Оглавление
АННОТАЦИЯ
Предательство любви порождает ненависть. И нет того пламени ярче и опаснее, оно уничтожает всё светлое что есть в человеке. Но даже из ненависти может прорасти цветок любви, раскрывая свои белые лепестки свету. И глядя на этот цветок, в пустом и уставшем сердце может зародиться пламя любви вновь.
Эта история произошла на планете Зарнак, где продают бессмертие, за которым охотятся все жители Галактики. На этой планете нет места чувствам, лишь алчность и расчёт в почёте. Но Любовь всегда правит балом, сталкивая таких разных и противоречивых людей вместе, чтобы заискрились чувства во мраке космического холода.
ГЛАВА 1
Парис
– На что ты готов пойти ради инъекции «ВЖ», а? Говори, на что ты готов пойти?
В тёмном переулке маленького городка на захудалой планетке, прозябающей на задворках Галактики, среди хлама старого протухшего мусора, скапливающегося между жилыми домами веками, трое мужчин удерживали за ворот куртки какого-то доходягу. Он был слаб, стоял на коленях, весь трясся от страха, сжимая пальцы в молитвенном жесте.
– На всё! – шептал страдалец, вызывая во мне лишь жалость и презрение, потому что он был моим отражением прошлого. Когда-то давно я так же стоял на краю и был готов на всё ради одной ампулы «Вечной Жизни».
Бандиты дразнили его, водя перед носом светящейся в темноте ампулой. Дорогостоящее лекарство так легкомысленно не держат. Обычно ампулы хранятся в особых кейсах, и их точно никто в здравом уме не будет носить в нагрудном кармане. Подделка. Правда, всё возможно, и на Протоне-318 – бесперспективной планете – только так и носят то, что стоит баснословных денег для аборигенов. На Протоне-318 не живут, там выживают самые настоящие отбросы общества. Даже если кто и попадает туда приличным человеком, то он либо долго не живёт, либо становится таким как все.
Было странно, что убийцу искали именно здесь. Планетка, где всегда ошивался разный преступный сброд, находилась недалеко от Зарнака, поэтому там везде понатыкана полицейская прослушка, реагирующая на особенный набор слов и ряд имён, например – моё! И даже не это интересно, а то, как они планировали провезти сюда неподготовленного человека, да ещё и внедрить в корпорацию? Это было совершенно невозможно в обход моих людей, только личная протеже Людвига или же его супруга не подвергались их проверкам.
На видео один из бандитов присел перед мужчиной, которого так и держали за ворот куртки, наверное, чтобы он не упал. В руках бандита вспыхнула голограмма моего портрета. Несколько неожиданный выбор моего не состоявшегося убийцы. Глупый, я бы так сказал. Я ждал от Анны более продуманного действия. Людвиг отпадал сразу. Или, может, я ошибся и дело тут не в Анне? Неужели меня заказал кто-то другой? Я чуть нахмурился. Надо подумать об этом.
– Тогда убьёшь вот этого типа и ампула твоя, – раздался голос из динамика.
Я хмыкнул. Развод чистой воды. Бандиты точно ничего ему не дали бы, даже если у этого доходяги что-то и получится. «ВЖ» слишком дорого стоит на чёрном рынке, что уж говорить о прямых продажах. А тут всего лишь за убийство. Да, пусть и меня, но всё же. Я оценивал свои разработки куда выше. Мой уникальный рецепт «ВЖ» подарил миру долгожителей и вечную молодость. Крепкая здоровая нация с нездоровой психикой и отсутствием норм морали. Вот что я подарил этому миру. Открыл крышку ящика Пандоры, выпуская демона на свободу. Демона по имени Алчность!
Тут мои раздумья прервались – полицейская камера чуть дёрнулась, и переулок залил свет. Началась обычная операция задержания. Мне присылали лишь отчёт, для вознаграждения. Такие видео нередки на моей почте. И всё это начинало меня утомлять. Когда тебе двести тридцать четыре года, всё в твоём мире меняется. Краски угасают, громкие звуки уже раздражают. Но самое ужасное – теряется вкус жизни. Потому что… всё, что только можно, перепробовано, а то, что по-настоящему хотелось, так и осталось недосягаемой мечтой.
Мечта…
Моя мечта – это жена моего друга. До сих пор ни понимаю, как так случилось, что я влюбился. И чувство это было сильным. Настоящим. Я горел в той агонии много лет. Бился в судорогах, осознавая, что Анна выбрала не меня. Но кем я тогда был? Всего лишь молодым учёным, который только-только познал вкус богатой жизни. А она… Она мотылёк, прилетевший на эту планету ради красоты и юности. Расчётливая стерва, умеющая выгодно себя подать и продать. Ненавижу её всей душой за лживую натуру.
Но на Зарнаке продаётся всё и все. Я не был исключением. Я тоже продался за продление свой жизни, и тому же, кому и Анна – Людвигу Бурибону, председателю корпорации «Бурибон». Сначала я был его рабом, лизавшим пальцы господина. На самом деле ради одной инъекции «ВЖ» многие готовы на всё что угодно. И плевать было на побочные эффекты. На всё было плевать, только бы выжить, только бы продолжать дышать здоровым.
Это было жутко унизительно. Но я гений, один из учёных, которых во всей Вселенной по пальцам пересчитать. И без лишней скромности утверждаю, что и сейчас мало кто может соперничать со мной в исследовании эликсира «Вечной Жизни». Аналогов много, но только мой ещё и омолаживает, и его секрет хранится здесь, на Зарнаке. Это местные лилии. Цветы, которые растут только на этой планете. Именно их экстракт омолаживает примерно лет на десять. Сбывшаяся мечта многих богатых. Золотая жила для нас с Людвигом, который вовремя оценил меня по достоинству и ввёл в ближний круг.
Очень скоро я смог добиться немалых высот и статуса президента корпорации. Теперь я стал тенью, которая управляет, тем, кому подчиняются, кого боготворят и боятся. Я к этому шёл очень долго и не желаю ничего терять, даже ради любви…
Сегодня особенный день – разработана усовершенствованная формула «ВЖ», и это маленький прорыв. Ещё один шаг к лидерству в нашей сфере. Нашим конкурентам далеко до нас. Но утечка информации может дорого стоить. Поэтому я и поощряю учёных, которые, как и я, выкладываются на работе. Вот и созываю всех на небольшой банкет, который пройдёт в узком кругу и без журналистов. Но где пряник, там и кнут. Сегодня я буду не только чествовать, но и увольнять. Для многих увольнение равно смерти. Да, выплаченных отступных много, но на всю долгую жизнь не хватит. Да и на инъекции тоже.
Я дёрнул уголками губ. Да, я уважаю способных и гениальных учёных – они у меня на особом счету. Например, Оливер Ферла – сегодняшний номинант на ежегодную премию и награждение. Были ещё несколько сотрудников, и их заслуги тоже нельзя не отметить. Но меня удручал список тех, кто сегодня же полетит домой после очень неприятной процедуры стирания памяти, так как уволенные не имеют права находиться на Зарнаке. Именно из-за этих самых новых технологий ни я, ни Людвиг не можем покинуть нашу планету – высока вероятность похищения ради секрета нашей особенной рецептуры.
Я закурил, чуть прикрыв глаза. Ароматный дым попал в лёгкие, не вредя им. Я давно не курю настоящий табак, как Людвиг. Слежу за своим здоровьем. Я люблю всё контролировать, поэтому меня все ненавидят, порой даже Людвиг. Но это моя особенность, мне так нравится. Контроль, жёсткий контроль.
Праздник проходил в гостевом особняке Бурибонов, что находился на берегу Лазурного моря. Сегодня была отличная погода, лето в самом разгаре и дневной зной шёл на спад, принося с пляжа морскую прохладу. В зале собралось много народу, среди которого носились роботы-официанты, разнося напитки и закуски. Лилась приятная музыка и все словно застыли, ожидая хозяина вечера. Я слушал сообщения искина, поглядывая на собравшихся сотрудников. Людвиг сегодня решил не присутствовать, что, в принципе, не новость. Этот праздник организовал я, и увольнять – моя миссия. Я не против, ведь и набором сотрудников я занимаюсь лично. И сейчас мой взгляд упал на одну сотрудницу, которую выбирал сам, возлагая на неё большие надежды. Ласси Войтер, уроженка Марса, молодая совсем, всего двадцать четыре года. Умный перспективный учёный, как мне казалось, но подвела меня, не оправдала доверия. Уже два года работала в отделе Оливера Ферла, а одни нарекания.
Я невольно задержал на ней внимание. Она выглядела потерянной, не той яркой и амбициозной особой, какой проходила собеседования. Тогда она казалась открытой и живой, сейчас девушка как-то потускнела, поблёкла, и это несмотря на то, что она рыжая от природы. Внутреннее чутьё встало в стойку. Что-то тут было не так. Её мёртвый взгляд словно прикипел к Ферла, который стоял в компании других начальников отдела и ждал начала вечера.
Я смотрел на девушку, словно на другого человека. Что-то в ней сильно изменилось. Она выделялась из общей толпы, даже среди тех, кто сегодня будет уволен и знал об этом.
Мне не понравился её вид. Я запросил отчёт у искина.
– Мел, найди записи из лаборатории и уточни, кто настоящий автор новой формулы «ВЖ». Срочно!
Подошло время открытия вечера, но я стоял, глядя на Войтер, и понимал, что не сдвинусь с места, пока не получу ответы на свои вопросы. Я знал потенциал этой молодой женщины. Она стала моим личным разочарованием. И я не хотел верить в то, что впервые так сильно ошибся в человеке. Не с её уровнем интеллекта, не с её послужным списком на прошлых работах. На таких специалистов, как она, всегда велась охота, и я стал тем, кто заполучил её. Но что-то пошло не так. Почему она так смотрела сейчас на Ферла? И почему тот отводил взгляд всякий раз, когда смотрел в сторону Войтер? Эта задачка требовала немедленного решения, а интуиция верещала не делать ошибки. Я стоял и ждал в тени кулис, отмахиваясь от организаторов вечера. А когда ожил искин в микрофоне в моём ухе, я прикрыл глаза, чувствуя, как гнев наполняет моё нутро.
Я ненавидел тех, кто пытался подорвать моё предприятие. Мой личный мир, который я так кропотливо создал столько лет. Ненавижу тех, кто считает себя всемогущим богом, посмевшим вмешиваться в мои дела. Ненавижу и уничтожаю.
Открыв глаза, я усмехнулся, глядя на Ласси. Глупая, ну что же, сама напросилась.
Ласси
Я стояла посреди шумного зала и не понимала, что я здесь делала, на что ещё надеялась. Я не понимала, как так случилось, что вся моя жизнь перечеркнулась в один миг. Как тот, кто клялся в любви, мог быть настолько жесток! Как тот, кому я доверяла настолько сильно, мог меня предать! Это свершилось. Это произошло.
Я стояла среди моих уже бывших коллег и смотрела на того, кто растоптал меня, уничтожил, убил.
Я родом с пустынного Марса, где роботы постепенно вытесняли живых. Родилась в скромной и бедной семье учёных. В Земной Республике учёные мало зарабатывали, особенно если работали на околоземных планетах. Поэтому я стремилась попасть на Зарнак или Стайллайф. Эти планеты сманивали к себе перспективных учёных и других крупных специалистов. Это был рай для желающих развить свой потенциал. И я своими силами попала в него, своими достижениями. Здесь же и впервые влюбилась в надежде на красивую сказку. Я не знаю, что пошло не так. Я не понимаю до сих пор, что сделала неправильно. Почему тот, кому я отдала себя, выбросил меня как ненужную вещь, заклеймив позором, выставив воровкой.
Я уже выпила три бокала шампанского на голодный желудок, всё решаясь поговорить с Оливером. Он клялся, что мы поженимся, клялся в своей вечной любви. Я же поверила ему. Я всё делала, как он просил. Почему всё перевернулось с ног на голову. Почему он бросил меня и теперь делал вид, что мы даже незнакомы.
Это нечестно. Это так подло. Я хотела сегодня добиться правды. Хотела, чтобы он объяснил, что происходит. Это какой-то его очередной план? Он хочет, чтобы я подыграла ему, или что? Неужели он не понимает, что если меня выселят с Зарнака, это будет означать не просто конец наших отношений, это будет конец моей жизни. Ведь кто я за пределами Зарнака? Неудачница, которая даже ни разу не сделала ни одной инъекции «ВЖ»! Не просто не сделала, но и не имела в заначке, а ведь её можно было выгодно продать. Даже этого нет, всё отдала будущей свекрови, которая сейчас полощет моё имя на всех светских раутах. Ферла очень именитая семья на Зарнаке. Они пробились в элиту благодаря отцу Оливера и сегодня укрепят свои позиции за счёт меня. Я такая глупая, что сил нет. Я ведь верила Оливеру. Всей душой, всем сердцем! И сейчас так же сильно его ненавидела!
Музыка вдруг затихла, и люди оживились, сгрудились ближе к сцене, оттесняя меня от неё. Я неожиданно для себя потеряла из вида Оливера. Именно тогда, когда в моей крови плескалось достаточно алкоголя, чтобы набраться смелости и подойти к нему, заговорить. Я хотела, чтобы он прямо сказал мне, что мы расстались, что всё это не обман. И то, что наговорила мне его мать, правда. Я впервые в такой ситуации. Я не понимала, что мне делать. Как можно бросить человека не просто через сообщение, которое до сих пор жгло мне глаза пролитыми слезами, но ещё и через свою мать. Да, да, именно она мне сказала, чтобы я собирала вещи и готовилась к депортации. Именно она назвала меня воровкой, которая пыталась присвоить достижения её сына. Я, оказывается, украла его разработки, а не лично отдала права на них Оливеру, наивно считая, что должна помочь ему в продвижении по карьерной лестнице, ведь мы поженимся. И я должна поддерживать будущего мужа.
Господи, да почему я настолько глупа. Слепа и наивна! Почему!
Очередной глоток шампанского защекотал пузырьками нос. Нет. Я не буду сейчас плакать. Я должна высказать Оливеру всё в лицо. Я должна заставить его порвать со мной лично, а не через его мамочку. Неужели он настолько трус!
– Добрый вечер всем собравшимся здесь сегодня на этом торжественном вечере. Меня зовут Парис Решальд, и я тот, от кого зависит ваша дальнейшая судьба.
Я перевела взор на сцену, на которой стоял наш небесный и недосягаемый начальник. Тот, на кого здесь все молились, даже больше чем на хозяина планеты, председателя корпорации «Бурибон». Решальд очень красивый и ухоженный мужчина на вид лет тридцати пяти, хотя ему намного больше. Он стоял у руля корпорации с самого начала, когда Зарнак ещё не был полностью под властью Бурибона. Когда здесь ещё была самая нищая колония Земли, а меня даже в проекте у родителей не намечалось.
Решальд лично у меня всегда вызывал дикий трепет и уважение. Поэтому я отвлеклась от своих мыслей, слушая его приятный и глубокий голос. Жгучий брюнет с колючим взглядом синих глаз покорил миллионы сердец наших женщин. На него делали стойку даже те, кто давно и благополучно был замужем. О нём мечтали молоденькие лаборантки, следящие за личной жизнью нашего Париса. Но только не я, потому что влюбилась с первых дней в Оливера. Уж лучше бы я мечтала о Решальде, как все остальные, чем повелась на ухаживания молодого учёного, к тому же непосредственного начальника.
Именно из-за уважения к Решальду я не могла закатить скандал, когда он стоял на сцене и говорил. Даже прекрасно зная, что моё время стремительно заканчивалось, я оставалась на месте, цедя мелкими глоточками шампанское и смотрела на президента, который говорил о расширении производства благодаря моему, именно моему открытию, а не Оливера. Именно я разработала новую формулу омолаживания. Но теперь я не могла этого никому доказать, так как сама же своими руками подарила все лавры Оливеру, отдав расчёт формулы. Всё отдала, а сама осталась ни с чем.
– А сейчас позвольте пригласить на эту сцену того, кто помог нашей корпорации сделать шаг вперёд, в новое будущее. Прошу подняться на сцену Ласси Войтер!
Решальд начал аплодировать, за ним меня оглушил весь зал. Но я не понимала, почему наш небесный начальник смотрел на меня, улыбался и манил к себе рукой, почему роботы подталкивали меня вперёд, отбирая бокал. Растерянно оглянулась на всех собравшихся, поймала полный ненависти взгляд Оливера, всё ещё теряясь в догадках о происходящем. Почему позвали меня, а не его? Это ведь был решённый вопрос, я подписала отказ от своей разработки в пользу Оливера. Так почему роботы неумолимо тянули меня на сцену, где меня поймали сильные и цепкие руки самого небесного начальника. Он поставил меня рядом с собой на всеобщее обозрение и начал что-то говорить о талантливых и молодых, а я всё смотрела на Оливера и видела в его глазах свой смертный приговор.
Затем на сцену были приглашены ещё несколько учёных, их тоже встречали овациями и что-то совали в руки. Мне тоже перепал какой-то подарок. Я неуверенно развернула планшет и не поверила своим глазам. Три инъекции «ВЖ» с новой формулой омоложения! Три! Это же целое состояние! У меня даже голова закружилась.
Я чуть не упала, но меня вовремя подхватили крепкие руки Решальда, а его холодный шёпот пронзил электрическим разрядом позвоночник:
– Госпожа Войтер, держите себя в руках. Нам с вами предстоит очень серьёзный разговор после. Так что не смейте сбегать, даже в обморок. Я очень зол на вас, так и знайте.
Очень зол!
Я растерянно моргнула, осторожно обернулась на Решальда, который ещё раз поздравил нас, успешных учёных, с изобретениями и отпустил со сцены в зал.
– Ну что же, приступим к самой неприятной части вечера. Давайте проводим тех, кто не смог реализовать себя и должен покинуть корпорацию под ваши дружеские овации. Первым на сцену я приглашаю начальника отдела инновационных разработок Оливера Ферла.
В зале наступила оглушающая тишина. Не только я поняла, что нас с Оливером поменяли местами. Чествовать за открытия как победителя по жизни должны были его, а меня прогнать с планеты, но вышло всё с точностью до наоборот. Меня чествовали, а Оливера депортируют. Но почему так всё резко изменилось?
Я смотрела на Ферла, на то, как до него не сразу дошло, о чём сообщил наш небесный начальник. Смотрела и не удержалась от смеха. Истерика, которую я так сдерживала, прорвала плотину моего контроля и хлынула наружу безудержным смехом.
Оливер дёрнулся ко мне, его лицо обезобразила маска гнева.
– Это всё ты! Ты это всё подстроила!
Он, наверное, ударил бы меня, если бы не подоспевшие роботы, заслонившие меня своими стальными спинами от бывшего любовника.
– Стерва! Ты всё подстроила! Господин Решальд, не слушайте её! Она всё врёт.
Я не контролировала себя, всё смеялась и смеялась. Слёзы лились рекой, и я размазывала их по лицу. Я не понимала, что произошло, но, господи, как же приятно было видеть Оливера таким злым, раздавленным и слабым, униженным. Он неожиданно оказался на моём месте, как я вчера, когда ползала на коленях возле его дома и умоляла поговорить со мной, объяснить, почему он отвернулся от меня.
– Она? Что происходит? – слышался шёпот со всех сторон.
Я бы тоже хотела бы понять, что происходит. Почему меня не выгнали, почему Оливер сейчас беснуется в захвате двух роботов, а сам небесный начальник спустился со сцены и приближался к нам. Парис Решальд протянул мне белоснежный хлопковый платок с монограммой, заслонил своей спиной от Оливера и заговорил, властно и внушительно:
– Это будет уроком всем начальникам, которые вздумают присвоить себе разработки молодых специалистов. Лично вы, Ферла, посмели обманом присвоить себе авторскую разработку новичка. Обманом заставили её отказаться от своих работ в вашу пользу. Неужели вы думали, что я вам что-то подобное прощу? Начальник должен продвигать таких специалистов, а не закапывать их талант в песок. Если бы вы лично указали мне на госпожу Войтер, если бы лично ходатайствовали за неё, вы бы остались на своём месте, даже премию бы получили, но вы действовали против интересов корпорации, решили лишить нас такого гениального учёного, поставив под удар наше будущее. Именно поэтому вы уволены без права восстановления, несмотря на заслуги вашего многоуважаемого отца, который, в отличие от вас, всю жизнь радел за наше общее дело.
Затем Решальд оглядел всех присутствующих, задержав взгляд на начальниках отделов, и выразительно уточнил:
– Я ясно выразился?
– Да, да!! – радовались новички.
– Да, да, – жалобно блеяли начальники.
Я поняла, что я влипла! От взора нашего президента не скрыться. Он узнал правду, даже несмотря на то, что я лично подписала отказ. А значит, разговор у нас будет действительно крайне неприятный. Выживу ли я после него?
Пока меня терзали сомнения о моей дальнейшей судьбе, и разбирало истеричное веселье, Решальд продолжал своё выступление:
– На сегодняшний момент три корпорации производят «ВЖ» не считая нас. Конкуренция жесточайшая. И мы не может проигрывать, теряя молодых и перспективных учёных. Но мы и не забываем о достижениях тех, кто проработал с нами долгие годы и считается нашей дружной семьёй. Не бойтесь указывать на тех, кто поможет нам продвинуться далеко вперёд, оставляя конкурентов глотать пыль нашего успеха.
По залу пронёсся радостный ропот, некоторые открыто аплодировали, а начальникам пришлось приложить силы для этого. Я же во все глаза следила за вырывающимся из лап роботов Оливером и сотрясалась от смеха. Это карма, та самая, в которую учёным верить не положено. Я верила. Карма за все его грехи. И мне тоже придётся ответить, потому что наш небесный начальник очень строгий. И зря я сейчас смеялась, но и успокоиться никак не получалось. Потому что ещё вчера я прощалась с Зарнаком, со своей жизнью, со своей любовью, а сегодня любовь сама уходит, покидая эту планету и мою жизнь.
Со сцены оглашали ещё несколько фамилий. Тех, кто в нашей лаборатории занимали не последние места и имели вес. Тех, кто были уверены в своей неприкосновенности и мнили себя хозяевами положения. Роботы тут же возникали рядом с теми, кто должен пройти процедуру прощания. А я ловила на себе всё больше презрительных взглядов, и мне с каждой минутой всё тяжелее было дышать. Почему они так смотрели на меня? Что я сделала такого, чтобы они обвиняли меня во всём, что здесь происходило? Разве я виновата? Оглядываясь по сторонам, натыкалась на чужие взгляды как на стену. Не выдержав, я сбежала из зала в объятия прохлады ночи. Воздух пах солёным морем и синими лилиями.
Зарнак удивительно прекрасная планета, живописный дивный мир буйной природы. Попасть сюда – это вытянуть главный приз. Когда я спустилась с трапа космического челнока, то застыла, поражённая здешней красотой. Яркие цветы и звонкие птицы, практически круглый год лето и близость моря от столицы. Мир мечты – вот что для меня и многих Зарнак.
Я помню, как не могла надышаться его воздухом, как смотрела на яркую звезду Паладий – местное солнце – и жмурилась от наслаждения. Это вам не пустынная планета Марс с его красными горами и колючим песком. Планета, где все города под куполами, так как никак не получалось создать атмосферу искусственным путём. Я вырвалась оттуда, с родной планеты, и мечтала переселить сюда свою семью. Это была моя самая заветная мечта, пока я не встретила Оливера Ферла. Как же я любила его и как сильно сейчас ненавидела!
Я еле сдерживала рыдания от боли разбитой любви, которая разрывала сердце на куски. Почему в глазах коллег я стала виновницей? Да, до меня доходили слухи, что меня считали охотницей за богатым наследником. Да, я слышала, как шептались за моей спиной, что я замарашка с Марса, а он местная элита. Заслуги его отца неоценимы для корпорации, и сам Оливер тоже был автором некоторых открытий.
Когда-то был. Но сейчас меня раздирали сомнения, а он ли автор тех открытий? Что я о нём знала? По сути – ничего! За полтора года, что мы встречались, я столько лжи услышала из его уст. Столько лжи, а правда открылась только недавно.
Я честно думала, что во всём виновата его мать. До сих пор стыдно от её слов, что она бросала мне, стоя на страже квартиры, в которой мы были счастливы с Оливером. Она выкинула меня из неё, сообщив, что я приживалка, падшая девка, раздвигающая ноги перед её сыном ради денег и положения. Мне некуда было идти, я сама отказалась от квартиры, которую мне выдала корпорация. Сделала так, как и просил Оливер, говоривший, что мы должны жить вместе. Всегда вместе – и дома, и на работе. Этот лицемер держал меня на крючке, не позволяя сорваться.
Теперь-то я прозрела и ясно это видела, но какой ценой!
– Вот вы где.
Я вздрогнула от голоса небесного начальника, раздавшегося за спиной. Перед глазами на миг всё расплылось от страха. Ночь перестала казаться прекрасной, и с моря повеяло холодом.
Я резко развернулась, внутренне сжавшись под взглядом холодных, просто ледяных глаз Решальда, по цвету схожих с лепестками ночных лилий Зарнака. Именно такой эффект проявлялся при регулярном применении сыворотки «ВЖ». Я не знала точно, с какой дозы цвет глаз начинал меняться, но у всех небесных начальников глаза синие, чуть мерцающие в ночи. Жуткое зрелище. Впервые задалась вопросом, сколько же президенту лет. Знаю, что точно больше двухсот. А это значит, что и инъекций сделано более двадцати раз! Уму непостижимо, какие это деньги! Миллиарды коинов!
Но для Решальда это мелочи жизни. Он тот, кто сидит на огромной бочке с сывороткой «ВЖ», тот, кто правит этим миром. И я, простая лаборантка, его очень сильно разозлила. Разглядывая надвигающегося на меня могущественного мужчину, я могла думать только об этом. Стильный и дорогой костюм серого цвета идеально сидел на крепком теле начальника. Он был значительно выше меня, и мне пришлось вжаться в перила, поднять голову, чтобы отслеживать любое изменение на его лице.
Мама учила следить за эмоциями мужчин – это могло спасти мою жизнь. Но глядя на Решальда, я засомневалась в её словах. Я не знала, как усмирить гнев такого могущественного мужчины. Мне казалось, что любое моё слово взбесит его ещё больше. Угнетающая аура небесного начальника заставляла меня склониться, чуть ли не пасть ниц, моля о прощении, потому что я помнила науку Марса: женщина лишь тень мужчины. И она должна делать всё, что потребует от неё мужчина.
– Простите, я не хотела расстроить вас. Оливер… то есть господин Ферла сказал, что так нужно сделать, и я подчинилась…
– Молчите, госпожа Войтер, – грубо перебил меня Решальд, и мне на миг показалось, что он схватил меня за шею, не сразу смогла сделать вздох, до того испугалась его шипящего голоса. – Вы очень сильно разочаровали меня. Я нанимал на работу умную женщину, а не сопливую девчонку, мечтающую удачно выйти замуж. То, что с вами произошло, это расплата за глупость. Вы подписали контракт с корпорацией и должны отработать десять лет, принося пользу. Если нет – вылет с планеты и стёртая память. Вы с вашими знаниями и энтузиазмом в работе казались мне идеальной кандидатурой. И что я вижу по прошествии каких-то двух лет, госпожа Войтер? Жалкая, никчёмная женщина, боящаяся своей собственной тени. Немедленно приходите в себя и завтра на работе вы должны выложиться на все сто. За вашу выходку я с вас семь шкур спущу, все соки выжму. Это вам понятно, госпожа Войтер?
Я кивнула, желая немедленно упасть в обморок, впечатлённая страшной угрозой. Я помню, как волновалась, делая запись резюме при поступлении на работу. Да, там я была очень эмоциональна и, наверное, казалась полной энтузиазма, а ещё радости предвкушения сбежать с унылого Марса. Я уже забыла, как выглядела на той записи, а начальник помнил всё и это пугало.
– А раз понятно, то марш домой и спать! Выкинуть из головы всю романтическую чушь о любви! Вы учёный в первую очередь, мой учёный! А то, что моё, я не позволю портить никому!
Я икнула, ощущая, как холодный пот струится по спине. Аромат ночных лилий защекотал нос, а стоящий неприлично близко начальник смотрел на меня, словно изучал под микроскопом, затем хмыкнул и отвернулся, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Я выдохнула, на миг прикрыв глаза, и тут пронзительная мысль озарила моё сознание.
– Господин Решальд! – вырвалось из моих уст, я даже руку протянула.
Тот замер и медленно обернулся.
– Что?
От его бесстрастного вопроса пересохло во рту. Я сглотнула, пытаясь взять себя в руки. Мама твердила, что с мужчинами надо говорить уважительно и всячески показывать раболепство, это их усмиряет. Но я никогда не видела, чтобы женщины на Зарнаке так себя вели. Поэтому и не знала, смею ли я просить. Вот только ситуация была безвыходная, я должна выполнить приказ начальника.
– Господин Решальд, мне дико стыдно говорить это, но у меня нет жилья. Я жила с Оли… то есть с господином Ферла.
Президент полностью обернулся ко мне, нахмурил брови. Молчал он долго, затем, прикрыв глаза, выдохнул. Создалось ощущение, что он злился на то, что оставил меня на планете.
– Я вам, госпожа Войтер, настоятельно рекомендую пересмотреть свои жизненные позиции. Вы готовы последнюю рубашку отдать другому. Я так понимаю, и весь свой заработок вы отдавали Ферла?
Я мотнула головой, опустила взгляд на сцепленные перед собой руки.
– Нет, часть отправляла родителям.
– Глупая, – выругался Решальд. – Это же надо быть такой глупой, госпожа Войтер! Но ничего, я лично займусь вами, слышите, лично! А сейчас следуйте за роботом.
Я подняла взгляд: рядом с Решальдом стоял один из серебристых бездушных монстров, которых на Зарнаке было бесчисленное множество. Каждому работнику бесплатно выдавали одного или двух. Они упрощали людям жизнь, но я их недолюбливала, а вот Оливер взял себе аж трёх.
Передёрнув плечами, послушно последовала за серебристым сопровождающим, лицо которого имитировало человеческое. Шла, понимая, что теперь в моей жизни будет всё иначе.
Парис
Ласси – девушка-сюрприз. Причём большой такой сюрприз и неприятный. Я давно не ощущал себя таким раздражённым. Сидел на диване, пил виски, смотрел кадры, меняющиеся на огромной панели телевизора.
Не понимаю, как я мог в ней так ошибиться. Второй раз за всю жизнь ошибся, и опять это женщина. Вот истина, что их душа потёмки.
Приказав искину собрать все видеозаписи из лаборатории Ферла сразу после того как вернулся домой, до самого рассвета изучал жизнь Ласси Войтер и просто не находил слов. Я не мог понять. Она же с Марса, а вела себя так, как будто из прошлого явилась.
– Мел, какой сейчас век?
– Двадцать третий, хозяин.
– Не двадцатый? – уточнил так, забавы ради, я прекрасно и без искусственного интеллекта знал какой год на дворе, но Войтер об этом словно не догадывалась.
Что за чушь несла её мать, когда они общались по межпланетарной связи. Женщина лишь тень мужчины? Родная мать Ласси приказывала дочери слушаться избранника и делать всё, что он велит. Я думал на Марсе женщины более волевые. Их феминистское движение гремело на всю Галактику, и только сейчас я понял, как ошибся, считая, что они мечтали захватить власть, прогнуть мужчин под себя. Пришлось и здесь копнуть поглубже, собрать информацию. Всё оказалось куда как плачевнее. Когда на всех планетах Галактики женщины уже давно равны в правах с мужчинами, на Марсе феминистки только начали свой разбег. Уму непостижимо! Чего они так долго ждали? Да и лозунги у них слабы, словно специалистов по раскрутке не могут нанять. Словно застряли в двадцатом веке. Жуть и мрак.
– Мел, перечисли в фонд феминистского движения Марса два миллиона коинов. Хотя нет. Одного хватит.
Пролистывая страницы марсианских новостей, я приходил к мнению, что более унылого места давно не видал. И как во всём этом смогла зажечься такая гениальная звёздочка как Ласси. Чудо, не иначе.
– Приказ принят, перевести один миллион коинов в фонд феминисткой организации Марса «Свободный воздух».
– Да, ты правильно понял, Мел.
– Анонимно?
– Нет, пусть наша корпорация поднимает немного себе рейтинг.
Теперь стали понятны некоторые неприятные особенности в поведении моего учёного. Осталось понять, как отучить её от них. Мне не нужна вечно блеющая моль, испуганно смотрящая мне в глаза. Жаль девку. Красивая, только молодая, наивная. Ей нужна встряска. Придумаю что-нибудь, но завтра, до подъёма осталось всего четыре часа. Я стоял возле окна и смотрел, как медленно закрывались ночные лилии. Их ароматом пропах весь дом, он лился через открытые окна вместе с тихим шумом прибоя.
Я обожал ночь на Зарнаке. С ужасом вспоминаю свою жизнь на Земле. Наверное, и Ласси боялась возращения на родную планету, туда, где женщина лишь тень мужчины.
Ох, как заманчиво это звучит и как противно на практике.
Словно по волшебству увидел в отражении стекла соблазнительный образ Анны в золотом платье, облегающем её сексуальное тело как вторая кожа. Её улыбка манила ярко-алыми губами, её томный взгляд пробуждал жгучее желание, и бокал вина в руке, как приглашение. Вот он образ идеальной женщины для меня, знающей себе цену, имеющей цель в жизни. Я любил горячих женщин с темпераментом, с харизмой, с амбициями. Стерв я любил, откровенно сказать. Настоящих ведьм. Но ценил в людях ум. А его у Анны нет – такое разочарование. Она брала хитростью. Нутром чуяла, кому отдаться, перед кем ноги раздвинуть.
– Стерва, – выругался, глядя в тёмную оранжерею, и вернулся в спальню.
Нужно выкинуть эту змею из сердца, да всё не получается. Устал думать о ней и днём, и ночью. Тьма остужала разум, гася мой гнев, и я был рад, когда засыпал, но утро оказалось нерадостным. Не зря эта гадина мне привиделась. Опять решила вставлять мне палки в колёса. Решила влезть в мои дела. Не позволю!
Уже в кабинете, глядя на развалившегося на диванчике для гостей Людвига, я остервенело дёргал галстук, понимая, что задыхаюсь от злости. Именно злость стала меня преследовать в последнее время. Злость! Дикая и неуправляемая. Анна знала, что я могу сорваться перед Людвигом, а я не мог себе этого позволить. Он мне не простит. Не настолько я неуязвим. Не хотелось раньше времени вытаскивать туз из рукава.
И я бесился, не мог найти слов, дёргал душащий галстук.
– Парис, – мягко и укоризненно позвал меня Людвиг. – Ну что ты злишься. Да, мальчик хотел пробиться выше, с кем не бывает. У молодого поколения всегда были амбиции. Но, согласись, у него хороший потенциал с такой-то наследственностью.
– Он его исчерпал и потерял моё доверие, – недовольно бросил, справившись наконец-то с галстуком и просто стянув с себя эту удавку.
Это хорошо, что процесс стирания памяти Ферла успел пройти. Всё, на что хватило власти Анны, не дать выдворить этого хлыща с планеты. Нашлась заступница! Сейчас с Людвигом и спорить нет смысла. Он не услышит меня. Возможно, не стоило так распаляться, просто сама мысль, что Анна посмела вмешаться в мои дела – в МОИ дела! – выбешивала основательно.
– Мне кажется, ты зря с ним так жёстко обошёлся.
Вот тут я замер и медленно обернулся на хозяина жизни всех на этой планете, не исключая и моей. Только меня с нынешнего положения выбить не так-то просто. Но всё же угрозу я услышал и внял.
– Людвиг, – попытался я смягчить свой голос, не стоило заранее давать понять, что наши с ним роли легко и просто могут смениться, – я со всеми такой. Особенно с теми, кто морочит нам голову и пытается обмануть. Если бы он пришёл и прямо указал на автора рецепта, конечно же, всё было бы иначе, а он этого гения хотел выдворить за пределы Зарнака. А там, поверь, всех наших бывших сотрудников с распростёртыми объятиями встречают наши конкуренты, мечтающие разгадать наши секреты. Неужели ты думаешь, что процесс стирания памяти необратим? Я вот не верю в эту сказку. Мозг человека неизученная штука и может выкинуть разные фортели на руку нашим конкурентам. Но больше меня бесит то, что теперь я буду вынужден вычислять всех наших бывших сотрудников, изучать, чем они жили все эти годы, и решать, кого из них возвращать, так как их потенциал точно ещё не исчерпал себя. Ты представляешь, сколько предстоит возни? А всё из-за этого самовлюблённого глупца Ферла, все открытия которого теперь у меня под большим сомнением. Предстоит расследование, долгое, но необходимое расследование.
– Ну вот и договорись, что до конца этого расследования Ферла и его многоуважаемая мать поживут в своём особняке, – с улыбкой заключил Людвиг, словно не слушал меня.
Да как же всё это раздражает.
– Как скажешь, – не стал идти на конфронтацию. Пусть живут. Возможно, даже лучше, чтобы Ферла остался под нашей юрисдикцией. Он ещё сам захочет сбежать от моего гнева. А так он под рукой.
Людвиг, явно не ожидавший от меня такой покладистости, приподнял брови.
– Друг мой, да ты что-то задумал?
– Хочу провести эксперимент, насколько надёжно стирание памяти. Есть на примете интересный нестандартный психолог, практикующий триггер.
– Парис, Парис, всё бы тебе опыты ставить. Но ты прав, мы должны быть уверены во всём, что касается безопасности наших секретов.
А это бич при такой конкурентной битве, в которую включены все корпорации по изготовлению сыворотки «ВЖ».
– И ещё, Парис, из секретариата правительства звонили, просят предоставить им более пятисот инъекций «ВЖ». Тебе не кажется, что с каждым годом наше руководство становится всё жаднее?
– Я разберусь, – усмехнулся в ответ и вызвал искин. – Мел, закажи у… – тут я задумался, конкурентов у нас много, но нельзя давать фору сильным, – ...у «ВВ-Групп» пятьсот инъекций «Вечной Жизни», транспортируйте в наших фирменных контейнерах на Землю, на адрес Правительства Республики.
– Перебивать маркировку на ампулах, хозяин? – уточнил Мел.
Я мотнул головой под удивлённый взгляд Людвига.
– Ни в коем случае. Ответственность за качество пусть несёт изготовитель. Нас же попросили о материальной поддержке, сделать благотворительный взнос. Что мы с большим уважением и делаем.
– А ты, Парис, смутьян! И хитрец! Я горжусь тобой! – Друга моя задумка явно развеселила, он даже позволил себе обнять меня и похлопать по плечу, что после женитьбы на Анне стал делать в исключительных случаях. – Как мы их обставили! А! И приказ выполнили, и не сделали то, что они от нас хотели.
– Если спросят, ответишь, что наша новая разработка пока тестируется на людях. И мы не поставили бы под угрозу жизни высокопоставленных чиновников.
– Уж как-нибудь выкручусь. Но ты прав, Парис, нельзя давать им нашу новую сыворотку. Пусть платят за неё наравне со всеми. Но почему «ВВ-Групп»? Они же занимают самую низшую ступень в нашей индустрии.
– Поэтому и они. Тех денег, что мы им перечислим, этой компании хватит только лишь удержаться на рынке. Выше своей головы не прыгнут, нет нужных специалистов. А вот потрепать нервы той же «Ю-Хвань Корпорэйшн» могут, что нам сейчас только на руку. У них смена состава правления, добавим немного интриги. Они наши прямые конкуренты, не стоит об этом забывать.
– Да как такое забудешь, Парис. Да я, глядя на их эмблему с драконом, всякий раз передёргиваюсь от отвращения. На пятки наступают. Нам нужен революционный шаг вперёд.
– Мы его сделали, но чуть не оступились из-за щенка Ферла. Но не будем о плохом. Давай лучше выпьем. Давно мы с тобой не пили в спокойной и непринуждённой обстановке.
– Давай выпьем. К тому же у нас есть повод.
Людвиг оттаял, но я не обманывался на этот счёт. Слишком хорошо знал, что даже когда друг улыбался, он мог продумывать план мести, чтобы ударить в спину. Да и друг ли он мне? Конечно нет, как и я ему. Но привычнее думать о нём как о закадычном друге, чем как о враге и сопернике. И на кону сейчас стояла не женщина. Власть!
Кивнув своим мыслям, взял налитый самим Людвигом бокал и сел рядом с ним на диван.
– Да, повод есть.
ГЛАВА 2
Ласси
На душе пустота. Нет никакого желания что-то делать. Даже двигаться. В лаборатории, где всё было так привычно и знакомо, в той самой, что я считала своим домом, вдруг пропал интерес и вдохновение. Эйфория от принятия новой должности, от десятка искренних и не очень искренних поздравлений моих коллег прошла, и наступило отупение мозга. Я сидела на полу и не понимала, что я здесь делала. Зачем вообще родилась на свет, зачем кому-то что-то пыталась доказать всю свою жизнь. Вот зачем? Кто мне скажет?
С детства меня учили лишь одному: «Мужчина – главный», «Исполняй всё, что говорит мужчина», «Женщина ничто, лишь вещь, принадлежащая мужчине». И я верила лет до десяти. Верила душой и сердцем. Потом, повзрослев, не смогла усмирить любопытство и заглянула в галактическую нейросеть. И там всё оказалось иначе. Вся моя жизнь изменила свой угол зрения. Да, был откат, да, неподготовленный мозг с трудом выдержал нагрузку нейросети, но я смогла, выстояла и познала много чего, о чём даже не говорили на Марсе. Там, на родной планете, люди рождались со строгим планом на жизнь – работать на благо развития планеты и республики. Каждый человек рабочий и у каждого была программа. У меня тоже – на ферме.
Я долго училась селекции растений. Я увлеклась процессом фотосинтеза. Затем просто изучала свойства тех или иных растений в лекарственных целях. На Марсе фармацевтика была слабо развита. Хотя почему была и сейчас так же. Прошлый век. И я пыталась помочь. Пыталась облегчить жизнь, но уже в четырнадцать поняла, что это никому, кроме меня, не надо. Но я боролась. Училась самостоятельно. Участвовала в конкурсах по ночам, чтобы родители не узнали. Но всё равно система образования такова, что главный – опекун, а не ученик. И родителей вскоре известили, что их дочь мечтала о большем, чем простая жизнь фермера. Я хотела стать учёным и стала. Меня никто не поддержал. Мне пришлось всё делать самой. Но тогда всё казалось проще. Я смогла продать несколько своих разработок, правда, не на Марсе, а на Венере. И даже получила свой первый крупный заработок. Наверное, именно он примирил меня с родителями, я ведь отдала его весь им. Потому что так положено: ребёнок должен возместить родителям деньги, что они потратили на воспитание, еду и содержание. А жена – мужу. Я верила, мне говорили об этом с детства. Я не представляла, как могу поступить иначе.
Мама всегда мне твердила, что я бракованная, что во время родов было короткое замыкание и робот, принимавший роды, отключился. Врач был занят, а схватки шли. Не знаю, что там произошло, но когда робот прогрузился и вытащил меня из чрева матери, я не дышала. Ему пришлось реанимировать меня. Я выжила, но для всех в семье я бракованная. Ведь старшая сестра и брат родились такими как все. Работают на своих местах, определённых им правлением фермы, получают зарплату и не задаются вопросом, а можно ли жить как-то иначе.
И если для марсиан я бракованная, то для зарнакианцев я выскочка, зарвавшаяся сучка. Здесь хвалятся, что на Зарнаке женщина может занять любую должность в управлении, но всё это ложь и обман, а где-то даже самообман. Потому что женщина всегда была и будет лишь тенью мужчины. Это невозможно изменить. А я так старалась… Пыталась…
Но женщина неспособна прыгнуть выше головы. Её удел быть чьей-то тенью. А тень не может существовать без того, кто её отбрасывает. Значит, и я не могу…
От этой мысли так больно. Нет смысла к существованию, и я не могла его найти. Хотела ли я мести для Ферла? Нет. Я не жестокая по сути. Да и в чём смысл в мести? Делать больно тому, кого любишь, в ответ за ту, что испытала. Что это даст? Освобождение? Нет. Облегчение? Тоже нет. Пустоту, что возникла, не заткнуть чувством мести. Я будто цветок в пустыне, который сгорает под палящими лучами, теряя влагу.
Горячие капли падали мне на руки, лежащие на скрещённых ногах. Я смотрела на следы слёз на своей коже и не знала, что делать и как быть. Мир словно замер, но я слышала, как где-то за стенами лаборатории текла чужая жизнь, слышались голоса. Робот что-то говорил, занудно повторяя одно и то же. Но я не слышала ничего, смотрела на капли слёз на своей светлой коже, их становилось всё больше.
Вдруг меня вздёрнули за грудки вверх. Дёрнули резко и больно. Я задохнулась от неожиданности, а затем испугалась, глядя в сердитые глаза небесного начальника Решальда.
– Ты что творишь? – страшным свистящим шёпотом зашипел он мне в лицо. – Чего расселась на полу и слёзы льёшь? Совсем раскисла! Быстро взяла себя в руки и работать!
Он тряс меня как тряпичную куклу. Я вцепилась в его руку, отупело моргая глазами. Страх острой иглой пронзил моё существо. Я опять разозлила начальника, того, от кого зависела моя дальнейшая судьба.
– Ты учёный, а не чёртова плаксивая баба, поняла меня! Учёный! Ты сюда приехала работать, так работай, твою мать! Работай!
Он отбросил меня к столу, возле которого я сидела. Я неловко оперлась на него руками, что-то разбилось за спиной, а бедро ударилось о край столешницы. Я попыталась извиниться. Но от страха у меня не получалось не только говорить, но и сипеть. Мужчина в гневе – это беда для женщины! Это всегда боль, побои и унижения.
Решальд прошёлся передо мной туда-сюда, нервно зарываясь рукой в волосы, зачёсывая их назад. Даже напуганная до смерти его гневом, не могла не отметить, как красив наш начальник. И я не помнила ни разу, чтобы кто-то обвинял его в рукоприкладстве. На Зарнаке это не приветствовалось. Поэтому и молчала, когда Оливер иногда выходил из себя. Это было несколько раз, когда у меня не получалось дать ему то, что он хотел.
Вот и сейчас другой мужчина злился, что я не даю ему то, что он желает.
Небесный начальник запрокинул голову, выдохнул, прикрыв глаза. Затем подошёл ко мне, навис несокрушимой скалой.
– Ласси, ты не понимаешь, что от тебя и твоих идей зависят наши судьбы? Судьбы тех, кто нуждается в «Вечной Жизни», и тех, кто зависит лично от тебя, я про твою никчёмную семейку, сосущую из тебя коины. А не будет у тебя идей, не будет и денег, и кому ты тогда будешь нужна, Ласси? Поверь мне, ты и сейчас, по сути, никому не нужна, кроме меня.
Слова били наотмашь. Небесный начальник давил на больные точки, и я тихо всхлипывала, понимая, насколько он прав. Я никому не нужна, ни любимому, ни семье, только начальнику и то как работник, но это мало помогало справиться с собой. Душа ныла от осознания своей ничтожности.
Решальд внезапно погладил меня по волосам, заставляя замереть, задержав дыхание. Что это сейчас было? Он трогал меня! Мои волосы! Зачем? Почему это движение не выглядело по-отечески нежным? Оно было пронизано другим подтекстом, без причин и повода, поэтому казалось нереальным.
– И что самое смешное, – вкрадчиво прошептал начальник, практически вжимая меня в стол, окружая своей аурой власти и тонким ароматом дорогого и умопомрачительного парфюма, – ты мне нужна очень сильно, а точнее то, что может родить твой мозг.
Мягкое постукивание по виску разбило во мне всякие тени сомнения. Он – начальник, я – его работник. Какое облегчение!
Решальд мягко провёл по волосам от виска назад, а затем обхватил меня за затылок, снова напугав. Медленно склонился, практически прижимаясь своим лбом к моему, закончил на очень угрожающей ноте:
– Так что будь умничкой и начинай работать, так понятно выражаюсь?
– Да, – пискнула в ответ.
Начальник с улыбкой хмыкнул, и его дыхание коснулось моих губ, пробежалось изморозью по натянутым до предела нервам.
– Отлично, Ласси. Так держать. И ещё раз увижу тебя в таком состоянии – пеняй на себя.
Я сглотнула, затем облизнула пересохшие губы.
– Поняла, – попыталась разрядить обстановку и закончить этот тягостный разговор.
– Очень рад, что поняла. Наказываю я жёстко и могу помочь тебе наказать твоего Ферла. Ты ведь слышала, что он ещё на планете, и что ему уже стёрли память? Так что у тебя есть все шансы познакомиться с ним вновь, соблазнить и бросить, отомстить ему. Поступить с ним так, как он сделал с тобой. Что скажешь, заманчивое наказание?
Я не могла собраться с мыслями и что-то отвечать, когда мои волосы мягко мяли большие пальцы начальника, а сам он так сексуально улыбался, словно предлагал мне переспать с ним, а не с Оливером.
– Я подумаю, – выдала первое, что пришло на ум, лишь бы скорее избавиться от общества начальника. Он меня пугал всё больше. Я никогда не общалась с ним так тесно и долго. Меня страшили его угрозы о наказании. И я не понимала – это было предложение или приказ?
– Я тоже подумаю, – прошептал Решальд, задержав свой взгляд мерцающего льда на моих губах.
Невольно захотелось ещё раз их облизнуть, но я держалась. Даже зажмурилась от страха. Он ведь не вздумает меня целовать? Это ведь мне просто кажется?
– Так что, Ласси, я жду от вас результата. И никаких больше слёз. Ясно?
Кивнула, открывая глаза, потому что начальник наконец-то отошёл от меня, и я смогла спокойно выдохнуть.
– И ещё, на твою личную почту я скинул проекты, которые курировал Ферла, ты должна их продолжить, и через две недели жду отчёта по ним. Надеюсь, тебе хватит времени собрать мозги в кучу и начать работать. Самое лучшее лекарство от душевных мук – месть. Есть ещё другой вариант – найти себе другого мужчину, чтобы забыть этого неудачника. Мне плевать, что выберешь ты, но что бы результат по проектам был.
Начальник так легко говорил со мной о моей проблеме, словно в этом нет ничего ужасного. Опустила голову, чувствуя, как слёзы собираются на глазах. Решальд как раз отвернулся, переступая порог лаборатории, и не видел моего состояния.
– Результаты, Ласси. Это сейчас главное в твоей жизни. – Я вздрогнула от того, что стоящий рядом робот заговорил голосом начальника. – Результаты, Ласси.
В лаборатории вновь стало пусто и тихо. Робот замер, я так и стояла, опираясь о край стола, рассеянно глядя, как прозрачная жидкость из разбитых колб скапливается на полу.
Встряхнув руку, начала приходить в себя, коря за неосторожность. Хорошо, что разбилась колба с водой. Было бы что опасное, конечно же, робот среагировал тут же. А так оживший пылесос мерно полз в мою сторону, по пути собирая пыль, шевеля своими тонкими ножками.
Устало упала на стул и потёрла глаза.
Начальник прав, всем я нужна только ради работы и коинов. Значит, должна собраться и приступить к работе. Но стоило взять в руки планшет и открыть папку, о которой говорил начальник, как слёзы вновь вернулись.
– Сукин сын, – выругалась я от разочарования.
Оливер представил – мои! – разработки, выдав за свои мысли. Все мои идеи, что я озвучивала ему за завтраками и в постели. Разве можно так поступать с тем, кого любишь? Нет. Я уверена, что нет. Я бы так не смогла.
Зажмурившись, я вдруг отчётливо поняла, что идея отомстить очень даже соблазнительна. Мне нужно выплеснуть свои эмоции, свою обиду и гнев. Я должна отомстить за поруганную любовь, соблазнить Оливера и растоптать его так же, как он меня.
Втянуться в работу оказалось проще, чем я думала. Привычные действия меня успокаивали, а мои же собственные наработки примирили с действительностью, с новой реальностью, где я стала главой отдела инновационных разработок. Даже присутствие на моей территории начальника уже не пугало как раньше. Нервировало немного, особенно когда он встал у меня за спиной, следя за моими действиями. Аура у него очень сильная, энергетика бешеная. И я невольно завидовала силе этого мужчины, способного повелевать тысячами людей и заткнуть рты моим ненавистникам.
Я одичала в своей лаборатории за две недели в одиночестве. Разговаривать с живыми людьми мне удавалось редко, так как все разработки были секретны, и я больше никому не доверяла, только роботу, которого звала Алексом. С ним мы сработались отлично. А то, что он порой разговаривал голосом начальника, хорошо так подстёгивало к работе. Результаты, которые так ждал небесный начальник, я выдала в срок. Устала до полусмерти, но выдала, и Решальд объявил мне три дня выходных. Зачем они мне? Да, лучше было бы выспаться, но я хотела мести. Все четырнадцать дней во мне зрел план, который я обсуждала с Алексом. Он имел обширные возможности и легко вычислял местонахождение нужных мне людей. Шпион и личный помощник в одном флаконе. Я сама не поняла, когда стала делиться с ним своими мыслями, проблемами и душевными переживаниями. Просто как-то раз поймала себя на том, что пью с ним вино и обсуждаю, как лучше соблазнить Ферла. Это были странно приятные вечера. А вот когда пришло время мести, я вдруг поняла, что трушу. Одно дело всё распланировать, другое исполнить. И я струсила. Да, вновь. Но не отменила своего приговора, просто с помощью Алекса заказала девицу лёгкого поведения, похожую на меня один в один после манипуляций с внешностью. И мы с ней одновременно зашли в бар, где отдыхал Оливер со своими друзьями.
– Я надеюсь на вас, Жаннетт, – тихо проговорила я девице, когда мы стояли в толпе веселящегося люда, глядя на нужный нам столик, где шла откровенная пьянка.
Ночная бабочка лишь игриво повела плечиком и подмигнула мне. А я вошла на танцпол и встала ровно перед столиком Оливера, глядя прямо на него, начала танцевать, плавно извиваясь. Так я никогда в жизни не танцевала. Я выплёскивала всю свою душу и эмоции, пылая в пламени мести.
Один из друзей Оливера заметил меня и привлёк внимание Ферла. Тот всего раз мазнул по мне взглядом, а затем впился им как клещ. Я призывно улыбнулась ему, не давая усомниться, что мой танец только для него. Мне сегодня нужен был только он. Он и его полное поражение. Я призывно выгибалась в такт музыки, не разрывая зрительного контакта даже когда кружилась. Вот она я, вся для тебя. Я была твоей покорной игрушкой, но сейчас игрушка ты. Я краем глаза заметила приближающуюся к столу Оливера Жаннетт. Игра набирала обороты, музыка стала оглушительной, бит участился, как и моё сердцебиение.
В какой-то миг я прикрыла глаза, устав смотреть на того, кого успела возненавидеть. Того, кто растоптал во мне всё светлое, превратив в расчётливую суку. И да, я ждала кульминации, ждала с таким нетерпением, с каким кончала во время секса с Оливером. До такой степени я хотела ему мести. Унизить, уничтожить. Я улыбалась ему уже не так призывно. Я видела, как он даже не заметил, что у него на коленях сидит Жаннетт. Нанятая ночная бабочка отсалютовала мне бокалом, в котором уже растворилась нужная таблетка, а значит, и мне пора. Поворот – и я затерялась в толпе, тяжело дыша, направилась прочь из клуба. Теперь в игру вступила Жаннетт, а мне оставалось запереться в ВИП-кабинете, пить и наслаждаться представлением.
Я не планировала куда-то далеко тащить Ферла. Всё произойдёт здесь, в этом клубе, где Оливер был завсегдатаем. Пьяный мозг мужчины не понял, как интересующая его девушка с танцпола оказалась у него на коленях. Друзья его радостно улюлюкали, один пытался что-то нашептать на ухо. Оливер отмахнулся от него и развалился на диване, закинув руки на спинку, позволяя Жаннетт ласкать его. А та не стеснялась, облизывала мужчину с откровенностью шлюхи.
Я же пила вино, так же откинувшись на спинку дивана, и глядела на происходящее с большого экрана телевизора.
Тупой самовлюблённый мужлан. Любимец судьбы. Маменькин сынок. Алекс подробно рассказал мне, как мамочка Оливера спасала, да и себя тоже. Как умоляла председателя корпорации оставить сына на планете. И что за них вступилась жена председателя, чем жутко меня разозлила. Ведь если бы решал только мужчина, Ферла бы депортировали, но мужчины так слабы перед женскими просьбами. Перед просьбами любимых женщин. И это злило ещё больше. Потому что меня не любил никто и никогда. И все мои просьбы никто не слышал. И по-настоящему я важна и нужна только президенту Решальду. И я готова за него жизнь отдать. За то, что следит за мной, за моим самочувствием. Всегда внимателен к моим просьбам, всегда слушает мои предложения. Рядом с ним я впервые поняла, что такое власть. И, возглавляя отдел, ощутила опьяняющее чувство вседозволенности. И именно сейчас я делала то, что могла, то, что нельзя назвать высокоморальным. Это было безнравственно, грязно, но я наслаждалась. Смотрела, как Оливер терял связь с реальностью, как пытался разложить Жаннетт прямо там же, на столе, в присутствии друзей, но ночная бабочка потянула его в сторону ВИП-кабинета, где их ждала я, расправленная кровать и зажжённые романтические свечи. Да, я постаралась создать интим. Пусть его унижение будет полным.
Целующиеся меня и не заметили, точнее Оливер. Его взгляд был затуманен – веселящая таблеточка действовала безотказно. И стояк Ферла топорщился в брюках. Я пила шампанское и с неприятным чувством горечи во рту наблюдала, как Жаннетт укладывала Оливера на кровать. Что такое месть? Грязное и противное чувство по факту. В груди жгло от боли и обиды. Я могла сейчас сделать с Оливером всё что угодно. Возместить ему все свои унижения, но я сидела и пила шампанское, которое слишком быстро заканчивалось, как и моё терпение.
Я могла бы избить его, стонущего, как последняя потаскушка. Могла бы впиться ногтями в его лицо, оставляя следы на память о себе. Я хотела, чтобы он помнил меня. Помнил ту боль, что причинил, потому что подтёртая память – это не наказание, а послабление, вседозволенность, возможность делать те же гнусности и дальше. Я ненавидела Оливера … не-на-ви-де-ла. Это было больно. Потому что в ненависти умирает любовь.
От любви до ненависти один шаг, я его сделала, как и следующий, к своему полному опустошению. Зачем я заварила эту кашу. Зачем снимала всё на видео, которое разносилось прямой трансляцией по нейросети Галактики. Зачем?.. Это не приносило никакого удовлетворения. Нет. Я хотела иного.
Я хотела, чтобы он ползал передо мной на коленях и просил, нет, умолял меня простить его, а я вижу просто грязь. Хотела, чтобы плакал, говорил, как он был неправ, что я лучшая, что я нужна ему. Что нужна!..
Я не выдержала, со стуком поставила бокал на столик, приказала Жаннетт привязать Оливера, раздеть. Я хотела, чтобы он ползал передо мной на коленях, но он не ползал! Не так я всё представляла, поэтому, взобравшись не без помощи Жаннетт на кровать, я махнула головой на камеру, чтобы не снимала моего лица. Я встала над мужчиной, которого когда-то любила и готова была отдать ему всю себя, стояла и с ненавистью наступала на его похотливый грязный член, который тёк, как переспелый фрукт.
– Да, о да! – стонал Оливер, извиваясь.
Я чуть не рычала от злости. Всё не то и не так. Я давила сильнее, но лишь больше возбуждала опьянённого наркотиками мужчину. Он не будет ползать передо мной на коленях, он связан, мать его! Он только и может, что извиваться как дождевой червь и молить, чтобы не останавливалась.
Мазохист! Продать бы его космическим пиратам на потеху, да нельзя – работорговля запрещена законом, даже здесь, на Зарнаке. И его мамочка всё равно узнает, кто это сделал.
– Смотри на меня, Оливер, смотри и запоминай. Я та, кого ты теперь всегда будешь желать, мечтать обо мне будешь, кончать от своих похотливых фантазий, но никогда больше и прикоснуться не сможешь. Потому что я теперь госпожа, а ты никто! Ты ничтожество под моим каблуком, так что умоляй меня, Оливер, давай. Умоляй, что бы я позволила тебе кончить.
Я шипела разъярённой коброй, давила туфлей на его твёрдый член и мечтала раздавить его в лепёшку. Но нога лишь соскальзывала, и приходилось ловить равновесие, и это злило, злило моё бессилие.
– Ты вор, Оливер. Признайся в том, что ты вор! Ты ничего никогда не придумал сам, ни одной разработки. Всё, чем ты гордишься, это украденные идеи других, тех, кого ты обманул. Да ведь?
– Да, госпожа, да! – в пьяном экстазе стонал Оливер, всё сильнее дёргая бёдрами.
Жаннетт пришлось прийти мне на выручку и встать рядом. В отличие от меня, она была босой, но вела себя куда более агрессивно – наступила ему на горло.
– Лежи смирно, котёнок и отвечай на вопросы своей госпожи. Ты вор, Оливер?
– Я вор, госпожа, – хрипло шептал Ферла.
– Ты плохой мальчик, Оливер, а значит, должен быть наказан.
Кивнув на мою ногу, всё ещё придавливающую член Оливера, Жаннетт подсказала мне, каким будет наказание. Я лишь на секунду замешкалась, прежде чем острым каблуком надавила на живот бывшего любовника. Тот взвыл уже от боли, и я усмехнулась, понимая, где слабое место у мужчин, и это не сам член и не нежный пах. Давила ещё и ещё, наблюдая, как наливается синевой кожа под каблуком.
– Оливер хочет попросить прощения за то, что воровал? – щебетала Жаннетт издевательски ласково.
Оливер кричал, просил, стонал. А я замерла, вдруг отчётливо осознавая, что творю. Синяки на теле Оливера меня отрезвили. Я даже испытала угрызения совести, от которых не сразу получилось отмахнуться. Слезла с кровати, сходила за сумочкой, из которой достала помаду, и вернулась к ненавистному бывшему. Жаннетт освободила мне место, чуть поправляя меня, чтобы не попала в кадр. Я же нарисовала на его груди то, что нас когда-то связывало вместе – ночную лилию Зарнака.
– Это тебе на память о той, что тебя любила, которую ты теперь будешь помнить очень долго и ненавидеть. Впрочем, как и я тебя.
Смотреть на творения рук своих и слышать, как Оливер умоляет не оставлять его, не было больше сил. Схватив сумочку, направилась к выходу, бросив Жаннетт, что она может с ним делать всё что угодно.
Затем открыла дверь и застыла, вспомнив о мамаше Оливера. Медленно обернулась и, глядя на недоумевающую Жаннетт, которая не понимала, почему я не ухожу, словно передумала.
– Он из очень богатой семьи. И его мама будет счастлива, если у её сыночка появится наследник.
Подмигнув ночной бабочке, которая оскалилась подобно подводному хищнику, я в полной мере ощутила себя победительницей, вышла на улицу и вдохнула полной грудью прохладный ночной воздух с ароматом лилий. Я посмотрела на купол, заслоняющий планету, не скрывающий звёзды и свет космических кораблей, дрейфующих на орбите. Оглянулась по сторонам, улыбаясь праздному люду, что не расходился ещё по домам, но вся эйфория стала спадать на нет, а плохое настроение портило впечатление от красоты ночи.
Даже в такси думы о содеянном преследовали меня, и я нашла свой ролик в нейросети. Со смешанным чувством страха и брезгливости посмотрела его, оценивая, можно ли меня опознать. Лица не было видно, голос тоже изменён, но я узнавала себя, и было дико стыдно.
Дома долго не могла найти себе места. Всё смотрела и смотрела ролик, читала комментарии, и всё ждала, когда начнёт действовать мать Оливера или он сам. Когда начнут пропадать ролики со всех сайтов, но этого не произошло ни через час, ни через два, ни через три. Я накрутила себя и осознала, что точно не смогу спать, поэтому решила поработать, чтобы отвлечься.
Лаборатория – моя стихия. Здесь всё пахло так привычно и по-домашнему. Но сегодня даже это мне не помогло. Всё падало из рук, я запарывала образцы, ругалась себе под нос, начиная эксперимент с самого начала. И вот уже битый час не могла собраться. Алекс еле слышно передвигался вдоль стола, раскладывая образцы, а я сидела перед микроскопом и читала очередной отзыв. То, чего я так боялась, произошло – мать Оливера прислала мне сообщение с угрозами. Обещала подать на меня в суд. Я не знала, что ей ответить и стоит ли отвечать, всё же ночь, я как бы должна спать. Сидела, растерянно перечитывая послание. Жаннетт слегка перестаралась, точнее, слишком усугубила ситуацию. Ролик, что я считала коротким, был не единственным. Была вторая загруженная часть, где Оливера осёдлывали разбитные девицы из клуба. Они, не стесняясь, мило улыбались в камеру, и каждая обещала Оливеру, что непременно именно она станет матерью его наследника. Ролик так и назывался: «Отбор невест для завидного жениха Оливера Ферла – только забеременевшая станет женой!»
Зря я сказала Жаннетт, что она может делать с Оливером что пожелает. Это был ужас и кошмар. Да, я хотела мести и унижения, но не такого!
И вздрогнула от громких аплодисментов, раздавшихся за спиной. Резко развернувшись, в панике вскочила на ноги. В лабораторию зашёл небесный начальник, сам Парис Решальд. Выглядел он улыбающимся, но что-то подсказывало мне, что не стоило обманываться на этот счёт.
– Браво, браво, госпожа Войтер, я не ожидал от вас такого размаха. Очень дерзко! Я покорён!
– Я не хотела… – попыталась оправдаться, отходя от неизбежно надвигавшегося мужчины. – Я, правда, не думала, что…
Решальд перестал аплодировать и даже замер, склонил голову набок, словно прислушивался ко мне.
– Что за взгляд, милая госпожа Войтер. Неужели вы не рады, что отомстили Ферла?
– Я не хотела…
– Не хотели? Разве? – не поверил мне начальник.
– Это не я…
Я чуть не всхлипнула, закусив губу. Голубые глаза Решальда блеснули недовольством. Он взмахнул руками и отвернулся от меня в раздражении.
– Ну почему так всякий раз, а, госпожа Войтер? Вот не умеешь – не берись. Для мести нужен волевой характер и изощрённость мышления, иначе будет противно и стыдно. Вам ведь противно?
Я кивнула, не находя в себе сил смотреть начальнику прямо в глаза. Почему я решила, что имею право мстить Оливеру? Кто меня надоумил на эту идею! И тут я вспомнила кто, выпучив глаза на Решальда. Это ведь он и надоумил, так почему сейчас отчитывал?
– Не знаю, кого вы наняли для мести, но поработал профессионал. Если это женщина, то явно обиженная на мужчин. Так что передайте ей моё восхищение. А вот что касается вас, госпожа Войтер, я так понимаю, месть не пошла вам на пользу, так?
Я мотнула головой, чувствуя, как по щекам побежали слёзы.
– Значит, вам ближе второй вариант – секс с другим мужчиной.
Я нахмурилась. Про второй вариант, если честно, даже не задумалась. И нужен ли он мне?
Вот только ответить ничего не успела, Решальд стремительно приблизился и, подхватив меня за бока, усадил на стол. Я только успела испуганно рот открыть, как он поцеловал меня, точнее, ворвался в мой рот, захватывая мою волю в свои сети. Я сжала кулаки, упёрлась ими в плечи начальника, не веря в то, что он меня целовал. Откровенно вторгался языком, вызывая сладкую дрожь во всём теле. Его рука мягко, но властно сжимала мой затылок не позволяя шелохнуться. Я как оглохла, только и могла замереть и моргать испуганно глазами. Вдруг начальник придвинул меня вплотную к себе, раздвигая мои бёдра шире, и его рука уверенно пробралась под подол платья, которое прикрывал белый халат. Я взвилась, попыталась отпрянуть, громко замычала, отталкивая от себя мужчину, но его пальцы уже вторглись в меня, пусть не глубоко, но пугающе легко и беспринципно.
Решальд отстранился, и я смогла дышать. Я испуганно смотрела в синие глаза того, кто плавно двигал во мне пальцами, и не могла оттолкнуть эту непробиваемую гору.
– Вы ведь занимались сексом с Оливером прямо здесь, на этом столе. Поэтому тебя сюда так тянет?
– Откуда вы…
Испуганно хотела спросить, но чуть не задохнулась от того, что пальцы коротким толчком проникли глубже. То, что творил начальник, было мерзко, неправильно, но я словно плавилась под властным натиском Решальда, который с лёгкостью сминал моё сопротивление, сбивал разговорами, путал мысли.
– Здесь везде камеры, Ласси. Ты слишком наивна, если не догадывалась об их наличии.
Камеры? Оливер говорил, что в лаборатории нет камер. Если бы я знала о них, то никогда бы не позволила ему то, что он требовал от меня.
– Не знаю, что он в итоге такого важного вытрахал из твоей головы, Ласси. Но клин выбивают клином, и лучший способ забыть о болезненных воспоминаниях – заменить их чем-то ярким, например, сексом со мной.
Я вздрогнула, испуганно замотала головой, сильнее вцепившись в руку начальника, вытаскивая её из себя. Только не это! Я же умру от стыда и позора!
Словно прочитав мои мысли, начальник отпустил меня в прямом смысле слова, лишь оперся рукой о стол, а второй, той самой, что была недавно во мне и порочно блестела, привлекая внимание, погрозил, а затем мягко коснулся кончика моего носа.
– Не пугайся так, Ласси. Это только предложение, Ласси. Но помни – это моё второе предупреждение, ещё раз зависнешь над микроскопом, или у тебя будет всё валиться из рук и испортишь образец, то я приду и отдеру тебя прямо на этом столе.
У меня чуть сердце не остановилось от столь наглой угрозы, а внизу живота всё разом сжалось!
Но Решальд не остановился, продолжал нагнетать:
– …и ты будешь стонать подо мной громче, чем под сосунком Ферла. Я умею доставлять удовольствие женщинам. Хочешь проверить?
Замотала отрицательно головой. Да ни в жизнь!
Начальник усмехнулся, выпрямился и даже отстранился, оглядывая стол и то, что продолжал раскладывать робот.
– Ну а насчёт своей маленькой выходки не бойся. Да и месть твоя выглядела как детская забава. Если бы мстил я, то сосунка бы уже расщепили на атомы и развеяли где-нибудь далеко в космосе.
Решальд запрокинул голову и, словно рассказывая что-то романтическое, поводил рукой. Затем вновь взглянул на меня, пытающуюся незаметно спуститься со стола.
– Слишком легко отделался. Так что на угрозы госпожи Ферла можешь не обращать внимания, мой адвокат со всем разберётся и замнёт это дело. Да и, думаю, у неё будет не так много времени на тебя, ведь придётся отбиваться от толпы желающих стать женой её сыночку. Так что займись новым проектом. Мне нужны результаты через неделю.
В голове какой-то сумбур. Я рада, что адвокат замнёт дело, и что мне моя выходка не встанет боком, но всё же стыдно за себя и свой поступок. Нельзя было сходить с ума и кидаться в крайности. Я же взрослый человек, а начальник прав, повела себя по-детски.
Однако я зря опустила глаза и потеряла Решальда из вида, он неожиданно оказался очень близко, поднял моё лицо за подбородок и поцеловал, коротко, но меня словно током дёрнуло.
– Это чтобы ты не расслаблялась, Ласси. Помни, я слежу за тобой.
Я резко выдохнула, когда двери в лабораторию за начальником закрылись, я ещё долго слышала трель его телефона и властный голос. Между ног неприятно саднило, а сердце в груди готово было заглохнуть от переизбытка адреналина.
Я взвизгнула, хватаясь за сердце, когда рядом раздался голос начальника:
– Помни, я слежу за тобой.
– Алекс, твою мать! – вырвалось у меня, когда я смогла нормально вздохнуть.
Противный робот, опять напугал! Я закрыла руками лицо, пытаясь собраться с мыслями, опустилась на корточки. Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит в моей жизни! Я как белка в колесе или подопытная крыса, с которой словно играют или ставят какой-то эксперимент. Остановите это чёртово колесо, мне нужна передышка, чтобы подумать! Просто успокоиться и подумать в тишине.
– Алекс, собери тут всё. Я домой, спать, – приняла решение после долгого сидения на полу. Бессонная ночь, полная переживаний, давала о себе знать. Вот высплюсь, и завтрашний день не будет уже казаться таким пугающим.
ГЛАВА 3
Утро я проспала. Открыла глаза в обед, что для меня несвойственно, во сколько бы ни легла. Жизнь на Марсе у меня была суровая, а на Зарнаке я расслабилась. И что противнее всего, установка с детства, что я должна слушаться мужчину, опять сработала, и я занялась тем, что обсуждала с Алексом между делом клубы, где можно встретить мужчину. У меня не было особенного плана, просто слушала рассказ робота о модных местах и готовилась к рейду по ним.
Для меня, домашней девочки, гулять по злачным местам несусветная дикость, но небесный босс сказал, и я подчинилась. Сдала через неделю ему отчёт и в тот же вечер отправилась в самый популярный ночной клуб «Астрал», чтобы найти себе мужчину и переспать с ним.
Да, да, весьма противно осознавать, что я искала мужчину не для отношений, а для разового секса. Но я продавила себя, снова наступила себе на горло. И вот стояла у барной стойки, рассматривала мужчин в поиске полной противоположности что Оливеру, что небесному начальнику. Потому как Решальд снился мне всё чаще, и я всё больше распалялась под его ласками.
В последнее время небесного начальника в моей жизни становилось всё больше. И что обидно, я словно настраивалась на него, порой заранее знала, когда он должен был появиться – ворваться в мою лабораторию, заставив внутренне подобраться, так как я прекрасно всё помнила, что он творил со мной на столе. И его пальцы, и его проникновенный взгляд синих глаз.
Оливера я тоже помнила, но его образ таял, стирался под натиском уверенного и стремительного начальника. Я хотела бы соответствовать его запросам, чтобы он хвалил меня почаще и больше не намекал на интим. Но глубоко внутри и в самые тоскливые моменты я молила, чтобы он пришёл и взорвал мою реальность своими внезапными и уверенными действиями. Я ощущала себя наркоманкой, которая подсела на экстрим. И мне нужно было найти якорь, который удержит меня от глупостей и необдуманных поступков. Всё чаще я ловила себя на мысли, что хочу нарваться на наказание. Опять сидеть перед начальником на столе и чувствовать его в себе. А это значит снова потерять себя в мужчине, стать бесхребетной женщиной с Марса. Я хотела стать другой: сильной, роковой. Именно поэтому всё стояла, цедила сок и высматривала себе жертву.
Но вот если вечер не задался, начиная с настроения, то лучше сидеть дома. Неясно как и почему, но именно в этот клуб вошёл Оливер как ни в чём не бывало, словно не он неделю назад стал посмешищем всего Зарнака. Шёл с гордо поднятой головой, надменно всех оглядывая. Я быстро стекла со стула и отвернулась, чтобы не перехлестнуться с ним взглядами. Следила за ним через зеркальную стену бара и медленно выдохнула, когда поняла, что в такой толпе меня узнать мог только человек со сверхспособностями или робот. А ни Оливер, ни его прихвостни ими не являлись.
Стайка мажоров прошла вперёд, в ВИП-зону, а я недовольно вгрызлась в ноготь. Вот как так-то! Почему он не выглядел подавленным, почему, как обычно, весь из себя презентабельный и одет с иголочки? Неужели его маман такая влиятельная матрона? Во мне взыграла злость. Это несправедливо! Я так старалась досадить ему. Через себя переступила, а ему хоть бы что. Опять в баре развлекался с дружками. Мне стоило больших трудов не подойти к ним и не разразиться гневной тирадой.
Месть! Моя месть была напрасной? Но я хочу большего. Хочу раздавить Оливера, расщепить на атомы и развеять в космосе, как говорил небесный начальник. Да, да, вот так вот кровожадно и что бы Оливер исчез бесследно из моей жизни и больше не попадался мне на глаза.
Почему? Почему такая несправедливость? За что этот гад надо мной измывается, почему, как и прежде, весел и раскован? Хозяин жизни! И по положению в обществе, и по богатству. А я – провинциалка с Марса.
Но будь я прежней Ласси Войтер, я бы, поникнув, сбежала из клуба рыдать в подушку. Но я изменилась благодаря Решальду, стала сильнее и целеустремлённее. И я не дам Оливеру спокойно жить на Зарнаке. Или он, или я. Кто-то из нас точно покинет планету!
Выбрав место поукромнее, я занялась наблюдением. Отсюда хорошо был виден столик Оливера, и он со своими дружками как на ладони. Появившийся робот попытался принять у меня заказ, чуть не кинула в него телефоном, на который пыталась снять компанию. Но быстро взяла себя в руки. Месть – блюдо холодное. И мне нужна холодная рассудительность, чтобы придумать план.
Сделала заказ, стала рассматривать дружков Оливера. Пьер Валлонбрас, крупный мужчина с пышной гривой чёрных кудрей мне никогда не нравился. Он был хозяином винодельни и, имея прибыльное дело, всячески старался удержаться на плаву. Но его страсть к азартным играм, вину и женщинам уничтожала все его старания. Уж не знаю, чем он привлекал женщин, лично меня ужасно раздражал его крупный нос, мелкие сальные глаза и пухлые губы, вечно кривящиеся в глумливой ухмылке. Я не понимала, что общего могло быть у красавца Оливера и этого неприятного, вечно заискивающего человека.
Вторым лучшим другом Оливера был Анри Драмиц. Молодой мужчина тридцати лет отроду. Красивый блондин с небесными глазами, подобный херувиму с фресок церквей. Я была уверена, что всё это результат стараний пластических хирургов. Совершенно непонятная для меня личность. Когда мы встречались с Оливером, Анри хотел, чтобы брак мы заключили в его частной церкви. Религий на Зарнаке было не так уж и много. Несколько конфессий практически не противоборствовали друг с другом как, например, у нас, на Марсе. У нас католицизм был ярым противником мусульманства, вплоть до того, что мусульманам запрещалось работать в моём родном городе. Это чуть позже я узнала, что вообще любым инаковерующим нельзя, особенно атеистам, что до сих пор у меня в голове не укладывалось. Человечество давно освоило космос, а пережитки древних лет до сих пор таскаем за собой как ценный скарб. Я в детстве верила в Господа, даже когда увлеклась наукой. Я и сейчас молюсь ему, хотя понимаю, что Создатель весьма неподдающаяся осознанию материя, нечто такое же непознанное, как сама Вселенная!
У Драмица же была своя собственная религия (секта, как вяло отзывался Оливер), очень похожая на католицизм, но веяло от неё какой-то фальшью. Анри всегда нужны были пожертвования. И я уверена, что теперь знала, куда он их тратил – на баб и развлечения! Как интересно, Оливеру память стёрли, а старых друзей из его жизни никак не смогли. Две пиявки, мечтающие пригреться в лучах славы семьи Ферла.
Но сегодня в их компании появился новенький! Высокий молодой шатен со смешными провинциальными усиками. Лет ему было примерно как мне, может, ещё младше. Мне понравились его красивые узкие серые глаза, обрамлённые густыми как у телёнка ресницами. Но веяло от него чем-то опасным, он точно не телок. Парень был каким-то дёрганым, резким, словно притяжение Зарнака было для него слабовато. Откуда он? С Земли? Вряд ли. Значит, с планеты, у которой примерно такое же притяжение. Их не так много, такие планеты заселялись колонистами в первую очередь и вскоре пришли в жуткий упадок, если их не выкупал один из гигантов-производственников.
Парень пришёл чуть позже, вежливо поздоровался с каждым и сел только после того, как ему позволил Оливер. И сейчас они пили, вели беседы, а я всё больше понимала, что их встреча весьма неслучайна, и они что-то замышляли, иначе зачем они склонялись над столом, шептались. И, может, я себе напридумывала лишнего, но я смогла прочитать по губам новенького фамилию моего небесного босса, когда тот переспросил удивлённо, словно пробуя его имя на вкус.
В этот момент я остро ощутила потребность в Алексе, у того столько всяких программ загружено, обязательно должна найтись и та, что читает по губам. Поэтому делала запись, которую обязательно ему покажу. И не только ему, но и небесному начальнику. Я чуть прищурилась, когда мне показалось, что они говорят и про Людвига Бурибона, и даже про его жену Анну.
Первая леди Зарнака очень неоднозначная дама. Народ её любит, особенно женщины, потому что сказка о Золушке вечна и рассказывается каждой девочке, я тоже не была исключением. И мне тоже хотелось, чтобы прекрасный принц спас меня от нищеты и забрал с Марса. Но время прошло, и я сама справилась. Поэтому я думаю, что и у Анны жизнь далеко не сказка, как многим кажется, и всего она добилась сама. А вот каким способом, тут уж сложно судить. Но явно прошлась по головам, потому-то мой небесный Парис её так сильно недолюбливал. Узнала я об этом случайно, в кабинете начальника. Я неделю назад отчитывалась перед ним впервые и сильно нервничала, поэтому практически неотрывно следила за его мимикой. Когда я закончила доклад, и Решальд меня похвалил, в кабинет беспардонно ворвалась секретарша. У Париса был настоящий секретарь-искин, как у многих начальников, а живые люди в приёмных содержались для солидности. Так вот секретарша взволнованно стала с восторгом выкрикивать, что к нам в центр прибывает первая леди Зарнака. Парис её радость явно не разделил, я замерла как мышь в норке, почувствовав, как сгустились тучи в кабинете. На острых скулах начальника заходили желваки, я думала, он секретаршу эту придушит, наорёт или ещё чего похуже сделает. И причина его ярости была в Анне Бурибон.
– Какого чёрта ей здесь нужно? – тихо прошипел он, а затем, вспомнив обо мне, попросил срочно покинуть кабинет и ни с кем не разговаривать о наших проектах. Я уяснила для себя, что он имел в виду именно эту Анну.
Так что я для себя сделала пометку, что Анна Бурибон нам враг. Нам – это мне и президенту. А ещё я поняла, что секретаря своего Парис тоже особо не жаловал. Зато я для него ценный сотрудник, он меня под ручку сопроводил до личного лифта, в который посторонним не войти, только по сканированию сетчатки глаз. Это было то ещё приключение!
Как говорится – красиво жить не запретишь. А мне понравилось жить в роскоши. Нравилось управлять целой лабораторией, даже иметь в подчинении людей, к которым пока не могла подобрать ниточки. Но ничего, успеется. Зато я богата и свободна. Это то, к чему я так долго стремилась. И всё это благодаря Парису Решальду. И я буду неблагодарной тварью, если не разузнаю, о чём шепчутся эти выродки общества.
Жаль, что Пьер и Анри знали меня и от них мне правды не добиться. А вот новенький очень даже может проговориться, если я смогу его уболтать. Возможно, даже соблазнить. Мужчины в постели очень разговорчивы, судя по Оливеру.
Так что с объектом охоты я определилась и засела в засаде, чтобы не упустить свой шанс!
– Привет, красавчик? Скучаешь?
Стандартная фраза вызвала нужный мне эффект. Я ждала очень долго, так долго, что заскучала и смогла придумать формулу нового эксперимента, и даже продумала побочки. Самое страшное в лекарствах – это именно побочные эффекты и я всегда старалась сразу
