Каорит. Нелли Игнатова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20

Нелли Игнатова

   Каорит

   Фантастический роман

АННОТАЦИЯ

   Моя мама – землянка. Я – каорит, хотя наполовину землянин. У меня есть ментальные способности, но могу прекрасно обходиться без флаэ.

   Мама много рассказывала мне и моим сестрам и братьям о своей родной планете, и я мечтаю увидеть Землю.

   Раньше путь до неё был долог и труден. За тридцать лет, что моя мама прожила на Каори, Земля ближе не стала, но самого опасного препятствия в виде Космического абсолютного разума теперь нет, и экспедиция туда планируется. Я надеюсь, что буду одним из членов экипажа звездолёта, который полетит устанавливать дипломатические отношения с землянами.

ГЛАВА 1

   Солнце село за воды океана, опустились густые сумерки, и на территории нашего дома и пляжа мягким желтым светом зажглись фонари, накопившие за день солнечную энергию, чтобы светить до рассвета.

   – Дети, домой! – позвала мама.

   Илира, Алиса и Алана сразу вышли из воды и направились к крыльцу веранды.

   Это мои младшие сестры, Илире семнадцать, близняшкам Алисе и Алане по пятнадцать лет.

   – Мам, ну можно мы еще немного покупаемся? – спросила Надя, еще одна моя сестра, которой восемь.

   Рядом энергично закивала пятилетняя Айя, пятая и самая младшая моя сестра.

   – Да, мам, можно? – подхватил тринадцатилетний Тамир.

   Он и Тимофей – мои младшие братья, обоим по тринадцать, но они не близнецы, а погодки, Тамир старше Тима на полгода.

   – Нельзя, – ответила мама. – Вы сами знаете, что в темноте купаться опасно.

   – Ну, ма-ам! Еще не совсем темно, и фонари светят!

   – Вы же хотели услышать об экспедиции к Терра-Сеоне? – я решил помочь маме вытащить детей из воды. – Если не будете слушаться, мама ничего не расскажет.

   Неохотно, но ребята и всё же вышли и поплелись к дому. Я шел последним, чтобы проследить, что все дети покинули пляж.

   – Спасибо, Саша, – сказала мама.

   Меня, кстати, зовут Александр, друзья и родственники называют Алексом, а мама и папа Сашей. Я самый старший из детей Терри Кот Реми и Тимина Бен Оша. И у меня есть пять сестер и два брата.

   Мои родители – первые, кто не перешли в клан супруга или супруги, и при этом, родив детей, не расстались. Наша семья стала первой в новой, внеклановой формации на Каори. И мы носим двойную фамилию – Кот-Бен Реми-Оша. Хотя в отшельники никто из нас не собирается, мои братья и сестры все выбрали космические профессии. Правда, Айя и Надя еще малы, со временем могут передумать и выбрать работу, далекую от космоса. Им будут рады в любом клане.

   А я уже точно не передумаю, потому что хочу полететь на Землю, экспедиция на которую планируется, надеюсь, в ближайшем будущем.

   Мама до сих пор считает клановое общественное устройство жизни на Каори странным. Для экономики, оно, может, и хорошо, но для людей едва не обернулось демографической катастрофой. Из-за частых родственных браков мутации множились в геометрической прогрессии, рождалось всё больше детей с физическими уродствами и врожденными болезнями на фоне снижения рождаемости. Это привело к тому, что Атмари пришлось каждому индивидуально подбирать пару для продолжения рода. Каждая каорская пара обязана родить двух здоровых детей, остальных по желанию сколько угодно.

   У пар из разных кланов всё сложнее. Нам в школе рассказывали, раньше мало кто соглашался на пару из другого клана, только если в своём не находилось ни одного человека, с которым риск рождения детей с генетическими мутациями был бы меньше тридцати процентов. У таких родителей один ребёнок оставался в клане матери, другой в клане отца, и на этом общение пары заканчивалось.

   Но с тех пор, когда девятнадцать лет назад землянка Терри Кот Реми выбрала парой для продолжения рода отшельника Тимина Бен Оша, межклановых пар становится всё больше. В то же время на полуострове Северном появился первый посёлок, в котором живут межклановые семьи, и с каждым годом наш Сеон Савай растет.

   – Пожалуйста, мам, мне не трудно, – ответил я и тоже вошел в дом.

   Папа накрывал стол к ужину – набирал на пульте список блюд и количество персон. Младшие дети радостно бегали вокруг стола. Старшие сестры ловили их и вели в туалетные комнаты мыть руки и переодеваться.

   Мы стараемся хотя бы пару выходных в декаду проводить вместе, всей семьёй. В будни в доме остаются только мама и моя самая младшая сестра, Айя, остальные разлетаются по своим школам до следующих выходных. Папа тоже улетает на работу, но возвращается домой каждый вечер. А мама, как только у неё родился первый ребёнок, то есть я, предпочла уйти с работы и сама стала воспитывать детей.

   Нет, мама не превратилась полностью в домохозяйку, она была и остается главным экспертом по информации, привезенной с Земли тридцать лет назад научно-исследовательской экспедицией на звездолёте «Аллора» под командованием нашего прадеда Армира Гай Реми. Эту информацию, кстати, изучают до сих пор, и далеко не всё мама может объяснить, так как улетела с Земли еще ребёнком, по каорскому летосчислению ей было четырнадцать лет. А как только самая младшая дочь, Айя, подрастёт и пойдет в школу, вернётся к активной работе в космосе.

   После ужина мама рассказала нам о своей первой и последней экспедиции к Терра-Сеоне в экипаже исследовательского звездолёта под командованием нашего дяди, Арсена Гай Реми. Тогда они и открыли Терра-Сеону и избавили нашу галактику от Космического разума, который мешал свободному перемещению звездолётов в его пространстве. Уже почти двадцать лет планету изучают учёные всех кланов. Можно бы там и постоянную колонию основать, тем более что газ жизни туда завозить не нужно. Концентрация его в атмосфере Терра-Сеоны меньше чем на Каори, и потому небо на Терра-Сеоне скорее зеленое, чем желтое. Но флаэ там вполне хватает для комфортной жизни каоритов. Папа говорит, что со временем каориты заселят Терра-Сеону.

   Я люблю наши семейные вечера, когда все собираются в гостиной у камина, и мы слушаем рассказы родителей об их детстве и юности. Историю о том, как мама и дядя Арсен жили на Терра-Сеоне, я слышал не раз, но с удовольствием послушал еще.

   – Мам, а ты хотела бы вернуться на Землю? – спросила Алиса, когда рассказ кончился, а идти спать было еще рано.

   – Вернуться? Нет, потому что ваш папа там жить не сможет, а я не смогу жить без него, – ответила мама, взглянув на отца. – А вот ненадолго слетать, конечно, хотела бы. К сожалению, это невозможно.

   Она затаенно вздохнула.

   Я её понимаю, ведь Земля – родная планета мамы. Она улетела без всякой надежды побывать там еще хоть раз. Потому что Земля очень далеко. А я бы смог решиться улететь с Каори на всю жизнь? Склоняюсь к мысли, что нет. Хотя наполовину землянин, и отсутствие флаэ в атмосфере для меня не проблема, как и для моих братьев и сестер. Мы можем подниматься высоко в горы, где флаэ очень мало или совсем нет, и находиться там как угодно долго, а обычные каориты начинают чувствовать себя плохо уже через несколько часов. Родители опасались, что у нас не будет ментальных способностей, но опасения оказались напрасными. Способности у меня и моих сестер и братьев не хуже, чем у чистокровных каоритов. А вот мамины серые глаза только у меня, Тима и Нади, у остальных сестер и брата глаза обычные фиолетовые.

   Мама как-то говорила, после того как они с дядей Арсеном вернулись на Каори, оба думали, что теперь экспедиция к Земле не за горами. И сами планировали полететь. Но клановый симпозиум не торопился одобрять полёт на Землю, так как каорские учёные считают, что её цивилизация еще не готова к контакту. Они решили ждать, сколько возможно. Потому что вымирание каоритам пока не грозит, за последние двадцать лет население планеты даже увеличилось примерно на одну сотую процента, и средние показатели здоровья, наконец, перестали снижаться. Равновесие очень хрупкое, проблемы не решает, но даёт время земной цивилизации еще немного «подрасти».

   – Кстати, определено примерное время экспедиции на Землю, – сообщил папа. – Об этом еще не объявляли, но объявят на днях, поэтому я уже могу сказать, когда это произойдет.

   – Ну, так говори, не тяни кота за хвост! – воскликнула мама.

   Экспедиция «Аллоры» привезла с Земли нескольких животных, в том числе кошек. Кошки так понравились каоритам, что многие захотели иметь их в качестве домашних питомцев. Ими восхищались, потому что кошки меньше любых других зверей, как каорских, так и инопланетных, поддавались ментальному воздействию. Таких животных каориты уважают. Поэтому метафора про кота, которого тянут за хвост, что означает просто тянуть время, никого не удивила. Хотя для практичных каоритов она странная, как, например, зарывать талант в землю. Но некоторые земные метафоры, пословицы и поговорки с успехом прижились на Каори.

   Папа еще немного таинственно помолчал, потом сказал:

   – В шесть тысяч шестьсот пятьдесят седьмом году. Плюс-минус пять лет.

   Вот это новость! Если мне сейчас восемнадцать...

   – Через восемьдесят два года?! – возмущенно и разочарованно воскликнул я. – Мне же тогда будет сто лет!

   Вообще каориты живут сто двадцать – сто пятьдесят. Официально могут не работать уже с восьмидесяти. И могут трудиться по желанию хоть до ста пятидесяти, но после девяноста лет Атмари не рекомендуют работать в космосе. А рекомендации врачей клана медиков строго соблюдаются.

   Мама тоже казалась разочарованной, хотя пыталась это скрывать. Она надеялась, что еще сможет принять участие в экспедиции на Землю. А теперь и я не смогу. В сто лет меня в космос никто не пустит.

   – Почему так долго? – спросила Илира, она, как и я, мечтала об этом полёте.

   И опасалась, что еще не успеет окончить учебу, потому её не возьмут в экипаж. А теперь мы оба к старту экспедиции на Землю будем слишком старыми. Да мы все уже будем слишком старыми, даже Айя, самая младшая из нас.

   – Так решил клановый симпозиум, – развел руками папа. – Решение это возникло не на пустом месте. По крайней мере, половина экипажа должна состоять из людей, имеющих земную ДНК. А таких пока слишком мало. На Землю полетят, скорее всего, ваши внуки.

   – А почему экспедиция прадеда не привезла на Каори побольше землян? – спросил Тимофей. – Тогда нас было бы больше, и экспедицию на Землю послали бы раньше.

   – Каориты были на земле инкогнито, – пояснила мама. – Исчезновение двух человек еще можно как-то замаскировать, но если бы исчезло больше, было бы подозрительно. Да и людей, которые захотели бы навсегда покинуть родную планету, еще надо найти.

   – И Атмари еще нужно понять, как будет влиять земная ДНК на следующие поколения, – добавил папа.

   – Пока результаты обнадеживающие, – мама с гордостью окинула детей взглядом.

   – Так же мы должны разработать планы контакта, тактику, как вести себя в тех или иных ситуациях, – добавил папа.

   – Знать бы, где упадешь, соломки бы подстелил, – грустно усмехнулась мама.

   – Именно, – кивнул папа. – Нужно очень хорошо подготовиться. Мы должны установить мирные отношения с землянами с первой попытки, потому что второй может и не представиться. Вообще, желательно вступать в контакт с инопланетной цивилизацией только после того, как её страны сольются в единое государство. По расчетам, сделанным на основе собранной информации, через восемьдесят лет на Земле это произойдет с вероятностью семьдесят шесть процентов. Если нет, возможно, будем ждать еще.

   – Да, – согласилась мама. – В юности я была человеком, очень далеким от политики, но теперь понимаю, что единого государства на Земле придётся ждать очень долго. Мне вообще кажется, что его никогда не будет.

   – А почему должно быть единое государство? – спросила Надя.

   – Объясню на примере, – ответил папа. – Случаи несостоявшегося сотрудничества у нас уже были. На Тандоре получилось именно так. На планете было две страны, каорская экспедиция приземлилась в одной из них. И хотя мы неоднократно повторяли тандорцам, что хотим сотрудничать с обеими странами, нас не слышали. Они считали, что мы поможем одной стране захватить другую. Наш визит поставил страны Тандора на грань войны, и экспедиции пришлось покинуть планету. Флаэ на Тандоре нет, но есть что-то другое, что позволяло каоритам долгое время обходиться без газа жизни, поэтому очень жаль, что сотрудничества не вышло. А если бы на Тандоре было единое государство, всё получилось бы.

   – Нам в школе об этом рассказывали, – сообщила Алана.

   – А нам еще нет, – добавила Надя.

   – К тому же Земля находится слишком далеко, на пределе возможностей наших звездолётов, – добавил папа. – Ко времени старта экспедиции на Землю мы надеемся разработать более быстрые и экономичные космические корабли.

   – А мы сможем полететь на Терра-Сеону? – спросил Тимофей, которого все звали Тим, как нашего отца.

   – Вы вообще сможете переехать туда жить, если захотите, – ответил папа. – Постоянная колония для дальнейшего изучения планеты и последующего её заселения скоро начнет формироваться.

   – Неужели найдутся те, кто захочет жить на Терра-Сеоне постоянно? – удивилась Надя. – Вот я никуда не хочу улетать с Каори насовсем.

   – А те, кто родится на той планете, не захотят жить на Каори, – ответила сестре Алана.

   – Да, но сначала должны найтись такие люди, которые захотели бы переехать на Терра-Сеону, – возразила Алиса. – А среди моих знакомых нет никого, кто хотел бы там жить постоянно.

   Да, среди моих знакомых таких тоже нет. Родители некоторых моих одноклассников работают на других планетах. Они живут там временно, но не более полугода. Они пользуются привозным флаэ. Полгода работают в колониях, полгода проводят на Каори, а потом летят обратно в колонии на полгода. Иначе могут возникнуть проблемы со здоровьем из-за отсутствия его на тех планетах.

   Девчонки начали дискутировать на эту тему. Мама тихонько встала и вышла на террасу, папа через минуту вышел за ней. В большое окно в гостиной было видно, как они стоят, обнявшись, и смотрят в темноту за пределами света фонарей. Потом папа ушел, а мама осталась.

   Я вышел на террасу и встал рядом. Спросил с участием:

   – Мам, ты расстроена, что не сможешь побывать на Земле?

   – Может быть, немного, – ответила она. – На Земле, наверное, всё так изменилось, что я буду там как на чужой планете. Поэтому нет смысла расстраиваться. Но хотелось бы узнать, как сложилась судьба у моих знакомых.

   Маме сейчас сорок четыре года. Земной год короче каорского почти на одну пятую. У нас прошло тридцать лет, а там – почти сорок. По земному времени маме пятьдесят четыре. В таком возрасте на Земле люди уже считаются пожилыми. А на Каори с тридцати до семидесяти – самый расцвет.

   – А я хочу увидеть твою планету, – сказал я.

   – Может, и увидишь, – ответила мама.

   – Но экспедиция запланирована только через восемьдесят лет! – развел я руками.

   – Планам свойственно меняться, – ответила она. – В моих планах в восемнадцать лет было избавиться от опеки двоюродной тети, поступить в университет, окончить его, выйти замуж, родить двух или трех детей и к пятидесяти пяти годам стать бабушкой. Но я изменила их в одну минуту, улетев на Каори с Сеней... твои дядей Арсеном. И ты тоже можешь изменить свои планы.

   – А что я должен сделать... чтобы изменить?

   – Сынок, я не знаю. Ты сам поймешь, когда придет время.

   Очевидно, что спрашивать, когда это время придет, глупо, и я промолчал.

   На террасу вышел папа с пушистой вязаной шалью в руках.

   В школе нам рассказывали, что до появления моей мамы на Каори вязать совсем не умели, да и необходимости не было. И сейчас, в общем-то, нет, но вязаные вещи понравились каоритам, поэтому шали, шарфы, шапки, свитера очень модны во всех кланах. А самое интересное, что любой человек может научиться вязать и связать себе сам любую вещь, именно так, как он хочет, не обращаясь к Качити, которые диктуют моду на всей Каори.

   Можно, конечно, и каоритскую одежду самому изготовить, но для этого требуется слишком много приспособлений. И так красиво, как на фабриках клана Качити, всё равно не получится. А для вязаной вещи нужны только моток пряжи, две спицы, немного умения и много терпения.

   Папа набросил шаль маме на плечи, и они пошли гулять по пляжу. А я поднялся в свою комнату, но долго не мог уснуть, размышляя над мамиными словами. Наконец, решил снова выйти на террасу подышать свежим воздухом. Это, кстати, тоже земная фраза, которую каориты долго не могли понять. Воздух же везде один и тот же. Потому что любые здания на Каори оснащены мощными системами вентиляции, к которым все так привыкли, что вообще не замечают. Хотя они очень редко, но ломаются. Вот тогда воздух становится несвежим, и людям хочется выйти из здания. Воздух в моей комнате свежий, и окно открыто, но на улице всё равно приятнее.

   Я вышел и увидел маму на террасе. Она иногда любит погулять ночью в одиночестве, так ей легче представить себя на Земле. В темноте же не видно, что небо желтое, а не голубое, как там. Я не хотел мешать маме, но она сама заметила меня и позвала:

   – Что, Саша, тоже не спится?

   – Да. Я всё думаю, что бы такое сделать, чтобы полет на Землю состоялся не через восемьдесят лет, а хотя бы через восемь.

   – Ты у меня умный мальчик, что-нибудь придумаешь, – улыбнулась мама. – Но не забивай этой проблемой голову, пусть она крутится в подсознании. Тогда сам не заметишь, как решение найдётся.

   – Я попробую, – кивнул я. – Только бы поскорее моё подсознание сработало.

   – Ты нетерпелив, как землянин, – заметила мама.

   Да, так все говорят, когда кто-то, пусть даже коренной каорит, проявляет нетерпение. Земляне эмоциональнее каоритов, в них всего чуть больше – и положительных качеств, и отрицательных. Многих это во мне и моих братьях и сестрах, как в наполовину землянах, привлекает. Но многих и отталкивает.

   А я горжусь своей повышенной эмоциональностью.

   – Знаешь, о чём земном я больше всего скучаю? – спросила мама.

   – Нет, ты никогда не говорила.

   – О шоколаде. На Каори его нет. Мне этот вкус порой даже снится. Другие не снятся, а этот – снится. Повара из клана Ласти пытались создать что-то похожее из местных продуктов по нашему с Сеней описанию. Но получилось лишь похоже. Вроде бы и вкус тот же, и запах, но такого же удовольствия не приносил... – она вздохнула. – Суррогат не получил широкого распространения, как, например, мороженое, и его перестали выпускать.

   – Ты жалеешь, что улетела с Земли?

   – Иногда. Но если бы не улетела, всю жизнь жалела бы об этом. И не встретила бы твоего папу.

   Нам известно, что мама полетела на Каори с дядей Арсеном, потому что была влюблена в него. А он любил её только как сестру. Но потом мама встретила папу, они полюбили друг друга и создали пару, как для жизни, так и для продолжения рода, так как маме было дано право самой выбирать партнера для рождения детей.

   А у дяди Арсена с его парой Гуолой Тор Реми не сложилось. Несмотря на это они продолжают общаться. Их дочери, Ксения и Анжела, любят бывать у нас в гостях. Анжела ровесница Илиры, Ксения на год старше. Обе тоже мечтают когда-нибудь полететь на планету, где их отец провел детство. Хотя у них нет иммунитета к отсутствию флаэ.

   – Мам, а что, если послать на Землю экспедицию прямо сейчас, инкогнито, как наш прадед летал? – моё подсознание уже выдало идею, которая и сознанию тоже очень понравилась.

   – Нельзя, – сказала мама строго.

   – Почему? А прадеду можно было?

   – Пребывание инкогнито на другой обитаемой планете сродни подглядыванию, а это неэтично. У Армира Гай Реми было задание не подглядывать, а найти своего внука. Сбором информации экспедиция занималась попутно. И брать на борт землян они не планировали, я сама напросилась. Ладно, пойдем спать. Утро вечера мудренее.

   Вот никогда не понимал эту земную поговорку!

   Утро вечера мудренее. Понял это, когда проснулся. Потому что вечером не знал, а теперь знаю, что должен делать! Пока спал, в подсознании шла умственная работа, и я проснулся с идеей в голове. Но никому о ней не рассказал.

   Мы позавтракали, и папа развез нас по школам, а мама осталась дома с маленькой Айей, которая пойдет учиться в будущем году. Теперь мы встретимся только через семь дней, в первый из трех выходных в декаде. Если, конечно, какие-нибудь дела не задержат нас в школах.

   Я решился рассказать о своей идее только Анжеле. Мы учимся в одной школе уже несколько лет, только она на два класса моложе. А дружим с детства. После занятий мы с Анжелой часто проводим время вместе, потому что она интересуется Землей так же сильно, как я. Другие её любимые занятия – воздушная акробатика и полёты на флаэре. И я их тоже обожаю.

   В школе, на днях галактической истории, нам рассказывали о Земле, как и о других планетах, на которых побывали каориты. Но нам с Анжелой этого было мало, и мы изучили все доступные материалы по Земле.

   Мы с ней все фильмы земные посмотрели, все книги прочитали, прослушали всю музыку, просмотрели все записи, привезенные экспедицией «Аллоры» с Земли, прочитали все научные работы наших ученых по этой планете. Естественно, нам понравилось не всё, но так и не должно быть. На вкус и цвет товарищей нет, еще одна очень точная земная поговорка.

   Особенно мне понравилась музыка, которую исполняли на музыкальном инструменте под названием «гитара». На Каори нет струнных инструментов. То есть не было до того, как привезли записи с Земли. Струнные инструменты не стали очень популярны на нашей планете, и любителей игры на гитаре сейчас не много даже в клане Баско. Но дядя Арсен научил меня играть, хотя сам уже давно забросил это увлечение.

   Конечно, мы с Анжелой видели не всю Землю, и далеко не всё о ней узнали, но в школе в своих параллелях слыли самыми большими знатоками этой планеты. С нами советовались, какое земное кино лучше посмотреть, какую книгу прочитать, какую музыку послушать. Хотя с момента возвращения «Аллоры» с Земли прошло тридцать лет, интерес к ней среди каоритов не иссяк.

   Мы с Анжелой не просто дружим, она мне нравится, и не только потому, что увлечена всем земным, как и я. Анжела очень красивая девушка. Глаза большие, светло-фиолетовые, но когда она смотрит на голубое небо, становятся почти синими. Ресницы длинные, нос классический прямой, губы и овал лица безупречной формы. Волосы русые с медовым оттенком, самые светлые из тех, что бывают у каоритов. Анжела гордится цветом волос и их длиной до талии. Не у всех девушек хватает терпения вырастить такие.

   У меня внешность совершенно обычная. Роста я среднего, фигура худощавая. Волосы темно-русые. Ни на земного красавца-бога Аполлона, ни на Корина, воплощение мужской красоты каорского божественного космического разума, не тяну. С учебой справляюсь неплохо, но без выдающихся достижений, и в спорте середнячок. Единственное, что отличает меня от других – это цвет глаз. Анжела могла бы найти парня и получше.

   А она дружит со мной.

   Если мне и моим сестрам и братьям, как детям землянки, будет позволено самим выбирать себе пару, я бы выбрал Анжелу. Официально она моя двоюродная сестра, но фактически мы совсем не родственники, поэтому всё возможно. Надеюсь, она тоже выбрала бы меня. Хотя я могу претендовать на пару для продолжения рода только через два года, а Анжела вообще через четыре.

   – Представляешь, экспедиция на Землю планируется только через восемьдесят лет, – сообщил я подруге, когда мы встретились после занятий в школе на вершине Школьной башни, на нашем постоянном месте встречи. Потому что здесь видно голубое небо, как на Земле, а посетителей бывает мало. – Скоро новость объявят всем.

   – Но это же очень долго ждать! – разочарованно воскликнула Анжела.

   – Тоже так думаю, – с жаром согласился я.

   – А почему так долго? – спросила она.

   Я объяснил, хотя сам считал подобную задержку недостаточно веской. Ведь вся информация, собранная на Земле, была взята из открытых источников. То есть автоматические камеры снимали жизнь обычных людей, но многое было взято и из интернета, аналога каоритской инфосети. А мама говорила, что материалам из интернета, в отличие от нашей инфосети, можно доверять максимум на пятьдесят процентов.

   – Ну почему они не хотят послать разведчиков? Может, на Земле давно единое государство, и вовсе не надо ждать восемьдесят лет! – сердито топнула ножкой Анжела.

   – Я думаю о том же, – кивнул я.

   Всё же, как мы мыслим в унисон! Я почти уверен, что мы, когда повзрослеем, станем прекрасной парой и для жизни, и для продолжения рода.

   – Вот поэтому нам надо начать исследовать Терра-Сеону, – добавил я.

   – Почему её? – удивилась Анжела.

   – Потому что ключ к Земле должен быть именно там! – начал объяснять я. – Посуди сама. Население этой планеты в одночасье взяло, и улетело. С большой вероятностью оно переселилось на Каори и на Землю. Их корабли наверняка были быстрее и экономичнее наших, иначе космический разум смог бы задержать их. Мы должны найти технологию постройки этих кораблей. Тогда сможем создать подобный корабль и долетим до Земли за более короткий срок, чем сейчас.

   – Дело же не в скорости перемещения. Наши звездолёты тоже быстрые. И Космического разума, который мешал полётам, уже нет. Всего каких-то четыре гиперпрыжка – и мы на месте. А дело в том, что Земля не готова к контакту с иной цивилизацией, – с сомнением в голосе проговорила Анжела.

   – Но мы же этого не знаем! – возразил я. – Может, она уже готова! Хотя мама думает, что никогда не будет готова. Но если у нас появится звездолёт, который долетит до Земли за один прыжок, или хотя бы за два, и на полет не нужно будет тратить полгода, клановый симпозиум позволит моей маме посетить родную планету. Ведь другие инопланетяне, живущие на Каори, посещают свои планеты, когда захотят! Да он просто не сможет ей отказать! Мама имеет право побывать на родине! А в сопровождающие она может выбрать кого угодно.

   Анжела задумалась на минуту, потом сказала с ноткой разочарования в голосе:

   – И твоя мама выберет тебя, и еще кого-нибудь из своих детей. Но не меня.

   – Дядя Арсен... твой отец, тоже имеет право посетить планету, на которой провёл детство, – сказал я. – И вы с Ксенией сможете его сопровождать.

   – Ты прав, – согласилась Анжела, чуть повеселев. – Но в библиотеке, найденной твоей мамой и моим папой на Терра-Сеоне, нет ничего о более быстрых звездолётах. Иначе мы уже знали бы и давно летали бы на таких.

   – В той библиотеке и не должно ничего быть. Абсолютный космический разум был каким угодно, но не дураком. Эта технология где-то спрятана, или он специально её не сохранил.

   – Но если не сохранил, как мы её найдем?

   – На Терра-Сеоне в некоторых местах уже ведутся археологические раскопки. Там мы и должны искать. Я уверен, хоть что-то там сохранилось.

   – Это значит, нам надо поменять специальность? – разочарованно спросила Анжела. – Раскопками занимаются археологи клана Раски. А я Реми, и хочу летать в космос.

   – Но есть же космоархеологи, – сказал я. – Они тоже летают в космос на разные планеты. Чтобы полететь на Землю, я даже готов сменить призвание.

   Хотя еще вчера был уверен, что никогда и думать об этом не буду. Продолжил:

   – В этом году я окончу общую школу, и поступлю в высшую школу космической археологии. Там учиться в отличие от высшей школы космической навигации – всего три года.

   – Я не знаю, – заколебалась Анжела. – А вдруг мы ничего не найдем на Терра-Сеоне?

   Она права. У меня проскальзывала такая мысль, но я старался гнать её из головы. Всё равно, вероятность, что мы ничего не найдем, существует. А, может, мне нужно стать не археологом, а конструктором звездолётов и самому разработать новый, более экономичный и быстрый гипердвигатель? Наверное, придётся учиться сразу в двух высших школах... Подобного на Каори никогда не было. Но и каориты, которые наполовину земляне – тоже на нашей планете в новинку.

   – Мы же хотели вместе летать на исследователе, – голос подруги становился всё более разочарованным. – И копаться в земле я не люблю...

   Копаться в земле – выращивать овощи, фрукты, злаки и цветы – у нас любят в клане Сектер. Но многим каоритам вне зависимости от клановой принадлежности нравится выращивать комнатные растения. У некоторых в жилых комнатах целые сады в миниатюре, а у отшельников – настоящие. В нашем поселке Сеон Савай – что значит Новый Мир, у многих разбиты небольшие садики около домов. У нас тоже есть. Маме нравится самой растить цветы. Папа, Ирина и Надя ей с удовольствием помогают. А остальные тоже не любят копаться в земле, в том числе и я. Но археология интереснее выращивания всяких там цветочков.

   Я не настаивал, чтобы Анжела тоже пошла в археологи. Не хотел на неё давить.

   – Нашему быстрому космическому кораблю понадобится пилот, – сказал я. – И этим пилотом будешь ты.

   Анжела расцвела.

   – Можешь во мне не сомневаться, Алекс. Я стану самым лучшим пилотом и капитаном исследователя на всей Каори. И возьму тебя в свой экипаж. А твоя мама и мой папа будут пассажирами в нашем полёте на Землю.

   – Договорились! – оптимистично констатировал я.

ГЛАВА 2

   Всю учебную семидневку после школьных занятий я занимался исследованием материалов с Терра-Сеоны, которые мог найти в инфосети. Анжела сначала помогала мне, но копаться в килобайтах информации, как и в земле, ей тоже не нравилось, и терпения хватило только на один вечер. Девушке откровенно было скучно, она едва не уснула перед экраном библиотечного компьютера.

   Когда она второй раз клюнула носом, я сказал:

   – Анжел, иди, отдыхай, я справлюсь сам.

   – Я просто устала сегодня на спортивном занятии, – оправдалась она.

   Но не заставила просить дважды, и быстро убежала, а потом появлялась каждый вечер на пять минут, и снова убегала, сославшись на дела.

   Просмотрел я и список книг, найденных в библиотеке единственного города Терра-Сеоны, не стертого с лица планеты временем. В этом списке не было ни одной о конструкциях звездолётов. Я связался с папой по мини-кому, и спросил, все ли книги с Терра-Сеоны доступны для просмотра, он ответил:

   – Да, – и удивился: – А почему ты спрашиваешь?

   – Потому что ты говорил, что не вся информация с Земли есть в свободном доступе, – пояснил я. – Так может, с Терра-Сеоной то же самое?

   Папа ответил:

   – В материалах, присылаемых с этой планеты нет ничего, что нельзя показывать всем. Единственное, чего нет в инфосети – это данных, присланных недавно и еще не проверенных ученым советом. Так что вся информация о работах на Терра-Сеоне попадает в инфосеть с задержкой максимум на одну-две декады. Но мне любопытно, почему ты вдруг так пристально заинтересовался этой планетой?

   – Хочу сделать обзор о Терра-Сеоне для дня галактической истории, – ответил я и вовсе не соврал, просто только что решил, что на самом деле его напишу. Совмещу, так сказать, полезное с... полезным. Для моего учебного рейтинга это будет большой плюс.

   – Неплохая идея, – согласился папа. – Похвально. Я бы тоже с удовольствием почитал твой обзор.

   – Как сделаю, обязательно дам тебе на рецензию, – пообещал я.

   Просмотрел я и карты планеты, и отчеты каждой археологической экспедиции, работающей на Терра-Сеоне, которых было двенадцать – по две на каждом из четырех материков, по одной на двух больших островах и две в океане.

   Мама и дядя Арсен не обнаружили на планете никаких следов цивилизации, кроме единственного города, но научная археологическая экспедиция нашла. В самых перспективных местах начались раскопки. В пустынях, занесенные песками, города сохранились неплохо. Те, которые поглотили джунгли, сохранились хуже, но и там было найдено много интересного. Те, что оказались под водой, пострадали больше других, но в некоторых подводных городах тоже начались раскопки.

   В самом деле, с чего бы клановому симпозиуму скрывать от каоритов информацию о космических кораблях исчезнувшей цивилизации Терра-Сеоны? Она никому повредить не может. Но может кого-то из инженеров натолкнуть на мысль, например, об улучшении современных звездолётов. И такая мысль может возникнуть не у какого-то ведущего учёного-кораблестроителя, а у рядового инженера, конструирующего, например, бытовые системы космических судов.

   Или у студента высшей школы.

   Или у обычного учащегося общей школы. Такого, как я или Анжела.

   Прецеденты есть.

   Например, на заре космической эры около пятисот лет назад инженеры никак не могли решить проблему невесомости на кораблях в длительных полетах. А подсказала решение девочка-семиклассница – придумала магнитные ботинки – при условии, что полы на кораблях будут из металла. Ими космолетчики пользовались лет сто, пока не были изобретены генераторы искусственной гравитации. И до сих пор магнитными ботинками пользуются при выходе в открытый космос для осмотра корпусов звездолётов.

   И идею антигравитационных захватов для загрузки верхних ярусов трюмов кораблей четыреста лет назад предложил школьник, мой ровесник.

   Поэтому нет смысла скрывать технические материалы, если бы они были.

   Систематизировав все просмотренные данные, я пришел к выводу, что на Терра-Сеоне нет ни одного большого космодрома. Откуда же стартовали эти тысячи звездолётов, на которых всё население планеты улетело в космос? Считаю, что они должны были сделать это практически одновременно, иначе абсолютный разум мог что-то заподозрить и не позволить стартовать еще не улетевшим кораблям. Тогда хотя бы половина людей осталась бы на планете. Может, этим звездолётам не нужны были космодромы, и они могли стартовать с любой площадки, как, например, наши флаэры?..

   Все свои вопросы и умозаключения я вставил в обзор и в конце учебной семидневки сдал преподавателю истории, как самостоятельную работу.

   Преподаватель, а так же и родители, которым я дал почитать свой обзор, высоко оценили его, даже не ожидал. Мне предложили выложить статью не только в школьной инфосети, но и в планетарной. Я выложил. Пусть об этом еще кто-нибудь подумает, кроме меня. Может тогда решение проблемы появится быстрее.

   Статья приобрела небывалый рейтинг, а исследовать Терра-Сеону захотели тысячи людей из различных кланов, которые вовсе не являлись археологами. И переехать на эту планету сразу появилось много желающих. Этого я, кстати, тоже не ожидал. Но было приятно, когда меня узнавали на улице или в общественных местах:

   – Привет! Это ты автор статьи о Терра-Сеоне? Замечательный обзор!

   А вот Анжела обиделась.

   – Мы же вместе искали материалы для статьи, – сказала она мне в тот день, когда я проснулся знаменитым. – Мог бы указать меня в соавторах!

   Мог бы. Но не догадался. Тем более что Анжела мне почти не помогала.

   Впрочем, обижалась она недолго. У каоритов нет особой тяги к славе. Но хоть немного побыть знаменитым на всю планету каждому приятно.

   Через пару декад моя популярность пошла на убыль, но интерес к неоткрытым тайнам Терра-Сеоны у людей остался.

   Интерес был настолько большим, что клан Баско решил устраивать археолого-туристические экскурсии на Терра-Сеону – при содействии кланов Раски и Реми. В десятидневных турах по планете желающие могли посмотреть некоторые раскопки и принять в них участие. И в первый такой тур в качестве награды за рекламу мне и еще девяти моим друзьям или родственникам по моему выбору на каникулах предложили полететь бесплатно.

   Папа сказал, что останется дома с Айей и Надей, так как они еще малы для космических полетов, остальные все с радостью согласились лететь. Осталось еще три места, и я предложил их Анжеле, Ксюше и дяде Арсену.

   Мама и дядя Арсен, с тех пор как вернулись с Терра-Сеоны, больше ни разу туда не летали, и им было любопытно посмотреть, изменился ли город за это время, снова побродить по его улицам. Мне тоже интересно увидеть своими глазами дом, где жили мама и дядя Арсен, и библиотеку, которую они нашли, но интереснее было увидеть раскопки. Я не специалист в области археологии, но уже кое-что успел прочитать об этом, и самонадеянно считал, что смогу увидеть признаки космопорта или завода по строительству космических кораблей – именно там надо искать записи о космических технологиях. А может, получится откопать целый космический корабль.

   Ну... или не целый.

   С такими радужными мечтами я летел на Терра-Сеону в компании своих братьев, сестер, мамы и дяди Арсена.

   В комфортабельном космическом лайнере кроме нас летело еще девять туристических групп по десять человек из разных кланов. К каждой группе были приставлены экскурсовод и аниматор, у каждой был свой флаэр и маршрут, не пересекающийся с другими. Наверное, чтобы не создавать толчею на раскопках. Вместе мы собирались только в столовой лайнера во время завтраков, обедов и ужинов.

   Экскурсоводы Раски, те, кто уже побывал на Терра-Сеоне, объяснили, что мы можем делать на раскопках, а что категорически нет. А можем и ничего не делать, только смотреть. Аниматоры Баско во время полета развлекали туристов, когда тем надоедали лекции по археологии. Так что скучать не пришлось.

   Через декаду и три гиперпрыжка мы прибыли к планете. Это не был мой первый полет в космос. Начиная с восьмого класса, мы летали на экскурсии на спутники Каори, и планеты нашей солнечной системы. Но так далеко от родной планеты из нашей группы бывали только мама и дядя Арсен.

   Каориты не использовали древний город для жилья и работы, рядом с ним строился новый. А древний, он назвался Алитамира – как старое название планеты, стал одним большим музеем под открытым небом. Первая экскурсия была по этому городу.

   Город казался современным, все коммуникации работали, улицы сияли чистотой, клумбы цвели, трава на газонах подстрижена. Экскурсовод объяснил, что за городом сейчас ухаживают люди, а не енотовидные обезьяны, как было при маме и дяде Арсене. Но всё равно было немного жутковато оттого, что здесь никто не живет. Не то, чтобы я испугался, но почему-то казалось, будто из пустых окон зданий за нами кто-то следит. По лицам сестер я видел, что им тоже не по себе. Ксения жалась к отцу, мои сестры сгрудились позади мамы. Анжела крепко взяла меня за руку и тихо призналась:

   – Мне тут страшно...

   Интересно, а тем, кто живет в новом городе, не жутко от такого соседства? Может, поэтому люди и не хотят переезжать на Терра-Сеону насовсем?

   – Не бойся, я сам боюсь, – ответил я шуткой, которую слышал от мамы.

   А Тим и Тамир вели себя, как ни в чем не бывало, с любопытством разглядывая пустые здания. И мама с дядей Арсеном ничего не замечали. Они возбужденно переговаривались, узнавая места, в которых бывали, когда жили на Терра-Сеоне.

   Нам разрешили войти в дом, где они жили. Так же мы входили и в некоторые другие здания в центре города, и фотографировали, что хотели.

   – Сеня, смотри, здесь ничего не изменилось, – сказала мама, когда мы подошли к дому, в котором они с дядей Арсеном жили девятнадцать лет назад.

   – Да, ты права, – согласился дядя Арсен.

   – Здесь специально оставлено всё, как было, – сообщил экскурсовод, бодро и заучено рассказывавший о тех зданиях, мимо которых мы проходили. Школа, больница, библиотека, музей, жилые дома...

   Наверное, мама и дядя Арсен могли бы рассказать больше и интереснее. Но они были заняты своими воспоминаниями. Я, Анжела и остальные сестры вздохнули с облегчением, когда экскурсия закончилась, и мы оказались в новом городе.

   – Алитамира – город-призрак, – сказала Анжела за ужином в отеле.

   На Каори нет городов-призраков. Это понятие – земное. Но каоритам понравилось. Бента по заказу Баско построили такой, типа заброшенный город в одном из глухих мест материка, где люди никогда не жили. Каориты прилетают туда в поисках острых ощущений. Я тоже был один раз с друзьями. Но там ничего подобного, как в Алитамире, не испытывал. Друзьям понравилось, а мне – нет.

   – Было бы лучше, если бы люди заселили Алитамиру, – добавила Анжела. – Там же есть всё для комфортной жизни: много жилых домов, школы, магазины, и медицинские учреждения.

   – Никто не захотел жить и работать в зданиях, которым несколько миллионов лет, – пояснил наш экскурсовод. – Они только выглядят крепкими, но никто не знает, в какой момент времени эти дома вздумают развалиться. Потому и пришлось строить новый город, а этот оставить, как исторический памятник.

   Новый город был пока небольшой – всего несколько коротких улиц, на которых стояли отели для археологов и туристов, магазины, кафе, и развлекательный комплекс. Постоянных жителей в городе пока не было, но на окраине, той, что дальше от Алитамиры, стоял только что достроенный жилой комплекс с магазинами, детским садом, школой и медицинским центром. Но пока без жителей – тоже город-призрак, по сути.

   Вечером я долго не мог уснуть, глядя из окна десятого этажа отеля на древний город, залитый светом уличных фонарей. Казалось, вот-вот улицы оживут, появятся толпы гуляющих, послышится музыка, смех, разговоры...

   Но всё было тихо.

   Утром группы отправились на раскопки. За девять оставшихся дней мы должны посетить пять раскопок в разных местах планеты. На одни было выделено по два дня, на другие – по одному. На последний день была запланирована экскурсия в джунгли рядом с городом и отдых на пляже у моря, где любили проводить свободное время временные жители Терра-Сеоны.

   На раскопках мне понравилось, было интересно наблюдать, как из земли постепенно появляются стены зданий, интересно рассматривать предметы, которые обнаруживались в слоях земли, и самому снимать крохотной лопаткой тонкие слои, потом чистить мягкой щеткой или кисточкой, гадая, что увидишь, когда откопаешь предмет полностью.

   Мне нравилось бродить по уже раскопанным кварталам неизвестных городов, в которых здания сохранились лишь частично, чувствовать их древность и представлять, как они выглядели, когда в них жили люди. И никаких жуткостей, будто кто-то следит из-за угла, тут не ощущалось.

   На одной из раскопок нам с Анжелой удалось откопать табличку с надписью «Библиотека», она валялась недалеко от полуразрушенной стены под кучей слежавшегося битого кирпича и песка.

   Когда планетой еще владел абсолютный разум, он научил дядю Арсена понимать письменность древних людей. Дядя передал свои знания ученым. Поэтому все книги из библиотеки Алитамиры были очень быстро переведены на каорский. А мы с Анжелой перед полетом на Терра-Сеону выучили все символы и взяли с собой словари.

   Мы показали находку, в этом месте сразу собралось много археологов, и общими усилиями была откопана дверь в подвальное помещение разрушенного здания. Там оказалась библиотека с такими же рулонными книгами, как в библиотеке Алитамиры. Это, конечно, здорово, но библиотека, к моему сожалению, оказалась детской.

   Наша группа посетила пять мест раскопок, остальные находились слишком далеко, или были в зачаточном состоянии, и там еще не на что смотреть. К моему великому разочарованию, никаких признаков космопортов или заводов по производству звездолётов на раскопках я не заметил. Да что я, дилетант! Их не видели даже опытные космоархеологи! Вот будто на этой планете люди совсем не летали в космос.

   – Если космопорты здесь были, мы обязательно их найдем, – заверил меня один из археологов.

   Может, и найдут когда-нибудь, а мне хотелось прямо сейчас. Жаль, не вышло.

   Каждый вечер, когда мы возвращались с раскопок в отель, я смотрел на Алитамиру из окна своего номера, который делил с братьями. Они, уставшие после насыщенного дня, быстро засыпали, а меня почему-то тянуло в древний город, несмотря на его жутковатую пустоту. Тем более что он уже три дня как не был совсем пустым. Я несколько раз видел, как по древним улицам под светом фонарей гуляли парочки. И моя сестра Илира там была с каким-то парнем из другой тургруппы. И старшую сестру Анжелы Ксению с кем-то тоже видел.

   В последний вечер перед отлетом я всё-таки решил еще раз посетить Алитамиру. Когда после ужина все начали расходиться по номерам, я подошел к Анжеле и предложил погулять по древним улицам.

   – Ой, нет, мне страшно, да еще и вечером... – она поежилась. – Нет, спасибо, не хочу.

   С легкой руки Анжелы среди туристов стали ходить слухи, что в Алитамире живут призраки древних людей планеты, или даже призрак самого абсолютного разума. Особо впечатлительные рассказывали, что видели енотовидных мартышек, метущих улицы по ночам. Вряд ли в это кто-нибудь верил, но многим хотелось пощекотать нервы, потому, наверное, вечерние и ночные прогулки по Алитамире приобрели популярность.

   Я не стал настаивать и пошел один. Парочек в этот раз было вообще много, но все они гуляли по улицам, ближайшим к новому городу, а я отправился на дальнюю окраину. Шел, почти не глядя по сторонам, и размышлял, как население планеты могло улететь в космос без звездолётов? Какое-то шестое чувство подсказывало, что археологи не найдут ни кораблей, ни космодромов. Потому что абсолютный разум очень хорошо их уничтожил. Или потому, что их просто никогда и не было.

   Улица, по которой я шёл, внезапно кончилась. У нас на Каори улицы городов заканчиваются не так – их перегораживает какое-нибудь здание, и становится сразу понятно, что за ним уже нет города. В конечных зданиях есть небольшие арки, чтобы при желании можно было выйти из города пешком.

   Я остановился и снова задумался. Как всё-таки древние люди Терра-Сеоны покинули планету?

   В зарослях, перекрывающих улицу, я заметил движение, но не испугался. Наверное, какой-нибудь зверек. А если хищник, не страшно. Каоритские ментальные способности действуют и на животных Терра-Сеоны. Сегодня мы ходили на экскурсию в джунгли и видели некоторых зверей. Людей они не боятся, но близко редко подходят. Экскурсовод предупредил, что мы можем только защищаться, если какое-нибудь животное вздумает напасть, но экспериментировать с дрессировкой, то есть заставлять их что-то сделать, не стоит.

   Мои сестры были восхищены енотовидными мартышками. Одна мартышка сорвала с дерева какой-то плод, спустилась на нижнюю ветку и протянула плод Алисе. Сестра взяла и сказала:

   – Спасибо.

   Мартышка явно ждала чего-то еще, и Алиса дала ей резинку с красным бантиком со своей косы. Зверек радостно схватил украшение, надел на запястье как браслет, и ускакал на верхние ветки. Экскурсовод неодобрительно нахмурился, но Алиса с восторгом воскликнула:

   – Я не заставляла! Она сама!

   Действительно, не заставляла, иначе кто-нибудь из нас почувствовал бы это.

   Я попытался рассмотреть, кто в зарослях, и увидел, как на дорожное покрытие с веток спустилась енотовидная обезьяна и встала на задние лапки. Некоторое время мы просто стояли и смотрели друг на друга. Потом обезьянка махнула передней лапкой, словно подзывая меня к себе. Потом повернулась и пошла на задних лапах под низко нависшие ветки. Через пару шагов она оглянулась и снова махнула лапкой.

   Она что, зовет меня за собой?

   Ходить в джунгли без экскурсовода, и не по проложенным тропам, запрещено для собственной безопасности. Но никто и не говорил, что мартышка может куда-то позвать человека! Может, там кому-то помощь требуется? Да и в опасности на пасторальной Терра-Сеоне как-то не очень верилось.

   Не раздумывая долго, шагнул за зверьком под плотное переплетение веток над дорожным покрытием. Пришлось нагнуться. Через пять шагов ступни утонули в ворохе опавшей листвы, и я почувствовал, что тропа начала подниматься под небольшим углом. Вскоре мне пришлось ползти на корточках позади мартышки, которая через каждые десять шагов оглядывалась, проверяя, иду ли я за ней.

   Думал, в зарослях будет совсем темно, но на ветках было много светлячков, и чем дальше я отходил от освещенной улицы, тем их становилось больше.

   Наконец мартышка остановилась и нырнула куда-то вбок. Я последовал за ней. И оказался в очень странном месте. Я стоял на прозрачном куполе небольшого сферического здания, стены которого утонули в многовековых наслоениях почвы. В свете светляков, гроздьями висевших на ветках над куполом, можно было разглядеть внизу какие-то приборы.

   Космический корабль?!

   Я не мог поверить своей догадке и везению. А если это и не корабль, всё равно находка очень ценная. И так близко от города! Да практически в нём!

   В одном месте у стены была выкопана яма, обнажавшая прозрачную овальную дверь. Она находилась на прозрачной же стене, очевидно, всё здание было выполнено из такого материала.

   Мартышка смотрела на меня круглыми глазами и чего-то ждала.

   – Спасибо! – с благодарностью сказал я, но дать ей взамен было нечего.

   Я развел руками. Мартышка пропищала что-то в ответ и ускакала. Не понял, что она хотела сказать, но решил, что раз ушла, значит, ей ничего не надо.

   По корням, торчавшим из почти отвесных стен ямы, глубиной примерно три метра, я добрался до двери в прозрачное здание. Неужели мартышка сама её вырыла, для того, чтобы показать артефакт людям? И выбрала для этого почему-то именно меня. Может, потому, что я был один, а остальные все парами?.. Я бы еще раз сказал спасибо, но мартышка больше не появлялась.

   В яме было темно, и разглядеть, как открывается дверь, не представлялось возможным. Внутреннее помещение тоже было не очень хорошо видно, но я оценил его диаметр в три с половиной – четыре метра. Решил вернуться в отель, взять фонарик и снова прийти сюда. Теперь-то Анжела не откажется пойти со мной! Да она про весь свой страх моментально забудет, когда узнает, что я нашёл!

   Хотя я сам еще не знаю, что такое я обнаружил. Мы с Анжелой узнаем это вместе.

   Я очень торопился, опасаясь до утра не успеть выяснить, что за купол показала енотовидная обезьянка. Конечно, потом я расскажу взрослым о находке, но сначала хотелось самому это узнать. Или хотя бы попытаться.

   Вдруг на одном из перекрестков я нос к носу столкнулся с гуляющей парочкой. Не поверил своим глазам, но это была Анжела с парнем из другой тургруппы, который походил одновременно и на земного Аполлона и на каорского Корина. В полтора раза шире в плечах, выше на голову и явно старше меня минимум на два года.

   На Каори парни не дерутся из-за девушек, даже если им очень больно, когда девушка уходит к другому. Чаще всего девушки делают это открыто, то есть прямо говорят парню, что хотят расстаться с ним. А мне было обидно вдвойне, потому что Анжела ничего не сказала, и со мной не пошла гулять, а с ним пошла. И сейчас смотрела на меня без тени смущения, и объяснять ничего не собиралась.

   Будь я чистокровным землянином, я, наверное, полез бы в драку, несмотря на то, что шансов на победу в поединке с этим парнем не было никаких. Но каоритская сдержанность взяла верх. Через несколько секунд немой сцены я просто шагнул в сторону и поспешил дальше, почти не помня, куда и зачем иду. Надеюсь, на моем лице Анжела и её спутник не смогли прочитать чувства, которые бушевали у меня внутри.

   Усилием воли я заставил мысли об Анжеле уйти на второй план, и сосредоточился на находке. Раз мою подругу богоподобные парни привлекают больше, чем научные открытия, то флаг ей в руки, пусть потом не обижается, что вся слава снова достанется мне одному.

   В номере я взял рюкзак, в котором лежали мои вещи. Фонарик, крепившийся на голове, лопатка, щеточки и кисточки, которые всем выдали перед первой поездкой на раскопки. После окончания тура, кто захотел, мог оставить эти предметы себе на память. Я, конечно, оставил. В рюкзаке было еще много чего, но я, чтобы не терять времени, не стал выкладывать лишнее. Добавил еще небольшую бутылку воды и упаковку крекеров – а вдруг долго задержусь и проголодаюсь. Повесил рюкзак на плечо и шагнул к двери.

   И тут проснулся Тим.

   – Алекс, ты куда?

   – Погулять в Алитамиру, – ответил я. – Ненадолго.

   – А рюкзак зачем?

   – Хочу кое-что проверить.

   – А мне с тобой можно?

   – Нет.

   – Почему?

   – Во-первых, уже поздно. Во-вторых, я с девушкой иду, – соврал я.

   Каориты очень редко врут. Просто потому, что тот, кому врёшь, в семидесяти процентах из ста почувствует ложь. А у нас, наполовину землян, врать получается лучше. Пятьдесят на пятьдесят примерно. Хотя я этим редко пользуюсь.

   – Давай спи, и никому не говори, что меня видел, – добавил я и поспешил выйти из номера, думая только о том, чтобы на пути к лифту еще кого-нибудь из родственников не встретить.

   Выйдя на улицу, вздохнул с облегчением и направился в Алитамиру.

   По пути заметил несколько парочек, возвращавшихся в отель, но все они были мне незнакомы, виделся с ними только в столовой, и кроме слова «Привет» мы никогда ничего друг другу не говорили.

   Когда я вошел на территорию древнего города, навстречу попалась еще одна парочка. Анжела со своим «Аполлоном». Они тоже возвращались в отель. Я быстро прошел мимо, будто их не заметил, но через несколько шагов Анжела догнала меня и спросила:

   – Алекс, ты куда?

   – А тебе не все равно? – удивился я, не останавливаясь, и постарался, чтобы голос звучал как можно равнодушнее.

   – Конечно, нет! – возмущенно сказала она и пошла рядом.

   – Я иду прогуляться по Алитамире, если тебе так интересно, – ответил я.

   – Ты что, обиделся, что я пошла гулять с Кеном, а не с тобой? – догадалась Анжела.

   Кен? Дурацкое имя. Интересно, из какого он клана?.. Хотя, какая разница. На вопрос отвечать не стал. Сама догадалась? Молодец!

   Анжела обернулась к Кену, показала какой-то знак рукой и снова посмотрела на меня.

   – Ну, ты что, Алекс, ревнуешь, что ли? – в голосе слышалось удовольствие. Ей нравилось, что я её приревновал! Анжела пояснила: – Я пошла с ним только потому, что он сильный, и с ним мне было не страшно.

   В самом деле, чего это я веду себя, как Отелло? Во-первых, мы с Анжелой ничего друг другу не обещали, и даже не целовались ни разу. Во-вторых, она еще маленькая, ей всего шестнадцать, хотя мама уверяет, что девушки взрослеют раньше парней.

   – Да, мне просто стало обидно, что с ним ты не боишься гулять по Алитамире, а со мной боишься, – сказал я.

   – Ты же сам сказал: «Не бойся, я сам боюсь», – напомнила Анжела.

   – Я же пошутил! Если бы боялся, не пошел бы сюда один, – усмехнулся я.

   – Ну, извини, а я подумала, что это правда, – ответила она. – Так куда ты идешь, если не секрет?

   Я оглянулся на спутника Анжелы. Кен шёл за нами шагах в тридцати. Я совершенно не хотел, чтобы он узнал о моей находке. Он узнает, но потом, когда об этом будет известно всем. Потому сказал:

   – Просто прогуляться. Хочу сделать несколько снимков.

   – Ты же фотографировал уже, – заметила Анжела.

   – Днём, – ответил я. – А при свете фонарей всё выглядит по-другому. Я хочу поснимать окраины, где улицы заканчиваются. Это будут жуткие фото.

   – Наверное, – согласилась Анжела.

   – Ты иди в отель, а я скоро вернусь и покажу снимки, – сказал я.

   По глазам видел, ей хотелось пойти со мной, но было страшно. Я думал, она предложит пойти втроём, и размышлял, как бы помягче отказать.

   – Ладно, – поколебавшись немного, ответила Анжела. – Ты только не задерживайся.

   – Хорошо, – кивнул я. – Постараюсь.

   Анжела вернулась к Кену, и они направились к новому городу, а я поспешил к своей находке.

ГЛАВА 3

   Вскоре я спустился в яму около прозрачной сферы. Надел на лоб фонарь и начал разглядывать дверь.

   То, что это дверь, было понятно, она отделялась от остальной поверхности темной матовой полосой. На ней не было ни ручек, ни замков, точно как у нас в городах. Дверь своих апартаментов можно настроить как угодно, чтобы она открывалась, когда хозяин просто подходит, или по щелчку пальцев, или по отпечатку ладони, или по определенному рисунку пальцем, или по голосовому приказу. Можно запрограммировать художественный стук или свист. Один мой друг сделал, чтобы дверь его комнаты открывалась пинком.

   Перепробовал все способы, ни один не сработал.

   Я стал разглядывать то, что находится внутри, и все больше убеждался, что это не космический корабль.

   На полукруглом возвышении в половину человеческого роста были непонятные приборы, шкалы, экраны, но не было пилотских кресел, только металлически блестящий ровный пол с кругом посередине, отличавшимся по цвету, диаметром метра полтора. Покрытие пола походило на металлическое, стального цвета с матовым блеском. А круг в центре был цвета латуни. Можно предположить, что кресло пилота спрятано в полу, под кругом, но он находился довольно далеко от пульта управления, рукой не дотянешься. Да и стены для космического корабля слишком тонкие, нет никаких труб с хладагентом и других коммуникаций.

   Понятно, что это центр управления, но чем? Предположений у меня не было.

   Сфотографировал на свой планшет всё, что смог, и уже собирался вернуться в отель, чтобы завтра перед отлётом домой рассказать о находке, но вдруг в голову пришла еще одна идея.

   Я применил все знакомые способы открывания дверей, но говорил-то на каорском языке, а каорского во время постройки этого здания не существовало!

   К сожалению, древнего языка этой планеты я не знал. Даже дядя Арсен не умел говорить на нём, умел только понимать группы символов и переводить их. Но в письменности древних людей Терра-Сеоны были и одиночные символы, обозначающие целое слово. Как, например, на Каори квадрат, заключенный в две вертикальные полоски, обозначает лифт, а квадрат с зигзагом по диагонали – лестницу.

   В письменности древних людей этой планеты был символ, обозначающий слово «открыть», и я нарисовал его пальцем на двери, впрочем, не очень-то надеясь на успех. Наверное, в механизмах, управляющих дверью этого здания, не осталось ни капли энергии.

   Ничего не произошло, и я отвернулся, собираясь вылезать из ямы. Но вдруг услышал, как позади что-то щелкнуло, повернулся к двери и увидел, что она открывается. Овальный люк в рост взрослого человека сдвинулся внутрь и отъехал в сторону. Притом символ, который я нарисовал на двери, теперь стал непрозрачным молочно-белым, и хорошо заметным. Такой же, только меньше размером и в зеркальном отражении, появился на стене справа, рядом с дверью.

   Мои ментальные способности не ощущали никакой опасности внутри здания, и я вошёл. Как только перешагнул порог, в помещении вспыхнул свет, на полукруглом пульте засветились разноцветные индикаторы и два экрана, мельтешащие помехами. Остальные экраны остались темными.

   Я подошел ближе. Под индикаторами было много клавиш, как у компьютера, каждая с надписью – один символ или несколько. Я вытащил из рюкзака планшет и включил словарь древнего терра-сеонского языка. Многих сочетаний символов не нашёл, но некоторые удалось расшифровать.

   «Планета», «расстояние», «скорость», «время». Это всё-таки звездолёт?

   Но на пульте не было ни намека на слово «двигатель» или «старт», или других слов, относящихся к движению.

   Под одним из экранов загорелась надпись, которую я понял, как «Поиск последнего запрошенного адреса завершен». На экране вместо помех появилось изображение: синее море, голубое небо и живописный зеленый остров с горами и водопадом. Море бесшумно накатывало на пляж с желтым песком, кроны деревьев шевелил ветер.

   Я придвинулся ближе к экрану, и он, словно почувствовав мое движение, увеличил картинку. Я смог рассмотреть растительность около водопада – такой не видел ни на Терра-Сеоне, ни на Каори. Но я не везде бывал, может, она где-то и есть. А небо не желтое и не зеленое, значит, картинка не с этой планеты, и не с Каори. Небо, насколько я знаю из уроков галактической истории, почти на всех обитаемых планетах голубое.

   Скоро я понял, что изображение на экране реагирует на движение, и отодвинул руку как можно дальше от экрана. Остров отдалился, стал маленькой точкой в океане, и я увидел всю планету, круглую и голубую, очень похожую на Каори и Терра-Сеону, если смотреть на них из космоса. Я чуть повернул ладонь, и планета на экране повернулась. Очертания материков были мне знакомы.

   Это что, я вижу Землю?

   Как такое вообще возможно? Она же на другом конце галактики!

   Под экраном была не только надпись, что поиск завершен, но еще колонка наборов каких-то цифр. Я склонился к ним, пытаясь разобраться. Одно большое число я решил считать расстоянием, так как оно мне совсем ничего не говорило, кроме того, что было очень большим. Другое, с постоянно меняющимися на конце цифрами – временем. Около окошечка, предположительно показывавшего время, скорее всего, терра-сеонское, которое тоже мне ни о чем не говорило, был небольшой рычаг, двигавшийся в направляющей прорези влево и вправо.

   Я двинул рычаг влево, экран снова покрылся помехами, а когда появилось изображение, не узнал его. Никакого острова, никакой зелени, никакого водопада не было, одни острые скалы и горные пики. Повел ладонью в сторону и увидел горную долину, по которой медленно шли огромные животные.

   Динозавры?

   Мама рассказывала, что задолго до того, как на Земле появились люди, планету населяли такие животные, но из-за какого-то природного катаклизма они все вымерли. На Каори, кстати, тоже обитали подобные животные. Их кости палеонтологи до сих пор находят. Они вымерли около шестидесяти миллионов лет назад, когда на Каори в океан упал огромный метеорит. Он вызвал цунами, настолько мощную, что почти полностью смыла всё живое с материка и островов.

   Один динозавр взглянул с экрана прямо на меня, или мне только так показалось, но я непроизвольно отшатнулся. Изображение сразу отдалилось.

   Так это машина времени для наблюдения за развитием цивилизаций на других планетах? Круче этого я ничего не видел!

   Захотелось посмотреть, а что было до динозавров, я двинул рычаг еще влево до упора. Подождал, когда появится картинка. Но ничего существенно не изменилось. По Земле бродили такие же динозавры. Поразмыслив, понял, что и на Земле, и на Каори динозавры господствовали почти двести миллионов лет. Значит, до динозавров данных о планете просто нет.

   Я подвинул рычаг вправо, почти на то место, где он стоял сначала, движением ладони повернул планету другим боком, и увидел взрыв на атомной станции на одном из островов, расположенных близко к большому материку.

   Вспомнил, мама рассказывала, что когда ей было лет десять, произошла авария на атомной электростанции в островной стране Японии из-за сильного землетрясения. Это событие, которое я увидел, позволило убедиться, что если рычаг времени двигать влево, экран показывает события в прошлом, а вправо – в будущем. Только до конца правой стороны было совсем чуть-чуть места, а до левой – много. Я решил, что правая сторона заканчивается настоящим моментом, потому что будущее еще не произошло.

   А ведь я могу посмотреть, что сейчас происходит на Земле! По каким-то значимым событиям можно определить, стала ли уже Земля единым государством или нет. Может, туда уже можно лететь!

   Недолго думая, подвинул рычаг вправо до упора. Экран снова заполнили помехи, но через несколько мгновений картинка прояснилась.

   То, что я увидел, было ужасно. Планета выглядела выжженной безжизненной пустыней. Я отдалял её, приближал, поворачивал – всё без толку, Земля оставалась пустынной, даже развалин городов не нашёл. Лишь кое-где замечал островки зелени, но какие-то хилые, и, делая максимальное приближение, не находил в них никакой жизни.

   Что случилось с планетой? Я знаю, раньше Землю раздирали опустошительные войны, но какая война могла стереть с лица планеты вообще всю цивилизацию?

   Не знаю, сколько времени я стоял около пульта, не в силах думать ни о чём. Кроме того что никогда и никому не покажу это место. Не могу допустить, чтобы мама узнала, что произошло с её планетой, пока она счастливо жила на Каори. И стану самым ярым противником отправки экспедиции к Земле даже через восемьдесят лет.

   Я подвинул рычаг обратно на то время, когда Земля была еще цветущей, не задумываясь, в тот же момент времени попал или в другой. Стал искать кнопку, или клавишу, чтобы совсем выключить эту странную машину времени, но не нашёл. Поискал, чем бы сломать пульт, но тоже ничего не нашёл. Наверное, приборы выключатся сами, когда я выйду из здания. Решил, что выйду, завалю яму, и сверху забросаю полусферу прелой листвой.

   И буду надеяться, что её долго никто не найдёт.

   Но еще несколько минут стоял, стараясь запомнить всё до мелочей, потому что все фотографии тоже придётся удалить.

   Вдруг позади я услышал шорох – кто-то спускался в яму, – и голос мамы:

   – Ну, вот он где!

   И сразу голос Анжелы:

   – Наконец-то мы тебя нашли!.. Ух ты, здорово! Что это? Это ты сам открыл?

   Мама и Анжела вошли в здание и остановились у двери, с любопытством оглядываясь вокруг.

   – Мартышка показала, – ответил я, порадовавшись, что передвинул рычаг времени. Теперь мама не увидит, что произошло с её планетой. Но лучше бы она вообще не увидела, что на экране – Земля.

   – Что это за здание? – спросила мама.

   – Не знаю, сам хотел выяснить, но ничего не понял, – ответил я. – А вы чего меня искали?

   – Ты обещал, что скоро вернешься, а тебя все не было, я начала беспокоиться, – пояснила Анжела.

   – Саша, посмотри, уже светает, – сказала мама, указав на прозрачный потолок.

   Сквозь переплетение ветвей над куполом проглядывало светлеющее зеленое небо. А я и не заметил, что прошло так много времени!

   – Меня под утро разбудила Анжела, сообщила, что вечером ты ушел фотографировать Алитамиру, и до сих пор не вернулся. Пришлось применить опцию геолокации твоего мини-кома, и мы пошли тебя искать, – добавила мама.

   – Я как раз хотел возвращаться, идёмте, – сказал я и сделал шаг к двери.

   – Ну уж нет, – возразила Анжела. – Сам тут всё исследовал, а я только пришла и уже идти назад? Я тоже хочу тут всё рассмотреть!

   – Но нам скоро лететь на лайнер, а еще надо сообщить о находке. Я всё сфотографировал, и ты сможешь рассмотреть снимки, – обреченным тоном проговорил я, понимая, что уничтожить их уже не получится.

   – Фотографии – это совсем не то, что увидеть наяву, – возразила Анжела, обходя помещение по периметру. – Всё так удивительно... а это что? Пульт управления? Что там светится и мигает? А на экранах что?

   – Тут всё равно ничего не понятно, – сказал я.

   Мама тоже шагнула ближе к пульту, на котором всё так же один экран показывал Землю, а другой мельтешил помехами. Я тоже шагнул ближе к пульту, как бы случайно закрыв от мамы экран, показывавший земной пейзаж.

   – Саша прав, – сказала мама. – Думаю, что полет на Каори можно будет отложить, и вы еще сможете сюда вернуться. А сейчас нам действительно пора.

   Анжела с сожалением оторвалась от изучения пульта, и мы все трое повернулись к выходу. И увидели, что у открытой двери в прозрачную полусферу стоят несколько енотовидных мартышек. Одна из них вдруг подпрыгнула, ударила лапкой по белому знаку на прозрачной стене, и дверь закрылась. Оба символа исчезли. Сразу я не догадался, что означает зеркальный символ на стене, а теперь понял. «Закрыть».

   – Что такое? – удивилась Анжела.

   – Саша, ты знаешь, как открыть дверь? – спросила мама.

   Я кивнул, подошел к двери и нарисовал на ней символ «открыть».

   Ничего не произошло. Я пожал плечами:

   – Наверное, этот знак работает только снаружи.

   – Мартышки что, специально нас тут заперли? – округлила глаза Анжела.

   – Интересно, что они этим хотели нам сказать? – задумчиво спросила мама.

   – А мне нисколечко не интересно! – воскликнула Анжела, подбежала к двери и начала стучать: – Откройте сейчас же, мелкие вредные звери!

   Обезьянки не реагировали, только продолжали с любопытством смотреть на нас.

   – Бесполезно. Они нас не слышат, – сказал я.

   – И что теперь делать? Как мы выйдем? – с тревогой в голосе спросила Анжела.

   Мама пока не проявляла беспокойства. Сказала:

   – Сейчас свяжусь с Арсеном, он вызовет спасателей.

   Она коснулась мини-кома за ухом, но ничего не произошло. Удивилась:

   – Странно, не работает.

   Я тоже попробовал связаться с дядей Арсеном, с сестрами и братьями, но и мой мини-ком не работал. А Анжела своего вообще не обнаружила. Мама увидела только небольшую царапину у неё за ухом.

   – А я даже не заметила, как его потеряла, – сказала Анжела. – Недалеко отсюда я застряла головой в какой-то цепкой лиане. Наверное, пока выпутывала волосы, сорвала ком и уронила. Ну и ладно, всё равно он не работает.

   – Очевидно, стены этого здания экранируют связь, – сказала мама. – Но не волнуйтесь, как только обнаружат, что нас нет, пошлют поисковую группу.

   – Как же нас найдут, если никто не знает, куда мы ушли? – расстроено проговорила Анжела. – Мы же никому не сказали!

   – Я сказал Тиму, что ушел гулять в Алитамиру, – вставил я.

   – Найдут, – уверенно проговорила мама. – По геолокации твоего мини-кома, если он недалеко от этого места.

   – Да в двух шагах от ямы, – ответила Анжела, немного повеселев. – Но лучше бы нам самим выбраться.

   – Кто бы спорил, – грустно усмехнулся я. Только никаких идей, как это сделать, в голове не появлялось.

   Небо над прозрачным куполом становилось всё светлее, свет в здании погас. Я так и не понял, откуда он светил, ни на потолке, ни на стенах не было никаких ламп. Я попробовал еще раз открыть дверь символом, добавив к нему слово «изнутри», но снова ничего не вышло. Спохватился, что уже не закрываю экран от мамы, и вернулся на свое место. Вроде бы она ничего не успела заметить.

   – Я сейчас заставлю их открыть дверь! – угрожающим тоном проговорила Анжела, прищурила глаза, и пристально уставилась на одну из мартышек.

   Вообще-то для ментального воздействия на животное совсем не надо так напрягаться. Нужно просто смотреть на него и посылать мысленный приказ. Я послал приказ открыть дверь другой мартышке.

   Не подействовало. Ни у Анжелы, ни у меня. Наверное, стена экранировала и ментальные способности, хотя не должна, потому что прозрачная, и визуальный контакт есть. Но обезьяны не реагировали!

   Анжела заплакала. Мама обняла её за плечи.

   Мартышки наблюдали за нами, и у меня было такое впечатление, что они переговаривались друг с другом. Вдруг они быстро взлетели по корням наверх, и через некоторое время мы увидели, как в яму посыпалась земля, сухие листья и ветки.

   – Тётя Терри, за что они с нами так? – всхлипнула Анжела. – Что мы им сделали?

   – Ничего, – ответила мама. – Просто совершили ошибку – проглядели в этих существах зачатки разума. Они считали эту планету своей, а мы бесцеремонно вторглись на их территорию и развили бурную деятельность.

   – Почему ты так думаешь? – удивился я. – Мартышки раньше никогда не вели себя агрессивно, это первый случай за двадцать лет. А тебе, когда ты была здесь в первый раз, они даже хотели помочь.

   – Может, прибытие туристов стало последней каплей в чаше их терпения, – предположила мама. – Может быть, этими действиями они хотели сказать нам, чтобы мы убирались с их планеты.

   Мартышки продолжали заваливать яму, а мы ничего не могли с этим поделать, только ждать, что поисковая группа нас всё-таки найдёт, несмотря на то, что мартышки засыпали купол сверху точно так, как я и хотел. Только я хотел в это время находиться снаружи, а не внутри.

   Как только свет снаружи стал меркнуть, освещение снова включилось.

   – Алекс, тётя Терри, что нам делать? – на грани паники спросила Анжела.

   – Ждать, – в один голос сказали мы с мамой.

   – А пока ждём, изучим это помещение, – добавила мама. – Может, сумеем понять, для чего оно предназначено.

   А я совсем не хотел, чтобы она поняла, для чего оно. Но мама и Анжела уже сделали шаг к пульту. Я шагнул им навстречу, чтобы как-нибудь отвлечь, и вдруг увидел, что круг в центре помещения изменил цвет – он засиял, как расплавленное золото.

   – Стойте! – вскрикнул я, но поздно, мама и Анжела уже ступили на край круга. По инерции они сделали еще шаг и остановились.

   Прямо в его центре!

   – Саша, в чём дело? – спросила мама.

   Мне показалось, они сейчас провалятся в расплавленное золото и сгорят, но произошло совсем не это. Я с изумлением увидел, как Анжела и мама начали растворяться в воздухе, будто в какой-то волшебной сказке. Недолго думая, я бросился к ним и обхватил обеих руками.

   Не знаю, что видели Анжела и мама, а я видел, как помещение вокруг нас стало исчезать. Нас окружила чернота. Это продолжалось пару секунд, а потом всё закончилось. Круг под нами стал своего обычного латунного цвета, и помещение снова появилось.

   Несколько минут мы стояли, обнявшись, и я чувствовал, как колотятся сердца у Анжелы и мамы, и моё собственное.

   – Что это было? – наконец спросила Анжела испуганным голосом.

   – Понятия не имею, – ответил я.

   – Но, кажется, ничего не случилось, – сказала мама. – Саша, не держи уже нас, мы в состоянии стоять сами.

   Я отпустил их и сделал шаг назад, чувствуя, как у самого дрожат коленки от пережитого только что страха за маму и Анжелу. Да, похоже, ничего не случилось, кроме того, что экран, показывавший Землю, уже ничего не показывал, кроме помех, остальные экраны были темными.

   Мгновением позже я заметил, что воздух в помещении как-то по-другому пахнет. И цвет у стен не такой. Раньше были видны наслоения почвы, корни растений, а сейчас всё черное с одной стороны, а с другой темно-синее. Мама и Анжела тоже это заметили.

   – Это другое место! – воскликнула Анжела с тревогой в голосе. – Алекс, где мы?

   Я пожал плечами, хотя стало понятно, что произошло. Это, оказывается, не только машина времени для наблюдения за развитием цивилизаций на других планетах. Это аппарат для переброски людей в то место и время, которое отображается на экране.

   – Похоже, мы куда-то переместились, – сказала мама, стараясь говорить спокойным тоном, но я почувствовал скрытое волнение.

   – Очевидно, – кивнул я.

   – Но это же невозможно! – возразила Анжела. – Это из области фантастики!

   – Значит, возможно, – ответила мама. – С той минуты, как увидела капсулу с космического корабля, который доставил меня на Каори, я считаю, что ничего невозможного нет.

   Я с ней согласен. Если мы о чём-то не знаем, не значит, что это не существует где-то в другом месте, где мы еще не были.

   – Смотрите! – Анжела возбужденно указала на дверь. – Там появился символ! Мы можем выйти!

   И она бросилась к двери. Символ «открыть» на двери действительно появился, можно было даже заметить, что появился он с внутренней стороны.

   – Стой! – приказала мама.

   – Стой! – крикнул я почти одновременно с ней и схватил девушку в охапку, потому что останавливаться Анжела не собиралась. – Куда выйти? Мы не знаем, что снаружи!

   Она перестала вырываться и уставилась в почти черную синеву за прозрачной стеной. Мы с мамой тоже. Через несколько минут напряженного вглядывания мне показалось, что синяя темнота понемногу рассеивается.

   – Что это? – спросила Анжела, указав на колыхающиеся вертикальные темные полосы около стены снаружи.

   – Водоросли, – догадался я.

   – Мы что, под водой? – удивилась Анжела.

   И это хорошо, что не под землей, оттуда нам было бы никак не выбраться.

   Становилось всё светлее, и вот уже видно, что полусфера находится под слоем воды. Была видна поверхность водоема, от которой отражались лучи солнца. С одной стороны стена осталась темной, она будто вросла в круто опускавшийся в глубину склон. Дна видно не было, оно терялось в темноте. Мимо проплыла стайка мелких рыб.

   – Мне ясно только одно, что мы, не сходя с места, попали в какое-то другое место, – сказала мама. – Давайте посмотрим, сможем ли таким же образом вернуться обратно.

   – Но мы не знаем, как сюда попали, – сказала Анжела.

   – Попробуем разобраться, – ответила мама, подошла к пульту, минут пять его изучала, потом обернулась ко мне. – Саша, ты тут хотя бы что-нибудь понимаешь?

   – Ну... – я подошел и указал на экран с помехами и надпись под ним. – Тут написано: «Идет поиск». Пока не появится картинка, мы никуда переместиться не сможем. А когда она появится, надеюсь, это будет Терра-Сеона.

   – Ты хочешь сказать, что мы находимся на другой планете? – спросила Анжела.

   – Да... наверное, – кивнул я. – На этом экране была точно не Терра-Сеона.

   Мы подождали минут десять. Экран продолжал мельтешить помехами.

   Прошло еще десять минут. Что-то долго картинка не появляется... А чего я хотел от агрегата, которому только космический разум знает, сколько миллионов лет? Сломался, наверное. Но этого я говорить не стал.

   – Подождём, – сказала мама.

   – Не стоит, – возразил я, окинув взглядом не слишком большое помещение. – Нам тут воздуха надолго не хватит. Надо выбираться.

   – Как? – в один голос спросили Анжела и мама.

   – Откроем дверь, вынырнем, и поплывем к берегу, – ответил я.

   – Но ведь тут всё затопит, – сказала Анжела.

   – Если не выйдем, то скоро просто задохнемся, – сказал я. И добавил мысленно: потому что воспользоваться второй раз этим порталом вряд ли удастся.

   – Тогда давайте выходить, – сказала мама, наверное, она тоже поняла это.

   – Но если мы откроем дверь, сюда хлынет вода, – с опаской проговорила Анжела.

   – Конечно, – согласился я и посоветовал: – Держись за что-нибудь покрепче, набери как можно больше воздуха в легкие. Как только вода заполнит помещение, быстрее плыви к двери и выныривай. Тут не очень глубоко, метров пять.

   Каорских метров, разумеется. А они в полтора раза длиннее земных. Но это не беда, плавать и нырять мы все неплохо умеем.

   Анжела схватилась за мою маму, а она – за поручень, который будто специально для этого огибал вогнутую часть пульта управления. А я пошел открывать дверь. Обвел пальцем молочно-белый знак, и овальный люк начал сдвигаться в сторону. Через щель хлынула вода, а воздух большими пузырями стал подниматься к поверхности. Очень скоро вода заполнила помещение, хотя под потолком осталась воздушная подушка. Я подтолкнул Анжелу и маму к двери, и выплыл за ними. Но еще оглянулся и увидел, что рядом с дверью появился зеркальный символ. Я приложил к нему ладонь, и дверь закрылась.

   Надо же, работает, даже под водой!

ГЛАВА 4

   – Поздравляю, вас, дети, мы на Земле, – сказала мама, едва мы выбрались из воды, немного отдышались и осмотрелись.

   Мы сидели на траве на лугу, на берегу небольшого круглого озера, окруженного лесом со всех сторон. Не было видно ни одной тропинки, которая вела бы к нему. На Каори тоже есть такие озера, круглые, как тарелки, некоторые очень глубокие. Они называются «карстовые».

   Одежда наша намокла, но на солнце очень быстро высохла, и снимать не пришлось. А рюкзак у меня непромокаемый, я с ним с десяти лет в походы ходил.

   – На Земле? – изумленно переспросила Анжела. – Как так?

   – Не знаю, – ответила мама и взглянула на меня.

   – Почему ты решила, что мы на Земле? – спросил я.

   Она ответила:

   – Я эту планету из тысячи узнаю. Скажу больше, мы где-то в средней полосе России, и сейчас середина лета.

   Я чувствовал, что мама очень рада, что мы на Земле, но этим же и озабочена. Она сорвала маленький желтый цветочек с пятью лепестками и добавила:

   – Саша, а ты, кажется, совсем не удивился, что мы оказались на Земле. Похоже, ты знаешь больше, чем говоришь. Давай, рассказывай всё.

   Вот такая у меня мама. Без всяких ментальных способностей видит меня насквозь. Но чтобы я рассказал всё, она не дождется.

   – Я знаю только, что этот аппарат перебросил нас с Терра-Сеоны на Землю, потому что её изображение было на работающем экране. Очевидно, перемещение активировалось, когда мартышка закрыла дверь снаружи, а мы ступили на латунный круг – площадку для перемещения.

   – Значит, нас никогда не найдут? – Анжела снова была готова заплакать.

   – Почему не найдут? Конечно, найдут, – оптимистично заявила мама. – Как только обнаружат твой мини-ком, станут искать вокруг, найдут то здание и увидят на экране Землю.

   Она взглянула на меня с вопросом в глазах – так ли это? Я кивнул.

   – А как они поймут, что мы переместились на Землю? – не унималась Анжела.

   – Археологи расшифруют надписи на пульте лучше нас, – пояснил я. – А если они чего-то не поймут, твой папа поймет обязательно.

   – Это даже неплохо, что мы оказались именно на Земле, – сказала мама.

   – Почему? – спросила Анжела.

   – Потому что я хорошо знакома с этой планетой. Правда, прошло тридцать лет, когда я была здесь в последний раз, но это лучше, чем оказаться в совершенно незнакомом месте, – ответила мама.

   – Да и мы с тобой о Земле много знаем, – оптимистично добавил я.

   – Я уверена, твой папа догадается, где нас искать. Нужно только немного подождать, – подбодрила Анжелу мама.

   – Немного это сколько? – поинтересовалась она.

   – Полгода, – ответила мама. – Или семь с половиной земных месяцев.

   – Это так долго! – застонала Анжела. – Я за полгода тут умру! На Земле же нет флаэ!

   – Быстрее ни один корабль просто не сможет сюда долететь, – сказал я.

   А еще надо прибавить время на поиски нас на Терра-Сеоне, и время на то, чтобы догадаться, что искать нас надо на другой планете. Так что может пройти гораздо больше времени. Но Анжела и так расстроена, зачем расстраивать её еще больше. Я добавил:

   – Без флаэ ты не умрёшь. Твой папа прожил без него четырнадцать лет.

   – Я знаю! Но он с детства привык! А я нет! Ой, мне уже, кажется, становится плохо...

   – Тебе не придётся обходиться без него.

   Я порылся в рюкзаке и достал маленький янтарный шарик – баллончик с флаэ. С того времени, когда «Аллора» прилетела на Землю за дядей Арсеном, баллончики перестали быть похожими на шарики для настольного тенниса. Они стали миниатюрнее, к ним прикрепили платиновые цепочки, и их можно носить на груди, как украшение. Флаэ в них меньше, чем в прежних. Но конструкция баллона изменилась, и действие стало узконаправленным. Так что этого маленького шарика при разумном использовании вполне может хватить на полгода, и даже больше. Нам всем перед полетом выдали по одному баллончику, для подстраховки. А вдруг для кого-то аналога флаэ на Терра-Сеоне будет недостаточно. Как удачно, что я взял с собой весь рюкзак!

   – Спасибо, Алекс! – Анжела радостно схватила шарик и чмокнула меня в щеку.

   Это был наш первый поцелуй. Мне понравилось.

   – А если я потеряю шарик? – вдруг с тревогой спросила Анжела.

   – На Земле есть природный заменитель – розы, – напомнил я.

   – Что-то я здесь не вижу ни одной, – хмыкнула Анжела, оглядевшись вокруг.

   – Мы же не будем сидеть здесь все полгода, – сказала мама, поднимаясь на ноги. – Надо выбираться из этой глуши в цивилизованное место. Идёмте.

   – Я есть хочу, – пожаловалась Анжела. – Мы ушли из отеля, не позавтракав!

   – У меня есть печенье и вода, – вспомнил я, и тоже понял, что проголодался.

   Мы поделили то и другое на троих, а потом я почувствовал, что засыпаю. Но мама заснуть не дала.

   – Здесь нельзя спать, Саша!

   – Почему?

   – Мошки, комары, муравьи, клещи. Они больно кусаются, да еще и заболеть можно, – ответила мама.

   Нас от подобной напасти на Каори защищало многофункциональное устройство мини-ком. Но здесь наши мини-комы не работали – не было специального энергетического поля, которое служило для них источником питания. На Каори такое поле охватывало всю планету. На Терра-Сеоне оно пока активировано только в городе и его окрестностях, и в местах раскопок.

   Анжела сразу брезгливо вскочила с травы и начала осматривать голые ноги – не забрались ли на неё какие-нибудь насекомые. Она была одета в высокие ботинки на низком каблуке, шорты и обтягивающую футболку без рукавов. Мама была одета почти так же, но на ней вместо шортов были бриджи, и футболка не такая обтягивающая. А моя одежда отличалась от маминой только длиной брюк – они были до лодыжек. У всех троих одежда была цвета хаки разных оттенков.

   – Как-то не очень гостеприимно Земля нас встретила, – сказала Анжела, убедившись, что насекомых на ней нет.

   – А что ты хотела? Мы же прилетели без приглашения, – мне стало обидно за Землю.

   – И это большая проблема, – задумчиво сказала мама. – Идёмте же.

   – А куда идти? – спросил я. – Вдруг мы пойдем в одну сторону, а надо было идти в другую?

   – До ближайшего высокого дерева, – ответила мама. – Дальше сам догадаешься или объяснить?

   – Сам, – оживился я.

   Забраться на дерево для меня было несложным делом.

   – Что ты видишь? – спросила мама снизу.

   – Ничего. Вокруг только лес и еще есть река. Далеко.

   Я надеялся сразу увидеть какое-нибудь жилье, но его не было.

   – А опоры ЛЭП с проводами видишь?

   Пришлось сначала вспомнить, что это. Линия электропередачи. На Каори электричество таким неэкономичным способом давно не передается. И электростанции у нас в основном солнечные.

   – Вижу! Вон там! Почти рядом! – ответил я радостно.

   – Слезай. В ту сторону и пойдем.

   Я спустился с дерева, и мы пошли в ту сторону. На деле ЛЭП оказалась не так уж близко. Мы шли, пока солнце не поднялось высоко. Я устал, проголодался и хотел спать, но волновало меня не это.

   Какой сейчас год на Земле? Сколько времени осталось до того дня, когда случится то, что я видел на экране в машине времени?

   Мама тоже о чем-то озабоченно размышляла, я старался не отвлекать её разговорами. Она только один раз сказала нам:

   – Дети, запомните, мы на Земле инкогнито. Никому не говорите, кто мы и откуда. А лучше вообще молчите, говорить буду я.

   Я молча кивнул, Анжела проворчала:

   – Если мы вообще кого-нибудь встретим.

   Она всё время жаловалась. То ей жарко, то пить хочет, то есть, то устала. Вообще-то все хотят, и все устали, и всем жарко. Я понятия не имел, что моя девушка такой нытик!

   До ЛЭП мы дойти не успели, наткнулись на проселочную дорогу. Я понял, что это дорога, потому что видел такие на земных фотографиях и в земных фильмах. А мама сказала, что здесь недавно проехала машина. Встал вопрос, в какую сторону идти. Мама сказала, всё равно в какую. И мы пошли по этой дороге.

   Скоро вышли на шоссе. И снова гадали, в какую сторону идти.

   Мимо нас в обе стороны проезжали колёсные легковые машины. Мы видели в земных фильмах подобные, но эти были других моделей. Понятно, та информация о Земле, которую мы изучали, устарела на несколько десятков лет. Хотя принцип их конструкции был тот же. Водитель сидел за рулем справа или слева, рядом и позади – места для пассажиров. Изредка проезжали огромные грузовые машины. Они шумели и чадили двигателями внутреннего сгорания. На Каори ими уже больше трехсот лет не пользуются. Подобные машины только в музее увидеть можно. И наземных дорог у нас давно нет.

   Увидели мы и электромобили. Они отличались бесшумностью движения, и отсутствием выхлопов. Но таких машин была примерно одна треть от общего количества.

   Один легковой автомобиль притормозил рядом с нами. В салоне были водитель и пассажир, оба мужчины, один молодой, лет двадцати пяти на вид, другой постарше, может сорок, или сорок пять.

   – Куда путь держите, красавицы? – спросил тот, что постарше.

   Он что, и меня за женщину принял?! Кажется, он был немного... или много?.. пьян. На Земле пьют очень крепкий алкоголь.

   – И красавец, – шутливо добавил водитель, взглянув на меня. – Садитесь, подвезем.

   – Спасибо, не надо, – ответила мама. – Просто скажите, далеко ли до города, и в какую сторону идти?

   – Тётя Терри, давай поедем, я устала, – шепнула Анжела маме на ухо.

   Мне тоже хотелось прокатиться на колёсной машине с двигателем внутреннего сгорания. Вернусь на Каори, расскажу друзьям, умрут от зависти. Это чувство не чуждо каоритам, особенно в юном возрасте.

   – До города далеко, к вечеру не дойдете, – сказал водитель. – Садитесь, садитесь.

   – У нас нет денег, – ответила мама.

   – Как же вы оказались так далеко от города да еще и без денег? – удивился старший мужчина. – И акцент у вас какой-то странный. Вы что, не русские?

   – Русские, но давно не были в России, – пояснила мама. – Хотели найти место, где была деревня моей бабушки, но проводник завел нас в лес, ограбил и скрылся.

   – И документы, наверное, спёр? – сочувствующе спросил старший.

   – И документы, – кивнула мама.

   Я понял, она не хочет говорить правду, чтобы нас не приняли за сумасшедших. Потому что такое перемещение в пространстве и во времени – фантастика, даже на Каори в это многие не поверят, а уж на Земле и подавно.

   – Да ладно, садитесь, чего уж там, – сказал молодой. – Довезем так.

   Анжела смотрела на маму так умоляюще, что она согласилась, и мы сели в машину на заднее сиденье.

   Если честно, ехать в земном автомобиле мне не понравилось. В салоне стоял неприятный запах и был слышен шум двигателя. Водитель пытался заглушить его громкой музыкой.

   – Может, познакомимся? – спросил водитель, оглянувшись на нас и убавив громкость музыки. – Я Антон, а это мой старший брат.

   – Иван, – представился тот.

   – Екатерина, – ответила мама. – Мои дети, Александр и Анжела.

   Анжела с удивлением взглянула на мою маму, но не стала возражать. Похоже, ей ехать в машине тоже не нравилось, так как она морщила нос и то и дело подносила шарик с флаэ к лицу.

   Из земных языков я знал русский, маме нравилось в семье разговаривать именно на нём, и английский, потому что он, скорее всего, станет общегосударственным, когда на Земле все страны сольются в одну. Английский я выучил, в надежде, что буду участвовать в экспедиции на Землю. Анжела тоже немного знала русский, а английский только начала изучать.

   – Катя, тебе же лет тридцать всего, – фамильярно проговорил Иван. – А у тебя уже такие взрослые дети.

   Я заметил, как мама чуть заметно усмехнулась. Мне совсем не понравилось, как он на неё смотрит. Как самец на самку в брачный период.

   – Я просто хорошо сохранилась, – сказала мама. – Мне сорок, сыну семнадцать, дочери пятнадцать.

   Она даже наш каорский возраст зачем-то убавила. На самом деле по земному времени мне двадцать один, а Анжеле девятнадцать. Ладно, маме виднее. Она лучше знает, на сколько земных лет мы выглядим.

   – А они выглядят немного старше, – заметил Антон, и взглянул на Анжелу.

   Вот почти так же, как Иван на маму.

   – Акселерация, – сказала мама с чуть заметной иронией в голосе.

   Мы ехали примерно полчаса, Иван и Антон пытались разговаривать с мамой и Анжелой. Мама отвечала неохотно, Анжела вообще молчала. Антон спросил:

   – Катя, а что же ваша дочка всё молчит? Немая, что ли?

   – Она плохо знает русский, – ответила мама.

   – Понятно, – кивнул Антон, и вдруг свернул с шоссе на какой-то просёлок.

   – Мы разве не в город едем? – сразу спросила мама.

   – Там ремонт дороги, – пояснил Антон. – Объезжать надо. Заодно к нам на дачу заедем. Отдохнёте там, покушаете, проголодались ведь, наверное.

   Мама повернулась ко мне и шепнула по-каорски:

   – Саша, ментально прикажи ему отвезти нас в город.

   – Это же запрещено! – возразил я так же тихо.

   – У нас нет другого выхода, – ответила мама, а Антону сказала:

   – Спасибо за приглашение, но нам нужно в город.

   Мама не стала бы просить меня нарушить закон просто так. Я на секунду раскрыл свой мозг, чтобы узнать, о чем думает Антон. В мыслях он уже тискал и целовал Анжелу! Я быстренько просканировал мысли Ивана. Он делал то же самое с мамой! Снимал с неё одежду! Вот уроды! Да я за такие мысли готов был заставить их придушить друг друга! Только тогда машину будет некому вести.

   Я мысленно приказал Антону ехать в город. Мужчина послушно развернул авто и выехал обратно на шоссе.

   – Ну, в город так в город.

   Иван пытался возразить, но я послал ему короткий приказ: «Заткнись!», и он всю оставшуюся дорогу молчал. И никакого ремонта там, на дороге, не было!

   Часа через два мы заехали в город. Не такой, как на Каори, но вид земных городов мне был привычен, я часто видел их на фотографиях и в фильмах.

   – Пусть забудут, что кого-то подвозили, – шепнула мне мама.

   Я приказал забыть. Мужчины уехали, а мы остались посреди улицы, по которой шли люди и ехали машины. Мама отвела нас в небольшой сквер, где народу было меньше, мы сели на скамейку. На скамейку напротив нас сел старичок с газетой, которую он только что купил в стоявшем неподалеку ларьке.

   – Тётя Терри, почему ты не захотела заехать на дачу к этим людям? – спросила Анжела. – Я очень хочу есть, уже просто сил никаких нет. И вечер скоро, где мы будем спать?

   – Сначала нужно понять, где мы находимся. А на дачу с незнакомыми мужчинами ехать опасно. Здесь не Каори, – ответила мама и вздохнула: – Не таким образом хотела я на Земле побывать...

   Анжела притихла. Мама тоже молчала. Я понял, она сама не знает, что дальше делать. На Земле жизнь сложнее, чем на Каори. Мама рассказала о родной планете мне и моим сестрам и братьям гораздо больше, чем есть в инфосети в свободном доступе. Нужны паспорта, деньги и эта... как её... прописка. Мама говорила, что без этих вещей в её стране человека как бы и нет. Хотя... появись человек ниоткуда на Каори, он тоже оказался бы невидимкой. Потому что пользоваться благами цивилизации могут только те люди, которые есть в базе данных какого-нибудь клана, или в базе данных отшельников.

   – А почему мы не можем сказать, что мы с другой планеты? – спросила Анжела.

   – Потому что никто не поверит, – ответила мама.

   – Почему? – спросил я.

   – У нас нет космического корабля, – ответила мама.

   – Но мы можем показать портал, через который попали сюда, – сказала Анжела.

   – Не думаю, что кто-то сразу бросится искать его, – ответила мама. – Потому что на Земле, да и на Каори такой портал – из области фантастики. А если мы будем настаивать, что прибыли с другой планеты, нас просто отправят в психиатрическую лечебницу.

   На Каори они тоже есть. К психически больным людям там относятся ласково и заботливо, как к маленьким детям. Им всё можно. Нельзя только покидать территорию лечебницы. А иногда и свою комнату.

   – Там нас хотя бы покормят, – хмуро проговорила Анжела.

   – Такие заведения на Земле сильно отличаются от каорских, – сказала мама. – Покормят, конечно, но в придачу напичкают транквилизаторами так, что вообще забудем, с какой мы планеты.

   – Я могу приказать кому-нибудь дать нам еды, – предложил я.

   – Да, Алекс, давай, – оживилась Анжела. – Я бы сама это сделала, но боюсь, что не получится из-за отсутствия флаэ.

   – Нет. Вы можете использовать ментальные способности только в крайнем случае, – твердо отказала мама. – Мы пока с голоду не умираем. Саша, принеси лучше газету, что старичок оставил.

   Она указала на скамью на противоположной стороне аллеи. Я принес газету. Мама просмотрела её и сказала:

   – Теперь я знаю, где мы находимся. Название города вам ничего не скажет, я здесь тоже никогда не была, но это районный центр в шести часах езды на автобусе от моего родного города. Нам нужно добраться туда. Родственников у меня не осталось, но хорошие подруги... были.

   Были – ключевое слово, пессимистично подумал я. Хотя обычно я оптимист.

   – Мне только непонятно, почему у газеты такая старая дата, – добавила мама. – Со времени моего отлета на Каори на Земле должно пройти почти тридцать два каорских и тридцать девять земных лет. А их прошло всего двадцать три. Соответственно около девятнадцати каорских.

   Я предполагал, что это из-за меня мы попали в прошлое на шестнадцать земных лет назад. Я передвинул рычаг времени только чуть-чуть, чтобы мама не увидела пустую Землю. Но если бы передвинул туда, где он стоял изначально, мы вообще оказались бы в доисторическом прошлом Земли. А если бы не передвинул, попали бы на совершенно голую необитаемую планету. Зато теперь знаю, что уничтожение жизни на Земле произойдет в ближайшие шестнадцать лет.

   Я молча пожал плечами. Анжела тоже ничего не ответила.

   – Хотя это даже хорошо, – бодро добавила мама. – Поэтому я не буду ломать голову над парадоксом.

   – Чем хорошо? – поинтересовался я.

   – Значит, моим ровесницам сейчас по тридцать девять – сорок лет. А если бы им было по пятьдесят пять, как бы я стала объяснять им, почему так молодо выгляжу? – с улыбкой ответила мама.

   – А как мы доберемся до твоего города? – спросила Анжела.

   Она выглядела бледной и измученной, несмотря на шарик с флаэ.

   – Пойдем на автовокзал и попросим водителя автобуса довезти нас, – ответила мама. – Надеюсь, легенда, что у нас украли документы и деньги, сработает, и нам разрешат доехать бесплатно.

   – Я не хочу больше никуда идти, – капризно сказала Анжела. – Я никогда в жизни так не уставала.

   – Потрепи еще немного, милая, – ласково сказала мама и обняла девушку. – Как только доберемся до дома Маши Запольской, ты сможешь отдохнуть.

   – Давайте еще немного здесь посидим, – попросила Анжела.

   – Хорошо, еще минут десять, и пойдем, – согласилась мама.

   Пока Анжела отдыхала, я решил прогуляться по скверу.

   Из другого конца аллеи слышалась гитарная музыка и голос, исполняющий незнакомую мне песню. Уличные музыканты из клана Баско есть и у нас на Каори. Их можно встретить в любом нижнем городе. Но этот был совершенным дилетантом. Фальшь скользила как в голосе, так и в аккомпанементе. И инструмент, похоже, был плохо настроен. Поэтому нет ничего удивительного, что все проходили мимо, и футляр от гитары около ног певца оставался пустым.

   Я подошел к парню, который выглядел лет на шестнадцать, и спросил:

   – Привет. Как выручка?

   – Да никак, – махнул рукой парень. – Целый час уже тут долбанюсь, и ничего. Попытка заработать провалилась.

   – Денег у меня нет, но могу помочь. Выручка пополам. Дай инструмент, – сказал я.

   Парень удивился, но гитару дал. Я быстренько настроил её, и стал петь те песни, которым меня научил дядя Арсен. Петь и играть на гитаре я умею не так чтобы очень хорошо, но всё же получше этого землянина. Около нас начали останавливаться люди, стали бросать мелочь в футляр.

   Мы пробыли в сквере не десять минут, а не меньше часа, пока репертуар моих песен не кончился. Когда я вернул гитару владельцу, он отдал мне половину денег, что нам накидали, и сказал:

   – Ты походу в музыке неплохо шаришь. Я так никогда не смогу. Как тебя зовут?

   – Александр.

   – А я Мирон. Что-то я тебя в нашем городе не видал. И акцент у тебя странный.

   – Мы тут с мамой и сестрой, проездом, в России недавно. Только у нас все деньги и документы украли, – я решил придерживаться маминой легенды.

   – Жиза, – посочувствовал Мирон, хотя я и не понял, что это слово означает.

   – А как думаешь, этого хватит, чтобы втроем до областного центра доехать? – спросил я, встряхнув в ладони горсть мелочи.

   – Ты с Луны, что ли, свалился? – удивился Мирон. – Этого хватит максимум на три данара и три кофе плюс пачка сигарет.

   Сигареты, да. Я знаю, что это. «Аллора» привезла образцы табачных изделий на Каори тридцать лет назад. Учёные, исследовав их состав, пришли к выводу, что это чистейший яд. Зачем многие земляне сами себя травят? Мама и дядя Арсен не могли точно ответить на этот вопрос, потому что оба не курили. Но сказали, что люди испытывают от этого удовольствие. Проверить так ли это, среди каоритов желающих не нашлось.

   – И все автобусы до областного сегодня уже ушли, – добавил Мирон. – Так вам что, и ночевать негде?

   Я грустно покачал головой. Парень подумал немного и сказал:

   – Ладно, зови своих маму и сестру, идём ко мне. По дороге пожрать купим.

   – А ты что, один живешь?

   – Не, со старшим братом и бабулей, но она летом в саду живет. А брат сейчас в армии. Так что да, я пока что один. Бабуля бабло мне оставила, но я вчера на вписку всё истратил. Зато сасно посидели.

   Брат в армии. Я понял, что на Земле пока нет единого государства. Если бы было, отпала бы необходимость в военных организациях. А вот как бабуля живет в саду? Не стал заострять на этом внимание, может, ей нравится спать под открытым небом. Остальное истолковал так: деньги, которые ему бабушка оставила, он истратил на какое-то неплохое развлечение.

   Я позвал маму и Анжелу и познакомил их с Мироном. Когда парень знакомился с Анжелой, я на секундочку заглянул в его мысли. Да, девушка ему очень понравилась, но ничего такого, как Антон, Мирон не думал. Я бы не хотел заставлять его что-то делать, потому что он мне понравился.

   И мы пошли к Мирону. По дороге зашли в заведение, которое он назвал «Данарка», Мирон купил булки, начиненные мясом, зеленью и какими-то соусами, кофе в пластиковых стаканах. Парень тоже был голоден, потому решили съесть всё прямо там, в «Данарке». Мама предупредила, чтобы мы ели с осторожностью, так как земная еда немного отличается от каорской. Но нам с Анжелой понравилось. Некоторые каориты не любят такую еду, потому что её надо брать руками. А мне наоборот нравится. Если руки чистые, почему бы нет?

   Оказалось, Мирон живет в деревянном доме, в котором три комнаты, кухня и русская печь. Видел такую избу в музее земной жизни.

   – Сорян, не прибрано, – сказал Мирон, приглашая нас в комнату.

   Он собрал раскиданные по дивану и стульям вещи и засунул их в шкаф, унес на кухню пустые тарелки со стола. На этом уборка закончилась, хотя на полу остались смятые бумажки, липкие пятна от какой-то жидкости, крошки от печенья.

   Мирон спросил, из какой страны мы приехали, мама ответила, что из Америки.

   – То-то я смотрю, у вас одежда такая хайповая, – сказал он.

   Красивая? Модная? Да неважно. Потом с молодежным сленгом разберусь, если время будет. Неизвестно ведь, от чего и когда произойдет уничтожение жизни на Земле. Может, это произойдет завтра, или через полгода, или через несколько лет? Успеет дядя Арсен за нами прилететь или нет?

   Хорошо, что, кроме меня, никто понятия не имеет, какая угроза нависла над планетой. Да и сам я знаю ничтожно мало. А вот это очень плохо.

   Мирон включил телевизор, еще угостил нас чаем с очень вкусным бабушкиным вареньем, и предложил маме и Анжеле располагаться в комнате бабушки – там были диван и кровать, а мне – на диване брата в их общей комнате.

   – Твои песни какие-то старомодные, но слушателям зашли, – с одобрением сказал Мирон, когда мы ложились спать. – Бабульки от них просто тащились. Даже моему брату за час работы столько бабок не кидали, а он в музыке не хуже тебя шарит. Гитара тоже его, говорит, всегда в трудный момент выручала. А меня вот не смогла. Слушай, а можно, я твои песни на смартфон запишу? Можешь прямо сейчас еще раз спеть? А я за это соседа попрошу, чтобы он вас завтра на машине бесплатно увез. Он как раз утром в город собирался.

   Я согласился. Спать, конечно, хотелось, но засыпать было немного боязно. Вдруг заснем и уже не проснемся? Да это еще ладно, во сне умереть не страшно. А если проснемся, а на Земле началась всемирная война, и на наших глазах будут каждый день гибнуть люди?

   Правда, войны ничто не предвещало. Ни в телепередачах, что мы смотрели вечером, ни в газете, которую в сквере читали, не было никаких тревожных новостей. Но из дней галактической истории, которую нам преподавали в школе, известно, что некоторые войны могут начинаться совершенно неожиданно.

ГЛАВА 5

   Утром меня разбудил Мирон, позвал завтракать. Я вышел в общую комнату, и не узнал её. Всё чисто, пол блестит, на столе скатерть, а на ней большое блюдо с горкой ароматных блинов.

   – Это всё твоя мама сделала, пока мы спали, – предвосхитил мой вопрос Мирон. – А я думал, у нас в доме похавать нечего, хотел снова в «Данарку» бежать.

   – Я ужасно спала, – пожаловалась Анжела, когда Мирон ушел к соседу договариваться о поездке, и мы остались в доме втроём. – Эта ткань, на которой мы спали, такая грубая, и колется. Как земляне на ней спят? И без одеяла холодно, а под ним – жарко. Очень неудобно. Наши каорские кровати в сто раз удобнее! Да еще пришлось лечь спать без волнового душа.

   А я заснул, едва моя голова коснулась подушки, и было совсем неважно, что постель непривычная. Я проснулся, только когда меня Мирон разбудил. Показалось, что лишь минуту назад закрыл глаза. Но отдохнул неплохо.

   – На Земле сон-трава не растет, и волновых душей нет. Придётся привыкать, милая, – с сочувствием в голосе сказала мама. – Это ненадолго.

   Анжела тяжело вздохнула.

   Я и не знал, что она такая неженка. А еще звёздным исследователем хочет стать.

   – Скажи спасибо, что не пришлось спать под открытым небом на обычной траве, – сказал я.

   – Спасибо? Вот уж нет, – ответила Анжела.

   Хотя неудобства не помешали ей тепло поблагодарить Мирона за гостеприимство.

   Не знаю, как ему удалось уговорить соседа отвезти нас, так как это был неразговорчивый хмурый человек. Зато никто не мешал нам думать о своём, и доехали мы быстрее, чем на автобусе. Мама попросила высадить нас, не доезжая до города, хотя Анжела была этим не очень довольна.

   – Тётя Терри, зачем мы вышли здесь? Это очень грустное место.

   – Хочу навестить родителей, – ответила мама.

   На Каори нет кладбищ. Умерших кремируют, а пепел развеивают. И любимые люди остаются только в памяти. И в делах, что они совершили, за которые их будут помнить долго или не очень. И в архивах инфосети – навсегда.

   Я, конечно, тоже не слишком радовался задержке, но решил, что мама имеет право навестить родителей, пусть они и умерли. Тем более что долго мы у них не задержались. Мама постояла пять минут в оградке, похожей на миниатюрный садик с двумя продолговатыми цветочными клумбами с крестами, столиком и скамеечкой, и мы отправились в город пешком. Мама порадовалась, что за могилами кто-то ухаживает, она была уверена, что Маша Запольская, и мы отправились к ней, вернее, к дому, который принадлежал когда-то маме, и который она, улетая на Каори навсегда, подарила подруге.

   До города оказалось не близко. Мы несколько раз останавливались отдыхать, перекусили в столовой на деньги, которые остались от моего вчерашнего заработка. Я, наконец, смог купить маме шоколад, о котором она так мечтала. Мама ела и жмурилась от удовольствия. Мы с Анжелой тоже попробовали. Мне понравилось, ей нет.

   Наконец мы пришли в город. Он оказался в десятки раз больше того, в котором мы ночевали, народу и машин на улицах больше соответственно, а деревянных, похожих на деревенские, домов совсем не было.

   К дому Марии Запольской мы подошли, когда день начал плавно перетекать в вечер.

   Мы поднялись на крыльцо, мама нажала на кнопку звонка. Я чувствовал её волнение, несмотря на то, что кулон с розоватым камнем, найденный на одной из планет на пути от Земли до Каори, который учёные назвали «галактик», был на ней, и читать мысли мамы я не мог, да и не стал бы.

   Дверь открыла женщина, выглядевшая лет на пять старше мамы, но мама её узнала.

   – Привет, Маша, – сказала она дрожавшим от волнения голосом.

   Женщина несколько мгновений пристально вглядывалась в лицо мамы.

   – Катя? Катька, неужели ты? – удивилась она, потом бросилась обнимать и целовать маму. – Катенька, я знала, я верила, что ты вернешься! Классно выглядишь! Я так рада тебя видеть!

   – Машенька, я тоже очень рада, – растрогано ответила мама, обнимая подругу. – Познакомься, это мои дети, Саша и Анжела.

   – Здравствуйте, – поздоровались мы.

   – Здравствуйте, проходите в дом, – гостеприимно сказала Мария. – Я вам всем очень рада! Сейчас ужинать будем.

   Мы вошли. Мама как-то показывала нам видео, которое ей прислал робот-наблюдатель с Земли, когда она уже летела на Каори, поэтому мы были знакомы с внутренним устройством дома. Я заметил, что в нём мало что изменилось. Другие обои на стенах, телевизор в гостиной и ковер на полу, мебель если и новая, то очень похожая на ту, что была, когда здесь жила мама.

   – Маш, а ты что, одна здесь теперь живешь? – спросила мама, оглядывая гостиную.

   – Нет, конечно, с родителями, мужем и дочерью. Муж и дочка сейчас в деревне у его родителей гостят. А мои на даче, уехали на всё лето. Сестра и братья своими семьями живут, отдельно, – рассказала Мария, накрывая на стол. – Так что располагайтесь, у нас есть комната для гостей, и летняя комната в мансарде. Еще комната дочери свободна до конца лета. А комната родителей – до конца октября. Вы, кстати, надолго в Россию?

   – Ориентировочно на год, – ответила мама. – Вот только у нас проблема... Все деньги и документы потеряли.

   – И вещи, я так понимаю, тоже.

   Хозяйка дома наверняка заметила, что у нас на троих один небольшой рюкзак. Мама грустно покачала головой.

   – Так можно в полицию обратиться, – сказала Мария.

   – Вот этого не хотелось бы, – вздохнула мама. – По обстоятельствам, о которых лучше никому не говорить.

   – Понимаю, – кивнула Мария, хотя я уверен, что она ничего не поняла, но допытываться до правды тактично не стала. – Попробуем что-нибудь придумать.

   – Ты не волнуйся, Маш, мы скоро найдем другое жилье, – сказала мама.

   – Да живите у нас, сколько хотите, хоть и год, – махнула рукой Мария. – Веселее будет. Да, кстати, Катька, ты помнишь Тима Любомирского? Ты еще влюблена была в него.

   – Конечно, помню, – ответила мама.

   – Так вот он вам и поможет, – оптимистично заявила Мария. – Он сейчас баснословно богат, и у него куча связей. А знаешь, как он переживал, когда ты уехала в Америку?

   – Конечно, не знаю. Он же мной никогда не интересовался. А когда я в другую школу перешла, и вовсе забыл. Как-то встретила его на улице, так он прошел мимо, будто мы не знакомы, – сказала мама.

   – А у меня при каждой встрече спрашивал, не известно ли мне что о тебе.

   Я слушал беседу Марии и мамы, и удивлялся, как много еще не знаю о ней! Оказывается, до дяди Арсена она была влюблена в кого-то, кого звали, как моего отца!

   – Так это Тим только потом понял, что жить без тебя не может, когда ты уехала, – пояснила Мария. – Вот он с горя и женился на Лерке.

   Кстати, и про свою двоюродную тётю Ларису и троюродную сестру Валерию мама нам говорила, но очень скупо. Мы только знали, что когда мамины родители погибли, её опекуншей стала тётя Лариса, у которой была дочь Лера и гражданский муж Эдуард. Они стали жить в доме вместе с мамой. Тётя Лариса перевела маму в обычную школу, а вместо неё в лицей стала ходить Лера. Когда мама улетела на Каори, она подарила дом подруге Маше Запольской, с которой училась в лицее, а тёте Ларисе и Лере пришлось вернуться в свой дом в деревне.

   – Значит, сбылась её мечта найти богатого жениха, – усмехнулась мама.

   – В школе Лерка на него внимания не обращала, хотя он и красавчик был, – принялась рассказывать Мария. – Понятно, потому что он тогда еще не был богат. Когда ты уехала и подарила нам свой дом, твоя тётка и Лерка сначала в деревню уехали, а потом вернулись, у Эдика в студии стали жить. Дом они вроде продали, но я точно не знаю. Отец Тимки тогда неожиданное наследство получил, от какого-то дальнего родственника. Открыл собственное дело, раскрутился. Не знаю, как Лерке удалось захомутать Тима, не иначе, как действительно он с горя на ней женился. Дочка родилась... Твоим детям сколько лет?

   – Сыну семнадцать, дочери пятнадцать, – привычно ответила мама.

   – Вот их дочери Злате тоже пятнадцать, как и моей Алёне, – продолжила Мария. – В общем, когда Тимофей универ окончил, отец бизнес ему передал. У Тима еще лучше дела пошли, тогда он и женился... а может, потому, что просто пора уже было семью заводить, а Лерка тут вовремя подсуетилась. Или Тим просто хотел, чтобы у его наследников хоть что-то от тебя было, а Лерка же твоя троюродная сестра.

   – Нет, Маш, знаешь, может, я какой-нибудь другой способ найду, чтобы документы оформить. Что-то не хочется обращаться за помощью к Тимофею, – сказала мама, когда в рассказе Марии наметилась пауза. – Не хочу встречаться ни с Лерой, ни с тётей Ларисой.

   – Так Тимка с Леркой давно развелся, – махнула рукой Мария. – Уже лет семь как. Она оттяпала у него половину имущества и половину бизнеса тоже. Только ты ведь Лерку знаешь, Катя. Она как следует, делать ничего не умеет, да и мамаша её тоже, а жить шикарно обе любят. Растранжирили состояние за два года, теперь на пособие живут, которое Тимофей им выделил по доброте душевной, да на алименты. В квартире, которую он им купил. Он-то бизнес снова раскрутил, и еще богаче стал, чем до развода. Лерка теперь локти кусает... Кать, так я приглашу в выходной Тима к нам?

   – Ладно, пригласи, – согласилась мама.

   – Мне завтра на работу, – сообщила Мария. – А вам понадобится белье, одежда и обувь, шампунь, паста зубная и всё такое. Я оставлю вам свою карту, вы сможете походить по магазинам и купить всё, что необходимо.

   – Маша, не стоит, – смутилась мама.

   – Стоит. Да, чуть не забыла, – Мария встала с дивана, подошла к комоду и достала из ящика небольшую зеленую книжечку.

   – Спасибо, – поблагодарила мама.

   Подруги проговорили до самого вечера. Анжела скучала, попросила у меня планшет и занялась какой-то видеоигрой. Мама тихонько предупредила её, чтобы не разворачивала голографический экран, Анжела скривилась, но послушалась. А я смотрел телевизор и слушал беседу мамы с Марией, стараясь извлечь пользу из того и из другого – побольше узнать о планете, на которой придётся провести семь с половиной земных месяцев.

   А может, и всю оставшуюся жизнь.

   Следующие несколько дней мы провели в доме Марии Запольской. Анжела с мамой жили в комнате для гостей на втором этаже, а я – в летней комнате в мансарде.

   После первой же ночи Анжела сказала, что в доме у Марии постельное белье лучше, чем у Мирона, но тоже грубоватое. Мама пояснила, что в доме Мирона простыни были льняные, а здесь – хлопковые. А мне было всё равно, хотя каорские кровати из шариков сон-травы всё-таки удобнее. Хотя бы потому, что их не надо заправлять, простыни не надо стелить, перестилать, стирать и вообще постельное белье для них не нужно, так как кровати снабжены волновыми очистителями. Папа рассказывал, что в древности, когда волновых очистителей еще не изобрели, на кровати, чтобы удалить грязь, раз в несколько дней раскладывали пучки свежей чистотравы.

   Днем мы с Анжелой и мамой обычно гуляли, мама показывала нам город своего детства, ходили по магазинам, приобретая нужные вещи – белье, одежду, обувь, принадлежности для гигиены. Денег на сберкнижке оказалось так много, что мама купила Анжеле планшет, чтобы она не скучала, и всем троим по мобильному телефону вместо наших мини-комов, которые на Земле не работали, к тому же Анжела свой потеряла еще на Терра-Сеоне. А сим-карты в телефоны нам потом купила Мария, так как без паспорта их приобрести нельзя.

   – Зачем нам эти примитивные средства связи? – спросила Анжела, вертя в руке коробку с телефоном.

   – Чтобы мы могли поговорить друг с другом, когда не вместе, – пояснила мама.

   – Так мы же всё время вместе, – сказала Анжела.

   – Так не всегда будет, – ответила мама. – Я должна устроиться на работу, мы же не можем полгода сидеть у Маши на шее, а тех денег, что оставили мои родители, надолго не хватит. Через месяц, в сентябре, вы пойдете в школу. У вас появятся друзья, подруги, и вы захотите с ними общаться, даже когда не находитесь рядом.

   – В школу? – Анжела поморщилась. – Чему нас научат земные учителя? Наверняка мы с Алексом знаем больше их. И полгода вполне можем обойтись и без учебы.

   – На работу вас вряд ли возьмут, а куда возьмут, там вы сами не захотите работать, – сказала мама. – А тунеядство на Земле не приветствуется, как и на Каори.

   – Ты рассказывала, что твоя тётя Лариса не работала, – заметила Анжела.

   Моя двоюродная сестра в последнее время меня очень удивляла. Так стремилась на Землю, так хотела попасть в экспедицию, а теперь на Земле ей всё не нравилось. Может она такой стала из-за того, что чувствовала себя не очень уверенно, потому что приходилось пользоваться флаэ? Первое время Анжела почти постоянно держала янтарный шарик у лица, потом я заметил, что она стала использовать его реже. И ничего, оставалась вполне энергичной и здоровой. Только почти всё время выглядела недовольной. А я уже считал наше попадание на Землю классным приключением. Даже если всё закончится плохо, я не пожалею, что оказался здесь.

   – Исключения из правил есть всегда и везде, – ответила мама. – Но вы должны ходить в школу, как обычные земные дети, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

   – У нас будет возможность изучить земную школу изнутри, – добавил я. – Познакомиться поближе с земной географией, историей, биологией. Вернемся, напишем отчеты и обзоры. Это будет большой плюс в нашем образовании.

   – Да, ты прав, – согласилась Анжела, но без энтузиазма. – Ладно, пойдем в школу. Только этот... аппарат мне всё время будет мешать.

   Она держала коробку с телефоном так, будто не знала, куда ее девать.

   – Привыкнешь, – оптимистично пообещала мама.

   – А в нем еще есть фото- и видеокамера, – сказал я, рассмотрев свой телефон.

   В отличие от того, который мама привезла с Земли, этот был тоньше раза в два и гибкий. Такие мама купила нам с Анжелой, а себе – более старую и дешевую модель, тонкую, но не гибкую. Когда я спросил, почему себе не взяла такой же, она ответила, что нам еще долго жить на Земле, и деньги надо экономить.

   – Его что, надо всё время носить в руках? – спросила Анжела, заинтересовавшись фотокамерой на телефоне.

   Это она на девушек на улицах насмотрелась. У каждой второй в руке был телефон, и они как-то умудрялись не падать при ходьбе, глядя всё время на экран, а не на дорогу. А фотографировать и снимать видео Анжела любила, и очень жалела, что не взяла с собой планшет, когда вместе с мамой отправилась искать меня в Алитамире.

   – Можно носить в кармане, он не помешает, так как тонкий и будет принимать форму твоего тела, – сказал я.

   – Ой, а я сама бы не догадалась, – усмехнулась Анжела.

   Вскоре она уже ходила по улицам так же профессионально, как земные девушки, будто родилась с телефоном в руках. Завела аккаунт в Telegram под ником «Инопланетянка6560», где цифры – её каорский год рождения. Делала сэлфи и выкладывала их по несколько раз в день. Похвасталась, что за три дня у неё уже пятьдесят подписчиков. Я хотел сказать: «Тебе что, больше заняться нечем?», но сдержался. Действительно, что еще Анжеле на Земле делать? Воздушной акробатики нет, летать на флаэре нельзя, потому что флаэров нет, и другие привычные занятия недоступны. Все подруги остались на другом конце галактики, а новых пока не появилось. К своим изысканиям Анжелу я не мог привлечь, не рассказав о грядущей катастрофе. А я не хотел расстраивать её тем, что не знаю, в какой момент она произойдет.

   Вечерами мама и Мария беседовали в гостиной, вспоминая общих друзей и знакомых. Об «Америке» мама рассказывала, но очень мало, и только если Мария что-нибудь спрашивала. Мы с Анжелой занимались своими делами. Анжела играла на земном планшете в виртуальные игры, хотя считала и планшет, и игры примитивными. Я бы отдал ей свой каорский планшет, но он был нужен мне для моих исследований. Я адаптировал его к земному интернету – аналогу каорской инфосети – и собирал информацию, которая могла помочь установить, когда случится катастрофа.

   К моему большому облегчению, приближения войны не чувствовалось. Наоборот, наши учёные были правы, государства Земли полным ходом шли к объединению всех стран, хотя и не в одно государство, но в мирное сообщество. Страны повсеместно сокращали вооружение и численность вооруженных сил. Я почти на сто процентов был уверен, что катастрофа придет не с этой стороны.

   Значит, это будет какой-то природный катаклизм. Я начал «копать» в этом направлении, но «раскопки» пока не дали результатов.

   В воскресенье мы ждали гостя. Тимофея Любомирского, бывшего одноклассника мамы и Марии. Они готовились к его приёму всю субботу и полвоскресенья. Отдраили до блеска весь дом, хотя он и так был чистый. Приготовили праздничный обед, оделись красиво и нас попросили одеться в новые нарядные вещи. Наша каорская одежда выглядела стильно и, по словам Мирона хайпово, но это были спортивные вещи, и при внимательном рассмотрении могло обнаружиться их инопланетное происхождение, поэтому мама посоветовала спрятать её подальше, и не надевать слишком часто.

   – Они будто к свиданию готовятся! – раздраженно сказала Анжела. – Твоя мама когда-то была влюблена в этого Тимофея!

   Она зашла ко мне в комнату, в ожидании, когда нас позовут в гостиную. Анжела оделась по последней подростковой моде. Она выглядела прелестно в коротком белом платье с пышной юбочкой. К кулону с шариком с флаэ надела серебряные клипсы с янтарём, которые вчера ей купила мама. Наряд дополняли белые тканевые ботинки. Длинные волнистые волосы свободно падали на спину и плечи. Хотя Анжела и говорила, что земная одежда и обувь неудобная, но мне показалось, местная мода ей понравилась.

   – Это было давно, больше тридцати лет назад, – сказал я. – Мама тогда была еще ребёнком. Разве ты в четырнадцать лет не была влюблена в какого-нибудь одноклассника? И если бы это было свидание, нас бы на него не позвали. Кстати, не забудь называть маму мамой, от этой встречи зависит, получим мы документы или нет.

   – Конечно, ты прав, как всегда, – ответила Анжела всё еще раздраженно. – Просто это так выглядит. Я люблю тётю Терри, и называть её мамой мне не трудно.

   – Дети, пора встречать гостя, – услышали мы голос мамы из коридора, и вышли из комнаты.

   Мы прошли в гостиную, где был накрыт стол, и чинно сели на диван. Мария и мама заканчивали последние приготовления.

   – Я когда Тиму позвонила и пригласила в гости, он так удивился, – рассказывала Мария. – Мы в школе, да и после были в хороших отношениях, но не настолько близки. Я сказала, что его ждет большой сюрприз, и он ответил, что придет. Обычно Тим очень пунктуален.

   Она взглянула на часы. Стрелки сошлись на двенадцати, и в этот самый момент в прихожей зазвенел звонок.

   – Ну, я же говорила! – торжествующе воскликнула Мария, будто с ней кто-то спорил, и пошла открывать.

   Через минуту она ввела в гостиную мужчину на вид лет тридцати восьми, с букетом красных роз в руках. Цветы, видимо, предназначались хозяйке дома, но он, увидев маму, сразу шагнул к ней и вручил букет.

   – Катя?!

   В голосе было столько радости, что сомнений в рассказах Марии об этом человеке у меня не осталось. Он на самом деле влюблен в мою маму. Это понятно без всякого ментального вмешательства.

   – Здравствуй, Тим, – улыбнулась она, приняв цветы. – Познакомься, это мои дети, Александр и Анжела. Дети, это мой бывший одноклассник Тимофей Любомирский.

   Мы встали с дивана и поздоровались. Мама подошла к Анжеле и отдала ей букет.

   – Очень приятно познакомится, – сказал мужчина, и я понял, что ему действительно приятно. Он обернулся к Марии: – Маша, спасибо за сюрприз.

   – Ну что, давайте за стол? – предложила она.

   Мы расселись согласно плану, хозяйка во главе стола, мама и гость напротив друг друга, Анжела рядом с мамой, я – с Тимофеем, напротив Анжелы.

   Во время обеда сначала мама, Мария и Тимофей вспоминали школьные годы, потом мама чуть-чуть рассказала о том, как мы «жили в Америке». И чуть больше о том, как мы, прибыв в Россию, поехали искать место, где была деревня маминой бабушки. Наняли проводника, а он украл все наши документы, вещи и деньги и бросил нас в лесу. Добавила, что по причине, которую она не может разглашать, мы не стали обращаться в полицию.

   – Маша сказала, ты можешь помочь сделать новые документы, – закончила мама рассказ этими словами.

   Гость подумал немного, потом ответил:

   – Пожалуй, я могу помочь. Достану вам постановление от программы защиты свидетелей, и вы получите новые паспорта совершенно легально.

   – Будем очень признательны, – сказала мама. – Только если тебе не трудно. Потому что заплатить мы не можем.

   – Катя, неужели ты думала, что я возьму с тебя деньги? – возмутился Тимофей.

   – Конечно, думала, – ответила мама. – Потому что бесплатным бывает только сыр в мышеловке.

   – В этом ты права, но ты для меня не просто человек с улицы, и не просто бывшая одноклассница, – многозначительно проговорил Тимофей.

   – Неужели? – удивилась мама. – Ты ни разу не позвонил, когда тётя перевела меня в другую школу. А я свой номер телефона всем оставляла.

   – Сначала стеснялся... а потом Лера сказала, что у тебя парень есть, – смущенно ответил Тимофей.

   – Наверняка она сделала это из вредности, – усмехнулась мама. – Лерка даже не знала, что я с кем-то дружу.

   – Сначала я не хотел мешать. Потом понял, что люблю тебя, но понимал, что ничего не могу тебе дать, ведь наша семья была не богата. А потом ты уехала в Америку. Я искал тебя по всем соцсетям, но не нашёл.

   – У меня нет акаунтов в социальных сетях.

   – Если бы я знал хотя бы город, или штат, в который ты уехала, я нашёл бы тебя, когда у меня появилась возможность сделать это.

   – Ты был бы разочарован, – сказала мама. – Я уже полюбила другого и вышла замуж.

   Обед закончился, мы с Анжелой ушли из гостиной, оставив взрослых одних. Мне, конечно, очень хотелось послушать, о чём они будут говорить, но я понимал, что их разговоры не для наших ушей. Тем более что мама оставалась с гостем не одна, а с Марией.

   На следующий день Тимофей попросил наши данные для паспортов, через неделю принес справки, с которыми мы сами должны пойти и оформить документы. Что мы и сделали, и еще через неделю их получили. По принципу защиты свидетелей, как объяснила мама, местом нашего с Анжелой рождения была не Каори, и не Америка, а Россия. Фамилия у нас теперь Котовы, а отчество Тимофеевичи.

   – Твоя мама дала нам отчество этого Тимофея! – кипела недовольством Анжела.

   – Если это плата за получение документов, то она не такая уж большая, – сказал я. – И если принять во внимание, что моего отца зовут Тимин, а одного из братьев Тимофей, такое отчество вполне оправдано.

   – Тогда я должна быть Арсеньевна, – заметила Анжела.

   – Мама сделала нам одинаковые отчества, чтобы не пришлось объяснять, почему у нас разные отцы. – Мы не должны привлекать к себе лишнего внимания, забыла?

   – Не забыла. Просто не понимаю, зачем такие сложности, отчества какие-то, – проворчала Анжела.

   – Здесь такая традиция. Да какая разница, это же не навсегда, – сказал я.

   – Только это и радует, – ответила Анжела.

   Тимофей стал частым гостем в доме Запольских. Я не имел ничего против того, что мама общается с ним. А Анжела почему-то злилась, несмотря на то, что Тимофей всегда приносил свежие розы. Они позволяли ей экономить флаэ.

   – Мы не в том положении, чтобы устраивать романтические отношения! – раздраженно говорила она, когда мы оставались одни.

   – У них не романтические отношения! – возражал я.

   – А чего тогда он всё время сюда ходит? – парировала Анжела. – Уж не к Марии же! У неё, между прочим, муж есть!

   Я не понимал, почему Анжела так взъелась на Тимофея. Ведь у каоритов более свободные отношения, нежели у землян. Хранить верность одному мужчине всю жизнь на Каори не является правилом. Хотя мама придерживается земных взглядов по этому вопросу. Единственное правило, которое все каоритки неукоснительно соблюдают – иметь детей только от одного мужчины, выбранного парой для продолжения рода. Из правил, конечно, всегда бывают исключения, но только если один из партнеров для продолжения рода погибает, и у них не остается потомства, Атмари подбирают человеку другого партнера.

   Тимофей помог маме с работой, устроил конструктором в какое-то свое дочернее предприятие, занимавшееся разработкой машин и механизмов для авиации и других отраслей промышленности. Это далеко не та работа, которой мама занималась на Каори, но она вспомнила, что когда-то тестирование предлагало ей стать конструктором отдельных систем космических кораблей. А по её специальности работы на Земле пока вообще не существует.

   Мы переехали из дома Запольских на съёмную квартиру. Сначала Анжела тоже была недовольна, зачем куда-то переезжать, когда Мария разрешила нам жить в её доме, сколько захотим. Но когда увидела, что в квартире три комнаты, повеселела. Не то, чтобы она не хотела жить вместе с моей мамой. Просто привыкла жить одна – у нас на Каори дети с самого рождения имеют отдельную комнату в апартаментах родителей, в школе каждый имеет собственную комнату, а отдельное жилье получают с двенадцати лет. Каориты очень ценят личное пространство. Хотя при желании могут жить и с родителями, никто не запрещает.

   Как и в доме Марии, в квартире не было индивидуальных санузлов. Я быстро привык, а Анжеле это было дико. Хотя принимать ванну или мыться под душем ей понравилось. Она могла часами не выходить из ванной комнаты, так что нам иногда приходилось напоминать, что она не одна тут живет, и другие тоже хотят помыться.

   – А можно мне установить хотя бы личную душевую кабину? – попросила Анжела. – Я видела их в интернете. Они не очень большие, и в моей комнате достаточно места.

   – Милая, извини, но это невозможно, – ответила мама. – Квартира съемная, и мы не можем здесь ничего менять. К тому же это очень дорого. У нас пока нет таких денег.

   Анжела обиженно надулась, ведь мама еще ни разу ни в чём ей не отказывала.

   – Анжел, мы здесь ненадолго, – напомнил я.

   Отсутствие волновых очистителей тоже очень не нравилось Анжеле, да и мне, кстати, тоже. Мама нас сразу предупредила: чтобы в наших комнатах было чисто, придётся вручную протирать пыль и мыть полы. Хорошо, что на кухне была посудомоечная машина, а в ванной комнате – стиральная. Просто не представляю, как бы я стал стирать вручную свою одежду.

   Квартира оказалась недалеко от дома Марии, и мы вечерами ходили к ней в гости. Иногда мама с Марией просто болтали по телефону, или мама ходила к Марии одна, а мы с Анжелой шли гулять по городу, или оставались дома. Анжела радовалась:

   – Хотя бы сюда этот Тимофей не приходит.

   – Почему он тебе так не нравится? – удивлялся я.

   – Потому что он влюблен в твою маму, – отвечала Анжела.

   Не понимаю, что в этом может быть плохого? Да пусть хоть все мужчины Земли влюбятся в мою маму. Я знаю, что она всё равно будет любить только моего отца.

   – Она раньше была влюблена в Тимофея, она даже одного из сыновей его именем назвала. И они вполне могут возобновить отношения! – добавила Анжела. – А я очень уважала твою маму за верность одному мужчине, и хотела брать с неё пример.

   – Ну и можешь продолжать уважать и брать пример, – уверенно сказал я. – Мама никогда не будет заводить интимные отношения с другим, даже если этот другой останется единственным мужчиной во Вселенной.

   – Посмотрим, – ответила Анжела.

   Мама начала каждый день ходить на работу, а мы с Анжелой стали готовиться к школе. Нам нужно было срочно научиться читать и писать на русском языке, выучить земные математические, физические и химические символы, соответствующие каорским, потому что по возрасту, определенному мамой, Анжела должна идти в девятый класс, а я в одиннадцатый.

   За двадцать три года, что прошли на Земле с маминого отлета, школы здесь не сильно изменились. Разве что ЕГЭ отменили. Это я узнал, зайдя на один из школьных сайтов. И экзамены тоже отменили. Для поступления в высшие учебные заведения школьники с восьмого по одиннадцатый класс набирают баллы, почти как у нас – учебный рейтинг. Но еще надо проходить тест-собеседование на соответствие выбранной профессии. Тимофей сделал нам с Анжелой средние баллы по всем предметам. Мама пояснила, что это соответствует оценке «хорошо», или «четверка» из того времени, когда она училась в земной школе. Оценка «удовлетворительно» или «тройка» – низкие баллы. Оценка «отлично» или «пятерка» – высокие баллы. Оценка «двойка» и «единица» вообще не давали никаких баллов. Еще мама рассказывала, что она носила на уроки полный портфель учебников из бумаги. К счастью, теперь их заменили учебные планшеты. На Каори бумажные книги тоже имеются, но только в музеях.

   Мне нравилось сопоставлять различные земные и каорские символы и формулы и догадываться об их значениях. Хорошо, что в моем планшете есть вся общая научная энциклопедия Каори.

   Анжела опять ворчала, что нет смысла всё это учить ради семи с половиной месяцев, которые мы проведем на Земле, но всё же учила. В своем планшете она создала счетчик, считающий земные и каорские дни до прибытия её отца, и взяла за правило каждый день сообщать нам, сколько дней осталось до этого события. Плюс-минус дней десять, так решила Анжела. Мы с мамой не возражали, всей душой надеясь, что так и будет.

ГЛАВА 6

   – Нам осталось прожить на Земле двести дней. Папа прилетит через сто девяносто два дня, – объявила Анжела, когда за неделю до первого сентября мы завтракали на кухне.

   Двести – это земных дней, а сто девяносто два – каорских. Именно в таком порядке она извещала нас о том, через какое время мы улетим отсюда.

   – Вернусь, окончу школу и выберу какую-нибудь профессию, чтобы никуда не надо было летать, – мечтательно добавила она. – Чтобы больше никогда не покидать Каори!

   Надеюсь, она передумает. Потому что мы планировали стать экипажем исследовательского звездолёта. Только еще не решили, кто из нас двоих будет капитаном. Анжела считала, что она, а я пока не разубеждал её в этом, потому что капитаном, скорее всего, стану я. Ведь мне уже не нужно учиться на космического археолога.

   – Чем займётесь, пока я буду на работе? – спросила мама, поставив на стол блюдо с горкой ароматных оладий.

   Традиционного каорского хлеба на Земле не пекли. Но мама придумала печь оладьи в виде небольших шариков, купив для них специальную форму. Такие оладьи удобно по одной брать вилкой, макать в мёд или сметану и целиком отправлять в рот. Нам с Анжелой нравилось.

   – Будем, как обычно, изучать земные символы, – ответил я.

   К школе мы практически всё подготовили. И уже знали, что будем учиться в той самой школе, где училась мама. Мне хотелось поскорее начать знакомиться с земным образованием. А Анжела сказала, что будет ходить в школу только затем, чтобы время поскорее прошло.

   – Сходим погулять, – добавила сестра.

   Прогулки в парке не были пустым времяпровождением. Мы слушали разговоры людей, чтобы научиться говорить на русском языке без акцента. И дома мы теперь тоже всегда говорили на русском.

   – Вы уже познакомились с кем-нибудь? – поинтересовалась мама.

   – Нет. На Земле это не так просто, как на Каори, – ответила Анжела. – Вчера в парке мне показалась симпатичной одна девушка, я подошла и сказала: «Привет». Так она посмотрела на меня, как на дуру, сказала: «Отвали», и отвернулась.

   – Верно, на Земле это не так просто, – согласилась мама.

   На Каори знакомиться легко: просто подойди и скажи «Привет» понравившемуся человеку. Если ты ему тоже нравишься, он ответит на приветствие, и вы познакомитесь. Если не ответит, значит, не судьба, вот и всё.

   – Зато парни так и лезут знакомиться, – недовольным тоном добавила Анжела. – А если я им не отвечаю, обижаются, обзывают воображалой и зазнайкой. Не понимаю, как вы вообще на Земле друзей находите.

    Мама улыбнулась:

   – На Каори в нижнем Ремирене меня тоже однажды обозвали гордячкой.

   – Так то в нижнем, а я туда никогда не хожу, – сказала Анжела.

   – Не переживайте, скоро вы пойдете в школу, и познакомитесь сразу с двадцатью одноклассниками, – пообещала мама.

   – Зато у меня в Telegram уже сотня подписчиков, – похвасталась Анжела.

   – А у тебя, Саша? – спросила мама.

   – Тоже есть, – уклончиво ответил я.

   На самом деле я еще не зарегистрировался ни в одной из соцсетей. Нет у меня времени заниматься этими безделушками. На Каори тоже существуют социальные сообщества в инфосети. Но и там я их использовал только для общения с друзьями, которых у меня не так уж много. И мы предпочитали общаться при встречах, а не через соцсети или мини-комы.

   На Земле я друзей пока не нашёл, а из знакомых у меня только Мирон. И номер своего телефона он мне дал. Может, позже найду его в какой-нибудь сети. Если буду уверен, что катастрофа на Земле произойдет, когда нас здесь уже не будет.

   Мама ушла на работу, а мы с Анжелой занялись своими делами. Я начал поиск признаков надвигающейся катастрофы по научным и научно-популярным сайтам, а Анжела стала просматривать новостные ленты соцсетей. Я недавно спросил, что она надеется там найти, она ответила, что когда вернется на Каори, напишет обзор по земным соцсетям, чем и насколько они отличаются от каорских. Ну что ж, тема, ничем не хуже других, и может оказаться полезной. Может, поможет нашим ученым научиться лучше понимать землян.

   Завтраки и ужины мама готовила сама, а обедать мы с Анжелой ходили в ближайшую столовую. Потом шли гулять в парк, а к приходу мамы с работы возвращались домой. Мама готовила ужин, мы с Анжелой по мере возможностей помогали. Я резал мясо и овощи, а сестрёнка красиво сервировала стол.

   Анжела пыталась сказать своё «фи» употреблению мяса животных в пищу. Я ей напомнил, что мы в первый же день на Земле ели данары, в которых присутствует мясо.

   – Но я же не знала! – ответила она.

   – Ты знала, что на Земле нет полуживотных, и землянам приходится есть животных, – заметил я. – Мирон сразу сказал, что данары с курицей, а это земная птица, и ты об этом знала. Так бы и сказала, что просто была очень голодна, и тебе было всё равно, что есть.

   А мама добавила, что если Анжела хочет стать вегетарианкой, то не сможет получать из пищи те полезные вещества, которые есть в мясе каорских полуживотных и в мясе земных животных. Тогда могут возникнуть проблемы со здоровьем. А ей это надо? Медицина здесь не та таком высоком уровне, как на Каори.

   Я подсчитал, что на приготовление еды, если готовить и завтраки, и обеды, и ужины – уходит не меньше трех часов в день. Ну, жалко же тратить столько времени, которое можно провести с большей пользой. Неизвестно, сколько его у нас осталось. Спросил у мамы, почему мы не ходим в столовую всегда, и не заказываем еду на дом, как делали на Каори. А она ответила, что мы не можем себе этого позволить. Готовить дома дешевле.

   На Каори мы вообще не думали о ценах, хотя материальные блага на нашей планете тоже не бесплатные. Но у нас то, что имеет прославленный ученый или космолетчик, может иметь и любой другой член клана, даже если он работает простым оператором роботов-уборщиков городских улиц. Важно не то, где и кем человек работает, а как он работает. А на Земле, если человек работает уборщиком улиц, он никогда не будет иметь столько, сколько имеет человек, который руководит этими уборщиками. Конечно, руководить тоже надо уметь, но это же не значит, что руководитель делает больше, чем его подчиненные. В общем, странная это вещь, социальное неравенство.

   После ужина мы втроем обычно ходили гулять, мама показывала нам город, в котором провела детство, рассказывала истории из школьной жизни. Нам нравились такие прогулки. Иногда мама встречала знакомых, потом объясняла, что это была одноклассница из лицея, или одноклассник из школы, где она училась после. Все узнавали её, и радовались встрече. Мама тоже была рада. Однажды она окликнула одну женщину:

   – Ксюша!

   Та обернулась, несколько мгновений смотрела на маму, потом узнала и улыбнулась:

   – Катька? Котова, ты, что ли? Ты же вроде в Америку уехала?

   – Уехала и вернулась, – ответила мама. – А как ты поживаешь?

   – Хорошо, – ответила Ксения. – Замужем, детей двое. А это что, твои? – она взглянула на нас с Анжелой.

   – Да, Саша и Анжела.

   – Слушай, у твоей дочки глаза такого необычного цвета, – сказала Ксения, взглянув на Анжелу. – У нас в классе был парень с такими глазами, помнишь, наверное? Он одновременно с тобой куда-то переехал... Или это линзы?

   – Нет, – сказала Анжела быстрее, чем мама успела что-то ответить.

   Очки и контактные линзы для коррекции зрения у нас на Каори тоже существовали, пока Атмари не научились корректировать его другими способами. Но тридцать лет назад, когда каориты узнали, что глаза могут быть какого угодно цвета, линзы вошли в моду, как косметические аксессуары.

   – Так ты что, с ним в Америку подалась? – округлила глаза Ксения.

   – Да, – смущенно согласилась мама, и, чтобы сменить тему разговора, спросила: – Ксюш, а как твоя мама поживает?

   – Ты с ней разве знакома? – удивилась Ксения.

   – Да нет, – замялась мама. – Просто...

   Я внезапно понял, кто эта женщина. Конечно, мама была знакома с мамой Ксюши и Сени, ведь она дружила с дядей Арсеном, и часто бывала у него дома. Но когда они улетали с Земли, Граан Гай Реми и его команда подправили воспоминания всех, кто знал дядю Арсена, так, будто он вовсе не был братом Ксении, а был просто одноклассником, который куда-то переехал, и никому не сообщил, куда. Мама с Ксенией не были близкими подругами, поэтому в исправленной версии памяти они не знакомили друг друга со своими родными. Я догадался, мама ищет какую-то отговорку, почему она спросила о маме Ксении, и никак не может найти, но тут бывшая одноклассница просияла:

   – А, ты просто, наверное, её книги в интернете читала?

   – Да, – соврала мама.

   – О, у неё писательский талант открылся, когда я заканчивала школу, – с гордостью сказала Ксения. – Её книги очень популярны в сети. Значит, и у вас в Америке тоже?

   – Нет, я случайно наткнулась, – ответила мама.

   – Она, кстати, замуж вышла, но прежнюю фамилию оставила, как авторский псевдоним. У нас с ней свадьба была в один день, представляешь?.. Я вышла замуж за Дениса, может, помнишь, он в параллельном учился, а она – за его отца. Ну, а ты-то как? Насовсем в Россию, или только погостить?

   – Мы еще не решили, – уклончиво ответила мама.

   Они немного поговорили, и Ксения заторопилась домой, прежде пригласив маму заходить в гости. Мама ответила, что заглянет как-нибудь. Когда бывшая одноклассница ушла, мама сказала:

   – Анжела, это была сестра твоего папы.

   Новость не произвела на девушку впечатления:

   – Она же не настоящая его сестра.

   – И что, она совсем-совсем не помнит, что у неё был брат? – поинтересовался я.

   – Похоже, что совсем, – ответила мама.

   Когда мы вернулись в квартиру, я порыскал по литературным сайтам и нашёл автора фантастических книг Ираиду Сунцову, потому что фамилия дяди Арсена на Земле была Сунцов. Женщина на фотографии на странице автора походила на встреченную нами на улице Ксению, и я решил, что это её мама. Быстрочтению нас учили в школе, и я потратил час, чтобы прочитать первый роман, который был написан примерно в то же время, когда мама и дядя Арсен улетели с Земли. Роман назывался «Мой парень – инопланетянин».

   Суть истории была такова: однажды на Земле разбился небольшой инопланетный космический корабль, весь экипаж погиб, они сумели спасти только новорожденного ребёнка, подкинув его в самоуничтожающейся капсуле в палату роддома, где лежала женщина, готовая родить. Была сильная гроза, и одновременно случилось падение метеорита. Все, кто мог, выбежали на улицу смотреть. Вдруг в палате разбилось окно, женщина от страха потеряла сознание, а когда очнулась, оказалось, что она уже родила. И всю жизнь думала, что у неё родились двойняшки, девочка и мальчик. А когда детям было по семнадцать лет, за мальчиком прилетел космический корабль, и он улетел на родную планету. На Земле все забыли о его существовании, кроме одной девочки, которая была в него влюблена. Но потом, через десять лет, он вернулся, потому что понял, что тоже любит ту девочку. Он хотел только посмотреть на неё, потому что думал, что она, как и все, не помнит его. А она помнила, и он остался с ней.

   Я дал прочитать этот роман маме и Анжеле. Мама удивилась, насколько точно описаны некоторые события, произошедшие с дядей Арсеном на самом деле, но о которых никто не помнил, и его земная мама не должна была помнить. Мальчика в книге звали Арсений. А девочку – Ксения.

   – Ираида Николаевна очень любила Сеню, – сказала мама. – И не забыла о нём, но её воспоминания благодаря ментальному вмешательству Граана трансформировались в фантазии. Как бы я хотела рассказать об этом Арсену...

   – Расскажешь, когда папа прилетит за нами, – ответила Анжела. Её книга не впечатлила.

   – Конечно, – кивнула мама, и почему-то вздохнула.

   Ностальгия, наверное.

   А вчера, когда мы шли по парку, к нам подошла женщина, выглядевшая лет на тридцать пять – тридцать семь, и одета была с претензиями на роскошь. Спросила недружелюбно:

   – Катька, ты, что ли? Я слышала, ты вернулась. В Америке не ко двору пришлась, так обратно припёрлась?

   Мама усмехнулась и сказала:

   – Познакомьтесь, дети. Это ваша троюродная тётя Валерия.

   На Каори троюродные родственники считаются близкими. Но мама свою троюродную сестру близкой роднёй не считала. Поэтому мы с Анжелой представляться не стали. Да Валерия и не горела желанием знакомиться с нами. На меня едва взглянула, на Анжеле задержала взгляд чуть дольше, и снова вперила тяжелый взгляд в маму. И без ментального вмешательства в мысли было понятно, что Валерия ненавидит её.

   – Так чего приехала? Не задалась жизнь в Америке-то?

   – Захотела, и вернулась, тебя не спросила, – ответила мама.

   – Ну, видно не сладко там было жить, раз сюда захотела, – заключила Валерия.

   – А у тебя как жизнь? – спросила мама.

   – Прекрасно! – преувеличенно оптимистично ответила троюродная сестра. – Муж – известный в городе бизнесмен, дочь красавица, дом трехэтажный, твой бывший ему в подметки не годится. Каждый год Таити, Гоа, Канары, Мальдивы, Дубай. Париж, Лондон, Нью-Йорк, Амстердам...

   Мама не возражала, только будто бы пораженно кивала. Валерия спросила:

   – Жить-то где будете? Ты же свой дом чужим людям подарила.

   – Как это где? У меня же есть ты и тётя Лариса – мои единственные родственники в России, – сказала мама, не скрывая иронии. – Я уверена, у вас найдётся для меня и моих детей пара-тройка комнат в вашем большом прекрасном доме.

   – Ну уж нет, даже не надейся! – резко ответила Валерия, пропустив мимо ушей ироничный тон. – Свой дом профукала, теперь на мой рот разинула? Ага, щас! Никто тебя тут не ждал, да еще с двумя прицепами, и никто по тебе не плакал! Муж выгнал, так сразу о родственниках вспомнила? А чего же ты о нас не вспомнила, когда наследство своё раздавала направо и налево? И не мечтай, что я вас в свой дом пущу!

   – Ой, да не нужна мне твоя квартира, – рассмеялась мама. – Мы уж как-нибудь сами, без твоих квадратных метров проживем. Идёмте, дети.

   И мы ушли, а Валерия, красная от стыда, потому что поняла, что мама уже знает всё о её семейном положении, еще что-то кричала вслед, но мы не слушали.

   – Всю жизнь мечтала ей при встрече это сказать, – с улыбкой призналась мама.

   Я вспомнил этот вчерашний разговор и улыбнулся. Сегодня мама почему-то задерживалась с работы, и Анжела выглянула в окно во двор.

   – Алекс! Она там с этим! – возмущенно воскликнула девушка.

   Я тоже посмотрел в окно и увидел во дворе маму с Тимофеем. Они стояли у крыльца подъезда и о чём-то разговаривали. Мама держала в руках большой букет роз. Они постояли еще минуту и вошли в подъезд.

   – Она сама ведёт его сюда! – раздраженно добавила Анжела.

   Вскоре мама и Тимофей вошли в прихожую. Мы с Анжелой встретили их.

   – Добрый вечер, – поздоровался гость, а мама шагнула к Анжеле и передала ей розы.

   – Добрый вечер, – ответил я, а Анжела промолчала, спрятав лицо в цветах.

   Мама казалась взволнованной, и, похоже, не знала, как объяснить появление Тимофея в нашей квартире. Они переглянулись, мама смущенно опустила глаза, а мужчина заговорил:

   – Дети, ваша мама и я хотим с вами серьезно поговорить.

   – О чём? – нахмурилась Анжела. – И вообще, мы уже не дети!..

   Анжела хотела еще сказать что-то резкое, но я наклонился к её уху и прошептал:

   – Подожди, давай послушаем, может, что-то важное скажут.

   Она сердито взглянула на меня, но промолчала.

   – Анжела, Саша, это очень хорошо, что вы уже не дети, – продолжил Тимофей. – Значит, вы меня поймете. Наверное, вы уже поняли, что я до сих пор люблю вашу маму.

   Анжела снова хотела возмутиться, но я сжал её локоть, призывая молчать.

   – Она не отвечает мне взаимностью, но я всё равно предложил вашей маме жить вместе. Без всяких обязательств с её стороны, – добавил гость.

   А, оказывается, некоторые земляне не так уж сильно отличаются от каоритов. У нас мужчина и женщина не имеют друг к другу никаких обязательств, кроме любви, и ничто, кроме неё, не может держать их вместе.

   – И ты согласилась? – не выдержала Анжела.

   – Нет, решила сначала посоветоваться с вами, – ответила мама.

   – Ну, вы пока советуйтесь, а я пойду, прогуляюсь, – сказал Тимофей. – Катя, позвони, когда вы примете решение.

   – Хорошо, – кивнула мама.

   И он вышел из квартиры. Мама увлекла нас на кухню, которая была у нас вместо общей гостиной. Вместе мы собирались только здесь.

   – Я же тебе говорила, – торжествующе взглянула на меня Анжела, проходя мимо и садясь на стул у стола.

   – Говорила что? – насторожилась мама.

   – Да так, ничего, – поспешил ответить я.

   Я встал у окна, мама села на стул с другой стороны стола и сказала:

   – Саша, Анжела, Тимофей сказал правду. Между нами ничего нет и не будет. Мы просто друзья. Я хочу согласиться на его предложение только ради вас.

   – Ради нас? Тётя Терри, это смешно! – Анжела высунула нос из розового букета. – Нам и здесь неплохо, без всякого Тимофея!

   – Анжела, мы не на Каори, и даже не в Америке, – сказала мама. – Не знаю, как в Америке, я там никогда не была, но здесь, в России, женщине одной очень трудно обеспечивать семью, в которой двое взрослых... почти взрослых детей и у которой нет собственного жилья. Одной моей зарплаты для этого недостаточно. Нам повезло, что мои родители оставили деньги, о которых я не знала, и несказанно повезло, что Маша их не потратила и отдала нам. Но этот источник постепенно иссякает. Возможно, через два-три месяца нам придётся поменять квартиру на более дешевую. Это значит, с меньшими удобствами и меньше по размерам. Скоро наступит осень, потом зима, нам будут нужны тёплые вещи, это дополнительные траты. А я хочу, чтобы вы ни в чём не нуждались и жили в условиях, максимально приближенных к тем, что имели на Каори.

   – Это же ненадолго, мы можем потерпеть, – сказала Анжела, но не слишком уверенно.

   – Да, ненадолго, но мы не знаем точно, на какое время, – уклончиво сказала мама. – Ожидание может затянуться. Я не хочу, чтобы жизнь на Земле вы вспоминали, как время лишений, которое нужно перетерпеть. Почти всё, к чему вы привыкли на Каори, у вас будет, если я соглашусь на предложение Тимофея.

   – Мне достаточно того, что у нас есть, – сказал я, когда она замолчала.

   – Мне тоже! – подхватила Анжела.

   – Но я хочу, чтобы у Анжелы и у тебя, мама, было всё, чего вам не хватает, поэтому я согласен, – добавил я. – Тем более, если Тимофей действительно ничего не требует взамен.

   – Взамен он хочет, чтобы я была рядом с ним, как его жена, – ответила мама. – Но брак, естественно, будет фиктивный.

   На Каори, к слову, института брака вообще не существует, поэтому нет никакой разницы, поженятся они или будут просто жить вместе.

   – А ты уже рассказала ему, кто мы и откуда на самом деле? – спросил я.

   – Нет, и не собираюсь. Не хочу, чтобы мы всё время до отлёта с Земли провели в психушке, – ответила она.

   – А твой Тимофей в курсе, что уже через шесть с половиной месяцев мы отсюда улетим? – спросила Анжела.

   – Да, – кивнула мама. – Тим знает, что мы собираемся вернуться в Америку. Поэтому хочет, чтобы мы приняли решение быстро. Чтобы уже сегодня переехали в его дом.

   – А у меня там личный волновой душ будет? – прищурилась Анжела.

   – Волновой душ на Земле пока не изобрели, я уже вам говорила, но я позабочусь, чтобы это в скором времени случилось, – улыбнулась мама. – Хотя отдельную ванную комнату в доме Тимофея я тебе гарантирую.

   У Анжелы радостно загорелись глаза. Она спросила:

   – А бытовой волновой очиститель? Я ненавижу мыть полы. Это дикость какая-то!

   – В доме Тимофея есть роботы-полотеры, и домоправительница, которая следит за порядком и чистотой во всём доме, – успокоила Анжелу мама.

   В башнях Ремирена тоже есть домоправители. Они следят за исправностью лифтов, вентиляции, внутреннего транспорта и других коммунальных систем. Если у человека возникает необходимость поменять жилье, нужно обращаться к ним. А в нашем доме в поселке Сеон Савай домоправительниц нет. По земным меркам наш дом большой: десять спален, столовая, общая комната, игровая, учебная, оранжерея и два рабочих кабинета.

   – У него такой большой дом? – удивилась Анжела.

   – Не такой большой, как башня в Ремирене, – улыбнулась мама. – Но раза в три больше, чем у моей подруги Маши.

   – Ну, хорошо, если всё так, как ты говоришь, я тоже согласна, – сказала Анжела. – Давайте готовить ужин, я есть хочу.

   – Мы не будем сегодня готовить, – сказала мама. – Независимо от того, какое мы примем решение, Тим приглашает нас в ресторан.

   Земное разделение заведений питания на столовые, кафе и рестораны поначалу меня очень удивляло. На Каори зайди в любую столовую, неважно, большую или маленькую, неважно, в каком городе, верхнем или нижнем, и городе какого клана – и повара из клана Ласти тебя везде одинаково вкусно накормят. Цена везде одна и та же. А здесь – хочешь, чтобы было вкусно и красиво – иди в ресторан. А если хочешь дёшево – иди в столовую. Но не факт, что будет вкусно. Кафе – нечто среднее между рестораном и столовой.

   В ресторане мы были только один раз. Возвращались из торгового центра после покупки школьных принадлежностей. Задержались там долго, рассматривая всё многообразие канцелярской продукции. На Каори такого нет. Все тетради – одинаковые, и не надо стоять перед выбором, какую купить: с котиком на обложке или с тигром. У нас считается, что такие яркие школьные вещи отвлекают от учебы. А если хочешь, чтобы твоя тетрадь была не как у всех, нарисуй на ней что-нибудь сам – это развивает творческое мышление. Когда мы, наконец, вышли из торгового центра, Анжела заныла, что проголодалась, а поблизости не было ни одной столовой, только ресторан. Нам очень понравилось, но мама сказала, что каждый день мы туда ходить не будем, потому что дорого. Поэтому мы с Анжелой обрадовались незапланированному походу туда, где и вкусно, и красиво.

   Тимофей повез нас в другой ресторан, не в тот, где мы уже были. Этот был еще красивее, а блюда выглядели, как произведения искусства, жалко было есть. Анжела всё сфотографировала, и похвасталась, что завтра выложит наш ужин на своей страничке в Telegram.

   Мама и Тимофей тихо разговаривали. Я не прислушивался, но иногда краем уха улавливал обрывки беседы.

   – Ты очень таинственная женщина, Катя.

   – Это комплимент, или намёк, чтобы я больше рассказала о себе? Извини, не могу.

   – Это комплимент.

   – Тогда спасибо.

   – Я хочу обеспечить будущее твоих детей. Твой муж не будет против?

   – У меня нет с ним связи. И это был не комплимент.

   – Извини... и комплимент тоже.

   – Тим, какие у тебя отношения с бывшей женой? Можешь не отвечать, если вопрос тебе неприятен.

   – Неприятен, но отвечу. Я оплачиваю её квартиру, перевожу ей на карту каждый месяц определенную сумму. И на этом наши отношения заканчиваются.

   Иногда в их разговор вклинивалась Анжела:

   – Мама, а мы теперь должны называть Тимофея Алексеевича папой?

   – Не обязательно. Но если станете называть, буду рад, – вместо мамы отвечал Тимофей.

   – А мы теперь будем Любомирские или Котовы?

   – Как пожелаете.

   – Тимофей Алексеевич, а ваша дочь в вашем доме живет?

   – Нет, Злата живет со своей мамой, но часто заходит в гости. Вы скоро познакомитесь.

   – Мама, а мы теперь каждый день сможем ужинать в ресторане?

   – Нет, дочка. У Тимофея Алексеевича есть повар.

   – Да, Анжела. И он готовит не хуже.

   Пока мы приятно проводили время в ресторане, домоправительница Тимофея с помощниками перевезли наши вещи из съёмной квартиры в его дом.

ГЛАВА 7

   После ужина мы отправились на новое место жительства. Было уже темно, когда машина подъехала к дому на окраине, застроенной большими красивым коттеджами. Дом был ярко освещен и очень красив. Анжела сразу же принялась его фотографировать.

   Тимофей привел нас на третий этаж, на котором было несколько комнат, показал две для нас и сказал:

   – Вы можете пользоваться всеми комнатами на этом этаже, кроме одной – комнаты Златы. Она живет здесь, когда приходит в гости. Моя дочь обычно проводит выходные в этом доме.

   В моей комнате кроме моих вещей еще стоял компьютер последней модели. И гитара.

   – Компьютер понадобится для учёбы, – пояснил Тимофей. – Катя сказала, ты играешь на гитаре. Не знаю, какая была у тебя, но, надеюсь, эта тебе понравится.

   – Спасибо, мне нравится, – ответил я.

   К каждой комнате примыкала туалетная комната с ванной. Анжела радовалась, что больше не нужно стоять в очередь по утрам, и можно проводить в ванне столько времени, сколько хочется. Я тоже был этому рад. Наконец-то мы можем жить так, как привыкли на Каори. Ну, или почти так.

   В комнате Анжелы тоже стоял компьютер, а у кровати на тумбочке – ваза с розами.

   – Анжела, каждый день тебе будут доставлять свежий букет из пригородного хозяйства, где розы выращивают круглый год, – сказал Тимофей. – Твоя мама сказала, что ты очень любишь эти цветы.

   – Да, – ответила Анжела. – У нас дома была целая оранжерея.

   Это мама научила её так говорить, чтобы никого не удивляла страсть девушки ежедневно иметь свежие розы.

   – У нас в парке около дома и в зимнем саду еще есть розы, – добавил Тимофей.

   – Спасибо, они будут напоминать мне о доме, – ответила Анжела.

   – А ты переезжать не хотела, – шепнул я Анжеле перед тем, как мы разошлись по своим комнатам готовиться ко сну.

   Она замялась, потом ответила:

   – Ну, просто... твой папа ведь не умер. И твоя мама всё еще его пара для продолжения рода. И для жизни тоже, что еще важнее... ты думаешь, между твоей мамой и Тимофеем на самом деле ничего нет, и не будет?

   – Если мама сказала, нет, значит, нет, – ответил я. – Я верю ей.

   Анжела была в восторге от всего в доме Тимофея, в частности от постельного белья.

   – Мама, простыни такие гладкие и нежные на ощупь! – сказала она, как только мы встретились утром в столовой. – На них так же приятно спать, как на кровати из...

   Анжела хотела сказать «на кровати из сон-травы», но вовремя поправилась.

   – ...как на своей кровати в Америке.

   Была суббота, и мама не пошла на работу. А Тимофей и по субботам до обеда работал, поэтому завтракали мы втроём. Мама попросила нас говорить о Каори и о том, что с ней связано, только на родном языке, и только если мы уверены, что нас никто случайно не сможет услышать. Она ответила с улыбкой:

   – Ну, еще бы. Они же шёлковые. Один комплект такого постельного белья стоит половину моей зарплаты. Мы не могли бы себе его позволить.

   После завтрака и до обеда мы изучали свой новый дом. На третьем этаже, где находились наши с Анжелой комнаты, выбрали себе еще одну для общих занятий. На втором этаже тоже было несколько комнат, и мамина находилась в другом конце коридора от комнаты Тимофея. На первом была большая гостиная с камином, столовая, кухня, и пара спален для гостей. В полутораэтажном пристрое – зимний сад и крытый бассейн. В цокольном этаже находился гараж на три машины, газовая котельная, прачечная и сауна. Дом был окружен парком с выложенными плиткой дорожками, над которыми вечером зажигались фонари, в глубине сада мы обнаружили небольшой пруд и беседку. Всё было очень красиво и комфортно. В парке и зимнем саду работал садовник, в доме – домоправительница и горничная, на кухне – повар.

   Мне понравилось жить в таком доме. Было только жаль, что не все люди на Земле так живут.

   К обеду Тимофей вернулся и привел гостью – свою дочь Злату.

   – Дочь, познакомься, у тебя появились старший брат и сестрёнка-ровесница, прошу любить и жаловать, – сказал он, когда Анжела и я вошли в столовую. – Саша, Анжела, знакомьтесь, это ваша сестра Злата.

   Девушка была очень красивая. Я раньше считал самой красивой Анжелу, но Злата могла соперничать с ней. Чем-то она напомнила мою сестру Илиру. Это неудивительно, они хоть и дальние, но родственницы. А дальние родственники иногда похожи больше, чем близкие. Я понял, что соскучился по сёстрам и братьям.

   – Привет, Злата. Рад знакомству, – сказал я.

   – Привет, Злата. Я тоже рада, – добавила Анжела.

   Девушка посмотрела на нас, в её взгляде промелькнуло недовольство и даже неприязнь. Мне показалось, она сейчас или бросится на нас с кулаками, или развернётся и убежит. Но в следующий момент она уже доброжелательно улыбалась.

   – Привет. Всегда мечтала иметь сестру-близняшку и старшего брата. Папа, это тот самый сюрприз, который ты мне обещал?

   – Да, – кивнул он. – Нравится?

   – Нравится, – ответила Злата, уверенно, но чуть фальшиво. – А это моя вторая мама? – спросила она, не скрывая ироничного тона, когда в столовую вошла мама.

   – Это хозяйка дома, моя жена, Екатерина Андреевна Котова. А как ты будешь её называть, договоритесь сами, – сказал Тимофей.

   – Здравствуй, Злата, – сказала мама. – Надеюсь, мы подружимся.

   – Надеюсь, – согласилась девушка.

   – Прошу к столу, – пригласил Тимофей.

   Мы сели за стол. Мама и Тимофей рядом, я, Злата и Анжела напротив.

   – Ой, какой у тебя кулончик необычный и красивый! – увидела Злата янтарный шарик на цепочке на груди у Анжелы. – Дашь поносить?

   Анжела опешила, и не знала, что ответить. У нас на Каори нет обычая обмениваться личными вещами. Если понравится какое-то украшение или предмет одежды, можно у Качити купить или заказать точно такой же. Но наши девушки обычно этого не делают, чтобы не терять индивидуальность. А тем более Анжела не могла расстаться с баллончиком флаэ даже на время.

   – Злата, извини, это подарок отца, поэтому Анжела не может дать его тебе, – сказала мама.

   – Если хочешь, я закажу тебе такой же кулон, – добавил Тимофей.

   – Конечно, хочу, – кивнула Злата. – Только шарик пусть будет из жемчуга, а не из янтаря, а цепочка золотая, а не серебряная.

   – Это не серебро, а платина, – заметил Тимофей.

   Злата взглянула на украшение с сомнением, и сказала:

   – Всё равно лучше из золота.

   – Ну, из золота, так из золота, – согласился её отец.

   – Пап, и купи мне такие же фиолетовые контакт-линзы, как у Анжелы, – добавила Злата.

   – Хорошо, – кивнул он.

   Оказывается, на Земле контактные линзы тоже применяют, как косметический аксессуар.

   – У меня не линзы, а свои такие, – не без гордости сказала Анжела.

   – Вот повезло, так повезло, – с нескрываемой завистью проговорила Злата.

   Анжела говорила мне, что многие подписчики её странички в Telegram интересуются цветом её глаз. Мама утверждала, что фиолетовый цвет глаз у землян встречается крайне редко. Эту редкую мутацию называют «генезис Александрии». Я поинтересовался в интернете, и обнаружил, что ни о какой мутации, которая вызывала бы ярко-фиолетовый цвет глаз, земной науке не известно. Фиолетовых глаз у землян быть не может, просто потому, что в их геноме не заложен ген, придающий фиолетовый цвет радужке глаз. Но все верят, что может, поэтому не удивляются, видя Анжелу с фиолетовыми глазами. Как не удивлялись цвету глаз дяди Арсена, когда он жил на Земле.

   Я недоумевал, почему у каоритов только фиолетовый цвет глаз, а у землян какой угодно, только не такой, ведь земляне и каориты в остальном очень похожи, и с вероятностью шестьдесят девять целых восемь сотых процента наши предки с одной планеты – Терра-Сеоны, в далёком прошлом Алитамиры. Но потом предположил, что когда алитамирцы прилетели на Каори, на планете не было разумной жизни. А на Земле, вероятно, была. И алитамирцы смешались с жителями Земли. Фиолетовый цвет глаз, очевидно, оказался рецессивным, и со временем полностью исчез, как и ментальные способности. А что, очень неплохая и стройная теория.

   Вернусь на Каори, напишу об этом статью.

   Злата вела себя с нами доброжелательно, расспрашивала об Америке, откуда мы якобы приехали. Мы еще раньше решили, что будем говорить. Будто жили в посёлке при секретной научной базе, и не имеем права рассказывать, где она находится, и что там изучали, тем более что сами не знаем. А раз посёлок секретный, то мы могли рассказывать о жизни на Каори в нашем посёлке Сеон Савай так, будто он находится на Земле.

   Почему нам пришлось оттуда уехать, мы тоже говорить якобы не имели права, но намекнули, что там произошла какая-то авария, угрожающая жизни людей, поэтому все срочно покинули посёлок, а наш отец и еще несколько человек остались устранять её. И что с посёлком, базой и людьми, оставшимися там, мы сможем узнать только через полгода.

   – Везёт вам, – сказала Злата, когда мы поднялись на свой этаж, чтобы показать ей, как устроились. – Будете жить всё время здесь.

   Я не старался проникнуть в мысли девушки, но почувствовал её зависть и без ментального вмешательства. Несмотря на то, что она пыталась её скрыть.

   – А почему ты не можешь жить здесь всё время? – спросила Анжела. – Тимофей Алексеевич – твой отец.

   – Пока мне не исполнится восемнадцать, я должна жить с мамой, – со вздохом ответила она. – Но как только стану совершеннолетней – сразу же к папе перееду.

   Мы провели вместе выходные, в понедельник утром отец отвез Злату домой. Но перед этим я случайно подслушал их разговор. Открыл окно в своей комнате, чтобы проветрить, а они стояли во дворе у машины. Нормальный землянин с такого расстояния ничего бы не услышал. Но я наполовину каорит, и слышал всё, даже находясь в отдалении от окна. Знаю, подслушивать нехорошо, но Злата говорила о нас, и я решил, что должен знать, о чём она будет говорить с отцом.

   – Папа, ну, и зачем ты притащил в дом эту женщину, да еще и с её детьми? – недовольным тоном спросила Злата. – Нас с мамой выгнал, а их привёл!

   – Ты же знаешь, я вас не выгонял, твоя мама ушла сама. И тебе остаться со мной не разрешила, – напомнил Тимофей. – А Екатерина Андреевна моя бывшая одноклассница. Не буду скрывать, я люблю её. Твою маму я тоже любил, но она сделала всё, чтобы это чувство прошло. Она и тебя пыталась настроить против меня, помнишь?

   – Помню, – хмуро кивнула Злата.

   – Я очень рад, что ей это не удалось. А Катя и её дети попали в трудную жизненную ситуацию, я просто хочу им помочь.

   – И поэтому теперь я должна делиться с ними своим наследством? – проворчала Злата.

   Наследство? Что это? Мне больше понятно слово наследственность. Ею делятся независимо от того, хотят этого или нет.

   – Дочь, ты что, мечтаешь, чтобы я поскорее умер? – шутливо спросил Тимофей.

   – Ну, пап, нет, конечно, – без тени смущения возразила Злата.

   – Тогда успокойся, моего состояния хватит на всех.

   А, вспомнил. Мама рассказывала. Ей в наследство родители оставили дом. Если бы она просто пропала, не оставив насчёт дома никаких распоряжений, он достался бы маме и бабушке Златы. Но она подарила его своей подруге Маше. И за это мама Златы теперь её ненавидит.

   – Тогда почему мы живем с мамой и бабушкой в двухкомнатной квартире, а не в таком же шикарном доме, как ты? – спросила Злата.

   – Вы жили в нормальном доме, когда мы с твоей мамой развелись, – ответил отец. – У вас его забрали за долги. Понимаю, ты не виновата, но твоя мама не хочет, чтобы ты жила со мной. Садись, поехали, а то я на работу опоздаю.

   – Ну, хотя бы возить меня в школу ты будешь, как обычно?

   – Конечно, буду. Вместе с Сашей и Анжелой. Они хорошие ребята. Подружись с ними.

   – А у меня что, есть выбор? – усмехнулась девушка. – Если я не буду с ними дружить, ты на меня обидишься.

   – Ты очень проницательна, девочка моя, – улыбнулся Тимофей.

   – Да, я такая, – с гордостью ответила Злата. – Мы, кстати, с Анжелкой в одном классе учиться будем, – добавила она, садясь в машину.

   Ответа Тимофея я не услышал, так как он тоже сел в машину, и она выехала со двора. Пока я размышлял, что значит этот разговор о наследстве, в комнату постучала и вошла Анжела. Спросила:

   – Тебе понравилась Злата?

   – Мне как-то не очень, – признался я. – А тебе?

   – По-моему, нормальная девчонка, – сказала Анжела и усмехнулась. – Ой, не ври, пожалуйста, что не понравилась. Я же видела, как ты всё время на неё пялился.

   Что это? Она ревнует? О, а это на самом деле приятно! Раньше Анжела никак не показывала своё отношение ко мне. И я терялся в догадках, нравлюсь я ей или она со мной потому, что просто никого лучше пока не встретила.

   – Потому что она красивая, – сказал я чистую правду.

   – Красивее меня?

   – Ну... конечно... нет, – ответил я лукаво, растягивая слова.

   – Дурак! – Анжела схватила подушку с кровати и кинула в меня.

   – Пойдем, проводим маму на работу, – ответил я, поймав мягкий снаряд. А вот если бы у нас были нормальные каоритские кровати, швырнуть в меня Анжеле было бы нечем.

   Мы втроем вышли из дома и направились к автобусной остановке, с которой мама уезжала на работу: Тимофей предлагал ей машину с водителем, но она отказалась.

   Остановка была в десяти минутах ходьбы от дома. Я рассказал о подслушанном разговоре, и спросил, что означает делиться наследством.

   – Когда Тимофей перепишет завещание, а он собирается это сделать в ближайшее время, вы будете иметь право на часть его состояния, так же как Злата, – пояснила мама. – А теперь подумайте, во сколько раз меньше наследство она получит?

   – Это задачка для первого класса! – усмехнулась Анжела и добавила: – В три раза.

   – Правильно, – кивнула мама.

   Хорошо, что у нас на Каори не бывает никакого наследства. У каждого клана всё имущество общее, кроме личных вещей, разумеется. Когда человек умирает, всё, что он после себя оставил, становится общим.

   – Но зачем нам состояние Тимофея Алексеевича, если мы не собираемся жить на Земле всю жизнь? – спросил я.

   – Но он же не знает, что мы вернемся не в Америку, а на другую планету, – ответила мама. – Я не могу ему об этом рассказать. Так что если мы вернемся на Каори, Злата ничего не потеряет.

   – Почему если вернемся? – подозрительно спросила Анжела.

   Но мама не успела ответить, на полпути дорогу нам вдруг преградила мама Златы.

   – Ты вот это мне назло сделала, да? – набросилась Валерия на маму, не поздоровавшись, без всякого вступления.

   – Сделала что? – удивилась мама.

   – Приперлась из своей Америки и окрутила моего мужа!

   – Лера, бывшего мужа, – спокойно поправила мама и добавила: – Заняться мне больше нечем, как только думать о том, чтобы сделать что-нибудь тебе назло.

   – Тогда почему ты выбрала именно Тимку?

   – Тебе какая разница? Ты же его бросила, причём давно. И я его не выбирала. Это он выбрал меня.

   – Всё равно он мой, понятно?

   – Скажи это Тимофею, – усмехнулась мама.

   – Пока ты не появилась, у него даже любовницы не было! Мы еще могли сойтись обратно!

   – Неужели? С чего бы? – подняла брови мама.

   – Потому что он отец моей дочери!

   – Я против Златы ничего не имею. Дай пройти, я на работу опаздываю.

   Мы обошли разъяренную женщину и зашагали дальше.

   – Тебе это с рук не сойдет! Я тебя уничтожу! Ходи и оглядывайся! – крикнула Валерия вслед.

   Мама не оглянулась, а я оглянулся. Потому что спиной чувствовал ненависть этой женщины, и увидел, как она схватила камень из кучи щебня, лежавшей у дороги для ремонта, и бросила нам вслед. Быстро просчитал траекторию полета, понял, что она промахнулась, но всё же поймал камень и показал маме. А вдруг она в следующий раз не промахнётся?

   – Наверное, придётся тебе согласиться на машину с водителем, – сказал я.

   – Наверное, – кивнула мама, взглянув на камень в моей руке. – Не подумай, что я боюсь, но буду ездить на машине, только чтобы с ней не встречаться.

   Через пару дней мы с Анжелой пошли в школу. Нас отвез Тимофей Алексеевич, по дороге мы заехали за Златой. На весь путь нам понадобилось не более десяти минут. Пешком мы дошли бы минут за двадцать.

   Анжела сразу рассказала Злате о том, что её мама угрожала нашей маме.

   – А, не берите в голову, – пренебрежительно махнула рукой девушка. – Ничего она вашей маме не сделает, она же не дура. Ссориться с моим отцом у неё нет резона.

   Мне показалось, что она не любит и не уважает свою мать, раз позволяет себе высказываться о ней подобным тоном.

   Через неделю Злата похвасталась новым украшением, похожим на баллончик флаэ только формой, и контакт-линзами яркого фиолетового цвета. У Анжелы глаза были далеко не такими яркими, зато цвет был естественным, поэтому сразу было видно, у кого свой, а у кого линзы.

   Злата с Анжелой на самом деле подружились. В школе всегда ходили вместе, и одевались почти одинаково. Злата стала проводить в доме отца всё больше времени, уходила домой только на ночь, а иногда просто звонила своей маме и предупреждала, что не придёт. Сначала Валерия прибегала и закатывала Тимофею скандалы по этому поводу, но через пару недель перестала, видимо, смирилась.

   Мама была рада, что у Анжелы появилась подруга. Хотя я предупредил и маму, и сестру, что доброжелательность Златы – показная. На самом деле мы ей совсем не нравимся. Потому что она считает, что мы заняли принадлежащее ей по праву место в доме Тимофея. Анжела ответила, что понимает это, но ей же нужно с кем-то дружить. А мама сказала, что наша Анжела хорошая девочка, и поможет Злате стать лучше.

   Перед первым школьным днём мама пригласила нас в свою комнату, тщательно убедилась, что нас никто не может слышать, и заговорила по-каорски:

   – Дети, хочу вас предупредить. Вы на самом деле старше, чем ваши одноклассники. Я сделала вас моложе потому, что на Каори детство длится дольше, чем на Земле. Хотя вы уже выходите из детского возраста и по каорским меркам, и по земным. Но здесь нет такого предмета, как физиология, где вам всё расскажут о жизни с партнёром. На Каори вы уже начали бы пробовать интимные отношения, но здесь я не советую это делать.

   – Почему? – спросил я.

   Не то, чтобы мне очень хотелось, да и с кем их пробовать, пока что-то не видно, но всё же интересно.

   – Скоро вы пойдете в школу, и там у вас появится много знакомых и друзей, и многие наверняка понравятся, – сказала мама. – Вы знаете, что для каоритов очень важно продолжение рода. Но от нежелательных и незапланированных продолжений на Каори вас защищали ваши мини-комы. Здесь же они не работают. Так что будьте осторожны.

   – Ладно, – обиженно ответила Анжела.

   Вот будто её чем-то обделили. На самом деле предупреждение относилось больше ко мне, чем к Анжеле, потому что ей еще нет восемнадцати. Мама это подтвердила, сказав:

   – Саша, я надеюсь на твоё благоразумие.

   – Я всё понял, – кивнул я.

   – Надеюсь, – ответила мама.

   «Американское» прошлое, проведенное на таинственной научной базе, добавляло нам с Анжелой значимости и популярности в школе. Но я пока ни с кем близко не сошёлся. Потому что был старше одноклассников, и все они казались мне несерьезными и беспечными. Пока я занимался поиском глобальной угрозы планете, они интересовались видеоиграми, социальными сетями, модными блогерами, девчонками, клубами и немного учёбой и спортом.

   Я тоже интересовался учёбой не слишком много, потому что Анжела была права, в некоторых областях науки мы с ней знаем больше, чем наши учителя. Чтобы не выделяться, мы просто решили поддерживать свой учебный рейтинг чуть выше среднего. Также, чтобы не выделяться, в свободное время иногда ходили на молодежные тусовки, в кино и клубы, стараясь делать всё так, как земные подростки.

   Всё остальное свободное время я тратил на поиски предпосылок катастрофы, которая в скором времени уничтожит жизнь на Земле. Оказалось, что не я один озабочен этим вопросом. В сети было множество сайтов, научных и околонаучных, на которых обсуждались разные версии уничтожения Земли. К сожалению, практически все версии были чисто теоретическими, многие не были привязаны к определенному времени в рамках пятнадцати – шестнадцати лет. И никто из озабоченных гибелью планеты понятия не имел, что это на самом деле произойдет.

ГЛАВА 8

   Доверять информации из интернета на сто процентов я не собирался. Просмотрел множество источников, и прогнал все полученные данные через программу достоверности, которую сам создал.

   И сделал соответствующие выводы.

   Теорию глобального потепления, а так же и глобального похолодания до температур, несовместимых с жизнью, отбросил сразу – на это уйдут века или даже тысячелетия, а пятнадцати лет явно мало. Тем более что земные учёные уже лет тридцать не могут прийти к единому мнению, что произойдет – очередной ледниковый период или период потепления.

   Тотальная вирусная пандемия, конечно, могла уничтожить человечество, и для этого хватило бы пятнадцати лет, но города за это время никак не успели бы разрушиться до такой степени, что практически не осталось никаких следов.

   Хотя, вспоминая подробности того, что успел увидеть на экране в капсуле пространственно-временного портала на Терра-Сеоне, я понял, что следов нет только на первый взгляд. Теперь же в некоторых скальных образованиях я угадывал, хотя и с трудом, прямые вертикальные углы зданий и горизонтальные линии улиц городов. Но такое почти полное разрушение не могло произойти из-за пандемии.

   Угроза всемирной атомной войны еще существовала несколько десятилетий назад, но теперь она практически сведена к нулю. Все государства на Земле избавились от ядерного оружия. Остались только атомные электростанции, но даже одновременный взрыв всех, что ни теоретически, ни практически невозможно, не вызовет полного уничтожения всей цивилизации.

   Истощение природных ресурсов и экологическая катастрофа тоже были близки, и могли бы стать причиной гибели жизни на Земле, но здравый смысл победил, и загрязнять природу год от года земляне стали всё меньше, и всё больше стали использовать экологически чистые источники энергии – солнце, воду и ветер. И если вдруг люди захотят вернуться к сбросам загрязняющих веществ в атмосферу и воду, это не убьёт их всего за пятнадцать лет.

   Есть еще одна серьезная природная угроза. На Земле много действующих вулканов – гораздо больше, чем на Каори. Один из них супервулкан – Йеллоустонская кальдера, почти семьдесят километров в диаметре. Она занимает треть территории знаменитого американского национального парка. Учёные установили, что супервулкан извергался три раза, с периодичностью примерно шестьсот сорок тысяч лет, и как раз сейчас конец третьего периода затишья. Вероятность четвертого гигантского извержения оценивается учёными в ноль целых четырнадцать стотысячных процента в год.

   Это ничтожно мало, но уж как повезёт.

   Или не повезёт.

   Извержение Йеллоустонского супервулкана, несомненно, нанесет непоправимый вред всей Земле. В стратосферу будет выброшено огромное облако пепла, которое может зависнуть на долгое время над всей поверхностью планеты, препятствуя проникновению солнечных лучей. Постоянные сумерки приведут к глобальному неурожаю, а имеющихся запасов продовольствия хватит на пару месяцев. Среднегодовая температура на Земле может снизиться на десять-пятнадцать градусов и вернется на исходные позиции лишь через два-три года, когда облако пепла осядет.

   Возможно, извержение супервулкана вызовет масштабные землетрясения и извержения других вулканов по всей планете. Возможно, большая часть населения и животных погибнет, многие города будут разрушены полностью. Но эта катастрофа всё равно не сможет разрушить всё и убить всех.

   Тогда, может, это будет супервспышка на солнце?

   Я проверил и этот сценарий.

   Малейшие сбои в работе гигантского термоядерного реактора – Солнца, могут привести к тому, что на планете станет либо слишком холодно, либо слишком жарко для поддержания необходимой для дыхания атмосферы, и воды в жидком состоянии. Солнце – постоянная звезда по сравнению с большинством других звёзд нашей Галактики, но поток его излучения всё же изменяется со стабильной цикличностью в одиннадцать лет. Изменения эти составляют всего одну десятую процента, но и эта ничтожно малая цифра серьёзно воздействует на магнитное поле Земли.

   Умеренные магнитные бури происходят регулярно, но солнечный супершторм может уничтожить значительную часть энергосистемы планеты. Я нашёл информацию о том, что мощнейшая солнечная буря произошла в середине девятнадцатого века. Она нарушила работу телеграфных линий, но серьезной электрической, а тем более электронной инфраструктуры на Земле в то время не было.

   Но не уничтожит полностью.

   На Солнце Каори, кстати, тоже бывают бури. Они усиливаются и ослабевают так же в соответствии с циклом – в пятнадцать каорских лет. Последняя сильная солнечная буря, мощностью превосходящая обычные в десятки раз, случилась несколько лет назад, и мы всей семьей наблюдали Цветение неба. В ту незабываемую ночь небо от горизонта до горизонта нежно светилось и переливалось всеми цветами радуги. Мама сказала, подобное явление на Земле называют Северным или Полярным сиянием, и его редко можно наблюдать вдали от полярных кругов планеты. Цветение всего неба на Каори тоже бывает редко. Но никаких неприятностей в энергетической структуре нашей планеты не вызывает.

   Хотя солнце – не единственная звезда, несущая угрозу существованию жизни на любой населенной планете. Масштабные космические выбросы энергии – гамма-всплески – наблюдаются в отдалённых галактиках, об этом я узнал еще на Каори, на днях астрономии. Колоссальный выброс электромагнитной энергии происходит во время вспышки сверхновой, когда массивная звезда коллапсирует, превращаясь либо в нейтронную звезду, либо в кварковую, либо в чёрную дыру. При этом за несколько секунд вспышки высвобождается столько энергии, сколько выделяется Солнцем примерно за десять миллиардов лет.

   Источники этих выбросов находятся на расстояниях в миллиарды световых лет от Земли, в других галактиках, а в нашей галактике гамма-всплеск случается примерно один раз в миллион лет. Если он произойдёт достаточно близко, его последствия отразятся на всём живом. По данным исследований и компьютерных симуляций, гамма-всплеск на расстоянии около трех с половиной тысяч световых лет от Земли может уничтожить до половины озонового слоя, который является главной защитой от ультрафиолетового излучения. Теоретически это может вызвать массовое вымирание человечества. Но не в течение пятнадцати лет – понадобится сто пятьдесят минимум.

   Если гамма-всплеск произойдёт на расстоянии десяти световых лет, это будет эквивалентно взрыву в небе тысяч атомных бомб, и на половине планеты всё живое будет истреблено мгновенно, а на второй половине чуть позже за счёт вторичных эффектов.

   Всё так, как я видел на экране, и много времени катастрофе не понадобится.

   Но! Все новые звезды, находящиеся так близко от Земли, учёными хорошо изучены, наблюдение ведется постоянно, их превращения в сверхновые давно предсказаны, и самое ближайшее по времени произойдет не раньше, чем через полтора миллиона лет.

   Я проверил и другие угрозы из космоса – астероиды.

   Падения небесных тел на Землю и на Каори случались, поэтому такой сценарий нельзя списывать со счетов. После детального изучения орбит всех известных астероидов Солнечной системы, пролегающих поблизости от орбиты Земли, я выявил всего одно тело, которое могло вызвать то глобальное бедствие, что я видел на экране в помещении портала.

   Крупный астероид Апофис, период обращения которого вокруг Солнца чуть меньше года, и который время от времени сближается с Землёй, пролетит в опасной близости от планеты через одиннадцать лет. Он достаточно большой, и если упадет в океан, вызовет огромную цунами, сравнимую с всемирным потопом, она смоет с материков почти всё живое, как когда-то в древности случилось на Каори. А если Апофис упадет на любой из материков, оставит кратер диаметром около пятисот километров, и в диаметре двух тысяч пятисот километров будет уничтожено всё. Удар спровоцирует землетрясения и извержения вулканов по всей планете. И через непродолжительное время Земля будет выглядеть именно так, как на том видео в капсуле портала.

   Да, да! Я был почти уверен, что произойдет именно это.

   И снова но! Учёные считают, что в ближайшие сто лет Земле не стоит опасаться Апофиса. А у меня нет оснований не доверять земным ученым. Но я всё же проверил данные по движению этого астероида, которые нашёл на закрытом научном сайте.

   Ну да, я хакер, но не злоумышленник, добывающий конфиденциальную информацию в обход систем защиты, например, паролей. И не использую добытое в корыстных целях. И да, я без хвастовства хороший хакер, потому что не оставляю никаких следов. На Земле за хакерство можно получить тюремный срок. Я, когда начал свое исследование, еще об этом понятия не имел, но интуиция подсказывала, что не стоит кому-либо знать о моей деятельности.

   А на Каори тюрем нет. Хотя есть один отдаленный остров, на который ссылают совершенно асоциальных людей, если они не душевнобольные. На нём одновременно живет не больше ста человек.

   И закрытых сайтов в каорской инфосети тоже нет. Если специальная комиссия не рекомендует какие-то материалы к распространению, они просто не попадают в информационную сеть. И это не научные данные, их на нашей планете никогда не засекречивают. В основном