Очень древнее зло. Карина Демина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1 В которой в определенной мере достигается взаимопонимание
• ГЛАВА 2 Где готовится спасательная экспедиция и выясняются отношения
• ГЛАВА 3 О том, что все дороги куда-то да ведут
• ГЛАВА 4 Где корабли выходят в море
• ГЛАВА 5 Где случаются сюрпризы
• ГЛАВА 6 В которой море встречает корабли
• ГЛАВА 7 В которой есть место подвигу
• ГЛАВА 8 Где принцессам приходится нелегко
• ГЛАВА 9 О том, что лошади – очень умные создания
• ЭПИЛОГ. Куда ж без свадьбы

АННОТАЦИЯ

Пропали невесты? Очнулось от тысячелетней спячки древнее Зло, некогда почти уничтожившее мир? И Проклятый город готов принять гостей?

   Пускай.

   Повелитель Тьмы готов ко встрече и с городом, и с древним Злом, и даже с невестами. К чему не готов? Так к тому, что подвиги подвигами, а свадьба свадьбой. Чья? А тут уж как кому повезет.

ГЛАВА 1 В которой в определенной мере достигается взаимопонимание

«Долго мучилась царица, но на третий день родила она дитя – девочку, с кожей белой, что снег, с волосом черным, будто уголь. С глазами синими-синими. Глянула в них царица и вдох последний испустила»

   «Сказка о заклятой царевне».

   - Это совершенно невозможно, - веско произнес посол Ладхема и поклонился. Низко так. Словно этим поклоном извиняясь за то, что перечит многоуважаемому Повелителю Тьмы.

   - Там не место людям, - устало произнес Ричард.

   А я подумала, что вот надо не уговаривать, а как-нибудь так… иначе… скажем, позвать всех на ужин торжественный… ну, мало ли, похищение невест – тоже повод. Главное, чтоб вместе. А там усыпить.

   Или запереть.

   А лучше сперва усыпить, а потом запереть. Но так, чтоб не совсем, чтоб потом уже, когда проснутся, выбрались. Мало ли как оно.

   Главное, что всяко надежнее, чем с уговорами.

   - И это я осознаю, - голос посла звучал печально, да и вид у него был такой, что прямо жаль стало человека. Он ведь не самоубийца, пусть и рвется изо всех сил к подвигу. – Но что я скажу моему господину? Что трусливо остался в Замке в тот миг, когда дочери его нуждались во мне? В моих людях?

   Тихо стало.

   Вот нервирует меня эта тишина. И люди, преисполнившиеся некой мрачной торжественности. Шкурой чувствую грядущие приключения. И это чувство мне категорически не нравится.

   Поэтому я поерзала на стульчике.

   - Он правду говорит, - вступил виросец, бороду оглаживая. – Государь не одобрит, ежели я брошу Её высочество. Государь сестру любит… да и… негоже это, сиднем сидеть, когда от такое вот.

   И руки развел, показывая это самое «такое от».

   Степняк склонил голову, пальцы его скользнули по плети.

   - Теттенике – сестра моя. И сердце мое обливается кровью от мысли, что я не уберег её от беды. Я уговорил отца послать её, дать свободу. И мне нести ответ. Перед ним. И перед собой. А потому, многоуважаемый… - вот это было сказано с легким раздражением, мол, какое тут уважение, когда обещали безопасность, а получилось – что получилось. – Даже если ты не возьмешь нас, и не укажешь путь к городу, я пойду его искать сам.

   Он огляделся и узкие глаза блеснули.

   - Мы с тобой, - прогудел северянин, до того молчавший. – Может, мы никому ничего не обещали. Но на Островах своих не бросают.

   Ну вот, и спасательная экспедиция самоорганизовалась.

   Осталось понять, что делать со всею этой толпой. Я поглядела на Ричарда и тихо сказала:

   - Я тоже иду.

   - Нет.

   - Иду, - я осторожно взяла его за руку. – Что бы там ни было, но… лучше уж там быть, чем ждать.

   - Это Мертвый город, - Ксандр нарушил молчание. – Там таким как мы, сложно.

   - В каком смысле?

   Руку я не выпустила.

   И… и может, сейчас пожениться? Он ведь предлагал. А я, дура, промолчала. И вот теперь сижу, кусаю губы, потому что… потому что и вправду, как знать, что там, в будущем?

   Мы все умрем?

   Или я вырву чье-то сердце? И мне даже думать об этом страшно. А еще шепчет голос здравого смысла, что от меня в походе грядущем никакой пользы, вред один. Я еще в прошлом мире походы не больно-то жаловала, даже те, которые рядом с городом. Лес там. Речка. Кочки, корни и вездесущие муравьи. А тут что? Вместо муравьев нежить разнообразная?

   И перспектива свихнуться, не справившись с демонической кровью.

   Может… может, действительно остаться? Сяду у окошка. Одолжу там в каком посольстве – не полным же составом они спасать попрутся – вышивку и займусь подобающим прекрасной даме делом. Буду иголкой в ткань тыкать и размышлять о высоком.

   Время от времени слезу уроню.

   Чушь какая…

   Нет, здесь, в Замке, я раньше свихнусь. От неопределенности. От ожидания. От страха. И не только за Ричарда. Они ведь все… Ксандр, который снова вроде бы в стороне держится. И смотрит на Ричарда с такой нечеловеческой тоской, что… что просто слов нет.

   Лассар мрачен.

   И молчит.

   Легионеры… я их не знаю. Они все одинаковы, словно отражения друг друга. А может, и вправду отражения. Кто этот мир поймет. Но они, пусть и мертвые, а все равно живые.

   Они ведь тоже могут не вернуться.

   - Мертвый город, - голос Лассара наполняет обеденную залу. – Полон тьмы. И пусть даже Младший бог или что там… заперт, но тьма первозданная жива. И она зовет. Всех, в ком есть.

   - И тебя? – хмуро поинтересовался степняк.

   - И меня. Их… - он обвел легионеров рукой. – Она… у неё множество лиц. И голосов. Там, за чертой, легко поверить, что твои мечты, твои желания сбудутся. Она каждому пообещает то, тайное, что скрывается в душе.

   - А тебе? – не удержался Светозарный, сжимая древний меч. – Что она обещает тебе?

   - Покой, - Лассар ответил спокойно и взгляда не отвел. – И мне. И всем им… если бы ты знал, мальчик, до чего утомительна вечная жизнь.

   - Так! – Ричард вскинул руки. – Этак мы точно никуда не выйдем. Ксандр, карты неси. Стол…

   Стол нести не пришлось. Он был и достаточно большой.

   - Во-первых, нужно оставить людей в замке, - теперь он изменился. Исчезла эта вот его обычная неуверенность. И… и я любовалась им.

   Повелитель?

   Может, и так. Но… не в этом дело. Титул – это одно, а суть – другое.

   - Из того, что сюда проник сайрин… и не только… - Ричард бросил быстрый взгляд на меня. – Делаю вывод, что защита Замка давно уже перестала быть непреодолимой. Скорее всего дело именно в зеркалах. И в этих… проходах.

   - Порталах, - подсказала я.

   - Порталах. Пускай. Так вот, возможно, ритуал, начавшись когда-то, действительно запустил… создал… проходы на изнанку мира. Я не ученый. Не знаю, - Ричард принял тубу с картой. – Но вряд ли эти… порталы были стабильны. Скорее уж они существовали на грани. А потом…

   Потом что-то случилось.

   - Анна. И её договор с демоном, - подсказал Лассар. – Добровольный. Она должна была отдать часть души, ту, что еще позволяла ей оставаться человеком. А это сила. Капля, но как есть. И порталы начали оживать. Потом жертва… огромная жертва, но не та, на которую рассчитывал демон. Несиар сумел воспользоваться порталом. И покинул долину.

   - И система ожила, - я сказала и поспешно втянула голову в плечи, уж очень все нехорошо посмотрели. А Светозарный и вовсе меч оглаживает, презадумчиво так, превыразительно.

   У меня прямо мурашки по хвосту побежали.

   - Ожила…

   - Только криво, - я поерзала и постаралась сделать вид, что не вижу ничего вот этого, ни взглядов, ни поглаживаний. – Потому что… потому что ровно такое точно сразу не заработает. А уж спустя тысячелетия. И вообще вот так вот… тварь… душница… спряталась там, на изнанке. И потерялась. Но потом нашла…

   - Мою мать.

   - Именно. И там уже… твоя мать добавила ей сил. Те смерти, силы, куда-то ведь уходили? И если система порталов, получая силу, стабилизировалась, то… то, возможно, эти порталы куда-то открывались. И где-то там появлялись проходы, - я махнула в рукой. – В горах. А там твари… твари проваливались и оказывались внутри Замка. Только… вряд ли их было много.

   - Да и душница должна была что-то есть, - протянул Лассар.

   - У нежити нет души, - Светозарный руку с меча все-таки убрал.

   - У нежити – нет, но не все твари в полной мере являются нежитью, - Ксандр вернулся и выложил на стол длинные тубы. – Многие по сути те же животные, пусть и измененные тьмой. А стало быть, пусть и не полноценная душа, но какая-никакая сила в них имеется. Сайрин и вовсе близок к человеку.

   Всех передернуло.

   А я подумала, что в здешнем мире эволюционистам придется сложно.

   - Как бы то ни было, будем считать, - мой голос звучал отвратительно бодро. – Что тварь взяла и… и научилась как-то открывать порталы? Проходы? Главное, она открыла их для…

   Слово «невеста» застряло у меня в горле. И злость накатила такая. Не они невесты! Они тут… по недоразумению! И вообще…

   - Их высочеств, - заговорил ладхемский посол. – Что ж, пусть даже мы не столь хорошо знакомы с магией, но теория выглядит вполне… правдоподобной.

   Виросец склонил голову, показывая, что полностью согласен с коллегой.

   - Осталось понять, куда их выбросило, потому что…

   И снова молчание.

   Взрослые люди. Суровые. Опытные. Иных бы не послали. Но и они боятся сказать вслух то, что вертится на языке у каждого. Будто, облеченное в слова, оно вдруг сбудется.

   И демоница пожалеет несчастных принцесс.

   Или…

   - Мертвый город, - Ксандр вытряхнул из тубы желтый свиток, даже с виду хрупкий. – Больше некуда. Если порталы куда и открываются, так туда… только там еще осталась подобного рода… твари.

   Пальцы потянули за тонкую ткань.

   Пергамент?

   Бумагу?

   Чем бы это ни было, но оно оказалось довольно длинным.

   - Будьте добры, - Ксандр протянул край Светозарному и тот прижал его пальцем. – Это самая древняя из карт. По преданию, её рисовал Ричард I, но не уверен, что это и в самом деле так.

   - Аснот, - Командор прижал другую сторону карты. – Хороший мальчишка. Толковый. Воин из него, правда, никакой, но вот с картами он ловко управлялся.

   Желтизна была неравномерной, где-то ткань – или все-таки пергамент? – светлела почти до идеальной белизны, где-то, напротив, становилась столь темной, что и линий-то не различить.

   Люди потянулись к столу.

   И обступили его.

   Я же, протиснувшись меж двумя ладхемцами, прижалась к Ричарду.

   Город…

   Никогда не любила чертежи.

   - Окраины он еще толково сделал, но вот центр пришлось рисовать вместе с Ричардом. И мной. По памяти. А что там теперь на самом деле, как знать.

   Дворец.

   Белый-белый. И прекрасный, как сказка. А в нем комната.

   Откуда я это… знаю? Не помню. Не… не знаю. Но знаю. Так. Сейчас и сама запутаюсь.

   - Дорога идет сюда, - палец Лассара скользнул по нити, что пробивалась меж скал. – Но мост через озеро разрушен. Я сам перебивал опоры.

   А ведь озеро я только теперь и увидела.

   - Озеро? – удивился вироссец.

   - Не совсем, чтобы озеро, - Лассар поморщился. – Некогда город стоял на берегу. И порт имелся. Самый большой в Империи, а стало быть и в мире. Но и его было мало. Так что появился проект.

   Он постучал закованным в броню пальцем по карте.

   - Порвешь, - буркнул Ксандр не слишком довольно.

   - Зачарованная… так вот. При моем отце поставили дамбы. Северную и южную. Часть земель затопили, предварительно что-то там сделали. Демоны.

   Само собой.

   Кому еще работать на стройке.

   Почему-то демонов было жаль. Может, они и кровожадные твари, но так и люди не лучше.

   - Северная стала продолжением порта. А вот с юга устроили цепь озер. Или как оно называется. Там Император отдыхать любил.

   - А потом…

   - Потом, когда все это случилось, горы отрезали город от моря. А вот вода осталась. Затопило часть кварталов, ну и вышло озеро. Оно огибает город с юга, потом тянется…

   Палец скользил по карте, вырисовывая что-то, явно понятное мужчинам. Вон, переглядываются, кивают.

   - Раньше там водилась рыба.

   - А теперь?

   - Теперь чего только не водится… но если взять левее, сюда вот, здесь остатки дамбы. И по ним можно пройти. Непросто, но можно. Охотники как правило и выбирают этот путь.

   - Другие?

   - Лодки. Плоты. Один идиот вплавь решился… спасти не успели.

   Да, чувствую, и не очень старались.

   - Насколько это… опасно? – осторожно поинтересовался ладхемец. – В том смысле, к чему нам готовиться?

   - Сама дорога в принципе безопасна, - Ричард склонился над картой и я видела лишь его светлую макушку. – Крупных тварей давно уже вычистили. Да и тьма… она все-таки разрушается. Медленно. Очень медленно, но разрушается. И если изначально она накрывала всю долину, то уже через двести лет пятно уменьшилось. И продолжало уменьшаться год от года.

   - В прошлом году и пшеница взошла, - подал голос Ксандр. – Правда, урожай был слабым, но все же был.

   - Твари или отступали следом за тьмой, или погибали. Теперь, если что-то и осталось, то в городе. Да, за ним приглядывают. И за дорогой, - Ричард повернул карту. – Проблема в другом… этот путь займет несколько дней, если не больше.

   Сказал и замолчал.

   И Ксандр не спешил. И все-то тоже молчали, обдумывая сказанное. Несколько дней – это много.

   Слишком много.

   Это… это хватит, чтобы умереть. Им. Там. И… и пусть моя демоническая часть не имеет ничего против, она бы вовсе никого не стала спасать. Но я же человек.

   Все еще человек.

   И я хочу им остаться.

   - Другие… - севшим голосом сказал виросец. – Варианты?

   - Лошадей довольно, - степняк уставился на карту. – Степные жеребцы выносливы. Они могут долго бежать.

   - Дорога старая, - покачал головой Ксандр. – Камни. Выбоины. Завалы местами. Там не так много участков, на которых можно пустить лошадь галопом. А если лес, то… тоже.

   - А если… - палец островитянина ткнул куда-то в карту. Я по-прежнему в ней ничего не понимала. Бумага. Линии. Квадратики, треугольники. И снова линии. Знаки какие-то. – Если морем? Тут вот пройти… к вечеру управимся. На весла сядем.

   - Небезопасно, - Лассар обошел стол, будто с другой стороны карта была иной. – Когда-то бухта была просторной и удобной. Но… горы поднялись. Там скалы. И рифы. Течения. Не говорю уже о тварях.

   - Пройдем. Посадка неглубокая… а твари… как-нибудь да управимся.

   Прозвучало это не слишком вдохновляюще.

   А я подумала, что на корабль не хочу.

   У меня морская болезнь и… и вообще я плавать не умею!

   - Зато быстрее будет. Тут идти всего ничего, ежели морем. Потом… вот, проход. Сохранился?

   - Понятия не имею…

   Я попятилась.

   Тихонько так.

   - Если что, то можно к берегу…

   - А если разделиться? Часть по дороге…

   - …не самый разумный вариант. По частям перебить легче…

   - …все не влезем. Если люди, то еще ладно, а вот верховые…

   - …все-таки надо разделяться, потому как…

   Я слушала обрывки разговоров, понимая, что здесь и сейчас ничем не могу помочь. И чувство беспомощности было острым. И еще… еще не отпускала мысль, что я лишняя.

   Среди этих людей.

   И вообще…

   Выбравшись из толпы, я остановилась, ожидая, обратит ли кто внимание. И наверное, это было совершенно эгоистично, но мне безумно хотелось, чтобы Ричард почувствовал. Обернулся. Спросил, куда это я. Чтобы… чтобы приказал остаться и не отходить от него ни на шаг. А я бы, возможно, даже обиделась. Но подчинилась бы. Это ведь правильно, не отходить ни на шаг от человека, которого любишь.

   Без которого не можешь жить.

   А я… я разве так?

   Не знаю.

   Но он не заметил. Он о чем-то увлеченно беседовал, то ли с ладхемцами, то ли с вироссцами. Или со всеми и сразу. Я слышала голоса, я могла бы услышать, и о чем они говорят, все эти люди. А вместо этого просто стояла.

   Смотрела.

   И когда надоело, вышла из залы. Прислонилась спиной к стене. Закрыла глаза. Что мне делать? И… и как не сделать глупость, о которой я буду жалеть. А ведь сделаю. Всенепременно сделаю.

ГЛАВА 2 Где готовится спасательная экспедиция и выясняются отношения

«А на третий день поднялся ветер. Гнул он мачты, срывал паруса. И море поднималось, одна волна другой выше. Разверзлась пучина. И закричали люди, что, мол, виной тому – ведьма, что пробралась на корабль тайно. Да всякому известно, что море не терпит обмана. Тогда-то и вытащили они пассажиров, и раздели их…»

   Сказка о проклятом корабле и морской ведьме

   Дэр Гроббе, услышав, что от него потребуется, провел ладонью по отросшей щетине и улыбнулся. Так счастливо, что прямо не по себе сделалось. Ричарду.

   Нормальные люди не должны так улыбаться, услышав весьма сомнительного свойства предложение.

   - Стало быть, фрахт? – уточнил дэр Гроббе преласково. – К Проклятому городу пойдем? Морем? Через Мертвую бухту? И под Призрачными воротами?

   - Ну… примерно так.

   - Туда, откуда ни один корабль еще не вернулся?

   Ричард вздохнул и, потупившись, подтвердил:

   - Да.

   - Знаешь… а мне ведь гадалка еще когда предсказала, что своей смертью я не помру.

   - Нам нужен корабль.

   - Так я же ж что, против? – дэр Гроббе вытянул руку и свистнул. Спустя мгновенье на руку эту рухнул попугай.

   - Задница! – возвестил он хриплым надсаженным голосом. – Твою душу в акулью мать!

   - Тихо, - дэр Гроббе почесал клюв и попугай застыл, прикрыв глаза. – Стало быть… я-то и вправду… оно-то, мирная жизнь, хорошо. Да вот тут что-то свербит.

   Он стукнул кулаком по груди.

   - Неймется… матушка моя покойная все повторять любила, что горбатого только могила… а такого… обо мне всякого говорили, все больше матерно.

   Сказано это было печально, даже мечтательно.

   - Да и жизнь у меня была… да… еще когда к твоему батюшке шел, думал, что вот оно, конец. Сожрет проклятый душу и не подавится.

   - Сволочь, - поддержал попугай.

   - Да только куда нам еще было податься? Накуролесили, да… свои бы сдали, вот и вышло, что вышло… а он принял. Только сказал, что ежели бузить станем, сам акулам скормит. И ведь скормил бы. Серьезный мужик…

   - Как вы с ним познакомились? - Ричард указал на кресло. – Садись.

   - Обыкновенно… заказывал один человечек через нас всякое там. Не подумай. Шелка вот. И камни драгоценные. Купцов сопроводить, чтоб, стало быть, не сбегли куда. И чтобы со всем почтением. Мастеров всяких… мебельщиков. Или вот цветочных. Думаешь, откудова я всякой этой хрени понахватался? В море-то частенько тоскливо, вот и начинаешь беседы вести с умными людями. Про обои. Про ткани, какие там для мебели годятся, а какие нет. Про моды и прочее.

   Ричард, честно говоря, в принципе над подобным не задумывался.

   - Для матушки твоей, как оно после выяснилось, да… я-то работал, пока совсем горячо не сделалось. Дружки старые, дела… море за бортом горело. Ну и кинулся туда, где, может, и не убьют. Не убили.

   - Я тебя почти не помню.

   - Так… ты того… болел много.

   - И этого не помню, - признался Ричард. Только щека дернулась. Это неправда. То, что сказала тварь, не могло быть правдой. Он никого не убивал.

   Он…

   - Я помню, - дэр Гроббе потер подбородок. – Ты уж извини, что я так… твой отец не отличался разговорчивостью. И в замке никого не привечал. Сперва-то да, иначе все было. А потом переменилось. Не сразу, нет… в море же ж как? Ушел. И добре, ежели за месяц-другой обернулся. Случалось, что и дольше. Вот ты там живешь, а прочие все – туточки. Да и в целом, дело мое маленькое было. Привезть. Увезть. Встретить. Приветить. Проследить, чтоб не наглели, обворовываючи. Ну а тут… я и в Замке-то бывал, но дальше двора не пускали. Потом-то и того не стало. Уже после, стало быть, как матушку твою похоронили, так он совсем затворником сделался. Оно и понятно, любил её крепко.

   Не знает.

   И… и, наверное, хорошо, что не знает.

   - Ну а потом… твой отец призывал, я являлся. Не скажу, что стремился сюда. Тут было как-то вот… нехорошо, что ли?

   А Ричард все равно не помнит. И эта вот украденная память теперь представляется ему запертой дверью, которую надо открыть.

   Или нет?

   Как знать, что за дверью этой прячется? И не станет ли только хуже?

   - А с тобою мы в городе встречались. Ну, потом уж. Когда он дозволение дал. И тебя привозил. Мы в море выходили. Помнишь?

   - Нет.

   - Ну… - дэр Гроббе смутился. – Ты… тебя Ксандр принес. Ты и на ногах-то едва-едва стоял. Стоял и пялился на море. Никого будто не видел. Мы и пошли. Потихоньку. А там волны. Ветер. Дети-то море любят. И оно их тоже. Да… еще дельфины. Точно не помнишь?

   Пустота.

   Туман.

   И мучительно. Ведь должно же быть хоть что-то. Дэр Гроббе лишь крякнул.

   - Тебе там плохо стало, как от берега отошли. Позеленел и рухнул. Отец твой… в общем, назад вернулись и уже все. А потом, как второй раз, так ты уже большим был. Клятву я приносил. Это-то помнишь?

   - Помню, - согласился Ричард.

   Клятва – не более чем условность. И все же обставили все торжественно.

   Город.

   Флажки. Цветы. Нарядные люди. Отец… что-то говорит, а что – память опять не сохранила. Она у Ричарда, оказывается, совсем дырявой стала. Музыка… танцы потом. И тоска, которая душу разъедает. Ему хочется остаться здесь, в городе, среди нарядных веселых людей, пусть даже Ричард не понимал причин их веселья, но ведь тянуло.

   К людям. К живым людям.

   И он даже решился попросить разрешения. А отец глянул так, равнодушно, и сказал:

   - Нет.

   И потом уже тише добавил.

   - Тебе нельзя к ним.

   Тогда было просто обидно, хотя и обида давным-давно стала привычной. Ричард подчинился. А теперь… теперь крепло недоумение. Почему отец запретил?

   И всю ли правду он рассказал?

   - Он… тебе говорил обо мне? Что-нибудь? Может, что-то, что показалось странным?

   - Более странным, чем запрет появляться в Замке? – хмыкнул дэр Гроббе. – Там ведь многие хотели бы служить. Но…

   Но была душница.

   Тварь, с которой отец не справился. А Ричард сумел. И победа эта жгла душу гордостью. Вовсе он не так и слаб. Вовсе не никчемен. Только…

   - Не важно. Я-то… пойду, что ли, корабль готовить? – дэр Гроббе поднялся.

   - Так ты согласен?

   - А то… какой старый пират откажется от сокровищ? Там же сокровища будут?

   И Ричард кривовато усмехнулся.

   - Целый город, - пообещал он.

   - Вот! – дэр Гроббе поднял палец, и кривоватый клюв попугая ухватил за него.

   - Пиаст-р-ры! – заорала птица. – Якорь тебе в…

   - Островитяне выдвигаются все. Их немного. И без них с кораблем не справиться, - Ксандр докладывал тихо, вполголоса. И старательно играл в равнодушие. – Возьмут дюжину вироссцев и еще ладхемцы с ними же.

   - Не передерутся?

   - Не должны.

   - Скажи, чтобы брали добровольцев.

   - Думаешь, там кто-то в здравом уме откажется? Им еще домой возвращаться… да и нам бы, хотелось.

   - Тебе это не нравится?

   - А сам как думаешь? – Ксандр все-таки присел на край стола. – Тебе нельзя туда.

   - Потому что тварь была права?

   Вопрос прозвучал. И… и Ричард готов был услышать ответ.

   - Тварь…

   - Не надо, Ксандр. Ты ведь был там. Слышал. Как и остальные. Но если кто и не понял, то они. Люди. Они ведь знают далеко не все. В отличие от тебя. А ты… ты был со мной с самого начала. И не только со мной. Она сказала правду? Это я всех убил?

   - Нет.

   Поверить захотелось. Отчаянно. И вздохнуть с облегчением. И сказать себе же, что твари лгут, особенно такие, древние и изворотливые.

   - Ты… уверен?

   Пусть скажет, что да.

   Поклянеться не-жизнью или еще чем-нибудь. Главное, чтобы ни тени сомнений. А он молчит. Сидит. Глядит на собственные ботинки. И молчит.

   - Значит, нет.

   - Тебя увезли. Анна… умерла и её похоронили. Потом… потом ты долго не приходил в себя, а когда пришел, просто лежал и смотрел. В потолок. Не мигая. Днями. Не разговаривал. Не замечал никого и ничего. Ты не убийца, Ричард. Просто она жрала тебя. Твою душу. И выжрала приличный кусок. Но ты не убийца.

   - Почему… как ты вообще…

   - Потому что была сделка. И заключил её не ты, - Ксандр сцепил руки. – Они не оставляют своих жертв. Не тех, которых жрут, но тех, которые впускают тварей в себя. Как твоя мать. Она отдала свое тело, свой разум…

   - Душу?

   - Не знаю. Слишком тонкая материя. И никто не ответит тебе с полной уверенностью. Разве что боги. А богов… богов давно не видели на земле.

   - Значит, я…

   - Она. Она дала душнице свободу. Она прикормила её. И в том числе тобой. И память… душа и тело связаны, сам видел. Она обглодала твою душу, а с нею пострадало и остальное. Нам повезло, что твоему отцу удалось хоть как-то её остановить.

   Наверное.

   Только везение это было кривым каким-то.

   - Значит… она виновата? Мама?

   - Я бы так не сказал, - Ксандр смотрел с печалью. – Знаешь, когда долго живешь… очень долго… то со временем начинаешь думать. При жизни я не особо задавался всякими странными вопросами, вроде того, кто и в чем виновен. Все было понятно. И предопределено еще до моего рождения. Нужно было лишь следовать правилам. Я и следовал. А потом умер, и оказалось, что для мертвых свои правила. А мир не ограничивается этой вот гребаной долиной. И там, в мире, третьи правила. Четвертые. Сто десятые. Всем следовать при желании не выйдет. А еще там люди. Всякие.

   - Твой святой?

   - Он был еще тем засранцем, если подумать. Но да, и святым. Тоже бывает. Так вот, он задавал вопросы. Сначала один. Потом другой. И с каждым новым отвечать выходило сложнее. Пожалуй, именно он научил меня думать. И искать ответы.

   - Правильные?

   - А правильных нет, - Ксандр ненадолго замолчал. – Кто виноват… твой отец, когда решил, что сумеет защитить вас? От всего. Или раньше? Когда выбрал неподходящую женщину. Любовь? Опасная игрушка. Сам поймешь. Он решил, что любовь превыше долга. И твоя мать тоже. Она ведь могла рассказать ему, что ей плохо. И уехать. Оставить…

   - Меня?

   - И тебя. И его. Мне кажется, она тоже любила. Без любви у женщины терпение заканчивается быстро. Так вот, она выбрала эту любовь и осталась. Ты… ты нашел зеркало, но не отдал отцу. Он… когда не увидел и не спросил. Твой предок, вообще впустивший тварь в дом и укрывший её от прочих. Он-то должен был понимать, что такие вещи невозможно спрятать навсегда. Так что… все виноваты, Ричард. В той или иной мере. И никто. Так тоже бывает.

   Пожалуй… хочется согласиться.

   И поверить.

   - Что мне там грозит?

   - Не знаю, - Ксандр покачал головой. – Хотел бы сказать, но… я действительно не знаю. Потом, по возвращении домой, ты долго болел. Несколько лет. Душа может восстановиться. Так считают. Но как быстро идет этот процесс? И восстановится ли она полностью? Или, может, зарубцевавшаяся рана откроется вновь? В… определенных обстоятельствах?

   А мог бы и соврать.

   Но хорошо, что не соврал.

   - Ты ведь бывал там.

   - Как и ты. Не дальше первой черты. Помнишь?

   - Нет.

   - В первый раз тебе было семь. Отец взял тебя просто, чтобы показать. Город красивый, даже издали. Особенно по утрам. Там рождаются туманы, не густые, нет, скорее уж полупрозрачные покровы, сквозь которые проступают далекие тени зданий.

   Он прикрыл глаза.

   - И кажется, что город вот-вот оживет. Что он просто спит и ждет момента, чтобы проснуться. И надо лишь поверить… тьма там не ощущается. Не сразу. Когда подходишь… живым я вовсе не слышал её. Еще недоумевал, почему запрет. К чему это сидение на границе, если можно войти и зачистить город. Сравнять развалины с землей.

   Кривая усмешка.

   - Благо, я был не настолько смел и безумен, чтобы перечить отцу. А потом умер. И все изменилось. Я вернулся к городу, точнее… меня вернули. Не одному мне в свое время надоело сторожить границу. Но и желающих сунуться наобум не было. Легионеры… мало что способны рассказать. Лассар изначально был против. Он надеялся, что со временем тьма истощит себя. Безопасный путь.

   И пожалуй, верный.

   - А меня отправили на разведку. Только, стоило мне переступить границу, и я услышал её. Теплую. Обволакивающую. Родную. Она обещала… в общем, мне стоило больших трудов не поверить. И вернуться. Больше я туда не совался.

   - Останешься?

   - Нет.

   - За замком нужно присмотреть. За людьми. Здесь ведь… все эти… фрейлины.

   А с ними служанки. Слуги. Конюхи и кони, ибо на кораблях для лошадей места нет. Стража, потому что идут далеко не все. Чужаки.

   - Отправь их в город, - посоветовал Ксандр.

   - Уже. Здесь не безопасно. Одну тварь мы уничтожили, хотя, конечно, странно, что до этого не додумались раньше, - Ричард постучал пальцем по столу. – Почему? Они ведь были опытнее. И знали больше моего. А все равно…

   - Они были людьми, Ричард. Просто людьми.

   Возможно, и так. Но все одно не объясняет.

   - И знаешь, - Ксандр выглядел задумчивым. – Я никогда не видел, чтобы твой отец… или его отец… или кто-то из рода мог делать с Тьмой то же, что делаешь ты.

   - И?

   - И, возможно, у них и вправду не было иного выхода. А что, если они не умели?

   - Повелевать тьмой?

   - Титул мог быть просто титулом. К примеру, я, когда был жив, я бы не рискнул позвать её. Наоборот, мы держались от тьмы подальше. Не позволяли ей выйти во внешний мир. Охраняли людей от монстров. И знали, что тьма – зло.

   - Тогда… как?

   - Понятия не имею. Ты… ты это и раньше делал. А я просто не задавал вопросов. Отучили, знаешь ли.

   Ричард посмотрел на свои руки. Обычные. И тьма… она всегда ощущалась не чем-то враждебным, скорее уж родным.

   Близким.

   Она была понятна. И она всегда существовала рядом, как и Ксандр. Наверное, это от одиночества, нормальный человек не станет разговаривать с тьмой.

   Той самой, которая зло.

   - Я совсем запутался, - признался Ричард. – То есть, получается… ничего не получается. А тот свиток? Помнишь, ты говорил. Закономерность. Чем больше нас, тем чаще прорывы. Или наоборот? Это как понимать?

   - Как теорию и только. Или проявление какой-то иной, мне не доступной, связи. Я ведь тоже не всеведущ, знаешь ли.

   - Лассар…

   - Я говорил с ним. Он обозвал меня идиотом. Но, кажется, он и сам не знает правильного ответа.

   - А кто знает?

   Ксандр промолчал.

   Кто… не тот ли, с кого все началось? Та… если это женщина… какая разница, кто? Главное, что ответы будут и там, в городе.

   - Ты все-таки останешься, - Ричард поднялся. Временя стремительно уходило. И надо бы собраться, надо бы… что-то сделать.

   Реальное.

   А он сидит и разговоры разговаривает.

   - Нет, - спокойно ответил Ксандр.

   - Я могу приказать.

   - Можешь. Но не станешь.

   - С чего ты так уверен?

   - С того… если кто и способен изменить все, так это ты, Ричард. Ты не такой, как они, - Ксандр махнул рукой. – Как я… когда был жив. Как мои братья. Или мои потомки, что смотрели на меня свысока, снисходительно, что отказали мне в праве на имя только потому, что я умер. Я не знаю, хорошо это или плохо, но… ты не такой. А это шанс. И я не прощу, если не воспользуюсь им.

   Он помолчал и добавил.

   - Если мы все не воспользуемся.

ГЛАВА 3 О том, что все дороги куда-то да ведут

«Женщина добрая и телом обильна. Поступь её величава. Волос долог. И взгляд преисполнен покоя. Именно такая женщина будет плодовита. Несет она мир и отдохновение для мятущейся души мужчины. Тогда как иная, телесной немочью измождена, и сама пребывает в вечном беспокойстве, и всякого, кто припадет к источнику ея женственности, оным наделяет»

   «Наставления молодому евнуху»

   Дорога.

   Что сказать про дорогу? Протянулась она от одного края мира к другому, а главное, что совершенно не понятно, куда идти.

   То есть, ворота вот имелись, уже не утопая в тумане. Тот вовсе взял и растаял, позволяя разглядеть и эти самые ворота, обвалившиеся посередине, и дорогу, что шла сквозь них и куда-то туда, к заброшенному городу. И… и сам этот город, такой близкий, опасный, но теперь казавшийся самым обыкновенным.

   Развалин она, что ли, не видала.

   Брунгильда погладила секиру, успокаивая скорее уж себя.

   - И что делать станем? – деловито поинтересовалась рыжая девка и поскребла мосластую ногу. Нога была совсем не девичьей. Да и…

   - Идти надо, - вздохнула Мудрослава и девицу за рукав дернула.

   - Куда? В город я совсем не хочу, – Летиция Ладхемская села прямо на пыльную траву. Платье её посерело, да и сама она, той же пылью покрытая щедро, гляделась жалко.

   - Ну… - Ариция поглядела на небо. – Можно и не в город. От города. Дорога-то вон, есть. И солнце стоит высоко.

   - Что с того? – Теттенике поправила венок из роз. – Мы не знаем, откуда пришли. Стало быть, не понятно, куда выйдем, если пойдем по этой дороге.

   Логично.

   Где-то там, вдалеке, высились горы. Но были ли именно эти горы нужными, Брунгильда не знала. А если и были, то попробуй-ка до них добраться. Не говоря уже о том, что перебраться надо.

   - Слушай… - а рыжая повернулась к сестрице. – А ты можешь там… не знаю… дракона найти?

   - Думаешь, так легко найти дракона? – возмутилась Мудрослава.

   - Ладно… но хоть ворону какую. Вороны-то чаще встречаются.

   - И?

   - И пусть та взлетит. А ты посмотришь. Глядишь, станет чего и понятно, - объяснила рыжая, платье одернув. – Чего? Если есть дар, надо использовать.

   И все посмотрели на Мудрославу.

   - Это не лишено смысла, - сказала Брунгильда осторожно и тоже присела. Ноги ныли. И ведь не сказать, чтобы прошли они много. Хотя… и не сказать, чтобы мало. Туман был. Серый. И тени в нем. Крики какие-то. Вой. А главное такое вот давно позабытое ощущение, что она, Брунгильда, потерялась.

   И потерянною бродила.

   А потому как знать… да и дальше идти придется. И значит, отдых – это правильно.

   - Здесь как-то не особо чисто… - заметила Теттенике, поморщившись.

   - Отдыхай, - Брунгильда хлопнула по земле рядом с собой. – А то когда еще выпадет.

   - Солнце и вправду высоко, - рыжая села на землю и спиной оперлась на ворота. – Но век оно в небе стоять не будет. Надо определиться. Потому что когда наступят сумерки…

   Стало не по себе.

   Вспомнился вдруг опять туман. И вой, и…

   - Я попробую, - Мудрослава опустилась на колени, потом и вовсе села. Закрыла глаза. Прижала пальчики к вискам. – Но ничего не обещаю, потому что…

   Договорить она не договорила, покачнулась, оседая на бок, и была подхвачена рыжей.

   - Получилось? – спросила та у Брунгильды и почему-то шепотом.

   - Не знаю, - также шепотом ответила Брунгильда, и все разом уставились на бледное лицо виросской принцессы. Летиция подползла поближе и прижала пальцы к шее.

   - Живая…

   - И так видно, - Теттенике отстранилась. – Вон, глаза ходят.

   - Как и в тот раз…

   - А на лице у неё… - это уже Ариция и руку протянула, но трогать не стала. А ведь и вправду, будто узор проступает. Тонкие ниточки, то ли вьюнок пополз, раскидывая хрупкие листочки, то ли кто, невидимый, рисовать взялся. Узор сложный, завораживает. Вот и цветы распустились, и…

   Мудрослава распахнула глаза. Зрачки её расплылись, сделавшись черными, а из горла донеслось рычание. И оскалилась она совершенно по-собачьему.

   - Ты того, - строго сказала ей сестрица. – Только не кусайся.

   А потом добавила.

   - Она с детства кусучею была! Вот честное слово! Помнится, одного разу так угрызла, что шрам остался.

   - Сам… сама виновата, - просипела Мудрослава, вцепившись в руку рыжей. – Нечего было пряник отбирать.

   - А ты дразнилась!

   - А ты…

   - Может, хватит? – Теттенике подобралась ближе и, уставившись жадно, спросила. – Что ты видела?

   - Дракона, - Мудрослава все-таки села и потерла глаза. – Пить…

   Воды не было.

   Еды тоже. И солнце… права рыжая, оно-то высоко, но тут такое, моргнуть не успеешь, как покатится к земле. А там и сумерки лягут. С ними же выползут на свет божий твари всякие, которые до того прятались.

   - Плохо… - Летиция взяла виросску за руки. – Я кое-что умею, но так… это еще когда меня целительству обучать пытались. Вот… и воду надо искать. Без неё долго не протянем. На такой-то жаре.

   И только тогда Брунгильда поняла, что и вправду жарко.

   Так жарко, что лезвие секиры нагрелось.

   - Там… есть озерцо… или пруд старый. Грязный. Не знаю, насколько можно пить, - Мудрослава облизала пересохшие губы. – Он придет… не сейчас… сейчас далеко она. Но придет. Я позвала. И еще она помнила. Бывала здесь. Оказывается, я и памятью её воспользоваться могу. Не всей. И странно это, если с высоты. Все иначе.

   - Так что ты видела?

   - Видела, - Мудрослава подобрала ноги. – Город видела. Он огромен… знаешь, куда больше нашего… и вообще, не думаю, что сейчас есть что-то подобное. Он… одна часть совсем в развалинах, еще что-то затопило. Море. Туда она не сунулась.

   - Кто?

   - Драконица. Боится чего-то. Не важно. Дорога эта… она, если за город, то недалеко идет. Там, дальше, - Мудрослава махнула рукой. – Она обрывается. Провал в земле, а еще остатки моста. Может, древнего, может, не очень. Но пройти не получится. Потом горы еще… в горах нам точно не выжить. Не в таком вот…

   И замолчала.

   - А если… - осторожно начала Летиция. – Просто… не в сам город, а… к горам? Нас ведь будут искать? Будут?

   Голос её прозвучал до крайности жалобно.

   Захотелось ответить, что всенепременно, но… правда-то в другом… Ворон? Он, конечно, старый друг. И больше, чем друг. Он был вторым отцом. И захочет найти Брунгильду. Не бросит. Но это он. А остальные? Их-то ничего не держит. Они могут вернуться домой.

   И все сделают вид, что ничего-то не случилось.

   Отец, может, погорюет, но… но и подумает, что к лучшему оно. Ведь купец был. И Никас. И как-то даже придется объясняться, почему так вышло с Никасом. Купец, небось, не поверит, что сам он виноват, что и вправду чернокнижием занялся. И вообще, будь Брунгильда жива, пришлось бы за Никаса виру платить. И купец, сколь бы ни говорил он о дружбе, а момента не упустил бы.

   Ворона жаль…

   И себя тоже. Но не настолько, чтобы плакать.

   - Не уверена, - тихо сказала Ариция. – Может… может, это тоже выход. Для них. Объявят там, дома, что мы заболели и умерли. Траур назначат. Маму, конечно, жаль.

   Она вздохнула.

   И Летиция тоже. А потом обняла сестру и строго сказала:

   - Мы еще живы.

   - Именно. Меня тоже не особо ждут, - Теттенике поглядела на небо. – Брат, конечно, захочет найти, но… у него советники. Будут отговаривать. Глядишь, и отговорят. Хорошо бы, если бы отговорили.

   - Хорошо? – возмутилась Мудрослава.

   - Конечно, - степнячка поглядела на принцессу снисходительно. – Я люблю своего брата. И я хочу, чтобы он жил долго. Чтобы вернулся домой, к отцу. И чтобы, когда придет срок, принял из рук его золотую плеть. Чтобы… чтобы взял себе жен. Много. Хороших. Сильных. Как она.

   И показала зачем-то на Брунгильду, отчего стало как-то стеснительно, что ли.

   - Как она? – удивилась Летиция, и за это удивление захотелось отвесить ей затрещину.

   - Сильная женщина – честь для мужчины. Такая не выберет слабого, - спокойно пояснила Теттенике. – И если бы… брат на неё смотрел. Но чужую невесту сватать нехорошо. Недостойно. А вот если бы перестала быть невестою, он бы отправил своих советников. И выкуп бы заплатил. Добрый. Лошадьми ли. Золотом ли. Мой брат богат.

   - Сватаешь? – поинтересовалась рыжая.

   - Сватала бы. Там. А здесь… если они пойдут, то погибнут. Я такого не хочу брату.

   Снова стало тихо. И тишина эта била по нервам. И еще… странно… она, конечно, сильная, но вот так… почему-то неудобно даже думать. А степняк этот… Брунгильда его помнила. Невысокий, гибкий и да, пожалуй, что сильный.

   Той особой мужской силой, которая чуется.

   Пошла бы она за такого?

   Пожалуй… пожалуй, что и пошла. Отчего нет? В степи нет моря, но есть солнце и лошади. И была бы у неё своя семья. Детки… интересно, какие были бы дети… хотя, чего уж тут.

   Брунгильда тряхнула головой.

   - В горах мы не выживем, - сказала она. – Тут жарко. А там будет холодно. Очень. И кто умеет по скалам карабкаться?

   Тишина.

   - Можем остаться тут, - Ариция поглядела на ворота с подозрением. – Вот верите или нет, мне туда совершенно не хочется…

   - А кому хочется? - Мудрослава вытерла сухой рот. – Но и здесь тоже не вариант.

   - Открытое место, - поддержала её Брунгильда. – Тут если кто нападет, не отобьемся. Да и вода… если кто и пойдет искать… вдруг… ну, мало ли…

   В это не особо верилось.

   - Пойдет, - Летиция поднялась и тряхнула головой. – Повелитель.

   - Этот…

   - Он, может, и не особо впечатляет, но показался мне человеком порядочным. Да и ты сама, Тет, сказала, что он придет. Обязательно. Значит, нужно его дождаться. Слава, покажешь свое озеро?

   И Мудрослава тоже поднялась.

   А где-то вдалеке раздался крик. Может, драконий, а может, конечно и не совсем.

   Ричард хмурился. И вот… вот почему мужчины такие упрямые? А?

   - Нет и еще раз нет, - сказал он строго, до того строго, что прямо захотелось перед ним в струнку вытянуться. – Ты отправишься в город. Вместе со всеми. И будешь ждать.

   - Но…

   - Послушай, пожалуйста, - вот когда он говорил так, у меня совесть просыпалась. – Ксандр ведь прав.

   - Он идет.

   - Он все-таки воин. И из рода Архаг.

   - А я нет?

   - А в тебе кровь демона, - Ричард перехватил мои руки и прижал к щекам. Теплые. И смотрит так, серьезно. – И она просыпается. Ты ведь чувствуешь это, верно?

   Хвост раздраженно щелкнул.

   - Чем ближе город, тем сильнее тьма. И тем сложнее станет противиться её зову.

   - Ксандр…

   - Уже сталкивался с ней. И у него есть шанс устоять.

   - А у меня нет? – знаю, что звучит глупо. Что… что я не капризная девчонка, а взрослый разумный человек. С рогами и хвостом, но все равно человек. И… и надо вести себя по-взрослому.

   И вправду, чем я там помочь могу?

   Вдохновить на подвиг?

   Они и без того вдохновлены до крайности. Тогда что? Я ведь буду обузой… я и в походы редко ходила. Оружие… ножом столовым порезаться могу. Куда мне в Проклятый город? К демону? К тому демону, что, быть может, ждет моего появления.

   И еще Ричард прав.

   Эти вспышки гнева, эти противоестественные желания убить кого-то… оно ведь неспроста. А значит, мне правильнее будет держаться в стороне от того, что усиливает кровь демона.

   Ярость демона.

   Иначе…

   Предсказание вполне может сбыться.

   - Хорошо, - мне больно это говорить. И душа болит, душа исходит кровью. – Только вернись, ладно?

   - Я постараюсь.

   - И… и не лезь вперед! В конце концов, кому нужны эти подвиги…

   Он кривовато усмехнулся.

   - Драконов не дразни.

   - Обещаю.

   - Мне не нужны… да ничего не нужно, ни сокровищ, ни… ни вообще ничего такого. Только сам вернись. Пожалуйста.

   Наверное, я готова была бы… да все отдать. Рога, хвост и крылья огненные. Себя саму. Душу, если она у меня еще осталась. Жизнь в этом вот мире. Только бы он вернулся.

   - Я действительно постараюсь, - Ричард поцеловал мои ладони.

   А я поцеловала его.

   Вот так. При всех. Людей ведь во дворе изрядно и… и плевать! Пусть видят! Что рыцари эти, в белоснежных доспехах, что коронованный Светозарный, волосы которого растрепало ветром. И выглядел он именно тем, кем был, - рыцарем без страха и упрека.

   Идеальным.

   Пусть смотрят ладхемцы.

   И вироссцы. Островитяне, что держались дружной вооруженною толпой. Пусть…

   - А ты постарайся… просто дождись, - тихо попросил Ричард.

   - Обещаю.

   И ведь в тот момент я искренне верила, что сдержу слово. Что ж… с женщинами такое случается.

ГЛАВА 4 Где корабли выходят в море

«Спряла она пряжу, а с неё соткала ткань, на диво тонкую и мягкую, такую, что водой сквозь пальцы текла. И сказала сиротка: «Вот, матушка, будет то сестрам дорогим подарок, в знак моей любви и благодарности. Сошью из этой ткани платья, и тогда-то не будет во всем селе девок краше». Так оно и получилось. Сшила сиротка из ткани наряды, каковых, верно, и в королевском дворце не видывали».

   Сказка о бедной сиротке, мачехе её и сестрах.

   Ричард смотрел, как медленною, суетливою змеею выползает из ворот обоз. Люди… как вышло так, что в замке собралось столько людей? Ржали лошади. Скрипели телеги и повозки. Кто-то кричал, кто-то ругался. И вся эта разноцветная толпа казалась чем-то единым, неделимым. А ведь вироссцы смешались с ладхемцами, и степняки средь них не так уж и выделялись.

   - Дойдут, - сказал ладхемский посол, хмурясь. – Тут ведь недалеко.

   - Дойдут, - согласился виросец. – Я оставил указания. В городе… как-нибудь да разместятся.

   - Я отправил в городскую управу посланника, - Ричард заставил себя отвернуться. Демоница… она ведь обещала.

   Она разумна.

   И не станет делать глупостей вроде тайного побега… и… и взгляд то и дело останавливался на одинокой фигурке, что замерла в стороне от ворот. Правильно. Она уйдет в числе последних.

   Четверки Легионеров достаточно, чтобы защитить его женщину.

   Невесту.

   - Помогут. И с жильем. И… с прочим. Сказал, чтобы ждали десять дней. Если не вернемся… их отправят домой. Дорога давно уже безопасна. И караваны ходят часто.

   - Хорошо, - виросец отер лицо. – Но государь будет недоволен.

   - Не только ваш, - ладхемец привстал на стременах. – Кого мы ждем?

   - Никого, - и Ричард тронул коленями жеребца. И старый друг четко уловил пожелания всадника. Он с ходу взял в галоп. И подковы зазвенели по камню.

   Мимо мелькнули люди.

   И повозки.

   И… Ричард вернется. Обязательно. Он сделает все, чтобы… чтобы замок снова ожил. Это ведь не так и сложно. Душницы больше нет. С демоном… что-нибудь тоже придумает. Должен же быть способ повергнуть демона, даже такого древнего.

   Главное ведь другое.

   Его ждут.

   Его впервые в жизни ждут. И верят, что он, Ричард, вернется. А значит, у него нет права обмануть эту веру.

   Именно.

   Дэр Гроббе удалился сразу после разговора. Корабль готовить. Островитяне ушли тогда же. А значит, надо поспешить. Солнце давно перевалило за полдень, того и гляди, понесется к земле. А ночью… старые проливы – не то место, где можно безопасно ходить и днем.

   Надо…

   Он свистнул, и конь прибавил шагу. До города и вправду недалеко. А там…

   Корабли ждали. Разные такие. И тот, что принадлежал дэру Гроббе, казался почти игрушечным по сравнению с узкой длинной ладьей островитян. На носу её ощерился дракон, разрисованный синей и красной красками.

   Сходни.

   Бледный градоправитель, который беспрестанно кланяется, заверяя, что все-то будет распрекрасно. Но голос его подрагивает, да и в целом не хватает ему уверенности.

   Слуги, что спешат принять лошадей.

   Люди, которых тянет с пристани. И смотрят, а во взглядах читается страх. Надо бы что-то сказать, но в голове царит пустота. Лассар понимает.

   Хмыкает.

   - Мы, - его голос гремит. – Отправляемся, дабы повергнуть древнее зло! И земли эти обретут свободу.

   Кто-то хлопает, но вяло. А градоправитель сгибается еще ниже.

   - Ты, - тяжкая ладонь Командора падает на плечо, и колени градоправителя, человека сухопарого и невысокого, подгибаются. – Проследишь, чтоб тут порядок был. Ясно?

   - Д-да.

   - Вернусь и проверю лично.

   Эта угроза вызывает нервную дрожь. А Лассар отпускает жертву.

   - Вы все, - теперь он обращается к людям, которых с каждой минутой становится все больше. – Вы живете на этих землях. И представляете его милость.

   Тычок в спину заставил Ричарда распрямиться.

   - Бочку бы тебе какую, - задумчиво протянул Ксандр. – Для солидности.

   - Иди ты…

   - А потому вам надлежит показать, что вы гостеприимны. И позаботиться о тех, кто оказался в тяжком положении…

   - Всенепременно… - выдавил градоправитель. А до Ричарда донеслось.

   - А рыцари-то, рыцари, поглянь, какие… ажно блещут. Чем они доспехи натирают-то?

   - Вестимо, зубным порошком. Я тебе еще когда говорила, бери, не пожалеешь. Будут твои сковородки блишчать, как рыцарев шлём!

   - Ой, молоденький какой… и с короною…

   - Так это того…

   - Слыхали, кажуть, что принцесс дракон унес. И стало быть…

   - Какой дракон?!

   - Обыкновенный! Его давече в Запрудях видали. Вот мой кум и видал! Аккурат, что тебя!

   - Знаю я тваво кума… кого он только не видал! На грудь возьмет, от и сразу драконы мерещутся…

   - Так-то оно так… - возразили из толпы. – Но тот всамделишный был! Оно ж как? Ежели где принцесса заведется, так сразу тамочки и дракон.

   - Говоришь, что будто энто мыша какая…

   - Знаете, - тихо проговорил ладхемский посол. – Теперь я уверен, что здесь живут обычные люди.

   - Почему? – поинтересовался Ричард.

   - Да вы послушайте…

   - …а я тебе говорю, стало быть девки того, нецалованные. Иными-то дракон брезгуеть! Табой бы точнехонько побрезговамши б…

   - …а в лоб?! Глаза твои бесстыжие… глупости говоришь! Какое драконам до этого самого дело-то? Или думаешь, он девок крадет, чтоб портить?! Жрет он их! Жрет! А какая разница, чего ему жрать, девку или бабу?! – женщина почти перешла на крик.

   - …мне-то откудова знать-то? – возражал ей мужчина. – Я, чай, не дракон… может, у девки мясо мягшее… ты он костистая, что прямо…

   - Я, стал быть, костистая? Я?! Люди добрыя, вы токмо…

   Конь ткнулся мордой в ладонь и вздохнул. Люди… люди оставались людьми и это успокаивало.

   - А доспех, - сказал Ричард Светозарному, который тоже слушал и улыбался, презадумчиво так. – Доспех лучше снять. В доспехе точно не выплывешь, если что…

   И невидимая рука сдавила горло.

   А ведь не обязательно… да, Ричард ошибся и девушки пострадали по его вине. И он готов признать. Искупить как-то. Компенсацию предложить.

   Это ведь вполне нормально в подобных случаях.

   Поторговаться придется, но примут. Никуда не денутся. А лезть самому в пасть к демону по меньшей мере неразумно. Этак не только Ричард, но и весь мир сгинуть может. Его ведь кровь держит запоры, а стало быть… стало быть, логичнее будет, если Ричард останется.

   Здесь, в городе.

   Можно послать Лассара, если уж на то пошло. И Легионы. Ксандр опять же, раз уж рвется. А Ричард…

   Он решительно ступил на сходни. Может, он никогда-то не был героем. Но и трусом тоже. Не был и не будет.

   Я не плакала.

   Вот, наверное, момент был подходящим, но я не плакала. Стояла… смотрела… мучительно улыбалась, потому что, может, Ричард и не видел моего лица, но вдруг? И к чему ему слезы? Я ведь верю.

   Нет, я знаю, что он вернется.

   Обязательно.

   Он ведь Повелитель Тьмы, и стало быть прикажет ей убраться. Из города. И демона тоже одолеет. У них ведь есть и новый Император, и меч очень древний.

   Лассар.

   Ксандр.

   Легионеры и люди. Много людей и много оружия. Хватит, чтобы справиться с одним-единственным демоном. А я… я просто подожду. Так ведь всегда было. Исторически. И дама в башне – это не только красивая картина, но еще и вывернутая наизнанку душа.

   За спиной молчаливыми статуями высилась пара Легионеров.

   Так оно спокойнее…

   Люди ведь. Люди демонов недолюбливают.

   Мимо с душераздирающим скрипом проползала карета. И из окна выглянула напудренная девица.

   - Демон! – взвизгнула она, указав на меня. – И она тут!

   Карета прокатилась, а вот люди… не то, чтобы кто-то рискнул бросить в меня камень, но взгляды… взгляды были совершенно однозначными. Мне даже холодно стало от такой незамутненной ненависти.

   Что я им сделала?

   Ничего.

   Наверное, они просто боятся. Ведь и вправду исчезли принцессы, а еще девушку убили, пусть даже не я, но кто в это поверит? Куда проще обвинить одну присутствующую демоницу, чем какого-то абстрактного чернокнижника.

   - И что мне делать? – поинтересовалась я.

   Никто не ответил.

   Так мы и стояли. Долго… повозки все тянулись и тянулись. И стоять на жаре было тоскливо. Да и зачем, если и Ричард, и рыцари давно уже скрылись где-то там, в дымке горизонта.

   Я отступила.

   Вздохнула. И развернулась. Надо бы вещи собрать, что ли, если уж уезжаю. А уезжать не хотелось. Категорически. Что-то сомневаюсь, что в городе ко мне иначе отнесутся. Я ведь все-таки демон. И не расскажешь же, что дефективный.

   И Замок.

   Я чувствовала его печаль. Одиночество. И не удержалась, коснулась камня.

   - Они вернутся. Он вернется. Веришь?

   Тихо скрипнула дверь.

   А с другой стороны… вот зачем мне уезжать-то? Душницы нет. Твари… ну, твари, конечно, дело такое… но опять же, даже если эти порталы открывались где-то там и кто-то в них попадал, то случалось это нечасто.

   Так?

   Плюс я вовсе не так уж беззащитна. И опять же, легионеры.

   Правда, оставались кое-какие нюансы…

   - Ты готовить умеешь? – поинтересовалась я, обернувшись. И пальцем ткнула в грудь легионера, отчего он отступил. – А то ведь я как-то… не очень.

   Он подумал и осторожно кивнул. А потом руками развел и помахал, довольно-таки экспрессивно.

   - То есть, высокая кухня не для тебя, - поняла я. – Но в целом с голоду не помрем. Устраивает.

   И стало как-то легче.

   Не только мне.

   Замок тоже обрадовался. Я его понимаю. Одиночество ведь никому на пользу не шло. Даже замку.

   - Мы… мы чем-нибудь займемся. Чтобы не думать о плохом. Например… не знаю, уборкой? Всегда её ненавидела. Но вот если надо отвлечься, то уборка – самое оно.

   Наверное, это признак душевного нездоровья, разговоры вслух, но тишина давила. И… и я просто пошла. По комнатам… заглянула в одну, отступила, до того резко в ней пахло духами. Стало быть, жил кто-то… кто-то жил.

   И замку это нравилось.

   Несмотря на духи, которые словно разлили. И на мятое покрывало, сброшенное цветною кучей. На опрокинутую вазу и лужу под нею. Отпечатки на ковре…

   - Они вернутся. Потом. Когда-нибудь… - я подняла вазу. И покрывало тоже. Встряхнула и сложила. Потом разберусь, куда его.

   А ведь слуги из местных, те, которых дэр Гроббе нанимал. Они тоже уйдут?

   Нет.

   В следующей комнате меня встретила пухлая девица, нервно прижимающая к груди мятый ком простыней.

   - Г-госпожа? – выдавила она.

   - Я, - согласилась я как-то обреченно. – А ты кто?

   - М-м-маришка… убираюсь. Вот.

   - А домой? Со всеми?

   - Так это… сперва убраться. А потом домой.

   - И… много таких тут? Как ты?

   - Я. И еще Улька, - она как-то вот успокоилась. – Нихта, ей вовсе идти некуда. У ней мачеха злая. И батька запойный. И…

   - Раз некуда, пусть остается, - решила я. – А ты?

   - Так и я… мне ж того… там и без меня, - она махнула рукой. – А вам чего?

   - Ничего. Так… смотрю.

   - После гостей, - Маришка понимающе кивнула. – Оно-то да. Оно-то надобно. У нас, помнится, к старостихе минулым годом свояки приезжали. Так опосля гребень серебряный пропал. Очень она по нему убивалася.

   Это да, за гостями глаз да глаз нужен.

   - Сочувствую, - сказала я. И тут же поинтересовалась. – А готовить вы умеете?

   - Так… готовим, - Маришка явно удивилась. – А чего надо-то?

   - Ужин. На… на одну персону.

   И опять тошно стало. Я тут порядки навожу, ужины заказываю. А он там… они там… что они делают? И откуда это ощущение грядущей беды? И еще очередной ошибки, которую я сделала?

   Слезы на глазах опять же.

   Но плакать… нет, демоны не плачут.

   Я развернулась и тихо вышла. Нечего людям мешать. И все равно надо чем-то себя занять. Надо… иначе свихнусь. Вот будет радости-то Ричарду. Он возвращается, всех одолевши, а тут невеста сумасшедшая.

   Хотя… чего еще ждать от демоницы.

   - Идем? – спросила я у молчаливого Легионера. – Куда-нибудь… только понятия не имею, куда.

   Он кивнул. И в этом кивке мне примерещилось сочувствие.

   Надо же…

   Нет, точно с ума схожу. Или уже. Но в стене передо мной появилась дверь. И… и это был хороший повод её открыть.

   В конце концов, оставляя девушку на хозяйстве, не стоит надеяться, что именно им она и будет заниматься.

ГЛАВА 5 Где случаются сюрпризы

«А когда нужда случается отбыть по делам, надлежит не столько увещевать жену строго, ибо пусть даже внемлет она уговорам, но всякому ведомо, сколь слаб дух женский и сколь падок он на всякие искушения. И потому человек разумный не станет полагаться лишь на слова, предпочтя им действия. Увези жену из града великого, оставь её в поместье малом, окружи верными слугами да приставь сродственницу из тех, что богата годами, но и только. И пускай она со всею страстью блюдет честь родовую»

   «Наставления для супруга во счастие семейное», писанные безымянным монахом.

   Теттенике открыла глаза.

   Она… она была.

   Где?

   И… и что с ней случилось-то? Она помнила. Туман. И зеркало. И золотые тропы, что сами легли под ноги. Выбирай любую. Только потянись, и откроется, отворится тайное. Теттенике потянулась, перебирая одну за другой. И… что дальше-то?

   Что-то произошло.

   Она ведь почти поняла. Почти выбрала правильную тропу. Почти… и нить лопнула. Громко так. Так громко, что…

   Она села.

   Чихнула.

   В носу что-то… что-то не то… пахло знакомо так. Сеном сухим и влажною, едва-едва скошенною травой. Так пахнет… где?

   Хлебом.

   Навозом.

   Конюшня? Голова болела. Просто таки невыносимо.

   - Эй ты, - в бок пнули. – Ишь, разлегся…

   Больно! От боли она зашипела. И от непонимания. Как… кто… посмел…

   В сумраке было видно крупное круглое лицо, а вот черты его расплывались перед глазами. Во рту пересохло. Сердце колотилось.

   - Вставай, вставай! – её снова толкнули, опрокидывая на слежавшуюся солому, из которой отчетливо пахло плесенью.

   Что произошло?

   Что…

   Теттенике с трудом, но поднялась. Сперва на четвереньки, потом… потом просто.

   - На от, вычисти… дали боги помощника, даром, что рожей смуглый, а ленивый… - в руки сунули скребок. – И гляди у меня, хоть соринку на шкуре найду…

   В нос сунули кулак.

   Большой.

   - Чего ты с ним возишься? – раздалось откуда-то сбоку. – Дай затрещину, чтоб место знал.

   - Ага, а он еще нажалуется. Да и то… мало ли… кто их, желторожих, знает.

   И человек отступил. Правда, недалеко.

   - И хилый он больно. Не дайте боги, помрет ненароком… эй, есть хочешь?

   Теттенике осторожно кивнула.

   Она ничего не понимала. Или… это все ведьма! Ведьма что-то сделала, и Теттенике… Теттенике была там, по другую сторону зеркала. А теперь оказалась здесь. И… и где это «здесь»?

   - На от, - ей протянули флягу и кусок хлеба. – А коня все одно вычисти, а то хозяин вернется и заругает.

   Коня?

   Только теперь Теттенике рискнула обернуться.

   Коня…

   Самого… она видела его прежде. И даже ехала верхом, если можно так назвать сидение в паланкине, что закрепили на широкой спине самого огромного, самого страшного коня из всех, кого только пришлось встретить Теттенике.

   Его массивная морда нависала над ней.

   Тело терялось в темноте, но теперь близость его, опасность, от него исходившая, ощущались кожей. Конь тихонько вздохнул, и горячее дыхание опалило кожу.

   Что…

   Голова качнулась. И наклонилась так, что Теттенике увидела свое отражение в огромном выпуклом зеркале глаза. Это… это не она!

   Смуглое лицо. Плоское. Грязное. Темные волосы обрезаны коротко и торчат в разные стороны. Мятая рубашка съехала с одного плеча. Оно выглядывает, узкое, уродливое, побитое оспинами.

   Она задохнулась одновременно от страха перед конем и от ужаса, осознания того, что с ней произошло. Драссар же, устав стоять, потянулся к Теттенике и осторожно, бережно, коснулся мягкими губами пальцев.

   - Ишь… зверюга, - раздалось откуда-то из-за спины. – К такому-то и подойти боязно.

   - Ай, тебе и не надо. Сказано же ж, что желторожий приглядит. Вот пусть нехай и приглядывает. А у тебя чего, иных делов нету?

   Теттенике сглотнула.

   Этот страх… драссары умные.

   Брат говорил. А раз умный… Теттенике разжала пальцы, и конь осторожно, нежно даже, забрал горбушку хлеба. В животе заурчало. И… и кем бы ни был тот, кем стала Теттенике, он не ел довольно давно.

   Ничего.

   Она потерпит.

   Она… она, содрогаясь одновременно от страха и странного предвкушения, протянула руку. И драссар ткнулся мордой в раскрытую ладонь. Горячее его дыхание опалило. И… нет, страх не исчез.

   Но Теттенике сильнее страха.

   А еще… еще она должна что-то сделать.

   Вернуть.

   Себя.

   И… и с ведьмой сладить… рассказать… кому? Кто поверит мальчишке-конюшему? Пусть не рабу. Пальцы взметнулись к шее, и Теттенике выдохнула. Не рабу. Все-таки не рабу.

   Из конюшни она выбралась чуть позже, обнаружив вполне себе удобную дыру, которую тот, кому принадлежало тело, хорошо знал. И потому тело это протиснулось меж двух досок, благо одна из них держалась на ржавом гвозде и поворачивалась легко.

   Влево.

   Там, снаружи конюшен, а то были совсем не замковые конюшни, пахло… странно. Людьми. Люди всегда пахнут одинаково. Лошадьми. И еще чем-то, чему Теттенике не имела названия. Этот запах, такой свежий, такой непонятный, пугал и одновременно манил.

   И город сам.

   Каменные дома. Она никогда не видела прежде столько домов из камня. Разных. Больших и маленьких, хотя даже самый маленький был куда больше роскошного отцовского шатра.

   Деревья.

   И цветы в кадках… в степи цветы живут недолго, а вот здесь их поливали. И не жалели воды. Это тоже было непонятно. Зачем? Одно дело, табуны поить, но вот цветы…

   И в кадках.

   Перед одной Теттенике остановилась, не в силах отказать себе в удовольствии потрогать мягкие лепестки. Нежные. Нежнее самого изысканного шелка.

   - Чего творишь, оборванец! – тотчас завопила толстая женщина откуда-то из окна. И Теттенике поспешила убраться. Кто знает, может, цветы трогать нельзя.

   Все-таки не замок.

   И она – не дочь кагана, а… а не понятно, кто.

   Очутившись на пристани, она зажмурилась, до того ярким было солнце, отраженное водами. И сами эти воды представились ей ожившим серебром. Оно переливалось, блестело, сверкало. И редкие лодки казались такими крохотными, игрушечными даже.

   Налетел ветер.

   Швырнул водой в лицо. И Теттенике, облизав губы, удивилась тому, что вода бывает горькой. Как?

   - Море это, - сказал старик, что сидел на берегу и щурился, тоже ослепленный волнами. – Что, не видал никогда?

   - Никогда, - Теттенике не стала приближаться к старику. – Море?

   - Море, море… - вздохнул тот. – А ты чего? Вашего ищешь?

   Теттенике кивнула.

   И почесалась.

   Проклятье! Да у нее клопы! И хорошо, если только они.

   - Так поздно уже ж, - вполне искренне удивился старик. – Ушли оне. Еще вчерась.

   Ушли?

   Куда?

   - Куда? – выдавила Теттенике.

   - Туда, - старик махнул на серебристую гладь. – Девок спасать. Как издревле. Девка, она-то вечно в беде…

   В беде.

   Еще в какой беде…

   - Кажуть, что до самого Проклятого города дойдуть. На от, - старик протянул кусок лепешки, и Теттенике не стала отказываться. Лепешка была сухой, но показалось, что ничего вкуснее Теттенике и не пробовала. – Жалко их… помруть все. А молодые… мой батько-то еще когда говорил, что нечего туды соваться. И дед… а дед дело говорил.

   Он пожевал губу.

   Он был очень стар. И сквозь седину его проглядывала темная кожа черепа. На лице эта кожа собиралась складками, и в них терялись и морщины, и ясные, словно небо, глаза старика.

   - Садись он. Погляди… - старик похлопал по траве. – Небось, у вас такого нету?

   - Нету, - согласилась Теттенике.

   Уехали.

   Брат.

   Брат бы… брат бы, может, и выслушал бы. Поверил бы? Теттенике знала, что сказать. И… и поверил бы. Конечно. Она бы… она бы рассказала о том, как он однажды пробрался в шатер. И старуха Шоушан не посмела прогнать сына Владыки Степей. Она хмурилась. Недобро шевелила бровями. Кусала губы. Но притворялась любезною.

   А он все равно понял.

   И сунул кулак ей поднос.

   - Вздумаешь обижать сестру, выпорю, - сказал он тогда. И пусть голос его был тонок, но… Шоушан ничего не сделала.

   И об этом Теттенике тоже рассказала бы.

   А еще о том, как они убежали смотреть на падающие звезды. И до утра лежали на траве, пытаясь сосчитать все, до единой.

   Но… что ей делать теперь?

   Брат ушел.

   И… и это на самом деле опасно. Она ведь видела! Только она и видела! Только она и знает… а теперь знание мучит.

   - Ты чего? Плакать? Ты это брось, - старик протянул еще ломоть лепешки и кусок белого, щедро приправленного травами, жира. – На от, съешь. Тощий больно. Ничего, были бы кости, а мясо нарастет. Я в твои годы тоже не больно-то…

   Он махнул рукой.

   А Теттенике приняла нежданный подарок и села рядом. Больше она старика не боялась. И лошадей тоже. Кажется. Если только самую малость.

   - Море, - теперь она смотрела на него без восторга.

   - Море… островитяне-то толк знают. Изрядные мореходы. Дед еще баил, что его собственный дед тех самых кровей. Не ведаю, только море мы завсегда чуяли. И эти он, что приличными людями казались, тоже море чуют… и было б простым, дошли бы. Думать нечего. Нет такого пути, который бы детям воды не открылся.

   - Оно не простое?

   Жир был соленым. И еще сладким. Он растекался по языку, по рту, и Теттенике зажмурилась. Что ей делать?

   Что ей делать теперь?

   В Замок…

   - А то, еще когда… все случилось, туточки вовсе людям места не было. Только твари и были. И Замок от. А после-то… люди, они же ж как, было бы куда – пролезуть… там-то, по-за горами, небось, тоже не сладко. Вот и бежали, кому не было куда пойти. И охотники, и прочие, кто мог. Жили. Выживали. Кто как умел. Дед мой еще сказывал, что в иные времена Легионы крепко границу стерегли. А нонче, почитай, и нету этое границы, да…

   - Море, - напомнила Теттенике. Слушать историю о стародавних временах желания у неё не было. Совершенно.

   А кто её в Замке ждет? Будь она собою, то… то потребовала бы принять. И никто не посмел бы перечить. Не дочери кагана.

   - Море… в море и так-то тварей всяких превеликое множество. Да… а уж когда тьма коснулась, так и вовсе сделались они ужасны. Еще мой прадед…

   В душе шелохнулось раздражение.

   У Теттенике тоже прадед имелся героический, но она же не приплетает его к каждому слову.

   - …тот говаривал, что в бухте старой живет зверь-кракенус. Навроде осьминога. Видал осьминога?

   - Нет, - Теттенике покачала головой.

   - На рынок сходи, поутряни туточки свежих привозют. От такой он, - старик развел ладони. – Сам-то… голова пузырем и восемь щупальцев.

   Жуть какая.

   - А кракенус тоже, только огроменнейший. Может, с дом, а может, и поболе. Лежит он на дне, стало быть, зарывшись в ил. За годы многие зарос он песком, водорослями, каменьями вот. Будто его и нету, - голос старика сделался низок и тих. И Теттенике подалась, чтобы лучше слышать. Правда, стоило ли верить услышанному, она пока не решила.

   В её видениях подобного существа не встречалось.

   - Лежит он, стало быть, и лежит, ни жив, ни мертв. Но стоит какому кораблю подойти к бухте, тотчас поднимутся щупальца кракенуса! И обхватят корабль, обовьют. А потом разломят пополам. И сам он поднимется, ужасный до того, что любой человек прямо так и рухнет со страху…

   Брат ничего не боится.

   Ни кракенусов, ни лошадей, разве что женитьбы, и то об этом страхе никто не знает. Теттенике и сама лишь догадывается, но не так, чтобы наверняка.

   - Никому тогда спасения не будет! – продолжил старик, руки поднявши. – А меж щупальцев кракенуса обретаются иные твари. Белоглазые акулы с бездонными животами, длинные мурены, покрытые ядовитою слизью, прозрачные медузы, которые любого человека обнимут, запутают и растворят в себе.

   Жуть.

   И вправду, жуть.

   - Так что, - старик убрал руки. – Зазря они морем пошли. Надобно было старой тропой.

   - А… где она? – робко поинтересовалась Теттенике.

   - Так… вестимо где. Где и была. Хотя… - синие глаза сверкнули лукаво. И старик погрозил пальцем. – Ты гляди. Одному соваться – дело такое… сожрут.

   - Кто?

   - Может, волки. Может, криксы. Мало ли там, в горах, нежити… тут главное что. Я сам того не ведаю, но слыхал, что во времена стародавние…

   - От прадеда? – не удержалась Теттенике. И старик хмыкнул.

   - А от кого ж еще-то? Так от… во времена стародавние имелся прямо от Замка путь. И такой, который не каждому откроется, а кому откроется, так и приведет в город он. Вот. Прямиком.

   Стоило ли этому верить?

   Если бы в самом деле такой путь существовал, неужели не знал бы о нем Повелитель?

   - Но тоже… мало ли чего люди бають? Вона, сказывали, что дракона видемши. А драконов еще когда приморили. Какие ноне драконы? Ящерки одни, - и старик поднялся. – Ты-то, малой, шел бы к своим, а то еще забидит кто. Уж больно хилый ты.

   - Благодарю, - Теттенике тоже встала и поклонилась до самой земли. С неё не убудет. А старик… она пока не знала, как отнестись к его рассказу.

   Но…

   В Замок идти смысла нет. Или есть?

   Кто там?

   Если все ушли? То-то вот… а понять, куда ушли, надо. И как этот переход изменит будущее. То, виденное Теттенике.

   Изменит ли.

   И… и как знать, может, где-то среди золотых дорог найдется верная?

   Старик ушел. А она еще раз посмотрела на море, вздохнула. Почесалась – верно, клопами дело не обошлось – и тоже двинулась к городу.

   Думать.

   И… и решать.

   Пока она еще может что-то решить.

   Теттенике вернулась к конюшням и нырнула в дыру. Огромный драссар лишь покачал головой. И виделась в том укоризна. Да, его все-таки надо бы почистить. И гриву расчесать.

   Только…

   - Ты прости, - сказала Теттенике, когда конь ткнулся в живот, выпрашивая то ли ласку, то ли лакомство. – Я… я, наверное, глупая. Но мне надо подумать. Очень серьезно подумать.

ГЛАВА 6 В которой море встречает корабли

«И облеглись тогда волны, и море смирило ярость свою. Тогда-то увидали люди камни, что поднялись из пучины, и дев, что на камнях возлежали. Были девы прекрасны, как видение. И стлались по воде волосы их, темно-зеленые, словно драгоценный камень-изумруд. Сияла белизною кожа. От сияния того ослепли моряки. Но когда девы простерли руки к несчастным и запели, то и разум покинул их. И стали бросаться моряки в воду, спеша к прекраснейшим созданиям, желая одного – коснуться этой белой кожи, но не вышло ни у кого, ибо попадали они в волосы дев, словно в сети. И спутанные ими, обезумевшие и ослабевшие, опускались на дно»

   Сказ о морской царевне и сестрах её

   Что сказать о море? Оно ластилось к кораблям, норовило прыснуть в лицо белой пеной. И кричали где-то в вышине чайки. То ли о своем, о птичьем, то ли упреждая, что того и гляди беда случится.

   Случится.

   Всенепременно.

   На душе было неспокойно, и Ричарда не отпускало престранное чувство, что он совершил ошибку. А главное, он раз за разом перебирал в голове и…

   Да, ошибок он натворил немало.

   Не следовало устраивать эти вот смотрины. И… и звать кого-то в замок, не разобравшись толком, что в замке этом происходит. Да и остальное тоже.

   Чернокнижник.

   Чернокнижница.

   Её ведь так и не нашли, как и того, чье обличье она приняла. И вовсе не понятно, пересекал ли тот человек границу земель? Или его не стало еще там, в Вироссе?

   - Неспокойно, - сказал Светозарный, подобравшись вплотную. Он глядел на волны и щурился. Море бликовало и слепило глаза, и потому ли, а может, скрывая слабость, люди прятались внутри корабля.

   - Неспокойно, - согласился Ричард, донельзя благодарный за этот вот разговор.

   - Я взял на себя смелость написать письмо. Изложить все, как оно есть… даже если мы не вернемся. Даже если случится…

   Светозарный стиснул рукоять меча и нахмурился паче прежнего. Думать о смерти даже ему было неприятно. И Ричард вполне понимал его.

   - Братья придут. Чтобы защитить людей. И… продолжить дело. Тьма и вправду со временем рассеется.

   Хорошо.

   То есть, рыцари – это хорошо… смешно, еще недавно они полагали Ричарда злом. Да и сам Ричард не относил Орден к числу света, но сейчас мысль о том, что хоть кто-то будет знать правду, грела душу.

   Вот только…

   - Возможно… - Ричард замялся, поскольку одно дело думать, а другое говорить о подобном вслух. – Возможно… она и вправду развеялась бы со временем. Если бы город оставили в покое.

   Светозарный кивнул.

   - Если тьма вырвется, ордена не хватит, чтобы совладать с нею. Это я понимаю.

   Не только он.

   Ричард вздохнул.

   - Я виноват, - сказал он.

   - И не только ты. Я тоже… - Светозарный приложил ладонь к глазам. – В хрониках Ордена много есть о чернокнижниках. И чернокнижии. Когда-то мы славились тем, что умели находить… проклятых. И изобличать их. Правда, сейчас поговаривают, что не было нужды в том изобличении. И что не так уж часто встречались чернокнижники, как горели костры. И что порой и Орден, и Храм был предвзят… не важно. Главное, что я-то должен был понять. Сразу.

   - И много ты чернокнижников встречал?

   - Я? Ни одного, - признался Артан. – Но меня ведь учили…

   - И меня учили. Но выходит, одной учебы не достаточно.

   - Именно. Остается лишь надеяться, что они еще живы.

   - Живы, - подтвердил Ричард. – Иначе… сказали бы. И мне кажется, что они останутся живыми. Она их оставит.

   - Хозяйка города?

   - Хозяйка… - звучало вполне логично. – Именно. Хозяйка… ей нужны не они. Или не только они. Я.

   - И ты придешь.

   - Приду.

   - Тогда стоит отдохнуть, - Артан погладил меч. – Мне не хочется с ним расставаться. Вот совершенно. И с короной. Я даже спал в ней. Нисколько не мешает.

   Ричард хмыкнул. Было странно думать, что эта вот железяка немалого веса и не мешала. Он посмотрел на корону. Нет. Ничуть не изменилась. Железо. Ржавчина. И темные потеки патины, покрывающие металл. Ни тени величия и благородства.

   Хотя… это скорее уж у него превратные представления о величии с благородством вкупе.

   А море меняло цвет.

   Незаметно, исподволь, как это бывает со стихией и вправду могучей. И бледная бирюза волн наливалась цветом. Да и сами они касались бортов уже не игриво, ласково, а с раздражением. И каждый удар их отзывался в теле корабля дрожью.

   А Ричарду подумалось, что здесь, по-над водой он ничего не может.

   И не только он.

   - Знаешь, - пробормотал Артан, вглядываясь куда-то вдаль, - вот… появилось такое чувство, что надо было идти по суше.

   Пожалуй, он был прав.

   Матросы засуетились. И дэр Гроббе возник, словно из ниоткуда.

   - Шли бы вы, ваши сиятельства… вниз.

   - Мать, мать, мать, - хлопнул крыльями попугай и покосился выпуклым глазом на Ричарда. Хохолок его поднялся, а массивный клюв щелкнул, будто попугай собирался выразиться куда как определеннее, но промолчал.

   В лицо плеснуло водой и резко, словно пощечину залепило.

   Ричард отряхнулся.

   - Неспокойно, - сказал он зачем-то.

   - А то… - дэр Гроббе отер лицо рукавом. И перекошенное шрамом, оно скривилось. – Сейчас войдем. Тряхнет.

   Корабль и вправду содрогнулся.

   А небо, еще недавно светлое, высокое налилось чернильной чернотой. Кляксами поползли тучи.

   - Вниз! – проревел дэр Гроббе, рукой махнув. – А то смоет.

   Вниз не хотелось совершенно. И здесь, наверху, Ричард чувствовал себя беспомощным, а уж сама мысль о том, что он вот-вот окажется заперт в тесной коробке трюма и вовсе приводила в ужас.

   И он мотнул головой.

   Нет уж. Если тонуть, то с полным осознанием происходящего.

   Дэр Гроббе молча бросил веревку.

   - Привяжитесь.

   - Тесь-тесь-тесь… - закричало в ответ эхо. А черные капли упали на воды. В какой-то момент показалось, что вовсе море и небо сделались неразличимы.

   Ричард обмотался веревкой.

   Светозарный сделал то же. Он обеими руками вцепился в борт. И продолжал вглядываться в темноту. Упорно. Зло.

   Громыхнуло.

   И от грохота этого корабль задрожал. А потом медленно стал подниматься. Выше и выше. Палуба заскользила под ногами. Кажется, Ричард услышал и протяжный треск-стон дерева.

   Подумалось, что если они утонут, это будет на диво глупая, бесполезная смерть.

   Но подъем сменился падением, столь стремительным, что от удара Ричард не удержался на ногах. Сверху накрыло волной. И горькая вода полилась в уши, в рот, в нос. Она, эта вода, намочила волосы, и шею, и одежду. Стало вдруг холодно.

   А корабль снова поднимался. С натужным скрипом. Едва не рассыпаясь на части.

   Да что это…

   Слева мелькнула бледная тень.

   Мелькнула и исчезла.

   А справа донесся протяжный вой. И на него ответили.

   - Нечисть, - это Ричард скорее угадал, пусть даже лицо Светозарного казалось сплошным белым пятном. Но все одно угадал. Услышать что-либо в этом реве ветра и волн было невозможно.

   Угадал и согласился.

   И стиснул рукоять меча. Не древнего, еще не овеянного славой, но вполне себе надежного. А вой приближался.

   Дэр Гроббе подумал, что мог бы отказаться от высокой чести.

   И что это было весьма разумно.

   Осмотрительно.

   Что нынешний Повелитель не таков, чтобы за отказ скормить химерам. И понял бы. И принял бы. Поглядел бы с упреком, да и только. А уж совесть дэра Гроббе как-нибудь с этим упреком смирилась бы. Ей, совести, не привыкать.

   И голос разума, опять же, нашептывал, что соваться в Проклятые земли… ладно, сами-то земли вон, не больно проклятыми и оказались. Обыкновенными даже, если хорошо подумать. Но это же ж только тут, по краешку. А ежели вглубь?

   То-то и оно.

   Вглубь-то земли куда как более проклятые, что уж о море говорить.

   И надо было отказаться.

   Надо.

   А он согласился. И уж потом, после, смущаясь непривычно – отродясь старый пират этаких тонких чувств не испытывал – говорил с командою. А те слушали.

   Переглядывались.

   И первым тронул печальную струну Антонио.

   - Отчего бы и нет, - меланхолично произнес он, и голос его был тонок и звонок. Поневоле закралась мыслишка, что не ошиблась демоница-то.

   Что, может…

   Но её дэр Гроббе отогнал.

   - Погибнем, - сказал он, чувствуя непонятную тоску. – Скорее всего.

   - Вполне вероятно, - согласился Антонио. И пальцы пробежались по струнам, а на лощеной физии застыло выражение величайшей задумчивости. Даже мечтательности. – От судьбы не уйдешь.

   И заиграл чего-то такое, то ли похоронное, то ли лирическое.

   Вдохновляющее в общем. Понять бы на что.

   Большой Дук поскреб голову.

   - Дык… того… там же ж, небось… сокровища.

   - До них поди-ка доберись, - заметил Юнни, не переставая ковыряться в носу, что явно говорило об интенсивном мыслительном процессе. – С одной-то стороны… а с другой если, не сам на сам пойдем же ж?

   И дэр Гроббе подтвердил.

   - Тогда рискнуть можно… небось, Повелитель знает, чего делает. И Легионы эти… он же ж с ними? Тогда-то это шанс… такой шанс, который раз в жизни выпадает. Да…

   - Как бы копыта с этого шансу не протянуть, - пробурчал Брав.

   - Можно подумать, когда-то проще было, - Антонио прекратил мучить струны и огляделся. – Устал я… притворяться устал. И вообще…

   Он провел ладонью по гладкому лицу.

   - Я, конечно, не совсем, чтобы благородный… только вот… чего я усвоил. Ни один благородный род не появлялся из ниоткуда и уже благородным, - он поглаживал инструмент, и отчего-то смотреть на этакие нежности было слегка стыдно.

   - Чего? – прогудел Дука и брови сдвинул, но так, не с угрозой, скорее с недоумением.

   - Того… вот была у меня одна… герцогиня знакомая. Очень древностью рода гордилась. И предками. Мол, славные были. А славнее прочих – один, который собрал ватагу и принялся грабить всех, кого ни попадя. Уже потом, после, он удачно кого-то там на ножи поднял, и местный князек его под руку свою позвал. И перстенечком наградил.

   Все фыркнули. Тоже мне…

   - Не скажите, - а вот дэр Гроббе понял. И так тепло стало на душе. – С таких перстенечков, свыше дарованных, и появляются потом благородные господа.

   - Именно… еще один торгашом был. Или вот охотником, что сумел за горы пробиться… сюда, стало быть. Это все, ежели благородно, подвигом именуется, - Антонио отставил инструмент. – Оно-то, конечно, с иного подвигу и с богами повстречаться можно. А если выгорит… тут земель много. Владетель один. Одарит званием благородным, и будешь ты, Дука, не висельник, но честный аристократ.

   Брови Дуки сошлись над переносицею.

   - Еще и на принцессе женишься.

   Дука замотал головой.

   - Не хочу!

   - С чего так?

   - Так… они же ж во… мелкие. Такую бабу и раздавить недолго, - пожаловался Дука, но после призадумался и вздохнул. – Хотя от… у ладхемцев там одна есть… красивая женщина. Очень.

   И руки развел, размеры красоты показывая.

   - Ну вот, станешь бароном и женишься. И будет тебе счастье…

   - Ладно баишь, - сплюнул Бран и вновь по старой привычке затер плевок ладонью. – Но с одного титула, если кто и получит, жив не будешь…

   - Так ведь и вправду, город древний, забытый. Там много всякого, за что платят даже не золотом, - дэр Гроббе мысленно примерил титул, который…

   Оно ведь и вправду… был пират, разбойник и висельник, разыскиваемый… где только, в общем, не разыскиваемый. А станет… если станет…

   …а ведь аристократа повесить не так просто.

   Особенно такого, который Повелителю присягу принесет. А дэр Гроббе принесет.

   Коль жив останется.

   И…

   И «Веселая Магда» приняла на борт пару десятков легионеров, Командора их, рядом с которым дэр Гроббе ощущал себя неуютно, а заодно уж рыцарей Света.

   И степняков.

   И вот теперь, глядя на бушующую темноту, дэр Гроббе думал, что все-таки зря это он… наверное. Но вот откуда-то издалека донесся тонкий протяжный звук. Будто струну тронули.

   И еще один.

   Третий.

   Они рождались, где-то там, впереди, средь кипящих волн и ветра, чтобы унять и то, и другое. Они умирали, но цеплялись за новые, выстраивая непонятную, но завораживающую мелодию.

   И море тоже слышало.

   Внимало.

   Ветер рванул было, скользнул по снастям, вяло пытаясь опрокинуть «Магду», да и унялся. А волны, еще недавно поднимавшиеся едва ли не до вороньего гнезда, облеглись. Улеглись. Море сделалось гладким, что зеркало.

   И это было нехорошо.

   Нормальное море себя так не ведет. А неведомая музыка расползалась по этой глади. И главное, хотелось её слушать. Более того, стало страшно, что тот музыкант возьмет и…

   Бросит.

   Дэр Гроббе всхлипнул от страха. А потом отвесил себе оплеуху.

   - Антонио! – рев его ненадолго перекрыл музыку. – Антонио, чтоб тебя… играй!

   И спустя мгновенье уже тут, на корабле, зазвенели, загудели струны, но слишком слабы они были. Заухал и затопал кто-то.

   Дук.

   И выхватив нож из-за пояса, ударил им в борт. На стук отозвались с другой стороны. И еще дальше… верно…

   Дэр Гроббе сам потянул клинки. Пусть простят его мастер и благородная сталь, но иного выхода нет. И металл ударился о металл со звоном. Где-то рядом зазвенело. Раздался лязг и хруст. И топот.

   - Дружно! – рев Командора заставил дэра Гроббе бить клинком по клинку с большею силой. А меж тем по черной-черной воде скользили тени. Длинные. Расплывчатые.

   И музыка, рождаемая ими – а в том у дэра Гроббе не оставалось сомнений – оплетала, поглощала иные звуки, порождая душевный дурман.

   Надо было уши заткнуть. И…

   - Готовься! – его крик почти потонул в темноте. – Сейчас полезут… все наверх… к бою…

   И тревожно загудел корабельный колокол.

   А дэр Гроббе подумал, что лучше уж в бою помереть… хотя, конечно, лучше бы не помирать вовсе, но как оно еще получится.

ГЛАВА 7 В которой есть место подвигу

«И вознеся над головой меч свой, взмолился рыцарь, воззвав к Пресветлым Сестрам, испросив их о милости и благословении. Расступились тучи, и луч солнца пал с небес на голову славного воина. Тогда-то и понял он, что услышана была молитва его. Возликовал его дух. И вышел Светозарный на бой с проклятым чернокнижником. И поверг его…»

   Сказание о деяниях Ордена Света и многих сынов его благородных.

   Он слышал вой.

   Утробный. Душераздирающий. Порождающий одно-единственное желание: пасть наземь и молить о пощаде. Или хотя бы о смерти скорой. Но Артан лишь крепче сжал рукоять меча.

   Стало… стало легче.

   - Что это? – одними губами спросил он, сомневаясь, впрочем, что будет услышан. Вой оглушал. И люди… дэр Гроббе, вытащив зачем-то клинки, стучал одним по другому. Но ни звука не прорывалось сквозь вой. Где-то рядом огромный матрос с остервенением колотил палкой по мачте.

   А вой… приближался.

   Нахмурился Повелитель Тьмы. И фигура его подернулась черной дымкой.

   Понятно…

   Что ничего не понятно.

   Загремел корабельный колокол. А в черной глади то ли еще воды, то ли уже неба, скользнули размытые тени. Повеяло… недобрым.

   - Твою ж…

   Надо было бы помолиться. Наверное. Воззвать… Артан читал хроники. Все герои обязательно воззывали к небесным покровителям. Да в голове пустота.

   Заученные намертво слова молитв подевались куда-то.

   И сами молитвы исчезли.

   Благословение? Какое благословение в сердце тьмы… или где-то рядом? А о борт корабля ударилось что-то, тяжелое, заставившее суденышко содрогнуться.

   - Держись, - Повелитель обернулся, и глаза его полыхнули алым.

   Проклятое пламя.

   Кровь демоническая. И доказательство иной, отвратной природе, силы. И надо… надо было вызывать на бой его. Артан стиснул зубы. И отвернулся.

   Что бы ни происходило, он хотя бы умрет с честью. Правда, мысль об этом не внушала радости. Умирать, даже с честью, как-то вот перехотелось, что ли.

   - Чего тут… - рев брата Яноша ненадолго перекрыл вой. А ведь голос у него хороший и…

   - Гимн! – рявкнул Артан.

   - Чего?

   - Гимн заводи… Свету!

   Брат Янош заглянул за борт. А теней становилось все больше и… и вой их… он не только раздирает душу. Он еще нашептывает, что зря Артан силится одолеть его. Что… все уже решено. И надо смириться.

   Сложить оружие.

   - От века грозного врага… - хорошо поставленный бас брата Яноша взрезал темноту. И к нему присоединился нежный баритон брата Свава.

   - …не одолеем сами…

   Старый гимн.

   Древний даже.

   Ныне вовсе волею Храма выведенный из числа разрешенных, ибо что-то там не так… то ли со словами, то ли со смыслом. Не важно. Артан никогда особо не понимал этих словесных баталий.

   - Наш древний враг не спит… - чей-то хриплый голос не попадал в ноты.

   Пускай.

   Слова подхватывали.

   Люди.

   И не только.

   Рядом возвышалась темная фигура Командора. И оказывается, что тьма тоже бывает разной. Его – плотная злая. А еще поющая, ибо пусть голос его теряется средь прочих, но Артан слышит.

   И собственные губы его шевелятся, повторяя:

   - Они наш меч, оплот и щит…

   Белесая тень выползла из черноты, чтобы ловко, цепляясь за борта корабля, вскарабкаться выше. И выше. Артан теперь видел её. Тонкие длинные руки. Белесые. Полупрозрачные. Сквозь кожу видны и кости, которые сами по себе казались стеклянными, и синеватые сосуды, и мышцы.

   Тонкое угреобразное тело.

   И длинный хлыст волос, что расплывались по воде.

   Лицо.

   Красивое.

   Пожалуй, настолько красивое, что в ином каком случае он мог бы залюбоваться им. А ныне просто повернул меч и ткнул меж пухлых приоткрытых губ. Тварь покачнулась и, выплюнув бледноватую мутную кровь, рухнула вниз. И тотчас вскипела вода.

   - Они что… кто это… - брат Янош перевел дух. – Сохраните пресветлые Сестры… и чтоб я еще раз утреннюю молитву проспал!

   А по борту уже карабкалась новая тварь. И еще одна. И не одна. Море, ставшее густым, тягучим, выпускало их одну за другой.

   - А я слышал, что русалки прекрасны, - задумчиво сказал смутно знакомый матрос, тыча длинной пикой. Действовал он весьма умело, и то одна тварь, то другая отваливались, чтобы рухнуть в кипящие воды.

   Точно.

   Артан узнал.

   Это же певец. У него и физия была смазливая, и голос тонкий, нежный. Артан еще подумывал, не выписать ли ему рекомендательное письмо. В Храмах всегда была проблема с хорошими певчими, особенно после того, как внутренний эдикт запретил покупать рабов.

   Да…

   - Ну, это смотря с какой стороны глядеть, - брат Янош ловко орудовал мечом. Благо, тот у него был длинным и с виду вовсе неподъемным. Ходили слухи, что в годы младые, когда стремления к прекрасному в голове было больше, чем здравого смысла, брат Янош принес присягу, что, дескать, отныне и до конца жизни своей станет воевать этим вот, больше похожим на железную искривленную палку.

   - А с какой надо? – осведомился кастрат, ловко снеся твари голову. Та плюхнулась куда-то вниз.

   - Ни с какой не надо…

   - Отступаем, - Повелитель, который до того просто смотрел, сделал шаг назад. – Легионеры лучше справятся.

   И рядом с Артаном вырос человек в черном доспехе.

   Человек ли…

   - Так и мы, вроде… - пробасил брат Янош, но пот со лба отер. Во времена былые он славился не только голосом, но и статью, отчего, верно, и с мечом своим управлялся куда как полегче. – Отвык чегой-то я…

   - Ничего, время привыкнуть будет, - певец оперся на древко пики. – Это только начало.

   А Артан подумал, что с таким началом до конца можно и не добраться.

   Легионеры, вытянувшиеся вдоль бортов корабля, действовали весьма умело. Со спины если смотреть, то вовсе казалось, что они просто стоят. Стоят себе и… пахло рыбой. Так вот остро, как на рынке поутру. Даже вспомнилось, как в детстве он, Артан, напрашивался с кухаркою на рынок, где и бродил, прячась за широкими юбками, разглядывая, что длинных угрей, что еще более длинных, уродливых рылом мурен, которых торговали на вес, что серебристую рыбную мелочь.

   Захотелось той самой рыбы.

   Мелкой.

   Обваленной в приправах и пожаренной на открытом огне. И чтобы горячая, с ароматом… рот наполнился слюной и стало стыдно. Тут вон битва идет. А он о рыбе.

   - Кто это вообще? – брат Янош опустил клинок и, уткнув острием в палубу, оперся на рукоять.

   - Русалки, - ответил Повелитель.

   Демоническое пламя в глазах не погасло.

   - Они же водяницы, лярдвы или лопоушницы.

   - Чего?

   - Хугоры. Полуводницы… названий много. Когда-то их вывели, чтобы рыбу сторожить.

   - Чего?! – тут уж не удержался певец.

   - Не знаю, честно, как это было, но встречал упоминания, что в Империи рыбу выращивали, как овец. И вот лярдвы пасли рыбные стада.

   Все замолчали, и Артан честно попытался представить, как это могло бы быть… не получилось.

   - А тут, наверное, одичали. И рыбу сожрали. А поскольку изначально кормили их потрохами… - Ричард замолчал.

   Люди же переглянулись. Верно. Потроха – штука такая… самим пригодятся.

   - На самом деле они не слишком опасны. Были. Вот про голос я не знал…

   Запах рыбы сделался почти невыносим.

   Но жареной все одно хотелось.

   - Что-то приближается, - Ричард закрыл глаза. – Что-то куда более… серьезное. Мне надо на нос.

   И развернулся.

   - Так это… - брат Янош закинул клинок на плечо. – Может, и нам того… надо… тудыть, если серьезное…

   Артан кивнул.

   Рукоять меча нагрелась. Да и сам он светился бледным слабым светом, но все же. Это должно было что-то да значить, оставалось лишь понять, что именно.

   Не знаю, зачем я полезла в эту комнату.

   И почему её не заперли. Или… запереть что-либо в Замке, который обладает собственным взглядом на мир, сложно? В этом все дело?

   Не важно.

   Главное, я честно сидела, пялилась в окно, стараясь уговорить себя, что все-то хорошо и даже замечательно. Что мир не рухнет в пропасть.

   Ричард вернется.

   С победой. И… и мы поженимся. Если, конечно, он не передумает. Но с другой стороны, с чего ему передумывать? Он не из тех, кто берет вот так и нарушает данное слово. Хотя, конечно, мало радости, что на тебе женятся не по любви, а по слову.

   Совсем запуталась.

   И сидеть стало тошно. Я во двор и вышла. Во дворе была пустота и тишина, если люди и оставались, а я знаю, что они оставались в Замке, то держались где-то в стороне.

   А я что?

   Я… прогулялась туда. Сюда. И снова туда. Вдалеке маячили молчаливые фигуры легионеров, добавляя депрессивности общему, и без того не особо вдохновляющему, пейзажу.

   - В сад! – громко объявила я.

   И раз сказала, то и сделала. В саду была та же тоска и легкое ощущение грядущей катастрофы. Правда, тут я осознавала, что ощущение – вещь такая, глубоко субъективная, но не могла отделаться от них. Даже громко и уверенно произнесенное:

   - Все будет хорошо!

   Не помогло.

   И я вернулась в Замок. Почему-то там верить, что будет, если не хорошо, то хотя бы не очень плохо, было легче.

   Ну а потом я просто бродила.

   Бродила.

   И забрела.

   Пустота… то же окно и синева за ним. Книга. Плед. Туалетный столик. Мое безумное в нем отражение, смотреть на которое не хочется, потому что становится совсем уж невыносимо.

   И злость берет.

   Иррациональная.

   Как он мог… как допустил, чтобы я осталась? Почему-то именно сейчас все аргументы, все доводы, казавшиеся там разумными, рациональными, теперь выглядели пустыми отговорками. Просто… просто он не захотел меня взять и все!

   - Жора, - я отвернулась от зеркала, которое на туалетном столике. – Возьми себя в руки.

   Помогло слабо.

   Руку за руку я взяла и пальцы стиснула, с непонятным удовольствием причиняя себе же боль. Когти пропороли кожу, и на ней проступили красные пятнышки крови. Вид их немного отрезвил.

   Это кровь.

   Это демон внутри меня. Сидит и нашептывает дурное. Но я не должна слушать. Поддаваться. В теории. Я ведь знаю, что я – не такая. Я… я хороший человек.

   Я не делаю гадости людям.

   Не истерю.

   Не страдаю избытком ревности. И вообще разумна, рациональна. Сдержана.

   Вот так и повторять себе почаще. Глядишь, поможет.

   Я закрыла глаза. И открыла. Взгляд скользнул по комнате… а пол вымыли. Я помню, как Ричард чертил на нем мелом фигуры. И звезду. Звезда называется пентаграммой. Кажется. А может, и нет. Главное, она была. И круг внутри. И непонятные знаки.

   Свечи.

   Как в ту нашу, первую встречу.

   А теперь исчезло все… кто убрался? Или…

   - Ты? – тихо спросила я. И поняла, что права. Конечно, кому, как не Замку, наводить порядок. А вот зеркало осталось. И выглядело почти прежним. Разве что у самой рамы бледной нитью пролегла трещина. Я осторожно коснулась её когтем.

   И вправду трещина.

   Едва заметная.

   - Ты еще живое? – спросила я зачем-то и села напротив зеркала.

   Замок молчал.

   Это… это глупо! Неосторожно! Мало ли… или, будь зеркало опасно, Ричард не оставил бы его здесь? А если и оставил бы, предупредил бы, чтобы я не подходила.

   С другой стороны, душницу он убил.

   Тьму выпил. А без тьмы зеркало – просто зеркало.

   Или нет?

   Надо встать. Уйти. Заняться… чем-нибудь. Если не уборкой, то хотя бы библиотекой. Почитать чего-нибудь там душеспасительного и нервоуспокаивающего. Или хотя бы книги расставить.

   А я сидела и пялилась в черное стекло. Или на себя? Лицо узкое. Похудевшее. Всегда мечтала и никогда-то не получалось, а тут вышло, но радости никакой.

   Страшная…

   Щеки ввалились. Нос будто больше стал. Глаза провалами и посверкивает в них что-то рыжее. Или алое… будто пламя. Дьявольское.

   Правильно, какое еще может быть у демона-то?

   Я повернулась влево.

   Вправо.

   Профиль ничуть не лучше. Шея тощая. Белая блуза измялась, юбка не лучше… тоже мне, красавица в заточении.

   - Покажи уже что-нибудь поинтересней, - проворчала я, чувствуя, как непонятное раздражение уходит, сменяясь глухою тоской. Может, хрен редьки и не слаще, но зато и желания убить кого-нибудь тоже нет.

   А мое отражение пошло рябью.

   И стало не моим.

   Вот… вот моя дорогая начальница, спасибо за все ей, говаривала, что язык мой – враг мой. Права была. На меня смотрела девушка удивительной красоты. Если покойная брала… не знаю, аурой?

   Харизмой?

   Чем-то еще?

   Не важно, главное, душница была симпатична, а эта вот… я залюбовалась. Ею.

   - Демон, - сказала девушка. Точнее губы её зашевелились, но из-за стекла не донеслось ни звука, что, впрочем, ничуть не помешало. Я поняла!

   Я, проклятье, поняла!

   - Сама такая, - ответила я ей. И она улыбнулась, снисходительно, как взрослый, которого пытается передразнить ребенок.

   Аккуратное личико.

   Точеные черты.

   И глаза невероятной глубины. В этих глазах мне виделось отражение бездны. А еще даже издалека, даже без рогов и хвоста было понятно, что передо мной демон.

   И демон страшный.

   Мне хотелось упасть перед зеркалом, вжаться в пол, накрыться крыльями. И хвост мелко трясся. И кажется, по спине сползали ручейки пота.

   Она засмеялась.

   И смех этот, прорвавшись сквозь зеркало, причинил боль.

   - Прекрати, - я все-таки усидела.

   Упрямая.

   И всегда была упрямой. Наверное, поэтому и смогла сбежать из дому. А еще усидеть, когда вся та, другая, суть требовала спасаться. Но я хозяйка своему демону.

   Я вытерла нос рукой.

   Надо же, кровь пошла. Жалкое, должно быть, зрелище.

   - Ты… там? – она прекратила смеяться.

   - А ты там? – эхом отозвалась я. И демоница развела руками. – Давно?

   - Давно.

   Странный у нас разговор. Если вовсе разговор.

   - Заблудилась?

   - Заблудилась.

   - Раньше там была другая. Твоя… твое…

   - Создала, - сказала демоница. – Сделала. Я взяла и сделала. Её.

   Она пошевелила тонкими пальцами. Когти их украшавшие тоже были тонкими и с виду нежными. Но виду я не верила. И жемчужному блеску этому тоже.

   - Она обманула.

   - Мне жаль.

   - Не врешь.

   - Зачем мне?

   - Ты боиш-ш-ш-ся, - темный язычок скользнул по губам. – Слышу.

   - Да вот… как-то… это не я. Это демон.

   - Он у тебя слабый.

   - А у тебя сильный?

   - Да, - она кивнула. – Отец призвал сильного. И я съела его сердце. А потом выпила кровь. Так было надо.

   Кому-то… какому-то уроду, который решил, что знает, как для неё лучше. И это бесит неимоверно.

   - Мне… жаль.

   - Меня?

   - Тебя. Ты помнишь, какой была раньше?

   - Слабой? Глупой? Я верила им. Всем. Отцу. И ему тоже. Так радовалась. А он вот… как так можно?

   В общем, дышать стало легче. А я кивнула. Все мужики… даже демоны с этим согласны. Ладно, не все, но некоторые особо одаренные.

   - Что ты с ними сделала?

   - Убила. Не я. Наш сын. Ты придешь?

   - Меня не взяли, - пожаловалась я и закрылась крыльями. В них почти тепло и даже уютно. – Твоя эта… украла девушек. Принцесс. Ты ей приказала?

   - Нет, - демоница покачала головой.

   - Зачем они нужны?

   - Мне?

   - Ей.

   - Не знаю. Люди вечно что-то придумывают.

   - А ты? – раз уж вышло побеседовать с этим вот… предвечным злом, надо пользоваться моментом. Я поерзала, усаживаясь поудобнее.

   - Я нет. Я… сижу вот.

   - Чего ты хочешь?

   Она задумалась.

   И думала долго. А я… я не торопила. И даже страшно было, что зеркало закапризничает и отключится. И я снова останусь одна со своими мыслями да предчувствиями.

   - Раньше… раньше я хотела отомстить. Всем. Убить.

   - У тебя получилось.

   - Да?

   - Империи больше не существует.

   Рот демоницы округлился. Наверное, это выражало удивление. И ресничками хлопнула. И пальчик к губам поднесла.

   - Врешь, - наконец сказала она.

   - Да чтоб мне… под землю провалиться! – ответила я, подумав, что сильно могучий демон не обязательно должен быть еще и умным.

   Или она просто притворяется?

   Но зачем?

   Ладно бы тут Ричард сидел, или еще кто из мужчин, перед кем можно было бы сыграть прелесть какую дурочку. Но я-то…

   - Ты её, кажется, и уничтожила, - просветила я демоницу.

   - Я? – протянула она и головой потрясла. – Нет.

   - Ну… скажем так, не то, чтобы я совершенно была в этом уверена, но вот… вот складывается ощущение, что именно ты. Понимаешь… я ведь не отсюда. И всего точно не знаю. Хотя сейчас всего точно никто не знает. Люди позабыли. Но вот… смотри, из того, о чем мне рассказали… свадьба была. Императора.

   - Моя, - вздохнула демоница печально.

   - И ритуал. Так понимаю, тоже с тобой. И во время этого ритуала что-то категорически пошло не так. Тьма вырвалась на свободу, а с ней тот, кого назвали Младшим богом. Он прошел по городу и разрушил его.

   - Он просто защищался! – вполне искренне возмутилась демоница.

   - Так я не спорю, - не хватало, чтобы она на меня и обиделась. Или вот сгинула. – Главное… ты же видела, что город разрушен.

   - Город, - она прикрыла глаза. – Да… город. Они закрыли меня. Нас. Уйти нельзя. Ничего нельзя. И тут. И там. Сложно. Очень… пусто.

   - Вот… а следом свободу обрели все демоны. Их ведь было много, так?

   - Так, - она кивнула. – Демоны… полезные… их звали и звали. Отец вот. Отец умер. Он умер.

   - Император?

   - Да. Все умерли. А я нет, - мне почудилось, что сказано это было с сожалением. Так и тянуло сказать, что скоро исправим упущение. Я даже язык прикусила. Немного. – Но Империя большая… большая-пребольшая.

   Она руки развела.

   - Я видела. Карту. Давно уже.

   - Я тоже видела, - согласилась я и, поерзав, сказала. – Древнюю. Сейчас люди даже не верят, что Империя была.

   - Идиоты.

   Комментировать я не стала, а она тоже умолкла, явно раздумывая над услышанным. И молчание это с каждой минутой становилось все более тяжелым.

   - Чего ты хочешь? - я решилась прервать его вопросом. И демоница закрыла глаза.

   - Не знаю, - сказала она. – Раньше… раньше было обидно. И я хотела всех убить. Он и убил. Потом… потом мы были вдвоем. Долго-долго… и там, по другую сторону… темно и тоскливо. Еще потом я научилась видеть. Через зеркала. Не все. Некоторые. И люди смешные. Я хотела их убить тоже. Не потому, что злилась. Уже нет. Просто… голодно очень.

   Это прозвучало почти жалко.

   - Но нет. Я видеть могла. Недалеко. Смотреть. И он тоже, - демоница развела руками. – Правда… время… и голод… и то, что мы видели, смотрели, становилось меньше и меньше.

   - Зеркала закрывались?

   Именно.

   Если это был пробный ритуал… хотя нет, для пробного – слишком уж… высокая цена? Именно. Вряд ли Император согласился бы пустить под нож супругу с ребенком без веских на то оснований. Хотя и с вескими… права демоница.

   Сволочь он.

   Но не суть. Должны были проводиться эксперименты. Если нашу историю вспомнить, то железную дорогу тоже начинали с небольшого кусочка. Так что… допустим, эксперименты проводились. И показали, что идея перспективная. И более того, должен был бы существовать рабочий прототип. Такой, через который можно пройти, пусть и в соседнюю комнату.

   Или несколько.

   Столько, чтобы стало ясно, что система работает. Пусть магическая. Пусть сомнительной морали. В той сгинувшей Империи с моралью, помнится, все было плохо. Так вот… прежде чем начать этот уродливый ритуал, они должны были подготовиться. И не только свечами да таинственными знаками.

   Порталы.

   Те, куда и планировалось направить силу. Это… это зеркала. Ритуал не сработал. Точнее, не совсем так, как хотелось людям, его проводившим. Вот зеркала и должны были стать частью системы… да, скорее всего речь именно о системе порталов.

   Вероятно, их как-то готовили, эти зеркала. И даже подозреваю, что не обошлось без крови и жертв, а потому желания узнать подробности у меня нет. Главное, вряд ли это было любое зеркало, нет… тогда… тогда сами по себе эти зеркала должны были отличаться от обыкновенных.

   Могла ли демоница видеть их изнутри?

   Скорее всего.

   Могла ли она дотянуться? Пройти?

   К счастью, нет.

   А вот смотреть… империя рухнула, но случилось это далеко не сразу. Тем паче, что страна была огромная, да и обретшие свободу демоны, пусть бы их и было множество великое, вряд ли сумели бы уничтожить все. Люди спасались.

   С имуществом.

   Своим. Но случалось, что и чужим. Добавим охотников за наживой, которые точно не упустили бы момента. Мародеров. Случайные случайности и прочие, портящие нормальному аналитику жизнь, обстоятельства. И эти зеркала в период Хаоса расползлись по окрестным землям.

   Возможно?

   Вполне.

   Демоница глядела сквозь них. И… и потом что? Гасли? Ричард говорил, что Тьма слабела. Да и физику я, пусть смутно, но помню. Не знаю, насколько она применима к магии, но КПД свыше ста процентов невозможен. А значит, энергия, заключенная в тех зеркалах, должна была рассеиваться. Понемногу, но все же. Что в свою очередь приводило бы к разрушению связей.

   Зеркала гасли.

   Одно, другое… почему она не воспользовалась ими, как тем, перед которым я сижу? Понятия не имею. Расстояние? Связи? Или… или не нашлось никого, кто согласился бы на сделку с демоном? Какого-нибудь одержимого наукой чернокнижника или девицы, что почти утратила душу? А еще сотворенного артефакта… да, это, пожалуй, не самое частое стечение обстоятельств.

   - Скучно, - пожаловалась демоница, прервав мои размышления. – Но скоро будет весело. Совсем-совсем.

   Да уж, меня от этого грядущего веселья потрясывает.

   - Злишься?

   Её губы растянулись. И в улыбке этой… в общем, демоны от людей отличаются. У меня опять хвост затрясся.

   - Приходи, - предложила демоница. – Без тебя он не справится.

   - Как?

   - Ты знаешь, - она положила ладонь, и зеркальная поверхность натянулась. – Я помогу…

   - Спасибо, не надо.

   Смех демоницы заставил меня сжаться.

   - Это зеркало последнее. Больше нет. И она его испортила. И он тоже. Но ничего. Еще немного осталось, - сказала она. – Покажет, что ты хочешь. Попроси… хорошо попроси… а потом подумай.

ГЛАВА 8 Где принцессам приходится нелегко

«Собрались добры молодцы с земель ближних и дальних. Первыми явилися ко двору королевичи, каждый собою хорош, при свите великой да с дарами предивными. Следом герцоги да бароны, какие только были. Всяк желал удачи испытать. И подымались они в башню высокую, вставали пред дверью железною стражу нести, да только никто-то до утра не добыл…»

   Сказка о зачарованной королевне и вдовьем сыне

   Летиция Ладхемская чувствовала себя… в общем, не так, как должна была чувствовать девица высокого происхождения и хорошего воспитания. Она шла и материлась. Тихонечко. Под нос. Зато от души. И главное, в голове вертелись всякие глупости, про то, что спину держать надобно, за походкою следить и подбородком, который должен быть параллелен земле.

   И носок тянуть.

   Если не тянуть носок, походки не получится. А как ты его потянешь, если древняя дорога для хождения в атласных туфельках не приспособленная. Тут то трещина, то камешек какой норовит подсунуться, то вовсе корень из земли торчит, за подол хватает.

   Одна радость, на самой Летиции платье простое, грубоватой ткани даже. А вот у Ари – из тафты. И ковыляет сестрица, юбки едва ли не по колено задравши, придерживая обеими руками, и материться уже не под нос.

   А ведь тоже с душой.

   Виросска, хоть и не матерится, но мрачна, сосредоточена. И взгляд её нет-нет, да поднимается к небесам, выискивая темные тени. Только небеса те изрядной синевы.

   И ни облачка на них.

   И драконов, что характерно, тоже нет. Но оно, может, и к лучшему.

   Спокойно шествует островитянка, секиру на плечо закинувши. И кажется, что в секире этой вовсе нет весу. Степнячка тенью скользит, как-то так, что становится ясно – не мешают ей ни корни, ни камни, ни трещины. А вот каблучок Летиции в одну такую угодил.

   И застрял.

   И каблучок-то махонький, но вот… она дернула ногу и зашипела от злости. Если туфли развалятся, то что дальше-то? Босиком ходить по этим развалинам?

   - Стойте, - Летиция поняла, что дергать туфельку смысла нет. – Я… тут…

   Признаваться, что застряла, было стыдно.

   Молчать – глупо.

   - Сейчас… освобожу… - она наклонилась, пытаясь подгрести юбки – пусть платье и было из простых, но даже такие без подъюбников не принято носить. И те как раз мешались, топорщились.

   Проклятье!

   - Погоди, - рыжая Яра присела рядом. – Успокойся. Вытаскивай ногу.

   Теплые пальцы сдавили щиколотку.

   - Застежка тугая, - зачем-то пояснила Летиция. – Извини…

   Нога освободилась. А следом и туфелька. Правда, каблук все-таки скривился.

   - Это не я, - Яра покрутила туфельку. – Может, его вовсе… того?

   - С подошвой оторвется, - заметила Ариция и поглядела так, будто это Летиция виновата, будто она нарочно в щель угодила. – Да и уже…

   Она отобрала несчастную обувку и сунула внутрь палец. Палец вылез в дыру сбоку.

   Летиция почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Да что же это такое-то?! Она не виновата, что… она… она ведь просто шла! И не собиралась… попадаться.

   Случайно.

   И вообще… она замуж выходить ехала, а не бродить по историческим развалинам. Если бы сразу про развалины сказали, она бы… она бы, может, подготовилась.

   Секиру бы прикупила.

   Или еще чего-нибудь. К примеру, сапоги. А так? Кто с секирой на жениха ходит-то? Правда… вот и зря. С секирой оно всяк вернее. В том числе и на жениха. А теперь что? Ни секиры, ни сапог, ни… чтобы не расплакаться от обиды, Летиция закусила губу.

   - Так, - Яра забрала туфлю, покрутила и выкинула. – Что? Ходить в этом все равно не выйдет. И вообще… надо чего-то с вашими нарядами делать. Вторую сымай. И юбки. Сколько их там?

   - Пять, - ответила за Летицию Ари. – Или семь?

   - Три, - Летиция поняла, что краснеет. А ведь казалось, она изжила в себе этот отвратительный недостаток. – Что? Жарко было. И неудобно… а еще эта… все зудит, что я неприлично себя веду. Я и подумала, что раз так, то… то некроманту и три юбки можно. Если все равно неприличный. Сам по себе.

   Ариция задумалась. А вот Яра приподняла подол платья и уставилась на эти самые юбки. Юбки были хорошими, нижняя – батистовая, приятные к телу, а верхние – из плотной накрахмаленной ткани.

   - А они тебе нужны? – поинтересовалась рыжая, ткань пощупавши.

   - Без юбок неприлично.

   - Боги, - Мудрослава закатила глаза. – Мы находимся посреди Проклятого города. Тут тьма, нежить, чудовища… может, нас к вечеру и вовсе сожрут. А она о приличиях!

   - А может, и не сожрут. И что тогда? – возразила Летиция исключительно из вредности. – И вообще… лучше погибнуть приличною девицей…

   Правда, приличные девицы не носят всего три юбки. Семь. Или пять в исключительных обстоятельствах, но тогда нужно еще нижнее платье. И панталоны. Правда, мнения о приличности панталон в обществе расходились, но почему-то показалось, что обстоятельства нынешние не совсем подходят для обсуждения данной темы.

   - Лучше вообще не помирать, - заметила островитянка, щурясь. – Идти надо…

   - Надо, - Яра изо всех сил дернула юбку. И та затрещала.

   - Что ты…

   - Сними. Тебе же легче будет. Заодно ноги замотаем. Будет не хуже твоих туфелек!

   - Нет, - Летиция вцепилась в юбки, почему-то сама мысль о том, чтобы расстаться с ними ужасала. – Ты… ты…

   - Там завязки, - подсказала Ариция. – И мои тоже… поможешь?

   Мудрослава кивнула.

   - Неудобно так, должно быть, - заметила она, ныряя в ворох кружевных юбок. – Ходить. И вообще… не тяжело?

   - Да… как сказать. Привыкнуть надо, - Ариция стояла спокойно и глядела на сестру с насмешкою, чего стерпеть было вовсе невозможно.

   - Снимай, - решилась Летиция и зажмурилась от ужаса. А потом ужас прошел. И… и вправду, кто их тут увидит? Тени прошлого? Мертвецы? Нежить? Нежити, коли жрать полезет, все равно будет, сколько на Летиции юбок.

   - Вот с фижмами если, так проще, - продолжала делиться сестрица. – Там только рубашка исподняя, рубашка нижняя, которая под фижмы. Сами они. Потом юбка поверх, нижнее платье и верхнее.

   - И вправду, удивительная простота! – раздался голос рыжей откуда-то из-под юбок.

   - Не скажи… если по дворцовому этикету, то для торжественного выхода нужна дюжина юбок под платье… а тут только…

   Ткань затрещала.

   Вот ведь! там же завязки есть. И пуговички. Перламутровые…

   - Все равно жуть, - Яра вынырнула из-под подола. А юбки упали на пыльную тропу. Две. Третью трогать не стала. – Хотя, конечно, наше придворное платье тоже… там юбок не надо.

   - Ага, всего-то пара рубах… и ткани такие, что от золотого шитья не гнутся. А наверх меха… или душегрея. Маменькино платье венчальное я как-то примерила, так едва устояла-то! – Мудрослава тоже с юбками справилась. – Их бы укоротить… особенно это вот.

   Тафта повисла печальными складками. Она и запылилась, и кружево оторвалось слегка. А главное, что ткани оказалось как-то слишком уж много.

   - Или подвязать?

   - Обрезать?

   - А у нас нет такого, чтоб наряд… просто платье. С вышивкою, - поделилась Брунгильда. – Обязательно, чтоб сама девка и расшивала, ну, чтобы все видели, какая она мастерица.

   Летиция вздохнула, признав себе, что, будь в Ладхеме подобные порядки, ей пришлось бы сложно. Вышивать, конечно, она умела, но вот не настолько, чтобы себя мастерицею считать.

   - А отец там или родня дарит нитки, бусины всякие. Каменья.

   Яра, усевшись на обочине дороги, раздирала юбки на длинные полосы. Ткань трещала и расходилась. Солнце стояло еще высоко, а душу грызла тоска. Летиция даже не сразу поняла, что за она.

   Она закрыла глаза.

   Сделала вдох.

   И…

   Девушка кружилась в танце. Она была прекрасна.

   И нага.

   Летиция моргнула. Не то, чтобы она вовсе не видела обнаженных девушек. К сожалению, случалось. Там, в той еще жизни, когда она считала себя самой умной и талантливой. Но даже тогда наготу мертвецов прикрывали, чтобы не оскорбить взора Летиции.

   Нынешняя…

   Наготы не стеснялась. Смуглая кожа. Темные волосы. И золотые украшения. Звенят браслеты. И сверкают пламенем камни.

   - Хороша… - смеется кто-то.

   Мужчина.

   Молодой. В белых просторных одеждах. Он возлежит… на низкой кушетке? Странноватой с виду, но все же кушетке. И разглядывает девушку.

   - Во что обошлась? – интересуется второй, который тоже лежит, но на спине. И ногу на ногу забросил. И смотрит не столько на девушку, сколько на узкую стопу свою.

   А музыка становится быстрее.

   Злее.

   Сейчас… Летиция еще когда научилась различать приближение того самого опасного момента…

   На стопе повис туфель. Туфля? Или туфелька? Пусть мужская, но с узким длинным носом, расшитым золотом и камнями, украшенная шнуром. Роскошная.

   Туфелька.

   Она смотрела на неё.

   И слушала безумную музыку.

   - …и все же Император не простит такого показательного выступления. Не явиться в Храм…

   - Да ладно, куда он денется. Ему нужны и люди, и сила. И давно уже пора отказаться от этих нелепых выборов. Я по силе равен ему.

   - Это пока он не принял сердце своей демоницы.

   - Да не рискнет, тем более я слышал, что вовсе не для того обряд затевается, а…

   Музыка обрывается.

   И девушка застывает. На долю мгновенья. Её тело выгибает судорога. А смуглая кожа покрывается испариной. Или чешуей.

   - Что за… - туфелька падает на роскошный ковер. А человек пытается подняться.

   - Начали, - поморщился тот, другой. У него бородка, заплетенная в две косы. И левая выкрашена в белый цвет, а правая – в алый. Наверное, это красиво. – Идиот… я же говорил, что у этого придурка не хватит силы духа.

   - Что-то не то, - третий, до того молчавший, поднимается с ложа.

   Или все-таки кушетки?

   - Да ладно… там полный круг. Если что, поддержат. Но ему всегда не хватало концентрации.

   Девушка падает на пол.

   - Ты явно переплатил, - тот, который потерял туфлю, тоже поднялся и подошел ближе. Босая нога его пнула лежавшую девушку. – Обряд провели криво. Видишь, сущность прет…

   - Ошейник…

   Она выгнулась. И оскалилась. Из горла её вырвался низкий клекочущий рык.

   - Вот… тварь, - лениво произнес хозяин. – Место…

   И огонь, сорвавшийся с пальцев его, коснулся темной кожи, чтобы скатиться с неё и погаснуть.

   - Что за…

   Договорить он не успел. Демоны убивают быстро.

   Летиция упала бы.

   Удержали.

   Крепко. Надежно. Так, что… что она просто повисла на чужих руках, глотая горячий воздух. На губах еще ощущался вкус чужой крови.

   - Что? – хмуро поинтересовалась Мудрослава.

   - Она… - Летиция поняла, что снова может говорить. – Их убила… демоница… не та, которая главная. Другая. Здесь… кажется, было много демонов.

   Она почувствовала, что дрожит.

   И дрожь эта предательская вовсе не от холода.

   - Было, - Брунгильда обвела окрестности хмурым взглядом. – Да уже давно… выбыло. Идти надо.

   Надо.

   Куда? И есть ли смысл? Или может, проще сдаться? Чтобы, если и убьют, то сделали это не больно. Боли Летиция боится куда больше смерти.

   - Стоять можешь? – Яра, которая держала Летицию, руки убрала.

   Может.

   А вот идти…

   - Ногу дай. Да, вот, на плечо обопрись, если тяжко. Славка, ей тоже мотай, там туфли не лучше.

   Летиция молча стояла, глядя, как ногу её обматывают полосами тонкой ткани. А ведь полотно на юбки брали наилучшего качества… вот и сгодилось.

   И на вторую осталось.

   И запасом, который Яра свернула преаккуратнейшим образом.

   - Мало ли, - сказала она. – Место-то недоброе. Еще поранится кто. Перевяжем.

   - Перевяжем, - эхом отозвалась Летиция и закрыла глаза, а потом поспешно открыла. Прежде её дар был послушен. Прежде прежде ей требовалось коснуться тела. Именно тела, ведь наставник тоже пытался иначе, привозил во дворец и вещи покойных, и волосы, а одного разу и вовсе голову привез.

   В спирту.

   С головой ничего не вышло.

   А тут… тут, похоже, не нужны ни головы, ни тела. Тут запах смерти в камень впитался.

   - Идем, - Мудрослава, закончивши обвязывать ноги Ари, зашагала вперед. И Ариция двинулась за ней. А Брунгильда махнула, мол, вы следом. И Летиция подумала, что и вправду так правильнее. У нее ведь оружие.

   И… и не поможет.

   У тех троих тоже оружие было. Сейчас, когда видение поблекло, она могла разглядеть и детали. Короткий меч в руке третьего. Плеть, что выпала из пальцев того, который говорил об Императоре.

   Силу…

   Силу демоница просто выпила.

   Летицию мутило.

   И шла она медленно. Надо было быстрее, но сил не хватало. И она просто шла, глядя под ноги.

   - Ничего, - Яра почему-то не бросила, а шла рядом, и еще под руку поддерживала, будто Летиция какая-то… не важно. Главное, что именно сейчас Летиции больше, чем когда-либо нужна была эта поддержка. – Сейчас придем. Отдохнем. А там и решим, чего дальше.

   Стена.

   И провал. В нем мерещится движение. Но кто бы ни прятался в развалинах старого дома, он не рискнул показаться. То ли людей было много, то ли солнце пока стояло высоко.

   Двор.

   И серая трава рассыпается пылью, но то тут, то там выглядывают тонкие зеленые стебельки.

   - Бедные, - Ариция опустилась на колени. – Им тяжко…

   Она провела ладонью по этой траве, и та вдруг налилась соком, зазеленела.

   - Ты ж некромант! – не удержалась Летиция. А сестра вздохнула.

   - Сама не знаю, как вышло…

   - Вода, - Брунгильда повела носом. – Давайте к воде, пока не упали от солнца. А там и разберемся, кто чего видел и кто чего может.

   Наверное, это было разумно.

   Очень, очень разумно. И пить хотелось. Настолько, что когда показалось темное, черное почти озерцо, Летиция едва не закричала от счастья. А уж чего ей стоило не упасть на колени перед мутною этой водой – одни боги знают.

   Не упала.

   Устояла.

   И даже сумела изобразить сомнения.

   - Это… может быть небезопасно, - Мудрослава сполна их разделяла.

   - Может, - согласилась Брунгильда, зачерпнув горстью воду. Её она нюхала и хмурилась. – Только без воды мы точно помрем. А тут, глядишь, может, и не потравимся. Ну, если повезет.

   И все, переглянувшись, кивнули.

   А Летиция подумала, что она… она совсем даже не против потравиться. Что из всех ею виденных смертей эта не самая худшая.

   И коснувшись губами темной воды, застонала от радости.

   - А с одеждой вашей надо что-то да делать, - задумчиво произнесла Яра, омывая лицо. – И с обувью.

   Обмотки и вправду промокли. Тут, на берегу то ли пруда, то ли болота, что появилось на месте пруда, земля была черной, жидкой и влажной. И эта жижа мигом пропитала ткань.

   - Может, в дом заглянуть? – предложила Брунгильда, которая пила осторожно, но жадно. Она зачерпывала горсть за горстью и видно было, что все никак не может напиться.

   - Опасно…

   - А что тут не опасно.

   И стало тихо.

   Летиция тоже пила. И пила. И… вода была горькой, но и сладкой тоже. Вкусной, несмотря на легкий запах пыли, что исходил от неё. И напиться вовсе казалось невозможным.

   Но она напилась.

   И лицо отерла от пыли, подумав, что теперь кожа точно прыщами покроется. Но с другой стороны, снова… какое это имеет значение?

   А потом, обведя двор и всех-то в нем, Летиция поинтересовалась:

   - А куда подевалась Теттенике?

ГЛАВА 9 О том, что лошади – очень умные создания

«Во времена стародавние, когда небо глядело на землю и не могло наглядеться, а земля так же от любовалась небом, жил на самом краю мира народ. Ныне-то уже и старики позабыли, как он назывался. Ведаю лишь, что люди те были малы, вот с половину обыкновенного человека, но крепки так, что и ребенок способен был коня поднять, а взрослые и вовсе огроменные каменья двигали. Но это оттого, что жил тот народ в скалах, в самом нутре их глубинном. Даром они обладали удивительным – видеть горы, вот как мы все-то вокруг видим. Что жилы золотые да серебряные, что каменья драгоценные, что пещеры, что воды. Все-то им открыто было. И славились оные люди, как великие мастера, равных которым под солнцем не было»

   «Рассказ одного старика из селения Никишки, записанный студиозусом Витой Лютым во исполнение задания практического»

   Теттенике закопалась с головой в солому, так и сидела, пытаясь решить, что же ей делать. Рядом вздыхал и топал огромный драссар, которому сомнения человека не были понятны.

   И… и вообще, он лошадь!

   Это глупо – советоваться с лошадью. Но что, если больше не с кем? Нет, людей-то в конюшне собралось много. Они приходили. Уходили. О чем-то говорили, к счастью, не замечая Теттенике.

   А потом и вовсе все стихло.

   Но хуже всего, что дар не отзывался! Теттенике пробовала и так, и этак. И сейчас вот закрыла глаза изо всех сил сосредоточившись на будущем.

   Будущего не было.

   Мир не спешил истаивать. Напротив. В нос лезла сухая травинка, за шиворот насыпалось трухи, отчего грязное тело чесалось. И голова тоже чесалась. И кажется, в волосах копошились насекомые.

   Отвратительно.

   А главное, хотелось есть. И в туалет.

   - Вот что мне делать! – воскликнула Теттенике, сжав кулачки.

   Ничего.

   Тишина. Даже ласточки под крышей и те уснули. И лошади дремлют. Лошадей здесь держат взаперти, в каменных коробах, пусть и просторных, но лошадям все одно свобода нужна.

   Правда, кому объяснять прописные истины?

   И надо ли вовсе?

   Кто её послушает? Нет, её прежнюю, может, и послушали бы, а вот теперь… кто она вообще?

   Теттенике выбралась из сена. Огляделась. Темно. Пусто. Лошади спят, порой вздыхая. Только драссар все еще держится рядом. Его боятся. И конюхи-то не заглядывают, а выводить так и вовсе не вывели. То ли сегодня так сложилось, то ли вообще… он же заболеть может.

   И потому глядит грустно.

   От этой грусти в животе узел завязывается. И совестно. Хотя Теттенике ничего дурного не сделала.

   Она наоборот почистила вон. И даже воды принесла свежей. А все равно…

   - Ты… ты только… - она отступила, но драссар потянулся, ухватив губами за край рубахи. – Мне идти надо… правда, не знаю, куда. Может, в Замок? Может, там хоть кто остался… но хоть кто мне не годится. Тогда что? Куда мне?

   Драссар шагнул.

   Какой он все-таки огромный. Теттенике у него под брюхом пройти может, только чуть голову наклонивши. И жутко от того. Такой, если наступит, точно не выживешь. А он ведь не добрый.

   Лошади… им нельзя верить.

   Как и людям.

   Драссар с упреком покачал головой.

   - Прости, - Теттенике смахнула слезу. – Я… я ведь на самом деле знаю, куда мне надо. Туда, куда все ушли, где… случится страшное. Но я боюсь, понимаешь?

   От него пахло хлебом и еще дыхание драссара было горячим.

   - Это ведь… это ведь нормально. Бояться мучительной смерти. И просто бояться. Я… я не хочу умирать. Ни там, ни здесь… и даже… если останусь вот этим…

   Теплые губы коснулись щеки, утешая. Будто хотели слезу поймать.

   - Это все равно жизнь. Какая-никакая, а… я могу стать конюхом. Смешно, да? Я боюсь лошадей. До дури. До ужаса боюсь. И тебя тоже. А в конюхи. Или… или еще чем заняться. Только правда в том, что… если я не пойду, то тоже умру. Просто позже. И… и шансов, что они мир спасут, немного.

   Лошади ничего не понимают в спасении миров.

   И Теттенике решительно шлепнула драссара по морде.

   - Нет у меня тут времени… но… сама я не уйду далеко. А с тобой… с другой стороны, я ведь все равно боюсь! На самом деле боюсь! Это… это не шутка. И вообще нисколько не смешно. Но… еще поймать могут. Знаешь, что с конокрадами делают? Вот то-то и оно… и повесят. И не поверят, если стану кричать, что я дочь кагана.

   Конь оскалился, явно демонстрируя, что он думает.

   - Вот и как тут…

   Он медленно опустился на колени, подставляя спину.

   - Умный… брат говорил, что такие как ты умными были. Но это легенда. А легенды на самом деле – одно сплошное вранье. Нет, ты и вправду умный, но пока рано. Надо тихонько. Стой…

   Она выскользнула в узкий проход.

   Прислушалась.

   Лошади… лошади почуяли кого-то, заволновались, забеспокоились. Нет. Нельзя им. И Теттенике, прикрыв глаза, запела. Может, она и утратила свой дар, случается такое, но вот песни не забыла.

   Её помнят все, в ком течет золотая кровь солнца и ветра. И даже этот мальчишка, чье тело ей отдали, знал слова. И низкий гортанный голос его вплелся в ночную тишину, успокаивая животных.

   Вот так.

   И собак тоже.

   Собаки кружили по ту сторону ворот. Но за ворота пока рано. Надо найти что-то, чтобы обвязать ноги драссара. Конюшни из камня. И дорога тоже. Если пойдет так, то услышат.

   Погоню устроят.

   Или еще чего.

   Нет, надо осторожно. И к коню Теттенике вернулась с охапкой ветоши.

   - Потерпи, пожалуйста, - она дрожащею рукой коснулась могучей ноги, и драссар послушно застыл, позволяя обвязать копыта тряпьем. Получилось не с первого раза. Тряпки расползались. И падали. И вовсе не держались на конских ногах. Но… он был терпелив.

   И Теттенике справилась.

   Подумала, что можно было бы и сбрую принести, но потом подумала, что обычная на драссара просто не налезет. А стало быть, какой смысл?

   - Идем. Только тихонько. Я им еще спою…

   Она оперлась на горячий конский бок. И поняла, что уже и совсем не боится. Не драссара. А собаки да, уснули. И человек, который развалился на груде соломы с той стороны, тоже спал. То ли песнею убаюканный, то ли выпивкой. От него дурно пахло, и драссар даже фыркнул.

   Тихонечко.

   Они вышли во двор.

   И со двора.

   На дорогу.

   И только там уже Теттенике решилась вскарабкаться на широкую, что лавка, конскую спину.

   - К замку, - сказала она. – Нам нужно к Замку. А там… будет видно.

   Конь фыркнул и перешел на рысь.

   Замок… до замка было далеко. До проклятого города еще дальше. И скорее всего Теттенике опоздает. Но… но это же не значит, что она будет просто сидеть и ждать.

   Нет, сидеть и ждать у нее не получится.

   Зеркало.

   Проклятое зеркало! Я… мне не надо было смотреть. И уж точно – слушать демоницу, которая явно знала больше меня. Конечно. Времени-то у нее освоиться было куда побольше.

   А я…

   Дура!

   Как есть, дура!

   Дура, не способна отвести взгляда от черноты, что разлилась внутри рамы. Там, в этой черноте, проскальзывали искры. И тонули, тонули. И снова вспыхивали. Танец их завораживал. А потом их стало так много, что чернота поблекла. И я увидела корабль.

   Даже в зеркале он, крадущийся по неестественно гладкому морю – пусть я там не бывала, но точно знаю, что море не бывает похожим на стекло – казался крохотным. Я видела и округлые борта, какие-то совершенно несерьезные. И палочки-мачты, с которых свисали сети канатов. И людей, что метались по палубе. И… не людей, которые пытались взобраться на корабль.

   А еще тьму, что собиралась где-то внизу.

   Она закручивалась спиралью, пока медленно, точно зная, что деваться людям и кораблю некуда. И это походило на игру. Вот тонкое щупальце скользнуло, распугивая тварей. И те беззвучно сыпанули в стороны. А щупальце погладило борт, будто примеряясь.

   Я… я видела и людей.

   Легионеров, что походили на черные статуи. И… и остальных тоже. Вот Ричард хмурится, прислушиваясь… к чему? К морю? Ко тьме?

   Он ведь чувствует.

   Он знает эти места лучше, чем кто-либо. И… и должен понимать, насколько тьма опасна. Или… он ведь Повелитель. И умеет управляться. С тьмой. Но та, внизу, она огромна. И следом за первым щупальцем тянется второе… третье… они пока ласкают борта корабля, но мне кажется, что я слышу треск.

   - Прекрати! – я стиснула кулаки.

   Надо успокоиться.

   Во-первых, моя истерика точно никому не поможет. Во-вторых… во-вторых, с чего я вообще взяла, что все это вот происходит на самом деле? Может… может, демоница решила развлечься? Что я вообще знаю о её способностях?

   И о зеркалах.

   И… и может быть, Ричард спокойно спит. Время-то позднее… именно. Поэтому… поэтому мне надо включить голову. Даже если она включаться не хочет. И губы перестать кусать. С обгрызенными губами я буду так себе невеста.

   Вот.

   Думать надо о хорошем… о свадьбе, например. О том, как он вернется и…

   Корабль качнулся, будто в яму нырнул.

   - Убери, - приказала я, шлепнув по зеркалу ладонью. И то послушно погасло. Интересно… так… а… а если… если попробовать… - Так. Покажи мне принцесс.

   Зеркало издевательски молчало.

   Может, оно не понимает?

   Я поднялась. Походила по комнате.

   - Покажи мне… Мудрославу Виросскую, - попробуем так. А то вдруг да принцесс по всему городу раскидало, и зеркало просто не знает, с которой начать.

   Несколько мгновений ничего не происходило. Потом тьма чуть дрогнула, и поверхность треклятого зеркала пошла мелкой рябью. Как испорченный телевизор. Но сквозь помехи пробился истошный крик. А потом где-то там мелькнула зубастая пасть.

   Ага.

   - Превратилась, стало быть, - сказала я вслух, разглядывая матерую тварюгу. Драконы… кто сказал, что они прекрасны? Это летающее нечто было огромно, что ощущалось даже через отражение, когтисто, клыкасто и чешуйчато.

   В общем, на любителя, так сказать.

   Тварь кувыркнулась в воздухе и издала еще один низкий воющий звук. Мать твою… а ведь сложно девушке в личной жизни придется с этакой-то ипостасью.

   С другой стороны… жизнь вообще штука тяжелая. И порой дракон очень даже в тему.

   - Хорошо, - я почесала рог. Интересно, зеркало надо как-то… подпитывать? Или пока держится и так? – А… а Брунгильда где?

   Брунгильда сидела на каком-то обломке, слишком изысканно-белоснежном, чтобы счесть его обыкновенным валуном, и какой-то тряпицей чистила секиру. Губы островитянки двигались, но на сей раз зеркало решила, что я и картинкою обойдусь.

   Обошлась.

   Хорошо.

   Две из пяти живы…

   - Летиция Ладхемская?

   Тоже на камушек забралась. Хотя… кажется, это остатки древней скамьи. Резной. С виноградом вон даже, пусть и потрескавшемся. Забралась она на скамью с ногами. С босыми, что характерно, и теперь пыталась закутать бледные ступни в обрывки ткани.

   Ничего не понимаю. Но выглядит она живой.

   - Ариция?

   Зеркало снова мигнуло. Кажется, я начинаю ценить такую замечательную вещь.

   Ариция… была. Где-то. Не понять, где именно, потому что там было сумрачно и, кажется, немного пыльно. Ладхемская принцесса кралась, явно настороженно вслушиваясь в то, что происходит вокруг. Она то и дело останавливалась, замирала, напряженная и готовая то ли бежать, то ли драться.

   Но живая.

   Хорошо.

   Осталось… нет, я не буду смотреть на море. И на корабль. И на тьму. Я… я просто буду верить, что он справится.

   - Теттенике, - выдохнула я. – Покажи мне Теттенике.

   Зеркало потемнело как раз в тот момент, когда ладхемская принцесса потянула на себя что-то… в общем, что-то большое и грязное.

   Несколько мгновений ничего не происходило. И я просто любовалась собственным отражением. Потом появился замок. Далекий. Скорее даже силуэт замка, хотя и вполне узнаваемый.

   - Что за…

   Дорога.

   И огромный конь, который нес на спине чумазого и совершенно точно незнакомого мне мальчишку. Так… спокойно. Если зеркало показывает, то… то или оно сломалось, или что-то произошло.

   Я погладила раму.

   Сломалось оно вряд ли. Шанс есть, конечно, но вот что-то мне думается, дело не в поломке. Если вместо Мудрославы мне показали дракона и я не удивилась, то почему удивляюсь сейчас?

   Этот конь, я ведь видела его. Такого не забудешь и не спутаешь с другим конем.

   И мальчишка…

   Кто из них Теттенике?

   Выясним.

   - Спасибо, - сказала я зеркалу. И все-таки удержалась.

   Пока удержалась.

   Я встала.

   Оглядела комнату. И тихонько вышла. Конь, человек… на месте разберемся.

   Глава 10 Где тьма встречает тьму

   «В море том множество обретается созданий преудивительных, редкости превеликой. Но паче прочих, коих я имел честь приобрести для коллекции музейной, поразил меня череп существа, про которого местные дикари говорили, что сие есть – змей морской, дитя самого бога моря. Мне же представляется сей зверь реликтом, что чудом, не иначе, дошло до дней наших. Сам череп огромен, семь человек способны встать в разверзнутой пасти его. Зубы оного змея длиной с руку взрослого мужчины. Кость же была белой, словно каменной. Я желал выкупить сию диковинку, однако и вождь племени, и шаман воспротивились, полагая череп и даром моря, и защитой от него»

   «Повествование о дальних землях и существах, на них обретающих», писанное магом Силезиусом Великолепным

   - Это ведь не нормально? – поинтересовался Светозарный, глядя, как медленно, неспешно поднимается над бортом вода. Тонкою струйкой, нитью даже, вокруг которой собирались крохотные капли. Они блестели, что жемчужины. И сама эта водяная нить тоже казалась драгоценною.

   - Абсолютно не нормально, - Ричард наблюдал, как нить тянется.

   Выше.

   И еще выше.

   - Соглашусь, - Лассар тоже смотрел. – Вода не должна течь вверх. Это, в конце концов, противоестественно.

   А водные твари отступили. И это тоже внушало определенные опасения. Их то ли вой, то ли свист доносился откуда-то издалека. И Ричарду в нем чудился страх.

   Не перед кораблем.

   Не перед Легионерами.

   - Плаваю я хреново, - заметил массивный рыцарь, который стоял, опираясь на чудовищных размеров меч.

   - Я неплохо, - отозвался степняк, щуря узкие глаза. – Но что-то подсказывает, что это ничего не значит.

   Еще нить.

   И снова.

   Корабль вдруг замер. А потом нырнул в невидимую яму, ударившись о дно её. И судно затрещало, а люди покатились. Палуба ушла из-под ног.

   Протяжный хруст предупредил, что все не просто плохо.

   Все очень плохо.

   И надо было сушей…

   Додумать не успел. Первая из нитей разлетелась с тонким нервным звоном, обрушивая на корабль сонмы капель. И те, вспыхнув, словно звезды, устремились на людей. Кто-то закричал, протяжно и тонко.

   Кто-то выругался.

   Молча взметнулись щиты легионеров. Но как можно остановить звезду?

   Никак, только…

   Ричард с трудом, но поднялся. И сказал:

   - Глаза закройте.

   Его тьма выплеснулась наружу, навстречу обжигающему, рожденному водяными глубинами, свету. Он не знал, как подобное вовсе возможно. Но вот… возможно, выходит.

   И звезды увязли.

   Они обжигали.

   Они взрывались, разрывая тьму искрами. А та спешила зарастить раны, и обиженная, живая, тянулась к Ричарду. Надо держатся. Что бы это ни было, если убрать щит, то полягут люди.

   - Огонь! – голос рыцаря прорвался сквозь тишину. – Тушите пожар, мать вашу…

   Дальше заговорил попугай.

   От души.

   И стало легче. Только звезды… нить за нитью они поднимались из глубин… не только они. Тьма там тоже была. Давно. Спала. Предвечная. Мудрая. И отозвалась Ричарду легко. Стоило потянуться к ней, и она сама хлынула навстречу.

   - Что за…

   - Меч убери, придурок. Не мешай своим благословением…

   Ксандр.

   И рядом. Держится. Держит. Он тоже слышит, что свет, что тьму. Лица не разглядеть. И оборачиваться нельзя. Ничего нельзя, лишь щит держать.

   - Вперед…

   - Да ни хренища не видать!

   - Не важно, главное, что вперед…

   Кто это?

   Тьма тревожится. Тьма боится людей не меньше, чем люди боятся её. Она знает, что люди бывают жестоки, особенно, когда у них в руках огонь и сталь.

   Ричард не позволит обидеть.

   - Да мы на скалы сядем и тогда…

   Тьма послушно растекается вокруг корабля. И отступает, позволив выжить звезде. Не той, что рождена морем. Иной. Эта появилась на свет там, где и положено звездам – в небесной вышине. И когда-то она, яркая, ярче прочих, венчала Корону.

   Старое созвездие.

   Моряки его знают. И корабль, издав еще один протяжный стон, заскользил по волнам. Если повезет, то… они доберутся до берега. Если повезет.

   - Убирай, - рядом с Ксандром встал Лассар. – Убирай её, дитя проклятого мира…

   Это он о ком?

   - Мы уже в безопасности.

   Ложь. Но Ричард позволил тьме отступить. И та, окутав корабль мягким облаком, - тот был слишком поврежден, чтобы просто его бросить – впиталась в борта. А Ричард покачнулся. Но устоял.

   - Что это было? – поинтересовался Светозарный, щурясь.

   - Понятия не имею, - Ричард коснулся лица. Почему-то кожу жгло. И на пальцах кровь осталась. Это… это плохо. Особенно, если кровь – черная.

   Он сглотнул.

   И подавил совершенно непристойное желание – завизжать. Или потребовать, чтобы его спасли. Тьма… тьма ощущалась. Близкая. Родная. И в то же время – опасная. Она все еще была здесь, руку протяни.

   И Ричард протянул, чтобы коснуться её, такой… теплой?

   Холодной.

   Кто-то плачет. Громко и навзрыд. А где-то в небесах одиноким фонарем висит звезда. И Ричард смотрит. Он… он слышит людей вокруг. И мат то ли старого пирата, то ли его попугая, главное, душевный, побуждающий.

   Он чувствует движение корабля, который не столько идет, сколько крадется по гладким водам. И бездну тоже чувствует, ту самую, где прячутся чудовища.

   - Тише, - он шепчет.

   Кому?

   И наверное, это забрало бы остатки сил. И наверное, он бы упал на грязную палубу, но его удержали. Поддержали.

   - Может… помочь ему как?

   Степняк. Сейчас, в этом странном состоянии, в котором пребывает Ричард, люди выглядят другими. И от степняка пахнет жарким летним ветром. Зноем. Камнем. Землей. Лошадьми. Он кажется сплетенным из этих запахов.

   Наверное, стоит удивиться.

   Не выходит.

   - Как? – это Светозарный. И внутри него действительно огонь горит. Белый-белый. Яркий. Как лампа… старая лампа.

   Такая была в хижине.

   В какой? Память. Так и не вернулась окончательно. Но здесь и сейчас Тьма милосердная подарила Ричарду осколок. И он не стал отказываться.

   Старая хижина.

   Она спряталась в узкой расщелине, что раскрывалась такой же узкой тесной пещерой. Вот в пещере и стоял топчан. А у стены приткнулась печь. Или это не печь? Сооружение из камней и серой глины. Печь дымила, отчего на глаза наворачивались слезы. И Ричард плакал. Там, в полутьме, слез не было видно. И неживой уходил.

   Он точно знал, когда надо уйти.

   А Ричард смотрел. На огонь вот. Или на угли. Рыжие. На белое пламя под колпаком старой лампы. Почему оно было таким белым?

   - Давай, давай… он долго не удержит…

   - Кровью?

   - Только крови нам тут не хватало… он же не тварь какая, а человек.

   - Не похоже. Глаза вон… светятся.

   Слова проходят сквозь Ричарда, почти не задевая. Только тьма вздыхает горестно-горестно. Ей всех жаль. И людей. И чудовищ. Она, если подумать, вовсе не делает разницы.

   Да и есть ли та разница?

   Главное, корабль идет.

   К берегу.

   И тьма, повинуясь желанию Ричарда, а она рада ему, безумно рада, потому что и тьме надоедает одиночество, осторожно приподнимает корабль. И тот, роняя сквозь черный туман капли воды – Ричард слышит, как со звоном разбиваются они – ползет по-над хищными пастями скал.

   Так.

   И… и дальше. Туда, где сияет северная звезда.

   Держать… силы ушли. И вернулись. Тьма сама делится. Если Ричард готов принять. А он принимает. Он знает, что нельзя впускать тьму в себя, что это опасно, что она никогда-то не оставит то, чего коснулась единожды. И это значит, что он обречен.

   Жаль.

   Себя. И тьму тоже. Она ведь не специально. Она… она устала. Да. Корабль содрогнулся и Ричард мысленно проклял себя. Нельзя отвлекаться. О том, что он обречен, он подумает позже. А пока… пока надо держать. Тьму. И корабль.

   Проход.

   - Давай… почти уже… вон, видишь?

   - Хрень какая-то…

   - Да не хрень, а остатки старого порта…

   - А что за…

   - Статуи!

   - На кой ляд в порту статуи?

   Ричард тоже хотел бы знать. И тьма готова ответить. Она знает, если не все, то очень многое. И помнит. Она с памятью обращается куда бережнее Ричарда. И пожелай тот… он не желает.

   Пещера.

   И топчан. Шкура медведя на полу. И на стене – еще одна. Здесь много шкур и от них пахнет.

   - Ты как, малыш? – рука у неживого ледяная. – Меня узнал? Нет? Ничего. На вот. Поешь. Тебе полезно. Ложечку…

   Густое тягучее варево. И кислый хлеб. Где Ксандр его брал? Так ли важно. Главное, что он заставлял Ричарда пить это варево. Или скорее просто не позволял забыть о еде.

   - Вот так, жуй… потихоньку. Ничего. Все как-нибудь… не замерз тут? На вот, накройся. На меня не смотри. Я уже мертвый. Мертвым холод не страшен.

   - А что… - собственный голос похож на шелест. – Что страшно?

   - Безумие, - неживой смотрит с кривоватой усмешкой. – И живые. Впрочем… не только мертвым надо этого бояться.

   Знал ли он?

   Знал, знал… тьма вдруг поняла, что скоро придется расстаться. И заволновалась.

   - Я вернусь, - пообещал Ричард. И тьма вздохнула. А потом корабль заскрежетал. И звук получился на редкость мерзким. От него Ричард и вздрогнул. И скривился.

   И пришел в себя.

   Кровь по прежнему текла. Из носа. На палубу. Кап-кап… неужели никто не слышит? Или этого звука не существует? Или он существует, но исключительно в воображении Ричарда? Как понять?

   Надо ли?

   Он зажал нос пальцами.

   Кап…

   Отца злило это.

   Нет, не это… он тоже что-то знал. И наврал. Там, в дневнике. Снова. Все лгут, выходит… интересно, хоть кто-нибудь…

   Демоница.

   - Живой? – его развернули и встряхнули. – Ну-ка, что видишь?

   - Фигу, - просипел Ричард, окончательно приходя в себя. Голова слегка побаливала. А кровь… да, кровь текла. Черная. Или это потому как луна белая? А в лунном свете все кажется не таким, какое оно на самом деле. Именно.

   - Вот, значит, все в порядке, - Лассар ободряюще похлопал по плечу. И только Светозарный, свет которого теперь спрятался, помог Ричарду устоять на ногах. – Ты погляди, какая красота-то!

   И будь живым, вдохнул бы полной грудью.

   - Знаете, - заметил Артан с легким упреком. – Лично у меня другие представления о прекрасном.

   - Да что ты понимаешь, - отмахнулся Командор. – Ты просто не видел, каким оно было…

   Не видел.

   И Ричард не видел.

   А тьма… тьма видела. И потому отползала, освобождая черную-черную воду. Зыбкою тропинкой протянулась нить лунного света. Она легла, скользнув меж черных скал и остатков статуй, что выглядывали из воды. Огромные головы их белые казались почти живыми. И Ричард не мог отделаться от ощущения, что эти вот мужчины, и женщины, одинаково прекрасные и величественные, сейчас возьмут и оживут.

   Осколками зубов выглядывали колонны.

   Высилась белым треугольником крыша какого-то здания, некогда украшенная статуей, но теперь от той остались лишь уродливые обломки.

   Главное, тихо.

   Слишком уж тихо.

   Отстал водяной народ, не рискнув коснуться тьмы. Даже они боятся, а люди вот… Ричард шмыгнул носом и потрогал переносицу. Кажется, кровь остановилась.

   Хорошо.

   В таком месте не стоит дразнить.

   - Сейчас попробуем подойти от туда, - дэр Гроббе оглядывался. На лице его застыла маска абсолютной сосредоточенности. – Надо ближе к берегу бы… тут хрен знает, что может быть.

   И словно отзываясь на слова, в черной толще воды мелькнула черная же тень.

   - Не нравится мне здесь…

   - Когда-то давно отсюда приходило солнце, - Лассар смотрел на город. Но… видел ли? А если и видел, то что? Мертвые развалины, страшные в своей пустоте? Или великий древний город, который готовится возродиться?

   Вот уж не было печали.

   - Гот-вь…

   Донеслось откуда-то с кормы.

   - Кошками зацепимся, - пояснил дэр Гроббе. – Паруса тут не поставишь, да и вовсе… «Магда» - кораблик хороший, да не для таких мест.

   Он огляделся и в глазах мелькнуло что-то этакое.

   Как тень на воде.

   Правда, сколько Ричард в воду не вглядывался, больше ничего не увидел.

   Заскрежетали лебедки. И массивный шлюп пополз вверх. От мысли, что придется с одного кораблика пересаживаться в другой, еще более ненадежный с виду, подурнело. Вот шлюп коснулся воды. Раздался тихий всплеск… и снова тишина.

   Тьма любезно держится в стороне.

   Она гладит влажные гривы рифов, она укрывает воду. И немного – небо. Она расползается рыхлыми пустыми облаками, сквозь которые угадываются остатки древних то ли статуй, то ли домов.

   - А доспехи лучше снять, - заметил дэр Гроббе. – Раза за три перевезем, коль боги…

   Тень снова поднялась, и теперь тварь не спешила, позволяя увидеть себя. Длинное змеиное тело пробило водную гладь и, словно играясь, коснулось борта. Раздался тихий шелест.

   И всхлип.

   - Интересно, - промолвил брат Янош, оглаживая доспех. – Оно хищное? Или как?

   - Тут все хищное…

   - Морской змей, - Ксандр проводил существо взглядом. – Правда, мелкий еще…

   - Мелкий?

   - Мелкий, - Лассар даже перегнулся и свистнул. – Они еще когда появились… берегли корабли. Да и в целом… Империя была, пусть и велика, могуча, но все же враги имелись. И на море в том числе. Те же пираты. Вроде и шваль…

   Дэр Гроббе явно насупился. Обижен?

   - …на утлых лодчонках, но тоже порой умудрялись доставить неприятности. Вот и вывели змеев. С пиратами они справлялись отменно.

   Из воды показалось серебряное кольцо толщиною… да с колонну будет, если не больше.

   - Так они домашние? – а вот Светозарный глядел на змея едва ли не с восторгом.

   - Были. А теперь вот одичали…

   - А питаются чем? – уточнил брат Янош, явно будучи человеком более приземленным.

   - В основном рыбой. Раньше. Ну и пиратами… тоже мясо.

   Дэр Гроббе крякнул.

   - Лодку он как…

   - Расшибет, - меланхолично отозвался Лассар. – А потом в воде всех и половит.

   - И… что делать?

   Все задумались. А змей, описав круг, высунул голову. Та была узкой и совершенно не рыбьей. И не змеиной. Длинный с горбинкою нос, узкие ноздри, что раскрывались и закрывались. Выпуклые глаза. И грива тончайших перьев, которые вяло шевелились.

   Не перья.

   Жабры.

   Точно. Ричард видел рисунок. Давно. И еще мечтал, что однажды встретит змея. Вот и исполнилась мечта… мечта фыркнула и, приоткрыв пасть, в которой блеснули тонкие острые зубы, издала скрипучий звук.

   - Своих зовет, небось…

   - Лодка отменяется, - дэр Гроббе отер руки. – Пойдем на берег… и боги с нами. Корабля жаль…

   На звук ответили. Только на сей раз скрежет раздался с другой стороны. Ногтем по нервам.

   - Вперед, мать вашу! – заорал попугай и крыльями хлопнул. – Не посрамим…

   И содрогнувшись всем телом, заскрежетав прежалобно, корабль повернул к берегу. Или к тому, что могло условно считаться берегом. А слева черную гладь воды вспорола змеиная спина.

   - Этот покрупнее будет, - заметил Лассар. – Признаться, думал, что они вымерли.

   - Это мы тут сейчас вымрем, - ворчание дэра Гроббе вдохновляло, правда не понять, то ли на подвиг, то ли на подловатое желание спрятаться от этого самого подвига. – Если дальше будем языками чесать.

   - Мать, мать, мать… - поддержал попугай и, встрепенувшись, добавил. – Акулу тебе в…

   Глава 11 Где принцессы пересчитывают друг друга

   «И увидал тогда странствующий рыцарь стену из колючего шиповника. Плотные ветви переплелись друг с другом, выставив длинные шипы. Средь них виднелись цветы – алые и белые. И белые были белы, а алые – окрашены кровью малых пташек, что пытались свить в стене сей гнезда. Тогда-то и понял рыцарь, что не простая эта стена, но зачарованная. И воздел он к небесам меч свой, и взмолился».

   Сказ о подвигах странствующего рыцаря и спящей ведьме.

   Мудрослава осматривалась. Чувствовала она себя… да странно, честно говоря, чувствовала. Следовало бы в слезы удариться или там в панику. Это же нормально, паниковать, когда на тебя ведьма нападает, а потом в зеркало утаскивает.

   И оказываешься ты не где-нибудь, а в месте, некогда виденном.

   Нехорошем таком месте.

   Главное, с полным осознанием, что выбраться будет непросто. Если вообще получится. Только почему-то не было ни страха, ни слез, которые пришлось бы сдерживать, но лишь одно любопытство.

   И не только у нее.

   Яр вон весь извелся. Сидит, шею тянет, головой крутит, кончик косы в рот засунул и грызет.

   - Она у тебя вообще нормальная? – шепотом поинтересовалась Летиция Ладхемская, разглядывая грязные ноги.

   - Местами, - честно ответила Слава. – Это просто… удивление.

   - А… - Летиция вздохнула и юбку одернула.

   Огляделась.

   А чего глядеть? Двор. Похожий на тот, в котором Мудрослава уже была, пусть даже в драконьем обличье. Может быть даже тот же самый. Вон, кусок какой-то стены высится.

   Но пахнет от воды иначе.

   И вообще… драконом смотреть – одно, человеком – другое.

   - Куда она подевалась? – Брунгильда уже трижды обошла двор по кругу. И на улицу высовывалась. И даже кричать пробовала, но почему-то на крик откликнулись где-то там, в сплетениях улиц, не голосом, но жутковатым воем.

   - Ушла, - спокойно ответила Летиция, снимая тряпки. Ноги под ними оказались грязными.

   - Чушь.

   - Нет. Если подумать, это все объясняет.

   - Что объясняет? – секира уперлась древком в землю. А Брунгильда нависла. Рядом с хрупкою ладхемкой она казалась совсем уж огромной.

   - Она была. С нами. У ворот. Так?

   - Так.

   - Потом мы решили идти. И шли. Так?

   - Да.

   - Вместе?

   - Я тебе сейчас затрещину отвешу.

   - Знаешь, тебе стоит поработать над манерами, - Летиция пошевелила пальчиками. А Мудрослава вздохнула. Вот только поругаться им еще осталось.

   - Мы шли вместе, - Мудрослава старалась говорить спокойно. – Не бежали. Напротив, у Летиции ноги…

   - Неужели, - не удержалась островитянка. – Как удивительно!

   Летиция слегка покраснела.

   - Я имею в виду, что отстать при всем желании было бы сложно, - примирительно продолжила Мудрослава. – Мы то и дело останавливались. Оглядывались. На нас никто не нападал… стало быть, она просто ушла.

   - Или попала в ловушку.

   - Мы бы заметили, - впрочем, Летиция сказала это несколько неуверенно. И почесала кончик носа. – Если бы она была мертвой, я бы точно сказала от чего она умерла, но…

   - Погоди, - Брунгильда уставилась на секиру. – А есть вещи? Её? Какие-нибудь? Просто… не совсем может и выйти, но…

   Летиция задумалась, но покачала головой.

   - Нет. Извини.

   За что тут извиняться.

   - И у меня, - вынуждена была признать Мудрослава. – И вообще…

   - Надо возвращаться, - Брунгильда решительно забросила секиру на плечо. – Если с ней что-то случилось, то… нехорошо бросать.

   И это было правдой.

   Нехорошо.

   - Погоди… - Ариция упала на грязную траву. Если эти бурые стебли можно назвать травой. – Во-первых, дело к вечеру, а стало быть, бродить по улицам – это не самое разумное.

   И она тоже была права.

   - Наоборот, нам бы в дом заглянуть.

   Летицию передернуло.

   - Там умерли, - сказала она. – Тут… везде умерли. Умирали. И…

   - И мы тоже умрем, - Ариция отрезала жестко. – Если будем торчать тут. Я не знаю, что вообще здесь водится, но… но вот что-то подсказывает, что будет оно голодным. А Слава до дракона так и не дозвалась.

   Мудрослава почувствовала, что краснеет.

   - Я пыталась! – сказала она. – И один раз даже получилось!

   Ненадолго.

   Только и хватило, что глянуть на кипящую зелень леса где-то там, внизу, поймать ветер крыльями и… снова оказаться на земле.

   - Верю. Не в тебе дело. Дар – штука нестабильная. Главное, что если мы сейчас пойдем искать Теттенике, - имя степнячки Ариция произнесла с нескрываемым раздражением. – То, может статься, и сами потеряемся. Нам от этого легче не станет. И ей, что характерно, тоже. Нам надо заглянуть в дом.

   - В этот?

   - Можно и в этот. Не важно. Тот, который поцелее. Поискать там… не знаю. Одежду какую-нибудь, а то это… - она подняла подол платья, некогда роскошного, но теперь похожего на большую тряпку. – Скоро развалится. И вообще неудобно в платье.

   И Мудрослава подумала, что ладхемка-то права.

   - А…

   - В доме мы найдем комнату. Чтобы без окон. И дверь покрепче. Чтобы запереть её на ночь. И там уже ты попробуешь опять позвать дракона. Или кого-нибудь еще? Тут ведь будет… кто-то. Кто-то, кто умеет… знает… в общем, тварь какую-нибудь. А она уже пусть ищет след степнячки.

   - Это долго, - возразила Брунгильда, впрочем, на дом, развалины которого начинались по ту сторону пруда, поглядела задумчиво.

   - Думаете, самим будет сильно быстрее? – возразила Мудрослава. – Во-первых, лично я дорогу не найду. Тут все такое… такое похожее!

   Прозвучало на диво беспомощно.

   - Во-вторых, даже если найдем, то… вряд ли она сидит и ждет нас. И следы. Кто умеет читать следы?

   - Я, - Брунгильда закинула секиру на плечо. – Я пойду и найду.

   - Одна?!

   - Погодите, - Летиция все же поднялась, не сдержав стона. – Я ноги совсем… сбила. Одной нельзя. У тебя, конечно, секира, но много ли она поможет, если вдруг дракон или еще какая нежить? Они правы. И… и можно попробовать не с живыми. То есть… Ари, мертвая собака, она ведь будет как живая?

   - Да как тебе сказать… - вторая ладхемка ненадолго задумалась. – Но попробовать можно. Они и вправду сохраняют свойства, только любой собаке запах нужен.

   - Вот, - Яр протянул свитый косицей платок. – Если, конечно, хватит, а то давно ношу… ну, так получилось.

   И плечами пожал. Мол, не виноватая я.

   - Подойдет, - решительно сказала Ариция и потерла руки. Потом осмотрелась так, с прищуром… сразу стало как-то не по себе.

   - Может, все-таки сперва в дом? - Мудрославе было стыдно признаться, но грядущее появление мертвой собаки её пугало.

   И вообще некромантия.

   Но руки принцессы взлетели. Бледные. Тонкие. И широкие рукава, съехавшие к самым локтям, лишь подчеркивали эту кажущуюся хрупкость ладхемки.

   Ничего не произошло.

   Земля не содрогнулась. Небо осталось тем же, мутноватым, синим, уже отравленным грядущей ночью. Ни грома, ни молний… с другой стороны у Мудрославы тоже вот так, без грома, молний и прочих небесных знамений.

   К счастью.

   - Собак тут нет, - с закрытыми глазами произнесла Ариция. – Люди есть. В доме. И еще чувствую, что здесь… закопаны. Злые. Нет, эти пусть лежат. Лежать, я сказала! А вот…

   Бурая земля пошла трещиной, выпуская создание… ну, скажем так, кости Мудрослава видать случалось. И готовилась она морально. Насколько возможно такое. А потому и не завизжала, когда из земли показался череп.

   Череп себе и череп. Желтенький. С бурым. В глазницах земля. Зато зубы блестят.

   Здоровущие какие.

   - Ух ты! – восхитился братец. – Кто это?

   - Понятия не имею, - не открывая глаз, сказала ладхемка. А у Мудрославы появилось желание топнуть ногой и сказать, что не время сейчас для всяких там представлениев.

   Череп повернулся влево.

   И вправо.

   Он сидел на нити белесых позвонков, которые переходили в гибкий хребет. От него раскрывались полудужья ребер. А уж к ребрам крепились лопатки, лапы… в общем, скелет был.

   И жил.

   И даже рыкнул так, удивленно.

   Плюхнулся на зад и уставился на собственную лапу, украшенную длинными изогнутыми когтями. А потом и вовсе ткнулся в эту лапу мордой.

   - Котик! – всплеснула руками Летиция. – Я всегда хотела котика завести!

   - Не разрешили?

   - Ай… то шерсть на платьях, то у папиной фаворитки от котов сопли, то у матушки нервы… - отмахнулась Летиция. – И никаких тебе котиков. Даже живых…

   Котик, как прикинула Мудрослава, некогда имел размеры весьма немаленькие. Он, если подумать, побольше рыси будет.

   - Ну так… у этого шерсти нету, - Яр глядел на котика… нехорошо так. Жадно. Словно примеряя, как тот в собственных Яра покоях глядеться станет.

   Бояр удар хватит.

   Хотя… их и так хватит, когда Ярова авантюра на свет божий выползет. Правда, есть все шансы до того светлого момента не дожить.

   Котик все-таки поднялся.

   И поглядел… в черных глазницах вспыхнули огоньки. А потом… потом земля потянулась к костям, оплетая их тонкими нитями. И нитей становилось больше, больше… они сливались одна с другою, создавая тело зверя.

   Скрылись кости.

   Обросли земляным мясом. А поверх легла шкура, бурая, с подпалинами и торчащими травинками.

   - Вот так оно лучше, - сказала Ариция с чувством глубокой удовлетворенности.

   - Д-думаешь?

   Котик теперь… котиком и остался. Зверем. Точно поболе рыси будет. И пошире. Могучая грудь и тяжелые лапы. Задние чуть больше передних, отчего тело кажется наклоненным вперед. Длинная шея с куцей гривой. И массивная голова.

   Лоб выпуклый.

   Глаза чуть раскосые, как у степнячки. А влажный нос подрагивает. И… и у мертвых кошек, кем бы они там ни были, не может быть влажных носов.

   - Хороший, - Ариция безбоязненно протянула руку. И зверь сделал шаг. Ступал он мягко, но как-то так, что было видно – ему непривычно вновь быть живым. – Знаете… а здесь это много легче, чем там. То есть силы… столько сил у меня никогда не было.

   Услышанное Мудрославу нисколько не обрадовало.

   Вот только могучего некроманта им и не хватало для общего счастья.

   Но зверь ткнулся лбом в ладонь и заурчал, громко, а еще обыкновенно, будто говоря, что времена временами, некромантия некромантией, а котики – они котики и есть.

   - Хороший… совсем как живой получился. Давай свой платок.

   - Ты… уверена? – поинтересовалась Мудрослава. Сама-то она уверена не была ни в чем. Вот… вот если со степнячкою беда, то… то такой котик, клыки которого из-под губы выглядывают, скорее дожрет, чем поможет.

   - Нет. Но вариантов, согласись, немного, - Ариция взяла платок и, насупившись, уставилась на кота. А тот на неё. – Иди. Найди. И… и посмотришь, что с нею. Ладно?

   - Посмотрит? – уточнила Брунгильда.

   - Пусть посмотрит. Не приближайся. И будет лучше, если она вовсе тебя не заметит.

   - Ари!

   - Что? Мне одной это исчезновение подозрительным кажется? А еще… не знаю, как у вас, но у меня эта тварь чернокнижная лицо украла.

   Тут Мудрослава не очень поняла.

   - Когда я… в общем, она стала мной…

   - А я встретила тебя, - поддержала Брунгильда, глядя на котика презадумчиво. – Но я поняла, что это не ты…

   - Повезло. Хотя… какая разница, если мы здесь. Главное, что ни в чем нельзя быть уверенным.

   Зверь потоптался, повернулся кругом и, коротко рыкнув, исчез в проломе.

   - Знаете, - Ариция прикрыла глаза. – А ведь я его продолжаю чувствовать… хотя я всегда их чувствовала. Своих созданий, но как-то сейчас четче, что ли?

   - Думаешь, найдет? – Брунгильда произнесла это с сомнением.

   А Яр подскочил и поинтересовался:

   - А еще одного сделать можешь?

   - Зачем?

   - Не знаю… дракона нет, так пусть хоть котик будет!

   Мудрослава ткнула в бок кулаком.

   Предатель!

   Она тут… а этот на ладхемку глядит! И ладно бы… вот старшая, если приглядеться, вполне себе приличная девица. Скромная. Тихая. Даром, что некромант-смертоглядец. А он на эту… с котиком. Того и гляди глазки строить начнет.

   Государь называется.

   Никакого понимания.

   - Что? – удивился Яр, бок потирая. – Тут же ж это… небезопасно. Сама говоришь. А с котиком таким как-то даже спокойнее.

   - А ведь и вправду, - Брунгильда перекинула секиру на второе плечо.

   - Я попробую, - Ариция, кажется, несколько смутилась. И потому поспешно добавила. – Но я не уверена, кто вылезет… это же всегда так! Зовешь одного, а вылазит… не пойми что.

   И ведь как в воду глядела.

   Когда земля заколыхалась, пошла складками, что старая жесткая ткань, Мудрослава еще подумать успела, что идея-то была не самою разумной. И не только она. Но вот из трещины, что обрушила остатки стены, выглянула узкая костистая морда.

   Дракон.

   Мать его, дракон…

   Правда, судя по скелету, маленький. Но почему-то это не успокаивало.

   Глава 12 В которой происходит встреча, но не сказать, чтобы судьбоносная

   «Если размышлять отвлеченно, то нельзя со всею определенностью заявить, будто бы некромантия – суть искусство богопротивное. Ведь нигде-то в свитках Светлого Пути, коии Храм полагает определяющими истину, нет ни слова о запрете некромантии. Более того, отдельные моменты могут быть истолкованы весьма двояко. И возникает закономерный вопрос. Не потому ли оригиналы свитков и объявлены святыней неприкосновенной, владеть которой имеет право лишь Храм, а остальным приходится довольствоваться списками, причем сделанными монахами Храма в виде том, который Храм одобряет. Более того, сравнение более древних списков, ныне признанных ложными, с современными выявляет совершенно удивительные вещи: многие моменты исправлены, а некоторые вовсе исчезли и из свитков, и из памяти людской…»

   «Взгляд на историю религии и некоторые размышления о сути силы» магистра Визериуса, объявленного отступником и по этой причине вынужденного переехать из Баххары в Ладхем.

   Что сказать… я вышла во двор. Потом со двора на дорогу, благо, никто не пытался остановить. Замок усиленно притворялся обыкновенным сооружением. Легионеры молча следовали по пятам. А люди и вовсе исчезли.

   Пускай.

   Я запахнула шаль, пытаясь унять непонятную дрожь. Я ведь… я ведь правильное решение приняла, оставшись. Разумное.

   Поступать нужно разумно.

   А я… ни плавать не умею, ни драться. И получается, что буду тем самым грузом, который задержит всех. Если не хуже.

   Но почему на душе кошки разыгрались.

   Скребут и скребут.

   Скребут…

   Ночь была светла и тиха, должно быть, чтобы кошкам драть душу в клочья удобнее было. Кособокая луна висела над горами. Свет её ложился на дорогу, и потому коня я увидела издали.

   Шел он неспешно. Так показалось. Потом-то я поняла, что эта неспешность – не более, чем иллюзия. Ну и что. И стояла.

   Ждала.

   А когда конь остановился, со спины его скатилось… скатился… в общем, не знаю, какого оно полу, но лохматое, грязное и злое.

   - Ты? – спросило меня это существо, рукавом нос вытирая. Рукав был драный, нос – сопливый.

   - Я, - сказала я. – А ты изменилась.

   - Я… я… - оно хлопнуло ресницами и разревелось. Громко так. С подвываниями даже.

   Ну вот и дальше-то что?

   Утешать? Обнимать? Не хочется. Да и не умею я.

   - Сопли подбери, - сказала я строго. – И рассказывай.

   Она и рассказала.

   Или он?

   Сбивчиво. Путано. Порой размахивая руками, но тут же спохватываясь. А за спиной этого… этой… в общем, темною горой возвышался конь. И в голове моей дурноватой мелькнула мысль, что как же Ричард на подвиг пошел да без коня.

   Без коня подвиги совершать никак неможно.

   - И что делать-то будем? – сказала я вслух, испытывая огромное желание – взять и переложить все проблемы на чьи-нибудь плечи. Чтоб, желательно, помогучее.

   И понадежнее.

   Но за спиной только Легионеры, спящий замок и люди, которым некуда идти.

   А я где-то посередине всего этого бедлама с неспокойной душой и полным непониманием ситуации.

   - Не знаю, - шмыгнула носом принцесса степей, более похожая на мелкого оборванца. А ведь главное, что у меня и сомнений нет, что это Теттенике.

   И не в зеркале дело.

   Просто… я вижу.

   Ощущаю?

   Не пойму, как назвать. Но это точно она.

   - Там старик был, - она опять нос вытерла.

   - Сопли?

   - Да… где-то простыл. И… и я свое тело хочу! Я… вот доберусь до этой твари и… - она кулачки стиснула, а черные глаза нехорошо блеснули. – Старик сказал, что раньше дорога была. Короткая. Тайная.

   Такая, о которой знает старик в городе, но не знает Ричард? Будь тут дорога, он бы не стал рисковать и идти морем. И каковы шансы её найти?

   То-то и оно.

   - Ясно… - я подумала, что опять же, самое разумное – забрать эту… этого… в общем, оборванца в Замок. Отмыть. Накормить. И отговорить от подвига. – Идем, тебе одеться надо.

   - И тебе, - сказала Теттенике, снова шмыгая носом.

   Потом выругалась.

   И еще раз.

   - Что? Иногда с людьми бывает, - проворчала она. – Но в юбке неудобно верхом.

   - Я не собираюсь никуда ехать! И… и вообще! Мы их просто не догоним. Да к тому же… ты и я… и вот они еще, - я ткнула в легионеров, что не собирались вмешиваться и вообще притворялись, будто их тут нет. – Этого же мало. Там ведь всякое встречается…

   Вспомнилась книга, которую мне случилось полистать.

   А еще слово, Ричарду данное.

   Он ведь…

   Зеркало.

   Зеркало, которое способно показать многое. Демон по ту его сторону. Стоит ли верить демону?

   - Идем, - решительно сказала я. – Только с лошадью чего делать?

   В лошадях я понимаю лишь, что они огромные, живые и нуждаются в уходе.

   - На конюшню отведу. И растереть надо. А еще накормить. Он, бедный, совсем застоялся…

   - Ты, - я обернулась и решительно ткнула пальцем в ближайшего Легионера. – Слышал?

   Зеркало.

   Зеркало никуда не исчезло. А ведь с него сталось бы. Но нет. Висит. Или стоит? Главное, что есть оно, темное, наглое, отражающее меня и…

   - Это я, - Теттенике коснулась щеки. Здесь, рядом со мной, стоял смуглокожий оборванец. А в зеркале отражалась прекрасная дева.

   От этакого несоответствия я слегка нервничала. Особенно в свете того, что я в зеркале вообще не отражалась, а это, помнится, не самая хорошая примета.

   - Ты…

   - Оно… волшебное?

   - Еще какое, - мрачно сказала я. И потребовала. – Покажи тайную дорогу.

   Зеркало просьбу проигнорировало.

   Так… спокойно. Это все нервы и… и я ведь хочу увидеть Ричарда. На самом деле. И понять, что с ним все в порядке, что…

   Чернота расползлась столь стремительно, будто с той стороны кто-то сдернул полог.

   - Это…

   Город.

   Белые строения, дымкою подернуты. Статуя… странная какая-то. Дома кажутся игрушечными, но это потому что статуя огромная. Она наполовину затоплена, и из воды выступают лишь плечи и голова. Причем не понять, мужчина это или женщина.

   - Они… они там? – шепотом спросила Теттенике и за руку меня схватила.

   - Там…

   На корабле.

   Он вовсе выглядел крошечным. Этакая скорлупка, которая покачивалась на волнах. Паруса опущены. Но вот один раскрылся, чтобы повиснуть грязною тряпкой. Ветра нет. Корабль бессилен без ветра. А люди… людей не разглядеть, но они есть там. Как и чудовище с серебряной чешуей.

   Длиннотелое.

   Сперва я решила, что это змея, просто очень и очень большая. Кольца её тела появлялись из воды то тут, то там, вращаясь и вновь уходя в черноту.

   - Что это за… - Теттенике стиснула мою руку, но боли я не ощутила. А потом вдруг лицо степнячки дрогнуло, и черты на нем изменились, будто сквозь один облик другой проглянул, настоящий. И в этом уже облике я её почти узнала.

   - Надо… дорога… там… идти… иначе умрут. Все умрут. Она не знает. Не понимает. Она спешит исполнить договор, но ошибается! Она все сделает не так! И мы… мы умрем!

   Слышала. В страшных муках.

   А тварь, подняв из воды длинную узкую харю, раззявила пасть.

   И главное, даже здесь я услышала протяжный крик. Мерзкий крик. Крик, заставивший Теттенике содрогнуться. Она вдруг закатила глаза и осела на пол.

   Вот ведь.

   И что мне делать?

   Я обернулась к зеркалу, а то, словно издеваясь, погасло.

   - Ну ты и дрянь! – не удержалась я.

   А она лишь рассмеялась.

   Та, что скрывалась по другую сторону.

   Ничего. Хорошо смеется тот, кто…

   - А теперь послушай меня, - внутри клокотала ярость. Это была очень холодная ярость, которая сделала мои мысли ясными. А планы – безумными. – Ты, конечно, древнее создание. И сильное. Но это ничего не значит. Сколько ты там сидишь? Много. Сотни лет. Тысячи. За это время мир изменился. Империи не стало. О ней забыли, как забыли и о тебе.

   Я никогда не умела говорить вот так. Спокойно. С показным равнодушием.

   Учусь?

   Зеркало молчало.

   - Не знаю, зачем, но тебе нужна я. Иначе ты не начала бы игру. Что ж, я готова. Пусть это будет глупостью, но… я приду. И она вон тоже. Две дуры.

   Темнота.

   - Только, чтобы мы успели вовремя, нужно постараться. Тебе. Ты ведь управляешь этим зеркалом, так? Стало быть, посмотри, есть эта самая зачарованная дорога, о которой девочка говорила.

   Я выдохнула.

   А зеркало… зеркало осталось неподвижным.

   - В противном случае мы просто останемся в Замке. Может, конечно, ты и сумеешь обойтись без нас. Может… освободишься. Уничтожишь мир. И нас заодно. Что тебе нас жалеть.

   Нечего.

   Я бы не пожалела.

   Зеркало вздохнуло.

   - Но тебе ведь не этого хочется, так?

   - Злая ты, - она появилась из темноты. И не одна. Младенец на её руках сидел тихо. И было в нем что-то донельзя неправильное. Я не сразу поняла, что именно.

   Пропорции тела.

   Слишком маленькая голова. Слишком длинные руки и ноги. Слишком худые и… и сам он похож на взрослого. На маленького взрослого.

   - Мой сын. Ему надо. Отсюда. Мы долго ждали. Долго-долго. И он прятался. Но он умрет. Тут. А там… - она махнула рукой. – Там ему будет хорошо. Нам будет хорошо.

   - Ясно.

   Я ничего не поняла и поскребла рог.

   - То есть… ты хочешь уйти из этого мира. Верно?

   Демоница кивнула.

   - И если я помогу…

   Ребенок смотрел на меня синими-синими глазами. Ясными такими. И… и видел. Куда больше видел, чем хотелось бы. А потом он улыбнулся, и моя душа не то, что в пятки ушла. Она в подвалы замка провалилась. Сердце окаменело.

   Демоны видят силу?

   Я видела.

   И… и этот младенец был не просто силен.

   Младший бог.

   - Хорошо, - я сглотнула, хотя рот пересох, и высохший, драл горло. – Я… постараюсь… помочь. Но и ты тоже. Что ты можешь?

   - Мало, - демоница не задумалась с ответом. – Смотрю. Смотрю. Мало. Дорогу не знаю. Раньше… давно…

   Она задумалась ненадолго.

   - То место, где ты, оно было другим. И раньше. Он приводил. Показывал. Старый замок.

   Это я и без неё знала.

   - Что еще он говорил?

   - Сюда приходили не просто так. Здесь… гробница. Древняя.

   Кажется, я начинаю догадываться, какая именно.

   - И первый Император. У него еще корона была. Такая. Страшненькая, - демоница похлопала себя ладонью по макушке. А я подумала, что вот она сильна, но рогов у неё нет. И как это понимать? Может, они вовсе не обязательны? И если так, то избавиться от них… надо попробовать.

   Правда, как?

   - И еще меч. Он показывал… говорил, что тот, кто возьмет этот меч, он станет настоящим Императором. Но у него не вышло. Да и как могло, если меч каменный? – она сказала это с немалой убежденностью. А я спорить не стала. Каменный, так каменный.

   Зато теперь понятно.

   Гробница сперва была тайной, а потом нужда в тайне отпала, зато появилась необходимость в символе. Вот её и рассекретили, а заодно уж и антураж соответствующий создали. Статуи. Ворота золотые.

   - По обычаю Император проводил там три ночи. Перед тем, как венец примерить. Настоящий, - уточнила демоница. А ребенок сунул палец в рот. И… и пусть страшненький до ужаса, в том смысле, что всякий раз, как на него смотрю, сердце останавливается, но ведь все равно ребенок.

   А они с ним вот так.

   - Новый Император приносил дары. И добавлял летописи.

   На дверях.

   Ну… в моем мире тоже некоторые летописи добавляли, причем большею частью бестолковейшие. А тут целый император. И сомневаюсь, что самолично.

   - Сам должен был, - уточнила демоница, словно подслушав мои мысли. – На золоте. Силой. Есть такой способ, когда сила находит материальное воплощение. И еще карту правил. Говорил, что раньше каждые десять лет надо было. Чтобы память потомкам. И летопись величия. Да…

   Летопись, чтоб их…

   - Я сама не видела. Нельзя. И он тоже. Потом. Признался. Что у ворот был. И в зале славы – тоже. А потом… потом его кровь не пустила. Там не любят тех, у кого кровь. Демонов. Но если тайный путь где-то и начинался, то там.

   Логично.

   Наверное. Или нет?

   Демоница чуть поерзала.

   - Он любил её.

   - Кто и кого?

   А то я совсем запутаюсь.

   - Ричард. Первый Император. Это… отец, правда, не верил. Сказал, что это глупости, но ведь рассказывали.

   Ничего не понимаю, но слушаю. Как-то… вдруг и пригодится. Заодно уж время подумать будет.

   - Он был великим. Он создал Империю. И женился.

   Равноценные события.

   - Но он не любил жену. Только убивать почему-то не стал. Наверное, родственники её бы обиделись. Я так думаю. Сивеллы тоже обиделись, когда я вырвала сердце их наглой девке. Но она сама виновата! – поспешила заверить демоница.

   А я кивнула.

   На всякий случай. Виновата, так виновата. В чужие разборки лезть – себе дороже. Особенно, если отношения выясняют две демоницы.

   - Вот. И от жены у него были дети. Старший стал вторым Императором.

   Пока версии сходятся.

   - Только у Императора. Первого. У него была еще одна женщина. Не знаю, почему он на ней не женился.

   - Потому что уже был женат? – предположила я, покосившись на степнячку, которая так и лежала, не подавая признаков жизни.

   - И что? – искренне удивилась демоница. – Кому это мешало?

   Действительно.

   - Наверное, тоже побоялся. У отца были три жены, но он привязался к одной рабыне, так её отравили. Отец очень сильно ругался.

   Да уж. Сложные жизненные обстоятельства.

   - Это старшая, - выдала демоница. – Мама бы не стала. У мамы свой любовник имелся. Зачем ей?

   Еще более сложные, оказывается, чем я предполагала.

   - Так вот. Он там умер. У тебя.

   - У меня еще никто не умер, - огрызнулась я и на всякий случай степнячку потрогала. А то мало ли. Но та вроде дышала. Притворяется? Спит? Или и вправду что-то…

   - Ты поняла, - демоница обиженно отставила губу. Правда, обижалась она недолго. Кажется, одиночество и вправду изрядно ей надоело. – Он поставил для нее неприступный замок. И поселил. И ездил к ней. Часто. Однажды поехал и умер.

   Печалька.

   Но молчу. Молчание – оно золото.

   - За ним явились. Сыновья. Хотели увезти. Похоронить в другом месте. Достойном. Чтобы все могли увидеть и восхититься.

   Ну да, есть и у нас подобные привычки.

   - Но оказалось, что они не могут. Что… тело не выносится!

   А это стало неприятным сюрпризом, я полагаю.

   - Тогда они и устроили здесь погребальницу, - демоница поскребла себя за ухом. А уши у нее были полупрозрачные и слегка вытянутые.

   - А та женщина, что с нею стало? – тихо спросила я.

   И почему это важно?

   История ведь… не просто древняя. Она к нынешним делам отношения не имеет. Почти.

   - Не знаю. Может, убили. Может, в жертву принесли. Какая теперь разница?

   Никакой.

   Зато… дорога.

   Есть одна дорога, на которую не способны ступить ни живые, ни мертвые, если они не принадлежат роду Архаг. Она ли это? Или нет? Та дорога ведет в пещеру с покойниками. И… и не логично.

   - Отец говорил, что никакой женщины не было. Но тогда для кого построили замок? И почему Ричард сюда ездил? И… и похоронили его тоже здесь. Поэтому всем остальным тоже пришлось сюда ездить. А это долго. Неудобно. Да! А еще он ездил так, что никто не знал, как!

   - То есть, тайная дорога все-таки может быть?

   Такая, о которой не сохранилось данных, но лишь сказки, легенды, щедро приправленные выдумкой. Вот только выдумка порой недалека от правды.

   Думай, Жора.

   Думай.

   - Ты… поищи, хорошо? – попросила демоница. – А то и вправду тяжело здесь.

   - Извини.

   Мне почему-то было стыдно.

   Она кивнула.

   - Я… я никого не хочу убивать, - добавила демоница, обнимая ребенка. Тот не шевелился, и если бы не эхо силы, до меня долетавшее, я бы вовсе приняла его за игрушку. – Но он – это другое… он тоже устал. И ждал, ждал… и верните нас! Верните нас домой!

   От внезапного её вопля стекла зазвенели.

   А замок содрогнулся. Вдруг взметнулась пыль, закружила серым облаком и… и исчезла.

   Твою же ж…

   Глава 13 О том, что животные любят ласку

   «И запела тогда лесная дева. Голос её предивный весенними ручьями разлился по лесу. И на песнь её откликнулись птицы. Вышли к деве звери, поклонились. А последним выступил могучий бык черной масти с рогами огромными, меж которыми дом поставить можно. Коснулась она быка ладонью, и пал тот, где стоял. А дева тогда обратилась к охотнику так: «Добыл твой старший брат лося огромного. Добыл твой средний брат медведя могучего. Но вот тебе бык, равного которому не осталось в лесах королевских. Возьми его голову и отнеси своему отцу. Тогда-то и он, и прочие, восхитятся удалью твоей. Ты же в награду проси лишь право привести в дом жену по своему выбору». Поклонился деве молодец. Да так и сделал».

   Сказ о деве лесной и королевском сыне.

   Когда зубастая пасть зависла над палубой, Ричард подумал, что древние картографы не так уж и заблуждались, рисуя тварей морских. А ему-то казалось выдумкой. Ну не могли создания сии быть больше корабля.

   Оказывается, могли.

   - Интересно, сразу сожрет или как? – брат Янош разглядывал змея с философской обреченностью. – А шкура у него крепкая.

   - Еще какая, - подтвердил Лассар с немалою охотой. – Некогда её по-всякому пробить пытались. И баллисты ставили, и жидким огнем кидались. И маги даже…

   Змей, правда, отчего-то не спешил обрушиваться на корабль. Он выполз из воды, и теперь голова его покачивалась на тонкой шее, плавно переходившей в уже не совсем чтобы тонкое тело.

   Ноздри раздувались.

   И складывались.

   И раздувались. А корабль полз к берегу. Медленно. Ветра нет… весла бы, но «Магда» - не весельное судно. От шлюпки уже и щепок не осталось.

   И…

   - Что они любят? – поинтересовался Ричард.

   А змей тоненько засвистел. И в том свисте примерещился вопрос.

   - Они часом не разумны?

   - Не особо, хотя, конечно, умнее многих… попробуй поговорить.

   С тварью, которой Ричард на один зуб? И о чем говорить? О погоде? Тиха сегодня ночь, самое оно для охоты… так. Успокоиться надо.

   - Красивый, - сказал Ричард громко первое, что в голову пришло. И змей радостно свистнул, повернувшись другим боком. – Ты здесь давно?

   Рядом с первой головой показалась вторая.

   Потоньше. Поуже. И вообще было в ней что-то донельзя женское. И чешуя розовым отсвечивала. Или просто показалось?

   - Я здесь никогда не был. Предки мои родом отсюда…

   Голова наклонилась.

   И опустилась. Опускалась она медленно. Очень, очень медленно. И Ричард застыл под взглядом ярко-желтых, словно из янтаря выточенных, глаз.

   - Возможно, когда-то подобные тебе им и служили, - слова давались с трудом. А люди отступили. Куда-то взяли и… и может, пока Ричард отвлекает тварей, они попытаются спастись? Должны быть еще лодки. Или вплавь… нет, плавать здесь – так себе идея.

   Помимо змеев может водиться что-то.

   Тварь приоткрыла пасть и выдохнула. Зеленое облако полетело к кораблю, накрыло его. И кто-то закашлялся от зловония. Ричард задержал дыхание, надеясь, что облако это не ядовито.

   Просто…

   Где ему зубы чистить-то? Змею?

   А корабль качнулся. И рядом с бортом из воды поднялся влажный бок чудовища. Серебряная чешуя переливалась в лунном свете. А кольцо росло, росло…

   - Вот же ж…

   - Угомонись, - буркнул Лассар. – Пока они просто интересуются.

   Морда наклонилась.

   Ближе.

   И еще ближе.

   И Ричард решился, выпустив на ладони тьму. Мягкий пуховой клок её заставил змея радостно заскрежетать.

   - Тихо ты, - сказал Ричард, уже почти успокаиваясь.

   Ему бы не помешал повелитель разума… или кто-то, кто разбирается в животных. Ричард заставил тьму подняться. Еще немного выше. И больше. Он скатывал из нее шар, черный, как нынешнее небо. А змей смотрел, радостно посвистывая.

   А когда шар сорвался с ладони, змей вытянул длинный тонкий язык и слизал его.

   Зажмурился.

   Из ноздрей его вырвалось облачко тумана, а Ричард все-таки прокашлялся. От дыхания водного чудовища драло глотку.

   А змей качнулся.

   И ушел под воду, но слева с требовательным свистом появилась еще голова.

   - Ты их того… подкорми пока, что ли? А то ветра нету и вообще… хрен его знает, сумеем ли подойти.

   Дэр Гроббе смотрел на змеев.

   И на берег.

   И на Ричарда. Впрочем, все смотрели на Ричарда. Кажется, даже Легионеры.

   Второй змей, проглотив сплетенный из тьмы шар, тоже исчез под водой. А вот третий нырнул, чтобы показаться с другой стороны.

   - Молодой, любопытный… - проворчал Лассар, когда змеиная морда, которая была покрупнее конской, показалась над кораблем.

   Теперь было отчетливо видно, что круглые глаза твари слабо светились, как и чешуя, от которой на досках оставался тонкий перламутровый след. Заскрипел и опасно накренился корабль.

   - Тише ты, - сказал Ричард и, решившись, хлопнул по морде ладонью. – Потопишь сейчас.

   Змей свистнул и приподнялся.

   А чешуя у него сухая. И горячая, как не бывает у рыб. Крупная. Каждая чешуйка – с ладонь Ричарда, и не гладкая вовсе, а шероховатая.

   С узором.

   И дыхание тоже горячее.

   И сам он… нет, Ричард далек от того, чтобы понять мысли змея, если они вообще имелись. Но вот сейчас он четко понимал, что зверь не опасен.

   Что он и вправду молод.

   Любопытен.

   Что здесь, в закрытой бухте, ничего-то не происходит, а потому большую часть времени змеи спят, там, внизу, зарывшись в теплый мягкий ил. Иногда их сон тревожат, что люди, что твари.

   Но змеи давно научились справляться и с тем, и с другим.

   Стражи.

   Вот, пожалуй, именно, что стражи. Созданные для этого в незапамятные времена, змеи и ныне помнили о том, что должны делать.

   Охранять.

   Не пускать.

   Никого. Никого из тех, кто не знает, как обозначить себя. А Ричард, выходит, знает… или просто повезло.

   - Послушай, - почему-то не отпускало такое же ясное ощущение, что змей превосходно понимает человеческую речь. Или не совсем речь? Тьма тоже умеет говорить. И если так, то это шанс, которым стоит воспользоваться. – Во-первых, нам надо туда.

   Ричард указал на берег, который был близок и недоступен, потому что змеи змеями, а вода водой. Вплавь он все-таки не рискнет.

   Змей свистнул, и на свист его отозвались. Из моря поднялись еще две головы. Старший… старший смотрел на Ричарда. А Ричард теперь смотрел на него.

   Тепло.

   Давно.

   Он пытается рассказать, этот змей. И Мудрослава точно поняла бы все, таков её дар, а потому жаль, что Мудрославы здесь нет. Сам Ричард тоже пытается… слушать?

   Город.

   Корабли. Картинки ясные. И сменяют друг друга. Город другой. Змеи тоже видят разницу. И тот, что поднялся из вод, тогда был очень-очень молод. Его только выпустили в бухту, чтобы он здесь набрался сил, перед тем как отправится в открытое море.

   Он помнил.

   И город. И море, которое имело совсем другой вкус, чем там, где змей рос. И корабли.

   И погонщика, что приходил, садился на старую лестницу. Он приносил бараньи туши, потроха и тьму. Тьма была иной, не такой, как у Ричарда, но змею нравилась. Погонщик иногда разговаривал. Он знал, что Змей должен понимать речь.

   Речь понимал.

   Людей нет.

   Но потом однажды что-то случилось.

   Тьма.

   Она пришла из города, она спустилась по каменным лестницам в море, и отравила их. И само море поднялось. Была буря. Такая сильная, что море вышло из берегов и взобралось по старой каменной лестнице, чтобы затопить улицы. А вниз спустилась тьма. Она была злой, как и создания, что её несли.

   Картинки менялись быстро.

   Странными они были. Очень. Змеи все же видят иначе, нежели люди.

   - Хороший, - сказал Ричард, постаравшись говорить мягко. Змей… он тоже понимал.

   Город. Море. Корабли.

   Чудовища.

   Огонь, который разливался по бушующим волнам. И это было противоестественно, а потому страшно. Змей спрятался. Он давно нашел пещеру, там, под городом, в которую и забился.

   И сидел.

   Долго.

   Даже голод не заставил его выйти. Сперва. Потом уже, когда тьма пропитала и воды, а голод сделался невыносим, змей все же покинул убежище.

   Города не стало.

   Но память… память была.

   И теперь Змей был рад, что дождался. Чего? Кого? Человека, который умеет ловить тьму. Раньше её было много. А теперь море почти очистилось.

   Плохо.

   Для змея.

   Тьма нужна.

   - Я понимаю, - Ричард протянул руку, и её осторожно коснулись. Эта голова была огромна. Пусть бы корабль и не поместился в пасти змея, но… удара могучего тела хватило бы, чтобы расколоть его.

   Теплый.

   И гладкий.

   - Они голодали, - сказал Ричард для других. – Они так привыкли к тьме, что в море им плохо. Вот и держатся поближе к городу… но сейчас… ты поможешь? Добраться до берега? И корабль…

   Наверное, не самая здравая идея, но других нет.

   Змей свистнул.

   И приоткрыл рот. А Ричард создал еще один клубок. Тьма… тьма чувствует, что нужна. Странная она все-таки.

   - Поможешь?

   Змей покачнулся.

   Да.

   Он сделает.

   Он все сделает, только бы снова не оставаться в одиночестве. Долгие сны. Долгие дни. Много долгих снов и долгих дней. Он так больше не хочет.

   - Спасибо. И еще… где-то здесь должен быть еще корабль.

   Ричард попытался представить ладью островитян, надеясь, что змей поймет хоть что-то.

   - Если они еще живы, их тоже надо принести сюда. Мои люди. Мои, - он повторил это вслух и приложил ладонь к груди.

   Змей медленно погрузился в воду. И остальные.

   Несколько мгновений ничего не происходило. А потом корабль вдруг задрожал, и медленно плавно начал подниматься.

   - Что за… - дэр Гроббе обеими руками вцепился в борта. – Держитесь, мать вашу! Сейчас прокатит!

   «Веселая Магда» многое повидала на своем пути. Она ходила по мертвым водам, куда честные корабли, если и заглядывали, то лишь волей случая. И пробиралась по затянутому зеленой морскою травой пути. Она доходила до Огненной земли, воздух над которой кипел от жара, и до далеких, мало кому известных Северных островов.

   Она спасалась бегством.

   Играла в прятки в зыбком предрассветном тумане, что часто поднимался на рифовых отмелях. И сама уже искала хитрых крутобоких купцов, что надеялись на спасение.

   Она… стреляла.

   Горела.

   Дважды садилась на мель. Но еще никогда за долгую для корабля жизнь свою не поднималась по-над морской гладью на спине сказочного чудовища.

   - Кому сказать, не поверят, - пробормотал дэр Гроббе, глядя вниз. Внизу было черно и странно. С боков «Магды» летела вода, и капли разлетались с глухим чавкающим звуком. А где-то далеко блестела змеиная чешуя.

   Если тварь повернется…

   Если тварь…

   Ричард сглотнул. Нельзя выказывать страх. Или сомнения. Змеи, похоже, обладают ярко выраженными эмпатическими способностями, что хорошо. Без них было бы сложно что-то приказать.

   Услышать.

   И…

   И все равно жутко.

   Мимо проплыла белоснежная статуя. Бородатый человек в короне вытянул руку, указывая куда-то в сторону моря.

   Внезапно воздух задрожал. Лицо обдало холодом. И бухта, еще недавно открытая, словно отодвинулась. Корабль же, слегка покачиваясь, надежно опутанный кольцами чудовищного тела, прополз меж двух белесых колонн.

   - Призрачные ворота… - дэр Гроббе выдохнул. То ли с восхищением, то ли с суеверным ужасом. – Вот, стало быть, какие они…

   Никакие.

   Огромные, само собой.

   - Что за… - Светозарный дернулся. – Будто шкуру живьем содрали.

   - Это тебе лишь кажется, - отмахнулся Лассар. – Поверь, если бы содрали, ощущения были бы иными.

   - А ты откуда…

   - Да вот, пришлось… из чего, думаешь, доспех делается?

   Все замолчали, обдумывая каждый свое. И лишь Командор усмехнулся.

   - Призрачные ворота… некогда их называли Великими. Империя умела защищать свои земли. И города. Особенно этот… они возникли после Великого Нашествия. Слышали?

   - Нет, - честно ответил Ричард. И Ксандр покачал головой. Остальные и вовсе промолчали.

   - Ну да… в мое время это было то ли еще историей, то ли уже легендой. На юге появилась еще одна держава. Несколько кочевых племен объединились, к слову, не без помощи Империи.

   - Зачем?

   - Кочевые племена постоянно совершали набеги. Грабили, жгли, пакостили по-всякому. Приходилось воевать в ответ, а что с них взять-то? Из них и рабы-то выходили дрянными. Вот кто-то умный и решил, что если одно племя подомнет остальных, то станет всем не до наших границ. И вообще проще договориться с одним правителем, чем с сотней мелких вождей, каждый из которых мнит себя великим.

   В этом имелась своя логика.

   А бухта… она оказалась огромной. И еще точно такой, как и была. Те же статуи. Те же обломки зданий. Дома, ушедшие под воду, только там, вдалеке.

   - Сперва так и было. Потом Ишхан разросся, набрал силу. И решил попытать счастья. Людей там было много, вот и подумали, что этого хватит. Они пришли с моря. И высадились. И даже сумели пробиться ко дворцу, что очень разгневало тогдашнего Императора. В те времена еще жила память о Ричарде, и с демонами, если дело и имели, то весьма осторожно. Но тогда-то и произошел перелом. Я так думаю. Император вызвал демона, а тот уничтожил степняков. И Великое нашествие захлебнулось, а Ишхан перестал существовать. Да… но тогда встал вопрос, как защитить город. И Совет Магов предложил создать преграду. Призрачные ворота. Это по сути иллюзия, но весьма умелая. Добавим, что помимо всего прочего, чем ближе корабль подходит к воротам, тем больший страх испытывают люди. Считалось, что этого довольно.

   - А как…

   - Корабли останавливались по ту сторону и ждали лодку с проводником, а уж тот помогал кораблю преодолеть преграду. Или не помогал. Известны случаи, когда проводника пытались принудить пытками… в общем, змеи жили тут всегда.

   Серебристые кольца распадались, бережно опуская корабль на водяную гладь. Змей остался один, самый крупный, самый старый.

   Вздох его вновь заставил закашляться. И Ричард зажал нос. Вот интересно, как раньше, во времена Империи, решали эту проблему? Хотя… нет, не интересно.

   Совершенно.

   Корабль все-таки тряхнуло. Но разваливаться он не спешил.

   - Назад, - сипло произнес брат Янош. – Пойдем по суше.

   - Там горы, - заметил Ксандр.

   - Да насрать… лучше уж горы, чем вот это вот все…

   Показалось, что остальные с ним согласились. И не только братья. Легионер, молча стоявший за спиной брата Яноша, и тот кивнул.

   Ну да…

   В горах оно как-то привычнее, что ли.

   Глава 14 Где принцессы занимаются раскопками, а заодно изучают особенности некромантии

   «Также настоятельно рекомендую избегать женщин, как чересчур глупых, так и чересчур умных. И если от глупости понятен вред, то многие удивляются и спрашивают: как же так, чем же плоха разумная жена? Ничем, кроме того, что станет она полагать себя во всем равной мужу, а, быть может, даже стоящей над ним».

   Трактат «О мужской и женской сути», писанный премудрым Лараком на склоне лет его, основанный на личном опыте и многих беседах со столь же премудрыми мужами.

   Дракон вылезал медленней. Ариция чувствовала его. И не только его. Все вокруг было пропитано силой, той, которую дома приходилось собирать по крупицам. А тут…

   Другое.

   Но смотрят. На нее. И на кости. Главное, что без страху. Не хватало, чтобы кто-то заорал или там чувств лишился. Сестрица дорогая поднялась вон даже. Мудрослава морщится, а рыжая её родственница даже подпрыгивает от нетерпения.

   Кости…

   Кости сохранились хорошо. А ведь от состояния их многое зависит. Как ни странно, свежие трупы поднимать сложнее всего. А вот кости… с костями – дело иное. И надо всего-то…

   - Ты уверена? – Летиция глядела хмуро.

   Не нравится, что в кои-то веки все на Ари смотрят? Сестрица ведь привыкла быть самой-самой… самой красивой. Самой очаровательной.

   Ариция помотала головой, пытаясь избавиться от злых мыслей.

   Она ведь не виновата!

   Просто… просто так все сложилось.

   Меж тем зверь отряхнулся от земли, чтобы в следующий момент застыть. Да, вот так… а ведь анатомию Ариция читала. Тайком. Когда все книги вывезли из покоев сестры, то… кое-что удалось припрятать. А потом и вовсе вынести из той комнаты, в которой их оставили.

   Но знания были абстрактны.

   Да и не особо нужны. Какой во дворце толк от знания анатомии? Там куда важнее правильно прочитать присланный букет или мушку в нужное место поставить. Тоже, если подумать, искусство.

   Мертвая земля сама складывалась. В дракона? Определенно, дракона. Только мелкого какого-то.

   - Ужас до чего красота! - хлопнула в ладоши Яра. – Какой он…

   - Я думала, что они покрупнее, - Брунгильда не выпускала из рук секиры. – Или этот просто недоросток?

   - Я его чувствую, - Мудрослава застыла, прижав ладони к вискам. Тоже… а ведь брату приглядывают невесту. Он, конечно, моложе будет, но кого и когда это смущало?

   - И чего?

   - Ничего. Он и вправду молодой. И раздраженный. Не понимает… так, спокойно. Ариция!

   Зверь потянулся к Мудрославе лапой и, зацепив когтями за подол, подвинул ближе. Пыльная, еще не до конца сформированная голова, уткнулась в живот. А зверь издал низкий рокочущий звук.

   - Он просто мурлычет! – возвестила Яра. – Почеши его за ушком!

   - Я тебя сейчас почешу, - сдавленно просипела Мудрослава. – Так почешу… у него нет ушей! Он вообще рептилия!

   Но зверя погладила. Осторожно так.

   - Он не понимает, что мертвый… он думает, что спал. Он был тут. Охранял дом. Он и тот другой, как понимаю. Теплый. Тот другой был теплым.

   - Теплокровным, - подсказала Ариция, хотя её-то как раз и не слушали.

   Мудрослава прикрыла глаза. Стало немного обидно. Выходит, что она, Ариция, способна поднять из земли вековые кости, вдохнуть в них жизнь, но все равно она… да, чувствует зверя. И того первого тоже. Но вот не настолько хорошо, чтобы взять и рассказать, что у него там в голове творится.

   - А потом что-то случилось плохое. Запахло кровью. И… да, тут был демон.

   - Тут везде были демоны, - Летиция поднялась. – Мне так кажется…

   Зверь повернул к ней тяжелую голову. Сейчас он выглядел, пожалуй, необычно, но не страшно. Вот то ли дело тот кот из дворцового парка, который наполовину разложился… нет, кости Ариции определенно нравились больше.

   - Ладно, - Брунгильда к зверю приближаться не стала, да и поглядывала на него с сомнением, явно не слишком доверяя. – Так куда пойдем-то?

   Интересный вопрос.

   И ответа нет.

   - Надо найти дом поцелее, - предложила Яра, почесывая дракона по длинной шее. Тот жмурился и урчал, как-то по-кошачьи. Хотя, кто его знает, как драконам урчать положено. – И побольше. Побогаче.

   - Грабить будем?

   - Да нет… выше шансы, что там что-то уцелеет. Тут всем бы одежду сменить. Да и оружием каким-никаким обзавестись надо.

   И это было разумно.

   - Богатые дома ближе к центру будут, - заметила сестрица. – А там демон.

   - А в бедных искать нечего, - Яра оглянулась. – Но можно с этого начать, тем более – смеркается.

   Небо и вправду посерело.

   И звезды на нем пробивались, то тут, то там. Тоже какие-то мелкие, мутные, словно смотришь на них сквозь старое стекло.

   - Теттенике…

   - Он нашел след, - заметила Мудрослава, снова глаза прикрыл. И опять кольнула обида. Когда только успела?! А главное, виросска поспешила пояснить. – Я чувствую его эхом… и далеким, хотя он и не сказать, что далеко. Но если сосредоточиться, то можно выделить. Вот.

   И ладонь возложила на морду. Не боится, что дракон эта руку отхватит? Нет, не боится. И не отхватит. Он почему-то воспринимал Мудрославу… да как и Арицию.

   Своими?

   Нет, своими были все. Тогда… главными? Старшими?

   Не понятно.

   - А дракон твой где? Тот, который живой? – спохватилась Брунгильда. И Ариция мысленно присоединилась к вопросу. Занималась бы своим драконом, что ли? А то лезет к чужим.

   - Не знаю, - Мудрослава нахмурилась. – Нет, пока не выходит, чтобы одновременно… она где-то рядом, но ускользает. А если пробовать захватить, то этих теряю. Странно, конечно. Но если в городе, то… то рано или поздно зацеплю.

   Главное, чтоб не слишком поздно.

   - А вот степнячка сама ушла. Там нет других следов.

   - Может, заморочили? – Ариция потрогала языком зубы. От воды во рту остался тухловатый привкус. – Там… почудилось что?

   - Может.

   - Так мы идем? – подпрыгнула рыжая. – А то же ж вечереет!

   И пошли.

   Сперва зверь, который больше не воспринимался мертвым, хотя и полностью живым его нельзя было назвать. Он и вправду оказался не слишком большим. Длинным, да. И пусть горбил спину, с которой поднимались ободранные костяки крыльев, но узкий хвост волочился по земле, оставляя след. Дракон споро переставлял когтистые лапы, покачивалась голова на длинной шее. И прорехи в земляной шкуре гляделись настоящими ранами.

   Силы все же не хватало.

   Немного.

   За драконом пристроилась Мудрослава. И шла она, опираясь на зверя. Следом сестрица её.

    Летиция.

   Сама Ари.

   И Брунгильда.

   - Злишься, - сказала сестрица и за руку взяла. Вот ведь нежности. К чему? И захотелось руку забрать, а саму сестрицу оттолкнуть. Напомнить ей все… все обиды.

   Несправедливости.

   И…

   - Злюсь, - призналась Ариция, хотя и с трудом. – Что-то здесь… не так?

   - Не так, - Летиция прикрыла глаза ненадолго. – Здесь все пропитано смертью. Болью. Как будто… понимаешь, когда я заглядывала… в общем, души уходили, а тела оставались. И память они хранили. Но тело живет недолго, а память с ним. Здесь же такое чувство, что они просто-напросто не ушли.

   - Кто?

   - Мертвые. Все они, - Летиция обвела рукой двор, который, надо признать, был немаленьким. В нем и пруду место нашлось, и сухим кустарникам, что его огородили. Ломкой траве.

   Деревьям.

   Дорожкам. Серые. И трава тоже. И сами деревья. И… и злость накатывает, чтобы отступить.

   - Это все они. Злятся. Умерли, а все равно злятся, - Летиция выдохнула. – Не поддавайся.

   Если она права… а она права?

   Разве может быть она права?

   Она же бестолковая. Глупая, что пробка. Над ней даже фрейлины смеялись, конечно, втихую, но Ариция точно знает. И обсуждали. Впрочем, они всех обсуждают. Жизнь во дворце довольно скучна.

   Не о том она думает.

   - А… они? – Ариция поглядела на вироссок. Те о чем-то тихо переговаривались.

   Если все начнут злиться, то… то ничего хорошего не выйдет.

   - Я думаю, что мы ощущаем острее. Из-за дара. Все-таки некромантия связана со смертью.

   - Ты думать начала.

   - Мне тоже хочется высказаться, - Летиция выдержала взгляд. – Не поддавайся. В доме я попробую… поговорить. С мертвыми. Я, конечно, не имела дела с душами, но… вдруг да выйдет?

   Она вздохнула.

   - Иначе мы не выживем.

   - Мы вообще не выживем, - огрызнулась Ариция.

   Надо дышать.

   Вдох. И выдох. И шепоток. Едва слышный, на самой грани. А может, и не шепот даже. Может, это ветер шелестит, перебирает иссохшие листья, которые за тысячи лет так и не нашли в себе сил расстаться с деревом.

   Или все-таки…

   …дай, дай, дай… уже не шепот, а почти плач. Детский? Женский? Не важно. И мужчины плачут. Ариция знает. Голоса. Их так много, они мешают друг другу. И хотят одного – быть услышанными.

   Вернуться.

   У нее ведь получилось! С животными. А люди чем хуже?

   Ничем.

   Она ведь может поднять и человека. Дать, если не жизнь, то хотя бы подобие её.

   Надо отвлечься. Дышать. Ртом. Или носом. Или и тем, и другим, смывая еще горячим воздухом мерзкое послевкусие.

   - Помнишь леди Фионель? – зачем-то спросила Летиция.

   - Нет.

   - Такую вот… такую, - она подняла руки над бюстом. – Она еще светлые парики любила. С кораблями.

   - Да.

   Не слушать тяжело. И главное, они теперь знают, на что Ари способна. И не отстанут.

   А леди Фионель она помнила. Громогласную. Какую-то совершенно нелепую в пышных своих нарядах. И корабли на волосах. Каждый день – новый. Поговаривали, что она все состояние мужа на эти корабли спустила. Врали?

   Правда, тогда это было не интересно.

   Теперь тем более.

   Леди Фионель ненадолго задержалась у трона. Отец, увлекшийся было, остыл, хотя леди всячески пыталась вернуть его расположение. Но потом ей намекнули, что её усилия тщетны.

   - Говорят, её муж отравил.

   - Да?

   - Нет. На самом деле она сама. Я видела. То есть, не то, но… она сделала это в своих покоях. И я попросила… позволили.

   Вот почему Летиция снова мямлит?

   Раздражение нахлынуло. И схлынуло. Надо дышать. Глубоко. Спокойно. И не слушать.

   Дом выглядел… странно. Открытая терраса с колоннами и обвалившейся крышей. Темная черепица расползлась, и сквозь прорехи в ней проглядывало что-то белое, уродливое.

   Стены светлые, но в пятнах, будто плесенью побиты.

   Окна… пустые. Стекло в одном осыпалось, в другом – трещинами пошло, будто паутиной затянуто.

   - Она любила отца. На самом деле любила. И когда он ответил на её любовь, она решила, что так будет всегда. А потом он отвернулся. И она поняла, что жить больше не за чем. У нее в покоях я чувствовала тоску. Глухую такую. И потом я долго думала. Когда еще могла… вот, думала, думала и не могла понять. Как же так? Она ведь молода и красива. И муж у нее не самый худший. И… и дети тоже были. А она взяла и умерла. Понимаешь?

   - Нет, - совершенно искренне ответила Ариция.

   - Ты тоже готова умереть.

   - Я?

   - Ты же сказала, что мы умрем.

   - Скорее всего, - Ариция покачала головой. Все-таки то, что сделали с Летти, даром не прошло. Может, память и вернулась, но и романтическая труха никуда не исчезла. – Но это – объективная реальность. Посмотри!

   Ариция указала на дом.

   И двор.

   - Вокруг древние развалины, в которых прячутся не менее древние твари. У нас ни оружия, ни еды, ни даже одежды нормальной. Скоро ночь и нас, скорее всего, сожрут. А если не сожрут, то мы умрем от голода. Или отравимся, пытаясь голод этот преодолеть. А коль чудом не отравимся, то до нас доберется тварь, что скрывается где-то там.

   Она махнула рукой в сторону улиц.

   Сестра вздохнула.

   - Мне кажется, - сказала она задумчиво. – Тебе нужно поработать над позитивным восприятием мира.

   Глава 15 В которой прошлое оживает, пусть и не без посторонней помощи

   «Юности присущ романтизм и некоторая возвышенность чувств, людям старшим кажущаяся смешною. Они-то, пожившие и повидавшие жизнь, понимают, что в оной нет места подобной возвышенности, однако же юность не желает верить тому. Сие и есть основа величайшего конфликта, что пролегает меж прошлым и будущим»

   «Размышления о высоком магистра Вациуса, записанные с его слов и дозволения»

   В доме пахло пылью.

   И нежилым помещением. Такое случается, когда о домах забывают, и все-таки Летиция остановилась. Ненадолго.

   - Нам не обязательно соваться туда всем, - Ариция, выглядевшая еще более мрачной, чем минуту назад, поглядела на сестру. – Это и вправду может быть небезопасно.

   - Разделяться тоже, - возразила Мудрослава.

   - А если ловушка? И попадем все? Кто вытаскивать будет?

   Брунгильда кивнула.

   - Дракон? – предположила Яра. – Что?

   - Ничего, - Мудрослава поглядела на всех. – Хорошо. Здесь мы хотя бы услышим, если что-то не так… кто пойдет?

   - Я! И дракон, - рыжая повисла на мертвом творении Ариции. А Летиция ощутила острый укол… зависти? Пожалуй.

   Странно это, завидовать младшей сестре.

   Она ведь всегда была… такой невзрачненькой. Неудачненькой.

   И матушка так говорила. Точнее не она, а её давняя подруга и статс-дама, но матушка не возражала, стало быть, и сама так считала. Да.

   Некрасивая.

   И одеваться не умела. Лицо пудрила, да, но как-то так, что от этого становилось лишь хуже. У нее не было ни вкуса, ни чувства стиля.

   - Останусь, - Брунгильда опустилась на обломок колонны. – И ты. Двоих хватит.

   - Но… - Мудрослава явно хотела возразить, однако передумала. И вправду, к чему споры? У Ариции ведь зверь имеется.

   …имеется, имеется…

   Некромантка.

   Проклятый дар. Но благодаря ему Летиция ощущала себя особенной. И раньше, и теперь вот. А получается, что не такая уж она и особенная, что… что сестра может больше. Кому нужны потерянные души? Или вот знать, как человек умер? То ли дело поднять из земли некогда мертвую тварь и вдохнуть в нее жизнь?

   Летиция так не сможет.

   А что она умеет стихи составлять, кому это здесь надо?

   …никому, никому…

   Эхо.

   - Только кричите, если что! – Мудрослава тоже опустилась на камень. – Боги, я так устала… домой хочу.

   - Кто не хочет, - Брунгильда и глаза прикрыла. – Ночью караулить надо.

   - Кого?

   - Чего. Чтоб не сожрали. По очереди.

   Смысла в том было немного. Допустим, увидит Летиция что-то этакое? И дальше? На помощь звать? Или тряпками в нежить кидаться? Но она промолчала, а никто не стал спрашивать. И… и вовсе впервые, пожалуй, на Летицию не обращали внимания. Нет, они не специально, они устали, как устала сама Летиция. Но ведь раньше… стоило ей показаться, и Летицию тотчас окружали.

   Кавалеры.

   И дамы.

   Первые – желая рассказать о том, сколь она прекрасна. Вторые – завидуя, но тоже пытаясь погреться в лучах её славы. А была ли слава? И обратил бы кто на Летицию внимание, не родись она дочерью короля?

   Смех.

   Над ухом. Словно колокольчики. И тянет обернуться, но нельзя. Это… знакомое ощущение.

   - Здесь что-то произошло, - она слышит свой голос со стороны. И видит тоже. Не себя, нет. Сад. Кусты. Тонкие гибкие ветви и золотые листья. Плющ? С белыми листьями. Красиво, будто снегом дом укрыло. И алыми мазками выделяются цветы.

   Пахнет.

   Летом. Солнцем.

   Девушка в длинном платье сидит у пруда. Он вовсе не черный. Вода прозрачна, и видна мозаика на дне. Синие волны. Красные рыбки. И желтые тоже. Живые рыбы плавают, лениво шевеля плавниками. И поднимаются к поверхности тонкие стебли водяных лилий.

   Красиво.

   И девушка красива. Точеная, хрупкая… платье не скрывает этой хрупкости. Да она вовсе голой кажется. Смотреть стыдно. Но Летиция смотрит.

   Выбора у нее нет.

   - Ты пришел! – девушка отрывает взгляд от водяной глади и поворачивается навстречу юноше, который тоже прекрасен, столь прекрасен, что это просто-таки невозможно.

   Он же смеется и подхватывает её на руки.

   - Ждала?

   - Конечно.

   - Я говорил с отцом. И он не против, - глаза юноши сияют. И Летиции больно. Она знает, что эти двое скоро умрут. – Завтра он придет к твоему.

   - И он тоже будет не против.

   Девушка захлопала в ладоши, и тонкие браслеты на её запястьях зазвенели.

   - Как я рада…

   Нехорошо подсматривать за чужими поцелуями. Летиция отвернулась бы, если бы могла. Но она не может, и просто сглатывает вязкую слюну.

   - Ты идешь на праздник? На площади обещали…

   Это похоже на цветок. Огромный цветок огня, что поднимается где-то далеко, но Летиция чувствует жар его. А эти двое… они даже испугаться не успели.

   Они умерли быстро.

   Повезло.

   Но… почему не ушли?

   - Эй, - что-то полилось на лицо. – Ты как?

   Как, как… мокро, гадко и домой хочется. Но Летиция только вяло руку выставила, пытаясь как-то спрятаться от воды.

   - Живая, - сказала Брунгильда. – Видение.

   - Да.

   - Кто-то умер?

   - Все умерли, - Летиция кое-как поднялась и потрогала волосы. Мокрые. И грязные. Если она так и дальше будет проваливаться в видения, то этак и вовсе голову расшибет. А это нехорошо. Голову ей было жаль.

   - Это я заметила, - Брунгильда глядела с сомнением. – А хотят-то они чего?

   - Хотят?

   Мертвые не то, чтобы вовсе не имели желаний. Скорее уж их желания были просты. В основном им нужна была справедливость.

   А тут?

   Какая может быть справедливость?

   Это убийцу можно к суду привлечь. А демона?

   То-то и оно.

   - Ты ртом дыши, и глубоко.

   Летиция хотела было огрызнуться, что сама знает, что ей делать. А потом… потом просто кивнула. Нельзя поддаваться злости.

   И с ответом нашлась.

   - Не знаю.

   - У нас на Островах в духов верят, - Брунгильда села рядом. И вовсе не потому, что места не хватало. Как раз-то места было с достатком. Опасалась, что Летиция сама того… опять в обморок? Со стороны, должно быть, это на обморок и похоже. – Однако старики говорят, что ежели душа тут задерживается, стало быть, что-то ей надо. Скажем, закопал кто клад и помер, не успевши детям рассказать. Или вот убили кого, а убийцу не нашли. Или мать, которая в родах отошла, частенько задерживается, чтоб за детьми приглядеть. Потому никто не рискнет сироту обидеть. На земле духи не сильно-то на что способные, а вот на море всякое случается.

   Эта мысль была не то, чтобы нова, но…

   А и вправду, почему Летиция это все видит? Раньше она не больно задумывалась. Дар такой и все. Но… почему?

   - Попробуй позвать их, - предложила Брунгильда.

   - Сейчас?

   - Можно и потом, но все одно делать нечего.

   И все повернулись к дому.

   - Эй, - крикнула Мудрослава, которая явно нервничала. – Вы там как?

   - Как, как, как… - отозвалось эхо с другой стороны.

   - Мально… - голос донесся из дома.

   - Нормально, - перевела Брунгильда. – Сейчас посидим и подымемся. А ты подумай, добре?

   Летиция и подумала.

   Потом опять подумала. И еще раз. Но ничего-то в голову не приходило. Звать? Как звать? Раньше она никого не спрашивала, если напрямую. И трупы имелись. Прикоснись к трупу, вот тебе и связь. А тут что делать?

   Сосредоточиться.

   Еще когда наставник говорил, что сосредоточенность на деле – залог успеха.

   И все-таки жаль, если Летиция погибнет, так с ним и не повидавшись. Но эту мысль она тоже решительно отодвинула в сторону. Итак… девушка. Летиция запомнила её хорошо. И теперь представила. Узкое лицо. Тонкие черты. Нос с небольшою горбинкой. Пухлые губы. Красками в Империи или не пользовались, или девушка была для того слишком юна.

   - Не пользовались, - прошелестело над самым ухом. И Летиции пришлось собрать всю силу воли, чтобы не вскрикнуть. – Слышишь?

   - Слышу.

   - Ты с кем… - Мудрослава, заговоривши было, смолкла. Или сама сообразила, или Брунгильда, прижавшая к губам палец, подсказала.

   Пускай.

   - Как тебя зовут?

   - Эония. Эония из рода Нахияр.

   Красивое имя.

   - Спасибо.

   Выходит, её слышат, даже когда Летиция вслух не говорит.

   - Да. Ты очень сильна. Когда-то отец гордился моей силой, а я могла различать лишь тени духов… а ты видишь.

   Не совсем. Не видит. Скорее уж ощущает. Хотя… если осторожно, вбок.

   - Ты умерла, - сказала Летиция. – Давно. Мне жаль.

   - Мне тоже. Я собиралась замуж.

   - Я видела.

   - И он умер. Но не ушел. Он остался со мной, - тихий вздох. – Только…

   Она его не видит. Плохо. И Летиция старательно представила юношу. Так… так будет правильно. Может, не совсем по канону романов, где герои жили долго и счастливо, но хоть что-то она да может сделать.

   - Спасибо, - это уже сказала вторая тень.

   Тень.

   И две тени. Теперь Летиция их видела отчетливо. И не только она. Рука Брунгильды стиснула рукоять секиры.

   - Скажи ей, что мы не желаем зла, - девушка протянула руку, но так и не сумела коснуться юноши. – Мы… мы просто здесь. Заперты. Ты нас отпустишь?

   - Я не знаю, как.

   - Это все знают! – в голосе юноши послышалось раздражение.

   - Не я, - Летиция покосилась на Мудрославу, которая внимательно следила за происходящим.

   - Тебя не учили? – Эония постепенно обретала краски, хотя фигура её еще оставалась размытой.

   - Нет.

   - Почему?

   - Империи давно нет, - вступила в беседу Мудрослава. – И многое забыто. А кое-что считается незаконным. В том числе некромантия.

   - Умение беседовать с духами – не некромантия, - возразила Эония.

   - Ты это жрецам скажи, - Летиция сцепила пальцы. – А лучше объясни, что нужно сделать? И почему вы вообще здесь.

   - Она не пускает, - сказали духи, указав куда-то в город. – Она держит… всех держит. Она выпила жизни, но душа – творение богов. И она не может взять то, что благословлено ими. Однако и отпустить не желает. И мы все тут! Все!

   Крик их отозвался в ушах.

   - Тихо, - Брунгильда приподняла секиру. Вряд ли она поможет от творений нематериальных, но на душе стало как-то спокойнее.

   - Простите, - Эония прижала прозрачные руки к груди и поклонилась. – Отпусти…

   - Отпущу. Если скажешь, как, - Летиция сдержала вздох. – И если у меня получится.

   - Получится! У вас получится! Ты видишь нас, а она… - призрачный палец коснулся Брунгильды. – Открывает пути! И любой открыть может!

   - Даже из города?

   - Для нас – да. Для тех, кто жив… сил надо. Много. Столько нет, - дух юноши развел руками. – И чтобы вы не могли обвинить нас в неблагодарности. Мы слышали ваши беседы.

   - Слышали, слышали… - донесся шепот.

   - И понимаем, что вам нужно.

   - В доме моего отца есть одежда.

   Которая наверняка за тысячи лет превратилась в прах.

   - Нет, - Эония улыбнулась и протянула руку, и та замерла в волоске от другой раскрытой руки. – Мой отец был великим мастером…

   И наверное, это что-то да значило.

   У Летиции голова заболела. А еще в животе заурчало, так вот… по-простонародному. Почему-то представились не нежные профитроли с кремом, но кусок черного хлеба и шмат буженины, брошенный сверху. Её как-то угощали подобным… сооружением.

   Еще к нему были соленые огурцы.

   Тогда она пробовала с опаской, исключительно чтобы не обидеть пожилого, но такого печального капитана городской стражи. А теперь вот…

   - С едой сложнее, - дух чуть склонил голову. – Конечно, если заклятья не развеялись…

   - А они не должны развеяться! – перебила Эония. – Мой отец был гением!

   - Ничто не длится вечно, тем более заклятья. Если не подпитывать…

   - Дети, прекратите спорить, вы утомляете нашу гостью. Прошу простить, благословенная, - третий дух соткался из вечернего тумана.

   Мужчина.

   И… и мужчина. Обыкновенный. Правда, в какой-то хламиде, вроде ночной рубашки, у папеньки похожие имелись. А вокруг хламиды обернули длинное полотенце. Но Летиция смутно подозревала, что дело просто в моде.

   Мода – штука такая. Нужно будет – не только полотенце вокруг себя навернешь.

   - Доброго дня, - вежливо поздоровалась она.

   - Доброго, - присоединилась Мудрослава, да и Брунгильда кивнула.

   А мужчина изобразил поклон, но тоже странный. Одну руку он прижал к груди, а другую отставил в сторону.

   - Алоний Марциус Капитул Третий, - сказал он. – И прошу вас, господа, пройти в дом.

   В дом, в котором исчезла Ярослава, а с нею и Ариция?

   Это как-то…

   Летиция поглядела на дом. Серый. Каменный. Правда теперь, в сумерках, он кажется будто бы больше. А вот двор – темнее.

   - Здесь небезопасно, - Алоний Марциус Капитул Третий разогнулся и руку поднял. – Клянусь посмертием, что не умышляю против божественной крови…

   - А вот поговорить нам надо бы… - задумчиво протянула Мудрослава и прищурилась этак, аккурат, что матушкина любимая левретка перед тем, как вонзить клычки в чью-то слишком самоуверенную руку.

   Глава 16 О том, что иногда женщины делают глупости, но они не специально

   «И воскликнула тогда ведьма: «Да будет слово мое крепко! Пусть станут свидетелями ему и лес темный, и река глубокая, и гора железная, что в самое небо вершиной упирается». Поверил ей Вольга-королевич, а зря. Ибо не прошло и года, как обмелела река, сгинул лес, а гору, которая вершиной небо подпирала, сожрала ржа»

   Сказ о ведьмином слове и Вольга-королевиче

   Мы ели.

   Сидели на полу, жевали что-то и пялились друг на друга. Говорить…

   - Ты точно ничего не видишь?

   Теттенике покачала головой.

   - Из-за тела?

   - Не знаю, - она сидела на пятках в позе, которую я точно не рискну повторить, уж больно сложною, а еще неудобною та кажется. – Я думала, что да. Мне так казалось. Но… матушка, она когда-то говорила, что любой дар – это свойство души. Душа ведь осталась.

   Правда, сказала она это как-то неуверенно.

   Тоже вот непонятно.

   Почему она?

   И почему это тело? Мальчишка… обычный мальчишка. Тощий. И возраста непонятного из-за этой вот неестественной худобы. Взгляд голодный. Аппетит… имеется, пусть даже принцесса изо всех сил пытается держаться подобающе роду и высокому происхождению. Но этому вот на происхождение плевать.

   И…

   И дальше что?

   Опять к зеркальцу обратиться? Нет, не вариант.

   - Ладно… причины – дело третье. Нам бы понять, ты не видишь будущее, потому, что дар ушел вместе с телом, что плохо, потому что в этом случае видеть будущее будет ведьма.

   Как-то корявенько получилось, но как уж есть.

   - Или же дар не ушел, но…

   - Но?

   - Просто видеть нечего.

   - Как?

   - Скажем… скажем, будущее стало глобально неопределенным, - я призадумалась, правда, не сказать, чтобы надолго. Во-первых, в теории вероятности я понимаю чуть больше, чем ничего. Во-вторых… как проверить? – И если так, то… это, наверное даже хорошо?

   Мальчишка прищурился.

   - Смотри, раньше все умирали. А теперь вот просто будущего нет.

   Прозвучало, правда, не слишком оптимистичненько.

   - Вообще-то можно попробовать и проверить, - я поерзала, потому что мысль, пришедшая в голову, была на диво логичной. – Смотри… давай ты попробуешь заглянуть не туда, где далеко, а вот… вот, скажем, в то, что произойдет в ближайшее время. Со мной.

   - Ты демоница!

   - Это, между прочим, нетолерантно.

   - Чего? – удивились и мальчишка, и принцесса. Я же рукой махнула и приказала:

   - Пробуй. Настройся.

   Она закрыла глаза и наморщилась, старательно так, явно настроенная прозреть немедля.

   - Ты… ты булочку уронишь! – воскликнула Теттенике с непонятною радостью. – И еще хвост загорится!

   Я поглядела на булочку.

   На хвост.

   Не буду я ронять. Я… я её съем. И в доказательство, я вцепилась в булочку зубами. Правда, внутри оказалось почему-то не варенье, а что-то до того едкое, что я подавилась.

   Закашлялась.

   И выронила треклятую булочку. Горечь же расползлась по языку. От нее онемели губы. И язык. И… и хвост сам собой вспыхнул. Не только хвост. Развернулись огненные крылья, и… и огонь пополз по рукам, по коже…

   - Этого я уже не видела, - задумчиво произнесла дочь степей.

   Или все-таки сын.

   Я замычала.

   А она подала воду.

   - На вот… - и подняв надкушенную булочку, понюхала её. – Ведьмина трава.

   Вода заливалась внутрь, но горечь не отступала. И онемение. И… и куда охрана смотрит! Тут меня едва не потравили, а они там за дверью бдят.

   - Гадость неимоверная. Если лошадь хоть стебелек съест, то все… случалось, что в дурной год, когда луна высокая, табуны целые травились.

   Я не лошадь. Но соглашусь, гадость.

   Прислушавшись к себе, я поняла, что, возможно, хорошо, что я не лошадь. Падать и погибать в страшных мучениях не собираюсь. Вот в животе как-то подозрительно урчало.

   - У нас, если найдут, что коня нарочно ею потравили, то отравителя свяжут и в степи оставят, - на меня глядели… с сочувствием. – Ты не помрешь?

   - Н-не знаю, - просипела я.

   Немота проходила.

   А ведь… кто? Я поднялась. Ноги подгибались, да и пошатывало слегка. Я выглянула в коридор и поманила ближайшего Легионера.

   И остатки булки ему сунула.

   - Ведьмина, - горло еще драло, как при хорошей ангине. – Т-трава… кто?

   Тот булку взял. Поднес к шлему и явно разозлился. Тоже странность. Что я вижу? Доспех? А точно знаю, что разозлился.

   Он прижал раскрытую ладонь к груди, а потом указал на комнату.

   - Мне там сидеть?

   Кивок.

   - Ты… выяснишь?

   Еще один кивок.

   Я вздохнула. Есть перехотелось. И до того не сказать, чтобы вовсе все плохо было. Нет. Кусок в горло очень даже неплохо лез. Раньше. До того, как эта гадость попалась. Но вот совесть все-таки мучила.

   Слегка.

   - Хорошо… мы тогда…

   Я не нашлась, что еще сказать, и вернулась в комнату. А ведь погано. В собственном доме, считай, покоя нет.

   - А если человек съест? – спросила я. – Эту траву?

   Теттенике задумалась.

   - Ну… вроде ничего. Может, животом помается. Или вот еще голова болеть будет.

   Стало быть, человека травить ею бессмысленно. Для людей есть много других, куда более подходящих трав.

   - А вот против нежити её вешают, - добила Теттенике и прищурилась.

   Я села на пол.

   Вздохнула.

   А что тут… вздыхай или нет, но искать дорогу надо.

   Теттенике подняла руку, словно упреждая вопрос. И я послушно промолчала. Потом взяла пирожок… и тоже задумалась. Ладно. Идти надо. Демоница тут высказалась однозначно, да и вся моя суть требует действия. Ричард, конечно, не обрадуется.

   Ко всему слово я нарушу.

   Но… лучше так, чем тут сидеть. Еще дотравят ненароком.

   Если идти, то… то стоит переодеться. И сумки собрать. Еду там. Воду. Что еще в поход берут? Если на неизведанные земли, нечистью кишащие, то оружие надо хоть какое-нибудь.

   Какое?

   На стенах в Замке много чего висит. Только я пользоваться не очень умею.

   - Мы её нашли! – Теттенике подпрыгнула. – Я видела!

   - Ага, - только и выдавила я. – Где?

   - Не знаю. Этого видно не было. Мы… мы перед камнем стояли каким-то. А потом… потом…

   Потом – суп с котом. Хотя имеется у меня одна мыслишка.

   - Потом ехали… - выдавила Теттенике, покраснев. – Вдвоем на одном коне.

   Так, стоп. Конь туда не пройдет. Ну, в подземелья.

   Я вспомнила узкую лестницу, что ввинчивалась в скалу, и кивнула. Точно не пройдет. Если еще лестницу преодолеет – что я, собственно говоря, о конских способностях знаю? – то там, дальше, застрянет. А застрявшую лошадь выковыривать из каменной трубы – так себе занятие.

   Значит…

   Значит не та дорога?

   А какая?

   - Что ты еще видела?

   - Мало. Ночь ведь. Просто… дорога. И мы ехали. Там за спиной скалы были.

   Спокойно, Жора. Дышим глубже.

   - За спиной слева или справа?

   Теттенике задумалась.

   - А Замок? Замок ты видела? И с какого ракурса?

   И… и быть может, хоть так получится получить направление. Приблизительное. Если дорога есть, то… то это же дорога, а не махонькая кладовка, которую можно взять и потерять в огромном замке.

   - Видела… тут, - палец ткнулся в стол, рядом с блюдом. – Он был тут, а мы… мы тут…

   И обе уставились на тарелку с булочками.

   Нет, так у нас ничего не выйдет.

   У нас.

   Я поглядела на дверь. А Теттенике кивнула:

   - Зови!

   Легионер выслушал.

   Покачал головой, а потом ушел.

   - Куда он? – тихо спросила Теттенике.

   - А я знаю?

   Отсутствовал он недолго, вернувшись со свитком, который раскатал прямо на столе, потеснив и блюдо, и булочки, и остальное все. На свитке обнаружился план.

   Легионер ткнул в него пальцем, а затем в стену.

   - Это замок? – догадалась я.

   Кивок.

   - Ты понимаешь? – это я уже у Теттенике поинтересовалась.

   - Конечно. Меня учили читать карты, - сказала та, отчего сразу захотелось сделать ей гадость. – Правильно. Надо было с нее начать. Здесь, правда, вряд ли будут обозначены тайные тропы… их никогда не обозначают, потому что тайные.

   Логично, что тут скажешь.

   - Но вот если… - она прикрыла глаза. – Да… замок был виден… виден… вот отсюда.

   Тонкий пальчик уперся в карту, в ту её часть, где были нарисованы треугольники. Горы?

   Дороги на карте не было.

   - Смотри… вряд ли её бы делали слишком кружной, - Теттенике склонилась над картой, почти столкнувшись лбом с легионером. – Дороги строить тяжело.

   Особенно в горах.

   И… ладно, позже были демоны, которым, что горы, что нет, все едино. Особенно если демоны сильномогучие, а не такие, как я. Но когда строили замок, демонов еще не вызывали. Значит… значит, было что-то другое.

   Вот сомневаюсь, что без чуда чудесного можно соорудить дорогу, особенно тайную.

   А где тут чудо…

   Кроме гробницы, в которую конь не спустится.

   Стоп! Конечно! Гробница! Но не та, массовая! А другая!

   - А… а ты, случайно, не знаешь, - спросила я у легионера. – Где этот… глава светлого рыцарства гробницу нашел?

   - Думаешь?! – Теттенике закрыла глаза и кивнула. – Да… там пещера… теперь вижу.

   Видит она.

   Много пользы от этих видений? Нет, я понимаю, что злюсь иррационально, и даже усмиряю раздражение. Почти.

   - Там много пещер… и ворота такие… они не хотят открываться. А потом все, - с сожалением сказала Теттенике.

   - В смысле «все»?

   - Видение закончилось.

   - Тогда ладно, а то мало ли… может это глобально «все». Пещера… ворота… знаешь, где это?

   Легионер кивнул.

   Хорошо.

   - Тогда… погоди, нам собраться надо. В поход. Еду там. Воду. Оружие.

   На меня поглядели, кажется, с умилением. Еще немного и это неживое чудовище по голове погладит. А ведь… а ведь они Ричарду подчиняются.

   И что это значит?

   А то, что меня могут просто-напросто не пустить. Если им указания оставили. Будем надеяться все-таки, что не оставили. Обманывать нехорошо, но я ведь… он ведь без меня погибнет.

   И мир тоже.

   Гибнущий мир – достаточно веский повод, чтобы нарушить слово.

   Я поглядела в черноту, что скрывалась за забралом шлема.

   - Послушай… - мысли выветрились, да и никогда-то не умела я произносить проникновенных речей. – Я понимаю, что здесь остаться безопаснее. И что я обещала. Но… мир погибнет!

   Кажется, Легионера это не впечатлило.

   А может, на мир ему было давно и глубоко наплевать.

   Я вздохнула и поглядела на Теттенике. Ну, её ведь должны были учить не только карты читать. Ораторское мастерство принцессам преподавали. Там, в моем мире. Но она лишь развела руками.

   Я же смотрела.

   И… смотрела.

   Я, может, и не принцесса. И дара у меня нет. Никакого. Кроме рогов, хвоста и огненных крыльев, которые, слава всем местным богам, хотя бы одежду не испепеляют. Но я почти чувствовала его, человека…

   …человека.

   Когда-то у него было имя.

   Давно.

   Так давно, что он бы и забыл, если бы, конечно, имя не забрали. Это часть ритуала. Душу лишают всех привязанностей, оставляя лишь одно – служение.

   Кому?

   Тому, кто стоит на страже мира.

   - Мне жаль, - мне было действительно жаль, потому что я слышала слабое эхо боли. Его смерть не была спокойной. А посмертие стало не лучше смерти. И он привык. Люди ко всему привыкают, даже к такому. Но это не значит, что он забыл все.

   Ветер.

   Горы.

   Дом.

   Дом поставили на склоне, в стороне от деревни, слишком близко к пропасти. И местные промолчали. Местные приглядывались к чужакам, а те, самоуверенные, не умели слушать горы. Им казалось, что они все предусмотрели.

   Есть ведь амулеты, способные укрепить породу.

   И другие, защитные.

   Есть просто руки. Сваи. И опыт.

   И есть горы…

   Почему я это слышу? Потому что он помнит? Тот дом и девушку с волосами цвета темного меда. Помнит её смех, такой веселый. И то, как запрокидывала она голову.

   Венок из белых цветов.

   Закрой глаза и угадай…

   …горы коварны. Не было ни оползня, ни лавины. Незыблема осталась каменная подложка. Но из трещин выползли твари. Однажды. Мелкие. Юркие.

   Злые.

   И дом остался. Может быть, он по сей день стоит, держится старыми сваями за гранит, а может, истлел, рассыпался, пожранный мхом да лишайником. Тогда местные обходили его стороной. Несчастливый. В том доме пахло кровью. Тогда. И отец говорил, что случается, что людям в местах подобных надобно держаться вместе. А чужаки не поняли.

   Не сумели.

   Вот и вышло.

   Отец был зол, когда он решил уйти. В Замок. В Замке принимали людей охотно, особенно тех, кто соглашался служить и после смерти. Платили. Золота хватило бы, чтобы не только новый дом поставить, хотя и старый, дедом сложенный, был хорош. Но были сестры.

   И братья.

   И пшеница, которую выдавали в замке. Живой настоящий хлеб.

   Учеба.

   Служба.

   Ничего сложного, такого, о чем шептались там, в деревне. Обыкновенная. Разве что требовали, но так и понятно… походы. Другие земли, мертвые, полные диких тварей. Сперва они пугали и вызывали в душе ярость, а после… после привык.

   Как-то.

   Приспособился. И смерть стал воспринимать иначе. А потому, когда пришел его час, то просто шагнул за порог. Без сожалений. Без сомнений. Шагнул и вернулся, отдав имя, оставив себе редкие клочки памяти, которые до того дремали.

   Теперь вот проснулись с чего-то.

   - Прости, - мне было страшно отвести взгляд. – Прости…

   Я не виновата. Ни в его жизни, ни в смерти, ни… ни в чем. Но теперь, кажется, я понимаю, почему они молчат. О подобном не рассказать словами.

   Легионер склонил голову набок.

   - Послушай, ты ведь хочешь, чтобы все это прекратилось? – я сцепила руки, как делала всегда, когда нервничала. – Чтобы… и люди перестали умирать. Такие, как она. И как ты… другие. Их ведь много гибло? Раньше, в те времена, когда ты был живым? Сейчас уже меньше. Благодаря тебе и твоим…

   Братьям?

   Пожалуй. В какой-то мере.

   Кивок, осторожный такой. Недоверчивый. Или я вновь придумываю то, чего нет?

   - Тьма еще жива. И… и вот-вот вырвется. Если мы не придем, она вырвется. Она тоже устала. Понимаешь? Хотя и я не очень. Но просто… чтобы мир жил, весь мир жил, мы должны пойти туда.

   Вздох.

   - А ты нам поможешь.

   И пусть скажут, что я не оставила выбора. Можно подумать, у меня он имелся.

   Глава 17 Где герои ступают на проклятые земли

   «И на пути к возвышению, совершил он превеликое множество подвигов, восславивших его имя. А паче всех иных – поверг демона, что вселился в царя Ассизского, завладевши разумом его и волей. И тогда-то, когда рухнул царь, и все-то, кто был пред ним, воочию узрели, как тьма исходит из тела его. Поняли люди, кто был истинным источником бед мира. И возрадовались они освобождению от зла, и пав на колени, в один голос молили, дабы благословенный Ариян принял и трон, и царство. Так и случилось. Взошел он на престол, взявши в жены прекрасноокую Нишияр, дочь царя, и правил девять десятков лет с великой мудростью».

   «История царства Ассизского, изложенная для детей и юношей в назидание и воспитание».

   Берег.

   Влажный блеск чешуи. И огромная голова морского змея, который не желает уходить. Он выбрался, пусть даже телу этому огромному тяжело на берегу. Но змей приоткрыл пасть и дышал. Дыхание его зловонное окутывало берег, мешаясь с обыкновенной вонью, которой пропитаны, казалось бы, все порты мира. Артан дышал ртом, но помогало слабо.

   И место это…

   Теперь он чувствовал тьму. Именно такую, о которой предупреждали святые книги. Внимательную. Осторожную. Готовую проникнуть внутрь, завладеть и разумом, и душой.

   Артан сжал рукоять меча.

   И огляделся. В очередной раз.

   Берег.

   Условный берег. Когда-то море, выбравшись из берегов, заполонило и пристань, и улицы, и теперь из темной глади выступали развалины. Кое-где виднелись статуи, заросшие плесенью, уродливые в своем одиночестве.

   Море принесло запахи.

   И вылизало камни мостовой. Оно не решилось заглянуть слишком уж далеко, и потому где-то меж высоких стен виднелись улицы, не тронутые водой.

   Надо…

   …шепот в ушах мешал. Будто кто-то звал его.

   Кто?

   Артан знал. И знание пугало, заставляя вновь и вновь читать про себя слова молитвы. Правда, помогали они слабо. Должно быть, веры не хватало.

   - Чего мы ждем? – нервы были натянуты до предела, и это вызывало злость. И вправду, чего ждать? Кого ждать?

   - Островитян, - спокойно ответил Повелитель Тьмы.

   А голос внутри зашептал, что не по праву он носит столь высокий титул. Повелитель? Кем он повелевает? Тьма велика. Тьма слишком сильна, чтобы подчиниться человеку. Так откуда это нелепое именование? И по праву ли оно?

   Род Архаг?

   Род предателей…

   Что?

   Странная мысль.

   Виновны, виновны…

   - Не слушай, - Ричард заглянул в глаза, и Артан с удивлением понял, что голоса стихли. – Она любит играть с живыми. А уж если разумные, так и вовсе.

   - А ты… слышишь?

   Тьма смеется. И снова шепчет, на сей раз иное.

   Островитяне? Зачем их ждать? Да и стоит ли. Корабль скорее всего где-то там, в глубинах морских. Ему не пройти было… или эти твари, полурыбьи, сожрали. Заморочили и сожрали.

   - Слышу, - ответил Ричард, не отрывая взгляда от темной глади. И видит ли он хоть что-то? Или просто на Артана смотреть брезгует?

   Или это не брезгливость, а… зависть? Конечно. Ведь Артан нашел тот склеп. И мертвеца.

   Он хихикнул и сам удивился мерзковатому звуку голоса.

   - Командир, может, тебе того? – брат Янош нахмурился. – Отдохнуть чутка?

   Отдохнуть? Когда он, Артан, стоит в шаге от мечты?

   Какой?

   Путается. Тьму нельзя слушать, но не слушать не выходит. И Артан стискивает зубы. Мечты… он ведь мечтал о подвиге, о таком, чтобы о величии его слагали баллады. И чтобы в храмовых книгах остались записи. А лучше не только в них.

   Чтобы все человечество узнало…

   Голову обожгло болью.

   - Надо же, светится, - заметил кто-то. А кто – Артан не понял. Боль… боль жила внутри. В голове. Будто тонкие спицы пробили эту его несчастную голову. Насквозь. И боль… боли много.

   - Дыши, - приказали ему.

   Артан пытался. Но боль…

   - Ричард, не трогай!

   Кто-то зашипел от боли.

   - Все-таки артефакт… мало ли чего ждать от старинного артефакта. Тут и близко не угадаешь, какие у него свойства.

   Свойства? Боль… боль в голове. И в груди тоже. Сердце комом. Окаменело. И каждый удар дается с трудом. А оно все равно стучит. Стук-стук. Упрямое какое. А боль… боль уже почти терпима. Главное, шепот исчез и мысли дурные.

   По лицу что-то течет.

   Кровь?

   Его кровь? Змей рычит.

   - Назад! – окрик Ричарда заставляет тварь сдвинуться с места. Все-таки она невообразимо огромна. Под тяжестью змеиного тела крошатся старые камни, да и земля стонет, покрываясь сетью мелких трещин. Вот зверюга развернулась, и остатки дома, задетые ею, рассыпаются.

   - Тише… он не причинит зла…

   Повелитель Тьмы положил ладони на голову змея. Какая нелепица… человеку не удержать подобное создание. Человек даже не муха, нечто куда более мелкое, но змей вдруг издает низкий рокочущий звук. И этот звук отзывается в камне. А человек улыбается.

   - Ты тьма. Он свет. Но воевать не обязательно.

   Кому он это говорит?

   - Командир, - брат Янош прижал к лицу Артана платок. – Да не дергайтесь вы так… ваше величество.

   Кто?

   - Что за…

   - Это вы расскажите, что за…

   - Мать, мать, мать, - поддержал брата Яноша попугай и, слетев на могучее плечо того – только когти заскрежетали по доспеху, добавил. – Твою.

   - Маму не трогай, - сказал Артан, чувствуя, что боль почти ушла. Но и стало легче.

   - Вы сперва того… побелели. Потом покраснели. И эта штука засветилась. И вы тоже того… засветились.

   Светозарный.

   Засветился.

   Смешно.

   - И меч. Вона, поглядите.

   Артан послушно поднял клинок, убеждаясь, что его не обманули. Меч и вправду светился. Слабо. И как-то неоднородно, но все-таки.

   - А…

   - А этот хотел корону снять, но полыхнуло… изрядно. И змеюка забеспокоилась.

   Обеспокоенная змеюка медленно сползала в пучину морскую ко всеобщему немалому облегчению. Все же тварь была слишком огромной и зубастой, а потому слегка нервировала.

   Корона…

   Корона сидела плотно. Так плотно, что снять не вышло, будто… будто в голову вросла. Но мысль эта Артана не испугала. Скорее, наоборот, он испытал огромнейшее облегчение.

   Корона его.

   Только его.

   И меч.

   Он мотнул головой и потрогал нос. Кровь идти перестала, а та, что была, упав на камни, оставила на них белесые пятна. Странно.

   Хотя… место такое.

   И кровь тоже.

   - Идут! – заорал кто-то. – Живые, мать их…

   - Мать, мать, мать…

   - Заткнись уже, - брат Янош прикрыл попугая огромной своей лапищей. И тот затих. – Вот и ладно…

   В кольцах змеиного тела корабль островитян казался игрушкой. И сердце обмерло. Живые. И… и сколькие выжили? Не все.

   Вот кольца распались, а корабль упал на воду, качнулся, но устоял. Затрещал барабан, и тонкие спицы весел взлетели над кормой. Красиво. Думалось о красоте и вообще обо всем отстраненно.

   Взлетели кошки, цепляясь за каменные развалины. И матросы дэра Гроббе – а ведь, судя по рожам, пираты закоренелые, из тех, за чьи головы обещаны награды – поспешили на помощь. Не прошло и нескольких минут, как корабль выполз на берег.

   Потрепало его знатно.

   - Живы, чтоб вас всех… - прогудел седовласый северянин, оглядываясь с интересом. – Мать всех островов… да мне в жизни не поверят! Но оно того стоило.

   Пахло от него кровью и железом.

   А по сходням спускались люди. Грязные. Уставшие…

   - Раненых придется оставить здесь, - сказал Ричард. – Хотя бы на время. Змеи… присмотрят.

   - Еще скажи, что позаботятся, - пробурчал виросец, оттирая с лица кровь. Рукавом. Рукав был рваный, лицо – грязное, причем грязь эта отчетливо воняла рыбой.

   И величия в после не осталось.

   - Это вряд ли. Но никто из тварей соваться не рискнет. А если с собой тащить… - Ричард замолчал. Но и без того понятно.

   Скорость.

   Раненые не смогут идти быстро, если вообще смогут идти, не говоря уже о том, чтобы драться. И…

   - Это разумно. Идите. И возвращайтесь, - сказал степняк, чьего имени Артан не знал. Да и вовсе были они похожи друг на друга, разве что старший выделялся и то не лицом, скорее уж яркостью убранства. Этот степняк стоял на одной ноге, другую держа на весу. И сквозь тряпки, которыми та была обмотана, проступали темные пятна крови. – Мы будем ждать.

   И косматый островитянин весьма зверского вида кивнул.

   - Корабли он… займемся…

   - Может, лучше по суше? – робко предложил кто-то. Артан мысленно присоединился к вопросу. А Ричард ответил:

   - Посмотрим. Сперва нужно найти девушек. Тогда и будет видно, что дальше.

   Он поглядел в круглые глаза твари и убежденно повторил:

   - Сюда мы вернемся.

   Артан же подумал, что раздавать подобные обещания – крайне неосмотрительно. А с другой стороны, если сдержать не выйдет, то… то какая разница?

   Город.

   Город раскрывался узкими улицами, зажатыми меж стен. Некогда белые, те со временем не утратили этой вот белизны. Напротив, в темноте казалось, что и от стен исходит свечение.

   - Это припортовые кварталы, - Лассар как-то сам встал во главе, что было разумно. Если кто и помнил город, то это он. – Здесь жили бедняки.

   Надо же.

   И в Империи были бедняки. Хотя… чему удивляться. Разве что каменным домам. В том мире, который Артан помнил, бедняки ютились в хижинах, землянках, а порой и просто в темных переулках, в развалинах и под открытым небом.

   - Дальше пойдет квартал мастеров, тут надо бы осторожнее…

   Тень мелькнула на рассыпающейся стене, заставив Артана покрепче сжать рукоять меча. Странно. Тьму он по-прежнему ощущал, но… не слышал? Именно. Голоса внутри смолкли, а с ними ушли и злость, и раздражение.

   Хорошо.

   - И куда мы направимся? – поинтересовался посол ладхема, который, впрочем, выглядел точно таким же оборванцем, как и прочие.

   - А есть варианты? – даже в темноте было видно, что Лассар усмехается. – Во дворец. Она ждет… и она рада, что здесь появились люди.

   Подумалось, что в нынешних обстоятельствах не стоит так уж доверять командору.

   Тот же, словно почуяв эти мысли, медленно повернулся. Взгляд его был полон первозданной тьмы, но Артан выдержал. И Командор усмехнулся. А потом сказал:

   - Но это все утром. Сейчас соваться туда – сущее безумие. Даже для таких ненормальных, как мы.

   Мелькнувшая где-то среди развалин тень ответила резким свистом. И смолкла, растворившись в темноте. Артан же подумал, что вряд ли эта тварь одна.

   И… ночь.

   Темна.

   Плотна. Готова ко встрече. А вот готовы ли люди?

   В сад мы выбрались вместе.

   Я, Теттенике, которая переоделась в одежду, благо, в замке нашлась и таковая. И Легионеры. Ну… что сказать. К делу ребята подошли серьезно. Помимо одежды для Теттенике, нашлось и для меня платье, случаю подходящее. Та же юбка, но покороче прежних, а главное, сделанная из плотной, жесткой ткани.

   Куртка.

   Плащ.

   Сумка, которую легионер перекинул через плечо. А вот оружия не принесли. Точнее я спросила, меня молча развернули к ближайшей стене, этим самым оружием украшенной. Мол, выбирай, что душе угодно. Я и попыталась. Честно. Но грозные с виду мечи оказались неимоверно тяжелыми, булаву я уронила, чудом, что не на ногу. Копье… попыталась удержать, но оно все равно упало.

   - Извините, - сказала я Легионеру. – А… чего-нибудь поменьше? Попроще?

   Лук.

   Стрелы. Арбалет. Снова мечи. Кинжалы… вот один я и сняла, потому что идти вовсе без оружия было неразумно. Нет, я сполна отдавала себе отчет, что… в общем, не поможет оно мне.

   С ним же еще что-то делать надо.

   Или поискать какой меч-самотык, но… но сомневаюсь, что найдется. Они, если и есть, то там, внизу, в родовой сокровищнице. А без Ричарда туда спускаться я не рискну.

   Вот и обойдусь кинжалом.

   В конце концов, у меня когти есть. И крылья. И рога. Кого не сожру – того забодаю, демон я или нет?

   Настроение, к слову, было на диво приподнятым. Наверное, так чувствует себя ребенок, который со всей определенностью и полным осознанием собирается сделать гадость любимому родителю.

   Я не специально.

   Честно.

   Но замок и тот одобрил. Я чувствую. Жаль, что зеркальце с собой захватить не вышло. Ничего. И так обойдемся.

   В общем. Сад. Темный сад. Ночь на дворе все-таки. Луна вон в небесах бултыхается печальною рыбиной. И звезды тоже высыпали, желая посмотреть на пару самоубийц. С сопровождением.

   Коня мы тоже взяли.

   Коней.

   И вот такой дружной, готовой к подвигу толпой, встали у скалы. Легионер клялся – во всяком случае именно так я интерпретировала громкий стук железной руки о железную грудь – что скала та самая, в которой побывал пресветлый рыцарь. Оснований не верить не было. Но…

   Дальше-то что?

   Кони вздыхали. Легионеры ждали молча, подозреваю, надеясь, что ничего-то у нас не выйдет, а я буравила взглядом камень.

   - Может… сказать что-то надо? – робко предположила Теттенике.

   - Нет. Он про кровь рассказывал.

   - Чью?

   - Свою, - я почесала рог. Знала бы, попросила бы оставить баночку. Так, на всякий случай. Оно, конечно, может и подозрительно, но вот можно было бы что-то да придумать.

   - И что теперь?

   - Будем пробовать, - решительно сказала я. И скалу погладила. – Откройся, пожалуйста. Нам очень надо.

   Скала осталась неподвижной.

   Зато руку кольнуло и… и прокололо. Вот, стало быть, как. Черная капля крови выкатилась и растеклась по камню, впитываясь в него.

   И?

   И ничего. Впиталась, на миг выделив странного вида символы, и исчезла. А где тайный ход? Я ранку лизнула и засопела от обиды.

   - Наверное, - осторожно заметила Теттенике, – твоя кровь не годится.

   Сама вижу.

   - Может, потому что ты демон?

   - Может.

   - Тогда… я попробую?

   - Попробуй.

   А что еще оставалось? Не легионеров же… хотя не уверена, есть ли у них кровь в принципе.

   Теттенике тронула скалу пальчиком и тотчас одернула. Нет, так мы до утра возиться станем.

   - Ты… не бойся, - сказала я. – Это не больно.

   - Я не боли… просто… есть в этой скале что-то такое… такое… не знаю.

   - Страшное?

   - Нет. Другое, - она решительно прижала ладонь к камню. А вот её кровь даже в темноте выглядела красной, да еще яркой, как будто не кровь – сок. И текла по камню, быстро впитываясь. А на нем, один за другим, вспыхивали символы.

   Древние?

   Наверняка. Только археологов здесь нет. И… и беззвучно распахнулась скала, причем так, что я попятилась, а вот Теттенике решительно шагнула вперед.

   Нет уж. Я буду не я, если отступлю. И… и вообще это мой замок!

   Почти мой.

   А значит, и сад тоже. И скала. И все, что в ней находится.

   - Нет, - Теттенике остановилась и оглянулась. Глаза её нехорошо блеснули. – Не думай так. Иначе она не пропустит. А нам надо. Слышишь?! Нам надо пройти! Той дорогой пройти!

   С потолка посыпалась крошка.

   А потом… потом кто-то огромный и сильный, куда сильнее меня, чье присутствие я не замечала, взглянул. И увидел… что увидел?

   Человека?

   Демона?

   Мысли? Все до одной. И зависть тоже. И ярость. И… и все остальное, сразу. Все мои благоглупости.

   - Не бойся, - сказала Теттенике, взяв меня за руки. – Она справедлива.

   А вот это как раз и пугало.

   Глава 18 В которой сокрытое открывается

   «Бросила тогда ведьма камушки, и поднялись пред королевичем горы. Первая была железной, вторая – серебряной, ну а третья сияла яркими огнями, ибо была она алмазною. Но не испугался королевич. Воззвал он к богам, и тогда напала ржа на гору железную, источивши в конец. Собрались мастера со всех земель и каждый взял себе по толике серебра, вот и не стало горы серебряной. А к алмазной сам королевич подошел и сказал: «Крепче всего в мире сущем алмаз-камень, но и ему не устоять пред силой веры моей». А сказавши, обрушил на гору меч свой, тогда-то и рассыпалась она на осколки драгоценные, высвободив деву кроткую…»

   Нравоучительное повествование о королевиче Иноре, ходившим за тридевять земель и сразившим во славу богов многих ведьм, чернокнижников и иных чудовищ.

   Теттенике больше не была слабой.

   Надо же. Она, оказывается, никогда не была слабой. А слабость сначала придумала или, скорее, придумали для неё. Она же поверила.

   Разве такое возможно?

   Возможно.

   Но кровь Архаг не бывает…

   Кровь? Да, она помнит… о той девочке, что родилась в Замке и потом ушла. А её дочь стала женой великого кагана и… и Теттенике не то, чтобы не верила. Нет. Скорее уж эта история походила на сказку. Страшную? Сказки такими и бывают. Только такими и бывают настоящие сказки.

   Нет.

   Не то.

   - У меня нет дара, чтобы видеть прошлое, - призналась она тому, чей дух был еще жив. И… и не только его.

   Еще одна странная история.

   О человеке.

   И не человеке.

   Давным-давно мир был другим. И в нем жили не только люди. Да? Она знает. Мать Степей… да, и она существовала. Нет, не божество, но почти. Великие. Бессмертные. Недоступные. Но и с ними случаются неприятности. Например, возьмет такая, великая и бессмертная, могучая, да влюбится в человека.

   Глупость ведь.

   Несусветнейшая.

   Люди, они же… слабые. И живут всего мгновенье. Но мгновенье счастья многого стоит. А еще от этой любви родятся дети. Но у тех, других, бессмертных, все иначе. Это люди могут размножаться бездумно, а они… нет, только поделив душу.

   И жизнь.

   И… и из этой жизни, отданной в любви к человеку, появляется иная.

   Как её звали?

   Это неважно. Её народ давно ушел. Куда? К другим мирам. Молодым. В которых кипит еще кровь и дикая первозданная сила рождения. Только так они могут жить. Все ушли. А она осталась. Ради него, того, кто позволил ощутить ей любовь. И ради детей.

   Теттенике теперь знала.

   И дар… прошлое – одна из нитей будущего. Как и наоборот.

   Просто же.

   Почему она не понимала прежде?

   - Значит, не только Брунгильда так может?

   Все могут. Каждая. Дар сложен. И люди не способны принять его целиком. Вот каждый и выбирает свою грань. Свою дорогу.

   Хорошо?

   Плохо?

   Демоны плохо.

   - Мне как-то здесь неуютно, - пробормотала демоница, и черные щиты сомкнулись.

   Зря.

   Та, что еще жила, пусть и давно стала тенью, рассмеялась.

   И демоны ныне мелкие пошли.

   - Демоны? – спросила Теттенике. – Кто они?

   Просто существа иного мира, который отличен. Миров множество. И путей множество. Порой, что миры, что пути пересекаются друг с другом. По воле ли Творца? По случайности? Правда, где одно, а где другое никто не скажет.

   Дышать стало легче.

   - Она хороший демон, - Теттенике задрала голову, но ничего не видно. Темно. И все-таки… все-таки видно. Раньше. Она, та, которой не стало, смотрела.

   В прошлое.

   И… в будущее?

   Будущего нет. Есть вероятности.

   Нити?

   Нити. Одни тоньше, другие толще, но и самые толстые можно разорвать.

   - Как?

   Эхо печали.

   - Стой! – взвыла Теттенике. – Не уходи! Пожалуйста!

   Она ведь знает! Наверное, только она, та, что была когда-то здесь, та… та, что не могла покинуть это место, ведь иначе зачем строить замок в забытых богами горах… она знает, как все было на самом деле! И чья там гробница…

   …того, кто пришел умереть. Не сам. Человеческий век короток, но отведенный ему сделали еще короче. Злою волей. Силой.

   Ядом.

   Он понял, что умирает, и пришел. К ней. Нет, он вовсе не надеялся спастись, хотя, наверное, когда-то она могла бы… давно… раньше… до того, как поделилась своей силой и жизнью. И поделилась бы снова, но он не принял дара.

   Сказал, что она нужна будет детям.

   Их детям.

   Правда, не сказал, что память у людей такая же короткая, как жизнь. И да, после того, как его не стало, пришел сын. Старший. Он принял меч, венец и силу.

   Силу?

   Тело человека хрупко. На него сложно воздействовать. Другое дело – звездное железо. Оно готово было принять кровь. И ту же силу.

   - Железо… - тихо повторила Теттенике.

   Страшно.

   И одновременно… она чувствует, что ей позволено прикоснуться к тайне.

   Смешная девочка. И кровь жива. Это радует. Это значит, что, возможно, все было не зря.

   Её сын, его сын, их общий сын построил гробницу, хотя кому это было нужно? Она не понимала.

   Она была слишком другой.

   И…

   …и сын, многие годы спустя, привел своего сына. И передал ему меч, венец и силу. Так повелось. Правда, умирать они больше не приходили.

   А потом, однажды, явился тот, в чьих жилах горела ядовитым пламенем кровь демона.

   Это было оскорбительно.

   Запоздалая вспышка ярости заставила демоницу упасть на колени.

   - Нет! – взвилась Теттенике. – Не надо! Не убивай… пожалуйста. Она нужна! Не знаю, зачем, но… но я теперь все чувствую лучше. Она нужна! Без нее мир… их ведь связали, миры. Наш и тот. Демонов. И без нее не получится разорвать эту связь?

   Ярость… полыхала.

   И кажется, голова от нее заболела. И…

   …не демоница. Просто кровь… древняя кровь… люди научились. Тот, кто пришел, он говорил. Много говорил. О силе. Им было мало тех крох, что получили они от творца. И тех даров, которые дала им она. Нет, людям хотелось больше.

   И больше.

   И они научились использовать чужую силу, приняв для этого чужую кровь.

   Демоны?

   Демоны злы. И полны ярости. Они пожирают слабых. Они несут огонь и разрушение. Они просто слишком другие, чтобы можно было терпеть их.

   Но она попытается. Она верит.

   И Теттенике стиснула голову руками. Картинки чужой жизни мелькали перед глазами её. Замок. Люди. Место. Они приезжали зачем-то. И привозили людей, которые работали здесь.

   Они вгрызались в тело скалы.

   И делали фигуры из камня. Люди странны. Но они не слишком мешали. Да и смотреть было интересно. Главное, чтобы другие, в ком дурная кровь, не подходили близко.

   Они и не подходили.

   А те, что работали, оставляли и вещи.

   - Дары, - тихо сказала Теттенике. – Они приносили дары.

   Да? Еще одна человеческая странность.

   Зачем?

   Они хотели что-то взамен? Но сил у нее почти не осталось. Но и они молчали. Если бы сказали, что им надо, она бы помогла. Возможно. Или нет. Что тоже возможно.

   - Они тебя боялись. Считали божеством. Скорее всего. Я так думаю. Древним. Очень древним. И пытались угодить.

   Золотыми игрушками? Зачем ей, лишившейся тела, почти утратившей разум, золотые чаши? Или вот монеты? Или фигурки?

   - Так… принято… это подношение.

   Она не знала. Она бы поблагодарила. Но вещи просто оставляли, когда их становилось слишком много, она убирала их. В горе много места.

   - И люди решали, что ты принимала их дары, - Теттенике улыбнулась. Надо же, как нелепо получилось. Может… может и Матери Степей не так уж нужны жертвы? Те, которые живые? Может, и она не понимает, для чего закапывать кого-то в землю?

   Кого?

   Это… это другое. Теттенике расскажет. И она вернется. Точнее она верит, что вернется… но ей нужно спешить. Дорога?

   Дорога? Была дорога. Она сама создала её, тогда, когда еще окрестные горы повиновались не то, что слову, просто желанию. Она хотела быть рядом со своим человеком, а он хотел быть с ней. Вот она и помогла. Это… не совсем тот путь, который привычен людям.

   - Но я смогу пройти? – спросила Теттенике.

   Да.

   Дитя той, почти забытой крови, последняя капля, прощальный лист. Как и тот мальчик, который не помнил, не слышал, но все-таки сумел принять наследство.

   - Я не одна… если я, то и другие… ты просто их не видела. Я попытаюсь показать, - Теттенике стиснула голову ладонями, вызывая в памяти лица.

   Мудрослава Виросская, спокойная и умиротворенная, как… как море, которое Теттенике видела. И взглянула бы вновь. Может, и получится.

   И островитянка сама похожа на море. А еще на грозу. Ту, что приходит с востока. Правда, Теттенике сама не знает, в чем сходство. Но бережно вырисовывает каждую черточку лица.

   Летиция… и Ариция.

   Сестры.

   Теттенике хотела бы иметь сестру, но… не случилось. Зато эти двое похожи. Аккуратные черты лица, белая кожа, которая из-за пудры кажется неестественной белой.

   Не один лист.

   Уже не один. И… и если так, то, возможно, и само древо живо? Теттенике ощущает прикосновение. Легкое, едва заметное. Благодарность?

   Люди ушли.

   А мир сломался. Там, далеко. Но сильно. Так, что она здесь ощутила этот перелом? Разлом? С мирами тоже случаются беды. И нынешний болел. Сперва она даже думала, что мир погибнет, а это было бы грустно, но болезнь задержали. Здесь. Она помогла. Пусть даже обратились те, в ком была проклятая кровь, она помогла. Не им. Миру. А потом…

   …потом появилось дитя. То дитя, которое помнило её мужчину.

   И это дитя дало надежду. Миру в том числе.

   - Так все и получилось, - вздохнула Теттенике. – Но… что нам делать? Там? Когда мы доберемся?

   Улыбка существа была снисходительной.

   Как что?

   Разве не понятно?

   Всего-то и нужно, что убить демона.

   Когда мы вошли в пещеру, я вдруг поняла, что умру. Здесь и сейчас. Не то, чтобы были для этого какие-то серьезные основания. Скорее уж собственные ощущения явно утверждали, что смерти быть.

   И… воздух такой.

   Густой.

   Я в нем, что муха в янтаре. А на стенах медленно расползаются золотые письмена. Светятся даже. По-своему это красиво, но ощущение жуткой жути не уходит.

   Чего-то такого…

   Такого донельзя древнего, опасного. И главное, я ему не нравлюсь.

   Ей.

   Женщина.

   Час от часу не легче. Это заблуждение, что женщины мягче мужчин. Что полны они сочувствия. Что… вокруг женщин вообще заблуждений хватает. И я вздыхаю. Не страшно.

   Умирать не хочется.

   И еще Ричарда жаль. Он расстроится. А то, древнее и женское, смотрит в меня. Не только в меня. Теттенике застыла с приоткрытым ртом. Уставилась куда-то на стену. Иногда губы подергиваются. Не случился бы с нею инсульт.

   Не случится.

   С нею как раз ничего не случится. А вот я…

   - Ты кто? – спросила я тихо, не сомневаясь, что буду услышана. И была, но до ответа не снизошли, только… навалилось сверху, словно невидимой простыней накрыло, такой вот, воздухонепроницаемой. И выходит, что не обманули предчувствия.

   А умирать не хочется.

   - Может, договоримся? – просипела я, хватаясь за горло. Сила внутри закипела. И… и кажется, я сама того и гляди полыхну.

   С демонами не договариваются!

   Им не место в этом мире.

   - Я не демон! Я… так получилось, - объяснить вряд ли успею, а символы уже не светятся едва-едва – полыхают живым огнем. И воздух дрожит, воздух готов вспыхнуть. – Он ошибся, вызывая… и вот…

   Мне позволили дышать.

   А потом…

   Ощущение присутствия этого… этой… в общем, оно начало таять.

   - Погоди! – наверное, это глупость, но… - Как нам её победить?

   Молчание.

   - Или хотя бы… как выжить?

   Опять молчание.

   Не те вопросы? В сказках их только три задать можно. Но в сказках на вопросы хотя бы отвечают. А тут…

   - Стой. Пожалуйста, - наверное, глупо вот так пытаться задержать бессмертное «нечто», которое ко всему не слишком дружелюбно к тебе настроено. Но и не воспользоваться шансом я не могла. – Извини… ты ведь видела её? Настоящую? Теттенике. Дочь кагана. С ней это сделали. Украли тело. И… и как ей вернуть свое?

   Раз уж о глобальных вещах спросить не дает.

   Как ни странно, существо… вновь появилось? Проявилось? Оно не уходило никуда, это я прямо-таки всею шкурой чувствовала. И хвост нервно задергался.

   Демон?

   Демон, который беспокоится о других?

   - Да не беспокоюсь я, - проворчала я, озираясь. Как-то опять стало ну очень не спокойно. – Просто… ну не ходить же ей так!

   Теттенике потупилась.

   А ответ прозвучал в моей голове столь ясно, что от этой ясности опять сделалось дурно.

   - То, что принадлежит ей по праву, ей и принадлежит. Достаточно потребовать свое.

   Ага. А у кого?

   Существо вздохнуло. И кажется, печально.

   Люди.

   Люди странные. Даже когда они немного демоны.

   - Извини, - искренне сказала я. – Я… действительно не хотела тебя злить. Или беспокоить. Но там они не справятся. Одни.

   - Не справятся, - Теттенике зачем-то взяла меня за руку. – И если ты позволишь пройти по дороге… нам всем пройти… у мира появится шанс.

   Сказала и замолчала.

   Я тоже молчала.

   И даже глаза закрыла, пытаясь смирить позорное желание сбежать.