Кинг сайз. Как украсть миллиардера. Инструкция. Инга Максимовская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

«Обидеть Люсю может каждый, не каждый может убежать», – думала я, запихивая в багажник машины каменно-тяжелое тело мужчины, из-за которого лишилась работы. Во всем виноват только он – проклятый женоненавистник господин Караваев. Что остается униженной и оскорбленной женщине? Верно – украсть заносчивого миллиардера, свести его с ума, растоптать и осознать, что шесть лет назад именно он стал твоим безумием. И твоя дочь похожа на этого синеглазого чертяку, как две капли воды.

ГЛАВА 1

Шесть лет назад.

   «Шанс изменить свою жизнь может быть только один. И сегодня именно тот день. Не упустите свою птицу счастья. Но будьте бдительны, ведь вы не знаете, что после будет ждать вас за поворотом. Любое действие всегда влечет за собой последствия. Удача и счастье тоже могут быть не такими, какими вы себе их представляете.

   Именно с этих слов начался сегодня мой день. День, который должен был стать началом новой счастливой жизни. А на деле оказался полнейшей профанацией.

   «Сейчас или никогда» - прошептала я и распахнула окно ресторанного туалета. Ну просто классика жанра. Бессовестная невеста сбегает от любящего ее красавца жениха. Бедный, бедный Котелков. Господи, я бы стала носить его фамилию, а потом мои дети, и не дай бог внуки. Надо бежать. Нестись, чтобы фата на ветру развевалась и волосы прям назад, прям как у спасателей Малибу.

   «Никогда, никогда не вернемся мы к козлу» - задорно подначил внутренний голос, игнорирую законы стихосложения и прочие рифмы.

   Я перекинула ногу через подоконник, запуталась в пышном, похожем на кремовый торт подоле платья, и вывалилась наружу как куль с мукой. Затрещал белый гипюр, разделяя мою жизнь на две части. Возврата уже не будет.

    «А от любящего ли?»

    Вот это вопрос. Всем вопросам вопрос. Правильно говорила Маринка, моя любимая подруга, теперь уже бывшая. Голова у Котелкова похожа на свеклу. Представляю, какая морда у него будет, когда он обнаружит, что его золотая рыбка слилась через туалет. Вот, кстати, еще один повод, что нам не по пути. Вдруг у детей будут тоже «свеклы»? Это же катастрофа. Бедный, бедный.

   Потерла отбитый зад, очень радуясь, что пышные воланы смягчили удар, и заковыляла прочь. Подальше от шикарной харчевни, пока никто не хватился.

   Я даже примерно не представляла куда мне податься сейчас. Ну куда идти сбежавшей с собственной свадьбы девушке, похожей сейчас на невесту Франкенштейна, только очень толстой и слегка не первой свежести?

   «Он ведь мне изменил. Прямо перед свадьбой. И с кем? С моей лучшей подругой». Маринка стонала под лестницей, как кающаяся грешница в последнем круге ада. Бедняга, наверное от разочарования. Прелюбодеи даже не заметили меня. Зато я рассмотрела в подробностях лиловую от натуги морду жениха. Но давать заднюю было уже поздно. Как я вынесла фарс, называемый регистрацией брака, не спрашивайте.

   Завтра же подам на развод.

   Подол платья намок и превратился в грязную тряпку. Плохая идея разгуливать в подвенечном наряде по раскисшим от осенней тоски улицам.

   Мой гороскоп должен был звучать так «Сегодня у вас все получится, но через жопу». Через толстую жопу, пятьдесят четвертого размера. Затянутую в кокетливые трусики, цвета кофе с молоком.

   Я бы не обольщалась по крайней мере относительно счастья за углом.

   На город спустились лиловые сумерки, и стало еще холоднее. Атласные полусапожки распухли на ногах, превратившись в пыточные колодки. Загадочная вуаль, словно кисея облепила лицо. Я прекрасна и восхитительна, как обычно. Все в моей жизни так. И эти полусапожки я купила только из адской вредности, потому что моей мамуле они не понравились сразу и априори. А вуаль...

    Содрав с лица противную тряпку я прижалась спиной к шершавой стене какого – то дома, пытаясь понять куда меня занесла судьбина и как у классика «Что делать?» дальше.

   Домой нельзя. Там меня, скорее всего уже ждут взбешенные родственники в компании свеклоголового Котелка, и что – то мне подсказывает, что смерть моя будет лютой и болезненной.

   Знаете, бывают такие дни, когда мироздание решает, что слишком ты хорошо живешь на этой грешной планете. Ну там, руки у тебя есть, ноги, зачатки мозга – это уже прекрасно. А если к этому еще прилагаются мама – бывшая прима-балерина, папа – дипломат и бабуля – железная бизнес - леди, то можно считать ты сорвал джек – пот. Так все думают, глядя на меня, и пытаются разглядеть за моей невнятной, лишенной модной скуласкости щекой золотую ложку, которая при рождении оказалась у меня в пасти. Брак с Котелковым должен был стать вершиной, квинтэссенцией волшебной жизни, дальше только райские кущи с яблоками. Ну или какой там фрукт решило вкусить бедное мужское ребро? Хурму что ли?

   - Эй, куколка, развлечемся? - раздалось из темноты, и из этого же мрака на меня уставилась пропитая морда представителя местного бомонда. Судя по одутловатости и красивому фингалу, этот куртуазный мачо был безудержным и неэлегантно воспитанным. Мой инстинкт мне подсказал, что надо валить, при чем желательно быстро, бодро и со спринтерской скоростью, ибо такие кадры очень часто сбиваются в стаи. И ареал их обитания отнюдь не безопасен для толстых идиоток, шляющихся по ночам в трусах состоящих из паутины, сотканной слепыми монашками на острове добродетели и разодранном свадебном платье. Со словами -"Простите, господа, но я вынуждена отказать вам в общении ибо меня ждут дела» отлепилась от стены и с ловкостью белки рванула вперед. Монолог во тьме звучал несколько иначе, но для собеседника слова были более привычны. Мой французский явно был слишком вычурным, потому что «красавчик» разозлился, хрюкнул, и совсем не обрадовался тому, что его так вот кидают, даже не представившись и без книксена. Ну точнее это мне так показалось, что я ловкая, смелая и сильная. А на деле я наступила поганым каблуком на подол дизайнерского платья, взмахнула руками и...

   Нет, я не упала. Я увидела свет, такой яркий, что кольцо на моем безымянном пальце вспыхнуло как прожектор, двухкаратным бриллиантом. Вот еще один повод не гулять по вечерним улицам, можно и без пальца остаться. Я хоть безымянным пользуюсь редко, но все равно жалко. Я как мотылек бросилась на свет, лишившись ориентации в пространстве всего на мгновение. Мне показалось, что я врезалась в бетонную стену с разбегу. Удар был такой, что меня подкинуло в воздух. Перевернуло в воздухе. Один сапожок слетел и исчез во тьме. Выражение «переобуться в воздухе» заиграло новыми красками. Жаль шелковые чулки, которым теперь точно амба. Бабуля мне привезла из Парижа еще два года назад, и сказала тогда, что они мне принесут счастье. Странное какое-то оно мне прилетело – это счастье. Полет не долгим был, потом пришла боль. Саднящая, яркая, взрывающаяся в мозгу словно пузырики от шампанского, миллионом радужных искр.

   - Мать твою, — ворвался в мой искрящийся мир бархатный голос, похожий на пение ангелов.- Невеста Чаки, ты жива? Это твой друг, или чудовище, набивающееся в приятели. Если второй вариант, только скажи.

   - Я жених, я жених,- пролепетала я стараясь сфокусироваться на темной фигуре, нависающей над моей персоной. На шакала, от которого я пыталась сбежать не похож, и то хлеб. Господи, что это было?

   Там и говорит ничего не нужно было, стоило просто прислушаться к бодрому топоту быдлячьих копыт по асфальту.

   - Судя по трусишкам и подвязке на ляжке, ты невеста,- хмыкнул бархатноголосый.- А колечко на твоем пальце говорит о том, что ты уже в эксплуатацию вошла.

   - Я же ни хрена не буду верить гороскопам больше, — вякнула я, наконец осознав в собеседнике, нагло пялящегося на мои ноги в модных чулках, человека почти приличного. Слишком высоко был его лик от меня, расхристанно-валяющейся на мокрой земле. А он... Нет. Не на ноги он пялился. Он нагло рассматривал то, что даже моему законному мужу сегодня лицезреть не обрыбится.

   - Маньяк,- фыркнула, мазнув взглядом по дорогущим ботинкам, стоящим целое состояние. Какая нибудь континентальная Мгангма могла бы на эти деньги просуществовать лет десять не меньше. Маньяки такие не носят.

   Перевела взгляд на сверкающую машину, стоящую опасно близко. Капот помят, фара разбита, лобовое стекло в паутине трещин. Черт, я же выскочила ему под колёса. Тачка ценой в истребитель. Мужик не простой. Я – сбежала со свадьбы. Что можно подумать? Зажравшаяся замужняя мажорка, аппетитный горячий красавчик, разбитая машина, додумывайте сами. Брачный контракт еще этот чертов. Короче, если история дойдет до жадных до сенсации журналюг, бабушка меня освежует, и выставит моё чучелко на поглядение на центральной площади. Вот же родственнички мне досталась, как на подбор. И угадайте, кто в святом семействе тот самый пресловутый урод? Я вскочила как ужаленная и не разбирая дороги ломанулась во тьму, явно озадачив красавца.

   - Эй, стой, идиотка,- заорал он мне вслед и судя по топоту за моей спиной,- стой, тебе говорят. Ну что за вечер, мать твою...?

   - Слушай, это у тебя плохой вечер? – от обиды и злости я замерла на месте.- Ты считаешь, что это тебя поимели. Или машину пожалел? Да я...- я вдруг опустилась на землю и зарыдала, с подвыванием, как армянская плакальщица.

   - Я сегодня хотел сделать предложение девушке, которая как мне казалось, могла бы стать моей судьбой, — бархатноголосый уселся рядом и я почувствовала огненный жар, идущий от него, как от дорогущего камина и запах алкоголя.- И мне отказали. Представляешь? Мне, отказала какая – то овца, на которую я угробил полгода жизни. Впервые в жизни я почувствовал себя ослом. А знаешь, что мне эта выдра сказала? Что я сволочь и эгоист, что за меня замуж выйти может только умалишенная. Ты бы пошла за меня?

   - Я от своей то судьбы еле ноги унесла. И на хрена тебе такая? – всхлипнула я, поддергивая съезжающую на глаза фату.- Найдешь в сто раз лучше. Я вообще вон со свадьбы сбежала. Мой жених изменил мне прямо в ресторанном туалете с лучшей подругой.

   - Ну, тут то как раз ничего удивительного. Ты, прямо скажем не свежак, слишком габаритна, и под вуаль заглядывать я не буду, уж прости. А давай им отомстим? – хмыкнул красавчик, которого я в потемках и рассмотреть то толком не смогла. – Моей невесте и твоему жениху.

   - Мужу,- вякнула я заинтересованно и при этом задыхаясь от горькой обиды. Он ведь прав. И Котелков то женился не на мне. Просто решил, что я подходящая партия. Жить то он собирался с деньгами моей семьи, а не со мной. - Слушай. Ты же меня считаешь уродкой, зачем тебе такой стресс? Садись в свой лимузин и проваливай.

   - Да брось, во мне поллитра коньяку и полное отсутствие брезгливости и морали. Ты, извини, конечно, на фотомодель не тянешь, скорее на сладкую булку, которая мне досталась в качестве утешительного приза. Знаешь, вредная такая, отвратительная и нездоровая. Я иногда после зала хочу сожрать именно такую гадость. Предложение краткосрочно, детка. Я начинаю трезветь.

   - Хамло. Ну ты и гад, — вдохнула прямо в лицо, приблизившееся к моей физиономии так опасно близко, что у меня все поплыло перед глазами. Слава богу вуаль, превратившаяся в тряпку, не позволила мне обезуметь и впиться в пахнущие дорогим коньяком губы, а то бы этот мерзавец счел меня совсем уж женщиной с низкой социальной ответственностью.

   - Да, я гад, сволочь и эгоист, — усмехнулся мужик, и легко, словно я ничего не вешу, поднял меня на руки и потащил в темные кусты. Чужие руки дернули лиф платья, и показалось, что еще немного мне осталось до сумасшествия. Всего один шаг в пропасть. Горячие губы начали путешествие по моей коже, прокладывая влажную дорожку к декольте. Никогда в жизни мне не было так великолепно, так безбашенно, очуменно и так огненно стыдно. Эта квинтэссенция чувств грозила взрывом.

   А ведь он прав. Я совсем не похожа на «вешалку» и такой, как он мне в жизни не светит. Так почему бы и нет? Просто расслабиться и получить удовольствие. Отдать этому нахалу то, что не обрыбится моему козлу благоверному.

   - Ты что, ты целка что ли? - словно сквозь вату донесся до меня чужой текучий «бархат»- Черт, вот уж не думал, что в темноте можно найти нераспечатанную бабу. Я не насильник, одно твоё слово...

   - Не останавливайся, — прорычала я, отдаваясь первому встречному, в колючих кустах, в районе, где даже волки боятся появляться, на мокрой подстилке из прелой листвы.

   День первый.

   Наши дни

   Опять эти ваши утры. А они, как всем давно известно. Добрыми не бывают. Я с трудом сползла с постели, одергивая ночнушку, вновь задравшуюся до самых ушей. Прислушалась к тишине, несущейся из – за двери детской, и поплелась в ванную.

   - Работа, работа перейди на Федота,- вздохнула уныло, рассматривая себя в беспристрастном зеркале. Снова, что ли, на диету сесть? А стоит ли? Те килограммы, которые я скидываю всегда возвращаются, прихватив еще парочку своих друзей. Да и черт с ними. Зато я сильная и независимая. От жениха сбежала «очень перспективного». Отказалась от денег моей чокнутой семейки, решив, что вполне смогу сама вывезти все, на своих сдобных плечах. Вот уже шесть лет прошло, а мои родственники говоря со мной через губу чуть переплевывают, оживляются только слыша имя моей дочери, которая может быть оправдает их ожидания. Но это не мешает мне быть счастливой. Ну, почти счастливой.

   Сделала глоток калорийного капучино, откусила от бутерброда с маслом и сыром.

   Сильная, независимая и толстая. И это не кокетство, а констатация факта.

   Посмотрела в сторону двери, в которую распушив хвост вплыл Геннадий Палыч. Единственный мужчина в моей жизни, а по сему обнаглевший в край. Во, кстати. Еще один повод был свалить от женишка. Он ненавидел котов.

   - Сыру хочешь? – спросила сама, потому что мой кот считает, что выпрашивать у меня еду ниже его достоинства. Отломила кусочек дорогущего пармезана, и почти пихнула его в пасть благородному «британцу». Почти. Телефон, лежащий на микроволновке разразился трелью. Я вздрогнула от неожиданности, уронила кусок сыра в исходящий паром кофе. Геннадий Палыч взвыл, от того, что я кощунственно наступила на царственно разложенный на полу хвост, ломанувшись к телефону.

   - Люся, я тебя предупреждал, Люся. Еще одно опоздание, и ты полетишь смеющейся чайкой в океан безработности и беззаботности. Ты слышишь, моя дюймовочка? Сегодня у нас очень важный банкет. Ах, такие люди придут. Прошу, умоляю, не заставляй меня нервничать.

   - Слышу,- отозвалась я уныло. Мой шеф очень любит поэзию, сам слагает вирши. Получается у него из рук вон плохо, и слава Бродского ему вряд – ли грозит. Зато вот мне грозит увольнение, если я и сегодня приду не вовремя. Шикарный ресторан высокой итальянской кухни, в котором работаю, лишится помощника шеф – повара, а де-факто единственного человека, способного приготовить деликатесы, а не варево.- Ашот, я же не специально опаздываю. У меня есть причины.

   - Каждый день? Женщина, ты вот уже год, каждый день опаздываешь на час. На моей памяти ты два раза принимала у кошки роды, спасала ребенка из-под колес машины, падала в люк, врезалась в одиноко стоящее дерево и еще миллион приключений, за которые я плачу тебе зарплату. Тебе и твоему коту. Люся, я тебя предупреждаю. Сегодня моё терпение иссякает. Клянусь мамой, уволю. Без выходного пособия.

   Не то чтобы я очень уж испугалась, но все равно неприятно стало. Это ж значит, что моя мамуля оказалась права, и я ни на что не гожусь. А это очень и очень прискорбно, должна я вам признаться. Ашотик мамой клялся уже раз двадцать за те пять лет, что я у него работаю. И мамой, и папой и остальными многочисленными родственниками. Но, вот именно сегодня, почему – то мне было жутко не комфортно от его обещаний, хотя я прекрасно осознаю, что шеф-повар Артуро Феллини, в миру Артур Филлипян, угробит и без того не самое процветающее псевдоитальянское заведение веткой укропа. Клянусь, это возможно.

   - Эх, Геннадий Палыч, пора мне - вздохнула я, вырвав из цепких когтей котофея кусок вкусной творожной запеканки и поспешно запихнула его в рот, — Там «такой человек» придет сегодня. А это значит, что Люсе у плиты стоять не разгибаясь. А все сливочки снимет Артуро, потому что он похож на жгучего неаполитанца, а я на синего кита. И даже платьюшко новое не спасет меня в этом вопросе.

   Кот посмотрел на меня презрительно, соскочил с кухонного уголка и задрав богатый хвост пошел в недра апартаментов, давая понять, что моё нытье его не колышет, не то что запеканка, сожранная мной в момент нервного потрясения.

   - Мам,- услышала я сонный голосок моей самой сладкой на свете девочки. Она стояла в дверях кухни, держа за ухо своего любимого зайца, которого почему – то зовет Зюнзюком. И откуда она только взяла это странное, неподходящее косому, имя? Соня терла кулачком заспанные глазки. Такая маленькая, трогательная, пижамные штанишки сползли, делая ее похожей на Филлипка.- Мы же сегодня сходим в парк? Ты обещала.

   - Завтра, малыш, маме нужно на работу,- стыдливо опустила я глаза. Она совсем на меня не похожа, ну разве что глаза мои, нос курносый и ямочки на щечках, похожих на наливные яблочки. Но она только моя. Моя. – А сегодня к бабушке. Зато потом у нас будет целых два дня выходных. И твой день рождения. Пять лет – первый юбилей. Ты мне веришь?

   - Хорошо, верю. Только недолго, ладно. А то бабуля заставляет меня делать растяжку и есть кашу из толокна, а она буэээ .

   - Нельзя так говорить,- вздохнула я, включив воспитательный тон.- Каша полезная, растяжка тоже.

   - А папы снова у меня не будет? Мам, ты говорила, что однажды он вернется из этой своей «икспендикции». Когда уже? Я не хочу полезного. Он бы со мной сидел, — грустно вздохнула Сонечка, и чуть слышно шмыгнула носом, сдерживая слезы. Черт, я отвратительная мать. А что я должна была еще сказать ребенку? Что ее отец не пойми кто, что у меня с ним была одна одурительная встреча, и что я до сих пор никого не подпускаю к себе. Что я даже не помню ничего, кроме бархатного голоса. И что он подонок, который просто воспользовался мной. Думаю, что экспедиция, не самый плохой вариант, в данном случае.

   - Соня, ты моя жизнь,- выдохнула я в макушку, пахнущую солнцем и конфетами. Как же мне повезло тогда, почти шесть лет назад. В тоя темной подвороьне. Наверное первый раз в жизни. – И никто нам не нужен. Только ты я и Геннадий Павлович.

   - И папа, я загадала желание на прошлый день рождения, что он приедет, - прошептала Сонечка очень тихо. Но я услышала.

ГЛАВА 2

Катастрофа

   Конечно я опоздала, конечно почти на полчаса. Пока накормила дочку завтраком, дождалась водителя бабули, предварительно выслушав по телефону целую лекцию о моей родительско-мозговой инвалидности. Короче, я ввалилась в пафосно обставленную кухню на час позже положенного, на ходу натягивая на свои необъятные телеса белоснежную поварскую курточку с бейджем. Вдохнула воняющий укропом воздух борясь с адским раздражением. Ни один, мало – мальски уважающий себя итальянец не притронется палкой к вонючей травке, которую Артуро, чтоб его черти драли, пихает даже в пасту с чернилами каракатицы, напрочь убивая тонкий вкус спагетти. Его бы прирезали темпераментные итальянские мачо, как бешеного пса. Уж я то знаю. Жила в стране похожей на сапог два года, пока бабуля строила там очередную гостиницу.

   - Люся, это катастрофа,- словно чертик из табакерки, выскочила мне навстречу Глафира, красивая, как кукла и такая же глупенькая как силиконовая барби официаночка, с которой мы сдружились на почве неприязни к укропному вонючке. У Глаши, правда, нелюбовь другого рода. Похотливый «итальянец» замучил ее своим через чур пристальным вниманием. - Там гость зовет шефа, он в ярости. Ашота сейчас удар хватит, а Артуро исчез. Испарился, как запахло жареным.

   - Эх, нет Глаша, это не катастрофа. Катастрофа, что Соня снова завела разговор об отце, а это так, небольшая неприятность, — выдохнула я, водрузив на бедовую головушку пышный колпак, и чувствуя себя героем анекдота про пекарей и скоморохов, пошла спасать начальника от морального аутодафе.

   -Когда нибудь тебе придется перестать врать, Люська. Девочка растет. Экспедиция - отмазка для малявок. Ладно, потом поговорим. А теперь поспеши, пока шефа не хватил удар,- поторопила Глашка, сейчас уже не кажущаяся мне такой уж идиоткой. Она права, а я веду себя как страус - голова в песке, а адница торчин устремившись в космос. - Люсь, ты шнурок...

   Навесив на лицо самую свою милую улыбочку я вышла в зал и направилась к указанному Гланей столику. И что бы мне было не дослушать последнюю ее фразу? Но я запомнила только слова подруги о том, что это не честно обманывать ребенка, обещая несбыточное.

   - Спокойно, корабль тонет, воды всем хватит,- хмыкнула, и сделала маленький шажок к спасению бледного, даже издалека, Ашотика. А я ведь сто раз ему говорила, что фирмачам не нравится чертова пряная трава. Да и наши нувориши давно прочухали, что укроп напрочь убивает любое блюдо и все живое вокруг в радиусе километра, просто его уничтожает.

    Шажок оказался фатальным. Чертов шнурок. Я почувствовала что лечу. Не красиво как лебедушка. Скорее мой полет напоминал прыжок кита, решившего покончить жизнь самоубийством. Кроссовок слетел с ноги, и теперь я кокетливо разложилась на столе, явив миру разные носки. Черт бы их побрал.

   - Это ваш шеф-повар? – услышала я насмешливый голос, пытаясь выплюнуть яблоко, которое странным образом застряло у меня во рту, когда я всей массой обвалилась на столик и замерла в соблазнительной позе, пытаясь подсчитать убытки от моего фуэте. Черт, но что это был за голос? Я его знала, вот только убей не могла вспомнить, где слышала этот сочащийся насмешкой и раздражением бархатный бас. Только вот сработал этот бархат, как-то неправильно. Почувствовав приближение панической атаки я сползла с нагретого места, и приняла низкий старт.

   -Ты специально решил сделать предложение в этой рыгаловке? Караваев, ты чудовище, так меня еще никто не унижал, — зазвенел над моей головой звук, похожий на циркулярную пилу.

   - Какое предложение? - неподдельно удивился бас.- Ты бухнула что ли?

   Я вдруг почувствовала, что не могу дышать, чертов «тягучий бархат» подействовал как триггер. Захотелось бежать по темной улице, путаясь в платье невесты. Но почему – то его удивление меня порадовало. Я вдохнула глубоко, и яблоко застрявшее у меня во рту превратилось в кляп, напрочь перекрывший мне кислород.

   - Да твою же мать,- послышался все тот же божественный голос. Чужие мужские руки сдавили мою грудь, от чего башка вообще отключилась. Ну, может это конечно сказался недостаток кислорода.- Попили, блин, пивка. Дыши, дура. Давай. Дыши, мать твою.

   - Идиотка,- взвыла противная недоневеста.

   - Смотри на меня. Смотри, ну.

    Я выполнила приказ и решила, что все же сдохла, так и не познав настоящей любви и прочих прелестей идиотской жизни. В ушах трубили адские волторны, а перед глазами был сам бог. Гудвин – великий и ...

   - Чертов извращенец. Какого черта ты лапал мою грудь? Я даже себе такого не позволяю,- выдохнула я, блаженно улыбаясь и радуясь тому, что могу дышать и смотреть в синющие глаза небожителя.

   - Надо было позволить тебе отдуплиться? – поинтересовался «бархат» Кстати, полагаю, что платить за то что мы не заказывали нас не будут заставлять? И моя дама пострадала. Получить в лоб яблоком, выплюнутым шеф – поваром входит в счет? Я давно так не веселился. Это бы я даже оплатил. Аттракцион мне понравился.

   - Вам принесли только то, что было в заказе, а веселье у нас бесплатное, - залебезил Ашотик, пока я пыталась собрать в кучу свои конечности, и красиво восстать с затоптанного пола.

   - Я не помню, чтобы заказывал поросенка фаршированного яблоками,- хмыкнул спаситель, и уставился на меня льдистыми глазами, в которых плескалась насмешка.

   - Какого еще поросенка? – от унижения у меня сдавило горло.- Ну ты и подонок. Ты, ты, ты...

   - Явно не молочного, судя по экстерьеру. Думаю он был бы жестковат, в силу возраста и подванивал бы, — скривил губы этот мерзавец. Я чуть не взвыла от унижения и обиды. Так меня еще не оскорблял. Никто и никогда. - Ты еще и заикаешься? Совсем погано. Никто замуж не возьмет, помяни моё слово.

   - В нашем меню нет поросенка, — прорыдала я, поднимаясь на ноги.- Вот уж не думала, что зажравшиеся мерзавцы такие крохоборы.

   - Люся, замолчи. Имей уважение, это же сам господин Караваев.- зашипел начальник и щипнул меня за бок. Конечно, вы вообще ничего не должны, заискивающе залебезил меня чертов Ашотик. – Мы все вычтем из зарплаты виновной в инциденте сотрудницы. И еще, вам положен презент от заведения.

   - Спасибо, не нужно. Я еще от предыдущего не отошел,- издевательски хохотнул подонок мне в спину. Я с трудом сдерживалась, чтобы не ломануться со всех ног, но показывать этому гаду своего состояния не желала. Хотя мне хотелось рыдать в голос. Интересно, он настолько богат, что красотка, которую он втоптал при посторонних в грязь не плюнула ему в самодовольную морду, а просто спокойно села на стул, и досмотрела начало представления со мной в главной роли, приложив к шишке на ботоксном лобике бутылку минералки. Почувствуй себя убогим клоуном.

   Никогда не жалейте своих начальников. Скорее всего это приведет к фатальным последствиям.т

   - Посуда - бой – около десяти тысяч, два столовых прибора из мельхиора – три пятьсот, скатерть, минестроне, два французских багета, икра красная, икра черная, — перечислял, схватившись за голову, Ашотик.

   - Заморская икра - баклажанная,- вякнула я, в надежде разрядить ситуацию

   - У нас элитный ресторан, э,- вызверился начальник. – такого человека обидела, женщина. Это же был сам Караваев. Телевизор смотришь? Представляешь, если бы завтра там сказали, что сам Федор Караваев в нашем ресторане предложение сделал избраннице? Народ бы к нам косяком попер. А теперь что?

   - Что? – понурилась я.

   - Дед Пихто,- проорал Ашотик.

   - Эту поговорку говорят в другом случае.

   - Да плевал я на случаи, Люся. У тебя только эти самые случаи выходят великолепно. А если бы ты врезала дуба прямо в зале? Представляешь, как бы отреагировал Бубновский, а он критик в вестнике «Рестораны», и он сидел в зале. Завтра нас уделают в этом чертовом журнале. Люся, я тебя убью, клянусь мамой. Четвертую

   - Это было бы прискорбно.- Я обиженно засопела. Ну, вообще – то готовлю в этом заведении я. Все съедобное, что подают здесь гостям – моих рук дело. То, что выходит из-под жадных лапок Артуро, чаще всего не съедобно. С детства я мечтала стать шефом ресторана, только вот родственнички мои не разделяли моих мечт никогда. А я ведь почти добилась своего. И если бы я не опоздала сегодня, то «ах, какой человек», скорее всего успешно бы надел кольцо на пальчик той расфуфыренной ведьмы, которая вылила мне на голову соус, адски воняющий чертовым укропом. А мужику, при виде которого яблоко, застрявшее у меня во рту, напрочь перекрыло кислород, не пришлось бы производит прием Геймлиха. И этот чертов райский фрукт не вылетел бы из моей пасти прямо в лоб его невесте, ну или кто она там. Он же ей вроде сказал, что кольца ей не видать. Я вдруг вспомнила темные кусты, чужие руки на своем теле. И кольцо с двухкаратным бриллиантом, которое отдала на память совершенно постороннему мужику. К горлу подскочила едкая тошнота, а внизу живота сжался тугой узел. Черт, черт, черт. С чего бы вдруг я вернулась в прошлое? Ведь заставила же себя забыть все, вымарать из памяти. И года три мне успешно удавалось не вспоминать.

   - Не правда, я готовлю самые лучшие спагетти,- вякнула я, пытаясь не смотреть в налитые кровью глаза разъяренного горца.- Ты не можешь меня уволить, я дочь должна растить, у меня ребенок. Знаешь же моё положение.

   - Это уже не важно, Люся. Твое положение, моё положение, и положение, в которое меня поставил Караваев. Точнее поза. Знаешь, что я чувствовал? Короче, через неделю приезжает Альфредо Рогацци. Я выписал шефа из Неаполя. У тебя есть семь дней, чтобы подыскать себе новое место. Ты уволена, — выдохнул Ашотик, и по страху в его голосе я поняла – он не шутит в этот раз. А еще по тому, что он закрыл подносом голову, явно вспомнив, как в прошлый раз у меня случайно вылетел из руки молоток для отбивания мяса

   - Хрен тебе,- рявкнула я, сдирая с головы измятый колпак,- через два дня ноги моей не будет в этой рыгаловке. Я сама увольняюсь. САМА, понял ты?

   - Права не имеешь, по договору обязана доработать,- проблеял из – за подноса начальничек. – А то я тебе такую характеристику организую – в столовку заводскую не устроишься. Мамой клянусь, Люся.

   - Ну хорошо,- с улыбкой людоеда племени мумба - юмба, хмыкнула я. – Сам напросился.

   Фыркнула и с видом королевы пошла к двери, прихрамывая на босую ногу.

ГЛАВА 3

- Я вообще не понимаю. Нафига тебе работать, с такой – то бабушкой? – поинтересовалась Глашка, отхлебывая кофе из отколотой чашки. Жлоб Ашотик для персонала только такую посуду выделил.- Но этот козлина, конечно, сволочь. Надо же, поросенок. Странные у него фантазии какие – то. Зоофильские. Люсь, ты чего задумалась.

   - Я слышала этот голос уже,- задумчиво пробормотала я, помешивая ложечкой противную дешевую бурду, отдаленно напоминающую бодрящий напиток.

   - Конечно слышала. Это же Караваев. Ну тот, который «Я приведу вас в счастливое будущее», он же с экранов не сходит. Красавчик, конечно, хотя, говорят подонок редкостный. Не женат, кстати. Говорят у него с этим проблемы какие – то. Женоненавистник он. Но люди же врут постоянно. Крутой мужик, сильный, властный, при бабках. Я б его ...

   - И сволочь редкостная,- вздохнула я, одергивая курточку. Что – то с тихим стуком свалилось на пол. Я нагнулась, чтобы посмотреть и застонала. Часы, ценой в аэродром. Видимо, когда он выдавливал из меня чертов райский фрукт, браслет отстегнулся и брегет свалился мне за пояс фартука.

   - Черт,- прошептала Глашка, рассматривая находку.- За эти котлы можно отгрести нехило. Это ж кража в особо крупных.

    - Слушай. А давай ты их подкинешь в зал, а потом, типа, найдешь, а? –сложила я ладошки, став похожей на молящегося тираннозавра.

   - Слушай, не впутывай меня, а,- простонала подруга, — с меня еще «дисциплинарное» за того осьминога не сняли. Помнишь?

   Я кивнула. Такое трудно забыть. Уж не знаю, каким образом попал к нам чертов кракен и почему он оказался живым. Но вопль банкирши, которой несчастное головоногое сначала ощупало силиконовую грудь, а потом пихнуло в рот щупальце, увенчанное острым наростом, сломало коготь об ее шикарные вениры и скончалось в корчах, явно сочтя свою миссию выполненной, до сих пор стоит в моих ушах. Хотя, я бы наверное верещала похлеще несчастной бабы, если бы дохлый восьминогий монстр пульнул в меня чернилами. Короче, это Глашка приволокла тогда шикарной бизнес – леди вкусняшку, перепутав подносы. Наш умный и безмерно храбрый шеф-повар накрыл живчика мельхиоровым клошем. А виноватой все равно сделали несчастную Глафиру. Ну и мне тогда досталось, как без этого. Но хуже всего конечно пришлось банкирше. Ее увезли на «скорой» с гипертоническим кризом и Ашотиком в предынфарктном состоянии. Стихоплет испугался, что его заставят платить моральный ущерб, и слег рядом с пострадавшей.

   Я поежилась и с тоской уставилась на «будильник» в моей руке.

   - Там еще и надпись дарственная,- хрюкнула Гланя, — слушай, давай их скинем в мусорку? Может пронесет?

   - Пронести нас может только с Артуровых ньокков, - вздохнула я, запихивая в карман опасную находку.- Сама подкину под столик. Ты ресторан закрыла?

   -Пффф, естественно. Ты же знаешь, я ответственна, как швейцарский банк. Эй, ты поосторожней, я там разлила масло,- предостерегла меня подруга, которая после окончания рабочего дня пальцем не шевельнет, чтобы завершить дела, не то, чтобы убрать за собой то, что накосячила. Оставит на утро, в надежде, что кто-нибудь приберет ее постоянные экзерсисы.

   - Аннушка уже разлила масло,- задумчиво пробормотав, я направилась к месту своего недавнего позора, наслаждаясь тишиной пустого ресторана. Вышла в зал и едва не заорала от ужаса, увидев огромного адского пса, который вдруг начал вставать на задние лапы.

   - Не подходи,- пискнула, выставив вперед руку с зажатой в ней скалкой. Интересно, откуда она взялась?

   - Или что? – прозвучал вкрадчивый нахальный голос.- Ты меня заколбасишь на пиццу, маленький поросенок?

   - Как вы сюда попали? – я наконец то смогла взять себя в руки.

   - Через дверь, — бархатный голос. Где же я слышала его? Где, черт возьми я могла пересечься с этим мерзавцем. Наверное на одном из бабушкиных нескончаемых приемов. Скорее всего. Я нащупала часы в кармане и задумалась, если я прицельно метну хронометр под стол этот чертяка заметит мой манёвр или нет?

   - Чертова Глашка, вот и доверяй ей. В следующий раз сама все делать буду,- вякнула, приняв решение не рисковать.- Мы закрыты. Если вы пришли поесть...

   - Я не фанат укропа и толстых женщин, — рявкнул Караваев и вдруг склонился ко мне. Слишком резко, слишком близко. Слишком знакомо. Я открыла рот, пытаясь вдохнуть обратно воздух, который как мне показалось он весь из меня высосал, словно мерзкий вампир, без остатка. – Я потерял здесь часы, когда спасал твою никчемную шкурку. Они мне дороги, как память, и если я их не найду то эту шкурку сниму с тебя и твоего бесхребетного начальничка. Сделаю это с особой жестокостью. Я люблю изыски.

   - Пусти.

   Он был зол, ноздри раздувал, как сто чертей одновременно. А мне хотелось бежать. Улепетывать со всех ног. А еще, мне оказывается было очень обидно, даже обиднее чем когда я лежала на столе с яблоком во рту.

   - А то что? Детка, я злой и страшный серый волк. Но поросятами не питаюсь,- хмыкнул этот несносный мужик, прострелив меня взглядом васильково синих глаз, таких же, которые я вижу каждый день на личике моей дочери.

   - Да. Ты любишь селедок- мерзких и капризных,- выпалила я, вдыхая слишком близкий аромат мужчины, которого всеми силами пыталась забыть долгих шесть лет. Жутко близкий, волнующий до одури и чужой, смешанный с запахом чужих женских духов. Он глянул на меня с интересом, который лишь на миг заплескался в чертовых омутах.

   - Иногда меня тянет на булки с кремом, но в твоем случае это из разряда фантастики,- оскалился мерзавец, ухватив меня за затылок стальными пальцами. Но, черт возьми, у меня ослабли ноги от этой вихрящейся силы. Я с трудом поборола желание обмякнуть в его лапищах, ноги налились свинцовой тяжестью.- Часы где? Я дам хорошее вознаграждение.

   - Эй, Люсь, ты чего застряла, пора уходить из этого узилища? - раздался Глашкин голос, которой сейчас я была невероятно рада. Караваев отвлекся лишь на мгновение, но даже этого спасительного мига мне хватило, чтобы взять себя в руки. Ну, почти взять. Я толкнула гада в грудь, но показалось, что ударилась ладонями в бетонную стену. Хватка ослабла, и в полумраке полыхнула синяя молния злого взгляда.

   - Знаешь куда запихни себе свое вознаграждение? – прорычала я, пытаясь устоять на ослабших конечностях.

   - В твой карман, в котором ты спрятала мои часы, свинка? – вкрадчивый голос пробирал до печенок, до костей. Доходил до каждой клетки организма, кричащего об опасности. И я не выдержала. Ломанулась в кухню, снося на пути хлипкие стулья. Сто раз говорила Ашоту, что на мебели экономить нельзя. Но сейчас его скупость была мне на руку.

   - Стой!- прорычал Караваев и пошел за мной. Не побежал, а именно зашагал, неумолимо как терминатор. А я бежала в тупик, и только сейчас это поняла. Уперлась в стену, прижалась к ней спиной и зажмурилась, вспоминая вечер моей неудавшейся свадьбы. Сильная мужская рука вцепилась в мою курточку. Аромат зверя дразнил ноздри.- Попалась, птичка? Я же гово...

   Он вдруг замолчал, взмахнул руками, дернув меня за грудки с такой силой, что вырвал клок из форменной тужурки и начал заваливаться назад. Я онемела, глядя как огромный сильный мужик рушиться на плиточный пол, так удивленно мазнув по мне своими чертовыми глазищами.

   - Аннушка уже разлила масло,- глупо пискнула я, рассматривая неподвижно застывшего в странной позе, всемогущего миллиардера. Мое наказание, наваждение, и самый страшный кошмар.

   - Мамочки,- пискнула невесть откуда появившаяся Глашка. – Ты его убила?

ГЛАВА 4

Караваев

   Чертово кольцо. Я в очередной раз достал его из сейфа и повертел в руках. Камень красивый, чистый и ... Большой, как его бывшая хозяйка. Странно, но почему – то именно это ночное приключение так въелось в мою память и вытравить его не получается уже гребаные шесть лет. Вредная булка оказалась слишком вкусной, как тот запретный плод из пословицы. Голова после вчерашнего гудела, будто корабельная рында. И валяющаяся в моей кровати, кукольная Лялька только усугубляла раздражение. Бросил кольцо на барную стойку и пошел в ванную, очень надеясь почувствовать себя человеком, а не разлагающимся зомби.

   - Котик, не топай, у твоей Лялечки головка бо-бо, — простонало небесное создание. Господи, я делю с ней кровать уже три года. Зачем? Почему до сих пор не дал пинка по силиконовой заднице? Может потому, что эта дура удобная, как фирменные трусы и такая же искусственная, дурацкая, слишком пафосная и ненастоящая? Иногда хочется надеть простые семейники, чтобы не было на них лейблов и прочей наносной роскоши. И сожрать вредную пышку, истекающую жиром, но гадски сладкую, от воспоминаний о которой чертовы боксеры, с именем известного модельера на резинке, становятся малы, как у прыщавого школьника. «Это наш Кузенька с жиру бесится» - простонал ехидный внутренний голос. Я хмыкнул. Прав, я чертовски прав, как и всегда. Я божество, а им как известно не пристало сомневаться и мучиться. Сам всего достиг, пер по головам напролом, не думая о том, что могу кого - то сожрать, работал локтями. Всего сам добился. И баба у меня должна быть под стать. Холодная, холеная стерва, а не квашня.

    Я назло зашлепал босыми ступнями громче, чем обычно, с трудом борясь с чувством горькой злости и яростной уверенности в своей непогрешимости. Эта овца вытерпит все от меня, потому что я Федор Караваев.

   Чуть не сломал щетку, остервенело счищая с зубов остатки вчерашнего загула и вкус чужих, похожих на толстых пиявок, надутых губешек своей любовницы.

   - Вау,- заверещала Лялька где –то там в недрах огромной квартиры. Моей квартиры. Дверь открылась и в нее проскользнула чертова баба, сверкая в искусственном освещении сияюще-белой кожей.

   - Я кажется не приглашал тебя,- выплюнул я, вместе с остатками пасты в раковину.

   - Конечно же, я согласна, наконец-то. Я так долго ждала, милый. Ты пупсик, — обвив меня руками и ногами взвизгнула Лялька.

   - С чем, что ты вперлась в моё личное пространство? – прорычал я. И мне показалось, что ванная вдруг раздулась в пространстве и сейчас лопнет. А объятия Ляльки, я ощущал как смертельные кольца питона, душащего свою жертву. На пальце этой дуры сверкало кольцо, переливаясь крупным чистым бриллиантом. Чужое кольцо. Обручалка невесты Франкенштейна. – Только размер нужно подогнать. Ты же не думаешь реально, что у меня такие сардельки?

   - Кольцо сними,- прохрипел я, борясь с головокружением. – И никогда ничего не трогай в этом доме без спроса. Поняла?

   - Боже, милый, прости. Ты хотел сделать мне... О, какая я дура,- прошептала чертова идиотка, прижимаясь ко мне своим, вылепленным руками хирургов, телом. Если я не отвлекусь, то просто лопну от ярости, вихрящейся в душе.

   - Да, круглая дура. Хорошо хоть ты это осознаешь. Иди в кровать, быстро,- приказал я, отталкивая от себя глупышку.- Хотя...

   Она не сопротивлялась, когда я толкнул ее на пол. Глупая, неужели и вправду думает, что я женюсь на ней, или на ком либо еще? Я животное, не способное жить в стае. Кот, который гуляет сам по себе. Мне не нужна самка, для продолжения рода. Мне никто не нужен.

   Кольцо я убрал в сейф. Оно сейчас казалось мне отвратительным. Оскверненным, что ли? Давно пора было загнать его каким нибудь барыгам, выкинуть из памяти, как страшный сон. Но мне все время что – то мешало так поступить. Какой - то мистический рок.

   - Я сейчас к маникюрше, на массаж, потом спа. Но вечером я вся твоя,- с придыханием шепнула Лялька целуя меня в щеку спустя полчаса. А я едва сдерживался, чтобы не вышвырнуть девку через порог, к чертовой матери.- Куда ты меня поведешь?

   - В ресторан,- ухмыльнулся я, вспомнив рыгаловку, в которой имел неудовольствие отужинать неделю назад. Да еще сдуру пригласил туда своих итальянских партнеров. Вспомнил скорченные морды макаронников и хмыкнул. Там этой дуре с раздутым самомнением самое место. Несварение ей обеспечено.

   - Оооо,- многозначительно проныла невестушка. Наверняка уже и свадьбу распланировала, овца. Жаль будет ее разочаровывать. Хотя нет, вру, не жаль. Очень хочется увидеть на глупенькой мордочке хоть какую-то эмоцию, кроме глупой уверенности в собственной неотразимости.

   День пролетел, как сумасшедшая птичка выпущенная из рогатки. И в ресторан идти не хотелось. Зато хотелось забуриться куда-нибудь, где можно расслабиться, окунуться в грохот идиотской пульсирующей музыки и полуголых извивающихся тел. Туда, куда я не могу позволить себе пойти, в силу статуса и положения в обществе. Да, я сноб, но я очень долго шел к этому званию. Ухмыльнулся, рассматривая разряженную в пух и прах Ляльку. Подготовилась, выдра, даже вопреки своему вкусу, а-ля Туево – Кукуево, надела юбчонку до колен, а не похожий на пояс кусок ткани. Да уж, правильно говорят, можно девку из села вывести, а вот село из девки...

   - Пусичек, я заждалась,- капризно оттрюнила губку «невестушка»

   - Не называй меня этой идиотской кличкой, Писечка,- в тон ей просюсюкал я, едва сдерживая рвотные позывы. Надо просто выставить ее из тачки, и дать по газам, а не таскаться с этой курицей по ресторанам. И в эту чертову забегаловку мне совсем не в кайф идти, даже для того, чтобы охладить пыл этой дуры. Но, я хоть и мерзавец и подонок. Но все же джентльмен.

   В душе шевельнулось нехорошее предчувствие, которое я гнал от себя с утра. Лялька гудела в ухо назойливой мухой, пока мы усаживались за зарезервированный мной столик. Он ей не понравился, интерьер оказался мигренозным. Глупышка уже примерила на себя образ госпожи Караваевой, и теперь строила из себя невесть что. День строителя, блин.

   - Закрой рот,- не выдержав, приказал я, содрогнувшись от движения похожих на метелки ресниц, похожих на жирных волосатых гусениц.- И смотри в меню, твою мать.

   - Я пока не твоя жена, приказывать секретутке своей будешь, Караваев, а я сама решу, что и когда мне делать. - скривила губы эта нахалка, не обращая внимания на застывшего буквой зю возле нашего столика хозяина этого богоугодного заведения. Чертова дура. Унизила меня перед халдеем. И видно это осознала наконец - то своим грецким орехом, который гремя перекатывается в ее черепной коробке.- Прости, мылый. У меня просто нервы, предвосхищение и ПМС впридачу.

   - Пошла ты в задницу, дорогая,- улыбнулся я и отодвинул стул. Но уйти не успел. А надо было бежать, нестись со всех ног. Надо было, но что – то меня остановило. Какая – то странная, совершенно необъяснимая сила.

   - Упс, — выдохнуло басом тело, минутой ранее приземлившееся в мою тарелку, и начало синеть круглым миловидным личиком, хрипя при этом, как медведь – туберкулезник. А я смотрел на безымянный палец толстухи и видел только маленькую родинку в форме запятой между первой и второй фалангой.

   - Она сейчас врежет дуба, сделайте чего нибудь. Эта сука мне испортит весь кайф от предложения, черт побери, — взвизгнула Лялька, чем привела меня в чувство. Да нет, не может быть. Это просто совпадение. Мало ли людей, с родинкой на пальце. Миллионы. Таких совпадений просто не бывает. Не в этой жизни.

   Руки действовали отдельно от разума: пять ударов по спине, таких сильных, что ладонь загорелась. Обнял чертову бабу за грудь. Один толчок, второй. Дыши, сука. Мне показалось, что где-то совсем рядом взорвалась бутылка шампанского, с таким звуком вылетело яблоко из пасти сумасшедшей тетки, почему – то босой на одну ногу. Что – то грохнуло, и послышался звук падающего предмета. А я как дурак уставился на маленькую ступню в смешном носке, так не вяжущуюся с остальным экстерьером толстухи, наряженной в идиотскую курточку с бейджем на груди. И мне было совсем не интересно, почему взвизгнула дура Лялька.

   Мазнул взглядом по имени, написанному на пластиковом прямоугольнике.

   - Так ты Люся? - ехидно ухмыльнулся, стараясь не пялиться на грудь бабы, лихорадочно вздымающуюся в такт выравнивающегося рваного дыхания.- Людок, значит. Идиотское имя, под стать тебе.

   - Не угадал, — выдохнула розовая свинка. К ее щекам прилил румянец, делая похожей на смешную куклу с самовара.- Люсьен моё полное имя. И вы уже можете меня отпустить. Совсем не обязательно лапать мою грудь.

   - Сука толстая,- зашипела Лялька, и я наконец оторвался от созерцания Люси и посмотрел на злую, как сто чертей, любовницу, у которой на лбу росла шишка, размером с Москва – Сити, делая ее похожей на смешную единорожиху. – Она плюнула в меня яблоком, эта тварь. Федя, сделай что-нибудь. Испортила мне весь вечер. Мы уходим.

   И я сделал. Повел себя как эталонный мерзавец. Как обычно, в общем. Какое интересное слово – крохобор. Чертова бегемотиха выплюнула мне его в лицо, и я подумал, что сейчас она выцарапает мои наглые глаза. Я, крохобор. Я, человек, который жертвует огромные суммы на благотворительность. Да, я делаю это для себя. Да я эгоист. И да, сейчас я хочу просто уйти отсюда. Но я кто угодно, но не крохобор. Это точно.

   - Зай, я не успеваю за тобой, — проныла капризно «силиконовая долина», и я почувствовал глухое раздражение. Первый предвестник того, что я не могу контролировать, и то с чем не справились шарлатаны – психологи. Все наши проблемы идут из детства, а оно у меня не фонтан было. С тех пор я рьяный чайлд фри. Ненавижу сопляков. У меня были очень хорошие учителя. А эта дура Лялька могла бы стать мне хорошей женой. Она со мной на одной волне - тоже терпеть не может орущих выродков. И не понимает умиления баб, рассматривающих уделанные подгузники.

   Вышел на улицу и направился к машине. Не обращая внимания на невестушку, злобно бубнящую что – то, на летящую с неба морось. Что ж, крохобор, так крохобор. Пусть теперь эта идиотка платит ущерб. Чертова дура, размером с броневик.

    Я сел в машину и дал по газам. Один. Лялька так и осталась стоять на тротуаре. Невеста, блин. Голова, казалось, лопнет. Я выхватил бутылку с водой из держателя, одним глотком осушил ее и бросил на пол. Ярость бурлила в венах, на запястье задергалась жилка. Этот тик у меня давно. Я уже и внимания на него не обращаю. Но сегодня мне казалось, что он рвет мне кожу. Потер запястье, пытаясь унять дергающую боль.

   - Мать твою,- прорычал, в пространство и с силой вдарил по рулю. Часы. Чертов хронометр, который я считаю своим талисманом. Самый дешевый в моей коллекции, но самый памятный. Купленный на первые заработанные мною деньги. Большие деньги. Я даже гравировку сделал на память. Чертова ведьма у меня их украла, видимо, чтобы возместить себе убытки от неоплаченного мной счета. Люсьен, что за идиотское имя, блин? Да за эти котлы можно купить чертов вонючий ресторан, вместе с ее потрохами, и чертовыми маленькими ножками, бес бы их побрал. Еще и останется. Вывернул руль до упора. Машина с визгом заюзила по мокрому асфальту. На глаза опустилась черная пелена очередного приступа ярости смешанная с надвигающимся откатом панической атаки.

   Пришел в себя возле дверей в ад, воняющий укропом. На город уже опустилась ночное звездное покрывало. В этот раз приступ затянулся. Вытащил из блистера успокоительную таблетку, которую мне выписал очередной шарлатан. Эти гребаные седативные давно мне не помогают, только башка с них трещит.

   Толкнул дверь. Которая оказалась открытой. Хотя табличка на двери гласила, что ресторан «не работает». Дурацкая табличка, такая же как и все тут.

   Никогда не верьте лживой тишине царящей в преисподней. Я согнулся в три погибели, заглянул под столик, на которым имел неосторожность спасти неблагодарную толстуху. Мало ли, может сам обронил часы.

   - Мы закрыты.

   От неожиданности я дернулся. Ударился головой об низ столешницы, и пожалел, что не бахнул еще одну дозу релаксанта. С трудом поборол желание перевернуть этот уродский стол и вообще разнести здесь все на хрен. Дышать снова стало тяжело. Но когда я все же посмотрел в сияющие злостью карие глаза, мне показалось, что теперь у меня во рту застряло чертово яблоко. И это мне сейчас нужен прием Геймлиха. Горло словно удавкой сдавило. Сделал шаг вперед. Я скот, это факт. Но еще больше я оскотиниваюсь, когда не знаю что делать дальше. Сейчас мне хотелось плюнуть на часы и позорно смыться, но ярость снова взяла верх, как всегда, впрочем, .

    - Часы отдай, поросенок, пока я сам их не взял, — прорычал я, удовлетворенно наблюдая, как злой взгляд становится испуганным. Вот так и надо. Это не я должен бояться, не в этой жизни. Больше не должен. Теперь все должны мне.

   - Что вы себе позволяете?- пискнула Люся – Люсьен, пятясь к стене. Я навис над ней, не сводя взгляда с ее прикушенной губы, и страха на курносой щекастой физиономии, которым я сейчас упивался.

   - Все, что пожелаю. Ты еще не поняла, что я могу взять все, что хочу. Даже глупую свинку. Только вот я терпеть не могу...

   Я даже и не понял, что произошло. Показалось, что кто – то выбил из-под меня земной шар. Чертовы пенни – лоферы, заскользили как по льду. Вцепился в девку, пытаясь удержаться в вертикальном положении.

   А потом наступила тьма. Непроглядная, как в бочке с гудроном, принесшая мне странное успокоение. Ярость улетучилась, когда пришла оглушительная боль, сменившаяся блаженным беспамятством.

ГЛАВА 5

Люся

    Этот день, наверное, никогда не кончится.

   - Иди, посмотри, он жив? – простонала я, не в силах отлепиться от шершавой стены.

   - Ага, конечно,- испуганно пропыхтела Глашка,- ты убила, ты и проверяй.

    - Между прочим, это ты масло пролила, на котором этот придурок подскользнулся,- от возмущения у меня даже голос прорезался. Но смотреть на неподвижно – лежащее тело, обряженное в дорогущий костюм, сил у меня все так же не было. А тем более ощупывать его в поисках пульса.

   - Да. Только вот гнался он не за мной. И рубаху не на моей груди рвал. Лифон у тебя, кстати, классный. Где брала? – поинтересовалась эта поганка, бочком обходя поверженного Караваева.

   - Мать из Италии привезла, — глупо вякнула я и тут же заканючила.- Глань, ну ты же медучилище закончила.

   - Ага. Только жмуров с тех пор я вообще боюсь. У нас когда занятия в «секционке» были, я старалась прогулять. Люсь, ну давай вместе посмотрим.

   - Давай,- выдохнула я, и на ватных ногах засеменила к пострадавшему. – Не оставлять же его здесь. То-то Ашотик завтра утром обрадуется. Обнаружив такой дорогой подарочек. Это похлеще банкирши с осьминогом будет. Предынфарктом не отделается, болезный.

   Караваев дышал. Крепкая грудь слабо вздымалась. Ну, хоть что – то. Глашка с умным видом пыталась нащупать на его шее яремную вену, но судя по слишком сосредоточенной физиономии, выходило у нее из рук вон плохо. Прогульщица, блин. Она наверное не только походы в морг прогуливала, иначе зачем бы ей носиться с подносом, имея в руках нормальную, очень гуманную профессию.

   - Пациент скорее жив, чем мертв. Во башка у парня – чугунина,- изрекла подруга, плюнув на бесплодные попытки нащупать пульс.- У нас случай был, когда я в ЦРБ работала, такого же твердолобого привезли, так он...

   -Эта история прямо сейчас просит выхода? – ехидно поинтересовалась я, лихорадочно соображая, что же делать с «ах, таким человеком», валяющимся сейчас на грязном полу, который давно не видел швабры.- Глаш, слушай, подгони машину к порталу.

   - Какую? Люсь, ты тоже что ли башкой ударилась, или тебя так сразили домогательства несчастного? Портал в другие миры мы с тобой еще не научились открывать. Так что если ты надеешься избавиться от тела магическим образом, хрен получится. Авадакедаврить нам не позволяет образование.

   - Посудомоечную, блин. Глань, не тупи, — уже не сдерживаясь рявкнула я,- смоем тело.

   - Не, он в нашу не поместится. Так себе план,- почесала щеку Глафира. А мне захотелось положить ее рядом с Караваевым, ей-богу. Дать по глупой башке. В конце – концов, какая разница от скольки тел избавляться. Судя по всему, на моей физиономии отразилось такое страшное, кровожадное нечто, что до Глаши наконец дошло, что ей уготована участь незавидная. Она боком двинула куда – то в сторону кухни.

   - Ключи возьми в моей сумке. Подгони тачку к двери. Туда, где мы получаем продукты и чеши сюда, — отдав приказ, я уставилась на, не подающего признаков жизни, красавца олигарха. Черт, ну почему мне так везет? За что?

   - Ты же мне говорила, что я макака с гранатой, и машину не доверяла свою,- замерла на месте Глафира.- Только через мой труп, и все такое.

   - Сейчас условия изменились, тем более, что если ты так и будешь вставать в позу, труп скоро у нас нарисуется, - от моего вздоха подругу как ветром сдуло. Жаль машину, конечно, но в тюрьму мне нельзя. У меня дочь. Да и Гланя ухаживает за больной матерью В общем, от этого чертова сноба одни неприятности. Я и с семьей из – за него рассорилась. Хотя, он конечно косвенно виноват. Эх. Зато у меня теперь есть Сонечка. И она самое лучшее, что случилось в моей дурацкой жизни. И за ее рождение я должна благодарить это дорогое тело, валяющееся возле моих рабочих тапок.

   - Эй, я придумала. Давай его выкинем на крыльцо больницы. Ну, он все равно тебя сдаст, когда в себя придет. Но мы докажем, что это была самооборона. Я свидетель,- Глафира появилась, словно из-под земли. И в ее словах конечно был резон, но...

   - Ага, а пока он в себя не пришел, нас заластают. Там же камеры всюду теперь. Попробуй, докажи потом, что ты не соучастница, а свидетель,- я захохотала. Видимо от нервов, а еще от того, что Глашуня так смешно начала бледнеть. Черт,- я замерла от пронзившей мысли.- У нас же тут тоже камеры.

   - Да они не работают,- махнула рукой подруга.

   - Ты то откуда знаешь?

   - Ну, я к Вовке к нашему когда ходила, ну к начальнику охраны. Я там суп пролила на какой –то аппарат. А он не стал стучать, иначе бы Вовасику тоже прилетело. Ему ж запрещено на рабочем месте жрать. Ну вот, а потом, когда я блузку засте... Ну, короче, когда я тарелку забирала, он сказал, что накрылся какой-то тумблер, что ли. И камеры сдохли к чертям собачьим.

    Я хмыкнула. Иногда то, что у Глафиры руки растут оттуда, откуда у нормальных людей растут другие конечности, очень даже неплохо. А Вовасик, пухлый мужик с прической ветерок, оказывается Дон Жуан. За тарелку супа осчастливил Глашуню. А тут вся жизнь пролетает мимо меня, как метеор, а у меня ни мужа, ни любовника. И их не будет никогда, потому что я ...

   - Ты за ноги, я за руки,- пробухтела я, хватаясь за каменно тяжелые, широченные плечи. – На раз, два, три – поднимаем.

   - Тяжелый, лосяра,- пожаловалась мелкая, тощая Глафира.- Может покатим его?

   - Может ты прекратишь пороть чушь?

   Ну, так – то она конечно была права. Караваев оказался страшно тяжелым. Мне казалось, что я пытаюсь поднять грузовик.

   -Раз, два, три,- скомандовала я, и выронила свою ношу. Голова миллиардера – мецената с глухим стуком приложилась об пол в очередной раз.

   - Ну, так-то да, так лучше. Добьем мужика. Все лучше, чем слюни пускать после ЧМТ. Прикопаем в лесочке. Пусть потом ищут, кто его шлепнул. Это твой план? – Голос этой заразы сочился ядом.

   - Ладно, давай катить,- пришлось согласиться с идиотским предложением соучастницы.

   Катить тоже не получилось. Этот черт в дорогом костюме, оказался похож на кракена. Цеплялся руками и ногами за все, что попадалось на пути, как восьминогое чудовище, и чуть слышно начал стонать.

   - Я придумала,- на очередном вираже взвизгнула Глашка, и ломанулась в кухню, откуда появилась спустя долгих пять минут, толкая перед собой тачку, в которой мы возим мясо из рефрижераторов. А она не такая уж и дура.

   - Так куда мы его? - задала вопрос Глафира, когда нам наконец - то удалось погрузить Караваева в тачку. Выглядел он конечно сейчас не как миллиардер, слуга народа и красивый мужик. Мне даже стыдно стало, что мы так кощунственно бросили его в телегу.

   - Хорошо лежит, плотно. Только бы ноги не переломать, когда в портал его пропихивать будем,- отряхивая ручонки, произнесла подруга. Я уставилась на торчащие к небу ноги в дорогих ботинках и едва слышно заскулила. - Так куда мы, все таки?

   - Ко мне домой,- явно обезумев пробормотала я.

   - Ты с ума сошла. А Сонечка?

   - Она у бабушки до послезавтра. Пока ко мне, потом решим, что делать.

    Я точно сошла с ума и пожалею о принятом решении. Но не закапывать же его в лесу, как предложила Гланя. Хотя, соблазн, конечно, велик.

   Тачку до портала мы докатили легко, я бы даже сказала задорно. Ноги в модных лоферах подергивались при каждом нашем движении, словно у кузнечика, и это меня пугало. Глашка прочла мои мысли и тут же их озвучила.

   - А если он сейчас очнется, что делать? – прошептала паразитка, будто боясь разбудить обездвиженного Караваева.- Он же нас ту порешит. Прям вот тут вот,- завращала она выпученными глазами, проведя тыльной стороной ладони по тонкой шейке.- Бамбарбия киргуда нам, прям жопой чую.

   - Возьми свою чувствительную пятую точку в руки, нам его еще в багажник грузить,- угрюмо пробухтела я. Страшно представить, что будет если слова Глафиры окажутся пророческими. Тоже мне оракул кухонный, блин.

   - Не, в багажник нельзя,- задумчиво протянула эта наглая доморощенная мафиоза.

   - Чой та?

   - Той та, — вредно ответила официантка, глубокие познания которой в вопросах киднэппинга меня немного озадачили, если честно.- А ну как ДПСники остановят? Как ты им объяснишь наличие бесчувственного дядьки в багажнике твоей колымаги?

   - Еще раз назовешь мой миник колымагой, я тебя затолкаю в багажник,- скрежетнула я зубами. Как ни прискорбно, но резон в словах Глани был.

   - Положим его на заднее сиденье, одеяльцем прикроем и Вася в пинжачке,- не обратив внимания на мой зубовный стон, соучастница. – Ну везут две бабы мужика – алконавта. Подумаешь. Сплошь и рядом такое.

   - Знаешь, что меня сейчас больше всего пугает? – мою ухмылку можно было снимать на афишу для фильма ужасов. Но на эту чокнутую она не произвела особого впечатления. Конечно, после Вовасиковой любви, ее трудно напугать, но не настолько же.

   - То, что у тебя в тачке один из богатейших людей страны, который вот – вот врежет дуба? – хлопнула ресничками наглая подельница.

   - То, что ты так хорошо разбираешься в том, как украсть миллиардера,- рявкнула я, как раз в тот момент, когда мы остановились возле небольшого окна, закрытого металлической шторой. Неуверенно посмотрела на скрюченного в три погибели Караваева. Да уж, интересно его мама как рожала? Надеюсь, что легко, потому что сейчас нам предстоял похожий процесс. Нужно было протолкнуть ее сына в щель, размером с дверцу в клетке канарейки. И я очень сомневаюсь, что он пройдет без членовредительства.

   - Надо его маслом намазать,- вякнула Глашка.

   - Он и так весь в рафинированном,- озадаченно протянула я, думая, как лучше протолкнуть здорового мужика в окошко.

   - Это оливковое. Экстра вирджин.

   - Ну, тебе виднее, конечно. Но Ашотик его люто бадяжит рапсовым,- сдала я шефа с потрохами. Черт, сейчас конечно же самое время говорить об изысках ресторана высокой укропной кухни.

   Вытащить из тачки тело, похожее на деревянное бревно оказалось даже труднее, чем допереть его до портала. Глашка покраснела лицом, став похожей на помидор. Думаю, я выглядела еще хлеще. Мне казалось, что еще немного и мои прекрасные очи вывалятся из орбит, как у какающего пекинеса.

   -Куда вперед ногами? – зашипела Глафира.

   - Вот уж не думала, что ты такая суеверная,- пропыхтела я, чувствуя себя бурлаком, тянущим в одиночку баржу по могучей реке.

   - Да при чем тут это. Он застрянет же. Всем известно, что если голова и плечи прошли в маленькое отверстие, то все остальное само вывалится.

   Господи, что бы я делала без этой девы, похожей на безумную белку из всем известного мультфильма?

   - Ты так и не сказала, откуда столько познаний?

   - От верблюда. Сериалы я смотреть люблю детективные, устраивает ответ? – в голосе Глашки я услышала истеричные нотки. Значит врет, зараза. Да какая мне разница, в принципе. Главное, что сама бы я уже сдулась. – Слушай, я там это... Когда твою коняшку перегоняла бампером мусорник задела слегка.

   - Да и черт с ним,- рыкнула я, проталкивая шикарного миллиардера в оконный проем. Мне сейчас и вправду такие мелочи были малозначимы. Хотелось лечь на любимый диван, взять ведро попкорна, включить какую – нибудь идиотскую комедию, а не вот это вот все. Но, с моим ли везеньем? Гыкнула, когда широкие мужские плечи, как то очень легко проскользнули вперед.- А ты где машину то...

   - За ноги его держи. За ноги,- заверещала Глашка и бросилась мне на помощь, но не успела. Вцепилась в щиколотки несчастного и замерла на месте с дорогущим мужскими туфлями в лапках и распахнутыми от ужаса глазищами. То, с каким звуком грохнулся Караваев мне не понравилось. Нехороший был звук, предвещающий скорую лютую смерть моей подельницы. Что - то мне сейчас подсказывало, что царапина на бампере от мусорного бака совсем не так страшна, как то, что я увижу если выгляну в окошко.

   - Упс,- Глафира вжала голову в плечи, и боком двинула куда – то во тьму.

   - Только не говори, что мой миник стоял под порталом,- рявкнула я, и сразу поняла, что угадала. Блин. Я обожаю эту машину, купила ее сама, берегла, как зеницу ока. Желто – розовая, похожая на игрушку, машинка, прозванная народом «шмаровозом»– моя гордость. И дорога мне даже больше, чем адски - дорогой джип, который был у меня, пока я не сбежала с чертовой свадьбы и не лишилась преференций моего семейства.

   - Ты же сама велела,- заканючила моя подельница, - подгони к порталу. Откуда я знала, что этот боров вывалится? Сама виновата. Надо было держать крепче за копыта.

   - Заткнись, — рявкнула я, свесившись из окна. Положение было катастрофическим. Караваев лежал на крыше машины, похожий на сломанную марионетку. Нет, высота не большая, конечно, и шедевр британского автопрома, слава богу выстоял, лишь слегка прогнулся внутрь, но блин, если парень переживет сегодняшнюю ночь, это будет чудом. Я взвыла от злости и ввинтилась обратно в помещение приемочной.

   - Пора когти рвать, Люсь. Скоро Вовка припрется, проверять сигналку, — голос Глафиры раскаянием и не пах.- Прикинь, если он нас тут застукает.

   Через пятнадцать минут мы укутали в миллиардера в грязное одеяло, переругавшись в шишки и даже слегка подрались. Глашка настаивала на том, чтобы его запеленать, как младенца. Чтобы этот лось дернуться даже не мог. Я же была против, потому что боялась, что у Караваева есть переломы, после падения с высоты полуторного этажа. В конце – концов сошлись на том, что просто его укроем с головой, но свяжем руки шнуром от занавески, свистнутым из зала ресторана оборотистой официанткой. Теперь уже, наверное, бывшей. Но озвучивать эту мысль я не стала, чтобы не деморализовать активную соучастницу.

   - Эх, тачанка, да ростовчанка,- пропела Глафира, когда мы наконец – то выехали со служебной парковки.- Знаешь, переодеть бы этого... У него тряпки приметные слишком.

   - Где его туфли? - с ужасом выдохнула я.

    Никогда не доверяйте никому то, что можете сделать лучше. Нервы у Глашки оказались – железяка. Она заснула, едва мы вырулили на оживленную, даже ночью, дорогу и даже захрапела. Я даже обрадовалась, что у меня появилась возможность обдумать ситуацию. И я уже жалела о своем опрометчивом решении везти домой сто кило проблем, лежащих на заднем сиденьи в позе недоструганого Буратино. Зачем мне этот бесчувственный чурбан? А если он и вправду откинет свои стодолларовые носки в моей квартире? Туфлишки то отбросил уже в подсобке ресторана.

   - Чертовы баретки,- пробурчала я под нос.

   - Люсек, знаешь что главное в танке? – сонно спросила Гланя, сладко причмокнув, и сама же и ответила,- в танке главное не бздеть. Заберу я завтра баретки. Никто и не заметит. Мало ли дряни валяется у нас в рестике? Даже тараканы ушли, бардака не вынесли.

   - Может все таки выгрузим его где-нибудь на лавочке в сквере? – с надеждой промямлила я, прекрасно зная, что не поступлю так. Караваев, конечно гад, подонок, и скот, но не могу же я позволить отцу моей дочери сдохнуть на ледяной скамейке черте где, в полном одиночестве. Никто же не подойдет к нему, народ стал очень равнодушным.

   - За дорогой следи лучше, чем глупости предлагать. Не май месяц, так – то, а парниша изнеженный. Припаяют нам оставление в опасности, плюс похищение человека группой лиц, убийство и алая – улю, гони гусей. У красавчика сто пудово сотряс, ушибы всего миллиардера, плюс возможны переломы. Не, мне нельзя в тюрягу, у меня клаустрофобия, и тошнит, знаешь ли от баланды и любвеобильных зэчек.- Завтра приведу доктора знакомого. Подшаманим миллиардера, и решим что с ним делать. А пока дай отдохнуть. Нам еще этого хряка на третий этаж переть.

   К дому я подкатила накрутив себя до предела. Мне казалось, что все соседи сейчас сидят возле окон и зырят во двор, дожидаясь первой части Марлезонского балета. Двор, погруженный во тьму тоже не внушал доверия. Вот не внушал и все тут. И в кустах, как мне показалось кто – то был. Не удивлюсь если полицейский патруль с натасканными на киднэпперов овчарками.

   - Я толкаю ты тянешь,- икнула я, оглядываясь по сторонам, как заправский шпион. Даже очки темные нацепила, всегда их вожу в бардачке. Вот, пригодились. Глашка на меня посмотрела, как на умалишенную, но предусмотрительно промолчала. Мало ли, что можно ожидать от лохматой толстухи находящейся в остром психозе.

   - Чего это я тяну? – заупрямилась подельница, чисто из вредности, как я поняла.

   - Ну толкай иди,- моему шипению позавидовала бы сейчас черная мамаба.

   - Ладно, тянуть буду. Слушай, а чего это ты командуешь?

   - Потому что мне некогда,- голосом Кисы Воробьянинова проворчала я, толкая неподвижного Караваева. Господи, пусть он будет жив. И пусть скорее снова исчезнет из моей жизни. Милый боженька, пусть он исчезнет и больше никогда не появляется.

   - Жив, курилка,- пропыхтела Гланя.

   - Интересно, как это ты определила? Нащупала таки пульс?

   - Нет, просто он меня лягнул. Видимо мышцы сокращаются. Такое при ЧМТ бывает. Организм регулирует свои функции, типа теста.

   Нам наконец удалось вытолкнуть неподъемное тело, и теперь мы стояли над лежащим на земле богатеем, переминаясь с ноги на ногу.

   -До лифта волоком не допрем,- умно изрекла я, почесав переносицу под дужкой очков.

   - Слушай, тебе дышать не темно? – поинтересовалась поганка Глафира.- Знаешь, ты похожа в этих оккулярах на фашистского летчика. Караваев если сейчас очнется, точно отдуплиться от ужаса.

   - Отвянь,- сказала я беззлобно, стаскивая очки. Ну да, переборщила. Так от страха же.

   - Ну и ладно,- согласилась подруга по несчастью и вдруг встала на карачки и подползла к поверженному мной титану. Ввинтилась куда-то в район его подмышки и закряхтела. До меня дошла вся гениальность ее плана.- Ну, чего встала, ползи сюда. Руку его через шею перекидывай, да через свою. Ты ему еще крыло сейчас сломаешь, блин. Так, а теперь на раз - два – три встаем.

    Теперь мы стали похожи на загулявшихся алкашей, тащащих слабака – товарища к месту прописки. Пошатываясь поволокли красавца миллиардера к подъезду. Он цеплялся носками за камни, но мы, как героические медсестры перли к цели буром. Небо уже начало подергиваться розовым рассветом, похожим на сладкую вату. Господи, только бы успеть, пока баба Тося с первого этажа не вывела на свою извечную прогулку мелкую шавчонку, по возрасту стремящуюся к книге рекордов Гиннеса. Тогда новость о том, что у толстой проститутки из квартиры на третьем этаже, станет достоянием всего района. А мне этого прямо вот жутко не хотелось.

   - Постельное у тебя – блеск. Ты с отбеливателем стираешь, или новое просто еще? – поинтересовалась Гланя, сваливая в мою кровать, на мои простыни грязного, как лесной кабан, мужика.

   - Новое. Было,- шмыгнула я носом.- Глаш, надо его раздеть. Заодно на предмет повреждений проверим.

   - Ух, извращенка,- хихикнула вредная язва. – Но, ход твоих мыслей мне нравится. Трусы чур ты меняешь.

   - А трусы зачем? – ахнула я, покрываясь горячими красными пятнами.

   - У него все брюки насквозь маслом пропитались. Трусы сто пудово менять придется. У тебя есть, кстати? Или свои пожертвуешь? Ну те, уродские, в ромашку которые. Прикинь, какой секси он будет в твоих панталонах? Ух.

   - Есть мужские. Ну с корпоратива, помнишь? Мы для конкурсов покупали. А с ромашками не отдам. Они удобные, ничего не чешется, не колется.

   - Вот поэтому ты и одна до сих пор. Ладно, тащи мужские, — приказала чертова мата – харя, деловито расстегивая пуговицы на рубашке Караваева. Мне, почему – то стало неприятно, что она его касается. Нет, я не ревную, точно. С чего бы? – И таз с водой.

   - А таз зачем? – тупо спросила я, выныривая из самокопания.

   - А таз уполномочен заявить. Я вот всегда в детстве думала, что там таз может заявить, или он как кривоногий и хромой Мойдодыр, выползает из ванной и выступать начинает.

   Глашку видимо от нервов пробило на идиотизм, но сейчас меня ее словесный маразм действовал успокаивающе. Руки действовали отдельно от разума. Я налила воды в кастрюлю, так как таза у меня не оказалось. Надо купить, кстати. Кто знает, когда еще пригодится, может. Достала из шкафа выстиранные и выглаженные мужские трусы веселенькой расцветки, больше похожие на клоунские шаровары.

   Глашка стояла возле кровати и любовалась делом своих рук. Миллиардер лежал растянувшись во всю мою кровать и выглядел на ней как чужой, колонизатор. Захватчик.

   - Ваш выход, Люсьен,- хмыкнула подельница, уставившись на омерзительный трусняк, который я прижала к груди, как последний оплот моей добродетели.

   - Давай вместе, а? – предложила я, но по взгляду подруги поняла, что не в этот раз. Закрыла глаза и потянула на себя совсем негрязные боксеры Караваева. Руки скользнули по сильным, длинным, покрытым жесткими волосками, мужским ногам. В ушах загудела турбина шаттла.

   - А парень то неплохо одарен,- задумчиво вякнула Глашка. Мне захотелось ее отхлестать снятыми ношеным миллиардерскими трусами. А еще захотелось открыть глаза. Хотя, что я там не видела. Я резко натянула на несчастного уродливые семейники и выдохнула. Схватила кастрюлю, намочила в ней прихваченное с кухни полотенце и аккуратно дотронулась им до гладко – выбритой щеки.

   - Я в тубзик сгоняю,- проорала Глафира и исчезла из поля зрения. От неожиданности я вздрогнула, вода выплеснулась на вздымающуюся мужскую грудь. Ухватив полотенце я начала протирать влагу.

   - Ты кто? – словно гром, прозвучал восхитительный бархат и синючие глаза уставились прямо мне в душу. - Где я?

   Женщины не ошибаются никогда. Точнее – пока не начинают задумываться.

   - Я все объясню, — проблеяла я, стараясь не смотреть в синие омуты. Такие родные и в то же время абсолютно чужие. На открытой мордашки моей дочери они выглядят иначе. Мягкие, теплые, любимые. А у этого гада две ледяные льдины, которые не растопит ничто. Черт, где Глашка, ее там смыло, что ли, или монстр унитазный затянул в свои пучины? Может дать ему кастрюлей по башке и смыться?

   - Да уж, объясните, пожалуйста, какого хрена тут происходит и почему я...? Черт,- во взгляде Караваева заметалась паника, что мне очень не понравилось.- Что это за дыра?

   -Это мой дом, вообще – то,- от его наглости у меня дыхание перехватило. Надо же, я свинья, мой дом нора. Устроил тут «В мире животных». Я буквально услышала голос доброго дядечки из телевизора в своей голове: «Дикие свиньи роют свои норы, чтобы затащить в них самца для продления рода». Хихикнула, носразу замолчала, напоровшись на злой взгляд.

   - Женщина, это не смешно,- похищенный нами миллиардер приподнялся на кровати, но застонал и снова обвалился на подушку.

   - Не смешно, — вякнула я, — слушай, ну ты сам виноват.

   - Кто, я? – удивленно посмотрел на меня красавец, считающийся самым завидным женихом страны.

   - Ну, да? – ответила, уже сомневаясь в своей правоте. В конце – концов, если слона слоном назвать, он же не обидится. А этот сноб просто хамло и придурок. На таких обижаться нельзя, как на убогих.- А нечего было...

   - Кто я? – снова повторил Караваев. И вот его испуганный тон прервал фонтан моего красноречия. Я уставилась на растерянного мужика, совсем сейчас не похожего на зажравшегося подонка и заткнулась на полуслове.

   - В смысле?

   - Я никак не могу вспомнить своего имени,- выдохнул мне в лицо Караваев.- И тебя. Но это наверное потому, что я не мог с тобой общаться.

   - Почему это? – от удивления у меня челюсть отпала.

   - Ты в зеркале себя видела? – хмыкнул мерзавец. Ну все, мстя моя будет страшна. Сам нарвался.

   - А вот и я. Ну, что тут наш пассажир? Опа, а вы уже в себя пришли? Слава богу, — хрюкнула Глашка, появившись в зоне видимости.- Похоже мне пора. Я там утюг забыла от газа отключить, и вообще дверь не закрыла. Поди уж все поперли из фатерки. Приятно было увидеться. Я все ваши программы поддерживаю. Вива, команданте.

   Глафира вдруг резко развернулась и стартанула с такой скоростью, что аж пыль у нее под ногами заклубилась, словно у дикого мустанга. Черт, надо полы, что ли помыть.

   - Стоять,- рявкнула я. Подельница затормозила уже возле двери и медленно повернулась.

   - Это что за мартышка? Она умственно – отсталая? Что она несла? – прорычал амнезийный. Надо же, память отшибло, а хамство видимо оказалось неискоренимым.

   - Сестра твоя,- хмыкнула я, с удовольствием наблюдая, как у Глашки вытягивается физиономия.- У вас вся семейка с присвистом. Вот мне повезло, да? Муж алконавт, с отбитой памятью, золовка уо. Я то думала тебя север изменит. Но горбатого видно только могила исправит. Придется тебе свыкнуться с мыслью, что ты Боря Котелков, и меня ты знаешь уже шесть с лихвером лет. А в зеркало я очень люблю смотреться, кстати. И пока ты в экспедиции своей медведям белым хвосты крутил, я в зеркало смотрелась. И от поклонников отбивалась.

   - Видимо очень успешно отбивалась,- скривил в улыбке шикарные губы красавчик.

   - Борька ты, да,- вредно улыбнулась Глашка, явно не простившая новокрещенному Борису умственно – отсталую мартышку,- тебя мамуля наша так в честь любимого хряка назвала, прежде чем его на холодец заколбасить.

    Я привалилась к стене, только сейчас начав осознавать какую кашу заварила. Его ведь искать будут. Такой человек не может исчезнуть вот так, просто. И найдут, к гадалке не ходи. Ноги стали ватными, но я все равно мысленно зааплодировала Глафириной фантазии. Надо же. А мы неплохая пара - хрюшка и хряк. Прямо эталонная.

   - Этого не может быть. Я наверное схожу с ума,- простонал несчастный. Вот сейчас был самый лучший момент все превратить в шутку, отвезти этого придурка в больницу и забыть обо всем, как о страшном сне. Можно же было сказать, что мы его на лавке в сквере нашли. Он же ни хрена не помнит. И внутренний голос мне зудит об этом уже полчаса, но кто бы его слушал.

   - Отдыхай,- прохрипела я и поманила за собой дезориентированную подругу. – Мы с Глашей чаю попьем.

   Я затащила соучастницу в кухню и прикрыла за собой дверь. Сегодня мне уютный пищеблок, с любовью мною обставленный, казался похожим на каземат, в котором я непременно окажусь, при чем очень скоро. Но в душе кипела злость на хама, который постоянно лезет в мою жизнь своими загребущими руками.

   - Ты сошла с ума? – прошипела Глашка, сузив глаза, как большая кошка.- Давай ему дадим твои уродские шаровары, ну те, леопардовые, куртку и пинка под хвост. Его за модный лук накажут местные гопники и мы будем отомщены. На кой черт тебе проблемы.

   - Я из – за этого гада, вообще – то работу потеряла, торчу ресторану кучу денег, семью, и моральный ущерб еще,- загибая пальцы, перечислила я грехи лежащего в моей спальне мужика.

   - У него память отшибло. Он сейчас даже не вспомнит номер банковского счета, — постучала костяшками пальцев по лбу Глафира, показывая мне, что я чекалды. Не стоило утруждаться. Я и без нее это знаю.

   - Пусть отрабатывает. И я Соне обещала, что на ее день рождения приедет папа, которого она так ждет. Уже пять лет ждет,- устало выдохнув, я откинулась на спинку стула.

   - Нельзя обманывать дочь,- совсем по-человечески вздохнула подруга, уставившись на меня сочувственно.- Люсь, я понимаю все, но Караваев не тот человек, который сделает девочку счастливой. Он не любит никого кроме себя. Из него выйдет хреновый отец.

   - Но он ее отец. К как это ни прискорбно,- выдавила я признание и вдруг почувствовала, что все делаю правильно.

   - Ты это... Я понимаю, конечно. У тебя стресс и все такое. Шутка ли, мужик в твоей кровати в коите века. Тут у любой бак свистнет от счастья. Только, знаешь, у меня своих проблем... Подожди, так ты серьезно? Маза фака. Ооооо, Так это ты вот этого бобра тогда в кусты затащила,- Глашкины глаза надо было видеть сейчас. Теперь ее точно не заткнуть.

   - Не матерись в моем доме,- поморщилась я.

   - Слова матного не сказала,- заспорила подруга.- На английском нещитово. Ну ты даешь, конечно. Слушай, а можно я у него автограф возьму? Он же тебя завалил, а это похлеще ММА будет.

   - Так ты поможешь мне наказать козла? – спросила я, пропустив идиотизм Глафиры мимо ушей.

   - Я об этом точно пожалею. Сто пудово. Служба его безопасности нам с тобой наши прекрасные очи натянет на... Сама знаешь на что. Мы будем молиться чтобы нас отдали полиции и в тюрягу, — вздохнула Глашка. – Только ради Сони соглашаюсь. Только вот не уверена, что девочке будет хорошо с этим уродом. Ну какой он отец. Лтец не тот же, кто один раз молодец. А этот, ну что он сможет дать малышке? И учти, я буду все отрицать, когда нас посадят. Скажу, что ты меня заставила под пытками.

   - По рукам.

    Мы скрепили рукопожатием основание преступного сообщества, в народе именуемого бандой.

   - Я бы успокоительного выпила, — потерла ладошки эта поганка, свалившись на стул.

   - Тебе в каплях, или в таблетках? – я встала со стула и пошла к шкафчику-аптечке.

   - В фужере,- хмыкнула сумасшедшая белка, но договорить не успела. Что – то с грохотом обрушилось в недрах квартиры.

   - Геннадий Палыч,- заорала я. Черт, совсем забыла про кота, ненавидящего посторонних в доме. Но сам бы он вряд – ли напал, и звук шел из прихожей. Черт.

    Караваев лежал посреди прихожей, в клоунских трусах и почему – то моей дубленой куртке, которую я только по праздникам надеваю. На его груди восседал Геннадий Палыч. Шерсть на загривке котофея стояла дыбом.

   - Люсь, он ведь сбежать хотел,- прошептала Глашка. А то я сама этого не поняла. – Может его к батарее приковать. У меня наручники есть дома.

   Господи, какую я заварила кашу. Но теперь это уже дело принципа. И отступать больше некуда. Караваев должен моей дочери целую жизнь, ну и мне немного. Думаю, за неделю управлюсь и пусть валит на все четыре стороны. Глафира молча сняла кота с амнезийного, который оказывается совсем не забыл некоторых слов. Одно скажу, лексикон Глашки наверняка заметно пополнился. К ней все это липнет, как кошачья шерсть к одежде.

   - Господи, Боря, ну куда ты собрался? Замерзнешь ведь,- притворно вздохнула я, протянув ему руку.- И куртку эту ты мне подарил, помнишь?

   - Где моя одежда? – прорычал мой фальшивый муж, игнорируя полностью жест помощи. Сам поднялся на ноги, пошатываясь, как матрос на палубе. Сильный мужик, подбородок волевой, зубы сжаты. У меня дыхание перехватило от исходящей от него энергии. – Почему в этом доме нет ни следа моего присутствия?

   Караваев

   Это не может быть правдой. Невозможно. Я не могу быть мужем этой странной толстухи, в пристальном взгляде которой читается плохо скрываемое презрение. Не могу. И эти тряпки, которые принесла моя так называемая сестра, они точно не могут быть моими. Подозреваю, что она дралась за них с бомжами и победила в этом неравном бою. Но не силой, а своим феерическим безумием. Ее я ненавижу больше всех. У меня нет семьи, я это знаю. Я это чувствую. Мне никто не нужен.

   - А что, хорош,- хмыкнула сестрица, в сотый раз обмакивая в бокал с чаем, уже размокшую до состояния пены, сушку.

   - Глаша, что лучше то не было ничего? – простонала толстуха, рассматривая меня исподлобья.- Как я его Соне покажу? Он же... Это... Катастрофа.

   - Катастрофа, Люся, вдовой при живом мужике быть, а это так, временные трудности. Все ,что у мамочки нашей нашлось Борькиного, притаранила, не капризничай. И так все деньги пульнула, — радостно гаркнула Глафира,- Она барахлишко то Борискино все продала. Чем богаты. Сушки у вас, дрянь. Мягкие через чур.

   - Сушки у нас нормальные,- рявкнула та, которою Люсей зовут.- А вот подруги, которым поручить нельзя даже собаку одеть, совсем даже наоборот.

   Черт, у нас еще и Соня какая – то есть. Собака, что ли, не зря же эта выдра вспомнила про шавку? Я уставился в бесстрастное зеркало и полностью согласился с притворщицей, которая выдает себя за мою жену. Тут она оказалась права. Дурацкие тренировочные штаны едва доходят мне до колен, майка белая, покрытая россыпью мелких желтых пятен, не прикрывает живота. Покосился на ботинки и содрогнулся, представив, что мне придется натянуть на ноги эти колодки. Искусственная кожа переломилась пополам, краска местами с них сошла. Боже, это какой – то адский перфоманс, со мной в главной роли.

   - Это что, пранк? Вы просто надо мной издеваетесь? – прорычал, больше не сдерживаясь, схватил с пола ботинок и запустил его в мирно пьющую чай сестру.- Я понял, вы авантюристки. Опоили меня какой – то дрянью, и теперь издеваетесь. Где мои документы? Где фотографии, черт вас побери. Люся, где свадебные снимки. Где это все?

   - Наверное там же, где и твой чемодан,- невозмутимо дернула плечом чертова пышка.- Боря, тебя ударили по голове, обокрали. Но даже в этом состоянии ты приперся домой. У меня есть только свидетельство о браке, и твой СНИЛС.

   - Да – да,- поддакнула Глашка, так кажется зовут проклятую мартышку.- Вот только Люся забыла тебе напомнить, как ты промохал свой чемодан. Зачем ты его жалеешь, Люсь? Он ведь совсем не изменился. Ты, братишка, как тот свин, грязь везде находишь. Видимо кофр дружки твои поперли из клуба по интересам. Ты же быстро заводишь новых приятелей. А приползаешь все равно к этой дурынде. И по голове тебя приложили пустой бутылкой, из крепкой мужской дружбы. Ты сколько там в экспедиции своей шоркался. Люсь, сколько?

   - Три года,- насупилась, так называемая, жена. Ладно хоть она более – менее адекватная.- Точнее три года и семь месяцев. Борь, я тебе куплю завтра нормальную одежду. Что еще надо?

   - Мне надо побриться, принять душ и почистить зубы. Еще нужны чистые трусы, одеколон, носки из смеси мериноса и шелка, и бутылка бурбона, — приказал я, поддергивая растянутые трикотаны на бедрах.

   - А в рот не плюнуть, аристократ? – вредно поинтересовалась сестра.- Ты там отморозился что ли? Оглянись вокруг, принц крови, и погрузись в наш мир. И бриться тебе нельзя. У тебя аллергия. Морда отекает, потом лечи тебя. Обойдешься без бритвы. Люсь, пусть бороду отращивает. Она ему идет очень. Ты помнишь, как ты любила зимой у него в бороде нос греть?

   - Ага,- икнула Люся, и как мне показалось, уставилась на Глашу непонимающе.

   Я последовал совету наглой девки. Оглянулся. Нет. Это точно не мой мир. Это все чужое. Куча безделушек на полочках. Фотографии в рамках, которые я не имею желания рассматривать. Какие – то плюшевые собачки, раскиданные по велюровому дивану, цвета взбесившейся моркови. Странный выбор для тетки в цветастом халате. Я сделал шаг, заинтересовавшись фотографией, стоящей на розовом комоде, украшенном рисованными облаками и взвыл. В ногу впилась какая – то дрянь. От боли я ослеп, а еще от ярости, заполонившей мозг так, что стало трудно дышать.

   - Мать вашу,- взревел, заскакав на одной ножке, как Петрушка на веревочке. Ухватил пальцами прилипшую к ступне пластмассу и уставился на маленького радужного единорога лежащего на моей ладони. – Это еще что за хреновина? Вы сектантки что ли? Поклоняетесь рогатым коням?

   Ответить эти дуры не успели, потому что хлопнула входная дверь. Я напрягся. Сообщник? Точно, они меня одурманили, а теперь принесут в жертву. Тело отреагировало молниеносно, резкий разворот, рывок вперед.

   - Мам, я пришла,- зазвучал звонкий голосок, заставивший меня замереть.- Ба, то есть Лейла, сказала, что у нее сегодня прием. Меня Волька привез, ну водитель еёшный. Ма... Ой.

    На меня уставились распахнутые синие глаза, обрамленные ресничками – бабочками, такими длинными, что на фарфоровых щечках тени от них не лежали, порхали.

   - Соня, ты же еще день должна была быть у бабушки, и что это за слово "Еёшный". Нужно говорить "Ее водитель". Воспитанные девочки должны говорить правильно, — прошептала Люся, и мне показалось, что она сейчас свалится на пол.

   Девочка не ответила. Она смотрела на меня, раскрыв рот в котором не доставало переднего зуба. Черт, у нее мои глаза, и ямочка на одной щеке, такая же как у меня. А еще, аккуратно – подстриженная челка отличается по цвету от остальных волос. Это значит, что я и правда нищеброд, живущий в маленькой квартирке, с женой, похожей на сдобную булку? У меня чокнутая сестра, и вот это вот беззубое существо, похожее на меня как зеркальное отражение. Но она мне не нужна. Они все не нужны. Я хочу жить, а не прозябать.

   - Папа? – тихо спросила малышка, с надеждой взглянув на мать.- Ма, моё желание исполнилось? Значит феи все таки существуют. А ба..., то есть Лейла, говорила, что это мои глупые фантазии.

   - Ой,- тихо всхлипнула Глашка, зажав руками рот, когда Люся молча кивнула.

ГЛАВА 6

Люсьен

   День второй. Безумием можно заразиться. Проверено.

   - Какой кабак мы с тобой наделали, — в голосе Глашки сейчас не было ее вечной безумной самоуверенности, и это пугало до колик в желудке. Она осушила ведерную кружку кофе одним глотком и молча встала со стула.

   - Ты куда? – испуганно икнула я. С тех пор как мы приволокли в этот дом Караваева, он стал тесным и душным.

   - Мне работать надо. Ашотик рвет и мечет, звонил уже десять раз. У меня сегодня смена, а я тут дефиле миллиардера в маминой кофте рассматриваю,- проворчала подруга, роясь в сумочке. У нее такой бардак в торбе всегда, что даже воровка, которая однажды запустила в нее свои шаловливые ручонки, не смогла нащупать ничего, кроме горы чеков и оберток от конфет. И когда Глафира поймала мерзавку на горячем, ей даже было нечего предъявить. Кошелек погребенный под завалами мусора остался целым и невредимым.

   - Ну до магазина сходи, пожалуйста,- заныла я. – Мы в ответе же за тех, кого приручили.

   - Точнее дураком сделали,- хмыкнула подельница. – Список пиши. Еще я не думала, что там этому мажору надо. Носки ему шелковые подавай. Мозг стряхнул, а замашки барские остались.

   Из холла неслись звуки идиотского мультфильма, который я обычно не разрешаю смотреть. Но сегодня у меня не хватило сил бороться с дочерью.

    Сонечка ерзала на диване, и мультфильм ее не интересовал. Она не сводила глаз с двери в ванную комнату, за которой примерно час назад скрылся «Боря».

   - Он там утоп, что ли? – вредно фыркнула Гланя, бегая глазами по листочку со списком покупок.- Мыльно - рыльные, трусняк, носок пять пар, зубная щетка, тапки домашние, две футболки, спортивные штаны, кроссовки. Прямо жених. Костюм ему может с отливом еще приобресть? Мне на работу то не надо.

   - Глаш, ну не оставлять же Соню одну с этим...- вздохнула я, прислушиваясь к несмолкающему звуку, льющейся воды.

   - Ага, и за воду счета платить будешь конские. Чего он там так намывает, интересно? Ладно, пойду шопиться. Меня ждет бутик под названием «Все за пятьдесят рублей» и море удовольствия от соития с Ашотиковым нытьем прямо в мой извилисто – гениальный мегамозг.

   - Кончился мультик,- Сонечка соскочила с дивана и прижав к груди Геннадия Палыча потопала в свою комнату. – Папа как выйдет, позови меня. Я ему покажу, какую книжку он мне сегодня читать будет и как надо дружить с котом. Он не умеет, я видела.

   В телевизоре появилась заставка новостного блока. Я мазнула взглядом по экрану и чуть не заорала. С него на меня смотрел господин Караваев, похожий на модного денди.

   - В связи с исчезновением известного бизнесмена, мецената, депутата Федора Караваева, объявлены розыскные мероприятия. Похищение человека уровня господина Караваева случай беспрецедентный. Напомним, бизнесмен исчез вчера. Его невеста, Ольга, светская львица и модель, заявила о пропаже вчера вечером. Машину, мобильный телефон и документы Караваева полиция обнаружила недалеко от ресторана, где он ужинал со своей избранницей.

    Камера переместилась, и я увидела белобрысую выдру, на лбу у которой красовался плохо – замазанный синяк. Девка притворно приложила к сухим глазам белый платочек, и я задохнулась. На ее пальце сверкнуло кольцо с чистейшим двухкаратником. Мое кольцо.

   - Верните моего Феденьку. Выкуп...

   - Мать твою,- прорычала Глафира, наконец нашедшая пульт от телевизора. Запрятанный Сонечкой между диванных подушек. И очень вовремя, потому что Ихтиандр наконец вышел из ванной. Я уставилась на сильные ноги, покрытые курчавыми волосками, на бедра, обмотанные Сонечкиным полотенцем со Спанч Бобом, едва прикрывающее... Черт. В голове заиграли литавры. И проклятая краснота на моих щеках стала огненной.

   - У нас в доме ребенок,- прохрипела я, желая выдрать себе глаза. Чтобы не видеть этого гада.

   Глашка неопределенно хмыкнула и суетливо дернула в сторону выхода.

   - Да плевал я,- ухмыльнулся Боря – Федор, капризно скривив губы.- Там кран потек, вызови мастера. И уволь домработницу. Зеркало все в разводах и зубной пасте. Это свинарник, жить здесь невозможно.

   - Так отремонтируй. Ты мужик, или просто носитель тестикул?- от злости у меня даже голос прорезался. Ну да, у меня нет времени на уборку, я работаю. Но даже не обвинения в криворукости меня взбесили. Нет. Он отдал этой своей невесте кольцо. Мое кольцо, да как он посмел этой силиконовой грелке отдать то, что ему даже не принадлежит? – И кстати, я работаю. Как насчет разделения труда? Ты там насвинячил? Тряпку в зубы и вперед. Домработница, блин. Нету у нас домработницы, Боря. И мастера вызывать не на что. Не заработал ты на такие чудесные и нужные в хозяйстве вещи.

   - И телевизор ему не разрешай смотреть,- крикнула из прихожей Глашка, — доктор сказал, не меньше недели при сотрясе комп и телек нельзя. А то эпилепсия, и чао, бамбино, сорри.

   - Кстати, вот и доктор еще платный был, пока ты в отключке лежал. Так что, Боря. Добро пожаловать в мир, в котором ты не пуп земли.

   - Я тебя...

   Господи, его глаза стали темными, как грозовое небо. Я стою рядом с мужчиной, которого совсем не знаю. Он сильный и опасный. Он пахнет моим шампунем и Сонечкиным мылом. Он чужеродный элемент в этой квартире.

   - Что? Ну что ты меня? – выпятила я вперед подбородок, стараясь не вдыхать запах дикого жеребца, перебивающий привычные сладкие ароматы.- Надеюсь трусы под полотенце ты не забыл надеть? – прошипела я.

   - Хочешь проверить, крошка? – он вцепился в полотенце и повел бедрами, как стриптизер. Ему нравится меня унижать, дразнить, злить. Этот человек монстр. Хищный волк в шкуре овцы. – О, да, детка. Твоя свекольная физиономия меня удивляет. Ты же все видела. Или девчонку я тебе заделал ментально?

   - Отойди, пусти,- мой тихий всхлип его порадовал, судя по тому, как этот подонок оскалил крепкие ровные зубы. Мне показалось, что сердце проломит ребра и вывалится к его ногам.

   - Нет уж, я хочу, чтобы ты на меня посмотрела.

   Черт, он был в трусах. Идиотских клоунских трусах, под смешным детским полотенцем.

   - Скот,- мой голос задрожал в воздухе, повис в маленьком пространстве оставшемся между нами. Он близко, слишком близко.

   Топот маленьких ножек заставил Федора отпрянуть от меня, и я наконец – то смогла вдохнуть. Внутри, словно струна лопнула, оставив саднящее чувство разочарования, что ли. Сонечка вбежала в комнату, прижимая к груди своего зайца, и у меня зашлось сердце. Я ведь всех сделаю несчастными своим идиотизмом.

   - Ой, папа, ты уже вышел из ванной. А я нам книгу выбрала, интересную. Будем читать с тобой и пить какао. Мам, ты же нам сваришь какао? Только чур я тоже читать буду. Я уже почти все буквы знаю.

   - С зефирками? – бездумно спросила я.

   - С зефирками,- заскакала вокруг Караваева дочь. Наша дочь. И я в очередной раз поразилась их похожести.

   - Девочка, отойди. И не называй меня папой, это еще не доказано. Я не буду ничего читать. Отвалите от меня обе. Вы все меня достали. Покажи мне мою спальню,- отдал приказ Федор. А я смотрела только на дочь. На ее ресницах повисли хрустальные слезинки, и губки скривились. Сонечка едва сдерживала рыдания.

   - Борис, сейчас полдень. Я понимаю, что ты еще не пришел в себя до конца, но в этом доме есть правила,- мой голос звенел от напряжения, и Соня даже плакать передумала. Я никогда не повышаю голос дома – это правило. А сейчас я отступила от него, точнее я отступила от всех своих правил притащив в дом чертова мерзавца. – Ты будешь читать с дочерью книгу, будешь чинить краны, иначе просто проваливай. Мы прекрасно жили без тебя эти годы. И дальше проживем.

   - Куда? – приподнял бровь Караваев. – К матери в деревню? Или у меня есть еще более шарахнутые родственнички?

   - Соня, иди подготовь книгу, я сейчас сварю какао,- легонько подтолкнула я свою девочку, и она убежала в детскую, таща за ухо своего Зюнзюка.- Нет, Боря, тебе и в деревне не будут рады. Там не любят подонков, которые по пьяной лавочке устраивают пожар и портят девок. Так что читай книги, дорогой. Это лучше, чем спать в картонной коробке под мостом. И вот еще что, сладенький, если наша дочь проронит еще хоть одну слезинку по твоей вине, я устрою тебе такой кардебалет на льду, что сон в коробке покажется тебе раем. Ты, кстати, помнишь, что у нее завтра день рождения?

   - Не помню, и постараюсь забыть этот ад снова. Я пока не понял, что тут происходит, но обязательно это выясню. И тогда за твою корпулентную шкурку я не дам гнутой полушки,- прорычал Федя- Боря. И мне наконец – то стало страшно по-настоящему. И он это почувствовал, я уверена. Звери всегда чувствуют аромат страха.

   - Халат возьми, я тебе приготовила,- вздохнула я и пошла варить какао. Что-либо предпринимать уже поздно. Теперь куда кривая выведет. Я уже жалела, что не прислушалась к умным советам Глашки. Но, поздно пить Боржоми, когда почки отвалились.

   - Я надеюсь ты его простирнула после себя? - брезгливо сморщился этот скот.

   Краваев

   - Е –ха –ли мед-ве-ди,- я смотрел за пальчиком, бегущим по строчке, как зачарованный. И не слушал, то что щебетало это мелкое существо. Странно, но сейчас мне было спокойно, как никогда. Горящая в груди, как уголь в печи, ярость отступила.- Пап, у меня получается читать, и вот.

    Мне в руку лег маленький клочок бумаги, сложенный, наверное, в десять раз.

   - Это я специально так сложила, чтобы глотать удобнее было,- зашептала малышка, округлив свои невозможные глазищи. – Девчонки в саду сказали, что надо желание написать на бумажку, а потом проглотить ее. Ну, после того, как свечи на торте задую. И тогда все точно сбудется. А у меня даже раньше сбылось. Только чур это секрет.

   - Нельзя глотать всякую дрянь, девочка,- растерянно сказал я, разворачивая цидульку. Зачем? Непонятно. Что я там надеялся увидеть? Свое прошлое, которое испарилось из памяти, словно стертое ластиком. Скорее всего это очередной идиотизм, в котором я живу последние несколько часов.

   - Меня зовут Соня,- насупилась девчонка, и снова уткнулась в свою дурацкую книгу.- Мама сказала, что ты потерял память. А где?

   - Что, где? – спросил удивленно.

   - Ну, где потерял? Я вот один раз потеряла бабушкино кольцо. Знаешь как меня ругали? Бабуля сказала, что я мерзкая девчонка. А я не мерзкая, я просто его посмотреть хотела. Красивое, как у королевы. Бабушка, то есть, она так не разрешает себя называть, на репетицию тогда опоздала из – за меня. А кольцо...

   - Подожди, кольцо,- в голове возник неясный образ, который я так и не смог уловить. Кольцо, что –то важное. Связанное с моей жизнью

   - А тебя мама тоже поругала, я слышала. Ты на нее не обижайся. Мама у меня самая лучшая, только непутевая. Так большая Бабу сказала,- малышка вытерла рукавом маленький носик, и меня передернуло. Терпеть не могу этот жест. Не помню почему, но мне вдруг стало больно и душно. Будто кто – то накинул на голову ватное одеяло. Все мысли испарились, осталась лишь вихрящаяся злость.

   - Платок. Есть платок,- прорычал я.- Сопливый нос вытирают платком. И что это за дурь ты читаешь? Какие медведи? Велосипеды? Как можно вообще поджечь море. Что это за психоделика? Я не знаю тебя, не помню. Не зови меня папой. Никогда. Поняла? У меня нет детей. И тебя нет.

   Схватил книгу и с силой запустил ее в стену. Девчонка сжалась на своем маленьком стульчике, как воробышек. Но не заплакала, просто поджала губки. Так же, как ее мать, когда злилась сегодня.

   - Я есть, — тихо прошептала малышка, подобрала с пола развалившуюся на две части книгу и сгорбившись пошла к выходу из детской, шаркая ногами, как малюсенькая старушка. Я остался сидеть на крохотном идиотском стульчике. Возле такого – же игрушечного столика. И выглядел я идиотом. Мужик в женском халате, из-под которого торчат волосатые ноги. Сидящий на троне маленькой феи, С рожей обиженного гоблина из сказки. Как там сказала сегодня эта полоумная толстуха? Если увидит на личике своей спиногрызки слезинку – мне не жить. Что ж, пусть она меня лучше сожрет, чем вот это вот все.

    Я повертел в пальцах скомканную записочку, и бездумно ее развернув пробежал глазами по корявым строчкам, выведенным неуверенной детской рукой.

   «Милый бог, я не знаю, есть ли ты там на небе. Но если есть, пусть у миня будит папа. Пусть он вирнетца из искпидикции. Я буду сибя харашо висти и мама тоже.»

   Мне показалось, что в груди вдруг образовалась черная дыра. Комната заплясала перед глазами, словно детские игрушки на веревочках.

   - Ты...- услышал я звенящий от ярости голос «жены», но ответить не смог. – Эй. Ты чего? Ты в порядке? – теперь она звучала испуганно.

   - Да, — еле выдавил я, сквозь сжавшиеся, словно от удушья, связки.- Люся, я правда был в экспедиции, или ты ее обманула? Девочку обманула? Эту, как ее, забыл имя.

   - Пойдем, я отведу тебя в спальню,- вздохнула женщина. И я вдруг понял – я ее знаю. Помню запах, и родинку на пальце, в форме маленькой запятой. Наверное это и вправду моя жизнь, хоть это и очень трудно принять. Но я впервые в жизни чувствую себя нужным. Уверен, что впервые, потому что судя по рассказам мерзкой мартышки Глафиры, я не самый лучший представитель рода человеческого. И это странное чувство сбивает с толку. А еще взгляд толстухи, который она отводит постоянно, словно меня боится до одури.

   - Ты не ответила? – прохрипел я.- Я ведь вас бросил? И девочка поэтому меня не знает.

   - Ее зовут Соня,- тихо прошептала Люся.- И ты порвал ее любимую книгу.

   - Я ее заклею,- выдохнул я, борясь с желанием дотронуться до Люсиной щеки. Она отшатнулась, когда я поднес пальцы к ее лицу. Странная реакция. Она вообще на меня странно реагирует.

   - Ты нас бросил, — выдохнула жена. Моя жена, черт бы ее побрал. Ну вот, я оказывается еще и подонок.- И снова исчезнешь, я это знаю точно. Ты неисправим, дорогой. Но пока ты здесь, будь любезен следовать правилам этого дома. Сегодня отдохнешь, а завтра у тебя много работы. Я написала список дел. Он висит на холодильнике. И у Сони в садике карантин по ветрянке.

   - Ты хочешь оставить ее со мной? – испуганно спросил я. – Я же псих. И я не знаю, что с ней делать.

   - Ты ее отец в первую очередь. А у меня завтра смена на работе, еще месяц по договору все таки придется дорабатывать. Торт я испеку. Гостей не будет, дети из группы похожи на зеленых гуманоидов. половина родителей тоже в крапинку и чешутся. Короче, им не до праздников. Моя мама уехала, Большая Бабу боится ветрянки. Она ею не болела. Так что, дорогой...

   - Эй, так нельзя. Я не...

   - Сделаешь все. Я не стану кормить дармоеда. И, Боря, прошу, пока ты здесь, постарайся быть человеком, а не козлом, — проигнорировала глас вопиющего в пустыне эта наглая фурия, явственно указывая моё место в этой убогой квартире.- Мне как раз нужна была няня и помощница по хозяйству. Так что ты вовремя явился, медовенький.

   -Ты чокнутая дура, и хреновая мать, - проорал я. Люся лишь дернула плечом и пошла из комнаты. Я поплелся за ней.

   Люсьен

   - Ты ненормальная,- констатировала Глашка, расставляя на подносе розетки с идиотским десертом – слишком сладким, слишком шоколадным, слишком подгоревшим. Капрезе не может быть таким. Если бы повар, готовивший этот пирог для Аль Капоне, приготовил бы его именно так, скорее всего его бы залили цементом в таз ногами и бросили бы в бушующий Тибр. Ну, или куда там кидали проштрафившихся дураков, делающих глупости? – Оставить девочку с мужиком, похожим на злобного бородавочника. Отбитая ты, Люська, напрочь.

   - Он ее отец,- устало пробубнила я, априори признавая правоту подруги. Когда я сбегала из дома, идея не казалась мне такой уж паршивой. А что мне было делать? Ашотик сказал, что если я не доработаю этот месяц, то денег мне не видать, как собственных ушей. А они мне ох как нужны. Особенно сейчас. Видимо и мать из меня вышла так себе. Как говорит моя мама - «Если Люся дура, то это навсегда». Очень обидно признавать ее правоту. Хотя, я всю жизнь живу с этим. Фраза ставшая моим девизом. – Какой – никакой, а отец.

   - Он никакой, Люся, выдохнула Глашка, подхватывая поднос.- А ты видела копыта нашего «Мистера Рамзи»? Я чуть не заорала, когда с утра пришла на работу, — походя, поинтересовалась моя подельница. Ну конечно, вот только на ходули Артуро я не смотрела, когда пришла на работу, опять опоздав больше чем на час.

   - Прости, конечно, но я не ты. Кланяться в ноги этому укропному