Купить

Чудовищный секрет Авроры 3, или Дочь ректора все объяснит. Елена Княжина

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Этот новый магистр просто невыносим! Считает меня избалованным созданием, беспечным и остро нуждающимся в его личном присмотре. Но мне опека нудного тролля совсем ни к чему. Меня ждут тайны и интриги Санкт-Петербургской академии магии.

   Еще шмырлов пора размножать, тигрице отвисшие уши в форму возвращать… Словом, некогда мне с новеньким нянчиться! Выживет магистр среди наших питомцев и учеников – хорошо. А нет – так под Монстроглазом прикопаем.

   А то, что лондонский тролль постоянно под ногами путается и отлипать не желает… Так не иначе, как магия какая-то. Дикая, первобытная… и явно просроченная.

   

ГЛАВА 1. О птичке в клетке

Дорогие читатели, эта книга – продолжение истории. Начинать знакомство с героями нужно с первой части – «Чудовищный» секрет Авроры, или Магистра не дразнить!». А еще лучше – с предыстории, посвященной их родителям: «Дикая магия. Проклятье «Черного тюльпана»

   

***

– Так, еще немного… Превосходно! Ну, не красавица ли?

   Я подмигнула темноте перед собой. Вот теперь я была абсолютно довольна своим отражением. Которого не было.

   Мысленно помахав ручкой лицу, без следа растворившемуся в бабушкином зеркале, я захлопнула серебряную крышку и отложила в сторону коробочку с «исчезательной» пудрой.

   Пару дней назад я ее протестировала на шее – в надежде, что древняя косметика надежно замаскирует следы, оставленные ошейником Блэра. Но эффект оказался более радикальным: голова вовсе отделилась от тела. Визуально. Что немудрено в отсутствие шеи.

   Впервые «потеряв голову» не в мыслях, а наяву, я придумала новый план побега. Пятнадцатый по счету.

   Сегодня я тщательно намазала пудрой щеки, лоб, нос и даже уши. Немного белого порошка нанесла на веки, ладони и собранные в пучок волосы. А тело упаковала в доисторическое платье княгини Дарьи, щедро усыпанное отводящими глаза чарами.

   Вот и славно! Осталось пробраться в кабинет бабушки Энджи, в котором она хранила мой жезл «от греха подальше» (от родной внучки, если быть точной). Только это и помогало ей удерживать меня в родовом имении Карповских.

   Вход в кабинет охраняли два симпатичных китайских дракончика с размахом крыльев не меньше полутора метров. Не живых (они давно вымерли). Бронзовых. Что не мешало им нахально щелкать мощными челюстями перед моим лицом, стоило шаг ступить к заветной двери.

   А мне очень нужно было попасть внутрь. И желательно – остаться при всех необходимых частях тела, включая пальцы и любопытный нос.

   Заперли! Как тигрицу в клетке! Без суда и следствия, и даже без допроса с пристрастием.

   Хуже того – отрезали от мира и новостей. А это было совершенно невыносимой пыткой в связи с недавними событиями. Касающимися бесштанного Блэра, усыпленного Тролля… и еще папеньки, страстно желавшего убить обоих, но так и не получившего моральной компенсации.

   Возмущенно сопя, я сунула серебряную шкатулку в кармашек платья, пропахшего стариной, пылью и чьим-то доисторическим потом. И двинулась на второй этаж. В столь ранний час бабушка обычно практикуется в магии в просторной круглой зале, а значит, путь свободен.

   Ничего более обидного со мной еще не приключалось! Даже похищение Блэром-Рандором не шло ни в какое сравнение с несправедливой изоляцией. Меня не расспрашивали, не звали в свидетели. Родители со всеми проблемами разбирались сами. Без меня!

   А я, между прочим, главное действующее лицо в этой истории. И вообще по всем фронтам пострадавшая.

   Мало того, что меня выселили на две недели из Академии. Так еще и вручили «подарочком» единственному человеку, что мог удержать бедовую княжну в четырех стенах. Нет, бабушке Энджи я всегда была рада, но…

   Вот конкретно сейчас я поняла, почему дед называл ее не иначе как «Дьяволицей в юбке». На все мои мольбы у нее находились вежливые и до зубовного скрежета разумные аргументы, на любое действие – спокойное, но строгое противодействие…

   Она могла камнехвоста заставить в бараний рог свернуться. Причем добровольно. Так, что бабушка даже маникюр бы не испортила. Благодаря ее упрямству у нее даже розы во дворе цвели. И это посреди зимы, по самые бутоны в снегу!

   Но княгиня не учла одного важного фактора: ее гены передались и мне. За две недели мои попытки сбежать, а ее – меня остановить, превратились в забавное противостояние. Бабушка была упрямой, но и я – та еще заноза в… ну, допустим, в пояснице.

   Моя неугомонная натура требовала действий. Она не могла сидеть сложа лапки, слушать бабушкины лекции по великосветскому этикету, разбирать подвалы и разглядывать неправдоподобные розы за окном, пока в Академии творится тролль знает что.

   Да может, папенька именно в этот момент отрывает голову Салливану! Потом возвращает ее на плечи. И отрывает снова. Так и развлекается.

   Предыдущие четырнадцать попыток побега закончились ничем. А точнее, исправительными работами в подземельях замка. Там-то я и нашла пудру и чудесное (во всех отношениях, кроме запаха) платье, зачарованное на отвод глаз…

   И теперь, исполненная воодушевления и решимости, приближалась к упертым бронзовым крокодилам, возомнившим себя самыми хитрыми.

   Возмущение, распиравшее грудь и грозившее вылиться из горла шипящей лавой, делало мой шаг дерганным, пружинящим. Я так и подпрыгивала на каждой ступени, ведущей к бабушкиному кабинету. Со стороны это могло напоминать икоту. Благо, меня никто не видел.

   Нет, ну виданое ли это дело – сажать ценного свидетеля под замок?!

   Отец, выпроваживая меня в родовое имение, объяснил свое решение тем, что «его единственной дочери надо восстановиться в тишине и покое». А ему – самому во всем разобраться. И это тревожило.

   Потому как кое-какие пикантные моменты для ректорского «разбора» явно были лишними. Последнее, что я услышала из-за захлопнувшейся перед носом двери кабинета, было недоброе:

   «А теперь, магистр Салливан, я бы хотел узнать о вас то, чего вы сами, возможно, не знаете».

   За две недели я совсем издергалась. О чем шла речь? О допросе с пристрастием? О приглашении дознавателей из Эстер-Хаза? О «Темном соединении», которым господин ректор не брезговал, когда речь заходила о жизнях его детей и супруги?

   Или все-таки о магической идентификации, что может пройти в регистрационной зале любой чародей, достигший совершеннолетия? Исключительно по собственному желанию или решению магтрибунала.

   Мне никто ничего объяснить не удосужился. Более того, папенька меня не расспрашивал. То ли знал, что буду врать до последнего, то ли брал «жертву» измором.

   В панике я додумалась уже до того, что отец нашел и умудрился прочесть мой самописно-мысленный дневник. И с облечением выдохнула, когда обнаружила книжицу в чемодане, собранном для меня Джил.

   Какая все-таки умница эта юная леди Кавендиш! Во всем, что не касается личной жизни.

   Бабушки Энджи дни напролет развлекала меня уроками в стиле «Эншантели» (в те минуты, когда не ловила меня за очередной попыткой побега, снимая с крыши и вытаскивая из каминной трубы). Обучала давно забытым манерам, которые мне непременно понадобятся, когда я «официально стану чьей-нибудь леди».

   В том, что я рассчитываю стать леди не лорда и не князя, а одного нудного тролля, я признаваться не стала. Потому как по единственному серому взгляду, что бросил на меня Рандор, я не поняла ничего. Даже помнит ли он меня.

   Если нудный магистр умудрился забыть, то сначала мне придется долго и упорно возвращать ему воспоминания. Разговорами, магией, практическими занятиями… там уж как получится. И только потом мы вернемся к разговору о леди. После всего, что между нами произошло, Салливан просто обязан официально представить меня своим занудным тараканам!

   В свободные вечерние часы – и в моменты трудовых наказаний за побеги – я рылась в хранилищах замка Карповских. Нынче блестящие безделушки, напитанные магией предков, казались даже интереснее, чем в детстве.

   Самонаполняемые кубки, самонаводящаяся сетка для ловли насекомоядных либри, заколка с эффектом легкомысленных завитков… А еще – утяжелитель голоса, дарующий носителю «чарующий баритон» (я не сама придумала: так гласила инструкция). И суточный разглаживатель морщин, и «ослепляющие великолепием серьги» (действительно ослепляли, я полчаса моргала в темноте!)… Словом, какой ерунды тут только ни хранилось.

   Единственный минус – увитые чарами стены подземелий снижали силу заклятий, а выносить артефакты бабушка Эндж запрещала. «Все игры – только в подвале, Аврора». Это правило действовало и тогда, когда мне было пять, и сейчас, в неполные девятнадцать.

   По ночам я мысленно надиктовывала в дневник все, что смогла вспомнить. То, что поведала Тамара, и то, что рассказал Блэр. Потом дам почитать Джиллиан, может, ее извилина что-то разумное подскажет. В отличие от моей, бесполезной, влюбленной и впадающей в идиотскую панику от неизвестности.

   Осознание свершившегося накатывало волнами. Блэр не умер, он где-то рядом, гад недоупокоенный. Дух его укрепился, чуть не изгнав Рандора из собственной плоти.

   Я своими глазами видела, как серые нити, безжизненно свисавшие с моих пальцев, обрастали золотистыми волосками. Его капля впитала сферу и теперь восстанавливалась. Как скоро он войдет в полную силу? И куда решит заселиться на этот раз?

   Он мог оказаться в ком угодно. И в крепком первокровке вроде Энди Макферсона. И в слабой пожилой женщине вроде Мари. Она ведь говорила, что имеет родственные связи и с Хэтэвеями, и с Карповскими…

   Да мало ли кто их не имел? Мой отец, мой брат… и я сама. Очень не хотелось бы одним прекрасным зимним утром обнаружить в себе бесштанного паразита!

   Успокаивало лишь одно: пару раз навещавший меня Арчи рассказал, что мои шмырлы взяты под личную опеку господина Хайва. Хлое-Жюли и не снилась такая крепкая, надежная, с забавными кудряшками и ямочками на небритых щеках защита.

   Кровь моих глазастых малышей Блэр больше не получит! А значит, не сможет скрыть магический след и ступить на землю Воронцовых. Хоть какая-то радость на фоне бесконечного самокопания.

   Это ведь я отпустила бесштанного на свободу. В теле Рандора он не смог бы уйти из палаты, щедро увитой чарами, запрещающими перемещение. Тела, но не духа.

   Оставь я Августуса во плоти магистра, и отец обязательно бы что-то придумал. Создал бы для гада новую клетку, заключил его в самую неприступную тюрьму. И мир… был бы в безопасности, да.

   Но он не был. И Ава-катастрофа всему виной. Впрочем, ей не привыкать.

   Я передернула плечами, напоминая, что Блэр не оставил мне выбора. Потерять Рандора я была не готова. Значит, найдем другой способ поймать и обезвредить бесштанное (и, возможно, до сих пор бесплотное) чудовище.

   

***

Драконы у двери зашевелились, заслышав мой аккуратный шаг. Покрутили головами на гибких шеях, клацнули бронзовыми зубками, хлопнули крыльями… Две пары рубиновых глаз полыхнули алым, сканируя пространство. Я замерла и даже дышать перестала.

   Издав гортанное карканье, правый сложил крылья и забрался обратно на мраморную стойку. Левый последовал за ним. Фу-у-ух!

   Так-то лучше, мои хорошие. Есть все-таки слабости у стражей, созданных из камня и металла. У этих, к примеру, был довольно слабый слух и напрочь отсутствовало обоняние. А острое зрение мне удалось обмануть.

   Я осторожно прошмыгнула между двух бронзовых тушек, озадаченно вертевших головами. Стремительно открыла дверь и под злобное карканье просочилась внутрь кабинета.

   Так, теперь у меня есть несколько минут, чтобы найти свой жезл, выбраться на зачарованный порог и переместиться в Академию. Пока гвалт крикливых созданий не донесся до первого этажа и не залетел в уши бабушки Эндж.

   Я принялась торопливо рыться в ящиках стильного стола, покрытого алой краской. Переставлять вазочки с места на место, заглядывать внутрь шкатулок, шуршать книжными корешками. Скорее!

   Жезл нашелся в хрустальной чаше, которую полагалось использовать в зельеварительных целях. Но бабушка хранила в ней мятные конфеты в пестрых зеленых фантиках, запасную ручку, флакон с каплей духов на донышке и мою палочку.

   Тишина, вдруг сгустившаяся с той стороны двери, навела на самые дурные предчувствия. Или вернулась хозяйка (и мне светит очередная зачистка подземелья), или…

   Металл лязгнул так противно, что я заткнула уши. Брр!

   Или вот это. Бронзовые стражи принялись долбить мордами в дверную ручку, намереваясь пробраться внутрь и проучить меня до полусмерти. Бабушка предупреждала, что у них дурной характер, не подлежащий перевоспитанию.

   Я подбежала к подоконнику и распахнула окно. Ну, не так уж и высоко. Всего-то второй этаж.

   А внизу – пышные розовые кусты (цветущие, Судьба свидетель!) и снежные сугробы. Я возвела глаза к небу, прося у создателя чуть больше разума. Хорошо, что мама меня не видит. Уж княгиня Карповская точно не стала бы в платье с балкона прыгать.

   В щеку что-то прилетело – холодное, ткнувшееся в кожу сотней крошечных иголок, как свежеслепленный снежок. Но это оказалась теле-маго-грамма. Настолько непривычная, что я даже свой план по приземлению в сугроб забыла. И гадкое лязгание слышать перестала.

   Бумага была официальной. Завизированная печатью Верховного Совета и перевязанная красной лентой с серебряной звездочкой по центру – символом магтрибунала. Тролль меня укуси…

   Я быстро сорвала печать и ленту и открыла послание. Нервно пробежалась по строчкам. Боги, боги… Что это значит? К-какой еще трибунал?

   «Аврора Андреевна Карпова, княжна Карповская, первая этого имени, приглашается в качестве свидетеля от обвинения на закрытое слушание магического трибунала. В силу непреодолимых обстоятельств оно пройдет в здании Верховного Совета в Эстер-Хазе в дату, обозначенную ниже, и…»

   От обвинения? Кого, в чем? Они же не думают, что я стану свидетельствовать против Салливана? Да и с каких пор несовершеннолетних приглашают на слушание?

   Я зажмурилась. Выдохнула обреченно. Есть только один случай, когда это происходит. «Неправомерные действия преподавателей в отношении магически несовершеннолетних учеников». Так было раньше, отец не раз менял Устав, но…

   Пожалуй, Рандор в моем отношении совершил столько неправомерных (но местами очень приятных) действий, что в одно заседание мы не уложимся.

   «На основании свидетельств будет вынесено решение и…»

   К троллям все! Не будет никакого слушания. И решения не будет! Я не дам им провести это издевательское заседание: Салливан жертва, а не преступник.

   Я вгляделась в снег под окном. Где-то там должен быть порог. В теории.

   Схватила жезл и, примерившись, вывалилась из окна. К грациозному падению не стремилась: все равно меня никто не видит. Чуть притормозила в воздухе, закрутив жезлом замедляющую воронку, и, не рассчитав угол поворота, шлепнулась лицом в сугроб.

   Изящество уровня Авы-катастрофы. Фирменное, запатентованное.

   Я выбралась из сугроба и резко дернула ткань платья на себя: куст розы зацепился за юбку. Та скрипнула и с предательским треском разошлась. Ну да и к черту. Папенька меня всякой любит. Раз до сих пор не придушил.

   Отряхнулась, оправила остатки доисторического одеяния. Потерла влажную от снега щеку, размазывая остатки мерцающей «исчезательной» пудры.

   Лохматая, мокрая, местами невидимая, пахнущая кем-то, вспотевшим пару веков назад, я решительно шагнула на порог имения. Тряхнула волосами, рассыпав брызги по плечам, и велела чарам перенести себя в Академию.

   

ГЛАВА 2. О притяжении троллей и кулаков

Два лестничных пролета я преодолела на одном вдохе, и только сейчас позволила себе сделать второй. Впитать в себя знакомый запах Академии, по которой, видит Судьба, невыносимо скучала все эти дни. Никогда еще я не проводила зимние каникулы так скучно, тревожно и бесперспективно.

   Мы не носились с Софи по заснеженному саду бабушки Джулс, не сидели у камина с Джил, уплетая зефир и раскладывая карты… Впрочем, хватит с меня гаданий. Не собираюсь я больше слушать подсказки Судьбы.

   Постояла с минуту под дверью отцовского кабинета, за которой раздавались приглушенные голоса двух мужчин. Но, не опознав ни в одном из них Рандора, прошла мимо и двинулась к аскетичному логову тролля.

   Оправив на себе остатки платья княгини Дарьи, я без стука ввалилась внутрь. Но сюрпризу никто не обрадовался: тут было пусто. Еще более пусто, чем при магистре. Ни рубашек в шкафу, ни книжки на тумбе, ни пакета с травками в ящике…

   Мне нужны были ответы. И срочно. Поэтому следующей дверью, что со свистом отлетела от моего кулака, была ректорская.

   – Папа!

   – Хмм… – черные глаза просканировали пространство справа и слева от меня.

   Отец взмахнул жезлом, и в меня хлынул поток какой-то серебристой мути. Такой сильный, что чуть с ног не снес, окатив от пяток до вздернутого носа.

   – Вот, так лучше. Теперь мы тебя видим.

   – Я могла умыться, – проворчала, отплевываясь от очищающего заклятья и выжимая волосы.

   – Отводящие чары? И невидимая пудра? Любопытно… Я до такого не додумался, когда мать посадила меня под домашний арест, – ухмыльнулся папенька. – Впрочем, прабабкино платье мне вряд ли пошло бы…

   – А венец ничего смотрелся, – напомнила «господину ректору с пугающей репутацией» и, игнорируя присутствующих, прошла напрямик к ректорскому столу. – Это вот что?

   Я кинула перед папой полученную теле-маго-грамму и покрутила головой в ожидании ответа. Из кресла для посетителей мне ободряюще улыбнулся Кесслер. Он поставил стакан цветочного сбора на стол и что-то пояснил на ухо Эвер Валенвайд, сидевшей рядом.

   Я неловко отвела глаза от рыжеволосой вампирши. Наше знакомство началось неправильно. Придется когда-нибудь обсудить произошедшее в Индии: одной Судьбе известно, как Эвер объяснила себе увиденное. Да и у меня от нападения леди-полукровки остался неприятный осадок.

   Но не сегодня, видит тролль, не сегодня.

   – Здесь написано, что тебя приглашают выступить свидетелем со стороны обвинения, – спокойно «пояснил» папенька, и я зарычала.

   Нервы ни к черту в последние дни. От Авы-оптимистки, радужно глядящей в завтрашний день, осталась ее бледная копия. Измазанная доисторической пудрой и пахнущая тролль знает кем.

   – Я не разучилась читать, – напомнила ему. – Но это какая-то ошибка: магистр Салливан ни в чем не виноват. И если бы ты раньше меня допросил…

   – В этом не было необходимости, обезьянка.

   – Была! – запыхтела самоваром. – Магистр никому не хотел причинить вреда. Это все голос. Блэр убедил его в…

   – Достаточно, – отец предостерегающе махнул рукой и недобро покосился на стену. Словно из нее в этот самый момент выпали чьи-то любопытные уши, для меня невидимые.

   – Право слово, Ава, какой Блэр? И причем тут магистр? – хитро улыбнулся мой крестный.

   – Темный принц давно оставил этот мир, мы с твоей матерью тому свидетели, – согласился с ним ректор. – Хоть в «Трибьюн» тогда и писали, что Блэр не возрождался вовсе…

   – Спятили. Вы все тут спятили, – вынесла вердикт.

   Или они, или я – одно из двух. И хоть после всего случившегося под Рождество трудно было остаться в душевном здравии, я все же надеялась, что мне удалось.

   – Успокойся, Аврора. Мы позже с тобой все обсудим.

   – Вы собираетесь наказать невиновного, какое еще «позже»? – возмутилась я, хлопая ладошкой по столу.

   – Разве собираемся? – «удивился» папенька.

   – Если нет, то к чему этот шурхов магтрибунал?

   – А ты бы дочитывала до конца официальные теле-маго-граммы, обезьянка. Может, нашла бы ответы на свои вопросы.

   Я порывисто схватила картонку, развернула и пробежалась глазами по знакомым строчкам. Это я видела, и это… Так, стоп. «Слушание, посвященное магической опеке»?

   – Какой еще опеке?!

   – Магической, – пожал одним плечом отец. Хладнокровный, как айсберг, болтающийся в седом океане. – Магтрибунал созван не для магистра Салливана. Он для меня.

   Я открыла рот. И медленно закрыла. Они будут судить папу? Моего?

   Совсем они там чувства самосохранения лишились. Это для меня он «папа», а для них – Мрачный Демон, самый сильный маг столетия. А теплиц у нас много, на всех места хватит…

   – А вот тебе, Ава, совершенно необязательно там присутствовать, – отец забрал открытку, дававшую мне допуск на слушание, и зашвырнул на дальнюю полку серванта. – Ну как, стало легче?

   – Да что-то нисколечко!

   – Тебе не угодишь, – нахмурился отец.

   Слишком спокойный для подсудимого. Видимо, тоже свободные места подсчитывал.

   – Что за слушание и причем тут ты? Это Вяземский, да?

   – Тебе не стоит забивать этим голову, обезьянка, – строго бросил отец и снова покосился на «ушастую» стену.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

159,00 руб Купить