая неразумная девушка, а ее родители!

   - Кэтрин уже совершеннолетняя, и она не так уж молода! Прости, дорогая, но это правда, - миссис Лофтли бросила извиняющийся взгляд на племянницу. - И она знает столько же, сколько и я, о том, как надо управлять гостиницей. Пока она была здесь, она оказывала нам с Томасом неоценимую помощь и научилась всему, что нужно знать и уметь в нашем деле. К тому же, она помолвлена и должна подумать о своем будущем!

   - Не стоит забывать, что это из-за ее глупости ее отец потерял доверие пациентов и едва не лишился практики! Мы едва ли не нищенствуем! И теперь, когда появилась возможность, она обязана вернуть нам этот долг, как подобает любящей и благодарной дочери!, - миссис Хаддон покраснела от гнева, но постаралась усмирить его и заговорила тише, - Пожалуй, я поторопилась, нам и вправду стоит посоветоваться с нашим будущим зятем. Возможно, доктор Теллер сочтет разумным сохранить гостиницу и нанять управляющего, чтобы получать регулярный доход. Если, конечно, он есть, в чем я не уверена, учитывая малое число постояльцев и дурную славу! Я сегодня же напишу Дэвиду, надеюсь, он сумеет приехать на пару дней и посмотреть на наследство своей будущей жены.

   Мистер Коллеран прочистил горло, будто бы вновь собираясь предложить свою персону на роль управляющего гостиницей, но Кэтрин не дала ему такой возможности.

   Прерывающимся от волнения голосом она воскликнула:

   - Мы с Дэвидом еще не женаты, и он не имеет никакого отношения к завещанию дядюшки Томаса! Я же намерена отказаться от наследства и вернуть гостиницу тете Мэриан! Это она должна быть хозяйкой всего, ведь она вместе с дядей все эти годы трудилась, чтобы в «Охотниках и свинье» было удобно гостям! И ни я, ни мои родители ничего не сделали, чтобы облегчить ношу мистера и миссис Лофтли! Я, конечно, старалась помочь, но я пробыла здесь так мало времени! Матушка, вы называли гостиницу разными гадкими словами, говорили, что и слышать о ней не хотите, так как вы можете теперь решать, как с ней поступить?

   - Замолчи немедленно!, - рявкнула миссис Хаддон, ее лицо пошло некрасивыми пятнами. - Поистине было ошибкой отправлять тебя сюда! Я и сейчас повторю, что это ужасное место, где останавливаются воры и убийцы, пусть и не каждый день! Неудивительно, что ты нахваталась здесь этих неподобающих идей! Мы поступим так, как я сказала, или я больше не вспомню, что у меня есть дочь Кэтрин! Ты не получишь ни приданого, ни родительского благословения, и еще неизвестно, согласится ли доктор Теллер жениться на нищенке!

   - Отец, неужели ты позволишь..., - Кэтрин не смогла договорить, спазм перехватил горло, из глаз потекли слезы.

   - Я бы предпочел обсудить все это в семейном кругу…, - нехотя ответил доктор Хаддон и взглянул на мистера Коллерана, но тот не двинулся с места. - В одном я уверен, твоя мать предлагает единственно верное решение. Продать гостиницу и потратить деньги на то, чтобы сделать нашу жизнь более комфортной. Разумеется, прежде всего я имею ввиду твою будущую семейную жизнь. Я не злюсь на тебя за ту давнюю оплошность, но был бы рад получить от тебя небольшую поддержку не только как знак дочерней привязанности, но и в подтверждение того факта, что ты повзрослела и осознаешь последствия необдуманных поступков...

   Кэтрин разрыдалась. Как могла она надеяться, что отец поддержит ее после этих долгих месяцев в Стоунфолле, когда она смешивала для него бесконечные порошки и не могла даже взять в руки кисть и краски?

   - Ступай в свою комнату и подумай хорошенько!, - приказала ей мать. - Надеюсь, к утру вся эта чушь выветрится из твоей головы! Простите, мистер Коллеран, что вам пришлось присутствовать при столь неприятной сцене, я не думала, что этот разговор закончится подобной выходкой. Дети порой приносят родителям огорчения, но, я надеюсь, это помутнение рассудка у моей дочери скоро пройдет...

   Миссис Лофтли дотянулась до руки Кэти и ободряюще сжала ее.

   - Вы, кажется, забыли, что находитесь в доме, который принадлежит Кэтрин, сидите за ее столом и едите ужин, оплаченный ее деньгами!, - она заговорила в резкой манере, напоминающей миссис Райдинг. - Я не стану опровергать волю моего супруга и отбирать наследство у Кэти. Томас оставил племяннице гостиницу не потому, что она дочь его сестры, а потому, что любил ее и хотел для нее лучшей участи, нежели прозябание в какой-нибудь дыре с мужем, которого она не любит!

   - Что-о? Мэриан, да как ты смеешь!, - миссис Хаддон вскочила на ноги, оттолкнув стул с такой силой, что он опрокинулся. – Будь у меня такая возможность, ноги бы моей больше не было в этой вашей проклятой гостинице! В какой недобрый час пришла мне в голову мысль отправить Кэтрин в Кромберри? Я так и думала, что это вы с Томасом и неподобающие друзья внушали ей эти идеи неповиновения родительской власти! А теперь ты еще будешь отговаривать ее от замужества с достойным человеком?

   - Дорогая, пора успокоиться!, - доктор Хаддон покосился на двери в кухню, из-за которых выглядывала любопытная прислуга. Хорошо еще, в зале не было постояльцев!

   - Как я могу успокоиться, когда эта женщина… Каким дураком был мой брат, когда женился на ней!

   - Довольно, миссис Хаддон! Ваши оскорбления я больше выслушивать не намерена! Как и разговаривать с вами о чем-либо впредь. Заканчивайте свои дела и уезжайте, я никогда не хочу ничего о вас слышать!, - миссис Лофтли тоже поднялась из-за стола. – Кэти, если ты захочешь остаться, твой дом здесь! Мы с Томасом были рады принять тебя и полюбили, как родную дочь, и наша любовь по-прежнему с тобой…

   Голос тетушки Мэриан дрогнул, и Кэти поспешно выбралась из-за стола и обняла тетушку. Обе плакали, пока миссис Хаддон решительно продвигалась в сторону дверей, доктор Хаддон явно раздумывал, последовать за женой или остаться, а мистер Коллеран продолжал восседать за столом, как ни в чем ни бывало.

   Наконец, доктор Хаддон сделал выбор.

   - Мне жаль, Мэриан, что все так обернулось. Мы завтра же постараемся найти приличный пансион и съедем, - доктор взглянул на дочь. – Идем, Кэтрин, продолжим разговор в нашей комнате.

   - Извините, отец, но я не хочу сейчас ни о чем разговаривать, - Кэтрин прямо посмотрела на отца, нетерпеливо смахнув ладонью слезы. - Мне нужно подумать обо всем в своей комнате, но в одном я уверена - я поступлю так, как подскажет мне сердце!

   - Безмозглая девчонка, ты пожалеешь о своем упрямстве!, - крикнула от двери миссис Хаддон и вышла, а вслед за ней покинул ресторан и доктор Хаддон, больше ни разу не взглянув на дочь.

ГЛАВА 5

- Не надо так сильно огорчаться, милая, пройдет немного времени, и все образуется, - миссис Лофтли ласково и печально улыбнулась племяннице. - Ничего нельзя поправить только когда кто-то покидает нас навсегда...

   - Вы ведь все слышали, они уже все решили и не изменят своего мнения, - с горечью ответила Кэтрин.

   После того, как за миссис Хаддон и ее супругом с грохотом захлопнулась дверь ресторана, тетушка и племянница отправились в комнату миссис Лофтли. Им стоило некоторого труда избавиться от мистера Коллерана с его многословным выражением сочувствия "моим дорогим новым друзья", но через несколько минут они уже уютно устроились на маленьком диванчике, которые так любила тетушка Мэриан. Перед ними на колченогом столике стоял поднос с графином и двумя крошечными рюмками абрикосового ликера.

   - Но ты все еще можешь управлять своей судьбой. Вернее сказать, благодаря решению Томаса ты стала свободной в своих планах на будущее. Гостиница и в самом деле не приносит большого дохода, но обычно нам не приходилось тратить выручку от паба на содержание "Охотников и свиньи". Разве что когда у нас подолгу не было гостей или же мы затевали большой ремонт.

   - Вы знали, что дядя Томас составил это завещание?, - Кэтрин еще вчера хотела задать этот вопрос, но до сих пор у нее не было на это времени.

   - Нет, дорогая, он не посоветовался со мной перед тем, как изменить свое старое завещание. Возможно, он плохо чувствовал себя уже какое-то время и не хотел меня тревожить, понимая, что я непременно подумаю о самом плохом. Как бы там ни было, я не в обиде на Томаса, прошу, поверь мне! Одинокой женщине трудно справиться с таким огромным хозяйством, как паб и гостиница. Мне в любом случае пришлось бы продать что-то одно, и я не знаю, с чем бы мне было легче расстаться! Для нас это были как будто как двое детей, приносящих равно радостей и огорчений. Я уверена, Томас вовсе не помышлял о том, что ты захочешь продать "Охотников и свинью". Скорее, он видел нас обеих, поддерживающих друг друга и сохраняющих и паб, и гостиницу.

   - Но дядя знал, что я помолвлена!

   - Из твоих писем, дорогая, нам не показалось, что ты очень хочешь замуж за этого доктора. Хорошо, если мы ошибались, - миссис Лофтли тоже заговорила о том, что давно хотела спросить у Кэти.

   - Я уже не так уверена, как в тот день, когда приняла приглашение Дэвида, - созналась Кэтрин.

   - Я понимаю, ты хотела выйти замуж, чтобы сбежать из родительского дома, но от мужа ведь уже не сбежишь! Подумай хорошенько, милая! Теперь тебе не нужно выходить замуж против воли, даже не нужно возвращаться в Стоунфолл, если ты не захочешь! За то время, что ты провела у нас, я уверилась, что твой дом в Кромберри.

   - Я тоже!, - горячо воскликнула Кэти. - И я больше всего на свете хочу остаться, сейчас я понимаю это так явственно, как будто у меня в голове внезапно рассеялся туман! Но ведь вы же слышали, тетя Мэриан! Отец и мать считают, что я должна отдать им деньги, полученные от продажи гостиницы!

   - Ты можешь назначить им скромную, но регулярную пенсию, а не выплачивать сразу большую сумму, - возразила миссис Лофтли. - На это дохода хватит. По сути, тебе надо только решить вопрос с замужеством, чтобы понять, что делать дальше. Но с этим можно пока не спешить. Оставайся, поживи здесь, вспомни, каково это, заниматься нашим хлопотным делом. Пусть твои родители возвращаются домой без тебя, если, конечно, ты готова противостоять матери!

   - Несмотря на то, что вы говорили обо мне, я даже представить не могу, с чего начать. Управлять гостиницей совсем не то, что сидеть за конторкой и отмечать в книге приезжающих. Меня это пугает, вдруг я сделаю все не так... Наверное, лучше все же нанять управляющего? Только не мистера Коллерана!

   - Упаси господь нас от этого помощника!, - поморщилась тетя Мэриан. - Я уже жду не дождусь, когда он уедет, но, похоже, он решил остаться и навязать свое общество Фаррингтонам. Надеюсь, мистер Фаррингтон не будет с ним особенно церемониться и выставит вон.

   - Но что ему нужно? Этот мальчик даже не был ему родственником, да и его жена столько лет не вспоминала о племяннике!

   - Деньги, конечно же.

   - Деньги?, - недоумевающе переспросила Кэтрин.

   - Чтобы хорошо управляться с гостиницей, тебе надо научиться разбираться в людях, - назидательно произнесла миссис Лофтли. - По его виду и манерам понятно, что он не нажил в Австралии состояния и намерен как можно лучше устроиться в Англии. Его манеры, подобострастные и навязчивые одновременно... Я уже видела таких людей. Уверена, своего он не упустит и наверняка попросит у Фаррингтонов компенсацию за то, что по их вине он лишился опоры в старости...

   - Но они же не виноваты в гибели мальчика!

   - Кто знает, что там случилось на самом деле, - покачала головой миссис Лофтли. - Люди тогда сплетничали, само собой разумеется, говорили и о том, что мальчики могли поссориться, и во время потасовки Гил случайно упал в воду. Или Джеффри и вовсе вытолкнул друга из лодки, а затем представил все как несчастный случай.

   - Боже мой!, - ахнула Кэти. - Вы ничего этого не говорили, когда рассказывали о тех событиях.

   - Ни к чему пересказывать сплетни, тем более, давать Коллерану повод шантажировать Фаррингтонов, - пояснила тетушка. - Полицейские провели расследование и не нашли ничего подозрительного, а со временем слухи утихли. Но мы отвлеклись, дорогая, уже поздно, а день был таким тяжелым! Так вот, касательно управления гостиницей, я уверена, что ты справишься! Миссис Трилл с сестрой благополучно управляют магазином, а Глория успешно ведет дела в кондитерской... В конце концов, мы помним немало королев, которые правили целой страной, и у них это получалось на зависть всем врагам!

   - У этих королев были мудрые советники, - возразила Кэтрин, невольно представляя саму себя за высокой конторкой, будто на троне. Вот бы нарисовать это!

   - Советники у них, конечно, были, но правили-то они сами. И мы сможем получить добрый совет, если понадобится, у нас же есть друзья! А теперь иди спать, я того и гляди засну, не дойдя до постели, а ведь завтра к нам потянутся с визитами наши знакомые, и мне придется говорить с ними о Томасе, когда рана еще так свежа…

   Миссис Лофтли всхлипнула, и Кэтрин почувствовала угрызения совести. В самом деле, ее тетушке пришлось утром хоронить супруга и уже в тот же вечер вмешаться в войну за его наследство! Как жаль, что дядюшка Томас не может вернуться и навести порядок! Тетя Мэриан права, только смерть невозможно исправить!

   Кэти допила ликер из своей рюмочки и поднялась, чтобы пробраться к себе в комнату. Она надеялась, что мать не поджидает ее там, чтобы продолжить спор.

   - Чтобы с чего-то начать, я советую тебе разобрать бумаги в кабинете Томаса, - напутствовала племянницу миссис Лофтли. – Стол и шкафы набиты бумагами и письмами еще прежних хозяев «Охотников и свиньи», у Томаса вечно не хватало времени этим заняться. Кое-что можно сжечь, а что-то может быть интересным для тебя. Вдруг отыщется упоминание о знатных гостях, герцоге или даже иностранной принцессе! Такие сведения помогут нам привлечь новых постояльцев, если написать о нашей гостинице, например, в какую-нибудь газету. Или заплатить кучеру дилижанса, чтобы он рассказывал о нас путешественникам… Об этом стоит подумать, а пока тебе хватит занятия на несколько дней, к тому же, надо убедиться, что в ящиках не завалялось неоплаченных счетов, мы дорожим своей репутацией!

   Кэтрин пообещала выполнить любую работу, какую поручит ей тетушка, и, наконец, отправилась к себе. К ее радости, родители ей не встретились, и в покое своей спальни она решительно запретила себе думать о сегодняшнем скандале, оставив все переживания на завтра.

   Усталость и переживания одолели ее, и она заснула почти сразу, едва лишь ее голова опустилась на мягкую подушку. Но сны были беспокойными, и проснулась она засветло, неотдохнувшая и встревоженная. Что принесет сегодняшний день? В том, что мать не отступится и будет давить на нее, используя все доступные способы от слез до самых жестоких упреков, Кэти не сомневалась. И не видела способа избежать продолжения скандала. Разве что, напроситься погостить у Глории? Девочки будут рады, а если миссис Хаддон появится в Блантвилл-дейле, Глория выскажет ей все, что писала в своих письмах относительно домашней тирании.

   Нет, втягивать друзей в семейные ссоры Кэтрин не хотелось. Тетя Мэриан права, она уже не юная девушка, ей двадцать два года, и пора разрешить все проблемы самой. Надо только набраться сил и настроиться на борьбу, не давая волю слезам.

   С этими мыслями Кэтрин привела себя в порядок, надела унылое черное платье, собрала вьющиеся волосы в не очень аккуратный пучок и спустилась вниз. На кухне она выпросила у кухарки чашку чая и кусок вчерашнего пирога, стараясь не обращать на сочувственные и в то же время чрезмерно почтительные взгляды прислуги. Она еще не чувствовала себя хозяйкой, а слуги уже считали ее таковой, и это на следующий день после похорон мистера Лофтли!

   Миссис Лофтли еще не выходила из своей комнаты, как и другие постояльцы, и Кэтрин никем незамеченная проскользнула в кабинет дядюшки Томаса. Осмотрев кабинет, она решила начать со стола, а шкафы, плотно набитые пожелтевшими от времени пыльными бумагами и книгами, оставить на потом. Пожалуй, часа два она сможет провести в тишине и уединении.

   Кэтрин взглянула на часы на каминной полке – они остановились. Мистер Лофтли всегда заводил их сам, и слуги не догадались взять эту обязанность на себя. Кэтрин почувствовала, как давит на сердце тяжесть, и вышла в холл, чтобы узнать точное время. Увы, большие часы в холле тоже стояли. Она помрачнела, подумав о том, сколько часов в старой гостинице остановилось после того, как перестало биться сердце ее хозяина. Нет, так нельзя, нужно завести часы, собраться с силами и заняться делом.

   Развернувшись, она увидела Сэмюэля, спускавшегося по лестнице со стопкой свежих скатертей.

   - Доброе утро, мисс Хаддон! Вы чем-то обеспокоены?, - спросил он, заметив выражение лица девушки.

   - Я хотела узнать, сколько сейчас времени, и завести часы в кабинете дяди, но и здесь часы остановились… Боюсь, в обеих гостиных то же самое. Придется подняться в мою комнату и посмотреть там, надеюсь, горничные заводят часы хотя бы в номерах.

   - Вы правы, мисс, это наше упущение, я немедленно займусь этим, только отнесу на кухню скатерти, - бойко ответил лакей. – Вам не стоит утруждать себя, я узнаю время и заведу все часы в общих комнатах. В номерах это должны делать девушки, но Милли пока… Я напомню им с Салли, что нужно следить за часами.

   Сэмюэль виновато развел руками, и Кэтрин кивнула. Милли и ей не казалась расторопной, но со временем девушка должна была освоиться, иначе работа горничной не для нее.

   Кэти поблагодарила лакея и вернулась в кабинет дяди, к бумагам и остывающему чаю.

   Съев половину пирога, она, наконец, решилась открыть ящик стола.

   В столе было шесть ящиков, по три с каждой стороны, и Кэтрин знала, что самые свежие бумаги дядя хранил в среднем ящике с правой стороны, а верхний заполнить еще не успел. Слева же хранились записи о постояльцах и расходные книги прежнего владельца, те, что еще не перекочевали в шкаф к совсем уж старым бумагам. Эти книги Кэтрин собиралась просмотреть, чтобы выписать имена гостей, которые могли произвести впечатление на нынешних постояльцев. Если, конечно, такие бывали в «Охотниках и свинье».

   Весь старый хлам лучше всего было бы сжечь, а полки в шкафах заполнить книгами, которые могли бы читать постояльцы по вечерам. Устроить в кабинете что-то вроде библиотеки, где мужья могут уединиться и поговорить о политике, пока их жены сплетничают в Зале герцогини. Дядюшка Томас проводил в кабинете целые дни, занимался счетами и письмами, а большую часть дня сладко посапывал в своем кресле. Кэтрин не сможет проводить в кабинете столько времени, ей достаточно будет часа или двух по утрам, а в остальное время кабинет можно предоставить для нужд гостей.

   - Боже мой, я думаю о том, что можно изменить в обустройстве гостиницы, как будто я здесь хозяйка!, - опомнилась Кэтрин, замерев над раскрытой книгой, - Впрочем, я и есть хозяйка! Как мне к этому привыкнуть? И надо ли привыкать, если гостиницу придется продать? Навряд ли тетушка Мэриан всерьез верит, что я одна или даже мы вместе справимся с этой работой. Да и постояльцев явно не хватает… Может, мне начать писать картины и попытаться продать что-нибудь? Виды Крома и старой церкви? Или портреты вроде того, что висит в Будуаре леди Джейн? Вывесить картины прямо в холле!

   Девушка невольно улыбнулась, представив себе заголовок в местной газетенке: «Хозяйка гостиницы распродает портреты постояльцев! Торопитесь приобрести свой портрет, пока его не купил кто-нибудь другой!»

   В очередной раз поругав себя за легкомыслие, она занялась бумагами. Книга записей о постояльцах на каждый год заводилась новая, и с каждым годом чистых листов в ней становилось все больше и больше. Это должно было обеспокоить Кэтрин, не знай она, в чем причины оттока гостей.

   Решительно отмахнувшись от горьких воспоминаний, она разложила расходные книги и книги записей о постояльцах в две стопки на столе и достала папку со счетами.

   Сверять их с записями о произведенных расходах было непросто, почерк дяди Томаса с каждым месяцем становился все более неуверенным, и через час или полтора у Кэти заболели глаза, но она убедилась, что тетя Мэриан была права. Среди счетов оказалось несколько неоплаченных, и Кэтрин отложила их, чтобы позднее решить проблему вместе с миссис Лофтли.

   Сэмюэль зашел и завел часы, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не тревожить молодую хозяйку, но мисс Хаддон его даже не слышала, поглощенная своим занятием.

   Добравшись до начала текущего года, она убедилась, что больше неоплаченных счетов нет, и протерла глаза.

   - Как это тяжело!, - пожаловалась она неизвестно кому. – И жалованье слугам тоже не выплачено. Ох, выходит, это я теперь должна платить им! А я даже не знаю, много или мало им платят, довольны ли они… И об этом тоже надо поговорить с тетушкой!

   Миссис Лофтли зашла пожелать племяннице доброго утра и осталась довольна увиденным, но не задержалась, чтобы поговорить подольше. Она тоже решила, что пора заняться делом, пока тоска не прогрызла в ее сердце огромную дыру, и собиралась встретиться с управляющим пабом, чтобы проверить счета и составить список всего, что необходимо сделать или купить в ближайшую неделю.

ГЛАВА 6

Кэтрин аккуратно сложила оплаченные счета обратно в ящик вместе с расходной книгой на текущий год, а три другие книги решила убрать в шкаф после того, как там появится свободное место. Книг записей постояльцев было намного меньше, да и те новая хозяйка собиралась сохранить только за последние десять лет. А из старых лишь те, в которых есть упоминания знаменитых гостей. Все остальное сгорит в камине, и в кабинете станет легче дышать!

   Довольная собой, она прошлась по комнате, чтобы дать отдых глазам, посмотрела в окно, выходящее во двор, и недовольно нахмурилась, увидев, как Милли кокетничает с каким-то мужчиной. Скорее всего, это был поставщик мяса или молока, и Кэти подумала, что ей придется сделать горничной замечание. Без Сары гостиница показалась ей чуть более запыленной, чем прежде, необходимо вернуть ей прежний опрятный вид.

   Кэтрин снова вернулась за стол и открыла нижний ящик. Сверху на потемневших от времени книгах в кожаных переплетах лежал большой желтый конверт. Девушка достала его и повертела в руках, никаких надписей на конверте не было. Стоит ли ей вскрывать его? Личные письма дядюшка Томас хранил в широком низком ящике, закрепленном под столешницей между тумбами. Может быть, он забыл об этом конверте или же случайно положил отдельно от остальной переписки?

   Вскрыть конверт она не успела – дверь резко распахнулась, ударившись о стену, и в кабинет решительно вторглась миссис Хаддон, на ходу развязывавшая ленты старомодной черной шляпки.

   - Иди и собери свои вещи, мы уезжаем, - сказала она безо всякого приветствия.

   Внутри у Кэтрин словно все сжалось. Точно такое же чувство она испытала, когда в прошлый раз мать потребовала ее возвращения домой, только тогда это было письмо, а сейчас миссис Хаддон стояла посреди комнаты, и ее холодный, требовательный взгляд, казалось, мог приморозить Кэти к спинке кресла.

   - Уезжаем?, - Кэтрин не нашла ничего лучше, как переспросить, ее мысли бессвязно заметались в голове.

   - Мы с твоим отцом нанесли визит доктору Голдблюму, и он любезно посоветовал нам подходящего стряпчего, - нетерпеливо объяснила миссис Хаддон. – В три часа этот человек придет сюда, и ты подпишешь необходимые бумаги для продажи гостиницы. В половине четвертого прибудет экипаж местного возчика, Харта, и отвезет нас в Торхилл, где мы сможем сесть на поезд до Уолтона.

   Кэтрин на непослушных ногах поднялась с кресла и уставилась на мать. Как бы ни хотелось ей оказаться подальше от этого места, прояснить все следовало здесь и сейчас.

   - Я ведь уже говорила вчера, что не стану продавать гостиницу, - она постаралась говорить ровным тоном, чтоб не злить мать, хотя в глубине души и понимала, что это неминуемо.

   Миссис Хаддон резко взмахнула рукой с зажатой в ней сумочкой, как будто хотела ударить дочь.

   - Я и твой отец готовы были простить тебе вчерашнюю выходку в надежде, что вся эта ерунда пришла тебе в голову из-за расстроенных нервов. Ты любила Томаса и хочешь сохранить память о нем, мы можем это понять. Но, почему я должна это повторять?, нам нужны средства, и у тебя нет никаких способностей, чтобы вести дела гостиницы, пусть даже и не такой уж большой! Так что, прекрати этот нелепый спор и иди собирать вещи, я ни одного часа лишнего не останусь под этой крышей!

   - Почему вы не попросите денег у Джонатана или Маргарет?, - в отчаянии воскликнула Кэти, не зная, как ей избавиться от чувства вины. – Они ведь богаты и могли бы…

   - Потому что это не их вина, что твой отец потерял репутацию и едва сводит концы с концами!, - оборвала ее миссис Хаддон.

   - Похождения Джонатана ославили Хаддонов на всю страну, разве это не повлияло на репутацию нас всех?

   - Твой брат поступил дурно, но он мужчина! И сейчас мы не будем судить его. Не заставляй меня повторять десять раз, Кэтрин! Иди и собери свои вещи, мы возвращаемся домой!

   - Мой дом здесь!, - вот она и произнесла эти слова.

   - О, конечно, я понимаю, чего бы ты хотела! Сидеть за конторкой в холле, улыбаться гостям, а затем изображать их на своих непотребных рисунках! И сплетничать с такими же легкомысленными подругами! Нет уж, этому не бывать, ты подпишешь доверительное письмо и поедешь с нами, как и подобает примерной дочери и невесте!, - миссис Хаддон сорвалась на крик, и Кэтрин мимолетно порадовалась, что их с матерью разделяет стол.

   - Вы всегда указываете отцу, как поступать, а вы ведь тоже женщина! Почему вы думаете, что я не справлюсь с заботами о гостинице? Я не хочу отдавать в чужие руки детище дяди Томаса и не буду этого делать! Я ничего не подпишу и никуда не поеду!, - теперь кричала и Кэтрин, позабыв о том, что их могут услышать слуги и гости.

   Пораженная этим отпором, миссис Хаддон несколько мгновений просто глубоко дышала, приоткрыв рот. Затем сделала шаг вперед, едва не задев стол. Кэтрин невольно подалась назад.

   - Неблагодарная девчонка! Как ты смеешь говорить со мной подобным образом? Отец избаловал тебя, и ты стала совершенно неуправляемой! Как можешь ты сравнивать себя со мной? Сначала воспитай троих детей, научись вести дом, а уж затем рассуждай о каких-то там делах!

   - Я могла бы посылать вам часть дохода от гостиницы, - голос Кэтрин звучал неуверенно, и она почувствовала досаду. Ну почему, почему она не может быть решительной и смелой, как Глория или Бетси?

   Миссис Хаддон попросту взбеленилась, услышав слова дочери.

   - Так вот что ты предлагаешь, унизить родителей жалкими подачками?,- завопила она, - Мне довольствоваться милостыней от собственной дочери, когда я должна была получить все, не будь мой брат таким идиотом?! С меня довольно! Или ты немедленно просишь прощения и идешь собирать вещи, а перед отъездом встретишься со стряпчим, или у тебя больше нет семьи! И пусть тебя вразумляет твой жених, может, у него это лучше получится! Я же больше не намерена терпеть твое... твои...

   У миссис Хаддон перехватило дыхание, и Кэтрин ринулась было к ней, испуганная: вдруг у матери случится удар? Но в оставленную открытой дверь внезапно вошел доктор Хаддон.

   Скорее всего, он ожидал в холле, чем закончится разговор матери и дочери, и поспешил на крики супруги.

   - Дорогая, успокойся, прошу тебя! Ты навредишь своему здоровью!, - он подхватил жену под руку и попытался подвести к стоящему у стола жесткому стулу. Но миссис Хаддон решительно вырвала руку.

   - Это все ваше воспитание, сэр! Посмотрите только на нее, она не желает слушать меня и собирается бросить нам несколько грошей, как кость приблудной собаке! Я столько раз говорила вам, что вы совершаете ошибку, поощряя эти ее насмешки над соседями, достойными людьми, и мерзкие рисунки!

   "Ошибка отца в том, что он женился на вас", - захотелось сказать Кэти, но она не осмелилась.

   - Я устал от всего этого, - обернулся к дочери доктор Хаддон. - Мы с твоей матерью решили, как будет лучше для тебя и твоей семьи, и ты должна подчиниться, только и всего.

   - Я не подчинюсь, - спорить с отцом Кэти было намного тяжелее, чем возражать кричащей матери, но она понимала: если сдастся сейчас, для нее все кончено. - Мне жаль огорчать вас, но я не продам дядино наследство и не вернусь в Стоунфолл, даже если вы откажетесь от меня...

   Она заплакала, но отец не смягчился, неприятно пораженный решимостью ее слов.

   - Что ж, тогда нам больше не о чем с тобой говорить, - доктор Хаддон развернулся и потянул за собой жену.

   - Ты раскаешься, Кэтрин, но будет поздно!, - на глазах миссис Хаддон невесть откуда взялись слезы. - Я не приду на твою свадьбу, не благословлю тебя, и я напишу в своем завещании, чтобы тебя не пустили к моему гробу, когда ты со слезами явишься молить о прощении!

   Доктор Хаддон сурово взглянул на дочь и помедлил, надеясь, что неразумное дитя бросится ему на шею и попросит прощения, как часто бывало прежде. Вот только Кэти уже не была маленькой девочкой, боль разрывала ей грудь, но она не пошевелилась, только опустила голову и молча смотрела, как слезы капают на стол дяди Томаса.

   - Что ж..., - отец не договорил, обнял за талию миссис Хаддон, и оба вышли из комнаты.

   Оцепенев, Кэтрин как будто издалека слышала, как мать продолжает бурно возмущаться поведением дочери. Скорее всего, они с доктором Хаддоном поднимались по лестнице, так как голос миссис Хаддон становился все тише и тише, а над головой девушки заскрипел потолок.

   Некоторое время она так и стояла, опираясь ладонями о край стола и не вытирая слез, пытаясь выровнять дыхание и не дать слезам превратиться в бурный поток рыданий. Хватит с нее и того, что они с тетушкой Мэриан оплакивают дядю Томаса, проливать бесконечные слезы из-за жестокости родителей она больше не станет!

   Слезы упрямо продолжали стекать по ее лицу, щекоча кончик носа и падая с него на стол, пока она не заметила влажные круги на лежащем посередине желтом конверте. Только теперь Кэти опомнилась.

   - О, господи, что, если в конверте лежит какой-то важный документ, а мои слезы размоют чернила!

   Девушка поспешно вытерла лицо рукавом платья, не тратя время на поиски платка, и схватила со стола конверт. Держа его в вытянутых руках, чтобы снова не закапать слезами, Кэтрин перевернула конверт и, увидев, что он не запечатан, со всей возможной осторожностью вытащила наружу лист плотной бумаги, украшенный вензелем.

   - Господи, что это такое?, - ахнула она вслух и принялась торопливо читать.

   С первых же слов она поняла, что держит в руках завещание, и ее на мгновение пронзил страх. Что, если это другое, более новое, завещание, в котором мистер Лофтли оставляет гостиницу своей сестре? Но ее опасение развеялось так быстро, как она способна была читать припухшими от слез глазами.

   К ее величайшему удивлению, она держала в руках завещание Подрика Уоллеса Плама! И означенный Подрик Уоллес Плам оставлял все свое имущество, восемьсот фунтов и проценты с этой суммы, приюту для бедняков в Кромберри! Душеприказчиком Плама назначался мистер Лофтли, за что ему предлагалось забрать лодку Плама и распорядиться ею по собственному разумению.

   - Восемьсот фунтов! Откуда у бродяги такая сумма? Может быть, он был не в себе, когда писал этот документ, или я что-то неправильно поняла?, - Кэти подошла к окну и при более ярком свете перечитала документ еще раз. За два дня она видит второе завещание, и оно столь же поразительно, что и первое, сообщающее о последней воле дядюшки Томаса.

   В это самое врем из паба вернулась миссис Лофтли, и, едва войдя в кабинет, заметила неладное.

   - Ты опять плакала?, - спросила она.

   Кэтрин кратко пересказала подробности ссоры с родителями, губы ее задрожали, но тетушка Мэриан не собиралась поощрять бесконечные стенанья.

   - Скоро твои родители уедут домой, а мы останемся здесь и с помощью друзей постараемся справиться и с горем, и с заботами, - сказала она. - Пройдет месяц или два, и все наладится. Твои родители любят тебя и однажды перестанут сердиться.

   - Мать всегда больше любила старших детей, - пожаловалась Кэтрин, - Но отец... Мне казалось, я его любимица, а сейчас он ведёт себя так, будто я чужая...

   - Он просто не хочет спорить с миссис Хаддон. К тому же, возможность получить солидную сумму за гостиницу является непреодолимым соблазном для обоих твоих родителей. Они хотят сделать свою жизнь в старости комфортной и беззаботной, и ты с твоим упрямством сейчас кажешься им препятствием на пути к желаемому.

   - Но дядя Томас не обязан был ничего оставлять нашей семье, родители не должны были ожидать что-то сверх какой-нибудь памятной вещицы!, - возразила Кэти.

   - О, перестань, дорогая, когда людей зовут на слушание завещания, они всегда надеются, что и им что-нибудь перепадет!

   - О, тетушка, посмотрите, что я нашла в нижнем ящике стола, - спохватилась Кэтрин и протянула тетке обнаруженный ею документ.

   - Что это? Еще одно завещание Томаса?, - миссис Лофтли так поспешно схватила бумагу, как будто опасалась, что супруг в новом завещании отобрал у нее даже паб.

   - Это завещание, но не дяди Томаса!, - воскликнула Кэтрин, представляя, как сейчас удивится тетушка.

   Миссис Лофтли оправдала ожидания, она торопливо прочитывала документ, вскрикивая едва ли не после каждого прочитанного слова.

   - Подрик Уоллес Плам, вы только подумайте! Святые угодники, восемьсот фунтов! Когда у него за всю жизнь не было сразу даже восьми! Да на эти деньги приют сможет оборудовать настоящую больницу и останется на дополнительную спальню, сейчас-то старики едва ли не друг на друге спят! И он оставил Томаса своим душеприказчиком!

   - Почему же дядюшка не рассказал никому об этом завещании после смерти Плама?, - задала Кэтрин вопрос, мучавший ее последние десять минут.

   Миссис Лофтли подняла на племянницу озадаченный взгляд, потом снова взглянула на завещание.

   - Оно составлено восемь лет назад, и не у нас, а в Торхилле. Поэтому после смерти Подрика никто и не стал требовать исполнения его последней воли. Должно быть, Томас положил завещание в дальний ящик и совсем забыл о нем.

   - И что же нам теперь с ним делать?, - спросила Кэти.

   - Завтра возвращается миссис Дримлейн. Она наверняка пригласит на чай судью Хоуксли, они уж такие друзья, и мы попросим его помочь исполнить последнюю волю старого Подрика.

   - Но ведь судья вышел в отставку, - возразила Кэти. Из писем друзей ей было известно и об этом.

   - И очень скучает, не зная, чем себя занять, поверь мне! С появлением у нас собственного полицейского инспектора главный констебль Грейтон уже не так часто обращается к помощи мистера Хоуксли в решении сложных загадок, и бывший судья будет только рад заняться этим. Ни ты, ни я не сможем отправиться в Торхилл, а у Хоуксли есть и время и средства найти этого стряпчего и банк, в котором лежат деньги. Если, конечно, они существуют на самом деле.

   - Вы думаете, старик помутился рассудком, когда составил это завещание?, - Кэтрин, конечно, очень хотелось встретиться с бывшим судьей Хоуксли, которого осмеливалась считать в числе своих друзей.

   - Вот уж не думаю!, - фыркнула миссис Лофтли. – Подрик даже спьяну сохранял рассудок, а восемь лет назад он был еще моложе и сообразительнее. Конечно, ему платили за разные услуги, найти утопленника, перевезти на другую сторону Крома, если до моста было далековато, выловить из реки вещь, которую случайно обронили… Но все это была сущая ерунда по сравнению с восьмистами фунтами!

   - Может быть, он украл эти деньги?

   - Подрик браконьерствовал, это верно, но вором его люди не считали, - миссис Лофтли обескураженно покачала головой. – Конечно, кто его знает, может, и ограбил кого-нибудь в давние времена, а затем, спустя много лет, усовестился и решил отдать деньги на благое дело. Так или иначе, сперва надо разыскать стряпчего, может, Плам ему и рассказал, откуда эти деньги. Давай уберем этот документ обратно в ящик и подождем, пока все не прояснится! Тебе пора умыться и привести в порядок волосы, скоро придут с визитами наши друзья, и даже в горе мы должны выглядеть достойно!

   Миссис Лофтли, дочь аптекаря, говорила сейчас, как настоящая леди, и Кэтрин послушно убрала завещание в ящик, положив влажный конверт отдельно, и пошла к себе, как и вчера, надеясь, что не встретит в коридоре родителей.

   Чайный стол был накрыт в Зале герцогини, и в положенное время миссис Лофтли и ее племянница приготовились встречать друзей, пришедших укрепить их дух.

   Если вчера во время поминального завтрака все разговоры велись о мистере Лофтли и его достоинствах, то сегодня беседа сосредоточилась на будущем его вдовы и других наследников. Разумеется, главной из которых была его племянница мисс Хаддон, ведь что проку говорить о слугах, которые получили по пять фунтов, или о церковной кружке, в которую надлежало положить целых десять фунтов?

   Рядом с сидевшей на маленьком диванчике Кэтрин в какой-то момент оказался молодой доктор Голдблюм, в то время как у чайного стола его отец расточал любезности миссис Лофтли.

   Кэтрин показалось, что ее собеседник с каким-то новым интересом рассматривает обстановку гостиной, а его расспросы о ее планах относительно гостиницы показали, насколько ее подруги были правы. Несколькими намеками молодой доктор Голдблюм дал понять, что всегда высоко ценил достоинства мисс Хаддон и был уверен, что ее дядя также их оценит. И теперь самодовольный молодой человек был рад, что не ошибся, и мисс Хаддон обрела заслуженные блага.

   Кэти был неприятен этот разговор, и она постаралась перебить бесцеремонного поклонника, спросив, как обстоят его собственные дела. Увы, Голдблюм, кажется, воспринял ее вопрос как проявление ответного интереса и чрезмерно подробно принялся рассказывать о практике, которую разделил с отцом.

   - Моими услугами пользуются знатные и состоятельные семьи, но я не оставляю своим вниманием и бедняков, фермеров и простых работников, хотя этот труд и не приносит мне выгоды. Но я расцениваю его как свою христианскую миссию, - он сделал паузу, ожидая одобрения Кэтрин, и после ее кивка продолжил. - К тому же, я надеюсь очень скоро улучшить свои дела, что позволит мне съехать от отца и жить собственным домом. А дому, как известно, требуется...

   По умильному взгляду его выпуклых светлых глаз Кэти поняла, что он скажет дальше, но от слишком уж откровенного намека ее спасла подсевшая к ней на диван Глория.

   - А где же доктор и миссис Хаддон?, - бесцеремонно перебила она напыщенного молодого человека.

   - Мои родители уезжают сегодня, и сейчас они собираются в дорогу, - произнесла Кэтрин заготовленную ими с тетей Мэриан фразу, хотя ей очень хотелось пересказать подруге подробности вчерашнего и сегодняшнего скандалов. Уж Глория нашла бы, как утешить ее, но с этим придется подождать.

   Однако же, миссис Блантвилл была достаточно сообразительна, чтобы по тону и выражению лица Кэтрин заподозрить неладное.

   - Как жаль, что я не успела выразить миссис Хаддон свое сочувствие!, - те, кто забыл или не знал, что Глория не один год выступала на подмостках, ни на мгновение не усомнился бы в ее искренности. – Ты не проводишь меня в их комнату? Я не задержу их надолго!

   Кэтрин на мгновение растерялась, но, проследив за взглядом Глории и увидев входящего в Зал герцогини викария Бленчарда, торопливо поднялась с дивана.

   Обе извинились перед доктором Голдблюмом, который с довольно кислой миной отправился поболтать с миссис Трилл и ее сыном. Мистер Трилл вот-вот должен был сдать экзамены в университете, а на пасхальные каникулы приехал в Кромберри к матери и тетке.

   В маленьком коридорчике Кэти удивленно обернулась к подруге, но миссис Блантвилл лишь схватила ее за руку и повлекла за собой в кабинет мистера Лофтли. Захлопнув за ними дверь, Глория прислонилась к ней спиной и посмотрела на подругу.

   - А теперь быстрее расскажи мне о том, чего я еще не знаю!, - громким шепотом воскликнула она. – По твоему унылому виду понятно, что твоя печаль связана не только со смертью доброго мистера Лофтли! Ты рассорилась с родителями?

   - Да, и еще как!, - подтвердила Кэти и, понимая, что Глория не успокоится, пока все не узнает, поторопилась как можно более кратко изложить суть разногласий с доктором и миссис Хаддон.

   - Да уж, даже моя мать не была бы так сурова со мной в подобной ситуации!, - Глория отошла от двери и обняла подругу, которая, конечно же, не могла удержаться от слез. – Потерпи, пусть они уедут, а вы с теткой успокоитесь и сможете начать все сначала. Едва только ты займешься делами гостиницы, у тебя не будет времени на слезы и сожаления!

   - Я не знаю, правильно ли я поступаю, отказываясь послушать родителей, - вздохнула Кэти. – И потом, есть еще Дэвид… Матушка нажалуется ему на меня, и он, конечно, спросит у меня, почему я веду себя так дерзко….

   - Он не твой муж, и ты не обязана покоряться ему, - Глория небрежно махнула рукой, словно отгоняя гадкий запах. – Просто не думай о нем сейчас, есть дела и поважнее! Теперь у тебя не будет недостатка в женихах, если ты вдруг надумаешь сменить своего доктора на кого-то другого!

   - Только не доктора Голдблюма!, - содрогнулась Кэтрин.

   - Отца или сына?, - захихикала Глория. – Старший доктор, между прочим, вдовец, и вполне может захотеть прибрать к рукам паб твоей тетушки вместе с ней самой!

   - Боже, прекрати меня пугать!

   - Ну, а что ты думала? Миссис Лофтли почти молода и довольно хороша собой, она еще может выйти замуж и даже родить ребенка, если сильно поторопится! Подумать только, в Кромберри появилось сразу две завидные невесты! Неудивительно, что миссис Трилл притащила своего сыночка, а преподобный Бленчард притащился сам!, - не унималась Глория.

   - Все, довольно, если я не хочу думать о собственном женихе, то о чужих молодых людях тем более! Идем в гостиную, скоро придет Бетси!

ГЛАВА 7

Около трех часов в гостиную вошел Сэмюэль и направился прямо к Кэтрин.

   - Мисс Хаддон, ваши родители просят вас зайти ненадолго в кабинет, - тихо сообщил он.

   Кэтрин вздохнула и поднялась, извинившись перед мисс Степлз и викарием Бленчардом, которые сменили миссис Трилл и ее сына, чтобы выразить дружеское участие мисс Хаддон. Признаться, к этому часу Кэти уже хотелось бы, чтобы река сочувствующих поскорее иссякла, но идти в кабинет она хотела куда меньше. Неужели она и вправду поверила, что ее мать сдалась и уедет, не попытавшись напоследок еще раз заставить дочь подчиниться?

   Кэтрин бросила беспомощный взгляд на Глорию, и та едва заметно кивнула.

   В дверях кабинета стояла миссис Хаддон. При виде дочери она отступила в сторону, пропуская Кэтрин внутрь.

   Прежде всего девушка увидела сидящего за столом тщедушного седого человечка с разложенными перед ним бумагами. Доктор Хаддон, сцепив руки за спиной, смотрел в окно и повернулся, лишь когда заговорила его супруга:

   - Кэтрин, это мистер Бриннс. Он составил документ, согласно которому ты доверяешь ему заняться продажей "Охотников и свиньи". Из полученных денег он оставит себе небольшое вознаграждение, остальное будет положено в банк на мое имя. В дальнейшем мы определим, какая сумма будет выделена в качестве твоего приданого. Подпиши документ, и у тебя еще останется немного времени, чтобы собраться. Я помогу тебе.

   Кэтрин не сразу нашлась с ответом. Мать говорила так спокойно, как будто не было между ними никаких разногласий, как будто все оговорено и решено, остается лишь небольшая формальность, и дело улажено! Разумеется, при мистере Бриннсе родители не станут напоминать Кэти о недавних ссорах, но сделать вид, что их вовсе не было! Девушка сделала несколько шагов вглубь комнаты, собираясь с силами.

   - Мистер Бриннс, я прошу прощения за то, что вам пришлось потратить время напрасно. Я заплачу вам за это неудобство, - она почувствовала гордость из-за того, что голос ее звучал так же невозмутимо, как у матери. - Я не собираюсь подписывать никакие бумаги. И продавать гостиницу также не входит в мои намерения.

   - Но... как же... Ваша матушка заверила меня.., - забормотал человечек, глядя на Кэтрин мутными серыми глазками.

   - Матушка ошиблась, - любезно ответила Кэтрин и развернулась к двери. - Пришлите мне счет за ваши труды.

   Мать преградила ей путь.

   - Я все же надеялась, что ты одумаешься, - прошипела она. – Что ж, отныне ты сирота, у тебя больше нет родителей! Живи, как знаешь, мы с твоим отцом ничего не хотим о тебе слышать!

   - Почему вы так жестоки ко мне? Неужели ваша родительская любовь зависит от денег?, - не выдержала Кэтрин, тотчас позабыв о мистере Бриннсе.

   - И ты еще упрекаешь меня!, - закричала в ответ миссис Хаддон. – Ты обрекла нас на нищету и не хочешь помочь, когда это в твоих силах! И после этого предательства смеешь говорить о любви?

   - Довольно, дорогая, этот разговор только огорчит нас всех, но ни к чему не приведет, - за спиной Кэтрин послышался голос доктора Хаддона. – Наша дочь решила жить собственным разумением, что ж, пусть попробует. Больше мы ничего не можем сделать.

   Отец обошел оцепеневшую от этих ужасных слов Кэтрин и попытался вывести миссис Хаддон из кабинета, но та, кажется, не могла признать поражение и собиралась вновь осыпать дочь упреками и требованиями.

   К счастью для Кэти, в дверях появилась Глория. Она заметила молчаливый призыв подруги и поспешила на помощь, хоть и не сразу поняла, в чем дело. Однако, стоило ей выйти из Зала герцогини, как до нее донеслись выкрики миссис Хаддон, и все сразу стало ясно.

   - О, я прошу прощения, что прерываю вас, - самым любезным тоном произнесла она, - Кэтрин, мне необходима твоя помощь, ты могла бы уделить мне немного времени прямо сейчас?

   Уже готовая разразиться слезами Кэтрин благодарно взглянула по подругу и кивнула. Миссис Хаддон развернулась к Глории.

   - Как смеете вы прерывать наш разговор с дочерью? Вы правда считаете, что превратились в леди, заставив джентльмена жениться на вас? Это благодаря вашему дурному влиянию моя дочь превратилась в непокорную, взбалмошную девицу!

   Кэтрин ахнула, мистер Бриннс, о котором все забыли, издал какое-то восклицание.

   Глория только хмыкнула. За свои двадцать два года она слышала вещи и похуже.

   - Будь вы в моем доме, я велела бы слугам вышвырнуть вас вон. Но вы в доме у Кэтрин, и она может сделать это после всего, что вы ей наговорили, жаль только, она слишком добросердечна! Я бы никогда не простила своей матери такую жестокость! Все друзья Кэти искренне рады, что теперь она не зависит от вашей милости и может, наконец, освободиться от всего, что душило ее в этом вашем Стоунфолле!

   - Вы оскорбляете мою жену, миссис Блантвилл!, - доктор Хаддон сурово смотрел на Глорию, но молодую женщину это не смутило.

   - Она оскорбила меня, а ее жадность оскорбляет всю вашу семью! Неужели вы не понимаете, как отвратительно это выглядит, шантажировать собственную дочь и желать отнять у нее возможность быть счастливой?, - парировала Глория. – Уезжайте и оставьте Кэтрин в покое!

   Кэтрин прижала ладонь к губам, чтобы сдержать вскрик. Похоже, она уже не рада была помощи, хотя ей следовало бы подумать о том, что лишенная подобающего воспитания Глория не станет стесняться в выражениях, стоит кому-то задеть ее или ее близких.

   Миссис Хаддон открывала и закрывала рот подобно выловленной рыбе, лежащей на дне лодки. Злоба призывала ее продолжить скандалить, ей хотелось дать Глории пощечину, но остатки здравого смысла останавливали ее. Эта бесстыжая актрисулька теперь – супруга джентльмена, пусть даже растерявшего репутацию, и сплетни о ссоре с ней неминуемо дойдут до Стоунфолла. И тогда чопорное местное общество лишит миссис Хаддон своего сочувствия, а доктора Хаддона – остатков практики. Этого нельзя было допустить.

   И миссис Хаддон сдалась, теперь уже окончательно. Не глядя на посторонившуюся миссис Блантвилл, она прошествовала к лестнице, чтобы в своей комнате высказать все, что она думает об этой мерзавке, осмелившейся вмешаться в дела ее семьи. А заодно и о неблагодарной дочери, которая будет злорадствовать над поражением несчастной матери.

   Доктор Хаддон последовал за женой, так же не взглянув ни на Кэтрин, ни на ее решительную подругу, а мистер Бриннс, успевший собрать свои бумаги, бочком проскользнул в дверь кабинета вслед за ним и со всей возможной скоростью устремился к входной двери. Ему не терпелось сбежать с поля битвы и поскорее рассказать обо всем услышанном и увиденном миссис Бриннс. Подумать только, как повезло наследнице мистера Лофтли! С такой защитницей, как миссис Блантвилл, вряд ли кто сумеет совладать! Теперь всему Кромберри придется считаться с мнением мисс Хаддон, несмотря на ее молодость! Пожалуй, дамам-попечительницам стоит пригласить ее в благотворительный комитет, а ему самому, выждав подобающее время, нанести ей визит и предложить свои услуги, не упоминая о сегодняшних событиях.

   Кэтрин едва заметила, как исчез этот человечек. Она позволила Глории обнять себя и выслушала несколько утешительных слов, а также весьма нелестных высказываний в адрес миссис Хаддон и ее бесхребетного супруга, так легко отринувшего отцовскую любовь.

   К своей радости, Кэти сумела удержаться от рыданий, и, когда они вместе с подругой вернулись в гостиную, обе выглядели почти безмятежно.

   Бетси Харт уже собиралась возвращаться домой, но успела шепнуть Кэтрин, что ждет ее послезавтра на обед. Мало-помалу разошлись и другие гости, и Кэтрин, наконец, осталась в обществе лишь тети Мэриан и Глории, которая твердо решила не уезжать из гостиницы, пока ее не покинут родители Кэти.

   Когда стрелки на больших старинных часах вот-вот должны были показать четыре часа пополудни, в Зал герцогини заглянул доктор Хаддон. Не глядя ни на дочь, ни на миссис Блантвилл, он обратился к миссис Лофтли:

   - Мы с супругой уезжаем, экипаж уже ждет нас. Я хотел бы поблагодарить вас за гостеприимство, Мэриан, и извиниться за причиненное беспокойство. Надеюсь, со временем вы сумеете справиться со своим горем, и желаю вам благополучия в будущем!

   Миссис Лофтли ответила любезностью на любезность, но не пошла провожать своих родственников, так как видеть миссис Хаддон было выше ее сил. Кэтрин отвернулась, чтобы скрыть слезы – даже на прощанье отец не сказал ей ни одного ласкового слова. Да что там, он вообще ничего не сказал дочери. И это было для девушки во сто крат обиднее, чем неистовый гнев матери.

   - Не расстраивайся так, дорогая! Твои родители не смогли увезти тебя силой, как сделали бы, живи мы триста лет назад, - весело заявила Глория. – Они уехали, а ты осталась, и все твои друзья постараются скрасить период траура по мистеру Лофтли. Послезавтра ты обедаешь у Бет, а на следующий день мы ждем тебя и миссис Лофтли к себе.

   - Прилично ли это, разъезжать по гостям так скоро после похорон Томаса?, - засомневалась миссис Лофтли.

   - Для какой-нибудь там герцогини это, должно быть, было бы нарушением всех возможных правил, но мы ведь с вами не герцогини!, - фыркнула Глория. – Вам не стоит сидеть тут одним и проливать бесконечные слезы целыми днями, на это у вас будет время утром! Как ни жаль мистера Лофтли, вам надо беречь себя, он бы наверняка не хотел, чтобы вы заболели от горя!

   С этим трудно было не согласиться. Хотя порой слова нынешней миссис Блантвилл шокировали ее собеседников, она частенько оказывалась права в своей житейской практичности.

   Когда Сэмюэль доложил, что экипаж Джона Харта увез доктора Хаддона и его супругу, Глория засобиралась домой.

   - Я оставила для вас на кухне коробку «Утешения», - сообщила она на прощанье. – Мне не хотелось, чтобы их съели прожорливые Голдблюмы или этот викарий Бленчард со своими голодными глазами! А теперь мне пора, меня ждут дома к шести, а я еще хотела бы заскочить в кондитерскую!

   Тетушка Мэриан невольно фыркнула и тут же едва не подскочила на диване.

   - Ах, боже мой! Около шести к нам приедут новые гости! Надо проверить, готова ли для них Спальня баронессы! Как бы Милли не забыла что-нибудь!

   - Это состоятельные люди?, - заинтересовалась Кэтрин, ведь Спальня баронессы была одним из самых дорогих номеров. Глория задержалась в дверях, чтобы удовлетворить свое любопытство.

   - Мистер и миссис Эшфилд, - сообщила миссис Лофтли. – Они приходятся родственниками Фаррингтонам и довольно состоятельны, насколько мне известно.

   - Тогда почему же они не останавливаются у Фаррингтонов?, - удивилась Глория. – Я слышала, они вот-вот приедут.

   - Ох, тут все так запутанно…, - тетушка Мэриан покачала головой. – Фаррингтоны и Эшфилды враждуют уже несколько поколений, но не спрашивайте меня, из-за чего. Это известно только им самим и, вероятно, их близким друзьям. Ситуация усложняется еще и тем, что Эшфилды унаследуют все имущество Фаррингтонов, если их род прервется. К счастью, у мистера Фаррингтона два сына, и Эшфилдам можно забыть об этом наследстве на много лет, а, может быть, и навсегда, если у Джеффри и Марка будет много сыновей.

   - Тогда зачем же они приезжают?, - спросила Кэтрин.

   - Я не знаю, дорогая, я всего лишь получила письмо от мистера Эшфилда с сообщением даты и времени, - пожала плечами миссис Лофтли. – Может быть, они решили прекратить вражду и воспользовались тем, что Фаррингтоны вернулись в Англию, чтобы нанести визит, или же, наоборот, собираются высказать в лицо Фаррингтонам какие-то претензии… Как бы там ни было, они наши гости, и мы постараемся принять их как можно лучше, невзирая на наши горести.

   Кэти кивнула, в словах тетушки она уловила намек на то, что ей надлежит больше заниматься гостями, раз уж она теперь хозяйка гостиницы.

   - Я поднимусь в Спальню баронессы и все проверю, - предложила она. – И найду Милли, если она что-то не доделала.

   - Ах, милая, я так благодарна тебе, - явно обрадовалась тетушка Мэриан. – Признаться, все эти тягостные разговоры утомили меня, и я охотно прилегла бы на часок.

   Кэтрин кивнула и поторопилась наверх, а Глория уехала куда в более радостном настроении, нежели то, с которым она входила в «Охотников и свинью». Эти жадные и бессердечные Хаддоны, наконец, уехали, и теперь в жизни Кэтрин наступит счастливая полоса! Еще бы разобраться с ее женихом… Но об этом Глория решила подумать в свое время.

   Через полтора часа Кэтрин и тетушка Мэриан, выглядевшая немного лучше, ожидали в холле новых гостей.

   - Почему вы не сказали мистеру Коллерану, что к нам приедут родственники Фаррингтонов?, - спросила Кэти у тетки.

   - Мне это и в голову не пришло, - удивилась миссис Лофтли. – Какое ему дело до Эшфилдов, они ведь не знали его племянника! И мне бы не хотелось, чтобы он докучал им своей болтовней!

   К радости тетушки и племянницы, сегодня они почти не видели мистера Коллерана. С утра он отправился в город, на поиски новых полезных знакомств, раз уж он и в самом деле решил осесть в Кромберри, и до сих пор не возвращался. Миссис Лофтли видела его в пабе, но не стала вступать в беседу, занятая своими делами с управляющим.

   В половину седьмого Сэмюэль распахнул перед гостями двери «Охотников и свиньи». Эшфилды привезли с собой горничную, лакея и кучера, так что, их визит должен был ощутимо пополнить кассу старой гостиницы.

   Миссис Лофтли и ее племянница с нетерпением ожидали в холле, надеясь, что миссис и мистер Эшфилд не окажутся высокомерными или грубыми. У обеих после всех переживаний недоставало сил на пререкания и уговоры.

   Миссис Лорен Эшфилд никто бы не назвал красивой, но сама она весьма бы удивилась, услышь она от кого-нибудь что-то, хотя бы отдаленно напоминающее критику ее внешности или манер.

   Брат будущей миссис Эшфилд не оправдал ожиданий семьи, поэтому вся любовь досталась его сестре. Избалованная родителями и многочисленными дедушками, бабушками, тетушками и другими родственниками, миссис Эшфилд ни в чем не знала отказа и выросла на удивление самоуверенной для такой невзрачной девочки. Модные туалеты скрывали ее худобу, а драгоценности и ленты переливались в тусклых пепельных волосах, придавая им несуществующий блеск. Длинный любопытный нос сглаживала широкая улыбка, а большие светло-серые глаза отвлекали внимание от чрезмерно оттопыренных ушей. Мистер Эшфилд был куда симпатичнее супруги и старше ее лет на десять, так что, сплетницы не уставали гадать, чем пленила его эта немиловидная девица, не считая, конечно, ее грандиозного приданого. Потому что ни у кого не было сомнений – верховодит в семьи миссис Эшфилд, а муж готов следовать за ней повсюду с терпеливой покорностью собаки, живущей в семье с четырьмя детьми.

   Миссис Эшфилд быстро оглядела холл, стрельнула глазами в сторону стоящей возле конторки Кэтрин и почти подбежала к миссис Лофтли.

   - Я вижу, у вас тут траур, - говорила она быстро, но четко, - Надеюсь, это не помешает вам разместить нас со всеми удобствами. Мне бы не хотелось искать другой приют на ночь глядя, тем более, что в Кромберри мы еще никого не знаем!

   Миссис Лофтли коротко сообщила о смерти своего мужа, произошедшей уже после того, как он уговорился с Эшфилдами о времени их визита, и заверила гостей, что их ждали со всем усердием.

   Мистер Эшфилд удовлетворенно кивнул, расписался в книге, которую разложила на конторке Кэтрин, и пожелал увидеть их спальню. Сэмюэль повел его наверх, так как миссис Эшфилд, похоже, не торопилась закончить разговор.

   - Вы не знаете, Фаррингтоны уже приехали?, - спросила она, перебирая пальцами рюши на своей сумочке из золотистой парчи. – Они приходятся нам родственниками, и мы собираемся нанести им визит, как только они вернутся в свое поместье.

   - Насколько мне известно, они еще не вернулись, но их ожидают со дня на день, - конечно же, миссис Лофтли хотела не только быть любезной с гостьей, но и узнать побольше о семейных проблемах Фаррингтонов и Эшфилдов. Не потому, что это ее как-то касалось, но чтобы разжечь свое любопытство, которое позволит ей ненадолго забыть о терзающей ее печали.

   - Да, именно так мы и предполагали, - согласилась миссис Эшфилд. – Мой свекр остерегал нас от этой поездки, но мы решили познакомиться с родственниками и укрепить семейные связи. Нынешний мистер Фаррингтон встречался с моим супругом, когда тот еще был подростком, а я и вовсе не видела никого из них! Зато слышала от общих знакомых, что вторая миссис Фаррингтон очень мила, а ее сын – просто ангелочек!

   Ни миссис Лофтли, ни Кэтрин не могли ни подтвердить, ни опровергнуть это утверждение, но ответить они не успели. Как нарочно, в этот самый момент вернулся мистер Коллеран. Последние слова миссис Эшфилд достигли его ушей, и он нетвердой походкой направился к дамам.

   - Вы сказали «Фаррингтоны», мадам?, - переспросил он, сняв с головы свою потрепанную шляпу.

   - Сказала, и что же?, - миссис Эшфилд смотрела на неожиданного собеседника с легким удивлением и чуть заметным неудовольствием.

   - Видите ли, мадам, я приехал сюда повидаться с этим семейством и, услышав ваш разговор с нашими дорогими хозяйками, вообразил, будто вы имеете отношение к Фаррингтонам, - без всякого стеснения заговорил мистер Коллеран, а миссис Эшфилд чуть попятилась, ощутив запах дешевого спиртного.

   - Я могу только повторить, сэр, и что с того? Вам что-то нужно от них или от меня?, - ее бесцеремонный тон удивил даже мистера Коллерана, не говоря уж о Кэти и ее тетушке.

   - Право же, я не хотел вас оскорбить, леди…, - он сделала паузу, но миссис Эшфилд продолжала молча смотреть на него, почти не мигая, что могло смутило даже такого человека, как мистер Коллеран. – Я приехал сюда нарочно, чтобы повидаться с мистером Фаррингтоном и его сыном, и был счастлив узнать, что они вернулись из путешествия, только и всего!

   - Ах вот как, - протянула миссис Эшфилд. – В таком случае, мне нечего вам сообщить. Я сама только что приехала в этот городок с намерением встретиться с Фаррингтонами, и не могу сказать ничего определенного относительно дня и часа их возвращения.

   Она чуть отвернулась от мистера Коллерана, давая понять, что разговор окончен, но он мог потягаться с ней в бесцеремонности.

   - Так, значит, нам придется послать в поместье Фаррингтонов гостиничного слугу, чтобы он все разузнал о возвращении хозяев, - заявил Коллеран. – Ох, я в самом деле забыл представиться? Джошуа Коллеран, мадам, к вашим услугам.

   - Нам?, - миссис Эшфилд как будто редко сталкивалась с людьми подобного склада, что скорее всего было правдой. Но ее растерянность длилась всего лишь несколько кратких мгновений, после чего она решительно отступила от конторки в сторону лестницы и проговорила уже на ходу: – Прошу вас, занимайтесь своими делами, мистер Коллеран, а я займусь своими! Миссис Лофтли, проводите меня к моему супругу, он беспокоится, когда я надолго оставляю его одного!

   - Разумеется, миссис Эшфилд, идемте со мной, - миссис Лофтли была рада покинуть холл, а вот Кэти пришлось остаться в обществе мистера Коллерана.

   - Не очень-то эта леди похожа на леди, - хмыкнул мистер Коллеран, поворачиваясь с Кэти.

   Она промолчала. Хоть ей и не понравилась миссис Эшфилд, обсуждать одних гостей с другими было недопустимо. Исключение, конечно, составляла миссис Дримлейн. С ней можно было говорить обо всем. И обо всех!

   Кэтрин с таким нетерпением ожидала завтрашнего дня, как будто от возвращения старой дамы зависела ее жизнь!

   Мистер Коллеран подождал немного и, убедившись, что мисс Хаддон не собирается поддерживать беседу, отправился ужинать. В ресторане он бес стеснения подсел к двоим почтенным торговцам, отцу и сыну, и через четверть часа уже считал себя их лучшим другом. А после ужина уговорил продолжить беседу в пабе напротив, что вполне устраивало Кэтрин - ей не хотелось, чтобы мистер Коллеран докучал Эшфилдам или ей самой и тетушке Мэриан.

   День и без того был тягостным. И Кэтрин искренне порадовалась, когда ее измученная переживаниями голова коснулась, наконец, подушки.

   Она старалась не думать, что за прошедшие два года в этой комнате жили чужие люди, Комната с незабудками была ее домом! И этот дом давал ей силы, каких не мог дать родительский дом в Стоунфолле.

   Наутро она проснулась неприлично поздно, но чувствовала себя бодрой и готовой как к радостям, так и к трудностям. Гостиница требовала заботы, которую ей уже не могла дать миссис Лофтли, и все утро Кэти, как прежде, бегала с первого этажа на второй, путаясь в подоле слишком длинного черного платья.

   К полудню у нее ныли лодыжки, зато она вспомнила о неприятном расставании с родителями всего раза два или три, а о женихе не вспоминала вовсе.

   Покончив с делами, Кэтрин и тетушка Мэриан удобно устроились в кабинете мистера Лофтли с чайным подносом. Кэти показывала миссис Лофтли счета, которые следовало оплатить, и наиболее занимательные записи из книг регистрации гостей, которые успела отыскать вчера. Дамы только договорились вместе сходить в банк и представить Кэтрин управляющему, когда дверь открылась, в кабинет вошла миссис Дримлейн.

   - Ах, дорогая моя малиновка, наконец-то ты снова здесь!, - воскликнула она, раскрывая объятья.

   Кэтрин бросилась навстречу старшей подруге, опрокинув с края стола стопку книг, и миссис Лофтли едва успела подхватить их.

   - Как я соскучилась!, - воскликнула Кэти, прижимаясь щекой к сухой щеке старушки.

   - Я тоже, дитя мое, я тоже! Иногда я даже думала, что умру, так и не повидавшись с тобой!, - миссис Дримлейн заметно постарела, и Кэтрин изо всех сил старалась не выдать своего огорчения.

   Миссис Лофтли проворно сбегала за третьей чашкой, Кэтрин уговорила старую даму занять ее место за столом, и через пару минут все трое были готовы вести беседу. Как это было позавчера с подругами Кэтрин, разговор перескакивал с одной темы на другую, пока миссис Дримлейн не пресекла этот беспорядок.

   - Расскажи мне о своих планах на будущее, - приказала она. - Ты ведь не собираешься вернуться в Стоунфолл слишком скоро? И где твои родители? Я бы хотела с ними познакомиться.

   Миссис Лофтли скорбно вздохнула,