Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света. Тереза Тур

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ЭПИЛОГ
• ЭПИЛОГ 2

АННОТАЦИЯ

Любимый мужчина предал меня. Он женится на богатой наследнице, а я - сажусь на боевого грифона и улетаю на край света. Ведь это лучше, чем остаться при дворе с титулом и без надежды на новую жизнь?

   А впереди длинная холодная зима, рядом – родственник короля, который испытывает ко мне дикую ненависть. Да и я, признаюсь, его терпеть не могу.

   Вот и посмотрим, кто из нас выживет к тому моменту, когда в окна ударит весенняя капель.

   Ну что ж? Сражение начинается?

ГЛАВА 1.

Баба-а-ах!!!

   И-у-у-у!!!

   Пш-ш-ш!!!

   Небо над дворцом мгновенно превратилось в огненного льва, того самого, вышитого алой нитью на королевском боевом стяге-победителе, гордо реющим над славной столицей и радостно ликующей толпой:

   – Ура-а-а!!!

   – Да здравствует король!!!

   – Многие лета!!!

   Я отошла от окна и опустилась на пол возле камина. Весна никак не могла побороть зиму – холодно. Надо же… Раньше босиком в своём глухом углу бегала по снегу, во время войны два года спала на земле – и ничего! Никаких трепетных поползновений организма, а тут... Всего пара месяцев во дворце – и вот, пожалуйста – бьёт от холода нервическая дрожь. Ну просто нежная, хрупкая барышня.

   Ещё немного, и начну изводить окружающих истерическими припадками. А что, мне можно. Мне, наверное, в этом королевстве можно всё.

   Я же спасительница короля.

   Дверь в покои распахнулась, да так, что косяк, всхлипнув, едва не вылетел наружу. Ай, как некрасиво… Это дворец, а не какой-нибудь амбар или крошечный домик в приморской деревушке.

   Где он, мой крошечный домик? Остались лишь воспоминания…

   – Почему тебя не было на празднике? – грозный рык заглушил и мои мысли, и скрип несчастного косяка. – Почему ушла сразу после принесения клятв?

   Вздрагиваю всем телом. Ну вот опять! Всё-таки за последнее время в этом роскошном дворце я превратилась в настоящую размазню.

   – Добрый вечер, герцог Норфолк.

   Встаю, намереваясь с сожалением отбросить тёплую шкуру, в которую обернулась, устроившись возле огня (только согрелась…), и… падаю к ногам мужчины. Ох уж эти придворные пышные платья, предназначенные для чего угодно, только не для жизни! Ни дать ни взять мартышка в золотой парче.

   – Держу, – шепчет мужчина, подхватывая и прижимая к себе. – Держу, любимая.

   Я молча высвобождаюсь из объятий, ещё вчера таких желанных, таких родных, и делаю шаг назад.

   – Джоан, прекрати.

   – Ваша Светлость?

   Реверанса не делаю: пробовала несколько раз перед церемонией коронации Альфреда – не получилось. Хорошо ещё во время произнесения клятвы верности справилась. Справилась же! Ну вот и хватит.

   – Джоан! – вновь рычит герцог.

   Внимательно смотрю на него, стараясь запомнить сверкающие молниями глаза. Широкие плечи, сильные руки, волевой подбородок. Чеканные черты лица.

   Идеал мужчины.

   Теперь не моего...

   Мы стали с ним близки так естественно, так… правильно. Не задумываясь о будущем, не обещая ничего друг другу. Это было, как дышать.

    Спасительница милосердная, спасибо тебе за ещё один день!

   Всё закончилось несколько дней назад, когда за ужином в узком кругу король Альфред задал всем вопрос: «Что каждый хочет в награду?» Всё, что в его силах для тех, кто был рядом с тех самых первых, самых страшных дней.

   Всего пятеро.

   Ролан, кузен короля, посмотрел на венценосного родственника. В его тёмных глазах, как обычно, не отражалось ничего кроме нервного пламени огня в камине. Командир егерей, ныне фельдмаршал и министр обороны, задумался. Глава контрабандистов, теперь министр по налогам и сборам, граф, усмехнулся и покачал головой. Я лишь пожала плечами: его величество был настолько щедр, что желать чего-то ещё, на мой взгляд, было просто неправильно.

   Однако герцог Норфолк поднялся, поклонился королю и проговорил:

   – Я бы хотел жениться, Ваше Величество.

   Все посмотрели на меня. Наши отношения не были тайной для окружающих. В лазурных глазах короля блеснуло лукавство. И радость?

   – Вы просите у меня невесту, Ваша Светлость?

   – Да, мой король.

   – Слушаем вас.

   – Я бы хотел жениться на дочери герцога Абикорна.

   Шум. То ли остальные выражают свое изумление, то ли у меня шумит в голове. Неясно. Да и неважно.

   – На дочери казнённого заговорщика? – какая восхитительная растерянность в лазури королевского взора.

   – С сохранением приданого, без сомнения.

   – Норфолк… – со странной интонацией произносит Барк, бывший контрабандист, простите, министр по налогам и сборам.

   – Вы хорошо подумали? – сквозь зубы говорит король.

   – Ваше Величество, мой долг – вернуть былое величие Норфолкам. А без денег это будет весьма проблематично. Поместья разорены и при всём уважении к вам королевская казна пуста. Видите, я совершенно откровенен.

   – А юная герцогиня до всех этих печальных событий была самой богатой невестой королевства, – пролился яд из уст Ролана, который терпеть не мог ни герцога Норфолка, ни… меня.

   Я мотаю головой. По губам вижу, что люди вокруг говорят, а слова перестаю слышать. Контузило. Контузило от чудовищного взрыва, вызванного парой произнесённых слов.

   Поднимаюсь и иду прочь, путаясь в длинном придворном платье со шлейфом.

   Только спустя какое-то время осознаю, что меня обнимают, тормошат. Я пытаюсь вырваться, но Норфолк прижимает меня спиной к стене, что-то говорит. Яростно, сбивчиво.

   Не слышу.

   Я не слышу тебя. Я не хочу тебя слышать.

    Вслед за нами высыпали остальные. Бывший егерь и бывший контрабандист сжимают и разжимают кулаки, словно собираются затеять прямо тут, возле кабинета короля, кабацкую драку. Его величество одобрительно посматривает, будто и сам не прочь присоединиться, чтобы как следует отмутузить герцога Норфолка, сильнейшего стихийного атакующего мага.

   – …ничего не изменится для нас, пойми ты, наконец, – слышу, будто сквозь дюжину пуховых перин. – Это брак по расчёту!

   – Оставь, – шепчу я и ловлю взгляд Ролана.

   Странный. Бешеный. Какой кузен короля всё же жуткий…

   – Джоан, любимая, – Норфолку, как обычно, плевать на окружающих.

   Отталкиваю. Прогоняю.

   – Оставьте её, герцог! – гневный тон родственника его величества.

    Ему-то какое дело до всего этого?

    Вырываюсь, убегаю, и вот с тех самых пор так и сижу в этой комнате несколько дней.

   Что мне делать?

   Конечно, день принесения клятвы верности королю пропустить невозможно – и я честно выполнила все формальности (в том числе реверанс). Но остаться и выслушивать объявление помолвок короля и его друга, герцога Норфолка, выше моих сил.

   Простите, Ваше Величество.

   Зачем Норфолк явился сюда и обнимает меня? Разве здесь он должен быть в этот торжественный день? Со мной? Нет. Он должен быть на празднике рядом с растерянной и испуганной невестой.

   – Джоан, услышь меня. Я женюсь, потому что так будет правильно. Она девочка понятливая, и никаких проблем, поверь мне, с ней не будет. Ты моя любимая, единственная…

   – Недостаточно любимая, чтобы стать женой, – слышу я свой голос.

   О! Я могу говорить? Да ещё таким твёрдым, ледяным голосом? Это же замечательно.

   Герцог совсем рядом. Он прижимается лбом к моему лбу, ищет губы, чтобы поцеловать.

   – Ты холодная, как…

   «Мертвая», – думаю я про себя, но герцог, умница воспитанная, произносит:

   – Как мрамор.

   Поэт!

   – Джоан, посуди сама: ну какая из тебя супруга аристократа? Вздор же.

   Действительно… Спасительница короля и королевства, по иронии судьбы и этого самого герцога, которого мы с Альфредом волокли полумёртвого по весеннему лесу в укромную пещерку в скалах – приют местных контрабандистов. Ох, и тяжёлый же он был тогда! Я выдала мальчишке-королю укрепляющую настойку – не совсем, к слову сказать, законного содержания – и молилась, чтобы найдёныш с лазурными глазами не потерял сознание, потому как двоих мне было бы не вытащить…

   Кого я спасаю? Такие мысли даже в голову не приходили тогда.

   Значит, как жена, я… Вздор. Тогда зачем всё?

   – Зачем ты пришёл?

   В голосе, как и в сердце, зима. Снег засыпает леденеющий труп посреди поля – это я, та, что любила. Покойся с миром, чистое, искреннее дитя, а с той, что восстала из стона собственной невыносимой боли, с ней мы ещё поговорим. Познакомимся. Нам теперь как-никак жить вместе…

   – Я пытаюсь объяснить тебе, что…

   – Уходи.

   – Джоан! Я ведь уйду…

   – Я знаю.

   В последний момент он придерживает дверь, которой только что собирался хлопнуть изо всех сил. Я смотрю на это одобрительно. Правильно. Аристократы должны держать себя в руках.

   Зато я не аристократка. Какая из меня жена? Я не буду сдерживаться. Мне можно. Я разобью всё, до чего дотянутся руки, едва ты уйдёшь.

   Уходи… Ну же! Уходи!

   …

   Я оказалась спасительницей короля случайно. Разве намеренно становятся спасительницами королей? Смешно же. К тому же расстояние от той деревушки, где я жила, до королевского дворца было…

   Очень большое. Как от меня тогда до графини Вержи́, в которую я превратилась по воле его величества.

   Подумать только, два года прошло! Семьсот дней – целая жизнь.

   Тогда тоже была весна. Правда, другая. Южная.

   Я выбралась в лес. Впервые после зимы, что была на удивление морозной и снежной. Будто и не побережье тёплого моря, где уже через пару месяцев будет не протолкнуться от приезжих, жаждущих отдохнуть и подправить здоровье на юге королевства.

   А сейчас тихо. Тихо, как в ладонях милосердной Спасительницы.

    Солнце мелькает сквозь острое кружево сосен, от нестерпимо-чистой лазури высокого неба сердце пускается вскачь! Где-то приветливо рокочет море, я опускаю глаза и замираю над жёлтым пушистым первоцветом, что распустился среди пожухлой листвы в распадке.

   – Привет, – шепчу я ему. – Не бойся, малыш, не сорву, – я сегодня не за травами, я – за весной. Почувствовать, что зима прошла, наполниться восторгом пробуждающейся природы.

   Истеричный лай псов врывается в мысли. Тревога, словно дергающая зубная боль, пронизывает от макушки до пяток.

    Что могло случиться в нашем тишайшем краю?

   Выяснять некогда – надо бежать, бежать со всех ног!

   Сверху слышится шум: сдавленное проклятье, шуршание скользких, словно маслом облитых сосновых иголок, стоит ступить – и оползнем несёшься вниз.

   К моим ногам скатываются двое.

   Тот, что помладше, весь в крови.

   Пытали? Хотели убить?

   Второй – красивый, с обнажённым мечом – и как он только не пришпилил себя, словно бабочку, пока катился вниз с горы?

   Младший в сознании. Смотрит на меня лазурными, ни дать ни взять сегодняшнее небо, глазами. Глазами, полными боли и мольбы.

   – Помоги, – беззвучно складываются губы.

   Второй в отключке – бледный, чеканные черты лица заострились, губы посинели.

    Захлёбывающийся злым торжеством хриплый лай псов всё ближе, дрожащими руками стряхиваю заплечную суму – огромный короб на удобных лямках, без которого в лесу делать нечего. Дальше рефлексы, никакой паники.

   Спокойные, отточенные движения, точно выверенные, без страха и сомнений – бояться буду потом, если это «потом» случится милостью Спасительницы.

   Этим двоим повезло: они наткнулись на меня. Тут без провидения или хотя бы духов лесных обойтись никак не могло, это и младенцу понятно! Я ведь не просто травница, вернее, не только. А что делать? Как ещё собрать денег на Академию магии? Для меня, сироты с южной окраины королевства, немыслимая сумма, тут одной торговлей лекарственных сборов, да ещё и без лицензии никак не обойтись. Чтобы получить лицензию, опять-таки деньги нужны – замкнутый круг…

   И что остаётся? Жизнь в бабушкином доме на границе небольшого городка? Книги из библиотеки да девичьи мечты? Сначала девичьи, потом не очень? Не по мне это. Я так жить не буду! Сказано – сделано. «Подними-трава сама себя крутым кипятком не заварит», – так у нас говорят. Потому и ступила на скользкую дорожку помощи контрабандистам, вознося молитвы Спасительнице каждый вечер, чтобы не поймали.

   Так что, чем встретить собак, а точнее, чем увести их со следа, у меня было. Свой рецепт, ночами выстраданный, – тут исхитриться надо, правильно рассчитать по звёздам момент сбора болотного уса.

   Теперь главное – успеть, и то, если у тех, кто гонится за этими двумя несчастными, людей на подмогу нет. Если есть, пропали мы все трое! Преследователей расставят в метре друг от друга и прочешут лес по квадратам, как делают местные егеря, когда охотятся за крупной бандой.

    Выхватив пузырёк, белкой метнулась вверх, к краю распадка.

   Успеть, успеть… Только бы успеть!

   Спасительница милосердная, защити и укрой…

   Пока слова мольбы бились в голове, зубами выхватила пробку и, насыпав сероватый порошок на ладонь, позвала ветер со всей страстью человека, жаждущего жить.

   И он услышал! Ласково слизнул с руки порошок и унёсся навстречу преследователям, даря всем троим надежду на спасение.

   Вот так я и оказалась спасительницей короля, а заодно и королевства.

   Отправилась в лес погожим весенним днём полюбоваться первоцветами, а оно вон как всё обернулось…

   Возвращаться теперь некуда: домик мой, как и родной городок, в ожесточённых боях не раз переходивший из рук в руки, не уцелел. Кто из егерей и контрабандистов, поддержавших законного короля, остался в живых? Единицы…

   …

    Осторожный стук в дверь, словно тот, кто за ней стоит, не хотел пугать резким звуком. Медленно, аккуратно поднимаюсь и иду открывать – только бы не упасть в борьбе с придворным платьем.

   – Ваше Величество?

   Пытаюсь изобразить реверанс, король стоит близко – успевает поддержать.

   – Джо, – с укоризной говорит он. – У тебя есть моё разрешение называть меня по имени.

   – Я помню.

   – Тебя не было на празднике.

   Киваю и тут же начинаю оправдываться:

   – Я была на церемонии.

   – Многие хотели поприветствовать спасительницу короля.

   Смеюсь:

   – Особенно невесты. Ваша и… Норфолка.

   – Для меня самого его решение было сюрпризом.

   Король Альфред, нахмурившись, мягко отстраняет меня и проходит в покои. Садится к камину, подставляя руки поближе к огню.

   – Холодно сегодня.

   Киваю. Надо же, даже его величество, что из мальчишки с лазурными глазами превратился в мужчину с ледяным прищуром, мёрзнет в собственном дворце.

   – Мне пришлось жениться: у короля должен быть наследник. Я выбрал девушку старой крови, отец которой погиб, но остался верен короне. Норфолк…

   Альфред отчаянно пытался согреться, но, видимо, после череды казней получалось плохо. Вздохнув, отправилась в спальню за зимним, подбитым волчьим мехом плащом. Подошла, накинула на плечи. Король благодарно кивает, зябко заворачиваясь в мягкую ткань.

   Молодой король жесток, беспощаден, но справедлив. К моему предложению о возможности бесплатного обучения талантливым будущим магам отнёсся с должным вниманием – казначеи изыскивают средства на стипендии, банки обязали давать ссуды на обучение.

   Капля в море, конечно, но…

   – Что ты думаешь делать? – спрашивает король.

    Пожимаю плечами, усаживаясь рядом.

   – Не знаю… Посоветуй? – спрашиваю просто, без титулов, словно война и не закончилась, словно мы по-прежнему боевые друзья…

   Он поднимает голову и долго смотрит мне в глаза. Я пытаюсь вспомнить ту самую весеннюю лазурь, пытаюсь найти её там, в этом отточенном временем и войной прищуре повзрослевших глаз, и не могу.

    Холодно… Почему в королевском дворце так холодно?

   – Джоан, – он бережно берет мою руку. – Я думаю, тебе надо уехать.

ГЛАВА 2.

Год спустя

   – Да-да-да шшш-то ж та-та-та-ко-еее!

   Я проснулась от холода, трясло, как в лихорадке. Вскочить не получилось: ноги не держали. Ориентируясь на ставший за это время родным клёкот, с трудом добрела до спасительных объятий.

   – Колокольчик, – прижалась к мягкому тёплому боку.

   – Кр-р-р-р-р? – заботливо раздалось над головой.

   – Сама не пойму. Знобит.

   Через какое-то время смогла открыть глаза. Поляна, где мы с грифоном из королевских конюшен остановились на ночёвку, была та же. На редком золоте листьев, что осторожно, словно художник кистью, тронули изумрудную зелень травы, на серых угольках вчерашнего костра и еловом лапнике, из которого я соорудила постель, причудливой паутиной стелилась изморозь, намекая, что лето закончилось.

   За ночь, как всегда, выросли и распустились нежные синие цветы, и теперь мёрзли, тронутые инеем, словно облитые сахарной глазурью. Бедные. Им, наверное, холодно…

   – Ничего себе, – я с трудом повертела головой. – Последний месяц лета…

   Грифон скосил глаза, пытаясь сказать, что мои умственные способности оставляют желать лучшего.

   – Да знаю я, что мы забрались в Приграничье, – я положила ладони на гладкий клюв – холодный.

    Самый север королевства. Дальше – только горы, океан и льды. Крошечные клубы пара срывались с губ, кисти рук замерзали до боли.

   За этот год я отвыкла от людей и научилась разговаривать с грифоном.

   – Мой красавец, – я провела рукой по гладким, переливающимся в свете утренних лучей перьям.

    Вот он – мужчина моей мечты, никогда не спорит, со всем соглашается, а главное, предан. Ему я могу доверять.

   – Если мы собираемся зимовать здесь, надо поискать жильё, – постановила я на нашем совете.

   – Кр-р-р?

    Что я там говорила про отсутствие споров? Это не совсем так. Грифоны очень умны. Настолько, что иногда становится не по себе.

   – Грхкр…

   – Колокольчик…

   Перья гладят щёку, я прижалась сильнее, чувствуя, как сердце друга бьётся внутри. Однажды мне довелось увидеть выводок грифона. Такие «птенчики» хоть и раздавят человека насмерть с лёгкостью, но звуки издают удивительно трогательные, будто колокольчики звенят. Так родилось имя для спасенного мною любимца. С тех пор… С тех пор начались чудеса. Колдовство не иначе! К утру на поляне, где бы мы ни остановились, вырастали и распускались колокольчики. Объяснить это нельзя. Никак. Единственное, что приходит в голову, – грифон. Грифоны – существа мистические, это, конечно, все знают и признают. Но даже я не думала, что настолько.

   Утренние «приветы» стали привычным делом – без голубых ковров по утрам я, наверное, жить уже не смогу, но есть у нас с Колокольчиком ещё один секрет. Станет грустно – прижмешься лбом к жёстким перьям, вдохнешь родной, слегка кисловатый запах, закроешь глаза. И так хорошо станет. Тихо. Спокойно. Темно.

   Темно. Темно и тихо. Душу лечит тьма непроглядная… Но что это? Свет! Такого за всё время не было ни разу. Свет слабый, чуть голубоватый. Открываю глаза. Что со мной? Где я? Куда ни кинь взгляд, покрытые инеем колокольчики до самого горизонта.

   – Колокольчик?

   – Наконец-то! – раздалось в голове.

   – Что?

   – Наконец-то в твоей душе появился свет, Джоан. Еле-еле брезжит, но он уже есть Представь, как будет красиво, когда ты и вовсе оправишься? Сможем встречаться здесь иногда и болтать обо всём…

   – Колокольчик?!

   Я очнулась. Погладила гладкие перья. Грифон напрягся и встал так, чтобы оказаться между мной и потенциальной опасностью.

   – Что?

   Прямо перед нами на ветку дуба опустилась пара королевских соколов – магических птиц-посыльных.

   Я протянула руку – на ладонь упал кристалл с письмом от Альфреда.

   – Мои хорошие, – поприветствовала я птиц, что, летая по всей необъятной территории королевства, исправно находили нас весь этот трудный год.

   Птицы переглянулись, явно осуждая такое моё поведение – мотаться из одной крайней точки более чем обширной территории в другую. Потом перевели взгляд на грифона, и пошла потеха! Магические птицы – первые сплетники королевства, это известно всем, и даже Колокольчик и тот каждый раз не мог устоять… Обиднее всего то, что птичий язык не знает ни один маг – понять болтунов, к сожалению, невозможно. Хотя, может, наоборот, к счастью. Даже подумать страшно, о чём верещит сейчас Колокольчик…

   – Я честно пыталась первую зиму провести в своём поместье, но ничего хорошего из этого не вышло, – отмахнулась я от крылатых и пошла разводить костёр.

   Вот позавтракаю и буду думать, где зимовать.

   – Ик-ик-ик, – услышала в ответ.

   – А вы… охотиться летите!

   Хворост был собран ещё вчера, так что и получаса не прошло, как в котелке сердито забурлила вода.

   В моем коробе всегда было много места и полно всякой всячины. Никогда не знаешь, с кем жизнь сведёт, кого лечить придётся и что в хозяйстве пригодится. Как говорил его величество, «я их спасла, потому что всегда была милой запасливой белкой». С тех пор мало что изменилось, разве что новый заплечный короб да побольше монет в кошельке...

    Я нарезала твёрдый ноздреватый сыр, ароматный и чуть сладковатый, к которому пристрастилась последнее время. Он попался мне в одном из городков, с тех пор, если путь пролегал мимо, пополняла запасы.

   Позавтракав, кинула о землю кристалл и прошептала слова заклинания.

   – Здравствуй, Джоан.

   Я улыбнулась и кивнула в ответ, хотя прекрасно понимала: мой образ иллюзия обратно не передаст.

   Альфред выглядел лучше, чем год назад, и это не могло не радовать. Я выдохнула с облегчением: так или иначе, я беспокоилась о нём, и теперь стало легче.

   – Когда я предложил тебе уехать, то имел в виду нечто другое, – Альфред рассмеялся. – Я думал, барышне полагается лечить нервы от несчастливой любви. Запереться в поместье, поплакать…

   Я сложила руки на груди. Хотела фыркнуть, но Колокольчик меня опередил:

   – Кр-р-ргх!

    Вот именно! Во-первых, пробовала, не помогает. Во-вторых, стоило лишь показаться в пожалованном мне поместье, как там сразу объявился герцог Норфолк, которому бесполезно объяснять, что между нами всё кончено. Он меня любит и точка, остальное – долг перед родом, не имеющий ни ко мне, ни к нему никакого отношения.

   – Кр-р-хр-р-р…

   Ну да, примерно так…

   – Мне казалось, ты найдешь успокоение в путешествиях, – продолжил Альфред.

   – А я чем занимаюсь?!

   – Я имею в виду поездку на воды, милая моя Джоан. Или на морское побережье. Свежий воздух. Прогулки. Возможно, новые знакомства… Я никогда не намекал на то, чтобы спасительница короля, обласканная его милостями (а ведь я, попрошу заметить, изо всех старался!), не нуждающаяся ни в чём, верхом на грифоне носилась по дальним уголкам бескрайнего королева!

   – Я лечу нервы. По-своему.

   – Никто, даже я, не предполагал, что ты начнёшь шерстить королевство на предмет всяческих нарушений.

   – Я не ищу никаких нарушений! Они сами!

   – Не то, чтобы я против того, что ты трудишься моим эмиссаром… Хотя у тебя и нет тебе таких полномочий, я же их не давал. Но, может, лучше на воды?

   – Ни за что! Скорее на каторгу.

   – Вчера в столицу прибыл некий мэр. Одного малоизвестного дальнего городка. Сам прибыл. Сдаваться. Ему донесли, что недалеко от вверенного ему населённого пункта видели даму с грифоном.

   Я рассмеялась. Как там говориться? Сначала ты делаешь себе репутацию, а потом репутация делает тебя?

   – Я переживаю, Джоан.

   Король перестал улыбаться.

   – Я не хочу, чтобы ты пострадала. Колокольчик, конечно, неплохая защита, но... Что, если он не справится? С таким-то именем. Боевых королевских грифонов нельзя так называть – Ролан негодует.

   – Тоже мне новость, – я пожала плечами. – Он негодует всегда, в том числе и по поводу самого факта моего существования. С самого первого дня.

   Альфред будто услышал мои слова – рассмеялся, но тут же снова стал серьезным:

   – Джоан. Её величество ждёт ребёнка.

   – Славься великая Спасительница, – обвожу руками круг, прося милости королеве и наследнику.

   – И я хочу… Я прошу, – продолжает король, чуть запинаясь на слове «прошу». – Приезжай. Посмотри. Всё ли в порядке. К моменту, как ребёнку придёт время появиться на свет, я желаю, чтобы ты была рядом. Я верю тебе.

   – Спасибо, – шепчу я, вытирая набежавшие слёзы. – Спасибо.

   …

   Я собрала вещи, старательно затушила костёр и отправила ответ его величеству. От пронзительных соколиных взглядов стало не по себе: не довольны пернатые вестники моим поведением, устали носиться за беглянкой по всей стране по приказу короля. Ну, тут уж я им помочь ничем не могу! Не нашла ещё такого волшебного места, где бы сердце моё успокоилось. Где захотелось бы остаться навсегда. Или хотя бы на время. А дорога… Несмотря на все опасности, о которых намекал король, храни моего друга и повелителя Спасительница! Дорога – лучший целитель.

    Огненными закатами да золотыми восходами уходит боль из души, тает по капле яд. Смертельные его пары растворяются в воздухе – пьют ту отраву звёзды по ночам. Лучше мне пожить до поры до времени отшельником. Нельзя мне к людям. Пока. Может быть, когда-нибудь…

   Я научилась засыпать и просыпаться без него. Без Норфолка. Не рассказывая, как прошёл день, не споря по пустякам… Он отказался не только от нашей любви, он предал нашу дорогу. Сосны, позолоченные заходящим солнцем, радующие глаз после выматывающего перехода, огромные синевато-серые валуны, тёплые, шершавые, похожие на сказочных существ – всё, что окружало и радовало нас двоих, всё, что мы любили и хранили в памяти, в сердце, всё это он предал.

   Предал!

    Он тогда только начал приходить в себя после ранения. Я сделала больше, чем могла, остальное залечила дорога.

   Дорога домой. Дорога к счастью…

   Пройдёт время и уйдут сны, в которых я прижимаюсь к любимому мужчине, вдыхаю его запах, слышу тяжёлое дыхание …

   Стоп.

    Ещё минута, и вместо того, чтобы искать приют для зимовки, я упаду в объятия герцога Норфолка! Прямо с неба…

   Иногда боль оборачивает здравые рассуждения вспять, и ты снова думаешь о том, что отказаться от любви невозможно. Немыслимо. Невыносимо! Что прошлое можно спасти, и мне всё равно, с кем он, какие клятвы он давал в храме… Лишь бы…

   Всё. Хватит! А то и правда свалюсь вниз с истеричным воплем: «Я на всё согласная-я-я!»

   Рассмеялась. Зло оттёрла глаза. И что это я сегодня расклеилась? С чего так… нахлынуло. Уже год прошёл, вот и Колокольчик говорит: свет в моей душе появился!

   Ох, не убили бы кого те целительные лучи сияния животворящего…

   Что ж мне сделать такого, чтобы не бояться ярости, спящей внутри себя самой? Какую траву заварить, эликсир чудодейственный выпить?

   Меня легонько боднули в плечо. Колокольчик. Золотые глаза сверкнули, поймав радужкой солнечный лучик.

   – Гр-р-р-р-р…

   «Ты чего? Смотри, какое небо. Какие облака. Погнали с ними наперегонки?»

   Я погладила жёсткие перья, привычно вскочила в седло.

   – Ур-р-р-р! – заклекотал грифон, взмывая над обледенелыми просторами.

   Ветер в лицо, и я, широко раскинув руки в попытке обнять небо, кричу от счастья:

   – Спасительница-а-а! Как же хо-ро-шо-оо!

    Внизу проносятся деревья, сплетаясь в тёмную непролазную чащу, искрятся на солнце озёра, словно выпавшие из кармана великана монетки...

   Я любовалась всем этим, сердце щемило от восторга, но тут Колокольчик заметил стаю волков. Крупные хищники остановились, жадно нюхая воздух. Вожак задрал голову вверх и призывно взвыл, приглашая грифона спуститься, показать свою прыть.

   Мой крылатый воин принял вызов и резко взмыл вверх, чтобы камнем упасть на облезлых псов, посмевших не разбежаться при его проявлении.

   – Чик! – заорала я. – Прекрати! Ты чего?

   На мгновение показалось, что из-за облаков за нами кто-то раздражённо, недовольно наблюдает. Солнце обожгло глаза, грифон пошёл в атаку…

    – Арлах сумбрум нэри-ап! – рискуя выпасть из седла, ухитрилась достать пузырёк с зельем.

    Пара капель, несколько умелых манипуляций с поводьями, заклинание. И…

   Мой гордый, могучий птиц вздрогнул от обиды: оттащили бедняжку от хорошей драки. Оскорблённый в лучших чувствах Колокольчик прибавил скорость. В ушах зазвенело, пейзаж яркими пятнами поплыл перед глазами, словно рассерженный художник решил размазать ещё свежие мазки, в гневе уничтожая собственное творение.

   – Прекрати, а? – мысленно попросила я. – Ну, пожалуйста.

   Но грифон делал вид, что не слышит.

   – Ты же прекрасно знаешь: презренные серые тебе не соперники. Ты ж у меня самый сильный, самый смелый, кровожадный, беспощадный, боевой… Ну?

   Колокольчик сбавил скорость, изогнул голову, насмешливо блестя глазами.

   – Лучший. Самый лучший! Самый умный и самый красивый грифон среди всех существующих миров!

   – Хрр-р-р-р, – довольно отозвался грифон.

   – Смотри, там какой-то город, – присмотрелась я. – Довольно крупный.

   Ироничный клекот был мне ответом.

   – Зря смеёшься, кстати. Нельзя же быть таким снобом! Скажите пожалуйста… Его величество грифон в самой столице проживали, из королевских конюшен вышли… Когда это было-то? Мы с тобой давно уж простые бродяги, забыл?

   – Кр-р-р…

   – Что? Мерзкий городишко? Ты не справедлив. Смотри, вон и стена вокруг, и ратуша, и форт на скале... Разве не прелесть? Как тебе? Мне нравится.

   Грифон резко зашёл на крутой вираж – явный признак того, что я по мнению грифона, несу очередную глупость. Вообще-то Чик лёгок на подъём и так же, как и я, любит путешествовать, но вот зимовать королевский грифон предпочитал в специально оборудованных конюшнях. Лучше – при дворе его величества. Ну в крайнем случае в пожалованном тем самым величеством поместье. Поместье, дающее право на графский титул, мне, действительно, выдали. Вот только я его не любила. Пусто, холодно. Прислуга настороженно косится, вздыхая о прежних хозяевах: злых, требовательных, – одним словом, «правильных», достойных, с их точки зрения, уважения.

   – Перестань! – я пригнулась, обняв Колокольчика за шею. – Обещаю, что позабочусь о тебе. Всё, решено! Зимуем…

   – Не надо! – раздался девичий крик, заглушив моё жизнерадостное «здесь».

    Я вздрогнула: проснулась привычная готовность ждать худшего – отпечаток страшной войны, когда свои становятся врагами: брат – за мятежников, сват – за короля. Запах предательства, которого ожидаешь ежесекундно, привычка вечно нюхать воздух – не пропустил ли чего, окрест летающего… Наверное, теперь это на всю жизнь, но сейчас некогда об этом думать:

   – Вперёд! – я с трудом сдержалась, чтобы не проорать боевой клич верных Альфреду войск: «Грифоны и король!»

ГЛАВА 3.

Мы упали перед двумя солдатами, волокущими тоненькую девчушку, совсем ещё ребёнка. Тёмные косы растрепались, гибкое тело извивалось змеёй, из горла рвались отчаянные звуки.

   При виде нас все дружно отпрыгнули. Ещё бы, когда с неба падает злобно рычащий грифон размером в полторы крупных лошади, тут уже хочется оказаться подальше.

   Крик девушки мгновенно смолк. Секунду спустя отборной бранью разразились солдаты. Едва поток фантазии служивых иссяк, все застыли, настороженно разглядывая друг друга. Все, кроме Колокольчика, который рыл передними лапами землю – плохой знак. Очень плохой…

   Солдаты в форме королевских войск были трезвы. Не пьяные, не расхристанные. Вполне себе опрятно выглядят. Что ж, уже легче. Можно попытаться договориться.

   – Что происходит? – спросила я, копируя высокомерный тон герцога Норфолка.

   – А ты… вы… вообще кто?! – тот, что был постарше, первым пришёл в себя, правда, на грифона всё ещё посматривал с опаской.

   Совсем молодой напарник его, смертельно бледный, держался, как мог, даже окинул нас с Колокольчиком сердитым взглядом. Осмелел, значит…

   – Графиня Вержи́ – эмиссар его величества, короля Альфреда.

   – Бабы эмиссарами не бывают! – вдруг выдал молодой, но тут же зашёлся кашлем.

   Противным таким кашлем. В горле, видно, запершило. Всё, что могу. Это только в сказках изо рта пустозвонов жабы выпрыгивают. А жаль…

   И только я так подумала, прилетело красавцу от старшего поколения доброй, звонкой затрещиной, – красота!

   Пока парень тёр затылок, старший ткнул пальцем на грифона, затем тем же пальцем покрутил у собственного виска, мол, соображать же надо! Этот птенчик сожрёт заживо не подавится. Жить надоело?

   Солдаты поклонились и встали по стойке смирно.

   Место действия потихоньку заполнялось людьми – зеваками, любителями бесплатных представлений. Вот где они были, когда девчонку волокли эти двое, не пойми куда, не пойми за что, а? Или они на грифона посмотреть пришли, а пойманные девчонки не интересно? Похоже, Колокольчик всё же был прав: мерзкий городишко…

   – К-г-х-р-р-р…

   Я пыталась понять настроение толпы. Знать бы, где ближайший пункт расположения королевских войск и сколько до него перелётов из этого медвежьего угла? На случай, если спасение этого растрёпанного, чумазого, зарёванного чуда осложнится. Ясно же, что бросить девчонку теперь я уже не смогу…

   – Повторяю вопрос: что здесь происходит? – рявкнула я как можно более гневно.

   Девчонка замерла. Бежать пленница больше не пыталась, а услышав слова «эмиссар» и «графиня», сникла совсем. Или показалось?

   – Разрешите доложить, ваше… – старший запнулся и посмотрел на напарника, но это ему не помогло: малой застыл, открыв рот, вперив в Колокольчика немигающий взгляд

   – Сиятельство, – пришла я несчастному на помощь.

   Солдат с подозрением оглядел «моё сиятельство» от капюшона болотного плаща до кончиков сапог (зачарованных, между прочим, из кожи прекрасной выделки). Зря сомневается: мой наряд стоил не дешевле парадного одеяния придворных, включая драгоценности. Плащ, кстати, тоже зачарован специально для полётов в небе. Может обеспечить пятнадцать замедленных падений с грифона и стоит целое состояние!

   В случае непредвиденной ситуации наездник, вылетая из седла, падает медленно, так, чтобы грифон успел спасти своего всадника. Сколько жизней было сохранено благодаря усилиям магов!

   – Я жду, – напомнила я о себе.

   Пауза затянулась. Задумалась я, задумались солдаты и пойманное ими дитя. Каждый – о своём.

   – Девчонка – преступница, – зло бросил молодой, кивая на дрожащую фигурку.

   – Сам ты преступник, – выпалила какая-то краснощёкая женщина. – Небось тоже бегал к её родителям, пока те живы были? За травами? А осиротела Улька – всё?

    – Они умерли, – начал было солдат, но тут из толпы раздался ещё один голос:

   – Сгорели, храни Спасительница светлые души! Лечили дураков вроде вас, сил не жалея, вот и…

   «Лечили?» – я замерла, догадываясь, в чём дело.

   – Она нарушила закон! – рявкнул солдат, нахмурившись.

   Толпа расступилась и вперёд вышел, чуть прихрамывая, аккуратно одетый улыбчивый старичок. В голубых глазах любовь к миру. К людям и всему живому на земле. Огромная, искренняя, бескорыстная любовь, настолько чистая и светлая, что верилось в неё почему-то с трудом…

   – Уля, – обратился он к ней, склонив голову.

   – Да, господин Ллонк, – не поднимая глаз, прошептала девчонка, съёжившись под полным любви взглядом.

   – Ты торговала лечебными травами на площади перед бывшей аптекой твоих родителей.

   – У нас хлеба не было, Ришка без молока третий день, – по щекам в два ручья побежали слёзы.

   – Да что ж ты не пришла-то ко мне, дурёха, – всплеснула руками женщина.

   – Все слышали? Это признание! Торговала травами без разрешения!

   – А ты, кровопивец, следил за ней, да? Давно глаз на аптеку Лоранов положил!

   – У неё не просто травы, – продолжал мужчина, словно ничего не слышал, – а магические, заговорённые. Это нарушение закона королевства! Если каждый будет травами торговать, да без лицензии, без разрешения? Просто врун или, того хуже, маг-недоучка …

   Я слушала, отмечая, что жители, кидая на девчонку сочувствующие взгляды, тем не менее, стараются не вмешиваться. Оно и понятно: кому хочется портить отношения? Ведь лекарь в таком вот забытом небом городке – единственная надежда на спасение от хвори.

   Если и появился сегодня утром в моей душе свет, как утверждает Колокольчик, то теперь всё, погас. Я смотрела на девчонку, на солдат и людей, собравшихся вокруг… Смотрела, вспоминая себя.

    Это сейчас я графиня, эмиссар короля и вообще… Личность, уважаемая обществом. Так случилось. Повезло! А два года назад, такой же вот девчонкой бегала по лесу, сотрудничая с контрабандистами и рискуя угодить на каторгу. И угодила бы, поймай меня солдаты, ибо закон един для всех. Нет разрешения на деятельность с грозным боевым грифоном, красующимся на алом сургуче – нет права заработать на пропитание. Иначе в первый раз штраф. Или исправительные работы, если денег нет.

   Поэтому я весь этот год, скитаясь по королевству, как графиня Вержи́, встречаясь с подобным, чем могла, помогала. Чаще всего просто выкупала талантливых людей, в основном молодых, еще не смирившихся или не попавшихся, и пристраивала их учиться. Или занимала им деньги на разрешение, все равно за бумагами переправляя в столицу, потому что в разных захолустьях творилось такое, что порой было жутко.

   – Ваше Сиятельство… – обратился ко мне солдат.

   – Штраф, – не дожидаясь того, что он хотел сказать, решительно постановила я. – Девчонка же до этого случая закона не нарушала?

   Соскочила с грифона, подошла к Уле и взяла её за руку.

   – У неё всё равно нет денег, и жить не на что. Заниматься лечением нельзя. Умрёт дитя с голоду зимой! Пусть продаст аптеку мне, – зачастил мужчина с полными вселенской любви голубыми глазами, радужка которых враз потускнела и стала мутной, как у выброшенной на сушу рыбёшки. – А я возьму их с сестрой к себе в дом, пусть живут, отчего же не помочь сироткам?

   «Испугался? Добыча уходит? – подумала я. – Деньги на штраф поделят с мэром, наверняка всё уже оговорено. Девчонку – бесплатной прислугой на веки вечные. Если прислугой… Это ты хорошо придумал, господин Ллонк, но… Нет».

   – Думаю, мы поступим по-другому, – радостно улыбнулась я господину Ллонку.

   – Как, моя госпожа? – мрачно спросил аптекарь, явно предчувствуя неладное.

   – Я возьму аптеку и дом в аренду. Пока на зиму – там посмотрим. Девочка будет отправлена учиться. С этого года решением его величества сиротам, успешно прошедшим испытания, предоставляется стипендия. Посмотрим, что можно сделать.

   Толпа отреагировала на моё предложение сдержанным, но одобрительным гулом. «Может, и не мерзкий городишко, – подумала я, похлопывая роющего лапами землю грифона по шее: Колокольчика это всегда успокаивало. – Люди здесь, кажется, добрые…» Женщина, заступавшаяся за Улю, широко улыбнулась, очертив ладонями круг во славу Спасительницы, так милосердную призывают в помощь. Единственным недовольным оказался аптекарь:

   – Что?! Да я… Да вы… Вы вообще какое имеете право? Я уважаемый житель Биргенгема…

   Грифон насмешливо фыркнул. «Вот мы и узнали, куда нас занесло», – мысленно сказала я другу. На карте, если мне не изменяет память, и впрямь было нечто похожее. Значилось это великолепие как столица Приграничья. «Ты слышишь, Колокольчик? Мы в столице! Так что ваше фырканье, господин королевский грифон, не совсем уместно».

   – Довольно, – перебила я мужчину и перевела взгляд на солдат. – Любезные, а пойдёмте к начальству.

   – Что? – выпалил молодой.

   – Начальство. Есть такое? Кто у вас тут разрешения выдаёт, документами заведует?

   – К градоначальнику?

   «Спасительница! Даже не к мэру, – подумала я. – Действительно, столица. Какой пафос! Колокольчик, беру свои слова обратно… Фыркай!»

   Наша процессия во главе с солдатами и грозным боевым грифоном торжественно двинулась к ратуше, но стоило нам выйти на площадь, как с небес послышался клич:

   – Грифоны и король! – отчаянно знакомым голосом…

   Через мгновение ещё один. Звук вышвыривает в прошлое, заставляя судорожно хватать ртом воздух.

   – Ролан и лев!

   Прошлое. Как удар.

   Я и мальчишка с лазоревым взглядом тащим раненого, что не выпускает меч из рук, намертво вцепившись в оружие. Задыхаясь ползком преодолеваем последний подъём и падаем замертво на камни пещеры, роняя драгоценную ношу. Найдёныш, тяжело дыша, словно рыба, выброшенная на берег, помогает мне снять короб. В ответ протягиваю мальчишке флягу с водой.

   – Только глоток, – хриплю, почти теряя сознание.

   Он кивает, жадно делая огромный глоток: столько, сколько смог, и ещё чуть-чуть, помогая ладонью, чтобы ни одна капля живительной влаги не пролилась. Смотрит туда, где синеет небо и валится на спину.

   Я полощу рот. Разворачиваюсь к раненому. Удар мечом разодрал бок – чудо, что он не истёк кровью.

   – Остановил, – поясняет парень. – Смог, – яркие глаза блеснули неподдельной гордостью, растрескавшиеся уголки губ чуть дрогнули, и откуда только силы взялись улыбнуться?

   Киваю – молодец, шарю в коробе дрожащей рукой – была, была она у меня, настойка подними-травы с серебристым вельником! Ягоды собраны на растущую луну, аккурат после праздника цветущих вейн. Вот она! Пью залпом, испачканным в крови раненого пальцем черчу на камне знак…

   – Ох, ничё се гости, – вдруг слышу от входа в пещеру.

    Не уберегла Спасительница, глава контрабандистов пожаловал к себе... Почему Барк решил поддержать законного повелителя, до сих пор для меня загадка. Почему за ним пошли его люди, а не сдали нас всех? Сделали ставку, предвкушая будущие милости от правителя? И ведь не прогадали! Как и егеря, которые в этот же день устроили облаву и накрыли логово преступников, обнаружив там нас всех во главе с королём…

   Глава контрабандистов и старший егерь стали министрами, остальным были пожалованы поместья с дворянскими титулами, но всё это было потом. Тогда же наш крошечный, но отчаянно не сдающийся отряд, пытаясь выбраться из ловушек, щедро расставленных мятежниками, оказался прижатым к морю.

   Край обрыва. Внизу – волны, за спиной – ликующие вопли врагов, кровь – на камнях. Нас штурмуют вновь и вновь, обезумевший враг уже слышит запах победы.

    Казалось, всё. Проиграли. Выхода нет – умереть бы достойно, найти силы посмотреть предателям в лицо, но нет! Король и герцог Норфолк оказались не так просты, правда, без запрещённых настоек, припрятанных в коробе, не обошлось. Егеря и контрабандисты стояли насмерть, я без устали вытаскивала раненых, прихлёбывая зелья. Не зря они всё же запрещены: откат запросто может убить даже сильного мага. Вот только тогда никто об этом не думал.

   – Грифоны и король! Ролан и лев!

   Тот самый клич! Тогда он звучал, как песня самой Спасительницы. Торжественный шелест крыльев, клёкот грифонов. В спину нападавшим ударила личная гвардия кузена его величества Ролана. Родственник пришёл на помощь, несмотря на опалу и изгнание в дальнее поместье.

   Я замотала головой, прогоняя ненужные воспоминания. Поняла, что люди Ролана, не теряя времени даром, окружили площадь. Насколько я видела, не только она, но и улочки, идущие лучами, были плотно перекрыты. Высокомерные взгляды, грифоны и те с пафосными мордами. Сюда, на край света, прибыл сам Ролан со своей разодетой во всё чёрное свитой.

   Вот так, просто Ролан, без титула. Как любил говаривать его предок, основатель династии: «Королем быть не могу, принцем не хочу. Я есть Ролан». Вот так и получилось, что все они Роланы.

    За это время мало что изменилось. Высокомерный Ролан взирает на окружающих его людей, словно на ничтожных букашек, копошащихся у ног, не достойных ступить на тень его плаща.

   Тем весенним днём возле обрыва первое, что он сделал, увидев меня, отчитал за то, что нахожусь на поле боя. Потому как мне там, видите ли, не место! А где мне место, господин хороший, не подскажете?

   – В безопасности, – отвечал он тогда, брезгливо рассматривая растрепанную девчонку, всю в крови, с пьяным от изнеможения взглядом.

   Магия закончилась пару раненых назад, зелья уже не действовали.

   – Что она тут делает? – требовательно спросил он и у Альфреда.

   Я лишь вздохнула и кивнула кому-то из егерей, чтобы несли очередного раненого. Странно, но в тот момент единственное, что я отчётливо видела, – это его, Ролана, всё остальное плыло перед глазами: изодранные уродливые раны, лица, искажённые невыносимой болью.

   Столько времени прошло… Уже год, как короновали Альфреда.

   Грифон Ролана, Верный, приходился Колокольчику родственником. Исполненный гордости (каков хозяин, таков и грифон!) птах величественно опустился посередине площади.

   Широкоплечий всадник с застывшими, но прекрасными, словно у древней статуи чертами лица, грациозно спрыгнул с грифона, огляделся, поджал губы и… увидел меня. Сразу захотелось проверить, не испачкано ли лицо и не порвалась ли одежда. Мужчина недовольно вздохнул:

   – Что вы здесь делаете, графиня?

ГЛАВА 4.

Я посмотрела в темные непроницаемые глаза с яркими вспышками лазоревых искр. Это и знак того, что магией Спасительница не обделила, и признак королевской крови. Ох уж мне эта монаршая печать во взгляде…

   Я вспомнила глаза Норфолка, но тут же силой воли заставила образ сгинуть, мысленно приказывая никогда не возвращаться.

    Не сметь! Не сметь думать о нём…

   Итак, непрошеный образ Норфолка мы прогнали, теперь подумаем вот о чём: и что это в моей северной глуши, куда я не просто так забралась, а с надеждой спрятаться от назойливых воспоминаний, делает некий Ролан, кузен его величества? С какой, спрашивается… м-м-м… радости его сюда занесло?

   Даже у Альфреда никогда не было такого язвительно-высокомерного взгляда. С другой стороны, относительно меня король был не совсем объективен по известным причинам. Его величество всегда смотрел на меня более дружелюбно, чем на весь остальной мир.

   В глазах Ролана, увы, дружелюбия не наблюдалось. Совсем. Равнодушный, холодный блеск чёрных алмазов на короне Альфреда. Глаза-алмазы прожигали насквозь, словно резали острыми гранями.

   Мне бы потупить взор, и конфликт исчерпан, но я стояла прямо, не опуская глаз. Высшие аристократы воспринимают это как вызов, но сколько себя помню, я ни разу не смогла отказать себе в удовольствии их поддеть. Стыдно сказать, я и с его величеством проделывала нечто подобное, помнится, но мы ведь уже говорили о том, что король относится ко мне особенно тепло. Ох, когда-нибудь мне за всё это достанется, конечно, но раз так улыбнулась судьба и сам король – мой друг, зачем, в конце концов, лишать себя удовольствий?

   Я улыбнулась вельможе и ответила:

   – А вы что здесь делаете, Ролан?

   Щека родственника короля нервически дернулась.

   Ну? Скажи мне что-нибудь! Ответь. Взорвись! Ты же не только вельможа, не только статус и высокомерие, ты же человек, в конце-то концов…

   Мужчина изящно поклонился, губы сжались в язвительную ухмылку, глаза полыхнули льдом. Думаете, чёрные глаза не могут смотреть холодно? Могут. Ещё как…

   – Любезная графиня, я выполняю приказ его величества. Как, впрочем, и всегда, – прошипел вельможа ядовитой змеёй.

   – А вы кто? – не выдержали нервы у молодого солдата.

   Брови Ролана взлетели вместе с дружным возгласом грифонов:

   – Г-р-х! Г-р-х! Г-р-х!

   Интересно, это они так смеются? Выражают солдату своё презрение? А может… сочувствие? Всё может быть, конечно. Хотя… Это же грифоны Ролана, выдрессированные и блестяще обученные, у них и чувств-то никаких нет точь-в-точь как у хозяина!

   Что же касается Колокольчика, то мой друг старательно делал вид, что всё здесь происходящее не касается его совершенно. Но я-то знала, что он со мной согласен и так же, как и я, терпеть не может напыщенного, высокомерного Ролана с его блестящей командой!

   Я с сочувствием посмотрела на парня. Такой молодой и такой дёрганный. Ну ничего. Вот арендую аптеку, выпишу ему успокоительные. По собственным рецептам. Прослежу, чтобы принимал. А то, не ровен час, нарвётся служивый на кого-нибудь, менее философски настроенного к жизни, чем я или Ролан, прилетит ведь грифоном по темечку.

   – А что здесь происходит? – раздался голос.

   Мы с трудом расцепили взгляды с кузеном короля и обернулись. Я – с интересом, Ролан – с обычным ледяным высокомерием. К нам пробирался господин. Низенький, плотненький, туника расшита золотом, на солнце горит – глазам больно! Цепь с драгоценными камнями сияет, радугой поблёскивая, широкие рукава едва не касаются земли.

   Мы с Роланом синхронно, временно забыв о наших разногласиях, удивлённо разинули рты. Ещё бы! Это ж самый пик придворной моды, аккурат годовой давности, – красота! Затянутый в узкие алые парчовые штаны щёголь судорожно прижимал платок к лысине, изо всех сил пытаясь быть грозным. Пыхтя, нарядный господин с трудом протискивался через толпу, пока на него злобно косились грифоны, беззвучно умоляя хозяина дать им это клюнуть хотя бы разок.

   Не знаю, как Ролану, а мне вдруг стало неловко, настолько невзрачно мы оба выглядели на фоне франта. Я – в болотного цвета одеянии, Ролан – во всём чёрном, как и всегда.

   Человек старался, а мы...

   – Что тут происходит, я спрашиваю?! – повторил толстяк и грозно надул щёки.

   – А вы, собственно, кто? – поинтересовался Ролан, хотя всё и так было более чем очевидно.

   – Градоначальник Биргенгема, – с подозрением окинул он взглядом нас с Роланом. – А вы? Что вы тут делаете? Почему нарушаете порядок?

   Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Ну ладно я, существо безродное, хоть и графиня, но вот на кузена короля…

   Бедный, бедный градоначальник Биргенгема…

   Ролан и градоначальник бросили на меня одинаково недовольные взгляды: вероятно, я своим непочтительным, с трудом подавленным смешком испортила исторический момент, достойный быть воспетым летописцами.

   – Ролан, – коротко представился кузен короля. – По повелению его величества я беру под свою руку Приграничье.

   Лицо градоначальника приняло кислое выражение. «Под руку» славного Ролана ему явно не хотелось.

   Люди, собравшиеся на площади, молчали. Никто из присутствующих не проронил ни слова, никто не высказал ни протеста, ни одобрения. Возможно, все они опасались солдат и грифонов, с которыми прибыл кузен короля.

   – Ваша милость! – наконец жалобно пискнул градоначальник, явно не знавший, как обращаться к вельможе такого ранга.

   – Мы разместимся в форте, – продолжил Ролан, не обращая на разодетого градоначальника ровным счётом никакого внимания. – Доклады о состоянии дел и о подготовке к зиме предоставите завтра в десять. Особенное внимание уделите обеспечению продовольствием.

   – Слушаюсь.

   Бедный, бедный градоначальник…

   – Графиня, – Ролан посмотрел на меня. – Вы составите мне компанию.

   – В каком смысле, монсеньор? – я на всякий случай подошла ближе к Колокольчику.

   Ролан снова дёрнул щекой.

   – Вы разместитесь с нами в форте, – пояснил вельможа тоном, не терпящим возражений.

   – Благодарю за заботу, однако мне необходимо оформить в аренду аптеку, уплатить штраф за девочку, – я кивнула на всеми забытого ребёнка. – И там ещё были какие-то проблемы с молоком.

   – С чем?

    Лазоревые прожилки исчезли, тьма, непроглядная и грозная, взирала мне прямо в душу…

   – Молоко, мой господин, – пролепетала Уля. – Для моей младшей сестрёнки.

   Какая всё-таки храбрая девочка! Осмелилась ответить этому бесчувственному, холодному, высокомерному чурбану! В Академии магии ей самое место: уверена, девчонка ещё и талантлива, иначе и быть не может.

   Ролан вздохнул, вскочил на грифона. Склонился ко мне:

   – Жду вас на ужин, графиня. Завтра. К шести. Надеюсь, ваши… проблемы не помешают нам это сделать?

   Грифоны исчезли в небе, унося всадников ввысь стройным клином, будто на параде, – фирменный почерк Ролана – человека, который никогда не упустит возможности покрасоваться!

   Все с облегчением выдохнули, а я – больше всех.

   – Что вы там говорили, моя дорогая графиня, об аренде аптеки и штрафах? – любезно поклонился мне градоначальник, алчно сверкнув золотым шитьём.

   Кабинет градоправителя сиял не меньше, чем его расшитая золотом туника. Роскошная мебель, ковры цены не малой, стены украшены фресками известных мастеров, подсвечники инкрустированы драгоценными камнями… Не то, чтобы я была истинным ценителем искусства, но общение с контрабандистами даром не пропало – в ценных вещах я немного разбиралась. Размах впечатлял… Интересно, они здесь, в Приграничье, вообще слышали о том, что королевская казна пуста, и его величество ввёл негласную моду на скромность? Так выпячивать своё богатство в свете последних событий… да это просто неприлично!

   Хозяин всего этого слепящего глаз великолепия не посчитал нужным представиться и предложить присесть. Вальяжно развалившись в огромном золочёном кресле (у Альфреда трон попроще будет), он снисходительно окинул гостей равнодушным взглядом, сложив усыпанные перстнями ручки на животе.

   Да-а-а… Барк с его Министерством по налогам и сборам по сравнению с градоначальником Биргенгема просто аскет. Я, не стесняясь, восторженно озиралась по сторонам с искренним любопытством девчонки, в первый раз выбравшейся из глухой деревни в столицу. Потом всё это мне надоело, и я, кивнув Уле на место рядом с собой, опустилась на стул для посетителей. Не дожидаясь приглашения, потому как бесполезное это занятие, судя по всему. Поставила перед собой короб и решительно посмотрела в крохотные алчные глазки.

   – Итак, господин… – я вопросительно приподняла брови, однако вместо ответа встретила столь же вопросительный, не сказать раздражённый взгляд разодетого в пух и прах толстячка.

   – Это господин Шосс, – пришла нам на помощь Уля.

   Какая… сообразительная девочка, подумала я, наблюдая, как господин Шосс старательно оттирает лысину надушенным батистовым платочком. Наконец градоначальник справился с этим занятием и, плотоядно улыбнувшись, проговорил:

   – Графиня…

   – Вержи́.

   – Очень приятно.

   Тяжёлая дверь бесшумно отворилась, и в кабинет бочком-бочком просочился господин аптекарь.

   – Господин Шосс… Мне категорически не нравится решать финансовые вопросы в присутствии посторонних, – я откинулась на спинку кресла.

   – Ну какой же я посторонний, – лучезарно улыбнулся Ллонк, – я ж теперь сиротам как дядюшка. Горе-то какое… Детки ж, можно сказать, на вот этих руках выросли, – старик для достоверности вытянул руки ладонями вверх, показывая, как именно всё это время он качал малюток.

   Поняв по моему взгляду, что всё ещё не произвёл должного впечатления, аптекарь сделал попытку потрепать Улю по щеке. Девочка дернулась, а я, мгновенно выхватив из короба арбалет, молча положила оружие на колени.

   А что? Прихоть у меня такая. Барышня я или нет?

   – Вы мне угрожаете? – замер аптекарь.

   – Ни в коем случае. Я предупреждаю. Оставьте детей в покое и смиритесь с тем, что аптека останется у них.

   – И как же вы поступите, дорогая графиня, если мы решим по-другому? – прищурился градоправитель.

   – Господин Шосс, – улыбнулась я. – Утром я услышала крик ребёнка, просившего о помощи. Во вверенном вам городе, смею заметить. Первое, что я сделала, – задумалась о том, где находится ближайшее соединение королевских войск? Надо же выяснить, кого ввести в городок, требующий наведения порядка. Но нам с вами невероятно повезло: помощь, благодаря отряду монсеньора Ролана, кузена его величества, совсем рядом – стоит лишь вестника в форт отправить.

   – Но мне не показалось, чтобы монсеньор питал к вам какие-то тёплые чувства, – тут же ощетинился градоначальник.

   Я окинула собеседника уважительным взглядом. Это же надо, каков знаток человеческих душ! С лету всё распознал!

   – Это не помешает ему раскатать ваш Биргенгем по камушку, если со мной что-то случится. И на будущее, перед тем, как угрожать кому-либо, советую внимательно изучить верительные грамоты.

   – Да разве ж мы угрожаем! – всплеснул руками господин Шосс, обменявшись с аптекарем понимающими взглядами. – А, кстати, можно посмотреть ваши документы?

   – Непременно. После того, как незаинтересованные лица покинут кабинет, – ледяным голосом отчеканила я.

   Грамоты господин Шосс разглядывал долго. Очень долго. Отложил свитки в сторону. Подумал. И снова стал перебирать. Подпись ему королевская не понравилась? Грифон на алой сургучной печати похож на ворону? Что не так?! Вот поеду во дворец, скажу Альфреду, чтоб был как-то повнимательнее с грамотами, которые он жалует направо и налево.

   – Я вижу лицензию на использование лечебной магии, – начал градоначальник.

   – И? – рыкнула я, потому как весь этот… спектакль уже начинал надоедать.

   – Но нет документа о том, что вами окончена магическая Академия королевства либо ещё какое учебное заведение.

   – Всё верно. Такого документа у меня нет и никогда не было.

   – И как же вы можете лечить…

    Я перестала улыбаться, поглаживая арбалет. Занеси в эту глушь любого командира, кроме Ролана, я бы покинула ратушу прежде, чем высохли чернила на подписанных документах. А тут…

    – Вы всерьёз сомневаетесь в предоставленных мною бумагах?

   – Нет, что вы.

   – Считаете их подделкой?

   – Нет, – опустил голову градоначальник.

   – Согласно предоставленным документам, в подлинности которых вы, как мы только что выяснили, нисколько не сомневаетесь, я имею право заниматься лекарским делом и использовать магию?

   – Да.

   – Тогда вопрос о том, почему у меня нет документов об обучении в Академии, вас абсолютно не касается.

   – Но…

   – В чём дело?

   – Вы ведь уедете, графиня Вержи?

   – Рано или поздно – да.

   – Вот! – неизвестно чему обрадовался Шосс. – А господин Ллонк останется.

   – Значит, у вас, как у градоначальника, будет повод пригласить в Биргенгем хороших лекарей, пообещав им различные преференции. Вместо того, чтобы грабить сирот.

   – Да кто ж поедет!

   – На зиму я останусь, а весной – озаботьтесь. Если возникнут проблемы, я лично обращусь с этим вопросом к его величеству, думаю, кого-нибудь он всё же уговорит.

   – Но у вас нет документа…

   – Опять?! У меня лечился его величество Альфред и, кстати, не жаловался! – я вскочила, арбалет едва не упал – успела подхватить его на лету, и так получилось (случайно получилось, честное слово!), будто я направила его на Шосса.

   – Вы хотите сказать, что вы и есть доктор Джо?

   Ну наконец-то!

    Градоначальник с тяжёлым вздохом вернул мои бумаги, решив, видимо, смириться с неизбежным.

   Я было обрадовалась, но… очень скоро поняла, что… рано.

   Мы до сумерек торговались с жадным градоначальником за каждую монету, которую должна была заплатить Уля за свой проступок. Потом господин Шосс пытался мне объяснить, что я не имею права заключать договор аренды, что девочка – несовершеннолетняя, и ей необходим опекун.

   – Я буду её опекуном! – при этих словах я встала, намекая, что разговор окончен. – Уля, ты не против?

   – Нет!

   – Оформляйте, – я многозначительно сжала арбалет. – На девочку и её младшую сестру.

   Денег с учётом штрафа за Улю и всех документов пройдоха Шосс вытянул столько, что этой суммы мне бы хватило на то, чтобы открыть собственное дело. И не где-нибудь, а в столице, аккурат напротив королевского дворца.

   Любопытно у них тут всё устроено… Глумятся над пришлыми? Но, так или иначе, спорить сил не было, а денег было вволю: я ж не королевская казна. Поэтому я заплатила и, подхватив Улю, вылетела наконец из кабинета градоначальника.

   – Уф, – с облегчением выдохнула я, запрокинув голову в вечереющее небо. – Ну, показывай дорогу, – улыбнулась я девочке. – Колокольчик, пошли!

ГЛАВА 5.

– Надо бы еды раздобыть, – вздохнула я, озираясь.

   Конечно, с учётом запасов, которые у меня были в коробе, с голоду бы ни я, ни девочки не погибли, но… Не кормить же детей зачерствелым хлебом, сыром и вяленым мясом? Им бы супчика домашнего, молока… Я протянула Уле золотой:

   – Закажешь еды? Пусть доставят в аптеку. Моему грифону – половину барана. Справишься?

   – Да! – кивнула девочка.

   – Гр-р-р-х-х! – согласился с предложенным на вечер меню Колокольчик.

   Отправив Улю за провизией, прильнула к перьям. Бедный! Бедный мой грифон… Устал за сегодня? Сейчас. Сейчас пойдём посмотрим, что там за аптека такая.

   Сердце сжалось. Я вспомнила нашу аптеку, цветной орнамент на стёклах с весенними первоцветами. Когда погибли родители, мне было десять лет, почти столько же, сколько курносой Уле. Мы с бабушкой, правда, не бедствовали, молоко и мяса кусочек были всегда, а большего и не надо! Бабуля была знатной травницей, и хоть документов никаких у неё отродясь не водилось. Люди не сдали, и на том спасибо.

   Бабушка… Слёзы подступили к горлу. Я вспомнила, как всё-таки сунулась в магическую Академию, прижимая к груди грамоту короля с особым разрешением. Я могла пройти обучение совершенно бесплатно, но… Как-то не сложилось. Не заладилось.

   – Кто вас учил? – спросили у меня, когда я сразу после того, как войска его величества взяли столицу и установили хоть какое-то подобие порядка, пришла поступать.

   – Бабушка, – ответила я, а про себя подумала: «А ещё жизнь и война».

   Меня согласились экзаменовать. Что сказать? Было интересно. Забавно даже. Наверное, попади я сюда девчонкой, очаровалась бы остроконечными башнями замка, аудиториями со стоящими полукругом тёмными гладкими партами, степенными важными профессорами, поглаживающими длинные окладистые бороды, поблёскивающие благородной сединой.

   Но в девятнадцать, после всего, что пришлось пройти, я чувствовала себя мартышкой, из тех, что демонстрируют зевакам бродячие комедианты за грошик-другой.

   – О, да вы писать умеете? – первое, что у меня спросили.

   – Еще и древнефегранский знаю, – огрызнулась в ответ. – И что основная часть лечащих заклинаний – на нём.

   Мои швы на кафедре хирургии признали неканоническими. Я даже предприняла героическую попытку переучиться, но… Плюнула. Что касается зелий, то я до сих пор считаю, что варю их лучше. Как минимум экономнее! Слишком они тут, в столице, шикуют – не привыкли отказывать себе ни в чём: ни в ингредиентах, ни в ресурсах, накопленных собственной магической силой. Попробовали бы они так на войне в полевых условиях…

   Правда, на кафедре зельеварения была одна чудесная магистр… Как же её звали? Надо же… Забыла? Элеонора! Мы занялись совместным проектом по изучению редких растений. Это были по-настоящему счастливые дни! И книги… До сих пор помню запах библиотеки академии и добрые глаза хранителя. С которым мы подружились. Преподаватели помогали, чем могли, и я даже посетила несколько занятий по медитациям, направленным на увеличение магического резерва.

   После этого я держала экзамен перед Академическим советом. Так что лицензию получила не просто так. Я вспомнила презрительный взгляд градоначальника и решила, что как только разберусь с делами, полечу с Колокольчиком, сдам все экстерном и все-таки получу диплом. Поставлю в золотую рамочку, опрыскаю зельем, чтоб сияла она ярче туники Шосса, и буду гордиться изо всех сил до конца дней своих.

   – Готово, госпожа, – раздался рядом голос настолько тихий, что я вздрогнула.

    Уля. Напугала… Не ребёнок, а привидение.

   – Называй меня просто Джоанной. Или Джо.

   – Да, госпожа Джоанна. Мы пришли.

   Дом Лоранов больше напоминал маленькую крепость. Высокая стена окружала четырехугольный участок земли. С западной стороны – аптека, окнами выходящая на небольшую площадь, на стёклах мозаика – нежно-розовый вьюн, изрядно припорошенный пылью...

   «Окна надо помыть», – мелькнуло в голове, пока я рассматривала огромный замок на двери. С трудом поборола желание разыскать ключ и забраться внутрь прямо сейчас.

    Остальные дома, выходившие на площадь, были выполнены в похожем стиле. Как-то у них тут мрачновато, в Приграничье. Что ни дом – то маленькая крепость. Любопытно, от кого местные жители так тщательно обороняются?

   – Уля! – детский крик разорвал тишину.

    Через всю площадь, не обращая внимания ни на прохожих, ни на меня, ни на Колокольчика, неслась растрёпанная малышка – один в один Улька, такая же темноволосая и кареглазая.

    – Уля-я-я!

   Девочка бросилась Уле на руки. Следом за ней спешила уже знакомая мне женщина.

   – Добрый вечер, госпожа Норри, – Уля поспешно поклонилась и почему-то с опаской покосилась на меня.

   – Я Ришку покормила, – сообщила, улыбаясь, женщина. – До молока она, что котёнок, – всю крынку вмиг вылакала!

   – Поужинаете с нами? – улыбнулась я доброй женщине и, дождавшись её согласия, скомандовала: – Девочки! Идите в дом, накрывайте на стол. Еда скоро будет. Конюшня во дворе есть?

    Крылатый мой умница при этих словах поклонился не хуже дрессированного пони. Дети, на мгновение забыв обо всём, радостно взвизгнули. Какая там еда, если около дома стоит настоящий живой грифон!

   – Можно погладить? – подняла на меня Уля умоляющий взгляд.

    Девчушка сияла от счастья, личику вернулись краски, ушла старушечья обречённость из глаз, от которой всё это время было не по себе.

   Колокольчик сделал шаг вперёд и склонил голову, подставив перья детским ладоням.

   Хвала Спасительнице, вскоре принесли еду, иначе моего бедного боевого грифона затискали бы насмерть.

    Сын госпожи Норри, по виду чуть моложе меня, принёс кувшин с вином и тут же исчез, поклонившись.

   – У меня их четверо, – нежно улыбнулась женщина. – Поднимаю, как могу.

   Она кивнула на вывеску соседнего дома: «Снаряжение».

   – Всё, что осталось от мужа, – пояснила гостья, поймав мой вопросительный взгляд. – Горы… они такие. Забирают.

   Вздохнув, госпожа Норри отправилась помогать девочкам по хозяйству, а я – определять Колокольчика на постой.

   – Предпочитаешь отправиться в форт? К родичам? – спросила я птаха.

   – Фр-р-р…

   Грифон внимательно огляделся, понял, что места хватает, и изобразил обморок.

   Я рассмеялась. Принесли еду. Распорядилась, чтобы грифону выдали мясо (может, хоть это примирит его с новыми условиями?), и отправилась в дом.

   – Как получилось, что девочки оказались в таком бедственном положении? – спросила я у госпожи Норри, когда мы все наконец уселись за накрытым столом.

   В доме было чисто и уютно. Здесь жили простые, честные, работящие люди – это чувствовалось во всём.

   – Жизнь жестока, госпожа графиня.

   – Джоан, – поправила я. – Но мне показалось, город ни в чём не нуждается…

   – Это вы про золотые одеяния Шосса?

   Я кивнула.

   – Безопасность, еда и лекарства – вот главные ценности Приграничья. А камни да золото... – и она пожала плечами.

ГЛАВА 6.

Я проснулась затемно, солнце ещё не взошло. Герань, что росла в горшке на подоконнике, ожидаемо обзавелась за ночь весёлыми соседями – ярко-синими колокольчиками. Я покачала головой. Порадовалась, что никто не приснился: специально не положила гребень, натёртый зельем, под подушку, суженого мне только увидеть не хватало!

   Села, откинула выделанную шкуру, одеял бывшие хозяева явно не признавали. Дубовая кровать едва слышно, по-дружески скрипнула. Мебель в доме была добротная, большая, словно созданная для великанов. С другой стороны, разве это важно? Важно, что исправно работает водопровод и нет недостатка в магических камнях, позволяющих нагревать воду.

   Тихонько, стараясь ступать бесшумно по половицам, обошла дом. Прислушалась к дыханию девочек. Ришка спала спокойно, сладко посапывая, а вот Уле снились кошмары. Рваное дыхание, шкура сползла на пол, руки девочка разметала по кровати, словно боролась с монстрами во сне. Я укрыла малышку, погладила по голове. Спи, Уля. Спи. Я знаю, каково это. Сиротство – дикое, выматывающее, выгрызающее изнутри чувство безнадёжности…

    Бабушкино имущество конфисковали после её смерти за то, что торговала травами и лечила без лицензии. Тогда меня всей деревней отстаивали. Все, кому бабушка помогала, чьих детей спасла. Стараниями этих людей, домик на окраине городка мне всё-таки выделили. Оформили в собственность – бродяжничать не пришлось.

   Вдруг стало трудно дышать, дрожь, вызванная воспоминаниями, прошлась по телу А я думала пережила, справилась, забыла… Оказывается, нет. Не совсем…

   Убедившись, что с детьми всё в порядке, пошла во двор, к конюшням, выпустить Колокольчика на охоту.

   – Это ты цветы на окне разукрасил? – погладила я пернатого. – Никак не привыкну я к твоим фокусам… Лети уже, а то мы на мясе разоримся!

   Грифон покосился сверкающим глазом и взмыл в небо. Я бросила взгляд в сторону форта. Поежилась. Холодно! Не будет у меня последнего месяца лета нормального в этом году… С другой стороны, сама виновата, никто меня забираться в такую даль не просил. Король же предлагал ехать к морю с комфортом…

   Я представила себя на курорте и улыбнулась утренним заморозкам, всем сердцем чувствуя, что мой выбор, каким бы он ни был, правильный. И потом, не прилети я сюда, что сталось бы с Улей и Ришкой? Достались бы алчному градоначальнику и этому мерзкому Ллонку? Ни за что! Ульку надо отправить учиться.

   Я зашла обратно в дом. Тепло! Нашла вход в аптеку и отправилась туда, раз вчера не получилось, осмотрюсь сейчас, пока есть время.

   В торговом зале царил полумрак. Сначала не поняла почему, потом сообразила: украшенные цветной мозаикой окна слишком пыльные. Надо бы их отмыть.

   Стойка, шкафы, стол, кадки с растениями вдоль стен рядами, некоторые из них висят в воздухе благодаря летающим зельям (надо будет сварить новое да заново спрыснуть, иначе упадут). Всё, что меня окружало, было таким же, как и в доме, большим, добротным. Веяло спокойствием и порядком. Вот почему Уле так тяжело. Родители были для неё каменной стеной, той самой защитой, о которой думаешь, что она навсегда…

   Девочка, хоть и была совсем ещё ребёнком, поддерживала в аптеке чистоту. Пыли не было, баночки блестели. Пузырьки выстроились рядами на полках, щеголяя этикетками, подписанными детской рукой…

   Так… Я без труда нашла ветошь, раздобыла ведро с водой. Распахнула окна. Бодрящий ледяной воздух ворвался в помещение, тронув листики лекарственных трав, растущих в кадках. С влажной тряпкой наперевес, устроилась на широком подоконнике встречать рассвет, словно птичка на ветке.

    Хорошо!

   Едва небо пронзили первые солнечные лучи, я принялась оттирать окна до скрипучего блеска, мысленно разговаривая с бывшими хозяевами о том, какие у них замечательные девочки. Я верила, что они меня слышат. Обещала, что позабочусь об Уле и Ришке.

   Как же так получилось, что они погибли? Вот если бы они могли рассказать… Что за мор такой, от которого лекари смогли вылечить, но выгорели дотла? Победили эпидемию, а сами погибли? Странно. Очень. Не рассчитали сил? Быть того не может…

   Я ещё раз оглядела забитые зельями шкафы. У них тут такой арсенал на полках! Тот, кто создал все эти запасы, не мог не сообразить, как сварить поддерживающее и укрепляющее зелье… У них же было двое детей! Они бы всё сделали, только бы остаться в живых.

   Ладно, потом. Надо будет расспросить поподробнее, что у них тут с болезнями творится. Скоро зима – надо быть готовой.

   Вздохнув, я перешла ко второму окну. Поняла, что надо поменять воду, иначе появятся разводы, и спрыгнула с подоконника.

   – Не простудитесь? – услышала мужской голос.

    На плечи легло что-то тяжёлое и тёплое, я отскочила, ругая себя последними словами за то, что расслабилась, споткнулась о ведро, грязная вода выплеснулась и растеклась по полу…

   Как же так? Почему я не услышала шагов? И арбалет остался в спальне...

   – Джоанна, успокойтесь, – услышала я сквозь грохот в ушах. – Это всего лишь я.

   Я заморгала, приходя в себя. И… узнала неожиданного гостя.

   – Ролан?!

   – Простите, не хотел вас напугать.

   – Как вы вошли?

   Маг лишь пожал плечами. Действительно, что ему замки да заборы? Он просто взял и вошёл. На рассвете.

   Солнышко…

   – Решил проверить, как вы обустроились, – кузен короля задумчиво смотрел, как к носкам его сапог медленно ползёт отвратительная грязная лужа. – Вы позволите? – он вдруг кивнул на ведро.

   Я так опешила, что даже злиться перестала. Ролан и грязная вода? Что он вообще забыл в этой аптеке с утра пораньше? Я мысленно порадовалась тому, что так рано встала. Ещё не хватало, чтобы он пробрался в дом, пока я спала!

   – Позволю что? – я поставила перевёрнутое ведро на место и стала озираться в поисках тряпки.

   Ролан улыбнулся широко, по-мальчишески. Сделал жест руками, слишком изящный для боевого мага, и прошептал заклинание. Вода нехотя отправилась обратно в ведро, на полу не осталось и следа!

   – С ума сойти, – выдохнула я.

   Наверное, это сон. Конечно, сон! Я просто всё ещё сплю под тёплыми шкурами и вижу самый занятный сон в своей жизни.

   – А зачем вы вообще окна моете? – спросил Ролан.

   – Потому что, монсеньор, я хочу, чтобы стёкла стали чистыми.

   Он посмотрел на меня… обиженно, что ли? Может, это вовсе не Ролан, а заколдованное чудовище, прикинувшееся кузеном короля? Не знаю, правда, зачем предполагаемому чудовищу интересоваться грязными окнами, но…

   – Вы сами на себя не похожи, – выдала я.

   – Боюсь, дорогая Джо, вы понятия не имеете, на кого я похож, а на кого – нет.

   И опять эта счастливая, мальчишеская улыбка… Что случилось с Роланом? Воздух Приграничья на него так действует? Или это всё-таки сон?

   – Для того, чтобы стёкла стали чистыми, – нравоучительно проговорил маг, – используют бытовую магию, а не воду и тряпки.

   Похоже, пока Колокольчик, следуя за попутным ветром, нёс меня в Приграничье, мир перевернулся с ног на голову!

    – Вы, – осторожно спросила я у Ролана, не веря собственным ушам. – Вы… владеете бытовой магией?

   – И вы бы ей владели, Джо, если бы не сбежали из Академии! Хотя, с другой стороны, возможно, вы сделали правильно: кафедрой бытовой магии там заведует настоящий монстр! Кстати, его величество…

   – Вот только не говорите мне, что и король…

   – Да. И я, и он, и…

   – Не верю!

   – Хотите докажу!

   – Что ж… Попробуйте, монсеньор! Поразите меня в самое сердце, – я протянула к Ролану руки, ни дать ни взять девица в беде из рыцарских романов.

   А что? Не ждать же, пока он ещё и Норфолка упомянет...

   Ролан презрительно скривился. Зря, между прочим! У меня получилось очень даже похоже на принцессу, я иллюстрации в библиотеке видела!

   – Ладно, – не стал кокетничать маг. – С вас завтрак. Идёт?

   – Идёт.

   Ролан сосредоточился и взмахнул руками. Я на мгновение испугалась за судьбу красивых окон: как есть выбьет боевик, силы-то немеряно! Но всё обошлось – грязь с пылью вылетели на улицу через первое, так и не закрытое окно, и всё засияло первозданной чистотой!

   – Тяжело, – признался вельможа, – с академии не пользовался, тут ведь силу рассчитать надо. Но не забыл, а? – Ролан сверкнул чёрными глазами. – Вбили вмёртвую!

   – Научите? – вырвалось у меня.

   Он рассмеялся:

   – Джо, Джо… Вот как можно быть таким сильным, я бы даже сказал, уникальным специалистом в одном, и таким… невежественным, необразованным…

   – А давайте… – перебила я Ролана, – не будем портить столь чудесное утро и наше неожиданное перемирие?

   Ролан покачал головой, закрыл окно и всё-таки набросил плащ мне на плечи.

   – Холодно, – пояснил он, ничуть не смущаясь под моим пристальным взглядом.

   Хам…

   Мы отправились завтракать на кухню. Я порезала холодное варёное мясо, любимый сыр и вчерашний местный хлеб, пышный и вкусный.

   – Всё, что есть, – виновато пояснила я, намекая, что ничего приготовленного в доме нет.

   Посмеялись, вспомнив, как меня в военном походе отправили варить кашу. Я, задумавшись, сыпанула полный котелок крупы, добавила воды. А потом под дикий хохот мужчин ловила сбежавший ужин по всей поляне. Смеялись солдаты, утирали слезы егеря и контрабандисты, раскатисто хохотал Норфолк, даже Альфред веселился по-детски, забыв обо всём! Впервые из глаз короля ушла боль. Пусть ненадолго… Ролан, тот как раз был единственным, кто хмурился. Я тогда ещё подумала, что он, должно быть, крупу пожалел.

   Первой мыслью было сейчас ему об этом сказать, но я сдержалась. Не самая хорошая идея…

   Здесь, в этом доме на краю мира, Ролан был… Как будто и не он. Улыбается, в глазах смешинки… Чудеса.

   – Одна женщина вчера поделилась местным рецептом, – сообщила я мужчине, поставив перед ним кружку. – Взвар из ягод и трав. Попробуйте.

   – Звучит угрожающе, – Ролан придвинул кружку к себе. – Взвар… Как дикий зверь, – мужчина покосился на напиток чернильного цвета. – Вкусно, – похвалил он, пригубив.

   – И полезно, – улыбнулась я.

   – Помню ваши легендарные запрещённые зелья, после которых такой откат, что…

   Я посмотрела на вельможу с укоризной. Пришёл, испугал до колик, теперь ещё и зелья ему мои не нравятся…

   С другой стороны, проникновение Ролана в аптеку навело на нужные мысли: надо будет серьёзно заняться защитой. Травы тут ценности немалой, полезет ещё кто грабить. Тот же господин нехороший аптекарь. Не люблю сюрпризов.

   – Как вам городок? – спросил у меня кузен короля, прервав невесёлые мысли.

   – Странный, – честно ответила я.

   – Почему? – мужчина откинулся на спинку стула и посмотрел мне в глаза.

   Так… пронзительно. Даже дрожь пробежала по телу.

   – Городок не бедный, – начала я, задумавшись. – Золото, камни, мастера делают неплохое оружие – такое ценится везде. При этом продуктов, как я понимаю, вечно не хватает. Разве не странно? Но это ещё не всё. Сильные, здоровые люди то и дело умирают от неизвестной эпидемии на исходе зимы. Взять хотя бы моих подопечных, мор унёс жизни их родителей. Целителей! Вы видели запасы аптеки? Сколько там по-настоящему редких трав? Жители утирают слёзы, всем сердцем жалея сироток, тем не менее, всё в доме распродано. Ну кроме трав. Да и то потому, что ими торговать нельзя. Женщина осталась одна, растит сыновей без мужа. По её словам, кормильца «забрали горы». Удобно, не правда ли? Жестокими «горами» объясняются все тридцать три несчастья: погиб, пропал… Вот интересно, люди исчезают бесследно сами по себе, или всё же в этих «горах» кто-то активно трудится, прикрываясь жестокой судьбой? Как думаете?

   – Думаю, будь то разбойники – местные перевешали бы всех без суда и следствия, – буднично пожал плечам Ролан. – Места тут дикие, нравы простые.

   – Тогда почему они не трогают градоначальника? – возмутилась я, вспомнив сияющего роскошью Шосса.

   – Потому что он хороший градоначальник, – развёл руками кузен короля. – Золото любит, это правда. Взятки, конечно, берёт, однако меру знает. К компромиссам склонен, к живодёрству – нет.

   – Но девочки…

   – Как вы справедливо заметили, милая Джо, в городке никто особо не жаждет заступаться за сирот. Приграничье не терпит слабых и беспомощных – выживай или умри. В какой-то степени они оказывают детям услугу, понимая, что тепличные условия их могут погубить в прямом смысле.

   Я замолчала. В чём-то Ролан, безусловно, был прав. Но разве так должно быть Растить из девчонок кусающихся волчат только потому, что иначе им здесь не выжить? Хотя… Я и сама такой же волчонок. Жалею я об этом? Наверное, нет…

   – Мило, – выдавила я из себя наконец.

   – Такова жизнь, – ответил монсеньор. – Джо… Мне на вас жаловались.

   – Аптекарь? Градоначальник? Или оба?

   – Градоначальник, – скривился Ролан. – У меня к вам вопрос.

   – Если вы про арбалет, это вышло случайно.

   – Да Спасительница с ним, с арбалетом, – раздражённо махнул маг рукой. – Почему вы решили, что представляться королевским эмиссаром – хорошая идея?

   – В таких медвежьих углах этого пугаются. А что? Оштрафуете за то, что самовольно назвалась представителем короны?

   – В «медвежьих углах», как вы изволили выразиться, только за последний месяц погибло два королевских эмиссара. И это были сильные, атакующие маги, прошедшие войну, а не девчонка на выбракованном грифоне.

   Я решила не обижаться. В конце концов, обо мне проявили заботу. Весьма своеобразно, на мой взгляд, но вполне искренне. Что касается Колокольчика… Я промолчу. Пока…

   – Его величество опасается волнений. Все резервы подняты по боевой готовности, а мы, самые верные, отправлены проследить, как идут дела на местах. Барк – в восточных провинциях, Грегор – в западных, именно там погиб один из эмиссаров короны. Норфолка отправили на юг. Король занимается столицей, я командирован в Приграничье. Вы об этом знали?

   – Что же случилось здесь, что вас отправили наводить порядок? – ответила я вопросом на вопрос.

    Счастье, что я не полетела зимовать на юг: только встречи с Норфолком не хватало.

   Ролан блеснул глазами, явно угадывая мои мысли.

   – Приграничье – это золотой запас короны. Здесь сосредоточена бо́льшая часть камней и кристаллов, которые используют для артефактов.

   – И?

   – Последнее время творится неладное, начали пропадать обозы. «Горы забирают», – передразнил Ролан. – Исчез и тот, что вёз налог. К тому же… вас не смущает, что такая огромная территория, а всем заправляет один единственный мэр городка?

   – Градоначальник, – поправила я Ролана.

   Кузен короля скривился. Вздохнул и неспешно проговорил:

   – Наши с вами таинственные «горы», Джо, «забрали» и губернатора Приграничья. По крайней мере, мне об этом вчера доложили.

   – И вы будете разбираться с тем, что тут произошло?

   – Я – да. Буду, – Ролан вдруг поджал губы и продолжил ледяным тоном, словно перед ним стоял навытяжку тупой новобранец, решивший кормить хищных грифонов сеном. – А теперь давайте решим, что будете делать вы, Джо. Вы берёте с собой девчонок, грифона и отправляетесь в столицу. Я дам вам охрану. Запомните, Джоанна, раз и навсегда, что наставлять арбалет на человека, который может вызвать сотню солдат и покрошить вас вместе с вашим птахом в капусту, – глупость несусветная. Я требую, чтобы вы забыли на всю свою жизнь, как проводить тайные расследования в глуши, напрашиваясь на неприятности, а потом нестись в место дислоцирования королевских войск, раз за разом играя со смертью…

   – Это всё? – поинтересовалась я, приподняв бровь.

   Ролан едва не задохнулся от злобы. На миг глаза мага вспыхнули лазурью, ушла природная чернота. Значит, он близок к потере контроля. Надо же…

   Я поднялась, со скрипом отодвинув тяжеленный стул. Встал и Ролан. Мы замерли, уставившись друг другу в глаза.

   – Это всё, – прошипел Ролан. – Вам ясно?

   – Нет, – ответила я.

   – Глупая девчонка! – кулак с силой опустился на стол, выплеснулся взвар на чистую скатерть… – Пойми! Не всегда можно выскочить, прикрывшись несуществующим приказом короля, арбалетом да бракованным грифоном. Ты могла погибнуть!

   – Я остаюсь.

   – Я приказываю… – он перегнулся через стол и навис надо мной.

   Пожалуй, в такой ярости я видела Ролана первые.

   – Скажите мне, монсеньор, – улыбнулась я, глядя прямо в горящие бешенством глаза. – Вы имеете право мне приказывать? Это в вашей юрисдикции?

   Он скрипнул зубами. Зубовный скрежет – признак нескольких неприятных недугов: паразитов, к примеру.... Может, стоит предложить ему пару зелий собственного сочинения? Есть у меня… В запасе. А то что ж мучается человек? С другой стороны, у него наверняка свой лекарь есть. Дипломированный. Где уж нам, недоучкам, монсеньоров-то лечить?

   «Монсеньор» тем временем явно ждал ответа, уставился не мигая.

   – В столицу я слетаю, – ответила я, сжалившись над несчастным. – Его величество хочет меня видеть. Но разбираться с эпидемией и с тем, как пережить эту зиму, мы будем вместе.

   Он вышел, со всей силы хлопнув дверью. Нет, ну нормально, а? Пришёл позавтракать, а мне теперь дверь чини. Ладно. Всё равно на дом так же, как и на аптеку, надо ставить магическую защиту. Так какая разница, одну дверь мне сломали сегодня или две…

ГЛАВА 7.

Госпожа Норри, поглядев на покосившуюся дверь (ту самую, что пострадала от гнева монсеньора Ролана), хоть и не произнесла ни слова, но очень выразительно покачала головой.

   Я же сделала вид, что этого не заметила, поскольку не была готова объяснять наши с Роланом странные отношения. В последнее время для меня самой они были загадкой. Взять хотя бы его утреннюю вспышку гнева. Что это было? Забота? Страх, что со мной что-то случится? Похоже на заказ его величества, но… Кто знает?

    С другой стороны, по мне так лучше открытая ярость, чем презрительно поджатые губы. Так что негодующий, бьющий кулаком по столу и вышибающий дверь Ролан мне нравился больше, чем холодный, надменный вельможа с поджатыми губами, каким я знала его раньше. Тогда было непонятно, о чём он думает. Сейчас … Сейчас, по крайней мере, всё ясно.

   – А что с магической защитой дома? – поинтересовалась я у соседки.

   – Так вот же, – и госпожа Норри гордо указала на резьбу по наличникам и над входной дверью. – В Приграничье такую ставят с начала времён, с первого поселенца. Традиция.

   Я кивнула, изо всех сил стараясь быть вежливой. Всё-таки традиция. С начала времён. С первого поселенца. Сила! Жаль только, что Ролан её даже не почувствовал. Ладно. Традиции мы нарушать, конечно, не будем. Пусть себе стоят. Тем не менее, кто нам мешает скопировать рисунок резьбы и отправиться в Академию, на кафедру защиты, задать пару вопросов? Правильно – никто. Вот навещу его величество и загляну на огонёк. Есть у меня там пара знакомых… Сама я в местную магию не полезу. Мало ли... Нарвусь на конфликт заклинаний, развею сиротское наследство по всему Приграничью…

   Я такая. Я могу…

   Мы стояли с госпожой Норри возле аптеки и ждали мастера, который должен был починить входную дверь. За ним уже отправили Улю. Ришка, как всегда, увязалась за сестрой. Девчонки – не разлей вода! И такая забота друг о друге. Ришка крошки в рот не возьмёт, пока всё не поделит пополам, а то и в пользу старшей сестры. А ведь она совсем… ребёнок.

   К счастью, дети не слышали ни нашего скандала с Роланом, ни грохота сломанной двери. Маг хоть и был разгневан, но полог тишины поставить не забыл.

   Интересный он всё-таки человек. Не то добряк, не то чудовище…

   Уля, увидев выбитую дверь, побледнела так, что пришлось ей в взвар незаметно добавить успокоительное зелье. Интересно, почему её это так напугало? Мне показалось, она что-то вспомнила. Что-то очень страшное. Очень хотелось спросить, но я понимала: сейчас этого делать нельзя. Уля и Ришка должны почувствовать, что в безопасности. Что есть рядом кто-то, кто готов нести ответственность за их судьбу. Хватит мучить несчастных сирот, они и без того натерпелись. Шутка ли, пережить смерть родителей…

   – Здесь! Сюда! – раздались крики.

   На площадь высыпали солдаты, что привело к мгновенному исчезновению жителей Биргенгема. Все как один попрятались по домам, тут же, однако, прильнув к окнам следить за происходящими событиями.

   Госпожа Норри, и та попятилась от меня подальше. Прелестные у них тут всё-таки нравы.

   Итак, что на этот раз? Неужели Ролан решил насильно выпроводить меня из города?

   – Сюда! – скомандовал кому-то командир, с явной опаской поглядывая в мою сторону.

   Та-а-ак. И что бы это значило?

   – У вас дверь сломана? – ко мне, тяжело ступая, подошёл мужчина.

   Огромный, как медведь! Голос грозный, густая борода и взлохмаченные, торчащие во все стороны волосы выглядели весьма… устрашающе.

   Я кивнула, с трудом проглотив вставший в горле комок.

   – Починю, – уверенно объявил он мне и с грохотом поставил на крыльцо ящик с инструментами. – Что ж вы так неаккуратно? – спросил он после продолжительного осмотра. – Дверь-то хорошая, крепкая.

   – Так получилось, – не стала я вдаваться в подробности и отошла, чтобы не мешать.

   – Отправлю младшего предупредить Улю, – засуетилась госпожа Норри.

   Я кивнула и решила ретироваться в аптеку, посмотреть на запас трав. Похоже, тут справятся и без меня.

   Дверцы набитых шкатулками и пакетиками шкафчиков открывались бесшумно. Петли смазаны, на полках ни пылинки, всё на своих местах. Я мысленно попросила разрешения у бывших хозяев.

   «Я только посмотрю… Придётся залезть в ваше царство: выхода другого у меня нет. Надо лечить жителей Биргенгема. Поднимать Улю и Ришку. Ради ваших детей, пожалуйста, помогите мне…»

   Полки вспыхнули мягким янтарным светом. Магия услышала мой зов, дух бывшего хозяина улыбнулся, открывая путь.

   «Спасибо…»

   – Госпожа! Графиня…

   – Просто госпожа Джо, – вздохнула я, разворачиваясь к посетительнице, стараясь не показывать, как сильно мне помешали.

   Кто бы это ни был, он же не виноват… Передо мной стояла немолодая женщина. Беременная. С тревожным, умоляющим взглядом. Бледная, она дышала тяжело, прерывисто, словно загнанная лошадь…

   – Проходите, – я указала на стул. – Успокойтесь. Всё хорошо. Как вас зовут?

   – Ижина, – с трудом переводя дух, выдохнула женщина и обессилевшая села.

   Подол юбки слегка приподнялся, показав багровые отёкшие ноги. Я взяла её за запястье, пульс слишком частый, на лбу выступили капельки пота.

   – Вы позволите? – я кивнула на живот.

   – Конечно, – ответила она и вдруг всхлипнула: – мне страшно... Мы с мужем так просили ребёнка, и вот, Спасительница милосердная…

   – Всё будет хорошо, – я протянула женщине пузырёк. – Выпейте.

   – Вы поможете мне? – беременная, залпом выпив зелье, цепко схватила меня за руку. – Господин Ллонк говорит, что стара я уже для первенца… «Что ж вы хотите?» – говорит он мне, – вытащив огромный платок, женщина спрятала лицо в накрахмаленную белоснежную ткань. – А я что? Все рожали, и я рожу! Я и не боялась! Пока жива была Лаура, не боялась… Она… У неё золотые руки, золотое сердце! С её камнями в Биргенгеме ни одной смерти при родах не было… Ни одной! А теперь что же? Я умру? Ребёночек…

   – Успокойтесь! Никто не умрёт. Слышите меня? Ни вы, ни ваш ребёнок. А теперь расскажите по порядку обо всём.

   Я старалась говорить как можно ласковее, мысленно проклиная Ллонка всеми словами. Благодаря сотрудничеству с контрабандистами тех слов я знала не мало, так что аптекарю досталось сполна.

   – Госпожа Лаура Лоран была по части ведения беременности и акушерства просто гением, – вздохнула женщина, потихоньку успокаиваясь. – Камни. Красивые! Для каждой роженицы свой. Она заговаривала и дарила. В каждой семье хранят их по сей день, считая талисманом новорожденного. Лоран, правда, смеялась. Говорила, что после родов сила из камня уходит, и он совершенно бесполезен. Камушек, и правда, переставал светиться и сиять, что гномий горшок на краю радуги. Но женщины хранят его всё равно. И я бы хранила! Но теперь…

   – Я посмотрю записи, – пообещала я, с удовольствием отмечая, что пульс посетительницы становился спокойнее и ровнее. – И постараюсь помочь. А вам выпишу настойки, каждую по три раза в день. Укрепляющее и против отёков, – я кивнула на ноги беременной. – Вам станет легче.

   – Я умею делать кристаллы, – раздался тихий, но решительный голос Ули.

   Девчонка стояла в дверях, спина прямая, взгляд уверенный. Женщина тут же просияла, видно было, что она готова полностью доверить этой крохе свою судьбу. В глазах Ижины появился свет, тот самый, когда носишь ребёнка.

   Мы проводили женщину, и Уля показала мне записи мамы. Толстые тетради, засушенные цветы меж пожелтевших от времени страниц, рисунки на полях. Почерк меняется, видимо, целительница вела записи всю свою жизнь: самые первые записи сделаны детской рукой…

   Лаура была настоящим самородком! Её исследования – просто клад. Подробные описания редких растений с указанием места и времени сбора, способов сушки. Рецепты зелий, настоек. Целая жизнь, полная открытий и исследований. Тетради были одновременно чем-то вроде личного дневника. Вот, к примеру:

   «В моей девочке просыпается сила! Моя Уля, цветочек весенний, уже справляется с простудными зельями, заряжает кристаллы на снятие жара. Как быстро летит время… Когда ты впервые видишь в глазах собственного ребёнка желание отдать свою силу во благо, это такое… Светлое чувство. И одновременно боль. Боль и страх за неё. Труден путь целителя. Труден, но прекрасен! Храни Спасительница милосердная моих девочек! Храни…»

   – Где училась твоя мама? – спросила я, захлопнув тетрадь.

   Уля кивнула на документы, вывешенные на стене. Я долго рассматривала грамоты. Люди Барка, когда мы жили ещё на южном побережье, и те подделывали приличней.

   – А это что? – я кивнула на два разрешения лечить и использовать магию.

   Ни алой королевской печати с грифоном, ни зачарованного пергамента. Обычная бумага. Правда, оформлено красиво: виньетки, завитушки…

   – Это господин губернатор выдал, – с гордостью просветила Уля.

   – Господин губернатор, говоришь… Замечательно. А тебе почему господин губернатор не смог выдать то же самое? – удивилась я. – Денег не было? Или он так красиво писать разучился?

   – Господина губернатора забрали горы… А господин Шосс сказал, что я мала.

   «Вот Ролану работы привалит, документы разбирать…» – подумала я и, отправив девочку в дом, погрузилась в исследования и расчеты. Перебрав все записи, нашла те, что касались кристаллов для беременных. Почти вся идея строилась на магической силе целителя. Основное условие – найти камень, думая о конкретном человеке. Лоран знала каждую женщину, которая обращалась к ней. Знала, что любила беременная, о чём мечтала. Целительница уходила в горы и искала. Она пела песню духам камней, просила помощи и, если находила, что искала (каждый раз это была отдельная, удивительная история!), то заряжала камень собственной магией.

   Закрыла тетрадь. Сколько света было в этой женщине, сколько… любви. Я начинала понимать, как так получилось, что сильный целитель, имея в распоряжении всё необходимое, сгорел, отдав все свои силы тем, кто нуждался в помощи…

   Где-то со стороны конюшни послышались весёлые детские голоса.

   – Уля! Ришка! – крикнула я, выйдя во двор.

    Кажется, мои девчонки у Колокольчика в гостях.

   Зайдя в конюшню, я увидела, как мой боевой грифон пританцовывал, переступая лапами и щёлкая клювом.

   – Вот надоест всё, и подадимся мы все вместе в бродячие артисты, – объявила я тёплой компании. – А что? Поедем по городским ярмаркам королевства зарабатывать на хлеб. Наряжусь старухой и буду предсказывать по картам судьбу всем желающим – не беда, что не умею. Научусь. Ришка и Уля будут плясать…

   Младшая тут же изобразила заводной перепляс под топот Колокольчика.

   – Ну а ты у нас будешь гвоздём программы, – погладила я переливающиеся пёрышки птаха.

   – Я петь умею, – сообщила, смущаясь, Уля. – И травы можно продавать…

   – Вот! Успех обеспечен.

   – Зимой бродить плохо, – сдвинула бровки Ришка, словно мы собрались отправляться, не пообедав.

   – Гррр… Кхрр! – поддержал Колокольчик.

   – Ладно, – улыбнулась я. – Уговорили, так и быть, дождёмся лета. Уля, ты знаешь, где мама искала камни?

   – Конечно. Показать?

   Сказано – сделано! Устроившись на грифоне, взмываем в небо и летим к Скалистым горам!

   – Е-е-е-х-у-у!!! – ликующий крик Ули в небе под облаками.

   Широко раскинув руки, девочка жмурилась от счастья, под довольный клёкот птаха.

    Наш человек!

   Здесь, на Севере, горы острые, словно колья в ловушке на крупного зверя. Серые, чуть поблескивающие на холодном солнце строго и настороженно смотрят они на пушистые ели, слишком жизнерадостные на их взгляд.

   Приграничье. Загадочный край, с виду неприветливый, но прекрасный. Красота здесь своя – особенная, неповторимая. Прошло всего ничего, а я уже влюбилась в здешние места!

   Хочется спуститься вниз к загадочным пещерам, к несметным богатствам, прячущимся в их густой тени.

   – Вниз! – кричит Уля. – Нам туда!

   Мы спустились к скалистым обрывам у широкой реки. Птицы, оглушив тревожным гвалтом, взмыли вверх, едва тень огромных крыльев грифона коснулась земли.

   – Это папин надел, – сообщила Уля. – Жилы тут нет, папа говорил, земля пустая. А мама говорила, нам повезло. Что счастье видеть нужно. Чувствовать. Мама эти места любила. Вон тропинка, видите? Если пойти вверх к горам, там травы целебные. Мама здесь кристаллы искала. Она их… звала.

   – Звала, говоришь…

   Я огляделась. Всем поселенцам Приграничья давали землю для разработок. Основной деятельностью мужчин Биргенгема было старательство. С ранней весны до поздней осени, разбивая руки в кровь, они выворачивали скалы в поисках золота и драгоценных камней.

    Места здесь богатейшие. Может, и себе кусок земли вытребовать? А что? Выстрою дом, буду удирать на зиму. Я ж так мечтала! Чтоб как можно дальше от тех, кто указывает, где мне следует быть, а где – нет. Ну не будет же здесь Ролан торчать вечно? В такой-то глуши? Покрутится немножко и обратно столицу, а я…

   А я останусь. Мне здесь нравится.

   – Надо будет землю переоформить на вас с Ришкой, – сказала я, вглядываясь в небо.

   Небо молчало. Оно так же, как и я, думало о том, как не хочется идти с прошением к Шоссу…

   – В прошлый раз он отказал, – заметила Уля, подойдя ближе и прижавшись неожиданно ко мне. – Мы с госпожой Норри ходили.

   – Посмотрим, – я погладила девочку по голове. – Давай звать кристаллы. Как мама. Научишь?

ГЛАВА 8.

– Закрой глаза и представь того, кому хочешь помочь, – начала, прикрыв глаза, Уля, вспоминая слова своей мамы. – Хорошо представь. Будто человек этот перед тобой стоит, а ты смотришь на него и все его мысли чувствуешь. Все сокровенные желания знаешь.

   Я кивнула.

   Посмотрела на синюю воду реки. Широкая, не чета юрким южным ручейкам, змеящимся по белым камням до тех пор, пока проливные дожди не превратят их в стихию, и та, разозлившись, наберётся сил и снесёт всё на своём пути...

   Северные реки текут медленно, тихо. Молча несут они тайное знание, не спешат делиться с каждым встречным. Здесь природа ждёт, пока маг её приручит, пока подружится с ней, докажет, что достоин. Непросты здешние места. Не просты, но прекрасны.

   Перед глазами вдруг встал образ королевы, юной супруги Альфреда. В грустных синих глазах нежность. Плавностью движений да затаенной грустью похожа она на здешнюю реку. О чём мечтала она, о чём думала? Белые волосы струятся по плечам, лёгкие, как песок, который я пересыпаю меж пальцев.

   Мы не были подругами. Конечно же, нет. Лея опасалась моего влияния на короля и его ко мне отношения. Ревновала. И винить в этом её я не могу. Всё, чего я хочу, – чтобы Альфред был счастлив. Насколько это, конечно, возможно, имея корону на голове, то ещё украшение. Чтобы семья стала для него местом, где хорошо, уютно, и можно отдохнуть. Хоть на несколько мгновений почувствовать себя самим собой.

   Образ королевы исчез, на её месте появился мальчик. Как похож на отца… Он вдруг улыбнулся и побежал, поманив рукой. Поддавшись какому-то необъяснимому чувству, я бросилась вслед.

   – Пойдёшь вдоль реки. То, что ты ищешь, под корягой.

   – Колокольчик?

   Грифон улыбался, растянувшись на песке. Если, конечно, грифоны могут улыбаться! Здесь, в этом странном месте, в нереальности, наверное, могут. Здесь стало светлее. Колокольчики, словно синие огоньки, поблёскивали под яркой луной.

   – Уже намного лучше, – кивнул грифон, вторя моим мыслям. – И я надеюсь, в скором времени…

   Что-то в золотых глазах птаха мелькнуло такое, что мне не понравилось. Но сейчас не время, у меня, между прочим, дела, и я вовсе не собиралась тут с ним болтать!

   – Там этих коряг вдоль реки, – осторожно намекнула я.

   – Ты узнаешь, – фыркнул грифон и взмыл в небо.

   Я очнулась, вернувшись на берег. Уля стоит, затаив дыхание, боится мне помешать. Не по годам она взрослая… Грустная мысль мелькнула и исчезла, на её место пришёл свет. Всё вокруг залито золотыми лучами, и хочется идти вдоль реки, любуясь всем, что видишь вокруг! Улыбнувшись друг другу, мы взялись за руки и пошли. Шли совсем не долго, я сразу её увидела, выбеленную ветрами корягу, возле которой росли голубые цветы – милые сердцу колокольчики.

   – Спасибо, – прошептала я, вглядываясь в небо, там, высоко-высоко, парил грифон с протяжным, немного тоскливым криком.

   Удивительные существа – грифоны. Звуки, что они издают на земле, и то, как они кричат в небе, – это совсем… Совсем разные звуки. Магия, не иначе. Присев на корточки, сунула ладонь под корягу, пальцы обожгло, но не больно, наоборот! В сердце зазвучала, откликнулась музыка мощно, ликующе. Осторожно, боясь сделать резкое движение, потянула руку обратно – в свете яркого солнца засверкал камень.

   – На корону похож, – услышала я голос Ули.

   Я улыбнулась, на слова не осталось сил. Раскинув руки, счастливая упала на горячий белый песок. Получилось! Я нашла его, камень для королевы, что носила под сердцем наследника короны…

   – Это не для Ижины, – уверенно проговорила Уля, разглядывая мою находку.

   Я задумалась. Сила в девочке огромная. Учить её надо.

   – Ты права, – я посмотрела в упрямые, прищуренные глаза. – Это не для неё. Это… для одной моей хорошей знакомой, она тоже ребёночка ждет.

   – Можно мне? Найти камень для Ижины? – осторожно спросила девочка. – Я… Я должна. Я ей обещала. Мама говорит: «Если тебе поверили, отказываться нельзя. Духи камней больше никогда не ответят тебе».

   – Ты права. Я не буду мешать. Просто буду рядом. С чего начнём?

   – Ижина очень хочет ребёнка. Мне кажется, она будет его любить сильно-сильно. Иногда чересчур баловать. И…

   Я во все глаза смотрела на незнакомую, необычную магию. Уля сейчас была не здесь, девочка сияла, словно окутанная золотыми нитями. Она шла, не замечая, как подбираются к кончикам ботинок и краю юбки волны, с шелестом целуя мокрый, плотный песок. Я стала беспокоиться, не устанет ли девочка слишком, не отдаст ли больше сил, чем…

    Вдруг Уля резко упала на колени, обеими руками зарылась в песок и, сияя счастливой улыбкой, с гордостью продемонстрировала белый шершавый простенький камешек. С дырочкой, словно сделанной природой для шнурка.

    – У-у-у-у-ух! Да! Джо, смотри! Смотри! У меня получилось!

   Маленькая целительница вскочила на ноги, залихватски исполнив танец победителя. Я обняла её, погладила по растрепавшимся волосам.

   В ответ на шум к нам спикировал Колокольчик. Золотые глаза блеснули так, словно о нашем разговоре птах совершенно не помнил… Хитрец!

   – Знаешь, – я посмотрела на Улю. – Когда я искала камень… Я была не здесь с тобой, а…

   – Я знаю, – кивнула девочка.

   – Это Колокольчик рассказал мне, где искать камень. А… кто рассказал тебе?

   – Мама… – прошептала она с такой… светлой грустью, что сердце сжалось.

   – Ау-у-у!

    С вершины скалы, нависшей над берегом, послышался тоскливый, протяжный вой... От этих звуков кровь стыла в жилах! С лица Ули исчезли краски, я попыталась спрятать её себе за спину, но было уже поздно: прямо на нас несся… Упырь, оборотень, вурдалак – всё это вихрем пронеслось в голове! Нас накрыла тень крыльев грифона, когда Уля, вцепившись в мою юбку, прошептала:

   – Это… Это же… Горы забрали…

   – Что? Что это значит? – я схватила её за плечи и стала трясти, она поняла что-то важное, она кого-то узнала, и я хотела понять, что…

   Камешек выскользнул из детской ладошки, но Уля, очнувшись, с невероятной ловкостью поймала своё сокровище и прижала к груди.

   – Не отдам! – крикнула она отчаянно.

   Не успели мы опомниться – Колокольчик закинул обеих на спину, сделав невозможное: мы с Улей оказались в седле и взмыли вверх, заледеневшими от страха руками едва успев вцепиться в луку. Перед глазами всё ещё стояла страшная картина: огромные клыки и окровавленная пасть чудовища.

   Руки с когтями, рваные клочки шерсти по телу… Не то оборотень, не то упырь, одним словом, монстр, похожий на одичавшего человека, от чего становилось совсем жутко. В налитых кровью, воспалённых глазах… боль.

   Со злобным клёкотом боевой грифон заложил круг над беснующимся чудовищем, изо всех сил давая понять, что только лишь из-за меня он, бесстрашный боец и известный задира, уклоняется от хорошей драки.

   – Не надо, Колокольчик, – кричала я. – Пожалуйста-а-а!

   Уля как-то странно всхлипывала. Я, думая, что девочка просто боится, укутала её в свой плащ и прижала к себе. Во-первых, если вдруг выпадет из седла, грифон успеет поймать, зачарованная ткань замедлит падение, а во-вторых, может, так она почувствует себя в безопасности. Но девочка вела себя странно. Вместо того, чтоб прижаться ко мне, она, напротив, будто бы рвалась к чудовищу.

   – Уля! Куда?!

   – Это… Это…

   Мы захлебнулись воздухом: из–за облаков показалась десятка боевых грифонов Ролана, ветер от мощных крыльев создал в небе смерч, от которого Колокольчик мастерски увернулся, не преминув задеть Верного – своего злейшего врага, грифона монсеньора Ролана.

   Всадники во главе с Роланом, и правда, были столь надменны и напыщенны, что захотелось повести своего друга в атаку и задать трёпку птахам и их хозяевам!

   Я даже на мгновение о чудище забыла, но…

   – Не-е-ет! – истошно закричала Уля, срывая голос.

   Я с трудом удержала её в седле: девчонка, похоже, напрочь забыла о том, что мы в воздухе, под самыми облаками.

    – Пожалуйста! Не надо!

   – Что? Что ты творишь, Уля?! – я перехватила её, Колокольчик с тревогой обернулся назад.

   Как-то он, бедняга, не привык, что кто-то пытается выпрыгнуть из седла в воздухе.

   – Не трогайте его! – плакала, не унимаясь, девочка.

   – Кого? – не поняла я, продолжая удерживать рвущегося к смерти ребёнка.

   Может, это она от страха? Помутилось сознание?

   – Уля! – я развернула девочку к себе и ударила по щеке хлёстко, отрезвляюще. – Посмотри на меня! Я с тобой, слышишь? Ты в безопасности!

   – Это старший сын тёти Норри!

   Я не сразу поняла, ЧТО она говорит. На этот раз сознание помутилось у меня, а когда прояснилось, всё тело сковал холод. Это что же получается? Это… это что же такое?

   – Возвращаемся! – закричала я, не хуже Ули понимая, насколько нас обогнал боевой выученный клин Ролана. – Колокольчик!

   «Пожалуйста! – мысленно просила я всех подряд: небо, грифона, короля, Спасительницу… – Милосердная… Нет! Умоляю, не дай убить человека, который непонятно почему превратился в чудовище».

   На мгновение перед глазами встало грустное, но мужественное лицо женщины, и голос:

   – Горы – они такие… Забирают.

   Госпожа Норри, смиряясь, отдала горам страшную жертву. Мужа. Сына. Но я не смирюсь! Это неправильно! Так нельзя! Мы неслись быстрее ветра, с каждым взмахом крыла догоняя грифонов Ролана, что уже пошли вниз, пикируя на врага.

   – Нет! – в который раз закричала Уля.

   – Держись крепче! – приказала я ей, представив, что сейчас будет.

   Колокольчик поднырнул под стремительно снижающихся грифонов, совершил в воздухе кульбит, мы с Улей взвизгнули разом. И мой боевой птах развернулся, забив крыльями перед самыми клювами грифонов из конюшен Ролана, выставив вперёд острую сталь когтей.

   Рёв всадников и хриплые крики грифонов – не хуже получилось, чем у самого чудовища, бьющегося внизу. Боевая десятка кузена короля взмыла вверх, чтобы не налететь на препятствие в виде нас троих.

   А вот потом… Один из всадников обернулся ко мне И…

   – Вы с ума сошли, Джо? – Ролан говорил спокойно, но, несмотря на шум крыльев, слышно было каждое слово. – Кто из вас окончательно спятил? Вы или ваш грифон?

   – Оба! – не выдержав, крикнула я.

   Он подлетел ко мне вплотную, глаза, обычно такие холодные, на этот раз полыхали от гнева, да так, что я поёжилась, и весь мой пыл враз испарился

   – Не трогайте сына тёти Норри, – выпалила Уля раньше, чем я смогла что-либо сообразить. – Пожалуйста! Это он! Я его узнала!

   – Что? – Ролан побледнел.

   – Уля говорит, что это сын нашей соседки. Ещё утром он уходил на участок обычным парнем. Я знаю нескольких, кто сможет подтвердить наши слова.

   Чудовище внизу издало леденящий кровь вопль, словно… Словно почувствовало. Монстр прыгал, размахивая когтистыми лапами, пытаясь достать грифонов, зависших над ним в воздухе. Странно, но чудовище не делало попытки скрыться, сбежать... Оно пыталось убить.

   Ролан поджал губы, покачал головой и, закатив глаза, перевёл взгляд на меня. Потом на Улю.

   – Ты должна понимать, что всё бесполезно, – проговорил он, обращаясь к девочке. На этот раз его голос звучал… необычайно мягко. – Ничего сделать нельзя и лучше просто…

   – Убить? – прошептала я.

   – Джо, прекратите.

   – А кто-то пробовал понять, что происходит с людьми? – спросила я. – Почему они превращаются? Отчего-то же это происходит! Что бы вы сделали, Ролан, если бы на месте этого парня была я?

   Что-то промелькнуло в глазах мужчины… На мгновение они стали лазурными, как небо.

   – Это… плохой пример, – попыталась я исправиться. – Но если бы это был кто-то, кто вам дорог, неужели…

   Монсеньор нервно дернулся. Плохой из меня переговорщик, очень плохой… Я замерла, ожидая команды на уничтожение, понимая, что ничего не смогу противопоставить военным.

   – Сеть! – скомандовал монсеньор. – Взять живым!

   – Спасибо! Спасибо! Спасибо! – закричали мы хором с Улей.

   – Госпожа графиня, – обратился ко мне Ролан, едва стихли наши восторги.

   – Слушаю, монсеньор, – подобралась я.

   – Вы задержаны за препятствие работе наместника Приграничья, – любезно проговорил Ролан.

ГЛАВА 9.

Подземелье под фортом было прекрасно, в лучших традициях страшных, мрачных сказок. Низкие потолки, нервные всполохи чадящих факелов… На мой взгляд, осветительные кристаллы и экономичнее, и проще в использовании, но, видимо, монсеньор Ролан решил придать данному месту больше выразительности. Что ж… У него получилось! Монотонный, тоскливый звук капающей воды эхом отражается от каменных стен, навевая мысли о безысходности и несправедливости мира. Что же касается тяжёлых, хриплых вздохов чудовища, в камере по соседству, сами понимаете…

   М-м-мда…

   Показательно. На самом деле удивительно другое: то, что в заточение я попала сейчас, после победы, обласканная короной. Вот если бы меня поймали за сотрудничество с контрабандистами или удача была бы на стороне мятежников, тогда другое дело, но нет! Милосердная хранит воров и пьяниц! Так говорят…

   Я вспомнила, как мы с Норфолком чуть не попались. В тот момент нам даже грифоны помочь бы не смогли…

   Так, всё! Не думать. Не вспоминать. Не сейчас! Обстановка тут такая, что расклеиться – раз плюнуть. Я села на тонкий слой подгнившей соломы и обняла руками колени, подтянув ноги к себе. Меня знобило, но вовсе не потому, что я замёрзла, – как ни злился господин губернатор, которому я «препятствовала», зачарованный плащ мне всё же оставили.

   Чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей и не вовремя нахлынувших воспоминаний, я стала думать о Колокольчике. Как он там? Без меня? Надеюсь, Уля его покормит…

   Тихий шелест возле ног. Сквозь солому из земляного пола прямо на глазах потянулись вверх ростки, и расцвели в моей темнице ярко-голубые колокольчики! На душе сразу стало теплее, я улыбнулась, вытерла рукавом плаща (нет, не слёзы, конечно, так… в глаз что-то попало) лицо и тут же вздрогнула, откатившись к стене…

   – Ау-у-у!

   Вой. Чудовище. А я и забыла про него. Мыслями, конечно, понимала, что ничего мне этот монстр сквозь толстые прутья решётки не сделает, но… Всё равно страшно. Уля не ошиблась? Это… Это точно когда-то было человеком? Поверить не могу…

    Я стала пристально рассматривать соседа. На нём действительно были клочья обычной человеческой одежды. И глаза… В них была боль. И испытывать её может только человек. Я вдруг почувствовала, что…

   Нет. Так дело не пойдёт. Надо всё изучить как можно подробней. Внимательней. Жаль, я магическим зрением плохо владею. Всё-таки в чём-то Ролан прав: я безграмотна. Недоучка…

   Вздохнула. Погладила ладонью синие цветы.

   «Помоги мне, Колокольчик! Я попробую, а ты помоги. У тебя-то магии немеряно! А мне очень нужно понять, что с ним. С этим несчастным».

   Я перешла на магическое зрение. Не сразу. И не так уж у меня хорошо это получилось, но получилось! Хвала Спасительнице. Ну и Колокольчику спасибо…

   Звериный оскал. Налитые кровью глаза. Клочья свалявшейся шерсти, измазанной в грязи. И вдруг… Вдруг сквозь всё это я увидела…

   Парень. Совсем молодой. Такое же, как у матери, круглое лицо. Простое, честное. Серо-голубые глаза. Вот он дёргает Улю за косичку. Ришка бросается на него с кулаками, защищает сестру. Он подхватывает малышку, подбрасывает высоко над головой. Смех. Визг. Достаёт из кармана два яблока, угощает девчонок. Улыбается.

   Образ растворяется в воздухе, теперь я вижу горы. Ботинки соскальзывают с острых камней, и парень кубарем летит вниз, скатывается в овраг. Кряхтит, встаёт, отряхивается. Вдруг… Тихий щелчок и… пар. Густой голубоватый туман обволакивает фигуру старателя, он трёт кулаками глаза, беснуется, рычит, воет, вертится волчком!

   Туман рассеивается, и я вновь здесь. В казематах форта. Монстр съёжился, свернувшись калачиком на земляном полу соседней камеры. Магическое зрение слабеет, но я успеваю рассмотреть чёрные нити, паутиной окутавшие фигуру чудовища с ног до головы.

   «Помоги!» – сложились губы в беззвучном, отчаянном крике.

   Я изо всех сил потянулась к нитям, страшась изрезать пальцы, желая их разорвать…

   – Ау-у-у!

   Тоскливый, обречённый вой чудовища.

   – Нет… Нет! Не-е-ет!

   …

   – Джо! Джо! Что с вами?! – голос выдернул из транса.

   Очнувшись, не сразу сообразила, кто я и где. Неужели я просто уснула под мерное капанье? Нет. Не может быть! Я видела… Видела! Колокольчики… Вот же они! Это не могло быть просто сном. А если так, я знаю! Знаю, что именно нужно искать в горах!

   Нежные объятия монсеньора вмиг вернули к реальности. Меня гладили по плечам и спине, тыльной стороной мужской ладони утирали набежавшие слёзы. В обеспокоенном и… нежном взоре Ролана мелькнуло что-то... Что-то очень странное.

   – Да не тормошите вы меня, – рассердилась, не понимая своего смущения.

    Сердце зашлось пойманной птицей... Это, наверное, от неожиданности.

   И тут меня, не спрашивая, не предупреждая, бесцеремонно подхватили на руки и куда-то понесли. Его щека прижалась к моей. Так странно. Так неожиданно-волнующе. Неправильно как-то...

   – Пустите! – приказала я, чертыхнувшись.

   Мое требование великолепнейшим образом проигнорировали.

   – Ролан!

   – Слушаю вас, госпожа графиня. Внимательно.

   Монсеньор сделал шаг к выходу из камеры-клетки, куда он сам же меня и запер. Вельможа шествовал прямо. С достоинством. Распрямившись во весь рост, с высоко поднятой головой, как и положено знатному гордому человеку.

   – Ба-а-ам! – раздался в подземелье гулкий звук.

    Смолкло не только чудовище, но и доводившая меня до исступления капе́ль.

    Высокородный лоб монсеньора столкнулся с каменной полукруглой кладкой. Ролан вздрогнул всем телом, но не произнёс ни звука и даже не уронил меня.

   – Дайте осмотреть вашу голову, – распорядилась я, сделав попытку развернуться к монсеньору лицом.

   – Зачем? – нахмурился Ролан.

   – Прежде всего за тем, чтобы меня не обвинили в нанесении телесных повреждений родственнику короля. Эдак я всю жизнь проведу в подземельях…

   – При всей моей нежной привязанности к вам, графиня, вы себе льстите!

   – Голову! – рявкнула я.

   – Что голову? – осторожно поинтересовался он.

   – Наклоните голову! Там ещё один выступ…

   Он, как это ни странно, послушался и, уже выходя из казематов в центральную часть форта, что была рядом с казармами, рассмеялся.

   – Что с вами? – обеспокоенно спросила я, осторожно ощупывая ушибленное место на виске.

   Ого! Шишка буде-е-ет… Восхитительно-знатная. Может, на неё вытяжку из водорослей? У меня есть…

   – Мы очень романтично смотримся вдвоём, вы не находите? – прервал мои мысли пострадавший.

   Я пожала плечами и тут же почувствовала, что меня прижали к себе покрепче.

   – И вы согласны лечить меня после того, как я вас бросил в подземелье вместе с чудовищем? – спросил он вдруг.

   – Ну не в одну же с ним клетку. И на том спасибо. Как вы так быстро оказались в горах?

   – Мэр.

   – Градоначальник?

   – Мэр Шосс поднял тревогу. Прибежал перепуганный. Сообщил, что старатели обнаружили чудовище – пока никто не пострадал, необходимо его уничтожить.

   – А он откуда узнал?

   – Не знаю… Другие старатели?

   – Странно.

   – Что именно странно, Джо?

   – Наделы даются на каждого человека. Или на семью. Как я поняла, здесь не принято привечать на своём участке посторонних.

   – Любопытно, – дёрнул бровью Ролан.

   Я улыбнулась. Будущее, похоже, не обещает градоначальнику ничего хорошего, и если мои слова тому причиной, значит, день прожит не зря!

   – Монсеньор! – раздались встревоженные крики.

   – Да, – недовольно ответил Ролан, не отводя от меня взгляда, словно собираясь сказать что-то важное.

   – Там… у ворот…

   – Что именно? Если не штурмовой отряд противника, превосходящий наши силы раз в сто, попрошу не беспокоить!

   – Никак нет, монсеньор… Там… Там две девчонки и грифон. Кричат и не уходят.

   – И? Что они хотят?

   – Требуют немедленно освободить госпожу Джоанну.

   Я с тревогой смотрела на монсеньора, ожидая вспышки гнева. Сейчас начнётся… Нет, за себя я не боялась, в подвал – так в подвал, но вот девчонки. Они же дети! Они могут испугаться. А Колокольчик? Он вообще если разозлится, камня на камне не оставит в этих их подземельях! Я вспомнила голубые цветы, с трудом пробивающиеся из-под плотной, утоптанной земли камеры, ярко-голубыми шапочками расталкивая сырую, грязную солому…

   Твёрдо решив не давать своих в обиду, сжала кулаки, но так, чтобы этого никто не заметил. Ролан весь насупился: глаза блестят, рот скривился. И вдруг…

    Смех. Громкий, взахлёб, совершенно… неприличный. Уж в высшем обществе-то точно. Мы тут, конечно, вроде как все свои, но чтобы монсеньор Ролан издавал такие звуки…

   Мужчина так хохотал, что вынужден был поставить на землю свою ношу, то бишь меня.

   Мы с гвардейцем тревожно переглянулись, в порядке ли монсеньор? Может, предложить ему успокоительного? Возможно, это такая… парадоксальная реакция на ушиб головы. Надо всё же осмотреть его висок внимательней.

    Внезапно смех смолк.

   – Генри, – приказал Ролан. – Юных бунтовщиц и то, что некогда было боевым грифоном…

   Он посмотрел на меня, явно ожидая реакции. Я молчала, сжав губы и вонзив ногти в ладони. Потому что всё зависело от того, какое решение он примет. В данной ситуации я действительно беззащитна. Ролан есть волеизъявление его величества, у него все полномочия, и пока я докричусь до Альфреда, этот монстр сгноит нас всех четверых в мрачных, сырых подземельях форта! Мне-то что, ещё раз повторюсь, но дети! И мой бедный, мой любимый, мой замечательный, мой самый лучший грифон на свете! Колокольчик мой…

    Если что, улетим. А что? Короб на Колокольчике – будет, чем не только продумать пути отступления, но и развлечь погоню. Уля и Ришка обе здесь, а это главное!

   – Вы так напряглись.

   Оказывается, пока я прикидывала, что делать, Ролан шагнул ко мне.

    Тёплые пальцы мужчины коснулись щеки. Я вздрогнула, подняла глаза, всматриваясь, как заворожённая в его лицо.

    – Неужели вы думаете, что я…

   Взгляд его потух, рука упала, словно случилось невероятное. Кузен короля… обиделся.

   А я что? Что я? Это же не я чуть что, сажаю всех в темницу! И не надо. Не надо делать из меня виноватую!

   – Пригласите моих гостей в форт, – холодно приказал Ролан. – Передайте слугам: пусть накроют стол, – он перевёл взгляд на меня и ядовито улыбнулся, – пора ужинать.

   – То есть вы так замысловато пригласили меня на ужин? – начала закипать я.

   – Вы имеете в виду тот факт, что целый день провели в подземелье?

   Я кивнула, мысленно отдав себе приказ дышать.

   Дыши, Джо! Дыши… Глубоко дыши, ритмично. Глубокий вдох – медленный, долгий выдох…

   – Нет, – безмятежно улыбнулся мне монсеньор. – Я приказал вас арестовать, потому что вы подвергли свою жизнь опасности. На самом деле, согласитесь: у меня просто не было выбора! Вы не оставили мне его, поскольку собирались пренебречь моим гостеприимством. Где потом вас искать? Удастся ли вас спасти? Какие гарантии? А так смотрите, как хорошо. Мы мирно беседуем и уже идём ужинать.

   В первый момент я собиралась сказать все, что думаю. На выдохе. А потом и на вдохе! О самом Ролане и его загадочных способах приглашать девушек на ужин. О том, как он чуть не отдал приказ убить человека сегодня, но…

    Я вспомнила сына нашей соседки. Вспомнила его лицо, которое видела, провалившись в транс там в камере. Вспомнила и закрыла рот. Ролан смотрел на меня, будто я уже подалась в бродячие комедианты, захватила с собой девочек, и мы как раз с успехом разыгрывали перед ним наше лучшее представление. Судя по тому, как подрагивали его губы и лучились смехом глаза, спектакль удался на славу.

   – Эм-м-м-м… – получилось у меня.

   – Слушаю вас, графиня.

   «Я это сделаю!» – приказала себе и проговорила самым нежным голосом, на какой только была способна:

   – У меня к вам просьба, Ролан.

   – Просьба? В самом деле? Как интересно… И чего же вы хотите, дорогая Джо? Стойте! Не говорите… Давайте, я попробую угадать? Нормального грифона из моих конюшен? Нет? Сопровождение в столицу? Или… Неужели вы претендуете на мою руку и сердце…

   Проглотив ругательства и замечание о том, что сердца у него просто нет, поэтому и претендовать не на что, развернулась и направилась к девчонкам, что решительно вышагивали к нам и к моему лучшему на свете грифону.

   Все. Хватит. Договариваться бесполезно. Слетаю в столицу, попрошу у Альфреда бумагу, дающую мне право заниматься…

   Меня тут же догнали, остановили и развернули к себе.

   – Простите, – Ролан склонился над моей рукой, аккуратно коснувшись губами кончиков пальцев. – Ну, простите меня… Джо. Право слово. Я просто иронизировал. Боюсь, что от недостатка практики не совсем удачно.

   Я окончательно разозлилась. Теперь на себя. Потому что мне нравились его прикосновения! В момент, когда этот невозможный человек коснулся меня, обжигающая, сладкая волна неги окатила с ног до головы! Дрожь пробежала по телу… Это что ещё за чушь?!

   – Отпустите Джо! – раздался рядом возмущенный голос Ули. – Немедленно!

   – Она ни в чём не виновата… Не имеете права! – пискнула Ришка – смелый, бесстрашный воробушек…

   Ролан жестом отпустил гвардейца, сопровождающего «гостей», и повернулся к Уле:

   – Милая барышня. Хочу предложить всем нам сначала поужинать, а потом уже... В общем, потом разберёмся и с требованиями, – Ролан поклонился детям, – и, – лёгкий поклон в мою сторону, – с просьбами. Я рад быть гостеприимным и заботливым хозяином для вас и… вашего птаха.

   Колокольчик оказался самым хладнокровным из всех – он никак не отреагировал на мерзкий тон вельможи. Я шагнула к нему, потрепала по перьям на голове и прошептала:

   – Ты самый лучший!

   – Стремительный, из одного гнезда с Верным, – раздался за моей спиной голос Ролана, и… его руки легли мне на плечи. – Лучшие из лучших.

   – Вот тут я с вами совершенно согласна, – ответила, уткнувшись лицом в перья птаха, только бы мужчина не заметил мои пылающие щёки…

   – Вы поймите, Джо. С ними так нельзя! Это же не игрушка. Не плюшевый мишка, не котёнок, в конце-то концов! Послушание должно быть абсолютным. Вы должны быть безоговорочным лидером в паре – это вопрос безопасности! Подобные нежности…

   – Ролан, – я обернулась к монсеньору и внимательно, без гнева, посмотрела в его глаза.

   Я не сердилась, потому что… Потому что этот мужчина искренне верил в то, о чём говорил. А ещё он любит грифонов. Это… Это чувствовалось. Любит. По-своему.

   – Джо, услышьте меня, – Ролан взял мои ладони в свои. – Стремительный…

   – Нет. Это вы меня услышьте. Пожалуйста. Нет Стремительного, Ролан. Он погиб. Дважды. В первый раз вместе с хозяином, в тот самый миг, когда не уберёг. А потом в королевских конюшнях, когда вы отдали приказ на его ликвидацию. Стремительного нет. Он уже не вернётся. Никогда. А Колокольчик… Колокольчик – МОЙ грифон. Ясно вам? МОЙ. И я буду с ним работать так, как считаю нужным. При всём моём к вам уважении, монсеньор…

ГЛАВА 10.

Ночь. Холодно. Ломит всё тело. Знобит. Я пытаюсь проснуться, но не могу. То проваливаюсь в липкое марево тягучей, тупой боли, то бреду по выжженной земле, пытаясь пройти сквозь сухой, колкий кустарник, затянутый паутиной.

   Ролан. Вдруг мелькнул его образ в голове. Это было… Так неожиданно. Я даже смогла вырваться из забытья, распахнула глаза, болезненно ежась под насквозь промокшей шкурой.

   Плохо дело… И Ролан этот. Что он делает в моей голове?

   Вздохнула, встала и закуталась в шаль, зачарованную, тёплую и невесомую. Подарок одной удивительной мастерицы с юга ещё в самом начале моих странствий в благодарность за спасённую внучку. Простуды коварны, особенно для детей с магическим даром: болезнь не всегда сопровождается жаром, явный признак не совсем обычной простуды. Это случается с детьми, когда магия всё ещё неотделима от их существа, они не способны её контролировать. Тогда бывает, что магия «болеет» вместе с ними. Девочка стала угасать. Но мы, хвала Спасительнице, справились.

   А теперь мне надо срочно справиться с собой, так что вперёд – пить отвары. Ещё не хватало запустить себя. Спасибо монсеньору, пребывание в подвале не прошло бесследно.

    Я спустилась на первый этаж. Голова кружилась, ноги подрагивали, золотые искры плясали перед глазами, снова бросило в пот. Что ж делать-то, а? Улю разбудить, попросить сварить зелье? Жалко. Спит. Она столько пережила вчера…

   Сцепив зубы, упрямо поползла дальше на кухню. Уж для простудного зелья что-нибудь да найду, надеюсь, потому как до аптеки мне не дойти. Самое обидное в зельях от простуды: их нельзя приготовить впрок. Нет, можно, конечно, но спустя два часа отвар теряет свои волшебные свойства. Ещё никому из целителей не удалось закрепить результат дольше, чем на сутки. А это значит, что в коробе запасов простудных зелий нет.

   Я дошла до кухни и вздрогнула, там… Там кто-то был! Сердце зашлось, рванула дверь на себя, забыв о том, что еле стою на ногах. В руках ничего: ни топора, ни арбалета.

   – Доброе утро, Джо, – улыбнулся мне довольный Ролан, что явно пребывал в прекрасном расположении духа. – Я взял на себя смелость обеспечить вас и девочек продуктами. Отсутствие запасов на зиму здесь в Приграничье – плохой признак.

   Я лишь удивлённо моргнула, привалившись к стене, чтобы не упасть. Солдаты деловито, со знанием дела, заносили в распахнутые настежь двери коробки, мешки, мясные туши (предусмотрительно порубленные пополам, чтобы было удобно выдавать Колокольчику).

   От вида кроваво-красного мяса и запаха крови замутило.

   – Я зачаровал места для хранения под домом, – с гордостью продолжал отчитываться кузен короля, не обращая на меня особого внимания, – в холодном продукты не испортятся.

    Получается, пока мы с девочками спали, он тут хозяйничал? И даже Колокольчик не подал сигнал?

   – Вашего птаха пришлось усыпить: он мог помешать плотникам разобраться с крышей, – правильно прочитал мой вопросительный взгляд монсеньор.

   Может, попросить заботливого мага и защиту на дом кинуть? Чтобы разным… благодетелям неповадно было под покровом ночи пробираться к приличным девушкам с целью… обеспечить пропитанием?

   Я рассмеялась про себя, а на деле зашлась хрипом. На это ушли последние силы – свет померк…

   – Джоанна! – почувствовала, как меня подхватили на руки, но открыть глаза так и не смогла. – Джо! Что с вами?

   – Заболела, – прохрипела я. – Простудилась.

   На то, чтобы сообщить, где именно (у монсеньора в гостях, в камере) сил не хватило. Но дураком Ролан никогда не был, так что… сам догадался.

   – Простите, – проговорил он, скомандовав: – Грегори! Брази́ сюда. Быстро!

   – Не надо, – раздался голос Ули. – Я сама справлюсь.

   Девочка быстро прошла в аптеку, хмуро ворча себе под нос:

   – А сразу меня нельзя было поднять? Горло болит?

   – Очень, – прохрипела, любуясь на маленькую целительницу, пока Ролан шёл следом, заботливо прижимая меня к себе.

   – Ломота?

   Я кивнула.

   – Несите Джо в спальню. Только бельё перестелите, кровать наверняка мокрая. И переодеть её надо.

   – Хорошо.

   – Ришку поднимите , пусть она вам всё выдаст и бежит ко мне.

   Меня отнесли наверх, усадили на кровать. Знобило так, что вдруг стало всё равно, происходит вокруг что-то или нет.

   – Ришку буди, – ворчал кузен короля. – А то я не догадаюсь, где лежит бельё и сухая одежда...

   Спорые, ловкие движения. Без спешки. Без суеты. Мужчина был собран и сосредоточен на том, что делает, а у меня закрывались глаза. Такое… спокойное чувство. Защищённости. Когда ты знаешь, что тебя не бросят. Что о тебе позаботятся.

   Последний раз так было, когда бабушка лечила меня от простуды. Удачно сходили на болота за морозной юквой. Эти невыносимо горькие маленькие мясистые ягоды растирают и прикладывают от боли в спине. С наговором так вообще хорошо… Горько во рту. Горько, будто юквы пожевала…

   Шкафа в комнате не было – вещи хранились в огромных сундуках. В один из них нырнул монсеньор Ролан.

   – Нашёл, – гордо сообщил он, взмахнув ночной сорочкой, словно флагом. – Давай.

   Мгновенно стянул с меня мокрую рубашку, натянул сухую.

   – Вот и хорошо, вот и умница, – проворковал он, пересаживая меня на сундук.

   Затем перестелил постель, да так, словно всю жизнь только этим и занимался. Поморщился, глядя на медвежью шкуру.

   – Я думал только у меня в форте такая экзотика, – вздохнул он. Провёл руками: – Готово. Высушил.

   И перенёс меня на постель.

   Раздался топот ножек. Я привстала, чтобы сказать Уле, что не надо бегать босиком, простыть можно.

   – Вы сами? – изумилась девчонка, засовывая в руки монсеньора огромную кружку с варевом и, не дожидаясь ответа, скомандовала: – Пока это, зелье на подходе.

   – Почему этот ребёнок считает меня безруким, бесполезным и не приспособленным к жизни? – проворчал Ролан, усаживая меня, как куклу, примостив под спину подушку и поднося к губам питьё. – Обидно, честное слово...

   Я сделала глоток. Хорошие пропорции жаропонижающего, укрепляющего. Немного привкуса травы, которой я не знаю. Надо будет спросить, что это.

   – Ещё глоточек за здоровье Альфреда, – ворковал Ролан. – А теперь – за нервную систему короля. Нет, Джоан, так не годится… Глоточек надо сделать побольше: нервная система его величеству нужна крепкая. Вот так. Хорошая девочка! Я Альфреду жизнью обязан. Он мне её, эту самую жизнь, у старого короля вытребовал.

   Я глотала, морщась и превозмогая боль, вопросительно пожирая монсеньора глазами, давая понять, что то, что он рассказывает, интересно.

   – Отца уже в живых не было, и хорошо. Он бы не пережил обвинений в измене. Для него… Для всех Роланов это как… перестать дышать. А смотри-ка, не миновали.

   Он продолжал меня поить, но мыслями, очевидно, был уже далеко.

   – Мама была плоха совсем, слуги разбежались. И мы впервые в жизни остались вдвоём. В поместье. Пейте-пейте, я всё вижу.

   Ролан прижал руку к моему лбу:

   – Горите вся. Простите, Джо, меня за камеру. Но вы со своей неуёмностью…

   – Вы спасли маму? – прошептала я.

   – Да, – он скупо улыбнулся. – Вместе с одной старой целительницей из глухого леса, другие ко мне отказывались приближаться, несмотря на золото и драгоценные камни, которыми я мог осыпать любого. Она единственная, кто не отвернулся, как от прокажённого. Маму, оказывается, отравили. Но мы смогли подарить ей ещё пять лет.

   – А что с той целительницей?

   – Продолжает жить в лесу. Отказывается переезжать в поместье. Упрямая, как… Может, это отличительная черта всех целительниц? Как думаете, Джо?

   Но я уже не слышала. Сквозь навалившийся сон чувствовала, как в меня вливали лекарства, как обтирали, меняли бельё.

    Во сне, спокойном и светлом, надо мной склонялись две женщины. Бабушка – как же я давно её не видела – она не приходила в видениях, словно сердилась на меня за что-то. И грустная дама с чёрными глазами, похожая на Ролана… Она что-то беззвучно шептала и гладила меня по голове.

   Глаза открылись. Свет не причинял боли, уже хорошо. Не шевелясь, осторожно попробовала сглотнуть… Терпимо. Жить буду. Молодец, девчонка! Такая кроха, а уже… грамотный целитель. Так. Ну раз всё так хорошо, надо попробовать встать.

   Повернула голову, приподнялась на локтях, и…

   На стуле возле моей кровати, уронив голову на грудь, спал монсеньор Ролан.

   – Джо! – мужчина вскочил, мгновенно проснувшись, стоило мне шевельнуться.

   – Вы что, так и спали тут? Всю ночь? Возле моей кровати? – прошептала я осипшим голосом.

   – Как вы себя чувствуете, Джо? – вместо ответа повторил вопрос нахмурившийся маг.

   Видимо, своё поведение бледный, всклокоченный и не выспавшийся монсеньор был не склонен.

   – Терпимо, – я попыталась встать.

   – Нет! – кузен короля вскочил и навис надо мной, вновь вжимая в подушки. – Джо, вы ещё слишком слабы, последние сутки выдались не из лёгких.

   – Сутки? – удивилась я. – Странно.

   – Скажите, для целителей такое течение болезни…

   – Обычной простуды… – поправила я.

   – Обычной? – Ролан почесал щетинистый подбородок.

    Я задумалась. А ведь маг прав. Как-то для обычной простуды всё… более чем странно.

   – Уля, ваша маленькая протеже, – маг улыбнулся, – оставила вам лекарства и приказала лежать. Девчонка просто ваша копия, Джо. Такая же… настырная.

   Мы рассмеялись, как самые настоящие друзья, как бы странно это ни звучало. Под мерное ворчание Ролана о невыпитом лекарстве я почти уснула, думая о том, какой удивительный сбор заварила девочка. Надо…

   Из полудрёмы резко выдернул громкий звук.

   Дом содрогнулся так, что я едва не скатилась с кровати. Схватила со стула, где ещё недавно спал Ролан, халат.

    Примерещился мне монсеньор, что ли? Вооружилась арбалетом (надоело быть беспомощной!) и выскочила из комнаты.

   Столкнулась с кузеном короля, который (совершенно по-домашнему) натягивал белоснежную рубашку, попутно вытирая душистую мыльную пену с породистого лица.

   – Вы зачем вскочили? – рявкнул он на меня. – Быстро в кровать!

   Ага. Щас!

   Дом всё ещё дрожал, подбадриваемый криками девчонок.

   Ролан рванул вниз, а я, изо всех сил стараясь не замечать головокружения, понеслась следом.

   На первом этаже в доме никого. Переход в аптеку, туда, где Уля и несколько покупателей испуганно прижались к стенам.

   Все как один смотрели на дверь. Мы с Роланом выскочили наружу, где наткнулись на стонущего господина Ллонка, несчастный лежал на земле и смотрел на окружающий мир злобным взглядом, потирая ушибленное место.

    Ролан склонился над потрёпанным аптекарем, я же, с удовольствием наблюдая радующую глаз картину, чувствовала, что почти совсем поправилась!

   Ллонку плохо, мне хорошо! А ведь я лекарь…. Нехорошо это. Нехорошо. Но… так хорошо!

   – Так что всё-таки произошло? – терпеливо, но настойчиво поинтересовался Ролан.

   – Безобразие… Я буду жаловаться!

   – Можете начинать прямо сейчас, – важно сообщил Ролан (с остатками пены на ухе монсеньор выглядел… угрожающе).

   Я повернула рычаг и разрядила арбалет. Опасности нет, но, с другой стороны, просто так ничего не взрывается на ровном месте. Монсеньор Ролан одарил меня гневным взором, видимо, надеялся, что я уйду в безопасное место дожидаться, пока он сам во всём разберётся. Пусть даже не надеется… Грифонов своих пусть дрессирует!

   Господин Ллонк, кряхтя, поднялся с земли и обвёл аптеку ненавидящим взором:

   – Вы шарлатаны! Переманиваете клиентов, подвергая их жизни смертельной опасности! Женщина в возрасте, ребёнка не выносить, а вы заморочили ей голову, заставив отказаться от моих зелий!

   – Это неправда, – ответила я, начиная понимать, в чём дело.

   Уля справилась. Умница! Камень помог беременной женщине и она, должно быть, не пришла за варевом Ллонка. Тот потерял деньги и теперь не может с этим смириться.

   – Я пойду к ней! С градоначальником пойду в присутствии доверенных лиц! – вопил лекарь. – И если она при смерти…

   – То, что вы напугаете до полусмерти беременную женщину, Ллонк В этом я нисколько не сомневаюсь, – пробормотал Ролан, не отрывая взгляда от узора над дверным косяком.

   Интересно, на что он там смотрит?

   – Что-то не так? – не выдержала я наконец.

   – Защита, – пояснил Ролан. – Защита сработала. Если вы помните, Джо, в прошлый раз я проник в дом совершенно спокойно.

   – И в чём дело?

   – Думаю, в том, что я не проявлял агрессии. Господин Ллонк? – обратился Ролан к лекарю. – Что вы сделали?

   – Я? Я ничего не сделал! А вот эта… как вас там…

   – Что вы сделали, когда подошли к этой двери, – уточнил Ролан, бросив на аптекаря такой взгляд, что тот побледнел. – Вы дёргали дверь? Пинали ногами? Может быть, ударили кулаком?

   – Какой смысл спрашивать, если вы и так всё знаете?! – рассердился лекарь.

   – Вот! – обрадовался Ролан, словно родители купили ему пряник на ярмарке. – Я прав!

   Рассерженный Ллонк ещё долго кричал о том, как он вместе с градоначальником и свидетелями придёт к умирающей роженице, но неожиданно «умирающая» дама пришла сама благодарить за лечение.

   Тут уж я не выдержала и выгнала господина аптекаря вон: ещё не хватало пугать беременную женщину.

   Ллонк исчез (не без помощи Ролана, которому я была искренне благодарна), и я завела женщину в аптеку, и усадила в кресло. Быстро проглотила зелье, чтобы не заразить беременную: я так и не поняла, что со мной было, и лучше перестраховаться.

   – Всё хорошо, – улыбнулась я как можно более жизнерадостно. – Давайте я вас посмотрю.

   Отеков нет, одышки тоже. Сердце бьется ровно, размеренно… радостно.

   Удивительная магия! Надо будет непременно изучить записи целительницы. То, что произошло за это время с женщиной, – настоящее чудо!

   Тихая, светлая улыбка, лучистые глаза… Камень, зажатый в руке, светится мягким золотым светом, пульсирует, подрагивая в ладони. Я смотрела на неё и думала о том, что, если бы такая вот история произошла со мной, я тоже хранила бы камень. Даже когда магия уйдёт навсегда.

   – Я сны вижу, – прошептала будущая мама, поглаживая живот. – Вижу его. Мальчишку своего. Правда… плохо. Личико не разглядеть: он весь светится! Вот таким вот золотым светом!

   Я выдала женщине укрепляющих зелий и проводила до двери. Внутри всё пело от радости за неё, но ноги предательски подкашивались.

   – Джо! – Ролан успел подхватить на руки. – Я же сказал вам не выходить из комнаты! – рассердился монсеньор, прижимая к себе. – Вы ещё слишком слабы. Пойдёмте, я отнесу вас…

   Визиты этого дня не закончились. В дверях мы столкнулись с госпожой Норри. Женщина принесла молока и стояла в дверях, словно привидение, бледная, глаза красные. Сердце сжалось. Я вспомнила всё, что случилось. Отчаянно захотелось исчезнуть, только бы не смотреть в глаза матери, потерявшей сына. Что делать? Сказать?

   Наверное, это был самый тяжёлый вечер в моей жизни. Я, Уля, Ришка и Ролан – мы все сидели за одним столом, пили чай и… молчали. Молчали, потому что не в силах были сказать госпоже Норри правду.

   Я должна спасти этого парня. Должна!

ГЛАВА 11.

Я любовалась: полочки, баночки, травы… Мы втроём в белых накрахмаленных фартучках, даже Ришка. Колокольчик над входом звенит не переставая. Жители Биргенгема оценили аптеку, от клиентов нет отбоя. Впору ждать пакости от милейшего господина Ллонка в ответ на наш успех, но даже это не портит настроение.

    Слух о том, что магические камни снова появились в продаже, разлетелся по округе, и в нашей аптеке складывалось впечатление, что все женщины Биргенгема – будущие мамы...

   Завтра с самого раннего утра придётся лететь к горам – хотелось бы обойтись без сюрпризов.

   А люди идут. Средства от ушибов и ожогов пользуются спросом. От простуды никто ничего не спрашивает. Уля на мой вопрос только плечами пожимает. В городке считают, что такое и лечить не надо, само пройдёт. Вопрос, конечно, почему у меня не прошло? Само…

    В глазах всё ещё мелькали алые точки, голова шла кругом, колени подкашивались. Странно. Нет, конечно, целители тоже болеют – мы же люди. Но чтобы от «обычной» простуды сил не осталось даже на то, чтобы самостоятельно заварить сбор, и потом сутки в забытьи... Такого ещё не бывало.

   Ладно, разберёмся.

   Пакуя баночки с мазью, я с интересом рассматривала посетителей. У мужчин, даже у самых молодых, воспалённые, искорёженные суставы. Вспухшие пальцы похожи на корни деревьев, вылезших из-под земли по прихоти воды или ветра.

   – Уля? – взглядом показываю на руки совсем молодого парня, что пришёл за мазью для поясницы.

   – Горы, – беззвучно и уже привычно отвечает девочка.

   – Для мамы, – поясняет юноша, смущаясь так, словно идея о том, что у него может прихватить спина, постыдна.

    Голубоглазый, ямочки на щеках… Он забрал мазь, инструкцию и ушёл, а я, подойдя к чистейшему (спасибо монсеньору) окну, задумалась.

   Горы.

   Все, что происходит в городке и по округе, объясняется этим словом. Болезнь. Смерть. Мор. И на всё один ответ – горы.

   Будто они, эти горы, живые, с прихотью, капризами и злостью, беспощадные монстры, за любую провинность жестоко наказывающие незваных и нежданных гостей – жителей Приграничья.

   У нас на юге тоже есть горы. В местечке, где я жила, – невысокие, похожие на остроконечные шапки, заросшие высоченными соснами, а чуть дальше от моря – настоящие горы-великаны. Где на вершинах даже самым знойным летним днём не сходит снег, среди сугробов прячутся усыпанные золотыми цветами полянки, а воздух пьянит сильнее самого лучшего вина!

    Люди почитают горы. Уважают их… Бывает, что неожиданным обвалом или лавиной горы сходят на людей и забирают кого-то. Тогда понимаешь, насколько хрупка человеческая жизнь, и кто здесь хозяин.

   Но это другое…

   – Что же происходит в окрестностях Биргенгема? – спросила я вслух, ни к кому особо не обращаясь, когда мы с Улей сели после обеда пить чай.

   Ришку с трудом, но всё же удалось отправить в кровать полежать: всё-таки загоняли мы сегодня малышку с утра.

   Уля посмотрела на меня со страхом.

   – Никто не знает, – ответила она тихо. – Но все, кто пытался искать ответ на этот вопрос, исчезли.

   – Уль, прости, я понимаю, что тебе больно об этом говорить, но…

   – Родители, – опустила девочка голову.

   Я кивнула.

   И вдруг она… бросилась мне на шею.

   – Джо, миленькая! Не надо! Ты же не станешь… Не станешь? Если и тебя заберут горы, то…

   Слёзы рекой брызнули из Улькиных глаз, а я гладила девочку по голове, ругая себя за то, что начала этот разговор. Не надо к ней приставать, и так тяжело пришлось малышке.

   Что ж делать-то… У кого бы всё выяснить, да так, чтобы информация о том, что я собираю сведения, не пошли гулять по округе? Отправиться прямиком к градоправителю? Хотя… Шосс, скорее всего, просто меня сдаст Ролану.

   Вообще, кузен короля меня нервировал. Потому что был сам на себя не похож. Все эти запасы на зиму, ночёвки у постели умирающей больной… Всё это было странно. И…

   Я обняла себя за плечи, потому что… Потому что меня лихорадило. И довольно сильно…

   Глупости какие, что со мной? Хватит врать самой себе, Джо. Ты знаешь, что это не простуда. Есть проблема – её нужно решать, и желательно побыстрее. Первое, что нужно сделать, – собрать как можно больше информации. Потому что как лечить болезнь, не зная о ней ничего?

   Был ещё вариант пойти к госпоже Норри, чей дом стоял, будто вымерший, но… Я посмотрела на зарёванную Улю. Уж лучше сразу к Ролану. А что? В конце концов, его же сюда прислали навести порядок? Вот пусть наводит, потому что чудовище в подземелье форта, ещё недавно бывшее человеком, – это что угодно, только не порядок.

    Я оделась. Всё ещё била дрожь, но я очень старалась. Никаких сапог и походных плащей: такая форма одежды на женщинах монсеньора раздражала. Было у меня в запасе несколько платьев. Одно из них, жемчужно-серое, я и надела. И даже с туфельками. Мир – так мир. Он же пришёл мне на помощь? Пусть весьма странно, но всё же.

   Я шла по Биргенгему, кутаясь в шаль и раскланиваясь с улыбающимися жителями так, будто жила здесь давным-давно. Интересно, станет ли со временем это место для меня… домом?

   – Добрый вечер, – подошла я к бравым охранникам форта. – Сообщите монсеньору, что…

   – Не положено, – поприветствовали меня служивые.

   Ну вот. Всё возвращается на круги своя. Непонятно почему, но мне вдруг стало обидно.

   – Я вынуждена настаивать. Доложите монсеньору, что прибыла графиня Вержи́.

   – Джо?! – раздался у меня за спиной голос Ролана. – Что случилось?

   Я не услышала, как Верный приземлился за спиной. Любопытно, какую магию использует Ролан, чтобы совершать такие бесшумные манёвры? Надо бы узнать, вдруг пригодится.

   Монсеньор соскочил с боевого грифона и мрачно посмотрел на меня, словно на отряд вражеских магов, что оказался сильнее, чем он ожидал. За ним шумно, со стенаниями, приземлился градоначальник, взгляд которого был ещё мрачнее, хотя, возможно, столь бурные чувства господина Шосса относились вовсе не ко мне, а к полёту на грифоне. Похоже, ему не понравилось…

   Итак, на меня уставились двое мужчин и пара грифонов. От подобных взоров хотелось поёжиться и, обхватив себя руками, сбежать куда подальше. Но… не на такую напали.

   – Добрый вечер, господа, – улыбнулась я.

   – Госпожа Вержи́, – скривился градоначальник, сваливаясь с грифона, как мешок с картошкой (ах, видели бы вы как изящно, как легко это сделал Ролан…). Птиц чуть придержал горемыку-наездника крылом, не дав упасть и расшибиться.

   – Джо, – вспомнил о хороших манерах Ролан и поклонился, не приглашая, однако, ни меня, ни господина Шосса пройти в форт.

   Так и стояли перед воротами. Между прочим, холодно…

   – Мне надо поговорить с вами, – начала я, кутаясь в шаль.

   – В другой раз, госпожа Вержи́, – перебил меня градоначальник. – Мы будем говорить о важных, совершенно не предназначенных для ваших очаровательных ушек проблемах. Мужские, знаете ли, дела. Чудовища, терроризирующие округу, способы зачистки территорий, уничтожение врага…

   Он продолжал важничать, параллельно делая титанические усилия, чтобы не потереть ноющую пятую точку. Я чувствовала его защемлённый седалищный нерв. Помочь бедняге – пара пустяков, есть у меня на примете одно простенькое заклинание. Немного магии, и градоначальник, забыв о болезненном дискомфорте, был бы как новенький. Но, во-первых, выглядела бы моя помощь нелепо, а во-вторых, меня о ней не просили.

   В голову лезли всякие мысли… Видимо, последствия шока. Потому что то, ЧТО сказал Шосс, заставило замереть…

    Он что, не знает, КТО такие чудовища? Отдавая приказ на уничтожение, он понимает, что это бывшие жители его же городка? А может, Шосс как раз об этом знает, но не догадывается, что и мы с Роланом в курсе?

    Интересно получается…

   – Поймите и вы мою озабоченность, монсеньор, – градоначальник, забыв обо мне, продолжал горячо убеждать Ролана. – Чудовище исчезло! Хорошо ещё, что никто не пострадал. Но это значит что? Что в лесах бродит монстр. Чрезвычайная ситуация! Можно сказать, военное положение! Вы просто обязаны посодействовать…

   – То есть убить чудовище? – ничего не выражающим голосом поинтересовался Ролан. – Не выясняя, откуда оно взялось?

   – Как откуда? – господин Шосс вытащил из кармана платок и протёр влажный лоб. – Горы прислали.

   «Нет, как у них тут всё просто, а?! – восхитилась я. – Чуть что, кто виноват? Правильно, горы. Надо бы королю посоветовать, на кого, если что, можно разом свалить все проблемы. Альфреду пригодится в нелёгких королевских делах».

   – Может быть, они как прислали, так и забрали, – совершенно серьезно ответил Ролан.

   Ага, значит о том, что чудовище в форте у монсеньора, градоначальник не знает. Ещё интереснее. Я плотнее закуталась в шаль и приготовилась смотреть представление дальше.

   Но тут Ролан посмотрел на мои ноги. Точнее, на туфельки, в которых я была.

   – Господин Шосс, – проговорил он нетерпеливо, – мы с вами облетели всю территорию и никакого чудовища не обнаружили. Завтра с утра вы можете присоединиться к патрулированию, которое проведут мои гвардейцы. А пока…

   – Но, монсеньор! Как же так? Монстр должен быть уничтожен!

   – Для начала его неплохо было бы найти, – отрезал Ролан и, уже не обращая никакого внимания на господина Шосса, подхватил меня на руки. – Ветер ледяной! – проворчал маг. – А вы в туфельках легких!

   – Монсеньор, – уставился на нас в изумлении градоначальник.

   – Я вас больше не задерживаю, господин Шосс, – изрёк вельможа, усаживая меня в седло Верного. – Поедем домой.

   – Но я… – как объяснить этому… Ролану, что мне хотелось бы поговорить и с градоправителем тоже.

   Ведь так всё удачно складывалось: они прилетели, вместе… А он – туфельки, туфельки… Из-за кого я так вырядилась-то? Если бы не он, оделась бы нормально: плащ, сапоги… Так нет же, захотелось сделать монсеньору приятное, соблюсти приличия… А ради чего? Ради важного разговора! Ну не романтических же чувств? И что он делает? Избавляется от Шосса…

   Тупица!

   Может, у градоначальника есть хоть какие-то объяснения того, что происходит. Он что-то знает, я чувствую! Что-то кроме «горы забрали…». От этой фразы уже в ушах звенит, а дело не движется!

   – Всё потом, – окончательно разбил мечты монсеньор, оказываясь в седле позади меня.

    Мне на плечи легли полы плаща – стало тепло. Ролан чуть сжал коленями бока боевого грифона – Верный взмыл в небо.

   Колокольчик лучше реагирует на голос. Или… словно читает мои мысли.

   – Рад, что вы не проговорились, – пророкотал мне на ухо Ролан.

   – То есть вы скрываете, кто у вас в подвале?

   – Не хотелось бы волнений, – отозвался монсеньор. – Вы же уже поняли, что чудовищ здесь расколдовывать не принято.

   Что тут скажешь? Только вздохнуть.

   – О чём вы хотели со мной поговорить? – спросил Ролан. – Что-то подсказывает, вы пришли не для того, чтобы поужинать со мной, Джо. А жаль...

   – Что-то я не заметила желания накормить меня ужином, – не удержалась я.

   – Пришлось бы приглашать и мэра, – вздохнул Ролан. – На редкость приставучий тип.

   Тут я поняла, что Верный летит… не к моему дому.

   – И что бы это значило? – крикнула я, прорываясь сквозь ветер.

   – Хочу показать вам одно место! Мне показалось – вам понравится!

   День догорал. Лучи солнца окрашивали горы золотым багрянцем. От красоты пейзажа невольно откинулась назад и тут же почувствовала на своих плечах сильные руки. Мысли куда-то убежали… Наверное, вслед за гонимыми ветром облаками.

   Хорошо. Красиво. Спокойно.

   – Смотри, – тихо проговорил мне на ухо Ролан.

    Сначала я просто услышала звук. Мощный, неотвратимый гул притягивал к себе, звал и манил против воли.

   Водопад! Вода неслась с высокой скалы вниз, и её, несмотря на все опасения, нестерпимо хотелось коснуться! От восторга я на мгновение забыла, как дышать. Сверкая на солнце миллиардами алмазов, брызги устремлялись вниз, в бездну.

   – Спасибо, – прошептала я совсем тихо, но он услышал.

   Улыбнулся.

   – Можно пригласить тебя на ужин?

   Я кивнула.

   Уже подлетая к форту, он вдруг спросил:

   – У тебя точно всё в порядке? Ты же зачем-то пришла…

   …

   Ролан смотрел на меня, и в его глазах отражался отблеск заката, который мы разделили на двоих. Мне вдруг захотелось понять, о чём думает этот человек, когда вот так замирает…

    Странная дрожь пробирала всё тело от макушки до кончиков пальцев ног. Что со мной?

   Я вздохнула, мне стало не по себе собственных чувств, и момент непонятного очарования исчез, словно спугнули Должно быть, я просто ещё не пришла в себя, оставаясь под впечатлением полёта, заката и красоты.

   – Пойдёмте ужинать, – приказал монсеньор уже в своей обычной манере. – И подумайте, что можно сделать с обувью. Ваши туфельки совершенно не предназначены для этой местности.

   Последнее замечание он проворчал, как старый брюзга. Скажите пожалуйста. Да я из сапог больше не вылезу! Никогда и ни за что! Что он за человек, этот Ролан?

   – Вы когда собираетесь в столицу? – спросил он после того, как слуга подал чаши для омовения рук, судя по красоте и изысканности фарфора, Ролан с ними путешествует, потому как вряд ли здесь, в Приграничье, можно найти нечто подобное. Видимо, менее изысканная посуда не достойна особы королевской крови.

   Я представила себе Верного, навьюченного подобной красотой, с перекошенной мордой, тяжело поднимающегося в воздух. И Ролана, отчитывающего птаха: «Осторожно! Береги фамильный сервиз, а то руки мыть будет не из чего!» А бедный грифон послушно отвечает...

   – Джо?

   – А? – вынырнула я из ехидных мыслей.

   – Вы улыбаетесь, – заметил маг. – И у вас блестят глаза...

   Он терпеливо молчал, ожидая, что я сейчас расскажу о своих мыслях. Ну уж нет.

   Неожиданно я смутилась.

   Спасибо, он не стал настаивать, а то было бы неловко… перед Верным.

   – Итак? – спросил монсеньор после того, как мы, молча отужинав, перешли в комнату с огромным камином. Обстановка здесь царила весьма суровая, исключение – мягкие, удобные кресла, совершенно не вписывающиеся ни в эту комнату, ни в этот вечер.

   – Мне нужна ваша помощь, – начала я.

   – Всё, что смогу, – улыбнулся Ролан.

   Я воодушевилась таким началом беседы.

   – Надо установить, откуда идёт источник заразы. Я склонна рассматривать превращения, что случились с сыном госпожи Норри, как болезнь. Странную, явно магического плана, но болезнь. Следовательно, что мы должны сделать? Во-первых, обследовать больного. Кровь, состояние, динамику.

   – Джоанна, – вдруг вклинился в мою воодушевленную речь Ролан.

   – Потом, – я была слишком увлечена, чтобы обращать внимание на его тон. – Если перейти на магическое зрение, парень весь облеплен чёрной паутиной. Я магическим зрением владею плохо, но вы могли бы помочь.

   – Довольно.

   Я кивнула, потому как почти закончила:

   – И ещё. Мне нужно, чтобы ваши следопыты помогли пройти маршрут, по которому двигался старатель. Если его заразили, а скорее всего, это так и есть, необходимо выяснить, каким образом. Проанализируем результаты исследований, возможно, нам повезёт и удастся создать противоядие. Так мы спасём остальных от заражения.

   Я выдохнула. Посмотрела на Ролана, который глаз с меня не сводил. И уж совершенно не ожидала от него:

   – Вы не будете влезать в это расследование! – рявкнул монсеньор так, что в глубине дома что-то жалобно звякнуло, должно быть, изысканные чаши для омовения рук не выдержали. – Если я узнаю, что вы не послушались… Хотя, о чём это я? Вы же не послушаетесь, потому что у вас начисто выключен инстинкт самосохранения и здравый смысл!

   – Ролан! – я вскочила.

   Он немедленно поднялся. Так мы с ним и застыли, уставившись друг на друга, словно враги.

   – В Биргенгеме происходит что-то странное, Джо. И вряд ли за это несут ответственность горы, как утверждают местные жители. Я всенепременно доберусь до того, кто не даёт спокойно жить одному из городов королевства. Но вы!

   Монсеньор навис надо мной разъярённым чудовищем. И не было Колокольчика, чтобы забросить меня на спину и увезти. Страшно не было, скорее, грустно и безнадежно.

   – Вы… – ноздри монсеньора раздулись, он выставил на меня указательный палец. – Вы отправляетесь к Альфреду. И пусть он вам, неугомонное и несносное создание, безопасность обеспечивает!

   Я сжала кулаки. Шагнула назад. Развернулась и пошла к выходу.

   – Джо, – Ролан оказался передо мной. – Послушайте. Это для вашего же блага.

   – С дороги, монсеньор, – прошипела я.

   – Джо.

   Я выскочила во двор, как будто за мной гнались. Я не боялась его гнева… Я боялась, что он увидит слёзы у меня в глазах. Ну уж нет. Хватит. И так показала себя полной дурой.

   «Чем вам помочь, Джо? Вы же не пришли просто так…» А я и купилась! Закат в глазах, полёт на грифоне… Растаяла!

   Как есть дур-ра...

   – Гр-р-р-р? – во дворе форта я натолкнулась на что-то теплое и даже не сразу поняла, кто это.

   – Колокольчик? Ты тут откуда?

   – Фр-р-р…

   – Ты не представляешь, как же я тебе рада! Летим отсюда, – миг, и я в седле.

   Грохнула дверь.

   – Джоанна! – окликнул меня голос Ролана. – Постойте.

   – Вперёд, – и мы взмыли в темноту ночи.

   У меня зуб на зуб не попадал, потому как без волшебного плаща и специальных сапог на грифоне делать нечего.

   – Кр-р-р, – в голосе Колокольчика появилась тревога, и меня овеяло теплым воздухом и завернуло в тёплое одеяло.

   – Ты что? – я настолько удивилась, что едва не вывалилась из седла. – Ты… так умеешь?

   Мы благополучно добрались, и я определила грифона в конюшню. Интересно, как он выбрался? Бегом припустила в дом: холодно, уже и не по-осеннему даже. Ледяной ветер пробирал до костей, казалось вот-вот пойдет снег, а ведь последний летний месяц в разгаре… Что же зимой-то будет?!

    Вот и узнаю, потому как слушаться Ролана и исчезать из Биргенгема не собираюсь.

   Так что… Уверить девочек в том, что у меня всё в порядке, хорошо хоть, что после полёта на Колокольчике слезы высохли, разогнать их спать: завтра тяжёлый день. Надо будет встать пораньше, лететь за камнями, заказов тьма!

   Уложив детей, залезла под шкуру, словно медведь в берлогу. Закрыла глаза.

   Мы поругались с Роланом.

   Непонятно почему, но меня это задело. Раньше, до того, как мы с ним столкнулись на краю света, у самых Скалистых гор, меня бы этот факт не задел. Хотя справедливости ради надо отметить, что мы с монсеньором отношения не выясняли никогда. Он кривился, когда видел меня, выдавал нечитаемый взгляд тёмных глаз, коротко кланялся и удалялся. Я смотрела вслед выразительной спине, высокомерной, подрагивающей от пренебрежения ко всем и вся и ко мне лично. Во всяком случае, так мне всегда казалось. Я всегда чувствовала облегчение, стоило Ролану исчезнуть из поля зрения.

   Что же изменилось теперь?

   Так. Джоанна, возьми себя в руки. Успокойся. И признай, что ни-че-го. Потому что ничего не может у тебя быть с кузеном короля… Так. Стоп. Что значит «ничего не может быть»? Это что значит?

   Окончательно запутавшись, я в первый раз в жизни захотела... выпить чего-нибудь. Крепкого. И не в составе успокоительной настойки, там спирт применяется часто, а…

   Напиться и отправиться скандалить с… А? Как вам такой план, господа?