Тебе никто не поверит. Диана Офи

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Он - совершенство. Красавец, доктор наук, спортсмен-любитель, добрый и отзывчивый человек, готовый всегда прийти на помощь.

   Я - неудачница, потратившая несколько лет жизни на научную карьеру мужа. Из-за этого я потеряла работу в университете, а муж бросил меня, как только я стала бесполезна.

   Он - директор научно-исследовательского института. Я устраиваюсь в институт на одну из самых скромных должностей.

   Когда он входит в помещение, все расплываются в улыбках, общее настроение повышается.

   Со мной отказываются общаться все бывшие коллеги.

   Ну и кто мне теперь поверит, что это он не даёт мне проходу, пристаёт, а все его замечания и недовольство - это просто раздражение из-за моих отказов?

ГЛАВА 1

1

   – Мне не продлевают договор.

   Муж, который просматривал новости за чашкой кофе, на мгновение оторвался от экрана.

   – Ты про что? У тебя были какие-то договоры?

   – Про университет, Жень. У меня был трудовой договор. Университету нужны сотрудники с научной степенью, а я за пять лет работы к диссертации так и не приступила. На кафедре устали меня прикрывать, если бы я хотя бы начала писать, для них был бы смысл.

   – Ну и ладно! – Он ещё на мгновение повернулся ко мне и вернулся к новостям. – Ничего страшного. Мы же решили сразу, что работаем сначала над моей диссертацией, вместе. Я же мужчина, добытчик, я должен зарабатывать и обеспечивать семью.

   – Мы работаем уже над второй твоей диссертацией, Жень. Ты стал кандидатом технических наук, теперь пытаешься стать доктором, но тебе все говорят, что для докторской тебе ещё очень мало лет. Мы могли бы вместе помочь мне получить степень, и меня бы не уволили.

   – Регина, ну чего ты опять? Докторская займёт много времени, оно пролетит незаметно. Конечно, работать над ней стоит начинать заранее. Когда всё будет у меня готово к защите, тогда напишем твою кандидатскую, это не так и трудно.

   – Но меня увольняют уже сейчас.

   Муж раздражённо поморщился.

   – Во-первых, как уволят, так и возьмут. Технологии металлообработки мало кто может преподавать. Думаю, тебя вообще возьмут обратно сразу, как только лицензирование пройдёт. Сейчас им показатели нужны. Ну а во-вторых… Тебе это по-настоящему надо? Ты же женщина, неужели тебе интересны все эти технологии? Сиди дома, у меня уже зарплата неплохая, я со следующего года ещё нагрузку в другом месте возьму, потом и докторскую защищу… Зачем тебе вообще работать, мы что, бедно живём? Были бы дети, я бы ещё понял.

   – Жень, ты же обещал, – тихо напомнила я. – Да, интересно, очень.

   – Ну тогда тебе стоило подумать об этом раньше. Уже пять лет после диплома, аспирантуру закончила, но так и не защитилась. Может, тебе и не надо это?

   – Но мы же договорились, что пишем диссертацию сначала тебе, потом мне, – внутри уже возрастало отчаяние. И осознание того, что никакой диссертации мне уже не будет. – Я же все статьи тебе писала, но там есть и моя фамилия, можно их использовать. Их много.

   Мрачный вздох.

   – Да, я хотел тебя попросить. Ты могла бы пока на наши статьи свою фамилию не ставить? Там уже пять соавторов получается, да и мне надо хотя бы парочку только с моей фамилией.

   – Но ведь это же я их пишу, – тихо-тихо напомнила ему.

   – Но тебе же это нравится, и совсем не трудно! Тем более, ты это делаешь на основе наших исследований.

   – Это в первых статьях. И я просто данные брала. Всё считала и выводила сама.

   – Просто подставить значения в формулы – это не диссертация, – раздражённо рявкнул муж. – Хочешь писать свою диссертацию – пиши! Но не в ущерб семье! Давай уже прекратим этот неприятный разговор и будем ужинать.

   – Ужин ещё не готов, – напомнила я.

   – Ну вот видишь, а ты говоришь – статьи, диссертации. У тебя ещё даже ужин не готов!

   2

   Я прошла на кухню. Помыла руки и тоскливо поглядела на плиту. Обычное бытовое покрытие, банальная нержавейка. А есть ещё электротехнические стали, есть упрочнённые, анодированные, все они для разных целей, и все имеют недостатки. А у меня столько идей, как эти недостатки исправить! Подобрать составы, температуру, время обработки… Да я могла бы и бытовые материалы разрабатывать, мне всё интересно!

   Но для того, чтобы делать это в университете, нужна степень. Мне это сказали сегодня в лицо, но всё давно к тому шло. Уже звонила на пару заводов, но вакансии у них были только на контроле сборки, а это немного не то.

   Да и не смогу я работать восемь на пять, успевать по дому и писать докторскую диссертацию Жене.

   И не буду. Хватит.

   Я люблю вкусную еду и чистую квартиру.

   Но точно так же я люблю и металлы. Мне безумно интересно, как из мягкой, ломкой руды получаются прочнейшие детали, способные выдержать многотонные нагрузки.

   И я могу ответить на этот вопрос. Только дайте мне возможность.

   Вернулась в зал, прошла на середину комнаты, в последний момент решимости не хватило на то, чтобы загородить экран телевизора, встала рядом.

   – Жень? Я больше не буду писать тебе диссертацию, пока не напишу свою.

   – М-м, – в его тоне появились издевательские нотки. – Тогда иди, устраивайся на работу. У меня денег не проси.

   – Ты не думаешь, что это нечестно? – Он же так гордится разумом и логикой. Что же его логика сейчас отказала? – Я всё это время писала тебе статьи, проводила тебе исследования. А теперь, когда мне нужно, ты меня не хочешь поддержать?

   – Мы оба работали. Если ты не хочешь ни зарабатывать деньги, ни работать на наше будущее – зачем ты мне нужна?

   Эти слова резко кольнули в самое сердце. Кажется, слёзы подступили к глазам, но я взяла себя в руки.

   Как и всегда – я всегда себя контролирую в такие моменты. Я кремень. Никаких слёз. Только холодный рассудок.

   – А как же любовь?

   – Я люблю сильную, умную женщину, которая что-то значит в этой жизни. А не распустившуюся домохозяйку.

   Распустившуюся? Пусть мне пришлось недавно покупать новые брюки, на размер больше, ну ведь женщина и должна быть чуть-чуть мягкой, с формами, разве не так?

   – Но ведь моя диссертация тоже работает на наше будущее! И разве ты не хочешь, чтобы у тебя жена стала кандидатом технических наук?

   – Не за мой счёт, – отрезал муж.

   – За твой?!

   Чувствуя, что всё-таки готова расплакаться, развернулась и вышла.

   Не в кухню, в спальню, где стоял мой старенький рабочий компьютер.

   – Регина! – позвал Женя. – Что насчёт ужина?

   – Я занята! – отрезала, набирая текст.

   – Диссертацией? – хмыкнул он. – Ну-ну.

   Захлопали кухонные шкафы, холодильник. Пусть вот сам и поищет. Справится без меня в кои-то веки.

   Полчаса – и готово. Нет, это не диссертация, но я вычитывала это резюме так, будто от него зависела моя жизнь.

   Может, так и есть. Я вполне гожусь на то, чтобы пойти работать продавщицей или кассиром, такие вакансии есть всегда. Наверняка меня примут куда-нибудь в офис на перебирание бумаг, если поискать. Но тогда придётся распрощаться с тем, что мне нравится больше всего в жизни, забыть об амбициозных мечтах – если не ракеты запускать в космос, то, по крайней мере, ледоходы в Арктику.

   3

   Муж не разговаривал со мной принципиально – ведь я оставила его без ужина. Ну и пусть – не от него мне нужны были ответы.

   Из нужных пришёл ровно один.

   Утром встали мы оба. Мои предметы уже закончились, зачёты я приняла, а вот у Жени были полноценные экзамены, и он ещё работал.

   И ждал от меня завтрака.

   Я приготовила – но твёрдо решила, что это в последний раз.

   – Ты-то куда собираешься? – заподозрил он неладное. – Ты же вроде всё провела уже?

   – На собеседование.

   – Собеседование?!

   – А что тебя так удивляет? Ты же сам сказал мне идти работать?

   – Регина, прекрати эти глупости, – презрительным тоном припечатал муж. – Напиши уже мне статью! Я не всерьёз вчера всё это говорил, надеюсь, ты тоже. Остынь и садись за работу, сейчас наша докторская диссертация более важна.

   – Не наша, Жень, – голос прозвучал сухо из-за сдерживаемой горечи. – Твоя.

   – Наша.

   – Твоя.

   Твоя диссертация и твоя жизнь.

   А я накинула куртку и вышла за своей.

   Вот это точно был шанс. Шанс с большой буквы, в жизни такой бывает только один. В «НИИ «Углерод» не просто делали оборудование, они разрабатывали новые методы и принципы и вели исследования. Даже мелкая должность лаборанта была бы для меня удачей – сейчас, в конце учебного года, потечёт нескончаемый поток новеньких специалистов, которые пока даже боятся сложить пополам вкладыш с оценками к диплому. Пусть они и не имеют стажа, но считается, что их знания всё ещё свежи… А самое главное, у них есть огромное физиологическое преимущество передо мной, если говорить о машиностроении. То, с которым не родилась я, и теперь вынуждена доказывать раз за разом, что тоже могу кое-что знать и уметь, хоть и не парень.

   Сегодня я должна это доказать в очередной раз.

   Но собеседования, как такового, не вышло. Девушка в отделе кадров мило заулыбалась и сказала:

   – Ой, вы знаете, вам бы с Алексеем Романовичем поговорить, но он сейчас в университете.

   Я ведь прекрасно знаю это имя.

   – Вы про… Князева?

   – Да. Он будет решать по поводу вас.

   Вот оно как. Легендарный в наших кругах Князев, его фамилия попадалась практически в каждом исследовании в моей области, стояла во многих разработках, которые пустили в производство, постоянно мелькала в материалах, которые я изучала.

   Женя встречался с ним на конференциях, и каждый раз рассказывал о нём с восторгом и придыханием в голосе.

   Я тоже всегда мечтала с ним встретиться, поговорить – о «поработать» и не мечтала даже, конечно. Но не теперь! Когда решается моя судьба, я бы хотела блеснуть знаниями и опытом, а не чувствовать себя букашкой, доказывая, что тоже кое-что знаю.

   Но что поделать?

   – А когда он вернётся?

   И зачем мне назначили это время, зная, что Князева не будет?

   – Ой, вернётся только после обеда, наверное. Но он сказал, чтобы вы подошли сами, я вам дам адрес.

   – А он точно сможет уделить мне внимание?

   Не просто же так он в университет пошёл, навестить старых друзей. Наверняка какие-нибудь дела.

   – Раз обещал, значит уделит, – заверила девушка, протягивая листочек бумаги.

   Жаль, университет не наш. Значит, придётся объяснять, что мне надо, оставлять паспортные данные. Я же не забыла паспорт?

   Конечно нет, я несколько раз проверила весь комплект документов перед выходом.

   4

   На входе проблем не было, аудиторию я тоже нашла легко.

   Но внутри гудел мерный шум – какая-то группа сдавала зачёт молодому преподавателю. Я оглядела присутствующих – похоже, заочники, слишком взрослые даже для пятикурсников, а одна девушка рассеянно покачивала ребёнка в коляске. Преподаватель и сам не выглядел старше их, а ещё светлые волосы и мягкая улыбка с ямочками на щеках придавали ему слишком несерьёзный вид.

   «Мастодонтом» перспективных технологий он явно быть не мог. Да даже мой муж, сам ещё молодой и пока не очень важный, не воспринял бы его всерьёз.

   Почему-то сердце упало, и горло сжало страхом. Неужели я что-то не так поняла, и теперь, из-за собственной рассеянности, завалю собеседование? Князев совершенно точно не поверит, что я умная, если даже найти его не смогу.

   Постучала в уже открытую дверь и спросила:

   – Здравствуйте! Я ищу Алексея Романовича.

   И молодой преподаватель широко улыбнулся, снова демонстрируя ямочки, и ответил почти музыкальным, медовым голосом:

   – Это я. Вы, наверное, Регина?

   Это он? Доктор физико-математических наук, автор нескольких десятков перспективных разработок, директор научно-исследовательского института?

   Я удивлённо сморгнула и от неожиданности уточнила:

   – Вы Князев?!

   И почувствовала, как кровь приливает к щекам. Ой, нет! Сейчас только ещё покраснеть не хватало. Мало того, что ляпнула бестактность. Кожа у меня просто предательская, стоит хоть о чём-нибудь начать переживать, как сразу пол-лица заливается краской.

   И да, это проблема. По жизни и сейчас особенно.

   Я не робкая девица, а молодой учёный!

   Только пока не похожа.

   – Да, это я, – ещё шире улыбнулся он и предложил:

   – Вы проходите, не стесняйтесь. Садитесь вот сюда, мы скоро закончим. Не так много осталось. Света, вы готовы?

   Девушка оторвалась от ребёнка и отчаянно замотала головой.

   – Ещё пятнадцать минут!

   – Ну хорошо, кто готов?

   – Я! – гаркнул один из парней с задней парты, сразу подскочил и плюхнулся на скамейку рядом со мной. Я чуть отодвинулась, но парень придвинулся ближе.

   Кажется, догадываюсь. Заочное образование нужно, как правило, тем, кто уже работает, имеет амбиции и хочет перспектив. А времени не имеет. Как правило, таких интересует только «корочка», практику они знают, а иногда и теорию.

   Но бывают и другие экземпляры. Недостаточно усидчивые для учёбы, родители их тянут буквально за уши, и вместо отчисления за непосещение довольно часто переводят на заочный.

   Откровенно говоря, я таких недолюбливала, хотя виду старалась не показывать.

   – Регина, я посмотрел ваше резюме вчера, но мне нужно немного освежить память. Вы могли бы пока поспрашивать молодого человека? Азат, передайте, пожалуйста, ваш билет.

   Князев уткнулся в бумаги и казался очень сосредоточенным. Но я-то прекрасно поняла, что проверяет он не Азата. Что там проверять? Он прекрасно видит, на что этот обалдуй способен.

   Проверяет он меня.

   А я краснею и проглотила язык.

   Ну и что?! Я не менеджером устраиваюсь. Не обязана уметь болтать. А знания у меня есть. И зачёты, между прочим, принимать не впервой.

   – Ну что же, – заглянула в билет, – расскажите про технологии поверхностного упрочнения стали.

   – А вы за это расскажете о ваших планах на вечер, – заявил студент.

   – Переходите к делу, – сухо велела я.

   – Конечно! – широко улыбнулся нахал, но это у него получилось далеко не так обаятельно, как у Князева. – Есть много способов поверхностного упрочнения стали, – объявил он, широко улыбаясь. – Как насчёт сегодняшнего вечера? Вы любите кальян?

   – Какие способы? – эти глупости меня не собьют. Привыкла.

   – Для удешевления процесса поверхностного упрочнения стали чаще всего используется многократная обработка напильником!

   И снова нахальная ухмылка.

   – Что вы несёте? – он не просто не принял меня всерьёз, поэтому и говорит чушь. Он правда считает, что я ничего не соображаю в предмете. Но мне надо не проверить чужие знания – которых, похоже, нет, – а показать свои. Это не получится сделать, опрашивая двоечника. Вот если бы сел сдавать нормальный специалист, который пришёл за повышением должности… – расскажите про азотирование, например.

ГЛАВА 2

5

   Князев обращался ко мне регулярно, но, в общем и целом, зачёт принял всё-таки сам. Я просидела до конца, украдкой его рассматривая. На учёного он не был похож совершенно – больше на героя какого-нибудь комикса. Он и в костюме казался мощным, широкоплечим, крупным, но ни в коем случае не толстым. Даже огромные ладони, скорее, принадлежали рабочему, чем интеллигенту. Но постоянно появлялась очаровательная улыбка, а глаза на солнце отсвечивали невероятным бирюзовым цветом.

   Последний студент забрал зачётку и вышел, и Князев спросил, собирая бумаги:

   – А что, если я задам вам тот же самый вопрос – про планы на вечер?

   Кровь бросилась в лицо. Он что, серьёзно? Наверняка это какая-нибудь шутка.

   – А почему вы спрашиваете?

   – Да потому же, почему и тот студент.

   Вот теперь от его улыбки подкосились колени. Его обаяние словно обрушилось на меня всем весом, не давая подумать, оставляя одно желание – дальше слушать этот медовый голос, смотреть на эту улыбку…

   Муж, у меня дома муж.

   Не помогло. Зато помогло кое-что другое.

   Эта работа – шанс показать, что я кое-что значу. Сама по себе, а не только как автор чужих статей. Второй раз в ту же ловушку я не собираюсь попадать – никаких личных отношений, которые могут на самом деле помешать карьере.

   Наука должна основываться на разуме и логике, на способности анализировать.

   – Готовлю ужин мужу, – сказала сухо и строго, примерно так же, как я общалась с тем студентом. В самом деле, разве это помешает Князеву оценить меня, как специалиста? Неужели всё, что он увидел во мне, это пол?

   Он приподнял бровь и чуть печально посмотрел на мою правую руку.

   Я покраснела.

   – Я… потеряла кольцо, – которого не было. Мы поженились скромно и тихо, двое аспирантов, которые подрабатывают ассистентами на кафедре, ну зачем нам эти лишние траты? Какие-то бесполезные символы, ведь самое главное чувства друг к другу, разве нет?

   Разве нет?

   – А что вас не устроило в университете?

   И я снова почувствовала, что краснею. Как я собираюсь искать работу, если не могу соврать на вопрос, который меня потопит?

   – У них вроде бы сейчас лицензирование, и они избавляются от всех преподавателей без степени?

   Это очевидная догадка, ведь Князев знает, как дела обстоят в университетах. Вряд ли он настолько много обо мне узнал со вчерашнего дня.

   Тон очень добрый, сочувственный. Мягкая, ободряющая улыбка.

   Но мне-то какая разница, откажут мне грубо или вот так вежливо и мягко? Страх всё равно никуда не делся.

   – Мы с мужем договорились, что вместе работаем над его диссертацией. А потом над моей. Он свою защитил, но захотел ещё и докторскую.

   – Надеюсь, вы поняли ситуацию и отказались? – он вывел меня в коридор, запирая аудиторию.

   – Да. Я хочу сама защитить свою диссертацию.

   – Нам не нужна ваша диссертация, у нас работают много сотрудников без учёной степени. Но если захотите, будут все возможности. Мы вас поддержим. Сейчас оформляйтесь, документы с собой?

   Дыхание перехватило. В смысле – сейчас?

   – Но… у меня ещё трудовой договор не закончился. В университете. До конца года, нагрузка, правда, закончилась, зачёты я приняла…

   – Увольняйтесь.

   – В смысле? – я и собираюсь. Просто не так же сразу!

   – Вы же говорите, нагрузка кончилась. Пусть вас уволят без отработки, они с удовольствием, для них это шанс – нагрузку отвели, платить больше не надо. Мы вас оформим следующим же днём.

   Я растерялась. Внутри бушевала целая буря. Похоже, меня берут, да. Но вот так, сразу? Я же… морально не готова, не ожидала, не… не…

   Князев аккуратно подхватил меня под локоть, разворачивая к стоянке. Легонько – но это прикосновение словно ударило искрой прямо сквозь куртку.

   – Пойдёмте, я вас подвезу в институт. Нам по пути. Пусть вас пока начинают оформлять, заедете в университет, уволитесь. Зарплату мы вам будем платить. После испытательного срока будет больше. Ну же?

   Ошеломлённая, я не знала, что сказать. Мысли бешено метались.

   – Хорошо, – и я поспешила, еле успевая за его размашистым шагом.

   На стоянке Князев галантно открыл мне дверь и помог загрузиться в большой чёрный кроссовер. Признаться, в такой машине я была первый раз. У нас с Женей не было ни машины, ни прав, а у Витали, мужа сестры, была, но попроще.

   Я сжалась на сиденье, боясь что-нибудь испачкать.

   – Пристегнитесь, – велел Князев, поворачивая ключ в замке зажигания.

   В самом деле, забыла! Когда я в последний раз ездила на переднем сиденье?

   Потянула ремень, но он выдвинулся на несколько сантиметров и глухо щёлкнул, останавливаясь.

   Легонько дёрнула ещё раз, но ремень не сдал позиций.

   Неужели что-то сломала?

   Испуганно посмотрела на Князева, но он улыбнулся ободряюще и слегка насмешливо:

   – Слишком резко дёрнули.

   Наклонился, мягко отбирая у меня защёлку, чуть отпустил ремень и заново протянул, вставив в замок.

   Мгновенные и лёгкие прикосновения его рук вызвали мурашки по коже. Я растерялась.

   Ничего себе! Никогда не думала, что у меня могут быть кумиры. Я серьёзный учёный, признаю заслуги более титулованных коллег, но никакого трепета или преклонения никогда не замечала. А рядом с Князевым робею и таю так, будто он по меньшей мере президент!

   Пока он выезжал со стоянки, я приходила в себя, потом спросила.

   – Алексей Романович, вы, получается, меня берёте? Дело в том, что… если я уволюсь, потом меня обратно не возьмут. Как вы сказали, для них это удобно – не оплачивать мне лишние месяцы до конца договора. Если что-то изменится, я остаюсь на улице, без преувеличений.

   – Понимаю, – он смотрел на дорогу, солнце заглядывало сбоку и глаза отсвечивали тем красивым бирюзовым цветом, который я заметила ещё на зачёте. – Я попрошу ваши документы проверить сразу и сразу подготовить оформление. Как только вас отпустят, следующим же днём оформим.

   – Спасибо, – да, риск есть. Но ради работы в «Углероде» я готова рискнуть.

   6

   Домой я вернулась позже, чем обычно. Ну и что, теперь буду возвращаться ещё позже, как большинство людей.

   Но Женя, разумеется, оказался недоволен.

   – Регин, ну сколько тебя ждать? Уже время ужина прошло!

   – Меня взяли на работу. Угадай, куда?

   Ну должен же он за меня порадоваться. Да, ужин, понимаю. Но!..

   – На работу? Ты серьёзно? – надеюсь, это кислое выражение уйдёт с его лица, когда он узнает.

   – «НИИ «Углерод», Жень! Меня собеседовал Князев! Тот самый Князев! Почему ты не предупредил, что он такой молодой? Неудобно получилось… Я буду работать у него!

   – Ты что, с ума сошла? – испугался муж. – Не позорься! Чего тебе дома не сидится?

   – Почему ты считаешь, что я не смогу? – это не просто обидно, это ещё и неправда.

   – Потому, что знаю. Учить других – не то же самое, что делать самой.

   – Ты просто недоволен, потому, что у меня не будет времени на домашние дела и диссертацию?

   – А чем я могу быть доволен? Ты будешь получать копейки, при этом ничего не делая для семьи?

   – Семьи? А что делает семья для меня?! – не выдержала я. Так хотелось с кем-нибудь поделиться, чтобы кто-нибудь порадовался…

   – Обеспечивает! Ты забыла, на что живёшь? Значит так, либо ты выполняешь свои обязанности по дому, либо выметайся из моей квартиры и живи сама, как знаешь.

   – Твоей квартиры?!

   Да, так-то он прав. Квартиру подарила ему бабушка ещё до того, как мы поженились. Но разве мы не семья? Разве не всё у нас должно быть общее? Я тратила свою жизнь на то, чтобы помочь ему, а теперь стала не нужна, когда тоже захотела чего-то?

   Злость вспыхнула, перегорела и осыпалась пеплом пустоты. Я открыла шкаф, стаскивая спортивную сумку с верхней полки.

   – Хорошо.

   Открыла другое отделение шкафа. Мама с папой живут в деревне, к ним ехать смысла нет. Как я буду добираться на работу утром? У сестры двое детей. Подруг, которые могли бы пустить на пару дней, у меня тоже нет. Все не настолько близкие.

   – Куда это ты забираешь кожаную куртку? Её я купил!

   – Да ты тут всё купил! – я чуть было не взорвалась, сдерживая из последних сил. – Трусы тоже не дашь взять? А то вдруг тебе понадобятся?

   – Не психуй. Решила уйти – уходи. Ценные вещи – только через суд.

   Ладно, не очень-то нужно. У меня всё своё будет. Заработаю сама, без чьей-либо помощи.

   Позвонила сестре уже с улицы.

   – Да так, – ответила она на мой «Привет, как у вас дела?» – Болеем всей семьёй. Опять старшая из школы притащила. Виталя в соплях на работу ходит. А у тебя?

   Сердце упало.

   – У меня всё нормально. Вот на новую работу устроилась, в научно-исследовательский институт. Звоню тебе поделиться.

   – А что с университетом?

   – Оттуда ухожу.

   Я еле отболталась от подробностей. Тем более, что положение было критичным. На карте оставались последние три тысячи, и сколько на них придётся жить – я теперь понятия не имела.

   Прошлась по дворам, выбирая свободную скамейку. Прошлась по сайтам объявлений.

   Бесполезно. Все приличные варианты требовали задаток. А большинство казалось не по карману с моей новой зарплатой.

   Что ж, придётся искать неприличные варианты.

   7

   То, что я нашла, саму же привело в ужас.

   Общежитие – обшарпанное снаружи и относительно чистенькое внутри. Простой ремонт уже начинал намекать на свой возраст, в кухне попахивало затхлым, душ вообще напоминал кошмар – маленький коричневый кафель по типу советского, ржавеющие трубы…

   Комната закрывалась тонкой дощатой дверью. Ну ничего, кровать есть, стол есть, даже шкаф. Мне здесь быть до первой зарплаты, надеюсь, потом найду место поприличнее.

   Озвучивать это плотной женщине с седеющим бараном на голове я побоялась. Она и так уже слишком грозно объясняла правила в стиле «Мужиков не водить!» и «Музыку громко не слушать. Даже днём!»

   Да пожалуйста. Мне здесь не хочется проводить слишком много времени.

   Москитных сеток на окнах не было, но я всё-таки рискнула оставить их открытыми на ночь. Надо будет купить что-нибудь от комаров завтра.

   Заснуть сразу не получилось. Сначала раздался стук в дверь и пьяный голос:

   – Соседка! Давай знакомиться!

   Промолчала, но некто за дверью не унимался и снова постучал.

   – Уходите! – крикнула я. – Я не открою! Я спать легла!

   К счастью, сосед оказался понятливым и стук стих. Потом раздался уже дальше, но тоже безрезультатно.

   Я успела заснуть, как заплакал ребёнок. Некоторое время его, очевидно, успокаивали. Потом кто-то начал громко разговаривать за другой стеной. Раздался стук по батарее, и разговоры смолкли.

   Утром я выглядела так, будто поднял меня не будильник, а некромант. Зеркальце отразило мешки под глазами и общую помятость. Такое не заделать косметикой – да я и краситься-то особо не умела.

   Очень жаль, на новую работу хотелось бы прилететь на крыльях, свежей и вдохновенной, а не… не так.

   В любом случае, уйма времени ушла на заполнение бумаг в отделе кадров. Потом кадровичка позвонила куда-то и за мной пришли.

   – Олеся Александровна, принимайте пополнение.

   Симпатичная женщина без возраста глянула на меня оценивающе и улыбнулась:

   – Вы Регина? Пойдёмте, я вам покажу нашу лабораторию.

   По дороге она успела объяснить, где столовая и туалет, представить меня паре человек, которые попались навстречу и рассказать в двух словах о том, как устроен институт.

   Я делала серьёзный и строгий вид, чтобы произвести впечатление, и старалась задавать только умные вопросы.

   А потом навстречу попался Князев.

   Одна его обаятельная улыбка испортила весь мой настрой и заставила заулыбаться в ответ. Впрочем, Олеся Александровна отреагировала так же – видимо, он каким-то особым образом воздействовал на окружающих.

   – Регина? Вы оформились? Всё в порядке?

   – Да, да, конечно, – я поспешила ответить, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Я так и буду краснеть при любой встрече с ним?

   – Отлично. Олеся Александровна, как вам новая сотрудница?

   – Пока не приступила к работе, не могу сказать. Но хорошо, что быстро, работы у нас много.

   Он ещё раз улыбнулся, кивнул и пошёл дальше по своим делам.

   А с наших лиц некоторое время не исчезали улыбки.

   8

   Мы поднялись на этаж выше и коридоры почти обезлюдели. Просторные коридоры освещались широкими окнами, стены и двери блестели свежим ремонтом, тут и там попадались огромные кадки с цветами. Мы прошли мимо пластиковых дверей с характерными табличками, и я постаралась запомнить – туалет – пожалуй, самый нужный кабинет в любой структуре.

   Олеся Александровна нейтральным тоном сказала:

   – Ты на Князева губу не раскатывай. То, что улыбается и здоровается – так он со всеми такой.

   – В мыслях не было! – заверила я, но, похоже, не слишком убедительно, и она уточнила:

   – Он вообще убеждённый холостяк.

   – В смысле?! – я даже не мгновение притормозила. – Он не женат?!

   – Не женат и в длительных отношениях не замечен. Говорю же, не мечтай даже.

   – Я… – вспомнила, как я представляю себе типичных докторов наук, – фамилию его часто видела, когда материал собирала, и с его разработками сталкивалась, и муж мой его встречал на конференциях и отзывался очень уважительно. Но я думала, он лысеющий или седеющий, серьёзный такой, что жена у него не меньше, чем заведующая кафедрой нефтяного или там авиационного университета, что младший сын – кандидат наук! А он такой…

   – Молодой, несерьёзный? – усмехнулась моя новая начальница. – Ему за тридцать, точнее не знаю. Седеть рано, хотя бывает всякое у людей. Но я просто хотела тебя предупредить, чтобы не обманывалась.

   – Олеся Александровна! – Я зашла за ней в препараторскую и закрыла дверь. – Я вышла замуж на последнем курсе университета, за одногруппника. Вместе мы поступили в аспирантуру, вместе, рука об руку, работали над диссертацией. Договорились помогать друг другу и поддерживать, сначала сделать его диссертацию, а потом мою. В результате он сейчас начал писать докторскую, а мне не продлили договор в университете, как неостепенённой. Я всё понимаю про женское счастье, но теперь буду искать его подальше от своей профессии.

   Её взгляд потеплел, и она сочувственно улыбнулась:

   – Ну это вряд ли можно вот так решить.

   – Я учёный, – пожала плечами. – Должна думать головой прежде всего.

   – Ну и отлично, – она вручила мне свёрток с халатом. – Вещи оставь здесь. Пойдём, я покажу тебе лабораторию и познакомлю с нашими.

ГЛАВА 3

9

   Первый день я держалась на адреналине, потом – на энтузиазме. Сил не было никаких, приходя домой, я просто падала. Не особенно что-то готовила, да и общая кухня не сильно располагала. Кефир, хлеб, сыр, каши-пятиминутки – деньги таяли, я оказалась не готова жить на жалкие остатки зарплаты. Пару раз, признаюсь, мелькали мысли – вернуться к мужу, но я совершенно точно не смогу совмещать новую работу с домашними делами и чужими научными трудами. Ничего, вот привыкну, со всем разберусь, станет полегче. Главное – научиться спать под аккомпанемент местного хора и не обращать внимания на шум.

   Хотя сейчас кажется, что это просто невозможно – но ведь как-то другие здесь живут?

   Первые выходные просто отсыпалась, тем более, днём почему-то соседи шумели меньше. А в начале следующей недели позвонила маме. Вполне можно съездить в субботу, навестить, рассказать про новую работу.

   Мама ответила весьма недовольным голосом.

   – Регина, ты это чего? Женя сказал, вы разводитесь?

   Разводимся?

   Я никогда не произносила это слово. Не думала о таком.

   Но он меня выгнал. Я ушла. Он поставил условие. Меня оно не устроило.

   Это должно было чем-нибудь закончиться.

   Мы разводимся?

   Объяснила маме. Интересно, что сказал ей Женя? Правду? Сомневаюсь, учитывая, что сейчас она молчала некоторое время, выслушав меня.

   – Ну и что? – наконец, услышала ответ. – Так-то он прав.

   – Мам, ты, кажется, не поняла. Мы вдвоём работали над его диссертацией. И теперь он защитился. Не думаешь, что было бы честно выполнить своё обещание?

   – Это вы должны были обговорить. Но он ничего такого особенного от тебя не потребовал, кроме обычных женских обязанностей.

   – Но я же тоже работаю!

   – Ты же говоришь, тебя уволили.

   – Из-за того, что я писала диссертацию его вместо своей.

   – Хорошо, я поняла, что ты отказываешься теперь писать Жене диссертацию. Ладно, но почему ты ужин-то ему не приготовила?

   – Да потому, что я тоже устала. Мама! Почему я должна работать так же да ещё и домашние дела? А он что?

   – А он полочку повесит или кран починит. Мужская работа тоже нужная.

   – Женя кран починит?!

   – Регина, это уже его дело. Ты сама краны не чинишь? – потому, что вызываю сантехника, пока мужа нет дома, но мама не дала вставить ни слова. – Вот и всё. Накормить мужа ты обязана. Если не можешь совмещать с работой, найди работу полегче.

   Объяснить так и не получилось. Вот и вторые выходные просплю в этом жутком общежитии. Можно ещё навестить сестру, но если она тоже примет сторону Жени…

   Так и оказалось. Ей муж рассказал чуть отредактированную версию с упором на мою депрессию из-за потери работы. И я могла бы хотя бы её переубедить – но «мама тоже так говорит!»

   Так что я позвонила Жене напрямую.

   – Зачем ты это делаешь?

   – Что именно? У тебя ещё не прошли твои психи?

   Раздражённый голос. Понятно, что извиняться он не собирается. Но неужели считает себя абсолютно правым?

   – Какие мои психи? Зачем ты рассказываешь небылицы моей семье?

   – Говорю, как есть. Ты бы обратилась к психологу. Потеря работы лишила тебя разума.

   – У меня есть работа.

   – Не сочиняй. Что ты там наработаешь? Серьёзный институт. Там надо работать головой и руками, а не языком.

   Вот и отлично, как раз языком-то я работать и не любила. Если бы можно было, отказалась бы вести все эти пары, работала бы в лаборатории…

   Но в университете так было нельзя, а в НИИ – вполне себе можно.

   – Пока справляюсь.

   – Уверена? Испытательный срок прошёл?

   – Ещё рано! Я только устроилась. Между прочим, прошла собеседование.

   – Ага, где тебе померещился Князев.

   – Всему НИИ померещился. – Чего он несёт чушь? – И глюк взял меня на работу.

   – Ты опять построила глазки? Ты умеешь. Знаешь, с какой целью берут молоденьких лаборанточек на непыльную работу?

   Злость вспыхнула внутри, и я нажала отбой. Он так говорит про Князева? Да половина буровых установок Башкирии, наверное, имеют детали, вышедшие из лабораторий «НИИ «Углерод»! Если бы он набирал лаборанток по внешности и какой-то не такой целью, ничего бы подобного не достиг.

   10

   Ещё одну такую ночь я не выдержу.

   На работу я приползла с этой мыслью.

   Хотя куда деваться? Пока не пойдёт зарплата, не смогу оставить залог. Вечером иногда звонила в разные места… но ничего не находилось.

   Да и, откровенно говоря, лаборант на испытательном сроке получает не такие большие суммы, чтобы разгуляться. Мне ещё нужно пройти сертификацию, чтобы получить доступ ко всему оборудованию, и тогда зарплата существенно вырастет. А пока я получаю не так много, чтобы полностью себя обеспечивать и неплохо жить.

   Но ничего. У меня нет мечты путешествовать по заграницам, нет желания взять машину, даже и прав-то нет. Ни драгоценности, ни модные платья не интересуют. А то, что действительно нравится, находится в этой самой лаборатории, и все мечты исходят из неё.

   О том, что диссертация – очень недешёвое удовольствие, я старалась пока не думать.

   Я заполняла таблицы результатов, когда дверь распахнулась как-то более порывисто, чем обычно, и в лабораторию вошла Олеся Александровна, а следом за ней — директор.

   При виде его лучезарной улыбки у меня что-то поднялось и растаяло внутри, тёплое чувство затопило сознание.

   Согнав с лица дурацкую улыбку, огляделась по сторонам. Волновалась зря, все без исключения отреагировали так же.

   – Доброе утро, девочки… и мальчики! – метнув взгляд по сторонам. – Как дела по бурам?

   – Они не ту заготовку на дефектоскопию отдали, – меланхолично ответила Ира, вроде бы, наш инженер. – Ждём нужную. Документы подготовили.

   – Новый спектрометр освоили?

   – Осваиваем, – ответила Олеся Александровна. – За ним новенькая сидит сегодня.

   – Лаборант на испытательном сроке… – задумчиво. С сомнением.

   Бессонные ночи, нервное напряжение, ссора с близкими не сделали меня самым приятным и хладнокровным человеком в мире. Внутри взвилось возмущение, которое я с трудом погасила.

   Почти.

   – Ничего запредельного. Я имела дело со спектрометрами, пусть и не такими новыми!

   Тон даже самой показался грубоватым, но Князев тихо рассмеялся.

   – Работайте-работайте! Я ничего не говорю. Кстати, он может передавать данные в смартфон. Вы разобрались с этим?

   – С этим пока ещё нет, – после его реакции моё собственное возмущение показалось неуместным и чрезмерным, и я немного покраснела. Отвернулась к прибору, чтобы не увидели. – Пока протоколы заполняю.

   – Мы их проверяем, – заверила Олеся Александровна.

   – Всё нормально. Я не критикую. Пока. Регина, вы хорошо себя чувствуете?

   Нет, но вопрос насторожил.

   – А что такое?

   – Мешки под глазами.

   А, да. Ну конечно. Но почему именно он заметил?

   – Плохо сплю. Шумные соседи.

   – Беруши используете?

   Беруши?

   Я замерла. А ведь действительно! Почему я не подумала об этом старом и простом средстве? Хуже-то точно не будет!

   – Нет… Спасибо за идею… Не знаю, как я сама не догадалась.

   Не хватало ещё раз покраснеть.

   – Потому, что у вас голова забита работой, ни на что времени не остаётся? Думайте о себе побольше, мечта работодателя – здоровые сотрудники! Олеся Александровна, как только дефектоскопия будет готова, напишите мне, ладно? Это уже третий образец, пора уже сделать нормально.

   Князев ушёл, оставив шлейф улыбки и оптимизма.

   Пожалуй, я начала догадываться, откуда у него такой авторитет.

   Из-за этой манеры общения с ним легко и приятно иметь дело. Ещё и знания и компетентность – в наших кругах это очень уважают.

   11

   Беруши не очень помогли против соседа, который, как выпьет, шёл искать собутыльника. А вот ругань, музыку и детский плач резали довольно сильно. Не могу сказать, что я совсем выспалась, но вполне неплохо отдохнула.

   Днём я почувствовала прилив сил и энтузиазма. Пожалуй, сегодня могу себя заставить поработать и на себя. Вот только есть одна проблема.

   Под конец рабочего дня в лабораторию зашёл Князев, расцвечивая окружающих тёплыми улыбками, и спросил:

   – Олеся Александровна здесь?

   Так, как стоял он ближе ко мне, я оторвалась и ответила:

   – В препараторской. Оформляет документы.

   – Отлично, я как раз насчёт них, – подарил мне ещё одну улыбку и прошёл к двери у противоположной стены. Через некоторое время снова дверь открылась, и вышли оттуда уже оба.

   Я заволновалась. Моя начальница явно собиралась куда-то уйти, а ведь до конца дня осталось пятнадцать минут! Мне обязательно надо спросить!..

   – Олеся Александровна! – позвала я. Неудобно отрывать, но… – прошу прощения. Можно мне немного задержаться после работы?

   – Зачем? – удивилась она. – Если ты что-то не успела, доделаешь завтра, это не срочно.

   – Я хотела оформить статью, там осталось совсем чуть-чуть, вступление и заключение, а компьютера у меня дома пока нет.

   Она глянула на Князева. Ну разумеется, подобные вещи должен разрешать или запрещать начальник, раз уж он здесь.

   – Без проблем, только предупредите охрану.

   – Не в лаборатории, ладно? – Сказала Олеся Александровна. – Сядь за компьютер в препараторской. Пароль… – она осеклась и глянула на директора. Тот широко улыбнулся и подсказал:

   – Написан на бумажке, приклеенной к монитору?

   – К клавиатуре, – проворчала Олеся Александровна и вышла.

   Сразу после шести вечера институт опустел. Как-то всё слишком хорошо. Задерживаться после рабочего дня не принято, но если очень нужно, то можно. Легендарный Князев казался чересчур добрым начальником, завлабораторией – строгой, но тоже доброй, а коллектив принял меня дружелюбно.

   Неудивительно, что с новой работы уходить не хотелось. Ни в арендованную комнатушку, ни, тем более, в квартиру Жени. Теперь я даже в мыслях не называла её «нашей» или «домом».

   Как отрезало.

   Институт погрузился в тишину. Писалось и думалось легко, буквы лились из-под пальцев сплошным потоком, формулы складывались в расчёты. Статью я готовила в наш местный университетский «Вестник», пусть так и будет.

   Первая в жизни статья, подписанная только моей фамилией.

   12

   Женя написал мне вечером. Читать сообщения от него очень не хотелось, но вдруг там что-то важное?

   Завтра жду тебя в ЗАГСЕ с документами. Госпошлину за развод я оплатил сам.

   Развод!

   Захваченная с головой событиями последних дней, я почти перестала думать о нашем браке. Проблема, конечно, нависала – но, казалось, что решение будет ждать... каких-то туманных перспектив.

   Но Женя ни ждать, ни решать не стал.

   Само слово «развод» ввергало в панику. Сложившаяся, размеренная жизнь потерпела крах, внутри медленно вырастала пустота. Почему-то вертелась мысль – что скажет мама?

   Понятно, что. Уже догадываюсь. Поэтому-то ей ничего говорить пока не собираюсь. Но ведь это не самая большая проблема!

   Какая-то злость и досада. До конца не верится. Женя не стал думать, договариваться, на уступки не пошёл, не предложил даже хотя бы маленького компромисса. Неужели ему действительно нужен был кто-то, кто будет работать за него? А как же взаимное уважение, то восхищение, которое он выдавал на свиданиях, как же все его комплименты про сочетание ума и красоты?

   Ну положим, сказать можно всё, что угодно, но ведь у нас и в постели было всё нормально! Несмотря на работу и научную деятельность мы два-три раза в месяц обязательно находили время. Довольно регулярно, по привычке подгадывая под овуляцию, хотя и ему, и мне уже было абсолютно понятно, что ничего не поучится.

   Если бы я ему была безразлична, он ведь не стал бы? Правда?

   Наутро я отвела в сторону Олесю Александровну и стала отпрашиваться уйти пораньше, успеть в ЗАГС.

   – Так ты же вроде бы замужем? – удивилась она.

   – Пока да.

   Не хотелось бы поднимать эту тему. Но вряд ли меня отпустят без уважительной причины.

   – О! – Её взгляд сменился на сочувственный. – Как же так? Неужели ничего нельзя сделать?

   – Не знаю. Это он подал заявление.

   Голос получался такой сухой, что, казалось, царапал язык.

   – И ты согласилась?

   – Зачем я буду цепляться за мужика, которому не нужна?

   – Правильная позиция. Ты себе быстро другого найдёшь. Вот, хотя бы к нашим присмотрись, сходи с девочками в конструкторский отдел чаю попить.

   – Нет, уж, спасибо! – я аж поморщилась от таких мыслей. – Хватит с меня партнёрских отношений людей, понимающих друг друга и разделяющих увлечения. А то какое-то одностороннее разделение получается. Мне сейчас бы разобраться с работой, в отделе кадров сказали, что нужно будет сертификацию пройти, потом с диссертацией разберусь, потом познакомлюсь с симпатичным менеджером или врачом.

   Олеся Александровна засмеялась.

   – Ну, как знаешь. На пару часов можешь уйти пораньше без заявления.

   После обеда снова заглянул Князев, оглядел нас и осведомился:

   – С бурами разобрались? Люди ждут.

   – Конечно, – фыркнула Ира. – Уже всё сделано.

   – А со спектрометром?

   – Регина на нём работает. Регина, ты покажешь Алексею Романовичу, как раз вроде бы образцы пришли?

   – Конечно, – на самом деле замеры я уже сделала. Но решила повторить последние, раз уж директор хочет посмотреть.

   Спиной я как будто почувствовала его присутствие. Рука легла на спинку стула, слегка задев мои волосы, и сердце забилось сильнее.

   Чего я волнуюсь? Я замеры уже сколько дней подряд провожу? А сейчас вообще повтор того, что уже делала.

   Приступила к работе, стараясь, чтобы руки не дрожали. Ни разу не оглянулась, представляя себе, что там никого нет.

   Получилось очень плохо. Потому что он стоял слишком близко и наклонился к столу, так, что временами я чувствовала его тепло и дыхание на волосах.

   Думала, совсем не получится собраться, но, к счастью, результаты не отличались от полученных раньше. Не опозориться перед директором – это ведь очень важно на испытательном сроке.

   После того, как всё закончилось, дождалась, пока Князев выпрямится и отойдёт хотя бы на шаг, и только тогда повернулась.

   – На мой взгляд, лучше, чем старый, – задумчиво сказал он.

   – Лучше, чем все, с которыми мне приходилось иметь дело, – совершенно искренне ответила. Работать на новом оборудовании – почти всегда сплошное удовольствие. – С телефоном тоже разобрались, уже пробовали скидывать результаты, но это просто удобная фишка, мне же всё равно надо протоколы оформлять.

   Он кивнул, улыбаясь, перекинулся формальными вопросами с остальными и вышел.

   Олеся Александровна широко улыбалась от двери препараторской.

   – Что-то Князев к нам уж очень зачастил. Нравится ему этот новый спектрометр. Ты уж ему показывай что-нибудь каждый раз, мужчины тоже любят игрушки, только они у них дороже.

   – А когда его купили-то? – Кажется, речь шла о нескольких месяцах. – Он ещё не успел наиграться?

   – Да до тебя на нём никто особо работать не любил, только по сильной обязанности. Старый, который списали, проще был. У этого ещё и основная инструкция на английском.

   Технический английский я понимала и инструкцию изучила, но принципы-то общие, разобраться было не так сложно. Впрочем, я промолчала и выпендриваться не стала. Я всего лишь лаборант на испытательном сроке, не стоит перебарщивать со знаниями и умениями, вдруг кому-то это не понравится?

ГЛАВА 4

13

   Никаких разговоров в ЗАГСе не было, кроме самых деловых. Мы подали заявление так же, как подавали статьи на публикацию, приложили документы. Написали. Зарегистрировали.

   Разошлись, сухо попрощавшись.

   Признаться, я всё-таки надеялась, что Женя хоть что-то скажет, хоть как-то даст понять, что ему тоже плохо, но тон его оставался равнодушным, а взгляд – только слегка недовольным.

   Всё сильнее казалось, что никакой любви и не было, просто ему нужна была удобная жена.

   А внутри всё сильнее разгоралась боль и отчаяние. Я тоже делала равнодушный вид, непринуждённо отвечала, заполняя заявление. Не буду цепляться за отношения, ненужные обоим, как бы ни было больно. Не только гордость играла, разум подсказывал, что это всё равно ни к чему не приведёт. И лучше решить всё сейчас, чем пытаться раскопать погасшие искры в пепле.

   Слёзы наворачивались на глаза, но получилось сдержать их внутри, пока я не приехала домой. А потом я позволила себе расслабиться.

   Не сказать, что я прорыдала весь вечер, часть просто лежала, тосковала и жалела себя. Но к утру всё равно глаза распухли, как щёлочки.

   В лаборатории это, несомненно, заметили, потому как смотрели сочувственно и не задавали вопросов. Князев с его излишней наблюдательностью, сегодня не попадался, – ну хоть что-то обрадовало. Кадровичка в ответ на мой вопрос о документах сказала, что на всякий случай сделает копию моего уведомления о разводе для личного дела, когда оно будет, и тоже посмотрела сочувственно.

   Не обрадовал и звонок из редакционного отдела, куда на днях ушла моя статья. У них были вопросы и они очень хотели видеть меня лично. Согласны были даже подождать после работы – но не больше часа.

   И так убитое, настроение испортилось совсем. До этого мои статьи почти никогда не отправляли на доработку. Если такое и случалось, то это бывали серьёзные центральные издания, а никак не местные сборники тезисов. Неужели правда то, что злые и не совсем умные языки говорили о связях и блате? Неужели тому, что мои статьи принимали, я была обязана Жене, а качество их действительно невысокое?

   После работы я летела, как могла, и добралась минут за двадцать.

   Женя тоже сидел в назначенном кабинете. При виде его у меня словно оборвалось что-то внутри. Что ему надо? Вряд ли хочет помочь.

   – Ну что же, – ответила на моё приветствие женщина за столом. Как её звали, я не помнила, статьи присылала на общую почту редакционного отдела. – Объясните, пожалуйста, вот это.

   И положила передо мной на стол две распечатки.

   Ту, что справа, я узнала сразу. Это была моя статья, которую я недавно дописала, вычитала и отправила.

   Та, что слева…

   Тоже была моя статья!

   Схемы и таблицы, которые я чертила. Значения в формулах, которые высчитывала. Пояснения.

   Только пара абзацев – вступление и заключение – отличались.

   Они были взяты из другой моей статьи, которая вышла в прошлом году, и чуть-чуть подправлены.

   Я потрясённо взглянула на женщину за столом… Перевела взгляд на Женю.

   И всё поняла.

   – Женя! Ты отправил мою статью?

   Статья осталась дома на компьютере. Компьютер остался дома у мужа.

   Бывшего мужа.

   – Регина, я отправил свою статью! – надменно ответил он. – И понятия не имел, что ты захватила черновик с моего компьютера!

   – Но ты прекрасно знаешь, что её я писала!

   – Её писал коллектив преподавателей нашей кафедры, и они все перечислены в шапке. Твою фамилию в свои статьи я больше не стану добавлять, теперь, когда нас с тобой ничего не связывает.

   – Что же, значит, мы выяснили. Это одна и та же статья, и вы оба послали её. Независимо от личных отношений вам стоило договориться, добавить друг друга в соавторы и послать одну статью, – попыталась сгладить ситуацию женщина за столом. Но Женя наморщил нос:

   – Все, кто принимал участие в написании статьи, уже добавлены в соавторы. Добавлять жену только потому, что она моя жена, я больше не собираюсь.

   – Я писала эти статьи, – взглянула ей в глаза, но сама уже не знала, на что рассчитывала.

   – Очень смешно, – фыркнул бывший муж.

   – У вас есть доказательства?

   Ну какие могут быть доказательства? Тайного кода в текст не прятала. Работали мы за одним компьютером, и не делили материалы на мои и его.

   – Какие у неё могут быть доказательства? К сожалению, у Регины не хватает усидчивости для работы над материалом. Вот в лекционном зале она на своём месте. Поэтому её и тянули, но диссертацию она так и не защитила. Кажется, тебя уже уволили, да?

   Он прекрасно знает, что да.

   И решение очевидно. Даже если бы я сейчас убедила редакторшу в своей правоте, это бы ничего не изменило. Женя – уважаемый человек, кандидат наук, доцент, работает на кафедре, как и остальные, кто вписан в соавторы. А я?

   А я стою, краснею, теряю слова, и это ещё больше убеждает её в моей вине.

   Да я даже здесь уже больше не работаю.

   Слова прозвучали гулко, врезаясь в сознание.

   – Давайте так. Вы попробуйте написать свою статью на основе старых материалов, в которых была ваша фамилия. Просто переработайте их. И принесёте, время ещё есть. Но больше не берите чужие материалы без спросу.

   14

   Да я могла написать ещё две или три статьи за оставшееся время. Гораздо ниже качеством, скорее обзорные, но без проблем. Я умею. Только…

   Только не хотелось туда возвращаться. Ощущение ужасной несправедливости буквально глодало изнутри. И растерянность тоже. Что делать дальше? Эксперименты я проводила на кафедре, и данных для статей было много.

   А теперь…

   А теперь я работаю в НИИ, в современной лаборатории, где такое оборудование, которое нашей кафедре ещё лет пять не купят! И почему я должна продолжать старую тему? Я могу написать диссертацию по любой другой, из тех, которыми занимаются в «НИИ «Углерод»! И даже что-нибудь разработать и запатентовать… Если будет какой-нибудь карьерный рост выше лаборанта.

   Я выберу более актуальную и интересную тему, и мои разработки будут на самом деле применять на предприятиях, а не буду искать, кто бы сделал акт о внедрении для галочки.

   И потом… на какую-нибудь статью я непременно поставлю фамилию Князева, найду повод, хотя бы на редактуру подсуну. И отправлю в один из центральных журналов, которые выписывает университет, чтобы Женя непременно увидел!

   На кончиках пальцев кипело отчаянное желание начать что-то срочно делать, но я одёргивала себя, заставляя не торопиться и подойти тщательнее к выбору темы. Остаток вечера провела в обнимку с телефоном – просматривала, что сейчас актуально, что мне интересно.

   Наконец, просто решила поговорить завтра с коллегами и попросить совета.

   В понедельник мы дружно выбирали мне тему. Предложения разнились от довольно стандартных до совсем фантастических. В конце концов, на мысль натолкнула Олеся Александровна. Она учла то, чем занималась лаборатория, и обещала разрешить мне проводить иногда эксперименты. Я на радостях предложила вписать её в статью соавтором, и она внезапно засмущалась:

   – Да не стоит… Но буду признательна, мне не помешает. У самой с этими бумажками ни на что времени нет… И ты когда тему будешь формулировать, учти, что Князев у нас в диссертационный совет входит, постарайся попасть к нему.

   – А разве пропустят, если я фактически у него работать буду? – вряд ли мне нужно предвзятое мнение диссертационного совета. Но Олеся Александровна только махнула рукой:

   – Пропустят, не волнуйся.

   15.

   После рабочего дня я не стала задерживаться. Стоит полностью определиться с темой, а так же с тем, где я буду брать научного руководителя, если старый откажется. Много чего предстоит решить. Бросаться с места в карьер – плохая идея.

   Тем не менее, уходила я последней. Отщёлкала нужные рубильники, закрыла лабораторию, прошла по коридору и уже спускалась по лестнице, когда меня окликнул знакомый голос.

   Который, как обычно, расцветил пространство яркими красками.

   – Регина? Вы домой?

   – Здравствуйте! – или стоит уже сказать «До свиданья»? – Да, домой.

   – Вы развелись.

   Я замерла. Я же только в кадрах сказала! И то, скорее уточнила, нужна ли им такая информация. Растрепать успели уже всем, или эта ценная информация специально для директора?

   – Пока только заявление подали, – как можно равнодушнее. Не расплакаться.

   Князев слегка улыбнулся и сказал:

   – Сочувствую. Но в таком случае хочу повторить своё предложение.

   – Какое? – растерялась я. Понятия не имею, о чём речь!

   – Насчёт ужина.

   – Ужина?

   Я растерянно посмотрела на него, соображая.

   – А… зачем?

   Вот тут уже растерялся он.

   – В смысле? Вы же замужем были, должны знать об отношениях мужчин и женщин.

   Как на это реагировать? Я ведь хотела, чтобы меня ценили за профессионализм и знания, хотела произвести впечатление на того самого Князева…

   Но не такое впечатление! Тогда, в лаборатории, он был недоволен, что мне доверили новый спектрометр, и при этом уже второй раз приглашает на ужин? И взял меня на работу практически без собеседования.

   Неужели дело вовсе не в том, что я подхожу на должность лаборанта?

   Нет. Так не может быть. Он же видный учёный, изобретатель, инженер. Не может он так поступать. Даже думать так нельзя про уважаемого человека!

   – Алексей Романович, – начала осторожно. – Я развожусь, главным образом, потому, что отношения оказались несовместимы с делом моей жизни. Мне на самом деле приятно, что вы обратили на меня внимание, и при других обстоятельствах непременно приняла бы ваше предложение. Но я не собираюсь больше заводить личные отношения, работа сейчас на первом месте.

   Страшно. Его глаза, освещённые лучами из окна, потеряли свой бирюзовый оттенок и приобрели злой блеск легированной стали.

   Вдруг он сейчас просто уволит меня? Я ведь на испытательном сроке.

   Но а что делать? Встречаться с начальником ради должности… это глупо, пошло и я точно так делать не собираюсь.

   – Это самая глупая причина для отказа, про которую я только слышал.

   – Вы же всего не знаете, – как можно мягче.

   – Расскажите мне. За ужином.

   Мы уже подошли вплотную к проходной и замедлили шаг, чтобы не разговаривать при охране.

   – Я вам скажу сейчас. Я работаю восемь часов, сплю столько же. Добираюсь до работы полтора-два часа. Три часа на еду. Всё остальное время в сутках мне нужно на научную работу. Это только время. Ещё мне нужно сосредоточиться, а эмоции нешуточно отвлекают. Ну и – я уже побывала на вторых ролях. Больше не хочу.

   – Я пока что претендую на то время, которое на еду.

   Улыбка сошла с его лица. Князев уже говорил серьёзно, и его взгляд сверкал сталью.

   Сердится. И мне страшно. Главным образом за свою новую работу.

   Но уступить сейчас – означает не думать о будущем.

   – Алексей Романович, нет. Пожалуйста, не настаивайте.

   Он сжал губы. Фыркнул тихонько.

   – Давай я тебя подвезу.

   – Спасибо, я доберусь сама. Надо в магазин зайти, – неправда, конечно, но мужчин можно очень эффективно отпугнуть магазинами.

   Князев уже повернулся спиной, и я решилась:

   – Вы меня уволите теперь?

   Он резко развернулся, глядя на меня уже совсем недобро:

   – Ты меня за кого принимаешь?

   Я стояла и краснела, глядя в его спину, и всё думала – в самом деле, за кого я его принимаю? В чём вообще подозреваю? В том, что протащил на ответственную работу девушку, которая заинтересовала просто на переспать? А вряд ли он имеет в виду что-то серьёзное – вспомнилось предупреждение Олеси Александровны.

   Или в том, что из мелочной мести уволит сотрудницу, которая его устраивает на своём месте?

   Разве может такой человек сделать что-то подобное?

   Я постояла чуть-чуть и не спеша пошла к проходной. Тянула время, чтобы он точно успел уйти.

   Как бы хотелось, чтобы он настоял, а я согласилась! Князев оказался очень приятным и обаятельным. И привлекательным мужчиной, что уж тут. Даже лёгкий, мимолётный роман с ним – просто мечта, да даже один ужин! Так не хотелось, чтобы он уходил, хотелось ещё поговорить, обсудить новый спектрометр, который ему так нравится – или дело всё-таки не в спектрометре?

   Ой, ладно, мы что, тем бы общих не нашли?

   Один этот ужин мог бы вывести меня из пучины тоски, которая, несомненно, захлестнёт, когда я останусь одна.

   Но я могу гордиться собой, что сохранила стойкость.

   Тихонько, грызущим червячком подкралась ещё одна мысль. Я же только что рассталась с любимым мужем, моя семья распалась, жизнь перевернулась. Как я могу вообще смотреть на мужчин, не говоря уж о фантазиях на тему «как хорошо было бы...» и сожалениях о том, что не могу принять предложение собственного начальника, с непристойным несомненно подтекстом?

   Я вспомнила Женю, но почему-то никаких тёплых чувств к нему вызвать не получилось. И стало стыдно. Как же хорошо, что никто не видит, ибо я, несомненно, опять краснею.

   16

   Когда я осталась одна в своём временном пристанище, вообще всё перестало видеться в радужном свете. Размолвка с директором может оказаться совсем не страшной, если останется для меня без последствий – в конце концов, уж Князев-то легко найдёт себе девушку. Да одна его улыбка – и толпой побегут на кастинг.

   А вот с научной работой всё уже сложнее. Как я собираюсь защищать диссертацию?

   Положим, я смогу её написать. Я – смогу. Мужу же написала, там большая часть работы – моя. Но самое главное будет дальше.

   Положим, даже с диссертационным советом не будет проблем. Ну и что с того, что в него входит мой директор? Непосредственный же начальник не он, а Олеся Александровна. С Князевым мы имеем возможность вообще не пересекаться. В конце концов, защищаются же аспиранты в диссертационных советах собственных вузов?

   Но даже если с советом будет всё в порядке, и если не придётся пересдавать кандидатские минимумы, в аспирантуре я уже отучилась и бесплатного научного руководителя у меня уже не будет. Он обойдётся мне в круглую сумму. Статьи я, конечно, напишу бесплатные – вот ещё, платить, у меня они достаточно высокого качества. А вот патенты бесплатными не бывают. И на конференции скататься придётся. А ещё рецензенты, оппоненты, акты внедрения, печать авторефератов и экземпляров работы… много всего. Если даже откладывать с зарплаты, накоплю лет через сто.

   Пока я работала в вузе, в котором и собиралась защищаться, очень многое могло обойтись бесплатно. Но теперь – я не имею к ним отношения, почему они должны мне что-то делать?

   За окном темнело, как и на душе. Потихоньку подкрались сомнения. А вдруг я вообще не способна защитить диссертацию? И даже написать? Вдруг статьи и эксперименты – мой потолок? В конце концов не зря же я до сих пор не осилила ни одной главы в своей работе. Может, вклад Жени был не так уж мал? Он договаривался, организовывал и направлял, способна ли я на самостоятельный проект?

   Ни приготовление еды, ни сам ужин, ни интересные видео из Интернета не могли разогнать эти мысли, и я так и провалялась без сна долго.

ГЛАВА 5

17

   На следующий день я поговорила с коллегами, когда было свободное время, уточнила, чем именно занимается НИИ, какие проекты разрабатывает обычно, с кем сотрудничает. Я просто выберу тему, которая интересна и востребована, и буду потихоньку писать. А уж дальше видно будет, на что я способна, на что – нет.

   С разрешения Олеси Александровны я опять осталась после работы, поработать за компьютером. Какой-нибудь, пусть самый дешёвый ноутбук – это вторая нужная вещь после нормального жилья, и я куплю его, как только появится возможность.

   Но пока работать где-то нужно, а компьютер в препараторской, хоть и уступал лабораторным, но вполне себе шевелился и для меня, в принципе, подходил.

   Я успела набросать список возможных тем, когда услышала, как открывается дверь в лабораторию.

   И вздрогнула.

   Кто это может быть? Все ушли. Охрана? Но для обхода ещё рано, и Олеся Александровна должна была предупредить, что я задерживаюсь.

   Страх начал тихонько уходить, когда дошло, что я не единственная могу задержаться, мало ли кто зачем зашёл?

   Совершенно нечего бояться.

   Просто я на нервах.

   Твёрдый, вежливый стук – и дверь сразу открывается.

   – Регина? Вы ещё здесь?

   Наверняка не стоило с ним встречаться здесь и сейчас, но я невольно начала расплываться в улыбке, чувствуя, как уходит напряжение.

   Князев точно владеет каким-то волшебством. Иначе как он так на всех действует?

   – Да, осталась поработать немного.

   Он так-то знает, сам и разрешил в первый раз. Надеюсь, не передумал – я же ничего плохого не делаю.

   Отвернулась обратно в монитор, чтобы не пялиться восторженным взглядом.

   И услышала, как за спиной хлопнула дверь.

   И всё? Ушёл? Заходил просто проверить, кто это тут остался?

   Тяжёлая, горячая ладонь легла мне на плечо и я крупно вздрогнула от неожиданности.

   – Ты на самом деле всегда работаешь, серьёзная девочка?

   От его голоса рассыпались мурашки по коже, но слова заставили занервничать.

   – Алексей Романович, извините, я занята! – первое, что пришло в голову. Я повернулась к нему…

   Сердце подпрыгнуло и забилось. Князев стоял очень близко, куда ближе рабочих отношений, и слегка наклонился надо мной.

   – Регина, честное слово, это самая идиотская отговорка…

   Кончиками пальцев он провёл по моей щеке, и прикосновение как будто обожгло. Я не успела среагировать – честно говоря, не придумала, как – и он ухватил меня за плечи и потянул вверх, поднимая на ноги.

   Я упёрлась ему в грудь, пытаясь оттолкнуть – как будто двигать каменную глыбу. Моё возмущение потонуло в поцелуе.

   Страхи и мысли буквально улетучились, когда от первого же касания его губ вспыхнул такой жар внутри, что в голове зашумело. Каких-то слабых отголосков воли – где-то на задворках сознания – хватило, чтобы не набрасываться на него в ответ, но я запрокинула голову, раскрывая губы навстречу.

   Князев, как будто почувствовав, перехватил меня за талию, прижимая к себе, и я почувствовала, что именно этого хотелось сильнее всего. Его вторая ладонь скользнула по спине, всё-таки вырвав из меня слабый стон.

   Этот позорный звук немного отрезвил – но только мысли. По-прежнему слабели колени, по-прежнему жаркая истома разливалась по телу.

   Его язык, проникший в меня, вызвал второй стон, и я почувствовала, как пылают щёки. Снова попробовала оттолкнуть его, и снова стальной захват не ослаб ни на миллиньютон.

   Но Князев прервал поцелуй и смотрел на меня с лёгкой улыбкой.

   – Вот так, моя маленькая недотрога, ты не такая уж строгая, да?

   – Отпустите меня, – хотелось бы спокойно и строго, но – да, не так уж.

   – Ну нет, хватит нелепых отговорок, – он сгрёб мои волосы в горсть и чуть потянул в сторону, заставив меня наклонить голову.

   И я почувствовала, как его губы легко касаются моей шеи, продвигаясь ниже с каждым касанием.

   И снова не сдержала полустон-полувскрик, когда от его прикосновений словно побежали электрические разряды. Голова плыла, как будто в нереальности.

   Вот эта собственная же реакция заставила собрать остатки мыслей в голову, и я отчаянно прошептала:

   – Князев, отпустите меня! Прекратите это!

   Короткий взгляд за его плечо. Даже если я вырвусь – что дальше? Я осталась последняя, и я здесь лаборант. Должна закрыть лабораторию и обесточить все рубильники. И если не сделаю этого… Грубое нарушение, причём нарушение техники безопасности.

   Это серьёзно.

   Так что пусть Князев хоть изнасилует меня прямо здесь, на столе, я не оставлю лабораторию.

   Но он прервался – и посмотрел на меня с улыбкой:

   – Тебе нужно работать?

   В его глазах плясали искорки беса, и он по-прежнему крепко сжимал мою талию. Вторая ладонь скользнула на моё бедро, заставляя прижаться ещё сильнее.

   Жар сжигал меня, внизу превращаясь в почти боль, и это невероятно мешало думать – и даже возражать.

   – Как вы можете?! – один шанс уговорить его остановиться. Потому, что мои внутренние тормоза уже на грани. – Все про вас думают только хорошее! Что скажут ваши подчинённые, если я расскажу, как вы поступаете?

   Если его ещё хоть чуть-чуть заботит то, что скажут подчинённые…

   Но улыбка стала шире – почти смех:

   – Давай, девочка, расскажи. Тебе никто не поверит!

   Внутри вспыхнуло возмущение, и оно усилилось, когда я поняла, что он прав. Да все вокруг прыгают на задних лапках и машут хвостиком, стоит ему появиться. Наверняка любая была бы рада, если бы он обратил на неё внимание. Наверняка не только с работы. Ну что они подумают, если я расскажу фантастическую историю про то, как Князев ко мне приставал, а я упорно его отшивала?

   Его небесные глаза смотрели тепло и по-доброму, как будто это не его рука крепко сжимает меня, не давая отстраниться.

   Да уж, я бы сама себе не поверила!

   18

   Самое сложное в моей ситуации – то, что слишком привыкла полагаться на мозги, которые сейчас абсолютно не работали. Я ещё не получила документы о разводе, а уже мечтаю о том, чего должна избегать?

   Мне что, не хватило одного раза? Обязательно гулять по граблям?

   Никаких мужчин. Особенно угрожает моей работе Князев – одно прикосновение превращает меня в подростка, у которого бушуют гормоны.

   Я уперла ладони ему в грудь и спросила твёрдо:

   – Что вы собираетесь делать дальше? Всё это имеет какой-то смысл? Я не меняю своего мнения.

   – Разве? – вкрадчиво, и от одного голоса я опять готова поплыть.

   – Алексей Романович, вы, кажется, меня не поняли. Я приняла решение, и эмоции здесь ни при чём. Я не собираюсь отвлекаться от работы, ни за какие соблазны.

   Его ладонь скользнула по моей спине ниже, прижимая меня сильнее, и он мурлыкнул мне на ушко:

   – Соблазны?

   Ой. Что ж я так спалилась-то, а?

   Сделала голос построже, стараясь не смотреть ему в лицо. Это было не сложно, учитывая, что мои глаза как раз находились на уровне его груди.

   – Вас не смущает, что я в процессе развода?

   – Меня это вдохновляет.

   – Алексей Романович, нет. Просто нет.

   Побольше убедительности. Поменьше томности.

   И его объятия ослабли.

   – Жаль. Похоже, тебе действительно надо немного времени?

   – Очень много времени, – опять попыталась вывернуться, но меня не отпустили.

   – До завтра подойдёт?

   – Князев, вы издеваетесь?! – в сердцах я стукнула его кулаком в грудь – но он этого даже не заметил. – У вас вообще сердце есть? У меня в семье такие проблемы, только по мужикам ещё бегать не хватало!

   – Регина… – он посмотрел на удивление серьёзно. – Поехали, поужинаем и поговорим. Расскажешь о своих проблемах.

   Я сердито выдохнула:

   – Нет.

   – Хорошо, как скажешь, – он внезапно отпустил меня, оставив тянущее ощущение холода и пустоты. – Поговорим чуть позже. Когда будешь готова. – И остальное – чуть позже.

   Я получила обаятельную улыбку в его привычном стиле.

   Но теперь она вызвала дикое смятение чувств.

   19

   В пятницу вечером я всё-таки приняла приглашение родителей и уехала к ним. Хотя бы высплюсь, без шумных соседей и пьяных компаний на улице. Можно будет расслабиться и повалять дурака. Ну, помочь маме по дому и в огороде, не без этого. Сейчас много полевых работ.

   Но обрезать кусты и сажать редиску – ерунда на фоне того, что творится в моей жизни.

   Надо только попросить её не затрагивать неприятные темы. Мне и так тяжело.

   Мама с удовольствием согласилась и объявила, что и не собиралась об этом говорить. Прошлое должно остаться в прошлом, надо жить дальше. Предложила поужинать и сходить в баню, как раз затопили, а завтра тётя Зарина в гости придёт, как раз к обеду.

   Баня оказалась кстати, общий страшненький душ в моём временном пристанище не доставлял особого удовольствия и выполнял чисто практическую задачу. Мы парились, наверное, часа полтора, и это очень неплохо прочистило мозги.

   Слабость и истома, волнения последних дней, хроническое недосыпание – всё это вырубило меня настолько надёжно, что я проспала всех возможных соседских коров, петухов и тракторы. Только ближе к обеду меня растолкала мама.

   – Вставай, скоро уже тётя Зарина придёт, а ты всё спишь. Давай, умойся сходи, да оденься покрасивее.

   – Это ещё зачем? – тётя Зарина была маминой подругой с соседней улицы. Чего бы мне наряжаться к её приходу?

   – Давай, давай, хоть тобой похвастаюсь, какая ты у меня красивая стала.

   Ладно, мне-то чего. Мамины заморочки. Пусть хвастается, они с подругами это любят.

   Всё-таки я не стала особенно наряжаться, выбрала то, что носила на работу. Тем более, почти вся моя одежда осталась у Жени. Сходила в баню, сполоснуться и одеться.

   Когда я вернулась в дом, обуви на крыльце прибавилось, и прибавилось слишком сильно.

   Нехорошие подозрения подкрались незаметно, но мама распахнула дверь и буквально затолкнула меня в зал.

   – Вот, Виль, это моя дочка, Регина. Регина, Виль – племянник тёти Зарины.

   Разом стало понятно всё. Ну что же, Виль, ты тоже понял, зачем тебя позвали?

   Почему-то меня изнутри пробрал холод. Думала, нужна маме? Хочет повидаться? Поддержать после развода?

   Просто не для кого больше щи варить и квартиру убирать. Безобразие.

   Я попятилась обратно в прихожую – сама не знаю, почему. Не собиралась же и в самом деле сбежать!

   Но мама ловко подхватила меня уже почти на пороге и прошептала в ухо:

   – Нельзя, чтобы Виль узнал, что ты бесплодна!

   – Я совершенно точно не собираюсь говорить об этом незнакомому человеку! – таким же яростным, но тихим шёпотом ответила я, и меня вытолкнули в зал.

   Место на диване спланировали так тщательно, что до Виля осталось совсем немного. Я присела, стараясь держаться подальше, но это не очень получилось.

   – Регина была замужем за учёным, – извиняющимся тоном объяснила мама. – Он больше обращал внимание на науку, а девушке нужна забота, внимание, свой дом, своё хозяйство.

   – Девушке нужна диссертация, – проворчала я. – Своя.

   – Ну, что ты глупости говоришь, – мама фальшиво засмеялась.

   – Виль – бизнесмен, – горделиво сказала тётя Зарина. Её племянник снисходительно поглядывал на нас, пока что не участвуя в разговоре.

   Подумать только! Я ведь даже документы о разводе не успела получить!

   Почему-то вспомнился Князев, который тоже не стал дожидаться документов о разводе, и сердце сильнее забилось от возмущения. Кажется, кровь прилила к лицу, потому что обе женщины снисходительно заулыбались.

   Виль устремил в меня снисходительный взгляд тёмных глаз и объяснил:

   – Вся эта ерунда насчёт диссертаций в голове у девушек крутится, пока рядом нет настоящего мужчины. Незачем жене работать, если муж всем обеспечивает. Следить за домом, за детьми, в свободное время ходить по магазинам с подружками, только не очень долго.

   Мама серьёзно думает, что меня этот Виль может заинтересовать?

   – А какого рода у вас бизнес? – не очень успешно попытавшись наполнить голос вежливостью.

   – Продаю подержанные автомобили.

   Он это сказал с такой гордостью, будто не перекуп, а на самом деле серьёзный бизнесмен.

   – А я занимаюсь металлами. Технологии поверхностного упрочнения, – это была тема, которую я разрабатывала раньше, но какая разница для Виля?

   И в самом деле – он скривился презрительно, потом улыбнулся:

   – Красивые девушки не должны быть такими умными. Иначе их мужчины любить не будут. Мужчины не любят слишком умных.

   Здорово было бы на Князеве такое провернуть. Зачитать ему избранные места из моих статей, и он такой «Ну не-е, ты что-то уже не такая и привлекательная...»

   Мечты-мечты, скорее он начнёт указывать на ошибки и неточности. Вот его-то как раз трудно отпугнуть умом.

   А Виля, значит, можно. Ну что ж…

   – Скажите, а вы восстанавливаете автомобили? Я сейчас работаю в научно-исследовательском институте, у нас целый отдел занимается коррозионной стойкостью металлов. Правда, заказчики, в основном – промышленные предприятия, нефте- и газодобыча. Наша лаборатория способна определить самое начало коррозии, так можно вовремя её остановить.

   – Эм, ну, кое-какие кузовные работы делаем, если надо… – Виль чуть потерялся, видимо, не ожидал от меня подобного напора.

   – На каких режимах восстанавливаете покрытия?

   Но всю малину испортила тётя Зарина.

   – Региночка! Ну о чём ты разговариваешь с мужчиной? Разве это подходящая тема? Да и вообще, женщина должна не говорить, а слушать!

   – Мужа бы тебе подходящего, – вторила ей мама, – а не этого твоего Женю. Быстро бы все глупости вылетели из головы!

   Ладно я, Виль тоже явно понимает, что происходит. Неужели его всё устраивает?

   Задать этот вопрос я получила возможность очень быстро. Мама с тётей Зариной проворковали что-то насчёт «собрать на стол», заверили нас «сидите, знакомьтесь, мы сами всё сделаем» и убежали.

   А я посмотрела на Виля – возможно, слишком тяжёлым взглядом. Но у меня за плечами неудавшаяся научная карьера, развод и приставучий начальник. Не с чего витать в облаках и радоваться.

   – Вы ведь понимаете, чего они хотят?

   – Давай на ты, – он чуть саркастично улыбнулся. – А ты против?

   – Вообще-то да. Во-первых, мы незнакомы. Во-вторых, я несколько дней назад была замужем и ещё документы о разводе не получила. В третьих, мне нужно работать. Я не ищу отношений.

   Виль ещё саркастичней улыбнулся.

   – Во-первых, я тоже не ищу отношений. Мне нужна жена, которая будет следить за домом и воспитывать детей, пока я зарабатываю деньги и общаюсь с друзьями. Разные там прогулки под луной забудь. Во-вторых, тебе не нужно будет работать.

   – Я работаю не потому, что мне нужны деньги, мне просто интересно – обозначила сразу. – А ты что же, не можешь себе жену найти?

   Он пожал плечами.

   – Могу. Но где гарантия, что она не будет охотницей за деньгами, что она не изменит, не кинет? Тётка сказала, что ты порядочная.

   – А ты? Ты порядочный? Не изменишь, не кинешь?

   – Странно ты ставишь вопрос. Я же мужчина, у мужчин такие вещи не спрашивают. Но если ты не будешь спорить или устраивать истерики, я буду о тебе заботиться.

   – Буду спорить и устраивать истерики. Всё, выяснили?

   Виль снова пожал плечами.

   – То есть ты против?

   – Да.

   – Я говорил тётке, что надо выждать время после твоего развода, прежде чем соваться с предложениями. Тебе явно надо успокоиться.

   – А почему тебя вообще заинтересовала разведёнка? Б\у?

   – Ты, по крайней мере, без прицепа. И у тебя не ветер в голове, как у молоденьких девчонок. А то, что была замужем, так это даже лучше. Если девушке уже за двадцать пять перевалило, а она всё ещё не замужем, значит, с ней что-то не так.

   – Ясно, – замечательный подарочек. Спасибо, мама. – В общем, я против. Не потому, что мне нужно успокоиться. Просто ты не мой принц. Честно говоря, мой принц – председатель диссертационного совета, и мне придётся постараться, чтобы завоевать его сердце… точнее, его мозги. В общем, я – та самая женщина, которая вопреки лучшим рекомендациям патриархата будет доказывать группе мужчин, и, может, ещё женщин, что она умная. Извини. Моя цель не поменялась.

   – Мы придём в гости через пару месяцев.

   – Если ты не найдёшь никого другого.

   Виль ухмыльнулся.

   – Если я не найду никого другого. Тётя Зарина! – крикнул он, вставая с дивана.

ГЛАВА 6

20

   Уйти сразу ему, правда, не дали. Мы сидели за столом в типичной сцене сватовства. Каждая новоявленная сваха расхваливала своего кандидата, каждый кандидат занимался больше едой. Потом мама заверила подругу, что Регина всё уберёт, ей не сложно, и проводила гостей.

   Ну, раз мне не сложно, уберу. И посуду помою, тем более, что горячая вода есть, папа давно поставил нагреватель.

   Маме нужно помогать.

   Я даже отослала её отдыхать, всё убрала, привела в порядок.

   И собрала вещи.

   С отцом, который пришёл домой уже после ухода гостей, я только поздоровалась и попрощалась. Пусть он не участвовал в этом фарсе, но ведь и меня не защитил, не поддержал. Он прекрасно знал, чего хочет мама.

   Остановить меня они попытались. Я просто ничего не слушала. Неужели в такое время я не могу получить хоть какую-то поддержку? Обязательно надо было устраивать эти нелепые смотрины сейчас?

   С автобуса я направилась не в своё временное пристанище, которое не получалось назвать домом. Я позвонила сестре, потому что уже до боли нужно было хоть чьё-то сочувствие.

   В этот раз муж сестры был дома. Правда, дочки Тани не было, гуляла с подругами, да и Олежка умчался, только поздоровался и разочарованно выяснил, что я сегодня ничего не принесла.

   – У меня тысяча рублей до аванса, просто не могу, – виновато объяснила я сестре, но та отмахнулась:

   – Да ты его вообще зря избаловала. Пусть радуется встрече с тёткой, а не гостинцам.

   Я поздоровалась с Виталей и прошла на кухню. Он тоже пришёл к нам и уселся за стол.

   – Рассказывай, куда ты устроилась, – велел он, пока Гульнара ставила чайник и разогревала суп.

   Так я и сделала. Немного о приятном, и это даже хорошо, что Виталя дома и с нами. Сестра наверняка бы говорила исключительно о Жене. Может, моё настроение, и так никудышное, упало бы вообще ниже плинтуса. А так разговариваем не просто на отвлечённую тему, но и интересную мне. Всё-таки новая лаборатория – это единственное, что поднимает настроение в эти дни.

   Гуля стала ставить перед нами тарелки с горячим супом, хлебом, разложила столовые приборы, потом сказала:

   – Ты говоришь о новой работе так, будто она полностью заставляет тебя забыть о разводе.

   Я не сдержала тяжёлый вздох.

   – Нет. Разве о нём забудешь? Надо как-то забирать вещи у Жени из квартиры, а он ещё и присвоил мою статью, и в редакции, разумеется, приняли его сторону.

   – Почему это «разумеется»? – Виталя вздёрнул бровь.

   – Он кандидат наук, доцент выпускающей кафедры, а я кто? Я там даже не работаю. Да им просто выгодно печатать статьи своих.

   – Понятно. Но разве нельзя как-нибудь доказать?

   – Проще написать другую статью. Тем более, что материала у меня теперь достаточно, и не надо договариваться о проведении опытов со всей кафедрой. Только уточнить, что можно публиковать, а что – коммерческая тайна.

   – Ладно, а от мамы чего ты так быстро сбежала? – Сестру меньше интересовала моя работа. – Неужели она тебя взялась пилить по поводу развода?

   – Хуже, – призналась я. – Пристраивать.

   Когда я объяснила про Виля, Гульнара уставилась на меня круглыми глазами, а Виталя усмехнулся.

   – Теперь вы мне верите, когда я говорю, что не все инициативы любимой тёщи стоит поддерживать?

   – Я не знаю, как ей пришло в голову, – сестра покачала головой, – но да, мама ворчала по поводу того, что у тебя ветер в голове, ерундой занимаешься. Но чтобы до такой степени? Надеюсь, ты ей сказала всё, что думаешь?

   – Нет. И так настроения нет – ещё с мамой ругаться. Просто ушла, и всё.

   – Ну неужели у тебя хороших новостей нет? – Гуля сделала бровки домиком.

   – Это ещё и не все плохие… – жаловаться, так жаловаться. – Вы бы видели, где я живу. Пока зарплату не получила, ничего путного снять не могу, нашла комнату в какой-то общаге. Нет, ничего, чистенько, хоть и обшарпано, но шумно. Но это решаемо, как только получу зарплату – найду себе что-нибудь получше.

   – Зачем ты вообще поселилась в таком месте? – возмутилась сестра. – Вполне могла бы до зарплаты у нас пожить. Почему ты не сказала?

   – Потому, что вас тут и так четверо, – отмахнулась я. Так и ждала, что они начнут приглашать к себе. – Зачем я буду вас теснить, если могу сама разобраться? Шум – это не так уж страшно, комната-то отдельная. Тем более, что вы болели тогда.

   – Но сейчас мы выздоровели, – напомнил Виталя.

   – Если со мной что-нибудь случится, я обязательно попрошу вас о помощи. А пока я одна, здоровая, могу работать и сама позабочусь о своём жилье.

   Он пожал плечами, а Гуля махнула рукой:

   – Как хочешь, но не доводи до крайности. Если вдруг будут проблемы – сразу звони.

   Я заверила, что так и поступлю. Но про себя решила, что в крайнем случае. У них и так забот хватает.

   А сестра, похоже, решила отвлечь меня и начала расспрашивать про работу. Помогло. Я с удовольствием вспомнила и оснащение лаборатории, и миллионные контракты, реальные, оборудование, которое не останется теоретической выкладкой, а будет на самом деле работать.

   – Что там этот твой спектрометр, ты вечно не о том думаешь, – отмахнулась Гуля. – Как зарплата?

   – Пока маленькая, но я ещё на испытательном сроке, потом будет больше, кроме того, у них премии зависят от заказов.

   – У них? – лукаво улыбнулась сестра.

   – У нас, – поправилась я, чувствуя, как на душе теплеет.

   – А коллектив? Если коллектив не очень, никакая зарплата не спасёт.

   – Коллектив отличный, в лаборатории все замечательные, – искренне ответила я.

   – Ты прям светишься. Там мужчины или женщины?

   – И мужчины, и женщины, но мне всё равно.

   – Зря, – она снова улыбнулась. – Ты ведь теперь свободна, можешь и повыбирать.

   – Гуль, хватит нести чушь, – нахмурился Виталя. – Пусть Регина отойдёт сначала от развода, да и стартовать на новой работе с охоты на мужчин – так себе идея.

   Я благодарно улыбнулась.

   – Ага, тем более мне сейчас меньше всего нужны отношения. Они очень мешают работе и научной деятельности.

   – Ты собираешься превратиться в учёного сухаря, – проворчала Гуля и принялась разливать чай.

   – Именно, – подтвердила я с энтузиазмом.

   – Ну хорошо, а кто у вас там самый симпатичный? – зашла она с другой стороны, но тут бесполезно интриговать и хитрить. Ответ может только один.

   – Князев, конечно.

   – Ого! – оживилась сестра. – А кто он?

   – Доктор физико-математических наук, профессор Академии наук республики Башкортостан, заслуженный изобретатель Российской Федерации, член диссертационного совета по моей специальности и директор нашего НИИ. Весь женский персонал института, и, возможно, часть мужского по нему сохнут, но он убеждённый холостяк.

   – И тебе он тоже нравится? – кажется, Гуля немного не понимает.

   – Конечно, я столько статей его перелопатила, так что точно знаю, все его звания заслужены.

   – Похоже, симпатичные у него статьи, – усмехнулся Виталя.

   – Ну и ладно! – махнула ему ручкой жена. – Пусть так. А ты с ним разговаривала?

   – Да, он часто со всеми здоровается, что-нибудь спрашивает. Меня собеседовал при приёме на работу.

   – Ну?

   – Что ну? – пожала я плечами. – Взял.

   – Слушай, ты мне мозги не пудри, – рассердилась сестра. – Ты прекрасно понимаешь, о чём я спрашиваю! И мне твой Женя нравился всегда не больше, чем я ему, и я хочу, чтобы ты не вздыхала тут и тосковала, а нормального мужика себе нашла, а то ещё взбредёт в голову обратно с этим сойтись! Или мама тебя продавит, я же тебя знаю, согласишься на того домостроевца. В общем, идёшь и строишь глазки директору, пусть он хоть десять раз убеждённый, или с кем-нибудь из лаборатории мутишь, ясно? Ты хоть пробовала? О чём он тебя на собеседовании спрашивал? Он знает, что ты развелась? Регина? Ты чего краснеешь? Та-ак, ясно. Что там с директором? Регина?

   Я смотрела в чашку, чувствуя, как пылают щёки. Что за идиотская особенность? За что мне это? Я даже врать за всю жизнь не научилась – смысл пытаться, если по лицу тут же всё видно?

   Поболтала ложечкой в остатках чая, и чаинки взметнулись из-под молока. Интересно, если попросить налить ещё, она отстанет?

   Прекрасно же понимаю, что нет.

   – Да он меня достал просто! – внезапно как будто прорвало, и эмоции выплеснулись наружу. – Проходу не даёт! Наши думают, что он в лабораторию зачастил, потому что за спектрометр беспокоится, но когда никого не было, он ясно дал мне понять, напрямую сказал. Я пыталась объяснить раз, два, ничего не слушает! И самое главное, никому не рассказать, как он себя ведёт, кто мне поверит? Он же такой… идеальный, ну кто может стать доктором наук и профессором, когда ещё сорока не исполнилось? И красивый такой… А я кто?

   – А ты, между прочим, тоже красивая, – заявила Гуля, но её перебил муж:

   – Нет, Регина здесь совершенно права. На работе либо замуж, либо вообще не начинать.

   – Ну может, и замуж… Почему бы нет?

   Я вздохнула.

   – Хорошо, если моё мнение не волнует, ты хотя бы представляешь себе, что значит, когда мужчина хорошо за тридцать – идейный холостяк?

   – Ну и ничего такого, – не сдавалась Гуля. – Даже самые идейные женятся.

   – Чтобы променять внимание многих на невнимание единственной? Слушай, мне надо работать. Я не собираюсь сейчас заводить никаких отношений. Может быть, после защиты диссертации.

   – А ему ты это сказала?

   – Сказала.

   – И что?

   – Высмеял. И теперь я к тому же боюсь, что он мог вообще меня взять на должность лаборанта не с рабочими целями.

   – Может быть, – спокойно сказал Виталя.

   – И что мне тогда делать? Это действительно для меня работа мечты, куча возможностей и, в конце концов, мне нужны деньги! Зарплата!

   – Стать нужной и незаменимой, хорошо работать, тогда коллектив тебя отстоит, если директор захочет уволить.

   – А это поможет? – Я с надеждой повернулась. Если Виталя говорит, может, так на самом деле можно? Он-то в таких офисных гадюшниках трётся, которые мне даже и не снились, даже в вузе!

   – Ни один умный начальник не уволит хорошего, нужного сотрудника из личной неприязни, если не общается с ним каждый день. И если ваш директор такой замечательный, как ты говоришь, он не должен опускаться до мелкой мести, если, конечно, есть ради чего тебя оставить. Уверен, будешь хорошо работать – тебя оставят, с какими бы намерениями ни взяли.

   – Что-то мне так не кажется, – проворчала сестра. – По-моему, начальникам вечно безразлично, как работают сотрудники, они творят, что хотят.

   – Я же говорю про умных начальников, зай. Большая компания, в которую подбирают сотрудников исходя из личной симпатии директора, долго не живёт.

   – Спасибо, ты меня немного успокоил.

   – Хорошо, если так. И ты это… если уж совсем доставать будет, скажи мне. Я попробую с ним поговорить. Интеллигентно.

   Я слабо улыбнулась и снова поблагодарила. Не хватало только мужа сестры в это втягивать.

   Он встал.

   – Ладно, девочки, вы, наверное, захотите пообщаться?

   – Да нет! – я начала убирать со стола, Гуля присоединилась, тогда я встала к раковине, проигнорировав попытки меня оттуда отогнать. – Я уж пойду, наверное. Время позднее.

   21

   Снова почти всё воскресенье отсыпалась – когда шума было не очень много. Ближе к вечеру вдруг стало совсем тоскливо, а на улице ласково светило солнце. Гулять захотелось впервые за… я уже и не помню, когда в последний раз меня тянуло просто пройтись по городу.

   Я позвонила Любе – моей бывшей коллеге. Мы сидели в одном кабинете и хорошо общались. Кроме того, она была не замужем, у её родителей не было дачи, в общем, в выходной её можно было застать дома. И, надеюсь, попробовать вытащить на прогулку.

   Но Люба ответила на мой звонок неласково:

   – Регина? Чего тебе надо?

   Я сначала растерялась. Уволиться-то я уволилась, но ведь уходила нормально, мосты не жгла, связей не рвала. Думала, хорошие отношения останутся. Но тон приятельницы не давал особых надежд.

   – Да я так… увидеться хотела…

   – Увидеться?! После того, как ты себя повела?

   – А что я сделала? Увольнение согласовала, нагрузку свою отвела, зачёты приняла. Меня же и так хотели уволить. Ушла, вроде бы, тихо.

   – А украсть чужую статью – это тихо?

   Чужую статью?!

   – Люба, ты чего? Ты же прекрасно помнишь, что я писала эти статьи. Просто решила издать её под своим именем.

   – Ты писала? А кто теорию разрабатывал? Кто эксперименты проводил? На этих установках для ваших статей столько народу работало!

   – Нет, я одна их проводила, в последний год даже без лаборантов или контроля. И теория – это для диссертации, которую мы для Жени писали.

   – Регина, над материалами работали множество людей, ты же попыталась присвоить себе результаты. Женя в растерянности до сих пор, разве можно быть такой мелочной?

   – Но статью написала я, – уже тихо. Понятно, почему мне не поверили в редакции, не выгодно было им верить. Но Люба?

   – Регина, не надо, пожалуйста, мне звонить больше. Мы с тобой вместе больше не работаем. Ни над чем. Никогда, надеюсь.

   Гулять я пошла одна. Прошлась по улицам, внезапно замечая новые здания, молодые деревца вдоль дорог, пёстрые газоны. А город сильно изменился, пока я сидела за диссертацией.

   Чужой.

   Я должна была писать свою. Заботиться о своём будущем. Своей карьере.

   Но теперь у меня есть шанс. Много-много шансов! Только надо работать. Определиться с конкретной темой, наконец, выяснить, какие данные разрешат использовать, продумать теорию, эксперименты, изучить литературу, и на работе ещё в отделе кадров упомянули об аттестации, которую непременно надо будет пройти…

   Вот только я не делаю всех этих полезных вещей, а сижу на уличной скамейке, вечернее солнышко мягко пригревает, освежает лёгкий ветерок, неподалёку дорога жужжит машинами…

   А мне почему-то безумно хочется мороженого – почти на последние деньги.

   Вот уж от этого безумства стоит удержаться.

ГЛАВА 7

22

   В понедельник нагрянуло приятное тепло на грани жары, работать не хотелось никому. Еле досидели до обеда, а после него вместо нужных и важных дел меня утащили пить чай к конструкторам.

   – Идём, не бойся, успеем всё сделать. Там такие мужчины! Тимур предупредит Олесю Александровну.

   Конструкторы меня не интересовали… Разве что исключительно как конструкторы. Было интересно, что тут делают, над чем они работают. Так что я пошла с удовольствием.

   Свободных мужчин оказалось всего трое, меньше, чем свободных нас, парочка женатых, да ещё и у них своя девушка в отделе была. Так что, наверное, практических целей у нас не было, а то я уже дёргаться начинаю, если подозреваю попытки меня пристроить. Но сейчас можно просто посидеть, попить чаю.

   Меня немного удивило то, что говорили они исключительно о работе. Обсуждали модели, технологов, которые тянут с сопроводительными документами, айтишников, которые настолько заняты установкой и настройкой новой системы, что картридж в плоттере заправить не могут, приходится разбираться самим…

   А потом чопорный седой Александр Николаевич с толстым золотым перстнем на пальце и тихий, но улыбчивый Айдар сцепились по рабочим моментам. Судя по закатыванию глаз остальных – не в первый раз.

   А вот мне безумно нравились эти рабочие моменты. И хотелось быть в курсе – конечно, в конструкторы мне не попасть, не мой профиль, но всю жизнь сидеть в лаборантах тоже не хотелось. Стоило получить общее представление о проектах, чтобы понять, куда дальше двигаться, что я знаю и что могу. 3D-модели, которые они обсуждали, были знакомой темой. Мне давно хотелось на кафедру 3D-принтер, но никто больше нее поддерживал, включая Женю. Мол, что мы будем с ним делать? Просто детальки изготавливать? Так не очень-то и нужно, мы занимаемся своими материалами, а для них – только покупные.

   А вот у конструкторов стоял один такой, и, судя по валяющимся рядом обрывкам, обрезкам и моделькам, они им живо пользовались.

   Правда, если я правильно поняла суть спора, сейчас им нужна была не пластиковая моделька, а нормальная, которая должна была выдерживать нагрузки.

   Насчёт расчётов этой модельки они и сцепились, что возмутило Иру.

   – Вы уже третий день не можете определиться с параметрами. Монетку, что ли, бросьте! А то мы тут замучились споры ваши слушать!

   – Или, может, пусть вам сделают несколько образцов? – кажется, голос у меня дрожит. А вдруг я говорю глупость? Вдруг они об этом уже думали? Вдруг… – С разными параметрами, штук шесть. А мы на вибростенде прогоним все. График можно построить. И выберете…

   – А вы сделаете это?

   – Мы ведь можем? – уточнила у наших. Кажется, они не очень довольны, что я так вылезла.

   – Если только ты сама эти графики сделаешь, – недовольно сказала Ира. А, ясно, она просто не хочет лишнего работать. Я тоже не трудоголик, но это будет совсем не трудно. – Свободный вибростенд найдём.

   – Без проблем, – заверила я, и Александр Николаевич пожал плечами:

   – Ну так, конечно, лучше. Осталось только договориться, чтобы нам образцы сделали. Возможно, придётся докупать металл, главное, чтобы купили, что нужно.

   – Ссылайтесь на меня.

   Знакомый голос от двери, и окружающие знакомо тают, расплываясь в тёплых, радостных улыбках.

   А я замираю, чувствуя, как колотится сердце. Взгляд утонул в чашке, а дыхание потихоньку застывает в груди, и я пытаюсь вздохнуть глубже, успокоиться, но кровь уже приливает к щекам, когда я вспоминаю нашу последнюю встречу.

   Никто же не заметит, правда? На меня никто не смотрит. Только на него. Кому я интересна?

   Странный вопрос. Я прекрасно знаю, кому.

   Он так неслышно вошёл, сколько стоял и слушал возле двери? И что услышал? Моё обещание? И теперь я должна сделать всё идеально, безукоризненно, раз сам директор заинтересовался. Не получится схалтурить. Конечно, я и не хотела, но ошибиться, накосячить – всё это тоже нельзя.

   – Что вы вообще все здесь делаете с чашками в рабочее время?

   – Всё-всё, мы уже уходим! – Ира подорвалась, подхватила свою чашку и лишнюю, которую пока определили мне, пока не принесу свою.

   – Обсуждаем рабочие моменты! – натянув на лицо максимальную невозмутимость, ответил Александр Николаевич.

   – Обсудили?

   – Обсудили.

   – За работу.

   Похоже, замечания директора испугали только меня, потому что Ира, проходя мимо, шепнула:

   – Отвлеки его, мы в туалет забежим, чашки сполоснём.

   – Кого?!

   – Князева! Расскажи ему что-нибудь… про спектрометр.

   Она ловко проскользнула мимо директора, увлекая за собой остальных девочек.

   А я замерла, пытаясь на глядеть на него с выражением кролика перед удавом.

   Он легонько кивнул, напоминая, что стоит покинуть чужое рабочее место и идти на своё, и вышел в коридор.

   А я, всё ещё в ужасе от того, что нас застали за болтовнёй вместо работы, бросилась за ним. Отвлекать.

   К счастью, Князев не поспешил проверять, направились ли нерадивые сотрудники прямиком в лабораторию. Вместо этого стоял и ждал, пока я выйду и закрою дверь.

   – Мы… проверяем расчёты, чтобы определить оптимальный состав сплава. Для буровой установки.

   – Да, я понял. Тебе понравился Айдар?

   Такая резкая смена темы обескуражила.

   – В смысле? Вам какая разница?

   – Ты ему очень приветливо улыбалась.

   Почувствовала, что опять краснею. Но в этот раз – от возмущения.

   – Я просто была вежливой!

   – Постарайся делать это без улыбок и обещающих взглядов.

   – Я делаю это, как умею. Как считаю нужным.

   – Либо ты ему улыбаешься, либо он здесь работает. Выбирай.

   Князев не спеша пошёл по коридору дальше. А я пыталась унять ярость. Он не карманную собачку нанял на работу, а взял человека в проект! Я не обязана ходить перед ним по струнке, когда дело касается моей личной жизни!

   А потом сработал здравый смысл, утихомиривая возмущение. И я окликнула его:

   – Алексей Романович! Ладно.

   Он повернулся.

   – Я не буду улыбаться, если вам так спокойнее. Я сюда работать пришла, а не личную жизнь устраивать, и если вы разглядели в этом что-то провокационное, то и другие могут. Мне приключения не нужны.

   Его глаза блеснули сталью, когда он, ничего не ответив, развернулся и пошёл по коридору.

   23

   Когда я, вернувшись в лабораторию, посмотрела на часы, обеденный перерыв уже полчаса как закончился.

   – Ничего себе мы задержались! Он рассердился? – спросила я у Иры.

   И она весело рассмеялась в ответ.

   – Князев? Рассердился? Да брось! Он просто иногда вот так ходит, гоняет нас, чтобы совсем не наглели. Чтобы, значит, чувствовали тяжёлую руку начальника. Не обращай внимания. Мы же всё делаем, всё успеваем. Вот ты даже лишнее на себя взяла.

   – И охота тебе… – Надя скорчила рожицу.

   – Ты знаешь, да! Мне нравится работать, да и график этот не сложный совсем.

   – Только не выпендривайся слишком, особенно перед директором, а то мы какие-то лентяйки смотримся.

   – Ой, – я невольно улыбнулась. – Прошу прощения! Я постараюсь как-нибудь демонстративно полениться в качестве компенсации. Просто я ещё ведь на испытательном сроке. Мне не мешает постараться.

   – Ну хорошо, – строго велела Ира. – Но только на время испытательного срока!

   Олеся Александровна уходила последняя – кроме меня, разумеется. И пока она собиралась, я всё-таки не утерпела.

   – А помните, вы меня предупреждали насчёт Князева – в первый день? Просто стало интересно, что, бывали прецеденты?

   Она усмехнулась.

   – А ты как думаешь? Сама же видишь, какой он. Все свободные девчонки по нему с ума сходят. Может, и не только свободные… И постоянно появляется какая-нибудь самоуверенная, которой кажется, что он раздаёт авансы. И по накатанной – сначала заигрывает, потом злиться начинает. Вот до тебя вообще девочка работала умная, бойкая, нам так нравилась! С компьютером умела обращаться к тому же, по мелким проблемам даже айтишников звать не приходилось. Но – туда же, решила, что Алексей Романович ей улыбается как-то не так, как другим. Потом уже, когда разочаровалась, злиться начала. Уходила от нас со скандалом, якобы он к ней приставал, и трогал, и предложения неприличные делал… Ну кто в это поверит, а? Смешно…

   Я. Я поверю.

   – Она сама ушла, или её уволили?

   Олеся Александровна пожала плечами:

   – Ну, Князев с ней поговорил за закрытыми дверями. Недолго совсем. Но я не думаю, что там было какое-то давление. Она вышла, прошла в отдел кадров и написала заявление. На следующий день её уже не было, а Алексей Романович объяснил, что она попросила без отработки. Так, конечно, не делается, хоть документы бы передала… Ну и ладно. Нам тут скандалы не нужны. Мы, честно говоря, попросили по возможности парня нам найти на её место. Но Князев прислал твоё резюме и сказал, что он вашу кафедру знает, что вы как раз занимаетесь свойствами металлов и сплавов. Кстати, ты бы сходила, познакомилась с технологами, там есть ребята с вашего университета, может, и у тебя учились даже.

   – Ой, нет, спасибо, – натянуто улыбнулась. – Пока не надо. Я тут ещё никто, как я с собственными студентами разговаривать буду, если они там есть?

   – Ты преувеличиваешь, – засмеялась заведующая. – Ты у нас очень нужная. Мы тебя никуда не отпустим.

   Она ушла, а у меня всё пело внутри. Значит, каких бы задних мыслей ни было у Князева, когда он меня собеседовал, взял он меня не из-за этого.

   Значит, у меня есть шанс! Только надо работать. И нигде не накосячить.

   24

   Поговорить с Женей всё-таки пришлось. Мне нужны были мои вещи, хотя бы какие-нибудь! Бельё приходилось стирать ну просто очень часто, спала я в лёгких брюках и футболке, так как пижама тоже осталась дома, как и всё постельное бельё, а местному белью я не доверяла. Из косметики я купила пару совсем дешёвых кремов, хотя бы на первое время.

   Аванс утешения тоже не принёс. Деньги к этому времени почти кончились, и того, что мне перечислили за первые пару недель работы, не хватило бы на жизнь, если бы я отдала залог или первый арендный взнос.

   Я почти была готова уговаривать Женю. Ну зачем ему мои вещи?

   – А зачем тебе? – фыркнул он презрительно, когда я снова позвонила. – Ты же самостоятельная, ты же сама можешь заработать!

   – Я, между прочим, и раньше зарабатывала, – осторожно напомнила я.

   – Того, что ты зарабатывала, еле на еду хватало! Даже коммуналку полностью не оплатишь, вечно ты у меня деньги просила.

   – Но у нас был общий семейный бюджет. Я ходила в магазины, и ты учти, что домашние дела были на мне.

   – Со всей этой современной техникой – не так уж ты сильно и утруждалась. Слушай, давай закончим этот бессмысленный разговор. Ты же у нас самостоятельная, так ведь? На работу устроилась? Вот и зарабатывай!

   Телефон замолчал, разговор прервался. Настроение упало. Ну вот зачем ему мои вещи? Туфли на шпильках решил попробовать?

   Впрочем, я сделала ещё одну попытку достучаться. Трубку Женя не брал. Люба набросилась на меня, как на врага. Поэтому в обеденный перерыв я нашла пустой коридор и позвонила Вале.

   Когда мне ответили резким и недовольным «Алло», у меня замерло сердце.

   – Валя, это я. Привет.

   – Разве тебе Люба не сказала?

   Горло сжалось, и я еле смогла выдавить:

   – Сказала. Но я на самом деле не понимаю, что я такого сделала, чтобы вот так на меня злиться. Если я была неправа, ну извините, я, может, на самом деле не подумала.

   Я не была неправа. Но не могу быть одна, я так устала – крутиться между домом и работой! Мы же хорошо общались, если не как подруги, то как коллеги и приятельницы!

   – А перед Женей ты извинишься?

   – Я?! – А ему-то я что сделала? Это он подал на развод, это он присвоил себе мою статью!

   – А кто же? За что ты пытаешься ему мстить? За то, что сама развалила брак, настолько закопалась в свои эксперименты, что заставила мужика искать внимания на стороне!

   А это что значит?

   У меня оборвалось сердце.

   – Какое ещё внимание на стороне?

   Женя ведь не изменял. Секс у нас был такой же регулярный, как и несколько лет назад – после свадьбы. Несмотря на то, что надежду завести детей мы уже потеряли, мы продолжали подгадывать под мою овуляцию, хотя, конечно, с моим гормональным фоном определить её было очень трудновато.

   – Я это обсуждать не собираюсь. Ты поняла, что я имею в виду. Не разыгрывай тут… Все об этом уже знают. В общем, если тебе что-нибудь надо забрать, приходи и забирай, твои бумаги мы не выкинули. Женьку преследовать прекрати, будь человеком!

   Нажала отбой. Всё равно уже не понимала, что мне говорят. Она ошибается. Никакого внимания на стороне он не искал. Никогда Женя не приходил поздно, не пах духами, ему не звонили женские голоса с мужских контактов – он вполне разрешал отвечать на его звонки, когда сам не мог подойти к телефону. Валя что-то путает. Он ничего такого не делал.

   Успокоиться и расслабиться я уже не могла. Теперь в голове упорно крутилась мысль – а точно это я самая умная, а все вокруг дураки? Вдруг я на самом деле поступила некрасиво, не вписав в статью привычных соавторов, вдруг действительно была плохой женой – и плохим преподавателем заодно? Мне не особо интересно было вести пары и объяснять материал, с большим удовольствием я торчала за приборами и установками, терзая образцы и выжимая из них статьи и тезисы. Если подумать – а что я сделала для кафедры? Неостепенённая, так себе педагог, может, Женя и без меня написал бы диссертацию без особого труда…

   25

   Остаток рабочего дня настроение не повышалось. В лаборатории я снова осталась последняя – тут хотя бы можно сесть и забить себе голову чем-то полезным. Запираться в комнате наедине с телефоном я откровенно боялась. Не с соседом же алкоголиком сидеть?

   Не успела даже вставить флешку в порт, как услышала тяжёлые шаги за спиной.

   Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это.

   И я не оборачивалась.

   – Регина?

   – Здравствуйте, – как можно более холодно. Больше ничего сказать не получилось, ибо сердце забилось при звуке его голоса, а грудь сдавило предвкушением.

   – Ты выключила спектрометр? – голос его звучал вкрадчиво… а меня пробрал почти ужас.

   Не помню, чтобы выключала спектрометр.

   Почти вскочила, оборачиваясь. Князев смотрел с тонкой улыбкой, приподняв бровь.

   – Я… проверю…

   – Нечего там проверять. Я уже выключил. Как ты могла забыть отключить оборудование и убрать рабочее место?

   Опустила глаза. Кажется, от страха не получалось выдавить ни слова.

   – Ничего страшного. Забудем об этом, ничего же не случилось. Разумеется, не бесплатно…

   Я вздрогнула, резко поднимая голову. Его улыбка уже не смотрелась такой лучезарной и приятной, в голову лезли догадки – что именно он имеет в виду.

   И от самых безумных из них кровь начала приливать к лицу, но прогнать откровенные и горячие картинки из головы никак не получалось.

   – Вижу, у тебя уже есть варианты? – его улыбка стала шире. Князев отодвинул меня от компьютера и выключил его. – Собирайся.

   Негнущимися пальцами расстегнула халат и повесила его. Убрала флешку в сумку и замерла посреди комнаты. Слова по-прежнему не шли – никакие.

   Он приобнял меня за талию, выключил свет и вывел за дверь. Я щёлкнула рубильниками, достала ключ, с третьего раза попала в замочную скважину.

   Потом повернулась и спросила:

   – Куда мы?

   Кажется, голос дрогнул.

   – Развлечёмся.

   Что бы это значило?

   Нет, точно не то, что подсказывает моя невольная фантазия. Он не может это иметь в виду.

   – Куда мы?

   – Ты хочешь отказаться?

   Ужасно боюсь возразить ему. До сих пор пробирает страх от того, что я сделала.

   – Смотря что вы имеете в виду.

   – Мы заедем переодеться и поедем в одно место.

   Прямо отлегло. Фантазия растворилась, исчезла, оставив шлейф разочарования.

   – Давайте встретимся… вы можете подобрать меня на остановке?

   – Я подкину тебя прямо к дому, зачем такие сложности?

   И увидит то, что мне сейчас служит домом? Ни за что!

   – Пожалуйста, Алексей Романович, я буду ждать вас на остановке, заберите меня там, ладно?

   – Хорошо, – сдался он. – Какая остановка?

ГЛАВА 8

26

   До этой самой остановки он меня подвёз, наказав одеться как-нибудь неформально и не собираться слишком долго.

   Признаться, было искушение спрятаться и выключить телефон, ну или просто не брать трубку. Но я наскоро натянула джинсы и даже успела выпить стакан кефира с булочкой. Потом побежала на остановку.

   Князев уже ждал. В нескольких метрах у обочины я увидела его машину и поспешила к ней. Потянула ручку, но почему-то дверь не открылась.

   Потянула сильнее, но ненамного, вспоминая ремень, который сопротивлялся из-за того, что я дёрнула его слишком сильно.

   Дверь не поддалась, и Князев потянулся через сиденье, открывая её.

   Я забралась внутрь и увидела его. В джинсах и футболке с ярким принтом он выглядел ещё более молодым и несерьёзным. Если бы я таким его увидела в первый раз, точно бы решила, что меня пытаются разыграть.

   – Ручку надо сильнее дёргать, – с чуть насмешливой улыбкой сказал он мне.

   – А ремень слабее, я помню, – проворчала я в ответ, очень осторожно вытаскивая его.

   Князев усмехнулся, отобрал у меня защёлку и пристегнул. Потом аккуратно отжал стояночный тормоз и тронулся.

   – Куда мы едем? – всё-таки попробовала ещё раз. Но снова получила улыбку.

   – Куда привезут, туда и едешь.

   – Алексей Романович, вы ведь в курсе, что мне завтра на работу? – напомнила я, и он поморщился:

   – Давай хотя бы на этот вечер обойдёмся без отчества и прочего официоза.

   – Не получится, – призналась я. – Я не смогу перестроиться и непременно ошибусь. Вы же не хотите на работе услышать что-нибудь вроде «Лёшка, привет!»

   Князев расхохотался.

   – Уговорила. Называй, как считаешь нужным. В конце концов я, было дело, даже в постели от одной студентки такое услышал…

   – Вы крутите шашни со студентками?! – Я подалась вперёд, и только ремень удержал. Кажется, получилось слишком громко и неожиданно, но он даже не дёрнулся.

   – Вот слово-то какое раскопала – «шашни»… Я был молодым и наивным аспирантом, она была невероятной, яркой, смелой… и всё было очень недолго. Неприятно думать, что ей просто нужна была возможность сдать лабы. Очень сложные… Не беспокойся. Я уже взрослый, солидный человек, меня теперь интересуют как минимум, лаборантки.

   – Чем? – спросила я, не выдержав. – Почему вы меня буквально преследуете? Неужели больше некого найти?

   – А я никого и не ищу, – ответил он неожиданно холодно. – С чего ты взяла, что я вообще озабочен поисками? Сначала мне было просто интересно посмотреть на тебя.

   – В смысле? – всё-таки на собеседование я попала не как потенциальный специалист?

   – В смысле я же слежу за публикациями и специалистами в нашей области. Знаю, кто чем занимается. И во всех статьях вашего университета неизменно повторялись три фамилии. Заведующего кафедрой вашего я прекрасно знаю, как и знаю то, зачем его фамилия появляется в публикациях. Конечно, не он сам пишет это всё, для оформительской работы есть куча младших сотрудников, да и эксперименты все эти подробные вряд ли он проводит. А написано всё явно одним человеком. Который Стародубцев Е.А. – это, очевидно, твой бывший муж. С ним я встречался неоднократно, извини, ну не способен он на глубокий анализ, разработку теории и сложные эксперименты. Оставалась только некая Стародубцева Р.Т., но ты сидела в своём университете и носу не показывала ни на одну самую маленькую местную конференцию. Когда мне резюме сбросили из отдела кадров, я сразу понял, что это ты и есть. Странно, конечно, было рассматривать тебя на должность лаборанта, но нам на самом деле нужен был лаборант, а ты уж точно сможешь справиться с нашим оборудованием.

   – Значит, вы решили всё до собеседования? – с надеждой уточнила я.

   – Нет, конечно! Была большая вероятность, что ты разбираешься не лучше своего мужа, а статьи пишут вам какие-нибудь студенты. Так что поговорить с тобой надо было обязательно. Правда я представлял тебя совсем по-другому… Думал, ты сухая, строгая, выглядишь постарше, а ты – молоденькая девчонка, улыбаешься, краснеешь, хлопаешь глазками…

   – Я так делаю? – Что ещё за «хлопаешь глазками»?

   – Делаешь, делаешь.

   – Ну знаете, я тоже думала, что вы старше и солидней! Что вы уже седой, или, по крайней мере, лысый, женатый, что у вас дети – кандидаты наук!

   Князев расхохотался.

   – И ещё, наверное, толстый?

   – Нет, – призналась я. – Скорее, худой, как жердь.

   – Увы! – но он всё ещё широко улыбался. – Если я перестану следить за собой, сразу растолстею. Значит, я тебя разочаровал?

   – Да, есть немного.

   Снова засмеялся.

   – Ты меня, наоборот, очаровала.

   – Настолько, что вы вместо собеседования проводили смотр? А если бы я согласилась с вами куда-нибудь сходить, вы бы взяли меня на работу?

   – Разумеется, одно к другому не относится. Ты отказалась, потому что так думала?

   – Нет! Я отказалась, потому что хочу работать, а не развлекаться.

   – Можно ведь делать и то, и другое.

   Так вкрадчиво, и очень хочется согласиться.

   Но я не могу себе сейчас позволить проявить слабость.

   27

   Мы вышли возле здания со светящейся неразборчивой табличкой. Неожиданно внутри оказался банальный бар, и я чуть не споткнулась на ступеньках, притормаживая.

   – Нам точно сюда?

   Князев усмехнулся и потянул меня за руку.

   – Никогда не бывала в таких местах?

   – Разумеется! Что здесь делать?

   – Сейчас увидишь.

   Он втащил меня внутрь и помог взобраться на высокий стул возле барной стойки. Потом помахал одному из барменов и тот поспешил к нам.

   А потом произошло то, что заставило меня усомниться в душевном здравии.

   Бармен с воплем «Лёха!» устремился к нам, протискиваясь через остальных своих коллег и принялся отбивать с моим спутником молодёжные рукопожатия.

   А у меня окончательно оформились сомнения в своём здравом уме. Это точно тот самый Князев? Может, просто однофамилец? И заодно полный тёзка. А что, возможно, и имя, и фамилия – одни из самых распространённых. Просто работает в той же области…

   Дурдом какой-то. Нет, я не считаю, что учёные обязательно ходят исключительно по музеям и театрам, но нужен вполне определённый образ, чтобы заслужить уважение научного сообщества. Которое у Князева, несомненно, было в избытке. Да банально доктору наук не должно быть интересно просто так сидеть и напиваться – а что ещё здесь делать?

   Бармен в это время закончил с приветствиями и уставился на меня.

   – Новенькая лаборантка, Регина, – объяснил Князев.

   – Ничего так лаборанточка, – с хитрой улыбкой бармен очертил руками контур песочных часов, особо выделив нижнюю часть.

   – А то! – согласился Князев. – Подбери ей что-нибудь, помягче для начала.

   – А ты?

   – Я как обычно, – он провернул на пальце брелок сигнализации, и до меня дошло, что имеется в виду.

   – Алексей Романович, мне не надо алкоголя, – поспешно предупредила я, и бармен замер с недовольной гримасой.

   – Надо, надо. Тима, делай, что я сказал. Регина, ты забыла, что отрабатываешь дисциплинарное нарушение?

   – В баре?! – возмутилась я.

   – Шантаж есть шантаж.

   – Но я обычно не пью.

   – Обещаю, доставлю тебя куда скажешь и пальцем не прикоснусь.

   – А смысл тогда? – Бармен поставил передо мной высокий украшенный стакан.

   – Ты ведь не ужинала? – уточнил Князев.

   – Перекусила.

   – Тима, добавь фруктовую тарелку.

   Бармен кивнул и отошёл от стойки, а Князев нагнулся ко мне поближе.

   – Мой бывший студент, ныне просто друг.

   – Очень необычный выбор профессии, – заметила я, а он усмехнулся.

   – Тима подрабатывал, когда учился, а потом, после диплома не стал увольняться. Говорит, слишком поздно понял, что металлургия – это не его, а здесь весело.

   – И теперь вы его навещаете – здесь?

   – А что делать? Я работаю утром и днём, когда он спит. Вечером и ночью он на работе. Так что это единственный вариант. Давай-ка, пей. Я тебя не просто так сюда привёз.

   – Не просто так – это зачем?

   – Пей.

   – Зачем вам это надо? – почему он так пытается меня напоить? Обещал не трогать, да и таких вещей я точно от него не ожидала.

   – Эксперимент. Не волнуйся. Ничего страшного с тобой не случится.

   Ну и ладно.

   Я сделала несколько больших глотков через соломинку, чувствуя, как спиртное чуть-чуть обжигает. Не так неприятно, как ожидала.

   Посмотрела на Князева.

   – Ну?

   Он пожал плечами.

   – Молодец. Нравится?

   Неопределённо пожала плечами. Напиток был довольно вкусным, но алкоголь давал неприятную горькую нотку.

   Собственно, это спиртное. Оно не должно нравиться, разве нет? Пьют, вроде бы, ради другого.

   Подошёл бармен Тима с фруктовой тарелкой, и я поспешила заесть коктейль. Он оперся о стойку напротив нас и завёл разговор о каких-то спортивных состязаниях. Мне было не очень интересно, я уткнулась в коктейль и фрукты. Некоторое время разглядывала нарезку, не спеша мучила крупные розовые виноградины. Князев регулярно напоминал мне про коктейль, так что я осилила его довольно быстро.

   И передо мной появился второй.

   Я попыталась возмутиться, но Тима обаятельно мне подмигнул и попросил:

   – Скажешь потом, какой больше понравился. Оба фирменные.

   Этот показался немного крепче. Такими же крупными глотками его выпить у меня не вышло, и я решила не спешить. Огляделась вокруг – пространство немного плыло. Алкоголя оказалось больше, чем по ощущениям… Или просто я непьющая и не очень плотно поела.

   – Тима, давай сменим тему, – неожиданно сказал Князев. – Регина, похоже, скучает.

   – А что тебе интересно? – улыбнулся мне бармен.

   – Где здесь туалет, – неприлично прямо призналась я. Князев тут же встал и начал аккуратно снимать меня со стула.

   – Я тебя отведу.

   – А-алексей Романович, – еле выговорила я. Почему-то язык плохо слушался. Странно, коктейль на вкус был не такой уж алкогольный. – Мне бы в женский.

   – Подожду снаружи. У тебя нарушена координация.

   А то я сама не чувствую!

   28

   Пространство плыло, но, в общем, я шла по ощущениям ровно. Ничего, пока не страшно. С туалетом справилась сама. Потом ополоснула лицо ледяной водой, и в первые мгновения как будто пришла в себя. Но тут же головокружение вернулось.

   Выползла осторожно, снова цепляясь за руку Князева. Он вернул меня к стойке и практически усадил обратно на стул, но руку не убрал, переместив на мою талию.

   Возражать я не стала, высокий барный стул не казался сейчас верхом надёжности.

   Ладно, тут, в стакане, немного осталось. Я пододвинула коктейль и предупредила:

   – Этот последний. Хоть что делайте, больше ни глотка.

   Тима что-то ответил, я не разобрала. Что-то начал спрашивать Князев, как вдруг с другой стороны от него на стул неуклюже вскочила девица, которая явно находилась в состоянии ещё покруче моего… и её, в отличие от меня, это ни разу не смущало.

   Она сделала замысловатый знак бармену, который, похоже, прекрасно понял, и отошёл. Потом заплетающимся языком выдала:

   – Привет, профессор!

   Он ведь не собирается сказать, что это тоже студентка?

   – Я не один, – ровно ответил Князев, и девица пробормотала:

   – Жа-аль, ты, значит, занят сегодня?

   – Именно. Будь умницей, развлекайся.

   Тима принёс бокал чего-то коричневого и вопросительно посмотрел на Князева. Тот кивнул и бармен бухнул рядом с бокалом тарелку с закуской.

   А потом Князев приложил свою карту к считывателю и девица, зацепив бокал с тарелкой, умчалась куда-то в сторону столиков.

   Я уставилась на него, и, кажется, даже головокружение стало меньше.

   – Вы зачем оплатили ей выпивку? – ну то есть он вроде как меня сюда привёл? Или я – неокупаемое вложение, и ему надо позаботиться о запасном варианте?

   Он вздохнул и как-то грустно ответил.

   – Я оплатил ей закуску. Выпивку она покупает себе сама, а на закуске экономит, предпочитая лишний стакан виски с колой.

   – Понятно.

   От алкоголя не было такого неприятного чувства, а сейчас есть. Я уставилась в стойку, пустые тарелку и стакан давно забрали. Тима вернулся от очередного клиента и спросил:

   – Ты, я понимаю, сегодня Эмму не забираешь?

   – Ну куда я её заберу? – ответил Князев очень серьёзно.

   А мне стало уже почти противно.

   – Так вы же обещали меня домой отвезти, – напомнила я. – Так что эту Эмму вполне можете забрать.

   Язык чуть заплетался, но, кажется, я всё ещё говорила внятно.

   – Регина, я знаю, что ты думаешь, – серьёзно сказал Князев. – Но она просто маленькая тусовщица, ей девятнадцать лет, что, по-твоему, я должен с ней делать? У меня могли бы быть дети её возраста!

   – Но их же нет, – напомнила я. – И жены. Любого возраста.

   Бармен опять отошёл обслуживать клиентов, и Князев, оглянувшись на него, сказал:

   – Извини, я вообще не думал, что она здесь сегодня будет. В последнее время появляться гораздо реже стала, уже не видел её давно, думал, всё наладилось. Её мать увела её жениха, вот она второй год отойти не может. Это знакомая Тимы.

   – А почему он тогда её не заберёт?

   – Потому, что живёт с родителями. Он бы вообще готов квартиру снять, съехать, если Эмма за ум возьмётся, но пока этого даже близко не происходит. Иногда кажется, что выкарабкивается, но потом – снова срыв. Утешает, что срывы всё реже...

   – А вы её тогда зачем забираете?

   – Затем, что её отец считает, что если дочь совершает плохие поступки, то это потому, что её мало бьют. Кроме того, если я не заберу её, кто-нибудь другой может забрать. Из бара всё равно после закрытия выставят.

   – И куда вы её деваете?

   – А куда я могу её деть? В душ, чтобы пришла в себя, на диван, проспится, завтра по дороге на работу закину её в колледж.

   – А за то, что не ночевала дома, отец ей ничего не сделает?

   – Отцу я напишу, что её Лёха забрал, – Тима вернулся и оперся о барную стойку со своей стороны.

   – И что?

   Князев улыбнулся печально.

   – Я же солидный человек, ко мне её отец без проблем отпустит.

   – И поверит, конечно, что она просто спит на диване?

   – Он думает, что мы с ней встречались, и сейчас ещё по старой памяти время от времени видимся. Но не возражает.

   Я снова уставилась в барную стойку.

   – Алексей Романович, это звучит, как бред. Папа дочку отпускает к вам, думая, что вы с ней спите, а вы его обманываете?

   – Не смейся, – попросил он. – Это серьёзно.

   – Ладно, пусть будет как угодно. Я хочу домой, – немного неуклюже слезла со стула. – Отвезите меня на ту же остановку, а её – куда хотите. Мне завтра на работу, если вы не знали.

   Он вскочил, подхватывая меня под руку, и сказал Тиме:

   – Сейчас вернусь.

   На улице было свежо, и голова потихоньку переставала кружиться так сильно. Я откинулась на сиденье, Князев завёл машину, открыл мне окно и пристегнул ремень.

   – Сейчас, схожу за Эммой.

   Прикрыла глаза, но почему-то даже тьма перед глазами ходила ходуном. Несколько глубоких вдохов, кажется, ещё немного помогли, и я даже начала проваливаться в дрёму, когда Князев вернулся, почти волоча пьяную девицу.

   Он устроил её на заднем сиденье, тоже пристегнул, велел вести себя тихо и сел за руль. По неровной дороге я чувствовала ухабы особенно остро, и это не добавило настроения.

   – Зачем это вообще было? Какая у вас всё-таки была цель?

   Он вздохнул, довольно печально.

   – Я хотел, чтобы ты немного расслабилась. Ты бы себя видела! Выражение лица постоянно такое, будто топиться собралась.

   – И для этого нужно было заставлять меня пить? Это не расслабляет.

   – Вообще-то обычно расслабляет, – виновато улыбнулся он.

   – Тело – да. Координация вот никакая. Язык заплетается. А мозги спиртное у меня не берёт. Никакого веселья или раскованности не бывает.

   – Я уже вижу.

   – И вы хотели, чтобы я стала… как она? – я кивнула на заднее сиденье, где Эмма вела себя на удивление тихо.

   – Извини. Я действительно не думал, что она появится. И с тобой я рассчитывал на другой эффект.

   – Стоило спросить меня сначала. Мне, конечно, не стоит никому рассказывать, как вы развлекаетесь в свободное время? – уточнила я, на всякий случай – вдруг это все знают, а я буду как дура в молчанку играть?

   – Мы очень не любим сплетен. Так что да, не стоит. Буду тебе признателен, – сказал он без всякой интонации. – Особенно про Эмму.

   – Боитесь, что все подумают то же, что и её отец?

   – Не подумают. Мне поверят на слово. Но всё равно – не надо.

   Мне пришлось рассматривать приборную панель – дорога слишком быстро двигалась, и от этого мельтешения начинало подташнивать.

   – Вас что, все считают этаким ангелом, спустившимся с небес? Абсолютно бесполым существом?

   Князев снова расхохотался.

   – Я просто предпочитаю не мутить воду на работе.

   – Кроме меня.

   – Кроме тебя. И не распространяюсь о своей личной жизни. По-моему, это правильно.

   – И вас никогда не видят ни с кем вместе.

   – Не видят.

   – Вы умеете шифроваться. И все ваши девушки тоже на такое соглашаются? Или вы выбираете замужних, которым это тоже выгодно?

   – С замужними дел не имею принципиально.

   – Кроме меня.

   – Ты разводишься, – не согласился он.

   – Вы, кажется, первый раз меня позвали на ужин тогда, когда я о разводе и не думала?

   – Я же не знал, что ты замужем.

   – У вас было моё резюме.

   – Там не было семейного положения.

   – Как это – не было? – я попыталась вспомнить, что я там писала. Неужели действительно не было?

   Что-то вообще не помню.

   – Я бы заметил, я его очень хорошо изучил. Видимо, ты писала только то, что для тебя важно.

   – Или то, что может быть важно для моего работодателя, – парировала я.

   – В чём дело? – тон сменился на очень мягкий, но меня это наоборот насторожило. – Регина, зачем эти расспросы? Я не одноразовый секс предлагаю. На этот счёт можешь не беспокоиться.

   Я бы вышла из себя, если бы были силы. Но разговаривать приходилось ровно и сдержанно, иначе становилось хуже.

   – А допустить, что меня это на самом деле не интересует, вы не можете? Или если женщина, то обязательно надо мужика и отношения? Нельзя поверить в то, что есть и другие важные вещи?

   Девица на заднем сиденье то ли спала, то ли притаилась. Ни я, ни Князев на неё внимания не обращали.

   – Я просто помню твою реакцию на поцелуй. И не говори, что тебе он не понравился, что ты не хотела.

   – И что? При чём тут это? Алексей Романович, а вы никогда в туалет в автобусе не хотели?

   Он не ответил.

   Некоторое время мы ехали в молчании. Потом он припарковался недалеко от моей остановки, и я поспешно отстегнула ремень и открыла дверь.

   – Регина, стой! – широкая ладонь перехватила моё запястье. – Я тебя сейчас отведу. Куда ты сама в таком состоянии пойдёшь?

   – Домой пойду, – отрезала я как можно твёрже, не пытаясь стряхнуть его ладонь. Помню ещё железную хватку. – Отпустите. Доберусь, ничего не случится, здесь рядом.

   – Слушай, если ты всё ещё живёшь с мужем и он там, дома, ничего страшного. Это понятно. Я доведу до двери.

   – Алексей Романович, пожалуйста, отпустите меня. Я дойду сама. Или так и будем стоять здесь на остановке? Вам завтра на работу не надо? А ещё Эмму отвезти. И уложить на диван. А, и в душ.

   – Давай хотя бы до подъезда.

   – Я с вами домой не пойду. Буду ходить по дворам, пока вам не надоест. Отпустите, пожалуйста. Могу написать вам сообщение, как доберусь.

   – Хорошо, напиши, – сдался он, разжимая руку.

ГЛАВА 9

29

   Шла я почти ровно, вечерняя прохлада добавила бодрости. Правда, стоило открыть подъездную дверь, как волна затхлости обрушилась всей своей духотой. Сразу закружилась голова сильнее, и я по стеночке стала добираться до комнаты.

   – Эй, соседка!

   Вздрогнула, обернулась. Сосед-алкоголик выглядывал из-за своей двери и радостно улыбался во все оставшиеся зубы.

   – А ты, похоже, наш человек! Идём, продолжим! У меня как раз осталось!

   – Нет, спасибо.

   Я уже вставляла ключ в замок.

   – Ну хотя бы опохмелиться приходи! Знаю, наутро тяжко будет.

   – Спасибо, я не собираюсь опохмеляться. Перетерплю.

   Он крикнул что-то ещё, но я быстренько закрыла дверь.

   Наутро было тяжко.

   Очень.

   Я умывалась холодной водой, пила чай, воду, долго смотрела на блистер парацетамола, но так и не решилась – голова не болела, просто мутило сильно, напала адская слабость, а из зеркала смотрел колобок со щёлочками вместо глаз.

   На работу я приползла. Коллеги смотрели на удивление сочувственно, Ира сделала мне чаю. Было очень неудобно. Они наверняка думают, что я переживаю развод. Это действительно так, но я бы не стала пить по этому поводу.

   Часов в десять на телефон прилетело безликое сообщение.

   Зайди ко мне.

   Здорово. «Ко мне» – это к кому? Воспитанных людей представляться не учили?

   У меня было только одно предположение, кто это может обладать такой поразительной самоуверенностью, но я спросила, чтобы не поощрять:

   Кто это?

   Князев.

   Я спрятала телефон и встала.

   – Скоро приду.

   Можно было бы выйти совсем без объяснений, но как-то это казалось некрасивым, особенно после заботы коллег.

   Секретарша в приёмной Князева механически мне улыбнулась, когда я поздоровалась.

   – Алексей Романович вас ждёт, проходите.

   Он улыбнулся мне, дождался, пока я закрою дверь и с бесячим сочувствием спросил:

   – Как ты себя чувствуешь?

   – Нормально.

   Получилось тихо и даже с хриплыми нотками, потому что в его взгляде явно блеснула нотка вины.

   – Вот, выпей.

   Я моргнула, разглядывая на протянутый стакан.

   – Зачем?

   – Это сорбент.

   Первым порывом был, конечно, отказ. Но – скорее всего из чистого упрямства. Я взяла стакан и глянула внутрь. А вдруг на самом деле поможет?

   – Пей быстрее, пока не осело. Залпом.

   Странная жидкость, будто песок развели. Облегчения сразу ждать не стоило, и я вернула стакан, поблагодарив вежливо.

   Почему-то он немного погрустнел и протянул мне небольшую бутылочку.

   – Это через два часа выпьешь. Янтарная кислота. Сразу не стоит, пусть сорбент подействует.

   – Я так плохо выгляжу?

   Он не ответил. Ответил его сочувственный взгляд.

   – Регина, у тебя что, нет моего номера?

   – Откуда? Вы мне его не давали.

   – Я привык, что у всех он есть. Тогда запиши. По ерунде, пожалуйста, не звони. Хотя о чём это я? Ты звони по любой ерунде. Буду рад слышать.

   – Если не зависнете ещё в каком-нибудь злачном месте, – не удержалась от подколки, но Князев не обиделся.

   – Значит, тебе не нравятся злачные места? Хочешь другой стороны нашей жизни?

   – Я ничего не хочу, Алексей Романович, – сейчас ещё спровоцирую его на какие-нибудь глупости. – Можно я пойду? У меня эксперимент.

   Закончился, и я заполняла отчёты, но зачем ему это знать?

   – В общем, на вечер пятницы ничего не планируй, – он широко и загадочно улыбнулся.

   Спровоцировала.

   – Давайте без меня, пожалуйста.

   – У тебя, кстати, вечернее платье есть? – не обращая внимания спросил Князев, и мне стало страшно.

   – Ничего похожего.

   – Ладно, с этим решим.

   – Алексей Романович… – начала я возражение, но он перебил:

   – У тебя там эксперимент? Иди, работай.

   30

   Вернулась в лабораторию я с мыслью о том, что после рабочего дня убегать надо быстро и незаметно.

   Олеся Александровна поинтересовалась, как я себя чувствую. Секунду колебалась между вежливым ответом и правдивым, и остановилась на первом варианте.

   – Всё уже хорошо. Я просто выгляжу не очень. – И не удержалась. – А что будет с приборами, если их на ночь забыть выключить?

   Она поглядела на меня удивлённо и усмехнулась.

   – Регина, ты чего? Ты же всё равно общий рубильник выключаешь, когда уходишь. Он лабораторию полностью обесточивает. Ты забыла?

   Забыла.

   Совсем забыла!

   Потому что кое-кто мне помог забыть.

   Глубоко вдохнула, успокаиваясь. А Олеся Александровна улыбнулась ободряюще:

   – Ты слишком переживаешь и боишься. Расслабься. Ты всё делаешь хорошо и правильно. Не бойся немного ошибиться, все мы люди.

   Все мы люди. А кое-кто просто скотина. Он мог мне напомнить хотя бы потом.

   – Спасибо, – выдавила я слабую улыбку.

   Быстренько уйти в конце рабочего дня у меня, конечно же, не получилось, надо было выключать, проверять, закрывать. Князев за это время вполне успел дойти до нашей лаборатории.

   Я нейтрально поздоровалась, как можно хладнокровней. Он ответил на приветствие и спросил:

   – Все ушли? Ты одна?

   Этот вопрос вызвал бурю подозрений и сильное искушение соврать. Но я ответила:

   – Да. Я тоже уже ухожу.

   – Сейчас мы с тобой кое-куда заедем. Ненадолго.

   – Мне домой надо.

   – Работать… Регина, выдели один вечер для чего-нибудь другого.

   – Вы же говорили в пятницу? – напомнила я.

   – Тогда два вечера.

   Я не сдержала смешка.

   – Нет, Алексей Романович, хватит с меня ваших вечеров. Я весь день сегодня отхожу.

   – По крайней мере, ты страдаешь от похмелья, а не от смурных мыслей.

   – С чего вы взяли? – Я ещё раз проверила всё и выключила рубильник.

   – По лицу вижу. Закрывай дверь, пойдём.

   Не знаю, что сыграло роль. Его настойчивость или моё нежелание возвращаться в тесную комнату, сидеть целый вечер в одиночестве, со своими мыслями, которые – да, были очень невесёлыми. Я могла снова начать переживать развод, звонить Жене или кому-то с прошлой работы.

   Или это извечное женское любопытство. Я уже догадывалась, что он для контраста придумал какую-то культурную программу, и просто было очень интересно подтвердить догадку.

   Поэтому я послушно спустилась вниз, сдала ключи и села в его машину. Князев уже привычно пристегнул меня – я опять не успела решиться сразиться с ремнём и взять реванш.

   31

   Князев затащил меня в магазин – о чём я тоже уже догадалась, помня вопрос насчёт вечернего платья.

   Неприятно удивили цены. Он ведь знает, что я на низкой должности и испытательном сроке, и не могу себе позволить ничего подобного.

   Попыталась ему об этом напомнить, но он приобнял меня и сказал тихо:

   – Насчёт этого вообще не думай.

   – О чём вы говорите? – тоже тихо. – Я думаю насчёт того, какую еду купить, чтобы не так дорого!

   Он немного помрачнел и ответил:

   – Учту. Регина, я куплю тебе это платье. Планы не должны сорваться только потому, что тебе не во что одеться.

   Внезапное раздражение вспыхнуло от какой откровенности, и я попыталась вывернуться из его рук.

   – Вы что, смеётесь? Это по меньшей мере неприлично!

   Захват стал только крепче, а глаза его снова вспыхнули сталью:

   – Регина, пожалуйста, прекрати. Мы не в средневековье – столько условностей разводить. Пожалуйста, не позорь меня, появляясь в джинсах на мероприятиях с иным дресс-кодом. Если хочешь, платье можно будет потом сдать обратно в магазин.

   Отвратительный человек. Я не могу возразить – если согласилась пойти с ним пятницу, значит, действительно стоит соблюдать дресс-код.

   Но менее неприличным это не становится. Мы не любовники, мы – начальник и подчинённая, и я прилагаю огромные усилия, чтобы так всё и осталось!

   Несмотря на то, что народу в магазине было полно, Князеву оказалось достаточно оглянуться, как рядом материализовалась продавщица с предложением помощи.

   Казалось логичным попросить её подобрать мне что-нибудь, но Князев уверенно указал на манекен в тёмно-синем платье из мягкой ткани, похожей на шёлк и… поразительно глубоким декольте.

   Продавщица окинула меня взглядом с лёгким оттенком высокомерия и сказала:

   – Я посмотрю, есть ли у нас размер побольше.

   Кажется, я снова покраснела. Похоже, размер нужен намного больше. Манекен имитировал весьма стройную фигуру.

   – У меня же из такого выреза грудь вывалится, – шепотом возмутилась я, но добилась только широкой улыбки.

   – Очень хочу на это посмотреть.

   32

   Платье село на мне совершенно не так. На витрине подол ниспадал ровными переливами, на мне чрезмерно обтянул попу, да и намечающийся животик тонкая ткань не скрывала. Там, где у манекена красивые складки облегали грудь, у меня не получилось никаких складок вообще. И да, линия бюстгальтера сильно портила впечатление, так как торчала наружу очень ощутимо. Может, надо было примерить без него? Но я не смогу проходить целый вечер без белья, да ещё и в открытом платье.

   Князев, кажется, был абсолютно не согласен с моими мыслями. Он удовлетворённо кивнул и велел:

   – Отлично, можешь снимать.

   – Что значит – отлично? – подозрения крепли.

   – Значит, что тебе подходит.

   – Да нет, не подходит! Посмотрите, как оно сидит на манекене!

   Он подтолкнул меня в примерочную и развернул к зеркалу. Тяжёлая ладонь слишком вольно огладила моё бедро, заставляя почувствовать, насколько тонкая эта ткань.

   – На тебе это платье сидит гораздо лучше, чем на манекене.

   Яркие лампы осветили какое-то странное, чужое отражение. И почему-то вдруг поблекли мелкие детали, вроде натянутых складок или выбивающихся из выреза чёрных кружев.

   Если закрыть глаза на мелочи… Если забыть стройность и глянцевость манекена…

   Я выглядела как-то по-новому необыкновенно. Никогда такого не видела в зеркале, и даже не думала, что могу быть… такой.

   Наверное это потому, что за мной, по-хозяйски обнимая за талию, стоял самый потрясающий мужчина, которого я только встречала.

   Пришлось усилием воли закрыть глаза, чтобы стряхнуть наваждение, развеять фантазию, которой не должно было быть никогда.

   – Нравится? – его голос зазвучал у самого ушка, рассыпая мурашки по коже, его губы коснулись моей шеи, вызывая сладкую дрожь.

   – Алексей Романович, не надо, – со всей силой воли, которая у меня ещё осталась.

   – Знаешь, как трудно удержаться? – Он отступил на шаг, выходя из кабинки. – К нему, наверное, нужно специальное бельё?

   – У меня есть! – поспешно ответила я, возможно, слишком громко, и задёрнула шторку, чтобы он не увидел, как я краснею.

   33

   На следующий день мне всё-таки пришлось пройтись по магазинам, расставшись с небольшой, но нужной частью аванса. Потому как белья у меня под такое платье, разумеется, не было.

   Кроме того, я перехватила небольшой платок и накинула его на плечи. Потому что в примерочной магазина ещё куда ни шло, но дома, когда я ещё раз мерила платье, я почувствовала себя полуголой.

   После работы Князев перехватил меня и повёз домой, переодеваться.

   – А то опоздаем, если будешь добираться сама.

   В этот раз громкой войны не случилось и он подождал меня возле той же остановки.

   Тем не менее, я накинула сверху тоненький плащ, который Женя отдал, потому что я купила его в том году в одном из магазинов распродаж почти за бесценок. Сейчас он сильно пригодится – не столько из-за вечерней прохлады, которой почти и не было, сколько для маскировки. Я как представила, что пойду вот в таком наряде по общему коридору…

   Доехали мы на удивление быстро, в пробках стояли недолго. Князев припарковался на небольшой улице в центре и спросил:

   – Ты голодная?

   – Я перекусила дома, – соврала, конечно. Ничего. Если организму нужно что-нибудь есть, пусть ест намечающийся животик или разросшуюся попу.

   – Тогда пойдём. Я не знаю, работает ли сейчас гардероб, уже довольно тепло. Лучше оставь плащ в машине, нам через дорогу.

   Через дорогу было пара театров, университет и Институт глазных болезней. Прикинув варианты, я предположила:

   – Оперный?

   Князев широко улыбнулся.

   – Надеюсь, ты любишь оперу.

   Я ни разу в жизни не была в опере, поэтому промолчала, вылезая наружу.

   Сняла плащ и уложила его аккуратно на заднее сиденье.

   – Это что такое?

   Снова нотки грозового раската в его голосе. Я попыталась взглянуть в его глаза, получилось довольно испуганно:

   – Где?

   Он стянул с моих плеч платок и бросил его в машину. Потом оглядел меня и спросил:

   – Где на тебе макияж?

   Вот как раз макияжа-то на мне не было. Я не только не умела краситься вообще, у меня просто не было практически никакой декоративной косметики. Неужели без этого никак?

   – Глаза подвела… – ответила тихонько. – И ресницы…

   – И всё?

   – Да.

   Князев порывисто подтащил меня к себе, обхватив пониже талии, и жадно поцеловал. Я не успела возразить – даже если бы хотела. Что-то странное в его взгляде, тёмное, тяжёлое, наслаивалось на мои воспоминания о том, что я видела в стареньком зеркале перед выходом, и будило во мне странные чувства и желания, которые я пока даже не могла понять.

   Он отпустил меня довольно быстро, оставив прохладное сожаление и какое-то возбуждение, не полностью эротичное, нет, скорее полное ожидания чего-то увлекательного и волшебного. Развернул спиной к себе, и в тонированном стекле машины я увидела, как в его руках что-то блеснуло.

   Тоненькая холодная струйка стекла по шее на грудь. Легонько дёрнулась и легла блестящая искорка, повиснув на цепочке, которая изогнулась по контуру груди. И меня охватила странная тревога, когда я поняла, что и цепочка, и кулончик несомненно, золотые.

   А Князев легонько пробежался пальцами вниз, вдоль украшения, и довольно сказал:

   – Я так и думал, что будет великолепно.

   – Не надо! – я оформила в слова свою тревогу. – А вдруг я потеряю или сломаю?

   Он тихо рассмеялся и протянул на ладони серьги с тем же камнем.

   – Не думай об этом. Ничего страшного не случится, это всего лишь вещи и не стоят твоих нервов. Держи, с ними уж разберись сама.

   Не знаю даже, о чём я думала, но отступать уже явно поздно. Я вынула из ушей скромные гвоздики из хирургической стали, единственные, которые были у меня. Вдела это искрящееся великолепие.

   – Сядь в машину, если тебе нужно зеркало.

   – Нет, уже всё.

   Князев ещё раз оглядел меня и покачал головой.

   – Знаешь, что? Давай-ка возьмём на всякий случай.

   Он вытащил из машины мой платок, аккуратно свернул и убрал в карман.

ГЛАВА 10

34

   Я действительно чувствовала себя очень странно, когда шла по улице в таком великолепии, пусть и надо было всего лишь перейти через дорогу. Ещё больше смятения добавилось, когда я увидела, что далеко не все, кто пришёл в театр, одеты в роскошные вечерние платья. Такое глубокое декольте вообще было у меня одной.

   Но ничего говорить я не стала. Поздно уже говорить или что-то делать. Попробовала только попросить платок, но удостоилась пристального взгляда и странного ответа:

   – Пока терпимо.

   Ну и что теперь? Остаётся только выпрямить спину и не смотреть по сторонам.

   Вот последнее не получилось. Я первый раз была в театре оперы и балета, интересовало меня всё. Широченные лестницы, драпировка, люди вокруг. А потом Князев с кем-то поздоровался, разворачивая меня.

   – Моя сотрудница согласилась составить мне компанию сегодня вечером.

   Обратила я больше внимания не на лысеющего, полноватого мужчину, который солидно возвышался над окружающими, а на его спутницу – холёную, но дородную даму. Ей точно уже за сорок, но сколько именно – я не специалист в определении возраста. Толстый золотой ошейник – или как это называется? – переливался зелёными камнями, а при взгляде на её серьги те, которые на мне, показались совсем скромными. Несколько толстых колец – я бы даже сказала перстней – очень с этим всем гармонировали.

   А вот платье оказалось гораздо скромнее моего. Ткань, хоть и струилась, не облегала так контуры тела, и уж, конечно, декольте было, скорее, не декольте, а умеренным вырезом.

   Скорее всего именно по этой причине я удостоилась строгого и недовольного взгляда.

   Только бы не покраснеть. Только бы не покраснеть.

   Когда она уточнила, какая я именно сотрудница, и услышала, что лаборантка, почему-то недовольство сменилось снисходительностью и… похоже, насмешкой?

   Рашит Анварович и Лиана Даниловна оказались представителями заказчика. Вернее, представлял только он, а она… Похоже, она просто пришла с мужем послушать оперу. Или посмотреть? Оперы слушают или смотрят?

   Тем не менее, она сухо улыбнулась мне и предложила найти зеркало и поправить причёски.

   У меня не было особой причёски, просто распустила волосы и сколола их на затылке, чтобы не лезли на лицо. Наверное, под такое платье и стоило что-нибудь соорудить, только я умела лишь косу или узел.

   Но отказать я не могла, тем более Князев со своим потенциальным деловым партнёром, услышав это, развернулись и принялись о чём-то говорить.

   Лиана Даниловна взяла меня под руку и повела в сторону.

   – Пойдём, пусть мужчины поговорят, не будем им мешать и влезать в деловой разговор.

   Влезать в деловой разговор? Мешать?!

   Горькая обида затопила волной. Князев взял меня с собой просто для компании? Как эскорт? Он вообще считает меня специалистом, или… или просто ведёт осаду, а потом выставит, как отработанный материал?

   Я посмотрела в большое зеркало, перед которым моя спутница поправляла макияж. Зачем брать меня? Если в это платье одеть кого-нибудь поярче, постройнее, посимпатичнее – разве не было бы лучше?

   – А что с губами? Разве можно быть вот в таком образе – и без помады? Можешь, кстати, называть меня Лиана.

   Я немного растерялась. Разве это прилично – делать такие замечания?

   С другой стороны, может она искренне хочет дать совет?

   – Я вообще не крашусь.

   – Очень зря. Красоту стоит подчёркивать. Особенно стоит постараться, если рядом с тобой такой мужчина…

   – Мы не пара, – не знаю, не сказала ли я чего-нибудь лишнего. Но прояснить этот момент захотелось сразу, чтобы потом не придумывать ещё чего-нибудь, что саму же меня заставит покраснеть.

   – В таком случае почему вы его сопровождаете? Не хочу показаться невежливой, но на обсуждение сотрудничества лаборантов не берут.

   Ладно, в самом деле! В правде нет ничего плохого.

   – Алексей Романович хотел, чтобы я развеялась и чуть-чуть отвлеклась от… серьёзных проблем.

   Лиана понимающе улыбнулась… А потом вообще негромко рассмеялась.

   – Да, на него это похоже. Алексей вообще неравнодушный человек. Очень внимательный к окружающим. Так что очень даже верю, что он просто хотел тебе помочь. Хотя… то, как он ночует у тебя в декольте, вносит некоторые сомнения. Ты ведь наверняка рассчитывала на такой эффект? У меня никогда не хватало смелости – или нахальства – на подобные наряды.

   – Нет, я ни на что не рассчитывала. Просто так получилось. Я такое обычно не ношу.

   Наверное, зря я добавила последнюю фразу. Теперь эта Лиана точно уверится, что я пришла сюда клеить Князева.

   Зазвучала музыка, и Лиана, убрав косметичку, подхватила меня под локоть.

   Ужасная привычка и мне не нравится. Зачем обязательно сцепляться? Боится потеряться в толпе? Так есть телефон.

   Но я не стала убирать руку и позволила себя вести. Тем более, что огромный театр дезориентировал и я, наверное, не смогла бы одна самостоятельно найти мужчин.

   Лиана сдала меня с рук на руки и повисла на локте у мужа.

   А Князев не стал дальше разыгрывать приличия и приобнял меня за талию, увлекая в зал.

   Разумеется, всё, что я только что говорила, нужно было перечеркнуть этим демонстративным жестом.

   Потом была сцена, совсем как театральная, только актёры на ней не говорили, а пели. И я, к собственному ужасу, обнаружила, что ничего не понимаю. Красивые голоса тянули неразборчивые трели, происходящее совершенно не воспринималось и разобрать я ничего не могла. Даже по движениям и жестам.

   Сначала я просто слушала красивое пение, но через какое-то время начала скучать. А потом сидящий рядом Князев взял мою руку и спросил:

   – Нравится?

   – Поют красиво.

   Признаваться, что мне недоступны высокие материи, я постеснялась.

   Он перевернул мою ладонь и провёл по ней пальцами. Потом коснулся запястья, легонько поглаживая. Я прикрыла глаза, наслаждаясь лёгкими, но обжигающими движениями, чувствуя, как он поднимается выше, почти к локтю, потом спускается обратно, вызывая во мне странное разочарование.

   А потом я открыла глаза, встретилась с ним взглядом и быстро отвела глаза в сторону, чувствуя, как кровь потихоньку приливает к лицу. И увидела усмешку, застывшую на лице Лианы.

   Да, разумеется. Я для неё просто девочка для сопровождения. Нужна для развлечения, причём даже не развлечения Князева. Меня позвали, чтобы развлекать лично её, когда мужчины разговаривают.

   На сцене певец тянул, вероятно, какую-то арию, и она без микрофона и усилителей разносилась на весь зал.

   И повеяло дремучей историей, временами балов и аристократов, задолго до появления суфражисток, когда у женщин были множество важных дел – сплетни, мода, наряды.

   Я выдернула ладонь, сложив руки на коленях.

   35

   Мужчины вышли гораздо раньше окончания. Мы с Лианой дождались аплодисментов, поклонов и тоже вышли. Я оглядывалась, а вот моя спутница целеустремлённо отбуксировала меня по широкой лестнице, словно чувствуя, где прячется её муж.

   Некоторое время мы не подходили, ждали окончания разговора.

   – Интересное объединение произведений, как ты думаешь? – сказала Лиана глубоким, поставленным голосом, словно тоже репетировала, как и эти актёры. – Каждое из них предлагает свой жизненный исход. В одном случае человек, забывая про совесть, честь, ценности пытается получить удовольствие, пусть даже последнее в своей жизни. В другом – уходит, зная, что не умрёт никогда, останется в веках. Что ты думаешь?

   – Объединение?

   – Я про то, что эта постановка – объединение двух произведений. «Моцарт и Сальери» и «Пир во время чумы». В этом объединении – глубокий смысл.

   Ага, уже немного ясно, что там происходило. Оба произведения я читала в школе. Не очень охотно, но что поделаешь...

   – А может быть их объединили просто потому, что поодиночке они слишком короткие? – предположила я.

   Лиана чуть сморщила нос.

   – Ничего подобного! Здесь замысел постановщика. Обе оперы касаются отвратительных сторон человеческой натуры, в обеих люди забывают о совести, как сделал Сальери, отравив Моцарта.

   – Но Сальери не травил Моцарта! – удивилась я. – Он вообще ему не завидовал, потому что был гораздо успешнее. И придворная должность у Сальери была, и деньги, и поклонники, и ученики. Просто во времена Пушкина его почему-то не любили, но сейчас, в наше время, его снова с удовольствием слушают, и произведения ставят по всему миру.

   Её глаза сузились в щёлочки, но ответить она не успела, подошли мужчины. Я с облегчением ухватилась за протянутую руку Князева и сделала пару шагов, чтобы оказаться подальше от Лианы, которой я, кажется, не очень понравилась.

   Прощание превратилось прямо-таки в церемонию, которая мне опять-таки напомнила глубокую старину. А потом мы вышли на улицу и Князев обнял меня за талию, уместив руку на моём бедре.