Город бесприданниц. Наталья Косарева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22

АННОТАЦИЯ

Оливия и Шарлотта - двойняшки. Внешностью и характером они непохожи друг на друга, но обе одинаково несчастливы. Лорд Мартингейл, муж Оливии, проиграл свое состояние и покончил с собой, а Шарлотту угораздило влюбиться в неподходящего человека.

   Чтобы избежать пересудов, матушка отправляет дочерей на лето в Маргейт - пришедший в упадок курорт. Сюда приезжают семьи, которые не могут вывезти дочерей в Брайтон. Неслучайно Маргейт прозвали "Городом бесприданниц".

   По дороге Шарлотта уговаривает сестру снять траур, ведь в Маргейте их никто не знает! Оливия боится разоблачения, но все же соглашается, и вскоре сестры становятся частью местного общества.

   Безобидный обман превращается в опасную авантюру, когда в Маргейт приезжает давний знакомый сестер…

ГЛАВА 1

- Как же все-таки хорошо, что Джордж умер и оставил тебя вдовой! - заявила Шарлотта, когда за окном кареты появилась и начала стремительно расширяться лазурная полоса.

   - Ты в своем уме? Что ты говоришь? - Оливия выпрямилась и ошеломленно уставилась на сестру, но почти тут же вновь обессиленно откинулась на подушки.

   - Ой, ну не строй из себя оскорбленную невинность, ты никогда его не любила! Во всяком случае, не так.., - Шарлотта умолкла и на мгновение отвернулась к окну, чтобы еще раз взглянуть на море, прежде чем встретить разгневанный взгляд сестры. – Если бы ты не была вдовой, мне пришлось бы ехать в это богом забытое место с тетей Мередит, а это испытание мне не по силам, особенно теперь!

   - Испытание – находиться в твоем обществе более четверти часа! - отрезала Оливия. – И открой, наконец, окно, пока я не присоединилась к Джорджу! Это платье скоро меня задушит.

   - Так расстегни хотя бы две пуговицы, тебя же никто не видит! И потом, с чего это ты мне приказываешь? Это ведь я старшая сестра! - Шарлотта скривилась, но послушно опустила раму, впуская в карету свежий морской ветерок.

   - О, да, ты старше меня на целых шестнадцать минут! Я слышу это с самого детства. Стоило выйти замуж хотя бы ради того, чтобы избавиться от твоего покровительства! - фыркнула Оливия и придвинулась поближе к окну, с наслаждением подставляя влажные щеки все усиливающемуся дуновению.

   - Семнадцать! - конечно, Шарлотта не удержалась, хотя и знала, что сестра ее дразнит. – Замужество сделало тебя совершенно невыносимой, - прибавила она после паузы, так как Оливия, похоже, не собиралась продолжать перепалку.

   - Подожди неделю-другую, и ты узнаешь, насколько, - пробормотала Оливия.

   После целого дня путешествия в душной карете сестры устали и сердились друг на друга и на весь белый свет. Возможность открыть окно и вдохнуть что-то еще, кроме царапающей горло дорожной пыли, ободрила мисс Кенингтон, но леди Мартингейл этого было недостаточно.

   Если Шарлотта хотя бы могла свободно дышать в своем светло-синем муслиновом платье, то тяжелый траурный наряд леди Мартингейл превращал летние дни в пытку, а ведь июнь еще только начался!

   Увы, после похорон лорда Мартингейла Оливия смогла позволить себе только два траурных платья, и сейчас второе из них, сшитое две недели назад из тонкого индийского хлопка, ехало в сундуке, привязанном позади кареты. Леди Мартингейл хотела выглядеть достойной своего имени, когда прибудет в Маргейт, а долгий путь легкое платье не перенесло бы.

   Шарлотта искоса взглянула на сестру. Нездоровый румянец, блестящий от пота лоб, к которому прилипли выбившиеся из пучка волосы – никто бы в этот момент не признал в Оливии красавицу, два года назад пленившую лорда Мартингейла.

   Сама мисс Кенингтон тоже выглядела не лучшим образом, но сегодня она была особенно признательна отцу за то, что он решил: Кенингтоны не будут носить траур по лорду Мартингейлу. Тетушка Мередит едва не упала в обморок, услышав об этом, но мистер Кенингтон был непреклонен. Шарлотте остро необходимо подыскать подходящего жениха, а ее брату Гарри – невесту с хорошим приданым. И лучше бы не тянуть слишком долго и с тем и с другим. Длительный траур если и не повредит Гарри, то на внешности мисс Кенингтон уж точно скажется.

   - Я думаю, совсем скоро мы прибудем в Бердси, а там нас будет ждать открытый экипаж, ты ведь помнишь, он прилагался к дому, который сняла нам матушка, - Шарлотта неуклюже попыталась ободрить сестру. Она подозревала, что не преуспеет, но доводы рассудка почти никогда не останавливали мисс Кенингтон, если бурный нрав посылал ее вперед на баррикады или ветряные мельницы. Пусть даже впереди не было видно ни тех, ни других.

   - Скорей бы, - пробормотала Оливия и все же, не выдержав, расстегнула две верхние пуговки черного платья с глухим высоким воротом. – И как только тетя Мередит смогла десять лет проходить в подобном платье!

   - Скажи спасибо, что ее траур закончился прежде, чем умер Джордж, и она успела отдать свои черные платья благотворительному обществу, иначе тебе пришлось бы носить эти… эти…, - мисс Кенингтон не нашлась, как лучше выразить то, что она думала о туалетах тетушки Мередит, не поразив сестру в очередной раз резкостью своих заявлений.

   - Тебе тоже пришлось бы их носить, не будь папа так добр! - в тоне Оливии явственно звучала зависть. – В Маргейте ты будешь щеголять перед местными кумушками в своих воздушных нарядах, а мне придется плестись рядом подобно старой вороне!

   - Поверь, Лив, я очень, очень сожалею, что тебе приходится страдать от жары и необходимости выглядеть, как ворона! Но ведь в этом нет моей вины! - Шарлотта становилась куда более покладистой, стоило сестре напомнить ей, что в это путешествие, вернее, ссылку, мисс Кенингтон могла отправиться с тетей Мередит.

   - Ах, нет твоей вины? - буквально взвизгнула Оливия. – Не приди тебе в голову блажь влюбиться в актера низкопробного театра, разве я бы сейчас тряслась по этой разбитой дороге в предвкушении провести лето в захудалом городишке, да еще в твоем обществе!

   - Влюбляются не головой, а сердцем! Вот я и говорю, ты никогда не любила своего мужа, иначе не делала бы таких несуразных заявлений, - назидательным тоном ответила Шарлотта. Она тянула время, одновременно пытаясь придумать достойный ответ на несправедливые обвинения сестры. По совести сказать, Лив была права, но разве Шарлотта могла признаться в этом вслух?

   Дочери мистера Кенингтона считались близнецами, но очень мало походили друг на друга, к радости своих нянек и тайной зависти самих сестер. Каждой казалось, что у другой есть то, чего недостает ей самой.

   Тонкая длинноногая Шарлотта опережала сестру в подвижных играх, но не особенно преуспевала в науках, впрочем, по этому поводу старшая мисс Кенингтон никогда не расстраивалась. Она завидовала умению Оливии занять себя даже в дождливый день, когда сама Шарлотта слонялась по дому и страдала от того, что не может поехать кататься верхом или залезть на крышу конюшни, чтобы подглядывать за свиданием горничной и деревенского кузнеца. А еще Оливия могла несколькими язвительными словами выразить свое отношение к ухаживаниям кривоногого сына их ближайших соседей или поставить на место Гарри, любившего поддразнивать сестер. Сама Шарлотта скорее выпалила бы прямо в лицо неугодному поклоннику слова, о существовании которых девушка из приличной семьи не должна даже подозревать, не говоря уж об их использовании, а брату попросту разбила бы нос неточным, но резким ударом маленького кулачка.

   Оливия же много лет считала себя толстой и неуклюжей, пока однажды не обнаружила, что может без особых неудобств надеть белое платье сестры, чтобы собирать созревшую малину, а заодно отомстить Шарлотте за подложенную в постель лягушку.

   И, конечно же, глаза и волосы сестры для каждой выглядели куда более привлекательно, нежели собственные. Веселая россыпь веснушек и рыжевато-каштановые кудри делали голубые глаза Шарлотты более яркими, а темные локоны Оливии подчеркивали глубину ее холодноватых серых глаз.

   По мнению миссис Кенингтон, раньше должна была выйти замуж Шарлотта со своей переливающейся через край живостью, но прав оказался ее супруг, уверенный, что более сдержанные манеры «младшей» дочери придадут ей загадочности в глазах поклонников.

   Так что, у них был период, когда одна завидовала замужеству, а другая – свободе сестры...

   - В Бердси я, пожалуй, переоденусь в другое платье, - к неизменному в таких случаях удивлению и раздражению Шарлотты, Оливия не стала продолжать спор, обещавший внести немного разнообразия в унылый день в дороге. Но леди Мартингейл умела вовремя остановиться, причем так ловко, что долгое время Шарлотта считала себя победившей стороной, пока однажды, с подачи брата, не посмотрела на ситуацию по-другому.

   - Если я накину на плечи ту зеленую шаль, думаю, оно не сильно пострадает от пыли к тому моменту, когда мы въедем в Маргейт, - продолжила Оливия, словно не замечая недовольного пыхтения сестры. – В Бердси мы сможем выпить чая, хотя я до сих пор не понимаю, зачем нужна эта остановка. Да, матушка говорила, что ей нужно, чтобы экипаж поскорее снова был в ее распоряжении, но каких-то два часа уже не имеют никакого значения!

   - Причина та же самая, по которой она не позволила нам взять горничную! - на этот счет мисс Кенингтон могла просветить сестру. – Слуги всегда сплетничают, и матушке не хотелось, чтобы с первого же дня нашего появления в Маргейте местному обществу стало известно, что твой муж проиграл все свое состояние и застрелился, а я…

   - …едва не сбежала с неподходящим избранником, - безжалостно закончила Оливия. Если она и сочувствовала несчастью сестры, до сих пор Шарлотте не было об этом известно. – Неужели матушка так озабочена, что подумают о нас эти бедные провинциалы? К тому же, они и сами догадаются, что с нами что-то не так, раз уж мы сняли дом в этом заброшенном городке!

   - Кажется, ты говорила, что видела письмо, которое матушка отправила в контору, занимавшуюся поиском дома для нас, - невпопад ответила Шарлотта, и теперь уже ее сестре пришлось удивляться перемене темы разговора. Она молча кивнула, ожидая продолжения.

   - А ты помнишь, что именно написала матушка? Как она описала причину нашего визита в Маргейт? - Настойчивость мисс Кенингтон не выглядела праздным любопытством.

   - Да, я довольно хорошо помню текст письма, - пожала плечами Оливия, - Матушка написала, что ее дочери, леди Мартингейл, после зимней простуды показан морской воздух, но не показана суета модных курортов, поэтому Маргейт с его пустынными пляжами представляется идеальным местом для тихого отдыха. А ее другая дочь, мисс Кенингтон, составит сестре компанию. И что-то еще про прислугу, которая должна прилагаться к дому. И какой-нибудь экипаж, чтобы молодые леди могли совершать моцион, не переутомляясь.

   - Зимняя простуда, надо же, - пробормотала Шарлотта и чуть наклонилась к сестре. – Так, значит, в письме не было указано, что леди Мартингейл – вдова лорда Мартингейла?

   - Насколько я помню, матушка упустила эту незначительную деталь, как она игнорирует все, что ей неприятно, - со смешком ответила Оливия. – Но почему тебя это так интересует? Мой траур сразу же станет предметом пересудов, стоит нам проехаться по главной улице городка.

   - Потому что тебе вовсе не обязательно носить черные платья! - вдохновение, озарившее лицо Шарлотты, подсказало Оливии, что ее сестра задумала очередную каверзу.

   - Что ты хочешь этим сказать? - После шокирующего заявления о смерти Джорджа Мартингейла его вдова уже не была так удивлена этими словами сестры, но не вполне поняла их смысл.

   - Ну, подумай сама! - затараторила мисс Кенингтон, опасаясь, что сестра прервет ее и заставит замолчать раньше, чем осознает всю прелесть только что изобретенного Шарлоттой плана. – Деррик отправится в обратный путь, как только лошади немного отдохнут, а наш багаж отнесут в гостиницу. Мы будем дожидаться появления экипажа из Маргейта в номере, который для нас приготовят. Что мешает тебе надеть одно из моих светлых платьев и спрятать свои ужасные вороньи перья на дне сундука?

   - Ты не можешь говорить это всерьез! - воскликнула Оливия с наигранным возмущением, но сестра чувствовала, что леди Мартингейл не испытывает того негодования, какое хочет показать.

   - Почему нет? По твоим собственным словам выходит, что никто в Маргейте не знает, что ты – вдова. Без траурного платья все будут принимать тебя за супругу лорда Мартингейла, ныне здравствующего. И мы прекрасно проведем лето, развлекаясь в местном обществе, каким бы оно ни оказалось! В конце концов, всегда можно найти, над чем посмеяться, если уж ничего другого не остается. А если ты будешь играть роль безутешной вдовы, тебя ждет только досада наших новых соседей, которым придется делать вид, что они сочувствуют твоей утрате!

   - А тебе придется сидеть дома вместе со мной, ведь тебя тоже никуда не будут приглашать, раз уж твоя сестра не сможет пойти с тобой! - проницательно заметила Оливия. – Ты заботишься, прежде всего, о себе!

   - Я забочусь о нас обеих! - воскликнула Шарлотта. – Мы половину пути говорили о том, каким скучным и ограниченным должно быть местное общество, и как мало радости нас ожидает этим летом. И вот я придумала, как сделать нашу жизнь чуточку веселее! Я даже готова отдать тебе половину своего гардероба, а ты ведь знаешь, он и так не слишком обширен!

   - Твоя идея просто скандальна! Что, если кто-то узнает правду? В Бердси может оказаться кто-то, кто тоже едет в Маргейт. Он увидит меня в черном и расскажет знакомым, что встретил леди Мартингейл, когда она была в трауре, а чуть позже эта леди уже щеголяет в платьях, более подобающих незамужней девушке!

   - Если такое случится, мы всегда можем сказать, что ты опрокинула на свое черное платье соусник, и снова наденешь его, как только горничная сумеет отчистить пятна! - Если Шарлотте нравился ее план, ее уже было не сбить с выбранного пути никакими доводами. На каждый у мисс Кенингтон как по волшебству находился подходящий ответ.

   - А если в Маргейт приедет кто-то из наших знакомых? Или кто-то из местных жителей знаком с семьей Джорджа? Или матушка сама написала прислуге? - Оливия не могла заставить себя решительно отказаться от предложения сестры. Если бы не жара, ей было бы легче, но сейчас мысль о возможности прогуливаться по пляжу в легком белом платье с голубыми лентами, придерживая рукой изящную соломенную шляпку, казалась невероятно притягательной.

   - Не выдумывай, станет матушка писать горничной или кухарке! Хорошо, даже если и так, мы сразу же об этом узнаем и вернемся к идее о пятнах на платье, - отмахнулась мисс Кенингтон. Она чувствовала, что сестра готова сдаться, надо только немного поднажать, - Если б существовал хотя бы малейший шанс, что в Маргейт приедет на лето кто-то из знакомых нам семейств, матушка ни за что бы не выбрала его. Не забывай, что твоей репутации уже нанесен ущерб, который не слишком возрастет, если кто-то увидит тебя без траура. Думаю, даже если б это и случилось, а этого не случится, к тебе отнеслись бы с пониманием. Джордж не заслуживает, чтобы по нему носили траур!

   С последним доводом Оливия была полностью согласна. А что еще возразить, она попросту не знала, увлеченная своей идеей Шарлотта с легкостью справлялась с любыми возражениями.

   Мисс Кенингтон вновь повернулась к окну, краем глаза наблюдая за сестрой. Все, что можно, уже сделано, теперь надо дать время Оливии все обдумать и принять решение. В том, каким оно будет, Шарлотта не сомневалась. В конце концов, сестры прожили вместе девятнадцать лет, а два последних года, из которых полтора Оливия была супругой лорда Мартингейла, а полгода – его вдовой, не могли так уж сильно повлиять на ее характер.

   Ждать пришлось дольше, чем рассчитывала Шарлотта. Карета уже проехала мимо нескольких домишек на окраине Бердси, когда Оливия, наконец, заговорила:

   - Ты права, мне почти нечего терять в плане репутации. Если меня разоблачат, позор падет и на твою голову тоже. Но ты, конечно, подумала о последствиях.

   Дождавшись утвердительного кивка, леди Мартингейл с довольным видом прибавила:

   - Что ж, я согласна изобразить супругу ныне живущего лорда Мартингейла, лишь бы только нам обеим не проболтаться случайно! И ты отдашь мне белое платье с голубой отделкой и розовое из тафты!

   Шарлотта застонала – это были ее лучшие платья! Но идея обрести свободу там, где мать хотела для нее затворничества, уже полностью захватила девушку, и даже перспектива выглядеть бедной сироткой рядом с нарядной сестрой не могла остановить мисс Кенингтон. Не говоря уж о тайной надежде, которую она лелеяла и ради которой собиралась выглядеть как можно лучше и не запираться в чужом доме из-за траура Оливии.

   - А ты бываешь жестока, - беззлобно ответила она и тут же приняла деловитый тон, - Смотри, мы, кажется, въехали на главную улицу этой деревни. Вот-вот появится гостиница. Закутайся в мою накидку, чтобы тебя не увидели в черном, и сразу проходи в номер, который приготовлен для нас. Я сама прослежу за багажом и попрощаюсь с Дерриком. Хоть бы экипаж из Маргейта не ожидал нас так рано!

   Оливия послушно натянула легкий плащ сестры и поспешно застегнула крошечные пуговки. Пусть лучше ее сочтут странной или больной, чем увидят черное платье. Шляпку она решила нести в руке, по возможности спрятав в складках плаща.

   Она едва успела подготовиться, как карета остановилась у старого здания с полустершейся вывеской «Заяц и шалфей». Кучер помог обеим леди выбраться из экипажа, не обратив внимания на наряд леди Мартингейл. Ему хотелось поскорее пропустить стаканчик перед обратной дорогой, прополоскать горло от назойливой пыли.

   Сонная служанка проводила Оливию в просторный, но скудно обставленный номер на втором этаже, как раз над вывеской. Лакей недовольно запыхтел, услышав требование мисс Кенингтон отнести наверх сундуки леди, но пара монет решили дело. Как и Маргейт, деревушка Бердси знавала лучшие времена, и постояльцев в гостинице почти не бывало, за исключением редких путешественников и торговцев солью и шерстью.

   Шарлотта распорядилась подать чай в номер через полчаса и заперла дверь.

   - Что ж, пора приступить к твоему преображению, - заявила она и подошла к большему из двух своих сундуков. Весь багаж Оливии помещался в один сундук и небольшой саквояж.

   Леди Мартингейл уже сняла плащ, умылась и сейчас сидела в продавленном кресле у незажженного камина, скинув надоевшие ботинки.

   - Я дам тебе серое платье, - решила Шарлотта, небрежно перетряхивая вещи в сундуке, тщательно уложенные оставшейся дома горничной. – Оно легкое, и пыль на нем будет не так заметна. А ботинки тебе придется оставить свои. Я готова пожертвовать розовые туфельки, все равно их не с чем больше носить, кроме как с розовым платьем, но все остальные я не отдам!

   - Я куплю что-нибудь в Маргейте, - согласно кивнула Оливия. В самом деле, нельзя же требовать от сестры слишком многого!

   Кое-как справившись без помощи горничной, сестры сумели втиснуть леди Мартингейл в чуть помятое серое платье с бордовым льняным кружевом. Оливия подошла к маленькому зеркалу, висевшему возле двери, и с удовольствием взглянула на свое отражение. Полгода в черном – после такого обрадуешься любому цветному платью, пусть даже оно не так идет тебе, как сестре, и немного жмет!

   - А что мы скажем горничной, когда она будет разбирать наш багаж и найдет траурные платья? - спросила Оливия, расправляя воланы на пышной юбке.

   - Я положила твое в свой сундук, - тотчас объяснила Шарлотта. - Полагаю, хорошая горничная не должна задавать вопросы, но, если она все же спросит, скажем, что леди должны быть готовы ко всему. А у нас тетушка преклонных лет...

   - Тетушке Мередит всего пятьдесят шесть! Да она моложе нашего отца! - Оливия звонко расхохоталась, впервые за долгие месяцы. Она чувствовала себя легкой и свободной, как будто вот-вот могла взлететь и оставить позади горе и страх вместе с черными перьями траурных платьев. И за это невероятное ощущение она была признательна сестре, невзирая на весь риск изобретенного Шарлоттой плана. Но говорить об этом вслух Оливия не собиралась. Ее сестрица еще больше возомнит о себе и, не дай бог, напридумывает что-то еще, уж и вовсе немыслимое для леди. Впрочем, леди Мартингейл в эту минуту и сама не знала, на какую авантюру ее можно уговорить!

   - Что ж, думаю, ты готова появиться в Маргейте, - удовлетворенно заметила Шарлотта. – Впрочем, если наша коляска не появится в ближайший час, мы прибудем в городок в полной темноте, когда все добропорядочные горожане уже лежат в своих постелях.

   - За вами приехали, мисс, - В дверь без стука протиснулась служанка с чайным подносом, и сестры порадовались, что успели закончить преображение Оливии.

   Что ж, самое время подкрепиться перед тем, как они пустятся в свою рискованную авантюру!

ГЛАВА 2

Через два часа они все еще неспешно тряслись в старой зеленой коляске, которой управлял жизнерадостный малый, представившийся им как Саймон, кучер, лакей и садовник одновременно. Он ничего не сказал о платье леди Мартингейл, из чего сестры сделали вывод, что парень либо забывчив, либо ненаблюдателен, либо ему ничего неизвестно об истинном положении дел. Последнее было, конечно, предпочтительнее всего, но следовало подождать, как встретит их домашняя прислуга.

   Дорога пошла вверх и немного отступила от моря, но жара спала, ветерок доносил до них запах соли, и обе путешественницы приободрились, заметив вдали темное пятно с крошечными светящимися точками – Маргейт. Скоро они доберутся до дома, где, как обе надеялись, их ждут сытный ужин и мягкие перины. Их матушка радовалась, что сняла дом невероятно дешево, при этом в конторе обещали, что дамы не будут испытывать ни малейших неудобств.

   Маргейт лет сорок назад был модным курортом, но из-за неустойчивых почв железнодорожная компания обошла его, когда протягивала ветки к побережью. И последние двадцать лет городок постепенно приходил в упадок – нарядные дома пустовали, по пляжу прогуливались только редкие гости да местные жители, которым некуда было уехать, большинство модных лавок и кофеен закрылись.

   Стоимость жилья упала, и те из сбежавших из Маргейта горожан, чьи дедушки наслаждались комфортом своих просторных домов, теперь были рады возможности сдать дом на летний сезон какой-нибудь старой леди со своей компаньонкой или молодым супругам, ожидавшим прибавления семейства и уединившимся ради соблюдения приличий, когда особенное положение дамы уже слишком заметно.

   Миссис Кенингтон уведомили об этом служащие конторы по найму домов, но ее пожеланиям городок полностью соответствовал, а мнение дочерей она в расчет не принимала. Одна – вдова скандально покинувшего сей бренный мир лорда, а другая совершила тяжкую провинность. О чем тут еще можно говорить?

   Городок все приближался, и Шарлотта приподнялась на сиденье, чтобы получше рассмотреть открывающуюся перед ними картину. Берег здесь тянулся неровной полосой песчаных утесов, а почти у самого обрыва расположились крошечные домики, выкрашенные в нежные тона – салатовый, розовый, голубой. К некоторым домикам примыкали миниатюрные садики – дерево или пара кустов, садовая скамья или подвешенные к полосатым столбикам качели. Казалось, будто в этих домиках живут феи и эльфы, улетевшие в ближайший лес, чтобы танцевать на поляне под звуки волшебных флейт – ни в одном из окошек не было видно света.

   - Саймон, кто живет в тех домиках? Свет нигде не горит…, - Оливия несколько раз ездила с лордом Мартингейлом на морские курорты и уже видела подобные строения, но для Шарлотты они были в новинку. Мисс Кенингтон последний раз была у моря семь или восемь лет назад, еще совсем девочкой, и многие детали не сохранились в ее памяти.

   - Это пляжные домики, мисс, - охотно обернулся к девушке Саймон, не выпуская из рук поводьев. – Прежде леди и джентльмены любили прогуливаться внизу у воды, а затем поднимались в эти дома выпить чая на лужайке или вздремнуть перед тем, как вернуться в городские дома. Но сейчас ими редко пользуются, многие из них не мешало бы покрасить, да и крыши прохудились…

   Коляска как раз проезжала мимо пляжных домиков, и путешественницы смогли заметить подтверждение слов Саймона – вблизи эти изящные строения выглядели не так привлекательно, как казалось на расстоянии.

   - Почему же их забросили? - огорченно спросила Шарлотта. – Из-за того, что Маргейт утратил популярность у любителей морского отдыха?

   - И это тоже, мисс, хоть и не совсем так, - Саймон махнул рукой в сторону проема между домиками, в котором могли поместиться три или четыре таких постройки. – Земля у нас плохая, порой случаются оползни, когда целые куски утесов падают вниз. Вот, видите, на том самом месте стояли несколько таких домов, но десять лет назад случилась беда…

   Сестры дружно ахнули, представив себе эту трагедию.

   - Кто-то пострадал? - осторожно спросила Оливия, когда кучер сделал паузу.

   - В одном из этих домов была леди со своей горничной и маленькой дочкой, - тон Саймона помрачнел. – Когда это случилось, девочка играла в садике и смогла уцепиться за кусты. Так она и провисела там над пропастью, бедняжка, пока не прибежали люди из тех домов, что уцелели, и не помогли ей выбраться на твердую землю.

   - А ее мать? - спросила мисс Кенингтон, хотя сестры уже догадывались, что продолжение истории будет печальным.

   - Леди и ее горничная погибли под обломками дома, - вздохнул кучер. – После этого случая утесы укрепили щитами из досок, а домики перенесли подальше от обрыва, насколько смогли, но народу сюда приезжало все меньше и меньше… Сейчас, пожалуй, ездят только несколько семейств и не чаще двух или трех раз за лето, устроить обед на свежем воздухе или какое-нибудь празднество…

   - Как жаль, бедная девочка осталась сиротой, - вздохнула леди Мартингейл. Она однажды застряла в чердачном окне по вине Шарлотты и хорошо представляла, каково это, болтаться между небом и землей и ждать помощи.

   - Истинно так, мадам, хорошо еще, бедняжка не тронулась умом после пережитого, - горячо согласился Саймон. – Остаться сиротой, когда она была совсем малышкой, не больше семи или восьми лет!

   - А ее отец? - задала вопрос Шарлотта, решившая, что не расслышала слов кучера о судьбе главы семейства.

   - Ее отец к тому времени был уже давно мертв, - похоже, Саймон охотно пересказывал местные сплетни и был потому весьма полезен своим молодым хозяйкам. – А ее матушка, прожив какое-то время вдовой с малышкой, вновь вышла замуж, за джентльмена сильно моложе ее годами. Он не женился снова и вырастил девочку, как родную дочь. Говорят, он винил себя в том, что случилось с его супругой – не стоило ему покупать тот старый домик на самом краю обрыва, когда чуть дальше продавался еще один, получше. Но его жене, видите ли, понравился вид из первого домика. Как по мне, море оно и есть море, но благородным господам все не так да не эдак, уж простите меня, миледи.

   Сестры замолчали, углубившись в свои мысли, и последние полчаса пути прошли в тишине.

   И вот уже их экипаж проезжает вдоль ряда добротных зданий с балконами и эркерами, в сумерках кажущихся нарядными и ухоженными.

   Немолодая коренастая горничная открыла дверь, едва коляска остановилась у крыльца. Оливия сошла на тротуар и с изумлением подняла голову, придерживая шляпку. В мутном свете редких фонарей трехэтажный дом казался огромным. Плохо же идут дела в Маргейте, если хозяева готовы сдавать такой дом за цену, доступную миссис Кенингтон и ее дочерям! Впрочем, прежде чем выносить суждения, следовало взглянуть на внутреннее убранство особняка.

   Горничная представилась Ханной и проводила новых хозяек внутрь, оставив Саймона сражаться с объемистыми сундуками леди.

   После краткого взгляда на сестер опытный глаз горничной приметил обручальное кольцо на пальце Оливии, и Ханна без сомнений выбрала ее главной хозяйкой. Сестра леди Мартингейл хоть и могла уже считаться старой девой по возрасту, по статусу все еще оставалась бесправной юной девушкой. Шарлотта прекрасно была осведомлена об обычном отношении к ней чужой прислуги, но сейчас она не собиралась мириться с подобным положением дел в собственном доме. А потому первой ответила на вопрос, желают ли дамы освежиться перед ужином или готовы сразу пройти в столовую.

   - Мы идем в столовую, я попросту умираю от голода и жажды! - объявила мисс Кенингтон, бросив шляпку на столик в узкой прихожей. – Уверена, и моя сестра тоже мечтает о хорошей порции телятины, а освежиться мы успели в Бердси.

   Сама Оливия была не в силах говорить, с напряжением ожидая, когда Ханна спросит о ее трауре.

   Но горничная кивнула и повела хозяек направо по коридору. За первой же дверью оказалась просторная столовая с длинным столом, накрытом с одного края и окруженным двенадцатью старинными тяжеловесными стульями.

   Из прихожей послышался грохот и приглушенные ругательства. Очевидно, Саймон уронил один из сундуков, но горничная и ухом не повела.

   С самым невозмутимым видом она подала леди сперва смоченные в горячей воде полотняные салфетки, обтереть руки и лоб, а затем начала раскладывать по тарелкам еду из больших фаянсовых блюд. Похожую посуду Шарлотта и Оливия видели в доме своей бабушки Кенингтон, а здесь она, судя по всему, напоминала о славных былых временах Маргейта.

   Еда не отличалась изысканностью, но порадовала уставших путешественниц обильностью. В какой-то момент в столовую вошла кухарка с большим подносом, на котором расположились тарелочки с пирожными и воздушным печеньем, чашки и молочник, а следом за ней девочка-подросток внесла большой блестящий чайник. Ни леди Мартингейл, ни ее сестра ничем не выдали своего удивления. Им было известно, что прислуги в доме мало, и появление кухарки в столовой их не огорчило. А вот чаепитие с таким количеством десертов в это время показалось неуместным. Но Шарлотта с такой живостью набросилась на пирожные, что Оливии ничего не оставалось, как только последовать примеру сестры, пока на тарелочках еще что-то оставалось.

   После двух чашек чая Шарлотта почувствовала, что вот-вот заснет прямо за столом, так и не выпустив из рук ложечку. Ее сестра тоже клевала носом, расслабившись после перенесенного ею беспокойства. Очевидно, миссис Кенингтон и в самом деле не сообщила о том, что ее младшая дочь – вдова, предоставив Оливии возможность самой объяснять в Маргейте причину смерти лорда Мартингейла. «Если б вы только знали, матушка, что я вовсе не собираюсь никому ничего объяснять! - с некоторым злорадством подумала Оливия. – Лорд Мартингейл жив и находится где-то далеко… Уехал по делам в Стирлинг… Да, так я и буду объяснять, если кто-то меня спросит». Она едва успела додумать эту мысль прежде, чем глаза ее начали слипаться.

   - Идем спать, Оливия, - скомандовала ее сестра, и леди Мартингейл послушно поднялась из-за стола.

   Им отвели хозяйские спальни на втором этаже, леди Мартингейл горничная проводила в самую большую из них. По словам Ханны, на третьем этаже находились пустующие сейчас гостевые спальни, а слуги занимали комнатки в мансарде. На первом этаже, кроме столовой, были также гостиная, библиотека и кабинет. Оливия подумала, что было бы неплохо, если б хозяева не увезли с собой книги – тогда ей будет чем заняться дождливыми или ветреными днями. А вот мисс Кенингтон придется удовольствоваться фортепьяно, если оно, конечно, есть.

   Ханна сперва помогла леди Мартингейл подготовиться ко сну, затем направилась к Шарлотте. Все же, одна горничная на двоих леди – такое неудобство! Но большего они не могли себе позволить.

   Забравшись не без усилий на огромную старинную кровать, Оливия еще успела услышать сквозь неплотно прикрытую дверь, как Шарлотта приказывает горничной ни в коем случае не будить ее и леди Мартингейл поутру, что бы ни случилось! Оливия подумала: «Как хорошо она держится! Я беспокоилась, что моя сестра будет всю дорогу рыдать и проклинать несчастную судьбу и жестокость наших родителей, а она напевает, как птичка, и ничем не показывает, какую боль ей причинили. Может быть, ее привязанность к этому человеку и не была столь уж глубокой? Мне надо быть помягче с ней, все же она, бедняжка…»

   Больше она ничего не смогла подумать, усталость одержала победу над ее измученным телом и разумом.

ГЛАВА 3

Утром Оливия проснулась и не сразу поняла, где находится. Над ее головой нависал старинный зеленый бархатный балдахин, расшитый выцветшими цветами.

   - Прямо какое-то королевское ложе, - пробормотала она и встала, чтобы открыть шторы и впустить в комнату утренний свет. Шторы подходили к балдахину, но не были пыльными или грязными – похоже, Ханна трудилась не покладая рук, сохраняя благопристойный вид покинутого хозяевами жилища.

   Простые часы на каминной полке показывали половину одиннадцатого, но леди Мартингейл это не смутило – как и ее сестра, Оливия ценила утренний сон и никогда не стремилась лечь в постель пораньше вечером.

   Молодая женщина огляделась. Как и внизу, здесь стояла старая добротная мебель, бережно сохраненная несколькими поколениями семьи, но картины и безделушки почти отсутствовали, кроме самых неудачных. Хозяева явно увезли с собой все, что могло иметь цену или ценность.

   - Надо попросить кузена Чарльза прислать мне пару немецких статуэток из Мартингейл-парка. Чарльз добрый малый, в отличие от его матушки, и не станет затевать спор из-за такой малости, - сказала себе Оливия. – А еще я могу написать несколько морских пейзажей, и мы повесим их в тех комнатах, где будем проводить больше времени. Теперь, пожалуй, пора одеться и поискать завтрак. Надеюсь, Ханна не заставит нас есть в кухне.

   В отличие от своей сестры, Оливия не имела привычки запросто беседовать со слугами и не пыталась снисходительно делать вид, что они ровня, как вошло в привычку у некоторых из ее знакомых дам. Пусть при этом она ощущала себя снобом, но была твердо уверена, что стирание границ не принесет пользы ни той, ни другой стороне.

   Сундук, который выделила ей Шарлотта, уже был разобран и стоял в дальнем углу комнаты вместе с тем, что Оливия привезла с собой. Платья, пусть пока неотглаженные, висели в просторном гардеробе, последним в ряду было устроено ее тяжелое траурное платье. Оливия хмыкнула. Страх разоблачения еще не отпустил ее, но она знала, что будет радоваться каждому часу, проведенному ею не в черном туалете. Она не могла сама зашнуровать корсет, поэтому натянула свой длинный сиреневый пеньюар, небрежно закрутила волосы в кривоватый узел и вышла из комнаты в поисках ванной. К ее радости, ванная обнаружилась в конце коридора, и на полке рядом с умывальником уже была приготовлена горячая вода и пушистое зеленое полотенце под цвет плиток, которыми было отделано помещение. Второе полотенце небрежно свисало с подставки, из чего Оливия сделала вывод – ее сестрица умудрилась встать раньше нее и уже, должно быть, проглотила порцию свежих сплетен о горожанах.

   Оливии оставалось только привести себя в должный вид и спуститься в прихожую. До завтрака она хотела осмотреть дом.

   Ни в большой, ни в малой гостиной, соединенных аркой, мисс Кенингтон не оказалось. Как не было ее и в библиотеке, переполненной уютными креслами и книжными шкафами, за стеклами которых леди Мартингейл заметила довольно большое количество книг. Хотя встречались и пустые полки.

   Оливия заглянула в кабинет, где витал устойчивый запах табака, впитавшийся в отделанные кожей панели. Этот запах напомнил ей о Джордже, и молодая женщина поспешно захлопнула дверь. Она уже собиралась пройти в столовую, когда вспомнила о приоткрытой стеклянной двери в большой гостиной. «Кажется, матушка говорила, что здесь есть небольшой сад», - вспомнила молодая женщина и вернулась в гостиную. Она заметила на рояле пустую уродливую вазу и решила, что заполнит ее любыми цветами, какие только удастся найти.

   Оливия прошла через стеклянную дверь и сделала несколько шагов по вымощенной большими неровными камнями дорожке. За домом и в самом деле имелся крошечный сад, отделенный высоким забором от соседских. Дорожка упиралась в толстое старое дерево, под которым стояла выкрашенная в белый цвет скамья, на ней-то и сидела Шарлотта, зажмурив глаза и подставив лицо ярким утренним лучам.

   Прежде, чем подойти к сестре, Оливия огляделась. Слева от дорожки располагались цветники, вдоль забора вытянулись несколько яблонь, а справа за зарослями кустов виднелось что-то похожее на грядки. Над ними наклонился Саймон, совмещавший, как тут же вспомнила леди Мартингейл, работу садовника со всякими другими. Он не услышал шагов Оливии, и она не стала окликать его, а подошла по дорожке к скамье, загородив солнце.

   Шарлотта живо открыла глаза и, поморгав, внимательно рассмотрела сестру.

   - Ты выглядишь почти как тетя Мередит по утрам, - неодобрительно заявила она.

   Сама мисс Кенингтон уже была одета в бледно-желтое платье с отделкой тонкой бархатной лентой по каждому из воланов. Волосы забраны в сложный узел – здесь явно постаралась горничная, Шарлотта не смогла бы соорудить ничего подобного.

   - Ты завтракала? - вместо ответа спросила Оливия.

   - Я поела на кухне, пока миссис Пенн, наша кухарка, рассказывала мне о наших соседях, а Сара, ее помощница, пыталась расспросить меня о Лондоне. Но тебе ведь не подойдет такое общество, так что, Ханна приготовила для тебя завтрак в столовой. Как только ты будешь готова, она принесет горячие блюда. По крайней мере, наша матушка не пожалела для нас средств на еду!

   - Где Ханна? - Оливия внезапно поняла, что соседи могут увидеть ее из окон верхних этажей, и почувствовала неловкость за свой старый пеньюар и спутанные волосы.

   - Я видела, как она шла в гладильную комнату с моими платьями, - ответила мисс Кенингтон. – Поскорее заканчивай завтрак и пойдем на прогулку к морю, пока еще есть шанс встретить хоть кого-нибудь! Миссис Пенн сказала, что после полудня набережная пустеет и снова наполняется народом уже после четырех!

   - Моего общества тебе недостаточно! - фыркнула Оливия и покинула театр военных действий, пока Шарлотта не начала перечислять недостатки сестры, делающие ее общество последним, которого можно пожелать.

   Саймон услышал голоса сестер и сейчас стоял возле кустов, чтобы пожелать леди Мартингейл доброго утра. Оливия ответила на приветствие и спросила, может ли она нарезать цветов в саду. Получив утвердительный ответ, она поспешила в дом и, после некоторой паузы, не стала использовать звонок, а сама прошла через войлочную дверь на лестницу, ведущую в цокольный этаж. Там располагалась большая кухня и другие подсобные помещения, такие же просторные, как и все комнаты в этом доме.

   Сквозь застекленную поверху кухонную дверь леди Мартингейл увидела склоненную над разделочным столом голову кухарки, разглядывавшей что-то на столе, за другим столом ее помощница ощипывала птицу. Сморщив нос, Оливия поспешила дальше, пока не добралась до гладильной комнаты, соединенной с прачечной. Ханна и в самом деле разглаживала платья Шарлотты. Два из них уже висели на специальной стойке, а третьим она как раз занималась.

   - Миледи! - горничная тотчас заметила остановившуюся в дверях хозяйку. – Доброго вам утра! Вам нужна моя помощь?

   Оливия порадовалась, что горничная не тратит время на пустую болтовню вроде вопросов о том, как ей спалось на новом месте, и попросила Ханну помочь ей одеться и причесаться.

   - Я пойду в спальню и буду ждать вас, - прибавила она, - Я вовсе не желаю, чтобы туалеты моей сестры остались мятыми.

   - Я поднимусь вместе с вами, миледи, - отозвалась горничная. – Пока что у мисс Кенингтон есть, что надеть, и я могу закончить позже. А ваш туалет требует внимания немедленно.

   Леди Мартингейл кивнула и отправилась в обратный путь. Горничная аккуратно устроила утюг на подставке и последовала за госпожой.

   Через час сестры, должным образом одетые, вышли из дома, чтобы отправиться на свою первую прогулку в Маргейте. Шарлотта несла кружевной зонтик, а Оливии, не озаботившейся подобным предметом, пришлось довольствоваться соломенной шляпкой сестры. Ни та, ни другая не боялись, что солнце оставит непоправимые следы на их коже, но с зонтиком мисс Кенингтон выглядела куда более элегантно, так ей казалось. К тому же, зонтик всегда можно уронить, когда рядом находится подходящий джентльмен, способный его поднять.

   В безжалостных солнечных лучах особняки на Этельберт Кресент уже не выглядели такими праздничными, как накануне, но обе сестры с любопытством разглядывали их, стараясь не замечать осыпавшейся штукатурки и зашторенных окон. Из семи больших домов еще в двух, кроме их собственного, явно жили люди. Ниже по улице из раскрытых окон первого этажа слышалась умелая игра на фортепьяно, а у дома на углу горничная подметала крыльцо, пока лакей, стоя на шаткой лестнице, срезал высохшие ветви плюща, обвивавшего дом.

   Когда леди поравнялись с ними, молоденькая горничная поклонилась и почти тут же скрылась в доме.

   - Побежала рассказывать своим хозяевам о нас, - уверенно заявила Шарлотта. – Миссис Пенн сказала, что здесь поселилась дама из Линкольна, миссис Эсти, с двумя дочерьми и племянницей. Одна из ее дочерей всю зиму пролежала с воспалением легких, и доктора посоветовали ее матушке отвезти девушку к морю, едва только она окрепла настолько, чтобы встать с постели.

   - Похоже, у них, как и у нас, недостаточно средств для поездки в Бат, - хмыкнула Оливия.

   - Они небогаты, но дело не только в этом, - живо продолжила ее сестра, довольная тем, что может поделиться новостями. – Здесь неподалеку расположено поместье одного джентльмена, который познакомился с этим семейством, будучи в гостях у их родственников, и, кажется, проявил интерес к этой племяннице, Джемайме Шепли. Она сирота, к тому же красива, и миссис Эсти мечтает поскорее сбыть ее с рук, чтобы она не отбирала поклонников у ее собственных дочерей.

   - Что ж, так поступила бы и наша матушка, - согласилась Оливия. – А кто живет в первом доме, там, где играли сонату?

   - Мистер и миссис Хортон с целым выводком детишек, - небрежно отмахнулась Шарлотта.

   - Кто же тогда играл? Это явно не детская игра, - удивилась леди Мартингейл.

   - У них есть старшие дети, дочь на выданье и два сына. Один из сыновей уже женат, а другой решил стать адвокатом или кем-то вроде того, он только что закончил обучение и устроился в юридическую контору в Маргейте.

   - Но здесь он вряд ли сможет сделать карьеру, - заметила Оливия.

   - Возможно, ты не совсем права, миссис Пенн говорила что-то о судебных тяжбах между здешними землевладельцами. Я невнимательно ее слушала, но поняла, что еще один толковый юрист может прийтись ко двору. К тому же, эта контора занимается и сдачей в аренду домов, и завещаниями, и бог знает, чем еще. Надеюсь, этому молодому человеку хватит дел на первое время, а потом он, быть может, удачно женится и уедет отсюда …

   Оливии не было никакого дела до неизвестного ей молодого юриста, и она больше ни о чем не стала спрашивать сестру, сосредоточившись на круто спускавшейся в сторону моря мостовой, в которой кое-где не хватало камней, что делало спуск к пляжу опасной для неосторожных леди.

   К счастью, когда особняки уступили место лавочкам, большей частью закрытым, улица превратилась в широкую мощеную лестницу, по которой сестры и спустились на набережную.

   Шарлотта обернулась, оценивая пройденный путь:

   - Неужели нам придется каждый день забираться на эту гору?

   - Дважды в день, - улыбнулась Оливия, глядя на нахмуренный лоб сестры. - Если, конечно, ты захочешь ходить к морю утром и вечером, как другие отдыхающие.

   - Или если мы не найдем другой путь. Наверняка можно доехать куда-то в коляске и потом немного пройтись.

   Шарлотта огляделась. Выложенная светлым камнем высокая набережная тянулась на несколько сотен ярдов, под ней проходила полоска песчаного пляжа.

   Набережная являла собой приятное зрелище - скамьи под ажурными деревянными навесами, пальмы в кадках, группы внушительных особняков с прекрасным видом на море тянулись вдоль всего променада, перемежаясь летними кафе под зонтиками, производил впечатление и высокий пирс с павильоном... Прогулка обещала быть приятной и неутомительной для тех, кто не привык долго ходить. Внизу играла у воды группа детей, нянька хлопотала вокруг них, как наседка, чьи дети оказались подброшенными хозяйкой утятами и теперь неудержимо стремились к воде.

   - Уверена, это дети мистера и миссис Хортон, - заметила Шарлотта.

   - Может быть, это отпрыски местных семей, - возразила леди Мартингейл.

   - Я даже отсюда вижу, какие они бледные, а у самого младшего щеки уже успели обгореть, - приложив ладонь ко лбу, мисс Кенингтон рассматривала детей.

   Оливия видела хуже сестры и потому не стала спорить, а повернула голову направо. Там, вдали, обустроенная набережная превращалась в пляж, а еще дальше, почти у горизонта, выбиралась из моря громада утеса. "Вот бы добраться туда! - мимолетно подумала Оливия, но сестра уже успела оглядеться и заметила купальни, примостившиеся на самом краю набережной.

   - Оливия, мы ведь будем купаться в море? - Шарлотта едва не подпрыгивала на месте от возбуждения.

   - Думаю, в июне море еще слишком холодное. К тому же, мы не знаем, в каком состоянии эти купальни, присматривает ли за ними кто-нибудь, найдется ли лошадь, способная вывезти купальни…, - леди Мартингейл старалась делать вид, что вовсе не собирается поддразнивать сестру. – Издалека они кажутся ухоженными, но вблизи все может оказаться заброшенным и грязным.

   - Боже, как ты скучна! С тетушкой Мередит и то было бы веселее! - мисс Кенингтон сердито притопнула ножкой.

   - Что ж, я могу поменяться местами с тетушкой Мередит, - холодно ответила Оливия. – Пусть она приезжает и терпит твои капризы, а я уеду…

   - И куда ты уедешь, хотела бы я знать? - Шарлотта уперла ладони в бока, словно какая-то торговка, и леди Мартингейл невольно оглянулась – на них наверняка уже смотрит не одна пара глаз.

   И, конечно, ее сестра права – уехать Оливии было решительно некуда. Лондонский дом продан в уплату долгов Джорджа, а в Мартингейл-парк уже обосновался новый лорд Мартингейл, кузен и наследник Джорджа Чарльз.

   - Вернусь к родителям, - вслух произнесла Оливия и двинулась в сторону купален, увлекая сестру за собой – они уже слишком долго стоят у лестницы и пререкаются, пора начать вести себя, как подобает леди.

   - Не думаю, что тебе захочется снова оказаться под одной крышей с матушкой. К тому же, она хочет женить Гарри на мисс Эттлин, а она, как ты помнишь, с самого детства терпеть нас не могла.

   - Гарри женится на Аннабель Эттлин? - Оливия тут же забыла о споре с сестрой. – Почему ты мне не сказала? У нее же глаза смотрят в разные стороны, но при этом она воображает себя Клеопатрой!

   - Разумеется, Гарри не в восторге, но он нравится Аннабель, а нашей матери нравится ее приданое, - Шарлотта мимолетно улыбнулась двум почтенным дамам, поравнявшимся с сестрами, и тут же продолжила. – Зачем, ты думаешь, матушка согласилась поехать погостить к Уолдерстайнам и заставила Гарри сопровождать ее?

   - Они давние подруги с миссис Уолдерстайн, к тому же, в июне у нее всегда собирается много гостей…

   - Вот именно, много гостей! И в числе этих гостей будут мистер и миссис Эттлин и Аннабель! Я не удивлюсь, если Гарри через месяц уже будет помолвлен!

   Оливия посочувствовала брату. Но сейчас она не могла думать о заботах Гарри, собственное положение будоражило ее, то и дело рисуя в воображении ужасные картины. Что, если сейчас кто-то подойдет и спросит, почему леди Мартингейл не в трауре? Местная матрона, которая каким-то чудом знакома с матушкой Оливии? Если миссис Кенингтон узнает, как оскандалилась ее вторая дочь… Даже думать о том, что произойдет, не хотелось. И Оливия постаралась оттолкнуть мрачные мысли. Пока что ничего страшного не случилось, значит, надо наслаждаться моментом, как это делает Шарлотта, у которой на душе, должно быть, тоже скребется немало кошек.

   Сестры неторопливо шли по променаду. Время прогулки уже почти миновало, и народу на набережной оставалось совсем немного, даже если предположить, что здесь могло собираться большое общество.

   - Пойдем ближе к воде, впереди какая-то компания просто поедает нас глазами, - пробурчала Шарлотта.

   Оливия уже и сама заметила группу людей, устроившихся под одним из навесов. Две дамы почтенного возраста сидели на скамье, рядом с ними втиснулась худенькая девушка. Еще одна молодая леди стояла тут же вместе с двумя джентльменами, один из которых мог приходиться другому отцом.

   Вся эта компания делала вид, что увлечена беседой, но не переставала наблюдать за новыми гостями Маргейта.

   Леди Мартингейл и ее сестрица обошли любопытствующих по широкой дуге, словно бы не замечая людей, которые не были им представлены. Однако, Шарлотта мимолетно улыбнулась, чуть повернув голову, когда они поравнялись с навесом, и успела встретиться взглядом со стоявшей возле скамьи девушки.

   Этого должно было оказаться достаточно, и обе молодые дамы продолжили свой путь к купальням, по дороге рассуждая о том, что скамьи и навесы не мешало бы покрасить, но в целом картина куда более благоприятная, нежели они смели надеяться.

   Купальни выглядели потертыми, но не заброшенными, и мисс Кенингтон рискнула спуститься по деревянному настилу, чтобы потрогать воду.

   - Ты права, она еще холодная, - разочарованно скривилась Шарлотта.

   - Если такая жара простоит несколько дней, вода нагреется, и мы сможем купаться. В конце концов, к нашему дому прилагается коляска с лошадью, - утешила сестру Оливия. Сама она радовалась и тому, что у моря довольно прохладно, и тому, что на ней легкое платье. Вчерашний долгий день в дороге уже начал казаться кошмарным сном. "Хоть бы мне больше никогда не надеть это тяжелое черное платье! - подумала Оливия. - Джордж так несправедливо обошелся со мной, а я еще должна скорбеть по нему!"

   - Смотри, к нам идет парламентер! - хихикнула Шарлотта, и Оливия живо обернулась.

   К сестрам неторопливо приближалась та самая девушка, которой улыбнулась мисс Кенингтон. Очевидно, компания правильно поняла намек на возможное знакомство, и отрядила эту молодую особу завязывать его.

   - Доброе утро, милые дамы! - жизнерадостно и без всякого стеснения приветствовала их девушка. Сестры ответили с той же любезностью, и на мгновение повисла пауза.

   Обе стороны с улыбками рассматривали друг друга. Оливия заметила, что платье девушки выглядит почти так же, как туалеты Шарлотты - не самое модное, но и не безнадежно утратившее привлекательность.

   Шарлотта же с большим интересом оценивала здоровый румянец и решительную походку незнакомки. Похоже, эта девушка так же, как она сама, любила подвижные игры на воздухе и не опасалась, что ее крепкий курносый носик обгорит.

   - Вы, должно быть, только что приехали! Мы здесь уже почти неделю и порядком прискучили друг другу. Ничего так не радует в подобном месте, как новые лица! Надеюсь, вы не подумаете обо мне дурно из-за того, что я подошла познакомиться! Ведь надо же как-то заводить знакомства там, где нас некому представить! - весь вид девушки говорил о том, что она и мысли не допускает, чтобы кто-то думал о ней дурно. Дождавшись улыбок и кивков, подтверждавших ее слова, она продолжила: - Меня зовут Пенелопа Глисон. Я приехала сюда с отцом и сестрой Мэри. У нее слабые ноги, она не может долго прогуливаться, что меня, признаться, порядком раздражает. Сейчас она сидит там на скамейке, рядом с тетушкой Уинифред и ее подругой, миссис Мохмэнд. Сегодня к нам присоединился Ридж Хортон, он занимается юриспруденцией, но не такой скучный, как можно подумать, когда говорят о людях, которым отчего-то пришла в голову идея всю жизнь копаться в чужих бумагах!

   «И в чужих жизнях», - подумала Оливия, некстати вспомнив о тягостных неделях после похорон лорда Мартингейла.

   Пенелопа выдохлась и умолкла, давая возможность новым знакомым назвать себя.

   - Я – Шарлотта Кенингтон, а это моя сестра Оливия, леди Мартингейл, - заторопилась Шарлотта.

   Пенелопа воззрилась на Оливию в изумлении, и леди Мартингейл с ужасом подумала, что сейчас новая знакомая спросит ее о Джордже и о траурном платье.

   Но мисс Глисон заговорила о другом:

   - Как это мило, выбрать Маргейт местом для отдыха…

   Намек был понятен, и Шарлотта, заметив, что Оливия не собирается отвечать, поспешила объясниться:

   - Моя сестра тяжело болела этой зимой, и доктор посоветовал ей провести хотя бы часть лета на побережье. Морской воздух полезен для легких, но суета модных курортов с их… активной светской жизнью… не способствует укреплению здоровья.

   - Еще как не способствует, - хихикнула Пенелопа. – Но я все же предпочла бы быть там, среди всей этой суеты, балов, концертов и пикников!

   - В таком случае…, - Оливия оправилась после перенесенного испуга, но прямо спросить новую знакомую, что она делает в Маргейте, было неловко, ведь речь могла идти о финансах.

   - Почему мы торчим здесь? - легко рассмеялась девушка, похоже, ей нравилось употреблять неподобающие словечки. – Тетушка Уинни всю свою жизнь прожила в Маргейте и не пожелала уехать, когда ее муж умер и оставил ей большое состояние. Ни к чему, по ее словам, менять один дом на другой, когда они все одинаковы, была бы хорошая прислуга. А веселиться на балах она уже разучилась, хоть я иногда думаю, что и вовсе никогда не умела. Ее как-то умудрились выдать замуж, но детей у нее не появилось. Она обещает оставить все в наследство нашей семье, но требует, чтобы мы проводили в Маргейте по меньшей мере месяц зимой и два месяца летом! По мне, так это невыносимые требования, но отец считает необходимым угождать ей. Мы с Мэри обе не можем похвастать хорошим приданым, но я хотя бы не дурнушка, а, значит, обязанность удачно выйти замуж ложится на мои плечи. И будущее наследство могло бы сделать мое приданое куда более привлекательным. А я уж смогу позаботиться о Мэри, которой, конечно, достанутся лишь какие-нибудь пыльные камеи тетушки Уинни.

   Прямота мисс Глисон явно нравилась Шарлотте, Оливия же пока не составила о Пенелопе определенного мнения. Она опасалась, что легкость, с которой девушка говорила об обстоятельствах своей семьи, может обернуться бесцеремонностью по отношению к другим. И о своей сестре она выразилась весьма нелестно.

   - А теперь, прошу вас, дамы, пойдемте со мной. Я уже отсюда чувствую, что тетушка Уинни и миссис Мохмэнд закипают от любопытства, как забытые на плите чайники! Сегодня мы собирались устроить небольшой музыкальный вечер, и ваше появление как нельзя более кстати! Вы ведь умеете играть и петь? Я подумывала устроить даже небольшую постановку, какой-нибудь модной пьесы или любой, что найдется в здешней библиотеке, но опасалась, что нам не хватит молодежи. А с вами мы вполне справимся, даже если придется одеть одну из девушек в мужской костюм!

   При этих словах Оливия искоса взглянула на сестру. Шарлотта вздрогнула, но сумела сохранить самообладание. К тому же, Пенелопа уже развернулась, чтобы отвести новых приятельниц к скамье, где компания ожидала ее возвращения с трофеями.

   - Пожалуй, я смогла бы изобразить кого-то, но играю я плохо, - медленно ответила мисс Кенингтон. – А вот поем мы с сестрой довольно хорошо, во всяком случае, так считают некоторые наши знакомые…

   - Вот и прекрасно, большего и желать нельзя! - обрадовалась мисс Глисон. – Если бы еще сюда приехала парочка джентльменов, у нас сложилось бы чудесное общество, ничуть не уступающее тому, что соберется в Брайтоне! Тетушка Уинни знакома с владельцами расположенных неподалеку усадеб, и я надеюсь, что мы получим два или три приглашения на пикники, как это было в прошлые годы!

   Леди Мартингейл с некоторой тревогой подумала, что провести лето уединенно им с сестрой, пожалуй, не удастся. Шарлотта была решительно настроена залечивать сердечную рану всяческими развлечениями, какие только может предоставить Маргейт. Правда, она больше рассчитывала на морские купания и прогулки в коляске по живописным окрестностям, если такие найдутся, но перспектива музыкальных вечеров, танцев и пикников явно привела молодую леди в приятное волнение.

   И Оливия задалась вопросом: где ей взять гардероб для всех этих увеселений?!

   Когда они подошли к навесу, оказалось, что компания уже собралась возвращаться домой, и все только и ждали появления Пенелопы и незнакомых леди.

   Мисс Глисон представила леди Мартингейл и мисс Кенингтон. Оливия опять испытала внутреннюю дрожь, когда прозвучало ее имя, и новые знакомые оглядели ее с удвоенным любопытством.

   - А лорд Мартингейл с вами не приехал? - спросила «тетушка Уинни», как мысленно уже прозвали сестры дородную миссис Болгер.

   - Возможно, он присоединится к нам позже, - со всей возможной безмятежностью ответила Оливия, и Шарлотта тихонько вздохнула с облегчением.

   В свою очередь, сестры рассматривали новых знакомых, в чьем обществе, похоже, они будут находиться довольно часто.

   Отец Пенелопы выглядел уставшим и озабоченным, его широкий лоб с двух сторон окружали обширные залысины, а вокруг глаз пролегли морщинки. К удивлению Шарлотты, сестру Пенелопы представили как мисс Мэри Доверли. Возможно, она приходилась мисс Глисон кузиной или же была приемной дочерью Глисонов – это еще предстояло выяснить. Пока же бледная, длинноносая и как будто немного сонная или чем-то недовольная девушка показалась мисс Кенингтон неподходящей на роль подруги, в отличие от Пенелопы, с которой Шарлотта уже готова была уговориться поиграть в лаун-теннис или что-то подобное, если условия Маргейта это позволят.

   Миссис Болгер и ее подруга беспрестанно жевали засахаренные орешки и представляли собой типичных самоуверенных провинциальных матрон, отличаясь от миссис Кенингтон лишь более преклонными годами, и сестры в душе снова порадовались, что с ними не приехала тетушка Мередит. Она бы составила подходящую компанию этим дамам.

   Оставался лишь молодой юрист, мистер Хортон. Он показался Оливии любезным до подобострастия, а Шарлотта нашла его довольно милым молодым человеком, который, похоже, предпочитал строить карьеру, вращаясь в светском обществе, нежели сгибаясь под тяжестью бумаг в конторе.

   Едва только церемония знакомства закончилась, обе дамы и мисс Доверли поднялись на ноги и направились к расположенной неподалеку пологой лестнице, ведущей к великолепным особнякам Ройял Кресент. Очевидно, миссис Болгер и ее подруга не смогли бы проделать длинный путь пешком и гуляли неподалеку от дома, да и мисс Доверли едва переступала ногами, опираясь на руку мистера Глисона. Леди Мартингейл и мисс Кенингтон получили на прощание приглашение провести вечер в доме миссис Болгер, расположенном почти в самой середине изогнутого ряда особняков.

   Оливия пыталась вежливо отказаться, сославшись на усталость после долгой дороги, но Шарлотта с нескрываемой радостью пообещала, что обе сестры приедут. Компания распалась. Мистер Хортон выразил желание проводить леди Мартингейл и мисс Кенингтон, так как его семья снимала дом на той же улице, как уже было известно сестрам. На лицо Пенелопы набежала легкая тень. Вероятно, последние дни Ридж Хортон считался ее поклонником, но появление двух красивых леди могло все изменить. Оливия подумала, что надо предупредить сестру. Не стоит кокетничать с молодым человеком, который не годится в женихи, тем более, если это может привести к ссоре с новой подругой.

   А мистер Хортон, хоть и был привлекателен внешне и обходителен, никак не мог считаться подходящей партией для мисс Кенингтон, даже если предположить, что Шарлотта быстро излечится от своей несчастливой привязанности.

   Кенингтоны могли похвастаться обилием своих предков, но не титулом и богатством. Мистер Кенингтон располагал небольшим поместьем, которое должно было перейти к его сыну, а приданое дочерей оставляло желать лучшего. Из-за чего Шарлотта, никогда не испытывавшая недостатка в поклонниках, до сих пор не была помолвлена. Ее мать полностью осознавала, что именно затянувшееся положение «девушки на выданье» едва не привело Шарлотту к погибели, но поделать ничего не могла. По крайней мере, до тех пор, пока Гарри Кенингтон не заключит выгодный брак. Замужество Оливии, казавшееся миссис Кенингтон невероятной удачей, обернулось сущим кошмаром, и благоразумная мать не собиралась повторять ту же ошибку.

    Едва сестры избавились от общества мистера Хортона, свернувшего к своему крыльцу, чтобы перекусить дома перед тем, как отправиться в контору, Оливия накинулась на сестру:

   - Когда ты принимала все эти приглашения, ты думала о том, что у меня нет ни одного вечернего туалета?

   - О, боже, у меня всего три вечерних платья, и я не смогу одолжить тебе ни одного из них! - ахнула мисс Кенингтон и потянула Оливию к дому, не желая продолжать этот разговор на улице.

   - В таком случае, ты отправишься к миссис Болгер одна! - отрезала леди Мартингейл и повернулась спиной к ошеломленной сестре.

   - Ты ведь знаешь, я не могу пойти без сопровождения, - заныла Шарлотта, догоняя Оливию. – Пожалуйста, прошу тебя, не лишай меня тех малых радостей, что может предоставить нам Маргейт! Я не могу все время сидеть в своей комнате и думать о своих проступках, как делала это дома! Я просто сойду с ума!

   - Именно за тем мы сюда и приехали, - возразила Оливия, ничуть не смягчаясь. – Сидеть в своих комнатах и обдумывать все те глупости, что мы успели натворить.

   - Матушка наверняка предполагала, что здесь мы можем познакомиться с кем-то, чье общество даже она сочла бы подходящим, а миссис Болгер и Глисоны как раз такими и выглядят! И ты, конечно же, должна выходить вместе со мной, раз уж ты теперь тоже почтенная леди, вдова!

   - Вдова…, - протянула Оливия, уже держась за ручку двери. – Что ж, почему бы и нет. Мы пойдем вечером к миссис Болгер, но я надену свое черное платье. Одно из двух. И мы вернемся к истории о том, что мое платье запачкалось в дороге…

   - Боже мой! - иногда Шарлотта удивлялась способности своей сестры к шантажу и уверткам, считая себя непревзойденной в том и в другом. – Конечно, ты не можешь этого сделать, ты уже сказала, что лорд Мартингейл приедет позднее!

   Оливия шумно вздохнула и вошла в холл. Действительно, она совсем забыла об этой лжи. И как теперь выбираться из всего этого? Они в Маргейте всего один день, а леди Мартингейл уже глубоко увязла в паутине из лжи, плести которую начала Шарлотта, но она, Оливия, поддержала этот рискованный план!

   Ханна уже ждала хозяек, и спор пришлось прекратить. В столовой был накрыт стол, и обе сестры, не страдавшие отсутствием аппетита, что бы ни происходило вокруг, отдали должное стряпне миссис Пенн.

   После леди Мартингейл переместилась в кабинет, чтобы написать матери письмо. Надо было сообщить, что они прибыли благополучно и уже обрели новых друзей, насколько можно судить по первому впечатлению, людей вполне достойных. Мисс Кенингтон терпеть не могла писать письма, если не считать переписки с одним мужчиной… Там Шарлотта оказалась на диво красноречивой, и именно поэтому сестры сейчас находились в Маргейте, в чужом доме, в чужом городе, а Оливия еще и в чужом платье…

   Шарлотта неслышно проскользнула в кабинет и присела на край огромного стола, за которым Оливия казалась хрупкой и бледной.

   - Я отдам тебе свое зеленое вечернее платье, - примирительным тоном сказала она. – Матушка всегда говорила, что оно слишком темное для незамужней девушки, а тебе будет в самый раз. У меня останется еще розовое и белое, хватит на первое время, а потом мы купим что-нибудь еще или закажем у здешней модистки!

   - А где нам взять денег на новые платья? - Оливия подняла на сестру унылый взгляд.

   - Отец дал мне кое-что, втайне от матушки. И тетушка Мередит тоже, - хмыкнула Шарлотта, с довольным видом наблюдая, как удивленно приподнялись тонкие брови сестры.

   - Наш отец так добр, но тетя Мередит…, - леди Мартингейл недоверчиво покачала головой. Она невольно почувствовала обиду – ведь она тоже приходилась дочерью и племянницей своим родственникам, а ее вдовья доля не могла обеспечить хоть сколько-нибудь роскошный образ жизни!

   - Она взяла с меня обещание никогда больше не писать Руперту и не искать с ним встречи, а деньги должны были подсластить эту пилюлю, - непривычно мрачным тоном пояснила Шарлотта.

   Леди Мартингейл заколебалась. До сих пор они не говорили о романе Шарлотты, не хватило времени, да и доверие между сестрами никогда не было особенно прочным. О неподходящем выборе сестры Оливия узнала из писем матери и тетки, которые в один голос твердили, что Шарлотту срочно надо спасать от этого «ужасного, ужасного человека», а заодно и от себя самой. И наилучшим способом является отъезд мисс Кенингтон.

   Не пришло ли время расспросить Шарлотту? Собирается ли она исполнить обещание, данное тетушке Мередит? Сестра не походила на девушку, чье сердце разбито, правда, Оливия до сих пор и сама не знала, что это означает, поэтому могла не заметить признаков, которые в глазах более искушенных женщин были бы явственными, как газетная статья.

   И все же, леди Мартингейл решила подождать еще немного. Она не была уверена в искренности Шарлотты, а ссориться теперь, когда им предстояло еще много дней пробыть в обществе друг друга, казалось неразумным. Этот довод Оливия повторяла про себя все чаще и чаще. Лишь бы только ей хватило терпения…

   - Что ж, в таком случае, мы потратим твои запасы вместе, - непререкаемым тоном заявила она, и Шарлотте осталось лишь согласиться, пока зануда-сестра не стала вновь напоминать ей, что они оказались в таком положении по ее вине.

ГЛАВА 4

Вечер еще не наступил, но дневная жара начала спадать, когда сестры вышли из дома и неторопливо направились вверх по улице. Ханна снабдила их сведениями, как добраться до самых лучших модных магазинов, и леди довольно быстро разыскали Сесил-сквер.

   Здесь лавки не выглядели заброшенными, но покупательниц оказалось так мало, что две молодые и хорошенькие дамы сразу привлекли к себе внимание. Им улыбались и кланялись до тех пор, пока Оливия не приобрела сразу две пары туфелек, летний зонтик и миленькую шляпку, а Шарлотта – очаровательное светло-голубое платье для пикников. При этом их бюджет не пострадал так сильно, как мог бы, будь они в Брайтоне.

   Покупки обещали доставить к ним домой, и сестры выпили чая с пирожными в кондитерской, где было занято целых три столика, молодыми матерями с шумными отпрысками. И те, и другие бесцеремонно разглядывали леди Мартингейл и мисс Кенингтон, но отменные пирожные сгладили неприятное ощущение от чужих взглядов, самую чуточку недобрых и завистливых.

   Вернувшись домой, обе еще успели немного вздремнуть перед тем, как начать подготовку к первому их вечеру в местном обществе. Их тревоги по поводу причесок рассеялись, когда они увидели, как умело Ханна укладывает волосы.

   В положенное время коляска ждала их у двери, лошадка выглядела начищенной, а Саймон – преисполненным гордости от того, что может провезти по городу таких очаровательных леди, пусть ехать было совсем недалеко.

   Когда сестры вошли в большую темноватую гостиную миссис Болгер, им сразу же бросилось в глаза изобилие молодых леди.

   - Да Маргейт просто какой-то город бесприданниц! - прошептала Шарлотта, следовавшая за сестрой.

   Оливия сдержала смешок и приветливо поздоровалась с хозяйкой, которая вынуждена была подняться из своего огромного кресла, чтобы выразить уважение леди Мартингейл.

   Шарлотта торопливо поклонилась и устремилась к Пенелопе. Мисс Глисон весело махала ей из дальнего угла гостиной.

   Оливии как замужней даме отводилась роль партнерши по картам за столиком, где три матроны уже ждали, когда к ним кто-нибудь присоединится. Но леди Мартингейл решила воспользоваться своей привилегией и поступить так, как ей хочется.

   Она улыбнулась миссис Мохмэнд и подождала, пока ее представят миссис Хортон, миссис Эсти и еще двум дамам, которых они с Шарлоттой видели утром на пляже, а затем направилась к дивану, на котором Шарлотта уже устроилась между Пенелопой и ее сестрой. Возле дивана сидел на стуле мистер Хортон, а рядом на узкой софе прижались друг к другу две миленькие девушки, кругленькая розовощекая блондинка и смуглая худощавая брюнетка. У блондинки, пожалуй, было с переизбытком кружев и оборок, а брюнетку несколько портил выдающийся нос.

   Мистер Хортон тотчас вскочил и раздобыл для леди Мартингейл кресло, в которое ее и усадили, невзирая на все возражения Оливии, не желавшей чувствовать себя привилегированной особой.

   Пенелопа представила сидящих на софе девушек как Полин Эсти и Джемайму Шепли, и Оливия вспомнила слова сестры о даме с двумя дочерьми и племянницей, которую заботливая тетушка старается поскорее выдать замуж. Пожалуй, в этом был здравый смысл, темноволосая изящная Джемайма казалась красивее своей кузины, пухленькой румяной простушки.

   Оливия видела, что все эти девушки смотрят на нее с завистью, не замечая, как откровенно сидит на ней платье Шарлотты, которая была чуть стройнее. Да и сам туалет, хоть и выглядел достойно, не мог похвастаться парижским шиком. Быть супругой лорда – о чем еще можно мечтать? Если бы только они знали всю правду…

   Оливия не стала задумываться, как скоро в Маргейт могут дойти слухи о смерти лорда Мартингейла. Его душеприказчик, мистер Гарвиц, сумел каким-то образом добиться того, чтобы известие о самоубийстве Джорджа Мартингейла не попало в газеты. Мистер Гарвиц пугал ее своим могуществом, порой Оливии казалось, что этот человек всесилен. При мысли о том, что она никогда его больше не увидит, она всякий раз испытывала огромное облегчение.

   В глубине комнаты какая-то девушка извлекала нестройные звуки из большого старомодного рояля, а две других ожесточенно перебирали ноты, листы бумаги так и разлетались в стороны. Шарлотта спросила у Пенелопы, кто эти молодые леди, но мисс Глисон не успела ответить – на пороге появились новые гости. Два джентльмена и девушка, выглядевшая моложе всех дам в этой комнате.

   - Милли! - воскликнула Пенелопа и, соскочив с дивана, устремилась к девушке, не забывая улыбнуться ее спутникам.

   - Это Миллисент Римон со своим отчимом, мистером Конвери, - объяснила Оливии Полин Эсти. – И мистер Рэндольф, их сосед. Говорят, он и мисс Римон рано или поздно поженятся, и тогда следующее поколение Рэндольфов объединит два поместья.

   При этих словах Полин взглянула на кузину, и этот взгляд не понравился Оливии. Право же, к пухлым щечкам и пшеничным локонам не всегда прилагается добродушие, что бы там ни говорили сказки.

   Джемайма еще выпрямила спину, хоть это было и нелегко при ее безупречной осанке, и приветливо улыбнулась мистеру Рэндольфу, который приближался к их группе вместе с Пенелопой и мисс Римон. Другой джентльмен, мистер Конвери, и оглянуться не успел, как его перехватили дамы за карточным столом, ожидающие четвертого участника.

   Оливия и Шарлотта одинаково чувствовали беспокойство от того, что им нужно сразу запомнить столько новых имен и лиц. По крайней мере, мисс Римон они не забудут – в отличие от других девушек в комнате, она была лишена привлекательности, как и Мэри Доверли, но на свой лад. Высокая, она почти не уступала ростом мистеру Рэндольфу, наброшенная на костлявые плечи летняя шаль не скрывала худобу, а резкие черты лица и густые темные брови скорее подошли бы какому-нибудь мужчине, военному или политику. Миллисент Римон была не старше шестнадцати или семнадцати лет, но она уже не обещала превратиться в красавицу. Неудивительно, что Полин Эсти заговорила о ее замужестве с ближайшим соседом – значительное приданое бедной девушки могло привлечь к ней женихов скорее, нежели ее внешность.

   Впрочем, она совсем не выглядела смущенной или подавленной, скорее, высокомерной или чем-то недовольной. Она довольно небрежно оглядела мисс Кенингтон, а затем леди Мартингейл, но завязать беседу с новыми знакомыми не успела.

   С появлением последних гостей мисс Глисон решительно заявила, что, раз уж на сегодня запланирован музыкальный вечер, пора начать музицировать.

   Девицы у рояля закончили сортировать ноты и заставили слуг вывезти инструмент на середину комнаты. Кресла и стулья передвинули, и гости начали устраиваться заново, не проявляя, впрочем, большого энтузиазма. Очевидно, подобные вечера проводились слишком часто, и собравшиеся хорошо представляли себе возможности молодых леди.

   На этот раз Оливии пришлось занять место в кругу почтенных дам. Зажатая в уголке дивана, на котором сидели еще миссис Болгер и две ее подруги, леди Мартингейл слушала, как ее сестра уговаривается с Пенелопой, что именно будет петь, и сожалела о том, что к концу вечера ее платье будет совершенно измято.

   Неожиданно на помощь к ней пришел мистер Конвери, которому достался мягкий стул почти рядом с диваном Оливии.

   Он явно заметил, как некомфортно молодой женщине на ее месте, и любезно предложил уступить ей свое.

   Оливия с нескрываемой радостью выбралась из своего уголка и заняла стул, тщательно расправив складки зеленого платья, расшитого тонкой кремовой лентой. Если ей завтра снова придется куда-то идти, платье должно быть в приличном состоянии. Придется все же съездить в Клифтон и заказать одно или два новых платья на деньги Шарлотты, решила про себя Оливия. Здешняя модистка ей не понравилась.

   Как и ожидалось, девушки играли и пели всего лишь сносно, но и этого было довольно, чтобы их матушки и тетушки одобрительно хлопали после каждого выступления. В свою очередь, Шарлотта лихо исполнила игривую песенку, которой научил сестер Гарри Кенингтон. Оливия покосилась на диван, но миссис Болгер ухмылялась, не забывая поедать орехи, а ее подруги хихикали, не выказывая неодобрения.

   За спиной Оливии хмыкнул мистер Конвери.

   - Хотел бы я знать, эта леди понимает смысл каждой шутки? - пробормотал он.

   - У нее есть брат и замужняя сестра, - отозвалась леди Мартингейл. - Так что, вполне понимает, будьте уверены, сэр.

   - Она ваша сестра, - догадался мистер Конвери. Ему не успели представить мисс Кенингтон, но Оливию представил мистер Глисон перед тем, как удалиться в курительную комнату покойного мистера Болгера.

   - Вы правы, сэр, - Оливия чуть нахмурилась и качнула головой в ответ на вопросительный взгляд Шарлотты. Нет, она-то уж точно не будет петь сегодня. Вполне достаточно и того впечатления, которое произведет ее сестрица.

   Пока леди Мартингейл надеялась, что одной песенки для Шарлотты будет достаточно, за рояль уселась мисс Римон. Ее сильные, длинные пальцы уверенно пролетали над клавишами, извлекая из старого инструмента дивные звуки. Она играла что-то по памяти, что-то тревожное, бурное, совершенно не похожее на то, что исполняли девушки раньше, и, пожалуй, не подходящее для этого вечера.

   - Боже мой, это и пугающе и прекрасно одновременно! - воскликнула за спиной Оливии Джемайма, когда Миллисент перестала играть так же внезапно, как и начала свою игру.

   Миссис Болгер недовольно поджала губы, а ее подруги зашушукались.

   - У этой девушки подлинный талант, - не удержалась Оливия от замечания, надеясь, что миссис Болгер вынуждена будет с ней согласиться и примет менее суровый вид.

   Но эта дама уже объявляла, что пора устроить перерыв и насладиться пирожными и тортом с засахаренными цветками апельсина, и не услышала слов леди Мартингейл.

   Зато их расслышал мистер Конвери.

   - Вы правы, мадам, но чаще это все-таки пугает, как верно заметила мисс Шепли. Иногда ей приходит охота поиграть ночью, и она может перебудить всех слуг этими своими трагическими пьесами. Ее едва не выгнали из пансиона за игру в неподходящее время.

   Оливия поднялась, понуждаемая миссис Болгер, и оказалась лицом к лицу с мистером Конвери. Ему было лет тридцать пять, отросшие не по моде темно-русые волосы наползали на лоб и выглядели неряшливо, но серьезный взгляд карих глаз и твердый подбородок производили впечатление. Казалось, что их обладатель – разумный и решительный человек.

   Интересно, как же выглядит миссис Конвери? Не от нее ли мисс Римон унаследовала способности к игре на рояле? Чертами девушка, скорее всего, пошла в покойного отца – так отчего-то решила Оливия.

   - Она играла по памяти, выходит, она много занимается? - спросила леди Мартингейл, направляясь вместе с мистером Конвери в комнату для чаепития, соединенную с гостиной небольшой комнаткой вроде будуара.

   - Она сама сочиняет эти жуткие ноктюрны, или как они там называются, - тяжело вздохнул мистер Конвери. – С тех пор, как она вернулась из пансиона, наш дом лишился покоя.

   Оливия не успела восхититься талантом мисс Римон – Пенелопа уже приготовила для нее чашку чая и тарелочку со щедрым куском торта. Леди Мартингейл поспешила взять угощение и занять стул, который отодвинул для нее мистер Хортон.

   За чаем беседа касалась лишь предстоящих развлечений, и, если Шарлотта жадно прислушивалась и явно надеялась побывать везде, Оливия молча пила чай и исподволь наблюдала за новыми знакомыми.

   Назавтра вся компания собиралась на садовый пикник к владельцу самого большого отеля Маргейта, «Клифтонвилля». Разумеется, приглашение распространяется и на вновьприбывших леди, пытались убедить сестер Пенелопа и мистер Хортон. Но, если мисс Кенингтон и была готова принять участие в увеселении, то леди Мартингейл решительно воспротивилась. Раздосадованная Шарлотта отвернулась от сестры и не смотрела в ее сторону весь остаток вечера. Но Оливия была неумолима. Мало того, что они незнакомы с хозяином празднества, так он к тому же еще не джентльмен. И в довершение всего не имеет супруги или сестры, которая могла бы выступать хозяйкой.

   Честно говоря, Оливии попросту не хотелось никуда идти. Она мечтала о спокойном дне на диване в гостиной с книгами и размышлениями об увиденном и услышанном сегодня. Ей хотелось составить мнение о каждом из этих людей, а увидеть вместо этого еще десяток новых лиц - это уж слишком. За полгода своего вдовства она отвыкла от общества, да и в предыдущие несколько месяцев она видела не так уж много людей, почти не покидая Мартингейл-парк, пока ее супруг проматывал остатки своего состояния в столице и на курортах.

   Сейчас она чувствовала воодушевление и усталость одновременно. Никто здесь, вроде бы, не был знаком с лордом Мартингейлом или обстоятельствами его кончины, но нельзя было сказать, чтобы тревога совсем отпустила Оливию. И все же, как приятно вновь оказаться в обществе, слушать бессмысленную болтовню, наблюдать, как девушки кокетничают с мужчинами, а те стараются произвести впечатление, делая при этом вид, что вовсе не заинтересованы…

   Она успела уже заметить, насколько молодой юрист очарован мисс Глисон, но это всем бросалось в глаза, а вот взгляды сестры Пенелопы в адрес того же мужчины мог заметить далеко не каждый.

   "Похоже, сердце бедняжки будет разбито, - подумала леди Мартингейл, с удовольствием поедая пирожные. - Мэри не может сравниться с Пенелопой, какими бы тайными достоинствами она ни обладала! И все же, почему у них разные фамилии? Наверняка, Шарлотта уже все выяснила!"

   -... Они мне так понравились! Как жаль, что пляжные домики заброшены, как чудесно было бы проводить там время в жару! - мысли Оливии прервала сестра.

   Повисла пауза. Оливия подняла голову и увидела, как округлились глаза Джемаймы, а Пенелопа бросила взгляд на мисс Римон.

   Ну, конечно! Мистер Конвери не может быть никем иным, как вдовцом той несчастной женщины, что погибла под обломками пляжного домика! А Миллисент - ее дочь, та самая девчушка, что провисела на кусте над пропастью, пока ее не вызволили соседи. Пенелопе надо было предупредить Шарлотту, но теперь уж ничего не изменить. Неловкую паузу прервала миссис Болгер:

   - Я думаю, лучше нам поехать покататься на яхте Танворта. На прошлой неделе он обещал, что устроит нам морскую прогулку, как только установится хорошая погода. Пора бы уже ему сдержать обещание!

   - Действительно, - поддержал мистер Рэндольф. – Завтра же, во время пикника, мы напомним ему об этом обещании! Леди Мартингейл и мисс Кенингтон непременно должны увидеть Маргейт с воды, это чудесное зрелище, поверьте, дамы!

   Оливия любезно улыбнулась, а Шарлотта, хоть до сих пор и не догадалась, почему разговор на мгновение прервался, тут же начала расспрашивать мистера Рэндольфа о яхте и ее владельце, а заодно уж и о возможности купания в море. Этих тем хватило до окончания чаепития, после которого миссис Болгер продолжительным зевком дала гостям понять, что настало время распрощаться.

ГЛАВА 5

Две недели спустя сестры возвращались в своей коляске из Клифтона в компании двух новых платьев, вечернего синего для леди Мартингейл и лимонно-желтого прогулочного для мисс Кенингтон.

   - Мы уже побывали в гостях у всех наших друзей, у кого-то даже два раза, пора и нам устроить какой-нибудь вечер, - заявила Шарлотта.

   Оливия помолчала. После трат на новый гардероб от запасов Шарлотты почти ничего не осталось, а выплату содержания от поверенного Оливия ожидала лишь через несколько дней. В другое время она ответила бы отказом, рискуя прослыть недружелюбной и заносчивой, но сейчас ей хотелось ободрить сестру.

   Вчера за завтраком Ханна подала ей почту. Помимо письма от матери на маленьком подносике оказалось послание и для Шарлотты. Оливия, не задумываясь, передала письмо сестре, которая бросила быстрый взгляд на почерк и положила конверт рядом со своей тарелкой. По тому, с какой поспешностью она допивала чай, леди Мартингейл догадалась, что письмо на самом деле куда более важное, нежели Шарлотта хотела показать.

   Тут Оливия поняла, почему всю почту Ханна приносит ей – очевидно, об этом прислугу нарочно предупредила миссис Кенингтон. Она же приказала леди Мартингейл тщательно следить за тем, с кем переписывается Шарлотта, и не позволять сестре вступать в переписку либо какие-то еще отношения «с неподходящими людьми», под которыми, конечно, подразумевался тот самый актер. «Если бы только матушка рассказала больше, я хотя бы могла понять, от чего мне надо оберегать сестру!», - раздосадованно подумала Оливия, уставшая от этих недомолвок. – Не написать ли мне тетушке Мередит, может, хоть той хватит прямодушия объяснить мне все?»

   - Кто тебе пишет? - как можно более равнодушно спросила она.

   - Подруга, - в том же тоне ответила Шарлотта и выскочила из-за стола, прихватив с собой письмо.

   Когда через час сестры собрались выйти на прогулку, глаза мисс Кенингтон выглядели заплаканными, и весь остаток дня она была непривычно молчалива. Но Оливия и тут сдержалась и ни о чем не спросила. Что бы там ни было в письме, очевидно, что Шарлотта никогда не сможет выйти замуж за своего избранника, даже если предположить, что актер провинциального театра захочет связать себя узами брака. Оливия, как и многие другие леди, была убеждена, что такого человека побудит к женитьбе единственная причина – значительное приданое. Но его-то у мисс Кенингтон как раз не было. И бедняжка, скорее всего, приняла незначительный флирт за серьезное чувство.

   Так или иначе, Оливия все еще ждала подходящего момента, чтобы добиться откровенности сестры, и согласие устроить маленькое домашнее празднество должно было укрепить расположение Шарлотты, подвергавшееся испытанию каждый раз, как леди Мартингейл отказывалась от сомнительных, на ее взгляд, приглашений вроде небрежного приглашения владельца «Клифтонвилля» отобедать в его гостинице в компании из двадцати человек.

   - Что ж, если мы не будем устраивать настоящий ужин, а лишь приготовим чай и попросим миссис Пенн испечь тех чудесных пирожков и два или три торта, мы вполне можем пригласить друзей послезавтра. Ханна утверждает, что погода портится, нас ждут дожди, и мы не сможем много гулять.

   - Пенелопа и Джемайма собирались зайти к нам сегодня, мы сможем все обсудить с ними, - Шарлотта так явно обрадовалась, что Оливия невольно почувствовала себя старой и скучной.

   В это же самое время в просторный холл отеля «Клифтонвилль» вошел привлекательный молодой человек лет двадцати пяти, единственным недостатком которого был, по мнению некоторых дам, невысокий рост.

   Он вышел из собственного экипажа, пусть и покрытого дорожной пылью, но явно нового и дорогого, так что, персонал отеля радостно встрепенулся, надеясь на щедрого гостя.

   Молодой человек пересек мозаичный мраморный холл и остановился перед широкой полукруглой стойкой. Служащий отеля любезно осведомился, что угодно мистеру…

   - Прежде всего я бы хотел перекусить после долгой дороги, у меня пересохло в горле от этой пыли, - заявил гость. – Я – лорд Мартингейл…

   Лицо служащего выразило разочарование. Надежда заполучить еще одного постояльца растаяла. Что ж, они хотя бы могут накормить его и получить оплату и щедрые чаевые – добродушное лицо молодого лорда позволяло на это надеяться.

   - Разумеется, лорд Мартингейл, я немедленно провожу вас в столовую. А потом вы, вероятно, захотите присоединиться к вашей супруге…

   - Моей супруге? - молодой человек в недоумении уставился на этого худого человека с тщательно скрываемой лысиной.

   - Леди Мартингейл, - служащий, в свою очередь, удивился. Возможно, лорд Мартингейл уговорился о встрече с женой в их отеле, но леди по какой-то причине не смогла прийти. – Я могу послать с вами мальчика, который покажет вашему кучеру дорогу к ее дому на Этельберт Кресент.

   - Пожалуй, это было бы… очень кстати, - согласился лорд Мартингейл и последовал за служащим в роскошную столовую, отчасти утратившую былой лоск. Выражение веселого недоумения сохранялось на лице молодого человека, но никто не попался ему навстречу, чтобы задать вопрос, что его так поразило в Маргейте, в отеле или где-то еще.

   После ланча пришли Пенелопа и Джемайма, как и обещала Шарлотта. Как оказалось, Мэри Доверли была дочерью миссис Глисон от первого брака и приходилась Пенелопе старшей сестрой, хотя казалась моложе из-за своей худобы и бледности. Сестры не были близки, и Пенелопа предпочитала проводить время в обществе мисс Шепли, которую, в свою очередь, не жаловали тетушка и кузины. Все это было бы слишком сложно для недавно приехавших в Маргейт Шарлотты и Оливии, если бы сестринские отношения в их собственной семье порой не напоминали жужжащий улей

   Следом за гостьями явился и молодой мистер Хортон, свободный на сегодня от дел в своей конторе. Оливии уже начал досаждать этот вездесущий молодой человек, но другим девушкам нравились его обходительные манеры и готовность поддержать любую затею Пенелопы Глисон.

   Как только мисс Кенингтон сообщила о желании сестер устроить вечер для друзей, оживление Пенелопы достигло невероятных пределов, а Джемайма и Шарлотта не отставали от подруги. Оливия с улыбкой слушала, как они болтают о том, что надо пригласить настройщика для рояля и убрать ковер – в большой гостиной тогда хватит места для танцев, а в малой можно накрыть чайный стол для миссис Болгер и других гостей почтенного возраста. Для молодежи Шарлотта предложила устроить чаепитие в саду, если только не будет дождя.

   Ридж Хортон заявил, что дождя, конечно же, не будет, если этого пожелает мисс Кенингтон, и Шарлотта так беззаботно рассмеялась, будто и не плакала накануне. Может быть, ей и в самом деле написала о каком-то своем горе одна из подруг?

   Ответить мистеру Хортону Шарлотта не успела – в дверь заглянула горничная и торжественным тоном обратилась к Оливии:

   - Миледи, прибыл ваш супруг, лорд Мартингейл!

   Если бы леди Мартингейл не сидела возле чайного стола, она бы не устояла на ногах, почувствовав внезапную слабость в коленях.

   - Кто?! - ахнула Шарлотта и тут же повернулась к сестре.

   Гости тоже издали какие-то удивленные восклицания, но сестры не успели даже взглянуть в их сторону, как дверь распахнулась и в комнату быстрым шагом вошел молодой мужчина. Он был без шляпы, и светлые вьющиеся волосы без помех обрамляли его круглое симпатичное лицо.

   - Оливия, моя дорогая! - воскликнул он, устремляясь к леди Мартингейл.

   Молодая женщина сумела подняться на ноги, в то время как Шарлотта пробормотала:

   - Чарльз!

   Лорд Мартингейл схватил Оливию за руки и без всякого стеснения расцеловал в обе щеки.

   - Наконец-то я смог приехать! - объявил он, не обращая внимания на оцепенение, в которое впала леди Мартингейл, и тут же повернулся к находящимся в комнате. – Я прошу прощения за то, что так внезапно ворвался к вам, но я так спешил увидеть свою дорогую супругу… Полагаю, нам надо познакомиться по всем правилам! Шарлотта, ты стала еще более очаровательной, чем я запомнил в нашу последнюю встречу.

   - О, ты так любезен, дорогой брат, - мисс Кенингтон заметила, как побледнело лицо Оливии, и поспешила отвлечь внимание Чарльза и гостей на себя. – Мы не ожидали, что ты появишься так рано… Позволь представить тебе наших друзей, мисс Глисон, мисс Шепли и мистера Хортона.

   Лорд Мартингейл, наконец, отпустил руки Оливии и направился с приветствиями к гостям.

   Он очень пристально взглянул на мистера Хортона, как будто что-то припоминая. Пенелопа и Джемайма смотрели на лорда Мартингейла с полным восторгом, он успевал любезничать со всеми и так живо расспрашивал о жизни в Маргейте, что было понятно – с его появлением здешнее общество обрело источник энергии и неутомимого партнера в танцах.

   Гости откланялись так скоро, как позволили приличия. Оливия не сомневалась - Пенелопа и Джемайма торопятся сообщить всем, кто готов их слушать, о появлении лорда Мартингейла. А Ридж Хортон повсюду следовал за мисс Глисон, судя по всему, с полного одобрения своего семейства. Шарлотта считала, что восхищение достоинствами Пенелопы у молодого юриста преобладает над корыстью, но Оливия была уверена – именно перспектива наследства миссис Болгер делает Пенелопу неотразимой в глазах мистера Хортона.

   Едва только гости удалились, а Ханна отправилась готовить комнаты для лорда Мартингейла, его камердинера и кучера, Оливия повернулась к Чарльзу:

   - Какого черта ты устроил этот нелепый розыгрыш? И как теперь выпутаться из всего этого? Да что ты забыл в Маргейте?

   Голос ее сорвался на визг, и Шарлотта изумленно вытаращила глаза, но молодой человек не утратил своего веселого добродушия.

   - Я приехал уладить одно дело, моя семья уже много лет не может выбраться из судебной тяжбы с местным землевладельцем. Отец не особенно стремился покончить с судебным разбирательством, и теперь мать послала меня с наказом не возвращаться, пока спорная земля не отойдет мне. Я приехал сегодня и собирался остановиться в гостинице. Представьте, дамы, каково было мое удивление, когда служащий сообщил, что моя жена снимает здесь дом! Разумеется, мне ничего не оставалось, как воссоединиться с семьей!

   Чарльз лукаво подмигнул, Шарлотта хихикнула, но делать этого не стоило. Леди Мартингейл разозлилась еще сильнее.

   - Что стоило тебе сказать, что это ошибка, и я вовсе не твоя жена?

   - Полагаешь, мне нужно было сообщить в гостинице, что ты - вдова моего кузена? - хмыкнул молодой лорд. - Соглашусь, Джордж был не лучшим представителем рода человеческого и не заслуживает, чтобы супруга годами оплакивала его, но я не ожидал, что ты снимешь траур так быстро!

   Оливия замерла. Угроза разоблачения была так близко, а она не подумала об этом! Прошедшие недели были столь безмятежны, что тугой клубок напряжения в ее груди как будто распался на тонкие нити, порой щекочущие воображение, но не приводящие в ужас.

   - Это была идея Шарлотты, - выдавила она. - Будь я в трауре, мы не смогли бы принимать гостей и участвовать в здешних развлечениях, а этого Шарлотта бы не перенесла.

   - Ты и сама была не против избавиться от этого тяжелого черного платья! - возразила Шарлотта. - Но, Чарльз, в самом деле, как нам быть теперь?

   - Если до сих пор никто не принял меня за ожившего мертвеца, почему бы не оставить все, как есть? - лорд Мартингейл выглядел как ребенок, перед которым вместо овсянки поставили блюдо с пирожными. Он явно не ожидал от поездки в приходящий в запустение курортный городок ничего, хотя бы отдаленно похожего на приключение.

   - Я пробуду здесь несколько недель, и мы славно повеселимся, если только вы не уедете раньше. Что вас-то заставило сюда приехать? Я еще могу понять Оливию с ее трауром, но мисс Кенингтон должна блистать на каком-нибудь модном курорте!

   - Это из-за нее мы здесь, - ехидно ответила леди Мартингейл. - Матушка услала ее сюда, подальше от мирских соблазнов, а мне приходится терпеть ее капризы и участвовать в развлечениях. Я и подумать не могла, что наша светская жизнь окажется такой насыщенной!

   - Не похоже, чтобы тебя это сильно огорчало! - в свой черед съязвила Шарлотта. - Теперь, кстати, я смогу выходить с лордом Мартингейлом, а ты оставайся дома, сколько захочешь, со своими книгами и бесконечными жалобами на отсутствие денег!

   Оливия покраснела. Разговор о деньгах в присутствии наследника ее мужа был неуместен. Шарлотта и сама поняла, что сказала лишнее, но появление лорда Мартингейла и ее взволновало сверх меры, не говоря уж о вчерашнем письме, содержание которого не шло у нее из головы.

   Чарльз, впрочем, не нашел в словах кузины Шарлотты ничего предосудительного. После смерти отца он сам вел свои дела и был осведомлен, как мало средств досталось вдове предыдущего лорда Мартингейла.

   - Вам не стоит опасаться, дорогие кузины, что я стану обузой вашему кошельку, - торопливо произнес он, спеша как можно быстрее уладить денежный вопрос. – Я остановлюсь здесь, и мне не придется тратиться на гостиницу, а взамен я готов обеспечивать нам всем роскошные обеды и даже устроить небольшой бал, если вы этого захотите!

   - Разумеется, захотим! - мисс Кенингтон едва не зааплодировала. – Но тебе не стоит называть нас кузинами, если ты продолжишь играть роль супруга Оливии. Даже в присутствии слуг.

   - Ты права. Мне надо постараться, чтобы все не испортить! - Чарльз так ретиво закивал, что его кудри так и взметнулись во все стороны. – Ах, подумайте же, какая это будет славная шутка! Если она дойдет до моей матери, с ней случится удар! Ведь матушка может уверовать, что я и в самом деле тайно женился на вдове Джорджа! Надо предупредить моих слуг, чтобы не вздумали проболтаться кому-нибудь!

   - О, да, поскорее предупреди их! - испугалась Шарлотта. – Здешней прислуге мы не сказали, что Лив – вдова, и им ни к чему знать правду. Иначе о нашей тайне станет известно всему городу!

   - Поверить не могу, что вы говорите серьезно! - Оливия уже удивлялась, как ей хватило выдержки встретить Чарльза, будто он и в самом деле был ее мужем, но то, что ее сестра и лорд Мартингейл затеяли теперь…

   Немыслимо, скандально, безумно! И в то же время так притягательно! Оливия даже самой себе боялась признаться, насколько ей нравились дни, проведенные в Маргейте. Она уже смирилась с мыслью о том, что ей придется похоронить себя под вдовьим нарядом и быть дуэньей при своей сестре. Навряд ли кто-нибудь когда-нибудь еще посватается к ней, учитывая скудость ее средств.

   А сейчас она вдруг, неожиданно для себя, получила возможность наслаждаться беззаботной жизнью, танцами и сплетнями, как будто снова была юной девушкой, которой только предстоит сделать самый важный выбор. И в то же время, от которой никто не ждет ни выгодной помолвки, ни благоразумного поведения. Ведь в глазах здешнего общества у нее уже есть муж, лорд Мартингейл!

   Она задумалась и не слышала, о чем говорят Чарльз и Шарлотта, пока ее сестра не воскликнула:

   - Мистер Конвери! Конечно же, мы его знаем! Так, значит, ты хочешь отобрать у него половину поместья?

   - Ну, не преувеличивай, не половину, конечно, но несколько акров луга и какой-то лес должен был достаться нашей семье, - принужденно улыбнулся лорд Мартингейл, как будто ему было неловко говорить о своих притязаниях. – Кстати, мой адвокат посоветовал мне обратиться к здешнему юристу, которому известны все тонкости это дела, некоему мистеру Хортону. Ваш недавний гость не родственник ему? Я не сразу вспомнил, почему эта фамилия показалась мне знакомой.

   - Так он и есть тот самый стряпчий! - мгновенно сообразила Шарлотта. – Надо же, мы совсем недавно познакомились со всеми этими людьми, и тут являешься ты с намерением нас всех перессорить!

   - Ты собираешься выиграть суд у мистера Конвери? - запоздало изумилась Оливия. Ей сразу стало жаль этого серьезного мужчину, которого, казалось, преследовали всяческие неприятности.

   - Честно признаться, я готов решить дело миром, - лорд Мартингейл смущенно взъерошил свои кудри. – Если бы не матушка, я бы отказался от всех притязаний, но тогда мне лучше и вовсе домой не возвращаться! Постараюсь договориться с этим Конвери, может, отдам ему луг, а он уступит мне лес, или что-то в этом роде!

   - Мистер Конвери постоянно встречается с нами в гостях, но он ни разу не дал понять, что у него тяжба с лордом Мартингейлом! - Шарлотта озадаченно покачала головой. – Он такой молчаливый, даже мрачный, что неудивительно, с его-то падчерицей! Вот уж кто настоящая фурия!

   Шарлотта сразу невзлюбила мисс Римон, и Миллисент отвечала ей взаимностью, хотя видимых причин для такого отношения, вроде бы, не было. Но Миллисент была расположена только к Пенелопе и Мэри, которых знала с самого детства, а всех остальных гостей Маргейта воспринимала как навязчивых насекомых, слетевшихся в тихий городок и мечтающих превратить его в суетливый рой подобно модным курортам.

   Оливия промолчала. Она довольно часто беседовала с мистером Конвери и вовсе не считала его мрачным или скучным. Серьезным и вдумчивым – да, но этот джентльмен всегда мог развлечь ее каким-то интересным рассказом или остроумным замечанием, пусть и не был склонен к беззаботным шуткам. К тому же, она сочувствовала его печальной судьбе, особенно, когда слышала колкости мисс Римон в адрес кого-то из знакомых.

   - Я думаю, мистер Конвери не знает, что леди Мартингейл имеет отношение к его имущественным делам, - пояснил Чарльз. – Конвери и Норбетты – дальняя родня, а к линии Мартингейлов это не имеет никакого отношения. Скорее всего, его не уведомили, что я теперь лорд Мартингейл.

   Судя по всему, Чарльз, чья фамилия по отцу была Норбетт, не ошибался. И мистеру Конвери только предстояло узнать, что две приятные молодые леди, украсившие местное общество, на самом деле принадлежат к стану его врага. А какую же позицию займет изворотливый мистер Хортон, который хочет дружить абсолютно со всеми?

   Что ж, это вот-вот станет ясно. Чарльз собирался отправиться в контору Хортона назавтра, а сегодня он был рад возможности отдохнуть в приятной компании двух молодых леди, которые приходились ему родней.

   На вечернюю прогулку они вышли все вместе. Набережная показалась Шарлотте и Оливии непривычно многолюдной. Должно быть, весь город отправился на променад, чтобы поглазеть на лорда Мартингейла. Интересно, что о нем рассказали знакомым Пенелопа и Джемайма? Наверняка они сообщили, что молодой лорд хорош собой и быстро станет душой их компании.

   Глядя, как Чарльз улыбается и кланяется всем подряд, не забывая при этом поддерживать беседу с ней и Шарлоттой, Оливия не сомневалась – именно так все и будет. Даже если кто-то из горожан не одобрит его тяжбу с Конвери.

   В умении очаровывать дам они с Джорджем были похожи. Но если после обеда или бала Джордж являлся в будуар своей жены и язвительно высмеивал тех, кому накануне расточал улыбки, Чарльз был куда более искренен и добродушен.

   «Что, если бы он и вправду был моим супругом? Добрым и веселым и, пожалуй, надежным, - на мгновение задумалась Оливия. – Увы, надо признаться, что я бы не приняла его ухаживаний, матушка бы не позволила. Ведь два года назад он не был лордом Мартингейлом и не собирался им стать, пусть его семья и богаче Джорджа. А Джордж… Джордж… Неужели ты не мог выбрать себе невесту, чье приданое спасло бы твою репутацию и состояние? Если бы только нам никогда не встретиться!»

   - Сообщите мне, если увидите мистера Конвери, - попросил Чарльз, прерывая мысли своей «супруги». - Я бы хотел с ним познакомиться.

   - Навряд ли он будет здесь сегодня, - качнула головой Шарлотта. - Он живет в своем поместье и приезжает в город, только когда у него есть какие-то дела, или его падчерица желает прогуляться по набережной. Конечно, мы позовем его и Миллисент на наш вечер с танцами, хотя, признаться, ее угрюмый вид меня раздражает. К тому же, в будущую субботу мистер Конвери устраивает бал в честь семнадцатилетия своей падчерицы, и мы все приглашены на это празднество.

   - После того, как он узнает, что наша семья с ним в тяжбе, приглашение может быть отозвано, - заметила молчавшая до сих пор Оливия.

   - А я и вовсе не приглашен, - добавил лорд Мартингейл.

   - Это пустяки, - живо отмахнулась Шарлотта. - Лив приглашена, а ты - ее муж!

   Чарльз не успел ответить – они поравнялись со скамьей, на которой обычно сидели миссис Болгер и ее подруги. Возле почтенных дам столпились их юные родственники. При виде Чарльза и обеих сестер Джемайма тут же подскочила к ним и потянула за собой.

   Последовала церемония знакомства, и Оливии внезапно захотелось оказаться подальше отсюда. Завистливые взгляды девушек буквально прожигали ее. Если прежде эти юные леди могли вообразить себе, что лорд Мартингейл стар и некрасив, и успокоить свою зависть тем, что леди Мартингейл может быть вовсе не так уж счастлива в браке, то при взгляде на Чарльза сразу становилось ясно – с таким супругом будет счастлива любая женщина!

   Мистер Хортон оказался здесь, и Чарльз, извинившись перед дамами, увлек его в сторону, чтобы уговориться о встрече назавтра. Оливия видела, как изумленно приподнялись брови молодого юриста, и как он с готовностью закивал в ответ на какую-то реплику лорда Мартингейла.

   Шарлотта же обрадовала компанию приглашением провести вечер в их доме. Пенелопа, казалось, не способна была устать от развлечений, ее радость была столь заразительна, что даже миссис Болгер, еще несколько минут назад жаловавшаяся на кашель, с улыбкой согласилась прийти вместе с обеими подопечными. Мистер Глисон уже уехал, дома его ждали дела, и Мэри и Пенелопа остались под присмотром «тетушки Уинни».

   - О, теперь, когда в нашей компании прибавилось джентльменов, мы сможем, наконец, взяться за нашу пьесу! - воскликнула мисс Глисон. – Лорд Мартингейл, вы готовы сыграть на сцене?

   - Боюсь, мне не хватит опыта изобразить что-нибудь более одушевленное, нежели стол или какое-нибудь дерево, - рассмеялся Чарльз.

   - Уверена, вы преуменьшаете ваши способности! - горячо возразила Пенелопа. – Я завтра же отправлюсь в библиотеку, выбирать пьесу, которая нам подойдет!

   - Не лучше ли нам всем вместе посмотреть представление в настоящем театре? - лорд Мартингейл еще не понял, что Пенелопа не отступится от своего плана.

   - Королевский театр Маргейта давно сгорел, а восстановить его у городских властей нет средств, - с сожалением вздохнула мисс Глисон. – Иначе мы, конечно же, могли бы любоваться игрой настоящих актеров. Тетушка рассказывала, что в прежние времена сюда приезжали лучшие труппы!

   «Слава богу, - подумала про себя Оливия, покосившись на помрачневшую сестру. – Не хватало еще, чтобы сюда приехала труппа, где играет актер, вскруживший голову Шарлотте! Как будто нам недостаточно одного Чарльза!»

   Лорд Мартингейл принялся расспрашивать о виднеющихся вдали купальнях, и разговор, к радости леди Мартингейл, перестал касаться театра.

ГЛАВА 6

На следующее утро пасмурное небо и прохладный ветер не вызвали у Оливии одобрения. Она решительно отказалась идти на прогулку, но домочадцы ее не поддержали. Лорд Мартингейл и мисс Кенингтон только посмеялись над ее опасениями и ушли вдвоем сразу после завтрака.

   Леди Мартингейл прошла в кабинет. Она собиралась написать несколько писем и обсудить с кухаркой угощение, которое они будут подавать гостям на завтрашнем вечере.

   Миссис Пенн уже было известно, что лорд Мартингейл выделил супруге дополнительные средства на ведение хозяйства, и она готовилась блеснуть своим мастерством перед гостями, которые, вероятно, станут теперь чаще посещать их дом.

   Когда кухарка ушла, леди Мартингейл развернула письмо миссис Кенингтон, на которое собиралась ответить. Мать напоминала Оливии, чтобы та присматривала за сестрой и пресекала любые попытки Шарлотты вступить в переписку с «тем ужасным человеком».

   Молодая женщина откинулась на спинку неудобного хозяйского кресла и задумчиво уставилась на темное пятно над камином, оставшееся от висевшей там некогда картины. Оливия думала о письме, которое получила Шарлотта. Как она могла исполнить требование матери? Отобрать письмо у сестры? Запретить горничной отдавать его Шарлотте? Что было в этом послании, из-за чего Шарлотта плакала в своей спальне?

   Оливия решительно придвинула к себе лист бумаги и написала миссис Кенингтон, что не может исполнить материнский наказ со всем тщанием, так как ей почти ничего неизвестно об отношениях сестры с этим актером. Насколько далеко зашел их роман? Этот мужчина просил руки Шарлотты, предлагал ей бежать с ним, или влюбленность молодой леди лишь плод ее воображения?

   Оливия отложила перо. Любопытство и тревога за сестру не давали ей покоя. Сама она, побывав замужем, так и не испытала любовных мук, в то время, как в юные годы Шарлотте то и дело приходило в голову, будто она в кого-то влюблена. В какого-нибудь приятеля их брата, в соседского сына или викария из деревенского прихода. Шарлотте нравилось воображать, что она и ее избранник обречены на разлуку и потому тяжко страдают. Она вздыхала и бросала томные взгляды на ничего не подозревающую жертву, подмечала каждый ответный взгляд или улыбку и тут же приписывала этому безобидному жесту преувеличенное значение.

   Оливии тоже время от времени нравился какой-нибудь бойкий мальчишка, но ни одно из этих увлечений не заставило ее хотя бы раз заплакать. Она посмеивалась над увлечениями сестры, и Шарлотта нередко готова была посмеяться вместе с ней, объясняя свою склонность отсутствием других развлечений и подходящих поклонников. Но это было так давно…

   После замужества Оливии сестры общались не слишком часто, и она не знала, насколько успела повзрослеть ее сестра. Неужели все так серьезно, если уж их матушка решила отослать Шарлотту так далеко от дома?

   Слуги занимались какими-то делами на своей половине или просто тихо беседовали на кухне, и в доме было на удивление тихо. Некоторое время леди Мартингейл сидела над недописанным письмом, затем вышла из-за стола и поднялась на второй этаж.

   Молодая женщина сознавала, что совершает непростительный поступок, но удержаться от него было выше ее сил. Она толкнула дверь в спальню сестры, отчасти надеясь, что дверь окажется запертой, и ее плану не суждено исполниться, но Шарлотте и в голову не приходило запирать свою комнату. Если сама она после какой-нибудь детской ссоры могла пробраться в спальню Оливии, чтобы стянуть у сестры ожерелье из мелкого жемчуга или выбросить в окно книгу, которую та читала, Оливия никогда не совершала ничего подобного. Хотя это не означало, что ее обида оставалась неотмщенной. Просто Оливия действовала по-другому.

   Сейчас же она постояла на пороге, прислушиваясь к тишине в доме, а затем призналась себе, что малодушно тянет время, и вошла в комнату.

   На туалетном столике стояла лишь маленькая шкатулка Шарлотты, и в ней обнаружились только ее украшения. Оливия заглянула в два ящичка, но и там письма не оказалось. Сестра могла порвать или сжечь его, а могла носить с собой в крошечной сумочке, которую брала с собой на прогулку – если письмо было очень и очень важным.

    Но леди Мартингейл сдалась не сразу. Она поискала на столике возле кровати, на каминной полке и, наконец, подняла подушки на сиденье, устроенном в оконной нише. Под одной из подушек и обнаружилось письмо. Оливия успела разглядеть почерк, когда передавала послание сестре, и сейчас не сомневалась, что ее находка – та самая.

   Она присела тут же, отодвинув подушки, и без дальнейших колебаний и проволочек развернула письмо. Сперва она взглянула на подпись. «Твоя Розамунд». Выходит, Шарлотта не солгала, и письмо в самом деле было от подруги. Тогда что же так расстроило мисс Кенингтон?

   Оливия торопливо пробежала глазами несколько строк. Вот оно! После ничего не значащих новостей Розамунд приступила к главному.

   «Труппа «Золотого века» прочно обосновалась в Брайтоне. Боюсь, мои слова огорчат тебя, дорогая, но ты должна излечиться от своей пагубной склонности! С первого же дня мистер Ф. стал появляться везде, где можно встретить светскую публику. О его способности найти предлог, чтобы представиться и завязать знакомство, я распространяться не буду, ты и сама знаешь, как легко ему это удается. За эти десять дней я три или четыре раза слышала, как он рассказывает новым знакомым эту свою историю о том, что происходит из родовитого семейства, но все состояние унаследовал сын его злобной мачехи. А ему пришлось пойти в актеры… Впрочем, эта история тебе тоже известна. Как бы ты к ней ни относилась, я продолжаю считать, что это ложь от первого до последнего слова.

   Как это ни прискорбно, на некоторых глупышек она действует. Уже два дня наши знакомые только и шепчутся о Кэтрин Латимер, которая едва не погубила себя, решившись на побег с мистером Ф. Ее горничная, посвященная в тайну мисс Латимер и мистера Ф., едва ли не в последний момент испугалась последствий и выдала их план миссис Латимер. Увы, одна из приятельниц миссис Латимер оказалась невольной свидетельницей семейного скандала и не смогла сохранить тайну. Хоть побег и не совершился, репутация Кэтрин погублена. Латимеры вчера уехали, должно быть, на континент. И мистеру Ф. тоже пришлось уехать. Говорят, директор театра не захотел быть замешанным в скандале и уволил его! Надеюсь, ты не станешь жалеть его, моя милая Шарлотта!

   Разве его можно назвать иначе, чем бесчестным негодяем? Поистине, тебе повезло, что у тебя нет такого приданого, как у мисс Латимер! Иначе он не оставил бы тебя в покое! Прости меня за эту жестокость, но ты должна благодарить судьбу и проницательность твоей матушки, которая вовремя заметила опасность и удержала тебя от роковой ошибки! Как бы ты ни была влюблена, как бы ни истекало кровью твое бедное сердечко, поверь, тебе удалось избежать ужасной беды! Постарайся забыть о нем, дорогая моя! Придет время, и ты встретишь достойного человека, с которым сможешь быть так же счастлива, как я с моим дорогим Фрэнклином!»

   Оливия торопливо дочитала письмо и положила его на прежнее место, придав подушкам тот вид, что был до ее появления в комнате – жизнь с лордом Мартингейлом научила ее наблюдательности.

   Вернувшись в кабинет, она еще какое-то время сидела за столом, потом запечатала письмо матери и вышла в сад. Она не могла избавиться от мыслей о письме неизвестной ей Розамунд.

   Выходит, Шарлотта и в самом деле избежала ужасной судьбы. Что бы сделал с ней этот «мистер Ф.»? Соблазнил и оставил, скорее всего. Навряд ли такому человеку достаточно приданого мисс Кенингтон. Через своего мужа Оливия была немного знакома с Латимерами и следом за незнакомой Розамунд удивлялась, как такая девушка, как Кэтрин Латимер, могла позабыть о долге и чести ради актера? Какими талантами должен обладать мистер Ф., чтобы с такой легкостью сбить с пути девушку из почтенной семьи, воспитанную в строгости и приученную превыше всего ставить добродетель?

   И как могла увлечься им Шарлотта? Неужели любовь захватывает сердце и разум, вытесняя все остальные чувства и мысли? Пожалуй, Оливии стоит порадоваться, что до сих пор она не испытывала ничего подобного. Хотя, если подумать хорошенько, ее брак тоже был ошибкой. И они с сестрой, пусть и разными путями, пришли к одному и тому же итогу – сосланы в маленький городок и вынуждены вести замкнутый образ жизни. Вдова и старая дева – неужели эта участь уготована им?

   - Мы еще сумеем обмануть судьбу, я уверена! - воскликнула Оливия, чтобы подбодрить себя. – Я уже не вдова в глазах пусть и небольшого, но все же общества, а моя сестра непременно найдет здесь если не жениха, то поклонника! А осенью, быть может, мы сможем поехать в Лондон…

   Леди Мартингейл вспомнила их единственный лондонский сезон, два года назад. Миссис Кенингтон напросилась погостить у кузины, чей супруг мог позволить себе дом в Лондоне. Обеим сестрам были сшиты приличные туалеты, и обе они выглядели прелестно и свежо, несмотря на то, что уже отпраздновали девятнадцатилетие.

   Как радовалась миссис Кенингтон, когда лорд Мартингейл начал оказывать Оливии знаки внимания! Он был холост, богат и хорош собой, с этими своими темными глазами и загадочной улыбкой. Кузина предупреждала миссис Кенингтон, что о Джордже Мартингейле не первый сезон ходят слухи, но ничего определенного она сообщить не смогла. А лорд в своих ухаживаниях был безупречен – дорогие букеты, ложи в театрах, прогулки и витиеватые комплименты… Миссис Кенингтон сделала то, что должна была на самом деле сотворить ее дочь – совершенно потеряла голову, сраженная обаянием будущего зятя.

   О своих финансовых делах лорд Мартингейл не распространялся, и его кредиторы, как выяснилось впоследствии, тоже не спешили портить репутацию холостяка, который еще мог поправить свои дела выгодной женитьбой. Но он влюбился (или увлекся?) девушкой, чье приданое мог проиграть за один лишь вечер.

   А Оливия… Ее сердце было свободно, и ей нравился лорд Мартингейл. К тому же, она хотела счастья для себя и своей семьи и видела это счастье в том числе и в разлуке. Связи ее мужа помогут Шарлотте и Гарри составить выгодные партии, а сама она избавится от материнской опеки и вездесущей, шумной и бесцеремонной сестрицы. А есть ведь еще и тетя Мередит…

   Вскоре после свадьбы Оливия поняла, что страсть ее мужа к карточному столу и скачкам пересилит привязанность к любой женщине, и благоразумно не стала и пытаться соперничать с этими страстями. Это помогло ей сохранить хорошие отношения с супругом, но сделало ее одинокой, пусть и не совсем несчастной. А еще она убедилась, что близкие друзья Джорджа отнюдь не являются подходящей партией для Шарлотты. И отдалилась от своей семьи, чтобы не отвечать на неудобные вопросы вроде того, куда делось то изумрудное ожерелье, подарок лорда Мартингейла к их свадьбе, или почему ее муж внезапно распродал своих прекрасных лошадей, а ее гардероб не выглядит подобающим образом для грядущих рождественских балов.

   Всего через полтора года после замужества рухнул и тот мир, который она сумела выстроить для себя в Мартингейл-парке, пока ее муж проводил время в тех местах, где можно было найти применение его азарту.

   Чарльз Мартингейл унаследовал долги и титул своего кузена, но Джордж все же позаботился о ее вдовьей доле – Оливии не грозила нищета, пусть ее доход и не был значителен. Хотя бы за эту заботу ей следовало испытывать благодарность, но она не могла. Не после того, что он сделал. Или же это потому, что она его не любила?

   Вернулась Шарлотта в компании Джемаймы и ее кузины Сьюзен Эсти. Оливия была, пожалуй, даже рада, что ее не самые приятные воспоминания прервали столь бесцеремонным образом, но она так и не решила, что думать о склонности Шарлотты к этому актеру и, главное, как ей самой вести себя с сестрой после того, что она узнала!

   Девушки заперлись в кабинете, они явно замышляли что-то в преддверии завтрашнего вечера, и Оливия вновь почувствовала себя одинокой. Неужели она кажется им такой старой и скучной, что ее не взяли в компанию? Она ведь ненамного старше Сьюзен и Джемаймы, а Шарлотта и вовсе родилась с ней в один день!

   Не зная, чем себя занять, Оливия устроилась в гостиной с книгой. Хозяйская библиотека насчитывала немало романов, способных развлечь молодую женщину, но сегодня леди Мартингейл не могла сосредоточиться на перипетиях книжных героев, когда ее собственная жизнь как будто вышла из-под пера неопытного писаки, неспособного свести концы с концами и оттого делающего все больше и больше огрехов в сюжете.

   Чарльз вернулся поздно вечером. Как оказалось, он нанес визит мистеру Конвери вместе с Риджем Хортоном и еще одним юристом, представляющим интересы Конвери.

   Уставшая за день Шарлотта уже поднялась к себе в спальню, а Оливия вышла посидеть под старым деревом в саду.

   Лорд Мартингейл уселся рядом с ней, ему явно хотелось поделиться впечатлениями от этого долгого дня.

   За все два года леди Мартингейл лишь несколько раз встречалась с кузеном и наследником своего супруга, но Чарльз неизменно обращался к ней, как с сестре. Говорить с ним было легко и приятно, и в самый трудный момент Оливия несколько раз порывалась написать ему и попросить о помощи, но все же гордость удержала ее. И отчасти страх.

   Сейчас новый лорд Мартингейл не изменил себе, он по-прежнему был весел и добр к Оливии и без колебаний включил в свой семейный круг и Шарлотту, которую до того видел всего два или три раза.

   - И как ты находишь мистера Конвери? - спросила Оливия, когда Чарльз рассказал ей о поездке.

   - Он совершенно не ожидал нашего визита, но этот человек куда лучше меня умеет владеть собой, - откровенно ответил молодой человек.

   - И как он встретил тебя, должно быть, не слишком любезно? - сочувственно произнесла Оливия. Мистер Конвери был серьезным и строгим даже в общении с друзьями, каков же он мог быть со своими недругами? Да еще Чарльзу должна была попасться на глаза вечно угрюмая Миллисент...

   - Я бы так не сказал, - после небольшой заминки ответил лорд Мартингейл. – Мистер Конвери присоединился к нам, чтобы осмотреть спорные владения, а затем предложил остаться на обед. Мне еще предстоит изучить все документы, которые есть в конторе Хортона по нашем делу. Похоже, среди бумаг, которые остались после смерти моего отца, не хватает некоторых копий. Да, надо сказать, мистер Конвери был удивлен, что после того, как вы с ним познакомились, ты ни словом не упомянула о тяжбе.

   Оливия напряглась. Она так и предполагала – мистер Конвери будет в недоумении.

   - Мне пришлось сказать, что я не посвящаю тебя в свои дела, - сознался Чарльз. – И что этот спор касается моих предков, к которым ты не имеешь отношения.

   - И он принял это объяснение?

   - Уверен, он не нашел тут ничего странного. Многие ли мужья рассказывают своим женам о делах, которые находятся за пределами их разумения? - хмыкнул Чарльз.

   Оливия нахмурилась. Неужели новый лорд Мартингейл ничем не лучше прежнего?

   - Прошу, прости меня, я пошутил, - молодой джентльмен заметил, как напрягся подбородок леди Мартингейл. – Я ведь еще не был женат, если не считать этого нашего шутливого брака, и не знаю, как буду вести себя со своей будущей женой, но если она будет так же умна, как ты или твоя сестра, я не стану от нее ничего скрывать!

   - Хорошо, я тебя прощаю, - улыбнулась Оливия, слегка завидуя будущей леди Чарльз Мартингейл. – Но, скажи, не лучше ли нам раскрыть нашу тайну, признаться, что наш брак – это всего лишь розыгрыш? Меня пугает случайное разоблачение, я и подумать не могу, какой может выйти скандал.

   - Ничем особенным он тебе не грозит, - подумав минуту, ответил Чарльз. – Будь на твоем месте Шарлотта, ее репутация погибла бы, а на тебя посмотрят, как на жестокосердную авантюристку, неспособную скорбеть по безвременно ушедшему из жизни мужу, или же коварную соблазнительницу, сбившую с пути истины невинного молодого человека!

   Оливия невольно фыркнула. При желании Чарльз мог насмешить даже каминные щипцы и этим походил на своего кузена.

   - К тому же, тогда тебе придется признаться и в том, что ты – вдовушка, отринувшая черный цвет и потакающая своим прихотям. Конечно, если тебе невыносимо играть эту роль, давай раскроем нашим друзьям истину, - сочувственно глядя на молодую женщину, произнес лорд Мартингейл. – Но, прошу тебя, давай сделаем это не раньше, чем пройдет первое заседание суда. Можешь представить себе, как наша невинная шутка может испортить мою репутацию в глазах судей? Если, конечно, мы не сможем решить дело миром. После, когда все решится, мы можем признаться в обмане, если ты все еще будешь этого хотеть.

   - Я... не знаю, - пробормотала Оливия. - Я как будто задыхалась, а теперь вновь могу дышать, без этого черного платья и перешептываний за спиной. Но что случится, если кто-то узнает правду? Я опозорю не только себя, но и свою семью, Шарлотту и Гарри…

   - Просто наслаждайся этими чудесными днями и ни о чем не думай, - воистину, бесценный совет!

   - Я стараюсь, но иногда меня гложет тревога, как будто дурное предчувствие, - пожаловалась молодая женщина. У кого еще она могла искать опору?

   - Тебе надо больше развлекаться, - вот и еще один неоценимый совет от лорда Мартингейла! - Неприятности сами найдут нас, не стоит стремиться им навстречу или призывать их в своих мыслях!

   - Ты прав, конечно же, - согласилась Оливия. - Я думала, в Маргейте мы будем жить уединенно и тихо, но, несмотря на репутацию покинутого курорта, здесь довольно большое общество. И никто из новых знакомых не знает нашу семью! Это большая удача, и пусть бы так оставалось и впредь.

   - Пойдем в дом, ветер прохладный, ты можешь простудиться. А я, признаюсь, устал сегодня со всеми этими поездками и юристами, - Чарльз поднялся. – Завтра все эти переживания покажутся тебе пустяковыми. Мисс Глисон представит нам пьесу, которую она хочет поставить, и нам некогда будет предаваться тревогам и сожалениям!

   Оливия хотела было сказать, что переживает еще и за свою невыносимую сестрицу, но не решилась. Пусть тайна Шарлотты таковой и остается. Лишь бы только она поскорее залечила свою сердечную рану!

ГЛАВА 7

Назавтра леди Мартингейл встречала гостей в расстроенных чувствах, и появление Хортонов в компании мистера Танворта ничуть не улучшило ее настроения. Судя по всему, Танворта запросто позвал с собой Ридж Хортон, и Оливия испытывала все большее раздражение от бесцеремонности молодого юриста.

   Владелец «Клифтонвилля» не понравился ей с первой встречи, он показался ей неискренним и корыстным человеком. Мистер Танворт в свои тридцать восемь лет еще не был женат, и некоторые девушки находили его тонкие усики и влажные черные глаза привлекательными. Ханна и миссис Пенн, у которых Шарлотта неизменно пополняла запас сплетен и слухов, сообщили ей, а она уже сказала сестре, что о мистере Танворте говорят, будто дела его идут не слишком хорошо, «Клифтонвилль» не приносит доход. Владелец хотел бы продать отель, но желающих взять на себя такое хлопотное и рискованное дело пока не находится. Вроде бы, Танворт даже предлагал мистеру Рэндольфу купить его яхту, но тот отказался. Похоже, дела Танворта могла бы поправить выгодная женитьба, но в Маргейте, как заметила мисс Кенингтон в первый же вечер, девушек с хорошим приданым явно не хватало.

   И вот теперь этот человек со змеиной улыбкой оглядывается в их гостиной. Его улыбка большей частью адресована Шарлотте, и Оливия злорадно отмечает холодность сестры. К тому же, здесь на приданое мистер Танворт может не рассчитывать.

   Мистер Конвери и Миллисент не приехали, и в этом не было ничего удивительного. Оливия, пожалуй, даже почувствовала облегчение. Ей не хотелось портить вечер неловкими разговорами и бесцеремонными намеками на судебный процесс. Она и без того с трудом сохраняла присутствие духа, неодобрительный взгляд мистера Конвери еще сильнее расстроил бы ее.

   Нынче утром с почтой пришло письмо от тетушки Мередит, которая обещала навестить племянниц в середине июля, посмотреть, как они устроились, и отдохнуть немного от пыльного города и изнуряющей жары.

   - Боже мой! - воскликнула Оливия, дочитав письмо, и поспешила к своим домочадцам.

   Шарлотта и Чарльз перебирали пачку нот, присланную Пенелопой – к роялю в гостиной нот не прилагалось. К досаде леди Мартингейл, оба восприняли новость с неуместным оптимизмом.

   - Пустяки, к середине июля я уже, скорее всего, уеду, и ты можешь опять надеть черное платье, - отмахнулся Чарльз.

   - И что я скажу нашим друзьям? Что меня так огорчила разлука с тобой, и я, вне себя от тоски, облачилась в траур? - Оливия чувствовала себя старой грымзой, распекающей молодежь, но не могла остановиться. - И потом, они ведь будут передавать наилучшие пожелания лорду Мартингейлу и спрашивать, когда ты вернешься!

   - Не драматизируй, Лив, - поддержала лорда Мартингейла Шарлотта. – До середины июля еще почти три недели, мы успеем что-нибудь придумать. В конце концов, всегда можно сказать, что мы получили известие о смерти какого-нибудь родственника.

   - И ты тоже наденешь траур? - прищурилась Оливия.

   Ее сестра ненадолго растерялась. Это явно не входило в ее планы, но леди Мартингейл была права – если они «потеряют» кого-то из членов семьи, траур надлежит носить обеим. И его уже не снять так легко, как это сделала Оливия в первый раз.

   - Надо добиться приглашения для тети Мередит от кого-то другого, - наконец, нашлась Шарлотта. – Не стоит расстраиваться сейчас, у нас еще есть время что-нибудь придумать. Займись лучше чаепитием в саду, мне кажется, нам надо послать Саймона к Хортонам за стульями!

   Оливия раздосадованно бросила письмо тетушки на рояль и покинула гостиную, едва ли не скрежеща зубами. Шарлотта придумала эту авантюру, Чарльз поддержал ее, а теперь они оба бросают Оливию на растерзание тети Мередит!

   Неудивительно, что к вечеру она так и не успокоилась. Ее раздражало поведение некоторых гостей, хотя всем остальным казалось, что вечер удался.

   Пенелопа Глисон заявила, что не нашла ни одной подходящей пьесы, и когда леди Мартингейл уже собралась облегченно вздохнуть, Пенелопа прибавила, что напишет пьесу сама! Она даже принесла с собой несколько первых страниц и, разумеется, охотно поддалась на нестройные просьбы друзей прочесть отрывок.

   История развязывалась в маленьком приморском городке, явно напоминающем Маргейт, и среди персонажей встречались как романтичные юные девицы, так и благородные герои, готовые прийти на помощь деве в беде. Помимо этого букета, присутствовали контрабандисты во главе с коварным главарем, угрожавшим целомудрию юных дев и жизни и кошельку их спасителей, а также старая ведьма, своими лживыми гаданиями только запутывавшая любовные отношения героев.

   Оливия была уверена, что нечто подобное есть у Гилберта и Салливана, но остальные гости с восторгом приняли эту мешанину, наполненную выспренными диалогами, томным вздохами и ударами кинжала в темном переулке.

   Трудности начались, когда Пенелопа взяла лист бумаги и начала записывать имена актеров и их роли. Сперва мистер Танворт решительно отказался играть роль главного злодея, предводителя контрабандистов, хотя почти все гости единодушно заявили, что эта роль написана как раз для него. Но Танворт был непреклонен, и роль пришлось отдать мистеру Рэндольфу, который не рискнул спорить с рассерженной мисс Глисон. Еще сильнее ее рассердил Ридж Хортон, не пожелавший изображать несчастного влюбленного. Предмет его страсти, по сути главная героиня пьесы, роль которой Пенелопа оставила за собой, сбегает с одним из контрабандистов, сыном главаря банды. Его согласился играть лорд Мартингейл. Джентльменов в компании было меньше, чем хотелось бы Пенелопе, и она постаралась уменьшить количество мужских ролей, а отказ Хортона восприняла как настоящее предательство. Молодой юрист заявил, что в ближайшие недели дела требуют от него поездок в разные места, и он не сможет уделять репетициям столько времени, сколько необходимо, чтобы сделать из постановки блестящий спектакль.

   На глазах у Пенелопы выступили злые слезы, и Шарлотта попыталась помочь подруге. Старший мистер Хортон согласился заменить Рэндольфа в роли злодея, а Рэндольфу досталась роль романтического героя. Не хватало мистера Конвери, на которого Пенелопа также рассчитывала, но его роль попросил для себя мистер Танворт. Предметом его воздыханий должна была стать героиня Шарлотты. Роль сварливой гадалки примерила на себя Джемайма Шепли, и ее персонаж показался Оливии самым убедительным из всех.

   Мало-помалу все утряслось, вот только Ридж Хортон явно не чувствовал себя виноватым в том, что расстроил мисс Глисон. Остаток вечера он просидел возле Мэри Доверли и выглядел вполне довольным.

   Оливия, от которой требовалось лишь выступить в конце пьесы в роли похищенной много лет назад сестры одного из героев, спокойно наблюдала за кипением страстей. Она встревожилась из-за поведения Пенелопы. Неужели Ридж Хортон нравится мисс Глисон больше, чем девушка готова себе в том признаться? Так откровенно предложить сыграть влюбленного и получить столь же шокирующе откровенный отказ! Неужели никто в их компании не заметил этих намеков? Или же Оливия преувеличивает важность этой постановки, и Пенелопа просто выбрала себе в воздыхатели самого молодого и приятного свиду джентльмена? Не считая, разумеется, лорда Мартингейла, которому досталась любовь героини Пенелопы.

   После чая опять были музыка и танцы, и в этот раз Оливия танцевала и веселилась вместе с молодежью, чтобы хоть ненадолго избавиться от мыслей о визите тетушки Мередит.

   Гости давно ушли, Шарлотта и Чарльз, должно быть, крепко спали, а Оливия никак не могла заснуть. Недавняя радость покинула ее, и страх перед возможным (или неминуемым?) разоблачением уже не казался ей малой платой за радость избавления от гнета вдовства.

   Она проворочалась в постели до тех пор, пока не начало светать, а затем ненадолго забылась муторным сном, не дающим отдохновения.

   Наутро небо было пасмурным, и Оливии совсем не хотелось идти к морю, чтобы вздрагивать каждый раз, когда ветер забросает ее холодными брызгами. Шарлотта и Чарльз вновь ушли без нее, намереваясь прогуляться, а затем разойтись каждый в свою сторону – лорд Мартингейл в адвокатскую контору, а мисс Кенингтон – к модистке, примерить платье для субботнего бала у Конвери.

   Оливия подумала, что ей лучше тоже выйти из дома, иначе она доведет себя до полного изнеможения, вновь и вновь пытаясь измыслить какую-то историю для тетушки Мередит.

   Она отказалась от коляски и не спеша направилась к центру города, по пути рассматривая дома и лавки. Она заметила, что еще один дом на их улице явно готовится принять постояльцев – две служанки мыли окна, а дородная кухарка возле двери черного хода распекала мальчика из зеленной лавки.

   - Интересно, кто будет нашими новыми соседями? - пробормотала себе под нос леди Мартингейл и усилием воли подавила мысль, что это может быть кто-то знакомый.

   Она обошла «Клифтонвилль» по другой стороне улицы, чтобы не встретить ненароком мистера Танворта, и выбрала себе летний кружевной зонтик.

   Когда она вышла из последнего магазинчика с намерением полакомиться пирожными в кондитерской, внезапно начался обещанный Ханной дождь. Леди Мартингейл остановилась посреди тротуара и повертела в руках сверток с летним зонтиком. Ей было жаль доставать его, ведь от столкновения с ливнем он неминуемо погибнет.

   За ее спиной послышался стук копыт, и через мгновение ее обогнала и тут же остановилась громоздкая старинная карета вроде той, в которой они с сестрой ехали в Маргейт.

   Дверца распахнулась, и на тротуар поспешно выскочил джентльмен, оказавшийся мистером Конвери.

   - Леди Мартингейл! - воскликнул он. – Скорее, скорее, садитесь в мой экипаж, пока вы не вымокли и не простудились!

   Молодая женщина не стала тратить время на вежливые разговоры и последовала за мистером Конвери, оскальзываясь на мокрых камнях мостовой. Джентльмен поддержал ее под локоть и буквально втолкнул в карету, запрыгнул сам и захлопнул дверцу.

   - Отвезти вас домой? - спросил он.

   - На самом деле я собиралась выпить чая с пирожными в кондитерской, - ответила Оливия. - До нее совсем недалеко, но, чтобы проделать этот путь под таким дождем, мне пришлось бы или погубить свое платье, или новый кружевной зонтик. Вы застали меня в тот момент, когда я пыталась решить, какая жертва будет наименьшей.

   - К счастью, вам вовсе не пришлось приносить никаких жертв. Вы позволите составить вам компанию в кондитерской? - спросил мистер Конвери. - Я тоже собирался провести там некоторое время, дожидаясь падчерицу. Она у модистки, примеряет платье для бала, а затем пойдет в библиотеку за новыми нотами.

   "Значит, Миллисент встретится у модистки с Шарлоттой. Обеим это не доставит удовольствия", - подумала Оливия, а вслух поблагодарила мистера Конвери и согласилась выпить чая в его обществе.

   Джентльмен приказал кучеру ехать к кондитерской, и уже через несколько минут карета остановилась. Мистер Конвери извлек откуда-то большой черный зонт и выпрыгнул на тротуар. На удивленный взгляд Оливии он сказал:

   - Погода здесь непредсказуема, дождь, как правило, начинается внезапно, хотя некоторые проницательные дамы и ждут его заранее, определяя по каким-то приметам. Выходите же, покупки можете оставить в карете, мы отвезем вас, когда Миллисент закончит свои дела.

   Леди Мартингейл благодарно улыбнулась и выбралась из экипажа, чтобы тут же нырнуть под зонт мистера Конвери.

   Он отправил кучера за мисс Римон, а сам прошел вслед за леди Мартингейл в кондитерскую, где в этот час почти никого не было. Они присели за столик у окна, пирожные и чай появились на столе почти мгновенно.

   - Я должен извиниться перед вами за то, что мы с падчерицей не приехали вчера на ваш вечер, - заговорил мистер Конвери, когда Оливия разлила чай и выбрала себе пирожное. - Мне показалось, это было неуместно.

   - О, я вполне вас понимаю, - Оливия порадовалась, что он сам начал этот разговор, ей тоже было, что сказать. - Полагаю, учитывая вашу тяжбу с лордом Мартингейлом, нам тоже не следует посещать ваш бал в субботу. Вот только моя сестра...

   Шарлотта так хотела поехать на настоящий бал, первый, а, может быть, и единственный в этом сезоне! Оливия до сих пор не нашла слов, чтобы сообщить ей о решении не ехать к Конвери. Может быть, миссис Болгер возьмет ее под опеку вместе с Пенелопой и Мэри?

   - Ну что вы, леди Мартингейл! - громко воскликнул джентльмен. - Я рассчитываю, что вы непременно приедете к нам в субботу, вместе с лордом Мартингейлом и вашей сестрой! На балу все наши знакомые будут слишком заняты, чтобы сплетничать о давних связях наших семей и задавать неудобные вопросы о судебных делах.

   - Мы приедем, если вы на самом деле уверены, что наше появление никому не причинит неудобств, - самым решительным тоном заявила леди. – Мы готовы отнестись с пониманием к любому вашему решению.

   - Ни я, ни моя падчерица не жалуем светские условности, - твердо ответил мистер Конвери. - Хоть нам и приходится лукавить в угоду приличиям, мы стараемся, по возможности, говорить прямо и правдиво. Я искренне рад буду увидеть вас и лорда Мартингейла, который произвел на меня самое приятное впечатление. И мисс Кенингтон, конечно же, должна быть на балу. Вместе с мисс Глисон они придадут празднику небывалую яркость. Разве только… Вы с вашим супругом сами не захотите приехать.

   «Навряд ли Милли будет рада, что кто-то затмит ее на ее же собственном празднике», - подумала Оливия, отказываясь верить словам джентльмена.

   - Мы будем рады приехать к вам, - сказала она со всей возможной искренностью, - Мой муж также весьма рад вашему знакомству и надеется, что в этом поколении давний спор, наконец, прекратит свое существование.

   - Я также на это надеюсь, - мистер Конвери доброжелательно кивнул и спросил: - Ваш вчерашний вечер был удачным?

   - Да, вполне, - Оливия была рада переменить тему. – Мисс Глисон представила нам отрывок из пьесы, которую мы будем ставить этим летом. Кстати, для вас там тоже есть роль!

   - Не сомневаюсь, - усмехнулся ее собеседник. – Пьеса о контрабандистах и похищениях юных дев?

   - О, вам известно ее содержание? - Оливия решила, что Пенелопа уже навестила Милли и рассказала о будущей постановке. Но ответ Конвери удивил и позабавил ее.

   - Мисс Глисон написала эту пьесу три или четыре года назад вместе с одним молодым поэтом, который приехал в Маргейт подлечить расстроенные нервы. С тех пор она каждый год немного переделывает пьесу с учетом возможностей и типажей потенциальных актеров, и устраивает благотворительный спектакль в пользу пациентов морской лечебницы. Каждое лето здесь отдыхают новые люди, и спектакль получается непохожим на прошлогодний.

   - Вот как! - воскликнула леди Мартингейл. – Разумеется, она рассчитывала на новых знакомых, но ведь и вы, и мисс Римон, и мистер Рэндольф знаете об этой уловке. Неужели никто до сих пор не выдал ее хитрость?

   - Нет, а зачем? - джентльмен снисходительно улыбнулся. – Все эти хлопоты и репетиции развлекают не только приезжих, но и горожан. К тому же, немногочисленные «актеры» из местных жителей за год прочно забывают текст пьесы и тягостные обстоятельства, в которые неизменно попадают их герои.

   - Да, похоже, тяжких испытаний героям уготовано немало, - улыбнулась и Оливия, все еще не переставая удивляться коварству Пенелопы. Подумать только, как ловко она всех обманула! Они ведь поверили, что она и вправду пишет пьесу. А мистер Рэндольф-то хорош, ни слова не сказал!

   - Прошу вас, миледи, не выдавайте меня, - попросил мистер Конвери. – Мисс Глисон никому не причинила вреда, и ее обман кажется мне вполне безобидным.

   - Разумеется, мистер Конвери, - Оливия кивнула и вернулась к пирожному. Мистер Конвери прав, по сравнению с тем, что ей приходится скрывать, обман Пенелопы – всего лишь детская шалость.

   Кондитерская постепенно заполнялась. Лишенные возможности совершить долгую прогулку, люди заходили выпить чаю и укрыться от дождя. Мистер Конвери поздоровался с несколькими знакомыми, но никто из них не присоединился к нему и леди Мартингейл.

   Болтая о самых разных вещах, они съели по два пирожных. Оливия пожалела, что на ней надето узковатое ей платье Шарлотты, и отказалась от третьего пирожного. Мистер Конвери успел довольно много рассказать ей о Маргейте, а она спросила о морских купаниях, которых никак не могла дождаться Шарлотта.

   - Думаю, вашей сестре осталось недолго ждать. Несколько дней пройдут дожди, а затем установится настоящая июльская погода, когда купание не просто прихоть, а настоящее благо. Я уверен, что в день бала дождя не будет, а со следующего понедельника нам придется изнывать от жары… А вот и Миллисент, - мистер Конвери выглянул в окно, завидев приближающийся экипаж, и поднялся на ноги. – Пора ехать, если вы не возражаете.

   Хлопнула дверь кондитерской, прозвенел колокольчик, и Оливия, сидевшая спиной к двери, успела обернуться в тот самый момент, когда злобное выражение лица Миллисент сменилось маской принужденной вежливости.

   - Леди Мартингейл! - девушка явно была удивлена и раздосадована. – Я сегодня видела вашу сестру, она, как и я, примеряла бальное платье. Она собирается куда-то на бал?

   Оливия не успела ответить, отчим Миллисент опередил ее.

   - Разумеется, мисс Кенингтон собирается на бал! Разве ты забыла, что она приедет к нам в субботу на твой праздник вместе с лордом и леди Мартингейл?

   - Разве вы все еще собираетесь принимать их в нашем доме? - в тон ему ответила девушка, повышая голос. – Ваших врагов?

   Оливия заставила себя не оборачиваться, чтобы посмотреть, сколько людей в кондитерской сейчас смотрят на них и готовятся перемывать им косточки, едва только за ними захлопнется дверь.

   - Врагами нас сделал наш предок, оставивший двусмысленное завещание, - холодно и достаточно громко ответил мистер Конвери. – Должен заверить тебя, Миллисент, что я очень высокого мнения о лорде Мартингейле и, надеюсь, мы сумеем уладить этот давний спор без помощи суда. И я готов принимать его в своем доме как родственника, как кузена! А также и его семью, разумеется!

   Мисс Римон высоко задрала свой ястребиный нос и, резко развернувшись, направилась к выходу. Оливия встала и повернулась к нахмурившемуся Конвери.

   - Пожалуй, нам лучше все же не ехать на бал, - спокойно произнесла она. – Мисс Римон явно не будет нам рада, а ведь этот бал – ее праздник.

   - Я не собираюсь потакать ее дерзким выходкам! - джентльмен был смущен и рассержен. – Она становится сварливой, как какая-нибудь старуха из богадельни, и я намерен заставить ее вести себя подобающим образом. Конечно, она перенесла ужасную трагедию и выросла без матери, но этим невозможно оправдывать все! Порой она переходит границы!

   Оливия была изумлена этой вспышкой обычно уравновешенного мистера Конвери. Да и он сам, похоже, быстро пришел в себя и устыдился.

   - Простите меня, леди Мартингейл, - мужчина покраснел, но не отвел взгляд, как делал Джордж, когда она пыталась уличить его в обмане. И эта прямота нравилась Оливии.

   - Я понимаю, как нелегко может быть со своенравной девушкой, - мягко ответила она. – Мы с сестрой – близнецы, но она порой ведет себя, как капризный подросток.

   - В самом деле? - мистер Конвери был удивлен. – Я думал… Впрочем, пожалуй, нам лучше договорить в экипаже. Посетители глазеют на нас, как на какое-то представление, спасибо Миллисент.

   Леди Мартингейл улыбнулась, кивнула и первой прошла к выходу. Она сомневалась, что в карете им удастся продолжить этот разговор, ведь там их дожидалась сварливая Миллисент.

ГЛАВА 8

Ни Шарлотта, ни лорд Мартингейл еще не вернулись, и Оливия приятно провела время, полулежа на диване с книгой, даже немного подремала под шум дождя.

   Шарлотта разбудила ее, чтобы порадовать новой порцией сплетен, принесенных из кухни. Миссис Пенн позволила до нитки промокшей мисс Кенингтон обсушиться у своей плиты и угостила ее свежими сконами и историями об их соседях.

   - В том доме через несколько дней должна поселиться молодая леди со своей компаньонкой, - щебетала Шарлотта, то и дело отряхиваясь, будто кошка – ее локоны развились и падали мокрыми змеями на шею, что, должно быть, изрядно раздражало девушку. – Ханна утверждает, что эта мисс Веллерман – богатая наследница. С ней приедет много прислуги, и дом, который она снимает, самый большой и красивый из всех. Только что она забыла в Маргейте?

   Оливия потянулась. Неужели в «городе бесприданниц» появится хотя бы одна леди с приданым? Жаль, что вместо нее здесь не поселится какой-нибудь приятный состоятельный джентльмен, способный заставить Шарлотту забыть о «мистере Ф.»!

   - Возможно, родственники отправили ее сюда из-за какого-то скандала, как и…, - Оливия хотела сказать «как и Кэтрин Латимер», но вовремя осеклась. Она чуть было не выдала, что прочла письмо, адресованное Шарлотте. Этого сестра бы ей не простила!

   - Как и меня, хочешь ты сказать? - Шарлотта надулась, и сестра поспешила успокоить ее.

   - Как и нас, я хотела сказать. Мы обе попали в неприятные истории, но, если о твоих неприятностях почти никому не известно, то мне нести бремя моих до конца своих дней, - с горечью заметила Оливия.

   Шарлотта порывисто метнулась к ней и обняла.

   - Прости, ты права! Я со временем выйду замуж за какого-нибудь скучного викария или сельского сквайра, которого подыщут мне матушка и тетя Мередит! А ты останешься леди Мартингейл, вдовой самоубийцы! Это так несправедливо! Ты еще молода и красива, почему ты не можешь быть счастлива?

   - Возможно, и для меня однажды найдется какой-нибудь пожилой викарий, - Оливия отпихнула сестру, когда мокрый локон Шарлотты скользнул по ее щеке. – Брр, иди к себе и высуши волосы! Скоро вернется Чарльз, и мы будем обедать. Нельзя выходить к столу в таком виде!

   - Все таки у присутствия в доме джентльмена есть недостатки, - хихикнула Шарлотта. – Вдвоем с тобой мы могли бы пообедать, сидя в креслах у камина в теплых пеньюарах, а ради Чарльза придется привести себя в порядок.

   - Кстати, почему его так долго нет? Может, он решил пообедать в «Клифтонвилле» с Танвортом? И ты тоже задержалась…

   - После примерки я не знала, как выйти на улицу, у модистки, как назло, не осталось ни одного зонтика – передо мной у нее были сестрицы Эсти, а еще там оказалась Миллисент! Поистине, высокомерием эта девица может померяться с какой-нибудь герцогиней! - фыркнула Шарлотта. – Она смотрела на меня, как на какого-то слизня! Да и на мисс Эсти тоже. Кроме Пенелопы и Мэри, которых она знает с детства, она всех девушек считает врагами!

   - Но почему? - Оливия понимала, о чем говорит сестра, ей самой довелось сегодня увидеть мисс Римон во всем блеске, и ей тоже хотелось рассказать Шарлотте об этой встрече. – Неужели она и в самом деле хочет выйти замуж за мистера Рэндольфа и боится, что он женится на ком-то еще? Тогда она должна ревновать к Джемайме, это ведь рядом с ней мы чаще всего видим Рэндольфа!

   - Господи, Лив! Да разве же ты не заметила? - глаза Шарлотты округлились, она изумленно смотрела на свою глупую, глупую сестру.

   - Не заметила чего? - Оливия нетерпеливо нахмурилась. Неужели есть что-то, что осталось скрытым от ее взора? Притом, что большую часть времени она только наблюдает за своими новыми знакомыми!

   - Миллисент влюблена в своего отчима! - выпалила Шарлотта.

   - Боже милосердный! Возможно ли? - Оливия уставилась на сестру. Непохоже было, чтоб Шарлотта шутила. И, если подумать, это ужасное открытие вполне могло быть правдой.

   - Миллисент в том возрасте, когда девушке непременно нужно выстрадать свою первую любовь, ну ты что, забыла? - Шарлотте хотелось хорошенько встряхнуть свою сонную сестру.

   - Нет, конечно, у тебя этих переживаний было две дюжины, и каждую ты считала первой любовью! - фыркнула Оливия. – Но ведь никто из этих молодых людей не был нашим родственником, каким-нибудь кузеном или еще кем! К тому же, мистер Конвери даже не кузен, а отчим Миллисент…

   - Но ведь он ей не отец, - пожала плечами Шарлотта. – И, хоть он и немолод, он выглядит привлекательно в глазах девушек и до сих пор считается в Маргейте завидным женихом! К тому же, мальчишки, которые мне нравились, да и тебе тоже, нечего лукавить, всегда откуда-то появлялись в кругу наших знакомых. А здесь слишком мало молодых джентльменов, которые могли бы понравиться Миллисент. Кроме мистера Рэндольфа, среди владельцев окружающих Маргейт поместий нет ни одного, кто бы подошел на роль жениха! Так сказала Пенелопа, и я ей верю, она хоть и не живет в Маргейте, все же, бывает здесь достаточно часто, чтобы знать все обо всех!

   Оливия вынуждена была согласиться. Она и сама слышала, как Пенелопа говорила разочарованным мисс Эсти, что от бала у мистера Конвери им не стоит ожидать большого веселья. Не считая мистера Рэндольфа, соседи Конвери – сплошь почтенные семейства, чьи сыновья уже были женаты, а внуки еще недостаточно подросли, чтобы считаться подходящими кавалерами семнадцатилетней Миллисент.

   - Пожалуй, это неприлично, девушке в ее возрасте жить в доме своего отчима без матери или другой родственницы женского пола, - заметила Оливия. – Если ее привязанность к мистеру Конвери так заметна посторонним, она может стать жертвой сплетен…

   - Пенелопа говорила, что мистер Конвери нанял ей компаньонку, какую-то бедную родственницу, пожилую вдову, которая не сможет дать повод для сплетен. Должно быть, в субботу мы с ней познакомимся, она вот-вот должна приехать.

   - И все же, мне не верится, что Миллисент могла влюбиться в мистера Конвери, она ведь провела много времени в пансионе и, скорее всего, просто чувствует недостаток родительской любви. Остаться так рано без матери и отца… Мне жаль ее, какой бы скверный характер у нее не развился, тому есть веские причины!

   - Тебе просто стоит присмотреться, и ты сама увидишь, - только и ответила Шарлотта, – Она смотрит на каждую девушку, с которой разговаривает мистер Конвери, как наш садовник смотрел на гусениц, поедающих его капусту! Тебе повезло, у тебя есть супруг, и ты не представляешь для Миллисент опасности, поэтому она не рассматривает тебя, как соперницу!

   - Бедная девушка… Возможно, она и сама не осознает своих чувств, - Оливия невольно вспомнила свои краткие детские привязанности. Они возникали и затихали, не причиняя ей особых неприятностей. - Этот мой так называемый супруг судится с ее отчимом, поэтому лорд и леди Мартингейл – ее злейшие враги. И Миллисент без всякого стеснения выразила мне свое отношение сегодня при встрече, хоть мистер Конвери и пытался заставить ее вести себя в рамках приличий.

   - О, так и тебе от нее досталось! - рассмеялась Шарлотта. – Право же, я не знаю, как мы поедем на бал к девушке, которая ненавидит своих гостей! Если бы не возможность вдоволь потанцевать, ноги бы моей там не было!

   - Я говорила мистеру Конвери, что нам не стоит приезжать в их дом, пока идет процесс между ним и Чарльзом, но он считает, что во всем повинен их общий предок, а они с лордом Мартингейлом могут считаться кузенами и быть при этом хорошими друзьями. Что ж, если Чарльз думает так же, мы поедем. Но я бы не рассчитывала на целый вечер танцев, ты сама говорила только что о том, как мало здесь молодых джентльменов.

   - Танцевать могут и немолодые, - отмахнулась от этого довода мисс Кенингтон. – Тот же мистер Конвери, и мистер Танворт, и кто-нибудь из соседей Конвери, кого мы пока не знаем. А еще ведь есть Рэндольф и Хортон! Даже если им нравится кое-кто из наших знакомых леди, они не смогут пригласить их больше, чем два раза.

   - А еще есть Чарльз, - улыбнулась Оливия.

   - Право же, я совсем забыла про Чарльза! - рассмеялась Шарлотта и тут же осеклась. – Постой, ты хотела отказаться от поездки на бал и ничего мне не сказала? Когда у меня уже почти готово платье? Оливия, как ты могла так поступить?

   - Я и сейчас думаю, что лучше всего было бы отказаться от приглашения. Ты ведь помнишь, сам мистер Конвери и Миллисент не приехали к нам, чтобы не давать лишний повод для пересудов. Как только мы появимся у них на пороге, все их соседи, которые знают про многолетнюю тяжбу, либо начнут приставать к Чарльзу с расспросами, либо перешептываться у нас за спиной. Ты к этому готова?

   - Разумеется! Какое нам дело до этой тяжбы! - пылко воскликнула Шарлотта. – Ты как будто и в самом деле жена Чарльза! Вспомни, это же его семья сто лет судилась с Конвери, а не наша, и даже не твой покойный муж!

   - Раз уж здесь Чарльз считается моим мужем…, - начала Оливия и тут же понизила голос, когда вдруг с шумом распахнулась дверь.

   - Похоже, вы говорите обо мне, милые леди! - раздался голос Чарльза, и сам он с жизнерадостной улыбкой приблизился к дивану, на котором сидели рядышком сестры. – Надеюсь, я не натворил глупостей, и вы меня не осуждаете?

   - Пока нет, кроме того, что с блеском продолжаешь играть чужую роль! - улыбнулась Оливия и тут же посерьезнела. – Я говорила Шарлотте, что, возможно, нам не следует ехать к Конвери в субботу, но она и слышать не хочет о том, что может лишиться танцев!

   - И я ее в этом поддерживаю! Не можете же вы провести целое лето, не побывав ни на одном настоящем балу! К тому же, там будет мороженое! Я и думать не мог, что в такой дыре, как Маргейт, можно в жару полакомиться мороженым! - тут же отозвался лорд Мартингейл и протянул Шарлотте руку. – Мисс Кенингтон, прошу вас оказать мне честь и оставить за мной второй танец. Первый я, разумеется, буду танцевать со своей дражайшей супругой! А сейчас мы с вами могли бы прорепетировать наш выход!

   Шарлотта вскочила и вложила свою ладонь в руку лорда Мартингейла. Смеясь, они принялись кружиться по гостиной, нестройно напевая модную мелодию.

   Оливия со смехом наблюдала за ними. Ей уже и самой хотелось поехать на бал, и даже кислая физиономия Миллисент Римон теперь не казалась ей помехой. Тем более, у мистера Конвери будут подавать мороженое! О чем тут еще говорить? Оставалось только дождаться будущей субботы. Это оказалось не таким уж простым делом ввиду плохой погоды, но представители местного избранного общества вооружились зонтиками и смело преодолевали расстояния между домами друг друга, чтобы проводить вечера в компании.

   Утро в день бала выдалось пасмурным, но к полудню остатки туч рассеялись, и дамы могли не опасаться намочить свои туфельки и локоны, выходя из экипажей у крыльца мистера Конвери. В свою очередь лорд Мартингейл и три его спутницы выбрались из кареты Чарльза и последовали за другими гостями в дом. Кроме Оливии и Шарлотты, с ними приехала Джемайма Шепли. Оливия одолжила миссис Эсти и ее дочерям коляску вместе с Саймоном, но миссис Эсти заявила, что четверым леди в ней будет слишком тесно. Леди Мартингейл поняла намек и пригласила Джемайму поехать на бал в экипаже лорда Мартингейла.

   Если Оливии кто и не нравился в Маргейте больше, чем мистер Танворт, то это были сестры Эсти. Она так и не поняла, кто из них был болен и нуждался в морском воздухе, чтобы улучшить здоровье – уж больно крепкими на вид выглядели обе сестры.

   Хорошенькие сдобные блондинки, все в свою матушку, они отличались удивительным злоязычием. Особенно доставалось их кузине. По мнению Оливии, девушки были не особенно умны, иначе бы, вслед за миссис Эсти, стремились поскорее избавиться от Джемаймы, а не пытаться расстроить ухаживания мистера Рэндольфа. А они пытались, в этом у леди Мартингейл не было сомнений. Ядовитое словцо, сказанное со сладкой улыбкой – и вот уже мистер Рэндольф с изумлением узнает, что мисс Шепли, оказывается, терпеть не может детей, этих милых малюток, славных ангелочков! Разве не подобает каждой молоденькой девушке обожать младенцев? А Джемайма их просто не выносит! Какой же матерью она будет – этот вопрос повис в воздухе, и мистер Рэндольф отбыл с задумчиво нахмуренным лбом. А мисс Шепли всего-навсего выразилась однажды о младших Хортонах как о дурно воспитанных детях. И в этом леди Мартингейл была с ней полностью согласна. Миссис Хортон и ее супруг совершенно не интересовались младшими детьми, передав их на попечение няньки и старшей дочери, тихой незаметной Харриет. В отличие от брата, бедная Харриет почти никогда не появлялась в обществе, слишком занятая по утрам братьями и сестрами и слишком уставшая вечером, чтобы выходить в гости. Она была свободна только во время ежедневной прогулки детей со своей нянькой и тратила эти драгоценные два часа на чтение и игру на фортепьяно.

   Мистер Конвери и Миллисент встречали своих гостей в просторном холле. Их дом был стар и не пестрел разнообразными пристройками, сделанными не одним поколением владельцев, но содержался в образцовом порядке. Не богатство и роскошь, но достаток и уют замечался во всем. Что в него привнесла покойная миссис Конвери, а что сохранилось от ее предшественниц, сейчас сказать было невозможно. И, конечно, Миллисент не выглядела подлинной хозяйкой в доме своего отчима.

   На мисс Римон было пышное белое платье с зеленой бархатной отделкой и изумрудный гарнитур. Крупные камни не подходили ни ее возрасту, ни чрезмерно худощавой фигуре. Браслет едва не спадал с тонкого запястья, а диадема сидела кривовато. Скорее всего, это были украшения ее покойной матери, и своенравная девушка надела их, потому что некому было дать ей добрый совет.

   Впрочем, чуть поодаль маячила плотная фигура дамы в рыжевато-коричневом платье – компаньонки, о которой говорила сестре Шарлотта. Эта женщина выглядела суровой и добродетельной, и миссис Болгер, вошедшая в дом с Пенелопой и Мэри перед лордом Мартингейлом и его спутницами, одобрительно кивнула, разглядев компаньонку.

   Оливия же подумала, что Миллисент нужна другая наперсница. Способная разобраться в сложном характере девушки и научить ее, как выглядеть женственно и модно и вести себя более сдержанно. Навряд ли мисс Римон будет откровенна с этим цербером, но мистер Конвери, должно быть, выбирал компаньонку именно за те добродетели, которые ценились такими столпами общества, как миссис Болгер.

   Мистер Конвери любезно приветствовал гостей, и его падчерица сегодня выглядела оживленной и улыбчивой. При виде Чарльза Мартингейла и сопровождающих его дам улыбка мисс Римон слегка померкла, но, похоже, в пансионе ее кое-чему все же научили. Она поздоровалась со всей приветливостью, на какую была способна, а мистер Конвери прибавил, что другие гости ожидают начала бала в парадной гостиной.

   Дворецкий указал вновь прибывшим путь, но не стал представлять их. Очевидно, предполагалось, что все гости уже знакомы между собой.

   - Какая красивая комната! - ахнула Шарлотта, оглядываясь по сторонам.

   Старинные обои, расписанные розами, и белая с золотом мебель, подходившая к отделке комнаты по возрасту, казалось, сохранились с давних времен. Высокие двери были распахнуты, за ними виднелась широкая терраса, уставленная плетеными креслами. Ветерок доносил в гостиную запах роз, и Оливии сразу захотелось выйти в сад.

   Знакомая тревога охватила ее, когда она бегло оглядела собравшееся в просторной комнате общество. Мисс Глисон была права – среди дам преобладали почтенные матроны со своими невестками, а их мужья и сыновья поодаль беседовали о политике и обсуждали новости из лондонских газет, доходивших в Маргейт с двухдневным опозданием.

   Леди Мартингейл вдруг поняла, что она задержала дыхание. Впервые с появления в Маргейте она оказалась в столь большой компании, неудивительно, что страх завладел ею. К счастью, на первый взгляд кажется, в гостиной нет никого, кто мог бы знать ее подлинные обстоятельства. А, значит, можно спокойно выдохнуть и направиться к длинному столу, возле которого уже отдельными группами собрались гости, чтобы полакомиться обещанным мороженым.

   Чарльз Мартингейл и мисс Шепли уже устремились туда, а Оливию и Шарлотту перехватила Пенелопа. Она бесцеремонно указала рукой вглубь гостиной, где собрался довольно большой кружок.

   - Вы уже успели познакомиться с вашей новой соседкой, мисс Веллерман? - защебетала мисс Глисон. – По сравнению с ней мы все тут выглядим дурнушками! Хорошо, что она не сможет танцевать со всеми кавалерами одновременно, иначе нам бы пришлось целый вечер подпирать стены!

   Сестры послушно посмотрели в ту сторону, но разглядеть мисс Веллерман не было никакой возможности – ее окружало слишком много людей. Среди них виднелась лысеющая макушка мистера Танворта, четкий профиль Риджа Хортона, и туда же увлек Чарльза Мартингейла мистер Рэндольф, подошедший поприветствовать его и мисс Шепли.

   - Мы только слышали о ней, но еще не успели познакомиться, - ответила Оливия.

   - Так пойдем и посмотрим на это божество, - фыркнула Шарлотта. – Она только что приехала и уже оказалась на балу у мистера Конвери. Они были знакомы прежде?

   - Они познакомились только вчера, - Пенелопа вошла в гостиную лишь за пару минут до них, но уже успела узнать все необходимое. – Мистер Конвери привез Милли в город, ей нужно было что-то купить, а мисс Веллерман со своей компаньонкой как раз вышла на прогулку. И, разумеется, мистер Конвери пригласил их на бал, ведь это прекрасная возможность для нее познакомиться сразу со всеми!

   Все три дамы приблизились к кружку мисс Веллерман, и Оливия тронула за локоть Чарльза. Тот обернулся и просиял улыбкой.

   - Дорогая, познакомься с мисс Веллерман и миссис Пойнтерсби. Они снимают дом по соседству с нами. Леди Мартингейл и ее сестра, мисс Кенингтон.

   Пока он говорил, Оливия разглядывала высокую девушку в белом платье, расшитом дорогим кружевом и жемчужными нитями. Пенелопа была права, рядом с мисс Веллерман все дамы в комнате выглядели если не дурнушками, то, по меньшей мере, старомодными. Только Шарлотта, заставившая местную модистку сшить платье по картинке из французского журнала, который привезла с собой, могла соперничать с мисс Веллерман по части фасона платья, но не жемчуга и кружев.

   Без сомнения, мисс Аделаида Веллерман была необыкновенно красива. Блестящие черные локоны не отливали никаким другим оттенком, но глаза, которым полагалось бы быть такими же темными, сверкали синевой. К овалу лица и форме аккуратного носика не смог бы придраться ни один художник, разве что, посетовал бы на надменно оттопыренную нижнюю губу. Которую, впрочем, смягчала ямочка на подбородке. Взгляд мисс Веллерман и в обычный день никто бы не назвал кротким, а сейчас, едва прозвучало имя леди Мартингейл, как девушка и вовсе переменилась в лице. Ее глаза сперва расширились от изумления и тут же сердито прищурились.

   - Вы женаты, лорд Мартингейл?

   Этот неожиданный вопрос, тем более странный, что был произнесен после того, как Чарльз представил свою супругу, удивил всех. К томе же, он был задан требовательным, гневным тоном. Лорд Мартингейл не носил обручального кольца за неимением такового, об этом ни он, ни его мнимая супруга не позаботились сразу по прибытии Чарльза, а потом необходимость отпала – на чей-то вопрос лорд Мартингейл небрежно ответил, что забыл кольцо дома.

   - О, да, мисс Веллерман, - лорд Мартингейл в растерянности не нашел, что добавить к своему ответу.

   Шарлотта за спиной Оливии сдавленно пискнула. Как и ее сестра, она подумала, что мисс Веллерман откуда-то известно о смерти Джорджа Мартингейла и о том, что нынешний лорд Мартингейл не женат. Как грома среди ясного неба, сестры ожидали разоблачения, но мисс Веллерман и сама поняла, что ее поведение неизбежно вызовет вопросы.

   - О, простите мое удивление, леди Мартингейл, вашего супруга представили мне, а вас рядом не было, и я подумала, что он приехал на бал один, - с усилием вернула себе безмятежный вид мисс Веллерман.

   - Ваше заблуждение простительно, - поспешно придумывая ответ, Оливия в душе задавалась вопросом, последует ли разоблачение позднее, или же мисс Веллерман и в самом деле ничего неизвестно, - Мой супруг бывает рассеян и по забывчивости оставил свое обручальное кольцо дома. Я уже подумывала купить ему еще одно и возить в своей шкатулке для драгоценностей, но, боюсь, Чарльз будет считать его жалкой подделкой.

   Шарлотта дернула сестру за платье, но было поздно.

   Леди Мартингейл вовсе не намеревалась оскорбить мисс Веллерман, в волнении она сказала первое, что пришло ей в голову, но для окружающих ее ответ выглядел именно оскорблением. Молодая девушка при встрече с каждым джентльменом оценивает его настолько пристально, что замечает отсутствие кольца? Иначе ее разочарование при виде супруги этого джентльмена объяснить было невозможно.

   Мисс Веллерман смешалась, ее ненавидящий взгляд сулил леди Мартингейл всевозможные кары, но что она могла ответить? Все слышали ее нелепый вопрос.

   - Давайте же попробуем, наконец, мороженое! - капризным тоном воскликнула Пенелопа. – Мы так ждали этот бал не только ради того, чтобы потанцевать!

   Оливия подумала, что, как бы она ни относилась к мисс Глисон после того, как узнала об обмане с пьесой, она должна быть признательна – Пенелопа рассеяла неловкий момент.

   Гости одобрительно зашушукались и направились к столу, возле которого стояли с вазочками в руках обе мисс Эсти и взволнованно вытягивали шеи – неужели они что-то пропустили?

   - Ты с ума сошла? - прошипела Шарлотта, передавая сестре вазочку с ароматной прохладной массой, - О чем ты думала, когда говорила такое?

   - Обсудим это дома, - так же тихо ответила Оливия. Она едва стояла на ногах от волнения, и сестра, заметив ее бледность, сочувственно вздохнула.

   - Я тоже подумала, что сейчас она скажет что-нибудь…

   Мистер Конвери, вошедший в гостиную вместе с падчерицей и последними гостями, не дал мисс Кенингтон закончить фразу. Он еще раз предложил гостям чувствовать себя как дома в его скромном жилище, а гости в ответ снова принялись поздравлять Миллисент.

   Из бальной залы доносились отрывки мелодий, и по выражению лиц юных леди видно было, что им не терпится пойти танцевать, но хозяин дома не торопился открыть бал. Мистер Конвери как будто чего-то ждал.

   Недоумение на лицах гостей не переходило в неодобрение только благодаря угощению. Оливия ела уже третью порцию мороженого, благо, розовое платье Шарлотты было для нее достаточно просторным.

   Около мисс Веллерман по-прежнему увивался мистер Танворт со своими приторными ужимками, а мистер Хортон непринужденно болтал с Мэри Доверли. Похоже, он так и не простил Пенелопе, что в своей пьесе она отвела ему роль неудачливого влюбленного.

   Наконец, когда среди джентльменов постарше, стремящихся поскорее удалиться в курительную, уже послышался неясный ропот, дворецкий что-то тихо сказал мистеру Конвери. Серьезное лицо его просветлело, он прочистил горло и повысил голос, желая быть услышанным всеми.

   - Дорогая Миллисент, сегодня у меня есть для тебя еще один подарок. Всем нашим друзьям известно, что ты выросла необыкновенно одаренной, твои музыкальные способности выходят за рамки принятых в нашем кругу для юных леди. Твоя мать прекрасно играла, и ее талант унаследовала ты! Талант, который, я думаю, нуждается в поддержке и развитии. Поэтому я пригласил для тебя знаменитого учителя, занятия с которым помогут тебе понять, хочешь ли ты чего-то большего, нежели радовать наш слух на музыкальных вечерах.

   Миллисент ахнула. Она явно не ожидала такого подарка. Не меньше были удивлены и гости. Неужели мистер Конвери всерьез рассматривает возможность для своей падчерицы стать настоящей музыкантшей, исполнительницей, которую будут приглашать в концертные залы и дома самого высшего общества?

   - Пожалуй, это и к лучшему, - пробормотала какая-то дама рядом с Оливией. – Девочка навряд ли выйдет замуж, с ее-то внешностью и характером, а мистеру Конвери пора подумать о новом браке и наследнике. Десять лет вдовства – долгий срок, никто не осудит его, если он постарается устроить свое счастье.

   Оливия, как никто, была с этим согласна. Сама она и полгода вдовства считала достаточно долгим сроком, но, конечно, не могла произнести этого вслух, поэтому только кивнула.

   Мистер Конвери тем временем дождался, когда изумленные и одобрительные возгласы поутихнут, а дворецкий распахнет дверь перед новым гостем, и продолжил:

   - Итак, Миллисент и наши дорогие друзья, позвольте представить вам мистера Финлея!

   В наступившей тишине послышался резкий металлический звук – это Шарлотта Кенингтон уронила ложечку, которой ела мороженое. На мгновение несколько пар глаз обратились к ней, но тут же снова обернулись к дверям. Оливия, тоже заметившая неловкость сестры, услышала, как за ее спиной ахнул кто-то из мисс Эсти:

   - Господи помилуй!

   Леди Мартингейл обернулась. Сперва ее взгляд скользнул по мистеру Конвери, и она отметила выражение легкой растерянности, а затем, наконец, взглянула на остановившегося рядом с ним и мисс Римон мужчину. Первой ее мыслью была сущая нелепость: «Вот кавалер, который идеально подошел бы мисс Веллерман!»

   Мистер Финлей оказался слишком молодым и слишком красивым для учителя музыки. Навряд ли ему было больше тридцати лет, грива черных волос подошла бы, скорее, художнику, а глубокие темные глаза под изломанными бровями и широкая грудь – оперному певцу. Но, в любом случае, хоть он и был безупречно одет для бала, мистер Финлей выглядел слишком артистично, чтобы считаться джентльменом.

   Учитель – почти что слуга, и такие девушки, как мисс Веллерман, ни за что об этом не забудут. Ее взгляд был полон удивления, как и у всех остальных, но в нем нашлось место и презрению. И обращено оно было, скорее, к наивным девицам, без стеснения восхищавшимся мистером Финлеем и вполголоса утверждавшим, что они завидуют Миллисент Римон. Особенно преуспели в этом Полин и Сьюзен Эсти, пока их матушка не шикнула на них, призывая вести себя приличнее.

   Одна лишь Миллисент, кажется, не была впечатлена мефистофельской внешностью своего наставника. Она улыбнулась и сказала ему несколько слов приветствия, а затем обернулась к своему отчиму. Мистер Конвери, все еще выглядевший озадаченным, подал ей руку.

   - А теперь, я думаю, пора начать бал, посвященный дню рождения моей дорогой дочери! На правах отца я оставляю за собой первый танец.

   Миллисент сжала губы, похоже, ей было неприятно, что мистер Конвери называет ее дочерью, но она явно настроилась получать удовольствие от своего первого бала.

   Двери бальной залы распахнулись, и гости хлынули туда. Пары для первого танца образовывались на ходу, не все успели заполнить бальные книжки, и мистер Танворт с гордостью повел мисс Веллерман.

   Оливия собиралась танцевать со своим «супругом», а Шарлотту пригласил кто-то из соседей Конвери, чья жена не смогла приехать на бал из-за своего особенного положения. Мисс Кенингтон слышала, как другие дамы шепотом расспрашивали мать ее партнера о состоянии «дорогой Филлис», но ей было все равно. Лишь бы не остаться без кавалера в первом танце.

   Когда пары заняли свои места, Оливия заметила, что бледность Шарлотты не прошла. Не слишком ли ее сестрица налегала на мороженое? И не грозит ли ей теперь простуда?

   Едва только зазвучала мелодия первого танца, Оливия тотчас позабыла о сестре. Она так давно не танцевала, а Чарльз был прекрасным партнером! Только это сейчас и имело значение.

   Леди Мартингейл намеревалась как можно больше времени провести в бальной зале и как можно меньше – в гостиной с почтенными матронами, перемывающими косточки людям, которых она не знала. Это было эгоистично с ее стороны, ведь юным девушкам не хватало партнеров, но леди Мартингейл