Бастард императора. Берта Свон

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ГЛАВА 48
• ГЛАВА 49
• ГЛАВА 50
• ГЛАВА 51
• ГЛАВА 52
• ГЛАВА 53
• ГЛАВА 54
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Магическое Средневековье. Уильям, бастард императора, четко знает, что не рожден для семьи, любви и счастья. Он холоден, циничен и закрыт для всех.

   Альтернативная Россия, далекое будущее. Вика отправляется в предсвадебное путешествие, о котором мечтала всю жизнь. Одна. У нее есть жених, она думает, что влюблена.

   Судьба, усмехнувшись, перепутала планы этих двух людей. Посмотрим, что из этого получится?

ГЛАВА 1

Отогнал он сон ленивый,

   Поэзия средневековых трубадуров. Неизвестный автор

   — Это что? — Вика, брюнетка среднего роста, с синими, чуть раскосыми глазами, пухлыми губами и точеными чертами лица, в недоумении уставилась на такой манящий билет на своем столе. — Наташ, ты в своем уме? У меня свадьба скоро.

   — Ты таким тоном говоришь, как будто я тебя нарочно в бордель тащу и сразу же мужика под тебя подкладываю, — весело улыбнулась подруга, высокая ухоженная шатенка с черными как уголь глазами, всегда одетая по последней моде. Она уселась в кресло напротив Вики, беспечно закинула ногу на ногу. — Обычный билет в оба конца в компанию «Межмировые перемещения». Ничего страшного, не надо трусить. Отдохнешь, развеешься, на действительно красивых мужчин посмотришь. И не морщись, тебе не идет. Твой Владик, хоть и богатый мальчик, ни разу не красавец. Я вообще удивлена, как ты его выбрала.

   — Не по хорошу мил, а по милу хорош, — наставительно произнесла Вика, гипнотизируя взглядом билет.

   — Да, я помню, какое у тебя образование. Вы, мадам историк, любой пример приведете и ни разу не запнетесь, — лениво отмахнулась Наташа. — Но это не отменяет фактов. В магмирах, говорят, красивых мужчин много осталось. А в тех, которые существуют в эпоху Средневековья, и того больше.

   Вика подобралась. Нет, конечно, Наташа прекрасно знала о ее тайной мечте. Но ведь это же не…

   — Да, — прочитав явный вопрос в глазах Вики, кивнула Наташа. — Твой любимый исторический период. Типичное Средневековье, похожее на то, какое было на Земле в свое время. Разве что магией и мелкими бытовыми особенностями от него отличается. Ну и религией тоже. Ванны с зеркалами есть, что-то еще из удобств. Многобожие. Остальное все то же самое. Ну же, Вик. Ты всегда мечтала побывать в прошлом. А здесь почти что прошлое.

   — Ты с ума сошла, — обреченно покачала головой Вика, уже прекрасно понимая, что поедет. Она просто не сможет себя простить, если откажется от такого щедрого подарка. — А как же Владик?

   — А что Владик? — притворилась ничего не понимающей Наташа. — Официально ты отправишься в командировку. По своей любимой работе, заметь. Ты же хотела на замки посмотреть, для очередной научной статьи? Вот и посмотришь. И потом сможешь самостоятельно их описать. Все вполне легально. А неофициально… да не смотри ты так возмущенно. Я не предлагаю тебе спать с каждым встречным. Но, блин, Вик, ты ж мужчин не знаешь. Вцепилась в своего Владика, и все. А тут… В общем, просто посмотри. Заодно чувства свои проверите. Вы ж полгода не разлучаетесь.

   — Восемь месяцев, — педантично поправила Вика подругу.

   — Да один фиг, — равнодушно отмахнулась та. — Поймешь, что это настоящая любовь — я тебя первая к венцу за руку отведу.

   — Ты искусительница, — вздохнула Вика.

   — Я реалистка. И тебе советую быть такой же. Да, противозачаточные можешь не брать, от иномирных мужчин забеременеть нельзя, — и Наташа, резко подскочив с кресла, с веселым хохотом выбежала из кабинета.

   Вслед ей полетела силиконовая подставка для галафона . Стукнулась о закрытую дверь, упала на пол.

   — Вот же… стерва, — мрачно выругалась Вика, понимая, что подруга ее просто «купила», причем с потрохами.

   Она, Вика, действительно с детства бредила Средневековьем, несмотря на все те ужасы, которые творились в то время. Она мечтала оказаться там, в замках, желательно, конечно, не в теле служанки или недалекой крестьянки, пожить в те века, попробовать еду, напитки, потанцевать на балах… И пусть тогда свирепствовала чума, по улицам бегали крысы, а рыцари собирались в очередные Крестовые походы . Главное – дух эпохи, с ее красотой, чувственностью, яркой куртуазностью !

   На билет в компании «Межмировые перемещения» у нее не было денег — зарплата научного сотрудника в любом веке не радовала кошелек. Наташа, дочь богатых родителей, считай, практически исполнила несбыточную мечту Вики.

   И ведь и правда в билете было написано, что его владелец едет в официальную командировку. Даже название института, в котором работала Вика, указали правильно. И придраться не к чему. И даже Владик не станет протестовать. Но… Было у Вики четкое ощущение, что ее жизнь сильно изменится после этой поездки. Очень сильно изменится. Знать бы заранее, в какую сторону…

   Уильям Ронтарский, незаконнорожденный сын императора Людвига Пятого (да будут боги благосклонны к нему и подарят счастливые годы), внимательно осмотрел себя в стоявшем напротив напольном зеркале. Высокий, подтянутый, синеглазый брюнет, с прической по последней дворцовой моде, насмешливо взглянул на него с той стороны стекла. Мускулы на руках, накачанный торс, остроумие, умение держать себя в руках, смазливая внешность — все то, что так нравится женщинам.

   Сегодня Уильям встречался с очередной богатой вдовушкой — герцогиней Авророй ронт Галийской. Старше его на десять лет (а ему совсем недавно исполнилось тридцать), она, по словам многих слуг, удостоившихся ее внимания, была чрезвычайно страстной в постели и невероятно щедрой в тратах. То, что нужно сейчас Уильяму.

   Бастардов жизнь не баловала с рождения, они могли рассчитывать только на свою внешность, зарабатывая на жизнь постельными утехами. У Уильяма уже имелась неплохая, скопленная за двенадцать лет «работы», сумма. Совсем скоро, лет через пять-семь, можно будет покончить со всем этим, выкупить себя из «рабства» у казначея отца и затеряться на окраинах огромной многолюдной империи. А пока… Пока следовало выпить порцию сайкса , одеться и идти на свидание.

   Одевался Уильям всегда сам. Да, ему, пусть и незаконнорожденному, но аристократу, по этикету была положена личная служанка. Но. Это проклятое «но». Для слуг он и ему подобные всегда были кем-то вроде своих, пусть и не до конца. Никакого почтения прислуга к нему не испытывала. Да и о каком почтении можно говорить, если вся местная знать постоянно, день за днем, унижала Уильяма, не думая о возможных многочисленных свидетелях? А потому служанка наверняка позволит себе лишнего, ее руки окажутся там, где не должны быть. И поставить ее на место не получится. Бойкие, говорливые, языкатые, служанки не раз интересовались у Уильяма, встретив его в коридоре, не хочет ли он прийти к ним ночью, поразвлечься. Он вежливо отказывал, а в душе кипел от негодования. Прийти к ним. Спуститься в комнаты для слуг, как последний работник борделя. Нет, до этого Уильям точно никогда не опустится.

   Решительно отогнав от себя горькие мысли, частенько посещавшие его, Уильям потянулся к небольшому запечатанному флакончику на столике. Жидкость в нем казалась зеленой, но это была лишь игра света. На самом деле сайкс не имел цвета, отличался сладковатым привкусом и не пах. Совсем не пах.

   Уильям привычным движением сорвал печать на флакончике, вытащил пробку и в два глотка выпил содержимое. Через полчаса можно будет ложиться в кровать с кем угодно, даже со старой уродливой баронессой Лонарой ронт Доргайской. Член будет стоять. Впрочем, Уильям хотел надеяться, что ложиться в постель с баронессой ему точно не придется. И без нее найдется, кому заплатить за его услуги.

ГЛАВА 2

Дорогая! Сколь правдиво

    То, что счастье прихотливо!

    Вот и мы - тоски пожива!

    Ночь промчалась в легких снах

    - День мы встретили в слезах!

    Ах!

    Страж кричит нетерпеливо:

    "Живо!

    Уходите! Настает

    Час рассвета!"

   Поэзия средневековых трубадуров. Неизвестный автор

   — Викуль, а тебе точно надо уезжать? — Влад нежно обнял Вику, прижал ее к себе, ласково гладил по волосам.

   Они сидели на широкой кровати, траходроме, как выражалась бесцеремонная Наташка, в спальне Влада, говорили ни о чем, радуясь близости друг друга.

   Вика подавила тяжелый вздох: говорила же, несколько раз, не уставала повторять, что терпеть не может, когда ее называют Викулей. Нет, все равно. Впрочем, у Влада это получалось как-то так мило, не пошло, что Вика особо и не обижалась, хоть и негодовала про себя.

   — Ты же видел подпись декана, — ответила она, едва не урча от удовольствия.

   Декан, Растов Андрей Витальевич, высокий плотный шатен, сидевший в своем кресле лет десять, не меньше, но при этом получавший ненамного больше Вики, голодными глазами смотрел на билет, подписывая своей излишне везучей сотруднице необходимые бумаги и утверждая тему научной работы. Командировка приближалась с неумолимостью древнего поезда. Еще совсем немного, и Вика отправится в магический мир, так сильно напоминавший Средневековье. И если Наташа мечтала о мужчинах оттуда, то Вика — о замках, нарядах, мебели. Да, и о мебели тоже. Она желала посмотреть, как же живут существа отсталых миров, на чем спят, где сидят, как едят. Чтение книг – это одно, а личный опыт – совсем другое. Вике до зуда в пальцах самой хотелось погрузить в тот, давно утерянный образ жизни. Магия? Ой, да кому она нужна, та магия. Подумаешь, колдун пульсар в дерево бросит. Нет, магия Вику не интересовала. Ученый в ней помнил о чипе под кожей, защищавшем от любой болезни, и потирал руки в ожидании прекрасного путешествия.

   — Видел, — между тем согласился Влад, — знаю, тебе нравится то время. Но наша свадьба совсем скоро. А ты еще не выбрала платье, не утвердила список гостей и блюда для праздничного стола.

   Еще один вздох был подавлен в зародыше. В этом весь Влад — спокойный, практичный, для кого-то скучный, а вот для Вики — надежный. Вроде бы и некрасивый, по словам Наташи, с вытянутым черепом, раскосыми глазами и узкими губами. Только Вика тянулась к нему не из-за красоты или денег. Но даже ради него она не собиралась отказываться от такой заманчивой поездки. Не в этот раз.

   — Мы все успеем, милый, — Вика нежно улыбнулась, потерлась головой о плечо Влада. — Ты же знаешь, мне очень важна наша свадьба.

   В ответ он наклонился, поцеловал ее. И Вика растворилась в столь желанном поцелуе. Она плавала на волнах неги, любви и наслаждения. А поцелуй между тем уже не был невинным. Влад постепенно возбуждал Вику, и вскоре внизу живота у нее появилась знакомая тяжесть, а дыхание стало сбиваться. По телу давно уже маршировали мурашки. Вика хотела своего жениха, прямо здесь, прямо сейчас.

   Влад увлек ее на постель, и Вика потерялась в своих ощущениях.

   Уильям нежными прикосновениями возбуждал свою временную любовницу. Он неспешно проводил длинными тонкими пальцами по груди, чувственно ласкал уже твердые соски, медленно спускался к животу, затем ниже, к лобку, проникал в промежность… Аврора тяжело дышала, там, внизу, была мокрой и уже готовилась принять Уильяма, полностью отдаться ему. Искусный любовник, он гордился своим умением возбудить даже каменную бабу.

   Сам он уже возбудился, хоть и готов был терпеть, пока его любовница не будет удовлетворена. «Женщина должна получить наслаждение», — учили его в юности мудрые люди. Он запомнил и теперь жил по этому завету.

   — Вилли, — позвала его Аврора, прерывисто дыша, — иди ко мне!

   Плебейское прозвище. Уильям терпеть его не мог. Но здесь и сейчас это было неважно. Он склонился над Авророй, начал медленно входить в нее, давая возможность привыкнуть к своему мощному орудию. Войдя до конца, на какой-то миг застыл, затем вышел почти полностью и снова начал входить.

   Аврора старалась попадать в такт его движениям, всхлипывала, подмахивала бедрами. Они оба наслаждались жаркими постельными играми.

   Наконец, побывав на пике, они кончили почти одновременно. И Уильям сразу же откатился в сторону. Тяжело дыша, они какое-то время молчали.

   — Ты хороший любовник, Вилли, опытный, — выровняв дыхание, произнесла Аврора. — Надеюсь, ты придешь еще.

   — Обязательно, ваше сиятельство, — ответил Уильям, а затем прикусил губу изнутри. Никто и никогда не узнает, как унизительны для него такие обращения. Никто. Никогда.

   — Монеты на столике, — лениво махнула рукой в сторону двери Аврора.

   Уильям поднялся, быстро оделся, затем поклонился и отправился на выход. Эта стерва не отличалась ничем от своих «сестер». Каждая из них выгоняла Уильяма сразу после секса.

   Впрочем, золотые монеты отлично компенсировали моральные страдания. Часть Уильям положит в банк, где уже лежали остальные накопления, на остальные станет жить — заботиться о теле, шить одежду и так далее. Здесь, в замке, он находился на правах вечного слуги-бездельника. Его кормили и изредка терпели в гостиных, обычно в качестве мальчика для битья или шута. И только. Всем остальным он всегда обеспечивал себя сам.

ГЛАВА 3

Дорогая! Сиротливо

    Я уйду, храня ревниво

    В сердце образ горделивый,

    Вкус лобзаний на устах,-

    С вами вечно я в мечтах!

    Ах!

    Страж кричит нетерпеливо:

    "Живо!

    Уходите! Настает

    Час рассвета!"

   Поэзия средневековых трубадуров. Неизвестный автор

   — Здесь два кольца, — инструктировала Вику сотрудница «Межмировых перемещений», — они равноценны по своим действиям, но срабатывают только в один конец. Потерять их нельзя — они настроены на вас.

   — Электроника? — уточнила Вика с умным видом, внимательно рассматривая белые пластмассовые колечки, лежавшие в ее ладони.

   — Почти, — последовал ответ, — у них тот же принцип работы, что и у личного галафона.

   Да, Вика прекрасно знала, что личный галафон потерять было нельзя — его настраивали прямо при владельце на волны, исходившие от чипа, вживленного под кожу. Сейчас, кстати, она находилась в помещении без галафона. Его пришлось сдать в сейф до возвращения. На Вике был длинный белый балахон из хлопка. На плече — серая плетеная сумка, в которой лежали документы. Все. Больше никаких вещей с собой брать не разрешалось.

   — Сейчас проходите в кабинку — она экранирована от всяческих излучений — и надеваете на палец любое из колец. Ждете несколько секунд, не дольше пяти, выглядываете наружу. Там, за дверью, вас ожидает сотрудник нашей фирмы.

   «А, так я сразу попаду в другой мир?» — так и чесался язык у Вики. Но она сдержалась, заставила себя забыть о неуместном вопросе. Кивнула, повернулась и направилась в сторону кабинки. Она старалась идти спокойно, медленно, но пальцы рук подрагивали от нетерпения, хотелось сорваться с места и бежать. Куда? Она сама еще не решила. То ли в кабинку, то ли домой, к Владу, провожавшему ее сегодня с похоронным видом.

   «Потом, — Вика заставила себя собраться, — Влад будет потом. После поездки. Он ведь точно никуда не денется».

   А вот и кабинка. Вика перешагнула порог. Дверь за ней мгновенно закрылась. Вика для верности выждала около десяти секунд и только потом несмело потянула за ручку дверь.

   С той стороны оказался лес. Обычный густой лес. И фигура в черном плаще возле двери. Несмотря на то что был день, фигура выглядела настолько зловещей, что Вика вздрогнула.

   — Первый раз путешествуете? — с мягкой иронией спросил мужской голос из-под плаща. — Не бойтесь. Это чтобы местные не узнали. Давайте руку.

   Вика увидела руку в черной перчатке, вынырнувшую из-под плаща, и с опаской подала свою. Сердце билось часто-часто, губы высохли от волнения. Приключения в магическом Средневековье начались!

   Уильям стоял в тени высокого разлапистого дуба, росшего неподалеку от замка, и внимательно наблюдал за суетившимися слугами. К хозяину пожаловали гости. Его давний друг, известный на всю империю сильный маг Аурелиус Великий, внезапно появился здесь вместе с племянницей, дочерью сестры. Слуги шептались в служской, что маг клятвенно пообещал сестре найти племяннице достойного жениха, потому и привез сюда. Именно здесь, в замке герцога Альберта ронт Валтайского, собирался цвет аристократов. Именно здесь можно было найти себе подходящую пару. Именно здесь следовало заводить нужные знакомства.

   Из кареты, запряженной шестеркой породистых скакунов, по очереди вышли высокий крупный мужчина в синей накидке и невысокая девушка, одетая во что-то белое, во что именно, Уильям понять не мог — девушка шла то боком, то спиной. Что-то типа плаща. Ну или тоже накидка.

   Уильям вспомнил, как герцог Валтайский вызвал его к себе в кабинет рано утром. Его сиятельство был женат на дальней родственнице первого министра империи, сам себя считал крупной шишкой и смотрел свысока на всех тех, кто не мог быть ему полезен. Он в открытую изменял жене, ухлестывая за всеми подряд дамами. Она как заведенная твердила, что любит его, и прощала каждый раз. У них росло четверо детей-погодков, все парни, такие же ловеласы, как и отец.

   Альберт ронт Валтайский сидел в кресле у зарешеченного окна и смотрел на Уильяма с легким презрением. Как на домашнюю кошку жены, которую он терпеть не мог, но старался при ней не пинать. Мало ли, вдруг супруга истерику устроит.

   — Вилли, ко мне приезжают гости, — с ленцой проговорил он. — Маг Аурелиус Великий и его племянница. Скромная невинная девушка. Так вот, Вилли, забудь к ней дорогу, — прервался, задумался о чем-то, потом с гадкой ухмылкой добавил: — Ну разве что она сама тебя к себе вызовет. Тогда позволяю. Ты все понял?

   — Да, ваше сиятельство, — Уильям заставил себя поклониться так низко, как того заслуживало положение герцога.

   Поклонился тогда, а вспомнил сейчас, провожая взглядом две фигуры, уже скрывшиеся за дверями замка. Он не сомневался, что герцог попытается очаровать девушку, даже несмотря на страх перед ее дядей. Как же, такая победа, о ней можно рассказывать за бокалом эля зимними вечерами друзьям, сидя у камина. Чувства самой девушки, конечно же, герцога интересовать не будут. Впрочем, как обычно.

ГЛАВА 4

Желаньем петь я вдохновен

   О том, как горем я согбен:

   Не к милым доннам в Лимузен -

   В изгнанье мне пора уйти!

   Гильем IX

   — Я здесь считаюсь великим и ужасным магом, — с легкой усмешкой на губах рассказывал сопровождающий Вики, тот самый сотрудник фирмы, когда через несколько минут они выбрались из леса и сели в ожидавшую их карету. Довольно симпатичный синеглазый брюнет, он выглядел лет на сорок-сорок пять, держался уверенно, говорил четко и правильно. — В этом мире действительно есть магия, и я ей немного владею. Но остальное, как вы понимаете, техника.

   — Карета тоже техника? — уточнила Вика, разглядывая обстановку внутри. Относительно широкие окна без занавесок давали достаточно света, чтобы осмотреться. И Вика замечала сиденья с новой, качественной обивкой черного цвета, столик между ними, пару камер по углам кареты. Возможно, было что-то еще, но в глаза не бросалось.

   — Конечно, — кивнул спутник, представившийся местным именем — Аурелиусом. — Нутро так точно.

   — А это разрешено?

   — Не всем.

   Вика кивнула. Как и везде. Кто-то равнее других, кому-то можно больше.

   — И куда мы едем? — она отмечала, что ход у кареты плавный, ям не чувствуется. Хотя вряд ли на дорогу был положен идеальный асфальт.

   — Вы сказали, вам интересны замки. Времени не так много. Я позволил себе придумать легенду. По ней вы — моя племянница, которой нужно подобрать жениха.

   Вика фыркнула.

   — Прямо-таки подобрать?

   Аурелиус снова кивнул.

   — Здесь сословное общество. Аристократке нужно найти соответствующую пару.

   — Я не… - начала было Вика.

   Но ее сразу же перебили:

   — Здесь будете. Поверьте, так намного проще нам обоим. Я смогу официально вас защищать от чего угодно. Вы увидите все те места, которые были заявлены у вас в документах. Возможно, даже поприсутствуете на балу. Чем выше статус, тем больше возможностей.

   Вика только головой покачала. Ей не хотелось обманывать и обманываться. Но, похоже, действительно другого выхода не было. В качестве служанки жить тут она побоялась бы. Не рядом с практически пещерным народом, ценившим только власть, деньги и силу. Никакой свободы, никакого личного пространства, никакого самовыражения. Будь как все. Не выделяйся. И чем выше ты по социальной лестнице, тем легче будет твоя жизнь. В этом мире так уж точно. Особенно у мужчин.

   — Сейчас мы приедем в пункт назначения, — продолжал между тем Аурелиус, — нам отведут комнаты. И уже там я подробно вас проинструктирую: с кем и о чем говорить, как себя вести и чем заниматься в свободное время.

   Теперь уже кивнула Вика. Как скажет. Она, конечно, не думала, что запомнит все и сразу. Но дополнительная информация, естественно, никогда не помешает.

   — Долго еще ехать? — спросила она, откинувшись на спинку сиденья.

   — Минут пятнадцать.

   Отлично. У нее есть время немного расслабиться.

   — Ах, Вилли, как жаль, что ты рожден вне брака, — томно протянула Лорена ронт Щарская, полная невысокая брюнетка лет сорока. Жена графа Кристиана ронт Щарского, мать четырех детей, бабушка двух внуков, она являлась лучшей подругой Дейдры ронт Валтайской, хозяйки замка. Приехала погостить на пару дней, жила уже вторую неделю и не особо рвалась возвращаться к опостылевшей ей семье. Лорена вела распутную жизнь и любила мужчин, причем помоложе. — Я отдала бы за тебя младшую дочь. И мы встречались бы с тобой чуть ли не каждый день. Уверена, она не была бы против.

   Младшая дочь Лорены, Синди, была умалишенной. Небуйная, некрасивая, безумная, она могла сутками сидеть в кресле, уставившись в стену. Молчала и смотрела перед собой. Естественно, никто не хотел с ней связываться, даже бедные бароны. И родители давно смирились с мыслью, что их ненаглядная Синди останется на их шее до конца жизни.

   — Я польщен, ваша светлость, — Уильям говорил спокойно, без малейшей иронии. Именно таких слов от него, бастарда, и ждали. Как же, такая честь — возможность породниться с именитой и относительно богатой семьей. А то, что жена безумна, так это пустяки. Главное — частые постельные игры с ее матерью.

   Уильям почувствовал непреодолимое отвращение и к Лорене ронт Щарской, и к ее мужу, прекрасно знавшему, где и чем занимается жена. Да, он знал, потому что сам в это время тоже предавался разврату, только с молоденькими крестьянками в одной из подвластных ему деревень. Обычная практика среди аристократов, которых связывало друг с другом только нажитое вместе состояние.

   — Вилли, — Лорена между тем поднялась из своего кресла возле горевшего камина, протянула руки, и Уильям встал со своего места на диване, уже зная, что от него потребуется, — здесь так холодно. Я замерзла. Проводи меня в спальню.

   Холодно у горевшего камина не было и быть не могло. Даже Уильям, сидевший чуть дальше, чувствовал жар огня. Но ее светлости хотелось развлечений в постели. И Уильям прекрасно это понимал. Естественно, именно он и должен был развлекать капризную графиню.

   — Как прикажете, ваша светлость, — Уильям взял ее руки в свои, и вдвоем они направились в спальню, находившуюся за стеной.

   Полчаса «развлечений», очередные монеты, и остаток дня можно потратить, занимаясь собой: своим телом и своим лицом. Ну и заодно заказать новый наряд, чтобы не пугать высокопоставленных любовниц своим старьем.

ГЛАВА 5

   Ненастью наступил черед,

   Нагих садов печален вид,

   И редко птица запоет,

   И стих мой жалобно звенит.

   Да, в плен любовь меня взяла,

   Но счастье не дала познать.

   Серкамон

   Вика осматривалась в выделенной ей комнате. Ковры на полу и на стенах вместо тканых гобеленов, широкая кровать под балдахином, тончайшие занавески на окнах, добротная, качественно сделанная мебель. Конечно, местное Средневековье не во всем совпадало с тем, что было в свое время на Земле. Здесь имелось больше удобств. Дамы одевались наряднее. Мужчины были галантнее. Больше похоже на эпоху Возрождения. Хотя уровень жизни и строения замков…

   — О чем задумались? — поинтересовался стоявший рядом Аурелиус.

   — Это не совсем земное Средневековье, тут больше пышности и удобств, — ответила Вика.

   Тихий смешок.

   — Ничто не повторяется дважды. Это, считайте, самая приближенная версия. Садитесь, — кивок на одно из кресел, стоявших посередине комнаты, — начнем инструктаж.

   Вика послушно уселась, откинулась на высокую спинку, положила руки на широкие подлокотники. Что называется, почувствуй себя настоящей аристократкой.

   — Первое и самое важное: я для вас здесь дядя. Поэтому обращаться буду к вам на «ты». Вы можете говорить как вам удобно: и «ты», и «вы». Это зависит от степени близости между членами семьи. Второе. Нравы здесь весьма распущенные. Вот, держите, — Аурелиус, усевшийся в другое кресло напротив Вики, нагнулся и протянул ей круглый красный медальон на цепочке. — Повесьте под одежду. Он полый. Внутри пустота. Это действительно магическая вещица. Защитит вас от ненужных поползновений.

   Вика, покраснев, приняла подарок, пробормотала смущенно: «Спасибо».

   — Дальше, — словно ничего и не случилось, хотя для него действительно не случилось, продолжил Аурелиус. — Со слугами держаться спокойно, отстраненно, вежливо. Как с любым обслуживающим персоналом.

   Вика кивнула. Да, это понятно.

   — Тут живет бастард. Его лучше избегать. Слишком много дам положило на него свой глаз.

   — Бастард? — недоуменно переспросила Вика. — Вы так сказали, словно он чем-то отличается от остальных.

   — Отличается, — кивнул Аурелиус. — Своим рождением. Он — незаконнорожденный сын императора. Бастардов у его величества много, в основном мужчины. Все они «дарятся» владельцу того или иного замка за лояльность короне.

   — «Дарятся»? — Вика все еще не понимала сути.

   Аурелиус тяжело вздохнул.

   — Или вы — наивное дитя, несмотря на свой возраст, или я отучился объяснять. Всех бастардов императора с юности учат угождать своим временным хозяевам. Если проще — каждый бастард является шлюхой на довольствии. Так понятно?

   Вика покраснела еще раз. Да, для такого опытного человека, как Аурелиус, она действительно наивное дитя.

   — То есть он живет здесь, вступает в половую связь с той женщиной, которая его захочет, и за это его кормят? — уточнила она.

   — Именно. Не у каждого владельца замка есть такая «игрушка». Поэтому, чтобы переспать с ним, сюда приезжают аристократки со всей округи.

   «Жиголо», — вспомнила Вика устаревшее земное слово. Да уж, отличное будет соседство.

   Уильям закончил общаться с портнихой и сразу же заперся в своей комнате. Как обычно, после подобных встреч захотелось вымыться. Эти многозначительные взгляды, эти лишние прикосновения, эти намеки в словах — женщина, обшивавшая местную знать, была уверена, что она выше него по положению, только потому, что ей, в отличие от него, повезло родиться в законном браке! Они оба являлись обслугой! Но ее поведение… Ее жесты… Ах, как же его все бесило! Он ненавидел людей вокруг, ненавидел себя, ненавидел отца с этими сволочными законами!

   Уильям несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя и успокоиться. Помогло слабо. А ведь надо было собираться — совсем скоро прозвонит колокол, призывая жильцов на обед. Уильям сидел за столом с аристократами. Шут неподалеку от трона правителя. Была б его воля, он приказал бы подавать свою порцию в спальню. Увы. По контракту он обязан был развлекать представителей аристократии чуть ли не постоянно. Не понравилось что-то владельцу замка? Всегда можно отправить жалобу императору. И казначей отца вычтет из жизни Уильяма еще несколько дней. Или лет. А потому Уильям был вежлив, услужлив, внимателен и внешне спокоен. Всегда. Что бы ни происходило глубоко в душе, на лице не проявлялась ни одна не выгодная ему эмоция. Тем более сейчас, когда служить в замке осталось не так долго. Втайне от самого себя Уильям считал дни, прилежно считал, потом матерился и делал вид, что ничего не происходит.

   Подойдя к шкафу, Уильям вытащил на свет один из костюмов, не так часто ношеный. Темно-синий камзол, черные штаны, такого же цвета туфли, белоснежная рубашка под камзол. Да, насмешек из-за уже виденного камзола не избежать. Но это Уильям точно вытерпит. Не в первый раз.

   С такими мыслями он принялся тщательно готовиться к обеду. Точность — вот что было его сильной чертой. Он спустится вовремя, спокойно отобедает и так же вовремя уйдет. Скорее всего, не один, а с кем-то из дам. Вряд ли придется ложиться с ними в постель. С большей вероятностью — выслушивать их многочисленные жалобы на мужей. Но и за это Уильяму платили, причем очень щедро.

   Мысли крутились в голове, а руки выполняли привычную работу. Совсем немного времени, и вот уже Уильям готов к обеду. Осталось дождаться звона колокола.

ГЛАВА 6

Любви напрасно сердце ждет,

   И грудь мою тоска щемит!

   Что более всего влечет,

   То менее всего сулит, -

   А мы за ним, не помня зла,

   Опять стремимся и опять.

   Серкамон

   Вике, новоявленной аристократке, конечно же, полагалась собственная служанка. Вика только хмыкнула про себя, услышав об этом. Какая служанка? Ей? Это шутка, что ли? Вика по рождению сама должна прислуживать всем в замке. Естественно, отказываться было опасно — могли возникнуть ненужные вопросы. А потому Вика с нетерпением ждала появления в комнате той, кто станет ей прислуживать.

   Аурелиус вышел из спальни Вики, точно обозначив время, к которому следует быть готовой. Вика кивнула. Она сама любила точность и предпочитала придерживаться во всем расписания.

   В дверь постучали.

   — Войдите! — крикнула Вика, тщательно скрывая в голосе любопытство.

   На пороге показалась высокая плотная девушка лет семнадцати-восемнадцати. Одетая в серое закрытое платье, белый чепец и передник, она выглядела испуганной.

   — Заходи, — позвала Вика и не удержалась, добавила: — Я не кусаюсь. Не надо меня бояться.

   Служанка смущенно потупилась, не отрывая взгляда от пола.

   «Да уж, — подумала Вика, — запугали здесь народ. Ну, или это лично мне самую пугливую дали».

   На переодевание отводилось не так уж и много времени. Вымыться с дороги Вика не успевала. Поэтому приходилось менять одежду, делать прическу и выходить к столу — знакомиться с аристократами, проживавшими в замке.

   Вика настолько была возбуждена предстоявшим общением за обедом, что даже не вздрагивала, когда чужие руки непривычно раздевали, а затем одевали ее. Она вообще мало что вокруг замечала, погруженная в свои мысли. Обед в самом настоящем средневековом замке. На Земле Вике перед поездкой обновили медчип как раз для такого случая — чтобы не отравилась и не заболела ни в коем случае. Так что она не боялась есть незнакомую пищу.

   Вика с трудом сдерживала нетерпение. Теперь, с ее опытом пребывания в чужом мире, она сможет написать отличную научную работу. И подкреплять все сказанное будет не только фактами, но и личным опытом. Благо последние годы такое допускалось.

   — Готово, госпожа, — пискнула служанка, вырывая Вику из раздумий.

   Пришлось смотреться в зеркало. Иначе ее просто не поняли бы.

   Вика внимательно осмотрела свое отражение и довольно улыбнулась ему. С той стороны на нее смотрела юная красавица, явно моложе тех лет, которые были указаны в биометрике Вики.

   Наряд точно не являлся средневековым. Ни камизы , ни котты , ничего подобного. Обычный наряд, по времени ближе к восемнадцатому-девятнадцатому векам.

   Зеленое платье, отлично севшее по фигуре (что удивило Вику, ее размеров точно никто не знал), радовало глаз пышной юбкой с лентами по подолу и узким, расшитым бисером лифом, из которого через неглубокое декольте виднелась молодая грудь.

   Туфли под цвет платья, на невысоком каблучке, волосы, тщательно уложенные в модную здесь прическу, неброский макияж — да, хоть Вика и отличалась излишним критицизмом, она не могла не признать, что выглядела на тот момент просто чудесно.

   Нервы были на пределе, хотелось вскочить, резко отодвинуть стул, выбежать из комнаты. Но Уильям продолжал сидеть на своем месте и тщательно пережевывать отбивную. Чуть поодаль от него, улыбаясь и то и дело мило краснея, находилась причина его волнений. Та самая племянница мага. Виктория. Девушка-победа. Она и одержала победу. Над сердцем Уильяма.

   Боги иногда жестоко шутят над своими созданиями. Слишком жестоко, по мнению Уильяма. Собираясь на обед, он даже не догадывался, что увидит за столом ту, что вот уже несколько лет приходила в его сны. Ту, кого он считал плодом своего воображения. Ту, которую уже давно любил. Пусть она была лишь образом, лишь плодом его воображения, но Уильям тянулся к ней, ждал ночи с нетерпением, надеясь на новую встречу. И сегодня, услышав, как маг представляет аристократам за столом свою племянницу, Уильям осознал, что попал в ловушку к скучавшим богам.

   Скромная, застенчивая, она улыбалась, когда к ней кто-то обращался. Уильям ощущал, как его окатывает волной ревности, когда обращавшимся оказывался мужчина. Аристократ по праву рождения. В отличие от него, Уильяма, общаться с Викторией мог любой законнорожденный. И почти на любые темы. И это осознание жгло Уильяма не хуже каленого железа, которым была выставлена метка на его теле.

   Дядя Виктории сидел на почетном месте, по левую сторону от хозяина замка. Как же, сильный маг, имеющий доступ ко двору императора.

   Магов Уильям если и не боялся, то остерегался. И старался не связываться с ними. Именно магов задействовали, чтобы обучать молодых неопытных бастардов послушанию. О собственном обучении у Уильяма остались отвратительные воспоминания.

   Но здесь и сейчас ему было все равно, кем является дядя Виктории. Он хотел ее саму, ту, о ком он бесплодно мечтал долгое время.

   Рядом визгливо рассмеялась Лорена ронт Щарская, вырывая Уильяма из его мыслей и ощущений. Ее, нарушая этикет, посадили рядом с Уильямом. Впрочем, она не была против. Пока не была. Зато начнет протестовать, когда насытится телом Уильяма. Тогда сразу вспомнит и о правилах приличия, и об этикете, и даже о семье.

   — Ах, Вилли, ты слышал ту чудесную историю, которую рассказывал барон? — как обычно, фамильярно обратилась она к Уильяму.

   Вилли. Сразу поставила его на место, напомнив, кто он есть и о ком ему не стоит и мечтать. Сука. Визгливая сука.

ГЛАВА 7

Затмила мне весь женский род

   Та, что в душе моей царит.

   При ней и слово с уст нейдет,

   Меня смущенье цепенит,

   А без нее на сердце мгла.

   Безумец я, ни дать ни взять!

   Серкамон

   Вика, само внимание, находясь в обеденном зале, во все глаза рассматривала сидевших за столом аристократов. Самых настоящих, тех, у кого имелись и замки, и крестьяне, и земля, и даже казна. Последнее, правда, не у всех, только у тех, кто выше рангом. Они вели себя так же, как и многие знакомые Владика: неспешно обсуждали знакомых, государство, личную жизнь, ту же погоду. И Вика внимательно, жадно слушала все, что они говорили, старательно запоминала, кто и в чем может быть полезен, и намеревалась использовать свои впечатления позже, в научной работе, а может, и в книге, которую она давно планировала написать по Средневековью. Теперь на обложке можно будет смело указывать: «Основано на личных впечатлениях и опыте автора». Так больше народа купит. Люди всегда любили тексты, основанные на личных впечатлениях. А пока… Пока надо было наблюдать за подопытными аристократами.

   Их наряды поражали пышностью, слепили глаза ювелирными изделиями, драгоценными камнями, посеребренными и позолоченными деталями. Казалось, каждый из сидевших за столом стремился надеть все и сразу, чтобы показать, что у него есть деньги и положение в обществе, что он равен остальным гостям, а может, и превосходит их по своему положению и нахождению на социальной лестнице. Кичливые и надменные люди, местные аристократы вряд ли хотя бы слышали о скромности и умеренности.

   Вика, как почетная гостья, сидела возле Аурелиуса, рядом с хозяином замка. Тот выглядел внушительно в своем кресле, его наряд, как и наряды остальных, тоже завораживал взгляд яркостью и богатством. Но его лицо… На нем были написаны все многочисленные пороки этого мира, причем крупными, жирными мазками. Неплохой физиономист , Вика прекрасно видела, что перед ней находится человек надменный, жесткий, может быть, даже жестокий, резкий, любящий лесть, деньги, хорошую еду и красивых, ухоженных женщин. Она внимательно вслушивалась в его речь и пришла к выводу, что он, пересыпавший свои высказывания неподходящими по смыслу словами и выражениями, явно недалекого ума, но при этом сам уверен в обратном. А его гости не спешат его переубеждать.

   Да, впрочем, большая часть сидевших за столом могла легко попасть под подобные определения. Кроме странного мужчины в конце стола. Он сидел почти что обособленно, подальше от остальных, с каменным лицом, словно статуя. Напряженный, словно сильно сжатая пружина, по мнению Вики, он с огромным трудом сейчас держал себя в руках. На него практически никто не обращал внимания. И Вика, неплохо разбиравшаяся в средневековых отношениях между сословиями и внутри них, довольно быстро пришла к выводу, что это и есть тот самый знаменитый жиголо. Бастард, как сказал недавно Аурелиус. И это было невероятно странно. Вика была, пусть и не очень близко, знакома с некоторыми такими мужчинами, жившими за счет женщин, там, на Земле. Они все постоянно носили на лице маску веселья и добродушия, тщательно делали вид, что в восторге от всего на свете, и не позволяли себе ни малейшего негодования на людях.

   Здесь же… Если бы Аурелиус нет постарался и не предупредил Вику заранее, она не знала бы, что и думать. Мужчина однозначно не был доволен своим низким положением, не собирался этого скрывать и вел себя так, словно он — сам император, не меньше. Симпатичный, привлекающий к себе неослабевающее женское внимание этакой жесткой мужской красотой, он разительно отличался от всех тех аристократических бездельников, которые сейчас окружали Вику.

   Она не успела додумать и прийти к определенному решению: над столом разнесся веселый женский голос.

   — Ах, Вилли, ты слышал ту чудесную историю, которую рассказывал барон? Презабавно, правда?

   Вика исподтишка наблюдала за бастардом, буквально не отводила от него глаз несколько секунд подряд, и, наверное, только потому смогла заметить, какой злостью, даже ненавистью, вспыхнули на мгновение его глаза. Вспыхнули и погасли в тот же миг. Словно и не было ничего. Но Вика была удивлена, как никто за столом этого не заметил.

   Она прекрасно понимала причину злости: «Вилли» — уменьшительная форма, подходившая для крестьянина, горожанина, да кого угодно, но только не того, в ком течет кровь императора, считавшего себя его сыном, пусть и незаконнорожденным. Подобное в других веках и других обществах обычно не спускалось. Унижение, втаптывание чести в грязь, не меньше.

   Она думала, что мужчина взорвется, вскочит, пошлет всех вокруг далеко и надолго, быстрым шагом покинет зал. Но нет, вместо этого он с деланым равнодушием произнес:

   — Конечно, ваша светлость.

   И замолчал. Не произнес больше ни единого слова. Будто и не к нему только что обращались. Впрочем, его соседке этого было достаточно. Она весело рассмеялась и снова обратилась к своему соседу — тому самому барону.

   Вика мысленно поставила себе галочку – попытаться разобраться в этом феномене. Ей было любопытно, что же все-таки происходило при дворе в замке, и почему никто не замечал вызывающего поведения бастарда.

   Уильям не знал матери. Она могла быть служанкой, обнищавшей дворянкой, не подумавшей о последствиях наивной дочерью графа или герцога, глупенькой горожанкой, дочкой купца, отданной отцом кому-то из аристократов «за долги». Да кем угодно. Это не имело ни малейшего значения. Его величество, император Людвиг Пятый, да будут боги к нему благосклонны и продлят его жизнь, много и часто разъезжал по стране. Он охотно посещал замки своих феодалов, оставался там на ночь, а то и на несколько суток. А потом уезжал, ни на миг не подумав о последствиях. Всех детей, родившихся с его фамильным пятном, магически отслеживали специальные слуги. Они забирали младенца у матери, щедро платили ей, чтобы она о нем навсегда забыла, и увозили его. Далеко увозили. Там, где жил Уильям, были дети с разным цветом кожи и разрезом глаз. Но всех их объединяла кровь отца, текшая по их венам.

   Растили их всех как приютских, не допускали братских-сестринских отношений, обращались с каждым строго, можно сказать, даже жестко, иногда и жестоко. И с детства постоянно внушали, что они, все здесь жившие, неполноценные. Не люди в полном смысле слова. А если и люди, то второго сорта. Их никто никогда не сможет полюбить, они не войдут в круг аристократов, не станут общаться с ними на равных. Они не достойны ни титула, ни семьи, ни спокойной жизни. Они — слуги, почти рабы, с императорской кровью в венах.

   Когда дети входили в определенный возраст, становились совершеннолетними, праздновали свое восемнадцатилетие, их начинали обучать искусству любви и угождения. Специально обученные люди проводили с ними время, запираясь в комнатах, учили, как сделать так, чтобы будущий хозяин остался довольным поведением бастарда. Опоенные сайксом, юноши и девушки впервые познавали «постельную науку», старались владеть собой, своим телом. В девятнадцать-двадцать лет каждый из них по приказу императора отправлялся в свой первый замок, становился игрушкой для императорских фаворитов. И там, в зависимости от их удачливости и характера, начиналась их жизнь бастарда. Плохо или хорошо она шла, уже не было важно. С тех пор они, каждый бастард, отрабатывали свое содержание в том специальном приюте.

   Каждый знал свою сумму, каждый отсылал императорскому казначею деньги два-три раза в год.

   Уильям понятия не имел, удалось ли кому-нибудь из бастардов выкупить свою свободу. Об этом не принято было говорить в «приличном обществе». Но лично он твердо намеревался сделать это и затем исчезнуть с лица земли, «воскреснув» под другим именем где-нибудь возле границы.

   Намеревался, да. Пока не встретил Викторию. Теперь же все его мысли едва ли не постоянно были посвящены ей, покорительнице его сердца.

   В данный момент он тщательно собирался на очередное свидание с богатой и относительно молодой вдовой, довольно симпатичной, мягкой и покладистой, а сам думал о Виктории. Одна мысль о том, как весело она улыбалась другим мужчинам за столом, заставляла его пальцы сжиматься в кулаки. На него, Уильяма, она посмотрела не больше пары раз, равнодушно, словно стену осматривала. И он ревновал, жутко ревновал, до дрожи в пальцах и закушенной до крови губы. Ревновал и мечтал сделать ее своей, стать ее первым мужчиной, пробудить в ней страсть.

   Виктория. Она никогда не станет его, чего бы он ни хотел…

ГЛАВА 8

Томленье и мечты полет

   Меня, безумца, веселит,

   А Донна пусть меня клянет,

   В глаза и за глаза бранит, -

   За мукой радость бы пришла,

   Лишь стоит Донне пожелать.

   Серкамон

   Бал. Самый настоящий бал. В средневековом замке. Да, Вика успела не раз убедиться, что Средневековьем местный образ жизни можно назвать с натяжкой. Тут что-то среднее между ним и Возрождением, ближе к последнему. Историк в ней иногда негодовал, напоминая, что командировка изначально планировалась именно в Средние века, с их невероятной красотой и жестокостью, а не в любую другую эпоху. Но саму Вику обуревали невероятные чувства. Мало того, что она здесь — аристократка, по легенде — племянница сильного мага, а значит, важная птица, так еще и бал в ее честь устраивают. Завтра, правда. Но это такие мелочи! Главное же то, что он состоится! Самый настоящий бал! В ее честь!

   Наташа постоянно ворчала, что Вика если и умеет что танцевать, так исключительно древние танцы, которые в современном мире никого не интересуют. Сама Вика от таких обвинений отмахивалась, утверждая, что в том веке, в котором они живут, танцы почти никому не нужны. Они – пережиток прошлого, причем прошлого давнего. О них стали забывать еще до выхода в космос и освоения других планет. И вот теперь она сможет продемонстрировать себе самой собственные умения! Недаром столько времени она провела перед специальным и довольно дорогим галафоном с широким экраном — жадно впитывала в себя все кадры с видео из разных миров, училась танцам других веков, тренировалась часами, повторяя движения, которые ей были незнакомы. Оттачивала свое мастерство в том числе и на Владике.

   Вика предвкушающе улыбнулась. Бал!

   — Ты меня совсем не слушаешь, — сокрушенно покачал головой Аурелиус.

   — Прости, — покаянно вздохнула Вика, с большим трудом возвращаясь в реальность и концентрируясь на разговоре. — Я просто никогда даже предположить не могла, что в мою честь будет устраиваться бал.

   — Вот о нем я и пришел поговорить, — с дотошностью педанта напомнил Аурелиус. И добавил с нескрываемой иронией: — Дорогая моя племянница, ты обязательно должна танцевать со всеми мужчинами, даже с бастардом.

   — А с ним зачем? — недоуменно поинтересовалась Вика.

   — Он — местный соблазнитель, этакий Мефистофель Средневековья, — тоном учителя, разжевывающего прописные истины нерадивому ученику, произнес Аурелиус. — Я больше чем уверен, что дамочки, проживающие в этом замке, обязательно пришлют его к тебе в комнату следующей ночью. Ты, надеюсь, не девственница?

   Вика покраснела до корней волос, захотела высказаться насчет неуместных вопросов, но вспомнила, в каком веке находится, и тяжело вздохнула.

   — Совершенно извращенные понятия о личном пространстве.

   — Его здесь практически ни у кого не бывает, — иронично просветил ее Аурелиус. — Забудь это понятие. Так что?

   — Не девственница, — раздраженно буркнула Вика. — Зачем мне с ним танцевать и спать?

   — Спать можешь отказаться, — милостиво разрешил Аурелиус. — А вот танцевать надо. Покажи себя одной из них, так ты свободно войдешь в их круг.

   — Пользуя бастарда? — саркастически уточнила Вика.

   Местные обычаи, связанные с сексом и постелью, ей не нравились совершенно.

   — Ну что поделать, — равнодушно пожал плечами Аурелиус. — Таковы здесь порядки. Не нам с тобой их менять.

   Вика, не сдержавшись, покрутила пальцем у виска, таким образом демонстрируя свое отношение к сложившейся ситуации.

   — Ладно, хорошо, — проворчала она, — я потанцую с ним. Еще что я должна знать перед балом?

   — Да, собственно, ничего. Кроме как: не больше двух танцев с кем-либо. Включая владельца замка.

   Вика кивнула. Да, это правило она помнила. Чем больше танцев, тем сильнее привязанность к объекту.

   Мага здесь все уважали и боялись. Очень сильно уважали и боялись. И слуги, и аристократы. Он был сильнее всех собравшихся, что и не стеснялся демонстрировать периодически. А потому, чтобы задобрить важного гостя, владелец замка решил устроить бал в честь его племянницы. Мол, вам ведь все равно нужны женихи. Вот и выберете прямо на балу того, кто придется по нраву. Ну а даже если не выберете, так хоть на красавцев аристократов посмотрите.

   С последним утверждением Уильям мог поспорить, с приведением уймы доказательств обратного. По его мнению, действительно красивых нормальной мужской красотой мужчин среди знакомых ему аристократов практически не было. Или смазливые хлыщи, или аристократы, рожденные от близких родственников, у кого на лицах проступали те или иные признаки вырождения. А красавцы… Нет, настоящих красавцев вокруг Уильяма было очень мало.

   Впрочем, прямо сейчас Уильяма мало интересовали красавчики. Все его мысли как обычно занимала юная, нежная, недоступная Виктория. Ему следовало танцевать с ней на балу. Это входило в его обязанность. Местный шут, один из тех, кто всегда и везде развлекает знать, не дает ей заскучать, он и здесь обязан был сыграть свою роль. И сыграть на «отлично», не показывая обуревавших его пылких и страстных чувств, не давая заподозрить себя в привязанности к племяннице мага.

   Пытка близостью — что может быть хуже? Никогда, с тех пор как понял, кем он является, Уильям не позволял себе влюбляться. Никогда еще чувства в нем не брали верх над разумом.

   Но боги любят смеяться, жестоко шутить над своими созданиями. И теперь Уильям, одетый в камзол и штаны коричневого цвета, стоял перед зеркалом, смотрел на свое практически идеальное отражение и горько усмехался. Она скоро уедет отсюда, с мужем или без, нет разницы. А ему здесь жить. Удовлетворять раз за разом жадных до постельных игр баб и думать о ней. Постоянно думать. Сходить с ума из-за невозможности воссоединиться с ней.

   Рука сама потянулась к туалетному столику, на котором, помимо косметических средств, находились и лечебные. Уильяму необходимо было выпить успокоительное. Большую дозу. Обычно после этого он забывал о чувствах и не ощущал ничего: ни боли, ни веселья. Даже на унижения внимания не обращал. Вот только его партнерши в это время жаловались, что он словно бездушная кукла. И потому к такому средству Уильям старался прибегать крайне редко. Но сейчас у него не оставалось выбора — без успокоительного он просто не выдержит танец с Викторией. А ведь еще нужно было развлекать и ее, и других дам.

   Развлекать и при этом не показывать своих истинных мыслей и чувств. Практически невыполнимая задача на сегодняшний вечер.

   Уильям решительным жестом вытащил из стеклянного пузырька деревянную пробку и сделал несколько крупных глотков. Горькая жидкость быстро покатилась по пищеводу. Две-три минуты, не дольше, и можно выходить из спальни и идти в бальный зал — исполнять свою привычную роль.

   Роль шута.

ГЛАВА 9

Я счастлив и среди невзгод,

   Разлука ль, встреча ль предстоит

   Всё от нее: велит - и вот

   Уже я прост иль сановит,

   Речь холодна или тепла,

   Готов я ждать иль прочь бежать.

   Увы! А ведь она могла

   Меня давно своим назвать!

   Серкамон

   Танцевальный зал украшен не был – не тот век для украшательств, здесь все просто, может не строго, но и не столь ярко. Но Вике это было и не нужно. Она переступила порог в невероятно приподнятом настроении. Главное для нее было то, что она, в нарядном платье, сейчас будет танцевать. Под музыку, близкую к средневековой. Музыканты, кстати, обосновались в соседней комнате, в которую вела небольшая дверка прямо из зала. И оттуда доносилась негромкая мелодия – музыканты «разогревались» перед балом.

   — Ты так улыбаешься, будто выиграла крупную сумму денег, — негромко заметил Аурелиус, с важным видом шедший сбоку от Вики.

   — Почти, — ответила она, легкомысленно улыбаясь. — Моя голубая мечта исполнилась. Я в настоящем замке, на балу.

   Тихий вздох дал понять Вике, что ее серьезный спутник считает ее большим ребенком. Что ж, в какой-то мере так и было. И скрывать этот факт Вика не видела смысла. Сейчас для нее важно было совсем другое.

   Погруженная в свои переживания, Вика не заметила, как в зал постепенно набился народ, как заиграла такая желанная музыка…

   — Позвольте вас пригласить, госпожа моего сердца. Хотя бы один танец с вашим преданным слугой, — возле Вики внезапно появился владелец замка, окинул всю ее фигуру нахальным масленым взглядом и решительно протянул руку.

   Отказать было ни в коем случае нельзя, как бы ни хотелось отправить нахала восвояси. Вика порадовалась, что у них обоих на руках перчатки под цвет нарядам, — не будет телесного контакта, — и вложила свою ручку в мужскую руку.

   Они вышли на середину зала, вместе с остальными танцорами. Музыканты заиграли очередную мелодию. И Вика с партнером неспешно двинулись по кругу.

   Он хорошо танцевал, этого Вика не могла не признать. Плавные, отточенные движения, легкость шагов, уверенная, горделивая осанка. Настоящий танцор. Видимо, обучался всему с самого детства. Впрочем, как и остальные аристократы.

   Он танцевал и не сводил своего взгляда, наполненного желанием, с Вики и ее наряд, не стеснялся демонстрировать, что он хочет от Вики. Наверное, поэтому, едва музыка затихла, рядом с Викой мгновенно появился Аурелиус.

   Хозяин замка безмолвный намек понял, настаивать, слава местным богам, не стал и поспешил откланяться. За ним Вику пригласили еще трое или четверо аристократов, с небольшим перерывом. Каждый просил протанцевать с ним хотя бы танец. И отказать снова было нельзя.

   Вика скользила по паркету, наслаждаясь каждым движением, вся горела от счастья.

   А затем, после очередного кавалера, к ней подошел он, жиголо. Вика впервые увидела его совсем рядом, так, что можно было рассмотреть все, включая черную родинку на шее, неподалеку от кадыка. Высокий, подтянутый, синеглазый брюнет, красивый, явно постоянно следивший за собой, он однозначно нравился местным женщинам. Одетый в коричневый наряд, он смотрел на Вику с почтением и, возможно, благоговением, но ей почему-то казалось, что это только неудачная маска. И там, в душе, у него совершенно другие чувства по отношению ко всем окружающим.

   Он, следуя этикету, поклонился Вике, ниже, чем обычно кланяются равным, тем самым подчеркнув свой невысокий статус в замке.

   — Позволит ли прекрасная госпожа пригласить ее на танец? — голос мягкий, бархатистый, слушай и слушай.

   — Буду рада, — Вика улыбнулась так, как обычно улыбалась друзьям Владика, присела в заученном реверансе и подала руку.

   Уильям уверенно вел в танце. Он знал наизусть все движения и в этом зале мог бы танцевать даже во сне.

   Он отмечал про себя, что Виктория держится не так уверенно, как другие молодые леди, ищущие жениха. Но ему было все равно. Одна только близость к ней здесь и сейчас возбуждала его сильней сайкса. И даже успокоительное помогало слабо. Уильям с трудом держал себя в руках. Больше всего ему хотелось обнять ее, прижаться своими губами к ее, таким нежным и манящим…

   Он заставлял себя держать маску почтения, а сам впитывал каждую черточку на лице Виктории. Она разительно отличалась от местных красавиц. Ее черты лица, тонкие и правильные, все же были другими, как будто она прибыла из другой страны. Уильям сам не мог понять, почему ему так казалось. Но он был уверен, что та, что сейчас танцевала с ним, явно была рождена далеко от этого замка.

   Они оба молчали. Уильям боялся сорваться и показать свои истинные чувства, поэтому не начинал разговор. Ему и так давалось с трудом каждое движение. То ли успокоительное по какой-то причине не подействовало, то ли он просто сильно влюбился, он не знал. Но ему стоило огромных усилий сдержаться, когда совсем недавно она танцевала с другими, улыбалась им, о чем-то говорила. Ревность в то время поедала его изнутри, заставляя сгорать в жарком огне, не позволяя испытать облегчение.

   — Вы отлично танцуете, — внезапно заговорила Виктория. И Уильям собрался, заставив себя внимательно слушать ее слова, чтобы не выглядеть глупым, ответив ненароком не на тот вопрос. — У вас за спиной, наверное, годы практики.

   Уильям с горечью вспомнил постоянную муштру в своем приюте и раздвинул губы в наполовину искусственной улыбке.

   — У меня были отличные учителя, ваше сиятельство.

   — Никак не привыкну, когда меня называют титулом дяди, — вздохнула Виктория. Она смотрела на Уильяма с непонятным ему вниманием, как будто ждала чего-то: то ли действия, то ли знака. — Я ведь не имею титула. Пока.

   Младшая дочь? Да даже если и так. Ему было все равно. Он сгорал от желания сделать ее своей. На всю жизнь. И постоянно напоминал себе, что худшей участи для нее трудно придумать. Ведь тогда она станет такой же отверженной, как и он. Никто в высшем обществе не будет принимать жену бастарда.

   Сердце болезненно сжалось при мысли об этом. Уильям порадовался, что танец вовремя закончился, и можно откланяться, сбежать, скрыться от ее такого внимательного взгляда.

ГЛАВА 10

- Милочка! Лишь за цветами

   Шел я. но вдруг, будто в раме,

   Вижу вас между кустами.

   Как хороши вы, девица!

   Скучно одной тут часами,

   Да и не справитесь сами -

   Стадо у вас разбежится!

   Маркабрю

   Вика отказалась от следующего танца под предлогом усталости и в задумчивости встала у окна. У нее осталось странное ощущение после времени, проведенного на паркете вместе с бастардом. Что-то было не так, неправильно в его поведении. Он был напряжен, будто чего-то боялся или что-то скрывал. Танцевал, не думая о движениях, наверняка давно выученных наизусть. Весь в себе, словно контролировал каждый свой вздох, каждое слово, тщательно старался чего-то не допустить.

   Красивый, наверняка мускулистый, хоть тело и было полностью скрыто под одеждой, умный и галантный, он не выглядел счастливым даже на секунду. Он будто тяготился той жизнью, которую был вынужден вести. И Вика могла понять почему. А вот другие… Они то ли не замечали, то ли не желали замечать его поведения. Для них все шло, как и должно было.

   И такое резкое несоответствие Вику откровенно пугало. А еще… Еще ее если не пугал, то настораживал непонятный интерес к ней самого бастарда. Да, это входило в его обязанности — развлекать гостей женского пола, в том числе и в постели. И Вика не отрицала, что ей, молодой симпатичной женщине, тоже понравился, по крайней мере внешне, этот мужчина.

   Но она собиралась замуж! Она если не страстно любила Владика, то была сильно привязана к нему и не собиралась ему изменять, даже в другом мире, с непонятным мужчиной! Однако во время танца Вика несколько раз ловила себя на мысли, что рядом с таким человеком, как бастард, может быть легко и спокойно в обычной жизни. Он словно готов был решить все проблемы своей гипотетической спутницы. Она понятия не имела, почему так думала, но твердо была уверена в своей правоте.

   — Что-то случилось? — подошел и встал рядом с Викой Аурелиус. — Ты пропускаешь уже второй танец.

   — Устала с непривычки, — устало улыбнулась она. — Сейчас немного еще постою и пойду танцевать, обещаю.

   Аурелиус кивнул, но поверил ли. Вика внимательно и не один раз прочитала документы перед поездкой сюда. Еще и Владика посадила за них, чтобы свежим взглядом посмотрел. Агенту фирмы в том или ином мире вменялось в обязанности не допустить никаких проблем, которые могли бы возникнуть у путешественника. А также — удостовериться, что у путешественника не появились никакие серьезные отношения (вплоть до кровной мести) ни с кем из местных аборигенов. При необходимости или возникновении подобных отношений агент фирмы мог принять решение отправить путешественника назад до истечения срока командировки. А потому Вика была уверена, что Аурелиус не станет возражать против небольшой интрижки с бастардом, но запретит думать о чем-то большем.

   Не то чтобы Вика думала… Но…

   Остаток бала прошел для Уильяма в танцах со всеми желающими дамами. Он танцевал, не жалея ног, прекрасно зная, что на следующий день весь замок будет лежать в лежку, отходить от сегодняшнего праздника. А значит, ни на какие свидания идти не нужно будет. В сторону Виктории Уильям не смотрел — запретил себе даже коситься туда. Он выполнил все, что от него требовалось, — развлек гостью, предложив ей потанцевать. Дальше по этикету он мог скользить по паркету сколь угодно долго с другими аристократками. И его никто не понял бы, если бы он стал раз за разом с интересом посматривать на племянницу мага.

   Уильям твердил себе эту фразу постоянно, заучил ее наизусть, чуть ли не каждую секунду борясь с отчаянным желанием отыскать глазами в зале Викторию.

   Многочисленные шпильки и подначивания его языкатых партнерш сегодня не задевали его. Он их просто не слышал. Даже притворяться не приходилось — Уильяму действительно было все равно, кто и что говорил о нем в тот вечер.

   Ушел он из зала едва ли не самым последним, заперся у себя в спальне, решительным жестом налил из кувшина в кружку крепкий рогарн и залпом выпил его. Не помогло — сердце продолжало болеть, словно его кто сжимал в тисках. И больше всего на свете хотелось дойти до комнаты Виктории. Прямо сейчас.

   — Нужен ты там, ублюдок, — с горечью выплюнул Уильям, злясь на самого себя, и снова потянулся к кувшину.

   После второй кружки, да еще и на голодный желудок, в голове зашумело.

   Уильям откинулся на спинку кресла и горько улыбнулся. Дожился — ему требуется большая доза алкоголя, чтобы забыть понравившуюся девушку. Хваленая выдержка дал наконец-то трещину. Он не знал, что сейчас бесит его сильнее: невозможность находиться рядом с Викторией или потеря самоконтроля.

   Уильям с самого детства упорно выстраивал каменную стену между собой и остальным обществом. И вот приехала незнакомка и покорила его с первого взгляда. Стена дала трещину и теперь грозила полностью разрушиться.

   — Боги, за что? — тоскливо спросил Уильям.

   Ответа, конечно, не было. Да и не станут боги, в чье существование Уильям давно не верил, опускаться до какого-то бастарда. У них есть дела поважнее.

   Третья кружка рогарна, выпитая уже в постели, сделала свое дело: Уильям буквально сразу же заснул, повалившись на подушки. Его измученной душе требовался отдых.

   Но и во сне к нему пришла Виктория. Она стояла на расстоянии от него, нежно улыбалась и манила Уильяма, как будто проверяла, решится ли он дойти до нее.

ГЛАВА 11

- Милочка, честное слово,

   Не от виллана простого,

   А от сеньора младого

   Мать родила вас, девица!

   Сердце любить вас готово,

   Око все снова и снова

   Смотрит - и не наглядится.

   Маркабрю

   Вика устала после бала намного сильнее, чем думала. Ноги буквально отваливались. Не привычная к постоянным танцам, пусть и довольно простым в исполнении, она буквально повалилась на кровать, едва зайдя в выделенную ей спальню. Глаза закрывались сами собой. Не было сил даже на переодевание. Чтобы позвать служанку, следовало приложить усилия. А именно это у Вики не получалось. Забыв о правилах приличия, она все же уплыла в сон в бальном платье. В самом деле, какая разница, если в комнате, кроме Вики, никого нет? Кто там узнает-то?

   Обычно ей мало что снилось, изредка появлялся во сне Владик. Но это там, на Земле. Здесь же ей приснилось нечто необычное, неожидаемое. Она увидела бастарда. Причем перед ней как будто проплывали все стадии его взросления: одинокий, покинутый родителями несчастный ребенок в приюте, угрюмый нелюдимый подросток, изучавший всевозможные науки, закрытый в себе молодой человек, подписывавший непонятно какой контракт. И последняя стадия — жизнь в этом замке, наполненная бессмысленными свиданиями и постоянным сексом на одну ночь. За деньги, естественно.

   Проснулась Вика под утро, как ни странно, чрезвычайно бодрая и отдохнувшая.

   — Это что было? — изумленно спросила она мироздание. — Зачем мне его жизнь? Зачем мне он сам? Я как бы замуж собираюсь. У меня есть любимый жених. Что это за сводничание?

   Мироздание молчало, что, впрочем, было неудивительно. Однако странный сон запомнился в подробностях.

   Вика вздохнула, поднялась, наконец-то вызвала служанку и решила, что надо привести себя в порядок, позавтракать, а потом посидеть в комнате с какой-нибудь местной книгой. Поднабраться знаний о незнакомом мире, заодно и развлечься немного. И выходить никуда не нужно.

   Аурелиус предупреждал, что на следующий день после бала здесь обычно очень тихо. Как будто замок в одночасье вымер. Что ж, у Вики будет время и отдохнуть, и заняться самообразованием. Она же работу писать собралась, следует набрать как можно больше полезного материала.

   И выкинуть из головы дурацкий, совершенно не нужный сон. Еще любовной интрижки ей, Вике, здесь не хватало. Вот о чем она даже думать не желала. «Противозачаточные можешь не брать, от иномирных мужчин забеременеть нельзя», — некстати вспомнились ей язвительные слова подруги.

   Вика сдержала порыв выругаться. Никаких чувств к бастарду она не испытывала и испытывать не собиралась. А потому и о беременности можно было не беспокоиться. Точка.

   С этими мыслями Вика встретила служанку и через несколько минут с наслаждением нежилась в горячей ванне с аромамаслами.

   Уильям проснулся поздно, с раскалывавшейся головой и отвратительным настроением. Помянув сквозь плотно стиснутые зубы всех возможных дальних предков своего нелюбезного отца, он с трудом поднялся с постели, стараясь не замечать кувалд, то и дело бивших по мозгу, и кое-как дотащился до стола. Там какое-то время искал флакон с лекарством от головной боли. Нашел. Сделал положенных два глотка. Посмотрел, сколько жидкости осталось. Снова выругался.

   Еще одна попойка, запланированная или нет, и придется в очередной раз идти на поклон к замковому лекарю — встречаться с его сестрой, старой девой, взамен нужного лекарства. То еще удовольствие — несколько часов развлекать никому не нужную дуру, вбившую себе в голову, что она выйдет замуж только за принца. Впрочем, тут и не принцы смотреть в ее сторону не желали — ни красоты, ни ума, ни состояния. Зато наглости и хамства полно. Ее брат, лекарь, устроил ее в замок личной служанкой жены владельца. Вот этим она, дура такая, и гордилась.

   Между тем средство подействовало. Голова перестала болеть. Можно было приводить себя в порядок и отдыхать. Внезапный выходной для Уильяма. Не так уж и часто у него случались выходные. Шут обязан каждый день развлекать господ.

   День обещал быть скучным и сонным. Как и любой другой день после бала.

   В принципе, так и случилось — до обеда. Уильям привел себя в порядок, позавтракал в своей спальне, почитал, освежая в памяти придворный этикет. Он тщательно подбирал себе развлечения, чтобы не выходить из комнаты. Ночной сон еще был свеж в памяти, как и вчерашний танец. И Уильяму не хотелось столкнуться с Викторией в коридоре. Не сегодня. Он еще не восстановил свое сильно пошатнувшееся душевное равновесие. Позже, завтра, когда сможет снова держать себя в руках, Уильям будет готов к любым встречам. По крайней мере, он сам так считал.

   Время стремительно приближалось к обеду, когда в коридоре внезапно послышался шум. Уильям жил в крыле для гостей-аристократов — одна из положенных ему привилегий. Вроде как аристократ. Недоделанный только. И значит, рядом с ним должны были находиться комнаты тех, кто якобы равен ему по статусу. Например, комната Виктории.

   При этой мысли Уильям вздрогнул, резко поднялся из кресла и, как был, в домашнем костюме, направился к двери. Потянул на себя ручку, выглянул в коридор.

   Через три-четыре двери от него стоял маг и что-то выговаривал хозяину замка, Альберту ронт Валтайскому. Жестко выговаривал, если судить по выражению лица. Сам Альберт стоял, прижавшись к стене, с непонятным выражением лица. Напротив него, у другой стены, находилась перепуганная Виктория.

   Уильям закрыл дверь и злорадно ухмыльнулся. Он готов был побиться об заклад, что маг не оставил без защиты любимую племянницу. И когда ее решил навестить сволочной Альберт, похотливый самец, волочившийся за каждой юбкой, та самая защита мгновенно сработала. Маг — не бастард. Против него Альберт однозначно пойти побоится. Поговаривали, что именно этот маг вылечил в свое время императрицу от бесплодия, помог ей родить двух здоровых наследников. А значит, император в неоплачиваемом долгу перед ним. Если это знал Уильям, то должен был знать и Альберт.

   Напрасно, ох напрасно, полез он к Виктории.

ГЛАВА 12

- Милочка, феи успели

   Вас одарить с колыбели, -

   Но непонятно ужели

   Вам, дорогая девица,

   Как бы вы похорошели,

   Если б с собою велели

   Рядышком мне приютиться!

   Маркабрю

   Вика до сих пор не могла поверить в случившееся. К ней приставали! Да еще и против ее воли! Невозможный случай в том мире, в котором Вика родилась и прожила всю свою сознательную жизнь. Уж на Земле-то точно ценилась свобода воли. И наказывали за насилие очень жестко. Нет, Вика, конечно, прекрасно понимала, что в Средневековье женщину за человека не считали. Но! Надо же и совесть иметь! А заодно и мозг включать хоть иногда! Она, Вика, здесь находится под покровительством сильного мага. И что, получается, хозяина замка этот факт ничуть не побеспокоил?! Что значит «не упирайся, глупышка, ты сама этого хочешь, нам будет хорошо вместе»? Она так похожа на портовую шлюху или запуганную крестьянку?!

   Ну должны же быть мозги в голове! Хоть немного! Или полная безнаказанность привела к тому, что этот урод даже против мага пошел, не раздумывая?!

   — Успокойся, — под носом у Вики оказался вполне земной пластиковый стакан. — Выпей. Травки это. Местные.

   Вика послушно сделала несколько глотков, чувствуя, как дрожь постепенно начала проходить.

   — Он псих, — выдохнула Вика. — Он же знал, кто я. Но полез.

   — Ему слишком давно никто не давал отпор. Чипов тут нет, доказать ничего невозможно. Служанка мага моего уровня привлекать не станет.

   Вика кивнула. Это все было понятно. Но… Проклятое но! Да, возможный насильник отлетел к стене, едва попробовал приобнять Вику. Да, магическая защита сработала идеально. Да, Аурелиус появился сразу же.

   Но какие же мерзкие ощущения остались!

   — При следующей встрече притворишься, что ничего не было, — между тем инструктировал Вику Аурелиус. — И никому о происшествии ни слова.

   Вика снова кивнула. Она промолчит. В конце концов, она — историк, знала, куда отправляется, тщательно изучила эту эпоху и возможные последствия своего пребывания здесь. Просто сдали нервы. Ничего страшного. Совсем скоро Вика придет в себя. И завтра уже забудет обо всем, как о страшном сне. Не было ничего. Ничего не было. Просто дурной сон, и все.

   Так она уговаривала себя до конца дня. Никуда не выходила, сидела в своей спальне, много думала. И старалась забыть не только о сволочном поступке в край обнаглевшего хозяина замка, но и о бастарде, который, она была уверена в этом, наблюдал за «общением» наглого дворянина и сильного мага.

   Вика не знала, видел ли бастарда Аурелиус. Сама она решила об этом не рассказывать. Да, ничего странного. Но так будет лучше для всех. Один идиот перепил, и все. Ничего. Всяко бывает. Никаких свидетелей.

   Главное, самой в это поверить.

   — Ах, Вилли, посмотри, какая прелесть! Эти цветы чудесно пахнут! А птицы! Как они поют, — заливалась не хуже соловья успевшая достать Уильяма до печенок Лорена ронт Щарская.

   Цветы не пахли. Птицы не пели. По крайней мере, не для Уильяма. Ему было не до того — все сильней хотелось придушить эту самонадеянную идиотку. Но он терпел изо всех сил. Только старался зубами не скрежетать — не дай боги Виктория услышит. Она сидела неподалеку от него и о чем-то неспешно разговаривала со своим дядей.

   После бала прошло двое суток, высшее общество успело отдохнуть, отоспаться, отъесться и теперь выползло на природу, под теплое солнышко, всем составом, прихватив слуг.

   Неподалеку от замка располагались владения хозяина замка – многочисленные поля и луга. Сочная густая трава последних часто служила для отдыха местной знати. Именно там обычно устраивали обеды на свежем воздухе те, кто «желал приобщиться к природе». Вот и теперь они соизволили отобедать на свежем воздухе. Для этого отправили сюда сразу после завтрака чуть ли не дюжину слуг. Те расстелили теплые толстые пледы для господ, поставили шатры от солнца, к нужному времени расставили на пледах тарелки с провизией. В общем, самим господам осталось только неспешно прогуляться до выбранного заранее луга и расположиться с усталыми вздохами на пледах.

   Уильям шел рядом с визгливой дурой Лореной. Всю дорогу он вынужден был слушать ее болтовню, послушно кивал, даже не вдумываясь в слова. И при этом старался как можно реже смотреть в сторону Виктории – игнорировать ее совсем не получалось. Она успела прийти в себя после того неприятного происшествия в коридоре и теперь шагала под руку с дядей. Уильям против воли обращал внимание на ее жесты и мимику. Живая, непосредственная, яркая, она выгодно отличалась от всех тех, кто годами окружал Уильяма.

   Сама она, конечно, Уильяма в упор не замечала, одаривая своим благосклонным вниманием всех мужчин вокруг, кроме него. Вполне ожидаемо. Но от этого ничуть не менее болезненно. Уильям ревновал, впервые в жизни, до боли в сердце, до желания убить всякого, кто посмотрит на нее косо или наоборот – улыбнется ей.

    Он до одури, до дрожи в руках хотел в тот момент прикоснуться к этой потрясающей девушке, хотя бы просто погладить ее по волосам, ощутить их мягкость. А заодно и мягкость, податливость ее юного тела. Сорвать поцелуй с ее губ, ласкать ее…

   Боги, дайте ему сил пережить это испытание и не сойти с ума!

ГЛАВА 13

- Милочка, самой пугливой,

   Даже и самой строптивой

   Можно привыкнуть на диво

   К ласкам любовным, девица;

   Судя по речи игривой,

   Мы бы любовью счастливой

   С вами могли насладиться.

   Маркабрю

   Бал, обеды, куртуазное общение, приставания, пикник — жизнь Вики была наполнена многочисленными приключениями, пусть и не всегда приятными. Она настолько погрузилась в местную реальность, что даже не вспоминала о Земле, ни минуты не думала об оставленном там Владике. Ей было хорошо здесь. В окружении аристократов она наслаждалась другой реальностью. Да, скоро обязательно придется уехать — постоянно жить здесь, в подобных условиях, далеких от земных, было бы тяжело для Вики. Но зато сколько эмоций! Сколько ощущений и чувств! Сколько воспоминаний потом останется! Она общалась за столом с настоящими «потомственными» аристократами, надевала разные пышные платья, купленные для нее «дядей», флиртовала без последствий с мужчинами различных возрастов. В общем, у нее было все то, чего не было на Земле, в том идеальном, защищенном мире.

   Единственное, что ее смущало, — это постоянная необходимость пересекаться в высшем обществе с бастардом. Он вроде и не делал ничего такого, не разговаривал с ней, даже практически не смотрел в ее сторону. Но Вика все равно была чересчур напряжена и не могла нормально отдыхать, когда он появлялся на горизонте.

   В местном обществе все вокруг, включая слуг, его считали кем-то вроде мальчика для битья, часто подначивали, завуалированно оскорбляли. Он постоянно бесился из-за такого отношения. Вика видела, что его гордыня и тщеславие требуют уважения к сыну императора, пусть и незаконному.

   Вика общалась с ним нейтрально. Но сегодня, узнав, что он будет на импровизированном пикнике, очень хотела сослаться на внезапно появившуюся головную боль и остаться в своей спальне. Увы, не получилось. Пришлось вызывать служанку, собираться и идти к подготовленному месту под руку с Аурелиусом.

   Под теплым солнышком, на мягкой травке и пушистом пледе было удобно сидеть. Даже еда не нужна особо. Вот так дыши свежим воздухом, чистым, без примесей вредных газов, наслаждайся легким, ни к чему не обязывающим общением с тем, кто тебе нравится. И все. Больше ничего не надо.

   — Ах, Вилли, — постоянная спутница Уильяма, Лорена ронт Щарская, по мнению Вики, говорила часто излишне громко и экспрессивно, вот и теперь она отличилась, давая возможность всем насекомым в округе услышать то, что хотела сказать, — наша гостья до сих пор не знает, как отлично ты делаешь массаж. Ты ведь не будешь против того, чтобы показать ей свои великолепные умения? Например, сегодня, после нашей замечательной прогулки?

   Вика едва не поперхнулась воздухом от неожиданности. Какие умения?! Что за… сводничество?! Какой массаж?! Да не нужен ей никакой массаж, тем более от бастарда! Она уже готова была открыть рот, чтобы отказаться, вежливо объяснить, что ее подобное времяпрепровождение не интересует, но наткнулась на предупреждающий взгляд Аурелиуса. «Не вздумай», — как будто говорили его глаза.

   И Вика промолчала. Решила благоразумно послушаться агента.

   Бастарду, кстати, тоже не пришлось по душе высказанное предложение. Что-то такое было в его глазах, что именно, Вика понять не смогла, что насторожило ее. Он как будто оскорбился сделанным предложением, но не смог отказать.

   — Конечно, ваша светлость, — ответил он ровно, — я буду рад.

   У Вики не оставалось выхода. Она согласилась, мило улыбнувшись. Заявила, что будет рада принять бастарда в своей спальне после прогулки. Как будто ей оставили выбор.

   Массаж. Он. Будет. Делать. Ей. Массаж.

   Массаж. Он. Будет. Делать. Ей. Массаж.

   Уильям плохо представлял себе, как выдержит ее присутствие рядом. Уже сейчас, смотря на нее, находясь на людях, он сходил с ума от пожиравшего его желания. Ему с огромным трудом удавалось скрыть от остальных дрожание пальцев и голодный взгляд. А там, с ней в комнате, наедине… Он точно сойдет с ума!

   Уильям прекрасно видел, что Виктория не пришла в восторг от предложения дуры Лорены. Но не отказалась. Видимо, получила от своего дяди на этот счет четкие инструкции. Действительно, разделить одного бастарда на всех аристократок считалось чем-то вроде веселой игры. Конечно же, чувства самого бастарда никого не интересовали. А вот те, кто переспал с ним, потом часто перемигивались, многозначительно переглядывались, хихикали и вели себя как заговорщицы. Своеобразная игра. Всего лишь. И теперь в нее будет вовлечена Виктория.

   При одной мысли об этом в душе Уильяма поднялась волна гнева. Сучки! Похотливые старые сучки! Они заставляют ее, такую юную, войти в их гадкий круг! Да, не через постельные игры с ним. Но массаж считался делом интимным. Особенно когда этот самый массаж делал он, Уильям, специально обученный и натренированный. И все благородные дамы, проживавшие в замке, хотя бы раз приглашали Уильяма сделать им массаж. Обычно он заканчивался в горизонтальном положении, с охами-вздохами и счастливыми всхлипами.

   Расшалившееся воображение мгновенно подкинуло картину: обнаженная Виктория лежит на своей постели и, не сдерживаясь, громко стонет под его руками. А он не может сдержаться и тянется к ее телу, такому желанному, но при этом такому недоступному, покрывает жаркими поцелуями ее спину, грудь, живот… Спускается ниже…

   Только железная выдержка, всегда выручавшая его, помогла в тот момент Уильяму сдержаться и не показать, как тесно стало в штанах и как стало разгораться в глазах пламя желания.

   Проклятая Лорена! Чтоб ей побыстрей к мужу вернуться! Сука!

   Остаток обеда прошел для Уильяма как в густом тумане. Нужно было стараться говорить равнодушно, безэмоционально, в то время как дыхание само учащалось, едва он вспоминал о скором массаже. А руки… руки так и норовили протянуться к Виктории, погладить ее молочно-белую кожу, насладиться прикосновениями к ее небольшой груди и впалому животу.

   О том, чтобы спуститься ниже, Уильям запрещал себе даже думать. Она ищет жениха. Она здесь не для забав с бастардом. Она из приличной семьи, он не знает матери, воспитывался в приюте. Они слишком разные. Им не быть вместе.

   Но сколько бы он ни твердил эту фразу про себя, тело отвечало совсем другое. А душа рвалась на части от жуткой боли. Ему все сильней хотелось сделать своей племянницу мага, связать свою жизнь с ее навсегда, позабыв о возможных последствиях. Мягкая и нежная Виктория давно одержала победу над измученным сердцем уставшего от жизни Уильяма…

ГЛАВА 14

- Милочка! Божье творенье

   Ищет везде наслажденья,

   И рождены, без сомненья,

   Мы друг для друга, девица!

   Вас призываю под сень я, -

   Дайте же без промедленья

   Сладкому делу свершиться!

   Маркабрю

   Массаж Вика не хотела. Ни от кого в этом отсталом патриархальном мире. И уж тем более от бастарда, к которому чувствовала непонятно что. Там, на Земле, подобные процедуры, довольно интимные, надо признать, всегда делались специально обученными андроидами. Уж они-то точно не возбуждались при виде обнаженного женского тела. И обязанности свои исполняли исправно. Здесь же, похоже, массаж был лишь необходимой прелюдией к сексу. И конечно же, никто не спросил Вику, нужно ли ей было вообще лежать на кровати, совсем голой, красоваться перед незнакомым мужчиной своими прелестями. Подобное поведение считалось в порядке вещей в среде аристократов. Подумаешь, массаж. Не прилюдный секс, и слава местным богам.

   — Никакого личного пространства, — проворчала недовольно Вика, когда они с Аурелиусом после пикника оказались в ее комнате. — Ну вот зачем мне массаж? Кому после него станет лучше? Мне? Сомневаюсь.

   — Тебе обязательно надо сойти за одну из них, стать такой же, как они, надменной и избалованной аристократкой, творящей все, что душе угодно. Для этого не нужно заводить даже кратковременную интрижку с бастардом. Достаточно просто позволить ему сделать себе массаж, — последовал подробный ответ. — Виктория, расслабься. Ты слишком напряжена. Как монашка в древности. Это неправильно. Тебе не нужно ничего бояться. Без твоего твердого на то согласия никакого интима между вами не будет. Он всего лишь бастард. Помни об этом. Ты выше него по положению. Он обязан тебе прислуживать. Исполнять твои желания. И только. Приказывать из вас двоих можешь только ты.

   — Отвратительно звучит, — Вика передернула плечами, как будто сбрасывая с себя недовольство и скопившееся за день напряжение. — Ты о нем сейчас как о рабе говоришь.

   — В каком-то смысле так и есть, — равнодушно пожал плечами Аурелиус. — По местным законам он собственность императора, его вещь, которую тот сдал в аренду на неопределенный срок одному из своих фаворитов. И все. Не нужно смотреть на него, как на живого человека, равного тебе по положению. Здесь и сейчас это не так.

   К такому Вику жизнь не готовила. Историк в ней вопил во все горло, что это неправильно, так быть не должно. Потому что… Да потому, что не было в земном, привычном Вике Средневековье и близко ничего подобного. Там даже рабства как такового не было. И никто не мог вот так сдать человека, свободного по рождению, в аренду. Официально хотя бы. Здесь же… Здесь такое поведение поощрялось на самом высшем уровне.

   Звучало одновременно пошло и подло.

   — Он должен прийти с минуты на минуту, — Аурелиус, не подозревая об урагане чувств, бушевавшем в душе Вики, решительно поднялся из кресла, в котором сидел все это время. — Ты успеешь переодеться. Встреть его в легком пеньюаре длиной до колен, не ниже. И не напрягайся ты так. Местные аристократки не согласятся делить его с тобой. Считай, тебе дали в пользование его на пару часов. Не больше. Потом он уйдет. И ты забудешь о массаже, если захочешь, конечно.

   Сказал и вышел. Отправился по своим делам, не думая о том, что будет происходить в этих стенах. Для него все было обыденно, нормально. Ничего ужасно. Все так, как и должно быть. Вика осталась одна. Настроение, и так не особо радужное, упало сразу же куда-то в подземелье и не желало подниматься назад. Обосновалось там, куда не проникал ни единый луч солнца.

   Бастрад. Не человек. Фактически раб. Сексуальная игрушка. Некто, призванный выполнять любую волю своих временных хозяев. Звучало отвратительно, гадко, мерзко. А хуже всего было то, что Аурелиус, рожденный и выросший на Земле, в совершенно других условиях, говорил о бастарде так же, как и местные: с легким презрением и без единой капли жалости. Как будто одобрял поступок императора.

   «И не напрягайся ты так. Местные аристократки не согласятся делить его с тобой. Считай, тебе дали в пользование его на пару часов. Не больше. Потом он уйдет». Так все просто, так все легко. Не для Вики, правда. Она с трудом могла поверить в происходящее. И была бы ее воля, не допустила бы никакого массажа. Но…

   В дверь постучали. Вика вздрогнула, вынырнула из своих мыслей, поняла, что не успела переодеться, тяжело вздохнула и поднялась из своего кресла. Что ж, ей все равно раздеваться. Вот пусть бастард ее и разденет. В конце концов, это тоже его работа.

   Прежде чем идти к Виктории, Уильям допил успокоительное. Он глубоко сомневался, что в данном случае оно сработает, но для душевного спокойствия все же проглотил оставшуюся во флакончике жидкость.

   Руки практически сразу же перестали дрожать, в душе на какое-то время поселился столь желанный покой. Даже мысли и те перестали метаться загнанными волками и приобрели четкость и ясность.

   Глубоко вздохнув, Уильям вышел из своей спальни и направился к знакомой двери. Равнодушно отсчитывая шаги, он не думал ни о чем. И такое состояние безмозглой куклы ему нравилось, сильно нравилось. Так было намного проще работать, исполнять волю хозяев.

   Подойдя, он постучал, так, как учили: негромко, с почтением, демонстрируя одним стуком свой низкий статус. Открыли не сразу. И Уильям прекрасно понимал почему — Виктории нужно было время, чтобы решиться впустить его к себе.

   Но вот она на пороге, красивая, юная, желанная и недоступная. Уильям ощутил, как при одном взгляде на нее начинают предательски дрожать пальцы на руках.

   «Отвратительно качество у этого лекарства, такое же, как и его вкус», — подумал он горько.

   Он заставил себя согнуть спину в подобающем случаю низком поклоне. В душе мгновенно вспыхнула злость на такое гадкое правило. Почему он должен склоняться перед той, кого любит?!

   — Ваше сиятельство, — голос звучал на удивление ровно, не выдавая пылавших в душе чувств, — вы позволите мне войти?

   — Входите, — Виктория отступила внутрь комнаты, как показалось Уильяму, не особенно охотно, давая возможность пройти.

   Вежливая форма его удивила, но он привычно сделал скидку на то, что раньше Виктория в высшем обществе не вращалась, опыта общения с теми, кто ниже, не имела. Научится еще «тыкать» бастардам.

   — Извините, я не успела раздеться, — Виктория говорила немного смущенно и в то же время раздраженно, как будто злилась на саму себя. — Вы не могли бы мне помочь снять платье?

   — Конечно, ваше сиятельство, — пальцы задрожали еще сильней.

   Помочь ей? Раздеть ее? Только для массажа? Боги, за что?!

   Дверь издевательски закрылась, отрезав Уильяма от остального мира, столь жестокого и злобного. Теперь, наедине с Викторией, он ясно ощутил, насколько слабым оказалось действие хваленого успокоительного. Только железная выдержка и привычка подчиняться, выработанные годами упорных тренировок, помогали ему сейчас не сорваться. Иначе он давно прижал бы Викторию к себе и целовал бы, яростно и отчаянно, вкладывая в поцелуй все те боль и горечь, которые ощущал сейчас.

   Но нет, он еще держит себя в руках. Он еще способен выполнять приказы, не срываясь. А потому, вместо поцелуев, Уильям послушно снимал платье с Виктории, запрещая расшалившемуся воображению рисовать прелести, не видимые глазу.

   Снимал и молился про себя, чтобы Виктория не поняла, насколько сильно он ее хочет, прямо здесь, прямо сейчас.

   «Идиот, — думал он устало, пока руки выполняли привычную работу, — ты ей не нужен даже на одну ночь. Она ищет жениха. Ты здесь лишний».

   Сердце болело в груди. Пальцы помогали снимать платье. Уильям медленно сгорал в огне желания.

ГЛАВА 15

В саду, у самого ручья,

   Где плещет на траву струя,

   Там, средь густых дерев снуя,

   Сбирал я белые цветы.

   Звенела песенка моя.

   И вдруг - девица, вижу я,

   Идет тропинкою одна.

   Стройна, бела, то дочь была

   Владельца замка и села.

   И я подумал, что мила

   Ей песня птиц, что в ней мечты

   Рождает утренняя мгла…

   Маркабрю

   Вика не знала, как себя вести. Сейчас, оказавшись с бастардом один на один в закрытом помещении, она чувствовала одновременно смущение и злость. Смущение перед ним и злость на себя. Она внезапно обнаружила, что ее тянет к этому необычному мужчине. Пока — только на физическом уровне. Ей до дрожи в руках и темноты в глазах хотелось ощутить его прикосновения, услышать голос, раствориться в его глазах. Хотелось не только массажа, но и страстного, практически животного секса. Хотелось чувствовать нежность и радоваться ласке. Да много чего хотелось. Слишком много.

   Подобное открытие напугало Вику. К Владику она никогда не ощущала ничего такого. Ни разу. Да, им было хорошо вместе. Да, она радовалась физической близости с ним. И секс приносил ей удовольствие. Но и только. Здесь же творилось нечто необъяснимое, то, что понять невозможно. Наташка как-то напилась в зюзю и в приступе откровенности наболтала Вике всякую ерунду, якобы житейские мудрости, в том числе и о том, что выходить замуж нужно за того, к кому чувствуешь животное желание, а не с кем просто приятно лежать в кровати. Вика тогда разве что пальцем у виска не покрутила.

   А вот теперь, стоя спиной к бастарду, она ощущала через ткань платья его осторожные прикосновения и пугалась тех чувств, которые они в ней пробуждали. Мурашке на коже — самое простое. Вике казалось, что там, внизу живота, растекается тепло, медленно превращающееся в жар. Чувство было новым, незнакомым, пугающим.

   Вика с трудом сдерживалась, чтобы не повернуться, не положить его сильные и нежные руки на свою грудь, не впиться своими губами в его…

   «Ты еще бросься на него, как бросались до тебя другие бабы», — недовольно оборвала она себя. Он и так смотрел на людей как на диких животных, справедливо избегал и аристократок, и их мужей, предпочитая общение одиночеству. А теперь и на Вику начнет коситься, наверняка начнет. Отличная перспектива, блин! Она, Вика, в роли охотника и бастард в роли добычи!

   Платье между тем с тихим шелестом упало на пол. Вика осталась в одной нательной рубашке, относительно тонкой, но при этом длинной, до пят. Массаж полагалось делать на голое тело. Движения бастарда замерли. Вика догадалась, чего он от нее ждет. Щеки и шею окрасил предательский румянец. Да что она как девственница себя ведет, в самом-то деле!

   Вика подавила огромное желание надавать себе оплеух, торопливо подняла руки, стянула с тела ненавистную рубашку. Кровать стояла в нескольких шагах. И они показались Вике вечностью. Была бы ее воля, она добежала бы до кровати, нырнула под одеяло и спряталась под ним полностью, включая горевшее от стыда лицо.

   Но пришлось дойти, медленно и внешне спокойно, улечься на край, вытянуться и замереть.

   Чтоб их всех, включая местное общество, Аурелиуса и бастарда!

   Вот как теперь выдержать этот дурацкий массаж?!

   Уильям прекрасно умел справляться с платьями разных фасонов, впрочем, как и с остальными женскими предметами туалета. У него был большой опыт в этом деле. И платье с Виктории он снял без проблем, пусть и негнувшимися пальцами.

   Рубашку она стянула сама, быстрыми нервными движениями. Уильям ощутил, как стало тесно в штанах. Теперь, когда она стояла в одних панталончиках, пусть и спиной к нему, он мог увидеть очертание ее небольшой упругой груди. И это возбудило его еще сильней. Даже прикасаться было не нужно. Член уже стоял колом, а яйца налились спермой.

   Виктория прошла к кровати, легла на покрывало, растянувшись.

   Уильям тяжело сглотнул. Это сладкая пытка. Она сводит его с ума! Он встал позади Виктории, нагнулся, изгоняя из головы все мысли, привычно начал растирать кожу перед массажем. Юное тело легко откликалось на каждое движение. Уильям тщательно разминал мышцы и старался не думать о члене, уже не помещавшемся в штанах.

   Виктория внезапно потянулась, сладко застонала. Ее грудь выскользнула из-под тела и стала видна почти что полностью. Уильям вздрогнул. Его словно огрели плеткой, со всего размаху, с оттяжкой.

   И так напряженный, он готов был взорваться в любую секунду.

   — Простите, — пробормотала расслабленно Виктория, — мне так хорошо. Вы волшебник.

   — Рад стараться, ваше сиятельство, — произнес Уильям деревянным голосом.

   Что же она с ним делает?..

   Он с трудом закончил массаж, пробормотал положенные слова, мол, надеюсь, вам понравилось, ваше сиятельство, позвольте откланяться. Ответа дождался из последних сил и буквально выскочил из комнаты. До своей спальни он практически добежал, благо по пути никого не встретил. Запершись, он сполз по стенке и с шумом вытолкнул воздух из легких.

   Он и сам не знал, каким образом ему удалось сдержаться, не овладеть ею прямо там, на кровати. Будто по раскаленным углям босой ходил — любимая пытка его величества.

   Мысль об отце не отрезвила, хотя обычно помогала прийти в себя. Не в этот раз. Здесь и сейчас Уильям страдал от неутоленного желания.

   Не в силах больше сдерживаться, он поднялся, засунул руку в штаны, вытащил перевозбужденный член и стал ласкать его. Рука привычно двигалась по стволу и головке, а перед глазами стояла юная и нежная Виктория. Она призывно улыбалась, изгибалась, полностью обнаженная, и сводила его с ума не хуже, чем в реальности.

   Уильям тяжело задышал, дернулся, и из члена полилась на ковер тугой струей сперма.

ГЛАВА 16

В час, когда разлив потока

   Серебром струи блестит,

   И цветет шиповник скромный,

   И раскаты соловья

   Вдаль плывут волной широкой

   По безлюдью рощи темной,

   Пусть мои звучат напевы!

   Джауфре Рюдель

   Вика даже подумать не могла, что массаж способен быть настолько чувственным, сексуальным. Бастард овладел практически всеми приемами в совершенстве. Она в буквальном смысле слова плавилась под его руками, наслаждалась каждым прикосновением. И что уж скрывать, где-то в глубине души она мечтала о том, чтобы он зашел дальше…

   Никогда и ни с кем Вике не было так хорошо. Каждое его движение отзывалось щемящей негой в ее теле. Не выдержав, она застонала — даже не подумала о том, что делает. Ей было невероятно легко.

   — Простите, — пробормотала она расслабленно, — мне так хорошо. Вы волшебник.

   — Рад стараться, ваше сиятельство, — чересчур напряженным голосом ответил бастард.

   Во время массажа Вика не обратила на это внимания. А вот потом, когда, оставшись одна в комнате, вспоминала и пыталась анализировать случившееся… Он, наверное, подумал о ней как о шлюхе.

   Румянец стыда залил щеки и шею Вики. Умница. Просто молодец. Надо же было так опозориться перед чужим мужчиной. Неважно, кто он, пусть и бастард. Он наверняка понял, какие чувства ее одолевали. Да и сам он, похоже, был не прочь продолжить, только уже верхом на Вике.

   Против удивления эта мысль, ранее казавшаяся кощунственной, теперь не вызвала в душе Вики никакого негатива. Сейчас, после такого чувственного массажа, секс с бастардом казался ей вполне логичным. Разовый, не постоянный. Чтобы успокоиться. Переспят один раз, утолят желание, наконец-то забудут друг о друге.

   О Владике, преданно ждавшем ее все это время на Земле, Вика старалась не думать. Да, это подло — изменять жениху, особенно когда назначена дата свадьбы. Но, во-первых, жениху же, не мужу. А во-вторых, все равно никто не узнает. Аурелиус возвращаться не собирался, ему и в этих условиях сладко жилось. Сама Вика, само собой, будет молчать как рыба. Так что…

   Повторная мысль о столь желанном скором сексе с бастардом вызвала непривычное томление внизу живота. Там сейчас разгорался огонь желания, постепенно съедавший Вику и заставлявший вновь и вновь мечтать о том, кто удовлетворил уже, наверное, всех аристократок в округе.

   «Он шлюха, только мужского рода, — въедливо напомнил телу мозг. — Наверное, и срамных болезней у него полно. Зачем тебе тот, кто по первому зову спускает штаны перед каждой юбкой?»

   «Пусть, — упрямо ответило тело, — он красавчик. Он нежный. Мне с ним хорошо. Я его хочу».

   Мозг грязно выругался, не постеснявшись использовать всю знакомую Вике ненормативную лексику.

   На тело это не подействовало. Оно продолжало медленно сгорать в огне желания и мечтать об опытном и сексуальном бастарде.

   Вика вздохнула, поднялась с постели, как и была, обнаженная.

   — Идиотка, — пробормотала она. — Я точно идиотка. Ну это же полная дурость — променять долгую и стабильную жизнь с тем, кто тебя точно любит, на пару быстрых перепихонов с местным жиголо.

   Тело упрямо дало понять, что доводы рассудка на него не действуют. Можно даже не стараться. Пусть Вика говорит, что хочет, приводит любые аргументы, но телу нужен бастард. И только он один.

   — Ах, Вилли, — томно стонала, раскинувшись на постели в позе звезды, Аврора ронт Галийская, — какие у тебя пальцы… Нежные… Длинные… Еще… Да…

   Уильям яростно скрипнул зубами, увы, только мысленно. Его пальцы. Она ценит в них длину только потому, что он сейчас ласкает ее промежность, добираясь до самых сокровенных уголков. И именно потому Аврора сейчас отбросила всю свою стыдливость, все свое высокомерие. А едва получит желанное наслаждение, сразу забудет о том, кто с ней спал. И будет лицемерно вздыхать при других аристократах: «Ах, Вилли, ты такой сильный и красивый. Жаль только, что бастард».

   Уильям заставил себя выбросить из головы подобные глупые мысли и сосредоточиться на промежности Авроры. Деньги. Ему нужны деньги, чтобы освободиться из «рабства». И он их заработает, пусть и через постель.

   А потому… Одним из пальцев Уильям начал нежно массировать клитор. Аврора рвано выдохнула, выгнулась, громко, с придыханием, застонала. Сегодня она не хотела постельных игр в прямом смысле слова. Ей было плевать на чувства Уильяма. Она желала получить наслаждение сама. И Уильям, как настоящий постельный раб, прилежно доставлял ей, своей временной хозяйке, это наслаждение, тогда как собственный член уже стоял колом, а яйца были переполнены спермой.

   Еще несколько мгновений, и Аврора кончила, так, как кончала обычно, — чересчур бурно, по мнению Уильяма.

   — Монеты на столике, — лениво махнула она рукой в сторону входной двери.

   Привычный жест, раньше выводивший из себя Уильяма. Только теперь реакция у него была другая. Его мало волновали в данный момент местные высокородные шлюхи. Только золото. Только возможность выкупиться из многолетнего «рабства».

   Уильям поднялся, быстро оделся, затем поклонился, как обычно, низко, подчеркивая свой статус, и отправился на выход. Золото он отработанным жестом положил в карман камзола.

   Открыл дверь, перешагнул порог, закрыл дверь и… нос к носу столкнулся с Викторией, неторопливо шедшей по коридору рука об руку со своим дядей.

   — Добрый день, — он буквально силой заставил себя согнуться в поклоне.

   Сердце стучало как сумасшедшее, в горле появился ком, мешавший дышать. Она видела! Видела его выходившим из чужой спальни. И поняла! Все поняла!

   — Добрый, — небрежно кивнул маг.

   Виктория смущенно отвела глаза, щеки покраснели. Промолчала. Не ответила.

   Сердце прекратило биться заполошной птицей. Его словно сжали в тиски изо всей силы. Уильям забыл, как дышать, и лишь смотрел вслед им обоим.

   Виктория… Боги, за что?!

ГЛАВА 17

От тоски по вас, далекой,

   Сердце бедное болит.

   Утешения никчемны,

   Коль не увлечет меня

   В сад, во мрак его глубокий,

   Или же в покой укромный

   Нежный ваш призыв, - но где вы?!

   Джауфре Рюдель

   — Выдыхай, — насмешливо произнес Аурелиус, едва комната с бастардом осталась позади.

   Вика покраснела. Снова. Как смущающаяся девственница.

   — Ты точно совершеннолетняя?

   Вот же зараза! Так и норовит «укусить»!

   — Несовершеннолетние не имеют чипа для межмировых перемещений. Это прописано в правилах безопасности, — буркнула Вика, недовольная и собственной чересчур дурацкой реакцией, и поведением Аурелиуса.

   — Тогда откуда это смущение? — снова поддел ее Аурелиус. —Подумаешь, бастард вышел от очередной любовницы.

   — Хорошо хоть не в коридоре с ней развлекался, у всех на виду, — проворчала непонятно почему раздраженная Вика.

   — Ясно, — кивнул Аурелиус, становясь серьезным, — общая беда всех тех, кто появляется здесь впервые из нашего мира. Вы слишком цените личное пространство и забываете, что где-то может быть по-другому.

   — «Вы»? – уточнила удивленно Вика.

   — Именно, — кивнул Аурелиус. — Я привык к местным законам. Мне легко жить здесь. И того же бастарда я просто не заметил бы, если бы шел один. Прошел бы мимо, как если бы он был стенкой.

   — Это невежливо, — заметила Вика.

   Аурелиус хмыкнул.

   — Хочешь сказать, ты была вежливой, когда промолчала и стыдливо отвела глаза?

   Уел, сволочь такая. Вика действительно поступила неправильно, даже не попытавшись поздороваться. Но…

   — Мы подошли к двери. Улыбайся, — прервал разговор Аурелиус.

   Пришлось надеть на губы искусственную улыбку.

   Вика с Аурелиусом решили немного прогуляться перед ужином. Заодно, как подозревала Вика, ей должны были дать очередные ценные указания, подчеркнуть линию поведения в дальнейшем.

   И все шло нормально, как и должно было, пока из комнаты очередной любовницы не вышел местный жиголо.

   Вика сама не поняла, почему ее так сильно задела эта довольно обыденная встреча. Аурелиус был уверен, что дело в личном пространстве, мол, каждый занимается «непотребствами» у себя в комнатах и в общих местах не пересекается с другими жителями замка. А Вика… Вика считала, что виной всему тот дурацкий массаж, после которого ее как магнитом тянуло к бастарду.

   Прошло уже двое суток. Они оба пересекались изредка в коридорах и за обеденным столом. Но ни разу у Вики не было подобной реакции. Она смутилась не потому, что ей было стыдно. Нет. Ей, как ни странно, было противно видеть, как он выходит от другой. А еще… Еще отреагировало тело. «Он мой», — будто бы кричало оно, желавшее разорвать на части более успешную соперницу и забрать в вечное владение чужого, в общем-то, мужчину. И Вика испугалась собственной реакции. Испугалась и покраснела.

   «Я ревную?» — с ужасом спросила она себя. Полная чушь. Такого не могло случиться. Ревновать жиголо, имеющего вех женщин подряд, просто глупо.

   И все же… Похоже, Вике все же нужен был секс с бастардом. Вот переспят, и она успокоится. Точно успокоится.

   — Я сегодня не в настроении, — томно вздохнула Лорена. — Развлеки меня, Вилли. Почитай.

   Читать? Ему, конечно, платили за время, но до сегодняшнего дня Уильяма обычно никто не просил читать. Им пользовались совсем по-другому. Впрочем, Лорена платила, а значит, и могла указывать, что именно ему делать. И Уильям ответил со всевозможным почтением:

   — Как прикажете, ваша светлость. Что именно?

   — На столе «Хроники пяти империй». Там закладка. Такая трогательная история любви…

   В этом, конечно, вся Лорена. Он, Уильям, первым делом обратил бы внимание на исторические события, прочитал бы о правителях и их свершениях. Ее же заинтересовала история любви. Якобы трогательная.

   Книга «Хроники пяти империй» считалась несерьезной литературой. Для женщин и подростков, как выразился бы Уильям. Поменьше описаний событий и исторических деталей, побольше упор на чувства. Поэтому ничего удивительного в выборе Лорены не было.

   Уильям взял книгу, уселся в кресло, нашел закладку.

   — «Астрид, дочь императора Горантия Всемогущего, считалась холодной и бесчувственной. Ни один мужчина не мог растопить ее ледяное сердце,