Бывшим принцам вход воспрещён. Ольга Свириденкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25

АННОТАЦИЯ

Если бы случилось чудо, если бы он только достался ей…

   Марина совсем не знала Женю как человека. Но была готова принять абсолютно со всеми недостатками. Ведь он был фронтменом ее любимой рок-группы! Сказочным принцем, с которым её, школьницу, случайно свела судьба.

   И чудо случилось. Но их брак очень быстро распался. Женя сделал ошибку, которая стала роковой. Психотерапевт Марины сказал ему, что он не должен видеться с ней – ни сейчас, ни через год… никогда! Если хочет, чтобы она жила спокойно и счастливо.

   Пролетело три года. Однажды Женя не выдержал и решил хотя бы увидеть Марину.

ГЛАВА 1

Настоящее. Петербург, середина июня.

   Зачем он ей позвонил, и зачем она согласилась с ним встретиться?

   Ну, с ним-то все понятно. Позвонил, потому что не мог не позвонить. Потому что у него снесло крышу от желания увидеть ее – хотя бы один раз. А вот что побудило Марину согласиться встретиться с ним, он не понимал. Когда Женя позвонил Марине вчера из Москвы, он не сомневался, что его сразу грубо пошлют. Или пошлют изящно, что больше в стиле Марины. Особенно нынешней – утонченной двадцатидвухлетней красотки, которая скоро будет работать в сфере петербургской культуры.

   Но его почему-то не послали. И даже говорили с ним вежливо, хотя и с оттенком презрения. И даже пригласили домой! Потому что в Питере дожди и не хочется выходить на улицу по такому ничтожному поводу, как встреча с бывшим мужем. Так что, если хочет увидеться, пусть приходит к ней завтра, часа в три. Услышав эти слова, Женя быстро собрался и поехал в Питер.

   Это было глупо – мчаться в Петербург на машине в эпоху скоростных поездов. Особенно если едешь совсем не с целью туризма. Но с некоторых пор Женя не любил поезда и железнодорожные вокзалы. С ними было связано много воспоминаний. Хороших, счастливых, веселых. И поэтому – слишком мучительных.

   Правда, в этот раз он не рисковал растравить себе душу, ибо растравил ее загодя. А в машину уселся по привычке. Проклял все на свете за долгую, муторную дорогу. Бесконечно ругал себя за этот безрассудный порыв.

   Сейчас, в настоящий момент, Женя ехал по городу в такси. Был уставшим после бессонной ночи. Он приехал к своему другу Сергею в шесть утра и мог отоспаться за первую половину дня. Но поспал от силы часа три. Сначала Серёга все приставал с разговорами, а потом просто не спалось.

   – Мы почти на месте, – таксист притормозил. – Только объезжать надо, в тот двор проедешь по прямой. Видишь, все заставлено. Ну что за народ, а? Не желают по-людски парковаться…

   – Подождите, – Женя словно очнулся ото сна. – Не нужно подъезжать к дому, я дойду пешком. Только покажите мне дом, я здесь первый раз.

   – Да вон та высотка, – указал в нужном направлении таксист. – Она сразу видна, отличается от других домов. Влепили как бельмо на глазу в приличном старом районе. То-то все жильцы соседних домов были рады, – усмехнулся он.

   Расплатившись с таксистом, Женя вышел наружу. Постоял немного на месте, вдыхая ароматы сирени и промытой дождями зелени. Середина июня – любимое время Марины. Июль она не любила из-за жары.

   Его снова накрыло воспоминание: одно из самых тяжелых, потому что – самых дорогих. Это было четыре года назад, после того, как он угодил в катастрофу и чудом остался жив…

   Такая же пасмурная погода. И сады еще не цвели, потому что это было в апреле. Но сады расцветали у него в душе. А загазованный воздух, вопреки всякой логике, наполняли ароматы моря и сосновых лесов. Тех мест, куда он скоро поедет. Точнее – они вдвоем.

   Он мчался на вокзал встречать свою суженую. Да, именно так, пусть это и звучит пафосно. Ведь «суженая» – от слова «судьба». А судьба – это не просто любовь, это нечто большее.

   Из-за пробок он слегка задержался. Поезд стоял на платформе, из вагонов выходили люди. Вот, наконец, и Марина. Как положено в такой торжественный день, с мамой и отцом.

   Марина не видит его. Вертит во все стороны красивой темной головкой с элегантной стрижкой. Против обыкновения, она почти не накрашена. И поэтому кажется совсем юной девчонкой, хотя позавчера ей исполнилось восемнадцать. Наконец-то, черт побери! Как же долго они этого ждали.

   Женя ощутил, как его накрывает вдохновение, желание что-нибудь отчудить. Торопливо расстегнул черную кожаную куртку, под которой была серебристая шелковая рубашка, пригладил светло-русые кудри, зачесанные назад и эффектно падавшие на спину. Расправил плечи, раскинул в стороны руки. И крикнул своим звучным вокалом, перекрывая привокзальный шум:

   – Цири!!!

   Марина обернулась мгновенно. Глаза вспыхнули и метнули в него такую волну радости, что он задохнулся от избытка эмоций.

   – Геральт!!! – закричала она, со всех ног бросаясь к нему.

   Он подхватил ее на руки, высоко поднял, закружил. Не переставая смеяться, бережно опустил на перрон. Вспомнил, что ей пришлось пережить, на секунду беспокойно нахмурился.

   – Как ты, мой котенок? Сильно волновалась в те дни? Не сказалось это на тебе плохо?

   – Ничего, – она беззаботно улыбнулась. – Главное, что ты жив. До сих пор не могу поверить, о господи!

   – Это вы спасли меня своими молитвами, – его голос дрогнул. – Ты и твоя мама. И знаешь… Когда есть для кого жить, всегда будешь цепляться за эту чертову жизнь до последнего.

   Она крепко прижалась к нему, повиснув на шее. Не размыкая объятий, он поздоровался с ее родителями. Улыбнулся маме, пожал руку отцу.

   – Марина, – мать потормошила ее за плечо. – Все, пора идти. Ну что ты повисла на Женечку? Хватит, прекращай!

   – Да, пора идти, – Женя мягко отстранил Марину и взял ее за руку. – Нас все-таки ждут, – он прищурился, значительно посмотрев ей в глаза.

   Марина боязливо поежилась.

   – Мне страшно. Как они меня примут?! Представляю, в каком они шоке оттого, что ты связался со мной.

   Женя успокаивающе стиснул ее ладонь.

   – Не бойся, все пройдет хорошо. Ты забыла, что вы уже общались? И даже подружились немного.

   – Да. Но мы не встречались в реале! Вдруг им что-то не понравится во мне при личном общении?

   – Это все не важно. Главное, что мы вместе. И теперь никогда не расстанемся.

   Она вскинула на него взгляд, в котором читались целая буря эмоций.

   – Никогда? – переспросила она взволнованным шепотом. – Разве это возможно?!

   Он с лукавой улыбкой кивнул. Произнес с легкой театральностью:

   – Но ведь к этому все и шло за последний год. Только надо было дождаться… Ну, пока ты закончишь эту дурацкую школу, да?

   – Да, – повторила она машинально. И бросилась ему на шею с победным, радостным воплем…

   – Нечто большее, – тихо произнес Женя. И досадливо сплюнул от презрения к самому себе.

   Геральт из романа Анджея Сапковского «Ведьмак». Это ж надо вообразить о себе! Хотя это не он. Это Марина прозвала его так. Это в ее глазах он был Геральтом. А она была Цири – Дитя Предназначения. По сюжету романа возлюбленной главного героя была чародейка Йеннифер. А Цири – приемная дочь. Но на чародейку Марина не тянула из-за своего возраста. На момент знакомства ей едва минуло семнадцать, а ему уже было двадцать девять. Двенадцать лет разницы! А главное, они были из совершенно разных миров. Между ними лежала пропасть…

   Но они перескочили ее сразу после знакомства. Женя даже представить не мог, что такое возможно. Однако это случилось. И это была просто фантастика, в которую долго не верилось. Ни ей, ни ему самому. Но после той истории, когда он едва не погиб, они оба поверили. И были безумно счастливы. Пока не случился кошмар.

   Один опрометчивый шаг – и все оказалось разрушено и сломано. Их судьбы разошлись навсегда. Потому что есть такие поступки, за которые не прощают. И это, наверное, правильно. Ведь если прощать предательство, то предатели никогда не переведутся. Перестанут цениться верность и порядочность. А так не должно быть.

   Марина не простила его. И, конечно, никогда не простит. Нет смысла и молить о прощении, сотрясая воздух. Он и не собирался. Приехал сюда не за этим.

   Но зачем она согласилась с ним увидеться? А впрочем, здесь все понятно. Почувствовала желание виртуозно окунуть его мордой в дерьмо. Только почему пригласила домой? Не из-за плохой же погоды, в самом деле. Марина не боялась дождей, холода и ветра. Принадлежала к тем людям, что гуляют в самую мерзкую погодку, да еще и легко одетые, из-за этого у нее когда-то были конфликты с родителями.

   Не мелькнула ли у нее идея обвинить его в домогательствах и упрятать в места отдаленные? Или в разгар их беседы в хату ввалится ревнивый амбал, ввергнутый в состояние аффекта…

   Но это все не важно. Это не имеет значения. Потому что даже худший расклад уже ничего не изменит к худшему.

   Женя посмотрел на часы. Потом достал телефон и решительно позвонил Марине.

   – Привет. Я возле подъезда.

   – Ну что ж, заходи, – ее голос звучал слегка задорно. – Пообщаемся, раз возникло такое обоюдное желание. Номер квартиры ты, как я понимаю, разнюхал, как и номер моего мобильника?

   – Да.

   – Угу. Ну, звони в домофон. Этаж мой любимый – седьмой, – она отключилась.

   Женя усмехнулся, пряча мобильник в карман. Хорошее начало беседы! Уже ясно, что мочить будут жестко. И, наверное, долго. Что не могло не радовать, потому что ему хотелось подольше побыть с ней вдвоем.

ГЛАВА 2

Войдя в квартиру Марины, Женя на минуту застыл, изумленный идеальным порядком. Если бы он не разнюхал, как выразилась Марина, ее адрес, то решил бы, что она позвала его в какую-то чужую квартиру. Марина была неспособна поддерживать в своем доме порядок, это было не для нее. Как и нежная цветовая гамма интерьера.

   Но что он вообще знает об этой женщине? Он не видел ее больше трех лет. А она изменилась, и сильно. Это бросалось в глаза даже с учетом того, что прическа и оттенок волос у нее остались прежними. Внешность – та же самая, но по лицу видно, что человек другой.

   Зачем он пришел сюда, черт возьми? Его нежной девочки больше нет. Охота же дураку искать вчерашний день.

   – Проходи, не стой у порога, – Марина усмехнулась. – Где будем беседовать? Пошли, наверное, на кухню. Она у меня, как вторая комната. Да и кофе проще делать там.

   Кухня и впрямь оказалась большой, словно комната. С диваном и овальным ковром на полу, что было уж совсем дивно. Пахло кофе и чем-то приятным фруктовым. Аромата духов почему-то не ощущалось вообще. Хотя выглядела Марина парадно. Полный макияж и узкое платье средней длины из темно-синего бархата, без рукавов. Неброские украшения из серебра…

   Женя ощутил, как руки начинают дрожать. Она так нарочно оделась? Или… просто не изменила стиль, выбранный давно? Ей не все к лицу. Иная одежда может сделать ее даже некрасивой. Она это знает, потому очень тщательно подбирает нужные оттенки и вещи.

   На стол перед ним опустилась кофейная чашка. Женя только сейчас заметил вазочки с какой-то едой. Но это не интересовало его. Ясно, что он не съест ни кусочка. Но кофе очень кстати, чтобы в горле не пересыхало.

   – Ну, что ты все молчишь? – Марина прислонилась спиной к кухонному столу, держа чашку в руке. – Ты же хотел что-то сказать мне. Кстати, как тебе моя хатка? Нравится?

   – Квартира прекрасная, – медленно произнес Женя. – Как и обстановка. Давно здесь живешь?

   – Уже почти год. Представь, у меня собственная квартира в Питере! – ее глаза полыхнули детским восторгом, но почти сразу погасли. – Как ты думаешь, откуда она взялась?

   – Родители купили?

   Марина бесстрастно кивнула.

   – Да, они обещали купить мне квартиру здесь. После смерти бабушки, когда можно будет продать ее квартиру. Но бабуля, слава Богу, жива.

   Ее лицо изменилось. Исчезли бесстрастность и спокойная, сдержанная улыбка. Нет, улыбка осталась, но она сделалась другой.

   «Начинается», – подумал Женя. То самое представление, ради которого с ним и согласились встретиться.

   – Квартиру подарил мне любовник, – пояснила Марина таким тоном, будто речь шла о коробке духов. – Влиятельный и щедрый мужчина. Конечно, это всего лишь однушка. Но зато просторная. И находится в хорошем районе, а не на окраине. Метро в пяти минутах от дома. А главное, – ее взгляд заблестел, – я совсем ничего не должна за эту квартиру! Никому и ничего не должна.

   – Уже рассчиталась?

   Вопрос вырвался непроизвольно, и Женя тотчас проклял себя за него. Но Марина ничуть не обиделась.

   – Да, рассчиталась. Хотя это не я развлекала или ублажала кого-то. Напротив – развлекали меня! За один год я побывала и в Лондоне, и в Италии, и в Париже. Путешествовала по югу Франции… Помнишь «Монсегюрский романс» Канцлера Ги?

   – Ну еще бы.

   – Я была в тех местах. И пела этот романс, стоя у подножья горы, где стояла цитадель катаров. Так пронзительно, что мой любовник заплакал! И по возвращении в Питер решил подарить мне квартиру.

   Марина замолчала, выжидающе глядя на Женю. Внезапно он ощутил, что его душит нервный смех, и больно ущипнул себя за руку. Пожалуй, обидится, если он сейчас рассмеется, и вытолкает сходу за дверь. Но что тут можно сказать? Молодец, ловкая девчонка? Наверное, все подружки так и говорят, но в его устах это будет звучать идиотски.

   – Ммм… Ну что же, – он встал из-за стола. – Я рад, что у тебя все прекрасно. И это, действительно, здорово – иметь собственную квартиру в городе своей мечты. А сейчас ты чем занимаешься? Если не ошибаюсь, скоро выпускные экзамены?

   – Они уже идут. Я не парюсь по этому поводу. Уверена, что все сдам, потому что на хорошем счету в институте.

   – Молодец, – он неловко прокашлялся. – Где думаешь работать?

   – Ох, молчи, Женя, – Марина закатила глаза. – Голова идет кругом… от обилия заманчивых предложений.

   Он не удержался и все-таки прыснул. Взгляд Марины сделался сердитым и колким.

   – Ты думаешь, я перед тобой хвастаюсь? Тебе было любопытно узнать, как мои дела, и я отвечаю. Всего лишь! И чего у меня должны идти плохо дела? Ах да. Бывает несчастная любовь, и тогда ничего не радует. Но я-то не идиотка, чтобы снова и снова… вляпываться в это дерьмо!

   – То есть… твое сердце закрыто для любви?

   Марина презрительно фыркнула.

   – Закрыто для любви… Как же тупо и пафосно сказано! Мое сердце закрыто не для любви, а для разных придурков. Которые не заслуживают, чтобы их любили и отдавали им свою душу. Что тут, черт возьми, непонятно?

   – Да нет, все понятно...

   – И зачем мне кого-то любить? Где здесь моя выгода? Ну, вот объясни мне! Ты – взрослый человек с серьезным жизненным опытом.

   Она стукнула чашкой по столу и быстро обошла просторную квадратную кухню.

   – Что ты все молчишь? – она посмотрела на него с вызовом. – Отвечай! В чем будет моя выгода, если я кого-нибудь снова полюблю? Только не надо мне впаривать, что не все измеряется деньгами. Слыхали мы эти сказки и даже велись на них. Были очень щедро вознаграждены.

   Она рассмеялась, глядя на него весело и как-то совершенно беззлобно. Женя ощутил, как тисками сжимается сердце. Да, это точно конец. У нее нет ненависти к нему. Лишь презрение с оттенком жалости. Как к ничтожеству… Каким он и ощущал себя в эти минуты.

   – Я не хочу любить, – философски продолжала Марина. – И даже не хочу, чтобы любили меня. Потому что здесь тоже нет моей выгоды.

   – Почему же? – растерялся Женя. – Ведь это как раз то…

   – Нет, – она посмотрела на него свысока. – Я вовсе не этого ищу. О, как ты примитивно и банально мыслишь! Поглупел, или я просто не замечала, что ты не очень умен? – она сделала паузу и, не дожидаясь ответа, продолжала: – Мне не нужно любви, мне нужно, чтобы меня ценили. И не создавали проблем в виде ревности, нытья и прочих досадных явлений. Проще говоря, меня привлекает сотрудничество.

   – Деловое, что ль?

   – Ты зря усмехается, – парировала она, хотя он и не думал усмехаться. – Это лучше любви. И даже интересней.

   Женя помолчал, допивая остывающий кофе. Неожиданно в уме всплыла фраза: «учителя хорошие были». Он не мог вспомнить, откуда это, и боялся ненароком вспомнить.

   – Ну что ж, все понятно, – проговорил он. – Значит, ты теперь мыслишь так. А по каким критериям выбираешь мужчин?

   Она улыбнулась с тайным торжеством, словно ждала этого вопроса.

   – Прежде всего, это должен быть мужчина, который уже пережил пору бурных страстей. И теперь его тянет на шампанское вместо коньяка. А во-вторых, – ее глаза вспыхнули, – он должен быть не способен на предательство.

   Женя призвал на помощь весь свой артистизм и сделал вид, будто удар попал в точку. Нехорошо было лишить ее этой радости. Хотя на самом деле стрела пролетела мимо. Ведь она же не оскорбила его намеком на то, что он есть и кем называл себя тысячу раз.

   – Но ведь предать может и деловой партнер, – скептически произнес он, побуждая ее к новому выпаду.

   – Может, – согласилась Марина. – Но я выбираю таких, что не предают.

   – Тот мужчина, что подарил тебе эту квартиру…

   – Он теперь мой друг, – она вся лучилась торжеством. – Уметь надо, Женечка! Красиво начать и красиво закончить отношения. Да и как он мог бы предать меня, если я не была ни его любимой, ни женой?

   Она отвернулась к столу и тут же повернулась назад: так порывисто, что задела рукой свою чашку, едва не смахнув ее на пол.

   – А твоей женой я была. Мы венчались в церкви!

   В комнате повисло молчание. Марина бросала на Женю обвиняющие, презрительно-колкие взгляды. Он чувствовал их, хотя не смотрел на нее. Потом все же решился поднять на нее глаза. Марина на секунду прищурилась, затем удивленно усмехнулась, как будто не верила, что такие события могли происходить в ее жизни.

   – Мы венчались в церкви, – повторила она – И я искренне думала, что это всерьез. Я тебя в этот храм не тянула, мне такое и на ум не пришло. Это было твоим решением. Как мне казалось – осознанным. Но вышло, что ты только хотел покрасоваться: перед музыкальной тусовкой и фанатами.

   – Нет, – произнес он, глядя на нее прямо. – Не хотел я ни перед кем красоваться. Это было всерьез.

   – Только ненадолго, – Марина рассмеялась. – Что ж, такое случается. Есть люди – как флюгеры. Их мотает то в одну, то в другую сторону. И они в этом не виноваты. Такими их создала природа. Без внутреннего стержня. Без убеждений и принципов… Что ты все молчишь? – она посмотрела на него с удивлением. – Ты в молчанку пришел сюда играть?

   Женя пожал плечами.

   – А что тут можно сказать? Ты во всем права.

   Он подошел к кухонному столу и сделал себе чашку растворимого кофе. Некрасиво хозяйничать на чужой кухне, но чего уж там.

   – Я что-то никак не пойму, для чего ты явился сюда, – Марина прищурилась. – Разве не затем, чтобы… попытаться передо мной оправдаться?

   Она неожиданно прыснула. Женя рассмеялся в ответ.

   – Сказала – и сама поняла, как это несуразно звучит, – произнес он с невеселой иронией. – Да, есть поступки, за которые оправдаться нельзя. Так какой резон затеваться?

   – Это верно, – сухо обронила Марина. – Но тогда зачем ты позвонил мне и попросил встречи?

   Он сделал пару глотков, потом шумно, глубоко вздохнул.

   – Не затем, чтобы прощения просить. Просто… чтобы увидеть! Не мог больше терпеть. Смотреть только на твои фотки в интернете. Захотелось… увидеть тебя близко. Хотя бы один раз.

   – Вот как, – протянула Марина. – А скажи мне, мил друг… Ты с женой развелся? Или все же нет?

   Женя впился в нее глазами, пытаясь понять, притворяется она или правда ничего не знает о его жизни. Потом отвел взгляд, мысленно усмехнувшись над собой. Идиот! Разве ты не видишь надпись на кремовых обоях: «Оставь надежду всяк сюда входящий!» Буквы крупные, а в конце даже восклицательный знак – для самых непонятливых и тупых.

   То есть на самом деле на стене ничего подобного не было. Лишь картина с красивым натюрмортом – собственная работа Марины. Но это только иллюзия. Не важно, что плакат не висит, он все равно есть, поскольку ощущается в атмосфере этой уютной квартирки.

   – Не стану скрывать от тебя приятную новость, – усмехнулся он. – Да, я развелся. Еще полгода назад. А ты разве не в курсе?

   Марина окинула его взглядом оскорбленного достоинства.

   – Разумеется, нет. Или ты всерьез думал, что я за твоей жизнью слежу? Много чести, дружочек! Что ты ржешь? Думаешь, я вру?!

   – Нет, ну что ты, – торопливо возразил он. – Просто… ты с таким выражением лица это сказала…

   – Да я… – начала она возмущенно и внезапно, резко успокоилась. – Так, понятно. Значит, ты развелся. И надумал подкатить ко мне. А чего ждал так долго? Я же могла замуж выйти.

   Она посмотрела на него и, поскольку он не отвечал, продолжала.

   – Хотя понимаю. Это она снова тебя бросила. И ты снова долго переживал. Искал, кто утешит, но не задалось. И тогда ты вспомнил обо мне. Так, Женечка? Ну же, говори, черт возьми!

   – Зачем? – он пожал плечами. – У тебя сложилась картинка, и мои жалкие объяснения ничего не изменят.

   – То есть объяснений не будет? – озадаченно спросила Марина. – Совсем никаких?

   – Но ведь они не нужны, – глухо обронил Женя.

   В комнате опять повисло гнетущее молчание. Марина смотрела в окно с неопределенным выражением лица. Женя допивал кофе, чувствуя, как с каждым глотком в душе нарастает отчаяние. Чашка опустеет, и настанет пора уходить. Потому что говорить больше не о чем. Разве что пуститься в пространный рассказ о своих злоключениях. Это позабавит Марину, и она не прогонит его слишком быстро. Но даже ради этого он не сможет насиловать свою душу, вспоминая о том, что хотелось бы вычеркнуть из памяти.

   – Ну что ж, – улыбнулась Марина. – Пора нам прощаться. Ты хотел увидеть меня – ты меня увидел. Пошли, провожу тебя.

   Они вышли в прихожую. Сердце суматошно стучало, в горле застыл крик отчаяния. О господи, что он натворил? Не надо было звонить ей и просить о встрече. Тем более – приходить к ней домой. Он думал, что не может быть хуже. Оказалось – может.

   – Подожди, Женя, – сказала Марина, когда он уже собирался надевать кроссовки. – Ну-ка, постой минутку. Дай я на тебя посмотрю. А то и не разглядела толком… за время беседы.

   Он медленно выпрямился, повернулся лицом к ней. И почувствовал, как крепленым вином ударяет в голову возбуждение. Сначала шибануло туда, а потом прокатилось по телу, от волос до кончиков пальцев на ногах. Только бы не броситься к ней, не начать ее целовать! Одернут, выгонят из дома с позором, как щенка паршивого.

   – Распусти волосы, – попросила Марина, глядя на него неотрывно. – Хочу видеть твои непослушные кудряшки…

   Женя поднял дрожащие руки к волосам. Вытащил тугой хвост из резинки, машинально сунул ее в карман брюк. Нервно сглотнул, чувствуя, как желание схватить Марину в объятия совсем затуманило голову.

   – Что, Марин? – спросил он с кривой усмешкой, пытаясь успокоиться. – Сильно постарел, да?

   – Все равно красивый.

   Он застыл, не веря своим ушам. А затем ему показалось, что он грезит. Ее руки на его волосах – не таких роскошных, как раньше, но все еще густых. Губы с яркой помадой у самого лица. И запах тех самых духов – едва уловимый, не забивающий запах ее кожи.

   Чувствуя, что падает в пропасть, он порывисто обнял ее. Прижался лицом к волосам, трепетно сжимая податливое стройное тело. Из горла вырвался стон, из глаз брызнули слезы. А потом их губы сплелись. И началась сказка. Или волшебный сон, греза. То, чего уже очень давно не было в реальности и не верилось, что когда-то будет.

   – Это… было чудесно! Как в добрые старые времена.

   Марина приподнялась на локте, поглядывая на Женю с веселой и немного странной улыбкой. Погладила его лицо, потом наклонилась и поцеловала – не страстно, а легонько, едва прикоснувшись губами к его губам. Он хотел обнять ее, но она уклонилась и проворно соскочила с кровати. Точнее, с дивана, превращенного в просторное ложе с кучей разных подушек, на спинке которого восседали небольшие плюшевые игрушки.

   – Одевайся, Жень, – Марина подхватила с пола свою одежду. – Можешь зайти в ванную, если нужно. Я заскочу туда на минутку, но сама оденусь на кухне.

   Озадаченный столь поспешным бегством, Женя шумно вздохнул и заставил себя встать с дивана. Не хочет, чтобы они оставались раздетыми… Ее можно понять. Лед в их отношениях был сломан. Но это не значит, что она готова в одночасье простить его. Прощенье придется заслуживать еще очень долго. И это было тем самым, чего он желал больше всего на свете.

   Войдя в ванную, Женя на секунду зажмурился. В отличие от остальных помещений, где царили нежные тона, она была ярко-зеленой. Дорогой ремонт. Наверное, богатый любовник денег отвалил. Тот самый, что возил в путешествия…

   Женя вдруг ощутил вспышку мучительной ревности. Но она очень быстро угасла. Чёрт с ним, с этим любовником! Не важно, кто был рядом с Мариной за эти три года. Важно только одно – чтоб она вернулась к нему.

   Когда Женя появился на кухне, Марина стояла у столика возле плиты и снова пила кофе. Она выглядела в точности так, как вначале. Темное бархатное платье, яркая помада, аккуратно причесанные волосы. И черные туфельки-лодочки на небольшом каблучке. Красивая, стильная. И какая-то отстраненно-холодная, словно ее опять заморозили.

   – Ну что, Женечка? – она посмотрела на него весело и насмешливо. – Ты получил даже больше, чем хотел, да? Будет что вспоминать. А теперь прощай. Как говорится, вот тебе бог, а вот тебе порог, – она указала на дверь изящным движением руки с серебристо-черным маникюром.

   Ему показалось, что пол под ногами зашатался. Она просто стебется? Или, в самом деле, гонит его за порог? После того, что сейчас между ними было?!

   – В самом деле, Женя, – она словно читала его мысли. – Я тебя не простила. И не собираюсь прощать. Есть поступки, за которые не прощают, да.

   – Марина… – он оперся о спинку дивана, пытаясь найти хоть какую-то опору в зыбком зашатавшемся мире. – Да, я все понимаю. Я знаю, как ужасно виноват перед тобой. Но…

   – Не может быть никаких «но», – резко оборвала она. – Ты не просто предал меня, ты меня едва не отправил в психушку. Ты знал о моих проблемах, мама рассказала тебе. И вот как ты меня поберег, – она сделала красноречивую паузу. – Живи мы в Германии, ты бы мне алименты платил. Но мы живем здесь. В стране, где не защищают права пострадавших супругов. Поэтому мне пришлось сильно измениться, чтобы не свихнуться и выжить. Той девочки, которую ты знал раньше, больше нет.

   Он оторвал руку от дивана. Медленно повернулся к двери и пошел в прихожую на негнущихся, деревянных ногах. Надел кроссовки и куртку. Обернулся, чтобы посмотреть на Марину в последний раз.

   – Можно один вопрос, – она появилась в прихожей с чашкой кофе. – Ты серьезно надеялся, что секс что-то изменит?

   – Да, – честно ответил он. И не выдержав, нервно рассмеялся.

   – М-да, это и правда забавно, – философски усмехнулась Марина. – Тебе тридцать четыре, ты образованный, умный человек. И ты даже не понял, что это я тебя взяла, а не ты меня. Ведь не понял, да?

   – Марина, – он устало вздохнул. – Ты… как красиво, так изящно вытирала об меня ноги целых два часа. Не скатывай все в фарс, ладно?

   – Резонное замечание, – спокойно согласилась она. – Ну, тогда все, прощай.

   Она с равнодушным лицом распахнула дверь. Женя на секунду замялся, ища подходящие прощальные слова. Но понял, что они ни к чему, и молча вышел за дверь, которая сразу закрылась за его спиной.

   Метро оказалось не в пяти минутах от дома, а где-то в двадцати. Или это вообще была другая станция. Женя сдуру пошел наугад в сторону дороги и лишь после догадался спросить у прохожих, куда нужно идти. Можно было вызвать такси, но хотелось поскорее добраться до квартиры друга, у которого он остановился. На метро должно быть быстрей.

   Вот только промокнуть под дождем мало радости. Проклятая питерская погода! Вечно нужно носить с собой зонт. Он давно не был в Петербурге и уже отвык. Не мог находиться в городе, связанном с Мариной. И когда приезжал сюда на день по делам, старался не замечать города.

   Хорошо хоть в метро оказалось мало народа. Нашлось свободное место. Женя плюхнулся на сиденье, чувствуя жуткую усталость. И еще – голод. Не половой, а обычный. Впервые за всю жизнь его выставили после секса на улицу, не покормив. И даже не предложив чая. Но глупо было ждать. Много чести…

   Женю снова охватил нервный смех. Блин, да он просто какой-то мазохист. Зачем он потащился к Марине?! И даже машину не взял. Наверное, подсознательно ждал, что ему нальют. Захотят выпить с ним шампанского по случаю торжественной встречи.

   Хотя нет. Он не взял машину, потому что думал: а вдруг его потянет напиться сразу после встречи с Мариной? С горя, так сказать. И выпить, в самом деле, хотелось. Но он даже забыл заскочить в магазин за бутылкой пива. Понесся как угорелый к метро.

   Женя оглядел полупустой вагон. Хотел поискать схему метрополитена. Но перед глазами стояла только одна картина: Марина в бархатном платье, с ироничной улыбкой на губах и чашкой в руке. Этот образ заслонил даже ее обнаженную. Хотя секс у них был потрясающий.

   Секс? Какой, к черту, секс?! Разве может это примитивное слово вместить всю гамму эмоций, что он пережил за минуты близости? А она?! Ведь казалось, что и она тоже…

   И тут на него обрушилась убийственная догадка. Марина отдалась ему прежнему, а не настоящему. Представила, что перед ней ее муж, которого она страстно любит. Сладкий самообман, сентиментальная причуда и блажь. Потому она и говорит, что взяла. Кусочек счастливого прошлого. Те эмоции и впечатления, что испытывала тогда.

   Но нельзя находиться долго в плену миража. Их близость закончилась, и мираж рассеялся. Перед Мариной снова оказался мужчина, которого она презирает. И который не нужен ей. У него то же самое тело, но душа-то совершенно другая. Грязная, грубо говоря. Душа подлеца и предателя. Который сам влип в дерьмо и запачкал молодую жену. Чистую, невинную девочку, у которой не было мужчин до него.

   Он не бросил ее ради другой. Но он создал такие условия, в которых она никак не могла существовать. Будь это взрослая женщина, с опытом, да еще с ребенком от первого неудачного брака, она бы от него не ушла. Простила бы назло твари. Ввязалась бы в борьбу за свое женское счастье и одержала победу. Но Марина так не могла. Это сломало бы ее ранимую психику.

   Женя запустил руки в волосы, на секунду зажмуривая глаза. Боже мой, боже мой! А ведь все так прекрасно начиналось…

ГЛАВА 3

Прошлое. Пять лет назад. Женя.

   Они познакомились пять лет назад. Вскоре после того, как его бросила первая жена.

   Это случилось во второй половине января. Его группа вернулась из новогоднего турне по российским городам. Дела шли превосходно. И ничто не предвещало беды.

   Не было никаких признаков того, что их брак с Вероникой изжил себя и находится на грани распада. Или это он был дурак и не замечал. Не видел, не чувствовал, не подозревал… В общем, лох огородный.

   Но и Ника вела себя так, что заподозрить плохое, ей-богу, было сложно. Проводила его в дорогу, и все две недели, пока длилось турне, они перезванивались. Не каждый день, правда, но раз в три дня точно.

   Поэтому, вернувшись домой, Женя даже не понял, что произошло. Жены не было дома, половина обстановки отсутствовала. Все это наводило на мысль, что Ника затеяла ремонт. Они думали с ним затеваться, но летом. Видимо, Нике надоело ждать.

   Квартира была трехкомнатной. В комнате Жени порядок был не нарушен, и он не спеша разобрал сумки и переоделся. Перешел на кухню, чтобы заварить чай. И увидел на столе письмо.

   Это была не записка, а именно письмо, в котором Ника подробно излагала причины, побудившие ее подать на развод. И настойчиво просила не пытаться выйти с ней на связь, а тем более – искать там, где она теперь будет жить. Это может оказаться опасным для здоровья Жени. А она не хочет, чтобы он пострадал. Все-таки они прожили вместе больше пяти лет. И за эти годы было много хорошего…

   Женя нашел ее. Подключил к поискам кого только можно и через неделю явился в тот элитный поселок, где Ника жила с женихом. Проникнуть на территорию поселка Жене помогли знакомые из полиции – фанаты его рок-группы. И только благодаря им ему не сломали челюсть, как грозились, когда он ломился в ворота огромного трехэтажного коттеджа безвкусной архитектуры.

   Ника вышла на улицу, предотвращая конфликт, рисковавший перейти в мордобой.

   – Я знала, что это случится, – сказала она с тяжким вздохом. – Что ты будешь меня искать и найдешь. Поэтому и сижу здесь, а не занимаюсь важными делами. Прячусь от тебя.

   – Если знала, почему не могла позвонить и назначить встречу где-нибудь в городе? – с упреком спросил Женя. – Оставила письмо… Что я должен думать?! А если тебя заставили его написать? Насильно сюда увезли?

   – Боже, какой бред, – презрительно рассмеялась Ника. – Увезли насильно… вместе с половиной совместно нажитого имущества! У тебя слишком бурная фантазия. А не позвонила, – ее взгляд стал враждебным, – потому что это слишком противно – объясняться лично. И как будто разговоры могли изменить что-то! Я же не за один день все решила, как ты думаешь?

   Женя провел руками по волосам и лицу, словно пытаясь проснуться, пробудиться от кошмарного сна.

   – Я не знаю, что думать. Мне казалось, у нас все хорошо.

   – Тебе только казалось, – Ника выделила последнее слово. – А на самом деле я давно разочаровалась в тебе. Искала перспективного мужчину. И богатого.

   – Но мы никогда не жили в бедности!

   – Женя! – Вероника поморщилась. – Ну начни мне еще рассказывать про тех, кто живет хуже нас. Это просто смешно. И с таким мышлением никогда не выберешься наверх! Потому что к высоким доходам нужно изо всех сил стремиться. Жаждать денег, богатства. А не говорить себе: «У меня все неплохо, я живу не хуже других». Но тебе это и ни к чему.

   – А тебе, значит, очень нужно?

   Ника посмотрела на него с вызовом.

   – Да. Мне нужно. Потому что хочется! Успеть хорошо пожить, пока молодая. Пока на меня есть спрос со стороны приличных мужчин.

   Женя тихо выругался матом.

   – То есть, я не из таких. Ладно! Но неужели… неужели любовь совсем прошла?! Или у тебя снесло крышу при виде чужого богатства? – он кивнул на уродский особняк. – Ты только о деньгах говоришь. А мужик этот… Ты в него влюбилась? Или он – только приложение к деньгам?

   Ника отвела взгляд. Посмотрела на Женю с раздражением.

   – Это не твое дело. Моя жизнь тебя больше не касается! Как ты не поймешь, идиот?! Ты не должен был сюда приезжать. Тебя же просили!

   Она помолчала, возбужденно пройдясь взад-вперед. Потом как-то так паскудно улыбнулась, что Женю передернуло.

   – Знаешь… Не хотела тебе говорить, но скажу. Женя, я скучала с тобой! Ты мне надоел как мужчина. Я уже изменяла тебе несколько раз. Не из выгоды, а просто так, для разнообразия. Потом поняла, что туплю. Теряю драгоценное время. И поставила серьезную цель: найти такого мужчину, которому изменять не захочется.

   Женя шумно вздохнул, недоверчиво покачав головой.

   – Вот как, – протянул он. – И давно это все началось?

   – Два года назад. А ты и не замечал ничего! Хотя как ты мог замечать? Ты же весь в своей дурацкой рок-музыке, – она смерила его насмешливым взглядом. – Постоянно куда-то уезжал. Прошлым летом, когда ты на фестивале торчал, я успела сделать аборт.

   – Что? – остолбенел он.

   Ника усмехнулась – цинично, нервно и зло.

   – Да. Мне уже двадцать восемь. Часики начинают тикать! Но родить от тебя – это означало «завязнуть». А у меня была цель.

   – Почему ты не развелась раньше, черт тебя возьми? – в сердцах крикнул Женя. – Развязала бы руки нам обоим.

   Ника снова посмотрела на него с вызовом.

   – Догадайся! Это будет тест на то, конченый ты лох или нет.

   – Я лох, потому что не изменял тебе? Имея кучу возможностей? О да, – кивнул Женя. – Это было непростительной глупостью! А почему ты не разводилась со мной, я скажу, – он глянул на нее с отвращением. – Потому что замужние ценятся выше разведенных. А у тебя еще и муж был человек необычный. Увести у такого жену – это круто. А разведись ты со мной… Ты бы стала обычной, средней женщиной. И такой, как этот, – он снова кивнул на особняк, – замуж бы тебя не позвал.

   Он не сдержал мстительной улыбки, заметив, как ее лицо исказилось и пошло розоватыми пятнами.

   – Средней женщиной, – с ненавистью процедила она. – Да ты на себя посмотри! У тебя даже нет своей хаты в тридцать лет. Живешь в подаренной предками. Ты только красоваться умеешь! Да и то…

   – Я пойду, – бесстрастно перебил ее Женя. – А то уже не на шутку тошнит, знаешь ли. Что с разводом? Ты зачем-то в суд подала. Может, в ЗАГС поедем? Так будет быстрее.

   – Незачем, – Ника бросила на него мрачный взгляд. – До судебного заседания осталось всего три недели. Вместо меня будет адвокат. Я надеюсь, все решится сразу?

   – Даже не сомневайся.

   Он прощально махнул ей рукой и пошел к машине.

   Следующие три месяца Женя жил в состоянии депрессии и полнейшей апатии ко всему. Любить Нику он больше не мог, ибо она теперь вызывала у него отвращение. Но боль от ее предательства душила его. Лучше бы она промолчала про свои измены и аборт. Зачем она сказала об этом, вывалила на него эту грязь?! Видимо, опасалась, что иначе Женя не отступится. Будет искать встречи, пытаться вернуть ее… Коротко говоря – мешать ее новой жизни. Нужно было так сделать, чтоб не захотел. Стать для него мерзкой и презренной. Ника достигла цели. Но боль не уменьшалась от сознания того, что он потерял то, что не жалко было потерять.

   Да и как не жалко? Они были вместе пять с половиной лет, считая с того времени, когда у них только завязался роман. Ника давно стала для Жени родной, была ему ближе, чем мама. Он ей доверял, считал порядочной женщиной. А она предавала его два последних года, по сути – притворялась женой. Жила с ним и попутно искала жениха. А если бы не нашла? Он бы так и не знал, что его держат за лоха?! Даже страшно представить.

   Страшно, стыдно, противно. И ужасно, нестерпимо обидно! Он не был идеальным мужем и, наверное, не подходил Веронике. Ну, так надо было разводиться по-честному, а не красть его месяцы и годы. Можно подумать, что ему не хотелось других женщин. Не хотелось, потому что он на них не смотрел, а не потому, что Ника была лучшей.

   Не успел Женя развестись, как женщины стали находиться сами, без усилий с его стороны. Симпатичные, неглупые, добрые, готовые на любые услуги. Но секс с ними почему-то не доставлял радости, а близость не согревала. К тому же они так и норовили душевно поговорить с ним и выразить сочувствие. Но как раз этого Женя не хотел. Точнее – не выносил. В нем закипала злость, когда он ловил на себе сочувственный взгляд. А уж если кто-то начинал говорить ему ободряющие слова, Женя приходил в бешенство. Как назло, у них с Никой был общий круг знакомых, потому что она работала в СМИ и вела музыкально-театральную рубрику. И конечно, все знали, что Ника променяла его на какого-то крутого богача. Пришлось максимально ограничить общение и с дамами, и с друзьями, и с родителями. Под конец общение свелось к посиделкам с гитаристом Виталиком из его группы. Тот оказался самым деликатным из всех и ни разу не выразил сочувствия, за что Женя был ему очень благодарен.

   От тяжелых мыслей немного отвлекала работа. Женя не был профессиональным музыкантом, только в детстве изучал вокал и гитару в музыкалке. А в институте учился на дизайнера. И сейчас делал сайты под началом своего однокурсника, у которого была хорошая клиентская база. Работал на дому, за компьютером, и ему это было по душе. Он вообще не хотел покидать пределов своей квартиры, где теперь жил только в одной комнате, почти не заглядывая в другие. И в бассейн ходить перестал, хотя раньше регулярно ходил для поддержки физической формы.

   Концертов в эти месяцы не было, как и репетиций. И Женя с отчаянием чувствовал, что, наверное, это всё – конец. Он больше не хочет петь. И не может! Тут даже не о вдохновении шла речь – на выступлениях бывало, что Женя без него обходился, и никто ничего не замечал. Просто появился какой-то психологический блок. Или комплекс. Женя не знал, как это точнее назвать. Просто сказал Виту в марте – подыскивай нового вокалиста. Тот обругал его матом. И вскоре поставил перед фактом близкого концерта в Смоленске – городе, где они выступали всего один раз, когда-то давно. Женя уже и не помнил ту поездку.

   – Билеты раскуплены, – развел руками Виталик. – И мне пришлось хорошо покрутиться ради этого. Фанатов у нас там немного, но я умудрился оповестить всех. Зал набирается. Не поехать просто невозможно! Это будет позор. Можно отменить концерт здесь, в Москве, но не там.

   – Вит, – Женя тяжко вздохнул, с досадой глядя на друга. – Слушай, ну ты же знаешь…

   – Я сказал: отменить концерт невозможно, – отрезал Виталик. – Мне не жалко своих усилий и хлопот. И даже на деньги плевать. Но нельзя подводить людей, которые ждали встречи с нами три года. Понимаешь… У многих из них нет денег на такое развлечение, как приезд в Москву на наш концерт. Ты, зажратый мажор, понимаешь, что такое «нет денег»?

   – Я вовсе не мажор, – удивленно отозвался Женя. – Что за хрень ты несешь?

   – А если не мажор, так тем более должен понимать, – парировал Вит. – У тебя совесть есть? Ты осознаешь, что у тебя нет морального права отменить концерт?

   Женя возвел глаза к потолку.

   – Ну, понес о высоким. Самому не смешно-то?

   – Нет, – ответил Виталик. – Потому что у меня в душе еще осталось что-то высокое и чистое. От тех славных времен, когда мы только создали нашу группу. Точнее, никакой группы тогда еще не было. А было лишь трое студентов, которые нуждались в деньгах. Не ты! – Вит красноречиво помолчал. – Тебя-то мама с папой всегда хорошо содержали. Но только у тебя одного из всей нашей компании был красивый, хорошо поставленный голос. И ты согласился с нами выступать. На улице, а потом в ресторанах. Поссорился из-за этого с мамкой и три месяца жил у меня, в комнате со мной и моим брательником. У нас не было лишней кровати, мы по очереди спали на полу. Ты помнишь?

   – Ну еще бы! Разве это забудешь.

   – Вот каким ты был раньше, Жень. А теперь? – Вит впился в него глазами. – Неужели сдал все свои бастионы врагу? Если так, то, конечно…

   – Хорошо, я выступлю на этом концерте, – обреченно выдохнул Женя. – Когда он вообще намечается?..

ГЛАВА 4

Прошлое. Пять лет назад. Женя.

   Они остановились в том же самом отеле, что и в прошлый раз. В самом центре Смоленска, в номерах с видом на старинные здания и парк. Вит уверял, что даже номера были те же, но Женя не помнил этого. Ему все казалось незнакомым, каким-то чужим и холодным. Хотя объективно вид из окна был красивым, и на газонах зеленела травка. Только листьев на деревьях не было.

   А вот здание, где они выступали, Женя вспомнил. Узнал зрительный зал с проходом по самому центру. Даже вспомнил немного тот, давнишний концерт. Зрителей тогда было меньше. Правда, и сейчас зал заполнен где-то на три четверти. Но это не имело значения. Ведь не за деньгами он сюда приехал, просто Вит на него надавил.

   Женя оглядел зал в прорезь занавеса. И его взгляд сразу приковали две женщины. Мама с дочкой… Он определил это по тому, как они общались. По внешности сходства было мало, и одеты по-разному. Женщина лет сорока с небольшим нарядилась так, будто пришла в оперу, а не на рок-концерт. Девчонка лет семнадцати выглядела, как представительница продвинутой молодежи. Кажется, под гота косит. Интересное черное платье с чем-то серебристым и броский макияж на грани вульгарности и шика. Странно! У такой консервативной мамы дочка так одевается…

   Они были с цветами – тёмно-красные розы под цвет помады девчонки. Это навело Женю на мысль, что они не ходят или редко ходят на такие концерты. И все же, это были поклонницы его группы, а не случайные зрители. Во-первых, дорогие билеты в третий ряд. Места возле прохода, причем, кресло, где сидела девчонка, выдавалось в проход – так, несколько странно, был устроен зал. И с этого места вся сцена была видна идеально. Значит, покупали билеты заранее, одними из первых.

   Во-вторых…

   Женя вдруг поймал себя на том, что он улыбается. Так забавно вела себя эта парочка. Вертятся, болтают, смеются. Кстати, а что смешного? Может, кто-то из зрителей вырядился как-то чудно?

   И тут Женя понял, в чем дело. Они просто в радостном предвкушении! Не только девчонка, но и маменька. Она что, любит такую музыку? Вот бы никогда не подумал.

   Девчонка отдала цветы матери. Внезапно вскочила с кресла, покружилась, взмахнув пышной юбкой и с улыбкой оглядывая зал. Плюхнулась на свое место, крепко стиснула руки на груди. Какие глаза, боже мой! Ну прямо сверкают, как бриллианты. Она ему приснится сегодня. Ведь он будет видеть ее весь концерт. Она же сидит по центру, прямо перед ним. Залезла в черную сумочку, достала мобильник. Готовится снимать выступление.

   Женя отошел от занавеса. И почувствовал, как с него словно спадают тяжелые оковы. Походка сделалась легкой, дыханье свободным. Даже мысли активней заработали. Это было похоже на пробуждение от тяжелого, муторного сна. Его словно расколдовали! Ну и чудеса.

   – Вит, пора начинать, – деловито произнес он. – Люди ждут, сколько можно тянуть?

   Тот поднял на него удивленный, слегка настороженный взгляд. Потом сжал его руку, хлопнул по плечу.

   – Как насчет той песни, что ты вычеркнул? – спросил он с хитрой улыбкой. – Про любовь и готовность… хм-хм… свернуть горы ради возлюбленной? Может, все же споешь?

   – Да, – кивнул Женя. И почувствовал, как пылает лицо. – Слушай, – он внимательно посмотрел на Вита, – ты мне ничего не подмешал?

   – Женька, ну ты что?! – возмутился тот. – Откуда такое подозрение?

   – Извини, – улыбнулся Женя. – Ну все, начинаем, давай!

   Когда Женя вышел на сцену, он заметил, что мама и дочка сидят уже не вместе, а по разные стороны прохода. Молодцы, удобно устроились…

   Но удобство оказалось мнимым. Минут через двадцать самые активные фанаты начали вскакивать с мест и стремительно заполнять все проходы. Ну конечно! Так всегда бывало, Женя просто забыл. Да и залов таких не попадалось. Обычно они выступили в небольших помещениях с танцполами, где большинство зрителей стояли и имели возможность танцевать. Иногда такой зал снять не получалось, и они выступали вот в таких. Но широких проходов по центру не бывало, только по бокам.

   Некоторое время охрана пыталась сдерживать толпу, не пуская ее к самой сцене. Но лавину остановить невозможно. Женя пел, привычно общался со зрителями, но не выпускал из виду женщину с девчонкой. Заметил, как женщина беспокойно оборачивается назад, на толпу фанатов, которые тусовались уже почти рядом с ее креслом. Потом мужчина, сидевший в четвертом ряду сзади девочки, встал со своего места. Сделал шаг и рухнул как подкошенный сноп, растянувший поперек прохода. Напился до кондиции, еще до концерта, болван! Хорошо, что голову не разбил о кресло. Проход оказался широким, на его счастье.

   Товарищ упавшего подскочил к нему, быстро поднял и вернул на место. Женщина бросилась к дочке, и они поменялись местами – видимо, мама испугалась, как бы этот мужчина не начал снова вставать и не завалился на девочку. Но пересадка не спасла ситуацию, так как вскоре толпа окончательно заполонила проход и небольшое пространство перед сценой. Женя потерял маму с дочкой из виду и почувствовал легкую тревогу. Как бы их не снесла толпа мужиков, расходившихся все больше и больше.

   Наконец он увидел девчонку – в четвертом ряду, в серединке. Мать нашла свободное безопасное место и пересадила ее. Самой женщины Женя больше не видел до конца концерта.

   Подняться на сцену, чтобы подарить цветы музыкантам, было невозможно. Сцена была высокой и не имела лестниц. Закончив выступать и пожелав зрителям удачи, Женя не ушел, как делал в большинстве случаев. Пожал руки нескольким фанатам, наклонившись к ним, потом выпрямился, отошел от края сцены, зорко оглядел зал, который пустел на глазах.

   Вот они – с правой стороны сцены. Попросить фанатов поднять сюда девчонку? Нет, это опасно, вдруг ее уронят…

   Женя снова подошел к краю сцены. Сел на пол, свесил ноги, потянулся к топившимся у сцены фанатам, и они тотчас подхватили его, опуская вниз. Снова рукопожатия, обнимашки, фотографии… Наконец он добрался до девочки, которая уже забрала у мамы цветы и нетерпеливо ждала момента, когда можно будет вручить их любимому певцу.

   – Не уходите, – прошептал Женя, взяв у нее цветы и целуя в щечку. – Останьтесь здесь, хорошо? Я к вам скоро выйду.

   Она согласно кивнула, глядя на него сияющими глазами, в которых изумление и недоверие сменялись трепетной радостью.

   Проснувшись наутро, Женя тотчас вспомнил вчерашнее. И ощутил нестерпимое желание еще раз увидеть Марину.

   Вечер прошел превосходно. После знакомства с Мариной и ее мамой они решили пойти всей компанией в ресторан, где сидели до самого закрытия – двух часов ночи. Потом посадили Марину и Юлю в такси…

   Женя смутно помнил вчерашние разговоры. Мог сказать лишь одно: было весело. Они шутили, дурачились, стебались над ресторанным шансоном. Сплошной хоровод пьянящего веселья! И пьяного… Женя сам не заметил, как напился, хотя не хотел этого. Но так вышло. Из солидарности с Мариной он решил пить только шампанское. Марина пила безалкогольное, он – настоящее. А шампанское – напиток коварный. Пьется, как лимонад, но в голову ударяет не по-детски. Так что к концу посиделок у Жени даже язык начал заплетаться. Марина и Юля, конечно, это заметили… Вот же, блин, позорище! Когда хочешь, подумают, что он алкоголик.

   И после такого, конечно, неудобно еще раз встречаться. Но что делать, если очень хочется? Посмотреть на Марину трезвыми глазами при ярком свете дня. Запомнить. И чтобы она запомнила его не таким, как вчера, когда они прощались, а нормальным.

   – Вит, – произнес Женя, умывшись и слегка приведя себя в порядок. – Скажи, я совсем плохо выгляжу? Или все же терпимо?

   – Как сказать? Немного помят, но в целом ничего, – заключил тот после осмотра. – А чего тебя это беспокоит? Уж не на свиданье ль собрался?

   Женя вспыхнул, отвернувшись к окну с видом на городской парк. Потом чертыхнулся про себя и снова посмотрел на Виталика.

   – Ты говорил, что с билетами вышла накладка. Не нашлось на дневной поезд. И у нас, как я понимаю, есть в запасе целых пять часов?

   – Да, – кивнул тот. – А до вокзала отсюда всего двадцать минут на такси. Так что ты все успеешь! Только не теряй времени, звони прямо сейчас. Пока они только проснулись и еще дома.

   Женя усмехнулся, задумчиво покусав губы.

   – Да ты прямо читаешь мои мысли. И, наверное, думаешь, что я чокнулся?

   – Нет, – ответил Виталик без усмешки. – Все нормально, не парься. Только имей в виду одну вещь, – он подошел ближе. – Ты не должен ничего обещать! Не должен говорить: я тебе обязательно позвоню, напишу в ВК и так далее. Вообще никаких обещаний, понимаешь?

   – Хорошо, – протянул Женя с удивлением.

   – Тут вот дело какое, – нахмурился Виталик. – Это Юля мне вчера рассказала, когда мы ходили курить… Была у Маришки три года назад история с музыкантами. Не знаю, что за группа. Похоже, мужики просто решили заработать, исполняя чужие песни на улице. Но Марина восприняла их всерьез. Ходила на их выступления, помогала привлекать зрителей, нарисовала крутую эмблему их рок-группы. Она же художница, ты в курсе? В художественной школе училась.

   – Да, она говорила, – кивнул Женя.

   – Так вот. Эти музыканты ее обожали, называли своим самым верным фанатом, размещали в ВК фотки с ней. Это напрягло жену одного из них. Она пришла посмотреть на преданную фанатку. И после этого мужики стали от Марины убегать. Повели себя некрасиво, не по-взрослому. То есть эта мадам приревновала своего мужа к Марине. Потребовала не общаться с ней больше. И представь себе чувства Маришки! Она же не хотела ничего плохого. Только поддержать талантливых творческих людей.

   – Подожди, – наморщился Женя. – Это было три года назад? Но она же была совсем ребенком!

   Виталик усмехнулся с выражением философской иронии.

   – Ну и что? Это не аргумент для ревнивицы. Допустим, девчонка питала к мужикам исключительно дружеские чувства. А они видели в ней только дитя. Все равно хочется убрать с глаз долой, чтобы не бесила.

   – Да, это понятно, – закивал Женя.

   Виталик положил руку ему на плечо.

   – А с тобой… С тобой совершенно иная ситуация! В тебя она может влюбиться. Если не влюбилась уже. Поэтому никаких «позвоню», «напишу», «мы еще увидимся». Ничего такого, что могло бы дать ей надежду.

   – Слушай, ну остановись уже, а? – рассердился Женя. – Что ты говоришь со мной, как с тупым? А то я не знаю, как нужно вести себя с фанатками.

   – Да в том-то и дело, что не знаешь, – усмехнулся Вит. – Это первый случай, когда ты общаешься с ними настолько близко. Первый! За все годы! Ты всегда от поклонниц убегал, чтоб не дать жене повода для ревности.

   – Бли-ин! – протянул Женя, осознав этот немыслимый факт. – А ведь правильно Ника назвала меня конченым лохом. Это ж каким идиотом нужно быть… Но насчет Марины ты не бойся: я буду предельно осторожен.

   Он решил сам поехать за ними на такси. Нельзя же было сказать: собирайтесь и подъезжайте к гостинице. В понимании Жени, это было нехорошо, даже грубо. К тому же он звонил не Марине, а Юле: ее телефон был записан у Вита. Чувствовал себя ужасно неловко во время разговора…

   Но главное, они согласились. Потому что, как сказала Юля, «вы наши кумиры, и мы, конечно, не можем отказать себе в радости последний раз с вами пообщаться».

   Этот «последний раз» неприятно резанул Жене слух. Отдавало ненавистной поговоркой «всяк сверчок знай свой шесток». Однако и Юля, и Вит были правы: нельзя давать волю несбыточным мечтам и фантазиям…

   Выйдя из такси возле дома новых знакомых, Женя не стал сразу звонить Юле. Захотелось прогуляться по дворику, где росла Марина. Детская площадка с качельками… Марина сказала вчера, что до сих пор любит покататься на них под настроение.

   Женя подошел к качелькам, потрогал холодное железо, которое быстро нагрелось от его руки. Поймал себя на том, что испытывает такое чувство, будто залетел в параллельный мир. Хотя этот дворик особо не отличался от московских. Разве что деревьев побольше, очень много высоких – наверное, здесь скоро будет красиво. Но и в Москве встречаются такие дворы. Дело не в обстановке. А в чем-то совершенно другом.

   – Евгений!

   Он порывисто обернулся и увидел своих новых знакомых. Лицо стало горячим: было ощущение, что его застали за каким-то неприличным занятием. Но никто не смотрел на него с удивлением или иронией.

   – Решили выйти заранее, чтобы вы не ждали, – пояснила Юля. – Ну что, едем? Жаль, что сейчас апрель, город выглядит скучно. А вот летом он преображается сказочно.

   Женя едва не брякнул, что, возможно, приедет сюда летом на денек-другой. Но вовремя прикусил язык. Да, надо быть осторожным! И не пить спиртного, чтобы сохранять до самого конца встречи ясную голову.

   В этот раз они были в ресторане только вчетвером: дамы, он и Виталик. Женя пил только сок, Юля и Виталик взяли по бокалу легкого вина. Поэтому все шло чинно, разговоры велись утонченные: о музыке, об искусстве, о сложности зарабатывать деньги творческим людям, не желающим скатываться в попсу. Больше всех говорили Юля и Виталик. Марина почему-то помалкивала.

   «Совсем непохожа на себя вчерашнюю», – удивлялся Женя. И правда, вчера она была такой возбужденной и болтливой, ни минуты не сидела спокойно. А сегодня сидит притихшая и даже не вертится.

   Женя слегка развернулся в ее сторону. Внимательно посмотрел ей в глаза. Она ответила ему трепетно-смущенной улыбкой. Обежала глазами все его лицо, длинные волнистые волосы: он нарочно не стал принимать душ, чтобы они не развились, и постарался уложить, как вчера.

   Хочет его запомнить, догадался Женя. Запечатлеть в памяти сказочное видение. А еще она пытается… максимально ощутить его близость! Поэтому и молчит. Прислушивается к своим ощущениям. Ловит его ауру. И тихо наслаждается этим.

   Женя почувствовал, как ему становится жарко. Он вдруг осознал, что делает то же самое. И желания у него очень даже конкретные. Нет, не желание заняться с ней любовью – куда там, она же дитя. Но хотелось стиснуть ее ладошку с серебристо-черным маникюром. Легонько погладить волосы. И даже поцеловать – не страстно, а тоже легонько, нежно прикоснуться к губам.

   Она и сама казалась сегодня нежной, хотя была не в нарядном платье, а в черных облегающих брюках. Но зато на ней была белая водолазка с кружевами. И не такой броский макияж, как вчера. Совсем другой образ – не эпатажный, а очень теплый и женственный. И одновременно – чувственный. Как сверкают ее глаза из-под длинных черных ресниц! С ума сойти можно.

   – Не пойти ли нам прогуляться? – предложил Женя неожиданно для самого себя. – Есть больше не хочется, пить, – он весело посмотрел на Марину, – мы не можем, потому что наши дамы не пьют. Давайте посмотрим тот парк с памятником Глинке.

   – Верно, – подхватил Виталик. – Мы же, как-никак, музыканты! Приехали на родину Глинки и даже не сфоткались с памятником.

   В парке они разделились на пары. Вит с Юлей шли впереди, Женя с Мариной – за нами. Атмосфера чувственности исчезла, сменившись непринужденной. Жене удалось разговорить Марину, и она стала почти такой же веселой, как вчера. Рассказала кое-что о себе. Он узнал, что она абсолютно тупа в математике, но зато ей неплохо даются языки. Что когда-то у нее стоял выбор между музыкалкой и художкой, и родители выбрали художку, исходя из соображений практичности. Но в прошлом году, когда художка закончилась, она начала учиться играть на гитаре. И неплохо в этом преуспела. Петь тоже умеет.

   – Слух у меня превосходный, – сказала она без хвастовства, просто констатируя факт. – И голос красивый, но, увы, не сильный. Петь на публику с таким не получится. Только в тесной компании, когда все молчат, глядя тебе в рот.

   – Но ведь это тоже хорошо, – улыбнулся Женя. – Будешь радовать своим пением друзей. Кстати, а не хочешь ли мне что-нибудь спеть? Ну пожалуйста! Мне серьезно хочется послушать.

   Она посмотрела на него с испугом, потом рассмеялась, насмешливо сверкая глазами.

   – О нет! На такое я не поведусь. Без гитары, на улице… Сам, наверное, не стал бы в таких условиях петь. Да, Женечка?

   – Ну, вообще-то, да, – смущенно кашлянул он. – Но я-то – профессионал, мне нельзя позориться перед поклонницами.

   – А мне перед тобой можно?!

   Она глянула на него с возмущением. Потом улыбнулась: такой озорной, нежной и счастливой улыбкой, что Женя поплыл. Снова захотелось обнять ее, прижаться хоть на мгновение лицом к темным волосам, так непохожим на осветленные волосы Ники. Как здорово, что Маринка совсем другая по внешности. Да и по характеру тоже.

   – Слушай, а что там маячит впереди? – спросил он, отвлекаясь от опасных мыслей. – Это колесо обозрения? Давай-ка прокатимся!

   Марина окликнула маму. И они изменили направление движения, направившись к аттракциону, который возвышался за длинной крепостной стеной с круглыми и квадратными башнями.

   Юля с Витом сразу отказались кататься. Юля опасалась качающихся кабинок. Виталик заявил, что они тоже не внушают ему большого доверия, и уж лучше он внизу постоит, полюбуется старинной архитектурой. Так что Женя с Мариной пошли к кассе одни.

   – Наверное, два круга надо взять? – Женя повернулся к Марине. – Или лучше три?

   – Кататься три раза? – Марина посмотрела на него с изумлением и радостно крикнула: – Да! Конечно, давай!

   Кабинки были закрытыми и прозрачными – этакая стеклянная капсула, близкая по форме к подкове. Женя не встречал таких раньше. Правда, он уже и не помнил, когда последний раз катался на чертовом колесе. И пришла же на ум такая дурная затея! Хотя…

   – Мне чего-то стрёмно немного, – сказал он, когда кабинка начала покачиваться. – Такое впечатление, что… вот эта хреновина сейчас оторвется и полетит вместе с нами вниз. Ну-ка, развлекай меня пеньем, чтоб не было страшно!

   – Женя! – Марина прищурилась. – Ты прикалываешься? Или правда боишься? Ладно!

   Она резво вскочила и захлопнула небольшое окошко наверху. Кабинка закачалась сильней, и Женя непроизвольно чертыхнулся. Марина посмотрела на него с озорной усмешкой. Потом села, приняв грациозную позу и картинно положив ногу на ногу.

   – «Мадонна канцлера Ролена»… Знаешь эту песню Канцлера Ги?

   – Канцлера Ги знаю, песню – кажется, нет.

   Марина кивнула и чуть-чуть помолчала, сосредоточиваясь. А потом Женя услышал нечто утонченно прекрасное – по мелодии и по исполнению. Слова тоже были прекрасны, хотя Женя, признаться, плохо понимал, о чем идет речь. Какой-то художник, картина, государственный деятель Бургундии, отцветающая осень Средневековья… Это не имело отношения к реальности, но Жене навязчиво казалось, что это имеет отношение к нему самому. И к сидящей напротив него юной красавице.

   Праведным тебе уж давно не стать,

   На холодный лоб…

   – Это невероятно, – произнес он, когда она закончила петь. – Ты заворожила меня! Нет, серьезно. Может, голос у тебя и не сильный, но исполнение прямо берет за душу. И как ты смогла это выучить?! Такая сложная песня…

   – Не сложней твоих, – с усмешкой возразила Марина. – Только не проси, чтобы спела! Давай сам теперь.

   – Что?

   – Пой мне что-нибудь!

   – О нет, – Женя посмотрел на нее с кроткой мольбой. – Я устал за вчерашний вечер. И без микрофона голос не звучит.

   Марина с шутливым возмущением развела руками.

   – Женя! Ну вот кто так делает?!

   – Но я же не обещал ничего, – он лукаво и нежно улыбнулся. – Так что зря упрекаешь. Кстати, а какой круг мы едем? Второй или третий?

   – Похоже, второй. Смотри, наши внизу! – Марина наклонилась к стеклу. – Чего-то смотрят на нас. Видимо, удивляются, что мы не сошли.

   Женя красноречиво кашлянул.

   – Представляю, что они подумают, когда мы поедем третий круг. Твоя мама решит, что я неадекватен.

   – Ты знаешь, – лицо Марины внезапно стало серьезным, – я думаю, что она уже так решила. Так что можешь расслабиться и отпустить тормоза.

   Женя на секунду опешил и даже покраснел. Потом вдруг заметил, что Марина едва сдерживает смех, и внезапно рассмеялся сам.

   – Слушай, ну ты и язва, – он окинул ее восхищенным взглядом. – Можешь так пошутить, что мирный человек испугается.

   – Зато ты не заметил, как мы прошли самую высокую точку, – парировала она. – Я тебя отвлекла от этого кошмарного зрелища.

   Женя огляделся и снова чертыхнулся в сердцах. Они были не на самом верху, но почти что там. Кабинка пошла на спуск и качалась сильней, чем на подъеме.

   – Маринка! – он притворно нахмурился. – Ты могла сказать об этом чуть позже? Напомнить, где я нахожусь, когда мы будем внизу?

   – Но ведь ради этого и катаются, – возразила она с невинной улыбкой. – Чтобы было страшно, но в кайф. А тебе не в кайф? Жень! Ты ж три круга взял!

   Он снова смеялся вместе с ней. И сейчас, и чуть позже, когда Юля с Витом подошли их встречать, а они поехали дальше, помахав им ручкой. Кабинка качалась от ветра, небо утонуло в серых густых облаках. Зелени было не видать, совсем не весенний пейзаж. Но это – там, за стеклом. А внутри кабинки все было иначе. И Женя хорошо ощущал, что уже не зима, а вторая половина весны.

   Наконец они сошли с колеса. Прогулялись по парку с длинным прудом, в котором жили лебеди. Вернулись в тот парк, где стоял высокий памятник Глинке, окруженный ажурной оградой в виде нотных строк. Сфоткались на фоне его, потом – с бронзовым оленем, когда-то принадлежавшим Герингу и попавшим в Смоленск после войны. Тут им встретились люди, бывшие вчера на концерте, попросили сделать снимки на память. Завязался веселый разговор…

   И как ушат ледяной воды, опасливый шепот Вита:

   – Женька, все, пора! Рискуем на поезд опоздать…

   Марина и Юля поехали провожать их на вокзал. Когда поезд тронулся, Женя увидел в окно, как Марина бросилась матери на шею. Плачет?!

   Ну да, разумеется. Как она сказала, когда они ждали посадки? «Вот и все. Сейчас все закончится. Платье превратится в лохмотья, а карета в тыкву». А Юля тревожно хмурилась, вероятно, сожалея о том, что ей пришла дурная идея купить дорогие билеты в третий рад.

   – Вит, скажи честно, – Женя посмотрел на него. – Я все сделал неправильно, да? Не надо было звать их сегодня?

   Виталик философски вздохнул.

   – Ни сегодня, ни вчера на концерте. Но ты поступил не по уму, а по сердечному, так сказать, побуждению. Плохо это или хорошо? Тут как посмотреть…

   – Да хрен тут смотреть! Она плакала, когда поезд тронулся. Значит, вышло плохо, – Женя плюхнулся на свою полку и устремил хмурый взгляд за окно. – И она же ребенок, понимаешь? – произнес он после небольшой паузы. – Она только заканчивает десятый класс.

   Вит неспешно достал из сумки вино, пластиковые стаканы, штопор и кое-что из еды.

   – Да, – кивнул он с сосредоточенным и серьезным видом. – Ты, Жень, абсолютно прав насчет Марины. Она еще не достигла возраста невест. А тебе… уже двадцать девять! Взрослый парень. Нужно поскорее жениться…

   – Какая женитьба? Слушай, ты что, издеваешься?! – сердито вскинулся Женя. И неожиданно для себя рассмеялся, встретив озорной взгляд Виталика.

   Какие странные чувства. Смесь тревоги и радости, тоски и воодушевления, даже эйфории какой-то. А ведь он не пил сегодня ни капли, лишь сейчас собирается.

   Ладно! По крайней мере, у него снова появилось вдохновение и желание петь – так, чтобы заводить зал, а не тупо программу отрабатывать. А значит, не зря была и эта поездка, и знакомство с Маринкой.

ГЛАВА 5

Прошлое. Пять лет назад. Женя.

   Женя позвонил Марине десять дней спустя. Тянуло позвонить раньше, но он гнал от себя это неуместное, глупое желание. Зачем ей звонить? Ведь понятно, что никаких отношений у них быть не может. Это полный бред. Наваждение какое-то. Типа временного помешательства. А раз временное, то должно пройти. И не нужно волновать девочку! Это будет не просто безответственно, а даже преступно. «Мы в ответе за тех, кого приручили», как сказал Сент-Экзюпери. Он не должен приручать Марину, если знает, что не сможет отвечать за нее.

   Но вот так случилось, что он все-таки ей позвонил. И узнал, что пять дней назад был ее день рождения – исполнилось семнадцать. Что тут станешь делать? Подарок нужно дарить, хоть и с опозданием. Только как, если она живет в другом городе? Мелькнула дурная мысль прикатить на денек в Смоленск. Но Женя почти сразу отказался от этой затеи. Ведь это означало бы, что он маленько свихнулся и нуждается в помощи психиатра.

   В конце концов, он решил отправить Марине посылку с дорогими духами и косметикой. Небольшую совсем на внешний вид. Это тоже казалось очень глупым. Но ничего умнее на ум не пришло.

   Духи он выбрал быстро. Ему нравились те, что предпочитала девушка Виталика. И как раз этот аромат терпеть не могла Вероника. Это послужило лишним аргументом в пользу данных духов. Наверное, аромат был не слишком молодежным. И мог не понравиться Марине. Но об этом Женя подумал уже после отправки посылки, когда дело, так сказать, было сделано.

   Вопреки его опасениям, Марина пришла в восторг от подарка и аромата духов. Хотя этого следовало ждать…

   Его дела начали потихоньку выправляться. Репетиции и концерты возобновились, замаячили разные проекты. И уже не доводили до бешенства сочувственные взгляды знакомых, знавших о том, что его бросила жена. Только все разговоры на личные темы он решительно, жестко обрывал.

   С Мариной было проще. Она не задавала вопросов, которые могли ранить или задеть самолюбие.

   В середине июня Жене предстояло ехать на неделю в Питер – из-за концертов и разных других дел. Женя рассказал об этом Марине. Услышал, что она обожает этот город, где была с родителями всего один раз, мечтает оказаться там снова. И не удержался, предложил ехать вместе. Марина возразила, что ее не отпустят одну, да и денег на поездку нет. Тогда Женя предложил ей приехать в Петербург с мамой. Сказал, что оплатит им номер в гостинице, где остановится сам, и будет в свободное время развлекать.

   В тот же вечер ему позвонила Юля.

   – Евгений, мы, конечно, в восторге от вашего предложения, – сказала она тоном, хорошо передающим «восторг». – Но вы, кажется, заигрались. Забыли, что у вас есть жена. Наверное, и ребенок имеется? Так вот. Не хватало, чтобы ваша жена навредила моему ребенку. Конечно, вы питаете к Марине чисто дружескую симпатию. Но кто в такое поверит?! Ведь это, извините, смешно.

   Ему стало больно, как всегда при упоминании жены. Но только на мгновение. А потом… Женя словно физически ощутил, как вся боль, связанная с предательством бывшей, вылетает из его души. Вот она – выскочила противным темным облачком. Полетела вниз с балкона его квартиры, на котором он вел разговор.

   И было совсем не тяжко рассказывать Юле о том, что случилось пять месяцев назад. Напротив – его прорвало. Женя сомневался, что ведет себя правильно, откровенничая с Марининой мамой, но остановиться не мог.

   Юля звонила ему с улицы, поэтому говорить можно было обо всем, не боясь, что услышит Марина. И вот что они решили… Женя будет молчать о своем разводе, пресекая все расспросы Марины на данную тему.

   – Так будет лучше, – убежденно произнесла Юля. – Она должна думать, что вы принадлежите другой женщине, что вы не свободны. Да, это неправда. Но вы понимаете, почему нужно вести себя так?

   Женя на секунду замялся. Ибо не совсем понимал.

   – То, что вы не женаты сейчас, это хорошо, – пояснила Юля. – Это значит, что вы – человек порядочный. Не из тех, кто, имея семью, бегает по девочкам. Но ведь вы в любой момент можете встретить женщину, с которой захотите быть вместе! Так уж лучше Марине считать вас женатым. А то еще начнет фантазировать…

   – Да, я все понял, – закивал Женя. – Обещаю не проболтаться о разводе.

   – И предупредите ваших коллег, пожалуйста, – добавила Юля. – И конечно, ни на какие тусовки Марину брать нельзя! Там кто-нибудь непременно поздравит вас с новой девушкой, и все вскроется.

   Женя не проболтался. И никто не рассказал Марине, что он разведен. Но спустя месяц после возвращения из Питера Марина и ее предки отправились отдыхать в Крым, куда ездили с очень давних пор. На целых три недели. И Женя вдруг ощутил, что задыхается в запыленной Москве, где для музыкантов сейчас был мертвый сезон.

   Только в самолете он осознал, что помощь психиатра ему точно нужна. Будь он адекватен, он бы не оказался в этом самолете. Он ни разу не был в Крыму. И никогда не мечтал отдыхать на берегу Черного моря.

   Да и где он будет искать Марину?

   Хотя он как раз знал, где. У него был план. И это уже отдавало конкретной шизой, ибо переходило все грани адекватности.

   Он нашел их на любимом пляже. На том, где они обычно купались, когда приезжали в Алушту. Этот пляж был запечатлен на многочисленных фото и видео, которые можно было найти в блоге Юли. Женя все скопировал к себе: и фотографии пляжа, и набережной вокруг…

   Он прилетел в Симферополь под ночь. Доехал до Алушты к двум часам ночи, устроился в гостинице, выспался, позавтракал. Показал девушкам на ресепшен фотографии нужного пляжа и двинулся в указанном направлении. Идти было недолго, так как он заселился в отеле на первой линии, в дорогом и не очень комфортном номере. Но комфорт, сервис и тому подобное его не заботили. Не за тем он сюда приехал…

   То, за чем он приехал, он сполна получил, отыскав на пляже Марину. Как и ожидалось, она была на седьмом небе от счастья. Но родители пришли в шок, если не сказать – в ужас. Общались с ним дружелюбно, скрывая изо всех сил свои чувства, но Женя прекрасно заметил, как они переглядываются и тревожно хмурятся.

   Вечером они всей компанией сидели в ресторане на набережной. Женя выбрал момент и поговорил с Юлей. Спросил, что ему делать, если Марина задаст вопрос про жену. Она уже пыталась завести такой разговор, когда эйфория от встречи с ним прошла. Ну еще бы! Ведь это очень странно, что он прилетел отдыхать один, будучи человеком семейным.

   – Ну, что теперь? – Юля с философской иронией развела руками. – Придется рассказать про развод. Мы, конечно, люди широко мыслящие, но… Порядочные мужчины не ездят на море без семьи. И лучше Марине знать правду, чем подозревать тебя в чем-то плохом.

   Она помолчала, потом тяжко вздохнула, глядя на него с упреком.

   – Вообще, Женечка, заварил ты кашу, я хочу сказать. Ты… ведешь себя так, будто не на шутку влюбился. Но такое едва ли может быть.

   – Почему?

   – Потому что она тебе дешево досталась, – нахмурилась Юля. – А что дешево досталось, то дешево и ценится. И не делай вид, будто не понимаешь, о чем я! Ты не добивался ее. Нисколько из-за нее не страдал.

   – То есть можно любить только тех, кто сначала вывернет тебе душу? – спросил Женя с легкой дрожью в голосе. – Будет набивать себе цену, динамить, заставлять ревновать и страдать? Вести эти мерзкие игры под названием «стратегия завлечения»?

   – Какие вещи ты знаешь, – усмехнулась Юля. – Хотя что тут странного. Ты же не юнец…

   – Я приехал, потому что начал задыхаться без общения с ней, – смущенно пояснил Женя. – Начал невыносимо тосковать. После возвращения из Питера прошло пять недель. И за это время мы всего несколько раз перезванивались! Хотя мне хотелось звонить ей каждый день.

   Юля посмотрела на него долгим взглядом. Снова тяжко вздохнула.

   – Но ведь с ней нельзя заниматься сексом. Она не созрела для этого! Ты хоть понимаешь?

   – Юль, ну не полный же я идиот, – вспыхнул Женя. – Я знаю. И меня все устраивает. Да как будто секс – это главное! Спать можно с кем угодно. А у нас, – он не удержался от улыбки, – у нас все гораздо интересней.

   Юля рассмеялась, глядя на него иронично и одновременно – ласково и очень тепло. И у Жени отлегло от сердца. Ну конечно, они все его любят! Не только Марина, но и ее предки. Просто испугались за дочь, вот и напряглись.

   – Все, Женя, пошли, – Юля повернулась к ресторану. – Маринка уже нервничает. Ладно! Пусть все идет, как идет. Скажи ей прямо сейчас, что ты не женат. Только про свои чувства молчи! Не говори о любви. И не обнадеживай, ради бога, ничем.

   – Хорошо, – согласно кивнул Женя. – Я буду предельно осторожен.

   – Сомневаюсь, что это получится, – скептически заметила Юля.

   И, конечно, оказалась права. Ну какая могла быть осторожность? Как он мог соблюдать ее в такой обстановке? Он не говорил Марине о своих чувствах. Ни прямо, ни намеками. Но ведь главное – это не слова.

   Первую неосторожность Женя сделал на другой же день, согласившись пойти с Мариной в аквапарк. Юля говорила – не стоит, надо подождать, пока загорят хоть немного. Но Маринин папа, боявшийся, что в аквапарк могут затащить его, поддержал дочкину идею.

   Как и опасалась Юля, Марина и Женя обгорели в этом аквапарке. Их это ничуть не расстроило, но ходить на пляж теперь было нельзя. Пришлось разделиться на пары: родители – на море, дети – ищут, чем себя занять, пока солнце нещадно палит. Женя избегал оставаться с Мариной наедине. Но даже в экскурсионных поездках было что-то интимное. Не важно, что вокруг люди, все равно они были вдвоем. В Питере все происходило иначе. Во-первых, там было прохладно, они не могли раздеться до футболок и шортов. И там с ними обычно ездили Виталик и Юля. Но теперь Марина и слышать не хотела о том, чтобы брать с собой мать или отца.

   А потом их ожоги прошли. Они начали ходить на море, и здесь уж совсем стало все интимно. Купались всегда вместе, весело резвились в волнах, то и дело обнимая друг друга – не нарочно, а так само получалось. На пляже сидели рядом, а не просто близко. Когда Марина мазала Женю солнцезащитным кремом, было ощущение, что ему делают эротический массаж. И такое же ощущение наверняка было у нее, когда он нежно втирал в ее плечи этот крем, испытывая желание приникнуть к ее шее губами.

   А как она рассматривала его? Осторожно, украдкой, наивно полагая, что он не замечает. Но Женя все замечал. И прилагал дикие усилия, чтобы подавить эрекцию, возникавшую иной раз в самой неподходящей обстановке. Хотя во взглядах Марины было больше любования, чем желания заняться с ним любовью. Так рассматривают произведения искусства, красивые цветы, украшения из драгоценных камней, любуясь игрой света в их сверкающих гранях. Эти взгляды смущали, заставляя испытывать неловкость. Но как же приятно было их ловить.

   Ника никогда не смотрела на него так. Даже в первый год отношений. Не умела? Не обожала так сильно? Или просто вела себя сдержанно, не желая баловать его? Какая теперь разница. Ники больше нет в его жизни. Повезло ему, что она его бросила. Насколько ему лучше с Маринкой, это даже сравнивать нечего.

   Началась осень. У Марины – выпускной класс, у Жени – куча работы. Но каждые три недели они виделись. Женя приезжал в Смоленск, всегда останавливаясь в отеле. Во-первых, чтоб не напрягать родителей девушки, во-вторых, чтобы избежать всякого намека на интим.

   Встречались обычно на улице. Или в центре, или в том районе, где жила Марина. Гуляли по городу, сидели в пиццериях и ресторанах. В плохую погоду – дома у Марины. Ночевать там Женя не оставался. Да и негде там было ночевать. У них была трёшка, как и у него, но гораздо меньше. Самую просторную комнату занимала Марина. Но не спать же на ее диванчике! Это означало «переступить некую черту», к чему Женя пока не был готов.

   Он всегда приезжал на поезде, объясняя это тем, что так быстрей и удобней. Брал билеты на скоростной поезд, который шел до Смоленска всего четыре часа. На машине вышло бы чуть дольше, да еще напрягаться за рулем. Но на самом деле он бы предпочел на машине. Тогда они могли бы куда-то поехать, посмотреть интересные места за городом. Но в этом, помимо приятностей, таилась опасность. Как он должен вести себя, если Марина начнет его ласкать-целовать прямо в этой машине? Честно говоря, он не знал. Любой вариант поведения казался непорядочным или глупым. И лучше уж вообще избегать такой ситуации.

   Нет, конечно, они целовались. Но дальше этого дело-то не шло. Хотя Женя чувствовал, что Марине хочется большего. Ну не ребенок она уже никакой! Может, и была им весной, но не осенью, полгода спустя. Однако нельзя было лишить ее невинности и не жениться. А жениться Женя не хотел. Ни на Марине, ни на королеве английской. Он только вошел во вкус нормальной, свободной жизни. Зачем ему связывать себя? Так что пусть отношения с Мариной остаются пока романтическими…

   На новогодних каникулах они прикатили к нему. Не Марина с родителями, а Марина, Юля и Юлина подруга – учительница и заядлая театралка. Любого тридцатилетнего парня такая компания напрягла бы. Но у Жени родная мама работала в школе, а папа преподавал в колледже.

   Перед их приездом Женя сделал в квартире ремонт. Переклеил обои везде и полностью изменил дизайн кухни. Чтоб и духа бывшей не осталось. Это встало в копеечку, но сейчас у Жени было больше денег, чем до развода. Ведь никто не требовал от него дорогих подарков, а он сам вел такую жизнь, что расходы сильно сократились. Не покупал почти ничего из одежды, не посещал ресторанов и ночных клубов. Разве что Марину развлекал, но на это уходило гораздо меньше денег, чем на содержание бывшей жены.

   Своим предкам Женя про Марину не рассказал, зная, что они придут в шок. Им не нравилась его первая жена, но эта история могла их морально добить, особенно – маму.

   – Я поражаюсь, – сказала она ему как-то раз, вскоре после его развода с Вероникой. – Неужели, имея такой круг общения, приятную внешность и талант, невозможно найти приличную женщину? Серьезную, умную, мудрую… И да – целеустремленным женщинам наличие детей не мешает делать карьеру! Мы живем в двадцать первом веке. Но ты словно не от мира сего! Поэтому и выбрал сомнительную стезю музыканта. Так тем более тебе нужна женщина-помощница, а не вертихвостка…

   В общем, было понятно, как они воспримут Марину. Скажут, что он свихнулся, влюбившись – о господи! – в школьницу. В глазах его мамы это было сродни преступлению.

   Но случилось так, что им пришлось познакомиться и вступить в контакт.

ГЛАВА 6

Прошлое. Четыре года назад. Женя.

   В начале апреля Жене позвонила Алиса – солистка из группы, с которой они иногда вместе выступали на концертах. Сказала, что она рядом с его домом, попросила прийти в кафе неподалеку. Женя пришел. И услышал интересное предложение – отправиться на тропический остров в Океании.

   Некая богатая дама выходила в очередной раз замуж. И решила сыграть свадьбу в необычном месте. Гостей полетит немного, плюс – штат обслуги. И нужны певцы – мужчина и женщина. С чудесными голосами и красивые, под стать романтической обстановке.

   Выбор пал на Алису, потому что богатая дама любила ее песни. Компаньона певице предложили поискать самой.

   – И я сразу подумала о тебе, – объявила Алиса с сияющим лицом. – Ты – мой давний знакомый и подходишь по всем параметрам. И ты можешь спеть что угодно! Помнишь, как мы выступали в одном дорогом ресторане… Сколько это? Лет пять назад, кажется. Твоя Ника тебя ревновала. А ты, как дурак, со мной даже не трахнулся! Хотя я в разводе была и сама завлекала тебя, – она рассмеялась, глядя на него с мягкой насмешкой.

   – Да, я все помню, – улыбнулся Женя. – Но это сто лет назад было! Я уже позабыл тот репертуар. Тебе лучше другого поискать.

   Алиса досадливо сморщилась.

   – Жень! Ну вот что ты начинаешь ломаться? Там все будут пьяные! Никто не поймет, халтурно ты споешь или нет. Почему ты не хочешь лететь, что за чепуха? Ты в своем уме?!

   – Алиса, – Женя вздохнул. – Понимаешь… У меня есть девушка! И я не уверен, что ей это понравится. То, что я куда-то поехал не с группой, а с тобой.

   – Да черт побери! – всплеснула она руками. – У меня законный муж есть. И то не ревнует, а согласен меня отпустить. Зная, что я еду с тобой – таким зайкой-лапушкой, – она обняла его и нежно чмокнула в щеку. – И зачем тебе говорить своей девушке, что ты едешь со мной? Скажи, что один. Или она тебя в аэропорт потащится провожать?

   – Нет.

   – Ну и всё! Прекрасно! Нет причин не лететь. Билеты, отель нам оплатят. А гонорар…

   Алиса наклонилась к нему, прошептала сумму на ушко. И Женя перестал колебаться. Ради таких денег стоило трястись в самолете целый день. И само по себе ведь интересно! Он еще никогда не купался в океане. Не видел такой природы. Как и свадьбы людей, у которых денег куры не клюют.

   Марина не расстроилась, когда Женя сказал ей, куда летит. Напротив, порадовалась, что его ждет такое крутое путешествие. Спросила, вернется ли он к ее дню рождения. Женя заверил, что да. Успеет вернуться и даже отдохнуть, прежде чем ехать в Смоленск…

   Тропический остров не произвел на Женю особого впечатления. Да, конечно, экзотика: пальмы, океан, домики на сваях, колоритное местное население. Но поплавать можно было только в бассейне. В одних местах океан был слишком глубок. А там, где имелись отмели, висели таблички с предупреждением об отбойных течениях, отбивавшие всю охоту купаться.

   Впрочем, бездельничать было некогда. Им дали денек отдохнуть, а потом начались свадебные торжества. Они длились три дня. Точнее – трое суток, потому что молодые и гости гуляли до рассвета, а потом спали до обеда. Но на третий день все вымотались уже к полуночи и начали расходиться по отелям.

   Отелей было занято несколько, потому что они все были маленькими. Зыбкая песчаная почва не позволяла строить высотки. А аэропорт вообще находился на другом острове, до которого нужно было плыть на скоростном теплоходе. Тот, большой остров, был хорошо виден отсюда, хотя до него было километров тридцать или пятьдесят.

   Накануне вечером Жене стало плохо от выпивки. Ведь ему и Алисе наливали, как и остальным, то есть – часто и много. Женя осторожничал, но все же умудрился напиться так, что его вывернуло. Алиса привела его в чувство, дав несколько таблеток, от которых он быстро протрезвел. После этого они еще даже что-то пели. Но едва Женя оказался в номере, как почувствовал жуткую усталость. Торопливо разделся, упал на кровать и отключился, успев подумать о том, что, слава Богу, завтра лететь домой.

   Он проснулся от громкого стука в дверь. В нее колотили так, будто пытались выломать. С трудом встав с кровати, Женя подошел к двери – не одеваясь, а как был, в трусах. Отомкнул замок.

   На него обрушился поток английских слов, из которых Женя ничего не понял. Тогда служащий отеля начал говорить медленно. Женя разобрал только одно слово – «вода». И увидел, как по коридору несутся испуганные люди, волоча за собой чемоданы.

   Служащий побежал дальше, стучась во все номера. И тут до Жени дошло. Что-то случилось. Какой-то потоп… Или наводнение!

   Внезапно порывом ветра вышибло окно в его комнате. Зазвенели разбитые стекла, со стола что-то посыпалось. С трудом закрыв дверь, Женя снова замкнул ее на ключ. Подошел к окну с разбитым стеклом, из которого ощутимо несло прохладным ветром. И отчаянно выругался.

   На улице шел ливень. Небо и океан слились в серую массу, за которой было не различить ничего. Тропический ливень… В это время года! Разве они бывают в апреле, а не только зимой?

   Женя торопливо оделся. Запихнул мобильник в барсетку, проверил документы. Покидал кое-как вещи в сумку. Чувствуя жуткий сушняк, открыл бутылку с водой и жадно напился. Сбегал в туалет…

   В коридоре никого не было. Женя бросился к лестнице. И в ужасе застыл, увидев, что она скрыта под водой. Мутная вода доходила почти до второго этажа, где располагался его номер.

   «А что же Алиса? – пронеслось у него в голове. – Где она? Почему не разбудила меня раньше? Или она спит?!»

   Тут он вспомнил, что Алиса не ночевала в гостинице. Поехала с каким-то мужчиной в другую. Значит, он один тут…

   – Что? – раздался за его спиной мужской голос. – Не успели? Ах ты ж, черт возьми! Ну и хрен с ним, – внезапно успокоился сухопарый мужчина лет сорока пяти. – Значит, переждем тут. Может, оно и к лучшему. Ну куда бежать на этом чертовом острове?! Он – как подводная лодка. А с подводной лодки, как известно, никуда не денешься.

   – Да уж, – хмыкнул Женя. – Только вот вода прибывает… Кажется!

   – Не кажется, – возразил его собеседник. – Она точно поднимается выше. Вот, смотри. Присмотрись внимательно…

   – Да хрен тут присматриваться! – раздраженно отозвался Женя. – Надо что-то делать.

   Мужчина рассмеялся.

   – Да что можно сделать? Только прыгнуть в окошко и поплыть. Но это – верная смерть. Ударит о что-нибудь – и конец. Или захлебнешься.

   – Слушайте, вы нарочно? – Женя смерил его хмурым взглядом. – Или по натуре чернушник?

   Мужчина кашлянул и миролюбиво посмотрел на Женю.

   – Не сердись, Женёк. Просто я терпеть не могу весь этот фальшивый позитив. Пошли лучше наверх! Здесь есть третий этаж – мансардный. Мой номер там.

   Струйка воды медленно потекла по ковру. Женя чертыхнулся, перепрыгнул через лужу на лестницу.

   – Пошли! – он начал подниматься наверх. – Кстати, а откуда вы мое имя знаете?

   – Так я же из вашей компании, – весело пояснил мужчина. – Приехал подзаработать на свадьбе богачей. Вот дурак, а? Польстился на легкие деньги. Ты тоже небось?

   Женя не ответил, потому что дверь в один из номеров распахнулась, едва не ударив его. Послышался звон стекла, громкий шелест и шум.

   – Держись другой стороны! – крикнул его спутник. – Ветер с моря фигачит! Как они не замкнули номера? Тут же будет погром. Не успели, наверное. Ты прикинь: не было штормового предупреждения! – он посмотрел на Женю. – Это как называется?

   – Да не знаю…

   – Сюда! – мужчина отомкнул комнату с видом во двор, у которой был скошенный низкий потолок. – Я еще и номер замкнул, прикинь! Ответственный человек. Только ума нет…

   Женя подошел к окну. Но из-за стены ливня были видны лишь очертания строений и деревьев. Что творилось внизу, было не разобрать.

   – Располагайся, садись, – произнес мужчина, замкнув дверь. – Я думаю, здесь окно не вышибет. И вода не должна сюда дойти. Так что целы будем. Если здание не снесет водой. Если оно не рухнет…

   Женя шумно вздохнул, возводя глаза к потолку.

   – Знаете, с вами весело. Вот, прямо появилась уверенность, что все хорошо будет.

   – Ладно, извини! – мужчина кашлянул. – Ну такой я человек просто. Кстати, меня Геной зовут. Почти как тебя, на одну букву разница.

   – Очень приятно, – Женя протянул ему руку.

   – И давай без церемоний, а? – предложил Гена после рукопожатия. – Без всех этих «вы». Ну смешно же в такой обстановке.

   – Да, – согласился Женя. – Ген, а как ты здесь оказался? В качестве кого?

   Гена усмехнулся. Открыл пластиковую бутылку с лимонадом, разлил по стаканам.

   – Я приехал… в качестве пиротехника! Хотя на самом деле электрик. Ты меня видел, когда я фейерверки пускал. И когда у вас шнур от микрофона порвался, тоже я чинил. Ты меня не узнаешь, потому что я был в костюме и парике, а не как сейчас.

   – А парик зачем?

   – Ну ты ж посмотри на меня! Лысый, и волосы пегие. А в парике сразу другой вид: солидный, как у артиста.

   – Понятно, – кивнул Женя. – Молодец ты.

   Гена усмехнулся.

   – Молодец среди овец! Не надо было вообще с этим связываться. Как вспомню самолет, так заранее тошнить начинает. А теперь вот это… Ты слышишь, как что-то трещит подозрительно? Где-то прямо под нами? А у меня в голове вертится дурацкая песня.

   – Какая?

   – «Жинка погорюет, выйдет за другого. За мово товарища, забудет про меня», – с чувством пропел Гена, потом вдруг замолчал. – А ведь так и случается обычно! Быстро забывают мужей.

   Он красноречиво посмотрел на Женю. Тот ничего не ответил, лишь демонстративно отвернулся к окну.

   – Нет, на самом деле, жена у меня хорошая, – сказал Гена. – Но ведь жизнь – она штука такая. Ну что ты кривишься? Смотришь на меня, как на дурака. Неправду говорю, что ли?

   – Да, – произнес Женя с легким вызовом. – Я уверен, что моя… невеста не забудет меня слишком быстро. А может, и вообще никогда.

   – Ишь ты, какой уверенный, – усмехнулся Гена. – Хотя ты парень красивый, хоть и малость на гея похож. Только не обижайся, лады? Я знаю, что на самом деле геи так не выглядят. Только музыканты с художниками.

   Женя рассмеялся, глядя на него с любопытством.

   – Ген! Да на тебя обижаться – обидок не напасешься. Давай лучше посмотрим, работает ли связь.

   Он достал мобильник. И выругался с досады, убедившись, что никакой связи нет.

   – Смешно было надеяться, – философски произнес Гена. – Конечно, она не работает. Небось, все вышки снесло этим потоком. И еды же нет, как назло! Даже шоколадки какой. У тебя тоже ничего?

   – Увы, – Женя покачал головой.

   – Это грустно, – Гена сокрушенно вздохнул. – С едой завсегда веселее. Интересно, о нас передают в новостях?

   – Что? – встрепенулся Женя. – Ты о чем вообще?

   Гена развел руками.

   – Ну как же. Ведь это – наводнение! Стихийное бедствие. И жертвы, наверное, есть. Должны передавать в новостях. Тем более что здесь русские туристы! Не только из нашей компании, я видел и других. А ты разве нет?

   – Да, – обронил Женя упавшим голосом, – я их тоже видел.

   Он стянул кроссовки, забрался на кровать, обхватив руками колени. Передавать в новостях, о господи! Родителям он, к счастью, не сказал об этой поездке. Но Марина-то знает! Она телевизор не смотрит. Но может случайно прочитать новость в интернете. Или не случайно. Она знает, что он сейчас здесь, и ей интересно, что тут происходит.

   Он звонил ей, когда прилетел. И обещал позвонить сегодня, перед вылетом. Сейчас она в школе. Но скоро придет домой, будет ждать звонка. Начнет волноваться. А дальше?!

   Снизу раздался грохот. Затем – какой-то гулкий, протяжный звук. Вскоре он повторился, и опять наступила тишина. Только нескончаемый ливень шумел и шумел за окном.

   – Может, пойти посмотреть, что внизу? – нерешительно предложил Гена. – А то вдруг стена треснула? Ты, Жень, не ходи, я один.

   – Только поосторожней! – бросил ему вслед Женя.

   Он слез с кровати. Снова надел кроссовки, подошел к окну. Да что же это такое? Совсем ничего не разглядеть! Кажется, в воде плавают машины. Почему она до сих пор не спадает? Ведь она из моря нахлынула. Должна откатиться назад…

   Как случилось, что он задержался в гостинице? Ведь все остальные, кроме них с Генкой, сбежали. Или их вывезли куда-то – наверное, в безопасное место. Не напейся он вчера как свинья, не прими этих странных таблеток, предложенных Алисой, он бы не спал как убитый. Наверняка в дверь стучали, только он не слышал. Проснулся лишь тогда, когда дверь начали ломать. И все канителился, не мог в чувство прийти. Конченый болван! Если этот хлипкий отель сейчас рухнет и он погибнет, что будет с родными, с Мариной? Он и их убьет, не только себя.

   Марина… Она же любит его, как никто и никогда не любил! И ведь он ее – тоже. Зачем же он тогда спит с другими?! Которых совершенно не любит и которые ему не нужны? Только потому, что с Мариной еще нельзя спать? И он как бы имеет моральное право, раз она ему, грубо говоря, не дает?

   Как все это гадко и грязно. Да если бы Марина узнала! Он бы мигом скатился в ее глазах с пьедестала Прекрасного принца. Уважение сменилось бы презрением, любовь – отвращением. Она бы не поняла, не простила. Да и что тут понимать, черт возьми? Для достижения оргазма женщина совсем не нужна. Он… просто берет реванш за то, что не изменял Нике! Наверстывает упущенное. Хотя это все чепуха. Не стоит гроша ломаного. Счастье – это быть рядом с Мариной. Каждая встреча с ней дает ему в сто раз больше радости, чем интимная близость с другими. И если бы пришлось выбирать…

   Но ведь ничего не нужно выбирать. Она уже может стать его женой! Ей через пять дней – восемнадцать. И никто уже не привяжется к ним из-за разницы в возрасте и прочей несущественной ерунды.

   Его мама, конечно, будет в шоке. Ну и пусть! Ей придется смириться с его выбором. Постараться понять. В любом случае, он не собирается ждать ни одного дня. Только б выбраться из этой ловушки. Вернуться в Москву живым. А дальше… все будет прекрасно! Уж он постарается. Сделает все возможное, чтобы они жили счастливо…

   Гена вошел в комнату. Отдышался, посмотрел на Женю.

   – Что сказать? Часть второго этажа залита. Но вода не поднимается больше. Я долго смотрел – нет, на месте стоит. И отельчик, вроде бы, цел. Да и дождь стихает. Посмотри!

   Женя посмотрел за окно.

   – Да, вроде меньше стал. Неужели закончится скоро?!

   – Не уверен, – поморщился Гена. – Я чувствую, нам тут еще долго куковать. Но главное, чтобы стены не рухнули.

   – Генка, все, довольно! – Женя вскинул руки. – Давай о чем-то веселом. О женщинах, например.

   – Вот нашел время! – удивился Гена. – Хотя почему нет? Только глянь сперва, что я раздобыл. Ты думаешь, чего я так долго? А я, брат, по комнатам немного прошелся. И вот какие трофеи.

   Он достал из пакета две пачки печенья, шоколадку, огромную связку бананов, ананас и бутылку красного вина.

   – Как тебе? – он победно посмотрел на Женю. – С голоду теперь не помрем!

   – Это мародерство называется, – улыбнулся Женя. – Но какой же ты, Генка, молодец. Мне бы и на ум не пришло.

   Ливень прекратился, сменившись моросящим дождем. Вода начала спадать. Но выйти из отеля по-прежнему было невозможно, так как первый этаж был залит водой. И вокруг – «море разливанное». Гена определил по машинам, что вода держится где-то на уровне метра.

   Вечером появились лодки спасателей. Женя думал, что их эвакуируют, но им только передали продуктовый пакет. И вернули в отель несколько постояльцев, охранника и того служащего, который разбудил Женю утром.

   Двое туристов оказались русскими. Рассказали, как едва не погибли, уезжая утром на микроавтобусе. Потому что автобус застрял и начал тонуть. Знали бы, что так будет, лучше бы остались в отеле. Все равно их не довезли до какого-то безопасного места. Закинули в другой отель, где они сидели в ожидании окончания шторма, только все промокшие.

   – Вот, я тебе говорил! – победно произнес Гена, когда они с Женей вернулись в его номер. – Неизвестно, кому повезет больше: тому, кто успел или кто опоздал. Были случаи, когда люди опаздывали на самолет…

   – Генка, все, молчи! – Женя уже не сердился, а смеялся, когда он начинал гнать чернуху. – Ну, ей-богу, хватит нагнетать!

   – Да нам-то теперь что? – развел тот руками. – С нашим самолетом точно ничего не случится. Потому что в одну воронку дважды не попадают. Только бы улететь поскорей с этого дурацкого острова! Да боюсь, застряли мы всерьез и надолго…

   Улететь получилось спустя двое суток. И все это время не работала мобильная связь. Женя просто извелся от беспокойства. Было страшно думать, что сейчас творится с Мариной.

   Связь заработала, когда их перевезли на большой остров. Женя сразу позвонил Марине. А вслед за тем – маме. Потому что ей все было известно.

   Четыре дня назад мама позвонила ему: хотела приехать, привезти кое-что из продуктов. Тогда шел третий день свадьбы, и Женя не услышал звонка, а перед сном не посмотрел телефон. Мать звонила ему весь следующий день. К вечеру встревожилась и решила позвонить Виталику. А тот был не в курсе международных новостей и сказал, где Женя сейчас. У Аллы Евгеньевны началась истерика. И тогда Виталик с перепугу заговорил про Марину. Мол, Женя уже в Смоленске, у своей девушки. Не может же он до сих пор быть на острове.

   Алла Евгеньевна вытребовала у него телефон Марининой мамы. И так состоялось знакомство: с Юлей, а потом и с Мариной.

   Следующие два дня они перезванивались. Алла Евгеньевна отпросилась с работы, Марина не пошла в школу…

   – Забили на уроки, что она, что я, – рассказывала мама, то всхлипывая, то нервно смеясь. – А кому мне еще было звонить? Твой отец на работу с утра, я дома одна. А так было легче. Общаться с этой девочкой, которая волновалась за тебя, как и я. Но ты, Женя, конечно, молодец! За целый год – ни полслова! Будто я могла съесть твою Марину. Вот, не стыдно тебе?

   – Мам, ну скажи честно, – Женя кашлянул, – ты меня осуждаешь? За то, что я связался с девчонкой?

   Алла Евгеньевна рассмеялась.

   – Женя! Вот, мне сейчас, наверное, больше не о чем думать. Да не осуждаю я тебя ни за что! Я рада, что ты живой. Что тебя нет… в списках жертв этой катастрофы. А Марина… Она милая девочка! На фотографиях выглядит кошмарно, но это ерунда, многие старшеклассницы такие. И главное – что внутри, а не антураж.

   В самолете Женя сидел рядом с Генкой. И почти не общался с Алисой, которая была на него сильно обижена. У нее не сложилось с кавалером, который увез ее к себе перед наводнением. Ночью он был пьян и ни на что не способен как мужчина, а на другой день проявил себя жутким паникером, не мог успокоить Алису, а только вздергивал нервы. Вернувшись в свой отель, Алиса начала клеиться к Жене – хотела заняться с ним сексом для снятия стресса. Но он наотрез отказался. Для него существовала теперь только одна женщина. Все другие были не нужны даже на одну ночь.

   И была встреча на вокзале в прохладную, пасмурную погоду. Он назвал ее «Цири». И она сразу поняла, что это означает. Радостно крикнула «Геральт!», бросилась к нему…

   За обедом у своих родителей Женя объявил, что они с Мариной поженятся. Заявление подадут уже завтра. А свадьба будет в июне, когда Марина сдаст выпускные экзамены.

   Он не обсуждал этот вопрос с Мариной, желая устроить ей сюрприз. Произнес пафосную речь о том, что он передумал в ситуации смертельной опасности. Сказал, что не видит смысла откладывать самое желанное на потом. Ибо жить надо здесь и сейчас, а не в будущем.

   Родители приняли его выбор, философски осознав его неизбежность. Родители Марины отнеслись к этому так же.

   – В конце концов, не такая уж и беда, что она на двенадцать лет его младше и еще почти что ребенок, – сказала его мать Юле. – Главное, что она души в нем не чает, да он в ней тоже. Не стану скрывать: я мечтала, чтобы мой сын женился на женщине серьезной и мудрой. Но ведь и Марина довольно умна для своих лет! А опытность не всегда к добру. Ведь «опыт – сын ошибок трудных», как сказал поэт. А ошибки и неудачи ожесточают, делают человека шкурным и циничным. В Марине этого нет…

   Женя, разумеется, не сказал, что Марина не такой ангелочек, как видится его маме. Он довольно общался с ней за год, чтобы разглядеть недостатки, а не только достоинства. И знал, что у нее был печальный опыт, который ожесточил ее сердце. Ее предала подруга, с которой они дружили несколько лет и которая стояла в глазах Марины на какой-то заоблачной высоте. Мать этой подруги тоже казались Марине идеальной, она даже называла ее своей второй мамой.

   Но однажды выяснилось, что она видела их сквозь розовые очки. И переоценивала их отношение к себе. Подружка не так уж дорожила Мариной, раз перестала общаться с ней по приказу мамы.

   Женя слышал эту историю в изложении Марины и Юли. Суть была такой… Мать и бабушка этой девочки, Кати, были из числа успешных, пробивных людей. И считали, что их дочь тоже должна быть во всем первой. Нанимали ей репетиторов, чтоб она училась на одни пятерки, внушали, что нужно быть сильной, активной, выделяться на фоне остальных. И Катя старалась соответствовать, хотя была впечатлительной и ранимой, а вовсе не сильной и бойкой. Однажды она впала в депрессию…

   Мать и бабушка Кати тотчас нашли виноватых. Ими оказались Катины подружки, а также подростковое фэнтези. Вредоносные безбожные книги были выброшены по помойку, а опасные подружки – за борт Катиной жизни.

   Марина была самой близкой подругой Кати. И у нее не укладывалось в голове, что Катя могла послушаться родных и расстаться с ней. Ну как?! Ведь не дети уже. Можно и тайком перезваниваться. Но достучаться до Кати было невозможно.

   Потерю подруги Марина переживала тяжело. Ее водили к психологам, чтобы снизить важность проблемы, но это не помогло.

   – Я понимала, что она – предательница, что она не заслуживает моего уважения и любви, – рассказывала Марина Жене. – Но в моей жизни возникла без нее пустота. И замену было невозможно найти.

   – Да чем же она была так хороша? – удивился Женя. – Вот, прямо незаменимая?

   Марина кивнула.

   – Да. В том-то все и дело! Мы были очень близки. Жили далеко, но созванивались почти каждый день. Никак не могли наговориться, обсудить все любимые темы. Мы писали рассказы, фанфики к любимым книгам. Читали это друг другу, обсуждали. Ну кому еще это было нужно?! Мой мир, творчество, все мои проблемы. Но ей это было интересно. А мне было интересно все, чем она делилась со мной.

   – Понимаю, – протянул Женя. – Я тоже страдал в детстве из-за того, что не находилось друзей по интересам. И, наверное, ценил бы такого друга высоко. Хотя человеческие качества все-таки важней. Разве нет?

   Марина тяжко вздохнула.

   – Но ведь Катя нравилась мне и как человек. Она была с комплексом принцессы, но чуткая. И мы друг о друге заботились! Она меня опекала, потому что считала себя лидером, а я берегла ее самолюбие. Я бы никогда не сказала ей, что она ужасно поет, потому что у нее нет слуха. Старалась ничем не задеть. Не спорила, хотя поспорить люблю, веселила, когда ей было грустно. И все равно оказалась ненужной и плохой…

   Женя стал для Марины заменой предательницы-подруги. Да еще и заменой мужского пола, что, понятное дело, увеличивало его ценность во много раз. Поэтому у него даже мысли не мелькало, что Марина может его бросить. Он был в ней уверен, как еще никогда и ни в ком.

   Говорят, что нельзя любить женщину, которая для тебя – открытая книга. Но Женя, вопреки всякой логике, упивался отношеньями с девушкой, которая была ему предельно понятна.

   Мелькала мысль, что это психологический реванш за неудачный брак. Мол, не совладал с женщиной, так нашел девчонку, которая смотрит ему в рот. С такой-то, конечно, проще…

   Но разве «проще» означает «хуже» или «скучнее»? Ему не было скучно с Мариной. Наоборот, было весело. Ведь она была неистощима на разные веселые затеи. Обладала прекрасным чувством иронии и острым языком. Читала недетские книги. И любила ту же самую музыку, что и он.

   Ее характер нельзя было назвать мягким или простым. Но Жене все равно было с ней легко. Ведь она обожала его, он был для нее авторитет. Какие тут возможны конфликты? У них даже ссор не случалось. Если что-то такое назревало, каждый тут же пугался и шел на уступки другому.

   Главное – она принимала его таким, какой он есть. Перед ней не нужно было бояться показать слабину. Не осудит, а примется жалеть. И не станет меньше уважать. Ибо его авторитет держался не на том, что он был взрослым, уверенным в себе, сильным. Он был в ее глазах на высоте из-за своего отношения к ней. Любви, нежной заботы. Готовности выслушать и понять. Верности данному слову…

   Вообще, самым страшным грехом в глазах Марины было предательство. От ее рассуждений об этом становилось слегка не по себе.

   Но ведь это не имело никакого отношения к Жене. Не для того же он решил с ней венчаться, чтобы предавать. Как он может ее предать, зачем? Он и раньше мог обойтись одной женщиной, а теперь… Молодая, красивая, страстная, мечтающая научиться всему, чему он захочет научить ее… Чего ж лучше желать?!

   После свадьбы они поехали в Крым. Не в Алушту, где Марине все было знакомо и приелось, а в более интересные места. Сперва – в Новый Свет, а потом – в курортный поселок на Южном берегу полуострова. В Новом Свете они жили в небольшом отеле и мотались по разным экскурсиям, особенно – морским. А на ЮБК жили в пансионате со шведским столом и никуда не ездили, лишь купались и гуляли по огромному, роскошному парку с цветниками, фонтанами и кедрами.

   Женя все нарочно так распланировал. Первые десять дней – активный отдых, вторые двенадцать – ленивый. Ведь поначалу с Мариной нельзя было заниматься любовью. Нужно было поберечь ее после первого раза, подождать. А раз так, то лучше быть к вечеру усталым, чтоб упасть в постель и сразу крепко заснуть.

   Так длилось до тех пор, пока она не разбудила его прямо посреди ночи. И вот после этого началось. То, о чем он мечтал, опасаясь, что так радужно ничего не сложится. Но все ожидания сбывались, все фантазии становились реальностью…

   Когда они вернулись в Москву, там стояла дикая жара, хуже, чем на море. Женя сразу поехал навестить родителей – один, без Марины. Когда отец вышел на кухню, мать задала пару вопросов, от которых Жене захотелось провалиться сквозь землю. Но он все же ответил. Мама многозначительно покивала и достала из «стенки» пачку денег.

   – Отдыхайте еще недели две, – сказала она. – Успеешь наработаться. Юля говорила, что в ста километрах от Смоленска есть очень красивые места. В самой глухомани, но там все оборудовано: и пляжи, и питанье, и сервис. Вот и поезжайте туда, пока жара.

   – Мам, а как же вы с папой? Вам бы тоже куда-то надо съездить…

   – Мы этим летом отдыхаем на своей даче, – с расстановкой произнесла мама. – Ты за нас не волнуйся, думай о себе. Нужно так провести это лето, чтобы оно на всю жизнь вам запомнилось.

   В конце августа Марине предстояло переезжать в Питер. Потому что именно там находился институт, где она мечтала учиться и куда прошла по серьезному конкурсу.

   Марина хотела изменить свои планы, чтоб не расставаться с мужем. Но Женя отговорил ее. У него возникла идея самому пожить в Питере год-полтора. Он ведь тоже любил этот город, но все не успевал его толком посмотреть. Приезжал с концертами – и сразу назад, в Москву. Только прошлым летом побывал первый раз в Павловске и Царском Селе, в компании Марины и Юли. Но сколько всего не осмотрено! Решено – он сюда переедет. Только немного позже, разрулив неотложные дела.

   В студенческое общежитие Женя свою молодую жену не пустил. Снял квартиру вблизи института, где она поселилась с девушкой из своего города. Расставание далось тяжело. Но учиться Марине понравилось, скучать было некогда. Женя сосредоточился на работе и валился к полуночи с ног. К тому же они часто созванивались, а каждые две недели встречались. Обычно Женя приезжал в Питер: так было удобней для Марины и интересней ему. Но иногда и Марина приезжала в Москву, потому что ее «тянуло домой». А домом она считала то место, где живет ее муж.

   В такой обстановке тосковать друг по другу было сложно. Женя и не тосковал, честно говоря. Ну зачем жить вместе и мозолить друг другу глаза? Чего доброго, привыкание начнется, пропадает эффект новизны, снизится острота ощущений. Не хотелось бы такого, конечно.

   Но после новогодних каникул он вдруг понял, что ему не хватает Марины. Затосковал сразу после того, как посадил ее в поезд. Ведь они почти не видались за эти каникулы! У него – концерт за концертом, она ездила на три дня в Смоленск. Заниматься любовью было некогда…

   Пора прекращать этот странный гостевой формат брака. Вот, сейчас отработает еще пять концертов в разных городах и поедет в Питер. Будет работать дома, за компьютером, как делал до знакомства с Мариной, и периодически выезжать на концерты. Репетиций до лета не намечается, студийных записей – тоже. А программу весеннего тура Виталик обещал так составить, чтобы Жене не пришлось ездить далеко. Два концерта будут в самом Питере, дальше – где-то поблизости. Все складывается просто отлично, лучшего и желать невозможно.

   Но в Питер он перебраться не успел. В начале февраля, когда Женя уже сидел на чемоданах, случился кошмар.

ГЛАВА 7

Прошлое. Три года назад. Женя.

   Он был в этот день дома – отдыхал после недавней поездки и попутно отбирал вещи, которые возьмет в Питер. Около пяти вечера по квартире разнесся звонок. Женя вышел в прихожую. Судя по голосам, за дверью собралась толпа. Мелькнуло подозрение, что он все же залил соседей из квартиры внизу, и они явились скандалить. У него подтекали трубы в туалете и ванной, и все некогда было починить, только завтра сантехник должен быть. Тяжко вздохнув, Женя отомкнул дверь. И ошеломленно застыл.

   Перед ним стояло четверо знакомых людей, которых он меньше всего желал видеть: бывшая, ее предки и младшая незамужняя сестра.

   – Впусти нас в квартиру, Женя, – властно произнесла его бывшая теща Наталья Ивановна, не удосужившись сперва поздороваться. – У нас к тебе очень серьезный разговор.

   Первым побуждением Жени было послать непрошеных гостей к черту и захлопнуть дверь. Но тут его взгляд упал на объемную прямоугольную коробку, которую держала в руках сестра Вероники. И Женю прошиб холодный пот. Это была переноска для младенцев!

   Гости вошли в прихожую. Лера, сестра Ники, осторожно поставила детскую переноску на тумбочку перед зеркалом. Потом они быстро разделись и без приглашения направились в зал.

   – Месяц назад Вероника родила мальчика, – объявила Наталья Ивановна. – Ребенок – от тебя. Мы готовы на генетическую экспертизу, потому что нам нечего бояться. Если ты не признаешь отцовство добровольно, мы будем судиться. И выиграем суд, потому что сейчас все решает только экспертиза!

   В комнате повисло молчание. Ника и ее родные напряженно смотрели на Женю, ожидая от него какой-то реакции. А он не знал, что сказать, потому что пребывал в полном шоке. Точнее – был убит наповал. Как это могло случиться?! Он же помнит, что был в средстве защиты, когда…

   – Ты, конечно, удивлен, что Ника не сказала тебе раньше, – заговорила бывшая теща, так и не дождавшись ответа. – Но, видишь ли… Когда Ника поняла, что беременна, ты уже готовился к свадьбе с юной красоткой. И мы решили, что будет лучше молчать. Чтобы ты не начал трепать Нике нервы, уговаривая сделать аборт. Чтобы твоя мать к ней не лезла…

   – Вот только мою маму не нужно сюда приплетать, – Женя, наконец, начал приходить в себя. – Она бы никогда не стала звонить Веронике.

   – Зато проклинала бы меня каждый день! – неожиданно крикнула Ника нервным, агрессивным голосом. – И желала всем сердцем, чтоб со мной что-нибудь случилось. Она всегда не любила меня, с самого начала! Считала, что я плохая жена, что я не забочусь о тебе и слишком мало люблю. А уж после того, как я тебя тогда бросила…

   Конец ее реплики потонул в матерном возгласе Жени.

   – Нет, а ты хочешь, чтобы она питала к тебе добрые чувства?! – закричал он с такой же агрессией. – Мечтала, чтобы я сошелся с тобой? На что ты рассчитывала, когда решила беременность сохранять? Что я буду в восторге, узнав, что ты от меня родила? О да! Я в таком восторге, что мне повеситься хочется!

   – Мерзавец! – взвизгнула Наталья Ивановна. – Как ты смеешь говорить ей такое?!

   – Я же для него – проститутка! – с нервным смехом воскликнула Ника. – Порочная женщина! Не то что его жена – чистая, невинная девочка. Это с ней нужно нянчиться, а со мной можно не церемониться! Да, Женечка, так? Ну, давай! Скажи прямо…

   – Всё, черт возьми, хватит! – рявкнул бывший тесть Жени. – Вы с цепи, что ль, сорвались? Заткнитесь, прекратите скандал!

   Он прошелся по комнате, бросая сердитые взгляды на жену и дочку. Потом отдышался, прочистил горло и посмотрел на Женю.

   – Ну что, Жень? Как мужик я тебя понимаю. Ребенок от нелюбимой бабы не нужен – это факт. Но если уж так случилось, что ты переспал с Никой, и она от тебя забеременела… А потом решила не делать аборт и родила… То ты должен алименты платить и помогать. Потому что по закону положено, и тут ничего не попишешь.

   Он помолчал, снова пройдясь по комнате и нервно теребя руки.

   – Мы сейчас пойдем, – он взглянул на Женю. – Все равно нормального разговора не получится. Ты сперва остынь, осознай, что у тебя теперь есть малыш, а потом уже будем говорить. И как-то решать вопрос. Звони, как настроишься! Ну а если не позвонишь, будем подавать в суд. Что же нам еще остается? Не может же Ника одна сыночка растить. Она не работает, да и мы – люди небогатые… Пошли! – он махнул своим. – Все, пошли, говорю, не лезьте к нему больше…

   Они дружно двинулись в прихожую, молча, торопливо оделись. Сестра Вероники взяла переноску с малышом, который за все время так и не проснулся, не пискнул, вышла первой за дверь, за ней – остальные.

   – Я вам говорил, что не нужно всей толпой ехать, – донесся до Жени голос бывшего тестя. – И ребенка не стоило тащить! Чего вы от Женьки хотели? Он в ступоре. Для него этот ребенок сейчас – пустое место…

   Женю вдруг охватил приступ истеричного смеха. Пустое место? О да! Такое пустое, что грозится сломать ему всю жизнь…

   Он прошел на кухню. Отыскал в шкафчике коньяк, дрожащими руками плеснул его в чайную чашку. Выпил, отдышался. И принялся нервно кружить по просторной кухне, приоткрыв балконную дверь.

   Неудачник. Конченый! Пять лет с женщиной спал, и она от него не беременела. Ну, если не считать ту историю с абортом, которая могла быть и выдумкой. А потом связался на одну ночь – и нате. Один неверный шаг – и конец всей нормальной жизни. Так бывает в горах, когда человек слишком близко подходит к краю пропасти. Делает роковой шаг и камнем летит вниз.

   Женя вспомнил тот проклятый день, когда на пороге его квартиры неожиданно появилась Ника. Когда это было? Кажется, в начале апреля, накануне поездки на тропический остров. Точно так же застала его врасплох, как сейчас. Он сменил дверные замки после развода, но домофона в подъезде не меняли. И у нее сохранился ключ от домофона.

   Ника позвонила в квартиру, и Женя впустил ее. Из чистого любопытства, черт возьми! Захотелось узнать, что ей от него нужно. И сразу мелькнула мысль, что ее турнули с Рублевки. Приятная мысль, скажем прямо. Ника давно стала Жене безразлична. Но счастья он ей не желал. Не мог простить то, что она искала жениха, не разводясь с ним.

   Женя оказался прав в своих подозрениях. Ника не сказала, конечно, что богатый бой-френд ее выставил, потому что она ему наскучила. Но не верилось, что она ушла сама. Ведь прошло больше года! Окажись тот богач мерзавцем или садистом, она бы сбежала давно. Взаперти ее никто не держал. Женя не интересовался ее судьбой, но одна из общих знакомых рассказала. О том, как теперь живет Ника. Выходило – прекрасно. И богач оказался хорошим мужиком…

   Из рассказа Вероники следовало, что он был ничтожеством. А она – законченной дурой. Польстилась на дорогие подарки, обещание помочь ей стать тележурналисткой и попасть на Первый канал. Ника работала в СМИ, но в таких незначительных, что об этом и говорить было стыдно. А у нее-то – талант, она красивая, умная, превосходно держится перед камерой. Только никуда не пробьешься, потому что везде сидят блатные. Вот и она понадеялась стать одной из этих блатных, для которых открыты все пути.

   Но жить ради исполнения мечты с тупорылым ничтожеством стало невыносимо. Ведь Ника не любила его и даже не была влюблена. Она просто позволяла ему себя любить – до тех пор, пока он не опротивел ей. И Ника с каждым днем все сильней тосковала по Женечке, с отчаянием сознавая, что потеряла мужчину, которого никем не заменишь. Она любила его! А сейчас любит еще больше. Не было никаких измен, она все наврала! И аборта она тоже не делала. Она сочинила все это, чтобы Женечка начал ее презирать и не делал попыток вернуть. Он точно заметил тогда: у нее снесло крышу при виде чужого богатства. Рассудок помутился от открывшихся заманчивых перспектив. И она совершила ошибку, за которую себя не простит.

   Закончив эмоциональный рассказ, Ника принялась Женю соблазнять. И он сам не понял, как они оказались в постели. Ну зачем ему это было нужно?! Ведь глупо. И опасно! Не дай бог, заразит его чем-нибудь…

   И лишь утром, проснувшись раньше Ники, Женя понял, что его на это подвигло. Снова – любопытство! Желание посмотреть, какие эмоции вызовет близость с бывшей, осталось ли хоть что-то от прежнего.

   Оказалось, что ничего не осталось. Эмоций было ноль. И простого физического удовольствия Женя, можно сказать, не получил. Хотя Ника его всего обласкала, старалась изо всех сил угодить. Но чего-то не вставило!

   Несмотря на влюбленность в Марину, Женя иногда приводил к себе женщин или встречался с ними где-то вне дома. Нельзя же совсем без секса! Этак и разучишься, забудешь, как вести себя с дамами в постели.

   Так вот. С теми, другими женщинами, было интересней, чем с Никой. И они вызывали у Жени хоть какие-то теплые чувства, например, признательность, нежность. А тут…

   Женя плохо помнил, как все происходило в ту ночь, потому что был тогда слегка поддат. Но на следующее утро, глядя на спящую Нику, он чувствовал, что она противна ему – и как человек, и как женщина. Казалось невероятным, что они прожили под одной крышей пять лет. Настолько чужой она стала.

   Хотелось поскорей ее выставить. А потом пойти в ванную мыться. Сменить белье на постели, распахнуть окно, чтобы выветрить запах духов Ники – хорошо знакомых ему и когда-то любимых, но сейчас вызывавших тошноту. Скорей бы она проснулась, чтобы он мог сделать это все. И забыть эту дурацкую ночь, стереть ее из памяти.

   Выдворить Нику из квартиры оказалось сложно. Женя даже не ожидал, что она начнет упираться! Дошло до скандала с оскорбленьями. Поняв, что ее план провалился и Женя к ней не вернется, Ника принялась крыть его матом и так истошно орать, будто ее насилуют или бьют. Наконец, Женя от нее отвязался. Казалось – навсегда…

   Женя снова плеснул в чашку коньяк. Поднес к губам и опомнился, поставил чашку на стол. Что он делает? Нельзя напиваться, нужно что-то решать. Ведь Марина не должна узнать об этом ребенке! Ни в коем случае, нет. Даже страшно подумать, что тогда случится.

   В голове заметалась разные безумные мысли. Обязан ли он записывать ребенка в свой паспорт? Как договориться с Никой и ее родными, чтобы они молчали, не трезвонили на весь свет, что Ника родила от него? И хотят ли они молчать, черт их побери?! Бывший тесть все про деньги говорил. Нужно с ним переговоры вести, от там – самый вменяемый. Может быть, уговорит дочь молчать, если Женя будет хорошо им платить.

   Или это все без толку? Ведь ему нужно будет видеться с этим малышом. Нельзя же не общаться совсем, а только платить алименты. И однажды Марина все узнает. Не сейчас, так через год или два…

   – Всё, не могу больше, – измученно пробормотал Женя. – Нужно позвонить маме. Попросить приехать сейчас. И отца тоже! Это слишком серьезно, мы должны вместе… придумать какой-то план.

   Он принялся искать телефон. И тут затрезвонил компьютер. Марина! Вызывает его на связь по вайберу…

   Женя глянул в зеркало на свое лицо. И выругался в сердцах. Надо сразу сказать, что заболел. Что у него температура с ознобом – видимо, словил вирус. Иначе как объяснить, что он так ужасно выглядит?

   Он плюхнулся в кресло перед компьютером. Глубоко вздохнул и нажал на нужные кнопки.

   На экране появилось лицо Марины. В горле Жени застыл крик ужаса…

   – Значит, предал меня? А я-то так тебе верила! Мне только что написала в ВК эта тварь. И прислала видео. Откуда она оказалась среди моих друзей по ВК?! Мерзкая обезьяна кривлялась и показывала вашего ребенка… Будьте вы все прокляты! Собирался жениться на мне, а сам трахался с ней!

   – Марина…

   – Я теперь поняла, почему ты женился на мне. Это мама тебя уговорила! Ненавидела эту проститутку, которая променяла тебя на богача. Боялась, что ты к ней вернешься. Решила, что уж лучше тебе жениться на такой, как я… А ты простил эту дрянь!!! Трахался с ней так, что она залетела от тебя. Или ты хотел этого сам? Ведь ребенок – повод к ней вернуться… Как я ненавижу тебя! Ненавижу и всей душой презираю!..

   Женя в полном отчаянии стиснул руками голову. Пытался начать говорить, но Марина его перебивала, не давала даже вставить слово.

   – Не звони мне, не пытайся увидеть меня больше. Если ты приедешь… Если только попытаешься подойти ко мне… Я покончу с собой и умру! Не трогай меня никогда, если хочешь, чтобы я осталась жива…

   Связь резко оборвалась, экран погас. Не веря, что все это происходит в реальности, Женя бросился в ванную, плеснул холодной водой на лицо.

   Ника написала Марине. Да еще и прислала ей видео с ребенком, которое сделала заранее. Женя не представлял, как она провернула это все. Завела аккаунт в ВК от чужого имени, добавила Марину в друзья и общалась с ней какое-то время, втиралась в доверие к ней? И сейчас, выйдя от него, сразу написала Марине? Отправила ей сообщение с мобильника?

   Чувствуя себя полностью раздавленным, Женя вышел из ванной. Перешел на кухню, распахнул дверь, ведущую на балкон, который до сих пор не был застеклен. Собраться с духом и прыгнуть… Марине станет легче дышать, когда он исчезнет с лица земли. А этим – хрена собачьего вместо алиментов.

   Зачем жить после того, что случилось? Чтобы без конца сожалеть о своих ошибках и страдать? Ведь не будет уже нормальной жизни! Ни любви, ни счастья, ни радости…

   Если он покончит с собой, Марине достанется по наследству половина этой квартиры. Она купит на эти деньги квартиру в любимом Питере. И будет ей утешение, компенсация за моральный ущерб…

   И тут Женя вспомнил, что квартира-то эта не его. Он нищий! У него ничего нет, кроме машины, за которую не выплачен кредит. А квартира досталось ему по наследству, но оформлена она на родителей. Мать не отдала ему бабушкину квартиру в собственность, опасаясь, что его облапошат. Это было разумно, учитывая, что сын – идиот.

   То есть в случае его смерти Марина ничего не получит. Даром что законная жена. Вот так он о ней «позаботился», Геральт хренов…

   Внезапно он осознал, что назойливая трель, которая давно звучит у него в голове, вовсе не звучит в голове, а является звонком телефона. Вернувшись в квартиру, Женя посмотрел, кто звонит. Это был Виталик. Слава Богу, не мама. Ведь с ней уже поздно что-то обсуждать. А с Виталиком хоть можно будет напиться.

ГЛАВА 8

Прошлое. Последние годы. Женя.

   С Мариной они развелись через суд. Она не приезжала в Москву, прислав вместо себя адвоката. К счастью, так было можно. У них не имелось совместно нажитого имущества. Зато была очень веская причина для развода – ребенок супруга на стороне. Так что развели их за несколько минут. Все произошло даже слишком поспешно, по впечатлениям Жени. Хотя чему удивляться? На бесстрастном лице женщины-судьи прекрасно читалось отношение к таким субъектам, как он.

   Потом была генетическая экспертиза, признание отцовства и прочее. Размер алиментов устанавливали в арбитражном суде. Женя задал вопрос о порядке общения с ребенком. И услышал ответ, который привел его в шок. Оказалось, что нормально общаться с сыном он не может. Потому что тот был слишком мал. Встречи были возможны – о господи помилуй! – лишь в присутствии матери.

   – Ничего не поделаешь, – сказал адвокат Миша, ровесник и приятель Жени. – Надо ждать три года, чтоб установить порядок общения через суд.

   – То есть как – три года? – Женя не поверил своим ушам. – А сейчас… Как мне вообще быть?

   – Приходить к Веронике домой, если хочешь сына повидать. Или на прогулках общаться. Пытаться договориться, чтобы отдавала мальчика на выходные, когда он чуть подрастет. Да, хреновая ситуация! – Миша тяжко вздохнул. – Но такие вот законы у нас. Защищают только права матери.

   Это было скверно. Женя потерял из-за этого малыша все. И надо было хотя бы наладить с ним контакт, чтобы не остаться в абсолютном минусе. Но как он мог приходить в квартиру Вероники? Где, кроме нее, жили ее предки? Созвонился с бывшим тестем, попробовал. Задохнулся от ненависти к Нике и желания ее придушить.

   – Не могу, – пожаловался он маме. – Как только я встречаю ее, меня начинает трясти. Хочется схватить ее и кричать: «Тварь! Как ты смела тронуть мою Маринку и влезть в нашу жизнь?!» А ребенок… Я не вижу его за волной удушающей злости. Я даже не рассмотрел его. Не могу сказать, какие у него глаза, волосы.

   – Ну еще бы, – нахмурилась мать. – Как ты можешь видеть малыша, если Вероника все время стоит рядом? Торчит тут же, в комнате. Она заслоняет от тебя сына, переключая внимание на себя. Грешным делом, я не понимаю, чего она хочет. Если были нужны только деньги, зачем она разбила твой брак? Ведь можно же было, – голос Аллы Евгеньевны прервался, – как-то цивилизованно все решить, черт возьми!

   Женя обреченно махнул рукой.

   – Марина все равно бы узнала. Нам не удалось бы от нее скрыть. Я бы потерял ее в любом случае.

   – Глупые рассуждения! – на глазах Аллы Евгеньевны выступили слезы досады и бессильной злости. – Важно, как подать то или иное событие. И я даже знаю, как мы могли действовать. Не нужно было скрывать! Нужно было… заставить Марину волноваться за твою жизнь.

   – Мама, – поморщился Женя. – Ну что за дешевый театр?

   – Дешевые приемы как раз хорошо работают, – возразила мать. – Вот, представь… Приезжает Марина в Москву, а вместо тебя на вокзале ее встречаем мы с Юлей. И сообщаем, что с тобой случилось несчастье. Сел пьяный за руль и попал в аварию. Потому что на нервах был. А все из-за того, что еще до свадьбы ты сделал несусветную глупость. Впустил в хату бывшую жену. Она подмешала тебе что-то в чай, и дальше ты не помнишь, что было. Пришел в себя утром, выгнал ее к черту и полетел на остров, где потом наводнение случилось. Забыл об этой истории. Но вдруг оказалось, что она имеет последствия. Да такие, что тебе не хочется жить.

   Алла Евгеньевна поднялась на ноги, все больше распаляя себя.

   – Марина, естественно, в панике. Спрашивает, что с тобой, где ты, что такое ужасное случилось. И вот тут был бы подходящий момент осторожно сказать ей про ребенка, – из груди Анны Евгеньевны вырвался сокрушенный вздох. – Да, она была бы расстроена. Но все же простила бы тебя, не считала бы, что ты ее предал.

   С минуту Женя молчал. Потом рассмеялся нервным, горьким смехом.

   – Браво! Превосходный план. Ну, вот Ника, наверное, и боялась, что ты что-нибудь такое придумаешь. И решила нас опередить. Она ненавидит меня! Горячо и страстно. Только не понимаю, за что.

   – За что? – повторила Алла Евгеньевна. – Да за то, что она обошлась с тобой подло, а у тебя все сложилось хорошо. В отличие от нее самой. Ведь она облажалась с этим олигархом! Надеялась, что он на ней женится, бросит ради нее старую жену. А он не развелся! Пожил с Никой немного и отставку дал. Представляешь, какой это был удар для ее самолюбия? – Алла Евгеньевна сделала красноречивую паузу. – Ведь Ника всем растрезвонила, что выходит замуж за богатого и крутого мужчину. Но получился облом. Она попыталась вернуться к тебе. И тут снова – облом! Да еще беременность эта. Ну и вот представь… Каково ей было узнать, что ты готовишься к свадьбе? Потом женишься, путешествуешь все лето подряд. Да тут крыша от ненависти поедет! И к тебе, и к твоей новой жене.

   – Боже, какой ужас, – Женя покачал головой. – Мог ли я подумать, когда сдуру впустил ее тогда, что все обернется кошмаром? А главное, я не понимаю, как она могла залететь. Мам, ну ей-богу! Не полный же я идиот, чтобы трахаться без презерватива. Не настолько пьян был.

   Мать тяжко вздохнула.

   – Она что-то подстроила. Потому что хотела залететь! Надеялась, что ты тогда с ней сойдешься, простишь ради ребенка. И она ведь не знала про Марину! Узнала уже потом. И решила молчать. Устроить вам сюрприз после родов, – Алла Евгеньевна возбужденно покружила по комнате. – Интересно, что же было в том видео, которое она прислала Марине? Что она там наплела?! Ты говорил, что Марина была не в себе…

   – Мама, все, довольно, – не выдержал Женя. – Ну что толку травить себе душу в сотый раз?! Марину все равно не вернуть. Давай… поговорим о делах! Петь, как ты понимаешь, я больше не смогу. Ведь все эти песни – они теперь намертво связаны с Мариной. Запоешь и подохнешь с тоски. Значит, нужно выбрать какое-то другое занятие. И денег мне теперь нужно много. Намного больше, чем прежде.

   – Понимаю, – закивала мать. – Я уже размышляла об этом. И у меня даже есть одна идея, подсказал бывший ученик, дочь которого я сейчас учу…

   Так для Жени началась совершенно новая жизнь. Где первое время не было места ничему, кроме работы. Она была связана с тем образованием, что Женя получил в институте. Знакомое. И одновременно новое, такое, чем он никогда не занимался и не думал, что будет заниматься.

   С Вероникой Женя не общался. Звонил бывшему тестю, чтобы узнавать, как там его сын, не требуется ли помощь или деньги вдобавок к алиментам. Потом, когда ненависть к Нике чуть утихла, начал приезжать к ней домой. Договаривался об этом не с ней, а с ее отцом. Приезжал лишь в те дни, когда бывший тесть находился дома.

   Каждый раз Женя надеялся, что Ники не окажется дома. И, к своей досаде, неизбежно заставал ее там. Потом до него дошло, что она нарочно никуда не уходит, чтобы действовать ему на нервы. Ника не давала Жене побыть наедине с Лёшкой даже пяти минут. Не разрешала ему гулять с мальчиком. Была против того, чтобы он приезжал к ней с родителями.

   Так что Женины родители внука даже не видели. А он сам навещал сына два раза в месяц. Приезжать чаще в этот сумасшедший дом не хотелось. Женя запасся терпением и старался не раздражаться при встречах с Вероникой, пропускать мимо ушей оскорбления, которые она иногда бросала ему шепотом (чтобы не услышал отец и не начал вычитывать ее). Но все-таки в каждый приезд получал мощный заряд негатива.

   – До каких пор это будет продолжаться? – спросил он однажды своего бывшего тестя. – Или вы нарочно устроили мне такой террор? В надежде, что у меня лопнет терпение, и я перестану приходить?

   Отец Ники вздохнул, посмотрел на него смущенно.

   – Жень! Да я же не виноват, господи. Я уже сто раз с нею говорил. Гнал ее из дома перед твоими приездами, чтоб она тебе нервы не вздергивала. Убеждал отдавать тебе Лёшку, чтобы ты с ним на улице гулял. Но она уперлась и не слушает. Ненавидит тебя! Не может простить за то, что ты на ней не женился.

   – И решила мстить мне, не давая нормально общаться с сыном, – уточнил Женя с мрачной усмешкой. – Ну, и что я должен в такой ситуации делать? Ждать, когда Лёшке исполнится три года, а потом судиться за него с Никой, как советует мой адвокат?

   Бывший тесть снова сокрушенно вздохнул.

   – Я поговорю с ней серьезно, попытаюсь как-то приструнить. Должна же она осознать, что такие вопросы нужно решать миром.

   Но Ника продолжала упорно гнуть свою линию. В конце концов, Женю это достало, и он стал заезжать к ним совсем ненадолго. Приедет, посидит полчаса в комнате, держа на руках мальчика, поговорит с бывшим тестем – и домой. Глупо было ехать целый час на машине ради короткой встречи, но уж слишком тошно было видеть Нику. А приезжать редко тоже было нельзя, Лёшка мог забыть его лицо.

   Однажды, летним днем, Женя застал в квартире только одну Нику.

   – Родителей нет, – объявила она ему с порога. – Мать на даче, а отца срочно на работу вызвали. Будешь заходить?

   – Зайду, раз приехал, – произнес Женя, проходя в прихожую. – Хотя было бы лучше…

   – Нет, – отрезала Ника, догадавшись, о чем он сейчас скажет. – Я не буду отпускать с тобой сына. Потому что, – ее взгляд стал злым, – не хочу, чтобы ты к нему привязался. Раз ты не женился на мне, то не нужно и Алёшку любить. Пусть он будет для тебя чужим. И ты для него тоже.

   Женя шумно вздохнул, качая головой.

   – Слушай, ты вообще адекватная? Как можно хотеть, чтоб у сына не было отца?

   – А ты разве не хочешь, чтобы у него не было матери? – спросила Ника с колкой и какой-то странной усмешкой. – Признайся: если бы я вдруг умерла, ты был бы безумно рад?

   – Ника, – произнес Женя сдержанно, – по-моему, ты засиделась в четырех стенах. Ребенку уже третий год… Пора выходить на работу!

   – Что? – она застыла на месте. – Ты указываешь мне, как мне жить?!

   – Не указываю, – возразил он, – а просто советую. Ты сходишь с ума, сидя дома и накачивая себя негативом! Деньги у меня есть… Нужно взять няню для Алёшки, чтобы ты могла вести нормальную жизнь. Такую, как вела раньше. Ты же не домоседка, тебе нужен большой круг общения! А ты в интернете сидишь целыми днями… вот в таком вот виде! Устройся на работу, начни с кем-то встречаться…

   – Убирайся! – закричала она сдавленным голосом. – И не приходи больше! Ты только травишь мне душу, ненавистный гад! Неужели ты не видишь, что от тебя нужны только деньги?! Мужика мне советует искать… Тварь! Это не твое дело, как я живу, понял?!

   Женя поспешил уйти, ругая себя за то, что спровоцировал Нику на скандал. Нет, ну такое иногда случалось. Когда Ника говорила, что ему лучше вообще не приходить. И он не приезжал к ним недели три или месяц. Потом звонил тестю (или тот звонил ему сам), договаривался о новом свидании, и какое-то время все шло мирно.

   Однако до серьезных скандалов не доходило. И теперь Женя не представлял, как он снова явится сюда. Да и для чего? Дурака он свалял, что не слушал адвоката Мишу. Нужно ждать, когда сыну исполнится три года, и решать все вопросы через суд. Начнет забирать Лёшку к себе, вот тогда и наладит с ним контакт. А сейчас… Ну что толку от такого общения?! Все равно Алёшка не видит в нем отца. Воспринимает как знакомого дяденьку, который иногда заезжает к ним домой с подарками.

   А сам Женя? Это было ужасно, но приходилось признать, что он тоже не воспринимает Алёшку как своего сына. И чувствует к нему не любовь, а, скорее, жалость. Мальчик