Пёс, балбес и Я. Анна Кувайкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Вам стало скучно? Скучно в жизни, на учебе, работе или в быту? А может, вам окончательно опостылела жизнь семейная, нудная и скандалами наполненная? Да-а??

   Тогда к вам на помощь уже спешит человек-сосед! Сосед по квартире, по учебе и… да он и на работе вам не даст никакого покоя. Начальник как никак!

   Вот уж кто раскрасит вашу пресную жизнь самими разными красками: от черной ненависти, до яркой любви, сверкающей всеми оттенками радуги!

   И еще, не забудьте завести собаку. Без нее самому лучшему служебному роману в вашей жизни просто не быть!

   И, знаете… знала бы я, чем все это обернется, купила бы хаски намного раньше!

ПРОЛОГ

- Уходи.

   Собственный голос звучал бесцветно, почти беззвучно. С равнодушием, с перегоревшими эмоциями. Может, с каплей отчаянья… И все же, с тонной мрачной решимости.

   Это как долбанный коктейль Молотова: вроде бездушное стекло, бесцветная жидкость и унылая серая тряпка. Но стоит только бросить, попасть в цель... Беги, народ. Просто беги и спасайся!

   Вы же не Салемские ведьмы, чтобы вот так тупо, но гордо сгореть в необъятном пламени хрен его знает в каком лохматом году.

   Однако, как оказалось, и костры Священной Инквизиции некоторым настырным индивидуумам особо не страшны.

   - Кать, скажи, - меня жестко ухватили за рукав куртки веселенькой вырвиглазно-голубой расцветки, гордо именуемой «бирюзой», заставляя обернуться и посмотреть на него мутным от слез взглядом. – Я тебе реально не нужен?

   Тьфу, козел. У меня же так линза сейчас выплывет, и я не только нормально ответить на вопрос не смогу, но и единственное, что умудрюсь озвучить, будет «Не разговаривай со мной, большое, размытое, говорящее нечто!».

   Хотя, как мне кажется, он знал, что делал.

   Прекрасно смог узнать, за такое-то время! Разговаривать с невидимым собеседником всегда легче, чем с человеком, с которым ты «вдруг» решила порвать все отношения. Бросить через плечо «убирайся» - это совсем не тоже самое, что сказать ему это же в глаза. Давние чувства, неловкость, воспоминания и все такое…

   Они были. Раньше, когда-то!

   А теперь в сердце одна пустота.

   Извиняйте, как говорится, товарищ, любовь к вам давно сдохла, разложилась и покрылась веселой бело-зеленой плесенью. Дайте ей догнить спокойно, ироды!

   - Да, - не смотря на промозглый ветер, ни как мне не помогавший, сумела сфокусировать зрение, и упрямо посмотрела в некогда родные, даже любимые голубые глаза. – Не нужен.

   Мужчина же мой локоть не отпустил, не смотря на резкий отпор – видимо не ожидал такой правды. Я ведь раньше всегда молчала во время наших ссор, отмалчивалась, уходила от темы, переводила скандал в другое русло…

   Не поймите меня неправильно, я никогда не подводила нас к расставанию. Просто все мои попытки найти мир и согласие шли откровенно лесом. Меня не хотели, и не собирались слушать, как и воспринимать всерьез. А я всеми силами пыталась добиться нормальных отношений, хоть разговором, хоть убеждениями, хоть слезами, хоть скандалом!

   А тут… А, перегорело, наверное! Если меня не хотят слышать, да и никогда не собирались этого делать, свято уверовав в собственную непогрешимость, какого хрена я тогда должна тут распинаться?

   Вон Бог, вон – порог. Чешите в прекрасное далеко, Ктулху ради!

   - Ты уверена? – о, я знаю это выражение лица, не подсказывайте.

   Сейчас начнет давить на жалость, на мораль, на чувства…

   Где ж ты все-таки был с ними раньше, родной?

   Слово люблю – сказать просто, но раз ляпнул, так соответствуй!

   - Хватит! – резко одернула я, отвоевывая свою конечность, чувствуя, как окончательно сдают нервы.

   Я все это уже проходила ни раз, и даже ни два, все наши диалоги знала наизусть, как и то, чем все это закончится. Но, знаете, что? С меня довольно, а тот хреновый сценарист, что все это время под копирку клепал каждый сюжетный поворот в сценарии моей жизни, пускай идет конкретно к черту!

   Уволен без зарплаты, премии, расчета и месячного содержания!

   - Кать…

   - Оставь меня в покое! – резко выкрикнула, не обращая внимания на то, что у нашей неожиданной драмы могут оказаться невольные свидетели.

   Нужно расстаться? Значит, будем расставаться!

   - Ты действительно этого хочешь? – мою вторую половинку (Четвернинку? Десятинку? Сотую… да я бы сказала тысячную!) чуть потряхивало. И в то же время он был серьезен, как никогда.

   А я… а я, простите за мой французский, уже так заипалась за все это время, что тоже была серьезна, как никогда.

   - Да. Просто оставь меня в покое, - рявкнула, чувствуя, как дернулась рука и меня чуть не снесло с места. И хоть я сама осталась стоять, нанесенные им, и его семьей обиды бодро поскакали во все стороны. - Моего невоспитанного ребенка, мою тупую собаку, и такую хреновую меня. Просто… ОСТАВЬ НАС В ПОКОЕ!

   И, знаете, что? Он, наконец-то ушел.

   Не стал больше спорить, давить на совесть, умолять остаться или, как всегда, пытаться выставить меня виноватой. Просто развернулся и ушел вдоль дома, скрывшись сразу за ним, в том направлении, где вроде стояла его машина.

   А я…

   Я не чувствовала ничего. Конечно, не свойственный весне мороз щипал мокрые от слез щеки, видимость была нулевая… но на этом все. Ни любви, как говорится, ни тоски, ни жалости. Только, как маяк, пушистый помпончик на шапке моего мелкого чуда, все это время гордо покорявшего грязную снежную гору – остатки былой роскоши от минувшей зимы.

   Легкости не душе тоже не было. Как и тяжести. Наивность – это, знаете, ни для матери-одиночки. Она у мне подобных не приживается с первого «мама, а давай ты мне киндер сейчас, а в комнате я приберусь потом?»!

   Я знала, что это только начало. Это - не точка в наших опостылевших отношениях, это гребаное бесконечное многоточие, которые ни одному ластику, ни одному бритвенному лезвию ни под силу. Тут спасут только хорошие ножницы, да ярко пылающий камин…

   Да и то, сию процедуру придется повторять регулярно!

   И теперь, не смотря на все мои ожидания, меня ждет не лучшее, светлое будущее. А гораздо, гораздо…

   - Ай, епт!! – только и успела пригнуться, когда в очередной раз рука дернулась, да с такой силой, что устоять на месте я не сумела. Ноги в ботинках, естественно, заскользили по льду на брусчаке бывшего тротуара, запнулись о торчавший из земли корень, и я благополучно грохнулась носом в те самые бренные останки сугроба.

   Твердого сугроба, сцуко!

   - Тьфу! – от души ругнулась, варежкой наскоро очищая резко побелевшее личико. А потом, бросив это гиблое занятие, горько хмыкнула, даже не пытаясь подняться, чувствуя, как по спине гарцуют четыре увесистых лапы собакена, все это время пристегнутого к поводку, намотанному мне на руку. – Ну, что за жизнь? И расстаться с мужиком нормально не дадут, и предаться печальке тоже…

   Ответом мне стал порядком шершавый язык, интенсивно вылизывающий мою заплаканную морду, тем самым напрочь лишая меня макияжа и хоть какой-то возможности выглядеть нормально в глазах окружающих.

   Уставшей морально, измученной, заплаканной, заколебавшейся. Заработавшейся, брошенной, но при боевой раскраске всего фейса!

   А, пофиг. Будем надеяться, что бывший мейк-ап собака слижет равномерно, и в таком виде я даже за приличного человека в магазине сойду. В конце концов, кто там ко мне сильно присматриваться-то будет, в конце последнего рабочего дня на неделе?

   - Мама, я писать хочу! – разрушив все мои надежды на быстрый и безболезненный поход за всем необходимым к нехитрому ужину на одно (уже) рыло, раздался позади меня радостный детский голосок.

   - Да, блин! – только и сумела выдавить из себя, роняя окончательно уставшую морду лица обратно в ледяной сугроб, к вящей радости лохматого щенка в четырнадцать килограмм весом, снова бодро запрыгавшего по моей щедро предоставленной спине.

   Чувствую, ближайшее время у меня будет веселым, как никогда…

ГЛАВА 1

За несколько недель до…

   Высшее образование – наше будущее! Высшее образование – гарант хорошей работы! Высшее образование – фундамент твоей карьеры! Высшее образование – это престижно, важно, а еще…

   Очень дорого финансово, затратно в плане нервов, времени и недосыпа. Не говоря уже обо всем остальном.

   - Свинство, – соглашаясь с лозунгами и невеселыми мыслями в туманной ото сна голове, тихонько плюнула я в сторону прикрытого пока еще кофейного ларька. Кажется, мои злые, ядовитые слюнки замерзли еще на подлете.

   Ну, почему нужно открываться уже после того, как твоя замерзшая выручка на ножках уже благополучно доберется до работы, продолжая, по утренней привычке, тихо ненавидеть весь мир? Всего-то двадцать минут.

   А сколько жизней, нервов и настроения могло быть спасено!

   Потирая замерзший нос красной ладошкой, я уныло побрела в сторону универа, сетуя как на конец февраля, так и на лютый мороз, никак ему не свойственный. С-с-суровая Сибирь, ёпта!

   Ну, и проклинала местных засонь-бариста, вместе с уже опостылевшей сессией. Которая даже толком не успела начаться, кстати.

   Вы не подумайте, я вовсе не злая. Но порядком замерзшая, не выспавшаяся, голодная, и потому активно ненавидящая весь мир в частности. Сейчас бы кофе… хоть какого-нибудь!

   - Ладно, план «бэ», - едва не навернувшись с обледенелой брусчатке, тихонько ругнулась, доставая из кармана тонкой курточки мобильный телефон, и сразу, без прелюдий, ныряя в наш университетский чат с вопросом:

    «Есть, кто живой??».

   Как это ни странно, но ответы посыпались тут же.

    «Есть. Собираюсь. Там холодно?».

    «Только собираешься?». - ржущий смайлик и красочный скрин-шот яндекс-карты, явственно показывающий все прелести утренних пробок яркими красными линиями.

   Ясно, наши несчастные и немногочисленные водители уже в пути, и им остается только посочувствовать. Ладно, пробки, ты еще попробуй в восемь утра припарковаться в самом центре города, учитывая немногочисленные карманы, безжалостно убранные еще по осени, во время ремонта дорог!

    «Я уже давно собралась. Лерку жду!».

    «А нам вообще к какой?».

    «А какой предмет? В каком кабинете? Все задания на сессию сделали??».

    «А нам что-то задавали?!».

    «Блин… а где расписание найти?».

    «Я что, единственный, кто сегодня раньше двенадцати в универ не собирается?».

   Ну, кто о чем, а заочники как всегда, да… Хотя, ладно, скидку, честности ради, не будем делать никому. Это обычная переписка происходит не только у нас, но и у всех студентов вместе взятых!

   … И, наконец, к тому моменту, когда телефон едва не выпал из скрюченных от холода пальцев, прилетело долгожданное сообщение:

    «Я уже здесь. Кофе пью».

   О-о-о… это сладкое слово по утру! Ко-о-офе… Пленяющий, бодрящий… Согласна даже на гадостный три в одном, при условии, что он будет горячим!

   А если ларечек еще закрыт, кафе и кофейни тоже, о столовой вовсе говорить не приходится, значит, где нужно искать вожделенный напиток и не менее вожделенную компанию?

   Правильно, дёнер и шаурма – радость бомжа! А так же всей студенческой братии, да простит меня надоевший деканат и потертая зачетка. Во имя любимого бога Халявы. Аминь!

   - Место встречи изменить нельзя, - ухмыльнулась Катя, когда я, выпав из холодной улицы в небольшое теплое помещение с несколькими диванчиками и столиками, грохнула перед ней стопку бумаг с рефератами, рабочими тетрадями и прочими псевдонаучными трудами.

   Естественно, написанными в последнюю ночь перед началом сессии. А разве бывает как-то иначе?

   - Традициям изменять нельзя, Вишневская - хмыкнула, потирая порядком одеревеневшие ладони. Кое-как скинула спортивный рюкзак, выудила оттуда кошелек, и направилась оформлять заказ. Да, тот самый гадкий, неправильный с точки зрения ПП, сомнительный по взгляду СанПина, но все же самый желанный в мире фастфуд. Особенно с точки зрения оголодавшего, не выспавшегося, уставшего и продрогшего студента!

   Даже если этому студенту уже двадцать восемь годиков.

   Скажу честно, здесь кормят вкуснее, чем в шикарном баре напротив, и зуб даю, что не пройдет и получаса, как здесь соберется если не вся наша группа, то основной ее костяк точно.

   - Готова? – кивнув в сторону горки моей макулатуры, поинтересовалась дева с пушистыми кудрями, в очках и свитере, невозмутимо потягивая свой кофеек, одной рукой ковыряясь в телефоне, а второй – в пакетике с румяной картошечкой фри.

   - Да прям, - от души зевнув, сунула куртку в угол ярко-красного диванчика. И, не выдержав, уткнулась лбом в блестящую столешницу. – Отнеси меня обратно, а?

   - Мелкий? – понимающе улыбнулась наша неприступная кудрявая Катерина, мигом растеряв на пару градусов свою напускную сосредоточенность.

   Честное слово, иногда мне кажется, что у моего сына есть свой фан-клуб…

   Хорошо ему. Раз улыбнулся, ямочки на щеках показал, чем-нибудь похвастался, и всё. Девочки от десяти и тетеньки до восьмидесяти его с потрохами!

   - Если бы, - тихо вздохнула, выкладывая перед собой порядком ободранные руки с не менее ободранными, сломанными под корень ногтями. Крем с маникюром если им и снился, то было это давным-давно. И неправда. – Ремонт.

   - Оу, - цокнула языком моя собеседница. Она же моя одногруппница, моя подруга, а заодно и тезка. – Неужели добралась до коридора?

   - Представляешь, да?

   - И года не прошло, - хмыкнула Катя, прекрасно знающая, что «год» здесь далеко не фигуральное выражение. – Как решилась-то? И как своего уговорила?

   - Не спрашивай, - отмахнулась, не особо горя желанием вдаваться в подробности этого эпохального сражения с мебелью и старыми, драными, блеклыми и невкусно пахнущими обоями. Ну, и мужем заодно. – Я ничего не доделала. Напольные плинтуса не прикручены, потолочные не наклеены, линолеум вообще менять не стали… Шкафы вчера только на место сдвинула, да полы отмыла. В детской до сих пор гора шмоток лежит.

   - Не успела?

   - Не захотела, - невесело ухмыльнулась, вытягивая порядком подмерзшие за время утренней поездки ноги. Машина за десять минут дороги до садика не прогревается, а выйти пораньше, ну или хотя бы щелкнуть брелком сигнализации далеко заранее, а не за несколько минут до выхода, кому-то, видимо, религия не позволяет. – Неделю просила коробки купить, чтобы все старое убрать и в гараж отвезти.

   - Не отвез? – вскинула брови Катюша, заправляя за ухо кудрявую прядку.

   - Не купил. Даже не подумал! Поругались, в итоге сгоняла сама, себе купила, свои тряпки разобрала и убрала, остались его только. На принцип пошел, сказал сам все сделает, - едва заметно поморщилась, поднимаясь из-за стола.

   Желудок согласно заурчал, будто бы поторапливая – как будто у него самого есть уши, и он прекрасно понял, что меня как раз позвали забрать уже готовый заказ.

   - Наивна-а-ая! – со смешком мне вслед пропела Катя.

   Ну-у-у… возможно, допускаю. Но ведь там работы осталось всего ничего, ребенок в садике, я на учебе, он дома – уж с собственной немногочисленной одеждой как-то можно разобраться!

   Ведь не настолько у меня ленивый муж, верно?

   Нет, прекрасно понимаю, что душа и опыт во мне выдает ответ сугубо отрицательный. И пускай законный супруг сейчас, вернувшись домой, конечно же, проспит до обеда… носки-то свои с футболками он разобрать сможет! Сможет же, правда?

   И нет, не подумайте, что я нытик, истеричка и плакса. Я даже не стерва, пинающая бедного мужика за все про все. И по любому сменному поводу. Просто… кто не плакался подругам на косяки своей второй половинки, вольные и невольные, особенно после долгой разлуки, да на девичнике под бутылочку вина? А? Хоть раз? Хоть немного? Хоть чуть-чуть? Неосознанно, чтобы просто высказаться, под влиянием алкоголя и накопившихся обид?

   Что, и даже маме своей после ссоры с мужем не звонили ни разу?

   Во-о-от. То-то и оно!

   Кстати, это я сейчас негодую, бурчу и проклинаю семейную жизнь за все ее годы и во всех ее проявлениях. Еще немного, и наступит Катюшин черед, на своего благоверного жаловаться, он у нее тоже не подарок.

   И это еще третий угол нашего «ягодного» треугольника не явился. Почему ягодного? Да потому что фамилии такие, я просто забыла представиться. Я тоже Катя. Катя Рябинина, если точнее.

   Немолода, не холоста, дети - есть, домашние животные – есть, жилье – тоже есть, совесть…

   А вот стыд и совесть, увы, в мою смену не завозили.

   И вообще, если ты молодая мама, то совесть у тебя должна вымереть по определению. С милым «здравствуйте-простите» в безжалостной очереди в поликлинику просто не выжить!

   - Оставь в покое мою незыблемую веру в лучше будущее, - буркнула, присасываясь к стакану, обжигая язык, но пытаясь согреться хоть немного. – Сама-то как?

   - Не спрашивай, - закатила глаза пушистая ягодка в очечах, кивая на прыгающий по столу телефон. – Я в бешенстве.

   - На тему?

   - Родительский чат, - сморщила нос подруга. – Не затыкается со вчерашнего дня.

   - У-у-у, как знакомо, - помахала в ответ своим телефоном. – Наши все пытаются определиться с подарками выпускникам.

   - А ты не участвуешь?

   - Упаси бог, - ухмыльнулась я, притягивая поближе вожделенный денер с курочкой и свежими овощами. И вот не надо мне тут о вреде подобной пищи! Всем известно, что желудок студента переварит даже гвозди. И совсем не важно, сколько этому студенту лет – при получении зачетной книжки сила желудочного сока утраивается автоматически!

   - А что так? – кто-то явно не собирался развивать тему собственных проблем.

   - У меня что, мало в жизни поводов для получения лицензии на оружие и покупки дробовика? – вскинула я брови. – Нафиг такой график. Мне хватило. Подарок с Нового Года до сих пор в холодильнике валяется. Неполный алфавит из старого шоколада, мелкий даже есть не стал. И настольная игра… Нет, я понимаю, что у нас новомодная возрастная группа. Но ты мне скажи, что четырехлетнему ребенку делать с игрой, на которой стоит «шесть плюс»?

   - Обожаю ваш родительский комитет, - цокнула языком Катюха. – Представляю, что теперь предложат.

   - Так уже, - хмыкнула я, продолжая тихо чавкать в рамках приличий. – Предложили набор из геля для душа с мочалкой. Половина родителей в шоке, типа что это за подарок такой? Зачем он детям, особенно младшим? Те пояснили. Красиво так, мол, воспитанные дети рады любому подарку! И вообще, в садике не важно, что дарить, хорошие подарки пусть дарят родители дома.

   - Креатив со всех сторон. А ты что?

   - А я предложила подарить хозяйственное мыло, - ухмыльнулась я, припоминая единственное свое сообщение.

   Я добрая, да. Исключительно местами!

   - Весело у вас. А сменить комитет на пробовали? – логично поинтересовалась ягодка.

   - Не то слово, - каюсь, меня слегка прорвало на жалобы. Но когда видишься с подругами пару раз в год, естественно, хочется поделиться всем, что накопилось. - Сменишь их, как же. Не первый раз уже. После недовольства подарками на восьмое марта и двадцать третье февраля они обиделись, сказали, что складывают с себя полномочия, и на собрании будем выбирать новый РК. Короче… дети в итоге остались без подарков, а комитет и ныне там.

   - Слушай, да смести ты его, - взглядом учительницы посмотрела на меня Катерина. – Не можешь остановить – возглавь! Сама будешь всем рулить, набери таких же альтруистов, которым не все равно на собственных детей. Иначе так до выпуска будете мучиться.

   - Ты заканчивай с революционными лозунгами. И так дел по горло. Да и если сменить комитет, те ради мести в штыки все воспринимать будут. И да здравствует вечный срач! И потом, ты видела тот гламур в мехах и стразах? И где я, дурак в старом пуховике и уггах? Кто меня всерьез воспринимать будет? Это вечное «а, вы мама? А я думала – сестра!». В печенках уже.

   - Ты просто хорошо сохранилась…

   - Она просто хреново одевается, - раздалось язвительное позади, и мне почти в бок прилетела объемная женская сумка. - Или она просто древность. Ты в курсе, что слово «гламур» уже давно никто не употребляет?

   - Оно умерло вместе с «одноклассниками»? – ехидно вздернула я брови, глядя на третий угол нашего треугольника имени «Екатерина», явившийся из утренней пробки злой и черствой, как спрятанный моим сыном пряник за кроватью.

   - Оно ждет, пока в тебе умрет филолог, - хмыкнула та, небрежно бросая курточку со стильной ярко-розовой пушистой до невозможности опушкой на капюшоне.

   Ну и все, собственно. После этого бараний вес в сорок кг на стройных ножках с каблуками, в обтягивающим трикотажном платье, унесли свои нарощенные ресницы в сторону кассы. И это не сарказм, разве только слегка.

   Катя у нас красотка. Эдакая леди Гага с характером Гитлера, злая снаружи, но добрая внутри…

   Короче, погода булла прекрасная, принцесса была ужасная, и все такое.

   - Бросил, - тут же предложила Катерина, та, которая с кодовым именем Вишенка.

   Да, да, Вишенка. А что нам прикажете делать? Пришлось, как в школе, клички раздавать, ибо три Катерины – Калинина, Вишневская и Рябинина - это уже перебор для бедных, всегда сонных студиозов, вечно ищущих искренний повод поржать!

   Ну и уровень юмора в деканате представляете, да?

   - Бросила, - тут же в ответ сделала я ставку.

   А о чем мы спорили? Естественно, на актуальнейшую тему прошлого семестра, когда наша Железная Дева твердо решила меняться в лучшую сторону, дабы сохранить отношения со своей второй половинкой…

   - Я буду лучше, - сразу припомнила Вишенка.

   - Мне надоело быть, как пацан, - подхватила я.

   - Все, хватит, нужно вспомнить, что я слабая и беззащитная, - кивнула Вишня.

   Ну, собственно, и пошло, поехало…

   - Я же не хочу в старости остаться с кошками из-за своего склочного характера!

   - Надоело, как мужику, тянуть все в одиночку!

   - Я буду мягче, уступчивей, не стану ругаться.

   - Не буду его пилить и проявлять замашки тирана.

   - Перестану командовать и даже материться.

   - Постараюсь решать все с ним сообща, не стану тащить наши отношения и быт на себе.

   - Брошу курить…

   - Закончили? – выгнула брови Калинина, падая, по привычке, рядом со мной, помешивая пластиковой ложечкой растворимый кофе в одноразовом стакане. – Или еще есть что добавить?

   - Можем еще! – хором выдали мы с Вишенкой.

   А что? Нет, мы понимали, что ей нужна поддержка. Что ей нужно выговориться, чтобы ее выслушали и пожалели, сказали, какой ее бывший козел и все-такое… И мы ее поддержим, да.

   Сначала – постебём, потом – поддержим!

   Разве не для этого нужны друзья?

   В ответ, кстати, Калинина только фыркнула.

   - Ну, и? – возвращаясь к еде, поинтересовалась я, вовремя подметив, когда нужно остановиться. Не-не, не в плане пропитания! Я про границы дружеского стеба и ехидного подтрунивания. – Сколько выдержала?

   - Два месяца, - буркнула Калина. – И вообще, пошел он в нерв седалищный!

   Оуч… ничего себе он ее умудрился достать за это время!

   И да, это был еще мягкий посыл надоевшего мужика, в рамках сленга, наработанного в рамках долговременной профессиональной деятельности. Короче, Катя – медик, и этим все сказано. Не доктор Хаус, конечно, но как женский вариант доктора Быкова – очень даже ничего.

   - Ладно, кислая жопка муравья, - усмехнулась моя тактичная персона, по умолчанию переводя поток пока еще не озвученной обсценной лексики в режим «потрындим позже в машине по дороге домой». – К сессии-то готова?

   - Восемь раз, ага, - хмыкнула Калинина. – На три года вперед. И диплом сразу в кармане!

   - Пионеры с их девизом «Будь готов, всегда готов», сейчас скорбно плачут за портретом Ленина в архиве главного корпуса, - понятливо и с мягкой улыбкой покивала Вишенка. – Не парься. Ты не одна такая. Я тоже на нуле.

   - На нуле? – Калинина вскинула тонкий татуаж вместо бровей. – А эта стопка макулатуры так, помощь партии? Кстати, на что спорили, красотки?

   И вот тут-то моя обаятельная корыстная гадость расплылась в дикой улыбке…

   - Гони!

   - Зараза, - беззлобно ухмыльнулась Вишенка, но без лишних стенаний покорно достала из кармана и шлепнула мне в ладонь красивую зеленую купюру. – Это был в последний раз!

   - Ну-ну, - потер лапки мой внутренний Голум, пряча приятную сердцу бумажку в свой кошелек.

   Да у нас с первого курса подобные ставки цветут и пахнут! Правда, для кого-то фиалками, а для кого-то и кактусами…

   Кто нюхал сии «прелестные цветочки», тот поймет!

   - Да кто б сомневался, - закатила глаза Калинина, возвращаясь, но уже без первичного гнева, к своему кофейку. – Жуйте уже, и погнали. Не хочу из-за вашего обжорства опоздать, и сидеть в лекционной клоаке.

   А, ну да, ну да. По утрам не все из нас кушают… Вот только после второй пары и большого перерыва, уже мы будем говорить ей все тоже самое!

   Бабская взаимность – она такая, да.

   К началу лекций мы успели, кстати. И даже без проблем заняли привычное место на камчатке небольшой аудитории – там и подальше от народа, и от препода, и розетки для ноутбуков с телефонами имеются. А клоакой Калинина называла передние, скудные на все перечисленное ряды.

   Сказать по чесноку, будь вам хоть сколько лет, метка «студент» неизменно будет заставлять вас делать странные вещи. И ор в форточку посреди ночи – это еще не самое странное!

   Правда, приходит ли после таких манипуляций та самая халява, даже нам, третьему курсу заочников педагогического института, проверить не удалось. Банально лень собирать данные, знаете ли. У всех работа, семьи, да и видимся мы всего два раза в год по три недели разом. За такое время даже курс лекций толком не прослушать, не говоря уже о полноценном психологическом эксперименте под названием «влияние самовнушения на позитивный настрой в трудных жизненных ситуациях»!

   А то, что любой эксперимент включает в себя долгосрочное наблюдение с обязательной поэтапной фиксацией всех событий, мы еще на первом курсе крепко запомнили.

   - О боже, ну и треш, - раздался со стороны входа томный, недовольный голос, заставив нашу пресвятую троицу притормозить, не достигнув намеченного курса.

   - Возвращение Каролины в страну кошмаров, - хмыкнув, прокомментировала Калинина, все-таки занимая стратегически важную позицию у розеток.

   - Страна кошмаров превратится в ад, - заметила Вишенка, усаживаясь впереди нас. И добавила трагичным шепотом. – Мне тут уже проболтались… наша звезда отныне в рядах беременяшек.

   И вот тут мы конкретно присели!

   Наверное, не секрет, что по некой статистике, практически в каждой социальной группе или подгруппе, будь то школьный класс, студенческое общество и рабочий коллектив, есть своя надменная краса. Да, вспоминайте, наверняка ни раз, и даже ни два натыкались на таких. Лучше всех, красивее всех, а остальные так, бренная пыль смертных под ногами королевы! ЧСВ за гранью, в общем.

   Вот и нас статистика не обошла боком, зараза. И ниспослала на наш дружный коллектив звезду инстаграмма небесную, красивую, но бесполезную…

   Короче, мы, как можем, страдаем. И ржем. И опять страдаем от столь сиятельного внимания… Но по большей части все-таки мирно косеем и все громче ржем.

   - Теперь наша Кара, да под действием гормонов окончательно превратиться в пуп Земли, - сморщилась Калинина, глядя как вышеупомянутый объект в изумрудном платьишке, сморщив нос, брезгливо вытирает стол и скамейку антибактериальными салфетками.

   - Угу. В задницу Мироздания! – пытаясь пристроить на последней парте рюкзак, отбрила я, уже неоднократно имевшая спорные моменты в общении с труднопереносимой в эмоциональном и психологическом плане личностью…

   Но весь прогноз плохого настроения был тут же смазан нервным смешком, больше похожим на хрюк, раздавшимся аккурат из-под парты!

   От неожиданности рюкзак я отпустила. Непредсказуемо. А он, уже весьма прогнозируемо, скатился по наклонной поверхности вниз, с математической точностью шмякнувшись на голову хрюкающегося существа… Которое, естественно, со сто процентной вероятностью подскочил, костеря меня самыми последними словами!

   Знакомыми. Мать его. Словами!

   Черт, как я могла расслабиться и о нем забыть?!

   - Рябинина, ты…

   «И вам не кашлять, Артур Александрович», - здорово взбледнув, хотела уже промямлить я, согласно годами выработанному рефлексу…

   И тут, вместе с осознанием сегодняшнего дня, в моей голове будто бы щелкнул невидимый тумблер. Эдакий рычажок, запускающий совсем другие мысли, слова и поведение. И вместо невнятного приветствия, я, ехидно сузив глаза, выдала привычное:

   - Идрить вас по всякому, сударь! Хрюкать в другом месте уже не актуально?

   - Рябинина, - устало вздохнув, напугавшая меня хрюшка, в лице растрепанного блондина, опустилась обратно на скамейку. И усмехнулась, как всегда, слишком нагло, слишком самоуверенно, и при этом слишком знакомо… барабаня длинными сильными пальцами по столу.

   Конечно. Еще бы мне запомнить морду лица, которая из года в год портит мне жизнь во всех ее местах и проявлениях! Человек, чтоб ему икалось, сосед!

   Сосед по парте, сосед по лестничной площадке… ну и заодно, чтобы жизнь малиной не казалась, сосед по кабинету. Почти по кабинету.

   Знакомьтесь, дамы и господа. Этот красивый, успешный, популярный и имеющий немалый вес в обществе человек – главный редактор и совладелец успешного и крутого журнала под громким названием «Серебряный барс».

   А еще он… мой непосредственный начальник.

ГЛАВА 2

Спустя одну пару и маленький перерыв, я уже сидела в кафе напротив института. В ожидании заказа потягивала отличный капучино с корицей, не сводила глаз с горизонта… и раздиралась изнутри двумя противоречивыми желаниями. Первое называлось просто, моральным удовлетворением, прописанным явной ухмылкой поперек всего лица. Фейса, который об тейбл!

   Собственно, в этом и заключалось второе желание – постучаться лицом о стол, и свалить куда-нибудь в страну потеплее, а желательно вообще на другой континент.

   Естественно, ни того, ни другого я не сделала. Только лишь подкрутила гадкую улыбку до минимума, заказывая еще одну чашку кофе. Н сей раз крепкого, без всяких добавок.

   Мне ли не знать, что одну каплю любой вкусовой добавки, мой доблестный начальник может все содержимое кружки за шиворот вылить! А он и выливал, кстати. Правда, не мне – я вроде полноценный штатный сотрудник «Серебряного барса», но работаю на удаленке. А по сему, имею честь видеть главгада… в смысле, главреда! Всего пару-тройка раз за месяц, не больше.

   Не считая, конечно же, наших тесных, жарких встреч на лестничной площадке. Там если и приходилось слышать от него маты, то точно не по поводу моей работы и зарплаты. А только в адрес моей входной двери, звучно прилетающей ему либо в лоб, либо куда велит душа моего маленького разгильдяя!

   Да, я знаю, что нельзя приучать ребенка бить тяжелым железом всяких сомнительных и неугодных мне личностей. Но, с другой стороны, а почему бы не научить сына с младых ногтей защищать его любимую матушку?

   Недаром же говорят, хочешь идеального мужчину – роди его сама!

   Кстати, об идеалах.

   И пятнадцати минут не прошло, как напротив меня, на уютное кресло из ротанга опустилась потрясающая, обтянутая дорогими джинсами не менее дорогая задница.

   Почему дорогая? Да потому что бесценная! Для его подчиненных, для его брата, для некоторых политиков, для элиты, для самых крупных брендов одежды, обуви и техники нашего (и не только) города…

   Артур Александрович Морозов был фигурой известной.

   Еще каких-то десять лет назад, будучи двадцатилетней соплей с замахами мажора, жизнь внезапно повернулась к нему не тем местом. После скоропостижной кончины отца, еще не закончив журфак, он был вынужден вместе со старшим братом взяться за семейный бизнес. Уже тогда журнал его отца имел некую популярность и подавал большие надежды. Удивительно даже, что генеральный директор, в лице Алексея Морозова, на тот момент относительно недавно занявший эту должность, смог не только ничего не развалить. Но и привлечь брата, и выкрутиться из ой самой тяжелой жизненной ситуации.

   И сейчас оба брата, а в особенности младший, имели значительную влиянию на жизнь нашего города. Известные торговые марки выстраивались в очередь на рекламу, политики щедро оплачивали выгодные им интервью, а все новостные газетенки с жадностью рерайтили последние новости в сфере бизнеса, экономики и светской жизни.

   Кто владеет информацией, тот владеет миром. И мой шеф распрекрасным образом не только это понял, но активно этим пользовался. С ним старались не ссорится. Ведь всего одна негативная статейка в журнале может вызвать широкий общественный резонанс! А в наше время так легко из-за гласа общественности удивительно легко приобрести дурную славу или лишиться своей репутации вовсе. Или наоборот, можно заслужить уважение и заявить о себе.

   Я не застала целиком процесс эволюции из прожигателя жизни в опытного дельца. На стажировку три года назад меня принимал старший из братьев, который постепенно отошел в тень, взвалив на себя рекламные, юридические и финансовые вопросы.

   А вот становление бога в нашем нескромном царстве, я имела честь лицезреть целиком и полностью!

   И оно было довольно таки занятным. Опять же, с какой стороны посмотреть!

   - Ты знаешь, что я ненавижу тебя, Рябинина? – сидя напротив меня, разглядывая сквозь темные очки выставленную перед ним чашку, наконец, выдала местная акула пера.

   - За что ж такая честь, Артур Александрович? – сладко пропела я, давным-давно усвоившая одно золотое правило: если начальство брызгает в твою сторону слюной, подставь платочек, жди и улыбайся!

   Рано или поздно псих уйдет, а конструктив останется. Не выслушав первое, пропустить второе легче легкого. А без последнего и работы может быть не ма!

   - Вот за это, - поболтав чашку, шеф все-таки соизволил глотнуть крепкого напитка. – За твое гребаное молчаливое внимание и исполнительность.

   - С каких пор это стало недостатком? – от подобного заявления мне принесенный официантом салат чуть не встал колом. В череде бесконечных споров с вышестоящим руководством этот финт ушами стал чем-то новеньким!

   А, поняла. Кто-то опять не с той ноги поднялся. Хотя, судя по его постоянному настрою, у него обе ноги – левые, и брякает он с кровати с утра с завидной регулярностью.

   Артур Александрович, давно и прочно называемый всеми просто Барсом, вообще человеколюбием не отличался. Упрямый, наглый, беспринципный, ни разу не тактичный и просто хам, он тяжело сходился с людьми. Нет, в плане актерского мастерства ему равных не было и, когда надо, он превращался в относительного пусеньку и зайчика. Но, когда скрываться не было смысла, этот хищный котяра без раздумья морально рвал своего собеседника на не слишком ровные ленточки.

   Вот, как со мной, например.

   - Ремонт закончила? – резко меняя тему, преспокойно завернул начальник совершенно с другой стороны.

   Меня пробило на умиление:

   - А вы, никак, беспокоитесь?

   - Очнись, Рябинина, - равнодушно отбрехался шеф, даже не пытаясь спрятать ухмылку. – Я интересуюсь исключительно с целью узнать, когда мои уши перестанут слышать заставку «Великолепного века» за стеной своего коридора.

   - Ну, простите, - развела я руками, едва не запульнув в своего собеседника лист салата с вилки. Может, нечаянно, может, специально… Как знать! – Я честно пыталась посмотреть «Американские боги». Не зашло!

   - А тише сделать?

   - А звукоизоляцию? – ехидно вскинула я брови. – Сквозь вопли «Котик, завтрак готов», я из-за шкафа на стремянке больше ничего не услышала бы!

   Барс не нашел, что ответить. Губы скривил, да и только.

   Еще бы, крыть-то ему нечем! Это у меня полные карманы козырей в рукавах напиханы, а шеф мой в этом плане гол, как сокол. Мне Танюха столько о нем за чашкой кофе разболтала, у-у-у!

   А лично слышала я еще больше. Ну, там, тонкие перекрытия, не очень надежные бетонные стены, все дела.

   Сам виноват! Нужно было выбирать подружку, живущую в квартире с хорошей звукоизоляцией. Ну или хотя бы не оставаться у нее дневать и ночевать так часто.

   Страшно представить, чесслово, чтобы было, если б этот человек-сосед жил в соседней квартире на постоянной основе. Мрак!

   - Работу сдала?

   - Обижаете, - потянула, с чувством легкого превосходства. Чуть пальцами от виска не отсалютовала, ей-богу. – Почти сразу. До следующего номера свободна? А то сессия там, все дела.

   - Вот за это я тебя и ненавижу, Рябинина, - наконец, сдергивая очки с носа, устало протянул Барс. – Как можно сочетать в себе покорность с исполнительностью, имея при этом целый ворох саркастичных шуточек?

   Клянусь давно канувшей в лету девичьей честью, за моей спиной трио молоденьких официанток стекло на пол, поскользнувшись в море слюней восторга.

   Внешность шефа, вкупе с его модным брендовым прикидом, со светлыми мягкими волосами, да с легкой хрипотцой в глубоком голосе… даже я заслушалась от двусмысленности в его словах! Покорность, м-м-м. А этот взгляд!

   Впрочем, о взгляде стоило бы рассказать подробнее. Морозов в своем роде уникум, и не только в плане тяжелого характера и неплохих мозгов. Помимо всех достоинств и недостатков, он обладает еще и редкой генной мутацией. Дистихиаз или двойной ряд ресниц – подобное встречалось у Элизабет Тейлор. Но у актрисы был необычный фиолетовый оттенок радужки, а Морозову достался редчайший, насыщенный, жемчужно-серый цвет.

   В эти глаза никто не мог смотреть долго. Люди просто тонули с громким «бульк», побив рекорды несчастного Титаника. После чего начинали икать, мяться и нервно мямлить, не в силах смотреть куда-то еще. Естественно, такая реакция порядком бесила, как и вопрос «где купить такие линзы?!», звучавший частенько даже от мужиков. А за вопрос «нахера ты накрасил ресницы», начальник почти без разговора давал шутнику в морду, благо нрав, физическая сила и наличие толкового юриста это позволяли.

   Неудивительно, что Барс давно врубил режим «блатным всегда солнце слепит» и солнцезащитные очки стали его неизменным аксессуаром, даже в темное время суток и в помещении.

   Тех, кто не велся на эти прекрасные глазки, можно было пересчитать по пальцам. И да, по недоразумению, я таки входила в число этих странных людей. Не знаю, как остальные, но у меня выработался стойкий иммунитет. Когда тебе почти пять лет строят самые милые моськи с самыми невинными глазками, глядя на которые котик из Шрека удавится, перестаешь вообще вестись на все милое и мимимишное!

   - Точно так же, как можно сочетать в себе способности акулы пера, экономического деятеля и вечно мятого студиоза, - равнодушно пожала плечами, неспешно дожевывая остатки салата. – Я так понимаю, наш уговор еще в силе?

   - А ты как думаешь? – саркастично усмехнулся Барс. – Ты обо мне ничего не знаешь. Я для тебя обычный одногруппник и надоедливый сосед. Ферштейн?

   - Моя твоя не понимать, - глумливо захихикала. Но, нарвавшись на выразительно вскинутую бровь, махнула рукой. – Ясен-красен, Морозов. Продолжаем делать вид, что мы познакомились на первом курсе, и ты меня с того времени стабильно бесишь. Нет, не могу сказать, что я буду слишком-то притворяться…

   - Рябинина, напомни мне, почему я до сих пор тебя не уволил?

   - Ну, может потому, что я хороший работник? – осмелилась предложить, допивая порядком остывший кофе. – Не? Не вариант?

   - Есть лучше, Катюша. И опытнее, и образованнее, и проворней. Тебе ли этого не знать?

   Епстудей… Найдешь – твои будут! А мне эти вечные «Рябинина перепроверь, Рябинина, доведи до ума, Рябинина отшлифуй» иногда уже в страшных снах снятся!

   Особенно после того, как эти очаровательные глазки являются пред моими темными от недосыпа очами… часиков так в двенадцать ночи, безапелляционно вручая при этом кипу бумаг.

   - Мне сейчас следует ответить в общепринятых нормах студенческих отношений или рамках корпоративной этики?

   - Как угодно, - ухмыльнулся Барс, вольготно раскидывая ноги так, что голубая джинсовая ткань красиво обтянула сильные бедра. – Так скажи, Рябинина, почему я до сих пор тебя не уволил, а все еще согласен играть в этот цирк?

   - Ну, - я аккуратно промокнула салфеткой губы, и подхватила рюкзак. – Наверное, все по той же причине, по которой меня до сих пор не грохнули, как невыгодного свидетеля.

   И, поднявшись, сделала ровно два шага, чтобы наклониться, своевольно ухватить своего начальника за плечо и насмешливо шепнуть ему на ушко:

   - Просто я знаю, какие звуки издает Барс на пике своего наслаждения.

   И, нетактично постучав по крепкому плечу, гордо ретировалась на выход, нагло оставив оплачивать счет ухмыляющемуся мужчине.

   Вухаха! Я тьма, я зло, я пакость!

   А вообще, это все лишь маленькая месть за мои многочисленные страдания. Барс – не сахар, и даже не карамелька, и редко считается с мнением людей. А тут вышла такая ситуевина, что ему пришлось подчиниться, причем не кому-то, а своему же наемному работнику.

   Морозов старался не светиться на фотографиях. И все равно, его знала почти каждая собака в городе. Естественно, столь медийное лицо просто не могло себе позволить предать огласке собственные проблемы, как и вообще озвучить их наличие. И уж тем более, не мог допустить, чтобы его работа хоть как-то пересекалась с его личной жизнью. А тут – я!

   О, я многое знала о личной жизни моего так называемого Государя. Какие, скажите, могут быть секреты, если я, выходя на балкон, вижу его симпатичные трусишки, высушиваемые на соседнем балконе? И какие звуки я могу услышать от соседей за стенкой, зайдя ночью в комнату собственного ребенка?

   Короче, как в той песне – я слишком много знаю, меня пора убить.

   Вот и получается, что на работе я могу развесить все его исподнее, а на учебе – все его профессиональное. Не говоря уже о том, что я могу слить его конкурентам, врагам и недоброжелателям!

   Но я хочу жить, и работать тоже. И потому молчу. Естественно, на выгодных для себя условиях!

   И, тем не менее, желание работать на себя, а не на Мистера Прекрасные Глазки, никуда не зарыть. Я потому и пошла на психолога, это дело сейчас востребовано и выгодно со всех сторон сразу. Благо успела в последний момент, когда на них еще не подскочил ценник, и не выпала сразу куча проблем, связанных с родимым законодательством.

   Естественно, напрашивается, как такой человек, как Барс, да очутился в таком месте, как обычный бюджетный институт…

   А это, ребята, самая его большая тайна. Он так пытается с собственным характером совладать! Пытается разобраться в людской психологии, чтобы начать понимать людей, и себя в первую очередь.

   Не самый странный из загонов, если честно. У нас, как ни посмотри, самая разношерстная группа из всех возможных – учителей начальных классов, средней школы и воспитателей опускаем сразу. Пара медсестер, соцработник и инспектор ПДН – тоже не самый странный вариант. А вот гламурная дива, работник ГУФСИН, многодетная стюардесса и один нежно-голубенький одуванчик – это уже куда интереснее!

   Не говоря уже о всяких таинственных личностях, который свой род деятельности стараются не раскрывать. Да и не слишком кому-то надо этим интересоваться, если честно. Все мы взрослые люди, у всех свои тараканы.

   Так что я не знаю, почему Барс вопросом своего инкогнито настолько загоняется. Его если его и раскусили (а пара-тройка человек, кроме меня, точно знают, кто он), так все равно никто не сдаст.

   Впрочем, мое дело десятое.

   Если судьба дает мне шанс ласково обстебать собственное начальство, почему я должна его упускать?

ГЛАВА 3.

Обратно на пары мы возвращались, как и положено взрослым людям, просмотревшим все известные фильмы о шпионах. То есть молча, по одному, и через приличный промежуток времени.

   Не смотря на присутствие нового в этом семестре преподавателя, в кабинете царил вялый релакс с редкими вспышками оживленности: вроде и спокойно, и в то же время каждый занят своими делами. Женщина за кафедрой спокойно сидит, изредка куда-то выходит… Черт знает что, короче. Как обычно!

   Катюхи встретили меня немым вопросом в глазах, на что я только пожала плечами, мол, все в порядке, я покурить ходила. Где именно я зацепилась на полноценных полчаса в тоже время, что и Глазастик с задней парты, их не особо волновало. А если и волновало, то, как я уже упоминала раньше, лишних вопросов никто не задавал.

   Вот они, все прелести взрослой жизни – я уже настолько привыкла к бесконечному любопытству личной мелкой почемучки, что отсутствие вопросительных знаков в воздухе казалось блаженным веянием с райских просторов. Короче говоря, сессия для меня эдакий мини-отпуск от всего моего семейства.

   - Что ж, начнем, - раздалось вдруг из-за преподавательского стола. И я не была против, вовсе нет. Иногда полезно послушать что-то еще кроме Смешариков, Малышариков и песни про винтик от незабываемых во всех смыслах Фиксиков.

   Правда, как только лекция стала набирать обороты, я от всей души пожалела, что не осталась верна медицинским лекциям от прелестной фиолетовой совы…

   - Напомни, она у нас еще что-нибудь преподавать будет, кроме психогенетики? – поинтересовалась я минут пятнадцать спустя, стоя как дурак в толпе среди подобных, пытаясь крутить в руке… шар из собственной энергии.

   - Ага, - хмыкнула Калинина, пытаясь выполнить ту же самую фигуру из высшего пилотажа местного идиотизма. То есть восполнить баланс растраченной энергетики, негативно влияющий на нашу обучаемость. – Шизофрению!

   - А? А-а-а… Стоп. Она будет преподавать нам Психиатрию?!

   - Можно будет сказать, что у нас будет самый неординарный преподаватель, подающий предмет, основываясь исключительно на собственном опыте, выписанном из ее же истории болезни, - раздался позади нас ленивый комментарий Барса. Который, естественно, клал болт на весь этот цирк с великовозрастными конями, и вольготно полулежал, опираясь на стенку, закинув ноги на соседний с ним стул.

   Мы с Калининой синхронно фыркнули. Мы бы еще и пальцем у виска покрутили в знак согласия – да только руки были заняты под бдительным взором воодушевленного всевидящего Ока за кафедрой:

   - Чувствуете? Попытайтесь соединить ваши ладони, и вы почувствуете, как ваша энергия вызывает сопротивление…

   - О, точно!

   - Я чувствую!

   - Прикольно!

   - Экстаз, млять, - хмыкнула Калинина в ответ на многоголосные восторженные вопли с разных сторон кабинета, полного впечатлительных личностей.

   - Не ругайся, - полушепотом откликнулась я, с трудом сдерживая смешки. – Карма настигнет!

   - Да-а-а? – заинтересованно протянула Катюха. А потом, недолго думая, слепила из «энергии» невнятный комок и метким воображаемым броском запулила ее в мусорку!

   Я решила ее поддержать ради разнообразия. А что? Если уж начали праздник маразма, зачем ограничиваться минималкой?

   Так что я, недолго думая, быстренько «стряхнула» воображаемую пыль с о своего шарика, и со всем трепетом и нежностью во взгляде передала его подруге. Та изобразила стесняшку и отвергла мой дар. Я настаивала!

   Короче, и пары минут не прошло, как мы уже «играли» в волейбол в якобы замедленном режиме съемки.

   Правда, долго поприкалываться нам не дали. И не дали – это еще мягко сказано. Сделанное нам замечание было таким, что передние ряды едва не снесло звуковыми и ударными волнами:

   - Предпоследняя парта, вы с ума сошли?! Нельзя так бездумно смешивать энергетику, вы хотите, чтобы ваши нити во Вселенной переплелись и вы получили одно энергетическое поле на двоих? Запомните, биополе не терпит сторонних вмешательств и шуток! Точно так же не терпит, когда вы размешиваете что-либо против часовой стрелки! Только по часовой, даже круги рисовать, иначе вы образуете черную дыру, которая высосет вашу положительную энергетику! Сели обе, и чтобы я больше подобного не видела. Учтите, я вижу всех и каждого, меня в детстве на это натренировали!

   - Водили на секцию ускоренного открытия третьего глаза? – иронично поинтересовался Барс, пока мы с Катькой, с вдрызг «разбитым» биополем падали на свои места, не зная, то ли смеяться, то ли плакать.

   - Очень смешно, молодой человек, - саркастично отозвалась преподаватель, доктор, мать его, психологических наук! – Учтите, у меня идеальная память на лица. Еще в детстве, в шесть лет, исполняя в театре главные роли, читая наизусть Шекспира, я видела и запоминала всех и каждого в зале!

   - Вот брехло, - не выдержав, я тихо подолбилась лбом о парту.

   Вот лекция вроде только началась, а у меня уже ум за разум заходит.

   - Получила плевок в Карму? – ухмыльнулась Калинина.

   - В хренамбу! Катюх… когда ты на сцене, ты не различишь ни одной морды лица в зале. А, знаешь, почему?

   - Потому что ты не препод по психогенетике?

   - Потому что глаза тебе во время выступления выпиливают нефиговые такие софиты! И да, потому что я не препод тоже.

   И, в общем-то, слава богу. Ибо к концу обоих лекций у этой мадам, мы уже всерьез выли, ржали, и стекали под парты. А на Калинину было просто страшно смотреть – бедная медсестра побледнела, позеленела и покрылась пятнами, здорово смахивающими на трупные.

   - Подведем итог лекции, - в полголоса бубнила она, параллельно записывая звуковое сообщение в ватсап. – После инсульта таблетки от давления пить нельзя. Варикоз последней степени лечится народными средствами. Лекарств, кроме пенициллина не существует, это все заговор фармацевтов. Аллергии не бывает, это дисбактериоз. Синдром Дауна вылечивается полностью, как и ДЦП, а аденоиды – это ожег слизистой!

   Я, имеющая на руках ребенка-аллергика уже несколько лет, растроганно рыдала в открытую тетрадь. Но смех мой и вовсе перешел в истерику, когда Калинина включила ответ от врача, с которым она работала, и которой, собственно, надиктовывалось смс:

   - А про единорогов, случаем, вам не говорили ничего?

   По-моему, не выдержав всего происходящего, с задней парты заржал даже Барс.

   - Ой, всё, не могу, - чувствуя, как сводит скулы от смеха и идет кругом голова от озвученного идиотизма, проскулила я, подхватывая с парты медленно сползающий от вибрации телефон. – В баню такие лекции. Да, алло?

   И, собственно, на этом моменте все мое веселье оборвалось на корню.

   Забыв про все и вся, еще толком даже не закончив разговор, я с бешеной скоростью закидывала вещи в рюкзак. И, закончив диалог, набирала номер мужа, одновременно хватая куртку и без лишних разговоров устремляясь в коридор.

   Девчонкам я только махнуть успела, а «сказочный» во всех вопросах препод вопросов совсем не задавал. Заочка же, всем плевать на посещаемость! Как нам говорили всегда: все мы взрослые люди, у всех свои проблемы. Надо – встаете и уходите, отпрашиваться и объяснять ничего и никому не надо.

   Вот и я, взрослый человек с внезапно возникшими проблемами, со скоростью пули вылетающий на улицу, прижимающий телефон к уху и натягивая куртку на ходу. С большими такими, тотальными проблемами, которые можно охарактеризовать одним словом, красочно рифмующимся со словом «звездец»!

   Точно говорят: если будешь много смеяться, потом придется долго плакать.

   Карма все-таки настигла, матушку ее итить!

   И как назло, в режиме «беда не приходит одна», случился нехилый такой баг*, удвоивший все прелести самого наихудшего варианта развития событий. То есть, ко всему прочему, уже произошедшему, мой благоверный даже на третий десяток вызовов трубку просто не брал!

   - Да что б тебя приподняло, да шлепнуло! - ругнулась вслух, пытаясь одновременно застегнуть куртку, прикурить сигарету, вызвать такси и проклять от всей души наш районный ЗАГС в целом и день регистрации нашего брака в частности.

   Получалось, если честно не очень. Да еще…

   - Рябинина.

   - Да, что?! – психанув, повернулась на неожиданный зов. О чем тут же пожалела, кстати.

   Телефон выскользнул из вспотевших от волнения рук, описал красивый полукруг и красиво вписался аккурат в лоб зовущего, со спины нагло подкравшегося. Впрочем, фиг бы с ним, со случайной жертвой обстоятельств. Это были сущие мелочи по сравнению с тем, что любимый мобильник, срикошетив от широкого мужского лба, метко устремился в сторону университетского крыльца, и жадно грохнулся со всего маху о его бетонные ступени!

   - ***!

   - Извини, - ухмыльнулся Барс собственной персоной, поднимая мой аппарат, и небрежно возвращая в трясущиеся еще больше ладони. – Не хотел напугать.

   Сказал человек, который иначе, чем матом со своими работниками не разговаривает, ага.

   - Не булькает твое «извини», - выхватывая аппарат, машинально огрызнулась, совсем забыв, кто на самом деле стоит передо мной. – Что хотел?

   - Вообще-то ты зачетку снесла с парты в проход и не заметила, - ухмыльнулся Морозов, протягивая мне синюю книжицу в твердом переплете, и эдак небрежно закуривая.

   Я молча выпучила глаза, листая родные страницы, пестревшие датами, оценками, печатями и до боли знакомой мордой на фото. Да уж. Точно моя! Таких синяков под глазами и красных глаз больше ни на одном документе в нашей группе нет.

   Клянусь красными от недосыпа глазами!

   - Спасибо, - недовольно буркнула, засовывая студенческий документ в рюкзак, еще и встряхивая его для надежности. – Да что б тебя! Запихаешься ты туда или нет?!

   - Рябинина, ничего не хочешь рассказать? – меланхолично глядя на мою (будем честны хотя бы перед собой) истерику, спокойно вопросил Барс. Даже очки снял! А это уже что-то, да значило.

   Но кто сказал, что мне до его внимательности было какое-то дело?

   У кого есть маленькие дети, тот, наверное, меня поймет – даже если самый лучший врач тебе говорит, что все с твоим чадом в порядке, самые худшие варианты развития событий все равно крутятся в голове, щедро подкармливаемые царящей внутри тебя паникой. Да, пускай я многим, а, в особенности, молодому поколению покажусь натурально «яжмамкой»… Но все равно, дети – это самое ценное, что у нас есть. И ты просто не можешь за них не переживать. Никак!

   Это все равно, что часть твоего собственного сердца беззащитно бегает вокруг тебя. Хрупкая, ранимая, неумелая, беспомощная… А ты иногда смотришь, как ей плохо, и не можешь ничего сделать.

   Абсолютно ничего!

   - Рябинина…

   - Мелкий, - резко выдохнула, стараясь не накручивать себя еще больше, и машинально прижала тыльную сторону мелко подрагивающей ладони ко рту. Не знаю, почему вдруг разоткровенничалась – может, волнение было слишком велико, а может, сработал инстинкт перед начальником, резко включившим свое «обаяние». – С садика позвонили. У него ухо сильно болит, температура поднялась, и вот… Артур Александрович, я пойду, ладно? Мне надо такси вызвать, муж трубку не берет… Ах ты ж мразь египетская!

   - Я? – вскинул брови Барс, слегка опешивший от резкой смены разговора.

   Вместо ответа, я тупо пялилась в экран своего мобильника, исполосованного крупной сеткой после удара о бетонное крыльцо с железной окантовкой.

   Да, какое-то изображение на нем еще было видно. Вот только под украшением этой росписи сенсор отказывался работать категорически!

   - Твою ж мать…

   И как мне теперь прикажете забирать больного ребенка из садика, а?

ГЛАВА 4

- Пошли.

   - А-а-а? – некрасиво, банально и нелицеприятно отреагировала я в ответ на приказ, чувствуя себя, ни много ни мало, а той самой белкой из Ледникового периода. Правда, та за все время хронометража пыталась судорожно затолкать куда-нибудь свой орех…

   Но я сейчас была похожа на нее, да. Глаза по царскому пятаку, редкая пыльная шерсть дыбом, морду перекосило напрочь, а руки совершают хаотичные движения, почти никак не ориентированные в пространстве. И вокруг будто бы с тихим треском начинает рушиться многовековой ледник из моих проблем, грозя засыпать весь континент моей спокойной жизни…

   М-да. Не будь я психологом, то диву бы давалась, насколько странные художественные образы лезут в голову. А так, шоковое состояние, все дела. Поверьте мне на слово, при реакции на стресс у людей могут возникнуть самые неописуемые проявления. И дикий ржач еще не самый страшный из вариантов! Психика, она такая, да.

   - Бэ. В машину, Рябинина. Не заставляй меня повторять дважды, - иронично вскинул брови Морозов, насмешливо выпуская ароматный дым в прохладный воздух.

   Но меня, похоже, слегка переклинило. В какую машину? В чью? Зачем? Куда? Не в Барсовскую же!

   Ведь не может же так статься, чтобы любимый шеф с его-то социофобией, да вдруг помочь мне решил?

   - В каком смысле?

   - В прямом, - видя, что до меня так и не доходит, начальник, со всем присущим ему чувством «такта» уцепил меня за рукав, беспардонно увлекая за угол. Не обращая внимания на то, что я периодически роняла на землю то рюкзак, то телефон, то челюсть, он дотащил меня до своего белого японского бегемота с обвесами и распахнул дверь. – Вот машина. Вот ты. Берешь свой зад и…

   - Я поняла, - мрачно отрезала, сообразив, наконец, что Морозов не шутки тут шутить изволит. И принялась за вечное сражение высоких машин и коротких девочек, испытывая при этом странные чувства. Эдакое недоверие пополам с облегчением.

   Еще бы! Наша звезда всея журнала такими вещами как человеколюбие или желание помочь ближнему своему отродясь не страдала!

   Отпустило же меня только внедорожник Барса, уверенно разбрасывая снег на нечищеных дорогах, довольно быстро догреб до района с детским садиком. Я даже задумываться не стала, откуда босс знает – мозги были заняты отнюдь не тем.

   - Который раз уже? – почти за всю дорогу поинтересовался мужчина, не отвлекаясь, впрочем, от вождения. Надо признать, он и не гнал, сломя голову, но и от режима улитки, которой лень, отказался. Хотя в такую погоду остальной народ предпочитал не рисковать, и медленно ползать на брюхе по мокрому снегу с вечными ледяными наростами.

   Учитывая, в какую сторону текли мои мысли, я как-то сразу поняла, о чем он. Об отите, родненьком!

   - Третий раз за полгода, - потерла бровь, испытывая стойкое желание постучаться лбом или о матово-блестящую панель, или погрызть кожаную обивку двери от отчаяния. – У меня уже глаз дергается.

   В прямом смысле – я четко ощущала, как при мыслях о бесконечной болячке с температурой и болью, у меня начинает дрожать нерв между глазом и бровью!

   Причем бессонные ночи или пропуск работы с учебой волновали меня меньше всего.

   - Еще б он не дергался, - как-то странно понимающе, для звезды местного масштаба, хмыкнул Барс, заруливая во двор, где за двумя высотками скрывался наш обычный, ничем не примечательный муниципальный сад.

   И вот тут, наконец, во мне пробудились подозрения.

   - Это вы о чем конкретно, Артур Александрович?

   Вдруг у него там за стенкой и ребенок собственный припрятан, а я не в курсах. Нет, ну мало ли?

   - А как ты думаешь? – ловко приткнув своего хромировано бегемота прямо у железных разноцветных ворот, хитро, совершенно по-кошачьи сощурился Барс. – Супер-смелая свинка?

   Ну, твою ж ма-а-а-ть!..

   И я зимним колобком вываливаясь из машины, чувствуя, как пульсируют пунцовые от стыда щеки.

   Вот почему, скажите, до меня раньше никогда не доходило, что из-за тонких стен обычного панельного дома не только я слышу всю личную жизнь соседей, но и они мою – тоже?

   Включая кодовые клички от ребенка, его бесконечные вопли, болячки, наша с мужем ругань, и то… ну, то самое. Благо хоть с «этим» у нас дела как в Советском Союзе.

   То есть секс раз в год. И то, он вроде как есть, но его вроде нет!

   Ладно, черт с ней, с клубничкой моей личной жизни. Самое главное, чтобы с последствием этой единственной приснопамятной клубнички ничего плохого не приключилось.

   Естественно, чем ближе я подходила к дверям детского сада, тем сильнее накатывала паника. Горло сжималось, руки потели, а родные ботинки в тесном коридорчике с крошечными лавочками судорожно полетели в разные стороны.

   Мелкий нашелся в раздевалке, в уютном углу между шкафчиками с рыбкой и медвежонком. Бедный ребенок сидел, с ногами забравшись на лавочку, глотая слезы и сильно прижимая ладошку к правому уху. А около него, воинственно настроенный, тощий и растрепанный как воробей, сидел верный друг и товарищ Артемка.

   - Эй, - опустившись на корточки, я осторожно коснулась своего маленького чуда, с трудом сдерживая дрожь в руках. – Зайчонок, ты как?

   - Мама! – мигом забыв про все свои заботы, ребетёнок кинулся мне на шею, вцепившись намертво, как голодный клещ. – Ушко болит!

   - Какое, правое? – принялась я стирать слезы с пухлых щечек, хмурясь еще больше. – Давно болит?

   - Да-а, - снова расплакался ребенок. – Сильно! Можно мы поедем домой?

   - Конечно, можно, - резко выдохнула, аккуратно отцепляя от себя сына и принимаясь быстро вышвыривать детские вещи из того самого шкафчика с медвежонком. – Сейчас быстренько оденемся и поедем. Потерпишь? Артем, позови Евгению Олеговну, пожалуйста. Справишься?

   - Конечно! – важно кивнул мальчишка, и шустро удрал, громко топая сандаликами.

   Правда, не успела я натянуть на свое притихшее чадо подштанники с теплыми носками, как чумазый Артемка уже вернулся обратно с громким приговором:

   - А их нет!

   - То есть как нет? – если бы я не торопилась, я бы точно села мимо лавочки. – Совсем нет? И нянечки?

   - Закончились, наверное, - совершенно серьезно объявил мальчишка, падая рядышком и болтая ногами в воздухе.

   - Черт знает что, - ругнулась я, совершенно забыв, где нахожусь. – У них тут больной ребенок один сидит. И целая банда здоровых носится. Нормально вообще… Миш, а ты говорил, что у тебя ушко болит?

   Сынуля только головой покачал, грустно натягивая термокофту, пока я паковала его ноги в синтепоновые штаны. Зато влез вездесущий Артемка:

   - А их тоже не было! Мы спали, он проснулся и заплакал, больно было. Я услышал и проснулся! Нашел воспитателей и привел.

   - Ты умница, - с трудом отойдя от первого шока, я нашла в себе силы улыбнуться и потрепать мальчишку по голове. – Настоящий друг!

   А вот совершенно ненастоящие работники детского учреждения, кажись, огребут у меня по самые помидоры! Приходи, кто хочет, бери любого ребенка на выбор. Не понравился, вернись и поменяй! Все равно никто не остановит.

   Сейчас бы поругаться от всей души – все равно давно собиралась – да времени в обрез. Ладно, мы не злопамятные, запишем…

   Как это ни странно, но Морозов никуда не уехал. Совсем наоборот, он успел развернуться, и глушить машину не стал, да еще и вышел собственной нескромной персоной нас встретить.

   - Привет, бандит, - уж на кого ненависть к людям у Барса не распространялась, так это на детей. – Как умудрился-то?

   Вместо ответа Мишутка только сильнее вжался носом в мою шею, и даже любимому «дяде» руки не протянул. Я виновато вздохнула:

   - Прости, Артур. Ему сейчас не до вежливости. Нужно в неотложку ехать. Дашь телефон такси вызвать?

   - Рябинина, ты, - меня, кажется, собирались послать. Но, взглянув на ребенка, Барс-таки опомнился. И выразился мягко, насколько смог. – Совсем за идиота меня держишь? Бегом в машину. Ребенка с больным ухом я еще на морозе не держал. Отвезу.

   - Но кресло… - естественно, соблазн был велик. Но и здравый смысл еще не окочурился, зараза.

   - Да срать мне на этот штраф! – едва не сплюнул явно теряющий терпение шеф. – Рябинина, я тебя уговаривать должен?

   - Мама, а что такое ср… - очнулся вдруг мелкий.

   Я моментально крякнула, проворно закрывая ему рот ладошкой, укоризненно глядя на мужчину:

   - Ничего, зайчонок. Это плохое слово, за которое дяде Артуру очень стыдно. Верно, Артур Александрович?

   - Естественно, - закатил глаза Барс, нетерпеливо распахивая перед нами заднюю дверь автомобиля. – Извиняюсь, каюсь, клянусь в присутствии несовершеннолетних не повторять. Так, мы едем или нет?

   Конечно, блин, едем! Выбирая между неловкостью, чувством стыда, мукам совести и больным ребенком, естественно, я выберу последнего!

   А обиженная совесть, коли ей так надо, пускай в багажнике едет.

   О чувстве стыда, точнее, о причине его появления вспомню чуть позже. А пока… а пока меня ждет небольшой персональный ад в виде государственной неотложной ЛОР-помощи, в которой, как всегда, было не протолкнуться!

   Я выразительно скрипнула зубами, держа немаленького ребенка на руках, наблюдая за тем, как около приемного покоя носятся еще штук пятнадцать похожих. Правда, большинство были подростками и выглядели здоровыми, да и вообще, никто в очереди не плакал, не рыдал и не стонал. Раздевая ребенка и спрашивая, кто последний, я себя поймала на поганенькой мысли о том, что мы здесь надолго, и…

   Ни разу не ошиблась в выводах!

   Следующие сорок минут стали для меня адом.

   Ухо у ребенка разболелось окончательно. Медленно, но верно ползла вверх температура. Мишка плакал, хныкал, без остановки жаловался и не собирался успокаиваться совсем. А я сидела, кусала губы, пыталась его успокоить, уговаривала потерпеть и с ужасом понимала, что пропускать нас никто не собирается.

   На мою просьбу все присутствующие просто отмолчались, презрительно фыркнув. Не отреагировала даже вышедшая забрать документы медсестра. Ее ответ был краток – здесь все с острой болью, ждите. Благо хоть вообще согласились принять без детского полиса, хватило только моего паспорта, исправно и пожизненно валяющегося в рюкзаке.

   Беспомощность просто сжирала изнутри – вскоре мелкий ревел уже в голос!

   Он крутился, плакал, то хватался за ухо, то отпускал его. То садился, то вскакивал, то обнимался, то отталкивал. Но хуже всего было, когда он уже почти хрипел, захлебываясь слезами:

   - Мама, я уже не могу терпеть! Больно!

   Нервы у меня уже не выдерживали, а люди… люди вокруг старательно делали вид, что не замечают моих просьб нас пропустить без очереди.

   Я уже сама была готова зарыдать от отчаянья, когда со скамейки напротив, не выдержав первым, поднялся Барс. Как оказалось, он все это время никуда не уходил, и сейчас, не собираясь размениваться по мелочам, направился прямо в кабинет, легко и меланхолично отодвинув в сторону двух ржущих подростков.

   - Эй, куда? – возмутился один из папаш, чьи шестилетние мальчишки увлеченно копошились в углу, перемешивая грязные и чистые бахилы.

   - Тебя забыл спросить, - хмыкнул Барс, с неумолимостью атомной подводной лодки скрываясь внутри приемного кабинета. Оттуда раздался возмущенный вопль… и всё стихло.

   Примолк даже расквасившийся окончательно мелкий, снова прижимаясь ко мне:

   - Мама, а дядя Артур нам поможет?

   - Надеюсь, солнышко, - на выдохе поцеловала его в макушку, чувствуя, как в душе забрезжила слабая надежда.

   Конечно, на это был повод. Двухметровый, сильный, богатый и уверенный в себе мужик – это вам не молодая мама с рыдающим больным ребенком на руках. Ему так просто на место в коридоре не укажешь!

   Он сам кому хочешь инородный предмет в носу организует. Или где-нибудь еще.

   - Рябинина, что ж вы не сказали, что боль острая? Немедленно в кабинет! Сидите, ребенка мучаете.

   - Что? – обалдела я, глядя на улыбающуюся медсестру на пороге кабинета, которая вдруг не только смилостивилась, но и по-матерински решила меня пожурить.

   Барс ей там что, чужую улыбку на лицо натянул? Или просто деньгами задобрил?

   Ай, какая мне к черту разница. Главное, что и пятнадцати минут не прошло, а мы уже стояли на улице, получив самый лучший осмотр, первую помощь и необходимые рекомендации в самые короткие сроки.

   - Спасибо, - тихо выдохнула, загружая успокоившегося ребенка в машину. – За то, что отвез, и вообще. Правда, Артур. Я…

   - Забей, - махнул рукой мужчина, мельком вглядываясь в выданный мне рецепт. – Дома есть, что?

   - Да нифига там нет. Все в прошлый раз извели.

   - Тогда покури. Я в аптеку.

   И ушел… А я закурила.

   Вот, клянулась же бросить эту пагубную привычку. И вредно, и некрасиво, и плохой пример ребенку подаю, а завязать все никак не получается. Сила воли, наверное, ни к черту.

   А и вообще, с такими потрясениями как тут не задымить!

   Еще немного, и у меня самой, без вспомогательных средств дым повалил из ушей, как у всех приличных быков из мультиков.

   Ненавижу государственные учреждения. От всей души – не-на-ви-жу!

   Если бы в платном травмпункте, куда мы ездили обычно, был отоларинголог, хрена с два я бы показалась на пороге местного филиала ада!

   К счастью, когда вернулся мой шеф, я сидела в его машине уже абсолютно спокойная и остывшая, тихо уговаривая ребенка не вытаскивать из ушей турундочки с лекарством. Боль медленно, но верно уходила, и теперь посторонние предметы в ушной раковине доставляли сыну дискомфорт.

   - Ма-а-ам, ну можно?

   - Не можно, мелкий, - усмехнулся занявший водительское место Барс, ловко сунув ребенку собственный планшет. – Терпи. Мужик ты, или кто?

   - Да мужик я, мужик, - со вздохом а-ля «как вы меня все заколебали», Мишутка ловко ухватил технику и полез в интернет.

   Истинное дитя двадцать первого века, ага!

   Домой я возвращалась в крайней степени усталости. Открывая дверь своим ключом, я очень надеялась, что неприятностей на сегодня больше не будет. Но…

   - Рябинин, - мое злое, проникновенное шипение на нижних уровнях ультразвука не достигло адова ора только по одной причине - мелкий заснул по дороге, и теперь мирно сопел на руках стоящего рядом со мной Барса. Иначе я бы орала. Ох, как орала!

   Муж мой, как ни в чем не бывало, увлеченно резался в оналйн игру на компе, напялив на себя наушники. Повсюду висел аромат табачного дыма, из коридора прекрасно виднелся кухонный стол, усеянный крошками и заваленный бутылками из-под энергетика и коробками из-под быстрорастворимой лапши. И, в довесок ко всему, прямо перед нашими ногами описался от радости не выгулянный пятимесячный щенок.

   - Убью! – тихо рявкнула, уже почти не контролируя себя.

   Мишка зашевелился на руках у многозначительно молчавшего Морозова и муженек, врубив чувствительность седалищного нерва посредством инстинкта самосохранения, наконец, отмер.

   Ну, как отмер? Сдернул один наушник и, не отвлекаясь от процесса мультяшной резни на экране, невозмутимо поинтересовался:

   - Чет ты рано.

   - Я рано? – несказанно удивилась неслыханной наглости своего благоверного, отчаянно стараясь не перейти на шипение филиппинской кобры. – Ты трубку брать пробовал?

   - Да че такое-то? Потом бы перезвонил. У тебя что, горит?

   Я без сил прислонилась к шкафу, чувствуя, как опускаются руки под многозначительной усмешкой Морозова.

   Нет, блин, не горит. Уже остыло!

   Всё остыло.

ГЛАВА 5

Артур Морозов был жаворонком. Абсолютным.

   Для полноценного восстановления сна, ему всегда хватало четыре-пять полноценного часов сна, не больше. Он мог ложиться поздно, а вставать невероятно бодро так, будто отсыпался несколько суток подряд.

   Собственно, наверное поэтому скромное количество его друзей не иначе, чем долбанутым дятлом его не называли.

   Ладно, если говорить честно, друг у него был всего один – больше тяжелый командный характер Барса вынести никто не мог.

   А еще Морозов всегда спал чутко.

   И сейчас, едва только в утренней тишине раздались смутные шкрябающие звуки, мужчина тут же открыл глаза. Сна будто не было вовсе. Честно говоря, с тех пор, как в соседней квартире завели щенка хаски, Барс перестал пользоваться будильником совсем.

   Он прекрасно знал, что ровно в шесть утра пушистый комок шерсти, мирно дрыхнущий всю ночь, начнет скрести когтями стенку встроенного шкафа, на которой висел его поводок.

   Как и знал, что ровно через пять минут из подъезда раздастся звук поворачиваемого ключа, музыка, а следом приглушенная ругань – его соседка была сто процентной совой. Выходя из дома, она всегда включала яндекс-радио на волне «рок», напрочь забывая подключить для наушников блютуз.

   Сегодняшнее утро порадовала композицией «Последний герой» от группы Ногу свело.

   Не ново, зато не скучно.

   Усмехнувшись, услышав как загудел работающий лифт, мужчина поднялся с постели, стараясь не разбудить безмятежно спящую рядом с ним брюнетку. Она же полноценная хозяйка квартиры, где в последние годы исправно обитал Барс.

   Не то, чтобы он тяготел к совместной жизни, или влюбился до беспамятства… Интересные по началу отношения давно уже вошли в банальную рутинную привычку. Можно сказать, что это одна из его странных попыток быть как все. Спонтанная, но все же увенчавшаяся каким-никаким успехом.

   Сама Татьяна же, к слову, никаких иллюзий не питала, замуж за него не стремилась, и почти не парила мозги своими претензиями. По принципу «ушел – и ладно, пришел – ну слава Богу!».

   К тому же, будучи востребованной переводчицей, она сама неплохо зарабатывала, деньги из него не тянула, и жила в более чем неплохой квартире, с хорошим ремонтом, в тихом спальном районе города. Не считая одного, главного недостатка…

   Бетонных стен и просто убойной слышимостью!

   Морозова по началу изрядно накаляли звуки со всех сторон. И может, он не особо в них и вслушивался, пока не стал замечать, что ругающийся за стенкой голос ему смутно знаком. Ситуация прояснилась в тот момент, когда в одно раннее утро ему прилетела в лоб резко распахнувшаяся соседняя дверь…

   Похоже, Рябинина была его наказанием, хрен знает только за какие грехи.

   В редакции он практически ее не видел, а если видел, то не запоминал. А по сему и сообразить не мог, почему некая студенка во время зачисления на заочную форму обучения, косится на него, икает и бледнеет. Иногда еще и ржет.

   Потом, правда, ситуация прояснилась. А потом еще больше вывернулась, подсунув эту же особу в качестве соседки!

   Ничего лично мужчина против Рябининой не имел. Как работник, и как человек, она его полностью устраивала. И все равно, порой ее в его жизни и мыслях становилось слишком много. Настолько, что сейчас нахальная тощая шатенка с пожизненной неунывающей улыбкой воспринималась как постоянная, неизменная константа его жизни.

   Барса такой расклад вполне устраивал.

   … Совершив все утренние процедуры, он как всегда, вышел на утепленный балкон с чашкой крепкого кофе, мужчина привычно обвел взглядом темный заснеженный двор. Долго искать не пришлось: на белом покрывале бывших газонов, в свете желтых фонарей, серебристо-серый шерстяной комок по кличке Локи как всегда таскал по кустам ярко-бирюзовую хозяйку.

   Морозов невольно усмехнулся, в который раз задаваясь риторическим вопросом. А кто из них кого на самом деле выгуливает?

   Хаски обожают снег, и готовы в любое время суток нырять по сугробам, давая фору всем диким кротам и сусликам. Вопрос только в том, как у полноценной совы, которой была Рябинина, хватало силы воли каждое утро ждать, пока хасенок набегается?

   Впрочем, в чем-чем, а в безответственности Катерину упрекнуть было нельзя.

   Что никак не получается сказать о ее муже.

   Тут Барс откровенно поморщился. Тот… кусок человека он за мужчину не считал. Порой он и к человеческому роду причислить не мог, и не безосновательно.

   Нельзя жить с соседями, не зная о них ничего. Это невозможно априори. И, хотел того Морозов или нет, но за последних два года он имел сомнительное счастье лицезреть все особенности семейной жизни четы Рябининых.

   Видел, как Катерина в любое время года часами торчит с мелким на детской площадке, самостоятельно таская по лестнице ребенка в одной руке, в другой велосипед/самокат/игрушки/санки (нужное подчеркнуть). Да еще и возвращается обратно с пакетом из ближайшего продуктового. Наблюдал, как она без посторонней помощи мыла окна на десятом этаже. Замечал, как в любое время суток она может сбегать в ближайший ларек за сигаретами или вынести мусор. Столкнувшись в местном супермаркете, лично помогал донести огромные пакеты с продуктами. Про ремонт всей квартиры или сборку новой мебели можно было вообще даже не вспоминать!

   Они встречались в аптеке. В овощном. На почте. В универе. На работе…

   Проще сказать, не было таких мест и таких занятий, какие бы не взваливала на себя Рябинина. Или, вернее сказать, не выполняла вследствие острой жизненной необходимости.

   От безвыходности, короче.

   У Барса иногда ломалась бровь от искривления, когда он напарывался на нее около двери, при этом, на одной руке у нее висел ребенок, во второй собака, и там же огромный пакет все из того же супермаркета.

   И как пофигистически реагировал ее муж, когда она в такой компании вваливалась на порог своей квартиры. Этот хрен с горы даже задницу свою не удосуживался от компа поднять.

   Кем он работает, и почему большую часть времени проводит дома, не делая при этом ни хера, для Морозова так и осталось загадкой. Он слышал многие скандалы, но вот тема работы не упоминалась никогда.

   Кстати, нужно отдать должное – разборки в семье Рябининых происходили исключительно в темное время суток, когда малой уже спал, и велись на сбавленных оборотах. Или же набирали громкость по выходным, когда его не было дома.

   От самого малого, кстати, Барс откровенно балдел. Прикольный мальчишка. И мать не сильно достает.

   Правда, растет как будто не в полной семье, и искренне радуется любому мужскому вниманию со стороны.

   Короче, премия «отец млять года» с почетом достается придурку за стеной. Себе же Морозов оставит ленточку непонимания истин, вроде «почему они до сих пор вместе» или «как Катька повелась на это чмо».

   Вопрос, естественно, риторический.

   Мужчине в принципе всегда было плевать на чужие отношения и тарканов, их организовывающих.

   Но сегодня, собираясь в институт, он неожиданно для себя самого решил поинтересоваться, почему у его приличной соседки муж – мудак.

   Не факт, конечно, что она ответит. Но и молчание его не огорчит.

   На работе их отношения не выходят за рамки должностных полномочий, а в жизни… Как в той песне Высоцкого: не друг, не враг, а так.

   И подобный расклад Барса тоже полностью устраивал.

   По крайне мере, пока они снова не пересеклись на лестничной площадке.

   Рябинина откровенно засыпала на ходу, напрасно пытаясь с первого раза попасть ключом в дверной замок, активно подсвечивая себе синими фонарями под глазами.

   Мужчина не выдержал ее мытарств минуты через две:

   - Ты вообще спала?

   - А ты как думаешь? – пряча связку в карман, вместо приветствия хмуро поинтересовалась Рябинина. - Человек-сосед?

   Морозов только усмехнулся, спускаясь за ней пару лестничных пролетов к лифту.

   Укол был, как говорится, не в бровь, а в глаз: он прекрасно слышал, как ночью Катерина вызывала ребенку скорую помощь и ругалась на бесполезного мужа, не способного ни номер на телефоне набрать, ни лекарство нужное из аптечки вынуть.

   Соседский мелкий микроб, похоже, решил на одной поездке в неотложку не останавливаться, и посреди ночи выдал матери температуру «сорок». Обалдевшая от такого сюрприза Рябинина, похоже, спать не ложилась от слова «совсем».

   Кто бы сомневался.

   - Сюда, - выйдя на улицу, ухватив девушку за капюшон до того, как она намылилась в сторону остановки, Морозов безапелляционно уволок ее в сторону своей машины, припаркованной прямо у подъезда.

   - А-а-а?

   - Бэ, - хмыкнул Барс, щелкая брелком сигнализации. – Повторим вчерашний диалог, или ты все-таки сама вспомнишь, куда тащить свой худощавый зад?

   - Ничего он не худощавый, - обиженно насупилась Рябинина, но в машину все-таки залезла. Видимо, сказались недосып и растерянность, иначе и послать могла. Самостоятельная же. Привыкла!

   По правде говоря, Барс сам от себя подобной благотворительности не ожидал. Ладно вчера – нужно быть последним утырком, чтобы не помочь женщине с больным ребенком. Но что сегодня подтолкнуло его повторить всё тот же подвиг?

   А, в конце концов, им все равно в одну сторону. Так почему бы не подвезти?

   - Артур Александрович, - где-то на половине пути, пытающаяся не уснуть Рябинина, явно одолеваемая теми же мыслями, вдруг заговорила. – Раз у нас второй день аттракциона неслыханной щедрости… Может, заедем еще кое-куда?

   - За кофе? – понимающе усмехнулся потенциально не имеющий ничего против Барс.

   - Не. Чуть подальше. Совсем чуть-чуть. В другой район города. Короче, мне надо в мечеть. Подбросите?

   Мужчина от такой новости чуть на перекрестке не забуксовал.

ГЛАВА 6

Если бы Барс не был Барсом, он бы, наверное, удивился.

   Но ключевое слово здесь являлось именно «наверное»…

   Артура Морозова всегда особенно не парили чужие проблемы. Он ставил сроки и требовал их соблюдения, давал задачу и спрашивал ее полное решение, не смотря на все катаклизмы, семейные неурядицы или чрезвычайные происшествия.

   Словом, мужчину не очень интересовали жизненные обстоятельства кого бы то ни было.

   Однако же, от робкого заявления собственной подчиненной его слегка тряхнуло. Правда, справился с потрясением он довольно таки быстро.

   Мечеть? Что ж, почему бы и нет. Раз он сам вызвался извозчиком и самолично усадил свою подчиненную в свою же машину, значит, должен до конца соответствовать заявленному.

   В конце концов – это нормально, что у девушки могли быть какие-то свои планы, в которые он, Морозов, не входил от слова вовсе. А прописная истина «накосячил – исправляй», была вдолблена мужчине еще с самого с детства.

   И потому, невнятно пожав плечами, Артур просто довез Катерину до места назначения, не отвлекаясь от обледенелой дороги и утренних пробок. И лишь потом, когда Рябинина проворно выскочила из машины, пообещав вернуться минут через пятнадцать, закурил и задумался.

   Да, соседка действительно скрылась за ограждением мечети… Но что-то тут не вязалось.

   Особой набожностью девушка не обладала от слова «вовсе». Молиться она предпочитала пресвятому Ктулху, поминала всуе Азатота и Дагона, проклинала святыми покемонами и посылала всех желающих исключительно к кривожопым кузнечикам.

   Иконостаса в уголке под кружевом, крестика поверх пижамки или хотя бы желтого халата с четками Барс тоже припомнить не мог.

   Следовательно… Да хрен знает что там, следовательно.

   И потому Морозов решил поступить проще. Нелогично, непривычно, но проще.

   И потому он просто вышел из машины и обошел мечеть с другой стороны, невозмутимо осматриваясь по сторонам. Непонятно, какой черт подтолкнул его к тому, чтобы обойти дом за мечетью – может, простое любопытство, а может тот факт, что с территории мечети вела удобная тропинка аккурат в проход между панельными девятиэтажками.

   Но за жилыми домами оказалась не менее интригующая картина.

   Огромный, хорошо охраняемый комплекс. Высокие, новенькие корпуса и дорожки. Несколько указателей, пара карет скорой помощи и… знакомый вырвиглазно-бирюзовый пуховик, как раз скрывшийся в здании с огромной вывеской «Краевой онкологический центр».

   Так-так-так.

   Похоже, Катерина решила раз и навсегда порвать в клочья его многолетнюю установку невмешательства.

   И так дальше продолжаться не могло. Лишний интерес ни к чему хорошему не приведет. Есть вещи, о которых лучше не знать – это, во-первых. А, во-вторых, есть и такие вещи, о которых люди и сами распространяться не горят желанием.

   Да, Барс решил не вмешиваться. И честно молчал всю обратную дорогу до института…

   Хотя, кому он нахрен врет?

   Он все время кидал на сонную соседку задумчивые взгляды, чувствуя, как в голове вертятся десятки вариантов.

   Сама больна? Анализы мужа или, не дай бог, сына забирала? Или у нее кто-то там лежит? Кто? Мать, отец, бабушка, дядя, тетя, подруга?

   Собственно, наверное, в этот момент Морозов к собственному удивлению понял, что знает Рябинину и слишком хорошо, и одновременно до ужаса плохо.

   Оставалось только понять, как это может быть, и на каком уровне это знание оставить.

   Собственно, этим Барс и занимался весь оставшийся день, издалека наблюдая за девушкой.

   Впрочем, для него это не составляло никакого труда, обстановка вполне позволяла. Впереди у них были скучные до безобразия занятия в условиях, которые сами студенты называли «попробуй выживи». Или «попробуй выдержи». Проще говоря, их снова ожидал мирный студенческий ад, в котором они уже бывали ни раз – почти весь поток заочников снова запихали в одну аудиторию.

   Условия были воистину адские. Благо многие, заранее посмотрев расписание, не являлись на это веселее в принципе. Ибо восемьдесят человек на среднего размера аудиторию – такое себе удовольствие. Остальные же проводили время в стиле селедки в бочке, задолго до звонка пытаясь занять место либо поближе к преподавательскому столу, либо к вожделенным розеткам. Типа, не услышишь лекцию, так хоть в телефоне позалипаешь бесконечно. И такая схема имела определенные основания: в условиях, приближенных к нереальным, было не только душно, но и шумно. Естественно, даже при соблюдении студентами мертвой тишины, лекцию слышно было только первым двум-трем рядам.

   Барсу с Катей достался почетный последний ряд. Ладно, хоть вообще мест хватило, иногда студентам приходилось таскать столы и стулья из соседних кабинетов. Правда, и этот вопрос был решаем.

   Всего каких-то пара часов, и аудитория стремительно редела! Людей становилось все меньше. И меньше. И меньше…

   До конца выживали не все. Но самое главное, что в таких условиях некоторые преподаватели любили завернуть подлянку - отметить всех присутствующих за пять минут до конца. Да еще и перекличку устроить, дабы никто не схитрил, и не внес своих сбежавших товарищей в список. Естественно, все это аукалось на зачете или экзамене.

   Вот и приходилось, так сказать, мотать срок.

   Тяжела студенческая доля… Для всех, кроме Катерины. Ибо Рябинина сегодня, забив на всех и все, изволила сладко дрыхнуть все лекции подряд. Ситуация это вполне позволяла, а ее состояние даже наоборот, заставляло. Она своих ягодных подруг-то не напугала своими синяками под глазами и синюшно-бледным лицом только ввиду отсутствия оных. Нет, не фингалов. А подруг.

   Болтушки-неразлучницы на сегодня, похоже, взяли таймаут. Строгая медсестричка отсутствовала вовсе, а Вишенка, или как ее там, волей судьбы и расписания затесалась где-то далеко на передних рядах.

   Так что тихо сопящую Рябинину никто не трогал, в том числе и сам Барс. И другим не дал, проявив неслыханное по его личным меркам участие.

   Хрен его знает, почему. Наверное, потому что лично видел, как в три часа носи она нервно дымила на балконе, нетерпеливо ожидая приезда скорой помощи.

   Барс хоть и болел здоровым эгоистом, но до звания равнодушного ублюдка ему было еще как-то далеко.

   А еще он вполне осознал истинное проявление типичной женской дружбы.

   Когда преподаватель объявил неожиданную награду в виде преждевременного зачета выжившим, никто из группы вообще не почесался разбудить Рябинину. И ее «ягодка» в том числе.

   Усмехнувшись, Морозов просто схватил зачетку своей соседки и отнес на стол вместе со своей. От него не убудет, а Катерина может поспать еще полноценных сорок минут.

   Мужчина печенкой чуял, что ей предстоит еще одна веселая ночь. Больной ребенок, шкодливый щенок, обычный быт, и куча заданий к завтрашним семинарам, информация о которых появилась только сейчас на общей почте группы.

   А, ну еще, конечно, муж – инфантил, который, разумеется, за день задницу свою от компьютерного кресла не оторвал. И отрывать не собирается.

   Уж в чем, а в этом Барс был уверен.

   И почти хотел поинтересоваться, какого хрена она еще его терпит. Явно не ради ребенка – уж кто-кто, а Рябинина, как психолог, должна понимать, что лучше в неполной, но хорошей семье, чем в полной, но полной скандалов и резко отрицательного примера отца. Даже сам Морозов, будучи не слишком прилежным студентом, ярко понимал, что детско-родительские отношения со стороны отца в семье Рябининых нарушены полностью, да и вообще, отсутствуют как таковые. Модель семьи исковеркана, и если так пойдет дальше, ничего хорошего из пацана не вырастет.

   Или тут как всегда, сапожник без сапог? Проблемы психолога вообще страшная штука.

   Они все свои беды анализируют просто бесконечно… А к правильным выводам самостоятельно прийти не могут.

   - Закинешь меня в магазин? – неожиданно нарушив тишину, поинтересовалась Катерина, когда до их дома оставалось всего ничего.

   Естественно, после лекций он предложил ее подвезти. Ну, как предложил? Просто молча сунул зевающую, сонную и ничего не понимающую девушку в свою машину. Черт знает, почему.

   Но раз уж решил побыть ангелом-хранителем, так нужно доводить дело до конца.

   По крайней мере, свои странные порывы Барс объяснял именно так, решив пока сильно не парится.

   - Закину, - без вопросов мужчина свернул к местному супермаркету. Хотя все-таки один он решил озвучить. – У тебя же есть права. Почему не ездишь сама?

   - Свят-свят-свят, - открестилась Катерина, от души зевнув. – Я за рулем год не сидела. Гололед, боюсь.

   - Или муж боится за новую машину? – как всегда «тактично» в лоб спросил Барс, ухмыльнувшись.

   - И это тоже, - не стала отрицать Катя, подхватывая свой рюкзак. – Ладно, Артур. Спасибо, что подвез. Дальше я сама.

   И ускакала на темную улицу так быстро, будто боялась, что Барс станет настаивать.

   Самостоятельная, блин!

   Переключая рычаг коробки передач, мужчина ухмыльнулся. Нравится ей самостоятельность – ради бога. Непонятно только, зачем себя нужно так перегружать, если могла просто попросить. Или что, не хочет привыкать к хорошему?

   А может, просто не привыкла. Или не хотела его нагружать еще больше.

   Да вообще, какая к черту разница? Ее выбор.

   А с самого Барса, на сегодня хватит. Слишком много Рябининой за последнее время.

   Дурная, конечно, мысль, но вдруг он… привыкнет.

   Хотя, кого он обманывает? Уже привык.

   Настолько, что его ни капли не беспокоило отсутствие дома собственной подруги, но чрезвычайно интересовали детские вопли у соседей за стеной.

   Мелкий Рябинин интенсивно звал папу. Папе, судя по всему, было не менее интенсивнее пофиг. Щенок, которому было не пофиг, громко подвывал маленькому хозяину, а соседи, обладевшие от этих звуков в десять вечера, тихо выли в подушки.

   И только Барс с воистину буддийским спокойствием, привычно отдыхал на балконе с чашкой крепкого чая.

   Его этими звуками было уже не удивить. Как и знакомой фигурой в бирюзовом пуховике, появившейся во дворе целых полчаса спустя. Даже с десятого этажа было прекрасно видно, как Рябинина прячет в воротнике нос от сильного ветра, едва переставляет ноги на обледенелых дорожках, устало сутулит плечи, но с ослиным упрямством тащит в руках штук так пять огромных пакетов.

   Ну и какого, спрашивается, хрена, она перед ним изображала гордость?

   Надрать бы задницу, да не поймет.

   Убедившись, что девушка вошла в подъезд, Морозов решился все-таки на дела насущные, а именно хоть что-то подготовить к семинару. Налив еще чая, он удобно устроился за рабочим столом с ноутбуком, проверил почту, новости, открыл рабочий файл…

   И из-за стены раздался злой и громкий женский вопль:

   - Рябинин, ну еп твою мать!

   Не выдержав, Барс ухмыльнулся, доставая электронную сигарету из ящика стола.

   Интересно, связывать свою жизнь с мудаками - это у женщин России такое проклятие в крови?

ГЛАВА 7

- Ты расти, расти скорей, маленький, но гордый зверь, - в полголоса напевала сонная я, прыгая вместе с Локи по сугробам, пытаясь то ли согреться, то ли проснуться. – Лай, лай, в дом чужих не пускай… А лучше покусай кого-нибудь, поскорее. Точнее кое-кого!

   Щенок, замерев перед очередным прыжком на мой ботинок, любопытно навострил уши.

   И вот скажите после этого, что животные ничего не понимают, ага!

   О да-а, мой личный маленький и гордый зверь прекрасно знал, о чем я и, кому, собственно, надо мстить.

   Нет, ну надо было так провести день, чтобы не сделать ничего толкового?

   Прихожу, я значит, вчера, теребя в зубах кучу пакетов… А дома швах. Посуда не мыта, собака не кормлена, ребенок голодный, в квартире бардак. И более того, мелкому даже лекарства никто не давал! Нормально, не?

   А я еще себя корила за бессовестный дрых во время лекций, и купленный пакет чищенной картошки. Вот как чуяла, что сил на готовку не будет! И на сон тоже – всю ночь убила на беготню между комнатой со сопящим ребенком, и ноутбуком с чертовой презентацией к семинару.

    Опять не ложилась спать, но это уже привычно.

   Осталось только подсунуть ботинки мужа шкодливому Локи, и дело в шляпе! Хотя, их даже подсовывать не нужно будет, мой благоверный один фиг их вечно бросает где попало. Главное, чтобы бедному песику не досталось за его искреннее желание почесать режущиеся зубы – моя вторая половинка мою живность терпеть не может, от слова вовсе.

   Он вообще немца хотел. И вообще! Мы не собирались брать собаку, правда. Мы просто поехали на выставку животных, показать ребенку братьев наших меньших… Как-то незаметно добрались до собак, как-то случайно решились на щенка. Потом уже целенаправленно пошли брать девочку-немца…

   А тут из соседнего ряда вопль «покупайте хаски!». Ну и всё.

   Ребенок верещит от счастья, у меня эффект «ми-ми-ми», и возражения мужа пролетают мимо. И вот мы уже тащим домой пушистое чудо с разными глазами, серой шерстью и хитрой мордой. А имя пришло само, ровно через два дня, когда этот прохвост вытащил из закрытой корзины с грязным бельем носки и чуть их не сожрал…

   Сей маневр, кстати, он проделывает с завидной регулярностью.

   - Ладно уж, мини-грейдер, пошли домой, - скомандовала я, заметив как темная улица начинает потихоньку наполнятся голосами, автобусами и выхлопными газами.

   Локи нехотя влез из порядком притоптанного сугроба… и резко рванул в сторону, чуть не оторвав мне руку. Тьфу ты! Мне такими темпами скоро придется или ездовые сани покупать, или железное предплечье ставить!

   Моя животина, просидевшая львиную доли своего детства в карантине после прививок, еще банально не научилась себя вести. Кошка, собака, человек – всем рад, без разбора. А вот с машинами, наоборот – страх, буря, безумие!

   Настолько, что около самого дома его приходится на руки брать, чтобы он не облизал прохожих и не покусал многочисленные отъезжающие авто. Ну, или наоборот.

   Естественно, без нашествия местного фанклуба не обошлось. И, пока мы поднимались на родимый последний этаж, соседские ребятишки, спешащие кто в школу, кто в садик, облапали Локи где только можно. И где нельзя. Только сказать честно, чхать хотела ребятня на строгие просьбы родителей чужую собаку не трогать…

   - Вот и как тебя одного дома оставлять? – шутливо ворчала я, поднимаясь по последнему пролету по лестнице. – Ты не только воров не отпугнешь, но еще и откроешь, оближешь, и покажешь, где и что спрятано… А-А-А-А!!!

   - Не кричи, смертная, - раздался полный вселенский скорби вздох из темноты коридора. – Страшиться нужно Лучезарного, а не слабую посланницу его воли.

   - За чтоб вас вместе с Лучезарным Ктулху сожрал! – от души ругнулась, чувствуя, как бешено колотится сердце. – Баранова, ты обалдела? Восемь утра!

   - Смерти не ведомо времени суток, - клыкасто улыбнулась мне черная тень около моей же входной двери.

   - Заколебала, юродивая, - не сдержавшись, фыркнула я на нее, трясущимися руками доставая из кармана ключи. – Что за маскарад с утра пораньше?

   - У меня есть к тебе дело, о сме…

   - Давай без фальши, - сердечно попросила я, подхватывая под брюхо напугавшегося щенка. – Я не твоя фанатка. Да и актриса из тебя так себе.

   - Я не актриса, - гордо заявила эта чернильная каракатица, вплывая в мою квартиру в черном пальто и лакированых ботфортах. – Я – честный блогер!

   - Эм… а можно я отвечу в рифму? – не сдержавшись, прыснула я.

   - Прокляну, - ласково пообещала подруга, зыркнув на меня черными глазами с линзами а-ля оливки.

   - Чем? Новой шваброй? – искренне удивилась я, сноровисто протирая лапы вертевшегося на месте щенка заранее заготовленной тряпкой. Морду Локи при этом надо было видеть… И, вроде, смыться хочется, шило в попе играет, и в тоже время какое-то злобное черное чучело на него темным глазом косит.

   А сколько у этого лохматого чудовища воланов и рюш на черной длинной юбке, у-у-у!

   Чувствую, любовь к носкам с этого времени у верного хася будет полностью исчерпана.

   - Ну-у, - внезапно вспомнив о совести, единственный псевдо-гот в моей квартире виновато задвинула ногой под банкетку набитый до верху пакет. – Не совсем!

   - Ясно все с тобой, посланник преисподни. Чеши на кухню, будем разбирать твое барахло. Заткни, кстати, уши… РОТА, ПОДЪЕМ!!

   - А предупредить могла?! – тут же вскинулась контуженная на оба уха нечисть, не успевшая утечь из коридора.

   - А я предупреждала. Мелкий, подъем! Тетя Катя приехала!

   В ответ, из далекой детской комнаты, ласково именуемой мною «сынарником», донеслось что-то вроде или «ну еще пять минут, мам», или «идите вы все нафиг». А, может, последнее послышалось уже из ванной, где пытался умыться Сашка. Он же муж.

   На работу в кой-то веки собирался, бедный.

   - Злая ты, - обиженно пыхтя, тощие два метра в кружеве, рюшах и латексе плюхнулись за мой обеденный стол, обиженно выставив напоказ накладные клыки. – Я к тебе с подарками, а ты?

   - Знаем мы твои подарки, - закатила я глаза, насыпая Локи корма, и доставая из холодильника яйца и молоко. И сковородку. Что она там забыла, чистая и умытая, без остатков еды – умоляю, не спрашивайте…

   И да, у меня был повод злиться. Нет, не на рутинное и доставшее до печенок приготовление завтрака. А на единственную подругу, оставшуюся со школьных времен. Знакомьтесь, этот Ксения Баранова, известная в широких кругах как Злобная Ксю. Она же «первая гот-мама инстаграмма» и «прародитель НЕ святой троицы». Это, кстати, цитаты. Она так сама себя называет. А народу нравится.

   Ксюха с упорством мамонта доказывает, что готы не чем не отличаются от обычных людей, куча народа восхищается ее смелостью, еще большее количество ее ненавидит. А Ксюхе пофиг.

   Хейтеры кипятят комментарии, посещаемость блога растет, число подписчиков тоже, предложения на рекламу летят пачками… А эта зараза цвета Воронова крыла довольно потирает руки, гребет бабло, и упорно не собирается выходить из декретного отпуска. Не смотря на то, что пацаны ее давно уже ходят в детский ад… в смысле, в сад! И что она вообще, по сути, полноценная мать одиночка.

   Муж ее родимый честно обменял ее тест с двумя полосками на свой штамп в паспорте, свою новенькую машину на конвертик с УЗИ… И не менее честно свалил на третий месяц после рождения тройняшек, оставив трехкомнатную квартиру.

   Ксюха тогда от души прокляла циферку «три». Но детей любить меньше не стала. Ничего, выбралась, выкарабкалась, раскрутилась, и живет себе припеваючи.

   И мальчишек ее зовут, кстати, ни разу ни Люцифер, Асмодей и Сатана. А просто: Данил, Кирилл и Вадик!

   О, а блог ее вообще отдельная история. Я вот честно вам скажу, никогда не верьте блогерам! Станут они вам всю свою жизнь показывать, ага. Да вы приглядитесь, они даже когда показывают свой якобы беспорядок, у них там все обязательно аккуратненько и прилично, по художественному раскидано!

   Сама видела, как это исчадье ада, высунув язык и роняя не каноничные розовые шлепанцы, пытается покрасивее сделать складки на постельном белье. Черном, естественно. Только что застеленном!

   Она ж не дура, на подобном спать. Я вас умоляю, у нее целая комната сделана в истинно-готическом стиле, специально для съемок, и куда детям вход строго-настрого запрещен. Да и вообще, вся ее жизнь состоит из оперативной смены шмоток и деталей интерьера. Нужно утреннее сторис – быстренько достаем черное белье и кружку с черепом. В машине? Весим паука на зеркало заднего вида! Нужны кадры с магазина? Пф-ф, всегда пожалуйста. Себя не снимем, а маникюр там черный на пожизненной основе, как и брюкис ботами. А что у нее макияжа нет, и клыки на полке оставила - это уже никто не увидит.

   Двойной, блин, агент на службе Дьявола!

   А ее рекламные вставки, так это вообще история. Будет она тестить всякое барахло с подробным отчетом на видео… я вас умоляю, у матери тройняшек времени на такую ерунду нет! Она материал для блога-то снимает за один день, в разных локациях, и на неделю вперед. А всякие штучки-вкусняшки-приблуды для дома она успешно испытывает на друзьях-знакомых.

   В основном, конечно, на мне. Думаете, я про швабру пошутила?

   Да три ха-ха! Мне ее последние эко-тряпочки для уборки, ну те самые, которые без химии все отмывают, до сих пор в печенках стоят. Я после той чудодейственной марли три часа зеркальный шкаф в коридоре перетирала! И пользуясь случаем, накатала ей пару десятков различных проклятий. Для блога, угу.

   Всегда рада помочь друзьям!

   - Эй, ходячий тест Роршеха, - искренне возмутилась, приложив нежить кухонным полотенцем, при попытке стырить готовый, пышный омлет со стола. – Это не тебе!

   - Жалко, что ли? – изумилась костлявая, делая жалобные глазки. – Я свой мини-фестивать «Нашествие» уперла в сад, боевой раскрас нанесла и сразу к тебе. Пожрать не успела толком. Сроки горят. Ты же мне расскажешь подробно, что ты там натестировала, а? А я потом запишу, кратенько…

   - Расскажу, - хмыкнула, выставляя две кружки кофе. И, опираясь ладонями в край столещницы, ухмыльнулась от всей своей черной, хоть и не готичной душонки. – Сразу после того, как сфоткаю живого представителя Лучезарного за поеданием омлета из веселой голубенькой тарелки с Микки Маусом. Сойдет?

   - Э-м-м… - «глубокомысленно» изрекла чернильная пакость.

   Блин, какой кадр упустила!

   Надо было сразу фоткать. Хотя…

   Пользуясь внезапно напавшим ступором, я этот затупивший пассаж все-таки запечатлела. Кто бы видел эту картину, под названием «что в Суровой России смертушке на завтрак подают!».

   - Эй!

   - Меняю компромат на что-то новое, - кровожадно хмыкнула, глядя на обиженную летучую мышь. – Колись, что притащила.

   - О-о-о, - сразу ожила Баранова, зашуршав своим пакетом. – Тебе понравится. Мне наконец-то прислали вафельницу!

   - М-м-м… вафельницу?

   - Ага. Вафелиницу!..

   - Вафельницу, говоришь… Ту самую?

   - Ага. Ту, самую!

   - Блин, где мои ключи? – раздался вопль из коридора, мигом разбавив невнятное мычание двух довольных заговорщиков.

   - Где бросил, там и ищи, - парировал я в ответ, нетерпеливо ожидая, пока мне, наконец, откопают новый девайс в куче всего остального.

   Ага, вот такая продажная я. За это, собственно, и работаю – среди прочего хлама, мне в постоянное пользование достается и всякая прелесть!

   - А где мой телефон? – снова послышалось из коридора.

   Да ема-е, каждый раз одно и тоже! Так и хочется, спросить, как в школе: а голову свою ты нигде не оставил?

   Уже и тоска бледная, моего мужа активно не переваривающая, закатила глаза:

   - Где бросил, там и ищи, Рябинин. Блаженная моя, ты точно тряпки протестировала?

   - Да точно, точно, женская пародия Бэтмена. Я тебе не только фотки «до» и «после» покажу, ты сама у меня зеркало в ванной отмывать пойдешь. А…

   - Блин, а ботинки-то мои где?!

   - Где бросил, там и ищи, - отчаянно зевая, в одних трусах и на цыпочках, меланхолично продекламировал мелкий, невозмутимо пересекая пространство коридора...

   Откуда сразу, ну, почти сразу, прогремел обиженный мужской вопль:

   - Да вы чё, сговорились?!

   - Это не мы, оно само, - гаденько захихикала я, попутно хватая ребенка за лохматую маковку и разворачивая его в сторону ванной.

   - Что, опять? – горестно вздохнул сын, шлепая босыми пятками по линолеуму. Правда, на месте, особо никуда не торопясь. – Ну сколько можно-то?

   - Не будешь чистить зубы, потом будешь, как тетя Ксюша, накладные таскать! – подбодрила его бывалая маман всея нечисти, ловко брякнув на стол свою пластиковую вставную челюсть с неестественно длинными клыками.

   Локи, сидящий где-то под складками ее необъятной кружевной юбки лукаво прищурил оба голубых глаза сразу…

   - Э-э-э, - ребенок выпучил глаза. И, не долго думая, ткнул пальцем в сторону. – Ну, я пошел?

   Не выдержав, я расхохоталась снова, не обратив внимания на то, что где-то в коридоре злобно брякнула входная дверь.

   Нет, он что думал, что я его как любящая примерная жена провожать пойду на работу. Ага, сейчас. Бегу, и тапочки теряю! Я до сих пор на него злая, и пускай спасибо скажет, что вообще на эту самую работу разбудила.

   - Что, благоверный не в духе? – поинтересовалось тут же всевидящее око, как-то сразу отложив распаковку барахла на потом.

   - Не спрашивай, - махнула я рукой, выдавая на растерзание печеньки. – Как только сессия, так размышления о разводе нападают прям волной.

   - Ну, будем честны, они у тебя как в той цитате: «Рядом нет, но в мыслях постоянно»…

   - Слышь, блогер, - я погрозила черной дыре в кожаном лифчике уже знакомым полотенцем с веселыми коровками. – Давай без этих твоих картинных соплей. И так тошно. Уже нервы на пределе, серьезно.

   - А я тебе давно говорила, нафиг… - начало было подруга, но осеклась на полуслове, поймав мой взгляд. – Ладно, проехали. Хочешь, повеселю сказочкой?

   - Давай. Снова твои блогерские сплетни? Или на нашем кладбище прошла офигенная тусовка?

   - Да ну тебя. Знаешь же, что из меня на самом деле гот, как из твоего мужика примерный семьянин… ладно-ладно, молчу-молчу. Ну вот. Я теперь не блогер. А блогерка!

   - Кто?! – я чуть не села мимо табуретки.

   - Блогерка! – некультурна заржала Баранова. – А еще авторка и писателька! Новый тотальный сдвиг современного общества - феминитивы – не, не слышала?

   - Да что б мне сделали ихний экспрессо, да после евоного глиссе, - ошеломленно пробормотала, все-таки уронив свое туловище на ближайшую удобную седалищную поверхность. – Признайся честно, ты решила создать наглядное пособие «как одной фразой убить филолога»?

   - Типа того, - пакостливо хихикала Баранова, с удовольствием потягивая остывающий кофеек. – Но я тебе серьезно говорю, феминистки снова взбунтовались. Вот вводите такие слова, и все тут!

   - Принцип «все должны быть равны, а мы равнее» цветет и пахнет? – вскинула я брови. И, в ответ на удивленный взгляд чернильной каракатицы, пояснила. – Ну, смотри сама. Раньше профессии типа «менеджер», «столяр» или «юрист» были чисто мужскими, так? Так. Теперь эти предрассудки давно канули в Лету. И все знают, что это исключительно название, отражающее суть работы, а не половую принадлежность. Проще говоря, у профессии нет пола. Ну, ты помнишь: «врач – существо бесполое». А феминистки, горячо мною любимые, пытаются наоборот, выпятить свое женское начало путем применения феминитивов. А… зачем? Они ж против всего этого, не? Не хотят, чтобы к ним относились, как к слабому полу и все такое. Так зачем выпячивать, что в первую очередь ты не специалист, а, извиняюсь, баба?

   - Вот за что я тебя люблю, Рябинина, - ухмыльнулась Ксю. – Так за глубинный взгляд в суть. Хотя ты зануда редкостная.

   - Эй, это почему я зануда?!

   - Потому что вместо того, чтобы просто поржать и покрутить пальцем у виска, ты сразу устраиваешь подробный разбор полетов, - развела та руками.

   - Я не зануда. Я – психолог!

   - Слышь, психолог, - вдруг вскинула чернильные брови эта ехидна. – А тебе не кажется, что как-то слишком тихо?

   - Есть такое, - я насторожилась. – Миша-а-а! Ты чего там делаешь?

   Вместо ответа сын явился сам. Молча. Прошел по коридорчику, зашел на кухню, взял с батареи тряпку, и пошел обратно. Все так же молча.

   Естественно, я ломанулась следом! Ибо простая истина «чем тише ребенок сидит в соседней комнате, тем страшнее туда заходить» известна если не всем, то многим.

   Но не тут-то было. Ребенок остановил меня на полном ходу, решительно выставив вперед мокрую ладошку:

   - Мам, не ходи. Я – сам!

   И ушлепал обратно, оставляя мокрые же следы на полу.

   - Так, уже интересно, - заинтригованно протянула Ксю, поднимаясь из-за стола. И мы уже вдвоем, аккуратно, как могли, заглянули в ванную. А там…

   Легкий потоп. Мелкое цунами. Чуть-чуть водопад… Короче, пол был залит водой. Не настолько сильно, чтобы залить соседей снизу, но достаточно, чтобы в ней уныло плавал мой любимый нежно-кремовый коврик. Правда, и его почти не было видно, из-за обильной пены - упавший флакон с шампунем вытек туда же. И не просто упал, а был авторитарно захвачен и тотально погрызен вездесущим Локи. Щенок, невесть когда успевший слинять с кухни, теперь возлежал посреди всего этого безобразия, безостановочно икая и выпуская в воздух мыльные пузыри…

   Мелкий, пытающийся всё это убрать, прижал к голому пузу мокрую тряпку, тихонько вздохнув:

   - Екарный бабай, да?

   - Угу, - мрачно согласилась я.

   И вот так, с легкой руки ребенка, мое любимое ругательство стало девизом дня. Нет, потом мы убрали довольно быстро, напрочь лишив соседку снизу возможности постучать шваброй в потолок. Но в остальном… Да и в остальном, в принципе, тоже все прошло как по маслу. Уши у Мишутки, благодаря каплям уже не болели, температура не беспокоила, и он спокойно себе играл в комнате. Мы с Ксю успели перебрать все новинки, половину из которых я тут же отбраковала, всучив обратно, естественно, отжав вожделенную вафельницу. Ее мы тут же протестировали, состряпав на обед картофельные вафли с беконом и сыром. И отсняли все, и поели. Я уже и с Локи успела сбегать погулять…

   А мужа все не было.

   И нет, я не слишком к нему требовательна – я-то его рабочий график и должностные обязанности знаю прекрасно! Не царское это дело, вкалывать как простые смертные, и работал он там, куда его папенька устроил чисто номинально. А потому, за немалые деньги, у моего благоверного было очень мало трудностей, всего-то бумажки в бухгалтерию отвезти, да еще в пару мест сгонять. Сама с ним ездила не единожды, знаю, что там дел на час-полтора максимум! Да при самых плохих погодных условиях это три часа. Но больше пяти?

   А самое обидное, что трубку он не брал.

   - Может, случилось что? – поинтересовалась Ксю, заботливо подкармливая моего покемона, пока я мрачно крутилась у плиты, пытаясь наготовить еды впрок. – Или пробки. Пятница же.

   - Ну не настолько!

   - А у тебя что? – поинтересовалась подруга, ловко вытирая рот Михи полотенцем, одновременно заботливо подавая ему кружку с водой.

   Вот, поражаюсь я этой женщине – по ее рассказам, от совместных приемов пищи в кругу своей семьи, она вздернуться хочет. Мальчишек своих иначе, чем Армагеддон, Апокалипсис и Пипец она не называет, утверждая, что их обед больше всего напоминает пьяное пиршество диких древних викингов…

   А тут – такая тихая лапочка. И один. И маленький. Ну, как не покормить?

   - Семинар у самой вредной бабы деканата, - еще мрачней отозвалась я, постукивая лопаткой по доске. – На который я опаздываю безбожно… Ох ты ж блин, ну наконец-то!

   - А чего это он в дверь звонит? – задала логичный вопрос Ксю, пока я летела в коридор, роняя тапки. И летела, кстати, совершенно напрасно, стягивая фартук с теми же веселыми коровками на ходу.

   Видать, у мамы-готессы все-таки был какой-то потусторонний дар, потому что за дверью оказалась не совсем моя потеряшка. Точнее, совсем не она!

   Я даже запнулась от неожиданности, подавившись заранее заготовленной гневной тирадой:

   - Морозов? Ты-то что тут забыл?

ГЛАВА 8

- Снова, - как-то странно усмехнулся мой начальник свой собственной, неповторимой, блистательной персоной. Настолько блистательной, что я даже слегка выпала в прострацию, выдав красноречивое:

   - А-а-а?

   - Бэ, - ухмыльнулся Барс повторно, без разрешения вторгаясь в мое жилище. – Ты должна была сказать «что ты, Морозов, забыл тут снова». Или я не прав?

   - Извиняюсь, Артур Александрович, - понимая, что перегнула, я тихо вздохнула, посторонившись, и окончательно пропуская мужчину. – Забылась. Злая я.

   - Мелкий? – понимающе хмыкнул он, скидывая тяжелые ботинки, и явно собираясь пройти на кухню, откуда доносились негромкие голоса.

   И что-то у меня даже мысли не возникло останавливать его странный и внезапный порыв…

   Как это ни странно, он имел право напроситься в гости, все-таки стал активным участником и помощником последних событий. Пришел проведать Мишутку – так я только рада. Черт, да если он пришел просто в гости, кофе попить или подождать свою благоверную, тупо забыв ключи от дома – даже в таком случае я ему рада тоже!

   Не чужой, вроде, человек. По крайней мере, если не близкий, так хоть ответственный и обязательный!

   - Если бы, - тихо буркнула, проходя за ним следом… И, не успев среагировать, с размаха ткнулась носом в его крепкую спину, от души нюхнув умопомрачительный парфюм – Барс почему-то резко затормозил на пол дороги.

   Я робко выглянула из-за его широкого плеча. Ладно, не выглянула, а почти выпала – плечи-то там ого-го!

   Ай, блин…

   Про неучтенную нечисть в своей родимой хате я как-то подзабыла.

   - Собственно, - я пошкрябала затылок, плюхаясь на родную табуретку. – Артур – это Ксюша, Ксюша, это Артур, мой…

   - Шеф, сосед и одногруппник, - правильно расценил мою заминку Барс, бесцеремонно занимая свободное место. При этом жестом фокусника доставая из кармана короткой песочной дубленки киндер и отдавая его замершему ребенку.

   Мелкий выдал что-то вроде «уии-и-и-и!» и тут же принялся за вкусняшку.

   Я только головой покачала. В – воспитание? Не, не слышали!

   Причем, по ходу, оба.

   Ладно. А чего Морозов, собственно, весь пасьянс мгновенно раскидал перед хитро ухмыляющейся подругой?

   - Вы знакомы? – только и спросила, переводя недоуменный взгляд с одного на другую. Нет, ну а как я еще должна была расшифровать их игру в гляделки?

   - Примерно, - усмехнулся Барс, спокойно открывая пластиковое яйцо с игрушкой, подсунутое ему на удивление молчаливым ребенком. И нет, не введитесь на внезапную немоту этой шкодливой морды. Он просто знает, что если будет лезть с вопросами, из компании взрослых его мигом вытурят.

   Он как бы… ну, не привык к семейным обедам и долгим задушевным разговорам за рюмкой чая. Мы с мужем либо ругаемся на серьезные темы, либо не разговариваем вообще… Черт, вот сама это говорю, и самой за это же стыдно!

   - Ага, ага, - согласно покивала Ксюха, щурясь на моего соседушку, явно тащась по нему, как удав по пачке дуста.

   Так, да что вообще здесь происходит?

   - Чтоб к следующему выпуску интервью с гот-мамой лежало у меня на столе, - добавил Морозов, легко и непринужденно собирая из горы пластиковых финтиплюшек что-то похожее на человека-паука.

   - А-а-а?

   - Она всегда так многословна? – иронично вскинул брови Морозов, явно забавляясь или моей реакцией, или моей неосведомленностью.

   Да нет, шеф. Это вы в последнее время чересчур красноречивы. Настолько, что постоянно вгоняете меня в ступор!

   - Рябинина, не тупи, - подруга зыркнула на меня своими густо подведенными очами. – Тебе только что дали шанс вместо исправления чужих ляпов, создать собственную статью. За соответствующую плату, естественно. Я верно говорю?

   - Верно, Лучезарная, - ухмыльнулся всезнающий Барс, вручая мелкому готовую игрушку. Причем так… обыденно, будто у него, как минимум, целая горка племянников имелась. А как максимум, так вообще, пара собственных мини-Морозовых!

   Мой ребенок, кстати, снова выдал радостное «уии-и-и-и!» и, шлепнув по протянутой ладони, радостно ускакал в детскую. Обожравшийся мыльной пены Локи проводил его грустным взглядом из-под стола…

   М-да. Ну хоть у кого-то все хорошо!

   - Тебя ждет допрос с применением пыток, - предупредила я блохастую… в смысле, нечистую заразу, особо не скрывая своих намерений выбить у нее всю интересующую меня информацию. – Ладно. Артур Александрович, чего явились-то?

   - Ну, точно не кофе попить, - хмыкнул он, вытягивая длинные ноги. И в лоб, как всегда, задал единственный реально интересующий его вопрос. – Ты на пары собираешься или как?

   Хм-м… Хм! Он что, опять собрался извозчиком работать?

   - Я бы с радостью, - я хмуро взглянула на часы, которые уже пару часов с завидным постоянством мозолили мне глаза, понуждая совесть к интенсивным погрызываниям. – Да не могу.

   - Да все она может, - мигом запротестовала Ксю. И, не давая мне встрянуть, от души наступила на кончики моих пальцев. – А я с ребенком посижу, и за тестом пригляжу.

   - Слышь, Шурик в корсете…

   - Ну, тогда не вижу проблем, - без лишних слов поднялся Морозов, всей своей брутальной решительностью отрезая типичные бабские сомневашки на корню. – Поехали. Семинар скоро закончится.

   - Да черт с вами, - сдалась я, опуская руки.

   Такой убойной артиллерии попробуй возрази! Благо хоть собираться не нужно, меня для съемок и одеться, и боевую раскраску нанести заставили. А уж влезть в ботинки и напялить крутку, так вообще две секунды.

   И, естественно, по закону жанра, аккурат в тот момент, когда мой маленький коридорчик не выдержал такую толпу и гневно выплюнул нас в подъезд, соизволил вернуться мой благоверный…

   - А какого…

   - Приехал пораньше, да, Рябинин? - зло прошипела я, на ходу напяливая рюкзак, не обращая внимания на округлившиеся глаза Сашки. – Спасибо большое!

   - Да я тут причем? – тут же ощетинился он, параллельно со всей вежливостью протягивая руку Морозову для рукопожатия.

   А тот своей в ответ не протянул. Снова!

   Он просто усмехнулся, и обошел моего мужа по дуге, будто бы побрезговав задеть его даже плечом. Или мне опять показалось? И только окликнул с лестницы:

   - Кать, мы опаздываем.

   - Иду, - мрачно отозвалась, прикрывая пяткой входную дверь, скрываясь подальше от любопытной Ксюхи. Ну, и чтобы Локи не драпанул. – А с тобой, Рябинин, мы потом поговорим.

   - Да я-то в чем опять виноват? – взвыл нифига не понимающий Сашка. Вот блин, меня всегда интересовало, мужики что, на регистрации брака свои мозги вместе с паспортом отдают?

   - Не, ни в чем. Ты у нас белый и пушистый, - еще больше разозлилась я. – Всё, мне пора. Сделай милость, хоть на этот раз не забудь ребенку дать хотя бы лекарства!